Андрей Куликов. Когда утрачиваются различия между мыслью и действием
Заметки об одном случае невроза навязчивого состояния
II. Теоретическая часть
Из истории одного инфантильного невроза
II. Обзор обстоятельств жизни больного и истории его болезни .
III. Совращение и его первые последствия
IV. Сновидение и протосцена
V. Некоторые спорные вопросы
VI. Невроз навязчивого состояния
VII. Анальный эротизм и комплекс кастрации
VIII. Дополнительные сведения о раннем детстве — разгадка
IX. Выводы и трудноразрешимые вопросы
Приложения
Михаил Решетников. Два случая злоупотребления одним пациентом
Виктор Мазин. Истории невроза навязчивости
Нина Савченкова. О разуме, утратившем целесообразность, параличе воли и порнографии
Примечания
Индекс
Список иллюстраций
Содержание
Обложка
Форзац
Text
                    ЗИГМУНД ФРЕЙД
СОБРАНИЕ СОЧИНЕНИЙ В 26 ТОМАХ
ТОМ 4


SIGMUND FREUD ZWANGSZUSTANDE DER RATTENMANN DER WOLFSM ANN
ЗИГМУНД ФРЕЙД НАВЯЗ1! И ВЫЕ СОСТОЯНИЯ Ч Е Л О BE К - К Р ЫС А ЧЕЛОВЕК-ВОЛК ИЗДАТЕЛЬСТВО Восточно-Европейский Институт Психоанализо САНКТ-ПЕТЕРБУРг! 2007
ББК88.1 УДК 159.964 Ф86 Рекомендовано советом по психологии У МО по классическому университетскому образованию для студентов высших учебных заведений, обучающихся по направлению и специальностям психологии. Российско-австрийский проект Международный комитет издания 4-го тома: Главный редактор: Михаил Решетников; научный редактор: Виктор Мазин; филологический редактор: Александр Белобратов; вы¬ пускающий редактор: Марина Красноперова; члены комитета: Сибилла Древе (Германия); Лидия Маринелли (Австрия); Майкл Молнар (Вели¬ кобритания); Инге Шольц-Штрассер (Австрия). Фрейд, Зигмунд. Собрание сочинений в 26 томах. Т. 4. Навязчивые состояния. Человек-крыса. Человек-волк / Пер. с нем. Сергея Пан¬ кова. — Санкт-Петербург: Восточно-Европейский Институт Психоана¬ лиза, 2007. — 320 с. ISBN 5-88787-040-0 9«795887 870402 © S. Fischer Verlag, Frankfurt am Main, 1952 © Издательство «Восточно-Европейский Институт Психоанализа», 2007 © Сергей Панков, перевод на русский язык, 2007
Андрей Куликов1 КОГДА УТРАЧИВАЮТСЯ РАЗЛИЧИЯ МЕЖДУ МЫСЛЬЮ И ДЕЙСТВИЕМ Предисловие Работа Зигмунда Фрейда «Заметки об одном случае невроза навязчивого состояния» (1909) относится к общепризнанной клас¬ сике психоаналитических исследований и более известна как исто¬ рия болезни Человека-крысы. В 1909 году 3. Фрейд основывает «Ежегодник психоаналитиче¬ ских и психопатологических исследований», в первом томе кото¬ рого публикуются «Анализ фобии пятилетнего мальчика» (т. н. случай маленького Ганса) и уже упомянутые «Заметки...». История Человека-крысы не получила такой широкой известности, как ряд других работ Фрейда, хотя именно в этой статье впервые даются рекомендации относительно терапевтической техники и теоре¬ тическое обоснование механизмов невроза навязчивости. Многие выводы Фрейда, приведенные в данной статье, не утратили акту¬ альности и сегодня. Анализ длился около года и был достаточно успешным. Статья 3. Фрейда состоит из двух частей — собственно исто¬ рии болезни пациента и теоретической части, где Фрейд описывает общие свойства навязчивых состояний, причины их возникнове¬ ния, а также личностные особенности пациентов. В кратком вступлении Фрейд пишет о неизбежных трудно¬ стях, возникающих при публикации клинических описаний, ко¬ гда необходимо одновременно решать этические и методические задачи, в частности, максимально сохранить конфиденциальность и максимально точно представить те или иные детали. Проблема конфиденциальности была особенно актуальна для Фрейда «при Андрей Куликов — кандидат медицинских наук, проректор Восточно-Евро- пейского Института Психоанализа по клинической работе, практикующий врач-психотерапевт психоаналитической ориентации. 5
КОГДА УТРАЧИВАЮТСЯ РАЗЛИЧИЯ. том назойливом внимании»2, с которым столичная публика следила за его деятельностью. Интригующие открытия Фрейда пробужда¬ ли пристальный интерес к тем, кого он скрывал под псевдонима¬ ми. Анонимность большинства пациентов Фрейда была раскрыта, подробно описан их жизненный путь. Биографические данные о Человеке-крысе крайне скудны. Сам Фрейд в примечании 1923 года сообщает: «Наш пациент... подобно многим другим замечатель¬ ным и многообещающим молодым людям, погиб во время Великой войны»3. Невроз навязчивых состояний, или (согласно современной классификации, МКБ-10) обсессивно-компульсивное расстройство, характеризуется возникновением непроизвольных и непреодоли¬ мых мыслей, представлений, воспоминаний, сомнений, страхов, стремлений, влечений, движений и действий (ощущаемых пациен¬ том как чуждые и обычно неприятные) при сохранности критиче¬ ского отношения к ним и попытках борьбы с ними. В качестве синонимов используются такие термины, как «анан- казм» (от греч. anankadzo— вынуждать, заставлять), «обсессия» (лат. obsessio— блокада, осада). Понятие «компульсивность» (лат. compulsio— принуждение) обозначает форму поведения, при ко¬ торой действия и поступки возникают в связи с непреодолимыми влечениями и побуждениями, совершаются как бы насильственно, хотя и осознаются как неправильные. При неврозе навязчивости к компульсиям относят ритуальные действия, от выполнения ко¬ торых больной отказаться не в состоянии. Попытки прервать ри¬ туал приводят к нарастанию тревоги до состояния невыносимой паники. Одни из первых научных описаний навязчивых явлений принад¬ лежат выдающимся психиатрам XIX века Жану Эскиролю, кото¬ рый в 1827 году описал болезнь сомнений (folie du doute), и Филиппу Пинелю (1829). Известный русский психиатр Иван Балинский (1858) отмечал, что общим свойством этих феноменов является их чуждость сознанию, и предложил русский термин «навязчивые со¬ 2 Фрейд 3. Заметки об одном случае невроза навязчивого состояния. Пер. с нем. С. Панкова. — С. 19 настоящего издания. 3 Там же. — С. 95 настоящего издания. 6
ПРЕДИСЛОВИЕ стояния». Карл Вестфаль (1877) указывал, что обсессивные мысли всплывают в сознании человека помимо его воли при сохранном ин¬ теллекте и не могут быть усилием воли удалены из сознания. Он по¬ лагал, что в основе их лежит расстройство мышления, в то время как Бенедикт Морель (1860) причиной их считал нарушения эмоций. В начале XX века Пьер Жане (1903) выделил из группы неврас¬ тенических расстройств самостоятельную нозологическую еди¬ ницу, одним из характерных признаков которой считал явления навязчивости, и назвал ее психастенией. Термин стал широко при¬ меняться во французской и русской психиатрической литературе, в то время как в немецкой в качестве его синонима употреблялся термин «невроз навязчивых состояний», предложенный Рихардом Крафт-Эбингом (1868). По мнению Жане, причиной психасте¬ нии являются врожденные особенности нервной системы. Эмиль Крепелин полагал, что главной причиной «является наследственно¬ невротический склад» личности4. Современные эпидемиологические исследования показывают, что распространенность невроза навязчивости невысока и встреча¬ ется лишь у 0,05% населения. Однако такие пациенты предрасполо¬ жены скрывать свое страдание. Нередко больные обращаются за помощью лишь через 5 — 10 лет от начала расстройства, что застав¬ ляет предположить, что в действительности частота встречаемости этого невроза является более высокой (2—3%). Невроз навязчивости встречается одинаково часто у мужчин и женщин. У мужчин рас¬ стройство начинается раньше (6 — 15 лет), у женщин в более зрелом возрасте (20—29 лет). Часто пациентов отличает более высокий, чем в среднем, уровень интеллекта. Среди страдающих этим рас¬ стройством мужчин преобладают не состоящие в браке и демон¬ стрирующие более высокий уровень конфликтности в супруже¬ ских отношениях. Клиническая картина обсессивно-компульсивного расстрой¬ ства (F42, по МКБ-10) включает навязчивости (непроизвольно по¬ вторяющиеся мысли, образы, влечения) и стереотипное компуль- сивное поведение. Навязчивости и компульсивное поведение могут наблюдаться раздельно или одновременно. Невротическое компуль- 4 Цит. по: Блейлер Э. (1920) Руководство по психиатрии. — Независимая психиат¬ рическая ассоциация, 1993. — С. 46. 7
КОГДА УТРАЧИВАЮТСЯ РАЗЛИЧИЯ. сивное поведение, в отличие от психотического, всегда воспринима¬ ется как собственное, хотя и несозвучное своей личности (дистон- ное). Примерно у восьмидесяти процентов невротических пациен¬ тов компульсии воспринимаются как субъективно абсурдные. Выделяют следующие основные группы обсессивных рас¬ стройств: 1) Озабоченность возможным загрязнением, обычно физиологи¬ ческими выделениями, но также разносчиками заразы и гря¬ зью вообще, сопровождаемая избеганием соприкосновения с «опасными» объектами и многочасовым защитным мытьем рук, доходящим до повреждений кожи. Этот вариант симпто¬ мов встречается у половины всех страдающих обсессиями, но преимущественно у женщин. 2) Навязчивые сомнения, сопровождаемые многократной ком- пульсивной проверкой (например, выключен ли газ, свет). Пациенты постоянно озабочены тем, что забыли что-то сде¬ лать или, возможно, сделали что-то не так. Часто наблюдаются навязчивый счет, повторения, повышенная тщательность, пе¬ дантичность, стремление добиться в чем-либо полноты, совер¬ шенства, симметричности и точности расположения предме¬ тов. Типичным является склонность к накоплению в принципе ненужных вещей, не выбрасываемых из опасения, что они ког- да-либо могут понадобиться. Больные этих двух групп составляют около 75% всех страдаю¬ щих навязчивостями. Существуют и более редкие формы. 3) Навязчивые мысли и представления, непроизвольно вторгаю¬ щиеся в сознание больного в виде живых зрительных образов. Обычно это представления о каком-то агрессивном или сексу¬ альном акте по отношению к близким, святым и религиозным символам («хульные мысли»), на которые пациенты крайне болезненно реагируют. Отдельные представления могут вы¬ зывать отвращение или отталкивать своей бессмысленностью. Выражено магическое мышление (например, представление о том, что какое-то малозначащее действие может повлечь за собой смерть кого-то из близких). Навязчивые раздумья в этих случаях нередко усугубляются бесплодными мудрствова¬ ниями. 8
ПРЕДИСЛОВИЕ 4) Навязчивая медлительность, в которой сплав обсессивных и компульсивных компонентов является тяжким препятствием любой повседневной деятельности: на часы растягиваются одевание, туалет, прием пищи и другие действия. В этой группе преобладают мужчины. Симптомы этих основных групп могут перекрывать друг друга и трансформироваться в ходе заболевания. Ойген Блейлер (1920) подчеркивал, что «добиться излече¬ ния навязчивого невроза нелегко». Терапевтический эффект по¬ лучается от «терпеливого воспитания, гимнастики мыслей по Оппенгейму, метода убеждения по Дюбуа». Таких пациентов, как считал Крепелин, надо «приучать к труду и деятельности»5. Рекомендации, высказанные в начале XX века корифеями описа¬ тельной психиатрии, можно воспринимать сейчас как предвосхи¬ щение когнитивно-поведенческих методов в психотерапии. Эпоха психофармакологии не принесла радикального реше¬ ния проблемы. Наиболее эффективные для терапии навязчивых расстройств современные антидепрессанты могут снижать интен¬ сивность навязчивостей только во время их постоянного приема (отмена препарата приводит к рецидиву). Очень тяжелым пациен¬ там иногда предлагаются нейрохирургические методы, однако убе¬ дительной статистики по эффективности такой операции на мозго¬ вой ткани нет. Вопрос о причине возникновения обсессивно-компульсивных расстройств остается открытым. 3. Фрейд, как врач, также внача¬ ле предполагал наличие некоего морфологического субстрата для возникновения психоневрозов, к которым он относил обсессии. Однако до настоящего времени исследователями не найдено ника¬ ких специфических анатомических и нейрофизиологических от¬ клонений, приводящих к неврозу. Идея Фрейда о том, что причиной невротических, в том числе навязчивых, расстройств является бессознательный психический конфликт, остается актуальной и через столетие после написания «Заметок об одном случае невроза навязчивости». Психоанализ и 5 Цит. по: Блейлер Э. (1920) Руководство по психиатрии. — Независимая психиат¬ рическая ассоциация, 1993. — С. 46. 9
КОГДА УТРАЧИВАЮТСЯ РАЗЛИЧИЯ. психоаналитическая терапия остаются методом выбора при тера¬ пии навязчивостей, часто обеспечивающим стойкий и длительный терапевтический эффект. В своем исследовании Фрейд представляет образованного мо¬ лодого человека, страдающего от навязчивых опасений за судьбу дорогих ему людей, отца и возлюбленной. Зная о той роли, которую Фрейд придает сексуальности, пациент сразу же посвящает своего аналитика в сексуальные впечатления 6—7 лет, связанные с соблаз¬ няющим поведением гувернанток. Желание видеть девушек обна¬ женными и страх наказания за это («Например, боялся, что умрет отец») равносильно, как считает Фрейд, навязчивостям взрослого пациента. Инфантильные переживания не носили отчетливого ха¬ рактера навязчивости в то время лишь потому, что были еще при¬ емлемы (синтонны) для Я. Постепенно страх наказания приводит к возникновению компульсивных ритуалов и торможений активно¬ сти пациента, предназначенных отвратить реализацию агрессив¬ ных фантазий. Результатом психического расстройства явилось стойкое снижение работоспособности пациента. Обсессии пациен¬ та усилились после смерти его отца. На примере навязчивостей Фрейд демонстрирует, что, в от¬ личие от истерии, при образовании обсессий роль инфантильной сексуальности более очевидна. В последующих работах Фрейда это отличие определяется различным типом защитных механизмов: при истерии — вытеснением6, при навязчивостях — изоляцией, ре¬ активным образованием и уничтожением сделанного (содержание последних понятий раскрывается ниже). Мучительная навязчивая фантазия о восточной пытке, когда связанному осужденному переворачивают на ягодицы горшок с крысами, которые вгрызаются ему в анус, касалась умершего отца и возлюбленной. Фантазия возникла, когда пациент услышал о пытке с крысами во время военных сборов от одного склонного к жесто¬ кости офицера. Клиническим описанием Фрейд демонстрирует, насколько важны для анализа малейшие детали переживаний пациента, свя¬ Вытеснение — защитный механизм, посредством которого неприемлемый им¬ пульс становится бессознательным. 10
ПРЕДИСЛОВИЕ занные с возникновением навязчивой фантазии, защитным ритуа¬ лом возвращения денежного долга и поведением пациента во время аналитических сессий. Анализируя фантазии пациента, Фрейд приходит к выводу, что навязчивости возникают «в виде реакции на сильнейшую, не¬ доступную для осознания ярость, обращенную против близкого»7. Фрейд описывает защитные механизмы, которые позднее, в рамках второй топики (Оно, Я, сверх-Я), обретают окончательное опреде¬ ление. Речь идет о «двухтактных навязчивых действиях»8, когда одно действие уничтожает другое. В работе «Торможение, симптом, страх» (1926) Фрейд называл этот процесс «уничтожением сделан¬ ного» и видел в нем, как и в изоляции, форму защиты, типичную для невроза навязчивости, описывая ее как магический ритуал. Уничтожение сделанного отражает конфликт «между двумя при¬ мерно равными по силе антагонистическими побуждениями... та¬ кими противоборствующими силами всегда являются любовь и ненависть»9. Другим типичным для навязчивостей защитным механиз¬ мом является изоляция, когда существует разрыв связи между значимым событием и связанным с ним чувством вины — страда¬ ющий «неврозом навязчивого состояния "знает" о своих травмах и вместе с тем ничего о них "не знает". Он знает о них только по¬ стольку, поскольку он о них не позабыл, но, по существу, он о них ничего не знает, потому что ему неведомо их значение»10. Разрыв причинно-следственных связей приводит к отщеплению аффек¬ та, в результате чего воспоминания лишаются эмоционального содержания. В процессе анализа изоляция проявляется как препятствие свободным ассоциациям, которые позволяют устанавливать связи между прошлым пациента, настоящим и тем, что происходит в ана¬ ФрейдЗ. Заметки об одном случае невроза навязчивого состояния. Пер. с нем. С. Панкова. — С. 45 настоящего издания. Там же. — С. 48 настоящего издания. Там же. — С. 48 настоящего издания. Там же. — С. 52 настоящего издания. 11
КОГДА УТРАЧИВАЮТСЯ РАЗЛИЧИЯ. лизе. Как и «уничтожение сделанного», термин «изоляция» появля¬ ется в более поздних работах Фрейда11. Разгадка навязчивых фантазий «пациента с крысами» связана с отцовским (эдиповым) комплексом. Для демонстрации его этио¬ логического значения Фрейд использует такой технический прием, как реконструкция. Реконструкция основывается на остатках вос¬ поминаний пациентов о наиболее важных, но в данное время забы¬ тых событиях, лишь частично проявляющихся в структуре и содер¬ жании свободных ассоциаций, сновидений, отдельных поступков и переносе. Основываясь на ассоциациях пациента, Фрейд «рискнул пред¬ положить, что в детстве, лет в шесть, он совершил какой-то про¬ ступок сексуального характера», за что отец подверг его телесно¬ му наказанию. «Каково же было мое удивление, — пишет Фрейд далее, — когда я узнал от пациента, что мать не раз рассказывала ему о подобном случае»12. Однако понимание пациентом того, что его отношение к отцу определяется бессознательными чувствами, становится очевидным при анализе переноса, в частности его нега¬ тивных аспектов: «...он видел во сне, воображал и представлял себе, как грубейшим и возмутительнейшим образом оскорбляет меня и мою семью, хотя на сознательном уровне относился ко мне с вели¬ чайшим почтением»13. В навязчивом неврозе пациента и его переносе прослежива¬ ется выраженная амбивалентность — борьба между любовью и ненавистью, садизмом и стремлением защитить любимый объект. В обсессивных мыслях по поводу отца и возлюбленной одна из сто¬ рон конфликта пациента толкала его к возобновлению былой борь¬ бы против отцовской власти, и он отваживался размышлять о воз¬ можности сексуальных отношений с женщинами. В рамках этих чувств он позволял себе вовлекаться в оскорбление отца и возлюб¬ ленной и затем наказывать себя за это. Делая так, он постоянно вос¬ производил модель и драму своей инфантильной сексуальности. 11 Фрейд 3. (1926) Торможение, симптом, страх / Психоаналитическая хрестома¬ тия. Классические труды. М., 1995. 12 Фрейд 3. Заметки об одном случае невроза навязчивого состояния. Пер. с нем. С. Панкова. — С. 59 настоящего издания. 13 Там же. — С. 62 настоящего издания. 12
ПРЕДИСЛОВИЕ Постепенно, следуя за пациентом, Фрейд раскрывает многооб¬ разие мотивов, формирующих навязчивые переживания пациента о крысах (принцип «множественной функции»): 1) на военных сборах пациент «бессознательно отождествлял себя с отцом, который несколько лет служил в армии и любил рассказывать истории из своей армейской жизни»; этому спо¬ собствовала также и история отца о карточном долге, который он, заядлый картежник — а «таких называют "картежными крысами"»14, —допустил, проиграв казенные деньги; 2) другой аспект идентификации с отцом связан с похожей ситуа¬ цией выбора партнерши для брака; как и отец, он колебался в выборе между двумя девушками; 3) фантазия о пытке с крысами благодаря регрессии «разбереди¬ ла у него анальный эротизм»; крысы для него стали символом денег: «Сколько гульденов — столько и крыс»15; 4) крысы, являясь переносчиками инфекции, символизировали страх заразиться сифилисом, отражая в том числе его подо¬ зрения насчет личной жизни отца во время службы в армии; 5) так как заражение сифилисом редко обходится без «участия» пениса, то в этом смысле крыса символизировала для пациента половой член; это значение укреплялось благодаря связи меж¬ ду представлениями маленького мальчика о пенисе, похожем на червяка (напомним, что пациент в детстве страдал глиста¬ ми); в итоге выстраивалась весьма оригинальная ассоциатив¬ ная линия, связанная с анальным эротизмом: глисты— ма¬ ленький пенис — крысы — пытка с крысами, проникающими в анус — анальное сношение, «мысль о котором ему была вдвой¬ не отвратительна, поскольку это касалось отца и возлюблен¬ ной»16; 6) в фантазиях пациента крысы являлись олицетворением ма¬ леньких детей. «В конце концов, он и сам когда-то был малень¬ ким гадким замарашкой, он и сам когда-то кусался в порыве Фрейд 3. Заметки об одном случае невроза навязчивого состояния. Пер. с нем. С. Панкова. — С. 63 настоящего издания. Там же. — С. 65 настоящего издания. Там же. — С. 66 настоящего издания. 13
КОГДА УТРАЧИВАЮТСЯ РАЗЛИЧИЯ. ярости, за что его жестоко наказывали. Крыса и впрямь могла поразить его "полным сходством" с ним самим»17. В теоретической части статьи 3. Фрейд, опираясь на анализ Человека-крысы и другие клинические случаи, определяет общие свойства навязчивых феноменов, характеристики обсессивных па¬ циентов, специфику их влечений и механизмы возникновения на¬ вязчивостей. Навязчивые идеи или навязчивая мыслительная деятельность являются, по мнению Фрейда, «видоизмененными, первоначально подвергшимися вытеснению, повторными проявлениями чувства вины, всегда связанного с сексуальными действиями, которые со¬ вершались в детские годы и доставляли удовольствие»18. По форме навязчивые явления Фрейд подразделяет на жела¬ ния, искушения, импульсы, размышления, сомнения, побуждения и запреты. Современные аналитики, как и психиатры, в структуре невроза навязчивых состояний выделяют навязчивые мысли, нося¬ щие Я-дистонный (чуждый, неприемлемый для Я) характер, и ком- пульсивное поведение — навязчивые ритуалы. Фрейд выделяет общие характеристики навязчивых фено¬ менов: 1) в сновидениях навязчивые побуждения выражаются неиска¬ женно, в виде «прямой речи»; 2) видоизменяющиеся навязчивые идеи проистекают от первона¬ чальной основы, трансформируясь благодаря действию защит¬ ных механизмов; 3) при искажении часто используется вторичная обработка на¬ вязчивых идей в виде эллипсиса19. Так, одна из навязчивых идей Человека-крысы звучала как предупреждение или предо¬ стережение: «Если я женюсь на возлюбленной, с отцом (на том свете) случится несчастье». Фрейд показывает, как добавление к этой идее обнаруженных в ходе анализа недостающих зве¬ Фрейд 3. Заметки об одном случае невроза навязчивого состояния. Пер. с нем. С. Панкова. — С. 65 настоящего издания. Там же. — С. 72 настоящего издания. Эллипсис (греч. elleipsis — опущение) — пропуск слов, восстанавливаемых из контекста. (Ср.: «я домой» вместо «я иду домой».) 14
ПРЕДИСЛОВИЕ ньев, позволяют получить такую логическую цепочку: «Если бы отец был жив и проведал о моем намерении жениться на возлюбленной, он разозлился бы на меня, как в тот раз в дет¬ стве, и тогда я разгневался бы на него и пожелал бы ему зла, а поскольку желания мои всевластны, все это неминуемо бы сбылось»20. В теоретической части Фрейдом описана феноменология об- сессивного (анального) характера, отношение невротиков, страдаю¬ щих навязчивостями, к реальности, суевериям и смерти. Симптомы невроза в типичном случае возникают на фоне обсессивного харак¬ тера. В настоящее время к этой диагностической категории могут быть отнесены многие типы личности. На одном полюсе контину¬ ума находятся организованные, продуктивные, совестливые и тру¬ долюбивые индивиды, мыслящие логично и способные осущест¬ вить свои идеи. На другом, патологическом, — демонстрирующие ярко выраженные признаки обсессивного характера (крайняя пе¬ дантичность, скупость, упрямство), имеющие специфические осо¬ бенности мышления, не способные на конструктивные действия в связи с амбивалентностью, нерешительностью и склонностью от¬ кладывать все «на потом». Типичной чертой невротиков является их склонность к суе¬ вериям, религиозность, окрашенная мистическим флером вера в чудеса и предзнаменования, что является отражением инфантиль¬ ного всемогущества и следствием предрасположенности к магиче¬ скому типу мышления. Особое, трепетное отношение к смерти про¬ исходит из фантазии, что смерть близкого разрешит мучительный конфликт, который пациент не может уладить сам. «Столкнувшись с любым житейским конфликтом, они втайне надеются на смерть близкого, чаще всего дорогого человека, будь то мать или отец, со¬ перник или один из возлюбленных, между которыми они разрыва¬ ются»21. Бесконечные сомнения невротиков являются следствием кон¬ фликта сильной любви к объекту и столь же сильной ненависти, приводящим к частичному параличу воли и неспособности совер¬ 20 Фрейд 3. Заметки об одном случае невроза навязчивого состояния. Пер. с нем. С. Панкова. — С. 76 настоящего издания. 21 Там же. — С. 84 настоящего издания. 15
КОГДА УТРАЧИВАЮТСЯ РАЗЛИЧИЯ. шать поступки. За счет механизма смещения22 это торможение мо¬ жет распространиться на все сферы жизни пациента. Принятие окончательного решения постоянно откладывается, больной ока¬ зывается во власти навязчивых сомнений, мысли в силу регрессии подменяют собой поступки и требуют аналогичных затрат психи¬ ческой энергии, пациенты «не видят» разницы между мыслями и действиями. «Заметки об одном случае невроза навязчивости» (1909) наряду с другими исследованиями позволили 3. Фрейду последовательно описать этиопатогенетическую специфику невроза навязчивости и обсессивного характера. С точки зрения психических механиз¬ мов — происходит смещение аффекта на второстепенные представ¬ ления, удаленные от первичного (основного) конфликта, изоляция, уничтожение сделанного и формирование того, что в психоанализе получило наименование реактивного образования. С точки зрения теории влечений— ведущими факторами являются амбивалент¬ ность, регрессия, фиксация на анальной стадии. Невроз навязчивых состояний, как полагал Фрейд, является одной из самых интересных и благодарных тем для аналитических исследований. Смещение — процесс, посредством которого энергия перемещается с одного психического образа на другой. 16
;ч/ :г: уу Су: ' ; ; ^ Й - • ;• ;•■" у-U . . v ■.- ' ".i v: : “ : ; - : \ ' ;■• ■ ' : , ./ WOHVO 20 ИЯХШ¥Й
Ссылки на немецкую и английскую публикации «Заметок об одном случае невроза навязчивого состояния» приведены по следующим изданиям: 1) Ветегкипдеп йЪет einen Fall von Zwangsneurose. Sigmund Freud. Gesammelte Werke. Band VII. Werke aus den Jahren 1906-1909. Fischer Taschenbuch Verlag, Frankfurt am Main, 1999, S. 381-463 (маргиналии с индексом GW); 2) Notes upon a Case of Obsessional Neurosis. The Standard Edition of the Complete Psychological Works of Sigmund Freud. Translated from the German under the General Editorship of James Srachey, in collaboration with Anna Freud, assisted by Alix Strachey and Alan Tyson. Vol. X (1909), The Two Case Histories ('Little Hans' and The Rat Man'), London, The Hogarth Press and the Institute of Psycho-Analysis, 1995, pp. 153-249 (марги¬ налии с индексом SE). Примечания автора и переводчика приводятся внизу стра¬ ницы; комментарии редакторов даны в конце настоящего изда¬ ния.
f ^ижеследующая статья состоит из двух частей. В пер¬ вой части приведены выдержки из истории болезни пациента, страдавшего неврозом навязчивого состояния, который ввиду продолжительности болезни и ее пагубных последствий, а так¬ же с учетом субъективных факторов можно отнести к разряду довольно сложных случаев, тем более что лечение продолжалось около года, прежде чем удалось добиться полного восстанов¬ ления душевного здоровья и устранить все симптомы болезни. Вторую часть составили краткие заметки, в которых на при¬ мере этого случая и на основании результатов анализа других случаев такого рода рассматриваются некоторые особенности генеза и механизма навязчивых душевных процессов и которые дополняют мою первую работу на эту тему, опубликованную в 1896 году*. Нужно сказать несколько слов в оправдание такой мане¬ ры изложения, не то еще решат, что я считаю ее безупречной и достойной подражания, тогда как в действительности мне попросту приходится считаться с трудностями формального и принципиального характера и, будь на то моя воля, я бы пред¬ почел дать более подробный отчет. Дело в том, что я не могу подробно изложить хронику лечения, поскольку тогда мне при¬ шлось бы вдаваться в детали личной жизни пациента. При том назойливом внимании, с которым столичная публика следит за моей врачебной деятельностью, такая откровенность с моей стороны была бы непозволительна; что же касается изменений, Дополнительные замечания по поводу защитных нейропсихозов (Weitere Bemerkungen iiber die Abwehr-Neuropsychosen). — Прим. автора. GW 381 SE 155 19
3-И-Г-М-У-Н-Д Ф-Р-Е-Й-Д SE 156 к которым обычно прибегают при составлении истории болезни, GW 382 то я все больше убеждаюсь в бесполезности и порочности такой практики. Незначительных искажений недостаточно для того, чтобы оградить пациента от любопытствующих, а за более су¬ щественные искажения приходится платить слишком дорогую цену, поскольку они мешают разглядеть причины происходяще¬ го, связанные, как правило, с самыми незначительными подроб¬ ностями жизни. Как это ни парадоксально, мы можем поверять публике сокровеннейшие тайны пациента, не боясь его выдать, но вынуждены утаивать самые безобидные и обыкновенные подробности его жизни, которые известны всем и по которым его могли бы сразу узнать. Если безжалостное сокращение истории болезни и лече¬ ния оправдано только этим, то в оправдание своей готовности довольствоваться лишь единичными наблюдениями, сделанны¬ ми в ходе психоаналитического исследования неврозов навяз¬ чивого состояния, я могу привести куда более веские доводы. Признаться, до сих пор мне не удавалось до конца разобраться в сложном устройстве тяжелой формы невроза навязчивого со¬ стояния, и я не смог бы описать анализ таким образом, чтобы читатели разглядели эту выявленную в ходе анализа или пред¬ полагаемую структуру сквозь все наслоения, которые скрывают ее во время лечения. Выполнение этой задачи крайне осложня¬ ет сопротивление больного, которое к тому же принимает осо¬ бые формы; впрочем, надо признать, что разобраться в неврозе навязчивого состояния и без того непросто, по крайней мере, гораздо сложнее, чем досконально изучить случай истерии. Казалось бы, все должно быть наоборот. Средство выражения скрытых мыслей при неврозе навязчивого состояния, язык это- SE 157 го невроза можно назвать всего лишь диалектом языка истерии, причем таким диалектом, который вроде бы должен быть более доступным для понимания, поскольку он ближе к языку нашего сознательного мышления, чем язык истерии. Прежде всего, он не предполагает истерической конверсии — резкого перехода от переживаний к соматической иннервации, который мы никак не можем мысленно совершить вслед за больным. 20
Н-Е-В‘Р-О-3 Н‘А-В-Я-3-Ч«И‘В‘0-Г-0 С-0‘С‘Т‘0-Я‘Н‘И«Я Возможно, на деле это не упрощает нашу задачу только пото¬ му, что невроз навязчивого состояния изучен хуже, чем истерия. Больные с тяжелыми формами невроза навязчивого состояния поступают на лечение к психоаналитику гораздо реже, чем ис¬ терики. К тому же, они скрывают свое заболевание от окружа¬ ющих, пока оно не становится очевидным, и зачастую обраща¬ ются к врачу, когда их болезнь уже так запущена, как, скажем, у больных туберкулезом легких, которых уже поздно помещать на лечение в санаторий. Впрочем, я обратился к этому сравне¬ нию еще и потому, что при своевременном вмешательстве мы добиваемся в лечении невроза навязчивого состояния в тяже¬ лой и легкой форме таких же замечательных результатов, каких добиваются и врачи, занимающиеся лечением вышеназванного хронического инфекционного заболевания. В сложившихся обстоятельствах остается довольствовать¬ ся теми неполными и отрывочными сведениями, которыми мы располагаем и которые мы вправе предать огласке. Быть может, эти с трудом добытые, собранные по крупицам знания сами по себе мало что значат, но если они пополнятся благодаря трудам других исследователей, то сообща мы справимся с задачей, кото¬ рую, пожалуй, не осилить в одиночку. GW383 21
I ВЫДЕРЖКИ ИЗ ИСТОРИИ БОЛЕЗНИ GW384 SE158 GW385 SE 159 Молодой человек, студент университета, обратился ко мне с жалобами на навязчивые идеи, которые преследуют его еще с дет¬ ства, но особенно досаждают последние четыре года. Страдания ему причиняют главным образом опасения за судьбу двух дорогих ему людей — отца и дамы сердца. Кроме того, иногда у него возни¬ кают навязчивые импульсы, например желание перерезать себе горло бритвой во время бритья, и он выдумывает для себя разные запреты, которые касаются даже всяких пустяков. Он потратил много лет на борьбу с навязчивыми идеями и ничего не добился в жизни. Сколько он ни пытался лечиться, ему ничего не помогало, разве только гидротерапия в санатории в ***, да и то лишь пото¬ му, что там он завел знакомство, которое переросло в сексуаль¬ ную связь. Здесь он не располагает такими знакомствами, в связь с женщинами вступает редко, от случая к случаю. Проститутки вызывают у него брезгливость. В сексуальном отношении он во¬ обще чувствует себя обделенным, онанизмом занимался недолго, лет в шестнадцать-семнадцать. Половая потенция у него в норме; половую жизнь начал в 26 лет. Он производит впечатление здравомыслящего, умного че¬ ловека. В ответ на мой вопрос, почему он решил первым делом рассказать мне о своей половой жизни, он объясняет, что ему из¬ вестно, какое значение я придаю этому фактору в своей теории. Вообще-то он не читал мои сочинения, но недавно, листая мою книгу*, наткнулся на рассуждения о необычных перекличках между словами, и поскольку это живо напомнило ему о том, как он сам «прорабатывает в уме» свои идеи, он решил довериться мне. а) Начало лечения Когда на следующий день я ознакомил его с единственным условием лечения, в соответствии с которым он обязался гово¬ рить все, что придет ему на ум, каким бы неприятным, несуще- Психопатология обыденной жизни (Zur Psychopathologie des Alltagslebens, 1905). — Прим. автора. 22
Н*Е*В*Р*0*3 Н*А*В*Я‘3‘Ч*И«В*0*Г*0 с*о*с*т*о*я«н*и*я ственным, неуместным и нелепым ему это ни показалось, а за¬ тем предложил ему выбрать тему для зачина, он рассказал сле¬ дующее*. У него есть друг, которым он очень дорожит. Когда он чув¬ ствует побуждение к какому-нибудь преступному деянию, он всегда идет к другу и спрашивает его, не считает ли тот его пре¬ зренным преступником. Друг утешает его и говорит, что считает его совершенно безобидным человеком, привыкшим с юных лет прилагать к себе слишком строгие мерки. Когда-то давно, лет в четырнадцать или пятнадцать, он попал под влияние одного де¬ вятнадцатилетнего студента, который вдруг проникся к нему симпатией и так его превозносил, что он сам поверил в свою ге¬ ниальность. Потом этот студент стал его домашним учителем, резко переменил свое мнение и начал обращаться с ним как с тупицей. В конце концов он догадался, что студент, который был неравнодушен к одной из его сестер, завел с ним дружбу лишь для того, чтобы под этим предлогом посещать их дом. Тогда он впервые пережил сильное потрясение. Тут пациент неожиданно сменил тему разговора. 6) Инфантильная сексуальность «Сексуальные чувства пробудились у меня очень рано. Помню один случай, мне тогда было года четыре или лет пять (с шести лет я уже помню все, а этот случай я отчетливо вспом¬ нил только через много лет). У нас служила тогда очень красивая молодая гувернантка — фрейлейн Петер**. Как-то вечером она Ниже приводятся мои отредактированные заметки, которые я составлял по па¬ мяти каждый вечер после сеанса, стараясь как можно точнее воспроизводить слова пациента. — Не советую вести записи на сеансе. Точность изложения в истории болезни не искупает вреда, который наносит больному врач, когда от него отвлекается. — Прим. автора. Доктор Альфред Адлер1 в бытность свою психоаналитиком прочел однажды в узком кругу доклад, в котором указал на то, что самые первые сообщения па¬ циента имеют особое значение. И вот доказательство его правоты. Из первых же фраз пациента явствует, какое значение он придает мужчинам и какую роль играет в его жизни выбор объекта по гомосексуальному типу, а кроме того, в его словах можно уловить и намек на конфликт и противоречие меж¬ ду заинтересованностью в мужчине и женщине. Примечательно и то, что он запомнил только фамилию красивой гувернантки, тем более что ее фамилия SE 160 GW386 23
3-И-Г-М-У*Н*Д Ф*Р*Е*Й* Д лежала в легком домашнем платье на диване и читала; я прилег к ней и спросил, можно ли мне залезть ей под юбки. Она разре¬ шила при условии, что я никому об этом не скажу. Одежды на ней было немного, так что я потрогал ее гениталии, поводил ру¬ ками по всему телу — оно было такое странное на ощупь. С тех пор я сгорал, прямо изнывал от любопытства, так мне хотелось видеть женскую наготу. Помнится, в купальне, куда меня в том возрасте гувернантка еще водила вместе с сестрами, мне все не терпелось увидеть, как фрейлейн скинет с себя одежду и SE 161 войдет в воду. С шести лет у меня сохранилось больше воспо¬ минаний. Тогда у нас была уже другая гувернантка, такая же молодая и красивая, у нее были прыщи на ягодицах, и по вече¬ рам она их выдавливала. Я ждал этого момента, чтобы утолить любопытство. И в купальне тоже ее разглядывал, хотя фрей¬ лейн Лина была более стеснительной, чем ее предшественни¬ ца. (В ответ на мой вопрос пациент уточняет: "Я редко спал с ней в одной комнате, чаще всего — у родителей".) Помню один GW 387 случай, мне тогда было лет семь*. Как-то вечером мы сидели все вместе — гувернантка, кухарка, еще одна служанка и я с моим младшим братом, он младше меня на полтора года. Девушки разговаривали, и вдруг я услышал, как фрейлейн Лина сказала: "Вон с этим малым — еще куда ни шло, а мой-то Пауль (Пауль — это я) — такой растяпа, ну точно даст маху". Я не совсем понял, что она имела в виду, понял только, что обо мне отозвались пре¬ небрежительно, и заплакал. Лина принялась меня утешать и рассказала, что речь шла об одной служанке, которая кое-что позволила себе с мальчиком, своим воспитанником, и за это ее посадили на несколько месяцев в тюрьму. Сама она вряд ли позволила со мной что-то дурное, но с тех пор я с ней осмелел. Бывало, забирался к ней в постель, задирал ей рубашку и тро¬ гал ее, а она не сопротивлялась. Она была девушкой не слиш¬ ком умной, но явно очень сладострастной. Уже в двадцать три совпадает с мужским именем. В венских буржуазных кругах принято назы¬ вать гувернанток по имени, и в воспоминаниях они обычно фигурируют под именами. — Прим. автора. Впоследствии он допустил вероятность того, что это случилось на год или на два года позже. — Прим. автора. 24
н*е*в*р*о*з н*а*в*я*з*ч*и*в*о*г«о с*о*с*т*о*я*н*и*я года она родила ребенка, отец которого вскоре на ней женился, так что теперь ее величают госпожа надворная советница. Я до сих пор часто встречаю ее на улице. Начиная с шести лет я стал испытывать эрекцию и, помнит¬ ся, однажды пожаловался на это маме. Решился я на это не сразу, поскольку подозревал, что это как-то связано с моими фантази¬ ями и любопытством; тогда меня мучила мысль о том, что роди¬ тели знают, о чем я думаю, а все якобы потому, что я ненароком об этом проговорился, причем сам ничего не заметил. Мне кажет¬ ся, что с этого у меня и началась болезнь. Мне очень нравились некоторые девушки, и я жаждал увидеть их обнаженными. Но когда я об этом мечтал, у меня возникало такое жуткое чувство, словно из-за этих мыслей может случиться что-то ужасное, и я изо всех сил старался их отогнать». Отвечая на мой вопрос о том, чего именно он опасался, он говорит: «Например, боялся, что умрет отец. Меня вообще с ма¬ лолетства постоянно преследовали и томили мысли о смерти отца». Тут я с удивлением узнаю, что его отец умер много лет на¬ зад, хотя пациент до сих пор испытывает навязчивые опасения за его жизнь. Обстоятельства жизни пациента в возрасте шести-семи лет, описанные им на первом лечебном сеансе, — это не просто пред¬ вестие болезни, как считает он сам, а уже сама болезнь — впол¬ не развившийся невроз навязчивого состояния со всеми прису¬ щими ему элементами, зачаток и вместе с тем модель будущей болезни, так сказать, болезнь в зародыше, по которой мы уже можем судить об устройстве более сложного организма нынеш¬ него заболевания. Перед нами ребенок, обуреваемый страстью к подглядыванию, которая зиждется на сексуальном влечении и постоянно пробуждает у него сильное желание увидеть понра¬ вившуюся ему особу женского пола обнаженной. Это желание равносильно нынешним навязчивым идеям; если оно и не носит навязчивого характера, то лишь потому, что еще не вызывает полного отторжения со стороны Я, еще не кажется ему чуждым, хотя какие-то признаки отторжения уже заметны, поскольку это желание всегда появляется в сопровождении мучительного аф- SE 162 GW388 SE163 25
3»И»Г»М»У»Н»Д Ф»Р»Е»Й»Д фекта*. В душе маленького сладострастника явно назрел конф¬ ликт; навязчивое желание тесно связано с навязчивым опасени¬ ем: едва у него появляются мысли такого рода, как он начинает бояться, что произойдет нечто ужасное. Представление об этой опасности уже приобретает ту характерную неопределенность, которая отныне будет обнаруживаться во всех проявлениях нев¬ роза. Впрочем, нетрудно догадаться, что таится под покровом этой неопределенности. Когда пациент приводит в пример одно из своих смутных навязчивых опасений, можно с уверенностью утверждать, что это и есть то изначальное и единственное опасе- GW 389 ние, которое скрывалось за этим обобщением. Значит, суть его навязчивых опасений можно передать следующим образом: если мне захочется увидеть какую-нибудь женщину обнаженной, мой отец умрет. Мучительный аффект приобретает явственный от¬ тенок суеверного ужаса и побуждает его как-то отвести беду — вызывает импульсы, поддаваясь которым он в дальнейшем будет соблюдать особые правила во избежание опасности. Итак, все атрибуты невроза налицо: эротическое влечение и его отторжение, желание (еще не навязчивое) и его неприя¬ тие в форме (уже навязчивых) опасений, мучительный аффект и позыв к действиям во избежание опасности. Да еще вдобавок SE164 что-то вроде делирия или бредовой идеи — странная мысль о том, что родители знают, о чем он думает, поскольку он мог, сам того не замечая, об этом проговориться. Едва ли мы ошибемся, если скажем, что в этих детских домыслах брезжит догадка о су¬ ществовании тех удивительных психических процессов, кото¬ рые мы называем бессознательными и без учета которых мы не сможем найти научное объяснение этой загадки. Сказать «я рас¬ сказываю о своих мыслях, сам того не замечая», — все равно что спроецировать2 вовне ощущение того, что у тебя возникают не¬ ведомые мысли, то есть описать эндопсихическое3 восприятие мыслей, которые подверглись вытеснению. Очевидно, что в этом простейшем детском неврозе уже об¬ наруживается загадка и кажущаяся нелепость, как и в слож¬ ном неврозе у взрослого человека. Почему отец должен умереть Напомним, что навязчивые идеи уже пытались истолковать, не принимая во внимание аффекты! — Прим. автора. 26
Н-Е-В-Р-О-3 Н-А-В-Я-З-Ч-И-В-О-Г-О с-о-с-т-о-я-н-и-я оттого, что у ребенка возникает сладострастное желание? Что это — сущий вздор или обоснованный вывод, предпосылкой для которого послужили какие-то давние события? Если рассматривать этот случай детского невроза с учетом уже имеющихся у нас знаний, то следует предположить, что и до шести лет у пациента были переживания, связанные с трав¬ мами, конфликтами и вытеснением, которые подверглись амне¬ зии, но оставили после себя следы в виде навязчивых опасений. В дальнейшем мы выясним, насколько велика вероятность того, что нам удастся выявить или по возможности точно реконструи¬ ровать эти позабытые переживания. Кстати, стоит обратить вни¬ мание и на одно совпадение, которое может оказаться отнюдь не случайным: от детской амнезии пациент избавился именно в шестилетнем возрасте. О том, что невроз навязчивого состояния может начинаться с появления таких сладострастных желаний, сопровождаемых жуткими предчувствиями и тягой к совершению ритуальных действий во избежание опасности, мне известно по многим дру¬ гим случаям. Это совершенно типичный случай, хотя, пожалуй, невроз может развиваться и по другому типу. Прежде чем перей¬ ти к изложению сведений, собранных на втором сеансе, я хотел бы сказать несколько слов по поводу ранних сексуальных пере¬ живаний пациента. Полагаю, никто не станет возражать, если я скажу, что переживания эти отличались необыкновенным раз¬ нообразием и произвели на него сильное впечатление. Впрочем, это было характерно и для других случаев невроза навязчивого состояния, которые мне довелось анализировать. При этом нев¬ розе больные, в отличие от истериков, никогда не забывают о том, какой характер носило у них преждевременное проявление сексуальности. На примере невроза навязчивого состояния куда более отчетливо, чем в случае истерии, видно, что факторы, вы¬ зывающие развитие психоневроза, следует искать не в текущих, а в детских сексуальных переживаниях. Текущая половая жизнь больного неврозом навязчивого состояния может показаться с первого взгляда совершенно нормальной; зачастую патогенных факторов и отклонений от нормы в ней обнаруживается куда меньше, чем в случае нашего пациента. GW390 SE 165 27
3»И»Г»М»У»Н»Д Ф*Р»Е»Й*Д в) Сильное навязчивое опасение «Сегодня я, пожалуй, расскажу вам для начала об одном происшествии, из-за которого я, собственно, и решил к вам об¬ ратиться. Дело было в августе на военных сборах в Накануне GW391 я плохо себя чувствовал, меня изводили разные навязчивые идеи, но как только начались учения, я сразу позабыл обо всем остальном. Мне было очень важно показать кадровым офицерам не только свою выучку, но и выдержку. Однажды мы совершили небольшой переход из На привале я потерял пенсне, и хотя SE166 его можно было запросто найти, я махнул рукой и телеграфиро¬ вал в Вену своему оптику, чтобы он срочно выслал мне другое на замену. Там же на привале я подсел к двум офицерам, одному из них — капитану с чешской фамилией — было суждено сыграть важную роль в этой истории. Я его побаивался, потому что ему явно нравились всякие ужасы и зверства. Не скажу, что он злой человек, но во время офицерской трапезы он так горячо ратовал за применение телесных наказаний, что я просто не мог смолчать и вступил с ним в спор. В тот раз на привале мы разговорились, и он рассказал мне, что прочел об одной особенно изощренной пытке, применяемой на Востоке...» Тут он прерывается, встает с кушетки и просит меня изба¬ вить его от описания подробностей этой пытки. Я заверяю его, что у меня нет ни малейшей склонности к жестокости, истязать его мне вовсе не хочется, но и даровать ему избавление от чего бы то ни было — не в моей власти. С таким же успехом он мог бы попросить у меня в подарок парочку комет. Преодоление сопро¬ тивления, объяснил я, это одна из заповедей лечения, с которой нам нельзя не считаться. (Значение термина «сопротивление» я разъяснил ему в начале сеанса, когда он сказал, что ему приходит¬ ся себя пересиливать, чтобы рассказать о своих переживаниях.) Я продолжил: Но как же мне угадать, на что именно он намекает? Может, он имеет в виду сажание на кол? — Нет, не это, просто осужденного связывают, — он выразился так туманно, что я не GW 392 сразу понял, в какой позе связывают осужденного, — приклады¬ вают ему к заду горшок, потом запускают туда крыс, — он снова вскочил, всем своим видом выражая ужас и отвращение, — и вот они впиваются. 28
Н*Е*В*Р*0*3 Н*А*В*Я*3‘Ч*И*В*0*Г«0 с«о«с*т*о*я*н*и*я — В задний проход, — добавил я. Всякий раз, когда он доходит до важного эпизода в своем рассказе, он начинает как-то странно морщиться, словно его самого ужасает безотчетное чувство удовольствия, которое он испытывает в этот момент. Он с трудом продолжает: «В тот миг у меня мелькнула мысль — а что, если это произойдет с доро¬ гим мне человеком». Я напрямик спрашиваю его, не воображал ли он себя палачом, но он отвечает, что просто представил, как этого человека подвергают пытке. Вскоре выясняется, что такая «мысль»* возникла у него по поводу возлюбленной. Он прерывает свой рассказ и начинает уверять, что подоб¬ ные мысли ему самому чужды и неприятны, но только он всегда с поразительной быстротой домысливает все остальное. Едва возникает идея, как у него уже наготове «санкция», т. е. опре¬ деленное правило, которому нужно следовать во избежание во¬ площения этой фантазии. Когда рассказ капитана об этой омер¬ зительной пытке навел его на такие мысли, он, по его словам, сумел отвести беду от «обоих» с помощью своих привычных за¬ клинаний: он произнес «но-но», словно отмахнувшись от этого рукой, и сказал: «Ишь, чего вздумал!» Меня, да и читателей, как я полагаю, озадачило то, что он говорил о жертве во множественном числе. Ведь до сих пор речь шла лишь о том, что он представил, как пытке с крысами подвер¬ гают его возлюбленную. Тут ему приходится признать, что в тот момент он заодно представил, как пытают и его отца. Он не мог сразу в этом сознаться, поскольку отец его умер много лет назад, так что это навязчивое опасение кажется еще более нелепым, чем первое. На следующий день вечером уже известный нам капитан передал ему полученную по почте бандероль со словами: «Обер- лейтенант А. внес за тебя наложенный платеж. Не забудь вер¬ нуть ему деньги». В свертке он обнаружил заказанное по теле¬ графу пенсне. В тот же миг он догадался, какую нужно приме- Он сам называет это «мыслью»; более выразительное и точное определение «желание» или «опасение» явно не пропустила цензура. К сожалению, я не могу воспроизвести его нарочито туманную манеру изложения. — Прим. ав¬ тора. SE 167 GW393 SE 168 29
3-И-Г-М-У-Н-Д Ф-Р-Е-Й-Д нить «санкцию»: чтобы ничего не стряслось (т. е. чтобы отец и возлюбленная не пострадали от воплощения фантазии о кры¬ сах), деньги возвращать нельзя. И следом, стараясь, по своему обыкновению, отогнать эту мысль, он дал себе зарок и чуть ли не вслух поклялся: «Ты вернешь три кроны восемьдесят геллеров обер-лейтенанту А.». Через два дня учения закончились. Все это время он только и делал, что пытался вернуть обер-лейтенанту А. этот ничтож¬ ный долг, но это ему все никак не удавалось по тем или иным, с виду объективным, причинам. Сперва он попробовал передать деньги через одного офицера, который направлялся на почту, но когда тот по возвращении вернул ему деньги и объяснил, что не застал обер-лейтенанта А. на почте, он страшно обрадовался, поскольку исполнить обещание таким образом ему было недо¬ статочно, ведь клятва звучала иначе: «Гы вернешь деньги обер- лейтенанту А.». В конце концов он повстречал обер-лейтенан- та А., но тот деньги не взял, сославшись на то, что он, обер-лей- тенант А., за него не платил, да и вообще почту получает не он, а обер-лейтенант Б. Наш пациент страшно расстроился оттого, что теперь ему никак не сдержать свою клятву, коль скоро он дал ее по недоразумению, но, поразмыслив, он нашел весьма ориги¬ нальный выход из положения: он пойдет на почту сразу с двумя SE169 обер-лейтенантами, А. и Б., там А. даст три кроны восемьдесят GW 394 геллеров почтовой служащей, та, в свой черед, передаст деньги Б., а потом сам пациент, в точном соответствии с данной клятвой, вернет три кроны восемьдесят геллеров обер-лейтенанту А. Я не удивлюсь, если это собьет читателей с толку, ведь даже его подробный отчет о том, что произошло в тот день и как он на все это реагировал, пестрел противоречиями и показался мне безнадежно сумбурным. Только на третьем сеансе он с моей по¬ мощью заметил эти неувязки, и мне удалось выяснить, что имен¬ но он переиначил и перепутал в своих воспоминаниях. Я не стану сейчас вдаваться в подробности, тем более что скоро мы узнаем, в чем заключалась суть этих искажений, и пока лишь отмечу, что под конец второго сеанса он вообще стал заговариваться, словно одурманенный. То и дело он обращался ко мне «господин капи¬ тан», наверное, памятуя о том, как в начале сеанса я сказал ему, 30
Н*Е*В*Р-0*3 Н*А*В*Я*3‘Ч*И*В*0‘Г*0 с*о*с*т*о*я*н*и*я что я, в отличие от капитана М., человек не жестокий и мучить его ради забавы не собираюсь. На том же сеансе он пояснил, что с тех пор, как у него стали возникать опасения за жизнь дорогих ему людей, он всегда пола¬ гал, что кара может настигнуть их не только в этом мире, но и на том свете — в мире ином. Лет до четырнадцати или пятнадцати он отличался истовой набожностью, но с тех пор постепенно сде¬ лался атеистом. Чтобы как-то примирить одно с другим, он рас¬ суждает так: что ты знаешь о мире ином? Что знают о нем дру¬ гие? Знать об этом нам не дано, так что ты волен предполагать все что угодно. Такую логику этот, в общем-то, здравомыслящий человек считает безупречной и полагает, что смятение, в кото¬ рое ввергают ум подобные вопросы, свидетельствует в пользу его прежних религиозных представлений. На третьем сеансе он досказал мне весьма характерную для него историю о том, как он старался сдержать свою навязчивую клятву. Вечером накануне окончания учений состоялось послед¬ нее офицерское собрание. Ему поручили произнести благодар¬ ственную речь в ответ на тост в честь «господ резервистов». Речь удалась на славу, но говорил он словно во сне, поскольку в голове у него постоянно свербила мысль о клятве. Ночь он провел ужас¬ но; аргументы и контраргументы сменяли друг друга; основной контраргумент сводился, конечно, к тому, что он дал клятву, ру¬ ководствуясь неверными сведениями, ибо обер-лейтенант А. за него не платил. Впрочем, он утешался тем, что еще не все поте¬ ряно, поскольку завтра утром обер-лейтенант А. поедет верхом к месту дислокации своей части по той же дороге, и по пути он уговорит его задержаться в П. и на поезде добраться вместе с ним с тамошнего вокзала до почтамта. Но на следующий день он не осмелился заговорить с обер-лейтенантом А., тот поехал даль¬ ше своей дорогой, и он послал за ним вдогонку своего денщика с донесением о том, что он собирается нанести визит обер-лей- тенанту после полудня. Сам он добрался до вокзала в половину десятого утра, сдал на хранение свой багаж и решил сперва от¬ правиться за покупками в город, а уже потом навестить обер- лейтенанта А. Воинская часть, в которой служил А., была рас¬ квартирована в деревне, находившейся в часе езды на экипаже SE 170 GW395 31
от городка П. На поезде до почтамта нужно было добираться часа три, так что, по расчетам пациента, после исполнения его хит¬ роумного замысла он еще мог успеть на поезд, уходящий из П. SE 171 в Вену. Его раздирали противоречия: с одной стороны, было бы малодушно нарушить клятву только из-за того, что ему неловко просить А. о таком одолжении и не хочется выставлять себя ду¬ раком. С другой стороны, малодушно было бы как раз сдержать клятву, поскольку это означало бы, что он поддался навязчивой идее. Когда доводы и возражения казались ему одинаково вес¬ кими, он обычно полагался на волю случая, как на Божий про¬ мысел. Вот и теперь, когда носильщик на вокзале спросил его: «На десятичасовой поезд, господин лейтенант?» — он ответил утвердительно, сел на десятичасовой поезд и уехал, испытывая GW 396 огромное облегчение от такой fait accompli\ Он даже зарезерви¬ ровал у проводника в вагоне-ресторане место за табльдотом. На первой же станции его вдруг осенило, что он мог бы сейчас вый¬ ти, дождаться обратного поезда, вернуться на нем в П., добраться до того места, где остановился обер-лейтенант А., а затем за три часа доехать на пару с ним на поезде до почтамта и т. п. От испол¬ нения этого замысла его удержало лишь то, что он уже сделал заказ официанту. Впрочем, от самого замысла он не отказался, а просто решил повременить и выйти на следующей станции. Так он пропускал одну остановку за другой, пока поезд не при¬ был на станцию, на которой он выйти никак не мог, поскольку тут жил кто-то из его родни, и тогда он решил все-таки доехать до Вены, отыскать своего друга, все с ним обсудить и, если тот посоветует вернуться, сесть на ночной поезд, отправляющийся в П. Я прерываю его и говорю, что он вряд ли успел бы так быстро обернуться, но он заверяет меня, что до отправления ночного по- SE172 езда у него еще оставалось в запасе полчаса. Как бы то ни было, по прибытии в Вену он не нашел друга в трактире, где надеялся его застать, заявился к нему в квартиру только в одиннадцать часов вечера и сразу все выложил. Выслушав его рассказ, друг только всплеснул руками: ну конечно, это навязчивая идея, тут и думать нечего. Успокоившись, он остался у друга, отлично вы- Fait accompli (фр.) — совершившийся факт, здесь: развязка. — Прим. перевод¬ чика. 32
н*е*в*р*о*з н*А*в-я*з*ч*и*в*о*г*о с*о*с*т*о*я*н*и*я спался, а наутро отправился вместе с ним на почту и послал на адрес почтамта, куда была доставлена бандероль с пенсне, три кроны восемьдесят геллеров. Вот тут я и нашел зацепку, благодаря которой выявил подта¬ совки в его рассказе. Коль скоро, выслушав друга и одумавшись, он послал деньги вовсе не обер-лейтенанту А. и даже не обер-лей- тенанту Б., а прямо на адрес почтамта, значит, он уже знал, знал еще до отъезда в Вену, что рассчитаться он должен с почтовой служащей и только с ней. И действительно, он подтвердил, что узнал об этом еще до того, как получил от капитана бандероль и поклялся вернуть деньги А., поскольку, как он сейчас припо¬ минает, за несколько часов до разговора с зловещим капитаном он повстречал другого капитана, который сообщил ему, что про¬ изошло на самом деле. Как только он представился этому офице¬ ру, тот рассказал ему, что недавно зашел на почту, где почтовая служащая спросила его, не знаком ли он с лейтенантом Г. (т. е. с нашим пациентом), которому прислали бандероль наложенным платежом. И хотя он ответил, что не знает такого лейтенанта, почтовая служащая сказала, что не сомневается в порядочности незнакомого офицера и заплатит за него. Так наш пациент и полу¬ чил заказанное пенсне. Когда зловещий капитан передавал ему бандероль, он по ошибке велел вернуть три кроны восемьдесят геллеров обер-лейтенанту А. Наш пациент не мог не знать о том, что капитан ошибается. Тем не менее, руководствуясь заведомо неверными сведениями, он дал клятву и обрек себя на мучения. О встрече с другим капитаном и поступке доверчивой почтовой служащей он предпочел позабыть и умолчал в разговоре со мной. Признаюсь, после того как я узнал правду, его поступки пока¬ зались мне еще более нелепыми и совершенно необъяснимыми. Едва он распрощался с другом и вернулся домой к семье, как его вновь охватили сомнения. Все доводы, которые приводил его друг, были ему заранее известны, и он отдавал себе отчет в том, что в ту ночь на него просто подействовало умиротворяюще общение с другом. В ткань этого делирия была ловко вплетена и мысль о том, что ему следует обратиться к врачу. Дескать, врач выдаст ему справку в подтверждение того, что для выздоровле¬ ния ему требуется совершить задуманную церемонию с участи- GW397 SE 173 33
3-И-Г-М-У-Н-Д Ф-Р-Е-Й-Д ем А.г и тот при виде такой справки наверняка согласится взять у GW 398 него три кроны восемьдесят геллеров. Тогда ему случайно попа¬ ла в руки моя книга, и он остановил свой выбор на мне. Впрочем, никакой справки он у меня не требовал, а лишь вполне благо¬ разумно просил избавить его от навязчивых идей. Спустя много месяцев, когда сопротивление достигло апогея, у него вновь воз¬ никло искушение поехать в П., отыскать там обер-лейтенанта А. и разыграть с ним весь этот фарс с возвращением долга. г) Ознакомление пациента с принципами лечения Не стоит рассчитывать на то, что я сразу пущусь в рассуж¬ дения по поводу этой необычайно нелепой навязчивой фантазии SE174 о крысах; по правилам психоаналитической терапии врач дол¬ жен умерить свое любопытство и предоставить пациенту воз¬ можность самому решить, в какой последовательности будут об¬ суждаться те или иные темы. Так что в начале четвертого сеанса я задал пациенту один вопрос: «Ну, что расскажете сегодня?» «Я решил рассказать вам о том, что для меня очень важно и уже давно меня гнетет». Он очень подробно рассказывает о бо¬ лезни своего отца, который умер девять лет назад от эмфиземы. Как-то вечером, зная о том, что отец находится в критическом состоянии, он спросил лечащего врача, когда можно будет су¬ дить о том, что опасность миновала. Врач ответил: «Послезавтра вечером». Пациент тогда и помыслить не мог о том, что отец не доживет до этого дня. В половине двенадцатого он прилег на час вздремнуть, а когда проснулся в час ночи, друг семьи, тоже врач, сообщил ему, что отец умер. Он стал укорять себя за то, что его не было рядом с отцом, когда тот умирал, тем более что, по сло¬ вам сиделки, в один из последних дней отец звал его по имени и, когда она подошла к нему, спросил: «Это вы, Пауль?» Как ему по- GW 399 казалось, мать и сестры тоже были склонны себя в этом винить, хотя сами они об этом ничего не говорили. Впрочем, поначалу чувство вины не было мучительным; он долго не мог осознать, что отца больше нет в живых; когда кто-нибудь отпускал при нем удачную шутку, он ловил себя на мысли: «Надо рассказать отцу». Кроме того, он тешил себя фантазиями об отце и часто, услыхав стук в дверь, думал: «Вот отец пришел», — и, входя в комнату, 34
н*е*в*р*о*з н*а*в«я*з*ч*и*в«о*г*о с*о*с*т*о*я«н*и*я смотрел, нет ли там отца, и хотя он ни на минуту не забывал о том, что отец мертв, мысль о встрече с призраком ничуть его не пугала, а, напротив, казалась весьма заманчивой. Лишь полтора года спустя он вдруг вспомнил о своей тогдашней оплошности, и воспоминание это было таким мучительным, что он стал ви¬ нить себя чуть ли не в преступлении. Поводом для этого послу¬ жил визит к дяде, у которого недавно умерла жена*. С тех пор он стал переносить свои измышления и на мир иной. Охваченный этими чувствами, он совершенно утратил способность занимать¬ ся делами. Пока он рассуждает о том, что в тот момент силы ему придавали лишь добрые слова друга, который неизменно убеж¬ дал его, что он ни в чем не виноват и просто на себя наговаривает, я, пользуясь случаем, решаю ознакомить его с принципами пси¬ хоаналитической терапии. Когда представление по существу не адекватно аффекту, то есть тяжесть обвинений несоразмерна тому, что послужило для них поводом, человек несведущий назо¬ вет аффект неоправданно сильным, преувеличенным и решит, что винить себя в преступлении нет никаких оснований. Врач скажет иначе: аффект имеет под собой основание, чувство вины не подлежит сомнению, просто оно связано с каким-то неизвест¬ ным (неосознанным) фактом, который еще предстоит устано¬ вить. Известное представление оказалось на его месте только в результате ошибочной связи4. Нам ведь не свойственно испы¬ тывать сильные аффекты вне связи с каким-то представлением, и если такое представление не обнаруживается, мы хватаемся за другое, чтобы подобрать ему подходящую замену, так наша полиция, когда ей не поймать настоящего убийцу, задерживает вместо него невиновного. Только наличием такой ошибочной связи и объясняется то, что логика бессильна против мучитель¬ ного представления. В заключение я признаю, что пока эта новая трактовка порождает одни лишь загадки, поскольку нам только Почему это произвело на него такое впечатление, удалось выяснить позже, когда он подробно рассказал о том, что тогда произошло. Овдовевший дядя причитал сквозь слезы: «Другие мужья чего только себе не позволяют, а я-то жил только ради этой женщины!» Пациенту показалось, что дядя намекает на его отца, поскольку подозревает его в супружеской неверности, и хотя дядя категорически это отрицал, он так и не смог отделаться от этой мысли. — Прим. автора. SE175 SE 176 GW400 35
3»И»Г«М*У»Н»Д Ф»Р»Е»Й»Д предстоит выяснить, на каком основании он мог счесть себя ви¬ новным в преступлении против отца, зная о том, что ничего по¬ добного не совершал. На следующем сеансе он с явным интересом внимает моим объяснениям, но затем спрашивает с сомнением: почему соб¬ ственно, он должен излечиться, узнав о том, что справедливо себя укорял и винил? — Признание вины тут ни при чем, для излечения нужно обнаружить неизвестный факт, из-за кото¬ рого он себя укоряет. — Все так, но это ему и не понятно. — На примере своей коллекции предметов античного искусства я бо¬ лее подробно разъясняю ему, каковы психологические различия между сознательным и бессознательным и почему все созна¬ тельное подвержено разрушительному влиянию времени, тогда как бессознательное остается почти неизменным. По большому счету, все эти предметы, говорю я, просто выкопали из земли, где они надежно хранились. Помпеи гибнут только сейчас, когда SE177 их откопали. — Он спрашивает, можно ли предсказать, как он отнесется к этой находке? Один, может, и избавится благодаря этому от чувства вины, а другой нет. — Такого быть не может, от GW401 аффекта чаще всего избавляются еще в ходе работы, и это со¬ вершенно естественно. Если Помпеи изо всех сил стремятся со¬ хранить, то от таких мучительных мыслей стараются во что бы то ни стало отделаться. — Ему кажется, что такое чувство вины может возникнуть только у того, кто нарушил сугубо личные моральные принципы, а не просто правила приличия. (Я согла¬ шаюсь с ним и добавляю, что тот, кто нарушает правила прили¬ чия, часто чувствует себя героем.) Стало быть, это изначально предполагает распад личности. Удастся ли ему восстановить целостность своей личности? Ради этого он готов постараться, возможно, даже больше, чем кто-либо иной. — В ответ я говорю, что насчет распада личности я совершенно с ним согласен, нуж¬ но лишь рассматривать это новое противопоставление порядоч¬ ного и дурного человека вкупе с прежним противопоставлением сознательного и бессознательного. Порядочный человек — это сознательное, дурной — бессознательное*. — Хотя он считает Конечно, это упрощенное объяснение, но для начала достаточно и такого. — Прим. автора. 36
Н-Е-В-Р-О‘3 Н-А-В-Я-3‘Ч-И-В‘0-Г-0 С-0-С-Т-0‘Я«Н-И-Я себя порядочным человеком, в детстве он, помнится, совершал такие поступки, на которые способен только непорядочный че¬ ловек. —Я говорю, что он наугад определил главную особенность бессознательного, поскольку оно связано с инфантильностью. Бессознательное— это нечто инфантильное, вернее, та часть личности, которая была обособлена в детстве, в дальнейшем не развивалась и потому подверглась вытеснению. Порождения бессознательного, подвергнувшегося вытеснению, и служат пи¬ тательной средой для спонтанных мыслей, от которых он стра¬ дает. Теперь я бы хотел, чтобы он сам догадался, какова вторая особенность бессознательного. — Вместо того чтобы подхватить мою мысль, он выражает сомнение в том, что столь давние изме¬ нения могут быть обратимыми. Например, как быть с мыслями о мире ином, ведь их невозможно опровергнуть логическим пу¬ тем? — Спору нет, случай у него сложный, идеи тоже непростые, но у него есть два преимущества — молодость и здоровая натура. Он выслушивает эту похвалу с явным удовольствием. На следующем сеансе он сразу заявляет, что хочет расска¬ зать об одном случае из детства. Как мы знаем, начиная с семи лет он опасался, что родители догадываются, о чем он думает, и даже в последующие годы ему не удалось избавиться от это¬ го страха. В двенадцать лет он влюбился в одну девочку, сестру своего друга (как он уточнил в ответ на мои расспросы, влюблен¬ ность была платонической, он не хотел увидеть ее обнаженной, она была слишком маленькая), а она не отвечала ему взаимно¬ стью. И вот ему пришло на ум, что она прониклась бы к нему нежными чувствами, если бы с ним приключилось несчастье, скажем, если бы у него умер отец. Тогда он сразу отогнал эту мысль, а сейчас решительно воспротивился, когда я предполо¬ жил, что в такой форме он мог выразить свое «желание». По его словам, это была всего лишь «ассоциация»*. — Я возражаю: если это было не желание, что же его тогда возмутило? — Ну, прос¬ то под этим подразумевалось, что отец умрет. — Я замечаю: он говорит об этом так, словно речь идет об оскорблении царству¬ ющей особы, за которое, как известно, — скажешь ли ты прямо, Такими эвфемизмами успокаивают себя не только больные неврозом навязчи¬ вого состояния. — Прим. автора. SE178 GW402 SE179 37
что император осел, или как-то завуалируешь эту предосуди¬ тельную мысль, — карают одинаково. Как ни скажи — все равно оскорбление. А ведь я мог бы запросто перенести возмутившую его мысль в такой контекст, в котором она не вызвала бы у него ровным счетом никакого возмущения. Например, если мой отец умрет, я покончу с собой на его могиле. — Он смущен, но стоит на своем, и чтобы прекратить спор, я говорю, что мысль о смерти отца возникла у него в тот раз далеко не впервые, она явно появ¬ лялась и до этого, так что рано или поздно мы все равно выясним, GW 403 откуда она взялась. — Затем он рассказывает, что точно такая же мысль сверкнула у него в голове как-то раз за полгода до смерти отца. Тогда он уже был влюблен в даму*, о которой он упоминал, но из-за стесненности в средствах не мог и мечтать о женитьбе. Вот тогда он и подумал: в случае смерти отца ему бы, наверное, досталось такое наследство, что он смог бы жениться на своей избраннице. Эта мысль вызвала у него такой отпор, что он даже решил: пусть уж лучше отец вообще ничего ему не оставляет, чтобы никакая корысть не могла смягчить горечь этой страш¬ ной утраты. В третий раз та же мысль, только в завуалированной форме, пришла ему на ум за день до смерти отца. Тогда он поду¬ мал, что вот-вот потеряет свою возлюбленную, и тут же сам себе возразил: это неважно, вот если бы ты потерял другого человека, ты бы горевал еще больше**. Эти мысли кажутся ему очень стран¬ ными, поскольку он совершенно уверен в том, что никогда не же- SE 180 лал смерти отца, а лишь боялся за него. — Выслушав эту пылкую тираду, я решаю, что пришла пора еще немного просветить его насчет психоаналитической теории. Согласно теории, говорю я, такой страх связан с давним, уже вытесненным желанием, так что, пытаясь уверить меня в одном, он, по существу, утверждает обратное. К тому же, это соответствует постулату, согласно кото¬ рому бессознательное являет собой полную противоположность сознательного. — Он очень взволнован, явно настроен скепти¬ чески и не понимает, как это у него могло возникнуть такое же¬ лание, если он любил отца больше кого бы то ни было. Он не раз- Десять лет назад. — Прим. автора. Этот случай явно свидетельствует о противопоставлении двух дорогих ему людей, отца и дамы. — Прим. автора. 38
Н-Е-В-Р-О-3 Н-А-В-Я-З-Ч-И-В-О-Г-О с-о-с-т-о-я-н-и«я думывая пожертвовал бы своим личным счастьем, если бы такой ценой можно было сохранить жизнь отцу. В ответ я говорю, что именно такая беззаветная любовь и является предпосылкой вы¬ теснения ненависти. Если бы речь шла о человеке, который ему безразличен, он наверняка мог бы спокойно сознавать, что имен¬ но ему в нем нравится и вызывает неприязнь, скажем, будь он чиновником, он мог бы считать, что начальник канцелярии хоро¬ шо относится к своим подчиненным, но юрист он никудышный, к тому же безжалостный судья. Так ведь говорит Брут о Цезаре в трагедии Шекспира: «Цезарь любил меня, и я его оплакиваю; он был удачлив, и я радовался этому; за доблести я чтил его; но он был властолюбив, и я убил его»*. И эта его реплика нас почти шокирует, ведь нам-то казалось, что Брут любит Цезаря силь¬ нее. К более близкому человеку, например к жене, он бы питал цельное чувство и потому, подобно всем людям, как слепец, не замечал бы недостатки, которые могли бы вызвать у него непри¬ язнь. Вот почему сильная любовь мешает осознавать ненависть (воспользуемся таким утрированным определением), для кото¬ рой всегда найдется повод. Правда, нужно еще выяснить, откуда взялась эта ненависть; судя по его словам, она могла зародиться в ту пору, когда он стал бояться, что родители догадываются, о чем он думает. Кроме того, спрашивается, почему ненависть не померкла на фоне столь сильной любви, как это обычно проис¬ ходит с противоречивыми чувствами. Скорее всего, поводом для ненависти послужило нечто такое, из-за чего она стала неиско¬ ренимой. Значит, с одной стороны, по этой причине ненависть к отцу не может пойти на убыль, с другой стороны, сильная любовь препятствует ее осознанию, так что ее единственной обителью становится бессознательное, откуда она порой и вырывается. Он признает, что все это звучит убедительно, но по нему, разумеется, не скажешь, что я сумел его убедить**. Позвольте Шекспир У. Юлий Цезарь. Акт III, сцена 2. Пер. М. Зенкевича. Такие обсуждения вообще нужны не для того, чтобы убедить пациента. Они лишь способствуют осознанию вытесненных комплексов, позволяют перенес¬ ти связанный с ними конфликт на почву сознательного мышления и создают благоприятные условия для выявления дополнительного бессознательного материала. Убедиться пациент может только сам, после того как переработает GW404 SE181 39
3-И-Г-М-У-Н-Д Ф-Р-Е-Й-Д GW 405 узнать, спрашивает он, отчего же тогда эти идеи появлялись с такими интервалами — сначала промелькнули в двенадцать лет, потом напомнили о себе в двадцать лет, а затем снова возникли через два года и с тех пор уже не оставляют его в покое. Ему не верится, что неприязнь могла на время позабыться, хотя сам он в промежутках никакого чувства вины не испытывал. Тот, кто задает такой вопрос, поясняю я, заранее знает на него ответ, так SE182 что я просто дам ему договорить. Он как бы невзначай продол¬ жает: они были с отцом лучшими друзьями; хотя некоторых тем, которые отцам вообще неловко обсуждать с сыновьями, они старались не касаться (интересно знать, что он имеет в виду?), в остальном с отцом у него были более доверительные отноше¬ ния, чем ныне с лучшим другом. Даму, ради которой он мысленно поступился отцом, он полюбил очень сильно, но такие чувствен¬ ные желания, какие обуревали его в детстве, она у него никогда не вызывала; да и вообще чувственные позывы были у него в дет¬ стве сильнее, чем в пору полового созревания. — Ну вот, говорю я, он и ответил на свой вопрос, а заодно определил третью осо¬ бенность бессознательного. Неискоренимость его неприязни к отцу явно обусловлена чувственными желаниями, поскольку в этом смысле он по той или иной причине считал отца помехой. Подобный конфликт между чувственностью и детской привя¬ занностью— это совершенно типичное явление. Интервалы, о которых он говорил, объясняются тем, что чувственность у него после такого преждевременного всплеска поначалу замет¬ но притупилась, и только когда он вновь испытал сильные лю¬ бовные желания, у него опять возникла неприязнь на этой же GW 406 почве. Между прочим, он ведь не станет отрицать, что разговор на тему инфантильности и сексуальности завел отнюдь не я, а он сам. — Он спрашивает, почему же тогда в ту пору, когда он влю¬ бился в свою избранницу, он попросту не рассудил: пусть отец и помеха его любви, но это ничто по сравнению с его любовью к отцу. — Я отвечаю: едва ли можно убить кого-то заочно; он мог бы так рассудить только в том случае, если бы это возмутившее SE 183 его желание возникло тогда впервые; но ведь оно уже давно было осознанный материал, и до тех пор, пока пациент сомневается, материал этот нельзя считать исчерпанным. — Прим. автора. 40
н*е*в*р*о*з н*а*в*я*з*ч«и«в*о*г*о с*о*с*т*о»я*н*и*я вытеснено, так что он уже не мог отреагировать на него иначе, поэтому оно оставалось неуязвимым. Скорее всего, желание (устранить отца как помеху) возникло у него в том возрасте, ко¬ гда все было иначе, когда он, возможно, не любил отца сильнее, чем предмет своей страсти, или еще не мог здраво рассуждать, словом, в раннем детстве, еще до шести лет, до того момента, с которого у него начинается отсчет связных воспоминаний, вот с тех пор это желание и сохранилось в неизменном виде. — На этом мы пока прерываем обсуждение. На следующем, седьмом по счету сеансе он вновь заводит разговор на эту тему. Ему не верится, что у него когда-либо могло возникнуть такое желание, обращенное против отца. Помнится, в одной новелле Зудермана5, которая произвела на него глубокое впечатление, девушка, сидя возле постели больной сестры, втай¬ не желает ей смерти, рассчитывая заполучить ее мужа. Потом она кончает с собой, поскольку ей кажется, что тот, кто совершил такую подлость, недостоин жизни. Он ее понимает и полагает, что сам получил бы по заслугам, если бы поплатился жизнью за свои мысли*. Как известно, говорю я, больные получают от своих страданий некоторое удовлетворение и поэтому всегда в какой- то мере не хотят выздоравливать. Нельзя забывать о том, что в ходе такого лечения мы постоянно преодолеваем сопротивле¬ ние; мне еще не раз придется ему об этом напомнить. Он хочет рассказать мне об одном своем дурном поступке, который он помнит совершенно отчетливо, хотя ему и не верится, что он на такое способен. Он повторяет афоризм Ницше: «"Я это сделал", — говорит моя память. "Я не мог этого сделать", — гово¬ рит моя гордость и остается непреклонной. В конце концов память уступает»**. «Выходит, тут моя память,— заключает он, — не пошла на уступки». — «А все потому, что вам приятно себя в этом укорять». — «Мы с младшим братом — теперь-то мы хорошо ладим, сейчас я как раз сильно за него беспокоюсь, он Это признание своей вины резко контрастирует с первоначальным отрица¬ нием того, что он желал отцу зла. То, что сразу вслед за отрицанием следует поначалу косвенное подтверждение, — вообще типично для реакции на вытес¬ ненные воспоминания в момент их осознания. — Прим. автора. Ницше Ф. По ту сторону добра и зла. Отдел IV, афоризм 68. Пер. Н. Полилова. GW407 SE184 41
затеял женитьбу, которую я считаю глупостью; я даже подумы¬ вал о том, чтобы поехать к нему и убить женщину, на которой он хочет жениться, — так вот, мы с ним в детстве часто ссорились. Тем не менее мы друг друга очень любили и были неразлучны, но, видимо, я испытывал ревность, потому что он был сильнее меня, привлекательнее и любили его больше». — «Вы уже рассказыва¬ ли о том, как однажды приревновали к нему вашу гувернантку Лину». — «В общем, после одного похожего случая — мне тогда точно было не больше восьми лет, потому что я еще не ходил в школу, а в школу меня отдали в восемь лет, — я сделал вот что: у нас были такие, знаете, игрушечные ружья, так вот я зарядил свое ружье шомполом и сказал брату: “Я тебе сейчас кое-что по¬ кажу, посмотри внутрь ствола", — и как только он посмотрел, я выстрелил. Шомпол угодил ему в лоб, и все обошлось, но сам-то я знал, что мне хотелось его ранить. Я был тогда в таком смятении, что бросился на землю и все спрашивал себя: да как ты мог? — Но SE 185 что было, то было». — Воспользовавшись случаем, я пытаюсь убе¬ дить его в своей правоте. Коль скоро у него сохранилось воспоми- GW 408 нание о столь нетипичном для него поступке, нельзя исключать вероятность того, что еще раньше в детстве он мог проделать не¬ что подобное с отцом и потом об этом позабыть. — Насколько он помнит, у него возникало желание отомстить и той даме, которую он втайне любит и считает восхитительным существом. Просто она, наверное, не хочет играть в любовь и ждет того единствен¬ ного, кому будет принадлежать и душой и телом. Нашего паци¬ ента она не любит. Убедившись в этом, он сознательно нарисовал в воображении такую картину: вот он разбогатеет, женится на другой и навестит с женой эту даму чтобы задеть ее за живое. Но как только он понял, что воображаемая жена ему совершенно безразлична, мысли его спутались, он пришел в замешательство и под конец решил— пусть та, другая, умрет. Эта фантазия, как и выходка с игрушечным ружьем, кажется ему проявлением ма¬ лодушия, которое он терпеть не может*. — В продолжение нашей беседы я пытаюсь доказать, что возлагать на себя ответствен¬ ность за проявление таких склонностей совершенно нелогично, В дальнейшем этому найдется объяснение. — Прим. автора. 42
Н-Е-В-Р‘О-3 Н-А-В-Я‘3-Ч-И-В-0-Г-0 с-о-с-т-о-я-н-и-я поскольку все эти дурные побуждения коренятся в детских пере¬ живаниях и представляют собой сохранившиеся в бессознатель¬ ном пережитки детства, а он ведь понимает, что ребенок не спо¬ собен нести моральную ответственность. Эта способность выра¬ батывается только по мере взросления и развития всех задатков ребенка*. Однако он сомневается в том, что этим объясняются все его дурные побуждения. Я заверяю его, что берусь доказать это в ходе лечения. Он напоминает мне о том, что болезнь у него обострилась после смерти отца, и я признаю, что в какой-то мере он прав, поскольку основной причиной обострения его болезни дей¬ ствительно послужила скорбь по отцу. Скорбь нашла выход в болезни. Если здоровая скорбь проходит через год или два года, то патологическая скорбь, какую испытывает он, не ограничена никакими сроками. Вот и все, что я могу подробно и по порядку рассказать об ис¬ тории его болезни. На этом, в общем-то, и завершается вводная часть лечения, общая продолжительность которого составляет одиннадцать месяцев. д) Некоторые навязчивые идеи и их расшифровка Как известно, навязчивая идея всегда представляется либо произвольной, либо нелепой, как и фабула наших сновидений, так что первым делом нужно определить, каково ее назначение и какое место она занимает в психике человека, вот тогда она окажется понятной и даже совершенно естественной. Какой бы невразумительной ни казалась с виду сама идея, не следует при расшифровке поддаваться этой иллюзии; самые сумасбродные и несуразные навязчивые идеи можно разгадать, если как сле¬ дует в них вникнуть. Но для того чтобы найти разгадку, нужно синхронизировать навязчивые идеи с переживаниями пациен¬ та, то есть выяснить, когда именно впервые возникла та или иная идея и в каких обстоятельствах она обычно появляется снова. Я привел эти доводы исключительно для того, чтобы лишний раз убедиться в их тщетности. Просто ума не приложу, как другие психотерапевты, если ве¬ рить их утверждениям, умудряются побеждать неврозы таким оружием. — Прим. автора. SE 186 GW409 43
3-И-Г-М-У-Н-Д Ф-Р-Е-Й-Д Мимолетные навязчивые идеи, какими они зачастую и бывают, разгадывать проще. Как можно легко убедиться, после выявления SE187 связи навязчивой идеи с определенным переживанием больного разобраться во всем остальном, что озадачивало и интересовало нас в этом патологическом образовании — в его значении, в меха¬ низме его возникновения, в его генезе, обусловленном действием основных движущих сил психики, — уже не составляет труда. Возьмем, к примеру, самый простой случай проявления столь характерных для пациента позывов к самоубийству, тем GW 410 более что он практически сам проанализировал его в ходе рас¬ сказа. Однажды дама его сердца уехала к тяжелобольной бабуш¬ ке, которая нуждалась в уходе, и он на несколько недель ушел с головой в учебу. В разгар занятий он вдруг подумал: «Когда воз¬ никает побуждение сдать экзамен за семестр как можно рань¬ ше — это еще куда ни шло. А что, если бы возникло побуждение перерезать себе горло бритвой?» Едва он об этом подумал, как ощутил такое побуждение, кинулся к шкафу за бритвой и вдруг поймал себя на мысли: нет, это было бы слишком просто. Тебе нужно* поехать туда и прикончить старуху. В тот же миг он в ужасе повалился на пол. Уже по первой фразе пациента можно судить о том, какова связь этой навязчивой идеи с обстоятельствами его жизни. Пока дама его сердца была в отъезде, он усердно готовился к сдаче экзамена, чтобы поскорее с ней встретиться. Тут его охватила тоска по возлюбленной, и он задумался о причине ее отъезда. Здоровый человек на его месте мог бы попенять на бабушку: дескать, угораздило же старуху заболеть именно сейчас, когда я так тоскую по своей возлюбленной! Подобное, только куда бо- SE188 лее сильное чувство, вероятно, возникает и у нашего пациента, и в порыве бессознательной ярости, помноженной на тоску, он словно разражается криком: как я хотел бы поехать туда и при¬ кончить старуху, которая отняла у меня возлюбленную! Следом он ощущает побуждение покончить с собой в наказание за то, что поддался ярости и был готов пойти на убийство, но на фоне сильнейшего аффекта больной неврозом навязчивого состояния Тут я бы добавил — «сначала». — Прим. автора. 44
Н-Е-В-Р-О-3 Н-А-В-Я-3-Ч-И-В-0‘Г-0 С-0‘С-Т-0«Я-Н-И-Я осознает все происходящее в обратном порядке — сначала ощу¬ щает побуждение к наказанию и только под конец отдает себе отчет в преступном желании. Едва ли можно счесть такое объяс¬ нение надуманным или обнаружить в нем много натяжек. Разобраться в причинах появления другого, более стойкого и, так сказать, завуалированного позыва к самоубийству было не так просто, поскольку намек на его связь с определенным пе¬ реживанием таился в одной из тех поверхностных ассоциаций, которые представляются нашему сознанию совершенно пошлы¬ ми. Однажды в августе на отдыхе он вдруг решил, что слишком растолстел и ему нужно похудеть. Во время трапезы он взял за правило вставать из-за стола до того, как подавали десерт, выбе¬ гал из дома на солнцепек без шляпы и быстрым шагом шел в горы, не останавливаясь передохнуть до тех пор, пока пот не начинал катить с него градом. Однажды на фоне этой мании похудения у него возникла и явная мысль о самоубийстве, когда на краю обры¬ ва он вдруг ощутил побуждение прыгнуть вниз. Если бы он так и поступил, он наверняка разбился бы насмерть. Об истинной при¬ чине своего нелепого поведения пациент догадался только после того, как неожиданно вспомнил, что тогда на том же курорте от¬ дыхала и его возлюбленная, только приехала она не одна, а в ком¬ пании своего кузена из Англии, к которому пациент ее ревновал, поскольку тот вокруг нее увивался. Этого кузена по имени Ричард все называли Диком*, как принято в Англии. Вот с этим Диком он и хотел разделаться, он был вне себя от ревности и ярости, хотя и не смел себе в этом признаться и в наказание решил измучить себя диетой. Несмотря на все внешние различия между этим навязчивым импульсом и вышеописанным явным позывом к са¬ моубийству, их роднит то, что они возникают в виде реакции на сильнейшую, недоступную для осознания ярость, обращенную против человека, который выступает в роли разлучника**. Имя Дик звучит точно так же, как немецкое прилагательное dick— «тол¬ стый». — Прим. переводчика. При неврозе навязчивого состояния имена и понятия используются для уста¬ новления связи между бессознательными мыслями (желаниями, фантазиями) и симптомами не так часто и неразборчиво, как при истерии. Тем не менее мне запомнился один похожий случай, связанный с именем Ричард. Много лет на¬ зад я занимался лечением одного пациента, который после ссоры с братом стал GW411 SE189 45
3-И-Г-М-У*Н*Д Ф-Р-Е-Й-Д GW 412 SE 190 Иные его навязчивые идеи, связанные с возлюбленной, как выяснилось, были обусловлены действием другого механизма и возникли на почве другого влечения. Тем летом на курорте, где отдыхала его возлюбленная, он не только маниакально стремил¬ ся похудеть, но и совершил целый ряд навязчивых поступков, из которых по крайней мере некоторые имели прямое отношение к ней. Однажды они плыли вместе на корабле при сильном вет¬ ре, и он все уговаривал ее надеть его головной убор, поскольку ощутил побуждение сделать все возможное для того, чтобы с ней ничего не стряслось*. Это было своего рода навязчивое стремление оберегать ее, которое подвигло его и на другие чу¬ дачества. В другой раз, когда они вместе попали под грозу, он по¬ чувствовал, что по каким-то неведомым ему самому причинам должен успеть досчитать до сорока или пятидесяти за время с момента вспышки молнии до раската грома. В день ее отъезда он споткнулся на дороге о камень и не успокоился до тех пор, пока не спихнул его на обочину, поскольку ему пришло на ум, что через несколько часов ее экипаж на этой дороге, чего доброго, наедет на камень и сломается, но, немного погодя, он решил, что поступил глупо, вернулся и положил камень на прежнее место посреди дороги. После ее отъезда он был так одержим навязчи¬ вой идеей правильного понимания слов собеседника, что надоел всем своим знакомым. Когда кто-нибудь к нему обращался, он старался вслушиваться в каждое словечко, словно боялся упус¬ тить что-то необычайно важное. Он то и дело переспрашивал собеседника: «Что ты сейчас сказал?» А когда тот повторял свою фразу, он недовольно говорил, что в первый раз она, кажется, звучала иначе. Все эти патологические явления были связаны с одним про¬ исшествием, которое в то время оказало решающее влияние на его отношение к возлюбленной. Перед началом летних каникул он зашел к ней попрощаться и, заключив по одной ее фразе, что подумывать о том, как бы ему избавиться от своего богатства, освободиться от хлопот с деньгами и т. п. Его брата звали Ричард (по-французски richard означа¬ ет «богач»). — Прим. автора. Для ясности добавим — «по его вине». — Прим. автора. 46
Н-Е-В-Р-О-3 Н-А-В-Я-З-Ч-И-В-О-Г-О с-о-с-т-о-я-н-и-я она стесняется появляться вместе с ним перед гостями, собрав¬ шимися у нее дома, очень расстроился. Летом на курорте им представился случай объясниться, и возлюбленная убедила его в том, что хотела лишь оградить его от насмешек, а он превратно истолковал ее слова. Он снова повеселел. Навязчивое стремление правильно понимать слова собеседника напрямую связано с этим происшествием; паци¬ ент словно решил: «Это тебе наука — впредь, если не хочешь страдать попусту, нужно все понимать правильно». Но он не просто вывел из этого случая общее правило, а сместил акцент со своей дражайшей возлюбленной — наверное, из-за ее отъез¬ да — на всех остальных знакомых, которыми он не так дорожил. Кроме того, появление этого навязчивого стремления не могло быть обусловлено одним лишь удовлетворением от разъясне¬ ний, предоставленных возлюбленной, — в нем наверняка нашло выражение и что-то другое, ведь пациент сомневался в том, что услышанная им фраза воспроизведена точно, и в итоге не полу¬ чал удовлетворения. На эту недостающую деталь прямо указывают другие на¬ вязчивые побуждения. Навязчивое побуждение оберегать воз¬ любленную может объясняться только сожалением и раская¬ нием, то есть реакцией на противоречащее ему побуждение, на неприязнь, которую вызывала у пациента возлюбленная, пока они не объяснились. Судя по имеющимся у нас сведениям, на¬ вязчивый отсчет времени в грозу представляет собой способ за¬ щиты от смертельной опасности. Благодаря анализу вышеупо¬ мянутых навязчивых идей мы уже знаем, что пациент склонен к крайне сильным враждебным побуждениям, сродни слепой ярости, а теперь убеждаемся в том, что даже после примирения с возлюбленной ярость, обращенная против нее, накладывает отпечаток на его навязчивые идеи. Пациент был одержим со¬ мнениями и гадал, верно ли он расслышал фразу собеседника, поскольку все еще сомневался в том, что на сей раз правиль¬ но истолковал слова возлюбленной и справедливо счел их до¬ казательством ее любви. Сомневаясь в том, что ему удалось правильно понять собеседника, он, по существу, сомневался в ее любви. В душе влюбленного ожесточенно боролись любовь GW413 SE 191 47
GW 414 и ненависть к одному человеку, и иллюстрацией этой борьбы может служить навязчивый и символический акт, который он совершил, когда сначала убрал камень с дороги, полагая, что по ней должен проследовать ее экипаж, а затем в противовес этому проявлению любви положил камень на прежнее место в расчете на то, что ее экипаж на него наедет, сломается и она пострадает. Мы неверно истолковали бы поступок, составляю¬ щий вторую часть этого навязчивого акта, если бы усмотрели SE192 в нем лишь благоразумную попытку устранить последствия первого патологического поступка, в обличье которой он и вы¬ ступает. Одержимость, с которой совершается и этот поступок, изобличает его принадлежность к патологическому акту, хотя он и продиктован соображениями, противоречащими мотивам первого поступка. Подобные двухтактные навязчивые действия6, в которых первый такт сводится на нет из-за второго, вообще типичны для больных неврозом навязчивого состояния. На уровне со¬ знательного мышления больной, разумеется, истолковывает их неверно и придумывает для них обоснование задним числом, то есть дает им рациональное объяснение*. В действительности они служат отображением конфликта между двумя примерно равными по силе антагонистическими побуждениями, причем, насколько я могу судить по своему опыту, такими противобор¬ ствующими силами всегда являются любовь и ненависть. Эти навязчивые действия представляют особый интерес в теорети¬ ческом отношении, поскольку являют нам новый тип развития симптома. Если при истерии, как правило, изыскивается воз¬ можность для компромисса, позволяющего отобразить в одном акте сразу два антагонистических побуждения, как говорится, убить одним выстрелом двух зайцев**, то при неврозе навязчи¬ вого состояния антагонистические побуждения претворяются в жизнь по отдельности, поочередно, хотя, разумеется, и тут См.: Джонс Эрнест. Рационализация в обыденной жизни. Журнал по психопа¬ тологии, 1908. (Jones Ernest. Rationalisation in every-day life. Journal of abnormal psychology, 1908.) — Прим. автора. См.: Истерические фантазии и их связь с бисексуальностью (Hysterische Phantasien und ihre Beziehung zur Bisexualitat). 48
Н*Е*В*Р*0*3 Н*А*В*Я‘3‘Ч*И*В*0*Г*0 с*о*с*т*о*я*н*и*я предпринимается попытка создать — зачастую наперекор вся¬ кой логике — видимость логической связи между этими анти¬ тезами*. О наличии у нашего пациента конфликта между любо¬ вью и ненавистью можно было судить и по другим признакам. Когда он вновь проникся набожностью, на чтение молитв у него уходило целых полтора часа, поскольку он — как пророк Валаам7, только наоборот— все время ловил себя на таких мыслях, которые придавали его молитвам обратный смысл. Например, когда он говорил: «Храни его Господь», — дьявол быстро вворачивал в эту фразу частицу «не»**. Однажды ему даже вздумалось разразиться проклятиями в расчете на то, что он ненароком что-то в них переиначит; так у него выяви¬ лось изначальное намерение, которое он вытеснял с помощью молитвы. Чтобы выбраться из трудного положения, он решил отказаться от молитв и заменить их скороговоркой, состав¬ ленной из начальных букв и слогов различных молитв. Ее он произносил так быстро, что просто не успевал ни о чем другом подумать. Однажды он рассказал мне о своем сновидении, в котором нашел выражение аналогичный конфликт, только на этот раз он был перенесен на меня. Ему приснилось, что у меня умерла мать. Он хочет принести мне соболезнования, но боится, что на него некстати нападет смех, как это часто с ним бывало, когда кто- то умирал. Поэтому он решает послать мне визитную карточку Один пациент, страдающий неврозом навязчивого состояния, как-то рассказал мне, что, прогуливаясь в парке Шенбрунн, он споткнулся о валявшуюся на до¬ роге ветку и швырнул ее в заросли живой изгороди. По пути домой он встрево¬ жился: случись кому-нибудь пройти вслед за ним по этой дорожке, ветка, тор¬ чащая из кустов, еще чего доброго, его покалечит. Он не выдержал, соскочил с трамвая, спешно вернулся в парк, отыскал это место и положил ветку обратно на дорожку, хотя любому другому человеку было бы ясно, что на дорожке вет¬ ка представляла куда большую опасность для гуляющих, чем в кустах. Второй злой поступок, носивший навязчивый характер, предстал в сознании больного в облагороженном виде, словно он совершил его по соображениям, которыми в действительности был продиктован первый, гуманный поступок. — Прим. автора. Аналогичным образом набожным людям приходят на ум кощунственные мыс¬ ли. — Прим. автора. GW415 SE 193 49
3-И-Г-М-У-Н-Д Ф-Р-Е-Й-Д SE194 GW416 с надписью р. с.*, но вместо этого ненароком выводит на ней аб¬ бревиатуру р. /.** Противоречивость его чувств к возлюбленной была столь очевидна, что это не могло полностью укрыться от его сознания, хотя из навязчивых побуждений, в которых находил выражение этот конфликт, явствует, что он не понимал, насколько глубо¬ ки его неприязненные чувства. Когда он впервые просил руки своей возлюбленной десять лет назад, она ему отказала. После этого ему временами казалось, что он ее сильно любит, а порой она была ему безразлична, и он отдавал себе в этом отчет. Если за время лечения ему нужно было что-то предпринять, чтобы добиться ее руки, то обычно он поначалу противился этому под предлогом того, что он наверняка не так уж сильно ее любит, но, разумеется, вскоре сопротивление прекращалось. Однажды она тяжело заболела и слегла, его переполняла жалость, но едва он взглянул на нее, как ему вдруг захотелось, чтобы она так и проле¬ жала всю жизнь. Когда у него возникла такая идея, он придумал для себя ловкую отговорку: он хотел, чтобы она была прикована к постели подольше, якобы лишь потому, что так он смог бы раз и навсегда избавиться от невыносимого страха, который внушает ему мысль о том, что она может заболеть снова!*** Время от вре¬ мени он предавался мечтам, которые сам называл «мстительны¬ ми фантазиями» и которых стыдился. Полагая, что его возлюб¬ ленная придает большое значение тому, какое положение в об¬ ществе занимает претендент на ее руку, он воображал, что она выйдет замуж за высокопоставленного чиновника. И тогда он устроится на службу в то же учреждение, сделает более успеш¬ ную карьеру, чем ее муж, и станет его начальником. Однажды ее муж совершит неблаговидный поступок. Возлюбленная бросит¬ ся ему в ноги, умоляя его спасти мужа. Он пообещает ей сделать Общепринятые сокращения на визитных карточках: р. с. (от фр. роиг condoler) — примите соболезнование, p. f. (от фр. pour feliciter) — желаю счас¬ тья. — Прим. переводчика. На примере этого сна можно объяснить, почему так часто в минуты скорби с людьми случаются загадочные припадки смеха. — Прим. автора. Не исключено, что эта навязчивая идея была продиктована и другими сооб¬ ражениями: ему хотелось, чтобы она была перед ним беззащитна и не смогла помешать ему исполнить свой замысел. — Прим. автора. 50
Н-Е-В-Р-О-3 Н-А-В-Я-З-Ч-И-В-О-Г-О с-о-с-т-о-я-н-и-я все возможное и тут же признается, что устроился на службу только из любви к ней, поскольку предвидел такой поворот со¬ бытий. Теперь, когда ее муж спасен, его миссия выполнена и он уходит в отставку В других фантазиях о том, как он втайне от нее оказывает ей большую услугу или совершает нечто подобное, он усматривал лишь проявление нежности, не отдавая себе отчета в том, что та¬ кое великодушие в духе графа Монте-Кристо из романа Дюма было порождено в том числе и потребностью в вытеснении жаж¬ ды мщения. Впрочем, он признавался в том, что порой явственно ощущает побуждение ее обидеть. В ее присутствии он, как пра¬ вило, ничего подобного не чувствовал, но когда ее не было рядом, у него возникали такие побуждения. е) Событие, послужившее поводом для болезни Однажды пациент вскользь упомянул об одном событии, и я сразу догадался, что именно оно послужило поводом для бо¬ лезни, по крайней мере, спровоцировало у него еще до шести лет первый приступ болезни, которой он страдает до сих пор. Сам он даже не подозревал о том, насколько важен был его рассказ; сколько он себя помнил, он не придавал особого значения этому событию, хотя никогда о нем не забывал. Чтобы понять, почему он так поступал, необходимо совершить экскурс в теорию. При истерии события, послужившие непосредственным поводом для заболевания, как правило, забываются точно так же, как и детские переживания, за счет которых энергия аф¬ фекта, вызванного такими событиями, преобразуется в симп¬ томы. Если же полностью позабыть о них невозможно, амне¬ зия все же подтачивает воспоминания о событиях, оказавших непосредственное травматическое воздействие, удаляя из них, по меньшей мере, самые важные фрагменты. Такая амнезия и является признаком произведенного выстеснения. При невро¬ зе навязчивого состояния, как правило, все происходит иначе. Детские переживания, которые явились предпосылкой для раз¬ вития невроза, еще могут забыться, хотя зачастую амнезия не бывает полной; что же касается событий, которые послужили непосредственным поводом для заболевания, то они сохраняют- SE195 GW417 SE196 51
ся в памяти. Тут действует другой, по сути более простой меха¬ низм вытеснения; сама травма не забывается, но воспоминание GW418 о ней лишается эмоционального заряда, и в сознании сохраня¬ ется нейтральное представление, которое кажется неважным. Психические процессы, которыми, по нашему предположению, обусловлены эти феномены, сами по себе различаются, но дают почти аналогичный эффект, поскольку нейтральное воспоми¬ нание воскрешается крайне редко и никак не влияет на созна¬ тельную мыслительную деятельность человека. Пока мы можем отличить один способ вытеснения от другого лишь на основании того, что именно утверждает сам пациент: помнил ли он об этом событии всегда или давно о нем позабыл*. Вот почему больные неврозом навязчивого состояния, ко¬ торые изводят себя упреками и неверно указывают причину появления таких аффектов, нередко рассказывают врачу об ис¬ тинном побудительном мотиве, не подозревая о том, что у них в сознании просто расторгнута связь между чувством вины и этим SE197 событием. Когда заходит речь об этом событии, они удивленно, а то и немного заносчиво говорят: «Но ведь мне это совершенно безразлично». То же самое я наблюдал и при лечении моего пер¬ вого пациента, страдавшего неврозом навязчивого состояния, на примере которого я смог изучить это расстройство. Занимаясь лечением этого чиновника, которого постоянно изводили со¬ мнения — я уже рассказывал о его навязчивых манипуляциях с веткой в Шенбруннском парке, — я обратил внимание на то, что он всегда расплачивается со мной за сеанс чистенькими и гладкими бумажными гульденами. (Тогда у нас в Австрии еще не были в ходу серебряные монеты.) Когда я обмолвился, что чинов- Необходимо отметить, что «знание» при неврозе навязчивого состояния носит двойственный характер, поэтому мы вправе утверждать, что больной невро¬ зом навязчивого состояния «знает» о своих травмах и вместе с тем ничего о них не «знает». Он знает о них только постольку, поскольку он о них не поза¬ был, но, по существу, он о них ничего не знает, потому что ему неведомо их значение. Да и в жизни здоровых людей такое происходит сплошь и рядом. Официанты, которые обслуживали философа Шопенгауэра в том ресторане, где он был завсегдатаем, в известном смысле «знали» его еще в ту пору, когда он был неизвестен ни во Франкфурте, ни за его пределами, но когда мы сейчас говорим, что «знаем» Шопенгауэра, мы вкладываем в эти слова совсем другой смысл. — Прим. автора. 52
Н-Е‘В-Р‘О-3 Н-А-В‘Я-3-Ч-И-В-0-Г-0 с-о-с-т-о-я-н-и-я ника всегда можно узнать по новеньким банкнотам, поскольку он получает жалование прямо из казначейства, он растолковал мне, что гульдены у него вовсе не новые, просто он разглаживает их дома утюгом. Совесть не позволяет ему вручать другому че¬ ловеку грязные банкноты, поскольку к ним пристают опасные бактерии, а он ведь не хочет навредить тому, с кем расплачивает¬ ся. У меня тогда уже брезжила догадка, что неврозы как-то свя¬ заны с половой жизнью, и в другой раз я решился расспросить об этом пациента. «О, с этим у меня все в порядке, — беспечно сказал он, — жаловаться не на что. Во многих приличных буржу¬ азных семействах я изображаю из себя этакого старого доброго дядюшку, и поэтому время от времени со мной отпускают на за¬ городную прогулку какую-нибудь молоденькую девушку. Я под¬ страиваю так, что мы опаздываем на обратный поезд и остаемся ночевать за городом. Я всегда снимаю нам две комнаты — люблю жить на широкую ногу; но только девушка уляжется в постель, как я пробираюсь к ней в комнату и ублажаю ее пальцем». — «А вы не боитесь ей навредить, когда копаетесь у нее в генитали¬ ях грязной рукой?» — Тут он вспылил: «Навредить?! Чем же это я могу ей навредить? Это еще никому не навредило, все были до¬ вольны. Кое-кто из них уже замужем — и ничего». Мое замеча¬ ние так его обидело, что он больше у меня не появлялся. Контраст между его деликатным обращением с бумажными гульденами и той бесцеремонностью, с которой он растлевал доверенных ему девочек, я мог объяснить лишь смещением чувства вины. Зачем ему понадобилось такое смещение, догадаться нетрудно; если бы он винил себя в том, что действительно вызывало у него чувство вины, ему пришлось бы отказаться от такого способа сексуаль¬ ного удовлетворения, который, вероятно, был детерминирован мощными инфантильными факторами. Так что благодаря этому смещению он извлек немалую выгоду из болезни8. Впрочем, пора уже подробно рассказать о событии, кото¬ рое послужило поводом для болезни нашего пациента. Его мать воспитывалась в богатой семье своих дальних родственников, крупных промышленников. Женившись на ней, его отец полу¬ чил место на семейном предприятии и, по существу, именно бла¬ годаря женитьбе стал довольно обеспеченным человеком. Сын GW419 SE 198 GW420 53
3-И-Г-М-У-Н-Д Ф-Р-Е-Й-Д знал, что незадолго до знакомства с его матерью отец ухаживал за хорошенькой девушкой из бедной семьи, поскольку его роди¬ тели, которые жили в полном согласии, любили обмениваться шутками на эту тему. Такова предыстория. После смерти отца мать рассказала сыну о том, что она обсуждала со своими бога¬ тыми родственниками его будущее и один из ее кузенов согла¬ сился отдать за него свою дочь после того, как он выучится; мать полагала, что в будущем, благодаря деловым связям с семейной фирмой, он мог бы весьма преуспеть в своем деле. Когда он узнал о намерениях своей родни, его охватили сомнения, он никак не мог решить, как ему быть: сохранить верность своей бедной воз¬ любленной или пойти по стопам отца и жениться на красивой богатой девушке благородного происхождения, которую ему прочили в жены. И уладить эту коллизию, по существу, конф- SE199 ликт между любовью и зависимостью от воли покойного отца, ему помогла болезнь, вернее, благодаря болезни он избавил себя от необходимости улаживать эту коллизию в реальности*. В справедливости такой трактовки убеждает то обстоя¬ тельство, что в результате болезни он в первую очередь надолго утратил способность к занятиям, из-за которой ему пришлось отсрочить завершение учебы на несколько лет. А ведь результат болезни и является ее целью; то, что кажется нам следствием бо¬ лезни, представляет собой в действительности причину, мотив заболевания. Больной, разумеется, поначалу не согласился с моей трак¬ товкой. Ему не верилось, что намерение женить его на другой могло произвести на него такое впечатление, тем более что в свое время ему вообще не было до этого никакого дела. Тем не GW421 менее в ходе лечения ему представилась довольно необычная возможность убедиться в справедливости моего предположе¬ ния. Благодаря фантазии в рамках переноса он заново пережил то, что уже испытывал в прошлом, но потом позабыл или еще то¬ гда не осознавал. Беспросветный и трудный период терапевтиче¬ ской работы завершился, когда мы выяснили, что однажды он Следует отметить, что он нашел спасение в болезни путем идентификации с отцом. Именно благодаря ей у него произошла регрессия аффектов на уровень переживаний, которые были наследием его детства. — Прим. автора. 54
Н-Е-В-Р-О-3 Н-А-В-Я-З-Ч-И-В-О-Г-О с-о-с-т-о-я-н-и-я повстречал на лестнице в моем доме какую-то юную девушку и принял ее за мою дочь. Она ему приглянулась, и он решил, будто я с ним так добр и бесконечно терпелив только потому, что хочу заполучить его себе в зятья, а заодно вообразил, что по богатству и благородству происхождения моя семья не уступает той, кото¬ рая служила для него прототипом. Однако неизбывная любовь к избраннице заставляла его бороться с искушением. После чере¬ ды отчаянных протестов и грубых нападок в мой адрес мы пре¬ одолели его сопротивление и он признал, что фантазия, возник¬ шая у него под влиянием переноса, полностью совпадает с былой реальностью. Я перескажу содержание одного из его сновидений той поры, чтобы показать на примере, какими изобразительны¬ ми средствами он пользовался. Итак, во сне он видит мою дочь, только глаза у нее залеплены грязью. Любой, кто понимает язык сновидений, без труда сможет это перевести: он готов жениться на моей дочери не за красивые глаза, а ради денег. ж) Отцовский комплекс и разгадка фантазии о крысах От происшествия, которое послужило поводом для забо¬ левания в зрелом возрасте, тянулась нить в прошлое, в детские годы. Наш пациент попал в такое же положение, в каком, по его сведениям или предположениям, оказался до женитьбы отец, и поэтому мог отождествлять себя с ним. Текущее заболевание было связано с образом покойного отца и еще по одной причи¬ не. В основе патологического конфликта лежало противоречие между зависимостью от воли покойного отца и чувствами к воз¬ любленной. Памятуя о том, что пациент рассказал на первых терапевтических сеансах, можно предположить, что речь идет о давнишнем противоречии, возникшем еще в детские годы. По отзывам пациента, отец его был прекрасным челове¬ ком. До женитьбы он был унтер-офицером, и служба наложила отпечаток на его манеры: он отличался армейской прямотой ха¬ рактера и любил при случае ввернуть крепкое словцо. Помимо обычных добродетелей, которыми смерть наделяет любого, ему были свойственны мягкая ирония и добродушная снисходитель¬ ность к ближним; и даже если временами он мог разозлиться и вспылить, так что в малолетстве детям иной раз перепадала от SE 200 GW422 SE 201 55
GW 423 SE 202 него за проказы весьма болезненная порка, то и эта его черта не выбивается из общей картины, а лишь ее дополняет. Когда дети подросли, он, вместо того чтобы по примеру иных отцов изобра¬ жать из себя непогрешимого судью, благодушно откровенничал с ними, рассказывая о том, какие промахи и ошибки он допускал в жизни. Едва ли его сын преувеличивал, когда говорил, что они с отцом были близки, как лучшие друзья, во всем, кроме одного. Наверное, это было серьезное расхождение, коль скоро ребенка со странным и вызывающим упорством преследовала мысль о смерти отца, коль скоро такие мысли вплетались в ткань его дет¬ ских навязчивых идей, коль скоро он мог пожелать отцу смерти в расчете на то, что понравившаяся ему девочка из жалости его полюбит. Не приходится сомневаться в том, что камнем преткновения в отношениях между отцом и сыном была сексуальность, и ка- кие-то действия отца шли вразрез со скороспелыми эротически¬ ми чувствами сына. Когда сын, спустя много лет после смерти отца, впервые вступил в близость с женщиной и испытал оргазм, ему вдруг пришло на ум: как же хорошо, да ради такого можно и отца убить! В этом отголоске его детских навязчивых идей и выявилась их суть. Между прочим, незадолго до смерти отец от¬ крыто выразил неудовольствие по поводу увлечения сына, кото¬ рое в дальнейшем стало главной любовью его жизни. Заметив, что сын навещает известную нам даму, отец посоветовал ему прекратить ухаживания и сказал, что тот поступает неразумно и рискует себя скомпрометировать. Мы можем опираться не только на эти абсолютно надежные факты, но и на сведения о том, как пациент занимался онаниз¬ мом. До сих пор никто не пытался выяснить, почему врачи и сами больные по-разному относятся к этому явлению. Больные еди¬ нодушно считают корнем зла и источником всех своих бед имен¬ но онанизм, то есть мастурбацию в период полового созревания; у врачей, в общем-то, нет определенного мнения на этот счет, но, зная о том, что многие здоровые люди в период полового созрева¬ ния занимаются онанизмом, они в большинстве своем склонны считать такие заявления больных явным преувеличением. Я по¬ лагаю, что и тут правы скорее больные, чем врачи. Больные раз- 56
͑ő‘БО-3 Н-А‘В«Я‘3‘Ч‘И‘В‘0‘Г-0 С-0‘С‘Т‘0‘Я‘Н‘И«Я дичают проблески истины, тогда как врачи рискуют упустить из вида самое главное. Разумеется, это не означает, что следует согласиться с утверждением больных и объявить подростковый онанизм, который можно назвать чуть ли не типичным явлени¬ ем, причиной всех невротических расстройств. Это утвержде¬ ние больных нужно растолковать. Дело в том, что подростковый онанизм представляет собой не что иное, как рецидив детского онанизма. До последнего времени все игнорировали то обстоя¬ тельство, что преимущественно в возрасте от трех до четырех или пяти лет занятия онанизмом, так сказать, достигают апогея, а ведь именно в этих занятиях ярче всего проявляются сексуаль¬ ные задатки ребенка, с которыми мы тоже связываем этиоло¬ гию неврозов, развивающихся впоследствии. Так что, объявляя причиной всех своих бед онанизм, больные в действительности имеют в виду инфантильную сексуальность, и в этом смысле они совершенно правы. Онанизм так и останется загадкой, если рассматривать его как нозологическую единицу, забывая о том, что он дает выход разнообразным сексуальным побуждениям и фантазиям, которые на них зиждутся. Сам по себе онанизм мо¬ жет нанести лишь незначительный вред. По существу, он вреден лишь настолько, насколько патогенны сексуальные пережива¬ ния в целом. Коль скоро онанизм в умеренных дозах не нанес вреда здоровью многих людей, значит, их сексуальные задатки и характер их сексуального развития позволяли им заниматься этим в соответствии с нормами культуры*, тогда как у других людей с плохими сексуальными задатками или отклонениями в развитии возникают расстройства на почве сексуальности, то есть подавление и сублимация сексуальных побуждений дают¬ ся им лишь ценой различных осложнений и заместительного симптомообразования. Что касается занятий онанизмом, то в этом отношении наш пациент был оригиналом; он не увлекался онанизмом в период полового созревания, так что, если рассуждать в определенном ключе, никакие неврозы ему вроде бы не грозили. Зато он по¬ чувствовал тягу к онанизму в возрасте двадцати одного года, См.: Три очерка по теории сексуальности. (Drei Abhandlungen zur Sexualtheorie, 1905.) GW 424 SE 203 57
3-И-Г-М-У-Н-Д Ф-Р-Е-Й-Д вскоре после смерти отца. Получив удовлетворение таким спо¬ собом, он всегда испытывал сильный стыд и вскоре снова зарек¬ ся этим заниматься. С тех пор он предавался онанизму крайне GW 425 редко, притом в весьма необычных обстоятельствах. В самые прекрасные моменты своей жизни и под впечатлением от самых прекрасных пассажей из книг он чувствовал позыв к онанизму. Например, такое случилось с ним однажды прекрасным лет¬ ним вечером в центре города, когда он зачарованно слушал, как трубил в рожок кондуктор почтового дилижанса, пока полицей¬ ский не велел кондуктору прекратить под тем предлогом, что в этом квартале трубить не положено! В другой раз это произо¬ шло с ним, когда он прочитал в «Поэзии и правде»9, как юный SE 204 Гете в порыве страсти отринул мысли о проклятии, которое ка- кая-то ревнивица наложила на ту, что посмеет поцеловать его в губы после нее. Он долго сдерживал свои чувства из суеверного страха, но вот разорвал оковы и нежно расцеловал свою возлюб¬ ленную. Пациента порядком удивляло то, что именно в такие мгно¬ вения, когда он испытывал прекрасные и возвышенные чувства, его тянуло заняться мастурбацией. Я же обратил внимание на то, что эти случаи роднит мотив запрета и нежелания подчинять¬ ся чужой воле. Явлением того же порядка было и его странное поведение в ту пору, когда он готовился к экзамену и любил тешить себя фантазиями о том, что отец его жив и в любой момент может вер¬ нуться домой. Заниматься он тогда предпочитал по ночам. После полуночи он обычно на час отрывался от занятий, отворял дверь, которая вела на лестничную площадку, словно хотел впустить отца, и, вернувшись в прихожую, оголял пенис и любовался на его отражение в зеркале. Если предположить, что он рассчиты¬ вал увидеть в полночь призрак отца, можно понять, почему он совершал такие чудачества. При жизни отец часто огорчался из-за того, что сын был нерадивым студентом. Теперь сын хотел, чтобы отец явился ему в виде призрака, застал его за учебниками и порадовался за него. Однако другие его действия порадовать отца никак не могли; стало быть, он проделывал это в пику отцу GW 426 и таким образом в одном нелепом навязчивом акте выражал свое 58
Н-Е-В-Р-О-3 Н-А-В-Я-З-Ч-И-В-О-Г-О с-о-с-т-о-я-н-и-я двойственное отношение к отцу, как впоследствии в навязчивых манипуляциях с камнем на дороге выразил свои чувства к воз¬ любленной. Руководствуясь этими и иными сведениями такого же рода, я рискнул предположить, что в детстве, лет в шесть, он совер¬ шил какой-то проступок сексуального характера, связанный с онанизмом, и за это отец подверг его телесному наказанию. Это наказание отвадило его от онанизма, но вселило в него неизбыв¬ ную злость на отца, за которым с тех пор навсегда закрепилась репутация человека, мешающего получать сексуальное наслаж¬ дение. (Напомню, что такие подозрения возникли у меня еще на одном из первых сеансов.) Каково же было мое удивление, когда я узнал от пациента, что мать не раз рассказывала ему о подоб¬ ном случае, который произошел с ним в раннем детстве и, по всей видимости, запомнился ей потому, что в нем было много необыч¬ ного. Сам он, правда, ничего не помнил, но, по словам матери, дело было так: когда он был еще совсем маленьким — мы можем точно датировать это происшествие, поскольку как раз в это вре¬ мя его старшая сестра заболела и была при смерти, — отец отлу¬ пил его за какую-то провинность. Малыш пришел в страшную ярость и прямо во время порки стал поносить отца. Но поскольку бранных слов он тогда еще не знал, он просто обзывал его раз¬ ными словами, которые приходили ему на ум: «Ах ты, лампа! Полотенце! Тарелка!» и т. д. Отца так поразил стихийный порыв ребенка, что он прекратил порку и сказал: «Малыш станет либо великим человеком, либо великим преступником!»* По мнению пациента, эта сцена произвела неизгладимое впечатление и на него, и на отца. Отец больше ни разу его не бил; но сам пациент полагает, что именно после этого случая у него произошли некоторые изменения в характере. Его самого так напугал тот приступ ярости, что он стал вести себя как трус. С тех пор ребенок ужасно боялся порки, и когда били кого-ни- будь из его братьев и сестер, он прятался от отца, охваченный страхом и негодованием. Отец проглядел еще одну возможность: чаще всего такие темпераментные дети становятся невротиками. — Прим. автора. SE 205 GW427 SE 206 59
Когда пациент еще раз расспросил мать об этом происше¬ ствии, она не только все подтвердила, но и сообщила, что тогда ему было три или четыре года и наказали его за то, что он кого- то укусил. Мать и сама не могла припомнить все в подробностях и лишь наугад предположила, что он укусил свою няню; по ее словам нельзя было судить о том, что его проступок носил сексу¬ альный характер*. В ходе психоанализа часто обнаруживаются такие эпизоды из раннего дет¬ ства, знаменующие апогей инфантильной сексуальности, которая нередко терпит крах по причине неудачи или наказания. Смутные намеки на эти эпи¬ зоды различаются в сновидениях, причем зачастую вырисовывается такая четкая картина, что кажется, будто уловил ее суть, но разобраться в ней до конца не удается, и если действовать неосторожно или неумело, то так нико¬ гда и не выяснишь, произошло ли это на самом деле. Зная о том, что больной бессознательно измышляет несколько, зачастую весьма противоречивых, вер¬ сий одного события, мы можем найти верный путь для толкования. Во избе¬ жание ошибок при определении степени достоверности этих версий следует учитывать, что так называемые детские воспоминания в действительности приобретают законченный вид в более поздние годы (как правило, в период полового созревания) после основательной переработки, как и народные пре¬ дания о древности. Нетрудно заметить, что в этих фантазиях о раннем дет¬ стве подросток старается затушевать воспоминания о своих аутоэротических действиях, дорабатывая запомнившиеся ему впечатления с таким расчетом, чтобы возвысить их до уровня объектной любви, как заправский летописец, рассматривающий прошлое сквозь призму настоящего. Вот почему реальные аутоэротические действия, спровоцированные нежным обращением или на¬ казаниями, подменяются многочисленными фантазиями о соблазнениях и домогательствах. Как выясняется, предаваясь фантазиям о детстве, человек еще и придает своим воспоминаниям сексуальный оттенок, то есть увязывает самые обычные происшествия со своими сексуальными действиями, вклю¬ чает их в сферу своих сексуальных интересов и при этом, возможно, руковод¬ ствуется тем, что они действительно взаимосвязаны. Всякий, кто помнит мою работу «Анализ фобии пятилетнего мальчика», поймет, что я не собираюсь задним числом отказываться от своих слов о важности инфантильной сексу¬ альности и сводить ее к фантазиям, которые отвечают сексуальным интересам в период полового созревания. Я просто хочу дать практические рекомендации тем, кто хочет разобраться в фантазиях, которые призваны исказить картину сексуальной жизни в детстве. То, что в данном случае в распоряжении аналитика оказались надежные сви¬ детельства взрослого человека, позволившие выявить факты, которые легли в основу этих фантазий о далеком прошлом, можно назвать редкой удачей. Вместе с тем рассказ матери можно истолковать по-разному. Возможно, она умолчала о том, что проступок, за который наказали ребенка, носил сексуаль¬ ный характер, поскольку ее собственные воспоминания подверглись цензуре, ведь именно этот элемент всегда изымается по цензурным соображениям из воспоминаний родителей о своих детях. Столь же велика вероятность того, что 60
Н-Е-В-Р-О-3 Н-А-В-Я-З-Ч-И-В-О-Г-О с-о-с-т-о-я-н-и-я Все пояснения по поводу этого эпизода из детства даются в сноске, но я еще хотел бы отметить, что после выявления этого факта пациент впервые перестал категорически отвергать пред¬ положение о том, что в незапамятные времена отец вызвал у него ярость, которая впоследствии приобрела латентный харак¬ тер. Впрочем, я ожидал от него большего, поскольку даже отец так часто рассказывал ему об этом происшествии, что сам этот факт не вызывал никаких сомнений. Но пациент при всем своем уме со странной легкостью пренебрегал логикой и объявлял рас¬ сказ недостоверным на том основании, что он ничего подобного не помнит. В итоге, к пониманию того, что его отношение к отцу складывалось в том числе из бессознательных чувств, пациент пришел лишь мучительной стезей переноса. Вскоре дошло до того, что он видел во сне, воображал и представлял себе, как гру- няня или сама мать отругала ребенка за какую-то обычную проказу которая не носила сексуального характера, а ребенок надерзил ей в ответ, за что и был наказан отцом. Няню или служанку в таких фантазиях обычно подменяет бо¬ лее важная особа — мать. При углубленном анализе сновидений пациента на эту тему обнаруживались прямые указания на фантазии, которые можно на¬ звать эпическими и в которых сексуальное влечение к матери и сестре, равно как и преждевременная смерть сестры, увязывались с наказанием, которое наш маленький герой понес тогда от отца. Мне не удалось до последней ниточ¬ ки распутать клубок фантазий, скрывающих истину; и помешало мне не что иное, как успех терапии. Пациент выздоровел, и за это время у него накопи¬ лось столько неотложных дел, что продолжать лечение было уже невозможно. Так что не стоит винить меня в том, что я не довел анализ этих фантазий до конца. Ныне научные открытия — это лишь побочный результат терапии, вот почему зачастую именно случаи неудачного лечения в этом смысле наиболее плодотворны. Детские сексуальные переживания включают в себя аутоэротическое удов¬ летворение насущных сексуальных нужд, проявление первых признаков объектной любви и формирование комплекса, который можно назвать осново¬ полагающим невротическим комплексом10, поскольку он вбирает в себя первые нежные и враждебные чувства к родителям, братьям и сестрам, возникающие после того, как у малыша пробуждается любопытство, а это обычно происходит при появлении в семье нового ребенка. Учитывая однородность состава этих элементов и неизменность факторов, которыми вызваны их последующие ме¬ таморфозы, нетрудно понять, почему обычно у людей возникают одинаковые фантазии о детстве вне зависимости от того, в какой мере они обусловлены ре¬ альными переживаниями. Именно в рамках основополагающего инфантиль¬ ного комплекса отцу отводится роль сексуального противника, мешающего предаваться аутоэротическим сексуальным действиям, а чаще всего это в об- щем-то соответствует действительности. —Прим. автора. GW428 SE 207 SE 208 GW429 SE 209 61
3-И-Г-М-У-Н-Д Ф-Р-Е-Й-Д бейшим и возмутительнейшим образом оскорбляет меня и мою семью, хотя на сознательном уровне всегда относился ко мне с величайшим почтением. Повторяя на сеансе эти оскорбления, он приходил в отчаяние: «Почему вы, господин профессор, спокой¬ но слушаете, как вас оскорбляет какой-то гнусный бездельник? Да за такое вам бы следовало спустить меня с лестницы». В такие моменты он обычно вскакивал с кушетки и начинал расхажи¬ вать по комнате, объясняя свое поведение тем, что из деликат¬ ности он не может произносить такие мерзости, лежа на удобной кушетке. Впрочем, как он сам вскоре догадался, в действитель¬ ности он просто старался держаться подальше от меня, опасаясь, что я его поколочу. Если же пациент не вставал с кушетки, он вел себя так, словно в страхе и отчаянии пытался спастись от жес¬ токого наказания; он подпирал голову руками, закрывал лицо ладонями, внезапно вскакивал и с перекошенным от боли лицом выбегал из комнаты и т. п. Он вспомнил, что отец его был челове¬ ком вспыльчивым и порой в запале терял всякое чувство меры. Так мало-помалу наученный этим горьким опытом, он пришел к выводу, который показался бы любому стороннему человеку со¬ вершенно очевидным; отсюда вел прямой путь к разгадке фан¬ тазии о крысах. В этот кульминационный момент терапии было GW 430 собрано множество фактических данных, которые пациент до SE 210 этого утаивал и на основании которых теперь удалось восстано¬ вить истинную картину тех событий. Как я и обещал, я перескажу все предельно коротко и ясно. Очевидно, что первым делом нужно было выяснить, почему сло¬ ва капитана с чешской фамилией, который сначала рассказал о крысах, а затем напомнил пациенту о том, что он должен вернуть деньги обер-лейтенанту А., в обоих случаях так его взволновали и вызвали у него столь бурную болезненную реакцию. Я пред¬ полагал, что виной тому была болезненная чувствительность на почве комплекса, то есть капитан надавил на болевые точки в бессознательном пациента. Мое предположение подтвердилось; оказавшись среди военных, он, как это всегда с ним бывало в подобных обстоятельствах, бессознательно отождествлял себя с отцом, который несколько лет прослужил в армии и любил рас¬ сказывать истории из своей армейской жизни. По чистой слу- 62
н*е*в*р*о*з н*а*в*я*з*ч*и*в*о*г*о с*о*с*т*о*я*н*и*я чайности, которая подчас так же важна при симптомообразова- нии, как живость слога при пересказе анекдота, слова капитана перекликались с одной историей, приключившейся в годы служ¬ бы с отцом пациента. Как-то раз его отец, заядлый картежник (таких называют «картежными крысами»*), проиграл в карты казенные деньги и, хотя сумма была небольшая, мог бы оказать¬ ся в весьма щекотливом положении, если бы один его сослужи¬ вец не дал ему денег взаймы. Когда отец уволился со службы и разбогател, он попытался разыскать сослуживца, который его выручил, и вернуть ему деньги, но так и не сумел его найти. Наш пациент не знал наверняка, удалось ли отцу вообще вернуть этот долг; пациенту было неприятно вспоминать об этом отцовском грехе молодости, поскольку на бессознательном уровне у него накопилось множество претензий к отцу. Когда капитан сказал ему: «Не забудь вернуть три кроны восемьдесят геллеров обер- лейтенанту А.», он уловил в этих словах намек на то, что отец его не вернул долг. Когда он узнал о том, что почтовая служащая в Ц. внесла за него наложенный платеж** и лестно о нем отозвалась, у него по¬ явилось еще одно основание для идентификации с отцом. Зад¬ ним числом пациент признался, что в том местечке, где находил¬ ся почтамт, с ним, молодым элегантным офицером, так любез¬ ничала хорошенькая дочь трактирщика, что он даже подумывал вернуться туда после учений и приударить за ней. Теперь, когда у этой девушки появилась соперница в лице почтовой служащей, он, как и его отец до женитьбы, стал колебаться, не зная, какой из двух девушек отдать предпочтение после демобилизации. Так что, когда он не мог решить, ехать ли ему в Вену или вернуться в тот городок, где находился почтамт, и все порывался пересесть на обратный поезд, вел он себя не так уж странно и нелепо, как показалось нам вначале. Сознательно он полагал, что его тя- В оригинале Spielratte (нем.) — разг.: заядлый игрок. — Прим. переводчика. Как мы помним, он узнал об этом до того, как капитан (по недоразумению) ве¬ лел ему вернуть деньги обер-лейтенанту А. Поскольку именно эти важнейшие для понимания сведения подверглись вытеснению, пациент сам окончательно запутался и помешал мне сразу докопаться до сути всей этой истории. — Прим. автора. SE211 GW431 63
3-И-Г-М-У-Н-Д Ф-Р-Е-Й-Д нет в городок Ц., поскольку ему нужно сходить вместе с обер- лейтенантом А. на почту чтобы сдержать свою клятву В дей¬ ствительности ему не терпелось увидеть почтовую служащую, а визит к обер-лейтенанту А. служил лишь предлогом, благо А. SE212 жил в том же городке и сам заведовал военно-полевой почтой. Как только он узнал, что в тот день почту вместо обер-лейтенан- та А. доставил офицер Б., тому тоже нашлось место в этой ком¬ бинации, вот так его метания между двумя симпатизирующими 64
Н-Е-В-Р-О-3 Н-А-В-Я-З-Ч-И-В-О-Г-О с-о-с-т-о-я-н-и-я ему девушками приняли форму делирия, связанного с двумя офицерами*. Чтобы понять, как на пациента подействовал рассказ капи¬ тана о крысах, нужно разобрать все в той последовательности, в какой это выяснялось в ходе анализа. Сначала был собран бо¬ гатейший ассоциативный материал, хотя обстоятельства появ¬ ления этой навязчивой идеи на первых порах так и оставались невыясненными. Фантазия о пытке с крысами пробудила у па¬ циента множество влечений, вызвала наплыв воспоминаний, и поэтому за короткий срок с того момента, как капитан расска¬ зал ему о крысах, и до того момента, как он напомнил ему о долге, крысы стали для него весьма многозначным символом, который впоследствии постоянно приобретал дополнительные смысло¬ вые оттенки. Разумеется, я смогу указать лишь некоторые из них. Фантазия о пытке с крысами разбередила у него анальный эротизм, который имел для него большое значение в детстве, чему немало способствовало то, что на протяжении многих лет его мучил зуд, вызванный глистами. Так крысы стали для него символом денег**, и обнаружить смысловую связь между этими понятиями удалось благодаря тому, что слово «крысы» вызвало у него ассоциацию со словом «платежи»***. В своих бредовых фан¬ тазиях он фактически приравнял крыс к деньгам; например, од¬ нажды по его просьбе я сказал ему, сколько беру за один сеанс, а через полгода узнал, что в тот момент он подумал: «Сколько гульденов — столько и крыс». Мало-помалу он переложил на [Примечание 1923 г.] Рассказывая о погашении наложенного платежа за посыл¬ ку с пенсне, пациент умудрился так запутать дело, что и мне, боюсь, не удалось внести в эту историю полную ясность. Вот почему я прилагаю копию неболь¬ шой карты местности (рис. 1), благодаря которой мистер и миссис Стрейчи смогли уяснить, как сложились обстоятельства под конец учений. Как верно заметили мои переводчики, разобраться до конца в поступках пациента невоз¬ можно, если не знать, что обер-лейтенант А. прежде квартировал в местечке Ц., где находился почтамт, и заведовал там военно-полевой почтой, но за не¬ сколько дней до окончания учений был переведен в другую деревню, а на его должность назначили обер-лейтенанта Б. Зловещий капитан не знал об этой перестановке, поэтому он и велел пациенту вернуть деньги обер-лейтенан- ту А. — Прим. автора. См.: Характер и анальный эротизм (Charakter und Analerotik). Слова «крысы» (Ratten) и «платежи» (Raten) в немецком языке созвучны. — Прим.переводчика. SE213 GW432 GW433 65
3-И-Г-М-У-Н-Д Ф-Р-Е-Й-Д этот язык все понятия, связанные с корыстными соображения¬ ми по поводу отцовского наследства, то есть ассоциация «плате¬ жи — крысы» послужила тем переходом, по которому все подоб¬ ные мысли были переведены в разряд навязчивых и перешли в SE 214 ведение бессознательного. Вдобавок символическую связь меж¬ ду деньгами и крысами упрочили слова капитана, напомнившего ему о долге, поскольку ассоциация с «картежной крысой» послу¬ жила переходом к мысли о проигрыше отца. Кроме того, он знал, что крысы являются переносчиками опасных инфекций, и значит, они могли символизировать боязнь заразиться сифилисом, для которой у военного есть все основа¬ ния, а с этим страхом были подспудно связаны разного рода по¬ дозрения насчет личной жизни отца во время службы в армии. Вместе с тем переносчиком сифилиса представлялся ему сам пенис, и в этом смысле крыса олицетворяла для него половой член, тем более что для такой аналогии он мог найти еще один повод. У маленького мальчика пенис очень похож на червяка, а ведь крысы, по словам капитана, копошились в заднем прохо¬ де, как большие глисты, которые досаждали пациенту в детстве. Так что символическая связь крыс с пенисом тоже зиждилась на анальном эротизме. Да и вообще крысы — грязные животные, питающиеся экскрементами и обитающие в канализационных коллекторах*. Наверное, излишне говорить о том, какого размаха достиг делирий, связанный с крысами, благодаря этой аналогии. Например, фраза «сколько крыс— столько и гульденов» точ¬ но передавала суть столь ненавистного ему женского ремесла. Пожалуй, важнее отметить другое: если крыса олицетворяла для GW 434 пациента пенис, то описанная капитаном пытка уподобилась для него копуляции per апит**, мысль о которой была ему вдвойне от¬ вратительна, поскольку это касалось отца и возлюбленной. Если SE 215 же навязчивые опасения, возникшие у него после того, как капи¬ тан велел ему вернуть деньги, были связаны с этой же мыслью, Тот, кому не верится, что воображение невротика способно выделывать такие кульбиты, может вспомнить о столь же причудливых фантазиях, которым по¬ рой предаются художники, например, Пуатевен в «Эротической дьяволиаде»11 (Diableries erotiques, Le Poitevin). — Прим. автора. Peranum (лат.) — через анус. — Прим. переводчика. 66
Н-Е-В-Р-О-3 Н-А-В-Я-З-Ч-И-В-О-Г-О с-о-с-т-о-я-н-и-я то как тут не вспомнить о некоторых распространенных у юж¬ ных славян ругательствах, которые приводит в одном из выпус¬ ков «Антропофитейи»12 Ф. С. Краус. Все это и еще многое другое, включая и отвлекающую ассоциацию со словом «жениться»*, было предметом обсуждений в ходе нашего разговора о крысах. Даже по его репликам и выражению лица в тот момент, ког¬ да он пересказывал историю о пытке с крысами, можно судить о том, что эта история пробудила в его душе все некогда подавлен¬ ные эгоистичные и сексуальные брутальные порывы. Впрочем, при всем обилии собранного материала нам не удавалось вник¬ нуть в суть его навязчивой идеи до тех пор, пока упоминание о старухе-крысоловке из «Маленького Эйольфа» Ибсена13 не наве¬ ло меня на мысль о том, что во многих его навязчивых бредовых фантазиях крысы олицетворяли еще и маленьких детей**. Едва мы попытались выяснить, откуда взялась эта аналогия, как ока¬ залось, что она коренится в самых давних и знаменательных пе¬ реживаниях. Однажды на кладбище он заметил, как по могиле отца прошмыгнула какая-то большая тварь, которую он принял за крысу***. В тот момент он подумал, что она вылезла из могилы отца, где глодала его труп. Образ крысы неразрывно связан для него с представлением о том, что крыса грызет и кусается остры¬ ми зубами****; но за свою способность кусаться, за свою прожор¬ ливость и нечистоплотность крысам приходится расплачивать¬ ся, ведь люди жестоко их травят и безжалостно истребляют, и он В оригинале heiraten («жениться») — в этом слове два последних слога можно прочесть как Ratten («крысы»). — Прим. переводчика. Образ старухи-крысоловки из пьесы Ибсена явно навеян легендой о крысолове из Гамельна, который сначала заманил крыс в воду, а затем таким же образом увел из города всех детей, и они сгинули навсегда. Маленький Эйольф, поддав¬ шись чарам старухи-крысоловки, тоже падает в воду. В этом предании крыса предстает существом не столько отвратительным, сколько зловещим, так ска¬ зать, хтоническим, олицетворяющим души умерших. — Прим. автора. Это был хорек — они во множестве водятся на Центральном кладбище в Ве¬ не. — Прим. автора. «Но надо снять с порога заклинанье: Его мне крыса отгрызет. < ...> Пускай твой зуб усердно гложет. Живей, зверек! Вперед!» — говорит Мефистофель. (Гете И. В. Фауст. Часть I, сцена 3. Пер. Н. Холодковского.) — Прим. автора. GW435 SE216 67
не раз с ужасом наблюдал подобные сцены. Часто он испытывал жалость к этим бедным крысам. В конце концов, он и сам ког- да-то был таким же гадким маленьким замарашкой, он и сам ко- гда-то кусался в порыве ярости, за что его жестоко наказывали. Крыса и впрямь могла поразить его «полным сходством» с ним самим*. По воле случая в рассказе капитана прозвучало слово, которое послужило раздражителем его комплекса, и он не пре¬ минул отреагировать на него в форме навязчивой идеи. Итак, под впечатлением от самых ранних и пагубных пере¬ живаний он уподобил крыс детям. Когда пациент еще и обмол¬ вился об одном обстоятельстве, которое он уже давно утаивал, сразу выяснилось, почему его так занимали дети. Оказывается, дама, которую он давно любил и на которой все никак не решал¬ ся жениться, перенесла гинекологическую операцию и теперь SE 217 не могла иметь детей, поскольку ей удалили оба яичника; вот что было главной причиной его душевных метаний, ведь он просто обожал детей. Только после этого удалось раскрыть тайну зарождения его навязчивой идеи; опираясь на теорию инфантильной сек¬ суальности и на знание символики, изученной при толковании сновидений, мы нашли всему рациональное объяснение. Когда после обеда на привале, где пациент потерял пенсне, капитан рассказал ему о пытке с крысами, его поначалу лишь распалила эта жестокая и сладострастная сцена. Но в следующий миг он GW 436 вспомнил, как сам в детстве кого-то укусил; капитан, этот сто¬ ронник телесных наказаний, уподобился для него отцу, и когда на него вновь нахлынула злость, которую тогда вызвал у него рассвирепевший отец, он в какой-то мере обратил ее на капита¬ на. Мелькнувшую у него мысль о том, что нечто подобное может случиться с дорогим ему человеком, следует трактовать как по¬ рыв желания, обращенного против рассказчика, а значит, и про¬ тив отца, которого тот собой олицетворял; это желание можно сформулировать так: «Вот бы ты на себе такое испытал». Когда «В несчастье тих и кроток он: Сравнил себя с распухшей крысой — И полным сходством поражен». (Гете И. В. Фауст. Часть I, сцена в погребе Ауэрбаха. Пер. Н. Холодковского.) 68
Н‘Е‘В‘Р-О-3 Н‘А‘В-Я‘3«Ч‘И‘В‘0«Г‘0 С‘0‘С‘Т«0-Я‘Н-И«Я капитан через день* передал ему бандероль и напомнил о том, что он должен вернуть три кроны восемьдесят геллеров обер-лей- тенанту А., он уже знал, что «зловещий командир» ошибается, поскольку наложенный платеж внесла за него почтовая служа¬ щая. В тот момент ему запросто мог прийти на ум какой-нибудь издевательский ответ, который он не стал бы произносить вслух, например: «Ишь, чего вздумал! Черта с два! Так я и вернул ему деньги!» Но поскольку предыдущий разговор уже разбередил у него чувства, связанные с отцовским комплексом, и воспомина¬ ния о сцене наказания в детстве, у него сложился в уме другой ответ: «Хорошо, я верну деньги обер-лейтенанту А., если у моего отца и у моей возлюбленной родятся дети» или «Я обязательно верну ему деньги — и то, что у моего отца и у моей возлюбленной могут родиться дети, тому порукой». В общем, и клятва звучала как издевка, и условия были поставлены заведомо невыполни¬ мые и нелепые**. И вот преступление свершилось — он опорочил честь отца и возлюбленной, двух самых дорогих ему людей; он заслужил на¬ казание и наказал себя, когда дал себе зарок сдержать заведомо невыполнимую клятву и подчиниться несправедливому требо¬ ванию командира; он решил: «Теперь ты и впрямь отдашь день¬ ги обер-лейтенанту А.». Он силился быть послушным и в этих потугах заставил себя позабыть о том, что капитан изначально ошибался: «Тебе надо вернуть деньги обер-лейтенанту А., как велел тебе отец устами этого человека. Отец не может ошибать¬ ся». Монарх тоже не может ошибаться, и если он вдруг величает какого-нибудь подданного титулом, который тот не носит, этот титул отныне закрепляется за ним. Через день, а не на следующий вечер, как пациент уверял вначале. Заказанное пенсне никак не могли бы доставить по почте в тот же день. У него в воспоми¬ наниях этот интервал сократился, поскольку именно за это время были уста¬ новлены ключевые мыслительные связи, а еще потому, что он вытеснил вос¬ поминание о встрече с офицером, от которого узнал о том, какую любезность оказала ему почтовая служащая. — Прим. автора. Так что в языке, который служит средством выражения навязчивой мысли¬ тельной деятельности, «нелепость» равнозначна издевке, как и в сновидении. См.: «Толкование сновидений». — Прим. автора. SE218 GW437 69
Во всем этом пациент почти не отдавал себе отчета на созна¬ тельном уровне, но до его сознания дошло то, что протест, вы¬ званный приказом капитана, сменился покорностью. (Сначала SE219 он решил не отдавать деньги, чтобы не допустить такого [т. е. пытки с крысами], а затем в отместку за эту непокорность по¬ клялся поступить наоборот.) Следует обрисовать и обстоятельства, в которых у него воз¬ никла эта главная навязчивая идея. Долгое воздержание вкупе с мыслью о женщинах, на благосклонность которых мог рас¬ считывать молодой офицер, способствовало усилению полово¬ го влечения, тем более что он был на учениях — вдали от своей возлюбленной. В связи с таким усилением либидо его потянуло продолжить начатую в незапамятные времена борьбу с властью отца, и он дерзнул помыслить о сексуальных отношениях с дру¬ гими женщинами. Это поколебало его веру в отца и заставило задуматься, так ли уж хороша его возлюбленная; поддавшись на¬ строению, он позволил себе оскорбить обоих, за что потом себя и наказал, руководствуясь старым принципом. Когда после за¬ вершения учений он долго не мог решить, возвращаться ли ему в Вену или остаться на месте и сдержать клятву, в его колебаниях нашли выражение сразу два конфликта, которые уже давно не GW 438 давали ему покоя; он не мог решить, стоит ли слушаться отца и хранить верность возлюбленной*. Нужно вкратце растолковать и так называемую «санкцию», которую он наложил на себя, чтобы отец и возлюбленная не под¬ верглись пытке с крысами. Эта мысль навеяна двумя инфантиль¬ ными сексуальными теориями, о которых я уже писал в другой SE 220 работе**. Во-первых, дети считают, что ребенок появляется на свет из ануса; во-вторых, следуя этой логике, они полагают, что рожать детей способны не только женщины, но и мужчины. В со- Пожалуй, любопытно отметить, что готовность следовать воле отца и на этот раз подразумевает отречение от возлюбленной. Если он останется на месте и вернет деньги обер-лейтенанту А., он искупит вину перед отцом и вместе с тем бросит свою возлюбленную ради другой заманчивой возможности. В этом противоборстве побеждает возлюбленная, разумеется, при поддержке здра¬ вого смысла. — Прим. автора. См.: Инфантильные сексуальные теории (Ober infantile Sexualtheorien). — Прим. автора. 70
Н-Е-В-Р-О-3 Н-А-В-Я-З-Ч-И-В-О-Г-О С-О-С-Т-О-Я-Н-И-Я ответствии с методическими принципами толкования сновиде¬ ний выход из ануса может изображаться в виде проникновения в анус (в чем и заключается пытка с крысами), и наоборот. Рассчитывать на более простые объяснения или полагаться на другие средства при толковании столь сложных навязчивых идей не приходится. Благодаря тому объяснению, которое уда¬ лось найти нам, с делирием на тему крыс было покончено. 71
II ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ а) Некоторые общие свойства навязчивых явлений* GW 439 Определение навязчивых идей, которое я дал в 1896 году, SE 221 когда назвал их «видоизмененными, первоначально подвергши¬ мися вытеснению, повторными проявлениями чувства вины, всегда связанного с сексуальными действиями, которые совер¬ шались в детские годы и доставляли удовольствие»**, кажется мне сейчас небезупречным по форме, хотя каждое слово в нем подобрано идеально. Это определение сформулировано с рас¬ четом на обобщение, причем по такому же принципу, каким руководствуются сами больные неврозом навязчивого состо¬ яния, когда со свойственной им склонностью к расплывчатым формулировкам называют все без разбора психические явле¬ ния «навязчивыми идеями»***. По существу, было бы правильнее назвать все это «навязчивой мыслительной деятельностью» и указать на то, что навязчивые явления могут облекаться в форму всевозможных психических актов. Такие явления можно под- GW 440 разделить на желания, искушения, импульсы, размышления, SE 222 сомнения, побуждения и запреты. Больные, как правило, стара¬ ются нивелировать эти различия и выдают любое явление за на¬ вязчивую идею, лишая его характерной эмоциональной окраски. Различные вопросы, которые рассматриваются в этом и следующем разде¬ лах, уже обсуждались в работах на тему неврозов навязчивого состояния, как явствует из книги «Навязчивые психические феномены», опубликован¬ ной в 1904 году Л. Левенфельдом и представляющей собой фундаментальный трактат об этой патологии (Lowenfeld L. Die psychischen Zwangserscheinungen, 1904). — Прим. автора. Фрейд 3. Дополнительные замечания по поводу защитных нейропсихозов (Weitere Bemerkungen iiber die Abwehrneuropsychosen). — Прим. автора. Этот недочет в определении был исправлен в той же статье. Там говорится: «Воскрешенные воспоминания и вызванное ими чувство вины никогда не проникают в сознание в первозданном виде, как раз напротив, осознавае¬ мые навязчивые идеи и навязчивые аффекты подменяют собой в рамках со¬ знательной психической деятельности патогенные воспоминания и возника¬ ют в результате компромисса между вытесняемыми и вытесняющими пред¬ ставлениями». Так что в определении следует особо выделить эпитет «видоиз¬ мененные». — Прим. автора. 72
Н-Е-В-Р-О-3 Н-А-В-Я-З-Ч-И-В-О-Г-О с-о-с-т-о-я-н-и-я Примером такого подхода может служить отговорка, с помощью которой наш пациент на первом сеансе пытался низвести свое желание до уровня случайной «ассоциации». Заодно нужно признать, что даже феноменология навяз¬ чивой мыслительной деятельности должным образом не изуче¬ на. В процессе вторичной защиты от вторгающихся в сознание «навязчивых идей» у больного возникали такие феномены, для обозначения которых следует использовать особый термин. Достаточно вспомнить, в какой последовательности у нашего пациента выстраивались мысли, когда он возвращался с учений. Эти соображения не назовешь здравыми, их нельзя противо¬ поставить навязчивым идеям, они представляют собой какой-то гибрид, нечто среднее между двумя этими типами мышления: они отчасти продиктованы навязчивым состоянием, которое больной пытается преодолеть с их помощью, и находят (при посредстве здравого смысла) опору в патологических измыш¬ лениях. Полагаю, что такие феномены можно назвать «делири¬ ем». Чтобы пояснить, чем эти феномены отличаются от других, я приведу в пример один эпизод из истории болезни, о котором я в свое время не упомянул. Когда наш пациент во время подготов¬ ки к экзаменам совершал уже описанные мною чудачества — за¬ нимался до глубокой ночи, затем отворял дверь, впуская призрак отца, после чего разглядывал в зеркале свои гениталии, — он пытался с собой совладать и для острастки представлял, что бы сказал на это отец, если бы он и впрямь был жив. Но довод не возымел действия, пока пациент рассуждал об этом здраво; по¬ ложить конец этому безобразию ему удалось только после того, как он придал этой мысли форму бредового предостережения: если он еще раз выкинет такую глупость, с отцом на том свете случится несчастье. Как это ни поразительно, при всей обоснованности разде¬ ления защитных действий на первичные и вторичные практи¬ ческое значение такого членения умаляет тот факт, что больным неизвестна точная формулировка их собственных навязчивых идей. Это похоже на парадокс, но не лишено смысла. Дело в том, что в ходе психоанализа не только больной набирается смело¬ сти, но и его болезнь начинает смелее заявлять о себе, обнару- SE 223 GW441 73
живает себя более явственно. Если отвлечься от метафор, можно сказать, что больной, который прежде старался не замечать пу¬ гающих симптомов болезни, теперь обращает на них внимание и получает о них более ясное и полное представление*. Существует еще два особых способа, с помощью которых можно получить более точные сведения о навязчивых явлениях. Во-первых, как выясняется, точная формулировка навязчивых побуждений и т. п. может даваться в сновидениях, тогда как во время бодрствования она предстает в обезображенном и иска¬ женном виде, как полустертый текст телеграммы. Такая фор¬ мулировка дается в сновидениях в виде прямой речи, хотя это и противоречит принципу, согласно которому за основу фраз в сновидениях берутся фразы, произнесенные во время бодр¬ ствования**. Во-вторых, в ходе анализа истории болезни убеж¬ даешься в том, что сменяющие друг друга, различные по форме навязчивые идеи тождественны по сути. Навязчивая идея, от SE224 которой удалось отделаться в первый раз, возникает снова, те¬ перь уже в искаженном виде, сохраняет инкогнито и, возмож¬ но, именно благодаря такому искажению на этот раз успешнее преодолевает защиту. Но только в первый раз она принимает свою исконную форму, которая зачастую совершенно точно передает ее истинную сущность. Нередко, насилу докопавшись GW 442 до сути какой-нибудь невразумительной навязчивой идеи, узна¬ ешь от больного, что предполагаемое представление, желание или искушение действительно возникало у него однажды, еще до появления нынешней навязчивой идеи, но вскоре исчезло. К сожалению, я не могу проиллюстрировать свои утверждения примерами из истории болезни нашего пациента, поскольку для этого пришлось бы сделать слишком пространное отступление. Стало быть, искажение исконной формулировки того, что условно именуют «навязчивой идеей», — это отпечаток, кото¬ рый накладывает на нее первичная защита. Благодаря искаже- Некоторые больные так стараются отвлечься от своих навязчивых идей, что не могут ни изложить суть своей навязчивой идеи, ни описать навязчивое дей¬ ствие, которое они совершали многократно. — Прим. автора. См.: Толкование сновидений, с. 285 оригинального издания (Traumdeutung, S. 285). — Прим. автора. 74
Н*Е*В*Р*0*3 Н*А*В*Я*3‘Ч*И*В*0*Г‘0 с*о*с*т*о*я*н*и*я нию такая формулировка остается в силе, поскольку при созна¬ тельном осмыслении ее волей-неволей толкуют превратно, как и содержание сновидения, которое мало того что уже является результатом компромисса и искажения, так еще и неверно ис¬ толковывается после пробуждения. На сознательном уровне превратно толкуются не только сами навязчивые идеи, но и измышления, возникающие в ре¬ зультате вторичной защиты, например, защитные словесные формулы. У меня есть в запасе два хороших примера. Чтобы отвести беду, наш пациент обычно быстро произносил «но-но» (aber) с таким жестом, словно от чего-то отмахивался рукой. Как- то раз он сказал мне, что с недавних пор стал выговаривать это слово с ударением на второй слог*. Как он пояснил, вторая глас¬ ная в этом слове звучит так невнятно, что он не чувствует себя в должной мере защищенным от вмешательства неведомых злых сил, поэтому он и решил ставить на нее ударение. Однако это объяснение, выстроенное по всем канонам невроза навязчиво¬ го состояния, оказалось ошибочным; в лучшем случае его можно было назвать рационализацией. Вдействительности, онпроизно- сил слово aber наподобие термина Abwehr («защита»)**, который был ему известен, поскольку мы беседовали о психоаналитиче¬ ской теории. Так под влиянием делирия терапия превратилась в средство, позволяющее увеличить силу заклятия. В другой раз пациент завел речь о своем главном заклинании, которое он — от греха подальше — составил из начальных букв всех заздравных молитв и заключил словом «аминь». Я не могу воспроизвести здесь это заклинание по понятным причинам. Дело в том, что я сразу распознал в нем анаграмму имени его возлюбленной; он позаимствовал из ее имени букву «с», которую поставил в начале и в конце заклинания, перед заключительным словом «аминь» (Атеп), превратив его тем самым в «семя» (Sameri). Таким обра¬ зом, он, если так можно выразиться, объединял в одном слове «семя» и имя своей возлюбленной, то есть предавался в вообра- В слове aber ударение ставится на первый слог. — Прим. переводчика. Слова aber и Abwehr (в русской транскрипции «абэр» и «абвэр») похожи на слух, но в слове Abwehr ударение ставится на второй слог. — Прим. перевод¬ чика. SE 225 GW443 75
жении онанизму, представляя ее образ. Впрочем, сам он не за¬ метил столь явной связи; вытесненное представление сыграло злую шутку с защитой. Как явствует из этого примера, то, от чего защищаются, со временем обязательно внедряется в само средство защиты. Коль скоро мы утверждаем, что навязчивые мысли подвер¬ гаются такому же искажению, какое претерпевают идеи снови¬ дения, прежде чем находят воплощение в самом сновидении, не помешало бы разобраться в механизме искажения и рассмот- SE226 реть различные способы искажения на примере целого ряда расшифрованных и растолкованных навязчивых идей. Но по¬ скольку размеры этой статьи ограничены, я могу привести лишь отдельные примеры. Отнюдь не все навязчивые идеи нашего па¬ циента были так же сложны по форме и трудны для понимания, как его главная фантазия о крысах. При искажении иных идей использовался простейший способ — пропуск слов, эллипсис, который является замечательным комическим приемом, да и в этом случае сгодился в качестве средства, препятствующего по¬ ниманию. К числу его самых давних и излюбленных навязчивых идей относилась одна мысль, которая звучала как предупреждение или предостережение: «Если я женюсь на возлюбленной, с отцом (на том свете) случится несчастье». Достаточно добавить сюда обнаруженные в ходе анализа недостающие звенья, чтобы полу¬ чить такую логическую цепочку: если бы отец был жив и прове¬ дал о моем намерении жениться на возлюбленной, он разозлил- GW 444 ся бы на меня, как в тот раз в детстве, и тогда я разгневался бы на него и пожелал бы ему зла, а поскольку желания мои всевласт¬ ны*, все это неминуемо бы сбылось. А вот еще один пример предостережения или обета воздер¬ жания, сформулированного с применением эллипсиса. У па¬ циента есть прелестная малолетняя племянница, которую он очень любит. Однажды у него возникла такая идея: «Если ты осмелишься вступить с кем-нибудь в половую связь, с нашей Эллой случится несчастье (она умрет)». Теперь заполним про- Об этом «всевластии» см. ниже. — Прим. автора. 76
н*е*в*р*о*з н*А*в*я*з*ч*и*в*о*г*о с*о*с*т*о*я*н*и*я белы: вступив в половую связь с женщиной, даже если она не¬ знакомка, ты непременно вспомнишь о том, что твои интимные отношения с супругой никогда не приведут к рождению ребенка (ведь его возлюбленная бесплодна). От огорчения ты преиспол¬ нишься черной зависти к сестре, у которой есть маленькая Элла. Если ты поддашься зависти, племянница умрет*. По всей видимости, эллипсис является типичным способом искажения при неврозе навязчивого состояния; аналогичным образом искажались навязчивые мысли и у других моих пациен¬ тов. Наиболее показательным и любопытным примером такого представления, сходного по структуре с фантазией о крысах, яв¬ ляется навязчивая мысль, возникшая у одной дамы, страдающей выраженной склонностью к навязчивым действиям. Однажды она прогуливалась с мужем по Нюрнбергу и заглянула в мага¬ зин, где накупила разных мелочей для ребенка, в том числе гре¬ бень. Муж решил, что она слишком долго ко всему приценива¬ ется, и сказал, что хочет зайти в одну антикварную лавку и при¬ обрести там кое-какие монеты, которые он заприметил по пути, а потом заберет ее из магазина. Как ей показалось, она ждала его слишком долго. Когда муж вернулся и в ответ на ее расспросы сказал, что задержался у антиквара, ее тотчас стали терзать со¬ мнения насчет гребня: правда ли, что она только что купила его для ребенка или у нее уже давно такой был? Сама она, разуме¬ ется, не смогла вникнуть в суть этой простой ассоциации. Эти сомнения могли возникнуть у нее только в результате смещения, так что, восполнив пробелы, мы можем восстановить последова¬ тельность ее бессознательных мыслей: говоришь, ты был все это время у антиквара, да с таким же успехом я могу поверить в то, Чтобы показать на примере, как с помощью эллипсиса достигается комиче¬ ский эффект, приведу выдержку из одной своей статьи («Остроумие и его от¬ ношение к бессознательному», 1905): «В Вене живет журналист Икс, зубоскал и скандалист, которого не раз поколачивали жертвы его желчной критики. Однажды, когда в обществе зашел разговор об очередном прегрешении одного из его закоренелых оппонентов, некто сказал: "Если Икс об этом пронюхает, он получит пощечину..." Эта фраза кажется абсурдной, но если заполнить про¬ белы, все встает на свои места: если Икс об этом пронюхает, то он напишет о провинившемся такую ехидную статью, что получит от него пощечину». Эта шутка в форме эллипсиса похожа и по содержанию на первую навязчивую идею, которую я привел в пример выше. — Прим. автора. SE 227 GW445 SE 228 77
3«И*Г*М*У*Н*Д Ф*Р*Е*Й*Д что у меня всегда был этот гребень, который я только что купила. В общем, перед нами такая же ироничная, пародийная аналогия, какую провел наш пациент, когда подумал: «Я обязательно вер¬ ну деньги обер-лейтенанту А. — и то, что у моего отца и у моей возлюбленной могут родиться дети, тому порукой». Сомнения у этой дамы возникли из-за бессознательной ревности, поскольку ей показалось, что ее муж успел нанести визит любовнице. Сейчас я не возьмусь за разбор психологических особен¬ ностей навязчивой мыслительной деятельности. Такие изыска¬ ния были бы необычайно плодотворны и обогатили бы наши зна¬ ния о природе сознания и бессознательного гораздо больше, чем исследования истерии и феноменов гипнотизма. Философам и психологам, создающим теории бессознательного, о котором они знают понаслышке или рассуждают в традиционном ключе, не мешало бы сперва основательно изучить феномены навязчивого мышления; их стоило бы даже призвать к этому, если бы такие исследования не были куда более трудоемкими, чем привычные им методы работы. По этому поводу я хотел бы еще добавить, что GW 446 при неврозе навязчивого состояния бессознательные душевные процессы порой предстают перед сознанием в чистом виде, безо всяких искажений, и это может происходить на любой стадии развития бессознательного душевного процесса, причем в тот момент, когда навязчивые идеи проникают в сознание, можно определить, что они возникли уже давно. Вот почему так бро- SE 229 сается в глаза то, что больной неврозом навязчивого состояния, пытаясь выяснить вместе с врачом, когда у него впервые воз¬ никла навязчивая идея, в ходе анализа все больше углубляется в прошлое и находит все более давние случаи, которые послужили поводом для ее появления. 6) Некоторые психические особенности больных неврозом навязчивого состояния: их воззрения на реальности, суеверия и смерть Ниже мы рассмотрим некоторые душевные свойства боль¬ ных неврозом навязчивого состояния, и хотя сами по себе эти особенности могут показаться несущественными, они указыва¬ ют путь, ведущий прямиком к существу дела. У моего пациен- 78
н*е*в*р*о*з н*а*в*я*з*ч*и*в*о*г*о с*о*с*т*о*я*н*и*я та эти особенности были выражены очень ярко, но я знаю, что в них проявлялась не его индивидуальность, а его болезнь, тем более что они типичны и для других больных неврозом навязчи¬ вого состояния. При всей своей образованности, просвещенности и прони¬ цательности наш пациент был явно подвержен суевериям, хотя порой утверждал, что не верит во всю эту чепуху. Словом, он был подвержен суевериям, но человеком был несуеверным, чем заметно отличался от необразованных суеверных людей, срод¬ нившихся со своими предрассудками. Казалось, он понимает, что в его случае суеверие обусловлено навязчивой мыслитель¬ ной деятельностью, но временами он становился его ярым при¬ верженцем. Чтобы разглядеть причины такой противоречиво¬ сти и непостоянства, достаточно выбрать правильный ракурс. Я не колеблясь предположил, что у него было на этот счет сразу два разноречивых убеждения, а не просто одно неустоявшееся мнение. Он явно склонялся то к одному, то к другому мнению в зависимости от того, насколько он был подвержен навязчивому состоянию. Когда ему удавалось на время справиться с навяз¬ чивым состоянием, он лишь снисходительно посмеивался над своим легковерием, и ему все было нипочем, но стоило неизбы- тому навязчивому состоянию или сопротивлению — что, впро¬ чем, одно и то же — возобладать над ним вновь, как ему повсюду мерещились странные совпадения, которые подкрепляли его убеждение в обоснованности суеверия. Впрочем, это были суеверия образованного человека, а не какие-то пошлые предрассудки, свойственные тем, кто стра¬ шится пятницы, числа тринадцать и т. п. Он верил в предзнаме¬ нования, вещие сны; стоило ему о ком-нибудь подумать, как этот человек непостижимым образом попадался ему на глаза; стоило ему вспомнить стародавнего знакомого, как он получал от него письмо. При всем этом в силу своей честности, точнее говоря, в силу приверженности своему, так сказать, официальному мне¬ нию он не забывал о том, что подчас не оправдывались даже са¬ мые явственные его предчувствия, например, однажды летом, уезжая на уже известный нам курорт, он был уверен в том, что вернуться в Вену живым ему не суждено. К тому же, он призна- GW447 SE 230 79
3-И-Г-М-У*Н-Д Ф-Р-Е-Й-Д вал, что по большей части приметы служили предвестием ка- ких-то незначительных событий, и когда ему чудесным образом являлся знакомый, о котором он уже и думать забыл и вспомнил только за мгновение до встречи, ничего особенного между ними не происходило. Разумеется, не мог он отрицать и то, что все важ¬ ные события в его жизни происходили без предзнаменований, скажем, весть о смерти отца застала его врасплох. Несмотря на все эти доводы, в мыслях его по-прежнему царил разброд, и это лишний раз доказывало, что суеверия у него носили навязчивый GW 448 характер, о чем можно было судить уже по синфазности чередо- SE 231 вания этих убеждений и колебания уровня сопротивления. Найти рациональное объяснение всех чудес, которые он пе¬ режил в прошлом, я, конечно, не мог, но на примере аналогичных случаев, происходивших за время лечения, я сумел ему доказать, что все чудеса творил он сам, прибегая к определенным ухищ¬ рениям. Эти чудеса были плодами его рассеянности при наблю¬ дении и чтении, забывчивости и, самое главное, мнемонических иллюзий. Под конец он уже сам помог мне раскрыть маленькие хитрости, благодаря которым ему удавалось сотворить чудо. Примечательно, что однажды он вспомнил и об одном детском переживании, в котором могла корениться его вера в предзна¬ менования и предсказания. Оказывается, всякий раз, когда его матери нужно было условиться с кем-нибудь о встрече, она го¬ ворила: «В этот день я не смогу, мне будет так плохо, что я сля¬ гу». И действительно, в условленный день она не могла встать с постели! Несомненно, он искал в жизни подтверждения этим суе¬ вериям в силу внутренней потребности, поэтому он и придавал большое значение необъяснимым совпадениям, а в иных случа¬ ях и сам бессознательно подстраивал так, чтобы все сошлось. Такую же потребность я выявил и у многих других больных не¬ врозом навязчивого состояния, но подозреваю, что число боль¬ ных, которые ее испытывают, гораздо больше. Полагаю, что это объясняется особенностью психологического механизма невроза навязчивого состояния. Как я уже отмечал, при этом расстройстве средством вытеснения служит не амнезия, а рас¬ торжение причинно-следственных связей в результате того, что 80
Н-Е-В-Р-О-3 Н-А-В-Я-З-Ч-И-В-О-Г-О с-о-с-т-о-я-н-и-я воспоминания лишаются эмоциональной окраски. По всей види¬ мости, после вытеснения сохраняется какое-то отдаленное вос¬ поминание о таких взаимосвязях — в одной своей статье я упо¬ добил его эндопсихическому ощущению*, — вот почему больной проецирует их вовне и обнаруживает во внешнем мире то, чего лишен его внутренний мир. Другая внутренняя потребность, характерная для всех боль¬ ных неврозом навязчивого состояния, в известной степени род¬ ственная вышеупомянутой потребности и коренящаяся глубоко во влечениях, заключается в том, что больные испытывают тягу к неопределенности или сомнениям. Невроз порождает чувство неуверенности, вынуждая больного уходить от действитель¬ ности и отгораживаться от внешнего мира, что и является целью любого психоневротического расстройства. Нетрудно заметить, сколько усилий прилагают больные для того, чтобы избежать определенности и пребывать в сомнениях; некоторые доходят до того, что даже питают отвращение к часам, с помощью которых можно, по крайней мере, точно определить время, и бессозна¬ тельно прибегают к различным уловкам, лишь бы обезопасить себя от всего, что может рассеять сомнения. Например, наш па¬ циент научился не принимать к сведению все то, что могло бы привести к разрешению конфликта. Он не был осведомлен даже о таких подробностях жизни его возлюбленной, от которых на¬ прямую зависело, решится ли он на женитьбу; он якобы не знал наверняка, кто именно ее оперировал и как прошла операция — лишилась ли она двух яичников или только одного. Что-то меша¬ ло ему припомнить то, что он забыл, и навести справки о том, что он упустил из виду. Из-за склонности к сомнениям и неопределенности боль¬ ные неврозом навязчивого состояния испытывают пристрас¬ тие к размышлениям о вопросах, относящихся к такой области, в которой вообще царит неопределенность, и все наши позна¬ ния и суждения по объективным причинам подлежат сомне¬ нию. Их занимает прежде всего, кто был их отец, сколько суж¬ дено прожить человеку, есть ли жизнь после смерти и можно ли См.: Психопатология обыденной жизни (Zur Psychopathologie des Alltags- lebens). — Прим. автора. GW 449 SE 232 SE 233 81
3-И-Г-М-У-Н-Д Ф-Р-Е-Й-Д GW 450 полагаться на память, а это такие вопросы, в решении которых мы обычно руководствуемся верой, хотя она ничем не подкреп¬ лена*. При неврозе навязчивого состояния ненадежность чело¬ веческой памяти весьма способствует симптомообразованию; какую роль по сути играли в представлениях пациента мысли об отмеренном людям сроке жизни и мире ином, мы выясним чуть позже, а пока, чтобы плавно перейти к этой теме, я хотел бы рассмотреть одно свойственное пациенту суеверие, о котором я упоминал выше и которое наверняка озадачило многих чита¬ телей. Как уже отмечалось, больной был убежден в том, что его мысли и чувства, хорошие и дурные желания всесильны. Велико искушение счесть эту идею бредом, выходящим за рамки не¬ вроза навязчивого состояния; впрочем, я знаю, что в этом был убежден и другой мой пациент, который когда-то страдал не¬ врозом навязчивого состояния, но уже давно выздоровел и вер¬ нулся к нормальной жизни, да и все остальные больные этим неврозом ведут себя так, словно разделяют это убеждение. Нам SE 234 предстоит выяснить, почему больные так переоценивают свои возможности. Не мудрствуя лукаво, предположим, что в таком виде проявляются пережитки детской мании величия, и осве¬ домимся у нашего пациента, на чем же основано его убежде¬ ние. В ответ он рассказывает о двух происшествиях. Когда он во второй раз приехал в ту водолечебницу, где впервые испытал временное облегчение, он хотел получить ту же комнату, пос¬ кольку в прошлый раз благодаря удачному расположению но- Вспомним афоризм Лихтенберга: «Астроном знает, есть ли жизнь на Луне, почти так же доподлинно, как знает, кто был его отец, но не так, как знает свою мать». — Человечество совершило большой шаг на пути развития цивилиза¬ ции, когда уравняло в правах умозаключение и фактическое знание и пере¬ шло от матриархата к патриархату. — Доисторические рисунки, на которых изображается большая фигура, а у нее на голове фигура размером поменьше, иллюстрируют идею отцовства: Афина не была рождена матерью, а явилась на свет из головы Зевса. Человека, дающего свидетельские показания в суде, на нашем языке и сейчас называют derZeuge (нем. свидетель, родитель), как мужчину, зачавшего ребенка, и даже иероглиф, обозначающий слово «сви¬ детель», уже представляет собой изображение мужских половых органов. — Прим. автора. 82
Н-Е-В-Р-О-3 Н-А-В-Я-З-Ч-И-В-О-Г-О с-о-с-т-о-я-н-и-я мера ему удалось завести роман с одной сиделкой. Ему сообщи¬ ли, что номер уже занят, там разместился пожилой профессор, и он, полагая, что на этот раз лечение не задалось, нагрубил в ответ: «Да чтоб его удар хватил». Спустя две недели ему при¬ снился мертвец, и он проснулся от страха, а наутро узнал, что этой ночью с профессором и впрямь случился удар, и его при¬ несли в номер приблизительно в тот момент, когда наш пациент пробудился. Затем пациент рассказал о том, что случилось с од¬ ной перезрелой, истосковавшейся по любви девушкой, которая явно была в него влюблена и как-то раз спросила его напрямик, может ли он ответить ей взаимностью. Он дал ей уклончивый ответ, а спустя несколько дней узнал о том, что она выброси¬ лась из окна. Он винил себя в ее смерти и твердил себе, что в его силах было спасти ей жизнь, стоило лишь подарить ей свою любовь. Так он убедился в том, что его любовь и ненависть все¬ сильны. Спору нет, любовь может творить чудеса, но следует отметить, что в обоих случаях речь идет о смерти, и значит, здесь напрашивается такое объяснение: наш пациент, подоб¬ но другим больным неврозом навязчивого состояния, склонен переоценивать влияние своих враждебных чувств на внешний мир, поскольку на сознательном уровне почти не ведает о том, как эти чувства влияют на его внутренний мир. Его любовь, вернее, его ненависть, и впрямь всесильна; именно она порож¬ дает те самые навязчивые идеи, о происхождении которых он не ведает и от которых он безуспешно пытается защититься*. К смерти у нашего пациента было особое отношение. Весть о чьей-то смерти неизменно вызывала у него прилив сочувствия, а на похоронах он всем своим видом выражал благоговение, за что братья и сестры в шутку прозвали его птицей смерти; мало того, он любил еще и фантазировать о том, как кто-то умира¬ ет и он приносит искренние соболезнования родственникам покойного. Смерть его старшей сестры, которая умерла, когда ему было чуть больше трех лет, оказала ощутимое влияние на его фантазии и была в них теснейшим образом связана с его [Примечание 1923 г.] Как теперь выяснилось, представление о том, что мысли, вернее желания, всесильны, является важным элементом психики первобыт¬ ных народов. (См.: Тотем и табу [Totem und Tabu].) — Прим. автора. GW 451 SE 235 GW 452 83
тогдашними детскими проступками. Учитывая еще и то, что его с малолетства занимали мысли о смерти отца, мы можем расценивать его нынешнее заболевание как реакцию на это событие, которое было предметом его навязчивого желания за пятнадцать лет до того, как оно произошло. Не чем иным, как компенсацией за то, что тогда он желал отцу смерти, была и его странная склонность переносить свои навязчивые опасения на «мир иной». Он взял это за правило спустя полтора года после смерти отца, когда вдруг с новой силой ощутил скорбь, и таким образом, наперекор реальности и в угоду желанию, которое уже обыгрывалось до того в различных фантазиях, стремился пере- SE 236 черкнуть факт смерти отца. Как мы убедились, во многих слу¬ чаях его присказку «в мире ином» можно перевести так: «Если бы отец был жив». Впрочем, другие больные неврозом навязчивого состояния, хоть им и не довелось соприкоснуться со смертью в столь ран¬ ние годы, в этом отношении немногим отличаются от нашего пациента. Они беспрестанно размышляют о том, сколько суж¬ дено прожить другому человеку и когда тот может умереть, так что изначально их суеверия сводятся только к этому и только в этом, возможно, и коренятся. Но в первую очередь мысль о смерти другого человека дает им надежду на разрешение конф¬ ликта, который они не могут уладить сами. Основной чертой их характера является неспособность принимать решения, особен¬ но когда речь идет о любви; они постоянно тянут время, сомне¬ ваются и никак не могут решить, кого им предпочесть и как им следует обходиться с тем или иным человеком, словно образцом для них служит германский имперский верховный суд, в кото- GW 453 ром тяжба обычно заканчивалась только после того, как истец и ответчик умирали, так и не дожив до вынесения приговора. Столкнувшись с любым житейским конфликтом, они втайне на¬ деются на смерть близкого, чаще всего дорогого человека, будь то мать или отец, соперник или один из возлюбленных, между которыми они разрываются. Впрочем, рассуждая о значении комплекса смерти при неврозе навязчивого состояния, мы уже затронули тему стихии влечений у больных этим неврозом, к ко¬ торой и переходим. 84
н*е*в*р*о*з н*а*в*я*з*ч*и*в*о*г*о с*о*с*т*о*я*н*и*я в) Стихия влечений и причины возникновения навязчивого состояния и сомнений Для того чтобы получить представление о психических си¬ лах, чье противоборство привело к развитию интересующего нас невроза, нужно вспомнить, какие события в зрелом возрас¬ те и в детские годы послужили поводом для болезни нашего па¬ циента. Когда ему было уже за двадцать, он заболел оттого, что ему представилась соблазнительная возможность жениться на другой девушке, отказавшись от давней возлюбленной, и он, стремясь снять с себя ответственность за решение этого вопро¬ са, поддался неврозу и забросил все дела, которые требовалось выполнить для того, чтобы приблизить развязку. В его душевных метаниях между возлюбленной и другой девушкой можно усмот¬ реть проявление основополагающего конфликта между отцов¬ ским влиянием и любовью к его избраннице, в общем, того са¬ мого конфликта, связанного с выбором между отцом и объектом любви, который, судя по его воспоминаниям и навязчивым фан¬ тазиям, возник еще в раннем детстве. Кроме того, судя по всем его поступкам, в душе у него явно боролись любовь и ненависть к возлюбленной и отцу. Фантазии о мщении и такие навязчивые явления, как навязчивое стремление точно понимать слова со¬ беседника и манипуляции с камнем на дороге, свидетельствуют о душевном разладе, который в известной степени объясняется естественными чувствами, ведь возлюбленная своим отказом и холодностью дала ему повод для неприязни. Мало того, после расшифровки его навязчивых идей мы убедились в том, что та¬ кие же двойственные чувства он испытывал и к отцу, и мы зна¬ ем почти наверняка, что отец тоже дал ему повод для неприяз¬ ни в детские годы. Смешанное чувство нежности и неприязни, которое вызывала у него возлюбленная, он в целом испытывал на сознательном уровне. Он не понимал лишь то, как велика эта антипатия и в чем она выражается, а вот неприязнь к отцу, кото¬ рую он когда-то осознавал совершенно отчетливо, он уже давно игнорировал и осознать ее снова смог только после преодоления ожесточенного сопротивления. На наш взгляд, именно из-за вы¬ теснения инфантильной ненависти к отцу все последующие пе¬ реживания пациента были зажаты в тиски невроза. SE 237 GW454 SE 238 85
3-И-Г-М-У-Н-Д Ф-Р-Е-Й*Д Мы указали эти эмоциональные конфликты по отдельно¬ сти, но в действительности они не разрознены, а связаны попар¬ но. Ненависть к возлюбленной всегда возникала у нашего паци¬ ента в сочетании с чувством преданности отцу, и наоборот. Что же касается двух оставшихся конфликтных тенденций, каковы¬ ми являются противопоставление отца и возлюбленной, а также антагонизм между любовью и ненавистью в отношениях с отцом и в отношениях с возлюбленной, то они различаются и по сути, и по происхождению. Первый из этих двух конфликтов сводит¬ ся к естественным колебаниям между мужчиной и женщиной при выборе объекта любви. Ребенок впервые сталкивается с та¬ кой дилеммой, когда ему задают пресловутый вопрос: «Кого ты больше любишь — папу или маму?». И сомнения эти преследуют его всю жизнь, как бы ни различались по силе его субъективные ощущения и какая бы сексуальная цель ни была установлена в итоге. Правда, в норме человек вскоре перестает воспринимать эту дилемму как резкое противоречие и жесткую альтернативу: GW 455 у него появляется возможность отдать должное обоим полам, хотя даже здоровому человеку уважение к одному полу всегда дается ценой пренебрежения к другому. Более странным представляется конфликт между любовью и ненавистью. Мы знаем, что на первых порах влюбленность может казаться ненавистью, что более или менее сильной нена¬ вистью может запросто обернуться безответная любовь, что, по SE239 утверждению поэтов, человек, обуреваемый влюбленностью, может на какое-то время преисполниться двумя этими проти¬ воречивыми чувствами, которые борются в его душе. Но то, что в душе постоянно уживаются любовь и ненависть к одному че¬ ловеку, да еще и столь сильные, вызывает недоумение. Казалось бы, такая сильная любовь давно должна была либо победить не¬ нависть, либо иссякнуть. И действительно, так долго уживаться противоположности могут только в определенных психологи¬ ческих условиях и при посредстве бессознательного. Любовь не заглушила ненависть, а лишь вытеснила ее в бессознательное, где она, защищенная от разрушительного воздействия со сторо¬ ны сознания, не только сохраняется, но и возрастает. Обычно в таких условиях сознательная любовь соразмерно крепнет, нара- 86
н*е*в*р*о*з н*А*в*я*з*ч*и*в*о*г*о с*о*с*т*о*я*н*и*я щивая силы, необходимые для того, чтобы постоянно обеспечи¬ вать вытеснение антагониста. По всей видимости, из-за такого разделения двух противоборствующих сил, которое происходит в очень раннем возрасте, в незапамятную пору детства, и сопро¬ вождается вытеснением в бессознательное одной из этих сил, как правило, ненависти, и возникает столь странное сочетание чувств в любви*. Когда рассматриваешь ряд проанализированных случаев невроза навязчивого состояния, складывается впечатление, что такое взаимодействие любви и ненависти, какое наблюдается у нашего пациента, относится к числу типичных, наиболее яв¬ ственных и потому, скорее всего, самых важных особенностей невроза навязчивого состояния. Но какой бы заманчивой ни казалась идея зависимости «выбора невроза» от стихии влече¬ ний, мы никак не можем поддаться этому искушению, посколь¬ ку нам известно, что при любом неврозе симптомы зиждутся на тех же самых подавленных влечениях. Взять хотя бы истерию и паранойю, в патогенезе которых ненависть, вытесненная под на¬ пором любви в бессознательное, играет столь же значительную роль. Мы так плохо знаем природу любви, что не можем ниче¬ го утверждать; в частности, мы до сих пор не выяснили, какова связь между негативным фактором любви** и садистическими элементами либидо. Так что нижеследующее объяснение приво¬ дится лишь на правах предположения: в интересующем нас слу¬ чае бессознательная ненависть связана с тем, что у нашего паци¬ ента в силу природных задатков садистическое начало в любви было чрезмерно развито и поэтому преждевременно подверглось слишком основательному подавлению, и, следовательно, наблю¬ даемые невротические феномены обусловлены, с одной стороны, гипертрофированной по принципу противодействия сознатель- Эта тема обсуждалась на одном из первых сеансов. — [Примечание 1923 г.] Позднее Блейлер подобрал для обозначения такого сочетания чувств тер¬ мин «амбивалентность»14. Впоследствии эта мысль была развита в статье «Предрасположенность к неврозу навязчивого состояния» (Die Disposition zur Zwangsneurose). — Прим. автора. В «Пире» Алкивиад говорит о Сократе: «Да, я часто хочу, чтобы его не было в живых. Но если бы такое случилось, ручаюсь, я сделался бы еще несчастнее, так что я ничего, совершенно ничего не могу с ним поделать». — Прим. автора. GW456 SE 240 87
3-И-Г-М-У-Н-Д Ф-Р-Е-Й-Д ной нежностью, а с другой стороны, садистическими чувствами, которые сохраняются в бессознательном в форме ненависти. Чем бы ни объяснялось столь странное сочетание любви и ненависти, в непреложности самого этого факта убеждают на¬ блюдения за пациентом, и отрадно сознавать, что одного этого достаточно для того, чтобы растолковать все загадочные явле- SE 241 ния, связанные с этим случаем невроза навязчивого состояния. Противостояние сильной любви и почти равной ей по силе не¬ нависти влечет за собой в первую очередь частичный паралич воли, утрату способности с должной решительностью совер- GW 457 шать какие бы то ни было поступки, на которые толкает любовь. Впрочем, вскоре человек начинает проявлять нерешительность и в других делах. Оно и понятно. Во-первых, разве не связаны все поступки любящего человека с его главным устремлением? Во-вторых, сексуальная жизнь задает тон всему и накладывает отпечаток на остальные реакции человека, и в-третьих, в силу психологических особенностей невроза навязчивого состояния при этом расстройстве находит самое широкое применение ме¬ ханизм смещения, под действием которого паралич воли распро¬ страняется на все сферы жизнедеятельности больного*. Вот почему больные неврозом навязчивого состояния так подвержены сомнениям и навязчивому состоянию. Эти сомне¬ ния отражают ощущение нерешительности, которое охватыва¬ ет больного всякий раз, когда он хочет исполнить свое намере¬ ние, поскольку любовь его отягощена ненавистью. По существу, он сомневается в своей любви, в которую должен был бы твердо верить, и эти сомнения проникают повсюду, причем акценты смещаются главным образом на сущие пустяки. Разве тот, кто сомневается в своей любви, не может, не должен усомниться и во всем остальном, во всем том, что для него не так важно?** По такому же принципу для создания комического эффекта заостряется вни¬ мание на мелочах. — Прим. автора. Вот как Гамлет объясняется в любви к Офелии: «Не верь дневному свету Не верь звезде ночей, Не верь, что правда где-то, Но верь любви моей» (Шекспир У. Гамлет. Акт II, сцена 2. Пер. Б. Пастернака). — Прим. автора. 88
н*е*в*р*о*з н*а*в*я*з*ч*и*в*о*г*о с*о*с*т*о*я*н*и*я Из-за этих сомнений больной испытывает неуверенность, когда выполняет защитные действия, и, стараясь избавиться от неуверенности, без конца их повторяет, но именно в силу этих сомнений его защитное намерение оказывается в итоге столь же неисполнимым, как и намерение, продиктованное любовью, которое было пресечено в самом начале. Приступая к этим ис¬ следованиям, я предполагал, что неуверенность, которую испы¬ тывают больные неврозом навязчивого состояния, возникает под влиянием других, универсальных условий, приближенных к норме. Допустим, я составляю письмо, и вдруг кто-то отвлека¬ ет меня от этого занятия неуместными вопросами, после этого я, естественно, буду испытывать неуверенность, ведь я мог что- то напутать в тот момент, когда меня отвлекли, и не успокоюсь до тех пор, пока не перечитаю уже готовое письмо. По этой же причине, как я полагал, возникает неуверенность и у больных неврозом навязчивого состояния; например, когда они молятся, их беспрестанно отвлекают от молитв бессознательные фанта¬ зии. Это было верное предположение, но оно не противоречит тому, что мы утверждали выше. Неуверенность в том, что защит¬ ные действия выполнены должным образом и впрямь возникает у больного из-за того, что его сбивают с толку бессознательные фантазии, только фантазии эти передают тот самый обратный импульс, который больной хотел погасить с помощью молит¬ вы. В этом можно воочию убедиться на примере нашего паци¬ ента, который отчетливо осознал, что именно отвлекает его от молитвы. Только он собирается произнести фразу «Да хранит ее Господь», как вдруг замечает, что в нее закралась из бессо¬ знательного предательская частица «не», из-за которой молит¬ ва превращается в проклятие. Если бы это отрицание осталось бессознательным, то ему так и пришлось бы молиться с каждым разом все дольше, поскольку он испытывал бы неуверенность, но коль скоро оно было явным, он в конце концов вообще пере¬ стал молиться. До этого он, подобно другим больным неврозом навязчивого состояния, шел на разные ухищрения, лишь бы в его молитву не закралась противоречащая ей мысль: сокращал молитву, произносил ее скороговоркой; иные стараются полно¬ стью «отрешиться»15 от посторонних мыслей всякий раз, когда SE 242 GW458 SE 243 89
выполняют такие защитные акты. Но все это помогает ненадол¬ го; как только удается благодаря смещению хоть как-то вопло¬ тить нежное побуждение в каком-нибудь незначительном по¬ ступке, к нему тут же примешивается враждебное побуждение, так что все усилия оказываются напрасными. Со временем пациент обнаруживает, что психика не обес¬ печивает полную сохранность наших переживаний и человек не может всецело полагаться на память, и это открытие дает GW 459 ему повод для того, чтобы подвергнуть сомнению все и вся, в том числе свои давнишние поступки, которые не имели ни¬ какого отношения к комплексу любви и ненависти, да и вооб¬ ще все, что происходило с ним в прошлом. Я уже приводил в пример одну свою пациентку, которая купила для малолетней дочери гребень в лавке и, заподозрив мужа в измене, тут же усомнилась в том, что приобрела этот гребень, поскольку ей показалось, что у нее уже давно такой был. По сути, она рас¬ суждает так: раз уж я могу усомниться в твоей любви (а это объясняется всего лишь проекцией ее сомнений в своей люб¬ ви к мужу), значит, я вправе усомниться и в этом, да и во всем остальном. И эти ее рассуждения раскрывают подоплеку не¬ вротических сомнений. Что же касается навязчивого состояния, то оно является попыткой компенсировать сомнения и избавиться от невыно¬ симой скованности, которая находит выражение в сомнениях. Если уж благодаря смещению удалось преодолеть скованность и решиться на исполнение какого-то намерения, то дело нужно во что бы то ни стало довести до конца; разумеется, само действие не соответствует первоначальному намерению, но зато в таком замещающем акте находит выход накопленная энергия. Она проявляется в форме побуждений и запретов в зависимости от SE 244 того, какого рода импульсы — нежные или враждебные — до¬ стигают разрядки в данный момент. Когда больной сдерживает навязчивое побуждение, напряжение становится невыносимым и вызывает сильнейшее ощущение тревоги. Однако мысль о вы¬ полнении замещающего действия, даже если за счет смещения оно сводится к какому-нибудь пустяку, наталкивается на столь ожесточенный отпор, что совершить его удается только в форме 90
н*е*в*р*о*з н*А*в*я*з*ч*и*в*о*г*о с*о*с*т*о*я*н*и*я защитного акта, напрямую связанного с побуждением, от кото¬ рого больной стремится избавиться. Кроме того, в результате своего рода регрессии принятие окончательного решения постоянно откладывается, подготов¬ ка к действию затягивается, дела подменяются размышления¬ ми, и вместо того чтобы совершить замещающий акт, больной оказывается во власти тех или иных предшествующих этому акту навязчивых помыслов. В зависимости от степени такой ре¬ грессии невроз навязчивого состояния может выражаться либо в виде навязчивой мыслительной деятельности (навязчивых идей), либо в форме навязчивых действий в узком смысле слова. Впрочем, такие непосредственные навязчивые действия прием¬ лемы для больного лишь потому, что они представляют собой результат компромисса между двумя противоборствующими импульсами. Чем дольше страдает больной, тем явственнее его навязчивые действия уподобляются инфантильным сексуаль¬ ным актам в форме онанизма. Таким образом больной все же проявляет любовь, но лишь благодаря дополнительной регрес¬ сии, и проявляет ее не в отношениях с человеком, который вызы¬ вает у него любовь и ненависть, а в аутоэротических действиях, как это бывало в детстве. Регрессии, вследствие которой действия подменяются раз¬ мышлениями, благоприятствует еще один фактор, способству¬ ющий развитию невроза. Чуть ли не все больные неврозом на¬ вязчивого состояния еще в раннем детстве начинают проявлять страсть к подглядыванию и любознательность на сексуальной почве, а затем преждевременно подавляют в себе это влечение, которое в какой-то степени задавало тон инфантильной сексу¬ альной активности и у нашего пациента*. Мы уже знаем, какую роль в генезе невроза навязчивого состояния играет садистическое начало; так вот, если больной неврозом навязчивого состояния от природы наделен особой любознательностью, то основным симптомом невроза стано¬ вится у него тяга к раздумьям. Мыслительный процесс как та- Возможно, этим обстоятельством и объясняется то, что больные неврозом на¬ вязчивого состояния, как правило, отличаются незаурядными умственными способностями. — Прим. автора. GW460 SE 245 91
ковой приобретает для него сексуальный характер, поскольку сексуальное удовольствие, обусловленное обычно предметом размышлений, увязывается с самими размышлениями, и по¬ стижение в итоге приносит удовлетворение, подобное сексу¬ альному. Благодаря связи любознательности с мыслительным процессом при различных формах невроза навязчивого состоя¬ ния, замешанных в том числе на этом влечении, создаются весь¬ ма благоприятные условия для того, чтобы направить энергию, которая тщетно рвется наружу, подталкивая к действиям, в рус¬ ло размышлений, сулящих чувственное удовлетворение иного рода. Таким образом, любознательность позволяет больному постоянно откладывать выполнение замещающего действия, GW461 подменяя его предварительными размышлениями. Но вскоре эти проволочки отражаются и на мыслительном процессе, вы¬ зывая застой в мыслях, и тогда весь этот процесс безо всяких изменений, в целости и сохранности переносится на другую почву, так американцы ухитряются перевозить с места на место целые дома. Опираясь на вышеизложенные соображения, я наконец могу указать искомый психологический фактор, придающий SE246 порождениям невроза навязчивого состояния навязчивый ха¬ рактер. Навязчивый характер приобретают такие мыслитель¬ ные процессы, которые (вследствие торможения антагонисти¬ ческого импульса в моторном отделе мыслительного аппарата) требуют в количественном и качественном отношении таких же энергозатрат, какие обычно необходимы лишь для выпол¬ нения действий, то есть мысли, подменяющие собой поступки в силу регрессии. Полагаю, никто не сомневается в том, что мыш¬ ление обычно требует переноса энергии в меньших объемах (хотя, возможно, и на более высоком уровне), чем действия, предназначенные для разрядки напряжения и изменения усло¬ вий внешней среды. Навязчивую идею, которая с неудержимой силой врывает¬ ся в сознание, необходимо уберечь от сознательного осмысле¬ ния. Как мы знаем, с этой целью перед осознанием навязчивая мысль подвергается искажению. Но это не единственный спо¬ соб защиты. Нередко навязчивая мысль еще и вырывается из 92
Н-Е-В-Р-О-3 Н-А-В-Я-З-Ч-И-В-О-Г-О с-о-с-т-о-я-н-и-я контекста, в котором она возникла, поскольку в этом контексте она, несмотря на искажение, была бы доступна для понимания. Во-первых, между патогенным эпизодом и навеянной им на¬ вязчивой идеей устанавливается временной интервал, чтобы запутать следы и тем самым воспрепятствовать сознательному осмыслению причинно-следственных связей; во-вторых, сама навязчивая идея принимает форму обобщения и лишается кон¬ кретных примет. В пример можно привести возникшее у нашего пациента навязчивое стремление понимать собеседника; но, пожалуй, еще нагляднее эту мысль иллюстрирует случай другой пациент¬ ки, решившей отказаться от каких-либо украшений, хотя пово¬ дом для такого запрета послужило то, что она завидовала матери из-за одного-единственного принадлежавшего той украшения, которое она надеялась когда-нибудь унаследовать. И наконец, кроме общего искажения используется еще один особый способ защиты навязчивой идеи от сознательного осмысления: для нее подбирается нечеткая или двусмысленная формулировка. В та¬ кой неверной формулировке она вплетается в ткань делирия и в ходе дальнейшего развития или преобразования навязчивой идеи за основу берется ошибочная, а не истинная формулиров¬ ка. Тем не менее можно заметить, что в рамках делирия каждый раз предпринимается попытка установить новые связи с недо¬ ступными для сознательного осмысления содержанием и фор¬ мулировкой навязчивой идеи. Я хотел бы вернуться к разговору о стихии влечений при не¬ врозе навязчивого состояния, чтобы указать на одно обстоятель¬ ство. Как выяснилось, наш пациент отличался тонким обоняни¬ ем и, по его словам, в детстве узнавал любого человека по запаху, как собака, да и в зрелые годы он был более чуток к запахам, чем иные люди*. Такое же свойство я обнаружил у других невро¬ тиков, больных неврозом навязчивого состояния и истериков, так что, судя по всему, детское пристрастие к запахам, которое исчезает с возрастом, играет важную роль в генезе неврозов**. Следует добавить, что в детские годы он был явно подвержен копрофилии. Вспомним еще и об анальном эротизме. — Прим. автора. Например, при некоторых формах фетишизма. — Прим. автора. SE 247 GW462 93
3-И-Г-М-У-Н-Д Ф-Р-Е-Й-Д SE 248 GW 463 SE 249 Да и вообще, нельзя ли предположить, что неизбежное ослабле¬ ние обонятельных способностей вследствие перехода человека к прямохождению и обусловленное органическими факторами вытеснение пристрастия к запахам в немалой степени способ¬ ствовало развитию у людей склонности к невротическим забо¬ леваниям? Если это так, то нетрудно понять, почему развитие культуры дается ценой вытеснения сексуальности. Нам ведь давным-давно известно, как тесно половое влечение у животных связано с функцией органов обоняния. В заключение я хотел бы выразить надежду на то, что мои заметки, какими бы беглыми они ни были, вдохновят других исследователей на более углубленное и плодотворное изуче¬ ние невроза навязчивого состояния. Характерные особенно¬ сти этого невроза, отличающие его от истерии, связаны не со стихией влечений, а с сочетанием психологических факторов. Прежде чем распрощаться с нашим пациентом, я хотел бы на¬ помнить, что ему казалось, будто он распался на три личности; я бы описал это так: одна его личность была бессознательной, а две другие, по сути предсознательные, попеременно стано¬ вились сознательными. В бессознательном у него были сосре¬ доточены давно подавленные порывы, которые можно назвать стихийными и дурными; пребывая в нормальном состоянии, он производил впечатление славного, дружелюбного, рассуди¬ тельного, умного и просвещенного человека, но в своей треть¬ ей психической ипостаси был подвержен суевериям и тяготел к аскетизму, словом, одно убеждение сменялось у него другим, и он мог стать приверженцем то одного, то другого мировоззре¬ ния. Его предсознательная личность вмещала в себя главным образом все то, что возникло в виде реакции на вытесненные желания, и наверняка поглотила бы нормальную личность, если бы болезнь затянулась. Так вышло, что сейчас я зани¬ маюсь обследованием одной дамы, которая тяжко страдает от склонности к навязчивым действиям и у которой личность тоже распалась на две части: в одной ипостаси она терпима и жизнерадостна, в другой — угрюма и аскетична, причем пер¬ вая личность служит для нее лишь прикрытием, так сказать, официальным Я, между тем как сама она пребывает во власти 94
н*е*в*р*о*з н*а*в*я*з*ч*и*в*о*г*о с*о*с*т*о*я*н*и*я второй личности. Она способна осознавать обе свои психиче¬ ские ипостаси, но за аскетизмом скрывается неведомое ей бес¬ сознательное существо, вмещающее в себя порывы желаний, которые возникали у нее в незапамятные времена и давно под¬ верглись вытеснению*. [Примечание 1923 г.] Наш пациент, которому удалось поправить душевное здоровье благодаря вышеописанному анализу, подобно многим другим заме¬ чательным и многообещающим молодым людям, погиб во время Великой вой¬ ны. — Прим. автора. 95
IB ИСТОРИИ одного ИНФА H I IIЛЬНОГО Н ЕВ РОЗ А
Ссылки на немецкую и английскую публикации «Из истории одного инфантильного невроза» приведены по следующим издани¬ ям: 1) Aus der Geschichte einer infantilen Neurosen. Sigmund Freud. Gesammelte Werke. Band XII. Werke aus den Jahren 1917-1920. Fischer Taschenbuch Verlag, Frankfurt am Main, 1999, S. 29-157 (маргиналии с индексом GW); 2) From the History of an Infantile Neurosis. The Standard Edition of the Complete Psychological Works of Sigmund Freud. Translated from the German under the General Editorship of James Srachey, in collaboration with Anna Freud, assisted by Alix Strachey and Alan Tyson. Vol. XVII (1917-1919), An Infantile Neurosis and Other Works, London, The Hogarth Press and the Institute of Psycho- Analysis, 1995, pp. 3-123 (маргиналии с индексом SE). Примечания автора и переводчика приводятся внизу страни¬ цы; комментарии редакторов даны в конце настоящего издания.
I ПРЕДУВЕДОМЛЕНИЕ истории болезни, из которой я, как обычно, собираюсь привести лишь выдержки*, столько странностей, что о них сле¬ дует рассказать отдельно. Речь идет о молодом человеке, кото¬ рый подорвал себе здоровье в восемнадцать лет, заразившись го¬ нореей, и спустя многие годы обратился к психоаналитику из-за того, что почувствовал себя совершенно беспомощным и непри¬ способленным к жизни. Десять лет до болезни он был довольно здоровым ребенком и без особого труда справлялся с учебой в гимназии. Но вот его ранние детские годы были омрачены тя¬ желым невротическим расстройством, которое сначала прояви¬ лось в виде приступов истерического страха незадолго до того, как ему исполнилось четыре года (тогда фобию у него вызывали животные), затем переросло в невроз навязчивого состояния на религиозной почве, причем его последствия давали о себе знать даже в десятилетнем возрасте. Темой моей статьи является только этот инфантильный нев¬ роз. Невзирая на просьбы самого пациента, я решил не описы- Эта история болезни была записана вскоре после завершения лечения зимой 1914-1915 гг., когда были еще свежи впечатления от предпринятых K.-Г. Юнгом и А. Адлером попыток заново истолковать психоаналитические открытия1. В ней я развиваю тему, затронутую в статье «История психоаналитического движения», опубликованной в шестом номере «Ежегодника психоанализа» за 1914 г., и дополняю развернутую в ней, по большей части субъективную, поле¬ мику объективным разбором аналитического материала. Первоначально она предназначалась для публикации в следующем томе ежегодника, но поскольку по вине мировой войны его издание затянулось на неопределенный срок, я ре¬ шил включить ее в сборник, подготовленный другим издательством. Многое из того, что читатели должны были впервые узнать из этой статьи, я уже успел изложить во «Вводных лекциях по психоанализу», прочитанных в 1916—1917 гг. В первоначальную редакцию не вносились сколько-нибудь значительные по¬ правки; все дополнения приведены в скобках. — Прим. автора. GW29 SE7 SE8 GW30 99
3-И-Г-М-У-Н-Д Ф-Р-Е-Й-Д вать все обстоятельства его заболевания, лечения и выздоров¬ ления, поскольку счел эту задачу технически невыполнимой и неэтичной, хоть из-за этого и лишил себя возможности выявить взаимосвязь между его младенческим недугом и заболеванием, которое развилось у него впоследствии. О его последующей бо¬ лезни я могу сообщить лишь то, что из-за нее больной провел долгое время в немецких санаториях, и тамошние специалисты отнесли его случай к разряду «маниакально-депрессивных по¬ мешательств». Такой диагноз подходил скорее отцу пациента, которого периодически отвлекали от многочисленных дел и любимых занятий приступы жестокой депрессии. У самого же сына я за долгие годы ни разу не заметил перепадов настрое¬ ния, которые можно было бы назвать слишком резкими или беспричинными. У меня сложилось такое впечатление, что это заболевание, как и многие другие случаи, фигурирующие в кли¬ нической психиатрии под самыми разными диагнозами, следует рассматривать как осложнение от перенесенного невроза навяз¬ чивого состояния, который прошел сам собой, но так и не был залечен до конца. В общем, я собираюсь описать инфантильный невроз, ана¬ лиз которого был проведен не в ходе болезни, а лишь спустя пятнадцать лет после того, как она прошла. В этом есть свои пре¬ имущества и недостатки. Когда подобный анализ проводится GW31 еще в детстве, он заведомо внушает больше доверия, но может оказаться не слишком содержательным; в этом случае приходит- SE 9 ся подсказывать ребенку слишком много слов и мыслей, а самые глубокие пласты психики все равно могут остаться недоступны¬ ми для его сознания. Анализ детского заболевания посредством изучения воспоминаний взрослого человека со зрелым умом не стеснен такими рамками, хотя надо учитывать, что, оглядываясь на прошлое, человек склонен его переиначивать и приукраши¬ вать. В конечном счете первый подход будет, наверное, более убедительным, второй — куда более познавательным. В любом случае можно утверждать, что в теоретическом от¬ ношении анализ детских неврозов заслуживает особого внима¬ ния. Для верного истолкования неврозов взрослого человека эти неврозы почти также важны, как детские сны—для постижения 100
И»3 И»С»Т»0»Р»И»И 0*Д*Н*0*Г*0 Н-Е*В*Р*0*3-А сновидений взрослого человека. Не то чтобы они доступнее для понимания или проще устроены; как раз напротив, проник¬ нуться чувствами ребенка так трудно, что это только усложняет задачу врача. Но поскольку они еще не успели обрасти много¬ численными напластованиями, суть неврозов здесь лежит на поверхности. Как известно, на нынешнем этапе битвы за психо¬ анализ сопротивление, которое вызывают психоаналитические знания, приняло новую форму. До сих пор противники прос¬ то отказывались верить в существование явлений, открытых благодаря психоанализу, старательно избегая их проверки на практике. Этот метод казался наилучшим, но, видимо, уже себя исчерпал; теперь решили пойти другим путем — признать суще¬ ствование самих явлений, но истолковать их по-своему и свести на нет выводы, которые можно сделать на их основании, чтобы в конечном счете отделаться от этих досадных новаций. При изу¬ чении детских неврозов раскрывается вся несуразность этих новых трактовок, полных пустословия и натяжек. Так мы выяс¬ няем, что столь ненавистные оппонентам либидозные движущие силы являются важнейшим фактором формирования невроза, и не обнаруживаем у ребенка никаких побочных устремлений к целям, поставленным культурой, которые ему еще не ведомы и потому не могут иметь для него никакого значения. Рассказ о проведенном мной анализе заслуживает внима¬ ния еще и потому, что речь идет о тяжелом заболевании, которое потребовало длительного лечения. Отчеты об анализе, в ходе ко¬ торого удалось достичь успеха за короткий срок, могут потешить самолюбие терапевта и проиллюстрировать эффективность психоаналитической терапии, но углублению наших познаний они почти не способствуют. Ничего нового из них не узнаешь. Дело тут быстро спорится как раз потому, что мы уже распола¬ гаем всеми необходимыми для этого знаниями. Новые знания приобретаешь лишь в том случае, когда в ходе анализа сталки¬ ваешься с особыми трудностями и тратишь много времени на то, чтобы с ними справиться. Только тогда удается добраться до самых глубоких, исходных слоев, отложившихся в процессе ду¬ шевного развития, и добыть там ключ к разгадке тайн поздней¬ ших наслоений. Вот тогда понимаешь, что, по большому счету, GW32 SE 10 101
только такой углубленный анализ может называться психоана¬ лизом. Разумеется, на примере одного случая заболевания не¬ возможно постичь все, что хотелось бы знать. Вернее, это было бы возможно, если бы нам удалось разобраться во всем, вместо того чтобы довольствоваться тем малым, что мы кое-как научи¬ лись замечать. В описанном ниже случае заболевания таких плодотворных трудностей было предостаточно. За первые годы лечения в состоя¬ нии больного мало что изменилось. Тем не менее все сложилось так удачно, что внешние обстоятельства благоприятствовали продолжению этого терапевтического эксперимента. Я вполне допускаю, что, сложись все иначе, лечение вскоре пришлось бы прекратить. Врачу на такой случай я могу дать лишь один совет: если желаешь что-то узнать и чего-то достичь, нужно ощутить GW 33 себя «вне времени», уподобившись бессознательному Чтобы до¬ биться этого, нужно позабыть о сиюминутном удовлетворении профессионального честолюбия. Редко приходится рассчиты¬ вать на то, что сам больной и его родственники, как в этом слу¬ чае, проявят в должной мере терпение, уступчивость, проница¬ тельность и доверие. Но аналитик может быть уверен в том, что благодаря результатам такой длительной работы ему удастся в следующий раз существенно сократить продолжительность ле¬ чения столь же тяжелого заболевания и мало-помалу побороть SE 11 вневременную природу бессознательного, которой в первый раз пришлось подчиниться. Интересующий нас пациент долго отгораживался от всего неприступной стеной смиренной безучастности. Он всему вни¬ мал, все понимал, но сохранял полное равнодушие. Мыслил он безупречно, но как будто отрешился от мощных влечений, кото¬ рыми были проникнуты его отношения с немногими оставши¬ мися у него близкими людьми. Долго пришлось его наставлять, прежде чем он решил включиться в работу, но едва эти старания принесли ему некоторое облегчение, как он тут же прекратил работу, чтобы избежать дальнейших перемен и, остановившись на достигнутом, сохранить душевное спокойствие. Страх, кото¬ рый внушала ему мысль о самостоятельной жизни, перевешивал все тяготы болезни. Побороть этот страх удалось только одним 102
И»3 И»С»Т»0»Р»И»И 0»Д»Н»0»Г»0 Н*Е*В*Р*0*3*А способом. Я подождал, пока его привязанность ко мне не окреп¬ ла до такой степени, чтобы уравновесить боязнь, а затем обернул эту силу против страха. Когда стало заметно, что пришло время действовать, я объявил, что назначаю срок окончания лечения, которого собираюсь придерживаться вне зависимости от того, насколько успешным оно будет2. В конце концов пациент пове¬ рил в серьезность моих намерений. Под жестоким гнетом мысли о назначенном сроке его сопротивление было сломлено, фикса¬ ция на болезни ослабла и за необычайно короткое время удалось собрать весь материал, необходимый для того, чтобы избавить его от страхов и устранить симптомы. На этом заключительном этапе работы, когда сопротивление временами прекращалось и на больного, казалось, снисходило озарение, какое обычно можно вызвать только под гипнозом, я и почерпнул все сведения, позволившие мне разобраться в его инфантильном неврозе. Так в ходе этого лечения было проиллюстрировано уже дав¬ но учтенное в психоаналитической методике правило, гласящее, что длина пути, проделанного аналитиком вместе с пациентом, и объем обработанного за это время материала сами по себе для преодоления сопротивления ничего не значат, а приобретают такое значение только в том случае, если они строго пропорцио¬ нальны сопротивлению. То же самое происходит сейчас, когда у наступающей армии уходят недели и месяцы на то, чтобы про¬ двинуться вглубь вражеской территории на расстояние, которое в мирное время преодолеваешь на скором поезде за считанные часы, а обороняющаяся армия прошла недавно за несколько дней. Мне было нелегко решиться на описание этого случая еще из-за одной его особенности. В целом результаты анализа подда¬ вались объяснению с точки зрения ранее накопленных нами зна¬ ний и хорошо с ними согласовывались. Однако некоторые детали показались мне самому столь странными и неправдоподобными, что трудно было рассчитывать на доверие читателей. Я требовал от пациента, чтобы он судил о своих воспоминаниях как можно строже, но он не находил в этих рассказах ничего невероятного и стоял на своем. По крайней мере, могу заверить читателей, что я не навел пациента на эту мысль, а всего лишь пересказываю то, GW34 SE12 GW35 103
3-И-Г-М-У-Н-Д Ф-Р-Е-Й-Д что было преподнесено мне как беспристрастное свидетельство. В общем, мне оставалось лишь вспоминать мудрые слова: «Как много есть чудесного на свете, что и не снилось нашим мудре¬ цам». Тот, кто сумел бы еще решительнее отбросить свои пред¬ убеждения, наверняка обнаружил бы еще больше таких чудес. 104
И-3 И-С-Т-О-Р-И-И О-Д-Н-О-Г-О Н-Е-В-Р-О-З-А II ОБЗОР ОБСТОЯТЕЛЬСТВ ЖИЗНИ БОЛЬНОГО И ИСТОРИИ ЕГО БОЛЕЗНИ Описывая историю своего пациента, я не могу ограничить¬ ся ни простым пересказом его воспоминаний, ни перечислением голых фактов, не могу изложить ни хронику лечения, ни исто¬ рию болезни, так что, видимо, мне придется совмещать обе мане¬ ры изложения. Как известно, до сих пор не найден такой способ описания анализа, который мог бы сравниться по силе убеж¬ дения с самим анализом. Составлять с этой целью подробный протокол аналитических сеансов, пожалуй, было бы бесполезно; к тому же, наша методика лечения исключает такую возмож¬ ность. Так что подобные отчеты о проведенном анализе публи¬ куются не ради того, чтобы переубедить оппонентов и скепти¬ ков, а лишь в расчете на то, что исследователи, которых уже во всем убедил собственный врачебный опыт, смогут почерпнуть из них для себя что-то новое. Для начала расскажу о том, в какой обстановке протекали детские годы пациента и какие события происходили с ним в дет¬ стве. Обо всем этом удалось узнать от него без труда, и на про¬ тяжении многих лет он не добавил к этим сведениям ни новых подробностей, ни дополнительных пояснений. Его рано сочетавшиеся браком родители пока что живут счастливо, но вскоре их отношения будут омрачены недугами — у матери разовьется заболевание в подчревной области, у отца начнутся приступы хандры, из-за которых ему придется надолго отлучаться из дома. Чем болен отец, пациент, разумеется, поймет много позже, а вот о болезни матери он знает уже в раннем дет¬ стве. Из-за этого ей довольно часто недосуг заниматься детьми. Однажды, когда ему еще не исполнилось и четырех лет, мать ве¬ дет его за руку, провожая своего врача, и он слышит, как она жалуется на здоровье. Эти слова западают ему в память, и потом он сам будет их повторять. Он не единственный ребенок в семье; у него есть сестра, которая на два года старше него. Этой бойкой, сообразительной и не по годам распущенной девочке суждено сыграть важную роль в его жизни. GW36 SE13 GW37 SE14 105
3-И-Г-М-У-Н-Д Ф-Р-Е-Й-Д Он помнит свою няню, полуграмотную старую крестьянку, которая заботится о нем с неизбывной нежностью. Он заменяет ей собственного сына, умершего в младенчестве. Весь год семья живет в одном поместье, а на лето перебирается в другое. Оба поместья находятся неподалеку от большого города. Продажа поместий и переезд родителей в город становятся вехой в жизни ребенка. Близкие родственники — братья отца, сестры матери, их дети, дедушка и бабушка со стороны матери — часто и подол¬ гу гостят в одном из поместий. Обычно летом родители уезжают на несколько недель. У него сохранилось защитное воспомина¬ ние о том, как он вместе с няней смотрит вслед экипажу, кото¬ рый увозит отца с матерью и сестрой, а потом преспокойно воз¬ вращается в дом. Наверное, тогда он еще был совсем маленьким*. На следующее лето сестру оставили дома и наняли английскую гувернантку, которой поручили надзор за детьми. Спустя годы ему много рассказывали о детстве**. Он и сам многое помнил, но, разумеется, ни хронологии, ни логики со- GW 38 бытий восстановить не мог. Из одного такого семейного преда¬ ния, которое ему без конца пересказывали, стоило завести речь о его последующем заболевании, мы узнаем о той загадке, что нам предстоит разгадать. По рассказам, на первых порах он был необычайно нежным, послушным и тихим ребенком, и взрос- SE 15 лые даже поговаривали, что ему надо было родиться девочкой, а старшей сестре — мальчишкой. Но однажды, вернувшись до¬ мой после летнего вояжа, родители не узнали его, так он пере¬ менился. Он стал капризным, раздражительным, вспыльчивым, обижался по малейшему поводу, тут же выходил из себя и начи¬ нал кричать как безумный, и со временем, не заметив в нем пере- Ему было два с половиной года. Впоследствии удалось точно датировать почти все события. — Прим. автора. Такого рода рассказы вообще-то можно использовать как источник самых на¬ дежных сведений. Справившись у старших родственников, не стоило бы труда заполнить все пробелы в воспоминаниях пациента, но я самым решительным образом возражаю против таких методов. К тому что рассказывают родствен¬ ники, следует относиться крайне скептически. Когда полагаешься на эти све¬ дения, всегда об этом жалеешь, поскольку теряешь веру в анализ и начинаешь больше доверять другому суду. Если пациент может что-то вспомнить, он вспо¬ минает об этом в ходе анализа. — Прим. автора. 106
И-3 И-С-Т-О-Р-И-И О-Д-Н-О-Г-О Н‘Е-В-Р-0-3-А мен к лучшему, родители встревожились, как бы это не помеша¬ ло отдать его в гимназию, когда придет срок. То лето он провел с английской гувернанткой, которая оказалась особой сумасброд¬ ной и вздорной, да еще и пьяницей. Мать решила, что характер у ребенка испортился по вине англичанки. Он, дескать, озлобился из-за того, что она дурно с ним обращалась. Проницательная ба¬ бушка, которая провела лето с детьми, была уверена в том, что ребенок стал таким раздражительным из-за раздоров между анг¬ личанкой и няней. Англичанка не раз называла няню ведьмой и выставляла ее из детской; малыш всегда открыто заступался за свою любимицу и злился на гувернантку. Как бы то ни было, вскоре после возвращения родителей англичанку уволили, хотя характер ребенка от этого ничуть не исправился. Пациент хорошо помнит это смутное время. По его словам, впервые он устроил скандал в Рождество, когда ему не препод¬ несли два подарка разом, как полагалось, поскольку Рождество приходилось на день его рождения. Даже любимую няню он не щадил, более того, никого другого он не мучил своими жалобами и капризами так безжалостно. Впрочем, эта череда перемен в его характере неразрывно связана у него в памяти со многими дру¬ гими необычными и драматическими событиями, которые он не может расположить в хронологической последовательности. Он утверждает, что все нижеописанные события, которые никак не могут относиться к одному периоду и плохо согласуются между собой, произошли в одно время, по его выражению, «еще в пер¬ вом поместье». Насколько он помнит, оттуда они уехали, когда ему было пять лет. Судя по его рассказам, он тогда был очень пугливым ребенком, и сестра, зная об этом, над ним издевалась. На картинке в одной их детской книжке был изображен волк, стоящий на задних лапах в угрожающей позе. При виде этой картинки он всегда громко кричал от страха, ему чудилось, что волк сейчас схватит его и съест. А сестра нарочно подстраивала все так, чтобы ему постоянно попадалась на глаза эта картинка, и потешалась, глядя на то, как он пугается. В то время он боялся и других животных, вне зависимости от их размеров. Однажды он погнался за большой красивой бабочкой с желтыми полосками и тонкими отростками на крыльях. (Наверное, это был махаон.) GW39 SE16 107
3-И-Г-М-У-Н-Д Ф-Р-Е-Й-Д Вдруг бабочка его так напугала, что он закричал и остановился. Жуки и гусеницы тоже вызывали у него гадливый страх. Тем не менее он вспоминал, как в этом же возрасте мучил жуков и раз¬ резал на куски гусениц; не менее жуткими тварями казались ему лошади. Когда при нем били лошадь, он начинал кричать, и од¬ нажды из-за этого его пришлось увести из цирка. Временами ему самому нравилось бить лошадей. Проявлялись ли у него столь GW 40 разные склонности в обращении с животными в одно время или одна из этих склонностей сменила другую, а если так, то в какой последовательности и когда именно — обо всем этом судить по его воспоминаниям невозможно. Не мог он и сказать, перешло ли его дурное поведение на какое-то время в болезнь или все это время было ею обусловлено. В любом случае на основании ни¬ жеизложенных сведений можно было предположить, что тогда в детстве он перенес типичный невроз навязчивого состояния. По его словам, долгое время он был очень набожным ребенком. Перед сном он обязательно подолгу молился и без конца осенял себя крестным знаменьем. По вечерам он пристрастился обхо¬ дить комнату и, взбираясь на кресло, благоговейно целовать развешенные по стенам образа. С этим благочестивым обрядом очень плохо — а может, напротив, прекрасно — согласуются его воспоминания о богохульных мыслях, которые приходили ему SE17 на ум словно по наущению дьявола. Он ловил себя на мысли — «Бог — свинья» или «Бог — помет». Как-то раз во время отдыха где-то на водах в Германии его преследовали навязчивые мысли о Святой Троице, стоило ему увидеть на мостовой три кучки ло¬ шадиного навоза или помет других животных. Когда ему встре¬ чались на улице нищие, калеки, дряхлые старики и другие люди, которые вызывали у него жалость, он исполнял странный риту¬ ал. Чтобы не уподобиться им, нужно было либо шумно выдох¬ нуть, либо задержать дыхание, в зависимости от обстоятельств. Разумеется, я был склонен предположить, что эти явные симп¬ томы невроза навязчивого состояния развились у него в другом возрасте, уже позднее, чем пугливость и склонность мучить жи¬ вотных. На отроческие годы пациента наложил отпечаток разлад в отношениях с отцом, который после участившихся приступов 108
И-3 И-С-Т-О-Р-И-И О-Д-Н-О-Г-О Н-Е-В*Р*0-3-А депрессии уже не мог скрывать болезненные черты своего ха¬ рактера. В раннем детстве его отношения с отцом были испол¬ нены нежности, по крайней мере такими они запомнились сыну. Отец души в нем не чаял и любил с ним играть. С малых лет он гордился отцом и говорил, что хотел бы стать таким же, как он, когда вырастет. Ему очень нравилось, что няня называет его сест¬ ру маменькиной дочкой, а его самого — папенькиным сынком. Когда он стал подрастать, они отдалились друг от друга. Отец явно отдавал предпочтение сестре, и это очень его обижало. Впоследствии его отношение к отцу было пронизано страхом. Годам к восьми у пациента исчезли все симптомы, возник¬ шие, по его мнению, в тот период жизни, начало которому по¬ ложило его дурное поведение. Исчезли они не одним махом и, случалось, появлялись снова, но в конце концов пошли на убыль, как полагает сам пациент, благодаря влиянию учителей и воспи¬ тателей, которые к тому времени сменили няню и гувернанток. Итак, вот краткий список загадок, которые нужно было разга¬ дать в ходе анализа: отчего у ребенка вдруг испортился характер, что скрывалось за его фобиями и дурными наклонностями, как появилось болезненное религиозное рвение и как связаны все эти феномены между собой? Позволю себе еще раз напомнить о том, что терапия проводилась в связи с текущим заболеванием, которое развилось у пациента позже, и раскрыть эти давниш¬ ние тайны удавалось только в том случае, когда сам анализ уво¬ дил нас в сторону от настоящего и вынуждал двигаться в обход, углубляясь в доисторические времена детства. GW41 SE 18 109
Ill СОВРАЩЕНИЕ И ЕГО ПЕРВЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ GW42 SE19 GW43 SE 20 В первую очередь подозрение по понятным причинам пало на английскую гувернантку поскольку характер у ребенка ис¬ портился, пока она жила в доме. С ней у пациента были связаны два невразумительных защитных воспоминания. Однажды она вела за собой детей и вдруг сказала им: «Полюбуйтесь, какой у меня хвостик!» В другой раз на прогулке ветер сорвал у нее с головы шляпу к вящей радости детей. Эти воспоминания ука¬ зывали на комплекс кастрации и наводили на мысль о том, что она угрожала мальчику, чем в немалой степени могла спровоци¬ ровать его неадекватное поведение. Делиться такими предполо¬ жениями с пациентом можно безо всяких опасений, анализу это никак не повредит, даже если они ошибочны, ведь их всегда вы¬ сказываешь с расчетом на то, что они помогут хотя бы немного приблизиться к истине. Вскоре после того, как было выдвинуто такое предположение, пациент рассказал о своих сновидениях, которые не удалось растолковать досконально, хотя мне пока¬ залось, что в них постоянно обыгрывается одна и та же тема. Насколько я мог судить, лейтмотивом этих сновидений были его грубые нападки на сестру и гувернантку, за которые его потом строго отчитывали и наказывали. Вроде бы получалось, что по¬ сле купания он хотел раздеть сестру, сорвать с нее то ли одежду, то ли покрывало, в которое она куталась, и т. п. Но ничего опре¬ деленного из этого толкования вывести не удалось, и когда я за¬ метил, что в его сновидениях раз за разом подвергается новой переработке один и тот же материал, трактовка этих защитных воспоминаний была предрешена. Речь могла идти только о фан¬ тазиях сновидца на тему его детства, которые возникли у него когда-то давно, скорее всего, в период полового созревания, а те¬ перь появились вновь, изменившись до неузнаваемости. Все разом прояснилось, стоило лишь пациенту припомнить, что «в первом поместье, когда он был еще совсем маленьким», сестра подстрекала его к сексуальным шалостям. Сначала он вспомнил, как однажды в уборной, куда они часто ходили вмес¬ те, она стала его подбивать: «Давай покажем друг другу попки!» 110
И»3 И»С»Т»0»Р»И»И 0»Д»Н»0»Г»0 ͻŻ»л0»3»А и первая подала ему пример. Впоследствии выяснились более существенные подробности совращения, а заодно удалось уточ¬ нить, где и когда именно это случилось. Все произошло весной, когда отец был в отъезде; дети возились на полу, пока мать зани¬ малась делами в соседней комнате. Вдруг сестра схватила его за пенис и принялась его теребить, рассказывая, словно в оправда¬ ние, немыслимые истории про няню: дескать, няня проделывает такое со всеми, например с садовником, которого она перевора¬ чивает вверх тормашками и хватает за гениталии. Теперь я понял, почему у него возникли фантазии, о кото¬ рых он рассказал мне вначале. Они были призваны затушевать воспоминания о происшествии, которое впоследствии показа¬ лось пациенту позорным для мужчины, и выполнили эту зада¬ чу, подменив историческую правду желанной антитезой. В этих фантазиях он, вместо того чтобы играть пассивную роль в отно¬ шениях с сестрой, выступил в роли обидчика, вздумал раздеть ее, получил отпор и понес наказание, отчего и впал в ярость, па¬ мять о которой сохранило семейное предание. Да и гувернантка тут пришлась весьма кстати, благо мать и бабушка когда-то уже возложили на нее всю вину за то, что у ребенка начались при¬ падки бешенства. В общем, эти фантазии были сродни мифам, которыми ныне великие и гордые нации пытаются прикрыть ничтожество и убогость своей начальной истории. В действительности гувернантка имела весьма отдаленное отношение к самому совращению и ко всему, что оно за собой повлекло. Инциденты с сестрой произошли весной, а родители уехали и передали его на попечение англичанке в середине лета того же года. Скорее всего, мальчик преисполнился враждеб¬ ности к гувернантке по другой причине. Когда гувернантка ста¬ ла бранить няню и обзывать ее ведьмой, она уподобилась в его глазах сестре, ведь та первая начала говорить всякие мерзости о няне, и он смог выместить на ней антипатию, которую внушила ему своим поступком сестра. Саму историю с совращением он точно не выдумал. В ее до¬ стоверности убеждает один врезавшийся ему в память рассказ, который он услышал уже в зрелом возрасте. Однажды он разго¬ ворился с кузеном, который был старше его на десять лет, и когда GW44 SE21 111
3-И-Г-М-У-Н-Д Ф-Р-Е-Й-Д зашла речь о сестре, тот сказал, что хорошо помнит, какой она была дерзкой и сладострастной девчонкой. По его словам, буду¬ чи четырех или пяти лет от роду, она как-то раз уселась к нему на колени и, расстегнув ему штаны, норовила схватить его за пенис. Я хотел бы ненадолго отвлечься от детских переживаний своего пациента и рассказать о том, что представляла собой его сестра, как она росла, как сложилась ее жизнь и какое влияние она на него оказала. Она была на два года старше него и всегда затмевала его своими успехами. Девчонка-сорванец преврати¬ лась со временем в необыкновенно способную девушку, отличав- GW45 шуюся острым умом и трезвостью суждений, во время учебы она отдавала предпочтение естественным наукам, хотя и сочи¬ няла стихи, которые высоко ценил отец, По уму она намного пре¬ восходила всех своих многочисленных первых поклонников и любила над ними потешаться. Но после того, как ей исполнилось двадцать лет, она все чаще впадала в уныние, жаловалась на то, что недостаточно хороша собой, и стала нелюдимой, Вернувшись из поездки, которую она совершила в сопровождении одной не¬ молодой знакомой дамы, она рассказывала дома совершенно неправдоподобные истории о том, как над ней измывалась ком¬ паньонка, а сама между тем явно привязалась к своей мнимой мучительнице. Вскоре она снова отправилась в путешествие и покончила с собой, приняв яд. Расстройство его сестры очень напоминает первые симптомы dementia ргаесох*. Это был крас¬ норечивый, но далеко не единственный пример влияния выра¬ женной невропатической наследственности на членов его семьи. Его дядя со стороны отца долгие годы жил затворником и, судя SE 22 по обстоятельствам его смерти, страдал тяжелым неврозом на¬ вязчивого состояния; многих его дальних родственников беспо¬ коили и продолжают беспокоить легкие нервные расстройства. В детские годы — поначалу вне связи с совращением — па¬ циент видел в сестре соперницу в борьбе за благосклонность родителей, соперницу непримиримую, чье превосходство, кото¬ рым она безжалостно бравировала, очень его удручало. Позднее Dementia ргаесох (лат.) — преждевременное слабоумие. — Прим. переводчика. 112
И-3 И-От-О‘р-И-И О-Д-Н-О-Г-О Н-Е-В-Р-О-З-А он больше всего завидовал тому, что отец восхищался ее умом и талантами, тогда как он мог рассчитывать только на снисходи¬ тельное отношение, поскольку из-за невроза навязчивого состоя¬ ния ум его притупился. Когда ему исполнилось четырнадцать лет, сестра стала относиться к нему лучше; у нее был такой же склад ума, они вместе перечили родителям, так что в результате стали чуть ли не лучшими друзьями. В период полового созре¬ вания, когда его лихорадило от сексуального возбуждения, он даже пытался склонить ее к физической близости. Когда она мягко, но решительно ему отказала, он тут же переметнулся от нее к крестьянской девочке из домашней прислуги, которую зва¬ ли так же, как сестру. Этот поступок имел решающее значение для его предпочтений при выборе гетеросексуального объекта, поскольку все девушки, в которых он позднее влюблялся, за¬ частую обнаруживая явственные признаки одержимости, тоже работали прислугой и намного уступали ему в отношении ума и образованности. Если такие объекты любви заменяли ему недо¬ ступную сестру, то нельзя не признать, что решающее влияние на выбор объекта в его случае оказало стремление унизить сест¬ ру, лишить ее интеллектуального превосходства, которое его когда-то так удручало. Такими мотивами, обусловленными волей к власти и стрем¬ лением к самоутверждению, по мнению Адлера, продиктована сексуальная жизнь, да и вообще все поступки человека. Хотя я и не отрицаю, что людям свойственно стремиться к власти и гла¬ венству, я никогда не верил в то, что ведущая роль принадлежит этим мотивам, и только им. Если бы я не довел до конца анализ этого случая, то такие наблюдения заставили бы меня отказать¬ ся от этого предрассудка и согласиться с Адлером. И вдруг на заключительном этапе анализа обнаружился новый материал, из которого явствовало, что стремление к власти (в данном слу¬ чае — стремление унизить другого) все же определило выбор объекта лишь в той мере, в какой содействовало его рационали¬ зации, между тем как его подлинные, глубокие причины были таковы, что я смог остаться при своем мнении. Когда пациент получил известие о смерти сестры, он, по его признанию, нисколько не опечалился. Он натужно изображал GW46 SE 23 ИЗ
3»И»Г»М»У»Н»Д Ф»Р»Е»Й»Д GW 47 скорбь, а сам тем временем хладнокровно радовался тому, что те¬ перь остался единственным наследником родительского состоя¬ ния. За несколько лет до этого у него уже развилось текущее за¬ болевание. Узнав об этом, я, признаться, долго сомневался в спра¬ ведливости поставленного мной диагноза. Можно было, конечно, допустить, что неизжитая ревность вкупе с бессознательной ин- цестуозной влюбленностью помешала ему выразить боль утра¬ ты после смерти любимицы всей семьи, но я не был расположен мириться с тем, что он не отыскал замену для бурного проявле¬ ния скорби, от которого в свое время удержался. В конце концов выяснилось, что такой заменой послужило для него другое силь¬ ное переживание, которому он долго не мог найти объяснение. Спустя несколько месяцев после смерти сестры он сам отправил¬ ся в те места, где она умерла, отыскал там могилу великого поэта3, который был тогда его кумиром, и склонился над ней, обливаясь горючими слезами. Его самого это удивило, поскольку он отдавал себе отчет в том, что с момента смерти его обожаемого поэта сме¬ нилось уже без малого два поколения. И только после того, как он вспомнил, что отец любил сравнивать стихи умершей сестры с творениями этого великого поэта, он все понял. Еще одним наме¬ ком на истинный смысл его реакции в тот момент, когда он якобы решил поклониться праху поэта, послужила одна допущенная им в ходе рассказа ошибка, на которую я тут же обратил внимание. Все это время он твердил, что его сестра застрелилась, а потом вынужден был признать, что на самом деле она приняла яд. Так вот, этот поэт был убит из пистолета на дуэли. Теперь вернемся к истории самого пациента, но ненадолго ограничимся изложением фактов. По нашим подсчетам, сестра SE 24 начала совращать мальчика, когда ему было три года и три ме- GW 48 сяца. Как уже отмечалось, это произошло весной, а осенью того же года родители, вернувшись из поездки, обнаружили, что он сильно изменился. Так что мы вполне можем увязать эту пере¬ мену с пробуждением сексуальной активности, которое он пе¬ режил за это время. Как отреагировал мальчик на домогательства старшей сестры? Он их отверг, но отверг не сами эти действия, а лишь сестру. В качестве сексуального объекта сестра его не устраива- 114
И-3 И-С-Т-О-Р-И-И О-Д-Н-О-Г-О Н-Е-В-Р-О-3-А ла, возможно, из-за того, что он относился к ней неприязненно, поскольку уже тогда ревновал к ней родителей. Он стал ее сто¬ рониться, и вскоре она прекратила свои поползновения. Тогда он попытался отыскать ей замену в лице более симпатичной ему особы и остановил свой выбор на няне, поскольку сестра утверж¬ дала, что берет пример с нее. Он стал на глазах у няни теребить себя за пенис, то есть проделывал то, что в этом и во многих дру¬ гих случаях, когда дети не таясь занимаются онанизмом, следу¬ ет расценивать как домогательство. Он был разочарован, когда няня сердито на него посмотрела и сказала, что так делать не¬ льзя. «Иначе на этом месте появится рана!» Отголоски этого заявления, равнозначного угрозе, можно уловить в разных событиях. После этого его привязанность к няне ослабла. Возможно, он на нее злился; потом, когда у него начались припадки бешенства, стало очевидно, что он и впрямь настроен против нее. Впрочем, ему было свойственно на первых порах оберегать от новых веяний любую выбранную им ори¬ ентацию либидо, от которого ему приходилось отказываться. Когда новоявленная гувернантка оскорбила няню, выгнала ее из детской и вознамерилась ее дискредитировать, он проник¬ ся гипертрофированной любовью к жертве и дал резкий отпор обидчице. Но это не помешало ему исподволь подбирать для себя новый сексуальный объект. Совращение подтолкнуло его к пас¬ сивной сексуальной цели: ему хотелось, чтобы его гладили по гениталиям. Вскоре мы узнаем о том, кого и почему он выбрал на эту роль. Наши предположения в полной мере подтверждают све¬ дения о том, что первые признаки возбуждения в области ге¬ ниталий подвигли его на изучение полового вопроса, которое вскоре навело его на размышления о кастрации. В этом возрасте он мог подглядывать за сестрой и ее подругой, когда они мочи¬ лись. Казалось бы, при его сообразительности он мог бы сразу догадаться, в чем тут дело, но он поступил, как все мальчики. Он отбросил мысль о том, что у него перед глазами та самая рана, которой стращала его няня, и решил, что так выглядит у девочек «передняя попка». Впрочем, это объяснение не помогло отогнать мысли о кастрации; намеки на нее он улавливал во всем, что ему SE 25 GW49 115
доводилось слышать. Как-то раз детям раздали длинные раз¬ ноцветные леденцы, и гувернантка, склонная к сумасбродным фантазиям, заявила, будто это куски растерзанных змей. Он тут же вспомнил, как однажды на прогулке отец наткнулся на змею и рассек ее на куски тростью. Ему читали вслух сказку про хит¬ рую лису, в которой волк хотел наловить рыбы зимой и вместо наживки сунул в прорубь хвост, а хвост замерз и отвалился. Он узнал, что коней называют по-разному, в зависимости от того, выхолощены они или нет. В общем, его занимали мысли о каст¬ рации, но он еще не верил, что такое возможно, и поэтому не испытывал страха. Сказки, которые ему читали в этом возрас¬ те, порождали новые вопросы на сексуальную тему. В «Красной Шапочке» и «Семерых козлятах» проглоченных малышей доста¬ ют у волка из брюха. Не означает ли это, что волк был существом женского пола, или мужчины тоже могут вынашивать детей в чреве? Тогда он еще не разобрался в этом до конца. Впрочем, ког¬ да он занимался этими разысканиями, он еще не боялся волка. GW 50 Одно сообщение пациента поможет нам проникнуть в суть перемен, которые произошли в его характере в отсутствие ро¬ дителей вслед за совращением. По его словам, вскоре после того, как няня его отвергла и припугнула, он перестал занимать¬ ся онанизмом. Следовательно, началу его сексуальной жизни с приматом генитальной зоны воспрепятствовали внешние об¬ стоятельства, под влиянием которых его сексуальность была отброшена на предыдущую фазу, на прегенитальный уровень. SE 26 Вследствие подавления позывов к онанизму сексуальная жизнь мальчика приняла анально-садистический характер. Он стал раздражительным, жестоким, получал удовлетворение, когда мучил животных и людей. Главной его жертвой была любимая няня, которую он научился доводить до слез. Так он мстил ей за то, что в свое время она ему отказала, и заодно утолял свою похоть в форме, соответствующей предыдущей фазе развития. Он стал издеваться над насекомыми, ловил мух и отрывал им крылышки, давил жуков; кроме того, он любил представлять себе, как бьет крупных животных — лошадей. Так что это были сплошь активные, садистические побуждения; о его тогдашних анальных порывах мы еще поговорим отдельно. 116
И-3 И-ОТ-О-Р-И-И О-Д-Н-О-Г-О Н-Е-В-Р-О-З-А Примечательно, что пациент припомнил и совсем другие фантазии, которые возникали у него в то время и представляли собой воображаемые сцены порки маленьких мальчиков, кото¬ рых сильнее всего шлепали по пенису; кто был у этих безликих мучителей мальчиком для битья, догадаться нетрудно, если учесть, что он еще воображал, как в тесной комнате запирают и бьют наследника престола. Этим наследником престола явно был он сам; стало быть, садизм обернулся в воображении против него самого и перешел в мазохизм4. Судя по тому, что в его фан¬ тазиях мальчиков шлепали прямо по пенису, эта метаморфоза объясняется и чувством вины, возникшим у него из-за занятий онанизмом. Как явствовало из анализа, эти пассивные устремления, вне всяких сомнений, возникли у него одновременно с активными садистическими устремлениями* или вскоре после их появле¬ ния. Это связано с весьма выраженной, сильной и стойкой амби¬ валентностью пациента, которая проявилась впервые, когда у него синхронно возникло два антагонистических парциальных влечения5. Впоследствии это стало столь же характерной его чертой, как и неготовность раз и навсегда отказаться от некогда избранной локализации либидо ради другой. Возможность та¬ кой локализации, напротив, сохранялась наряду с другими, так что у него всегда был повод для колебаний, что, в свой черед, не позволяло придать ей устойчивый характер. Что касается мазохистских устремлений мальчика, то тут важен еще один факт, о котором я до сих пор не упоминал, по¬ скольку установить его можно только в ходе анализа последую¬ щей фазы его развития. Как уже отмечалось, когда он получил отказ от няни и его либидозные замыслы на ее счет расстрои¬ лись, он выбрал на роль сексуального объекта другого человека. Этим человеком оказался его отец, который тогда был в отъез¬ де. Такой выбор предопределили многие факторы, в том числе и случайные, вроде воспоминания о том, как отец рассек на куски змею; но важнее всего было то, что таким образом он смог зано- Пассивными я называю устремления к пассивной сексуальной цели, но имею в виду не преобразование самого влечения, а всего лишь смену цели. — Прим. автора. GW51 SE 27 117
3-И-Г-М‘У-Н-Д Ф-Р-Е-Й-Д во подтвердить свой первый, изначальный выбор объекта, ко¬ торый в согласии с нарциссическими склонностями маленького мальчика был уже произведен в рамках идентификации. Как нам известно, отец был для него идеалом, и если его спраши¬ вали, кем он хочет стать, когда вырастет, он всегда отвечал, что GW 52 будет таким же, как отец. Объект идентификации, с которым он некогда отождествлял свои активные побуждения, стал с нача¬ лом анально-садистической фазы объектом его пассивных сек¬ суальных побуждений. Складывается такое впечатление, что совращение, которое было делом рук сестры, подтолкнуло его к выбору пассивной роли и направило к пассивной сексуаль¬ ной цели. И вот, под неослабевающим влиянием этого пережи¬ вания, он переметнулся от сестры к отцу, минуя няню, сменил пассивную роль в отношениях с женщиной на такую же роль в отношениях с мужчиной и тем не менее сумел увязать все это с предыдущей стихийной фазой своего развития. Теперь отец снова стал для него объектом; идентификация, как и положено на более высоком уровне развития, уступила место выбору объ¬ екта, а смена активной роли на пассивную явилась результатом и свидетельством пережитого совращения. Играть активную роль в отношениях с отцом на садистической стадии было бы, разумеется, не так уж легко. После возвращения отца в кон¬ це лета или осенью припадки бешенства и скандалы, которые устраивал пациент, приобрели новый смысл. Применительно к няне они выполняли активную садистическую функцию; при- SE 28 менительно к отцу предназначались для достижения мазохист¬ ских целей. Своим дурным поведением он провоцировал отца, напрашивался на телесное наказание, добиваясь желанного ма¬ зохистского сексуального удовлетворения. Его исступленные крики были равносильны домогательствам. Коль скоро мазо¬ хизм был мотивирован чувством вины, телесное наказание су¬ лило ему и утоление этого чувства. У него запечатлелась в памя¬ ти такая сцена: он капризничает, лежа в своей кроватке, и еще пуще заливается криком при появлении отца. Но вместо того чтобы его отшлепать, отец пытается его успокоить и отвлечь, подбрасывая, словно мячики, подушки. 118
И-3 И-С-Т-0*Р‘И-И О-Д-Н-О-Г-О Н-Е-В-Р-О-З-А Не знаю, часто ли необъяснимые дурные выходки детей на¬ водят родителей и воспитателей на мысль об этой закономерно¬ сти. Когда ребенок ведет себя плохо, он словно сознается в своей вине и напрашивается на наказание. Наказание сулит ему разом избавление от чувства вины и удовлетворение мазохистских по¬ зывов. Для дальнейшего анализа этого случая заболевания нам пригодится другое утверждение пациента, согласно которому он совершенно отчетливо помнит, что симптомы страха пополнили список признаков изменения его характера только после одно¬ го происшествия. До этого происшествия он вообще не боялся, а сразу после него стал испытывать мучительный страх. Нам доподлинно известно, что эта перемена произошла незадолго до того, как ему исполнилось четыре года. Таким образом, интере¬ сующий нас период детства распадается на две фазы: за фазой непослушания и извращенности, длившейся с момента совраще¬ ния в три года и три месяца вплоть до четырех лет, последовала более продолжительная фаза, в течение которой на первый план выступают сипмтомы невроза. Но вехой тут стала не травма, на¬ несенная ему извне, а сновидение, от которого он пробудился в страхе. GW53 119
IV СНОВИДЕНИЕ И ПРОТОСЦЕНА GW54 SE 29 GW55 Описание этого сновидения, насыщенного сказочными мо¬ тивами, я уже публиковал в другой работе*, так что для начала приведу выдержки оттуда. «Мне приснилось, что вокруг ночь и я лежу в своей постели (моя кровать была обращена изножьем к окну, за окном стояли в ряд ореховые деревья. Помню, когда мне это снилось, была зима, зимняя ночь). Вдруг окно само открывается, ияв ужасе вижу, что на большом ореховом дереве за окном сидят белые волки. Штук шесть или семь. Они были совершенно белые и напоминали лисиц или овчарок, потому что хвосты у них были большие, как у лисиц, а уши стояли торчком, как у собак, когда они насторожатся. Мне стало очень страшно, наверное, оттого, что они меня сейчас съедят, я закричал и проснулся. Няня бросилась к моей постели, чтобы взглянуть, что со мной стряслось. Я долго не мог поверить, что это всего лишь сон, все было как наяву, я так ясно видел, как открывается окно, а там на дереве сидят волки. В конце концов я успокоился, чувство было такое, словно я избежал опасности, и потом опять уснул». «Во сне ничего не происходило, только окно открылось, сами волки сидели на ветвях дерева смирно, неподвижно, по обе сто¬ роны от ствола, и глядели на меня. Казалось, они сосредоточенно за мной наблюдают. — Пожалуй, у меня это был первый страш¬ ный сон. Мне было тогда года три или четыре, может, лет пять, но не больше. С тех пор я лет до одиннадцати или двенадцати всегда боялся, что мне может присниться что-нибудь ужасное». В подтверждение своих слов он приводит рисунок (рис. 2), на котором изображено дерево с волками. В ходе анализа этого сновидения выяснилось следующее. Это сновидение было для него прочно связано с воспомина¬ нием о том, что в ту пору он ужасно боялся волка, изображенно¬ го на картинке в сборнике сказок. Сестра, которая была старше Сказочные мотивы в сновидениях (Marchenstoffe in Traumen), Международный журнал по клиническому психоанализу, № 1, 1913 г. (Int. Zeitschrift f. arztl. Psychoanalyse, Bd. 1.1913). — Прим. автора. 120
И-3 И-С-Т-О-Р-И-И О-Д-Н-О-Г-О Н-Е-В-Р-О-З-А и способнее его, любила над ним подтрунивать, показывая ему под любым предлогом именно этот рисунок, при виде которого он начинал кричать от страха. Волк на картинке стоял на задних лапах в угрожающей позе, вытянув передние лапы и навострив уши. Он полагает, что это была иллюстрация к сказке «Красная Шапочка». Почему волки во сне белые? Размышляя над этим, он припо¬ минает, что в окрестностях их поместья паслись большие стада овец. Иногда, отправляясь осматривать овец, отец брал его с со¬ бой, и его всякий раз переполняло чувство гордости и счастья. Позже, после расспросов выяснилось, что это вполне могло про¬ изойти до того, как ему приснились волки, — среди овец разра¬ зилась эпидемия. Отец пригласил специалиста, который провел вакцинацию по методу Пастера, но после этого падеж только усилился. Как волки очутились на дереве? В связи с этим ему при¬ ходит на ум одна история, которую рассказывал его дед. Он не GW56 SE 30 121
помнит, когда именно он ее услышал, до или после сновидения, но, судя по самой истории, волки явно приснились ему поз¬ же. История такая: портной занимается дома своим ремеслом, как вдруг распахивается окно и в комнату запрыгивает волк. SE31 Портной замахивается на него аршином, хотя нет, поправля¬ ет себя рассказчик, хватает его за хвост, и перепуганный волк пускается наутек. Спустя какое-то время портной идет по лесу, вдруг замечает, что за ним гонится стая волков, и, спасаясь от них, забирается на дерево. Волки поначалу теряются, но тут их искалеченный сотоварищ, который жаждет отомстить своему обидчику, предлагает им вскарабкаться друг на друга, чтобы дотянуться до портного. Сам он — матерый волчище — готов встать в основание этой пирамиды. Волки залезают друг на дру¬ га, но портной уже узнал своего злосчастного гостя и вдруг как закричит по старой памяти: «Хватай серого за хвост!» От такого напоминания бесхвостый волк приходит в ужас и убегает, а все остальные волки кубарем летят вниз. GW57 В этом рассказе обнаруживается искомое дерево, на ко¬ тором сидели волки во сне. Кроме того, в нем можно уловить недвусмысленный намек на комплекс кастрации. Ведь портной оторвал старому волку хвост. Возможно, лисьи хвосты у волков во сне служат компенсацией за этот оторванный хвост. Почему волков было шесть или семь? Эта загадка казалась неразрешимой, пока я не усомнился в том, что испугавшая его картинка могла быть иллюстрацией к «Красной Шапочке». В этой сказке волк обычно появляется только на двух иллюстрациях: на одной изображается встреча Красной Шапочки с волком в лесу, а на другой — волк в бабушкином чепце, лежащий в постели. Стало быть, воспоминание об этой картинке таило в себе намек на другую сказку Вскоре он догадался, что это могла быть толь¬ ко сказка «Волк и семеро козлят». Наряду с числом «семь» в ней фигурирует и число «шесть», ведь волк съедает лишь шестерых козлят, а седьмой прячется от него в корпусе часов. Особую роль в этой сказке играет и белый цвет, поскольку волк, которого коз¬ лята узнают в первый раз по серой лапе, велит пекарю выбелить ему лапу мукой. Кстати, у двух этих сказок много общего. И в той и в другой волк кого-то проглатывает, ему вспарывают брю- 122
И-3 И-С-Т-О-Р-И-И О-Д-Н-О-Г-О Н-Е-В-Р-О-З-А хо, оттуда достают проглоченных персонажей, взамен набивают волчье брюхо тяжелыми камнями, в общем, в обеих сказках злой волк погибает. В сказке о семерых козлятах упоминается и дере¬ во, под которым спит, издавая храп, насытившийся волк. Мне еще придется рассмотреть это сновидение отдельно на предмет одной его особенности, и тогда я смогу растолковать его с должной обстоятельностью. Это ведь первый запомнившийся пациенту детский кошмар, чья тематическая связь с другими сновидениями, которые вскоре последовали за ним, равно как и определенными событиями, произошедшими со сновидцем в детстве, вызывает интерес особого рода. Но пока нас интересует только связь этого сновидения со сказками «Красная Шапочка» и «Волк и семеро козлят», которые во многом перекликаются. Под впечатлением сказок у сновидца возникла в детстве настоя¬ щая зоофобия, единственное отличие которой от других его фо¬ бий такого рода состояло в том, что страх внушало ему не одно из тех животных, каких он мог наблюдать в жизни (скажем, лошадь или собака), а персонаж дедушкиного рассказа и книжек с кар¬ тинками. В дальнейшем мы обсудим, чем объясняются эти зоофо¬ бии и каково их значение. Забегая вперед, отмечу, что, опираясь на это толкование, можно разобраться и в специфике невроза, развившегося у сновидца в последующие годы. Основной побу¬ дительной причиной его заболевания послужил страх, который вызывал у него отец, а его поведение в обычной жизни и во вре¬ мя лечения было продиктовано амбивалентным оношением к любому существу, подменяющему собой отца. Коль скоро волк был для моего пациента всего лишь первым существом, подменяющим собой отца, возникает вопрос, не та¬ ится ли в сказках «Волк и семеро козлят» и «Красная Шапочка» иной скрытый смысл помимо идеи инфантильного страха перед отцом*. Между прочим, отец пациента, подобно многим другим О. Ранк6 обратил внимание на сходство двух этих сказок с мифом о Хроносе (см.: Параллели между народной психологией и инфантильными сексуаль¬ ными теориями. Вестник психоанализа, II, 8. Volkerpsychologische Parallelen zu den infantilen Sexualtheorien. Zentralblatt f. Psychoanalyse, II, 8j. — Прим. amopa. SE 32 GW 58 123
3»И»Г»М»У»Н»Д Ф»Р»Е»Й»Д родителям, имел обыкновение «нежно журить» ребенка, так что на первых порах, когда он еще не посуровел и любил играть и возиться с сынишкой, он наверняка не раз в шутку грозился: «Сейчас я тебя съем». Одна моя пациентка рассказывала мне, что ее дети никогда особо не жаловали дедушку, поскольку тот любил нежно над ними подшучивать, приговаривая страшным голосом, что хочет вспороть им животы. GW59 Но пока забудем все эти намеки, предвосхищающие рас- SE33 шифровку интересующего нас сновидения, и вернемся к те¬ кущему толкованию. Надо отметить, что на это толкование у нас ушло несколько лет. Пациент рассказал мне о сновидении в самом начале лечения и, немного погодя, уже разделял мою уверенность в том, что именно тут следует искать корни его ин¬ фантильного невроза. В ходе лечения мы часто возвращались к разговору об этом сновидении, но разобраться в нем удалось только за несколько месяцев до завершения терапии, когда па¬ циент неожиданно включился в работу. Он всегда отмечал, что во сне самое сильное впечатление на него произвели два обстоя¬ тельства: во-первых, абсолютное спокойствие и неподвижность волков, а во-вторых, сосредоточенность, с которой они за ним наблюдали. Столь же примечательным казалось ему и то, что после пробуждения у него осталось такое чувство, словно он ви¬ дел все это наяву. Вот с этого мы и начнем. По опыту толкования сновидений мы знаем, что иной сон неспроста кажется явью. Это ощущение свидетельствует о том, что в латентном материале сновидения есть нечто такое, что напоминает о реальности, стало быть, сно¬ видение имеет отношение к реальному, а не воображаемому событию. Разумеется, это может быть только неведомое реаль¬ ное событие; например, уверенность пациента в том, что дед действительно рассказывал ему историю про портного и волка и ему действительно читали вслух «Красную Шапочку» и сказку о семерых козлятах, никогда не обернулась бы таким ощущени¬ ем реальности, которое осталось у него после того, как он про¬ будился от сна. По-видимому, сновидение намекало на событие, реальность которого призван подчеркнуть резкий контраст с ирреальным сказочным фоном. 124
И»3 И»С»Т»0»Р»И»И 0»Д»Н»0»Г»0 ͻŻ»л0»3»А Если в сновидении и впрямь таился намек на такую неве¬ домую, уже забытую к тому времени сцену, то это могло быть только очень давнее событие. Вспомним слова пациента: это приснилось ему года в три или четыре, может, лет в пять, но не позже. И это сновидение, можем добавить мы, напомнило ему о некоем событии, которое должно было произойти еще раньше. На характер этой сцены должны были указывать детали, которые, по мнению самого сновидца, выделялись на фоне яв¬ ного содержания сновидения; речь идет о внимательном разгля¬ дывании и неподвижности. Мы, разумеется, рассчитываем на то, что эти детали являются каким-то искаженным, возможно, даже инвертированным отображением обстоятельств неведо¬ мой сцены. На основании разрозненных сведений, которые были по¬ лучены от пациента в ходе этого первого анализа, можно было сделать сразу несколько выводов о возможной связи событий. В рассказе об овцах угадывался намек на сексуальное любопыт¬ ство, которое он мог удовлетворять, осматривая овчарни вмес¬ те с отцом, или на страх смерти, ведь овцы по большей части умерли во время эпидемии. Коль скоро волки во сне сидели на дереве, от этой важнейшей детали сновидения тянулась нить к дедушкиному рассказу, в котором пациента мог по-настоящему заинтересовать и вдохновить на сновидение только мотив каст¬ рации. Кроме того, в ходе первого анализа, которого оказалось недостаточно, мы выяснили, что волк подменяет собой отца, значит, в этом первом страшном сне нашел свое выражение тот страх перед отцом, каким с тех пор была проникнута вся жизнь пациента. Правда, этот вывод сам по себе нельзя было назвать непреложным. Если же обобщить все выводы, которые были сделаны до сих пор на основании сведений, полученных от сновидца, то можно заключить, что реконструкцию нам предстоит провести по следующим фрагментам: реальное со¬ бытие — очень давнее происшествие — разглядывание — не¬ подвижность — сексуальная проблематика — кастрация — отец — нечто ужасное. GW60 SE 34 125
GW 61 SE 35 GW 62 Как-то раз пациент решил продолжить толкование своего сновидения. «Когда во сне вдруг само открывается окно, — ска¬ зал он, — это нельзя объяснить только тем, что в рассказе порт¬ ной сидит перед окном, в которое к нему запрыгивает волк. Это надо понимать так — глаза внезапно открываются. Я, значит, сплю, вдруг просыпаюсь и вижу — дерево, а на нем волки». Его догадка не вызывала никаких возражений, но наводила и на другую мысль. Если он проснулся и что-то увидел, значит, при¬ стально смотреть должны были не волки, как это представлено в сновидении, а скорее он сам. Вот где произошла ключевая пере¬ становка, о чем свидетельствует и другая перестановка в явном содержании сновидения. Ведь то, что волки во сне сидели на де¬ реве, а не под ним, как в рассказе деда, тоже явилось результатом перестановки. А что, если и другая отмеченная сновидцем деталь сновиде¬ ния является результатом искажения или перестановки? Если так оно и есть, то неподвижность (волки сидят на дереве смирно, смотрят на него, но не двигаются) должна означать энергичные движения. Выходит, что он внезапно проснулся и увидел ка- кую-то оживленную сцену, за которой внимательно наблюдал. В первом случае искажение заключалось в подмене субъекта объектом, активности пассивностью, так наблюдающий стал объектом наблюдения; во втором случае подвижность обрати¬ лась в свою противоположность — в неподвижность. Еще немного приблизиться к постижению этого сновидения нам удалось в другой раз, когда пациент неожиданно догадался, что дерево во сне суть рождественская елка. Тут он вспомнил, что эта сцена приснилась ему накануне Рождества, когда он с нетерпением ожидал праздника. Так, памятуя о том, что день его рождения выпадает на Рождество, мы смогли датировать само сновидение и определить, когда именно произошла вызванная им метаморфоза. Тогда ему как раз должно было исполниться четыре года. Итак, он заснул в предвкушении праздника, по слу¬ чаю которого ему должны были преподнести два подарка. Как известно, в таких обстоятельствах дети склонны представлять во сне исполнение своего желания. Значит, во сне для него уже наступило Рождество, содержанием сновидения стало изобра¬ 126
И-3 И-ОТ-О-Р-И-И О-Д-Н-О-Г-О Н-Е-В-Р-О-З-А жение сцены получения подарков — предназначенные для него подарки развешаны на ветвях дерева. Но вместо подарков он увидел волков и, испугавшись под конец сновидения, что волк (возможно, отец) его съест, позвал на помощь няню. Зная о том, как он развивался в сексуальном отношении до этого момента, мы можем заполнить лакуну в сновидении и объяснить, почему удовлетворение сменилось страхом. У него должно было пробу¬ диться самое сильное из желаний, порождающих это сновиде¬ ние, — стремление к сексуальному удовлетворению, которое он в ту пору жаждал получить от отца. Желание это было настолько сильным, что воскресило воспоминание о давно позабытой сце¬ не, из которой явствовало, каким образом отец может доставить сексуальное удовлетворение, вот отчего он ужаснулся, испугал¬ ся исполнения своего желания, вытеснил побуждение, вызван¬ ное этим желанием, и сбежал от отца к безобидной няне. Ощущение важности того Рождества не забылось и нашло отражение в мнимом воспоминании о том, что первый припадок бешенства случился у него в Рождество, из-за того что он не был доволен подарками. Это воспоминание, в котором правда смеша¬ лась с вымыслом, пришлось переиначить, чтобы придать ему правдоподобие, поскольку он часто слышал от родителей, что ха¬ рактер у него испортился вовсе не зимой, а еще осенью, когда они вернулись из поездки, но сама связь между неудовлетворенно¬ стью в любви, злостью и Рождеством у него в памяти сохрани¬ лась. Но какое воспоминание, пробудившееся у него той ночью под влиянием сексуального желания, могло столь резко отпуг¬ нуть его от исполнения этого желания? Судя по данным анали¬ за, это было под силу лишь воспоминанию о такой сцене, которая могла убедить пациента в реальности кастрации. В таком случае смена аффекта произошла под действием страха кастрации. Итак, с этого момента мне придется отказаться от опоры, которой служило для меня поступательное описание анализа. Боюсь, что с этого самого момента мне придется заодно отка¬ заться и от надежды на то, что читатели мне поверят. Образом, исторгнутым той ночью из хаоса бессознательных впечатлений, была сцена совокупления родителей, которое они SE 36 GW63 127
совершали в необычной обстановке, идеально подходящей для того, чтобы за ними подглядывать. Благодаря тому, что за время лечения пациент много раз видел свой первый сон с бесчислен¬ ными вариациями и новыми деталями, должным образом истол¬ кованными в ходе анализа, нам удалось мало-помалу достаточно хорошо изучить все обстоятельства, которые могли иметь отно¬ шение к этой сцене. Прежде всего, мы выяснили, что в тот мо¬ мент, когда ребенок наблюдал за этой сценой, ему было полтора года*. Тогда он болел малярией, и приступы повторялись у него SE 37 каждый день в одно и то же время**. С десяти лет он время от времени впадал в депрессию, которая начиналась после полудня и достигала апогея к пяти часам. Когда проводилось аналитиче¬ ское лечение, этот симптом еще не исчез. Так что приступы ли¬ хорадки или слабости сменились периодическими приступами GW64 депрессии; либо у него повышалась температура в пять часов, либо он наблюдал в пять часов за родительским соитием, если только это не происходило одновременно***. Родители могли пе¬ ренести больного ребенка в свою комнату. Принимая во внима¬ ние это заболевание, о котором ему рассказывали и сами роди¬ тели, мы можем предположить, что интересующее нас событие произошло летом, и коль скоро он родился в Рождество, возраст его в тот момент соответствовал формуле п + IV2 года. Итак, он спал в своей кроватке в комнате родителей и проснулся, види¬ мо, от жара, после полудня, возможно, часов в пять, в то самое время, которое впоследствии было ознаменовано приступами депрессии. Такое могло случиться в жаркий летний день, ког¬ да родители уединились, сняли верхнюю одежду**** и прилегли вздремнуть после обеда. Когда он проснулся, родители у него на Кроме того, предполагалось, что ему тогда могло быть полгода, но это малове¬ роятно. — Прим. автора. Впоследствии эта деталь трансформировалась в рамках невроза навязчиво¬ го состояния. В сновидениях больного во время лечения малярию изображал сильный ветер (ала означает «воздух»), — Прим. автора. В этом случае можно было бы объяснить, почему на рисунке, приложенном к рассказу о сновидении, пациент изобразил лишь пять волков, между тем как в самом рассказе говорится о шести или семи волках. — Прим. автора. Белое белье родителей — белые волки. — Прим. автора. 128
И»3 И*С»Т»0»Р*И»И 0*Д*Н*0*Г*0 Н*Е*В*Р*0*3*А глазах трижды* совершили coitus a tergo**, он увидел поло¬ вые органы матери, пенис отца и понял, что происходит и зачем родители этим занимаются***. В конце концов он им помешал. О том, как он это сделал, мы еще поговорим. По большому счету нет ничего необычного и фантастиче¬ ского в том, что в жаркий летний день во время послеобеденного отдыха молодые супруги, женатые всего несколько лет, вступают в физическую близость, не обращая внимания на то, что рядом с ними спит в кроватке маленький мальчик. Я вообще полагаю, что это был самый обычный, заурядный случай, и даже их поза при совокуплении не меняет дела. К тому же, собранные улики не указывают на то, что совокупление трижды происходило в позе, при которой мужчина находился сзади. Ведь и одного раза ребенку хватило бы для того, чтобы заметить детали, которые было бы трудно, а то и невозможно разглядеть, если бы родите¬ ли предавались любви в иной позе. Так что сами по себе подроб¬ ности этой сцены еще не дают повода для недоверия. Сомнение вызывают три обстоятельства: во-первых, способен ли малыш в возрасте полутора лет запомнить свои впечатления от наблю¬ дения за столь сложным актом и затем бережно хранить их в бессознательном; во-вторых, может ли произойти последующая переработка таких впечатлений, подталкивающая к их осмысле¬ нию, в четырехлетием возрасте; и в-третьих, можно ли с помо¬ щью какого бы то ни было метода добиться того, чтобы человек ясно осознал и во всех подробностях вспомнил сцену, которую он видел и осмыслил в таких обстоятельствах****. Спрашивается, почему трижды? Однажды пациент неожиданно заявил, что я сам выявил эту подробность путем толкования. Но это не так. Эта мысль возникла у него сама собой, он даже не успел ее обдумать, но по своему обыкновению припи¬ сал ее мне и благодаря этой проекции решил, что она верна. — Прим. автора. Coitus a tergo (лат.) — совокупление сзади. — Прим. переводчика. Понял, разумеется, не в момент наблюдения, а в четыре года, к тому времени, когда ему приснились волки. В полтора года у него лишь отложились в памяти впечатления, которые он осмыслил задним числом, когда немного подрос, стал испытывать сексуальное возбуждение и интересоваться сексуальными вопро¬ сами. — Прим. автора. Что касается первого вопроса, то было бы проще справиться с затруднениями, если бы мы могли допустить, что к моменту наблюдения ребенок был на год старше, то есть ему было два с половиной года, а в этом возрасте он, вероятно, SE 38 GW65 129
3-И-Г-М-У-Н-Д Ф-Р-Е-Й-Д Ниже я постараюсь подробно ответить на эти и другие вопросы, уверяю читателей, что я сам скептически отношусь к SE 39 предположению о подобных детских наблюдениях, и прошу по¬ следовать моему примеру и пока просто принять этот рассказ на веру Первым делом, пожалуй, постараемся выяснить, как повли¬ яла эта «протосцена»7 на сновидение, симптомы и жизнь паци- GW 66 ента. Мы определим, как на него подействовало общее содержа¬ ние этой сцены, и отдельно изучим влияние одного зрительного впечатления. Что касается зрительного впечатления, то я имею в виду позу, в которой он застал родителей: мужчина стоял прямо, а женщина выгнула спину, как животное. Как мы знаем, в том возрасте, ко¬ гда мальчика преследовал страх, сестра любила пугать его, пока¬ зывая картинку с изображением волка, который стоял на задних лапах в угрожающей позе, вытянув передние лапы и навострив уши. Пока проводилось лечение, пациент не поленился обойти букинистические лавки и наконец выискал экземпляр знакомо¬ го ему по детским воспоминаниям сборника сказок, где и обна¬ ружил свою страшную картинку среди иллюстраций к сказке «Волк и семеро козлят». По его мнению, эта волчья стойка на¬ помнила ему позу отца в описанной им протосцене. Как бы то ни было, сама иллюстрация надолго стала для него источником стра¬ ха. Однажды, когда ему было лет семь или восемь, он узнал о том, что на следующий день к нему придет новый учитель, и в ту же ночь ему приснился учитель в обличье льва, который с громким рыком подступал к его кровати, стоя на задних лапах, как волк на картинке. В тот раз он снова проснулся от страха. Поскольку к тому времени он уже перестал бояться волка, вакантное мес¬ то пугала могло занять другое животное, и в этом сновидении он выбрал на роль отца учителя. В годы отрочества он видел в своих учителях такое воплощение отца и наделял в воображении каж- уже умел говорить. Но, учитывая все побочные обстоятельства, в этом случае перенести события на год вперед, пожалуй, никак нельзя. Впрочем, нельзя и забывать о том, что воспоминания о наблюдении за родительским соитием вы¬ являются в рамках анализа не так уж редко, причем относятся они, как прави¬ ло, к раннему детству. Чем старше ребенок, тем больше стараются родители из определенной среды оградить его от такой возможности. — Прим. автора. 130
И-3 И-С-Т-О-Р-И-И О-Д-Н-О-Г-О Н-Е-В-Р-О-З-А дого из них отцовской властью, которую тот волен был употре¬ бить как во благо, так и во вред. По нелепой случайности в гимназические годы у него вновь пробудилась боязнь волка, и все те переживания, которые неко¬ гда послужили поводом для ее появления, вселили в него силь¬ ную робость. Латынь у них преподавал учитель по фамилии Вольф*. Он и так боялся этого учителя, а после того как тот отру¬ гал его за нелепую ошибку, допущенную при переводе с латыни, вообще не мог отделаться в его присутствии от сковывающего страха, который по аналогии стали вызывать у него и остальные учителя. Да и ошибся он при переводе отнюдь не случайно. Для перевода латинского слова filius он использовал его французский эквивалент fils**, вместо того чтобы подобрать соответствующее понятие на родном языке. Так что волк все еще ассоциировался у него с отцом***. Первый «преходящийсимптом»****, который появилсяу паци¬ ента за время лечения, был связан со сказкой про семерых коз¬ лят и фобией, которую некогда вызывал у него волк. В комнате, где проводились первые сеансы, на стене напротив пациента, лежавшего на кушетке, в изголовье которой сидел я сам, висе¬ ли часы в массивном корпусе. Я заметил, что пациент время от времени оборачивается, очень ласково, даже как-то заискиваю- Фамилия учителя созвучна немецкому слову der Wolf— «волк». — Прим. пере¬ водчика. Filius (лат.), fils (фр.) — сын. — Прим. переводчика. После того как его отругал учитель-волк, до него дошли слухи о том, что, по мнению всех остальных учителей, Вольф сменит гнев на милость, если ему приплатить. К этому мы еще вернемся. — Могу себе представить, какое облег¬ чение испытал бы тот, кто рассматривает эту детскую историю с рационали¬ стической точки зрения, если бы мы могли предположить, что в действитель¬ ности ребенок стал бояться волка из-за того случая с учителем по фамилии Вольф и этот страх, спроецированный задним числом на детские пережива¬ ния, вкупе с воспоминанием об иллюстрации из сборника сказок породил фантазию о протосцене. Увы, на это у нас нет никаких оснований; мы знаем наверняка, что волка он стал бояться раньше, еще когда жил в первом помес¬ тье. Да и как тогда быть с небезызвестным сном, увиденным в четыре года? — Прим. автора. См.: Ференци. О развитии преходящих симптомов в ходе анализа. Вестник психоанализа, II, 1912, с. 588-600. (Ferenczi. Uber passageren Symptombildungen wahrend der Analyse. Zentralbl. f. Psychoanalyse, II. 1912 S. 588 ff.) — Прим. автора. GW 67 SE 40 131
ще на меня посматривает и тут же бросает взгляд на часы. В тот момент я решил, что ему просто не терпится закончить сеанс. Много позже он сам завел речь об этом случае и объяснил свое тогдашнее поведение, упомянув о том, что в сказке самый млад¬ ший козленок прячется в корпусе настенных часов, пока волк по¬ жирает шестерых его собратьев. Выходит, в тот момент он хотел мне сказать: «Сжалься надо мной. Мне страшно. Ты хочешь меня GW 68 съесть? Уж не спрятаться ли мне от тебя в корпусе часов, как по¬ ступил самый младший козленок?» Волк, которого он боялся, несомненно, олицетворял для него отца, но сам этот страх был обусловлен тем, что волк стоял на задних лапах. Он отчетливо помнил, что картинки с изображе¬ нием волка, стоящего на четырех лапах или лежащего в кровати SE 41 бабушки Красной Шапочки, его не пугали. Не меньшее значение имела для него и поза женщины, увиденная им в момент наблю¬ дения за реконструированной нами протосценой, однако это впечатление повлияло только на сексуальную сферу Уже в зре¬ лом возрасте самой заметной особенностью его личной жизни были приступы чувственной любовной одержимости, которые то вдруг начинались, то прекращались по каким-то необъясни¬ мым причинам, причем всякий раз он ощущал необыкновенный прилив сил, даже когда во всем остальном проявлял нерешитель¬ ность и совершенно не мог совладать с собой. Мы еще обсудим по¬ дробно эти компульсивные любовные привязанности, когда речь пойдет о другом очень важном обстоятельстве, но я сразу хочу отметить, что возникали они только при одном условии, хотя сам он это не осознавал и все выяснилось только во время лечения. Его избранница должна была принять такую же позу, в какой он, судя по его словам, застал мать, когда наблюдал за протосценой. Начиная с пубертатного периода, в женщинах его больше всего привлекали большие пухлые ягодицы; физическая близость до¬ ставляла ему удовольствие только в том случае, если он овладевал женщиной сзади. Строго говоря, на это можно возразить, что лю¬ дям, предрасположенным к неврозу навязчивого состояния, во¬ обще свойственно отдавать предпочтение в сексуальном смысле нижним частям тела, поэтому нет оснований считать эту склон¬ ность производным какого-то особого впечатления, полученного 132
И»3 И»С»Т»0»Р»И»И 0»Д»Н»0»Г»0 Н*Е*В*Р*0*3* А в детские годы. Эта наклонность является одним из элементов анально-эротической предрасположенности и относится к числу архаичных черт, характерных для таких натур. В конце концов, в филогенетическом отношении тоге ferarum* — спаривание, при котором самец находится сзади, можно назвать древнейшей фор¬ мой совокупления. К этому мы тоже еще вернемся после того, как приведем дополнительные сведения, касающиеся его бессозна¬ тельных любовных предпочтений. Продолжим изучение связей между сновидением и про¬ тосценой. Как мы полагали до сих пор, в сновидении ребенка, предвкушающего исполнение своих желаний в Рождество, дол¬ жен был по аналогии с некогда увиденной им протосценой изоб¬ ражаться акт сексуального удовлетворения в исполнении отца в качестве наглядного примера того, как сам он может получить от отца желанное сексуальное удовлетворение. Но вместо этого в сновидении фигурировали образы из истории, которую неза¬ долго до той ночи рассказал ему дед: дерево и волки, чьи пуши¬ стые хвосты с лихвой компенсировали оторванный хвост. Нам нужно отыскать связующее звено, ассоциацию, которая служит тематическим переходом от протосцены к рассказу о волке. Повод для такой ассоциации дает только поза персонажей. В рас¬ сказе деда бесхвостый волк подставляет своим собратьям спину, чтобы они могли забраться на него и дотянуться до портного. Эта деталь вызвала воспоминание о позе участников протосце¬ ны, в результате средством изображения протосцены стал рас¬ сказ о волке, а пара родителей была соответственно заменена множеством волков. Следующая метаморфоза, которую претер¬ пело содержание сновидения, заключалась в том, что материал рассказа о волке был переработан в духе сказки о семерых коз¬ лятах, откуда и взялось число семь**. Последовательность переработки материала: протосцена — рассказ о волке — сказка о семерых козлятах — отображает ход More ferarum (лат.) — подобно животным. — Прим. переводчика. По словам пациента, в сновидении волков было шесть или семь. Шесть — это число съеденных волком козлят, седьмой козленок спрятался от него в корпусе часов. В соответствии с непререкаемым законом толкования сновидений ис¬ толкована должна быть всякая мелочь. — Прим. автора. GW69 SE 42 133
3-И-Г-М-У-Н-Д Ф-Р-Е-Й-Д мыслей в процессе сновидения: стремление получить сексуаль¬ ное удовлетворение от отца — мысль о том, что это возможно лишь при условии кастрации, — страх перед отцом. Я полагаю, 3W 70 что теперь тайна страшного сна, напугавшего пациента в четыре года, наконец раскрыта*. Теперь, когда мы свели воедино все элементы этого сновидения, я попытаюсь сопоставить его явное содержание со скрытыми в нем мыслями. Вокруг ночь, и я лежу в своей постели. Эта деталь знаменует начало воспроизве¬ дения протосцены. Фраза «вокруг ночь» в искаженной форме передает мысль «я тогда спал». Замечание «помню, когда мне это снилось, была зима, зимняя ночь» не имеет отношения к содержанию сновидения, а лишь указывает на воспоминание о том, когда это приснилось. Все верно — это произошло в одну из ночей незадолго до дня его рождения, то есть незадолго до Рождества. Вдруг окно само открывается. Читай, вдруг я просыпаюсь. Перед нами воспо¬ минание о протосцене. Под впечатлением рассказа о волке, который запрыгнул в окно, производится трансформация, и простое описание этого эпизода пре¬ вращается в метафору. Кроме того, образ окна служит средством воплощения еще одной мысли, скрытой в сновидении. В сочельник вдруг отворяется дверь, открывая вид на елку с подарками. Так что тут ощущается влияние текущих переживаний в предвкушении Рождества, в том числе и в предвкушении сек¬ суального удовлетворения. Большое ореховое дерево. Оно изображает рождественскую ель и, значит, от¬ носится к текущим образам. Вдобавок это дерево из рассказа о волке, на кото¬ рое залез портной и под которым его стерегли волки. Кроме того, как я не раз убеждался, высокое дерево символизирует наблюдение, подглядывание. Тот, кто сидит на высоком дереве, может видеть все, что происходит внизу, остава¬ ясь при этом незамеченным. Эта тема обыгрывается в одной известной новел¬ ле Боккаччо и в разных анекдотах такого рода. Волки. В сновидении шесть или семь волков. В рассказе точное число волков не указано, там просто говорится о стае волков. Это уточнение сделано под впе¬ чатлением сказки о семерых козлятах, из которых волк съел шестерых. Такой способ искажения, как замена родительской пары множеством персонажей, которые выглядели бы нелепо в протосцене, идеально подходит для сопротив¬ ления. На рисунке, приложенном к описанию сновидения, пациент изобразил пять волков. Возможно, их число указывает на ошибочность фразы «вокруг была ночь». Волки сидят на дереве. Прежде всего волки олицетворяют подарки, висящие на рождественской елке. Но на дереве волки очутились еще и потому, что так им можно было отвести роль наблюдателей. В рассказе деда волки собираются под деревом. Стало быть, тут в сновидении произошла перестановка, которая указывает на то, что инверсии подверглись и другие скрытые реалии сновиде¬ ния. Волки сосредоточенно за ним наблюдают. Эта деталь целиком позаимствована из протосцены, в сновидение она проникла только после того, как претерпела коренное изменение. Волки совершенно белые. Эта несущественная сама по себе примета, которой придается особое значение в рассказе сновидца, приобретает такую вырази- 134
И-3 И-С-Т-О-Р-И-И О-Д-Н-О-Г-О Н-Е-В-Р-О-З-А Что касается патогенного воздействия протосцены и от¬ клонений в сексуальном развитии, которые повлекло за собой ее воскрешение, то после всего, что было сказано на эту тему выше, я буду краток. Мы рассмотрим лишь те последствия, ко- тельность благодаря тому, что представляет собой сплав многих элементов, взятых из всех слоев этого материала, и тем самым позволяет сочетать важней¬ шее обстоятельство протосцены с второстепенными деталями, почерпнутыми из других источников сновидения. Решающее значение имели, скорее всего, такие факторы, как белые простыни и белье родителей, белые овцы, белые овчарки, чье сходство с волками указывает на утоление сексуального любо¬ пытства при наблюдении за животными, белое копыто, по которому в сказке о семерых козлятах дети узнают свою мать. Со временем мы сможем убедиться в том, что белое белье служит и намеком на смерть. Волки сидят неподвижно. Эта деталь констрастирует с подвижностью, которая является самой заметной особенностью увиденной протосцены, а поза, с кото¬ рой ассоциируются эти движения, служит связующим звеном между прото¬ сценой и рассказом о волке. У волков лисьи хвосты. Эта деталь призвана опровергнуть мысль, которая воз¬ никла в результате сопоставления рассказа о волке с протосценой и которую можно назвать важнейшим итогом изучения полового вопроса: так, значит, кастрация и впрямь возможна. В итоге ужас, который внушает эта мысль, про¬ никает в сновидение и кладет ему конец. Мне стало страшно оттого, что меня сейчас съедят волки. В контексте сно¬ видения этот страх показался сновидцу немотивированным. Он полагал, что бояться ему было нечего, поскольку волки походили на лис и собак, не набра¬ сывались на него, не пытались его укусить, сидели смирно и казались совер¬ шенно безобидными. Как мы видим, работа сновидения позволила ненадолго превратить неприятное переживание в его противоположность. (Волки сидят неподвижно, к тому же у них такие красивые хвосты.) Но в конце концов это средство перестает действовать и возникает страх. Страх облекается в фор¬ му, позаимствованную из сказки о семерых козлятах, в которой волк-отец пожирает детей. Возможно, сама эта сказка напомнила сновидцу о шуточных угрозах, которые он слышал от отца во время совместных игр. В таком случае боязнь того, что его съест волк, могла быть вызвана и реминисценцией, и под¬ меной, которая произошла в результате смещения. Желания, которыми мотивировано это сновидение, очевидны; к поверхност¬ ным текущим желаниям, к числу которых могло относиться и предвкушение Рождества с раздачей подарков (предвосхищающая фантазия), примыкает и сокровенное, в то время неотвязное желание получить сексуальное удовле¬ творение от отца, которое поначалу подменяется желанием вновь увидеть столь притягательную сцену. В ходе психического процесса стремление к ис¬ полнению этого желания в рамках воскрешенной в памяти протосцены неиз¬ бежно сменяется отказом от самого желания и вытеснением. После этого пространного и подробного описания, на которое я решился ради того, чтобы предложить читателям хоть что-то, сопоставимое по силе убеж¬ дения с самим анализом, они, пожалуй, уже не станут требовать публикации отчетов об анализе, растянувшемся на несколько лет. — Прим. автора. SE 43 135
торые нашли выражение в интересующем нас сновидении. Позднее мы сможем убедиться в том, что протосцена породила GW71 не одну, а множество сексуальных тенденций и вызвала насто¬ ящую диффузию либидо. Затем мы удостоверимся в том, что SE 44 протосцена в момент ее реактивации (я нарочно избегаю слова «воспоминание») воспринимается как текущее событие. Хоть эта сцена и оказывает воздействие задним числом, за то время, которое прошло с полутора до четырех лет, она ничуть не устаре- GW72 ла. Возможно, в дальнейшем нам даже удастся отыскать улики, SE 45 свидетельствующие о том, что она как-то повлияла на пациента еще в момент наблюдения, когда ему было полтора года. Погружаясь в воспоминания о протосцене, пациент выявил свои тогдашние ощущения: сначала ему казалось, что перед ним разыгрывается сцена насилия, но выражение удовольствия на лице матери свидетельствовало об обратном; так он догадался, что наблюдает за актом удовлетворения*. Главное открытие, сде¬ ланное в момент наблюдения за родительским соитием, заклю¬ чалось в том, что кастрация, о которой он так много размышлял прежде, действительно возможна. (Вспомним, как он подгля¬ дывал за девочками в туалете, как ему пригрозила няня, как гу- Возможно, нам будет проще поверить в рассказ пациента, если предположить, что сначала он наблюдал за соитием, которое совершалось в обычной позе и потому показалось ему садистическим актом. Только после этого родители сменили позу, что позволило ему сделать иные наблюдения и выводы. Впрочем, это предположение ничем не подтверждено, да и кажется мне излишним. Читая краткое изложение рассказа пациента, мы не должны забывать о том, что пациенту больше двадцати пяти лет и он описывает свои детские впечат¬ ления и ощущения словами, которые не смог бы подобрать в четыре года. Если упустить из виду это обстоятельство, то все вышесказанное можно принять за нелепую и неубедительную попытку доказать, что четырехлетний ребенок способен так хорошо разбираться в предмете и делать такие мудреные выводы. В действительности перед нами всего лишь очередной пример отсроченного воздействия. В полтора года ребенок получает впечатление, на которое не мо¬ жет должным образом отреагировать, только в четыре года, когда впечатление реанимируется и задевает его за живое, он принимает его к сведению, но лишь по прошествии двадцати лет в ходе анализа ему удается сознательно осмыс¬ лить то, что с ним тогда произошло. Анализируемый, как и положено, мыслен¬ но возвращается в прошлое, минуя три эти фазы, и его нынешнее Я попадает в былые обстоятельства. Мы следуем за ним, зная о том, что при правильном самоанализе и толковании у него должно возникнуть такое чувство, словно временной зазор между второй и третьей фазами исчез. Иначе и мы не смогли бы описать, что происходило во второй фазе. — Прим. автора. 136
И-3 И-С-Т-О-Р-И-И О-Д-Н-О-Г-О Н-Е-В-Р-О-З-А вернантка объяснила детям, откуда взялись длинные леденцы, как он подумал о змее, которую отец рассек на куски тростью.) И вот он своими глазами увидел рану, о которой толковала няня, и понял, что соитие с отцом возможно только при наличии такой раны. Теперь он уже не принял ее за «попку», как в тот раз, когда подглядывал за девочками*. Проснулся он от страха и не мог успокоиться до тех пор, пока не увидел свою няню. Стало быть, он бросился к ней, спаса¬ ясь от отца. Страх был равносилен отказу от желания получить сексуальное удовлетворение от отца, добиться того, к чему по¬ буждало его сновидение. Этот страх принял форму боязни того, что его съест волк, только вследствие регрессивной — в чем мы еще сможем убедиться — инверсии желания вступить в физи¬ ческую близость с отцом, то есть получить от него сексуальное удовлетворение так же, как мать. Это сексуальное устремление, желание играть пассивную роль в отношениях с отцом подверг¬ лось вытеснению, а его место занял страх перед отцом, проявив¬ шийся в форме зоофобии, связанной с волком. Какова же движущая сила вытеснения? Судя по всему, та¬ кой силой могло быть только генитальное нарциссическое либи¬ до, которое вызвало у него опасения за свой пенис и отвратило его от удовлетворения, ради которого ему бы пришлось лишить¬ ся этого органа. Когда нарциссизм оказался под угрозой, паци¬ ент обрел в нем ту мужественность, благодаря которой отринул пассивную роль в отношениях с отцом. Хочу обратить внимание читателей на то, что теперь не¬ обходимо внести изменения в нашу терминологию. В процессе сновидения пациент вступил в новую фазу сексуального разви¬ тия. Прежде пару противоположностей в сексуальном смысле составляли для него активность и пассивность. После совраще¬ ния сексуальной целью было для него стремление к пассивно¬ му наслаждению, к тому, чтобы ему гладили гениталии, затем в результате регрессии на предыдущую анально-садистическую стадию развития сексуальной целью стало стремление к мазо¬ хистскому наслаждению от наказания и порки. С кем он достиг- Как он справился с этими трудностями, мы узнаем позже, когда изучим его анальный эротизм. — Прим. автора. SE 46 GW73 137
3-И-Г-М-У-Н-Д Ф-Р-Е-Й-Д нет этой цели — с мужчиной или женщиной, — ему было все равно. Невзирая на половые различия, он переметнулся от няни GW 74 к отцу; он рассчитывал на то, что няня погладит ему пенис, а отец поддастся на провокации и накажет его. Их половая принадлеж¬ ность в расчет не принималась; только в фантазии о том, как его SE 47 шлепают по пенису, еще проглядывала сквозь завесу регрессии связь удовлетворения с гениталиями. Реактивация протосцены в сновидении вернула его на генитальный уровень. Он увидел вагину и догадался, в чем заключается биологическая суть при¬ надлежности к мужскому и женскому полу. Теперь он понимал, что активное начало равнозначно мужскому, а пассивное — жен¬ скому. В этот момент пассивная сексуальная цель должна была смениться женской сексуальной целью, что нашло бы выраже¬ ние в замене стремления к тому, чтобы отец отшлепал его по ге¬ ниталиям или по «попке», на желание совокупиться с отцом. Но эти женские устремления подверглись вытеснению и уступили место страху перед волком. На этом мы прервемся и отложим обсуждение его сексуаль¬ ного развития до тех пор, пока сведения о последующих периодах его прошлого не позволят нам по-новому взглянуть на начальные периоды. Чтобы дополнить картину фобии, связанной с волком, необходимо отметить, что волков олицетворяли для пациента оба родителя — отец и мать. Мать исполняла роль кастрирован¬ ного волка, на которого забирается другой волк — отец. Но, как уверял сам пациент, страх ему внушал только волк, стоящий на задних лапах, то есть отец. Кроме того, следует обратить внима¬ ние на то, что парадигма страха, от которого пациент проснулся, была задана в рассказе деда. Именно в этом рассказе кастри¬ рованного волка, который предлагает остальным забраться на него, охватывает страх, как только ему напоминают об оторван¬ ном хвосте. По всей видимости, в процессе сновидения он отож¬ дествил себя с кастрированной матерью и воспротивился тому, что из этого вышло. Если мы не ошибаемся, то рассуждал он так: раз хочешь, чтобы тебя удовлетворил отец, нужно смириться с тем, что тебя кастрируют, как мать, но этого я не хочу Так, зна¬ чит, это явный мужской протест! Правда, нужно отдавать себе отчет в том, что интересующий нас случай представляет собой 138
И-3 И-С-Т-О-Р-И-И О-Д-Н-О-Г-О Н-Е-В-Р-О-З-А далеко не лучший материал для исследования сексуального раз¬ вития, поскольку сексуальное развитие этого пациента не назо¬ вешь здоровым. Сначала решающее влияние на его сексуальное развитие оказало совращение, а затем сцена наблюдения за ро¬ дительским соитием, которая задним числом произвела на него такое же впечатление, как и совращение, повлекла за собой от¬ клонение в развитии. GW75 139
V НЕКОТОРЫЕ СПОРНЫЕ ВОПРОСЫ GW76 SE 48 GW77 Белому медведю с китом, как говорится, драку не затеять, поскольку у каждого из них своя среда обитания и вместе им не сойтись. Так и мне не о чем спорить с теми, кто трудится на поприще психологии или невропатологии, если они не признают исходные положения психоанализа и считают результаты пси¬ хоаналитических исследований художественным вымыслом. Однако в последние годы у нас появились и другие оппоненты, которые мнят себя приверженцами психоанализа, не оспарива¬ ют ни его методологию, ни его результаты и лишь выговаривают себе право делать на основе тех же сведений иные выводы и по- другому их трактовать. Теоретические споры обычно бывают бесплодными. Стоит лишь отвлечься от материала, который надлежит изучать, как рискуешь в пылу рассуждений высказать такие мнения, кото¬ рые вообще противоречат наблюдениям. Поэтому, на мой взгляд, куда разумнее опровергать мнение оппонентов, проверяя его на практике, на примере отдельных клинических случаев и при ре¬ шении конкретных задач. Как я указывал выше (с. 129), три обстоятельства этой ис¬ тории наверняка покажутся неправдоподобными: «...во-пер- вых, способен ли ребенок в возрасте полутора лет запомнить свои впечатления от наблюдения за столь сложным актом и за¬ тем бережно хранить их в бессознательном; во-вторых, может ли произойти последующая переработка таких впечатлений, подталкивающая к их осмыслению, в четырехлетием возрасте; и в-третьих, можно ли с помощью какого бы то ни было метода добиться того, чтобы человек ясно осознал и во всех подробно¬ стях вспомнил сцену, которую он видел и осмыслил в таких об¬ стоятельствах». Что касается последнего вопроса, то тут дело лишь за фак¬ тами. Если постараться и, воспользовавшись соответствующи¬ ми приемами, так глубоко копнуть прошлое, нетрудно убедиться в том, что это очень даже возможно; не ведает об этом лишь тот, кто останавливается на полпути и прерывает анализ, так и не 140
И»3 И»С»Т»0»Р»И»И 0»Д»Н»0»Г»0 Н*Е*В*Р*0*3*А добравшись до глубоких слоев. Но это не дает оснований судить о том, что обнаруживается в ходе глубинного анализа. Другие сомнения объясняются тем, что значение ранних детских впечатлений обычно умаляют и полагают, что они не могут оказывать влияние так долго. Считается, что чуть ли не единственной причиной развития неврозов являются серьезные конфликты, возникающие уже в зрелом возрасте, а мы прос¬ то преувеличиваем значение детских впечатлений, поскольку в ходе анализа идем на поводу у невротиков, которые склонны выражать свои текущие потребности в виде реминисценций и символов, связанных с далеким прошлым. При такой оценке ин¬ фантильного фактора отметается многое из того, что составляет самую суть анализа, а заодно, разумеется, и многое из того, что вызывает протест и недоверие у публики. Стало быть, нам предстоит выяснить, справедливо ли мне¬ ние о том, что воспоминания о сценах из раннего детства, какие выявляются в ходе всестороннего анализа неврозов, например, в данном случае, не являются реконструкцией подлинных собы¬ тий, которые можно счесть фактором, повлиявшим как на даль¬ нейшую жизнь пациента, так и на симптомообразование, а пред¬ ставляют собой лишь фантазии, возникшие в зрелом возрасте, служащие в известной степени символическим отображением подлинных желаний и запросов и обусловленные регрессивным стремлением уклониться от решения текущих задач. Если так оно и есть, то, разумеется, нечего и строить все эти обескура¬ живающие домыслы насчет душевных переживаний и сообра¬ зительности малолетних детей. Это мнение согласуется не только со свойственной всем нам тягой к рационализации и упрощению сложной задачи, но и с не¬ которыми фактами. Стоит заранее развеять и опасения, которые могут возникнуть именно у практикующего аналитика. Надо признать, что даже в том случае, если вышеизложенная трактов¬ ка воспоминаний о младенческих сценах окажется верной, на начальном этапе способ проведения анализа от этого нисколь¬ ко не изменится. Если уж у невротика развилась дурная склон¬ ность отвлекаться от текущей жизни и обращать все свое вни¬ мание на подобные регрессивные заместительные порождения SE 49 GW78 141
3»И»Г»М»У»Н»Д Ф*Р*Е»Й»Д SE 50 фантазии, нам не остается ничего иного, как последовать за ним и помочь ему осознать эти бессознательные измышления, ведь, при всей их надуманности, они крайне важны для нас, посколь¬ ку именно на них в настоящий момент сосредоточен и к ним прикован его интерес, который нам нужно отвлечь от них и при¬ влечь к насущным задачам. Так что и в этих обстоятельствах анализ проводился бы точно так же, как в том случае, если бы аналитик простодушно принимал подобные вымыслы за прав¬ ду. Разница заключалась бы лишь в том, что под конец анализа, уже изобличив в этих воспоминаниях фантазии, аналитик ска¬ зал бы пациенту: «Ну что же, невроз у вас развился так, словно в детские годы вы и впрямь все это пережили и все время об этом думали. Но вы и сами, наверное, понимаете, что ничего подобно¬ го быть не могло. Вы это просто выдумали, чтобы отвлечься от насущных задач, которые вам требовалось выполнить. Давайте- ка разберемся, что именно от вас требовалось и что общего меж¬ ду этими задачами и вашими фантазиями». Разобравшись в этих GW 79 инфантильных фантазиях, можно приступить ко второму этапу лечения и заняться изучением подлинных обстоятельств жизни пациента. Торопить события и ради этого вносить изменения в усто¬ явшуюся методику психоаналитического лечения, с техниче¬ ской точки зрения, недопустимо. Пока больной в полной мере не осознает эти фантазии, он не поймет, на что в действительно¬ сти обращен прикованный к ним интерес. Если мы постараем¬ ся отвлечь внимание больного от этих фантазий, как только тот начал их замечать и догадываться, что они собой представляют, мы лишь поспособствуем их вытеснению, и тогда они останутся для больного неуязвимыми, как бы он ни старался. Если слиш¬ ком рано принизить значение этих фантазий в глазах пациента, например, доказать ему, что все это лишь вымысел, не имеющий под собой реальных оснований, он никогда не проявит готовно¬ сти их осознать. Так что при правильном подходе к лечению ана¬ литические приемы остаются неизменными вне зависимости от того, как мы расцениваем эти сцены из раннего детства. Как уже отмечалось, некоторые факты можно счесть до¬ казательством того, что эти сцены правомерно рассматривать 142
И-3 И-ОТ-О-Р-И-И О-Д-Н-О-Г-О Н-Е-В-Р-О-З-А как ретроспективные фантазии. Прежде всего, речь идет о том, что в ходе лечения, насколько я могу судить по своему опыту, эти сцены не воспроизводятся по памяти, а реконструируются. Наверняка кто-то решит, что и одного этого уже достаточно для того, чтобы поставить точку в нашем споре. Не хотелось бы, чтобы мои слова были истолкованы преврат¬ но. Любой аналитик не раз убеждался на собственном опыте в том, что в ходе лечения, если все складывается удачно, у пациен¬ та стихийно возникает множество воспоминаний, и к их появле¬ нию — положим, к первому их появлению — врач чувствует себя совершенно непричастным, поскольку он не делился с больным никакими догадками, которые могли бы навести его на подобные мысли. Тем не менее эти доселе бессознательные воспомина¬ ния не всегда соответствуют действительности; они могут быть правдивыми, но зачастую правда в них искажена, переплетена с вымыслом, равно как и в так называемых защитных воспоми¬ наниях, которые сохраняются самопроизвольно. Я имею в виду лишь одно: такого рода сцены из давнего прошлого, которые вы¬ являются в случае моего пациента и которым придается такое значение в истории его болезни, как правило, не воскрешаются в памяти сами, — их приходится постепенно, с большим трудом угадывать, реконструировать, собирая косвенные улики. Чтобы в этом убедиться, достаточно указать на то, что пациенты, стра¬ дающие неврозом навязчивого состояния, не осознают их как воспоминания, или ограничиться ссылкой на этот случай, кото¬ рый мы здесь разбираем. Так вот, я не думаю, что такие сцены следует считать фан¬ тазиями только потому, что они не восстанавливаются по па¬ мяти. Мне кажется, что недостаток воспоминаний в подобных обстоятельствах, например, в нашем случае, восполняют снови¬ дения, при анализе которых неизменно выясняется, что в них не¬ устанно обыгрывается и воспроизводится каждая подробность одной и той же сцены. В конце концов, видеть сны — все равно что вспоминать, только вспоминать во сне, пока выстраивается сновидение. На мой взгляд, именно из-за того, что в сновидени¬ ях раз за разом повторяются такие мотивы, у самих пациентов постепенно растет уверенность в подлинности этих протосцен, SE51 GW80 143
3-И-Г-М-У-Н-Д Ф-Р-Е-Й-Д SE 52 GW 81 ни в чем не уступающая той уверенности, которая зиждется на воспоминаниях*. Этим доводом мне, разумеется, не удастся обезоружить своих оппонентов. Ведь сновидения, как известно, поддаются влиянию**, так что уверенность может возникнуть у анализиру¬ емого под воздействием внушения, которое все еще считают од¬ ним из факторов аналитической терапии. Психотерапевт старой закваски внушает пациенту, что тот здоров, его больше ничего не беспокоит и т. п., а психоаналитик, дескать, убеждает его в том, что в детстве он что-то пережил и теперь ему нужно об этом вспомнить, чтобы выздороветь. Вот и вся разница между ними. В этой трактовке оппонентов ясно угадывается стремление отмахнуться от таких сцен из раннего детства куда решитель¬ нее, чем ожидалось вначале. Мало того, что это фантазии, а не подлинные воспоминания, так еще и принадлежат они, оказы¬ вается, не больному, а самому аналитику, который якобы навя¬ зывает их анализируемому, руководствуясь какими-то личными комплексами. Разумеется, в ответ на этот упрек аналитик для успокоения совести скажет, что фантазия, которую он якобы внушил больному, реконструировалась постепенно, что по мере того, как вырисовывалась эта картина, многие ее детали выявля¬ лись без подсказки аналитика, что на определенной стадии лече¬ ния, по-видимому, все сошлось воедино, и в свете этого синтеза многое удивительным образом преобразилось, что благодаря одной этой догадке удалось в целом и в частностях объяснить все загадочные и странные обстоятельства истории болезни, и в до¬ вершение заявит, что ему не хватило бы находчивости, чтобы со¬ чинить историю, отвечающую всем этим требованиям. Однако и В подтверждение того, что я уже давно занялся изучением этого явления, могу привести выдержку из первого издания «Толкования сновидений» (1900). Там (на стр. 126) я анализирую одну фразу из сновидения [Речь идет о молодой женщине, которой приснилось, что она хочет купить что-то в мясной лавке, но мясник в ответ на ее просьбу говорит: «Больше ничего не осталось». — Прим. переводчика.] и отмечаю: «Фразу "больше ничего не осталось" она услышала от меня; на днях я объяснял ей, что от давних детских переживаний больше ниче¬ го не осталось, но их заменяют сновидения и "перенос"». — Прим. автора. Механизм сновидения не поддается влиянию, но материалом сновидения в ка¬ кой-то мере можно манипулировать. — Прим. автора. 144
И»3 И»С»Т»0»Р*И»И 0»Д»Н»0»Г»0 Н*Е*В*Р*0*3*А это не переубедит тех, кто не испытал анализ на себе. Одни назо¬ вут эти рассуждения утонченным самообманом, другие в ответ упрекнут их в косности. Вынести окончательное суждение так и не удастся. Рассмотрим еще одно обстоятельство, которое подтверждает мнение наших противников о сценах из раннего детства. Дело вот в чем: все процессы, которые приводятся в доказательство того, что интересующие нас построения следует трактовать как фан¬ тазии, представляют собой явление реальности и имеют большое значение. Отвлечение внимания от реальных текущих задач*, подмена не предпринятых действий фантазиями, склонность к регрессии, которая находит выражение в этих измышлениях и подразумевает не только бегство от жизни, но и возврат к прошло¬ му, — все это установленные факты, в чем можно всегда удостове¬ риться в ходе анализа. Казалось бы, этих фактов вполне достаточ¬ но для того, чтобы объяснить, откуда берутся интересующие нас мнимые отголоски ранних детских переживаний, тем более что такое объяснение, в соответствии с принципами экономии в нау¬ ке, предпочтительнее любого другого толкования, ради которого нужно строить какие-то новые немыслимые предположения. По этому поводу позволю себе заметить, что в современной психоаналитической литературе такая полемика строится по принципу pars pro toto**. Обычно из комплекса причин выбира¬ ют несколько действенных факторов, объявляют их истинными и во имя них отрицают наличие остальных факторов и всей их совокупности. Стоит присмотреться к этим факторам, как заме¬ чаешь, что предпочтение отдается тем из них, которые уже были изучены до появления психоанализа или прекрасно вписывают¬ ся в знакомую картину. Юнг выбирает текущий конфликт и ре¬ грессию, Адлер — эгоистические мотивы. Между тем сбрасыва¬ ют со счетов, отвергают и объявляют заблуждением именно то, что относится к числу психоаналитических новаций и является достоянием психоанализа. Так проще всего сдержать революци¬ онный натиск мятежного психоанализа. Я предпочитаю называть это «отвлечением либидо от текущего конфликта», на что есть свои причины. — Прим. автора. Pars pro toto (лат.) — часть вместо целого. — Прим. переводчика. SE 53 GW82 145
SE 54 He мешает указать и на то, что ни один из доводов, которые наши оппоненты приводят в подтверждение своей трактовки этих сцен из детства, Юнгу не стоило преподносить как новое GW83 слово в психоанализе. Текущий конфликт, отвлечение от ре¬ альности, замещающее удовлетворение посредством фантазий, возвращение к былым переживаниям — все эти понятия, при¬ чем в такой же комбинации, только с поправкой на незначитель¬ ные терминологические различия, всегда были неотъемлемым элементом моей теории. Но моя теория ими не исчерпывалась, поскольку это лишь те факторы, под влиянием которых происхо¬ дит отдаление от реальности и развитие невроза по нисходящей линии. Наряду с ними я отдал должное и другому фактору — влиянию детских переживаний по восходящей линии, опреде¬ ляющему направление, в котором устремляется отвратившееся от реальности либидо, ведь без учета этого фактора невозможно понять, почему происходит регрессия к детским переживаниям. Так что, на мой взгляд, симптомообразование происходит под влиянием этих двух факторов, причем во взаимодействие они вступают довольно рано. Смею утверждать, что влияние дет¬ ских переживаний ощущается еще на начальной стадии разви¬ тия невроза, поскольку и от него напрямую зависит, проявит ли индивид несостоятельность при попытке справиться с реаль¬ ными насущными задачами и когда именно это произойдет. Итак, предмет нашего спора — значение инфантильного фактора. Дело стало лишь за тем, чтобы отыскать такой случай, который мог бы послужить безусловным доказательством того, что этот фактор имеет большое значение. А ведь это именно тот клинический случай, который мы так подробно разбираем в этой статье, поскольку его отличительной особенностью является как раз то, что неврозу, развившемуся в зрелые годы, предшествовал невроз, перенесенный в раннем детстве. Вот почему я остановил свой выбор именно на нем. На тот случай, если кто-то сочтет этот пример неподходящим на том основании, что такая зоофобия не может претендовать на звание отдельного невроза, стоит отме¬ тить, что за этой зоофобией сразу последовал плавный переход к навязчивым ритуалам, навязчивым действиям и мыслям, о ко¬ торых пойдет речь в следующих разделах этой статьи. 146
И-3 И-С-Т-О-Р-И-И О-Д-Н-О-Г-О Н-Е-В-Р-О-З-А Невротическое расстройство в возрасте четырех-пяти лет свидетельствует прежде всего о том, что переживания младен¬ ческой поры могут вызвать невроз сами по себе, и для этого во¬ все не обязательно уклоняться от выполнения какой-то насущ¬ ной задачи. Но ведь и перед ребенком, возразят мне, жизнь бес¬ престанно ставит задачи, от выполнения которых он, возможно, хочет уклониться. Все верно, да и жизнь ребенка дошкольного возраста видна как на ладони, так почему бы не выискать в ней какую-нибудь подходящую «задачу», которая могла бы послу¬ жить причиной развития невроза. Тем не менее в ходе поисков обнаруживаются только порывы влечений, удовлетворить кото¬ рые ребенок не может, а превозмочь пока еще не в силах, и ис¬ точники этих влечений. Ввиду того, что в этом случае начало невротического забо¬ левания и интересующие нас детские переживания разделяет предельно короткий промежуток времени, влияние регрессив¬ ных факторов, как и следовало ожидать, сводится к минимуму, и явственно обнаруживаются факторы, действующие по восхо¬ дящей линии, то есть влияние предшествующих впечатлений. Надеюсь, обо всем этом можно получить ясное представление при чтении изложенной истории болезни. В доказательство того, что анализ этого детского невроза позволяет дать окончатель¬ ный ответ на вопрос о сущности таких протосцен, иными сло¬ вами, самых ранних детских переживаний, выявленных в ходе анализа, можно привести и другие доводы. Допустим, что подобная протосцена реконструирована по всем правилам психоанализа, что она дает ключ ко всем загадкам, связанным с симптоматикой этого детского заболе¬ вания, что ее влияние ощущается во всем и в ней сходятся все нити анализа, значит, учитывая характер этой сцены, нельзя не признать, что речь может идти только о воссоздании реаль¬ ного события, которое пережил ребенок. Ведь у детей, как и у взрослых, пищей для фантазии всегда служат впечатления; что касается возможностей для получения впечатлений, то многие из них (например, чтение) ребенку недоступны, накапливаются у него впечатления за короткий срок, и отыскать их источник нетрудно. GW84 SE 55 GW85 147
В этом случае протосцена представляет собой картину роди¬ тельского соития в весьма наглядной позе. Будь на месте нашего пациента другой больной, у которого симптомы болезни, то есть последствия этого переживания, проявились уже в зрелом воз¬ расте, у нас не было бы никаких оснований верить в то, что речь идет о реальном событии. За столь долгий срок человек может накопить впечатления, представления и знания, претворить их SE 56 в подобную фантазию, спроециривать ее на детские годы и увя¬ зать со своими родителями. Но коль скоро последствия подобного переживания проявляются на четвертом или пятом году жизни, следует предположить, что ребенок стал очевидцем этой сцены, когда он был еще младше. Так, значит, все странные выводы, к ко¬ торым мы пришли в ходе анализа этого инфантильного невроза, верны, если только не предположить, что пациент бессознательно выдумал эту сцену, да еще присочинил историю о том, как у него испортился характер, как он боялся волка и проявлял болезнен¬ ное религиозное рвение, но это совсем не похоже на столь здра¬ вомыслящего человека, каким зарекомендовал себя мой пациент, и расходится с тем, что рассказывали ему родные. Остается пред¬ положить одно из двух: либо анализ, отправной точкой для кото¬ рого послужил детский невроз пациента, — это какая-то безум¬ ная причуда, либо все происходило именно так, как я это описал. В свое время мы столкнулись и с другим противоречием, когда отметили, что пристрастие пациента к женским ягодицам и физической близости в такой позе, при которой эти части тела сильно выпирают, по всей видимости, обусловлена наблюдением за родительским соитием, хотя эта склонность является одной из типичных архаичных черт, вызывающих предрасположенность к неврозу навязчивого состояния. Скорее всего, это противо¬ речие объясняется тем, что у него такая склонность была сверх- GW 86 детерминирована. В конце концов, в момент наблюдения за ро¬ дительским соитием он застал в такой позе своего родного отца, от которого он мог и унаследовать такие задатки. Нам ведь из¬ вестно о болезни, которая впоследствии развилась у отца, и о том, как сложилась судьба других членов его семьи; один из братьев отца, как уже отмечалось, умер от недуга, который, судя по всему, явился следствием тяжелого невроза навязчивого состояния. 148
И-3 И-С-Т-О-Р-И-И О-Д-Н-О-Г-О Н-Е-В-Р-О-З-А Вспомним о том, что сестра, совращая его в детстве, когда ему было три года и три месяца, оболгала старую добрую няню и сочи¬ нила странную историю о том, что та любит переворачивать всех вверх тормашками и трогать за гениталии. Это обстоятельство наводит нас на мысль о том, что в младенчестве сестра, возмож¬ но, тоже стала свидетельницей такой же сцены, за какой впослед¬ ствии наблюдал ее брат, и поэтому решила, что при половом акте нужно стоять на голове. Не исключено, что по этой причине у нее самой слишком рано пробудился сексуальный интерес. (Поначалу я собирался завершить на этом обсуждение во¬ проса о степени реальности «протосцен», но поскольку в своих «Вводных лекциях по психоанализу» я уже имел случай рассмот¬ реть эту тему в более широкой перспективе, не ограничиваясь по¬ лемическими задачами, я поступил бы непоследовательно, если бы при анализе этого случая не учел высказанные тогда принци¬ пиальные соображения. Поэтому я хочу внести одну поправку: протосцену, которая легла в основу интересующего нас сновиде¬ ния, можно истолковать и по-другому, причем в этом случае нам придется внести существенные коррективы в сделанные ранее выводы, но таким образом мы сможем избавиться и от многих трудностей. Впрочем, теория, низводящая сцены из раннего дет¬ ства до уровня символов регрессии, от этой поправки ничего не выгадает; на мой взгляд, анализ этого и любого другого детского невроза доказывает ее полную несостоятельность. Дело в том, что мы можем выдвинуть и другую версию со¬ бытий. Отказаться от предположения, согласно которому в дет¬ стве, наблюдая за половым актом, наш пациент убедился в том, что разговоры о кастрации — это не пустая угроза, мы не можем; коль скоро важным фактором развития фобий и склонностей в любовных отношениях стала впоследствии именно поза мужчи¬ ны и женщины, нам не остается ничего иного, как признать, что увиденный им половой акт должен был представлять собой coitus a tergo, more ferarum*. Но если эти детали незаменимы, то без другой детали мы вполне можем обойтись. Возможно, ребенок наблюдал не за родительским соитием, а за спариванием живот- Coitus a tergo (лат.) — см. прим. на стр. 129. More ferarum (лат.) — см. прим. на стр. 120. — Прим. переводчика. SE 57 GW87 149
ных, а затем мысленно поставил на их место родителей, посколь¬ ку решил, что родители проделывают это таким же образом. Это предположение кажется правдоподобным прежде все- SE 58 го потому, что во сне он увидел, в сущности, не волков, а овчарок, которых и изобразил на своем рисунке. Незадолго до того, как ему приснилось дерево с волками, отец несколько раз брал его с собой, отправляясь осматривать стада овец, и на пастбище он мог видеть таких больших белых собак и даже наблюдать за тем, как они спариваются. Да и его ничем не подкрепленная уверен¬ ность в том, что родители совершили половой акт трижды, воз¬ можно, объясняется тем, что он трижды наблюдал за спаривани¬ ем овчарок, и это число отложилось у него в памяти. В ту ночь он был так взбудоражен в ожидании праздника, что во сне целиком, не упустив ни одной детали, перенес эту недавно увиденную и запомнившуюся ему сцену на родителей, и только после этого увиденное оказало на него столь мощное эмоциональное воз¬ действие. В этот момент он задним числом осмыслил впечатле¬ ние, полученное, возможно, за несколько недель или месяцев до той ночи. Пожалуй, все мы по опыту знаем, как это происходит. Перенос образа спаривающихся собак на родителей был произ¬ веден не путем логического рассуждения, а благодаря тому, что у GW 88 него нашлось воспоминание о подлинной сцене близости между родителями, которая совместилась со сценой спаривания. Все подробности этой сцены, которые нам удалось выяснить в ходе анализа сновидения, скорее всего, были воспроизведены точно. Произошло все и впрямь летом после полудня, он тогда болел малярией и, проснувшись, увидел родителей в белых одеждах, но сама сцена была вполне безобидной. Уже потом любозна¬ тельный малыш, которому хотелось подсмотреть и за родителя¬ ми в момент физической близости, додумал все остальное, памя¬ туя о том, как это проделывали собаки, после чего эта вымыш¬ ленная сцена и вызвала у него описанные нами ощущения, какие он мог бы испытать, если бы увидел эту сцену в реальности, а не слепил ее из двух частей: из давнего, ничем не примечательного воспоминания и свежего яркого впечатления. Как мы видим, теперь нам гораздо легче поверить в эту ис¬ торию. Нам уже незачем предполагать, что родители соверши- 150
И-3 И-С-Т-О-Р-И-И О-Д-Н-О-Г-О Н-Е-В-Р-О-З-А ли половой акт на глазах у ребенка, тем более что многих из нас коробит от одной этой мысли. Временной разрыв между причи¬ ной и следствием значительно сокращается; теперь речь идет о последствиях того, что ребенок пережил всего за несколько месяцев до той ночи, когда ему было четыре года, а отнюдь не в незапамятную пору младенчества. Предположение о том, что ребенок переносит образ спаривающихся собак на родителей и начинает бояться волка, который олицетворяет отца, едва ли мо¬ жет кого-то эпатировать. Ведь в этом возрасте процесс форми¬ рования его мировоззрения как раз достиг той стадии, которую мы назвали в «Тотеме и табу» стадией возрождения тотемизма. Несмотря на то, что нашему невротику было тогда всего четыре года, это наблюдение, казалось бы, может служить веским дово¬ дом в пользу той теории, согласно которой невротические прото¬ сцены являются результатом переосмысления прошлого в духе фантазий, возникших в последующие годы. Даже в малолетстве он сумел подменить впечатление, полученное в четырехлетием возрасте, вымышленной травмой, которую он якобы перенес, будучи еще полуторагодовалым младенцем; но в этом случае ре¬ грессию не назовешь непостижимой или нарочитой. Ему нужно было выдумать сцену, соответствующую заданным условиям, а такие условия, учитывая уклад жизни сновидца, можно было подыскать лишь в младенчестве, когда, скажем, его кровать сто¬ яла в спальне родителей. Но для того чтобы окончательно убедить читателей в право¬ мерности выдвинутой нами трактовки, я сошлюсь на результаты анализа других случаев. О сцене наблюдения за родительским соитием в младенческие годы — будь то воспоминание о реаль¬ ном событии или фантазия — невротичные дети сообщают в ходе анализа довольно часто. Возможно, и среди здоровых детей это не такая уж редкость. Скорее всего, все дети сознательно или бессознательно хранят в памяти такое переживание. Правда, вся¬ кий раз, когда мне удавалось реконструировать подобную сцену в ходе анализа, вырисовывалась такая же обескураживающая картина, как и в этом случае: речь всегда шла о coitus a tergo\ то Coitus a tergo (лат.) — см. прим. на стр. 129. — Прим. переводчика. SE 59 GW89 151
3-И-Г-М-У-Н-Д Ф-Р-Е-Й-Д SE 60 GW 90 есть о половом акте в той единственной позе, при которой наблю¬ дателю видны гениталии. Тут уже не приходится сомневаться в том, что перед нами фантазия, на которую, по всей видимости, ребенка обычно вдохновляет наблюдение за спариванием жи¬ вотных. Но и это еще не все; как уже отмечалось, в свое время я не описал «протосцену» до конца, поскольку решил покамест не рассказывать о том, как ребенок отвлек родителей и вынудил их прерваться. Так вот, надо сказать, что и способ, к которому он тогда прибег, фигурирует во всех подобных рассказах. Я догадываюсь, что теперь навлек на себя серьезные подо¬ зрения. Если у меня уже были наготове доводы в пользу такой трактовки «протосцены», спросят читатели этой истории болез¬ ни, зачем же я сперва остаивал заведомо неверное мнение, кото¬ рое кажется столь нелепым? Может быть, к тому времени, когда я сделал эту приписку к уже готовой истории болезни, я собрал новые сведения и мне пришлось изменить свое первоначальное мнение, но я почему-то не захотел в этом сознаться? Я готов со¬ знаться, но только в другом: пока что я хотел бы оставить вопрос о степени реальности этой протосцены открытым. История бо¬ лезни еще не подошла к концу; в дальнейшем еще обнаружится одно обстоятельство, которое заставит нас усомниться в том, что сейчас представляется нам бесспорным. И тогда мне, пожалуй, не останется ничего иного, как дать ссылку на те страницы в моих «Лекциях», на которых я подробно разбираю тему прото¬ фантазий, то есть протосцен.) 152
И-3 И-С-Т-О-Р-И-И О-Д-Н-О-Г-О Н-Е-В-Р-О-З-А VI НЕВРОЗ НАВЯЗЧИВОГО СОСТОЯНИЯ Еще одно обстоятельство в третий раз оказало решающее влияние на развитие нашего пациента. До четырех с половиной лет он так и оставался раздражительным и пугливым ребенком, и тогда мать решила ознакомить его со Священным Писанием в расчете на то, что это его займет и настроит на более возвы¬ шенный лад. Ее расчет оправдался: благодаря приобщению к ре¬ лигии он переменился, симптомы страха у него исчезли, но их место заняли симптомы невроза навязчивого состояния. Он и прежде с трудом засыпал, поскольку боялся, что ему могут сно¬ ва присниться такие же ужасы, как в ту ночь перед Рождеством, а теперь пристрастился целовать перед сном все образа, висев¬ шие у него в комнате, твердить молитвы, без конца креститься и осенять крестным знамением свою постель. Так что мы можем четко выделить несколько периодов его детства: во-первых, начальный период, предшествующий со¬ вращению (в три года и три месяца), к которому относится «про¬ тосцена»; во-вторых, период изменения характера, окончание которого знаменует страшный сон с волками (в четыре года); в-третьих, период зоофобии, который завершается после при¬ общения к религии (в четыре с половиной года), а затем сразу начинается период невроза навязчивого состояния, который продолжается до десяти лет. Мгновенный и резкий переход от одной фазы к другой невозможен в принципе, а уж тем более — в случае нашего пациента, который всегда цеплялся за прошлое и вообще был весьма противоречивой натурой. Когда у него раз¬ вилась зоофобия, он по-прежнему проявлял дурной нрав и даже в период набожности характер его далеко не сразу изменился к лучшему. Впрочем, после перехода к этой фазе зоофобия, свя¬ занная с волком, перестала его беспокоить. Невроз навязчивого состояния проявлялся у него время от времени; самым сильным и продолжительным оказался первый приступ, затем приступы повторялись в возрасте восьми и десяти лет, причем поводом для них всегда служили обстоятельства, напрямую связанные с характером невроза. Мать сама пересказывала ему Священное GW91 SE61 GW92 153
SE 62 Писание и вдобавок велела няне читать с ним вслух красочно иллюстрированное переложение Библии. Разумеется, говори¬ лось в этой книге главным образом о страстях Христовых. Няня, женщина набожная и суеверная, по-своему растолковывала ему прочитанное, а заодно выслушивала возражения и придирки маленького скептика. В том, что над сомнениями, которые тогда начали его одолевать, в итоге возобладала вера, немалая заслуга принадлежит и няне. Когда он поделился со мной воспоминаниями о том, какие мысли появились у него при первом знакомстве с Библией, я по¬ началу отказывался в это верить. Я сказал, что ребенок в воз¬ расте четырех с половиной или пяти лет на такое не способен, и предположил, что он задним числом приписал себе мысли, к ко¬ торым пришел позднее, будучи уже взрослым тридцатилетним человеком*. Но пациент не желал об этом слышать, и переубе¬ дить его было невозможно, как это часто случалось, когда мы расходились во мнениях; впрочем, эти запомнившиеся ему мыс¬ ли согласовывались и с описанными им симптомами, и с особен- GW 93 ностями его сексуального развития, поэтому в итоге я решил, что его рассказ заслуживает доверия. К тому же, потом мне при¬ шло на ум, что именно на такую критику религиозных доктрин, на какую я счел неспособным ребенка, среди взрослых решают¬ ся считанные единицы. Сначала я изложу то, что он тогда припомнил, а потом уже попытаюсь найти этому объяснение. По его словам, Священное Писание в пересказе матери и няни поначалу произвело на него далеко не лучшее впечатление. Страдальческий образ Христа, да и вообще все события еван¬ гельской истории вызвали у него негодование. Он стал осыпать Кроме того, я вновь попытался сдвинуть хронологию событий хотя бы на год вперед с таким расчетом, чтобы совращение пришлось на то время, когда ему было четыре года и три месяца, а сновидение — на канун дня рождения, когда ему должно было исполниться пять лет. Временные интервалы между указан¬ ными событиями оставались неизменными, но пациент все равно стоял на сво¬ ем, хотя окончательно развеять мои сомнения ему не удалось. Очевидно, что ни на характер самой истории, ни на ее трактовку, ни на выводы, которые можно из нее сделать, такой хронологический сдвиг повлиять никак не мог. — Прим. автора. 154
И»3 И»С»Т»0»Р»И»И 0»Д»Н»0»Г»0 Н*Е*В*Р*0*3*А горькими упреками Бога Отца. Если Бога называют всемогу¬ щим, значит, он сам виноват в том, что люди грешат и мучают друг друга, да еще попадают из-за этого в ад. Стоило бы ему захо¬ теть, как они стали бы праведниками, так что он один в ответе за все зло и страдания. Не меньше заповеди, гласящей «кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую», и истории о том, как Христос на кресте взмолился: «Да минует меня чаша сия»8, его возмутило то, что Бог так и не явил чудесное знаме¬ ние, которое могло бы убедить всех в том, что Христос — его сын. В общем, все это расшевелило его пытливый ум, и он принялся дотошно выискивать в библейских сказаниях слабые места. Впрочем, вскоре, наряду с этой рационалистической крити¬ кой, он стал предаваться думам и сомнениям, в которых угады¬ вается влияние потаенных чувств. Первым делом он поинтересо¬ вался у няни: был ли у Христа зад. В ответ няня сказала, что Иисус был Богом и человеком в одном лице. Как человек, он был во всем подобен остальным людям. Поначалу это ему очень не понрави¬ лось, но он успокоился, как только решил, что зад — это всего лишь верхняя часть ног. Не успел он избавиться от страха, кото¬ рый внушала ему мысль о том, что он невольно оскорбил сына Божьего, как вновь испугался, поскольку ему захотелось узнать, испражнялся ли Христос как обычный человек. Он не осмелился задать этот вопрос набожной няне, но зато сам нашел такую лов¬ кую отговорку какую и она не смогла бы выдумать. Коль скоро Иисус умел превращать воду в вино, значит, и пищу он мог пере¬ варивать без остатка, так что ходить по нужде ему было незачем. Для того чтобы понять, почему он об этом размышлял, нуж¬ но принять в расчет уже известные нам особенности его сексу¬ ального развития. Нам известно, что после того, как он получил от няни отказ, который повлек за собой угнетение зачаточной генитальной активности, в развитии его сексуальности наме¬ тился уклон в сторону садизма и мазохизма. Он жестоко изде¬ вался над разными мелкими тварями, любил представлять себе, как сам бьет лошадей и как кто-то задает порку наследнику престола*. Проявляя садистические склонности, он по-прежне- Причем шлепают его прямо по пенису. — Прим. автора. SE 63 GW94 155
3-И-Г-М-У-Н-Д Ф-Р-Е-Й-Д му отождествлял себя с отцом; проявляя мазохистские наклон¬ ности, видел в нем сексуальный объект. Он все еще оставался на прегенитальной стадии развития, чем, на мой взгляд, и была обусловлена его предрасположенность к неврозу навязчивого SE 64 состояния. Под впечатлением известного нам сновидения, кото¬ рое заставило его прочувствовать протосцену, он мог бы перей¬ ти на генитальную стадию развития и взять на себя женскую роль в отношениях с отцом, сменив мазохизм на гомосексуаль¬ ность. Но сновидение завершилось не переходом на следующую стадию, а пробуждением от страха. Его чувство к отцу, которое должно было развиться благодаря смене его тогдашней цели, то есть стремления понести от отца телесное наказание, на следу¬ ющую сексуальную цель, на желание отдаться отцу, как женщи¬ на, натолкнулось на отпор со стороны его мужского нарциссиз¬ ма и было отброшено на более низкую стадию развития, причем в результате смещения этого чувства на образ волка, подменив¬ шего собой отца, от него отделился страх, связанный с мыслью о том, что волк может его съесть, но на этом разделение его чув¬ ства к отцу не прекратилось. Понять, что же произошло с ним в действительности, каким бы запутанным не казалось это дело, GW 95 мы сможем только в том случае, если твердо уясним, что ребенок испытывал сразу три сексуальных побуждения, направленных на отца. С тех пор как ему приснились волки, он стал питать к отцу бессознательные гомосексуальные чувства. Под влияни¬ ем невроза он видел в отце людоеда. При этом превалировал у него прежний мазохистский настрой. Все эти побуждения были направлены на достижение пассивной сексуальной цели; у него был один-единственный сексуальный объект, как и один сексу¬ альный порыв, который разделился и по-разному проявлялся на трех уровнях. Ознакомившись со Священным Писанием, он смог субли¬ мировать мазохистские чувства, которые определяли его отно¬ шение к отцу. Он стал отождествлять себя с Христом, что было естественно для ребенка, который появился на свет в Рождество. Теперь он вырос в собственных глазах, а вдобавок — этому об¬ стоятельству мы пока что не уделили должного внимания — по¬ чувствовал себя мужчиной. В его стремлении разузнать, был ли 156
И-3 И-С-Т-О-Р-И-И О-Д-Н-О-Г-О Н-Е-В-Р-О-3-А у Христа зад, можно уловить проблеск гомосексуальных чувств, поскольку таким образом он, по существу, хотел выяснить, мог бы отец овладеть им, как овладевал женщиной — его матерью во вре¬ мя протосцены. Достаточно вникнуть в суть иных его навязчи¬ вых идей, чтобы убедиться в обоснованности этого толкования. В связи с вытеснением пассивных гомосексуальных чувств у него и возникла мысль о том, что строить такие предположения насчет сына Божьего — это святотатство. Очевидно, он старался не до¬ пустить того, чтобы к его сублимированным чувствам примеша¬ лись вытесненные переживания. Но ему это так и не удалось. Пока еще неясно, почему он с таким же негодованием вос¬ принял пассивный образ Христа и жестокость, проявленную Богом Отцом, и тем самым отрекся от своего прежнего, уже сублимированного мазохистского идеала. Надо полагать, что этот второй конфликт придал особую остроту его навязчивым кощунственным мыслям, унаследованным от первого конфлик¬ та (между господствующими мазохистскими и вытесненными гомосексуальными побуждениями), ведь нет ничего противо¬ естественного в том, что из-за одного душевного конфликта обостряются все противоречия, какими бы разными не были их причины. Каков был мотив его возмущения и критики в адрес религии, мы узнаем в дальнейшем. Благодаря рассказам о Священном Писании он также смог пополнить знания о половой жизни. До этого у него не было ни¬ каких оснований полагать, что детей производят на свет толь¬ ко женщины. Мало того, он верил няне, которая называла его папенькиным сынком, а его сестру — маменькиной дочкой, и очень дорожил этой особой близостью с отцом. И вот он узнал, что Марию величают Богородицей. Так, значит, няня говорила неправду — детей производят на свет женщины. Кроме того, он не мог взять в толк, кто же был настоящим отцом Христа. Сначала он считал отцом Иосифа, ведь ему рассказывали, что Иисус с рождения жил в его семействе, но няня объяснила, что Иосиф просто заботился об Иисусе как отец, а настоящим его отцом был Бог. Он недоумевал. Ясно ему было лишь одно: раз у него возникли сомнения на этот счет, значит, отец с сыном были не так близки, как казалось ему прежде. SE 65 GW96 157
Каким-то чутьем мальчик уловил двойственность в отноше¬ нии к отцу заложенную в любой религии, и ополчился на рели¬ гию, к которой его приобщали, за то, что в ней пытались сгладить это противоречие. Разумеется, вскоре он перестал сомневаться в истинности вероучения и принялся критиковать самого Бога. Бог сурово и жестоко обошелся со своим сыном, да и с людьми SE 66 обходился не лучше. Бог принес в жертву своего сына и требовал того же от Авраама. Он стал бояться Бога. Он отождествлял себя с Христом, значит, Бог был его отцом. Но тот Бог, которого ему навязывала религия, не был подходя¬ щей заменой отцу, ведь своего отца он любил и не хотел терять. GW 97 Любовь к родному отцу приучила его мыслить критически. Он роптал на Бога, потому что хотел остаться со своим отцом, а по сути дела, старался защитить прежнего отца от нового. Ему было нелегко разрывать узы, которые связывали его с отцом. В общем, именно давняя любовь к отцу, которую наш паци¬ ент выказал еще в младенчестве, придавала ему силы, необхо¬ димые для богоборчества, и вдохновляла на проницательную критику религии. Вместе с тем его неприязнь к новому Богу воз¬ никла не на пустом месте, ее прообразом послужило враждеб¬ ное чувство к отцу, которое было навеяно ночным кошмаром и теперь, по существу, пробудилось вновь. Так на почве религии произошла противоречивая коллизия между двумя антагони¬ стическими душевными побуждениями, которым отныне будет подчинена вся его жизнь. Вот почему развившийся вследствие этого конфликта симптом — богохульные мысли, навязчивая потребность сочетать в уме слова «Бог — помет», «Бог — сви¬ нья»— был результатом подлинного компромисса, в чем мы сможем убедиться, когда проанализируем эти идеи, увязав их с анальным эротизмом. Некоторые другие, не столь типичные симптомы невроза навязчивого состояния тоже прямо указывают на отца, кроме того, по ним можно судить о связи невроза навязчивого состоя¬ ния с давними событиями. По правилам выдуманного им благочестивого обряда, ко¬ торый он впоследствии стал совершать, дабы искупить грех бо¬ гохульства, в определенные моменты ему полагалось натужно 158
И-3 И-С-Т-О-Р-И-И О-Д-Н-О-Г-О Н-Е-В-Р-О-З-А дышать. Осеняя себя крестным знамением, он делал то глубокий вдох, то сильный выдох. На его родном языке слова «дыхание» и «дух» тождественны. Стало быть, он имел в виду Святого Духа. Так он наполнялся Святым Духом и извергал из себя злых ду¬ хов, о которых он слышал и читал*. Этих злых духов он и винил в том, что они внушают ему богохульные мысли, из-за которых ему приходится накладывать на себя такую епитимью. Впрочем, он точно так же делал выдох всякий раз, когда ему попадались на глаза нищие, калеки, уроды, старики и убогие, хотя и сам не знал, что может быть общего между этим навязчивым действием и злыми духами. Он отдавал себе отчет лишь в том, что проделы¬ вает все это, чтобы не уподобляться этим несчастным. Впоследствии при анализе одного его сновидения выясни¬ лось, что делать выдох при виде людей, которые внушали ему жалость, он начал с семи лет после одного случая, связанного с отцом. Долгие месяцы отец не появлялся дома, как вдруг мать сказала детям, что отвезет их в город, где их ожидает приятный сюрприз. Они приехали в санаторий и навестили отца; вид у отца был такой болезненный, что сына охватила жалость. Так что все калеки, нищие и убогие, при виде которых он невольно делал выдох, олицетворяли для него отца, ведь именно отец обычно является прообразом тех жутких личин, что мерещатся во вре¬ мя приступов страха, и служит прототипом для издевательских карикатур. Нам еще предстоит узнать о том, что эта жалость связана с одной примечательной подробностью протосцены, ко¬ торая с таким запозданием отразилась на неврозе навязчивого состояния. Стало быть, нежелание уподобляться убогим, при виде ко¬ торых он делал выдох, представляло собой инверсию давней идентификации с отцом. Но он и напрямую подражал отцу, когда начинал натужно дышать, поскольку таким образом воспроиз¬ водил звуки, которые издавал в момент полового акта отец**. Его представление о Святом духе было изначально связано с этим признаком мужского полового возбуждения. За счет вытесне- Мы еще сможем убедиться в том, что этот симптом появился у него в шестилет¬ ием возрасте, когда он выучился читать. — Прим. автора. При условии, что протосцена была реальным событием! — Прим. автора. GW98 SE67 159
ния натужное дыхание стало ассоциироваться у него со злым духом, чему способствовало и то обстоятельство, что в момент наблюдения за протосценой он был болен малярией. GW 99 Потребность изгонять злых духов вполне согласовывалась с его явной склонностью к аскетизму, которая находила выраже¬ ние и в других переживаниях. Когда ему рассказали о том, что Иисус однажды вселил бесов в свиней, после чего они ринулись с кручи в море, он сразу подумал, что как-то раз и его сестра в ма¬ лолетстве, еще не на его памяти, поскользнулась на каменистой дорожке в тамошнем порту и скатилась с обрыва на берег. Так, значит, она тоже была злым духом и свиньей; отсюда было уже SE 68 рукой подать до аналогии «Бог — свинья». Оказалось, что отец тоже был одержим сладострастием. Ознакомившись с историей первых людей, он сравнил себя с Адамом и заметил, как схожи их судьбы. В разговоре с няней он притворился, будто его очень удивило то, что Адама сгубила женщина, и пообещал няне, что никогда не женится. В ту пору он дал волю своему женоненавист¬ ничеству, которое было вызвано тем, что когда-то его совратила сестра. В будущем эта ненависть еще доставит ему немало не¬ приятностей в личной жизни. Сестра долго оставалась для него воплощением греха и соблазна. Исповедавшись, он чувствовал себя непорочным и безгрешным. Но потом ему начинало казать¬ ся, что сестра только и ждет подходящего момента, чтобы снова ввергнуть его во грех, и он как-то невзначай затевал с ней ссору, а после этого опять чувствовал себя грешником. Так он поневоле каждый раз переживал совращение заново. Впрочем, в том, что у него возникают богохульные мысли, как бы они его ни угнетали, он на исповеди ни разу не сознался. Раз уж мы незаметно перешли к разговору о симптомах не¬ вроза навязчивого состояния, развившихся у нашего пациента уже позднее, пропустим, пожалуй, все, что происходило с ним до той поры, и сразу расскажем о том, каков был исход болез¬ ни. Как мы знаем, невроз навязчивого состояния носил у него хронический характер, а временами обострялся, причем однаж¬ ды — пока еще неясно, по какой причине — обострение про¬ изошло после того, как умер соседский мальчик, с которым наш пациент мог себя отождествлять. Когда ему исполнилось десять 160
И-3 И-С-Т-О-Р-И-И 0-Д*Н-0-Г-0 Н-Е-В-Р-О-З-А лет, в доме появился немецкий гувернер, и очень скоро мальчик попал под его влияние. Примечательно, что он раз и навсегда из¬ бавился от своей болезненной набожности, когда собственные наблюдения и познавательные беседы с учителем убедили его в том, что этот новый дублер отца ни во что не ставит набожность и не признает никаких религиозных истин. Вместе с набожно¬ стью отошла в прошлое и зависимость от отца, которого сменил другой, более участливый отец. Правда, перед этим произошло последнее обострение невроза навязчивого состояния, причем больше всего ему запомнилось то, что тогда у него возникали на¬ вязчивые мысли о Святой Троице, стоило ему увидеть на мосто¬ вой три кучки помета. Прежде чем поддаться чужому влиянию, он всегда в последний момент цеплялся за то, от чего отрекался. Когда учитель пристыдил его за то, что он издевается над насе¬ комыми, он прекратил и это безобразие, но напоследок решил отвести душу и хорошенько покромсал гусениц. Так и во время аналитического лечения у него периодически развивалась крат¬ ковременная «реакция отторжения»; когда нам удавалось окон¬ чательно избавить его от того или иного симптома, этот симптом вдруг ненадолго усиливался, словно пациент пытался свести на нет лечебный эффект. Как известно, дети точно так же реаги¬ руют на любой запрет. Если выбранить детей, например, за то, что они устроили ужасный галдеж, они сперва еще немного по¬ шумят и только после этого угомонятся. Так им удается убедить себя в том, что шуметь они прекратили по собственной воле и пренебрегли запретом. Под влиянием немецкого гувернера он смог заново и на сей раз удачнее сублимировать свои садистические чувства, кото¬ рые возобладали над мазохистскими склонностями, поскольку он уже вступал в пору полового созревания. Он увлекся военным делом; мундиры, оружие, кони — вот что теперь будоражило его воображение и давало пищу для бесконечных мечтаний. Так, испытав на себе мужское влияние, он избавился от пассивного настроя и поначалу ступил на путь более или менее здорового развития. О былой привязанности к учителю, который вскоре после этого отбыл, в дальнейшем напоминало то, что все чужое, немецкое (врачей, санатории, женщин) он предпочитал всему GW100 SE 69 GW 101 161
3-И-Г-М-У-Н-Д Ф-Р-Е-Й-Д отечественному (отцовскому), и в ходе лечения это весьма благо¬ творно отразилось на переносе. К периоду, предшествующему этому раскрепощению под влиянием учителя, относится еще одно сновидение, о котором я упоминаю потому, что он припомнил о нем только во время ле¬ чения. Ему приснилось, что он скачет на коне, а за ним гонится огромная гусеница. В этом сновидении он уловил намек на то, что приснилось ему еще раньше, до знакомства с учителем, и уже давно было нами истолковано. Тогда ему приснился черт в черном одеянии, вздыбленный, как волк и лев, которые так пу¬ гали его прежде. Черт указывал пальцем на огромную улитку. Вскоре он догадался, что этот черт олицетворял собой демона из знаменитой поэмы9, а сам сон представлял собой вариацию на тему одного очень известного рисунка, на котором изображен SE 70 демон, признающийся девушке в любви. Вместо девушки в сно¬ видении фигурировала улитка — идеальный женский сексуаль¬ ный символ. Жест демона, указывающего пальцем на улитку, навел нас на мысль о том, что в сновидении нашло выражение томительное желание встретить того, кто поможет ему наконец раскрыть тайну половой жизни, преподаст ему последний урок, так же как в свое время отец в момент наблюдения за протосце¬ ной преподал первый. Когда мы разбирали второе сновидение, в котором женский символ уступил место мужскому, он припомнил, что незадолго до этого сновидения с ним кое-что произошло. Однажды, объез¬ жая свое имение на лошади, он увидел спящего мужика, возле которого лежал его сын. Паренек растолкал отца и что-то ему сказал, в ответ мужик стал осыпать нашего наездника бранью и даже погнался за ним, так что ему пришлось быстро ретировать¬ ся. Потом он вспомнил о том, что в том имении ему доводилось GW102 видеть совершенно белые деревья, целиком обтянутые нитями, которыми оплели их гусеницы. Как мы понимаем, он сбежал тог¬ да еще и потому, что увидел воплощение своей фантазии о сыне, который спит с отцом, а белые деревья он упомянул для того, чтобы намекнуть на ореховое дерево с волками из своего кош¬ мара. Так, значит, это был приступ страха, напрямую связанного с теми женскими чувствами к мужчине, от которых он сначала 162
И-3 И-С-Т-О-Р-И-И О-Д-Н-О-Г-О Н-Е-В-Р-О-З-А искал спасения в религиозной сублимации и затем обрел более надежное убежище благодаря сублимации на основе увлечения военным делом. Но глубоко заблуждается тот, кто полагает, что после ис¬ чезновения симптомов невроза навязчивого состояния послед¬ ствия самого расстройства ощущались недолго. Над скептициз¬ мом и инакомыслием в итоге возобладала слепая вера, причем далось это ценой вытеснения гомосексуальных чувств. И то и другое вызвало стойкие осложнения. Это первое крупное ин¬ теллектуальное поражение крайне неблагоприятно сказалось на умственной деятельности. Прилежания к учебе наш пациент не проявлял, от былой сообразительности, с какой некогда пя¬ тилетний малыш опровергал догматы веры, ни осталось и следа. Вследствие вытеснения мощных гомосексуальных чувств, со¬ вершенного во время того страшного сновидения, это сильное побуждение так и осталось бессознательным, цель, на которую оно было изначально направлено, не изменилась, что исключило любые доступные в иных обстоятельствах возможности для его сублимации. Поэтому никакими общественными занятиями, в которых люди обычно находят смысл жизни, он не интересо¬ вался. И только когда в ходе лечения удалось извлечь из-под спу¬ да его гомосексуальность, он изменился к лучшему, и любопытно было наблюдать за тем, как пациент по собственной воле, а не по совету врача, стремился с пользой употребить каждую толику высвобождающегося гомосексуального либидо на поприще об¬ щественной жизни. SE71 163
3-И-Г‘М-У-Н-Д Ф-Р-Е-Й-Д VII АНАЛЬНЫЙ ЭРОТИЗМ И КОМПЛЕКС КАСТРАЦИИ GW103 Стоит напомнить читателям о том, что сведения о неврозе, SE 72 который мой пациент перенес в детстве, были, так сказать, по¬ бочным результатом анализа его нынешнего заболевания. Так что крупицы, по которым мне приходилось их собирать, были еще мельче тех фрагментов, по каким обычно воссоздают исто¬ рию болезни. Эта, в общем-то, не такая уж сложная задача ста¬ новится физически невыполнимой, когда требуется перенести многомерную композицию в описательную плоскость. Поэтому мне не остается ничего иного, как предложить читателям раз¬ розненные детали, уповая на то, что каждый сможет сложить из них единый живой узор. Как уже отмечалось, описанный невроз навязчивого состояния развился на почве анально-садистиче- ской предрасположенности. Однако до сих пор речь шла только об одном из двух главных факторов — о садистических чувствах и их метаморфозах. Я вообще не касался частностей, связанных с анальным эротизмом, в расчете на то, что обобщу их в этом раз¬ деле. Все аналитики уже давно разделяют мнение о том, что влия¬ ние многообразных порывов влечений, носящих собирательное название «анальный эротизм», на развитие сексуальности и во¬ обще всей психической деятельности невозможно переоценить. Знают они и о том, что в измененной форме эротические чувства такого рода проявляются прежде всего в манере обращения с деньгами, с той материальной ценностью, которая с годами при¬ обретает для психики такое же значение, какое первоначально GW104 имел для нее кал — производное анальной зоны. Если привязан¬ ность к деньгам носит либидозный и иррациональный характер, мы объясняем ее былым детским пристрастием к собственным экскрементам и полагаем, что здоровый человек в обращении с деньгами руководствуется не либидозными побуждениями, а исключительно практическими соображениями. К тому времени, когда наш пациент повзрослел и заболел во SE 73 второй раз, у него уже выработалось совершенно нездоровое от¬ ношение к деньгам, и этим не в последнюю очередь объясняется 164
И-3 И-С-Т-О-Р-И-И О-Д-Н-О-Г-О Н-Е-В-Р-О-З-А его полнейшая беспомощность в житейских делах. Он унасле¬ довал от отца и дяди огромное состояние, явно дорожил репута¬ цией богача и очень огорчался, когда его не принимали всерьез. Впрочем, он никогда не знал наверняка, сколько у него было де¬ нег, сколько он потратил и сколько у него осталось. Он мог сой¬ ти и за скрягу, и за мота. Порой он был скупым, порой расточи¬ тельным, причем безо всякой видимой причины. Некоторые его замашки, о которых я расскажу чуть ниже, были столь возму¬ тительны, что его впору было принять за какого-то бездушного толстосума, считающего главным своим достоинством деньги и готового ради корысти позабыть о любых чувствах. Тем не менее он оценивал людей не по их достатку и часто проявлял скром¬ ность, отзывчивость и сочувствие. Дело в том, что в обращении с деньгами он руководствовался не сознательными соображения¬ ми, а чем-то другим. Как я уже отмечал (на стр. 114), меня сильно озадачило то, что после смерти сестры, которая была в то время его лучшим другом, он утешился, рассудив, что теперь ему не нужно делить¬ ся с ней родительским наследством. Но, пожалуй, еще больше меня удивило то, что говорил он об этом таким спокойным то¬ ном, словно ему было невдомек, что он признается в душевной черствости. Правда, в ходе анализа для него нашлось оправда¬ ние, когда мы выяснили, что скорбь по умершей сестре просто подверглась смещению, но после этого его готовность променять сестру на деньги показалась мне совершенно непостижимой. Он совершал и такие поступки, которые озадачивали его самого. После смерти отца оставшееся состояние было разделе¬ но между ним и матерью. Мать вела дела и, по его собственно¬ му признанию, исправно и щедро снабжала его деньгами. Тем не менее всякий раз, когда у них заходил разговор о деньгах, он сильно распалялся и начинал упрекать мать в том, что она его не любит, старается на нем сэкономить и вообще мечтает о том, чтобы он поскорее умер и все деньги достались ей. Мать, зали¬ ваясь слезами, клялась в своем бескорыстии, и пристыженный сын искренне уверял, что ничего подобного у него и в мыслях не было, но в следующий раз, как ни в чем не бывало, устраивал такой же скандал. GW105 SE 74 165
3»И»Г»М»У»Н»Д Ф»Р»Е»Й»Д О том, что фекалии задолго до анализа стали ассоцииро¬ ваться у него с деньгами, свидетельствуют многие случаи из его жизни, но я расскажу лишь о двух. В ту пору, когда с кишечни¬ ком у него еще было все в порядке, он навестил в большом горо¬ де своего кузена, который жил в бедности. Едва они расстались, как он стал корить себя за то, что не помог своему родственнику деньгами, и вскоре его «пробрал самый сильный понос за всю жизнь». Спустя два года он действительно взял кузена на попе¬ чение. А вот и второй случай: однажды в восемнадцать лет, ко¬ гда он готовился к экзамену на аттестат зрелости, он заглянул к своему товарищу по гимназии, и они вместе задумали одну хит¬ рость; оба так боялись провалиться* на экзамене, что их затея показалась им вполне разумной. Они решили в складчину под¬ купить сторожа в гимназии, и большую часть денег, разумеется, дал он. По пути домой он подумал, что дал бы и больше, лишь бы GW106 выдержать, лишь бы пронесло на экзамене, и не успел он дойти до дома, как его и впрямь пронесло**. Немудрено, что впоследствии он постоянно страдал от дис¬ функции кишечника, степень выраженности которой колеба¬ лась в зависимости от обстоятельств. Когда я взялся за его лече¬ ние, сопровождавший его врач регулярно ставил ему клистир; он мог месяцами страдать от запора, пока его вдруг не охватывало возбуждение некоторого рода, после чего функция кишечника на несколько дней восстанавливалась. Больше всего он жало- SE 75 вался на то, что видит все как в тумане, словно все вокруг него окутано пеленой или у него перед глазами стоит пелена. Эта пе¬ лена рассеивалась лишь в тот миг, когда он опорожнял кишечник с помощью клистира, и тогда он снова чувствовал себя бодрым и здоровым***. Я направил нашего пациента на обследование кишечника к врачу, но тот сразу догадался, что речь идет о функциональ- Как сказал мне пациент, в его родном языке слово «провал» [нем. Durchfall — провал, понос] не употребляется для обозначения расстройства кишечника. — Прим. автора. На его родном языке это выражение обозначает то же самое, что и в немец¬ ком. — Прим. автора. Клистир всегда действовал на него одинаково вне зависимости от того, кто его ставил — он сам или кто-то другой. — Прим. автора. 166
И-3 И-С-Т-О-Р-И-И О-Д-Н-О-Г-О Н-Е-В-Р-О-З-А ном расстройстве, развившемся, возможно, даже на нервной почве, и не стал выписывать ему сильнодействующие лекарства. Впрочем, ему не помогало ничего — ни лекарства, ни предписан¬ ная диета. За годы аналитического лечения он ни разу не смог самостоятельно опорожнить кишечник (за вычетом тех особых случаев, когда он внезапно оказывался во власти своего наваж¬ дения). Больного удалось убедить в том, что не стоит лишний раз понукать норовистый орган, чтобы это не пошло ему во вред, и он довольствовался тем, что опорожнял кишечник один раз или два раза в неделю с помощью клистира или слабительного. При описании симптомов кишечного расстройства я расска¬ зал о текущем заболевании пациента более обстоятельно, чем положено в статье, посвященной неврозу, который он перенес в детстве. На то у меня были две причины: во-первых, симптомы кишечного расстройства сохранились у него с детства почти в неизменном виде; во-вторых, на заключительной стадии лече¬ ния они приобрели первостепенное значение. Все мы знаем, каково приходится врачу при анализе не¬ вроза навязчивого состояния, если пациент ему не доверяет. Недоверие превращается в руках пациента в мощное оружие, становится его излюбленным средством сопротивления. Так и наш пациент, проникшись недоверием, отгородился от меня стеной равнодушия и на протяжении нескольких лет с самым учтивым видом не поддавался лечению, несмотря на все мои ста¬ рания. Время шло, а мне все никак не удавалось его переубедить. В конце концов я догадался, что расстройство кишечника может послужить на пользу делу; по сути, это было вкрапление истерии, которое всегда обнаруживается в основании невроза навязчи¬ вого состояния. Я заверил пациента, что функция кишечника у него полностью восстановится, тем самым вынудил его открыто выразить свое недоверие и затем с удовольствием заметил, что его сомнения рассеялись, как только кишечник, словно орган, подверженный истерической ирритации, стал «откликаться» на все наши действия, и всего за несколько недель затяжная дис¬ функция исчезла и работа кишечника наладилась. Теперь вновь обратимся к детству пациента, к тем временам, когда фекалии еще не могли ассоциироваться у него с деньгами. GW107 SE 76 167
3»И»Г»М»У»Н»Д Ф»Р»Е»Й»Д Он с малолетства страдал от дисфункции кишечника, главным образом от самого распространенного и совершенно естественного для детей расстройства — от недержания кала. Справедливости ради надо сказать, что это расстройство вряд ли можно счесть признаком патологии, скорее оно свидетель¬ ствует о том, что ребенок не хотел сдерживать позывы, чтобы не портить себе удовольствие от дефекации. Даже в том возрасте, когда он заболел во второй раз, он еще обожал анекдоты и шутки на тему дефекации, все те скабрезности, к которым обычно пи¬ тают слабость представители иных сословий. GW108 В свое время ему с няней часто приходилось делить спаль¬ ню с ненавистной английской гувернанткой. Потом няня подме¬ тила, что в те ночи ему случалось наделать в кровать, хотя вооб- ще-то он уже вышел из такого возраста. Сам он этого нисколько не стыдился и считал, что поступает так назло гувернантке. Спустя год (в возрасте четырех с половиной лет), когда у него уже появились фобии, его угораздило наделать в штаны. Ему было ужасно стыдно, и пока его мыли, он все причитал сквозь слезы: «Не могу так больше жить». Значит, он уже стал относиться к этому иначе, и суть произошедшей с ним перемены раскрылась, когда мы выяснили, почему он произнес тогда именно такие слова. Оказалось, что он от кого-то слышал эту фразу. Как-то раз* мать взяла его с собой, когда провожала на станцию врача, который SE 77 приехал ее осмотреть. Всю дорогу она жаловалась на боли и кро¬ вотечения и восклицала: «Не могу так больше жить». Она и не до¬ гадывалась о том, что ребенок, которого она вела за руку, запомнит эту фразу Стало быть, за его горькими словами, которые он, меж¬ ду прочим, без конца твердил и после того, как заболел во второй раз, могло скрываться лишь одно — идентификация с матерью. Явный пробел в хронологической и логической последова¬ тельности этих событий удалось заполнить, когда он вспомнил еще об одном происшествии. Однажды, в ту пору, когда его толь¬ ко начинали одолевать фобии, мать, обеспокоенная известием о вспышке дизентерии в окрестностях поместья, велела принять Нам не удалось точно установить, когда это произошло, но, скорее всего, до отъезда родителей и наверняка до того, как ему в четыре года приснился кош¬ мар. — Прим. автора. 168
И-3 И-С-Т-О-Р-И-И О-Д-Н-О-Г-О Н-Е-В-Р-О-З-А меры предосторожности, чтобы уберечь детей от болезни. Он спросил, что это за болезнь, и когда узнал, что при дизентерии в фекалиях появляется кровь, страшно перепугался и заявил, что тоже замечал у себя кровь; он боялся умереть от дизентерии, но после того, как его осмотрел врач, успокоился и понял, что бо¬ яться ему нечего. Очевидно, что его тогдашнее беспокойство по поводу крови в фекалиях ознаменовало первую попытку иден¬ тификации с матерью, которая при нем жаловалась врачу на кровотечения. Когда он во второй раз попытался отождествить себя с матерью (в возрасте четырех с половиной лет), о крови он позабыл и поэтому сам не мог понять, что с ним творится; ему мнилось, будто он испытывает стыд, поскольку он не отдавал себе отчета в том, что до дрожи боится умереть, хотя по его жа¬ лобным словам нетрудно догадаться, что ему было страшно. В ту пору мать, страдавшая женской болезнью, вообще бес¬ покоилась за себя и своих детей; мы вполне можем допустить, что его пугливость помимо прочего была обусловлена иденти¬ фикацией с матерью. Что же крылось за идентификацией с матерью? В период между тремя с половиной годами, когда он брави¬ ровал тем, что может наделать в кровать, и четырьмя с полови¬ ной годами, когда недержание кала стало внушать ему ужас, ему приснился тот памятный кошмар, после которого он начал стра¬ дать фобиями и задним числом догадался, какую именно сцену он видел в полтора года* и какая роль предназначена при поло¬ вом акте женщине. Скорее всего, после этого знаменательного переворота в сознании он и стал иначе относиться к дефекации. По всей видимости, он подумал, что дизентерия — это и есть та самая болезнь, на которую его мать жаловалась врачу, при¬ говаривая, что не может больше так жить; по его мнению, мать страдала не женской болезнью, а заболеванием кишечника. Памятуя о протосцене, он решил, что мать заболела после всего того, что проделал с ней тогда отец**, и, опасаясь обнаружить в своих фекалиях кровь, заболеть как мать, он по сути отрекался См. стр. 136. — Прим. автора. Возможно, он был не так уж далек от истины. — Прим. автора. GW109 SE 78 169
от идентификации с матерью, отдающейся отцу, отрекался точ¬ но так же, как в момент пробуждения от сна. Вместе с тем его страх свидетельствует о том, что впоследствии при осмыслении GW 110 протосцены он ставил себя на место матери и с завистью думал о ее близости с отцом. Отождествляя себя с женщиной, принимая на себя пассивную гомосексуальную роль в отношениях с муж¬ чиной, он считал, что для отправления такой функции служит анус. По этой причине пациент вплоть до зрелого возраста, когда он заболел во второй раз, воспринимал анальные дисфункции как проявление чувственности на женский лад. Наши слова наверняка вызовут возражение, которое нам стоит обсудить, чтобы внести ясность в это, казалось бы, запу¬ танное дело. Мы ведь сами утверждали, что тогда во сне мальчик понял, что мать подверглась кастрации, вместо мужского члена у нее рана, предназначенная для полового сношения, кастра¬ ция необходима для того, чтобы стать женщиной, и потому он, боясь лишиться пениса, вытеснил женские чувства к мужчине и в страхе очнулся от гомосексуальных грез. Как сообразуется такое представление о половом акте и вагине с выбором кишеч¬ ника в качестве атрибута идентификации с женщиной? Разве симптомы кишечного расстройства не обусловлены более ран¬ ним и несовместимым со страхом кастрации представлением о том, что для полового акта предназначено анальное отверстие? Спору нет, одна трактовка противоречит другой и согласо¬ вать их совершенно невозможно. Но стоит ли их согласовывать? Недоумение объясняется тем, что мы вообще склонны прилагать SE 79 к бессознательным душевным процессам такие же мерки, что и к сознательным, забывая о принципиальных различиях между двумя этими психическими системами. Когда он уснул накануне Рождества, взолнованный в пред¬ вкушении праздника, и во сне перед ним предстало зрелище некогда виденного (или воображаемого) родительского соития, он сначала по старой памяти принял влагалище за анус. Да и что еще он мог подумать, когда увидел эту сцену полутора лет от роду?* Но тут он вспомнил о том, что видел недавно, уже в че- То есть до того, как увидел спаривающихся собак. — Прим. автора. 170
И-3 И-С-Т-О-Р-И-И О-Д-Н-О-Г-О Н-Е-В-Р-О-З-А тырехлетнем возрасте. Пробудившиеся воспоминания обо всем, что он увидел и узнал за это время о кастрации из подслушан¬ ных разговоров, заставили его усомниться в истинности теории «единой клоаки» и навели на мысль о сущности половых разли¬ чий и той роли, которая предназначена в половой жизни женщи¬ не. И тогда он поступил точно так же, как поступают все дети, если их не устраивают полученные разъяснения, касающиеся половой жизни или иных материй. Он отмахнулся от нового — на этот раз из страха кастрации — и ухватился за старое. Мысль о кишечнике показалась ему более приемлемой, чем мысль о ва¬ гине, по тем же причинам, по каким он впоследствии предпочел родного отца Богу Он отверг новую догадку и остался при своем прежнем мнении; эти прежние представления и могли придать тот особый характер его идентификации с женщиной, который обнаружился впоследствии, когда он боялся умереть от заболе¬ вания кишечника и впервые испытал угрызения совести на ре¬ лигиозной почве, задумавшись о том, был ли у Христа зад и т. п. Не то чтобы эта новая догадка не произвела на него никакого впечатления, — напротив, впечатление было таким сильным, что ему пришлось подвергнуть вытеснению все перипетии того сновидения, исключив тем самым возможность их последующе¬ го сознательного осмысления, — но этим все и ограничилось; его представления о половой жизни от этого не изменились. Разумеется, в том, что он испытывал страх кастрации и при этом выбрал кишечник в качестве атрибута идентификации с женщиной, было заключено противоречие, но противоречие ло¬ гическое, а это не так уж важно. Перед нами типичный пример бессознательной психической деятельности. Теперь мы видим, в чем состоит разница между неприятием и вытеснением10. Изучая генез фобии, связанной с волком, мы старались вы¬ яснить, какое влияние оказали на пациента новые знания о сущ¬ ности полового акта; теперь, занимаясь изучением дисфункции кишечника, мы имеем дело с прежней теорией «единой клоаки». Итак, в результате вытеснения проведена грань, отделяющая но¬ вое представление от старого. Отвергнутые в ходе вытеснения женские чувства к мужчине, так сказать, локализуются в обла¬ сти кишечника и проявляются в детстве в виде диареи, запора и GW111 SE 80 GW112 171
кишечных колик. По этой причине последующие сексуальные фантазии, в основе которых лежат подлинные знания о половой жизни, могут проявиться лишь в регрессивной форме — в виде дисфункции кишечника. Но мы не сможем вникнуть в их суть, пока не выясним, как менялось отношение пациента к фекали¬ ям, начиная с первых лет жизни*. Я уже намекал на то, что при описании протосцены наме¬ ренно опустил одну подробность, и теперь могу заполнить этот пробел. Для того чтобы заставить родителей прервать соитие, ребенок совершил дефекацию, после чего громко расплакался. Все доводы, на основании которых можно оспорить это предпо¬ ложение, я уже разбирал выше на примере других подробностей этой сцены. Сам пациент согласился с моей трактовкой заклю¬ чительного акта протосцены, и, словно в подтверждение моих слов, у него развились соответствующие «преходящие симпто¬ мы». Другое мое предположение, согласно которому отец, недо¬ вольный тем, что ему с матерью помешали, в сердцах прикрик¬ нул на сына, отпало само собой, поскольку никак не отразилось на аналитическом материале. Эту добавленную мной деталь, разумеется, нельзя поста¬ вить в один ряд с другими подробностями протосцены. Речь ведь идет не о впечатлении, полученном извне, которое, казалось бы, могло впоследствии таким образом напомнить о себе, а о реак¬ ции самого ребенка. Совершил ли он тогда акт дефекации в дей- SE 81 ствительности или домыслил такой финал протосцены позднее, сути дела это не меняет. Как бы то ни было, очевидно одно: такая реакция предполагает возбуждение в области ануса (в широком смысле слова). В иных случаях такого рода при наблюдении за половым актом у него происходило самопроизвольное мочеис¬ пускание, между тем как взрослый мужчина в подобных обсто- GW113 ятельствах испытал бы эрекцию. Опорожнение кишечника при половом возбуждение следует расценивать как показатель сек¬ суальных задатков нашего малыша. Он сразу примеряет на себя пассивную роль и уже проявляет развившуюся у него впослед- См.: Трансформации влечений (Freud S. Uber Triebumsetzungen. Bd. X, G. W.). — Прим. автора. 172
И-3 И-С-Т-О-Р-И-И О-Д-Н-О-Г-О Н-Е-В-Р-О-З-А ствии склонность отождествлять себя скорее с женщиной, чем с мужчиной. В этот момент он наделяет фекалии таким же значением, ка¬ кое изначально придают им все дети. Фекалии для ребенка — это первый дар, подношение в знак любви, частица его собственной плоти, которой он готов пожертвовать лишь ради любимого че¬ ловека*. Когда дефекация совершается со злым умыслом — наш пациент проделывал такое в возрасте трех с половиной лет назло гувернантке, — фекалии тоже уподобляются подарку, только наоборот. Grumus merdae**, которую обычно оставляют на мес¬ те преступления взломщики, по всей видимости, означает и то и другое: глумление и возмещение ущерба в регрессивной фор¬ ме. Как правило, при переходе на более высокую ступень раз¬ вития пережитки прошлого сохраняются, но приобретают про¬ тивоположное, уничижительное значение. Антагонизм— это следствие вытеснения***. На следующей стадии сексуального развития ребенок отождествляет фекалии с детьми. Ведь дети появляются на свет из промежности, как и экскременты. Такой переход дается лег¬ ко, поскольку экскременты ассоциируются с подарком. Ребенка обычно уподобляют «дару»; про женщину, которая родила ре¬ бенка, часто говорят, что она «подарила ребенка» мужу, но бес¬ сознательно подразумевают, что и жена, по сути дела, «получила ребенка в подарок» от мужа. Думаю, нетрудно убедиться в том, что грудные дети пачкают своими фекали¬ ями лишь тех, кого они знают и любят; чужих они такой чести не удостаивают. В «Трех очерках по теории сексуальности» я указывал на то, что изначально кал служит средством аутоэротической стимуляции слизистой оболочки ки¬ шечника; по мере развития ребенка решающее значение для дефекации при¬ обретает объект, которому ребенок таким образом выказывает послушание или симпатию. И даже ребенок постарше по этой же причине дозволяет уса¬ живать его на горшок или помогать ему мочиться лишь тем взрослым, которым он особо благоволит, хотя при этом он уже рассчитывает и на удовлетворение другого рода. — Прим. автора. Grumus merdae (лат.) — кучка фекалий. — Прим. переводчика. Как известно, в бессознательном нет места отрицанию; там противополож¬ ности сходятся. Понятие отрицания появляется только после вытеснения. — Прим. автора. SE 82 GW114 173
3-И-Г-М-У-Н-Д Ф-Р-Е-Й-Д Уподобление кала деньгам — это другой вариант развития аналогии с подарком. Теперь раскрывается сокровенный смысл защитного дет¬ ского воспоминания о том, что ярость впервые обуяла нашего пациента в Рождество, когда ему преподнесли слишком мало по¬ дарков. Он не получил желанного сексуального удовлетворения, под которым подразумевал анальный акт. Накопленных к тому времени знаний о половой жизни хватило ему для того, чтобы в момент сновидения понять, что разгадка тайны деторождения кроется в половом акте. Маленьких детей он недолюбливал еще до того, как ему приснились волки. Как-то раз он нашел еще не- оперившегося птенца, который выпал из гнезда, принял его за человеческого детеныша и ужаснулся. В ходе анализа удалось выяснить, что гусеницы, насекомые и все мелкие твари, над которыми он жестоко издевался, напоминали ему маленьких детей*. Старшая сестра часто давала ему повод призадуматься над тем, как старшие дети относятся к младшим; после того как няня обмолвилась, что мать обожает его, потому что он в семье младшенький, он по понятным причинам не желал обзаводиться младшим братом или сестрой. Когда во сне перед ним предстала сцена родительского соития, у него вновь пробудился страх, свя¬ занный с мыслью о рождении еще одного ребенка. Стало быть, список уже известных нам сексуальных устрем¬ лений, возникших у него под впечатлением воспроизведенной во сне протосцены, теперь должно пополнить еще одно устрем¬ ление. Отождествляя себя с женщиной (с матерью), он выража¬ ет готовность подарить отцу ребенка и ревнует отца к матери, которая уже рожала детей и теперь, чего доброго, родит еще од¬ ного. GW115 Так, минуя общую исходную аналогию с подарком, ребенок SE 83 окольным путем приходит к отождествлению денег с детьми, и в этом смысле деньги становятся для него показателем женского (гомосексуального) удовлетворения. Это и произошло с нашим пациентом, когда он отдыхал с сестрой в немецком санатории и однажды заметил, что отец вручил сестре две купюры большого По этому же принципу при фобиях и в сновидениях вредные насекомые часто ассоциируются с маленькими детьми. — Прим. автора. 174
И-3 И-С-Т-О-Р-И-И О-Д-Н-О-Г-О Н-Е-В-Р-О-З-А достоинства. Ему всегда мнилось, что отца связывают с сестрой не только родственные чувства; в тот момент в нем пробуди¬ лась ревность, и стоило ему остаться наедине с сестрой, как он раскричался на нее и, распекая ее на все лады, стал так ярост¬ но требовать свою долю денег, что она разрыдалась и швырнула ему обе купюры. Его прельщали не столько сами деньги, сколь¬ ко связанная с ними мысль о ребенке, об анальном сексуальном удовлетворении, которое может доставить отец. Вот что утешило его после того, как умерла сестра. Отец тогда еще был жив, и воз¬ мутительную мысль, которая пришла ему на ум, когда он узнал о смерти сестры, по существу, следует истолковать так: теперь я единственный ребенок в семье, значит, отныне отец будет лю¬ бить меня одного. Из-за своей гомосексуальной подоплеки это вполне осознанное соображение показалось ему столь непри¬ емлемым, что он, пожалуй, даже испытал немалое облегчение, когда выдал его за низменную алчную мысль. После смерти отца он по той же причине упрекал мать, что она якобы хочет его обобрать и больше дорожит деньгами, чем сыном. Поддаваясь застарелой ревности, которую внушала ему мысль о том, что она любила не только его, но и другого ребенка, и, возможно, хотела родить еще одного ребенка, он предъявлял ей заведомо необоснованные обвинения. Теперь, когда мы проанализировали отношение пациен¬ та к фекалиям, нетрудно заметить, что навязчивое уподобле¬ ние «Бога» помету было не просто кощунством, как полагал он сам. Эти навязчивые мысли были результатом подлинного компромисса между беззаветной любовью и злой издевкой. Словочетание «Бог — помет», возможно, представляло собой не¬ что вроде сокращенной формы высказывания, которое иной раз можно услышать и целиком. В вызывающем заявлении «наср... мне на Бога», «ср... я хотел на Бога» кроется еще и желание пода¬ рить Богу ребенка и получить от него ребенка в подарок. В этом навязчивом словосочетании исходная аналогия между калом и подарком, которой придается противоположное, уничижитель¬ ное значение, сведена воедино с развитой впоследствии на ее основе аналогией между калом и детьми. Эта вторая аналогия служит средством выражения женственности и нежности, го- GW116 SE 84 175
3-И-Г-М-У-Н-Д Ф-Р-Е*Й*Д товности отречься от своей мужской природы ради того, чтобы почувствовать себя женщиной, которую любят. В общем, наш пациент испытывает точно такие же чувства к Богу, какие от¬ крыто выражает, излагая свою бредовую теорию, бывший пред¬ седатель судебной коллегии Шребер, страдающий паранойей11. В дальнейшем мы узнаем о том, как пациент избавился от симптомов кишечного расстройства, и сможем лишний раз убе¬ диться в том, что это расстройство было связано с гомосексуаль¬ ными побуждениями и служило средством выражения женских чувств к отцу. Учитывая дополнительное значение, которые при¬ обрели для него фекалии, мы можем по-новому взглянуть и на комплекс кастрации. Каловые массы, раздражающие при перемещении чувстви¬ тельную слизистую оболочку кишечника, воспринимаются как живой орган, как пенис, раздражающий слизистую оболочку влагалища, и служат, так сказать, прообразом пениса в ту пору, когда умом ребенка владеет теория «единой клоаки». Когда ре¬ бенок преподносит свои фекалии в дар другому человеку (из любви к нему), он совершает акт, который, в свой черед, являет¬ ся прообразом кастрации, поскольку в этот момент он впервые жертвует частью своего тела*, чтобы добиться благосклонности любимого существа. Так что анальный эротизм вносит свою леп¬ ту и в нарциссическую по существу любовь к собственному пе¬ нису. Таким образом, понятия «кал», «ребенок» и «пенис» сводят¬ ся воедино в обобщенном бессознательном представлении — sit venia verbo** — о выделяющемся из тела младенце. По такой схеме GW117 могут развиваться процессы смещения и концентрации заряда либидо, которые отражаются на характере патологии и выявля¬ ются в ходе анализа. Мы уже знаем, как пациент поначалу относился к кастра¬ ции. Он отвергал саму мысль о кастрации и по-прежнему счи¬ тал, что при половом акте происходит анальное сношение. Под словом «отвергал» я разумею прежде всего то, что он отгонял эту мысль, то есть вытеснял ее из сознания. Фактически, он так и Именно так дети относятся к своим фекалиям. — Прим. автора. Sit venia verbo (лат.) — с позволения сказать. — Прим. переводчика. 176
И*3 И-С*Т*0-Р-И-И 0»Д-Н*0*Г-0 Н*Е*В*Р*0*3* А не решил, возможна ли кастрация, а просто отказывался в это верить. Впрочем, даже в годы детского невроза он упорствовал в этом недолго. Вскоре он, как выясняется, все же понял, что кастрация — это реальное явление. Но передать и понять, что он чувствовал, невероятно трудно, поскольку он и тут остался верен себе. Сначала он заупрямился, а потом смирился, но былые чув¬ ства так и не изжил. В итоге у него сложилось противоречивое отношение к кастрации: с одной стороны, мысль о ней внушала ему отвращение; с другой стороны, он был готов с ней смириться и удовольствоваться женской ролью. Кроме того, в глубине души у него наверняка еще были живы исконные чувства, сохранив¬ шиеся с той поры, когда он отвергал саму мысль о кастрации, даже не задумываясь о том, возможно ли такое в реальности. Я уже публиковал описание одной галлюцинации, которую этот пациент пережил в пятилетнем возрасте, так что ниже приведу выдержку из той статьи*, с короткими пояснениями. «Однажды, когда мне было пять лет, я играл в саду под при¬ смотром няни и стал ковырять перочинным ножиком кору на ореховом дереве — во сне** я видел как раз эти деревья***. И вдруг я с неописуемым ужасом вижу, что порезал себе мизинец (то ли на правой, то ли на левой руке), да так сильно, что он просто ви¬ сит на коже. Боли я не чувствовал, только очень испугался. Няня была всего в нескольких шагах от меня, но я не осмелился ее по¬ звать, примостился на скамейке неподалеку и просто сидел, бо¬ ясь даже посмотреть на палец. Потом я успокоился, взглянул на палец и обомлел — мизинец-то у меня целый и невредимый». Fausse reconnaissance ("deja raconie") [Ложное воспоминание («уже слышан¬ ное»). — Прим. переводчика] в ходе аналитической работы. Международный журнал по клиническому психоанализу, I, 1913. [Uber fausse reconnaisance ("d£j& raconte") wahrend der psychoanalytischen Arbeit. Intern. Zschr. f. arztliche Psychoanalyse. 1,1913.] —Прим. автора. Сказочные мотивы в сновидениях (Marchenstoffe inTroumen), Международный журнал по клиническому психоанализу, № 1, 1913 г. (Int. Zeitschrift f. arztl. Psychoanalyse, Bd. 1.1913). — Прим. автора. Впоследствии пациент внес следующую поправку в свой рассказ: «Кажется, я не ковырял тогда кору на дереве. Это взялось из другого воспоминания о том, как я сделал на дереве надрез ножиком, а из надреза потекла кровь, но это тоже, наверное, не настоящее воспоминание, а галлюцинация». — Прим. автора. SE 85 GW118 177
3-И-Г-М-У-Н-Д Ф-Р-Е-Й-Д Как мы знаем, в четыре с половиной года, после того как его ознакомили со Священным Писанием, он напряженно над этим размышлял, и в итоге у него развились симптомы невроза навяз¬ чивого состояния на религиозной почве. Стало быть, мы можем предположить, что вышеописанная галлюцинация относится к тому времени, когда он понял, что кастрация — это реальное явление и, скорее всего, она знаменует собой именно эту веху в его развитии. Не лишена интереса и незначительная поправка, которую пациент внес в свой рассказ. Коль скоро ему явилось SE 86 такое же жуткое видение, что и Танкреду в «Освобожденном Иерусалиме» Тассо12, резонно предположить, что мой маленький пациент тоже уподоблял дерево женщине. Значит, он изобра¬ жал отца и увязывал запомнившиеся ему слова о кровотечениях у матери с новым представлением о «ране», которая остается у женщин после кастрации. Как я узнал от пациента впоследствии, эта галлюцинация была навеяна рассказом об одной его родственнице, которая ро¬ дилась шестипалой, и ей сразу после рождения отрубили лиш¬ ний палец топором. Этот рассказ и навел его на мысль о том, что у женщин нет пениса, поскольку пенис отрезают им сразу после GW119 рождения. В таком виде в период невроза навязчивого состояния он усваивал знания, которые получил еще во время сновидения, а потом отринул и вытеснил. К тому же, он не мог не знать об обрезании Христа, да и вообще об иудейском обряде обрезания, коль скоро ему читали и пересказывали Священное Писание. В ту пору мальчик, вне всяких сомнений, считал своего отца тем ужасным существом, из-за которого ему угрожает кастра¬ ция. Образ жестокого Бога, сначала ввергающего людей во грех, а затем карающего их за прегрешения, готового пожертвовать своим сыном и сынами человеческими, накладывал отпечаток на его представление об отце, хотя он и старался тогда отстоять отца в борьбе с этим Богом. В этом отношении мальчик следовал филогенетической схеме, как бы она ни противоречила его соб¬ ственному опыту. Вообще-то, кастрацией его в явной или завуа¬ лированной форме стращали женщины*, но это лишь ненадолго Няня и еще одна женщина, о которой мы узнаем в дальнейшем. — Прим. ав¬ тора. 178
И-3 И-С-Т-О-Р-И-И О-Д-Н-О-Г-О Н-Е-В-Р-О-З-А отсрочило развязку. Все равно в итоге он стал бояться, что имен¬ но отец может его кастрировать. Тут генетический фактор ока¬ зался сильнее фактора случайности; в доисторические времена наверняка именно отец подвергал провинившихся кастрации, а затем ограничился обрезанием. Чем усерднее он вытеснял чув¬ ственность по мере развития невроза навязчивого состояния*, тем легче ему было приписывать такие злые помыслы отцу ко¬ торый олицетворял для него чувственную жизнь. Из-за того, что он счел отца оскопителем**, он проникся силь¬ ной, буквально смертельной бессознательной ненавистью к от¬ цу и поэтому испытывал чувство вины. Но это еще нормально, то есть типично для невротиков, одержимых позитивным эди¬ повым комплексом. Что необычно, так это его тяготение к двум взаимоисключающим чувствам, его готовность видеть в отце еще и жертву кастрации и испытывать к нему жалость. Анализируя навязчивую привычку пациента делать силь¬ ный выдох при виде убогих, нищих и т. д., мы убедились в том, что и этот симптом изначально был связан с отцом и возник после того, как пациент увидел больного отца в санатории и про¬ никся к нему жалостью. Как выясняется теперь, нить от него тя¬ нется еще дальше в прошлое. Давным-давно, скорее всего, еще до того, как пациента совратила сестра (в возрасте трех лет и трех месяцев), воду к ним в дом носил какой-то бедный поден¬ щик. Говорить этот человек не мог якобы оттого, что ему вырва¬ ли язык. Возможно, он был просто глухонемым. Малыш к нему сильно привязался и искренне его жалел. Когда поденщик умер, мальчик стал вглядываться в небо***, пытаясь его там высмотреть. Вот кто был первым убогим, к которому он проникся жалостью; Сведения об этом приведены на стр. 159—161. — Прим. автора. Одним из самых неприятных и вместе с тем курьезных симптомов болезни, развившейся у него в зрелом возрасте, было его пристрастное отношение ко всем портным, которым ему случалось сделать заказ; он уважал и побаивался этих важных особ, пытался задобрить их щедрыми чаевыми и неизменно ис¬ пытывал разочарование, когда получал готовое платье, как бы хорошо оно ни было сшито. — Прим. автора. [Немецкое слово «портной» (der Schneider) про¬ исходит от глагола schneiden — «резать». — Прим. переводчика.] Стоит отметить, что в ту пору, когда они жили в первом поместье, но еще до того, как ему приснились волки, он не раз видел во сне сцены совокупления небесных тел. — Прим. автора. SE 87 GW120 179
SE 88 если учесть, почему и когда именно он припомнил этот случай в ходе анализа, можно утверждать, что поденщик заменял ему отца. Стоило нам проанализировать этот случай, как пациент стал припоминать других слуг, которым он сочувствовал, поскольку они отличались слабым здоровьем или были евреями (обре¬ занными!). Лакей, который мыл его после того казуса, который произошел с ним в четыре с половиной года, тоже был евреем и притом болел туберкулезом, а потому внушал ему жалость. Всех этих людей он знал еще до визита к отцу в санаторий, то есть до появления симптома, а выдох он стал делать уже для того, чтобы не уподобиться тем, кто вызывал у него жалость. Затем, анали- GW121 зируя одно сновидение, мы опять углубились в прошлое, и паци¬ ент заявил, что, наблюдая за протосценой, он заметил, как пенис отца при совокуплении исчез из виду, и сразу проникся к отцу жалостью, но потом к его радости потерянный пенис обнару¬ жился вновь. Так мы выявили еще одно побуждение, возникшее у него при наблюдении за этой сценой. Между прочим, на этом примере отчетливо видно, что сострадание, как явствует из са¬ мого этого слова, коренится в нарциссизме. 180
И*3 И*с*т-0*Р'И*И 0*Д*Н-0*Г*0 Н*Е*В*Р*0*3* А VIII ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ СВЕДЕНИЯ О РАННЕМ ДЕТСТВЕ — РАЗГАДКА Часто под конец анализа вдруг вскрывается новый пласт вос¬ поминаний, который до сих пор был надежно скрыт. Бывает, па¬ циент обронит невзначай какую-то фразу, так небрежно, словно речь идет о недостойной упоминания мелочи, в другой раз снова об этом обмолвится, и врач насторожится, а потом выясняется, что в этом обрывочном воспоминании, которому сам пациент не придавал никакого значения, и запрятан ключ к разгадке глав¬ ных тайн его невротического заболевания. Пациент уже давно упоминал об одном случае, который произошел с ним в те времена, когда его раздражительность сменилась пугливостью. Однажды он погнался за большой кра¬ сивой бабочкой с желтыми полосками и тонкими отростками на крыльях. Судя по всему, это был махаон. Бабочка села на цветок, и вдруг ему стало так страшно, что он с криком убежал. В ходе анализа пациент время от времени возвращался к этому воспоминанию, но мы все никак не могли его истолко¬ вать. Впрочем, с самого начала было ясно, что такая подробность сохранилась у него в памяти не потому, что она важна сама по себе, а в силу того, что она служит защитным воспоминанием, подменяющим собой какое-то другое важное воспоминание, с которым она как-то связана. Однажды он сказал мне, что на его родном языке «бабочка» — то же самое, что «бабушка»; ба¬ бочки вообще напоминали ему женщин и девочек, а жуки и гу¬ сеницы — мальчиков. Так, значит, он мог тогда испугаться из-за того, что бабочка напомнила ему какую-то особу женского пола. Не скрою, поначалу я предположил, что при виде желтых поло¬ сок на крыльях бабочки он вспомнил платье в желтую полоску, которое носила какая-то женщина. Я упоминаю об этом предпо¬ ложении лишь для того, чтобы на его примере показать, как мало обычно бывает толку от догадок врача при решении такого рода вопросов и как сильно заблуждается тот, кто считает результаты анализа следствием внушения, с помощью которого врач якобы навязывает пациенту свои измышления и фантазии. GW122 SE 89 GW123 SE 90 181
Спустя много месяцев, рассуждая на другую тему, пациент обмолвился, что в тот раз ему стало жутко, когда он увидел, как бабочка, сидя на цветке, то складывала, то расправляла кры¬ лья. По его словам, в этот момент она была похожа на женщину, раздвигающую ноги, которые в таком положении выглядят как римская цифра V, а ведь в детские годы, да и в зрелом возрасте, хандра нападала на него именно в пять часов. Я сам никогда бы до такого не додумался, но особую цен¬ ность его догадке придавало то обстоятельство, что выявлен¬ ный им ассоциативный процесс носил сугубо инфантильный характер. Я не раз замечал, что движения привлекают вни¬ мание детей гораздо сильнее, чем статичные формы, причем ассоциации у детей часто навеяны сходством определенных движений, которое мы, взрослые, игнорируем или упускаем из виду. После этого мы снова надолго забыли об этой загадке. Мы еще предполагали, что тонкие, как хвостики, отростки на кры¬ льях бабочки могли символизировать гениталии, но это было бы слишком просто. И вот однажды у него в душе забрезжило какое-то неясное воспоминание: кажется, на первых порах, еще до старой няни, GW124 за ним ухаживала какая-то молодая нянька, которая относилась к нему с большой нежностью. Звали ее так же, как его мать. Он, конечно, отвечал ей взаимностью. Такая вот позабытая первая любовь. Как бы то ни было, мы сошлись на том, что в то время, по всей видимости, произошло какое-то событие, которое повлекло за собой серьезные последствия. Немного погодя он сказал, что в тот раз память его подвела. Ту девушку не могли звать так же, как мать, — он что-то напутал, а такая ошибка, разумеется, свидетельствовала о том, что у него в памяти ее образ слился с образом матери. Имя ее он тоже при¬ помнил не сразу. Он вдруг стал вспоминать о том, что в первом поместье был амбар, в котором хранились фрукты, потом при¬ помнил особого сорта груши — крупные, вкуснейшие груши с желтыми полосками на кожуре. На его родном языке «груша» — это еще и женское имя. Вот так он и вспомнил, что его первую няню звали Груша. 182
И-3 И-С-Т-О-Р-И-И О-Д-Н-О-Г-О Н-Е-В-Р-О-З-А Теперь мы выяснили, что за защитным воспоминанием о том, как он ловил бабочку, таилось воспоминание об этой девуш¬ ке. Правда, у девушки не было платья в желтую полоску, зато ее звали так же, как плод с желтыми полосками на кожуре. Только вот почему воспоминание о ней так его напугало? Можно было, конечно, удовольствоваться непритязательным предположе¬ нием о том, что однажды, когда он был совсем маленьким, эта девушка у него на глазах раздвинула ноги, и он впервые увидел женские гениталии, а ее поза запечатлелась у него в памяти в виде римской цифры V. Но мы решили повременить с выводами, пока у нас не накопятся дополнительные сведения. Вскоре он припомнил одну сцену вернее, разрозненные, но отчетливые картины: Груша опустилась на четвереньки с вени¬ ком в руках, возле нее на полу стоит ведро; он смотрит на нее, а она его распекает то ли в шутку, то ли всерьез. Недостающие фрагменты нетрудно было отыскать в других его воспоминаниях. В первые месяцы лечения он рассказывал о том, как однажды его обуяла страсть к молодой крестьянке, от которой он и заразился в восемнадцать лет той болезнью, что подорвала его здоровье. Тогда он наотрез отказался назвать имя этой девушки. В тот раз он впервые заупрямился; до этого он не¬ укоснительно соблюдал главные правила анализа. А тут заявил, что ему стыдно произнести ее имя, поскольку оно самое что ни на есть простонародное; девушку благородного происхождения так никогда бы не назвали. В конце концов он признался, что де¬ вушку звали Матрена. На слух ее имя напоминало слово «мать». Смещение чувства стыда было налицо. Он стыдился лишь имени этой девушки, а отнюдь не того, что влюблялся исключительно в простолюдинок. Если между романом с Матреной и сценой с Грушей было что-то общее, то стыд могло вселить в него это дав¬ нее переживание. Потом как-то раз пациент сообщил, что в детстве его силь¬ но взволновал рассказ о казни Яна Гуса, причем ему тогда вре¬ залось в память то, что в костер подбрасывали вязанки хворос¬ та. Такая симпатия к Гусу наводила на определенные размыш¬ ления; дело в том, что я часто замечал такую же склонность у других молодых пациентов, и всегда этому находилось лишь SE91 GW125 SE 92 183
3-И-Г-М-У-Н-Д Ф-Р-Е-Й-Д одно объяснение. Один такой пациент даже написал пьесу о судьбе Гуса; за перо он взялся в тот день, когда его самого судь¬ ба разлучила с девушкой, в которую он давно был втайне влюб¬ лен. Образ Гуса, умершего на костре, как и образы других ге¬ роев, преданных сожжению, будоражит воображение тех, кто в детстве страдал недержанием мочи. Наш пациент сам уловил связь между вязанками хвороста, из которых был сложен кос¬ тер Гуса, и веником (по сути, связкой гибких прутьев) в руках молодой няни. Теперь нам оставалось лишь свести воедино все эти сведе¬ ния, чтобы заполнить пробелы в воспоминании о сцене с Грушей. GW126 Глядя на девушку, которая мыла пол, он помочился прямо в ком¬ нате, и она, видимо, в шутку, припугнула его кастрацией*. Не знаю, догадались ли читатели, почему я так подробно рассказываю об этой сцене из раннего детства**. Этот эпизод не только послужил связующим звеном между протосценой и лю¬ бовной одержимостью, сыгравшей впоследствии решающую роль в жизни пациента, но и предопределил обязательное усло¬ вие влюбленности, по которому мы можем судить о сущности этой одержимости. Когда молодая няня мыла пол, стоя на четвереньках и выпя¬ чивая зад, она приняла такую же позу, в которой он застал мать в момент наблюдения за протосценой. Няня напомнила ему мать, SE 93 ожившее воспоминание о той сцене*** вызвало у него сексуальное возбуждение, и он взял на себя роль мужчины, следуя примеру отца, чьи действия он тогда мог истолковать только как мочеис¬ пускание. Когда он помочился на пол, он, по существу, попытался Весьма примечательно, что чувство стыда, вопреки ожиданиям, тесно связано с непроизвольным (дневным и ночным) мочеиспусканием, а не с недержанием кала. Сам этот факт не подлежит никакому сомнению. Наводит на размышле¬ ния и то, что недержание мочи обычно сопряжено с представлением об огне. Возможно, в этих реакциях и закономерностях сказываются пережитки древ¬ ности, коренящиеся еще глубже в прошлом, чем можно судить по следам, кото¬ рые они оставили в мифах и фольклоре. — Прим. автора. Это произошло в то время, когда пациенту было приблизительно два с полови¬ ной года, то есть после предполагаемого наблюдения за родительским соитием и до совращения. — Прим. автора. Все это случилось еще до того, как ему приснились волки! — Прим. автора. 184
И*3 И-С-Т-0-Р-И*И 0-Д*Н-0*Г*0 Н*Е*В*Р*0*3*А соблазнить девушку, и она в ответ пригрозила ему кастрацией, словно догадалась, что он ее домогается. Одержимость, вызванная наблюдением за протосценой, отразилась на его восприятии сцены с Грушей и за счет этого набрала силу. Однако обязательное условие влюбленности не¬ сколько изменилось в соответствии с характером второй сцены; акцент сместился с позы женщины на то, чем она занимается в этой позе. Это явствовало, например, из его рассказа о том, как он влюбился в Матрену. Однажды, прогуливаясь по деревне в окрестностях второго поместья, он заметил молодую крестьян¬ ку которая полоскала белье, стоя на четвереньках на краю пру¬ да. Он влюбился в эту прачку с первого взгляда, влюбился без¬ удержно и страстно, хотя даже не видел ее лица. Поза прачки и движения, которые она совершала, придавали ей сходство с Грушей. Вот почему чувство стыда, поводом для которого послу¬ жил случай с Грушей, совместилось у него в сознании с именем Матрена. Еще более показательным примером его одержимости об¬ разом Груши может служить другой приступ влюбленности, который он пережил за несколько лет до встречи с Матреной. Ему давно приглянулась одна юная крестьянская девушка из до¬ машней прислуги, но он не давал волю чувствам и не пытался с ней сблизиться. И вот однажды, когда он оказался с ней наедине, его охватила страсть. В тот раз он застал ее за уборкой комнаты, рядом с ней стояло ведро, а сама она мела веником пол, опустив¬ шись на четвереньки, как его первая няня. Судя по некоторым подробностям личной жизни пациента, вдаваться в которые мы не можем, сложившиеся у него устой¬ чивые предпочтения при выборе объекта, повлиявшие на его судьбу, тоже были продиктованы этим обязательным условием влюбленности и коренились в той одержимости, которая после протосцены и сцены с Грушей предопределяла для него выбор предмета любви. Как отмечалось в начале этой статьи, я прини¬ маю в расчет и то, что пациент стремился унизить объект любви. В этом стремлении можно усмотреть реакцию на то, что в свое время им помыкала сестра. Впрочем, в начале этой статьи я обе¬ щал доказать, что властолюбие было не единственным мотивом GW 127 SE 94 185
его поведения (стр. 113), а служило прикрытием для сугубо эроти¬ ческих побуждений, которыми было изначально детерминиро¬ вано его стремление. Эти побуждения выявились, когда пациент вспомнил о том, как молодая няня подметала пол в унизительной позе. В дальнейшем все возлюбленные пациента олицетворяли для него эту первую избранницу, которая, в свой черед, по сте¬ чению обстоятельств стала для него первым олицетворением GW128 матери. В первой догадке, которая пришла на ум пациенту, когда он попытался объяснить, почему его напугала бабочка, и упомя¬ нул о пяти часах вечера, теперь уже нетрудно уловить скрытый намек на протосцену. Предположение о наличии связи между сценой с Грушей и угрозой кастрации нашло подтверждение в одном его весьма любопытном сновидении, которое он, к тому же, сам сумел расшифровать. — Мне приснилось, что кто-то отрывает крылья на осине, — начал рассказывать он. — На осине? — озадаченно перебил его я. — Что вы имеете в виду? — Так ведь это такое насекомое с желтыми полосками на брюшке, которое может ужалить. Тут, наверное, кроется намек на Грушу, на груши с желтыми полосками. — Значит, вы имеете в виду осу, — поправил его я. — Оса — так называется это насекомое? А мне-то казалось, что оно называется «осина». (Как и многие иностранцы, он по¬ пытался выдать свои симптоматические действия за языковые огрехи.) А ведь «осина» звучит как мое имя — С. П.* (Таковы его инициалы.) «Осина» — это, разумеется, исковерканная «оса». Из сно¬ видения явствует, что он хочет отомстить Груше за то, что она пригрозила ему кастрацией. Мочеиспускание, произведенное пациентом в два с полови¬ ной года в присутствии Груши, является первым из известных нам поступков, совершенных им под впечатлением протосцены, и поскольку в этой сцене мальчик подражает отцу, в его разви¬ тии угадываются признаки тяготения к тому, что со временем В оригинале: Wespe (оса) и Espe (осина); второе слово звучит как инициалы С. П. — Прим. переводчика. 186
И-3 И-С-Т-О-Р-И-И О-Д-Н-О-Г-О Н-Е-В-Р-О-З-А превратится в мужскую ориентацию. В результате совращения ему была навязана пассивная роль, к которой он, впрочем, уже был готов после того, как выступил в роли наблюдателя за роди¬ тельским соитием. Я хотел бы вновь коснуться истории лечения и отметить, что после того, как мы растолковали сцену с Грушей, а это было первое событие, которое пациент смог припомнить и восстано¬ вить по памяти сам, без опоры на мои предположения, мне по¬ казалось, что мы выполнили терапевтическую задачу. С тех пор он больше не оказывал сопротивления, и мы могли спокойно заниматься сбором и обобщением данных. Сразу же пришлось вспомнить старую теорию травмы, которая, как известно, была разработана на основе наблюдений, сделанных в ходе психоана¬ литической терапии. Ради пробы я все же попытался склонить пациента к другой трактовке его рассказа, более приемлемой с точки зрения здравого смысла. Я предположил, что сцена с Грушей, будучи, несомненно, реальным, но совершенно непри¬ мечательным событием, представляется пациенту столь важной лишь в обратной перспективе, в свете последующих перипетий процесса выбора объекта, в ходе которого он в силу своей склон¬ ности к унижению объекта любви переметнулся от сестры к девушкам из прислуги. А вот наблюдение за родительским со¬ итием — это фантазия, возникшая у него в последующие годы, причем ее реальной подоплекой могли послужить, скажем, впе¬ чатления от безобидной процедуры промывания кишечника, которую ему довелось увидеть или испытать на себе. Пожалуй, иные читатели решат, что я наконец-то начал верно судить об этом случае; но когда я поделился этим мнением с пациентом, тот лишь бросил на меня недоуменный и довольно презрительный взгляд, а впоследствии ни разу не заводил об этом разговор. Все свои возражения против подобной рационализации я уже обоб¬ щил и изложил выше. Сведения об обстоятельствах сцены с Грушей, предопреде¬ ливших решающие для пациента критерии выбора объекта, не только уберегают нас от ошибки, которую мы могли бы допус¬ тить, если бы переоценили значение склонности к унижению женщины, но и могут послужить оправданием того, что в свое SE95 GW129 187
3-И-Г-М-У-Н*Д Ф-Р*Е-Й-Д время я отказался безоговорочно признать единственным при¬ емлемым толкованием протосцены предположение о том, что она является фантазией, навеянной наблюдением за животны¬ ми незадолго до сновидения с волками (см. стр. 152). Пациент вспомнил эту сцену сам, без моей помощи. Коль скоро страх, ко¬ торый внушила ему бабочка с желтыми полосками на крыльях, коренился именно в этом переживании, значит, какие-то под¬ робности сцены с Грушей имели для него большое значение или он придал им такое значение задним числом. Вот эти недостаю¬ щие важные подробности нам и удалось точно восстановить бла¬ годаря тому, что воспоминание об этой сцене навело пациента на SE 96 определенные мысли, из которых мы сделали соответствующие выводы. Как выяснилось, бабочки он испугался по тем же самым причинам, по каким боялся волка, то есть в обоих случаях все¬ му виной был страх кастрации, поначалу связанный с Грушей, GW130 поскольку она первая пригрозила ему кастрацией, а затем обра¬ щенный на тех, кому в силу филогенетической закономерности было предназначено стать воплощением этого страха. Когда ра¬ зыгралась сцена с Грушей, пациенту было два с половиной года, а вот желтой бабочки он испугался наверняка уже после того, как ему приснились волки. Нетрудно было догадаться, что сцена с Грушей стала для него источником страха уже после того, как он понял, что кастрация возможна в реальности; в самой этой сцене не было ничего поразительного и неправдоподобного, на¬ против, она представляла собой череду самых банальных мело¬ чей, сомневаться в реальности которых не приходилось. У меня не было никаких оснований считать эту сцену порождением дет¬ ской фантазии, да это и маловероятно. Спрашивается, вправе ли мы усматривать в мочеиспуска¬ нии, которое мальчик совершил стоя, пока няня подметала пол, опустившись на четвереньки, признак сексуального возбужде¬ ния? Если мы правы, то возбуждение свидетельствует о том, что на ребенка произвело впечатление какое-то реальное событие, будь то протосцена или наблюдения за животными до того, как ему исполнилось два с половиной года. А что, если сама эта сцена была совершенно безобидной, ребенок помочился в тот момент по чистой случайности и уже позднее осмыслил воспоминание о 188
И-3 И-С-Т-О-Р-И-И О-Д-Н-О-Г-О Н-Е-В-Р-О-З-А ней в сексуальном ключе по аналогии с последующими событи¬ ями, которым он придавал большое значение? Я не готов дать категоричный ответ на этот вопрос. На мой взгляд, уже одно то, что мы можем ставить такие вопросы, дела¬ ет честь психоанализу Тем не менее нельзя отрицать, что доско¬ нально и без натяжек растолковать сцену с Грушей и объяснить, почему она сыграла важную роль в ходе анализа и повлияла на судьбу пациента, можно только при условии, что протосцена, даже если иной раз она может оказаться фантазией, в данном случае была реальным событием. По большому счету, ничего невероятного в такой сцене нет; к тому же, если эта сцена была реальным событием, то он вполне мог вспомнить о ней под впе¬ чатлением своих наблюдений за животными, ведь во сне он ви¬ дел овчарок. Ограничившись таким паллиативом, перейдем к обсужде¬ нию другого вопроса, который я пытался решить во «Вводных лекциях по психоанализу». Мне и самому хотелось бы знать, вообразил ли мой пациент протосцену или видел ее наяву, но, памятуя о других похожих случаях, я понимаю, что это не так уж важно. Наблюдение за родительским соитием, совращение в детстве и угроза кастрации — все эти образы, несомненно, до¬ стались нам в наследство от предков и составляют нашу филоге¬ нетическую наследственность, хотя человек может познать это и на собственном опыте. Совращение в детстве, за которое несла ответственность старшая сестра, было непреложным фактом биографии моего пациента; почему бы не предположить, что и родительское соитие он видел наяву? Из предыстории невроза явствует лишь то, что ребенок об¬ ращается к филогенетическому опыту, если личного опыта ему не хватает. Когда ему недостаточно своей правды, он восполняет этот недостаток за счет древней исконной правды и вместо лич¬ ных познаний полагается на знания, унаследованные от пред¬ ков. Что касается признания самого факта филогенетической наследственности, о котором толкует Юнг (в книге «Психология бессознательных процессов», выпущенной в 1917 году, когда она уже не могла повлиять на мои «Вводные лекции»), то тут я всецело разделяю его мнение; однако я считаю, что делать при GW131 SE 97 189
толковании ставку на филогенез, когда еще не изучен до конца онтогенез, — это неверный метод; я не могу понять, почему на¬ следию детства упорно отказывают в праве на влияние, кото¬ рое с готовностью признают за наследием предков; очевидно, что филогенетические факторы и феномены тоже нуждаются в толковании, которое во многих случаях дается с учетом индиви¬ дуальных детских переживаний; и наконец, я не нахожу ничего удивительного в том, что в тех же условиях, какие складывались в древности, индивид может и ныне наяву пережить все то, что испытывали наши предки, от которых мы унаследовали пред¬ расположенность к приобретению аналогичного опыта. GW132 К этому периоду между наблюдением за протосценой в SE 98 полтора года и совращением в три года и три месяца относится и история с немым водоносом, который олицетворял для паци¬ ента отца, тогда как Груша олицетворяла мать. На мой взгляд, о склонности к унижению тут говорить не приходится, хотя на роль родителей ребенок выбирает слуг. Просто ребенок не обра¬ щает внимания на сословные различия, которые еще не имеют для него значения, и уподобляет родителям простолюдинов, если они относятся к нему с родительской любовью. И вовсе не из склонности к унижению родителей ребенок отождествляет их с животными, которых он отнюдь не считает низшими су¬ ществами. Да и в своих дядюшках и тетушках любой ребенок, в том числе и наш пациент, как явствует из его многочисленных воспоминаний, ищет замену родителям не для того, чтобы их унизить. У пациента сохранилось и смутное воспоминание о том, что в ту же пору он на какое-то время пристрастился есть одни лишь сладости, поэтому родители стали опасаться за его здоровье. Тогда ему рассказали о том, что один его дядя тоже отказывался от еды и умер в юном возрасте от истощения. А еще говорили, что в трехмесячном возрасте он тяжело заболел (воспалением легких), и для него даже приготовили саван. Так его удалось за¬ пугать, и он перестал отказываться от еды; в последующие годы он даже переусердствовал по этой части, словно хотел таким образом защититься от угрозы смерти. Страх смерти, который тогда пробудили у ребенка ради его же блага, напомнил о себе 190
И-3 И-С-Т-О-Р-И-И О-Д-Н-О-Г-О Н-Е-В-Р-О-З-А впоследствии, когда мать предупредила его об опасности зара¬ жения дизентерией; чуть позднее именно страх смерти спро¬ воцировал у него приступ невроза навязчивого состояния (см. стр. 168-169). Немного погодя мы постараемся отыскать истоки этого страха и выяснить, что за ним скрывалось. Я считаю анорексию первым невротическим заболевани¬ ем нашего пациента. Эта анорексия, а также фобия, связан¬ ная с волком, и невроз навязчивого состояния на религиозной почве— таков полный перечень перенесенных им в детстве заболеваний, подготовивших почву для нервного срыва, про¬ изошедшего уже после полового созревания. На это мне ска¬ жут, что многие дети страдают от временной потери аппетита и зоофобии. Этот довод придется очень кстати. Я берусь доказать, что любой невроз, развившийся в зрелом возрасте, зиждется на детском неврозе, только заметить и опознать его непросто, поскольку он не всегда бывает достаточно явственным. Довод оппонентов лишь подчеркивает научное значение инфантиль¬ ных неврозов и показывает, как важно учитывать их при толко¬ вании так называемых невротических заболеваний, чьи корни мы ищем исключительно в переживаниях более поздней поры. Если бы в придачу к пищевому расстройству и зоофобии у на¬ шего пациента не развился невроз навязчивого состояния на религиозной почве, то его прошлое не столь разительно отли¬ чалось бы от того, что пережили в детстве все остальные люди, и мы были бы обделены знаниями, который могут удержать нас от опрометчивых суждений. В довершение анализа нужно было выяснить, что скрывает¬ ся за основной жалобой пациента. Как мы помним, он жаловался на то, что все вокруг него окутано пеленой, и, судя по накоплен¬ ному психоаналитическому опыту вероятность того, что паци¬ ент сказал это невзначай и выбрал такую формулировку наугад, была исключена. Как ни странно, эта пелена рассеивалась лишь в тот миг, когда он опорожнял кишечник с помощью клистира. После этого он снова чувствовал себя здоровым, и мир ненадолго представал перед ним в ясном свете. Разгадать тайну этой «пеле¬ ны» оказалось не легче, чем понять, почему он испугался бабоч¬ ки, тем более что и ощущение пелены перед глазами держалось GW133 SE99 191
у него недолго и сменялось еще более зыбкими и неуловимыми чувствами, вроде помутнения и tenebres\ Лишь незадолго до завершения лечения пациента вдруг осенило: помнится, про него говорили, что он родился в сорочке. Поэтому он всегда считал себя счастливчиком и был уверен в том, что ничего дурного с ним произойти не может. В своей неуязви¬ мости он разуверился только после того, как понял, насколько GW134 губительной оказалась для его здоровья гонорея. Это так больно ранило его нарциссические чувства, что у него произошел нерв¬ ный срыв. Можно сказать, что тут опять сработал уже знакомый нам механизм, ведь и боязнь волка возникла у него после того, SE 100 как он понял, что кастрация — это реальное явление, а гонорея явно была для него равносильна кастрации. Стало быть, пелена скрывает от него мир и укрывает его от мира, подобно плодной оболочке, в которой он родился. По су¬ ществу, в недомогании, на которое он жалуется, воплощается его фантазия о желанном возвращении в материнское чрево, то есть мечта о бегстве от жизни. Его жалобу можно истолковать так: «У меня такая несчастная жизнь, что я хочу обратно в материн¬ скую утробу». Почему же эта пелена, символизирующая плодную обо¬ лочку, разрывается при опорожнении кишечника с помощью клистира? Почему недомогание проходит при этом условии? Рассуждая логично, можно ответить на этот вопрос так: когда плодная оболочка разрывается, пациент является на свет, рожда¬ ется заново. Выходящие наружу каловые массы суть дитя, в об¬ личье которого он рождается повторно, чтобы обрести счастье в новой жизни. Так, значит, перед нами фантазия о повторном рождении, которой недавно заинтересовался Юнг, объявивший ее главной мечтой невротиков. Нас бы устроило такое толкование, если бы этим все огра¬ ничивалось. Но, учитывая некоторые обстоятельства, которые нужно привести в соответствие с особенностями биографии пациента, мы не можем на этом остановиться. Повторное рож¬ дение происходит только при условии, что ему ставит клистир Tenebres (фр.) — тьма. — Прим. переводчика. 192
И-3 И-С-Т-О-Р-И-ИО-Д-Н-О-Г-О Н-Е-В-Р-О-З-А помощник, мужчина (лишь со временем он научился в случае необходимости обходиться без помощника). Очевидно, что он отождествляет себя с матерью, помощник играет роль отца, а промывание кишечника уподобляется оплодотворению, в ре¬ зультате которого на свет появляется дитя в виде экскрементов, то есть он сам. Стало быть, воображаемое повторное рождение может произойти только при условии сексуального удовлетво¬ рения, которое должен доставить ему мужчина. Теперь мы мо¬ жем истолковать эту фантазию так: недомогание может пройти только в том случае, если он займет место женщины, заменит мать, получит сексуальное удовлетворение от отца и родит ему ребенка. Значит, его фантазия о повторном рождении представ¬ ляла собой, по сути, искаженную, подвергнутую цензуре фанта¬ зию об исполнении гомосексуального желания. При ближайшем рассмотрении можно заметить, что, из¬ бавляясь от недомогания таким способом, пациент просто вос¬ создает обстоятельства так называемой протосцены, ведь в тот момент он хотел оказаться на месте матери и, как мы уже отмеча¬ ли, произвел на свет дитя в виде экскрементов. Он все еще одер¬ жим, заворожен этой сценой, которая предопределила его поло¬ вую жизнь и положила начало его недугам в ту ночь, когда вновь предстала перед ним во сне. Когда разрывается пелена, он словно открывает глаза, перед ним распахивается окно. Обстоятельства протосцены превратились в условие исцеления. Достаточно свести воедино все, что мы знаем о подоплеке его недомогания и о сущности того единственного способа, ко¬ торый доставляет ему облегчение, чтобы получить целостную картину и раскрыть ее истинный смысл. Он хочет вернуться в материнскую утробу не для того, чтобы родиться заново, а ради того, чтобы, оказавшись там, вступить в сношение с отцом, полу¬ чить от него удовлетворение и родить ему ребенка. Он хочет, чтобы его родил отец, ведь поначалу он думал, что так оно и было, хочет получить от отца сексуальное удовлетво¬ рение, хочет подарить отцу ребенка, проявляет готовность отка¬ заться ради этого от своей мужской природы и выражает свои желания в форме анального эротизма. Итак, круг замкнулся — фиксация на отце тут налицо, гомосексуальность пациента до- GW 135 SE101 193
3-И-Г-М-У-Н-Д Ф-Р-Е-Й-Д стигает кульминации и находит непосредственное выражение в этих желаниях*. GW136 Полагаю, что по этому примеру можно вообще судить о природе и происхождении фантазий о возвращении в мате¬ ринскую утробу и повторном рождении. Зачастую фантазия о возвращении в материнское лоно, как и в этом случае, зиждется на привязанности к отцу. Желание вернуться в утробу матери продиктовано стремлением подменить мать, взять на себя ту роль, которую она исполняет при сношении с отцом. Что касает¬ ся фантазии о повторном рождении, то она, по всей видимости, обычно служит мягкой формой выражения фантазии о крово¬ смесительной связи с матерью, если угодно, ее эвфемизмом или SE102 сокращенным анагогическим, как сказал бы Г. Зильберер, вари¬ антом. Мечтая о возвращении во влагалище матери, мужчина отождествляет себя со своим пенисом, который и призван его за¬ менить. Как мы видим, обе фантазии равнозначны и выражают либо желание совокупиться с отцом, либо желание совокупить¬ ся с матерью, в зависимости от того, какую роль — мужскую или женскую — отводит себе сам мечтатель. Не исключено, что недомогание нашего пациента и способ избавления от этого не¬ домогания обусловлены сразу двумя этими фантазиями, то есть двумя инцестуозными желаниями. Посмотрим еще раз, что выйдет, если истолковать эти новые аналитические данные в духе моих оппонентов: пациент жалу¬ ется на отчуждение от мира, выражая свое сожаление в форме типичной фантазии о возвращении в материнское чрево, и в на¬ дежде на обновление рисует в воображении типичную карти¬ ну повторного рождения. Воплощением фантазии о повторном рождении в силу особой предрасположенности пациента служат анальные симптомы. По образу и подобию этой фантазии он вы¬ думал сцену из детства, которая явилась архаическим символи¬ ческим отображением тех же самых желаний. Поэтому у него Предположение о том, что под «пеленой» он мог подразумевать девственную плеву, разрывающуюся при половом сношении, плохо вяжется с тем, что нам известно о способе избавления от недомогания и об обстоятельствах жизни пациента, для которого вопрос девственности не имел никакого значения. — Прим. автора. 194
И-3 И-С-Т-О-Р-И-И О-Д-Н-О-Г-О Н-Е-В-Р-О-З-А возникает такое сочетание симптомов, словно все они и впрямь обусловлены наблюдением за подобной протосценой. На такую регрессию он сподобился после того, как в жизни перед ним встала задача, которую он не выполнил по лености, или же он убедился в своей ущербности и затеял все это, чтобы не опозо¬ риться. Все бы хорошо, да вот только нашего беднягу еще в четы¬ ре года посетило сновидение, положившее начало его неврозу, навеянное рассказом дедушки о волке и портном и поддающе¬ еся толкованию лишь при условии, что такая протосцена была реальным событием. Вот такие скромные, но непререкаемые факты нарушают комфорт, который сулили нам теории Юнга и Адлера. На мой взгляд, все указывает на то, что скорее фантазия о повторном рождении является следствием наблюдения за про¬ тосценой, чем представление о протосцене служит отображени¬ ем этой фантазии. Да и ребенку четырех лет от роду, пожалуй, еще рано мечтать о повторном рождении. Хотя лучше воздер¬ жимся от этого возражения. Судя по моим наблюдениям, детей недооценивают, а значит, никто не знает наверняка, на что они способны*. Пожалуй, это самый щекотливый вопрос во всей аналитической теории. Отнюдь не статьи Адлера и Юнга заставили меня задуматься над тем, что выявляемые в ходе анализа позабытые детские впечатления — полученные в неимоверно раннем возрасте! — могут оказаться на деле фантазиями, навеян¬ ными последующими событиями, и, значит, все то, что мы при анализе при¬ нимаем за последствия такого детского переживания, следует расценивать как проявление врожденных задатков или наследственной филогенетической предрасположенности. Напротив, именно этот вопрос волновал меня, как ни¬ какой другой, именно сомнения на этот счет больше всего удерживали меня от публикации моих работ. Никто из моих оппонентов не упоминает о том, что я раньше других заговорил о влиянии фантазий на симптомообразование, а также о переосмыслении и сексуализации детских переживаний в свете «ретроспективных фантазий», возникших под впечатлением последующих событий. (См.: Толкование сновидений, первое издание, с. 49, а также: Заметки об одном случае невроза навязчивого состояния, с. 381.) И остаться при своем мнении, каким бы обременительным и парадоксальным оно ни было, я решил, руководствуясь соображениями, возникающими при изучении этого случая и любого другого инфантильного невроза, — вот их я и выношу на суд читате¬ лей. — Прим. автора. GW137 SE 103 195
IX ВЫВОДЫ И ТРУДНОРАЗРЕШИМЫЕ ВОПРОСЫ GW138 Не знаю, удалось ли читателям вышеизложенного отчета об SE 104 анализе получить полное представление о генезе и развитии за¬ болевания у моего пациента. Я в этом сильно сомневаюсь. Хоть я и не привык убеждать читателей в достоинствах своей мане¬ ры изложения, на сей раз я все же хотел бы привести некото¬ рые доводы в ее защиту. Никто прежде не брался за описание самых ранних стадий психического развития и самых глубоких пластов психики, и лучше справиться с этой задачей в меру сво¬ их сил, чем спасовать перед ней и пуститься наутек, тем более что занятие это, как известно, довольно рискованное. Лучше уж смело заявить, что я отдавал себе отчет в своих слабостях, но это меня не отпугнуло. Случай мне попался не самый легкий. Ради того, чтобы со¬ брать столько сведений о детстве, изучая историю жизни ре¬ бенка в пересказе взрослого человека, пришлось смириться с грубейшими нарушениями последовательности анализа и цель¬ ности его описания. Проникнуться чувствами пациента — чело¬ века весьма своеобразного, к тому же не похожего на нас в силу особенностей национального характера, оказалось непросто. Отзывчивость и радушие пациента, его здравомыслие и высо¬ конравственные убеждения так резко контрастировали с его GW139 неумением сдерживать свои влечения, что первым делом мне пришлось долго его наставлять и вразумлять, отвлекаясь от изу¬ чения самого случая. Впрочем, нельзя винить пациента в том, что при описании этого случая пришлось столкнуться с такими труд¬ ностями. В рамках психологии взрослых людей мы научились отличать сознательные психические процессы от бессознатель¬ ных и точно их описывать. Но у ребенка уловить разницу между этими процессами почти невозможно. Нередко даже не знаешь, что именно следует называть сознательным и бессознательным. SE105 Казалось бы, некоторые важнейшие психические процессы подо¬ бает называть сознательными, учитывая характер, который они приобрели со временем, но в детском возрасте они еще не были сознательными. Это и немудрено, ведь в детском возрасте созна- 196
И-3 И-С-Т-О-Р-И-И О-Д-Н-О-Г-О Н-Е-В-Р-О-З-А тельное начало еще не обладает всеми присущими ему свойства¬ ми, оно только развивается, и поэтому ребенок еще не способен обращать в словесные представления все, что он осознает. Мы сами постоянно путаем понятия, называя феномены сознатель¬ ными и на основании того, что они воспринимаются сознанием, и по признаку их принадлежности к определенной психической системе, которую мы тоже именуем сознанием (системой Сзн), хотя нам следовало бы подобрать для ее обозначения какой-ни- будь другой термин, и эта путаница, какой бы безобидной она ни казалась при описании психологии взрослого человека, чревата серьезными ошибками, когда речь идет о ребенке. От понятия «предсознание» тут тоже мало толку, поскольку и предсознание в детском возрасте имеет мало общего с предсознанием взросло¬ го человека. В общем, нам остается довольствоваться тем, что мы отметили этот пробел в наших знаниях. Разумеется, в связи с таким случаем можно было бы обсу¬ дить все психоаналитические знания и трудноразрешимые во¬ просы. Но это занятие долгое и бесполезное. Надо отдавать себе отчет в том, что при анализе одного-единственного случая не¬ возможно познать все и во всем разобраться; достаточно сделать выводы на основании того, что из него явствует. Круг явлений, которые подлежат толкованию в рамках психоанализа, вообще весьма ограничен. Следует истолковать самые заметные соче¬ тания симптомов, определяя их генез; психические механизмы и процессы активности влечений, которые при этом выявляют¬ ся, нужно не толковать, а описывать. Для того чтобы сделать выводы общего характера на основе данных о психических ме¬ ханизмах и влечениях, необходимо тщательно и основательно проанализировать множество подобных случаев. А это не так уж легко, поскольку на анализ каждого случая уходят годы. Вот почему знания в этой области совершенствуются так медленно. Конечно, велико искушение слегка «поскрести» верхний слой психики у нескольких пациентов и возместить недостающие знания домыслами, прикрываясь авторитетом какой-нибудь философской системы. Можно даже доказать, что такой подход оправдан практическими нуждами, но подлог никоим образом не отвечает нуждам науки. GW140 SE106 197
Попробуем обобщить все, что мы знаем о сексуальном развитии пациента, и для начала рассмотрим самые ранние проявления сексуальности. Первым известным нам показате¬ лем его сексуального развития является анорексия, которую я, опираясь на свои наблюдения за другими пациентами, с известными оговорками трактую как результат развития како- го-то процесса в сфере сексуальности. Первой доступной для изучения фазой сексуального развития я считаю так называ¬ емую каннибальскую, или оральную, стадию, на которой сек¬ суальное возбуждение еще связано с чувством голода. Искать явные признаки того, что происходило на этой стадии, — дело безнадежное, но о ней можно судить по характеру развивших¬ ся у пациента расстройств. Потеря аппетита, которая в иных случаях может быть обусловлена и другими факторами, в этом случае свидетельствует о том, что организм не смог совладать с сексуальным возбуждением. На этой стадии сексуальной це- GW141 лью может быть только акт каннибализма, то есть пожирание; на последующей стадии в результате регрессии это стремле¬ ние проявляется у нашего пациента в форме страха: он боится, что его съест волк. А это может означать лишь одно: он боится, что им овладеет отец. Как известно, гораздо позднее, во время или сразу после полового созревания, у девушек развивается невротическая анорексия на почве неприятия сексуальности; наверняка этот невроз связан с оральной стадией сексуального развития. На пике влюбленности (когда влюбленный в приливе нежности говорит: «Я так тебя люблю, что готов тебя съесть») и во время нежных игр с малышами, когда взрослые копируют детские ужимки, стремление к сексуальной цели, характер¬ ной для оральной стадии, напоминает о себе вновь. Как я уже отмечал, отец пациента, вероятно, имел обыкновение «нежно журить» и разыгрывать малыша, изображая волка или собаку, и в шутку грозился его съесть (см. стр. 124). Некоторые стран¬ ности в поведении пациента при переносе убедили меня в обос¬ нованности этого предположения. Всякий раз, когда пациент, столкнувшись с трудностями в ходе лечения, шел на попятную и возвращался к переносу, он на первых порах грозился съесть SE107 меня живьем, а потом уже начал стращать меня и всякими дру- 198
И-3 И-С-Т-О-Р-И-И О-Д-Н-О-Г-О Н-Е-В-Р-О-З-А гими истязаниями, причем таким образом он выражал свою нежность. Переживания, характерные для оральной сексуальной ста¬ дии, наложили неизгладимый отпечаток на нашу обиходную речь. Когда женщина становится объектом любви, ее называют «аппетитной», а к возлюбленной обращаются со словами «моя сладкая». Как мы помним, в малолетстве наш пациент пристра¬ стился есть одни лишь сладости. Под видом сластей и конфет в сновидениях обычно изображаются любовные ласки, сексуаль¬ ное удовлетворение. По всей видимости, на этой стадии у пациента возникает и страх (разумеется, при условии, что тогда у него развилось ка- кое-то расстройство), проявляющийся в форме страха смерти, который вызывает у ребенка все то, что, по его мнению, может угрожать его жизни. Страх смерти заставил нашего пациента преодолеть отвращение к пище и даже подтолкнул к гиперком¬ пенсации этого расстройства. Мы можем догадаться, отчего у него испортился аппетит, если учтем, что, согласно предполо¬ жению, которое мы уже подробно обсуждали, он наблюдал за родительским соитием в полуторагодовалом возрасте, а значит, акт наблюдения, повлекший за собой столько последствий, пред¬ шествовал этому расстройству. Возможно, это событие ускорило процесс полового созревания и поэтому вызвало у него еще и не¬ посредственную, хоть и не очень заметную, реакцию. Разумеется, я понимаю, что симптоматику той поры — бо¬ язнь волка и анорексию— можно истолковать иначе, если упростить задачу и не принимать в расчет ни сексуальность, ни прегенитальную стадию развития. Тот, кто не желает заме¬ чать признаки невроза и взаимосвязь явлений, выберет простое объяснение, сколько бы я ни твердил, что без учета таких кос¬ венных улик немыслимо собрать надежные сведения о зачатках сексуальности. В сцене с Грушей наш малыш (ему тогда было два с полови¬ ной года) предстает перед нами в тот момент, когда он вступает на путь развития, которое можно назвать нормальным, хотя на¬ чалось оно, пожалуй, преждевременно: он отождествляет себя с отцом, его мужское начало проявляется в форме уретрально- GW142 199
3-И*Г*М-У-Н*Д Ф • Р • Е • Й»Д го эротизма. К тому же, все это он совершает под впечатлением протосцены. До сих пор мы полагали, что его идентификация с SE108 отцом носила нарциссический характер, но теперь, принимая во внимание сущность протосцены, следует признать, что эта иден¬ тификация относится уже к стадии генитальной сексуальности. Мужские гениталии уже приобрели для него особое значение и сохранят это значение в дальнейшем, чему поспособствуют до¬ могательства со стороны сестры. Но, похоже, совращение не столько способствует, сколько вредит становлению его генитальной сексуальности и влечет за собой отклонения в развитии. Совращение предопределяет для него пассивную сексуальную цель, которая совершенно не соот¬ ветствует назначению мужских гениталий. Едва он сталкивает¬ ся с внешним препятствием в тот момент, когда няня угрожает ему кастрацией, как его неокрепшая генитальная сексуальность терпит крах, и в результате регрессии в возрасте трех с полови- GW143 ной лет он возвращается на предыдущую стадию анально-са- дистической сексуальности, которую в иных обстоятельствах он мог бы миновать без особых эксцессов, подобно остальным детям. Очевидно, что стадия анально-садистической сексуально¬ сти представляет собой следующий этап развития оральной сексуальности. Грубое силовое воздействие на объект, которое является характерной особенностью поведения на этой стадии, равнозначно акту подготовки к пожиранию, хотя сексуальная цель заключается уже не в пожирании. На этой стадии сексуаль¬ ной целью становится сам акт подготовки. Главное отличие этой стадии от предыдущей состоит в том, что функцией пассивного поглощения наделяется уже не ротовая полость, а анальное от¬ верстие. Тут можно провести параллели с животными миром и усмотреть в этих прегенитальных формах организации сексу¬ альной жизни рудименты тех механизмов, которые сохраняются в неизменном виде у некоторых классов животных. Столь же ха¬ рактерной особенностью этой стадии является и развитие тяги к исследованию, которая складывается из различных элементов. Явственных признаков влияния анального эротизма мы пока не замечаем. Под влиянием садизма меняется отношение 200
И*3 И*С*Т*0*Р*И*И 0*Д«Н*0*Г*0 Н*Е*В*Р*0*3* А пациента к экскрементам: теперь они ассоциируются для него уже не с любовью, а с агрессией. Превращению садизма в мазо¬ хизм способствует и чувство вины, которое отражает характер процессов развития, не имеющих отношения к сфере сексуаль¬ ности. Поскольку пациент все еще ощущает последствия совраще¬ ния, сексуальной целью для него по-прежнему остается пассив¬ ное удовлетворение. По этой причине активное садистическое начало, превращаясь в свою противоположность, в значитель¬ ной степени уступает место пассивному мазохистскому началу. Впрочем, его склонность к пассивному удовлетворению может быть обусловлена и не только совращением, поскольку в свое время сцена родительского соития тоже вызвала у полутораго¬ довалого ребенка главным образом пассивную реакцию. Когда ребенок пришел в сексуальное возбуждение от увиденного, у него произошло опорожнение кишечника, хотя в акте дефе¬ кации можно усмотреть и проявление активного начала. Теперь его сексуальные побуждения продиктованы мазохистскими склонностями, которые находят выражение в фантазиях, но на¬ ряду с ними он по-прежнему проявляет садистские склонности, издеваясь над насекомыми. Проявление влечений в такой форме сочетается со стремлением утолить пробудившееся у него после совращения сексуальное любопытство, найти ответ на два глав¬ ных вопроса: откуда берутся дети и можно ли лишиться половых органов. Вот почему он тяготеет к проявлению своих садисти¬ ческих склонностей в форме издевательства над мелкими жи¬ вотными, которые олицетворяют для него маленьких детей. И вот мы приблизились к тому моменту, когда на четвертом году жизни во сне накануне дня рождения наш пациент с боль¬ шим запозданием испытал на себе влияние сцены родительско¬ го соития, за которой наблюдал в полуторагодовалом возрасте. Подробно описать и до конца понять, что именно тогда с ним про¬ изошло, невозможно. Теперь, когда он уже способен осмыслить эту сцену в силу своего возраста, он воспринимает воскресшее воспоминание о ней как свежее впечатление, как новую трав¬ му, как посягательство, подобное домогательствам со стороны сестры. Во сне он моментально возвращается на стадию гени- SE 109 GW144 201
тальной сексуальности, с которой некогда был отброшен назад, но удержаться на ней ему не суждено. В ходе процесса, по сути равносильного вытеснению, он отринет это новшество, взамен которого у него разовьется фобия. В период зоофобии его сексуальность по-прежнему носит анально-садистический характер, но на ее фоне развиваются симптомы страха. Ребенок продолжает совершать садистские и мазохистские акты, хотя некоторые из них его уже пугают. Вероятно, процесс превращения садизма в мазохизм набирает обороты. Как мы выяснили в ходе анализа кошмарного сновидения, вытеснение было совершено после того, как пациент узнал, что кастрация— это реальное явление. Он отвергает новшество, поскольку ради обновления нужно пожертвовать пенисом. Если SE110 вдуматься, то из этого можно сделать такой вывод: вытеснению подверглись гомосексуальные чувства генитальной направлен¬ ности, продиктованные осознанием того, что кастрация возмож- GW145 на. Тем не менее они сохраняются в бессознательном и образуют глубокий изолированный слой психики. Судя по всему, движу¬ щей силой вытеснения служит нарциссическое генитальное мужское начало, вступающее в противоречие с пассивностью, которая связана с гомосексуальной целью, ведь этот конфликт давно назрел. Значит, вытеснение было проявлением мужского начала. Тут можно было бы поддаться искушению и внести со¬ ответствующие поправки в психоаналитическую теорию. Казалось бы, совершенно очевидно, что причиной вытеснения и развития невроза является конфликт между мужскими и жен¬ скими сексуальными побуждениями, то есть бисексуальность. Но такая трактовка верна лишь отчасти. В противоречие всту¬ пают два сексуальных побуждения, одно из которых приемлемо для Я, а другое — ущемляет нарциссические интересы и поэтому подвергается вытеснению. Вытеснение и в этом случае произ¬ водит Я, оберегая более приемлемое сексуальное побуждение. В других случаях конфликт обусловлен отнюдь не противоре¬ чием между мужскими и женскими сексуальными побуждени¬ ями; обычно возникает лишь одно настоятельное сексуальное 202
И»3 И»С»Т»0»Р»И»И 0»Д»Н»0»Г»0 Н*Е*В*Р*0*3*А побуждение, которое по тем или иным причинам противоречит воле Я и поэтому наталкивается на решительный отпор. Чаще всего конфликт обусловлен не внутренними противоречиями в сфере сексуальности, а тем, что какое-то сексуальное побуж¬ дение противоречит правилам морали, к которым тяготеет Я. Такого морального конфликта в этом случае не было. Если бы мы сочли бисексуальность мотивом вытеснения, мы загнали бы себя в очень узкие рамки; единственным универсальным моти¬ вом вытеснения является конфликт между Я и сексуальными побуждениями (либидо). Вопреки постулатам теории «мужского протеста», выдви¬ нутой Адлером, вытеснение отнюдь не всегда производится в угоду мужскому началу и наперекор женскому началу; в целом ряде случаев вытеснению со стороны Я подвергается именно мужское начало. Возможно, даже в этом случае при более тщательном ана¬ лизе процесса вытеснения выяснится, что нарциссическое мужское начало вовсе не было единственной движущей силой вытеснения. Гомосексуальные чувства, возникающие у паци¬ ента во сне, настолько сильны, что детское Я не может с ними совладать и поэтому пытается защититься от них посредством вытеснения. С этой целью оно задействует враждебное гомосек¬ суальности нарциссическое генитальное мужское начало. Во из¬ бежание недоразумений следует уточнить, что Я представляет собой источник и средоточие всех нарциссических побуждений, а вытеснение направлено на отторжение либидо от захваченных им объектов. Хотя нам вряд ли удалось до конца понять, как развивал¬ ся в ту ночь процесс вытеснения, пора перейти к обсуждению другого вопроса и выяснить, что произошло после пробужде¬ ния. Если во сне над гомосексуальностью (над женским нача¬ лом) возобладало мужское начало, то теперь главенство долж¬ но принадлежать активному и сугубо мужскому сексуальному побуждению. Но ничуть не бывало: характер сексуальности не претерпел существенных изменений, ребенок так и остается на анально-садистической стадии развития, этот тип сексуально¬ сти по-прежнему доминирует. Победой мужского начала можно GW146 SE111 203
3-И-Г-М-У-Н-Д Ф-Р-Е-Й-Д назвать лишь то, что пассивные сексуальные намерения, соот¬ ветствующие доминирующему (мазохистскому, но не женскому) типу сексуальности, теперь вызывают у ребенка страх. Никаких проявлений всепобеждающей мужской сексуальности мы не об¬ наруживаем, налицо лишь тяготение к пассивности, которому ребенок противится. Поскольку нам крайне необходимо строго разграничить ак¬ тивное мужское начало и пассивное женское начало, а читателям наверняка сложно справиться с такой непривычной задачей, не мешает повторить, что после пробуждения обстоятельства сло¬ жились следующим образом: в сфере сексуальных побуждений произошел раскол, в пределах бессознательного развитие сексу¬ альности достигло генитальной стадии и возникли сильные го- SE112 мосексуальные чувства, наряду с ними (предположительно, на сознательном уровне) сохраняется давняя тяга к садизму и осо- GW147 бенно к мазохизму, отношение Я к сексуальности в корне изме¬ нилось, теперь Я вообще не приемлет сексуальности и отказыва¬ ется от явных мазохистских намерений, которые внушают ему страх по той же причине, по какой подспудные гомосексуаль¬ ные намерения вызвали у него реакцию в виде фобий. Так что сновидение завершается не столько победой мужского начала, сколько конфронтацией с женским, пассивным началом. Только с большой натяжкой можно назвать такую реакцию проявлени¬ ем мужского начала. Ведь никаких сексуальных побуждений у Я быть не может, оно заботится лишь о самосохранении и оберега¬ ет нарциссические чувства. Теперь рассмотрим фобию, которая развивается на стадии генитальной сексуальности и обусловлена действием сравни¬ тельно простого механизма фобической истерии. Страх исхо¬ дит от Я и служит средством защиты от величайшей опасности, которую представляет для Я гомосексуальное удовлетворение. Следует обратить внимание и на то, что вытеснение не прошло бесследно. Теперь в сознании происходит подмена объекта, с ко¬ торым ассоциируется угроза гомосексуального удовлетворения. На сознательном уровне ребенок боится уже не отца, а волка. Мало того, у него возникают и другие фобии. Позднее волка сме¬ нит лев. Садистические чувства к мелким животным борются в 204
И*3 И*С-Т*0-Р*И-И 0-Д*Н-0*Г*0 Н*Е*В*Р*0*3* А его душе с фобией, которую вызывают у него эти существа, оли¬ цетворяющие для него соперников — гипотетических младших братьев и сестер. Особый интерес представляет генез фобии, которую вызвала у него бабочка. В тот раз опять сработал меха¬ низм, под воздействием которого у него развилась во сне фобия, связанная с волком. Под влиянием случайного раздражителя у него в памяти ожила давняя сцена с Грушей, и на него задним числом подействовала угроза кастрации, хотя в тот момент, ко¬ гда девушка ему пригрозила, ее слова не произвели на него ни¬ какого впечатления*. Все эти фобии наверняка зиждутся на страхе кастрации. Это мнение не противоречит представлению о том, что страх возник в результате вытеснения гомосексуального либидо. Мы используем обе эти формулировки для описания одного и того же процесса, который заключается в том, что под воздействием Я порыв гомосексуального желания лишается энергии либидо, которая преобразуется в диффузный страх и затем конденсиру¬ ется в виде фобий. Просто вначале при описании этого процесса Как уже отмечалось, пациент вспомнил сцену с Грушей сам, безо всяких под¬ сказок и наводящих вопросов. Что касается способа, с помощью которого мы восстановили недостающие подробности этой сцены, то всякий, кто призна¬ ет аналитическую методику, назовет его безупречным. Рационалистическое толкование этой фобии сводилось бы к следующему: нет ничего необычного в том, что пугливый ребенок однажды пережил приступ страха при виде бабоч¬ ки с желтыми полосками на крыльях, тем более что он мог унаследовать пред¬ расположенность к такой фобии. (См.: Холл Стэнли. Комплексное исследова¬ ние генеза страха. Американский психологический журнал, XXV, 1914 [Hall Stanley. A Synthetic Genetic Study of Fear. Amer. J. of Psychology, XXV, 1914].) He ведая о том, что страх возник по этой причине, ребенок пытается увязать это чувство с какими-нибудь обстоятельствами своей жизни, обращает внимание на случайное совпадение имени няни и названия плода с такими же желтыми полосками на кожуре и выдумывает целую историю с участием запомнившей¬ ся ему няни. Но если такие детали этой совершенно невинной вымышленной истории, как уборка пола, ведро и веник, впоследствии завладели его вооб¬ ражением и надолго предопределили для него обязательные условия выбора объекта, значит, он по каким-то таинственным причинам придавал случаю с бабочкой большое значение. В этой версии странностей ничуть не меньше, чем в моей, так что от рационалистической трактовки мы ничего не выгадали. Сцена с Грушей имеет для нас особое значение, поскольку при ее анализе мы можем выработать критерии оценки менее надежных сведений о протосце¬ не. — Прим. автора. GW148 SE113 205
мы указали и на то, что именно побудило Я прибегнуть к вытес¬ нению. При ближайшем рассмотрении выясняется, что это первое (за вычетом анорексии) заболевание пациента не сводится к фобии, а представляет собой, в сущности, истерию, поскольку наряду с симптомами страха у него обнаруживаются признаки истерической конверсии. Гомосексуальное возбуждение час¬ тично концентрируется в том органе, который был ему подвер¬ жен; с тех пор кишечник на протяжении всей жизни пациента, вплоть до зрелого возраста, функционирует как орган, подвер¬ женный истерической ирритации. Вытесненные бессознатель¬ ные гомосексуальные чувства локализуются в области кишеч¬ ника. Именно этот истерический симптом пришелся очень кста¬ ти в тот момент, когда нам нужно было устранить дисфункцию кишечника, от которой пациент страдал в зрелом возрасте. Что ж, соберемся с духом и попробуем разобраться в еще более сложной схеме развития невроза навязчивого состояния. GW149 Еще раз вкратце опишем сложившуюся обстановку: доминиру- SE114 ющая тяга к мазохизму и вытесненная тяга к гомосексуализму вызывают у Я истерическую реакцию отторжения. Каким обра¬ зом происходит переход к неврозу навязчивого состояния? Это превращение происходит не самопроизвольно, не в результате внутренних преобразований, а под влиянием из¬ вне. Признаком этого превращения служит то, что самые силь¬ ные чувства к отцу, которые прежде проявлялись в форме фо¬ бии, связанной с волком, находят выражение в болезненном религиозном рвении. Стоит отметить, что такая перемена в жизни пациента является бесспорным доказательством того, что в «Тотеме и табу» я высказал верное мнение о связи между представлением о тотемическом животном и идеей божества*. Я утверждал, что представление о Боге не является результатом развития тотемизма, а зарождается само по себе, имеет общие корни с тотемизмом и приходит ему на смену. Сначала отца оли¬ цетворяет тотем, затем олицетворением отца становится Бог, благодаря чему отец вновь обретает человеческий облик. В такой Фрейд 3. Тотем и табу. 1913. С. 137 (Totem und Tabu. 1913. S. 137). — Прим ав¬ тора. 206
И-3 И-С-Т-О-Р-И-И О-Д-Н-О-Г-О Н-Е-В-Р-О-З-А последовательности и менялись представления об отце у нашего пациента. В период фобии, связанной с волком, он находился на стадии тотемических представлений об отце, но теперь ее мино¬ вал и перешел на стадию набожности, поскольку его отношения с отцом изменились. Перемена эта происходит под влиянием занятий с мате¬ рью, которая знакомит ребенка с вероучением и Священным Писанием. Ее уроки дают должный воспитательный эффект. Ребенок постепенно преодолевает стадию садо-мазохистской сексуальности, разом избавляется от боязни волка, а замешан¬ ное на страхе неприятие сексуальности сменяется более совер¬ шенным способом ее сдерживания — подавлением. Набожность берет верх над всеми чувствами ребенка, хотя и наталкивается на сопротивление, о котором свидетельствуют возникающие у него богохульные мысли и которое вынуждает его с болезнен¬ ным рвением исполнять религиозные обряды. Несмотря на появление этого симптома, можно сказать, что после приобщения к вере в душе у ребенка произошли все те пе¬ ремены, ради которых религию используют в воспитательных целях. Религия помогла ему обуздать сексуальные побуждения, сублимировать их и заключить в жесткие рамки, ослабила его привязанность к семье и тем самым уберегла его от одиночества и замкнутости, ведь теперь он принадлежал к большому сооб¬ ществу верующих. Нелюдимый, пугливый ребенок стал общи¬ тельным, благовоспитанным и послушным. Приобщению к религии способствовала прежде всего иден¬ тификация с Христом, вполне естественная для ребенка, кото¬ рый появился на свет в Рождество. Благодаря этой идентифика¬ ции он смог полностью сублимировать и таким образом наконец выразить свою чрезмерную любовь к отцу, из-за которой в свое время ему пришлось прибегнуть к вытеснению. Теперь, когда он мнил себя Христом, он мог возлюбить отца в образе Бога с той страстью, которую он не смел излить на отца земного. Выражая свою любовь в форме, освященной религиозной традицией, он не испытывал того чувства вины, которое было неотделимо от его собственных любовных побуждений. Если поток своих подспудных сексуальных чувств пациент направил в это русло GW150 SE115 207
3*И*Г»М*У*Н*Д Ф*Р*Е*Й»Д и тем самым еще немного умерил его напор, уже ослабленный после подавления бессознательной гомосексуальности, то не столь глубокие мазохистские чувства он смог наилучшим обра¬ зом, почти без остатка, сублимировать благодаря знакомству с историей страстей Христовых, повествующей о сыне, который принял муки и отдал себя на заклание по воле и во славу отца небесного. Так на эту заблудшую душу влияла религия, в кото¬ рой ребенок обрел все то, что она дает верующим: возможность для удовлетворения и сублимации, для общения с людьми и для перехода от чувственных переживаний к духовным. GW151 Религию пациент поначалу не желал принимать по трем причинам. Первая причина заключается в том, что он, как мы знаем, вообще был склонен отвергать всякое новшество. Он старался сохранить любую выбранную им ориентацию либидо, поскольку боялся, что, отказавшись от нее, останется ни с чем, и сомневался в том, что найдет ей равноценную замену в виде новой ориентации. Я описал это важнейшее и коренное психо¬ логическое свойство в «Трех очерках по теории сексуальности» и назвал его склонностью к фиксации. Юнг, именующий это свой¬ ство психической «инерцией», объявил его главной причиной всех несчастий, которые выпадают на долю невротиков. Я пола¬ гаю, что он ошибся, поскольку это свойство имеет куда большее SE 116 значение, причем не только для невротиков, но и для здоровых людей. Лабильность и инертность зарядов либидо и любой дру¬ гой психической энергии — это особые свойства психики, ха¬ рактерные для многих здоровых людей и далеко не для всех не¬ вротиков, и поскольку обнаружить зависимость этих свойств от других факторов пока не удалось, их можно уподобить простым числам, кратным только себе. Нам известно лишь то, что с воз¬ растом способность к перераспределению психической энергии заметно убывает. Стало быть, степень эффективности психоана¬ лиза зависит в том числе от возрастного фактора. Вместе с тем у некоторых людей психика сохраняет гибкость и по достиже¬ нии верхнего возрастного предела, а у иных — преждевременно теряет это свойство. При лечении невротиков, утративших это свойство, с досадой убеждаешься в том, что произошедшие с ними изменения необратимы, несмотря на внешнее сходство их 208
И»3 И*С»Т*0»Р*И*И 0»Д»Н-0*Г»0 Н-Е-В-Р-О-З-А заболевания с состоянием других пациентов, у которых удается без труда устранить последствия процесса изменений. Так что при оценке вероятности обратного развития психических про¬ цессов тоже нужно учитывать показатель энтропии, величина которой обратно пропорциональна степени обратимости изме¬ нений. Еще одним поводом для критики религии послужило то об¬ стоятельство, что религиозные представления о Боге-отце не отличаются определенностью, а несут на себе печать тех про¬ тиворечивых чувств, под влиянием которых они сложились. Отношение пациента к отцу было настолько двойственным, что он сразу уловил такую же двойственность в религии и изобли¬ чил ее с необычайной для пятилетнего ребенка проницатель¬ ностью. Но симптомы, развившиеся у него из-за того, что он про¬ тивился влиянию религии, были обусловлены другим фактором, который наверняка имел первостепенное значение. Дело в том, что его гомосексуальное стремление, которое подлежало рели¬ гиозной сублимации, уже частично подверглось вытеснению и поэтому не в полной мере поддавалось сублимации и отчас¬ ти было по-прежнему направлено на достижение изначальной сексуальной цели. По этой причине вытесненные компоненты гомосексуального стремления примешивались к его сублимиро¬ ванным компонентам или придавали им низменный характер. Уже в первых размышлениях ребенка о телесном облике Христа угадывается желание выяснить, может ли сын Божий вступить в сексуальную связь с отцом, к которой сам пациент по-прежне- му бессознательно стремился. Все попытки избавиться от этого стремления привели лишь к тому, что у ребенка стали возникать навязчивые богохульные мысли, в которых под видом кощунства выражались эротические чувства к Богу. Чтобы отогнать эти на¬ зойливые мысли, возникшие в результате компромисса, ребенку пришлось с болезненным рвением исполнять все те ритуальные акты, которые позволяли ему в подобающей форме выражать возвышенную и чистую любовь к Богу. В итоге победила вера, но ее фундамент, сложенный из влечений, оказался куда прочнее и долговечнее всего того, что было воздвигнуто на нем благода¬ ря религиозной сублимации. Как только жизнь свела ребенка с GW152 SE117 209
3-И-Г-М-У-Н-Д Ф-Р-Е-Й-Д человеком, который стал для него новым олицетворением отца и начал настраивать его против религии, он отпал от веры и сме¬ нил пристрастия. Отметим и одно любопытное совпадение: как мы помним, набожностью он проникся под влиянием женщин (матери и няни), а избавился от нее под влиянием мужчины. GW153 То обстоятельство, что невроз навязчивого состояния раз¬ вился у нашего пациента на почве анально-садистической сексу¬ альности, в целом подтверждает обоснованность соображений, которые я изложил в статье «Предрасположенность к неврозу навязчивого состояния»*. Впрочем, в этом смысле его случай не является показательным, поскольку до невроза навязчивого состояния он перенес сильную истерию. В довершение этого обзора я хотел бы вкратце рассказать о дальнейших превратно¬ стях развития сексуальности у нашего пациента. В период поло¬ вого созревания у него возникло, в сущности, здоровое, сугубо плотское гетеросексуальное стремление к сексуальной цели, соответствующей генитальной стадии развития; оно и задавало тон его жизни вплоть до второго заболевания. Это стремление было напрямую связано с обстоятельствами сцены с Грушей, под их влиянием приобрело характер болезненной, судорож¬ ной и мимолетной любовной страсти и сохранялось вопреки сдерживающим факторам, обусловленным остаточными яв¬ лениями невроза, перенесенного в детстве. После резкого про- SE 118 буждения гетеросексуальных чувств мужское начало наконец восторжествовало. С тех пор он стремился к обладанию гетеро¬ сексуальным объектом, хотя само обладание не доставляло ему удовольствия, поскольку из-за сильной и теперь уже совершен¬ но бессознательной гомосексуальной склонности, в которой во¬ плотилась вся мощь его детских побуждений, он быстро терял интерес к очередной любовнице, и в перерывах между этими романами ему приходилось нарочно разжигать в себе страсть к женщинам. Во время лечения пациент сетовал на то, что он уже устал от таких отношений с женщинами, поэтому мы старались Фрейд 3. Предрасположенность к неврозу навязчивого состояния. Меж¬ дународный журнал по медицинскому психоанализу. № 1, 1913 г. С. 525—527. (Die Disposition zur Zwangsneurose. Internat. Zeitschrift fur arztliche Psychoanalyse, I. Band, 1913. S. 525 ff.) — Прим. автора. 210
И-3 И-С-Т-О-Р-И-И О-Д-Н-О-Г-О Н-Е-В-Р-О-З-А прежде всего выявить его гомосексуальные чувства, которые сам он не осознавал. В общем, сексуальность его развивалась по такой схеме: в детстве он балансировал между активностью и пассивностью, в период полового созревания изо всех сил ста¬ рался стать мужчиной, а после того, как заболел в зрелом воз¬ расте, отстаивал свое право на выбор гетеросексуального объ¬ екта. Поскольку обстоятельства, послужившие поводом для его заболевания, нельзя отнести к категории особого рода «неудач», которые мне удалось систематизировать в статье «Типичные факторы невротических заболеваний»*, следует признать, что в этой классификации имеются пробелы. Он заболел из-за того, что вследствие инфекционного поражения половых органов у него вновь пробудился страх кастрации, пострадали нарцисси- ческие чувства и он перестал считать себя баловнем судьбы. Так что в этом случае «неудача», послужившая поводом для заболева¬ ния, представляла собой нарциссическое разочарование. Такой гипертрофированный нарциссизм был напрямую связан с дру¬ гими признаками отставания в сексуальном развитии: психиче¬ ское тяготение к гетеросексуальному объекту, несмотря на все усилия пациента, оставалось слишком слабым, а в бессознатель¬ ном прочно укоренились мощные гомосексуальные чувства, ко¬ торые куда лучше согласуются с нарциссизмом. Разумеется, при наличии таких расстройств с помощью психоаналитической те¬ рапии невозможно вмиг исправить положение и отрегулировать развитие; можно лишь создать условия для беспрепятственно¬ го перехода к нормальному развитию в расчете на то, что сама жизнь даст ему верное направление. К числу особых свойств психики пациента, которые в ходе психоаналитического лечения были лишь выявлены, но доско¬ нально не изучены и поэтому не претерпели существенных из¬ менений, относятся тяготение к прочным фиксациям, необык¬ новенно развитая склонность к амбивалентности и еще одно, так сказать, архаическое, свойство — способность сохранять в активном состоянии сразу несколько разнонаправленных за- Фрейд 3. Типичные факторы невротических заболеваний. Вестник психоана¬ лиза, II, 6, 1912. (UberneurotischeErkrankungstypen.Zentralblattfiir Psychoanalyse, II, 6,1912.) — Прим. автора. GW154 211
3-И-Г-М-У-Н-Д Ф-Р-Е*Й*Д SE 119 рядов либидо. Постоянное балансирование между этими заря¬ дами характеризовало картину его текущей болезни, которую в этой статье я мог описать лишь в общих чертах, и долго препят¬ ствовало лечению и выздоровлению. Вне всяких сомнений, это было свойство бессознательных душевных процессов, которое GW155 в этом случае передалось сознательным процессам. Впрочем, это свойство проявлялось только в эмоциональной сфере, меж¬ ду тем как мыслил пациент логично и сразу замечал противо¬ речия и неувязки в рассуждениях. Его душа казалась такой же непостижимой, как религия Древнего Египта, в которой наряду с последними верованиями сохраняются все прежние, древние боги и культы уживаются с новыми и вся хронология развития, которая обычно предстает в перспективе, выстраивается в од¬ ной плоскости. На этом я завершаю свой отчет. Напоследок я хотел бы обсудить еще две проблемы, которые я выбрал из целого ряда спорных вопросов, связанных с этим клиническим случаем, поскольку, на мой взгляд, они заслуживают особого внима¬ ния. Прежде всего речь идет о врожденных филогенетических схемах, благодаря которым непосредственные впечатления распределяются по «категориям», как понятия в философии. Я полагаю, что они сложились в процессе развития цивили¬ зации. Самым известным примером такой схемы является эдипов комплекс, которым обусловлено отношение ребенка к родителям. Если непосредственные впечатления не соот¬ ветствуют филогенетической схеме, то они подправляются в воображении, и нам стоило бы досконально изучить, как это происходит. Именно благодаря изучению подобных случаев мы могли бы убедиться в том, что такая схема существует в чистом виде. Часто мы замечаем, что схема затмевает собой индивидуальные переживания. Например, в нашем случае ре¬ бенок видит в отце оскопителя, готового покарать его за про¬ явление сексуальности, несмотря на то, что эдипов комплекс в целом развивается у него в противоположном направлении. По этой же причине няня становится для него олицетворени¬ ем матери и образы двух этих женщин сливаются воедино. Судя по всему, в детстве подобное несоответствие пережива- 212
И-3 И*С-Т-0-Р*И-И О-Д-Н-О-Г-О Н-Е-В-Р-О-З-А ний заданной схеме часто служит поводом для психических конфликтов. Второй вопрос связан с первым, но он гораздо важнее. Когда задумываешься, почему ребенок определенным образом воспринял протосцену в четырехлетием возрасте в момент ее реактивации* и так же чутко, хоть и гораздо примитивнее, отреа¬ гировал на нее в момент наблюдения в полуторагодовалом воз¬ расте, трудно отделаться от мысли, что он уже обладал каким- то не поддающимся определению знанием, был заранее готов к постижению**. Совершенно непонятно, что представляет собой это знание; на ум приходит лишь одна подходящая аналогия с разнообразными инстинктивными знаниями, которыми наде¬ лены животные. Если человек тоже обладает такими инстинктивными за¬ датками, то можно предположить, что прежде всего он наделен знаниями о половой жизни, хотя и не только о ней. Вероятно, эти инстинктивные знания составляют основу бессознательно¬ го и являются зачатками умственной деятельности, которую со временем сменяет и погребает под собой развившийся разум, хотя очень часто или даже всегда она может и в дальнейшем оказывать влияние на высшие психические процессы, вызывая их деградацию. Значит, вытеснение равносильно возвращению на инстинктивный уровень, и подверженность человека невро¬ зам — это плата за обретенный разум, а сам факт невротических заболеваний свидетельствует о том, что в основе психики лежат инстинктивные задатки. Что же касается психических травм, полученных в раннем детстве, то они, вероятно, дают пищу бес¬ сознательному, благодаря чему оно не истощается в процессе развития. Меня нисколько не смущает то обстоятельство, что пациент смог описать свою тогдашнюю реакцию лишь спустя двадцать лет, поскольку симптомы, навяз¬ чивые идеи и другие феномены, которые, по нашему мнению, обусловлены этим переживанием, возникли у пациента еще в детстве, задолго до того, как мы приступили к анализу. Само переживание можно счесть протосценой или протофантазией — это не так уж важно. — Прим. автора. Следует еще раз отметить, что об этом вообще не стоило бы рассуждать, если бы сновидение и невроз не относились к периоду детства. — Прим. автора. SE 120 GW156 213
3-И-Г-М-У-Н-Д Ф-Р-Е-Й-Д 1 Я знаю, что подобные мысли о влиянии филогенетической наследственности на душевную деятельность высказывались в 57 различных кругах, и психоаналитики, на мой взгляд, слишком охотно их подхватили. Я считаю, что принять эти идеи можно будет лишь после того, как в ходе психоанализа удастся поэтап¬ но проникнуть сквозь все наслоения индивидуального опыта и обнаружить под ними признаки наследственности*. [Примечание 1923 г.) Я хотел бы еще раз перечислить в хронологическом поряд¬ ке все события, упомянутые в этой истории болезни. Появление на свет в Рождество. V/2 года: малярия; наблюдение за родителями в момент соития или интимного общения, которое ребенок впоследствии уподобил в воображении коитусу. Почти 2V2 года: сцена с Грушей. 2V2 года: защитное воспоминание об отъезде родителей с сестрой. За этим вос¬ поминанием, в котором фигурирует только он с няней, скрывается воспомина¬ ние о Груше и сестре. До 3V4 лет: мать жалуется врачу. 3V4 года: ребенка начинает совращать сестра, вскоре после этого няня угрожает ему кастрацией. 3V2 года: в доме появляется английская гувернантка; характер ребенка меня¬ ется. 4 года: сновидение с волками, появление фобии, связанной с волком. 4V2 года: знакомство со Священным Писанием; появление симптомов невроза навязчивого состояния. Почти 5 лет: у ребенка возникает галлюцинация — ему кажется, что он отрезал себе палец. 5 лет: семья покидает первое поместье. После 6 лет: ребенок навещает больного отца. 8 лет: \ 10 лет1 / последние приступы невроза навязчивого состояния. Читатели наверняка сразу догадались, что мой пациент — русский. Я счел его выздоровевшим и распрощался с ним всего за несколько недель до того, как неожиданно разразилась Мировая война. Снова мы встретились уже после того, как положение на фронте внезапно изменилось и австро-германская ар¬ мия вступила в южные губернии России. Он тут же приехал в Вену и рассказал мне о том, что сразу после завершения лечения ему захотелось освободиться от моего влияния. За несколько месяцев нам удалось полностью избавить его от переноса, который в первый раз не был преодолен до конца; с тех пор паци¬ ент, которого война лишила родины, состояния и семьи, не жаловался на здо¬ ровье и вел себя безупречно. Возможно, все эти невзгоды и способствовали его окончательному выздоровлению, поскольку благодаря им он смог избавиться от чувства вины. — Прим. автора. 214
Сергей Панкеев МЕМУАРЫ ЧЕЛОВЕКА-ВОЛКА (ОТРЫВКИ) I Мои детские воспоминания Я, восьмидесятитрехлетний русский эмигрант, бывший пациент Фрейда, известный под псевдонимом «Человек-волк», решил записать все, что я помню о своем детстве. Я родился в Сочельник в 1886 году, по юлианскому календарю, ко¬ торым в то время пользовались в России, и произошло это в отцовском поместье, располагавшемся на берегу Днепра, к северу от губернского города Херсона. Поместье это было известно на всю округу, поскольку в наших владениях постоянно устраивались ярмарки. В малолетстве мне как-то раз довелось увидеть одну такую русскую сельскую ярмар¬ ку. Однажды зимой я гулял в нашем саду, как вдруг услыхал какой-то шум и галдеж за забором. Сквозь щель в заборе я увидел множество цыган и еще каких-то незнакомых мне людей, которые толпились во¬ круг пылающих костров. Цыгане бурно жестикулировали и кричали наперебой. Кругом стояли лошади, за которых они, видимо, торгова¬ лись. Глядя на эту неописуемую толчею, я подумал, что, наверное, то же самое творится в аду. Мой отец продал это поместье, когда мне было лет пять, и значит, все, что я помню о тамошней жизни, происходило до того, как мне ис¬ полнилось пять лет. Как рассказывала мне няня, всего через несколько месяцев после рождения я так тяжело заболел пневмонией, что врачи уже не надеялись на мое выздоровление. Кроме того, я перенес в мла¬ денчестве малярию, и мне запомнился один приступ. Я смутно помню, что лежал в саду летом, и хотя боли я не чувствовал, мне было очень плохо, наверное, из-за сильного жара. Мне говорили, что в младенчестве у меня были рыжие волосы ти¬ циановского оттенка. Но после первой стрижки волосы потемнели. Это 217
ПРИЛОЖЕНИЯ очень огорчило мою мать, которая всю жизнь хранила как «реликвию» маленькую прядь моих рыжих волос. Еще мне рассказывали, что поначалу я был довольно флегматич¬ ным тихоней, но после того, как в доме появилась английская гувернант¬ ка, характер у меня изменился до неузнаваемости. За те несколько ме¬ сяцев, что она провела у нас, я стал очень нервным, раздражительным, капризным и вспыльчивым ребенком. Вскоре после приезда мисс Овен родители отправились в путеше¬ ствие за границу, а меня и сестру Аню оставили на попечение няни и анг¬ лийской гувернантки. Аня была на два с половиной года старше меня, и мисс Овен явно уделяла ей больше внимания, чем мне. Надзор за ня¬ ней и мисс Овен родители поручили нашей бабушке по материнской ли¬ нии, но.она, к сожалению, не справилась со своими обязанностями. Хотя бабушка замечала, что мисс Овен плохо на меня влияет, она так и не ре¬ шилась уволить ее до возвращения родителей. Их приезд все отклады¬ вался, так что нам пришлось несколько месяцев терпеть выходки мисс Овен, которая была настоящей психопаткой, да еще и часто выпивала. Теперь уже трудно разобраться, почему мы не ладили. Сам я по¬ мню и знаю со слов бабушки, что гувернантка постоянно вздорила со мной и с няней. Мисс Овен явно старалась меня разозлить и получала какое-то садистическое удовольствие, когда ей удавалось вывести меня из себя. В том поместье, где я родился, мы жили только зимой. Наш летний дом находился в Тернах, в нескольких верстах от Днепра. По весне мы всегда переезжали в Терны, а за нами везли багаж на многочисленных подводах. Там у нас была большая усадьба с красивым старым парком. Помню, в Тернах для меня седлали пони, сажали на него верхом и ка¬ тали по парку. Но гораздо больше мне нравилось кататься на лошади вместе с отцом. Он, бывало, сажал меня перед собой на седло, и мы от¬ правлялись на верховую прогулку. В такие моменты я чувствовал себя как взрослый наездник на «настоящем» большом коне. Иногда мы и летом совершали поездки из усадьбы в поместье на берегу Днепра. Мое первое и самое приятное воспоминание о мисс Овен связано как раз с такой поездкой. Мы ехали вместе в закрытом экипаже, и я сидел рядом с ней. Настроена она была добродушно и учи¬ ла меня произносить какие-то слова по-английски. Помню, она все по¬ вторяла слово «Ьоу». 218
Запомнились мне и другие случаи, связанные с гувернанткой, от которой я столько натерпелся. Однажды нас угостили леденцами, кото¬ рые были похожи на длинные бруски, и мисс Овен сказала нам, что это не леденцы, а куски змеи. В другой раз мисс Овен опозорилась. Когда мы катались на лодке по Днепру, у нее слетела с головы шляпа и поплыла по воде, как птичье гнездо. Нас с няней это очень позабавило. Еще я помню, как мы однажды гуляли с мисс Овен по саду. Подобрав юбку, она семенила впереди, виляя бедрами, и кричала нам: «Полюбуйтесь, какой у меня хвостик!» В отличие от меня, Аня хорошо ладила с мисс Овен, и казалось, ей даже нравилось, что мисс Овен надо мной издевается. По примеру мисс Овен она тоже стала надо мной зло подшучивать. Однажды она пообе¬ щала показать мне красивую картинку с изображением хорошенькой девочки. Мне не терпелось взглянуть на эту картинку, но Аня прикрыла ее листом бумаги. Наконец она открыла картинку, и вместо хорошень¬ кой девочки я увидел волка, который стоял на задних лапах, широко разинув пасть, и собирался проглотить Красную Шапочку. Я закричал и устроил истерику. Скорее всего, я вышел из себя не от страха, а от обиды на Аню, которая так зло надо мной подшутила. В малолетстве Аня была озорной, как мальчишка. Я не мог понять, почему она не играет в куклы. Сам я с удовольствием поиграл бы в кук¬ лы, будь я девочкой. Но я был мальчиком и поэтому стеснялся возиться с куклами. Впоследствии я пристрастился играть в оловянных солдати¬ ков, которые, наверное, заменяли мне кукол. Этот период «бури и натиска» у Ани завершился еще в то время, когда мы жили в первом поместье. Мало-помалу она успокоилась, осте¬ пенилась и увлеклась чтением. Со мной она тоже стала обращаться иначе. Теперь она наслаждалась ролью старшей сестры, которая на¬ ставляет младшего брата. Она учила меня определять время по часам и говорила, что земля круглая. В те годы я часто катался с отцом в коляске по степи и замечал, что горизонт образует ровную окружность. Разве может земля быть круглой? Мне в это не верилось. Мне казалось, что земля — это диск. После того как уволили мисс Овен, у нас появилась новая гувер¬ нантка — мисс Элизабет, смуглая брюнетка лет сорока. Родилась она в России, но корни у нее были болгарские. Нрава она была скромного и хорошо ладила со мной и с няней. Тогда еще были свежи воспоминания 220
ПРИЛОЖЕНИЯ о русско-турецкой войне, которая принесла болгарам освобождение от турецкого ига, и мисс Элизабет часто рассказывала нам о прежних ту¬ рецких зверствах. Еще помню, что мисс Элизабет почти беспрерывно курила сигареты. Няня у меня была еще из крепостных. Она была женщиной про¬ стодушной, с золотым сердцем и любила меня беззаветно. В юности ее выдали замуж, и у нее родился ребенок, который умер в младенчестве. Так что она явно перенесла на меня свою материнскую любовь. В том возрасте мне читали в основном немецкие сказки в русском переводе. По вечерам мисс Элизабет читала нам вслух сказки братьев Гримм, которые казались нам с няней очень занимательными и увле¬ кательными. Так мы прослушали «Белоснежку», «Золушку» и другие сказки. Ума не приложу, почему мисс Элизабет вздумала читать нам «Хижину дяди Тома», ведь эта книга, в которой подробно описаны жут¬ кие сцены издевательства над неграми, не годилась для детского чте¬ ния. После этого мне даже снились некоторые пытки. Наши родители часто бывали в отъезде, поэтому мы с сестрой рос¬ ли под присмотром чужих людей, и даже когда родители жили дома, мы мало с ними общались. Помню, как я разучивал с отцом русский алфа¬ вит и учился читать по-русски. Одно время отец каждый вечер прихо¬ дил к нам в детскую и развлекал нас игрой «Тише едешь — дальше бу¬ дешь». Мы расстилали карту европейской части России и передвигали по ней деревянные фишки, похожие на шахматные фигуры. Каждый игрок по очереди бросал кости и таким образом определял количество ходов и маршрут. Побеждал тот, кому удавалось первым добраться до пункта назначения. Я просто обожал эту игру, наверное, еще и пото¬ му, что мне нравилось играть с отцом, в котором я тогда души не чаял. К сожалению, вскоре отцу стало недосуг играть с нами по вечерам. Во время игры отец часто рассказывал нам о разных областях и городах, отмеченных на карте. Без него играть было уже не так интересно и увле¬ кательно, так что мы вскоре вообще оставили эту затею. Моя мать отличалась спокойным, тихим нравом и была весьма остроумной дамой. Она умела находить смешное даже в неприятно¬ стях, никогда не драматизировала положение, и это всегда помогало ей стойко переносить тяготы жизни. При всем том она выросла в довольно патриархальной семье и привыкла сдерживать свои чувства, поэтому ей было нелегко ужиться 222
ПРИЛОЖЕНИЯ с моим темпераментным отцом и его эксцентричными братьями, ко¬ торых она в шутку называла «братья Карамазовы». Моя мать не была склонна к депрессии, но в молодости страдала ипохондрией и выду¬ мывала себе разные мнимые болезни. Как бы то ни было, она дожила до восьмидесяти семи лет. С возрастом мать избавилась от ипохондрии и в старости чувствовала себя гораздо лучше, чем в молодые годы, хотя к тому времени уже лишилась всего своего состояния. Лишь в послед¬ ние годы незадолго до смерти, когда мать уже не могла выходить из дома, у нее вновь развилась ипохондрия, но уже в мягкой форме. В молодости моя мать так беспокоилась о своем здоровье, что на нас ей просто не хватало времени. Впрочем, когда мы с сестрой болели, она ухаживала за нами как образцовая сиделка. Она почти неотлучно сидела с нами и следила за тем, чтобы мы вовремя замеряли температу¬ ру и принимали лекарства. Помнится, в детстве мне порой даже хоте¬ лось заболеть, чтобы мать окружила меня заботой. Именно от матери я впервые услышал о религии. Помнится, мне попала в руки книга, на обложке которой была изображена казнь чеш¬ ского реформатора Яна Гуса на костре, и я спросил мать, что это зна¬ чит. Отвечая на мой вопрос, мать заодно ознакомила меня с основами христианского вероучения. Самое сильное впечатление на меня про¬ извела история страданий и распятия Христа. Няня, женщина очень набожная, при случае рассказывала мне о святых и мучениках, так постепенно я приобщился к вере. Впрочем, вскоре меня стали одоле¬ вать сомнения. Я не мог понять, зачем всемогущему Богу понадобилось жертвовать своим Сыном и почему в подвластном ему мире столько зла и страданий. Я старался отогнать сомнения, но все тщетно. От этого я ужасно терзался, ведь мне казалось, что, предаваясь сомнениям, я со¬ вершаю страшный грех. Мы с сестрой увлекались рисованием. Поначалу мы рисовали де¬ ревья, и Ане лучше всего удавались круглые листочки. Мне не хотелось ей подражать, поэтому я махнул рукой на деревья и взялся за рисование лошадей, но, к сожалению, на моих рисунках они походили не то на со¬ бак, не то на волков. А вот людей я научился рисовать хорошо и изобра¬ жал на своих рисунках «пьяницу», «скрягу» и другие типажи. Когда у нас бывали гости и кто-то из них привлекал мое внимание необычным поведением, я начинал передразнивать этого человека, повторяя его жесты и фразы, которые казались мне нелепыми или смешными. Это 224
МЕМУАРЫ ЧЕЛОВЕКА.ВОЛКА очень забавляло моих родителей, и они считали, что у меня есть актер¬ ские способности. Но больше всего мне нравилось играть на гармошке, которую мне, кажется, подарили на Рождество, года в четыре. Я просто обожал свою гармошку и не мог понять, зачем людям нужны другие му¬ зыкальные инструменты, ведь гармошка намного красивее, чем какое- нибудь пианино или скрипка. Иногда зимой в сумерках я брал гармошку, уходил в дальнюю ком¬ нату, чтобы меня никто не услышал и не потревожил, и начинал импро¬ визировать. Я рисовал в воображении пустынное заснеженное поле, по которому тащит сани лошадка, и пытался наиграть на гармошке мело¬ дию, созвучную своим фантазиям. К сожалению, вскоре я перестал музицировать. Так вышло, что однажды отец услышал из соседней комнаты, как я играю. На следую¬ щий день он позвал меня к себе и попросил захватить с собой гармошку. Когда я вошел к нему в кабинет, он говорил какому-то господину, что я сочиняю любопытные музыкальные опусы. Затем он попросил меня исполнить то, что я наигрывал вчера вечером. Меня его просьба приве¬ ла в замешательство, потому что вот так — «по команде» — воспроиз¬ вести свои импровизации я не мог. Глядя на мои жалкие потуги, отец рассердился и выпроводил меня за дверь. После этого злополучного вы¬ ступления я потерял всякий интерес к своей любимой гармошке, убрал ее с глаз долой и никогда больше к ней не прикасался. Это отбило у меня всякую охоту заниматься музыкой. Позднее отец решил, что мне нужно выучиться играть на скрипке. Ничего хорошего из этой затеи не вышло, поскольку я терпеть не мог скрипку, а вскоре вообще ее воз¬ ненавидел. Меня страшно раздражали пронзительные звуки, которые я из нее извлекал, к тому же держать ее на вытянутой руке было очень утомительно. В перерывах между занятиями с учителем я не упраж¬ нялся и поэтому, разумеется, мало чему научился. Тем не менее всякий раз, когда отец спрашивал учителя музыки, стоит ли заниматься со мной дальше, тот, не желая терять такого выгодного ученика, отвечал, что «теперь-то уж было бы жаль» взять и прекратить занятия. Прошло целых шесть лет, прежде чем отец наконец понял, что продолжать заня¬ тия бесполезно, и освободил меня от этой повинности. Наши земли были отведены не только под посевы, но и под паст¬ бища. У нас было большое поголовье овец. И вот однажды у нас в име¬ нии произошло событие, которое наделало много шума и привлекло к 225
ПРИЛОЖЕНИЯ себе внимание овцеводов по всей России. Среди наших овец разрази¬ лась опасная эпидемия. Чтобы остановить падеж, отец решил провести вакцинацию здоровых овец, которых набралось двести тысяч голов. Последствия вакцинации были ужасны. Все овцы погибли, поскольку им ввели негодную сыворотку. Поговаривали, что таким образом кто- то отомстил ветеринару, который проводил вакцинацию. После этого было затеяно расследование, но дело не получило хода и осталось не¬ раскрытым. Когда мне было пять лет, наша семья перебралась в Одессу. В те времена железнодорожного сообщения между нашим поместьем и Одессой не было. Поэтому приходилось сперва целую ночь спускать¬ ся на речном катере по Днепру до Херсона, откуда через сутки поутру отплывал в Одессу большой корабль, способный при случае выдержать черноморский шторм. Мы отправились в Одессу летом из усадьбы в Тернах. Из Тернов мы выехали поздно вечером, когда уже стемнело и поднялась ужас¬ ная буря. Мы с сестрой ехали в закрытом экипаже, снаружи бушева¬ ла непогода и дождь хлестал по крыше. Ветер задувал с такой силой, что лошади с трудом шли по дороге. Тем не менее нам удалось вовремя добраться до пристани на Днепре. Эта поездка из Тернов к пристани — последнее, что я помню о поместье, в котором родился. Уже в Одессе я узнал о том, что отец продал наше поместье. Я горь¬ ко разрыдался, когда понял, что больше никогда не увижу поместья, где мы жили на лоне природы, и теперь мне придется осваиваться в боль¬ шом чужом городе. Позднее мать рассказывала мне, что отец скоро сам пожалел о том, что продал поместье, поскольку всего через несколько лет после продажи на месте нашего бывшего имения вырос город. По словам матери, после этого у отца и случился первый приступ меланхо¬ лии, в которую его повергла мысль о том, что он совершил оплошность. В Одессе отец купил особняк напротив городского парка, разбито¬ го на берегу Черного моря. Этот особняк выстроил итальянский архи¬ тектор в стиле итальянского Возрождения. Приблизительно тогда же отец обзавелся и большим имением на юге России. И особняк, и имение он подарил матери. Спустя несколько лет отец купил тридцать шесть тысяч деся¬ тин земли в Белоруссии, на берегу реки Припяти — притока Днепра. Хотя Белоруссия находится на западе России и граничит с Польшей и 226
МЕМУАРЫ ЧЕЛОВЕКА-ВОЛКА Литвой, в те времена она была отсталой провинцией по сравнению с южными губерниями. Кругом были дремучие леса, топи, озера и мно¬ жество болот, на которых еще сохранились поразительные уголки не¬ тронутой природы. В лесах водились волки. Летом крестьяне из окрест¬ ных деревень время от времени устраивали охоту на волков. Вечером после охоты мой отец всегда приглашал всех на праздничное застолье. На праздник звали деревенских музыкантов, и парни с девушками пля¬ сали под народную музыку. В бытность свою студентом университета я отдыхал во время летних каникул в нашем белорусском поместье и каждый раз словно переносился на несколько веков назад в прошлое. Вот где можно было на время освободиться от того, что Фрейд называл «гнетом культуры». Отец продал это имение в 1905 году. У отца и матери было немало братьев и сестер, но после того, как многие из них умерли в детстве и отрочестве, у матери осталось лишь две сестры и два брата, а у отца — три брата. Алексей, старший брат матери, отличался слабым здоровьем. Его первая женитьба была неудачной и закончилась разводом. Затем он женился на полячке и прижил с ней двух сыновей. Со второй женой он жил в мире и согласии. Дядя Алексей, человек спокойный и скром¬ ный, занимался хозяйством у себя в имении, а на досуге любил играть в шахматы. Играл он, как говорится, мастерски. Младшего брата матери звали Василий, он был человеком более деятельным, и о нем речь пой¬ дет чуть ниже. Старшего брата моего отца звали Епифан. Мы с сестрой называли его дядя Пиня. С дядей Пиней и его детьми мы познакомились только после переезда в Одессу. Другие братья отца, Николай и Петр, время от времени гостили у нас в поместье. Братья отца разительно отличались друг от друга. Про его стар¬ шего брата Епифана говорили, что он человек способный и хорошо об¬ разованный, но тяжелый на подъем. Хоть он и защитил в свое время диссертацию по математике в Одесском университете, впоследствии он занимался только управлением своими поместьями и даже не по¬ мышлял о карьере. Отец признавался мне, что дядя Пиня ему ближе других братьев, но когда тот перебрался из Одессы в Москву, мы поте¬ ряли с ним связь. Больше всего я любил дядю Петра, самого младшего брата отца. Известие о том, что он собирается нас навестить, всегда несказанно 227
ПРИЛОЖЕНИЯ меня радовало. Он всякий раз заглядывал ко мне в детскую или звал меня к себе и мы играли вдвоем, словно сверстники. Он был мастер на всякие проказы и забавы, которые приводили меня в восторг и очень веселили. Мать говорила, что дядя Петр всегда был этаким «симпатягой», весельчаком и душой компании, поэтому его любили приглашать на всякие приемы и светские рауты. После окончания университета он поступил в знаменитую Петровскую сельскохозяйственную акаде¬ мию в Москве. Он легко сходился с людьми и завел в академии много друзей, с которыми гостил летом у нас в поместье. Мать рассказывала мне, что как-то раз он приехал к нам в компании какого-то молодого князя — то ли Трубецкого, то ли Оболенского, точно не помню, — и тот сделал предложение ее младшей и самой красивой сестре Евгении, ко¬ торая ему отказала и потом вышла замуж за другого сокурсника дяди Петра, отпрыска древнего литовского дворянского рода. Вскоре все с удивлением стали замечать странности в поведении нашего веселого дяди Петра. Эти сумасбродства поначалу лишь за¬ бавляли остальных братьев, поскольку они не принимали их всерьез и считали, что на дядю Петра просто находит блажь. Немного погодя они поняли, что дело обстоит куда серьезнее. Дядю Петра освидетель¬ ствовал знаменитый русский психиатр Корсаков и, к несчастью, обна¬ ружил у него признаки паранойи. После этого дядю Петра поместили в закрытую психиатрическую лечебницу. Затем братья забрали его от¬ туда и перевезли в Крым, где он прожил много лет затворником в своем большом поместье. Хотя дядя Петр изучал в академии агрономию, он мечтал стать историком. Но этим мечтам не суждено было сбыться, по¬ скольку у него развилась мания преследования. В отличие от остальных братьев и самого отца, который был хо¬ рошо образованным, умным, находчивым и необыкновенно предпри¬ имчивым человеком, дядя Николай, честно говоря, не блистал особыми талантами. Он производил впечатление вполне заурядного, хоть и здра¬ вомыслящего человека, но зато был воплощением порядочности, ответ¬ ственности и скромности, в общем, обладал всеми теми достоинствами, которые принято называть буржуазными добродетелями. Сначала он служил в армии и получил офицерский чин, а затем ушел в отставку, поселился со своим большим сесмейством в Херсоне и стал одним из самых уважаемых людей в городе. Его выбрали в Государственную 228
МЕМУАРЫ ЧЕЛОВЕКА.ВОЛКА Думу, где он заседал в различных комитетах, но в большую политику не ввязывался. Мой дед по отцовской линии умер за год до моего рождения; он намного пережил свою жену, Ирину Петровну. Мне рассказывали, что она была высокой и крупной женщиной, но, судя по ее фотографи¬ ям и портретам, не отличалась красотой. Дед, напротив, был статным мужчиной, с правильными чертами лица. Насколько я знаю, Ирина Петровна была очень умна и верховодила в семье. Поговаривали, что после ее смерти дед опустился и запил. О том, как низко он пал, можно судить по одной истории, которая с ним приключилась. Когда дядя Николай решил жениться, деду взбрело в голову от¬ бить у сына невесту и взять ее себе в жены. Похожая история описана в романе Достоевского «Братья Карамазовы». Девушка, как и в романе Достоевского, предпочла сына и вышла замуж за дядю Николая. В от¬ местку разъяренный дед лишил его наследства. После смерти деда все его сыновья передали часть своей доли наследства дяде Николаю, и тот жил в достатке, хотя и уступал в богатстве своим братьям. Несмотря на эти невзгоды, дядя Николай, как мне кажется, жил в ладу с собой, по¬ скольку, не в пример своим братьям, был человеком совершенно урав¬ новешенным и здравым. В свое время мой дед был одним из богатейших помещиков России. Он скупил за бесценок обширные целинные земли, которые сильно по¬ дорожали после того, как их начали возделывать. Ему достались очень плодородные земли в том краю, который называли житницей России. Со слов матери я знаю, что земли эти были приобретены по почину жены деда, Ирины Петровны, которая отличалась недюжинной дело¬ вой хваткой и заправляла всем хозяйством. По части ума сыновья явно пошли не в отца, а в мать. Впрочем, вместе с умом они унаследовали от нее и склонность к нервным расстройствам. У Ирины Петровны было много детей, но долгое время рождались одни мальчики, а она мечтала о дочери. Наконец у нее родилась дочь — очень хорошенькая и славная девочка, которую она назвала Любой. К сожалению, весьми или девяти лет от роду она умерла от скарлатины. Ирина Петровна так любила Любу, что после смерти своей обожаемой дочери впала в уныние и полностью утратила интерес к жизни. Думаю, моя бабушка так и не смогла смириться с тем, что судьба сначала посла¬ ла ей девочку, о которой она так мечтала, а затем отняла дочь и с тех пор 229
ПРИЛОЖЕНИЯ одаривала лишь сыновьями. Умерла Ирина Петровна при загадочных обстоятельствах. Говорили, что она то ли нечаянно, то ли нарочно отра¬ вилась лекарствами. Во всяком случае, моя мать была уверена в том, что бабушка покончила с собой. Вскоре после переезда в Одессу родители наняли нам новую гу¬ вернантку, на сей раз француженку. Вообще-то она была швейцаркой из Женевы, но считала себя настоящей француженкой и патриот¬ кой Франции. Она была истовой католичкой и очень чопорной дамой. Властная по натуре, как и большинство старых дев, она требовала от нас с Аней полного послушания. По вечерам «мадемуазель», как называли ее мы и все остальные, читала нам вслух французские детские книжки. В молодости мадемуазель приехала в русскую Польшу, где служила гувернанткой в домах польской знати: у князей Потоцких, Самойских, Мнишков и прочих. Главным образом она старалась привить своим вос¬ питанникам хорошие манеры и обучить их правилам этикета. Она так долго прожила в Польше, что говорила на смеси польского и русского, сильно коверкая слова, но ее все понимали. Разумеется, мадемуазель обучала нас и французскому языку. Бывало, возьмется нам что-то объ¬ яснять и все перескакивает с одной темы на другую, а потом начинает увлеченно рассказывать о своей юности. Одной из первых книг, которую мадемуазель читала нам вслух, был «Дон-Кихот» Сервантеса, разумеется, в переложении для детей. Эта история произвела на меня сильное впечатление, но показалась мне не столько забавной, сколько печальной. У меня не укладывалось в го¬ лове, как мой любимый Дон-Кихот может быть безумцем. Я бы ни за что не смирился с этой мыслью, если бы Дон-Кихот хотя бы перед смертью не понял, что творил безумства. Когда мадемуазель заверила меня в том, что так оно и произошло, и показала в подтверждение иллюстрацию на последней странице, на которой был изображен Дон-Кихот, исповедую¬ щийся перед смертью католическому священнику, я успокоился, рассу¬ див, что священник не стал бы слушать исповедь сумасшедшего. Потом пришел черед детских книжек о жизни великих людей Франции. Автор одной из них даже дерзнул написать о детстве Карла Великого, которого во Франции величают— Шарлемань. Эта книга мне тоже очень понравилась. Особенно мне полюбилась таинственная история рождения Карла Великого, в чью колыбель три добрых гения положили всевозможные дары и подношения. Наверное, слушая эту 230
МЕМУАРЫ ЧЕЛОВЕКА-ВОЛКА историю, я вспоминал о том, что и сам родился в знаменательный день, в канун Рождества. Вдобавок мадемуазель читала нам романтические рассказы из французского журнала Journal delaJeunesse*, который она выписывала. Эти рассказы сильно, пожалуй, даже чрезмерно будора¬ жили мое воображение. Аня быстро поняла, что мадемуазель старается целиком подчи¬ нить нас себе, и научилась не поддаваться ее влиянию. Мадемуазель ее за это не попрекала, но, чтобы отвести душу, с особым рвением взялась за мое воспитание, что меня отнюдь не радовало. Немудрено, что после этого я стал ее любимцем. Она явно отдавала мне предпочтение и гово¬ рила про меня: «Serge a le jugement juste»**. Наверное, романтические рассказы, которые читала нам вслух мадемуазель, настроили меня на «романтический» лад или, по мень¬ шей мере, способствовали развитию этой склонности. Когда я потом увлекся пейзажной живописью, этот «романтизм» повлиял и на мою манеру рисования. Так или иначе, я ощущал на себе влияние мадемуа¬ зель. Помнится, в те времена мне даже казалось, что католицизм ближе к истинной вере, чем православие, ведь Христос назвал Петра тем кам¬ нем, на котором Он построит Свою церковь. Забегая на несколько лет вперед, я хотел бы рассказать об одном событии, которое живо характеризует нашу тогдашнюю жизнь. В Мас¬ леницу нас с сестрой пригласили на детский праздничный маскарад, на который Аня хотела явиться в мальчишеском наряде. Не помню, сколь¬ ко ей тогда было лет, но как бы то ни было, мадемуазель утверждала, что в таком возрасте девушке уже положено заботиться о своей репу¬ тации. Наверное, таким образом она хотела укрепить свой пошатнув¬ шийся авторитет. Однажды за обедом зашла речь об Анином костюме. Отец сказал, что не понимает, почему Ане нельзя нарядиться мальчи¬ ком. Мадемуазель настаивала на том, что «une jeune fille comme il faut»*** неприлично появляться на людях в панталонах. Слово за слово между ними разгорелся спор, и в запале мадемуазель категоричным тоном за¬ явила, что, несмотря на попустительство отца, она, как гувернантка, ни за что не позволит своей воспитаннице пойти на маскарад в мальчише- Joumal de la Jeunesse (фр.) — журнал для юношества. — Прим. переводчика. Serge a le jugement juste (фр.) — Серж такой благоразумный. — Прим. переводчика. Une jeune fille comme il faut (фр.) — благовоспитанной девушке. — Прим. пере¬ водчика. 231
ПРИЛОЖЕНИЯ ском наряде. Это было уже слишком, и отец сделал ей строгий выговор. Со слезами на глазах она вскочила из-за стола и убежала в свою комна¬ ту. Мы с Аней бросились вслед за ней и попытались ее утешить. В ответ мадемуазель твердила, что после такого оскорбления, какое нанес ей отец, она не может оставаться в нашем доме. Но это была просто буря в стакане. Вскоре мадемуазель успокоилась и, к немалому удивлению моей матери, снова стала говорить про отца: «Monsieur est si delicat»*. Сложив с себя обязанности нашей гувернантки, мадемуазель так и жила до самой смерти на иждивении моих родителей в комнате на цокольном этаже нашего особняка. Время от времени мы навещали ма¬ демуазель и всякий раз поражались ее бодрости. Ее так занимали раз¬ ные мелкие хлопоты, что грустить и скучать ей было просто некогда. Помню, одно время она упорно воевала с муравьями, которые почему- то облюбовали ее комнату. Моя няня тоже до последних дней жила на иждивении моих ро¬ дителей в нашем поместье на юге России. Для нее время словно оста¬ новилось, и в ее глазах я так навсегда и остался маленьким мальчиком. Мадемуазель и няня дожили до глубокой старости. Когда мне исполнилось семь лет, мне сообщили, что скоро у меня появится домашний учитель. Разумеется, я был заинтригован и гадал, как он выглядит. Мне представлялся этакий пожилой солидный гос¬ подин с бородой по тогдашней моде. Однако учитель оказался гладко выбритым молодым человеком лет тридцати, с резкими чертами лица и орлиным носом. Будучи близоруким, он носил очки. В отличие от нашей набожной мадемуазель, Александр Яковлевич Дик был совершенно мирским человеком. Он ни разу не говорил со мной на религиозные темы. Веселый и благодушный по натуре Александр Яковлевич ко всему относился с юмором и постоянно вы¬ думывал для нас всевозможные игры и развлечения. Несмотря на свои голландские корни, он свободно говорил по-русски, поскольку сам ро¬ дился в России, и мать у него была русская. Кроме того, он в совершен¬ стве знал немецкий и французский. Аню он обучал немецкому языку, а со мной говорил по-французски. Мне казалось, что Александр Яковлевич ничего не принимает всерьез и во всем находит лишь повод для смеха. Мадемуазель, над ко¬ Monsieurest si delicat (фр.) — месье такой чуткий. — Прим. переводчика. 232
МЕМУАРЫ ЧЕЛОВЕКА-ВОЛКА торой он подтрунивал, намекая на то, что она старая дева, его недолюб¬ ливала и в отместку называла клоуном. Александр Яковлевич был, несомненно, очень талантливым че¬ ловеком. Он превосходно играл на пианино и уверял, что умеет играть на многих других музыкальных инструментах. К тому же, он занимался живописью, и одна его картина висела у нас в доме. На ней был изобра¬ жен корабль на фоне Венеции. Наверное, это была копия. Во всяком случае, других его картин мне видеть не доводилось. С Александром Яковлевичем мы прочли сперва «Макса и Морица» Вильгельма Буша в русском переводе, а затем — замечательную книгу Жюля Верна «Les Enfants du Capitaine Grant»*. Александр Яковлевич обставил одну комнату в нашем особняке как класс в реальной гимназии и даже раздобыл настоящий верстак, на котором мы мастерили миниатюрные модели кораблей. Он так ловко прилаживал друг к другу тонкие досочки, что ему мог позавидовать лю¬ бой моделист. Работа была такая кропотливая, что сам я почти ничего не делал, а лишь наблюдал за тем, как трудится Александр Яковлевич. Он явно любил это дело. Наверное, такую страсть к кораблестроению он унаследовал от своих голландских предков. Александр Яковлевич был холостяком и заядлым путешественни¬ ком. Он уже успел побывать в Индии и на Дальнем Востоке, откуда при¬ вез разные диковины. По его словам, дом у него напоминал небольшой музей. Разумеется, мы с Аней жаждали взглянуть на все эти диковин¬ ные вещицы из дальних стран, и Александр Яковлевич пригласил нас к себе домой. В ящике со стеклянной крышкой он держал коллекцию больших бабочек, какие не водились в наших краях. Показал он нам и другие любопытные редкости. Александр Яковлевич умалчивал о том, на какие средства он со¬ вершил все эти путешествия, и никогда не рассказывал нам ни о своем детстве, ни о своих родителях. Бывало, за завтраком, когда ему случа¬ лось посадить пятно на одежду, он говорил: «Je suis un saligaud comme mon pere»**. Вот и все, что мы знали о его отце. «les Enfants du Capitaine Grant» (фр.) — «Дети капитана Гранта». — Прим. пере¬ водчика. Je suis un saligaud comme топ pere (фр.) — я такой же неряха, как мой отец. — Прим. переводчика. 233
ПРИЛОЖЕНИЯ Когда Александр Яковлевич впервые приехал в наше поместье на юге России, мы отправились на прогулку в парк, и он тут же нашел подходящее место для игры в крокет, который тогда был в моде. Там мы устроили крокетную площадку и расставили воротца. Через несколько лет Александр Яковлевич исчез из нашей жиз¬ ни так же внезапно, как и появился. Я даже не знаю, что произошло. Возможно, его уволили или он сам попросил расчета. Однажды мы с сестрой бродили в компании герра Риделя по по¬ лям, и он решил объяснить Ане основные законы философии Канта. На следующий день мы снова отправились втроем на прогулку. На сей раз он завел разговор о религии и стал резко критиковать христианство. Сам он был атеистом. Я часто отбегал в сторону и лишь краем уха слы¬ шал рассуждения герра Риделя, но его слова врезались мне в память, поскольку он высказал те мысли, которые занимали меня самого с дет¬ ства. Слова герра Риделя запали мне в душу, и я сам не заметил, как утратил веру. Противником религии я, конечно, не стал, а просто, как говорится, отпал от веры. Я рассудил так: коль скоро мы не знаем ниче¬ го наверняка, каждый человек волен сам решать, верить ему или нет. От этой мысли на душе у меня стало легко. С тех пор я перестал корить себя за сомнения, которые одолевали меня в детстве. И все же легкость, с которой я отрекся от веры, всегда вызывала у меня недоумение. Чем же я заполнил духовный вакуум, который должен был после этого возникнуть? Наверное, религию мне заме¬ нила литература, поскольку лет в тринадцать я страстно увлекся чтением романов Толстого, Достоевского и Тургенева. Я боготворил не только этих писателей, но и двух величайших русских поэтов: Пушкина и Лермонтова, который был моим кумиром. Позднее я с та¬ ким же религиозным пылом увлекся живописью. Восторг, который вызывает у меня красота и гармония природы, тоже сродни рели¬ гиозному чувству. Тем не менее надо признать, что чувство вины и сомнения, которые ныне терзают меня в минуты уныния, напоми¬ нают мне о том, как в детстве я сомневался в истинности религии и потом мучился от угрызений совести. Возможно, я не так уж легко расстался с религией и в действительности все еще ощущаю какую- то пустоту в душе. В последний раз герр Ридель гостил у нас в поместье совсем недол¬ го и преподнес нам настоящий сюрприз. Герр Ридель явно восхищался 234
МЕМУАРЫ ЧЕЛОВЕКА.ВОЛКА Анной и считал, что она не по годам умна, и хотя ей было в то время от силы шестнадцать лет, он в нее влюбился. Вот тут-то герру Риделю и изменило его хваленое самообладание. Будучи здравомыслящим чело¬ веком, он должен был понимать, что рассчитывать на взаимность ему не приходится. Анна уважала его как ученого и мыслителя, но ни о ка¬ кой любви не могло быть и речи. Тем не менее герр Ридель признался ей в любви, за что и поплатился. С тех пор к нам в поместье его больше не приглашали. В статье о моем заболевании профессор Фрейд отметил, что я изменил свое отношение к религии под влиянием герра Риделя и отождествлял себя с Лермонтовым. Тем временем детство мое уже подходило к концу, и я вступал в пору отрочества. II Бесознательное томление Зиму 1905-1906 гг. я провел за границей. После того как я сдал вступительные экзамены и был зачислен в университет, мы с матерью и Анной отправились в Берлин. В этой поездке нас сопровождали тетя Евгения, младшая сестра матери, и компаньонка моей сестры, неза¬ мужняя немка средних лет. Мать с Анной и ее компаньонкой провели всю зиму в санатории под Берлином, а я, воспользовавшись продолжительными загранич¬ ными каникулами, совершил две ознакомительные поездки по Европе. Осенью 1905 года я побывал в Италии, а на следующий год в феврале съездил в Париж и Лондон вместе со своим кузеном Григорием, кото¬ рый к тому времени тоже приехал к нам в Берлин. В мае того же года я вернулся в Россию проездом через Берлин, чтобы провести лето в на¬ шем южном поместье. Мать с сестрой и двумя дамами вскоре переехали из Германии в Милан, где уже пятнадцать лет жил младший брат матери Василий, а затем отправились в Ливорно на Средиземноморье. В июле я гостил у своего дяди, старшего брата матери, в его по¬ местье, которое находилось в двадцати пяти верстах от нашего. Там меня ожидал приятный сюрприз — знакомство с юной девушкой, ко¬ торая сразу мне приглянулась. Как выяснилось, она приходилась пле¬ мянницей дядиной жене и приехала из Польши по приглашению своей тетушки. 235
ПРИЛОЖЕНИЯ Марта — так звали юную полячку — была прелестной голубогла¬ зой блондинкой с румяными щечками. Она показалась мне такой хоро¬ шенькой, веселой и милой, что за два дня я в нее влюбился. По ней было видно, что она тоже ко мне неравнодушна. Тетушка сразу заметила, что я влюблен в Марту, и явно старалась всячески поощрять наше взаимное увлечение. Кто знает, чем бы все это закончилось, если бы наш роман не оборвался из-за того, что у меня в семье стряслось несчастье. Мать задержалась в Италии, а сестра в середине августа верну¬ лась вместе с компаньонкой в Россию. Анна ненадолго заехала домой и затем отправилась на Кавказ в поместье тети Ксении, старшей сестры матери. За те две недели, что она провела со мной в нашем поместье, я не заметил в ее поведении ничего необычного. Меня удивило лишь то, что она уговаривала меня поехать вместе с ней на Кавказ, хотя зна¬ ла, что я зачислен на юридический факультет Одесского университета, в котором на днях должны были начаться занятия. Когда я напомнил об этом Анне, она перестала меня упрашивать, но взяла с меня слово, что я напишу ей через неделю после ее отъезда. Эта просьба тоже показа¬ лась мне немного странной, но я не придал ей особого значения. Я посадил Анну и ее компаньонку на корабль, который отплывал в Новороссийск. Прощание было очень трогательным. Когда пароход отвалил от причала, Анна вышла на корму и все махала мне рукой, пока не исчезла вдали. Я еще долго стоял на пристани и смотрел, как корабль выходит из гавани и уплывает в открытое море. Ровно через неделю после отъезда Анны я, как и обещал, послал ей письмо. Спустя две или три недели до нас дошло известие о том, что Анна тяжело заболела, а вскоре нам сообщили о ее смерти. Потом мы узнали, что Анна приняла яд и два дня молча терпела сильную боль. Только после того как боль стала невыносимой, она по¬ просила послать за врачом. Врачу она призналась, что выпила ртуть, и показала ему пузырек с этикеткой, на которой был изображен пре¬ достерегающий знак— череп с перекрещенными костями. По всей видимости, она взяла этот пузырек из своей домашней лаборатории, в которой проводила естественнонаучные опыты. После покушения на самоубийство у нее вновь пробудилась жажда жизни. Очевидно, порой нужно соприкоснуться со смертью, чтобы вернуть себе вкус к жизни. Поначалу врачам казалось, что Анну удалось спасти, и они даже объ- 236
Анна Панкеева в возрасте 19 лет
ПРИЛОЖЕНИЯ явили, что ее жизни уже ничего не угрожает. Однако через две недели она умерла от паралича сердца. Сестру похоронили в семейном склепе на Старом кладбище в Одессе. Мать тогда еще отдыхала за границей, и отец решил послать ей печальное известие с нарочным, а поскольку она получила его уже после погребения, единственными близкими родственниками Анны, которые присутствовали на похоронах, оказались мы с отцом. В порту, куда мы приехали вдвоем, чтобы забрать и перевезти на Старое клад¬ бище доставленный на пароходе гроб с телом Анны, нас уже ожидали многие знакомые. Собралась там и целая толпа зевак. В день похорон я словно впал в ступор, и мне казалось, что все про¬ исходит не наяву, а в каком-то дурном сне. Старое кладбище находится далеко от порта, на другом конце города. По православному обычаю сопровождавшие нас священники останавливали похоронную процессию всякий раз, когда мы сворачи¬ вали с одной улицы на другую, и на каждом повороте подолгу читали молитвы, так что до кладбища мы добирались несколько часов. Солнце уже клонилось к закату и зашло, как только гроб опустили в могилу. Прощальные солнечные лучи, пробиваясь сквозь листву, отражались от блестящей крышки металлического гроба. Когда мы были детьми, взрослые часто говорили, что Ане надо было родиться мальчиком, а не девочкой. Она была волевой и целе¬ устремленной натурой, всегда держалась независимо и никогда не под¬ давалась влиянию своих гувернанток. С возрастом у нее стали прояв¬ ляться женские черты. Но она явно была к этому не готова и страдала от болезненного чувства ущербности. Анна привыкла сравнивать свою внешность с тем классическим идеалом красоты, которым она восхи¬ щалась. Она почему-то вбила себе в голову, что ей недостает женского обаяния. Кроме того, ей казалось, что она не нравится мужчинам, по¬ этому замуж ее могут взять только ради денег. Скорее всего, беда ее была в том, что она, вопреки здравому смыс¬ лу, тщетно пыталась подавить в себе женственность. Разумеется, сама она не сознавала, что с ней творится. Отец очень гордился Анной и нежно ее любил. Он исполнял лю¬ бые ее просьбы. Самоубийство Анны было равносильно отречению от отца и от всего мира. Отцу явно казалось, что она его подвела. Смерть 238
МЕМУАРЫ ЧЕЛОВЕКА-ВОЛКА Анны была для отца тяжелейшей утратой, но мне думается, что он стра¬ дал еще от обиды и разочарования. Если прежде отец почти не обращал на меня внимания, то после смерти Анны его отношение ко мне резко изменилось. По крайней мере, так мне казалось. Отец старался вникнуть во все мои дела и замыслы, давал мне советы и всячески меня опекал. Очевидно, он стал так заботиться обо мне, поскольку обратил на меня те чувства, которые питал к Анне. Хотя прежде я мечтал о большей душевной близости с отцом, ныне его привязанность ко мне, в которой он явно находил утешение после смерти Анны — ведь она была его люби¬ мицей, — оставляла меня равнодушным, а впоследствии даже стала угнетать. На мать эта трагедия подействовала совершенно иначе. Она посто¬ янно заказывала в церкви заупокойные молебны и каждый день ездила на кладбище, где часами просиживала у Аниной могилы. Как известно, люди вообще склонны винить себя в смерти родных, а в случае само¬ убийства близкого человека — и подавно. Мать явно казнила себя, и это отразилось на ее отношении ко мне. Я заметил, что после смерти Анны мать заметно охладела ко мне и даже старалась меня избегать. А ведь прежде мне казалось, что со мной у нее были более задушевные отно¬ шения, чем с Анной. Смерть Анны, которую я очень любил и считал своим единствен¬ ным другом, повергла меня в глубокое уныние. Я так страдал, что ду¬ шевные муки подчас перерастали в физическую боль. Я испытывал полную апатию. Мне все постыло, и меня неотступно преследовала мысль о самоубийстве, но на это мне не хватило смелости. Я пытался перебороть уныние и время от времени, превозмогая себя, посещал лекции в университете, хотя и не понимал почти ничего из того, что говорил преподаватель. Я тогда мало с кем общался. Пару раз в неделю я прогуливался по городу вместе с бывшим одноклассни¬ ком, который изучал медицину и жил по соседству. Иногда мне состав¬ лял компанию мой новый знакомый — некто N. Друзьями мы с ним так и не стали. В моем тогдашнем подавленном душевном состоянии мне было просто не до дружбы. С приходом весны я почувствовал какое-то брожение и смуту в душе. За зиму я вконец извелся. Пора было что-то решать. Покончить 239
ПРИЛОЖЕНИЯ с собой я бы все равно не осмелился, так что мне не оставалось ничего иного, как покончить с унынием, собраться с духом и жить дальше. Смерть Анны так меня удручила, что все вокруг казалось мне бес¬ смысленным и никчемным. При таком умонастроении трудно чем-то увлечься. Пытаясь найти выход из положения, я убедил себя в том, что в моем безразличии повинны не внутренние переживания, а внешние обстоятельства, и учеба в университете не дается мне из-за того, что я выбрал неподходящий предмет. Поэтому первым делом я решил перей¬ ти с юридического отделения на «кафедру естествознания», как тогда в России называли философский факультет. По моему мнению, которое впоследствии разделял профессор Фрейд, этот факультет я выбрал из-за того, что бессознательно отож¬ дествлял себя с Анной, ведь она долго увлекалась естественными на¬ уками и лишь года за два до самоубийства потеряла к ним интерес. Вместе с тем я считаю, что на такое решение меня подвигла и случайная встреча с профессором Б., директором Одесской обсерватории, хотя в то время я не придал особого значения нашему разговору. Когда я столк¬ нулся на улице с профессором Б., которого не видел долгие годы, он сра¬ зу спросил меня, какой факультет я выбрал. Как только я сказал ему, что изучаю право, он бросил на меня недоуменный взгляд и недовольно промолвил: «Какая досада, право. Не ожидал я от вас такого. Я-то думал, вы займетесь математикой или, на худой конец, естественными наука¬ ми». До того как мы с Анной поступили в университет, Б. был нашим репетитором по математике. Мне всегда импонировали его мягкие манеры и вдумчивость. Возможно, мне так легко давалась математика еще и потому, что я испытывал к нему сильную симпатию. Бывало, по вечерам Б. приводил нас с Анной в обсерваторию, и мы разглядывали в телескоп ночное небо, любовались звездами и луной. Б. всегда нахваливал меня за успехи в учебе (чего не скажешь об учителе русского языка М., который обычно превозносил Анну, да и мной был в общем-то доволен, но подчас впадал в отчание, когда проверял мои диктанты, пестревшие орфографическими ошибками). Помнится, однажды отец заглянул к нам на урок математики и осве¬ домился у Б. о наших успехах. О моей сестре учитель отозвался не слишком лестно, а вот мои математические способности оценил вы¬ соко. В ответ отец сказал, что я, наверное, пошел в его старшего брата, 240
МЕМУАРЫ ЧЕЛОВЕКА-ВОЛКА дядю Пиню, который увлекался математикой и даже защитил по ней диссертацию. Поразмыслив, отец решил отдать меня в реальное учи¬ лище, а не в классическую гимназию. Когда до экзаменов для поступле¬ ния во второй класс реального училища оставалось всего несколько ме¬ сяцев, отец неожиданно передумал и счел за лучшее определить меня в гимназию, поскольку в университет принимали только выпускников классической гимназии. Мне срочно наняли репетитора по латыни, который должен был подготовить меня к весенним экзаменам для поступления во второй класс гимназии. Я без труда сдал вступительные экзамены и получил оценку «отлично» по математике. Впрочем, потом я перешел в другую гимназию, в которой и получил аттестат зрелости. По стечению обстоятельств учителем математики в гимназии оказался некто Д., друг детства и бывший сокурсник дяди Пини, высо¬ кий осанистый толстяк внушительного вида, с глазами навыкате, про¬ ницательным взглядом и бородой в стиле Наполеона III. На уроках он всегда держался вежливо, но сдержанно, отстраненно и деловито. Он никогда не говорил с учениками на посторонние темы. У всех учите¬ лей в гимназии были прозвища, одного Л. называли только по имени, и, насколько я помню, даже самые отчаянные сорванцы, каких было немало в младших классах, не смели над ним подшучивать и высмеи¬ вать его, как других учителей. Знакомство с моим дядей-математиком в известном смысле сближало Л. с моим отцом, поэтому я очень боялся учителя математики. В его присутствии я так робел, что завалил пер¬ вую же контрольную по математике. Все эти яблоки и грецкие орехи, которые требовалось подсчитать, сбили меня с толку, я совсем запутал¬ ся и не смог справиться ни с одной задачей, хотя на уроках с профес¬ сором Б. я запросто решал еще и не такие задачи. Разумеется, за конт¬ рольную мне поставили «неуд». Я был отличником по всем предметам и только по математике получил в том году «тройку». Это меня ужасно расстроило, ведь я всегда считал, что у меня замечательные математи¬ ческие способности. Только на пятом году обучения в гимназии эта по¬ зорная отметка исчезла из моей табели, и с тех пор я был отличником по всем предметам, включая математику, а когда пришла пора поступать в университет, сдал вступительные экзамены с отличием. По всей видимости, когда я случайно встретил на улице профес¬ сора Б., его неодобрительное замечание пробудило у меня в душе бес¬ 241
ПРИЛОЖЕНИЯ сознательное воспоминание о том, как в гимназические годы я опозо¬ рился на контрольной по математике, вот почему под влиянием нашего разговора я сперва решил перейти на другой факультет, а впоследствии стал сомневаться в правильности этого решения. Но тогда я еще не по¬ нимал, что мною движет. В начале апреля 1907 года, приблизительно в то же время, когда я решил перейти на другой факультет, я задумал съездить на Кавказ, который славится своей красотой. Я надеялся, что путешествие по мес¬ там, воспетым Лермонтовым, поможет мне развеять печаль и воспря¬ нуть духом. Разумеется, сперва мне нужно было заручиться согласием отца, тем более что сам я не располагал в то время средствами, необхо¬ димыми для такой поездки. Отец не возражал, но не хотел отпускать меня одного, памятуя о том, как трагически закончилось последнее путешествие сестры. Он посоветовал мне взять с собой в поездку од¬ ного нашего знакомого — месье В. Этот пожилой сухощавый француз с впалыми щеками, эспаньолкой и большой лысой головой на тощей шее всегда напоминал мне сервантесовского «Рыцаря печального образа». Впрочем, за такой внешностью скрывалась натура веселая и жизнера¬ достная. Месье В. с радостью согласился отправиться со мной в путеше¬ ствие на Кавказ, поскольку на юге Кавказа недалеко от Батума у него было небольшое имение, которое он называл «Зеленым мысом». Он с таким восторгом описывал красоты тамошней природы, что мне его владение представлялось этаким paradiso terrestro*. Завершить наше путешествие мы собирались в Батуме, так что месье В. мог заодно посе¬ тить свое любимое имение, не затратив ни копейки на дорожные рас¬ ходы. Перед отъездом В. с самым серьезным видом заявил, что мне над¬ лежит купить себе тропический шлем, иначе он не сможет сопровож¬ дать меня в поездке на Кавказ. Я никогда прежде не слыхал о том, что для путешествия на Кавказ нужна подобная экипировка, но посколь¬ ку выполнить условие, которое поставил мне В., было проще простого, я согласился. Сам он захватил с собой не только тропический шлем, но и «манилу» — такую огромную соломенную шляпу, которую, судя по ее Paradiso terrestro (ит.) — земной рай. — Прим. переводчика. 242
МЕМУАРЫ ЧЕЛОВЕКА-ВОЛКА названию, носят на Филиппинах. Снарядившись в путь, мы отплыли в Новороссийск. Из Новороссийска мы доехали на поезде до Кисловодска, модного курорта на севере Кавказа, который славился своими углекислыми ми¬ неральными водами. Оттуда мы съездили на коляске на гору Бермамут, с которой открывается великолепный вид на Эльбрус — главную вер¬ шину Кавказа. В путь мы отправились чуть свет и только под вечер до¬ брались до Бермамута. Вечер выдался погожий, на ясном небе не было ни облачка. На горе мы нашли заброшенную лачугу, в которой не было ничего, кроме нескольких деревянных лавок. Она стояла на краю глубокой про¬ пасти, которая казалась бездонной. Перед нами во всей красе предстал величественный Эльбрус, вздымавшийся в небо, словно исполинская сахарная голова. Нас отделяло от него огромное длинное ущелье, вдоль которого громоздились заснеженные вершины и скалистые утесы с от¬ весными склонами. Впрочем, я пребывал в таком унынии, что не смог в полной мере насладиться этим бесподобным зрелищем. Пока мы жили в Кисловодске, я еще глубже погрузился в мелан¬ холию, поскольку стал сомневаться в том, что поступил разумно, когда решил перейти на другой факультет. Я перебирал в уме все аргументы и контраргументы, но так и не мог прийти к окончательному выводу. Я был так занят своими мыслями, что путевые впечатления оставляли меня равнодушным, и у меня было такое чувство, словно я вижу все это во сне. В Одессу мы вернулись в середине августа. По прибытии я сразу уехал в наше поместье, где меня ждали родители. До начала занятий в университете оставались считанные дни, а я все никак не мог выбрать себе факультет. Сомнения в том, что я принял верное решение, когда подал ходатайство о переводе на другой факультет, уже стали моей на¬ вязчивой идеей. Я отдавал себе в этом отчет, но ничего не мог с собой поделать. Эти раздумья вскоре переросли в тягостное томление, ко¬ торое одолевало меня на протяжении всего путешествия по Кавказу. Казалось, я никогда не смогу от него избавиться. Стоило мне принять окончательное решение, как у меня закрадывалось подозрение, что все мои доводы и выводы основаны на пустых домыслах, и в следую¬ 243
ПРИЛОЖЕНИЯ щее мгновение рожденный в муках план разрушался, как карточный домик. После самоубийства Анны отец, которого прежде мало занимала моя персона, стал живо интересоваться моими делами. Потому я и ре¬ шил впервые в жизни поговорить по душам с отцом и поделиться с ним своими сомнениями. Наверное, я надеялся на то, что он сможет разве¬ ять мои сомнения и поможет мне выбрать «подходящий» факультет. Как я и ожидал, отец, весьма польщенный тем, что я ему доверился, выразил готовность оказать мне всяческую помощь. С тех пор мы ста¬ ли ежедневно устраивать с ним многочасовые «заседания». Впрочем, вскоре я убедился в том, что от наших разговоров мало толку. Моя не¬ решительность оказалась заразительной и всего за несколько дней пе¬ редалась отцу. Он начал сомневаться даже в правильности тех советов, которые еще недавно давал мне сам. Я понимал, что мы лишь загоняем себя в тупик, из которого нам уже не выбраться. Так бы все и продолжалось, если бы одна случайность не спас¬ ла нас от этих мучений. Однажды, после многодневных обсуждений, пробудившись поутру, я вдруг осознал, что, по сути дела, нам нечего обсуждать, поскольку весной я перешел на другой факультет отнюдь не из любви к естествознанию, а лишь ради того, чтобы избавиться от уныния, хотя способ для этого я выбрал не самый подходящий. Теперь нужно было забрать ходатайство о моем переводе на факультет есте¬ ствознания и вернуться на юридический факультет. Когда я сообщил отцу о своем решении, он сказал недовольным тоном: «К чему такая спешка? Мы могли бы еще немного все это обсудить». И это притом, что он сам всегда отдавал предпочтение юридическому факультету. В то время в России каждый годичный курс обучения в универ¬ ситете занимал два семестра. Обучение на юридическом факультете было рассчитано на четыре года. Для поступления на второй курс тре¬ бовалось сдать экзамены, как минимум, по двум предметам на выбор. Я выбрал экономику и статистику, две недели напряженно готовился к экзаменам и сдал их успешно. Таким образом, с сомнениями насчет учебы наконец было покон¬ чено. Благодаря тому, что я решил этот вопрос, сумел сдать экзамены и теперь мог сосредоточиться на занятиях, мое душевное состояние улучшилось, но, увы, ненадолго. 244
Сергей Панкеев — студент университета
ПРИЛОЖЕНИЯ Не помню, кто первый предложил отправить меня в Санкт-Пе¬ тербург, но так или иначе порешили на том, что я продолжу обучение в Петербургском университете. К тому времени брат матери, дядя Василий, как раз перебрался из Милана в Санкт-Петербург, где снял себе большую квартиру, и родители договорились с ним о том, что я поселюсь у него. В детали этой договоренности я не вникал и просто положился на родителей. Для меня важнее всего было то, что в Санкт- Петербурге мне обеспечен кров и полный пансион. Я с радостью согла¬ сился продолжить обучение в Петербурге, поскольку в доме родителей в Одессе все напоминало мне о покойной сестре. В общем, я надеялся, что смена обстановки благотворно скажется на моем душевном со¬ стоянии. К тому же, юридический факультет Петербургского универ¬ ситета, на котором преподавали именитые профессора, считался тогда лучшим в России. Вместе с тем я не тешил себя надеждой на то, что дядя сможет по¬ нять, почему на меня временами находит уныние. Будучи совершенно приземленным и прагматичным человеком, он придавал значение толь¬ ко фактам, не выказывал ни малейшей склонности к рефлексии и ни¬ сколько не интересовался тонкими душевными материями. Высокий, всегда безукоризненно одетый дядя выглядел солидно, говорил басом и держался как важная особа. В конце сентября 1907 года я вместе с отцом и матерью отправил¬ ся в Петербург. У отца были в Петербурге какие-то дела, а мать хоте¬ ла повидаться с братом. По пути мы заехали в Москву, поскольку отец собирался проконсультироваться по поводу моего состояния у одного московского врача, которого он хорошо знал и очень уважал. Что каса¬ ется этой московской консультации, то помню только, как отец оставил меня, а сам удалился с врачом в отдельную комнату и закрыл за собой дверь. Впрочем, кое-какие фразы отца я все же расслышал: «Он такой зажатый... Он не может с собой ничего поделать... Думаю, хорошо бы ему в кого-нибудь влюбиться всерьез...» Когда мы прибыли в Петербург, шел дождь, с Балтийского моря дул холодный пронизывающий ветер. Все было затянуто серой пеле¬ ной, и город произвел на меня гнетущее и удручающее впечатление. До этого мне уже довелось однажды побывать в Петербурге, но тогда я приехал летом и погода стояла чудная. К тому же, в тот раз я остано¬ вился в Петербурге всего на три или четыре дня, а теперь собирался 246
МЕМУАРЫ ЧЕЛОВЕКА.ВОЛКА провести в этом неприветливом с виду городе несколько лет. Тут было от чего впасть в уныние, тем более что жить мне предстояло под одной крышей с дядей, человеком хоть и обходительным в обществе, но в быту молчаливым, угрюмым и часто подверженным дурному настро¬ ению. Мне оставалось лишь утешаться мыслью о том, что это первое неблагоприятное впечатление изгладится, когда я освоюсь в новой не¬ привычной обстановке. На следующий день после моего приезда в Санкт-Петербург по¬ года наладилась и выглянуло солнце. Мы с дядей отправились на про¬ гулку по Невскому проспекту. В тот погожий осенний день на Невском было многолюдно, и главная улица Петербурга являла собой довольно пестрое зрелище. По проезжей части во весь опор неслись элегантные кареты, коляски и извозчичьи пролетки, запряженные вороными ры¬ саками, и странно было видеть такое лихачество в центре большого го¬ рода. По широким тротуарам в обоих направлениях двигались толпы пешеходов, там и сям мелькали мундиры чиновников, которые служи¬ ли живым доказательством того, что мы находимся в столице огромной Российской империи, в том самом городе, где располагается резиден¬ ция царя. Дядя с грустным видом стал жаловаться на то, что в свои сорок пять лет он уже ничего не ждет от будущего. «Но тебе-то всего двадцать один год, — добавил он, — у тебя вся жизнь впереди». Потом дядя ска¬ зал, что у одного его знакомого К. — он назвал немецкую фамилию, — есть дочь по имени Наташа, которая тоже учится на втором курсе юри¬ дического факультета, и он может представить меня этому семейству. Разумеется, я с радостью принял его предложение, ведь в Петербурге я никого не знал. Раз в неделю в доме К. принимали гостей, в том числе сокурсников Наташи. Мы условились посетить семейство К. в ближай¬ ший журфикс. Когда мы явились в дом К., почти все гости были уже в сборе, и сперва дядя долго представлял меня Наташе, ее родителям и всем присутствующим. Наружностью Наташа ничуть не походила на ту петербургскую барышню, которую я рисовал в своем воображении. Я ожидал увидеть бледное, хрупкое создание, а встретил розовощекую, пышущую здоровьем особу с миловидным, хотя и простоватым лицом. У нее были темно-русые волосы и серо-голубые глаза. Хоть она и была в теле, при ее высоком росте это не слишком бросалось в глаза. У нее 247
ПРИЛОЖЕНИЯ были приятные манеры, держалась она непринужденно и произвела на меня самое благоприятное впечатление. Общество, собравшееся в доме К., состояло в основном из моло¬ дых людей и девушек. Дам и мужчин постарше было немного, и сре¬ ди них выделялись двое известных петербургских живописцев. Гостеприимные хозяева угощали нас чаем с пирожными. Постепенно все разговорились, и были устроены танцы. Затем кому-то из гостей, наверное, художникам, пришла в голову мысль раздать нам карандаши и альбомы для рисования, чтобы каждый мог в меру своих способно¬ стей набросать портрет кого-нибудь из присутствующих. Как я потом узнал от дяди, оба художника, взглянув на мой рисунок, сказали ему, что у меня есть талант, но мне нужно еще «много работать». В тот вечер я познакомился и с зятем господина К., помещиком М., очень скромным и милым человеком, к тому же близким другом моего дяди. В общем, домой я вернулся в приподнятом настроении, уповая на то, что теперь мне удастся завести хорошие знакомства в Петербурге и я снова смогу обрести вкус к жизни. В университете уже давно начались занятия, а я все откладывал со дня на день посещение лекций, оправдываясь тем, что мне сперва нуж¬ но пообвыкнуть в Петербурге и осмотреть главные городские памятни¬ ки и достопримечательности. Но поскольку мне все было безразлично, я равнодушно бродил по музеям и картинным галереям, не испытывая ничего, кроме скуки. В конце концов усилием воли я заставил себя по¬ сещать лекции. Как бы мне ни нравилась Наташа, я понимал, что нам не суждено быть вместе. Я просто не был способен на глубокое чувство и подлин¬ ную близость. К тому же, вскоре кто-то из родных Наташи захворал, и в доме К. перестали принимать гостей. Меня это даже обрадовало, поскольку при моей застенчивости и замкнутости общаться с людьми мне было ничуть не легче, чем посещать лекции в университете. С дядей я виделся только за столом во время трапезы. Он увле¬ кался скачками и был владельцем скаковых лошадей, как и его друг М. Они могли часами говорить о скачках и лошадях, а меня все это мало занимало. 248
МЕМУАРЫ ЧЕЛОВЕКА-ВОЛКА От моих занятий в университете не было никакого толку, и когда я понял, что экзамены на весенней сессии мне ни за что не сдать, вся эта затея с переездом в Петербург показалась мне совершенно бессмыс¬ ленной. Немудрено, что в Петербурге мое душевное состояние только ухудшилось. В большом городе я так остро ощущал свою оторванность от светской жизни, что еще больше страдал от своей неспособности общаться с людьми. Жизнь вокруг меня била ключом, а в моей душе, напротив, царила гнетущая пустота. Тогда в Санкт-Петербург как раз приехал отец, и я решил снова поговорить с ним по душам, рассказать ему о том, что я впал в отчаяние, и спросить у него совета. Я сказал отцу, что считаю свое душевное состояние ненормальным и нездоровым, и мы сошлись на том, что наше «самодеятельное» лечение мне не по¬ могло, и теперь не остается ничего иного, как обратиться за помощью к психиатру. Наш выбор пал на профессора Б. Я был наслышан о том, что профессор Б. имеет репутацию ученого и крупного специалиста в области неврологии. Впоследствии отец упо¬ минал о нем и по другому поводу. После самоубийства Анны мои ро¬ дители решили в память о ней основать клинику для нервнобольных. Средства на устройство этой больницы, которая должна была носить имя моей сестры, родители собирались пожертвовать Одесской город¬ ской думе. Тогда же профессор Б. задумал основать в Санкт-Петербурге неврологический институт и энергично занимался поиском денежных средств, необходимых для выполнения этого замысла. Прослышав о намерении моих родителей, профессор Б. обратил¬ ся к моему отцу и попытался убедить его в том, что деньги, предназна¬ ченные для одесской больницы, было бы разумнее пожертвовать на устройство его неврологического института. Так отец свел знакомство с профессором Б., а потом в Петербурге пригласил его к себе в гос¬ тиницу, чтобы он меня осмотрел. Спустя несколько дней после этого разговора профессор Б. освидетельствовал меня, обнаружил у меня неврастению и сказал, что при таком диагнозе мне подойдет лечение гипнозом. Мы условились, что я приду к нему на прием и он проведет со мной сеанс гипноза. Когда я пришел к профессору Б., в приемной уже собралось много пациентов. Я решил, что до меня очередь дойдет не скоро, и стал раз¬ глядывать посетителей. Тут были сплошь дамы и господа средних лет, которые, судя по их наружности, принадлежали к петербургскому 249
ПРИЛОЖЕНИЯ высшему обществу. Не успел я всех хорошенько рассмотреть, как дверь кабинета отворилась и на пороге появился человек со списком в руке. В следующее мгновение я услышал свою фамилию. Все уставились на меня. Очевидно, никто не мог понять, почему какого-то студента, а я был в студенческой форме, принимают вне очереди. Не зная, куда де¬ ваться от смущения, я быстро прошел в кабинет. Профессор Б. поздоровался со мной, усадил меня и начал внушать мне уверенным тоном: «Завтра утром вы проснетесь бодрым и здоро¬ вым. Никакого уныния вы ощущать не будете, мрачные и печальные мысли оставят вас и вы увидите все в новом свете. Лекции в универ¬ ситете вы будете слушать с интересом и в учебе добьетесь успехов...» Профессор твердил все это довольно долго, а потом сказал: «Как вам из¬ вестно, ваши родители хотят пожертвовать крупную сумму на учреж¬ дение неврологической больницы. Так вот, в Санкт-Петербурге вскоре начнется строительство здания для Психоневрологического институ¬ та. Институт этот создается для того, чтобы изучать причины нервных заболеваний и методы их лечения. Дело это очень важное и нужное, поэтому вы постараетесь повлиять на вашего отца и убедить его в том, что средства ему надо пожертвовать на нужды Психоневрологического института». Я слушал профессора, но ни в какой гипноз не погружался, и этот резкий переход от разговора о моей болезни к рассуждениям о том, что моим родителям следует пожертвовать средства на нужды неврологи¬ ческого института, был для меня полной неожиданностью. Теперь-то я понял, почему меня пригласили в кабинет вне очереди. Сам я охотно верил, что в Психоневрологическом институте деньги моих родителей употребили бы с большой пользой. Но мне хватало своих забот и не хо¬ телось ввязываться в этот спор. К тому же, я знал, что в таких делах на решение отца я все равно повлиять никак не могу. Я не стал ничего скры¬ вать от отца и честно рассказал ему о своем первом визите к профессо¬ ру Б. и о том, какая роль отведена мне в деле с Психоневрологическим институтом. Отец выслушал меня молча, но по нему было видно, что мой рассказ его не очень обрадовал. Как бы то ни было, на следующее утро после визита к профессо¬ ру Б. я проснулся в приподнятом настроении, и такой лечебный эффект от сеанса гипноза сохранялся весь день, но на второй день заметно ослабел, а на третий — и вовсе пропал. Из-за того, что к моему лечению 250
ПРИЛОЖЕНИЯ припуталось дело с Психоневрологическим институтом, я больше не посещал сеансы гипноза у профессора Б. Да и что бы я ему сказал, когда бы он спросил меня на следующем сеансе, удалось ли мне переубедить родителей? Между прочим, мой отец не жаловал гипноз, поскольку считал, что слишком сильная зависимость пациента от врача таит в себе опасность. Я придерживался того же мнения. У меня осталось лишь одно желание — я хотел поскорее уехать из Санкт-Петербурга. Я без труда убедил отца в том, что любое мое начинание в этом городе заведомо обречено на неудачу. Я сказал, что при легких нервных расстройствах путешествия и новые впечатления, возможно, идут на пользу, но мне это не помогло. Чтобы выздороветь, мне требуется усиленная терапия и длительное санаторное лечение. Я спросил отца, куда он посоветовал бы мне отправиться на лечение, поскольку в этом деле он был человеком сведущим. У него самого время от времени, раз в пять лет, а то и в три года, случались довольно силь¬ ные приступы меланхолии, и тогда он обычно уезжал в один немецкий санаторий, откуда возвращался через несколько месяцев совершенно здоровым. Когда отец чувствовал себя хорошо, у него были заметны явственные признаки мании, так что, судя по всему, он страдал ма¬ ниакально-депрессивным расстройством, которое описал профес¬ сор Крепелин. Неспроста из всех врачей, с которыми отцу довелось консультироваться в Германии, он больше всего уважал профессора Крепелина и был уверен, что тот сумеет мне помочь. В поездке меня со¬ гласился сопровождать врач из одной петербургской больницы, некий доктор X., который должен был посетить вместе со мной профессора Крепелина и затем, приблизительно через неделю, собирался вернуть¬ ся в Санкт-Петербург. На приготовления к поездке ушло немного времени. Я уладил кое- какие формальности в университете, нанес несколько прощальных визитов и был готов отправиться в Мюнхен с доктором X. Поздним вечером в памятный день отъезда — не то в конце февраля, не то в на¬ чале марта — я поехал с отцом на вокзал, где нас встретил доктор X. Поскольку до отправления поезда еще оставалось много времени, отец зашел в вагон вместе со мной и доктором X. Ему нужно было что- то обсудить с доктором X., и он попросил меня подождать в коридоре. Слышать я его не мог, но видел сквозь стекло в двери купе, как он с серь¬ езным видом что-то втолковывает доктору. 252
ПРИЛОЖЕНИЯ Ветер за окном утих и пошел редкий снег, покрывая озаренные фонарями крыши вагонов по другую сторону платформы искрящейся белой порошей. Только в этот миг я вдруг почувствовал, что стоило мне зайти в вагон поезда, как во мне произошла какая-то странная переме¬ на. Словно добрая фея взмахнула волшебной палочкой и развеяла мое уныние и все мои печали. Я вновь примирился с жизнью и пребывал в полном согласии и совершенной гармонии с самим собой и окружаю¬ щим миром. Прошлое осталось далеко позади, а будущее казалось пре¬ красным и многообещающим. До отправления поезда оставалось всего несколько минут, и отца попросили покинуть вагон. Тогда я еще не знал, что прощаюсь с ним навсегда. 254
Михаил Решетников1 ДВА СЛУЧАЯ ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИЯ ОДНИМ ПАЦИЕНТОМ Правила и этика психотерапии складывались постепенно, и мно¬ гое из того, что сейчас воспринимается как очевидное нарушение те¬ рапевтических границ нашими предшественниками, вряд ли заслу¬ живает строгого осуждения. Тем не менее, ничуть не умаляя их заслуг, мы всегда стараемся не канонизировать их подходы и внимательно изучать их опыт, признавая, что ошибки великих людей — это великие ошибки, требующие самостоятельного анализа. Двум различным ва¬ риантам таких «великих ошибок» и будет посвящено это послесловие. Как известно, первые признаки тяжелого депрессивного состоя¬ ния появились у Панкеева в период обучения в Санкт-Петербургском университете, в связи с чем он почувствовал, что сдать весенние эк¬ замены у него нет ни малейших шансов2. Эти признаки описываются самим Панкеевым достаточно точно, почти по DSM-IV. Он отмечает, что чувствовал свою безучастность по отношению ко всем событиям и жизненным переживаниям, свою неспособность общаться с другими людьми, и подчеркивает разительный контраст между пульсирующей вокруг жизнью и «гнетущей пустотой» в нем самом3. Позднее, как мы знаем, Крепелин и Фрейд несколько по-иному классифицировали пси¬ хическое страдание С. Панкеева, но применительно к нашей задаче это не так существенно. Как раз в этот период в Петербурге оказался его отец, и поскольку они оба (и отец, и сын) пришли к выводу об аномальном психическом состоянии последнего, а также о том, что все предыдущие (ими же изобретенные) методы терапии оказались неэффективными, было ре¬ 1 Михаил Решетников — доктор психологических наук, профессор, ректор Восточно-Европейского Института психоанализа. 2 Панкеев С. Мемуары Человека-волка. Наст. изд. — С. 248. 3 Там же. 255
ПРИЛОЖЕНИЯ шено обратиться за помощью к психиатру — профессору Б. (сейчас нам известно, что это был В. М. Бехтерев). Хорошо известно, что после самоубийства сестры Панкеева — Анны, его родители решили основать в Одессе лечебницу для психо¬ неврологических больных. По стечению обстоятельств именно в этот период времени отец Панкеева обратился к В. М. Бехтереву, который как раз вынашивал план организации в Санкт-Петербурге аналогично¬ го института для научных исследований в области нервных болезней (в тот период нервные и психические болезни еще не были строго диф¬ ференцированы). Узнав о намерениях родителей Панкеева, В. М. Бехтерев тут же связался с отцом его (еще будущего) пациента и старался убедить его изменить свое решение относительно Одессы и направить денежные средства на создание аналогичного института в Санкт-Петербурге4. На этом этапе, строго говоря, еще нет злоупотребления пациентом, а лишь, скажем так — предварительные переговоры двух заинтересованных сторон. Однако отец Панкеева обещал только подумать над этим пред¬ ложением, но не дал каких-либо гарантий. После первой консультации, которая состоялась в гостинице, где жил отец Панкеева и куда приехал В. М. Бехтерев, пациент был при¬ глашен на сеанс гипноза. В то время еще не было строгих правил пси¬ хотерапии, и посещение пациента было обычным делом, хотя и стоило несколько дороже. Так что и здесь нам еще не в чем упрекнуть нашего выдающегося соотечественника, кстати, напомним — искусного гип¬ нолога, обладавшего располагающей к доверию внешностью, хорошо поставленным голосом и широкой известностью, которые всегда уси¬ ливают эффект внушения. Однако уже на следующий день мы сталкиваемся с явным зло¬ употреблением статусом терапевта и попытками использования па¬ циента. Войдя в клинку профессора Бехтерева, Панкеев обнаружил множество ожидающих и приготовился к тому, что «до него очередь дойдет не скоро»5, тем более что большинство желающих получить кон¬ сультацию мужчин и женщин были значительно старше его и, судя по их внешнему виду, «принадлежали к петербургскому высшему обще¬ Панкеев С. Мемуары Человека-волка. Наст. изд. — С. 248. Там же. 256
ДВА СЛУЧАЯ ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИЯ. ству». Каково же было изумление «студента», когда сразу после его по¬ явления была названа его фамилия и, как пишет он сам, ему было ока¬ зано предпочтение перед всеми другими пациентами. Демонстрация такого предпочтения, вне всякого сомнения, носила манипулятивный характер и была попыткой использования пациента или злоупотреб¬ ления пациентом, одновременно создавая у него установку на особый статус и ориентацию на лечение исключительно у выдающихся врачей современности. Проведенный Бехтеревым сеанс гипнотерапии, в силу его типич¬ ности, мог бы не заслуживать нашего внимания, если бы после серии внушений, направленных на редукцию патологической симптомати¬ ки, не последовал, мягко говоря, не слишком этичный текст, который Панкеев приводит полностью в своих воспоминаниях. Я прошу про¬ стить меня за длинную цитату, которую приведу почти полностью. Но до этого еще раз напомню — это не рациональное убеждение пациента, а директивное внушение, сделанное в процессе сеанса гипноза. «Как вам известно, — внушает В. М. Бехтерев, — ваши родители хотят пожертвовать крупную сумму на учреждение неврологической больницы. Так вот, в Санкт-Петербурге вскоре начнется строительство здания для Психоневрологического института. Институт этот созда¬ ется для того, чтобы изучать причины нервных заболеваний и методы их лечения. Дело это очень важное и нужное, поэтому вы постараетесь повлиять на вашего отца и убедить его в том, что средства ему надо по¬ жертвовать на нужды Психоневрологического института»6. Я не сомневаюсь, что В. М. Бехтерев, как это было принято и тогда, и делается сейчас, в конце сеанса гипноза внушал своему пациенту, что он забудет все сказанное, но действие внушений сохранится. Однако, несмотря на безусловный талант опытного гипнолога, как отмечает Панкеев, на протяжении всего сеанса он находился в совершенно бодр¬ ствующем состоянии. Имея некоторый опыт гипнолога, могу сказать, что так же, как и при любых других методах психотерапевтического воздействия, внушение, производимое в ситуации неискренности те¬ рапевта, всегда оказывается неэффективным. Кроме того, внушение становится более действенным при наличии высокой мотивации к вы¬ здоровлению и определенной примитивности личности пациента, что Панкеев С. Мемуары Человека-волка. Наст. изд. — С. 250. 257
ПРИЛОЖЕНИЯ вряд относится к Панкееву (во всяком случае, в этот период). К этому следовало бы добавить известное мнение выдающегося французского психотерапевта Лиона Шертока, который, обобщая свой опыт гипноло¬ га и психоаналитика, высказывал существенный скепсис в отношении первого, подчеркивая, что «мы делаем вид, что гипнотизируем, а паци¬ ент делает вид, что он загипнотизирован». Можно вспомнить также широкую и не лишенную оснований научную полемику о гипнозе в начале XX века, в процессе которой один из признанных мэтров того времени — Жозеф Бабинский — заявил, что медицинское использова¬ ние гипноза аморально, так как оно позволяет стать позади сознания или «нырнуть» под него. Что же произошло в итоге? После сеанса гипноза Панкеев предо¬ ставил отцу правдивый отчет о его визите к профессору и отметил, что отец не слишком доволен сообщением о той роли, которая предназна¬ чалась пациенту в связи с открытием неврологического института. Тем не менее на следующий день Панкеев проснулся в значительно более приподнятом настроении, которое продолжалось целый день. Однако на следующий день оно значительно ухудшилось, а на третий день — «от него вообще ничего не осталось». И пациент совершенно четко указывает причину — почему (я цитирую): «Из-за того, что к мо¬ ему лечению припуталось дело с Психоневрологическим институтом, я больше не посещал сеансы гипноза у профессора Б.»7. Далее в своих воспоминаниях Панкеев добавляет: «Кроме того, моему отцу очень не понравился гипноз, поскольку в нем он видел опасность слишком силь¬ ной зависимости пациента... Я разделял его точку зрения». В итоге (еще одна цитата): «У меня осталось лишь одно желание — я хотел поскорее уехать из Санкт-Петербурга»8. Может показаться, что эта ошибка имеет исключительно истори¬ ческую ценность и мало применима к современной психотерапии, а уж тем более — к психоанализу. Увы, это не так. Приведу два случая из собственного опыта, когда пациенты обращались ко мне, покинув сво¬ их предшествующих психоаналитиков. В одном случае это произошло после того, как терапевт (в самых вежливых и изысканных выражени¬ ях), в силу его занятости, попросил пациента встретить вместо него на Панкеев С. Мемуары Человека-волка. Наст. изд. — С. 252. Там же. 258
ДВА СЛУЧАЯ ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИЯ. вокзале ближайшего родственника и доставить его домой. Пациент, безусловно, откликнулся и выполнил эту просьбу, но на терапию он больше не пришел. В другом случае терапевт предложил пациенту (по¬ сле года совместной работы), опять же — исходя из своих личных об¬ стоятельств (как объяснял пациент — «в связи с потребностью приоб¬ ретения новой мебели для кабинета»), оплатить 20 сессий вперед. С тем же результатом. Пациент ушел. Теперь мы обратимся к, казалось бы, качественно иной ситуации, подробно описанной в воспоминаниях следующего (после Фрейда) те¬ рапевта Панкеева, а именно — Рут Мак Брюнсвик9. Как известно, Панкеев начал анализ у Фрейда в январе 1910 года и завершил его в 1914, при этом—завершил успешно10, о чем Фрейд и пове¬ дал научному сообществу в одной из его самых известных работ (1918). Нужно отметить, что личность Фрейда, в отличие от В. М. Бехтерева, «настолько поразила и впечатлила» Панкеева, что он сразу сообщил о своем «окончательном решении»11 лечиться именно у него. И уже через несколько первых месяцев анализа Панкеев отмечал, что «перед ним открылся совершенно новый мир...», и многое из того, что он не мог по¬ нять в своей жизни, «стало проясняться»12. Очень кратко остановимся на первой ошибке Фрейда — его жест¬ ком запрете на встречи Панкеева с его возлюбленной — Терезой, хотя современный терапевт никогда бы не сделал этого. Мы обсуждаем и исследуем проблемы и желания пациентов, но решение всегда принад¬ лежит им. Отмечу, однако, что в одном из писем Терезы к Сергею, на¬ писанном после их первой встречи, когда по истечении четырех лет те¬ рапии Фрейд наконец «милостиво» разрешил Панкееву поехать к ней, будущая жена писала: «Ты приехал как раз вовремя. Иначе я просто бы умерла от горя»13. Учитывая известную нам предрасположенность Терезы к суициду, которая в конечном итоге завершилась тем, что 9 Брюнсвик Р. Дополнение к статье Фрейда «Из истории одного детского не¬ вроза» (1928). В кн.: Человек-волк и Зигмунд Фрейд. Сборник / Пер. с англ. — К.: Port-Royal, 1996. — С. 240-243. » Там же. — С. 243. 11 Панкеев С. 1909-1914: Переменчивость в решениях. В кн.: Человек-волк и Зигмунд Фрейд. Сборник / Пер. с англ. — К.: Port-Royal, 1996. — С. 90. u Там же. 13 Там же. — С. 93. 259
ПРИЛОЖЕНИЯ 31 марта 1938 года она «действительно открыла газ»14, ее слова из письма 1914 года воспринимаются не только как поэтическая гипербола. И это также могло быть на совести аналитика, а написанная позднее фраза Сергея Панкеева об отношении Терезы к Фрейду воспринимается как не слишком искренняя. В частности, Панкеев вспоминает, что «Терезе было очень трудно подчиниться предписанию профессора Фрейда об отсрочке нашей свадьбы до конца моего лечения. Тем не менее она ни¬ когда не держала на него зла»15. Как мы знаем, отрицание обиды вовсе не является синонимом самых добрых чувств. Этот вывод усиливает¬ ся воспоминаниями Панкеева о первой встрече Терезы с Фрейдом в 1914 году, хотя у последнего вначале «сложилось о ней ошибочное пред¬ ставление»16. Атак как об этом говорит сам Панкеев — эти «ошибочные представления» терапевта были изложены пациенту. Затем отношения Фрейда и Панкеева в связи с началом Первой мировой войны, женитьбой пациента, его отъездом в Россию и рево¬ люцией в России на длительный срок прерываются. В результате рево¬ люции, как известно, семья Панкеева утрачивает все свое состояние. А еще до этого умирает (по некоторым данным — кончает жизнь само¬ убийством) отец Панкеева. В процессе следующей встречи (04.12.1919) Фрейд подарил Пан- кееву свою новую книгу по теории неврозов (1918), где был подробно описан его случай как типичный пример невроза навязчивого со¬ стояния. Я не обнаружил в доступных мне текстах какой-либо реак¬ ции Панкеева на эту публикацию, впрочем, как и сведений о за¬ просе Фрейда на разрешение пациента использовать его материал. Современный этический кодекс психоаналитика обязательно преду¬ сматривает такое согласие. Весной 1920 года Панкеев завершил свой повторный анализ с Фрейдом, причиной которого было не прежнее страдание, а запор ис¬ терического происхождения17. Тогда же обедневший Панкеев обраща¬ ется к Фрейду с просьбой помочь в поиске какой-либо работы, и Фрейд 14 Панкеев С. 1909-1914: Переменчивость в решениях. В кн.: Человек-волк и Зигмунд Фрейд. Сборник / Пер. с англ. — К.: Port-Royal, 1996. — С. 125. 15 Там же. — С. 95. 16 Панкеев С. 1914—1919: после моего анализа. В кн.: Человек-волк и Зигмунд Фрейд. Сборник / Пер. с англ. — К.: Port-Royal, 1996. — С. 96. » Там же. — С. 243. 260
ДВА СЛУЧАЯ ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИЯ. чувствует себя обязанным помочь ему, действуя скорее как социаль¬ ный работник, а не терапевт, но — безуспешно. И теперь мы снова обратимся к Рут Мак Брюнсвик18. Летом 1926 года в связи с ухудшением своего состояния Панкеев вновь обра¬ тился к Фрейду с просьбой о продолжении анализа, но Фрейд отказал ему и рекомендовал обратиться к доктору Брюнсвик, в приемной ко¬ торой Панкеев оказался лишь несколько месяцев спустя — в октябре 1926. Ссылку на причину отказа отыскать не удалось. Хотя можно по¬ пытаться найти косвенное объяснение. Последний анализ с Фрейдом (1919-1920) длился несколько меся¬ цев и был, как уже отмечалось, успешно завершен, но Панкеев не имел средств, чтобы оплатить его. Более того, у него вообще не было работы и средств к существованию19. «И тогда Фрейд собрал некоторую сумму денег для своего бывшего пациента...» — эта цитата из воспоминаний Брюнсвик. И далее автор объясняет нам причину такого поступка. Это было сделано «...для своего бывшего пациента, который так хорошо послужил теоретическим целям психоанализа»20. И затем Фрейд еще шесть лет подряд повторял аналогичный сбор средств, что позволяло Панкееву оплачивать лечение жены, посылать ее в деревню и изредка устраивать и самому себе небольшой отпуск. Можно ли оценивать такие отношения как терапевтические? Было ли это полезным для пациента? Чтобы ответить на этот вопрос, напомню, что когда Панкеев получил из России остатки его фамиль¬ ных драгоценностей, он, якобы под влиянием жены (и это вовсе не подтверждает того, что Тереза не держала зла на Фрейда, как это упо¬ миналось выше), решил ничего не говорить об этом Фрейду, опасаясь, что тот может отказать им в дальнейшей материальной (не терапевтиче¬ ской) помощи. Таким образом, мы можем сделать вывод, что вроде бы гуманно окрашенная и исходящая из самых высоких побуждений по¬ зиция терапевта привела к формированию у пациента ярко выражен¬ ных рентных тенденций. Более того, как отмечает Рут Мак Брюнсвик, с этого времени Панкеев стал «с большей жадностью относиться к 18 Брюнсвик Р. Дополнение к статье Фрейда «Из истории одного детского невро¬ за» (1928). В кн.: Человек-волк и Зигмунд Фрейд. Сборник / Пер. с англ. — К.: Port-Royal, 1996. — С. 240-243. » Там же. — С. 243. 20 Там же. — С. 243. 261
ПРИЛОЖЕНИЯ деньгам, получаемым от Фрейда», в нем «все чаще стала проявляться неискренность, тогда как раньше импульсивная честность была одной из его отличительных черт», и «во всех его финансовых делах теперь появилась некая нечестность», он стал скрывать свое финансовое поло¬ жение даже от любимой жены21. Рут Мак Брюнсвик не связывает эти перемены с именем и поведе¬ нием Фрейда в отношении его пациента и не дает никаких оценочных суждений. Но одна из ее фраз достаточно красноречиво характеризует ее позицию. Я приведу ее полностью: «В апреле 1923 года профессору Фрейду сделали первую небольшую операцию в ротовой полости (по поводу рака. — М. Р.). Когда Человек-волк пришел к нему в канун лета за деньгами, то был поражен видом Фрейда. Тем не менее он не слишком задумывался об этом и вскоре отправился в отпуск»22. В связи с этой фразой укоренившееся совсем по другой причине понятие «Человек-волк» вызывает у меня и другие ассоциации. И то, что в итоге он стал именно таким, отчасти может быть связано с тера¬ певтическими ошибками, которые неизбежны даже у гениев. Один из выводов, который мне хотелось сформулировать, состоит в том, что злоупотреблением пациентом иногда может быть и действие с исходно вроде бы позитивным знаком. 21 Брюнсвик Р. Дополнение к статье Фрейда «Из истории одного детского невро¬ за» (1928). В кн.: Человек-волк и Зигмунд Фрейд. Сборник / Пер. с англ. — К.: Port-Royal, 1996. — С. 243. 22 Там же. — С. 244. 262
Виктор Мазин1 ИСТОРИИ НЕВРОЗА НАВЯЗЧИВОСТИ Две истории и одна категория Две психоаналитические истории, Человека-крысы и Человека- волка, связаны между собой одной категорией — неврозом навязчи- вости. Эта клиническая категория появляется у Зигмунда Фрейда в переписке с Вильгельмом Флиссом в 1894 году. Изучая истерию, иссле¬ дуя работу психического аппарата человека, Фрейд выявляет действие особого механизма навязчивости. В 1895 году он пишет в «Наброске одной психологии» о навязчи¬ вости при истерии. Истерическая навязчивость работает в связи с основным защитным механизмом этого расстройства — вытеснением. Фрейд утверждает, что каждой навязчивости соответствует свое вы¬ теснение. Вытесненное травматическое представление замещается представлением навязчивым. Истерики подчиняются навязчивости, исходящей от сильно заряженных представлений. Этот механизм при¬ сущ и «нормальным» людям; более того, именно эти представления «придают я его особенность» [6: 439]. Именно навязчивое повторение делает человека неповторимым. Навязчивое представление смещает и замещает представление вытесненное, травматическое. Травма должна быть символизирована, и попытка символизации превращается в настоящую пытку. Навязчивое повторение вызывает травматичную ситуацию, чтобы с ней совладать. Такова функция по¬ вторения. Повторение предписано не столько самой травмой, сколько неудачей овладевания ей. Неудача эта ведет к навязчивому повторению. В 1909 году, в случае Человека-крысы, Фрейд называет невроз навязчивости «диалектом языка истерии» [11: 20]. Диалект этот в пер¬ вую очередь отличается тем, что имеет чисто психический характер. 1 Виктор Мазин — кандидат философских наук, зав. кафедрой теории психо¬ анализа Восточно-Европейского Института Психоанализа. 263
ПРИЛОЖЕНИЯ В отличие от языка истерии, при неврозе навязчивости не происходит конверсии, соматизации симптомов. Симптомы этого диалекта суть различные навязчивости. По ходу анализа истории Человека-крысы Фрейд говорит о навязчивых представлениях и фантазиях, навязчи¬ вых запретах и клятвах, навязчивых упреках и опасениях, навязчивом стремлении оберегать близких и навязчивых мыслях о самоубийстве, навязчивых побуждениях и импульсах, навязчивом счете и заклина¬ нии, навязчивых аффектах и поступках. Проявляя невротическую структуру психики, невроз навязчи¬ вости представляет собой один из способов разрешения эдипальных проблем. Иначе говоря, невроз навязчивости — форма разрешения проблем с отцом, культурой, символическим порядком. Эдипальная проблематика отмечена тем, что невроз навязчивости считается муж¬ ским и проявляется он, главным образом, у мужчин. Симптоматика этого невроза характеризуется не только навязчи¬ выми мыслями, действиями и защитой от них, но и тем, что мысли эти и действия воспринимаются как чуждые, навязанные извне. Иначе гово¬ ря, невроз навязчивости открыто представляет расщепление субъекта: он делает то, что не хочет; он думает о том, о чем не хочет. Как будто кто- то другой заставляет его о чем-то думать и что-то делать. Невротик знает и не знает Невроз навязчивости представляет особую форму работы памяти. В отличие от истерии, вытеснение при неврозе навязчивости — не глав¬ ный действующий механизм. Невротики с навязчивостями вполне мо¬ гут помнить то или иное травматическое событие, но не придавать ему никакого значения. В 1914 году Фрейд пишет статью «Воспоминание, повторение, проработка», в которой сообщает о пациентах, как правило, говорящих: «я знал об этом, но никогда не думал». Речь, таким образом, не идет о вытеснении, о том, что вспоминается нечто совершенно забытое. Такой невротик просто забывает некое событие, поскольку не придает ему никакого значения, и без особого труда его вспоминает. При этом он наделяет отдельные события статусом банальных, незначительных. Во время анализа он вспоминает то, что никогда не было забыто, но в то же время никогда не было толком осознано и осмыслено. Так, Человек-крыса никогда не забывал о том событии, которое спровоцировало его невроти¬ ческое состояние, но и не придавал ему никакого особого значения. 264
ИСТОРИИ НЕВРОЗА НАВЯЗЧИВОСТИ В статье 1914 года Фрейд вводит и принципиальное понятие для дальнейшего осмысления невроза навязчивости и психической рабо¬ ты вообще — навязчивое повторение. В отдельных случаях пациент не вспоминает ничего забытого и вытесненного. Вместо этого он соверша¬ ет повторяющееся действие. Он повторяет некое действие, не осозна¬ вая того, что повторяет. Навязчивое повторение оказывается особой формой воспоминания. В этой же статье Фрейд говорит о том, к каким ухищрениям при¬ бегает память при неврозе навязчивости, при котором особенно замет¬ но «разобщение связей, непонимание последовательности событий, изоляция воспоминаний» [12: 89]. Такого рода работу памяти демонст¬ рирует Человек-крыса. Если при истерии события, послужившие не¬ посредственным поводом для заболевания, подвергаются амнезии, подобно детским переживаниям, то при неврозе навязчивости они со¬ храняются в памяти: «...сама травма не забывается, но воспоминание о ней лишается эмоционального заряда, и в сознании сохраняется ней¬ тральное представление, которое кажется неважным» [11: 52]. Будучи несущественным, банальным, такое воспоминание нечасто всплывает в памяти и практически не влияет на сознательную активность челове¬ ка. Связь между событием и аффектом расторгнута. Знание невротиком с навязчивостями своего собственного со¬ стояния, таким образом, носит двоякий характер. В одном из приме¬ чаний к случаю Человека-крысы Фрейд пишет, что невротик одновре¬ менно знает и не знает. Он знает о своих травмах, «поскольку он о них не позабыл, но, по существу, он о них ничего не знает, потому что ему неведомо их значение» [11:52]. При неврозе навязчивости искажение работает не привычным образом, смещая и сгущая представления, а прибегает к другим сред¬ ствам. От осознания человека уберегает изъятие мысли из контекста, разрыв связей с другими мыслями. Между травматичным воспомина¬ нием и навязчивой мыслью оказывается пробел, между ними нет при- чинно-следственной связи. Два человека — две истории Две истории, Человека-крысы и Человека-волка, представляют собой анализ невроза навязчивостей. Однако в каждой истории рас¬ ставлены свои акценты. В случае Человека-крысы Фрейд сосредоточен 265
ПРИЛОЖЕНИЯ на аффективной амбивалентности любви и ненависти, расхождении аффекта и представления, роли анальной эротики в формировании навязчивостей, изоляции представлений. В случае Человека-волка Фрейд в первую очередь осмысляет детский невроз, первичную сцену, соблазнение, кастрацию, отвержение. Две истории не только разли¬ чаются временем написания и концептуальным аппаратом, но и тем, что каждая из них по-своему выходит за рамки невроза навязчивых со¬ стояний. Случай Человека-волка оказывается особенно сложным. Отчасти сложность объясняется тем, что в эту долгую историю вовлечен не только Фрейд. Человек-волк собрал удивительную коллекцию диагно¬ зов. У него — неврастения (Бехтерев); маниакально-депрессивный пси¬ хоз (Крепелин); истерия страха, трансформирующая в невроз навязчи¬ вых состояний (Фрейд); паранойя, паранойяльная ипохондрия (Мак Брюнсвик); пограничное состояние (Лакан). История Человека-волка оказывается настолько прочно связанной с историей психоанализа, что его называют то «пациентом психоаналитической мечты» [4: 4], то «Человеком-Психоаналитиком» [5:754]. Человек-волк проходит анализ у Фрейда в течение четырех лет. Он лежит на психоаналитической кушетке с января 1910 года по июнь 1914; а затем еще раз с ноября 1919 по февраль 1920. Этот анализ — самый длительный в практике Фрейда. В 1926 году Человек-волк вновь обра¬ щается к своему психоаналитику, но на сей раз Фрейд отправляет его к Рут Мак Брюнсвик, которая работает с ним еще пять месяцев, с октября 1926 по февраль 1927 года. Фрейд выступает в качестве супервизора. История Человека-волка была подготовлена к публикации зимой 1914— 1915 гг. и опубликована в 1918 году. История Человека-крысы, по крайней мере на первый взгляд, предстает более простой и целостной. Ее принято считать классиче¬ ским образцом анализа невроза навязчивых состояний. Невроз этот проявляется в страстном желании Человека-крысы созерцать обна¬ женное женское тело, которое сопровождается жутким чувством надвигающейся опасности. Впрочем, и в этом случае дело не ограни¬ чивается «чистым неврозом». По ходу анализа Фрейд нередко говорит о действии навязчивого бреда, что сближает историю Человека-крысы с паранойей Шребера. 266
ИСТОРИИ НЕВРОЗА НАВЯЗЧИВОСТИ Человек-крыса пришел к Фрейду 1 октября 1907 года. Это был двадцатидевятилетний юрист с симптомами навязчивости, которые проявились у него во время прохождения военной службы, вскоре по¬ сле того, как умер его отец. Анализ длился одиннадцать месяцев. Фрейд рассказывает о нем более четырех часов на первом психоаналитиче¬ ском конгрессе в Зальцбурге в апреле 1908 года. Летом 1909 года текст о Человеке-крысе готов к публикации. Сегодня известно, что за именем Человека-крысы скрывается Эрнст Ланцер, а за именем Человека-волка — Сергей Панкеев. Имена, выражающие бытие За психоаналитическими именами скрываются настоящие име¬ на. Однако не все так просто. Вполне можно сказать, что в результате психоанализа Ланцер и Панкеев обретают свои настоящие имена. Они получают имена, выражающие их бытие. Дело не в том, что психоаналитик наделяет их новыми именами. Дело в том, что восстание против имени отца ведет к переименованию. Эдипальное восстание ведет к смене имени. Сергей Панкеев не только подписывает свои тексты и картины «Человек-волк», но и, снимая теле¬ фонную трубку, говорит: «Алло! Человек-волк слушает!». Оба имени не просто фамилии, типа Волков и Крысин, Вольфсманн и Раттеннман. Оба имени несут в себе означающее, структурирующее психическую реальность. Фрейд «обнаруживает означающее "крыса" в качестве узлового пункта всего этого невроза» [16: 51]. Казалось бы, «крысы» в истории Ланцера появляются только в связи с восточной пыткой, которую ему пересказывает капитан. Однако рассказ о пытке пробуждает воспоминание о том, как он был наказан в три или четыре годика за свой крысиный укус. Ланцер — Крыса: «Он и сам когда-то был таким же гадким маленьким замарашкой, он и сам когда-то кусался в порыве ярости, за что его жестоко наказывали» [И: 68]. В то же время не только он — крыса [Ratte], но и отец его, заядлый картежник, игрок [Spielraffe]. Не удивительно, что Человек-крыса погряз в долгах. В навяз¬ чивом бреду пациент уравнивает крыс с деньгами, что, впрочем, неуди¬ вительно, ведь на слух нет никакой разницы между крысами [Ratten] и платежами [Raten]. Невротик принимает на себя ответственность, вину за долги отца. Однако оплатить эти фантазматические унаследованные долги он, разумеется, не сможет никогда. Так же как никогда не сможет 267
ПРИЛОЖЕНИЯ он разрешить загадку женитьбы [heiraten —- жениться] отца. За анали¬ тические сеансы Человек-крыса расплачивается с Зигмундом Фрейдом официальной крысиной валютой \eine formliche Rattenwahrung]. В дан¬ ном случае он не только и не столько сам крыса, сколько крысы — то, что у него есть, разменные означающие, циркулирующие между ним и аналитиком. Крысы в психической реальности Ланцера становятся «много¬ значным символом, который впоследствии постоянно приобретал до¬ полнительные смысловые оттенки» [11:65]. В том числе и значение фал¬ лоса: «крыса олицетворяла для него половой член» [11:66]. Означающее, функционирующее как фаллос, — крыса. Мысли Ланцера вращаются по кругу крысиного бега: отец, деньги, долги, женитьба, любимая жен¬ щина, богатая женщина, наказание, наслаждение. Мысли вращаются, и, подобно другим невротикам с навязчивостями, чем больше он дума¬ ет, тем меньше говорит вслух. Как будто раскол между мыслями и реча¬ ми все увеличивается и увеличивается. Говорит бессознательное Чтобы понять раскол между мыслью и речью, нужно обратиться к одному из ключевых эпизодов в истории Человека-крысы. В шести¬ летнем возрасте желание видеть женскую наготу наталкивается на запрет, порождающий жуткое чувство. Как только он предается эро¬ тическим мечтам, на него накатывают мысли об ужасной катастро¬ фе. Сексуальному желанию противодействует навязчивое опасение. В этом конфликте заключен и детский невроз, и зачаток невроза взрос¬ лого. В то же время у Эрнста Ланцера формируется бредовая идея: он уверен в том, что родителям известны его мысли. И дело здесь не в те¬ лепатии. Дело в том, что он мог не услышать того, как сам проговорился. Он сам себя выдал; сказал и не услышал. Как будто он может говорить, но не слышать. Как будто это не он говорит, а кто-то другой. Как будто во сне. Говорит бессознательное, но он его не слышит. Теперь родите¬ лям все известно об эрекциях. Бессознательное выдает его преступные сексуальные желания. Таков навязчивый страх: совершить поступок, которого от самого себя не ждешь. Невротик боится бессознательного преступления. Этот страх проявляет расщепленность субъекта, прямую оппозицию созна¬ 268
ИСТОРИИ НЕВРОЗА НАВЯЗЧИВОСТИ тельного и бессознательного. Почувствовав возможность совершить преступное деяние, Человек-крыса идет к своему другу и спрашивает его, не преступник ли он. Друг должен взять на себя ответственность и рассеять сомнения. Однако друг здесь не спасет. У сознательного субъ¬ екта имеются все основания для страха перед авторитетом Другого. С отцом обязательно что-то случится в силу сладострастного же¬ лания сына. В психическом пространстве Человека-крысы царит бес¬ сознательная вера во всемогущество желания. Одна из его навязчивых формул: «если, то» — «если я женюсь на возлюбленной, то с отцом обязательно случится несчастье». В этой формуле очевидна несовмес¬ тимость желания пациента и его любви к отцу. Эта формула раскры¬ вается так: Человек-крыса сообщает о решении жениться — отец сер¬ дится — сын злится в ответ и желает ему зла. Это желание сбывается, поскольку оно всесильно. Пережиток детского всемогущества мыслей делает желание всесильным. Оборотная сторона этого всемогуще¬ ства — неподвластность мыслей сознательному субъекту. Известны ли его мысли родителям? Знает ли Другой, о чем он думает? В этом он бу¬ дет сомневаться всю жизнь. Главное, чтобы его желания оставались в тайне, иначе с отцом или с возлюбленной обязательно случится что-то страшное. Призрак отца и желание матери Страх, смерть, желание, сексуальность оказываются в психиче¬ ской реальности Человека-крысы неразрывно связанными. Когда он влюбился в возрасте двенадцати лет, на ум ему пришло, что на взаим¬ ность он может рассчитывать, если с ним случится несчастье, напри¬ мер умрет отец. Через восемь лет, незадолго до смерти отца, он влюб¬ ляется в некую даму, и ему приходит в голову мысль: в случае смерти отца он получит наследство и сможет жениться. Отец — препятствие на пути желания. И в то же время мертвый отец — условие возможной взаимности и женитьбы. Отец представляет кастрирующий закон. Он— преграда на пути желания. Он налагает запрет на аутоэротическое наслаждение. И одновременно он — условие и этого желания, и этого наслаждения. Показательна история с мастурбацией Человека-крысы, которой он предается не в «положенные» времена подростковой ресексуализации, а «в возрасте двадцати одного года, вскоре после смерти отца» [11:57- 269
ПРИЛОЖЕНИЯ 58]. И здесь сексуальность оказывается сопряженной с отцом, точнее, с его смертью. Здесь же стоит вспомнить и фантасмагорическую исто¬ рию о встрече призрака отца. Человек-крыса сидит за учебниками и ждет полуночи, затем открывает дверь в комнату, чтобы призрак мог его лучше видеть, выставляет свой пенис напоказ и созерцает его от¬ ражение в зеркале. Призрак отца должен застать послушного сына за учебниками и порадоваться; но в то же время он должен разгневать¬ ся от аутоэротической картины. Фрейд видит в этом навязчивом акте амбивалентное отношение к отцу. Человек-крыса между тем пытается захватить в этом акте взгляд отца. Бессмертный призрак отца поддер¬ живает наслаждение и наказание, действие кастрирующего закона и его отмену. Закон этот восходит к истории, которую Человеку-крысе расска¬ зывает его мать. Когда ему было три года, отец его выпорол за какую-то провинность. В ответ малыш стал поносить отца. Тот сказал: «Малыш либо станет великим человеком, либо великим преступником» [11: 59]. Фрейд делает примечание, в котором усматривает разрешающий вы¬ ход из ситуации либо/либо: «чаще всего такие темпераментные дети становятся невротиками» [11: 59]. Выбор делать не стоит. Результат — ни великий/ни преступник, невротик. Невроз Человека-крысы обнаруживает конфликт между влюблен¬ ностью и волей призрака отца. Болезнь оказывается выходом из этой, казалось бы, безвыходной ситуации. В результате причина и следствие меняются местами, «ведь результат болезни и является ее целью; то, что кажется нам следствием болезни, представляет собой в действи¬ тельности причину, мотив заболевания» [11:54]. Болезнь, хоть и ничего не решающее, но все же разрешение конфликта. Человека-крысу неотвязно преследует история выбора отца, его колебания между любимой и богатой. Появился бы на свет Человек- крыса, если бы его отец женился на другой женщине? Об этом выборе Человеку-крысе рассказывает его мать, в пользу которой в конце кон¬ цов был сделан выбор. История выбора отца предстает сквозь призму желания матери. Его отец — отец, созданный в воображении матери. Отношения с отцом, разумеется, невозможно рассматривать вне борь¬ бы за желание матери. Человека-крысу мучает вопрос, какое желание заставило мать связать себя с отцом. Его беспокоит не эдипальное же¬ лание, направленное на мать, а само желание матери. Желание мате¬ 270
ИСТОРИИ НЕВРОЗА НАВЯЗЧИВОСТИ ри — быть настолько желанной, насколько была желанна ее мужу та, другая женщина. Его беспокоит выбор. Для невротика с навязчивостями выбор может стать настоящим кошмаром. Проблема в том, что он сам не зна¬ ет, чего именно хочет. Если он выбирает что-то одно, то навсегда те¬ ряет другое. Это измерение утраты господствует в проблеме выбора. Результатом невозможности выбрать между одним и другим становит¬ ся отказ от выбора. Истерическое или/или превращается в двойное от¬ рицание ни/ни невроза навязчивости. Нехватка Выбор отца, желание матери — вот что не дает покоя Человеку- крысе. Его желание знать неудержимо. Желание это восходит к доисто¬ рическим временам инфантильной сексуальности. В частности, к клю¬ чевой истории, связанной с красивой молодой гувернанткой, фамилия которой совпадала с мужским именем Петер. Эрнсту четыре или пять лет. Расположившись на диване, фрей¬ лейн Петер позволяет малышу забираться себе под юбки. Он ощупыва¬ ет ее тело. Он его не видит. Тело ее кажется ему «странным на ощупь». Странность ему придает нехватка — телу фрейлейн Петер явно кое- чего не достает. В психическую реальность мальчика входит представ¬ ление о возможной утрате, а вместе с ним и некоторые не дающие покоя вопросы. Откуда у Другого нехватка? За какую провинность, за какое желание может ждать такое возмездие? Эрнсту шесть лет. В поле его желания попадает следующая гувер¬ нантка, фрейлейн Лина, тоже молодая и красивая. От подглядывания за тем, как она выдавливает себе прыщи на ягодицах, он постепенно переходит к более смелым действиям — забирается к ней в постель, задирает ей рубашку, ощупывает. У Эрнста формируется неотвязное желание видеть понравившуюся женщину обнаженной. Для Фрейда страсть к подглядыванию и развивающаяся на сек¬ суальной почве любознательность отличают практически всех невро¬ тиков с навязчивыми состояниями. В отличие от истерика, такой не¬ вротик не столько задается вопросом о мужском и женском, сколько отрицает и один пол, и другой. Что же именно он хочет знать в таком отрицании? Что именно его беспокоит в связи с возможной нехваткой, недостачей, утратой? Вопрос невротика с навязчивостями это, в конеч¬ 271
ПРИЛОЖЕНИЯ ном счете, вопрос о существовании, о жизни и смерти. Лучше бы ему не знать собственное сексуальное желание, ведь оно крепко-накрепко связано со смертью возлюбленной и отца. Неуверенность, недоверие, суеверие Человек-крыса пропустил момент смерти своего отца. С тех пор он верит и не верит в то, что отец умер. У Человека-крысы нередко возни¬ кает желание что-то рассказать отцу; стук в дверь мгновенно вызывает у него мысль: «Отец пришел». Человек-крыса как будто забывает, что отец его уже умер. Его невроз — реакция на это событие. Его невроз — ответ на пожелание смерти отцу. Призрак отца его не оставляет. Невротик с навязчивостями ведет непрестанную подготовку к смерти. Он стремится овладеть временем и тем самым смертью. Он тратит свое время на устроение встречи с моментом истины: он сам должен взять ситуацию под контроль и назвать время и место встречи со смертью. Навязчивость заговаривает смерть, откладывая ее на по¬ том. Навязчивость вращается вокруг этой встречи, не позволяя случаю случиться. Невротик стремится получить отсрочку, приостановить бег времени. Смерть откладывается. И в то же время она может стать вы¬ ходом из ситуации. Фрейд отмечает, что невротик с навязчивостями втайне надеется на смерть близкого человека. Она может стать тем слу¬ чаем, который разрешит конфликт. Смерть, Бог, Случай ответственны за принятие решения. Отсрочка, позволяющая не принимать решение, и есть симптом навязчивости. Неспособность принимать решения, как говорит Фрейд, и есть отличительная черта невротика. Благодаря болезни, женитьба и завершение учебы Человека-крысы откладываются на неопределен¬ ный срок. Невротик с навязчивостями одновременно верит и не верит в смерть. И не только в смерть. Он сомневается во всем; у него нет дове¬ рия ни к себе, ни к другому. Сомнения, недоверие Человека-крысы объ¬ ясняются Фрейдом аффективной амбивалентностью. Любовь крепнет, чтобы постоянно поддерживать вытесненные представления, нагру¬ женные ненавистью. Недостаток веры ведет к суеверию. В издании «Психопатологии обыденной жизни» 1904 года Фрейд пишет о своих навязчивых суеве¬ риях: «Мое собственное суеверие укоренено в подавленных амбициях 272
ИСТОРИИ НЕВРОЗА НАВЯЗЧИВОСТИ (бессмертия) и в моем случае занимает место страха смерти, проистека¬ ющего из нормальной неопределенности жизни...» [8:234]. Навязчивое повторение заклинает смерть, вводит в круг бессмертия. В издании 1907 года Фрейд добавляет, что у людей с навязчивыми мыслями суе¬ верие происходит от вытесненных враждебных и жестоких импульсов. Суеверие проистекает из ожидания беды. Человек, ждущий беды, все¬ гда готов принять наказание за бессознательную агрессию. Сомнения ведут к неуверенности. Человек-крыса совершает за¬ щитное действие, но не уверен в нем и вынужден его вновь и вновь пов¬ торять. Невротик с навязчивостями подчиняется ритуалу. За два года до выхода в свет «Случая Человека-крысы» Фрейд публикует статью «Навязчивые действия и религиозные практики». В этой статье он при¬ водит знаменитую формулу: невроз это индивидуальная религия, а ре¬ лигия — массовый невроз навязчивости. Фрейд сопоставляет невроз навязчивости и религиозные практики. Черта, по которой проводится аналогия, — ритуал. И в том и в другом случае ритуал призван защи¬ тить от недопустимых для своего Я, для культуры влечений. И Человек-волк, и Человек-крыса проявляют в своем неврозе ре¬ лигиозность. Причем оба — в амбивалентной форме. Вера сопровожда¬ ется неверием, набожность — богохульством. В исполнение религиоз¬ ного ритуала вторгается его отрицание. Библиография 1. Бенвенуто С. (2004) Математика и психоанализ: любовная связь // Бенвенуто С. Мечта Лакана. СПб: Алетейя, 2006. — С. 121-156. 2. Лакан Ж. (1955-6) Lacan J. Le seminaire. Livre III. Les psychoses. P.: Seuil, 1981. 3. Мазин В. (2004) я, или ...Фрейд, Флисс, Шребер, Коэн, Дюпен, Лакан, Марков... // Психоанал1з, № 1(4). Киев, 2004. — С. 8-41. 4. Райс Д. (1993) Rice James L. The Wolf-Man — Analysis Interminable // Freud's Russia. New Brunswick, London: Transaction Publishers, 1993. — P. 93-121. 5. Рудинеско Э. (1997) Roudinesco E. Pankejeff Serguei Constantino- vich // Dictionnaire de la Psychanalyse, P.: Fayard. P. 53-758. 6. Фрейд 3. (1895) Freud S. Entwurf einer Psychologie // Sigmund Freud. Gesammelte Werke. Nachtragsband. Texte aus den Jahren 1885 -1938. Frankfurt am Main: S. Fischer Verlag, 1987. — S. 387-486. 273
ПРИЛОЖЕНИЯ 7. Фрейд 3. (1986) FreudS. Briefe an Wilhelm FlieB 1887-1904. Frankfurt am Main: S. Fischer Verlag, 1986. 8. Фрейд 3. (1901) Психопатология обыденной жизни // Психология бессознательного. М.: Просвещение, 1989. 9. Фрейд 3. (1907) Zwangshandlungen und Religionsiibungen // Der Mann Moses und die monotheistische Religion. Fischer Taschenbuch. Frankfurt am Main: S. Fischer Verlag, 1997. 10. Фрейд 3. (1908) Характер и анальная эротика // Психоаналити¬ ческие этюды. Минск: Попурри, 1997. — С. 151 — 155. 11. Фрейд 3. (1909) Заметки об одном случае невроза навязчивости. Пер. с нем. С. Панкова. Настоящее издание. — С. 17—95. 12. Фрейд 3. (1914) Freud S. Erinnern, Wiederholen und Durcharbeiten // Zur Dynamik der Ubertragung. Fischer Taschenbuch. Frankfurt am Main, 2000. —S. 85-95. 13. Фрейд 3. (1918) Из истории одного инфантильного невроза (случай Человека-волка). Пер. с нем. С. Панкова. Настоящее издание. — С. 97-214. 14. Фрейд 3. (1920) По ту сторону принципа удовольствия // Пси¬ хология бессознательного. М.: Просвещение, 1989. — С. 382-424. 15. Фрейд 3. (1926) Freud S. Hemmung, Symptom und Angst. Frankfurt am Main: S. Fischer Verlag, 1992. 16. Шнейдерман С. (1986) Schneiderman S. Rat Man. N. Y., L.: New York University Press. 274
Нина Савченкова1 О РАЗУМЕ, УТРАТИВШЕМ ЦЕЛЕСООБРАЗНОСТЬ, ПАРАЛИЧЕ ВОЛИ И ПОРНОГРАФИИ Фрейд предложил свою классификацию неврозов уже в кон¬ це XIX века, но только на исходе первого десятилетия XX века, когда ему удалось осуществить детальный анализ индивидуальных исто¬ рий своих пациентов, только тогда возможное значение и культурный смысл этой классификации стал более очевиден. Сегодня наш опыт стал объемнее, и уже немыслимо изъять работы Фрейда из ряда произ¬ ведений таких мыслителей, как Мартин Хайдеггер, Эдмунд Гуссерль, Вильгельм Дильтей, Мишель Фуко. Для современного читателя, вос¬ принимающего мысль Фрейда как часть общего гуманитарного движе¬ ния рубежа веков, классификация неврозов превращается в онтологи¬ ческое мероприятие, заново поднимающее вопрос о душе посредством учреждения принципиальных регионов бытия психического. Оставив в стороне проблематику нормы и патологии, Фрейд рас¬ сматривает психическую жизнь в перспективе различия невротиче¬ ской и психотической организаций. В неврозах он видит универсаль¬ ное определение субъективности и потому подвергает этот регион дальнейшему структурированию. Если последовать за ним в этом на¬ правлении, то легко заметить, что конверсионная истерия, фобии и не¬ вроз навязчивых состояний — не только клинические формы, но и кон¬ кретный тип субъективности со своей интригой и формообразующим конфликтом. Так, истерия представляет собой закономерный резуль¬ тат психофизической коллизии. На протяжении двадцати пяти веков в европейской культуре напряженно решался вопрос о том, является ли тело тюрьмой души или же, напротив, душа — тюрьмой тела. Истерия явила собой ту точку, где тело и душа наконец сплелись в парадоксаль¬ 1 Нина Савченкова — кандидат философских наук, доцент, зав. кафедрой фи¬ лософии и психоаналитической критики Восточно-Европейского Института Психоанализа. 275
ПРИЛОЖЕНИЯ ном идиосинкразисе, неистово отрицая друг друга, но этим отрицани¬ ем порождая нерасторжимую связь. Ницше назвал эту ситуацию пре¬ вращения болезни в ценность финальной стадией нигилизма. Фобии предвосхищают предстоящую антропологическую иммиграцию в сфе¬ ру сакрального, а также переопределение границ природы и культуры, elan vital2 в сторону природы. Тогда как неврозы навязчивых состояний представляют собой последний оплот классического субъекта в совер¬ шенно новом мире войн, техники и геополитических трансформаций. Неврозы навязчивости— симптом гибели аристократического, упо¬ рядоченного мира, с четко регламентированными семейными и соци¬ альными отношениями; мира, в котором Самосознание и Государство еще не столкнулись со своим иным — Вожделением и Революцией. Потому невроз навязчивых состояний лучше, чем какая бы то ни было форма психического бытия, отражает кризис ценностей Просвещения и поиск путей его преодоления. По словам Фрейда, психологическая оценка навязчивого мышления обогатила бы «наши знания о природе сознания и бессознательного гораздо больше, чем исследования исте¬ рии и феноменов гипнотизма», а философам, создающим теории бессо¬ знательного, следовало бы получить сначала важнейшее впечатление от явлений навязчивого мышления3. Итак, в 1909 году Фрейд подготовил к публикации материал кли¬ нического случая, относительно которого Жак Лакан спустя пятьде¬ сят лет скажет: «"Человека-крысу" нужно читать и перечитывать как Библию»4. Сам Фрейд, по свидетельству Джонса, неоднократно докла¬ дывал этот случай психоаналитическому сообществу, а на конгрессе в Зальцбурге посвятил ему более чем четырехчасовой доклад. В 1914 году была подготовлена клиническая запись случая Человека-волка, также ставшего одним из важнейших теоретических источников в психоана¬ лизе. Обе эти хроники внутренней жизни стоят под знаком невроза на¬ вязчивых состояний. Что же воодушевляло здесь теоретическое вооб¬ ражение Фрейда? Отражают ли истории Человека-крысы и Человека- волка значимые тенденции современного духовного опыта либо же являются патологическими прецедентами? Мы знаем, что к числу глу¬ 2 Elan vital (фр.) — жизненный порыв. 3 Фрейд 3. Заметки об одном случае невроза навязчивого состояния. Пер. с нем. С. Панкова. — С. 78 наст. изд. 4 Лакан Ж. Семинары, кн. 5. М., 2002. — С. 462. 276
О РАЗУМЕ, УТРАТИВШЕМ ЦЕЛЕСООБРАЗНОСТЬ. боких убеждений Фрейда относился тезис о всеобщности любого еди¬ ничного. Изучить закономерности сознания и бессознательного мож¬ но, лишь погрузившись во внутренний мир единственного субъекта. Герои двух этих историй, благодаря индивидуализирующему усилию Фрейда, стали персонажами европейской культуры наряду с воспи¬ танником Терлессом, Мальте Лауридсом Бригге, Йозефом К.5 Разница лишь в том, что индивидуализация аналитического текста, соединен¬ ная со скрупулезной исследующей установкой, имеет еще и терапев¬ тический смысл. Аналитический труд Фрейда нацелен на бережное удерживание распадающейся субъективности, на ее реорганизацию под знаком Заботы. Что же представляет собой опыт субъекта, вынужденного избрать формой бытия невроз навязчивых состояний? Каковы его конститу¬ тивные структуры и основной конфликт? Фрейд обсуждает несколько таких организующих сюжетов. Это амбивалентность чувств, контроль действительности и компульсивность, сексуализация мыслительных процессов, гомосексуальная тенденция и фантазматическая организа¬ ция внутренней жизни. Попытаемся разобраться с некоторыми из этих смыслообразующих элементов. Действительное значение навязчивых действий, пишет Фрейд, со¬ стоите изображении «конфликта между двумя примерно одинаковыми по силе антагонистическими побуждениями, причем, насколько я могу судить по своему опыту, такими противоборствующими силами всегда являются любовь и ненависть»6. Амбивалентность чувств — универ¬ сальная характеристика психической жизни. Но невроз навязчивых состояний решает эту проблему совершенно иначе, чем при истерии. Вместо того чтобы искать компромисс, который в одном образе удов¬ летворяет обеим противоположностям, он удовлетворяет их не в син¬ тезе, а в одновременности - в чистоте и отдельности, порождая при этом весьма своеобразную логическую связь, противоречащую здра¬ вому смыслу. Специфика этого решения отсылает нас к характерной постановке вопроса об амбивалентности в бессознательном измерении Воспитанник Терлесс, корнет Бригге и Йозеф К. — персонажи знаменитых произведений «Душевные смуты юного Терлесса» Роберта Музиля, «Записки Мальте Лауридса Бригге» Райнера Мария Рильке и «Процесс» Франца Кафки. Фрейд 3. Заметки об одном случае невроза навязчивого состояния. Пер. с нем. С. Панкова. — С. 48 наст. изд. 277
ПРИЛОЖЕНИЯ культуры — в области языка. Литературные стратегии этого времени во многом подчинены задаче овладения амбивалентностью. Обычно она формулируется как противоречие поэтического и математиче¬ ского. Необходимость одновременного выражения любви и ненависти ставит и вторичный вопрос о спонтанном выражении и экстазе либо сдерживании эмоций и их рациональной организации в качестве стра¬ тегий поэтического поведения. Тип субъекта, соответствующий этому выбору, и есть либо поэт, либо математик. Но нельзя ли быть и поэтом, и аналитиком? О том, насколько непросто решение этого вопроса в языке, свидетельствует возникшая в первые два десятилетия XX века чрезвычайно сложная языковая реальность. Один из знаковых авторов рубежа веков, критик и мыслитель Поль Валери, создал персонаж, чье имя, господин Тэст, зафиксировало парадоксальную двойственность аффекта и мышления. Это странное существо — Эдмона Тэста — Валери описывает так: «Г-ну Тэсту было примерно лет сорок. Речь его была необычайно быстра, голос глух. Все в нем было стерто — глаза, руки. Но плечи он держал по-военному, а шаг его изумлял размеренностью. Когда он говорил, он никогда не подымал ни руки, ни пальца: он убил в себе марионетку... Этот человек рано по¬ знал значение того, что можно было бы назвать человеческой гибкостью. Он пытался найти ее границы и механизм. Как много при этом он дол¬ жен был думать о собственной своей неподатливости!.. И я чувствовал, что он — хозяин своей мысли. Я пишу здесь этот абсурд. Выражение чувства всегда абсурдно»7. Ощущение абсурда, возникающее у Валери, отражает все ту же коллизию влечений, описанную Фрейдом: любовь и ненависть, два в высшей степени интенсивных чувства, сосуществуют и реактивным образом все более усиливают друг друга. В результате возникает совершенно новая аффективная форма, отмеченная инсце¬ нированными «параличом воли» и «господством мышления». Эдмон Тэст — чистое мышление, голова без тела, абсолютный господин бу¬ шующих в нем эмоций и — наиболее яркий симптом, предвещающий вторжение навязчивой психической динамики. Австрийский писатель Роберт Музиль изобрел схожее самоопределение и сделал следующий шаг по преодолению коллизии амбивалентности. Он назвал себя Мсье Вивисектор, легализовав тем самым стратегию одновременного пере¬ 7 Валери П. Вечер с господином Тэстом // В кн.: Валери П. Об искусстве. М., 1993. —С. 75. 278
О РАЗУМЕ, УТРАТИВШЕМ ЦЕЛЕСООБРАЗНОСТЬ. живания противоположных, но неслиянных, обостряющих друг друга состояний. Эта максима «удовлетворять обе противоположности, каж¬ дую в отдельности» для писателей XX века, по сути, означает требова¬ ние создавать такие творческие ситуации и состояния, когда возможно будет одновременно и испытывать сильные чувства, и анализировать их. В период от Господина Тэста до Мсье Вивисектора (всю первую по¬ ловину века!) язык является аналитическим (хочется сказать, хирур¬ гическим) инструментом, искусно препарирующим эмоциональную ткань, но его двойственность выражается в том, что он же — инсцени¬ рует, травмирует, наносит раны, другими словами, оставляет глубокий аффективный след, порождает аффект, отличающийся от прежних исторических форм интенсивностью и стабильностью. Так, Музиль скажет о поэзии Рильке, что она обладает удивительным свойством: быть «прозрачной тишиной в никогда не замирающем движении... на¬ пряжением, которое легко приобретает характер боли тогда, когда ты не в состоянии осознать его до конца и до конца от него освободиться, когда оно в развитии твоих чувств сплетает узел, завязанный иным об¬ разом, чем обычно»8. В том же направлении развивается аффективная динамика Франца Кафки и многих других выдающихся авторов первой половины XX века. Другая тенденция и организующий сюжет невроза навязчивых состояний — стремление субъекта контролировать как внутреннюю, так и внешнюю действительность — заставляет вспомнить о том по¬ нимании субъективности, которое культивировалось в европейской традиции со времен Декарта. Субъект есть субстанция, для своего су¬ ществования он не нуждается ни в чем, содержа в самом себе все не¬ обходимые для этого условия. Сознание и самосознание, обеспечивая абсолютный внутренний контроль, служат также важнейшим основа¬ нием единства культуры и цивилизационного прогресса. Владеющее собой сознание гарантирует субъекту и свободу этического действия. Эти всем известные предикаты поразительным образом коррелируют с бесчисленным количеством всевозможных ритуалов навязчивого мышления и с неодолимыми побуждениями обсессивного невротика к совершению деструктивных либо самодеструктивных действий. Мы как будто наблюдаем гротескное преобразование апперцептивного Музиль Р. Речь о Рильке // В кн.: Музиль Р. Малая проза. Т. 2. М., 1999. — С. 391. 279
ПРИЛОЖЕНИЯ схватывания в навязчивое понимание, а спонтанной свободы — в ком- пульсивное побуждение, что помещает нас в эпицентр кризиса идео¬ логии Просвещения. В известной совместной работе «Диалектика Просвещения» Теодор Визенгрунд Адорно и Макс Хоркхаймертак опи¬ сывают парадоксальное превращение европейской рациональности: разум стал «органом калькулирования, планирования, по отношению к целям он нейтрален, его стихией является координация... он превра¬ щен в бесцельную целесообразность, именно поэтому позволяющую использовать себя в любых целях»9. Во второй, теоретической, главе «Заметок...» Фрейд подчеркивает, что в случае невроза навязчивых состояний речь идет не столько об от¬ дельных патологических представлениях, сколько о стиле мышления в целом. Любопытно, что определение навязчивого мышления, которое дает в этом месте текста Фрейд, симметрично знаменитому декартов¬ скому определению из «Размышлений о первой философии». Приведем для сравнения оба. Фрейд: «По существу было бы правильнее назвать все это "навяз¬ чивой мыслительной деятельностью" и указать на то, что навязчивые явления могут облекаться в форму всевозможных психических актов. Такие явления можно подразделить на желания, искушения, импуль¬ сы, размышления, сомнения, побуждения и запреты»10. Декарт: «Итак, что же я такое? Вещь мыслящая. Что же это значит? Ясно — сомневающаяся, сознающая, утверждающая, отрицающая, же¬ лающая, не желающая, а также — воображающая и чувствующая»11. Симметрия эта подчеркивает универсальный характер навязчи¬ вого мышления и его происхождение из недр рационализма. По всей видимости, культурная память Фрейда высказалась здесь за него. Не случайно сомнение становится одним из центральных мотивов раз¬ мышлений Фрейда, по сути, причиной, побуждающей индивида вновь и вновь прибегать к контролирующей ритуализации. Но если для Декарта методическое сомнение имело конструктивный смысл и от¬ крывало дорогу к ясности и очевидности, то для страдающего навяз¬ 9 Хоркхаймер М., Адорно Т. В. Диалектика Просвещения. Философские фрагмен¬ ты. М.; СПб, 1997. — С. 112-113. 10 Фрейд 3. Заметки об одном случае невроза навязчивого состояния. Пер. с нем. С. Панкова. — С. 72 наст. изд. 11 Декарт Р. Размышления о первой философии. СПб, 1995. — С. 49. 280
О РАЗУМЕ, УТРАТИВШЕМ ЦЕЛЕСООБРАЗНОСТЬ. чивостью ситуация сомнения превращается в своего рода «безумное чаепитие», где одно делирозное представление сменяет другое, а мыш¬ ление, замкнутое в этом круге, становится все более фантастическим. Но что же это за сомнение и чем оно мотивировано? Декарт, убежденный в неразделимости познания и страсти, сомневался в суще¬ ствовании внешнего мира, самого себя, Бога. Фрейд говорит, это — сомнение в любви. И тогда происходящее — уже не интеллектуальный эксперимент, но осознание ущербности существования, где речь идет об утрате аффективной реальности, реальности переживания. «...При этом расстройстве средством вытеснения служит не амнезия, а рас¬ торжение причинно-следственных связей в результате того, что вос¬ поминания лишаются эмоциональной окраски»12, — так пишет Фрейд. За нейтральной интонацией научного рассуждения стоят довольно страшные слова. Амнезия все же свидетельствует о некой диалекти¬ ческой драме, о столкновении сил, игре памяти и забывания, в которых субъект вступает на путь обретения самого себя. Тогда как утрата аф¬ фекта лишает нас почвы под ногами, уводит из сферы объектных отно¬ шений в неизвестные области аутореферентного функционирования мысли и речи. Адорно и Хоркхаймер констатируют, что те же процессы девальвации аффективной реальности имеют место и в масштабе соци¬ ума. Эмансипированная рыночная экономика демифологизирует все, в том числе и чувства. Формализованный разум, ставший элементом эко¬ номического становления, возводит их в ранг идеологии. Эмоции ста¬ новятся превращенной формой. Утрачивая всякий смысл как реальное переживание, они превращаются в предмет публичной эксплуатации для культуриндустрии. Наиболее драматичным эпизодом в истории Человека-крысы, на наш взгляд, является сцена наказания героя в раннем детстве, когда он во время порки вдруг приходит в страшную ярость и, не зная даже бранных слов, обрушивается на отца: «Ты — лампа! Ты — полотенце! Ты—тарелка!». Потрясенный отец отвечает ему: ты будешь или героем или преступником! Но, еще вполне принадлежа классической эпохе, он не предвидит третьего варианта, который задокументирует Фрейд: из страха перед размерами своей ярости отныне он стал малодушным. Он изъял свою ярость из употребления, как изъял и любовь. Но, по иро¬ 12 Фрейд 3. Заметки об одном случае невроза навязчивого состояния. Пер. с нем. С. Панкова. — С. 81 наст. изд. 281
ПРИЛОЖЕНИЯ нии судьбы, именно любовь была его призванием. В итоге отношение к Отцу и Возлюбленной не смогло стать не чем иным, кроме как неизмен¬ ным предметом мысли и, следуя изысканным формулировкам Фрейда, делирозным интеллектуальным опытом. С этой закономерностью связана и еще одна любопытная особен¬ ность XX века. В эту эпоху мышление отчетливо эротизируется. Мыс¬ лить — это сексуально. Подобный слоган хоть и не звучит, но явственно прочитывается на всех уровнях культуры. Секс-символами становятся не столько биологически кодифицированные тела, сколько тела, пре¬ терпевающие опыт мышления: Гертруда Стайн, Мишель Фуко, Антонен Арто13. В обсуждаемых нами «Заметках...» Фрейд вводит термин «сек- суализация мышления», понимая этот процесс как регрессию: от дей¬ ствия — к сомнению (мышлению), от мышления — к аутоэротическому удовлетворению. Субъект движется назад, к самому себе, и в процессе этого движения его реальный эротический опыт становится все более невозможным, а интенсивность желания возрастает. Теперь уже лицом к лицу мы стоим перед фактом вымышленно- сти человека XX века и вместе с тем перед важнейшим конститутив¬ ным признаком невроза навязчивости — сценической организацией желания. Фрейд усугубил идею Гегеля о том, что человеческое жела¬ ние всегда является желанием Другого, утверждая бессознательный характер этого конфликта и разместив его в пространстве взгляда. Через пятьдесят лет, как бы подводя итог полувековому чтению фрей¬ довского текста и поверяя его своим клиническим опытом, Лакан скажет: «В картине невроза навязчивости очень важную роль играют фантазмы садистского содержания»14. Не по-лакановски простая фра¬ за — своего рода признание бессилия. Он добавит еще, что «это фан- тазматическое ядро представляет собой загадку», что «ему сопутству¬ ет таинственное всемогущество» и даже что «психоаналитическая Гертруда Стайн — американская писательница, эссеист и известнейший куль¬ турный персонаж первой половины XX века; Мишель Фуко — французский философ, исследовавший телесность и стили чувственности в их взаимосвязи с социальностью; Антонен Арто — французский мыслитель первой половины XX века, радикальный исследователь собственной психики, метафизик и па- тафизик, создатель концепции «театра жестокости». Все названные авторы сделали собственную жизнь предметом исследования и эксперимента. Лакан Ж. Семинары, кн. 5. М., 2002. — С. 472. 282
О РАЗУМЕ, УТРАТИВШЕМ ЦЕЛЕСООБРАЗНОСТЬ. теория не дает этому термину определения»15. К этой таинственности фантазма примыкает и еще одно странное обстоятельство, которое Фрейд сформулировал так: «больным неизвестна точная формули¬ ровка их собственных навязчивых идей»16. Тем самым Фрейд указал на иную субъектность — болезнь. В ходе психоанализа именно она обретает язык и отваживается выражаться яснее. И действительно, в столь разных случаях Человека-крысы и Человека-волка есть общий конститутивный момент. Смыслообра¬ зующим для невроза в первом случае стал фантазм крыс, грызущих задний проход жертвы (значимой является также адресация этого фантазма близким людям — отцу и возлюбленной), а во втором — сно¬ видение о волках. Эти образы имели отчетливо сексуальный смысл, хотя и не вписывались с очевидностью в систему сексуальных пере¬ живаний субъекта. Фантазм и сновидение, два различных психиче¬ ских образования, имели тем не менее нечто общее. Их объединяло условие видения. В страшном сновидении о волках доминировали три обстоятельства — неподвижность волков, напряженное внимание их взгляда, переживание реальности происходящего. В фантазме о кры¬ сах — амбивалентное переживание ужаса/удовольствия при расска¬ зе о китайской пытке, безличность исполнения, жестокий капитан, представление, связывающее фантазм с любимыми людьми. Взгляд и представление — вот та мизансцена, где разыгрывается аффективная драма. Перед лицом этого спектакля зритель становится актером и растворяется в действии, избавляя себя от необходимости принимать решения и направлять действие. Но кто становится режиссером? Если зритель скрывается под маской, то где же субъект в этом представле¬ нии? В случае Человека-волка аффект целиком делегирован взгляду, здесь взгляд и есть субъект, но в случае Человека-крысы аффект до¬ стиг иной персонификации. Авторство истории приписано Жестокому Капитану. Славой Жижек, много размышляющий над проблемами то¬ талитаризма и фашизма, увидит в Жестоком Капитане «фашистскую фигуру непристойного использования брутальной власти, циничного фашистского головореза, отодвигающего в сторону мягкосердечного Лакан Ж. Семинары, кн. 5. М., 2002. Фрейд 3. Заметки об одном случае невроза навязчивого состояния. Пер. с нем. С. Панкова. — С. 73 наст. изд. 283
ПРИЛОЖЕНИЯ либерала и знающего, что он выполняет за него грязную работу»17. При всей избыточности этой интерпретации в ней, на наш взгляд, содер¬ жится верная интуиция. В философском контексте XX века взгляд—это инстанция, учреж¬ дающая фигуру Другого. Бытие-для-Другого, в соответствии с гегелев¬ ским посылом, и есть перспектива, в которой пересекаются желание и сознание субъекта. Именно отсюда разворачивается драматический сценарий борьбы за признание, а сексуальность вплетается в интер¬ субъективную проблематику. По мысли Гегеля, субъект не может стать самим собой, не породив своего Другого. В случае Человека-крысы эту работу выполнила за него болезнь. «Отважившись выражаться яснее», она использовала фантазматический сценарий и произвела фигуру Жестокого Капитана, который и есть Другой для щепетильного этика- юриста. Кинематограф XX века подобный сценарий разрабатывал неод¬ нократно. Так, в фильме «Свинарник» Пьера Паоло Пазолини главный герой —рафинированный интеллектуал, наследник традиций великой немецкой культуры, едва удерживает себя в аристократическом ланд¬ шафте окружающей его реальности и на сцене сознания, то и дело низ¬ вергаясь в фантазматический план, где он — убийца и каннибал, бре¬ дущий по пустыне в поисках очередной жертвы. Переходным объектом между мирами становится свинарник, куда героя неодолимо влечет и где в итоге он находит свой конец. Не справившись с животной агрес¬ сией в себе, он предоставляет свое тело свиньям, которые пожирают его. Пациенту Фрейда были хорошо знакомы эти переживания. Одной из центральных проблем кинематографа XX века стано¬ вится тоталитарная жестокость, рождающаяся в недрах аристократи¬ ческого и либерального мира. Режиссеры, чье бессознательное наибо¬ лее подвижно и чувствительно к угрозам века, подозревают, что этот процесс закономерен, и, более того, они интуитивно схватывают, что тоталитаризм — не только идея, он затрагивает наиболее интимные области жизни и прежде всего сексуальность. Наверное, поэтому Луис Бунюэль в «Скромном обаянии буржуазии» превращает легальность буржуазного быта в невыразимую непристойность; Лукино Висконти в «Гибели богов» создает психологический документ фашизма, где глав¬ 17 Жижек С. Добро пожаловать в пустыню Реального. М.: Прагматика культуры, 2002. 284
О РАЗУМЕ, УТРАТИВШЕМ ЦЕЛЕСООБРАЗНОСТЬ. ным обстоятельством вновь оказывается перверсия, ставшая законом; а Пьер Паоло Пазолини буквально завершает этот силлогизм, экрани¬ зируя маркиза де Сада. Его режиссерской идеей становится сознатель¬ ное стремление проследить генезис тоталитаризма как порнографи¬ ческого феномена. Если оглянуться на богатый событиями и рефлекси¬ ями XX век, становится понятно, что столь близкие, на первый взгляд, измерения фантазматического и порнографического свидетельствуют о принципиально различном использовании либидо. В фантазме агрес¬ сия вновь и вновь подтверждает свое чистое качество. О порнографи¬ ческом феномене речь идет тогда, когда защитные механизмы овладе¬ вают агрессией и используют ее с единственной целью — достижения власти. Тогда эротическое становится непристойным фактом. Кинематограф — искусство, фантазматичное по своей сути, схва¬ тывает ту же мысль, что пытался зафиксировать в своем анализе Фрейд. Садистическое содержание фантазма, объективированное во взгляде, вновь и вновь воспроизводимое в ритме навязчивого повторе¬ ния, и есть реальность влечения. В фантазме мы вверяем себя влечению, но не умеем использовать его либидинальный ресурс — нив объектных отношениях, ни в сублимационной деятельности. Фантазм — очень тонкое стекло, которое и приближает нас к источнику естественного эротизма, и отделяет от него непреодолимой преградой. Но, парадок¬ сальным образом, будучи регрессивной формой существования, фан¬ тазм способен быть и средством познания. Именно он, воплощая в себе разрыв Реального, указывает на фальсифицированную целостность реальности повседневной. Именно фантазм выдает агрессию, которая легализовалась и заняла свое место в структурах либеральной рито¬ рики. В фантазматическом переживании узнается истина о фашизме, именно изнутри этого опыта тоталитарное идентифицируется как не¬ пристойное. Известно, что Фрейд не любил кино и не успел увидеть в нем инс- трументработы с бессознательным. Однако в анализе случаев Человека- крысы и Человека-волка он развернул свой воображаемый кинемато¬ граф, который состоялся не более чем через полвека. Творчество Луиса Бунюэля, Лукино Висконти, Пьера Паоло Пазолини, Питера Гринуэя, Дэвида Линча, Ларса фон Триера, Михаэля Ханеке, Ульриха Зайдля и других вновь и вновь реконструирует фантазматическое ядро вообра¬ жения, заставляя нас получать удовольствие от ужаса и искать встречи 285
ПРИЛОЖЕНИЯ с Реальным. Тогда как анализ фантазма, произведенный Фрейдом, во второй половине XX века стал краеугольным камнем теории визуаль¬ ного. Другими словами, встреча кинематографа и психоанализа с не¬ которым опозданием состоялась. Кино мыслится сегодня как двойная объективация первичных процессов, что позволяет видеть в нем вто¬ рой «царский путь» к познанию бессознательного. Оценив спектр проблем, предъявленный в «Заметках об одном слу¬ чае невроза навязчивости», можно убедиться в том, что он охватывает собой крайне актуальную для XX века проблематику аффекта, языка, мышления, видения. В открытой и описанной Фрейдом «навязчивой» психической динамике зафиксировано преобразование разума, кото¬ рое стало главным симптомом кризиса идеологии Просвещения и с ко¬ торым связаны также многообразные явления «имплантации первер¬ сий»18 в культуру. Кроме того, фантазматическая организация сексуаль¬ ной жизни обсессивного субъекта выдала наиболее травматическую тайну века: желание либерального субъекта имеет порнографическое измерение, несет в себе мощнейший тоталитарный ресурс. В этом со¬ стоит и проблема сегодняшнего дня. Удовольствие от жестокости, смер¬ ти, насилия — тот новый тип чувств, в отношении которых защиты не могут быть эффективными, поскольку ведут к расщеплению личности. Стратегия Фрейда была иной. Те три личности, на которые распался Человек-крыса (одна бессознательная и две предсознательные), долж¬ ны были воссоединиться. Именно это Фрейд понимал под обретением психического здоровья. Термин Мишеля Фуко, использованный в работе «Воля к истине: по ту сторону знания, власти и сексуальности» (Фуко М. Воля к истине. М., 1996. — С. 133). 286
ЗАМЕТКИ ОБ ОДНОМ СЛУЧАЕ НЕВРОЗА НАВЯЗЧИВОГО СОСТОЯНИЯ Фрейд начал терапию Человека-крысы 1 октября 1907 года. Первые сообщения об этом случае он сделал на заседаниях Венского психоана¬ литического общества осенью и зимой 1907-1908 гг. Затем Фрейд под¬ готовил четырехчасовой доклад для I Международного психоаналити¬ ческого конгресса в Зальцбурге (апрель 1908) и, наконец, опубликовал «Заметки...» летом 1909 года в «Ежегоднике психоаналитических и пси¬ хопатологических исследований». 0 самом Человеке-крысе известно немного. Этот пациент Фрейда, Эрнст Ланцер (1878-1914), австрийский юрист, родился в Вене 22 янва¬ ря 1878 года. Его родители были родом из Силезии. Отец Человека-кры- сы (как и отец Фрейда) к моменту рождения сына был уже достаточно пожилым человеком и по возрасту вполне годился ему в дедушки. В 1897 году Ланцер поступил на юридический факультет Венского университета, но не мог завершить обучение в течение десяти лет, и стал доктором лишь незадолго до начала анализа у Фрейда. В 1908 году, спустя полтора года после объявления о помолвке, Ланцер женился на своей кузине Гизеле Адлер, в которую был влюблен уже около десяти лет. Их брак остался бездетным. Ланцер работал в нескольких юридических конторах. К 1913 году он стал адвокатом и нашел себе постоянное место. В августе 1914 он был призван на военную службу. 21 ноября 1914 года Ланцер попал в рус¬ ский плен. Четыре дня спустя он скончался. 1 (стр. 23) Адлер, Альфред (1870-1937) — австрийский психиатр и психолог, основатель школы индивидуальной психологии. Одно время был преданным последователем Фрейда. В 1901 году опубликовал доб¬ рожелательную рецензию на «Толкование сновидений», с 1902 участ¬ вовал в работе фрейдовского дискуссионного кружка. Вскоре кружок превратился в Венское психоаналитическое общество, ив 1910 году Фрейд назначил Адлера его президентом. Однако личные и профессио¬ нальные разногласия между Фрейдом и Адлером все время усилива¬ лись, что привело к окончательному разрыву в 1911 году. Об отрицании Адлером сексуальности и его стремлении вывести образование харак¬ тера из воли к власти Фрейд подробно пишет в «Истории психоанали¬ 289
ПРИМЕЧАНИЯ тического движения» (1914) и в «Автопортрете» (1925). [Фрейд 3. Собр. соч. в 26 т. Т. 2. Автопортрет / Пер. с нем. А. Жеребина и С. Панкова. СПб: Восточно-Европейский Институт Психоанализа, 2006.] 2 (стр. 26) ...все равно что спроецировать вовне ощущение...— Проекция — защитный механизм, при действии которого внутрен¬ ние желания, мысли, чувства смещаются и переносятся вовне, на другого. Локализация в другом тех представлений, желаний, которые субъект не признает в самом себе, наделяет их внешним, объектив¬ ным существованием. Учитывая вектор проекции, ее зачастую про¬ тивопоставляют интроекции. Однако картина представляется более сложной. В «Психоаналитических заметках об одном случае паранойи, описанном в автобиографии» (1911) Фрейд пишет: «...не подавленные внутренние ощущения проецируются вовне, а скорее исторгнутые из души чувства возвращаются извне». [Фрейд 3. Собр. соч. в 26 т. Т. 3. Одержимость дьяволом. Паранойя / Пер. с нем. С. Панкова. СПб: Восточно-Европейский Институт Психоанализа, 2006. — С. 135.] Таким образом, нет проекции без интроекции: снятое в себе возвращается к собственному Я через другого. Поначалу Фрейд описывает проек¬ цию как паранойяльный механизм. 1 января 1986 года он отправляет Вильгельму Флиссу рукопись «Неврозы защиты», в которой утверж¬ дает: «...определяющий элемент паранойи — механизм проекции». Проекция связана с неудачей вытеснения, с проективным возвратом вытесненного. В дальнейшем Фрейд пересматривает свою точку зре¬ ния и говорит о том, что проекция — механизм в различной степени характеризующий и невроз, и психоз. В «Случае Шребера» Фрейд пи¬ шет: «во-первых, проекция не играет одну и ту же роль при всех разно¬ видностях паранойи, и, во-вторых, проекция осуществляется не только при паранойе, но и в иных психологических условиях, более того, она всегда вносит свою лепту в наше восприятие внешнего мира». [Там же, с. 130.] В отличие от Фрейда, Лакан понимает проекцию как чисто не¬ вротический механизм, отличный от психотического механизма отвер¬ жения, отбрасывания [Verwerfung; forclusion]. Если проекция укоренена в воображаемых отношениях собственного Я [moi] с нарциссическим двойником, то отвержение выходит за пределы воображаемого и вов¬ лекает в свою активность означающее, которое не укоренено в симво¬ лическом. Различие между проекцией и отвержением, таким образом, состоит в том, что проекция возвращает вытесненное, т. е. то, что сим¬ 290
ПРИМЕЧАНИЯ волизировано, в то время как отвержение возвращает в реальном гал¬ люцинации то, что в цепи означающих никогда не было представлено. 3 (стр. 26) Эндопсихический (греч. эндон — внутри) — внутри* психический. 4 (стр. 35) Известное представление оказалось на его месте толь- ко в результате ошибочной связи. — Уже в «Исследованиях истерии» (1895) речь идет и об ошибочной связи, и о расщеплении представле¬ ния и аффекта. Причем ошибочная связь объясняет феномен переноса: «Перенос на врача осуществляется за счет установления ошибочной связи». [Фрейд 3. Собр. соч. в 26 т. Т. 1. Исследования истерии / Пер. с нем. С. Панкова. СПб: Восточно-Европейский Институт Психоанализа, 2005. — С. 362.] В данном случае эта связь выражает смещение аффек¬ та от вытесненного представления к представлению, доступному для осознания. Задача анализа, как пишет Фрейд в «Исследованиях исте¬ рии», — обнаружение того представления, которым данный аффект был вызван к жизни. Интересно, что в метафорике Фрейда бессозна¬ тельное работает подобно полиции, которая, «когда ей не поймать на¬ стоящего убийцу, задерживает вместо него невиновного». [Фрейд 3. Заметки об одном случае невроза навязчивого состояния / Пер. с нем. С. Панкова. — С. 35 наст, изд.] Аффект, как правило, не испытывается без представления, хотя бы и «невиновного». 5 (стр. 41) ...в одной новелле Зудермана... — Зудерман, Герман (1857 - 1928) — известный немецкий писатель и драматург. Речь в данном слу¬ чае идет о его новелле «Сестры» (Die Geschwister, 1888). 6 (стр. 48) Двухтактные навязчивые действия. — Впервые опи¬ саны Фрейдом именно в связи с историей болезни Человека-крысы. Отражают амбивалентный конфликт любви и ненависти и отличают невроз навязчивости от истерии. Если при истерии конфликт разре¬ шается в компромиссном образовании, то при неврозе навязчивости противоположные действия «претворяются в жизнь по отдельности, поочередно». [Фрейд 3. Заметки об одном случае невроза навязчивого состояния / Пер. с нем. С. Панкова. — С. 48 наст, изд.] В работе 1926 года «Симптом, торможение, страх» Фрейд связывает два такта навязчиво¬ го действия в понятии «отмена случившегося» [Ungeschehenmachen]. Второй такт отменяет первый, буквально делает его не существовав¬ шим. Этот механизм психической защиты от уже произошедшего Фрейд сопоставляет с негативным магическим ритуалом, нацеленным 291
ПРИМЕЧАНИЯ на устранение «не последствий какого-то события, а на устранение самого события». [Freud S. Hemmung, Symptom und Angst. Frankfurt am Main: S. Fischer Verlag, 1992. — S. 65.] Отменяя случившееся, субъект представляет, что те или иные его мысли, слова, поступки никогда на самом деле не имели места. В этой же книге Фрейд называет этот ме¬ ханизм двухэтапным симптомом: второй симптом снимает первый. Первое действие — рациональный симптом, нацеленный на пред¬ отвращение какого-то случая, его повторения. Второй симптом, ирра¬ циональный, магической природы, производит снятие совершенного первого симптоматического действия. В процедуру снятия вовлечено и повторение: «То, что случилось не таким образом, каким должно было случиться, согласно желанию, делается благодаря повторению другим образом как бы не случившимся, и к этому присоединяются все моти¬ вы, пребывающие вместе с этим повторением». [Ibid. — S. 66.] 7 (стр. 49) ...как пророк Валаам, только наоборот...— Пророк Валаам пришел в Израиль, чтобы проклясть его, и остался, чтобы благословить (Числ. 22-24). 8 (стр. 53) ...благодаря этому смещению он извлек немалую выгоду из болезни. — Смещение — один из двух основных механизмов работы бессознательного, детально описанный Фрейдом в «Наброске одной психологии» (1895) в связи с отделением аффекта от представления. При неврозе навязчивых состояний смещение играет особую роль. Смещение ведет к параличу воли, распространяющемуся на все сферы жизнедеятельности больного. Смещение предписывает навязчивости и сомнения. В данном случае Фрейд пишет о смещении аффекта упре¬ ков [Vorwurfsaffekts] в свой собственный адрес. В силу этого смещения Человек-крыса извлек выгоду из болезни, поскольку упреки оказались смещенными с недопустимого представления на разрешенное. Выгода (выигрыш) от болезни [Krankheitsgewinn] — удовлетворение, кото¬ рое приносит субъекту болезнь. В своем осмыслении неврозов Фрейд убежден: болезнь начинается и продолжается в силу доставляемого субъекту удовлетворения. Принцип удовольствия отнюдь не отменя¬ ется неврозом. Напротив, болезнь включена в экономику удовлетво¬ рения, поскольку несет с собой эффект снятия напряжения. Именно бессознательная выгода действует в сопротивлении сознательному желанию излечиться. В двадцать четвертой лекции по введению в психоанализ (1917) Фрейд развивает эту тему: «Бывают случаи, когда 292
ПРИМЕЧАНИЯ даже врач должен сознаться, что разрешение конфликта в форме нев¬ роза представляет собой самое безобидное и самое допустимое в со¬ циальном отношении решение... Врачу незачем во что бы то ни стало проявлять узость фанатика здоровья, он знает, что на свете бывает не только невротическое бедствие, но также и реальное страдание». [Введение в психоанализ. Лекции. М.: 2003. — С. 369.] Фрейд различает первичную и вторичную выгоду от болезни. Первичная выгода — один из мотивов возникновения невроза. Вторичная выгода возможна лишь задним числом как прибавочное наслаждение. Об экономических мо¬ тивах заболевания Фрейд размышляет в связи с историей Доры (1905). «Мотивы болезни необходимо понятийно четко отделять от возмож¬ ностей болезни, от материала, из которого изготовляются симптомы. Мотивы эти никак не участвуют в образовании симптомов, их нет и в начале болезни. Они выступают лишь вторично, но только с их появле¬ нием болезнь окончательно сформирована». [Фрейд 3. Интерес к пси¬ хоанализу. Ростов-на-Дону: Феникс, 1998. — С. 229.] Фрейд пересмат¬ ривает свое отношение к данному вопросу в 1923 году и делает приме¬ чание к этому месту «Фрагмента анализа истерии». Он отказывается от гипотезы несуществования мотивов выгоды от болезни в ее начале. Мотивы болезни имеются еще до ее возникновения. «Мотиву болезни, конечно же, всякий раз присуще намерение выигрыша... первичный выигрыш от болезни также присущ любому невротическому заболе¬ ванию. Заболевание сберегает вначале психические усилия, оказыва¬ ется экономически наиболее удобным решением в случае психичес¬ кого конфликта (бегство в болезнь)». [Там же.] В третьей главе работы «Торможение, симптом, страх» (1926), говоря о неврозе навязчивости и паранойе, Фрейд соотносит понятие вторичной выгоды от болезни с «вторичными защитными действиями Я»: эта выгода приходит «на по¬ мощь Я в его стремлении усвоить симптом и усиливает его фиксацию симптома. Когда мы предпринимаем попытку помочь Я в его борьбе против симптома, то обнаруживаем, что примирительная связь между Я и симптомом действует на стороне сопротивления; и связь эту не так просто ослабить». [Freud S. Hemmung, Symptom und Angst. Frankfurt am Main: S. Fischer Verlag, 1992. — S. 443-445]. 9 (cmp. 58) ...он прочитал в «Поэзии и правде»... — Имеется в виду книга воспоминаний И. В. Гете «Поэзия и правда. Из моей жизни» (1811). 293
ПРИМЕЧАНИЯ 10 (стр. 61) Основополагающий невротический комплекс. — Основополагающий или ядерный комплекс [Kernkomplex] — круги мыслей, относящиеся к патогенным представлениям и превращающи¬ еся в основополагающую структуру интерсубъективных отношений. В «Истории психоаналитического движения» (1914) Фрейд указывает на то, что слово «комплекс» стало самым популярным в психоанализе, но при этом «ни одним другим термином и не злоупотребляют столь же часто в ущерб терминологической точности». [История психоаналити¬ ческого движения. В кн.: Фрейд 3. Собр. соч. в 26 т. Т. 2. Автопортрет / Пер. с нем. А. Жеребина и С. Панкова. СПб: Восточно-Европейский Институт Психоанализа, 2006. — С. 124.] Понятно стремление Фрейда провести четкое различие между психоаналитическим значением комплекса (как бессознательных ассоциативно связанных кругов мыс¬ лей), о котором он пишет в «Психопатологии обыденной жизни» (1901), и «юнговской мифологией комплексов». 11 (стр. 66) Пуатевен, Эдмонд Эжен Модест Ле (1806-1870) — французский художник и литограф, автор многочисленных пейзажей, жанровых и исторических картин. Особую известность среди совре¬ менников ему принесла серия гротескных литографий «Эротическая дьяволиада» (1832). 12 (стр. 67) ...которые приводит в одном из выпусков «Антро- пофитейи» Ф. С. Краус...— «Анропофитейя» (греч. — происхождение человека) — ежегодник «фольклорных изысканий и исследований по истории развития половой морали» — сборник сексуального фолькло¬ ра, выпускаемый с 1904 по 1913 гг. Фридрихом С. Краусом (1859-1938), фольклористом, этнологом и одним из пионеров сексологии. Фрейд весьма ценил работу, осуществляемую Краусом, и в 1910 году написал ему письмо по поводу «Антропофитейи», в котором развивал мысль о значимости подобных фольклорных изысканий для развития психоло¬ гии. 13 (стр. 67) Маленький Эйольф. — Пьеса Генрика Ибсена (1828— 1906), «театрального Фрейда», написанная в 1894 году. Гибель мальчи- ка-калеки, маленького Эйольфа, который последовал за обиженной старухой-крысоловкой и утонул во фьорде, снимает покров с чувств и влечений всех персонажей пьесы. 14 (стр. 87) Позднее Блейлер подобрал для обозначения такого соче¬ тания чувств термин «амбивалентность». — Блейлер говорит о трех 294
ПРИМЕЧАНИЯ формах амбивалентности — волевой (субъект в одно и то же время чего-то хочет и не хочет), интеллектуальной (субъект делает противо¬ речивое высказывание, в котором одновременно заявляет по поводу какого-то объекта «да» и «нет»), аффективной (субъект одновременно любит и ненавидит другого). Блейлер считал амбивалентность одним из главных симптомов шизофрении; Фрейд говорит об амбивалентности и при психозах и при неврозах, но совершенно определенно утвержда¬ ет ее как особую черту предрасположенности к неврозу навязчивости. Не случайно это понятие занимает принципиальное место в анализе Человека-крысы и Человека-волка. При неврозе навязчивых состояний представления, вызывающие агрессию, вытесняются в результате уси¬ ления заряда либидо-представлений и возникновения реактивных об¬ разований. Впервые Фрейд использует этот термин в статье 1912 года, «Динамика переноса», где амбивалентность аффективных целей объ¬ ясняет негативный и позитивный перенос невротика на аналитика как форму сопротивления анализу. В онтогенетическом плане амби¬ валентность любви и ненависти проявляется на оральной и особенно анальной стадиях психосексуального развития. По логике Фрейда, ам¬ бивалентность преодолевается на генитальной стадии, которую можно назвать постамбивалентной. 15 (стр. 89) ...иные стараются полностью «отрешиться» от по- сторонних мыслей... — Фрейд пишет здесь об одном из принципиаль¬ ных механизмов защиты при неврозе навязчивых состояний, кото¬ рый он называет изоляцией [Isolierung]. Этот механизм подразумева¬ ет разрыв логических связей между различными представлениями, мыслями, воспоминаниями. Фрейд описывает изоляцию уже в 1890-е годы и понимает ее как снятие с представления аффекта, в результате чего представление оказывается нейтральным, точнее — нейтрализо¬ ванным. Наиболее подробно Фрейд описывает механизм изоляции в VI главе работы «Торможение, симптом, страх» (1926). Изоляция и от¬ мена случившегося как две техники невроза навязчивых состояний, представляющие собой «суррогат вытеснения», впервые описаны в «Случае Человека-крысы». Фрейд считает изоляцию архаическим спо¬ собом защиты от влечений; он говорит о ней как о магической проце¬ дуре, как о запрете на прикосновение (см.: «Тотем и табу»). При устра¬ нении возможности контакта невротик изолирует впечатление или дей¬ ствие, отделяя его паузой. Тем самым он не допускает ассоциативных 295
ПРИМЕЧАНИЯ связей между различными мыслями. Фрейд сопоставляет изоляцию при неврозе навязчивости с вытеснением при истерии: травматиче¬ ский опыт не вытесняется, а лишается аффекта, и его «ассоциативные связи подавлены или разорваны, так что он остается в изоляции и не включается в обычный мыслительный процесс» [Freud S. Hemmung, Symptom und Angst. Frankfurt am Main: S. Fischer Verlag, 1992. — S. 443- 467]. Невротики с навязчивыми состояниями могут изолировать пред¬ ставления посредством паузы, во время которой «...ничего не должно происходить, во время которой они должны отказаться от восприятия, действия» [Ibid. — S. 443-466]. Таким образом, изоляция оказывается связанной с амбивалентностью и невозможностью принимать реше¬ ния. В то же время изоляция свойственна работе сознательного мыш¬ ления вообще. Сосредоточение как техника интеллектуальной рабо¬ ты — вариация на тему изоляции. 296
ПРИМЕЧАНИЯ ИЗ ИСТОРИИ ОДНОГО ИНФАНТИЛЬНОГО НЕВРОЗА Случай Человека-волка — одна из наиболее разработанных исто¬ рий болезни в практике Фрейда. Он начал анализ в феврале 1910 года. Первый курс лечения длился до июля 1914, когда Фрейд посчитал тера¬ пию законченной. Он начал писать историю болезни в октябре того же года и закончил ее к ноябрю. Однако работа была опубликована лишь в 1918 году. Никаких изменений за эти годы Фрейд в рукопись не внес. В публикации 1924 года Фрейд сообщил дополнительные сведения о па¬ циенте в сносках. Сергей Панкеев (1877-1979) — один из самых известных пациен¬ тов Фрейда. Его биография подробно изложена им самим в «Мемуарах». Человек-волк лечился у всех европейских светил своего времени: поми¬ мо Бехтерева и Фрейда его консультировали Циен и Крепелин. В его семье была определенная склонность к психопатологии: отец, страдав¬ ший тяжелыми депрессиями, умер от передозировки веронала, сестра отравилась. Тереза Келлер, ставшая супругой Панкеева, также покон¬ чила с собой в 1938 году. Человек-волк вернулся в анализ к Фрейду в 1919. Терапия продол¬ жалась до весны 1920 года. В последующие годы Фрейд старался помочь Панкееву материально, трудоустроить его. В 1926 году находящийся на грани психоза Панкеев проходил ана¬ лиз у Рут Мак Брюнсвик, а с 1950 года до самой смерти каждое лето вел «психоаналитические беседы» с Куртом Эйсслером. Человек-волк скончался в Вене в возрасте 92 лет в одиночестве и бедности. 1 (стр. 99) ...еще свежи впечатления от предпринятых К. Г. Юнгом и А. Адлером попыток заново истолковать психоаналитические откры¬ тия...—Адлер, Альфред (1870-1937) — См. прим. 1 на стр. 23. Юнг, Карл-Густав (1875 -1961) — швейцарский психиатр, психолог, основатель аналитической психологии. Сотрудник и единомышленник Фрейда до 1911 года, Юнг впоследствии отказался продолжать совмест¬ ную работу из-за возникших разногласий. Свою новую позицию Юнг сформулировал в книге «Метаморфозы и символы либидо» (1912). См. 297
ПРИМЕЧАНИЯ на русском языке: К.-Г. Юнг. Либидо, его метаморфозы и символы. СПб: Восточно-Европейский Институт Психоанализа, 1993. О попытках Юнга и Адлера «заново истолковать психоаналитиче¬ ские открытия» см. «Историю психоаналитического движения» (1914) и в «Автопортрете» (1925). [Фрейд 3. Собр. соч. в 26 т. Т. 2. Автопортрет / Пер. с нем. А. Жеребина и С. Панкова. СПб: Восточно-Европейский Институт Психоанализа, 2006.] 2 (стр. 103) ...я объявил, что назначаю срок окончания лечения, ко¬ торого собираюсь придерживаться вне зависимости от того, насколь¬ ко успешным оно будет. — Этот эпизод анализа Человека-волка Фрейд описывает почти два десятилетия спустя, в статье «Конечный и беско¬ нечный анализ». Поначалу анализ продвигался вперед: «За несколько лет удалось вернуть ему [Человеку-волку] большую часть его само¬ стоятельности, пробудить интерес к жизни, упорядочить отношения с наиболее значимыми для него людьми, но затем движение застопо¬ рилось». [Фрейд 3. Конечный и бесконечный анализ. М.: MGM-Interna, 1987. — С. 16.] В этой ситуации Фрейд решается на «героический шаг»: он устанавливает пациенту срок — грядущий год будет последним, независимо от результатов. Этот прием Фрейд называет «шантажист¬ ским» и говорит, что он «эффективен, если применяется своевремен¬ но». [Там же. — С. 18.] 3 (стр. 114) ...отыскалтам могилу великого поэта...—Очевидно, речь идет о памятнике на предполагаемом месте дуэли М. Ю. Лермонтова, прах которого был перевезен в 1842 году из Пятигорска в имение его бабушки Е. А. Арсеньевой «Тарханы». 4 (стр. 117) ...садизм обернулся в воображении против него самого и перешел в мазохизм. — Отношения садизма и мазохизма, их диалекти¬ ка, их асимметричность будут в дальнейшем пересмотрены и детально описаны Фрейдом в статьях «Ребенка бьют» (1919) и «Экономическая проблема мазохизма» (1924). 5 (стр. 117) ...у него синхронно возникло два антагонистических парциальных влечения. — Понятие парциального или частичного вле¬ чения, связанного с частичным объектом, Фрейд вводит в «Трех очер¬ ках по теории сексуальности» (1905). Частичные влечения формируют¬ ся во время аутоэротической фазы развития ребенка, которого Фрейд определяет как полиморфно-перверсивного. Частичное влечение име¬ ет свой эрогенный источник (оральное, анальное влечения) и/или цель 298
ПРИМЕЧАНИЯ (вуайеризм, мазохизм). Частичность, по логике Фрейда, указывает не только на связь с частичным объектом (грудь, палец), но и на обособ¬ ленность, предшествующую объединению под эгидой генитальности. Лакан, в отличие от Фрейда, будет говорить о том, что не существует никаких целостных влечений, а только частичные. 6 (стр. 123) Раш, Отто (1884-1939) — австрийский психолог, исто¬ рик культуры, близкий друг и ученик Фрейда. Фрейд оказывал молодо¬ му Ранку поддержку, помог закончить Венский университет. Ранк вел протоколы Венского психоаналитического общества, готовил книги Фрейда к печати. С 1912 по 1924 Ранк являлся редактором психоанали¬ тических журналов «Имаго» («Imago») и «Международного психоана¬ литического журнала» («Internationale Zeitschrift ftir Psychoanalyse»). После публикации работ Ранка «Травма рождения» (1924) и «Техника психоанализа» (1926—1931) Ранк и Фрейд разошлись в своих взглядах на психоанализ. 1 (стр. 130) Протосцена. — Протосцена или первосцена — сцена родительского коитуса, наблюдаемая или воображаемая ребенком. Является эта сцена реальной или фантазматической — один из во¬ просов, которые пытается решить Фрейд в истории Человека-волка. Впервые Фрейд вводит этот термин в 1897 году, перед самым отказом от теории раннего соблазнения. Несмотря на то, что первосцена относит¬ ся к реальным или фантазматическим сценариям онтогенеза, Фрейд и в случае Человека-волка не может избавиться от филогенетических импликаций. С одной стороны, он утверждает реальный характер этой сцены и объясняет ее осмысление механизмом последействия; с другой стороны, вписывает ее в ряд предполагаемых биогенетически унасле¬ дованных содержаний. 8 (стр. 155) ...Христос на кресте взмолился: «Да минует меня чаша сия». — Моление о чаше совершалось в Гефсиманском саду. Фрейд от¬ мечал, что в данном случае речь идет об ошибке, допущенной пациен¬ том. 9 (стр. 162) ...черт олицетворял собой демона из знаменитой поэ- мы... — Речь идет о поэме М. Ю. Лермонтова «Демон» (1833). 10 (стр. 171)...разница между неприятием и вытеснением. — Именно в случае «Человека-волка» Фрейд утверждает отвержение в качестве иного, нежели вытеснение, механизма защиты. Именно в этом случае он говорит об отвержении кастрации без какого-либо суждения о ее 299
ПРИМЕЧАНИЯ реальности: Панкеев «отвергал саму мысль о кастрации и по-преж- нему считал, что при половом акте происходит анальное сношение». [Фрейд 3. Из истории одного инфантильного невроза / Пер. с нем. С. Панкова. — С. 176 наст, изд.] Отвержение — установка в отношении кастрации, причем, как подчеркивает Фрейд, наиболее древняя. Об отвержении как о действенном механизме защиты от мучительных представлений Фрейд писал еще в 1894 году в статье «О психоневро¬ зах защиты»: Я ведет себя в отношении такого рода представления так, будто его никогда не существовало. Основываясь на этих рассуж¬ дениях Фрейда, Лакан говорит об отвержении [forclusion] как особом механизме порождения психоза. Отверженным, или отброшенным по ту сторону символического в психотической структуре оказывается принципиальное означающее, например, имя отца, или фаллос. 11 (стр. 176) ...бывший председатель судебной коллегии Шребер, страдающий паранойей. — См.: Фрейд 3. Собр. соч. в 26 т. Т. 3. Одержимость дьяволом. Паранойя / Пер. с нем. С. Панкова. СПб: Восточно-Европейский Институт Психоанализа, 2006. — С. 71-145. 12 (стр. 178) ...ему явилось такое же жуткое видение, что и Танкреду в «Освобожденном Иерусалиме» Тассо. — Танкред, герой эпической поэ¬ мы Торквато Тассо (1544-1595) «Освобожденный Иерусалим», прони¬ кает в волшебный лес и разрубает мечом высокое дерево в этом лесу. Душа возлюбленной Танкреда, Клоринды, погибшей от меча своего любимого, не узнавшего ее в неприятельских доспехах, заключена в этом дереве. Из раны дерева течет кровь, и голос Клоринды жалуется, что Танкред снова причинил боль своей возлюбленной. Фрейд подроб¬ но останавливается на этом эпизоде поэмы в третьей главе своего эссе «По ту сторону принципа удовольствия» (1920), приводя примеры «на¬ вязчивого повторения». 300
ИНДЕКС coitus a tergo 129, 149,151 dementia praecox 112 Авраам 158 агрессия 110—111,201 Адам 160 Адлер, Альфред 23 прим., 99 прим., ИЗ, 145,195,195 прим., 203 активность и пассивность (см. так¬ же: пассивная сексуальная цель) 91,114,116-118,126,137-138,155, 197, 20&1, 203, 211 а. и п. в отношении к мужско¬ му и женскому началам 138, 203-204 амбивалентность 87, 211 а. в проявлении активности и пассивности 116 а. религии 157-158,209 амнезия 27,51, 80 анагогические фантазии 194 аналогии 66-67, 78, 131, 133, 160, 174-175,189,213 германский имперский верхов¬ ный суд 84 дома, перевозимые с места на место 92 кит и белый медведь 140 начальная история великих на¬ ций 111 полиция и убийца 35 продвижение наступающей и обороняющейся армий 103 раскопки в Помпеях 36 религия Древнего Египта 212 анальный эротизм (см. также: ста¬ дия анально-садистической сек¬ суальности) 65, 66, 93, 133, 137, 158,164-180, 193 а. э. и деньги 164 а. э. как выражение гомосексуаль¬ ности 170,174-175, 205-206 а. э. как защита 167-168, 172— 173,200 анорексия 191,198-199, 206 антагонистические побуждения 48, 86,92,117 ассоциация 37, 45, 65, 66, 67, 73, 77, 133,182 атрибуты невроза 26 аутоэротические действия 60,61,91, 173 аффект 26,35-36,44,52,54,72,127 смещение а. 165 бессознательная личность 94 бессознательная ненависть 87 бессознательная ревность 78 бессознательная ярость 44 бессознательное 36,37,38,39, 40,43, 62, 77, 78, 86, 87, 88, 94, 102, 129, 140,204 архаический характер б. 210— 211 б. и сознательное в сравнении 169- 170, 196 вневременной характер б. 102 инфантильный характер б. 37 отсутствие отрицания в б. 173 бессознательные мысли 45, 60, 66, 77,142 бессознательные психические про¬ цессы 26, 78,212 бессознательные фантазии 89, 148 бессознательные чувства 61, 156, 196 бисексуальность 48, 202, 203 Блейлер, Ойген 87 Боккаччо, Джованни 134 301
ИНДЕКС болезнь в зародыше 25,39 бредовая идея 26 бредовая теория 176 бредовая фантазия 65, 67 бредовое предостережение 73 вагина 138, 170 вещий сон 79 влечение 25, 26, 46, 65, 70, 81, 84, 85, 87, 91, 92, 93, 94, 102, 117, 147, 164, 172,196, 197, 201,209 воля к власти ИЗ выбор гетеросексуального объекта 113,211 выбор невроза 87 выбор объекта по гомосексуально¬ му типу 23 выгода от болезни 53 вытеснение 27, 37, 38, 39, 41, 51, 52, 63, 72, 76, 80, 81, 87, 94, 157, 163, 203-206,209,213 вытесненное желание 38, 94, вытесненный комплекс 39 гениталии 24, 53, 73, 111, 115, 137, 138, 149, 152, 166, 167, 200 Гете, Иоганн Вольфганг 58,67,68 гетеросексуальное стремление 210 гипноз 103 гомосексуальность 163,193,203,208 гомосексуальные чувства 156, 157, 163,170, 175,193,202,203,211 гонорея 99,192 двухтактные навязчивые действия 48 девственная плева 194 прим. девственность 194 прим. делирий 26, 33,65,66, 71, 73,75,93 депрессия 100,109,128 Джонс, Эрнест 48 диалект языка истерии 20 доверие 22, 40,100,102,103,154 домогательство 60,114,115,118,201 Дополнительные замечания по по¬ воду защитных нейропсихозов (Фрейд 3.) 19, 72 единственное условие лечения 22 женщины 22, 23 прим., 26, 35 прим., 42, 56, 70, 77, 86, 118, 130-132, 138, 149, 157, 160-161, 169-171, 173-174, 176, 178, 181-182, 185, 187,193,199,210,212 ж. как кастрированные мужчи¬ ны 138,170,178 роль ж. при половом акте 169— 170 животные 66, 94, 99, 107-108, 116, 123, 130, 133, 135, 188-190, 200, 204,206,213 жестокость по отношению к ж. 108, 116, 155, 161,201,204-205 ж. и прегенитальная организа¬ ция сексуальной жизни чело¬ века 200 ж. как символы детей 201, 205 инстинктивные знания ж. 213 отношение детей к ж. 190 отождествление родителей с ж. 138,190 спаривание ж., за которым на¬ блюдает ребенок 149-150, 188 тотемические ж. 206 жуткие предчувствия 25,27 заклинание 29,67,75 зарождение навязчивой идеи 68 защитное воспоминание 106, 110, 143, 174, 181, 183,214 защитные действия 73, 89, 90,91 защитные словесные формулы 75 защиты вторичные 73 защиты первичные 73 302
ИНДЕКС Зильберер, Герберт 194 Зоофобия (см. также фобия) 123, 137, 146,153, 191,202 Зудерман, Герман 41 Ибсен, Генрик 67 идентификация 118, 207 идентификация с матерью 168, 169, 170 идентификация с отцом 54, 63, 159, 200 изменения в характере 59, 119, 153, 208, 209 инфантильная сексуальность 23— 27, 57,60,68,70,91 Инфантильные сексуальные тео¬ рии (Фрейд 3.) 70 инфантильность 37, 40,53 инфантильный / детский невроз 26, 97-214 инцестуозная влюбленность 114 истерическая ирритация 167,206 истерическая конверсия 20, 206 Истерические фантазии и их связь с бисексуальностью (Фрейд 3.) 48 истерический страх 99, 204 истерия 20, 21, 27, 45, 48, 51, 78, 87, 94, 167, 204, 206, 210 кастрация 110,115, 122,125, 127, 130, 164-180,192, 195, 202,211,214 принятие реальности к. Чело- веком-волком 127, 134, 136, 149, 170, 177, 192, 202 дефекация как прообраз к. 176 к. в доисторические времена 179 отвержение к. Человеком-вол- ком 116, 176 комплекс кастрации 110, 122, 164— 180 комплекс смерти 84 Комплексное исследование генеза страха (Холл С.) 205 компромисс 48, 72, 75, 91, 158, 175, 209 конфликт 23, 27, 39, 40, 48, 49, 50,55, 70, 81, 84, 85, 86, 141, 145, 146, 157, 158, 202, 203, 213 кощунственные мысли 49,157 Краус, Фридрих 67 культура 57, 94,101 либидо 70, 87, 115, 117, 136, 145, 146, 163, 176, 203, 205, 208, 212 либидо заряды 176, 208 Лихтенберг, Георг 82 любовь и ненависть 47, 48,49,83,86, 88 мазохизм 117,155, 156,202,204,206 мастурбация 56,58 мнемонические иллюзии 80 модель будущей болезни 25 мужской протест 138,203 набожность 31, 49, 153, 155, 161, 207, 210 навязчивая мыслительная деятель¬ ность 72-73, 78-79,91 навязчивая чистоплотность 52—53 навязчивые действия 48, 74 прим., 77, 91,94 разглядывание отражения пе¬ ниса в зеркале 58,73 манипуляции с веткой в парке 49 прим., 52 попытка убрать камень с дороги 46,59, 85 стремление похудеть 45 навязчивые душевные процессы 19 навязчивые желания 25—26, 29 прим., 37-39, 72-74,83-84 навязчивые идеи 22,25,26 прим., 28, 32, 34, 43-44, 46-47, 50, 56, 65, 67-68,70-78, 83,85,91, 93,157 неопределенность н. и. 26, 30 303
ИНДЕКС н. и., что отец Человека-крысы может умереть 37—38 н. и., что родителям Человека- крысы известны его мысли 25-26, 37, 39 навязчивые опасения 25-29, 31, 66, 84 навязчивые побуждения 45, 47,50 защитные н. п. 46, 48 н. п. к преступному деянию 23, 44-45 н. п. правильно понимать слова собеседника 46, 85, 93 н. п. придавать молитвам проти¬ воположный смысл 49, 89 н. п. считать во время грозы 46 суицидальные н. п. 22, 44-45 навязчивые санкции 29, 30,70 навязчивые сомнения 47, 73, 77—78, 81,88 навязчивый символический акт 48 наказание 28, 45, 59, 60 прим., 61 прим., 62, 68-69, 111, 118-119, 137,156 жажда н. 45,118,137 страх н. 59,62 нарциссизм 137, 156, 180, 192, 200, 202-203,211 нарциссические склонности 118, 202-203 нарциссическое либидо 137,176 нарциссическое мужское гениталь¬ ное начало 156,202-203, начало лечения 22—23 невроз навязчивого состояния 17— 95 влечения при н. н. с. 85-95 н. н. с. в сравнении с истерией 20-21,27, 45 прим., 51, 94 неопределенность при н. н. с. 26, 81 нерешительность при н. н. с. 88, 132 психические особенности боль¬ ных н. н. с. 78—84 психоанализ н. н. с. 20-21 результаты лечения н. н. с. 21, 95 случай н. н. с. (ветка на дороге и новенькие банкноты) 49 прим., 52—53 случай н. н. с. (гребень) 77—78, 90 случай н. н. с. (отказ от украше¬ ний) 93 случай н. н. с. (распад личности) 94-95 структура и развитие н. н. с. 20-21,77 этиология н. н. с. 19,27,72,90—92 Ницше, Фридрих 41 обратный порядок 45 объект любви 85,86, ИЗ, 185,187,199 онанизм 22, 56, 57, 58, 59, 76, 91, 115, 116,117 основополагающий эротический комплекс 61, 85 осознание 39,41, 45, 92 Остроумие и его отношение к бессо¬ знательному (Фрейд 3.) 77 отсроченное воздействие 136 отторжение со стороны Я 25,26 отцовский комплекс 55,69 ошибочная связь 35 Параллели международной психоло¬ гией и инфантильными сексуаль¬ ными теориями (Ранк О.) 123 паранойя 87,176 парциальные влечения 117 пассивная сексуальная цель 115, 117-118,137-138,156,200 пассивность 126,137,202,204,211 Пастер, Луи 121 пенис 58,66,111,112,115,117,129,137, 138, 155, 170, 176, 178,180, 194, 202 304
ИНДЕКС первые сообщения пациента 23 пережитки детства 43( 82 перенос 54( 55,61( 144,162,198,214 переработка 39,60,110,129,133,140 поверхностные ассоциации 45 повод для болезни 51-55, 85,211 позывы к самоубийству 44, 45 половая жизнь 22, 27, 53, 60, 66, 88, 113,116,157, 171,174, 179,213 половое созревание 40, 56-57, 60, 110,113,161,191,198-199,210-211 Помпеи 36 правила психоаналитической тера¬ пии 34, 35,147,183 прегенитальная организация (см. также: стадия анально-садисти- ческой сексуальности; оральная фаза) 116,155-156,199-200 предвестие болезни 25 предвосхищающая фантазия 135 предзнаменование 79-80 Предрасположенность к неврозу на¬ вязчивого состояния (Фрейд 3.) 87 предрассудки 79 предсознание 197 предсознательная личность 94 представление 35, 76-77, 82, 148, 159,170-171,178,184,195,197,206 нейтральное п. 52 преждевременное проявление сек¬ суальности 27,40 преодоление сопротивления 28, 41, 73, 85,103 преходящие симптомы (Ференци) 131,172 примат генитальной зоны (см. так¬ же: стадия генитальной сексу¬ альности) 116 принципы лечения 34—35 продолжительность лечения 43, 102 проекция 26,90,129 прим. пропуск слов 76 протосцена 120, 130-136, 138, 143, 147-149, 152-153, 156-157, 159— 160, 169-170, 172, 174, 180, 184— 186, 188-190, 193, 195, 200-201, 213 п. и поза родителей (см. coitus а tergo) п. и происхождение комплекса кастрации 136-138,159,169— 170,180 п. изображает акт сексуального удовлетворения в исполнении отца 127,132-133,156,170,174, 193-194 п. как фантазия, возникшая при наблюдении за животными 149-151,188-189 п., за которой наблюдает ребенок 129-130 прим., 136 прим., 151 п., за которой наблюдал Человек- волк 127-134, 147-148, 153, 162, 169-172, 189-190, 193— 194,199-201,213 п., прерванная дефекацией 129— 130,172 патогенное воздействие п. на Человека-волка 133—138, 147, 193-194 фантазия о п. 131 прим., 141—162, 187-189,214 прим. протофантазия 213 проявления невроза 26 прямая речь в сновидениях 74 психоаналитическая теория 22, 38, 51,75,146,195 прим., 202 Психопатология обыденной жизни (Фрейд 3.) 22, 81 Пуатевен, Эжен 66 Ранк, Отто 123 распад личности 36,94—95 расторжение причинно-следствен- ных связей 52, 80 305
ИНДЕКС расшифровка навязчивых идей 43( 76,85 рационализация 48,75,141,187 рациональное объяснение 48,68,80 реактивация 136,138,213 регрессия 54,91,92,137,138,146,195, 198, 200 реконструкция 125,141 ритуальные действия 27,209 садизм 117,155, 200-202,204 садистическое начало 87, 91, 155, 161,201,204 сексуализация мыслительного про¬ цесса 91-92 сексуализация детских пережива¬ ний 195 сексуальная цель 86 каннибализм как с. ц. 156,198,200 пассивная (см. также: пассивная сексуальная цель) сексуальное влечение 25,61 сексуальное возбуждение ИЗ, 115, 129,159,166,172,184,188,198,201, 206 сексуальное наслаждение 59,137 сексуальность 23-27, 40, 56-57, 60 прим., 94, 116, 155, 164, 173, 198— 200, 202-204, 207-208, 211-212 инфантильная с. 23-27, 57, 60, 200, 212 сексуальный противник 61 символы бабочка 181-183 ветер 128 прим. вредные насекомые 174 прим. волки 133,135, 138 гусеница 174,181 дерево 134 прим. животное 201 змея 116-117,137 крысы 65—66,68 пелена 166,191-193, 194 прим. плодная оболочка 192 портной 179 сласти и конфеты 199 улитка 162 хвост 110, 116, 120, 122, 133, 135 прим. символизм в сновидениях 128 прим., 174 прим. символическая связь 66 симптом 19, 45, 48, 74, 87, 91, 103, 109,112,119,128, 130,131, 131 прим., 147-148, 153-154, 158-161, 163, 167, 176, 178-180, 194-195, 197, 199, 202,206-207,213-214 с. и фантазии 195 прим. психоанализ и с. 197 преходящие с. 131,172 симптомообразование 57, 63, 141, 146, 195 прим. синтез в психоанализе 144 синхронизация навязчивых идей с переживаниями пациента 43 сифилис 66 скорбь 43,50, 84,114,165 с. здоровая 43 с. патологическая 43 смещение 53, 77, 88, 183, 90, 135, 156, 165,176,183 сновидение 43, 49, 55, 60, 61 прим., 68-69, 74-76, 101, 110, 119, 120— 139, 143-144, 150, 154, 156, 159, 162-163, 171, 174, 177-178, 180, 186,188,195,199,202,204,213,214 детские с. 100 исполнение желания в с. 126, манипуляция материалом с. 144 прим. с. как воспоминание 143 соблазнение 60 совокупление 127,129,133,179-180 совращение 110-119, 137,139, 149, 154, 160, 184 прим., 187, 189-190, 200-201,14 306
ИНДЕКС сознательная личность 94 сознательное (см. также: бессозна¬ тельное) 36 сознательное мышление 20, 39 соматическая иннервация 20 сомнение 33( 35, 36, 37, 54, 81, 85, 86, 88, 90 сон с. о волках 120 с. о дочери Фрейда с глазами, за¬ лепленными грязью с. о нападках на сестру 110 с. о совокуплении небесных тел 179 с. о черте и улитке 162 с. об огромной гусенице 162 с. об осе с оторванными крылья¬ ми 186 с. об учителе в обличье льва 130 сопротивление 20, 28, 34, 50, 55, 79, 80, 81,103,167,187, 207 сострадание, коренящееся в нар¬ циссизме 180 срок окончания лечения 103 стадия анально-садистической сек¬ суальности 116, 118, 137, 200, 202, 210 стадия генитальной сексуальности 138, 155-156, 200 стадия каннибальская или ораль¬ ная 198-199,200 страсть к подглядыванию 25,91,115, 128,137 страх 37-38,50,58-59,62,66,83,99, 102-103, 107-108, 116, 119, 121, 123, 125, 127, 130-132, 134-135, 137-138, 153, 155-156, 159, 162, 170-171, 174, 188, 190-191, 198— 199,202,204-207,211 с., вызванный подавлением го¬ мосексуального либидо 137 с. и анально-садистическая фаза 202 с. и оральная фаза 199 с. кастрации 127, 170-171, 188, 205,211 с. перед отцом 123, 125,134 с. смерти 125, 190-191,198-199 сублимация 57,157,161,163,207-209 религиозная с. 163, 207-209 суеверие 79, 80, 82, 84, 94,154 суеверный ужас 26, 58 Тассо, Торквато 178 теория травмы 187 теория единой клоаки 171,176 толкование сновидений 52, 68, 71, 124,126,133,144 Толкование сновидений (Фрейд 3.) 69, 74, 195 Тотем и табу (Фрейд 3.) 83,151,206 тотемизм 151,207 травма 27,51,52,119,151,187,213 Трансформации влечений (Фрейд 3.) 172 удовлетворение 41,47,53,58,92,102, 116, 119, 118, 127, 133, 134, 136,137, 138,146,173,174, 175,193,199, 201, 204,208 удовлетворение аутоэротическое 61 уретральный эротизм 199 уход от действительности 81 фабула сновидений 43 фантазии 25, 29, 30, 34, 42, 45, 48, 50, 51, 54, 55, 57, 58, 60, 61, 65-66, 76-77, 83, 84, 89, 111, 116, 117, 131, 135, 138, 141, 142, 144, 145, 147, 151, 162,172,187, 189,192-195 регрессивный характер ф. 141 — 142, 145-146, 149, 151 ф. анагогические 194 ф. инфантильные 141 — 143 ф. и симптомообразование 195 ф. мазохистические 117,201 307
ИНДЕКС ф. мстительные 50,69 ф. на тему детства в период поло¬ вого созревания 110 ф. об избиении 117,137,155 ф. о возвращении в утробу 192— 194 ф. о протосцене 131, 141—152, 187-189,194-195,213 прим. ф. о крысах 30,34,55,65, 66, 76 ф. о повторном рождении 192, 193,194 ф. ретроспективные 143, 151,187, 195 прим. фекалии 166,167,169,172,173,176 Ференци, Шандор 131 прим. фиксация 193,208,211 филогенетическое наследование 178,189-190,195 прим., 212-214 фобическая истерия 204 фобия 60, 99, 109, 123, 131, 137-138, 146, 149, 153, 168-169, 171, 174, 191, 202, 204-207, 214 (см. также: страх) боязнь бабочек 108,181-182,186, 188,191, 205 боязнь волков 107, 116, 120-121, 123, 125, 127, 130-132, 135, 137-138, 148, 151, 153, 156, 162, 171, 188, 191, 198, 204-207, 214 прим. б. в. и книжка с картинками 107, 120-124,130-132 б. в. и сновидение о волках 201 — 202,214 прим. б. в. как боязнь отца 123, 125, 127, 131, 137, 151, 156, 198-199, 204-206 б. в. как симптом инфантильного невроза 191,199 б. в. как страх быть съеденным 107,127,137, 156, 198-199 б. в. как страх кастрации 188, 204-205 новое пробуждение б. в. в школь¬ ные годы 131 боязнь вредных насекомых 174 боязнь гусениц 108,162 боязнь животных (зоофобия) 123, 137,146, 153,191, 202 боязнь жуков 108 боязнь лошадей 108 боязнь львов 130,162,204 Характер и анальный эротизм (Фрейд 3.) 65 Холл, Стэнли 205 прим. чувственные желания 40, 92, 132, 170, 179,208 чувство вины 34,35,36,40,52,53,72, 83, 117, 118,201,207, 214 ч. в. и жажда наказания 118 ч. в. и трансформация садизма в мазохизм 201 ч. в., вызванное инцестуозными побуждениями 207 чувство голода 198 Шекспир, Уильям 39, 88 Шопенгауэр, Артур 52 Шребер, председатель судебной коллегии 176 эдипов комплекс 179,212 эллипсис 76, 77 эмоциональный заряд 52 эндопсихическое восприятие 26 эндопсихическое ощущение 81 этиология невроза 57 Юнг, Карл-Густав 99, 145, 146, 189, 192,195,208 язык истерии 20 язык невроза 20 язык сновидений 55 язык сознательного мышления 20 308
СПИСОК ИЛЛЮСТРАЦИЙ «Заметки об одном случае невроза навязчивого состояния». Рис. 1 с. 64 «Из истории одного инфантильного невроза». Рис. 2 с. 121 Сергей Панкеев в Вене во время Второй мировой войны с. 219 Сергей Панкеев с сестрой Анной, около 1894 г. с. 221 Няня Сергея Панкеева, около 1903 г. с. 223 Анна Панкеева в возрасте 19 лет с. 237 Сергей Панкеев — студент университета с. 245 Отец Сергея Панкеева, около 1907 г. с. 251 Сергей Панкеев — Человек-волк с. 253 309
СОДЕРЖАНИЕ Андрей Куликов. Когда утрачиваются различия между мыслью и действием 5 Заметки об одном случае невроза навязчивого состояния 17 I. Выдержки из истории болезни 22 а) Начало лечения 22 б) Инфантильная сексуальность 23 в) Сильное навязчивое опасение 28 г) Ознакомление пациента с принципами лечения 34 д) Некоторые навязчивые идеи и их расшифровка 43 е) Событие, послужившее поводом для болезни 51 ж) Отцовский комплекс и разгадка фантазии о крысах 55 II. Теоретическая часть 72 а) Некоторые общие свойства навязчивых явлений 72 б) Некоторые психические особенности больных неврозом навязчивого состояния: их воззрения на реальности, суеверия и смерть 78 в) Стихия влечений и причины возникновения навязчивого состояния и сомнений 85 Из истории одного инфантильного невроза 97 I. Предуведомление 99 II. Обзор обстоятельств жизни больного и истории его болезни . 105 III. Совращение и его первые последствия 110 IV. Сновидение и протосцена 120 V. Некоторые спорные вопросы 140 VI. Невроз навязчивого состояния 153 VII. Анальный эротизм и комплекс кастрации 164 VIII. Дополнительные сведения о раннем детстве — разгадка 181 IX. Выводы и трудноразрешимые вопросы 196 Приложения 215 Сергей Панкеев. Мемуары Человека-волка 217 Михаил Решетников. Два случая злоупотребления одним пациентом 255 Виктор Мазин. Истории невроза навязчивости 263 Нина Савченкова. О разуме, утратившем целесообразность, параличе воли и порнографии 275 Примечания 287 Индекс 301 Список иллюстраций 309 310
СОБРАНИЕ СОЧИНЕНИЙ ЗИГМУНДА ФРЕЙДА В 26 ТОМАХ Порядок выхода издания Том 1. Исследования истерии (1895). Том 2. Автопортрет. Краткая автобиография (1885); Отчет о моей стажировке в Берлине и Париже, предпринятой благода¬ ря юбилейной стипендии университета (1886); Автопортрет (1925); Автобиографическая заметка (1899); Об истории психоаналитического движения (1914); Краткий очерк психоанализа (1924); Сопротивление психоанализу (1925). Том 3. Одержимость дьяволом. Паранойя. Психоаналитические заметки об одном случае паранойи (dementia paranoides), описанном в автобиографии (1911); Один случай невроза в форме одержимости дья¬ волом в семнадцатом веке (1923). Том 4. Навязчивые состояния. Человек-крыса. Человек-волк. Заметки об одном случае невроза навязчивого состояния (1909); Из ис¬ тории одного инфантильного невроза (1919). Том 5. Дора. Маленький Ганс. Фрагмент анализа истерии (1905); Анализ фобии пятилетнего мальчика (1909). Том 6. Любовь и сексуальность. Покрывающие воспомина¬ ния (1899); О половом просвещении детей (1907); Инфантильные сексуальные теории (1908); Семейный роман невротиков (1909); О психологии любви (1910; 1912; 1918); Два образчика детской лжи (1913); Превращение влечений в свете анального эротизма (1917); Инфантильная генитальная организация (1923); Конец эдипова ком¬ плекса (1924); Некоторые психические последствия анатомического различия между полами (1925); О либидозных типах (1931); Женская сексуальность (1931). Том 7. Три очерка по теории сексуальности (1905). Том 8. Психопатология обыденной жизни (1901). Том 9. Остроумие и его отношение к бессознательному (1905). Том 10. Динамика переноса. Применение толкования сновиде¬ ний в психоанализе (1911); Динамика переноса (1912); Рекомендации врачу, проводящему психоаналитическое лечение (1912); Начальный этап лечения (1913); Воспоминание, повторение и переработка (1914); Заметки о любви в переносе (1915); Анализ конечный и бесконечный (1937). 311
СОБРАНИЕ СОЧИНЕНИЙ ЗИГМУНДА ФРЕЙДА Том 11. Психоаналитическая клиническая теория. На каких ос¬ нованиях можно выделить из комплекса симптомов неврастении определенный синдром - «невроз тревоги» (1895); Об этиологии истерии (1896); Роль сексуальности в этиологии неврозов (1898); Мои взгляды на роль сексуальности в этиологии неврозов (1906); Истерические фантазии и их связь с бисексуальностью (1908); Характер и анальный эротизм (1908); Общие сведения об истеричес¬ ком припадке (1909); Психогенное зрительное расстройство в свете психоанализа (1910); Невротические типы приобретения болезни (1912); Предрасположенность к неврозу навязчивого состояния. К вопросу о выборе невроза (1913); Сообщение об одном случае пара¬ нойи, противоречащем психоаналитической теории (1915); Ребенка бьют (1919); О психогенезе одного случая женской гомосексуально¬ сти (1920); Некоторые невротические механизмы ревности, паранойи и гомосексуальности (1922); Невроз и психоз (1924); Утрата чувства реальности при неврозе и психозе (1924); Торможение, симптом и страх (1926). Том 12. Тотем и табу (1912). Том 13. Статьи по метапсихологии. Описание двух осново¬ полагающих элементов психического процесса (1911); Некоторые замечания о значении термина «бессознательное» в психоана¬ лизе (1912); Введение в нарциссизм (1914); Влечения и преврат¬ ности влечений (1915); Вытеснение (1915); Бессознательное (1915); Метапсихологическое дополнение к теории сновидений (1917); Скорбь и меланхолия (1917). Том 14. Статьи по метапсихологии-2. По ту сторону принципа удовольствия (1920); Я и Оно (1923); Экономическая проблема мазо¬ хизма (1924); Заметка о «чудесном блокноте» (1925); Отрицание (1925); Фетишизм (1927); Расщепление Я в процессе защиты (1938). Том 15. Статьи по теории культуры. Массовая психология и ана¬ лиз я (1921); Будущее одной иллюзии (1927). Том 16. Статьи по теории культуры-2. Неудобство культуры (1930); «Культурная» половая мораль и нервозность современной жиз¬ ни (1908); Мысли о войне и смерти, навеянные текущими событиями (1915); Почему война? (1933). Том 17. Статьи по психологии религии. Моисей-человек и монотеи¬ стическая религия (1939); Навязчивые действия и религиозные риту¬ алы (1907); Предисловие к «Проблемам психологии религии» Т. Рейка (1919); Обретение огня (1932); Психоанализ и телепатия (1921). 312
СОБРАНИЕ СОЧИНЕНИЙ ЗИГМУНДА ФРЕЙДА Том 18. Об искусстве и художниках. Бред и сны в «Градиве» В. Йенсена (1907); Одно детское воспоминание Леонардо да Винчи (1910); Расстройство памяти на Акрополе (1936). Том 19. Об искусстве и художниках-2. Психопаты на сцене (1906); Поэт и воображение (1908); Мотив выбора ларца (1913); Моисей Микел¬ анджело (1914); Дополнение к статье о Моисее Микеланджело (1927); Преходящее (1916); Некоторые типы характера, изученные в ходе пси¬ хоаналитической работы (1916); Параллели между мифологией и одним образным навязчивым представлением (1916); Детское воспоминание из «Поэзии и правды» (1917); О жутком (1919); Достоевский и отцеу¬ бийство (1928); Премия Гете (1930); Заключение совета факультета по процессу Гальсмана (1931); Предисловие к книге Мари Бонапарт «Эдгар По, психоаналитический очерк» (1933); Голова медузы (1940). Том 20. Вводные лекции по психоанализу (1917). Том 21. Новый цикл вводных лекций по психоанализу (1933). Том 22. Очерк психоанализа. Очерк психоанализа (1940); О психо¬ анализе (1909); Интерес к психоанализу (1913); Трудности при психо¬ анализе (1917); Психоанализ (1923); Теория либидо (1923); К вопросу о любительском анализе (1926); Конструкции при анализе (1937). Том 23. К вопросу о трактовке афазии (1891). Том 24. Статьи о кокаине. О коке (1884); Сведения о воздействии коки (1885); Общее воздействие коки (1885); Экспертное заключение о кокаине Парке (1885); Заметки о кокаинизме и страхе перед кокаином (1887). Том 25. Статьи о сновидениях и толковании сновидений. Вещий сон (1899: 1941); О сновидении (1901); Сновидения в фольклоре (1911: 1958); Сновидение как аргумент (1913); Сказочные мотивы в сновидени¬ ях (1913); Сновидение и телепатия (1922); Некоторые дополнительные замечания об основных принципах толкования сновидений (1925). Том 26. Толкование сновидений. Также информацию о графике выхода томов и стоимости изданий можно получить по телефону: (911) 706-15-09. Книги высылаются наложенным платежом после поступления за¬ явки с гарантией оплаты. Заявки можно присылать по адресу: 197198, Санкт-Петербург, Большой пр., П. С., 18-А, издательство «Восточно-Европейский Институт Психоанализа» или по электронной почте: editor@oedipus.ru. 313
www.freudbook.ru Полное собрание сочинений ЗИГМУНДА ФРЕЙДА в 26 томах НОВОСТИ ПРОЕКТА ♦ О ФРЕЙДЕ ♦ О РАБОТАХ ФРЕЙДА ♦ МАГАЗИН ♦ КАБИНЕТ ФРЕЙДА ♦ КТО ЕСТЬ КТО ВО ВСЕЛЕННОЙ ФРЕЙДА ЗАКАЗ КНИГ ПОДПИСКА ЧИТАЛЬНЫЙ ЗАЛ ТЕЛЕФОН: 8 (9111 706-15-09 E-MAIL- lNFO@rREUDBOOK.Rl) 314
Е Л S Т Е U R О Р Е А N INSTITUTE OF Р S Y С Н О А N A L Y S I S В О С Т О Ч Н О Е В Р О П Е Й С К И Й ИНСТИТУТ П С II X О Л Н А Л II 3 А Государственная лицензия Министерства образования РФ № А-7238 от 24.05.2006 Свидетельство о государственной аккредитации Министерства образования РФ № 0168 от 03.7.2006 Восточно-Европейский Институт Психоанализа учрежден в 1991 году и является первым высшим учебным заведением подобного профиля в России, реализующим полномасштабную психологическую и психоаналитическую подготовку, включая: психоаналитическое об¬ разование, персональный психоаналитический тренинг (собственный анализ), а также — супервизорскую поддержку начала практической психотерапевтической деятельности. Институт осуществляет ежегодный набор студентов и слушате¬ лей для подготовки и переподготовки по специальности «Психология» со специализацией в клинической психологии или клиническом и при¬ кладном психоанализе, как на базе среднего, так и на базе высшего об¬ разования. Полный цикл обучения на базе среднего образования составляет 5 лет и осуществляется в двух формах: дневной и вечерней (в последнем случае 6 лет). С 2008 года в соответствии с изменением законодательства РФ и Болонским процессом планируется переход на двухступенчатую систему высшего образования — бакалавриат и магистратуру с при¬ своением квалификации «Бакалавр психологии» (1-е высшее образова¬ ние) и «Магистр психологии». Полный цикл обучения на базе высшего образования составляет 3 года и осуществляется в двух формах: вечерней и заочной. 315
ВОСТОЧНО-ЕВРОПЕЙСКИЙ ИНСТИТУТ ПСИХОАНАЛИЗА По завершении обучения выдается государственный диплом Феде¬ ральной службы по надзору в сфере образования и науки РФ по специ¬ альности «Психология» с присвоением квалификации «Преподаватель психологии» и специализации «Клиническая психология» (первое вы¬ сшее) или «Психоанализ» (второе высшее). Лекционные и семинарские занятия ведут преподаватели Института, а также специалисты из психоаналитических центров Англии, Германии, Италии, Норвегии, США, Франции и других стран (с синхронным переводом). Дополнительные семинары и клинические разборы иностранных специалистов (ежегодно около 200 часов — сверх программы) предоставляются студентам Института без дополнитель¬ ной оплаты. Прием экзаменов: при поступлении на 1-е высшее образование — с 16 июля, русский и биология письменно (принимаются сертификаты ЕГЭ по обеим дисциплинам). Начало занятий дневного отделения с 1-го сентября. Конкурс — в среднем 2 человека на место. Бюджетных мест нет. Поступление на второе высшее образование, в соответствии с законом — без экзаменов. Установочная сессия 1-го курса заочного отделения по второму высшему образованию — с первого понедельника сентября (занятия ежедневно с 10.30 до 17.45 в течение 5-7 недель с отрывом от произ¬ водства и предоставлением учебного отпуска по официальному вызову на сессию). Вечерний поток 1-го курса второго высшего образования — с 1-го сентября (занятия 2-3 раза в неделю с 18.30 до 21.30). Прием заяв¬ лений — с 1 мая по 1 сентября. Кандидаты представляют в приемную комиссию заявление, лич¬ ный листок по учету кадров (или соответствующие ему сведения — ан¬ кета имеется в Институте), копию паспорта, аттестат в подлиннике (на момент зачисления) или ксерокопию диплома о высшем образовании с вкладышем, 5 фото 3x4 см и сообщают в деканат об избранной (днев¬ ной, заочной или вечерней) форме обучения. Извещения о зачислении направляются деканатом заблаговремен¬ но вместе с официальным вызовом. Студенты, получающие первое вы¬ сшее образование по дневной форме обучения (5-летний курс), имеют право на отсрочку от службы в армии. Отсутствие российского гражданства не является препятствием к обучению. В настоящее время в Институте обучаются более 700 сту¬ 316
ВОСТОЧНО-ЕВРОПЕЙСКИЙ ИНСТИТУТ ПСИХОАНАЛИЗА дентов из России, Украины, Беларуси, Молдовы, стран Прибалтики, Голландии, Израиля, Палестины, США, а также других стран Европы и Азии. Адрес для переписки: 197198, Санкт-Петербург, Большой пр., П. С., 18-А. ВЕИП (в графе «Для письма» необходимо указать ф. и. о., курс, поток). Расчетный счет: N 40703810855200105540 в Петроградском ОСБ № 1879 Санкт-Петербургского банка Сбербанка Россия ч/з корсчет N30101810500000000653 БИК 044030653. ИНН 7812008239. ОКПО 20802983. ОКОНХ 92110, 92200, 95120. Адрес банка: 197198, СПб, Большой пр., П.С., 18. В платежном поручении должны быть указаны: ф. и. о. учащегося, курс и поток — дневной или вечерний. Оплата может также вноситься непосредственно в кассу бухгалтерии Института. Перспективы занятости: на 2001 год укомплектованность систе¬ мы здравоохранения дипломированными врачами-психотерапевтами и психологами составляла, соответственно, 19% и 3%. От 70 до 90% за¬ падных психотерапевтов действуют в качестве частных специалистов, что обусловлено особой конфиденциальностью отношений пациента и терапевта, который должен быть ответственным только перед своим клиентом. В России частный психотерапевтический сектор находится в стадии его формирования и пока профессионально обеспечен не бо¬ лее чем на 10% потребности. Выпускники института в настоящее время работают в 13 странах мира. Институт обеспечивает поддержу ност- рификации диплома при выезде выпускников на ПМЖ в зарубежные страны, а также осуществляет сертификацию психологов-консультан- тов и психотерапевтов в соответствии с требованиями Европейского стандарта, действующего на территории 40 ведущих европейских го¬ сударств. Перспективы спроса: реальная потребность только Минздрава РФ в дипломированных психологах составляет 60 тысяч (с 1968 года в СССР и России было подготовлено около 20 тысяч психологов). В частном сек¬ торе прогнозируемый спрос составляет около 300 тыс. специалистов, а реально имеется не более 15 тысяч. Карьерный рост: в настоящее время выпускники Института воз¬ главляют психотерапевтические службы крупных регионов России и Украины, являются ведущими сотрудниками профильных кафедр в ряде психологических и медицинских вузов, руководят отделами 317
ВОСТОЧНО-ЕВРОПЕЙСКИЙ ИНСТИТУТ ПСИХОАНАЛИЗА по персоналу и психологическими службами крупных медицинских фирм и банков, владеют рекламными агентствами, консалтинговыми и имиджмейкерскими фирмами, работают в качестве консультантов в ведущих партиях и движениях России, ведут прием пациентов в де¬ сятках частных психотерапевтических центров от Калининграда до Хабаровска и от Норильска до Краснодара. Перспективы оплаты труда: начинающий психолог или психотера¬ певт психоаналитической ориентации в настоящее время зарабатыва¬ ет в России, в среднем — около 200-300 руб. в час. Опытный специа¬ лист — от 600 до 1,5-3,0 тыс. руб. в час. Месячный доход психоанали¬ тиков составляет от 25 до 75 тысяч руб. Институт расположен по адресу: 197198, Санкт-Петербург, Большой пр., П.С., дом 18-А— в старинном особняке XIX века в цент¬ ре города, недалеко от Петропавловской крепости и Зимнего дворца. Кафе— клуб «Бергассе-19», уникальная библиотека и читальный зал, кинолекторий, Музей сновидений, встречи с представителями россий¬ ской и западной науки и культуры в европейских аудиториях, а также оказание консультативной помощи на базе Учебно-методического цен¬ тра — доступны для всех желающих. Проезд: от ст. метро «Спортивная» — 3 мин. пешком; от ст. метро «Петроградская» (троллейбусы №№ 1, 12 и 31, автобусы №№ 10 и 128) или от ст. метро «Невский пр.» (троллейбусы №№1 или 7) до ост. «Ул. Съезжинская». Научно-исследовательская деятельность. Институт выполняет разработки и исследования по актуальным психотерапевтическим, со- циально-психологическим, социально-экономическим и политологиче¬ ским проблемам. За прошедший период заказчиками Института являлись Администрация Президента РФ, Правительство РФ, Министерства образования и здравоохранения РФ, Администрация Санкт-Петербурга, ведущие государственные и коммерческие струк¬ туры, а также массовые периодические издания (газеты и журналы) города и России. Только за последние 3 года выпускниками Института было защищено более 10 диссертаций по актуальным проблемам пси¬ хологии, психотерапии, психиатрии, культурологии, философии и со¬ циологии. 318
ВОСТОЧНО-ЕВРОПЕЙСКИЙ ИНСТИТУТ ПСИХОАНАЛИЗА Издательская деятельность: сотрудниками Института издано 7 монографий и более 250 статей по актуальным проблемам психологии, психотерапии, социологии, политологии, педагогики и культурологии. Кадровый состав. В Институте действуют 10 кафедр и работают 5 докторов и 25 кандидатов наук. Институт аккредитован при Американской Национальной Ассо- циациипоАккредитациивПсихоанализе,ЕвропейскойАссоциацииПси- хотерапии (Австрия), ЕвропейскойКонфедерацииПсихоаналитической Психотерапии (Австрия), Профессиональной Психотерапевтической Лиге (Москва), Российской Психотерапевтической Ассоциации (Санкт-Петербург) и др. российских и международных организациях. Является одним из признанных учреждений России в области подго¬ товки психотерапевтов и психологов. Институт неоднократно награж¬ дался почетными грамотами от имени Министерства образования РФ, Министерства культуры РФ, Губернатора Санкт-Петербурга, комите¬ тов по науке и высшей школе, по здравоохранению и других государс¬ твенных и общественных учреждений и организаций. Администрация Института: ректор Института — доктор психологических наук и кандидат медицинских наук, профессор Решетников Михаил Михайлович, член Научно-экспертного совета при Председателе Совета Федерации РФ. Первый проректор — кан¬ дидат психологических наук Муханова Надежда Александровна. Главный бухгалтер — Ткачева Светлана Викторовна. Референт ректо¬ ра — Бахарева Елена Александровна. Оплата за обучение: дневная форма (1-е высшее) эквивалентна 50 МРОТ в год, вечерняя и заочная формы — 42 МРОТ (в связи с опе¬ режающим ростом МРОТ его уровень установлен равным 1100 руб.). Уже внесенная оплата в соответствии с договором в последующем не индексируется, повышение ежегодной оплаты не превышает уровня инфляции за прошедший год (10-12%). Телефоны для справок: учебный отдел — (812) 235-11-39; бухгал¬ терия— (812) 235-58-10; референт ректора— (812) 235-28-57 (+факс); первый проректор — (812) 380-76 51. E-mail: veip@yandex.ru Сайт: http://www.oedipus.ru 319
ЗИГМУНД ФРЕЙД Собрание сочинений в 26 томах Том 4. Навязчивые состояния. Человек-крыса. Человек-волк Выпускающий редактор: М. Красноперова Верстка: Е. Кузьменок Художественное оформление: А. Красноперов Корректоры: Т. Брылева, Т. Добриян, Д. Суховей Подписано в печать 15.04.2007. Гарнитура «Балтика». Формат 60x84'/J6. Объем 20 печ. л. Печать офсетная. Тираж 5 ООО экз. Заказ № 170. Издательство «Восточно-Европейский Институт Психоанализа» 197198, Санкт-Петербург, Большой пр. П. С., 18-А Телефон: (812) 235-28-57 E-mail: editor@oedipus.ru Отпечатано по технологии CtP в ОАО «Печатный двор» им. А. М. Горького 197110, Санкт-Петербург, Чкаловский пр., 15.