/
Tags: журнал домашняя лаборатория
Year: 2014
Text
ИНТЕРНЕТ-ЖУРНАЛ
ДОМАШНЯЯ
ЛАБОРАТОРИЯ
НОЯБРЬ 2014
\л}' *
ДОМАШНЯЯ
ЛАБОРАТОРИЯ
Научно-практический
и образовательный
интернет-журнал
Адрес редакции:
domlab@ inbox.com
Статьи для журнала
направлять, указывая в теме
письма «For journal».
Журнал содержит материалы
найденные в Интернет или
написанные для Интернет.
Журнал является полностью
некоммерческим. Никакие
гонорары авторам статей не
выплачиваются и никакие
оплаты за рекламу не
принимаются.
Явные рекламные объявления
не принимаются, но скрытая
реклама, содержащаяся в
статьях, допускается и даже
приветствуется.
Редакция занимается только
оформительской
деятельностью и никакой
ответственности за содержание статей
не несет.
Статьи редактируются, но
орфография статей является
делом их авторов.
При использовании
материалов этого журнала, ссылка
на него не является
обязательной, но желательной.
Никакие претензии за
невольный ущерб авторам,
заимствованных в Интернет
статей и произведений, не
принимаются. Произведенный
ущерб считается
компенсированным рекламой авторов и
их произведений.
По всем спорным вопросам
следует обращаться лично в
соответствующие учреждения провинции
Свободное государство (ЮАР).
При себе иметь, заверенные
местным нотариусом, копии всех
необходимых документов на
африкаанс, в том числе,
свидетельства о рождении, диплома об
образовании, справки с места
жительства, справки о здоровье
и справки об авторских правах
(в 2-х экземплярах).
Nft
ЩжШ П-П
- - ^
СОДЕРЖАНИЕ
Цивилизация Месопотамии
Мир микробов (продолжение)
Введение в статистику
Некоторые методы органической химии
Универсальный параллельный адаптер
Ноябрь 2014
История
Ликбез
131
150
Химичка
178
Электроника
196
Лаборатория
Микробиологическая лаборатория (окончание)
Высокочувствительный датчик магнитного поля
200
Техника
226
Лавина (окончание)
Человек как животное
Людской зверинец (окончание)
Введение в электропривод насосов
В мире насекомых (продолжение)
Против наркотиков
Литпортал
234
Мышление
373
451
Разное
514
527
553
НА ОБЛОЖКЕ
Мы живем в случайном, случайном, случайном мире,
где все события совершаются с какой-то вероятностью.
И найти эту вероятность можно с помощью статистики.
В полной мере это относится к результатам измерений,
ведь они тоже получаются с какой-то вероятностью.
История
ЦИВИЛИЗАЦИЯ МЕСОПОТАМИИ
Джеймс Веллард
Предисловие
Роберт Кольдевей, немецкий археолог, руководивший раскопками Вавилона с
1889-го по 1917 г., писал, что эта метрополия была, «возможно, самым
прославленным городом в мире». Он мог бы добавить «также и наименее известным»,
поскольку, хотя Вавилонская башня, Висячие сады и его последний великий царь
Навуходоносор прочно вошли в западноевропейский фольклор, само
местонахождение города оставалось неизвестным на протяжении двух с лишним тысяч лет и на
поверхности земли не сохранилось даже следа его великих стен, некогда
считавшихся одним из чудес света.
Но даже одного названия «Вавилон» достаточно, чтобы пробудить наше
воображение, ибо этот город играет весьма важную роль в Библии, которая, как
известно, до недавних пор была основным источником сведений по истории догрече-
ского периода. И то, как описаны Вавилон и его правители в Ветхом Завете,
лишь возбуждает наш интерес - невзирая на всю ненависть к нему еврейских ле-
тописцев (а возможно, и благодаря ей). Поэтому до тех пор, пока Кольдевей не
раскопал реальный Вавилон, и пока филологи не перевели клинописные записи,
широкая публика имела лишь самое общее представление о том, каким был этот
город, какое влияние он оказал на развитие цивилизации и почему он всегда
вызывал в нас ощущение некоего чуда.
В наше время автор, обратившийся к этой теме, имеет в своем распоряжении
множество материалов - в частности собственно вавилонские документы,
результаты раскопок за последние полтора века и коллекции экспонатов, хранящиеся в
национальных музеях по всему миру. Кроме того, существуют научные работы по
истории Ассирии и Вавилона, большинство которых написано профессиональными
ассириологами и основано на многочисленных реальных фактах, ставших
доступными после дешифровки клинописи. В основном по причине сложности темы эти
работы пишут специалисты. И действительно, после краткого знакомства с этими
трудами становится ясно, что ассириология давно уже стала академической
дисциплиной, обращенной к археологам и филологам, изучающим Месопотамию, и в первую
очередь именно к филологам, так как только они могут читать таблички -
основной источник сведений по ассиро-вавилонской истории.
В отличие от частных исследований специалистов цель данной публикации
состоит в описании общей картины политической, общественной и культурной
истории Вавилонии, как мы впредь будем называть родственные государства Шумер и
Ассирию. Таким образом, наша задача - изобразить жизнь Вавилона, этого центра
империи, который был самым великим и богатым городом Среднего Востока
приблизительно с 2500-го по 331 г. до н. э., то есть на протяжении двух с лишним
тысяч лет. За это время он поддерживал высокий уровень цивилизации, стойко
переносил одно завоевание за другим, поглощал своих покорителей благодаря
своему культурному превосходству и распространял свое культурное влияние по
всему Древнему миру. Язык Вавилона был языком международной дипломатии;
вавилонская религия, астрономия, астрология и юриспруденция преобладали во всех
цивилизованных странах вплоть до подъема Греции. Так в чем же заключался
секрет могущества этого легендарного города?
Ответа на этот вопрос в ветхозаветных историях о длительных распрях между
Израилем и Вавилоном мы, конечно же, не найдем, хотя эти повествования важны
тем, что подчеркивают религиозные связи западного мира с еврейским, а через
них - с самим Вавилоном. Но у еврейских пророков с их обличительными тирадами
нет даже намека на тайну величия Вавилона, и для ее раскрытия историкам
пришлось ждать вплоть до XIX в. Реальную историю Вавилона начали составлять по
рассказам первых путешественников, проникших в этот затерянный мир между
двумя великими реками, Тигром и Евфратом, и по материалам первых раскопок,
раскрывших истинное лицо «самого прославленного города в мире».
Здесь следует сказать несколько слов о географии региона и географических
наименованиях. Во-первых, термин «Средний Восток» здесь используется в том
смысле, в каком его употребляли географы прошлых веков, разделившие Восток на
три зоны - Ближний Восток, охватывающий страны вдоль восточных границ
Средиземного моря; Средний Восток, включающий в себя бассейн Тигра и Евфрата;
и Дальний Восток - страны к востоку от Афганистана. Современные географы
возражают против такой классификации, считая ее «европоцентричной». Но их
аргументы необоснованны, поскольку все регионы мира рассматриваются и не могут не
рассматриваться относительно некоего фиксированного положения, подобно тому
как меридианы отсчитываются от Гринвича. Так что в дальнейшем «Средним
Востоком» мы будем называть бассейн Тигра и Евфрата, приблизительно включающий в
себя территории современных государств Ирана, Ирака, Сирии, Иордании и
восточной части Турции, а «Ближним Востоком» - земли Западной Турции, Ливана и
Израиля.
Еще один спорный термин - «Месопотамия», который с римских времен употреб-
лялся в различных значениях. Буквальное его значение - «земля между двумя
реками», то есть «Междуречье». Под «реками» здесь подразумеваются Тигр и
Евфрат. Тигр берет начало в горном озере на территории Курдистана, вбирает в
себя многочисленные притоки, тянется на протяжении 1150 миль и впадает в
Персидский залив. Евфрат берет начало в Восточной Турции, течет на протяжении
1700 миль по территориям Сирии и Ирака и соединяется с Тигром, прежде чем
впасть в тот же залив. Эти две великих реки, на берегах которых зародилась
цивилизация Среднего Востока, подходят близко друг к другу у Багдада,
естественным образом разделяя регион на Верхнюю и Нижнюю Месопотамию. В Верхней
Месопотамии располагалась территория Ассирии, в Нижней - Вавилония.
Написание ассиро-вавилонских имен доставляет нам столько же хлопот, сколько
и транслитерация остальных семитских языков: французы пишут и произносят их
по-своему, немцы - по-своему, англичане - по-своему. Помимо этого, ученые
постоянно пересматривают свои фонетические теории, так что написание имен,
принятое в середине XIX в. , не имеет ничего общего с современным. Более того,
имена, известные нам по Библии короля Якова, в академических трактатах
предстают в самых разнообразных формах, например, Навуходоносор пишется как Небу-
хадреццар, Небу-кудур-уссур, Набу-кудурри-усур, Небекулухар и т. д. Но для
широкой публики такое скрупулезное следование научным формам представляется
излишним, тем более что сами ассириологи не пришли к единому мнению по поводу
истинного произношения имени этого царя.
Автор решил по возможности придерживаться общепринятого написания личных
имен, то есть писать Навуходоносор вместо Небухадреццар или Небу-кудур-уссур.
Точно так же мы пишем Ашшурбанапал, Хаммурапи, Иштар, Тиглатпаласар, вне
зависимости от того, какие варианты использует современная наука.
Достаточно большую сложность представляют и транслитерации арабских,
турецких и иракских топонимов. Здесь мы также нередко сталкиваемся с традиционным
написанием, дошедшим до нас с древних времен. Писать Баб-Илим вместо Вавилон
или Урусилимму вместо Иерусалим было бы так же нелепо, как произносить «Пари»
вместо «Париж», изъясняясь на родном языке. В целом автор придерживается
написания, рекомендованного Постоянным комитетом по географическим
наименованиям при Королевском географическом обществе. Эта единая система позволяет
избежать путаницы, возникающей, когда город Басра, к примеру, называют то
Буера, то Бассора, то Буссора, или Бассра.
Глава 1. Вавилон
воспоминаний
Город Вавилон и Вавилонская империя процветали почти два тысячелетия,
приблизительно с 2225 г. до н. э. и до завоевания их Александром Македонским в
331 г. до н. э. Можно даже сказать, что Вавилон умер со смертью греческого
покорителя мира в стенах этого города. Но до этого он долгие века оставался
культурной столицей мира; и даже после того, как он был погребен под грудами
камней и само его имя исчезло с карт, о его существовании не забыли. Имя это,
казалось, таило в себе нечто волшебное. Евреи считали, что где-то здесь,
поблизости , цвел Эдемский сад. Греки располагали в Вавилоне два из семи чудес
света. Римляне описывали его как «величайший город, на который когда-либо
взирало солнце». А для ранних христиан Великий Вавилон был символом
греховности человека и гнева Господня. Таким образом, получается, что именно с рек
Вавилона началась вся история западной цивилизации.
Кажется невероятным, что такая крупная и могущественная столица исчезла с
лица земли: внешние защитные сооружения Вавилона имели 10 миль в окружности,
50 футов в высоту и почти 55 - в ширину. Но факт остается фактом: к началу
нашей эры от Вавилона сохранились одни стены. Он так часто подвергался опус-
тошениям, что к этому времени его покинули все жители, за исключением
немногих беженцев, обитавших в развалинах. Царские дворцы были разграблены, храмы
превратились в руины, все поросло травой.
А между тем греческий историк Геродот описывает Вавилон как столицу
области, наиболее богатой зерном среди всех стран, которые он посетил, и называет
его «не только очень большим городом, но и самым красивым из всех городов,
которые я знаю». Затем он приводит цифры, довериться которым последующим
историкам было трудно: площадь города составляла 15 квадратных миль, то есть 60
миль в окружности. Если он описывает город, окруженный стенами, то это,
несомненно, преувеличение; но если считать пригороды, близлежащие поселения и
деревни, то оценки Геродота можно признать относительно верными. Другими
словами, в зените своей славы Вавилон вполне мог бы сравниться по площади с
Центральным Лондоном.
Об огромных размерах Вавилона упоминали и более поздние греческие
путешественники, но ко времени римлян город постепенно стал исчезать не только с
карт, но даже из памяти людей. Последнее из описаний классических авторов
кажется довольно странным: согласно Зосиме, историку эпохи правления Юлиана
Отступника, в 363 г. н. э. город превратили в парк диких животных - своего рода
заповедник дичи для персидского царя Шапура I. Зосима писал, что стены города
все еще стоят, хотя большинство из 360 башен, расположенных вдоль укреплений,
обвалились. Эта невероятная судьба, превращение крупнейшего в мире города в
зверинец, не оставила равнодушным святого Иеронима, который услышал об этом
от одного монаха из Междуречья. Свидетельство Иеронима фактически совпадает с
описанием Зосимы - к концу IV в. н. э. Вавилон был оставлен людьми, и там
поселились дикие звери.
Итак, нам известно, что к 400 г. н. э. сохранились только великие стены,
которые за тысячу лет до этого были перестроены по приказу Навуходоносора. Но
с падением Римской империи, когда легионы покинули Средний Восток, обрушились
и эти тройные бастионы; после чего от Вавилона не осталось ничего, кроме
легенд о его былом величии. Причиной этому частично послужило то, что этот
город, наряду с другими центрами языческого мира, стал символом греховности
человека и гнева Господня для новой и торжествующей секты христиан.
Классический пример подобных городов - это, несомненно, Содом и Гоморра; но разве не
был и Вавилон проклят пророком Исайей, а Ниневия предана осуждению пророком
Наумом? Уверенность в том, что ревнивое божество определяет ход истории и
обрекает на разрушение языческий мир со всеми его богами и памятниками,
частично объясняет то безразличие к судьбе великих цивилизаций Среднего Востока,
которое было распространено в поздний период римской истории, Средние века и
т. д., вплоть до XVIII в. Казалось, что Вавилон - город, его люди и его
культура, - будучи прокляты самим Иеговой, стал недостоин даже упоминания. Ведь
так утверждала Библия - «История народов, написанная Богом, Который указывает
в ней, что считает важным, а что неважным. А о Вавилоне он говорит
единственно с негодованием». Так пишет вдова Клавдия Рича, первого человека, который в
наше время приступил к методическому изучению древней столицы мира.
Относился ли Бог к Вавилону с негодованием или нет - вопрос теологии, на
который историки и археологи отвечать некомпетентны; но для тех, кто подобно
мистеру Ричу чувствовал себя достаточно квалифицированным, чтобы судить о
божественном расположении, пророчество Исайи было убедительным доказательством.
Призывая Яхве в свидетели, Исайя предрекает ужасную участь древнему врагу
Иудеи:
«Но кто попадется, будет пронзен, и кого схватят, тот падет от меча. И
младенцы их будут разбиты пред глазами их; домы их будут разграблены и жены их
обесчещены... Луки их (мидян, союзников Иудеи) сразят юношей, и не пощадят
плода чрева; глаз их не сжалится над детьми.
И Вавилон, краса царства, гордость Халдеев, будет ниспровержен Богом, как
Содом и Гоморра...»
К этому пророчеству Иеремия добавляет характерное для него проклятие:
«И Вавилон будет грудою развалин, жилищем шакалов, ужасом и посмеянием, без
жителей».
Неудивительно, что, кроме последних скудных упоминаний классических
авторов , мы почти ничего не слышим о Вавилоне. Для ранних отцов церкви, например,
этот город был всего лишь символом развращенности языческого Рима,
непримиримого врага христиан. А в период раннего Средневековья схоласты и политики
были слишком заняты непосредственной угрозой христианству, чтобы позволить себе
праздные раздумья о некоем символическом враге. Вавилон был легендой; армии
ислама - реальностью.
И вышло так, что размышлять в то время об участи Вавилона мог лишь
еврейский ученый - не столько из исторического или археологического интереса,
сколько из желания узнать как можно больше о месте, связанном с древней
религиозной историей своего народа. В 1160 г. рабби Вениамин1 покинул свой дом в
Северной Испании, чтобы собственными глазами увидеть город, где его предки
страдали в плену и пели: «При реках Вавилона, там сидели мы и плакали, когда
вспоминали о Сионе, на вербах посреди его повесили мы наши арфы»2. Вениамин
добрался до Венеции, где сел на корабль, отправляющийся в Константинополь;
в 1161 г. он достиг Мосула, расположенного на территории современного Ирака.
Близ Мосула находятся развалины Ниневии, о чем, вероятно, еврейской общине
города было известно всегда; но мы не знаем, посетил ли это место рабби
Вениамин. Из Мосула он отправился вниз по Тигру к Багдаду, где нашел
двадцатитысячную еврейскую колонию, а поблизости, в Хиллахе, еще одну десятитысячную
общину. Хозяева рассказали ему, что здесь до сих пор можно увидеть дворец
Навуходоносора и «печь, раскаленную огнем»3, в которую бросили Ананию, Мисаила
и Азарию. Впрочем, как было добавлено, люди боятся посещать эти места из-за
змей и скорпионов. Более того, багдадские евреи утверждали, что их синагога
была построена самим Даниилом, доказывая, что они обитают здесь со времен их
завоевателя Навуходоносора. Рабби также показали сооружение, которое он
называет «Башней рассеянного поколения» - иными словами, Вавилонскую башню.
Вениамин утверждает, что в «основании она две мили, шириной 240 ярдов, а
высотой 1000 футов», и добавляет, что она была поражена «небесным огнем, который
расколол Башню до самого основания».
Все это доказывает, что Вениамина ввели в заблуждение, и посетил он вовсе
не то место, где был расположен Вавилон; скорее всего, это был один из
огромных холмов из глины и камней, которые часто встречаются на равнине
Месопотамии между Тигром и Евфратом. Развалин древних городов там на самом деле так
много, что идентифицировать их смогли лишь спустя столетие систематических
раскопок, причем многие названия до сих пор вызывают сомнение. Первые
картографы, например, совершенно не представляли, где нужно располагать Вавилон и
Ниневию. Если бы картографа XVI в. спросили, где находился Вавилон, он
ответил бы: на реке Тигр, в месте, именуемом Багдад, - и совершил бы ту же
ошибку , что и рабби Вениамин. А ведь он в то время фактически был единственным
авторитетом в этом вопросе. Дело в том, что немногие путешественники, которым
удавалось пересечь Сирийскую пустыню, вообще не имели четкого представления,
где они побывали и что видели. Типичный пример этого - свидетельство
немецкого ботаника Леонарда Раувольфа, который посетил Багдад в 1575 г. и утверждал,
1 Вениамин Тудельский - знаменитый еврейский путешественник XII в. (Здесь и далее
примеч. пер., за исключением особо оговоренных случаев.)
2 Псалтирь: 136:1—2.
3 Даниил, гл. 3.
что видел развалины Вавилона милях в сорока к западу от Багдада (то есть в 60
милях к северу от его реального местоположения) . Раувольф писал, что там до
сих пор можно видеть «башню Вавилона, которую дети Ноя (первыми населившие
эти страны после потопа) начали возводить к небесам...». Но когда он добавляет,
что эту башню населяют насекомые размером больше ящериц, с двумя головами и
разноцветными пятнами на спине, то читатель начинает сомневаться в его
компетентности натуралиста, не говоря уже о географии.
Но, как уже говорилось, равнина между Тигром и Евфратом буквально усеяна
развалинами крупных городов древности; путешественники былых времен просто не
имели возможности и средств установить, какой город скрывается под
определенным холмом. Кроме того, большинство из них были вовсе не историками, а, как и
в случае с англичанином Джоном Элдредом, обычными купцами, идущими на риск
ради поиска новых рынков. В качестве перспективной сферы влияния Элдред
выбрал Средний Восток и «во вторник на Масленой неделе, 1518 года, отбыл из
Лондона на корабле по имени «Тигр» в компании шести или семи других
достопочтенных купцов». По окончании странствий по всему Среднему Востоку, длившихся
семь лет, он возвратился в Англию весьма богатым человеком, «благополучно
прибыв на реку Темзу 26 марта 1588 года на «Геркулесе» - самом богатом
товарами корабле английских купцов, когда-либо подходившем к берегам этого
королевства» .
Повествование Элдреда о своих похождениях особо занимательно: ведь он
увидел Средний Восток в расцвете торговой славы великих караванов, идущих из
Индии, и сам в Багдаде присоединился к направляющемуся в Алеппо через Сирийскую
пустыню каравану в четыре тысячи верблюдов, навьюченных пряностями и другими
богатыми товарами. Но особенный интерес для нас представляет его рассказ о
руинах Вавилона, которые он называет «старинной башней Вавилона». Судя по
воспоминаниям Элдреда, он видел ее «множество раз», пересекая равнину от
Евфрата до Тигра; но теперь-то мы знаем, что это были развалины касситского
города Акар-Куф, зиккурат которого до сих пор остается одной из туристических
достопримечательностей Ирака. Некролог на надгробной плите Элдреда в церкви
Грейт-Саксема, графство Суффолк, выдержан в более осторожных тонах; если он и
не видел развалин самого Вавилона, то уж точно побывал в Вавилонии, как и
сообщает нам следующее четверостишие:
В земле, что зовется Святой, побывал я,
И землю, где был Вавилон, повидал я;
Немало святых я встречал на пути,
Но жаждало сердце Христа обрести.4
Но вот эпоха случайных путешественников, таких, как рабби Вениамин, Леонард
Раувольф и Джон Элдред, миновала. Мистицизм Средневековья уступал дорогу
скептицизму Века Разума. И в уединении своих библиотек и кабинетов ученые
стали задаваться вопросами о реальной роли Вавилона в истории Древнего мира.
Эти поиски заставили их усомниться даже в правоте Библии, которая до тех пор
считалась основным источником информации о легендарной империи. Правдиво ли
повествование Ветхого Завета о том, что Вавилон и Ниневия были разрушены
вследствие Божьего гнева из-за их порочности? Другими словами, люди
интеллектуального уровня Вольтера, Руссо и Гиббона не разделяли теоцентрический
взгляд на историю. Холодный критицизм этих новых философов, в особенности
деистов, непосредственно повлиял на историческую науку, поскольку они ставили
под сомнение роль религии, божественное право королей и даже саму природу
божества. И подобно тому, как астрономы осмелились утверждать, что Земля - это
4 Перевод А. Блейз.
вовсе не центр мироздания, историки заявили, что Библия больше не является
неоспоримым источником всего знания, это всего лишь одна из записей в
обширных анналах человечества.
Таков был новый «научный» подход Карстена Нибура и его коллег, которых
король Дании Фредерик V отправил исследовать Египет, Аравию и Сирию. Эти ученые
руководствовались фактами, а не легендами. Когда Нибур обнаружил в
окрестностях великих холмов близ Хиллаха на Евфрате множество кирпичей с надписями,
то пришел к выводу, что это остатки одного из великих вавилонских городов. А
возможно, и самого Вавилона - ведь он уже опознал место Ниневии у Тигра, близ
современного города Мосула! Нибур, лишенный помощи и общества коллег, которые
болели в течение всего года, не смог обследовать участок Хиллаха. И тогда он,
что характерно для XVIII в., призвал товарищей-ученых продолжить его
начинание.
Этот призыв не остался без ответа - в 1771 г. французский ученый, астроном
Жозеф Бошан, монах бенедиктинского ордена, посетил холм Хиллаха, к которому
было приковано внимание Нибура, а также еще один холм под названием Эль-Каср
(«Замок»). Именно под этим холмом в 1899—1912 гг. немецкий археолог Роберт
Кольдевей сделал величайшие находки. В своих письмах французским коллегам
аббат Бошан заложил основы новой науки, которую впоследствии назвали
ассириологией, - науки, занимающейся изучением ассиро-вавилонско-шумерской
цивилизации. Нанятые аббатом рабочие для раскопок кирпичей в холме Хиллаха сообщили
ему, что обнаружили большие, толстые стены и комнаты, в которых находились
глиняные сосуды, гравированные мраморные плиты и бронзовые статуи. Одна из
комнат была украшена изображениями фигур коров на глазурованных кирпичах (по
всей видимости, напоминающих изображения быков, выполненных в технике эмали,
которых позже обнаружил Кольдевей вдоль Дороги процессий); на других
кирпичах , как говорили рабочие, были изображения львов, солнца, луны и т. п. Все
эти замечательные находки были отброшены как ненужные, так как рабочие искали
только твердые обожженные кирпичи. (Такие кирпичи выкапывали еще с римских
времен, и, когда в 1899 г. здесь появился Кольдевей, он узнал, что за
последние двадцать лет строители, сооружавшие плотину, растащили немало кирпичей из
холма Эль-Каср и продолжали добывать их, пока он раскапывал «Вавилонскую
башню» .) К счастью для последующих поколений, глиняные и бронзовые статуи и
цилиндрические печати с надписями казались им бесполезными и они выбрасывали их
в кучи мусора. По всей видимости, их невежество повлияло на мнение аббата де
Бошана, и он написал, что не пытается приобрести подобные цилиндры,
«поскольку мне сказали, что их там много, что вряд ли какие-то из них представляют
особую ценность».
Однако ученые в Европе не разделяли такого мнения - в частности, историки,
которые желали получить важные исторические свидетельства, не имея
возможности собственными глазами увидеть «книги вавилонян». Англичане, накануне
золотого века своей интеллектуальной и имперской экспансии, особенно страстно
пытались приобрести эти цилиндры, а также камни с надписями, всячески стараясь
претворить это желание в жизнь в манере, характерной для последнего
десятилетия XVIII в. В частности, генеральный директор Ост-Индской компании, «будучи
информирован о том, что возле города Хиллаха на Евфрате находятся остатки
очень большого и великолепного города, предположительно Вавилона», приказал
своим представителям в Басре на берегу Персидского залива приобрести образцы
вавилонских кирпичей с надписями и отослать их в Лондон. Эти образцы прибыли
в начале 1801 г., и с этого момента началось систематическое изучение
вавилонской истории.
Такое бурное развитие новой науки возникло во многом благодаря интересу,
вызванному публикацией небольшой книги Иосифа Хагера «Диссертация о недавно
открытых вавилонских надписях». Доктор Хагер был типичным представителем но-
вой Европы: либералом, интернационалистом, гражданином мира. Он родился в
Германии, обучался в Вене, путешествовал по всей Европе, писал и свободно
говорил на немецком, французском, итальянском и английском, а затем решил
изучать китайский язык. Типичными для того времени были и его интеллектуальные
баталии с коллегами, из-за которых он вынужден был оставить пост в
Национальной библиотеке и покинуть Париж. В 1790-х и 1800-х годах вопросы науки
обсуждались столь же серьезно, как в наши дни политические дела. Пожалуй, вопросы
гуманитарных наук в то время на шкале человеческих ценностей занимали даже
более высокое место, чем политика, так что свободному обмену знаниями не
могли помешать даже войны.
В такой воодушевляющей атмосфере интеллектуальной свободы теория Хагера о
том, что вавилонский язык и забытая цивилизация ждут своего нового открытия,
быстро преодолела все границы и нашла признание в университетах и академиях
всех европейских стран. Ученый доктор с превосходным знанием языков смог
указать три важные особенности, необходимые для дешифровки языка, на котором
никто еще не мог прочитать ни слова.
1. Знаки в виде стрелочек или клиньев (сейчас вавилонскую письменность
называют клинописью) представляют собой письменные знаки, а не орнамент
или изображения цветов, как ранее предполагали некоторые ученые.
2. Эти знаки использовались не только в Персии, но и в Вавилоне, культура
которого предшествовала культуре Персии.
3. Их следует читать горизонтально и слева направо.
Именно благодаря этим кратким заметкам и был позже дешифрован загадочный
язык потерянной цивилизации. А после того, как было положено начало чтению
надписей, поиск самой Вавилонии, ее городов и остатков ее памятников стал
одной из целей великих исследований XIX в.
Глава 2.
Копатели
Можно сказать, что как наука ассириология возникла в начале XIX в. , когда
ученые в Европе принялись за трудную задачу расшифровки клинописи, в то время
как их более практически настроенные коллеги стали измерять и наносить на
карты холмы - предполагаемые места развалин Вавилона и Ниневии. Эти люди,
пионером среди которых был Клавдий Рич, подготовили почву для последующего
типа исследователей, называвших себя «копателями» - довольно точное
определение для тех, кто не принадлежал к клану опытных профессиональных археологов.
Копатели, в отличие от академически образованных специалистов, были особой
породой людей, которая могла возникнуть только в специфических условиях
первой половины XIX в. Ибо подобно тому, как интеллектуальная революция,
вдохновленная трудами Вольтера и Гиббона, привела к освобождению человеческих
умов от предрассудков и предубеждений, американская и французская революции,
похоже, высвободили необыкновенный поток энергии, которому предстояло
изменить ход истории. Последующий период был, прежде всего, веком исследователей,
как в интеллектуальной, так и в прикладной сфере, - исследователей не только
новых стран, но и древних империй; и большинство первопроходцев были
путешественниками-одиночками, высокие интеллектуальные качества которых сочетались
с физической выносливостью и отвагой. В сравнительно недавно возникшей
области ассириологии мы встречаемся с такими же неординарными личностями, что и в
сфере географических открытий (особенно это касается Африки). Замечательные
достижения людей, чьи имена ныне почти забыты, часто совершались ценой их
собственной жизни. Как это случалось с «африканскими путешественниками»,
пытавшимися пересечь пустыню Сахару и погибавшими в пути. Но результаты их
трудов сохранились в музеях и библиотеках Запада, хотя их открытия и книги в на-
ши дни давно уже считаются устаревшими. Конечно, современные археологи, в
распоряжении которых имеются все средства современной науки, нередко
снисходительно относятся к ранним копателям, вооруженным кирками и лопатами, с
пробковыми шлемами на голове. Никто не сомневается, что они часто наносили
значительный ущерб местам раскопок. Ученые-археологи с содроганием вспоминают
о том, как Генри Лзйярд и его современники словно шахтеры прорубались сквозь
дворцы и храмы Ниневии и Вавилона; они даже без колебаний прокладывали
вертикальные шахты прямо сквозь древние памятники, чтобы освещать рабочее
пространство. Мы уже никогда не узнаем, что именно разрушили эти копатели на
своем пути, но, вероятно, утрачено было больше, чем найдено.
Следует признать, что потери эти по большей части невосполнимы. Тысячи
вавилонских табличек, статуэток, кирпичей с надписями и цилиндрических печатей
не только были разбиты кирками неумелых рабочих, но и безвозвратно утеряны по
пути в Европу. Приведем два типичных случая таких потерь. В 1844 г. груз,
составляющий две тысячи наименований скульптур и рельефов, посланный на плотах
вниз по Тигру Эмилем Ботта, первым копателем ассирийского холма, полностью
затонул в устье Шатт-эль-Араб из-за нападения речных пиратов или по
недосмотру лиц, ответственных за его доставку во Францию. Так были утеряны плоды
двухлетних раскопок, в том числе скульптуры и настенные барельефы из дворца
царя Саргона в Хорасабаде. То же произошло и с 15 ящиками находок из древней
Ниневии, которые Кристиан Рассам, представитель Генри Лзйярда на раскопках в
Куюнджике, в 1851 г. отослал в Багдад. Ящики, как было принято в то время,
сплавляли вниз по Тигру на плотах, и речные пираты, которым нужны были лишь
древесина, железо и канаты, а вовсе не древние произведения искусства, просто
сбросили ящики с ними в воду. Впоследствии их так и не нашли.
Но эти потери, хотя и весьма печальные, совершенно несравнимы с теми
разрушениями, которые производили отряды рабочих, нанятых копателями из
представителей местных племен. Предполагается даже, что вследствие энергичных «атак»
на холмы, скрывающие дворцы царей и храмы богов, могли погибнуть целые
библиотеки глиняных табличек. Такова была расплата за неуемный энтузиазм, с
которым первые исследователи ринулись добывать экспонаты для национальных
музеев своих стран. Именно такое поведение при первых раскопках и утрата не
только бесценных памятников материальной культуры, но и важных исторических
свидетельств, позволило египтологу Флиндерсу Петри охарактеризовать места
раскопок середины XIX в. как «призрачные склепы погибших свидетельств».
Сказано сильно. С другой стороны, не стоит слишком строго судить отважных и
смелых копателей, руководствовавшихся самыми благими побуждениями, так как
никто из них и не претендовал на то, чтобы называться археологом: почти все
они были дипломатами, военными или политическими агентами, которые на свой
страх и риск и даже в ущерб собственному здоровью выполняли всю трудоемкую
предварительную работу по раскопкам. И еще большим оправданием их
деятельности служат поразительные по роскоши находки - невероятных размеров статуи,
исторические фризы и поражающие воображение монументы. Другими словами, они
не были охотниками за сокровищами, подобно расхитителям египетских гробниц.
Это были скорее охотники за музейными экспонатами, занимавшиеся, по сути
дела, тем же, но во имя науки. И это до некоторой степени их оправдывает,
поскольку конечным результатом открытий копателей стало основание науки,
известной в наше время как ассириология. Причем не следует забывать, что они
достигли этого благодаря своей целеустремленности и храбрости, а иногда и
ценой собственной жизни.
Первым из этих пионеров был Клавдий Джеймс Рич (1787—1820), который за свою
недолгую жизнь немало попутешествовал, провел много времени в исследованиях,
подобно многочисленным своим современникам, которые в тот поражающий
воображение период истории проникали в отдаленные уголки Африки и Азии. Умер он мо-
лодым - как говорили, от «лихорадки». На самом деле в возрасте тридцати трех
лет он пытался бороться с эпидемией холеры в персидском городе Ширазе,
неподалеку от Персеполя, который исследовал.
Клавдий Рич был типичным представителем своего времени. Незаконнорожденный
сын француженки (имя ее неизвестно) и британского полковника 35-го пехотного
полка Джеймса Кокберна, он получил достойное молодого дворянина воспитание -
иными словами, ему позволяли делать все, что заблагорассудится. Рича влекло к
интеллектуальным занятиям. Это был весьма одаренный ребенок: в возрасте
девяти лет он начал изучать арабский язык, а в шестнадцать лет о нем писали, что
он «ознакомился со многими языками... Помимо латинского, греческого и многих
современных языков, он самостоятельно овладел ивритом, халдейским,
персидским, арабским, турецким и обладал некоторыми познаниями в китайском, который
начал расшифровывать в возрасте четырнадцати лет». В наше время подобные
достижения выглядят почти невероятными, но тогда это не считалось таким уж
поразительным - по крайней мере, для молодых людей, которым предстояло стать
пионерами новой науки ассириологии. Неудивительно, что одаренного молодого
человека, который обладал «весьма обаятельной личностью и манерами», охотно
приняли на службу в Ост-Индскую компанию. В те дни - в начале XIX в. - компания
практически была отделением британского министерства иностранных дел, и ее
представители во многих странах Востока обладали дипломатическим статусом.
Более того - и опять же это было характерно для той эпохи, - от молодых
людей, занимавших посты на Среднем Востоке, в Индии и Китае, не требовалось,
чтобы они полностью посвящали себя торговле. Рутиной коммерции занимались их
подчиненные и местные служащие. Представителей компании поощряли
интересоваться политикой, дипломатией и, при желании, историей, географией и
цивилизацией соответствующих регионов.
Итак, в возрасте всего лишь семнадцати лет Клавдий Рич по распоряжению Ост-
Индской компании был отправлен в Каир, чтобы «совершенствоваться в арабском
языке, искусстве верховой езды, а также во владении копьем и кривой саблей, в
чем были мастера мамлюки прошлого». Эти «мамлюки», или мамелюки, были
потомками рабов-христиан, которые, будучи воспитанными в мусульманской вере,
составляли особую военную касту. В 1250 г. они захватили власть и посадили на
трон своего султана. Клавдий Рич застал последних представителей этих
свирепых воинов, которых Мухаммед Али5 уничтожил в 1811 г., заманив в засаду. В
1804 г. мамелюки все еще представляли собой военно-политическую силу в
Оттоманской империи, с которой приходилось считаться, и, воспользовавшись этим,
молодой англичанин переоделся одним из них и отправился через Палестину и
Сирию в Бомбей, свой следующий пункт назначения. В Бомбее он женился на старшей
дочери губернатора сэра Джеймса Макинтоша, и вскоре после этого его назначили
резидентом Ост-Индской компании в Багдаде.
В те дни положение резидента было обставлено со всей роскошью,
соответствующей традиции Британской империи, и двадцатичетырехлетний Клавдий Рич жил
словно римский проконсул II в. н. э. Его дом был настоящим дворцом с двумя
дворами, окруженными галереями и террасами, на которых можно было спать ночью
на свежем воздухе. Под террасами располагались сводчатые помещения, которые
использовались как конюшни, кухни и разнообразные конторы. В штат господина
Рича входили англичанин-хирург, итальянец-секретарь Карл Беллино, умерший,
как и его хозяин, молодым от «лихорадки», несколько переводчиков, янычары,
конюхи, слуги, рота индийских сипаев, которые при случае приходили на помощь
военному гарнизону, небольшой отряд гусар, а также экипаж яхты,
пришвартованной на реке. Таков был образ жизни представителя британской компании в начале
XIX в., и неудивительно, что художник Джеймс Силк Бэкингем, посетивший эту
5 Мухаммед Али - паша Египта с 1805 г.
резиденцию в 1816 г., написал: «Мистера Рича единодушно признавали самым
могущественным человеком в Багдаде; некоторые даже задавались вопросом, не
действует ли сам паша в соответствии с предложениями мистера Рича, а не в
соответствии с тем, что предлагает его собственный совет».
Итак, Клавдий Рич, владевший восточными языками и интересующийся забытыми
цивилизациями Среднего Востока, оказавшись на отдаленном рубеже Британской
империи, принялся за исследования. Будучи «самым могущественным человеком в
Багдаде», он проводил их с соответствующим размахом, что можно видеть на
примере записи в его дневнике от 9 декабря 1811 г.:
«Выехал этим утром в экспедицию с целью посетить остатки древнего Вавилона,
в сопровождении миссис Рич, мистера Хайна и нескольких друзей. Наш эскорт
состоял из моего отряда гусар, легкой пушки, хавильдара и двенадцати сипаев,
около семидесяти мулов с поклажей, мехмандара паши и человека шейха джирбах-
ских арабов».б
Таким образом, мистер Рич и его друзья были не только надежно защищены от
нападения, но и имели достаточно провизии, чтобы на протяжении всего пути
устраивать пикники. Через неделю после выезда, 17 декабря, погода была
слишком ветреной для зарисовок, и компания решила раскопать один из холмов, где,
судя по слухам, охотники за кирпичами нашли скелет. Именно сообщение о
скелете и пробудило энтузиазм и любопытство археологов-любителей.
Клавдий Рич и его товарищи выдали местным рабочим кирки и лопаты, и те
послушно рыли яму, углубляясь в холм и разбрасывая по сторонам кирпичи и
глиняные таблички, пока не нашли нечто, что, по их мнению, могло заинтересовать
хозяев. Это оказалось подземное помещение с саркофагом у стены.
«Я находился рядом и наблюдал за ними при свете маршалла (факела), пока они
копали, стоя на лестнице. Они могли вытаскивать только кусок за куском;
иногда кости поднимали вместе с обломком гроба. Я не мог найти ни черепа, ни
собрать целый скелет. Прокопав немного глубже, мы обнаружили кости ребенка...»
Легко представить себе всю сцену: разрушение стены семейной гробницы,
выкрики рабочих, передающих очередную порцию костей англичанину, их попытки
найти что-то ценное для него... И в результате останки давно скончавшихся
вавилонян отшвыриваются прочь, как не представляющие ценности, - отшвыриваются,
возможно, вместе с надписями, которые могли бы рассказать нам об этих людях.
Таковы были первые шаги археологии в Месопотамии.
Но Клавдий Рич компенсировал это невольное проявление вандализма тем, что
отослал в Европу тщательное описание окрестностей Багдада вместе с картами,
планами холмов и набросками руин и опубликовал научный доклад в венском
журнале . Итак, этот молодой и талантливый английский путешественник и
исследователь, не имевший почти никакого представления о том, что известно любому
современному археологу, пробудил общемировой интерес к Вавилону, и его по праву
можно назвать пионером ассириологии.
Одним из последствий его деятельности стал поток джентльменов-
путешественников, направляющихся в эту волнующую воображение, загадочную
страну «Тысячи и одной ночи». Среди тех, кто посетил Багдад, насладился
щедрым гостеприимством генерального консула и повидал развалины Вавилона и
Ниневии, был художник сэр Роберт Кер Портер, и именно благодаря его зарисовкам
исчезнувшие города Месопотамии вновь предстали во всем своем блеске и
великолепии для широкого обозрения после долгих веков забвения. «Путешествия» сэра
Роберта, опубликованные в 1821 г., представляют собой превосходный пример тех
прекрасно отпечатанных и иллюстрированных журналов, с помощью которых
исследователи XIX в. старались пленить воображение публики. К концу Викторианской
эпохи подобные издания выходили тысячами, и хотя большинство из них были
6 Хавильдар - индийский сержант; мехмандар - гонец, назначаемый пашой.
вполне банальными, все же широкая публика получила возможность ознакомиться с
миром, еще не подвергшимся западному влиянию и сохранившим свою самобытность.
Ведь в то время, когда Роберт Кер Портер путешествовал по Грузии, Персии,
Армении и Вавилонии в 1817—1820 гг., единственным средством передвижения в этих
странах были лошади или ноги самого путешественника. Такой неспешный способ
передвижения, похоже, определил стиль и даже формат его книги и книг его
современников. Произведение сэра Роберта представляет собой труд в 1600 страниц
с весьма немногочисленными витиеватыми сентенциями или скучными моральными
рассуждениями, которые мы вынуждены терпеть у более поздних викторианских
авторов . Портер писал о местах, которые посетило не более нескольких десятков
европейцев, но которыми интересовались десятки тысяч, не имевшие возможности
поехать туда, - о горе Арарат, Исфахане, Ширазе, Персеполе, Багдаде,
Вавилоне, Ниневии, а также обо всех интересных людях и вещах, которые встречались
ему по дороге. Его книгу иллюстрируют десятки карт, планов, набросков,
портретов и первые тщательно выполненные копии клинописных надписей. Эта книга
написана человеком, чья страсть к путешествиям привела его в Санкт-Петербург,
где он писал картины при дворе русского царя; затем он проявил себя при дворе
эксцентричного шведского короля Густава IV; побывал в Финляндии и Германии, а
после и в Испании вместе с сэром Джоном Муром, где стал свидетелем его смерти
в Корунне. После этого он возвратился в Россию и женился на русской княгине.
Но на этом путешествия Портера не закончились, ибо после публикации
«Путешествий по Грузии» его назначили британским консулом в венесуэльском Каракасе,
где он «стал известен благодаря своему гостеприимству». О степени его
гостеприимства можно судить по тому беспорядку, в котором пребывали его дела к
моменту смерти, наступившей летним вечером в Санкт-Петербурге, когда он в
дрожках возвращался с прощальной встречи с царем Александром I.
Основное значение людей, подобных Клавдию Ричу, Джеймсу Силку Бэкингему и
сэру Роберту Керу Портеру, для научного мира в целом и для ассириологии в
частности состоит в том, что они своим энтузиазмом, книгами и рисунками
пробудили интерес широкой публики. Богатые и влиятельные персоны отныне считали
своим долгом покровительствовать молодым путешественникам, готовым
претерпевать опасности и лишения ради возможности приступить к раскопкам в
Месопотамии, ибо профессионально организованные научные экспедиции, подобные
современным, были неизвестны в Викторианскую эпоху. И действительно, вся работа в
ассиро-вавилонских холмах на протяжении всего XIX столетия была выполнена
одиночками-исследователями, ярким представителем которых был англичанин Остин
Генри Лзйярд.
Глава 3. Лзйярд
в Вавилонии
Остин Генри Лэйярд, подобно Клавдию Джеймсу Ричу, сэру Роберту Керу Портеру
и многим другим молодым английским джентльменам того времени, начал свою
карьеру «солдатом удачи»; денег у него было ровно столько, чтобы позволить
себе посетить экзотические места. Он начал свои странствования с того, что
оставил скучную контору своего дяди-адвоката в Лондоне и вышел на широкую
дорогу - дорогу, которая в конечном итоге привела его в Индию. Его маршрут и
манера путешествовать мало чем отличались от маршрутов и характера странствий
современных молодых людей, искавших приключений за пределами западного мира
со всеми его правилами и условностями. Но в середине XIX в. путешественник
подвергался гораздо большим опасностям, чем в наши дни, хотя и вознаграждался
более достойно. Лзйярду повезло. Когда у него в Турции закончились деньги, он
сумел убедить сэра Стратфорда Кэннинга, британского посла в Константинополе,
нанять его для выполнения тайных поручений - в те дни это означало странство-
вать в костюме местного жителя или паломника и собирать по крохам слухи,
помогавшие дипломатическим представителям отправлять впечатляющие отчеты в
министерство иностранных дел Великобритании. Шпионаж в современном смысле слова
тогда еще не был изобретен. Агент вроде Генри Лэйярда не мох1 полагаться ни на
что, кроме знания местного языка и хорошую физическую форму. Военные секреты
этого региона, конечно, не представляли особой важности. Интрига же
привносила в жизнь на Востоке дополнительную остроту, как видно из следующего
эпизода. Как вспоминает Лэйярд в своей автобиографии, это произошло в
Константинополе в 1843 г. - Лэйярду тогда было двадцать шесть лет.
Однажды он плыл по Босфору в турецком каике вместе с другим молодым
дипломатом по имени Элисон и увидел неких дам в ярких плащах и плотных накидках,
садившихся в восьмивесельный баркас, пришвартованный к одному из
императорских причалов. Лэйярд с Элисоном остановились посмотреть на них, и дамы,
конечно, тоже их заметили. Одна из них приспустила накидку и показала лицо,
которое Лзйярд описывает как «исключительно миловидное». Более того, эта
прекрасная особа подала знак молодому английскому джентльмену, предлагая ему
следовать за собой. Но лодочник стал отказываться плыть за баркасом, тем
более что в тот момент на волнах показался какой-то труп - по его мнению, это
было зловещим предзнаменованием. На этот раз Лзйярду не представилось
возможности поговорить с загадочной дамой и узнать, что у нее на уме. На следующее
утро дом Элисона посетила женщина в плотной накидке и, отказавшись назвать
имя своей госпожи, сообщила двум дипломатам, где обитает «исключительно
миловидная» дама. Их приглашали на тайное свидание. Приятели понимали, что такое
приключение связано с опасностью, но воспоминание о красоте дамы заставило их
принять приглашение, и они отправились в «Священный квартал», где жила
незнакомка. Пройдя по названным им улицам, мимо сада, они оказались в помещении,
где на диване без всякой накидки возлежала хозяйка. «Тот краткий миг, на
который она позволила нам взглянуть на ее лицо, не обманул нас, - пишет
Лзйярд, - ибо она была молода, необычайно красива, с большими миндалевидными
глазами, тонкими правильными чертами и великолепным цветом лица. Очевидно, в
ней смешалась турецкая и черкесская кровь. Ее окружал целый выводок
хорошеньких девушек».
Англичан пригласили сесть, девушки подали им кофе и сласти, после чего
молодые люди стали отвечать на вопросы хозяйки, имени которой они все еще не
знали. Ни Лзйярд, ни Элисон пришли сюда не с целью вести политические беседы,
и, поскольку последний прекрасно говорил по-турецки и мог даже шутить на этом
языке, веселье шло полным ходом, особенно когда девушки согласились
танцевать . Вначале они танцевали несколько скованно, а затем расшумелись, стали
кидать друг в друга сластями, падать на пол, кричать и смеяться, поощряемые
своей хозяйкой.
После двух часов приятного общения англичане откланялись и пообещали
вернуться. Но они не вернулись. От старой итальянки, которая заведовала всеми
романтическими связями в Константинополе, они узнали, что их прекрасная
незнакомка была не кем иным, как младшей сестрой султана, и что тайком посещать
такую высокопоставленную особу опасно для жизни. «Таким образом, мы решили
отказаться от повторного визита к нашей миловидной подруге, - пишет Лэйярд, -
несмотря на ее упреки».
Эта история имеет довольно странный конец, так как, по всей видимости,
принцесса отказалась следовать строгим мусульманским законам и даже перестала
носить чадру, призывая мусульманских женщин требовать признания своих
человеческих прав. Но очевидно, ее бунт был вскоре подавлен, и далее Лзйярд
прощается с этой прекрасной девушкой с миндалевидными глазами, которая заманила
его в свой дом: «Она исчезла с общественной сцены, о ее причудах скоро
забыли, и я не знаю о ее дальнейшей судьбе».
В любом случае это было самое романтическое приключение Лэйярда, которого
тем временем вызвал сэр Стратфорд Кэннинг. Соперничая с Полем Эмилем Ботта,
французским консулом в Мосуле, он приказал Лзйярду начать раскопки Ниневии.
Стало известно, что Ботта раскопал большой холм в Хорсабаде и нашел
сокровище , более ценное, чем золото. Короче говоря, Ботта обнаружил остатки дворца
одного из ассирийских правителей, и его коллекция скульптур и рельефов,
включая изображения больших крылатых быков, уже находилась на пути в Париж.
Французы могли теперь похваляться перед всем миром, что их агент открыл Ниневию,
и что доказательства этого скоро будут выставлены в Лувре. Труды и усилия
британских первопроходцев были забыты, так как исследователи вроде Клавдия
Рича и Роберта Кера Портера не доставили в Европу ничего, кроме описаний и
планов руин. Ботта же предъявил на всеобщее обозрение изображения бородатых
царей и мифологических животных, не похожих ни на что, ранее виденное
европейцами. Он доказал реальное существование библейских Ниневии и Вавилона, и
его находки произвели на общественность Европы середины XIX в. такое же
впечатление , какое вызвала у людей лунная пыль, доставленная астронавтами на
Землю сто тридцать лет спустя.
И все же, по современным нормам и методам археологии, находки Поля Эмиля
Ботта можно назвать всего лишь случайными находками любителя древностей.
Прежде всего, этот дипломат итальянского происхождения был не опытным копателем,
а медиком. После того как французское правительство назначило его консулом в
Египте, он с воодушевлением приступил к изучению восточных языков, египетских
древностей и естественных наук. До того как его послали в Мосул,
расположенный в верхнем течении Тигра, он побывал во многих арабских странах и даже в
неизведанных областях Йемена и Саудовской Аравии, где искал столицу царицы
Савской. Подобно его современнику, англичанину Генри Лэйярду, он обладал
достаточным физическим здоровьем, чтобы вынести опасный климат Месопотамии и
противостоять обычным для той местности болезням - брюшному тифу, холере,
дизентерии и другим инфекциям, которые свалили с ног или даже свели в могилу
тысячи европейцев, живших на Среднем Востоке или путешествовавших по нему.
Поскольку Ботта раскапывал холм в Хорсабаде (Дур-Шаррукин) к северу от
Ниневии, Лэйярд выбрал в качестве места раскопок Нимруд, в 22 милях к югу от
Мосула. Трудности Лэйярда заключались в том, что турецкий паша, управляющий
этой провинцией, относился к нему враждебно; к археологии этот чиновник,
естественно, никакого интереса не испытывал, но его доносчики постоянно
сообщали ему о том, что задумали европейцы, в каком месте они копают, что ищут и
что нашли. Лэйярд решил скрыть от паши свои планы и распустил слух, что
отправляется охотиться на кабанов. Таким образом, благополучно избежав
вмешательства властей Мосула, Лэйярд отплыл на плоту вниз по Тигру и оказался у
подножия холма, известного под названием Нимруд. В свойственной ему живой
манере он описывает трудности своего путешествия и компенсирующие их приятные
стороны:
«Я не знаю более очаровательного и приятного способа путешествия, чем
неторопливо сплавляться вниз по Тигру на плоту, время от времени приставая к
берегу, чтобы исследовать руины ассирийцев или древних арабов, пострелять дичь,
бесчисленным разнообразием которой изобилуют берега реки, или приготовить
пищу. Это совершенное состояние благодатной праздности и покоя, особенно
весной . Погода была восхитительной - дни не слишком жаркие, ночи нежные и тихие.
Нас предупредили, что на берегах могут встретиться арабы, которые попытаются
ограбить нас и отобрать плот, если мы осмелимся слишком удалиться от реки,
либо встретят нас огнем, если мы откажемся приближаться к берегу. Но мы их не
видели... И все же наши плотогоны не останавливались по ночам из страха перед
грабителями и ворами, а также, как они утверждали, перед львами, которые
порой , хотя и очень редко, встречаются так далеко к северу по берегам Тигра».
Ландшафт, который наблюдал Лзйярд в 1843 г. , очевидно, не очень отличался
от пейзажа, который за триста лет до этого видел английский купец Джон Элд-
ред, или от того, что предстает сегодня перед взором путешественников,
переправляющихся через Тигр на местном пароме к югу от Мосула. Единственное
отличие, разумеется, - в количестве и разнообразии диких животных; Элдред писал,
что местная фауна исключительно обильна: здесь можно было встретить «диких
ослов белого цвета, косуль, волков, леопардов, лис и множество зайцев». В
наши дни между Мосулом и Багдадом не встретишь ни одно из вышеперечисленных
животных, и даже в пустыне, в стороне от двух великих речных путей, давно уже
исчезли газели - особенно после того, как в Ираке появились автомобили и
спортсмены на «лендроверах» пристрастились выезжать на охоту с автоматами.
Охотники XIX в. уничтожили мелких месопотамских львов, которые размером были
не больше собаки, благодаря чему ассирийские правители в свое время могли
убивать их с близкого расстояния. Ассирийский царь Тиглатпаласар I сообщает в
надписи: «Я убил 120 львов, стоя на ногах в великой храбрости, и повалил 800
львов своим копьем со своей колесницы».
Но природа Ирака претерпела еще более драматические изменения, приведшие к
тому, что плодородная, покрытая буйной растительностью местность превратилась
в бесплодную пустыню. В шумеро-вавилонский период здесь была цветущая страна,
но глазам Лзйярда и его коллег-копателей предстала пустынная равнина. Когда-
то Вавилония была величайшей житницей мира; своим изобилием она была обязана
не просто богатому наносному слою почвы, оставляемому Тигром и Евфратом во
время ежегодных разливов, но также и в высшей степени искусной системе
ирригации , основанной на сети каналов, дамб и протоков. Кроме того, древние
земледельцы обрабатывали свою землю с любовью и неослабным рвением, ибо тучные
стада и полные хранилища означали для них богатство и процветание. Важная
роль, которую играло земледелие в Вавилонии, подчеркивается хвастовством
древних царей, гордо сообщавших, что они служат своему богу и своему народу,
храня и поддерживая в хорошем состоянии каналы.
После падения Вавилона в 538 г. до н. э. сложная система орошения
постепенно приходила в упадок, и к VII в. н. э., когда в этот регион вторглись армии
ислама, каналы были полностью разрушены, а реки-близнецы Тигр и Евфрат
периодически меняли русло и заливали обширные области во время весеннего сева.
Уничтожение системы каналов, перемещение русел рек и уменьшение численности
населения привели к тому, что к концу XIX в. пейзаж Месопотамии стал одним из
самых унылых в мире, а земля бесплодной, как пустыня (но при этом лишенная ее
своеобразной красоты).
Точно так же, как ежегодные опустошительные разливы Тигра и Евфрата нужно
было сдерживать с помощью ирригационной системы, позволяющей возделывать
землю и вести организованную общественную жизнь, так и окружающую местность
необходимо было обезопасить от кочевников и разбойничьих набегов. Во времена
Навуходоносора здесь действительно было безопасно, но к тому времени, когда
первые копатели приступили к исследованию холмов, скрывающих древние города,
находиться здесь стало рискованно. Этот регион населяли бедные племена,
существующие благодаря своим стадам и за счет той дани, которую удавалось
получить от случайных караванов. Мужчины этих племен были вооружены допотопными
мушкетами и мечами; и, поскольку племена непрерывно воевали друг с другом,
копателям очень трудно было разобраться, к какому из них следует обращаться
для найма рабочих или за получением «протекции». Но помимо всех опасностей и
трудностей жизни в этой дикой стране без законов, исследователям постоянно
ставили палки в колеса турецкие власти. Позже мы увидим, как американскому
археологу Эдгару Дж. Бэнксу приходилось сталкиваться с условиями, которые
поставили его в ряд величайших исследователей XIX в., наряду с его европейскими
коллегами Ричем, Ботта, Лзйярдом, Роулинсоном и другими первыми ассириолога-
ми. Мы также узнаем из писем этих первопроходцев, насколько пустынным стал
вавилонский ландшафт за столетия, прошедшие после упадка и разрушения древних
империй. Возможно, в меланхолии, порой доходящей до отчаяния, которая
проскальзывает в их повествованиях о бесконечных тяжбах и трудностях, повинен
этот угрюмый окружающий пейзаж. Прежде всего, эти люди были весьма одиноки,
так как обычно археологическая экспедиция состояла всего из одного
исследователя-европейца, который вынужден был находиться в окружении сотни или около
того рабочих-арабов.
Одиночество можно было терпеть днем, корда велись раскопки и, если
улыбалась удача, из земли появлялись удивительные статуи, цилиндрические печати и
прочие осколки погибших цивилизаций. Вечером, когда копатель, сидя у своей
палатки, смотрел на заходящее над таинственными равнинами Месопотамии солнце,
он мог испытывать чувство мистического единения с людьми, плоды рук которых
лежали перед ним. Но как же одиноки могли быть ночи, с их постоянным страхом
перед нападением разбойников или бунтом недовольных рабочих, каждый из
которых был вооружен мушкетом или кинжалом!
Более того, нигде не было видно ни мраморных колонн, ни каменных арок, как
среди греческих или римских развалин, которые бы указывали, что где-то здесь
некогда находились процветающие города; повсюду возвышались только
многочисленные холмы, иногда с фрагментами кирпичных башен, оставшимися от древних
городов с их легендарными именами: Киш, Ниневия, Вавилон, Ур, Ларса и Борсип-
па. Холмы эти, возвышающиеся над плоской равниной, напоминают больше всего
кучи строительного мусора, окруженные лужами и озерами в сезон разлива Тигра
и Евфрата. Холмы сами по себе наводят тоску, не говоря уже о пустынной
местности, лишенной красоты песчаных дюн или радующей глаз зелени оазисов. В
числе тех немногих, кому кое-как удавалось выживать в середине XIX в. в этом
затерянном мире, были бедные кочевники, которых копатели нанимали для земляных
работ и которые могли служить своеобразной «частной армией» для защиты от
нападений соседних племен. Во время раскопок Ниневии в 1889 г. преподобный Джон
П. Питере, первый американский исследователь Месопотамии, оказался меж двух
огней: на владение участком, где он расположил свой лагерь, претендовали два
местных племени, и каждое настаивало на том, чтобы рабочих нанимали только
среди них. Питере попытался примирить их, но безуспешно. Вскоре нью-йоркский
священник понял, что дальнейшая работа невозможна. Апрельской ночью 1889 г.
арабы напали на его лагерь, сожгли палатки и хижины, похитили огнестрельное
оружие, деньги, лошадей и пищу, после чего скрылись в пустыне. Практически
каждый копатель в Месопотамии на протяжении всего XIX в. сталкивался с
подобными проявлениями вероломства, измены и жестокости со стороны кочевых племен.
Помимо угрозы нападения разбойников и кочевников, копателей подстерегала и
другая опасность - болезни. Все исследователи рано или поздно заболевали, и
многие из них умерли, в том числе Клавдий Рич, Карл Беллино и художник Лэйяр-
да Т.С. Белл. Но, несмотря на высокую летнюю температуру, которая в 1911 г.
в Вавилоне достигала 50 °С в тени, некоторые упрямцы продолжали работать на
протяжении всех жарких месяцев года. Однако и зимние месяцы не приносили
облегчения, так как в Ираке с ноября по март холодно и сыро, а в марте из
Аравийской пустыни начинают дуть ветры, поднимая пыльные бури. Вместе с ветром
часто приходит и саранча.
Неудивительно, что для Лзйярда жизнь копателя оказалась не такой
идиллической, как путешествие на плоту вниз по Тигру. И противостоять всем ее
опасностям и трудностям могли только молодые, храбрые, крепкие и находчивые. Кроме
того, необходимо было обладать энтузиазмом и целеустремленностью. Все эти
качества сочетались в Генри Лзйярде с чувством юмора, что делало его чудесным
компаньоном (это, должно быть, заметил уже мистер Элисон из британского
посольства в Константинополе во время тайного визита к сестре султана). Чувство
юмора не изменило Лзйярду даже после того, как в Нимруде он обнаружил
гигантских крылатых быков с человеческими головами и чересчур бдительные турецкие
власти принялись всячески ему препятствовать. По его собственному
свидетельству, «комичная сторона этого» заключалась в том, что одно из изображений
сочли портретом самого Нимруда, и турецкий паша никак не мох1 решить, был ли
Нимруд истинным пророком или презренным язычником. Если он был пророком, то
дальнейшие раскопки противоречили бы Корану, а если неверным, то его
изображение следовало бы уничтожить на месте. К счастью для Лэйярда и Британского
музея, который в конечном итоге приобрел эти великолепные произведения
ассирийского искусства, паша, муллы и советники обсуждали статус Нимруда на
протяжении долгих недель. Пока они размышляли и спорили, Лэйярд часами смотрел
на статуи, так как понимал, что обнаружил величайшие сокровища древности,
дошедшие до нашего времени в прекрасном состоянии. Но пока ему оставалось лишь
восхищаться тем, как вечернее солнце озаряет своим светом великолепные
бородатые головы на искусно высеченных львиных крылатых торсах и четкие
клинописные знаки, покрывавшие каждый свободный дюйм двенадцатифутового туловища.
Казалось, нет никакого способа отправить эти гигантские изваяния в Англию.
Андроцефальный лев, охранявший ворота дворца Ашшурна-
зарпала II в Нимруде. Середина IX в. до н. э.,
известковый камень, высота 3,11 м.
Для человека меньшего масштаба подобная проблема оказалась бы неразрешимой.
Во всей округе не было ни дорог, ни достаточно больших телег, которые могли
бы выдержать каменные статуи весом около сорока тонн; между Багдадом и Бар-
сой, ближайшим портовым городом, кочевали разбойники. Единственный возможный
маршрут пролегал по Тигру и Евфрату - двум древним речным путям Среднего
Востока, а далее по морю. Правда, единственным средством передвижения по ним
были плоты из надутых козьих шкур, приблизительно такие же, какие описывал
Геродот за две тысячи лет до того. На такие практически неуправляемые посудины
копатели и грузили бесценные сокровища. Оставалось только надеяться, что они
не опрокинутся и не сломаются на порогах и стремнинах. Англичане всячески
пытались заменить эти примитивные средства передвижения современными судами; по
Тигру даже плавал пароход под названием «Нитокрис». Он попытался подняться
вверх по течению до Нимруда, но был остановлен порогами в 50 милях от
Багдада. До Лэйярда, с его крылатыми львами, оставалось еще около 50 миль. Сам же
копатель в то время думал, каким образом переместить львов от холма Нимруда к
берегам Тигра, не имея под рукой ничего, кроме телег, примитивного крана и
нескольких блоков. И все же ему повезло больше, чем его коллеге Ботта,
находившемуся выше по течению, в Хорсабаде. У того вообще не было никаких
транспортных средств и снаряжения, и он не мог вывезти больших львов из дворца
Саргона. Ботта пришлось искать выход, и он соорудил воз с огромными
деревянными колесами и самодельными железными осями, который тащили 500—600 человек.
Но даже 600 человек было недостаточно, чтобы вытянуть воз из грязи, и одного
быка пришлось оставить.
Лзйярд оказался удачливей? Он пишет, как совершил настоящий подвиг,
отправив своих львов вниз по Тигру во время весеннего разлива. После того как
гигантские звери были погружены на телеги, сотни рабочих не могли сдвинуть их
за один прием даже на несколько футов. Как только повозки застревали, на
кого-нибудь из посторонних наблюдателей выливался поток ругательств. Первому
досталось художнику Куперу, который делал зарисовки всего этого действа (его
рисунки сейчас можно увидеть рядом со статуями в Ассирийском зале Британского
музея), - его обвинили, что он якобы сглазил мужчин и лишил их силы. Лзйярд
посоветовал Куперу не показываться рабочим на глаза. Затем арабы попросили
одну английскую даму, которая приехала посмотреть на статуи, сесть на одного
из львов и таким образом нейтрализовать дурное влияние. Ее присутствие
помогло продвинуть телеги еще на некоторое расстояние. Далее Лзйярд пишет:
«Колеса с трудом вращались и вскоре снова увязли в мягкой почве. По всей
видимости, в этом опять был виновен дурной глаз кого-то из рабочих или
зрителей. После недолгого расследования нашли виновника сглаза, которого с позором
выгнали под крики и проклятия. После устранения помехи повозка приблизилась к
деревне, но вскоре снова остановилась. Тогда всех шейхов скопом лишили их
званий и почестей, а маленький мальчик в рваной одежде и пестром платке,
которого облачили в плащ, был объявлен единственным достойным вождем столь
ничтожных людей. Повозка двигалась дальше, и арабы, воодушевленные влиянием
этого события на их умы, тянули ее до тех пор, пока не были вынуждены вновь
ослабить веревки. Когда воодушевление спало и присутствие юного шейха больше
не ободряло его подданных, его сместили столь же быстро, сколь и избрали, а
высокий титул присудили девяностолетнему обладателю седой бороды. Но настал и
его черед оставить эту должность; затем наиболее непопулярных из шейхов
заставили лечь на землю, чтобы скрипящие колеса могли проехать прямо по ним,
словно колесница Джаггернаута по его последователям. Под вопли, крики и
бешеное кривляние повозка прошла в нескольких дюймах от распростертых тел. В
качестве последнего средства я сам ухватился за веревку и под перебранку
различных племен, под тахель (завывание) женщин лев наконец-то был доставлен к
самой кромке воды».
Холм на окраине Нимруда. Здесь погребена одна из
столиц Ассирии - Калху.
Можно понять, почему повествование Лэйярда о раскопках, которое он назвал
«Ниневия и ее остатки», распродалось более чем в восьми тысячах экземпляров.
Эта книга практически оставалась бестселлером на протяжении всей
Викторианской эпохи, и Лэйярд в письме к знакомому мог похвастаться, что готовится «к
печати новое издание, и Муррей (издатель) предсказывает постоянный высокий
спрос, благодаря чему оно встанет в один ряд с кулинарной книгой миссис
Ранде лл» . Несмотря на самоуничижительный тон автора, «Ниневия» остается
классикой литературы по археологии. Лэйярд, который в двадцать два года был
бродягой без гроша в кармане, к сорока годам добился славы и состояния, причем ни
один человек не заслужил их так, как он. Без предварительной подготовки, без
опыта в археологии, без знаний по ассириологии, один, без всякой помощи, без
инструментов, за исключением лопат и кирок, он приступил к раскопкам давно
погибшего города в тяжелейших условиях. Несмотря на различные опасности и
суровый климат, он не только копал и руководил местными рабочими, но и вел
подробные записи, описывал и зарисовывал огромное количество находок. И все это
происходило для него в некоем мире мечты, который он сам создал для себя, как
становится ясно из его письма домой к матери:
«Тот образ жизни, который я сейчас веду, настолько однообразен, что я и
вправду не знаю, что написать тебе. Вообрази, что я нахожусь в глиняной
хижине посреди заброшенной деревни, так как мои соседи благоразумно перебрались в
свои палатки. У меня нет соратников по несчастью, и я быстро забываю то
немногое, что знал из английского языка... я живу среди моих развалин и почти ни
о чем больше не мечтаю. В настоящий момент все мои надежды, страхи и радости
вращаются вокруг них...»
Но после публикации «Ниневии» надежды Лэйярда сбылись, а страхи рассеялись;
теперь он стал настолько известным и популярным, что общественность
потребовала от государственного казначейства выделить пять тысяч фунтов стерлингов
на дальнейшие раскопки в Месопотамии. Британский музей предоставил эти
средства Лэйярду, который в течение следующего года раскапывал дворцы Синаххериба
и Ашшурбанапала, после чего вернулся в Англию и никогда больше не отправлялся
на раскопки. В возрасте сорока четырех лет Лэйярд, ставший одним из ведущих
ассириологов мира, оставил занятия археологией и занялся политикой. Такая
перемена показывает, насколько воистину независимыми были великие копатели
середины XIX в. Но даже с этой точки зрения решение Лэйярда баллотироваться на
выборах в парламент в качестве кандидата от Эйлсбери кажется довольно
невзрачной альтернативой жизни на берегах Тигра. Неудивительно, что такой
смелый путешественник был столь же удачен в политике и дипломатии, сколь и в
археологии; он быстро продвигался по службе и в 1868 г. стал членом Тайного
совета при администрации Гладстона; в 1869 г. - полномочным министром
Великобритании в Мадриде и, наконец, в 1887-м - послом в Турции. В 1880 г. он вновь
радикально изменил свой образ жизни, удалился от политики и переехал жить в
Венецию, где посвятил свои последние годы изучению искусства в общем и
итальянской живописи в частности. Довольно необычно видеть в библиотечных
каталогах под одним и тем же именем такие разные как по названию, так и по
содержанию работы: «Открытия в развалинах Ниневии и Вавилона», «Справочник по Риму»,
«Датский вопрос» и «Мадонна и святые: в церкви Санта Мария Нуова в Губбио».
Лэйярд, вместе с Ботта и Пласом, французскими исследователями, братьями
Рассам, Кристианом и Ормуздом, а также Генри Роулинсоном, представляет
величайшее поколение ассириологов XIX в. Их методы работы радикальным образом
отличались от методов работы современных специалистов, и очевидная разница
заключается в том, что Лзйярд и его современники руководствовались
вдохновением, тогда как в арсенале профессионала такое понятие не является
определяющим. Инструментами первых были лопаты, инструментами последних - лопаточки.
Находки и публикации XIX в. предназначались для просвещения и развлечения
широкой публики; публикации современности предназначены для
коллег-специалистов . Сильное недовольство деятельностью предшественников со стороны
профессиональных ассириологов проскальзывает в замечаниях Уоллиса Баджа и
профессора Л. У. Кинга, сотрудников Отдела восточных древностей Британского музея.
Бадж пишет о Лэйярде следующее:
«Это был человек необычайной энергии, но он не был ни ученым, ни
ассириологом; большинство сведений лингвистического, исторического или научного
характера, которые можно обнаружить в его работах, предоставлены ему Бирчем, Во и
Эллисом, сотрудниками Британского музея, а также Роулинсоном. Важность
величайшего сокровища, найденного им в Куюнджике, а именно глиняных табличек с
надписями из библиотеки Ниневии, не была признана до тех пор, пока они не
прибыли в Англию. Бирч говорил мне, что Лзйярд считал эти надписи своего рода
орнаментом и едва счел их достойными отправки в Англию. Их кидали безо всякой
упаковки в старые корзины для земли, которые связывали вместе и складывали на
плоты; таким образом они прибыли вместе с более крупными объектами в Басру,
откуда их отправили в Англию. От путешествия из Мосула в Лондон они
пострадали больше, чем от ярости мидян, когда те грабили и жгли Ниневию».7
Профессор Л. У. Кинг еще более сурово критикует Лэйярда. В биографической
статье для «Национального биографического словаря» он утверждает, что
знаменитый исследователь Ниневии «не имел истинного археологического чутья» -
странная и довольно едкая характеристика достижений первопроходца в области
ассириологии. Лзйярд, если у него и не было подготовки, современной техники и
профессионального снаряжения для такой работы, наверняка должен был обладать
определенным чутьем. Более того, никто не вправе отрицать, что первопроходцы,
наподобие Ботта, Лзйярда и их коллег, заново открыли Вавилонию. Исследование
подземных сооружений, детальное изучение памятников и кропотливое составление
7 Высказывания Уоллиса Баджа, бросающие тень на репутацию Лэйярда, многие
современные ассириологи считают «совершенной ложью». (Примеч. авт.)
карт погибших империй еще только ждали своего часа. Эту работу предстояло
выполнить исследователям более мелкого масштаба: полевым археологам и
кабинетным ученым. Но стоит признать, что немногим из их открытий было уготовано
попасть на первые полосы газет.
Однако факт остается фактом: Лэйярду удалось популяризовать не только
ассириологию, но и археологию, причем до того, как Шлиман обнаружил Трою. До
открытий английского копателя рытье земли в поисках остатков прошлого считалось
несколько эксцентричным времяпровождением сельских священников. В XVII и
XVII вв. английских любителей старины более интересовали друиды и то, что они
считали остатками их храмов, а не римляне и римские реликвии. Люди были
убеждены, что вся история, насколько она может представлять интерес для среднеоб-
разованного человека, была записана либо в Библии, либо греческими и римскими
историками, и поэтому нет смысла копаться в земле, чтобы узнать о прошлом.
Общественное воодушевление, которое Лзйярд произвел своими находками в Нимру-
де, по существу, было вызвано верой в то, что они подтверждают истинность
постулатов Священного Писания в то время, когда стали появляться первые
сомнения в его правдивости. Точно так же несколько десятилетий спустя открытие
Трои и Микен Шлиманом было воспринято как подтверждение исторической
достоверности «Илиады». Следовательно, не опасаясь противоречий, можно смело
утверждать , что люди, подобные Лзйярду и Шлиману, изменили направление
исторической науки, даже если сами они не претендовали на то, чтобы называться
учеными.
Глава 4. Первые
американские
ассириологи
Сенсационным находкам первых раскопок в Месопотамии неизбежно суждено было
затмить все последующие открытия менее прославленных городов и дворцов - по
крайней мере, в сознании широкой публики. От каждой последующей экспедиции
ожидали таких же грандиозных произведений искусства, как крылатые львы, быки
с человеческими головами и барельефы с батальными сценами, обнаруженные Ботта
и Лзйярдом в раскопанных ими ассирийских дворцах. Основное внимание уделялось
размеру и редкости. По мере того как XIX столетие подходило к концу и
сокровища, извлекаемые из пыли Месопотамии, становились все менее зрелищными,
интерес к ним иссякал. Пришло время профессиональных археологов, и любители,
искатели сокровищ должны были уступить им дорогу.
Но до возникновения современной «научной» школы существовал еще переходный
период, в течение которого к работе на новых участках приступали востоковеды,
вооруженные более глубокими научными знаниями, чем копатели (хотя, пожалуй,
не намного превосходящие их в археологическом мастерстве). Впервые на сцене
появляются немецкие и американские исследователи. Французско-английской
монополии в Ассирии и Вавилонии приходит конец. Не секрет, что вплоть до
последнего десятилетия всю достойную внимания полевую работу выполняли французы и
англичане (или агенты, действующие по поручению правительств их стран) и что
все добытые ими сокровища становились достоянием Лувра и Британского музея.
Вполне естественно, что это вызывало зависть у других государств, и в
особенности Германии, поскольку немецкие филологи внесли немалый вклад в
расшифровку ассиро-вавилонской письменности. А между тем немцы не получали своей доли
- ни произведений искусства, найденных в давно разрушенных городах, ни славы
от музейных выставок исторических редкостей; и все потому, что англичане и
французы оказались ловчее, практически убедив Блистательную Порту8 не пускать
Блистательная Порта - официальное название правительства Османской империи.
их в Месопотамию.
Но в 1890-х гг. немцы все же приступили к практической деятельности - при
полной поддержке императора, правительства и университетов. И они сразу же
показали себя весьма плодотворными и высококлассными исследователями, изменив
само представление об археологии Среднего Востока. Величайшим их достижением
конечно же явились раскопки Вавилона Кольдевеем в период с 1899-го по
1917 г., о которых будет рассказано ниже.
Еще одними среди тех, кто обратил свой взор к вавилонским равнинам, были
американцы - и это неудивительно, если учесть, какое значение имело открытие
ветхозаветных городов для столь религиозного общества. До тех пор американцы
никак не проявляли себя в этой области - из-за своего географического
удаления от Тигра и Евфрата, а также, что более важно, из-за отсутствия у них
ученых-ориенталистов и археологов, способных выполнять необходимую работу. По
существу, они не касались этой сферы до 1889 г., пока филадельфийский Фонд
изучения Вавилона не послал в Ниппур экспедицию во главе с преподобным Джоном
П. Питерсом, священником, изучавшим семитские языки в Берлинском университете
и убедившим одну нью-йоркскую старую деву, которая считалась самой богатой
женщиной Америки, финансировать раскопки. Помимо знания еврейского языка и
Библии, преподобный Питере не обладал достаточной квалификацией для такой
работы. Его больше занимали дела протестантской епископальной церкви и
политическая жизнь Нью-Йорка. Отсюда темы и названия его многочисленных публикаций,
например «Анналы святого Михаила» или «Труд и капитал». В Американском
биографическом словаре о преподобном Питерсе сказано: «Поведения он был
спокойного, но проявлял оригинальность и решительность в том, что касалось
преодоления препятствий, как в гражданской деятельности так и в исследовательской».
Оригинальность и решительность в преодолении препятствий, пожалуй,
прекрасно характеризует деятельность всех первых исследователей Месопотамии, в том
числе и американцев. Наиболее отважным из них был доктор Эдгар Дж. Бэнкс,
член небольшой группы американских ученых, большинство из которых были
выпускниками Гарвардского и Йельского университетов. В 1890-х гг. они отправились
в Германию с целью прослушать курс известного востоковеда Фридриха Делича. В
1897 г. Бэнкс вернулся в Соединенные Штаты, где понял, насколько с
практической и научной точек зрения выгодно быть первопроходцем-исследователем
Вавилонии. В качестве участка раскопок он предусмотрительно выбрал Мукайяр - так
арабы называли холм, скрывающий Ур Халдейский, легендарное место рождения
Авраама. Молодой археолог дал понять, что его проект, «по всей видимости,
обещает, по меньшей мере, для библейских археологов, результаты, представляющие
необычный интерес». Иными словами, он прекрасно осознавал, что ссылка на
Библию - прекрасная возможность финансовой поддержки для такого неприбыльного
предприятия, как археология. Это позволило ему организовать экспедицию в Ур,
собрав 12 тысяч долларов (в то время эта сумма ценилась в пять раз выше
нынешней) , благодаря таким богатым пожертвователям, как Джон Д. Рокфеллер,
который правомерно полагал, что этот проект способствует доказательству
историчности Священного Писания.
Но, несмотря на такую ощутимую финансовую поддержку (в 1846 г. Лзйярд на
раскопки Нимруда получил всего 150 долларов), Бэнксу не удалось воплотить
задуманное и раскопать Ур. На протяжении целых трех лет он даже не мог воткнуть
лопату в землю Месопотамии, потому что все это время провел в
Константинополе, ожидая фирмана (разрешения султана), который позволил бы ему приступить к
работе. Его повествование о тяготах и испытаниях является одним из самых
необычных и увлекательных литературных произведений, посвященных археологии.
В нем перед нами предстает молодой американец, убедивший президента Мак-
Кинли назначить его консулом в Багдаде; он предполагает, что благодаря
дипломатическим привилегиям ему позволят посетить развалины Вавилона и раскопать
холмы древних городов. Но Бэнкс еще не знал или не понимал, что ему придется
столкнуться с настолько ужасной бюрократической системой, что ее изощренность
не поддается никакому описанию. Он и представить себе не мох1, что в
Оттоманской империи добиваются благоволения или получают разрешение совсем не так,
как в Вашингтоне; к его величайшему удивлению, оказалось, что ему запрещено
не только производить раскопки, но и посещать исторические места. Он не
только не получил дозволение раскапывать Ур через две недели после приезда, как
предполагалось, но и три года спустя все еще ждал фирман, разрешающий вообще
что-то раскапывать в Месопотамии.
Правда, все эти трудности он преодолевал с изрядным чувством юмора и
стойкостью духа, ибо прибыл в Багдад, имея великие надежды и благословение таких
влиятельных и богатых соотечественников, как президент Чикагского
университета У.Р. Харпер, епископ Поттер, Исидор Страус и Джордж Фостер Пибоди,
исполняющий обязанности казначея Фонда экспедиции в Ур. Спонсоры Бэнкса были
настолько воодушевлены и уверены в успехе, что перед его отъездом из
Соединенных Штатов устроили прощальный обед, на котором карточки гостей были написаны
«на языке Навуходоносора», хлеб был испечен в виде вавилонских кирпичей,
через огромный поднос с мороженым цвета песков пустыни шли ледяные верблюды,
торт в виде Вавилонской башни содержал в себе подарки («древности от Тиффа-
ни») для гостей. Бедный Бэнкс смертельно обиделся, когда собравшиеся подняли
бокалы за успех экспедиции, а официант забыл подать ему бокал. «Неужели это
предвещает провал?» - спросил он. Оказалось, что так оно и вышло.
Но, несмотря на дурное предзнаменование, Бэнкс прибыл в Константинополь 15
января 1900 г., не испытывая ни малейших сомнений по поводу того, что через
неделю-другую получит необходимое разрешение. Прошение о выдаче фирмана было
подано президентом Чикагского университета Харпером за шесть месяцев до того,
в июле 1899 г. Конечно же оно было положено под сукно и затерялось в
канцелярии министерства общественных предписаний; можно даже предположить, что оно
до сих пор пылится в одном из турецких архивов. Тем временем Бэнкс с помощью
сотрудников посольства начал обивать пороги различных министерств, приглашать
на обеды разных чиновников и даже изучать турецкий язык, чтобы общаться с
ними лично. Все они были очень любезны и давали понять, что дело разрешится в
ближайшем будущем; но при этом совершенно ничего не происходило. В
действительности же с американцем обращались так, как традиционно было принято
обращаться с богатыми, но нежелательными иностранцами. И хотя на протяжении
десяти месяцев после приезда в Константинополь Бэнкс почти каждый день проводил в
том или ином министерстве, ему, наконец, сообщили, что разрешение проводить
раскопки в Мукайяре (Уре) выдано не будет, поскольку этот холм считается
частной собственностью. Затем, когда оказалось, что это государственная
собственность, в разрешении Бэнксу отказали на том основании, что в регионе
неспокойно из-за местных разбойников.
Бэнкс воспринял поражение после почти целого года труда с надлежащей
выдержкой и тут же подал прошение о разрешении на раскопки в Бирс-Нимруде, на
месте предполагаемой Вавилонской башни. Но оказалось, что он опоздал, и это
право было предоставлено доктору Кольдевею, под чьим руководством немецкая
экспедиция уже вела раскопки в Вавилоне. Бэнкс не терял ни минуты: узнав о
невозможности раскопок в Бирсе, он на следующий же день подал прошение о
разрешении на раскопки в Телль-Ибрагиме, на месте библейской Куты. В течение
какого-то времени казалось, что дело быстро продвигается - особенно после того,
как американцы согласились купить холм, а после окончания работ подарить его
Константинопольскому музею. Но через семь месяцев выяснилось, что именно на
этом холме находится одна из многочисленных могил мусульманского пророка
Ибрагима (Авраама), и такое священное место, конечно же, трогать нельзя. Бэнкс
пытался преодолевать эти и другие подобные трудности, все глубже запуская ру-
ку в фонд экспедиции, раздавая чиновникам то, что называл «обычным
красноречивым бакшишем». И что же? Довольно скоро ему наконец-то был выдан фирман на
право производить раскопки в Тель-Ибрагиме; несостоявшийся археолог1 едва мох1
поверить такой удаче. Но лучше бы он вовсе ни во что не верил, так как спустя
пару недель получил другое официальное послание Блистательной Порты, в
котором сообщалось, что была допущена прискорбная ошибка и что документ
предназначался другому лицу, а вовсе не ему, доктору Эдгару Дж. Бэнксу. Американец
не согласился с этим объяснением, и тогда турецкие власти запустили весь
процесс по новому кругу, с привлечением все тех же аргументов: частная
собственность , священные могилы и т. д.
Бэнксу пришлось оставить мечты о Тель-Ибрагиме, Бирс-Нимруде и Уре. Он
сообщает, что комитет в Америке был «совершенно разочарован» и посоветовал ему
возвращаться домой. Но, не желая сдаваться, он отказался от жалованья и
устроился преподавателем в Роберт-колледже, американской школе Константинополя.
Он тоже начал все сначала, подав прошение об очередном фирмане, на этот раз с
целью раскопок в месте под названием Бисмая. Эти развалины находились так
далеко в пустыне, что никто даже не потрудился прокопать там пробные траншеи.
Прошло два с половиной года после приезда Бэнкса в Константинополь, и в этот
критический момент он получил телеграмму из Филадельфии: «Комитет Ура
распущен , фонды распределены, отзовите прошение».
Казалось бы, это конец всех надежд для человека, который потратил столько
времени, усилий и все личные сбережения, пытаясь воплотить в жизнь свои
честолюбивые замыслы. Но только не для доктора Бэнкса. Атмосфера Константинополя
уже оказала на него свое влияние; здесь он стал профессором в Роберт-колледже
и сотрудником американского представительства. «Любой, кто прожил немного на
берегах Босфора, - пишет он, - всегда мечтает вернуться сюда, так как,
несмотря на грязь и постоянные опасности, несмотря на свое полуварварство,
Восток обладает неотразимым очарованием». Бэнкс вспоминает, что имел обыкновение
посещать «общительного англичанина» мистера Фрэнка Калверта, владевшего
землей, на которой находились развалины гомеровской Трои, и который «раскапывал
для нашего развлечения древнюю троянскую могилу и дарил нам ее содержимое».
Времена любителей-археологов и искателей сокровищ еще не окончательно
миновали.
Бэнксу еще предстояло увидеть улыбку судьбы, причем основную роль в этом
сыграл тот факт, что правительство Соединенных Штатов решило использовать на
Ближнем Востоке опыт «дипломатии канонерок», который так успешно проявил себя
в Северной Африке. Когда распространились слухи о том, что Мегельсон,
американский вице-консул в Бейруте, был убит в своем экипаже на главной улице,
общественность на его родине (в основном наиболее шовинистически настроенные
конгрессмены и газеты) потребовала немедленного возмездия. Эскадре
американского флота, возглавляемой флагманом «Бруклин» под командованием адмирала
Колтона, было приказано занять боевые позиции в восточной части Средиземного
моря. Позже оказалось, что слухи о смерти Мегельсона сильно преувеличены, и,
излагая это событие, Бэнкс справедливо замечает, что ситуация оказалась
весьма неприятной для министерства иностранных дел и в особенности для адмирала
Колтона, после того как он прибыл в Бейрут, на который уже были нацелены
пушки его кораблей. Но еще более неприятной она оказалась для турецкого
правительства, которому никак не хотелось вступать в войну с Соединенными Штатами.
Все заинтересованные стороны, казалось, пребывали в замешательстве и не
знали, как быть дальше, - за исключением самого мистера Мегельсона, «который
деловито собирал для своего альбома газетные вырезки о собственном убийстве».
Вашингтон, не желая признаваться в том, что готов был развязать войну на
основании каких-то досужих вымыслов, сделал горделивое заявление, объявляющее
присутствие своих боевых кораблей в Восточном Средиземноморье знаком мира и
доброй воли. Таков был апогей американской дипломатии.
Турецкое правительство намек поняло, интерпретировав эту декларацию как
знак того, что американцы требуют предоставить им свою долю средневосточного
рынка, наряду с англичанами и французами, которые удерживали на нем почти
абсолютную монополию начиная с XVI в. Бэнкс, очевидно, одним из первых
воспользовался преимуществами нового отношения к себе турок, ибо как только они
узнали, что Джон Д. Рокфеллер выделил 100 тысяч долларов на покрытие расходов
десятилетнего проекта «библейской археологии» на Среднем Востоке, то почти
сразу же выдали ему фирман с позволением производить раскопки в Бисмае,
«разрушенном городе Адаб».
Но трудности Бэнкса на этом не закончились. Ему по-прежнему приходилось
вступать в деловые сношения с Блистательной Портой по поводу предстоящей
экспедиции. Как только стало известно, что американец, обладающий несметным
богатством, но лишенный достаточного опыта, ищет помощи, чиновники и их свита
принялись измышлять всяческие дополнительные способы освободить профессора от
излишка долларов. Новость быстро облетела все министерства и посольства; на
базаре люди судачили о молодом американце, который готов потратить состояние
на то, чтобы рыть ямы в земле. Теперь все наперебой предлагали ему свои
услуги, в том числе и русский консул, который попросил археолога не переманивать
его переводчика, некоего Латиника, человека австрийского или французского
происхождения, осевшего на Востоке, и, по его словам, игравшего крайне важную
роль в консульстве. Бэнкс незамедлительно предложил Латинику сумму гораздо
большую, чем ему платили русские, и таким образом представители царя
избавились от мошенника, которого сторонился каждый разумный человек в Багдаде.
Этот же Латиник взял на себя обязанности по найму других работников,
необходимых для экспедиции, и среди них оказался его друг, безработный плотник,
которого назначили поваром. Он также распоряжался закупкой провизии, и в
частности заказал большую партию консервированных омаров, которая пролежала на
складе более года, и которую никто не осмеливался употребить в пищу.
Когда, собрав, наконец, свиту и провиант, профессор Бэнкс отправился на
свой вавилонский участок, расположенный далеко в пустыне, он настолько устал
от всех хлопот, что после целого дня поездки верхом едва не падал в обморок,
а такую слабость следовало скрывать от арабов. По достижении Бисмаи он
вынужден был признать, что ее развалины не столь впечатляющи, и что его
первоначальные планы раскапывать их с помощью 30 неподготовленных и физически слабых
арабов-кочевников могут практически обернуться провалом. Когда выяснилось,
что нигде в округе нет воды, работники пригрозили ему уходом. И только деньги
помогли Бэнксу взять ситуацию под контроль: он нанял караван верблюдов,
которые доставляли воду в мехах через всю пустыню. В рождественский день 1903 г.
профессор Бэнкс наконец-то начал свои раскопки.
Его методы, как и следовало ожидать, не слишком отличались от методов
первых копателей, вооруженных лопатами и кирками. Бригады из девяти рабочих под
руководством десятников разошлись по холмам Бисмаи в поисках древностей,
ободряемые обещанием двойного жалованья. Результаты оказались впечатляющими.
Так, была найдена гробница в прекрасном состоянии, в которой находились
останки человека и семь глиняных горшков различных размеров и форм. Останки,
скорее всего, принадлежали женщине. Однако исследование гробницы и ее
содержимого было отложено на следующий день. Когда Бэнкс вернулся на место, чтобы
сфотографировать находку, оказалось, что стены полностью обрушились, и
гробница превратилась в очередную кучу земли, которую рабочие раскидывали
лопатами. Копатель не имел ни малейшего представления о возрасте этой и подобных ей
могил. Как он выразился по поводу других сделанных им находок, ему не
оставалось ничего иного, «как принимать теорию рабочих». Незнание шумерской
хронологии (что неудивительно для 1903 г.) и чрезмерный энтузиазм любителя привели
к тому, что Бэнкс сделал множество ложных выводов и предположений. Но,
принимая во внимание его смелость, скромность и целеустремленность, не следует его
слишком осуждать.
Раскопки в Бисмае длились два года, и за это время едва ли нашелся один
день, когда ему не угрожали бы опасности и трудности, подстерегающие любого
путешественника в Междуречье в начале века. Бэнкс достойно претерпевал все
испытания, как до этого достойно терпел три года измывательства чиновников в
ожидании фирмана. Поэтому он заслужил право на исключительные находки. В то
время в прессе холмы Бисмаи назывались всего лишь развалинами раннего
арабского поселения, не имеющего никакой археологической ценности. Но благодаря
Бэнксу выяснилось, что это одно из самых древних поселений Шумера и что
статуи, вазы, тысячи глиняных табличек, фундаменты дворцов, храмов и частных
домов позволяют наконец-то вписать в историю человечества главу, посвященную
цивилизации пяти-тысячелетней давности.
Статуя Лугаль-далу («Эсар» фактически является названием храма).
Вне всякого сомнения, наиболее впечатляющей находкой Бэнкса оказалась
статуя царя, которого он называл «Дауду». Это изваяние он довольно поспешно
назвал «самой древней статуей в мире». Настоящее имя этого царя - Эсар, а воз-
раст статуи - пять тысяч лет. С определенной долей уверенности ее можно
назвать одним из древнейших шумерских произведений искусства и, пожалуй, самым
пленяющим воображение памятником древней культуры. Предоставим возможность
самому археологу описать, как была найдена эта статуя:
«С наступлением ночи из лагеря позвали Хайдана Бея и Ома Баши; вместе с
ними, а также с Ахмедом-шиитом, руководителем бригады, и Аббасом,
первооткрывателем, мы оставались за пределами лагеря до тех пор, пока огни костров не
привлекли последних опоздавших на ужин; после этого мы спустились в траншею.
Изогнутыми лезвиями арабских ножей мы осторожно очищали твердую глину с
белого камня; тело было обнажено до пояса; затем мы откопали складчатую юбку до
лодыжек и ступней. С разочарованием мы увидели, что ноги повреждены; не
хватало пальцев, но у основания статуи Ахмед расшатал какой-то покрытый глиной
камень, и когда он очистил глину, то оказалось, что это палец. Через
мгновение нашлись остальные пальцы, и ноги были полностью восстановлены... Затем,
почти обезумев, мы принялись искать недостающую голову, но нигде не находили.
Когда совсем стемнело и невозможно было продолжать поиски, отчаявшись найти
голову, мы завернули статую в большую «аббу», чтобы, как сказал Ахмед,
сохранить ее от холодного ночного воздуха, но скорее для того, чтобы спрятать ее
от любопытных глаз арабов, и перенесли в лагерь. А это была задача не из
легких, так как статуя изображала довольно дородного древнего царя.
Оказавшись одни в моей палатке, мы положили царя и протерли его; он
определенно нуждался в мытье, так как не мылся уже около шести тысяч лет... Всю эту
ночь безглавый царь со сложенными руками терпеливо стоял у моей постели,
словно охраняя меня».
Статуя Бэнкса, голову которой нашли через несколько дней, была высечена из
белого мрамора и имела высоту 88 сантиметров. Это впечатляющий пример раннего
шумерского искусства, хотя и не шести-тысячелетней давности, как предполагал
американский археолог. Скорее всего, она датируется 3000 годом до н. э. Но
более важен не ее точный возраст, а принадлежность к определенной школе
скульптуры, и на этот счет нет никаких сомнений. Круглая лысая голова,
огромные выпученные глаза, квадратные плечи, обнаженный торс, складчатая юбка и,
что самое важное, сложенные в благочестивом жесте руки делают эту статую
своего рода образцом шумерской скульптуры. Бэнкс долго и упорно работал над
переводом надписи на верхней части правого плеча и пришел к заключению, что
царя звали Дауду (Давид). Он перевел три строчки следующим образом:
ЭСАР (МАХ) (храм) Эсар или Эмах
ЛУГАЛЬ царь
ДА-УДУ Давид
ЛУГАЛЬ царь
УД-НУН-КИ Уд-нун-ки (= Адаба)
Правильный же перевод таков: «Царь Эсар, могущественный, царь Уд-нун-ки».
Воодушевленный своей великолепной находкой, Бэнкс со своими рабочими
принялся с удвоенной силой раскапывать все холмы Бисмаи, и его ждала щедрая
награда: десятки разбитых ваз из алебастра, белого и желтого камня, порфира и
оникса; вавилонские лампы различных эпох, изделия из слоновой кости, меди и
перламутра; несколько небольших статуй царей и богов; цилиндрические печати и
2500 глиняных табличек. С литературной точки зрения содержание табличек
разочаровывало, так как широкая публика, вниманию которой до этого представили
вавилонскую версию Всемирного потопа, «Эпос о Гильгамеше» и яркие
исторические описания из библиотеки Ашшурбанапала, ожидала чего-то равноценного по
сенсационности; следует также помнить о том, что экспедицию финансировал Джон
Д. Рокфеллер с целью пополнить знания о Библии, а не о Шумере. Таблички Бэн-
кса были по большей части деловыми договорами; среди них не было ни гимнов,
ни псалмов, ни поэм или исторических повествований.
Его собственное объяснение такого отсутствия литературных текстов довольно
оригинально. Бэнкс обнаружил шахты, ведущие в древнюю библиотеку, и
предположил, что их прорыли ассирийцы по приказу Ашшурбанапала, который, как
известно, приказал по всей своей стране собирать книги из разрушенных городов
Шумера. Адаб к тому времени (640 г. до н. э.) давно уже представлял собой
занесенный песком холм; город был разграблен и покинут почти за тысячу лет до
того . Поэтому собирателям табличек пришлось прорыть туннели в библиотеку, из
которой они, вероятно, забрали все книги, представляющие какой-то интерес, а
остальные беспорядочно свалили на полу. Там Бэнкс и нашел их две с половиной
тысячи лет спустя. Возражение против этой гипотезы заключается в следующем:
откуда собиратели книг знали, где искать занесенную песками библиотеку?
В жаркие летние месяцы, когда температура в тени часто поднималась до 46
°С, Бэнкс возвращался в Багдад. Он пишет о том, как по утрам, прогуливаясь
вместе с женой по местным базарам, он внимательно приглядывался к
выставленным на продажу многочисленным древностям. Порой среди них попадались
настоящие , но еще больше было подделок. Производство псевдоассирийских произведений
искусства к тому времени уже стало процветающим видом бизнеса в Багдаде, и
купцы пользовались любым подходящим случаем, чтобы улучшить качество
подделок. Однажды Бэнкс разглядел особенно хорошо выполненную поддельную статую
ассирийского царя, на пьедестале которой виднелись даже нечеткие следы
надписей. Перс-ремесленник спросил его, каким образом он мог бы улучшить свою
работу, так как, хотя многие его репродукции выставлены в европейских музеях,
он всегда старается узнать что-то новое, особенно из уст таких знатоков, как
археологи.
Тем временем в Багдаде разразилась эпидемия холеры, от которой ежедневно
умирали десятки людей. Бэнкс постарался отправить свою жену из Ирака обратно
в Соединенные Штаты. Бисмая определенно не была подходящим местом для
женщины . Жить там было одиноко, неудобно и опасно. И словно в подтверждение этого,
когда в сентябре 1905 г. Бэнкс вернулся к месту раскопок, то обнаружил, что в
его отсутствие лагерь был разграблен, а из небольшого музея похищены наиболее
ценные экспонаты, в том числе и шумерская статуя царя Эсара. Потеря этой
статуи, уже ставшей знаменитой, явилась тяжелым ударом для человека, который
потратил так много сил, чтобы обрести наивысшую для археолога награду. Тем
более , что Бэнкс не в силах был ничего сделать. При этом его даже обвинили в
умышленном хищении национального достояния.
Между тем статуя пропала, Бэнкс никогда больше ее не видел и даже не знал,
куда она делась. К счастью, она попала не в частную коллекцию, а оказалась
через некоторое время в музее Багдада, где ее можно увидеть и сегодня. На
этом перипетии американца не закончились, так как ввиду обвинения в краже ему
запретили продолжать дальнейшие раскопки. Он был вынужден заплатить рабочим и
вернуться в Багдад. На подобное путешествие вряд ли решится кто-либо из
современных туристов: пересохшие водоемы были заражены разлагающейся рыбой,
немногие оставшиеся лужи делили между собой либо коровы и козы, либо купающиеся
обнаженные мужчины и женщины, черпающие кувшинами воду из этих же луж, - и
все это в стране, пораженной эпидемией холеры.
Тем не менее, до Багдада Бэнкс добрался в целости и сохранности, но там
турецкие власти официально обвинили его в похищении шумерской статуи и отказали
в разрешении продолжать раскопки в Бисмае. На место раскопок был послан
помощник, который только что прибыл из Чикаго; ему было поручено сохранить этот
участок для дальнейших работ. Но этот приезд оказался для него роковым, так
как через шесть недель после прибытия на место у мистера В. Ф. Персонса либо
случился тяжелый нервный срыв, либо он, по его словам, выпил отравленный ко-
фе. В любом случае Персоне в течение семи недель лежал без памяти. В конце
концов его привезли обратно в Багдад и отправили домой в Чикаго в состоянии
полного физического и духовного истощения. Остается только догадываться, что
на самом деле Бэнкс думал о своем новом помощнике, когда писал:
«Мистер Персоне был инженером, а не археологом или лингвистом, и ему не
хватало опыта жизни в пустыне и знания местных обычаев».
Кажется невероятным, что Фонд исследований Востока при Чикагском
университете, взявший на себя руководство раскопками Бэнкса, мог послать на раскопки
Вавилонии какого-то инженера даже без знания арабского языка. Но на самом
деле так и было, и это указывает на отношение членов правления фонда к работам
в Бисмае и к их полевому руководителю. Это подтверждается воспоминаниями
Бэнкса о том, что он не получил ни единого послания от профессора Р.Ф. Харпера,
директора вавилонского и ассирийского отделения Фонда исследований, за все
девять месяцев, которые прошли после выдачи ему разрешения на раскопки в
Бисмае. Он пишет: «Казначей высылал ежемесячные чеки; две-три записки пришли от
президента Харпера (президента Чикагского университета, брата профессора Р.Ф.
Харпера), и, конечно, у меня не было причины жаловаться на то, что мне мешают
свои».
То, как брошенный на произвол судьбы американец в действительности
относился к своим руководителям, заметно по следующей фразе: «...а также не было
причины быть благодарным за поддержку».
Вместе с тем с подобными сложностями сталкивались все исследователи
Месопотамии XIX в.: одиночество, изоляция в отдаленном уголке пустыни, где о законе
имеют лишь смутное представление, постоянный страх перед нападением, болезни,
усталость, нехватка снаряжения и даже таких необходимых вещей, как словари и
разговорники, и, наконец, недостаток денег. Ибо, несмотря на необычайно
щедрый дар Рокфеллера, предоставившего Бэнксу 100 тысяч долларов, исследователю
постоянно приходилось экономить из-за того, что средства выделялись слишком
скупыми порциями, как видно из его письма, прилагаемого к «Четырнадцатому
отчету о ходе работ»:
«Я настоятельно требую немедленной выдачи большего количества денег, так
как, невзирая на необычайный успех раскопок, почти невозможно выполнять
работы с теми суммами, которые имеются в моем распоряжении. Я сократил количество
караульных до трех, а солдат до двух в целях уменьшения расходов и по тем же
причинам не смог купить дом, являющийся необходимостью. Рабочих около 120
человек, и в случае нападения, которое может случиться в любой день, этого
недостаточно для защиты. Увеличение количества рабочих уменьшило бы опасность,
которой мы подвергаемся. Продолжать здесь работу после двух лет кажется
ненужным риском, поскольку никакая другая часть Месопотамии не враждебна так,
как эта. Лично я не возражаю против опасностей и песчаных бурь, но мне
кажется, что в интересах университета закончить работу, пока у нас имеется «ирад»
(то есть турецкий фирман, или разрешение на раскопки)».
Довольно печальное письмо, хотя Бэнксу удалось перенести опасности и
песчаные бури и вернуться домой в Чикаго как раз вовремя, поскольку он писал, что
«мое здоровье оставляет меня». Подобно Лэйярду, на которого он похож во
многих отношениях (в частности, чувством юмора), Бэнкс счастливо справился со
всеми болезнями и дожил до приличного возраста, скончавшись в 1945 г.
семидесяти девяти лет от роду. И опять-таки, подобно Лэйярду, он оставил занятия
ассириологией и занялся более повседневными делами. Впоследствии он стал
первым директором кинокомпании, производящей художественные и документальные
фильмы на «священные темы», затем президентом организации под названием «Се-
миноул-фильм энд компани». Работу над фильмами он сочетал с путешествиями,
журналистикой и написанием популярных книг. Под конец жизни он переехал во
Флориду и вступил в местный «Ротари-клуб». Некоторое время там о нем вспоми-
нали как о средней руки бизнесмене, совершенно забыв о том, что он был одним
из выдающихся пионеров ассириологии.
Глава 5.
Расшифровка
клинописи
Из всех достижений человеческого гения, как в искусстве, так и в науке,
расшифровку неизвестных языков можно назвать наиболее совершенным и вместе с
тем наименее признанным мастерством. Чтобы это понять, следует всего лишь
взглянуть на табличку с надписью на каком-нибудь из языков Месопотамии -
шумерском, вавилонском или хеттском. Человек, не обладающий специальными
знаниями, не сможет даже определить, алфавитное ли это письмо, слоговое или
пиктографическое . Кроме того, неясно, как читать текст - слева направо, справа
налево или сверху вниз. Где начинается и где заканчивается слово? А если
перейти от загадочных письменных знаков к самому языку, то перед исследователем
встают сложнейшие проблемы определения словаря и грамматики.
Таким образом, ясно, с чем сталкивается филолог, пытаясь разгадать
неизвестный язык, и почему столько языков до сих пор не поддается расшифровке,
несмотря на усилия специалистов, посвящающих долгие годы их изучению.
Наиболее известный пример таких «утраченных языков» - это, несомненно, этрусский,
хотя его алфавит прекрасно известен и некоторые двуязычные надписи позволяют
получить какие-то сведения из лексики и грамматики. А когда дело доходит до
пиктографических языков, наподобие письменности древних майя, перед
исследователем встают еще большие, практически непреодолимые трудности. Все, что
могут эксперты, - это лишь догадываться о смысле знаков, не имея возможности
прочесть ни единого предложения. Трудно даже определить, имеем ли мы дело с
языком или с рядом мнемонических картинок.9
Естественно, первые копатели древних городов Вавилонии и Персидской
империи, обнаружившие клинопись на каменных колоннах персепольского дворца или на
табличках, найденных в холмах Месопотамии, не могли отличить начала этих
надписей от их конца. Однако наиболее образованные из исследователей копировали
несколько строк персепольских надписей, а другие отсылали в свои страны
образцы вавилонских цилиндрических печатей, глиняные таблички и кирпичи с
надписями. Европейские ученые вначале даже не могли прийти к единому мнению по
поводу этих знаков. Некоторые считали их всего лишь орнаментом, но даже после
того, как с помощью многочисленных доказательств было установлено, что это
действительно письменность, продолжались споры о том, произошла ли она от
еврейского, греческого, латинского, китайского, египетского или даже огамиче-
ского (древнеирландского) письма. О степени замешательства, вызванного
открытием такого необычного и загадочного вида письменности, можно судить по
высказыванию некоего Томаса Герберта, секретаря сэра Додмора Коттона,
английского посла в Персии в 1626 г. Герберт пишет о клинописных текстах, которые
он исследовал на стенах и балках дворца в Персеполе:
«Весьма четкие и очевидные для глаза, но настолько загадочные, настолько
странно вычерченные, как невозможно представить себе ни одно иероглифическое
письмо, ни другие причудливые образы, более изощренные и не поддающиеся
разуму. Они состоят из фигур, обелисков, треугольных и пирамидальных, но
расположенных в такой симметрии и в таком порядке, что невозможно их в то же время
назвать и варварскими».
9 Советский ученый Ю.В. Кнорозов еще в 1950-х гг. приступил к дешифровке
письменности майя, которая, подобно древнеегипетской, была иероглифической. Так что в начале
1970-х гг., когда писались эти строки, уже вполне можно было читать рукописи майя.
Этот Томас Герберт, который впоследствии сопровождал Карла I на эшафот, был
одним из первых европейцев, посетивших Персеполь и сделавших зарисовки руин,
а также некоторых клинописных надписей. К сожалению ученых, которые решили
приступить к дешифровке недавно обнаруженных знаков, три строчки,
зарисованные Гербертом, не принадлежали к одной надписи. Две строчки были взяты из
одной надписи, а третья - из другой. Сами знаки также были воспроизведены с
недостаточной точностью; то же можно сказать и о копиях, предоставленных
итальянскими и французскими путешественниками. Можно лишь представить, какой
переполох вызвала так называемая «надпись из Тарку», которую якобы скопировал
Сэмюель Флауэр, представитель Ост-Индской компании в местечке под названием
Тарку у Каспийского моря. На самом деле такой надписи никогда не
существовало. Сэмюель Флауэр скопировал не надпись, а 23 отдельных знака, которые он
считал характерными для клинописи, разделив их точками. Но на протяжении
многих лет этот ряд независимых знаков многие исследователи пытались перевести
как единое целое, в том числе и такие авторитеты, как Эжен Бюрнуф и Адольф
Хольцман. Некоторые даже утверждали, что им это удалось.
Путаница, неразбериха и ошибки конечно же были неизбежны, так как и сам
язык, и письменность оставались неразгаданными. Впоследствии выяснилось, что
персепольские надписи были сделаны на трех языках, что оказалось важным для
дешифровки, возможности которой обозначились на исходе XVIII столетия
благодаря работе двух французских ученых - Жана Жака Бартелеми и Жозефа Бошана.
Великий датский исследователь Карстен Нибур также заметил, что надписи на
оконных рамах дворца Дария в Персеполе повторяются восемнадцать раз и
записаны тремя разными алфавитами, но он не сделал очень важный вывод, что вне
зависимости от алфавита тексты дублировали друг друга.
Можно утверждать, что до тех пор, пока не были определены языки надписей,
все попытки перевести их оставались всего лишь упражнениями по криптографии.
Постепенно надписей обнаруживалось все больше, и благодаря находкам Ботта и
Лэйярда их количество возросло до сотен тысяч. Около 100 тысяч надписей было
найдено в библиотеке дворца Ашшурбанапала; еще 50 тысяч - во время раскопок в
Сиппаре; десятки тысяч в Ниппуре, а в Лагаше так много, что утрата около 30
тысяч табличек, разворованных местными жителями и продаваемых по цене 20
центов за корзину, осталась практически незамеченной. Десятки тысяч табличек до
сих пор лежат в 2886 известных тутулях, или холмах, возвышающихся на месте
древних городов.
Очевидно, литература исчезнувших цивилизаций столь же важна для понимания
их обычаев и образа жизни, как и памятники, - пожалуй, она играет даже более
важную роль. И ученые, которые занимались необыкновенно трудной задачей по
разгадке тайны странных знаков в виде стрелочек, проделали не менее значимую
работу, чем копатели, хотя именно последним доставались слава, почет и
финансовая поддержка. Это неудивительно, поскольку изучение клинописи начиналось
как упражнения по криптографии и филологии, а эти науки не особенно интересны
широкой публике. И даже когда профессор Лассен из Бонна в 1845 г. сделал
первый приблизительный перевод персидского столбца надписи на великом бехистун-
ском рельефе Дария, внимание на этот факт обратили лишь его коллеги. Обычное
пренебрежение публики к таким специалистам приводило порой к тому, что они, в
свою очередь, с недоверием и пренебрежением относились к более удачливым
коллегам-дилетантам . Ведь они знали, что, пока, например, Лэйярд богател и
становился знаменитым, Эдвард Хинкс, пионер в расшифровке давно исчезнувших
языков Месопотамии, провел всю жизнь в одном из церковных приходов ирландского
графства Даун и единственной его наградой за сорок лет упорного труда стала
медаль Королевской ирландской академии. О Хинксе говорили, что «он имел
несчастье родиться ирландцем и занять незначительный пост сельского священника,
так что, вне всякого сомнения, с самого начала он был вынужден примириться с
последующими пренебрежением и безвестностью». О степени почтения, с какой к
нему относились даже в ученых кругах, можно судить по единственному
выделенному для него короткому параграфу в «Атенеуме», где ему позволили объяснить
всего одно из наиболее важных открытий в исследовании ассиро-вавилонского
языка. И все же что касается наших знаний вавилонской истории, то Эдвард
Хинкс сделал несравненно больше, чем Генри Лэйярд. Ведь на самом деле все те
предметы и произведения искусства, которые Лэйярд отослал из Нимруда в
Европу , поведали ученому миру мало что нового. Величие Вавилона и его памятников
было уже описано Геродотом; о могуществе империи Навуходоносора повествует
Ветхий Завет. Сам Лэйярд также почти ничего нового для себя не узнал и даже
имя раскопанного им города определил неверно. На самом деле это была не
Ниневия, а упоминаемый в Библии Калах (Калху). Его ошибка понятна: ни он, ни кто
другой не мог прочитать надписи, которые объяснили бы, что это за город.
За Эдвардом Хинксом последовала череда таких же ученых, которым удалось
превратить ассириологию в настоящую науку и в конечном итоге расшифровать
загадочные клиновидные письмена на ассиро-вавилонских памятниках. Вполне
естественно, что широкая общественность не знала о них и не интересовалась их
трудом, так как все их открытия публиковались в малопонятных для рядового
обывателя журналах, издаваемых той или иной Королевской академией, и
представляли интерес исключительно для специалистов. Вряд ли следует ожидать, что
обычного читателя заинтересует следующее открытие Хинкса: «Если первичному
согласному предшествует «и» или «у», в то время как вторичный согласный
обладает той же характеристикой, что и первичный, и соответствует этому гласному,
то следует вставлять «а», либо как отдельный слог, либо как гуну гласного».
Но все же такие на первый взгляд небольшие и незначительные открытия,
сделанные сельским священником, проложили дорогу к решению того, что казалось
недоступной тайной. Как было замечено в начале главы, человеку с улицы
достаточно лишь остановиться перед быками в Британском музее или Восточном
институте Чикаго и посмотреть на надписи, которыми покрыты эти чудовища, чтобы
осознать все величие задачи, стоявшей перед первыми исследователями
вавилонской письменности. Многие ученые вначале даже считали, что неизвестный язык
не поддается расшифровке и шансы перевести надписи практически равны нулю.
Сам Генри Роулинсон признавался, что все эти трудности приводили его в такое
уныние, что он иногда склонялся к тому, чтобы «полностью оставить
исследование в крайнем отчаянии и вследствие невозможности добиться какого-то
удовлетворительного результата».
Вместе с тем, как это случается при исследовании неизвестных или
малоизвестных языков, время от времени появлялись различные любители-энтузиасты,
обладавшие, по их собственным заверениям, немалым умом и достаточной ученостью,
чтобы предоставить вниманию общественности готовый перевод надписей еще до
расшифровки письменности, не говоря уже о синтаксисе и морфологии мертвого
языка. Типичный пример таких «ученых» - Уильям Прайс, секретарь сэра Гора Уз-
ли, чрезвычайного посла Великобритании и полномочного представителя его
королевского величества при персидском дворе в 1810—1811 гг. Уильям Прайс
сообщает, что, находясь с посольством в Ширазе, он посетил развалины Персеполя и
скопировал «с великой тщательностью» многие из надписей, в том числе и
находящиеся на такой высоте, что приходилось использовать телескоп. Далее он
пишет:
«Не было никаких деталей, позволяющих узнать, алфавитные это или
иероглифические знаки, но они состоят из стреловидных штрихов и похожи на отпечатки на
кирпичах, находимых в окрестностях Вавилона».
В примечании Прайс добавляет, что «обнаружив некоторые алфавиты в одном
древнем манускрипте, автор питает большую надежду на то, что с их помощью
сможет прочитать эти почтенные надписи».
Удивительно, насколько часто в истории науки объявлялись подобные
загадочные манускрипты, и, как правило, в самых отдаленных и труднодоступных частях
света, причем прочесть их удавалось лишь немногим посвященным. Тем временем
Уильям Прайс, приобретя «древний манускрипт» и отвергнув за ненадобностью все
правила филологии, представил миру то, что называл «буквальным переводом»
вавилонской надписи на глиняном цилиндре:
«Берега алчности могли бы переполниться, возвысься наша тщетность над
виноградным камнем, и наша нация, лишенная ножен и разделенная, постыдно
подверглась бы опасности под тройной короной.
Это был бы показ голубых бусин и пустого трона. Счастлив человек, который
может показать виноградный камень на этом дворе, не разъеденном злом: ибо
грехи, свершенные здесь, должны зачесться в великом дворе (небес)...»
Поскольку Прайс не приводит ни текста оригинала, ни объяснения своего
метода перевода, нам остается лишь гадать, каким образом он додумался до этих
виноградных камней, которые «счастливый человек может показать на дворе, не
разъеденном злом». А так как его источники нам неизвестны, можно
предположить , что этот его «перевод» явился ему в состоянии транса, вызванного
длительным созерцанием загадочных клиновидных знаков вавилонского письма. Такие
ложные переводы появлялись не столь уж редко, особенно из-под пера
криптографов-любителей, которые решались сразиться с такими таинственными видами
письменности, как этрусское письмо, линейное письмо А, письмо Мохенджо-Даро, кас-
ситское, хеттское, халдейское, хурритское, ликийское, лидийское и т. д.
Интересно, что реальный прорыв в расшифровке клинописи был сделан
востоковедом-любителем Георгом Гротефендом, точно так же, как и столетие спустя
первые шаги к дешифровке линейного письма Б были сделаны эллинистом-любителем
Майклом Вентрисом.
Немецкий школьный учитель Георг Гротефенд (1775—1853) относился к клинописи
скорее как к криптографической, а не филологической загадке, и его подход к
нахождению «ключа» был более математическим, нежели лингвистическим. Он начал
с исследования двух надписей на древнеперсидском языке и заметил, что в
каждой из них трижды повторяются одни и те же группы знаков. Гротефенд
предположил, что эти знаки означают «царь», поскольку было известно, что надписи
поздних персидских монархов начинаются с объявления имени, после которого
следовала формула «великий царь, царь царей». Если это предположение верно,
то первые слова надписей должны означать:
X, великий царь, царь царей
Полная же царская формула должна была выглядеть так:
X, великий царь, царь царей, сын Y, великого царя, царя царей, сына Z,
великого царя, царя царей и т. д.
Следовательно, с математической точки зрения эту формулу можно выразить
следующим образом:
X < Y < Z,
где X - имя сына, Y - имя отца X, a Z - имя деда X. Следовательно, если
прочитать одно из этих имен, то остальные определяются автоматически.
Из древнеперсидской истории Гротефенд знал несколько известных
последовательностей сын - отец - дед, например:
Кир < Камбиз < Кир.
Но он заметил, что эта последовательность не подходит для исследуемого им
текста, так как начальные буквы имен Кир, Камбиз и Кир были одни и те же, а
клинописные знаки разные. Не подходила и тройка имен Дарий < Артаксеркс
< Ксеркс, потому что имя Артаксеркса было слишком длинным для среднего
имени. Гротефенд пришел к мнению, что перед ним следующая генеалогическая
последовательность :
Ксеркс < Дарий < Гистасп,
а полностью надпись, вероятно, означала следующее:
Ксеркс, великий царь, царь царей, сын Дария, великого царя, царя царей,
сына Гистаспа.
Следует отметить, что последнее имя из трех не сопровождается в надписи
царским титулом, да и не должно было сопровождаться, потому что Гистасп (Виш-
таспа) , основатель царской династии, сам царем не был, и, следовательно, его
нельзя было называть «великим царем, царем царей».
Блестящая догадка Гротефенда оказалась правильной, и он стал первым
человеком, переведшим клинописную надпись и определившим фонетическое значение
древнеперсидских знаков.
Персидская надпись: П * ТТГ ^ГК-'-ТЗ^Гт * П
Чтение Гротефенда: D, A. R. Н. Е, U. S.
Правильное чтение: D. A. R<l Ya. Va. LI. Sir
Таким образом, Гротефенд первым из своих современников прочел имя
персидского царя, которого греки называли Дарий (Дариос), переданное знаками
клинописи.
Но, несмотря на эпохальное достижение, современники Гротефенда, особенно
немецкие ученые, не придали этому открытию особого значения и отказывались
публиковать его работу в своих академических журналах. Впервые описание
своего метода и результаты исследований он представил перед Академией наук в
1802 г. Ему отказали в публикации на том основании, что он любитель, а не
специалист в области востоковедения. Поэтому ученый мир об открытии
Гротефенда узнал только в 1805 г., когда его статья была напечатана в качестве
приложения к книге друга, озаглавленной «Исторические исследования в области
политики , связей и торговли основных народностей древности». В этой статье,
написанной на латыни и озаглавленной «Praevia de cuneatis quas vocent
inscriptionibus persepolitanis legendis et explicandis relatio», Гротефенд
попытался не только перевести три царских имени (Ксеркс, Дарий, Гистасп) и
царскую формулу (великий царь, царь царей), но и последующую часть надписи.
Он предложил следующий перевод:
«Дарий, доблестный царь, царь царей, сын Гистаспа, наследник правителя
мира , в созвездии Моро».
Правильный же перевод таков:
«Дарий, великий царь, царь царей, царь земель, сын Гистаспа Ахеменида,
построивший зимний дворец».
Такая нелепость, как «созвездие Моро», возникла у Гротефенда из-за незнания
восточных языков; без специальных знаний он не мог претендовать на что-то
более серьезное, чем расшифровка имен и некоторых самых распространенных слов,
таких, как «царь» или «сын». Вскоре стало понятно, что мертвые и забытые
языки древнего Среднего Востока можно понять только при помощи методов сравни-
тельной филологии. Так, ключом к древнеперсидскому языку, на котором говорили
и писали во времена Дария, Ксеркса и других «великих царей», мог послужить
авестийский язык Заратуштры, великого персидского пророка VII в. до н. э.
Авестийский же, в свою очередь, близок к санскриту, а оба этих мертвых языка
были хорошо известны. Поэтому востоковед, знающий санскрит, авестийский и
современный персидский язык, гораздо быстрее понял бы и лучше перевел персе-
польские и другие надписи, чем такой криптограф, как Гротефенд, несмотря на
все его гениальные прозрения. Точно так же знание иврита, финикийского и
арамейского языков оказалось необходимым для транслитерации и переводов надписей
на ассиро-вавилонском языке.
Как только тексты трехъязычных надписей на древнеперсидском, эламском и
вавилонском языках прибыли в Европу, началась великая совместная работа по их
переводу, столь характерная для европейского ученого сообщества XVIII и
XIX вв. Даже политическое, экономическое и военное соперничество европейских
государств в эпоху наполеоновских войн и последующий период
империалистической экспансии не могли помешать ученым постоянно общаться друг с другом и
обмениваться открытиями. Немецкие, датские, французские и английские филологи
составили своего рода международную команду, главной целью которой был поиск
знаний. В их число входили датчанин Расмус Кристиан Раек (1781—1832),
«свободно чувствующий себя среди двадцати пяти языков и диалектов»; француз Эжен
Бюрнуф (1803—1852), переводчик с авестийского и санскрита; немцы Эдуард Бер
(1805—1841) и Жюль Опперт (1825—1905) , оба специалисты по семитским языкам
необычайной эрудиции (в каталоге Британского музея перечислены 72 книги и
статьи Опперта), Эдвард Хинкс (1792—1866), ирландский священник, а также
величайший из всех, отец ассириологии, английский военнослужащий и дипломат,
сэр Генри Роулинсон (1810—1895).
Последний из этого списка преданных своему делу ученых по праву достиг
огромной славы, ибо его вклад в ассириологию, даже по сравнению с его
современниками, был наибольшим. Притягательность личности Роулинсона, затмившей имена
Раска, Бюрнуфа, Хинкса и Опперта, заключается в том, что он прожил необычайно
полную, плодотворную и активную жизнь. Он успел побывать солдатом в
Афганистане, политическим агентом в Багдаде, послом в Персии, членом парламента,
членом правления Британского музея, а также копировальщиком и переводчиком
бехистунской надписи Дария.
Бехистунская скала! В каком-то отношении ее можно назвать наиболее
захватывающим памятником мировой истории - до сих пор одним из самых неприступных.
Стоит только встать у этой высокой горы, вздымающейся на высоту четыре тысячи
футов, и взглянуть вверх на легендарный монумент Дария, великого царя, царя
царей, чтобы понять все величие труда, проделанного Роулинсоном, который
«всего лишь» скопировал огромную надпись. Осмелиться подняться на Бехистун-
скую скалу могли разве что самые отважные и опытные скалолазы; достичь
памятника трудно как сверху, так и снизу: ведь платформы, на которых стояли древ-
неперсидские скульпторы и резчики, были срезаны, остался лишь короткий узкий
карниз примерно восемнадцати дюймов в ширину под одной из надписей.
На поверхности скалы расположен десяток колонок или таблиц с клинописными
текстами на трех языках, в которых описано, как Дарий пришел к власти,
победив и казнив своих десятерых соперников. Один из языков - древнеперсидский,
другой - эламский, а третий - вавилонский. Все три языка исчезли вместе с
империями, в которых на них говорили, к началу нашей эры. Древнеперсидский был
конечно же языком самого Дария и его последователей - сына Ксеркса и внука
Артаксеркса. Эламский (который одно время называли скифским, а затем сузий-
ским) был языком населения Юго-Западного Ирана; эламиты время от времени
возникают на страницах истории Месопотамии то как союзники, то как враги
шумеров, а позже и вавилонян. В XII в. до н. э. Элам ненадолго стал великим госу-
дарством и даже мировой державой, но в VI в. до н. э. он превратился в
персидскую сатрапию. Эламский же язык, очевидно, сохранил свое историческое и
культурное значение, и персидские монархи в своих надписях использовали его
как своего рода латынь или греческий, надписи на которых и по сей день можно
встретить на английских памятниках.
Бехистунская скала.
Дарий, разумеется, желал, чтобы его имя и подвиги помнили до тех пор, пока
люди умеют читать, и не предполагал, что менее чем через шесть столетий после
его царствования все эти три языка окажутся мертвыми. Для персидского царя
Средний Восток был культурным центром мира, здесь были сосредоточены
международная торговля и коммерция, здесь располагались такие города, как Вавилон,
Экбатана, Сузы и Персеполь, отсюда он правил империей, простиравшейся от
порогов Нила до Черного моря и от берегов Средиземного моря до границ Индии. И
Бехистун, последняя из вершин горной цепи Загрос, отделяющей Иран от Ирака,
стоял как бы в географическом центре его империи. Именно здесь проходили
караваны из древней Экбатаны (современный Хамадан), столицы Персии, в Вавилон,
столицу Месопотамии. Они останавливались здесь с незапамятных времен,
поскольку у подножия горы из земли бьют несколько ключей с кристально чистой
водой. Из них пили воины всех армий по пути из Вавилонии в Персию, в том
числе и воины Александра Македонского. В древности здесь, должно быть,
располагался постоялый двор или даже поселение. Согласно Диодору, эта гора считалась
священной, и с этим фактом может быть связано предание о Семирамиде. Счита-
лось, что Семирамида, легендарная царица Ассирии, была дочерью сирийской
богини, и гора могла быть ее святилищем; отсюда и упоминание Диодора о некоем
«парадизе», который она якобы соорудила здесь. Сицилийский историк конечно же
передает легенду, а в реальности это место показалось царю Дарию идеальным
для запечатления своих побед над самозванцем Гауматой и девятью мятежниками,
которые восстали против его власти. На рельефе изображен мах1 Гаумата, лежащий
на спине и в мольбе поднимающий руки к царю Дарию, который левой ногой
попирает грудь побежденного. Девять мятежников, носящие имена Атрина, Нидинту-
Бел, Фравартиш, Мартия, Читрантахма, Вахьяздата, Аракха, Фрада и Скунха,
связаны друг с другом за шеи. Сцена эта типична для того времени.
Бехистунская надпись.
У подножия горы располагается обычная персидская чайхана, где
путешественники могут сесть за деревянный стол под навесом и выпить чаю (или кока-колы),
изучая рельеф с помощью полевых биноклей, подобно тому как в 1834 г. Роулин-
сон рассматривал его в телескоп. Именно так он и начинал копировать
клинописные знаки древнеперсидского текста, что в конечном итоге привело его к
дешифровке имен Дария, Ксеркса и Гистаспа с помощью приблизительно того же метода,
что использовал и Гротефенд. Роулинсон доказал, что надпись не была высечена
по приказу Семирамиды, полулегендарной царицы Вавилона, или Салманасара, царя
Ассирии и завоевателя Израиля; ее приказал высечь сам Дарий, ставший
единоличным правителем Персидской империи в 521 г. до н. э. Роулинсон также
выяснил, что большая крылатая фигура, парящая над изображениями людей, - это Аху-
рамазда, верховный бог персов, а вовсе не геральдическое украшение, как
полагали ранние путешественники, и не крест над двенадцатью апостолами, как
заявлял некий француз в 1809 г., а также и не портрет Семирамиды, как сообщал
Диодор в следующем отрывке:
«Семирамида, сделав помост из седел и упряжи вьючных животных,
сопровождавших ее войско, поднялась по этому пути от самой равнины на скалу, где
приказала высечь свой портрет вместе с изображением сотни стражников».
Утверждение, что легендарная царица поднялась на 500 футов с помощью упряжи
своих животных, конечно же абсурдно, но ведь пока Роулинсон не поднялся на
скалу, никто не мох1 скопировать рельеф и надписи во всех подробностях.
Основная проблема заключалась даже не в том, чтобы подняться на 500 футов, а в
том, чтобы удержаться там и в то же время попытаться зарисовать увиденное.
Именно это и сделал Роулинсон в 1844 г., взобравшись на узкий карниз,
нависающий над пропастью под надписями на древнеперсидском языке.
Глава 6. Генри
Роулинсон и
надпись Дария
Персидский текст высечен в камне пятью колонками, непосредственно под
изображением Дария, его двух помощников, десяти самозванцев и бога Ахурамазды.
Слева от персидского текста располагаются три колонки на эламском языке, а
над этими тремя колонками - вавилонский текст, высеченный на выступе скалы.
Первой задачей Роулинсона, взобравшегося на узкий выступ, было скопировать
персидский текст, а для этого ему требовались приставные лестницы разной
длины; на слишком короткой лестнице он бы не смог прочесть верхние строчки, а на
слишком длинной он бы раскачивался из стороны в сторону и мох1 упасть.
Роулинсон решил встать на верхнюю перекладину короткой лестницы; опираясь левой
рукой о скалу, он удерживал свое тело и лестницу, в левой же руке он держал
блокнот, а правой делал записи. Тем, кто боится высоты и страдает от
головокружения, наверное, страшно даже представить себе следующую картину: высокий
англичанин, взобравшийся на верхнюю перекладину почти вертикально стоящей
лестницы, которая опирается на узкий каменный карниз, расположенный в 500 футах
от земли. В известном рассказе о своих достижениях Роулинсон пишет: «В таком
положении я копировал все верхние надписи, и интерес, вызванный этим
занятием, совершенно вытеснил чувство опасности».
Под «интересом» Роулинсон подразумевает граничащую с самопожертвованием
страсть к Древнему Востоку. Не удовлетворившись тем, что скопировал древне-
персидский текст в таких опасных условиях, он пытается выполнить практически
смертельный трюк и добраться до эламского текста, который, как было сказано
выше, состоял из трех колонок слева от древнеперсидских колонок или таблиц.
Для этого нужно было пересечь обрыв под этими надписями. Карниз обрывался,
и расстояние до следующего выступа составляло около десяти футов; преодолеть
его было невозможно, поэтому Роулинсон решил воспользоваться лестницей. К
своему сожалению, он обнаружил, что она слишком коротка, и если один ее конец
укрепить на одной стороне обрыва, то второй конец едва касается другой
стороны. Спутникам Роулинсона удалось отговорить его от такого подвига, и он не
стал переходить по этому «мосту», который наверняка обвалился бы под его
весом прежде, чем он достиг бы противоположного конца. Тогда исследователь
решил поставить лестницу ребром и пройти по ней, ставя ноги между
перекладинами. Но едва он поставил ногу на нижнюю сторону лестницы, как она провалилась
и перекладины, которые персы не прикрепляют к боковым стойкам, выскочили из
пазов. Все сооружение обрушилось в пропасть, за исключением верхней стойки, и
Роулинсон повис в воздухе, цепляясь за эту шатающуюся, прогибающуюся стойку.
Далее он пишет: «В конечном счете с помощью друзей, которые с волнением
наблюдали за моими действиями, я вернулся на персидскую сторону и не пытался
пересечь обрыв, пока не соорудил сравнительно крепкий мост».
Но Роулинсона ждало еще более трудное испытание - настолько трудное, что
даже местные скалолазы сочли задачу невыполнимой. Нужно было добраться до
вавилонского текста, высеченного на двух срезах скалы над эламской версией.
Определенное представление о тяжести подобного восхождения дает тот факт, что
не только «местные верхолазы», как называет их Роулинсон, отказывались лезть
туда, но и сам англичанин признавался себе, что вавилонский камень
недосягаем . Однако:
«Наконец некий дикий курдский мальчик, пришедший издалека, вызвался совер-
шить восхождение, и я пообещал ему немалую награду в случае успеха. Данная
часть скалы скошена (то есть срезана вертикально) и выступает на несколько
футов над скифским углублением (то есть над поверхностью скалы с эламским
текстом), поэтому до нее нельзя добраться с помощью обычных приемов
скалолазания. Первым делом мальчик втиснулся в расщелину, расположенную немного
левее выступа. Когда он поднялся по расщелине немного выше выступа, то крепко
вбил в нее деревянный колышек, привязал к нему веревку и затем попытался
раскачаться, чтобы добраться до расщелины, находящейся на другой стороне. Но ему
помешал каменный выступ. Оставалось только добраться до нее, цепляясь
пальцами рук и ног за малейшие неровности голой скалы. И в этом он преуспел,
преодолев около двенадцати футов почти отвесной стены, что для посторонних
наблюдателей казалось почти чудом. После того как он достиг другой расщелины,
основные трудности остались позади. Он принес с собой веревку, прикрепленную
к первому колышку, и теперь, привязав ее ко второму, мог раскачиваться над
выступом. С помощью короткой лестницы он соорудил нечто вроде люльки маляра,
и, усевшись в ней, под моим руководством сделал на бумаге копию вавилонского
перевода записей Дария. Следует добавить, что обретение вавилонского ключа
имеет гораздо большее значение, так как каменная глыба, на которой высечена
надпись, обречена на быстрое разрушение. Как я заметил в последнее посещение,
вода, просачиваясь сверху, почти отделила нависающий выступ от остальной
скалы... и он может обрушиться и расколоться на тысячи кусочков».
Роулинсон был прав, придавая важное значение вавилонскому тексту, так как в
качестве части трехъязычной надписи он предоставлял филологам все ключи к
разгадке грамматики аккадского языка, как в конечном итоге договорились
называть два диалекта одного и того же языка - вавилонский и ассирийский. После
такого героического подвига, потребовавшего немало мужества и мастерства,
кажется справедливым, что честь первым перевести надпись великого Дария выпала
самому Роулинсону; его перевод с древнеперсидского на английский, сделанный в
1847 г., без особых поправок принимают и современные ученые.
Рельеф на Бехистунской скале интересен тем, что в длинной надписи, в
отличие от многих других клинописных документов, представляющих собой всего лишь
записи торговых сделок, запечатлена часть персидской истории, описанная
пышным надменным стилем восточных монархов. Начинается она так:
«Я, Дарий, великий царь, царь царей, царь Персии, царь сатрапий, сын Гис-
таспа, внук Арсама, Ахеменид... из древности мы происходим, издревле наш род
был царским...»
И далее:
«Так говорит Дарий царь: Человек по имени Читрантахма, сагартиец, восстал
против меня и так говорил народу: «Я царь в Сагартии, из рода Киаксара».
Затем я послал персидское и мидийское войско. Мидянина по имени Тахмаспада,
моего слугу, я сделал предводителем, и я сказал ему: «Иди, сокруши врага,
который восстал и не признает меня». Вслед за этим Тахмаспада вышел с войском и
сражался с Читрантахмой. Ахурамазда (верховный бог персов) предоставил мне
помощь; по милости Ахурамазды мое войско полностью разбило этих мятежников;
Читрантахму схватили и привели ко мне. Затем я отрезал ему нос и уши и
выколол глаза. Его содержали в оковах при моем дворе, и все люди видели его.
Потом я распял его в Арбеле».
Надпись сообщает нам о том, что Дарий отрезал нос, уши и выколол глаза
пятерым из девяти мятежников, которых он выставил на всеобщее обозрение, а
потом распял. Остальные погибли в бою. Будучи весьма благочестивым человеком,
главную роль в победе над врагами он приписывал милости и помощи Ахурамазды,
которого постоянно благодарит следующей фразой: «Ахурамазда предоставил мне
помощь; по милости Ахурамазды мое войско полностью разбило этих мятежников».
Похоже, что Ахурамазда, как и все остальные великие боги, предпочитал нахо-
диться на стороне превосходящих сил, поскольку девять мятежников с
причудливыми именами вроде Араха-вавилонянин и Скунха-скиф были всего лишь
предводителями разрозненных провинциальных повстанцев и не могли тягаться с Дарием,
возглавлявшим хорошо обученное государственное войско.
Таким образом, в Бехистуне персидский монарх увековечил память о
гражданских волнениях, ознаменовавших начало его царствования, и даже позаботился
оставить гладкое пустое место на скале, где можно было бы написать о своих
будущих победах. Однако никаких других надписей здесь нет, ведь не мог же он
написать о таком сражении, как битва при Марафоне, где 11 тысяч афинян
разбили трехсоттысячное войско великого царя, при этом на поле боя осталось 6400
персов и всего лишь 192 грека.
К 1847 г. Роулинсон сделал копии всего персидского текста, позабыв о
дипломатической карьере и о «всех удобствах цивилизации»; «соблюдая епитимью», как
он позже выразился, для «достижения великой литературной цели». Этой целью
был не просто перевод персидского текста, а попытка расшифровать эламский и
вавилонский языки. Трехъязычная надпись на бехистунском рельефе имела не
менее важное значение для ассириологов, чем розеттский камень для египтологов.
И точно так же, как без помощи греческой надписи на розеттском камне ключ к
древнеегипетским иероглифам был бы не найден или обнаружен гораздо позже, все
попытки дешифровать эламские и вавилонские надписи оставались чисто
умозрительной задачей, пока Роулинсон не представил международному научному
сообществу три параллельных текста надписи Дария.
О трудностях, которые по-прежнему предстояло преодолеть дешифровщикам
эламского и ассиро-вавилонского языков, можно судить по тому факту, что филологи
не знали, что за люди говорили на этих языках, были ли эти языки
индоевропейскими или семитскими, было ли их письмо алфавитным, слоговым, идеографическим
или представляло смесь всех трех. Они даже в течение долгого времени не могли
договориться о том, как называть два языка, которые мы сегодня называем
эламским и аккадским. Первый в свое время имел самые различные названия:
скифский, мидийский, сузийский, алорадианский, мидо-скифский, анзанисский и еще
много других. До сих пор нет единого мнения, к какой языковой семье он
принадлежит, хотя немногие заходят в своих предположениях так далеко, как
профессор Сэйс, изобретший «алародианскую» языковую семью исключительно для
того , чтобы поместить в нее эламский язык. Излишне доказывать, что «алародиан-
ская семья» остается плодом богатого воображения профессора, поскольку о
людях, говоривших на эламском языке, почти ничего не известно - помимо того,
что в Ветхом Завете Эламом называется один из сыновей Сима.
Иеремия и Исайя, как и следовало ожидать, предрекают полное разрушение
Элама, вместе с Вавилоном и другими врагами Израиля. Но эти немногочисленные и
довольно неопределенные ссыпки на какую-то семитскую народность или племя,
находящееся в составе древних государств Междуречья, нисколько не помогают в
изучении эламского языка, о происхождении которого филологам и по сию пору
мало что известно.10
Одним из тех, кто занимался дешифровкой эламского языка, был Георг Гроте-
фенд, которому удалось продвинуться меньше, чем в случае с древнеперсидским
языком, поскольку его ограничивало незнание древних восточных языков.
Достижения датского ученого Нильса Лудвига Вестергарда были гораздо значительней:
ему удалось определить количество отдельных знаков - 82 или 78, и на
основании этого он сумел классифицировать письменность как частично алфавитную и
частично слоговую. Но его переводы оставались по большей части догадками.
Доктор Хинск, ирландский ученый из графства Даун, продвинулся еще дальше,
установив приблизительное соответствие 48 знаков из 113, которыми пользовались
Предполагается, что он родственен дравидийским языкам Индии.
для надписей на этом языке.
Тем временем Генри Роулинсон опубликовал (в основном за свой счет) копию
эламского текста, высеченного на Бехистунской скале, оставив право
редактирования и перевода Эдвину Норрису, еще одному замечательному эрудиту и
одаренному исследователю, которые были так типичны для Викторианской эпохи. Норрис
был родом из Корнуолла и занимался корнским, африканскими и азиатскими
языками, о чем можно судить, лишь взглянув на названия его книг: «Основы
нескольких основных языков Западной и Центральной Африки»; «Диалоги и небольшая
часть Нового Завета на английском, арабском, хауса и борну языках»; «Наброски
корнской грамматики» и «Ассирийский словарь». Самым величайшим вкладом Норри-
са в филологию стали расшифровка и перевод эламской надписи и доказательство
слогового характера письма. Насколько убедительно его предположение, что этот
восточный язык родственен финскому, судить трудно, поскольку истоки обоих
языков в равной степени окутаны тайной.11
Итак, два языка бехистунской надписи были установлены и в некоторой степени
расшифрованы благодаря объединенным усилиям востоковедов, по мере
возможностей обменивавшихся опытом и информацией о своих открытиях. Третий язык,
который Фредерик де Солеи назвал «ассирийским», оказался наиболее трудным и в
то же время наиболее важным. Как только стало понятно, что это был язык
ассиро-вавилонской цивилизации, весь мир - как ученые, так и широкая публика - в
нетерпении ожидал, когда же будут прочитаны десятки тысяч табличек, которые
копатели наподобие Ботта и Лэйярда, посылали в Европу. Об интересе к недавно
зародившейся науке можно было судить по списку иностранных членов
Королевского азиатского общества середины XIX в.; ею интересовались не только в Европе,
но и в Соединенных Штатах, где основными адептами ассириологии были Вашингтон
Ирвинг и Мартин ван Бурен.
История о том, как был расшифрован третий и наиболее важный язык надписи
Дария, долгая и сложная. На это ушли годы упорного труда таких ученых, как
Вестергард, де Солеи, Опперт, де Лонгперье, Роулинсон и Хинкс. Особенно
велика заслуга Хинкса, гениального ирландского лингвиста, который почти никогда
не покидал свой приход. Короче говоря, к 1850 г. загадка ассиро-вавилонского
языка была почти решена, и наступил период перевода обширной литературы,
найденной в царских дворцах усилиями Ботта, Лзйярда и других.
Но, несмотря на блестящие и убедительные доказательства, предоставленные
Хинксом и Роулинсоном, находились известные ассириологи, которые не принимали
ни теорию, ни переводы британских дешифровщиков. Критики Роулинсона
утверждали, что письменность, в которой один и тот же знак означает около дюжины
различных звуков, не смогли бы прочитать даже ее создатели. Кроме того, когда
письменное слово изображается знаком-картинкой, переводчик не может быть
уверен в его точном значении. Некоторое представление о невероятных трудностях,
с которыми приходилось сталкиваться востоковедам, занимавшимся ассиро-
вавилонской клинописью, можно получить, рассмотрев один из 627 знаков
надписи . Возьмем, например, знак:
изначальная пиктограмма которого была:
Финский язык относится к хорошо известной финно-угорской семье языков. Очевидно,
в данном случае имеется в виду гипотеза о родстве индоевропейских, финно-угорских,
дравидийских и др. языков, образующих ностратическую макросемью языков.
Один эксперт предполагал, что эта пиктограмма означает зерно, высыпающееся
из сосуда; другой утверждал, что это половой член с яичками; третий считал
этот рисунок дверью, а четвертый - мужским и женским половыми органами в
соединении. Все эти предположения породили следующие возможные прочтения знака:
вихрь, зачатие, входить, копать, одевать, бог Мардук, болезнь, голубь,
венерическое заболевание и т. д. Неудивительно, что Фредерик де Солеи, ведущий
французский востоковед середины XIX в., задавался вопросом: что думать о
системе письма, в которой, к примеру, один и тот же знак означает множество
разных понятий и может произноситься как а, ба, па, бу, и, я, нит, ку, ду... и
т. д.? При этом предполагалось, что перевод вавилонской надписи Роулинсона
был всего лишь ничем не обоснованной догадкой.
Споры между сторонниками и противниками теории Роулинсона - Хинкса
разрешились довольно эффектным образом, и сделал это математик Уильям Генри Фокс
Тальбот (Толбот) (1800—1877), пионер в области фотографии и изобретатель ка-
лотипии - способа получения отпечатков с негатива, который, с некоторыми
усовершенствованиями, применяют до сих пор. Между прочим, его книга,
озаглавленная «Карандаш природы», стала первым изданием, проиллюстрированным
фотографиями (1844—1846), и найти ее можно только в самых крупных национальных
библиотеках. Блестящий математик, особенно в области интегрального исчисления,
увлеченный астроном, филолог, любитель древностей, член парламента - это был
поистине великий представитель Викторианской эпохи. Он обладал настолько
разнообразными и глубокими познаниями, что его увлечение ассиро-вавилонскими
надписями не представляется удивительным. После нескольких лет напряженных
исследований, которые были для него своего рода интеллектуальным хобби, Таль-
бот сделал перевод ассирийского цилиндра эпохи Тиглатпаласара I (1115—
1077 гг. до н. э.). Он отослал свой перевод президенту Королевского
азиатского общества в запечатанном конверте, сопроводив его необычной
просьбой - для того чтобы проверить систему Роулинсона - Хинкса, эти два
человека должны независимо друг от друга сделать переводы надписи на цилиндре
Тиглатпаласара, запечатать их в конверты и отослать на суд компетентных
ученых, которые подтвердят или опровергнут идентичность переводов. Азиатское
общество не только согласилось на это интересное предложение, но и попросило
выдающегося немецкого востоковеда Жюля Опперта прислать свою версию перевода
клинописного текста. Итак, перевод Фокса Тальбота решено было сравнить с
тремя независимыми текстами, чтобы никто не мог обвинить Королевское
азйатырее зсвЕпЕ^сашвсншлюбнанеерта два наблюдателя открыли 29 мая 1857 г., а
египтолог Дж. Гарднер Уилкинсон написал в отчете следующее:
«Мое впечатление, полученное от сравнения нескольких отрывков различных
переводов, таково, что схожесть (очень часто совершенная, слово в слово)
настолько велика, что было бы неразумно предполагать, будто перевод сделан
произвольно или на неопределенных основаниях».12
На основании публикации четырех вариантов, выполненной Азиатским обществом,
ученые и широкая публика могли теперь сами решать, кто прав. Вот несколько
первых строк ассирийского текста, данных в независимом переводе четырех
экспертов :
РОУЛИНСОН
«В начале моего царствования Ану и Вул, великие боги, мои повелители,
хранители моих шагов, пригласили меня починить это мое святилище. Итак, я сделал
кирпичи; я уровнял землю... я заложил ее основание, большой крепкий камень».
«Надпись Тиглатпаласара I, переведенная и опубликованная Королевским азиатским
обществом», Inscription of Tiglathpileser I, as translated and published bu the
Royal Asiatic Siciety, 1857, p. 7. (Примеч. авт.)
ТАЛЬБОТ
«В начале моего царствования Ану и Ем, великие боги, мои повелители,
защитники моих следов, дали мне повеление перестроить их храмы. Я сделал кирпичи,
я выровнял место (?), я заложил основание на высоком холме земли».
ХИНКС
«В начале моего царствования Ану и Ив, великие боги, мои повелители,
поводыри моих ступней, повелели мне перестроить этот их храм. Я сформовал грубые
кирпичи, я очистил его мусор и достиг дна. Я заложил основание на великом
искусственном холме».
ОППЕРТ
«В начале моего царствования боги Ану и Ао, великие боги, мои повелители,
приказали мне проявить силу и разрушить их здания. Я слепил кирпичи;
я осмотрел землю; я сделал их основание крепким, чтобы они могли
противостоять сотрясению гор...»
Из этого примера очевидно, что ассириологам, в частности Роулинсону и Хин-
ксу, удалось прочитать вавилонскую клинопись, даже если некоторые слова, в
особенности личные имена людей, названия животных, предметов и т. д.,
оставались непонятными. Но все же противники принципа «полифонии» Роулинсона
(термин, под которым он понимал использование одной и той же системы письма
разными людьми, говорящими на разных языках) продолжали оспаривать его переводы,
и одним из них был французский ученый и дипломат граф де Гобино,
прославившийся своими расистскими теориями (он был одним из основателей «арийской»
идеологии нацизма). Гобино опубликовал собственные переводы различных
вавилонских надписей. Его система прочтения основывалась исключительно на
арабских корнях, и в результате он транслитерировал царское имя Навуходоносора
как «Нннеммммресусус», что выглядит куда экстравагантней, чем «Набиккудурраю-
хур» Хинкса.
Факт состоял в том, что почти до конца XIX в. значительная часть ученого
сообщества продолжала сомневаться в работах Роулинсона, Хинкса, Опперта и
других ведущих ассириологов. Особой критике их труды подвергались во Франции.
Кроме того, лично Роулинсона некоторые континентальные авторитеты обвиняли в
том, что он намеренно скрывал копии бехистунскои надписи от ученого мира, а
Исидор Левенштерн даже предположил, что исследователь сделал это ради того,
чтобы прославиться, - серьезное обвинение для английского офицера и
джентльмена, который рисковал собственной жизнью и использовал свое состояние, чтобы
надпись на Бехистунскои скале стала известна всему миру. Но даже в Англии
ученые мужи такого уровня, как сэр Джордж Коурнвол Льюис и лорд Маколей,
отвергали переводы Роулинсона с вавилонского, называя их откровенным подлогом.
Однако к концу века теории Роулинсона доказали свою состоятельность - так
же как и его предположения, что вавилонская письменность основана на
письменности еще более древнего языка, который называли по-разному - скифским, тура-
нийским, хамитским языком Вавилонии, протохалдейским и аккадским. Роулинсон
утверждал, что это «древний и наиболее трудный язык», происхождение которого
он намеревался проследить до нагорий Центральной Африки. Здесь уже он,
конечно, вынужден был ступать наугад по неизведанной тропе, ибо в то время, в
1887 г., никто еще не знал и даже не подозревал о самом существовании шумеров
и шумерской цивилизации. И именно блестящее «открытие» их языка, сделанное
Роулинсоном, позднее привело историков к открытию самой древней культуры
мира, к земле Шумер, откуда и пошла цивилизация Запада.
Глава 7.
Открытие
шумеров
Шумеры были «открыты» сравнительно недавно, и потому неудивительно, что они
остаются загадочным народом - настолько загадочным, что их существование
попросту отрицали, даже после того, как были раскопаны их города и установлены
даты правления их царей. И в самом деле, поиски «шумеров» завели историков в
такую глубь времен, что перед ними встали новые проблемы анализа и
интерпретации фактов, причем даже дешифровка их языка не разрешила центральный
вопрос : кем они были и откуда пришли?
Но при этом все же известно, что это был народ, живший в Месопотамии до
вавилонян и передавший свою высокую культуру тем полуварварским племенам,
которые впервые появляются на исторической сцене в 2225 г. до н. э. Мы знаем, что
они занимали нижнюю часть равнин между Тигром и Евфратом и что к 3000 г. до
н. э. они построили города из обожженного и необожженного кирпича,
обрабатывали поля, орошая их с помощью каналов и водотоков, разводили овец и крупный
рогатый скот. Еще более важно, что они разработали систему письменности,
неоспоримо доказывающую, что процесс развития цивилизации начался за сотни лет
до того времени, которым датируются древнейшие таблички, найденные среди
развалин их городов.
Изобретение шумерами письменности имеет поистине огромное значение: это
величайшее достижение человечества после того, как оно научилось пользоваться
орудиями труда. Как только была разработана система записи знаний, полученных
из опыта предшествующих поколений, процесс эволюции значительно ускорился. За
последние пять тысяч лет, с тех пор как шумеры впервые начали делать записи,
человечество прошло гораздо больший путь, чем за предшествующие пятьдесят
тысяч лет. Следовательно, любой анализ культуры шумеров и их места в истории
должен начинаться хотя бы с краткого обсуждения того интеллектуального
прорыва, который в ту историческую эпоху среди обитателей нашей планеты, похоже,
смогли совершить только одни они.
Разумеется, очевидно, что, как только человек стал человеком разумным, он
начал делать рисунки с целью передачи сообщений: именно потребность
передавать информацию через пространство и время и является основным мотивом
доисторических наскальных рисунков Южной Европы и Африки.
Но от рисунка звезды до идеограммы, где звезда означает понятие неба,
пролегает долгий путь, а еще дольше переход от идеограммы к фонограмме, при
котором изначальная звезда:
*
превратилась в знак:
•—*
соответствующий звукам «ан», что значит «бог».
Письменность в том виде, в каком мы ее знаем, была систематизирована, если,
собственно, не изобретена, шумерами, сделавшими из пиктограмм идеограммы для
выражения действий и абстрактных понятий, а также предметов. Рассмотрим это
на примере. Первобытный человек, конечно же, вполне мог нарисовать бегущего
оленя или бегущих людей, а зрители могли понять, что на этой картине
изображен бегущий олень или воины, атакующие врага. Но первобытный человек не мог
передать глаголы «бежать» или «пить», не изобразив пьющего человека или жи-
вотное. Гениальный изобретатель, придумавший знак для действия как такового,
например для глагола «пить», просто объединил рисунок рта с рисунком воды,
текущей в рот, и получил идеограмму «пить». Таким образом:
рот: Qi рисунок галопы с а ртом, который
подчеркивается вертикальными
штрихами
рисунок потока воды, идеограмма
для «воды»
+ вода -^
= пить: Vv^ объединенные рисунки рта и
воды, текущей в него, что
означает «нить»
На следующей стадии развития шумерской письменности ускорялась запись
знаков и, как в случае с развитием нашей письменности, знаки, которые некогда
тщательно изображались в виде рисунков, стали писаться «небрежным почерком»,
особенно в тех случаях, когда писец старался поспеть за речью говорящего.
Поскольку стиль, то есть инструмент для письма, представлял собой заостренное
на конце прямое орудие, им нелегко было быстро проводить изогнутые линии на
мягкой глине, так как глина собиралась складками и образовывала неровности.
Следовательно, легче было сделать стилизованное изображение изначальной
пиктограммы теми линиями, которые позволял проводить остроконечный стиль.
Поэтому, например, изначальный рисунок птицы преобразился примерно в такое
стилизованное изображение:
сЗ
По некоторым причинам, не совсем ясным, несмотря на различные объяснения,
этот знак был развернут в другую сторону и стал писаться так:
\ZJ
По прошествии некоторого времени возник «скорописный» вариант знака,
состоящий только из прямых линий:
Это был знак для передачи понятия «птица» в ранней вавилонской
письменности. Позже он еще более упростился:
HF-T
Из этого очень краткого описания развития шумерской письменности становится
понятно, что расшифровать язык было весьма непросто. Даже сам факт
существования шумерского языка был признан филологами далеко не сразу; поначалу они
могли только догадываться о содержании текстов по ключевым словам с помощью
«словников», составленных вавилонянами и ассирийцами. Эти народы, завоевавшие
шумеров и сделавшие их земли частью своих империй, переняли их клинопись и
даже выучили шумерский язык; поэтому-то им и нужны были своеобразные вавило-
но-шумерские словари (некоторые из них сохранились до нашего времени).
Шумерский язык употреблялся в Вавилонии практически в тех же целях, что и латынь в
средневековой Европе, - это был язык религии, правоведения и международной
дипломатии. Но существовало и значительное отличие. Поскольку шумерский не
принадлежал к семитской группе языков, то вавилоняне и ассирийцы, говорившие,
как евреи и арабы, на семитских языках, сталкивались с определенными
трудностями, пытаясь передать свою речь шумерскими клинописными знаками. Это все
равно как если бы мы попробовали записывать английские слова китайскими
иероглифами или любым другим неалфавитным письмом.
Так кто же все-таки были загадочные шумеры, изобретшие эту систему письма?
Расшифровка их языка и раскопки их городов свидетельствуют, что это был
высокоразвитый народ, населявший Южную Месопотамию на заре цивилизации. Во 2-м
тысячелетии до н. э. в эти земли вторглись семитские племена, пришедшие,
вероятно, из Сирийской или Аравийской пустыни. Можно утверждать наверняка, что
семиты обнаружили народ, во много раз превосходивший их в любой области
человеческой деятельности, за исключением военного искусства, что и объясняет,
почему более цивилизованные горожане стали легкой добычей кочевников. Но как
нередко случалось в истории, победителями в конечном итоге стали проигравшие;
варвары сдались перед лицом превосходящей культуры, которую шумеры развивали
на протяжении столетий. Они переняли у них искусство письма, свод законов,
строительные технологии, сельское хозяйство и политико-социальную структуру
общества цивилизованных людей.
Сегодня, вне зависимости от того, кем были шумеры (индоевропейцами или
семитами) и откуда они пришли, мы, по крайней мере, знаем, как они выглядели,
какой вели образ жизни и во что верили, поскольку они оставили после себя
обширные записи о созданной ими цивилизации. Судя по их скульптурам, это были
бритоголовые большеглазые люди с кудрявыми бородами и загадочными улыбками,
напоминающими греческие комические маски. Но, несмотря на большие глаза и
мягкие улыбки, они все же кажутся очень далекими и чужими, и это
неудивительно : ведь нас разделяет пять тысячелетий. Их образ жизни был похож на тот, что
вели пришедшие вслед за ними восточные народы, - об этом можно судить по
записям на тысячах табличек, стел, цилиндров и монументов, передающих во всех
подробностях их общественные и личные дела.
Их страна, Шумер, или нижняя (южная) часть того, что впоследствии стало
Вавилонией, состояла из городов-государств, правители которых были одновременно
верховными жрецами местных богов. Соседние города воевали друг с другом,
соперничая за землю и воду, пока один из городов не попадал под власть другого.
Правитель города-победителя объявлял себя полубогом, принимал титул царя и
основывал династию. Если же ему удавалось установить свою власть над группой
городов, то он становился «великим царем» и «царем царей». По мере роста
военного и политического могущества монарха его все больше обожествляли,
поскольку формой правления древних восточных царств была теократия. Все законы
и политические решения цари-жрецы объявляли от имени местного бога. Это была
простая, эффективная и непобедимая политико-социальная система, которую в
Древнем мире не подвергали сомнению, начиная приблизительно с 6000 г. до
н. э. и вплоть до появления греческой демократии. Единственное, на что могли
уповать подданные в Шумере, Вавилонии, Ассирии, Персии и в других восточных
деспотиях, - это на то, что их царь окажется достаточно разумным и
милосердным правителем, а не тираном. Свержение царя всегда было результатом
убийства, совершенного честолюбивым захватчиком, который становился новым тираном.
Таким образом, Древний мир не знал политических революций. Непрерывные войны
приводили лишь к смене правителей и представителей верховной власти.
Опорой автократической системы была слепая вера в бога или богов данной
местности - вера настолько прочная и преобладающая над всеми остальными
соображениями, что она сводила на нет любые политические и социальные разногласия.
Другими словами, на идеологической почве оппозиции правящему монарху или его
окружению быть не могло. Любая оппозиция основывалась исключительно на личном
честолюбии соперника. Искреннее признание всеми жителями превосходства бога и
божественного права царя, его представителя на земле, давало государству
возможность сохранять высокую степень стабильности.
Именно абсолютное подчинение власти и было главной силой шумерского
общества, такой же силой, которая присуща дисциплинированному войску. Индивидуум
был полностью интегрирован в общество, его личные разум и воля подчинялись
общественным разуму и воле. Само выживание общества зависело от того,
насколько человек сумеет подавить свои личные потребности и желания ради общего
блага. Иного образа жизни просто не могло сложиться в такой местности, как
Нижняя Месопотамия, где наводнения, засухи, наступление моря на сушу, бури и
землетрясения делали существование человека вне коллектива невозможным.
Сельское хозяйство немыслимо без ирригации; каналы же нельзя было выкопать без
труда всех годных к работе мужчин, женщин и детей. Общинным духом был
проникнут любой аспект шумерской жизни, и не в последнюю очередь религия,
доказательством чего служат колоссальные храмы, или «дома богов», как называли их
сами шумеры. Отсутствие необходимых материалов и совершенных механизмов можно
было компенсировать только упорным коллективным трудом.
Следует сказать, что боги Шумера, как и боги Вавилона, Ассирии и Персии, не
были абстрактными понятиями, отвлеченными от повседневных людских забот. Их
власть и могущество ощущались во всем. Регулярные восходы и заходы солнца и
других небесных тел, смена времен года, рождение и смерть - все это
подчинялось воле всемогущего повелителя или царя, который правил всем мирозданием,
как земные цари правили своими владениями. И точно так же, как у земных царей
были свои жены, дети и придворные, у верховных владык вселенной было свое
окружение, составлявшее пантеон дохристианских религий. Отсюда следует, что
верховного бога, окруженного низшими божествами, воспринимали в человеческом
образе. Он всегда изображается в языческом искусстве как сверхчеловек и
сверхцарь, чью власть бессмысленно оспаривать и кому смертельно опасно
противостоять .
Изначально у шумеров было множество таких богов - фактически столько же,
сколько и городов. У Фары, например, был свой бог Шаруппак; у Лагаша - Нин-
гирсу; у Эреду - Энки; у Ура - Нанна; у Ларсы - Баба (Бау) и т. д. Все они,
можно сказать, давно «вымерли» и в настоящее время кажутся всего лишь
лингвистическими диковинками. Большинство из них уничтожало друг друга в битвах,
пока не остались самые сильные, то есть боги победивших городов-государств.
Выжили таинственный Ан, Царь Небес; его сын Энлиль, некогда бывший
покровителем города Ниппура, и Энки, Владыка Земли. Супругой Ана считалась Ки, богиня
земли, плодом их союза и стал Энлиль. Как характерно для примитивных
теогонии, боги-мужчины играют главную действующую роль, а богиням-женщинам
достаются роли второго плана; эта ситуация отражает положение мужчин и женщин в
человеческом обществе. Однако шумеры не дошли до того, чтобы, подобно евреям
и грекам, а также христианам, сваливать на женщин вину за все грехи
человечества.
Даже из такого краткого знакомства с шумерским пантеоном становится
очевидно, что боги умножались и усиливали свое могущество по мере завоеваний царей,
их главных представителей на земле. Постепенно эти божества становились все
более удаленными и недоступными, подобно «великим царям» по отношению к их
подданным. И точно так же, как земные монархи по мере упрочения власти
окружали себя придворными, боги ставили между собой и простолюдинами жрецов. На
определенном этапе развития шумерский пантеон стал походить на генеалогии
европейских монархов Викторианской эпохи, и разобраться в связях между их
многочисленными родовыми ветвями может только специалист. Кроме Ана, Царя Небес,
мы встречаем и Уту, солнечного бога. Богиня земли Ки, похоже, уступила
позиции богине Намму, «матери, создавшей небо и землю». Появляется и лунное боже-
ство, которое называют по-разному, Син или Нанна, сын Энлиля и отец Уту и
богини любви Инанны. «Корни» генеалогического древа шумерских богов выглядят
следующим образом:
Намму + ?
i
An [=Нсбо] + Ки [=3с\тля]
i
Энлшгь + Ки (его мать)
(бог ветра)
i
Син пли Нанна (лунный &ог) + ?
i i
Уту (солнечный бог) И нанна (богиня любви)
Легко понять, что усложнение генеалогии шумерских богов неизбежно привело к
образованию особого штата специалистов, посвятивших себя культу этих богов и
следивших, чтобы каждый из них получал причитающуюся ему долю внимания, то
есть за размерами храма, величием его свиты, продолжительностью ритуалов. Так
возникло сословие жрецов, столь же необходимое при теократии, как гражданские
службы необходимы при демократии. По мере расширения выполняемых ими функций
обе эти организации становятся все многочисленнее и все больше
бюрократизируются. К 3-му тысячелетию до нашей эры жрецы служили уже десяткам богов,
большинство из которых имели свои храмы, свои праздники, святилища, ритуалы,
своих почитателей, и каждый из богов требовал своих особых жертвоприношений.
Слева: богиня Иштар (Астарта, Инанна). Справа: бог воды Энки.
Таким образом, религиозная обрядность доминировала над всей жизнью
шумерского общества. Если в современном мире религия стала по большей части темой
«научных» рассуждений, то для шумеров существование богов и необходимость
поклонения им были неоспоримы, так же как природные явления, наподобие прилива
и отлива. Рядовой шумер знал, что он всего лишь слуга богов, по сравнению с
ними так же ничтожен, как животное по сравнению с человеком. Удача, талант,
общественное положение или богатство воспринимались как дар богов, которые
легко могут отнять то, что сами же и дали. В подобных религиозных системах
природа самих божеств - главная характерная черта, и, если боги жестокие,
жадные, безжалостные и несправедливые, их последователи приобретают те же
качества. Это ясно видно на примере многих языческих религий. Классический
пример - финикийский культ Ваала, пожирателя детей. И напротив, там, где люди
облагораживали своих богов (как, например, греки облагородили Аполлона,
изначально бывшего Разрушителем), их собственный образ жизни становился более
мягким и гуманным.
К счастью для шумеров, их богам, похоже, не чуждо было понятие
нравственности ; они восхваляли любовь к истине, справедливость и добродетель. В то же
время людям нужно было как-то осмыслить существование зла, лжи,
несправедливости и порока. Поскольку считалось, что простой человек не имеет свободы
воли, то ответственными за зло были объявлены некоторые злые боги.
Действительно, такая простая логика придавала религии силу: ведь невозможно любить бога
и доверять ему, если он одновременно ответственен за добро, и за зло, и за
счастье, и за страдания человечества, за весенние цветы и за смерть ребенка.
Итак, шумеры в каком-то смысле решили основные теологические и философские
проблемы, которые не дают нам покоя и сегодня, объявив в качестве основных
постулатов непогрешимость богов, беспомощность человека и неотвратимость
судьбы. Строгим моралистам такие убеждения всегда казались проявлением
духовной трусости. С другой стороны, шумеры, осознав, что они смертны, подобно
всем живым существам, принимали все, что уготовила им судьба, и направляли
всю свою физическую и духовную энергию на то, чтобы по возможности сделать
существование в этом мире как можно более приятным. Результаты такой
философии видны в портретных изображениях этих экзотичных людей с большими
волнующими глазами, загадочными улыбками, бритыми головами, курчавыми бородами и
легкой женственной полнотой. Они словно бы чувствовали, что если уж ничего не
могут поделать с существующим миропорядком, то остается хотя бы наслаждаться
пищей, женщинами и сном, поскольку каждая фаза жизни регулируется
божественным законом. Простой смертный не мог изменить свою судьбу и поэтому
довольствовался тем, что желания богов за него толковал царь, исполнявший
одновременно и роль религиозного вождя. Как и во всех теократических сообществах, вся
земля и вся собственность принадлежали богу, а люди только выполняли свои
специфические обязанности перед этим богом. В результате в Шумере практически
не существовало так называемых проблем современного капиталистического
общества. О безработице, социальных волнениях и бедности в том масштабе, в каком
она известна нам, там и не слышали. Рядовые граждане считали своей
обязанностью работать на благо бога (то есть государства), возделывая поля, ухаживая
за домашними животными, занимаясь рыбной ловлей, торговлей, строительством
храмов и т. д., и точно так же царь, представитель бога на земле, был обязан
обеспечивать их необходимыми пищей, кровом и защитой.
В каком-то смысле шумерское общество напоминало большие, хорошо
организованные и процветающие монашеские общины христианского Египта VII в.
Управляемые благожелательным епископом христианские поселения в Фиваиде процветали
так же, как процветало шумерское общество под управлением добродетельного
царя наподобие Урукагины из Лагаша (ок. 2400 г. до н. э.), который
придерживался следующего правила: «сильный не должен обижать сироту и вдову». На практи-
ке Урукагина сдерживал вездесущих и алчных сборщиков налогов, осаждал
ростовщиков и мелких чиновников, надзирающих за земледельцами и рыбаками,
арестовывал воров и убийц, пресекал несправедливость по отношению к бедным и слабым.
По крайней мере, в течение десяти лет Лагаш был самым свободным, процветающим
и благополучным городом из всех известных нам древнейших городов. Эта идиллия
закончилась из-за междоусобных войн, характерных для того периода, но указы и
постановления Урукагины успели стать частью общественного сознания и заложили
основание вавилонской судебной системы.
В рамках теократической формы правления городам-государствам удалось
достичь небывалого подъема в то время, как Европа все еще была погружена во тьму
каменного века, а ее жители обитали в пещерах или озерных деревнях, почти не
имея никакого представления об искусстве и архитектуре. К 2600 г. до н. э.
шумерские строители возводили двадцатиметровые кирпичные сооружения с арками,
сводами и куполами. Их двухэтажные дома иногда не слишком отличались от жилищ
зажиточных купцов в провинциальных городах современного Ирака. Однако следует
заметить, что все их искусство и архитектура, как и другие виды общественной
деятельности, выполняли религиозные функции так же, как и соборы
средневековой Европы. Другими словами, искусство и ремесла прославляли величие Бога, а
не человека. В результате по всей древней Месопотамии поднялись те самые
«вавилонские башни», то есть зиккураты, или башни-храмы, презираемые евреями как
символы язычества и так восхищавшие греков, которые, подобно Геродоту,
признавали их небывалыми архитектурными достижениями. Наиболее известным из этих
величественных сооружений является зиккурат Ура, так как от него осталось
достаточно массивных камней для археологической реконструкции, чтобы
представить себе размеры и форму этого сооружения и определить функции этих
шумерских храмов. Храм в Уре был трехэтажным кирпичным строением. Внутри
находились камни, скрепленные битумом («горной смолой», добываемой в Вавилонии), а
снаружи он был облицован обожженными кирпичами. Длинная лестница вела к
святилищу Нанны, лунного бога и покровителя Ура. Сегодня нас потрясают не
столько размеры древнего храма, сооруженного четыре тысячи лет назад, сколько
мастерство и чутье архитекторов, спроектировавших здание. Если бы зиккурат был
возведен просто из прямоугольных блоков, поставленных друг на друга подобно
тому, как дети складывают кубики, то он походил бы на современные, безвкусные
в архитектурном смысле многоэтажки. Но шумерские строители, похоже, открыли
роль оптической иллюзии в архитектуре - позже подобное открытие повторили
создатели Парфенона. Во всем зиккурате Ура не было строго прямых линий;
очертания стен и надстроек были плавно изогнуты, так что в силу оптического
эффекта выпуклости в перспективе создавалось впечатление мощи и одновременно
легкости. Более того, сходящиеся в одной точке лестницы заставляли глаз
скользить вверх, обращая взор к святилищу бога, находящемуся между небом и
землей. Это поистине шедевр архитектуры, и неудивительно, что на Геродота,
который повидал храмы Греции и Египта, особое впечатление произвел зиккурат
Вавилона, который он посетил около 450 г. до н. э. Он утверждает, что в нем
было восемь этажей и посетители поднимались на него по лестнице, проходящей
по краям сооружения. На половине пути находились скамьи, где можно было
отдохнуть перед подъемом к самой верхней платформе, где располагался храм.
Можно представить себе, как греческий путешественник взбирается по ступеням,
чтобы увидеть храм на вершине башни. Но, по утверждениям самого Геродота,
храм внутри был пуст - там не было ничего, кроме роскошно убранного ложа
небывалых размеров и золотого стола рядом с ним. На этом ложе якобы должна была
сидеть или возлежать женщина, которую бог, спускающийся с неба, выбирает себе
в жены. «Я, впрочем, этому не верю», - добавляет историк, который всегда
сомневался, когда дело касалось вопросов религии. Поэтому неудивительно, что он
с презрением описывает обычай, согласно которому каждая женщина в Вавилонии
должна хотя бы раз в жизни отдаться чужестранцу в храме богини Иштар. Он
сообщает, что богатые женщины считают недостойным смешиваться с толпой
остальных женщин и приезжают в закрытых повозках, в сопровождении множества слух1.
Большинство других женщин, надев по такому случаю лучшие свои украшения,
сидели в святилище в ожидании партнеров. Геродот не без явной иронии замечает,
что там была большая толпа и что «одни из них уходят, другие приходят».
Мужчина, выбрав понравившуюся ему женщину, должен был бросить ей в подол деньги,
после чего имел полное право овладеть ею. Плата могла быть сколь угодно малой
при условии, что мужчина произнес: «Призываю тебя на служение богини!»
Отказываться женщинам не было дозволено, потому что эти деньги считались
священными. «Красавицы и статные девушки быстро уходят домой, а безобразным
приходится долго ждать, пока они смогут выполнить обычай». Из расспросов Геродот
узнал, что некоторым женщинам приходится ждать три-четыре года, в то время
как другие покидают святилище через несколько часов.
Зиккурат Ура (реконструкция).
Это довольно интересная и забавная история, характерная для Геродота, но
нам следует верить ей с некоторыми оговорками. Греческий историк, вероятно,
спутал священных проституток, занимавшихся своим ремеслом в храмах богини
любви, с обычными женщинами, пришедшими поклониться богине. Судя по тому, что
нам известно о вавилонском обществе, кажется невероятным, что почтенные
женщины вынуждены были заниматься проституцией во имя религии, хотя мы до сих
пор многого не знаем о древних людях и не можем выносить точных суждений.
Так, для почитателей Шумера, сторонников теории «милосердной цивилизации»,
стала своего рода шоком находка, сделанная в царских гробницах Ура, а именно
в гробнице 789, принадлежавшей важному лицу, скорее всего царю. В его
усыпальнице, хотя она была расхищена еще в древности, обнаружили скелеты 63
мужчин и женщин и шести быков. Среди мужчин были шесть стражей в шлемах. Выясни-
лось, что все эти люди и животные, похороненные здесь, умерли не своей
смертью. Проломленные черепа стражей и придворных женщин свидетельствуют о том,
что на самом деле произошло при похоронах знатного человека в гробнице 789
четыре тысячи лет тому назад: вместе с ним похоронили стражей, часть свиты,
тягловых животных (быков) и запасы пищи. Факт распространенности подобных
ритуалов, которые говорят скорее о дикости, чем о цивилизованности (царица
ашанти13, например, была похоронена вместе с четырьмя тысячами принесенных в
жертву слуг), подтвердился в гробнице 1237, в так называемой «Яме смерти»,
где аккуратно в ряд было уложено 74 тела. Кажется странным, что на всех этих
останках, лежащих на боку со слегка согнутыми ногами и прикрывающими лицо
руками, нет никаких следов насилия. Напротив, на женских скелетах,
превосходивших мужчин по численности, были обнаружены следы пышных причесок и украшения,
свидетельствующие о том, что они перед смертью не оказывали сопротивления.
Леонард Вулли, раскапывавший царские гробницы, высказал предположение, что
священные жертвы сами занимали назначенные им места, ложились и принимали
некий яд или наркотическое вещество, предположительно опиум, от которого они
засыпали и умирали во сне. Затем гробницу заваливали землей.
«Очевидно, царские похороны были живописнейшим зрелищем. Ярко раскрашенная
процессия торжественно спускалась в увешанную циновками яму. Золото и серебро
сверкали на фоне алых туник. Здесь были не несчастные рабы, которых убивали
как быков, а знатные люди в своих лучших, парадных одеяниях. И шли они на
жертву, по-видимому, добровольно. По их представлениям, этот страшный ритуал
был просто переходом из одного мира в другой. Они уходили вслед за своим
повелителем, чтобы служить ему в ином мире точно так же, как они это делали на
земле».14
Однако известный археолог мог и ошибаться, удовлетворившись привычным
оправданием убийства в религиозных целях, и что-то прошло мимо его внимания.
Его теория не объясняет преобладания женщин над мужчинами в «Яме смерти»;
возможно, эти несчастные жертвы были наложницами, похороненными заживо вместе
со своим господином и повелителем, вне зависимости от того, пришли они
«добровольно для выполнения ритуала» или нет. О том, что это были наложницы, а не
рабыни, говорят драгоценные украшения, в том числе золотые и серебряные ленты
на голове, золотые серьги и лазуритовые ожерелья, явно не принадлежащие
рабам. Стражники уж точно не «приходили добровольно», так как у всех шести
стражей из гробницы 789 проломлены черепа. Следует признать, что шумеры в
2500 г. до н. э. совершали человеческие жертвоприношения, которые в принципе
лежат в основании любой религии, в том числе и христианства, где эта идея
преобразовалась в символическое вкушение тела Христова.
Но, как видно из истории Греции, по мере того как народ все более
приобщался к цивилизации, более цивилизованными становились и его боги. Случаи
человеческих жертвоприношений, наподобие тех, что были обнаружены в царских
гробницах Ура, уникальны для Месопотамии и относятся, вероятно, к древнему
периоду истории Шумера, когда люди еще полагали, что эти ритуалы могут
умилостивить богов. В последующей известной нам истории этого народа следы
человеческих жертвоприношений не обнаруживаются, и, уж конечно, их не было у
вавилонян и даже у ассирийцев, несмотря на то, что они прославились своей
жестокостью. Похоже, что в более поздний период человеческие жертвоприношения стали
уделом исключительно финикийцев и карфагенян, хотя не следует забывать, что
этой практикой не гнушались ни греки во времена Трои, ни евреи во времена
Авраама. В случае с Шумером общепризнанно, что приношение людей в жертву
хронологически ограничено первой династией Ура (2500—2300 гг. до н. э.), после че-
Ашанти - народность в Гане.
Леонард Вулли. Ур Халдеев. М.: Издательство восточной литературы, 1961. С. 75.
го за убийство человека приходилось уже отвечать по закону.
Перемены, вследствие которых человеческая жизнь стала считаться если не
священной, то, по крайней мере, более ценной, произошли благодаря прогрессу и
процветанию, развитию сельского хозяйства и торговли. Ирригационные каналы
доставляли достаточно воды для отдаленных полей и садов. Две реки, Тигр и
Евфрат, стали основными магистралями международной торговли. Тысячи глиняных
табличек, посвященных коммерческим сделкам, говорят нам о процветании и
достаточно развитой системе шумерского делового мира. Предметы, обнаруживаемые в
гробницах, свидетельствуют о богатстве древнего народа.
Вместе с повышением благосостояния больших шумерских городов, таких, как
Ур, Ларса, Лагаш, Ниппур, Сиппар и других, повышался и культурный уровень
обитателей равнин Нижней Месопотамии, отделявший их от остального мира до
такой степени, что, возможно, в здешних садах какого-нибудь Эреду и родилась
легенда об Эдемском саде. Само слово «эдем» («эден»), в своем еврейском
значении связанное с понятием «удовольствие» или «наслаждение», может
происходить от аккадского слова «эдину», означающего плодородную равнину. Возможно,
некогда так назывался особенно щедрый оазис, который обитателям пустыни
казался земным раем, пределом всех их мечтаний. В Книге Бытия «Эдем»
описывается как богатый деревьями и водой сад, орошаемый четырьмя реками, одна из
которых называется Евфрат. Три другие реки - Фисон, Тихон и Хиддекель -
опознать не так просто, хотя о Хиддекеле говорится, что он «протекает пред Асси-
риею», другими словами, это Тигр, вторая из двух великих рек, превративших
равнину между ними в богатую сельскохозяйственную страну, представлявшую
резкий контраст с окружающими пустынями.
Основываясь на том, что Эдемский сад явно ассоциируется с Евфратом и
Тигром, библеисты готовы принять теорию ассириологов, согласно которой названия
двух других рек, упомянутых в Книге Бытия, а именно Фисон и Тихон, могли быть
еврейскими названиями двух главных каналов, соединяющих два великих водных
пути. Но даже и в этом случае трудно определить точное местонахождение Эдема,
поскольку русла Евфрата и Тигра со 2-го тысячелетия до н. э. значительно
переместились , а древняя система каналов полностью исчезла. Остается только
предполагать, что этот оазис и четыре реки находились где-то в окрестностях
города Эреду, прославившегося в древности как «хороший город», так как здесь
находился храм бога Таммуза (Думузи), обитавшего в тени священного пальмового
дерева, под которым стояло также и ложе богини Бау. И, словно бы в
подтверждение связи еврейского мифа об Эдемском саде с храмом шумерских богов
плодородия, в ассирийских произведениях искусства часто встречается изображение
этой пары, а на одной цилиндрической печати, ныне находящейся в Британском
музее, изображены мужчина и женщина, сидящие по разные стороны дерева и
простирающие к нему руки. Позади женщины видна змея, изображенная в вертикальном
положении. Очевидно, что первые Мужчина и Женщина, Сад, Дерево и Змей
являются общими элементами шумерской и еврейской мифологий, причем первая,
возможно , является родоначальницей последней. Стоит упомянуть, что арабы,
принимающие еврейскую версию творения, помещают Эдемский сад у слияния Евфрата и
Тигра, близ деревни Аль-Курнах, в 40 милях к северо-западу от Басры. Здесь
любой покажет вам Древо Познания, в стволе которого, судя по утверждениям
местных жителей, обитает змей. Однако увидеть воплощение Искусителя могут только
верующие, потому что он растворяется в воздухе при приближении неверующих.
Итак, легенда об Эдемском саде несомненно должна была зародиться в умах
кочевников-семитов, которые пришли из засушливых районов Аравийской и Сирийской
пустынь и увидели перед собой ярко-зеленые поля и густые сады шумерских
поселений. Следует иметь в виду, что эти дети пустыни были дикарями в римском
смысле этого слова, то есть у них не было ни постоянных поселений, ни
сельского хозяйства, ни какой бы то ни было формы письменности. Они вели исключи-
тельно кочевой образ жизни, охотились на диких зверей и подчинялись закону
родового общества. В отличие от этих бродячих племен, к которым в то время
можно было причислить всех остальных обитателей Среднего Востока, не говоря
уже о Европе, шумеры были цивилизованным народом, даже по современным меркам.
Они жили в городах и подчинялись центральной власти; они орошали и
возделывали поля; у них были развитые искусство и наука. И они имели полное право
гордиться еще одним достижением, сделавшим их самым развитым народом
современного им мира, - представлением о справедливости, основанном на рациональных
принципах, а не на варварском законе джунглей. Саргона Аккадского (ок.
2350 г. до н. э.), например, описывали как «царя справедливости, правившего
по законам добродетели». Намму, основатель третьей династии Ура (2113 г. до
н. э.), прославился как «царь, соблюдающий праведные законы бога солнца».
Царя шумерского города Ларса прозвали «пастырем правосудия». Другими словами,
шумеры, придававшие особое значение вопросам правосудия, были цивилизованными
людьми, как с точки зрения материальной культуры, так и этики; поэтому их
древняя история нам так интересна.
Древнейший свод законов Ура, по существу, устанавливает главный принцип
современного правосудия, а именно замену примитивного правила «око за око»
штрафами. В своде законов Намму, датируемом XXII в. до н. э., в частности,
утверждается, что в качестве наказания за отсечение ноги другому человеку, по
умыслу или по случайности, виновник должен заплатить 10 сиклей серебра.
Именно такой подход к проблеме преступления и насилия в конечном итоге
распространился даже среди соседних семитских племен, которые все еще находились на
стадии варварства, почитали грубых и завистливых богов, основывали все свое
правосудие на законе талиона15 и направляли всю свою энергию на завоевания и
разрушения. Когда около 1850 г. до н. э. окончательно пала последняя
шумерская династия, побежденные оставили в наследство варварам-завоевателям
высокоразвитую цивилизацию, основанную на почитании милосердных богов, свод
законов, экономическое процветание, науку и искусства, алфавит и этическую
систему , предвосхитившую многие из моральных принципов последующих обществ.
Глава 8. Искусство
и литература Шумера
О том, каким представляли себе мир древние люди, мы можем узнать
преимущественно по произведениям литературы и изобразительного искусства. Если ученые
могут отвлекаться от повседневных дел и находиться в стороне от современного
им общества, то художник не способен оставаться вне окружающей жизни. Он не
только отражает эту жизнь, но и обнажает ее сущность, проявляет ее
характерные черты и, по возможности, ее внутренний смысл. Но все же нельзя не
признать , что шумерские и вавилонские художники вряд ли руководствовались этими
соображениями, поскольку:
а) их искусство было простым ремеслом;
б) оно играло исключительно функциональную роль и
в) понятие «искусство ради искусства» для них не существовало.
Современные критики, правда, все больше склоняются к мысли, что плоды
трудов древних ремесленников следует рассматривать как истинные произведения
искусства, а не просто как «музейные экспонаты», но сомнительно, что сами эти
ремесленники воспринимали свой труд как нечто, имеющее самостоятельную цен-
Закон талиона (от лат. talio, род. п. talionis) - возмездие, по степени
адекватное преступлению - принцип наказания, сложившийся в родовом обществе. Заключался
в причинении виновному такого же вреда, который нанесен им («око за око, зуб за
зуб») .
ность. Им давали заказы, и они выполняли их, следуя жестким канонам. Получив
необходимые указания от властей, скульптор брал резец и принимался за работу.
Ему нужно было изобразить бога или царя, которые должны были отличаться от
простых людей, выглядеть могущественными повелителями, величественными и
грозными. Понять ценность шумерских, вавилонских и ассирийских скульптур
можно, только осознав, к чему стремились их создатели. Они изображали
сверхчеловека согласно своим представлениям о нем - отсюда и огромные, широко
раскрытые глаза, длинные бороды, волнами ниспадающие от сжатых, непреклонных губ,
широкие плечи. Все это производит впечатление абсолютного спокойствия и
величия. Точно так же статуи богинь с широко открытыми и спокойными глазами
отражают некую загадочную идеальную женственность. Изображения царей передают
представление об их земном могуществе; у них, как у представителей бога на
земле, тоже длинные и пышные бороды, широкие плечи, подчеркивающие их
властность , но не столь широко открытые глаза, как у всевидящего бога.
Таким образом, изображая бога, человека или животное, древние ремесленники
пытались найти не портретное сходство, а искали идеальный образ. Для тех, кто
знаком только с искусством Греции или эпохи Возрождения, стелы, статуи и
статуэтки, найденные на месте древних городов Междуречья, на первый взгляд
кажутся абсолютно безжизненными или слишком строгими и бесчеловечными, особенно
холодные, жестокие лица царей, жрецов и чиновников. Наш глаз радуется,
встретив более редкие натуралистические изображения людей и животных - ассирийские
барельефы со львами, охотничьими собаками, оленями и т. д. Но не стоит
пытаться обнаружить среди произведений шумерского, вавилонского или
ассирийского искусства сценки повседневной жизни простых обывателей, ибо художники не
видели смысла растрачивать свой талант и время на такие земные мелочи.
Искусство находилось на службе религии; мирян же обслуживали не художники, а
ремесленники, изготавливавшие украшенные орнаментами блюда, чаши, вазы,
ювелирные изделия, статуэтки для приношения в храмы и тому подобное - все, что было
необходимо для повседневной жизни.
Многие из этих предметов, несмотря на свою непритязательность, кажутся
более интересными, чем все те вселяющие ужас статуи, что украшали храмы, -
идолы богов с выпученными глазами и их почитатели, склонившиеся в почтении или
изображающие на лице самодовольную улыбку, которая может показаться
иронической, но на самом деле таковой не является. По сравнению с парадными статуями
вещи, вышедшие из рук золотых, серебряных и бронзовых дел мастеров, а также
гончаров, более разнообразны и открывают нам различные стороны обычной жизни
людей, их создавших и пользовавшихся ими. Особенно богато такими находками
царское кладбище в Уре; это открытие, наряду с мрачной тайной скелетов в
царских гробницах, стало почти таким же волнующим и захватывающим внимание
ученых и широкой публики событием, как и открытие гробницы Тутанхамона. Раскопки
на царском кладбище велись с 1926-го по 1932 г. под руководством Леонарда
Вулли. Приблизительно в то же время (1922—1930 гг.) проводились раскопки
гробницы Тутанхамона под руководством Говарда Картера, и находки Месопотамии
оказались как бы в тени египетских открытий. Но для историков и археологов
предметы, обнаруженные на царском кладбище Ура, в каком-то смысле имели
гораздо большее значение: ведь это были остатки цивилизации, которая на тысячу
лет старше гробницы египетского царя. Царское кладбище Ура датируется
приблизительно 2500 г. до н. э., хотя сам Вулли считал, что оно еще на тысячу лет
древнее. Тутанхамон правил Египтом около 1360 г. до н. э., и к этому времени
Шумер уже передал свои законы, искусство и науку государствам Восточного
Средиземноморья, а сам исчез с исторической сцены.
Золотые, серебряные и мозаичные изделия, выкопанные из 1840 гробниц,
уникальны в истории цивилизации тем, что демонстрируют такую степень мастерства
и художественного вкуса, которая считалась недостижимой для того времени, ко-
гда остальной мир находился еще в каменном веке. В той же гробнице 789, где
лежали скелеты 63 человек и шести быков, археологи нашли остатки двух
четырехколесных повозок, саней, арфы с резонатором, сделанным из деревянного
бруса, обитого золотом, украшения царицы Пуаби и многие другие ценные предметы,
погребенные вместе со знатной дамой и ее свитой. В гробнице 1237, «Яме
смерти», где шесть мужчин и 68 женщин были явно убиты и похоронены, чтобы
сопровождать в иной мир своего повелителя, все украшения из золота, серебра,
лазурита и сердолика, принадлежавшие придворным женщинам, оставались нетронутыми.
В этой же гробнице нашли и на удивление современно выглядящую статуэтку
козла , который стоит, опираясь передними ногами на дерево. Его тело изначально
было вырезано из дерева, голова и ноги отделаны золотом, а живот - серебром,
рога вырезаны из раковины, борода и шея - из лазурита. Это один из наиболее
очаровательных предметов во всей истории искусства, изображающих животных.
Таковы были достижения шумерских художников и ремесленников, живших четыре
с половиной тысячи лет тому назад. Инкрустированная игральная доска,
например, выполненная в виде деревянной коробки и украшенная мозаикой из раковин,
лазурита, кости и цветного гипса, в которой содержались фигурки, украсила бы
любую современную гостиную. Сама игра напоминает ту, что до сих пор
распространена на Цейлоне. Украшения, которые женщины из «Ямы смерти» (гробница
1237) надели, покидая этот мир, не слишком отличаются по форме и уж,
несомненно, по мастерству исполнения от тех, что носят современные женщины.
Образцом могут служить 12 «буковых листьев» из золотой фольги, припаянные к
золотой ленте, - поистине шедевр ювелирного искусства. Отдельные части сложных
украшений лежали в таком порядке, что можно было воссоздать все убранство
целиком. Жена Вулли на глиняном слепке с одного из черепов женщин вылепила
восковое лицо и поместила на голову ленту, гребни, ожерелья и серьги в
надлежащем порядке. «Реконструкция головы, - утверждает Леонард Вулли, - в целом со
всеми возможными подробностями помогает нам представить, как выглядела при
жизни царица Ура».
Золотые украшения царицы Ура.
Сокровища Шумера, сохранившиеся до наших дней, в довольно больших
количествах можно увидеть в главных музеях мира, в частности в Британском музее, в
Лувре, в Берлинском музее, в Чикагском институте Востока, в музее
университета Пенсильвании и в Багдадском музее. Даже удивительно, как много дошло до
нас за четыре-пять тысяч лет: ведь в почве Месопотамии, в отличие от почвы
Египта, легко разрушаются ткани, дерево и даже металлы; к тому же
приблизительно в 2000 г. до н. э. завоеватели, захватившие и разграбившие крупные
шумерские города Ур, Урук и Лагаш, забрали все, что представляло, по их мнению,
ценность, а остальное разбили и уничтожили. История конца великих городов
передана в трогательной поэме под названием «Плач о разрушении города Ура»:
Твои могущественные, о Шумер, пали!
Святой царь изгнан из своего храма,
Храм сам разрушен, город разгромлен,
Предводителей народа увели в плен,
Вся страна (т. е. Шумер) ниспровергнута
гневом волей богов.
«Святым царем» здесь назван Ибисин16, последний из царей Ура,
обожествленный при жизни монарх. Но, как видим, божественный статус не спас его от
нашествия эламитов с востока, которые пересекли Тигр, вторглись на территорию
Шумера, разрушили Ур, Урук и другие шумерские города и взяли в плен «святого
царя». Они также разграбили храм Иштар17, шумерской Афродиты, и даже похитили
саму статую богини. Но ее культ был укоренен слишком глубоко, чтобы народ мог
легко позабыть его или отказаться от него. В той или иной форме богиня любви
продолжала занимать видное место в иерархии языческих богов, пока отцы
христианской церкви не покончили с ней раз и навсегда, хотя остатки этого культа
встречаются даже в наше время.
Утверждать, что древний народ действительно известен нам, можно, только
если помимо лицезрения статуй и изображений мы имеем возможность прочитать то,
что написали люди в те далекие времена, и узнать, что они сами думали о себе
и своих делах. Поэтому считается, что у нас есть полное представление об
образе жизни греков и римлян, тогда как народы, наподобие финикийцев и
этрусков, остаются чем-то вроде теней на заднем плане истории. К сожалению, от
литературы древней Месопотамии до нас дошло немногое, в частности, по той
причине, что немногое было и записано. Правда, имеются многочисленные деловые
и официальные документы, но они не представляют особого интереса ни для кого,
кроме историков и филологов. Собственно, литература Шумера, Вавилонии и
Ассирии состоит из нескольких разрозненных эпических поэм, нескольких «элегий»
вроде «Плача о разрушении города Ура» и некоторого количества народных сказок
и поговорок. Более того, из-за языковых трудностей эти немногие произведения
порой нелегко понять как неспециалистам, так и экспертам. Эти трудности
весьма мешают переводчикам и часто приводят к довольно странным и своеобразным
результатам. Что, например, можно понять из следующего перевода отрывка
шумерской поэмы под названием «Энкиду и Нинхурсаг»:
Девять дней были ее девятью месяцами, месяцами
женственности.
Как жир... жир, как... жир, как добрый царственный жир,
Нинму, как... жир, как... жир, как добрый царственный жир,
Родила Нинкурру.
Также «Ибби-Суэн». Правил с 2029 -го по 2006 г. (Примеч. авт.)
17 Иштар - аккадское имя богини, которую шумеры называли Инанна.
Что-то явно здесь не то, ибо стал бы поэт, пусть и живший четыре тысячи лет
назад, описывать процесс родов как «добрый царственный жир»? Об этом
подозревал и переводчик, доктор Крамер, который в последующих вариантах заменил
«жир» на «сливки», так что рождение Нинкурры описывалось следующим образом:
Нинму, как сливки, как сливки, как добрые царственные
сливки,
Родила богиню Нинкурру.
Порой приходится признать, что шумеры, такие «симпатичные», с лысыми
головами, милыми лицами, скрещенными руками и округлыми животами, писали своего
рода тарабарщину (судя по тому, что мы вынуждены читать), которая считается
поэзией только среди псевдодадаистов наших дней. Как, например, прикажете
понимать следующий отрывок:
Утту с радостным сердцем открыла дверь дома.
Энки Утту, прекрасной даме,
Дает огурцы в их...
Дает яблоки в их...
Дает гроздья винограда в их...
Утту, прекрасная дама...ет для него...ет для него.
Энки берет свою радость от Утту,
Он обнимает ее, ложится ей на колени,
...ет ягодицы, дотрагивается до...
Опять же непонятно, скрывают многоточия какие-то неприличные слова или они
говорят лишь о том, что переводчик не мог сообразить, о чем идет речь.
Однако, несмотря на все эти огурцы и тому подобное, на то, что Энкиду приносит
Утту «в их...», не кажется, что заполнить все пропуски такой уж большой труд,
даже если у шумеров не было эвфемизмов для обозначения половых отношений и не
было никаких запретов на их описание.
Еще больше нас сбивают с толку те переводы, в которых сохранены некоторые
изначальные слова, либо по причине их непереводимости, либо потому, что они
неизвестны. Неспециалист вряд ли поймет, о чем говорят такие строчки:
Твой махху в твоем святом гигуну облачен не в полотно,
Твой благочестивый эну, избранный в сиянии,
в Экиссиргале,
Из храма в гипарру направляется нерадостно.
Следует сразу отметить, что эти примеры приведены здесь не для того, чтобы
поставить под сомнение труд шумерологов, которые с таким упорством
копировали, расшифровывали и переводили тысячи глиняных табличек, пролежавших в земле
несколько тысячелетий. Вряд ли можно ожидать, что филолог, занимающийся
малопонятным языком, грамматика и синтаксис которого до сих пор неизвестны
полностью, окажется поэтом-переводчиком или талантом масштаба Эдварда Фицджераль-
да18. Но можно надеяться, что когда-нибудь некий переводчик сделает то же для
шумерской литературы, что Фицджеральд сделал с произведениями Омара Хайяма
или 47 переводчиков короля Якова - с текстом Библии.19
Фицджеральд Эдвард (1809—1883) - английский писатель, прославившийся своим
вольным переводом рубай Омара Хайяма.
19 Во времена короля Якова I (1603—1625) был сделан известный перевод Библии на
английский язык.
В действительности уже было несколько смелых попыток подступиться к такой
трудной задаче. Среди них стоит упомянуть попытку Р. Кэмпбелла Томпсона
сделать поэтическое переложение «Эпоса о Гильгамеше» еще в 1928 г. Кэмпбелл
Томпсон, довольно известный шумеролог, так говорит о собственном переводе:
«Нет нужды распространяться о поэтической красоте эпоса. Будучи написан
языком, обладающим простотой и не лишенным неуклюжести, более похожим на
еврейский, чем на гибкий греческий, он, тем не менее, вполне может описать
человеческие эмоции любого рода... Вопрос о том, стоит ли брать на себя риск и
перелагать его тяжеловесным английским гекзаметром, остается открытым, но в
процессе я делал все возможное, чтобы сохранить абсолютно дословный перевод».
Через тридцать лет после перевода Кэмпбелла Томпсона мисс Н. К. Сандерс, не
будучи профессиональным шумерологом, представила вниманию публики свою
популярную версию эпоса, о которой сообщает следующее:
«Мне казалось, что стоит попытаться сделать версию, которая, с одной
стороны, не содержала бы ничего, что могло бы вызвать возражения ученых, и в
которой, с другой стороны, не было бы опущено ничего, что представляется
понятным, но при этом она должна была быть лишена грубостей подстрочного перевода
и производить впечатление гладкого повествования».
Интересно (и познавательно в плане знакомства с невероятными трудностями
перевода с шумерского) было бы сравнить различные версии «Эпоса о
Гильгамеше» , который часто переводили на английский и другие европейские языки.20
Гильгамеш из Урука.
На русский язык «Эпос о Гильгамеше» переводили в начале XX в. В. К. Шилейко и
Н. С. Гумилев. Научный перевод текста, сопровождаемый подробными комментариями, был
издан в 1961 г. И.М. Дьяконовым. Для широкого читателя интересны будут пересказы
древних сказаний Месопотамии в книге Немировского А.И. «Мифы и легенды Древнего
Востока» . Стоит добавить, что ранние шумерские сказания отличаются от более поздней
аккадской поэмы, о которой и идет речь в этой книге.
Для примера возьмем отрывок из первой таблицы, в которой описано обольщение
Энкиду, олицетворявшего первобытного человека. Этот эпизод, пожалуй, самый
значительный и яркий во всей истории, так как это первое известное в мировой
литературе описание потери невинности. Суть его в том, что Энкиду, своего
рода шумерский «Адам», встречает свою «Еву», которая убеждает его отказаться от
беззаботной жизни в степи и лесу и уйти жить в город. Эпизод из поэмы дает
более глубокий анализ человеческой судьбы, чем версия книги Бытия. Несмотря
на то что, на наш взгляд, язык этой истории несколько грубоват, сама она
изложена прекрасно, с ясной и четкой «моралью». Интереснее всего, что
соблазнительница не изображается орудием зла, как в еврейском (или греческом) мифе,
хотя она и блудница, к которым, впрочем, в Шумере вовсе не относились с
презрением. А сколько важного, даже для нашего времени, эта давняя история
сообщает об отношениях мужчины и женщины!
Исходя из всего вышеизложенного, пожалуй, трудно найти причину, по которой
дословный перевод эпизода мог бы нас шокировать, хотя все переводчики до сих
пор старались облагородить оригинал, который в переложении датского
ассириолога Свенда Are Паллиса выглядит так:
«Блудница открыла свои груди и раздвинула ноги, и он (то есть Энкиду)
овладел ее роскошью. Она не почувствовала стыда, а взяла его половой член,
освободила одежды, и он лег на нее. Она сделала женское дело и возбудила его, а
он взобрался на нее сзади».
Понятно, что большинство переводчиков считали это описание слишком
откровенным и прямолинейным. Но если шумерский поэт именно так и описывал
обольщение, то что нам остается делать и следует ли вообще что-либо менять? Тем не
менее, один из последних американских переводчиков постарался сгладить
«места, вызывающие наибольшее возражение» (например, процитированный выше
отрывок) тем, что перевел их на латинский язык. Вот итог его нелепого и
курьезного труда:
Его, дикого (?) человека, блудница увидела,
Грубого человека из глубин степи.
Is est, meretrix, nuda sinum tuum;
Aperi gremium tuum ut succumbat venustati tuae.
Noli cunctari... (и т. д. ит. п.).
Мисс Сандерс, утверждавшая, что пользовалась помимо прочих переводом Хайде-
ля, по крайней мере, не содрогалась в ужасе от идеи совращения, как такового,
и излагает отрывок, «вызывающий возражение», так:
Она не стыдилась взять его, она обнажилась
и приветствовала его желание, она разожгла в
дикаре любовь и обучила его женскому искусству.
В течение шести дней и семи ночей они лежали вместе,
так как Энкиду позабыл свой дом в холмах.
В других версиях также ощущаются попытки переводчиков, оглядывающихся на
моралистов прошлого века, сделать каким-то образом текст «более приличным».
Но чем больше видишь, какой безвкусной и пресной выходит из их рук литература
Шумера, тем больше убеждаешься, что необходимо выработать новый подход к
проблеме, так как мы имеем дело не с изящной поэзией гостиных XIX столетия, а с
тем, что говорит нам о себе первый цивилизованный народ Запада. «Эпос о Гиль-
гамеше» - одна из величайших поэм в истории всемирной литературы и, пожалуй,
самое замечательное литературное произведение Месопотамии, поскольку
повествует о человеке и о его судьбе, а не о тех утомляющих воображение местных бо-
rax и богинях, которые столь же скучны, сколь и их имена - Син, Утту, Нанна,
Нинлиль, Ниназу и Нунбаршегуна. В конце концов, все эти бессмертные и
неуязвимые шумерские божества совершенно безжизненны и скучны. Тем более, что они
не обладают чувством юмора и другими человеческими качествами антропоморфных
богов Греции, истории о которых кажутся нам забавными и увлекательными.
В отличие от этих богов Гильгамеш из Урука (в каталоге Британского музея он
назван также «царем Вавилона») - фигура явно человеческая. Его судьба похожа
на нашу в том смысле, что он так же, как и все мы, обречен на страдания и
смерть. По существу, он первый трагический герой приблизительно того же
масштаба, какой встречается в произведениях греческих драматургов, творивших на
тысячу пятьсот лет позже. И история о Гильгамеше волнует нас не меньше, чем
история Агамемнона или Одиссея, на которых шумерский герой до некоторой
степени похож.
К сожалению, того же нельзя сказать о большей части шумерской литературы,
которую на настоящий момент ученые предоставили нашему вниманию. Приходится
признать, что «смягчить» или сделать «более человечной» религиозную
литературу практически невозможно. Работа с литературными текстами считалась
прерогативой небольшого числа специалистов и почти не выходила за пределы их узкого
круга. Неудивительно, что один из самых выдающихся шумерологов, С.Н. Крамер,
посвятивший себя копированию, чтению и переводу табличек, довольно мрачно
определяет специалиста в этой области: «почти идеальный пример человека,
который знает как «можно больше о как можно меньшем» - весьма ограниченный тип, о
котором с пренебрежением отзываются даже самые недалекие среди ученых». Это
грустное определение говорит нам также и о состоянии, в котором находится
данная ветвь гуманитарной науки, особенно если вспомнить, какое упорство
требуется от того, кто решил овладеть грамматикой, синтаксисом и лексикой
шумерского языка. После этого становится понятно, почему переводы трудных отрывков
текста в самом лучшем виде выглядят примерно так:
Могу я (тоже) приобрести благоприятное шеду, как то,
что перед тобой;
Могу я (тоже) приобрести ламассу, как то, что позади
тебя.
Читателю, не получившему специального образования, остается лишь
догадываться, какие предметы имеются здесь в виду, - очевидно, нечто вроде одежды,
которую носят спереди и сзади.
Доктор Крамер объясняет, с какими проблемами приходится сталкиваться ему и
его коллегам, переводя с шумерского. Он говорит о трудностях, о «ложных
возможностях» и причинах ошибок, признавая, что многие шумерские слова можно
понять лишь весьма приблизительно. Он предупреждает:
«Если переводчик подступает к работе с каким-то заранее составленным
мнением о тексте, часто становится нетрудно найти эквивалент тому или иному
конкретному слову, который после некоторого поверхностного анализа можно
подогнать к ожидаемому смыслу».
Очевидно, что неспециалистам недоступны филологические тонкости такого рода
и им остается только ожидать решения экспертов. И в то же время трудно
избавиться от впечатления, что шумеры, этот загадочный народ, от которых надеются
что-то услышать (как мы ясно слышим голоса римлян, греков, египтян и даже
вавилонян) , остаются немыми. Более того, если некоторые из переводов
действительно передают их настоящую речь, то не следует ли прислушаться к тому, что
они пытаются сказать?
На примере «Эпоса о Гильгамеше» мы знаем, что прислушаться к ним стоит. И
на основании других источников нам также известно, чего нам недостает, потому
что голос шумеров звучит и в других произведениях искусства, например в
портретах. Причем не столько в портретах их богов и царей, сколько в изображениях
простых жителей, таких, как Ур-Нанше, певец, с забавным пробором на голове и
решительной улыбкой, или Курлиль, самодовольный чиновник, уютно сложивший
руки на брюшке. В своих портретах и в тех отрывках светской литературы, которые
напоминают пословицы, шумеры стараются выразить две основные мысли: во-
первых, наслаждаться жизнью нужно сполна; во-вторых, это единственная наша
жизнь и всех нас ожидает смерть. Это убеждение стойко сохраняется во всем их
неофициальном искусстве, точно так же, как в произведениях искусства
Средневековья отражаются убеждения писателей и художников того времени. Сравнение
это оправдано еще и тем, что для обеих этих эпох характерны глубокая
религиозность и теократическая форма общественного устройства.
Такое сравнение может показаться парадоксальным, пока мы не поймем, что в
шумерской культуре, в отличие от культуры Средневековья, не существовало
понятия греха, точнее, первородного греха. Нам кажется почти невозможным
представить религиозные убеждения, лишенные чувства вины, поскольку наши
представления о морали сложились под влиянием еврейских пророков и отцов
христианской церкви. Мы склонны отождествлять секс с грехом, а подобная моральная
позиция часто мешает воспринимать такие чуждые культуры, как культура Шумера.
Более того, судить о цивилизации четырехтысячелетней давности по этическим
нормам, сложившимся несколько сотен лет тому назад, некорректно с точки
зрения исторической науки. Особенно это верно, когда дело касается фактов,
описываемых антропологами такими эффектно звучащими штампами, как «фаллический
символ», «храмовые проститутки», «ритуалы плодородия», «культ матери»,
«богиня-земля» и т. д. В действительности нам неизвестно, мох1 ли храм официально
содержать публичный дом, наподобие того, как методисты могут организовывать
благотворительную ярмарку.
Чтобы понять, что на самом деле происходило в те времена, нужно спросить
самих шумеров, а это возможно, лишь если мы абстрагируемся от своих
представлений о должном и не должном. Кроме того, чтобы лучше понять культуру
шумеров, нам нужен добросовестный и, по возможности, красивый перевод их
литературы. Существует ряд поэм, посвященных смерти, которые напоминают своей
философией и образностью произведения елизаветинского периода, с той же степенью
меланхолии, доходящей почти до отчаяния от зрелища «крылатой колесницы
Времени» . Шумеры, вне всякого сомнения, согласились бы с описанием посмертного
мира Марвелла21: «пустыня обширной вечности» - другими словами, ничего, кроме
пустого пространства.
Очень древний «плач», записанный приблизительно в 2500 г. до н. э.,
заявляет со всей категоричностью:
Тот, кто еще живет в ночи, сегодня он мертв;
Неожиданно падает в тьму, быстро рушится.
Одно мгновение он поет и играет
И вдруг воет как вопящий человек.
Мы приводим этот текст как пример того, насколько шумерская литература
нуждается в лучшем истолковании; в нынешнем своем виде эти строки кажутся не
совсем адекватными, даже синтаксис здесь изменен. Несовершенен и выбор слов. «И
вдруг воет как вопящий человек» режет слух, так как мы привыкли, что выть
скорее могут волки или привидения, а не люди в предсмертной агонии.
21 Марвелл Эндрю (1621—1678) - поэт так называемой «метафизической школы», а вовсе
не елизаветинского периода. Обе цитаты взяты из стихотворения «К стыдливой
возлюбленной» .
И все же следует признать, что неподготовленному человеку пока рано вникать
в семантические проблемы шумерского языка. Мисс Сандерс, конечно, сделала
прекрасный почин своим переводом «Гильгамеша», и в большой степени именно
благодаря ее «гуманизации» древнего эпоса был пробужден интерес к древнейшей
литературе. В качестве примера того, чего может достичь переводчик, толкующий
не только слова, но и сам дух произведения (а это суть переводческого
мастерства) , процитируем две недавно переведенные шумерские эпиграммы в адаптации
Найджела Денниса буквального перевода С.Н. Крамера.
Моя жена в храме (букв, «во внешнем святилище»);
Моя мать внизу у реки (возможно, выполняет
религиозный ритуал);
А я здесь умираю с голода.
(С.Н. Крамер)
Моя жена благодарит богов за все, что они дали ей,
Моя мать простерлась ниц у священной реки,
А я сижу здесь, надеясь на ужин.
(Найджел Деннис)
и
Еда пустыни - жизнь человека,
Обувь - глаз человека,
Жена - будущее человека,
Сын - убежище человека,
Дочь - спасение человека,
Невестка - злой дух человека.
(Крамер)
Пустыня делает мужчину,
Сапог указывает путь,
Жена определяет его судьбу,
Дочь утешает его в старости.
Сын служит ему щитом,
А жена сына разбивает его сердце.
(Деннис)
И все же следует еще раз напомнить, что трудности, связанные с приобщением
«широкого читателя» к шумерской литературе, чудовищны. В любом случае
прочитать глиняные таблички могут не более нескольких десятков специалистов, и мы
должны быть благодарны им за невероятное терпение, а также за эрудицию, ведь
именно они познакомили нас со столь странными и в то же время
привлекательными людьми. Но нам до сих пор хочется узнать о них нечто большее, чем
официальные записи, посвященные делам богов и подвигам царей. Вот почему такое
важное значение приобретает их «собственно литература»22 - не столько из-за
филологических загадок, сколько из-за философии выражаемой ею жизни.
В наиболее удачных переводах с шумерского можно встретить некоторые намеки
относительно этой философии. Несмотря на фатализм, на убеждение в преходящем
характере всего сущего, на печальную картину загробной жизни («дом, где люди
Конечно, не такая обширная в сравнении с «литературами» Греции и Рима, но
достаточная для того, чтобы дать нам представление о светской стороне жизни шумеров.
(Примеч. авт.)
сидят в темноте, с пылью у ног1») , шумеры смотрели на жизнь спокойным,
благожелательным взором. Вся ее сущность словно бы сконцентрирована в совете,
который одна старая женщина дает Гильгамешу, пришедшему в отчаяние от
неизбежности старости и смерти:
«Наполни свой желудок хорошей едой. День и ночь, ночь и день, танцуй и
веселись, празднуй и радуйся. Пусть твои одежды будут свежими, искупайся в
воде, приласкай ребенка, держащего тебя за руку, и осчастливь свою жену
объятьями» .
Философия в известной мере гедонистическая, но принимающая в расчет и
счастье тех, кого ты любишь. Возможно, такой «слишком цивилизованный» подход к
наслаждениям иные назовут материализмом, другие декадентством. И в любом
случае будут не правы, так как не принимают во внимание положение нищих
кочевников суровой пустыни, окружавшей плодородную равнину между двумя реками. Эти
кочевые племена быстро положили конец веселью и празднику, разрушив шумерские
города и уничтожив большую часть их населения. Так, первая в мировой истории
цивилизация канула в небытие, скрывшись под холмами песка и камней на четыре
тысячи лет. Все, что осталось от Шумера, - это его дух и философия,
проявившиеся в своей новой, возрожденной форме в последующих империях Среднего
Востока.
Глава 9.
Возвышение
Вавилона
Одна из наибольших трудностей, с которыми сталкиваются при изучении истории
древнего Среднего Востока, состоит в том, что эта территория была свидетелем
периодических миграций целых народностей или союзов племен, имена и корни
которых теряются в сумерках времен. Нам известно лишь, что эти варвары-
кочевники пришли из Аравийской пустыни или из степей Азии и несколькими
волнами хлынули в Месопотамию. Шумерам, которые создали не только процветающее
сельское хозяйство, но и городскую цивилизацию, набеги этих воинственных орд
должны были казаться таким же страшным бедствием, как и нашествие саранчи.
Одно из подобных нашествий приблизительно в 2500 г. до н. э. угрожало даже
самому существованию шумерских городов-государств. Завоеватели, по всей
видимости, пришли из Южной Аравии, хотя мы знаем только, что шумеры называли их
«амурру» и что, по всей видимости, это тот же народ, который в Библии назван
«аморитами» («амореями») или хананеями. Там они описаны как гиганты,
населявшие Палестину в момент прихода туда евреев. Но кто бы ни были эти «амурру»,
ясно одно - этот семитский народ занял равнины Месопотамии, захватил города,
убил местных царей и осел, постепенно перейдя к цивилизованной жизни. Именно
этот народ создал Вавилонское государство, первый царь которого появляется на
исторической арене около 2300 г. до н. э.
Его звали Саргон I, и правил он не в Вавилоне, который в то время был
незначительным торговым поселением, а в Кише и затем в Аккаде. Его не следует
путать с ассирийским правителем Саргоном II (721—705 гг. до н. э.). Саргон I,
или Древний, называл себя царем Киша и иногда Аккада и правил на протяжении
пятидесяти пяти лет с 2302-го по 2247 г. до н. э. Почти все, что нам известно
о нем, - это то, что он предпринял 34 успешных военных похода, в основном
против Шумера, и в конечном итоге объединил Центральную и Южную Месопотамию
под своим владычеством. Позже этот регион стали называть Вавилонией, причем
северная часть называлась Аккадом, по имени бывшей столицы Аккаду, а южная
часть - Шумером.
Саргон основал династию, которая находилась у власти с 2303-го по 2108 г.
до н. э. Правителями и чиновниками стали семиты, и семитский язык сменил шу-
мерский в бытовом общении; искусство, наука и религия были заимствованы у
покоренного народа и остались шумерскими. Именно благодаря такому сплаву
военной доблести кочевников пустыни и интеллектуального превосходства покоренных
шумеров Саргону и его последователям удалось заложить основы державы,
дипломатическое и торговое влияние которой постепенно распространилось от Египта
на западе до Индии на востоке. И все же это государство не было
централизованной автократией, что характерно для Вавилонского, Ассирийского и
Персидского царств, а скорее конфедерацией союзных городов-государств, которые
сохраняли верность царю, обладавшему большой регулярной армией. Возможно,
именно об этой военной силе и говорится в одной из надписей, где сообщается, что
в присутствии Саргона ежедневно вкушали пищу 54 тысячи человек. Такого войска
вполне хватало, чтобы держать в подчинении все окрестные государства, но было
недостаточно для полного контроля над всем регионом. Поэтому царь был
вынужден вести постоянные войны, ибо, как только на западе подавлялось одно
восстание, тут же на востоке начиналось другое. Когда Саргон состарился и,
вероятно, устал от тягот походной жизни, его враги объединились и снова напали на
него в надежде, что старость или смерть правителя положат конец его
владычеству. Но престарелый царь быстро собрал свою армию и еще раз одержал победу;
как сообщается в одной надписи, «он погубил их великое войско».
За стенами Вавилона (реконструкция).
После смерти Саргона царством правили его сыновья, Римуш и Маништушу,
которым периодически приходилось усмирять правителей соседних городов-государств.
Следует помнить, что тот исторический период был свидетелем непрекращающихся
войн, характерных для племенного уклада; эти стычки были вызваны
соперничеством во славу своего предводителя, и за право обладать пастбищами и колодцами.
Как самим кочевникам, так и жителям городов и деревень приходилось жить в об-
становке непрекращающейся жестокой вражды, не оставлявшей надежды на
милосердие . Именно в одном из таких сражений был убит Римуш, но его брату Маништушу
удалось отомстить по очереди всем врагам. После этого, несмотря на то, что
мир был установлен лишь на время, все основные города-государства признали
власть Аккадской династии. Кроме того, Маништушу, царь Аккада, который раньше
считался всего лишь вождем одного из племен, стал называть себя «великим
царем» .
Этот статус перешел по наследству к следующему правителю, Нарам-Суэну
(2224—2187 гг. до н. э.), внуку Саргона. Нарам-Суэн объединил территории,
завоеванные его дедом и отцом, и назвал себя «царем четырех частей света». Одно
время предполагали, что данный титул подразумевал, что его власть
простиралась до Средиземного моря, но, скорее всего, войска Нарам-Суэна лишь иногда
доходили до побережья или сопровождали караваны, проходя через земли,
фактически царю не принадлежащие. Основные военные действия Нарам-Суэн вел на
севере, где подчинил себе территорию, которая позже стала называться Ассирией.
В подтверждение своей власти Нарам-Суэн, как и его отец Римуш, построил храм
в Ниневии. Эти здания говорят не только о благочестии аккадских царей, но и
об их стремлении объединить только что созданную империю «четырех частей
света», ибо в древности монархи укрепляли свою власть в завоеванных землях с
помощью религии. Теперь царь сам назначал чиновников, создав структуру
государственной службы, которая с тех пор стала характерной чертой любого
цивилизованного государства. Помимо чиновников, управляющих отдаленными городами,
связующей силой государства стал аккадский язык - язык завоевателей, в то
время как шумерский постепенно вымер, став мертвым языком, почти
соответствующим статусу средневековой латыни.
Таким образом, на Среднем Востоке появился новый тип цивилизации. Она
основывалась на принципе централизованной власти. Царь управлял подчиненными ему
городами из столицы, опираясь на профессиональную армию и с помощью
гражданских служб. Очевидно, что такая система правления по сравнению с древней
шумерской системой городов-государств (чему также отдавали предпочтение греки в
период их величайших политических и философских достижений) была более
благоприятной средой для возникновения деспотов и тиранов. Можно сказать, что,
когда Нарам-Суэн объявил себя богом при жизни и стал величаться «богом Нарам-
Суэном, могущественным богом Аккада», были заложены основы самодержавных
монархий, которые в той или иной форме возникали на протяжении последующих трех
тысяч лет. Интересно, для чего весьма могущественному царю понадобилось пойти
на такой опасный шаг, как объявить себя богом, - ведь это явное оскорбление
старых богов, а кроме того, сомнительно, чтобы кто-либо из разумных подданных
мог в это поверить. Все знают, что цари тоже смертны, а если царь смертен, то
как он может быть богом? Сейчас, спустя тысячелетия, остается только гадать,
не страдал ли Нарам-Суэн своего рода манией величия, всячески поощряемой
придворными льстецами. Как бы то ни было, заявив о своем божественном статусе,
он наделил себя и своих преемников неограниченной властью, которая продолжала
считаться прерогативой царей и королей вплоть до Великой французской
революции (в более мягком варианте «божественного права»).
Следует отметить появление еще одной революционной идеи, которая определила
последующее могущество Вавилона, а именно развитие квазикапиталистической
экономики, неизвестной шумерской культуре. В шумерской общественной системе
вся земля принадлежала местному богу и ею управляли жрецы, а в частной
собственности могли находиться лишь предметы быта, рабы и жилые дома. Это был в
некотором смысле теократический коммунизм. Но к 1800 г. до н. э., как
становится известно из многочисленных аккадских документов, посвященных торговым
сделкам, покупке недвижимости, административным делам и продаже земли,
доминирующим фактором в экономике стал частный капитал. Таким образом, на смену
шумерской модели религиозного коммунизма пришли торговля и коммерция, ставшие
столпами Вавилонской империи. На фундамент старой государственности семитские
завоеватели возвели свои политические и экономические стены, перейдя от тео-
центрического общества к коммерческому. Капитализм, впервые появившийся на
исторической сцене, не слишком отличался от современной его формы. Важной
деталью можно счесть и тот факт, что к концу Третьей династии Ура (ок. 1900 г.
до н. э.) в торговых договорах и повседневных делах шумерский язык стал
вытесняться аккадским. Старым языком пользовались в храмах и при сочинении
разного рода литературных произведений. Аккадцы, оставив шумерский язык в сфере
религии, словно провели черту между церковью и государством - а это важная,
если не определяющая черта капиталистической экономики. Таким образом, один
язык предназначался для религии, а другой для коммерческой деятельности, как
сегодня в религиозной сфере распространен один свод этических правил, а в
коммерческой другой.
В то же время следует с осторожностью относиться к попыткам принизить роль
религии, которая якобы утратила власть над обществом со времен завоевания
шумеров семитами. На самом деле в истории Вавилонии и Ассирии нет ни одного
периода, когда бы не почитали богов и не возводили им храмы. Но нельзя
удержаться от вопроса: в какой мере религия обслуживала государственную политику?
Не подчинялась ли она всецело государству, как это было, по мнению некоторых
критиков, в Римской республике или в викторианской Англии? Из истории религий
ясно, что в мирное время богов умиротворяют различными ритуалами, службами и
жертвоприношениями, но, когда государство в опасности, например из-за
продолжительной войны, религия становится одной из ведущих сил общества. Такой
подход к религии подразумевает, что почитание богов является скорее общественно-
политическим институтом, чем духовным процессом, и, пожалуй, именно в этом
смысле шумерское общество отличается от вавилонского - подобно тому, как
аскетические христианские общины Фиваиды отличались от официальной римской
церкви.
Концом шумерского общества можно считать приблизительно 2000 г. до н. э.,
то есть падение Третьей династии Ура и возвышение других городов-государств
по всей территории Месопотамии. В данном случае для нас не особенно важны
войны и соперничество, упадок и гибель этих городов и мелких царств, тем
более что сами историки еще не пришли к единому мнению относительно хронологии
и общей картины этого периода. Главное - это радикальные перемены
общественного и экономического уклада, которые происходили, несмотря на постоянные
войны между царями шумеров, амореев, эламитов и т. д. Одной из таких перемен,
несомненно, является переход от шумерской концепции религиозного коммунизма,
при которой вся недвижимость принадлежит богу и потому не может покупаться
или продаваться, к семитской системе ограниченного капитализма, при которой
могут заключаться сделки по продаже земли.
Другой важной переменой стало постепенное развитие нового класса мелких
собственников - крестьян, лавочников, низших чиновников и т. п. , - которые
образовывали отдельную группу не благодаря религии, а благодаря монархии, то
есть государству. Это значит, что храм, как жилище бога, уже не являлся
центром общественной жизни. Сохранение религиозных устоев стало обязанностью
царя , его работой было приведение в порядок старых и сооружение новых храмов.
Если бы в то время существовал государственный гимн, то в нем бы, несомненно,
содержалась бы просьба «хранить царя», а не самого просителя, его семью и
город. Другими словами, религия в Шумере превратилась из общественного
института в монополию правящих классов. Вавилонские цари просят богов даровать им
долгое царствование, нерушимый трон и покорный народ, подразумевая, что
божество находится или должно находиться в услужении у правителя. Монархи
обеспечивали преданность жрецов тем, что предоставляли им особые привилегии; храмы
же теперь фактически считались продолжением дворца, и с их помощью цари
осуществляли централизованную власть над жреческим сословием точно так же, как
над армией и чиновниками. В Шумере наиболее выдающиеся жрецы всегда
стремились играть ведущую роль в политике и даже перераспределить в свою пользу
часть власти царя. В одном письме главного жреца Лагаша, адресованном его
коллеге, автор утверждает, что возглавлял местное войско в походе против
эламитов, опустошавших земли вокруг Лагаша, и что обратил врагов в бегство и
взял в плен 540 человек. Если главный жрец при шумерах мох1 возглавлять силы
«национальной обороны» и посылать доклад о своем успехе другому жрецу, то это
указывает на ведущую роль духовенства в шумерском обществе. Вавилонский царь
никогда бы не доверил войско, этот главный аппарат управления, своим
подданным, какими бы благочестивыми и патриотично настроенными они ни были. Одной
из перемен, привнесенных западными семитами, было огосударствление религии и
сокращение власти жреческого сословия. Что же до самих жрецов, лишенных
определенной власти и престижа, то им предоставили приемлемую компенсацию в виде
земельных наделов, налоговых льгот, права выпаса и, конечно же, они получали
пищу, одежду, женщин и драгоценности, которые дарили храмам якобы по воле
богов . Нетрудно догадаться, что происходило с пищей, которую выставляли на
храмовых алтарях на тот случай, если бог1 проголодается и решит сойти на землю:
она попадала в желудки жрецов и членов их семей и по праву считалась частью
платы, достойной государственных служащих высокого статуса.
Бог Мардук.
Последней переменой, или реформой, проведенной семитами, была замена
шумерского верховного бога своим. Амурру, или амореи, пришли из пустыни со своей
древней верой в Верховное Существо, свойственной всем первобытным племенам.
Этот Повелитель Повелителей, известный под разными именами - Хадад у ханане-
ев, Яхве у евреев, Мардук у вавилонян - изначально почитался как бог
плодородия, распределивший воды по земле и сделавший плодородными поля и сады. Мар-
дука в качестве бога-громовника, чьим символом была молния, почитали и
боялись почти так же, как евреи боялись Яхве, хотя он, как добрый Пастырь, был
ближе простым людям. Со временем цари новой империи сделали Мардука общим
богом для всех покоренных народов, так как это помогало им проводить свои
религиозные и политические интересы по всему расширяющемуся государству. Другими
словами, во всей империи должен быть один общий царь и один общий бог1, хотя
представителям старого шумерского пантеона отвели почетные посты в качестве
своеобразных «государственных пенсионеров». Но их власть уже была несравнима
с властью Мардука, которого ко времени Хаммурапи (1792—1750 гг. до н. э.)
безоговорочно считали повелителем неба и земли.
Сплотив вокруг себя монолитное общество, вавилонские цари получили
возможность раздвинуть границы своего государства сначала на юг, где покорили
древние шумерские города Нижней Месопотамии, затем на север, покорив будущую
Ассирию, и, наконец, на запад, завоевав мелкие семитские царства вдоль
побережья Средиземного моря. Далеко продвинуться вавилонским войскам не удалось
только на восток от Тигра. Там располагалось древнее государство Элам,
загадочный край, упоминаемый в книге Бытия как имя сына Сима. Об истории,
культуре и языке Элама известно мало, но в шумерских записях эламиты упоминаются
достаточно часто, так как они постоянно совершали набеги на дельту Тигра и
Евфрата, а иногда даже завоевывали города-государства. Именно эламиты
разгромили Ур и пленили не только одного из прославленных царей этого города, но и
унесли статую богини Иштар, кощунственно похитив ее прямо из храма.
Элам был страной полуварварских племен, которые совершали набеги на
плодородные равнины и богатые города Нижней Месопотамии и никогда не оставались на
завоеванной территории так долго, чтобы установить над ней какую-то власть.
Они, вероятно, не были способны управлять высокоцивилизованным городским
обществом и, захватив город наподобие Ларсы, передавали все гражданские дела
какому-нибудь образованному шумеру, а сами отправлялись дальше, в поисках
очередной добычи.
Известно, что к тому времени, когда в 1792 г. до н. э. Хаммурапи взошел на
трон, эламиты частично контролировали Южную Месопотамию из Ларсы, их местного
центра. На севере находились ассирийцы, превосходящие по силе вавилонян, так
что новый царь оказался зажатым между двумя соперничающими государствами,
которые граничили с его владениями. Дожидаясь подходящего момента, он провел
первые годы царствования, укрепляя свою власть и армию. На тринадцатом году
своего правления Хаммурапи начал завоевания и покорил одного за другим всех
соперников, последней подчинив Ассирию. На тридцать седьмом году правления, в
1768 г. до н. э. Хаммурапи стал владыкой всей Месопотамии и нескольких
десятков некогда известных городов-государств, названия которых он гордо
перечисляет в предисловии к своему знаменитому своду законов. Возглавляет список
Ниппур, своеобразный Рим языческой Месопотамии, где находился храм бога Энли-
ля, верховного бога шумеров. За ним благодаря своей древности и находившемуся
в нем священному оракулу следует Эреду. Вавилон, столица империи, стоит на
третьем месте как центр культа нового верховного бога Мардука. Другие великие
священные города Шумера и Аккада следуют в порядке их религиозной значимости.
Всего перечислено 24 города, вместе с их храмами и главными богами, так что
перед нами увлекательный и уникальный справочник по географии империи
Хаммурапи и ее истории. Другой источник сведений об этом царе - собственно сам
знаменитый свод законов, который он приказал высечь на камнях в целях
«упрочения справедливости в Шумере и Аккаде». К счастью для историков, один из
этих каменных монументов сохранился до наших дней, благополучно пролежав в
земле до тех пор, пока в 1901 г. его не обнаружил французский ассириолог Жан
Винсент Шейль. Сузы, древняя столица Элама, упоминаемая в Ветхом Завете,
вошли в историю, прежде всего, как резиденция Дария Великого, построившего там
дворец, древесину для которого доставляли из Ливана, золото - из Сард,
лазурит - из Согдианы, бирюзу - из Хорезма, серебро и черное дерево - из Египта и
т. д. Сузы также стали ареной одного из самых необычных зрелищ древней
истории - «бракосочетания» 80 полководцев и 10 тысяч воинов Александра
Македонского с персидскими девушками.
Более чем за тысячу лет до этого события эламиты привезли и установили в
центре своей столицы стелу с текстом законов царя Хаммурапи, чтобы все
видели, что такое справедливость, и понимали, что можно и нужно жить по законам.
Стоит отметить, что бракосочетание, устроенное Александром Македонским,
согласно вавилонскому своду законов считалось противоправным, поскольку в нем
не признавалась женитьба на похищенной невесте, считавшаяся браком по
принуждению. Впрочем, греческие воины вряд ли стали бы вчитываться в непонятный им
текст, да еще в тот момент, когда после долгих лишений и тягот походной жизни
они оказались в только что «освобожденном» роскошном городе.
Глава 10.
Законы
Хаммурапи
Вавилон, который Хаммурапи создал, покорив соперничающие государства Элам,
Мари, Ларсу и Ассирию, отличался от предыдущих государственных образований
тем, что хотя и он испытывал на себе превратности судьбы, но на протяжении
почти двух тысяч лет оставался средоточием власти, богатства и культуры
древней Месопотамии. Даже после того, как он пришел в упадок и исчез с появлением
цивилизации совершенно иного типа - а именно эллинистической, - его былая
слава осталась в легендах и преданиях; некие смутные воспоминания о великом
государстве всегда сохранялись в европейской культуре.
Своим расцветом Вавилон обязан не столько войнам, сколько мирным
достижениям. Хаммурапи-воин оказался одним из великих законотворцев Древнего мира,
достойным встать рядом с Солоном Афинским. В каком-то смысле свод правил
поведения, регулирующий отношения между людьми, был таким же важным шагом на
пути к построению более цивилизованного общества, как и закон Моисея,
сформулированный примерно на пятьсот лет позже. Схожесть этих двух предводителей
своего народа подчеркивает тот факт, что, согласно легендам, оба они получили
таблицы (скрижали) с законами на вершине горы, где обитал бог.
Хаммурапи.
Таким образом, Хаммурапи отличался от царей-воинов своего времени, хотя,
конечно, наивно полагать, что он обладал мирным нравом и был образцом
добродетели. Как известно, он жил в неспокойное и жестокое время, когда
достоинством правителя было «поразить врагов», как говорится в Библии. К этой своей
обязанности правители относились со всей серьезностью и непрестанно вели
войны против всех. Поэтому неудивительно, что Хаммурапи, пришедший к власти
молодым и честолюбивым двадцатипятилетним воином и прекрасно понимавший, что
его окружают непримиримые враги, провел первые тридцать лет царствования,
безжалостно нападая на соседние государства. Он разрушил все их города, взял
в плен жителей, а царей подверг пыткам и бросил в темницы. Он не пощадил даже
идолов богов покоренных народов и держал их в качестве заложников, пока не
исчезла угроза сопротивления.
Но через тридцать лет успешного правления, находясь в зените славы,
Хаммурапи, видимо, решил как-то компенсировать причиненные им страдания и
примириться с побежденными и их богами. Он принялся восстанавливать храмы, которые
прежде разрушал или потворствовал их разрушению. Он приказал также создать
великолепные статуи богов и богинь, которым были посвящены эти храмы, не
забыв, впрочем, увековечить и свои изображения. Если голова, найденная в Сузах
и датируемая XVIII в. до н. э., на самом деле представляет собой портрет
великого вавилонского царя, то он выглядел вполне достойно - широко
поставленные глаза, небольшой строгий рот и великолепная волнистая борода, - хотя
заметны и характерные приметы старости и, возможно, болезни. Хаммурапи
ревностно посвящал всего себя управлению государством, он занимался не только самыми
важными политическими делами, но и следил за благополучием своих подданных. В
его архивах найдено письмо, посвященное введению в календарь добавочного
месяца; в другом письме обсуждаются вопросы инспекции царских стад; в третьем
содержится предложение вернуть некоему пекарю прежнюю должность. Типичный
приказ, отправленный из царского дворца в Вавилоне местному управляющему,
звучит следующим образом:
«Так говорит Хаммурапи. Ты должен собрать людей, которые владеют землями
вдоль берегов канала Дамарум, и направить их на работы по очистке каналов. Я
хочу, чтобы это дело было завершено в течение месяца».
Кроме личного надзора за всякого рода административной деятельностью, царь
посвящал свое время систематизации и упорядочению всех законов и обычаев
Месопотамии начиная с шумерских времен, когда закон и порядок впервые стали
фундаментом цивилизации. При этом он руководствовался следующим принципом:
необходимо улучшить древнее правило родового строя, так называемый закон
талиона , согласно которому следует вырывать зуб за зуб, око за око и т. д. Он
не смог или не пожелал полностью отказаться от правила «смерть за смерть», но
ввел штрафы за многие другие проступки, которые прежде наказывались смертью
или увечьем. Такую перемену в подходе к правосудию можно считать одним из
важных шагов в направлении к созданию общества, основанного не только на
силе, но и на законе; государства, в котором значительную роль играют денежные
отношения, определяющие людские поступки и устремления. Еще задолго до
Хаммурапи шумеры поняли, что регулировать общественные отношения гораздо легче,
если вместо того, чтобы казнить преступника, требовать у него компенсации за
причиненный ущерб. Этот принцип лег в основу цивилизованного подхода к
правосудию, что привело в конечном итоге к образованию судов, появлению юристов,
адвокатов, присяжных, к развитию сложной системы юриспруденции в развитых
странах.
При разработке законов Хаммурапи заботило и еще одно соображение, а именно
стремление упрочить власть своей династии. Для этого и была необходима
сильная судебная система, ведь цари месопотамских городов-государств на своем
печальном примере давно уже поняли, что в случае откровенной несправедливости
со стороны властей подданные если и не осмелятся на открытый бунт, то уж
постараются всячески помочь соперникам, претендующим на власть. По этой причине
древние монархи охотно включали в перечень своих титулов формулы: «царь
правосудия» , «тот, кто поставил превыше всего правосудие» и т. д.
Знаменитый свод законов Хаммурапи, который, в отличие от скрижалей Моисея,
сохранился на нескольких стелах и бронзовых досках, начинается с предисловия,
обосновывающего необходимость создания законов. В нем царь утверждает, что
бог1 (Мардук, главный бог1 Вавилона) призвал его установить справедливость
среди людей и стать правителем, способным искоренить злых и нечестных, защитить
слабых от сильных. Далее следуют 300 законов, распределяющихся по нескольким
категориям, начиная с отправления правосудия (ложное обвинение,
лжесвидетельство и фальсификация при осуществлении правосудия) и заканчивая правилами
покупки иноземных рабов.
Возможно, самый интересный с социальной точки зрения раздел касается брака,
семьи и имущества. Этот раздел содержит 67 пунктов и начинается так:
«Если человек порочит верховную жрицу или замужнюю женщину и не может
доказать свои слова, то его следует высечь плетьми в присутствии судей и сбрить
ему половину бороды».
Далее следуют законы, призванные, как кажется, защитить женщин, хотя ясно,
что их статус был не намного выше положения домашних рабов. Тем не менее, муж
не имел права обращаться с женой несправедливо, а законы о разводе были
беспристрастными и вполне разумными.
«136. Если мужчина уходит и покидает свою жену без поддержки, и она затем
уходит жить к другому мужчине, то ей не нужно возвращаться к своему первому
мужу, в случае если он вернется.
138. Если мужчина желает развестись со своей первой женой по причине того,
что она бесплодна, то, до того как развестись, он должен выплатить ей ее
брачный дар и возместить приданое, с которым она пришла из отцовского дома.
139. Если жена становится хромой (от ревматизма, артрита и т. д.) и муж
решает взять в жены другую женщину, то он может поступать как захочет, но не
должен разводиться с первой женой, которая должна жить в его доме и которую
он должен обеспечивать до конца ее жизни».
Другие законы призваны обеспечить справедливость по отношению к женам,
вдовам и наложницам - последние особо нуждались в справедливом отношении,
поскольку наложниц выбирали из числа домашних рабынь и законные жены могли
всячески их преследовать. Закон гласит:
«170. Если наложница родила мужчине сыновей, и если отец сказал «вы мои
сыновья», то он должен считать их законными и они должны получать соразмерную
часть наследства с имения отца».
Примечательно, что все эти законы, касающиеся жен и наложниц, были включены
в мусульманский свод, регулирующий брачные отношения. Примечателен и сам
принцип, заложенный в этих законах, а именно то, что сильный должен уступать
слабому. Пожалуй, это наиболее важный вклад вавилонян в этику,
предвосхищающий основы христианского учения. Другими словами, концепция правосудия,
смягченного милосердием, которой предстояло изменить человечество, была таким
образом внедрена в общественное сознание и закреплена в законе, хотя еще не
скоро ей предстояло распространиться и на чужеземцев. И в самом деле, в своде
Хаммурапи или в заповедях Моисея нет упоминания о справедливости или
милосердии по отношению к врагам; напротив, израильтянам строго запрещалось
проявлять милосердие к соседним семитским племенам. Для Ветхого Завета типичен
божественный наказ, данный царю Саулу, от которого требуется уничтожить (говоря
современным языком, «вырезать») некое южно-палестинское племя следующим
образом:
«Теперь иди и порази Амалика, и истреби все, что у него; и не давай пощады
ему, но предай смерти от мужа до жены, от отрока до грудного младенца, от
вола до овцы, от верблюда до осла» (1 Цар., 15:3).
Израильтяне, конечно же, были не единственным ожесточенным войнами древним
народом, способным к геноциду. По всему Ближнему и Среднему Востоку цари
именем своих богов истребляли как воинов, так и мирных жителей. Подобные приказы
давали своим последователям «владыки воинств», как бы они ни именовались:
Яхве израильтян, Мардук вавилонян, Ашур ассирийцев, Ваал финикийцев, Ахурамазда
персов и т. д. Так что не стоит искать в своде законов Хаммурапи,
предназначенных для «домашнего» пользования, какие-либо идеи справедливости,
законности и милосердия по отношению к тем, кто жил за стенами Вавилона и в
подчиненных ему городах.
И все же в тот период было посеяно зерно, которое позже, в век рыцарства,
дало ростки и расцвело полным цветом. Чосер, например, утверждает, что
главное достоинство воина - доброта, а не жестокость. Основы такого взгляда на
добродетель можно найти в самом раннем из дошедших до нас сводов законов,
приписываемом Ур-Намму, основателю Третьей династии Ура (2113—2096 гг. до
н. э.), который утверждал, что «не следует отдавать предпочтение богатому
перед сиротой, сильному перед вдовой, человеку с одной миной перед человеком с
одним сиклем».
Именно этот принцип ясно виден и в своде Хаммурапи, особенно в разделе,
касающемся брака, семьи и женщин. Например, фраза «сильному перед вдовой» не
просто говорит о благочестии, которым так кичились некоторые цари, якобы
«защищавшие вдов и сирот», а находит отражение в конкретном законе. В 136-м
пункте говорится о мужчине, который покидает жену, оставляет ее без
содержания и вынуждает искать защиты у другого мужчины. Обиженная жена может
свободно вступить в новый брак, не прибегая к сложностям судебного разбирательства
и без разрешения духовных властей, как это иногда принято в современном
западном обществе.
Но какими бы достойными похвалы ни казались некоторые пункты, призванные
защитить жен и вдов, не следует забывать, что в Вавилонии женщины вовсе не
обладали такими же правами, как мужчины. В патриархальном обществе,
управляемом консервативно настроенными старейшинами, не могло возникнуть даже мысли о
женском равноправии. Женщины и дети, подобно скоту и жилищам, считались
собственностью глав семейств, которые могли распоряжаться ими по своему
усмотрению. Роль женщины в обществе была практически ничтожна. Можно лишь
предполагать , что некоторые опытные и мудрые женщины пользовались значительным
влиянием в кругу своей семьи, но не за пределами дома. Мужчины следили за тем,
чтобы женщины занимали место, предназначенное им природой и освященное
обычаем. Их положение было несколько выше положения домашних рабов и немного ниже
положения свободных, но не обладавших властью мужчин.
Однако при внимательном исследовании законов Хаммурапи становится очевидно,
что женщины в Вавилоне все же обладали некоторыми правами в качестве жен,
матерей, наложниц и блудниц (которые в вавилонском обществе пользовались
достаточным уважением). Так, они могли надеяться на защиту закона в случае ухода
от них мужа или болезни. Это был пусть небольшой, но первый шаг на пути к
гуманному обществу, даже если он и не освобождал женщин от их традиционной
зависимости. Законы не давали женщинам возможности проявить себя в политике,
экономике, в искусстве или в интеллектуальной сфере, хотя и простой
обыватель-мужчина также вряд ли мог надеяться на что-то особое. Он заботился о
приобретении жилья, пищи и одежды для своего семейства, а его жена занималась
хозяйством - почти так же, как это делают современные мужчины и женщины.
Единственное реальное различие между Вавилоном времен Хаммурапи в 1750 г. до
н. э. и Лондоном времен короля Георга в 1750 г. н. э. заключалось в большем
уважении к женщинам, а это вопрос скорее морали, нежели закона. Когда дело
доходило до разбирательств в суде, то вряд ли женщине Викторианской эпохи
могло повезти больше, чем женщине Древнего Вавилона. Законы Хаммурапи о
разводе позволяли мужчине избавиться от жены по своему желанию, в то время как
женщины не могли на тех же основаниях уйти от своего мужа. До недавних пор
юридическая теория и практика стран Запада не слишком отличалась от таких
законов; в какой-то мере жена была собственностью своего мужа, хотя он и не мох1
сдать ее в рабство на несколько лет ради выплаты долга - такое допускалось в
вавилонских законах, но не в христианских.
Но в одном отношении древний кодекс давал женщине свободу, в которой
последующие своды законов, по крайней мере, церковных, ей отказывали. Пункт 124
законов Хаммурапи особо отмечает следующее:
«Если женщина ненавидит своего мужа и отказывает ему в супружеских правах,
то ее дело следует рассмотреть в местном суде. Если она может доказать, что
сохраняла целомудрие и что не имеет вины, в то время как муж был ей неверен и
таким образом унизил ее, то ее не следует наказывать, она может взять
приданое и вернуться в дом отца».
По любым стандартам это довольно либеральный закон, и, в отличие от
большинства юридических документов, он учитывает человеческие эмоции, которые
часто доминируют - особенно в делах, связанных с браком. То есть
предполагается, что женщина может ненавидеть мужа, точно так же как и испытывать
противоположное чувство; поэтому возникает проблема во взаимоотношениях, требующая
разрешения. В правовых актах европейских государств нет подобных законов; а в
некоторых других частях света ненависть к своему мужу считается серьезным
преступлением. Однако следует признать, что цитируемый вавилонский закон вряд
ли часто применялся на практике, так как одно дело доказать, что женщина
сохранила целомудрие, но другое - что она вообще «не имеет вины». Опыт, скорее
всего, подсказывал женщинам, что им не стоит тягаться с мужьями, доказывая
свою правоту в суде, ибо, если ее признавали в чем-то виновной (возможно, она
отвратительно готовила пищу?), ей приходилось платить огромную цену за свое
безрассудство: мужу позволялось ее утопить.
В заключение следует сказать, что неправомерно было бы судить о кодексе
Хаммурапи, записанном четыре тысячи лет тому назад, исходя из современных
представлений о законности, - особенно о той его части, которая касается прав
женщин. Главное - что начала законности и общественного порядка, отличающие
цивилизованное общество от варварского, были, несомненно, заложены в
Вавилонии, и что именно благодаря мудрому правлению Хаммурапи Вавилон из маленького
селения на берегу Евфрата превратился в мировую столицу. К несчастью для
истории человечества, ему не суждено было слишком долго оставаться центром
власти; вскоре после периода правления Хаммурапи этот регион вновь погрузился в
хаос, набеги варваров опустошили города и государственные образования на всем
пространстве между двумя великими реками. Падение Вавилона привело к
возвышению соперничающего с ним государства - Ассирии; а у ассирийских правителей,
как мы далее увидим, не оставалось времени ни для развития либеральных
взглядов Хаммурапи, ни для проявления милосердия к своему собственному народу, не
говоря уже о врагах.
Глава 11.
Общественная
жизнь Вавилонии
Концепция общества, основанного на письменном своде законов, применяемых в
публичных судах, стала величайшим вкладом вавилонян в представления людей о
цивилизованной жизни. Впрочем, некоторые из моральных принципов, на которых
основано вавилонское правосудие, сформулировали в чем-то более гуманные шу-
мерские правители. В качестве примера мы уже приводили Ур-Намму, основателя
Третьей династии Ура, который запрещал обижать вдов и сирот. Но что касается
общественных отношений, благочестивые призывы - одно, а должным образом
исполняемые законы - другое. Именно Хаммурапи первым систематизировал и
кодифицировал существовавшие до него нечеткие принципы правосудия.
Но свод законов Хаммурапи уникален не только тем, что является древнейшим
памятником правосудия в истории; еще более интересны предоставляемые им
свидетельства о повседневной жизни простых людей того времени. Очевидно, нам
особенно недостает именно этих фактов, так как большинство дошедших до нас
сведений касается царей с их экзотическими и труднопроизносимыми именами, их
бесконечных войн на уничтожение соседей, а также возвышения и упадка
многочисленных городов-государств. Кроме того, почти все артефакты, обнаруженные в
сотнях холмов, оживляющих унылый ландшафт Междуречья, были найдены в
гробницах правителей или высокопоставленных лиц, и письменные документы в основном
повествуют о государственных делах или коммерческих сделках.
Руины Вавилона. Фото 1975 г.
В сравнении с ними свод законов Хаммурапи и судебные документы часто
позволяют нам хотя бы краем глаза взглянуть на повседневную жизнь простых горожан
- подобно тому, как улицы Помпеи и Геркуланума неожиданно оживили римскую
историю и явили ее истинное лицо тем, кто знал о ней только по хрестоматийным
«Запискам о галльской войне» Цезаря. Оказалось, что шумеры, вавилоняне и
ассирийцы очень тщательно и усердно вели судебные записи. Судебный чиновник
фиксировал суть всякого дела на глиняной табличке, помещал ее в глиняный
конверт и оставлял на хранение. За сотню лет раскопок были найдены десятки тысяч
подобных табличек. По этим документам можно представить себе общую картину
государств, процветавших три - пять тысяч лет тому назад, - приблизительно
такую же, как о нашем обществе на примере судебных отчетов.
Прежде всего, в глаза бросается жесткая структура ранних обществ,
утвержденная впервые в своде законов Хаммурапи и дошедшая до наших дней. Другими
словами, разница между цивилизованным и родовым общественным устройством
заключается в разделении классов. Так, Хаммурапи ясно дает понять, что в
вавилонском обществе существовало три основных группы и одна из главных целей его
свода - урегулировать отношения между ними. Названия в аккадской версии
текста расшифровать довольно трудно, но смысл их очевиден. Высшая социальная
группа называлась «авеллум», буквально «люди», - вероятно, имелась в виду
знать, занимающая высокое положение благодаря происхождению, богатству и
власти. Вторая группа - «мушкенум», что можно перевести как «обыватели» или
«буржуа». Третье, низшее, сословие называлось «вардум», что означало «рабы»
или «зависимые люди». Можно сказать, что в каком-то смысле эта стратификация
общества сохранилась и до наших дней; хотя разные режимы старались изменить
ее, и это им даже иногда ненадолго удавалось, все же различия в
происхождении, образовании, профессиональном статусе и способностях подрывают на
практике философские, религиозные или политические теории о бесклассовом
обществе.
В Вавилоне мы впервые сталкиваемся с такой жесткой социальной структурой.
Высший класс состоял из хранителей закона, порядка и традиций, другими
словами - из высокопоставленных государственных лиц и чиновников от царя до
полководцев . К их числу принадлежали верховные жрецы, чиновники, придворные и
т. п., призванные хранить привилегии высшего класса. Класс, который мы
назвали бы «средним», состоял из торговцев, земледельцев, ремесленников и разного
рода специалистов. Это были свободные люди, отличающиеся от представителей
высшего класса не столько богатством, образованием и умом, сколько
практически добровольным признанием своего подчиненного положения. Низший класс
состоял из рабов, не имевших никаких прав, за исключением тех, которые им
предоставляли хозяева. Их можно сравнить со средневековыми крепостными или
подневольными работниками XIX в. Вполне можно доказать, что образ жизни и статус
шумерского домашнего раба в 2850 г. до н. э. почти ничем не отличался от
образа жизни и статуса английского фабричного рабочего 1850 г. н. э., хотя,
принимая во внимание все свидетельства об условиях, в которых жили и
трудились эти люди, приходится признать, что первым жилось даже лучше, чем вторым.
В целях регулирования такой классовой структуры вавилоняне уже на ранней
стадии развития разработали принципы правосудия, прекрасно подходившие для их
государственного устройства, а именно: преступление против представителя
высшего класса считалось более серьезным и за него назначалось более серьезное
наказание, чем за преступление против представителя среднего или низшего
класса. Современная концепция «равенства перед законом» показалась бы древним
жителям Месопотамии неразумной, ведь, согласно их представлениям, царь,
знатный человек, полководец или верховный жрец, выполнявшие ответственную
государственную работу, были гораздо важнее для государства, чем, скажем,
лавочник. Следовательно, за убийство первого нужно наказывать строже, чем за
убийство второго. В то же время знатный человек за услуги должен был платить
больше, чем простой обыватель, и это понятно - ведь он мог позволить себе
заплатить врачу гораздо больше, чем лавочник. Рабы же вовсе ничего не платили.
Нам трудно ясно представить себе социальное положение рабов Месопотамии и
отношение к ним со стороны других членов общества, поскольку мы привыкли
ассоциировать слово «раб» с африканскими чернокожими невольниками, которых
эксплуатировали представители белой расы с начала XV в. и почти до конца XIX в.
н. э. Но рабство в этот период отличалось от рабства Древнего мира, поскольку
проблемы морали и теории о расовом превосходстве вряд ли заботили древних.
Социальный институт рабства дохристианского периода совершенно не был связан
с расовой дискриминацией, а изначально служил средством организации труда в
условиях отсутствия совершенных механизмов, а также использовался для
обращения с военнопленными. Небольшие государства постоянно воевали друг с другом,
и потому им приходилось либо убивать пленных, либо использовать их труд.
Второе оказалось выгоднее - примерно так же в Средние века практика выкупа
ослабила жестокости на поле боя.
Реконструкция ворот Иштар в Пергамском музее.
В ранних сводах законов можно найти даже свидетельства своеобразного
гуманного отношения к рабам, сначала в Шумере, затем и в Вавилоне. Так, например,
раб мох1 обратиться в суд с жалобой на своего хозяина и свидетельствовать
против него, хотя, по-видимому, теория далеко не всегда совпадала с практикой.
Неизвестно, насколько успешно функционировала бы система эксплуатации, если
бы рабы могли свободно протестовать. Подобные права кое-где предоставлялись
чернокожим рабам британских колоний и американского Юга, но вряд ли
рабовладельцы обращали на них какое-то внимание. Более того, раз уж рабов в Шумере
можно было безнаказанно клеймить, пороть и даже убивать, то о какой же
справедливости древней системы общественного устройства можно говорить? Тем не
менее, законы предоставляли рабам возможность подавать жалобы в суд, владеть
имуществом, заниматься торговлей, выкупать себя из рабства и сочетаться
браком со свободными людьми. Так что, вероятно, для зависимого человека всегда
оставалась надежда добиться свободы и процветания. Скорее всего, все зависело
от личных качеств и способностей раба. Умный раб всегда мох1 найти дело,
выкупить себя из рабства и жениться на свободной женщине. Красивая и умная рабыня
могла, вне всякого сомнения, оказать влияние на своего хозяина и с согласия
уступчивой жены стать фактической хозяйкой дома.
Что же касается взаимоотношений полов, то приходится признать, что женщины
находились в незавидном положении, так как обществом управляли исключительно
мужчины. И поскольку женщины не могли заниматься государственными,
религиозными или политическими делами, то им приходилось ограничивать свою
деятельность стенами дома. Правда, порой мы встречаем упоминания о той или иной
женщине, правившей одной из древних империй, - примером тому может служить
ассирийская царица Семирамида. Ее правление оказалось весьма недолгим, через
четыре года на престоле ее сменил сын Адад-Нерари (810—782 гг. до н. э.), и имя
Семирамиды стало достоянием легенд. Единственное упоминание о ней после
передачи власти состоит в том, что она якобы улетела из дворца, обратившись
голубкой, и с тех пор о ней больше ничего не слышали. Из подобных легенд и
сказок мы почти ничего не можем узнать о реальном положении женщин в ассирийском
обществе.
Гораздо больше сведений можно извлечь из свода законов Хаммурапи. Брак,
например, закреплялся законным контрактом, который давал женщине чувство
защищенности , особенно если учесть, что муж не мог развестись с ней, не выплатив
компенсации. Но о том, чтобы занять более высокое общественное положение, и
речи быть не могло. Мужчина мог содержать столько сожительниц, сколько был в
состоянии прокормить, кроме того, к его услугам был общественный гарем в лице
храмовых проституток. В таких условиях трудно ожидать, что муж будет
демонстрировать особую любовь и преданность своей единственной жене.
Но и от женщин также не требовалось ни соблюдения строгой моногамии, ни, с
другой стороны, вступления в какие-либо романтические отношения. Одним
словом, в Вавилоне сексуальные отношения имели своей целью либо продолжение
рода, либо развлечение, и нигде в их литературе нет ни запрета на сексуальные
отношения, ни описаний возвышенных духовных чувств между мужчиной и женщиной,
которые образуют понятие «любовь». Конечно, глупо отрицать, что юноши и
девушки, а иногда взрослые мужчины и женщины привязывались друг к другу
настолько, что сексуальные желания отходили на второй план; подчеркнем лишь,
что до нас не дошло описаний таких отношений в литературе. С другой стороны,
религиозная проституция была узаконена на том основании, что потворство своей
похоти способствует удовлетворению не только физических, но и духовных
потребностей человека. Нам это кажется странным, но ведь считалось, что боги,
заложившие правила человеческого поведения, сами подобны людям и что они
испытывают те же потребности. Им нужны удобные жилища (храмы); преданные слуги,
которые присматривали бы за домом (жрецы); жена благородного происхождения
(верховная жрица культа); прекрасные наложницы (служительницы культа) и
знающие свое дело члены семьи (послушницы). Предполагалось, что бог пользуется
всеми удобствами и людьми, предоставляемыми в его распоряжение, - потребляет
пищу, выкладываемую на алтарь, сожительствует с женой (в Уре на эту роль
назначали царскую дочь), развлекается с наложницами и, при желании, со слугами-
мужчинами, то есть храмовыми жрецами. Последние порой так же занимались
проституцией, как и их священные сестры, выполняя желания бога. А то, что
считается естественным и хорошим для бога, должно быть хорошим и для человека. Из
всего вышесказанного следует, что сутью морали Шумера, а позже Вавилонии и
Ассирии, было не подавление земных желаний с целью удостоиться высшей награды
на небесах, а, напротив, ничем не ограничиваемое стремление к наслаждению
здесь, на земле. Ибо жители древней Месопотамии, похоже, не верили в
загробную жизнь - по крайней мере, не представляли, что есть место, где после
смерти достойных ждет вечное блаженство. Единственные дошедшие до нас упоминания
«о том свете» повествуют о мрачном мире, где духи питаются глиной и трепещут,
словно раненые птицы. Нормальный здоровый человек не испытывал ни малейшего
желания попасть в это место, откуда нет возврата, хотя и осознавал, что уход
туда неизбежен, а потому выполнял все необходимые приготовления, чтобы еде-
лать его более приятным, - как путешественник подготавливается к долгой и
нудной поездке. На практике же вавилоняне прилагали все интеллектуальные,
моральные и физические усилия, чтобы достичь наибольшего процветания при жизни,
что им и удалось успешно сделать в отведенных им границах времени и
пространства. Их благополучие зависело от сельского хозяйства, потому что в тот
ранний период международная торговля была ограничена, а физические потребности
рядового гражданина в любом случае оставались весьма простыми. Удовлетворить
их можно было с помощью плодородной земли, ежегодно обогащаемой наносами двух
великих рек. Другим главным ресурсом была вода; в важнейшие обязанности царя
входило поддержание старых каналов и сооружение новых, чтобы население не
испытывало недостатка в воде.
Основной злаковой культурой был ячмень, который употребляли в пищу и корм
скоту, - варили из него пиво; ячменем также платили за работу. Пшеницу, по
всей видимости, выращивали в меньших количествах, чем ячмень. Выращивали
также корнеплоды и фруктовые деревья, которые не только служили дополнительным
источником пищи, но и предоставляли древесину для безлесной равнинной
местности. Недостаток дерева и камня определял выбор строительных материалов и
принципы архитектуры в те времена также, как и сейчас. Обычные дома, а также
дворцы царей строили из глиняных кирпичей. В домах не было окон, внутри
располагались простейшие предметы мебели. Глиняные хижины в деревушках
современного Ирака почти в точности повторяют этот тип жилища. Но всякий, кто немного
пожил в таком примитивном доме, знает, насколько он удобен: отсутствие
солнечного света и полумрак хорошо подходят для условий пустыни, а внутренний
двор, где семья отдыхает по вечерам, - это идеальная альтернатива
кондиционерам.
Семья, обитавшая в таких стенах, вела очень скромный образ жизни. У жителей
не было особого выбора в пище; основными продуктами считались ячменный хлеб,
ячменная каша, лепешки и т. д. На обширных угодьях выращивали овощи и фрукты,
охотились, ловили рыбу. Всю пищу ели в свежем виде, то есть, как и требуется
для поддержания здоровья. Поэтому можно предположить, что здоровье вавилонян
было хорошим, хотя точно утверждать ничего нельзя, так как никакой статистики
не велось. В табличках встречаются упоминания о болезнях и о средствах
исцеления, но они в основном говорят нам о вере в магию и о распространенности
предрассудков, поэтому не всегда возможно отделить правду от вымысла.
Возьмем, к примеру, описание болезни, похожей на воспаление аппендикса, язву
желудка или кишечника, несварение желудка, метеоризм или просто на боль в
животе :
«Если живот человека горячий, то нужно растолочь и смешать семь лекарств
(их названия отсутствуют или не определены). Затем процедить, смешать с
пивом, довести до кипения, снова процедить и охладить. Добавить ячменной воды и
немного розовой воды. Ввести эту смесь в его задний проход (с помощью
клизмы) , и больной выздоровеет».
Скорее всего, цель данной манипуляции - обычное промывание кишечника. Но
непонятно, зачем для этого нужно так долго готовить отвар. Наверное, лекари
старались окружить свою науку ореолом тайны, недоступной для непосвященных, и
чем загадочней казались их действия, тем мудрее казался сам лекарь, что
помогало ему брать высокую плату в случае выздоровления.
Исходя из множества дошедших до нас медицинских текстов, рецептов, описаний
болезни и т. д., в древней Месопотамии не было недостатка во врачах, хотя
Геродот утверждает обратное. Греческий историк пишет, что в его время у
вавилонян не было врачей и поэтому возник интересный обычай публичного лечения,
когда больной садился на рынке, чтобы любой прохожий мог выслушать его жалобы и
дать совет - особенно полезный, если прохожий сам страдал от подобной болезни
и излечился.
Однако Геродота явно плохо информировали, так как огромное количество
документов по медицине свидетельствует о глубоком интересе шумеров и вавилонян к
этой науке. Можно даже прийти к выводу, что у них были не только терапевты и
хирурги, но и психиатры, имеющие дело с психическими расстройствами. Эти
последние, очевидно, полагались на различные предзнаменования, о чем
свидетельствует следующий список «полезных примет»:
«Если больной увидит черную свинью, то он умрет.
Если больной увидит белую свинью, то он выздоровеет.
Если больной увидит красную свинью, то он умрет на третий день (или месяц).
Если больной увидит свиней с поднятыми хвостами, то ему не о чем
беспокоиться .
Если больной увидит совокупляющихся свиней, то он... (далее пропуск).»
Однако развитие медицины сильно сдерживали ограничения, накладываемые
государством и религией. Так, по закону следовало наказать врача, точнее,
хирурга, проведшего неудачную операцию. Если врач в ходе операции повредил глаз
пациента, то следовало повредить глаз врача. Неудивительно, что хирургия не
пользовалась особой популярностью, и иногда высказываются сомнения, что
вавилоняне вообще ею занимались. Они никогда не осмелились бы разрезать глотку
пациента, чтобы достать застрявшую рыбью кость, как это делали греческие
врачи. Более целесообразным им казалось доверяться традиционным диагнозам и
прогнозам, которые были записаны и тем самым приобрели официальный медицинский
статус. Некоторые из вавилонских медицинских текстов дошли до наших дней; эти
таблички, найденные на местах развалин многих ассиро-вавилонских городов,
датируются периодом с VIII по V в. до н. э. Они представляют собой весьма
любопытную страницу истории медицины; на их примере видно, до каких изощренных
высот может дойти теория цветодиагностики за долгое время, начиная со III—11-
го тысячелетий до н. э. Так, мы узнаем, что:
«Если ягодицы больного желтые, то у него есть причины беспокоиться.
Если его правая ягодица черная, то болезнь его будет суровой.
Если его левая ягодица красная, то болезнь его будет продолжительной.
Если его кал красный, то ему станет лучше.
Если его кал черный, то он умрет.
Если его половой член красный, то он будет болеть долго, но затем
выздоровеет .
Если его половой член черный, то он умрет.
Если его моча зеленая, то его болезнь будет продолжительной.
Если его моча цвета розовой воды, то ему станет лучше.
Если его яички красные, то ему станет лучше.
Если его яички черные, то он умрет».
Из подобных назидательных советов становится ясно, что медицина в Вавилоне
и Ассирии представляла собой смесь шарлатанства, магии и разрозненных
эмпирических сведений; впрочем, подобное состояние медицины сохранялось повсеместно
на протяжении последующих двух тысяч лет. Это видно из совета, который давали
ученикам врачи салернской школы приблизительно в 100 г. н. э.:
«Будучи призванным к больному, поручите себя воле Господа и ангелу,
направлявшему Тобиаса. Между тем расспросите посланника и узнайте от него как можно
больше, чтобы уже ничего нового не узнавать по пульсу или выделениям
больного, ибо, продемонстрировав свои знания, вы поразите его и войдете к нему в
доверие».
Но в других областях знания, таких, как математика и астрономия, где
предрассудки не могли серьезно препятствовать развитию науки, вавилоняне достигли
небывалых высот. И в самом деле, когда европейцы все еще жили в пещерах и
считали на пальцах, шумерский ученик решал квадратные уравнения. Вавилоняне,
заимствовавшие математику у шумеров, вели регулярные записи астрономических
наблюдений, благодаря чему греческие ученые, в свое время приступившие к
наблюдению небесных тел, получили в распоряжение таблицы солнечных и лунных
затмений начиная с 737 г. до н. э., вместе с таблицами эфемерид, по которым
предсказывали даты новолуний и рассчитывали орбиты планет.
Такие достижения кажутся нам сопоставимыми с достижениями современной науки
и техники и могут привести к ложному заключению, что древние были гораздо
ближе к нам, чем это принято считать. Однако при более подробном рассмотрении
схожесть эта оказывается поверхностной. Да, действительно, повседневная жизнь
среднего жителя Вавилона не особо отличалась от повседневной жизни обитателей
современных больших городов. У него была регулярная работа, определенный
общественный статус; от несправедливости его защищали законы страны; у него
была семья и пусть простое, но удобное жилище; его дети ходили в школу; он
искал развлечений вне дома, на улице, как это с незапамятных времен делают
жители Среднего Востока и Средиземноморья. Но хотя физически свободным его еще
можно было назвать (если, конечно, это был полноправный член общества) , об
интеллектуальной свободе не могло быть и речи. В этом смысле ни один
вавилонянин, от царя до простолюдина и от художника до ученого, не мог считаться
свободным. Общество выглядело единым монолитом, а это значит, что ценность
отдельного человека была не больше цены отдельного винтика в сложном
механизме. И если он плохо выполнял свою функцию, то его, подобно винтику, заменяли.
При этом он не только не восставал против системы, но даже и не сомневался в
ее правильности. Политики в современном смысле - то есть в таком, в каком ее
понимали греки и римляне, - просто не существовало. Все решения и действия
выполнялись как бы автоматически; нельзя было даже представить себе какую-
либо серьезную оппозицию в искусстве или науке, не говоря уже о религии или
политике. Конечно, у некоторых наверняка могли возникать какие-то свои
смутные идеи, отличавшиеся от общепринятых, но они никогда не осознавали их до
конца. Людей не учили думать, они должны были только подчиняться. Неизбежным
результатом такой системы стал порядок, при котором у индивидуума не было ни
возможности, ни стремления что-то изменить.
Анализ общественного устройства древних государств Месопотамии приводит нас
к выводу, что, какими бы ни были материальные и научные достижения, с
интеллектуальной и духовной точки зрения их режим оставался бесплодным, ибо
авторитарная система заставляла людей думать и действовать так, словно бы они
обитали в хорошо управляемом и относительно гуманном исправительном
учреждении. Та духовная свобода, которой отличался, например, Сократ, для подобного
типа общества представляется невозможной. Поэтому за две тысячи лет, начиная
с правления Ур-Намму из Третьей династии Ура и до эпохи Набонида, последнего
царя Вавилона, не возникло ни одной оригинальной философской, религиозной или
политической концепции. За все это время почти не изменились ни религия, ни
политика, ни экономика, ни правосудие, ни архитектура, ни инженерное
искусство, ни наука, ни искусство, ни даже сама структура общества. Это еще один
аргумент не в пользу авторитарной формы правления.
Нам известно, с каким интересом относились шумеры к жизни (что нашло
отражение в их литературе), мы видели попытки вавилонского правителя Хаммурапи
увековечить справедливость в законах, что предвещало в отдаленном будущем
надежды на улучшение общественных отношений. Падение молодого Вавилонского
царства положило конец надеждам на дальнейшие преобразования; после этого
история вновь пестрит лишь именами царей, непрерывно ведущих войны. Упоминаний
этих имен действительно очень много, благодаря чему профессиональным
ассириологам придется еще долго работать, составляя списки монархов и устанавливая
даты сражений (хотя для нас достаточно одних лишь рельефов с воинами из
дворцов, раскопанных еще в XIX в.). Вся последующая ассирийская история
представляет собой, по сути, список жестокостей, совершенных во имя прославления ве-
ликих царей и имеет мало общего с историей развития цивилизации.
Стены Вавилона после современной реконструкции.
Глава 12.
Ассирийцы
Несмотря на то, что Хаммурапи завоевал много провинций и объединил их под
единым правлением, его сын Самсуилуна (1749—1712 гг. до н. э.) не смог
удержать власть над империей: восстания на юге и вторжения врагов на севере
превратили Вавилонию в небольшое слабое государство, столицу и территорию
которого в 1591 г. до н. э. завоевали и разграбили хетты. Так пришел конец первой
вавилонской династии, которая правила свыше двухсот лет.
Хетты, завоевавшие великий культурный центр Древнего мира, были кочевым
племенем индоевропейского происхождения, схожим с германцами и кельтами,
какими они описаны в трудах Юлия Цезаря и Тацита. Это был воинственный народ,
почти постоянно находившийся в движении (отсюда и важная роль лошадей). Во
главе отдельных групп стояли вожди, называвшие себя «царями», - своего рода
тираны, имевшие смутное представление о цивилизации. Воинственные хетты
основную энергию направляли на походы и завоевания, а из сооружений знали толк
лишь в строительстве мощных каменных стен укреплений и подземных туннелей. В
остальном же они мало интересовались искусством и наукой, предоставляя
заниматься этим своим жрецам, точно так же как племенные вожди древних британцев
считали науку уделом друидов, а бароны Средневековья оставляли это занятие
представителям церкви. Но по мере завоевания обширных земель Среднего Востока
хетты постепенно перенимали интеллектуальные достижения завоеванных ими
народностей , например законы и письменность вавилонян. Более или менее
цивилизовавшись, эти индоевропейцы смешались с другими, в основном семитскими,
племенами и народами Среднего Востока, в среде которых, в конце концов, и
растворились наряду с такими более загадочными народами, как хатты, хурриты,
«лукка» и «аххиява».
Вслед за хеттами в Вавилон вторглись касситы. Они пришли, предположительно,
с гор на территории современного Западного Ирана, расположенные к востоку от
Тигра, и царствовали на протяжении около шестисот лет (так называемая «вторая
вавилонская династия»). История этого периода полностью неизвестна до сих
пор; дошедшие до нас имена великих царей или называвших себя так самозванцев
мало что говорят о том времени. Однако звучат эти имена довольно впечатляюще:
Нацинугаш (1350—1345 гг. до н. э.), Нацимарруташ (1323—1298 гг. до н. э.) и
Каштилиаш (1242—1235 гг. до н. э.). Имена следующих десяти правителей нам
неизвестны. Из надписи на постройке, возведенной в 1241 г. до н. э. по приказу
ассирийского царя Тукультининурты, современника Каштилиаша, становится ясно,
почему эти имена исчезли из истории. В ней с обычной для ассирийцев
напыщенностью сообщается:
«Полагаясь на великих богов, моих владык, и на Иштар, царицу неба и земли,
идущую впереди моего войска, я заставил Каштилиаша из Вавилона выйти со мной
на бой. Я разгромил его войско и уничтожил его людей. В ходе битвы я сам взял
в плен Каштилиаша, вавилонского царя. Моя нога встала на его царскую шею, он
был подставкой для моих ног. Я привел его, пленного, и связал перед богом
Ашуром, моим господином. Весь Шумер и Аккад я взял под свое правление».
Другими словами, Вавилон стал вассальным государством Ассирии и оставался
таковым на протяжении последующих шестисот лет, пока вавилоняне не подняли
восстание и не отомстили за все, едва полностью не истребив своих
противников .
Но во времена Тукультининурты завоевание Вавилона способствовало тому, что
Ассирия стала главной политической силой на Среднем Востоке. Хеттское царство
быстро угасало; Египет клонился к упадку. В XIII в. до н. э. ни мидяне,
персы, финикийцы, ни греки еще не составляли особой конкуренции ассирийцам. В
искусстве войны ассирийцам и вовсе не было равных, ведь они подняли эту науку
на особую высоту. Основным видом их войск были запряженные лошадьми
колесницы , которые они заимствовали у хеттов. Предполагается, что в других армиях
того времени в колесницы, если они вообще имелись, запрягали ослов или волов.
Ассирийцы, как и римляне, несколько столетий спустя всячески совершенствовали
искусство ведения боя. Кроме колесниц, у них были отдельные отряды конницы и
инженерные войска, разрушавшие укрепления врага при помощи стенобитных
орудий. Благодаря этому ко времени Салманасара III Ассирия владела уже всей
Месопотамией .
Почему так произошло, легко понять по рельефам из дворца Нимруда и Ниневии,
найденным Лзйярдом и другими исследователями в золотую эпоху открытий и
раскопок XIX в. Например, знаменитая серия рельефов из Юго-западного дворца царя
Синаххериба изображает осаду Лахиса, победа над которым кратко, но драматично
упоминается в Ветхом Завете как одно из бедствий, испытанных евреями во
времена Езекии, царя иудейского. Из Четвертой книги Царств мы узнаем, что Си-
наххериб взял один за другим все укрепленные города Иудеи. Езекия был
вынужден сдаться безо всяких условий и выплатить ассирийскому царю 300 талантов
серебра, 30 талантов золота и все серебро из храма и дворца. По изображениям
на рельефах дворца Синаххериба видно, что евреи отчаянно защищали свои
города. Ассирийцы катят свои осадные башни по огромной насыпи к стенам Лахиса.
Тысячу лет спустя то же самое проделывали римляне при осаде крепости Масад.
Хатты - древнее население северо-восточной Малой Азии, завоеванное хеттами. Хур-
риты - один из важнейших народов Древнего Востока 2-го тысячелетия до н. э.
Образовали царства в Верхней Месопотамии. «Лукка» - лувийцы (индоевропейцы, родственные
хеттам). «Аххиява» (ахиява) - хеттское наименование народов Эгейского полуострова.
Скорее всего, под ними подразумевались ахейцы.
За башнями следует пехота, готовясь с помощью лестниц штурмовать стены.
Осажденные сбрасывают со стен камни, горящие поленья и даже колеса колесниц,
пытаясь защитить крепости. Но их усилия тщетны. В надписи на одном из цилиндров
Синаххериба сказано следующее:
«Я осадил и взял город при помощи хорошо утрамбованных скатов, ударов
стенобитных орудий и пеших воинов, проникших в город через проломы, подкопы и по
лестницам. Всего 200 150 человек, старых и молодых, мужчин и женщин, а также
лошадей, мулов, верблюдов, коров, быков и овец без счета я взял и вывел в
качестве добычи».
Часть рельефа дворца Синаххериба - осада Лахиша.
На рельефах изображено, как одни из этих людей убегают через ворота Лахиса;
других поймали и распяли вдоль дороги; третьи подползают на коленях к трону
царя, сидящего за городом (конечно же вне досягаемости пращей защитников),
умоляя его о пощаде. Некоторым повезло, и они уцелели; другим отрубили
головы; с третьих живьем содрали кожу, а иных расчленили на куски. Скорее всего,
скульптор правдиво изобразил детали, поскольку из Ветхого Завета известно,
что Синаххериб лично присутствовал при взятии Лахиса, ожидая предводителей
евреев с согласием на капитуляцию. Езекия же там лично не присутствовал и
только послал сказать: «Виновен я; отойди от меня; что наложишь на меня, я
внесу», - высказывание человека, не до конца лишенного чувства собственного
достоинства. Ассирийские тексты описывают победу иначе. По их стилю можно
судить о менталитете ассирийцев. Типично, например, заявление Тиглатпаласара I
(1116—1078 гг. до н. э.):
«Земли, горы, города и государей я покорил и подчинил своей власти. Я
сражался с шестьюдесятью царями и покорил их своей неодолимой силой. Мне не было
равных в битве, не было соперников в сражении...»
Такой помпезный стиль стал обязательным для всех последующих ассирийских
монархов, и четыреста лет спустя Саргон II (709—705 гг. до н. э.) даже
превзошел Тиглатпаласара в своем хвастовстве:
«С избранными охранниками и неукротимыми воинами я шел вперед, словно
сильный дикий бык. Ущелья, горные реки и потоки, опасные пропасти преодолевал я в
паланкине. Если дорога становилась слишком обрывистой, продвигался я пешком.
Словно молодая газель взбирался я на горные вершины, преследуя врага...»
Еще больше об образе мыслей ассирийцев говорит их обращение с покоренными
народами. Обычная формула описания побед гласит следующее: «Я разграбил их
город, сжег его огнем, превратил его в груду развалин и пустыню». Похоже, что
данная фраза (в отличие от большинства официальных заявлений) описывает
реальное положение дел, ибо целью военных походов было не просто покорить
врага, а уничтожить его полностью. Поэтому строения врага разрушали, мужчин
убивали, а женщин насиловали и, по утверждению надписи Салманасара III (1840 г.
до н. э.) , затем сжигали вместе с детьми; фруктовые деревья выкорчевывали;
скот уводили; плодородную почву засыпали вредными веществами, такими, как
селитра .
Ассирийцы, по существу, предвосхитили современную практику «тотальной
войны», хотя их методы в чем-то показались бы чрезмерными даже ярым
милитаристам. Они, например, сознательно продлевали мучения жертв. Властителей
покоренных городов проводили по улицам Ниневии, словно быков, с кольцом в носу
или в губах; выставляли в клетках, будто обезьян; под конец же отрубали им
руки и ноги, вырывали ноздри и глаза. Обычных узников убивали тысячами, а их
головы складывали в аккуратные пирамиды по обеим сторонам от царя и
полководцев. Общее количество жертв этих древних войн подсчитать невозможно, как
невозможно подсчитать число жертв войн современных. Официальным историкам
доверять не стоило во все времена, так как их главной задачей была фальсификация
истины. Поэтому утверждение Синаххериба (704—681 гг. до н. э.) о том, что он
взял в плен 200 тысяч человек за одно сражение, не следует понимать
буквально; это, скорее всего, преувеличение, свойственное официальной военной
пропаганде .
Однако, судя по дошедшим до нас изображениям, не остается никаких сомнений
по поводу характера ведения боевых действий Синаххериба против вавилонян,
финикийцев и эламитов. Мы видим, как его войска приближаются к врагам по суше
или по морю, осаждают города, побеждают противника и грабят лагеря. Некоторые
ассирийские воины держат в руках по несколько отрезанных голов, словно желая
порадовать царя и писцов, - довольно характерная деталь для понимания образа
мысли ассирийцев. Однако сама резня и поражение врагов не были достаточными
стимулами для воинов. Они почти не получали платы за свою службу, а в мирное
время их лишь кормили и давали ночлег. Основным источником их доходов были
трофеи, поэтому для содержания большой профессиональной армии царю
требовалось постоянно предпринимать все новые военные кампании. Сохранился список
добычи (мы опять имеем дело с официальным источником), взятой во время
четвертого вавилонского похода:
208 тысяч пленных мужчин и женщин;
7200 коней и мулов;
11 073 осла;
5230 верблюдов;
80 050 голов крупного рогатого скота;
100 100 овец.
Интересная особенность данного списка - указание точного количества
животных (например, 11 073 осла) и округленное число людей. Кони, ослы, верблюды и
другие домашние животные, а также вещи, которые можно было легко взять с
собой, прежде чем предать дома огню, считались более ценными, нежели люди
покоренного города, поскольку для армии важнее всего была добыча. Самые дорогие
трофеи - драгоценности, украшения, мебель и утварь из дворцов и храмов -
считались собственностью бога (то есть Ашшура) и, следовательно, собственностью
его представителя на земле, то есть царя. Все награбленные ценности в течение
многих столетий хранились в крепости Салманасара, неподалеку от Ниневии, пока
в 612 г. ее не захватили и не разграбили мидяне и вавилоняне. В том же году
победители сожгли на кострах десятки тысяч статуэток из слоновой кости,
которые ассирийцы награбили во всем подвластном им мире, вместе с мебелью и
украшениями, хранившимися в царской сокровищнице в течение двухсот шестидесяти
лет. Археологи, занимавшиеся раскопками крепости Салманасара, утверждали, что
это «величайшая свалка изделий из слоновой кости за всю историю человечества,
результат крайнего вандализма врагов (то есть мидян и вавилонян), которые в
один миг выплеснули всю свою ненависть к Ассирии в знак отмщения за
страдания , причиненные им за предыдущие века бывшими властителями».
Дошедшие до нас произведения изобразительного искусства и письменные
документы недвусмысленно излагают нам причину такого гнева. Перед яростью
угнетенных народов жестокий режим не смог устоять даже с помощью хорошо
организованной и умелой армии. Десятки тысяч рабов, строивших крепости, дворцы и
храмы царей, покоренные народы, которые вынуждены были платить дань, и даже
простые ассирийцы неблагородного происхождения с радостью восприняли гибель
монархов, которые в своих собственных сочинениях прославляли себя как героев, а
в глазах всего остального мира выглядели законченными убийцами.
Помимо того, что мы узнаем об ассирийцах из дошедших до нас записей,
некоторые черты их характера можно понять на примере законов, как это было в
случае с вавилонянами и сводом законов Хаммурапи. Вот типичный пример:
«Если замужняя женщина украла что-либо из дома мужа и стоимость украденной
собственности более пяти ману (= 2,5 кг или приблизительно 5 фунтов) свинца,
то владелец собственности должен поклясться, что не позволял женщине брать
его собственность и что было совершено воровство. Если муж желает решить
дело, взяв жену на свое поручительство, он волен отрезать ей уши. Если же он
отказывается от такого разрешения дела, то женщину следует объявить виновной
и владелец собственности может отрезать ей нос».
Вообще, в ассирийском законодательстве довольно широко практиковалось
нанесение увечий женщинам - отрезание носа и ушей, сосков или целых грудей,
отсекание пальцев, чтобы женщина не могла заниматься домашней работой и чтобы она
не казалась привлекательной в качестве жены или наложницы. Вавилонянам такого
рода наказания, как правило, были неизвестны, хотя они и позволяли отдавать
женщину в рабство, считая, что это согласуется с естественным и божественным
законом. Шумеры, как и следовало ожидать, проявляли в этом вопросе еще
больший гуманизм; в некоторых случаях женщины обладали перед судом равными с
мужчиной правами. Ассирийцы же обращались с ними как с покоренными народами,
поскольку в основе всего их правосудия лежал принцип: собственность ценнее
человеческой жизни. Жена и дети мужчины считались его собственностью, поэтому
он мог поступать с ними как ему заблагорассудится. Отсюда следует, что
наихудшими, с точки зрения ассирийца, преступлениями были воровство, нарушение
долговых обязательств и прелюбодеяние, особенно если муж высоко ценил свою
жену, как дорогую домашнюю вещь. В таком случае ее измена приравнивалась к
краже пяти фунтов серебра, и если муж полагал, что она уже бесполезна для
него в качестве супруги, домохозяйки, кухарки или служанки, то он вполне мог ее
убить. Если же услуги жены или польза от нее были ему безразличны, он мог
просто отрезать ей нос. Любовника жены могли приговорить к смертной казни,
если жена приравнивалась к достаточно ценной вещи, и ее утрата для мужа была
значительной. Если же ее стоимость была незначительна, то любовника могли
просто оскопить или искалечить каким-либо иным образом.
Ассирийцы, предпочитавшие во всем проявлять жестокость, возродили и
усовершенствовали древний принцип «око за око» в делах, касающихся сексуальных
связей. Так, если женщину обвиняли в том, что она повредила яички мужчины «в
борьбе», то ее жестоко наказывали. Фраза «в борьбе» звучит несколько странно,
ибо трудно представить, будто жена, любовница или даже проститутка могли
умышленно драться с мужчиной с целью повредить его половые органы. Вполне
возможно, что обычные ассирийские проститутки, в отличие от храмовых,
пользовались дурной репутацией чрезмерно агрессивных женщин, но, скорее всего,
«повреждение яичек» означает «заражение венерическим заболеванием», и в таком
случае «в борьбе» означает «во время соития». В любом случае женщине отрезали
груди; эта потеря была равноценна потере яичек.
Почти во всех ассирийских законах четко прослеживается, что собственность
является наиболее священной и неприкосновенной. В каком-то смысле все люди -
мужчины, женщины и дети - были чьей-либо собственностью, и даже царь считался
собственностью местного бога. Во всех обществах, где именно право
собственности регулирует общественное поведение, основная цель законов - защищать
богатых от бедных и сильных от слабых, так как бедные и слабые всегда
представляют потенциальную угрозу эксплуатирующей их системе. Например, в Ассирии рабы,
представители самого низшего слоя, были лишены абсолютно всех прав; положение
замужних женщин не намного отличалось от положения рабов, поскольку женщины
также принадлежали к одному из самых бесправных слоев. Их бесправие, в
частности, подчеркивалось необходимостью носить в общественных местах покрывала
на голове. Проституткам же, напротив, запрещалось закрывать лица. Это
прекрасный пример ассирийского воззрения: женщины - частная собственность, и их
нужно скрывать от посторонних глаз; проститутки - общественная собственность,
и потому их нужно выставлять на всеобщее обозрение, как всякий рыночный
товар. Считалось, что если молодую жену разглядывали другие мужчины, то это
уменьшало ее ценность в глазах мужа; проститутку же, осмелившуюся разгуливать
по улице с закрытым лицом, наказывали плетьми и обливали ей голову смолой.
Неудивительно, что история Ассирийской империи представляет собой в
основном историю непрерывных внутренних и внешних восстаний. Наиболее
могущественные цари, а точнее, самые безжалостные полководцы, беспощадно подавляли эти
восстания, постоянно перебрасывая войска из одного конца страны в другой.
Характерный пример - время правления Синаххериба (704—681), который взошел на
трон в результате неожиданной гибели отца в сражении с киммерийцами.
Киммерийцы - легендарный народ, описанный еще во времена Гомера как люди, «на
которых никогда не глядит солнце». На самом деле это были племена, обитавшие
некогда на юге современной России, а позже перешедшие Кавказские горы и в
VIII в. до н. э. вторгшиеся в Малую Азию. Придя к власти, Синаххериб вынужден
был первым делом подавлять восстание вавилонян в битвах при Куте и Кише.
Затем он двинулся на запад и покорил Сидон, Аскалон и Экрон. После этого он
напал на финикийцев и филистимлян и покорил их; подавил восстание в Киликии и
осадил Иерусалим. Через некоторое время в Вавилонии поднялось новое
восстание . Синаххериб пошел на восток и успешно подавил его. Разрушив Вавилон, он
описал свои боевые подвиги в характерном для ассирийцев стиле:
«Я сотряс город и его дома от оснований до вершин; я опустошил их и дал
пожрать огню. Я сломал и снес внешние и внутренние стены, храмы, все кирпичные
зиккураты и бросил обломки в канал Арахту. Потом я разрушил Вавилон, разбил
его богов и вырезал его людей, я вырвал его почву и бросил ее в Евфрат, чтобы
ее унесло в море».
Синаххериб, убивший десятки тысяч неповинных и беспомощных людей, сам, в
свою очередь, стал жертвой собственных братьев. На трон взошел Асархаддон,
его сын от любимой наложницы, который правил с 680-го по 669 г. до н. э.
Новый монарх показал себя достойным преемником своих предшественников: Тукуль-
тининурты, Тиглатпаласара, Салманасара, Саргона и своего отца Синаххериба. Он
посвятил свою жизнь новым завоеваниям. Поскольку к тому времени между Тигром
и Средиземным морем практически не оставалось независимых от Ассирии народов
и царств, он решил покорить Египет. Это удалось ему в 671 г. до н. э., и все
его победы, как и положено, были увековечены в соответствующей надписи.
«Я ежедневно нападал на египтян и истреблял их, пройдя в походе от города
Ишхупри до царского города Мемфиса за 15 дней.
Я окружил Мемфис и взял его за полдня при помощи проломов в стенах,
опустошительного огня и приставных лестниц.
Я разграбил и погубил его, отдав на поглощение огню.
Фараона Тарку, его царицу, женщин из его гарема, его законного сына и
наследника Ушанахуру, других его сыновей и дочерей, его вещи и собственность,
его коней, его коров, его овец я доставил в Ассирию как добычу. Никто из тех,
кто не покорился мне, не остался в живых; я назначил новых царей, новых
правителей, управляющих, военачальников, глав стражи и писцов».
Но вскоре после того, как Ассирия стала владычицей всего известного тогда
мира, ей, как империи, созданной в результате непрерывных завоеваний,
разрушений великих городов и систематических переселений целых народов, настал
конец. Асархаддон завещал свои обширные владения сыну Ашшурбанапалу, который
начал свое правление с того, что, подобно предшественникам, подавил дворцовый
переворот. Это восстание возглавлял его старший брат, недовольный тем, что
вместо царя всей Ассирии ему пришлось стать всего лишь царем Вавилона. Ашшур-
банапал не стал терять время на бесплодные споры по вопросу престолонаследия,
собрал войска, победил соперника у ворот Вавилона и положил конец всем его
притязаниям ударом меча. Удачливому царю оставалось победить единственного
оставшегося врага - Элам, сильное царство к востоку от Вавилона. В 646 г. до
н. э. Ашшурбанапал возглавил поход против эламитов, и с тех пор эта страна
уже больше никогда не представляла реальной военной силы.
В течение двадцати лет Ашшурбанапал правил империей, протянувшейся от
хребтов Тавра на севере до южных границ Египта, но по каким-то причинам, не до
конца понятным, она начала постепенно разваливаться. Правда, один из факторов
очевиден: ассирийских тиранов так ненавидели, что восстания следовали одно за
другим практически непрерывно. Египтян слишком воинственными не назовешь, но
и им удалось свергнуть чужеземных владык - тех самых царей, правителей,
управляющих, военачальников, глав стражи и писцов, назначенных Асархаддоном;
кроме того, Египет располагался слишком далеко, за пустыней, и потому
ассирийской армии трудно было добраться туда, чтобы подавить восстание. Таким
образом, Египет и некоторые другие территории быстро отделились от Ассирии.
Другой причиной молчания официальных источников о последних годах
царствования Ашшурбанапала могло быть то, что царь отдалился от общественных дел -
то есть от военных походов, которые до тех пор были практически единственным
достойным описания занятием ассирийских царей. К тому времени ему уже нечем
было похвастаться. Царь-воин превратился в книгочея и даже библиофила. Почти
все время он проводил в беседах со своими писцами и за чтением книг.
Ашшурбанапал выучил даже давно вышедший из употребления шумерский язык, который он
называл «любопытным и темным». Он отправил своих гонцов к древним городам
Месопотамии , лежавшим под грудами развалин. Эти гонцы должны были собирать
древние тексты и переводить их на ассирийский язык. Таким образом
Ашшурбанапал собрал величайшую в Древнем мире библиотеку. Как говорил он сам:
«Я писал на табличках, писал и читал их, и, когда я покончил с табличками,
я поместил их в свою библиотеку, чтобы просматривать их самому или читать их
вслух (гостям)».
Удивительная скромность для царя, который всю жизнь командовал армией и
сражался в битвах! Но о том, что Ашшурбанапал всерьез интересовался
литературой, свидетельствует царская библиотека из многих десятков тысяч текстов, 30
тысяч из которых пережили разрушение дворца в Ниневии.
Чем же руководствовался Ашшурбанапал, собирая древние произведения? Ведь
никто из его предшественников ничем подобным не занимался. Были ли это
искренняя любовь к знаниям, уважение к искусству и литературе или простое
тщеславие? Ассириологи даже не пытались объяснить столь странное поведение;
скорее всего, любые домыслы и предположения о мотивах подобного поведения
древнего царя окажутся бесплодными. Нам остается лишь благодарить судьбу за то,
что она уберегла библиотеку Ашшурбанапала, сохранив ее до нашего времени.
Почти все остальное от его империи было уничтожено, ее враги настолько
разрушили Ниневию, что даже само ее местонахождение оставалось неизвестным вплоть
до середины XVIII в. О ее развалинах не упоминается уже в труде Геродота,
который путешествовал по этим местам всего через сто пятьдесят лет после гибели
столицы Ассирии. Такое быстрое и полное забвение почти невозможно
представить , но следует иметь в виду, что в те времена, как правило, все, что нельзя
было унести с собой в качестве добычи, бросали в костер. Однако в данном
случае огонь, призванный разрушить храмы и дворцы и навсегда стереть память о
городе, лишь способствовал сохранению памяти о нем и о последнем величайшем
его царе. Огонь обжег глиняные таблички, придав им дополнительную крепость,
и, хотя некоторые из них оплавились, превратившись в сплошную массу,
большинство донесло до наших дней сведения об Ассирии и позволило заново воссоздать
ее историю.
Восстановленная Ниневия.
Говоря по существу, в текстах из библиотеки Ашшурбанапала и на рельефах,
украшавших некогда стены царских дворцов, ассирийцы изображены гораздо более
реалистично, чем в Библии. Теперь мы можем по-новому прочитать сцены
нападения ассирийских захватчиков на Израиль и представить эти события в контексте
общей истории того времени. Мы видим, что древнееврейские летописцы ошибались
в именах и датах: например, сообщается, что города Самарии и Иудеи во время
царствования Езекии осаждали Салманасар III и Синаххериб. Но Салманасар
правил Ассирией с 858-го по 824 г. до н. э., а Синаххериб - с 704-го по 681 г.
до н. э. , в то время как все правление Езекии в Иерусалиме, если судить по
Четвертой книге Царств, занимало не более двадцати лет. Следовательно, он
никак не мог подвергаться нападениям этих царей. Теперь по рельефам из Ниневии
нам известно, что Синаххериб действительно осаждал и захватил Лахис (в
Четвертой книге Царств утверждается, что это было на четырнадцатый год правления
Езекии). Но тогда захват Самарии ассирийцами, скорее всего, приходится на
время правления Саргона. Вполне вероятно, что переписчики Библии перепутали
Салманасара с Саргоном.
Но все эти хронологические неточности меркнут по сравнению с образом
безжалостных завоевателей, какими ассирийцы изображены в Библии. Исходя из всего
описанного, их по праву можно назвать одной из самых бесчеловечных наций, как
древности, так и современности. Единственным оправданием массовых убийств и
депортаций служит тот факт, что другие цари Среднего и Ближнего Востока, в
том числе и сами израильтяне, поступали ничуть не лучше. Истинная причина
всех злодеяний того времени - фанатичная вера семитских племен в верховного
бога племени, который требовал уничтожения приверженцев других богов-
соперников . В Ветхом Завете можно прочесть, как «сделал каждый народ и своих
богов, и поставил в капищах высот, какие устроили Самаряне, - каждый народ в
своих городах, где живут они» (4 Цар. , 17:29). Кажется, что даже сами имена
этих антропоморфных божеств источают некую угрозу:
«Вавилоняне сделали Суккотбеноф, Кутийцы сделали Нергала, Емафяне сделали
Ашиму, Аввийцы сделали Нивхаза и Тартака, а Сепарваимцы сожигали сыновей
своих в огне Ардамелеху и Анамелеху, богам Сепарваимским.
Господа они чтили, и богам своим они служили по обычаю народов, из которых
выселили их».
То, что ассирийцы шли на войну по воле своих богов, подтверждается фразой,
которую произнесли послы Синаххериба представителям Езекии после осады Лахи-
са: «Господь сказал мне: «Пойди на землю сию и разори ее». Но, как постоянно
подчеркивается в Ветхом Завете, бог Израиля сильнее бога Ассирии, поэтому,
когда Синаххериб попытался осадить Иерусалим:
«И случилось в ту ночь: пошел Ангел Господень, и поразил в стане
Ассирийском сто восемьдесят пять тысяч. И встали поутру, и вот все тела мертвые. И
отправился, и пошел, и возвратился Сеннахирим, царь Ассирийский, и жил в
Ниневии. И когда он поклонялся в доме Нисроха, бога своего, то Адрамелех и Ша-
рецер, сыновья его, убили его мечом, а сами убежали в землю Араратскую. И
воцарился Асардан, сын его, вместо него».
История последующих иудейских царей, правивших до распада Ассирийской
империи, интересна тем, что прослеживается стремление некоторых из них угодить
своим повелителям, приняв веру в ассирийских богов, а это равноценно отказу
от всего, что для евреев было самым дорогим и священным, начиная со времен
Моисея. Так, сын Езекии, Манассия, «делал неугодное в очах Господних»,
воздвигая жертвенники Ваалу. Более того, Манассия, который взошел на престол
двенадцати лет, достигнув зрелого возраста, «провел сына своего чрез огонь, и
гадал, и ворожил, и завел вызывателей мертвецов, и волшебников».
В дальнейших упоминаниях «всего воинства небесного», похоже, содержатся
указания на вавилонскую практику наблюдения за небесными телами, благодаря
чему вавилоняне составили астрономические таблицы, которыми позже
воспользовались греки. Вероятно, еврейские священники быстро догадались о том, что пе-
реход к новой системе предсказания будущего угрожает их собственному
положению. Поэтому они предсказывали самые ужасные бедствия, если их народ будет
продолжать заниматься «ворожбой», и предупреждали его, что гнев Яхве достиг
предела.
«... вот, Я наведу такое зло на Иерусалим и на Иуду, о котором кто услышит,
зазвенит в ушах у того.
...И вытру Иерусалим так, как вытирают чашу - вытрут, и опрокинут ее;
И отвергну остаток удела Моего, и отдам их в руку врагов их, и будут на
расхищение и разграбление всем неприятелям своим».
В конечном итоге еврейские пророки оказались правы, хотя и неизвестно,
откуда они получили такие сведения - узнали ли непосредственно от бога;
проявили смекалку и рассчитали политические события (в то время Мидия и Вавилония
готовились восстать против Ассирии); или же написали свои пророчества уже
после случившегося. Ветхозаветная версия падения Ассирии в целом верна. Империя
Ашшурбанапала трещала по всем швам, ее враги поджидали подходящего момента,
чтобы нанести окончательный удар, занимаясь тем временем тайной дипломатией.
Судя по тому, что написано в Ветхом Завете (4 Цар., 20:12, 13), - Езекию явно
приглашали принять участие в заговоре:
«В то время послал Беродах Баладан, сын Баладана, царь Вавилонский, письма
и подарок Езекии. ...; Езекия, выслушав их, показал им кладовые свои, серебро
и золото, и ароматы, и масти дорогие, и весь оружейный двор свой и все, что
находилось в сокровищах его; не оставалось ни одной вещи, которой не показал
бы им Езекия в доме своем и во всем владении своем».
Другими словами, сначала Езекия благосклонно отнесся к замыслу вавилонян
напасть на Ассирию с помощью других вассальных царств. Этот план, возможно,
предполагал нападение эламитов с востока, вавилонян с юга и сирийской
коалиции (в которую входила и Иудея) с запада. Но главный советник Езекии, Исайя,
названный пророком, переубедил своего царя, заставив его «выслушать слово
Господа»:
«Вот, придут дни, и взято будет все, что в доме твоем, и что собрали отцы
твои до сего дня, в Вавилон; ничего не останется, говорит Господь. Из сынов
твоих, которые произойдут от тебя, которых ты родишь, возьмут, и будут они
евнухами во дворце царя Вавилонского».
Очевидно, такого предупреждения оказалось достаточно, чтобы запугать
старого царя и лишить его всех надежд на освобождение своей страны. Вскоре после
этого сообщается, что Езекия почил с отцами своими и воцарился Манассия, сын
его, вместо него. Когда же Вавилон поднялся и сверг ассирийцев, Иудея не
входила в число заговорщиков и не добилась своего освобождения. Напротив, ее
посчитали частью добычи, ведь победители практически мгновенно завладели всей
бывшей империей. В состав этой империи входили и небольшие государства
Палестины , поэтому евреи стали вассалами вавилонян.
Глава 13.
Величие
Вавилона
Ниневия пала, и Вавилон, в течение шестисот лет находившийся в подчинении у
Ассирии, снова поднялся навстречу мировому могуществу.
Ниневия, крупнейший город долины Евфрата, располагавшийся на берегах Тигра,
никогда не теряла своего культурного влияния и, даже несмотря на ее
разрушение по приказу Синаххериба, продолжала оставаться политическим и
экономическим центром доэллинистической цивилизации. Первый царь Вавилона, Хаммурапи,
сделал этот город культурной столицей разрозненных городов-государств
Месопотамии, и с тех пор он постоянно разрастался и превратился из скопления рыбац-
ких хижин на краю болота в огромный город, окруженный неприступными стенами,
которые в течение долгого времени называли одним из семи чудес света.
Согласно поздним древнегреческим историкам, Вавилон мох1 гордиться двумя
достижениями архитектуры: своими стенами и Висячими садами.24
Нам известно, что город окружала двойная линия укреплений. Внешняя стена
достигала 50 футов в высоту и 10 футов в ширину. За этим бастионом строители
оставили пространство около 25 футов в ширину, которое, вероятно, служило
площадкой для проведения парадов и местом сбора воинов, охранявших стены.
Кроме внешней стены, военные зодчие соорудили еще более толстую внутреннюю
стену, 20 футов толщиной, так что внешняя стена, площадка и внутренняя стена
образовывали защитное сооружение около 50 футов шириной и 50 футов высотой.
Основную проблему при обороне Вавилона представлял Евфрат, который протекал
прямо посередине города, старая часть которого располагалась на восточном
берегу, а новая - на западном. Об этом повествует Геродот, замечая, между
прочим, что река была широкая, глубокая и быстрая; вниз по течению городские
стены расходились в стороны, а затем вновь смыкались. Слабое место таких
укреплений заключалось в том, что неприятельское войско ночью могло пройти на
лодках, минуя укрепления на реке, и проникнуть прямо в сердце города.
Навуходоносор попытался исправить этот недостаток, построив мощную крепость к
северу от города (откуда и осуществлялись основные нападения на Вавилон) и отведя
воды Евфрата по каналу в глубокий ров, окружавший городские стены.
Основным центром политической жизни города был дворец Навуходоносора -
самая великолепная царская резиденция того времени. Центром же религиозной
деятельности служил равный ему по значимости храм бога Мардука. Это был главный
храм Мардука, с медными воротами и внутренними святилищами, в которых
располагались ложе, на котором ночью возлежала жрица (на тот случай, если богу
понадобится женское общество) и золотая статуя 18 футов высотой. Кроме этого,
Мардуку были посвящены еще 55 храмов, а другим богам, включая и Иштар, - 43.
Всего в городе насчитывалось несколько сотен различных святилищ.
Коммерческая активность делового центра сосредотачивалась преимущественно
по берегам реки, служившей основной магистралью, ведущей с севера на юг к
Малой Азии и к Шумеру. Реку пересекал единственный каменный мост, плиты
которого ночью убирали, чтобы, как считали некоторые авторы, жители не слонялись по
нему без дела и не грабили соседей. Вероятнее же всего, это делалось для
того, чтобы «контрабандные» товары не провозились из нового города и провинции
в старый.
Старая часть Вавилона представляла собой скопление домов из необожженного
кирпича, тянущихся вдоль извилистых улочек, и в этом отношении мало чем
отличалась от современных селений Ирака. Дома были без окон, улицы без мостовых.
Однако Навуходоносор строил далеко идущие планы по усовершенствованию облика
своей столицы. Он приказал разрушить трущобы по соседству со своим дворцом и
основными храмами и построить великие ворота Иштар и проходящую через них
Дорогу процессий. Кроме того, он задумал разбить парк на возвышении, чтобы его
могли видеть все жители столицы. Этот парк прославился как Висячие сады,
которые Навуходоносор якобы создал в знак любви к своей супруге Амитис, дочери
мидийского царя.
Другие пять чудес света - египетские пирамиды, статуя Зевса Олимпийского работы
Фидия; Колосс Родосский; храм Артемиды в Эфесе и Мавзолей или гробница Мавсола,
правителя Карий, который взял в жены свою сестру Артемизу. Печаль ее по своему умершему
мужу была столь велика, что она не только приказала воздвигнуть прекраснейшее
сооружение, ставшее одним из чудес света, но и выпила пепел покойного, смешав его с
вином; так что смерть двумя годами позже, по всей видимости, случилась не столько из-
за разбитого сердца, как гласит легенда, сколько из-за острого приступа колита.
Существовали ли на самом деле такие сады, висящие в воздухе, или это всего
лишь легенда, записанная греческими историками уже через много лет после
падения Вавилона? С одной стороны, Геродот, посетивший город в V в. до н. э. ,
примерно через столетие после правления Навуходоносора, ничего не сообщает о
них. Но с другой - некоторые историки дают детальное их описание, и наиболее
полное принадлежит Диодору Сицилийскому:
«Сад составлял 100 футов в длину и 100 футов в ширину; он возвышался
рядами , напоминающими театр. Под террасами располагались своды, которые принимали
на себя вес сада со всеми растениями; самый верхний свод, 75 футов в высоту,
являлся самой высокой частью сооружения и располагался на одном уровне с
городскими стенами. Крыши сводов, поддерживающих сад, были сооружены из
каменных балок длиной около 16 футов; их сначала покрывали камышом, заливали
густой смолой, а затем клали два ряда обожженного кирпича, скрепленных цементом;
сверху же их покрывали свинцом, чтобы влага из почвы не просачивалась сквозь
крышу. На такие крыши насыпали столько плодородной почвы, чтобы хватило
посадить с корнями самые большие деревья. Землю разравнивали и все пространство
густо засаживали деревьями разного рода. Галереи возвышались одна над другой,
и там, где их освещало солнце, располагались многочисленные царские ложи. В
верхней галерее были проведены желоба для отвода воды, которую в обилии
поднимали насосами из реки, хотя никто не видел, как это делалось».
Висячие сады, считавшиеся одним из прославленных семи чудес света,
возбуждали такое любопытство, что немецкие археологи, исследовавшие развалины
города, стремились, прежде всего, найти доказательства их существования. Важным
указанием служили упомянутые Диодором каменные своды с арками и особая
система орошения, позволявшая поднимать воду в самую высшую точку садов. Если
счесть фантазией арабские легенды о садах, парящих в воздухе, то рассказу Бе-
роса, вавилонского историка, можно вполне доверять, ведь «висячим садом»
кргросотб^ кг)то£, он, вне всякого сомнения, называл небольшой парк, разбитый
на крыше здания, - приблизительно такой же, как в описании Диодора.
Поэтому неудивительно, что Роберт Кольдевей с таким энтузиазмом воспринял
открытие уникального сводчатого здания в районе южной цитадели Вавилона. Он
сделал вывод, что это остатки тех самых знаменитых Висячих садов: ведь за
исключением подпорок моста это было единственное каменное сооружение (Диодор
особо упоминает каменные балки, образующие своды крыши и одновременно настил
для садов. Кроме того, был найден необычный колодец, состоявший из трех
сообщающихся между собой шахт, центральная из которых имела квадратное сечение, а
две по бокам были прямоугольными. Предполагается, что подъемник с
закрепленными на нем кожаными ведрами опускался в одну из боковых шахт, после чего
ведра проходили под центральным колесом и поднимались по соседней боковой
шахте. Скорее всего, наверху ведра опрокидывались, и вода выливалась в желоб,
после чего они проходили над верхним колесом и снова опускались в колодец.
Таким образом, это был замкнутый цикл. Наверху, вероятно, располагался еще
один подъемник, доставляющий воду из желоба на стену и на верхнюю галерею,
как предполагал Диодор; но доказательства существования второй части
водоподъемной системы, разумеется, до нас не дошли. Центральная шахта, по всей
видимости, служила вспомогательным туннелем, по которому рабочие спускались
вниз, исправляя неполадки в работе нижней части механизма.
Эти находки пробудили необычайный интерес публики к раскопкам, и с тех пор
ассириологи не могут пожаловаться на недостаток внимания. Но хотя археолог
Роберт Кольдевей не сомневался в том, что он обнаружил остатки знаменитых
Висячих садов, Уоллис Бадж, заведующий египетским и ассирийским отделами
Британского музея, был почти так же уверен, что сады эти - исключительно плод
воображения древнегреческих сочинителей. Кольдевей доказывал свою точку
зрения при помощи цитат из Бероса, Ктесия, Страбона, Диодора и Курция Руфа; Бадж
возражал ему цитатами из Филона Византийского, Антипатра Сидонского, Гигина и
Плиния.
Возможно, так выглядели Висячие сады.
Между прочим, первым Висячие сады в списке чудес света упомянул именно
Филон Византийский. Интересно, что он ничего не говорит о великом храме,
вавилонском зиккурате. Но это и неудивительно: к тому времени, когда Филон
составлял свой список, это грандиозное семиэтажное сооружение давно уже лежало
в развалинах. Его руины видел еще завоевавший Вавилон Александр Македонский,
отдавший приказ их расчистить. Страбон утверждает, что великий полководец
выдал для этого 600 тысяч поденных выплат. По одному этому можно судить, что
библейское описание Вавилонской башни не было таким уж преувеличением. «И
сказали друг1 другу: наделаем кирпичей и обожжем огнем. И стали у них кирпичи
вместо камней, а земляная смола вместо извести. И сказали они: построим себе
город и башню, высотою до небес...»25 Прототипом легендарной башни, описанной в
Книге Бытия, скорее всего, был величественный вавилонский зиккурат,
посвященный богу Мардуку. Это известное святилище прославилось как «Дом основания
неба и земли». Согласно Геродоту, оно состояло из восьми поставленных друг на
друга башен, каждая из которых имела свой цвет; венчал их храм бога. Это
сооружение устремлялось в небо на 297 футов и, таким образом, было самым
высоким и грандиозным сооружением своего времени. Для евреев в изгнании это был
символ ненавистных Вавилонских поработителей и их торжествующего бога.
Библейское повествование о разрушении вавилонской башни представляет собой
смешение реальных фактов и легенд. Историческая башня была разрушена по приказу
ассирийского царя Синаххериба в 688 г. до н. э.; но впоследствии еврейские
составители священных книг по-своему истолковали это событие, сделав его
подтверждением своей религиозной концепции.
Как и в случае со многими другими ветхозаветными легендами, некоторые кри-
Быт., 11:3-4.
тики эпохи рационализма и историзма XIX в. подвергали сомнению сам факт
существования Вавилонской башни. По этому поводу многие археологи и историки вели
бесплодные споры, пока одна из глиняных табличек не расставила все по местам.
В 1876 г. Джордж Смит, известный молодой ученый, обнаруживший «халдейскую»
версию легенды о Всемирном потопе, опубликовал в журнале «Атенеум» письмо, в
котором утверждал: «Я нашел вавилонский текст о храме Бела в Вавилоне;
поскольку моя предстоящая поездка в Ниневию не оставляет мне времени для
полного перевода документа, я подготовил краткий пересказ для читателей, дающий
общее представление о структуре и размерах сооружения».
Это утверждение представлялось во многом слишком темным и загадочным,
поскольку Джордж Смит не приводил никаких доказательств и ничего не сообщал об
источнике текста. Если бы не известность автора (сравнимая с популярностью
авторов современных бестселлеров), текст, возможно, сочли бы фальсификацией.
Но никто не посмел усомниться в правдивости любимого ученика и соратника
самого Генри Роулинсона, и потому многие исследователи проявили искренний
интерес к опубликованному тексту. Особенно потрясали воображение размеры башни:
«Основными мерами вавилонян были локоть, равный приблизительно одному
английскому футу и восьми дюймам, а также гар или са, равный двенадцати локтям
или же двадцати английским футам; но использовались также измерения в
ячменных зернах, распределенные по шестидесятеричным разрядам; так, первое
упоминаемое число 11.33.20 состоит из 11x3600 + 33x60 + 20 ячменных зерен, что в
целом дает 39 600 ячменных зерен или 1155 футов и 7 дюймов. Ячменное зерно у
вавилонян служило эталонной единицей, и по этой причине его иногда
использовали при измерении длины, не прибегая к другим мерам».
Вавилон. Зиккурат Мардука (реконструкция).
Интересно отметить, что «ячменное зерно» (barleycorn) почти до конца XIX в.
было полуофициальной единицей измерения длины и в Англии. Три ячменных зерна
равнялись одному дюйму (2,54 см).
Так что же это была за табличка, которую якобы видел молодой археолог?
Спросить у самого Джорджа Смита так и не представилось возможности. Сразу же
после публикации письма он отправился в Багдад и в том же году умер от «чумы»
тридцати трех лет от роду, как и его спутник, двадцативосьмилетний финский
археолог Шарль Энеберх1. Столетие тому назад археология была довольно опасным
занятием. Но через несколько лет после смерти Смита табличка вновь всплыла из
мрака неизвестности и была предложена музею по весьма, как тогда говорили,
«экстравагантной цене», поэтому совет попечителей отказался купить ее. В
результате она досталась Лувру, где и по сей день является предметом гордости
его восточной коллекции.
Табличка эта подлинная, и на ней самим писцом обозначена дата - 26 день
месяца Кислимму 83 года Си-лу-ку. В переводе на наше летоисчисление это 12
декабря 229 г. до н. э. В этом небольшом документе (7,5 дюйма в длину и 3,5
дюйма в ширину) приводятся размеры всех семи частей сооружения. Основание
нижней части составляло 300 на 300 футов, то есть около 10 тысяч квадратных
ярдов, и 110 футов в высоту. Верхняя из семи частей была 80 футов в высоту,
70 - в ширину и 50 - в высоту. Общая высота равнялась 300 футам, поэтому на
плоской равнине Вавилонии сооружение можно было увидать на расстоянии в 60
миль из любой точки и, возможно, даже с того места, где сегодня на берегу
Тигра располагается Багдад.
Другой, более древний документ проливает свет на подробности постройки зик-
курата, который в Библии назван Вавилонской башней. Данный текст
приписывается Набопаласару, основателю Нововавилонского царства и отцу Навуходоносора. В
ней говорится:
«Что же до храмовой башни Вавилона, Эль-Темен-Ан-Ки, еще до моего времени
обветшавшей и обрушившейся, то владыка Мардук повелел мне заложить ее
основание в сердце земли и вознести ее вершину к небесам. (Ср. Быт., 11:3: «И
сказали они: построим себе город и башню до небес...») Я приступил к делу, я
изготовил кирпичи и обжег их. Словно низвергающиеся с небес потоки дождя, которые
невозможно измерить, словно могучий разлив реки, я сделал так, чтобы из Араб-
ту доставили битум и асфальт. По совету богов Шамаша, Ады и Мардука я принял
решения и хранил их в своем сердце: я сохранял размеры в своей памяти, словно
сокровище. Я заложил в основании под кирпичами золото, серебро и драгоценные
камни с гор и моря. Я приказал сделать свое царское подобие, облаченное в
дупшикку (?) и поместил его в основание. Перед своим повелителем Мардуком я
склонил шею, я снял одежду - знак своей царской крови - и на голове носил
кирпичи и землю. Навуходоносору, своему первенцу, возлюбленному моего сердца,
я приказал носить ступу, жертвенные вино и масло, вместе с моими подданными».
Другими словами, царь и его наследник лично принимали участие в
строительстве храма, подобно тому, как средневековые короли и феодалы сами подвозили
первый груз камней к месту строительства соборов. Сегодня этот древний ритуал
превратился в обычай предоставлять высокопоставленным гостям совлекать покров
с памятников или перерезать ленточку. Но Набопаласар сам на своих плечах
таскал кирпичи и корзины с землей, заново возводя великий храм Этеменанки,
который за пятьдесят лет до этого разрушил ассириец Синаххериб и который вновь
предстояло разрушить персу Ксерксу сто пятьдесят лет спустя. Однако
наибольшие разрушения принесли не люди, а время, особенно после того, как Вавилон,
судя по свидетельству святого Иеронима, был оставлен диким зверям. С тех пор
многие великие сооружения, особенно вавилонские стены и Вавилонская башня,
служили местным жителям неиссякаемым источником кирпича. Они строили свои
хижины на тех самых развалинах, которые Александр Македонский попытался
расчистить с помощью наемных рабочих. К тому моменту, когда здесь в 1897 г.
появился Роберт Кольдевей, разрушения достигли высшей стадии. Он пишет:
«Крутой холм возвышается на 22 метра над уровнем равнины... Местами
встречаются удивительно глубокие ямы и галереи, которые своим существованием обязаны
работам по добыче кирпичей, получившим особенно широкое распространение в
последние десятилетия... Вскоре после начала раскопок я попытался
воспрепятствовать этим грабительским разрушениям, но это удалось только в Касре (то есть
на развалинах дворца царя Навуходоносора); в Бабиле (в Вавилоне) они все еще
продолжаются. Но даже в Касре мне приходилось вытаскивать рабочих из их ям и
направлять на раскопки...»
Другое свидетельство того, каких масштабов достигло расхищение ценностей
Вавилона, дает лично посетивший место раскопок Уоллис Бадж. Совет попечителей
Британского музея послал его в Египет и Месопотамию с целью приобретения
произведений древнего искусства. Во второй половине XIX в. торговля древностями
превратилась в весьма доходный бизнес, и все национальные музеи Европы и
Америки посыпали для закупок своих агентов. К тому времени эпоха копателей,
таких, как Рич, Лэйярд, Рассам и Ботта, уже прошла; и теперь не так легко было
получить фирман на исследование участка, раскопки и отсылку найденных
предметов за рубеж. Турецкие власти и иракские крестьяне, конечно же, не слишком
заботились о культурных ценностях, но уже осознали их доходность. Глиняные
таблички, которые когда-то находившие их пастухи выбрасывали тысячами,
перекочевали на местные рынки; об их истинной цене уже прекрасно знали все
заинтересованные лица: пастухи, торговцы, чиновники и европейские агенты.
Уоллис Бадж, прибывший на место развалин Вавилона, обнаружил, что почти все
местные взрослые мужчины заняты тем, что откапывают так называемые «подушки»,
то есть глиняные таблички с надписями, и тайком переправляют их в Багдад.
Если раньше они же раскапывали холмы в поисках кирпичей для строительства, то
теперь поняли, что глиняные таблички с надписями стоят гораздо дороже. Бадж
скупал эти таблички целыми корзинами по несколько пиастров за каждую (пиастр
в то время стоил около двух пенсов). Он рассказывает об одном багдадском
торговце, который регулярно обходил окрестные селения и прятал купленные
таблички в потайные карманы своего плаща. «Это был одаренный и очень
сообразительный человек, - пишет Уоллис Бадж, - и было ясно, что ему нравится водить за
нос турецких чиновников». Однажды, правда, он попался; его задержали
таможенники и нашли в его плаще и тюрбане более сотни табличек, цепочку
цилиндрических печатей и золотые монеты, подвязанные вокруг пояса, а также
дополнительную партию «подушек» в корзинах осла. Торговца арестовали и судили, но суд
выглядел откровенным фарсом, потому что судья, секретарь судьи и начальник
полиции были подкуплены - Бадж потратил на них часть денег, выделенную на
покупку коллекции. Эти таблички и цилиндрические печати сейчас являются
гордостью Британского музея.
Подобные истории, которые рассказывали Уоллис Бадж и его современники и
которые повествуют о фантастической торговле древностями, особенно египетскими
и вавилонскими, косвенно подтверждают необычайное богатство этих древних
цивилизаций . На протяжении XIX в. из песков были выкопаны сотни тысяч
статуэток, украшений, печатей, табличек и других предметов, но еще больше
оказалось разбито и уничтожено. Бадж утверждает, что у грабителей, во избежание
поимки работавших по ночам, на одну найденную целую «подушку» приходилось
около полудюжины расколотых лопатами. Посредники же, в свою очередь,
отправляли свой груз большими партиями в ящиках, не перекладывая их мягким
материалом, поэтому порой груз приходил к пункту назначения совершенно разбитым.
Однажды особо интересную коллекцию спрятали между тюками шерсти, а потом эти
тюки попали под шерстобитный пресс.
Но утрата небольших предметов - ничто по сравнению с тем, что творили
охотники за кирпичами. Добыча строительного материала из руин древних городов
продолжалась на протяжении столетий - близлежащий город Селевкия, например,
был построен по приказу одного из полководцев Александра Македонского именно
из вавилонских кирпичей. Наивысшего же расцвета эта практика достигла в
Турции последних десятилетий XIX в. , когда такие общественные сооружения, как
дамбы или каналы, строились почти исключительно из кирпичей, найденных в том
или ином древнем городе. Уоллис Бадж сообщает, что турки взрывали динамитом
стены и башни, а затем продавали кирпичи по цене от трех до пяти пиастров за
штуку, после чего телегами доставляли их на строительство дамбы или канала.
Но и при этом развалины Вавилона во времена Уоллиса Баджа оставались так
велики, что он не мох1 даже составить план города. По его мнению, если
близлежащие холмы также были некогда населенными пригородами, то приблизительная
оценка окружности стен, сделанная Геродотом (86 километров), не являлась
таким уж преувеличением. Исследователь пришел к выводу, что определить контуры
Вавилона могут только систематические раскопки с привлечением «сотен рабочих
на протяжении десяти - двадцати лет». Незадолго до этого проводились раскопки
холма Каср под руководством Ормузда Рассама; за 1878—1881 гг. удалось
прокопать более 50 футов, и при этом ничего обнаружено не было. Рассам, по
существу, был последним копателем из поколения Лэйярда и Ботта, то есть одним из
тех искателей сокровищ, которые размахивали киркой и лопатой приблизительно в
той же манере, что и золотоискатели Клондайка.
К счастью для Вавилона, появилось новое поколение исследователей. Роберт
Кольдевеи посвятил пятнадцать лет своей жизни развалинам крупнейшего древнего
города Месопотамии, работая ежедневно и еженощно, как он сам сообщает нам, с
помощью 200—250 рабочих. Все, что мы знаем о Вавилоне сегодня, -
преимущественно его заслуга, результат его труда и преданности идее.
Кольдевеи ознаменовал собой новую эру в ассириологии. После него копатели
XIX в. стали такими же историческими персонажами, как и любители древностей
XVIII в. Конечно, это не означает, что в распоряжении Кольдевея сразу же
оказались все научные и технические средства для ведения раскопок на
профессиональном уровне: Кольдевеи пользовался теми же кирками, лопатами, корзинами и
услугами местного населения, что и Ботта, Лэйярд и другие представители
предыдущего поколения. Разница заключалась в следующем: во-первых, раскопки
проходили ради пополнения научных знаний, а не просто для обогащения музейных
фондов; во-вторых, они проводились с той же тщательностью и внимательным
отношением к мельчайшим деталям, что и в наши дни.
Как следствие, результаты раскопок не произвели особого впечатления на
публику, и Кольдевеи так и не достиг известности Ботта, Лзйярда и Роулинсона или
славы Шлимана, раскопавшего Трою. Причина этого очевидна: публика уже
привыкла ожидать от копателей быстрых и поражающих воображение находок - особенно
от экспедиций, проводимых с таким размахом. Немцы вообще впервые получили
возможность что-то раскапывать в Месопотамии, хотя до этого они внесли
немалый вклад в дешифровку текстов, которыми музеи пополнялись с невиданной
скоростью. Немецкая национальная гордость в сочетании с немецкой ученостью
требовали, чтобы император предоставил своим подданным заслуженный кусок
ассирийской добычи - и это, наконец, произошло, не без помощи профессора Фридриха
Делича, одного из наиболее выдающихся востоковедов своего времени. Студентом
Делич работал в отделе Востока Британского музея, вместе с такими знаменитыми
ассириологами, как Генри Роулинсон, Сэмюель Бирч, Джордж Смит, Жюль Опперт,
Остен Лзйярд и другими. По сообщению Уоллиса Баджа, когда он спросил Делича о
его делах, тот ответил, что составляет сборник ассирийских текстов для
студентов .
- Хороший проект, - ответил английский исследователь. - Вы можете
воспользоваться моими «Клинописными текстами». (Это был пятитомный сборник текстов,
которые Роулинсон и его ассистенты скопировали с глиняных табличек,
отредактировали и опубликовали с финансовой помощью музея.)
- Это невозможно, - возразил Делич. - В них слишком много ошибок. Но я их
все исправлю.
Бадж пишет, что все присутствующие рядом с великим человеком застыли в
изумлении и страхе, но реакция Роулинсона была довольно мягкой, что
свидетельствовало об истинном характере отца ассириологии.
- Вполне возможно, - ответил он. - Я ведь всего лишь пионер, а не ученый.
Именно Делич вдохновил своих соотечественников и организовал немецкое
Восточное общество под патронажем правительства Германии. Теперь можно было
снарядить экспедицию, обладавшую необходимыми средствами для проведения
профессиональных раскопок, а не ради поиска музейных экспонатов. Эта экспедиция
провела в Вавилоне пятнадцать лет, и руководил ею Роберт Кольдевей, с помощью
немецких ученых и археологов.
Сам Роберт Кольдевей, в отличие от Фридриха Делича, принадлежал к старой
школе исследователей-копателей, со многими из которых он поддерживал
дружеские связи. Как и его английские и французские коллеги, он не был
профессиональным археологом в современном смысле этого слова. По образованию он был
архитектором, а археологией стал заниматься в качестве увлечения. Еще в
1880 г. он проводил любительские раскопки в Греции. В то время любой
интересующийся древней историей мох1 позволить себе раскопки практически где угодно.
Таким образом, Кольдевей побывал в Греции, Сирии, Италии и на Сицилии,
пополняя свои знания скорее на практике, чем из книг. Именно его практический опыт
определил выбор директоров немецкого Восточного общества, назначивших его
руководителем первой научно спланированной и организованной экспедиции в
Месопотамии. Задачей Кольдевея было раскопать Вавилон, который тогда считался
последним важным городом Среднего Востока из тех, которые дожидались археологов
с лопатами.
Тот факт, что за пятнадцать лет немецкая экспедиция оставила нетронутой
более половины площади погребенного под землей города, и при этом ежедневно на
раскопках было занято от 200 до 250 рабочих, дает возможность представить, с
какой тщательностью проводились эти работы. Ежегодные доклады о работе
экспедиции предназначались в первую очередь для ассириологов, а не для широкой
общественности. Что касается Вавилонии, то в общественном представлении уже
сформировались образы огромных бородатых богов-царей, громадных крылатых
быков и львов; в библиотеках можно было найти поэмы о потопе и «Эпос о Гильга-
меше». Тщательные планы и зарисовки Кольдевея, уделявшего большое внимание
архитектурным деталям, также не пробуждали особого интереса публики.
Сам он к концу работ едва не пришел к мнению, что сложившееся представление
о великолепии Вавилона было слишком преувеличенным. Если бы им двигали те же
мотивы, что Ботта и Лэйярдом, то он оставил бы это занятие через пару
сезонов . Кольдевей даже признавался, что его посещали подобные мысли, особенно
когда он раскапывал храмы из необожженного кирпича, единственным украшением
которых была известковая побелка.
Но весной 1902 г. ему представился случай сообщить о достаточно серьезной
находке, которая привлекла интерес широкой публики: были обнаружены Дорога
процессий и Ворота Иштар. Кольдевей расчистил многотонные завалы, скрывавшие
этот массивный портал на протяжении двух тысяч лет, что создало особую «ауру»
пустынному холму Вавилона, присущую колоннам древнегреческих храмов или
триумфальным аркам римских городов классического периода. Ворота Иштар, этот
необыкновенный монумент 40 футов высотой, соответствовали всем хвалебным
отзывам о величии и роскоши Вавилона. Они возвышались над Дорогой процессий, по
которой в самый священный день года провозили статую бога Мардука. Особо
поражали воображение украшения ворот, так как они впервые представили
доказательства о существовании цвета в тусклом мире камня и глины. В надписи,
составленной по случаю восстановления Дороги процессий и Ворот Иштар, сам
Навуходоносор утверждает, что он лично приказал создать кирпичных быков и
драконов, покрытых эмалью (всего около 600 штук), чтобы городские ворота выглядели
«более величественными, к изумлению всех людей». Это слова самого
Навуходоносора, чье имя надолго пережило все его честолюбивые планы. С художественной
точки зрения его быки и драконы - наиболее интересные из всех вавилонских
произведений искусства, ибо в остальном этот культурный центр не дал особо
выразительных скульптур, которые поднялись бы выше уровня ремесленничества.
Похоже, что ни вавилоняне, ни ассирийцы не обладали художественным чутьем
своих предшественников шумеров, искусство которых, как и жизненная философия,
в целом кажется более «гуманистичным» и потому более разнообразным. По
сравнению с ним ассиро-вавилонское искусство выглядит статичным, формальным и
посвященным исключительно прославлению государства, то есть богов, жрецов и
царей. Увидев лишь одно такое изображение бога или царя, можно считать, что
знаком со всеми остальными. У всех изображений большие выпученные глаза,
длинные волнистые бороды и безжалостное выражение лица. Это выражение и не
могло быть иным, иначе как бы правители вселяли страх в сердца своих
подданных? Скульпторы прекрасно знали правила и изображали богов немного крупнее
царей, а царей - крупнее чиновников. Творчеству здесь места почти не
оставалось , и проявить воображение можно было только изображая животных. Поэтому
чувства и движение заметны только у животных, на которых охотятся и которых
убивают. Этот удивительный феномен заслуживает внимания не только в
эстетическом плане. Оказывается, художник, который обычно считает себя свободным
человеком, был настолько ограничен жесткой структурой ассиро-вавилонского
общества, что единственной отдушиной для него стало изображение - притом с явным
сочувствием - животных, в ужасе бегущих от охотника или умирающих в агонии, с
пронзенными копьем шеей или боком. Знаменитый барельеф из дворца Ашшурбанапа-
ла (ныне собственность Британского музея), изображающий охоту на диких
лошадей, оленей и львов, служит прекрасным примером трагического крика души
неизвестного художника. Пасть львицы в предсмертном оскале обращена к небу. Ее
тело пронзено копьями, парализованные задние ноги волочатся по земле. Старый
лев, издавая последний смертельный рык, падает на землю. Испуганный
жеребенок, оглядываясь на хватающих его за ноги охотничьих собак, старается догнать
мать. Стадо газелей, среди которых самка с двумя детенышами, тоже спасается
бегством, пытаясь скрыться в пустыне, а самец поворачивает голову, чтобы
увидеть , далеко ли опасность. Но как только художник переходит к изображению
людей, его техника сразу становится жесткой и бесчувственной, подходящей для
тиражирования безликих богов и царей. Воины, несущие отрезанные головы
пленников, или палачи, разбивающие головы жертв, похожи на роботов.
Поэтому неудивительно, что покрытые цветной эмалью изображения животных,
украшающие Ворота Иштар, кажутся такими выразительными и сразу притягивают
взгляд. Желтые быки на голубом фоне - прекрасные существа, разительно
отличающиеся от охраняющих царские дворцы массивных и грозных крылатых быков с
человеческими головами. Кажется, что они призваны были приветствовать
путников, прибывающих в Вавилон на праздник Мардука. Серебряные на голубом фоне
драконы, живые и веселые, чем-то похожие на гепардов, тоже не выглядели
пугающими. Эти мифологические создания, образ которых уходит в глубь веков и,
вероятно, связан с той эпохой, когда гигантские ящеры еще не исчезли с лица
земли, считались священными животными Мардука - об этом известно из
апокрифической книги «Бел и дракон». В ней рассказывается, как Даниил засовывает
кусок смолы, смешанной с жиром и волосами, в пасть дракона и поджигает его
(вероятно, с помощью фитиля), отчего дракон «разлетается на куски». Эта история
могла быть отголоском ритуала, который евреи в период изгнания вполне могли
наблюдать. Они могли видеть, как жрецы Мардука и члены их семейств входят
через люк в «личные апартаменты» бога, чтобы расставить там священную пишу.
Возможно также, что этот «дракон», которого жрецы показывали в полутемных
храмах в клубах дыма ладана, мог быть вараном, грозной ящерицей Аравийской
пустыни, чья история восходит ко временам динозавров. И этот же зоологический
символ Мардука отображен на Воротах Иштар.
Е^у?^^9^
Вавилон. Дорога процессий в древности и сейчас.
Открытия, сделанные немецкой экспедицией, вновь пробудили интерес к
Вавилону, хотя о перемене общественного мнения можно судить по реакции на издание
английского перевода книги Кольдевея «Раскопки в Вавилоне», которую публика
встретила достаточно прохладно по сравнению с «Ниневией» Лэйярда, вышедшей на
полстолетия раньше. Книга немецкого исследователя рядовому читателю
показалась слишком «сухой»; Кольдевея не интересовало так, как Лэйярда, изложение
личного опыта (встреча с бандитами, страшная жара, лихорадка и т. д.); его
больше заботило объективное повествование о проделанной за четырнадцать лет
работе. Кроме того, плохую услугу оказал ему переводчик, которому явно не
удалось адекватно перевести насыщенный сложной специальной терминологией
немецкий текст на английский.
В любом случае следует отдать Кольдевею должное: ведь он с уважением
относился к развалинам Вавилона, и делал все возможное, чтобы сохранить их, а не
копал беспорядочно, прокладывая тоннели и шахты в поисках монументальных
памятников, способных составить конкуренцию находкам первых копателей. Его
желание полностью сохранить древние памятники поставило его в крайне
затруднительное положение. Ведь все работы, как бы тщательно они ни проводились, все
же разрушают место раскопок, а если археолог проявляет излишнюю осторожность,
то он может нанести некоторые разрушения и не обнаружить при этом ничего
полезного . Кольдевей же, интересуясь преимущественно архитектурой, основное
внимание уделял стилю и размеру зданий, в ущерб исследованию общественной и
культурной жизни Вавилона. Поэтому его книга куда менее занимательна, чем
«Потерянный город Адаб» американского исследователя Эдгара Бэнкса или «Ур
халдеев» Леонарда Вулли.
Современный посетитель Вавилона может хорошо представить, какие трудности
пришлось преодолеть Кольдевею по тем кучам «строительного мусора», которые он
оставил после себя за пятнадцать лет. Даже обладая богатым воображением,
невозможно представить, что на месте этих развалин когда-то находился древний
величественный город. Но это, конечно, не вина Кольдевея. Город был построен
исключительно из глины, и кроме того, все, что представляло какую-то
ценность , давным-давно разграбили. Поэтому обычный посетитель без сопровождения
специалиста вполне может разочароваться. Неужели эта груда камней, спросит он
себя, и есть та самая знаменитая Вавилонская башня? А эти волнистые холмы на
равнине - могущественные стены, считавшиеся некогда одним из семи чудес
света? Где же дворцы и храмы? Ведь все, что осталось от того чуда, которое один
римлянин назвал «величайшим городом, на который когда-либо взирало солнце», -
это реконструированные Ворота Иштар, груда кирпичей на месте Висячих садов и
пострадавшая от непогоды скульптура льва Вавилона. Во всем остальном Вавилон,
как и Ниневия, представляет собой пустынные развалины, которые невольно
сравниваешь с остатками менее великолепных городов, таких, как Микены и Лептис-
Магна. Но греки и римляне строили из камня и мрамора, поэтому до нас дошли и
стройные колонны, и массивные триумфальные арки. Даже неподготовленный
зритель может представить себе повседневный образ жизни древнего человека,
посещавшего рынки, театры и общественные бани. Ничего этого на развалинах древних
ассирийских и вавилонских городов нет. Их зодчие были изобретательны и
трудолюбивы, строили с размахом, но материалы их оказались недолговечными, и все,
что пощадили и не сбросили в каналы враги, разрушили ветер и дождь.
Пророчество Иеремии оказалось верным:
«И поселятся там степные звери с шакалами, и будут жить на ней страусы, и
не будет обитаема во веки и населяема в роды родов».
Но, скорее всего, слова древнееврейского жреца были не пророчеством, а
выражением ненависти к государству, захватившему Иерусалим, разрушившему Храм и
уведшему лучших сынов Израиля в плен. Иеремия писал, прежде всего, о трагедии
еврейского народа после завоевания его Навуходоносором. Это гимн ненависти
патриота в изгнании, порицающего своих соотечественников, сначала сдавшихся,
а потом сотрудничавших с врагом, которые, как выражается пророк, «подставили
свои шеи под ярмо царя вавилонского». Но этот царь вавилонский, то есть
Навуходоносор, вовсе не был таким тираном, каким он изображен у Иеремии. Это ясно
видно и из других повествований Ветхого Завета.
Глава 14.
Евреи
в Вавилоне
Основная причина интереса неспециалистов к Вавилону и Ассирии нередко
заключается в том, что они упоминаются в Ветхом Завете как завоеватели евреев.
Мы видели, насколько силен был этот интерес в XIX в., когда Библия считалась
гораздо более достоверным источником исторических сведений и духовного
откровения, чем в наши дни. Вследствие знакомства людей Викторианской эпохи с
историей евреев, какой она изложена в Ветхом Завете, открытия исследователей и
переводы филологов воспринимались с необычайным энтузиазмом, ведь имена царей
и названия городов, описанных в древнееврейских книгах, были им ближе, нежели
те, что упомянуты в классических текстах античности. Вероятно, во всем
западном мире не было ни одного прихожанина, пусть даже неграмотного, который бы
не знал имя Навуходоносора, тогда как Приама, царя Трои, вспомнить могли бы
немногие. Таким образом, Навуходоносор для них был лицом реальным,
воплощением образа древнего царя. Средний человек, возможно, даже сочувствовал
монарху, который под конец жизни лишился власти и «ел траву, как вол».26
Следует помнить, что Библия была не только книгой для обязательного чтения
дома и в церкви, но, что более важно, необычайно обширным собранием
занимательных историй-притч. Взять для примера рассказ из Книги Даниила о руке,
которая писала «против лампады на извести стены чертога царского»27 - рассказ,
достойный занять подобающее место среди лучших историй о призраках в мировой
литературе. Неудивительно поэтому, что простые люди, которым и дела не было
до ассириологии, желали услышать что-нибудь еще о том удивительном и чудесном
мире, в котором Валтасар, «сын Навуходоносора», устроил грандиозный пир для
тысячи своих вельмож, жен и наложниц и на этом же пиру в ужасе взирал на
сверхъестественное явление. В то время подобные истории воспринимались словно
захватывающие мелодрамы.
Сто лет тому назад почти все имели какое-то представление о древнем
Вавилоне, поскольку в Четвертой книге Царств и в книгах пророков можно было
прочитать о взятии Иерусалима и о том, как евреев увели в плен, кто были цари и их
родственники, принимавшие участие в битве не столько между земными монархами,
сколько между соперничающими богами, Яхве евреев и Меродахом (Мардуком)
вавилонян . Это весьма занимательное чтение, хотя и несколько предвзятое. Так что
же в них правда, а что вымысел?
Открытия ассириологов вскоре пролили новый свет на еврейско-вавилонские
отношения , и выяснилось, например, что написанное в Библии о Навуходоносоре не
совпадает с тем, что можно прочитать на клинописных табличках. Да и сама
Книга Даниила, в которой излагаются обстоятельства вавилонского пленения,
представляет собой довольно неоднозначный документ; ее первые главы написаны на
древнееврейском языке, затем следуют фрагменты на арамейском, который под
конец снова сменяется еврейским. Что же на основании этого можно сказать о
подлинности книги? Никто не решится утверждать что-либо однозначно. В целом дух
времени периода вавилонского пленения передан в ней правдоподобно, но смущают
26 Дан. , 4:30.
27 Дан. , 5:5.
многочисленные неточности. Так, например, Валтасар назван сыном
Навуходоносора, в то время как в действительности сыном Навуходоносора был Амель-Мардук,
именуемый в Ветхом Завете Евилмеродахом. В другом месте перс Дарий назван
мидянином. Еще более сомнительна характеристика Навуходоносора как слабого и
нерешительного правителя, который, уверовав в единого Бога, «пал на лице свое
и поклонился Даниилу», истолковавшему его сон. Рассказ о таком почтительном
отношении покорителя мира к какому-то пленному еврею столь же невероятен,
сколь и повествование о Седрахе, Мисахе и Авденаго, вышедших невредимыми из
печи огненной. История о таинственной руке, сделавшей надпись на стене
дворца, и вовсе напоминает восточные сказки; такой же сказкой можно назвать и
чудесное спасение Даниила в львином рву, в то время как его завистники и враги,
вместе с женами и детьми, были брошены в ров и «львы овладели ими и сокрушили
все кости их».
Но все же на основании этого собрания разнородных повествований можно
вывести некую рабочую гипотезу, которая поможет нам оценить характер
Навуходоносора и представить себе Нововавилонскую империю. Читая между строк
еврейского повествования, мы хотя и смутно, но начинаем представлять себе
вавилонского царя, обладавшего немалым умом и исключительными административными
способностями. Как видно, основным его принципом во внешней политике и
внутренних делах было поддержание мира и благополучия. В Четвертой книге Царств и в
Книге Даниила он не мстит своим старым врагам евреям, а старается помириться
с ними. Правда, это происходит после того, как он в обычной для того времени
манере подавил восстание и убил сыновей иудейского царя Седекии пред глазами
отца, которого после ослепил.
Почтение, оказываемое Навуходоносором евреям, объясняет, каким образом
Даниил, Анания, Мисаил и Азария, «сыны Иудины», были взяты на воспитание во
дворец, а также почему позже преемник Навуходоносора, Амель-Мардук, отпустил
царя иудейского Иехонию из заключения и назначил ему содержание. Даже из
Ветхого Завета становится понятно, что Навуходоносор и последующие за ним цари
были готовы принять евреев в качестве членов новой империи и ассимилировать
их, хотя в те времена национальность никакой роли не играла. Очевидно,
вавилоняне уважали евреев как магов или мудрецов, поэтому Даниила и поставили
начальником над «тайноведцами, гадателями, чародеями и халдеями». И то, что его
оценили даже выше халдеев, свидетельствует о превосходстве евреев в области
практической медицины, основанном во многом, как это видно на примере первых
глав, на знании элементарной психологии. Можно даже предположить, что и в
наши дни Даниил считался бы неплохим психологом, ведь он взялся истолковать сон
царя после того, как халдеи отказались. Что, впрочем, неудивительно, ведь
даже сам монарх не мог вспомнить сон, толкование которого хотел узнать. Для
опытного толкователя было очевидно, что царем просто овладел приступ страха.
Поэтому Даниил мог со спокойной душой положиться на свое воображение. Он
решил выдумать крайне зловещий сон, который бы произвел впечатление на нервного
и вспыльчивого царя, и нарисовал потрясающую картину, рассказав о «большом
истукане, голова которого была из золота, грудь и руки из серебра, чрево и
бедра - медные, а ноги наполовину железные, наполовину глиняные.
«Вот сон! Скажем пред царем и значение его.
Ты, царь, царь царей, которому Бог Небесный даровал царство, власть, силу и
славу; И всех сынов человеческих, где бы они ни жили, зверей земных и птиц
небесных Он отдал в твои руки и поставил тебя владыкою над всеми ими, ты -
эта золотая голова!»
Навуходоносор, вне всякого сомнения, был польщен таким обращением; на него
немалое впечатление произвело и самообладание молодого израильтянина, хотя
нелепо предполагать, будто он на самом деле упал и преклонился перед ним, как
сообщается в Библии. То, что он отрекся от своего бога Мардука и признал Ях-
ве, бога Даниила, также кажется маловероятным. Возможно, для него оба эти
бога были верховными владыками своих народов и выполняли схожие функции. Скорее
всего, вавилонский правитель, стремившийся восстановить свое царство, в
течение столь долгого времени разрушаемое и подавляемое ассирийцами, надеялся
воспользоваться талантами израильтян и принять их бога в общевавилонский
пантеон в качестве полезного дополнения. То есть его гораздо больше интересовали
вопросы эффективного управления своей империей, нежели еврейская теология.
Но все же и в Библии, несмотря на всю ненависть евреев, Навуходоносор
предстает перед нами в довольно выгодном свете. Другие цари подобны призракам, на
мгновение всплывающим из тьмы забвения, или неподвижным каменным монументам.
Достаточно посмотреть на рельефное изображение Синаххериба, найденное в его
дворце в Ниневии, где он чопорно восседает на троне перед воинами,
подносящими ему свои трофеи, в том числе и головы врагов. Сразу понимаешь, что этот
чудовищный тиран не имеет ничего общего с Навуходоносором. События,
изложенные в Четвертой книге Царств, Книге Даниила и в апокрифической Книге Иудифи,
знакомят нас со многими персонажами, предстающими перед нами как реальные
люди из плоти и крови, выгодно отличающиеся от безликих вавилонских статуй. Иу-
дифь (Юдифь), например, «омыла тело водою и намастилась драгоценным миром»,
после чего, облачившись в свои лучшие наряды, отправляется к Олоферну,
командующему войском Навуходоносора. Эта сцена придает живость повествованию,
словно краски, наносимые на мрачный камень. Описание выхода Иудифи через
иерусалимские ворота является, пожалуй, одной из самых лучших изобразительных
сцен в литературе.
«И вышла Иудифь и служанка ее с нею; а мужи городские смотрели вслед за
нею, пока она сходила с горы, пока проходила долины и пока не скрылась от их
глаз.
Они шли прямо долиною, и встретила Иудифь передовая стража ассириян».
Далее следует очередной пример расхождения в фактах, изложенных в еврейской
книге и в вавилонских записях. Существовала ли на самом деле прекрасная
женщина по имени Юдифь, нам неведомо, но Навуходоносор уж точно не предполагал о
существовании принимающего участие в осаде Иерусалима полководца Олоферна,
само имя которого звучит не по-вавилонски28. Но все же рассказ об их встрече
читать интересно, поскольку это первое литературное произведение, посвященное
женщине, которую одни считают национальной героиней, а другие злодейкой. В
этом ряду с Юдифью Жанна д'Арк, леди Макбет и другие. Вавилонский полководец,
на свою беду, с надлежащим почтением принял посетительницу из лагеря
неприятеля - в результате лишился головы. Пока он спал в опьянении, Юдифь двумя
взмахами меча покончила с ним. Далее мы получаем дополнительные сведения о
нравах той эпохи, поскольку на этом Юдифь не успокоилась, а взяла голову и
положила в «мешок со съестными припасами» служанки и отнесла эту кровавую
добычу в Иерусалим, где первосвященник восславил отважную женщину и назвал
«благословенной более всех жен на земле».
Похоже, вавилоняне ничего не знали о Юдифи и о полководце по имени Олоферн.
Они знали только, что Навуходоносор осаждал и взял Иерусалим в 598 г. до
н. э. Восемнадцатилетний иудейский царь Иехония без сопротивления сдался в
плен, что было довольно мудрым решением с его стороны и со стороны его
советников (в первую очередь матери) , поскольку в ту эпоху тем, кто оказывал
сопротивление вражеским царям, перед казнью вырывали ноздри, язык и ослепляли
их. А так молодому царю и всему его двору предложили жить в Вавилоне на
довольно выгодных условиях; в конце Четвертой книги Царств сообщается, что ему
даже назначили царское содержание до конца жизни, что указывает на его
превосходство над другими царями-заложниками.
Предполагается, что это персидское имя.
В отличие от царя простых иудеев, продолжавших сопротивление после
разрушения Иерусалима, вавилоняне отправили в рабочие лагеря, где, по всей
видимости, и зародился знаменитый плач - 136-й псалом: «При реках Вавилона, там
сидели мы и плакали, когда вспоминали о Сионе».
Интересная подробность - упоминание о «реках Вавилона» (древнегреческое eni
tcov noTOCvicov pocpuAwvocj) , так как через Вавилон протекала не только река
Евфрат, но и многочисленные каналы, часть из которых была достаточно глубока и
удобна для судоходства. Утверждается, что по этим каналам ходили корабли
Александра Македонского. Таким образом, можно предположить, что какая-то
часть из 10 тысяч еврейских воинов и тысячи плотников и кузнецов после взятия
Иерусалима была отправлена на работы по поддержанию в хорошем состоянии
оросительной системы. Другие строили храмы и дворцы для Навуходоносора.
Фактически фраза из Четвертой книги Царств «и выселил весь Иерусалим, и всех князей,
и все храброе войско, - десять тысяч было переселенных, - и всех плотников и
кузнецов; никого не осталось, кроме бедного народа земли» свидетельствует об
исторической достоверности повествования о распрях между евреями и Вавилоном.
Известно, что Навуходоносор унаследовал столицу, все еще лежащую в руинах
после того, как ее разрушил Синаххериб, похвалявшийся тем, что сотряс город до
основания и бросил обломки в реку.
Навуходоносору нужны были рабочая сила и искусные ремесленники, поэтому он
и выселил практически всех «специалистов» Израиля. Возможно, мастерство
ремесленников, украшавших дворцы, и сила рабочих, восстанавливающих каналы,
сослужила им добрую службу, и некоторые из них добились привилегий, как,
например, Даниил и его товарищи. Известно, что изо всех завоеванных народов одни
лишь израильтяне сохранили свои религиозные традиции на протяжении всего
периода плена, а это было возможно лишь при условии, что вавилонские власти не
препятствовали им в отправлении своего культа. Сообщение о том, что плененный
царь иудейский пользовался некоторым уважением и получал царское содержание,
подтверждается одним из тех клинописных документов, которые так восхищают
ученых. В табличке говорится о выдаче провианта некоему «Я-у-кину» (аккадское
написание имени Иехонии), «царю земли Иуды», и его пяти сыновьям. Еще одно
доказательство того, что евреи выжили как однородная этническая и религиозная
группа, содержатся в отрывке из Иеремии, в котором пророк в свойственной ему
манере с осуждением обрушивается на своих соплеменников. Призвав Господа как
высшего судию, он говорит, что ему привиделись две корзины смокв, одна с
хорошими, а другая с худыми.
Согласно его толкованию, хорошие смоквы - это иудеи, взятые в плен и
переселенные в Вавилон, избранный народ Божий, в то время как плохие смоквы - это
оставшиеся в Иудее или сбежавшие в Египет, обреченные на гибель от меча,
голода и моровой язвы. Таким образом, надежда Сиона отныне возлагалась на
Вавилон, где возник Жреческий Кодекс и было заложено основание нового Израиля.
Если помнить об этом, можно лучше понять Книгу Иеремии, представляющую
собой сплошную гневную тираду не только против Вавилона, но и против своего
народа. Вначале пророк осуждает соотечественников за слабость, за то, что они
переняли чужие обычаи и поклонялись чужим богам, но при этом стремится
объединить их в борьбе против Вавилона. В какой-то момент он явно получил
сведения от пленных в Вавилоне и узнал, что их существование под властью
Навуходоносора оказалось не только вполне сносным, но и что они сохранили свое
национальное и религиозное единство и даже оказывают влияние на царя, который
готов согласиться с тем, что Яхве столь же велик, сколь и Мардук. Конечно,
нельзя было даже представить, что Навуходоносор заменит своего бога богом
евреев, но существовала вероятность принятия этого бога наряду с другими в
общий халдейский пантеон - точно так же как иудейских воинов приняли на службу
в личную охрану царя. Вероятно, именно эти соображения изменили общий тон
прорицаний Иеремии, ибо после падения Иерусалима он послал тайное письмо
старейшинам, священникам и пророкам, а также всем остальным переселенцам. В этом
послании он советовал евреям сотрудничать с Навуходоносором:
«Стройте домы и живите в них, и разводите сады и ешьте плоды их;
Берите жен и рождайте... и дочерей своих отдавайте в замужество, чтоб они
рождали сыновей и дочерей, и размножайтесь там, а не умаляйтесь;
И заботьтесь о благосостоянии города, в который Я переселил вас, и молитесь
за него Господу; ибо при благосостоянии его и вам будет мир».
Вместе с тем Иеремия не предлагает полной капитуляции и не теряет надежды.
Напротив, цель этого внешнего примирения была иная: сохранить и увеличить
внутри вражеского города «пятую колонну», готовую в любой момент подняться на
освобождение своей родной земли. О времени этого освобождения пророк
возвещает следующими словами:
«Ибо так говорит Господь: когда исполнится вам в Вавилоне семьдесят лет,
тогда Я посещу вас и исполню доброе слово Мое о вас, чтобы возвратить вас на
место сие (то есть в Иерусалим).
И буду Я найден вами, говорит Господь, и возвращу вас из плена и соберу вас
из всех народов и из всех мест, куда Я изгнал вас, говорит Господь, и
возвращу вас в то место, откуда переселил вас».
Неизвестно, подозревали ли шпионы Навуходоносора о готовящемся заговоре, но
вполне возможно, что он закрывал глаза на подобные угрозы и пророчества, пока
еврейские управляющие, ремесленники и рабочие усердно трудились на
многочисленных стройках, в том числе и на строительстве царских дворцов и храмов,
посвященных вавилонским богам. Глядя на пленников, истекающих потом от тяжких
работ, «царь царей», как называл его Даниил, вряд ли особо пугался
пророчества Иеремии, согласно которому Вавилон должен был стать «грудою развалин,
жилищем шакалов, ужасом и посмеянием, без жителей».
Глава 15.
Падение
Вавилона
Вавилон, раскопанный Кольдевеем, был столицей империи, созданной почти
исключительно волей одного из последних его царей, Навуходоносора II. Период
так называемого Нововавилонского царства длился с 605-го по 538 г. до н. э.,
и в конце его Вавилон из центра цивилизованного мира превратился в вымирающий
провинциальный город, с немногочисленными жителями, полуразрушенный и
забытый.
Так в чем же причина падения величественной столицы?
Частично ответ заключается в том, что в эпоху военных деспотов государства
сильны только тогда, когда сильны их правители. В случае с Вавилоном VII—
VI вв. до н. э. можно назвать только двух таких сильных правителей, которые
были способны повернуть ход истории во благо своего народа, - Набопаласара
(626—605 гг. до н. э.) и его сына Навуходоносора (605—562 гг. до н. э.). Цари
Вавилона, правившие до и после них, оказывались марионетками либо в руках
иностранных владык, либо местных жрецов.
Когда к власти пришел Набопаласар, Вавилон, как и в течение предыдущих
двухсот лет, все еще оставался вассальным государством Ассирии. За это время
Ассирия завоевала почти весь известный тогда мир, овладев обширными
территориями и вызвав безграничный гнев завоеванных народов. Особенно ассирийским
игом тяготились мидяне, и Набопаласар в борьбе за независимость сделал
основную ставку именно на них. Мидийцы в течение нескольких столетий успешно
отражали атаки ассирийцев и прославились как умелые конники и храбрые воины. Царь
Мидии Киаксар к радости Набопаласара согласился скрепить союз, выдав свою
дочь Амитис за вавилонского царевича Навуходоносора.
После этого оба царя почувствовали себя достаточно сильными, чтобы
развязать тотальную войну с ненавистными ассирийцами. По всей видимости, ведущую
роль в этой войне сыграли мидийцы, которые в течение трех лет осаждали
Ниневию; проломив стены, они смогли добиться своей цели - разрушить ассирийскую
столицу, в чем им охотно помогли вавилоняне. После падения Ассирии Набопала-
сар, как союзник индийского царя-победителя, получил южную часть бывшей
империи. Таким образом, Вавилон обрел независимость и новые территории не столько
благодаря военным действиям, сколько искусной дипломатии и проницательности
его правителя. Военными кампаниями позже прославился царевич Навуходоносор,
который разгромил египтян в битве при Каркемише в 604 г. до н. э., а затем
евреев в битве за Иерусалим в 598 г. до н. э. и финикийцев в 586 г. до н. э.
Так благодаря дипломатическому искусству Набопаласара и военной доблести
Навуходоносора была создана Вавилонская империя, а ее столица стала самым
крупным, богатым и сильным городом во всем известном тогда мире. К несчастью
для подданных этой империи, наследником ее великих царей стал Амель-Мардук,
которого вавилонский историк Берос описывает как «недостойного преемника
своего отца (Навуходоносора), не сдерживаемого ни законом, ни
благопристойностью», - довольно любопытное обвинение в адрес восточного монарха, особенно
если вспомнить все зверства прежних деспотов. Но не следует забывать, что в
«несдержанности» его обвинял жрец, а именно жрецы и устроили заговор с целью
убийства царя, после чего передали власть полководцу Нергал-Шарусуру, или Не-
риглиссару, принимавшему участие в осаде Иерусалима в 597 г. до н. э.,
согласно Книге пророка Иеремии (39:1—3) :
«В девятый год Седекии, царя Иудейского, в десятый месяц пришел
Навуходоносор, царь Вавилонский, со всем войском своим к Иерусалиму, и обложили его.
А в одиннадцатый год Седекии, в четвертый месяц, в девятый день месяца
город был взят.
И вошли в него все князья царя Вавилонского и расположились в средних
воротах, Нергал-Шарецер, Самгар-Нево, Сарсехим, начальник евнухов, Нергал-
Шарецер, начальник магов, и все остальные князья царя Вавилонского».
Примечательно упоминание сразу двух Нергал-Шарецеров, что неудивительно,
так как это имя означает «да защитит Нергал царя». Второй из них, начальник
магов, скорее всего, был придворным чиновником; первый же, очевидно, являлся
зятем Навуходоносора, сын которого, Амель-Мардук, был убит во время
восстания. Об этом Нериглиссаре известно мало, за исключением того, что он правил
всего три года (559—556 гг. до н. э.), а его сын и того меньше - одиннадцать
месяцев. Затем жрецы возвели на трон другого своего ставленника - Набонида,
сына жреца.
Набонид, похоже, все семнадцать лет своего правления занимался только тем,
что восстанавливал храмы своей страны и прослеживал древнюю историю своего
народа. Он странствовал по всему царству со свитой историков, археологов и
архитекторов, наблюдая за воплощением в жизнь своей строительной программы и
не обращая особого внимания на политические и военные вопросы. Свою
постоянную резиденцию он основал в оазисе Тейма, переложив управление империей на
плечи своего сына Бел-Шар-Усура, то есть библейского Валтасара. Набонид
называл его «первенцем, отпрыском моего сердца».
Как часто бывает - по крайней мере, в официальных версиях истории, -
благочестивый, просвещенный и миролюбивый монарх вместо признания и любви получает
презрение и неблагодарность своих подданных. Что сами вавилоняне думали об
этом правителе, напоминавшем своими манерами скорее профессора, нежели
императора , нам неизвестно. Мысли и мнение рядового вавилонянина никогда не
служили мерилом доблести правителей древней Месопотамии, но мы с большей или
меньшей вероятностью можем догадываться, что рядового обывателя вряд ли инте-
ресовала история религии или восстановление храмов в отдаленных провинциях.
Царь же, напротив, весьма этим интересовался, и особенно восстановлением
храма Сина, древнего лунного божества, сына Энлиля, бога воздуха, и Ки, богини
земли. Ему так хотелось заново отстроить этот храм в своем родном городе Хар-
ране, что это желание зародило недовольство среди вавилонских жрецов и
купцов; другими словами, они почувствовали, что их бог и их интересы страдают по
вине того самого человека, которого они выдвинули на царство.
Как бы там ни было, но случилось так, что Вавилон, самый неприступный город
в мире, в 538 г. до н. э. почти без кровопролития уступил натиску персидской
армии, возглавляемой Киром Великим. Наверняка этот факт обескуражил многих
современников и некоторых ученых позднейшего времени, ведь в ту эпоху взятие
города сопровождалось потоками крови, разрушением домов, истязанием местных
жителей, насилием над женщинами и другими подобными зверствами. Это опять же
противоречит тому, что описано в Библии и предречено в пророчестве Иеремии.
Рассказ о «царе» Валтасаре и о письменах на стене, скорее всего, следует
считать сказкой, ибо Валтасар был сыном не Навуходоносора, а Набонида, и не
царем, а царевичем. И убили его не в Вавилоне, а на западном берегу Тигра во
время сражения с персом Киром. И он вовсе не уступил свое царство «мидянину
Дарию».
Точно так же и жуткое пророчество Иеремии о том, что Вавилон станет местом
запустения и дикости, в конечном итоге исполнилось не потому, что Яхве решил
наказать обидчиков евреев, а вследствие продолжительных войн и завоеваний,
опустошавших эту землю на протяжении столетий. Несмотря на все пророчества,
великий город продолжал процветать и под властью Кира, чья хвалебная надпись
частично объясняет случившееся:
«Я, Кир, царь мира... После того как я милосердно вошел в Вавилон, с
безмерной радостью я устроил свое жилище в царском дворце... Мои многочисленные
войска мирно вошли в Вавилон, и я обратил взор на столицу и ее колонии,
освободил вавилонян от рабства и угнетения. Я сделал тихими их вздохи и смягчил их
печали».
Эта надпись, конечно, выдержана в лучшем духе официальных отчетов военного
времени, как древних, так и современных, но она дает хотя бы некоторое
представление об осаде Вавилона в 539 г. до н. э. - а именно о том, что Вавилон
был предательски сдан; иначе сыну Набонида Валтасару не пришлось бы сражаться
за пределами города. Дополнительные подробности этой истории изложены
Геродотом, который вполне мог слышать рассказ о захвате города из уст очевидца.
Греческий историк пишет, что Кир довольно долго, но безуспешно осаждал город
из-за его мощных стен. В конце концов персы прибегли к традиционной хитрости,
воспользовавшись разделением Евфрата на несколько боковых рукавов, и
передовые отряды смогли пройти в город по руслу реки с севера и юга. Геродот
замечает, что город был настолько велик, что горожане, жившие в центре, не знали,
что враги уже заняли окраины, и продолжали по случаю праздника плясать и
веселиться. Так был взят Вавилон.
Итак, Кир завоевал город, не разрушив его, что в древней истории случалось
крайне редко. Нет никаких сомнений, что после персидского завоевания жизнь в
городе и прилегающих к нему землях продолжала идти по прежнему распорядку;
в храмах ежедневно приносили жертвы и совершали привычные ритуалы, служившие
основой общественной жизни. Кир оказался достаточно мудрым правителем, чтобы
не унижать своих новых подданных. Он жил в царском дворце, посещал храмы,
почитал национального бога Мардука и оказывал должное уважение жрецам, которые
по-прежнему контролировали политику древней империи. В торговлю и
коммерческую деятельность города он не вмешивался, не облагал его жителей излишне
тяжелой данью. Ведь именно несправедливые и обременительные поборы корыстных
сборщиков налогов часто служили причиной восстаний покоренных городов.
Так продолжалось бы еще довольно долго и город процветал бы и дальше, если
бы не честолюбивые планы претендентов на вавилонский трон во время правления
преемника Кира Дария (522—486 гг. до н. э.) . Двое из них утверждали, что
являются сыновьями Набонида, последнего из независимых царей Вавилона, хотя,
было ли так на самом деле, нам неизвестно. Единственное упоминание о них
осталось в бехистунской надписи, высеченной по приказу Дария. Из нее мы узнаем,
что персидский царь одержал победу над восставшими, и одного из них, Нидинту-
Бела , казнил, а другого, Аракху, распял в Вавилоне. На рельефе Нидинту-Бел
изображен вторым, а Аракха седьмым в ряду девяти заговорщиков, связанных друг
с другом за шеи и стоящих перед Дарием. Нидинту-Бел изображен пожилым,
возможно, седобородым человеком с большим мясистым носом; Аракха представлен
молодым и более сильным. В персидских текстах об этих бунтовщиках сказано
следующее :
«Некий вавилонянин по имени Нидинту-Бел, сын Анири, поднял восстание в
Вавилоне; он лгал людям, говоря: «Я Навуходоносор, сын Набонида». Затем все
провинции Вавилонии перешли к этому Нидинту-Белу, и Вавилония подняла мятеж.
Он захватил власть в Вавилонии.
Так говорит царь Дарий. Затем я пошел на Вавилон, против этого Нидинту-
Бела, который называл себя Навуходоносором. Армия Нидинту-Бела удерживала
Тигр. Здесь они укрепились и построили суда. Затем я разделил свое войско,
некоторых посадил на верблюдов, других оставил на конях.
Ахурамазда помог мне; милостью Ахурамазды мы пересекли Тигр. Затем я
полностью разбил укрепления Нидинту-Бела. На двадцать шестой день месяца атриядья
(18 декабря) мы вступили в сражение. Так говорит царь Дарий. Затем я пошел на
Вавилон, но перед тем, как я достиг его, этот Нидинту-Бел, который называл
себя Навуходоносором, приблизился с войском и предложил сражаться у города
3азаны на берегу Евфрата... Враги бежали в воду; вода их унесла. Затем Нидинту-
Бел убежал с несколькими всадниками в Вавилон. С благоволения Ахурамазды я
взял Вавилон и пленил этого Нидинту-Бела. Затем я лишил его жизни в Вавилоне...
Так говорит царь Дарий. Когда я был в Персии и в Мидии, вавилоняне подняли
второй мятеж против меня. Некий человек по имени Аракха, армянин, сын Хальди-
та, возглавил восстание. В месте под названием Дубала он лгал людям, говоря:
«Я Навуходоносор, сын Набонида». Затем вавилоняне поднялись против меня и
пошли с этим Аракхой. Он захватил Вавилон; он стал царем Вавилона.
Так говорит царь Дарий. Затем я послал в Вавилон войско. Перса по имени
Виндефрана, моего слугу, я назначил командующим, и я так говорил им: «Идите и
разбейте этого вавилонского врага, который не признает меня!» Затем
Виндефрана пошел с войском в Вавилон. С благоволения Ахурамазды Виндефрана ниспроверг
вавилонян...
На двадцать второй день месяца марказанаш (27 ноября) этот Аракха, который
называл себя Навуходоносором, и его главные последователи были схвачены и
закованы . Затем я провозгласил: «Да будут Аракха и его главные последователи
распяты в Вавилоне!»
Согласно Геродоту, писавшему свой труд спустя всего лет пятьдесят после
этих событий, персидский царь разрушил городские стены и снес ворота, хотя
если он зимой размещал свои войска во дворцах и домах города, то, очевидно,
разрушил не все. Правда, одним уничтожением укреплений дело не ограничилось;
он также приказал распять три тысячи главных зачинщиков, что дает
определенное представление о численности населения Вавилона в 522 г. до н. э. Если эти
три тысячи являлись представителями высшего религиозного и гражданского
руководства - скажем, одной сотой частью всех граждан, - то получается, что
взрослого населения было около 300 тысяч, к которым следует добавить еще
около 300 тысяч детей, рабов, слуг, иностранцев и других жителей. Принимая во
внимание плотность населения городов Среднего Востока, можно утверждать, что
в Вавилоне и его окрестностях проживало около миллиона человек.
Несмотря на разрушения, причиненные Дарием, город продолжал оставаться
экономическим центром Среднего Востока, так как располагался на пересечении
путей с севера на юг и с востока на запад. Однако при персах он постепенно
терял свое религиозное значение. После очередного восстания персидский царь
Ксеркс (486—465 гг. до н. э.) приказал разрушить не только остатки стен и
укреплений, но и знаменитый храм Мардука, а статую увезти.
Значение такого приказа особо подчеркивает тот факт, что согласно
распространенному на Среднем Востоке мнению благополучие народа зависело от
благополучия храма его главного бога. Достаточно вспомнить, как быстро приходили в
упадок шумерские города после того, как враги разрушали их храмы и похищали
статуи богов. По представлениям безымянного автора «Плача о разрушении Ура»,
именно надругательство над статуями богов привело к столь печальным
последствиям. В нем ничего не говорится о разгроме войска, о плохом руководстве или
экономических причинах поражения - о чем сказали бы наши современники,
рассуждая о причинах поражения. Все бедствия, по мнению автора, случились
исключительно оттого, что надругались над жилищами богов.
Самый известный пример отождествления национального божества с судьбой
народа - ветхозаветная история о разрушении Храма и похищении Ковчега,
явившихся кульминационным моментом уничтожения Израильского царства. Ковчег - не
просто святыня бога Яхве, это своего рода символ, сравнимый с орлами римских
легионов (потеря которых считалась равноценной прекращению существования
легиона) . Ящик для хранения каменного фетиша, возможно с горы Сербал на
Синайском полуострове, отождествлялся с обиталищем Яхве, когда он решал сойти на
землю к людям. У других семитских народов также имелись подобные храмы и
«ковчеги». Все они, наряду с религиозными, в значительной мере выполняли и
военные функции, так что еврейский Яхве и вавилонский Мардук играли сходную
роль военного божества. Так, Яхве, который в ранних книгах Библии
отождествляется с самим Ковчегом, возглавляет израильтян в битве, и его же прославляют
в случае победы, но никогда не порицают в случае поражения. Поражение,
например от филистимлян, объясняют тем, что во время сражения Ковчег не находился
на поле боя. Пленение и изгнание в Вавилон также объясняется тем, что
Навуходоносор забрал вместилище Яхве. Теперь же настал черед и вавилонян
пострадать , когда Ксеркс разрушил святилище Эсагила и лишил их статуи Мардука.
Разрушение центрального храма в таком теократическом обществе, как
вавилонское, неизбежно означало конец старых порядков, поскольку царей уже не могли
венчать на царство согласно древним обычаям на празднике «акуту». Этот ритуал
имел настолько большое значение в государственном культе, что его упоминают в
связи со всеми победами государства. Так что же представлял собой этот
«акуту» и почему он был так необходим для успешного функционирования вавилонской
общественно-политической системы?
Прежде всего, это был праздник встречи Нового года, который всегда играл
очень важную роль в древних обществах как символическая встреча весны и
период обновления жизни. По такому важному случаю Мардук оставлял свой храм, и
его несли во главе огромной процессии по Дороге процессий. На пути он
встречал богов отдаленных городов, особенно прежнего соперника, а ныне главного
гостя Набу, покровителя города-государства Борсиппа. Обоих богов вносили в
Священную палату или святая святых, где они держали совет с остальными богами
по поводу судеб вселенной. Таково было божественное, или небесное, значение
праздника Нового года. Земное же значение заключалось в том, что бог
передавал власть над городом своему наместнику-царю, ибо, пока царь не «положил
свою руку в руку Мардука», символизируя таким образом преемственность, он не
мог стать законным духовным и земным царем Вавилона.
Помимо этого, «акуну» был ежегодным праздником всех богов, а также их жре-
цов, жриц и храмовых слух1. Церемонии по поводу встречи Нового года были
настолько торжественны и символичны, что ни один царь Вавилона, Ассирии и на
первых порах Персии не смел отказываться от присутствия на Собрании богов.
Изваяния богов, цари, царевичи, жрецы и все население города облачались по
такому случаю в особые одежды; каждая деталь ритуала имела свое религиозное
значение, каждое действие сопровождалось такими церемониями, что праздник
этот по праву можно было назвать самым торжественным и великолепным зрелищем
во всем известном тогда мире. Количество и роли участников, число сожженных
жертв, процессии кораблей и колесниц, а также необычайно пышные ритуалы
представляли собой квинтэссенцию всей религиозной традиции Вавилонского
государства . Только осознав все это, можно понять, почему надругательство над храмом
главного бога нарушило структуру вавилонской теократии и ослабило жизненные
силы общества. Похищение главного кумира означало, что ни один вавилонянин
отныне не сможет соединить свою руку с рукой Мардука и объявить себя земным
царем, обладающим божественным правом на руководство страной, и ни один
вавилонянин не сможет больше увидеть религиозное действо, в котором изображались
смерть и воскрешение Мардука.
Разрушение «души» города, конечно же, не означало, что он мгновенно
превратился в развалины и был покинут жителями. Да, многих влиятельных горожан
распяли или замучили до смерти, тысячи отправились в плен, став рабами или
воинами персидских царей, сражавшихся против греческих городов-государств. Но во
времена Геродота, посетившего город приблизительно в 450 г. до н. э., Вавилон
продолжал существовать и даже процветать, хотя внешне он постепенно ветшал,
так как в нем уже не было местных царей, которые бы заботились о состоянии
стен и храмов. Персидским правителям было не до того; они пытались покорить
Спарту и Афины, причем безуспешно, теряя войска и флот. В 311 г. до н. э.
империя Ахеменидов под руководством Дария III потерпела окончательное
поражение . Александр Македонский вошел в Вавилон и провозгласил себя его царем.
Современники Александра дают великолепное описание Вавилона. Как замечают
некоторые более поздние авторы, в частности грек Флавий Арриан, Александр,
желая увековечить свои подвиги для потомства, назначил нескольких своих
подчиненных военными историками, поручив им записывать события каждого дня. Все
записи сводились в единую книгу, которая называлась «Эфемериды» или
«Ежедневник». Благодаря этим записям, а также рассказам воинов, зафиксированным позже
другими авторами, мы имеем наиболее полное за всю эпоху древности описание
военных походов, стран, народов и завоеванных городов.
Брать Вавилон штурмом Александру не пришлось, так как правитель города
Мазей вышел ему навстречу вместе с женой, детьми и градоначальниками.
Македонский полководец, по всей видимости, с облегчением принял капитуляцию, так как
ему не слишком хотелось подвергать осаде этот, судя по описанию современного
ему греческого историка, весьма укрепленный город. Отсюда можно сделать
вывод, что стены, разрушенные Ксерксом в 484 г. до н. э., к 331 г. были
восстановлены. Местное же население вовсе не готовилось к отражению атаки, а,
наоборот, собралось для приветствия греческого завоевателя. Должностные лица
наперебой старались не только указать на сокровищницу Дария, но и усыпать
дорогу герою цветами и гирляндами, возвести на его пути серебряные алтари и
окуривать их ладаном. Короче говоря, Александру, не выпустившему ни одной
стрелы, воздали такие почести, какие позже воздавали только самым
прославленным римским полководцам. Вавилоняне, вспомнив о том, что обычно взятие города
принято отмечать казнями или распятием пленных, поспешили умилостивить
победителя, предоставив ему табуны коней и стада коров, которые греческие
интенданты благосклонно приняли. Триумфальную процессию возглавляли клетки со
львами и леопардами, за ними следовали жрецы, предсказатели и музыканты;
замыкали ее вавилонские всадники, своего рода почетный караул. По словам гре-
ков, эти всадники «подчинялись скорее требованиям роскоши, нежели пользы».
Вся эта роскошь немало удивила и поразила не привыкших к ней греческих
наемников; в конце концов, их целью была добыча, а не завоевание новых
территорий. Вавилоняне превосходили этих, по их мнению, полуварваров в хитрости и
сообразительности. И стоит отметить, что в данном случае они действительно
спасли город, избежав сражения и заставив захватчиков полюбить его. Именно
этого и добивались жрецы, чиновники и всадники в пышных убранствах.
Александра сразу же отвели в царские покои, показав сокровища и мебель Дария.
Полководцы Александра едва не ослепли от роскоши предоставленных им помещений;
простых воинов разместили в более скромных, но не менее удобных домах,
хозяева которых стремились угодить им во всем. Как пишет историк:
«Нигде боевой дух войска Александра не приходил в упадок так, как в
Вавилоне. Ничто не разлагает так, как обычаи этого города, ничто так не возбуждает
и не пробуждает беспутных желаний. Отцы и мужья позволяют своим дочерям и
женам отдаваться гостям. Цари и их придворные охотно устраивают праздничные
попойки по всей Персии; но вавилоняне особенно сильно привязаны к вину и
привержены сопровождающему его пьянству. Женщины, присутствующие на этих
попойках, одеты вначале скромно, затем они снимают свои одеяния одно за другим и
постепенно срывают с себя скромность. И наконец - скажем так из уважения к
вашим ушам - они отшвыривают самые сокровенные покровы со своих тел. Такое
постыдное поведение присуще не только распутным женщинам, но и замужним
матерям и девам, которые считают проституцию любезностью. По окончании тридцати
четырех дней такой невоздержанности завоевавшее Азию войско несомненно
ослабло бы перед лицом опасности, если вдруг на него напал какой-либо враг...».
Правда это или нет, но мы должны помнить, что написаны эти слова римлянином
старой закалки. Однако прием, оказанный воинам Александра в Вавилоне,
настолько им понравился, что они не стали разрушать город и учинять обычные для
того времени зверства. Македонский царь оставался здесь дольше, чем где бы то
ни было за всю кампанию, и даже отдал приказы восстановить здания и улучшить
внешний облик столицы. Тысячи рабочих принялись расчищать завалы на месте
храма Мардука, который надлежало построить заново. Стройка продолжалась
десять лет и даже спустя два года после смерти Александра в том же Вавилоне.
Умер он в 325 г. до н. э., и обстоятельства его смерти довольно курьезны,
поскольку случилось это из-за попойки. С ранней юности - несмотря на
воспитание, данное ему Аристотелем, - Александр увлекался вином и веселыми пирами.
Однажды во время одной такой пирушки, на которой помимо Александра
присутствовали его полководцы и местные куртизанки, кто-то из присутствующих поджог
дворец в Персеполе, резиденцию персидских царей, уничтожив в своем буйстве
одну из самых прекрасных построек Древнего мира. Вернувшись в Вавилон,
Александр вновь принялся за старое, но длительный запой окончился серьезной
болезнью. Возможно, причиной его столь преждевременной смерти стал цирроз
печени.
Несомненно одно - недолгое тринадцатилетнее правление этого македонского
царя коренным образом изменило культурно-политическую ситуацию во всем
известном тогда мире, и особенно на Среднем Востоке. К тому времени эти земли
повидали возвышение и упадок шумеров, ассирийцев, мидийцев и вавилонян.
Персидская империя также пала под ударами небольшой, но непобедимой армии,
состоящей из македонских конников и греческих наемников. Почти все города от
Тира на западе до Экбатаны на востоке сравнялись с землей, их правителей
подвергли пыткам и казням, а жителей вырезали или продали в рабство. Но Вавилону
и на этот раз удалось избежать уничтожения благодаря тому, что он мудро
сыграл на пристрастии македонцев и греков к вину и женщинам. Великому городу
предстояло выжить и просуществовать еще несколько столетий, прежде чем он
умер естественной смертью, от старости.
Александру устроили традиционно пышные похороны, сопровождавшиеся публичной
демонстрацией горя, вырыванием волос, попытками самоубийства и предсказаниями
конца света, ибо о каком будущем можно было говорить после смерти
обожествленного героя? Но за всем этим торжественным фасадом полководцы и политики
уже начали спорить о наследстве, так как Александр не назначил своего
преемника и не оставил завещания. Правда, у него был законный сын от персидской
царевны Барсины, дочери Дария III; еще один наследник ожидался от второй
жены, Роксаны, царевны Бактрии. Не успели тело покойного мужа положить в
могилу, как Роксана, вне всякого сомнения, подстрекаемая царедворцами, убила свою
соперницу Барсину и ее малолетнего сына. Но воспользоваться плодами своего
коварства ей не пришлось; вскоре и она разделила участь соперницы вместе со
своим сыном Александром IV. Она погибла от рук того самого полководца
Кассандра, который прежде убил мать Александра Македонского, царицу Олимпиаду.
«Оксфордский классический словарь» характеризует это чудовище как
«беспощадного мастера своего дела», но это довольно скромная характеристика человека,
хладнокровно убившего двух цариц и царевича. Однако ветераны Александра на
удивление быстро смирились с кончиной Роксаны и ее сына, ибо не желали видеть
на престоле царя со «смешанной кровью». Не для того греки сражались, говорили
они, чтобы преклоняться перед сыном Александра от чужеземки.
Гибель двух возможных преемников, сыновей персиянки Барсины и Роксаны из
Бактрии, открыла дорогу к трону всем честолюбивым полководцам, пересекшим
Азию вместе с Александром и участвовавшим в легендарных битвах. В конечном
итоге их соперничество привело к междоусобным войнам, которые мало затронули
Вавилон, так как велись на окраинах империи.
Поэтому можно считать, что кончина Александра ознаменовала собой и конец
истории Вавилона как величайшего города мира. Сами жители вряд ли сильно
скорбели о смерти императора - греков они любили не больше персов, - но
греческое завоевание поначалу сулило большие надежды. Александр заявил, что
собирается сделать Вавилон своей восточной столицей и перестроить храм Мардука.
Если бы его планы были воплощены в жизнь, то Вавилон снова бы стал
политической, торговой и религиозной столицей всего Востока. Но Александр внезапно
умер, и наиболее дальновидные жители, похоже, сразу же поняли, что последний
шанс на возрождение безнадежно утерян. Любому было ясно, что после смерти
завоевателя хаос воцарился надолго, и вчерашние приближенные царя перегрызлись
между собой за остатки империи. Завладеть Вавилоном стремились различные
сыновья, жены, друзья и соратники Александра, пока, наконец, этот город не
достался полководцу Селевку Никатору.
В период правления этого греческого воина, который, как и другие, вынужден
был прокладывать себе путь оружием, город пережил несколько мирных лет. Новый
правитель даже собирался снова сделать его столицей Среднего Востока. Обломки
храма Мардука продолжали аккуратно разбирать, хотя из-за огромного их
количества работа так и не была закончена. Это само по себе являлось признаком
упадка Вавилона. Казалось, жизненные силы покидают город; жителями овладело
чувство безнадежности, и они поняли, что их город уже никогда не вернет
былого величия, что они никогда не возведут заново храм Мардука и что постоянные
войны окончательно разрушат старый уклад жизни. В 305 г. до н. э. Селевк тоже
осознал бесплодность своих попыток и решил основать новый город, назвав его
своим именем. Селевкию построили на берегу Тигра, в 40 милях к северу от
Вавилона, по-прежнему на пересечении путей с востока на запад, но достаточно
далеко от старой столицы, и она стала ее конкурентом. Чтобы окончательно
покончить с пережившим свой век городом, Селевк приказал всем крупным
чиновникам покинуть Вавилон и переселиться в Селевкию. Естественно, за ними
последовали купцы и торговцы.
Искусственно созданный город быстро рос, удовлетворяя скоре тщеславие Се-
левка Никатора, нежели потребности окружающей его местности. Большая часть
населения перешла из Вавилона, из Вавилона же перевезли кирпичи и остальной
строительный материал. При поддержке правителя Селевкия быстро обогнала
Вавилон, и в самый короткий срок численность ее населения превысила полмиллиона.
Сельскохозяйственные земли вокруг новой столицы были достаточно плодородны и
орошались водой из канала, соединявшего Тигр и Евфрат. Этот же канал служил и
дополнительным торговым путем, так что неудивительно, что через двести лет
после своего основания Селевкия считалась крупнейшим перевалочным пунктом
Востока. Войны в том регионе шли почти непрерывно, и город постоянно
захватывали и грабили, пока в 165 г. н. э. его окончательно не разрушили римляне.
После этого древние вавилонские кирпичи вновь перевезли и использовали для
строительства города Ктесифон, который, в свою очередь, был разграблен и
разрушен в ходе восточных войн.
Селевкия в наши дни.
Долгое время Вавилон продолжал существовать рядом со своим процветающим
соседом на правах второй столицы и в качестве центра религиозного культа,
который к той поре уже значительно устарел. Правители города поддерживали храмы
богов, у которых в период эллинизма становилось все меньше и меньше
почитателей. Новому поколению греческих философов, ученых, писателей и художников -
представителям элиты цивилизованного мира - все старые боги, наподобие Марду-
ка и остальных богов шумеро-вавилонского пантеона, казались нелепыми и
смешными, вроде звероподобных богов Египта. Возможно, ко II в. до н. э. Вавилон
уже почти обезлюдел, и его посещали лишь любители древностей, которых
случайно занесло в эти края; кроме служб в храмах, здесь мало что происходило.
Чиновники и купцы, покинув старую столицу, оставили после себя одних жрецов,
которые продолжали поддерживать видимость деятельности в святилище Мардука,
моля о процветании правящего царя и его семьи. Наиболее просвещенные из них,
вероятно, продолжали наблюдать за планетами в целях предсказания будущего,
поскольку астрология считалась более надежным способом гадания, чем другие,
например гадание по внутренностям животных. Репутация халдейских магов была
высока и в римские времена, - как это видно, к примеру, по Евангелию от
Матфея, повествующему о «волхвах с Востока», пришедших поклониться родившемуся
Христу. Вавилонских математиков и астрологов за исследование природы
вселенной высоко оценивает великий еврейский философ Филон Александрийский, называя
их «истинными магами».
Заслужили ли жрецы последних дней Вавилона столь лестную характеристику со
стороны Филона, да заодно и Цицерона, - вопрос спорный, ибо в начале нашей
эры на Западе знали лишь одно имя «величайшего города, когда-либо виденного
миром». На Востоке же особые привилегии, которыми пользовался Вавилон,
сделали из него своего рода «открытый город» в эпоху постоянных войн между
различными завоевателями Месопотамии - греками, парфянами, эламитами и римлянами.
Авторитет его оставался настолько велик, что даже самый ничтожный
предводитель отряда, которому удавалось на время захватить город, считал своим долгом
величать себя «царем Вавилона», покровительствовать храмам и богам, посвящать
им дары и, вероятно, даже «класть свою руку в руку Мардука», подтверждая свое
божественное право на царство. Верили ли эти поздние монархи в Мардука или
нет, не важно, потому что все языческие боги вполне заменяли друг друга.
Мардука могли отождествлять с Зевсом Олимпийским или Юпитером-Белом - имена
менялись в зависимости от языка и народности. Главным считалось поддержание
земного жилища бога в хорошем состоянии, чтобы ему было куда спуститься для
встречи с людьми; покуда культ Мардука сохранял какое-то значение и корпус
жрецов отправлял службы, Вавилон продолжал существовать.
Однако в 50 г. до н. э. историк Диодор Сицилийский писал, что великий храм
Мардука снова лежит в руинах. Он утверждает: «По существу, ныне населена
только малая часть города, а большее пространство внутри стен отдано под
земледелие» . Но и в этот период во многих древних городах Месопотамии, во многих
полуразрушенных храмах проводились службы старым богам - точно так же как
тысячелетие спустя, уже после арабского завоевания, в Египте продолжали
поклоняться Христу. Арабский историк Эль-Бекри дает яркое описание христианских
ритуалов, проводимых в городе Менас, расположенном в Ливийской пустыне. Хотя
это не то место и время, которое мы рассматриваем, но о Вавилоне можно было
бы сказать приблизительно то же.
«Мину (то есть Менас) легко опознать по ее зданиям, которые стоят до сих
пор. Можно увидеть и укрепленные стены вокруг этих прекрасных строений и
дворцов. Они по большей части выполнены в форме крытой колоннады, и в
некоторых обитают монахи. Там сохранилось несколько колодцев, но водоснабжение их
недостаточно. Далее можно увидеть собор Святого Менаса, огромное здание,
украшенное статуями и прекраснейшими мозаиками. Внутри днем и ночью горят
лампы. В одном конце церкви находится огромная мраморная гробница с двумя
верблюдами, а над ней статуя человека, стоящего на этих верблюдах. Купол церкви
покрыт рисунками, которые, судя по рассказам, изображают ангелов. Вся
местность вокруг города занята плодовыми деревьями, которые дают превосходные
плоды; имеется также много винограда, из которого производят вино».
Если заменить собор Святого Менаса храмом Мардука, а статую христианского
святого драконами Мардука, мы получим описание последних дней вавилонского
святилища.
В одной надписи позднего периода сообщается о посещении местным правителем
разрушенного храма Мардука, где он «в воротах» принес в жертву быка и четырех
ягнят. Возможно, речь здесь идет о Воротах Иштар - раскопанном Кольдевеем
грандиозном сооружении, украшенном изображениями быков и драконов. Время
пощадило его, оно и поныне стоит на своем месте, возвышаясь почти на 40 футов.
Один бык и четыре ягненка - это сотая доля того, что приносили богам в жертву
в прежние времена, когда под крики многотысячной толпы цари шествовали по
Дороге процессий.
Греческий историк и географ Страбон (69 г. до н. э. -19 г. н. э.),
уроженец Понта, возможно, получал сведения о Вавилоне из первых рук, от
путешественников. В своей «Географии» он писал, что Вавилон «по большей части
опустошен», зиккурат Мардука разрушен, а о былом величии города свидетельствуют
только огромные стены, одно из семи чудес света. Подробное свидетельство
Страбона, например, он приводит точные размеры городских стен, противоречит
слишком общим заметкам Плиния Старшего, который в своей «Естественной
истории», написанной около 50 г. н. э., утверждал, что храм Мардука (Плиний
называет его Юпитером-Белом) стоит до сих пор, хотя остальной город наполовину
разрушен и опустошен. Правда, римскому историку не всегда можно доверять,
поскольку он часто принимал на веру ничем не подтвержденные факты. С другой
стороны, как аристократ и чиновник, он занимал достаточно высокое положение в
обществе и мог узнавать о многом из первых рук. Например, во время Иудейской
войны 70 г. н. э. он входил в свиту императора Тита и мог лично разговаривать
с людьми, побывавшими в Вавилоне. Но поскольку утверждение Страбона о
состоянии великого зиккурата противоречит свидетельству Плиния, то остается
загадкой, до какой степени Вавилон в то время оставался «живым» городом. Однако,
судя по тому, что в римских источниках о нем по большей части умалчивается,
можно сделать вывод, что этот город уже не имел абсолютно никакого значения.
Единственное упоминание о нем встречается позже у Павсания (ок. 150 г.
н. э.) , который писал о Ближнем Востоке преимущественно на основании
собственных наблюдений; достоверность его сведений многократно подтверждается
археологическими находками. Павсаний категорично утверждает, что храм Бела все
еще стоит, хотя от самого Вавилона остались одни стены.
Некоторым современным историкам трудно согласиться с Плинием или Павсанием,
хотя глиняные таблички, найденные в Вавилоне, свидетельствуют о том, что
богослужения и жертвоприношения совершались, как минимум, на протяжении первых
двух десятилетий христианской эры. Более того, в близлежащей Борсиппе
языческий культ сохранялся до IV в. н. э. Иными словами, древние боги не спешили
умирать, особенно среди консервативно настроенных вавилонян, чьих детей
воспитывали жрецы Мардука. Начиная с захвата Иерусалима Навуходоносором в 597 г.
до н. э. бок о бок с ними жили и представители еврейской общины, многие из
которых обращались в новую, назарейскую веру. Если действительно так было, то
упоминание в одном из посланий святого Петра о «церкви Вавилона» приобретает
некую двусмысленность - ведь это мог быть не столько образ языческого Рима,
сколько реально существовавшая еврейская община, из числа тех, что процветали
по всей Римской империи, особенно на Среднем Востоке и в Северной Африке. На
развалинах Вавилона не нашли ничего похожего на христианскую церковь, но
никто из археологов на это и не надеялся. В любом случае ранние христиане не
имели специальных церковных зданий, они собирались в домах или в полях и
рощах за пределами городских стен.
С другой стороны, немецкие археологи, занимавшиеся раскопками Ктесифона в
1928 г., обнаружили остатки раннего христианского храма (приблизительно V в.
н. э.), построенного на фундаменте древнего святилища. Таким образом, если в
Ктесифоне до его разрушения арабами в 636 г. н. э. существовала христианская
община, то должны были существовать и другие общины, разбросанные по всей
Месопотамии. Среди них вполне могла оказаться и «церковь Вавилона», которую
приветствовал Петр. Существуют доказательства, что во время апостольского
служения Петра христианской общины не было даже в Риме, тогда как в «двух
Вавилонах» того времени - египетской крепости неподалеку от современного Каира
и древней месопотамской метрополии - находились еврейские общины.
На первый взгляд кажется странным, что новая религия могла существовать
рядом с древнейшими культами. Но в языческой традиции такая терпимость была в
порядке вещей. Язычники допускали существование других религий, если они не
представляли угрозы их собственным богам. Ближний и Средний Восток породили
столько религий, что на их фоне христианство выглядело всего лишь очередным
культом. И это было серьезной ошибкой религиозных и светских властей
языческого мира, поскольку вскоре стало ясно, что христиане, подобно своим
иудейским предшественникам, резко противопоставляют себя всему остальному миру. И
в самом деле, такое противопоставление, которое поначалу казалось слабостью,
обратилось силой. Доказательством тому служит тот факт, что при мусульманах
евреи и христиане выжили, а культ Мардука окончательно угас.
О том, существовала ли христианская община в Вавилоне в 363 г. н. э., когда
Юлиан Отступник, отправившись воевать с персидским шахом Шапуром I, вторгся в
Месопотамию, официальные историки нам не сообщают. Но ведь Юлиан был
противником христианства, ратовал за восстановление старых храмов и пытался
возродить язычество по всей Римской империи. Если бы зиккурат Мардука к тому
времени продолжал стоять, то император по дороге в Ктесифон, вне всякого
сомнения, приказал бы своим воинам свернуть к нему, чтобы поддержать их боевой
дух. Тот факт, что биографы Юлиана даже не упоминают название Вавилона,
косвенным образом свидетельствует о полном упадке города и о том, что все жители
его покинули. Биографы сообщают только, что по пути в Ктесифон Юлиан проходил
мимо каких-то огромных стен древнего города, за которыми находился парк и
зверинец персидских правителей.
«Omne in medio spatium solitudo est», - утверждает святой Иероним (345—
420 гг. н. э.) в отрывке, посвященном мрачной судьбе Вавилона. «Все
пространство между стенами населено разнообразными дикими животными». Так
говорил один христианин из Элама, посетивший царский заповедник по пути в
иерусалимский монастырь. Великая империя погибла навсегда и бесповоротно, что
христиане и иудеи восприняли с удовлетворением - ведь для них Вавилон был
символом гнева Господня.
Историки же считают, что Вавилон стал жертвой естественных законов развития
общества; после тысячелетнего политического, культурного и религиозного
превосходства вавилонянам пришлось поклониться новым богам, с именем которых шли
на них непобедимые армии. Жители древней столицы при всем желании не смогли
бы уже выставить против них равноценное войско, и поэтому Вавилон пал. Но он
не погиб, как Содом и Гоморра, исчезнувшие в огне и пепле; он просто угас,
подобно многим другим прекрасным городам Среднего Востока. Похоже, что города
и цивилизации, как и все в этом мире, имеют свое начало и свой конец.
Эпилог
Так что же этот великий и удивительный город завещал миру? Какое наследие
оставил он человечеству?
На эти вопросы ответы дать нелегко, тем более что после упадка Вавилона
прошло более двух с половиной тысяч лет. Прежде всего, представители западной
цивилизации воспринимают древность, как правило, глазами греков и римлян,
которые во многих отношениях по духу и по образу мышления гораздо ближе нам,
чем вавилоняне. Греки, в частности, обладали таким интеллектуальным
потенциалом, что мы едва ли продвинулись дальше них. Они и до сих пор являются нашими
учителями, и их спокойный радостный взгляд на мир придает особую яркость
нашей философии и нашему искусству. От римлян мы унаследовали четкие
представления о цивилизации, законе и порядке, любовь к родной стране, стремление
принести пользу обществу и желание поддерживать его стабильность.
Кроме того, что-либо конкретное о Вавилоне мы узнали лишь за последние сто
лет. До открытий середины XIX в., еще до того, как на полках музеев стали
появляться экспонаты, а расшифрованные тексты заняли свое место в библиотеках,
единственным источником знаний о загадочной цивилизации служили рассказы их
непримиримых врагов, израильтян, а также скудные упоминания греческих и
римских историков, достаточно занимательные, чтобы заинтересоваться жизнью
наиболее прославленного города доэллинистической эпохи. В итоге для
неспециалиста Шумер, Вавилония и Ассирия в чем-то сродни легендарной Атлантиде,
описанной Платоном в диалогах «Тимей» и «Критий» и ставшей символом сказочной
нереальной страны.
Существует мнение, будто Вавилон совершенно чужд XX столетию, поскольку
древние люди Месопотамии жили в абсолютно иных условиях, в ином окружении, не
обладая техническими знаниями. Согласно этой точке зрения образ жизни
рядового жителя Вавилона три тысячи лет тому назад не имел ничего общего с образом
жизни современного жителя Лондона или Нью-Йорка. Вавилоняне не знали
механизмов, облегчающих наше существование, у них не было ни центрального отопления,
ни автомобилей, ни телевидения и т. д. Еще более важное отличие заключается в
том, что вавилонянин, как правило, был плохо информирован о происходящем и не
задумывался над законами жизни, поскольку получал плохое образование и не
интересовался тем, что выходило за пределы его узкого круга. Поэтому его
существование можно назвать ограниченным, а отношения с семьей, с соседями, с
государством, с царем и богами жестко регламентированными. Строго определены
были и его обязанности как гражданина, работника и субъекта права. В
исключительно монолитной структуре общества ему не представлялось возможности что-
либо изменить в своей жизни или в жизни окружающих, об организованном
протесте не могло быть и речи. Поскольку общественное устройство древних деспотий
Среднего Востока, похожих по структуре на организацию муравейника, слишком
отличается как от эллинистического, так и от нашего общества, то, как считают
некоторые, нам практически невозможно представить себя в таком чуждом мире.
И наконец, еще одна причина, по которой нам трудно отождествить себя с
вавилонянами, заключается в отсутствии популярного искусства или светской
литературы. Ведь писатели, музыканты и скульпторы считались общественными
служащими, обладавшими не большим «вдохновением», нежели сборщики налогов или
каменщики. От них требовали добросовестного выполнения заказа властей. Все, что
по нашим представлениям обладает художественной ценностью, - как, например,
рельефы дворца Ашшурбанапала, - отходит от общепринятых канонов и
представляет собой изображение не столь достойных существ, как цари или боги. Художник
мог проявлять свободу только в строго ограниченных рамках.
Таким образом, основополагающим принципом вавилонского общества можно
назвать полный контроль со стороны государства и отсутствие личных свобод.
Выразить себя можно было только в той сфере, которую мы бы назвали «чистой
наукой», то есть в математике и в астрономии. Медицина, архитектура и инженерное
дело, так же как литература и искусство, призванные обслуживать
государственные нужды, имели исключительно прикладное назначение. Изначально математика
также была практическим ремеслом, с помощью которого архитекторы производили
расчеты для составления планов дворцов и храмов. Но впоследствии вавилоняне
додумались до квадратных уравнений, арифметической и геометрической
прогрессий , алгебры и теории чисел. Уровень, достигнутый ими в области математики,
можно сравнить с уровнем европейской науки эпохи раннего Возрождения;
астрономические знания вавилонян сравнимы со знаниями греков и римлян.
Не похоже, будто вавилоняне изучали ночное небо исключительно из интереса к
астрономии, особенно если учесть, что астрономией занимались жрецы -
единственные, кто был наделен правом исследовать окружающий мир и имел доступ к
верхним площадкам зиккуратов. Они скорее интересовались астрологией, чем
астрономией , и применяли свои знания для предсказания будущего. Их астрология
представляла собой нечто отличающееся от современных прогнозов на страницах
дешевых изданий. Достойным объектом предсказаний считались только важные
политические и общественные события, такие, как война, голод, цареубийство,
землетрясения и т. д. Мы никогда не узнаем, почему затмение в апреле должно
предсказывать смерть царя от руки сына (как написано в одной табличке 1500 г.
до н. э.), поскольку бессмысленно пытаться логически обосновать любую систему
предсказаний - будь то наблюдение за звездами или гадание по внутренностям
животных. Для истории науки важен сам факт; чтобы объяснять земные события
при помощи звезд (например, формулы «затмение в апреле = смерть царя»), жрецы
неизбежно должны были стать астрономами, то есть изучить движение планет,
звезд и созвездий и научиться предсказывать солнечные и лунные затмения.
Известно, что за планетой Венерой, посвященной богине Иштар, постоянные
наблюдения вели, как минимум, с 1650 г. до н. э., и по астрономическим данным
древности историки могут определить хронологию древнего Вавилона. Знаменитый
древнегреческий астроном Птолемей имел доступ к древним таблицам затмений,
рассчитанных с 747 г. до н. э. То, что в свое время начиналось как магия,
постепенно превратилось в науку, и наблюдатели за звездами стали интересоваться
скорее непосредственно небесными явлениями, нежели их влиянием на земные
события . Можно с большой долей уверенности утверждать, что люди, искушенные в
математике и астрономии, с сомнением относились к старым традиционным
взглядам на природу вещей. Они стали измерять ночное небо, давать названия
созвездиям и звездам, с достаточной точностью предсказывать движение планет,
особенно Луны, и создавать надежную систему исчисления времени29. По этим
причинам Вавилон можно назвать родиной астрономии; его вклад в теоретический и
практический аспекты этой науки очень велик и серьезно повлиял на весь ход
развития цивилизации. Так, с одной стороны, греческие астрономы наподобие
Гиппарха Никейского (ок. 190—125 гг. до н. э.), иногда называемые
основателями науки астрономии, многим были обязаны вавилонским наблюдателям за
звездами, таким, как Кидинну Сиппарский (ок. 320 г. до н. э.), который определил
разницу между тропическим и сидерическим годом, а также предложил теорию
прецессии. С другой стороны, практическими знаниями вавилонян воспользовались
финикийцы, совершавшие длительные морские путешествия на север до Корнуолла,
в поисках олова, на запад до Испании и на юг вдоль побережья Африки. Такие
плавания были бы невозможны без представления о навигации, умения
ориентироваться по солнцу, луне, планетам и без знания эфемерид, тем более что
финикийцам не был известен компас. Знание астронавигации во многом объясняет тот
факт, что финикийцы и их колонисты карфагеняне в течение длительного времени
были серьезными соперниками греков и римлян в мореплавании. Скорее всего,
секрет их мастерства заключался в знании вавилонских астрономических таблиц.
Возникает вопрос: почему именно финикийцы получили доступ к вавилонским
научным достижениям, а греки не воспользовались ими в полной мере? Дело в том,
что греки не умели читать клинописные тексты, в то время как финикийцы за
время ассиро-вавилонского господства над Тиром и Сидоном, вероятно, хорошо
выучили аккадский язык. Предполагается, что и письменность свою они создали
на основе месопотамской клинописи. Известно, что переписка между фараоном
Аменхотепом IV (Эхнатоном) и финикийскими городами-государствами велась на
аккадском, записанном клинописью, - поразительный пример международного
влияния Вавилона, язык которого, подобно латыни в Средние века, являлся языком
дипломатии и науки. Финикийцы, наряду с другими семитскими народами Ближнего
Востока, в том числе и с израильтянами, очень многое заимствовали у Вавилона
в сфере религии, политики, науки и общественного устройства.
29 И мы по-прежнему используем шестидесятеричную систему счисления в геометрии и
измерении времени — изобретенную шумерами в III тысячелетии до н. э. (прим. ред.).
Греки же - вероятно, в силу своего иного этнического происхождения - у
вавилонян почти ничего не переняли. Македонцы и греки Александра даже считали
жителей одного из величайших и древнейших городов варварами - точно так же
как англичане XIX в. с пренебрежением относились к жителям Пекина. Александр
довольствовался тем, что захватил и оккупировал Вавилон. Но, даже, несмотря
на то, что он повелел сделать его своей восточной столицей, греческие воины
вряд ли восхищались чем-либо вавилонским, за исключением доступных красавиц,
щедро помогавших им коротать досуг. После смерти великого полководца войско
отказалось признать правителем его сына от восточной женщины - настолько
греки считали себя выше всех остальных народов.
Поэтому не стоило ожидать, что искусство и наука Вавилона окажут такое же
большое влияние на греков, как на финикийцев, евреев и на другие семитские
народы. Да и сами греки для вавилонян были чужаками, пришлыми людьми,
совершенно не соответствующими месопотамскому культурному типу. На протяжении
многих столетий местные жители унаследовали особую психологию, привыкли к
религиозной, политической и общественной тирании, столь разительно
контрастирующей со свободолюбием эллинов. Это сразу бросается в глаза, если сравнить
любой греческий город-государство с городами-государствами Шумера, Вавилонии
или Ассирии. Ясно и то, что для вавилонян боги всегда оставались ужасными и
внушающими благоговение тиранами, в то время как греческие боги быстро
приобрели цивилизованные черты, и если даже в них порой было трудно поверить, как
в высшую силу, то уж вполне легко можно было признать друзьями. Так,
например, Сократ обращается к Пану, восхваляя красоту природы. Однажды весенним
утром он прогуливался по берегу реки Илис со своим другом Федром, а в полдень
решил отдохнуть в тени дерева. Вот его молитва:
«Милый Пан и другие здешние боги, дайте мне стать внутренне прекрасным! А
что у меня есть извне, пусть будет дружественно тому, что у меня внутри.
Богатым пусть я считаю мудрого, а груд золота пусть у меня будет столько,
сколько ни унести, ни увезти никому, кроме человека рассудительного».30
Если сравнить такое простое обращение с напыщенными и изощренными речами
вавилонских, ассирийских и персидских царей, то можно очень четко уяснить
основное различие между образом мысли жителей Месопотамии и эллинов.
Но даже при всем этом многое в нашей повседневной жизни связано именно с
семитами, а не с греками. Основные наши этические концепции уходят корнями в
Ветхий Завет, а религиозная доктрина обозначена в Новом Завете; в этом мы
прилежные ученики иудаизма, а не эллинизма. До какой степени иудаизм связан с
вавилонскими культами? Если точнее, то сколько мифов, этических правил,
теологических объяснений, ритуалов и образов Ветхого Завета заимствовано из
Вавилона? Довольно сложный вопрос, особенно для тех, кто верит, что Библия -
это слово Бога, дарованное нам свыше, а вовсе не собрание преданий,
составленных людьми. Но после того, как сотрудник Британского музея Джордж Смит
расшифровал таблички с текстами о сотворении мира и о Всемирном потопе
(одиннадцатая табличка «Эпоса о Гильгамеше»), естественным образом возникло
предположение о связи некоторых эпизодов Библии с древними легендами. После того
как связь между шумеро-вавилонскими и еврейскими религиозными повествованиями
была установлена, ученые стали находить все новые и новые ее подтверждения.
Упомянутые в Ветхом Завете магические ритуалы, заклинания, практика вызывания
духов мертвых имеют параллели в древних ритуалах и мифах Месопотамии.
Возьмем, к примеру, царя Саула, который вызывает дух пророка Самуила при помощи
волшебницы из Аэндора. Известно, что вера в колдунов и ведьм возникает на
определенном этапе развития у всех народов, но данный эпизод из главы 28 Первой
книги Царств очень похож на колдовство, описанное в шумерской поэме, повест-
Платон. Федр. Цит. по кн.: Платон. Собр. соч. В 4 т. М.: Мысль, 1993. Т.2.
вующей о том, как Гильгамеш вызывает тень своего друга, чтобы тот дал ему
совет.
Некоторые шумерологи идут еще дальше и предполагают, что многие книги
Ветхого Завета списаны с месопотамских оригиналов - особенно любопытна Книга
пророка Наума, в которой содержатся прямые упоминания о езде на колесницах,
охоте на львов и о храмовых проститутках. Сам язык книги, с постоянными
подтверждениями мстительности, жестокости и ненависти Яхве к врагам, напоминает
нам о страхе перед ассиро-вавилонским Mapдуком, который также был верховным
богом. Язык другой библейской книги, Песни песней, приписываемой Соломону,
вполне может оказаться адаптацией какой-либо вавилонской поэмы, поскольку не
имеет ничего общего с остальными книгами Ветхого Завета. Скорее она имеет
нечто общее с культом Таммуза, которого, судя по словам Иезекииля, оплакивали и
иерусалимские женщины.
Крылатый бог Энлиль мог бы быть прообразом архангела.
И уж конечно, древнееврейская концепция Яхве или Иеговы почти равноценна
шумеро-вавилонским представлениям об общенациональном боге - не важно,
почитали ли его под именем Энлиля или Мардука. Энлиль, как и Яхве, властвует над
всем человечеством по праву сильного. В конце концов, все эти семитские боги
- просто ревнивые существа, которым поклоняются и которых почитают не из
любви, а из страха. В одной ассирийской надписи, датируемой 720 г. до н. э., ва-
вилонский царь Меродах-Баладан назван глупцом, потому что «он не боялся имени
Владыки владык». В результате такого психологического давления, как
вавилоняне, так и израильтяне, поклоняясь своим суровым богам, чувствовали себя
жалкими и ничтожными, виноватыми и недостойными рабами. Достаточно вспомнить
историю Иова, у которой имеются параллели в шумерской литературе. В одной
шумерской поэме, которую иногда называют «Поэмой о невинном страдальце»,
главной темой являются злоключения и переживания добродетельного человека,
который не может понять, почему с ним так плохо обращаются друзья, враги и,
прежде всего, его бог1. Он восклицает:
Мой товарищ не говорит слов истины мне,
Мой друг отвечает ложью на мое праведное слово,
Коварный обманщик сговорился против меня,
А ты, мой бог, не помешал ему...
Слезы, стенания, боль и тоска овладели мной,
Страдания наваливаются на меня
как на обреченного плакать,
Злая участь держит меня в объятьях,
уносит дыхание жизни,
Зловредная болезнь поразила меня...
Сравните это со строками, случайно выбранными из Книги Иова. Разве это
простое совпадение? Заимствовал ли еврейский автор (если он был евреем) не
только тему, но и слова семитского оригинала? А может, Книга Иова представляет
собой перевод, сделанный еврейским пленником, как предполагает исследователь
Н.Х. Тур Синаи? В любом случае чувство, подобное тому, что возникло при
чтении вышеприведенного шумерского отрывка, возникает и при чтении ветхозаветной
Книги Иова.
Братьев моих Он удалил от меня, и знающие меня
чуждаются меня.
Покинули меня близкие мои,
и знакомые мои забыли меня.
Ночью ноют во мне кости мои и жилы мои
не имеют покоя.
С великим трудом снимается с меня одежда моя;
края хитона жмут меня.
Ты сделался жестоким ко мне, крепкою рукою
враждуешь против меня.
Если же я виновен, то для чего напрасно томлюсь?
(И т. д.)
Недавние открытия и переводы шумерских и аккадских текстов, похоже,
подтверждают, что в Книге Иова содержатся прямые заимствования из
распространенных поэм наподобие версий «Поэмы о невинном страдальце» и так называемого
«Вавилонского экклезиаста» или «Пессимистического диалога между хозяином и
слугой». Сходство между разными поэмами настолько велико, что трудно не
признать, что в основе всех их лежит шумерский плач. Более важно то, что месопо-
тамское мировоззрение - поклонение требовательным богам, готовность к
страданиям, необходимость смирения перед высшими силами, фатализм истинно верующего
- отражено и в еврейской религиозной мысли, такой, какой мы ее знаем из
Ветхого Завета, гневный и ревнивый Бог которого часто мстит за грехи отцов в
третьем и даже четвертом поколениях.
Явно выраженное самоуничижение, граничащее с паранойей, является результа-
том глубокого личного страха перед грозным божеством и отражает суть основных
доктрин восточных религий. Причем в это понятие входят и слезы, которыми
стараются смыть умышленно или неумышленно совершенные грехи, плач и вздохи,
низкие поклоны, падение ниц на землю - все то, что совершает раб в присутствии
деспота. Такое поведение пришло в западную культуру явно не из Греции, ибо
греки к богам обращались более трезво, доброжелательно, сдержанно и до
некоторой степени отстранено. Ни одному греку не пришло бы в голову заслужить
благосклонность божества тем, чтобы рыдать, кататься по земле, покрывать себя
рубищем и посыпать голову пеплом; никогда бы классический грек не назвал себя
рабом, даже «рабом Божиим» (6 5ouAocj Geou) - эта надпись часто встречается на
христианских гробницах раннего периода.
Можно обозначить еще две особенности, характерные для мышления вавилонян,
равно как иудеев и христиан, но чуждые грекам и римлянам. Первая служит как
бы противовесом страху перед божеством; это стремление подольститься к нему,
подобно тому, как непослушный и хитрый ребенок старается заслужить
благосклонность сурового отца. Такое самоуничижение в присутствии бога часто
находит отражение в вавилонской литературе, а впоследствии в еврейских псалмах и
христианских гимнах. По отношению к Таммузу, например, применяют льстивые
эпитеты «Господин с нежным голосом и блестящими глазами»; еврейского Яхве
называют «желаннее золота, слаще меда и медовых сот»; в христианских гимнах
викторианской эпохи Христос описывается как мягкий и смиренный, возлюбленный
муж, друг, пастырь, царь и т. д. Такой характер выражения чувств,
свойственный восточному мироощущению, был чужд европейцам, которые с распространением
христианства заимствовали его у Среднего Востока, наряду с ритуалами,
ладаном, падением ниц, вкушением тела умершего бога и даже священным браком -
всем тем, что представляло собой типичные проявления вавилонского культа.
То же самое можно сказать и о второй черте, перенятой Западом после победы
христианства над язычеством. Речь идет о фанатизме в его разнообразных
проявлениях не только в религии, но также в политической и общественной сферах.
Такой фанатизм исходит из уверенности в превосходстве своего национального
бога над всеми другими богами. Отсюда следует, что культы других богов нужно
уничтожать вместе с их почитателями - такие идеи, конечно же, были совершенно
чужды грекам и римлянам. Но для месопотамских религий это был основной
фундаментальный принцип, и, следуя ему, приверженцы того или иного культа стирали
с лица земли целые народы, не щадя даже грудных детей. Именно из-за такого
фанатизма Ашшурбанапал, прежде называвший себя «Сострадательным»,
похваляется, что вырвал языки у вавилонских повстанцев, расчленил их тела на мелкие
куски и бросил остатки собакам, свиньям и хищным птицам. Позже христиане, как
ассирийцы и евреи до них, хотя и в более мягкой форме, но признавали
необходимость искоренения врагов во имя славы своего бога.
Таким образом, мы видим, что Вавилон, от которого в наши дни осталось всего
лишь несколько холмов в удаленном районе Месопотамии, оказал поистине
величайшее воздействие на наш образ мышления - особенно в том, что касается войн,
одной из основных черт нашей цивилизации. Стремясь уничтожить врагов ради
правого дела, мы обращались к Господу почти с таким же рвением, что и
вавилоняне к Мардуку или израильтяне к Яхве.
В то же время было бы крайне неосмотрительно приписывать дальнейшее
развитие культуры влиянию только какой-то одной древней цивилизации. Единственное,
о чем с уверенностью можно заявить, - это то, что история западного мира
берет свое начало в Месопотамии. Ведь основные черты нашей цивилизации -
урбанизация, земледелие, религиозные принципы и моральные установки, законы и
письменность - существовали уже в Шумере приблизительно пять тысяч лет тому
назад. Из Шумера эти достижения попали в Вавилон, а оттуда распространились
по всему Среднему Востоку и Евразии. Однако попытки проследить прямые куль-
турные связи между Вавилонией и возникшими позже европейскими цивилизациями
сопряжены с определенными трудностями. Согласно одним исследователям, связи
эти обширны и непосредственны; другие же считают, что прямые связи
практически не наблюдались. Сторонники первой гипотезы утверждают, что культурное
наследие передалось нам через хеттов, контактировавших, с одной стороны, с
Вавилонией, а с другой - с Эгейским миром. Их противники указывают на такие
географические препятствия, как пустыни между Месопотамией и странами
Средиземноморья .
Но, несмотря на все наше культурное сходство с Шумером, Вавилоном и
Ассирией, для нас они остаются чем-то чужеродным. И так же к ним относились
афиняне, которых отделяло от великих империй древности всего несколько столетий,
если не десятилетий. И хотя Вавилон в результате открытий, сделанных в
XIX в., занял свое достойное место в истории, интерес широкой публики к нему
постепенно угас. Во всяком случае, сегодня он несравним с энтузиазмом
столетней давности, когда мгновенно разошлось около 10 тысяч экземпляров книги
Генри Лэйярда «Ниневия и ее остатки», причем десятки тысяч человек заказывали ее
в библиотеках. В наше время Ниневия, Вавилон и другие города, чьи имена
известны лишь специалистам, вновь стали лишь полузабытым эпизодом в истории
человечества, имеющим некоторое отношение к апокалиптическим пророчествам
Ветхого Завета.
Такому угасанию интереса к Вавилонии есть несколько объяснений. Это и
удаленность археологических памятников Месопотамской равнины, и разочарование,
которое испытывают туристы, их посетившие. Остатки двух наиболее известных
городов, Вавилона и Ниневии, представляют собой нагромождение камней и
мусора , оставленных многочисленными непрофессиональными рабочими, надеявшимися с
помощью лопат и кирок откопать несметные сокровища. Любителю древностей
гораздо больше придутся по душе прекрасные и величественные памятники Египта,
Греции и Рима. Если же он пожелает удовлетворить свое любопытство в отношении
Вавилона или Ассирии, то ему лучше всего отправиться в национальные музеи
Ближнего Востока, Европы и Америки. И даже в этом случае, глядя на загадочных
быков с человеческими головами или рассматривая барельефы с изображением
древних битв, у него вполне может возникнуть впечатление, подобное тому,
когда впервые разглядываешь, к примеру, статуи острова Пасхи. Возникает
естественный вопрос: что общего у меня с этими монолитами и создавшими их людьми?
Такое же разочарование может постичь и дилетанта, если он захочет приобщиться
к древней литературе. Ему скоро наскучат все эти безудержные прославления
царей, напыщенные гимны, посвященные богам с их труднопроизносимыми именами, и
тысячи судебных документов и отчетов о торговых сделках. Факт остается фактом
- ту литературу, те художественные произведения, к которым мы привыкли при
чтении классики, вряд ли можно найти среди десятков тысяч глиняных табличек,
извлеченных из-под обломков древних библиотек. Как уже было сказано, пожалуй,
лишь «Эпос о Гильгамеше» обладает неким сходством с «Одиссеей». Остальное -
плачи, редкие басни о животных и пословицы с поговорками - слишком примитивно
и безыскусно, чтобы произвести впечатление на современного читателя.
Но все же тайна Вавилона продолжала привлекать внимание людей даже после
того, как исчезли все материальные напоминания о нем. Само его имя, похоже,
обладает какой-то притягательной силой. Еще Вордсворт в одном из своих
сонетов писал о Вавилоне, от которого не осталось ни единого слова, напоминающего
миру о его существовании. Правда, это было написано до великих раскопок
XIX в. Теперь же, пожалуй, не осталось почти ни одного монарха за двухтысяче-
летнюю историю города, чье имя было бы нам неизвестно, - начиная с Сумуабума,
первого зафиксированного правителя 2225 г. до н. э., и до последнего
независимого царя Набонида в 555 г. до н. э. В общей сложности насчитывается 138
коронованных царей Вавилона. Что касается слов, то их, дошедших сквозь толщу
веков, в нашем распоряжении очень много; любой, имеющий достаточно желания,
времени и терпения, может ознакомиться с ними. Если ранее события, отраженные
в известном библейском повествовании о вавилонском плене евреев, казались
чем-то сказочным, то в наши дни существование Навуходоносора II является
реальным историческим фактом. Легенда стала историей, подобно тому, как мифы об
Агамемноне подтвердились в результате раскопок Микен Шлиманом. Так, мы с
уверенностью можем утверждать, что Навуходоносор правил с 605-го по 562 г. до
н. э. ; что он был правителем так называемого Нововавилонского царства, чье
влияние простиралось от берегов Средиземного моря до границ современного
Афганистана; и что в 587 г. до н. э. он разрушил Иерусалим. Данная историческая
версия значительно отличается от того, что написано в Библии, ведь вряд ли
правомерно предположение, что великий царь пал на колени перед одним из
еврейских пленников.
Но даже после того, как спала завеса тайны, окутывавшая этот город во
времена первых европейских путешественников, глядевших на непонятные холмы,
привлекательность этого погибшего мира, открытого после двух тысяч лет забвения,
лишь увеличилась; ведь мы узнали, что под этими бесформенными кучами
скрываются истоки нашей собственной цивилизации. Нам также известно, что наш образ
жизни в основных своих чертах за эти тысячелетия не слишком изменился: во
времена шумеров школьники так же ходили в школу, земледельцы обрабатывали
поля, чиновники заседали в суде, ремесленники выполняли в мастерских свою
работу . Приблизительно то же можно сказать и о нас.
Великие империи рождались и умирали, один народ приходил на смену другому.
Читатель, совершивший вместе с нами путешествие в глубь времен, волен сделать
свой вывод из прочитанного. Он может, например, согласиться с
древнееврейскими пророками и сказать, что Вавилон погиб от руки Бога, разгневанного их
бесчестием . Либо же признать, что жители его стали слишком изнеженными и
трусливыми, не способными противостоять врагам. А можно и утверждать, что всякая
цивилизация имеет свой отпущенный ей срок и что ее развитие совершается
циклами , как и все в природе.
Сами вавилоняне вряд ли согласились бы с любым из предложенных нами
объяснений . Они могли бы резонно заметить, что никто не предлагал лучших жертв
своим богам, никто не строил им таких же величественных и огромных храмов, не
приносил таких великолепных даров и не относился к ним с таким почтением. Но
отчего же тогда боги покинули их? Что касается обвинений в изнеженности и
трусости, то они напомнили бы нам, что за две тысячи лет одержали
неисчислимые победы во всех уголках света и что даже их последний правитель, Валтасар,
погиб на берегу Тигра, защищая Вавилон от персидских завоевателей. Против
предположения естественной смерти от старости они выдвинули бы тот аргумент,
что вопреки воле Александра наследники его империи построили новую столицу,
насильно переселив большую часть жителей из старой, умышленно лишив Вавилон
его силы. После этого от торгового и административного центра времен
Навуходоносора осталась лишь тень, и город постепенно погрузился в безвестность,
хотя в разрушенных храмах долго еще теплились очаги жизни.
Вавилоняне настойчиво утверждали бы, что до последнего момента делали все,
что было в их силах. Они написали хорошие законы и вершили правосудие; они
постарались обуздать первобытные страсти человека и его тягу к насилию; они
составили свод правил поведения в цивилизованном обществе, порицая
разногласия в семье, супружескую измену, убийство, воровство, клевету, подлог,
мошенничество и лицемерие. Чего же еще требовать от людей? К концу своей истории
они поняли, что не в состоянии сопротивляться врагу, превосходившему их
силой, поклонявшемуся более могущественному богу и обладавшему более
многочисленным войском. Их завоевали персы, которых покорили греки, а тех, в свою
очередь, - римляне. Так все и продолжалось вплоть до наших дней.
Хронологическая
таблица
Ддты (до н. э.)
3000 ШУМЕР: ГО РОДА-ГОСУДАРСТВА
Киш, Hitniivp, Адаб, Лагаш, Урук, Лареа, Ур, Эрсду
2500
5400 АККАДСКАЯ ДИНАСТИЯ
Сарган (ок 2350-2300)
Маништушу (2300-2276)
Нарам-Су эн (2277-2240)
2200 Се чь лруг их паре к (2 240- 2 200)
2100 ТРЕТЬЯ ДИНАСТИЯ УРА
Ур-Наишу (2113-2096)
Шульги (3096-2048)
2000 Ибби-Суэн (2029-2006)
1900 СТАРОВАВИЛОНСКОЕ ЦАРСТВО
Сумуабуч (1894-1881)
Хаммуралм (1792—1750)
Самсунлунз (1749—1712)
Самсуцнтана (1625—1595)
1595 ХЕТТСКОЕ ЗАВОЕВАНИЕ
1400 2S парен хеттскою про исхожл сини
1300 АССИРИЙСКОЕ ЦАРСТВО
Салманасар I (1274-1245)
Тукультикннурга (1245—12 0S)
Тиглатпаласар 1 (1115—1077)
Ашшурнасирпал (ЯЯЗ—R59)
Салманасар Ш (858— S24)
Тиглатпаласар Ш (745—727)
Сарган П (722-705)
Синаххериб (704—631)
Осада Лахиса и Иерусалима (701)
689 РАЗРУШЕНИЕ ВАВИЛОНА
Асархаддон (6 80—669)
671 ЗАВОЕВАНИЕ ЕГИПТА
Ашшурбаналал (668—626)
612 ПАДЕНИЕ НИНЕВИИ
600 ГИБЕЛЬ АССИРИЙСКОГО ЦАРСТВА
600 НОВОВАВИЛОНСКОЕ ЦАРСТВО
Набопаласар (626—605)
Навуходоносор И (605—562)
598 ЗАХВАТ ИЕРУСАЛИМА: ВАВИЛОНСКИЙ ПЛЕН
Амсль-Мардук (Евил-мсродах) (561—560)
Нсриглиссар (559—556)
Набонид (555-529)
539 ЗАХВАТ ВАВИЛОНА:
ГИБЕЛЬ ВАВИЛОНСКОГО ЦАРСТВА
ПЕРСИДСКАЯ ИМПЕРИЯ
Кир (539-529)
Камбиэ (529-522)
500 Дарий Т (522-486)
Ксеркс 1 (486-465)
Артаксеркс ] (465—424)
400 Геродот посещает Бапнлс-н (ок, 450)
Дарий Ш (336-331)
331 АЛЕКСАНДР МАКЕДОНСКИЙ ЗАХВАТИЛ
ВАВИЛОН
300 Основана держава Сслсвкидов (305)
400 н. э. ВАВИЛОН В РУИНАХ
Из-за постоянных войн между городами-государствами Древней Месопотамии, от
ассирийского Ашшура на севере до шумерского Эреду на юге, никому не удавалось
слишком долго удерживать господство над этой территорией. Начиная с 3000 г.
до н. э. и вплоть до 331 г. до н. э. здесь возвышались, приходили в упадок и
вновь обретали силу различные царства Шумера, Вавилона и Ассирии. В таблице
указаны основные даты, связанные с периодами господства тех или иных царств и
правителей, а также с различными примечательными событиями.
Список
рекомендуемой
литературы
1. Вулли Л. Ур Халдеев. М.: Издательство восточной литературы, 1961.
2. Геродот. История. Перевод и примечания Г.А. Стратановского. М. : ACT
«Ладомир», 2001 (и другие издания с 1972 г.).
3 . Емельянов В.В. Древний Шумер. Очерки культуры. СПб.: Петербургское
востоковедение , 2001.
4. История Древнего мира. Древний Восток. Минск. Харвест, 1998.
5. Керам К. Боги, гробницы, ученые. М.: Республика, 1994.
6. Мифы народов мира. Т. 1—2. М. : Советская энциклопедия, 1980 (также
1991).
7. Немировский А.И. Мифы и легенды Древнего Востока. М. : Просвещение,
1994.
8. От начала начал. Антология шумерской поэзии. Перевод В. К. Афанасьевой.
СПб.: Петербургское востоковедение, 1997.
9. Я открою тебе сокровенное слово. Литература Вавилонии и Ассирии. М.:
Художественная литература, 1981.
Ликбез
МИР МИКРОБОВ
ГРАМОТРИЦАТЕЛЬНЫЕ БАКТЕРИИ
ЭНТЕРОЕАКТЕРИИ И РОДСТВЕННЫЕ ИМ
Организмы, рассматриваемые в этой статье, образуют одну из самых
многочисленных четко очерченных групп грамотрицательных нефотосинтезирующих бактерий.
Их небольшие клетки палочковидной формы, прямые или изогнутые, по ширине не
превышают 0,5 мкм. Некоторые из этих бактерий всегда неподвижны; среди
подвижных форм встречаются организмы с перитрихальным, полярным и смешанным
полярно -перитрихальным расположением жгутиков. Их можно отличить от всех других
грамотрицательных бактерий сходной структуры по свойственной им
факультативной анаэробности. В анаэробных условиях обеспечение энергией идет чаще всего
за счет сбраживания углеводов; в аэробных условиях в качестве субстратов
дыхания могут использоваться разнообразные органические соединения.
Классическим представителем данной группы бактерий является Escherichia
coli, один из наиболее характерных обитателей нормальной кишечной флоры
млекопитающих. В близком родстве с этим организмом находятся колиформные бакте-
рии родов Salmonella и Shigella. Они являются патогенами, ответственными за
такие кишечные инфекции, как бактериальная дизентерия, брюшной тиф и пищевые
отравления.
Явно родственны колиформам, но отличаются экологически роды Enterobacter,
Serratia и Proteus (представители которых встречаются в основном в почве и
воде) , а также патогенный для растений род Erwinia. Вместе с колибактериями
эти роды давно помещают в единое семейство Enterobacteriaceae. Все они
образуют кишечную группу бактерий в ее классическом определении.
Как недавно выяснилось, некоторые патогенные для животных бактерии, ранее
относимые к нечетко определенному роду Pasteurella, на самом деле являются
представителями энтеробактерий. Эти организмы классифицируются сейчас как
представители рода Yersinia. К ним относится Yersinia pestis, возбудитель
бубонной чумы — инфекционного заболевания, существенно отличающегося от
кишечных инфекций, как по характеру передачи, так и по симптомам.
Все бактерии, о которых шла речь выше, либо неподвижны, либо имеют перитри-
хально расположенные жгутики. Первостепенное значение, которое раньше
придавалось характеру жгутикования как таксономическому признаку, помешало вовремя
осознать тот факт, что некоторые бактерии с полярным жгутикованием также
родственны бактериям кишечной группы и могут рассматриваться как ее естественные
члены.
Все эти бактерии являются водными организмами и встречаются как в пресной
(Vibrio, Aeromonas) , так и в морской воде (Beneckea, Photobacterium) . Для
многих морских форм характерен смешанный, полярно-перитрихальный характер
жгутикования. Некоторые виды патогенны для животных; к ним относятся два
вида, вызывающих кишечные заболевания (Vibrio cholerae, Beneckea parahemolyti-
ca) .
Общепринятого названия для всего этого сообщества в целом пока не
существует. Мы будем называть эти микроорганизмы энтеробактериями, но следует
подчеркнуть, что данная группа включает роды (группа с полярным жгутикованием),
которые выходят за рамки традиционного определения семейства.
ОБЩИЕ СВОЙСТВА
ЭНТЕРОБАКТЕРИЙ
Большинство энтеробактерий могут использовать в качестве субстратов для
дыхательного метаболизма значительное число простых органических соединений —
органические кислоты, аминокислоты, углеводы. В аэробных условиях все эти
бактерии хорошо растут на обычных сложных бактериологических средах,
азотистые компоненты которых (аминокислоты и пептиды) обеспечивают их окисляемыми
субстратами. В анаэробных условиях, однако, рост становится строго зависимым
от наличия сбраживаемого углевода. Некоторые моносахариды, дисахариды и
полиспирты сбраживаются всеми представителями данной группы. Использование
полисахаридов менее распространено; однако пектин разлагается многими бактериями,
патогенными для растений (Erwinia), а хитин и альгиновая кислота — многими
морскими видами рода Beneckea.
Хотя энтеробактерий часто выращивают на сложных средах, минимальные пищевые
потребности этих организмов, как правило, весьма просты. Представители многих
родов вообще не нуждаются в факторах роста (например, Escherichia,
Enterobacter, Serratia, большинство видов Salmonella), а у ауксотрофных организмов эти
потребности обычно очень просты. Особенно распространена потребность в
никотиновой кислоте, что характерно для многих видов из родов Proteus, Erwinia и
Shigella. У Salmonella typhi имеется специфическая потребность в триптофане,
а у некоторых видов Photobacterium — в метионине.
Исследование механизма регуляции биосинтеза аминокислот у многих энтеробак-
терий выявило характерные особенности этого процесса, отличающие данные
организмы от всех других бактерий. Например, первая стадия в биосинтезе
аминокислот семейства аспартата, превращение аспарагиновои кислоты в аспартилфосфат,
у энтеробактерий всегда осуществляется тремя изофункциональными аспартаткина-
зами:
• аспартаткиназой I, которая и ингибируется, и репрессируется треонином,
• аспартаткиназой II, репрессируемой, но не ингибируемой метионином, и
• аспартаткиназой III, и ингибируемой, и репрессируемой лизином.
Этот тип регуляции аспарагинового пути не был обнаружен ни у одной бактерии
вне кишечной группы.
ГЦ-содержание ДНК энтеробактерий варьирует в довольно широких пределах — от
37 до 63% (табл. 1). За исключением рода Proteus, представители которого
существенно различаются по нуклеотидному составу, вариации внутри каждого рода
невелики. ГЦ-содержание ДНК близкородственных организмов трех видов —
Escherichia, Salmonella и Shigella — различаются весьма незначительно.
Диапазон изменения ГЦ-содержания для «классических» бактерий семейства
Enterobacteriaceae (от 37 до 59%) весьма близок к диапазону для
представителей семейства с полярным жгутикованием (от 39 до 63%).
Табл. 1. Диапазон измерений ГЦ-содержания ДНК энтеробактерий.
Юеритрихальныи
характер
№'гу//шко$а/шя
ала
неподвижны
Пспярньш
или
„смешанный "
xapaw tep
чритикобания
Escherichia
Salmonella
Shigella
Yersinia
Proteus
Lrwinia
Enterobacter
Serratia
Vibrio
Aerornonas
Beneckec
Phctobacterium
ГЦ- содержание ДНК,
40 45
1 1
%
50 55
1 1
fcO |
I
— 1
—
Брожение
Сбраживание Сахаров у энтеробактерий осуществляется по пути Эмбдена—Мейер-
гофа. Продукты брожения у разных представителей группы варьируют и
качественно , и количественно. Однако у этих процессов имеется одно характерное
биохимическое свойство, которое редко встречается при других типах бактериального
брожения. Речь идет об особом способе расщепления одного из промежуточных
соединений — пировиноградной кислоты, ведущем к образованию муравьиной кислоты:
СНзСОСООН + KoASH -> CH3COSK0A + НСООН.
Таким образом, муравьиная кислота часто является основным конечным продук-
том брожения. Накапливается она, однако, не всегда, поскольку некоторые из
этих бактерий обладают формиатгидрогенлиазой, расщепляющей муравьиную кислоту
до С02 и Н2:
НСООН -> С02 + Н2.
У таких организмов вместо муравьиной кислоты как конечного продукта
брожения образуются эквимолярные количества1 Н2 и С02.
Наиболее распространенным типом превращения Сахаров при брожении у энтеро-
бактерий является так называемое брожение смешанного типа, которое приводит к
образованию молочной, уксусной, янтарной и муравьиной кислот (или С02 и Н2) ,
а также этилового спирта. Такой тип брожения свойствен представителям родов
Escherichia, Salmonella Shigella, Proteus, Yersinia и Vibrio. Он встречается
у некоторых видов Aeromonas, Beneckea и Photobacterium. Соотношение количеств
разных конечных продуктов сильно варьирует как от штамма к штамму, так и для
одного штамма при росте в разных условиях, например при разных значениях рН.
Такая вариабельность отражает то обстоятельство, что конечные продукты
образуются из пировиноградной кислоты тремя независимыми путями (рис. 1).
Глюкоза
(Путь
Эмбдена - Мейергофа
НЭС—СНОН-СООН «*2 НзС—CQ-COOH **"» НООС-СНа- СН2-СООН
Молочная кислота
Пировиноградная*с°2 Янтарная
кислота
+KoA-SH
кислота
J0
н3с-с'
\-KoA
Ацетил-КоА
НСООН
гС02
чь
HoA -SH
Муравьиная кислота
KoA-SH
+4Н
Н3С—СООН HjC—СН2ОН
Уксусная кислота Этанол
Рис. 1. Пути образования из пировиноградной кислоты
типичных конечных продуктов (выделены жирным шрифтом)
кислотного брожения смешанного типа.
У некоторых энтеробактерий сбраживание Сахаров приводит к синтезу еще
одного конечного продукта — 2,3-бутандиола, который образуется из пировиноградной
Образование молекулярного водорода в качестве конечного продукта сбраживания
Сахаров свойственно также многим спорообразующим бактериям родов Clostridium и
Bacillus. Однако биохимический механизм, отвечающий за его образование, в этом
случае иной. У спорообразующих бактерий водород обычно является непосредственным
продуктом расщепления пировиноградной кислоты:
СНзСОСООН + KoASH -> CH3COSK0A + Н2 + С02.
кислоты по четвертому независимому пути (рис. 2). Бутандиоловое брожение
характерно для Enterobacter и Serratia, большинства видов Erwinia и некоторых
видов Aeromonas, Beneckea и Photobacterium. Этот процесс сопровождается
увеличением количества восстановленного конечного продукта — этанола, так как
синтез бутандиола из глюкозы приводит к суммарному возрастанию
восстановительного потенциала:
C6Hi206 -> CH3CHOHCHOHCH3 + 2С02 + 2Н.
Глюкоза
н,с—снон—соон-
Молочная
кислота
1Путь
Эмбдена- Меиергссро
«^^НзС-СО-СООН^^НООС— СН2— СН2—СООН
Пиробиноераднся 2 Янтарная
кислота "^ кислота
+ КоА -SH
Аиетил-КоА кислота
Ко A -sii
W
\
КоА -SH
+ 4Н
* \
Н,С—СООН HjC—СН,ОН
Уксусная кислота Этанол
Н.С-СО—СоОН
/
+2Н
Н лС-СНОН-СНОН-СНз +2С02
Бутандиол
Рис. 2. Пути образования из пировиноградной кислоты
типичных конечных продуктов (выделены жирным шрифтом)
бутандиолового брожения.
Поскольку нейтральные конечные продукты (бутандиол и в меньшей степени
этанол) синтезируются в больших количествах, чем кислые, полное количество
кислот, образующихся на 1 моль сброженной глюкозы, при бутандиоловом типе
брожения существенно меньше, чем при простом брожении смешанного типа. Это
иллюстрирует табл. 2, в которой собраны данные по балансу брожения для ряда видов
бактерий. Образование газа в результате сбраживания Сахаров является очень
важным различительным признаком для энтеробактерий — газообразующие бактерии
рода Escherichia отличаются по этому критерию от патогенных видов группы
Shigella и Salmonella typhi, которые сбраживают сахара без выделения газа. В
случае простого брожения смешанного типа газ может образовываться только за
счет расщепления муравьиной кислоты; следовательно, образование газа отражает
наличие формиатгидрогенлиазы. Этот ферментный комплекс, конечно, не существен
для брожения и может быть утерян в результате мутации без изменения
способности бактерии к брожению. И действительно, опыт показывает, что в природе
существуют «неаэрогенные», т. е. не образующие газообразных продуктов штаммы
такого типичного продуцента их, как Escherichia coli. Поэтому, хотя выделение
газа представляет собой полезный признак при классификации энтеробактерий,
данный критерий ни в коем случае не является безошибочным.
Табл. 2. Продукты сбраживания глюкозы энтеробактериями.
Продукт
Этанол
2,3-
Бутандиол
Уксусная
кислота
Молочная
кислота
Янтарная
кислота
Муравьиная
кислота
н2
со2
Суммарное
количество
Продукты моль на 100 моль с сброженной глюкозы
брожение смешанного типа
Escherichia
coli
50
-
36
79
11
2,5
75
88
129
Aeromonas
punctata
64
-
62
43
22
105
-
-
232
Vibrio
cholerae
51
-
39
53
28
73
-
-
193
бутандиоловое брожение
Enterobacter
aerogenes
70
66
0,5
3
-
17
35
172
20
Serratia
marcescens
46
64
4
10
8
48
-
116
70
Табл. 3. Различные типы брожения у энтеробактерий
и родственных им организмов.
Признак
Микроорганизм
Брожение смешанного типа
Образуют С02+Н2
Содержат формиатгндрогенлназу
Не образуют газа
Формиатгидрогенлиаза отсутствует
Escherichia
Proteus
Salmonella (большинство видов)
Photobacterium (некоторые виды)
Shigella
Salmonella typhi
Yersinia
Vibrio
Aeromonas (некоторые виды)
Photobacterium (некоторые виды)
Beneckea (большинство видов)
Бутандиоловый вариант брожения смешанного типа
Образуют С02+Н2
Содержат формиатгндрогенлназу
Образуют только С02. Формиатгидрогенлиаза
отсутствует; видимое выделение газа не
выявляется или выявляется нечетко
Enterobacter
Aeromonas hydrophila
Photobacterium phosphoreum
Serratia
Erwinia herbicola
E. carotovora
Beneckea alginolytica
Бактерии, осуществляющие бутандиоловое брожение, также различаются по
наличию или отсутствию формиатгидрогенлиазы. Бактерии рода Enterobacter почти
всегда обладают формиатгидрогенлиазой и являются активными продуцентами
газов, а бактерии рода Serratia не содержат этого фермента и либо вообще не
образуют газообразных продуктов, либо выделяют их в очень малом количестве,
если пользоваться обычным критерием — появлением пузырьков газа в маленькой
перевернутой пробирке, помещенной внутрь пробирки с культурой. На первый взгляд
это кажется парадоксальным, так как образование бутандиола из Сахаров
сопровождается образованием заметного количества С02. Однако этот газ очень хорошо
растворим в воде, так что большая часть, если не вся углекислота, остается
растворенной в среде. Когда единственным газообразным продуктом
бактериального брожения является С02, для его выявления могут потребоваться специальные
методы.
Другим признаком, имеющим большое значение для идентификации энтеробакте-
рий, является способность сбраживать дисахарид лактозу, что обусловлено
наличием у этих организмов р-галактозидазы. Эффективность сбраживания лактозы
зависит еще и от наличия специфической пермеазы галактозидов, которая
способствует проникновению лактозы в клетку. Штаммы, имеющие р-галактозидазу, но
лишенные пермеазы, не могут поглощать лактозу со скоростью, достаточной для
интенсивного брожения, и обычно классифицируются как не способные к сбраживанию
этого сахара. Сбраживание лактозы свойственно Escherichia и Enterobacter, но
отсутствует у Shigella, Salmonella и Proteus. Некоторые штаммы Shigella
образуют р-галактозидазу, но не могут сбраживать лактозу из-за отсутствия
пермеазы . Типы брожения у разных родов бактерий суммированы в табл. 3.
Некоторые физиологические
признаки бактерий
Для выделения в группе энтеробактернй основных подгрупп широко используется
ряд физиологических и биохимических признаков. Одним из них является оксидаз-
ная реакция2. Все бактерии «классической» кишечной группы (Escherichia —
Salmonella — Shigella — Proteus — Erwinia — Enterobacter — Serratia) и рода
Yersinia являются оксидазоотрицательными. Большинство бактерий с полярным
жгутнкованием оксидазоположительны; это относится к Vibrio, Aeromonas и
большинству видов Beneckea и Photobacterium.
Почти все подгруппы энтеробактернй в качестве единственного
внутриклеточного органического запасного вещества синтезируют гликоген. Поли-р-оксимасляную
кислоту синтезируют только морские бактерии родов Beneckea и Photobacterium,
да и то не все виды. Бактерии родов Beneckea и Photobacterium легко отличить
от всех других бактерий кишечной группы по их потребностям в солях. Истинным
морским бактериям совершенно необходимы ионы натрия — без них культуры не
растут. Эта потребность в количественном отношении довольно высока: для
обеспечения максимальной скорости роста требуется от 100 до 300 мМ Na+. У
большинства не морских бактерий, за исключением экстремальных галофилов,
специфическая потребность в Na+ отсутствует. Для морских бактерий требуются также
гораздо более высокие концентрации таких необходимых минеральных факторов,
как Мд2+ и Са2+. По всем этим признакам представители родов Beneckea и
Photobacterium являются типичными морскими бактериями: они не могут расти в
средах с низкими концентрациями Na+, Mg2+ и Са2+, достаточными для поддержания
максимальных скоростей роста других энтеробактернй.
ГЕНЕТИЧЕСКОЕ РОДСТВО
МЕЖДУ ЭНТЕРОБАКТЕРИЯМИ
Открытие явления переноса генов у энтеробактернй при конъюгации и трансдук-
ции позволило довольно детально исследовать генетические родственные
отношения между некоторыми ее представителями. Образование хромосомных гибридов ме-
2 См. предыдущий номер журнала. Оксидазная реакция — общее название гистохимических
методов выявления оксидаз по их способности катализировать реакцию между а-нафтолом
и диметил-парафенилендиамином, проходящую с образованием окрашенных продуктов.
жду Е. coll и бактериями родов Salmonella и Shigella говорит об очень высокой
степени генетической гомологии данных бактерий, что подтверждает и сравнение
хромосомных карт двух наиболее изученных в этом отношении видов — Escherichia
coli и Salmonella typhimurium. Как видно из рис. 3 и 4, где представлены в
упрощенном виде хромосомные карты этих двух организмов, многие маркеры
располагаются на обеих хромосомах в одних и тех же локусах. О близком генетическом
родстве групп Escherichia, Salmonella и Shigella свидетельствует также
высокая степень ДНК-ДНК-гибридизации in vitro. Образование же хромосомных
гибридов между бактериями этой подгруппы и представителями других родов энтеробак-
терий (Proteus, Enterobacter, Serratia) происходит очень редко. Кроме того,
опыты по гибридизации ДНК-ДНК указывают, что степень генетической гомологии
между представителями подгруппы Escherichia — Salmonella — Shigella и другими
группами энтеробактерий довольно низка. Энтеробактерий, принадлежащие к
разным родам, могут получать плазмиды от донорных штаммов Е. coli при конъюгации
и затем сохранять их как внехромосомные элементы (правда, эффективность
конъюгации варьирует в широких пределах). Таким способом среди бактерий кишечной
группы могут распространяться F-факторы, содержащие дополнительные гены
(например, F-lac), и R-факторы, определяющие устойчивость к различным
лекарственным препаратам (табл. 4).
Рис. 3. Генетическая карта Е. coli K12 в упрощенном виде.
Сравните генетическую карту Е. coli K12 (рис. 3) с аналогичной картой
Salmonella typhimurium, представленной на рис. 4. Числа внутри круга — это
время в минутах, необходимое для передачи соответствующего участка хромосомы
в процессе конъюгации при 37°. Идентифицированные и картированные
генетические локусы обозначены 3- или 4-буквенными символами. У штамма К12 Е. coli
картировано более 200 локусов и почти столько же у Salmonella typhimurium; из
них примерно 100 локусов выполняют у этих двух видов одну и ту же функцию и
почти все занимают на картах двух организмов одинаковое место, но есть и ис-
ключение. Например, локус, ответственный за образование пилей (pit) у Е. coll
находится на 88 мин, а у Salmonella typhimurium — на 23 мин. У Е. coli
имеются гены, обеспечивающие усвоение лактозы (lac), локализованные на 10 мин, а
у S. typhimurium эти гены отсутствуют. Наконец, участок хромосомы trp-cys B-
pyr F, расположенный на 25 мин хромосомы Е. coli, у S. typhimurium имеет
противоположную ориентацию. Разница в полной «длине» хромосом (90 мин по
сравнению со 134 мин) , по-видимому, отражает различие не в длинах хромосом
как таковых, а в скоростях их передачи или методах измерения.
Рис. 4. Генетическая карта S. typhimurium в упрощенном виде.
Табл. 4. Генетические данные о родстве энтеробактерии
и родственных микроорганизмов.
Бактерии, между которыми образуются хромосомные гибриды
Генетические доноры
Escherichia coli
Salmonella typhimurium
Shigella flexneri
Генетические реципиенты
Многие штаммы Е. coli
Shigella flexneri и другие виды
Salmonella typhimurium
Salmonella typhi
Salmonella typhi и другие виды
Escherichia coli
Salmonella typhi
Бактерии, между которыми возможна передача эписом
F-факторы Е. coli,
содержащие дополнительные гены
Salmonella spp.
Shigella spp.
Serratia marcescens
Proteus spp.
группа Enterobacter — Klebsiella
Vibrio cholerae
Yersinia pestis
R-факторы устойчивости
к лекарственным препаратам
Escherichia coli
Shigella spp.
Salmonella spp.
Serratia marcescens
группа Enterobacter — Klebsiella
Proteus spp.
Vibrio cholerae
Yersinia pestis
Aeromonas hydrophila
ТАКСОНОМИЧЕСКОЕ
ПОДРАЗДЕЛЕНИЕ
ЭНТЕРОБАКТЕРИЙ
Упрощенная схема подразделения энтеробактерий представлена в табл. 5 и 6.
Предварительное подразделение можно провести на основании характера жгутнко-
вания и оксидазной реакции. Оксидазоотрицательные подгруппы, в которых у
подвижных форм жгутики расположены только перитрихально, включают в себя
классических представителей Enterobacteriaceae и Yersinia. Как показано в табл. 5,
используя данные по нуклеотидному составу ДНК, а также небольшое число
биохимических и физиологических признаков, можно выделить четыре основные
подгруппы (I-IV) .
Табл. 5. Таксономическое подразделение энтеробактерий с перитрихальным жгу-
тикованием и родственных им неподвижных форм3.
гру
ппа
I
II
III
IV
ГЦ в
ДНК,
%
50-53
50-59
37-50
46-47
Под
виж
нос
ть
±
±
+
±
Образование
бутан-
диол
-
+
-
-
н2+со2
±
±
+
-
Уре
аза
-
-
+
+
триптофан-
дезаминаза
-
-
+
-
Роды
Escherichia
Salmonella
Shigella
Enterobacter
Serratia
Erwinia
Proteus
Yersinia
Другие4
Arisona и
Citrobacter для
«промежуточных»
форм
Klebsiella и
Hafnia
Providencia
Ранее
помещались в род
Pasteurella
Следует отметить, что специалисты, занимающиеся таксономией
Enterobacteriaceae, выделили среди этих организмов очень большое число родов, различающихся
чаще всего столь незначительными фенотипическими признаками, что систематики
других бактерий использовали бы их в лучшем случае для различения видов. Это
можно проиллюстрировать несколькими примерами. Так, в свете выявленного
сейчас тесного генетического родства между Escherichia, Salmonella и Shigella
выделение их в три отдельных рода, проведенное исключительно на основании па-
тогенности, нельзя считать обоснованным. Некоторые представители
рассматриваемого комплекса были выделены в дополнительные роды (Arizona, Citrobacter,
3 Прямые палочки, неподвижные или перемещающиеся с помощью перитрихально
расположенных жгутиков; оксидазоотрицательные.
4 Другие родовые названия, часто применяемые к некоторым представителям.
Edwardsiella). Различия между Enterobacter и Serratia также не дают основания
для разделения на роды, и, тем не менее, для бактерий, весьма сходных с
Enterobacter (Klebsiella, Hafnia), были предложены еще два рода. Наконец, род
Erwinia объединяет бактерии исключительно на основании сомнительного признака
патогенности для растений. Этот род внутренне гетерогенен, и некоторые
включаемые в него виды напоминают бактерии группы Enterobacter — Serratia.
Erwinia amylovora, однако, явно от них отличаются. Вторая основная группа эн-
теробактерий образована организмами с полярным и полярно-перитрихальиым жгу-
тикованием.
Табл. 6. Таксономическое подразделение
энтеробактерий с полярным жгутикованием5
Род
Aerotnonas
Vibrio
Beneckea
Photobacterium
ГЦ в
ДНК,
%
57-63
45-49
45-47
39-43
Полярные
жгутики
в чехле
-
+
+
-
поли-р-
оксимасля-
ная к-та
-
-
±
+
Биолюминесценция
-
-
±
+
Потребность
в Na+
-
-
+
+
Образование
бутан-
диол
-
-
±
±
н2+со2
±
-
-
±
Все эти бактерии, за редким исключением, оксидазоположительны (табл. 6).
Подразделение внутри группы основывается на потребности в ионах, которая
позволяет отличить Beneckea — Photobacterium от Vibrio — Aeromonas. Важным
признаком второй группы энтеробактерий является структура жгутиков: полярно
расположенные жгутики Vibrio и Beneckea относительно толстые и заключены в
чехол, образуемый выпячиванием клеточной мембраны. Полярно расположенные
жгутики Aeromonas и Photobacterium не имеют чехлов.
Подгруппа I
Все представители этой подгруппы (Esherichia—Salmonella-Shigella) обитают в
кишечном тракте человека и других позвоночных. Их основные родовые
особенности представлены в табл. 7. Следует отметить, что некоторые штаммы кишечного
происхождения, входящие в группу так называемых параколибактерий, по своим
признакам занимают промежуточное положение между родами, перечисленными в
табл. 7. Различия между ними не всегда имеют такой четкий характер, как это
следует из таблицы. Для промежуточных форм группы параколибактерий были
созданы дополнительные роды Arizona и Citrobacter, но на самом деле это никак не
способствует правильной дифференциации.
Детальное подразделение видов в подгруппе I проведено на основании
иммунологического анализа структуры поверхности клеток. Чрезвычайная специфичность
взаимодействия антитела с антигеном позволяет обнаружить различия антигенных
свойств разных штаммов одного вида, не различимых по другим фенотипическим
критериям. У бактерий подгруппы I тщательно исследованы три класса
поверхностных антигенов: О-антигены, которые являются полисахаридными компонентами
липополисахаридов наружной поверхности клеточной стенки, К-антигены,
являющиеся полисахаридами капсулы, и Н-антигены, которые являются белками
жгутиков . Многие из исследованных организмов обладают двумя наборами генетических
детерминант для разных жгутиковых антигенов; для этих детерминант характерно
5 Прямые или изогнутые палочки, перемещающиеся с помощью полярно расположенных
жгутиков ; для некоторых форм свойствен смешанный полярно-перитрихальпый характер жгути-
кования; в основном оксидазоотрицательные.
разное стенотипическое выражение — явление, известное под названием смены
фаз. В каждой данной клетке жгутики имеют один определенный антигенный тип,
но при делении клетки с некоторой вероятностью образуются варианты другого
типа. Таким образом, культуры бифазных штаммов содержат два специфических
набора Н-антигенов.
Таблица 7. Отличительные признаки основных родов подгруппы I.
Признак
Патогенность для человека и животных
Подвижность
Образование СО2+Н2 при брожении из глюкозы
Сбраживание лактозы
Наличие р-галактозидазы
Цитрат в качестве источника углерода
Образование индола из триптофана
Esherichia
-
±
+
+
+
-
+
Salmonella
±
+
+6
-
-
+
-
Shigella
+
-
-
-
±
-
±
Детальный анализ О- и Н-антигенной структуры (включая фазовую вариацию Н-
антигенов) бактерий рода Salmonella позволил различить много сотен разных се-
ротипов. Аналогичный анализ для Escherichia и Salmonella проведен менее
детально . Эта система классификации антигенов имеет скорее не таксономическое,
а эпидемиологическое значение. Серотип патогенного штамма Salmonella является
маркером, по которому его можно идентифицировать и затем проследить пути его
передачи в отсутствие других фенотипических признаков.
Escherichia coli и некоторые представители группы параколибактерий входят в
состав нормальной кишечной флоры и вызывают заболевания лишь в исключительных
случаях. Роды Salmonella и Shigella включают патогены, вызывающие
разнообразные кишечные заболевания у человека и животных. Во всех случаях заражение
происходит через рот, а первичным очагом инфекции является тонкая кишка, хотя
некоторые из этих патогенов могут затем проникать и в другие органы, вызывая
более общие поражения организма. Бактерии рода Shigella являются агентами
кишечного заболевания, специфичного для человека, — бактериальной дизентерии. У
рода Salmonella спектр хозяев и разнообразие вызываемых болезней гораздо
шире. Salmonella typhi и S. paratyphi, возбудители брюшного тифа, патогенны
только для человека, тогда как некоторые другие виды, например S. typhimuri-
um, являются специфическими патогенами других млекопитающих или птиц.
Большинство представителей группы Salmonella имеют, однако, низкую специфичность
в отношении хозяев. Они часто присутствуют в кишечнике или других органах
животных и птиц, не вызывая заболевания. Попадая в пищевые продукты и
размножаясь в них, эти формы, однако, могут вызывать пищевые отравления у человека.
Такие отравления можно рассматривать как желудочно-кишечные инфекции (пищевые
токсикоинфекции), которые обычно бывают острыми, но преходящими, хотя в
некоторых случаях они могут быть и более затяжными. Пищевые токсикоинфекции
нередко носят характер эпидемических вспышек, поскольку приготовление пищи для
больших контингентов людей создает благоприятные условия для размножения этих
организмов.
Подгруппа II
Типичный представитель этой подгруппы Enterobacter aerogenes часто
встречается в почве и воде, а иногда и в кишечном тракте. Похожие бактерии,
отличающиеся от Е. aerogenes своей неспособностью к движению и наличием капсулы,
6 За исключением S. typhosa.
встречаются в дыхательных путях. Хотя их принято относить к особому роду
Klebsiella, обоснованность такого выделения (тем более родового) весьма
сомнительна. Биохимическим свойством, отличающим некоторые штаммы Klebsiella от
других энтеробактерии, является их способность фиксировать азот. Это свойство
может проявляться только в анаэробных условиях, так как в присутствии
кислорода нитрогеназа в клетках быстро инактивируется. Хотя другие энтеробактерии
в норме не обладают нитрогеназой, определяющие ее синтез nif-гены были
перенесены из К. aerogenes в Е. coli где они фенотипически выразились. Эти опыты
были проведены с использованием трансдуцирующего фага PI. Serratia marces-
cens, также обычный почвенный и водный организм, отличается от Enterobacter в
основном своей неспособностью синтезировать формиатгидрогенлиазу (при
сбраживании Сахаров газ практически не образуется) и почти полной неспособностью
сбраживать лактозу (табл. 8). Многие (но отнюдь не все) штаммы Serratia
синтезируют характерный красный внутриклеточный пигмент продигиозин, производное
трипиррола (рис. 5).
Табл. 8. Отличительные признаки основных родов подгруппы II.
Признак
Подвижность
Образование С02+Н2 при брожении из глюкозы
Сбраживание лактозы
Наличие р-галактозидазы
Разжижение желатина
Образование пектинолитнческих ферментов
Наличие внутриклеточных желтых пигментов
Наличие красных пигментов
Патогенность/паразитизм для растений
Enterobacter
±
+
+
+
-
-
-
-
-
Serratia
-
±
-
-
±
-
Erwinia
+
-
±
+
±
±
±
-
+
Рис. 5. Посев штрихом на чашку Петри штамма Serratia,
продуцирующего продигиозин.
По сравнению с рассмотренными выше энтеробактериями представители рода
Erwinia образуют очень гетерогенную группу, в которой сейчас различают три
основные подгруппы; характерными представителями этих подгрупп являются
Erwinia amylovora, E. carotovora и Е. herbicola.
Е. herbicola является возбудителем ожога, некротического заболевания груш и
родственных плодовых деревьев. Этот вид замечателен тем, что использует весь-
ма ограниченный набор Сахаров и нуждается в органических факторах роста, что
не свойственно другим бактериям рода Erwinia. Erwinia carotovora вызывает
мягкую гниль запасающих тканей многих растений; отчасти это можно связать с
ее способностью синтезировать пектолитические ферменты, которые разрушают
пектиновые вещества, служащие в тканях растений внутриклеточным цементирующим
материалом. Е. herbicola, образующая желтые клеточные пигменты, обычно
обитает на поверхности листьев здоровых растений; некоторые штаммы патогенны для
растений. Сходные пигментированные энтеробактерии изредка выделялись от
людей, но их патогенность для человека пока не доказана.
Подгруппа III
Бактерии подгруппы Proteus обычно обитают в почве, но в весьма значительных
количествах они встречаются также в разлагающихся материалах животного
происхождения. От бактерий до сих пор рассмотренных групп большинство видов
Proteus отличается низким ГЦ-содержанием ДНК, а также некоторыми
физиологическими свойствами. К ним относится сильная протеолитическая активность
(быстрое разжижение желатина) и способность гидролизовать мочевину. Большинство
представителей подгруппы Proteus очень подвижны и быстро распространяются по
влажной поверхности агара. Интересная особенность процесса состоит в его
периодичности: он протекает последовательными волнами, чередующимися с
периодами неподвижности и роста. Это дает характерную зональную картину развития
Proteus на агаре (рис. 6).
Рис. 6. Распространение Proteus по поверхности питательного агара.
Подгруппа IV
Род Yersinia включает в себя два или три вида, которые являются
возбудителями заболеваний у грызунов. Yersinia pestis может передаваться блохами от
обычных хозяев-грызунов к человеку, вызывая бубонную чуму — заболевание с
очень высокой смертностью; массовые эпидемии чумы не раз возникали в истории
человечества. Среди людей это заболевание может распространяться также через
дыхательные пути. И по характеру передачи, и по симптомам заболевания,
вызываемые видами Yersinia, в корне отличаются от основных кишечных заболеваний,
таких, как дизентерия и брюшной тиф.
Бактерии рода Yersinia осуществляют кислотное брожение смешанного типа без
образования Н2 и С02. В этом отношении они напоминают бактерий рода Shigella.
Они образуют р-галактозидазу и высокоэффективную уреазу. Способность к
движению характерна не для всех членов рода; так, Y. pestis постоянно неподвижна.
ГЦ-содержание ДНК У Yersinia существенно ниже, чем у членов подгруппы
Escherichia — Salmonella — Shigella. Признаком, отличающим их от сем.
Enterobacteriaceae, является относительно медленный рост на сложных средах.
Бактерии с
полярным
жгутикованием
Факультативные анаэробы с полярным жгутикованием (Aeromonas, Vibrio, Photo-
bacterium, Вепескеа) исследовались гораздо менее интенсивно и систематично,
чем Enterobacteriaceae, и их классификация до сих пор остается весьма
неопределенной. Предварительно можно выделить четыре подгруппы (табл. 6).
Род Aeromonas включает организмы, которые различаются по характеру
сбраживания Сахаров. Aeromonas hydrophila осуществляет бутандиоловое брожение,
сопровождаемое образованием Н2 и С02 и сходное с брожением у Aerobacter. Для
Aeromonas punctata и A. shigelloides характерно кислотное брожение смешанного
типа без образования газа; оно сходно с брожением у Shigella. Aeromonas
shigelloides близки к бактериям рода Shigella и по нуклеотидному составу ДНК;
выявлено также наличие некоторых общих с этой подгруппой энтеробактерий
соматических антигенов. Ряд авторов выделяют этот вид в отдельный род Р1е-
siomonas.
Aeromonas hydrophila и A. punctata широко распространены в пресных водах;
первый вид способен вызывать заболевания у лягушек и рыб. A. shigelloides,
по-видимому, является обитателем кишечного тракта; считается, что он вызывает
гастроэнтериты у человека.
Границы рода Vibrio четко не определены. Некоторые морские виды, относимые
сейчас к родам Вепескеа и Photobacterium, включались ранее в род Vibrio
главным образом на основании изогнутой формы клеток, однако таксономическое
значение этого структурного признака становится все более сомнительным. Если
исключить морские бактерии, то род Vibrio сужается всего до одного вида —
Vibrio cholerae, передаваемого через воду патогена, который вызывает
желудочно-кишечное заболевание, известное под названием холеры.
Бактерии родов Вепескеа и Photobacterium являются одними из наиболее
распространенных хемогетеротрофных обитателей морской среды. Они встречаются в
морской воде, кишечном тракте и на поверхности тела морских животных. Многие
из этих бактерий могут разрушать хитин и альгиновую кислоту. Вепескеа ра-
rahemolytica часто вызывает гастроэнтериты у людей в Японии, где широко
потребляется в пищу сырая рыба. Способность к биолюминесценции (рис. 7),
присущая всем представителям рода Photobacterium, наблюдается также у одного вида
Вепескеа. Светящиеся бактерии испускают сине-зеленый свет в довольно узком
диапазоне длин волн с максимумом около 490 нм. В присутствии кислорода клетки
светятся непрерывно. Как показано на рис. 7, неаэрируемая суспензия клеток,
быстро перестает светиться в результате исчерпания кислорода вследствие
дыхания бактерий. Поэтому излучение света суспензией светящихся бактерий является
одним из наиболее чувствительных методов обнаружения следовых количеств
кислорода .
Рис. 7. Светящиеся бактерии, сфотографированные в свете их
собственной люминесценции. Слева — чашка со штриховым посевом Photobacterium
phosphoreum, справа — колбы, содержащие суспензию этих же бактерий
в среде с сахаром. Через колбу, расположенную справа, во время
экспозиции постоянно продувался воздух. В неаэрируемой колбе слева
бактерии израсходовали растворенный кислород и люминесцируют только
на поверхности, где имеется кислород.
Излучение света можно наблюдать и в бесклеточных экстрактах светящихся
бактерий. Биохимические исследования установили природу ответственной за это
реакции. Она осуществляется с участием фермента люциферазы, которая является
многофункциональной оксидазой. В реакции, сопровождающейся излучением света,
участвуют три субстрата: восстановленный флавннмононуклеотид (ФМН'Н2) ,
молекулярный кислород и насыщенный альдегид с длинной цепью, содержащий более 8
атомов углерода (R—СНО). Суммарную реакцию, катализируемую люциферазой, можно
записать в следующем виде:
ФМНН2 + 02 + R-CHO -> ФМН + Н20 + R-COOH + hv.
Изучение химических модельных систем, в которых воздействием на простые
органические молекулы можно вызвать их свечение (хемилюминесценция),
показывает, что излучающая свет молекула А должна сначала перейти в электронно-
возбужденное состояние А*. Часть энергии возбуждения излучается в виде света
(hv) с возвращением молекулы в основное состояние:
возбуждение
А > А*
А* -> А + hv.
Аналогичное событие происходит, по-видимому, и во время реакции,
катализируемой люциферазой; считается, что непосредственным продуктом окисления
ФМНН2 является флавннмононуклеотид ФМН*, находящийся в электронно-
возбужденном состоянии. Излучение света происходит в результате возвращения
ФМН в основное состояние:
ФМН* -> ФМН + hv.
Светящиеся бактерии широко распространены в океанах. Они часто живут в вы-
сокоспециализированных симбиотических ассоциациях с определенными рыбами и
головоногими моллюсками. Животные-хозяева светящихся бактерий обладают
специальными органами, которые представляют собой впячивания на поверхности тела,
напоминающие карман. Каждый такой орган содержит плотную ярко светящуюся
популяцию бактерий.
ZYMOMONAS
Бактерии рода Zymomonas — грамотрицательные палочки с полярно
расположенными жгутиками — встречаются в гниющих растительных материалах. Подобно энтеро-
бактериям, они являются факультативными анаэробами, способными осуществлять и
дыхание, и брожение. Однако характер сбраживания Сахаров у Zymomonas
совершенно особый, четко отличающий их от энтеробактерий. Сбраживаются только
глюкоза, фруктоза и сахароза, которые превращаются в эквимолярные количества
этанола и С02 (рис. 8) . Как и у дрожжей, пировиноградная кислота у Zymomonas
декарбоксилируется неокислительным путем с образованием ацетальдегида,
восстанавливаемого затем до этанола7. Превращение глюкозы в пировиноградную
кислоту происходит, однако, не по пути Эмбдена — Мейергофа, а по пути Энтнера —
Дудорова.
Глюкоза
Глюкозо- 6 - фосфот
-2Н | Путь
У^нтнера-Дудорова
Пируват
со2
Глицеральдегид-3-фосфат
J-2H
Пируват
К со,
2СНэСНО
+4Н
I
2СН3СН2ОН
Рис. 8. Путь сбраживания глюкозы у Zymomonas.
КОЛИФОРМНЫЕ БАКТЕРИИ
В САНИТАРНЫХ ИССЛЕДОВАНИЯХ
Кишечные заболевания, вызываемые колиформными бактериями, передаются почти
исключительно через воду и пищевые продукты, содержащие фекальные
загрязнения. Самым опасным источником инфекции безусловно является загрязненная
питьевая вода; именно это послужило причиной массовых эпидемий наиболее серьезных
кишечных заболеваний (особенно брюшного тифа и холеры), которые вплоть до на-
7 Бактерии рода Zymomonas позволяют достичь концентрации спирта до 30%, тогда как
дрожжи не более 18%.
чала нашего века периодически возникали в самых разных районах земного шара.
На Западе эти заболевания сейчас почти не встречаются, хотя иногда холера
снова появляется в отсталых странах. Искоренить эти болезни удалось в
основном за счет соответствующих санитарных мер. Существенной частью этой операции
была разработка бактериологических методов установления фактов загрязнения
фекальными массами воды и пищевых продуктов.
Выделять кишечных патогенов непосредственно из загрязненной воды удается
очень редко, так как обычно они присутствуют там в незначительных
количествах, за исключением тех случаев, когда загрязнение от больного произошло
недавно и было обильным. Чтобы обнаружить факт фекального загрязнения,
достаточно показать, что исследуемый образец содержит бактерии, известные как
специфические обитатели кишечного тракта, даже если они не являются
возбудителями заболевания. Бактериями, чаще всего служащими индикаторами таких
загрязнений, являются фекальные стрептококки и Е. coll. Разработанные бактериологами
методы санитарного анализа несколько различаются в разных странах.
Один из методов обнаружения Е. coli состоит в посеве разведений
исследуемого образца в пробирки с лактозным бульоном; пробирки инкубируют при 37° и
через 1—2 дня проверяют на образование раза и кислоты. Культуры, в которых
обнаруживают образование раза и кислоты, высевают штрихом на специальную среду
для выявления колоний Е. coli. Одна из наиболее часто используемых сред —
агар с лактозой и пептоном, содержащий два красителя, эозин и метиленовый
синий (ЭМС-агар). На этой среде Е. coli образует темно-синие, с металлическим
блеском колонии, тогда как другой основной представитель бактерий, способный
сбраживать лактозу с образованием газа и кислоты, Enterobacter aerogenes (a
присутствие этой бактерии не обязательно свидетельствует о фекальном
загрязнении) , дает бледно-розовые слизистые колонии без блеска (рис. 9).
Рис. 9. Штриховой посев Enterobacter aerogenes (слева) и Escherichia
coll на чашке с ЭМС-агаром. Колонии Е. coli относительно невелики и
выглядят светлыми из-за своего металлического блеска.
Для окончательной дифференциации этих двух микроорганизмов с материалом,
полученным из выделенных колоний, можно провести серию физиологических
тестов, изрестных как ИМФиЦ-тесты (см. табл. 9). Типичные результаты ИМФиЦ-
тестов для этих двух видов приведены в табл. 9. Из четырех тестов наиболее
показательна реакция с метиленовым красным и реакция Фогес — Проскауера,
поскольку они дают косвенные указания на характер расщепления Сахаров при бро-
жении. Обе реакции проводятся с культурами, выросшими в среде с глюкозой и
пептоном. Реакция с метиленовым красным позволяет измерить конечное значение
рН среды: этот индикатор имеет желтый цвет при рН от 4,5 и выше и красный —
при более низких рН. Поэтому положительная реакция (красная окраска)
свидетельствует об образовании значительных количеств кислоты, что характерно для
кислотного брожения смешанного типа.
Табл. 9. ИМФнЦ-тест для дифференциации
Escherichia coli и Enterobacter aerogenes.
Вид
Escherichia coli
Enterobacter aerogenes
Типичные результаты
образование индола
+
-
изменение цвета
метиленовохю
красного
+
-
реакция
Фогес—
Проскауера
-
+
использование цитрата
-
+
Реакция Фогес — Проскауера является цветной реакцией на ацетоин —
промежуточное соединение при образовании бутандиола из пировиноградной кислоты.
Положительная реакция свидетельствует о наличии бутандиоловохю брожения.
Реакция на образование индола из триптофана, проводимая с культурой, выросшей на
пептонной среде, богатой триптофаном, является тестом на наличие триптофана-
зы; этот фермент расщепляет триптофан до индола, пировиноградной кислоты и
аммония и имеется у многих энтеробактерий и родственных форм, включая Е.
coli, но отсутствует у Е. aerogenes. Тест на использование цитрата определяет
способность культуры расти в синтетической среде, содержащей в качестве
единственного источника углерода цитрат. Такой способности лишены большинство
штаммов Е. coli из-за отсутствия цитратпермеазы.
Первая стадия аналитической методики, рассмотренной выше, относительно
неспецифична, поскольку в бульоне с лактозой при 37° с образованием газов и
кислот могут расти многие бактерии, совсем не обязательно входящие в сем. Еп-
terobacteriaceae. Гораздо более специфичное обогащение пробы бактериями Е.
coli можно провести по методу Эйкмана, для чего используется бульон с
глюкозой, инкубируемый при 44 °С. Такое небольшое повышение температуры (44 °С
вместо 37°) полностью подавляет рост Enterobacter aerogenes и большинство
других организмов, сбраживающих лактозу с образованием газа, и не мешает
росту Е. coli.
(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)
ВВЕДЕНИЕ В СТАТИСТИКУ
Пере Грима
Предисловие
Статистика — это наука, которая кажется знакомой. Мы привыкли слышать
упоминания о статистике в средствах массовой информации: согласно исследованию
(разумеется, статистическому), употребление алкоголя среди молодежи
снизилось ; результаты опроса показывают, что рейтинг доверия к одному политику
выше, чем к другому; партия одержала победу на выборах с перевесом в столько-то
пунктов. Даже футбольные комментаторы говорят, например, что, по статистике,
одна из команд забивает больше голов во втором тайме. Ответы на вопросы вида
«какую информацию можно извлечь из данных» и «какой будет степень
достоверности этой информации» не всегда очевидны.
Статистику иногда считают несерьезной наукой. Статистические прогнозы не
всегда сбываются, и команда, которая, по статистике, всегда забивает гол во
втором тайме, в следующем матче может уйти с поля без забитого мяча. В этом
заключается разница между статистикой и математикой, которая считается более
серьезной наукой. Если футбольная команда «потеряла все математические шансы
на победу в чемпионате», это означает, что ей ни при каких обстоятельствах
уже не получится стать чемпионом. Статистические данные можно трактовать
очень широко, чем активно пользуются политики. Это добавляет штрихи к
довольно неприглядному образу статистики в глазах обывателей.
Однако статистика применяется намного шире. Она используется в медицинских
исследованиях (действительно ли новое лекарство лучше старого), в биологии
(сколько особей определенного вида обитает на определенной территории и
грозит ли им вымирание), при прогнозировании (сколько электричества будет
потрачено завтра), при анализе рынков (какая упаковка больше нравится клиентам), в
социологии (что думает молодежь по конкретному вопросу), в экономике (на
сколько выросли цены), при анализе технической надежности (с какой
периодичностью нужно осматривать детали самолета) и при управлении качеством на
предприятиях (на какой проблеме стоит сосредоточить усилия). Возможно, этот
перечень слишком велик, но, тем не менее, он неполон: статистика используется и
во многих других областях.
Статистика изучает сбор данных (каким должен быть объем данных и в какой
форме следует их собирать) и способы их анализа, позволяющие получить ответы
на интересующие нас вопросы. Цель статистики — получить знания объективным
способом на основе наблюдений и анализа реальности. Именно в этом заключается
суть научного метода.
В этой публикации рассказывается о некоторых наиболее интересных аспектах
статистики: как представить информацию с помощью графиков; как избежать
пропущенных мячей (продолжим пример с футболом), располагая нужными
статистическими данными; как провести сбор данных, чтобы ответить на поставленные
вопросы. Мы расскажем о статистических исследованиях, предвыборных опросах и о
том, какие рассуждения лежат в основе всех статистических тестов. Мы также
совершим экскурс в теорию вероятностей — многим эта тема может показаться
сложной и скучной, но в действительности она помогает достаточно просто
получить ответы на множество занимательных вопросов.
ГЛАВА 1.
ОПИСАТЕЛЬНАЯ
СТАТИСТИКА
Что делать, если перед нами — множество данных, из которых нужно извлечь
некую информацию? Вне всяких сомнений, сначала рекомендуется оценить их «на
глаз», не просматривая числа одно за другим (наш мозг не способен качественно
воспринимать информацию в таком виде), а представив их в виде графиков. Кроме
того, можно вычислить некоторые показатели, которые могут быть
проанализированы напрямую.
Эпидемия
холеры
Сохо — один из самых живописных районов британской столицы. Неотразимая
смесь современного и традиционного делает его обязательным местом посещения
многочисленных туристов, которые уже много лет гуляют мимо удивительно
красивых домов, дают отдых усталым ногам в очаровательных парках, разбитых тут и
там среди узких переулков. Учитывая великое множество достопримечательностей
и суету, присущую центру любого большого города, вы вряд ли обратите внимание
на тщательно воссозданную копию питьевой колонки XIX века, расположенную на
углу улицы Бродвик. Однако этот скромный памятник установлен в память о столь
важном событии, что он по праву мох1 бы возвышаться на сотню метров, ярко
освещая ночное лондонское небо.
Колонка с питьевой водой на улице Бродвик, установленная в 1992 году в
честь британского эпидемиолога Джона Сноу, расположена всего в нескольких
метрах от другой точно такой же колонки, которая в 1854 году снабжала местных
жителей водой из Темзы. В августе того зловещего года в районе Сохо
разразилась ужасная эпидемия холеры, от которой всего за три дня умерло больше ста
человек, а за две недели — свыше пятисот. Более трех четвертей населения Сохо
оставило свои дома, сбегая от болезнетворных паров, которые, как считалось, и
были источниками ужасной болезни.
Джон Сноу, выдающийся врач, который годом ранее лично дал хлороформ
королеве Виктории во время ее восьмых родов, считал иначе. В статье, написанной в
1849 году, он утверждал, что холера передается не через воздух, а через воду.
Медицинское сообщество не обратило внимания на его доводы отчасти потому, что
в своих рассуждениях Сноу не опирался на какую-то конкретную теорию. Сноу
применил целый арсенал разнообразных наблюдений, которые помогли ему
установить явную связь между водой и распространением холеры. Он использовал
исключительно статистические данные, позволившие обнаружить причинно-следственную
связь, которую, как мы уже сказали, он не мох1 объяснить. Несмотря на это, его
наблюдения были столь убедительны, и он сумел представить результаты столь
удачно, что его современникам не оставалось другого выхода, кроме как
признать его правоту. Так началась радикальная перестройка систем водоснабжения
больших городов.
В погоне за
преступником
Холера — это страшное заболевание, основными симптомами которого являются
внезапная сильнейшая тошнота и диарея, могущие привести к летальному исходу
от обезвоживания. Эпидемию холеры, которая разразилась 31 августа 1854 года,
очень быстро стали называть крупнейшей в истории страны. При одном взгляде на
цифры волосы встают дыбом: за 72 часа число жертв возросло до 127, большую
часть которых составляли дети. Спустя три дня Сноу посетил зону заражения
вместе с местным священником Генри Уайтхедом и обнаружил, что большинство
умерших жили в домах вблизи колонки с питьевой водой на пересечении улиц Бро-
уд1 и Кембридж. Сноу отметил:
«Изучив район, я обнаружил, что почти все смертельные случаи были
зафиксированы неподалеку от питьевой колонки на улице Броуд. Всего 10 умерших жили в
домах, ближайший источник воды к которым был расположен в другом месте. В
пяти из этих случаев жители сообщили, что предпочитали брать воду из колонки на
улице Броуд, а не из ближайшей к ним; еще в трех случаях дети — жертвы
заболевания проходили мимо этой колонки по дороге в школу».
Изучив источник питьевой воды, Сноу не обнаружил заметных следов заражения.
Далее он обратился к архивам и составил подробный список всех умерших за
последние два дня. Ни один из рабочих пивоварни, расположенной вблизи
источника, не заразился, а в приюте для бедняков, также расположенном неподалеку,
где проживали более 500 человек, было зарегистрировано лишь пять летальных
исходов. Газеты сообщали о новых жертвах эпидемии, проживавших в отдаленных
районах: Хампстеде и Излингтоне. Казалось, что Сноу ошибался.
Он удвоил усилия: обойдя дом за домом, он убедился, что и в приюте для
бедняков, и на пивоварне имелись собственные источники питьевой воды. Одно из
семейств, проживавших в Хампстеде, сообщило, что женщина — жертва холеры,
1 Так в то время называлась улица Бродвик. — Примеч. перев.
ежедневно приносила воду из источника на улице Броуд, так как ей нравился
вкус именно этой воды. Племянница этой женщины, также умершая от холеры,
поступала аналогичным образом. «А где жила ее племянница?» — нетрудно
представить , что Сноу задал именно этот вопрос. «В Излингтоне», — последовал ответ.
Сноу записал: «Вывод моего исследования заключается в том, что в этой части
Лондона отсутствует вспышка холеры или видимое присутствие заболевания за
исключением тех, кто брал воду в упомянутом источнике». Эта простая фраза
позднее изменила систему здравоохранения во всем мире.
7 сентября, когда эпидемия все еще не стихла, Сноу добился созыва срочного
совещания с местными властями и сообщил им о своем открытии. Он не только
выступил с речью, но и представил карту района, на которой отметил численность
и место жительства умерших. Карта оказалась настолько убедительной, что уже
на следующий день колонка была закрыта. Число умерших резко сократилось, и
через некоторое время эпидемия остановилась.
Сила
графиков
Оригинал карты, составленной Сноу, хранится в Британском музее. В 1855 году
улучшенная версия карты была включена в отредактированную статью Сноу,
написанную в 1849 году. Фрагмент этой карты приведен ниже. Современному читателю
сложно понять, насколько передовым был тогда такой способ представления
данных , ведь сегодня он используется повсеместно.
Фрагмент карты района Сохо, где в 1854 году разразилась эпидемия
холеры. Источники питьевой воды обозначены синим цветом. Размер
красных окружностей соответствует числу умерших в каждом доме.
Умершие от холеры первоначально обозначались параллельными отрезками. При
нанесении этих обозначений на обычную карту рядом с каждым домом сразу же
становится понятно, где располагался очаг эпидемии. Очевидно, что большинство
смертельных исходов зафиксировано рядом с источником питьевой воды на улице
Броуд в центральной части карты. Если прибавить к этому скрупулезный труд
Сноу по сбору информации, то связь эпидемии с источником питьевой воды не
требует дополнительных подтверждений в виде какой-то конкретной теории.
Именно так посчитали местные власти и приняли решение закрыть колонку. Очах1
заболевания угас, что и стало доказательством того, что холера передается через
зараженную воду. Эксперименты, проведенные Луи Пастером в период с 1860 по
1864 год, сыграли ключевую роль в формировании теории патогенов и позволили
дать теоретическое объяснение наблюдениям Сноу постфактум. В 1885 году
немецкий ученый Роберт Кох установил, что возбудителем холеры является бактерия
Vibrio cholerae, и уже в конце века системы водоснабжения большей части
крупных европейских городов были заменены. Призрак холеры перестал угрожать
половине мира.
Флоренс Найтингейл
Летом 1853 года, разбив турецкую армаду, русский черноморский флот был
готов захватить Стамбул и взять под контроль пролив Босфор, поставив под
угрозу сообщение Великобритании с Индией и нанеся ущерб интересам Франции
в Средиземном море. Великобритания объявила России войну, отправив войска
на полуостров Крым, где к ним присоединились французская и турецкая армии.
Так началась Крымская война, которая завершилась в 1856 году и унесла
тысячи жизней.
Крымская война считается самой неудачной для британского военного
командования. Также это первая война, зафиксированная на фотографиях и в
отчетах репортеров. Эта деталь может показаться незначительной, но журналисты
в своих статьях рассказывали об ужасающих условиях жизни солдат и
бедствиях, вызванных некомпетентностью военного командования. В результате обще-
ство возмутилось, и британский военный министр был вынужден отправить на
фронт сестер милосердия, во главе которых стояла увлеченная, умная и
опытная Флоренс Найтингейл.
Прибыв на фронт, сестры обнаружили, что госпитали находятся в ужасном
состоянии. Флоренс Найтингейл объяснила, что большинство смертей было
вызвано не ранениями, а инфекционными заболеваниями. Она собирала и
документально фиксировала данные, которые свидетельствовали о связи между
переполненностью госпиталей и уровнем смертности, уделяя основное внимание
санитарии, правильному питанию и уходу за ранеными.
В течение первых семи месяцев войны, до прибытия Флоренс Найтингейл,
раненый британский солдат имел больше шансов выжить, если оставался на поле
боя, а не поступал в военный госпиталь. В последние шесть месяцев войны
благодаря изменениям в уходе за ранеными смертность снизилась с 40 до 2 %.
Флоренс Найтингейл умело отбирала данные, отражающие реальность, и
проводила грамотный анализ, чтобы понять суть проблемы и возможные способы ее
решения. С помощью статистических исследований и грамотно представленных
результатов она смогла преодолеть бюрократию и консерватизм военных и
убедить верховное командование в необходимости радикального изменения
устройства военных госпиталей. Она спасла множество жизней, а многие процедуры,
введенные ею, до сих пор применяются в современных больницах. Флоренс
Найтингейл - первая женщина, ставшая членом британского Королевского
статистического общества.
Показатели центра
распределения
Описать подозреваемого в преступлении так, чтобы другие смогли
гарантированно опознать его, — непростая задача, если только у подозреваемого нет
какой-то отличительной черты. Однако эксперты полиции знают, на что следует
обращать внимание и какие эпитеты нужно использовать при описании преступника,
чтобы другой человек мог себе его представить. Они также знают, как нужно
составить фоторобот преступника, чтобы его было легче опознать.
Чем-то подобным занимается и статистика. Чтобы обобщить обширное множество
данных, рассчитывается несколько показателей (их может быть, например, пять
или шесть), которые содержат больше всего информации и помогают получить
достаточно точное представление обо всех данных в целом. Эти показатели обычно
делятся на три группы: показатели центра распределения, показатели вариации и
квантили. В этом разделе мы расскажем о показателях первой группы, которые
указывают, в окрестности каких значений располагаются данные.
Среднее
арифметическое
Мы все рассчитывали свой средний балл, когда учились в школе или институте.
Например, баллы выставляются по шкале от 0 до 10, итоговый балл
рассчитывается как средний балл трех промежуточных экзаменов, а пороговая оценка равна 5.
Оценки 3, 2 и 6 на промежуточных экзаменах означают, что вы не сдали экзамен;
оценки 4, 4 и 7 означают успешную сдачу (а как быть, если вы получили 4, 4,5
и 6,3?) .
Среднее арифметическое — это один из наиболее распространенных показателей
центра распределения. Эта величина используется весьма широко благодаря своим
особым свойствам и простоте расчетов. Она также демонстрирует нетривиальные
свойства при некоторых расчетах. Попробуем, к примеру, найти среднее
арифметическое средних арифметических. Среднее арифметическое (3, 4, 5) равно 4,
среднее арифметическое (4, 6) равно 5, но среднее арифметическое всех этих
чисел равно 4,4, а не среднему значению средних арифметических (4 + 5)/2 =
4,5. Как правило, если дано множество из ni значений со средним
арифметическим Xi и второе множество из п2 значений со средним арифметическим Х2, то
средним арифметическим значений множества из (ni + n2) значений будет
X = (niXi + n2X2)/(ni + n2)
Эта формула эквивалентна формуле расчета среднего для всех значений, так
как если выборка содержит п элементов, среднее значение которых равно X, их
сумма будет равна пХ. Таким образом, числитель общего среднего
арифметического равен сумме всех элементов выборки, а знаменатель — общему числу элементов
выборки.
Рассмотрим пример. Если средний возраст сотрудников-мужчин в компании равен
36 годам, а средний возраст женщин — 32 годам, то каков средний возраст всех
сотрудников? Ответ зависит от конкретной численности мужчин и женщин. Если
половина сотрудников — мужчины, а половина — женщины, то средний возраст
будет равняться 34 годам. Если 75% сотрудников — мужчины, а 25% — женщины, то
средний возраст будет равен 35 годам. Заметим, что доля мужчин и женщин
рассчитывается по следующим формулам:
Pi = ni/(ni + п2) и р2 = n2(ni + n2) ,
поэтому первую формулу можно записать в следующем виде:
X = piXi + р2Х2.
В некоторых случаях среднее арифметическое является не самой подходящей
величиной. Если мы хотим обобщить данные о сроках доставки товара или о времени
поезда в пути, среднее арифметическое не даст нам полезной информации. Может
быть так, что по договору срок поставки должен составлять 10 дней, при этом в
половине случаев товар доставляется за два дня, что становится неожиданностью
для заказчика (на складе может не быть места для товара, к примеру), а в
другой половине — за 18 (заказчик уже потерял надежду получить товар). Хотя в
среднем сроки поставок соблюдаются идеально точно, означает ли это, что в
компании все в порядке?
Аналогичная ситуация может произойти и в примере с поездом. Если в половине
случаев мы будем приезжать на работу на полчаса раньше, это не компенсирует
получасовых опозданий во второй половине случаев, особенно если в офис нельзя
попасть до начала рабочего дня. В этих примерах наиболее информативной
величиной будет процент опозданий или процент случаев, когда поезд опаздывает
больше чем на определенное время.
Еще один недостаток среднего арифметического — сильная зависимость от
крайних значений. Разумеется, странно, что число ног у большинства людей выше
среднего, но это на самом деле так: у некоторых людей всего одна нога или нет
ни одной (крайние значения), из-за чего среднее число ног у людей чуть меньше
двух.
Медиана
Медиана — это значение, которое будет располагаться точно в центре, если мы
упорядочим значения в порядке возрастания. Если даны значения 6, 7, 5, 2 и 9,
их медиана равна 6 — именно это значение расположено в центре упорядоченного
ряда из этих чисел. Если число элементов четно, медиана рассчитывается как
среднее арифметическое двух центральных элементов. Свойства медианы частично
компенсируют недостатки среднего арифметического. Кроме того, она меньше
подвержена воздействию крайних значений. К примеру, среднее арифметическое
вышеприведенных чисел равно 5,8, медиана — 6. Если при вводе этих чисел в
компьютер мы вместо 9 случайно укажем 99, среднее арифметическое станет равно 23,8,
а медиана будет по-прежнему равна 6.
Еще одним преимуществом медианы по сравнению со средним арифметическим
является тот факт, что по определению ровно 50% значений будут меньше медианы,
оставшиеся 50% — больше. Если, например, мы хотим узнать, входим ли мы в
число наиболее высокооплачиваемых сотрудников, нужно сравнить нашу зарплату
именно с медианой. Рассмотрим 10 сотрудников с зарплатами 0,8; 0,8; 0,9; 0,9;
1,0; 1,0; 1,1; 1,1; 1,2 и 10 тысяч евро. Все сотрудники, за исключением
одного (90 % от общего числа), получают зарплату меньше средней, которая равна
1,88 тысяч евро. С медианой подобное невозможно: если наша зарплата больше
медианы, мы гарантированно входим в 50% наиболее высокооплачиваемых
сотрудников .
Другой пример. Если для сдачи экзамена нужно набрать 5 баллов и более, а
средняя оценка в группе равна 5, мы не знаем, сколько студентов сдали
экзамен. Если экзамен сдавали 50 студентов, может случиться так, что 41 студент
набрал 4 балла и не сдал экзамен, восемь студентов получили 10 баллов, еще
один — 6 баллов. В результате средняя оценка равна 5, хотя распределение
оценок в группе действительно немного необычно. Если медиана равна 5, то
половина студентов в группе точно сдала экзамен.
Мода
Когда речь идет о показателях центра распределения, также всегда
упоминается мода. Мода — это значение, которое встречается наиболее часто. В выборке
0, 2, 7, 2, 8, 2, 5, 4 мода равна 2. Ее имеет смысл использовать для
качественных показателей. Так, например, если в выборке новорожденных чаще всего
встречаются карие глаза, то мода равна карему цвету. Она не содержит какой-то
другой информации.
Использование моды в этом контексте обусловлено скорее традициями, чем
реальной полезностью.
Показатели
вариации
Разумеется, вы слышали шутку: если один человек съел целую курицу, а второй
остался голодным, то, по статистике, каждый съел половину курицы. Или если вы
положите ноги в холодильник, а голову — в духовку, то средняя температура
вашего тела будет абсолютно нормальной. Подобные недоразумения возникают из-за
того, что мы хотим обобщить информацию исключительно с помощью средних
значений, не учитывая разброс данных. Еще один пример, указывающий на эту же
ошибку, — это попытка определить благосостояние жителей страны, учитывая только
средний доход на душу населения. Если бы у вас была возможность выбрать, в
какой стране родиться, то следовало бы обращать внимание не только на средний
доход, но и на его разброс (вариацию) . Лучше жить в стране, где каждому
гарантирована четверть курицы, чем в той, где в среднем каждому достается
половина курицы, но велика вероятность остаться ни с чем. В конечном счете чтобы
обобщить информацию, содержащуюся в объемной выборке данных, нужно также
измерить их вариацию. Для этого используются различные показатели, о которых мы
расскажем далее.
Размах
вариации
Размах вариации — это разность между наибольшим и наименьшим значением.
Например, если дана выборка 2, 6, 7,12, 12, 18, размах вариации равен 18 — 2 =
16. Этот показатель очень просто вычислить, но он обладает определенным
недостатком : в нем не учитывается информация, содержащаяся во всей выборке.
Анализ только крайних значений, которые могут встречаться очень редко, явно
недостаточен, особенно если выборка велика. Если элементов выборки мало
(например, 4—5), размах вариации — подходящий показатель. Если число элементов
выборки равно двум, то этот показатель столь же удобен, как и все остальные.
Дисперсия и
средне^
квадратическое
отклонение
Наиболее часто используемый показатель вариации — среднеквадратическое
отклонение. Чтобы определить его, начнем с дисперсии, так как
среднеквадратическое отклонение рассчитывается как квадратный корень из дисперсии.
Если бы мы хотели разработать какой-то показатель вариации, то очевидно,
что в его расчете должны были бы использоваться все данные, как в случае со
средним арифметическим. Например, дана выборка 1, 2, 4, 7 и 9. Можно
вычислить среднюю разность между каждым значением и средней величиной, равной 4,6:
(1-4,6) + (2-4,6) + (4-4,6) + (7-4,6) + (9-4,6) = Q
5
Однако этот показатель всегда будет равен нулю вне зависимости от того,
какими будут элементы выборки. Следовательно, он не имеет смысла (его значение
одинаково вне зависимости от вариации). Используем абсолютные значения
разностей:
|1-4,6| + |2-4,6| + |4-4,6| + |7-4,6| + |9-4,6| = 2,72
5
Этот показатель называется среднее абсолютное отклонение. Он достаточно
удобен, так как большему разбросу данных соответствует большее значение этого
показателя. Но все же гораздо более интересными свойствами обладает
показатель , в котором проблема взаимного сокращения разностей решается путем
возведения их в квадрат:
(1-4,б)2 + (2-4,б)2 + (4-4,б)2 + (7-4,б)2 + (9-4,б)2 = g Q4
5
Этот показатель называется дисперсией. Он позволяет оценить разброс
значений , а также лежит в основе многих статистических методов. Дисперсия
обозначается а2. Недостаток дисперсии заключается в том, что ее единица измерения —
это единица измерения исходных данных, возведенная в квадрат. Если исходная
выборка состоит из значений длины в метрах, единицей измерения дисперсии бу-
дет квадратный метр, что несколько усложнит интерпретацию. Решение этой
проблемы очень простое: нужно всего лишь извлечь из дисперсии квадратный корень.
Полученное значение, которое мы будем обозначать о, называется среднеквад-
ратическим отклонением и является самым распространенным показателем
вариации. Обобщение большой выборки данных очень часто производится с помощью
всего двух показателей: среднеквадратическохю отклонения и среднего
арифметического .
2,6
3,6
0,6
|)MMt""l"l,V,M!" 'i
2,4
4.4
hrt
i IT i
-r-r-q
10
I I II Г
4,6
Разность между каждым значением и средним арифметическим 4,6
Дисперсия — среднее значение квадратов этих разностей.
Немного
формул
Общая формула расчета дисперсии такова:
N
о =
где Xi - значения элементов выборки, р. ~ среднее арифметическое, N -
число элементов выборки. Формула расчета среднеквадратического отклонения
такова:
V л/
Коэффициент
вариации
Какая величина варьируется больше — вес котов или вес коров? Допустим, что
средний вес кота равен 4 кг и в 95% случаев он лежит в интервале от 3 до 5
кг. Предположим, что вес коровы в 95% случаев лежит в интервале от 480 до 500
кг. Если мы изучим вес котов, то увидим, что он варьируется очень сильно
(некоторые коты весят почти в два раза больше других) , а вес коров различается
несущественно.
Среднеквадратическое отклонение веса котов будет находиться в пределах 0,5
кг. В соответствии с закономерностью вариации весов, 95% выборки отстоит от
среднего значения не более чем на два среднеквадратических отклонения. Об
этом будет рассказано в следующей главе, посвященной нормальному
распределению. Среднеквадратическое отклонение веса коров будет лежать в пределах 5 кг,
что в 10 раз больше, однако вес коров варьируется меньше.
Чтобы разрешить этот парадокс, возникающий при сравнении вариаций, вводится
коэффициент вариации, который равен частному среднеквадратического отклонения
и среднего значения:
V = а/Х
В нашем примере коэффициент вариации для веса котов равен 0,125, для веса
коров — 0,01. Коэффициент вариации — безразмерная величина.
Две клавиши для расчета
среднеквадратического
отклонения
Несмотря на то, что дисперсия и среднеквадратическое отклонение -
важнейшие показатели статистики, их часто пытаются скрыть. При попытке
обобщить большую выборку данных мы можем столкнуться с одной из следующих
ситуаций .
Интерес представляют имеющиеся данные. Мы хотим определить среднее
значение или среднеквадратическое отклонение этих данных, составляющих так
называемую генеральную совокупность.
Имеющиеся данные являются выборкой из изучаемой генеральной
совокупности. Иными словами, интерес представляет не столько среднее значение или
среднеквадратическое отклонение, сколько оценка (некое представление)
значений генеральной совокупности.
Расчет среднего значения в обоих случаях будет одинаков. Формула не
изменится, так как наилучшей оценкой среднего значения генеральной
совокупности является среднее значение выборки. Если мы хотим сделать какие-то
выводы о генеральной совокупности на основании выборки, необходимо, чтобы
выборка была репрезентативной.
При расчете дисперсии ситуация выглядит несколько иначе. Если дана
генеральная совокупность, то нужно использовать формулу, указанную выше. Если
же дана выборка, а мы хотим оценить дисперсию генеральной совокупности,
используется следующая формула:
п-]
Почему? Дело в том, что при работе с выборками вариация рассчитывается с
использованием среднего значения по выборке, а не среднего значения
генеральной совокупности, которое мы хотим найти. Можно сказать, что среднее
значение выборки подстраивается подданные выборки, что ведет к недооценке
вариации генеральной совокупности. При делении на (п - 1) результат будет
чуть больше, и он будет точнее описывать дисперсию генеральной
совокупности. При делении на 4 или на 3 разница окажется большой, но при делении на
100 или на 99 разница будет невелика. На практике для больших объемов
выборки подобные расхождения не влияют на результат.
Если эта тема кажется вам сложной и вы что-то не понимаете, не
волнуйтесь . Если при решении задачи вам придется выбирать между двумя формулами,
считайте, что речь идет о выборке. В этом случае нужно делить на (п - 1) .
Если вы используете статистическую программу, где нет возможности выбора
из двух формул (как в калькуляторе на рис. ниже), знайте: в программе
используется формула для выборки.
ап — среднеквадратическое отклонение в случае, когда расчет выполняется
для всей генеральной совокупности, и интерес представляет
среднеквадратическое отклонение «всех» данных.
on-i — расчет выполняется для выборки и стоит задача оценить
среднеквадратическое отклонение всей генеральной совокупности, из которой взята
выборка .
Репрезентативность
Репрезентативность — соответствие характеристик выборки характеристикам
популяции или генеральной совокупности в целом. Репрезентативность
определяет, насколько возможно обобщать результаты исследования с привлечением
определённой выборки на всю генеральную совокупность, из которой она была
собрана.
Также репрезентативность можно определить, как свойство выборочной
совокупности представлять параметры генеральной совокупности, значимые с точки
зрения задач исследования.
Предположим, совокупность — это все учащиеся школы (600 человек из 20
классов, по 30 человек в каждом классе). Предмет изучения — отношение к
курению. Выборка, состоящая из 60 учеников старших классов, гораздо хуже
представляет совокупность, чем выборка из тех же 60 человек, в которую
войдут по 3 ученика из каждого класса. Главной причиной тому — неравное
возрастное распределение в классах (среди старшеклассников курильщиков
больше). Следовательно, в первом случае репрезентативность выборки низкая,
а во втором случае репрезентативность высокая (при прочих равных
условиях) .
Квантили
Некоторые показатели используются часто, но они не характеризуют центр
распределения и вариацию. С их помощью «проводят границы» на области данных и
получают некие эталонные значения, с которыми можно сравнить все остальные.
Меньшее-
Значения,
упорядоченные
от меньшего
к большему
t
Большее ■
50
52
57
58
59
60
61
(р)
64
68
69
71
72
73
78
78
80
81
82
82
84
92
93
94
95
98
100
t
Me - 75,5: медиана
50%
25%
t
Ql - 61:первый
квартиль 1
75%
50%
75%
t
■ Q3 = 86: третий
квартиль 1
25%
Схема расчета медианы и квартилей на множестве данных из 30 элементов.
Квартили
Если упорядочить данные по возрастанию, медиана разделит множество данных
пополам. Первым квартилем называется медиана первой половины; 25% значений
будут меньше него, 75% — больше. Медиана второй половины называется третьим
квартилем, 75% значений меньше него, 25% — больше.
Допустим, что первый квартиль зарплаты в вашей компании равен 1000 евро,
медиана — 1300 евро, третий квартиль — 2000 евро. Если вы получаете 800 евро,
то находитесь среди 25% тех, кто получает меньше всего. Если ваша зарплата
равна 1500 евро, вы входите в 50% сотрудников, получающих больше остальных,
но минимум 25% зарабатывают больше вас. Если ваша зарплата равна 2100 евро,
вы входите в 25% наиболее высокооплачиваемых сотрудников компании.
Перцентили
15-я перцентиль — это значение, меньше которого ровно 15% упорядоченного
множества данных. Очевидно, что 85% значений будут больше него. Если ваша
зарплата равна 70-й перцентили, это означает, что зарплата 70% сотрудников
меньше вашей, или, что аналогично, 30% получают больше вас — если вы из тех,
для кого стакан всегда наполовину пуст. Перцентили также используются при
оценке результатов тестов на интеллект. Если вы находитесь в 90-й перцентили,
это означает, что 90% участников справились с тестом хуже, чем вы.
Многие впервые сталкиваются с перцентилями, когда педиатр говорит, что,
например, рост вашего сына находится в 45-й перцентили. Это означает, что 45%
мальчиков (значения для мальчиков и девочек отличаются) того же возраста ниже
вашего ребенка. Всемирная организация здравоохранения составляет справочные
таблицы и графики, в которых указывается рост детей разного возраста.
£3|
иЭ
С^Ч
<р5> Q'
1 о:
а°1
О
О
Q
о;
о
■ С
ПИТ
1
4h—
1
1
I
ч
т
Е
ч
т—'
1
*t
i
5
j
~?
z.
ч
1
щ
5^
1
Ш
VC
D?
rf
Е
F
^
^
^
у*
^
Т
Е
^
ч
у*
2
Г
^
^
5
г
^
Г
г
^
Е
S
ш
Eg
ас
ш
ЕЕ
123*
У
Е
Г
41
р^
Ал-
2
^
с;
=
L1
i
Г
Е
ЗЕ
^£
щ
Эй
ЭОС
S
SE
~Ц2
3ff
2
ЕГ
-;
^
53
)
р-
Е
ч
s
>
^
L
-^
г
э^
»«•
~"Т*
Ji
=
Г
'—»
=
г
т!
Е
Г
с
1
Г
^
-4-
ГТ1
Т 2 "
3" "
3- -7
1-3-
^D-
та
СЗ
о
о
о
ш
Q
Графики роста, составленные Всемирной организацией здравоохранения,
с медианой и 3-й, 15-й, 85-й и 97-й перцентилями.
Проценты
Чтобы выделить какой-либо важный аспект множества данных, используются
проценты («65 % подростков в возрасте от 10 до 17 лет признаются, что
пользовались видеоиграми для взрослых») , но в книгах по статистике эта тема не
рассматривается: считается, что она либо выходит за рамки статистики, либо
слишком проста и поэтому не заслуживает упоминания. Знак процента можно встретить
на простейших калькуляторах. Кажется, что процентами может оперировать любой,
однако они часто вызывают путаницу, поэтому будет нелишним рассказать о них
подробнее.
Общие
вопросы
Нужно всегда помнить, от какой величины рассчитывается процент. Рассмотрим
пример. Гель для душа раньше продавался в бутылках по 750 мл, теперь же — в
бутылках по 1000 мл по той же цене. Сколько процентов вы получаете в подарок?
Правильный ответ зависит от того, от какого значения будет рассчитываться
процент. Мы получаем бесплатно 33% от исходного объема и 25% от нового.
Также следует различать проценты и процентные пункты. Так, если прибыль
предприятия возросла с 2 до 4%, то говорят, что она возросла на 2 процентных
пункта (но не на 2%!) .
Аналогично нужно различать проценты от исходной величины и проценты ее
изменения . Лучше понять это различие вам поможет следующий пример. Объем продаж
в прошлом году составил 10 миллионов евро. Цель на текущий год — увеличение
объема продаж на 6%. Объем продаж в нынешнем году составил 10,3 миллиона
евро. На сколько процентов продавец выполнил намеченную цель?
Если целью продавца является рост дохода, то она выполнена всего на 50%.
Однако если мы будем считать целевым значением объем продаж в 10,6 миллиона,
а фактическим — 10,3, то получается, что цель выполнена на 97,2%.
Операции с процентами также стоит выполнять очень внимательно:
1. Если цена товара увеличилась на 20%, а затем снизилась на 20%, каким будет
соотношение начальной и конечной цены? Цена товара изменится: она
уменьшится на 4%. Обозначив исходную цену за х, получим, что итоговая цена
равна (х + 0,2х) - 0,2(х + 0,2х) = х - 0,04х.
2. Товар состоит из 10 компонентов. Стоимость каждого компонента возросла на
2%. На сколько увеличится стоимость товара? Она возрастет на 2%. Цена
отдельных компонентов в этом случае не имеет значения. Если вы все еще
сомневаетесь , выполните расчеты вручную и убедитесь в этом самостоятельно.
3. Если Иван зарабатывает на 1000% больше Петра, он получает в 11 раз больше,
а не в 10 как может показаться. Если он зарабатывает на 100% больше, он
получает в два раза больше, если на 200% больше — то в три раза больше.
В действительности
всё не так.
Парадокс Симпсона
Когда приводятся проценты для нескольких групп, каждая из которых разбита
на подгруппы, может показаться, что налицо определенная зависимость. Однако
истинная зависимость будет прямо противоположной. Это явление известно под
названием парадокс Симпсона. Рассмотрим пример.
Крупная компания открывает новый завод и создает 250 рабочих мест в службе
продаж, монтажа и в складской службе. На рабочие места претендовали 355
мужчин и 325 женщин. Работу получили 190 мужчин (53,5 %) и 60 женщин (18,5 %) .
Уровень подготовки мужчин и женщин был абсолютно одинаков. Можно ли
утверждать , что имеет место дискриминация женщин при приеме на работу? Нет, это не
так. Исходные данные таковы:
Служба
Продажи
Монтаж
Склад
ИТОГО
Рабочие
места
30
200
20
250
Кандидаты
Мужчины
25
250
80
355
Женщины
100
25
200
325
Принято на работу
Мужчины
5
180
5
190
Женщины
25
20
15
60
% принятых на работу
Мужчины
20
72
6,25
53,5
Женщины
25
80
7,5
18,5
В действительности процент принятых на работу в каждом отделе выше среди
женщин. Причина в том, что в службе, куда было принято больше всего
сотрудников, рабочие места получили много мужчин и мало женщин, а в других службах,
где требовалось меньше сотрудников, ситуация была обратной.
В начале раздела мы приводили цитату о том, что 65% молодых людей 10—17 лет
пользовались видеоиграми для взрослых. Взята она из реального газетного
заголовка. В статье объясняется, откуда взята цифра в 65%: автор сложил
положительные ответы 50% юношей и 15% девушек! Любопытно, каков был бы результат,
если бы на этот вопрос положительно ответили 50% юношей и 60% девушек?
Графическое
представление
переменной
Решим еще одну задачу. Владелец пекарни обеспокоен тем, что, как ему
кажется, вес готовых булок различается слишком сильно, и некоторые булки могут
весить меньше, чем допускается стандартом. Для выпечки используются две печи, в
которых выпекают хлеб два оператора. В какие-то дни работает первый оператор,
в какие-то — второй. В следующей таблице указан вес (в граммах) для выборки
булок. Измерения производились в течение 20 дней:
День
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
Оператор
А
В
В
В
А
А
А
В
В
А
В
В
в
А
Печь № 1
220,3
215,8
220,4
221,5
215,7
222,7
216,0
219,4
219,8
220,2
218,0
219,3
220,0
223,9
215,5
222,0
218,7
227,0
225,3
215,1
218,8
218,3
222,6
219,5
223,9
219,6
214,1
220,6
219,1
218,9
218,6
219,5
223,0
219,6
217,9
216,7
219,1
222,4
219,6
218,8
224,3
219,5
219,2
213,6
219,6
222,5
218,0
217,3
213,0
224,1
217,7
219,9
221,9
219,9
217,4
219,6
Печь № 2
220,3
216,9
222,9
223,1
216,0
212,1
216,9
216,2
216,2
222,9
214,9
219,0
218,0
211,8
208,0
213,4
219,7
215,3
210,9
213,0
216,0
218,4
212,2
214,3
212,6
216,7
219,5
218,2
214,4
217,7
209,4
220,4
221,4
218,0
213,5
216,6
216,9
219,1
219,4
216,4
219,5
218,3
219,2
217,7
221,6
215,6
210,9
216,5
219,2
214,9
214,9
216,7
213,3
213,5
222,3
217,4
15
16
17
18
19
20
А
В
В
А
А
А
218,1
216,9
217,9
224,2
214,1
221,1
218,8
221,6
225,7
216,2
219,7
225,0
218,4
220,6
222,2
219,9
222,4
222,7
217,9
222,6
216,1
220,4
224,5
222,2
214,6
215,6
212,5
215,8
213,7
212,5
215,7
220,4
214,6
219,9
209,7
217,5
218,0
217,3
209,7
216,5
216,9
217,4
216,4
216,2
211,3
211,9
213,1
215,7
Вес булки должен равняться (220 ± 10) граммов. Допустим, что представленная
выборка является репрезентативной. Нужно ответить на вопросы, действительно
ли существует проблема; что происходит; что нужно сделать, чтобы устранить
проблему, если она вообще существует.
Если вы попытаетесь сделать какие-то выводы «на глаз» на основании данных,
представленных в таблице, то, скорее всего, ошибетесь. Хотя речь идет всего о
160 значениях, выводы, сделанные «на глаз», скорее всего, будут неточными.
Также не следует погружаться в объемные вычисления или использовать сложные
методы. Достаточно представить данные графически, как показано далее.
I
и
Минимально
допустимый вес
Максимально
допустимый вес
35-
30-
25-
20-
15-
10-
5-
0
\J "
■■t*. *i -*■
1 1 1
щ/i
' I
y£?>-:
Ъ*ь :"v
[' 1" 1
1 'л'/?
■\v/ "*■
'r?.£--
Ш.
1
7Г
v "
• ' % ■
• - " '
У"*- <'
1
i *'
l\ '
il"'.
■ ''? , J
* &&'■
I 1
1
Г
\
V\ -
'■A-.
-y\\
:>ji
4C
X^iy.
r 1 '
: ? j
W:
-"^
« 1
\ "* v
' "Г "
1 T f 1 i j i i i i |
205 210 215
220
Bee
225
230 235
Гистограмма веса 160 хлебобулочных изделий.
Эта диаграмма называется гистограммой. Она крайне полезна для анализа
вариации данных.
В нашем примере гистограмма указывает, что проблема действительно
существует , так как вес некоторых булок меньше минимально допустимого. Иными словами,
речь идет не об исключениях, а о естественной вариации веса булок.
На следующих гистограммах представлены данные по каждой печи и по каждому
оператору в отдельности. Из них четко видно, что неполадки присутствуют в
печи № 2, так как центральное значение на соответствующей диаграмме смещено. С
печью № 1 все в порядке, и данные для обоих операторов практически совпадают.
Печь № 1
Печь № 2
215 220 225 230 235
Вес
Оператор А
215 220 225 230 235
Вес
205 210 215 220 225 230 235
Вес
Оператор В
205 210 215 220 225
Вес
230 235
Вес булок для каждой печи и каждого оператора в отдельности.
Даже для очень малого объема данных, например для такого:
21,1; 17,8; 19,7; 18,6; 16,8; 21,7; 28,7; 20,1; 19,5; 17,8,
на простой точечной диаграмме видны подробности, которые можно упустить при
простом анализе данных «на глаз». В этом случае видно, что одно значение
существенно отличается от остальных, и следует проанализировать причины
подобного отклонения (возможно, это простая опечатка: оператор ввел 28,7 вместо
18,7). Эти вопросы крайне важны, так как ошибка в исходных данных может
перечеркнуть всю проделанную работу.
I—I г
15 16 17
1 1 1 1 1 1 1 1 1 1 1 1 1
18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
Представление множества данных с помощью точечной диаграммы.
Если мы хотим учесть порядок выборки данных, гистограммы и точечные
диаграммы нам не помогут. Для этого нужно представить данные в виде временного
ряда, как показано на следующем рисунке, где четко заметно увеличение
среднего роста населения Испании на протяжении XX века. Разумеется, на основе
графиков подобного типа нельзя делать экстраполяции: вовсе не факт, что через
1000 лет средний рост будет находиться у отметки 2 м 70 см.
OtOONsOOtOONvOOtOONvOO^OON
т^^^СЧ|С^сЛСЛСЛтГт*"*г\1Пи^чОчОГ^[>«Г^0О
О4 О4 О4 0s О4 О4 О*4 О*4 О^ О^ О*4 <^> О^ О^ О^ О^ О^ О*4 О^
Год рождения
Изменение среднего роста населения Испании в период с 1910 по
1982 год. (Источник: X. Спийкер, X. Перес и А. Камара. Изменение
среднего роста населения Испании в XX вене по результатам
исследования министерства здравоохранения. Журнал Estadistica
Espahola, № 169, 2008 г.).
Помимо стандартных графиков, которые мы только что рассмотрели, круговых и
им подобных диаграмм, можно использовать и другие, не столь известные.
Существует , например, диаграмма «стебель — листья».
Рассмотрим практический пример. Группу из 92 студентов попросили измерить
пульс. На гистограмме на следующей странице представлены полученные значения
(все данные, использованные в этом примере, содержатся в файлах примеров
пакета статистических программ Minitab).
При построении диаграммы «стебель — листья» все значения делятся на две
части. Наименее значимая часть (в этом случае единицы) образует «листья»,
другая (десятки и сотни) — «стебель». Наименьшим значением является 48, далее
следует 54 и снова 54, затем три раза 58 и так далее до последнего значения,
равного 100. Заметим, что строки диаграммы имеют ту же форму, что и столбцы
гистограммы. Следовательно, диаграмма «стебель — листья» содержит информацию,
представленную на гистограмме, и кроме этого обладает следующими свойствами:
1. Исходные данные можно восстановить. При взгляде на гистограмму можно
увидеть, что существует значение в интервале между 45 и 50, но мы не можем
сказать, чему оно равно. В диаграмме «стебель — листья» эта информация не
теряется.
2. Диаграмма «стебель — листья» позволяет увидеть детали, которые остаются
незамеченными на других графиках. Например, не следует думать, что
студенты измеряли свой пульс в течение одной минуты. Если бы это было так, то
примерно половина значений были бы четными, а половина — нечетными. Однако
мы видим, что все значения четные. Это означает, что студенты измеряли
пульс в течение 15 или 30 секунд, а затем умножали результат на 2 или на
4. Результаты, полученные таким образом, имеют большую погрешность по
сравнению с результатами, полученными реальным измерением в течение одной
минуты.
20
15
110
У
«3
5j
0
№
к$8
ж.
т
*¥
#.
^
■--?'•"-'
Р
гЩ
"у.
-£■--«
ш
К»**
Jt
№
i-K&^tf'l
^
щ
в!
Ш$
I
90 100 ПО
40 50 60 70 80
Пульс (уд./мин)
Стебель Листья
4 8
5 44
5 888
6 0000 12222222224444
6 666668 8888888 888
7 00000 022222244444
7 666668 8888
8 0002224444
8 6 7 888
9 0000224
9 6 6
10 О
Гистограмма и диаграмма «стебель — листья», на которых
представлены данные о пульсе для группы из 92 студентов.
Иногда ученые разрабатывают особые диаграммы для определенных задач. В
качестве примера можно привести диаграммы, которыми сопровождаются футбольные
трансляции. С помощью ряда переменных на них отображается ход матча,
указываются голевые моменты каждой команды, а также другая информация — от числа
пасов в штрафную зону до забитых голов и незабитых пенальти.
Забитый гол
Незабитый пенальти
Удар в штангу
Удар в створ
Удар мимо ворот
Пас в штрафную
■- Барселона ■- Спортикг
Ход атак во время футбольного матча (источник: Elpais.com).
При построении графиков чаще всего используются компьютерные программы. Это
могут быть пакеты статистических программ, программы для работы с
электронными таблицами или системы обработки текстов. Тип диаграммы следует выбирать в
зависимости от контекста и из соображений наглядности.
В завершение этого раздела, посвященного графическому представлению
значений одной переменной, вернемся к нашему примеру с пекарней. Допустим, что в
пекарне есть третья печь, для которой также были произведены измерения веса
80 готовых булок (столько же измерений было проведено для печи № 1) . Как вы
охарактеризуете вариацию веса хлеба, выпеченного в новой печи, по сравнению с
печью № 1?
Печь!
20
15 Н
Е ю
о
н
и
ев
У
54
о
п
ечь
-*'ЦД
^Л'*
j # A
Г
IU 1*' ' -I
Ту~1,
1 г I и г i 'I i | г II Г] т См 1 п I Г | I п 1 р I п | 1 n I f I hi | ii I 1
210 212 214 216 218 220 222 224 226 228 230
Вес
Как вы оцените печь № 3 по сравнению с печью № 1?
Если вам кажется, что вес хлеба, выпеченного в печи № 3, варьируется
сильнее, чем вес хлеба, выпеченного в печи № 1, вы ошибаетесь. На обеих
гистограммах представлено одно и то же множество данных. Они выглядят по-разному,
так как был выбран разный масштаб. Вас сбил с толку выбранный способ
представления данных. Мораль: при построении диаграмм для сравнения различных
данных убедитесь, что диаграммы имеют одинаковый масштаб. Программа по
умолчанию изменяет масштаб с учетом вариации данных. Нужно скорректировать
масштаб вручную, иначе диаграммы будут неверно представлять данные и, образно
говоря, вы попадете в сети, которые сами же и расставили.
Представление
взаимосвязи
между двумя
переменными
Для представления связи между двумя переменными используются диаграммы,
подобные следующей.
ПО
100
90
80
а 70
со
6 60
5
5 50-
X
Э 40
30
20
10
0-
9
.«
•
1 1 \ 1 1
•
и L
L«L 1
шМв
•*ВГ*Г
СИИ
иртм
•
•
г.
w W
•
•
• ?Л*
i И • <
L»«J
1Г«% •*-
г
•
•
•
•
•
•
•
• •
•
•
••
•
• t
#AudiA8
4,2 Tdi
t
t
Mercedes
E-Class 420
CDI
Citroen C5 V6 HDI |
• «*_ Mazda 3 2,2 CRTD Sportive |
9 -+— Hyundai Accent 1,5 VGT
■ i i i i i i
1 1 | 1 1 1 1 | 1
1 1 I
| i i I i J
50
100
150 200 250
Мощность, л. с.
300
350
Соотношение цены и мощности двигателя 449 автомобилей
с дизельным двигателем (источник: сайт Королевского
автомобильного клуба Испании, 10 ноября 2009 г.,
указанные параметры поиска: седан, дизель, 4 двери).
Можно заметить, что некоторые значения, например 150 л. с, встречаются чаще
других. Также можно определить, какие автомобили дешевле аналогов с той же
мощностью двигателя. Видна четкая взаимосвязь между переменными, но это не
означает, что между ними существует причинно-следственная связь. Например,
если мы построим подобный график, демонстрирующий связь ущерба, причиненного
пожаром, с числом пожарных, задействованных при его тушении, станет очевидна
четкая взаимосвязь: чем больше ущерб, тем больше пожарных, но это не
означает , что ущерб причинили пожарные. Другой пример: школьники с большим размером
ноги делают меньше орфографических ошибок, чем школьники с меньшим размером.
В это трудно поверить, не так ли? Тем не менее чем старше дети, тем больше у
них размер ноги и тем меньше они делают ошибок. В обоих случаях существует
третья переменная, которая имеет взаимосвязь с двумя рассматриваемыми
переменными. В первом случае это масштаб пожара, во втором — возраст школьника.
Однако в некоторых случаях причинно-следственная связь не столь очевидна.
28 декабря 1994 года в газете The New York Times была опубликована статья о
возможном воздействии на здоровье умеренного потребления вина. Приводилась
таблица с указанием среднего уровня употребления вина и уровня смертности от
сердечно-сосудистых заболеваний в 21 стране. Эти данные представлены на
диаграмме ниже.
S
X
СО
§
(С
со
(j ?5
8*2
it
3
а
о
5
S
Т
350
300
250
200
150
100
50-1
0
Ирландия
% Финляндия
# Великобритания
ф Новая Зеландия
Норвегия
Исландия Швеция^ • ^ання
• # •Австралия
Ф Канада
Германия
• # •
Нидерланды
Бельгия
США
Австрия
Швейцария
Испания
Италия
•
Франция
+
о
1
8
"Г"
9
10
Употребление вина (в литрах чистого спирта на человека в год)
Связь смертности от сердечно-сосудистых заболеваний с
уровнем употребления вина в 21 стране (источник: The
New York Times, 28 декабря 1994 г.).
Можно заметить, что в странах, где пьют больше вина, уровень смертности от
сердечно-сосудистых заболеваний ниже. Но, как мы уже говорили, это не
означает, что между этими двумя переменными обязательно существует причинно-
следственная связь. Из этой диаграммы не следует, что если мы будем пить
больше вина (разумеется, в разумных пределах), то риск инфаркта снизится.
Страны, в которых употребляют больше всего вина, одновременно с этим являются
его крупнейшими производителями. Это означает соответствующий климат, режим
питания, обычаи — какой-то из этих факторов и может быть причиной низкого
уровня болезней сердца. Впрочем, причиной действительно может быть умеренное
потребление вина, но данные, которыми мы располагаем, этого не доказывают.
Простые диаграммы
для решения сложных
юридических вопросов
На президентских выборах в США в 2000 году, когда основными кандидатами
были демократ Альберт Гор и республиканец Джордж Буш, их результаты
оказались практически равными, что вызвало бурное обсуждение. В штате Флорида,
где проживало около 6 миллионов избирателей, Буш одержал победу с
преимуществом в 537 голосов. Кандидат, одержавший победу в этом штате, набирал
необходимое для победы число голосов и становился президентом. Были поданы
протесты, и окончательный вердикт должен был вынести суд. Не вдаваясь в
юридические тонкости, приведем диаграмму, на которой отображены голоса,
полученные Гором, в сравнении с голосами в пользу другого кандидата,
Патрика Бьюкенена, в каждом из 67 округов штата Флорида.
о
z
I
ас
2
-й
LO
05
з:
е-
со
со
03
о
о
3,5-
3,0-
2,5-
2,0-
1,5 и
1,0-
0,5-
0,0-
•
Округ Палм-Бич
•
• •
* * |* ♦
1 . . , 1 1 *
100 200 300
Голоса за Альберта Гора (тыс.)
400
Первое, что бросается в глаза, - число голосов в Палм-Бич не подчиняется
общей закономерности. Вместо закономерных 1500 голосов в его пользу было
отдано 3 411 голосов. При взгляде на диаграмму становится понятно, что
округ Палм-Бич должен обладать какой-то особенностью. Однако не было никакой
причины, по которой Бьюкенен мог бы получить в этом округе значительно
больше голосов, чем в остальных. Он сам и его сторонники заявляли, что
1000 голосов будет для них оптимистичным прогнозом. Вскоре стало ясно, что
единственной особенностью была форма бюллетеня для голосования,
использовавшегося в этом округе. Чтобы проголосовать за выбранного кандидата,
нужно было проколоть отверстие в бюллетене. Из-за неудачного дизайна
бюллетеней многие избиратели (очевидно, более 2000, достаточно взглянуть на
график) проголосовали в пользу Бьюкенена, хотя в действительности хотели
отдать свой голос Гору.
Масштаб может
быть обманчив
Для конкретного множества данных среднее значение и среднеквадратическое
отклонение — это конкретные значения, не допускающие разночтений. Однако в
случае с графическим представлением данных это не так. Вид гистограммы для
конкретного множества данных будет зависеть от выбранного масштаба (вы уже
увидели это на примере печи № 3 в нашем примере с пекарней), а также от
ширины интервалов и граничных значений интервалов. К примеру, при неизменной
ширине интервалов при границах 190,192,194, ... гистограмма будет выглядеть
иначе, чем для граничных значений 191,193,195,...
Например, изменение значений экономического показателя за последние шесть
месяцев можно представить графиком, изображенным слева, на котором показан
впечатляющий рост, или графиком, изображенным справа, из которого следует,
что значение показателя практически не изменилось. Различие между этими
графиками заключается в выборе масштаба вертикальной оси.
100 I 1
80 I
7() |
40 I -" -
зо i
20 I
ю 4-
| ■ * 1 f i —' 0 Tl 1 I 1 1 1 '
123456 123456
Одни и те же изменения в разных масштабах.
Изменение масштаба горизонтальной оси также может преподнести немало
сюрпризов . На следующем рисунке представлен график изменения объемов продаж за
последние четыре года, построенный в мае 2010 года, когда были доступны
данные лишь по апрель 2010 года. Это указано в подписи к графику, но создается
впечатление, что объем продаж резко упал. В действительности же, учитывая,
что на период до апреля включительно приходится треть годового объема продаж,
прогнозное значение продаж на 2010 год превышает 150.
200-р
| 15° Т
J-iooJ-
50-L
0 \-
2007 2008 2009 2010 (до апреля включит.)
Четыре значения несравнимы между собой: за 2010 год доступны
данные только до апреля включительно.
491
48 4
47 4
46 4
45 4
444'
Графическое представление данных также может выглядеть по-разному в
зависимости от выбранной переменной. Например, если объемы продаж вашей компании
падают, что показано на графике слева внизу, можно построить график объема
продаж с нарастающим итогом (справа), который, очевидно, будет расти.
1400-г
| Ю00 \
I 8001
С 600 J
400 J
200 j
0 п—I 1 1 1 1 1— \j -|—I 1 j 1 1 1—■
Янв Фев Map Апр Май Июн Янв Фев Map Апр Май Июн
Два вида представления информации о продажах: ежемесячном объеме
(слева) и объеме с нарастающим итогом (справа).
Не думайте, что графики — это нечто бесформенное и их можно изменять в
зависимости от того, какую мысль мы хотим донести. Можно построить наглядные и
очень полезные графики, которые помогут с первого взгляда получить всю
необходимую информацию, как, например, гистограммы в задаче с пекарней. Графики
могут быть запутанными или даже давать ошибочное представление об информации
при некорректно выбранной переменной или масштабе. Как правило,
внимательность , здравый смысл и немного опыта помогут вам избежать подобных
неточностей.
Катастрофа
«Челленджера»
Все мы хотя бы раз видели фотографию космического челнока «Челленджер»
на стартовой площадке: шаттл, похожий на самолет, вертикально закреплен на
огромном топливном баке, полном горючего, по бокам которого находятся
ракетные ускорители, выводящие челнок на орбиту. Эти ускорители, как и
другие элементы челнока, невозможно перевозить в собранном виде, поэтому они
изготавливаются и доставляются по частям, а сборка происходит на
космодроме . Чтобы обеспечить отсутствие утечек в местах стыков и предупредить
катастрофу, используются круглые уплотнительные кольца из каучука толщиной 6
мм и диаметром 12 м.
В ночь с 27 на 28 января 1986 года группа техников и руководители
завода, производившего ракетные ускорители, провели телеконференцию с
коллегами из NASA, чтобы обсудить возможность переноса запуска челнока на
следующий день. Их беспокоило, что, по прогнозу, температура воздуха в день
запуска должна была быть существенно ниже обычной - от 26 до 29 °F (от -2 до
-3 °С) . Они боялись, что при таких температурах уплотнительные кольца не
обеспечат полную герметичность. Имелись данные с прошлых запусков, так как
обломки двигателей после каждого запуска собирались и тщательно
анализировались. В одном случае были зафиксированы дефекты уплотнительных колец, но
серьезных происшествий не было отмечено ни разу. После анализа данных
члены рабочей группы сделали вывод, что доказательства того, что низкие
температуры могут негативно отразиться на уплотнительных кольцах, отсутству-
S 5000 J
| 4000\
о 3000j
| 2000j
1000 J
ют. Было принято решение не переносить запуск.
Утром следующего дня спустя 59 секунд после запуска сквозь одно из
колец, которое было не полностью герметичным, начало прорываться пламя.
Огонь быстро достиг топливного бака, что привело к взрыву шаттла и гибели
семерых астронавтов, находившихся на его борту. Катастрофа шокировала весь
мир и привела к радикальным изменениям в космической программе NASA.
Президент Рональд Рейган создал комиссию по расследованию инцидента,
куда вошли видные представители научного сообщества. Комиссия определила,
что анализ имеющихся данных был недостаточным. Одной из ошибок стало то,
что не были приняты во внимание данные о полетах, в которых кольца не были
повреждены (рис. 1) . Подробный анализ параметров уплотнительных колец во
время всех запусков позволил бы увидеть взаимосвязь между отмеченными
дефектами и температурой воздуха. На рис. 2 четко видно, что данные,
соответствующие температуре в момент планируемого запуска «Челленджера»,
отсутствуют, следовательно, нельзя гарантировать отсутствие неполадок при
этой температуре. Кроме того, можно увидеть, что при понижении температуры
число неполадок возрастает. На рис. 3 число колец, на которых были
обнаружены дефекты (вне зависимости от их серьезности), заменено оценкой,
определенной комиссией по расследованию катастрофы. На этом рисунке связь
видна еще более четко.
0>
§
2С
X
3
X
X
в£
г
о
о.
со
о
3
2
1
I I 1 I |—ГТТТ
I'''' I
I I I I I I i I I I I I I I I I I I
45 50 55 60 65 70 75 80 85 70 75 80 85
Температура (CF) колец в момент запуска
Рис. 1. Каждая точка обозначает запуск, во время которого были
зафиксированы повреждения уплотнительных колец. На вертикальной оси отмечено число
происшествий, на горизонтальной — температура во время запуска (в °F).
§
ас
X
2
X
X
ffi-4
0>
о.
00
О
с
о
cz
о
X
/
р момент запуока «Челленджера»
#-••
»IIГТIIIIIIIГ
| | Ч ■
25 30 35 40 45 50 55 60 65 70 75 80 85
Температура (°F) колец в момент запуска
Рис. 2. На удлиненной горизонтальной оси отмечена прогнозная температура в
момент запуска «Челленджера». На графике также содержатся точки,
соответствующие запускам, во время которых не было отмечено неполадок
уплотнительных колец.
12
О «5
= £ 44
CO X
X X
X fc
ф О
51.0
/
РЯ?ГК9?мая температура
p момент запуша «Челленджера«
.#.#.
——f—гт-т I | | | | \ | | | | | | 1 I 1 I | I I I 1 | I l I I | 1 I I I |
25 30 35 40 45 50 55 60 65
Температура (°F) колец в момент запуска
»|+»|i••i||i»«f♦
70
75 80
85
Рис. 3. Для каждого запуска была произведена оценка повреждений уплотни-
тельных колец. Она отложена вдоль вертикальной оси (источник: Эдвард Таф-
ти. Visual Explanations).
Это наглядный пример того, как с помощью простого графического анализа
данных можно получить много информации об анализируемой проблеме.
(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)
Химичка
НЕКОТОРЫЕ МЕТОДЫ ОРГАНИЧЕСКОЙ ХИМИИ'
(СИНТЕЗЫ НЕКОТОРЫХ ПАВ)
СТИМУЛЯТОРЫ
Бензилпиперазин
Раствор 24.3 г (0.125 моль) гексагидрата пиперазина в 50 мл абсолютного
этанола в 250 мл конической колбе, нагревается в 65 °С бане, в то время как
там растворяют с покручиванием 22.1 г (0.125 моль) моногидрата дигидрохлорида
Все прописи взяты из интернета. Возможно, не все они работоспособны, они не
проверялись , а только редактировались при помещении в журнал.
пиперазина (Прим. 1). Нагревание в 65 °С бане продолжается, и в это время
добавляют в течение 5 мин с энергичным покручиванием или перемешиванием 15.8 г
(14.3 мл, 0.125 моль) недавно дистиллированного бензил хлорида. Выделение
белых игл начинается почти немедленно. После того как раствор перемешан ещё 25
мин при 65 °С, он охлажден, и неперемешиваемый раствор помещается в ледяную
ванну на приблизительно 30 мин.
Кристаллы моногидрата дигидрохлорида пиперазина собраны вакуумным
фильтрованием, промыты 3x10 мл ледяно-холодного абсолютного этанола, и затем
высушены. Восстановление дигидрохлорида - 21.5-22.0 г. (Прим. 2) (97-99 %).
Объединенный фильтрат и промывания от дигидрохлорида пиперазина охлаждены в
ледяной ванне и обработаны 25 мл абсолютного этанола, который насыщают при 0
°С сухим хлороводородом (Прим. 3). После того, как раствор хорошо перемешан,
он охлаждается 10-15 мин в ледяной ванне. Осаждённые белые пластины
дигидрохлорида 1-бензилпиперазина собраны вакуумным фильтрованием, промыты сухим
бензолом и высушены. Продукт, который тает приблизительно при 280 °С с
разложением, после обезвоживания при ^254 °С (Прим. 4) весит 29-29.5 г (93-95%).
Раствор этой соли в 50 мл воды сделан щелочным (рН > 12) приблизительно 60
мл 5N NaOH, затем экстрагирован двенадцать раз по 20 мл хлороформа (Прим. 5).
Объединенные экстракты высушены безводным Na2S04, и бледно-коричневое масло
(Прим. 6), оставшееся после удаления растворителя, дистиллировано при
уменьшенном давлении в колбе Кляйзена. Выход чистого 1-бензилпиперазина, т. кип.
122-124°С/2.5 mmHg, составляет 14.3-16.5 г. (65-75%).
Примечания:
1. Моногидрат дигидрохлорида пиперазина, который получается почти
количественно в этой процедуре, может быть легко приготовлен с практически
количественным выходом из свободного основания в соответствии со следующей
процедурой. Быстрый поток хлороводорода пропускают 5-8 мин в раствор 24.3 г
(0.125 моль) гексагидрата пиперазина в 50 мл абсолютного этанола. Трубка с
широким газовым выходным отверстием (приблизительно 10 мм) используется,
чтобы избежать забивания, и колба охлаждается в ледяной ванне, чтобы
поддерживать температуру ^25 °С. После того, как газовый поток прекращен,
содержание колбы охлаждено к приблизительно 0 °С, и прозрачный продукт
собран вакуумным фильтрованием и промыт 2x25 мл ледяно-холодного абсолютного
этанола. Выход - приблизительно 22 г (0.125 моль).
2. Если фильтрат от этой изоляции выпарить до сухости при уменьшенном
давлении, в остатке получается сырой 1-бензил-4-пиперазина гидрохлорид. Для
удаления дигидрохлорида пиперазина его можно перекристаллизовать (после
быстрого фильтрования горячего раствора) из примерно 50 мл абсолютного
этанола. Концентрация фильтрата, сопровождаемого охлаждением, дает 12.4 г
(84%) 1-бензил-4-пиперазина гидрохлорида как призматические пластины, т.
пл. 167-168 °С. Эта соль может быть преобразована в дигидрохлорид
обработкой спиртовым хлороводородом.
3. Когда абсолютный этанол насыщен хлороводородом при 0 °С, раствор имеет
молярную концентрацию ^10.5N хлороводорода.
4. Точка плавления была сообщена 253 °С Baltzly, JACS 66, 263 (1944).
5. Проверялыцики нашли удобной непрерывную экстракцию хлороформом.
6. Свободное основание быстро поглощает углекислый газ на воздухе и должно,
поэтому, быть защищено от него при манипуляции и хранении.
7. Экстракция чистого пиперазина (или гексагидрата) из таблеток (в форме ади-
пината) - он кипит при 145 С, так что можно его просто отгонять из
щелочной смеси (капелька воды, твёрдый НаОН).
Катинон из
бромопропиофенона
Насытьте 800 мл спирта (95%) аммиаком (из гидроксида натрия и соли амммо-
ния), 100 г должно быть в растворе (так что насыщайте спирт, пока вес не
повысится на 100 г) . Добавьте алкогольный аммиак к колбе с альфа-бромопропио-
феноном, осторожно, с перемешиванием, используя обратный холодильник и
капельную воронку. Перемешивайте 2 часа при 20 С и затем 6 часов при 60 С,
чтобы получить катинон. Раствор сконцентрирован до сухости в ротационном
испарителе, и смесь воды/аммиака (1:1, 500 мл) добавлена. Добавьте 50 столовой
соли, чтобы уменьшить растворимость продукта, экстрагируйте продукт четыре раза
метил-трет-бутиловым эфиром 400 мл, и выпарите экстракт (не надо сушить) в
ротационном испарителе.
Примечание:
1. В этой реакции вместо аммиака можно использовать метиламин (свободное
основание), который, будучи гораздо более основным, реагирует быстрее и с
лучшими выходами.
2. Есть основания надеяться, что вместо аммиака можно использовать
алкогольный р-р гексаметилентетрамина (сухого горючего) - доподлинно известно,
что этот способ работает на иодопропанах, но с бромопроизводными реакция идёт
намного медленней.
Метиламинорекс
Шаг 1. Фенил-2-нитро-1-пропанол2
10мл бензальдегида (технический желтый и нечищеный) были взболтаны в р-ре
11 г метабисульфита натрия в 50 мл воды пока все не превратилось в смесь
напоминающую Бифидок3.
Параллельно 8 мл нитроэтана было растворено в р-ре 45 г НаОН + 8 мл воды
(Прим. 1).
Растворы слили и хорошенько потрясли в течение получаса. Потом р-цию
поставили в теплое местечко (^30 С) и периодически встряхивали. Через пару-тройку-
четверку часов р-ция представляет из себя два прозрачных слоя: верхний чуть
желтоватый. Ставить это дело «на ночь» как рекомендуют в патенте вряд ли
целесообразно: толщина верхнего слоя продукта после ^6 часов практически не
увеличилась. Выход составил около 15 мл.
Примечания:
1. Если будет плохо растворяться, то нужно добавить еще немного едкого
натра.
Шаг 2. Фенилпропаноламин
15 г вышеупомянутого нитроспирта растворили в 100 мл ИПСа и добавили 20 г
неактивированного цинка в порошке. Потом добавили туда же закинули 5 грамм
хлористого никеля (возможно это излишне). К этой смеси при интенсивном
механическом перемешивании приливали порциями по 5-10 мл муравьиную кислоту, ох-
2 Patent US2151517.
3 Кефир.
лаждая р-цию в ледяной бане, так как она протекает весьма бурно и может
закипеть. Потом еще добавляли муравьиной к-ты, чтобы цинк весь растворился. В
общем и целом реакция длилась где-то 4 часа.
Комментарии:
1. В конце восстановления получается много всяких примесей которые можно
экстрагировать только толуолом (наверное эфиром тоже можно но требуется
вытяжка) , а в толуоле этот весьма полярный амин наверное не очень-то растворим.
Но это требует проверки.
2. Классически такие вещи восстанавливали алюминиевой амальгамой и возможно
нужно придерживаться именно алюминия. Он - более лучший восстановитель, чем
цинк.
Шаг 3. Цианат калия.
Измельчить и тщательно перемешать 40 г карбоната калия и 46 г садовой
мочевины. Нагревать до 150-200 С пока не прекратится выделение газов (аммиак и
С02) . Газы пропускаем через бутылку с водой (чтобы следить за наличием оных)
и выпускаем наружу. За газоотводной трубкой надо следить - может забиться
карбонатом аммония. Нагревание занимает от полутора до четырех часов.
Комментарии:
1. За этой реакцией надо очень тщательно следить, контролировать
температуру и перемешивать, чтобы избежать разложения. Желательно применение соляной
бани.
Шаг4. 4-Метиламинорекс
Фенилпропаноламин в воде (где-то 4 г гидрохлорида) смешали с 2 г цианата
калия и довели объем р-ра до 20 мл. Смесь кипятили на плитке два часа - она
приобретает очень специфический ароматный сладкий запашок - а потом добавили
раствор 47 мл концентрированной соляной к-ты в 193 мл воды (где-то 48 ммоль)
и кипятили еще два часа.
После охлаждения ее подщелочили водным карбонатом калия (говорят сильные
щелочи несовместимы с оксазолинами) что привело к вываливанию этакой сине-
зеленой пасты. Ее по возможности освободили от воды и растворили в ИПСе.
Затем была сделана попытка получить монофосфат (безводного ацетона не было).
После добавления 75% фосфорной кислоты действительно начали появляться
кристаллы однако они быстренько растворились по мере дальнейшего прибавления (и
контроль рН с помощью бумажки тут не очень-то помог).
Мефексамид
Встретилось интересное лекарство с простенькой структурой, Mefexamide (он
же Mefexadyne, Mexephenamide, Timodyne) . Обещало оно стимулировать ЦНС и
обладать свойствами антидепрессанта. Поиск информации про него в сети мало что
дал: пара французских и итальянских сайтов - прочитать которые возможности не
было. Удалось выяснить, что доза - 300-600 мг. Правда не ясно, разовая или
суточная доза. Скорее суточная, учитывая формы выпуска: капсулы по 50, 100 и
150 мг. В общем решено было сварить. Процесс выглядит так:
он
CI
он
NaOH
<чА
он
N | \ N
-ImH.-CO,
ojs
hLN'
Г
-ImH
Mefexamide
(4-Methoxyphenoxy)acetic acid
К смеси 4-метоксифенола (31 г, 0.25 моль) и хлоруксусной к-ты (29.5 г, 0.31
моль, 25% избыток) прилили горячий раствор NaOH (24 г, 0.6 моль) в 200 мл
воды. Образовался раствор, из которого через минуту вывалил осадок 4-
метоксифенолята натрия в виде мелких кристаллов. Суспензию кипятили при
сильном перемешивании 4ч (объем колбы должен быть не менее 500 мл, т.к. эта
субстанция пенится и поплевывает). При этом осадок 4-метоксифенолята натрия
растворяется, и образуются длинные иглы натриевой соли искомой к-ты. К еще
горячей реакционной смеси прибавили концентрированную НС1 (около 40 мл) до
сильнокислой реакции. Выпадающая в виде масла кислота быстро кристаллизуется при
охлаждении. После часовой выдержки в холодильнике продукт отфильтровали, и
полученные кристаллические комочки тщательно растерли в ступке с водой до
однородного состояния. Снова отфильтровали и трижды промыли холодной водой.
Высушили в вакууме. Выход - 40 г (88%) кристаллов кремового цвета. Т.пл. 114-
115 °С.
Mefexamide
Сначала планировалось получить хлорангидрид 4-метоксифеноксиуксусной к-ты и
потом ставить его с диэтиламиноэтиламином, как обычно. Но... с CDI - карбо-
нилдиимидазолом - на одну стадию меньше.
4-Метоксифеноксиуксусную к-ту (14.5 г, 0.08 моль) растворили в 150 мл
теплого абсолютного диоксана и при тем-ре 40-45 °С прибавили небольшими порциями
карбонилдиимидазол (12.9 г, 0.08 моль). При этом выделяется С02 и раствор
вспенивается. Следующую порцию добавляли после растворения предыдущей.
Полученный раствор кипятили 30 мин, слегка охладили и прикапали раствор N,N-
диэтилэтилендиамина (9.3 г, 0.08 моль) в 25 мл абсолютного диоксана в течение
5 мин (экзотермичная реакция!). Реакционную смесь кипятили 1 ч и диоксан
отогнали на роторе. Остаток - красно-коричневое масло, из которого при
охлаждении выпали кристаллы имидазола. К маслу прибавили 150 мл воды, размешали и
продукт экстрагировали эфиром (2x150 мл) . Эфирные экстракты дважды промыли
водой для удаления остатков имидазола и эфир отогнали на роторе. Получили 19
г (85%) светло-коричневого хроматографически чистого масла. Попытки его
кристаллизации путем затирания стеклянной палочкой успеха не имели. Пришлось
делать гидрохлорид. Можно растворить в сухом эфире и насытить сухим НС1, но
нужно собирать установку. В общем, растворили масло в 75 мл обычного несухого
ацетона и прибавили 8 мл конц. НС1. Оставили в морозилке на 2 дня. Вывалившие
кристаллы отфильтровали, промыли небольшим кол-вом холодного ацетона
(заметное растворение!) и эфиром. Высушили в вакууме (при нагревании кристаллы
плавятся в сольватированных воде и ацетоне, а затем продукт снова закристаллизо-
вывается). Получили 11 г практически белого порошка. Обычным Путем из
маточника выделили еще 5 г продукта. Всего 16 г (63%) мефексамида. Спектрально (1Н
NMR) чист. Мало гигроскопичен: за двое суток на воздухе не расплылся.
Репорт:
Принято 200 мг порошка. Утром. Эффект становится заметен через час.
Сонливость исчезла, настроение приподнятое, движения приобретают легкость и
энергичность. Аппетит заметно подавлен. Действие длится 6-8 ч и проходит
незаметно . Засыпание легкое. Из побочных эффектов отмечено только чувство легкого
стеснения в висках (возможно немного повысилось давление) и чувство некоей
неестественности данного состояния. А так, веществово получилось интересное,
мягкое...
Модафинил
(способ 1)
Интерес к модафинилу связан с тем, что он может использоваться как замена
амфетаминов.
Benzhydrylsulfanylacetarnide Modaflnil
2-Бензгидрилсульфанилацетамид
Дифенилбромметан (4.95 г, 0.02 моля) и тиомочевину (1.52 г, 0.02 моля)
кипятили в 20 мл воды в течение 30 мин. Согласно методике здесь должен был
образоваться раствор в течение 5 мин. Однако у нас на дне оставалось довольно
много масла (бензгидрол? дифенилметан?). Виной тому был древний, наполовину
разложившийся, дифенилметилбромид (когда мы открыли банку, из нее валил
густой дымок бромоводорода). Отделять масло не хотелось, поэтому прибавили КОН
(2.5 г, 0.04 моля) в 15 мл воды и кипятили еще 30 мин (жуткая вонь).
Полученный раствор калиевой соли дифенилметилмеркаптана охладили до 50-60 С и
прибавили хлороацетамид (1.9 г, 0.02 моля). Смесь оставили без нагрева на 2 ч. При
этом осевшее на дне масло закристаллизовалось. Отфильтровали, промыли трижды
водой и трижды эфиром, при этом побочный бензгидрол отмылся. После сушки
получили 1.9 г (37%) белого мелкокристаллического порошка с Т.пл. 111 °С.
Возможно со свежим дифенилметилбромидом выход будет не менее 80%.
Модафинил
К раствору 2-бензгидрилсульфанилацетамида (3.6 г, 0.014 моль) в 15 мл лед.
АсОН прибавили 3 мл (^0.03 моля) 30%-ной перекиси водорода. Смесь оставили
при комнатной тем-ре (15 °С в нашем случае; выше лучше не греть) на 20 ч.
Затем к раствору прикапали ^30 мл воды, затирая стеклянной палочкой. Через 1 ч
выпавший белый осадок отфильтровали, дважды промыли водой, эфиром и высушили.
Выход 2.3 г (61%). Т.пл. 158-159 °С. Из маточника выпало еще немного
продукта.
Дифенилметан4
C6H5CH2CI + СбНб => (С6Н5) 2CH2
В 5-литровую колбу, снабженную обратным холодильником и S-образной трубкой,
соединенной с капельной воронкой, помещают 10 г амальгамированной алюминиевой
стружки (Прим. 1) и 2 кг (2.3 л, 25.6 моля) бензола, предварительно
обезвоженного перегонкой, при которой первый мутный погон был отброшен. Бензол
нагревают на паровой бане до кипения, затем доступ пара прекращают и добавляют
50 Ог (3.96 моль) хлористого бензила с такой скоростью, что бы жидкость
непрерывно кипела (Прим. 2). Выделяется хлористый водород. После того, как
добавление бензилхлорида закончено (на что требуется примерно 1 час), смесь
нагревают в течение 10-15 мин или же до прекращения выделения хлороводорода. По
охлаждении бензольный раствор дифенилметана декантируют с небольшого кол-ва
смолы (Прим. 3), промывают 5%-ным р-ром едкого натра и водой. После сушки над
хлористым кальцием бензол отгоняют на водяной бане, а остаток перегоняют в
вакууме. Первую фракцию собирают до 125 град/10мм, основную фракцию при 125-
130 град/ 10мм и третью фракцию до 150 град/10мм. Повторная перегонка 1 и 3
фракций дает еще небольшое кол-во в-ва, которое присоединяют к основной
фракции. Последнюю вымораживают и сливают с кристаллов небольшое кол-во
оставшегося масла. Выход продукта с Т.пл. 24-25 °С составляет 330-350 г (49.5-
52.5%).
Примечания:
1. Амальгама алюминия. Алюминиевые стружки, предварительно промытые эфиром
для обезжиривания, размешивают в течение нескольких минут с 5%-ным р-ром
хлорной ртути, после чего быстро промывают водой, а затем метанолом.
Применяют немедленно.
2. Иногда реакция долго не начинается. Сначала прибавляют не более 50-60 г
бензилхлорида и смесь нагревают до тех пор, пока выделение хлороводорода
не укажет на начало реакции. Если в колбе будет слишком много
бензилхлорида, то реакция может начаться столь бурно, что содержимое колбы будет
выброшено.
3. В той же колбе, которая содержит алюминиевые стружки и следы смолистого
продукта, можно провести несколько синтезов, не добавляя больше
катализатора. При этом в последующих синтезах не наблюдается индукционного
периода.
(СбН5)2СН2 + Вг2 => (СбН5)2СНВг
К р-ру дифенилметана (84 г, 0.5 моль) в 300 мл СС14 прибавили небольшими
4 СОП Сборник 2, стр. 233.
порциями бром (25.8 мл, 0.5 моль) при освещении УФ лампой и температуре ^60-
70 °С. Конец капельной воронки должен быть погружен в жидкость, желательно
поглубже. Следующую порцию прибавляли после обесцвечивания предыдущей. Для
предотвращения потерь брома с током бромистого водорода использовали обратный
холодильник с двойной рубашкой. После обесцвечивания последней порции брома
смесь охладили, промыли ледяной водой, насыщенным холодным р-ром NaHC03 и
снова водой. Высушили над хлористым кальцием и СС14 отогнали на роторе.
Оставшееся желтое масло при охлаждении застыло в светло-желтую кристаллическую
массу. Выход сырого продукта 130 г (105%). Использовали далее без очистки.
Хранится плохо, через сутки лежания в холодильнике начинает дымить (НВг).
Этилхлорацетат5
Раствор 40 г (887 ммоль, 50 мл) этанола, 47.3 г (500 ммоль) хлоруксусной к-
ты и 2 г толуолсульфокислоты в 100 мл хлороформа в течение 5 ч кипятят с
насадкой Дина-Старка. Реакционной смеси дают остыть, промывают водой,
насыщенным р-ром ЫаНСОз и р-ром NaCl, а затем высушивают над сульфатом натрия. После
отгонки растворителя остаток перегоняют в вакууме, получая 43.7 г (72%)
продукта с Т. кип. 73-74 град/50 мм.
Хлорацетамид6
ClCH2COOEt + NH3 => C1CH2C0NH2
В 2-х литровую круглодонную колбу, снабженную механической мешалкой и
погруженную в охлаждающую баню, помещают 215 г (1.75 моль) этилхлорацетата. При
температуре 0-5 °С и энергичном перемешивании приливают 200 мл хорошо
охлажденного водного аммиака уд. веса 0.9. Смесь перемешивают на холоду в течение
15 мин, после чего к реакц. массе прибавляют еще 200 мл аммиака и
перемешивание продолжают 15 мин. После этого смеси дают постоять 30 мин, выпавший
осадок отсасывают и дважды промывают холодной водой, порциями по 25 мл (на самом
деле для нормальной промывки такого кол-ва продукта уходит по 100-120 мл воды
за раз). Выход воздушно-сухого продукта (сушили в вакууме) с Т.пл. 118-119 °С
составляет 128-138 г (78-84%). Следы влаги значительно понижают Т.пл.
2-Бензгидрилсульфанилацетамид
130 г (^0.5 моль) "сырого" дифенилметилбромида кипятили в воде (500 мл) с
тиомочевиной (0.5 моль) и дальше обрабатывали щелочью (1.25 моль NaOH) и
хлорацетамидом (0.5 моль). Выход продукта 80 г (62% на дифенилметан).
Прибавлять дифенилметилбромид к р-ру тиомочевины решили не весь сразу, а растворили
его в 60-70 мл ИПСа и прикапали к кипящей смеси. При этом она окрасилась в
ярко-синий цвет. После десятиминутного кипячения почти весь дифенилметилбро-
мид растворился, осталась умеренная муть. После добавления щелочи окраска
исчезла и вывалило масло (см. выше).
Модафинил
80 г 2-бензгидрилсульфанилацетамида в 400 мл ледяной АсОН окислили 60 мл
(примерно двукратный избыток) 30%-ной перекиси водорода. Прибавление перекиси
вызывает приличный разогрев, так что надо хорошенько охлаждать. Если смесь
5 Титце Л., Айхер Т. Препаративная органическая химия, стр. 576.
6 СОП. Сборник 1, стр. 476.
перегреется, то получится сульфон. Время реакции ^20ч при 10-15 °С. После
разбавления водой до 1.5 л и фильтрования, выход "сырого" модафинила 76 г
(89%) . После перекристаллизации из метанола (^1 л) получили 36 г (43%)
продукта . Что-то еще в маточнике.
То же самое что и предыдущее, но с коррексимровками.
Этилхлорацетат
Хлороформ образует азеотроп с водой (2,2%), а четырёххлористый углерод
(4,1%), поэтому предполагалось, что с ним реакция пойдёт раза в два быстрее.
Проверка показала - при загрузке 200 г хлоруксусной кислоты, отгон воды
полностью прекращается через 2 часа (вместо 5), так что рекомендую использовать
именно его.
Далее, никаких промывок и т.д. - после прекращения отгона воды простая
перегонка даёт 75% чистого продукта и небольшой остаток в колбе.
Хлорацетамид
Всё по методике, выход 82%. Вот только рекомендую промывать тоже ледяной
водой, тогда и 90% можно достичь.
Дифенилметан
По методике, только загрузку хлористого бензила увеличил в 1,5 раза. А зря
- дифенилметан отлично реагирует с хлористым бензилом, так что выход можно
поднять только увеличивая взятое количество бензола.
Соблюдать столь точную температуру при перегонке необязательно - в рм всё
равно нет ничего с близкой температурой кипения, так что сбор фракции 130-160
°С даёт вполне чистый продукт, Т.пл. 24 °С. Выход 25%.
Дифенилметанбромид
Самая капризная процедура. Требует высокой чистоты реактивов и приборов.
Использование резиновых пробок - и выход падает скачком до 40-50%. Так что
только шлифы, при перегонке дифенилметана и бромировании. Обязательно
добавить немного какой-нибудь перекиси.
Производное мочевины
По охлаждении массы вывалились игольчатые кристаллы. Выход 40% мокрых
кристаллов .
Так что если не происходит полного растворения масла, то отделяем его, и
ждём выпадения кристаллов.
2-Бензгидрилсульфанилацетамид
Всё прошло без проблем, вот только промывку делать не стал. Проверка
показала, что вещество хорошо растворимо в большинстве растворителей, так что
решено было использовать без очистки, чтобы не уменьшать выход. Да, синтез
действительно вонючий.
Модафинил
Всё по методике. В конце отмывка 2 раза этилацетатом, перекристаллизация из
80% этанола. Итоговый выход на дифенилметан - 10%.
На мой взгляд, лучше всё-таки делать через бензгидрол - проблем будет
меньше .
Модафинил
(Способ 2)
Preparation of isothiouronium salt
[0018] Diphenylmethanol (130 g, 0.7 mole) and thiourea (65 g, 0.85 mole)
are added in 0.5 I reactor charging with water (325 ml). The mixture is
heated to 95 DEG С (an emulsion is obtained) and 48% HBr 260 gr. 3.22 mole,
4.6 equivalents) is then added gradually during 0.5 hour. The mixture is
heated under reflux (106 - 107 DEG C) for 0.5 hour and cooled to 80 - 85 DEG
C. At this temperature, the mixture is seeded with several crystals of the
product and the mixture is stirred at that temperature for 0.5 hour and then
cooled to 25 DEG . The colorless crystals are collected by filtration, washed
with water (200 ml) yielding about 240 gr. of wet crude isothiouronium salt.
Комментарий:
На практике не так. Загружаем бензгидрол и тиомочевину, ставим на кипящую
водяную баню и мешаем 5 минут. Получается желтовато-белая эмульсия. К ней
начинаем по капле прибавлять бромисто-водородную кислоту, 260 г 48%, как
указано в патенте. Только 260 г - это 1.5 эквивалента, и уж никак не 4.6, как
пишут авторы. Так вот, после половины прибавления всей кислоты эмульсия вдруг
превращается в совершенно прозрачную жидкость - это образовалось изотиуроние-
вое производное. Дальнейшее прибавление кислоты вызывает выпадение тяжелого
желтого масла, то есть вонючего тиола с очень прилипчивым запахом. Так вот,
при возникновении прозрачного р-ра прибавление кислоты следует прекратить. То
есть рекомендуется делать типа титрования с точкой эквивалентности в виде
полного просветления (раствора).
Указанное же в патенте количество избыточно и приводит к полному гидролизу
изотиурония.
Diphenylmethylthioacetamide
А 0.5 L reactor was charged with diphenylmethylisothiouronium bromide crude
wet (61 g.) and methanol (163 ml.) under nitrogen. The suspension was heated
to 40 - 50 DEG С and 46% aqueous NaOH solution (25 ml.) was added. The
reaction mixture was heated to 60 DEG С and stirred for 1/2 hour. Chloroacetamide
(19.8 g, 0.21 mole, 1.2 eq., purity 98%) was added in two portions during 10
minutes. The suspension was stirred at heating under reflux for 3-4 hours.
Then water (80 ml.) was added dropwise at 60 - 65 DEG C. The mixture was
cooled to 30 DEG С and filtered. The cake was washed with a mixture of
methanol and water (4:1) and water. Diphenylmethylthioacetamide crude wet was
obtained [34.3 g, HPLC assay: 95%, HPLC purity: 99%, yield: 71% (from diphenyl-
7 EP1260501
methanol.)]
Комментарий:
На второй стадии я гидролизнул эту соль двумя эквивалентами КОНа и прикапал
эквивалент бромуксуснохю эфира. Пару часов перемешивания при комнатной
температуре - имеем довольно подвижное и характерно пахнущее масло, этиловый эфир
бензгидрил-тиоуксусной кислоты. Добавляем поваренной соли, эфир всплывает
вверх, аккуратно сливаем нижний водный слой, масло оставляем в той же посуде
(оно очень вонючее). Добавляем к маслу миллилитров триста конц. аммиака, 200
мл дихлорметана, и 5-10 граммов ТБАБа.
Через 4 часа интенсивного перемешивания количественно получаем амид,
который уже значительно менее вонюч. Перекристаллизовываем его из этилацетата,
растворяем в ледяной уксусной и окисляем перекисью водорода.
Modafinil
А 1.0 L reactor was charged with diphenylmethylthioacetamide crude wet (220
gr.) obtained from example la and glacial acetic acid (610 ml). The mixture
was heated to 40 DEG С and stirred until full dissolution is achieved. 5.8%
H202 solution (500 g, 1.2 eq.) was added dropwise during 0.5 hours at 40 - 45
DEG C. The reaction mixture was stirred at 40 - 45 DEG С for 4 hours. Then
sodium metabisulfite (18.3 gr.) in 610 ml water was added in order to quench
the unreacted H2O2 and the suspension was stirred for 0.5 hours. Then the
reaction mixture was cooled to 15 DEG С and filtered. The cake was washed with
water (610 ml.) and dried on air to obtain crude wet Modafinil (205 g). Res-
lurry in refluxing ethyl acetate, followed by recrystallization from metha-
noliwater (4:1) solution afforded pure Modafinil [(125 g, HPLC assay: 99.9%,
HPLC purity: 99.9%, yield: 67% (from diphenylmethanol.) ]
Фенилоксазолины
Способ первый
традиционный
В конической колбе на 250 мл смешивают 3.5 г фенилпропаноламина
гидрохлорида с 30 мл этанола и 5 мл воды, добавляют 2 г ацетата натрия и раствор 2.4 г
бромциана в 20 мл этанола. Перемешивают на магнитной мешалке 30 минут при
комнатной температуре. Затем упаривают в вакууме этанол, разбавляют 20 мл
воды и подщелачивают добавлением ^20 мл 10% NaOH и добавляют поташом до
насыщения (^25 г), при этом отделяется темное масло. Его отделяют, а водный слой
экстрагируют 2x20 мл эфира. Объединенные экстракты сушат сульфатом натрия и
эфир упаривают. Получают слегка желтоватое масло, которое легко
кристаллизуется.
Как видите, всё очень просто. Одно только но: цианбромид, необходимый для
этого синтеза не только отвратителен, летуч и очень ядовит, но и требует для
своего приготовления цианистого калия (натрия) - который сомнительно, чтобы
можно было купить (смертельная доза для человека 50 мг) , а приготовить его,
хотя и можно, но опасно.
Способ второй
перспективный
Этот способ очень привлекателен - не требует никаких ядовитых веществ, но
он неисследованный. Этот способ точно работает для эфедрина, однако
неизвестно, как этот процесс пойдёт для норэфедрина (фенилпропаноламина).
5 г гидрохлорида псевдоэфедрина (25 ммоль) в 50 мл метанола был добавлен в
раствор цианата калия 2 г (KOCN, 25 ммоль) в 150 мл метанола, и раствор был
нагрет до кипения в течение одного часа. Хлорид калия был отфильтрован и
фильтрат выпарен до сухости. Остаток был перекристаллизован из 20 мл этилаце-
тата, чтобы дать 2.2 г замещённой мочевины (N-карбамил-псевдоэфедрин) как
белые пластины, т. пл. 140-141 С.
Раствор N-карбамил-псевдоэфедрина (1.56 г, 7.5 ммоль) в воде 24 мл и 15 мл
2N НС1 был кипячён в течение трех часов, прозрачный раствор был охлажден и
диметиламинорекса гидрохлорид выпал в осадок. Он был очищен, подщелачивая
раствор, экстрагируя его бензолом (можно использовать любой неполярный
растворитель) , растворитель выпарен и свободное основание преобразовано в
гидрохлорид насыщением сухим НС1 в эфире.
Выход 1.9 г, 84 %, т. пл. 225-229 С.
Комментарии:
Вы увидели слово "цианат"? Не волнуйтесь, цианаты не ядовиты, кроме того,
они очень легко приготовляются (смотрите синтез цианата калия выше).
Есть и ещё один важный момент. В эту реакцию вступает только определённые
стереоизомеры ФПА (=фенилпропаноламин):
"При использовании маршрута с цианатом калия, должно быть отмечено, что
только ФПА, соответствующий стереоконфигурации псевдоэфедрина (IS, 2S) или
(1R, 2R) может быть преобразован в транс-4-МАР, а ФПА, соответствующий
стереоконфигурации эфедрина (IS, 2R) или (1R, 2S) образует в этих же условиях
транс-4-метил1-5-фенил-1-оксазолид-2-он (который выглядит точно так же как 4-
МАР, но с двойно-связанным кислородом вместо NH2 в 2-положении. Это - амид,
скорее чем амин, так что его, должно быть, можно удалить двойной кислотно-
щелочной экстракцией."
Там же утверждает, что при синтезе ФПА через бромогидрин (из пропенилбензо-
лов и бромосукцинимида) всегда получается транс-форма, т.е. та, которая нам
нужна. Однако же, два других метода, приведённых в синтезе фенилпропанолами-
нов, дают рацемат.
Фентермин
2-Метил-1-фенилпропан-2-ол
К раствору бензилмагнийхлорида, приготовленному тривиальным способом из
бензилхлорида (42.4 г, 0.33 моля) и магния (8.2 г, 0.33 моля) в 150 мл сухого
эфира был прикапан раствор сухого (перегнанного над Р2О5) ацетона (25.7 мл,
0.35 моль) в 50 мл эфира при хорошем перемешивании и охлаждении водой. Время
прибавления около 30 мин. К концу слива находившийся в растворе в виде золя
магниевый алкоголят вывалился в виде густой массы. Пришлось размешивать шпа-
Стимулирующее действие фентермина является достаточно сильным, но побочным. В
медицине он используется как аноректик и весьма популярен.
телем, так как мешалка стала. Реакционную массу выдержали при комнатной
температуре 2 часа, время от времени взбалтывая. Затем к ней был прилит
небольшими порциями насыщенный раствор NH4C1 (около 100 мл) , смесь перемешивалась
15 мин и выпавший гидрооксид магния был отфильтрован и промыт эфиром (3x50
мл). Эфирный фильтрат был промыт рассолом и высушен над К2С03. После отгонки
эфира получилось 45 г (91%) практически чистого спирта в виде прозрачного
бесцветного масла.
N-ацетилфентермин
Полученный на предыдущей стадии спирт был растворен в ацетонитриле (105 мл,
2 моля) и к полученному раствору прикапали H2S04 (53 мл, 1 моль) при
охлаждении водой и тем-ре 20-25 С. Время слива около 40 мин. Темно-красный раствор
оставили на ночь (^18 ч) при комнатной температуре, а затем нагревали на
водяной баньке при ^50 С в течение 1 часа. После охлаждения реакционная масса
была вылита на 0.5 кг льда. Выделившееся светло-желтое масло быстро
закристаллизовалось при растирании стеклянной палочкой. Бесцветный кристаллический
продукт был отфильтрован и многократно промыт водой до нейтральной реакции.
После сушки в вакууме получили 48.5 г (90%) амида с Т.пл. 90-91 С (лит. 91.5-
92 С) .
Фентермин
Гидролиз N-ацетилфентермина приподнес неприятный сюрприз. Амид то
пространственно затрудненный и причем сильно.
Попытка №1
В 300 мл воды растворили 100 г NaOH, прибавили полученный на предыдущей
стадии амид (46.6 г, 0.26 моль) и 3 мл PEG 400 (в качестве МФК). Смесь
кипятилась 4 ч. Степень гидролиза 0%. Добавили еще 100 г NaOH и кипятили 4 ч.
Степень гидролиза 0%. После прибавления очередных 100 г NaOH (концентрация
50%) и кипячения в течение 3 ч амина обнаружить не удалось. Мало того, на
следующий день плававший сверху расплавленный амид застыл в виде толстой
пробки. При очередной попытке нагрева из-за неё в нижнем водном слое выросло
давление и в конической плоскодонной колбе выдавило дно. Процесс выливания
50%-ной щелочи на раскаленную плитку сопровождался великолепным шипением,
прекрасными клубами белого пара и нецензурными комментариями. Но амид еще не
расплавился и его удалось почти без потерь спасти.
После выяснения проблемной природы этого амида решил все-таки попробовать
гидролизнуть его в этиленгликоле.
Попытка №2
К 150 мл этиленгликоля было прибавлено 100 г NaOH. Он растворяться
отказался, поэтому смесь нагрели до 100 Си перемешивали до полного растворения
(минут 15-20) . К горячей смеси прибавили весь выживший на предварительной стадии
амид и кипятили (температура в массе 180 С) часов 25-30. Точнее сказать не
могу, т.к. кипятилось часов по 5-6 в день. Каждый раз после охлаждения
реакционная смесь полностью затвердевала, и перед следующим нагревом приходилось
проколупывать шпателем дырку до дна. В конце концов, к остывшей реакционной
массе прилили воду (1 л) и выделившееся масло экстрагировали эфиром (5x40
мл). Эфирные экстракты промыли разбавленной соляной к-той (1:4, 2x100 мл) и
водой (100 мл). Объединенные кислые водные экстракты подщелочили NaOH (^40 г)
и выделившийся фентермин экстрагировали дихлорметаном (2x150 мл). После сушки
экстракта над К2СО3 и упаривания в вакууме получили около 45 г сырого
продукта в виде бледно-желтого масла. Оное масло растворено было в 150 мл сухого
эфира и произведена была попытка насыщения газообразным НС1. Попытка не очень
удачная, так как выпадавший гидрохлорид мгновенно забивал газо-подводящую
трубку. После примерно 10 прочистки трубки было отдельно насыщено НС1 100 мл
эфира, и этот раствор был прикапан к раствору амина. Выпавший хлоргидрат был
отфильтрован и дважды промыт эфиром. После сушки в вакууме получили 42.2 г
(87.5%) белоснежного гидрохлорида фентермина. Выход на бензилхлорид - 71.5%.
Кокаин
Синтез9 1
М = 303,36
Т.пл. = 98 С
Т.пл./HCl (в смысле Т.пл. гидрохлорида) = 195 С
Т.пл./НЫОз*2Н20 (плавление нитрата соответственно) = 58-63 С
Принципы синтеза:
a. Синтез основан на использовании тропинона в качестве основного сырья.
b. Проводят конденсацию Кляйзена (тропинон + диметилкарбонат + метоксид
натрия) , получая 2-карбометокситропинон, который в свою очередь
восстанавливают до метилэкгонина.
c. Метилэкгонин конвертируют в кокаин при помощи реакции с бензойным
ангидридом или бензоилхлоридом.
Ниже приводится синтез тропинона из сукциндиальгида, метиламина и ацетонди-
карбоновой кислоты.
Янтарный альдегид
(сукциндиальдегид)
Метод 1
Из пиррола - конвертацией его в сукцинальдиоксим и гидролизом последнего в
кислой среде10.
В трехгорлой колбе на 2 литра, оснащенной мешалкой, обратным холодильником
и капельной воронкой 1 литр этанола, 67 г свежеперегнанного пиролла и 141 г
гидрохлорида гидроксиламина. Смесь нагревают до тех пор, пока она не станет
гомогенной. Затем маленькими порциями добавляют 106 г безводного карбоната
натрия (бурная реакция!). Нагревают 24 часа и фильтруют. Фильтрат упаривают
досуха на вакууме, и полученный твердый остаток смешивают с минимальным
количеством кипящей воды, обесцвечивают на активированном угле и
выкристаллизовывают в холодильнике. Полученный сукцинальдиоксим отфильтровывают и сушат.
Выход - около 40 г. Т.пл. = 171-172 С.
5,8г полученного сукцинальдиоксима помещают в стакан на 250 мл и добавляют
54 мл 10% серной кислоты. Охлаждают до нуля и осторожно, мелкими порциями,
добавляют 7 г нитрита натрия. После полного растворения диоксима смесь можно
нагреть до 20 С. Раствор нейтрализуют карбонатом бария, выпавший BaS04 от-
9 Не совсем достоверный.
10 JACS, 68,1608 (1946)
фильтровывают. Фильтрат - 90% сикциндиальдегид, который используется для
синтеза тропинона без очистки.
Метод 2
Получение сукцинальдиальдегида из 2,Бдиметокситетрагидрофурана11.
К 6,61 г (50,0 ммоль 6,5 мл) 2,Бдиметокситетрагидрофурана и 20 мл воды при
перемешивании добавляют 2,2 мл концентрированной соляной кислоты. Через
несколько секунд образуется гомогенный раствор, который перемешивают еще 20
минут при н.у. и сразу же используют в синтезе тропинона (выход - примерно 50
ммоль, т.е. 100%).
Ацетондикарбоновая к-та
Синтез Ацетондикарбоновои кислоты из лимонной кислоты12.
К 94 мл 20% олеума при внутренней температуре от -5 до 0 С и перемешивании
добавляют порциями 42,0 (0,2 моль) моногидрата лимонной кислоты. После этого
смесь перемешивают при н.у. до уменьшения выделения СО, а затем нагревают до
30 С. Как только выделение СО кончится, реакцию прекращают. Образуется
прозрачный желтый раствор. Далее реакционную смесь охлаждают до 0 С и осторожно
смешивают со 145 г льда (максимальная внутренняя температура - 10 С,
длительность 20 минут). Смесь вновь охлаждают до 0 С, выдерживают при комнатной
температуре 1 час и, выпавшие кристаллы, отфильтровывают через стеклянный
фильтр. Для освобождения от адсорбированной H2S04, кристаллы дважды
взмучивают с 20 мл этилацетата и отфильтровывают. После этого их промывают 50 мл
эфира и сушат на вакууме, получая 27,2 г (93%) продукта, в виде бесцветных
кристаллов . Срок хранения - неделя. В случае более длительного хранения нужна
перекристаллизация из этилацетата.
Тропинон
Синтез тропинона двустадийной реакцией Манниха13.
К бесцветному раствору янтарного диальдегида, полученного ранее (50 ммоль),
последовательно приливают 50 мл воды, раствор 5 г (74,0 ммоль) гидрохлорида
метиламина в 50 мл воды, раствор 8 г (55,0 ммоль) ацетондикарбоновои кислоты
в 75 мл воды и раствор 4,43 г (25,0 ммоль) дигидрата гидрофосфата натрия
(Na2HP04*2H20) , а также 0,73 г (1,83 ммоль) гидроксида натрия в 20 мл воды;
смесь перемешивают 8 часов в атмосфере азота при комнатной температуре (рН
смеси повышается с 1,5 до 4,5; выделяется С02!) . Затем к смеси прибавляют 3,3
мл концентрированной НС1 и нагревают до 120 С. Нагревание продолжают до
прекращения выделения диоксида углерода (примерно 30 минут).
Раствор охлаждают до комнатной температуры, смешивают с 7,5 г NaOH в 10 мл
воды, насыщают NaCl и экстрагируют дихлорметаном (6*30 мл) . Объединенные
органические фазы промывают насыщенным раствором NaCl и высушивают над Na2S04.
После отгонки растворителя и двукратной возгонки остатка при 40 С/0,2Нд
получают 4,37 г (63%) продукта в виде бесцветных кристаллов с Т.пл. = 43 С.
Титце Л., Айхер Т. Препаративная органическая химия.
12 Титце Л., Айхер Т. Препаративная органическая химия.
13 Титце Л., Айхер Т. Препаративная органическая химия. См. также JACS 876(1917) и
Robinson, R., LXIII - A Synthesis of Tropinone. Journal of the Chemical
Society, III, 762-8 (1917)
Кокаин
Получение
2карбометокситропинона
конденсацией Кляйзена
Смесь 1,35 г метоксида натрия, 3,5 г тропинона, 4 мл диметилкарбоната и 10
мл толуола кипятят 30 минут. Охлаждают до 0 С и добавляют 15 мл воды,
содержащей 2,5 г хлорида аммония. Экстрагируют 4*50 мл хлороформом, который потом
отгоняют на вакууме. Полученное масло растворяют в 100 мл эфира, дважды
промывают смесью 3 мл 3N раствора гидроксида калия и 6 мл насыщенного раствора
карбоната натрия. Сушат, и отгоняют на вакууме остатки непрореагировавшего
тропинона. К продукту добавляют 15 мл 15% раствора хлорида аммония и еще раз
экстрагируют хлороформом, который потом отгоняют, а полученное масло
растворяют в горячем ацетоне, откуда потом выкристаллизовывают продукт. На
перекристаллизацию 4 г 2карбометокситропинона используют смесь 7,5 мл горячего ме-
тилацетата, 1 мл теплой воды и 1 мл ацетона. Процесс протекает 3-15 часов при
0 С или до -5 С. Полученный чистый 2карбометокситропинон промывают холодным
метилацетатом.
Восстановление
2карбометокситропинона
до метилэкгонина
Это каталитическое восстановление по Кижнеру-Вольфу на Никеле Ренея.
0,4 моль 2карбометокситропинона суспензируют в 80 мл этанола и смесь
помещают в сосуд для гидрирования. Добавляют 10 г Никеля Ренея и 2-3 мл 20%
раствора гидроксида натрия. Подают водород и смесь нагревают до 40-50 С. После
прекращения реакции, катализатор отфильтровывают и промывают хлороформом.
После охлаждения рН смеси доводят до 10, экстрагируют хлороформом, сушат и
отгоняют растворитель. К полученному продукту добавляют эквивалентное
количество эфира и фильтруют. К фильтрату добавляют еще эфир, до прекращения
выпадения продукта. Полученный метилэкгонин перекристаллизовывают из изопропанола.
Получение
продукта
4,15 г метилэкгонина и 5,7 г бензойного ангидрида осторожно кипятят в 150
мл сухого бензола в течении 4 часов (обратный холодильник, хлоркальциевая
трубка!). Смесь охлаждают, слегка подкисляют соляной к-той и полученный
продукт перегоняют на вакууме. Добавление к полеченному красному маслу
изопропанола (небольшими порциями!) дает порошок кокаина.
Кокаин
Синтез14 2
Этап15 1
Более достоверный.
15 Базилевская. Синтез метилового эфира тропанон-3 карбоновой-2 кислоты. Журнал
Общей химии 30(4) (I960) 1120-1123.
Разработан метод синтеза метилового эфира тропанон-3 карбоновой-2 кислоты
(1) из диметилацеталя янтарного диальдегида (2) , гидрохлорида метиламина и
дикалиевой соли монометилового эфира ацетондикарбоновой кислоты (3) . Изучено
действие хлора, брома и метанола на фуран.
Проведение реакции при температуре от -40 до -35 приводит к образованию
2,5-диметокси-2,5-дигидрофурана (4), а при -12...-10 происходит раскрытие
цикла с образованием метилового диацеталя малеинового диальдегида (5) (Выход
44.2%, Т.кип. при 3 мм рт.ст. = 53-5 8°С, nD = 1.4292, d = 1.0102). При более
высокой температуре образуется смесь высококипящих галоидсодержащих
соединений.
В смесь 68 г фурана, 630 мл метанола и 630 мл метилен хлорида при Т от -40
до -35 за один час пропускают 70 г хлора (или прибавляют 159.9 г брома в 630
мл метилен хлорида) при Т не выше -25°С. Через 30 мин пропускают ток аммиака
и выделяют (4). Выход 69.3%, Т.кип. при 4 мм рт.ст = 39-41 °С, nD = 1.4349,d
= 1.0697. При проведении реакции в метаноле выход (4) 72.7%.
25 г (5) гидрируют с 6 г скелетного никеля, через 3 часа (поглощается 3.3 л
водорода) выделяют (2). Выход 90.9%, Т.кип. при 9 мм рт.ст = 77-79°С, nD =
1.4153, d = 0.9875.
К 90 мл 1 М НС1 при 80° С прибавляют 11 г (2) и через 20 мин охлаждают до
0°С, прибавляют 20.3 г (3), 65 мл 12% раствора ацетата натрия и 5.8 г
метиламина гидрохлорида, перемешивают 4 часа при 30 °С, охлаждают до 0°С, насыщают
80 г карбоната калия и экстрагируют бензолом, получая (1). Выход 59.2%,
Т.кип. при 0.3 мм рт.ст = 92-95, Т.пл. = 101-103 °С.
Этап16 2
Восстановление метилового эфира тропанон-3 карбоновой-2 кислоты в метиловые
эфиры изомерных тропанол-3 карбоновых-2 кислот.
Раствор метилового эфира тропанон-3 карбоновой-2 кислоты (1) в 150 мл 10%
серной кислоты охлаждают до -5°С и приливают к 2.6 кг 1.3-1.5% натриевой
амальгамы. Восстановление ведут 2 ч при -2...+2°С и рН = 3-3.5 (поддерживают
добавлением 25% серной к-ты) , затем добавляют 130 г К2СОз, отделяют от ртути
и экстрагируют хлороформом.
После удаления растворителя получают 44.3 г масла из которого через 1-2 дня
при 0°С кристаллизуется метиловый эфир псевдоэкгонина (2) , который выделяют
добавлением абс. Ет20.
Выход 21.3%, Т.пл. = 128-130 °С (из этилацетата), Т.пл. гидрохлорида = 212-
214 (из МеОН), пикрат Т.пл. = 132-134.5 °С (МеОН).
Из эфирного фильтрата выделяют 33 г вещества, фракционирование его дает
метиловый эфир экгонина (3)(выход 33.9%, Т.кип при 0.2 мм рт.ст. = 84-88 °С, nD
= 1.4890, d = 1.1497, Т.пл. гидрохлорида = 119-120 (МеОН)) и смесь (2) и (3)
(выход 19.3%, Т.кип. при 0.2 мм рт.ст. = 88-94 °С, nD = 1.4922, d = 1.1563).
Восстановление (1) приводит к получению 3-оксиэкваториальных изомеров.
Этап17 3
Получение рацемических стереоизомерных алкалоидов кокаина, псевдококаина,
аллококаина и аллопсевдококаина
Разработан метод бензоилирования метиловых эфиров рацемических
стереоизомерных тропанол-З-карбоновых-2 кислот в соответствующие изомерные соединения:
кокаин (1), псевдококаин (2), аллококаин (3), аллопсевдококаин (4).
16 Журнал Общей химии 30(6) (1960)2088-2091.
17 Журнал Общей химии 30(10) (1960)3258-3261.
Нагревают 4 г метилового эфира экгонина в 36 мл бензола с 7 мл бензоилхло-
рида и 1.6 г ЫагСОз в течение 10 часов при 96-100 °С, получают (1), выход
60.7%, Т.пл. = 79.5-80.5 (из абс. эфира), Т.пл. гидрохлорида = 185-186 °С.
Аналогично получено: (2), выход 62.7%, Т.пл. = 80-81.5 (из петрол. эфира),
Т.пл. гидрохлорида = 212-213 °С (из МеОН) ; (3), выход 42.7%, масло, Т.пл.
гидрохлорида = 130.5-132 °С; (4), выход 26.3%, Т.пл. = 83 °С (из абс. эфира),
Т.пл. гидрохлорида = 177-178 °С.
(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)
Электроника
универсальный параллельный адаптер
Ю. А. Семеренко
Большинство отечественных цифровых измерительных приборов первых выпусков
обеспечивало синхронизируемый вывод результатов измерений посредством
параллельного двоично-десятичного кода 1-2-4—8. Предлагаемый адаптер разработан на
базе устройства, описанного в [1] , его преимуществом является наличие
нескольких независимых входов синхронизации, позволяющих считывать информацию с
любого количества независимо работающих приборов по сигналу с п.э.в.м. и
последовательно передавать ее в компьютер через параллельный LPT-порт.
Устройство (рисунок) состоит из регистрового операционного запоминающего
устройства (о.з.у.)л организованного на параллельных регистрах M1.1-M1.N,
последовательно-параллельных регистров М2 .1-М2.N, формирователей
синхроимпульсов записи информации в о.з.у., узла гальванической развязки и ряда
вспомогательных элементов. Микросхемы о.з.у. объединены в группы, каждая из которых
обслуживает один прибор и управляется сигналом готовности соответствующего
прибора (обычно «Пуск ЦПМ») от отдельного формирователя синхроимпульсов.
Общая разрядность устройства составляет N8 бит и может наращиваться путем
увеличения как количества регистров внутри отдельной группы каналов, так и
количества групп К. При этом необходимо учитывать нагрузочную способность
выходных каскадов микросхем, работающих в формирователях синхроимпульсов и в
узле гальванической развязки (нагрузочная способность одного выхода около 20
входов-нагрузок).
В авторском варианте устройство обеспечивает передачу информации от двух
вольтметров В7-21 А, частотомера 43-34, программируемого терморегулятора РИФ-
101 и ряда датчиков (всего 120 цифровых каналов).
Триггеры Шмитта, включенные во входные линии устройства, служат для повыше-
ния помехозащищенности адаптера. На элементах М4.1-М4.3 и оптронах собран
узел гальванической развязки адаптера от п.э.в.м. На одновибраторах М3.1-МЗ.К
собраны формирователи синхроимпульсов записи информации в о.з.у.
По команде управляющей программы подачей соответствующих логических уровней
на выбранные для управления адаптером линии LPT-порта могут быть установлены
следующие режимы работы адаптера.
1. Обновление информации. Устанавливается подачей на линию 3 логической
"1". Информация внутри каждой группы, обслуживающей отдельный прибор,
обновляется по сигналу готовности соответствующего прибора. Таким образом, в
о.з.у. адаптера в любой момент времени находится информация о результатах
последнего цикла измерений всех приборов (при этом длительности циклов
измерений приборов могут не совпадать, а сигналы готовности приборов могут быть
несинхронными) . Такой алгоритм работы обусловлен тем обстоятельством, что
сигналы, подаваемые на вход адаптера измерительными приборами, отражают
результаты измерений только в момент прихода сигнала готовности прибора.
2. Запрет обновления информации. Устанавливается подачей на линию 3
логического "О". О.з.у. адаптера хранит информацию о последнем, перед выбором этого
режима, цикле измерений.
3. Параллельная асинхронная загрузка. Устанавливается подачей на линию 2
логического "0". По отрицательному перепаду на линии 2 информация из о.з.у.
записывается в регистры M2.1-M2.N Не менее чем за 20 не до подачи на линию 2
логического "0" предварительно должен быть установлен режим «Запрет
обновления информации».
4. Последовательная передача информации. Устанавливается подачей на линию 2
логической "1" . По положительным перепадам на линии 1 происходит
последовательная побитная передача информации, хранящейся в регистрах M2.1-M2.N на
вывод 9 регистра M2.N. Таким образом, на линии 4 последовательно
устанавливаются логические уровни, отвечающие записанным в M2.1-M2.N данным. Порядок
передачи информации: последний регистр M2.N (D7) —► первый регистр M2.1(D1).
Таким образом, для чтения информации из адаптера управляющая программа после
перевода устройства в режим передачи данных должна сформировать
последовательность N8-1 положительных перепадов импульсов на линии 1 и перед каждым
последующим перепадом считать состояние регистра LPT-порта, выбранного для
обслуживания линии 4. Период импульсов на линии 1 не менее 40 не. Во время
работы в этом режиме одновременно может быть выбран режим Обновление
информации.
Один из возможных алгоритмов работы устройства может быть организован в
виде бесконечного цикла, содержащего следующую последовательность действий:
• Обновление информации, ожидание команды оператора или управляющей
программы о считывании информации с приборов,
• Запрет обновления информации,
• Параллельная асинхронная загрузка,
• Обновление информации,
• Последовательная передача информации.
Перед началом работы с устройством на линию 5 должен быть подан (и
сохраняться неизменным на протяжении всего сеанса работы) сигнал логической "1",
служащий источником питания +5 В CENTRONIX для узла гальванической развязки.
Для управления адаптером могут быть использованы любые свободные линии LPT-
порта, при этом, однако, необходимо учитывать, что в стандартном CENTRONIX
(без поддержки Enhanced Parallel Port - режима двунаправленной передачи
данных) для передачи управляющих сигналов могут использоваться линии D0-D7,
STROBE, AUTO FD, INIT, SLCT IN, а для приема информации - линии ERROR, SLCT,
РЕ, BUSY, ASK.
Линия 1
Линия 2
Линия 3
Линия 4
+ Линия 5
100x16В
GND
CENTRONIX
Схема адаптера. Ml - К555ИР23, М2 - К555ИР9, МЗ - К155АГ1, М4,М5
- К555ТЛ2; Т - КТ315А; Д - КД521Б; On - АОТ128А.
При программном формировании управляющих импульсов следует иметь в виду,
что относительно медленные оптроны гальванической развязки не могут работать
на скорости выше 9600 бит/с, а максимальная скорость стандартного порта
CENTRONIX 5000 бит/с (современные компьютеры способны поддерживать большие
скорости).
Стабилизированный источник питания устройства выбирают из расчета 10 мВт на
одну микросхему, шины питания необходимо блокировать равномерно
распределенными по плате керамическими конденсаторами из расчета 0.05 мкФ на 5
микросхем.
Нумерация выводов, использованных в устройстве триггеров Шмитта К555ТЛ2,
определяется топологией платы. В устройстве также могут быть использованы
микросхемы серий 155, 555, 1533, 1564 74Н, 74ALS и других совместимых TTL-ce-
рий. В качестве оптронов On могут быть использованы АОТ127, АОТ128 с любыми
индексами, TLP 521-4 или аналогичные.
Литература:
1. Степнев В. Сопряжение цифрового мультиметра с компьютером. //Радио.
2003. № 9. С. 27.
Лаборатория
S&
МИКРОБИОЛОГИЧЕСКАЯ ЛАБОРАТОРИЯ
Е . А. Кузнецова
(продолжение)
ОБЩИЕ ПРИЕМЫ РАБОТЫ
В лаборатории микроорганизмы выращивают на плотных и в жидких питательных
средах, которые разливают в пробирки, колбы, и чашки Петри. Посуду и
питательные среды предварительно стерилизуют.
Внесение клеток микроорганизмов в стерильную среду называется посевом, или
инокуляцией. Посев микроорганизмов требует соблюдения определенных правил,
которые необходимо выполнять, чтобы предохранить исследуемую культуру от
загрязнения посторонними микроорганизмами. Перед посевом следует тщательно
надписать на пробирке (колбе или чашке Петри) название микроорганизма и дату
посева. Надпись делают чернилами по стеклу или на специально наклеенной
этикетке .
Часть инструментария микробиолога: чашки Петри
простые), микробиологические петли и шпатели.
(секционные и
Клетки микроорганизмов для посева или приготовления препаратов берут
бактериологической петлей или иглой, если микроорганизмы выращены на плотной
среде . В том случае, когда нужно приготовить препарат или пересеять культуры
микроорганизмов, выросшие в жидкой питательной среде, лучше пользоваться не
петлей, а стерильной пипеткой. Бактериологические петли и иглы делают,
используя тонкую проволоку из платины или нихрома, которую закрепляют в
металлическом держателе или впаивают в стеклянную палочку. Диаметр
бактериологической петли - 4 - 5 мм.
1
I
1 1
I
Обжиг петли.
Бактериологическую петлю (иглу) перед взятием клеток микроорганизмов
стерилизуют . Для этого проволоку накаливают докрасна в пламени горелки и
одновременно обжигают примыкающую к петле часть держателя, которая будет вводиться
внутрь сосуда, содержащего микроорганизмы. Петлю рекомендуется держать в
пламени горелки почти вертикально, чтобы проволока была равномерно раскалена на
всем протяжении. При прокаливании необходимо помнить, что наивысшая
температура развивается в верхней и периферической частях пламени, поэтому не
следует опускать петлю непосредственно к горелке. Сразу же после стерилизации
петлю (иглу) вводят в сосуд с микроорганизмами. Чтобы не повредить клетки
микроорганизмов, петлю (иглу) вначале охлаждают, прикасаясь ею к внутренней
поверхности сосуда или к питательной среде, свободной от клеток
микроорганизмов, и только после этого захватывают небольшое количество микробной массы.
Отбор клеток микроорганизмов, выращенных на плотной среде в пробирке,
осуществляют следующим образом. Пробирку с культурой берут в левую руку так,
чтобы поверхность питательной среды с налетом выросших микроорганизмов была
обращена кверху и хорошо видна. Пробирку держат в горизонтальном или
несколько наклонном положении. В правую руку берут петлю так, как держат карандаш, и
прокаливают ее в пламени горелки. Затем, не выпуская петли, мизинцем и
безымянным пальцем правой руки прижимают ватную пробку к ладони, вынимают ее из
пробирки и держат так во время последующих манипуляций. Края открытой
пробирки с культурой микро-организмов обжигают в пламени горелки и после этого
вводят в пробирку стерильную петлю. Взяв небольшое количество микробной массы с
поверхности субстрата, вынимают петлю из пробирки, следя за тем, чтобы
переносимый материал не касался стенок или краев пробирки.
Горлышко пробирки снова обжигают в пламени горелки, затем обжигают ватную
пробку и закрывают ею пробирку. Если конец ватной пробки загорится, то не
следует бросать пробку. Ее нужно быстро ввести в пробирку, где вата сама
потухнет. Ни в коем случае нельзя дуть на загоревшуюся пробку, так как это
только усилит горение. Если в момент пересева ватная пробка упадет на стол
или на пол, то не следует снова вставлять ее в пробирку. Нужно взять новую
стерильную пробку и начать всю операцию заново. Закрытую ватной пробкой
пробирку с культурой ставят в штатив, а извлеченный материал используют для
приготовления препарата или для пересева культуры в свежую среду.
Способ стерильного извлечения микроорганизмов с поверхности плотной среды
Работа с фирменными микробиологическими пробирками.
Работа с импортными микробиологическими пробирками и пипетками.
Если культуру пересевают на скошенную агаризованную среду, то петлю вводят
в пробирку до конца и, слегка касаясь ею поверхности агара, проводят снизу
вверх либо зигзагообразную, либо прямую черту - штрих. При этом стараются не
повредить поверхность плотной среды. В случае пересева в жидкую среду (в
колбы или пробирки) петлю с микробной массой погружают непосредственно в среду.
Оставшиеся на петле после пересева или приготовления препарата клетки
микроорганизмов тщательно сжигают в пламени горелки. Прокаливание петли в этом
случае начинают с участка проволоки, примыкающего к кольцу, для того, чтобы
микробная масса, оставшаяся на петле, подсохла. Затем петлю переводят в
вертикальное положение и прокаливают докрасна. Такой порядок стерилизации петли
необходим потому, что при быстром нагревании влажной микробной массы
происходит ее разбрызгивание и образуется аэрозоль, загрязняющий воздух. Только
после прокаливания петлю можно положить на место.
Из жидкой среды клетки берут следующим образом: пипетку за верхний конец
вынимают из бумаги или пенала, в которых она стерилизовалась, и вводят в
пробирку или колбу с культурой, соблюдая все предосторожности, описанные выше.
Отбирать жидкую культуру пипеткой можно с помощью резиновой груши.
Использованную пипетку следует немедленно перенести в дезинфицирующий раствор,
например 3-5%-ный водный раствор фенола или 2%-ный раствор хлорамина, не касаясь
ею окружающих предметов.
Когда необходимо провести рассев микроорганизмов из жидкой питательной
среды на поверхность плотной среды в чашке Петри, поступают следующим образом.
Расплавленную на кипящей водяной бане стерильную питательную среду,
содержащую агар или желатину, разливают в стерильные чашки Петри.
Разлив стерильной среды в чашки Петри.
Для этого сосуд со средой берут в правую руку, вынимают из него пробку,
зажимая ее мизинцем и безымянным пальцем левой руки. Затем обжигают горло
сосуда в пламени горелки и, приоткрыв большими средним пальцами левой руки крышку
чашки Петри, быстро наливают в чашку расплавленную среду в таком количестве
(10-15 мл), чтобы дно чашки было полностью покрыто. Крышку тотчас закрывают и
чашку оставляют на горизонтальной поверхности до тех пор, пока не застынет
среда. Для посева приоткрывают крышку чашки Петри и на поверхность плотной
среды наносят каплю или «петлю» жидкой культуры, которую осторожно
распределяют стеклянным стерильным шпателем (шпатель Дригальского) либо петлей.
Все описанные манипуляции следует проводить около пламени горелки (но не в
пламени), по возможности быстро, чтобы не загрязнить культуру посторонними
микроорганизмами. Не рекомендуется делать резкие движения и ходить около
лица, работающего с чистой культурой, так как движение воздуха увеличивает ве-
роятность случайного ее загрязнения. После пересева пробирку или другие
сосуды, в которых выращивают микроорганизмы, помещают в термостаты, где с помощью
терморегуляторов поддерживается постоянная температура. Неаккуратное
обращение с культурами микроорганизмов приводит к возникновению бактериального
аэрозоля .
^^ ^^к. ^Кь ■ ••*■ ^^
Засев чашки Петри из фирменной пробирки (петля, шпатель).
ВЫДЕЛЕНИЕ
ЧИСТЫХ КУЛЬТУР
МИКРООРГАНИЗМОВ
Физиологию, биохимические свойства, циклы развития микроорганизмов
исследуют, как правило, при работе с чистыми культурами. Чистой, или аксенической,
культурой называют такую культуру, которая содержит микроорганизмы одного
вида. Умение выделить микроорганизмы одного вида из смешанной популяции,
существующей в природе, и поддерживать чистоту культуры - необходимое условие
работы с микроорганизмами. Выделение чистой культуры обычно включает три этапа:
получение накопительной культуры; выделение чистой культуры; определение
чистоты выделенной культуры.
Получение
накопительной
культуры
Накопительной называют такую культуру, в которой преобладают представители
одной физиологической группы или даже одного вида микроорганизмов. Метод
накопительных культур был введен в практику микробиологических исследований С.
Н. Виноградским и М. Бейеринком. Сущность его заключается в создании
элективных, т. е. избирательных условий, которые обеспечивают преимущественное
развитие желаемых микроорганизмов или группы микроорганизмов из смешанной
популяции.
При создании элективных условий необходимо знать физиологию или четко
представлять те особенности, которыми должны обладать выделяемые микроорганизмы.
Элективные условия создают чаще всего, подбирая соответствующие среды,
поскольку различные микроорганизмы для своего развития предъявляют неодинаковые
требования к источникам питания. Например, микроорганизмы, способные
фиксировать молекулярный азот, могут расти в среде, из состава которой исключены
связанные формы азота. Если внести в такую среду почву, то из громадного
разнообразия имеющихся в ней микроорганизмов в первую очередь будут развиваться
азотфиксаторы. Накопительные культуры автотрофных микроорганизмов получают на
средах, где единственным источником углерода служит углекислота. Отсутствие в
среде других соединений углерода задерживает развитие гетеротрофов. Такие
специфические питательные среды, удовлетворяющие потребности преимущественно
одной группы микроорганизмов, носят название элективных. В зарубежной
литературе большее распространение получили термины «накопительные» или
«селективные» среды.
Накопительные культуры микроорганизмов, обладающих высокой
требовательностью к составу питательных сред, получают иначе. При их выделении
используется неодинаковая чувствительность клеток смешанной популяции к продуктам
обмена веществ, накапливающимся в среде. Примером могут служить молочнокислые
бактерии, для накопления которых используют солодовое сусло без мела, то есть
среду, первоначально не обладающую элективностью. После внесения природного
материала, содержащего молочнокислые бактерии, в среде вначале наряду с
молочнокислыми бактериями хорошо развиваются представители родов Enterobacter и
Escherichia. Однако по мере накопления в среде молочной кислоты и этилового
спирта, образуемого гетероферментативными видами, условия для развития энте-
робактерий и эшерихий постепенно ухудшаются, тогда как молочнокислые
бактерии, которым свойственна высокая кислото- и спиртоустойчивость, продолжают
расти. Таким образом, в результате развития молочнокислых бактерий среда
приобретает необходимую степень элективности, что и обеспечивает получение
накопительной культуры этих бактерий. Другим примером могут служить уксуснокислые
бактерии, которые характеризуются высокой устойчивостью к этиловому спирту.
Накопление этих бактерий осуществляют на сусле, к которому добавляют 4-5%
этанола.
Иногда при выделении микроорганизмов из природных популяций в среду
включают антибиотики, которые отличаются специфичностью действия и позволяют
избирательно подавить рост определенной группы микроорганизмов. Так, элективные
условия для развития грамотрицательных бактерий можно создавать внесением в
среду пенициллина в концентрации от 0,2 до 100 мг/л, поскольку многие виды
грамположительных бактерий при этом или совсем не развиваются, или
развиваются медленно. Чтобы создать благоприятные условия для развития бактерий и,
напротив, подавить рост мицелиальных грибов, к средам рекомендуют добавлять
нистатин в концентрации от 0,1 до 20 мг/л или гризеофульвин в концентрации от
1 до 20 мг/л.
При создании элективных условий следует учитывать неодинаковое отношение
различных микроорганизмов к аэрации, температуре, кислотности среды и так
далее . Поэтому при получении накопительной культуры аэробных микроорганизмов
обеспечивают большую поверхность контакта среды с воздухом, напротив, для
обогащения среды анаэробными микроорганизмами тем или иным способом создают
анаэробные условия. Культивирование при высокой температуре (50°С и выше)
исключает развитие мезофильных микроорганизмов и обеспечивает рост термофилов.
Селективным фактором может служить также неодинаковая скорость роста
различных микроорганизмов при данной температуре. Например, на минеральной среде
при освещении и температуре 35°С удается почти полностью подавить рост
зеленых водорослей и получить культуру, обогащенную цианобактериями.
При получении накопительных культур следует учитывать и такие особенности
микроорганизмов, как способность к образованию эндоспор. Для накопления спо-
рообразующих бактерий, среды инокулируют, как правило, субстратом, который
предварительно пастеризуют, т. е. кратковременно прогревают при высокой
температуре (10 мин при 75°С или 2-5 мин при 80°С) . Таким образом, можно
полностью или почти полностью исключить развитие бактерий, не образующих споры.
Следует иметь в виду, что элективные условия далеко не всегда оптимальны
для роста выделяемых микроорганизмов, однако они лучше переносятся ими, чем
сопутствующими формами.
О получении накопительной культуры судят по появлению характерных признаков
развития выделяемых микроорганизмов - помутнение среды, иногда сопровождаемое
пигментацией, появление пленки, осадка, выделение газов. Помимо визуального
наблюдения накопительную культуру микроскопируют и выявляют присутствие
желаемых форм. Иногда необходимо определить продукты метаболизма, образование
которых свойственно выделяемым микроорганизмам. Например, о развитии
нитрифицирующих бактерий свидетельствует появление в среде нитрит- и нитрат-ионов и,
напротив, уменьшение или даже полное исчезновение иона аммония.
Выделение
чистой
культуры
После того, как получена накопительная, приступают к выделению чистой
культуры. Чистая культура может быть получена из отдельной колонии или из одной
клетки.
Выделение чистой
культуры из
отдельной колонии
Основным методом выделения чистых культур микроорганизмов до настоящего
времени является метод, предложенный Р. Кохом. Принцип его заключается в
получении чистой культуры из отдельной колонии. Однако этот метод неприменим
для выделения микроорганизмов, которые не растут или плохо растут на плотных
средах. К числу таких микроорганизмов относятся некоторые бактерии, многие
водоросли и простейшие.
При выделении чистой культуры аэробных микроорганизмов накопительную
культуру высевают на поверхность плотной среды. Порядок работы следующий.
Расплавленную на кипящей водяной бане стерильную питательную среду, содержащую
агар или желатину, разливают в стерильные чашки Петри. После того, как среда
застынет, на ее поверхность из пипетки наносят каплю накопительной культуры
или ее разведения в стерильной воде и стерильным стеклянным шпателем Дригаль-
ского распределяют каплю сначала по одной половине поверхности среды в чашке
Петри, затем по второй половине, после чего этим же шпателем протирают
поверхность плотной среды последовательно во 2-й, 3-й и 4-й чашках. Обычно в
первых двух чашках после инкубации наблюдают сплошной рост микроорганизмов,
тогда как в последующих - изолированные колонии.
Рассевать накопительную культуру можно петлей методом истощающего штриха. В
этом случае накопительную культуру или ее разведение отбирают петлей и на
поверхности плотной среды проводят штрихи в таком порядке, как показано ниже.
Перед каждым новым штрихом петлю стерилизуют в пламени горелки.
Схема рассева культуры микроорганизмов на поверхность плотной
среды петлёй (белыми стрелками показаны подходящие колонии,
выросшие из отдельных клеток).
1
Техника пересева колонии из чашки Петри в пробирку.
После посева чашки помещают в термостат крышками вниз, чтобы
конденсационная вода, образовавшаяся на крышке чашки Петри при застывании агара, не
помешала получить изолированные колонии. Чашки выдерживают в термостате в течение
1-7 суток в зависимости от скорости роста микроорганизмов. Выросшие
изолированные колонии отсевают петлей на поверхность скошенной плотной среды в
пробирки или в жидкую среду.
Изолированные колонии аэротолерантных микроорганизмов и факультативных
анаэробов чаще получают методом глубинного посева. Для этого плотную питательную
среду предварительно разливают в пробирки по 15-20 мл и стерилизуют.
Непосредственно перед посевом пробирки помещают в кипящую водяную баню, чтобы
среда расплавилась. Высев проводят из разведений накопительной культуры в
стерильной водопроводной воде. Разведения готовят с таким расчетом, чтобы при
высеве 0,5-1,0 мл разведения получить изолированные колонии. Степень
разведения определяется плотностью накопительной культуры. Высевы делают, как
правило, из трех-четырех последних разведений. Для этого в пробирку с
расплавленной и остуженной до 48-50°С агаризованной средой вносят 0,5-1,0 мл одного из
разведений накопительной культуры. Посевной материал тщательно перемешивают,
вращая пробирку между ладонями. Затем около пламени горелки вынимают из
пробирки пробку, обжигая края пробирки в пламени горелки, и быстро выливают
содержимое пробирки в чашку Петри. После того как агаризованная среда застынет,
чашки Петри помещают в термостат. Колонии, выросшие в толще среды, вырезают
стерильным скальпелем или извлекают стерильными капиллярными трубками или
просто петлей и переносят в жидкую среду, благоприятную для развития
выделяемых микроорганизмов.
1 ml
1 ml
1 ml
1 ml
1 ml
9 ml
1:10
ml
1:100
ml
1:1000
ml
1:10,000
W
1:100,000
W
1:10 1:100 1:1000 1:10,000 1:100,000
I
Разведение культуры (исходно с каждой пробирке 9 мл питательной среды)
Особые трудности возникают при выделении чистых культур облигатных
анаэробов . Если контакт с молекулярным кислородом не вызывает сразу же гибели
клеток, то посев проводят на поверхность среды в чашки Петри, но после посева
чашки тотчас помещают в анаэростат. Однако чаще пользуются методом разведе-
ния. Сущность его заключается в том, что разведения накопительной культуры
проводят в расплавленной и охлажденной до 45-50°С агаризованной питательной
среде. Делают 6-10 последовательных разведений. Затем среду в пробирках
быстро охлаждают и заливают поверхность слоем стерильной смеси парафина и
вазелинового масла (соотношение 3:1), что препятствует проникновению воздуха в
толщу агаризованной среды.
Анаэростат из подручных средств.
Изолированные колонии анаэробных бактерий, полученные
методом разведения, в столбике агара.
Иногда агаризованную питательную среду после посева и тщательного
перемешивания переносят в стерильные трубки Бурри1. Можно использовать капиллярные
пипетки Пастера, в которые набирают соответствующее разведение накопительной
культуры в расплавленной агаризованной питательной среде. Конец капилляра
запаивают . При удачно выбранном разведении накопительной культуры в одной из
пробирок (пипеток Пастера, трубок Бурри) вырастают изолированные колонии.
Чтобы извлечь образовавшиеся колонии, поступают следующим образом. Удаляют
стерильной иглой слой парафина и вазелинового масла, а столбик агаризованной
среды осторожно выдувают из пробирки в стерильную чашку Петри, пропуская газ,
не содержащий кислорода, через капилляр, который помещают между стенкой
пробирки и агаризованной средой. Агаризованную среду из трубки Бурри выдувают,
пропуская газ через ватную пробку.
Пипетка Пастера.
Иногда плотную среду из пробирки извлекают иначе. Пробирку слегка
нагревают, всё время быстро вращая ее над пламенем горелки. При этом агар,
непосредственно прилегающий к стенке, плавится и содержимое пробирки в виде агарового
столбика легко выскальзывает в стерильную чашку Петри. Столбик агара
разрезают стерильным ланцетом и извлекают колонии, захватывая их стерильными
капиллярными трубками или петлей. Можно также вырезать их стерильным ланцетом.
Извлеченные колонии переносят в жидкую среду, благоприятную для развития
выделяемых микроорганизмов. Если изолированные колонии получены в капилляре, то
после тщательной дезинфекции поверхности его разламывают стерильным пинцетом
и участки капилляра, содержащие изолированные колонии, переносят в стерильную
среду.
Для получения изолированных колоний методом глубинного посева и методом
разведений рекомендуется использовать осветленные питательные среды.
Когда хотят получить изолированные колонии облигатных анаэробных бактерий,
характеризующихся особенно высокой чувствительностью к кислороду
(экстремальные анаэробы), используют метод вращающихся пробирок Хангейта. Сущность этого
метода заключается в следующем. Расплавленную агаризованную среду заражают
при постоянном токе через пробирку инертного газа, освобожденного от примеси
кислорода. Затем пробирку закрывают резиновой пробкой и помещают
горизонтально в зажим, вращающий пробирку. Агаризованная среда при этом равномер-
1 Трубки Бурри — это стеклянные трубки длиной 20—25 см, диаметром 1,0—1,5 см. Трубки
стерилизуют, закрыв оба конца ватными пробками. Перед посевом ватную пробку у одного
конца заменяют стерильной резиновой, через другой конец трубки вносят среду с
посевным материалом и закрывают также резиновой пробкой.
но распределяется по стенкам пробирки и застывает тонким слоем. Применение
тонкого слоя агаризованной среды в пробирке, заполненной газовой смесью,
позволяет получить изолированные колонии, хорошо видимые невооруженным глазом.
1Щ
Ш
4
-1
Wi-2
Изолированные колонии облигатных анаэробов в пробирках, заполненных
газом (по Хангейту) : 1 - агаризованная питательная среда; 2 -
конденсационная вода; 3 - смесь газов Н2 и С02; 4 - колонии бактерий.
В некоторых случаях бывает достаточно одного посева в плотную среду, чтобы
получить чистую культуру. Однако чаще посев в плотную питательную среду
повторяют два-три раза. В качестве посевного материала при этом используют
культуру, полученную из отдельной колонии.
Выделение чистой
культуры из
одной клетки
Чистую культуру из одной клетки можно выделить капельным методом с помощью
микроманипулятора или микроселектора.
Капельный метод Линднера используют при работе с крупными микроорганизмами:
дрожжами, мицелиальными грибами, водорослями. Порядок работы следующий.
Накопительную культуру разводят в стерильной среде с таким расчетом, чтобы в
небольшой капле были одиночные клетки микроорганизмов. Затем на поверхность
стерильного покровного стекла стерильным стальным пером наносят ряд капель
приготовленного разведения. Готовят препарат «висячая капля». Нанесенные на
покровное стекло капли просматривают под микроскопом и отмечают те, в которых
обнаружена только одна клетка. После этого препарат помещают в термостат во
влажную камеру, которой обычно служит чашка Петри с увлажненной
фильтровальной бумагой на дне. Через 12-24 ч отмеченные капли вновь микроскопируют. Те
капли, в которых наблюдается образование микроколоний, осторожно снимают с
покровного стекла кусочками стерильной фильтровальной бумаги и переносят в
пробирки со стерильной средой.
Выделение отдельных клеток с помощью микроманипулятора. Микроманипулятор -
прибор, позволяющий с помощью специальной микропипетки или микропетли
извлекать одну клетку из суспензии. Эту операцию контролируют под микроскопом.
Микроманипулятор имеет два операционных штатива, между которыми расположен
обычный микроскоп. На предметном столике микроскопа установлена влажная
камера , в которую помещают препарат «висячая капля». В держателях операционных
штативов закреплены микропипетки (микропетли), перемещение которых в поле
зрения микроскопа осуществляется с микронной точностью благодаря системе
винтов и рычагов. Микропипетки вводят во влажную камеру таким образом, чтобы их
концы оказались в висячей капле. Исследователь, глядя в микроскоп, извлекает
отдельные клетки микропипетками и переносит их в пробирки со стерильной
жидкой средой.
Микроманипулятор Eppendorf.
Выделение отдельных клеток можно также производить с помощью микроселектора
Перфильева. Наиболее существенной частью микроселектора Перфильева является
стеклянный микрокапилляр, имеющий строго прямоугольное сечение. Благодаря
этому канал капилляра хорошо просматривается даже с иммерсионным объективом.
Стерильный капилляр заполняют исследуемой суспензией клеток в агаризованной
питательной среде и при большом увеличении микроскопа находят участок с одной
клеткой. Специальным приспособлением этот участок капилляра стерильно
выбивают в приемник, из которого затем переносят в стерильную среду.
Микроселектор Перфильева можно использовать для выделения как крупных, так и мелких
микроорганизмов.
Определение чистоты
выделенной культуры
Чистота выделенной культуры микроорганизмов должна быть тщательно
проверена. Это осуществляется обычно несколькими способами - визуальным,
микроскопическим контролем и высевом на ряд питательных сред. При визуальном контроле
просматривается рост микроорганизмов по штриху на поверхности скошенной
агаризованной среды. Если рост по штриху неоднороден, культура загрязнена. Такой
контроль возможен только для культур, способных расти на поверхности плотных
сред.
Чистоту культур микроорганизмов обязательно нужно контролировать под
микроскопом. Для этого следует приготовить препарат фиксированных окрашенных кле-
ток и просмотреть его с иммерсионной системой или препарат живых клеток и
просмотреть его, используя фазово-контрастное устройство. Чистая культура
многих микроорганизмов, как правило, морфологически однородна; допустимо лишь
незначительное варьирование размеров клеток. Однако необходимо помнить, что
клетки некоторых бактерий, например, микобактерий, нокардий и др., очень
полиморфны, поэтому определение частоты таких культур при микроскопировании
вызывает некоторые затруднения. Чистоту культур микроорганизмов обязательно
проверяют высевом на питательные среды. Прежде всего, выделенную культуру
высевают на плотную среду, благоприятную для ее роста. Однородность выросших
колоний - свидетельство чистоты культуры. Обязателен посев на мясо-пептонный
агар - среду, которая обеспечивает рост многих хемогетеротрофов. Критерием
чистоты культуры является однородность выросших колоний или, напротив,
отсутствие роста, если данные микроорганизмы на мясо-пептонном агаре не
развиваются. Следует иметь в виду, что заключение о чистоте некоторых культур
микроорганизмов нельзя сделать только по результатам высева на МПА. Особенно это
касается автотрофных микроорганизмов, а также представителей гетеротрофов,
склонных развиваться с одним или несколькими спутниками. Чистоту таких
культур микроорганизмов проверяют высевом еще на ряд сред - сусло, мясо-пептонный
бульон, картофельный агар и др. Набор сред и их состав определяются
особенностями метаболизма выделенных микроорганизмов, а также их возможных спутников.
КУЛЬТИВИРОВАНИЕ
МИКРООРГАНИЗМОВ
Культивирование микроорганизмов является одним из основных методов
микробиологии. От умения культивировать микроорганизмы в лабораторных условиях в
значительной степени зависят успехи их изучения и практического применения.
Культивирование основано на знании физиолого-биохимических особенностей
микроорганизмов и понимании значения физико-химических условий среды для их
жизнедеятельности .
Условия
культивирования
микроорганизмов
Для жизнедеятельности микроорганизмов существенное значение имеют не только
состав питательной среды, но и такие факторы, как кислотность среды, аэрация,
температура, свет, влажность. Развитие микроорганизмов возможно лишь в
определенных пределах каждого фактора, причем для различных групп микроорганизмов
эти пределы часто неодинаковы.
Активная
кислотность
среды
Активная кислотность среды (рН) имеет решающее значение для роста многих
микроорганизмов. Большинство бактерий лучше всего растет при рН, близком к
7,0, напротив, микроскопические грибы предпочитают слабокислые среды. Поэтому
в приготовленных средах всегда следует определить значение рН. Измеряют рН
электрометрическим методом на потенциометре. В лабораторной практике удобно
использовать различные жидкие или бумажные индикаторы. Широко применяется,
например, жидкий двухцветный индикатор, бромтимоловый синий (бромтимолблау).
Его цвет изменяется от желтого к синему при сдвиге рН от 6,0 до 7,6. При рН
7,3 индикатор имеет сине-зеленую окраску. Используют также универсальный ин-
дикатор, который изменяет окраску в интервале рН от 2 до 10.
В случае необходимости рН сред доводят до нужного значения растворами
кислот (НС1, H2S04) , щелочей (NaOH, КОН) или солей, имеющих щелочную реакцию
(Na2C03, NaHC03) . Для корректировки рН целесообразно иметь растворы разной
концентрации. рН сред может измениться в процессе стерилизации, поэтому после
стерилизации его следует проверить и довести до нужного значения, если это
требуется, стерильными растворами кислоты или щелочи.
Активная кислотность питательной среды, благоприятная для начального роста,
достаточно часто меняется в процессе культивирования микроорганизмов. Эти
изменения могут быть результатом образования продуктов метаболизма или
неравномерного потребления отдельных компонентов среды. Например, при сбраживании
углеводов в среде накапливаются органические кислоты, снижающие рН среды. В
средах с KN03 рН возрастает, как уже отмечалось, благодаря более интенсивному
потреблению нитрат-иона и накоплению ионов калия.
Чтобы не допустить чрезмерного изменения рН в культурах микроорганизмов и
удержать его на необходимом уровне, используют различные приемы. Иногда в
среды добавляют буферные растворы. В микробиологической практике чаще других
применяют фосфатные буферы. Однако если рост микроорганизмов сопровождается
образованием большого количества кислот, то тех количеств буферного раствора,
которые можно добавлять к средам (не более 5 г фосфатов на 1 л среды),
оказывается недостаточно, так как противодействие любого буфера изменению рН не
беспредельно. Поэтому для микроорганизмов, активно изменяющих кислотность
среды, применение буферов неэффективно. При культивировании таких
микроорганизмов в среды вводят избыточное количество мела, который нейтрализует
образующиеся кислоты. Можно нейтрализовать образующиеся кислоты по ходу развития
культуры 10%-ным стерильным раствором ЫаНСОз.
Поддержание определенного значения рН во время роста особенно важно для тех
микроорганизмов, которые образуют в процессе жизнедеятельности кислоты, но не
обладают устойчивостью к ним. К их числу относятся молочнокислые бактерии, а
также многие псевдомонады. Большие затруднения встречаются, когда нужно
поддерживать рН в слабощелочных средах, так как для диапазона рН от 7,2 до 8,5
подходящих буферов не существует. Поэтому иногда приходится периодически или
непрерывно доводить рН до нужной величины, добавляя стерильно в среду
растворы кислоты или щелочи при постоянном контроле значения рН. В современных
ферментерах это достигается с помощью специальных автоматических устройств.
Аэрация
Кислород входит в состав воды и органических соединений, поэтому поступает
в клетки всегда в больших количествах. Однако многие микроорганизмы нуждаются
в постоянном притоке молекулярного кислорода. Такие микроорганизмы принято
объединять в группу облигатных аэробов. Энергетическим процессом у них
является аэробное дыхание, а молекулярный кислород играет роль терминального
окислителя. Среди облигатных аэробов выделяют группу микроаэрофильных
микроорганизмов, которые нуждаются в кислороде, но лучше растут при парциальном
давлении меньшем, чем в воздухе. Развитие других микроорганизмов, напротив,
возможно только, в отсутствие кислорода. Получение энергии у этих
микроорганизмов не связано с использованием молекулярного кислорода. Для многих из них
кислород токсичен - он угнетает рост или вызывает гибель клеток. Такие
микроорганизмы называют облигатными анаэробами. Среди микроорганизмов выделяют
также группу факультативных анаэробов, представители которой способны расти
как в присутствии, так и в отсутствие молекулярного кислорода. Например,
некоторые дрожжи или энтеробактерии в зависимости от наличия кислорода
осуществляют аэробное дыхание или брожение.
Неодинаковые потребности микроорганизмов в свободном кислороде определяют
различия и в способах их культивирования.
Способы культивирования
аэробных микроорганизмов
Культивирование
на поверхности
плотных и жидких сред
В этом случае микроорганизмы выращиваются на поверхности плотной среды или
в тонком слое жидкой среды и получают кислород непосредственно из воздуха.
При поверхностном культивировании важно увеличить площадь соприкосновения
среды с воздухом. Для этого среды наливают тонким слоем в посуду с широким
дном - чашки Петри, колбы Виноградского, матрацы. В жидких средах аэробные
микроорганизмы часто растут, образуя на поверхности пленку. Факультативные
анаэробы развиваются не только на поверхности, но и в толще жидкой среды,
вызывая более или менее равномерное ее помутнение. Поверхностное
культивирование микроорганизмов применяется как в лабораторных условиях, так и в
промышленности .
Глубинное
культивирование
в жидких средах
Все способы глубинного культивирования аэробных микроорганизмов сводятся к
увеличению поверхности соприкосновения питательной среды с кислородом
воздуха. Следует иметь в виду, что при глубинном культивировании в жидких средах
микроорганизмы используют растворенный кислород. Вместе с тем растворимость
кислорода в воде невелика. Поэтому, чтобы обеспечить рост аэробных
микроорганизмов в толще среды, её необходимо постоянно аэрировать.
Наиболее простой и широко распространенный в лабораторной практике способ
глубинного культивирования - выращивание на качалках, обеспечивающих
встряхивание или вращение колб или пробирок со скоростью 100-200 и более оборотов в
минуту. Чем больше скорость вращения, тем больше соприкосновение среды с
воздухом и выше насыщение ее кислородом. Увеличить аэрацию среды при работе на
одной и той же качалке можно уменьшением объема среды или применением колб с
отбойниками - вдавлениями внутрь в виде 4-8 отростков 2-3 см длиной. При
вращении колб с отбойниками поверхность соприкосновения среды с воздухом заметно
увеличивается благодаря разбрызгиванию жидкости - тем выше аэрация.
Интенсивность аэрации при выращивании микроорганизмов на качалках
характеризуют, как правило, скоростью поглощения кислорода водным раствором
сульфита. Раствор сульфита наливают в сосуды для культивирования вместо питательной
среды и через определенные промежутки времени измеряют количество окисленного
сульфита в тех же условиях аэрации, при которых выращиваются исследуемые
микроорганизмы. Сульфитный метод не дает возможности определить концентрацию
кислорода в культуре. Концентрацию кислорода, растворенного в культуральной
жидкости, определяют полярографически.
Помимо перемешивания, аэрировать культуру микроорганизмов можно продуванием
через толщу среды стерильного воздуха. Этот способ часто используется в
лабораторных исследованиях, но особенно широкое применение он нашел в
промышленной микробиологии при получении биомассы и различных продуктов
жизнедеятельности микроорганизмов - антибиотиков, ферментов, кислот. Скорость протекания
воздуха через среду необходимо контролировать. Для этого используют различные
приборы: газовые часы, реометры и другие. В ферментерах количество
пропускаемого воздуха поддерживается на заданном уровне автоматически. Воздух
стерилизуется путем прохождения через активированный древесный уголь, стеклянную
вату, пропитанную антисептиком, или специальные ткани из полимеров. В
лабораторных опытах, когда объем и скорость поступления воздуха невелики,
используют заранее простерилизованные ватные фильтры. Для возможно более сильного
распыления воздух пропускают через мелкопористые пластинки - барбатеры; в
лабораторных опытах с этой целью применяют стеклянные фильтры.
Схема ферментера для глубинного культивирования аэробных
микроорганизмов и его примерный вид: 1 - вход для воздуха, 2 - выход
воздуха, 3 - барбатер, 4 - отбойники, 5 - мешалка.
Для аэрации культур микроорганизмов, как правило, используют обычный
воздух. Продувание сред кислородом не рекомендуется, так как чрезмерное
насыщение среды кислородом (до 40 мг/л) может привести к угнетению роста
микроорганизмов . В ферментерах принудительную аэрацию обычно совмещают с механическим
перемешиванием среды мешалками, скорость вращения которых может достигать
сотен и даже тысяч оборотов в минуту.
Необходимо помнить, что потребности в свободном кислороде у различных
аэробных микроорганизмов неодинаковы, поэтому степень аэрации следует
подбирать экспериментально для каждой культуры.
Способы культивирования
анаэробных микроорганизмов
Выращивание анаэробных микроорганизмов более сложно, чем культивирование
аэробов, так как соприкосновение культур анаэробов с кислородом воздуха долж-
но быть сведено к минимуму или даже полностью исключено. Для этого используют
различные приемы, нередко комбинируя их друг с другом.
Выращивание
в высоком
слое среды
Это наиболее простой способ ограничения доступа воздуха к культуре. Жидкую
среду наливают в сосуды для культивирования высоким слоем. Так как нельзя
стерилизовать среды, если они занимают более половины высоты сосуда, часть
среды стерилизуют отдельно и стерильно доливают ею сосуд для культивирования
сразу же после посева. Непосредственно перед посевом среду кипятят или
прогревают на кипящей водяной бане 30-40 мин, затем быстро охлаждают, чтобы в
ней не успел раствориться кислород воздуха, и вносят на дно посевной
материал.
Если развитие микроорганизмов не сопровождается газообразованием,
поверхность среды можно залить слоем стерильного вазелинового масла, парафина или
их смесью (соотношение 1:3), слоем стерильного водного агара либо закрыть
сосуды для культивирования стерильными пробками: стеклянной притертой или
резиновой .
Культивирование
в вязких средах
Диффузия кислорода в жидкость уменьшается с увеличением ее вязкости.
Поэтому в вязких средах, таких как картофельная или среды с кукурузной либо
другой мукой, хорошо развиваются некоторые облигатные анаэробы, например,
возбудители масляно-кислого или ацетонобутилового брожения. Вязкость жидких
сред легко увеличить, если добавить к ним 0,2-0,3% агара.
Выращивание
в толще
плотной среды
Этим приемом пользуются для получения изолированных колоний при выделении
чистых культур или определении численности анаэробных микроорганизмов.
Посевной материал вносят в расплавленную и остуженную до 48-50°С агаризованную,
желательно осветленную среду, тщательно перемешивают и оставляют в пробирках
или переливают стерильной пипеткой в заранее простерилизованные трубки Бурри
или чашки Петри. Поверхность среды в пробирках заливают парафином. Трубки
Бурри - это стеклянные трубки, длиной 20-25 см, диаметром 1,0-1,5 см. Трубки
стерилизуют, закрыв оба конца ватными пробками. Перед посевом ватную пробку у
одного конца заменяют стерильной резиновой, через другой конец трубки вносят
среду с посевным материалом и закрывают этот конец также резиновой пробкой.
вс^Жа чА алЧА a&r^Wib, frli ULUrjjr
m
■« v.::.:^-,.: ,^..'л л и ж
Культивирование анаэробов в чашке Петри: 1- агаризо-
ванная среда, 2 - парафин.
При использовании чашек Петри для выращивания анаэробов засеянную агаризо-
ванную среду наливают в крышку чашки и, после того как среда застынет, плотно
прижимают к ее поверхности дно чашки. Зазор между стенками дна и крышки, где
среда соприкасается с воздухом, заливают стерильным парафином.
Выращивание в
анаэростатах
Анаэробные микроорганизмы можно выращивать в анаэростатах - вакуумных
металлических камерах, снабженных манометром.
Микроанаэростат
Анаэростатом может служить обычный вакуумный стеклянный эксикатор. Из ана-
эростата откачивают воздух, а затем, как правило, заполняют его газовой
смесью, состоящей из азота (90-80%) и углекислоты (10-20%) до давления порядка
500 мм рт. ст. Избыточное давление исключает возможность диффузии кислорода
воздуха. Для заполнения анаэростатов разовой смесью используют газометры
(рис. ниже). Газометр (А) заполняется отдельным газом или газовой смесью
через кран 1. Жидкость, первоначально заполняющая газометр, через кран 2 (кран
3 при этом закрыт) вытесняется в сосуд Б. Затем кран 1 закрывают, осторожно
открывают кран 3, и жидкость из сосуда Б поступает в газометр и вытесняет газ
в анаэростат (В) . Объем газа, заполняющего анаэростат, измеряют по объему
жидкости, поступившей из сосуда Б в газометр. Необходимо помнить, что
выпускаемые промышленностью газы даже высокой чистоты содержат, как правило,
небольшие количества кислорода. Поэтому, чтобы очистить газы от остатков
кислорода, их пропускают через химические поглотители, например, через колонки с
раскаленной восстановленной металлической медью.
Для удаления кислорода из окружающей среды при культивировании анаэробов
иногда используют вещества, поглощающие кислород. Эти вещества можно
поместить на дно большой пробирки, имеющей специальную подставку, на которую
ставят пробирку с бактериальной культурой Удобно использовать специальные
сосуды , во внешнюю расширенную часть которых вносят поглощающую смесь, а во
внутреннюю - питательную среду с микроорганизмами. Культуральный сосуд
закрывают ватной пробкой, а сосуд с поглотителем - резиновой, что обеспечивает
герметичность системы (рис. 48). Применяют также вакуумные или обычные
эксикаторы, в которые на дно или в специальные сосуды помещают поглощающие
кислород вещества.
Газометр (А) и анаэростат (В).
В качестве поглотителя в лабораторной практике используют щелочной раствор
пирогаллола, дитионита натрия (Na2S204), металлическое железо и некоторые
другие реактивы. При этом необходимо учитывать поглощающую способность реактивов
и объем замкнутого пространства, в котором выращивается культура. Например,
на каждые 100 мл емкости используют 1 г пирогаллола и 10 мл 2,5 н. раствора
гидроксида натрия. Поскольку многие анаэробы нуждаются в углекислоте для
биосинтеза веществ клетки, пирогаллол растворяют не в щелочи, а в насыщенном
растворе бикарбоната натрия. Полноту поглощения кислорода химическими
веществами контролируют, используя раствор, содержащий
окислительно-восстановительный индикатор. Для приготовления раствора смешивают равные объемы 0,024%-ного
раствора NaOH, 0,015%-ного водного раствора метиленового синего и 6%-ного
раствора глюкозы; в качестве антисептика к раствору добавляют тимол. Перед
употреблением в пробирку наливают 5 мл смеси и нагревают в кипящей водяной
бане до обесцвечивания, быстро охлаждают и помещают в анаэростат. В
анаэробных условиях раствор остается бесцветным.
Удобен в обращении анаэростат системы Газ Пак (Gas Pak), который снабжен
палладиевым катализатором, поглощающим кислород, и химическими генераторами
водорода (таблетка борогидрида натрия - NaHB4) и углекислоты (таблетка
бикарбоната натрия и лимонной кислоты). После загрузки анаэростата таблетки
смачивают водой и тотчас герметически закрывают его крышкой. В таком анаэростате
анаэробные условия создаются через 16-20 мин.
BBL СатруРеУ
new
Анаэростат системы Газ Пак.
Культивирование
в средах с
восстановителями
Рост многих облигатных анаэробов возможен только в средах с низким
окислительно-восстановительным потенциалом (Eh) . Поэтому в среды для
культивирования анаэробов рекомендуется добавлять восстановители, например, цистеин,
тиогликолевую кислоту или ее натриевую соль, сульфид натрия (Na2S) ,
аскорбиновую кислоту или дитиотреитол. Чаще других используют сульфид и тиогли-
колат натрия. Обычно готовят 1%-ные растворы этих восстановителей в 5%-ном
растворе бикарбоната натрия, стерилизуют автоклавированием и добавляют к
средам сульфид натрия из расчета 250-500 мг, а тиогликолат натрия от 250 мг до 1
г на 1 л среды. Восстановители следует использовать в концентрациях, не
влияющих на рост микроорганизмов.
Функции восстановителей выполняют и такие компоненты среды, как глюкоза и
другие восстанавливающие сахара, а также пептон. С целью снижения
окислительно-восстановительного потенциала к средам для культивирования анаэробов можно
добавлять убитые клетки дрожжей, кусочки свежевырезанных тканей
паренхиматозных органов животных (почки, печень, сердце) или растительных тканей (клубни
картофеля, корнеплоды).
1-/
\~1
Простой способ выращивания анаэробов: 1 - бактериальная
культура, 2 - химический поглотитель молекулярного кислорода.
Степень поглощения кислорода и соответственно степень восстановленности
среды определяется окислительно-восстановительным потенциалом - Eh, который
измеряют электрометрически на потенциометре или с помощью индикаторов таких,
как резазурин, феносафранин и нейтральный красный, изменяющих окраску при
изменении Eh. Особенно удобен резазурин, который добавляют к средам в
концентрации 0,0001% и стерилизуют вместе с минеральными компонентами среды. В
окисленной форме он окрашен в слабо-розовый цвет, восстановленная форма его
бесцветна. Резазурин регистрирует окислительно-восстановительный потенциал
выше 420 В. Феносафранин регистрирует более низкие значения потенциала - 252
В.
Успешному выращиванию облигатных анаэробов способствует внесение в среду
большого количества посевного материала. Это объясняется тем, что при
развитии анаэробов в культуральной жидкости накапливаются восстановители, которые
связывают часть растворенного кислорода новой среды.
Некоторые экстремальные анаэробы, к которым относятся, например, метанобра-
зующие бактерии и микроорганизмы рубца, погибают даже при кратковременном
соприкосновении с кислородом воздуха. Работа с такими микроорганизмами
представляет большие трудности и требует специального оборудования. Техника
работы с экстремальными анаэробами была разработана Хангейтом. Она включает
совокупность нескольких приемов, главными из которых являются следующие:
• среды перед употреблением кипятят для освобождения от растворенного
кислорода ;
• к средам обязательно добавляют восстановители - цистеин, сульфид натрия,
тиогликолат натрия;
• пересевы, посевы, разлив сред в сосуды для культивирования осуществляют
в токе углекислоты или водородуглекислотной смеси;
• культуры выращивают в герметически закрытых сосудах в атмосфере газовой
смеси, часто с избыточным давлением;
• газы Н2, СО2 или их смеси используют только после очистки от следов
кислорода .
В последнее время для культивирования экстремальных анаэробов предложены
специальные камеры, которые содержат внутри все необходимое для выполнения
бактериологических работ, включая термостат. Камера заполняется газовой
смесью, состоящей из 10% Н2, 10% С02 и 80% N2, освобожденной от примеси
кислорода. Работу в камере исследователь проводит, надевая перчатки, вмонтированные
в камеру. Это оборудование достаточно сложно и дорого, но оно имеет одно
неоспоримое преимущество - контакт клеток микроорганизмов с воздухом
исключается на всех этапах работы.
Другие важные
условия
культивирования
Температура
Интервалы температур, в которых возможен рост различных микроорганизмов,
заметно варьируют. У мезофилов, к которым относится большинство известных нам
форм, температурный оптимум лежит в интервале от 25 до 37°С. У термофилов он
значительно выше - от 45 до 60-70°С. Психрофилы хорошо развиваются в
интервале температур 5-10°С. Отклонения температуры от оптимальной неблагоприятно
влияют на развитие микроорганизмов. Поэтому микроорганизмы выращиваются в
термостатах или специальных термостатированных комнатах, где с помощью
терморегуляторов поддерживается соответствующая оптимальная температура. Ме-
зофильные бактерии, естественным местом обитания которых является вода и
почва, выращивают в интервале от 20 до 30°С, тогда как бактерии кожных покровов,
слизистой или кишечника человека и животных культивируют при более высокой
температуре - 35-37°С.
Лабораторный термостат.
Для выращивания психрофилов используют холодильные камеры.
Свет
Для роста подавляющего большинства микроорганизмов освещение не требуется.
Напротив, прямые солнечные лучи отрицательно влияют на их развитие. Поэтому
такие микроорганизмы выращивают в темноте. Свет необходим для роста фототроф-
ных микроорганизмов. Однако естественное освещение используют редко, так как
оно непостоянно и плохо контролируемо. Как правило, фототрофы выращивают в
люминостатах, то есть в камерах, освещенных лампами накаливания или
флуоресцентными лампами дневного света. Необходимая температура в люминостатах
создается благодаря вентиляции или холодильному устройству.
Выбор источника освещения определяется спектром его излучения и длинами
волн, при которых осуществляют фотосинтез культивируемые микроорганизмы. Для
выращивания пурпурных и зелёных бактерий лучше использовать лампы
накаливания; для культивирования микроводорослей и цианобактерий можно применять
флуоресцентные лампы дневного света. Помимо спектрального состава света
обращают внимание на интенсивность освещения, которую измеряют с помощью
люксметра.
Удачи в деле культивирования популяций микроорганизмов.
Техника
ВЫСОКОЧУВСТВИТЕЛЬНЫЙ ДАТЧИК МАГНИТНОГО ПОЛЯ
СИ. Казанцев, Ю. Н . Коблик, В. П. Сотниченко
Описан новый тип датчика для измерения слабых постоянных и
низкочастотных магнитных полей. Экспериментально измеренная
чувствительность составила 0.1 нТл. Имеются предпосылки для
существенного повышения чувствительности. Датчик прост по конструкции,
имеет широкий динамический диапазон, не требователен к условиям
эксплуатации и может быть применен во многих областях.
Датчики слабых постоянных и низкочастотных переменных магнитных полей и
приборы на их основе широко используются в геологии - для магнитной разведки
полезных ископаемых; в геофизике - для наблюдения за ионосферой и за
процессами, происходящими в недрах Земли, в частности, для сейсмопрогнозирования; в
системах безопасности - в качестве металлоискателей и металлодетекторов; для
поиска металлических объектов под землей, под водой, под снегом; в магнитной
дефектоскопии, в приборах для контроля качества и т.д. Магнитные датчики с
узкой диаграммой направленности используются также в качестве датчиков
магнитного меридиана, в приборах для точных измерений магнитного склонения и
магнитного наклонения. К настоящему времени известно довольно много различных
типов датчиков, основанных на разных физических принципах.
Так, например, известны датчики с механической или магнитной модуляцией из-
меряемого магнитного поля (феррозонды), датчики Холла, магнитодиодные и маг-
ниторезистивные датчики, квантовые датчики на основе эффекта Зеемана, датчики
на основе ядерного магнитного резонанса (ЯМР), сквиды (сверхпроводящие
квантовые измерители магнитного потока) и другие. Все они обладают специфическими
достоинствами и недостатками, присущими каждому конкретному типу датчиков.
Так, например, предельно простые, дешевые и миниатюрные датчики Холла или
магнитодиодные и магниторезистивные в области слабых полей обладают
недостаточной чувствительностью и нестабильностью характеристик. Сквиды имеют
рекордно высокую чувствительность, но требуют при работе охлаждения до
криогенных температур. Датчики на основе ЯМР имеют высокую чувствительность,
стабильность и точность, но неработоспособны в неоднородных магнитных полях.
Кроме того, для этих датчиков требуется сложная электроника. Относительно
простые феррозондовые датчики, в которых модуляция измеряемого поля
осуществляется путем наложения на ферромагнетик значительного по величине
модулирующего магнитного поля подмагничивания, линейны лишь в очень узком диапазоне.
Поэтому в высокочувствительных магнитометрах такие датчики используются
обычно лишь как нуль-индикаторы совместно с компенсирующей катушкой, ток в
которой задается цепью обратной связи так, чтобы поле катушки полностью
компенсировало измеряемое внешнее. Кроме того, чувствительность феррозондовых
датчиков неизбежно ограничена шумами Баркгаузена, так как ток внешнего
подмагничивания должен создавать существенную намагниченность сердечника, в том числе,
и при нулевых значениях измеряемого магнитного поля.
В данной статье рассматриваются принцип действия, основы построения и
разработки высокочувствительных датчиков магнитного поля нового типа,
использующих модуляцию индукции намагничивания посредством возбуждения переменных
механических напряжений в ферромагнитном сердечнике чувствительного элемента.
Общеизвестно, что практически все ферромагнитные материалы под действием
механических нагрузок в той или иной степени изменяют свои характеристики и,
в том числе, магнитную проницаемость. Это свойство ферромагнитных материалов
обычно является отрицательным фактором при конструировании радиоэлектронной
аппаратуры, так как приходится учитывать неизбежные изменения характеристик
резонансных контуров, трансформаторов и других индуктивных элементов под
действием постоянных или переменных механических нагрузок. На это обстоятельство
обязательно имеются указания в любых справочниках по ферромагнитным
материалам электро- и радиотехнического назначения.
В предлагаемом датчике магнитного поля, напротив, изменение магнитной
проницаемости ферромагнитного сердечника под действием механических нагрузок
используется для модуляции магнитного поля и является основой принципа
действия. С практической точки зрения интерес представляют деформации растяжения-
сжатия, а также сдвига. Деформации изгиба малоприменимы, так как
противоположные стороны сердечника испытывают продольные деформации противоположных
знаков, и магнитная проницаемость сердечника при изгибе изменяется мало или
не изменяется вообще.
Рассмотрим схематическое устройство одного из вариантов конструкции такого
датчика, работающего на продольных деформациях, изображенное на рис. 1.
В экранированную катушку помещен ферритовый стержень, в материале которого
под действием внешнего измеряемого магнитного поля с напряженностью Н
наведена индукция
В = рорН,
где (ро ~ магнитная постоянная, р. ~ магнитная проницаемость сердечника.
Катушка входит в состав колебательного LC-контура, подключенного ко входу
чувствительного предварительного усилителя, и соединена с ним экранированным ко-
аксиальным кабелем. Обмотка катушки выполнена экранированной для уменьшения
наводимых помех, а экран сделан с разрезом вдоль оси для исключения
образования короткозамкнутого витка. Стержень акустически развязан с катушкой
воздушным зазором, а его крепление должно быть выполнено в одной или нескольких
точках, соответствующих узлам механических колебаний на выбранной частоте,
для обеспечения минимума акустических потерь. Для полуволновой моды
продольных колебаний такой точкой является середина стержня. Однако крепление
довольно хрупкого стержня лишь посредине рискованно с точки зрения прочности.
Поэтому его можно крепить и на разнесенных гибких опорах, как показано на
рис. 1.
Латунная (*) _
разрезная W Воздушный
втулка зазоР 1 мм
0 п „ n m \ Обмотка 1000 витков / Утяжеляющие грузики,
тЗЙЖ^Ж*" X ПЭВ-20О.2мм / толщина-2мм ^
Шаиоа с пропилом х. / / п
j[y[J | | | | И I I I I I \А\ I 1 |] Пайка
Опора катушки, латунный
П-образный профиль
Пропил
Приклеено
Крепление
катушки к опоре
Вывод, экра-
Пайка нированный
провод
Приклеено
Пайка v Пьезодиски
Точки пайки
э кранированиого
провода
Рис. 1. Конструкция датчика (а) и его поперечный разрез (б); в -
стойка крепления ферритового стержня (стеклотекстолит 0.5 мм),
вклеенная в стеклотекстолитовое основание толщиной 4 мм.
На концы сердечника наклеены дисковые пьезоэлектрические преобразователи.
Один из преобразователей является источником колебаний, а второй -
приемником. Они подключены ко входу и выходу усилителя с достаточным для
самовозбуждения коэффициентом усиления. Во входную цепь усилителя может быть добавлен
также полосовой фильтр для обеспечения генерации на требующейся моде
колебаний. Ферритовый сердечник датчика является достаточно высокодобротной
механической колебательной системой, имеющей резонансные частоты продольных
колебаний
Fn = NV/ (2L) ,
где N - номер гармоники или моды колебаний, V - скорость звука в материале,
L - длина сердечника. Для продольных колебаний интерес представляет лишь
первая, "полуволновая" мода, соответствующая акустической длине стержня, равной
половине длины волны звуковых колебаний. Резонансная кривая, экспериментально
снятая для одного из образцов датчика, приведена на рис. 2.
*У,мВ
300
250
200
150
100
50
16500 16520 16540 F,T4
Рис. 2. Резонансная кривая ферритовохю стержня длиной 158 мм на
одноузловой (полуволновой) моде продольных колебаний.
На более высокочастотных модах в каждый момент времени отдельные участки
стержня испытывают механические напряжения противоположных знаков,
соответственно и их магнитная проницаемость изменяется противофазно, что приводит к
взаимной компенсации и резкому снижению коэффициента модуляции. При
использовании крутильных колебаний стержня, напротив, может быть выбрана любая мода,
так как знак изменения магнитной проницаемости не зависит от направления
сдвиговых механических напряжений. Это позволяет создавать датчики,
использующие более высокочастотную модуляцию, а также обеспечивать более высокую
прочность и жесткость конструкции за счет крепления сердечника в нескольких
узлах колебаний. Важным преимуществом датчиков на крутильных колебаниях
является также то, что частота выходного сигнала вдвое выше частоты акустической
модуляции, и это облегчает фильтрацию довольно мощной наводки от генератора
акустической накачки.
Вызываемое переменными сдвиговыми или продольными механическими
напряжениями изменение магнитной проницаемости р. приводит к изменениям магнитной
индукции В с той же частотой. Вследствие этого, в катушке контура возникает эдс с
частотой, равной частоте изменений В. При этом частота электрических
колебаний в LC-контуре оказывается равной частоте продольных механических
колебаний, или удвоенной частоте крутильных колебаний. Амплитуда электрического
сигнала на LC-контуре оказывается пропорциональна величине измеряемого
магнитного поля, а фаза изменяется на противоположную при изменении знака этого
поля. Для детектирования может быть использован синхронный детектор, на
сигнальный вход которого подано напряжение с выхода предварительного усилителя,
а на опорный - с генератора возбуждения механических колебаний. В случае
применения крутильных колебаний опорную частоту необходимо удвоить, так как
частота сигнала на LC-контуре равна удвоенной частоте механических колебаний.
J I I I I L
Один из лабораторных образцов предлагаемого датчика был выполнен на ферри-
товом сердечнике 400НН длиной 158 и диаметром 10 мм, в котором возбуждались
продольные колебания на полуволновой моде с резонансной частотой около 20
кГц. В результате испытаний была определена чувствительность, которая
составила 100 пТл при высокой стабильности этой чувствительности во времени за
двухлетний период наблюдений. Возможно, что данный образец обладает и большей
чувствительностью, но для проверки этого нужны испытания в камере с защитой
от внешних магнитных полей, которые мы не проводили. При испытаниях же в
обычных лабораторных условиях ограничивающим фактором являются низкочастотные
вариации магнитного поля Земли. Измеренный динамический диапазон датчика
простирается от 100 пТл до 50 мкТл при достаточно линейной характеристике.
Частотный диапазон был искусственно ограничен сверху на уровне около 10 Гц RC-
фильтром на выходе для уменьшения помех от электросети, так как измерения
проводились в обычных лабораторных помещениях.
На рис. 3 приведена схема использовавшегося генератора возбуждения
акустических колебаний.
15 к Д\
г-с=з—Ю
47 К ^N -
г, L1,
/?t 54 к С2 560 п
I
—по—т—if
1.2 н
Рис. 3. Схема генератора для возбуждения акустических колебаний. Ml -
К157УД2; Т1 - КП103К; Д1 - КД521; ПД1, ПД2 - пьезопреобразователи.
Сигнал обратной связи с пьезопреобразователя ПД1 через простейший двухзвен-
ный RC-фильтр (R1C1, C2R2) подается на входной операционный усилитель (о.у.)
М1-1. На транзисторе Т1 собрана схема автоматической регулировки усиления.
Второй о.у. (М1-2) с коэффициентом усиления К = -1 служит для удвоения
амплитуды напряжения, подаваемого на пьезопреобразователь ПД2, подключенный между
выходами обоих о.у.
На рис. 4 приведена схема усилителя и синхронного детектора. Сигнал с
колебательного контура LkCl настраиваемого в резонанс подбором емкости С1
подается на вход предварительного усилителя, собранного на о.у. Ml. Коэффициент
усиления предварительного усилителя, а следовательно, и чувствительность
магнитного датчика могут изменяться переключением перемычек (использованы
применяющиеся в компьютерной технике так называемые джамперы) S1 и S2. Опорный
сигнал для фазового детектора подается на вход компаратора М4, управляющего
ключом М2. Фазовый детектор выполнен по конденсаторной схеме на С2, и
работает с удвоением напряжения. Выходной усилитель на о.у. МЗ снабжен фильтром
нижних частот на элементах R1 и СЗ. Кроме этого, иногда использовался не
показанный на схеме дополнительный RC-фильтр на выходе усилителя с частотой
среза около 1 Гц для обеспечения более гладкой записи на самописец.
1М fljlM
27 н* f f
-1- -12 +12
100к
<утПДху—СЭ
100 к
Выход
Рис. 4. Схема усилителя синхронного детектора. Ml, МЗ - 544УД2,
М2 - 561КТЗ, М4 - компаратор 597САЗ; диоды - КД521.
Испытания проводились с помощью соленоида, создающего калибровочное поле.
Длина соленоида 290 мм, диаметр - 170 мм, однослойная обмотка - 213 витков,
намотанных виток к витку. По обмотке соленоида пропускался низкочастотный ток
в виде меандра с амплитудой, соответствующей 1, 0.25 и 0.1 нТл и периодом -
25 с. Датчик располагался внутри этого соленоида так, что чувствительный
элемент датчика находился на оси соленоида и симметрично относительно его
торцов . Соленоид вместе с датчиком был закреплен на поворотной платформе
стандартного геодезического штатива, с помощью которого ориентировался в
горизонтальной плоскости перпендикулярно магнитному меридиану по минимуму выходного
сигнала. Перед началом измерений датчик размагничивался с помощью спадающего
по амплитуде переменного магнитного поля и выдерживался в найденном положении
относительно магнитного меридиана несколько часов для завершения процесса
магнитной аккомодации. Это наблюдалось по постепенному уменьшению дрейфа
выходного сигнала.
По этой методике удалось провести достаточно хорошую запись сигнала с
амплитудой 1 нТл (рис. 5а) и удовлетворительную - с амплитудой 0.25 нТл (рис.
56). В обоих случаях перед записью сигнала и после нее записывались шумы
геомагнитного поля - для сравнения.
Следует отметить, что уровень низкочастотных вариаций магнитосферы Земли в
летнее время довольно высок, особенно днем. Поэтому основные измерения
проводились поздней ночью. И, тем не менее, нам так и не удалось получить запись
сигнала с амплитудой <0.1 нТл. В зимнее время, также глубокой ночью, запись
сигнала с амплитудой 0.1 нТл нами была получена. Эта запись видна в правой
части рис. 6.
(а)
ш
Ш
Дш
Меандр включен
ЯД
шшд
(б)
Рис. 5. Примеры записи сигналов амплитудой 1 нТл (а) и 0.25 нТл (б)
Mil 1 0 ^s't/Гтт I I 1 1 1 I 1 1 1 t П l" тгТтт1 1 1 1 1 f
Mill W.ZrJ 111Л 1 [I t | | U. 1 111 Jl I 1 t 1
К^пНчИгшЧ/^^ и 1
1 т т Tlt ^T п г «'III [II
Рис. 6. Запись сигналов амплитудой 0.25 и 0.1 нТл.
В заключение отметим, что возможно существенное повышение достигнутой
чувствительности до 100 пТл и других характеристик датчика. Так, для
изготовления сердечника можно использовать не дешевый феррит 400НН, а другие
ферромагнитные материалы, обладающие более высокими характеристиками по
чувствительности к деформациям, меньшими шумами и более высокой стабильностью. Это могут
быть, например, аморфные магнитные сплавы, монокристаллические
ферромагнетики, а также искусственные материалы, подобные полученным сравнительно недавно
кристаллам с гигантской магнитострикциеи. Более совершенные схемотехнические
решения с применением узкополосных фильтров, более жесткой и точной
стабилизацией амплитуды колебаний и пр. могут дать уменьшение собственных
низкочастотных дрейфов и высокочастотных шумов, а также уменьшить интермодуляционные
помехи. В частности, требуется более сильное подавление наводки на частоте 50
Гц и ее гармоник как в тракте предварительного усиления, так и далее по
схеме . Дополнительное повышение характеристик возможно также при переходе на
более совершенную элементную базу с использованием более малошумящих и стабиль-
ных операционных усилителей и т.п.
Преимущества данного датчика по сравнению с другими типами детекторов
магнитного поля:
• механическая прочность, простота конструкции и эксплуатации (в частности,
не требует охлаждения);
• дешевизна;
• относительно малые габариты;
• в отличие от протонных магнитометров, позволяет проводить измерения и в
неоднородных полях;
• в отличие от ненаправленных или слабонаправленных датчиков, предлагаемый
нами датчик обладает пгантелеобразнойп диаграммой направленности, что
позволяет на его основе создавать как направленные однокомпонентные
магнитометры, так и векторные, двух- и трехкомпонентные, для измерения модуля и
направления вектора магнитного поля;
• в отличие от феррозондовых датчиков, в предлагаемом нами шумы Баркгаузена
не играют существенной роли в достижении предельной чувствительности; это
обстоятельство обусловлено тем, что амплитуда перемагничивания сердечника
тем меньше, чем меньше измеряемая величина магнитного поля.
Литпортал
ЛАВИНА
Нил Стивенсон
(окончание)
22
- О!кей, в прошлый раз мы говорили о глиняном конверте с табличкой внутри.
А это что такое? Вот это, похожее на дерево? - Хиро указывает на один из
артефактов .
- Тотем богини Ашеры, она же Иштар.
- Ага, теперь мы к чему-то пришли, - говорит Хиро. - Лагос сказал, что
«Брэнди» из «Черного Солнца» - культовая проститутка Ашеры. Кто такая эта
Ашера?
- Она была супругой Эль, известного также как Яхве, - говорит
Библиотекарь . - Она известна и под другими именами, ее самый распространенный эпитет
- Элат. Греки знали ее как Диону или Рею. Ханааняне - как Таннит или Хавву,
что соответствует библейской Еве.
- Еве?
- Кросс предлагает следующую этимологию имени «Таннит»: форма женского рода
от слова «таннин», что означает «Дщерь змеи». Далее, в бронзовом веке у Ашеры
имелся еще один эпитет «дат батни», также «дщерь змеи». Шумеры знали ее как
Нинту или Нинхурсаг. Ее символ - кадуцей, змея, обвивающая дерево или жезл.
- Кто поклонялся Ашере? Насколько я понимаю, множество людей?
- Все, кто жил на территории от Испании до Индии начиная со второго
тысячелетия до нашей эры до возникновения христианства. Исключение составляют
иудеи, которые поклонялись ей только до религиозных реформ Езекии и позднее
Исайи.
- Я думал, иудеи были монотеистами. Как они могли поклоняться Ашере?
- Они были монолатристы, иными словами, они поклонялись одному богу, но не
отрицали существования других богов. Но поклоняться им полагалось, собственно
говоря, только Яхве. Ашеру почитали как супругу Яхве.
- Что-то я не помню, чтобы в Библии говорилось, что у бога была жена.
- Библии на тот момент еще не существовало. Иудаизм представлял собой
совокупность не связанных между собой культов Яхве, причем у каждого были свои
места поклонений и свои ритуалы. Легенды об Исходе еще не были кодифицированы
в священных книгах, а более поздние части Библии просто еще не появились.
- Кто решил вымарать Ашеру из иудаизма?
- Школа Второзакония. Так принято называть группу людей, написавших
«Второзаконие» , а также «Книгу Иисуса Навина», «Книгу Судей» и «Книги Царств».
- и что же это были за люди?
- Националисты. Монархисты. Централисты. Предшественники фарисеев. В то
время ассирийский царь Саргон II завоевал Самарию, северный Израиль, и
вынудил иудеев мигрировать на юг к Иерусалиму. Иерусалим значительно разросся, и
иудеи начали завоевывать территории к западу, востоку и югу от него. Это было
время острого национализма и подъема патриотизма. Школа Второзакония
воплотила эти настроения в писании, переписав и реорганизовав древние легенды.
- Как именно их переписали?
- Моисей и иже с ним полагали, что границей Израиля служит река Иордан, а
дейтерономисты, школа Второзакония, считали, что Израиль включает в себя и
долину реки Иордан, тем самым оправдывая агрессию на восток. Есть немало и
других примеров: в праве до Второзакония ничего не сказано о царе. Законоуло-
жение, зафиксированное школой Второзакония, отражает монархическую систему.
Право до Второзакония касалось преимущественно вопросов религии, в то время
как в центре права дейтерономистов - воспитание царя и его народа, иными
словами, мирские проблемы. Второзаконники настояли на централизации религии в
Иерусалимском храме, уничтожив окраинные культовые центры. И есть еще один
момент, который показался Лагосу важным.
- А именно?
- «Второзаконие» - единственная книга «Пятикнижия», где упоминается, что
зафиксированная письменно Тора воплощает божественную волю: «Но когда он
сядет на престоле царства своего, должен списать для себя список закона сего с
книги, находящейся у священников левитов. И пусть он будет у него, и пусть он
читает его во все дни жизни своей, дабы научался бояться Господа, Бога
своего, и старался исполнять все слова закона сего и постановления сии; чтобы не
надмевалось сердце его пред братьями его и чтобы не уклонялся он от закона ни
направо, ни налево, дабы долгие дни пребыл на царстве своем он и сыновья его
посреди Израиля». Второзаконие, семнадцать: восемнадцать - двадцать.
- Итак, второзаконники кодифицировали религию. Превратили ее в
организованный самовозобновляющийся и самораспространяющийся организм, - говорит Хиро. -
На язык просится слово «вирус». Но исходя из того, что ты только что
процитировал, Тора и есть вирус, который использует человеческий мозг как жесткий
диск. Жесткий диск, иными словами, человек, создает ее копии. И все новые
люди приходят в синагоги и читают Тору.
- Не могу обработать аналогию. Но то, что вы говорите, отчасти верно. После
того как второзаконники реформировали иудаизм, иудеи перестали приносить
жертвы, а вместо этого стали посещать синагоги, где читали Книгу. Не будь
второзаконников, монотеисты всего мира и по сей день приносили бы в жертву
животных, а их верования распространялись бы изустно.
- Колоться одной иглой, - говорит Хиро. - Когда вы обсуждали все это с
Лагосом, он ничего не говорил о том, что Библия - это вирус?
- Нет, но он отметил, что хотя у нее есть с вирусом ряд общих черт, кое в
чем она серьезно от него отличается. Он считал ее доброкачественным вирусом.
Вроде тех, какие применяют при вакцинации. Вирус Ашеры он считал более
пагубным, способным распространяться через выделения человеческого тела.
- Выходит, религия второзаконников, требовавшая жесткого следования Книге,
сделала иудеям прививку против вируса Ашеры.
- Да, в сочетании со строгой моногамией и прочими кошерными практиками, -
говорит Библиотекарь. - Предшествующие религии, от шумерской до Второзакония,
известны как прерациональные. Иудаизм являлся первой рациональной религией. И
как таковой, на взгляд Лагоса, был менее подвержен заражению вирусами,
поскольку основывался на фиксированных, письменных данных. В основе почитания
Торы и предельной точности при изготовлении ее нового списка лежала
информационная гигиена.
- А мы в какое время живем? В пострациональную эру?
- Хуанита высказала подобное мнение.
- К гадалке не ходи. И вообще, я как будто начинаю ее понимать.
- О!
- До того я никак не мог в ней разобраться.
- Понимаю,
- Думаю, если мне удастся провести с тобой достаточно времени, чтобы
понять , что у нее на уме... ну тогда может случится чудо.
- Попытаюсь быть всемерно полезен.
- Ну, за дело... Похоже, Ашера была носительницей вирусной инфекции. Второза-
кониики каким-то образом это поняли и изничтожили ее, блокировав все векторы,
по которым она могла бы распространяться.
- К вопросу о вирусных инфекциях, - говорит Библиотекарь, - позвольте мне
указать на возможную перекрестную ссылку. Моя программа предполагает, что в
подходящий момент я буду их делать. Вероятно, вам стоит вспомнить герпес
симплекс, вирус, раз и навсегда внедряющийся в нервную систему. Он способен
привносить новые гены в уже существующие нейроны и изменять их генетическую
структуру. С такой целью данный вирус используют в современных генетических
исследованиях. Лагос полагал, что герпес симплекс может быть современным
доброкачественным потомком Ашеры.
- Не всегда доброкачественным, - возразил Хиро, вспомнив, как один его друг
умер от осложнений, связанных со СПИДом; перед смертью лезии герпеса
распространились по губам, рту и глотке до самой гортани. - Он доброкачественный
только потому, что у нас к нему иммунитет.
- Да, сэр.
- Выходит, Лагос считал, что вирус Ашеры на самом деле изменял ДНК клеток
мозга?
- Да. Это легло в основу его теории о том, что вирус был в состоянии транс-
мутировать из биологически наследуемой спирали ДНК в поведенческие модели.
- Какие поведенческие модели? Как выглядело поклонение Ашере? Они приносили
жертвы?
- Нет. Но существуют свидетельства о культовых проститутках как женского,
так и мужского пола.
- Это действительно то, что я думаю? Служители религии, обретающиеся у
храмов и готовые трахать всех приходящих?
- Более или менее.
- Вот оно. Отличный способ распространять вирус. Теперь давай вернемся к
более раннему ответвлению разговора.
- Как пожелаете. Я способен справляться с гнездовыми ответвлениями почти
бесконечной сложности.
- Ты говорил о связи между Ашерой и Евой.
- Ева, чье библейское имя звучит как Хавва - иудаистская интерпретация
более древнего мифа. Хавва была офидианской богиней-матерью.
- Офидианской?
- Связанной со змеями. Ашера - также офидианская богиня-мать. И обе связаны
еще и с деревьями.
- Насколько мне помнится, Еве вменяют в вину то, что она вынудила Адама
отведать запретного плода с древа познания добра и зла. Иными словами, это не
просто плод - это данные!
- Как скажете, сэр.
- Интересно, были ли вирусы с нами всегда? Подразумевается, что они испокон
веков бродили по земле. Но возможно, это неправда. Может быть, в истории
существовал некий период, корда их попросту не было или они встречались крайне
редко. А потом в один прекрасный день появился метавирус, и число различных
вирусов возросло экспоненциально, поэтому люди начали болеть самыми разными
болезнями. Это, возможно, объясняет тот факт, что во всех культурах
существует миф о Рае и об изгнании из Рая.
- Возможно.
- Ты говорил, что ессеи считали паразитов демонами. Знай они, что такое
вирус , наверное, причислили бы к демонам и его. А позавчера вечером Лагос
сказал, что у шумеров не существовало представления о добре и зле как таковых.
- Верно. Согласно Кремеру и Мейерсу, есть добрые демоны и есть дурные
демоны. «Добрые демоны приносят эмоциональное и физическое здоровье. Дурные
демоны приносят потерю ориентации и целый ряд физических и эмоциональных недугов...
Но эти демоны почти неотличимы от заболеваний, которые они персонифицируют...
Во многих случаях речь идет, говоря современным языком, о заболеваниях
психосоматического характера».
- То же самое сказали врачи и о ДаБиде: дескать, его заболевание, наверное,
психосоматическое.
- О ДаБиде мне не известно ничего, кроме сравнительно тривиальных
статистических данных.
- Создается такое впечатление, будто «добро» и «зло» изобрел автор легенды
об Адаме и Еве, чтобы объяснить, почему люди заболевают, откуда у них берутся
вирусы тела и духа. Значит, когда Ева - или Ашера - вынудила Адама съесть
плод с древа познания добра и зла, она привнесла в мир концепцию добра и зла,
привнесла метавирус, порождающий вирусы.
- Может быть.
- Тогда мой следующий вопрос таков: кто написал легенду об Адаме и Еве?
- Это предмет множества научных дискуссий.
- А что по этому поводу думал Лагос? Или точнее, что думала Хуанита?
- Радикальная интерпретация Николасом Уайяттом истории Адама и Евы
предполагает, что она была написана второзаконниками как политическая аллегория.
- Я думал, они написали более поздние книги, а не Книгу Бытия.
- Верно. Но они также приняли участие в компиляции и редактировании более
ранних книг. Многие годы считалось, что Книга Бытия была написана
приблизительно в 900 году до нашей эры или даже раньше, иными словами, задолго до
возникновения школы Второзакония. Но недавний анализ лексики и содержания
текстов позволяет предположить, что значительная часть редактуры, включая,
возможно, и авторские вставки, была предпринята во время вавилонского
пленения , когда в иудейском обществе господствовали идеи второзаконников.
- Выходит, они переписали старый миф об Адаме и Еве.
- По всей видимости, у них была для этого удобная возможность. Согласно
интерпретации Хвиберга и позднее Уайятта, Адам в своем саду - иносказательное
обозначение царя в его святилище, а точнее, царя Осии, который правил
восточным царством до его завоевания Саргоном II в 772 году до нашей эры.
- Об этом завоевании ты уже говорил. Это оно вытеснило второзаконников на
юг к Иерусалиму.
- Вот именно. Далее, «Рай», слово, которое можно понимать как просто
иудейское «наслаждение», обозначает счастливое состояние, в котором пребывал царь
до завоевания. Изгнание из Рая в неплодные земли на востоке - иносказательное
обозначение массовой депортации израилитов в Ассирию, последовавшей за
победой Саргона II. Согласно этой интерпретации, царь был совращен с пути
праведности культом Эль и связанным с ним поклонением Ашере, которая обычно
ассоциируется со змеями и чьим символом выступает дерево.
- И эта связь с Ашерой каким-то образом привела к поражению и завоеванию
его страны, поэтому, достигнув Иерусалима, второзаконники переиначили всю
историю Адама и Евы, превратив ее в предупреждение вождям южных царств.
- Да.
- И потому что их никто не слушал, они, возможно, в процессе переписывания
изобрели - как приманку - концепцию добра и зла.
- Приманку?
- Профессиональный сленг. А что случилось потом? Саргон II попытался
завоевать и южное царство?
- Попытался его наследник Сеннахирим. Царь Езекия, правивший южным
царством, лихорадочно готовился к нападению: значительно модернизировал укрепления
Иерусалима, улучшил подачу в него питьевой воды. Он также ответственен за
серию религиозных реформ, чреватых серьезными последствиями, которые он
предпринял под руководством второзаконников.
- и что получилось?
- Силы Сеннахирима окружили Иерусалим. «И случилось в ту ночь: пошел Ангел
Господень и поразил в стане Ассирийском сто восемьдесят пять тысяч. И встали
поутру, и вот, все тела мертвые. И отправился, и пошел, и возвратился
Сеннахирим, царь Ассирийский, и жил в Ниневии». Четвертая Книга Царств,
девятнадцать : тридцать пять - тридцать шесть.
- Кто бы сомневался, что он ушел! Давай-ка разберемся: второзаконники
руками Езекии ввели в Иерусалиме строжайшую информационную гигиену, а также
провели кое-какие строительные работы. Ты говорил, они работали над
водоснабжением?
- «И собралось множество народа, и засыпали все источники и поток,
протекавший по стране, говоря: да не найдут цари Ассирийские, придя сюда, много
воды». Вторая книга Паралипоменон, тридцать два: четыре. Затем иудеи прорыли
в скале туннель длиной тысячу семьсот футов, чтобы по нему носить воду в
город.
- И стоило солдатам Сеннахирима появиться под стенами Иерусалима, они все
разом пали замертво, пораженные тем, что можно понимать только как
исключительно вирулентное заболевание, к которому у жителей Иерусалима, по всей
видимости, был иммунитет. Гм, странно. Интересно, что попало в их воду?
Ш
И.В. редко выпадает доставлять посылки на Лонг-Бич, но когда все же
приходится, она делает все, чтобы избежать «Убыточной Зоны». Эта заброшенная верфь
размером с провинциальный городок далеко выпирает в залив Сан-Педро, а вокруг
на окаймленные пеной пляжи выходят старые, захудалые ЖЭКи, в пойме реки
Л.А. - самостийные ЖЭКи, где дома крыты асбестом, а улицы патрулируют корич-
невые, как жуки, камбоджийцы с помповыми обрезами. Большая часть «Зоны» лежит
в названном Терминал-Айленде, самом последнем клочке суши, выпирающем в
залив . Доска И. В. по воде бегать не умеет, а это значит, туда или обратно она
может попасть по единственному подъездному пути.
Как и все «Убыточные Зоны», эта окружена забором, к которому через каждые
несколько ярдов привязаны желтые металлические таблички:
УБЫТОЧНАЯ ЗОНА
ОСТОРОЖНО. Служба Национального Парка объявила эту область Национальной
Убыточной Зоной. Программа «Убыточные Зоны» была разработана для того, чтобы
содержать земельные участки, затраты на очистку которых превышают их будущую
экономическую стоимость.
Все заборы вокруг «Убыточных Зон» одинаковы; вот и в этом полно дыр, а
местами он попросту выломан. Надо же молодым людям, накачавшимся естественными и
искусственными мужскими гормонами до потери сознания, где-то проводить
идиотские ритуалы инициации. На своих четырехприводных грузовиках они являются
сюда изо всех ЖЭКов в округе, несутся по отрытому пространству, оставляя
глубокие пропилы в глине, которую залили в самые опасные участки, чтобы помешать
нанесенному ветром асбесту пыльной бурей обрушиться на Динсейленд.
И. В. приятно сознавать, что этим мальчикам и во сне не снились вездеходы
вроде моторизованной инвалидной коляски Нг. А Нг, не снижая скорости,
сворачивает с мощеной Дороги - начинает немного трясти, - врезается в забор,
словно в стену тумана, и, проходя, валит стофутовую секцию.
Ночь ясная, поэтому «Убыточная Зона» блестит точно огромный ковер битого
стекла и обломков асбеста. В сотне футов в стороне чайки разрывают живот
дохлой немецкой овчарке, лежащей на спине. Земля здесь непрерывно перекатывается
ухабами, и потому битое стекло вспыхивает и подмигивает, причина этого -
многочисленные миграции крыс. Глубокие, спроектированные компьютером отпечатки
ребристых протекторов, сделанные колесами мальчиков с зажиточных окраин,
оставили в глине гигантские руны, похожие на мистические фигуры в Перу, о
которых маме И.В. рассказывали в «Храме Нового Водолея». В окно И.В. видит
беспорядочные вспышки - то ли шутихи, то ли автоматные очереди.
А еще она слышит, как Нг издает ртом новые, еще более странные звуки.
В фургоне имеется встроенная система динамиков - стерео, пусть Нг и далек
от того, чтобы слушать музыку. И.В. чувствует, как включается система:
динамики начинают шипеть, гоня по кабине воздух.
Фургон ползет по «Зоне».
Неслышное шипение перерастает в низкое электронное гудение. Гудение
неровное, оно становится то громче, то тише, но все же остается низким, как тогда,
когда Падаль валяет дурака на своей электрической бас-гитаре. Нг то и дело
меняет направление движения, словно что-то ищет, и И.В. чувствует, как
гудение становится пронзительнее и выше.
Нет, оно определенно забирается вверх, собираясь перерасти в визг. Нг
рявкает команду, и громкость падает. Теперь он едет совсем медленно.
- Возможно, тебе и не придется покупать «Лавину», - бормочет он. - Мы,
кажется , нашли незащищенный тайник.
- Что это за истошный визг?
- Биоэлектронный сенсор. Мембраны, выращенные из человеческих клеток. Я
хочу сказать, в лаборатории выращенные. Одна сторона подвергается воздействию
воздуха, другая чистая. Когда через мембрану проникает чужеродное вещество и
оказывается на чистой стороне, его засекают. Чем более чужеродны проходящие
молекулы, тем выше звук.
- Как счетчик Гейгера?
- Очень похоже на счетчик Гейгера для проникающих в клетки соединений.
«Каких, например?» - хочется спросить И.В. Но она воздерживается.
Нг останавливает фургон. Зажигает какие-то фары - очень тусклые. Ну, надо
же, какой дотошный тип: мало того, что у него тут и яркие фары, и фары
дальнего света, так он поставил еще и тусклые.
Фургон стоит на краю оврага у подножия мусорной горы, присыпанной пустыми
пивными банками. На самом дне оврага темнеет кострище, к которому сходится
множество следов протекторов.
- Вот как, неплохо, неплохо, - бормочет Нг. - Место, куда молодежь
приезжает употреблять наркотики.
От такой банальности И. В. только закатывает глаза. Сдается, это он пишет
памфлеты против наркотиков, какими заваливают учеников школы.
Как будто эти жуткие трубки не накачивают его миллионом галлонов наркотиков
каждую секунду.
- Никаких признаков мин-ловушек, - говорит тем временем Нг. - Почему бы
тебе не пойти посмотреть, какие вторичные признаки приема наркотиков там
встречаются?
И.В. не верит своим ушам.
- На спинке сиденья за тобой висит противогаз, - продолжает Нг.
- и что там такого, о мудрый токсикоман?
- Асбест, отходы кораблестроения. Морские антикоррозийные краски, в которых
полно тяжелых металлов. Полихлорвинилы пихали во все подряд.
- Кайф.
- Я понимаю, что тебе не хочется туда идти. Но если мы сможем получить
образец «Лавины» с места употребления наркотиков, остальные пункты плана
попросту отпадут.
- Ну, раз ты так говоришь, - отвечает И.В., доставая противогаз.
Это огроменная конструкция из прорезиненной ткани закрывает ей всю голову и
спускается на плечи. Поначалу штука кажется тяжелой и неудобной, но тот, кто
ее спроектировал, правильно все понимал: вес распределен как надо. К
противогазу прилагается пара тяжелых рукавиц, которые И. В. тоже натягивает. Вот
только они ей слишком велики. Как будто заправилам на фабрике и в голову не
пришло, что женщина тоже может носить рабочие рукавицы.
И.В. спрыгивает на стеклянно-асбестовую поверхность «Зоны» с тайной
надеждой , что Нг не захлопнет за ней дверь и не уедет, оставив ее здесь.
Как ни странно, ей даже хочется, чтобы он так поступил. Крутое вышло бы
приключение.
Ладно, вот она идет к самой середине «места употребления наркотика». Ничего
удивительно, что там она видит целую кучу одноразовых шприцев. А также
несколько крохотных пустых пузырьков. Подобрав пару штук, она читает ярлычки.
- что ТЬ1 нашла? - спрашивает Нг, когда она, вновь забравшись в фургон,
стаскивает противогаз.
- Иглы. В основном «гипонарки». Но еще несколько «Ультра ламинаров» и
парочку «Москитов двадцать пять».
- Что все это значит?
- «Гипонарки» можно купить в любой «Купи и Кати», их еще называют ржавыми
гвоздями, такие они дешевые и тупые. Считается, что этими иглами пользуются
только негры-бомжи, больные диабетом и джанки. «Ультраламинары» и «москиты» -
последний писк, водятся только в фешенебельных ЖЭКах. Колоться ими не так
больно, и дизайн у них лучше. Сам знаешь: «эргономические плунжеры, модные
цветовые гаммы».
- Какой наркотик они себе вводили?
- Сам посмотри.
И.В. протягивает Нг пузырек.
Тут ей приходит в голову, что он не может повернуть голову.
- Как мне его держать, чтобы ты его увидел? - спрашивает она.
Нг высвистывает короткую мелодию. С потолка фургона разворачивается
рука-робот и ловко выхватывает пузырек из ее пальцев, а потом широким жестом
подводит к вмонтированному в приборную доску монитору.
На отпечатанной на машинке этикетке значится «Тестостерон».
- Н-да, - произносит задумчиво Нг, - ложная тревога. Внезапно сорвавшись с
места, фургон несется к самому центру «Убыточной Зоны».
- Может, скажешь, что тут происходит? - спрашивает И.В. - Ведь в этой
операции всю работу выполняю я.
- Стенки клеток, - объясняет Нг. - Детектор выискивает все, что проникает
сквозь стенки клеток. Поэтому вполне естественно, он среагировал на источник
тестостерона. Ложный след. Забавно. Видишь ли, наши биохимики живут в башне
из слоновой кости, им даже в голову не приходит, что есть люди, у которых
настолько съехала крыша, что они употребляют гормоны как наркотик. Что за
психи!
И.В. улыбается про себя. Смешно подумать: мы живем в мире, где такой чудик,
как Нг, называет с прибабахом кого-то еще.
- что ТЬ1 ищешь?
- «Лавину», - говорит Нг. - А нашли мы «Кольцо Семнадцать».
- «Лавина» - наркотик, который распространяют в маленьких пузырьках. Это я
знаю. А что такое «Кольцо Семнадцать»? Рок-группа из тех, что сегодня слушают
малолетки?
- «Лавина» проникает сквозь стенки клеток мозга в самое ядро, где хранится
ДНК. Поэтому в целях настоящей миссии мы разработали детектор, который
позволяет нам находить в воздухе соединения, способные проникать в клетки. Но мы
не учли того, что повсюду будут разбросаны пузырьки из-под тестостерона. Все
стероиды, иными словами, искусственные гормоны, имеют общую базовую
структуру, кольцо из семнадцати атомов, которое действует как магнитный ключ,
позволяя им проходить сквозь стенки клеток. Вот почему стероиды, оказавшись в
человеческом теле, оказывают настолько мощное действие. Проникнув в ядро
клетки , они, по сути, изменяют то, как она функционирует.
Короче говоря, наш детектор бесполезен. Тайный подход не сработал. Поэтому
придется вернуться к исходному плану. Ты покупаешь «Лавину» и подбрасываешь
ее в воздух.
Последний пункт И. В. все еще не понимает. Но на время затыкается, так как,
по ее мнению, Нг нужно побольше внимания обращать на дорогу, точнее, на ее
отсутствие.
Как только они выбираются из жутковатой полосы асбеста, «Убыточная Зона»
превращается в заброшенную пустошь, усеянную кустиками бурых сорняков и
огромными остовами неведомых механизмов. Между ними иногда высятся кучи
какого-то дерьма: угля, шлака, кокса, окалины или еще чего.
Всякий раз, когда они поворачивают за очередного стального монстра, перед
ними появляется небольшой огородик, на котором горбатятся азиаты или
латиносы. У И.В. создается такое впечатление, будто Нг хочется всех их просто
передавить , но всякий раз в последний момент он одумывается и резко их объезжает.
На широкой плоской площадке несколько испано-говорящих чернокожих играют в
бейсбол, вместо бит у них круглые крышки пятидесятипятигаллоновых бочек.
Поставив вокруг полдюжины асфальтоукладчиков, они врубили фары, чтобы осветить
себе «поле». Над раздолбанным трейлером, переоборудованным под бар, красуется
вывеска «УБЫТОЧНАЯ ЗОНА». На кладбище ржавых железнодорожных рельсов застряла
череда миниванов, между колес разросся нопал. В одном миниване устроили
франшизу «Жемчужных врат преподобного Уэйна», и евангелисты из Центральной Амери-
ки уже выстроились в очередь за покаянием и иноязычат себе под неоновым
Элвисом . «Храмов Нового Водолея» в «Убыточной Зоне» нет.
- Складской сектор не так загрязнен, как свалка, где мы только что были, -
подбадривает ее Нг. - Поэтому нет ничего страшного в том, что ты не сможешь
надеть здесь противогаз. В крайнем случае почувствуешь испарения «Холодка».
И. В. с удивлением осмысляет этот новый феномен: Нг называет на сленге
психотропный препарат, продаваемый по рецептам.
- Ты имеешь в виду фреон? - переспрашивает она.
- Да. Человек, деятельность которого мы расследуем, горизонтально
диверсифицирован . Иными словами, он распространяет целый ряд различных веществ. Но
начинал он с фреона. Он крупнейший оптово-розничный торговец на всем Западном
Побережье.
Наконец И. В. въезжает: фургон Нг снабжен кондиционером. Не каким-нибудь
дерьмовым кондиционерчиком, не разрушающим озоновый слой, а металлическим,
высокомощным, пробирающим до костей вьюгодувом «Стылый воздух». Фреон он жрет
в просто немыслимых количествах.
Из соображений практичности этот кондиционер - часть тела Нг. И.В.
разъезжает с единственным в мире фреоновым наркашом.
- Ты себе покупаешь «Холодок» у этого типа?
- Покупал до сего дня. Но по выполнении настоящего задания в будущем у меня
будет другой поставщик.
Другой поставщик. Ну, ясно - мафия.
Они подъезжают к береговой линии. Параллельными рядами здесь спускается к
воде десяток длинных и узких одноэтажных складов. С этой стороны к ним ведет
единственное подъездное шоссе. Между постройками петляют дорожки поменьше,
подходя к самой воде, где когда-то были пирсы. Время от времени попадаются
ржавеющие тягачи на гусеничном ходу.
Съехав с подъездного шоссе, Нг заводит фургон в небольшой закоулок, отчасти
скрытый старым кирпичным зданием электростанции и штабелем проржавевших
контейнеров. А потом разворачивает фургон так, чтобы он стоял носом наружу,
будто думает, что выбираться отсюда придется в спешке.
- Деньги в ячейке хранения перед тобой, - говорит Нг. Открыв бардачок, как
назвали бы его все прочие люди на свете, И.В. обнаруживает толстую пачку
потрепанных и грязных банкнот в миллиард долларов каждая. Миллиардки.
- Господи боже, что, грипов не нашлось? Это ж такая тяжесть!
- Курьер вероятнее всего расплатился бы такими купюрами.
- Потому что все мы мелкая сошка, да?
- Без комментариев.
- Сколько тут, квадрильон долларов?
- Полтора квадрильона. Сама понимаешь, инфляция.
- Что от меня требуется?
- Пойдешь в четвертый склад слева, - говорит Нг. - Как получишь пробирку,
подбрось ее в воздух.
- и что потом?
- Об остальном позаботятся.
В этом И.В. сомневается. Но если она влипнет, что ж, всегда можно будет
помахать личными знаками.
Пока И. В. со своей доской выбирается из фургона, Нг издает череду новых
звуков. Лязг и скрежет резонируют по всему кузову: это где-то в его недрах
оживают неведомые механизмы. Извернувшись, И. В. видит, как из крыши фургона
вылезает, раскрываясь, стальной кокон. Под лепестками оказывается миниатюрный
складной вертолетик. Бабочкиными крыльями разворачиваются лопасти. На боку у
него краской выведено «СМЕРТЕЛЬНЫЙ ВИХРЬ».
ЕЕ
Какой тут нужен склад, догадаться нетрудно: четвертый слева. Дорога,
бегущая к береговой линии, блокирована несколькими транспортными контейнерами,
такие железные коробы часто видишь на платформах восемнадцатиколесников.
Здесь они расставлены елочкой, поэтому, чтобы проехать мимо, приходится раз
десять повернуть слаломом направо-налево, пробираясь по похожему на лабиринт
туннелю между стальными стенами. На крышах пристроились парни с автоматами,
охраняющие этот марафон с препятствиями. К тому времени, когда И.В. снова
выбралась на открытое пространство, ее досконально проверили. С протянутых над
головой проводов свисают редкие лампочки, есть тут и пара-тройка
рождественских гирлянд. Все они горят, наверное, чтобы подбодрить клиентов. И.В. не
видит ничего, кроме огоньков лампочек, да и те кажутся всего лишь размытыми
пятнами в общем облаке тумана и пыли. Проход к береговой линии перед ней
перекрывает еще один лабиринт контейнеров. На одном надпись-граффити: «СКОР
ИЗРЕК: ПОПРОБУЙ СЕГОДНЯ ОБРАТНЫЙ ОТСЧЕТ!»
- что такое СКОР? - спрашивает она, просто чтобы нарушить тишину.
- Самовластный Король Озона Разрушителей, - отвечает мужской голос.
Его владелец спрыгивает с погрузочного дока слева от нее. В глубине склада
помаргивают лампочки и огоньки сигарет.
- Мы так Эмилио зовем.
- Ах да, - кивает И.В. - Фреонщика. Я пришла не за «Холодком».
- Да-а, - тянет длинноногий мужик. Ему под сороковник, но для своих сорока
он выглядит слишком тощим. Выдернув изо рта окурок, он бросает его точно
дартс.
- И чего же тебе надо?
- Сколько стоит «Лавина»?
- Один и семьдесят пять грипов.
- Я думала, полтора. Мужик качает головой:
- Сама понимаешь, инфляция. И все-таки это бросовая цена. Черт, эта твоя
доска стоит, наверное, целую сотню.
- Такую даже за конгбаксы не купишь, - говорит, расправляя плечи, И. В. -
Слушай, у меня только полтора квадрильона долларов.
Она вытаскивает из кармана пачку. Мужик смеется и, покачав головой, орет
своим коллегам на складе:
- Эй, ребята, тут одна цыпочка хочет заплатить миллиардками.
- Лучше избавься от бумажных денег, дорогуша, - произносит более резкий,
неприятный голос, - или купи себе тачку.
Второй мужик, еще старше первого, с лысой макушкой и курчавыми прядями на
висках, стоит, выпятив брюхо, в погрузочном доке.
- Не хотите брать, так и скажите, - говорит И.В. - Это брехня, а не бизнес.
- Цыпки к нам не так часто залетают, - отвечает лысый толстяк. И.В.
понимает, что это, верно, и есть сам СКОР. - Поэтому мы тебе сделаем скидку за
храбрость. Повернись спиной.
- Да пошел ты, - отвечает И.В. Не станет она поворачиваться ради этого
типа.
Все в пределах слышимости ржут.
- Ладно, шевелись, - говорит СКОР.
Жердь возвращается к погрузочному доку, стаскивает оттуда алюминиевый
чемоданчик и ставит его на железную бочку посреди дороги; чемоданчик теперь на
уровне пояса И.В.
- Сперва заплати, - говорит он.
И.В. протягивает ему миллиардки. Осмотрев пачку, Жердь с хохотом
забрасывает деньги через плечо в ворота дока. Мужики внутри снова ржут.
Жердь поднимает крышку чемоданчика, открывая небольшую клавиатуру,
вставляет в прорезь свою идентификационную карточку, потом пару минут барабанит по
клавишам.
Вынув, наконец, из стойки пробирку, он вставляет ее в гнездо. Устройство
засасывает пробирку внутрь, колдует над ней и выплевывает снова.
Жердь протягивает пробирку И.В. Красные цифры на крышке отсчитывают от
десяти назад.
- Когда дойдет до единицы, поднеси к носу и вдохни, - говорит Жердь.
Но она уже пятится от него подальше.
- у тебя проблема, дорогуша? - спрашивает он.
- Пока нет, - отвечает она. А потом изо всех сил подбрасывает пробирку
вверх.
Из ниоткуда возникает «тяп-тяп» лопастей. Над головой у них размытым пятном
проносится «Смертельный вихрь». Все на мгновение приседают: это от
неожиданности у них подкашиваются колени. На землю пробирка не возвращается.
- Ах ты, сучка, - говорит Жердь.
- А ведь крутой был план, - говорит СКОР, - но вот ведь одного я не могу
понять: зачем такой милой, умной девочке идти на самоубийственное задание?
Из-за облака выходит солнце. Нет, с полдюжины солнц - все они висят в
воздухе, а значит, это вовсе не тени. В слепящем свете лица Жерди и СКОРа
кажутся плоскими и невыразительными, лишаются черт, превратившись в два плоских
блина. И.В. единственная, кто хоть что-то видит, ведь «Рыцарское забрало» уже
скомпенсировало резкость; мужчины под ударом света морщатся и никнут.
И.В. оглядывается посмотреть, что у нее за спиной. Одно миниатюрное солнце
висит над лабиринтом контейнеров, освещая все его углы и закоулки, ослепляя
охрану. А поскольку этот свет пульсирует, в очках И.В. то слишком светло, то
слишком темно, но одна картинка намертво запечатлевается на ее сетчатке:
вооруженная охрана валится, точно череда деревьев под ураганом, и на фоне
лабиринта на мгновение возникает ряд темных существ. Они взлетают на контейнеры
волной кибернетического цунами. Крысопсы.
Лабиринт они уже преодолели, просто перепрыгнув его. И по пути кое-кто из
них насквозь прошил тела охранников, как проходят защитники НФЛ сквозь
слабаков-фотографов из прессы. Но Крысопсы приземляются на бетон, и тут же
поднимается внезапное облако пыли, по низу которого пляшут белые искры. Сначала
все происходит в полнейшей тишине, но И. В. видит, как Крысопес врезается в
тело Жерди, а потом вдруг слышит треск ломающихся ребер - с таким звуком
взрывается иногда надутый целлофановый пакет. Весь склад уже ходит ходуном,
но взгляд И.В. пытается уследить за происходящим, наблюдая, как двойной след
пыли и искр новых Крысопсов бежит по дороге, а потом вдруг взлетает в воздух
над следующим новым препятствием.
С тех пор как она подбросила в воздух пробирку, прошли лишь три секунды.
И.В. поворачивается и заглядывает внутрь склада. Но ее взгляд притягивает
фигура на крыше. Это еще один охранник, снайпер, вышедший из-за модуля
кондиционера, и его глаза уже привыкли к слепящему свету. Он поднимает винтовку к
плечу. И.В. морщится, когда по ее глазам несколько раз проходит лазерный луч,
пока снайпер наводит ей на лоб перекрестие мишени. За спиной у него она видит
«Смертельный вихрь»: в яростном свете лопасти образуют диск, который,
сужаясь, превращается в ровную серебряную линию. А потом вертолетик летит прямо
на снайпера.
Затем «Смертельный вихрь» резко сворачивает вправо в поисках дополнительной
жертвы, а из-под него валится какой-то предмет. И.В. решает было, что
вертолетик сбросил бомбу, но это голова снайпера, которая, быстро вращаясь,
извергает в яростном свете тонкую розовую спираль. Лопасти вертолетика, наверное,
прошлись по основанию шеи бедняги. Одна часть И. В. бесстрастно наблюдает за
головой, подпрыгивающей и вращающейся в пыли, а другая вопит что есть мочи.
Тут она слышит хлопок - первый громкий звук за все эти минуты. Повернувшись
на звук, она видит перед собой возвышающуюся над складским сектором водокачку
- лучшего места для снайпера и не придумать.
Но тут ее внимание привлекает карандашный росчерк голубовато-белого выхлопа
крохотной ракеты, которая взмывает в небо из фургона Нг. Ракета не делает
ничего , просто поднимается на определенную высоту и там зависает. И. В. уже не
до ракеты; вскочив на доску, она изо всех сил отталкивается от земли,
стараясь найти укрытие от снайпера на водокачке.
Слышится второй хлопок. Но не успевает этот звук достигнуть ее ушей, ракета
срывается с места, будто пескарь, по горизонтали, два-три раза поводит носом,
чтобы скорректировать курс, и самонаводится на насест снайпера - на пожарной
лестнице водокачки. Гремит ужасающий взрыв - без огня и света, - все равно
что громкий бессмысленный «бум», как иногда при фейерверке. С мгновение И.В.
кажется, будто она слышит грохот, с которым шрапнель рикошетит от
металлических конструкций.
Не успевает она въехать в лабиринт, как мимо нее проносится пылевой тайфун-
чик, отбрасывая ей в лицо камешки и осколки стекла. Цунами летит в лабиринт.
И.В. слышно, как оно со звуком пинг-понгового мячика отталкивается от стен,
меняя направление. Это Крысопес расчищает ей путь.
Ну, до чего мило!
- Ловко проделано, отставник, - говорит она, снова забираясь в фургон Нг.
Горло у нее словно опухло. Может быть, от крика, а может, от токсических
отходов . Или ее сейчас вырвет. - Ты что, не знал о снайперах? - Если она будет
думать о мелочах, то ей, может, удастся забыть о подвигах «Смертельного
вихря».
- о том, который был на водокачке, не знал, - отвечает Нг. - Но как только
он выпустил пару очередей, мы рассчитали траектории пуль на миллиметровой
волне и выследили источник.
Голосовыми командами Нг выводит фургон из укрытия и направляется к 1-405.
- Я бы сказала, очевидное место для снайпера.
- Он был в неукрепленной позиции, открытой со всех сторон, - возражает
Нг. - Иными словами, выбрал себе позицию камикадзе. А это нетипичное
поведение для торговцев наркотиками. Обычно они более прагматичны. Ну, так что,
будет еще какая-нибудь критика в мой адрес?
- А как с пробиркой? Получилось?
- Да. Пробирка была помещена в герметичную камеру внутри вертолета еще до
того, как успела выбросить содержимое. Она была заморожена до фазы
химического саморазрушения. Теперь у нас есть образец «Лавины», чего еще никому не
удавалось. На таком успехе и строят репутацию.
- А как насчет Крысопсов?
- А что с ними?
- Они уже вернулись в фургон? Вернулись сюда? - И.В. кивком указывает на
пространство у себя за спиной.
Нг отмалчивается. И. В. напоминает себе, что он сидит у себя в кабинете во
Вьетнаме 1955-го и все происходящее смотрит по телевизору.
- Трое вернулись, - говорит Нг. - Трое на пути сюда. А еще троих я оставил
для дополнительных усмирительных мер.
- Ты их бросаешь?
- Они нас нагонят, - говорит Нг. - По прямой они развивают семьсот миль в
час.
- Правда, что внутри у них ядерная начинка?
- Диатермальные изотопы.
- А что будет, если одна из них взорвется? Всё и вся мутируют?
- Если окажешься рядом с разрушительной силой настолько мощной, чтобы де-
капсулировать эти изотопы, - говорит Нг, - тебе нечего будет волноваться
из-за облучения.
- А они смогут найти к нам дорогу?
- Когда-нибудь в детстве смотрела «Лесси возвращается домой»? - спрашивает
он. - Или лучше сказать, была младше, чем сейчас?
Вот как. Она была права. Крысопсы сделаны из собак.
- Это жестоко, - говорит она.
- Подобные чувства вполне предсказуемы, - говорит Нг.
- Лишить собаку ее тела, держать все время в бункере...
- Знаешь, что делает Крысопес, когда сидит у себя в, как ты его называешь,
бункере?
- Вылизывает себе электронные яйца?
- Ловит летающие тарелки в прибое. Вечно. Жрет растущие на деревьях стейки.
Лежит у камина в охотничьем домике. Я пока еще не установил симулятор
вылизывания под хвостом, но ты подала неплохую мысль. Пожалуй, такое стоит
инсталлировать .
- А как насчет тех часов, когда он не в бункере? Когда он носится у тебя на
побегушках?
- А ты можешь себе представить, какая это свобода для питбуля, если он
способен бежать со скоростью семьсот миль в час?
И.В. молчит. Она слишком занята обдумыванием этой идеи.
- Твоя ошибка, - продолжает Нг, - в том, что ты считаешь, будто все
механически улучшенные организмы - как я, скажем, - жалкие калеки. На деле нам
теперь живется лучше, чем раньше.
- А где ты берешь питбулей?
- Каждый день во всех городах на произвол судьбы бросают огромное число
собак.
- Так ты кромсаешь брошенных щенков?
- Мы спасаем брошенных собак от неизбежного уничтожения и отправляем их
практически в собачий рай.
- У нас с моим другом Падалью был питбуль. Фидо. Мы нашли его в переулке.
Какая-то сволочь прострелила ему ногу. Мы отвезли его к ветеринару. Несколько
месяцев мы держали его в пустой квартире в доме Падали, играли с ним каждый
день, приносили еду. А потом однажды мы пришли поиграть с Фидо, но он исчез.
Кто-то вломился в квартиру и его унес. Наверное, продал на опыты.
- Вероятно, - отзывается Нг, - но все равно для собаки это была не жизнь.
- Все же лучше того, как он жил раньше.
Разговор обрывается: Нг поглощен управлением фургоном, который выезжает на
бесплатную трассу Лонг-Бич в сторону города.
- А они что-нибудь помнят? - спрашивает И.В.
- До той степени, до какой собаки вообще что-либо помнят, - говорит Нг. -
Мы не нашли способа стирать память.
- Выходит, сейчас Фидо может быть Крысопсом?
- Я бы на это надеялся - ради его же блага, - отвечает Нг.
Во франшизе «Великого Гонконга мистера Ли» в Фениксе, штат Аризона,
просыпается Полуавтономный Охранный Модуль В-782 «Нг Секьюрити Индастрис».
Завод, собравший его на конвейере, считает его роботом номер В-782. Но он
считает себя питбулем по имени Фидо.
В давние времена Фидо, случалось, был плохой собачкой. А сейчас Фидо живет
в симпатичном домике на хорошем дворе. Теперь он стал хорошей собачкой. Он
любит лежать в своем домике и слушать, как лают другие хорошие собачки. У
Фидо большая стая.
Сегодня в далеком месте много лают. Прислушиваясь к этому лаю, Фидо узнает,
что-то очень взбудоражило целую стаю хороших собачек. Множество плохих людей
хотело обидеть добрую девочку. Это очень рассердило и взбудоражило собачек.
Теперь, чтобы защитить девочку, хорошие собачки обижают плохих людей.
Так и должно быть.
Фидо не выходит из домика. Поначалу, услышав лай, он было разволновался. Он
любит добрых девочек и поэтому особенно волнуется, когда их пытаются обидеть
плохие люди. Однажды и у него была девочка, которая его любила. Это было
раньше, когда он жил в страшном месте и всегда хотел есть, и многие люди его
обижали. Но добрая девочка его любила. Фидо очень любит добрую девочку.
Но лай других собак изменился; он понимает, что доброй девочке теперь
ничего не грозит. Поэтому Фидо засыпает снова.
ЕЕ
- Извиняй, партнер, - говорит И.В., входя в комнату Вавилона/Инфокалипси-
са. - Ух, ты! Да у тебя тут как в шарике, в котором, стоит потрясти, кружатся
снежинки.
- Привет, И.В.
- У меня для тебя еще кое-какая инфа, партнер.
- Валяй.
- «Лавина» - на самом деле стероид. Или очень на него похожа. Ага, он
самый. Забирается через стенки клеток, как самый настоящий стероид. А потом
делает что-то с ядром клетки.
- Ты был прав, - говорит Хиро Библиотекарю, - в точности как герпес.
- Мужик, с которым я разговаривала, сказал, он вздрючивает настоящую ДНК.
Не знаю, что все это значит. Это он так сказал.
- А с каким мужиком ты разговаривала?
- Нг. Из «Нг Секьюрити Индастрис». Не напрягайся с ним связываться, он тебе
никакой инфы не даст, - отмахивается она от следующих расспросов.
- А что это ты тусуешься с такими, как Нг?
- Работа такая. Благодаря мне и моему другу Нг у мафии теперь есть образчик
наркотика. Раньше он всегда успевал самоуничтожиться прежде, чем попадал в
лабораторию. Сейчас, думаю, его анализируют. Может, пытаются найти антидот
или еще что.
- Или пытаются его воспроизвести.
- Мафия не станет такого делать.
- Не будь дурой, - говорит Хиро. - Разумеется, станет.
И.В. смотрит обиженно.
- Послушай, - говорит он, - мне очень неприятно тебе об этом напоминать, но
будь у нас и сегодня законы, мафия была бы преступной организацией.
- Но у нас нет законов, - возражает она. - Теперь это просто сеть
предприятий под общей крышей, как и все остальное.
- Ладно, я хочу только сказать, что они, возможно, делают это вовсе не ради
человечества.
- А ради чего ты засел тут с этим балаганным академиком? - Она указывает на
Библиотекаря. - Ради блага человечества? Или потому, что гоняешься за юбкой?
Как там ее зовут?
- Ладно-ладно, - примирительно говорит Хиро, - давай не будем больше о
мафии. Меня ждет работа.
- И меня тоже.
И.В. рывком отключается, оставляя после себя прореху в Метавселенной,
которую компьютер Хиро быстро затушевывает.
- Кажется, она думает, будто в меня втюрилась, - объясняет Хиро.
- Мне она показалась милой и заботливой.
- О!кей, - говорит Хиро. - За работу. Откуда взялась Ашера?
- Первоначально - из шумерской мифологии. И, следовательно, она играет
важную роль в вавилонской, ассирийской, ханаанской, иудейской и угаритской
мифологиях, которые все произошли от шумерской.
- Любопытно. Значит, шумерский язык вымер, а шумерские мифы перекочевали в
другие культуры.
- Верно. Более поздние цивилизации использовали шумерский как язык религии
и науки, так же как латинский имел хождение в Европе в Средние века. Никто не
говорил на нем как на родном языке, но образованные люди умели на нем читать.
Таким же образом передавалась и шумерская религия.
- И какова роль Ашеры в шумерских мифах?
- Свидетельства фрагментарны. Было обнаружено некоторое число таблиц, но
они разбиты. Считается, что Л. Боб Райф раскопал много табличек,
сохранившихся в целости и сохранности, но он отказывается публиковать их или
предоставить для изучения. Дошедшие до наших дней шумерские мифы также фрагментарны и
носят странный характер. Лагос сравнивал их с горячечным воображением ребенка
двух лет. Целые пласты их не поддаются переводу: знаки читаются и хорошо
известны, но в целом они не говорят ничего, что имело бы смысл для современного
рационального мышления.
- Как инструкции по программированию VCR.
- Налицо множество монотонных повторений. Также имеется значительное
количество текстов, которые Лагос называл «Патриотизмом "Ротари-клуба"»: писцы
превозносили сверхдобродетели своего родного города над каким-то другим
городом.
- А что делает один шумерский город лучше, чем другой? Больший зиккурат?
Лучшая футбольная команда?
- Лучшие ме.
- что такое ме?
- Правила или принципы, контролирующие функционирование общества. Сродни
своду законов, но на более фундаментальном уровне.
- Не понимаю.
- В том-то и дело. Шумерские мифы не «читабельны» и не «развлекательны» в
том смысле, в каком поучительны или развлекательны мифы греков или иудеев. Их
мифы отражают сознание, фундаментально отличное от нашего.
- Надо думать, если бы наша культура основывалась на шумерской, они
показались бы нам более интересными, - говорит Хиро.
- На смену шумерским пришли аккадские мифы, которые в значительной степени
основаны на своих предшественниках, Очевидно, что аккадские редакторы
прошлись по шумерским мифам, выбросили странные (для нас) и непонятные части, а
потом связали отдельные мифы в обширные эпосы, как, например, эпос о Гильга-
меше. Аккадцы были семитами, дальними родственниками иудеев.
- А что могут сказать об Ашере аккадцы?
- В их культуре она известна как Иштар. Здесь Ашера - богиня эротики и
плодовитости , но имеет также и разрушительный, мстительный аспект. В одном мифе
Ашера насылает на Кирту, царя людей, ужасную болезнь. Излечить его может
только Эль, царь богов. Эль наделяет неких лиц привилегией питаться молоком
из грудей Ашеры. Эль и Ашера часто усыновляют человеческих детей и позволяют
им питаться от груди Ашеры; в одном тексте сказано, что она выкормила
семьдесят божественных сыновей.
- Распространяя свой вирус, - говорит Хиро. - Матери, больные СПИДом,
способны передать вирус детям, которых кормят грудью. Но это ведь аккадская
версия, так?
- Да, сэр.
- Я хочу услышать что-нибудь шумерское, даже если это непереводимо.
- Хотите узнать, как Ашера наслала болезнь на Энки?
- Валяй.
- Перевод этой истории зависит от ее интерпретации. Одни видят в ней миф об
изгнании из Рая. Другие рассматривают ее как битву между мужским и женским
началами или между огнем и землей. Третьи - как аллегорию плодородия. Это
прочтение основано на интерпретации Бендта Альстера.
- Приму к сведению.
- Вкратце: Энки и Нинхурсаг - иными словами, Ашера, хотя в данной легенде
она наделена и другими эпитетами, - живут на острове Тильмун. Тильмун чист,
красив и светел, там нет болезней, люди не стареют, а хищные звери не
охотятся. Но там нет воды. Поэтому Нинхурсаг1 умоляет Энки, являющегося в одной из
своих ипостасей божеством вод, принести в Тильмун влагу. Он так и делает,
мастурбируя среди ирригационных канав и заполняя их своей жизнетворной
спермой , которая также названа «водой сердца». Одновременно он произносит
нам-шуб, воспрещающий всем входить в эту область, поскольку не желает, чтобы
кто-либо приближался к его сперме.
- Почему?
- В мифе об этом ничего не сказано.
- Значит, - задумчиво говорит Хиро, - он считал ее ценной, или опасной, или
и то и другое.
- Теперь Тильмун стал еще прекраснее, чем прежде. Поля приносят изобильный
урожай и так далее.
- Прошу прощения, а как функционировало шумерское сельское хозяйство?
Постоянная ирригация?
- Они целиком и полностью от нее зависели.
- Значит, по этому мифу Энки ответственен за ирригацию полей своей «водой
сердца».
- Да, Энки был богом вод.
- Ладно, продолжай.
- Но Нинхурсаг, Ашера, нарушила его приказ и, взяв сперму Энки,
забеременела. Через девять дней беременности она родила - безболезненно - дочь Нинму.
Нинму вышла на берег реки. Увидев ее, Энки распалился, перешел реку и
совокупился с ней.
- С собственной дочерью?
- Да. Девять дней спустя она родила еще одну дочь, по имени Нинкурра, и все
повторилось снова.
- И с Нинкурра Энки тоже совокуплялся?
- Да, и она родила дочь Утту. К тому времени Нинхурсаг как будто распознала
повторы в поведении супруга и посоветовала Утту оставаться в своем доме,
предостерегая , что Энки подступится к ней с дарами и попытается соблазнить ее.
- Он так и делает?
- Энки снова наполняет рвы «водой сердца», от чего растет все живое.
Возрадовавшись , садовник обнимает Энки.
- А кто такой садовник?
- Проходной персонаж в мифе, - отвечает Библиотекарь. - Он одаривает Энки
виноградом и другими дарами. Переодевшись садовником, Энки отправляется к Ут-
те и ее соблазняет. Но на сей раз Нинхурсаг удается обзавестись образчиком
спермы Энки, который она находит на бедре Утты.
- Бог мой. Вот и говори теперь об адской теще.
- Нинхурсаг размазывает сперму по земле, и от нее вырастают восемь
растений.
- Выходит, теперь Энки совокупляется с растениями?
- Нет. Он их съедает и, в некотором смысле, съедая, постигает их тайны.
- Вот и мотив Адама и Евы.
- Нинхурсаг проклинает Энки, говоря: «До самой твоей смерти я не взгляну на
тебя "оком жизни"». Потом она исчезает, а Энки тяжко заболевает. Болезнь
поражает восемь его органов - по одному на каждое растение. Наконец удается
уговорить Нинхурсаг вернуться. Она рождает восемь божеств - по одному на
каждый больной орган Энки, а боль ее родов терпит сам Энки. Наконец Энки
исцеляется. Эти восемь божеств составляют пантеон Тильмуна, иными словами, этот акт
нарушает круг инцеста и создает новую расу мужских и женских божеств,
способных к нормальному воспроизводству.
- Начинаю понимать, что Лагос имел в виду, говоря о горячечном воображении
двухлетки.
- Альстер интерпретирует этот миф как «истолкование логической проблемы»:
если предположить, что в начале не существовало ничего, кроме единого творца,
то как тогда могли возникнуть обычные бинарные сексуальные отношения?
- Опять это слово «бинарные»!
- Вы, возможно, вспомните неисследованное ответвление беседы, которое
привело бы нас к тому же выводу, но иным путем. Этот миф можно сравнить с
шумерским мифом о сотворении мира, в котором земля и небо изначально едины и акт
творения, по сути, имеет место только по их разделении. Большинство мифов о
сотворении мира начинаются с «парадоксального единства всего, что
расценивается как хаос или как рай». Мир, каким мы его знаем, не возникает до
разрушения этого единства. Следует указать, что изначально имя Энки звучало как
Эн-Кур, властелин Кура. Кур был первородным океаном, Хаосом, который покорил
Энки.
- Любой хакер был бы с этим солидарен.
- Но у Ашеры сходные коннотации. Ее имя на угаритском языке звучит как
«атирату ямми», что означает «та, кто ходит по морскому (дракону)».
- Итак, и Энки, и Ашера - фигуры, в той или иной мере победившие хаос. Ты
хочешь сказать, что эта победа над хаосом, разделение статичного единого мира
на систему бинарных оппозиций идентифицируется с актом сотворения мира.
- Верно.
- Что еще ты можешь сказать об Энки?
- Он был эн города Эриду.
- что такое эн? Это царь?
- Скорее, царь-жрец. Эн был хранителем местного храма, где хранились
записанные на глиняных таблицах ме, правила общества.
- Ладно. Где расположен Эриду?
- На юге Ирака. Археологические раскопки там были проведены только в
последние годы.
- Людьми Райфа?
- Да. Кремер писал, что Энки был богом мудрости, но это следствие неверного
перевода. Его мудрость была не мудростью старца, а скорее знанием, как
совершать те или иные действия, в особенности оккультные. «Он поражает даже других
богов удивительными решениями на первый взгляд неразрешимых проблем». По
большей части он - доброжелательный бог, помогающий человечеству.
- Правда?
- Да. Вокруг него строятся важнейшие шумерские мифы. Как я уже указывал, он
ассоциируется с водой. Он наполняет реки и обширную систему шумерских каналов
своей жизнетворной спермой. Ему приписывается создание Тифа в едином
эпохальном акте мастурбации. Сам о себе он говорит так: «Я - властитель. Я - тот,
чье слово пребудет. Я - вечный». Вот цитаты из воззваний к нему: «Слово из
твоих уст... и груды и горы полнятся зерном», «Ты приносишь звезды с небес, ты
сосчитал их число», «Тот, кто произносит имена всего сотворяемого»...
- Произносит имена сотворяемого?
- Во многих мифах о сотворении мира называние предмета равнозначно его соз-
данию. В различных мифах об Энки говорится как о «мастере, введшем
заклинания», «богатом словами», «Энки, хозяине всех правильных команд». Как пишут
Кремер и Мейерс, «его слово может водворить порядок там, где был один лишь
хаос, и внести беспорядок туда, где царила гармония». Энки прилагает огромные
усилия к тому, чтобы передать свое знание сыну, богу Мардуку, верховному
божеству вавилонян.
- Значит, шумеры поклонялись Энки, а пришедшие им на смену вавилоняне
поклонялись его сыну Мардуку?
- Да, сэр. И всякий раз, когда Мардук оказывался в затруднении, он
обращался за помощью к своему отцу Энки. Изображение Мардука вы можете видеть вот на
этой стеле, на кодексе Хаммурапи. Согласно Хаммурапи, кодекс был передан ему
лично Мардуком.
Хиро подходит к кодексу Хаммурапи и начинает рассматривать. Клинопись
ничего ему не говорит, но иллюстрацию наверху понять нетрудно. Особенно среднюю
ее часть:
- Почему именно Мардук на этом изображении передает Хаммурапи ноль и
единицу? - спрашивает Хиро.
- Это символы царской власти, - отвечает Библиотекарь, - их происхождение
неясно.
- Вероятно, за этим стоит Энки, - говорит Хиро.
- Важнейшая роль Энки заключается в том, что он был творцом и хранителем ме
и гисхур, «ключевых слов» и «моделей», которые управляют вселенной.
- Расскажи мне о ме.
- Позвольте мне снова процитировать Кремера и Мейера. «Они верили в
существование с правремен фундаментального, неизменяемого и поддающегося пониманию
набора сил властей и обязанностей, стандартов и норм, принципов и правил,
известных как ме и регулирующих космос и его компоненты, управляющих богами и
людьми, а также различными аспектами жизни общества».
- Похоже на Тору.
- Да. Но ме обладают некоей мистической или магической силой. И зачастую
они относятся к самым тривиальным вещам, а не только к религии.
- Примеры есть?
- В одном мифе богиня Инанна отправляется в Эриду и обманом получает у Энки
девяносто четыре ме, которые привозит домой в Урук, где их встречают с
большим волнением и радостью.
- Инанна - тот самый персонаж, с которым так носится Хуанита.
- Да, сэр. Ее прославляют как спасительницу, поскольку она привезла
«правильное исполнение ме».
- Исполнение. Как исполнение компьютерной программы?
- Да. По всей видимости, ме схожи с алгоритмами отправления определенных
видов деятельности, существенно важных для функционирования общества. Одни ме
относятся к функционированию жречества и царской власти. Другие объясняют,
как следует проводить религиозные церемонии. Третьи регулируют искусство
ведения войны и дипломатию. Многие посвящены искусствам и ремеслам: музыке,
плотницкому и кузнечному делу, выделыванию кож, строительству, фермерству,
даже таким тривиальным вещам, как разведение огня.
- Операционная система общества.
- Прошу прощения?
- Когда сначала включаешь компьютер, он представляет собой всего лишь набор
плат, неспособных что-либо сделать. Чтобы запустить машину, нужно заложить
ряд правил, которые скажут ей, как функционировать. Как быть компьютером.
Похоже, ме играли роль операционной системы общества, организуя инертную
человеческую массу в функционирующую систему.
- Как скажете. Как бы то ни было, Энки был хранителем ме.
- Выходит, на самом деле он был хорошим парнем.
- Он был самым любимым изо всех богов.
- А еще, по твоим словам, выходит, что он хакер. А значит, тем сложнее
понять его нам-шуб. Если он был таким добрым, зачем он устроил Вавилонское
столпотворение?
- Это считается одной из загадок Энки. Как вы уже могли заметить, его
поведение не всегда укладывается в современные нормы.
- Что-то тут не так. Ни за что не поверю, что он действительно трахнул
сестру, дочь и так далее. Эта легенда, вероятно, метафора чего-то другого.
Вероятно, метафора какого-то рекурсивного информационного процесса. От всего
мифа этим несет. Для этого народа вода равнозначна сперме. Разумно, поскольку
представления о чистой воде у них, вероятно, не существовало: вся вода была
мутной и бурой, и в ней было полно вирусов. Но с точки зрения современного
человека сперма - просто носитель информации, как доброкачественных генов,
так и злокачественных вирусов. Вода Энки - его сперма, его данные, его ме -
течет по стране Шумер и приносит ей процветание.
- Как вы, возможно, отдаете себе отчет, Шумер существовал в пойменных
низинах между двумя крупными реками Тигром и Евфратом. Вот откуда бралась глина:
ее брали прямо с берега реки.
- Выходит, Энки снабжал их даже носителем информации, глиной. Они писали на
влажной глине, а потом оставляли ее высохнуть, чтобы избавиться от воды. Если
вода позднее попадала на таблицу, это разрушало информацию. Но если глину
запекали, выпаривая из нее всю воду, иными словами, жаром стерилизуя сперму
Энки, то таблица могла сохраняться столетиями неизменной, как слова Торы. Я
похож на маньяка?
- Не знаю, - говорит Библиотекарь. - Но ваша манера речи отчасти напоминает
Лагоса.
- Я в восхищении. Осталось только заделаться горгульей.
Любой пешак может незаметно зайти в Гриффит-парк. И.В., все обдумав,
решает, что, несмотря на барьеры поперек дороги, лагерь Фалабалы не так уж и
хорошо защищен, особенно если ты можешь двигаться по бездорожью. Для нинд-
зя-скейтера на новенькой доске с новеньким «Рыцарским забралом» (чтобы
заработать деньги, надо потратиться на снарягу) это вообще не проблема. Найди
достаточно высокую насыпь, спускающуюся в каньон, и кати себе по краю скалы,
пока не увидишь внизу лагерные костры. А потом рвани вниз с холма. Доверься
гравитации.
На полпути по такому склону И.В. вдруг сознает, что в зоне Фалабалы ее
сине-оранжевый комбинезон посреди ночи привлечет внимание почище фейерверка,
поэтому она нащупывает в воротнике вшитый в ткань твердый диск и сжимает его
до щелчка большим и указательным пальцами. Комбинезон темнеет, краски мерцают
сквозь электропигмент точно нефтяное пятно на воде, и вот уже весь комбинезон
почернел.
В первое свое посещение она не изучила местность как следует, так как
надеялась , что ей не придется сюда возвращаться. Но насыпь оказывается выше и
круче, чем думала И.В. Если уж на то пошло, это скорее отвесная скала. На
такую мысль ее наводит то, что она слишком уж долго парит в свободном падении.
Ну и прыжок! Самый что ни на есть баллистический стиль! Впрочем, все клево,
это же часть миссии, говорит она себе. Будем надеяться, «умноколеса» выдюжат.
Сине-черные силуэты деревьев размытыми пятнами белеют на черно-синем фоне.
Кроме этого, она видит только красный лазерный свет цифрового спидометра на
носу доски, но тот не отражает реальной информации. Вибрирующие цифры
расплылись облачком: это радар сенсора скорости пытается хоть что-нибудь
определить .
Она выключает спидометр. Летит теперь в кромешной тьме. Низвергается к
восхитительно гладкому бетону на дне ручья, точно черный ангел, которому
Всевышний только что перерезал лямки небесного парашюта. И когда «умноколеса»
наконец приземляются на бетон, удар едва не загоняет ей колени под нижнюю
челюсть . Из переделки с гравитацией она выходит на незначительной высоте и с
малоприятным запасом скорости.
Зарубка на память: в следующий раз лучше просто спрыгнуть с моста. Так
тебе , по крайней мере, невидимый кактус по носу не заедет.
И.В. стремительно заворачивает за угол, кренясь так, что едва не лижет
желтую линию, и «Рыцарское забрало» показывает все в зареве мультиспектрального
излучения. В инфракрасном лагерь Фалабалы выглядит турбулентным сиянием
розового тумана, оттененного раскалено-белыми сполохами костров. Ниже -
тускло-голубоватый бетон, что означает - в ложной цветовой гамме - холод. Позади
- зубчатый горизонт импровизированных укреплений умельцев Фалабалы. И все эти
заграждения И.В. совершенно презрела, пренебрегла и сбила с толку, упав с
неба в самую середину лагеря, будто истребитель «стеле» с комплексом
неполноценности .
Стоит оказаться в самом лагере, люди уже не обращают внимания на то, кто ты
и что ты, - им наплевать. Пара человек смотрит, как она скользит мимо, но и
не думают поднимать шум. Наверное, тут бывает множество курьеров. Уйма
спятивших , доверчивых, пьющих «Кул эйд» курьеров. А у этих чуваков не хватает
ума отличить И.В. от этого планктона. Но это ничего, она им пока такое
спустит - пока им не придет в голову проверить новые примочки на ее новой доске.
От лагерных костров исходит достаточно обычного света, чтобы показать весь
этот жалкий балаган: кучки слабоумных бойскаутов, гулянка без раздачи призов
за заслуги в области гигиены. Инфракрасное накладывается на обычное зрение, и
она различает среди теней спектральные лица. Не будь на ней гоглов, она
увидела бы там только темноту. Новое «Рыцарское забрало» обошлось ей в добрую
треть заработанных на «Лавине» денег. Именно это и имела в виду мама, когда
настаивала, чтобы И.В. нашла себе работу на пару часов в день.
Кое-кто из тех, кто был тут в прошлый раз, исчез, но есть десяток новых,
которых она не узнает. Пара-тройка действительно в смирительных рубашках на
липучках. Эта мода предусмотрена для тех, кто совсем себя не контролирует -
катается в конвульсиях по бетону. Есть еще несколько психанутых, но у них,
очевидно, не такая продвинутая стадия: просто обычные психи, как старые
бомжи , каких полно во «Вздремни и Кати».
- Эй, смотрите! - говорит кто-то. - Это наш друг-курьер! Добро пожаловать,
Друг!
И.В. отворачивает крышку «жидкого кастета», встряхивает баллончик, чтобы он
был наготове еще до того, как придется пустить его в ход. На запястьях у нее
модные высоковольтные манжеты - на случай, если кто-нибудь попытается
схватить ее за руку. А в рукаве шокер. Только самые последние атавизмы носят
пушки - пока еще долетит пуля, а потом приходится ждать, чтобы жертва истекла
кровью, - но, как это ни парадоксально, убивают пушки часто. А вот если
врезать человеку шокером, он от тебя отстанет. Так, во всяком случае, твердит
реклама.
Не в том дело, что она чувствует себя уязвимой. Но все же хотелось бы самой
выбирать мишень. Поэтому она сохраняет нужную для бегства скорость, пока не
находит женщину, которая выглядела бы дружелюбно, - ту бритую наголо цыпку в
драном костюме от Шанель.
- Давай отойдем в лесок, подруга, - говорит И. В. - Хочу поговорить с тобой
о том, что осталось у тебя от мозгов.
Женщина улыбается и с добродушной неуклюжестью дауна в добром расположении
поднимается на ноги.
- И мне хочется об этом поговорить, - говорит она. - Ведь я в это верю.
И.В. не останавливается для разговора, просто хватает женщину за руку и
ведет ее за собой по склону холма в рощицу низкорослых деревьев, подальше от
дороги. В инфракрасном свете она не видит никаких притаившихся личностей,
поэтому, наверное, там безопасно. А вот за ней пристроилась парочка: бредут
себе, не глядя в ее сторону, будто только что решили, что сейчас самое время
прогуляться в лесочек. Один из них - верховный жрец.
Женщине, вероятно, лет двадцать пять, высокая и жилистая, симпатичная, но
не красавица, была, наверное, напористым форвардом в школьной баскетбольной
команде, хотя и звезд с неба особо не хватала. И.В. усаживает ее на камень.
- Ты хоть себе представляешь, где ты? - спрашивает она.
- В парке, - отвечает женщина. - Среди друзей. Мы помогаем распространять
Слово.
- Как ты сюда попала?
- С «Интерпрайза». Мы туда ездим, чтобы много всего узнавать.
- То есть на Плот? На Плот «Интерпрайза»? Вот откуда вы все взялись!
- Не знаю, откуда мы взялись, - отвечает женщина. - Иногда так трудно
бывает вспомнить. Но это не важно.
- А где ты была до того? Ты же не выросла на Плоту, правда?
- Я была системным программистом в «Троичных Системах» в Маунтин-вью,
Калифорния. - Женщина внезапно переходит на совершенно правильный, обычный
английский .
- Тогда как ты оказалась на Плоту?
- Не знаю. Моя старая жизнь остановилась. Моя новая жизнь началась. А
теперь я здесь, - снова лепечет она как дитя.
- А что случилось перед тем, как остановилась твоя старая жизнь? Помнишь?
- Я заработалась допоздна. У меня были проблемы с компьютером.
- И все? Это последнее нормальное, что с тобой случилось?
- У меня рухнула система, - говорит она. - Я увидела статику. А потом я
сильно заболела. Меня отвезли в больницу. А там я встретила человека, который
мне все объяснил. Он объяснил, что я была омыта кровью. Что теперь я
принадлежу Слову. И внезапно все стало на свои места. Тогда я решила поехать на
Плот.
- Ты сама решила или кто-то за тебя решил?
- Мне просто захотелось. Вот куда мы ездим.
- Кто еще был с тобой на Плоту?
- Такие же, как я.
- В чем такие же?
- Сплошь программисты. Как я. Которые узрели Слово.
- Узрели в своих компьютерах?
- Да. Или иногда по телевизору.
- что ТЬ1 делала на Плоту?
Женщина оттягивает рукав драной толстовки, открывая дорогу по вене.
- Ты принимала наркотики?
- Нет. Мы сдавали кровь.
- Они высасывали из вас кровь?!!
- Да. Иногда мы писали какие-то программы. Но только немногие из нас.
- Ты долго там была?
- Не знаю. Нас привозят сюда, когда вены совсем уже слабые. Тогда мы просто
помогаем распространять Слово: перетаскиваем вещи, строим баррикады. Но мы
мало работаем. По большей части поем песни, молимся и рассказываем другим о
Слове.
- Хочешь выбраться? Я могу вытащить тебя отсюда.
- Нет, - качает головой женщина. - Я никогда не была так счастлива.
- Как ты можешь такое говорить? Ты была крутым преуспевающим хакером. А
теперь , прости меня за откровенность, ты просто пьянчужка.
- Все в порядке. Я не в обиде. Я совсем не была счастливой, когда была
хакером . Никогда не задумывалась о важном. О Боге. О небесах. О духовном. В
Америке о таком думать трудно. Просто отмахиваешься. Но ведь по-настоящему
важно это, а вовсе не программировать компьютеры или делать деньги. Теперь я
ни о чем другом не думаю.
Все это время И. В. приглядывала за верховным жрецом и его приятелем. А те,
пусть медленно, но приближаются. Теперь они уже настолько близко, что до И.В.
доносится запах их обеда. Женщина кладет руку на наплечник И.В.
- Мне бы хотелось, чтобы ты осталась со мной. Почему бы тебе не спуститься?
Выпьем чего-нибудь холодного? Ты, наверное, хочешь пить.
- Мне пора. - И.В. встает.
- А вот против этого я сильно возражаю, - говорит, делая шаг вперед,
верховный жрец. Голос у него вовсе не сердитый. Сейчас он пытается как бы
изображать папу И.В. - Это не самое правильное решение.
- А ты кто? Образец для подражания?
- Все в порядке. Тебе не обязательно со мной соглашаться. Но давай
спустимся, посидим у огня, поговорим.
- Давай ты просто, мать твою, уберешься от И.В., пока она не перешла в
режим самозащиты, - отвечает И.В.
Все трое фалабала отступают на шаг. Готовы к сотрудничеству. Верховный жрец
умиротворяюще поднимает руки:
- Извини, мы вовсе не хотели тебе угрожать.
- Странные вы ребята, - говорит И.В., снова перещелкивая гоглы на
инфракрасный .
В инфракрасном свете ей видно, что у спутника верховного жреца в руке
какая-то мелкая штуковина, необычайно теплая.
И.В. пригвождает его фонариком, высвечивая верхнюю часть тела узким желтым
лучом. Большая его часть грязная, серо-коричневая и света не отражает. Но
есть тут нечто яркое и глянцево-красное, точно рубиновый стержень.
Это шприц. Шприц, полный красной жидкости. В инфракрасном свете он очень
горячий. Свежая кровь.
Тут она чего-то не въезжает: зачем этим парням разгуливать со шприцем
только что взятой крови? Но она уже увидела, что хотела.
«Жидкий кастет» вылетает из банки узкой неоново-зеленой струйкой, и когда
эта струйка ударяет мужику со шприцем в лицо, тот отдергивает голову, точно
ему только что врезали по переносице, и без единого звука валится навзничь.
На всякий случай И. В. врезает и верховному жрецу. Женщина только стоит и
смотрит на нее словно в смятении.
Отталкиваясь ногой от бетона, И.В. вылетает из каньона с такой скоростью,
что, ворвавшись в поток машин, движется почти вровень с ним. Как только она
надежно запунивает ночной танкер с салатом, то звонит маме:
- Мам, послушай. Нет, мам, плевать на шум. Да, я еду на скейте в потоке
машин по мостовой. Но послушай меня секундочку, мам...
Ворчит и ворчит, ноет и ноет. Ну, как с ней можно говорить? Потом И.В.
пытается связаться с Хиро, и через пару минут ей все же удается пробиться на
его мобильник.
- Эй! Привет! Эй! - кричит она, потом слышит вдруг автомобильный гудок. И
доносится он из мобильника.
- Да?
- Это И.В.
- Как дела?
В личных разговорах этот тип всегда как будто слегка тормозит. Ей совсем не
хочется говорить о том, как у нее дела. На фоне голоса Хиро звучит новый
гудок.
- Где ты, черт побери, Хиро?
- Иду по улице Л.А.
- Как ты можешь быть подключен, если идешь по улице? - Тут до нее доходит
жуткая правда. - О господи, ты что, горгульей заделался?
- Ну, - тянет Хиро. Он сконфуженно мнется, словно ему пока еще в голову не
пришло, что он наделал. - Не то чтобы совсем горгульей. Помнишь, как ты
ругалась , что я все деньги трачу на компьютерные примочки?
- Ну да.
- Я решил, что трачу недостаточно. Поэтому купил себе машину на пояс. Самую
маленькую, какие только бывают. Я иду по улице, а эта штуковина закреплена у
меня на ремне на животе. Круто.
- Ты горгулья.
- Да, но это совсем другое дело, никаких тяжестей на меня не понавешено...
- Ты горгулья. Послушай, я говорила с одним из оптовиков. -И?..
- Она сказала, что когда-то была хакером. У себя в компе она увидела что-то
странное. Потом болела и под конец присоединилась к культу, а затем ее
перевезли на Плот.
- На Плот? Продолжай.
- На «Интерпрайз». Они берут у хакеров кровь, Хиро. Высасывают из их тел.
Они заражают людей, впрыскивая им кровь больных хакеров. А когда у хакеров
вены становятся сплошная дорога, как у джанки, их отправляют на сушу, чтобы
они занимались тут оптовой торговлей.
- Очень хорошо, - говорит он. - Отличная инфа.
- Она сказала, что видела статику на своем мониторе и от этого заболела.
Тебе об этом что-нибудь известно?
- Ну да. Это правда.
- Правда?
- Ага. Но тебе не стоит волноваться. Оно поражает только хакеров.
С минуту она и слова вымолвить не может, так она зла.
- Моя мама - программист у федералов. Ах ты, сволочь! Что же ты меня не
предупредил ?
Через полчаса она уже дома. На сей раз даже и не думает переодеться в свою
маскировку, просто врывается в дом в жутковатом черном комбинезоне. Бросает
доску в коридоре на пол. Хватает с полки одну из маминых безделушек - тяжелый
хрустальный кубок (на самом деле не хрусталь, а прозрачная пластмасса),
который она получила за то, что пару лет назад подлизывалась к боссу федералов и
прошла все тесты на полиграфе, - и вламывается в мамин кабинет.
Мама там. Как обычно. Работает за своим компьютером. Но в данный момент она
на экран не смотрит: на коленях у нее какие-то заметки, которые она
перелистывает .
И в тот момент, когда мама поднимает на нее глаза, И. В. размахивается и
швыряет хрустальный кубок. Тот пролетает прямо над маминым плечом и, отскочив
от компьютерного столика, ударяется об экран монитора. Потрясающий результат.
И.В. всегда хотелось это сделать. На несколько минут она замирает,
наслаждаясь делом рук своих, а мама тем временем выплескивает всевозможные дурацкие
эмоции. Что ты делаешь в этой форме? Разве я тебе не говорила, нельзя ездить
на скейте по настоящим улицам? Бросать вещи в доме не положено. Это самое
ценное, что у меня есть. Зачем ты разбила компьютер? Это собственность
правительства. И что, вообще, тут творится?
Понимая, что это будет продолжаться еще некоторое время, И. В. уходит на
кухню, бросает пригоршню воды себе в лицо и наливает соку, давая маме просто
ходить за ней и распространяться в прокладки на спине и плечах.
Наконец мама успокаивается, побежденная стратегией молчания И.В.
- Я только что жизнь тебе спасла, мам, - говорит И. В. - За это полагается
хотя бы печенье.
- о чем, скажи на милость, ты говоришь?
- Ну, если бы вы - люди в определенном возрасте - старались держаться в
курсе основных событий, то вашим детям не пришлось бы прибегать к таким
крайним мерам.
ЕЕ
«Земля» материализуется, величественно кружа перед самым его носом. Хиро
хватает ее, поворачивает к себе Орегоном, потом приказывает убрать облака,
что программа и делает, открывая перед ним кристально ясный вид на горы и
береговую линию.
Там в какой-то сотне миль от побережья Орегона растет на воде
гранулированный фурункул. Нагноение - еще мягко сказано. Сейчас он в сотне миль южнее Ас-
тории и все движется на юг. Теперь понятно, зачем Хуанита пару дней назад
поехала в Асторию: она хотела подобраться поближе к Плоту. Зачем - остается
только гадать.
Подняв голову, Хиро сосредоточивает взгляд на «Земле», подтаскивает к себе
Орегон, чтобы лучше разглядеть происходящее. По мере приближения в симуляции,
на которую он смотрит, нечеткие панорамные снимки, полученные со спутников на
геостационарной орбите, сменяются отличным видео, поступающим в компьютер ЦРК
от целой стаи спутников-шпионов на бреющем полете. Теперь перед Хиро -
мозаика фотографий, отснятых всего пару часов назад.
Плот - несколько миль в ширину. Очертания его постоянно меняются, но в тот
момент, когда были сделаны снимки, он имел форму раздутой человеческой почки.
Иными словами, пытается принять форму наконечника стрелы или клина летящих на
юг гусей, но в системе столько помех, она настолько аморфна и
неорганизованна, что получается только почка.
В центре - два гигантских судна, притертые друг к другу бортами: «Интер-
прайз» и нефтяной танкер. Этих мастодонтов подпирает еще несколько крупных
судов, коллекция контейнеровозов и прочих сухогрузов. Ядро.
Все остальное - мелочь. Временами различимы угнанные яхты или списанные
рыболовецкие траулеры. Но большинство лодок Плота - лодки и ничего больше.
Мелкие прогулочные катера, сампаны, дау, одномачтовые каботажные суда, ялики,
плотики, джонки, импровизированные строения поверх заполненных воздухом бочек
из-под нефти и плиты пенопласта. Добрая половина - вовсе и не плавучий
материал, а нагромождение веревок, канатов, досок, сетей и прочего мусора,
связанного воедино и накрученного поверх всего, что держалось на воде и было под
рукой.
А в самой середине засел, как паук, Л. Боб Райф. Хиро не знает наверняка,
что он поделывает, не знает, как связана со всем этим Хуанита. Но пора
поехать туда и все выяснить.
Скотт Лагерквист стоит на краю «Универмага Мотоциклов Марка Нормана 24/7» и
ждет тягач доставки, когда из-за угла вдруг выходит решительно шагающий по
тротуару парень с мечами. Пешеход в Л.А. - диковинное зрелище, намного более
диковинное, чем человек с мечами. Но желанное. Все, кто приезжает в контору
по продаже мотоциклов, уже, по определению, имеют машину, поэтому им ничего
не навяжешь. А вот пешеход - просто подарок судьбы.
- Скотт Уилсон Лагерквист! - вопит мужик с мечами с расстояния в пятьдесят
ярдов. - Как дела?!
- Замечательно! - орет в ответ несколько сбитый с толку Лагерквист.
Проблема в том, что имени мужика он не помнит. Где же он его видел?
- Рад тебя видеть! - говорит Скотт, подбегая к мужику, чтобы пожать ему
руку. - Не видел тебя с самого...
- Мизинчик сегодня на месте?
- Мизинчик?
- Ну да. Марк. Марк Норман. Мизинчиком его прозвали в колледже. Думаю, он
теперь не слишком жаждет, чтобы об этом вспоминали, раз уж он заправляет
полудюжиной представительств агентств, тройкой «Макдональдсов» и «Холли-
дей-инном», а?
- Я не знал, что мистер Норман держит еще и закусочные.
- Ага. У него же три франшизы на Лонг-Бич. Правда, он владеет ими на правах
партнерства с ограниченной ответственностью. Он сегодня на месте?
- Нет, он в отпуске.
- Ах да. На Корсике. В «Аяччьо Хайятт». Номер 504. Все правильно, у меня
совсем из головы вылетело.
- Ну, вы просто так заглянули или...
- Не-а. Собирался купить мотоцикл.
- О! И мотоцикл какой модели вы ищете?
- Как насчет новой «ямахи»? С «умноколесами» нового поколения?
Скотт мужественно улыбается, пытаясь сохранить лицо при том ужасном факте,
который он вот-вот объявит.
- Я прекрасно знаю, о чем вы говорите. Но, к сожалению, у нас сегодня такой
нет на складе.
- Нет?
- Нет. Это самая последняя модель. Ни у кого ее нет.
- Вы уверены? Ведь вы одну такую заказали.
- Да?
- Ага. Еще месяц назад. - Внезапно малый тянет шею, заглядывая за плечо
Скотта. - Ну да, помяни черта, а он тут как тут. Вот ее везут.
На стоянку въезжает тягач с последней поставкой мотоциклов на
платформе-прицепе .
- Она вон в том тягаче, - говорит малый. - Если дадите мне одну из ваших
визиток, я вобью идентификационный номер байка на обратной стороне, а вы
тогда сможете мне ее снять.
- Особый заказ, отправленный мистером Норманом?
- Сами понимаете, он утверждал, будто заказал его для витрины как образец.
Но на нем значится мое имя.
- Да, сэр. Понятно, сэр.
И разумеется, байк съезжает с прицепа платформы, в точности такой, каким
описал его малый, указав верную цветовую гамму (черный) и идентификационный
номер мотоцикла. Байк - просто загляденье. Он всего лишь стоит на
автостоянке , а вокруг уже собралась толпа зевак: остальные коммивояжеры и менеджеры
оставили кружки с кофе и сняли со столов ноги, чтобы выйти на него поглазеть.
Он похож на черную сухопутную торпеду. Привод на оба колеса. Сами колеса
настолько продвинутые, что они уже даже не колеса, это огромные промышленные
версии «умноколес», так любимых скейтерами-скоростниками, - с независимо
выдвигающимися шипами и толстыми подушками сцепления на «ступнях». По переду
над носовым конусом свисает сенсорный блок, отслеживающий состояние дороги и
решающий, куда именно поставить каждую из ступней катящегося байка, насколько
далеко - ее шип и как повернуть ступню для максимального сцепления с
поверхностью. И всем управляет биос: у байка собственный бортовой компьютер с
плоским экраном, встроенным в верхнюю панель топливного бака.
Говорят, эта детка бегает со скоростью сто двадцать миль по гравию. Биос
подключается к сводкам погоды ЦРК и поэтому знает, чего ожидать.
Аэродинамический обтекатель полностью гибкий и сам рассчитывает наиболее эффективную
форму для данной скорости и ветра, изменяет соответственно свои изгибы,
оборачивается вокруг водителя, будто гимнастка-нимфоманка.
Скотт думает, что этот малый намерен заскочить за инвойсом от дилера, раз
уж он доверенный друг мистера Нормана. Любому активному продавцу мало радости
составлять контракт на продажу такой сексуальной зверушки с дилерской
скидкой. Скотт с мгновение мнется. Спрашивает себя, что с ним станется, если тут
какая-то ошибка.
Малый внимательно за ним наблюдает и будто угадывает его нервозность,
словно способен слышать сердцебиение Скотта. Поэтому в последнюю минуту он
смягчается , можно сказать, проявляет благородство - Скотт страсть как любит таких
мотов, - решив добавить несколько сотен конгбаксов поверх инвойса, чтобы
Скотт мог получить хотя бы мизерные комиссионные. Чаевые, по сути.
И в довершение всего - вот он, подарок судьбы! - малый вовсю
разворачивается во «Все для байкера». Просто голову теряет. Покупает полный комбинезон. И
все примочки. И самые лучшие. Самый лучший полный комбинезон, закрывающий все
тело с головы до пят, с дышащей пуленепробиваемой бронетканью, с бронепро-
кладками во всех положенных местах и воздушными подушками вокруг шеи. Даже
маньяки, помешанные на безопасности, когда у них такая одежка, не заморачива-
ются шлемами.
И как только малый придумывает, как повесить поверх комбинезона мечи, он
собирается трогаться в путь.
- Должен сказать, - говорит Скотт, когда малый уже сидит на своем новом
байке, пристраивает поудобнее мечи и делает с биосом что-то невероятно
запрещенное, - выглядишь ты как чертовски крутой сукин сын.
- Спасибо. - Малый дает по газам, и Скотт не слышит, но чувствует мощь
мотора. Эта детка настолько умна, что не тратит лошадиных сил на шум. - Передай
привет новорожденной племяннице, - говорит малый и отпускает сцепление.
Шипы сгибаются, втягиваются внутрь, и байк вылетает со стоянки, будто берет
старт со всех своих электронных лап. Пролетев насквозь парковку соседней
франшизы «Храма Нового Водолея», он выезжает на дорогу. Через полсекунды
малый с мечами - уже просто точка на горизонте. А потом и вовсе пропал.
Направляясь на север.
ЕЕ
Пока тебе не исполнилось двадцать пять, ты время от времени думаешь, что,
сложись твоя жизнь по-иному, ты стал бы самым крутым сукиным сыном в мире.
Если бы я поселился в китайском монастыре, где есть своя школа боевых
искусств, и десять лет трудился бы до седьмого пота. Если бы мою семью
перестреляли торговцы наркотиками из Колумбии и я бы поклялся отомстить. Если бы
я был смертельно болен, жить мне оставалось один год и я посвятил бы его
борьбе с уличной преступностью. Если бы я просто все бросил и всю жизнь
посвятил тому, чтобы стать плохим.
Хиро тоже так думал, а потом столкнулся с Вороном. Отчасти это освобождает.
Ему уже нечего мечтать быть самым крутым сукиным сыном в мире. Это место уже
занято. Последняя капля - из-за которой первое место крутейшего сукин-сынства
уплывает из-под носа, - это, разумеется, водородная бомба. Если бы не
водородная бомба, можно было бы еще потягаться. Скажем, найти ахиллесову пяту
Ворона. Подкрасться, свалить, надрать задницу. Но из-за ядерного зонтика Ворона
титул мирового чемпионства стал недосягаемым.
Что не так уж и плохо. Иногда даже хорошо, что ты лишь немного крут. Хорошо
знать, где граница твоих возможностей. Научиться использовать то, что имеешь.
Как только Хиро выезжает на бесплатную трассу и поворачивает байк носом к
горам, он входит в виртуальность своего офиса. «Земля» по-прежнему висит на
своем месте, держа Плот как бы под лупой. Несясь в Орегон со скоростью сто
сорок миль в час, Хиро размышляет над изображением Плота, которое призрачными
полутонами накладывается на трассу.
Издали Плот кажется больше, чем на самом деле. Приблизив изображение, Хиро
понимает, что эту иллюзию создает обволакивающее Плот и им же порожденное
облако нечистот, постепенно растворяющееся в воде и в атмосфере.
Тихий океан он обходит по часовой стрелке. Когда на «Интерпрайз» разводят
пары, он может отчасти контролировать свой курс, но настоящая навигация,
учитывая весь налепившийся на него мусор, практически невозможна. По большей
части Плот идет туда, куда несут его ветер и кориолисово ускорение. Несколько
лет назад он, набирая беженцев, проходил мимо Филиппин, Вьетнама, Китая и
Сибири. Потом повернул к цепи Алеутских островов, обогнул выступ Аляски и
теперь медленно скользит мимо небольшого городка Порт-Шерман, штат Орегон, у
границы Калифорнии.
Двигаясь по Тихому океану в основном за счет течений, Плот время от времени
сбрасывает часть своей чешуи. Эти фрагменты в конечном итоге вымывает на
побережье, скажем, Санта-Барбары - связанные воедино обломки с грузом скелетов
и обглоданных костей.
Добравшись до Калифорнии, Плот вступит в новую фазу своего жизненного
цикла. Он сбросит большую часть импровизированного объема, когда сотни тысяч
беженцев отрубят свои лодчонки от ядра и погребут к берегу. Те беженцы, которые
продержались так долго, это, по определению, те, кто изначально были доста-
точно расторопны, чтобы добраться с родины до Плота, достаточно
изобретательны, чтобы выжить в мучительно медленном плавании по арктическим водам, и
достаточно ожесточены, чтобы не стать убитыми другими беженцами. Исключительно
приятные джентльмены. Именно таким вы будете рады, когда они объявятся на
вашем частном пляже в количестве пары-тройки тысяч.
Ободранный до нескольких основных кораблей и потому более маневренный, «Ин-
терпрайз» снова пересечет Тихий океан, направляясь в Индонезию, где опять
повернет на север и начнет следующий цикл плавания.
Армии муравьев пересекают бурные реки, забираясь на головы впереди идущих;
так скапливается способный держаться на воде шар. Многие отпадают и тонут, и,
разумеется, те, кто оказался внизу, - тоже. Те же, кто бы достаточно быстр и
решителен, чтобы постоянно карабкаться наверх, выживают. Очень многие
перебираются через реки, вот почему армии муравьев нельзя остановить, взрывая
мосты. Именно так беженцы пересекают Тихий океан, пусть они даже слишком бедны,
чтобы заказать билет на настоящий корабль или купить пригодную для плавания
лодку. Приблизительно раз в пять лет новая волна набегает на Западное
побережье, когда океанские течения приносят домой «Интерпрайз».
Последние несколько месяцев владельцы земельных участков вдоль пляжей
Калифорнии нанимают охрану, устанавливают прожекторы и противопехотные
заграждения вдоль линии прилива, монтируют на свои яхты пулеметы. Все они подписаны
на круглосуточный «Отчет о Плоте» ЦРК, чтобы получать последние сводки прямо
со спутника о том, когда очередной контингент из двадцати пяти тысяч
голодающих евразийцев оторвется от «Интерпрайз» и опустит мириады весел в Тихий
океан - точно муравьиные лапки.
- Пора еще покопаться, - говорит Хиро Библиотекарю. - Но теперь сведи все к
вербальному уровню, потому что в настоящий момент я гоню на огромной скорости
по 1-5 и приходится держать ухо востро: присматривать за тащащимися
грузовиками и прочим.
- Буду иметь в виду, - произносит у него в наушниках голос Библиотекаря. -
К югу от Санта-Клариты была авария, остов грузовика еще на дороге. А на
съезде к Туларе - большая выбоина в левом ряду.
- Спасибо. Кстати, а кто вообще были эти боги? У Лагоса было какое-то
мнение на этот счет?
- Лагос полагал, что они могли быть магами, иными словами, нормальными
людьми с особыми способностями, или же инопланетянами.
- Черт меня побери, не так быстро. Давай по одному за раз. Что Лагос имел в
виду, говоря о «нормальных людях с особыми способностями»?
- Предположим, нам-шуб Энки действительно функционировал как вирус.
Предположим, его изобрел некто по имени Энки. Тогда Энки должен был обладать
лингвистическими способностями, которые выходят далеко за пределы нашего
представления о нормальном.
- И как проявлялись эти способности? Каков был механизм?
- Я могу только изложить связи, какие установил Лагос.
- Ладно. Валяй.
- Вера в магическую силу языка часто встречается как в мистической, так и в
научной литературе. Каббалисты, иудейские мистики в Испании и Палестине,
полагали, будто, комбинируя буквы имени божества, можно обрести
сверхъестественные озарение и силу. К примеру, говорят, будто Абу Аарон, ранний кабба-
лист, эмигрировавший из Багдада в Италию, совершал чудеса силой Священных
Имен.
- О какой именно силе мы сейчас говорим?
- Большинство каббалистов были теоретиками и интересовались лишь чистой
медитацией. Но существовала также «прикладная Каббала», адепты которой пытались
применить это учение в повседневной жизни.
- Иными словами, колдуны.
- Да. Эти прикладные каббалисты использовали так называемый «архангельский
алфавит», выведенный из греческого и арамейского теургического алфавита
первого века нашей эры, внешне похожего на клинопись. Каббалисты называли этот
алфавит «глазным письмом», поскольку буквы составлялись из линий и небольших
окружностей, походивших на глаза.
- Единицы и нули.
- Некоторые каббалисты разделили буквы алфавита по месту произведения
звуков органами речи.
- О!кей. Как сказали бы мы сегодня, они связывали печатную букву на
странице с нейролингвистическими связями, которые следовало задействовать, чтобы
эту букву произнести.
- Да. Анализируя произношение и написание различных слов, они считали, что
могут прийти к выводу об их истинных, внутренних, значении и смысле.
- Ладно. Как скажешь.
- Выводы научной литературы, разумеется, не столь фантастичны. Но
предпринималось немало попыток объяснить Вавилон. Не само событие Вавилона, которое
большинство ученых считают мифическим, а тот факт, что существует тенденция к
дивергенции языков. В попытке связать все языки воедино был выдвинут ряд
лингвистических теорий.
- И эти теории Лагос попытался применить к своей гипотезе о вирусе.
- Да. Существуют две школы: релятивисты и универсалисты. Как объясняет
вкратце Джордж Стейнер, релятивисты обычно полагают, что язык является не
носителем мысли, а определяющим ее средством выражения. Язык - общая структура,
в рамках которой осуществляется познание. Наше восприятие реальности
систематизируется потоком ощущений, выраженных и преобразованных этой структурой.
Следовательно, изучение эволюции языка есть изучение эволюции самого
человеческого разума.
- Общий смысл понятен. А как насчет универсалистов?
- В противоположность релятивистам, которые полагают, что для возникновения
в языках общих черт нет причин, универсалисты считают, что если достаточно
долго анализировать языки, можно обнаружить, что у всех есть общие
характерные особенности. Поэтому они анализируют языки в поисках этих особенностей.
- Ну и как, нашли?
- Нет. Пока как будто на каждое правило находится исключение.
- Что сводит на нет весь универсализм.
- Не обязательно. Эту проблему они объясняют, утверждая, что общие
особенности слишком глубоко погребены и потому не поддаются анализу.
- Ловко вывернулись.
- Они правы в том, что на определенном уровне язык должен происходить в
человеческом мозгу. А поскольку человеческий мозг более или менее для всех
одинаков...
- Железо одно и то же. Но не софт.
- Вы используете метафору, которую я не в состоянии понять.
Хиро проносится мимо огромного двухэтажного автобуса «айэстрим», который
покачивается из стороны в сторону на дующем по долине штормовом ветре.
- Ну, франко-говорящий мозг вначале такой же, как англо-говорящий. Пока они
растут, они программируются разными программами - выучивают разные языки.
- Да. Следовательно, согласно универсалистам, французский и английский, или
любой другой язык, должны иметь общие характерные черты, коренящиеся в
«глубинных структурах» человеческого мозга. Согласно теории Хомского, глубинные
структуры есть врожденные составляющие мозга, позволяющие ему выполнять
определенные формальные разновидности операций по цепочке символов. Или, как
перефразирует Стейнер Эммона Баха, «эти глубинные структуры со временем приво-
дят к действительному закладыванию моделей в кору головного мозга, бесконечно
разветвленной и одновременно „запрограммированной" сети электрохимических и
нейрофизиологических каналов».
- Но эти глубинные структуры настолько глубоки, что распознать их мы не
можем?
- Универсалисты помещают активные ноды лингвистической жизни - глубинные
структуры - на такую глубину, что они не поддаются описанию и изучению. Или,
используя аналогию Стейнера, «попытайся извлечь существо из моря, и оно
разложится или чудовищно изменит форму».
- Ну вот, опять эта змея. Так какой теории придерживался Лагос?
Релятивистов или универсалистов?
- Он, кажется, полагал, что между ними не существует большой разницы. В
конечном итоге они обе ударяются в мистику. Лагос считал, что обе школы, по
сути , различными путями пришли к одному и тому же.
- Но, на мой взгляд, тут есть ключевое различие, - возражает Хиро. -
Универсалисты считают, что мы детерминированы нейронными связями в коре
головного мозга. Релятивисты не верят, что у нас есть какие-либо ограничения.
- Лагос модифицировал строгое хомскианство, предположив, что изучение языка
равносильно внесению кода в PROM, аналогия, какую я не в состоянии
истолковать .
- Аналогия ясна. PROM - это программируемое одностороннее устройство
памяти , - говорит Хиро. - Поступая с завода, эти чипы не имеют содержания. На них
можно нанести информацию один, и только один раз, а потом ее заморозить:
информация, программное обеспечение, теперь вмонтировано в чип и превращается в
железо. После занесения кода в PROM код можно считать, но записать новый на
него нельзя. Иными словами, Лагос пытался сказать, что мозг новорожденного не
имеет глубинных структур, как и утверждают релятивисты, а по мере того как
ребенок усваивает язык, соответственным образом развиваются и структуры
самого мозга, язык «наносится» на железо и становится неотъемлемой частью
глубинной структуры мозга, как утверждают универсалисты.
- Да. Такова была и его интерпретация.
- Ладно. Выходит, говоря об Энки как о реальном человеке с магическими
способностями, Лагос подразумевал, что Энки каким-то образом понимал связь между
языком и мозгом и знал, как ею манипулировать. Сходным образом хакер, зная
секреты компьютерной системы, может написать код для ее контроля - цифровой
нам-шуб.
- Лагос говорил, что Энки обладал способностью восходить во вселенную языка
и видеть его перед своими глазами. Так же, как люди посещают Метавселенную.
Это дало ему силу творить различные нам-шуб. А нам-шуб обладало способностью
изменять функционирование тела и мозга.
- Так почему сегодня никто ничего подобного не делает? Почему нет никаких
нам-шуб на английском?
- Как указывает Стейнер, не все языки одинаковы. Одним языкам метафора
свойственна в большей мере, нежели другим. Иврит, арамейский, греческий и
китайский более приспособлены для игры слов и достигли прочной связи с
реальностью: «В Палестине был Квириат Сефер, „Город буквлл, в Сирии имелся Библос,
„Башня книг". В противоположность им другие культуры представляются
„безъязыкими" или, по меньшей мере, как это было в случае Египта, не полностью
сознающими творящую и трансформирующую силу языка». Лагос полагал, что шумерский
был крайне мощным языком, во всяком случае, в Шумере пять тысяч лет назад.
- Язык, подходящий для нейролингвистического программирования Энки.
- Так же как и каббалисты, ранние лингвисты верили в существование
фиктивного языка, называемого «Райское наречие», язык Адама. Он позволял всем людям
понимать друг друга, минуя взаимонепонимание. Это был Логос того мгновения, в
которое Бог1 создал мир словом. На Райском наречии назвать предмет было
равносильно тому, чтобы его сотворить. Цитируя снова Стейнера: «Наша речь стоит
между пониманием и истиной, будто пыльное стекло или кривое зеркало. Райское
наречие было сродни прозрачному стеклу, через которое лился свет абсолютного
понимания. Тем самым Вавилон был вторым Падением». А Исаак Слепой, ранний
каббалист, сказал, что (цитируя перевод Гершома Шолема): «Речь человеческая
связана с речью божественной, и всякий язык, будь то небесный или
человеческий, происходит из одного корня: Божественного Имени». Прикладные каббалисты
носили титул «бат ал шем», что означает «овладевший божественным именем».
- Машинный язык мира, - говорит Хиро.
- Это еще одна аналогия? - осведомляется Библиотекарь.
- Компьютеры оперируют машинным языком, - отвечает Хиро, - который
записывается единицами и нулями, бинарным кодом. На самом низком уровне все
компьютеры программируются чередой единиц и нулей. Программируя на машинном языке,
ты контролируешь компьютер на уровне ствола мозга, самой основы его
существования . Это - Райское наречие машин. Но работать на машинном языке очень
тяжело, потому что через некоторое время начинаешь просто сходить с ума от возни
на микроуровне. Поэтому для программистов был создан целый Вавилон
компьютерных языков: ФОРТРАН, Бейсик, КОБОЛ, ЛИСП, Паскаль, ПРОЛОГ, ФОРТ. Ты
обращаешься к компьютеру на этом языке, а программка под названием компилятор
конвертирует команды в машинный язык. Но никогда нельзя с точностью сказать, что
именно делает компьютер. Не всегда все выходит так, как ты задумал. Как
пыльное стекло или кривое зеркало. По-настоящему продвинутый хакер рано или
поздно начинает понимать внутреннее функционирование машины, видит сквозь язык,
на котором работает, и угадывает тайное функционирование бинарного кода -
становится вроде как «бат ал шем».
- Лагос считал, что легенды о Райском наречии были приукрашенным рассказом
об истинных событиях, - говорит Библиотекарь. - Эти легенды отразили
ностальгию по тому времени, когда люди говорили на шумерском наречии, превосходившем
все, что пришли ему на смену.
- Шумерский действительно так хорош?
- Нет, насколько могут судить сегодняшние лингвисты, - отвечает
Библиотекарь . - Как я уже упоминал, он по большей части недоступен нашему пониманию.
Лагос подозревал, что слова в то время функционировали иначе. Если родной
язык воздействует на физическую структуру развивающегося мозга, то будет
правильным сказать, что шумеры, говорившие на языке, радикально отличном от
всех, существующих сегодня, имели мозг, фундаментально отличающийся от
вашего . Лагос полагал, что по этой причине шумерский идеально подходил для
создания и распространения вирусов. Что, однажды выпущенный в шумерский язык,
вирус распространялся очень быстро, пока не поражал всех.
- Возможно, и Энки тоже это знал, - говорит Хиро. - Возможно, нам-шуб Энки
- не такая уж плохая штука. Может, Вавилон - вообще самое лучшее, что
когда-либо с нами случалось.
Мама И.В. работает в Федземле. Припарковав крохотную малолитражку на своем
пронумерованном месте на стоянке, за которое федералы требуют с нее десять
процентов жалованья (если ей это не нравится, она может ездить на такси или
ходить пешком), она поднимается по пролетам ослепительно освещенной винтовой
железобетонной лестницы, где большинство мест - хороших мест поближе к
поверхности - зарезервировано для тех, кто лучше нее; впрочем, сейчас они
пустуют. Мама И.В. всегда идет посередине парковки, между рядов машин, чтобы
ребята из ИОГКО не сочли, будто она прячется, мешкает, крадется, притворяется
больной или курит.
Подойдя к подземному входу в свое здание, она вынимает из карманов все
металлические предметы и снимает те немногие украшения, какие на ней надеты, и,
сложив все в пластмассовый лоток, проходит через металлоискатель. Показывает
бэдж. Расписывается, указав время на электронных часах. Подвергается обыску,
который проводит девушка ИОГКО. Приятного мало, но ничто в сравнении с
обыском полостей тела. У них есть право и на такой обыск, стоит им только
пожелать . Однажды ее подвергали таким обыскам каждый день на протяжении месяца:
как раз после того, как на совещании она рискнула предположить вслух, что в
работе над крупным проектом ее начальница, возможно, идет по ложному пути.
Она знает, это было мелочное наказание, но ей всегда хотелось сделать что-то
для своей страны, и если ты работаешь на федералов, то приходится смириться с
фактом, что без интриг тут не обойдется. А поскольку ты в самом низу, тебе и
нести основную тяжесть. Вот когда поднимешься на несколько ступенек в карьере
«неавторизованного персонала», тогда тебя от этого избавят. Мама И.В. вовсе
не собирается спорить с начальницей. У ее начальницы, Мариэтты, позиция в
общем табеле тоже не блестящая, зато есть небольшие связи. Множество разных
знакомых. Мариэтта знакома со многими, кто знает нужных людей, а те, в свою
очередь, знают еще новых. Мариэтту приглашали на вечеринки с коктейлями, куда
захаживают такие люди... ну, у тебя просто глаза на лоб полезут.
Обыск она прошла на все «пять». Распихала свое имущество по карманам.
Поднялась по полудюжине лестниц на свой этаж. Лифты работают, но очень
высокопоставленные в Федземле люди дали знать (разумеется, неофициально, но у них
свои методы доводить желаемое до сведения сотрудников), что их долг -
экономить электроэнергию. А федералы воспринимают долг всерьез. Долг, лояльность,
ответственность. Коллаген, который цементирует нас в Соединенные Штаты
Америки. Поэтому лестничные пролеты полны пропотевшей шерсти и скрипящей кожи.
Если поедешь на лифте, никто тебе ничего вслух не скажет, но и без внимания это
не оставят. Заметят, запишут, учтут. На тебя станут смотреть, меряя взглядом
с головы до ног - мол, что с тобой, растянула лодыжку? Не так уж и трудно
подняться по лестнице.
Федералы не курят. Федералы обычно не переедают. План здорового образа
жизни - воплощенная конкретность и содержит серьезные стимулы. А кроме того,
если станешь слишком толстой или начнешь страдать одышкой, никто тебе, конечно,
ничего не скажет, ведь это бестактно, но ты почувствуешь определенное
давление , тебе дадут понять, что ты не вписываешься в коллектив: когда ты будешь
проходить мимо сотен столов, тебя проводят внимательные взгляды, оценивающие
массу твоих ягодиц, эти взгляды зашныряют по всей комнате, и в единодушном
согласии твои коллеги станут спрашивать про себя: интересно, насколько она
или он увеличивает нам страховые взносы по плану здорового образа жизни?
Поэтому мама И.В. цокает каблучками черных лодочек по лестницам и наконец
входит в свой офис, огромное помещение, в шахматном порядке заставленное
компьютерными терминалами. Раньше оно было подразделено на ячейки, отсеки, но
ребятам из ИОГКО это не нравилось; они говорили: а что случится, если придется
экстренно эвакуироваться? Перегородки помешают беспрепятственному
распространению беспорядочной паники. Поэтому больше никаких перегородок. Только
терминалы и стулья. Даже столов как таковых нет. Столы поощряют использование
бумаги, что архаично и отражает неадекватный командный дух. Что в твоей работе
такого особенного, что это нужно записывать на клочке бумаги, который ты один
только и видишь? Зачем тебе надо запирать его в стол? Когда работаешь на
федералов, все, что бы ты ни делал, - собственность Соединенных Штатов Америки.
Выполняй свою работу на компьютере. А он делает копию всего, и потому, если
ты заболеешь или еще что-нибудь случится, твои сотрудники и начальство смогут
получить к ней доступ. А если хочешь делать заметки или чертить каракули, ты
волен делать это дома - в свободное время.
А еще проблема взаимозаменяемости. Федеральным служащим, как и военным,
полагается быть взаимозаменяемыми колесиками. Что, если твой терминал
сломается? Будешь бить баклуши, пока его не починят? Нет, дружок, пересядешь к
свободному терминалу и на нем продолжишь работу. А такой гибкости у тебя не
будет, если по ящикам у тебя распихано полтонны всяких бумажек и еще столько же
разбросано по столу.
Поэтому бумаги в федеральном офисе нет. Все терминалы одинаковые. Приходишь
утром, выбираешь наугад, садишься - и за работу. Можешь, конечно, выбрать
себе какой-нибудь один, попытаться садиться за него изо дня в день, но это
заметят . Обычно выбираешь тот, что поближе к двери. Поэтому те, кто пришли
раньше, сидят ближе к дверям, а припозднившиеся - у самой стены в дальнем
конце, и на протяжении всего дня с первого взгляда видно, кто в этом офисе
расторопен, а у кого, как перешептываются в уборных, проблемы.
Впрочем, кто приходит первым, и так ни для кого не секрет. Когда утром со
своего терминала входишь в систему, компьютер фиксирует время. Центральный
компьютер все подмечает: целый день отслеживает все клавиши, которые ты
нажимаешь на клавиатуре, в какое время ты какую нажала (с точностью до
миллисекунды) , была это верная клавиша или нет, сколько и когда ошибок ты
допускаешь . От тебя требуют быть на рабочем месте только с восьми до пяти с
получасовым перерывом на обед и двумя десятиминутными перерывами на кофе, но если
ты придерживаешься такого расписания, это, безусловно, заметят; вот почему
мама И.В. садится за первый же незанятый терминал и входит в систему без
четверти семь. Полдюжины служащих уже на местах, сидят за машинами еще ближе к
двери, но и это неплохо. Если она сумеет и дальше так держать, может
рассчитывать на вполне стабильную карьеру.
Федералы все еще работают в Плоскомире. Никаких там трехмерных экивоков,
никаких горлов, никакого стереозвука. Все компьютеры - с базовыми плоскими
двухмерными мониторами. На рабочем столе появляются окна, а в них - маленькие
текстовые документы. Все - составляющие программы жестокой экономии. Вскоре
принесет крупные дивиденды.
Войдя в систему, мама И. В. проверяет свою почту. Никаких личных сообщений,
только пара официальных заявлений Мариэтты для массового всеобщего
распространения .
НОВЫЕ ПРЕДПИСАНИЯ ОТНОСИТЕЛЬНО ОБЪЕДИНЕНИЯ РЕСУРСОВ ТБ
Меня просили распространить новые предписания по факту объединения ресурсов
в пределах офиса. Прилагаемая памятная записка - новый подраздел Руководства
производственного процесса ИГКО, заменяющий старый подраздел, озаглавленный
ФИЗИЧЕСКОЕ ПРЕДПРИЯТИЕ/КАЛИФОРНИЯ/ЛОС-АНДЖЕЛЕС/ЗДАНИЯ/ОФИСНЫЕ ПОМЕЩЕНИЯ/
ПРЕДПИСАНИЯ ПО ПЛАНИРОВКЕ/ВКЛАД СОТРУДНИКОВ/ГРУППОВАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ.
Старый подраздел безоговорочно воспрещал использование офисного
пространства или офисного времени в целях объединения ресурсов любого рода, будь то
постоянного (т.е. «кофейный котел») или разовых (к примеру, вечеринки по случаю
дней рождений).
Запрет остается в силе, однако теперь было сделано разовое исключение для
любого офиса, пожелавшего прибегнуть к совместной стратегии туалетной бумаги.
В качестве введения позвольте сделать несколько общих замечаний по этому
вопросу. Проблема распределения среди сотрудников туалетной бумаги создает
неизбежные трудности для любой системы менеджмента персонала в связи с
неизбежной непредсказуемостью утилизации: не каждое использование уборных
помещений ведет к утилизации туалетной бумаги, и когда она утилизируется, требуемый
объем (число квадратов) может значительно варьироваться от человека к челове-
ку и для каждого данного человека от одного раза посещения к другому. Это
даже не учитывает случайную утилизацию туалетной бумаги для
непредсказуемых/творческих целей, как то: накладывание/снятие макияжа, устранение
последствий пролития жидкостей и т.п. Поэтому вместо того, чтобы упаковывать
туалетную бумагу в разовые упаковки (как это делается, к примеру, в случае
влажных салфеток), что может вести к ненужному расходу в одних случаях и
сковывать активность в других, этот продукт традиционно упаковывают в оптовые
единицы, размер которых превышает максимальное число квадратов, которые один
индивидуум предположительно способен утилизировать за один раз (исключая форс-
мажор) . Это до минимума сокращает число обращений, в которых упаковка
исчерпывается (заканчивается рулон), способных привести к эмоциональному стрессу
затронутого сотрудника. Однако это создает определенные затруднения для
менеджера, поскольку фабричная упаковка довольно объемна и, чтобы избежать
ненужной растраты, должна находиться в пользовании некоторого числа различных
индивидуумов.
С началом введения Фазы XVII Программы Экономии сотрудникам было позволено
приносить собственную туалетную бумагу. Подобный подход излишен, ведь каждый
сотрудник обычно приносит собственный рулон.
Ряд офисов попытался разрешить эту проблему, введя объединение ресурсов
туалетной бумаги.
Избегая излишних обобщений, можно указать, что ввиду неподдающейся
модернизации особенности любого объединения ресурсов туалетной бумаги, введенного на
уровне офиса, в среде окружения (т.е. в здании), в котором объекты личной
гигиены располагаются поэтажно (т.е. одним объектом пользуются несколько
офисов) , обязательным условием должно стать создание на территории каждого
отдельного офиса временного хранения фабричных упаковок туалетной бумаги (т.е.
рулонов). Это следует из того обстоятельства, что означенные ФУТБы (рулоны)
расположены в неактивном состоянии вне поля зрения контролирующего офиса
(т.е. офиса, коллективно купившего ФУТБ). Иными словами, если ФУТБы хранятся,
например, в коридоре или на объекте, где происходит их утилизация, они
становятся предметом хищения и «сокращения» при утилизации их неправомочным
персоналом в результате или сознательного расхищения, или честного
взаимонедопонимания, проистекающего из уверенности в том, что данные ФУТБы предоставляются
бесплатно головной организацией (в данном случае - правительством Соединенных
Штатов), или вследствие необходимости, как в случае с пролитием жидкости,
подступающей к чувствительному электронному оборудованию и требующей
незамедлительного устранения. Этот факт заставил ряд офисов (которые останутся
неназванными - сами знаете, ребята, кто это) установить импровизированные
хранилища ФУТБов, служащие также точками сбора взносов в общий фонд. Обычно эти
хранилища имеют форму стола возле двери, ближайшей к объекту, на котором
стопками или иным образом размещены ФУТБы, а также лоток или иной сосуд, в
который участники фонда могут опускать свои взносы, и обычно табличка или
иное устройство привлечения внимания (к примеру, мягкая игрушка или шарж) в
целях взимания взноса. Из беглого просмотра вышеуказанных предписаний ясно,
что помещение подобной выставки/хранилища нарушает процедурное
производственное руководство. Однако в интересах гигиены служащих, морали и поднятия
группового духа, вышестоящее руководство согласилось сделать разовое исключение в
инструкциях специально для этой цели.
Как в случае любой части Руководства производственного процесса, будь то в
старой или в новой редакции, ваша обязанность - досконально ознакомиться с
данным материалом. Плановое время прочтения данного документа - пятнадцать и
шестьдесят две сотых минуты (не думайте, мы проверим). Пожалуйста, обратите
внимание на следующие основные моменты этом документе, а именно:
1) Выставки/хранилища ФУТБов сейчас разрешены на пробной основе, настоящая
стратегия будет пересмотрена через шесть месяцев.
2) Действовать они должны на добровольной основе объединения ресурсов, как
описано в подразделе об объединении ресурсов сотрудниками. (NB: Это означает
вести учет и сводить все финансовые сделки.)
3) ФУТБы должны покупаться сотрудниками (а не доставляться через службу
почты) и подвергаться всем обычным предписаниям по досмотру и обыску.
4) Ароматизированные ФУТБы недопустимы, поскольку могут вызвать у некоторых
сотрудников аллергическую реакцию, удушье и т.п.
5) Взносы в денежный фонд, как и все прочие валютные операции в рамках
правительства США, должны производиться в официальной валюте США. Иены или кон-
гбаксы недопустимы!
Разумеется, это приведет к проблеме объема, если сотрудники попытаются
использовать сосуд для взносов в качестве свалки для пачек старых банкнот в
миллион и миллиард долларов. Хозяйственный отдел обеспокоен проблемой вывоза
отходов и потенциальной угрозой пожара, которая может возникнуть, если будут
скапливаться большие объемы миллиардов и триллионов. Соответственно, основной
особенностью настоящего предписания становится то, что сосуд для взносов
должен опорожняться ежедневно и чаще, если ситуация с накапливанием будет
обостряться .
В этом ключе хозяйственные службы просили меня также указать, что многие из
вас, у кого на руках находятся излишки валюты США, желая убить двух зайцев
разом в попытке избавиться от означенных излишков, использовали старые
миллиарды в качестве туалетной бумаги. Несмотря на творческий характер такого
подхода, он имеет два недостатка:
1) засоряет трубы и
2) является надругательством над валютой США, что квалифицируется по
федеральному уголовному праву как преступление.
НЕ ДЕЛАЙТЕ ЭТОГО!
Присоединяйтесь к фонду туалетной бумаги своего офиса. Это просто, это
гигиенично , это законно.
Счастливого фонда!
Мариэтта.
Подтянув к себе новую памятную записку, мама И.В. сверяется со временем и
начинает читать. Плановое время прочтения - пятнадцать и шестьдесят две сотых
минуты. Позже, когда Мариэтта в 9 вечера в своем личном отдельном офисе будет
просматривать статистику по офису за день, она увидит имя каждого сотрудника,
а рядом с ним - время, которое он потратил на чтение этой памятной записки, и
ее реакция, основанная на потраченном времени, будет выглядеть приблизительно
так:
Меньше 10 минут. Время для собеседования и, возможно, рекомендаций по
изменению отношения к работе.
10 - 14 минут. Присмотреться к этому сотруднику; возможны проявления
небрежности .
14 - 15.61. Квалифицирован, свое дело знает, но иногда может пропустить
важную деталь.
Ровно 15.62. Умник. Рекомендации по изменению отношения к работе.
15.63 - 16 минут. Лизоблюд. Ненадежен.
16-18. Методичный работник, иногда может погрязнуть в незначительных
деталях .
Больше 18 минут. Просмотреть видеопленку камеры наблюдения, проверить, чем
занимался данный сотрудник (т.е. возможен несанкционированный выход в
туалет) .
Мама И. В. решает потратить на чтение памятной записки от четырнадцати до
пятнадцати минут. Сотрудникам помладше лучше провести за чтением подольше,
чтобы проявить тщательность, а не самоуверенность. Старшим сотрудникам лучше
читать побыстрее, чтобы выказать хороший потенциал управленца. Маме И. В. под
сорок. Она просматривает памятную записку, через равные интервалы нажимая
кнопку «Pg Dn», иногда возвращаясь на страницу вверх, чтобы сделать вид,
будто перечитывает какой-то абзац выше. Начальство одобряет повторное чтение.
Мелочь, но лет за десять такое накапливается и много что дает в обзоре твоих
рабочих привычек.
Покончив с памятной запиской, она берется за работу. Мама И.В. -
разработчик приложений у федералов. В былые времена она зарабатывала бы написанием
компьютерных программ. Сегодня она пишет фрагменты компьютерных программ. Эти
программы разрабатывают на длительных совещаниях во весь уик-энд Мариэтта и
начальники Мариэтты на верхнем этаже. Как только они разработают какую-то
программу, то начинают дробить проблему на все более мелкие и мелкие
сегменты , расписывая их начальникам групп, а те, в свою очередь, дробят полученное
на еще меньшие фрагменты и сбрасывают крохи работы индивидуальным
программистам. Для того чтобы работа отдельных кодировщиков согласовывалась друг с
другом, все нужно делать согласно правилам и предписаниям, еще более
пространным и цветистым, чем правительственное Руководство производственного
процесса.
Поэтому первым делом - по прочтении нового подраздела о фонде туалетной
бумаги - мама И. В. входит на сервер главного компьютера, отвечающий за проект
программирования, над которым она работает. Она не знает, что это за проект -
это засекреченная информация - или как он называется. Это просто ее проект.
Вместе с ней над ним трудятся еще несколько сотен других программистов, она
даже не знает точно, кто именно. И каждый день, когда она входит на сервер,
ее ждет папка памятных записок, содержащих новые предписания и изменения
правил, которым все они должны следовать в написании кодов к проекту. По
сравнению с этими предписаниями история с туалетной бумагой кажется такой же
простой и изысканной, как Десять Заповедей.
Поэтому до одиннадцати утра она читает, перечитывает и старается понять
новые изменения в Проекте. Их так много потому, что сегодня утро понедельника,
и Мариэтта и ее вышестоящие целый уик-энд просидели, запершись на верхнем
этаже, ссорясь в пух и прах и все изменяя.
Потом она берется просматривать код к Проекту, который написала до того, и
составляет список всего, что следует изменить, чтобы написанное было
совместимо с новыми спецификациями. По сути, ей придется все начинать с нуля. В
третий раз за три месяца.
Да ладно, это ведь ее работа.
Около половины двенадцатого она удивленно поднимает глаза и видит, что у ее
терминала столпились полдюжины человек. Мариэтта. И надзиратель. И парочка
агентов-мужчин. И Леон, врач, отвечающий за полиграф.
- Я же во вторник проходила, - говорит она.
- Время для нового, - отвечает Мариэтта. - Пойдем, давай поскорей с этим
покончим.
- Руки от тела, так, чтобы я мог их видеть, - приказывает надзиратель.
т
Мама И.В. встает, руки по швам, и идет прямо из офиса, самым коротким путем
к выходу. Никто из ее коллег глаз не поднимает. Не положено. Бестактно по
отношению к коллеге. Проверяемый от этого чувствует себя неловким, выделенным
из коллектива, а ведь на самом деле проверки на полиграфе - просто часть об-
раза жизни Федземли. За спиной она слышит тяжелую поступь надзирателя,
который , держась в двух шагах позади нее, не спускает глаз с ее рук: вдруг она
что-нибудь задумала, например, тайком положить в рот таблетку валиума или
чего-то другого, что могло бы сбить результаты теста.
Она останавливается перед дверью в туалет. Зайдя вперед, надзиратель
открывает перед ней дверь, придерживает ее, пока она пройдет, потом входит следом.
Последняя кабинка слева - вдвое больше других, чтобы в нее могли зайти
вдвое. Мама И.В. входит внутрь, следом - надзиратель, который тут же
закрывает и запирает дверь. Мама И. В. снимает трусы, подбирает юбку и, присев над
судном, мочится. Пристально следивший за падением каждой капли в судно
надзиратель выливает жидкость из судна в пробирку, на которой уже наклеен ярлычок
с ее именем и сегодняшней датой.
Потом надо выйти назад в коридор - и снова за ней следует надзиратель. По
пути в полиграфкомнату можно подняться на лифте, чтобы не прийти туда потным
и запыхавшимся.
Раньше это был обычный офис с креслом и инструментами на столе. Потом они
обзавелись новой, чудной полиграф-системой. Будто идешь на продвинутое
медицинское обследование. Комнату целиком перестроили, в ней не осталось и следа
от первоначального назначения: окно заложено, все гладкое, бежевое, и пахнет
здесь больницей. Кресло тут только одно - посреди комнаты. Мама И.В. подходит
к нему и, сев, кладет руки на подлокотники, опускает ладони в специальные
ложбинки, а подушечки пальцев вжимает в особые углубления. Роботизированная
рука с манжетой тонометра на конце, слепо пошарив, находит ее руку и зажимает
в тиски. Тем временем свет в комнате тускнеет, дверь закрывается, мама И. В.
совсем одна. Терновый венец смыкается у нее на голове, она чувствует
покалывание : это ей в кожу входят электроды-датчики. Плечи ей обдувает холодом от
устройства сверхпроводимого квантового интерфейса, которое станет радаром
прощупывать ее мозг. Мама И.В. знает, что где-то по ту сторону стены в центре
управления сидит десяток техников, рассматривает огромные, увеличенные во
весь экран ее зрачки.
Потом руку ей обжигает инъекция; мама И.В. понимает, что ей что-то ввели.
Значит, это не обычная проверка на полиграфе, иными словами, на детекторе
лжи. Сегодня ее привели ради чего-то особенного. Жжение распространяется по
всему телу, сердце глухо ухает, глаза наполняются слезами. Ей вкололи кофеин,
чтобы вызвать сверхактивность мозга, чтобы заставить ее говорить.
С надеждой поработать сегодня можно распрощаться. Иногда такие проверки
затягиваются часов на двенадцать.
- Назовите свое имя, - произносит голос. Голос неестественно спокойный и
плавный. Сгенерированный компьютером. Поэтому все, что ей говорят,
беспристрастно, лишено эмоционального содержания, и у нее нет возможности
догадаться , как проходит допрос.
Кофеин и другие препараты, которые ей вкололи, искажают восприятие времени.
Она ненавидит эти допросы, но время от времени такое случается со всеми, и
когда идешь работать на федералов, то подписываешься по пунктирной линии,
давая свое разрешение. Отчасти это знак гордости и чести. Те, кто работает на
федералов, отдают им всю душу. Потому что, будь это не так, когда пришел бы
их черед сидеть в кресле полиграфа, все вышло бы на свет.
Вопросы все продолжаются и продолжаются. По большей части бессмысленные.
- Вы когда-нибудь посещали Шотландию? Белый хлеб дороже ржаного?
Это для того, чтобы она расслабилась, чтобы все системы работали гладко.
Все, что получают с первого часа допроса, обычно выбрасывают, - все равно оно
потерялось за шумами.
Мама И.В. невольно успокаивается. Говорят, после пары проверок на детекторе
лжи научаешься расслабляться, и все проходит как будто скорее. Кресло удержи-
вает ее на месте, кофеин не дает задремать, сенсорная депривация очищает
мысли.
- Назовите имя вашей дочери.
- И.В.
- Как вы обращаетесь к свой дочери?
- Я обращаюсь к ней по прозвищу. И.В. на этом настаивает.
- У И.В. есть работа?
- Да. Она работает курьером. Она работает в «РадиКС».
- Сколько зарабатывает И.В. как курьер?
- Не знаю. Несколько долларов тут, несколько долларов там.
- Как часто она покупает новое снаряжение для своей работы?
- Не могу сказать. Я не слежу за этим.
- Делала ли И.В. в последнее время что-либо необычное?
- Это зависит от того, что вы имеете в виду. - Мама И. В. знает, что это
увертка. - Она всегда делает что-то, что люди могут обозвать необычным. - И
это не слишком хорошо звучит, почти как одобрение нонконформизма. - Думаю, я
хочу сказать, она всегда делает что-то необычное.
- И.В. в последнее время разбила в доме что-нибудь?
- Да. - Она сдается. Федералы все равно уже это знают, ее дом
прослушивается и просматривается, просто чудо, что проводка не вырубается, столько на нее
навешано всяких приборов. - Она разбила мой компьютер.
- Она объяснила, почему она разбила компьютер?
- Да. Вроде бы да. Если чушь можно считать объяснением.
- Каково было ее объяснение?
- Она боялась... это так нелепо... она боялась, что я подхвачу от компьютера
вирус.
- И. В. тоже боялась заразиться вирусом?
- Нет. Она сказала, им могут заразиться только программисты.
Зачем они задают все эти вопросы? У них же есть все в видеозаписи.
- Вы поверили объяснению И.В.? Вот оно.
Вот что им нужно.
Им нужно то единственное, чего они не могут подслушать или подсмотреть
сами, то, что происходит у нее в голове. Они хотят знать, верит ли она в
историю И.В. о вирусе.
Мама И. В. знает, что совершает ошибку, даже думая об этом. Потому что
сверхохлажденные датчики вокруг ее головы это улавливают. Они не могут
распознать, что она думает. Но могут определить, что что-то происходит у нее в
мозгу, что она в данный момент задействует те части своего мозга, которые не
использовала, когда ей задавали бессмысленные вопросы.
Иными словами, они знают наверняка, что она анализирует ситуацию, пытается
выяснить, чего от нее хотят. А она бы этого не делала, если бы ей нечего было
скрывать.
- Что именно вы хотите знать? - спрашивает она. - Почему бы вам не выйти и
не поговорить со мной напрямую? Давайте поговорим лицом к лицу. Просто сядем
как взрослые и все обсудим.
Она чувствует новый укол, чувствует, как по ее телу с интервалом в
несколько секунд расходятся волны холода и оцепенения, это в ее кровь поступает
новый наркотик. Поддерживать разговор становится все труднее.
- Назовите свое имя, - произносит голос.
ЕЕ
Алкан, трасса на Аляску - самое длинное франшизное гетто, город в одну
улицу, растянувшийся на две тысячи миль и растущий со скоростью сто миль в год,
иными словами, настолько быстро, насколько быстро новые люди способны
приехать на край пустоши и припарковать свои фургончики на ближайшем же свободном
участке. Это единственный выход для тех, кто хочет покинуть Америку, но не
имеет возможности попасть на корабль или самолет.
Двухполосное шоссе заасфальтировано кое-как и запружено домами на колесах,
семейными миниванами и пикапами с трейлерами. Начинается трасса где-то
посреди Британской Колумбии на перекрестке Принца Георга, где сливаются несколько
притоков, создавая единый поток, непрерывно движущийся на север. К югу от
перекрестка притоки распадаются на дельту рукавов, которые, после того как
пересекают в дюжине мест канадско-американскую границу, разбегаются на пятьсот
миль из фьордов Британской Колумбии по бескрайним выработанным житницам
центральной Монтаны. Тут притоки впадают в систему американских дорог, которая
служит главным водозаборником миграции. Этот пятисотмильный тракт заполонили
будущие исследователи Арктики, которые в отличных домах на колесах с
оптимизмом катят на север, а навстречу тащится чуть менее плотный поток неудачников,
которые, побросав в северных землях свои машины, упросили подвезти их назад
на юг1.
Неспешно плетущиеся трейлеры и доверху груженные четырехколесные платформы
создают движущийся слалом для Хиро и его черного мотоцикла.
Ох уж эти белые здоровяки с пушками! Стоит сойтись троим-четверым, и они
начинают искать Америку, в которой, как им кажется, они выросли. Они лепятся
друг к другу, точно переваренный рис, склеиваются в гомогенные комья-отряды,
экипированные электроинструментами, переносными генераторами, оружием, четы-
рехприводными джипами и компьютерами. Эти люди - все равно, что бобры,
накачавшиеся чистейшим метилоранжем, сумасшедшие инженеры без чертежей. Они
поглощают неосвоенные пространства, возводят и бросают строения, изменяют русла
могучих рек, а потом снимаются с места - ведь оно уже не то, что было прежде.
Побочный продукт их жизнедеятельности - загрязненные реки, парниковый
эффект, избиение супругов, телеевангелисты и убийцы-маньяки. Но пока у вас есть
джип с приводом на все четыре колеса и вы в состоянии катить на север, то
можете жить, как жили, надо только ехать так быстро, чтобы всегда оставаться на
шах1 впереди извержения собственных отходов. Через двадцать лет десять
миллионов белых сойдутся на Северном полюсе и там припаркуют свои тачки. Слабый жар
от их термодинамически интенсивной жизнедеятельности размягчит, сделав
ненадежным, кристаллический ледяной покров. Он прожжет дыру в покрове, и весь
металл уйдет на дно, утянув за собой биомассу.
За плату можно заехать во «Вздремни и Кати» и установить на свою тачку
трубопровод-пуповину. Надо только произнести волшебные слова «У нас есть
втяжка-вытяжка», что означает, что вы можете заехать во франшизу, подключиться,
поспать и отсоединиться, даже не разворачивая свой наземный дирижабль.
Раньше персонал твердил: дескать, «Вздремни и Кати» - это кемпинги, пытался
спроектировать франшизу в сельском духе, но клиенты то и дело срубали на
растопку дощатые указатели и столики для пикников. Сегодня указателями тут
служат электрические шары из поликарбоната, от всего несет корпоративным духом:
все гладко отшлифовано с той же целью, что и унитаз, - помешать мусору
скапливаться в трещинах по краям. Ведь что это за кемпинг, если у вас нет дома,
куда можно было бы вернуться?
Через шестнадцать часов после границы Калифорнии Хиро въезжает во «Вздремни
и Кати» на восточном предгорье Каскадных гор в северном Орегоне. От Плота его
отделяет несколько сотен миль и горная гряда. Но тут есть один тип, с которым
ему надо побеседовать.
Автостоянки тут три. Одна, невидимая с трассы, стоит в конце изрытого
выбоинами шоссе и отмечена облупившимся указателем. Другая - чуть ближе, но на
задах там ошиваются жутковатые обросшие мужики, в лунном свете хлопают и по-
блескивают серебристые диски - это бомжи запускают в небо расплющенные пивные
банки. А еще одна прямо перед «Ратушей», при ней - размахивающие пушками
охранники. Хочешь оставить свою машину здесь - плати. Хиро решает, что лучше
заплатить. Байк он оставляет, развернув носом к выходу, переводит биос на
приостановку работы системы, чтобы при необходимости запустить без загрузки,
и бросает служителю пару конгбаксов. Потом водит головой из стороны в
сторону , точно пес, нюхающий неподвижный воздух, пытаясь сообразить, где здесь
«Полянка».
В сотне футов от него лунный свет льется на площадку, где несколько
отчаянных смельчаков рискнули поставить палатку; такие люди обычно вооружены до
зубов или им просто нечего терять. Хиро направляется к палатке и уже довольно
скоро видит раскидистый тент над «Полянкой».
В просторечии такие места зовут «Парковки для тел». Попросту говоря, это
ровная площадка, некогда поросшая травой, на которую вывалили несколько
самосвалов песка, а тот потом перемешался с мусором, битым стеклом и
человеческими испражнениями. Над площадкой натянут тент для защиты от дождя, и каждые
несколько метров из горы мусора, как мухоморы, торчат колпаки труб, из
которых холодными ночами вырывается пар. Спать на «Полянке» сравнительно дешево.
Не так давно это изобретенное южными франшизами новшество распространилось на
север, следуя за клиентурой.
Десяток таких клиентов жмется, завернувшись в тонкие армейские одеяла, к
теплым вентиляционным шахтам. Парочка разожгла костер и в его свете играет в
карты. Не обращая на них внимания, Хиро обходит остальных.
- Чак Райтсон, - окликает он. - Господин президент? Вы здесь?
Стоит ему произнести эти слова, как куча шерсти слева начинает извиваться и
биться. Наконец из нее высовывается голова. Поворачиваясь в ту сторону, Хиро
поднимает руки, показывая, что он не вооружен.
- Кто тут? - спрашивает голова. Похоже, этот человек униженно напуган. -
Ворон?
- Нет, не Ворон, - успокаивает его Хиро. - Не бойтесь. Вы Чак Райтсон?
Бывший президент Временной Республики Кенайя и Кадьяка?
- Ну да. Что вам надо? Денег у меня нет.
- Просто поговорить. Я работаю на ЦРК, и моя работа - собирать сведения.
- Мне надо выпить, мать твою, - отвечает Чак Райтсон.
«Ратуша» представляет собой большое надувное здание посреди «Вздремни и
Кати». Это Лас-Вегас Отверженных: супермаркет с удобствами, игровые автоматы,
прачечная самообслуживания, бар, винный магазин, блошиный рынок, бордель.
Кажется, всем тут верховодит тот небольшой процент человечества, который
способен веселиться до пяти утра каждую ночь и других функций не имеет.
В большинстве «Ратуш» имеется несколько внутренних франшиз. Увидев «Пивную
Келли», пожалуй, лучшее, что можно найти во «Вздремни и Кати», Хиро ведет Ча-
ка Райтсона туда. На Чаке множество слоев одежды, некогда разноцветных.
Теперь они все того же цвета, что и его кожа, - а именно цвета хаки.
Все заведения в «Ратуше», включая и этот бар, выглядят как декорация к
фильму о корабле-тюрьме: все прикручено к поверхностям, ярко освещено
двадцать четыре часа в сутки, персонал герметично укрыт за толстыми стеклянными
барьерами, пожелтевшими и мутными от времени. Безопасность в этой «Ратуше»
обеспечивают Стражи Порядка, поэтому тут уйма стероидных нарков в черных
формах из бронегеля, которые по двое-трое патрулируют лабиринт игровых
автоматов, с упоением нарушая права человека.
Хиро и Чак занимают угловой столик или, во всяком случае, подобие оного.
Нажатием кнопки вызвав официанта, Хиро тайком заказывает кувшин «Фирменного»,
смешанного в пропорции один к одному с безалкогольным пивом. Так Чак не сразу
отрубится.
Чтобы разговорить бывшего президента, много не потребовалось. Чак - один из
тех стариков из опозоренной президентской администрации, выброшенных после
скандала, которые остаток жизни посвящают тому, чтобы отыскать тех, кто
согласится его выслушать.
- Да, я два года был президентом ВРКиК. И по сей день считаю себя главой
правительства в изгнании.
Хиро с трудом справляется с собой, и ему все же удается не закатить глаза.
Чак это как будто замечает.
- Ну ладно, ладно, не так уж это и много. Но пусть недолго, ВРКиК была
процветающей страной. Есть немало людей, кто хочет, чтобы она вновь стала на
ноги. Я хочу сказать, единственное, что нас вытеснило... единственный способ,
которым эти маньяки смогли захватить власть... абсолютно... ну, в общем, сами
знаете... - Он, похоже, не в состоянии подыскать нужное слово. - Ну, как такого
можно ожидать?
- Как вас вытеснили? Гражданская война?
- Поначалу были незначительные беспорядки. И в ряде отдаленных областей
Кадьяка наше правительство никогда не было особенно сильно. Но гражданской
войны как таковой не было. Понимаете, американцам наше правительство
нравится. У американцев было какое угодно оружие, боевая техника, инфраструктура. А
Правосы? Просто банда бородачей, бегавших по лесам.
- Правосы?
- Русская православная церковь. Поначалу они были крохотным меньшинством. В
основном индейцы, понимаете? Тлингиты и алеуты, которых русские обратили две
сотни лет назад. Но когда в России все полетело в тартарары, они на лодках
повалили к нам.
- и что, им не понравилась конституционная демократия?
- в точку.
- А чего они хотели? Царя?
- Нет. Царисты и традиционалисты остались в России. Те правосы, которые
явились в ВРКиК, сущее отребье. Их выгнала даже православная церковь.
- За что?
- За ересь. Правосы, явившиеся к нам в ВРКиК, были все как один из новой
секты, пятидесятники. Как-то связанные с «Жемчужными вратами преподобного
Узйна». К ним то и дело приезжали миссионеры из Техаса. И все они без конца
бормотали что-то на непонятном языке. Ортодоксальное православие сочло, что
это дело рук дьявола.
- А сколько этих пятидесятников из России явились в ВРКиК?
- Господи, целая уйма. По меньшей мере пятьдесят тысяч.
- А сколько было в ВРКиК американцев?
- Почти сто тысяч.
- Так как же правосам удалось вас захватить?
- Ну, однажды мы проснулись, а посреди трейлеров на Правительственной
Площади в Новом Вашингтоне - мы там поместили правительство - стоит двухэтажный
автобус. Правосы притащили его туда среди ночи и сняли колеса, чтобы его
нельзя было убрать. Мы решили, что это акция протеста, и потребовали, чтобы к
вечеру его тут не было. Они отказались сдвинуться с места и к тому же
выпустили прокламацию на русском. А когда мы наконец перевели эту чертову брехню,
оказалось, нам приказывают собрать манатки и валить, а власть отдать
правосам . Глупости какие! Поэтому мы попытались подступиться к автобусу, а там нас
уже ждал, гадко улыбаясь, Гуров.
- Гуров?
- Ага. Один из беженцев, перебравшихся к нам из Советского Союза. Бывший
генерал КГБ, заделавшийся религиозным фанатиком. Он вроде был министром
обороны в правительстве, которое создали себе правосы. Ну, так вот, подходим мы
к автобусу, а Гуров открывает боковую дверь и показывает, что у них там
внутри.
- А что там было внутри?
- По большей части какое-то оборудование, ну, портативный генератор, всякие
там провода, панель управления и все такое. А посреди трейлера стоит такой
большой черный конус. По форме похож на рожок для мороженого, только пять
футов в высоту, черный, совсем гладкий. Я спрашиваю, что это, черт побери, за
штуковина. А Гуров говорит - мол, это водородная бомба в десять мегатонн,
которую они сняли с баллистической ракеты. Такая штука город может разнести.
Еще вопросы есть?
- Поэтому вы капитулировали?
- А что нам еще оставалось?
- А вы знаете, откуда у правосов водородная бомба? Чак Райтсон явно знает.
Сделав самый долгий за время разговора, почти мучительный вдох, выпускает
воздух, качает головой, глядя поверх плеча Хиро. А потом пару раз
основательно прикладывается к кувшину.
- Была одна советская ядерная подлодка. Командовал ею Овчинников. Он был
верующим человеком, но не фанатиком, вроде правосов. Я хочу сказать, будь он
фанатиком, его ведь не поставили бы командовать ядерной подводной лодкой, так
ведь?
- Надо думать.
- Такой человек должен быть психологически уравновешенным, что бы ни
значило это выражение. Ну, так вот, когда в России начался развал, у него на руках
оказалось крайне опасное оружие. Он решил высадить весь экипаж на берег, а
потом затопить судно в Мариинской впадине, раз и навсегда избавиться от всего
оружия. Но каким-то образом его уговорили помочь бежать на Аляску группе
правосов . Беженцы самого разного толка начали в то время стекаться на побережье
Берингова пролива. И ситуация в этих лагерях беженцев была совершенно
безнадежная . Сами понимаете, в тех краях особо ничего не вырастишь. Они мерли
тысячами. Просто стояли на пляже и умирали от голода в ожидании корабля.
Овчинникова уговорили использовать подлодку, надо сказать, очень большую и очень
быстроходную, чтобы эвакуировать часть этих несчастных в ВРКиК. Но он,
разумеется, сходил с ума от одной только мысли, что ему придется пустить на свой
корабль множество непроверенных людей. Капитаны атомных подлодок прямо-таки
помешаны на безопасности, нужно ли говорить почему? Поэтому была разработана
очень жесткая система контроля. Все беженцы, желающие попасть на борт, должны
были пройти через металлоискатели и подвергнуться досмотру. Всю дорогу до
Аляски они были под стражей - вооруженной стражей. Так вот, у правосов был
один малый парень по имени Ворон...
- Имя мне знакомо.
- Ну... Ворон проник на атомную подлодку.
- О боже.
- Он каким-то образом перебрался на побережье Сибири, вероятно, поймал
волну на своем треклятом каяке.
- Поймал волну?
- Так алеуты добираются от одного острова к другому.
- Ворон - алеут?
- Ага. Алеутский китобой. Знаете, кто такие алеуты?
- Ну да. Мой отец знал одного в Японии, - говорит Хиро. В памяти Хиро
начинают оживать старые отцовские басни о лагерях военнопленных, медленно
пробиваясь на поверхность из глубокого-глубокого хранилища.
- Алеуты гребут одним веслом, ловят на каяках волны. Могут даже обогнать
пароход.
- Я этого не знал.
- Ну, так вот, пробравшись в лагерь беженцев, Ворон выдал себя за выходца
из какого-то малого народа Сибири. Этих типов от наших индейцев не отличишь.
У правосов, по-видимому, были сообщники в лагерях; они протолкнули Ворона в
начало очереди, и он попал на подлодку.
- Но вы говорили, там был металлоискатель.
- Не помогло. Он пользуется стеклянными ножами. Затачивает кусок стекла.
Самые острые клинки во всем мире.
- и этого я тоже не знал.
- Н-да. Лезвие всего в молекулу толщиной. Врачи используют их в глазной
хирургии - ими можно надрезать роговицу, да так, что и шрама не останется.
Некоторые индейцы на жизнь себе этим зарабатывают: затачивают глазные
скальпели.
- Век живи, век учись, - задумчиво отзывается Хиро. - Надо думать, такой
нож способен пройти сквозь бронированную ткань.
Чак Райтсон пожимает плечами:
- Я уже потерял счет, скольких громил в бронекомбинезонах Ворон пришил.
- А я думал, при нем какой-то лазерный нож или еще что.
- Сам подумай. Стеклянный нож. У него был такой на борту подлодки. Он или
тайком его пронес с собой, или уже там нашел осколок стекла и его заточил.
- и что?
Глядя в пустоту перед собой, Чак отпивает еще один долгий глоток пива.
- На подводной лодке, знаешь ли, жидкостям некуда стекать. Выжившие
утверждали, будто на подлодке все было по колено в крови. Ворон убил всех. Всех,
кроме костяка экипажа и еще десятка беженцев, которые успели
забаррикадироваться в мелких отсеках. Те, кто выжил, говорили, - Чак не может продолжать и
должен приложиться снова, - та еще была ночка. Потом он заставил экипаж
отвести подлодку прямо к правосам. Они стали на якорь недалеко у побережья
Кодьяка, - продолжает Чак. - Правосы их уже ждали. Они подобрали новый экипаж
из бывших моряков, типов, которые уже служили на атомных подлодках, - их еще
называют рентгеноизлучатели, - а те поднялись на борт и захватили судно. Что
до нас, мы ничего об этом не знали. Пока одна из боеголовок не появилась
прямо у нас на пороге.
Чак поднимает голову, очевидно, заметив что-то за спиной у Хиро. А тот
чувствует, как кто-то легонько хлопает его по плечу.
- Прошу прощения, сэр, - произносит мужской голос. - Можно вас на
минуточку?
Ш
Хиро оборачивается. Голос принадлежит жирному белому здоровяку с
зализанными назад вьющимися волосами и вьющейся же бородой. На голове у него сдвинутая
на затылок бейсболка, так чтобы видны были слова, печатными буквами
вытатуированные у него на лбу:
ПЕРЕПАДЫ НАСТРОЕНИЯ
РАДИКАЛЬНО БЕСЧУВСТВЕННЫЙ
Все это Хиро, подняв взгляд, видит поверх обтянутого фланелью выпирающего
брюха.
- В чем дело? - спрашивает Хиро.
- Гм, сэр, прошу прощения, что вмешиваюсь в ваш разговор с вот этим
джентльменом. Но мы с друзьями поспорили. Вы ленивый, бестолковый, арбузожрущий
черножопый ниггер или пронырливый больной СПИДом узкоглазый?
С этими словами здоровяк натягивает бейсболку на лоб. И теперь Хиро виден
флаг конфедератов - над вышитыми словами «Представительство Новой ЮАР номер
153».
Перемахнув на стол, Хиро разворачивается и скользит задом к Чаку, стараясь,
чтобы между ним и новоафриканцем оказался стол. Чак своевременно исчез, и
через долю секунды Хиро уже удобно примостился спиной к стене и оглядывает бар.
В то же время из-за других столов встает еще десяток мужчин, образуя позади
первого усмехающуюся загорелую фалангу флагов Конфедерации и коротких баков.
- Дайте-ка подумать, - тянет время Хиро. - Это что, вопрос с подвохом?
Во многих франшизах «Вздремни и Кати» есть «Ратуши», где на входе надо
сдавать оружие. Эта не из таких.
Хиро не знает наверняка, хорошо это или плохо. Без оружия новые юаровцы
просто его изобьют. С оружием Хиро может дать сдачи, но ставки становятся
выше. Бронекомбинезон закрывает его до горла, но это значит только, что все
новые юаровцы станут целить в голову. А они кичатся меткостью. Идеал у них
такой.
- Разве франшиза «Новой ЮАР» не дальше по коридору? - спрашивает Хиро.
- Ага, - снисходит заводила, у которого длинное и широкое туловище и
короткие кривые ноги. - Это рай. Честное слово, рай. На всем белом свете нет
такого места, как «Новая ЮАР».
- Тогда можно мне спросить, - говорит Хиро, - если там так замечательно -
почему бы вам не вернуться в свою скорлупу и не тусоваться там?
- У «Новой ЮАР» есть только одна проблема, - отвечает заводила. - Неприятно
быть непатриотичным, но это правда.
- И в чем проблема? - спрашивает Хиро.
- Там нет ниггеров, жидов и косоглазых, которых можно было бы отметелить.
- Вот как? Действительно, проблема, - говорит Хиро. - Спасибо.
- За что?
- За то, что объявили свои намерения - и тем самым дали мне право это
сделать .
Тут Хиро отрубает ему голову.
А что еще он может сделать? Их как минимум двенадцать. Они открыто
загородили единственный выход. Они только что объявили о своих намерениях. И
предположительно у них по пушке на каждого. А кроме того, когда он окажется на
Плоту, такое будет случаться с ним раз в десять секунд.
Новый юаровец понятия не имеет, что его ждет, но начинает реагировать,
когда Хиро замахивается катаной, и поэтому в момент обезглавливания летит
назад. Это неплохо, поскольку половина его кровяного запаса извергается из шеи.
Два фонтана - по одному из каждой сонной артерии. На Хиро и капли не
попадает .
В Метавселенной, если вы наносите достаточно быстрый удар, клинок проходит
насквозь. Здесь, в Реальности, Хиро думает, что когда клинок опустится на шею
нового юаровца, его основательно встряхнет, как встряхивает иногда, когда
нечаянно ударишь о землю бейсбольной битой, но он почти ничего не ощущает.
Катана просто проходит сквозь шею и, продолжая опускаться, едва не застревает в
стене. Хиро повезло: он, наверное, попал в щель между позвонками. Как это ни
странно, часы тренировок вернулись к нему сторицей. Но он забыл поворот
кистей , забыл остановить клинок - а это дурной тон.
Несмотря на то, что он ожидал такого результата, Хиро на мгновение
ошеломленно застывает. Ничего подобного с аватарами не происходит. Поразительно
долгое время он только стоит и смотрит на труп здоровяка. А тем временем
кровавое облако ищет, куда осесть, кровь капает с подвесного потолка,
забрызгивая полки позади барной стоки. Попивавший свою двойную водку пьянчуга в углу
дрожит и трясется, глядя, как у него в стакане в этиловом спирте умирает
галактический вихрь из триллиона красных телец.
Хиро обменивается парой долгих взглядов с новыми юаровцами; такое
впечатление, будто все в баре пытаются прийти к соглашению: а что, собственно,
произойдет теперь? Им надо рассмеяться? Сделать фотоснимок? Бежать? Вызывать
«скорую»?
К выходу Хиро пробирается кружным путем - пробегая по столам. Это с его
стороны невежливо, и остальные выпивохи отскакивают, кое-кто даже насколько
ловок, что выхватывает пиво у него из-под ног, но никто не пытается его
остановить . Вид обнаженной катаны вдохновляет всех на практически японский
уровень вежливости. На пути у Хиро стоят еще двое новых юаровцев, но не потому,
что желают кого-либо задержать. Просто, когда они впали в ступор, они
случайно оказались у выхода. Рефлекторно Хиро решает их не убивать.
Вот Хиро уже вылетел на залитую свинцовым светом главную авеню «Ратуши» -
туннель мигающих и пульсирующих логотипов, по которому уже бегут, точно
отсталая, застигнутая темнотой сперма по старым фаллопиевым трубам, черные
существа, сжимая в руках острые угловатые штуки. Это Стражи Порядка. Рядом с
ними средний метакоп покажется Рейнджером Риком.
Пора превращаться в горгулью. Хиро включает все, что у него есть:
инфракрасный, радар миллиметровой волны, обработку внешнего звука. Инфракрасный в
данных обстоятельствах мало что дает, но радар вылавливает все оружие,
подсвечивает его в руках Стражей Порядка, идентифицирует марку, модель и тип
боеприпасов . Пистолеты все как один автоматические.
Но Стражам Порядка и новым юаровцам, чтобы увидеть обнаженную катану, по
клинку которой сбегает кровь и лимфа, радар совсем не нужен.
Из дешевых колонок вокруг ревет музыка Виталия Чернобыля и «Ядерных рас-
плавцев». Это их первый сингл-хит в национальном рейтинге, и называется он
«Мое сердце - дымящаяся дыра в земле». Процессор внешнего звука снижает
децибелы до разумного уровня, выравнивает отвратительное искажение колонок,
поэтому пение соседа Хиро слышит ясно. Отчего все становится еще более
сюрреальным . Это просто показывает, что он не в своей стихии. Ему тут не место. Он
тут чужой. Он затерян в биомассе. Была бы на свете справедливость, он бы смог
просто запрыгнуть в эти колонки и по проводам, будто цифровой сильф,
вернуться в Л.А., на вершину мира, откуда исходит все, купить Виталию выпивку и
забраться спать на собственный футон.
Тут он спотыкается - с его спиной случилось что-то ужасное, - и делает
неловкий шаг вперед. Ему словно делают массаж сотней бойков размером с шарик
авторучки. Одновременно брызги желтого света подавляют горение вывесок. В
гоглах начинает мигать ярко-красный дисплей, указывая, что миллиметровый
радар засек струю пуль, направляющихся к нему, и хотите знать их источник, сэр?
Хиро только что прошила очередь из автомата. Попав в бронежилет, все пули
попадали на пол, но успели сломать половину ребер и повредить несколько
внутренних органов. Хиро поворачивается - больно.
Оставив автомат, Страж Порядка выхватывает другое оружие. В правой части
гоглов Хиро загорается надпись: «УСМИРИТЕЛЬНОЕ УСТРОЙСТВО, СТРАЖ ПОРЯДКА ИН-
КОРПОРЕЙТЕД. МОДЕЛЬ SX-29. ВЫСТРЕЛИВАЮЩИЙ КЛЕЙКОЙ СЕТЬЮ ПИСТОЛЕТ (СЕТЕБРОС)».
С этого ему и следовало начинать.
Обнаженный меч попусту при себе не носят. Не стоит обнажать его или
оставлять обнаженным, если не собираешься никого убивать. Хиро бежит на Стража
Порядка, занося для удара катану. Страж Порядка делает самое мудрое в его
положении, а именно убирается с дороги. Клинок серебряной лентой сверкает над
толпой. Как магнит, он притягивает Стражей Порядка и отталкивает всех прочих,
поэтому пока Хиро бежит через середину «Ратуши», перед ним - никого, а за ним
- множество блестящих черных существ.
Хиро отключает всю технодрянь в гоглах. Она только сбивает его с толку; он
мешкает, читая статистические данные своей смерти в тот момент, когда эта са-
мая смерть происходит. Полный постмодернизм. Пора окунуться в Реальность, где
обитают все прочие.
Даже Стражи Порядка не станут палить из крупнокалиберных пушек в толпе,
разве только в упор или если настроение у них совсем уж скверное. Мимо Хиро
просвистывают два плевка из соплепушки, уже растянувшиеся настолько, что
способны только досадить, и шмякаются о прохожих, оборачивая их клейкой
паутиной.
Примерно между залом трехмерных видеоигр и витриной, населенной смертельно
заскучавшими проститутками, перед глазами у Хиро проясняется, и он видит
чудо: выход из надувного купола, где двери выдыхают в прохладную ночь вонь
синтетического пива и атомизированных телесных испарений.
А за этим чудным зрелищем стремительно следует и дурная новость: на дверь
опускается стальная решетка.
А, какого черта! Это же надувное здание. Хиро на мгновение включает радар,
и стены словно испаряются, становятся невидимыми. Хиро теперь смотрит сквозь
них на лес металла снаружи. Ему не нужно много времени, чтобы отыскать
стоянку, где он оставил свой байк, предположительно под защитой вооруженных
служителей .
Сделав обманный рывок в сторону борделя, Хиро вдруг круто меняет
направление, бросаясь прямо к открытому участку стены. Ткань здания крепкая, но
катана единым скользящим ударом прорезает шестифутовую брешь - и вот Хиро уже на
улице, выброшен из дыры струей зловонного воздуха.
А потом - после того, как Хиро вскакивает на свой мотоцикл, новые юаровцы -
в джипы, а Стражи Порядка - в черный обтекаемый мобиль, и все это выносится
на трассу, - это просто погоня.
За свою карьеру И.В. побывала в паре-тройке крайне необычных мест. На груди
у нее заламинированы визы трех десятков стран. А помимо настоящих стран она
доставляла или забирала посылки на таких чудесных курортах, как «Убыточная
Зона» на Терминал-Айленд и лагерь Фалабалы в Гриффит-парке. Но это последнее
задание - самое странное из всех: кто-то хочет, чтобы она доставила что-то в
Соединенные Штаты Америки. Прямо так и говорится в постановке задания.
Не такая уж большая посылка, просто плотный конверт.
- Вы уверены, что не хотите отправить по почте? - спрашивает она парня,
забирая посылку. Дело происходит в жутковатом офис-парке в одном из ЖЭКов. Ну
прямо-таки заповедник ни на что не годного бизнеса, где есть офисы, телефоны
и все такое, но где ничего на самом деле, похоже, не делают.
Разумеется, это саркастический вопрос. Почта не работает, разве что в Фед-
земле. Почтовые ящики давно уже исчезли с заборов и украшают теперь квартиры
помешавшегося на ностальгии старичья. Но с другой стороны, это и шутка,
поскольку доставить конверт, как выяснилось, надо в здание в самой середине
Федземли. Поэтому шутка такая: если хотите иметь дело с федералами, почему бы
не воспользоваться их испоганенной почтовой службой? Разве вы не боитесь,
что, имея дело с чем-то невероятно крутым, вроде курьера, вы раз и навсегда
позорите себя в их глазах?
- Ну, почту вроде как отсюда не вывозят, ведь так? Нет смысла описывать
этот офис. Нет смысла даже давать этому офису отпечататься в ее зрачках и
занимать ценный кусочек памяти у нее в мозгу. Флуоресцентные лампы и оклеенные
ковролином перегородки. Нет уж, спасибо, я предпочитаю ковер на полу.
Цветовая гамма. Эргономическое дерьмо. Цыпки с губной помадой. Запах ксерокса. Все
довольно новое, решает И.В.
Коричневый конверт лежит на столе у типа. И его нет смысла описывать. Следы
южного или техасского акцента. Нижний край конверта параллелен краю стола, на
расстоянии ровно одной четверти дюйма и на равном расстоянии от обоих углов.
Словно врач положил конверт щипцами. Адресован он в «ОФИС 968А. ПОЧТОВЫЙ
ИНДЕКС MS-1569835B, ЗДАНИЕ ЛА-6, СОЕДИНЕННЫЕ ШТАТЫ АМЕРИКИ».
- Обратный адрес на нем напишете? - спрашивает она.
- в этом нет необходимости.
- Если я не смогу его доставить, я никак не сумею его вам вернуть, потому
что все ваши офисы для меня на одно лицо.
- Это не так важно, - говорит он. - Когда, по-вашему, вы там будете?
- Через два часа самое позднее.
- Почему так долго?
- Таможня, приятель. Федералы не модернизировали свои КПП, как все
остальное.
Вот почему большинство курьеров сделает все, что угодно, чтобы избежать
доставки в Федземлю. Но день сегодня выдался пустой, и И.В. еще не вызвали на
секретное задание для мафии, к тому же, может, удастся поймать маму во время
перерыва на ленч.
- Ваше имя?
- Мы имен не называем.
- Мне нужно знать, кто осуществляет доставку.
- Почему? Вы же сказали, это не важно. Тут парень начинает волноваться.
- О!кей, - сдается он. - Забудьте об этом. Просто доставьте, пожалуйста.
Ладно, будь по-вашему, мысленно говорит она. Впрочем, она мысленно много
чего еще говорит. Парень - явный извращенец. Так просто, так открыто: «Ваше
имя?» Да отвали, мужик.
Имена не важны. Все знают, что курьеры - взаимозаменяемые винтики. Просто
кое-кто случайно оказался намного проворнее.
Поэтому она выкатывает из офиса. Все анонимно. Нигде никаких корпоративных
логотипов. Ожидая лифта, она звонит в «РадиКС», чтобы выяснить, от кого
исходило задание.
Ответ приходит несколько минут спустя, когда она уже выезжает с автостоянки
при офисе, запунив отличный «мерседес»: «Научно-исследовательский институт
новейших технологий Райфа» НИИ НТР. Похоже, какая-то продвинутая лаборатория.
Наверно, пытаются заполучить правительственный контракт. Может, пытаются
продать федералам сфигмо-манометры или еще что.
А, ладно, она ведь только доставляет посылки. Тут ей кажется, будто «мерс»
специально притормаживает, вынуждая ее загарпунить кого-нибудь еще, поэтому
так она и делает. На сей раз ее жертва - фургон доставки. Судя по тому, как
высоко он сидит на рессорах, он, наверное, пуст, так что двигаться будет
довольно быстро.
Как и следовало ожидать, несколько секунд спустя «мерс» проносится по
левому ряду, поэтому она запунивает его и пару миль выжимает из него все, что
можно.
Поездка в Федземлю - сущее мучение. Большинство федералов ездит на
крохотных пластмассово-алюминиевых машинках, которые трудно пунить. Но, наконец,
она пришпиливает одну, крохотную мармеладку с наклеенными окнами и
трехцилиндровым мотором, и та довозит ее до границы Соединенных Штатов.
Чем меньше страна, тем больше паранойя ее правительства. Теперь таможенники
стали распоследними сволочами. Ей проходится подписать десятистраничный
документ - и они действительно заставляют ее его читать. Утверждают, что ей
понадобится, как минимум, полчаса, чтобы все прочесть.
- Но я две недели назад его читала.
- Он мог измениться, - говорит охранник, - поэтому вам нужно прочесть его
снова.
Расписываясь, И.В., по сути, ручается, что она не террорист, не коммунист
(что бы это ни было), не гомосексуалист, не осквернитель государственных
символов, не торговец наркотиками, не паразит на государственном пособии, не
носитель инфекционных заболеваний или сторонник какой-либо идеологии,
ниспровергающей традиционные семейные ценности. Большая часть документа состоит из
определений к словам, упомянутым на первой странице.
Поэтому И.В. полчаса сидит в маленькой комнатке, занимаясь домашним
хозяйством: осматривает снарягу, меняет батарейки во всех своих мелких
приборчиках, чистит ногти, прогоняет скейтборд через все процедуры самодиагностики.
Потом подписывает чертов документ и отдает его парню. И вот она в Федземле.
Найти нужное место нетрудно. Типично федеральные постройки - миллион
ступеней. Словно каждое возведено на вершине горы из лестниц. Колонны. В этом -
федтипов гораздо больше обычного. Кругом коренастые мужики с зализанными
волосами . Наверное, гнездо копов. Охранник у двери - коп до мозга костей,
собирается приставать к ней, мол, внутрь с доской нельзя. Как будто у них перед
входом есть безопасное место для хранения скейтов.
А коп не унимается. Ничего: И.В. все равно ему не по зубам.
- Вот конверт, - говорит она. - В свой обеденный перерыв можете сами
отнести его на девятый этаж. Как жаль, что вам придется подниматься по лестницам.
- Послушай. - Он уже совершенно выходит из себя. - Это же ИОГКО.
Штаб-квартира ИОГКО. Ты это понимаешь? Все, что происходит, записывается на
видеопленку. В пределах видимости этого здания люди даже не плюют на тротуар.
Даже не ругаются. Никто твой скейт не украдет.
- Это еще хуже. Тогда его точно украдут. А потом скажут, дескать, не крали,
а конфисковали. Знаю я вас, федералов, вы всегда вечно все конфискуете.
Коп вздыхает. Потом его взгляд теряет осмысленность, а сам он на мгновение
затыкается. И.В. понимает, что его вызвали по рации, крохотный наушник
которой заткнут ему в ухо - клеймо истинного федерала.
- Ладно, проходи, - говорит он. - Но надо расписаться.
- Разумеется, - отзывается И.В.
Коп протягивает ей книгу росписей, на самом деле ноутбук с электронной
ручкой. На экране она пишет «И.В.», после чего эти буквы конвертируются в
цифровое изображение, автоматически получают штамп времени и отправляются в
большой компьютер штаб-квартиры. И.В. понимает, что ей не пройти через металлоис-
катель, разве что догола раздеться, поэтому просто перемахивает через стол
копа - а что он сделает, застрелит ее? - и со скейтом под мышкой направляется
в здание.
- Эй! - слабо протестует он.
- Что, многих агентов ИОГКО ограбили и изнасиловали курьеры? - бросает она
через плечо, яростно вдавливая кнопку вызова лифта.
Ждать его приходится вечность. Потеряв терпение, И. В. вместе с остальными
федералами тащится по лестнице.
Коп прав: на девятом этаже, похоже, и впрямь штаб-квартира, а может,
Центральное полицейское управление. Тут, кажется, все на свете жутковатые мужики
в солнечных очках и с зализанными хайерами, за ухом у каждого свисает
спиралька телесного цвета. Тут есть даже женщины-федералы. Эти выглядят еще
страшнее мужиков. Что женщина готова сделать со своими волосами, чтобы
выглядеть профессионально - срань господня! Почему бы просто не надеть
мотоциклетный шлем? Его-то, по крайней мере, снять можно.
И все федералы - и мужчины, и женщины - носят солнечные очки. Без них они
кажутся голыми. С тем же успехом могли бы просто без штанов ходить. Увидеть
федералов без их стеклышек - все равно, что случайно ворваться в мужскую
раздевалку .
Офис 968А она находит без труда. Большая часть этажа - море столов. Прону-
мерованные офисы тянутся вдоль стен и снабжены дверьми с матированными
стеклами. У каждого жутковатого мужика, похоже, есть собственный стол, кое-кто
ошивается возле своего, остальные бегают по залу или устраивают
экспромт-конференции у чужих столов. Белые рубашки у них болезненно чистые. А
вот наплечных кобур меньше, чем она ожидала; большинство вооруженных
федералов, наверное, послано туда, где раньше были Алабама и Чикаго, конфисковывать
у «Купи и Кати» лоскутки бывшей территории Соединенных Штатов или свалки
токсических отходов.
Она входит в Офис 968А. В нем - четыре федерала, вот только эти чуточку
постарше остальных, лет, наверное, под сорок - пятьдесят.
- У меня посылка в этот офис, - говорит И.В.
- Ты И.В.? - спрашивает сидящий за столом главный федерал.
- Вам не полагается знать мое имя, - отвечает И.В. - Откуда вы его знаете?
- Я тебя узнал, - говорит главный федерал. - Я знаком с твоей матерью.
И.В. ему не верит. Но у федералов множество каналов получения информации.
- У вас есть родственники в Афганистане? - спрашивает она.
Мужики обмениваются взглядами, будто говоря: кто-нибудь понимает, что мелет
эта девчонка? Но эта фраза не из тех, какие следует понимать. Вообще-то
говоря, в комбинезон и доску И.В. загнано множество программ распознавания
голоса. «У вас есть родственники в Афганистане?» - кодовая фраза, которая
приказывает всей снаряге приготовиться, встряхнуться, проверить себя и навострить
электронные уши.
- Вам этот конверт нужен или нет? - спрашивает она.
- Я его возьму, - говорит главный федерал и, встав из-за стола, протягивает
руку.
Пройдя до середины комнаты, И. В. протягивает ему конверт. Но вместо того,
чтобы взять его, он в последнюю минуту бросается вперед и хватает ее за
предплечье .
В другой его руке она видит разомкнутые наручники. Ловким движением мужик
надевает И.В. на запястье браслет, который со щелчком смыкается поверх
манжеты комбинезона,
- Мне очень жать, что так вышло, И.В., но я должен тебя арестовать, -
говорит он.
- Что, черт побери, вы делаете? - произносит И.В. Вторую руку она держит
подальше от стола, чтобы он не смог сковать ей обе руки вместе, но за эту
вторую руку ее уже хватает другой федерал, поэтому теперь она точно канат
растянута между двух громил.
- Вы трупы, ребята, - говорит она.
Мужики как один улыбаются, будто рады поглядеть на дерзкую девчонку.
- Вы трупы, ребята, - повторяет она.
Это ключевая фраза, которую только и ждет ее снаряга. Когда она произносит
ее во второй раз, все устройства самозащиты включаются, что среди прочего
означает, что по внешней стороне манжет бежит электрический ток напряжением в
несколько тысяч вольт.
Главный федерал, до того сидевший за столом, бурчит что-то невнятное. Его
отбрасывает назад, вся правая сторона его тела спазматически дергается, он
спотыкается о собственный стул и падает спиной на стену, ударясь головой о
мраморный подоконник. Придурок, схвативший ее за вторую руку, растягивается,
будто на невидимой дыбе, и нечаянно ударяет по лицу еще одного мужика,
основательно шарахнув его по голове током. Оба они валятся на пол, будто мешок
очумелых кошек. Остался только один из четырех, и он запускает руку под полу
пиджака. Сделав к нему один шаг, И. В. размахивается, и свободный браслет
наручников ударяет его в шею. Просто ласковое прикосновение, но с тем же
успехом это мог бы быть удар с двух рук электрическим топором Сатаны. Разряды,
потрескивая, пробегают вверх-вниз у него по спине, и внезапно он
растягивается на двух дрянных деревянных стульях, а его пистолет вертится на полу, будто
детская вертушка.
И.В. особым образом поворачивает запястье, и из рукава ей в руку падает шо-
кер. Наручники, свисающие с другой руки, окажут сходный эффект с другого
бока. Еще она вытаскивает баллончик «Жидкого кастета», щелчком открывает крышку
и устанавливает распылитель на максимальный угол охвата.
Один из федеральных жутиков настолько добр, что открыл перед ней дверь: он
врывается в офис с пушкой наголо, а сзади его подпирает еще дюжина других,
сбежавшихся со всего этажа. Всю эту свору она огревает «Жидким кастетом».
ФРШШШШ! Словно тараканов дустом полили! Тела падают на пол с гулким боем
большого барабана. Ее доска без проблем катит по поваленным телам, и вот она
уже во внешнем офисе. Жутики наступают со всех сторон, их тут просто
немыслимое число. Поэтому И. В. просто не отпускает кнопку, держит баллончик прямо
перед собой, отталкивается ногой от пола, набирая скорость. «Жидкий кастет»
образует летящий химический клин - она катит по ковру тел. У нескольких
агентов хватило ума зайти сзади, но у нее наготове шокер, который на пару минут
превращает их нервную систему в мотки раскаленной колючей проволоки, но,
предполагается, побочных эффектов не имеет.
Она проделывает три четверти пути из холла, когда «Жидкий кастет» вдруг
заканчивается. Но еще секунду-другую срабатывает, потому что мужики боятся
баллончика и удирают с дороги, хотя из сопла ничего не идет. Потом парочка,
догадавшись , в чем дело, совершает ошибку, хватая ее за запястья. Одного из них
она вырубает шокером, другого - электрическими наручниками. Потом - бух! - в
дверной проем, и вот она уже на лестнице, оставляет в кильватере четыре
десятка павших. Так им и надо, они даже не попытались при аресте вести себя как
джентльмены.
Для пешака лестницы - препятствие. Но для «умноколес» они - просто пандус
под углом в сорок пять градусов. Немного штормит, особенно когда на уровне
второго этажа она разгоняется слишком быстро, но справиться можно.
Повезло: на первом этаже один из копов как раз открывает дверь на лестницу;
без сомнения, его оповестила симфония аварийных сигналов и гудков,
уплотнившаяся в стену истерического воя. И. В. пролетает мимо мужика, тот протягивает
руку, пытаясь ее остановить, в результате как ремнем ударяет ее по талии, чем
лишает равновесия, но такие, как ее, доски, к трэшнику снисходительны. Эта
умная доска, когда центр тяжести И.В. смещается, слегка тормозит, давая
хозяйке возможность обрести равновесие. И.В. круто поворачивает в нижний
вестибюль , целясь прямиком в арку металлоискателя, за которой сияет яркий свет
свободы - улица.
Ее старый дружок-охранник вскочил на ноги, у него даже хватило сноровки
закрыть собой металлоискатель, как амбразуру. И.В. делает вид, будто вот-вот в
него вмажется, но в последнюю минуту ударяет ступней по краю доски, нажимает
большим пальцем клавишу и, подобрав ноги, подпрыгивает. Она перелетает прямо
через небольшой столик, а ее доска тем временем проезжает под ним, и уже
через секунду И.В. приземляется на доску, восстанавливает равновесие. Вот они -
двери.
Здание старое. Большинство дверей стальные. Но есть и пара вращающихся, по
сути, просто огромные стеклянные панели.
Первые трэшники, бывало, по невнимательности время от времени въезжали на
скейтах в стеклянные стены, чем создавали проблемы себе и полиции. А потом
эти проблемы разрослись еще больше, когда возникла служба курьерской доставки
и трэшникам пришлось подолгу лавировать в офисных зданиях, где стеклянные
стены - самый писк моды. Вот почему на дорогую доску без сомнения можно
поставить - как дополнительную меру безопасности - «Узконаправленный Проектор
Ударной Волны РадиКС». Срабатывает он незамедлительно, но использовать его
можно лишь однажды (он получает импульсы от заряда взрывчатки), а потом
придется нести доску в мастерскую и его заменять.
Это оружие на крайний случай. Исключительно аварийная кнопка. Но ведь круто
же. Удостоверившись, что целит прямо во вращающуюся дверь, И.В. нажимает
соответствующий ножной переключатель.
Боже ты мой! Такое впечатление, что над целым стадионом натянули брезент,
превратив его в гигантский батут, а потом обрушили в него 747-й. Она, правда,
чувствует, что внутренние органы у нее смещаются на пару дюймов. Сердце
меняется местами с печенкой. Ступни ног зудят, ноги словно онемели. А ведь она
даже не стояла на пути ударной волны.
Стекло безопасности во вращающейся двери не просто раскололось и упало на
пол. Оно вылетело из креплений и потоком извергается теперь на лестницу.
Мгновение спустя за ним следует И.В.
Нелепый каскад беломраморных ступеней у фасада здания дает ей новый разгон.
К тому времени, когда она вылетает на тротуар, у нее достаточная скорость,
чтобы докатить до самой Мексики.
Когда она заворачивает, пересекая широкую авеню, и наводит мишень в гоглах
на КПП, до которого еще четверть мили и через который она собирается
перепрыгнуть, что-то подсказывает ей поднять глаза.
Потому что у нее за спиной высится здание, из которого она сбежала, десятки
этажей, полных жутиков, и все сирены в нем воют. Большинство окон открыть
нельзя, поэтому федералы только таращат глаза. Но на крыше - боевики. Сама
крыша щетинится лесом антенн. Если это лес, то эти парни - жутковатые гномы,
живущие среди деревьев. Они готовы действовать, у них солнечные очки на носу,
у них оружие, они смотрят на нее.
Но целится только один. Наводит на нее огромную штуковину. Приклад размером
с бейсбольную биту. Она успевает увидеть, как из дула вырывается вспышка,
обрамленная бубликом белого дыма. Штуковина была направлена не прямо на нее. А
чуть впереди.
Прямо перед ней приземляется оглушающая граната и, подпрыгнув в воздух,
взрывается на высоте двадцати футов.
Следующие четверть секунды: не было никакой яркой вспышки, которая бы ее
ослепила, поэтому она своими глазами видит, как из места взрыва во все
стороны сферой распространяется ударная волна, плотная и ощутимая, будто ледяной
шар. Там, где сфера касается улицы, она создает круглый фронт, заставляя
подпрыгивать камешки, переворачивая давным-давно раздавленные коробки из
«Макдональдса» и взвихряя тонкую как мука пыль изо всех трещинок в тротуаре, и
гонит эту пургу прямо на И.В. А над землей ударная волна висит в воздухе,
несется на И. В. со скоростью звука, воздушная линза, все расплющивающая и все
преломляющая. И.В. проходит сквозь нее.
Когда Хиро на своем мотоцикле в пять утра поднимается на перевал, городок
Порт-Шерман, штат Орегон, внезапно раскидывается перед ним во всей своей
красе : сполох желтого логло, зажатый в узкой подковообразной долине, в
незапамятные времена выдолбленной в скальной породе огромным ледником в эпоху
геологического куннилингуса. По окраинам, где город переходит во влажный лес, он
лишь слабо присыпан золотом, которое густеет и становится все ярче по мере
приближения к гавани - узкому и длинному фьорду, похожему на зазубрину,
глубоко врезавшуюся в береговую линию Орегона. Тут берет начало черная океанская
впадина, которая тянется до самой Японии.
Приятно снова вернуться в цивилизованные земли после ночной гонки по север-
ным дорогам. Слишком много там вооруженных бейсбольными битами тупиц, слишком
много придурков, Стражей Порядка и конных канадских копов.
Даже с расстояния в десять миль и с высоты в еще милю зрелище ему
открывается малоприятное. На небольшом расстоянии от гавани Хиро различает несколько
красных пятен. Лучше бы на их месте были желтые. Ему ужасно хочется увидеть
что-нибудь зеленое, голубое или пурпурное, но здесь, похоже, нет кварталов,
омытых столь изысканным неоном.
Впрочем, ему будет не до изысков.
Съехав с трассы подальше, Хиро отыскивает плоский камень на открытом
пространстве, что должно исключить внезапное нападение, и, натянув гоглы, входит
в Метавселенную.
- Библиотекарь?
- Да, сэр.
- Инанна.
- Персонаж шумерской мифологии. В более поздних культурах известна как Иш-
тар или Эстер.
- Добрая богиня или злая?
- Добрая. Любимая богиня.
- Она имела какие-либо дела с Энки или Ашерой?
- В основном с Энки. В разное время она и Энки были то в дурных, то в
хороших дружеских отношениях. Инанна также известна как хозяйка всех великих ме.
- Я думал, ме принадлежали Энки.
- Принадлежали. Но Инанна отправилась в Абзу, крепость на воде в городе
Эриду, где Энки хранил ме, и заставила Энки отдать ей все ме. Именно так ме
и были выпущены в мир.
- Крепость на воде, говоришь?
- Да, сэр.
- И как отнесся к этому Энки?
- Он с радостью ей их отдал, по всей видимости, потому, что был пьян и
одурманен красотой Инанны. Протрезвев, он попытался погнаться за ней и
отобрать ме, но она его перехитрила.
- Давай попробуем семиотический подход, - бормочет Хиро. - Плот - крепость
на воде Л. Боба Райфа. Именно там он хранит все свое добро. Все свои ме. Пару
дней назад Хуанита поехала в Асторию, откуда было проще всего попасть на
Плот. Думаю, она пытается провернуть аферу Инанны.
- В другом известном шумерском мифе, - говорит Библиотекарь, - Инанна
спускается в подземный мир.
- Продолжай.
- Она собирает воедино все свои ме и достигает храма, в котором правит
Эрешкигаль, богиня Смерти. Инанна путешествует под чужим именем и проникает в
храм обманным путем, но всевидящая Эрешкигаль легко разгадывает обман. И все
же Эрешкигаль позволяет Инанне войти в свой чертог. Когда Инанна вступает в
храм, с нее срывают одежды, украшения и ме, а саму ее нагую приводят пред очи
Эрешкигаль и семи судей подземного мира. Судьи «обращают на нее свой взор,
взор смерти; по их слову, слову, которое терзает дух, Инанна обращается в
труп, гниющее мясо, которое подвешивают на крюк на стене», перевод Кремера.
- Великолепно. А за каким чертом ее туда понесло?
- Как пишет Диана Волькштейн, «Инанна отбросила... все, что совершила в
жизни, пока не была обнажена, и при ней не осталось ничего, кроме воли к
возрождению... благодаря своему путешествию в подземный мир она приобрела познания в
мистериях смерти и возрождения».
- Ах, вот как. Надо думать, у истории есть продолжение.
- Гонец Инанны ждет три дня, а когда по истечении этого срока она не
возвращается из подземного мира, отправляется просить помощи у богов. Никто из
них не соглашается ей помочь, кроме Энки.
- Выходит, нашему приятелю Энки, богу-хакеру, приходится вытаскивать ее
задницу из ада.
- Энки создает двух людей и отправляет их в подземный мир спасти Инанну.
Посредством их магии Инанна возвращается к жизни. Она возвращается из
подземного мира, а за ней следует воинство мертвецов.
- Хуанита отправилась на Плот три дня назад, - говорит Хиро. - Время ломать
коды.
«Земля» все еще висит так, как он ее оставил, держит «под лупой» Плот. В
свете вчерашнего разговора с Чаком Райтсоном не так трудно распознать
участок, присоединенный правосами, когда «Интерпрайз» пару недель назад проходил
мимо ВРКиКа. В центре - пара огромных советских сухогрузов, притертых друг к
другу, а вокруг - кораблики поменьше. Большая часть плота - мертво-бурая,
органическая, но эта секция - сплошь белый стеклопластик: прогулочные яхты,
угнанные у богатых пенсионеров-отдыхающих ВРКиКа. И таких тут сотни.
Сейчас Плот уже отошел от Порт-Шермана, поэтому, решает Хиро, там и
обретаются верховные жрецы Ашеры. Через несколько дней Плот подойдет к Эвреке,
потом пройдет мимо Сан-Франциско, потом мимо Л.А. А яхты правосов служат
связующим звеном между штаб-квартирой культа и материком.
Отвернувшись от Плота, Хиро скользит взглядом по океанским волнам к
Порт-Шерману, чтобы там произвести рекогносцировку.
Вдоль всей береговой линии протянулся полумесяц дешевых мотелей с желтыми
логотипами. Хиро просматривает их в поисках русских названий.
Ничего сложного. Вот прямо посреди полумесяца - «Спектр 2000». Как
подразумевает название, в нем есть весь спектр номеров - от шкафчиков, в которых
закрываешься, бросив монетку в щель, до роскошных апартаментов в пентхаусе. И
множество номеров снято людьми, чьи фамилии оканчиваются на выдающие славян с
головой «ов» и «овский». Солдаты спят в вестибюле - разложены по шкафчикам
подле своих АК-47, а жрецы и генералы поселились в просторных номерах повыше.
Хиро на мгновение задумывается, что может делать с «Волшебными секс-пальцами»
священник Русской православной церкви Пятидесятницы.
Апартаменты в пентхаусе сняты неким джентльменом по фамилии Гуров. Мистер
КГБ собственной персоной. Вероятно, слишком большой трус, чтобы оставаться на
самом Плоту.
Но как он попал с Плота в Порт-Шерман? Если для этого требуется проплыть
несколько сотен миль северного Тихого океана, это должно быть порядочное
судно .
В Порт-Шермане с полдюжины пристаней. В настоящее время все они закупорены
маленькими коричневыми лодками. Напоминает последствия тайфуна, очистившего
несколько сотен квадратных миль океана от сампанов и прибившего их к первому
же препятствию. Вот только здесь этот мусор выглядит упорядоченным.
Беженцы уже сходят на берег. Если они умны и агрессивны, то, вероятно,
знают, что отсюда пешком или стопом можно добраться до Калифорнии.
Это объясняет, почему причалы забиты утлыми лодчонками. Но один причал
производит впечатление частного. У него стоит десяток чистеньких белых судов,
аккуратно выстроившихся на своих стапелях, отребью сюда ход нет. Разрешение
настолько высоко, что Хиро даже видит, что этот причал усеян небольшими
пончиками - вероятно, заградительные кольца из мешков с песком. Это единственный
способ сохранить частные швартовы частными, когда неподалеку дрейфует Плот.
Номерные знаки, флаги и прочие идентификационные мелочи различить труднее:
спутникам очень трудно их фиксировать.
Хиро проверяет, есть ли у ЦРК свой стрингер в Порт-Шермане. Разумеется,
есть, ведь здесь Плот, а ЦРК надеется сделать большие деньги на продаже
сведений о Плоте всем встревоженным обитателям береговой линии между Скагуэем и
Тьера дель Фуэго.
Ну, конечно. В городе болтается с десяток человек, сгружая «самые последние
репортажи» из Порт-Шермана. Один из них - просто понтер с видеокамерой,
снимающий все, что под руку попадется.
Хиро просматривает его материал на быстрой перемотке. Многое снято из окна
гостиничного номера понтера: многие часы метража, отмечающего приближение
ползущих в гавань лодчонок, которые образуют перед Порт-Шерманом собственный
мини-Плот.
Но этот поток хотя бы отчасти организован, вокруг снуют, по всей видимости,
самозваные копы на быстроходных катерах, грозят пушками, кричат в мегафоны.
Теперь понятно, почему, какая бы ни возникала неразбериха в гавани, посреди
фьорда всегда остается чистая протока. А конечная точка этой беговой дорожки
- чистый пирс с дорогими кораблями.
Больших судов тут два. Одно - крупное рыболовецкое судно под флагом с
эмблемой правосов, герб довольно прост: крест и пламя. Это явно трофей из ВРКи-
Ка, на корме выведено «КОРОЛЕВА КОДЬЯКА», и правосы пока не удосужились
поменять название. Другое судно - небольшая яхта, призванная развозить богачей по
курортам. Флаг на ней - зеленый, и она, похоже, связана с «Великим Гонконгом
мистера Ли».
Хиро еще немного рыщет по улицам Порт-Шермана, пока не находит сравнительно
обширную франшизу «Великого Гонконга мистера Ли». Это не единое здание в
типично гонконгском стиле, а россыпь строений и офисов по всему городу. Но
густая россыпь. Настолько густая, что «Гонконг» держит тут несколько служащих на
полную ставку, в том числе проконсула. Хиро вытаскивает из ЦРК его
фотографию, чтобы при случае узнать в лицо: сварливого вида китайско-американский
господин лет пятидесяти. Значит, это не автоматизированная франшиза из тех,
что обычно встречаются в Нижнем 48.
И.В. приходит в себя. Она все еще в своем комбинезоне «РадиКС», но лежит,
мумифицированная промышленной изолентой на полу дрянного старенького «форда»,
несущегося неизвестно куда. Это настроило ее далеко не благосклонно. От удара
шоковой волны у нее не переставая идет носом кровь и голова звенит адской
пульсирующей болью, к тому же всякий раз, когда машина подпрыгивает на
рытвине , она ударяется затылком о рифленый стальной пол.
Сперва она злилась. Потом на краткие мгновения начал накатывать страх - ей
хотелось домой. После восьми часов в миниване у нее уже не осталось сомнений,
что ей хочется домой. Сдаться ей мешало одно лишь любопытство. По ее
разумению, которое, однако, не помешало ей попасть в гадкий переплет, на операцию
федералов это никак не походило.
Потом миниван, судя по звуку, съехал с трассы на подъездную дорогу и,
наконец, на автостоянку. Задние двери минивана распахнулись, и внутрь забрались
две женщины. В открытые двери И.В. заметила готическую арку логотипа
«Жемчужных врат преподобного Уэйна».
- Ох, бедная девочка! - запричитала одна. Другая только ахнула от ужаса при
виде крови на полу. Первая просто положила ее голову к себе на колени и,
гладя по волосам, дала напиться сладкого «Кул эйд» из кружки, а вторая тем
временем принялась осторожно снимать изоленту.
Кроссовок на ней не было уже тогда, когда она очнулась в миниване, и другую
пару ей никто не предложил. С ее комбинезона тоже все поснимали. Вся ее
классная снаряга исчезла. Но под комбинезон они не залезли. Личные номерные
знаки остались при ней. И еще одно, такая штука у нее между ног, под
названием дентата. Ее-то они уж никак не могли обнаружить.
Она с самого начала подозревала, что номерные таблички - подделка. Не может
же Дядюшка Энцо раздавать военные сувениры четырнадцатилетним девчонкам. Но,
может, на кого-то они все же подействуют?
Женщин зовут Марла и Бонни, и они не отходят от нее ни на шах1. Не только
сидят с ней рядом, но и все время ее касаются. Обнимают, сжимают локоть,
держат за руку, ерошат волосы. В первый же раз, корда И.В. идет в туалет, Бонни
отправляется с ней. И.В. решает, что Бонни беспокоится, что она отключится на
унитазе или еще что. Но в следующий раз, когда ей надо по-маленькому, с ней
идет Марла. Никакой личной жизни.
Единственная проблема: она не может отрицать, что ей это отчасти нравится.
После поездки в миниване у нее все болит. Очень в нем было худо. Она никогда
не чувствовала себя такой одинокой. А теперь она боса и беззащитна, в
незнакомом месте, а ей дают то, что ей нужно.
После того как ей дали пару минут освежиться - что бы это ни значило - в
«Жемчужных вратах преподобного Уэйна», они втроем забрались в длинный фургон
без окон. На полу - ковролин, но никаких сидений, поэтому все устроились на
полу. Когда открылись задние двери, фургон оказался битком набит. Их
встретили двадцать молодых, энергичных, сияющих улыбками лиц. И. В. это показалось
невозможным, и она отпрянула, упершись спиной прямо в Бонни и Марлу. Но из
фургона раздался веселый хор приветствий, в полумраке засверкали улыбки, и
народ потеснился, чтобы выделить им места.
Следующие два дня она провела в фургоне, зажатая между Бонни и Марлой,
которые постоянно держали ее за руки, поэтому она и в носу не могла поковырять
без разрешения. Веселые песни здесь распевали до тех пор, пока мозги у нее не
превратились в тапиоку. А еще играли в дурацкие игры.
Пару раз в час кто-нибудь в фургоне начинал иноязычить, совсем как психи в
лагере Фалабалы. Или евангелисты в «Жемчужных вратах преподобного Уэйна».
Бормотание распространялось по всему фургону будто заразная болезнь, и вскоре
уже все до единого иноязычили.
За исключением И.В. Она никак не могла взять в толк, откуда это берется. И
вообще стыдно нести такую тарабарщину. Поэтому она только вид делала, что
бормочет.
Трижды в день им выпадала возможность поесть и оправиться. Останавливался
фургон только в ЖЭКах. И.В. чувствовала, как он съезжает с трассы, петляет по
шоссе между строящихся домов, по дворам и проулкам. Автоматически поднималась
дверь гаража, фургон въезжал, и дверь опускалась снова. Все гурьбой валили в
зажиточный дом, вот только такие дома всегда были лишены мебели и какой-либо
семейной мелочовки. Там их уже ждали, и они ели торты и печенья. Это всегда
происходило в совершенно пустой комнате, но обои менялись: в одном месте -
цветочные обои в цветочек в стиле кантри и застоявшийся запах прогорклого
освежителя «глейд». В другом - обои с хоккеистами, футболистами,
баскетболистами. А еще в одном - просто гладкие белые стены со старыми каракулями цветными
мелками. Сидя в этих комнатах, И.В. рассматривала царапины на полу от
когда-то передвинутой мебели, точно впадины геологических пород, созерцала их,
будто археолог, выдумывала истории о когда-то живших здесь, но давно уехавших
семьях. Но к концу путешествия она уже и на это не обращала внимания.
В фургоне она не слышала ничего, кроме счастливых песен и хоралов, не
видела ничего, кроме притиснутых друг к другу лиц своих спутников. Заправляться
они всегда останавливались на бензоколонках для грузовиков в самых глухих
местах, причем подъезжали к самому дальнему насосу, чтобы никого больше и
близко не было. За исключением таких коротких остановок фургон все ехал и
ехал, только водители сменялись.
Наконец они приехали на побережье. И.В. узнала его по запаху. Несколько
минут фургон стоял, мотор урчал на холостом ходу, но наконец И. В. встряхнуло:
преодолев какой-то порог, фургон пополз вверх - сперва по одному пандусу,
потом по другому и вот уже остановился. Раздался щелчок, водитель поставил
машину на ручник.
Тут послышался рокот, похожий на шум мотора, только намного громче.
Поначалу И.В. даже не почувствовала движения, а потом сообразила, что все мягко
покачивается . Фургон стоял на корабле, а тот вышел в море.
Этот настоящий океанский корабль, правда, старый, дрянной и проржавевший,
стоил на свалке, наверное, целых пять баксов. Но он еще способен перевозить
машины и держится на плаву.
Корабль - такой же, как фургон, только больше, и народу тут тоже больше. Но
едят они ту же еду, поют те же песни и все так же почти не спят. К тому
времени И.В. находит в этом извращенное утешение. Она знает, что вокруг уйма
таких же, как она, и что она в безопасности. Она свыклась с заведенным
порядком, она знает, где ее место.
И так, наконец, они попадают на Плот. Никто не сказал И. В. , куда они едут,
но именно туда они направляются - теперь это уже совершенно очевидно. Ей
следовало бы испугаться. Но они бы не ехали на Плот, будь там так плохо, как о
нем говорят.
Когда он еще только показывается на горизонте, И.В. почти ждет, что ее
снова обмотают промышленной изолентой. А потом она догадывается, что в этом нет
необходимости. Она же никому не чинила неприятностей. Ее приняли как свою, ей
доверяют. Отчасти это пробуждает гордость.
И она не будет создавать проблемы на Плоту, потому что сбежать из их
сектора лодчонок она может только на Плот per se1. На настоящий Плот. Плот из
сотен дешевых гонконгских фильмов и комиксов с реками крови. Не нужно большого
воображения, чтобы представить себе, что случается на Плоту с
пятнадцатилетними американскими блондинками, и здешним людям это известно.
Иногда она тревожится за мать, а потом ожесточается и думает: может,
случившееся пойдет ей на пользу. Немного ее встряхнет. А именно это ей и нужно.
После того как папа ушел, она замкнулась в себе, съежилась, будто брошенная в
огонь птичка-оригами.
На расстоянии нескольких миль Плот окружает внешнее облако мелких судов.
Почти все они рыболовецкие. На кое-каких - парни с автоматами, но этот паром
они не трогают. Пройдя через внешнюю зону, паром берет курс на белый квартал
с краю Плота. В буквальном смысле белый. Все корабли здесь новые и чистые.
Есть парочка огромных ржавых судов с русскими надписями по борту, и паром
причаливает к одному из них. Перебрасывают швартовы, потом на борт парома
ложатся сети, утяжеленные сотнями отслуживших свое шин.
Никаких условий для скейтинга.
Интересно, есть ли вообще на борту скейтеры. Маловероятно. И вообще все это
не ее люди. Она всегда была из грязных отбросов хайвеев, а не из этих, что
вечно распевают, взявшись за руки. Может быть, Плот для нее - самое место.
И. В. отводят в трюм русского корабля и ставят на самую тупую работу всех
времен и народов: чистить рыбу. Она этой работы не хочет, она о ней не
просила . Но получила именно ее. И все это время никто с ней не разговаривает,
ничего не объясняет, и поэтому она боится спрашивать. Ее только что накрыла
массивная волна культурного шока, поскольку большинство людей на этом корабле
- старые и толстые русские и по-английски они не говорят.
Несколько дней она спит за работой, тогда ее тычками будят здоровенные
русские матроны, работающие за соседними столами. А еще она ест. Кое-какая рыба,
проходящая через этот трюм, порядком протухла, но и свежего лосося здесь
достаточное количество. Узнает она его только потому, что ела суси в универмаге:
1 как таковой (франц.)
лосось - это нечто красновато-оранжевое. Поэтому она готовит себе суси, жует
потихоньку свежую лососину, а та хороша на вкус, что само по себе неплохо.
Немного проясняет мозги.
Как только И.В. преодолевает шок и свыкается с заведенным порядком, то
начинает обращать внимание на окружающих, наблюдать за чистящими рыбу матронами
и тут понимает, что такова, должно быть, жизнь для девяноста девяти процентов
населения планеты. Ты в таком-то месте. Вокруг тебя другие люди, но они тебя
не понимают, а ты не понимаешь их, но они все равно непрестанно что-то
бормочут . Для того чтобы выжить, весь день и каждый день делаешь глупую
бессмысленную работу. А единственный путь бегства - остановиться, броситься очертя
голову в жестокий мир, который тебя поглотит, и никто больше о тебе и не
вспомнит.
Она малопригодна для чистки рыбы. Крепкие русские тетки - топающие
плосколицые бабушки - то и дело на нее наезжают. Они все время слоняются у нее за
спиной, смотрят, как она работает, с таким выражением на лицах, будто не в
силах поверить, как можно быть такой нескладехой. Пытаются показать ей, как
правильно, и все равно у нее плохо получается. Это нелегкая работа, а руки у
нее все время мерзнут и едва слушаются.
Через несколько дней этой доводящей до исступления работы ей дают новую,
чуть дальше по конвейеру: на раздаче в столовой. Все равно, что девица с
половником в школьном кафетерии. Она работает в камбузе одного из больших
русских кораблей, подтаскивает к стойке чаны с уже готовой рыбной похлебкой,
разливает ее по мискам, которые толкает через стойку к нескончаемой очереди
религиозных фанатиков, религиозных фанатиков и снова религиозных фанатиков.
Только на сей раз тут гораздо больше азиатов и почти нет американцев.
Здесь есть еще одна, новая разновидность: люди с антеннами в головах.
Антенны вроде тех, какие бывают у переносных полицейских раций: короткие пруты
из черной резины с тупыми концами. Поднимаются они из-за уха. Увидев их
впервые, она решает, что это какой-то новый плейер, ей хочется спросить, где этот
тип такое взял и что он слушает. Но тип слишком уж странный, еще более
странный , чем все остальные: пялится в никуда пустым взором и иноязычит почище
прочих. В конце концов у нее даже мурашки по коже бегут, поэтому она только
наливает ему побольше похлебки и поскорей отводит взгляд, чтобы плюхнуть жижу
в следующую миску.
Время от времени она узнает кого-нибудь, кто был с ней в фургоне. Но они,
похоже, ее не узнают, смотрят прямо сквозь нее. Стеклянные взгляды. Словно им
промыли мозги.
Словно ей, И.В., промыли мозги.
Она даже поверить не может, что прошло столько времени, пока она
сообразила , что с ней делают. И от этого только еще больше злится.
В Реальности Порт-Шерман - на удивление крохотный городишко, по правде
сказать, всего несколько кварталов. Пока не подошел Плот, его население
составляло всего пару тысяч человек. Теперь оно, наверное, приближается к
пятидесяти тысячам. На въезде Хиро приходится сбросить скорость, потому что беженцы
спят прямо на мостовой, перегородив уличное движение.
Но это и неплохо - спасает ему жизнь. Ведь вскоре после того, как он
въезжает в Порт-Шерман, колеса на его мотоцикле заклинивает, шипы теряют
гибкость , ехать становится тряско. Через несколько секунд сдыхает и сам байк,
превращаясь в груду инертного металла. Даже мотор не работает. Хиро смотрит в
плоский экран над баком горючего в надежде увидеть отчет о состоянии системы,
но видит только пургу. Биос облавинился. Его байк подцепил Ашеру.
Поэтому, бросив байк посреди улицы, Хиро продолжает путь к береговой линии
пешком. Он слышит, как за спиной у него просыпаются беженцы и, выбравшись из
одеял и спальных мешков, набрасываются на павший байк - каждый старается
захватить его первым.
Он не слышит, а скорее нутром чует странный вибрирующий звук, и на
мгновение вспоминает мотоцикл Ворона в Л.А., как услышал его впервые и слышал еще
раз позже. Но кругом нет ни одного мотоцикла. Звук доносится сверху. Это
вертолет . Хиро подошел к воде так близко, что уже чувствует запах гниющих на
пляже водорослей. Завернув за угол, он оказывается на набережной, прямо перед
ним - фасад «Спектра 2000». По другую руку - вода.
Вертолет летит со стороны фьорда, следуя курсом в гавань, направляется
прямиком к «Спектру 2000». Это подвижная стрекоза со стеклянной кабиной. Там,
где когда-то красовались звезды, выведены кресты. В прохладном голубоватом
свете раннего утра вертолет кажется ослепительно ярким, потому что оставляет
за собой хвост звездочек: раз в несколько секунд из него вываливаются
голубовато-белые магниевые сигнальные ракеты, которые, опустившись в воду,
продолжают гореть и там, оставляя пепельную дорожку на всю гавань. Они тут не для
красоты, а для того, чтобы сбить со следа ракеты с тепловой системой
самонаведения .
Хиро смотрит на фасад здания, и потому крыша отеля ему не видна. Но
интуиция подсказывает ему, что на крыше этого самого высокого здания в
Порт-Шермане, наверное, ждет Гуров. Стоит в ожидании предрассветного
эвакуатора , который унесет его в фарфоровое небо, подальше отсюда, на Плот.
Вопрос: почему его эвакуируют? И почему они опасаются ракет с тепловой
системой самонаведения? Тут Хиро запоздало догадывается, что тут, наверное,
происходит что-то очень серьезное.
Будь у него байк, он мог бы въехать прямо по пожарной лестнице и выяснить,
что там происходит. Но байка у него больше нет.
С крыши здания справа от него что-то глухо ухает. Здание старое,
построенное, наверное, еще сто лет назад первопроходцами. Колени у Хиро
подкашиваются , рот открывается, плечи непроизвольно подаются вперед. Он поворачивается
на звук. И что-то притягивает его взгляд: маленьким черным воробьем с крыши
вспархивает нечто. Но, пронесясь сто ярдов над водой, воробей вдруг
загорается, выплевывает огромное облако липкого желтого дыма и превращается в белый
огненный шар, который взмывает вперед и вверх. Шар летит все быстрее и
быстрее, прокатываясь ударной волной по центру гавани, пока не догоняет маленький
вертолет, который прошивает насквозь от лобового стекла до хвоста.
Вертолетик , в свою очередь, обращается в облако пламени, из которого сыпятся темные
обломки металла - будто феникс вылупляется из яйца.
По всей видимости, Хиро не единственный в этом городке, кто ненавидит
Гурова . Теперь генералу придется спуститься и сесть на корабль.
Вестибюль «Спектра 2000» - просто вооруженный лагерь, полный бородачей с
пушками. И все они укрепляют периметр; заспанные солдаты выбираются из
шкафчиков-клетушек, натягивают куртки, хватают автоматы. Смуглый сержант в
модифицированной форме советских моряков, очевидно, татарин, оставшийся еще со
времен Красной Армии, мечется по вестибюлю, орет на людей, гоня их кого в
одну, кого в другую сторону.
Гуров, возможно, и святой, но по воде ходить не умеет. Ему придется выйти
на набережную, пробраться через две заставы к воротам, ведущим на защищенный
пирс, и подняться на борт «Королевы Кодьяка», которая уже ждет его,
выкашливая из труб черный дым и зажигая прожекторы. Чуть дальше от города возле
«Королевы» стоит «Каулун», судно «Великого Гонконга мистера Ли».
Повернувшись спиной к «Спектру 2000», Хиро бежит вдоль набережной, пока не
находит нужный логотип: «Великий Гонконг мистера Ли».
Его не хотят пускать. Он размахивает паспортом, и двери открываются.
Охранник - китаец, но немного говорит по-английски. Это показательно, насколько
тяжела обстановка в Порт-Шермане: на дверях стоит охранник. Обычно «Великий
Гонконг мистера Ли» - открытая страна, всегда ищущая новых граждан, пусть
даже они нищие беженцы.
- Прошу прощения, - пронзительно и неискренне верещит охранник, - я не
знал... - Он указывает на паспорт Хиро.
Франшиза - в буквальном смысле глоток свежего воздуха. Тут нет атмосферы
«третьего мира» и мочой совсем не пахнет. А это означает, что здесь местная
штаб-квартира, потому что большая часть владений «Гонконга» в Порт-Шермане,
вероятно, состоит из человека с пушкой, околачивающегося возле телефонной
будки в вестибюле. Но здесь просторно, чисто и обставлено совсем неплохо.
Несколько сотен беженцев пристально следят за ним в окна. Сдерживает их не
столько бронированное стекло, сколько красноречиво выстроившиеся вдоль стены
бункеры трех Крысопсов. Судя по виду, двух сюда перевезли совсем недавно.
Усилить охрану никогда не помешает, особенно если мимо проходит Плот.
Хиро шествует к стойке. Мужчина за ней говорит в телефон по-кантонски,
иными словами, кричит. Присмотревшись, Хиро узнает в нем проконсула. Проконсул
явно поглощен этой светской беседой, но, видимо, заметил мечи Хиро и потому
внимательно за ним наблюдает.
- Мы очень заняты, - говорит проконсул, кладя, наконец, трубку на рычаг.
- И будете заняты намного больше, - откликается Хиро. - Мне бы хотелось
зафрахтовать ваше судно, «Каулун».
- Это очень дорого, - цедит проконсул.
- Я только что бросил посреди улицы новенький байк последней модели, потому
что мне не хотелось толкать его полквартала до гаража, - говорит Хиро. - За
мной такая фирма, что у вас глаза на лоб полезут.
- Корабль сломан.
- Я очень ценю вашу вежливость, ведь вы не желаете отказывать мне
напрямую, - говорит Хиро, - но по чистой случайности я знаю, что на самом деле он
в полном порядке, поэтому буду вынужден считать ваши слова эквивалентом
отказу.
- Сейчас судно занято, - отвечает проконсул. - Им уже пользуются.
- Оно еще не отдало швартовы, - настаивает Хиро, - поэтому вы можете
расторгнуть этот контракт - под одним из предлогов, какие вы мне только что
назвали , и тогда я уплачу вам намного больше.
- Мы не можем этого сделать.
- Тогда я выйду на улицу и сообщу беженцам, что «Каулун» ровно через час
отплывает в Л.А. и что на нем достаточно места, чтобы взять на борт двадцать
человек. Кто придет первым, тот и получит койку, - говорит Хиро.
- Нет, - отвечает проконсул.
- Я скажу им, чтобы они связывались лично с вами.
- Куда вы собираетесь отправиться на «Каулуне»?
- На Плот.
- О, что же вы сразу не сказали, - говорит проконсул. - Зафрахтовавший его
пассажир отправляется туда же.
- Есть еще кто-то, кто желает побывать на Плоту?
- Именно это я и сказал. Ваш паспорт, пожалуйста.
Хиро протягивает паспорт. Проконсул опускает его в щель.
Имя Хиро, его личные данные и фото для документов цифровым образом
передаются в биос франшизы, и, стремительно нажав десяток клавиш, проконсул
уговаривает компьютер выплюнуть заламинированый пропуск с фотографией.
- С этим вам нужно пойти на пирс, - объясняет он. - Пропуск действителен в
течение шести часов. С другим пассажиром договоритесь сами. После этого чтобы
я вас больше не видел.
- А что, если мне снова понадобятся услуги консульской службы?
- Ну, я всегда могу выйти на улицу и сказать, что ниггер с мечами насилует
китайских беженцев, - отвечает проконсул.
- Хм. Не самое лучшее обслуживание, с каким я сталкивался в «Великом
Гонконге мистера Ли».
- У нас налицо чрезвычайная ситуация, - говорит проконсул. - Взгляни в
окно , кретин.
На набережной, по всей видимости, мало что изменилось. Правосы укрепили
периметр и организовали оборону вестибюля «Спектра 2000»: попереворачивали
мебель на баррикады. В недрах самого отеля, как предполагает Хиро, царит
бешеная активность.
Однако все еще неясно, от кого защищаются правосы. Пробираясь по прибрежным
улочкам, Хиро видит только китайских беженцев в мешковатой одежде. Вот только
кое-кто из них выглядит более настороженными, чем прочие. И впечатление они
производят совсем иное. Большинство китайцев рассматривают грязь у себя под
ногами и размышляет о своем. Но есть и такие, кто расхаживает по улице,
настороженно оглядываясь по сторонам. В основном это молодые люди в объемных
куртках. И прически у них словно из иной стилистической вселенной. Явные
следы геля для укладки волос.
Вход на причал для богачей заложен мешками с песком, затянут колючей
проволокой и охраняется. Хиро медленно подходит, держа руки на виду, и показывает
свой пропуск старшему охраннику, единственному белому человеку, которого Хиро
встретил в Порт-Шермане.
Это открывает ему путь на причал. Вот так. Как и представительство
«Гонконга» , пирс пуст, тут тихо и не воняет. Пирс мягко покачивается на приливных
волнах, что действует на Хиро успокаивающе. Вообще-то пирс - всего лишь
череда плотиков, дощатые платформы, построенные на кусках плавучего пенопласта, и
не будь охранников, его, вероятно, утащили бы в океан, чтобы привязать к
Плоту.
В отличие от обычных причалов пирс не пуст. Как правило, пришвартовавшись,
владельцы запирают свои катера и уходят. А здесь на каждом суденышке по
меньшей мере по одному человеку: сторожа пьют кофе, держа наготове оружие, и
настороженными взглядами провожают идущего по пирсу Хиро. Раз в несколько
секунд по пирсу гремят шаги и мимо Хиро пробегают русские, стремящиеся успеть
на «Королеву Кодьяка». Это все молодые люди, типичные матросы. И они рвутся
на «Королеву», словно это последний корабль из ада, на них кричат офицеры,
они разбегаются по своим местам и в отчаянии принимаются за свои обязанности.
На «Каулуне» все гораздо спокойнее. Он тоже охраняется, но, похоже,
стюардами, учитывая щеголеватые формы с медными пуговицами и белые перчатки.
Предполагается, что такую форму будут носить в закрытых помещениях, в уютных
кондиционированных столовых и гостиных. Кое-где на палубе видны и члены экипажа
- с черными набриолиненными волосами, в черных же ветровках для защиты от
ветра и водяной пыли. Среди них Хиро замечает лишь одного, кого можно счесть
пассажиром: высокого худощавого белого мужчину в темном костюме, который
разгуливает взад-вперед, непрерывно треща по сотовому телефону. Вероятно,
какой-то тип от шоу-биза, пожелавший прокатиться по морю и поглядеть на
беженцев на Плоту, сидя при этом в столовой за роскошным обедом.
Хиро проходит почти половину пирса, как вдруг на берегу у «Спектра 2000»
начинается настоящее светопреставление. Сперва - серия длинных автоматных
очередей, которые вроде бы не причиняют особого ущерба, зато довольно быстро
очищают улицу. Девяносто девять процентов беженцев просто испаряется.
Остальные, молодые парни, которых Хиро подметил раньше, вытаскивают из-под курток
любопытное хай-тек оружие и скрываются в дверных проемах. Хиро несколько убы-
стряет шаг, при этом пятится, следя, чтобы между ним и перестрелкой всегда
оставалось какое-нибудь судно и его не задело случайной очередью.
С воды дует свежий бриз. Пролетев над «Каулун», он приносит запах
жарящегося бекона и свежесваренного кофе, и Хиро невольно думает о том, что его
последней едой были полпинты дешевого пива в «Пивной Келли» во «Вздремни и
Кати».
Улица перед «Спектром 2000» потерялась в грохоте и клубах белого дыма: это
все, кто были снаружи и внутри отеля, принялись беспорядочно палить друг в
друга.
Что-то касается его плеча. Хиро хочет отмахнуться и, вынужденно опустив
взгляд, видит перед собой крохотную китаяночку-официантку, спустившуюся на
пирс с «Каулуна». Завладев его вниманием, она возвращает руки на место - а
именно зажимает ими уши.
- Вы Хиро Протагонист? - гримасничает она: Хиро приходится читать по губам,
ведь ее голос теряется в нелепом шуме перестрелки.
Хиро кивает. Кивнув в ответ, официантка делает шаг назад и кивает на
«Каулун». Оттого что ее руки прижаты к ушам, все движение напоминает фигуру
фольклорного танца.
Хиро следует за ней по пирсу. Может быть, ему все же позволят зафрахтовать
«Каулун». Девушка указывает ему на алюминиевый трап.
Проходя по нему, Хиро поднимает глаза на верхнюю палубу, где у перил стоит
пара членов экипажа в черных ветровках. Один из них опирается на перила,
наблюдая за перестрелкой в бинокль. Другой, постарше, подходит сзади,
наклоняется, чтобы рассмотреть его спину, и дважды хлопает между лопаток.
Малый опускает бинокль и смотрит, кто бьет его по спине. Глаза у него не
китайские. Старший что-то говорит ему, потом жестом указывает на горло. И он
тоже не китаец.
Кивнув, парень с биноклем нажимает кнопку на лацкане. Когда он
поворачивается, на спине у него неоново-зеленым электропигментом на черном фоне
написано : «МАФИЯ».
Старший отворачивается; на его ветровке значится то же самое.
Уже поднявшись на борт, Хиро оглядывается по сторонам. Вокруг он
насчитывает человек двадцать матросов, стоящих на борту. Внезапно все черные ветровки
кричат: «МАФИЯ». Внезапно во всех руках появляется оружие.
Ш
- Я собирался подать жалобу в «Великий Гонконг мистера Ли» на их проконсула
в Порт-Шермане, - шутит Хиро. - Он сегодня утром никак не желал мне
посодействовать, когда я настаивал на том, чтобы увести этот корабль у вас из-под
носа.
Хиро сидит в столовой первого класса. По ту сторону накрытого белой льняной
скатертью стола - мужчина, которого Хиро поначалу счел собравшимся в круиз
придурком от шоу-биза. Он одет в безупречный черный костюм, и один глаз у
него стеклянный. Он даже не представился, будто полагал, что Хиро и так
известно его имя.
И этого человека шутка Хиро, похоже, совсем не забавляет. Он, скорее, в
замешательстве .
- И?. .
- Теперь не вижу причин для жалобы, - улыбается Хиро.
- Почему?
- Ну, потому что сейчас мне понятно его нежелание лишать вас корабля,
ребята.
- Почему? У вас ведь есть деньги, так?
- Ага, но...
- О! - говорит стеклянноглазый и позволяет себе натянуто улыбнуться. - Вы
хотите сказать, потому что мы мафия.
- Ага, - откликается Хиро, чувствуя, как заливается краской. Ничто не
сравнится с тем, когда ты выставляешь себя полным идиотом.
Орудийная канонада снаружи доносится сюда лишь глухим ревом. Эта гостиная
звукоизолирована, а также защищена от воды, ветра и летящего раскаленного
свинца двойным слоем замечательно толстого стекла, а пространство между
стеклами заполнено каким-то прозрачным гелем. Рев теперь, кажется, не такой
равномерный , как раньше.
- Чертовы пулеметы, - говорит стеклянноглазый. - Ненавижу их. Может, одна
очередь из тысячи и попадает во что-нибудь стоящее. Но мои уши они просто
убивают. Выпьете кофе?
- Было бы неплохо.
- Скоро будет небольшой шведский стол. Бекон, яйца, фрукты, вы даже не
поверите , что у нас тут есть.
В кабинку засовывает голову мужик, который на верхней палубе бил по
лопаткам парня с биноклем.
- Прошу прощения, босс, но мы вроде как вступаем в третью фазу плана.
Просто подумал, вы захотите узнать.
- Спасибо, Ливио. Дайте мне знать, когда Иваны доберутся до пирса. -
Стеклянноглазый прихлебывает кофе, замечает растерянность Хиро. - Видите ли, у
нас есть план, и этот план подразделен на различные фазы.
- Н-да, это я понял.
- Первая фаза - обездвиживание. Мы сбили их вертолет. Фаза вторая:
заставить их думать, будто мы собираемся перестрелять их в отеле. Думаю, эта фаза
завершилась существенным успехом.
- Я тоже.
- Спасибо. Важной составляющей этого плана было перетащить сюда вашу
задницу , что тоже было проделано.
- Я - часть этого плана?
Стеклянноглазый энергично улыбается.
- Не будь вы частью плана, вы бы были уже трупом.
- Так вы знали, что я приеду в Порт-Шерман?
- Знаете девчонку И.В.? Ту, которую вы использовали, чтобы шпионить за
нами?
- Ага. - Нет смысла запираться.
- Ну, так вот, мы в свою очередь использовали ее для того, чтобы шпионить
за вами.
- Почему? С чего это вдруг вам есть до меня дело?
- Ответ отвлек бы нас от основной темы, а именно от фаз плана.
- О!кей. Мы только что покончили со второй.
- Так вот, в третьей фазе, в которую мы сейчас вступили, мы позволяем им
думать, будто они совершают невероятно героический прорыв, когда бегут по
улице к пирсу.
- Четвертая фаза! - кричит лейтенант Ливио.
- Скузи, - говорит стеклянноглазый и, отодвинув стул, кладет на стол
салфетку. Встав, он выходит из столовой. Хиро следует за ним на палубу.
Сотни две русских пытаются с боем пробиться через ворота заграждения на
пирс. Ворота узкие, и за раз пройти могут только двое, поэтому подход к
воротам забивается на сотню метров: все бегут к спасительному убежищу «Королевы
Кодьяка».
Но человек десять движутся плотной группой: отряд солдат, образовавших
человеческий щит вокруг небольшой кучки людей в центре.
- Крупные шишки, - говорит, философски качая головой, стеклянноглазый.
Эта группа зигзагами бежит по пирсу, пригибаясь насколько возможно, и время
от времени разражается очередями автоматного огня прикрытия в сторону
Порт-Шермана.
Стеклянноглазый щурится на внезапно налетевшем прохладном ветерке. Потом с
намеком на улыбку поворачивается к Хиро.
- Ну что, посмотрим, - говорит он и нажимает на кнопку небольшой черной
коробочки , которую держит в руке.
Взрыв напоминает одинокий удар в барабан: звук несется со всех сторон
одновременно. Хиро чувствует, как звук идет из-под воды, отдается вибрацией в
ступнях. Нет ни вспышки пламени, ни облака дыма, только из-под «Королевы
Кодьяка» вдруг вырываются два гейзера, выбрасывая широкие волны белой от пара
воды, точь-в-точь разворачивающиеся крылья. Крылья опадают внезапным
каскадом, а «Королева Кодьяка» страшно оседает в воде. Оседает и продолжает
опускаться .
Все, кто бежал по пирсу, застывают как громом пораженные.
- Давай, - бормочет себе в лацкан парень с биноклем.
Дальше по пирсу гремит взрыв послабее. Весь пирс прогибается и начинает
извиваться, будто змея. Один сегмент, тот, на котором стоят большие бонзы,
качает особенно сильно, он яростно ходит вверх-вниз, с обоих его концов
поднимается дым. Взрыв оторвал этот кусок от остального пирса.
Все стоявшие на нем разом валятся набок, когда он резко дергается и,
сорвавшись с места, начинает двигаться. Хиро видит, как из воды поднимается и
натягивается трос, идущий к небольшому открытому катеру с мощным мотором.
Катер тащит за собой кусок пирса в открытое море. На сегменте осталось еще с
десяток телохранителей. Один из них, оценив ситуацию, нацеливает свой АК-47
на катер и вдруг лишается головы. На верхней палубе «Каулуна» засел снайпер.
Остальные телохранители бросают автоматы в воду.
- Настало время для фазы пять, - говорит стеклянноглазый. - Чертовски
большой завтрак.
К тому времени, когда они с Хиро снова садятся за стол в столовой, «Каулун»
уже отдал швартовы и движется по фьорду, следуя параллельным курсом с
катером, который тащит кусок пирса. За едой они могут смотреть в окна, за
которыми на расстоянии нескольких сотен метров двигается вровень с ними эта
«льдина» . Все шишки и их телохранители сидят теперь на пятой точке, как можно ниже
опуская центр тяжести на этом гадко дергающемся плотике.
- Когда отойдем подальше от земли, волны станут выше, - говорит
стеклянноглазый . - Ненавижу это дерьмо. Хотелось бы удержать в желудке завтрак, чтобы
придавить его ленчем.
- Аминь, - откликается Ливио, накладывая себе яичницу.
- Вы собираетесь подобрать этих людей? - спрашивает Хиро. - Или просто на
время оставите их там?
- А пошли они. Пусть отморозят себе задницы. К тому времени, когда мы
поднимем их на борт, они будут готовы. Не станут особо артачиться. Черт, может
быть, даже согласятся на переговоры.
Все, похоже, основательно проголодались, поэтому некоторое время налегают
на завтрак. Вскоре стеклянноглазый нарушает молчание, объявляя, что еда была
отличная, и все соглашаются. Хиро решает, что теперь можно заговорить.
- Я все спрашиваю себя: с чего это вы, ребята, так мной интересуетесь? - На
взгляд Хиро, это всегда неплохо знать, когда имеешь дело с мафией.
- Все мы одна дружная команда, - отвечает стеклянноглазый.
- и что это за команда?
- Команда Лагоса.
- А?
- Ну, не совсем его команда. Но он - тот парень, кто ее собрал. Ядро,
вокруг которого она сформировалась.
- Как и почему? И вообще, о чем вы говорите?
- Ладно. - Стеклянноглазый отодвигает тарелку и, аккуратно сложив, кладет
салфетку на стол. - У Лагоса было множество всяких идей. Идей обо всем на
свете.
- Это я уже заметил.
- У него было полно тайников, папок, куда он собирал материал на самые
разные темы. В эти тайники он собирал сведения по всей, мать ее растак, ЦРК и
все увязывал вместе. Сведения у него были распиханы тут и там по всей Метав-
селенной, тайники дожидались, когда понадобятся.
- Так тайников было много? - переспрашивает Хиро.
- Надо думать. Несколько лет назад Лагос обратился к Л. Бобу Райфу.
- Правда?
- Ага. Понимаете, на Райфа работает миллион программистов. Он до смерти
боялся, что они крадут его информацию.
- Я знаю, что он прослушивал их дома и все такое.
- Вы знаете это только по той причине, что нашли материал в папке Лагоса. А
Лагос взялся это откопать потому, что проводил маркетинговое исследование.
Искал того, кто мог бы заплатить ему в твердой валюте за то, что он накопал и
спрятал в папке «Вавилон/Инфокалипсис».
- Он думал, - говорит Хиро, - что Л. Бобу Райфу могут пригодиться кое-какие
вирусы.
- Вот именно. Видите ли, я всего этого дерьма не понимаю. Но надо думать,
что он отыскал старый вирус или что-то подобное, который был нацелен против
интеллектуальной элиты.
- Технологического жречества, - говорит Хиро. - Инфократов. Вирус уничтожил
всю инфократию Шумера.
- Как скажете.
- Но это же безумие, - говорит Хиро. - Это то же самое, как если бы вы,
узнав , что служащие крадут у вас авторучки, поставили бы всех к стенке. Райф не
смог бы использовать вирус, не уничтожив мозги своих программистов.
- В его изначальной форме - да, - продолжает стеклянноглазый. - Но все дело
в том, что Лагос хотел этот вирус исследовать.
- Исследования в области информационной войны.
- В точку. Он хотел изолировать эту штуку и модифицировать так, чтобы с ее
помощью контролировать программистов, не выбивая им при этом мозги.
- И у него получилось?
- Кто знает? Райф украл идею Лагоса. Просто взял и украл. И Лагос понятия
не имел, что Райф с ней потом сделал. Но через несколько лет он начал
беспокоиться: слишком много странного происходило у него на глазах.
- Например, бурный рост паствы в «Жемчужных вратах преподобного Уэйна».
- И эти русские пятидесятники, которые все иноязычат. И тот факт, что Райф
принялся выкапывать древний город...
- Эриду.
- Ага. И вся затея с радиоастрономией. Лагосу было о чем волноваться. Он
обратился к той девушке, с которой у вас был роман...
- К Хуаните.
- Ага. Милая женщина. Еще он обратился к мистеру Ли. И поэтому можно
сказать , над этим небольшим проектом работают самые разные люди.
Ш
- Куда они подевались? - вдруг спрашивает Хиро.
Все выискивают глазами поплавок с русскими, будто разом заметили, что его
нет на месте. Наконец они его видят: обломок замер в четверти мили позади
них. Крупные шишки и телохранители теперь стоят и смотрят в одну и ту же
сторону. Вокруг кружит быстроходный катер, чтобы подобрать конец.
- Они, наверное, нашли способ отсоединить буксирный трос, - говорит Хиро.
- Маловероятно, - отвечает стеклянноглазый. - Он был закреплен на днище,
под водой. И это стальной трос, поэтому им было его никак не перерезать.
Хиро замечает еще одно суденышко, покачивающееся в волнах на полпути между
русскими и буксировавшим их катером. Суденышко настолько мало, так низко
сидит в воде, выкрашено в такие тусклые естественные цвета, что почти
неразличимо . Каяк. А в нем - длинноволосый человек.
- Вот черт, - бросает Ливио. - Откуда он, черт побери, взялся?
Человек в каяке оглядывается назад, оценивая волны, потом вдруг
поворачивается и начинает усиленно грести, разгоняясь и каждые несколько гребков
оглядываясь назад. Сзади его нагоняет большая волна, и в тот самый момент, когда
она набухает под каяком, скорость лодчонки достигает ее. Каяк остается на
гребне волны и летит вперед, будто ракета, летит на самом гребне, внезапно
развивает скорость вдвое большую всего, что держится на воде.
Упираясь в воду концом весла, человек в каяке слегка отклоняется, потом
опускает весло на пересечку курса и, запустив руку на дно каяка, достает
небольшой темный предмет, трубочку длиной в четыре фута, которую укладывает
себе на плечо.
Он и катер проходят друг подле друга, направляясь в противоположные
стороны, их разделяет не более двадцати футов воды. А потом катер взрывается.
«Каулун» отошел от места действия на добрую сотню ярдов. Он разворачивается
настолько круто, насколько вообще способно судно таких габаритов, пытается
совершить поворот на сто восемьдесят градусов, чтобы вернуться и разобраться
с русскими и - что более проблематично - с Вороном.
А Ворон гребет к своим дружкам.
- Ну и сволочь, - бормочет Ливио. - Что он собирается сделать?
Отбуксировать их на Плот на своем чертовом каяке?
- У меня мурашки по спине, - говорит стеклянноглазый. - Проверьте, есть ли
у нас наверху ребята со «стингерами». За ними, наверное, вертолет прилетит.
- Никаких других кораблей на радаре, - рапортует вошедший с мостика
солдат . - Только мы и они. И никаких вертолетов.
- Вам известно, что Ворон таскает за собой боеголовку, да? - спрашивает
Хиро.
- Слышал. Но в каяке места для нее не хватит, он слишком мал. Не могу
поверить, что кто-то согласится выйти в море на таком корыте.
Из моря вырастает гора. Пузырь черной воды, который все поднимается и
расширяется. Позади от бешено раскачивающегося на волнах плотика возникает
черная башня, вертикально поднимающаяся из воды, на ее вершине распростерлась
пара крыльев. Башня все растет, крылья все поднимаются над водой, а по обе
стороны от них гора поднимается и обретает очертания. Красные звезды и
несколько цифр. Но никому не нужно разбирать цифры, чтобы понять, что это
подводная лодка. Подводная лодка с ядерными боеголовками.
А потом она останавливается. Так близко к плотику, что Гуров и компания
практически могут на нее перепрыгнуть. Ворон гребет к ним, точно стеклянный
нож прорезая волны.
- Черт меня побери! - говорит стеклянноглазый. Он совершенно поражен. -
Черт меня побери, черт меня побери, черт меня побери! Дядюшка Энцо будет
недоволен .
- Откуда вы могли знать? - говорит Ливио. - Может быть, нам открыть по ним
огонь?
Не успевает стеклянноглазый принять стратегическое решение, как на
батарейной палубе ядерной подлодки открываются люки. Первый снаряд падает в каких-то
нескольких ярдах от «Каулуна».
- Ладно, ситуация развивается слишком быстро. Хиро, пойдете со мной.
Весь экипаж «Каулуна» уже оценил ситуацию и отдал пальму первенства ядерной
подлодке. Матросы бегают по леерам, сбрасывая на воду большие стеклопластико-
вые капсулы. Капсулы раскрываются ярко-оранжевыми складками, расправляясь в
небольшие спасательные плоты.
Как только стрелки на батарейной палубе соображают, как попасть в «Каулун»,
ситуация развивается еще быстрее. «Каулун» никак не может решить, утонуть ли
ему, сгореть или просто развалиться на части, поэтому делает все разом. К
тому времени все, кто был на нем, перебрались на спасательные плоты. Теперь они
болтаются посреди океана, застегивают оранжевые спасательные комбинезоны и
наблюдают за ядерной подлодкой.
Ворон спускается в подлодку последним. Минуту-другую он тратит на то, чтобы
забрать с каяка свое снаряжение: какие-то мешки и восьмифутовое копье с
прозрачным листовидным наконечником. Но прежде чем скрыться в люке, он
поворачивается к обломкам «Каулуна» и поднимает над головой копье - жестом
одновременно победным и многообещающим. А потом исчезает. Несколько минут спустя
исчезает и подлодка.
- От этого парня меня жуть берет, - резюмирует мужик со стеклянным глазом.
Как только ей снова становится ясно, что все кругом как один - чокнутые
извращенцы, И.В. начинает замечать и другие странности. К примеру, за все это
время никто ни разу не посмотрел ей в глаза. Особенно мужчины. В них вообще
не чувствуется секса, так глубоко они его задавили. Она еще может понять,
почему они не смотрят на толстых бабушек. Но она же пятнадцатилетняя американка
и привыкла, что временами на нее обращают внимание. Но только не здесь.
Пока однажды она не поднимает глаза от огромного чана с рыбой и не
обнаруживает, что упирается взглядом в чью-то грудь. А когда ведет им вверх до шеи,
а потом - по шее до лица, то видит темные глаза, которые смотрят прямо на нее
поверх стойки.
На лбу у человека что-то написано. «ПОНИЖЕННЫЙ САМОКОНТРОЛЬ». Что несколько
пугает. Но ведь сексуально же. А еще придает ему некую романтичность, которой
у всех прочих нет и в помине. Она ожидала, что Плот будет опасным и
таинственным, а он ничем не отличается от того места, где работает мама. Этот
парень - первый из всех, кого она встречала, кто действительно выглядит так,
словно на загадочном Плоту ему самое место. И к тому же он ощупывает ее
взглядом с головы до ног. Отвратительные манеры. И клочковатые висячие усы
ему не идут, никак не выделяют черты лица.
- Ты будешь эту дрянь? Одну рыбью голову или две? - спрашивает она,
картинно помахивая половником. Она всегда ехидничает над едоками, все равно ни один
из них ее слов не понимает.
- Возьму все, что предложишь, - говорит парень. По-английски, с резким
акцентом .
- Я-то ничего не предлагаю, - отзывается она, - но если хочешь стоять тут и
любоваться, никаких возражений.
Некоторое время он стоит и разглядывает стойку. Так долго, что люди в
очереди начинают подниматься на цыпочки, чтобы посмотреть, в чем дело. Но когда
видят, что дело именно в этом индивидууме, то поспешно приседают, втягивают
головы в плечи, пытаясь затеряться в массе воняющей рыбой шерсти.
- А что сегодня на десерт? - спрашивает малый. - Есть для меня что-нибудь
сладенькое?
- Мы в десерты не веруем, - отвечает И.В. - Это же грех, черт побери, не
забыл?
- Зависит от твоей культурной ориентации.
- Вот как? И на какую культуру ты ориентируешься?
- Я алеут.
- Да? Никогда о них не слышала.
- Это потому что нас затрахали, - говорит большой страшный алеут, - хуже,
чем любой другой народ за всю историю.
- Прискорбно слышать, - говорит И. В. - Так что, положить тебе рыбы или так
и будешь ходить голодным?
Огромный алеут несколько минут просто смотрит на нее, а потом резко дергает
головой в сторону и говорит:
- Давай. Пошли отсюда, черт побери.
- Что, и профилонить такую клевую работу?
Он возмутительно улыбается.
- Я могу найти тебе получше.
- А на той работе одежда останется на мне?
- Да ладно тебе. Мы уходим. - Его глаза просто прожигают в ней дыры. А она
пытается игнорировать внезапное жаркое напряжение между ног.
И.В. идет за ним вдоль стойки, направляясь к проему, через который можно
выйти в обеденный зал. Тут, топоча, из кухни вылетает главная сука бабушка и
начинает орать на нее на каком-то непонятном языке.
И.В. оглядывается. Чувствует, как пара огромных ладоней поднимаются по ее
бокам, останавливаются в подмышках, и прижимает локти, стараясь остановить
чужие руки. Но все без пользы, руки поднимаются до конца, а потом все выше и
выше, поднимаются в воздух, унося и ее с собой. Огромный алеут переносит ее
прямо через стойку, будто бебика трех лет, и опускает на пол рядом с собой.
И.В. поворачивается посмотреть на самую главную суку из всех бабушек, но та
застыла от удивления и ужаса, к тому же на лице ее читается явно сексуальное
возмущение. Но в конечном итоге страх побеждает, она отводит взгляд и
занимает место И.В. у чана номер девять.
- Спасибо, что подбросил, - говорит И. В. Голос ее звучит взволнованно, с
нелепым восхищением. - Э, а разве ты не собирался поесть?
- Я все равно собирался поесть в баре, - отвечает он.
- Поесть в баре? И в какие же бары ходят на Плоту?
- Пошли, я тебе покажу.
Он ведет ее по петляющим коридорам, потом вверх по крутой стальной
лестнице, по которой они попадают на палубу. Спускаются сумерки, диспетчерская
вышка «Интерпрайза» маячит черным силуэтом на фоне темно-серого неба, которое
становится таким черным и мрачным, что кажется сейчас еще темнее, чем будет
ночью. Но сейчас огни еще не зажжены, и И.В. окружают черный металл и
аспидное небо.
Дальше алеут ведет ее на нос корабля. За перилами - тридцатифутовый обрыв к
воде, отсюда виден процветающий, чисто-белый район русских, отделенный от
запущенного убого-темного клубка самого Плота широким каналом, который
патрулируют чернорясники с оружием наготове. Тут нет ни железной, ни веревочной
лестницы , но с перил свисает толстый канат. Вытянув часть каната, алеут ловким
движением перебрасывает его себе под руку и поверх ноги. Потом одной рукой
обнимает И.В. за талию, так что И.В. повисает у него на сгибе локтя,
откидывается и падает с корабля.
И.В. решительно, ну абсолютно отказывается кричать. Она чувствует, как
канат останавливает их падение, чувствует, как его рука сжимает ее так крепко,
что на мгновение словно выдавливает весь воздух из легких, а потом И.В. пони-
мает, что просто висит у него на сгибе локтя.
И. В. с вызовом опускает руки по швам. А потом так, прикола ради,
прислоняется к нему, обнимает руками за шею и, положив голову ему на плечо, держится
изо всех сил. Он спускается по канату, и вскоре они уже стоят на
облагороженной, зажиточной, процветающей версии Плота.
- А как, кстати, тебя зовут? - спрашивает И.В.
- Дмитрий Воронов, - отвечает он. - Более известен как Ворон.
Вот черт!
Переходы меж кораблями запутанные и непредсказуемые. Для того чтобы попасть
из пункта А в пункт Б, приходится плутать по всему Плоту. Но Ворон дорогу
знает. Время от времени он берет ее за руку, но не тащит ее за собой, хотя
она и двигается намного медленнее, чем он. А еще он оглядывается на нее с
ухмылкой: мол, я мог бы тебя покалечить, но такого не сделаю.
Они подходят к тому месту, где русский район соединен с остальным Плотом
широким дощатым мостом-перемычкой. Мост охраняют мужики с «узи». Не обращая
на них внимания, Ворон берет И. В. за руку и идет прямо по мосткам. И. В. едва
успевает задуматься, в чем тут скрытый смысл, как вдруг въезжает. Оглядываясь
по сторонам, она видит, как все эти исхудалые азиаты пожирают ее глазами,
словно обед из пяти блюд, и думает: «Я на Плоту. Взаправду на Плоту».
- Это гонконгские вьетнамцы, - объясняет Ворон. - Выехали из Вьетнама,
когда там началась война, в Гонконг прибыли уже как речной народ. Так что на
сампанах они живут уже несколько поколений. Не бойся, для тебя они не опасны.
- Пожалуй, мне самой дорогу назад не найти, - говорит И.В.
- Расслабься, - усмехается он. - Подруг я еще никогда не терял.
- А у тебя вообще-то были подруги?
Ворон хохочет, запрокинув голову.
- В старые времена - хоть отбавляй. В последние пару лет - не так много.
- Вот как? В старые времена? Это тогда у тебя появилась татуировка?
- Ага. Я алкоголик. Вечно ввязывался в драки. Последние восемь лет я трезв
как стекло.
- Тогда почему все тебя боятся?
Ворон поворачивается к ней и с широкой улыбкой пожимает плечами.
- Да просто потому, что я невероятно безжалостный, квалифицированный и
хладнокровный убийца.
И.В. смеется. И Ворон тоже.
- и что у тебя за работа? - спрашивает И.В.
- Я гарпунщик, - отвечает он.
- Как в «Моби Дике»?
Эта мысль И.В. нравится. Она читала этот роман в школе. Большинство ребят в
классе, даже самые крутые, считали, что книга совершенно замшелая. Но ей
нравится читать об охоте с гарпуном.
- Не-а. По сравнению со мной эти горе-охотники - просто дети.
- И какие штуки ты гарпунишь?
- Да все, что хочешь.
С этого момента она смотрит только на него. Или на неодушевленные предметы.
Потому что иначе она не увидит ничего, кроме тысяч уставившихся на нее темных
глаз. Большая перемена с тех пор, как она была черпальщицей помоев для
мужиков с подавленным либидо.
Отчасти на нее пялятся потому, что она слишком уж отличается от остальных.
Но с другой стороны, на Плоту нет частной жизни, пробираешься по нему,
перепрыгивая с корабля на корабль. А ведь каждый корабль служит домом трем
десяткам людей, поэтому ходить по ним - все равно что ходить через чужие гостиные.
И ванные. И спальни. Разумеется, на тебя пялятся.
Их шаги гулко отдаются по импровизированной платформе, настеленной на неф-
тяные бочки. Парочка вьетнамцев пререкается из-за чего-то, очень похожего на
брикет мороженой рыбы. Тот, что стоит к ним лицом, видит, как они подходят.
Его взгляд без остановки скользит по И.В. и упирается в Ворона. Глаза
вьетнамца расширяются. Мужик, который стоит к ним спиной, поворачивается и со
сдавленным уханьем буквально подпрыгивает в воздух. Оба они убираются с
дороги Ворона.
И тут до нее доходит кое-что важное: люди смотрят не на нее. Они даже не
задерживаются на ней взглядом. Все смотрят на Ворона. И это не фанаты,
провожающие взглядами знаменитость. Все эти обитатели Плота, эти крепкие и
страшные старожилы моря, до дрожи боятся этого парня.
И у нее с ним свидание.
Только что началось.
Внезапно, когда она идет через очередную вьетнамскую гостиную, И. В. на
мгновение вспоминает самый мучительный разговор, какой был у нее с мамой. Это
было год назад; мама пыталась советовать ей, что делать, если мальчик станет
к ней приставать. Да, мам, конечно. Я запомню. Ага, обязательно запомню. И.В.
и тогда знала, что мамины советы совершенно бесполезны, а происходящее только
подтверждает, насколько она была права.
Ш
На спасательном плоту - четверо.
Хиро Протагонист, стрингер Центральной Разведывательной Корпорации,
деятельность которого до недавнего времени ограничивалась так называемыми
«сухими» операциями. Иными словами, он работал в Метавселенной: сидя дома, собирал
информацию, а потом сгружал в базу данных ЦРК, ничего не предпринимая в
Реальности . Сейчас все определенно стало «мокрым». Хиро вооружен двумя мечами,
автоматическим пистолетом, в просторечии известным как девятый калибр, с
двумя обоймами к нему по одиннадцать патронов каждая.
Вик, фамилия не обозначена. Если бы по сей день существовала такая вещь,
как налог на доходы, то каждый год, заполняя декларацию, в графе «род
занятий» Вик указывал бы «снайпер». В лучших традициях классических снайперов Вик
молчалив и ненавязчив. Он вооружен длинной крупнокалиберной винтовкой с
громоздким механизмом, установленным над стволом. Не будь Вик лучшим из лучших,
там находился бы оптический прицел. Точная природа этого устройства не ясна,
но Хиро предполагает, что это крайне чувствительный сенсор, на середину
которого наложено перекрестие мишени. Довольно уверенно можно предположить, что
Вик имеет при себе дополнительное оружие.
Элиот Чанг. Раньше Элиот был шкипером корабля под названием «Каулун». В
настоящее время он временно безработный. Элиот Чанг вырос в Уоттсе, и когда он
открывает рот, создается впечатление, будто с вами разговаривает негр. С
точки зрения генетики, он стопроцентный китаец. Элиот бегло говорит как на
белом, так и на черном английском, а также на кантонезском, на таксилигве, плюс
на вьетнамском, испанском и на мандаринском наречии китайского. Вооружен он
«магнумом» сорок четвертого калибра, который пронес на борт «Каулуна» «просто
на палтуса», иначе говоря, для казни белокожих палтусов до того, как
пассажиры втаскивали их на борт. Палтусы вырастают до огромных размеров и, когда
бьются, легко могут хвостом убить людей, их выловивших; следовательно, в
целях предосторожности не помешает выпустить им в голову пару пуль прежде, чем
втаскивать на борт. Оружие у Элиота оказалось только по этой причине; за
остальные оборонительные нужды «Каулуна» отвечали специалисты, взятые для этого
на борт.
Рыбий Глаз. Это мужик со стеклянным глазом. Он отзывается только на это
прозвище. Вооружен большим черным чемоданом.
Явно увесистый, с усиленными стенками чемодан снабжен встроенными
колесиками и весит от трех сотен фунтов до метрической тонны; в этом Хиро убеждается
на собственном опыте, когда пытается сдвинуть его с места. Вес чемодана
проминает обычно плоское дно спасательного плота, превращая его в морщинистый,
собранный складками конус. У чемодана есть одна примечательная приставка:
гибкий, трехдюймовый в диаметре кабель или шланг длиной в несколько метров,
который выходит из одного угла, тянется в складках плота и, переброшенный
через край, уходит под воду. На конце этого таинственного щупальца -
металлическая блямба размером с корзинку для мусора, но у этой «корзинки» столько
крохотных лопастей, что общая площадь ее поверхности равна, наверное, территории
штата Делавэр. Над водой эту штуковину Хиро видел лишь в те краткие мгновения
хаоса, когда чемодан переносили на спасательный плот. Тогда она светилась
раскаленно-красным. С тех пор она скрывается под поверхностью, светло-серая и
трудно различимая, поскольку вода вокруг нее постоянно пузырится и кипит. От
дробного узора раскаленных лопастей на поверхность беспрестанно поднимаются
пузыри пара с кулак величиной. Безмоторный спасательный плот, болтающийся на
волнах северных вод Тихого океана, испускает огромный, расходящийся в стороны
плюмаж пара: такой, наверное, тянулся от «Стального Коня», на всех парах
несшегося по границе двух тектонических плато к Скалистым горам. Ни Элиот, ни
Хиро старательно его не замечают, даже не обращают внимания на ставший
очевидным факт, что Рыбий Глаз путешествует с небольшим автономным ядерным
реактором : с почти полной уверенностью можно утверждать, что эта штука работает
на радиотермальных изотопах, вроде тех, какие снабжают энергией Крысопсов.
Пока Рыбий Глаз отказывается упоминать о нем, с их стороны было бы бестактно
заговаривать первыми.
Все участники облачены в ярко-оранжевые утепленные комбинезоны, которые
закрывают их с головы до ног, этакую разновидность спасжилетов для северных
широт . Они громоздкие и неуклюжие, но, как любит приговаривать Элиот Чанг,
спасжилет в северных водах годен лишь на то, чтобы не дать трупу утонуть.
Их спасательное средство представляет собой надувной плот приблизительно
десять футов длиной, мотор к которому не предусмотрен. У него имеется
непромокаемый полог, который можно застегнуть на молнию вокруг всего плота, создав
импровизированную палатку, которая защищает от воды даже в самый яростный
шторм.
Несколько дней сильный холодный ветер, дующий с гор, гонит их от побережья
Орегона в открытый океан. Элиот весело объясняет, что спасательный плот был
изобретен в те времена, когда еще имелись флоты и береговая охрана, которые
могли бы спасти застрявших на нем пассажиров. Надо было только держаться на
воде и привлечь внимание цветом комбинезонов. У Рыбьего Глаза есть ручная
рация, но у этого устройства крайне малый радиус действия. Компьютер Хиро можно
подключить в сеть, но в данных обстоятельствах он функционирует почти как
сотовый телефон. Посреди моря он не работает.
Когда льет дождь, они сидят под тентом. Когда только моросит, сидят на нем.
Все нашли себе способы проводить время.
Хиро, разумеется, возится с компьютером. Спасательный плот посреди Тихого
океана - для хакера лучше места и не придумаешь.
Вик читает и перечитывает промокший роман в мягком переплете, который был у
него в кармане ветровки «МАФИЯ», когда у них из-под ног взорвали «Каулун».
Дни ожидания даются ему легче, чем остальным. Будучи профессиональным
снайпером, он знает, как убивать время.
Элиот рассматривает в бинокль океан, пусть даже рассматривать в нем особо
нечего. Он проводит много времени, возясь с плотом, причитая над ним, как
умеют только морские капитаны. И он много ловит рыбу. На плоту достаточно
консервов, но приятно иногда съесть свежего лосося или палтуса.
Рыбий Глаз, по всей видимости, поглощен руководством по эксплуатации к
тяжелому черному чемодану. Это миниатюрная папка о трех кольцах с десятком
страниц отпечатанного на лазернике текста. Такие дешевые немаркированные
папки водятся во всех канцелярских магазинах. В этом отношении она Хиро до боли
знакома: на ней все приметы замусоленного хай-тек продукта, находящегося на
стадии разработки. Всем техническим устройствам требуется хоть какая-то
документация, но эти вещи способны написать только технари, которые разрабатывают
продукт, а они до смерти ненавидят писанину и всегда откладывают ее до
последней минуты. Потом загоняют какой-нибудь материал в «электронный
редактор», выводят на лазерник, гонят секретаря отдела покупать дешевую папку - и
дело с концом.
Но вскоре Рыбьему Глазу надоедает читать. Остальное время он проводит,
рассматривая горизонт, словно ожидая, что из океанских вод перед ним вот-вот
поднимется Сицилия. Остров не поднимается. Рыбий Глаз подавлен из-за провала
своей миссии и проводит много времени за тем, что часами бормочет себе под
нос, пытаясь отыскать способ хоть что-то спасти.
- Если вы не против, можно ли спросить, - отвлекает его Хиро, - в чем,
собственно, заключалась ваша миссия?
Рыбий Глаз ненадолго задумывается.
- Ну, зависит от того, с какой стороны посмотреть. Номинально моя задача -
вызволить из плена этих гадов пятнадцатилетнюю девушку. Поэтому моей тактикой
было взять в заложники компанию их воротил и договориться об обмене.
- Кто эта пятнадцатилетняя девушка?
Рыбий Глаз пожимает плечами.
- Вы ее знаете. Это И.В.
- Это действительно вся ваша задача?
- Самое главное, Хиро, вам нужно понять образ мыслей мафии. А заключается
он в том, что мы преследуем более крупные цели под видом личных отношений.
Поэтому когда вы, к примеру, развозили пиццу, то старались доставить ее
побыстрее не потому, что так вы заработаете больше денег, или потому, что это
какая-то там чертова политика корпорации. Вы делали это потому, что проводили в
жизнь личный договор между Дядюшкой Энцо и каждым клиентом. Так мы избегаем
ловушки бесконечно самосохраняющейся идеологии. Идеология - это вирус. Потому
вернуть девчонку - нечто большее, чем просто вернуть девчонку. Это конкретная
актуализация абстрактной стратегии. А мы руками и ногами за конкретику,
правда, Вик?
Вик позволяет себе благоразумно хмыкнуть и скрипуче рассмеяться.
- А какая в данном случае абстрактная стратегия? - спрашивает Хиро.
- Не по моей части, - пожимает плечами Рыбий Глаз. - Но думаю, Дядюшка Энцо
сильно зол на Л. Боба Райфа.
Хиро ковыряется в Плоскомире. Делает он это отчасти для того, чтобы
сэкономить энергию в батареях компьютера: чтобы сгенерировать трехмерное
пространство его офиса, требуется множество процессоров, работающих на полную
мощность , а вот простой двухмерный рабочий стол можно получить, работая лишь на
самом минимуме.
Но истинная причина его пребывания в Плоскомире в том, что Хиро
Протагонист, последний из независимых хакеров, ломает коды. А когда хакер ломает
коды , то ему нет дела до кажущегося мира Метавселенной и аватар. Он спускается
ниже поверхности, в подземный мир кодов и перепутанных нам-шуб, которые его
поддерживают, мир, в котором все, что вы видите, каким бы правдоподобным,
красивым и трехмерным оно ни было, сокращается до простого системного файла,
до серии букв на электронной странице. Это - возвращение к тем временам,
когда люди программировали компьютеры примитивными перфолентами и перфокартами.
С тех пор были разработаны элегантные и ориентированные на пользователя
средства программирования. Теперь можно запрограммировать компьютер, сидя у
себя за столом в Метавселенной и вручную соединяя мелкие препрограммированные
блоки, будто кубики в конструкторе. Но настоящий хакер никогда до такого не
опустится, как никакой настоящий механик-ас не станет пытаться починить
машину, сев за рулевое колесо и наблюдая за миганием индикаторов на приборной
доске.
Хиро не знает, что делает, к чему готовится. Но это не важно.
Программирование - это по большей части закладывание основ, выстраивание конструкций,
которые на первый взгляд не имеют никакого отношения к насущной проблеме.
Он знает одно: отныне Метавселенная стала местом, где тебя могут убить. Или
по меньшей мере так поджарить тебе мозги, что превратишься в овощ. Это
радикальная перемена в самой природе Метавселенной. В рай пришли пушки.
И поделом им, вдруг осеняет его. Они сделали это место слишком уязвимым.
Они считали: самое худшее, что может случиться, - это в твой компьютер
попадает вирус и тебе придется снимать гоглы и перезагружать всю систему. Может
быть, кое-какая информация будет утрачена, если ты настолько глуп, что не
поставил антивирус. Следовательно, Метавселенная открыта и не защищена, точно
аэропорты в эру до бомб и металлоискателей, точно начальная школа в эпоху до
маньяков со штурмовыми винтовками. Входи кто хочешь, делай что хочешь.
Никаких копов. Ты не можешь защитить себя, не можешь погнаться за плохими
парнями. Понадобится немало труда, чтобы все это изменить, - фундаментальная
перестройка всей Метавселенной на планетарном, корпоративном уровне.
А пока в этой пьесе еще есть роль для отдельных личностей, которые умеют
обходиться с реквизитом. В такой ситуации несколько подпрограмм способны
изменить очень многое. Независимый хакер много всего может сделать, причем
можно успеть снять сливки за годы до того, как гигантские фабрики софта
пошевелятся, чтобы справиться с этой проблемой.
Вирус, пожравший мозги ДаБида, представлял собой некоторый объем информации
в бинарном коде, и эту информацию спроецировали ему в лицо в форме битового
массива, серии черных и белых пикселей, где белым цветом представлен ноль, а
черным - единица. Такой массив поместили на свитки, раздали свитки аватарам и
отправили их разгуливать по Метавселенной в поисках жертв.
«Клинт», попытавшийся заразить Хиро в «Черном Солнце», сбежал, но оставил
свиток - он же не рассчитывал, что ему отрубят руки, - а Хиро сбросил этот
свиток в систему туннелей под полом, туда, где обитают демоны-могильщики.
Потом Хиро приказал демону оттащить свиток к нему в мастерскую. А все, что
находится в доме Хиро, по определению, хранится в его компьютере. Ему не надо
подключаться к всемирной сети, чтобы получить к нему доступ.
Не так-то просто работать с массивом данных, который может тебя убить. Ну
да ладно. В Реальности люди то и дело имеют дело с опасными веществами -
радиоактивными изотопами и ядами. Просто нужно иметь соответствующие
инструменты : автоматизированный манипулятор, рукавицы, защитные очки, свинцованное
стекло. Если тебе нужен инструмент в Плоскомире, ты просто его пишешь.
Поэтому для начала Хиро пишет несколько простеньких программ, которые позволят ему
манипулировать содержимым свитка, даже на него не глядя.
Свиток, как и любой другой видимый предмет в Метавселенной, - программа.
Она содержит код, описывающий его внешний вид - чтобы ваш компьютер знал, как
ему его нарисовать, - и некоторые обычные команды, управляющие тем, как он
сворачивается и разворачивается. И где-то внутри притаился ресурс, сгусток
данных, цифровая версия вируса «Сноукрэш», он же «Лавина».
Как только вирус извлечен и изолирован, Хиро не составляет труда написать
новую программу под названием «Сноускан». «Сноускан» - антивирус. Иными
словами, код, который защищает систему Хиро - и его железо, и, по выражению
Лагоса , биологический компонент - от цифрового вируса «Сноукрэш». Как только
Хиро инсталлирует программку в свою систему, она начинает постоянно
сканировать поступающую извне информацию, выискивая данные, совпадающие с содержимым
свитка. Если она такую информацию засекает, то блокирует.
Есть и еще кое-что, что можно сделать в Плоскомире. Хиро классно пишет
аватары, поэтому создает себе невидимую аватару: в новой и опасной Метавселенной
такая вещь может оказаться весьма кстати. Сделать это плохо - нет проблем, а
вот прописать хорошо - на удивление трудно. Написать аватару, которая ни на
что не похожа, может почти кто угодно, но при использовании это может
привести ко множеству проблем. Здания в Метавселенной, включая «Черное Солнце»,
желают знать размеры вашей аватары, чтобы вычислить, не столкнется ли она с
кем-либо еще или не налетит ли на какое-нибудь препятствие. Если в ответ на
подобный запрос системы вы ответите «ноль», то есть сделаете свою аватару
бесконечно малой, программа здания или рухнет, или будет считать, что
произошла ошибка. Ты будешь невидимым, но куда бы в Метавселенной ты ни пошел,
ты станешь оставлять за собой колею разрушений и хаоса в милю шириной. Есть
места, где невидимые аватары вне закона. Если твоя аватара прозрачна и вообще
не отражает никакого света - такие писать проще всего, - система тут же
распознает ее как нелегальную и повсюду завоют сирены. Аватару надо написать
так, чтобы ее не видели другие люди, но софт недвижимости не догадывался о
том, что она невидима.
Есть около сотни мелких трюков, о которых Хиро не знал бы, если бы
последние пару лет не программировал аватары для таких, как Виталий Чернобыль. Для
написания с нуля по-настоящему хорошей невидимой аватары понадобилось бы
немало времени, но Хиро собирает себе такую за пару часов, переработав кусочки
старых проектов, завалявшиеся в его корзине. Вот как обычно поступают хакеры.
Занимаясь этим делом, он натыкается на довольно старую папку с программным
обеспечением транспорта. Она осталась с былых времен, еще до появления
монорельса, когда добраться куда-либо можно было, только отправившись на своих
двоих или написав симуляцию средства передвижения.
В те давние времена, когда Метавселенная представляла собой совершенно
ровный невыразительный черный шар, это было обычным делом. Позднее, когда вырос
Стрит и народ начал строить недвижимость, все несколько усложнилось. На
Стриту можно проходить сквозь чужие аватары, но нельзя проходить сквозь стены.
Нельзя входить в чужие здания, и нельзя проходить сквозь чужой транспорт или
через такие постоянные Стрита, как Порты и опоры монорельса. Если попытаешься
врезаться в одно из них, то, конечно, не умрешь и из Метавселенной тебя не
выкинет, но ты просто застынешь на месте, точно персонаж из мультика,
вмазавшийся в бетонную стену.
Иными словами, как только Метавселенная начала заполняться препятствиями,
на которые можно наткнуться, передвигаться по ней с большой скоростью стало
вдруг намного интереснее. На первый план вышла маневренность. И размер тоже.
Тогда Да5ид, Хиро и все прочие стали пересаживаться с огромных причудливых
повозок, которые все так любили поначалу: викторианских особняков на
гусеничном ходу, океанских лайнеров на колесах, хрустальных сфер диаметром в милю,
пламенных колесниц, запряженных драконами, - на средства малогабаритные и
маневренные . В основном мотоциклы.
Транспортное средство в Метавселенной может обладать скоростью и
проворством кварка. Не надо думать о законах физики, об ограничениях по ускорению, о
сопротивлении воздуха. Покрышки никогда не визжат, и тормоза не отказывают.
Единственная загвоздка - в быстроте реакции пользователя. Поэтому, гоняя со
скоростью света по Центру на самых новых своих симуляциях, они не
беспокоились о мощности моторов. Они беспокоились о пользовательском интерфейсе,
управлении, позволяющем гонщику передавать свои реакции в машину, которая
должна была поворачивать, ускорять или тормозить байк со скоростью мысли во-
дителя. Потому что когда ты в своре байкеров на такой скорости пролетаешь
через запруженный аватарами сектор и вдруг, врезавшись, позволяешь скорости
упасть до нуля, можешь забыть о том, чтобы нагнать своих. Одна ошибка - и ты
пропал.
У Хиро был довольно приличный мотоцикл. Он, вероятно, мог бы быть лучшим на
Стриту просто потому, что рефлексы у Хиро неземные. Но тогда его больше
занимали бои на мечах, чем гонки на мотоциклах.
Открыв самую последнюю версию симуляции своего байка, Хиро заново
знакомится с интерфейсом. Потом поднимается из Плоскомира в трехмерную Метавселенную
и немного практикуется на своем байке на заднем дворе. За границами двора нет
ничего, кроме черноты, потому что к сети он не подключен. От этой черноты
возникает ощущение потерянности и заброшенности, будто дрейфуешь на
спасательном плоту посреди Тихого океана.
Ш
Иногда в отдалении они видят корабли. Парочка даже поворачивает, чтобы
подойти поближе и посмотреть, кто это, но никто, похоже, не в настроении их
спасать. Вблизи Плота альтруистов немного, и вполне очевидно, что красть с
плотика нечего.
Время от времени они видят старое океанское рыболовецкое судно от
пятидесяти до ста футов в длину, вокруг которого сгрудились небольшие катера.
Когда Элиот сообщает, что это пиратские суда, Вик и Рыбий Глаз навостряют
уши. Вик достает свою винтовку из множества полиэтиленовых пакетов, которыми
замотал ее, чтобы защитить от водяной пыли, и отсоединяет громоздкое
устройство . В это устройство он смотрит, как в подзорную трубу. Хиро не понимает,
зачем снимать с винтовки оптический прицел, впрочем, если ты этого не
сделаешь , создается впечатление, будто целишься в то, на что смотришь.
Когда бы ни появилось пиратское судно, они по очереди рассматривают его в
объектив, варьируя установки сенсоров: видимый, инфракрасный и так далее.
Элиот достаточно долго болтался по Тихому океану, чтобы хорошо разбираться в
цветах различных пиратских группировок, поэтому, разглядев их в трубу, может
сказать, кто они. Клинт Иствуд и его ватага из любопытства несколько минут
идут параллельным с ними курсом, и Великолепная Семерка посылает катерок
поискать потенциальной добычи. Хиро почти надеется, что Семерка возьмет их в
плен, потому что у них самый симпатичный на вид пиратский корабль: в прошлом
- роскошная яхта с размещенными на носовой палубе пусковыми установками
противотанковых ракет. Но эта рекогносцировка кончается ничем. Пираты, не
натасканные в термодинамике, не просекают смысла вечного султана пара, выходящего
из воды возле спасательного плота.
Однажды утром почти рядом с ними материализуется большой старый траулер:
появляется из ниоткуда, когда поднимается туман. Хиро уже довольно давно
слышал гул моторов, но не сознавал, насколько он близко.
- Кто это? - спрашивает Рыбий Глаз, давясь растворимым кофе, который он так
презирает. Завернувшись в спас-одеяло, он пристроился под непромокаемым
тентом, так что видны только лицо и руки.
Элиот оглядывает их в объектив. Он не из тех, кто проявляет эмоции, но ясно
одно: увиденное ему совсем не нравится.
- Это Брюс Ли, - отвечает он.
- Что это для нас значит? - спрашивает Рыбий Глаз.
- Ну, сами цвета проверьте, - отзывается Элиот.
Траулер подошел достаточно близко, чтобы был ясно виден флаг. Это красное
знамя с серебряным кулаком посередине, парой нунчаков под ним и буквами «Б» и
«Л» по бокам.
- и что в них такого? - спрашивает Рыбий Глаз.
- Ну, их предводитель называет себя Брюсом Ли. У него есть жилетка с точно
таким же флагом на спине.
- И?. .
- Флаг не просто вышит или раскрашен, он сшит из скальпов. Как лоскутное
одеяло.
- и что с того? - интересуется Хиро.
- Да так. Есть один слух. Просто слух, приятель. Будто он прочесал корабли
беженцев в поисках людей с седыми или рыжими волосами, чтобы собрать нужные
скальпы.
Хиро еще только усваивает сказанное, когда Рыбий Глаз внезапно принимает
решение.
- Надо поговорить с этим Брюсом Ли, - заявляет он. - Он меня заинтересовал.
- о чем, черт побери, вы собираетесь разговаривать с этим психопатом? -
спрашивает Элиот.
- Ага, - поддерживает его Хиро. - Разве вы не смотрели сериал «Глаз
Шпиона»? Он же маньяк.
Рыбий Глаз воздевает руки к небесам, словно показывает, что ответ, как в
католической теологии, лежит за пределами человеческого разумения.
- Таково мое решение, - отрезает он.
- Да кто ты такой, мать твою? - взрывается Элиот.
- Президент этого чертового Плота, - отвечает тот. - Я только что себя
назначил. Меня кто-нибудь поддерживает?
- Угу, - впервые за последние сорок восемь часов подает голос Вик.
- Все, кто за, скажите «да», - продолжает Рыбий Глаз.
- Да, - разражается цветистой тирадой Вик.
- Победа за мной, - объявляет Рыбий Глаз. - Так как нам заставить банду
Брюса Ли подплыть поближе?
- А зачем им? - спрашивает Элиот. - У нас нет ничего, что бы их
заинтересовало, кроме задниц.
- Ты хочешь сказать, эти ребята - гомики? - переспрашивает, поморщившись,
Рыбий Глаз.
- Да брось, мужик, - говорит Элиот. - Ты же глазом не моргнул, когда я
рассказывал о скальпах.
- Так я и знал, что мне этот траулер не понравится, - отзывается Рыбий
Глаз.
- Если для тебя это имеет значение, они не голубые в обычном смысле этого
слова, - объясняет Элиот. - Они гетеросексуалы, но они же пираты. Они
уцепятся за любую теплую дырку.
Рыбий Глаз принимает скоропалительное решение.
- Так, ребята. Хиро, вы с Элиотом китайцы, раздевайтесь.
- Что?
- Давайте. Я тут президент, не забыли? Хотите, чтобы Вик это сделал?
Хиро и Элиот непроизвольно смотрят на Вика, который просто сидит как куль с
мукой. Есть в его выражении пресыщенности что-то, что внушает страх.
- Раздевайтесь, не то убью, мать вашу, - наконец напрямик заявляет Рыбий
Глаз.
Неуклюже подпрыгивая на шатком полу плота, Хиро и Элиот стаскивают
комбинезоны. Потом снимают остальную одежду, впервые за несколько дней подставляя
воздуху гладкую голую кожу.
Траулер подходит прямо к ним и глушит моторы. До него уже не более двадцати
футов. У них неплохое снаряжение: полдюжины надувных моторок, противотанковые
ракеты, два радара и по пулемету пятидесятого калибра на каждом корабле, в
настоящий момент канониров за ними нет. За траулером тащатся на тросах два
быстроходных катера, на каждом из которых - тяжелый пулемет. Есть тут и
тридцатишестифутовая моторная яхта, идущая за флагманом своим ходом.
Весь экипаж из нескольких десятков человек выстроился вдоль перил траулера:
пираты ржут, свистят, подвывают и размахивают неразвернутыми кондомами.
- Не волнуйтесь, ребята, я не собираюсь вас им отдавать, - усмехается Рыбий
Глаз.
- А что вы собираетесь сделать? - интересуется Элиот. - Передать им папскую
энциклику?
- Я уверен, к доводам разума они прислушаются, - отвечает Рыбий Глаз.
- Эти ребята, видишь ли, мафии не боятся, - возражает Элиот.
- Это потому, что они плохо нас знают.
Наконец выходит главарь, Брюс Ли собственной персоной, малый лет сорока в
кивларовом жилете с нагрудным патронташем поверх него, с самурайским мечом.
Хиро не прочь вызвать его на бой, какие бы там ни были у него нунчаки на
жилетке из скальпов.
Сверкнув ярко-белыми зубами, он осматривает Хиро и Элиота, многозначительно
тыкает вверх большим пальцем, а потом прохаживается вдоль перил, хлопая по
плечам своих весельчаков. Время от времени он выбирает наугад одного из
пиратов и указывает на его кондом. Приложив презерватив к губам, тот его
надувает, превращая в скользкую ребристую дубинку. Тогда Брюс Ли его осматривает,
проверяя на наличие дырок. По всей видимости, на корабле у него жесткая
дисциплина .
Хиро непроизвольно рассматривает скальпы на жилетке Брюса Ли. Заметив его
интерес, пираты корчат рожи, кивают, указывая на скальпы и глядя на него с
издевательски наивно распахнутыми глазами. Цвета на жилетке слишком
однородные - никакого перехода между лоскутами красного. Хиро заключает, что,
вопреки своей репутации, Брюс Ли просто собрал имевшиеся под рукой скальпы и их
покрасил. Ну и придурок.
Завершив инспекцию, Брюс Ли наконец возвращается на середину палубы и снова
оскаливает сверкающие зубы. Улыбка у него и впрямь ослепительная, и ее
обладатель это знает; может, правду говорят, что он налепил на передние зубы
бриллианты.
- Пробка-корабль, может, ты, я, обменяемся, а? Ха-ха!
Все на спасательном плоту, кроме Вика, натянуто улыбаются.
- Куда путь держите? В Кей-Уэст? Ха-ха-ха!
Некоторое время Брюс Ли осматривает Хиро и Элиота, описывает указательным
пальцем круг, приказывая им развернуться и показать рабочую часть. Они
подчиняются .
- Кванто? - орет Брюс Ли, и все его пираты громко хохочут, пуще всех он
сам. Хиро чувствует, как его анальный сфинктер сжимается до размеров поры.
- Он спрашивает, сколько мы стоим, - углом рта говорит Элиот. - Это шутка,
понимаете? Они ведь знают, что могут захватить Плот и получить наши задницы
даром.
- О, уморительно, - отвечает Рыбий Глаз. Пока Хиро и Элиот буквально
отмораживают себе задницы, он все так же уютно сидит под тентом - вот гад.
- Пун-ракеты, да? - Брюс Ли указывает на означенные противокорабельные
ракеты на палубе. - Баги чипы? Моторолы?
- Пун-ракета - это противокорабельная ракета «Гарпун», очень дорогая, -
поясняет Элиот. - Баг - микрочип. «Моторола» - марка, как «форд» или «шевроле».
Брюс Ли приторговывает электроникой, сами понимаете, типичный азиатский
пират.
- Он даст нам противокорабельную ракету за вас, ребята? - переспрашивает
Рыбий Глаз.
- Нет! Это сарказм, дурья башка! - взрывается Элиот.
- Скажи ему, нам нужна лодка с подвесным мотором, - приказывает Рыбий Глаз.
- Одна надувка, один мотор, полный бак, - кричит Элиот. Внезапно лицо Брюса
Ли становится серьезным, он словно бы задумывается.
- Товар смотреть, а чё? Калибр да кляп?
- Он подумает, если сможет сперва проверить товар, - говорит Элиот. - Они
хотят проверить, насколько мы упругие и способны ли мы подавить рвотный
рефлекс . Это стандартные условия бордельной экономики на Плоту.
- Гомики аж на двенадцатый тянут.
- Эти мальчики, то есть мы, выглядят так, словно у нас задницы двенадцатого
калибра, - переводит Элиот. - Иными словами, мы подержанный товар и почти
ничего не стоим.
Тут Рыбий Глаз сам вступает в переговоры:
- Нет, нет. Четыре на десять, абсолют.
Вся палуба пиратского корабля за животы хватается от смеха.
- Не выйдет, - отвечает Брюс Ли.
- Да эти мальчики еще девственность не потеряли! - кричит Рыбий Глаз.
Вся палуба похабно свистит и гогочет. Один пират вскарабкивается на перила,
где, рубанув кулаком воздух, разражается вдруг ором: «Ба ка на зу ма лей га
но ма ла ариа ма на по но а аб зу...». Теперь уже все остальные пираты
перестали смеяться и, посерьезнев лицами, присоединились к нему, сотрясая воздух
самой настоящей какофонией криков.
Ноги Хиро неожиданно подкашиваются: внезапно под ногами у него двигается
плот. Он успевает увидеть, как рядом с ним валится на пятую точку Элиот.
Подняв взгляд на корабль Брюса Ли, Хиро непроизвольно морщится: переливаясь
через перила, на него извергается темная волна, омывающая шеренгу пиратов на
палубе. Начавшись на носу, эта волна перекатывается к корме. Но это какая-то
оптическая иллюзия. И не волна это вовсе. Внезапно их отбрасывает на тридцать
метров от траулера. По мере того как смех у перил стихает, Хиро различает
новый звук: негромкое жужжание, исходящее от Рыбьего Глаза. Воздух вокруг них
вдруг прорезает свист, какой бывает иногда в момент удара молнии или когда
рвут надвое простыню.
Переводя взгляд назад на траулер Брюса Ли, Хиро видит, что на самом деле
через перила извергается волна крови, будто кто-то полил палубу из гигантской
разрезанной аорты. Но полил не извне. Кровь вырывается из тел пиратов по
одному за раз, и этот феномен перемещается от носа к корме. На палубе флагмана
Брюса Ли теперь совершенно тихо, никто не шевелится, только течет кровь и
превращенные в желе внутренние органы, скользнув по ржавому железу, с тихим
плеском шлепаются в воду.
Рыбий Глаз стоит на коленях - он уже сорвал спасодеяло и тент, до сих пор
скрывавшие его тело. В одной руке он держит продолговатое устройство, от
которого и исходит жужжание. Это округлая вязанка трубок, расположенных
параллельно друг другу, толщиной, наверное, с карандаш и фута в два длиной - ни
дать ни взять «гатлинг» в миниатюре. Трубки вращаются так быстро, что почти
неразличимы; когда устройство работает, движение делает его фактически
призрачным - поблескивающее, полупрозрачное облако, выросшее из руки Рыбьего
Глаза. Устройство подсоединено к толстому, как запястье, пучку черных
проводов и кабелей, которые, змеясь, уходят в большой черный чемодан, который
сейчас, открытый, лежит на дне спасательного плота. В чемодане имеется
встроенный монитор, где бегают эквалайзеры, отражая состояние системы: сколько
осталось зарядов, статус различных подсистем. Хиро успевает мельком на него
глянуть . Но тут все боеприпасы на борту траулера начинают взрываться.
- Видите, я же сказал, что они прислушаются к доводам «Разума», - говорит
Рыбий Глаз, выключая жужжащее оружие.
Теперь Хиро замечает табличку с названием, прикрепленную к пульту управле-
ния:
РАЗУМ
Версия 1.0В7
Трехмиллиметровая суперскоростная рельсовая пушка типа Гатлинг Нг Секьюри-
тиз Индастриз, Инк
ПРЕДВАРИТЕЛЬНАЯ ВЕРСИЯ - НЕ ДЛЯ ПОЛЕВОГО ИСПОЛЬЗОВАНИЯ
НЕ ТЕСТИРОВАТЬ В НАСЕЛЕННЫХ ОБЛАСТЯХ
- ULTIMA RATIO REGUM1 -
- Чертова отдача отбросила нас до самого Китая, - с удовлетворением
констатирует Рыбий Глаз.
- Это ваших рук дело? Что там стряслось? - спрашивает Элиот.
- Моих. С помощью «Разума». Видите ли, устройство стреляет крохотной
металлической стружкой. Снаряды движутся очень быстро, скорость у них выше, чем у
винтовочной пули. Обедненный уран.
Вращающиеся дула теперь уже почти остановились. Такое впечатление, что их в
связке штук двадцать.
- А я думал, вы ненавидите пулеметы, - говорит Хиро.
- Этот треклятый Плот я ненавижу еще больше. Давайте перебираться на
что-нибудь, что может двигаться. Что-нибудь с мотором.
Поскольку на пиратском корабле Брюса Ли полыхает пожар и то и дело гремят
мелкие взрывы, у них уходит минута на то, чтобы сообразить, что несколько
человек еще живы и ведут по ним огонь. Когда Рыбий Глаз это замечает, то снова
нажимает на курок. Закрутившись, дула превращаются в прозрачный цилиндр, и
режущее уши шипение возобновляется.
Когда Рыбий Глаз, водя взад-вперед пушкой, поливает цель сверхзвуковым
душем обедненного урана, весь корабль Брюса Ли начинает как будто искриться и
блестеть, точно между носом и кормой пролетает фея-эльф, посыпая все
магической ядерной пылью.
Малая яхта Брюса Ли совершает ошибку: подходит слишком быстро, чтобы
посмотреть , что происходит. На мгновение Рыбий Глаз поворачивает пушку в ее
сторону, и высокий мостик яхты соскальзывает в воду.
Основные палубные надстройки траулера разваливаются на куски. Изнутри его
раздаются ужасные хлопки, чиханье и скрежет: это прогибаются огромные секции
и палубные надстройки медленно опадают в трюм, точно наспех состряпанное
суфле . Заметив это, Рыбий Глаз прекращает палить.
- Хватит вам, босс, - говорит Вик.
- Я тащусь! - радостно вопит Рыбий Глаз.
- Нам нужен был траулер, кретин, - мстительно говорит Элиот, рывком
натягивая штаны.
- Я не собирался совсем его взрывать. Пожалуй, эти мелкие пульки проходят
через все, что угодно.
- Додумался, - бормочет Хиро.
- Что ж, очень жаль, что я предпринял кое-какие меры для спасения наших
задниц. Пошли, заберем какой-нибудь катер, пока все не сгорели.
Они на веслах гребут в сторону обезглавленной яхты. К тому времени, когда
они туда добираются, от траулера Брюса Ли остается всего лишь кренящийся
набок пустой стальной остов, из которого рвутся языки пламени и клубы дыма,
приправленные случайным взрывом.
В уцелевшей секции яхты множество мелких дырочек, а еще она усыпана
россыпью взорвавшегося фибергласа. Шкипер и члены экипажа, или тушенка, в которую
1 Последний довод королей (лат.)
они превратились, когда мостик, по которому прошелся «Разум», с прочими
обломками соскользнули в океан, не оставив никаких следов своего существования,
если не считать пары длинных параллельных мазков, уходящих в воду. Но на
камбузе есть мальчик-филиппинец; сам камбуз находится настолько низко, что его
обитатель не только цел и невредим, но и лишь смутно представляет себе, что
произошло.
Несколько электрических проводов распилило пополам. Выкопав в трюме ящик с
инструментами, Элиот на протяжении следующих двенадцати часов пытается
залатать все настолько, чтобы можно было снова запустить двигатель и управлять
яхтой. Хиро, обладающий элементарными познаниями в электричестве, играет роль
мальчика на побегушках и никчемного советчика.
- Слышали, как говорили пираты до того, как Рыбий Глаз их пострелял? -
спрашивает Хиро Элиота, пока они работают.
- Вы имеете в виду туземный язык?
- Нет, в самом конце. Когда они стали нести полную околесицу.
- А, это. На Плоту все так говорят.
- Вот как?
- Ага. Один начинает, и остальные следом. Думаю, мода у них такая.
- Но на Плоту это распространено?
- Ага. Понимаете, там все говорят на разных языках, там столько разных
этнических групп. Все равно что Вавилонское столпотворение. Наверное, когда они
издают эти звуки, бормочут невесть что, то просто подражают незнакомой речи.
Филиппинец готовит им еду. Рыбий Глаз и Вик садятся есть в главной кабине в
трюме, листают за едой китайские журналы, рассматривая азиатских цыпок, и
временами поглядывают в навигационные карты. Когда Элиот снова врубает
электричество, Хиро подключает в розетку свой личный компьютер, чтобы
перезарядить батареи.
К тому времени, когда яхта снова на ходу, уже стемнело. На юго-востоке по
низкому нависшему небу колыхается зарево.
- Это Плот там? - спрашивает, указывая на сноп, Рыбий Глаз, когда вся
команда собирается в импровизированном центре управления Элиота.
- Да, - отвечает Элиот. - Они освещают его всю ночь, чтобы рыболовецкие
суда смогли найти дорогу домой.
- Как, по-вашему, сколько до него? - спрашивает Рыбий Глаз.
Элиот пожимает плечами:
- Миль двадцать.
- А до земли сколько?
- Понятия не имею. Шкипер Брюса Ли, вероятно, знал, но был превращен в пюре
вместе со всеми остальными.
- Вы правы, - отзывается Рыбий Глаз. - Следовало поставить пушку на
«хлестать» или «рубить».
- Плот обычно держится милях в ста от берега, - вставляет Хиро, - чтобы ни
на что случайно не наткнуться.
- Как у нас с топливом?
- Я замерил бак лотом, - отвечает Элиот, - по правде говоря, боюсь, не
слишком хорошо.
- Что вы имеете ввиду: «не слишком хорошо»?
- Когда ты в море, уровень определить непросто, - снова пожимает плечами
Элиот. - Я не знаю, сколько жрут эти моторы. Если до берега нам действительно
сто или даже восемьдесят миль, мы можем и не дотянуть.
- Значит, плывем на Плот, - решает Рыбий Глаз. - А там уговорим
кого-нибудь, что в его же интересах поделиться с нами топливом. А потом
вернемся на материк.
Никто не верит, что все случится именно так, и меньше всех сам Рыбий Глаз.
- И, - продолжает он, - раз уж мы все равно двигаем на Плот, то после того,
как обзаведемся топливом, но перед тем как поплывем назад, мало ли что еще
может случиться, знаете ли. Жизнь - штука непредсказуемая.
- Если вы что-то задумали, - говорит Хиро, - почему бы вам не сказать нам
об этом прямо?
- Ладно. Вернемся к стратегическим задачам. Тактика взятия заложников
провалилась . Поэтому на повестке дня извлечение.
- Извлечение чего?
- Не чего, а кого. И.В.
- Я целиком за, - говорит Хиро, - но там есть еще один человек, которого я
хотел бы извлечь, раз уж мы взялись за извлечение.
- Кого?
- Хуаниту. Полноте, вы же сами сказали, что она милая женщина.
- Если она на Плоту, то, возможно, не такая уж милая, - говорит Рыбий Глаз.
- Я все равно хочу ее извлечь. Вы все тут заодно, верно? Мы все из команды
Лагоса.
- У Брюса Ли есть на Плоту свои люди, - говорит Элиот.
- Поправка. Были.
- Я хочу сказать, что они будут вне себя.
- Это вы думаете, что они будут вне себя. А я думаю, они в штаны от страха
наложат, - улыбается Рыбий Глаз. - А теперь, Элиот, к штурвалу. Давай, меня
уже тошнит от этой треклятой воды.
Ворон заводит И.В. на плоскодонку под тентом. Это какое-то речное судно,
превращенное во вьетнамское/американское/тайское/китайское заведение,
одновременно бар, ресторан, публичный дом и казино. Тут несколько больших комнат
наверху, в которых уйма народу просто спускает пар, и множество маленьких
комнаток со стальными стенами внизу, где творится бог весть что.
Главный зал битком забит гуляющим отребьем. Дым связывает бронхи И.В.
морскими узлами. Тут установлена оглушительная, в духе «третьего мира», звуковая
система: чистейшее искажение эхом отдается от крашеных стальных стен на
трехстах децибелах. Прикрученный к стене телевизор показывает иностранные
мультики: выдержанные в двух цветах, поблекший пурпур и яркий лайм, в которых
омерзительного волка, отчасти похожего на Уайла Э. Койота, но страдающего
бешенством, казнят настолько жестокими казнями, что до них не додумались и «Уорнер
Бразерс». Это черные мультфильмы. Саундтрек то ли выключен, то ли совершенно
заглушён визгливой мелодией, льющейся из динамиков. В конце комнаты
извивается несколько эротических танцовщиц.
Здесь невероятно людно, им ни за что не сесть. Но вскоре после того, как
Ворон входит в зал, с полдюжины ребят в углу внезапно вскакивают на ноги и
врассыпную бросаются от стола, с запозданием прихватив сигареты и напитки.
Ворон толкает И.В. перед собой, будто она фигура на носу его каяка, и куда бы
они ни шли, везде перед ними расчищает дорогу почти осязаемое силовое поле
Ворона.
Нагнувшись, Ворон заглядывает под стол, перевернув стул, осматривает
сиденье - никогда нельзя забывать о бомбах на стуле, - задвигает стул в самый
угол, где сходятся две стены, и садится. Потом жестом предлагает И.В. сделать
то же самое, и она садится - спиной к залу. Так ей видно лицо Ворона,
освещаемое только случайными бликами света, пропущенными через толпу от
зеркального шара над эротическими танцовщицами, и сочащейся из телевизора
пурпурно-зеленой дымкой, которую прорезают случайные вспышки, когда волк по ошибке
глотает очередную водородную бомбу или его - вот незадача! - снова поливают
из огнемета.
Немедленно появляется официант. Ворон снисходит до того, чтобы прореветь ей
что-то через стол. Она его не слышит, но он, наверное, спрашивает, что она
будет есть.
- Чизбургер! - кричит она в ответ. Ворон со смехом качает головой:
- Ты что, видела тут коров?
- Что угодно, только не рыбу! - орет она.
Ворон что-то объясняет официантке на разновидности таксилингвы.
- Я заказал тебе кальмара, - ревет он. - Это такой моллюск.
Великолепно. Ворон - последний истинный джентльмен.
Дальше они с час перекрикиваются, поддерживая разговор. По большей части
кричит Ворон. И.В. только слушает, улыбается и кивает. Хотелось бы надеяться,
что он не говорит чего-то вроде: «Мне нравится по-настоящему бурный секс с
насилием».
Впрочем, на ее взгляд, он говорит вообще не о сексе. Он говорит о политике.
Она выслушивает отрывочную историю алеутского народа: кусочек тут, кусочек
там, когда Ворон не заталкивает в рот кальмара и музыка не слишком громкая.
- Русские нам жизнь испоганили... смертность от оспы девяносто процентов...
работали как рабы, охотясь на тюленей... глупость Сьюарда... Сраные япошки забрали
моего отца в двадцать два года, сослали в лагерь для перемещенных лиц на... А
потом по нам шандарахнули ядерной бомбой американцы. Можешь в такое
поверить? - спрашивает Ворон. В музыке временное затишье, и внезапно до нее
доносятся полные фразы. - Японцы твердят: они единственные, кого разбомбили. Но у
каждой ядерной державы была своя группа аборигенов, на чьей территории они
испытывали ядерные боеголовки. В Америке они сбрасывали бомбы на алеутов.
Ам-читка. По моему отцу, - с гордой улыбкой продолжает Ворон, - вмазали
дважды: первый раз в Нагасаки, он тогда ослеп, а второй раз в семьдесят втором,
когда американцы сбросили ядерную бомбу на нашу родину.
«Класс! - думает И.В. - Выходит, мой новый парень - мутант. Что ж, это
кое-что объясняет».
- Я родился несколько месяцев спустя, - продолжает Ворон, чтобы уж
окончательно расставить все точки над «1».
- А как ты связался с этими правосами?
- Порвал с нашими традициями и, в конце концов, оказался в Солдотне,
работал там на буровых, - говорит Ворон так, будто И. В. полагается знать, где,
собственно, эта Солдотна. - Вот там-то я запил, оттуда у меня и вот это. - Он
указывает на татуировку у себя на лбу. - Там же я научился заниматься любовью
с женщиной - это единственное, что я умею лучше, чем охотиться с гарпуном.
И. В. не может не думать, что трахаться и гарпунить в сознании Ворона -
сходные виды деятельности. Но каким бы неотесанным он ни был, она ничего не
может поделать с тем, что в его присутствии ее слишком уж разбирает.
- Работал и на рыболовецких судах, подрабатывал на стороне. Мы, бывало,
возвращались с сорокавосьмичасового открытия сезона на палтуса - это было еще
в те дни, когда имелись ограничения по рыбной ловле, - натягивали спаскомби-
незоны, распихивали по карманам пиво и прыгали в воду, а там просто
дрейфовали и пили всю ночь напролет. Однажды я напился так, что попросту отрубился.
Очнулся на следующий день или пару дней спустя, уже даже не помню. И
оказалось , я плаваю в своем скафандре посреди залива Кука - совсем один. Остальные
ребята с моего корабля просто-напросто обо мне забыли.
«Надо же, как удобно», - думает И.В.
- Дрейфовал так пару дней. Очень хотелось пить. В конце концов меня
выбросило на берег на Кодьяке. К тому времени у меня уже была белая горячка и еще
много чего другого. Но меня вымыло возле русской православной церкви, они
нашли меня, взяли к себе, привели в порядок. Вот тогда я и понял, что западная,
американская, жизнь едва меня не прикончила.
«Ну вот, сейчас будет проповедь».
- И я понял, что выжить нам поможет только вера, только желание жить
простой жизнью. Никакого спиртного. Никакого телевизора. Никакой дряни.
- А что ты тут делаешь?
К столу подходит официант. Глаза у него расширены от страха, движения
нерешительные . Он идет не принять заказ, он идет, чтобы передать дурные вести.
- Прошу прощения, сэр. Вас спрашивают по радио.
- Кто это? - рычит Ворон.
Официант только оглядывается, будто даже произнести на людях это боится.
- Это очень важно, - только и говорит он.
С тяжелым вздохом Ворон запихивает в рот последний кусок моллюска. Потом
встает, и не успевает еще И.В. хоть как-то среагировать, целует ее в щеку.
- Милая, на меня работка свалилась, или вроде того. Подожди меня здесь,
ладно?
- Здесь?!!
- Никто тут тебя не тронет, - говорит Ворон в равной степени официанту, и
залу, и И.В.
Издалека Плот кажется жутковато веселым. Десяток прожекторов и как минимум
столько же лазеров, установленных на высоченных судовых надстройках «Интер-
прайза», гуляют по облакам, будто на голливудской премьере. Вблизи Плот уже
не такой яркий и четкий. От огромного скопления лодок и лодочек исходит
мутное облако желтоватого света, стирающего контрасты.
Несколько лоскутов Плота горит. Это не уютный костер в ночи, а высокое
беспорядочное пламя, из которого ползет черный дым, как это бывает, когда
выгорает большое количество бензина.
- Наверное, банды воюют, - размышляет вслух Элиот.
- Источники энергии, - гадает Хиро.
- Развлечение, - говорит Рыбий Глаз. - На треклятом Плоту нет кабельного
канала.
Прежде чем они действительно вступают в Ад, Элиот откручивает крышку
топливного бака и опускает в него измерительный стержень, проверяя запасы
топлива. Вынув стержень, он не говорит ничего, но вид у него не особенно
радостный.
- Погасите свет, - говорит он, когда до Плота еще несколько миль. -
Помните, нас уже рассматривают в бинокли несколько сотен, а то и тысяч человек,
притом вооруженных и голодных.
Вик уже обходит яхту, гася огни. Его метод прост: он бьет лампочки
молотком. Рыбий Глаз остается стоять на месте, только, проникнувшись внезапно
уважением, внимательно слушает Элиота, а тот продолжает:
- Снимайте всю ярко-оранжевую одежду, пусть даже это означает, что мы
замерзнем. С настоящего момента все лежат на палубе и не высовываются, даже не
разговаривают без крайней необходимости. Вик, вы с винтовкой останетесь
посреди корабля и будете ждать, когда нас осветят прожектором. Как только луч
пройдет по яхте, расстреляйте прожектор. Это касается и фонариков с мелких
судов. Хиро, ваша задача - патрулировать планшир. Просто обходите яхту по
кругу везде, где пловец мог бы забраться через перила на борт, и если такое
случится, обрубайте ему руки. Ищите все, что похоже на крюк или кошку. Рыбий
Глаз, если какой-либо плавучий объект подойдет к нам ближе чем на сотню
футов , топите его. Если увидите людей с антеннами в головах, попытайтесь сперва
снять антенны, потому что они способны переговариваться друг с другом.
- У них что, антенны из голов торчат? - переспрашивает Хиро.
- Да, местная разновидность горгулий, - отвечает Элиот.
- Кто они?
- Откуда мне, черт побери, знать! Я просто видел их пару раз, но с большого
расстояния. Итак, я собираюсь повести как можно ближе, потом ляжем на правый
борт и пойдем против часовой стрелки вокруг Плота в поисках кого-нибудь, кто
согласится продать нам топливо. Если случится наихудшее и мы окажемся на
самом Плоту, будем держаться вместе, наймем себе проводника, потому что если мы
попытаемся пройти по Плоту без помощи того, кто разбирается в этой паутине,
можем попасть в переплет.
- и что это может быть за переплет? - интересуется Рыбий Глаз.
- Скажем, повиснем в прогнившей, осклизлой грузовой сети между двух
расходящихся кораблей, а под нами не будет ничего, кроме ледяной воды, полной
чумных крыс, токсичных отходов и касаток. Еще вопросы есть?
- Ага, - отзывается Рыбий Глаз. - Можно мне к маме? Отлично. Если Рыбий
Глаз напуган, то и Хиро тоже.
- Помните, что случилось с пиратом по имени Брюс Ли, - предостерегает их
Элиот. - Он был хорошо вооружен и уверен в себе. Однажды он подошел к
спасательному плоту с беженцами в поисках добычи и подох, так и не успев понять,
что с ним произошло. Так вот, там полно людей, желающих проделать с нами то
же самое.
- Разве у них тут нет какой-нибудь полиции или еще чего-то такого? -
спрашивает Вик. - Я слышал, что есть.
Иными словами, Вик посмотрел множество фильмов о Плоте на Таймс-сквер.
- Обитатели «Интерпрайза» действуют по методу «Божьего гнева», - отвечает
Элиот. - По краю полетной палубы «Интерпрайза» установлены крупнокалиберные
пушки. Модели Гатлинга. Вроде «Разума», только пули у них покрупнее.
Изначально они предназначались для перехвата противокорабельных ракет. Снаряд
летит со скоростью метеорита и попадает в цель с ней же. Если на Плоту кто-то
создает проблемы, по ним стреляют из пушек. Но мелкого убийства или даже
восстания недостаточно, чтобы привлечь внимание крутых парней. А вот если это
дуэль на ракетах двух конкурирующих пиратских организаций - тогда другое
дело .
Внезапно яхту пришпиливает свет прожектора, такого большого и мощного, что
всем приходится отвернуться.
Потом снова воцаряется тьма: это, свистя, пролетела над водой пуля из
винтовки Вика.
- Недурной выстрел, Вик, - говорит Рыбий Глаз.
- Похоже, там лодка наркоторговцев, - говорит Вик, глядя в свой магический
глаз. - На ней пятеро. Направляется к нам. - Он снова стреляет. - Поправка:
четверо. - Ба-а-бах! - Поправка: больше к нам не направляется. - Ба-а-бах! В
океане в паре сотен футов вырастает огненный шар. - Поправка: никакой лодки.
Рыбий Глаз со смехом хлопает себя по коленке.
- Вы все это снимаете, Хиро?
- Нет, - отзывается тот. - Плохо получится.
- О! - Рыбий Глаз, похоже захвачен врасплох, словно это все меняет.
- Это первая волна, - говорит Элиот. - Богатые пираты, ищущие легкой
наживы . Но им есть что терять, поэтому их нетрудно отпугнуть.
- Еще одно судно класса яхты, - рапортует Вик, - но оно уже поворачивает
прочь.
На фоне низкого фырканья большого дизеля их яхты они слышат пронзительный
вой навесных моторов.
- Вторая волна, - говорит Элиот. - Эти в пираты еще не пробились, поэтому
гораздо проворнее. Будьте настороже.
- у этой штуки миллиметровая волна, - говорит Рыбий Глаз, и, обернувшись к
нему, Хиро видит, что его лицо подкрашено снизу зеленоватым свечением
монитора «Разума». - Я этих ребят вижу, будто белый день на дворе, мать твою.
Сделав несколько выстрелов, Вик рывком выдергивает из винтовки обойму,
вставляет новую.
Мимо, подпрыгивая на волнах, проносится надувная моторка, атакуя яхту
огнями слабых фонарей. Рыбий Глаз выпускает пару коротких очередей из «Разума»,
взметая в холодный ночной воздух облака горячего пара, но промахивается.
- Побереги заряды, - говорит Элиот. - Из «узи» они в нас не попадут, пока
немного не сбросят скорость. А ты даже с радаром не достанешь.
С другой стороны проносится вторая моторка, ближе, чем первая. Вик и Рыбий
Глаз огонь не открывают. Слышно, как, описав круг, моторка возвращается
восвояси .
- Две моторки сошлись, - сообщает Вик. - К ним подходят еще две. Всего
четыре . Люди переговариваются.
- Это была разведка, - говорит Элиот. - Сейчас они договариваются о
тактике . В следующий раз все будет всерьез.
Секунду спустя позади яхты, где занял пост Элиот, раздаются два
фантастически громких взрыва, сопровождаемые краткими вспышками. Повернувшись, Хиро
видит, что это не Элиот. Элиот присел рядом, сжимая свой «магнум»-переросток.
Бегом вернувшись назад, в тусклом свете, отбрасываемом облаками, Хиро видит
мертвого пловца. Тот совершенно голый, если не считать покрывающего все его
тело мазута и пояса с ножом и кобурой. В руке он все еще сжимает веревку, по
которой вскарабкался на борт. Веревка крепится к кошке, застрявшей в обломках
фибергласа на противоположном борту яхты.
- Третья волна пошла чуть раньше. - Голос у Элиота стал сипло-высоким и
дрожит. Он так старается говорить спокойно, что это производит обратное
впечатление . - Хиро, в этой пушке осталось три патрона, и последний я приберегу
для тебя, если ты пустишь на борт хотя бы еще одного гада.
- Извини, - бормочет Хиро.
Он вынимает из ножен короткий вакизаси. Он чувствовал бы себя уверенней,
если бы в другую руку мог взять пистолет, но ему нужна свободная рука, чтобы
за что-нибудь цепляться и не упасть за борт. Совершая быстрый обход, он
специально выискивает абордажные крючья и действительно находит один, засевший в
опоре перил: тугой канат тянется за яхтой в море.
Поправка: это натянутый трос. Мечом его не перерубить. И трос так натянут,
что Хиро не может отцепить его от опоры.
Пока он, сидя на корточках, возится с крюком, из воды поднимается
испачканная в мазуте рука и хватает его за запястье. Вторая рука пытается ухватить
Хиро за другую руку, но вместо этого хватает меч. Вырвав оружие и чувствуя,
как поддаются кожа и кости, Хиро острием тыкает в пространство между двумя
руками как раз в тот момент, когда кто-то впивается зубами ему в пах. Но пах
Хиро защищен: у мотоциклетного комбинезона имеется жесткий пластмассовой
гульфик, поэтому в рот человеку-акуле набивается пуленепробиваемая материя.
Потом его хватка ослабевает, и он падает в воду. Отцепив абордажный крюк,
Хиро бросает его следом.
В быстрой последовательности Вик стреляет трижды, и одну сторону яхты
освещает внезапно расцветший огненный шар. На мгновение они видят все вокруг на
расстоянии ста ярдов: впечатление такое же, как, когда, войдя среди ночи на
кухню, включаешь свет и видишь, как по столу толкутся крысы. Яхту окружили по
меньшей мере десяток лодок.
- У них есть «молотов-коктейль», - рапортует Вик.
Люди на лодках тоже их видят. Трассирующие пули летят со всех сторон. Хиро
замечает вспышки, по меньшей мере, в трех местах. Рыбий Глаз пару раз полива-
ет их «Разумом», короткими очередями по несколько десятков пуль каждая, и
порождает еще один огненный шар, теперь уже чуть дальше от яхты.
Вот уже пять секунд Хиро стоит на месте, поэтому решает снова проверить
свой участок на предмет кошек и крючьев и двигается в обход. На сей раз все
чисто. Наверное, те два грязнюка работали совместно.
Из темноты по высокой дуге прилетает бутылка с «молотов-коктейлем» и
шлепается о правый борт, где огонь не сможет причинить большого вреда. Упади она в
трюм, было бы намного хуже. Рыбий Глаз поливает из «Разума» тот сектор,
откуда она прилетела, но теперь, когда пламя освещает всю яхту, по ним открывают
пистолетный огонь. В свете пожара Хиро видит струйки крови, бегущие из того
места, где укрылся Вик.
Тут он замечает по левому борту что-то узкое и длинное. Это нечто сидит на
воде очень низко, а из него поднимается торс мужчины с длинными, распущенными
по плечам волосами. В руке он держит восьмифутовый шест. И в тот момент,
когда Хиро его замечает, он размахивается.
Гарпун летит через двадцать футов открытой воды. Миллион отточенных граней
стекла преломляют свет пожара, превращая копье в метеор. Оно попадает Рыбьему
Глазу в спину и, без труда пройдя через бронебойную рубаху, которую он носит
под костюмом, выходит из груди. Силой удара Рыбьего Глаза поднимает в воздух
и выбрасывает за борт. В воду он приземлятся лицом вниз, уже мертвый.
Зарубка на память: оружия Ворона на радаре не видно.
Хиро оглядывается на Ворона, но тот уже исчез. Еще парочка грязнюков бок о
бок перемахивают через перила футах в десяти от Хиро, но они пока ослеплены
пламенем пожара. Выхватив пистолет, Хиро целится приблизительно в их сторону
и нажимает на курок, пока оба они не валятся назад в воду. Теперь он не
знает , сколько пуль осталось в обойме.
Раздаются шипенье и кашель, и зарево сперва тускнеет, потом исчезает
совсем. Элиот залил наконец пожар из огнетушителя.
Яхта внезапно дергается, палуба уходит у Хиро из-под ног, и он падает,
приземлившись на голову и плечо. Вставая, он понимает, что они только что
врезались (или в них только что врезалось) во что-то большое. Затем до него
доносится глухой перестук многих ног, бегущих по палубе. Услышав, что шаги совсем
рядом, Хиро бросает вакизаси, вытаскивает катану, разворачиваясь при этом
так, что клинок останавливается в чьем-то брюхе. Тем временем кто-то пытается
вскрыть ему спину разделочным ножом. Нож не может прорезать бронеткань, но
все равно больно. Из тела неизвестного катана выходит легко, что, по сути,
чистое везенье, ведь Хиро забыл остановить удар и клинок мог застрять. Он
поворачивается, инстинктивно парируя удар ножом еще одного грязнюка, после чего
заносит катану и врубает ему по черепушке. На сей раз он все делает
правильно : убивает противника, не заклинив меч. Теперь по обе стороны от него по
грязнюку. Выбрав одного, он с одного маха лишает противника головы. Потом
оборачивается. Второй грязнюк, спотыкаясь, наступает на него по наклонной
палубе, размахивая шипастой дубинкой, но, в отличие от Хиро, не сохраняет
равновесия. Хиро шаркает к нему навстречу, держа центр тяжести над ногами, и
насаживает его на свою катану.
Третий грязнюк потрясенно смотрит на происходящее с носа. Хиро его
пристреливает , и он валится на палубу. Еще двое прыгают за борт по собственной воле.
Яхта запуталась в паутине старых гнилых канатов и грузовых сетей, натянутой
ниже уровня воды, как силок для таких незадачливых простаков, как Рыбий Глаз
и его команда. Мотор яхты еще гудит, но лопасти не двигаются, кажется, что-то
намоталось на винт.
Ворона и след простыл. Возможно, это был разовый контракт: убрать Рыбьего
Глаза. Возможно, он сам боялся запутаться в паутине. Возможно, счел, что как
только он разделается с «Разумом», об остальном позаботятся грязнюки.
Элиота уже нет в рубке. Его вообще нет на яхте. Хиро окликает его по имени
- никакого ответа. Нет даже плеска в воде. Когда Хиро видел его в последний
раз, Элиот, перегнувшись через перила, поливал борт яхты из огнетушителя.
Очевидно, когда судно резко остановилось, его выбросило за борт.
Они гораздо ближе к «Интерпрайзу», чем он поначалу думал. Во время боя яхта
прошла приличное расстояние, подошла ближе, чем следовало. На данный момент
Плот, по сути, окружает Хиро со всех сторон. Скудный, колеблющийся свет
исходит от привезших «молотов-коктейль» моторок, запутавшихся в сетях бок о бок с
яхтой.
Хиро решает, что выводить яхту назад на открытое пространство неразумно.
Слишком уж большая там конкуренция. Посреди палубы лежит открытый чемодан,
служащий источником энергии и местом хранения зарядов «Разума», на цветном
мониторе - надпись: «Просим прощения, неустранимая ошибка системы.
Пожалуйста , перезагрузите и попробуйте снова».
Потом, прямо на глазах у Хиро, «Разум» окончательно облавинивается.
Вика прошило автоматной очередью, он тоже мертв. В паутине вокруг качается
еще с десяток судов, все как одно - на вид чистенькие яхты. Впрочем, теперь
это пустые остовы, лишенные моторов и всего остального. Просто манки перед
засадой охотника. На бакене поблизости - выведенная от руки надпись на
нескольких языках: «ТОПЛИВО».
Чуть дальше к морю несколько судов, которые до того гнались за ними,
мешкают , держась подальше от паутины. Они знают, что сюда им путь заказан. Здесь
охотничьи угодья черных от мазута пловцов, этаких пауков в паутине; правда,
почти все они теперь мертвы.
Если он отправится на сам Плот, хуже уже не будет. Ведь так?
У яхты имеется собственная шлюпка, крохотная надувная лодочка с навесным
моторчиком. Хиро спускает ее на воду.
- Я пойду с тобой, - говорит голос у него за спиной. Резко поворачиваясь,
Хиро выхватывает пистолет и вдруг понимает, что целится в лицо
юнге-филиппинцу. Мальчик моргает: он несколько удивлен, но не слишком испуган.
Если уж на то пошло, мертвецы на яхте его вроде бы тоже не смущают.
- Я буду твоим проводником, - говорит он. - Ба ла зн ка ну па ра та...
т
И. В. ждет так долго, что ей кажется, что, наверное, уже солнце взошло, но
при этом понимает, что прошло-то не больше двух часов. Отчасти это и не
важно . Ничто не меняется: музыка играет, кассета с мультиком перематывается и
начинается по новой, мужчины приходят, пьют и стараются не смотреть на нее
иначе как украдкой. С тем же успехом она могла бы быть прикована к столу.
Одной ей ни за что не найти дорогу назад. Поэтому она ждет.
Внезапно перед ней возникает Ворон. Он одет в другую одежду, в какой-то
мокрый, скользкий балахон, сшитый, кажется, из звериных шкур. Лицо у него
красное и мокрое - наверное, на воде был.
- Сделал свою работу?
- Вроде как, - отвечает Ворон. - Я сделал достаточно.
- Что значить «достаточно»?
- А это значит, что я не люблю, когда меня выдергивают со свидания по
пустякам, - говорит Ворон. - Я там навел порядок, и по мне, пусть о деталях
мелкая сошка заботится.
- Что ж, а я тут отлично повеселилась.
- Извини, детка. Пойдем отсюда, - говорит он напряженным, натянутым тоном
мужика с эрекцией.
- Пошли на Ядро, - говорит он, как только они поднимаются на палубу.
- А там что?
- Все. Люди, которые всем этим заправляют. Большинство людишек вон там, -
он обводит рукой Плот, - туда пойти не может. А я могу. Хочешь посмотреть
Ядро?
- Ладно, почему бы и нет, - говорит она, ненавидя себя за то, что ведет
себя как сладкая идиотка. А что еще тут можно сказать?
Он ведет ее по длинной череде сходней, залитых лунным светом, к огромным
кораблям в середине Плота. Тут почти можно катить на скейте, но нужно быть
настоящим асом.
- Почему ты отличаешься от других людей? - спрашивает И.В. Вопрос
вырывается у нее прежде, чем она сумела его обдумать. Но, кажется, задает она его
своевременно.
Он смеется:
- Я алеут. Я во многом не такой, как все...
- Не в том дело. Я хочу сказать, у тебя мозги по-другому устроены, -
прерывает его И. В. - Ты не псих. Понимаешь, о чем я? Ты за весь вечер не упомянул
Слово.
- Есть кое-что, что мы делаем в каяках. Это как лететь на волне, - говорит
Ворон.
- Правда? Я тоже летаю. По трассе, - отзывается И.В.
- Мы делаем это не ради забавы, - возражает Ворон. - Это часть нашей жизни.
Мы перебираемся с острова на остров, оседлав волну.
- То же самое, - говорит И. В. - только мы добираемся от франшизы к
франшизе, оседлав машины.
- Понимаешь, в мире полно существ, которые намного сильнее нас. Но если
знаешь, как оседлать волну, далеко можно зайти, - говорит Ворон.
- Вот именно. В самую точку.
- Вот поэтому я с православными. Кое с чем в их религии я согласен. Но не
со всем. А у них огромное ускорение. У них полно людей, денег, кораблей.
- И ты летишь на этой волне.
- Ага.
- Круто, отпадное чувство. Но чего ты добиваешься? Какая у тебя настоящая
цель?
Они пересекают огромную платформу. Внезапно он оказывается прямо позади
нее, обнимает, притягивает к себе. Она теперь едва-едва касается земли и
чувствует, как его холодный нос прижимается к ее виску, а жаркое дыхание щекочет
ухо. От него ее до кончиков волос пробирает дрожь.
- Краткосрочная или долгосрочная? - шепчет Ворон.
- Хм... долгосрочная.
- Был у меня один план... я собирался шарахнуть ядерной ракетой по Америке.
- Ну, может, это уж слишком, - говорит она.
- Может быть. Зависит от того, в каком я буду настроении. Помимо этой,
долгосрочных целей никаких. - С каждым словом его дыхание щекочет ей ухо.
- Тогда как насчет промежуточной?
- Через несколько часов Плот развалится, - говорит Ворон. - Мы направляемся
в Калифорнию. Искать приличное место для жизни. Кое-кто попытается нас
остановить . Моя задача - помочь людям целыми и невредимыми добраться до берега.
Так что, можно сказать, я отправляюсь на войну.
- Какая жалость, - бормочет И.В.
- Поэтому трудно думать о чем-нибудь, кроме здесь и сейчас.
- Н-да, знаю.
- Я снял номер на последнюю ночь, - говорит Ворон! - Там чистые простыни.
«Ну, это ненадолго», - думает она.
Она думала, губы у него будут жесткие и холодные, точно рыба. И ее шокиру-
ет, насколько они горячие. Все его тело кажется горячим, словно это
единственный для него способ не замерзнуть посреди Арктики.
Через полминуты поцелуя он огромными ручищами обхватывает ее за талию и
вздергивает в воздух, так что ноги у нее отрываются от земли.
Она боялась, что он заведет ее в какое-нибудь гадкое место, но, как
выясняется, он снял целый транспортный контейнер, расположенный высоко над палубой
одного из контейнеровозов Ядра. Местный эквивалент роскошного отеля для
крутых воротил.
И. В. пытается решить, что ей делать с ногами, которые теперь бессмысленно
болтаются в воздухе. Она еще не готова обхватить его ногами за талию -
свидание ведь только начинается. Потом чувствует, как они расходятся - широко
расходятся, - бедра у Ворона, наверное, еще шире талии. Он поднял ногу ей в пах,
оперся ступней о стул, так что она теперь сидит у него на ноге и беспомощно
раскачивается взад-вперед, всем своим весом давя на пах. Тут верхняя часть
его четырехглавой мышцы поднимается под углом от того места, где крепится к
тазу, а он притягивает ее ближе, так что И.В. оказывается теперь на этом
бугре, прижатая так тесно, что чувствует швы в паху своего комбинезона, монетки
в кармане черных джинсов Ворона. А он опускает руки вниз, вдавливая ее в
себя, и обеими руками сжимает ей зад - руки у него такие, что для него,
наверное, это все равно, что сжимать абрикос, пальцы такие длинные, что
обхватывают ягодицы, проникают в щель между ними, - и она подается вперед, чтобы уйти
от них, но деться ей некуда, только в его тело; ее лицо отрывается от
поцелуя , скользит по пленке пота на гладкой шее. И. В. невольно сдавленно охает,
оханье перерастает в стон, и тут она понимает, что попалась. Потому что она
никогда не шумит во время секса, но на сей раз она ничего не может с собой
поделать.
А как только она приходит к такому выводу, ей не терпится перейти к делу.
Она может двигать руками, она может шевелить ногами, но нижняя часть ее тела
обездвижена и такой и останется, пока не поддастся Ворон. А он этого не
сделает , пока она его к этому не подтолкнет. Поэтому она принимается за его ухо.
Это обычно срабатывает.
Он пытается отстраниться. Ну, надо же, Ворон пытается от чего-то отпрянуть.
Эта мысль ей нравится. Руки у нее сильные, как у мужчины, не зря же она так
долго висела за тачками на гарпуне, поэтому она обвивает ими его голову,
точно в тиски зажимает, прислоняет лоб к его виску и начинает водить кончиком
языка по ободу уха.
Несколько минут он стоит как парализованный и прерывисто дышит, а она тем
временем пробирается все дальше, и когда она наконец запускает язык в его
слуховой канал, он ухает и выгибается, будто его загарпунили, и, подняв ее с
ноги, отталкивает стул, так что тот с грохотом ударяется о железную стенку
контейнера. Она чувствует, как падает на футон, думает, что он вот-вот
раздавит ее своим весом, но он перенес весь вес на локти - кроме нижней части
туловища, которая со всей силы ударяет в нее, посылая новую волну наслаждения
вверх к плечам и вниз по ногам. Бедра и голени у нее напряглись, будто под
действием электричества, ни за что их не расслабить. А он, приподнявшись на
локте, на мгновение отстраняется, прижимается губами к ее рту, чтобы не
терять контакт, заполняет ей рот своим языком, пригвождает им ее к месту, а сам
тем временем одной рукой расстегивает крючок на вороте комбинезона и рывком
открывает молнию до самого паха. Теперь ткань разошлась, открывая широкий
треугольник плоти. Снова на нее перекатившись, он обеими руками хватает верх
комбинезона и стягивает его вниз и назад, прижимая ей руки к бокам,
заталкивая массу ткани и прокладок ей под поясницу, так что она вынуждена выгнуться.
Вот он уже меж ее ног, все натренированные скейтингом мышцы напряжены до
предела, а его руки возвращаются, чтобы снова сжать ей ягодицы, только на сей
раз это его горячая кожа трется о ее. Кажется, будто сидишь на горячей
намасленной решетке, все тело от этого согревается.
Есть что-то, о чем ей в этот момент следует вспомнить. О чем-то ей надо
позаботиться. О чем-то важном. Какая-то скучная мелочь, которая кажется
логичной, когда думаешь об этом отвлеченно, но так она не к месту, что начисто о
ней забываешь.
Наверное, что-то связанное с предохранением. Или еще с чем-то. Но от
желания И.В. потеряла голову, поэтому у нее есть извинение. Поэтому она
извивается, сучит ногами, пока комбинезон и трусы не соскальзывают с лодыжек.
Ворон раздевается секунды за три. Стащив через голову рубашку, он не глядя
кидает ее куда-то, стягивает джинсы, отбрасывает на пол. Кожа у него такая же
гладкая, как у нее, будто шкура млекопитающего, плавающего в море, но на
ощупь он горячий, а вовсе не холодный, как рыба. Члена его она не видит, да и
не хочет, зачем ей это, правда?
Тут И.В. делает нечто, чего никогда не делала прежде: кончает, как только
он в нее входит. Это как удар молнии, который вылетает из середины,
проносится по напряженным ногам, поднимается по позвоночнику в соски, и она втягивает
в себя воздух, пока вся ее грудная клетка не проступает через кожу, и
выкрикивает все разом. Неистово вопит. Ворон, должно быть, оглох. Ну и ладно, это
его проблема.
Она обмякает. И он тоже. Кончил, наверное, одновременно с ней. Впрочем,
неплохо . Ночь еще только началась, а бедного Ворона после моря, похоже, крепко
разобрало. Позже она ожидает от него большей выдержки.
Прямо сейчас она вполне довольна и готова лежать под ним, впитывая тепло
его тела. Она целую вечность мерзла. Ногам все еще холодно, они же висят в
воздухе, но и это неплохо: остальному телу как будто только теплее.
И Ворон, похоже, доволен. Нетипично доволен. И говори после этого о
блаженстве . Большинство парней уже начало бы щелкать пультом телевизора. Но не
Ворон . Он готов лежать тут всю ночь, дышать тихонько ей в шею. Если уж на то
пошло, он уснул прямо на ней. Совсем как женщина.
Она тоже дремлет. Просто лежит, а в голове крутятся разные мысли.
А тут неплохо. Как в отеле средней руки в Долине. Она даже не думала, что
на Плоту может существовать что-то подобное. Но, как и на всем белом свете,
тут тоже есть богатые и бедные.
Однажды на подходе к первому кораблю Ядра дорогу им заступил вооруженный
охранник. Ворона он пропустил, а Ворон провел с собой И.В., держа ее за руку,
и охранник только глянул на нее неодобрительно, но ни слова не сказал, и
вообще смотрел только на Ворона.
Дальше идти по крытому переходу стало куда приятнее. Он был широкий, как
шоссе вдоль пляжа, и не так запруженный старыми китаянками с огромными узлами
за спиной. И дерьмом тут пахло не так сильно.
От уровня моря на палубу первого корабля Ядра они поднимались по стальной
лестнице. А с этой палубы спустились по сходням в машинное отделение
сухогруза; Ворон вел ее так, будто миллион раз тут ходил, и, наконец, еще по одним
сходням они перешли на этот контейнеровоз. А тут прямо как в отеле, черт бы
его побрал: коридорные в белых перчатках несут багаж перед мужиками в
костюмах , стойка портье и все прочее. Это все равно корабль, все стальное и
покрыто ста слоями краски, но такого она совсем не ожидала. Тут была даже
крохотная посадочная площадка для вертолета, чтобы пиджаки могли прилетать и
улетать , когда вздумается. На площадке стоял вертолет с логотипом, который она
уже где-то видела раньше. «Научно-исследовательский институт новейших
технологий Райфа». НИИ НТР. Ах да, это те, кто передал ей конверт для доставки в
штаб-квартиру ИОГКО. Так, картинка складывается: федералы, Л. Боб Райф,
«Жемчужные врата преподобного Узйна» и Плот - все это части единого целого.
- Кто это такие, черт побери? - спросила она Ворона, первый раз увидев
логотип . Но он только приложил палец к губам.
Позже, когда они бродили по коридорам, разыскивая свой номер, она повторила
свой вопрос, и он ответил: все эти люди работают на Л. Боба Райфа.
Программисты и инженеры, а еще специалисты по коммуникациям связи. Райф - очень важный
человек. Ему надо заправлять монополией.
- А Райф тут? - спросила она. Для виду, разумеется, поскольку к тому
времени сама уже догадалась.
- Шшшш, - отозвался Ворон.
Отличная инфа. Вот порадуется Хиро, если только ей удастся с ним связаться.
Но даже это будет нетрудно. Она никогда бы не подумала, что на Плоту есть
терминалы Метавселенной, но на контейнеровозе их оказался целый этаж - чтобы
пиджаки могли связаться с цивилизацией. Ей надо только добраться до
терминала, не разбудив Ворона. Что может быть проблематично. Жаль, что она не может
одурманить его чем-нибудь, как в кино про Плот.
И тут до нее доходит. Как кошмар всплывает из подсознания. Или словно
выходишь из дому и только через полчаса вспоминаешь, что оставила чайник на
включенной плите. Это холодная и липкая реальность, с которой она решительно
ничего не может поделать.
Она, наконец, вспомнила, какая докучная мелочь уколола ее на мгновение, как
раз перед тем, как они, собственно, стали трахаться.
Дело не в предохранении. И не в гигиене.
Это все ее дентата. Последняя линия личной самообороны. Помимо номерных
знаков Дядюшки Энцо, единственное, что не отобрали у нее правосы. А не
забрали они ее потому, что не верят в обыск полостей тела.
А значит, в тот самый момент, когда Ворон вошел в нее, совсем крохотная
игла незаметно скользнула в набухшую фронтальную вену его пениса, автоматически
вогнав ему крепкий коктейль из наркотиков и транквилизаторов.
Гарпун попал Ворону туда, куда он совсем не ждал. Теперь Ворон проспит как
минимум четыре часа.
Ох, и зол же он будет, когда проснется!
ЕЕ
Хиро вспоминает предостережение Элиота: не идите на Плот без местного
проводника. Брюс Ли, наверное, рекрутировал кока из какого-то филиппинского
квартала. Зовут мальчишку Трансубстансиасьон. Транни для краткости.
Транни забирается в надувную моторку еще прежде, чем Хиро ему приказывает.
- Подожди-ка, - говорит Хиро, - нам нужно прихватить кое-какой багаж.
Он рискует зажечь небольшой фонарик и в его свете обшаривает яхту, собирая
ценные вещи: несколько бутылок (предположительно) питьевой воды, немного еды,
дополнительный боезапас для своего девятого. Прихватывает он и абордажный
крюк, аккуратно свернув привязанную к нему веревку. Сдается, как раз такая
мелочь на Плоту пригодится.
Остается еще одно неприятное дело, заканчивать которое ему совсем не
улыбается.
Хиро жил во многих местах, наводненных мышами или даже крысами. Поначалу он
пытался бороться с ними с помощью мышеловок. Но вскоре ему везти перестало.
Среди ночи он слышал вдруг лязг, с которым захлопывалась мышеловка, но вместо
тишины дом наполнялся жалобным писком и резкими шорохами и перестуком - это
пойманный грызун пытался дотащиться до норы, а мышеловка держалась на
какой-нибудь части его тела, обычно на голове. Когда, встав в три утра,
находишь живую мышь, оставляющую след из собственных мозгов на кухонном столе,
потом уже не заснешь, поэтому теперь Хиро предпочитает яд.
Эта ситуация в том же духе: тяжело раненный грязнюк - последний, в кого
стрелял Хиро , - бьется на палубе яхты, почти у самой кормы, и иноязычит.
Больше всего на свете Хиро хочется сейчас спуститься в моторку и сбежать от
этого несчастного подальше. Совершенно очевидно, что, для того чтобы помочь
ему или избавить его от страданий, придется осветить его фонариком, а когда
он сделает это, то увидит нечто, чего никогда ни за что не сможет забыть.
Но он должен это сделать. Он сглатывает пару раз, потому что его уже
тошнит, но все же следует за лучом фонаря на корму.
Все гораздо хуже, чем он ожидал.
Пуля, по всей видимости, попала грязнюку в переносицу. Пройдя вверх в мозг,
она снесла ему черепную коробку. Теперь Хиро смотрит на поперечное сечение
нижней части его мозга.
Что-то торчит из его головы. Хиро решает, что это фрагменты черепа или еще
что-нибудь. Но для этого штуковина слишком прямая и гладкая.
Теперь, когда Хиро поборол первый приступ тошноты, смотреть ему легче.
Помогает и сознание того, что грязнюк больше не страдает: у него нет половины
мозга. И, тем не менее, он продолжает говорить - слова выходят со свистом,
будто вырывается газ, как испорченная органная трубка, - но это просто все
еще функционирует спинной мозг, заставляя подергиваться голосовые связки. На
самом деле из его головы торчит антенна длиной приблизительно в фут. Антенна
запаяна в черный пластик, как на полицейских рациях, и закреплена над левым
ухом грязнюка. Это один из антенноголовых, о которых предостерегал его Элиот.
Схватив за конец антенны, Хиро тянет ее на себя. Стоит, пожалуй, прихватить
с собой рацию, наверное, она имеет какое-то отношение к управлению Плотом.
Антенна не отделяется. Хиро дергает сильнее, и остатки головы
поворачиваются , но антенна остается на месте. Вот почему Хиро догадывается, что это вовсе
не рация. Антенна раз и навсегда приращена к основанию черепа.
Переключив гоглы на миллиметровый радар, Хиро всматривается в развороченным
мозг.
Антенна крепится к черепу с помощью крохотных коротких шурупчиков, которые
входят в кость и прошивают ее насквозь. В основании антенны - несколько
микрочипов , назначение которых Хиро не может определить, в них не покопавшись.
Но сегодня на один-единственный чип можно запихнуть суперкомпьютер, поэтому
всякий раз, когда видишь больше одного чипа, понимаешь, что перед тобой
серьезное железо. Из основания антенны тянется и уходит прямо в череп од-
на-единственная проволока в волос толщиной, которая, войдя в начало спинного
столба, разветвляется на сеть тоненьких, почти невидимых проводков,
вмурованных в ткани мозга - будто змея свилась у подножия дерева.
Что объясняет, почему этот малый продолжает выдавать непрерывный поток изо-
языченья Плота, пусть даже самого мозга у него уже нет. Похоже, Л. Боб Райф
нашел способ вступить в электронный контакт с той частью мозга, где обитает
Ашера. Но произносимые мертвецом слова генерируются не в мертвом мозгу. Это
несется радиопередача пятидесятников из антенны.
«Разум» все еще лежит на верхней палубе, и его монитор излучает синюю
статику в небеса. Найдя кнопку отключения питания, Хиро ее нажимает.
Предполагается, что такие мощные компьютеры, получив соответствующую команду, сами себя
отключают. Нажимать кнопку отключения питания - все равно, что убаюкивать
кого-то, сломав ему хребет. Но зараженная «Сноукрэшем» система теряет даже
способность к самоотключению, и потому необходимы примитивные методы. Уложив
пушки «гатлинга» назад в чемодан, Хиро щелкает замками.
Возможно, чемодан не такой тяжелый, как думал Хиро, а возможно, сказывается
выброс адреналина. Потом он догадывается, почему чемодан кажется намного
легче : большую часть его веса составляли заряды, а Рыбий глаз основательно их
расстрелял. Хиро наполовину несет, наполовину волочит чемодан на нос яхты,
следя, чтобы теплообменник все время оставался в воде, и сбрасывает его в
моторку .
Хиро спрыгивает следом и, присоединившись к Транни, берется за мотор.
- Нет мотор, - говорит Транни. - Сильно путаться.
Верно. Пропеллер запутается в паутине канатов. Транни показывает Хиро, как
вставить весла в уключины.
Некоторое время Хиро гребет, пока не оказывается в свободной зоне, зигзагом
проходящей через весь Плот, точно водораздел между плавучими льдинами в
Арктике .
- Мотор можно, - говорит Транни.
Хиро спускает мотор на воду. Транни нагоняет топливо, дергает за шнур.
Мотор заводится с первого же раза; да, дисциплина у Брюса Ли была на высоте.
Выводя надувную лодку в свободную зону, Хиро боится, что перед ним
откроется всего лишь небольшая бухта. Но это просто игра света и тени. Повернув за
угол, он видит, что протока тянется вдаль. Это как бы кольцевая автодорога
внутри Плота. Небольшие улочки и еще меньшие проулки отходят от этого кольца
в различные гетто. Через бинокль Хиро видит, что входы в них охраняются.
Любой волен плавать по кольцу, но свои кварталы жители предпочитают защищать.
Самое страшное, что может случиться с вами на Плоту, это то, что ваш
квартал оторвется. Вот почему Плот превратился в такой клубок. Каждый квартал
боится, что соседи ополчатся против него и, отрубив, бросят умирать с голоду
посреди океана. Поэтому все обитатели Плота постоянно изыскивают способы
протягивать тросы над, под и вокруг соседей, сцепляясь с более отдаленными
районами, а еще лучше - с одним из кораблей Ядра.
Стоит ли говорить, что охранники вооружены. Похоже, излюбленное оружие
здесь - небольшие китайские АК-47, чьи металлические корпуса отлично
высвечиваются на радаре. Китайское правительство, наверное, наштамповало просто
невообразимое количество этих штук, тот режим еще всерьез подумывал о возможной
сухопутной войне с Советским Союзом.
Большинство охранников выглядит как наглые отряды охраны порядка в странах
«третьего мира». Но у входа в один из кварталов Хиро замечает, что у главного
из головы торчит антенна.
Несколько минут спустя они выплывают к тому месту, где кольцевую протоку
пересекает широкая улица, ведущая прямо к середине Плота, где стоят большие
корабли, там - Ядро. Ближе всего к ним японский контейнеровоз - низко сидящая
в воде баржа с плоской палубой и высоким мостиком, нагруженная стальными
контейнерами. Контейнеровоз опутан целой сетью веревочных лестниц и
импровизированных переходов, позволяющих людям забираться в тот или иной контейнер. Во
многих горит свет.
- Многоквартирный дом, - шутит Транни, заметив интерес Хиро. Потом
встряхивает головой, закатывает глаза и потирает подушечки больших и указательных
пальцев. По всей видимости, это развеселое место.
Их прогулка подходит к концу, когда они замечают, что из темного и
задымленного квартала вылетели несколько быстрых скиффов.
- Вьетнамская банда, - говорит Транни. Положив руку поверх ладони Хиро, он
мягко снимает ее с навесного мотора лодки. Хиро проверяет вьетнамцев на
радаре. Пара этих парней имеет при себе маленькие АК-47, но большинство вооружено
ножами и пистолетами и, по всей видимости, жаждет ближнего, лицом к лицу,
боя. Эти ребята в скиффах - разумеется, пеоны. По краю кварталов выстроились
более важные с виду господа, покуривая, наблюдают за происходящим. Некоторые
из них - антенноголовые.
Дернув за шнур, Транни заводит мотор, а потом резко сворачивает в анклав
неплотно стоящих арабских дау, потом недолго лавирует в темноте, время от
времени кладет руку на затылок Хиро, заставляя его пригнуться, чтобы натяну-
тая веревка не перерезала ему шею.
Когда они выходят из флота дау, от вьетнамской банды не осталось и следа.
Случись такое днем, гангстеры могли бы выследить их по пару от «Разума».
Транни проводит лодку через средней величины улицу и в самое скопление
рыболовецких лодок. Посреди этого квартала дрейфует старый траулер, который как
раз разрезают на части: сварочные горелки освещают черную воду на несколько
ярдов вокруг. Но большую часть работы проделывают молотками и холодными
зубилами, которые издают ужасающий грохот, эхом отдающийся от водной глади.
- Дом, - говорит с улыбкой Транни и указывает на пару связанных бок о бок
плавучих домов. Свет там еще горит, и двое мужчин сидят на палубе, покуривая
толстые самодельные сигары; в окна видны работающие в кухне женщины.
Когда они подплывают, мужчины садятся прямее, достают из-за пояса
пистолеты. А потом Транни испускает поток радостных возгласов на тагалоге. И все
меняется .
Транни получает «Встречу блудного сына» по полной программе: плач, истерика
толстых дам, вопли роя ребятишек, которые выскочили из гамаков и, затолкав в
рот большие пальцы, прыгают вокруг. Старики лучатся улыбками, открывая черные
провалы отсутствующих зубов, смотрят, кивают и временами протискиваются
обнять мальчонку.
И на краю толпы, в темноте среди теней притаился еще один антенноголовый.
- И вы тоже входите, - говорит по-английски одна из женщин, толстуха лет
сорока.
- Да ладно, - отвечает Хиро. - Не хочу вас обременять. Это заявление
переводят, и оно распространяется, словно волна, по восьмистам девяноста шести
филиппинцам, собравшимся у этих кораблей. Встречают его крайним шоком и
потрясением. Обременять? Немыслимо! Чушь! Как вы можете так нас оскорблять?
Один из гнилозубых мужчин, миниатюрный старик и, вероятно, ветеран Второй
мировой, спрыгивает в раскачивающуюся моторку, обнимает Хиро за плечи и сует
ему в рот косяк.
Выглядит он ушлым, и Хиро наклоняется к нему поближе.
- Дружище, а кто этот малый с антенной? Ваш друг?
- Не-а, - шепчет в ответ старик, - это гад.
А потом театрально прикладывает палец к губам и шепчет:
- Шшшш.
Все дело во взгляде. Наряду с открыванием наручников отмычкой, перемахива-
нием через бетонные заграждения, посыланием извращенцев, ходить, где
вздумается, не вызывая подозрений, - одно из главных умений курьера «РадиКС». А
расхаживать по-свойски в офисах и отелях можно, если ни на кого не смотришь.
Что бы ни происходило, гляди прямо перед собой, не открывай глаза слишком
широко , держись спокойно. А кроме того, она ведь пришла сюда с парнем, которого
все боятся. Поэтому И.В. беспрепятственно проходит через весь контейнеровоз к
ресепшн.
- Мне нужно воспользоваться терминалом Стрита, - говорит она парню за
стойкой. - Можете занести на счет номера?
- Да, мэм, - отвечает портье. Ему незачем спрашивать, в каком она номере.
Он - сплошь улыбки, сплошь нижайшее почтение. Курьерам такое не часто
перепадает .
Она, пожалуй, смогла бы порадоваться роману с Вороном, если бы не тот факт,
что он мутант с манией убийства.
ЕЕ
С праздничного обеда в честь возвращения Транни Хиро сваливает довольно
рано и, втащив «Разум» из моторки на веранду плавучего дома, подключает в его
биос свой персональный компьютер.
«Разум» перезагружается без проблем. Чего и следовало ожидать. Следует
также ожидать, что потом, когда он больше всего будет нужен Хиро, он снова
рухнет, как тогда, когда он подвел Рыбьего Глаза. Конечно, можно выключать его и
снова включать всякий раз, когда он такое выкинет, но в пылу схватки это
несколько затруднительно, и от таких решений хакеры обычно не в восторге.
Гораздо разумнее было бы просто отладить программу.
Будь у него время, он сделал бы это сам. Но, вероятно, есть гораздо лучший
способ. Вполне возможно, что «Нг Секьюрити Индастриз» уже прошлась по системе
дебаггером или разработала новую версию софта. Если так, то копию этой версии
можно попытаться получить на Стриту.
Хиро материализуется в своем офисе. Из соседней комнаты высовывает голову
Библиотекарь - так, на случай, если у Хиро есть к нему вопрос.
- Что означают слова «ultima ratio regum»?
- «Последний довод королей», - отвечает Библиотекарь. - Людовик
Четырнадцатый приказал выбивать эти слова на жерлах всех пушек, отлитых за время его
правления.
Встав, Хиро выходит в свой садик. Мотоцикл ждет его на гравиевой дорожке,
ведущей к воротам. За забором Хиро видит, как вдали вновь сияют огни Центра.
Его компьютер благополучно подсоединился к глобальной сети Л. Боба Райфа;
теперь у Хиро есть доступ к Стриту. Этого он и ожидал. У Райфа на «Интерпрай-
зе», наверное, множество каналов спутниковой связи, увязанных в сотовую сеть,
которая охватывает весь Плот. В противном случае из собственной плавучей
крепости он не мог бы попасть в Метавселенную, а такого Райф не снесет.
Оседлав байк, Хиро осторожно выводит его из своего квартала на Стрит, а
потом разгоняет до нескольких сотен миль в час, с резкими виражами проносясь
между опор монорельса - ради практики. В парочку опор он врезается и
останавливается , но и этого следовало ожидать.
«Нг Секьюрити Индастриз» занимает целый этаж неонового небоскреба в милю
вышиной возле Порта 1, в самом центре. Как и все в Метавселенной, он открыт
двадцать четыре часа в сутки, поскольку где-нибудь в мире всегда приемные
часы. Оставив байк на Стриту, Хиро поднимается на лифте на 397-й этаж, где
оказывается лицом к лицу с демоном-секретарем. С минуту он не может решить, к
какой расе ее отнести, а потом соображает, что эта демон - наполовину
негритянка, наполовину азиатка - в точности как и он сам. Если бы из лифта вышел
белый, она, вероятно, была бы блондинкой. А японского бизнесмена встретила бы
бойкая секретарша-японочка.
- Добрый день, сэр, - говорит она. - Вы пришли по вопросу продаж или
технической поддержки клиентов?
- Технической поддержки.
- На кого вы работаете?
- Назовите, и окажется, что я на них работаю.
- Прошу прощения? - Как и от большинства секретарей-людей, ирония от демона
ускользает.
- В настоящий момент, полагаю, я работаю на Центральную Разведывательную
Корпорацию, мафию и «Великий Гонконг мистера Ли».
- Понимаю, - говорит, помечая что-то, секретарь. Как и на
секретаршу-человека, на нее нелегко произвести впечатление. - И по поводу какого из
наших продуктов вы пришли?
- «Разум».
- Сэр! Добро пожаловать в «Нг Секьюрити Индастриз», - произносит другой
голос.
Это еще один демон, привлекательная афроазиатка в дорогом деловом костюме,
материализовавшаяся из недр офиса.
Она проводит Хиро по длинному, обшитому деревянными панелями коридору,
потом по еще одному обшитому деревянными панелями коридору, а потом еще по
обшитому деревянными панелями коридору. Каждые несколько метров он проходит
мимо очередной приемной, где, убивая время, сидят в креслах аватары со всего
света. Но Хиро ждать не приходится. Демон проводит его прямо в просторный,
обшитый деревом офис, где за столом, заваленным моделями вертолетов, сидит
азиат. Это мистер Нг собственной персоной. Он встает. Они с Хиро обмениваются
поклонами. Демон-ассистентка выходит.
- Вы работаете на Рыбьего Глаза? - спрашивает Нг, раскуривая сигару. Дым
нарочито свивается в воздухе кольцами. Для того чтобы реалистично
смоделировать дым, выходящий изо рта Нг, требуется столько же компьютерной мощности,
сколько для моделирования метеорологической системы всей планеты.
- Он мертв, - отвечает Хиро. - «Разум» в критический момент отказал, и
Рыбьего Глаза загарпунили.
Нг никак не реагирует. Вместо этого он просто застывает на несколько
секунд, усваивая эту информацию, точно его клиентов то и дело убивают гарпуном.
Вероятно, у него есть база данных на всех, кто когда-либо использовал его
игрушки, и о том, что с ними сталось.
- Я говорил ему, что это бета-версия, - наконец произносит он. - И ему
следовало бы знать, что «Разум» нельзя использовать в ближнем бою.
Двухдолларовый выкидной нож сослужил бы ему лучшую службу.
- Согласен. Но Рыбий Глаз был о нем очень высокого мнения.
Нг снова выпускает дым, размышляя.
- Как мы убедились во Вьетнаме, высокотехнологическое оружие настолько
подавляет рациональное мышление, что может считаться сродни психостимуляторам.
Как ЛСД, который способен убедить наркоманов, будто они умеют летать,
заставляя их выпрыгивать из окон, так оружие может внушить людям излишнюю
самоуверенность . Исказить их оценку ситуации. Как это показал случай с Рыбьим
Глазом.
- Я постараюсь это запомнить, - говорит Хиро.
- В какой именно боевой обстановке вы намереваетесь использовать «Разум»? -
спрашивает Нг.
- Завтра утром мне потребуется захватить авианосец.
- «Интерпрайз»? - Да.
- Знаете, - Нг, по всей видимости, в настроении побеседовать, - есть один
малый, который и вправду захватил подводную лодку с ядерными боеголовками,
будучи вооружен всего лишь осколком стекла...
- Ага, это он убил Рыбьего Глаза. Мне, возможно, придется иметь дело и с
ним.
Нг смеется.
- Какова ваша конечная цель? Как вам известно, мы все тут заодно, поэтому
можете без опаски поделиться со мной вашими соображениями.
- В данном случае я предпочел бы о них умолчать...
- Для этого уже слишком поздно, Хиро, - произносит другой голос. Хиро
поворачивается. Секретарь - поразительно красивая итальянка - вводит в кабинет
Дядюшку Энцо. Через пару минут за ним следует крохотный азиатский бизнесмен в
сопровождении секретаря-азиатки.
- Когда вы прибыли, я взял на себя смелость пригласить сюда этих
джентльменов, - говорит Нг, - чтобы мы могли обговорить все по-дружески.
- Мое почтение. - Дядюшка Энцо отвешивает Хиро полупоклон.
Хиро кланяется в ответ.
- Примите мои извинения, что так вышло с машиной, сэр.
- Забудем об этом, - отзывается Дядюшка Энцо. Крохотный азиат подходит
ближе, и лишь теперь Хиро узнает его. Его фотография висит на стене каждого
«Великого Гонконга мистера Ли» в мире.
Всеобщие представления и поклоны. Внезапно в офисе материализуются
дополнительные кресла, поэтому каждый подтягивает свое к столу. Сам Нг выходит из-за
стола, и они сдвигают кресла в круг.
- Давайте сразу перейдем к делу, поскольку, как я полагаю, ваша ситуация,
Хиро, может быть более рискованной, нежели наша, - начинает Дядюшка Энцо.
- Вы совершенно верно обрисовали ситуацию, сэр.
- Нам всем хотелось бы знать, что, черт побери, происходит, - говорит
мистер Ли. Его речь практически лишена китайского акцента; совершенно очевидно,
что имидж бесшабашного симпатяги - только для публики.
- Как много вы, ребята, уже знаете?
- Кое-что, - отвечает Дядюшка Энцо. - А до чего докопались вы?
- Мне известно почти все, - говорит Хиро. - Как только я поговорю с Хуани-
той, буду знать остальное.
- В таком случае вы обладаете крайне важной информацией, - говорит Дядюшка
Энцо и достает из кармана гиперкарточку, которую протягивает Хиро.
На карточке значится:
ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ
МИЛЛИОНОВ
ГОНКОНГСКИХ
ДОЛЛАРОВ
Протянув руку, Хиро забирает у него карточку.
Где-то в Реальности два компьютера обмениваются очередями электронного
шума , и деньги переводятся со счета мафии на счет Хиро.
- Не забудьте поделиться с И.В., - говорит Дядюшка Энцо.
Хиро кивает. Будьте уверены, он не забудет.
ЕЕ
- Я на Плоту, ищу программу, а если точнее, антивирусную программу,
написанную пять тысяч лет назад неким шумером по имени Энки, который был нейро-
лингвистическим хакером.
- Что это значит? - спрашивает мистер Ли.
- Этим термином можно обозначить человека, способного программировать разум
других людей потоками вербальных данных, известных как нам-шуб.
Лицо Нг совершенно бесстрастно. Он снова затягивается сигарой, гейзером
выпускает дым над головой, смотрит, как облако распластывается под потолком.
- Каков механизм?
- В голове у каждого из нас существует два вида языка. Тот, которым все мы
пользуемся, - благоприобретенный. Пока мы его усваиваем в детстве, он
структурирует наш мозг. Но существует также общее для всех наречие, базирующееся
на глубинных структурах мозга. Эти структуры заключаются в базовых нейронных
цепях, которые должны существовать, чтобы позволить нашему мозгу приобрести
высший язык.
- Лингвистическая инфраструктура, - говорит Дядюшка Энцо.
- Да. Полагаю, «глубинная структура» и «инфраструктура» в данном случае
означают одно и то же. Как бы то ни было, при определенных условиях мы можем
обращаться к частям мозга, где хранится это наречие. Глоссолалия или говоре-
ние на неизвестных языках - данные на выходе этого процесса, когда глубинные
лингвистические структуры выходят на поверхность в обход более высших,
усвоенных языков.
- Вы хотите сказать, существуют и данные на входе? - спрашивает Нг.
- Вот именно. Это работает в обратном направлении. При определенных
условиях наши уши или глаза могут получить прямой доступ к глубинным структурам в
обход функций высших языков. Иными словами, тот, кто знает нужные слова,
может произнести эти слова или продемонстрировать вам визуальные символы,
которые обходят всю вашу защиту и попадают прямо в спинной мозг. Точно так же
хакер, который, взламывая компьютерную систему, обходит все степени защиты и
подрубается к ядру, что дает ему абсолютный контроль над машиной.
- В такой ситуации владельцы компьютера оказываются беспомощны, - говорит
Нг.
- Верно. Потому что в машину они входят на более высоком уровне, который
уже был изолирован первичным кодом. Сходным образом, как только
нейролингвистический хакер проникает в глубинные структуры нашего мозга, нам его уже
оттуда не выкурить. Потому что мы не в состоянии даже контролировать
собственный мозг на столь базовом уровне.
- Какое это имеет отношение к глиняной таблице на «Интерпрайзе»? -
спрашивает мистер Ли.
- Имейте терпение. Это наречие, назовем его праязык, - рудимент ранней
стадии развития человеческого общества. Примитивные общества контролировались
вербальными программами, называвшимися ме, которые более всего походили на
небольшую программу для людей. Ме были необходимой частью перехода от
сообщества пещерных людей к организованному сельскохозяйственному обществу. К
примеру, существовала программа для распахивания борозды и сеяния зерна.
Существовала программа для выпекания хлеба и еще одна - для строительства дома.
Существовали также ме для отправления функций более высокого уровня, таких как
война, дипломатия и религиозный ритуал. Все навыки, необходимые для
функционирования самоподдерживающейся культуры, содержались в этих ме, которые
записывались на таблицах или передавались в изустной традиции. Хранилищем ме
служил местный храм, который представлял собой базу данных ме и
контролировался царем/жрецом, называвшемся эн. Когда кому-то требовалось испечь хлеб,
он обращался к эну или одному из его подчиненных и «скачивал» из храма ме
для выпекания хлеба. Затем исполнял инструкции - прогонял программу, - и
когда последний шаг был выполнен, у него оказывался каравай хлеба.
Центральная база данных была необходима среди всего прочего потому, что
некоторые ме следовало выполнять в строго определенное время. Если люди
выполняли ме по вспахиванию земли и сеянию зерна в неверное время года, урожай
погибал и всем грозил голод. Единственным способом гарантировать, что ме будут
выполнены в нужное время, было построить астрономические обсерватории для
наблюдения за сменой времен года. Поэтому шумеры строили свои башни с
«вершинами с небесами» - с нанесенными на верхушки картами звездного неба. Для
поддержания экономики эн наблюдал за небесами и в нужное время года выдавал
соответствующие ме.
- Думаю, у вас проблема курицы и яйца, - говорит Дядюшка Энцо. - Как вообще
изначально было создано такое общество?
- Есть информационный организм, известный как метавирус, который побуждает
информационные системы заражать себя индивидуально подогнанными вирусами. Не
могу сказать с уверенностью, действует ли тут элементарный закон природы,
вроде дарвиновского естественного отбора, или, может быть, действительно
существует единица информации, которая скитается по Вселенной на кометах и
радиоволнах. Как бы то ни было, все сводится к следующему: любая информационная
система достаточной сложности рано или поздно оказывается заражена вирусами -
вирусами, генерированными внутри нее самой.
В определенный момент в отдаленном прошлом метавирус заразил человеческую
расу и так с нами с тех пор и остается. Первое, что он сделал, это породил
целую Пандорину шкатулку вирусов ДНК: оспу, грипп и так далее. Здоровье и
долголетие канули в прошлое. Смутная память об этом событии сохранилась в
легендах об изгнании из Рая, в которых говорится о том, как человечество было
выброшено из привольной жизни в мир, зараженный болезнями и болью.
Наконец поветрие достигло некоего плато стабилизации. Время от времени еще
появляются вирусы ДНК, но наши тела, в общем и целом, выработали к ним
иммунитет .
- Возможно, в человеческой ДНК способно функционировать лишь конечное число
вирусов и метавирус создал их все, - говорит Нг.
- Может быть. Тем не менее, шумерская культура, общество, основанное на ме,
была еще одним проявлением метавируса. Только в данном случае в
лингвистической , а не генетической форме.
- Прошу прощения, - говорит мистер Ли. - Вы хотите сказать, что цивилизация
началась как инфекция?
- В своей примитивной форме да. Каждое ме было чем-то вроде вируса,
работающего по принципу метавируса. Возьмем для примера ме выпекания хлеба. Попав
в общество, ме становилось самоподдерживающейся единицей информации. Это
простой естественный отбор: тот, кто знает, как выпекать хлеб, живет лучше и с
большей вероятностью произведет потомство, чем тот, кто этого не знает.
Естественно, знающие это распространят ме, играя роль хоста для этой
самовоспроизводящейся единицы информации. Что делает ее вирусом. Шумерская культура с
ее храмами, полными ме, была просто коллекцией успешных вирусов, накопившихся
за тысячелетия. Это было франшизное предприятие, только вместо золотых ворот
у нее были зиккураты, а вместо папок с документацией - глиняные таблицы.
В шумерском языке слово, обозначающее «разум» или «мудрость», идентично
слову, обозначающему «ухо». Вот чем были все эти люди - ушами с
прилагавшимися к ним телами. Пассивные получатели информации. Энки был эном, который
волею случая оказался истинным мастером своего дела. Он обладал необычной
способностью писать новые ме - он был хакером. Если уж на то пошло, он был
первым современным человеком, полностью сознающим себя разумным существом, в
точности как мы с вами.
В какой-то момент Энки сообразил, что Шумер увяз в наезженной колее. Люди
все время исполняли одни и те же старые ме, не изобретая новых, не думая сами
по себе. Подозреваю, ему было очень одиноко: мало радости быть одним из
немногих, а вероятно, даже единственным думающим человеком во всем мире. Он
понял, что в целях эволюции человечество следует избавить от гнета этой
вирусной цивилизации.
Поэтому он создал нам-шуб Энки, контрвирус, который распространялся теми же
путями, что имей метавирус. Нам-шуб проникал в глубинные структуры мозга и их
перепрограммировал. В результате люди переставали понимать шумерский язык или
вообще какой-либо язык, основанный на глубинных структурах. Отрезанные от
общих глубинных структур, мы стали развивать новые языки, не имевшие между
собой ничего общего. Ме перестали функционировать, сама возможность писать
новые ме была утрачена. Дальнейшее распространение метавируса было блокировано.
- А почему с утратой ме для выпекания хлеба никто не умер с голоду? -
поинтересовался Дядюшка Энцо.
- Кто-то, вероятно, умер. Остальным пришлось пустить в ход мозги и
додуматься самим. Поэтому можно сказать, что нам-шуб Энки был исходным пунктом
человеческого разума: мы тогда впервые начали думать сами. Это положило
начало рациональной религии; люди впервые стали задумываться о таких абстрактных
проблемах, как бог, добро и зло. От этого события происходит слово «Вавилон»,
которое буквально означает «Врата бога». Эти «врата» позволили богу коснуться
человеческой расы. Вавилон - врата в нашем разуме, которые Энки открыл нам
своим нам-шуб, избавив человечество от метавируса и дав ему способность
думать, иными словами, перенес нас из материалистического мира в
дуалистический, бинарный мир, имеющий и физическую, и духовную компоненты.
Вероятно, все общество тогда рухнуло. Энки или его сын Мардук попытался
заново водворить порядок, заменив старую систему ме сводом законов - Кодексом
Хаммурапи. Эта акция имела успех, однако, лишь частичный: во многих местах
еще продолжалось поклонение Ашере. Представляя собой откат к Шумеру, культ
Ашеры был невероятно живучим, поскольку распространялся как вербально, так и
обменом выделений тела. В местах поклонения имелись культовые проститутки,
жрицы также усыновляли детей, которым передавали вирус кормлением грудью.
- Подождите-ка, - вмешивается Нг. - Теперь вы снова говорите о
биологическом вирусе.
- Совершенно верно. В этом весь смысл Ашеры. Она и то и другое
одновременно . В качестве примера можно привести герпес симплекс. Попав в тело человека,
герпес поступает прямо в нервную систему. Ряд штаммов остается в вегетативной
нервной системе, но остальные пулей несутся в центральную нервную систему и
оседают там в клетках головного мозга - обвивают мозговой столб, будто змея
дерево. Вирус Ашеры, возможно, родственный герпесу, проникает через стенки
клеток и, осев в ядре, изменяет ДНК клетки так же, как это делают стероиды.
Но Ашера куда сложнее стероида.
- А когда она изменяет ДНК, каков результат?
- Никто не изучал Ашеру, кроме разве что Л. Боба Райфа. Думаю, она
намеренно выводит ближе к поверхности праязык, пробуждает у людей склонность
говорить на иных языках и делает их более восприимчивыми к ме. Я бы предположил,
что она также поощряет иррациональное поведение, возможно, ослабляет защиту
индивидуума против вирусных идей, а также делает хост сексуально
неразборчивым.
- И у каждой вирусной идеи есть соответствующий ей биологический вирус? -
спрашивает Дядюшка Энцо.
- Нет. Насколько я знаю, только у Ашеры. Вот почему изо всех ме, всех богов
и религиозных практик, господствовавших в Шумере, только Ашера сильна и по
сей день. Вирусную идею можно искоренить, как это произошло с нацизмом,
брюками клеш и футболками с Бартом Симпсоном, но благодаря своему биологическому
компоненту Ашера может оставаться в человеческом теле в латентной форме.
После Вавилона Ашера продолжала сохраняться в человеческом мозге, передаваясь
от матери к младенцу и от любовника любовнице.
Мы все восприимчивы к вирусным идеям. Таков механизм массовой истерии. По
тому же принципу какая-то мелодия может засесть у вас в голове, и вы будете
напевать ее весь день, пока не передадите кому-то другому. Таковы анекдоты.
Городские легенды. Бредовые религии. Марксизм. Какими бы умными мы ни
становились, эта глубинная иррациональная составляющая всегда делает нас
потенциальными хостами для самовоспроизводящейся информации. Но если вы заражены еще
и биологической Ашерой, то становитесь гораздо восприимчивее. Фактор Вавилона
- единственное, что не дает этим вирусам захватить весь мир: стены
взаимонепонимания разделяют человеческую расу и останавливают распространение вируса.
Так называемое Вавилонское столпотворение привело к бурному росту числа
языков, что, собственно, и входило в план Энки. Монокультуры, такие, как, к
примеру, кукуруза, подвержены заражениям, но генетически различные культуры,
как в прерии, исключительно устойчивы.
Через несколько тысяч лет после Вавилона возник новый язык, обладающий
исключительной гибкостью и силой, - иврит. Второзаконники, радикальная группа
монотеистов в шестом и седьмом веках до нашей эры, первыми обратили это себе
на пользу. Они жили в период крайнего национализма и ксенофобии, что
облегчало им блокирование идей, поступающих извне, таких как поклонение Ашере.
Старые легенды своего народа они оформили в Тору, в которую вложили закон,
призванный гарантировать ее распространение в последующих поколениях. По сути,
закон гласит: «Сделай с меня копию и читай ее каждый день». И они поощряли
некую разновидность информационной гигиены, веру в тщательное копирование и
бережное обращение с информацией, которая, как они понимали, была
потенциально опасна. Они превратили данные в контролируемую субстанцию.
Возможно, они пошли еще дальше. Существуют свидетельства о тщательно
спланированной биологической войне против войска царя Сеннахирима, когда тот
попытался завоевать Иерусалим. Поэтому, вероятно, у второзаконников имелся свой
собственный эн. Или, может быть, они настолько хорошо разбирались в вирусах,
что сумели воспользоваться естественно возникающими штаммами. Умения,
совершенствованные второзаконниками, тайно передавались из поколения в поколение и
снова вышли на свет две тысячи лет спустя, в Европе, в среде колду-
нов-каббалистов, ба'ал шемов, овладевших божественным именем.
Во всяком случае, это было рождение рациональной религии. Все последующие
монотеистические религии, которые мусульмане так точно назвали религиями
Книги , в той или иной степени впитали идеи второзаконников. К примеру, в Коране
раз за разом указывается, что он есть воспроизведение, точная копия книги на
Небесах. Естественно, всякий, кто в это верит, не посмеет как-либо изменить
текст! Подобные идеи оказались настолько эффективны для предотвращения
распространения Ашеры, что в конечном итоге каждый квадратный дюйм территории,
на которой некогда процветал культ Ашеры - от Индии до Испании, - оказался
под пятой ислама, христианства или иудаизма.
Но вследствие латентности - виткам вокруг мозгового столба тех, кого она
заразила, а потом передавалась из поколения в поколение, - Ашера всегда
находит способы выйти на поверхность. В случае иудаизма это произошло в форме
фарисейства. Фарисеи навязали иудеям жесточайшую юридическую теократию.
Учитывая жесткую приверженность исполнению законов, хранящихся в храме, и
администрацию, состоящую из жрецов, наделенных гражданской властью, их теократия
весьма напоминала старую шумерскую систему и была столь же удушающей.
Пастырство Иисуса Христа стало попыткой высвободить иудаизм из этих тисков,
чем-то вроде отголоска акции Энки. Евангелие Христа было новым нам-шуб,
попыткой вывести религию из храма и из-под власти жрецов и принести Царство Бо-
жие всем. Это послание четко изложено во всех проповедях Христа, оно же
символически воплощено в пустой гробнице. После распятия апостолы отправились к
гробнице в надежде отыскать тело, но нашли пустоту. Смысл этого эпизода был
совершенно ясен: нам не следует обожествлять Христа, поскольку его идеи
самоценны, а его церковь не может быть централизована вокруг одной личности, но
должна быть распространена на всех.
Люди, привыкшие к жесткой теократии фарисеев, не сумели воспринять идею
всенародной, неиерархической церкви. Им потребовались папы, епископы и жрецы.
И потому к Евангелиям был добавлен миф о Воскресении. Само послание
изменилось в сторону идолопоклонства. В этой новой версии Иисус вернулся на землю и
создал церковь, которая позднее стала церковью Восточной и Западной Римской
империи, еще одной жесткой и рациональной теократии.
Одновременно была основана Церковь Пятидесятницы. Ранние христиане говорили
на неизвестных языках. В Библии сказано: «И изумлялись все, и говорили друг
другу: что это значит?» Ну, полагаю, я знаю ответ на этот вопрос. Это была
вспышка вируса. Ашера никуда не исчезла, а, напротив, таилась среди людей с
самой победы второзаконников. Меры информационной гигиены, которые
практиковали иудеи, успешно ее подавляли. Но в первые годы христианства хаос был
неизбежен, и множество радикалов и свободных мыслителей отказались от старых
традиций. Это стало откатом к прерациональной религии. Откатом к Шумеру. И
вот вам, пожалуйста, все заговорили друг с другом на Райском наречии.
Ортодоксальная христианская церковь отказалась принять глоссолалию.
Несколько столетий к ней относились неодобрительно, пока решением
Константинопольского Собора в 381 году не подвергли порицанию и в конечном итоге чистке.
Культ глоссолалии остался на периферии христианского мира.
Церковь отчасти соглашалась узаконить ксеноглосию, если та помогала
обращать язычников, как это было в случае святого Луиса Бертрана, обратившего в
шестнадцатом веке тысячи индейцев: скорость распространения глоссолалии по
континенту тогда, вероятно, превышала скорость распространения оспы. Но как
только индейцы были обращены, им предлагалось заткнуться и говорить на
латыни, как и всем прочим.
Реформация открыла дверь еще шире. Но всерьез пятидесятничество стартовало
только в 1900 году, когда небольшая группа студентов библейского колледжа в
Канзасе начала вдруг говорить на неизвестных языках. Эту практику они
распространили на Техас, где она приобрела известность как Движение Возрождения.
Это движение прокатилось по Соединенным Штатам со скоростью лесного пожара, а
потом перекинулось и на остальные континенты, достигнув в 1906 году Китая и
Индии. Средства массовой информации двадцатого века, высокий уровень
грамотности и сравнительно быстрые пассажирские перевозки служили превосходными
векторами заражения. В переполненной прихожанами молельне Возрождения или в
лагере беженца в стране «третьего мира» глоссолалия распространялась от
человека к человеку с быстротой паники. К восьмидесятым годам число
пятидесятников по всему миру достигало десяти миллионов.
А потом в игру вступили телевидение и преподобный Уэйн, за которым стоял
огромный концерн Л. Боба Райфа. Поведенческую модель, которую пропагандирует
преподобный Уэйн в своих телешоу, брошюрах и франшизах, можно проследить до
культов Пятидесятницы в раннем христианстве и далее, вплоть до языческих
культов глоссолалии. Культ Ашеры жив. «Жемчужные врата преподобного Уйзна» и
есть культ Ашеры.
Ш
- Лагос во всем разобрался. Поначалу он был сотрудником Библиотеки
Конгресса, потом перешел в ЦРК, когда та поглотила Библиотеку. Он зарабатывал на
жизнь тем, что раскапывал всякую любопытную информацию в Библиотеке, факты,
которые никто не удосуживался раскопать, а потом структурировал их и
продавал . Как только он разобрался в истории с Энки и Ашерой, то стал искать, кому
бы ее продать, и остановился на Л. Бобе Райфе, Властелине Частот, владельце
оптоволоконной монополии, на которого работало в то время больше
программистов, чем на кого-либо другого на свете.
Но, что типично для неделового человека, у Лагоса был один фатальный
недостаток : ему не хватало размаха. Он решил, что с небольшим начальным капиталом
это нейролингвистическое хакерство можно развивать как новую технологию,
которая позволила бы Л. Бобу Райфу сохранять контроль над информацией,
перешедшей в головы его программистов. Если закрыть глаза на моральную сторону дела,
не такая уж плохая идея.
Райф же предпочитает размах. Он тут же понял, какая в этом заключена
власть. Поэтому он забрал идею нашего приятеля Лагоса, а самому ему предложил
отвалить. А затем стал засыпать церкви Пятидесятницы огромными дотациями.
Небольшую церквушку в Бейвью, Техас, Райф превратил в университет. Из мелкого
проповедника, преподобного Уэйна Бедфорда сделал фигуру более значительную,
чем сам Папа Римский. Он запустил сеть самостоятельных франшиз по всему миру
и использовал свой университет и студенческий городок в Метавселенной, чтобы
строгать тысячи миссионеров, которые, разбредясь по всему «третьему миру»,
стали обращать людей десятками тысяч, в точности как святой Луис Бертран.
Глоссолалический культ Л. Боба Райфа - самая успешная религия со времен
ислама. Они много талдычат об Иисусе, но, как многие самозваные христианские
церкви, помимо названия не имеют с христианством ничего общего. Это
пострациональная религия.
Райф также хотел распространять биологический вирус как активатор и
усилитель культа, но не мог прибегнуть к культовой проституции, ведь это слишком
уж противоречит доктрине христианства. Но одной из основных задач его
миссионеров в странах «третьего мира» было забраться в глухомань и вакцинировать
людей, а в их шприцах содержалась не только вакцина.
Здесь, в развитых странах, все уже вакцинированы, и мы не позволяем делать
нам уколы религиозным фанатикам. Но мы принимаем много наркотиков. Поэтому
для нас Райф изобрел способ извлечь вирус из сыворотки крови и продавать его
под видом наркотика, известного как «Лавина».
Тем временем он создал Плот как метод для транспортировки последователей
культа из обнищавших областей Азии в Соединенные Штаты. СМИ преподносят Плот
как сосредоточение тотального хаоса, где говорят на тысячах различных языков
и где нет определенной власти или администрации. Но на деле это не так. Плот
- жестко контролируемая организация. Все эти люди говорят друг с другом на
иных языках. Да, тех самых, о которых идет речь в истории о Вавилонском
столпотворении . Л. Боб Райф довел ксеноглосию до совершенства, превратив ее в
науку.
Он способен контролировать своих людей, так как приказал вживить им в мозг
радиоприемники, на которые передаются инструкции - ме - прямо в мозговой
столб. Если такой приемник есть у одного человека из ста, этот человек может
функционировать как эн и распространять ме Л. Боба Райфа на всех остальных.
Они выполняют инструкции Л. Боба Райфа, словно были для этого
запрограммированы. А в настоящий момент около миллиона его людей находятся неподалеку от
побережья Калифорнии.
У Райфа также имеется метавирус в бинарном коде, способный заражать
компьютеры или хакеров через оптический нерв.
- Как он перевел его в бинарную форму? - спрашивает Нг.
- Думаю, он этого не делал. Я бы предположил, что он нашел его в космосе.
Райфу принадлежит крупнейшая сеть радиообсерваторий, разбросанных по всему
миру. С ее помощью он занимается вовсе не астрономией, он просто слушает
сигналы с других планет. Разумно предположить, что одна из его тарелок поймала
метавирус.
- Почему разумно?
- Метавирус повсюду. Везде, где существует жизнь, существует и метавирус,
размножающийся посредством ее. Изначально он распространялся на кометах. Вот
как, по всей видимости, появилась жизнь на Земле, и вот как, вероятно, к нам
попал и метавирус. Но кометы движутся медленно, а радиоволны быстро. В
двоичной форме вирус может перемещаться по Вселенной со скоростью света. Заразив
цивилизованную планету, он проникает в ее компьютеры, размножается, и рано
или поздно его передают дальше по телевидению, радио, чему угодно. Эти
передачи не останавливаются у границы атмосферы, они уходят в космос, где
продолжают двигаться вечно. Если они наталкиваются на еще одну цивилизацию, где
люди слушают звезды, наподобие Л. Боба Райфа, то заражают и эту планету. Думаю,
таков и был план Райфа, и, похоже, этот план сработал. Вот только Райф
оказался хитрым, он поймал метавирус и смог контролировать. Посадил джинна в
бутылку , так сказать. Вирус стал агентом информационной войны, который Райф
смог использовать по своему усмотрению. Помещенный в компьютер, метавирус
приводит к лавинообразному краху системы, заставляя ее заражать себя все но-
выми и новыми вирусами. Но еще более опустошительный эффект он оказывает,
когда проникает в разум хакера, человека, у которого знание бинарного кода
увязано на глубинные структуры мозга. Бинарный метавирус разрушает разум хакера.
- Значит , Райф способен контролировать два типа людей, - говорит Нг. - Он
может контролировать пятидесятников с помощью ме, написанных на праязыке. И
он может контролировать хакеров, угрожая уничтожить их мозг бинарным вирусом
«Сноукрэш», фактически той же «Лавиной».
- Точно.
- Чего, по-вашему, хочет Райф? - спрашивает Нг.
- Он желает быть Озимандиасом, царем царей. Смотрите, все очень просто:
стоит ему обратить вас в свою веру, он может контролировать вас ме. И он в
состоянии обращать в свою веру миллионы, поскольку эта вера распространяется,
как чертов вирус. У людей нет к нему иммунитета, поскольку все отвыкли думать
о религии, потому что все не настолько рациональны, чтобы спорить о таких
вещах. Иными словами, очень просто обратить всех, кто читает «Нзшнл Инквайрзр»
или смотрит профессиональный матч по борьбе по телевизору. А имея в качестве
подспорья «Лавину», приобрести неофитов еще проще.
Главным озарением Райфа было то, что нет никакой разницы между нашей
современной культурой и древним Шумером.
У нас имеется огромная рабочая сила, которая или вообще неграмотна, или
отказывается пользоваться письменностью, полагаясь на телевидение, этакую
разновидность изустной традиции. У нас имеется крайне незначительная
образованная элита - в основном те, кто посещает Метавселенную, - которая понимает,
что информация есть власть, и которая контролирует общество, потому что
обладает той самой полумистической способностью говорить на магических
компьютерных языках.
Это делает нас огромным камнем преткновения на пути Райфа. Люди, подобные
Л. Бобу Райфу, ничего не могут сделать без нас, хакеров. Даже если он сможет
обратить нас, то не сумеет использовать, поскольку то, что мы делаем, носит
творческий характер и не может быть продублировано людьми, работающими на ме.
Но он может угрожать нам «Лавиной». Вот что, на мой взгляд, произошло с
ДаБидом. Возможно, это был эксперимент, попытка посмотреть, как подействует
«Лавина» на настоящего хакера, а возможно, это был предостерегающий выстрел,
чтобы продемонстрировать всей общине хакеров силу Райфа. Иными словами:
смотрите , что с вами станет, если обрушить Ашеру на технологическое жречество.
- Все равно, что полить полевые цветы напалмом, - говорит Нг.
- Насколько мне известно, остановить бинарный вирус невозможно. Но
псевдорелигии Райфа есть противоядие. Нам-шуб Энки существует до сих пор. Копию
этого нам-шуб Энки отдал своему сыну Мардуку, который, в свою очередь,
передал ее Хаммурапи. Так вот, Мардук мог быть, а мог и не быть реальным
человеком. Дело в том, что Энки из кожи вон вылез, чтобы создать впечатление, будто
он в той или иной форме передал свой нам-шуб. Иными словами, он оставил
послание, которое, как предполагалось, должны декодировать последующие
поколения хакеров, если Ашера снова вырвется на свободу.
Я почти уверен, что необходимая информация содержится в глиняном конверте,
извлеченном десять лет назад из раскопок древнего шумерского города Эриду на
юге Ирака. Эриду был столицей Энки; Энки был местным эном Эриду, и храм Эриду
содержал его ме, включая нам-шуб, который мы ищем.
- Кто выкопал глиняный конверт?
- Раскопки в Эриду целиком и полностью спонсировал Библейский колледж Бей-
вью, штат Техас.
- Университет Л. Боба Райфа?
- Вот именно. Он создал факультет археологии с единственной целью раскопать
город Эриду, установить, где находится храм, в котором Энки хранил все свои
ме, и заполучить их себе. Л. Боб Райф хотел восстановить навыки, которыми
владел Энки; он желал, проанализировав его ме, создать собственных
нейролингвистических хакеров, которые могли бы писать новые ме, а тем, в свою
очередь, предстояло стать основными правилами, программой нового общества,
которое желает построить Райф.
- Но среди этих ме есть копия нам-шуб Энки, - говорит Нг, - крайне опасная
для плана Райфа.
- Верно. Он хотел заполучить таблицу, но не для того, чтобы ее
проанализировать, а для того, чтобы оставить ее у себя, дабы никто не смог обратить ее
против него.
- Если вы сумеете добыть копию этого нам-шуб, - говорит Нг, - какое
воздействие она окажет?
- Если мы сможем передать по радио нам-шуб Энки всем эн на Плоту, они
передадут его всем людям Плота. Это заклинит нейроны праязыка и помешает Райфу
программировать их новыми ме, - отвечает Хиро. - Но сделать это надо до того,
как Плот распадется, до того, как все беженцы выйдут на берег. Райф
обращается к своим эн через центральный передатчик на «Интерпрайзе», радиус действия
которого, надо думать, крайне мал, в пределах видимости, не более. Очень
скоро он передаст большое ме, которое стройными рядами погонит всех беженцев на
берег, как единую армию с координированным приказом идти в атаку. Иными
словами, если Плот распадется, охватить всех беженцев единой передачей станет
невозможно. Поэтому сделать это надо как можно скорее.
- Мистер Райф будет крайне недоволен, - предсказывает Нг. - Он попытается
нанести ответный удар, обрушив на техножречество «Лавину».
- Это я знаю, - отвечает Хиро, - но не в состоянии решать больше одной
проблемы за раз. Тут мне может понадобиться кое-какая помощь.
- Проще сказать, чем сделать, - возражает Нг. - Чтобы достигнуть Ядра,
нужно пролететь над Плотом. У Райфа там миллион людей с винтовками и ракетными
установками. Даже высокотехнологичная система не в состоянии подавить
организованный огонь из ручного оружия, ведущийся в большом масштабе.
- Тогда выведите к Плоту вертолеты, - говорит Хиро. - Что-нибудь. Все, что
угодно. Если я смогу добраться до нам-шуб Энки и заразить им всех на плоту,
то никакая опасность вам при приближении не грозит.
- Мы подумаем, что тут можно предпринять, - говорит Дядюшка Энцо.
- Прекрасно, - отвечает Хиро. - А теперь, как насчет «Разума»?
Нг что-то бормочет, и в его руке возникает карточка.
- Это новая версия софта, - говорит он. - Глюков в ней должно быть чуть
меньше.
- Чуть меньше?
- Нет на свете программы без глюков, - отвечает Нг.
- Думаю, во всех нас есть немного Ашеры, - качает головой Дядюшка Энцо.
Ш
Выбравшись без помощи секретаря из офисного лабиринта, Хиро на лифте
спускается на Стрит. А выйдя из неонового небоскреба, он видит, что на его
мотоцикле сидит, возясь с управлением, черно-белая девочка.
- Ты где? - спрашивает она.
- Тоже на Плоту. Слушай, мы только что заработали двадцать пять миллионов
долларов.
Он уверен, что уж на этот-то раз его слова произведут на И.В. впечатление.
Но нет.
- Этого, наверное, хватит на концерт на моих похоронах после того, как меня
доставят домой в цинковом контейнере, - отзывается она.
- А с чего это?
- Я попала в переплет, - признается она - впервые в жизни. - Думаю, мой
новый парень собирается меня убить.
- А кто твой новый парень?
- Ворон.
Если бы аватары умели бледнеть, у них кружилась бы голова, и им приходилось
бы сесть на тротуар, Хиро бы так и сделал.
- Теперь я знаю, почему у него на лбу вытатуировано «ПОНИЖЕННЫЙ
САМОКОНТРОЛЬ» .
- Великолепно. Но я надеялась на некоторое содействие или хотя бы совет, -
говорит она.
- Если ты думаешь, что он собирается тебя убить, то ошибаешься. Будь ты
права, ты была бы уже мертвая, - говорит Хиро.
- Это как посмотреть, - отвечает она и рассказывает крайне забавную историю
с дентатой.
- Я попытаюсь тебя вытащить, - говорит Хиро. - Но сейчас я, пожалуй, тоже
не самая лучшая компания на Плоту, со мной небезопасно.
- Ты уже повидался со своей подругой?
- Нет. Но очень надеюсь. Если предположить, что останусь жив.
- На что очень надеешься?
- На возобновление отношений.
- Почему? - спрашивает она. - Что с тех пор изменилось?
Это один из тех исключительно простых и очевидных вопросов, которые так
действуют на нервы, потому что в ответе Хиро не уверен.
- Ну, мне кажется, я сообразил, что она делает. Зачем она сюда приехала.
- и что с того?
Еще один простой и очевидный вопрос.
- Мне кажется, теперь я ее понимаю.
- Правда?
- Ну да, вроде бы.
- и это, по-твоему, хорошо?
- Ну да, конечно.
- Ну и недотепа же ты, Хиро. Она женщина, а ты - ты мужчина. Тебе и не
положено ее понимать. Она не этого хочет.
- Но и чего же, по-твоему, она хочет? Учитывая, что ты сама эту женщину в
глаза не видела, и к тому же сама ты встречаешься не с кем-нибудь, а с
Вороном?
- Она не хочет, чтобы ты понимал ее. Она знает, что вот это-то невозможно.
Она хочет, чтобы ты самого себя понял. Об остальном можно договориться.
- Ты так думаешь?
- Определенно.
- А с чего ты взяла, что я себя самого не понимаю?
- Это просто в глаза бросается. Ты крутой хакер и лучший в мире боец на
мечах, а развозишь пиццу и продюсируешь концерты, которые не приносят тебе
денег. Как, по-твоему, она...
Остальное тонет в шуме, рвущемся в наушники из Реальности: визгливый скрип
венчает волну грохота от столкновения тяжелых предметов. Затем слышны только
крики перепуганных соседских детей, мужские возгласы на тагалоге и скрежет и
треск стального рыболовецкого траулера, складывающегося под давлением воды.
- Что это было? - спрашивает И.В.
- Метеорит, - отвечает Хиро.
- Что-что? - переспрашивает она.
- Оставайся на связи, - говорит Хиро. - Кажется, я только что ввязался в
дуэль на «гатлингах».
- Ты собираешься выходить из сети?
- Просто заткнись на секундочку.
Этот квартал имеет форму подковы и «выстроен» вокруг небольшой бухточки
внутри Плота, вокруг1 которой связан десяток ржавых рыболовецких судов. По
внутренней стороне подковы тянется плавучий пирс из разномастных понтонов.
Пустой траулер, который еще недавно резали на металлолом, подбило снарядом
из крупнокалиберного орудия с палубы «Интерпрайза». Такое впечатление, будто
кораблик подхватила большая волна и пытается теперь обернуть вокруг невидимой
колонны: один борт целиком вмялся вовнутрь, а нос и корма смотрят теперь друг
на друга. Хребет у него сломан. Пустые трюмы жадно заглатывают потоки бурой
воды, всасывая с ней разнообразные отходы, точно утопающий, втягивающий в
себя воздух. Траулер стремительно опускается на дно.
Столкнув «Разум» в моторку, Хиро прыгает следом и запускает мотор. У него
нет времени отвязать лодку от понтона, поэтому он просто перерезает линь ва-
кизаси и стартует.
Швартовы тонущего корабля уже утягивают за собой понтоны. Траулер уходит
под воду, стремясь, точно черная дыра, утащить за собой весь квартал.
Вооружившись короткими ножами, два филиппинца рубят веревки, оплетающие
квартал, пытаются отделить те его части, которые уже не удастся спасти.
Подплыв к понтону, уже по колено залитому водой, Хиро отыскивает веревки,
связывающие его с соседним, ушедшим еще глубже, и испытывает их на прочность
катаной. От удара веревки расходятся со звуком винтовочных выстрелов, и понтон
вырывается на поверхность так быстро, что едва не переворачивает моторку.
Целую секцию понтонного пирса вдоль борта траулера уже не спасти. Мужчины с
тяжелыми тесаками и женщины с кухонными ножами, стоя на коленях в воде,
которая уже доходит им до подбородка, пытаются высвободить свой квартал. Веревки
расходятся по одной, и мелкие понтоны непредсказуемо подбрасывают филиппинцев
в воздух. Мальчик с мачете перерубает последний канат, и концы, вырвавшись,
ударяют его по лицу. Наконец пирс снова свободен и подвижно выравнивается,
покачиваясь на волнах, а на месте траулера не осталось уже ничего: там бушует
пенящийся водоворот и время от времени выплевывает какой-нибудь мусор.
Кое-кто уже забрался на рыболовецкую шхуну, пришвартованную возле траулера.
Выстрел не пощадил и ее: несколько сгрудившихся у перил мужчин заглядывают
вниз, рассматривая пару крупных пробоин в борту. Вокруг каждой пробоины
поблескивает окантовка: это снарядом сорвало наслоения краски и ржавчины. В
центре этого блестящего круга - дыра диаметром с шар для гольфа.
Хиро решает, что настало время сматываться.
Но перед стартом он вытаскивает из кармана комбинезона зажим с банкнотами,
отсчитывает пару тысяч конгбаксов. Положив купюры на палубу, он придавливает
их уголком красного заправочного бака, а затем выезжает из «подковы».
Канал, ведущий в следующий квартал, он находит без труда. Индикатор
паранойи снова зашкаливает, поэтому, проходя по каналу, Хиро то и дело
оборачивается назад, заглядывает в каждый боковой переулок. В одной из таких ниш он
видит антенноголового, который бормочет что-то себе под нос. Следующий район
принадлежит малазийцам. На шум к мосту уже сбежалось несколько десятков
мужчин. Въезжая в их район, Хиро видит, как по качающемуся понтонному мосту,
служащему главной улицей, бегают взад-вперед мужчины с пушками и ножами.
Местная милиция. С улочек, со скиффов и сампанов выбираются, чтобы
присоединиться к ним, люди сходной наружности.
Прямо рядом с Хиро раздается ужасный грохот, от которого, кажется, сейчас
лопнут барабанные перепонки, будто в кирпичную стену только что врезался
лесовоз . С ног до головы Хиро окатывает водой, в лицо ему летят пар и водяная
пыль. Потом все снова стихает. Медленно и неохотно он оборачивается.
Понтонный мост исчез, на его месте бурлит суп из щепок и человеческой тушенки.
Хиро поворачивается посмотреть, что происходит у него за спиной. Антенного-
ловый, которого он заметил несколько секунд назад, теперь стоит на открытом
месте - совсем один на самом краю понтона. Все остальные разбежались. Хиро
даже видно, как двигаются губы этого гада. Круто развернув лодку, он
возвращается назад, свободной рукой на ходу выхватывая вакизаси, - и, проезжая мимо
антенноголового, срубает его.
Но на его место придут другие. Хиро знает, что теперь все антенноголовые
вышли на охоту. А стрелкам на «Интерпрайзе» наплевать, сколько еще беженцев
они прикончат, пока не попадут в Хиро.
Из малазийского района он выплывает в китайский. Этот «застроен» намного
лучше, тут есть даже несколько стальных кораблей и барж. Насколько видно Хиро
с его никчемной точки обзора на уровне моря, район тянется куда-то прочь от
Ядра.
Еще один наблюдатель стоит у перил рубки одного из китайских кораблей - еще
один антенноголовый. Хиро видит, как он щелкает челюстями, отправляя
последние сводки в Диспетчерскую Ядра.
Большая пушка-«гатлинг» на палубе «Интерпрайза» снова открывает огонь,
посылая еще один метеорит из осколков обедненного урана в борт нежилой баржи
футах в двадцати от Хиро. Весь борт баржи вминается внутрь, точно сталь, став
жидкой, сбегает в водосток, металл становится ярким, когда ударные волны
превращают толстые наслоения ржавчины в аэрозоль, отрывают их от стали на
настолько мощной звуковой волне, что у Хиро болит в груди и начинает кружиться
голова.
Пушка управляется радаром. Она очень точна, когда огонь ведется по стальным
предметам. И гораздо менее точна, когда мишенью ей служат плоть и кровь.
- Хиро? Что, черт побери, там происходит? - кричит у него в наушниках И.В.
- Не могу говорить. Доберись до моего офиса, - говорит Хиро. - Втащи меня
на мотоцикл и поезжай туда.
- Я не умею водить мотоцикл, - отвечает она.
- Там только одна рукоять. Поверни ее, и он поедет.
Тут Хиро поворачивает свою моторку носом в открытое море и дергает шнур
мотора. На Реальность накладывается тусклая картинка Метавселенной: он видит
спину черно-белой И.В., сидящей перед ним на мотоцикле; вот она дергает
дроссель , и они срываются с места - и тут же на скорости света врезаются в стену
небоскреба.
Он совсем отключает картинку Метавселенной, и гоглы становятся совершенно
прозрачными. Потом переключает свою систему на режим горгульи: увеличенное
разрешение в видимом свете, фальшивые цвета инфракрасного видения плюс
миллиметровой радар.
Мир видится ему в зернистом черно-белом, но куда ярче, чем раньше. То тут,
то там размытым розовым и красным светятся отдельные предметы. Это работает
инфракрасное видение, иными словами, эти предметы - теплые или горячие: люди
розовые, моторы и костры красные.
Данные миллиметрового радара наложены поверх этой картинки более четким
неоново-зеленым. Они показывают все, что тут есть металлического. Теперь Хиро
лавирует по зернистой антрацитовой водной авеню, обрамленной зернистыми
светло-серыми понтонными мостами, привязанными к четко очерченным неоново-зеленым
баржам и кораблям, которые в некоторых местах светятся красным - там они
излучают жар. Не слишком красивое зрелище. Напротив, настолько отвратительное,
что само по себе служит достаточным объяснением тому факту, почему горгульи
становятся отщепенцами. Но для выживания это намного полезнее, чем рисунок
углем по эбониту, каким виделась ему Реальность раньше.
И это спасает ему жизнь.
Когда он с шумом несется по узкому извилистому каналу, над водой перед ним
повисает узкая зеленая парабола, внезапно появляясь из воды и рывком
распрямляясь в прямую линию на уровне шеи. Фортепьянная струна. Поднырнув под ней,
Хиро машет китайским юнцам, поставившим эту ловушку-сюрприз, и продолжает
путь.
Радар засекает трех размыто-розовых индивидуумов с китайскими АК-47,
стоящих на краю канала. Свернув в боковой канал, Хиро от них ускользает. Но этот
новый канал намного уже, к тому же Хиро не знает наверняка, куда он ведет.
- И.В. - окликает он, - где мы, черт побери?
- Едем по улице к твоему дому. Мы уже раз шесть его проскакивали.
Впереди - тупик. Хиро разворачивается на сто восемьдесят градусов. С
тащащимся позади теплообменником моторка далеко не столь маневренная и быстрая,
как хотелось бы Хиро. Он подныривает под еще одну ловушку-сюрприз и начинает
исследовать другой узкий канал, который проскочил раньше.
- Ну вот, мы дома. Ты сидишь за рабочим столом, - говорит И.В.
- О!кей, - отзывается Хиро. - Вот сейчас будет самое трудное.
Затормозив, он останавливается прямо посреди канала, осматривает окружающие
лодки в поисках милиции и антенноголовых, но никого не видит. В соседней
лодке крохотная китаяночка рубит что-то квадратным тесаком. Хиро решает, что на
этот риск он может пойти, поэтому, отключив Реальность, возвращается в Метав-
селенную .
Он сидит за столом. Рядом стоит И.В., сложив руки на груди и излучая
возмущение/нетерпение/отвращение .
- Библиотекарь?
- Да, сэр. - Мягко ступая, в комнату входит Библиотекарь.
- Мне нужны чертежи авианосца «Интерпрайз». Быстро. Если сможешь добыть
какую-нибудь трехмерную проекцию, еще лучше.
- Да, сэр, - отвечает Библиотекарь. Протянув руку, Хиро подтягивает к себе
«Землю».
- «ВЫ ЗДЕСЬ», - говорит он.
«Земля» поворачивается так, что он смотрит прямо на Плот. Который вдруг
наезжает на него с ужасающей скоростью. Всего три секунды - и он на месте.
Будь он где-нибудь в нормальной, стабильной части света, например в Манхэт-
тене, то действительно увидел бы трехмерное изображение. Вместо этого ему
приходится мириться с двухмерной записью со спутника. Перед ним красная
точка, наложенная на черно-белую фотографию Плота. Красная точка сидит посреди
узкой черной протоки: «ВЫ ЗДЕСЬ».
И все равно это невероятный лабиринт. Но разрешить головоломку лабиринта
куда проще, если смотришь на него сверху. Через шестьдесят секунд он уже в
Тихом океане. А там серый туманный рассвет. Клубы дыма, исходящие от
теплообменника «Разума», только немного его сгущают.
- Где ты, мать твою? - спрашивает И.В.
- Уплываю с Плота.
- Черт. Ну, спасибо, что помог.
- Через минуту вернусь. Мне просто нужно пару секунд, чтобы все
подготовить .
- Тут кругом полно жутковатых типов, - говорит И. В. - И они за мной
наблюдают.
- Не волнуйся, - отвечает Хиро. - Уверен, к доводам «Разума» они
прислушаются.
Ш
Он открывает большой чемодан. Экран все еще горит, а на нем светится
плоское окно рабочего стола с линейкой меню наверху. Хиро трогает тач-пад, и вы-
ползает меню.
ПОМОЩЬ
Подготовка
Огонь
Тактические подсказки
Техническое обслуживание
Перезарядка
Выявление неисправностей
Разное
Под заголовком «Подготовка» информации даже больше, чем требуется, в том
числе часовой видеофильм, звезда в котором - приземистый азиат с испещренным
шрамами лицом, которое словно парализовало в тот момент, когда оно выражало
величайшее пренебрежение. Он одевается. Он выполняет специальные упражнения
на растяжку конечностей. Он проверяет дула на предмет повреждений или грязи.
Все это Хиро просматривает на ускоренной перемотке.
Наконец коренастый азиат надевает на себя пушку.
Оказывается, Рыбий Глаз использовал «Разум» неправильно; у пушки имеется
собственный лафет, который на ремнях крепится к телу, так что отдачу
принимаешь на таз, иначе говоря, импульс приходится прямо в твой центр тяжести.
Лафет снабжен амортизаторами и миниатюрными гидравлическими прокладками для
компенсации веса и отдачи. Если правильно все это надеть, вести прицельный
огонь намного проще. А если надеть гоглы и подключиться к компьютеру, «Разум»
будет очень удобно накладывать перекрестие мишени на все, во что бы ты ни
целился .
- Ваша информация, сэр, - говорит Библиотекарь.
- Сможешь увязать эту информацию с утилитой «ВЫ ЗДЕСЬ»?
- Я посмотрю, что можно сделать, сэр. Форматы представляются совместимыми.
Сэр?
- Да?
- Эти чертежи устарели на несколько лет. С тех пор как они были
изготовлены, «Интерпрайз» был куплен частным лицом...
- Который мог внести какие-то изменения. Усек.
Хиро возвращается в Реальность.
Находит открытый «бульвар» воды, ведущий к Ядру. Вдоль него тянется
подвесной мостик для пешеходов: связанная воедино, похоже, бесконечная череда
разномастных трапов, понтонов, бревен, брошенных скиффов, алюминиевых каноэ,
железных бочек из-под нефти. В любом другом месте планеты это было бы полосой
препятствий, как в учебке; здесь, в этом конгломерате «пятого мира», - это
настоящий суперхайвей.
Хиро ведет лодку прямо посередине и не слишком быстро. Если он на
что-нибудь наткнется, моторка может перевернуться. «Разум» пойдет ко дну. А
ведь «Разум» ремнями привязан к Хиро.
Перейдя в режим горгульи, Хиро ясно различает неплотную пикетную линию из
полукруглых куполов, которые идут по краю взлетной палубы «Интерпрайза».
Радар услужливо идентифицирует и выводит на экран данные о радарных антеннах
антиракетных установок «фаланга». Из-под каждого купола высовывается
многоствольная пушка.
Хиро замедляет ход и несколько раз поводит взад-вперед дулом «Разума», пока
через поле зрения у него не проносится перекрестие мишени. Это точка
прицеливания. Установив перекрестие посередине, прямо на одну из «фаланг», он
полсекунды давит на курок.
Большой купол превращается в фонтан зазубренных чешуйчатых обломков. Под
ним еще видны дула пушки, усеянные красными отметинами. Хиро чуть-чуть
опускает перекрестие и выпускает еще одну очередь, которая срезает пушку с
лафета. Тут ее патронная лента начинает спорадически взрываться, и Хиро
приходится отвести взгляд.
Переведя взгляд на следующую «фалангу», Хиро обнаруживает, что смотрит
прямо в дула пушки. Это настолько страшное зрелище, что он непроизвольно
нажимает на спусковой крючок и выпускает длинную очередь, которая не дает вообще
никакого результата. Тут обзор ему загораживает нечто очень близкое. Отдача
оттолкнула его за обветшалую яхту, пришвартованную к краю канала.
Он знает, что сейчас произойдет, ведь из-за пара найти его совсем непросто,
поэтому поскорей уносит ноги. Секунду спустя выстрел из крупнокалиберной
пушки просто загоняет яхту под воду. Несколько минут Хиро удирает, потом находит
понтон, за который можно зацепиться, и снова выпускает длинную очередь. Когда
он отпускает спуск, в палубе «Интерпрайза» выеден полукруглый зазубренный
кусок - там была раньше «фаланга».
Хиро снова сворачивает в главный канал, плывет по нему, пока тот не
заканчивается у борта одного из кораблей Ядра, контейнеровоза, превращенного в
многоэтажный комплекс апартаментов. Трапом с одного уровня на другой служит
сеть для подъема грузов. Она же, вероятно, играет роль и разводного моста,
когда из гетто сюда пытаются залезть нежелательные элементы. Хиро нежелателен
более кого-либо на Плоту, но грузовую сеть тут для него оставили.
Что очень даже неплохо. Впрочем, пока он останется на своей моторке.
Проплыв вдоль борта контейнеровоза, он разворачивается у носа. Следующее крупное
судно - нефтяной танкер, почти что пустой и потому высоко сидящий в воде.
Заглянув в стальной каньон между двумя кораблями, Хиро не видит никаких
соединяющих их сетей. Владельцы не хотят, чтобы на танкер пробрались воры или
террористы , которые могли бы выкачать из него нефть.
Следующий корабль - «Интерпрайз».
Два гигантских суда, нефтяной танкер и авианосец, покачивающиеся
параллельно на расстоянии от десяти до пятидесяти футов, соединены целым рядом
толстенных канатов, а разделяют их огромные баллонеты: словно пару дирижаблей
зажали, чтобы корабли не терлись один о другой. Тяжелые канаты не просто
связывают два корабля, нет, кто-то постарался, придумывая систему гирь и шкивов,
чтобы дать канатам слабину на случай, если шторм потянет корабли в разные
стороны.
Хиро проплывает через каньон на собственном крохотном баллонете. По
сравнению с остальным Плотом этот серый стальной туннель кажется тихим и
изолированным; кроме Хиро, ни у кого нет причин сюда забираться. Ему хочется
задержаться тут минутку, расслабиться.
На что, если вдуматься, надежды мало.
- «ВЫ ЗДЕСЬ», - произносит он.
И обшивка «Интерпрайза» перед ним, эта мягко загибающаяся стена серой
стали, превращается в трехмерный проволочный рисунок, который показывает ему
нутро корабля за броней.
Вдоль всей ватерлинии «Интерпрайз» снабжен толстой антиторпедной броней.
Выглядит малообещающе. Выше броня становится тоньше, а за ней - хорошие
новости: не баки с горючим и склады боеприпасов, а настоящие каюты.
Выбрав отсек, маркированный «ГАРДЕРОБНАЯ», Хиро открывает огонь.
Обшивка у «Интерпрайза» на удивление прочная. «Разум» не пробивает в ней
кратер с первого раза: прежде чем очередь прошивает ее насквозь, проходит
несколько минут. А когда все сделано, то в обшивке остается дыра всего в шесть
дюймов в диаметре. Отдача отбрасывает Хиро к ржавой обшивке нефтяного
танкера.
Он все равно не может взять пушку с собой, поэтому просто жмет на спусковой
крючок и старается удерживать «Разум» так, чтобы очереди шли в одно и то же
место, пока не заканчиваются боеприпасы. Тогда он расстегивает ремни и просто
сбрасывает все устройство за борт. «Разум» идет на дно, отмечая свое
местонахождение колонной пара. Пусть потом как-нибудь «Великий Гонконг мистера Ли»
отправляет одну из своих экологических бригад быстрого реагирования, чтобы
его поднять. Если захочет, сможет даже потащить Хиро в Трибунал по
преступлениям против окружающей среды. В настоящий момент Хиро плевать.
С десятой попытки Хиро все же закрепляет абордажный крюк в зияющей дыре на
высоте двадцати футов над уровнем воды.
Пока он протискивается в дыру, его комбинезон издает хлопки и шипенье: это
горячий металл расплавляет и рвет синтетическую ткань. В конце концов, целые
лоскуты комбинезона Хиро привариваются к обшивке. На некогда прикрытых ими
участках тела теперь ожоги первой и второй степени, но они пока не причиняют
боли. Вот как Хиро завелся. Больно будет потом. Подошвы его сапог плавятся и
шипят, когда он осторожно ступает по раскаленной шрапнели. Отсек полон дыма,
но проектировщики авианосца явно учитывали опасность пожара, и вообще тут нет
ничего, способного загореться. Пробравшись через дымовую завесу, Хиро
подходит к двери, которую «Разум» превратил в ажурную стальную салфетку. Выбив ее
ногой, он выходит в проход, который на чертежах обозначен просто как
«КОРИДОР» . А потом - поскольку ему кажется, что сейчас самое время, - достает из
ножен катану.
Когда ее партнер отправился по каким-то делам в Реальность, его аватара как
будто обмякла, утратив анимацию. Тело еще сидит за столом, точно надувная
секс-кукла, а лицо все проделывает всевозможные упражнения на растяжку. И.В.
не знает, чем он занят, но, судя по всему, чем-то увлекательным, поскольку
большую часть времени он или крайне удивлен, или напуган до чертиков.
Вскоре после того, как он заканчивает болтать с библиотечным типом об
авианосце, она слышит низкий рокот снаружи - шум из Реальности. По звуку нечто
среднее между автоматными очередями и бензопилой. Как только она слышит этот
шум, на лице Хиро возникает потрясенное выражение: мол, я что, сейчас умру?
Кто-то хлопает ее по плечу. Какой-то пиджак, условившийся об утренней
деловой встрече в Метавселенной, наверное, считает, будто что бы тут ни делал
этот курьер, это не так уж и важно. С минуту она не обращает на него
внимания.
Тут офис Хиро теряет очертания, вспархивает вверх, будто нарисованный на
жалюзи, и перед И.В. возникает лицо. Азиата. Жутика. Антенноголового. Одного
из страшных типов с антеннами в голове.
- Ну, - говорит она, - и что вам надо?
Схватив ее за руку, антенноголовый вытаскивает ее из кабинки. Снаружи стоит
его напарник, который хватает И.В. за вторую руку. А потом оба они выводят ее
из зала.
- Отпусти мою руку, мать твою, - говорит она. - Я и так с вами пойду. Ладно
вам.
Не в первый раз ее вышвыривают из здания, полного пиджаков. Впрочем, на сей
раз все несколько иначе. На этот раз вышибалы - пара пластмассовых солдатиков
в натуральную величину.
И не в том дело, что эти типы, вероятно, не говорят по-английски. Они ведут
себя ненормально. Ей в самом деле удается вырвать одну руку, а тип не дает ей
оплеуху, даже не ругается, а просто поворачивается к ней всем телом и
механически ощупывает ее, пока снова не хватает за руку. Лицо у него при этом
остается совершенно неподвижным. Глаза смотрят прямо перед собой, точно разбитые
фары. Рот открыт ровно настолько, чтобы он мог им дышать, но губы не
шевелятся.
Они в комплексе корабельных кают и развороченных контейнеров, выполняющем
роль вестибюля отеля. Антенноголовые тащат ее за дверь, по грубому кресту
посадочной площадки вертолета. И самое время, поскольку тот как раз заходит на
посадку. Меры безопасности на Плоту оставляют желать лучшего: им троим вполне
могло снести лопастями головы. Это тот самый обтекаемый корпоративный
вертолетик с логотипом «НИИ НТР», который она уже видела раньше.
Антенноголовые пытаются протащить ее по каким-то сходням, которые ведут
через открытую воду на соседний корабль. И.В. удается развернуться на сто
восемьдесят градусов, после чего она обеими руками хватается за перила,
коленями обнимает опору и держится изо всех сил. Один из охранников хватает ее
поперек тела и пытается просто сорвать с шеста, а второй тем временем заходит
спереди, чтобы по одному разжать ей пальцы.
Из вертолетика «НИИ НТР» выпрыгивают несколько типов. Все они в
комбинезонах, по карманам которых распиханы разнообразные устройства, среди которых
она замечает, по крайней мере, один стетоскоп. Еще из вертолетика выгружают
огромные фибергласовые коробки с красными крестами на боку, которые бегом
заносят в контейнеровоз. И.В. знает, что делается это не ради какого-нибудь
толстого бизнесмена, которого хватил удар, когда он подавился разваренным
черносливом. Они бегут туда, чтобы реанимировать ее парня. Ворон на
амфетаминах : именно то, что сейчас нужно Америке.
Оторвав И. В. от перил, антенноголовые все же тащат ее на соседний корабль,
а оттуда по новым сходням переходят на еще один, совсем уже огромный. И. В.
решает, что это нефтяной танкер. За лабиринтом труб, на которых сквозь белую
краску проступает ржавчина, ей виден стоящий по другую сторону «Интерпрайз».
Вот куда ее волокут.
Прямого перехода тут нет. Кран на палубе «Интерпрайза» поворачивается,
перенося на танкер небольшую проволочную клетку, которая повисает всего в
нескольких футах над палубой. Клетка подпрыгивает, скользит из стороны в
сторону, качается на тросе, как маятник, - это волны раскачивают корабли. В одном
боку клетки - открытая и болтающаяся на петлях дверь.
Антенноголовые забрасывают ее туда головой вперед, все это время прижимая
ей руки к бокам, чтобы она не смогла уцепиться за дверь или оттолкнуть от
себя клетку, а потом несколько секунд тратят на то, чтобы затолкать за телом
ноги. Совершенно очевидно, что от слов толку мало, поэтому теперь она
сопротивляется молча. Ей удается хорошенько въехать пяткой одному антенноголовому
по переносице, она и чувствует, и слышит, как ломается кость, но тот никак не
реагирует, только голова у него откидывается назад от удара. И.В. так занята
тем, что наблюдает, когда же он сообразит, что у него сломан нос и кто в этом
виноват, что перестает брыкаться и размахивать руками ровно настолько, чтобы
второй сумел затолкать ее в клетку. Потом дверца захлопывается.
Клетку сумел бы открыть даже опытный енот. А для перевозки людей она вообще
не годится. Но когда И.В. удается развернуться и дотянуться до шпингалета,
она уже висит в двадцати футах над уровнем палубы и под ней зияет полоса
черной воды между танкером и «Интерпрайзом». Еще она успевает увидеть крохотную
моторку, беспомощно болтающуюся между двух стальных стен.
На «Интерпрайзе», похоже, не все ладно. Что-то где-то горит. Слышны
автоматные очереди. И.В. не слишком уверена, хочет ли она там находиться. Но,
вися в воздухе, на всякий случай осматривает корабль и убеждается, что с него
не улизнуть: никаких тебе удобных трапов или веревочных лестниц.
Ее опускают на «Интерпрайз». Клетка дико кренится, раскачиваясь из стороны
в сторону, царапает углом доски, а когда, наконец, касается палубы, то
проезжает по ней несколько метров, прежде чем окончательно остановиться. Отодвинув
шпингалет, И.В. выбирается наружу. Ну и теперь что?
Посреди палубы краской нарисована мишень посадочной площадки, вокруг
которой на приколе стоит несколько вертолетов. А еще один, мастодонт с двумя
реактивными турбинами, точно летающая ванна, ощетинившаяся пушками и ракетными
установками, стоит прямо посреди мишени, полыхая огнями, скуля мотором и
уныло вращая лопастями. Возле него сгрудилась небольшая группа мужчин.
За неимением лучшего И. В. направляется к нему. Как она все это ненавидит:
ведь именно такого от нее и ждут. Но, по правде, сказать, у нее нет другого
выбора. Ей отчаянно жаль, что при ней нет доски. Палуба авианосца - едва ли
не лучшая территория для скейтинга, какую ей вообще доводилось видеть. В кино
она видела, что у авианосцев есть большие паровые катапульты для забрасывания
в небо самолетов. Вот бы вылететь из паровой катапульты на доске.
Пока она идет к вертолету, от группки отделяется мужчина и направляется к
ней. Крупный, тело у него размером с пятидесятипятигаллоновую бочку, а еще
закрученные на концах усы. Надвигаясь на нее, он довольно смеется, что
выводит ее из себя.
- Ну и вид у тебя, совсем как у потерянной девочки! - говорит он. - Черт,
дорогуша, ты выглядишь как утонувшая крыса, которую только что просушили.
- Спасибо, - отзывается она. - А ты выглядишь как раскатанный фарш.
- Очень смешно, - отзывается он.
- Тогда почему ты не смеешься? Боишься, что это правда?
- Послушай, - говорит он, - у меня нет времени на подростковые перепалки. Я
как раз для того вырос и состарился, чтобы от них избавиться.
- Дело не в том, что у тебя нет времени, - говорит она. - Дело в том, что
ты плохо это умеешь.
- Знаешь, кто я? - спрашивает он.
- Ага, знаю. А знаешь, кто я?
- И.В. Пятнадцатилетний курьер.
- Личный друг Дядюшки Энцо, - говорит она, вытаскивая личные номерные знаки
и бросая их ему.
Он удивленно протягивает руку, и цепочка обвивается вокруг его пальцев.
Поднеся их поближе, он читает надпись на табличках.
- Ну, надо же, - хмыкает он. - Тот еще сувенир. - Он бросает таблички ей
назад. - Я знаю, что ты в приятелях у Дядюшки Энцо. Иначе я бы просто утопил
тебя, а не тащил сюда на банкет. И, откровенно говоря, мне глубоко плевать,
потому что к концу дня или Дядюшка Энцо отойдет от дел, или от меня, как ты
выражаешься, останется раскатанный фарш. Но думаю, Большой Дядя
призадумается, пускать ли «стингер» в турбину моего вертолета, узнав, что на борту его
маленькая чикита.
- Ты все не так понял, - отрезает И.В. - Секс ни при чем.
И все же она раздосадована: ведь в конечном итоге личные номерные знаки не
совершили чуда и не превратили дурных парней в камень.
Повернувшись на каблуках, Райф направляется к вертолету. Сделав несколько
шагов, он останавливается и оглядывается через плечо на И.В., которая так
старается не заплакать.
- Ты идешь?
Она смотрит на вертолет. Билет с Плота.
- Можно мне оставить записку Ворону?
- Что касается Ворона, ты уже свое дело сделала, ха, ха, ха. Пойдем,
девочка, не будем тратить горючее вертолета - вредно для, мать ее, окружающей
среды.
Она тащится за ним к вертолету, залезает внутрь. Внутри тепло и светло,
мягкие кресла. Словно после тяжелого февральского дня, проколесив много часов
по самым тяжелым, присыпанным песком грунтовкам, усаживаешься в мягкое крес-
ло.
- Я велел переоборудовать интерьер, - объясняет Райф. - Это старый
советский военный вертолет, спроектированный без учета комфорта. Но такова цена,
какую приходится платить за отличную броню.
В вертолете кроме них еще двое. Одному лет пятьдесят, он - исхудалый, с
большими порами, в бифокальных очках в проволочной оправе, а на коленях у
него - лэптоп. Технарь. Другой - массивный негр с пушкой.
- И.В., - говорит, как всегда, вежливый Л. Боб Райф, - познакомься с
Фрэнком Фростом, моим техническим директором, и Тони Майклсом, главой моей службы
безопасности.
- Мэм, - тянет Тони.
- Как поживаете, - бормочет Фрэнк.
- Пососи мне пальцы на ногах, - отрезает И.В.
- Не наступайте на это, пожалуйста, - просит Фрэнк.
И.В. опускает взгляд. Забираясь на самое ближнее к двери пустое кресло, она
наступила на лежащий на полу сверток. Размером он с телефонный справочник, но
неровной формы, очень тяжелый и замотан в пузырчатую упаковку и прозрачный
пластик. Она лишь с трудом может различить его содержимое. Что-то
светло-красно-коричневое. Покрытое куриными царапинами. Твердое как камень.
- Что это? - спрашивает И.В. - Домашний хлеб от мамочки?
- Древний артефакт. - Голос Фрэнка звучит раздраженно. Райф с облегчением
хмыкает, довольный тем, что И.В. взялась оскорблять кого-то другого.
Через взлетную палубу бежит, пригибаясь, еще один мужчина, который явно до
смерти боится вращающихся с воем лопастей. Новоприбывшему около шестидесяти,
а на голове у него красуется уложенная шапочкой шевелюра, которую ветер от
винта, кажется, не в силах взлохматить.
- Всем привет, - весело говорит он. - Не уверен, что со всеми тут знаком.
Прибыл только сегодня утром и уже назад!
- Кто вы такой? - бурчит Тони.
Лицо новоприбывшего становится удрученным.
- Грег Ричи, - отвечает он.
Потом, когда никто как будто не реагирует, подсказывает:
- Президент Соединенных Штатов.
- О! Извините. Приятно познакомиться, мистер президент. - Тони протягивает
ему руку. - Тони Майкле.
- Фрэнк Фрост. - Со скучающим видом Фрэнк тоже протягивает руку.
- На меня внимания не обращайте, - говорит И. В. , когда Ричи смотрит в ее
сторону. - Я заложница.
- Поднимай эту малышку, - приказывает Райф пилоту. - Полетели в Л.А.
Сделаем «Миссия невыполнима» выполнимой.
Лицо у пилота угловатое - проведя несколько дней на Плоту, И.В. научилась
распознавать, что это типично для русских. Он начинает возиться с рукоятями.
Моторы воют громче, и шлепанье лопастей убыстряется. И. В. чувствует, но не
слышит несколько маломощных взрывов. Все остальные их тоже почувствовали, но
реагирует только Тони: присев на корточки на полу вертолета, он вытаскивает
из-за пазухи пушку и осторожно открывает дверь. Тем временем моторы несколько
умеряют громкость, и винт, перестав хлюпать, переходит на холостой режим.
И. В. видит его из окна. Это Хиро. Он весь в копоти и в крови, в одной руке
у него пистолет. Он только что пару раз выстрелил в воздух, чтобы привлечь к
себе внимание, а теперь отступает, чтобы укрыться за одним из припаркованных
вертолетов,
- Ты труп, - орет ему Райф. - Ты застрял на Плоту, придурок. У меня тут
миллион мирмидонцев. Ты что, всех их собираешься убить?
- У мечей боеприпасы не кончаются, - кричит в ответ Хиро.
- Ну и чего тебе надо?
- Таблицу. Отдай мне таблицу, тогда можешь взлетать и оставить меня
миллиону своих антенноголовых. Если не отдашь мне таблицу, я весь магазин выпущу
тебе в ветровое стекло.
- А оно пуленепробиваемое! Ха! - гогочет Райф.
- А вот и нет! - кричит Хиро. - Афганские повстанцы на собственном опыте
убедились.
- Он прав, - говорит пилот.
- Треклятое советское дерьмо! - взрывается Райф. - Столько стали пустить на
брюхо, а лобовое стекло действительно сделать из стекла?
- Отдай мне таблицу, - говорит Хиро, - иначе и вы здесь останетесь.
- Ты не выстрелишь, - отвечает Райф, - ведь у меня тут феечка.
В последнюю минуту И.В. пытается пригнуться, чтобы Хиро ее не увидел. Ей
стыдно. Но на мгновение Хиро встречается с ней взглядом, и на лице его она
видит поражение.
Рванувшись к двери, она высовывается на самый ураган от лопастей винтов.
Схватив за воротник комбинезона, Тони втаскивает И.В. внутрь, а потом,
перевернув на живот, придавливает ей поясницу коленом, чтобы удержать на месте.
Тем временем мотор снова набирает обороты, и через открытую дверь ей видно,
как клонится и исчезает из виду горизонт палубы авианосца.
Столько всего пришлось вынести, а она сорвала план. Теперь она в долгу
перед Хиро.
А может, и нет.
Упершись основанием ладони в край глиняной таблицы, она изо всех сил
толкает . Сверток скользит по полу, долю секунды качается на пороге и, наконец,
кувыркаясь , вылетает из вертолета.
Еще один доставленный сверток, еще один удовлетворенный клиент.
С минуту или две вертолет висит в двадцати футах над палубой. Все внутри
смотрят вниз на таблицу, которая выпала из упаковки посреди посадочной
мишени. Пластик по углам разорвался, и куски, крупные фрагменты таблицы
разлетелись на несколько футов во все стороны.
Хиро тоже пялится на нее из безопасного укрытия за вертолетом. Он смотрит
на нее так пристально, что не замечает ничего вокруг. Пара антенноголовых
приземляется Хиро на спину, ударяя его лицом о вертолет. Он сползает по боку
вертолета и падает ничком. Рука с пушкой у него все еще свободна, но тут же
на нее наваливаются антенноголовые. И на ноги тоже. Он вообще теперь не
способен двигаться. Не видит ничего, кроме разбитой таблицы в двадцати футах от
себя. Звук и ветер вертолета Райфа стихают в приглушенный «ух-ух», который
еще долго звучит в отдалении.
Он ощущает щекотку за ухом: прикосновение скальпеля, а за ним дрели.
Эти антенноголовые подчиняются дистанционному управлению откуда-то еще. Нг,
кажется, думал, что на Плоту имеется организованная система обороны.
Возможно, тут есть заправляющий всем хакер, эн, который с диспетчерской вышки
перемещает этих типов, точно шахматные фигуры.
В любом случае спонтанности у них ни на грош. Несколько минут они сидят на
нем, решая, что им делать дальше. Потом руки хватают его за запястья и
лодыжки, за колени и локти. Антенноголовые волокут его по взлетной палубе, точно
несут гроб на похоронной процессии - лицом вверх. Повернув голову, Хиро видит
диспетчерскую вышку и глядящие на него сверху вниз лица. Один - эн - говорит
в микрофон.
Наконец носильщики заходят на большой подъемник, который опускается в нутро
корабля, диспетчерской вышки больше не видно. Останавливается подъемник на
одной из нижних палуб, по всей видимости, тут расположены ангары, где
когда-то держали самолеты.
Хиро слышит женский голос, мягко, но четко выговаривающий слоги:
- Me лу лу му ал ну ум ме эн ки ме эн ме лу лу му ме ал ну ум ме ал ну уме
ме ме му лу э ал ну ум ме дут га мк ме му лу э ао ну ум ме...
До палубы остается три фута, которые он преодолевает в свободном падении,
обрушиваясь на спину и ударясь головой. Все его конечности безвольно
отскакивают от металла. Вокруг со звуком падающих с вешалки мокрых полотенец валятся
антенноголовые.
Он не способен пошевелить ни рукой, ни ногой, но может контролировать
взгляд. Над ним возникает лицо, которое все никак не фокусируется, но Хиро
узнает посадку головы, то, как она перебрасывает волосы за плечо, когда они
падают ей на подбородок. Это Хуанита. Хуанита с антенной, поднимающейся из
основания черепа.
Став рядом с ним на колени, она наклоняется, приставляет ему руку к уху и
что-то шепчет. Жаркий воздух щекочет ему ухо, и он пытается отстраниться, но
не может. Она проговаривает новую длинную череду слогов, потом выпрямляется и
легонько толкает Хиро в бок. Он рывком отстраняется.
- Вставай, лентяй, - говорит она.
Хиро встает. С ним все в порядке. Но все антенноголовые лежат вокруг
совершенно неподвижно.
- Просто небольшой нам-шуб, я сама его написала, - говорит она. - Они
придут в себя.
- Привет, - отвечает он.
- Привет. Рада тебя видеть, Хиро. Я сейчас тебя обниму, осторожно с
антенной.
Она его обнимает. Он обнимает ее в ответ. Антенна утыкается ему в нос, но
ему все равно.
- Как только мы вынем эту штуку, волосы отрастут снова, - шепчет она и
наконец его отпускает. - Объятие нужно было скорее мне, чем тебе. Тут было так
одиноко. Одиноко и страшно.
Хотеть обниматься в такое время - парадоксальное поведение, типичное для
Хуаниты.
- Не обижайся, - говорит Хиро, - но разве ты теперь не на стороне плохих
парней?
- А! Ты об этом?
- Ну да. Разве ты не на них работаешь?
- Если да, то это у меня получается не слишком хорошо. - Она со смехом
указывает на кольцо поверженных антенноголовых. - Нет. На меня оно не действует.
Некоторое время вроде бы действовало, но всегда есть способы с этим бороться.
- Почему? Почему на тебя это не действует?
- Последние несколько лет я провела в обществе иезуитов, - говорит она. -
Слушай. У нашего мозга есть иммунная система, в точности как у тела. Чем
больше ты ее используешь, чем большему количеству вирусов себя подвергаешь,
тем сильнее у тебя иммунитет. А у меня он чертовски хорош. Помнишь, я ведь
одно время была атеистом, а потом тернистым путем снова вернулась к религии.
- Почему они тебя не прикончили, как ДаБида?
- Я пришла сюда добровольно.
- Как Инанна.
- Да.
- Зачем кому-то приходить сюда добровольно?
- Разве ты не понимаешь, Хиро? Это мозговой центр религии, одновременно
новой и самой древней из всех. Быть здесь - все равно, что ходить по пятам за
Иисусом или Магометом: тебе дается шанс увидеть зарождение новой веры.
- Но это же ужасно. Райф - Антихрист.
- Разумеется, Антихрист. Но все равно интересно. И у Райфа есть еще кое-что
ценное: Эриду.
- Город Энки.
- Он самый. Райф присвоил себе все таблицы, какие когда-либо составил Энки.
Где еще быть человеку, который интересуется религией и хакерством? Будь эти
таблицы в Аравии, я бы надела чалму, сожгла водительские права и поехала
туда . Но таблицы здесь, поэтому я просто позволила им вживить мне антенну.
- Значит, все это время твоей целью было добраться до таблиц Энки?
- Заполучить ме, как Инанна. Зачем еще?
- И ты их исследовала?
- О да!
- И?. .
Она указывает на поверженных антенноголовых.
- Я сама теперь такое могу. Я бат ал шем. Я могу взломать спинной мозг.
- Ладно, послушай, Хуанита. Я очень рад за тебя. Но вокруг нас миллионы
людей, которые желают нас убить. Ты можешь их всех парализовать?
- Да, - отвечает она, - но тогда они умрут.
- Ты ведь знаешь, что нам нужно сделать, Хуанита, правда?
- Выпустить на волю нам-шуб Энки, - отвечает она. - Повторить Вавилонское
столпотворение.
- Тогда за дело, - говорит Хиро.
- Сначала главное, - напоминает она. - Диспетчерская вышка.
- Ладно, ты готовься захватить таблицу, а я возьму на себя вышку.
- И как ты собираешься это сделать? Порубить антенноголовых мечами?
- Ага. Это единственное, на что годны мечи.
- Давай сделаем по-другому, - предлагает Хуанита и, встав на ноги, уходит
по ангарной палубе.
Нам-шуб Энки представляет собой таблицу внутри глиняного конверта,
покрытого клинописным эквивалентом наклейки с предупредительной надписью. Весь
артефакт разбился на десятки кусков. Большая их часть осталась в пластиковой
упаковке , но несколько разлетелись по взлетной палубе. Собрав их с посадочной
площадки вертолета, Хиро возвращается в центр.
К тому времени, когда он разрезает упаковку, Хуанита уже машет ему из окна
на верхушке диспетчерской вышки.
Выбрав все куски, которые кажутся ему частями глиняного конверта, он
откладывает их в отдельную кучку. Потом складывает осколки самой таблицы в
сравнительно понятную последовательную группу. Пока еще не ясно, как сложить их
воедино, и у него нет времени на паззлы. Поэтому, надев гоглы, он входит в свой
офис и с помощью компьютера делает цифровую фотографию фрагментов, а потом
вызывает Библиотекаря.
- Да, сэр?
- Эта гиперкарточка содержит изображение разбитой глиняной таблицы. Знаешь
программку, которая могла бы сложить ее воедино?
- Минуту, сэр, - говорит Библиотекарь, потом у него в руках появляется
гиперкарточка, которую он отдает Хиро. На ней - изображение уже сложенной
таблицы. - Вот как она выглядит, сэр.
- Ты способен читать по-шумерски?
- Да, сэр.
- Можешь прочесть эту таблицу вслух?
- Да, сэр.
- Приготовься. И подожди секундочку.
Хиро подходит к основанию диспетчерской вышки. Тут есть дверь, через кото-
рую он попадает на лестницу, а по ней взбирается в центр управления, странное
сочетание железного века и высоких технологий. Хуанита уже ждет тут в
окружении мирно посапывающих антенноголовых. Она стучит пальцем по выступающему из
коммуникационного пульта микрофону, который покачивается на своей гибкой
подставке, как змея. В этот самый микрофон говорил прежде эн.
- Прямой эфир на весь Плот, - говорит она. - Давай.
Переключив свой компьютер на голосовой режим, Хиро встает возле микрофона.
- Библиотекарь, читай, - приказывает он, и из динамиков льется вереница
слогов.
Посреди этой вереницы Хиро поднимает глаза на Хуаниту. Заткнув пальцами
уши, та стоит в дальнем углу помещения.
Внизу, у подножия вышки подает голос антенноголовый. Глубоко в недрах «Ин-
терпрайза» тоже слышно бормотание. Смысла в нем нет никакого. Просто пустой
лепет.
Снаружи вдоль стены диспетчерской вышки тянется узкий внешний мостик. Выйдя
на свежий воздух, Хиро слушает Плот. Со всех сторон на него волнами
накатывает смутный рев, но не волн или ветра, а множества вырвавшихся на волю
человеческих языков. Истинное смешение языков.
Хуанита тоже выходит послушать. Хиро замечает, что за ухом у нее течет
красная струйка.
- у тебя кровь идет, - говорит он.
- Знаю. Небольшая примитивная операция, - отвечает она. Голос у нее
напряженный , словно ей больно. - Я специально для такого случая носила при себе
скальпель.
- что ТЬ1 сделала?
- Поддела скальпелем основание антенны и перерезала проволоку, уходящую мне
в мозг.
- Когда?
- Пока ты был на взлетной палубе.
- Зачем?
- А ты как думаешь? - говорит она. - Чтобы нам-шуб Энки на меня не
подействовал . Я теперь нейролингвистический хакер, Хиро. Ради этого знания я прошла
через подземелья ада. Оно теперь - часть меня. Даже не думай, что я соглашусь
на лоботомию.
- Когда мы отсюда выберемся, пообедаем вместе?
- Разумеется, - отвечает она. - А теперь давай выбираться.
т
- Я просто сделала свою работу, старик, - говорит она. - Этот малый Энки
хотел, чтобы я передала послание Хиро, вот я его и доставила.
- Заткнись, - только и бросает Райф.
Но он как будто и не зол вовсе. Просто хочет, чтобы она сидела тихо. Потому
что, что бы она ни сделала, теперь это не имеет значения: на Хиро навалилось
слишком много антенноголовых.
И. В. выглядывает из окна. Вертолет жужжит над Тихим океаном, держась так
низко, что волны практически скользят под ними. Она не знает, насколько
быстро они летят, но кажется, что очень быстро. Она всегда думала, что океану
полагается быть синим, а оказывается, он самого скучного серого цвета, какой
только можно придумать. Миля за милей сплошной серости.
Несколько минут спустя их нагоняет другой вертолет, летит вровень с ними и
довольно близко. Это один из вертолетов «НИИ НТР», набит он медиками.
В окно кабины ей видно, что в одном из кресел сидит Ворон. Поначалу ей
кажется, что он все еще без сознания, поскольку он странно сгорбился и совсем
не шевелится.
Потом Ворон поднимает голову, и И.В. видит, что он в гоглах, через которые,
наверно, вошел в Метавселенную. Подняв руку, он на мгновение сдвигает гоглы
на лоб, смотрит, прищурившись, в окно, и видит, как она за ним наблюдает. Их
взгляды встречаются, и сердце у И.В. начинает прыгать, точно рыба на суше или
заяц в герметичном пакете. Усмехнувшись, Ворон машет ей рукой.
Откинувшись на спинку сиденья, И.В. опускает на окно экран.
От садика Хиро до черного куба Л. Боба Райфа у Порта 127 - ровно половина
окружности Метавселенной, расстояние в 32 768 километров. Самое трудное -
выбраться из Центра. Хиро, как обычно, может проезжать на байке сквозь аватары,
но Стрит запружен еще и транспортом, анимарекламой, коммерческими шоу,
общественными плазами и иными плотными на вид симуляциями, какие встают у него на
пути.
Не говоря уже о нескольких отвлекающих моментах. Справа от него,
приблизительно в километре от «Черного Солнца», в гиперманхэттенских очертаниях на
фоне черного неба зияет огромная дыра. Это открытая площадь около мили
шириной, парк, в котором аватары собираются послушать концерты, принять участие в
конвентах и фестивалях. Большую ее часть занимает глубокая чаша амфитеатра,
способная вместить почти миллион аватар за раз. На дне амфитеатра -
гигантская круглая сцена.
Обычно она занята известными рок-группами. Сегодня на ней будут
представлены величайшие и талантливейшие компьютерные галлюцинации, какие только
способен породить человеческий разум. Над сценой висит трехмерный шатер,
оповещающий о сегодняшнем представлении: благотворительный графический концерт,
даваемый в честь ДаБида Мейера, который все еще лежит на больничной койке,
сраженный неведомым заболеванием. Амфитеатр уже наполовину полон хакеров.
Выбравшись из Центра, Хиро тут же дает по газам, выжимая максимум, и
остальные тридцать две тысячи с гаком километров покрывает минут за десять. У
него над головой с шумом проносятся по рельсу экспресс-поезда с
метафорической скоростью десяти тысяч миль в час. Он пролетает мимо них, словно они
стоят на месте. Это срабатывает лишь потому, что он едет по абсолютно прямой
линии. В симуляцию мотоцикла зашита подпрограммка, которая заставляет байк
автоматически следовать линии монорельса, поэтому Хиро не нужно думать о том,
чтобы действительно им управлять.
Тем временем Хуанита стоит с ним в Реальности. Она раздобыла себе еще одну
пару гоглов и, подключившись к компьютеру Хиро, может видеть все, что видит
он сам.
- У Райфа есть сотовый аплинк на корпоративный вертолет, точно такой же,
как на коммерческих рейсах авиалиний, поэтому, находясь в воздухе, он может
подключиться к Метавселенной. И пока он в полете, это единственный его доступ
к Метавселенной. Нам, возможно, надо взломать программу и, скажем,
блокировать его...
- Эти коммуникационные программы нижнего уровня так нашпигованы
антивирусами , что нам на это понадобится лет десять, - возражает Хиро, тормозя байк и
останавливаясь. - Срань господня! Он в точности такой, каким И.В. его
описывала.
Они стоят перед Портом 127. Черный куб Райфа в точности такой, как о нем
рассказывала И.В. И двери в нем нет.
Хиро съезжает со Стрита к кубу. Куб не отражает света, поэтому невозможно
определить, находишься ты от него на расстоянии десяти футов или десяти миль,
пока не начнут материализовываться демоны секьюрити. Их тут около полудюжины:
крупные, кряжистые аватары в синих комбинезонах, полувоенного вида, но без
знаков различия. Знаки различия им не нужны, поскольку всеми управляет одна и
та же программа. Они берут Хиро в плотное полукольцо с радиусом в десять
футов, блокируя путь к кубу.
Хиро бормочет себе под нос команду и исчезает: переходит в свою невидимую
аватару. Очень интересно было бы остаться и посмотреть, как отнесутся к этому
демоны секьюрити, но в данный момент ему нельзя останавливаться, давая им
время приспособиться.
Они и не приспосабливаются, во всяком случае, это им плохо удается.
Проскользнув меж двух демонов, Хиро направляется к стене куба и, наконец, с
размаху врезавшись в нее, останавливается как вкопанный. Все демоны как один
развернулись и кинулись в погоню. Они способны сообразить, где он: об этом
компьютер их оповещает, но они ничего не могут ему сделать. Как
демоны-вышибалы «Черного Солнца», которых Хиро помогал писать, они бросают
аватары, применяя к ним базовые законы физики аватар. Пока Хиро невидим, бросать
им, в сущности, нечего. Но если они хорошо написаны, у них в запасе могут
найтись более изощренные способы испортить ему жизнь, поэтому Хиро не теряет
времени даром. Воткнув катану в стенку куба, он протыкает ее насквозь и
втягивается за клинком внутрь.
Это взлом. Причем основанный на очень старом трюке, дырке, которую он
обнаружил много лет назад, пытаясь совместить правила боя на мечах с уже
существующим софтом Метавселенной. Его клинок не может продырявить стену, это
означало бы окончательное изменение параметров чужой собственности; но может
протыкать насквозь. У аватар такой способности нет. В этом сам смысл
существования стен в Метавселенной - мешать аватарам куда-то проникнуть. Но, как и все
остальное в Метавселенной, это правило - всего лишь протокол, соглашение,
которому условились следовать компьютеры. В теории его нельзя игнорировать. Но
на практике все зависит от способности различных компьютеров точно
обмениваться информацией на большой скорости и в соответствующие моменты времени. А
когда подключаешься к системе по спутниковой связи, как это делает сейчас
находящийся на Плоту Хиро, сигнал поднимается на спутник, а от него спускается
вниз с небольшой задержкой. Этой задержкой можно воспользоваться, если
двигаться быстро и не оглядываться назад. Хиро проходит сквозь стену, держась за
рукоять своей всепротыкающей катаны.
Владения Райфа - обширное, ярко освещенное помещение, занятое элементарными
геометрическими фигурами первичных цветов. Хиро словно попал внутрь обучающей
игрушки, созданной для того, чтобы научить детишек трехмерной геометрии:
кругом кубы, сферы, призмы, многоугольники, и все это опутано сетью цилиндров,
линий и спиралей. Но в данном случае игрушка вышла из-под контроля, точно все
на свете конструкторы «тинкертой» и «лего» налепили один на другой согласно
какой-то давно позабытой схеме.
Хиро уже достаточно давно обретается в Метавселенной, чтобы знать, что,
невзирая на яркий и веселый вид этой конструкции, она так же проста и
утилитарна, как армейский лагерь. Перед ним - модель системы. Большой сложной
системы. Геометрические предметы, по всей видимости, отображают компьютеры или
центральные ноды мировой сети Райфа или франшизы «Жемчужных врат», или
какие-то другие разновидности местных и региональных офисов, которые Райф
организовал по всему миру. Вскарабкавшись на это сооружение и забравшись в
парочку предметов, Хиро, возможно, сумел бы распознать отрывки кода, которым
оперирует система Райфа. Он, вероятно, даже смог бы его взломать, как предлагала
Хуанита.
Но нет смысла возиться с чем-то, чего он не понимает. Он может убить
несколько часов, прорубаясь в какой-то код, а потом обнаружить, что тот
контролирует автоматический спуск туалетов в Библейском колледже Райфа. Поэтому Хи-
ро не останавливается, а идет дальше, рассматривая нагромождение предметов и
пытаясь отыскать систему в их расположении. Теперь он знает, что нашел
лазейку в бойлерную всей Метавселенной. Вот только он понятия не имеет, чего здесь
искать.
Тут до него доходит, что вся система на самом деле состоит из нескольких
раздельных сетей, перепутанных друг с другом на одном пространстве. Это
исключительно сложный клубок тонких красных линий, которых тут миллионы и
которые соединяют тысячи маленьких красных шаров. Интуитивно Хиро догадывается,
что они, должно быть, отображают оптоволоконную сеть Райфа с ее бесчисленными
местными офисами и нодами, распространенными по всему миру. Есть тут еще
несколько не таких сложных сетей, которым присвоены другие цвета и которые
могут отображать коаксиальные линии, какие используют, например, для кабельного
телевидения, а может быть, это даже телефонные линии.
Еще тут есть грубая, тяжеловесная и массивная сеть, прорисованная синим.
Она состоит из небольшого количества крупных синих кубов - меньше десятка.
Друг с другом, но ни с чем больше, их соединяют массивные синие трубки. Сами
трубки прозрачные, но внутри Хиро видит множество многожильных кабелей,
переплетений проволок разных цветов. Чтобы отыскать их, Хиро понадобилось
некоторое время, ведь синие кубы почти скрыты красными шарами и прочими мелким
нодами, точно деревья, заросшие кудзу. Такое впечатление, будто перед ним более
старая, уже существовавшая сеть с собственными внутренними каналами, по
большей части примитивными, как обычный телефон. Своими высокотехнологическими
системами Райф основательно к ней присосался.
Хиро маневрирует, пока ему не удается подобраться поближе к синему кубу и
заглянуть, как через прутья решетки, сквозь нагромождение наросших на нем
линий. На каждой из шести сторон куба красуется белая звезда.
- Это правительство Соединенных Штатов, - поясняет Хуанита.
- Куда хакеры уходят умирать, - отзывается Хиро. Правительство Соединенных
Штатов - самый крупный и наименее эффективный производитель программного
обеспечения в мире.
Хиро и И. В. достаточно часто обедали в различных забегаловках по всему
Л.А., ели пончики, буррито, пиццу, суси, что угодно, а И.В. только и
говорила , что о своей маме и кошмарной работе, которую та делает для федералов.
Строгий контроль и регламентация всего. Тесты на детекторе лжи. Тот факт,
что, сколько бы она ни делала, она все равно не знает, над чем на самом деле
работает правительство.
Для Хиро это тоже всегда было загадкой; впрочем, на то оно и правительство.
Его как раз и изобрели, чтобы выполнять то, чем не утруждают себя частные
предприниматели, иными словами, у них, вероятно, нет на это причин. А у
федералов никогда не знаешь, что ты делаешь и зачем. Традиционно хакеры смотрели
на потогонную кодировальную лавочку правительства с ужасом и пытались
поскорей забыть, что этот кошмар вообще существует.
Но у правительства тысячи программистов, которые работают по двенадцать
часов в день из какой-то извращенной лояльности. Их техники разработки
программ, пусть жестокие и неприглядные, очень сложны. Правительство, наверное,
что-то замышляет.
- Хуанита?
- Да?
- Не спрашивай, почему я так думаю. Но, сдается, правительство работало над
крупным проектом по разработке программного обеспечения для Л. Боба Райфа.
- Логично, - отзывается она. - У Райфа странное отношение любви/ненависти к
своим программистам: он в них нуждается, но им не доверяет. Правительство -
единственная организация, которой он доверил бы написание чего-то важного.
Интересно, чего ?
- Подожди-ка, - говорит Хиро. - Подожди-ка.
Теперь ему рукой подать до большого синего куба, стоящего на уровне пола. К
нему тянутся выходные трубы от всех остальных кубов. А возле куба припаркован
цветной мотоцикл, впрочем, от черно-белого его отделяют только полутона:
крупные рваные пикселы и ограниченная цветовая гамма. Это мотоцикл с
коляской . Рядом с ним стоит Ворон.
И держит что-то в руках. Это еще одна геометрическая конструкция, гладкий,
сильно вытянутый эллипсоид в несколько футов длиной. Судя потому, как
двигается Ворон, Хиро решает, что он только что извлек эллипсоид из синего куба.
Вот Ворон относит его к мотоциклу и пристраивает в коляске.
- Бинго, - бормочет Хиро.
- Этого-то мы и боялись, - отзывается Хуанита. - Это месть Райфа.
- Направляется в амфитеатр. Туда, где в одном месте собрались все хакеры.
Райф собирается заразить их всех разом. Хочет выжечь им мозги.
Ш
Ворон уже в седле мотоцикла. Если Хиро погонится за ним пешком, то,
возможно , нагонит до того, как тот выедет на Стрит.
А может быть, и нет. Тогда Ворон полетит в Центр со скоростью десять тысяч
километров в час, а Хиро все еще будет пытаться вернуться к своему байку. На
таких скоростях, потеряв Ворона из виду, Хиро упустит его раз и навсегда.
Ворон заводит мотоцикл и начинает осторожно маневрировать в лабиринте труб,
направляясь к выходу. Хиро срывается с места и бежит так быстро, как способны
нести его невидимые ноги, направляясь прямо в стену.
Продырявив ее несколько секунд спустя, Хиро выбегает на Стрит. Его
крохотная невидимая аватара не может управлять мотоциклом, поэтому он возвращает
себе обычную внешность, запрыгивает на байк и разворачивается. Оглянувшись,
он видит, как Ворон приближается к Стриту, логическая бомба в коляске
светится нежно-синим, точно тяжелая вода в реакторе. Ворон пока еще не видит Хиро.
Вот теперь его шанс. Выхватив катану, Хиро направляет свой байк на Ворона,
выжимая из мотоцикла шестьдесят миль в час. Нет смысла двигаться слишком
быстро . Единственный способ убить аватару Ворона - это отрубить ей голову. Если
переехать его мотоциклом, это не причинит ей ровным счетом никакого вреда.
К Ворону, размахивая руками, бежит демон секьюрити. Подняв глаза, Ворон
видит надвигающегося на него Хиро и срывается с места. Меч разрубает воздух за
головой Ворона.
Слишком поздно. Ворон, наверное, уже уехал. Но, разворачивая байк, Хиро
видит его в самой середине Стрита. Ворон врезался в опору монорельса - извечное
препятствие гонщиков на мотоциклах.
- Черт! - одновременно вырывается у обоих.
Ворон поворачивает байк носом к Центру и как раз заводит мотор, когда Хиро,
выехав за ним на Стрит, делает то же самое. Уже через несколько секунд они
оба несутся к Центру на скорости пятьдесят тысяч миль в час. Хиро отстал от
Ворона на полмили, но ясно его видит: огни фонарей слились в две
параллельные, смазанные желтые ленты, а посередине сияет Ворон: шторм дешевых цветов и
крупных пикселей.
- Если я не сумею отрубить Ворону голову, - говорит Хиро, - им конец.
- Ясное дело, - отвечает Хуанита. - Ведь если ты его убьешь, его выкинет из
системы. И он не сможет снова подключиться, пока могильщики не избавятся от
аватары.
- А я контролирую могильщиков. Поэтому этого гада нам нужно убить только
один раз.
- Как только они снова посадят вертолеты, у них будет лучший доступ к сети.
Райф тогда сможет послать в Метавселенную кого-нибудь другого, -
предостерегает Хуанита.
- Неверно. На суше их уже поджидают Дядюшка Энцо и мистер Ли. Им нужно
провернуть все за ближайший час. Сейчас или никогда.
И.В. внезапно просыпается - она сама не заметила, как заснула. Наверное, ее
убаюкало шлепанье лопастей винта. Она чертовски устала, вот в чем все дело.
- Что, черт побери, происходит с моей коммуникационной сетью! - вопит Л.
Боб Райф.
- Никто не отвечает, - говорит русский пилот. - Ни Плот, ни Л. А. , ни
Хьюстон.
- Тогда свяжите меня по телефону с ЛАКСом, - требует Райф. - Мне нужен
реактивный самолет на Хьюстон. Доберемся до кампуса, а там выясним, что к чему.
Пилот нажимает кнопки на панели управления.
- Проблема, - сообщает он. - Что?!
Но пилот только с несчастным видом качает головой.
- Кто-то проник в спутниковую связь. Наш сигнал глушат.
- Может быть, мне удастся пробиться, - говорит президент Соединенных
Штатов, но Райф награждает его красноречивым взглядом: мол, «ну да, конечно,
придурок».
- Кто-нибудь, дайте мне чертов четвертак, - орет Райф. Тони и Фрэнк с
минуту ошарашено на него смотрят. - Придется сесть в первом же месте, где увидим
платный телефон, и позвонить оттуда. - Тут он хохочет. - Можете в такое
поверить? Чтобы я да использовал телефон?
Секунду спустя И.В. выглядывает в окно и просто изумляется, увидев под
собой настоящую сушу и двухполосную трассу, вьющуюся вдоль теплого песчаного
берега. Это Калифорния.
Вертолет замедляет ход и, снизившись, летит над трассой. Пластик и неон не
слишком сильно ее изгадили, но вскоре впереди показывается краткий отрезок
франшизного гетто, выстроенного по обе стороны дороги в том месте, где она
немного отходит от пляжа.
Вертолет приземляется на автостоянке «Купи и Кати». Та, по счастью, пуста,
поэтому они никому не сносят голову лопастями. В игорном зале двое юнцов
играют в видеоигры и едва удостаивают взглядом поразительное зрелище: не часто,
наверное, тут садится вертолет. Это И. В. на руку. Она бы умерла со стыда,
увидь ее кто-нибудь в компании этих старых пердунов. Мотор вертолета работает
на холостом ходу, а тем временем Л. Боб Райф, спрыгнув на асфальт, бежит к
телефонной будке, приваренной к фасаду франшизы.
Эти типы настолько глупы, чтобы усадить ее в кресло рядом с огнетушителем.
Ну, как не воспользоваться этим фактом? Сорвав огнетушитель с подставки, она
одновременно выдергивает предохранительное кольцо и нажимает на спуск,
направив струю прямо в лицо Тони.
Ничего не происходит.
- Черт! - вопит она и бросает в него баллоном или, точнее, тычет им в него.
Он же в этот момент подается вперед, чтобы схватить ее за запястье, и
огнетушитель ударяет ему в лицо с такой силой, чтобы существенно промять крутизну.
А это, в свою очередь, дает ей время перебросить ноги за порог.
Все против нее. Один из карманов открылся и, когда она наполовину выпадает,
наполовину выкатывается на асфальт, цепляется за подставку огнетушителя. К
тому времени, когда ей удается высвободиться, Тони уже пришел в себя и, стоя
на четвереньках, тянет к ней руку.
От этой руки ей удается ускользнуть. Теперь она беспрепятственно бежит по
стоянке. Сзади дорогу перекрывает «Купи и Кати», а по обеим сторонам -
высокий пограничный забор, который отделяет эту франшизу от «Храма Нового
Водолея» с одной стороны и представительства «Великого Гонконга мистера Ли» - с
другой. Единственный путь к свободе - съезд на трассу, но он заблокирован
вертолетом. Пилот, Тони и Фрэнк уже выпрыгнули на асфальт и загораживают ей
дорогу.
«Храм Нового Водолея» ничем ей не поможет. Если она станет валяться в ногах
и умолять, они, возможно, подключат ее к своим мантрам на следующей неделе. А
вот «Великий Гонконг мистера Ли» - совсем другое дело. Добежав до забора, она
пытается через него перелезть. Восемь футов цепей с колючей проволокой
поверху . Но комбинезон должен ее уберечь. В основном.
Она забирается примерно до половины. Потом пухлые, но сильные руки хватают
ее поперек талии. Вот не везет! Л. Боб Райф стаскивает ее с забора, руки и
ноги у нее беспомощно болтаются в воздухе. Не давая ей встать на ноги, он
тащит ее назад к вертолету.
И.В. смотрит на франшизу «Гонконга». Свобода была так близко.
На парковке там кто-то есть. Курьер! Он как раз неспешно съехал с дороги,
по всей видимости, намереваясь передохнуть.
- Эй! - кричит она и, подняв руку, нажимает на кнопку в воротнике, отчего
ее комбинезон вспыхивает оранжевым и синим. - Эй! Я курьер! Меня зовут И. В. !
Эти маньяки меня похитили!
- Ух, ты! - восклицает курьер. - Ну и влипла!
Потом он спрашивает ее еще о чем-то, но шум лопастей вертолета заглушает
его слова.
- Меня везут в ЛАКС! - что есть мочи орет она.
И тут Райф головой вперед забрасывает ее в вертолет. Тот поднимается,
поворачивает, и вслед за ним послушно поворачивается аудитория антенн на крыше
«Великого Гонконга мистера Ли». Курьер на стоянке пялится вслед отлетающему
вертолету. Надо же, какой крутой, и отовсюду торчат пушки!
Но эти типы в вертолете круто на девчонку наехали.
Вытащив из кармана сотовый телефон, курьер набирает Центральную «РадиКС», а
потом нажимает красную кнопку. Он набрал Код.
Две с половиной тысячи курьеров собрались в железобетонном каньоне Л.А. Ри-
вер. На самом его дне Виталий Чернобыль и его «Ядерные расплавцы» только что
перешли к самой крутой части своего нового сингла «Двигай застрявшим
стержнем». Часть курьеров пользуются этим саундтреком, чтобы оттачивать стиль,
взлетая взад-вперед по железобетонным берегам реки. Только Виталий живьем
может нагнать в них столько адреналина, чтобы позволить им кататься по отвесным
склонам на скорости восемьдесят миль в час, не размазываясь о бетон.
А потом темная масса фэнов «Расплавцев» вдруг превращается во вращающуюся
оранжево-красную галактику: это зажигаются две с половиной тысячи новых
звезд. Зрелище сногсшибательное, и поначалу все думают, будто это новые
спецэффекты, спроецированные Виталием и его видеотехниками. Точно мириады
зажигалок горят, вот только намного ярче и организованней. Опустив взгляд на
пояс, каждый курьер видит, что на его мобильнике мигает красная лампочка.
Похоже, какой-то невезучий скейтер набрал Код.
На окраине Феникса, во франшизе «Великого Гонконга мистера Ли» просыпается
Крысопес, серийный номер В-782.
Фидо просыпается потому, что сегодня лают собаки.
Всегда кто-то лает, но по большей части очень далеко. Фидо знает, что
далекий лай не так важен, как близкий лай, поэтому часто спит, когда лают далеко.
Но иногда в дальнем лае слышится особый звук, от которого Фидо возбуждается
и не может не проснуться.
Вот и сейчас он слышит такой лай. Лай очень далекий, но очень тревожный.
Какая-то хорошая собачка очень расстроена. Песик так расстроен, что его лай
распространяется на всех остальных собачек в стае.
Фидо слушает лай. И тоже возбуждается. Какие-то плохие чужаки были совсем
рядом с двором хорошей собачки. Они были в летающей штуке. У них было много
пушек.
Фидо не слишком любит пушки. Чужак с пушкой однажды выстрелил в него, и
было очень больно. А потом пришла добрая девочка и ему помогла.
Это очень, очень плохие чужаки. Любая хорошая собачка по праву захотела бы
сделать им больно, чтобы они ушли. И, слушая лай, Фидо видит, как они
выглядели, слышит, как они говорили. Если кто-то из этих плохих-плохих чужаков
придет в его двор, он будет расстроен-расстроен.
А потом Фидо замечает, что плохие чужаки за кем-то гонятся. По ее голосу он
слышит, по тому, как она двигается, он видит, что они делают ей больно.
Плохие чужаки делают больно доброй девочке, которая его любит!
Фидо сердит куда больше, чем когда-либо был в своей жизни, еще больше, чем
когда плохой человек выстрелил в него и сделал ему больно.
Его работа - не пускать в свой двор плохих чужаков. Ничего другого он не
умеет.
Но еще важнее защитить добрую девочку, которая его любит. Важнее всего на
свете. Ничто его не остановит. Даже забор.
Забор очень высокий. Но он помнит: было время, давным-давно, когда он
прыгал через то, что было выше его головы.
Фидо вылезает из своего собачьего домика, подбирает длинные ноги и прыгает
через забор, не успев даже вспомнить, что не может через него перепрыгнуть.
Противоречие до него, впрочем, не доходит; поскольку он собака, самоанализ -
не самая сильная его сторона.
Лай переходит в другое далекое-далекое место. Все хорошие собачки, которые
живут в этом далеком месте, предупреждают друг друга: надо следить за плохими
чужаками и девочкой, которая любит Фидо, потому что они туда едут. Фидо вдруг
видит это место: оно большое, широкое и открытое, как поле, где бегают за
палкой. И там много больших летающих штук. А по краю - несколько дворов, где
живут хорошие собачки.
Фидо слышит, как хорошие собачки лают в ответ. Теперь он знает, где они.
Далеко. Но туда можно попасть по улицам. Фидо знает много разных улиц. Он
просто бежит по улицам, и знает, куда они ведут и где он сам.
Поначалу В-782 оставляет за собой только танцующий хвост искр посреди
франшизного гетто. Но как только он выбирается на длинный прямой отрезок трассы,
он оставляет по себе другие улики: накипь рассыпавшегося бронированного
стекла, разлетающегося двумя параллельными лопастями на всех четырех полосах
трассы, когда вылетают из рам боковые и лобовые стекла машин, расходясь,
точно волны в кильватере скоростного гоночного катера.
Один из законов доброжелательной политики мистера Ли заключается в том, что
все Крысопсы запрограммированы так, чтобы никогда не нарушать звуковой барьер
в населенных областях. Но Фидо слишком спешит, чтобы думать о
доброжелательной политике.
Псам под хвост звуковой барьер. Да будет шум.
- Ворон, - говорит Хиро, - прежде чем тебя убить, позволь, я расскажу тебе
сказку.
- Я слушаю, - отвечает Ворон. - Путь неблизкий.
Во все транспортные средства Метавселенной встроены мобильники. Хиро просто
позвонил домой Библиотекарю, чтобы тот разыскал ему номер Ворона. Они все так
же несутся друг за другом по черной поверхности воображаемой планеты, хотя
Хиро метр за метром нагоняет Ворона.
- Мой отец был в армии во Вторую мировую. Солгал о своем возрасте, чтобы
завербоваться. И его отправили прохлаждаться в Тихом океане. Долго ли,
коротко ли - его захватили в плен японцы.
- и что?
- И отвезли его к себе в Японию. Отправили в лагерь для военнопленных. Там
было полно американцев, а еще несколько англичан и несколько китайцев. И пара
типов, чью национальность никто не мог определить. Внешне они походили на
индейцев. Немного знали по-английски. Но по-русски они говорили намного лучше.
- Это были алеуты, - говорит Ворон. - Американские граждане. Никто о них
никогда не слышал. Большинство людей даже не знает, что японцы во время войны
захватили кусок американской территории - несколько островов на краю
Алеутского архипелага. Островов, населенных моим народом. Они захватили двух самых
важных алеутов и отправили их в тюремные лагеря в Японии. Один из них был
мэром Атту, самым главным человеком в гражданской администрации. А второй для
нас был еще важнее. Он был главным гарпунщиком алеутского народа.
- Мэр заболел и умер, - продолжает Хиро. - У него не было иммунитета. Но
гарпунщик оказался крепким сукиным сыном. Несколько раз он болел, но все же
выжил. Ходил работать на поля с остальными заключенными, растил
продовольствие для войны. Работал на кухне, готовил похлебку для заключенных и охраны.
Но держался особняком. Все его избегали, потому что от него жутко пахло. От
его койки воняло на весь барак.
- Он варил китовую отраву из грибов и других веществ, которые находил в
полях и прятал в одежде, - отзывается Ворон.
- Кроме того, все на него злились за то, что он однажды разбил окно в
бараке, и все заключенные мерзли до конца зимы. Как бы то ни было, однажды после
ленча все охранники страшно заболели.
- Китовая отрава в рыбной похлебке, - поясняет Ворон.
- Пленников уже вывели работать на поля, и когда охранники начали
заболевать , то погнали всех назад в бараки, поскольку не могли за ними
присматривать, корчась от желудочных колик. Это случилось под самый конец войны, и
пополнение найти было непросто. Мой отец шел последним в цепочке пленников. А
алеут шел прямо перед ним.
- И когда пленники переходили через ирригационную канаву, - берет слово
Ворон , - алеут нырнул в воду и исчез.
- Мой отец не знал, что ему делать, - говорит Хиро, - пока не услышал
хрюканье замыкавшего цепь охранника. Повернувшись, он увидел, что охранник
насажен на бамбуковое копье, которое только что вылетело из ниоткуда. И он все
еще не видел алеута. Потом упал еще один охранник с перерезанным горлом, и
тут мой отец увидел алеута: тот замахивался, чтобы метнуть копье, сразившее
еще одного охранника.
- Он вырезал гарпуны и прятал их под водой в ирригационных канавах, -
поясняет Ворон.
- Тут мой отец понял, - продолжает Хиро, - что он обречен. Ведь что бы он
ни сказал потом, охранники все равно ему не поверят, решат, будто они с
алеутом совместно спланировали побег, и тогда принесут меч и отрубят ему голову.
Поэтому, решив, почему бы не прикончить пару врагов прежде, чем они прикончат
его, он забрал пистолет у первого поверженного охранника и сам тоже спрятался
в канаве, откуда застрелил еще пару охранников, явившихся узнать, что тут за
шум.
- Алеут побежал к бамбуковому забору, - снова берет слово Ворон, - хлипкий
был заборчик. Предполагалось, что за ним минное поле, но он его перебежал без
труда. Или ему повезло, или же мин, если таковые имелись, было немного и рас-
полагались они далеко друг от друга.
- Они не позаботились организовать жесткую охрану периметра, - говорит Хи-
ро , - потому что Япония - остров. Даже если узники сбегут, куда им податься?
- А ведь алеут мог сбежать, - возражает Ворон. - Он мог бы добраться до
ближайшего побережья и там смастерить себе каяк. В этом каяке он мог бы
подняться вдоль побережья Японии, а потом перебираться на волне с одного острова
на другой до самых Алеутских островов.
- Верно, - соглашается Хиро, - вот этого-то в отцовской истории я никак не
мог понять. Пока не увидел тебя в открытом море, не увидел, как ты на каяке
обгоняешь скоростной катер. Тогда все сошлось. Твой отец не сошел с ума. У
него был совершенно здравый план.
- Да. Но твой отец его не понял.
- Мой отец побежал по следам твоего отца через минное поле. Они обрели
свободу - в Японии. Твой отец начал спускаться с нагорья к океану. Мой отец
предлагал двигаться в глубь страны, в горы, решив, что они могли бы затаиться
в глухом местечке до конца войны.
- Дурацкая идея, - говорит Ворон. - Япония перенаселена. Там нет места, где
они могли бы остаться незамеченными.
- Мой отец не знал даже, что такое каяк.
- Невежество не может быть извинением, - отвечает Ворон.
- Их спор, такой же спор, как мы ведем сейчас, их и погубил. Японцы нагнали
их у самого Нагасаки. У охранников не было при себе даже наручников, потому
они просто связали им руки за спиной шнурками от ботинок и заставили встать
на колени лицом к лицу в дорожной пыли. Потом лейтенант достал из ножен меч.
Это был древний меч. Лейтенант происходил из гордого рода самураев, и в этом
наряде труд-фронта он оказался лишь по той причине, что в начале войны ему по
бедро оторвало снарядом ногу. Он занес меч над головой твоего отца.
- Меч просвистел в воздухе, - говорит Ворон, - и от этого свиста у моего
отца заболели уши.
- Но он так и не опустился.
- Мой отец увидел стоящий перед ним на коленях скелет твоего отца. Это
последнее, что он видел в жизни.
- Мой отец стоял спиной к Нагасаки, - говорит Хиро. - Вспышка временно
ослепила его. Упав ничком, он вжался лицом в землю, чтобы погасить в глазах
этот ужасный свет. А потом все стало как раньше.
- Вот только мой отец ослеп, - говорит Ворон. - Он мог только слушать, как
твой отец дерется с лейтенантом.
- Это был наполовину слепой, одноногий самурай с катаной против здорового
мужчины со связанными за спиной руками, - объясняет Хиро. - Довольно
любопытный бой. Сравнительно честный. Мой отец победил. Это был конец войны. Пару
недель спустя пришли оккупационные войска. Мой отец вернулся домой,
перебирался с базы на базу, и наконец в семидесятых у него родился сын. И у твоего
тоже.
- Амчитка, семьдесят второй, - говорит Ворон. - Вы, сволочи, дважды
сбросили на моего отца ядерную бомбу.
- Я понимаю, каково тебе сейчас, - говорит Хиро. - Но может, ты уже
достаточно отомстил?
- Нет такого слова «достаточно», - отрезает Ворон.
Хиро погоняет мотоцикл, надвигается на Ворона, занося катану. Но Ворон
выбрасывает руку назад - все это время он наблюдал в зеркальце заднего вида - и
блокирует удар; в руке у него длинный нож. Тут Ворон сбрасывает скорость
почти до нуля и ныряет меж двух опор монорельса. Хиро пролетает мимо, слишком
сильно сбрасывает скорость и краем глаза успевает увидеть, как Ворон уносится
от него по другую сторону монорельса. К тому времени, когда Хиро вновь разго-
няется и проскальзывает меж опор, Ворон уже снова ушел на другую сторону.
Так тянется этот слалом. Они пролетают зигзагом весь Стрит. Игра довольно
проста. Ворону нужно только заставить Хиро въехать в опору. Тогда Хиро на
мгновение остановится. А за это мгновение Ворон уже исчезнет из виду. А тогда
Хиро его уже не выследить.
Для Ворона игра легче, чем для Хиро. Но Хиро лучше Ворона умеет играть в
эти игры. Поэтому в целом они на равных. Они зигзагом несутся вдоль
монорельса со скоростью от шестидесяти до шестидесяти тысяч миль в час. Вокруг них
расползаются во тьму гигантские коммерческие центры, лаборатории высоких
технологий и парки развлечений. Перед ними открывается Центр, высокий и яркий,
точно северное сияние, встающее над черной водой Берингова пролива.
Первый пун шлепает по днищу вертолета, когда тот низко летит над Долиной.
И.В. скорее чувствует, чем слышит удар. Она так хорошо знает это сладкое
ощущение, что способна уловить его, точно сверхчувствительный сейсмограф,
выискивающий землетрясения в противоположном полушарии. Потом стаккато: это один
за другим о днище ударяются еще с пяток пунов, и ей стоит огромных трудов
сдержаться и не выглянуть в окно. Ну конечно. Ведь днище вертолета - единый
лист массивной советской брони. Пуны он держит как клей. Вот бы вертолет так
и остался на этой высоте, где его можно зanyнить! Впрочем, иного выхода у
Райфа нет, иначе вертолет засекут радары мафии.
Она слышит, как впереди потрескивает радио.
- Поднимись повыше, Саша, на тебя сели паразиты.
И. В. выглядывает в окно. Параллельным курсом, но чуть выше летит еще один
вертолет, небольшая алюминиевая корпоративная машинка, и все в нем сидящие
смотрят из окон вниз, наблюдая за трассой. Все, кроме Ворона. Ворон все так
же подключен в Метавселенную.
Черт. Пилот вытягивает вертолет на большую высоту.
- Так держать, Саша. Ты их скинул, - трещит радио. - Но на твоем днище еще
висит пара пунов, потому постарайся ни за что ими не зацепиться. Тросы у них
прочнее стали.
Большего И.В. и не нужно. Распахнув дверь, она выпрыгивает из вертолета.
Так, во всяком случае, кажется сидящим внутри. На самом деле, падая, она
хватает ручку двери и в результате повисает на качающейся двери лицом к днищу
вертолета. А за него держатся два пуна, в тридцати футах под ними на конце
тросов болтаются рукояти, покачиваясь в воздушном потоке. Заглянув в открытую
дверь, она не слышит Райфа, но его видит: сидя рядом с пилотом, он жестом
приказывает ему опустить вертолет.
Именно на это она и рассчитывала. Взятие заложников - как обоюдоострый меч:
мертвая, она Райфу ни к чему, напротив, нужна целая и невредимая.
Вертолет снова начинает терять высоту, направляясь к двойной полоске логло,
размечающей авеню под ними. И. В. еще немного раскачивается на двери, пока
этот маятник не относит ее достаточно далеко, и ей ногой удается зацепить
трос гарпуна.
Вот сейчас будет чертовски больно. Но крепкая ткань комбинезона помешает ей
лишиться слишком уж большого куска кожи - теоретически. К тому же вид Тони,
ныряющего к самой дверце, чтобы схватить ее за рукав, усиливает ее
естественную склонность не раздумывать слишком долго. Отпустив дверную ручку, она
хватает трос, пару раз наматывает его на руку в перчатке, потом разжимает другую
руку - и летит вниз.
Она была права. Боль адская. Когда трос уносит ее под днище вертолета по-
дальше от Тони, что-то трещит у нее в руке, наверное, какая-то мелкая
косточка. Но она оборачивает трос вокруг тела в точности так, как это делал Ворон,
когда на веревке спускался с ней с корабля, и спускается по тросу. Пусть
больно, но все под контролем.
Иными словами, спускается до рукояти. И.В. закрепляет рукоять на пояс,
чтобы случайно ее не отпустить, а потом несколько минут бьется в воздухе,
высвобождаясь из тросовых петлей: рукоять становится центром вращения, а она
бесконтрольно вертится вокруг этой оси между вертолетом и мостовой. Потом берет
рукоять в обе руки и отцепляет от пояса: теперь она снова висит на руках,
чего , собственно, этими гимнастическими упражнениями и добивалась.
Поворачиваясь, она видит у себя над головой и чуть наискосок второй вертолет, замечает
уставившиеся на нее лица; она знает, что по радио все передают Райфу.
И точно. Вертолет вполовину снижает скорость и сбрасывает высоту.
Нажав на кнопку, она выпускает трос на всю длину, совершая - в
одно-единственное сногсшибательное мгновение - падение на двадцать футов.
Теперь она летит следом за вертолетом в десяти или пятнадцати футах над
трассой , со скоростью, наверное, сорок пять миль в час. Мимо метеорами проносятся
вывески и логотипы. Если не считать роя курьеров, трасса почти пуста.
Ухая, вертолетик «НИИ НТР» подлетает к ней на опасно близкое расстояние, и,
подняв на мгновение глаза, И.В. видит, что на нее из окна смотрит Ворон. Гог-
лы он на мгновенье сдвинул на лоб. На лице у него какое-то странное
выражение , и тут И.В. понимает, что он на нее вовсе не сердится. Он ее любит.
Отпустив рукоять, И.В. уходит в свободное падение.
И одновременно она дергает за шнурок на воротнике комбинезона и переходит в
полный режим «человек-мишлен1», когда в нескольких стратегических местах ее
тела взрываются крохотные газовые детонаторы. Самый большой взрыв, прямо-таки
М-80, приходится на основание черепа, отчего воротник комбинезона
разворачивается в цилиндрический баллон, который, рывком распрямившись, охватывает всю
ее голову. Другие баллоны надуваются вокруг ее туловища и таза, с особыми
прокладками по пояснице. Колени, локти и плечи у нее и так уже защищены бро-
негелем.
Впрочем, все это не спасает ее от адской боли при приземлении. Разумеется,
из-за баллона на голове она ничего не видит. Но чувствует, как, по меньшей
мере, десяток раз отскакивает от асфальта. С полмили она скользит по трассе,
очевидно, карамболя при этом от нескольких машин - ей слышно, как при
торможении визжат шины. Наконец она задом пробивает чье-то лобовое стекло и падает
на переднее сиденье. Машина врезается в бетонное заграждение. Как только все
останавливается, баллон сдувается, и И.В. соскребает его с лица.
В ушах у нее звенит. Она ровным счетом ничего не слышит. Может, когда
надулись баллоны, у нее разорвались барабанные перепонки?
Впрочем, поблизости оглушительно воет огромный вертолет. И.В. выползает на
капот тачки, чувствуя, как осколки стекла под ней процарапывают дорожки в
лаке машины.
Огромный советский вертолет Райфа завис в двадцати футах над авеню и уже
обзавелся еще двадцатью пунами. Проследив взглядом тросы, И.В. видит повисших
на своих рукоятях курьеров: в этот раз они не намерены его отпускать.
Райф, похоже, что-то заподозрил, и вертолет набирает высоту, поднимая
курьеров с их досок. Но проезжающий мимо полуприцеп стряхивает небольшую армию
курьеров - за несчастную таратайку зацепилось, наверное, человек сто. И уже
через несколько секунд все их «Магнапуны» взмывают в воздух, и, по меньшей
Michelin (произносится Мишлен) — французская компания, производитель шин. Символ
компании — надувной человечек Бибендум (Bibendum). Внешне Бибендум как бы составлен
из стопки шин разных диаметров, к которым приделаны руки.
мере, половина приклеивается к броне с первой попытки. Вертолет рывком
опускается, и все курьеры встают на свои доски обеими ногами. Еще пара десятков
курьеров подлетает и пунит вертолет; те, кто не успел, хватаются за
чьи-нибудь рукояти, добавляя и свой вес. Вертолет еще несколько раз пытается
подняться, но уже, считай, привязан к асфальту.
Машина начинает снижаться. Курьеры разлетаются в стороны, и, приземлившись,
вертолет оказывается в кольце тянущихся во все стороны тросов.
В открытую дверь вылезает глава службы безопасности Тони, движется он
медленно и высоко поднимает ноги, переступая через тросы, но каким-то образом
сохраняет и равновесие, и достоинство. Он отходит от вертолета, пока не
оказывается за пределами вращающихся лопастей, а потом вытаскивает из-под
ветровки «узи» и выпускает короткую очередь в воздух.
- Валите, мать вашу, от моего вертолета! - кричит он. Курьеры, в общем, так
и поступают. Они не дураки. И. В. теперь благополучно вернулась на трассу,
миссия выполнена. Код завершен, нет больше причин донимать этих мужиков.
Отсоединив пуны от днища вертолета, они втягивают тросы. Оглянувшись по
сторонам, Тони видит идущую прямо к вертолету И.В. Все тело у нее болит, мышцы
растянуты, поэтому двигается она неуклюже.
- Полезай в вертолет, сучка везучая! - приказывает он.
Наклонившись, И. В. поднимает с земли свободную рукоять пуна, которую еще
никто не потрудился втянуть. Потом нажимает на кнопку, выключающую
электромагнит, и магнит отскакивает от брони вертолета. И.В. втягивает трос
настолько, что между рукоятью и головкой остается фута четыре слабины.
- Как-то я читала об одном типе по имени Ахав, - говорит она, раскручивая
над головой пун. - Он запутался тросом за штуку, которую хотел запунить.
Большая ошибка.
Она отпускает пун, который пролетает между лопастей у самого центра. И. В.
видно, как сверхпрочный трос начинает наматываться на хрупкую ось несущего
винта, будто гаррота на шею балерины. За лобовым стеклом отчаянно суетится
Саша: нажимает какие-то кнопки и переключатели и переводит рычаги из стороны
в сторону. Губы у него двигаются, очевидно, изо рта вырывается длинная
очередь русского мата. Рукоять пуна вырывается у И.В. из рук и, как в черную
дыру , падает под винт.
- Думаю, он просто не знал, когда нужно остановиться, - говорит она. - Как
некоторые мои знакомые.
А потом поворачивается и идет прочь от вертолета. За спиной у И. В. во все
стороны летят куски металла, с огромной скоростью наталкиваясь друг на друга.
Райф уже давно обо всем догадался и бежит по середине трассы, размахивая
автоматом и высматривая машину, какую он мог бы реквизировать. Над головой
завис, наблюдая, вертолетик «НИИ НТР». Подняв голову, Райф машет ему рукой и,
указывая вперед, кричит:
- В ЛАКС! Двигайте в ЛАКС!
Вертолетик совершает последний круг над местом крушения, наблюдая за тем,
как Саша глушит моторы поверженного боевого вертолета; как разъяренные
курьеры наваливаются на Тони, Фрэнка и президента и их разоружают; как Райф, стоя
посреди трассы, останавливает машину «Пиццы Коза Ностра» и выбрасывает из нее
водителя. Но Ворону ни до чего нет дела. Он смотрит на И.В. И когда, наконец,
вертолетик, поднырнув, набирает высоту и уносится в ночь, он улыбается ей и
поднимает вверх оба больших пальца. Прикусив губу, И.В. показывает ему
вытянутый средний. Иными словами, их роману конец, будем надеяться, навсегда.
Одолжив доску у преисполненного благоговения скейтера, И.В., отталкиваясь
от асфальта ногой, катит через улицу к ближайшей «Купи и Кати» и начинает
дозваниваться маме, чтобы та подвезла ее домой.
ш
Хиро теряет Ворона в нескольких милях от Центра, но к тому времени это уже
не имеет значения. Направившись прямиком на площадь, он на большой скорости
объезжает амфитеатр по ободу - этакий пикет из одного человека. Несколько
секунд спустя появляется и Ворон. Сорвавшись со своей орбиты, Хиро гонит, и они
сшибаются, как пара поединщиков на средневековом турнире. Хиро теряет левую
руку, у Ворона отваливается нога. Отрубленные конечности падают наземь.
Отбросив катану, Хиро оставшейся рукой достает свой одноручный меч, впрочем,
тот вообще лучше соответствует длинному ножу Ворона. Он подрезает Ворона как
раз в тот момент, когда тот собирается ринуться вниз в амфитеатр, и
отталкивает его в сторону. Сила инерции проносит Ворона еще полмили. Хиро гонится за
ним, следуя ряду логичных догадок, ведь эта территория ему знакома, как
Ворону - течения Алеутских островов. И вот они уже несутся по узким улочкам
финансового квартала Метавселенной, нанося удары друг другу и их парируя,
разрубая случайно попавшиеся им под руку аватары на кусочки и дольки.
Но, похоже, они ни разу не попадают друг по другу. Скорости слишком велики,
мишени слишком малы. Хиро пока везло: он заманил Ворона в силок состязания,
заставил его жаждать боя. Но Ворону это не нужно. Он без труда может
добраться до амфитеатра, не отвлекаясь на убийство Хиро.
И, наконец, до него это доходит. Убрав в ножны нож, Ворон ныряет в проулок
между небоскребами. Хиро следует за ним, но к тому времени, когда он
заворачивает за угол, Ворон уже исчез.
По проходу амфитеатра Хиро слетает на скорости сто миль в час и парит в
свободном падении над головами четверти миллиона бешено аплодирующих хакеров.
Хиро знают все. Он - малый с мечами. Он - друг ДаБида. И в качестве личного
вклада в благотворительный концерт он, по всей видимости, решил поставить бой
на мечах с каким-то могучим демоном на мотоцикле жуткого вида. Оставайтесь в
сети, шоу предстоит незабываемое.
Приземлившись на сцене, Хиро спрыгивает с мотоцикла. Байк еще работает, но
здесь, внизу от него уже нет пользы. В десяти метрах от него ухмыляется
Ворон.
- Бомбы на стол, - говорит Ворон. И, достав одной рукой из боковой коляски
своего байка гигантский светящийся леденец, бросает его в самый центр
амфитеатра. Леденец разбивается как яичная скорлупа, и из него бьет сноп света.
Этот сноп начинает расти и приобретать форму.
Толпа неистовствует.
Хиро бежит к леденцу, но дорогу ему заступает Ворон. Двигаться на ногах он
больше не может, поскольку одну потерял, но все еще способен контролировать
байк. Длинный нож Ворон уже обнажил - и два клинка скрещиваются над яйцом,
которое теперь превратилось в вихревую воронку ослепительного и
оглушительного света и звука. Разноцветные фигуры, ужатые невероятной скоростью вращения,
выстреливают из центра и занимают свои места у них над головами, создавая
трехмерное изображение.
Хакеры неистовствуют. Хиро знает, что в этот момент Квадрант Хакеров в
«Черном Солнце» стремительно пустеет. Запрудив дверь, все выбегают на Стрит,
спешат на площадь, спешат увидеть фантастическое шоу света, звука, мечей и
магии, которое поставил Хиро.
Ворон наваливается, пытается пересилить Хиро. В Реальности это бы
сработало, поскольку там он обладает неимоверной силой. Но сила всех аватар равна,
если только не взломать их особым способом. Поэтому Ворон давит изо всех сил,
а потом отводит клинок, чтобы снести противнику голову, когда тот отлетит. Но
Хиро вовсе не летит прочь. Он ждет своего момента, а потом отрубает Ворону
рабочую руку с ножом. А потом на всякий случай и вторую. Толпа вопит от вое-
торга.
- Как мне это остановить? - спрашивает Хиро.
- Понятия не имею. Я их просто доставляю, - отвечает Ворон.
- Ты хотя бы понимаешь, что ты только что натворил?
- Ага. Осуществил давнюю мечту. - По лицу Ворона разливается довольная
улыбка. - Сбросил ядерную бомбу на Америку.
Хиро отрубает ему голову. Толпа обреченных хакеров вскакивает на ноги и
визжит.
А потом замолкает, когда Хиро внезапно исчезает. Он переключился на свою
маленькую, невидимую аватару. А та зависает в воздухе над разбитыми остатками
яйца, и сила тяготения засасывает ее в самый центр. Падая, Хиро бормочет себе
под нос: «Сноускэн». Это программа, которую он написал, убивая время на
спасательном плоту. Та, которая выискивает «Сноукрэш».
Когда Хиро Протагонист, кажется, сходит со сцены, взгляды хакеров снова
возвращаются к гигантской конструкции, поднимающейся из яйца. Вся эта чушь с
боем на мечах была, наверное, просто дурацким вступлением, типичной для Хиро
нетрадиционной уловкой, чтобы привлечь их внимание. Главный аттракцион -
звуковое и световое шоу. Амфитеатр быстро заполняется: со всех концов Метавсе-
ленной сюда стремительно стекаются хакеры. Бегут по Стриту из «Черного
Солнца», потоком льются из офисов в небоскребах, приютивших штаб-квартиры крупных
корпораций; через гоглы подключаются к Метавселенной со всевозможных
терминалов в Реальности, когда слух о феерии со скоростью света распространяется по
оптоволоконной сети сплетен.
Световое шоу как будто поставлено с учетом опоздавших. Одна ложная
кульминация сменяет другую, будто дорогое шоу фейерверков, и каждая следующая
зрелищнее предыдущей. Шоу такое сложное и огромное, что никто не видит больше
десяти его процентов. Можно раз за разом смотреть его целый год и всякий раз
открывать для себя что-то новое.
Это конструкция в милю высотой, складывающаяся из движущихся двух- и
трехмерных изображений, переплетенных в пространстве и времени. Фильмы Лени Ри-
феншталь. Скульптуры Микеланджело и обретшие реальность фантастические
изобретения Леонардо да Винчи. В центре то надвигаются, то уплывают бои
истребителей времен Второй мировой, самолетики налетают на зрителей, плюются
очередями, взрываются. Сцены из тысяч классических фильмов текут и сливаются в
единую безбрежную и сложную историю.
Но, наконец, все начинает упрощаться, сходиться к единственной колонне
яркого света. К тому времени роль носителя сюжета переняла музыка: грохочущий
ритм бас-гитар и низкий, грозный остинато, который говорит всем и каждому: не
отвлекайтесь, самое лучшее впереди. И хакеры смотрят. В почти религиозном
благоговении.
Колонна света расплывается и складывается в человеческую фигуру. На самом
деле фигур тут четыре: обнаженные женщины стоят плечом к плечу и смотрят на
четыре стороны света, точно кариатиды. И каждая держит в руках что-то длинное
и тонкое - пару трубок.
Треть миллиона хакеров, не отрываясь, смотрят на высящихся над сценой
женщин, а те поднимают над головами руки и разворачивают четыре свитка, которые
превращаются в плоские телевизионные экраны размером с футбольное поле.
Сидящим на ступенях амфитеатра кажется, будто экраны застилают собою небо; кроме
них, ничего больше не видно.
Сперва экраны пусты, но, наконец, на всех четырех разом появляется одно и
то же изображение. Это текстовое окно, а в нем написано:
БУДЬ ЭТО ВИРУС,
ВЫ БЫЛИ БЫ МЕРТВЫ.
ПО СЧАСТЬЮ, ЭТО НЕ ВИРУС.
МЕТАВСЕЛЕННАЯ - ОПАСНОЕ МЕСТО;
КАК У ВАС С БЕЗОПАСНОСТЬЮ?
ЗВОНИТЕ В «ХИРО ПРОТАГОНИСТ СЕКЬЮРИТИ АССОШИЭЙТЕД»
И ПОЛУЧИТЕ ПЕРВУЮ ИНСТАЛЛЯЦИЮ БЕСПЛАТНО.
- Это именно та высокотехнологичная ерунда, которая во Вьетнаме никогда не
срабатывала, сколько бы раз мы ни пытались ее использовать, - говорит Дядюшка
Энцо.
- Мы принимаем ваши доводы, но технологии с тех пор проделали большой
путь, - говорит Ки, специалист по электронному наблюдению из «Нг Секьюрити
Индастриз». Ки разговаривает с Дядюшкой Энцо по радио; его напичканный
электронным оборудованием фургон затаился в тени под прикрытием пакгауза ЛАКСа. -
Я прослушиваю весь аэропорт, все подходы у меня на трехмерном экране Метавсе-
ленной. К примеру, мне известно, что ваши номерные знаки, которые вы обычно
носите на шее, отсутствуют. Мне также известно, что в левом кармане у вас
один конгдоллар и пять конгпенсов мелочью. Мне известно, что в другом кармане
у вас опасная бритва. Кстати, неплохо выглядит.
- Никогда не надо недооценивать важность хорошего бритья, - говорит Дядюшка
Энцо.
- Но я не понимаю, зачем при вас скейт.
- Это замена той доски, которой И. В. лишилась в ИОГКО, - отвечает Дядюшка
Энцо. - Долгая история.
- Сэр, мы получили сообщение из одного из наших представительств, - говорит
юный лейтенант в ветровке мафии, с рацией в руках прибежавший по площадке
перед ангаром. На самом деле он не лейтенант, мафия не слишком жалует военные
ранги. Но по каким-то причинам Дядюшка Энцо называет его про себя
лейтенантом. - Второй вертолет приземлился на стоянке универсама в десяти милях
отсюда , встретил там пиццамобиль, взял на борт Райфа, а затем снова поднялся в
воздух. Сейчас они на пути сюда.
- Пошлите кого-нибудь забрать брошенный пиццамобиль. И дайте водителю
отгул , - приказывает Дядюшка Энцо.
Лейтенант захвачен врасплох тем, что Дядюшка Энцо беспокоится из-за такой
мелочи. Словно дон катается взад-вперед по трассам, подбирая мусор или еще
что. Но он только почтительно кивает, узнав кое-что важное: к мелочам нужно
относиться серьезно. Отвернувшись, он начинает тараторить в микрофон рации. У
Дядюшки Энцо сильные сомнения насчет этого парня. Этот малый в спортивной
куртке как рыба в воде чувствует себя в мелкой бюрократии франшизы «Новой
Сицилии», но ему не хватает гибкости, какая имеется, скажем, у И.В.
Классический пример того, что в сегодняшней мафии не так. Лейтенант здесь по той
единственной причине, что ситуация развивается слишком уж быстро, и, конечно,
потому, что все лучшие люди погибли на «Каулуне».
Ки снова выходит на связь.
- И.В. только что связалась с матерью и попросила подвезти ее домой, -
говорит он. - Хотите услышать их разговор?
- Только в том случае, если он имеет тактическое значение, - энергично
бросает Дядюшка Энцо. Еще один пункт в его списке, который можно вычеркнуть. Он
беспокоился из-за отношений И.В. с матерью и собирался поговорить об этом с
девочкой.
Реактивный самолет Райфа стоит на площадке перед ангаром - только и ждет,
чтобы выехать на взлетную полосу. В рубке пилот и второй пилот. Еще час назад
они были лояльными служащими Л. Боба Райфа. А потом сидели и смотрели через
ветровое стекло, как десяткам сотрудников службы безопасности Райфа, одному
за другим, простреливают головы, перерезают горло, или же эти сотрудники
просто бросают оружие и, упав на колени, сдаются. Теперь оба пилота принесли
пожизненные клятвы верности организации Дядюшки Энцо. Дядюшка Энцо мог бы
просто приказать вытащить их и заменить собственными пилотами, но так лучше.
Если Райф каким-то образом все же доберется до самолета, он, узнав своих
пилотов , решит, будто все в порядке. А тот факт, что пилоты сидят в кабине одни,
без какого-либо прямого надзора со стороны мафии, только подчеркивает великое
доверие, которым почтил их Дядюшка Энцо, и скрепляет принесенную ими клятву.
Если уж на то пошло, это только усилит их чувство долга. И подчеркнет
неудовольствие Дядюшки Энцо, если они эту клятву нарушат. Дядюшка Энцо ничуть не
сомневается в пилотах.
Его меньше удовлетворяет состояние дел здесь, на месте, поскольку все меры
были приняты в спешке. Проблема, как обычно, в непредсказуемой И. В. Он не
ожидал, что она выпрыгнет из летящего вертолета и сама освободится из лап Л.
Боба Райфа. Иначе говоря, он рассчитывал, что через пару часов возникнет
ситуация, когда придется вести разговоры о возвращении заложников, - после того
как Райф отвезет И.В. в свою штаб-квартиру в Хьюстоне.
Но ситуации с заложником больше не существует, поэтому Дядюшке Энцо кажется
важным остановить Райфа сейчас, прежде чем он вернется домой в Хьюстон. Он
велел передислоцировать силы мафии, и уже десятки вертолетов и тактических
подразделений спешно меняют свои маршруты, с максимальной скоростью
стягиваясь к ЛАКСу. Но в настоящее время при Энцо только небольшое подразделение его
личных телохранителей и присланный Нг специалист по электронному наблюдению.
Аэропорт они закрыли. Сделать это было нетрудно: для начала вывели на все
взлетные полосы лимузины, потом поднялись на диспетчерскую вышку и объявили,
что через пару минут начинают войну. Теперь в ЛАКСе, наверное, тише, чем было
когда-либо со дня постройки аэропорта. Дядюшка Энцо и в самом деле слышит
шорох разбивающегося о песок прибоя на побережье в полумиле отсюда. Тут почти
приятно. Погода как раз для того, чтобы жарить на гриле венские колбаски.
Дядюшка Энцо сотрудничает с мистером Ли, что означает работу рука об руку с
Нг, а последний, хоть и крайне компетентен, питает пристрастие к
технологическим штучкам, которым Дядюшка Энцо не доверяет. Десятку примочек Нг и
переносных радарных модулей он предпочел бы одного хорошего солдата в начищенных
ботинках, вооруженного пистолетом девятого калибра.
Дядюшка Энцо ожидал, что столкновение произойдет на открытом пространстве.
Вместо этого оказалось, что плацдарм загроможден объектами. На площадке перед
ангаром ждут вылета несколько десятков корпоративных реактивников и
вертолетов. Сбоку тянется череда частных ангаров, возле каждого - собственная
огороженная забором стоянка с несколькими машинами и фургонами на легковом шасси.
И совсем рядом - нагромождение гигантских цистерн, где хранятся запасы
топлива аэропорта. А это означает, что тут целый лабиринт заправочных агрегатов,
труб и гидравлических приспособлений, стальной порослью вырастающих из
асфальта. В тактическом отношении эта зона больше напоминает джунгли, чем
пустыню. Площадка перед ангарами и сама взлетная полоса, разумеется, похожи на
пустыню, хотя и там пролегают сточные желоба, широкие настолько, что в них
можно спрятать целый взвод. Потому лучшей аналогией была бы прибрежная боевая
зона во Вьетнаме: открытое пространство, внезапно переходящее в джунгли. Не
самое любимое место Дядюшки Энцо.
- Вертолет приближается к периметру аэропорта, - сообщает Ки.
Дядюшка Энцо поворачивается к своему лейтенанту.
- Все на местах?
- Да, сэр.
- Откуда вы знаете?
- Пару минут назад все отметились.
- Это решительно ничего не значит. А как насчет пицца-мобиля?
- Ну, я думал, что займусь этим позже, сэр...
- Вам следует уметь делать более одного дела за раз.
Пристыженный и преисполненный благоговения лейтенант отворачивается.
- Ки, - вызывает по радио Дядюшка Энцо, - что-нибудь интересное у нас на
периметре?
- Вообще ничего, - отвечает Нг.
- Что-нибудь неинтересное?
- Несколько человек обслуживающего персонала, как обычно.
- Откуда вам известно, что это обслуживающий персонал, а не переодетые
солдаты Райфа? Вы проверили их удостоверения личности?
- Солдаты имеют при себе оружие. Или хотя бы ножи. Согласно радару, у этих
людей ничего такого нет. Совсем ничего.
- Все еще пытаюсь связаться с нашими, - говорит лейтенант. - Наверное,
незначительные радиопомехи.
Дядюшка Энцо обнимает лейтенанта за плечи.
- Позволь мне рассказать тебе одну историю, сынок. Как только я тебя
увидел, ты мне показался знакомым. А потом я сообразил, что ты мне напоминаешь
человека, которого я знал когда-то: лейтенанта, который одно время недолго
командовал моим взводом во Вьетнаме.
- Правда? - Лейтенант вне себя от счастья.
- Да. Он был молод, умен, честолюбив, хорошо образован. И хотел все сделать
как лучше. Но у него были некоторые недостатки. А именно упрямая
неспособность усвоить основные факторы нашей тамошней ситуации. Психологический блок,
если хочешь, который повергал нас, служивших под его началом, в глубочайшее
разочарование. Рискованная ситуация, сынок, смертельно опасная, я не боюсь
этого слова.
- И как она разрешилась, Дядюшка Энцо?
- Нормально все разрешилось. Видишь ли, однажды я взял на себя смелость
выстрелить ему в затылок.
Глаза у лейтенанта, кажется, вот-вот вылезут из орбит, а лицо застывает,
словно парализованное. Дядюшке Энцо нисколько его не жалко: если он сейчас
подведет, могут погибнуть люди.
Из наушников рации лейтенанта доносится какой-то обрывок радиопереговоров.
- Дядюшка Энцо? - очень тихо и неохотно говорит он.
- Да?
- Вы спрашивали о пиццамобиле?
- Да?
- Его нет на месте.
- Нет на месте?
- По всей видимости, когда они сели, чтобы подобрать Райфа, из вертолета
вышел человек, сел в машину и уехал.
- И куда он уехал?
- Мы не знаем, сэр, в том районе у нас был только один оперативник, а он
следил за Райфом.
- Снимай наушники, - говорит Дядюшка Энцо. - И отключи рацию. Тебе
понадобятся уши.
- Уши?
Пригнувшись, Дядюшка Энцо быстро пересекает стоянку перед ангарами, пока не
оказывается между двух небольших реактивных самолетов. Он тихонько ставит
скейт на асфальт, потом, развязав шнурки, снимает ботинки. Носки он тоже
снимает и запихивает их в ботинки. Из кармана он достает опасную бритву и,
открыв ее, разрезает обе штанины по шву от низа до самого паха, потом собирает
ткань и обрезает все разом. В противном случае она будет тереться о его
волосатые ноги и издавать шорох при ходьбе.
- Господи боже! - слышен из-за пары самолетов голос лейтенанта. - Эла
ранили . Господи боже, он мертв!
щ
Пиджак Дядюшка Энцо пока не снимает: во-первых, он темный, а во-вторых,
подкладка у него атласная, поэтому не слишком шуршит. Потом он забирается на
крыло одного из самолетов, так чтобы его ноги не увидел бы враг, присев на
корточки. Скорчившись на крыле, Дядюшка Энцо открывает рот, чтобы лучше
слышать , и слушает.
Поначалу он слышит только стук неравномерной капели, точно из неплотно
прикрученного крана на голый асфальт падает вода. Звук, кажется, исходит от
соседнего самолета. Дядюшка Энцо боится, что это из бака реактивника вытекает
горючее - первая стадия плана: взорвать на воздух всю секцию аэропорта и
разом покончить с оппозицией. Он беззвучно спрыгивает на землю и осторожно
огибает пару припаркованных бок о бок самолетов, останавливаясь каждые несколько
футов послушать, и наконец видит: один из его солдат пригвожден к
алюминиевому фюзеляжу «лира» длинным деревянным шестом. Кровь, вытекая из раны, сбегает
по штанине и капает с ботинок, а капли затем ударяются об асфальт.
За спиной у Дядюшки Энцо раздается краткий вскрик, который вдруг
превращается в резкий свист, с каким вырываются газы. Такое он уже раньше слышал. Это
кому-то острым ножом перерезали горло. Без сомнения, лейтенанту.
Теперь у него есть несколько секунд, в которые он может двигаться свободно.
Он даже не знает, кто или что его враги, а ему нужно это знать. Поэтому он
бежит на крик, быстро перемещаясь от прикрытия к прикрытию и все время
пригибаясь .
И видит шагающие за фюзеляжем ноги. Дядюшка Энцо стоит у самого острия
крыла. Опершись обеими руками, он всем весом наваливается на него, а потом резко
отпускает.
Сработало: самолетик на подвеске кренится в его сторону. Убийца думает,
будто Дядюшка Энцо только что вскочил на крыло, поэтому сам вскарабкивается
на противоположное и ждет, стоя спиной к фюзеляжу, готовится напасть на
Дядюшку Энцо, когда тот будет перебираться на его сторону.
Но Энцо все еще на земле. Босиком он беззвучно проскальзывает под самолетом
и выскакивает на той стороне, занося опасную бритву. Убийца - а это Ворон - в
точности там, где и ожидал Энцо.
Но Ворон уже что-то заподозрил. Привстав, он заглядывает поверх фюзеляжа, и
таким образом его горло оказывается вне досягаемости. Перед Энцо только его
ноги.
Лучше быть консервативным и брать то, что можешь, чем ставить на карту все
и все проиграть, поэтому в тот самый момент, когда Ворон опускает взгляд
вниз, Дядюшка Энцо наносит удар - перерезает ахиллово сухожилие на левой ноге
Ворона.
И когда Энцо отворачивается, чтобы защитить себя, что-то с большой силой
ударяет ему в грудь. Опустив взгляд, Дядюшка Энцо пораженно смотрит на
прозрачный предмет, засевший в правой части его грудной клетки. Потом поднимает
глаза и в трех дюймах от себя видит лицо Ворона.
Дядюшка Энцо отступает на шаг от крыла. Ворон надеялся упасть на него
сверху, но вместо этого обваливается на землю. Сделав шаг вперед, Энцо снова
заносит бритву, но Ворон, сев на асфальте, уже достает второй нож. Метя во
внутреннюю сторону бедра Энцо, он наносит удар и, соответственно, урон. Энцо
отступает в сторону от клинка, его собственный удар приходится мимо, и в
результате он только наносит короткую, но глубокую резаную рану в плечо Ворону.
Ворон отбивает его руку в сторону прежде, чем Энцо может снова дотянуться до
его горла.
Дядюшка Энцо ранен, Ворон тоже. Но Ворон не может больше от него убежать.
Настало время для новой разведки. Энцо бежит прочь от Ворона, хотя при каждом
движении волна ужасной боли прокатывается по всей правой половине его тела.
Тут что-то ударяется ему в спину; он чувствует острую боль над почкой, но и
то лишь на мгновение. Оглянувшись, он видит, как разбиваются об асфальт
осколки окровавленного стекла. Похоже, Ворон бросил ему в спину нож. Но,
по-видимому, сил у Ворона не так много, поэтому нож не смог прорезать
пуленепробиваемую ткань, только проткнул ее и упал.
Стеклянные ножи. Ничего удивительно, что Ки не смог засечь Ворона на
миллиметровой волне.
К тому времени, когда Дядюшка Энцо ныряет в укрытие за еще одним самолетом,
он начинает понемногу глохнуть от шума подлетающего вертолета.
В каких-то ста метрах от укрытия приземляется вертолет Райфа. Гром винтов и
порыв ветра словно пронзают мозг Дядюшки Энцо. Закрыв глаза от ветра, он
совершенно теряет равновесие, понятия не имеет, где он, пока не валится ничком
на асфальт. Асфальт под ним скользкий и теплый, и Дядюшка Энцо вдруг
понимает , что стремительно теряет кровь.
Глядя на площадку, он видит, как, страшно хромая, Ворон пробирается к
вертолету, одна нога у него практически обездвижена. Наконец он перестает на нее
опираться и просто прыгает на одной.
Райф уже выбрался из вертолета, о чем-то разговаривает с Вороном, Ворон при
этом жестами указывает в сторону Энцо. Потом Райф одобрительно кивает, и
Ворон поворачивается, открывая в оскале ярко-белые зубы. Он не столько
гримасничает, сколько с предвкушением улыбается. И начинает прыгать в сторону
Дядюшки Энцо, доставая из куртки новый стеклянный нож. У гада, наверное, их
миллионы.
Ворон идет за его скальпом, а Дядюшка Энцо не может даже встать, не теряя
при этом сознания.
Оглянувшись по сторонам, он видит в двадцати футах от себя скейт и пару
дорогих ботинок с носками. Встать он не может, но способен ползти
по-пластунски, поэтому начинает подтягиваться на локтях, а Ворон тем временем
прыгает к нему на одной ноге.
Они встречаются в открытом проходе между двумя реактивными самолетами. Энцо
полулежит на доске. Ворон стоит, одной рукой опираясь на крыло самолета, в
другой его руке поблескивает стеклянный нож. Весь мир видится Энцо теперь в
тусклых черных и белых тонах, точно он вышел в Метавселенную с дешевого
терминала. Вот как описывали мужики во Вьетнаме свое состояние, а потом истекали
кровью.
- Надеюсь, ты получил отпущение грехов, - говорит Ворон, - потому что звать
священника уже нет времени.
- Мне он и не нужен, - отвечает Дядюшка Энцо и нажимает на доске кнопку с
надписью «Узконаправленный Проектор Ударной Волны РадиКС».
Ударная волна едва не отрывает ему голову. Если он выживет, Дядюшка Энцо
никогда уже не будет хорошо слышать. Но это его немного встряхивает,
заставляет очнуться. Подняв голову с доски, он видит перед собой пораженного
Ворона: руки его пусты, а с куртки стекают потоки крохотных осколков битого
стекла.
Перевернувшись на спину, Дядюшка Энцо грозит ему опасной бритвой.
- Сам-то я предпочитаю сталь, - говорит он. - Хочешь, побрею?
ш
Райф все видит и все понимает. Ему бы очень хотелось остаться и посмотреть,
чем все закончится, но в настоящее время он очень занят. Надо убираться
отсюда до того, как мафия, Нг и мистер Ли и прочие сволочи обрушат на него ракеты
с тепловой системой самонаведения. Нет времени и ждать, пока допрыгает назад
покалеченный Ворон. Подняв большой палец, он подает знак пилоту, и начинает
подниматься по трапу личного реактивного самолета.
День в самом разгаре. От гигантских хранилищ горючего в миле отсюда
поднимается стена оранжевого пламени, будто раскрывается хризантема в ускоренной
съемке. Ее расцвет так зрелищен, что Райф останавливается посреди трапа
посмотреть .
Через это пламя движется нечто быстрое и мощное, оставляя за собой линейный
след, точно космический луч, пропущенный через камеру Вильсона. В обе стороны
от него расходится звуковая волна, ясно видная в пламени - яркий конус, в сто
раз больше темной точки на своей вершине. Что-то черное, похожее на пулю и
четвероногое несется так быстро, что не уловить взглядом. Оно настолько
маленькое и быстрое, что Л. Боб Райф вообще бы его не увидел, если бы оно не
неслось прямо на него.
Оно проскакивает под лабиринтом заправочных агрегатов и шлангов,
перепрыгивает через одни препятствия, вонзает стальные когти в другие, поджигая их
содержимое искрами, которые летят во все стороны всякий раз, когда когти
касаются асфальта. Подобрав под себя ноги, оно отталкивается и, перепрыгнув
стометровый отрезок, приземляется на крышу выступающей над землей цистерны,
использует ее как трамплин для нового прыжка через забор, отделяющий
заправочный комплекс от самого аэропорта, а затем мощной ровной рысью бежит,
ускоряясь на геометрической плоскости взлетной полосы, а за ним несется длинный
язык огня, лениво вылезшего из сердца пожарища и кольцами завивающегося в
воздушных потоках в кильватере Крысопса.
Интуиция подсказывает Л. Бобу Райфу, что надо убраться подальше от
самолета , в который только что залили топливо. Повернувшись, он неуклюже то ли
прыгает, то ли падает с трапа, ведь он смотрит на Крысопса, а не себе под ноги.
А Крысопес, который кажется маленьким темным созданием, стелется по земле и
видим лишь благодаря тени на фоне пламени и цепи белых искр в тех местах, где
его когти царапают асфальт, совершает крохотную поправку к курсу.
Он направляется не к самолету, он направляется к Райфу. Передумав, Райф
бежит вверх по трапу, перескакивая по три ступеньки за раз. Под его весом трап
прогибается и распрямляется, напоминая магнату о хрупкости самолетика.
Пилот тоже заметил Крысопса и, не дожидаясь, пока втянется трап, отпускает
тормоза и выводит самолетик на взлетную полосу, поворачивая его нос прочь от
темного существа. Он так спешит, щелкая тумблерами, что, резко выходя на
новый курс, самолетик едва не переворачивается. Пилот хочет взлетать,
только-только завидев направляющую на взлетной полосе. Теперь пилотам видно все,
что впереди них и сбоку. Но что за ними гонится, они не видят.
И.В. - единственная, кто видит все. Благодаря пропуску курьера она без
труда миновала секьюрити аэропорта и выехала на площадку перед ангарами возле
грузового терминала. Оттуда ей открывается великолепный обзор полумили
взлетной полосы и прекрасно видно все происходящее: самолетик отрывается от земли,
дверь задвигается уже в полете, из сопл вырывается голубое пламя, самолет
явно пытается набрать скорость для подъема, - а Фидо несется за ним, точно пес
за толстым почтальоном, совершает последний невероятный прыжок в воздух и,
превратившись в ракету «сайдуиндер», носом таранит левую турбину.
Самолетик взрывается в десяти футах над землей, и яркое стерилизующее пламя
пожирает и Фидо, и Л. Боба Райфа, и его вирус.
Ух ты!!!
Она остается еще ненадолго, чтобы посмотреть на последствия: прилетают
вертолеты мафии, из которых выпрыгивают доктора с чемоданчиками, капельницами,
носилками и прочим, между корпоративными самолетами снуют солдаты мафии,
очевидно, кого-то разыскивают. С визгом тормозов с парковки срывается пиццамо-
биль, и в погоню за ним устремляется лимузин.
Но через некоторое время ей становится скучно, поэтому, отталкиваясь от
земли, она своим ходом катит к главному выходу, впрочем, ненадолго ей удается
запунить заправщик.
Мама ждет ее в дурацкой маленькой консервной банке под названием миниван.
Та стоит под вывеской «Юнайтед багаж», как они и договорились по телефону.
Открыв дверь, И.В. забрасывает доску на заднее сиденье, а сама садится
вперед.
- Домой? - спрашивает мама.
- Ага. Поехали, пожалуй, домой.
Мышление
ЧЕЛОВЕК КАК ЖИВОТНОЕ
Александр Никонов
ЧАСТЬ 1.
МЫ ЕСТЬ ТО,
ЧТО ЕДИМ
Много нас по подобию Божию,
И все-таки каждый с изъяном.
Будем считать, что изъянами
Обязаны мы обезьянам.
(Олег Григорьев)
Дорогие дети! Не следует спрашивать: «Что
такое животное?» - а нужно спросить:
«Какого рода объект мы обозначаем как
животное?» Мы называем животным все имеющее
следующие свойства: питается, происходит
от подобных себе родителей, растет,
самостоятельно передвигается и умирает, когда
приходит срок. Поэтому мы относим к
животным червяка, цыпленка, собаку и
обезьяну. Что же сказать о людях? Подумайте об
этом с точки зрения перечисленных выше
признаков и затем решите сами, правильно
ли считать нас животными.
(Альберт Эйнштейн)
Я сейчас не собираюсь доказывать каждому грамотному, умеющему читать и
думать гражданину очевидное — что человек есть животное. Вряд ли среди
читателей моей книги найдется хоть один, который бы прошел в жизни мимо этого
замечательного факта: мы звери, господа!
Помнится, еще в школе на уроке биологии я спорил со свои недалеким
одноклассником, доказывая ему, что человек суть животное. Он упирался против этой
очевидности и верить ей не хотел.
— А кто же еще, если не животное? Робот, что ли? — удивлялся я упорству
туповатого приятеля.
Сейчас с этим не спорят даже глубокие церковники: да, говорят они, человек
— это животное. А некоторые даже добавляют, что Господь создал человека на
той материальной базе, которой на тот момент обладал, — животной. Зато
вдохнул в него душу! Которая, мол, и выделяет человека из всего прочего животного
царства.
Человек действительно сильно отличается от всего звериного мира. Разительно
отличается! Поэтому туповатый одноклассник и спорил со мной, никак не желая
соглашаться со своей животностью: на детей, которые гораздо ближе к животным,
чем социализированные и дрессированные социумом взрослые, тот факт, что
человек есть животное, производит шоковое впечатление — такой вот парадокс.
Когда-то целый класс американских школьников, шокированный рассказом учителя
биологии о том, что люди есть животные, написал письмо Эйнштейну, попросив
его рассудить их спор с учителем. То, что ответил детям Эйнштейн, вы уже
прочли в эпиграфе...
Отличия между людьми и другими животными настолько бросаются в глаза, что
задавать вопрос о том, чем наш вид отличается от прочих, на первый взгляд
даже как-то глупо: мы в штанах ходим, кушаем вилками и вон какую цивилизацию
построили! Мы разумные, а не зверье какое-нибудь!
Моя сестра, которая зело любит животных, пару лет назад увлеклась чтением
научно-популярной литературы. На вопрос, отчего вдруг такой интерес к науке,
ответила:
— Да ты сам прикинь, сколько удивительного люди сделали на этой планете,
начиная от простейшей гаечки, которую тоже надо было изобрести. Мы вышли в
космос, узнали, почему светят звезды. И подумать только — все это сделал
зверь! Обычный животный зверь...
Но у этого зверя был неплохой инструмент — разум. С помощью разума мы
захватили всю планету — от влажных экваториальных областей, которые когда-то
были нашей родиной, едва ли не до самых полюсов, где царят жестокие холода.
Овладев огнем и научившись защищать свое голое тело от непогоды
искусственными шкурами, называемыми одеждой, мы раздвинули свой ареал обитания до
размеров всей Земли.
Мы властно оттеснили в сторону другие виды, когда-то обитавшие там, где
теперь обитаем мы. И мы теперь — практически повсюду! Многие виды вымерли, не
выдержав конкуренции с нами, или же попросту были нами физически уничтожены.
Зато другие виды мы размножили до неимоверности — вместе с собой. Судите
сами...
Людей и так называемых «домашних животных», которых мы разводим
искусственно, примерно на пять порядков (в сто тысяч раз) больше, чем животных схожих с
нами по массе и типу питания. Если вы посмотрите на приведенный ниже график,
то увидите, что зависимость между численностью вида и размерами его
представителей обратно пропорциональная. То есть чем крупнее вид, тем меньшее
количество особей этого вида живет на планете. Мы же вываливаемся из этого
закона.
Человечество не только захватило всю планету. Оно трансформирует облик
самой планеты. О том, что человечество стало геологической силой, меняющей при-
родные ландшафты, писал еще академик Вернадский. И это не было поэтической
метафорой ученого. Мы действительно преобразуем планету в самом буквальном
смысле. Судите сами...
Юг 100 г 1кг 10 кг 100 кг 1 т Л/
Зависимость между численностью вида и размерами его представителей.
Географически Европа — это зона тайги и смешанных лесов. Но леса тут были
сведены под пашню еще до Средневековья, они остались лишь в горах и
заповедниках. Вместо сплошного лесного покрова в Западной Европе теперь лишь
небольшие лесные «заплатки».
Мы распахиваем целинные степи и строим бетонные джунгли городов. Мы
заливаем искусственными морями равнины с целью накопления воды для этих городов и
получения электрической энергии. Мы в самом прямом смысле слова срываем горы
в поисках полезных ископаемых и выкапываем гигантские котлованы для открытой
добычи угля. Наконец, как подметила моя сестра, мы вышли за пределы планеты.
И даже в какой-то степени изменили лик своей звездной системы: за последние
сто лет радиоизлучение нашей Солнечной системы повысилось вдвое, к удивлению
потенциальных звездных наблюдателей из других миров. А все потому, что Марко-
ни с Поповым изобрели радио.
Причем, что интересно, человечество начало менять облик планеты,
трансформируя целые природные ландшафты не вот-вот, «буквально вчера», поднявшись на
высоты индустриальной цивилизации и вооружившись экскаваторами и
бульдозерами, а сотни и тысячи лет назад. С копьем и палкой-копалкой.
Глава 1. Ластик
человечества
на контурной
карте мира
Все пустыни друг другу от века родны,
Но Аравия, Сирия, Гоби —
Это лишь затиханье Сахарской волны,
В сатанинской воспрянувшей злобе...
И когда, наконец, корабли марсиан
У земного окажутся шара,
То увидят сплошной золотой океан
И дадут ему имя: Сахара.
(Николай Гумилев)
Еще в каменном веке, непринужденно помахивая кремневым топором,
человечество уничтожило всех мамонтов и шерстистых носорогов на территории Евразии. А
переместившись по Берингову перешейку в Америку, выбило всю мегафауну и там.
Куда бы ни приходили люди, они начинали с уничтожения крупной фауны. В той
же Евразии, кстати, нами были напрочь выбиты, помимо мамонтов и носорогов,
пещерные медведи, пещерные львы, гигантские олени... В обеих Америках
человечество уничтожило мамонтов, мастодонтов, саблезубых тигров, гигантских
ленивцев, гигантских грызунов, лошадей и верблюдов. Все более-менее крупное
оказалось выбитым.
Ученые долго не могли взять в толк, что же послужило причиной столь
масштабного и быстрого вымирания, и поначалу грешили на климат. Точнее, на его
изменения, связанные с наступлением-отступлением льдов во время последнего
ледникового периода. Однако ледниковые периоды в жизни нашей планеты явление
периодическое, они наступают-отступают с частотой примерно в 100 тысяч лет, и
все перечисленные животные прекрасно эти периоды переносили,
приспосабливались. Когда наступали льды, животные отступали к экватору, когда же
гигантские ледяные шапки таяли, звери приближались ближе к полюсам. А гигантских
ленивцев происходящее со льдами вообще не касалось, они жили у себя в
тропиках и никуда по лености не ходили. Однако тоже исчезли с лица планеты. И по
странной случайности, вымирание совпало с распространением по планете
чрезвычайно агрессивного и зловредного вида — Homo sapiens, который сеял смерть
всюду, где появлялся.
Если бы последнее оледенение было самым сильным, вымирание крупных зверей
можно было бы объяснить тем, что сильно сузилась кормовая база (кстати, во
время последнего ледникового периода северная ледяная шапка покрывала всю
Канаду и север США, то есть края ледника, чтоб вы понимали, опускались до
широты Сочи) . Но фокус в том, что вымирание произошло не во время наступления
ледника, а как раз напротив — в эпоху глобального потепления, когда ледяные
шапки начали отступать к северу, а растительность, то есть кормовая база
мамонтов, стала отвоевывать у льдов все большее пространство суши. Вот тут бы и
расплодиться на дармовых харчах! Ан нет... Скоропостижно вымерли.
Тогда исчезли десятки видов животных. Наши предки их просто перебили.
Причем несчастных животных уничтожали порой в масштабах, превышающих пищевые
потребности, — просто в азарте охоты. Так волк в овчарне режет всех овец, хотя
съесть больше одной не может.
Из костей мамонтов строились жилища. Наиболее крупные кости составляли
нижнюю часть стен, а кости помельче шли на верхнюю. Силовой же каркас наши
предки делали из бивней. Так вот, на сооружение только одного, хотя и самого
крупного из известных жилищ первобытных людей, найденного на территории
нынешней Украины, ушли кости более сотни мамонтов. Как видите, несчастных
убивали просто в промышленных масштабах!
А чего экономить, если ресурс кажется неисчерпаемым? Так ожиревший медведь
во время нереста лосося, когда вся река буквально кишит рыбой, съедает у
пойманных рыбин только икру и головы — то, что представляется ему самым вкусным...
Так браконьеры выбрасывают в реку, кишащую рыбой, распоротые туши лосося,
забирая только икру... Так ребенок выедает из пирожка только начинку... Так первые
люди, попавшие в Новую Зеландию, убивали гигантских птиц моа только для того,
чтобы съесть их бедра, и, в конце концов, истребили всех птиц на островах.
(Зато, как показывают археологические раскопки, когда птиц моа осталось мало,
люди съедали уже все мясо и даже обгладывали кости.)
Хижина древних людей из костей мамонта. Сверху
накрывалась шкурами (Палеонтологический музей г. Киева).
Изобилие неминуемо развращает. Этнографы XIX века описывали загонные охоты
дикарей (индейцев, африканцев), живших на уровне каменного века, которые во
время этих охот убивали намного больше животных, чем могли съесть. Впрочем,
цивилизованные европейцы, вооруженные винтовками, недалеко от них ушли, в чем
мы чуть позже еще убедимся.
Факт выбивания людьми столь крупных животных, да в таких количествах, да в
столь короткие сроки (десятки и сотни лет, в зависимости от вида и
территории) , вызывает у многих удивление и недоверие. Поэтому до сих пор в науке
предпринимаются отчаянные попытки объяснить вымирание мегафауны, случившееся
10-12 тысяч лет назад, естественными причинами — тем же климатом, например,
или какими-либо катастрофами. Есть даже экзотические гипотезы,
предполагающие, будто мамонты вымерли от... старости. Не от личной старости, разумеется, а
от старости вида. Дело в том, что виды животных, как и отдельные особи, не
вечны и имеют определенное время жизни. Вот, мол, у мамонта, как вида,
подошло время исчезновения. Непонятно только, почему это время «старости»
мамонтов так странно совпало со временем «старости» десятков других видов. И с
распространением человечества. Да и слоны в Африке и Индии «от старости»
почему-то не вымерли.
А, кстати, почему?
Отчего не вымерли слоны в Африке, разве там люди на них не охотились?
Возможно, это произошло по той причине, что человек появился как раз в Африке и
именно там происходило его постепенное медленное взросление и вооружение. У
здешней фауны было достаточно времени, чтобы приспособиться к новому хищнику.
А вот когда уже умелый, опытный и вооруженный дистанционным оружием (копья,
луки) человек внезапно для местной фауны появлялся в новых местах в процессе
заселения планеты, животные приспосабливаться к появлению новой напасти
просто не успевали.
Известно, что до 1913 года сибиряки нашли и продали скупщикам около 50
тысяч мамонтовых бивней. Причем искать их было не особо затруднительно: часто
бивни и кости лежали под землей сосредоточенными в большие груды, в которых
находились кости сразу десятков мамонтов.
Тем не менее, многим трудно поверить, что такие мелкие звери, как люди,
смогли выбить таких гигантов, как мамонты или шерстистые носороги. И вправду,
как могли существа весом в 60-70 кг с примитивными каменными орудиями
полностью отгеноцидить десятки тысяч сильных зверей массой до 10 тонн? В этом
сомневаются не только обыватели, но и ученые. Скажем, французский палеонтолог
Клод Герен писал, что охота людей на носорогов вещь невозможная, а все
пещерные рисунки на эту тему следует рассматривать как фантазию дикарей. Вот
только Клод Герен специалист по носорогам, а не по охоте. И поэтому в данном
случае его мнением можно запросто пренебречь. Хотя удивление культурного
француза понятно: мы с вами, даже собравшись вместе с соседями, вряд ли без
огнестрельного оружия одолеем мамонта и уж тем более свирепого и опасного
шерстистого носорога. Но вот дикие люди делают это легко даже с примитивными
каменными орудиями.
Два масая с копьями справляются с одним носорогом. Один дразнит зверя,
выманивая его на себя, и когда разъяренный носорог бежит к нему, чтобы
пришибить , дразнивший в последний момент отскакивает, а второй, сидящий в засаде,
вонзает зверю копье за ухо. Иногда тот же фортель проделывает и один масай —
отскакивает и вонзает копье в пролетающий многотонный «автобус».
Масаи длинные, рослые люди. А пигмеи вдвое короче масаев. И вдвое легче.
Но, тем не менее, пигмеи в одиночку ходят на слонов. И убивают их!
Как?
Весьма жестоким и несправедливым способом. Подкрадываются по ветру, чтобы
слоны не учуяли, и вонзают копье в пах или живот. Причем стараются, мерзавцы,
так воткнуть, чтобы копье торчало вперед: когда слон от боли побежит, копье,
задевая за кусты или землю, будет все больше и больше разворачивать ему
внутренности. И вскоре раненый слон умирает от сепсиса.
Поэтому слоны в Африке жутко боятся пигмеев, точно так же как приматы (и мы
в том числе) инстинктивно боятся змей и пауков. Это страх, вшитый в БИОС,
или, говоря языком биологов, в гены.
Ну а если в охоте участвует не один охотник, а целая группа, то закидать
слона копьями и дождаться, пока он бессильно сляжет от потери крови, задача
нехитрая. Так что специализировавшимся на охоте диким племенам каменного века
изничтожить мамонтов и прочую мегафауну с помощью орудий было не так уж
сложно, как это представляется некоторым современным городским ученым.
Еще один факт в пользу гипотезы выбивания — там, где людей не было,
например, на острове Врангеля, мамонты после своего «официального вымирания»
преспокойно жили еще несколько тысяч лет. И только потом исчезли — последний
мамонт на острове Врангеля умер всего 3700 лет назад. Почему они там все же
вымерли? Да просто выродились! Дело в том, что на остров Врангеля мамонты
прошли по сухому перешейку, который тогда соединял остров с континентом. Потом,
по мере таяния льдов, эта часть суши ушла под воду и мамонтов на острове
отрезало . Но остров есть остров, база питания тут ограничена, поэтому мамонты
начали вырождаться — сначала уменьшились в размерах (выживали те, кому нужно
было меньше питания), потом начали страдать разными болезнями из-за близко-
родственного скрещивания и, наконец, совсем исчезли.
К этому вымиранию человек руку не приложил, поскольку, по современным
представлениям, к моменту отделения острова Врангеля от Евразии люди туда еще не
добрались. А вот там, куда простерлась рука человека, мамонтов вскоре не
осталось . И не только мамонтов. Люди на своем пути сжирали все.
В Атлантическом океане есть Карибские острова. Раскопки показывают, что
крупное зверье там повымерло примерно 6 тысяч лет назад. По странному
стечению обстоятельств именно 6 тысяч лет назад там появились первые люди.
В Австралии тоже когда-то мегафауна была весьма богато представлена, ее
массовое вымирание случилось примерно 50 тысяч лет назад. Теперь, если вам
задать вопрос, когда же появился на этом континенте человек, вы по аналогии с
предыдущим примером точно ответите: «50 тысяч лет назад первые люди добрались
из Азии до Австралии!» И будете правы. Добрались и в момент вырезали все
крупное.
Схожим образом люди вели себя везде и, что примечательно, до совсем
недавнего времени. На Мадагаскаре были выбиты гигантские птицы эпиорнисы, в Новой
Зеландии птицы моа, в Европе практически полностью уничтожили зубров1, а в
Америке — бизонов2. Причем последнее произошло уже после появления в Америке
белого человека. Бизонов было множество — несколько десятков миллионов, но
против огнестрельного оружия вид не устоял — перестреляли всех! Убивали не
только и даже не столько из-за мяса (часто из всей многотонной туши поедали
только язык), сколько просто ради развлечения — палили из окон поездов и
радовались метким попаданиям. Точно так же радовались, получая удовольствие от
удачной охоты, первобытные люди в те времена, когда ходячего мяса было еще
много. А вот когда его стало мало...
Экологическая катастрофа, к которой привело эпидемически быстрое расселение
по планете нового агрессивного вида с кремневыми орудиями, была не только
масштабной, но и весьма трагичной для самого этого вида: истощение среды
сопровождалось его массовым вымиранием. Считается, что тогда вымерло до 90%
человечества. Остатки, как вы знаете, спас переход на новые технологии — от
охоты и собирательства люди перешли к сельскому хозяйству, то есть
искусственному выращиванию растений и животных. Это время получило название
Неолитической революции.
По всей видимости, людям легче дался переход к животноводству, нежели к
земледелию. Это как-то проще и логичнее: если всходов брошенного в землю
зерна нужно ждать целый сезон, то «пленение» животных получается почти само
собой. И в самом деле, если удалось загнать или заманить в некий закон стадо
диких лошадок, например, то глупо убивать сразу всех — мясо испортится. Лучше
сохранять живые консервы, поедая животных по мере нужды. Но если животных
много, они будут голодать и худеть, ожидая своей очереди на эшафот. Зачем
терять мясо? Лучше накидать животным в загон травы. А можно стреножить да
пустить на выпас. И присматривать, чтобы не разбрелись.
Следующий шаг — дождаться, когда «пленные» животные в неволе начнут
размножаться . И тогда нужда в поиске и охоте вообще отпадает. Зачем охотится на
вольных, если можно охранять пленных? Это понятно даже уголовникам, которые в
1 Зубр - ближайший родственник бизона. Он настолько близок к американскому бизону,
что оба вида способны спариваться, давая плодовитое потомство — зубробизонов. Исчез
полностью, но генотип сохранился среди помесных животных (в зоопарках) из которых
зубр и был восстановлен обратным скрещиванием. Сейчас пытаются восстановить
поголовье зубров. - Прим. ред.
2 На самом деле стадо в несколько десятков голов спас от уничтожения один индеец. Он
прятал его десятки лет. Потом продал правительству. Сейчас пытаются восстановить
поголовье бизонов. - Прим. ред.
девяностые годы, вместо того чтобы пробавляться случайной «охотой», стали
крышевать тучные стада кооператоров и мелких предпринимателей. Аналогично
поступали в свое время и феодалы3, крышевавшие крестьян от наездов других
хищников .
В общем, теперь не нужно стало охотиться, а нужно было лишь охранять свое
стадо от чужих охотников... Так произошел переход от хищнической эксплуатации
природы к сберегающей. Правда, сбережение это было весьма относительным,
потому что вступление в аграрную эпоху привело к циклопическим изменениям в
облике планеты. Этот шах1 изменил ландшафты планеты больше, чем истребление
мамонтов .
Читатель может спросить: «Погодите, а какая связь между мамонтами и
ландшафтами?» Резонный вопрос.
Дело в том, что крупные животные — такие, как слоны и носороги — формируют
природные ландшафты. Вы никогда не задумывались, почему саванна не зарастает
кустарником, ведь отдельные кусты и деревья там торчат? Потому что слоны и
носороги широкими ногами вытаптывают поросль. Поддерживается некий гомеостаз
— саморегулирующаяся биосистема работает в направлении поддержания самой
себя.
Точно так же поддерживались северо-евразийские и североамериканские
экосистемы мамонтами и шерстистыми носорогами. По всей видимости, там было нечто
среднее между мелколесьем и тундростепью. Северная саванна! И видовой набор
растительности был, видимо, несколько иным. А когда исчезли мамонты, некому
стало вытаптывать и объедать кусты, а также мощно удобрять здешние просторы.
И растительная декорация сменилась, ознаменовав произошедшую трагедию...
Переход к новым технологиям эксплуатации окружающей среды не просто спас
представителей нашего вида от вымирания, но и позволил резко увеличить
несущую способность среды: если для того, чтобы прокормить тысячу человек охотой
и собирательством, нужна территория, примерно равная Чехии, то для прокорма
той же тысячи с помощью аграрного уклада необходима всего сотня гектаров.
Гигантский резерв для роста численности населения! Чем особи нашего вида не
преминули воспользоваться.
Рост человечества был ураганным. Последствия для окружающей среды тоже.
Есть, например, гипотеза, согласно которой возникновение в Африке самой
большой в мире пустыни — Сахары — было делом рук человеческих. Конечно, природа
человеку в этом помогла, но спусковой крючок спустил именно он, запустив
процесс опустынивания. Каким же образом?
Вы никогда не слышали такую фразу: «Козы съели Грецию»? У этой фразы есть
расхожий близнец: «Козы съели Оттоманскую империю». Здесь имеется в виду, что
выпас коз привел к опустыниванию и высушиванию земель. На место Греции и
Оттоманской империи можно подставить любые средиземноморские страны, потому что
козы аналогичным образом поступили со всей колыбелью цивилизации —
Средиземноморьем .
Дело в том, что из всех одомашненных человеком животных козы наиболее
всеядны. Количество поедаемых ими наименований растений едва ли не в полтора
раза превышает количество растений, поедаемых овцами, и почти в два раза —
поедаемых коровами. Козы «всепогодны», они живут и в жаркой Африке, и на
холодном севере. Козы без особого вреда могут есть морские водоросли и даже
некоторые ядовитые растения. Они запросто грызут ветки. А траву козы выщипывают
и съедают вместе с корнями... Впрочем, что я вам говорю! Наверняка, отдыхая в
3 Да, вся аристократия происходит от «бандитских элементов» своего времени. Иногда
их даже нанимали (приглашали) для защиты от других «бандитских группировок». Так на
Руси появились варяги (викинги, русь - название варяжского племени) во главе с
Рюриком . Сбор дани - это то, что сейчас называется рэкет. - Прим. ред.
Египте или Турции, вы видели коз, мирно пасущихся на замусоренных пустырях и
жующих бумагу...
Козы в самом буквальном смысле выедают окружающее пространство — сначала
выжирают начисто траву, потом начинают глодать молодые побеги, кустарник.
Затем обгладывают кору с деревьев, тем самым убивая их. В результате местность
постепенно лишается зелени. В природе на неприхотливых к еде коз охотятся
хищники. Но тут главный хищник планеты взял коз под свое покровительство.
Результат известен — опустынивание местности.
Геродот описывал Крит как остров, сплошь покрытый лесами. Здесь шумели
дубовые рощи и густые хвойные боры. Добавим, что росло все это на полуметровом
слое чернозема. А что там теперь? Скудный и привычный для всего
Средиземноморья пейзаж — пожухшая на солнце желтая трава, редкие деревья. Причем вырубать
для ведения сельского хозяйства люди начали леса, а довершили экологическую
катастрофу — козы.
Когда-то греки коз боготворили. Действительно, это была настоящая находка!
Кормить ее специально не надо, коза сама пасется, находя себе скудное
пропитание где угодно и бесплатно превращая найденное в мясо и молоко.
Удивительный аппарат!.. Кстати, насчет того, что коз боготворили, я ничуть не
преувеличил . Древнегреческий миф гласит, что отец Зевса Кронос имел дурную привычку
пожирать своих детей. Поэтому мать Зевса Рея спрятала младенца от отца в
пещере на острове Крит. Вскармливала маленького Зевса коза с красивым именем
Амальтея. В благодарность повзрослевший Зевс взял ее потом с собой на небо, и
теперь каждый может наблюдать небесную козу самолично: звезда Капелла в
созвездии Возничего и есть она, Амальтея. Так гласит легенда...
Но потом, когда люди прочухались и поняли, чем грозит им козье нашествие,
пиетет перед козами рухнул, и выпас коз начали повсеместно запрещать. На
африканском побережье Средиземного моря, в Южной Европе, в Малой Азии
принимались меры по сокращению численности коз. Впрочем, у людей всегда так — увидят
последнего, кто бросил бумажку в кучу мусора, и начинают его ругать как
главного загрязнителя. А ведь коза просто закончила цикл выжирания среды, который
человек, перейдя к скотоводству, запустил, начав с крупного рогатого скота.
Поясню.
Корова большая и потому удобная. Она, просто в силу своих геометрических
размеров, дает много молока и говядины. Но по той же геометрической причине
корове нужно много еды. Когда коровы выжирают среду, на их место человек
запускает более неприхотливых овец. Они выщипывают траву почти дочиста. И уж
потом приходит черед жилистых вонючих коз, которые завершают картину
опустошения, уничтожая не только поредевшую траву, но и все, что пытается расти.
Наиболее ярким примером «козьей катастрофы» является остров Святой Елены,
где закончил свою жизнь Наполеон Бонапарт, сосланный туда англичанами. Остров
Святой Елены, расположенный в южной Атлантике, открыли в XVI веке. Он был
необитаем, и поэтому лесист. Причем тут росли во множестве так называемые
«эбеновые деревья», с древесиной черного или темно-коричневого цвета, которое
очень ценилось мебельщиками. Эбеновое дерево дороже красного, дороже
карельской березы, поэтому радости от изобилия этакой ценности было немало.
Увы! Прошло каких-то двести с небольшим лет, и остров облысел начисто. И
вовсе не потому, что все деревья свели на мебель, хотя и это было. Лес добили
козы. Их завезли первопоселенцы и выпустили на вольный выпас. Козы
пристрастились не только грызть молодые побеги эбеновых деревьев, но и обгладывать
кору со взрослых. Результат известен... Кстати, вместе с эбеновыми деревьями
козы практически полностью уничтожили такой редкий вид растений, как
древовидные маргаритки. Тоже жалко...
А при чем тут Сахара и опустынивание?
А при том, что когда-то на месте этой великой пустыни цвела саванна, броди-
ли слоники и буйволы, носороги и бегемоты. В водоемах некрасиво таились
коварные крокодилы... Впервые люди узнали об этом в конце XIX века, когда в
Сахаре были обнаружены наскальные рисунки, оставленные первобытными охотниками.
На них все вышеперечисленные звери и были нарисованы. Кроме верблюдов, этих
кораблей пустыни.
Одну из самых обширных первобытных «картинных галерей», найденную в горах
Алжира, описал французский археолог Анри Лот. Его публикация произвела в
научном мире эффект разорвавшейся бомбы. «Неужели на месте величайшей пустыни
когда-то была саванна? — поражались ученые. — Куда же она делась? Почему
теперь тут сплошные пески?»
Гарамантские наскальные рисунки в пещере Tin Annenouin в горном
массиве Тадрарт-Акакус в пустыне Сахара.
Позже с помощью космической съемки в Сахаре нашли высохшие русла широченных
рек с притоками и провалы на месте бывших озер. Цветущий был край4!
Причем самое интересное и поразительное то, что на древних европейских
картах эти реки и озера в Сахаре наличествуют! Скажем, на знаменитых картах
Птолемея в центре и на востоке Сахары показаны многоводные реки с большими
озерами. Самая большая река — Кинипс — течет на север и впадает в Средиземное
море. Откуда Птолемей взял эти карты, если за 600 лет до него отец истории
Геродот описывал эти места как весьма пустынные и засушливые? Впрочем, данный
вопрос тянет на отдельную публикацию, а нас сейчас больше интересует тот
факт, что на космических снимках русло Кинипса прекрасно видно, и был он не
уже Амазонки в низовьях — почти 30 км в ширину! Сахарские озера по своим
масштабам не уступали рекам и напоминали моря. Нил имел полноводный приток,
впадающий в него с запада, то есть притекающий из Сахары (у Птолемея этого
притока нет, но он есть на картах Меркатора, который жил в XVI веке).
4 Причем таким он был в эпоху глобального потепления. - Прим. ред.
Когда советский институт Гидропроект в эпоху дружбы с Египтом спроектировал
Асуанскую плотину, а советские строители ее построили, образовалось огромное
водохранилище, которое носит имя второго президента Египта Гамаля Насера.
Если внимательно посмотреть на карту, можно увидеть, что озеро Насера имеет
слева длинный узкий залив странной формы, — это вода заполнила пересохшее
тысячи лет назад русло древнего притока Нила, притекавшего из зеленой когда-то
Сахары.
Соседка Сахары — Аравийская пустыня — тоже раньше была местечком довольно
зеленым и покрытым сетью рек. Те же птолемеевские карты демонстрируют нам
венозную сеть аравийских рек с гематомами озер. Точнее, одного большого озера,
на месте которого теперь заполненная песками впадина диаметров 250 км. На
космической съемке и эта впадина, и сеть пересохших речных русел прекрасно
видны.
Археологи же, помимо надписей, обнаружили в Сахаре большое количество
неолитических стоянок и кремневых охотничьих орудий, а также костей носорогов,
слонов и крокодилов.
Так куда же делось все это изобилие, которое было еще на памяти
человечества? Кто или что его изничтожило?..
Поначалу, как это обычно и бывает в науке, подозрения пали на естественные
причины — климатические. Раньше очень любили все вымирания списывать на
климат . На иную причину намекают древние рисунки. Наскальные изображения
показывают нам наряду со слонами, страусами и жирафами пасущиеся стада и колесные
повозки. На более поздних рисунках изображения типичных представителей
саванны пропадают, равно как и изображения стад, и появляются изображения
верблюдов . А это значит, что природная декорация сменилась на пустынную. И
произошло это много позже отступления ледниковья, на которое поначалу пытались
списать столь трагичные перемены.
Процесс опустынивания запустил человек. Сначала охотники изрядно повыбили
мегафауну: слонов и носорогов, страусов и жирафов, — после чего настал период
скотоводства.
Человек родом из Африки. Но одомашнивание скота, по всей видимости,
произошло где-то в районе Малой или Передней Азии. И уж затем, опустынив
огромные территории Центральной и Передней Азии, кочевники спустились в тучные
североафриканские степи. Появление одомашненных стад разрушило экологическое
равновесие североафриканской саванны. Охраняемые людьми стада вытеснили из
экологической ниши тамошнюю живность. А потом выжрали и вытоптали все, что
можно было выжрать.
Травянистый покров держит почву, не позволяя ветрам уносить ее частички.
Выбивание же корневой «арматуры» приводит к тому, что ветер начинает
беспрепятственно точить верхние почвенные горизонты. Ветровая эрозия в самом
буквальном смысле развеивает наиболее плодородный слой грунта — гумус, делая
почву непригодной для той растительности, которая росла тут тысячелетиями. За
считанные десятки лет содержание необходимых для растений азота и фосфора
падает в несколько раз... Кстати говоря, этот процесс происходит и сейчас —
ежегодно на Земле ветровая эрозия выводит из строя миллионы гектаров, некогда
покрытых зеленью. Причем никаких ураганов для этого не нужно. Эрозия
начинается уже при слабом ветре в 3 м/с. Уже в наше время такая отрасль сельского
хозяйства, как овцеводство, превратила многие районы Австралии в пустыню. По
итогам человеческой деятельности на конец XX века площадь рукотворных пустынь
на нашей планете превысила территорию Китая и составила уже почти 7% всей
суши Земли.
Довершает процесс убийства земли водная эрозия. Корни трав и деревьев
связывают грунт, затрудняя его размывание. А густые кроны деревьев и травяных
зарослей принимают на себя кинетическую энергию миллиардов миллиардов дожде-
вых капель, выпадающих столетие за столетием с неба. Вся их энергия уходит на
раскачивание упругой зелени. Если же зелень поредела, сожранная стадами
копытных, капли начинают разбивать почву, ручьи безжалостно режут грунт, более
не связанный корневой системой. Раньше до 20% воды всасывалось травянистой
растительностью и 30-40% — деревьями, теперь эта вода просто течет по
гравитационному градиенту. И вскоре там, где были предгорья или равнина,
появляются сначала промоины, потом овраги. Кроме того, вода смывает плодородный слой.
Каждый год дожди вымывают более 700 миллионов тонн гумуса там, где люди
распахивают степи, уничтожая травянистый ковер.
Но это еще не всё. Неолитическая революция, положившая начало сельскому
хозяйству, породила еще и такой катастрофический процесс, меняющий облик
планеты, как засоление почв. И раз уж речь зашла о деградации планетарного
покрова, надо пару слов сказать и об этом.
Считается, что человечество обязано письменностью системам ирригации.
Точнее говоря, необходимость в искусственном орошении породила первые
государства и письменность, которая стала «искусственной памятью» человечества, дав
невероятный толчок ускорению прогресса, потому что теперь накопленные знания
можно было передавать не только из уст в уста, но и «консервировать».
Мы все живем в государствах. И привыкли к этой форме организации социума. А
ведь государство изначально было всего-навсего инструментом для выживания в
условиях недостаточного увлажнения, формой жизни социального организма в
бассейнах больших рек.
Размножившемуся населению, ведущему аграрный образ жизни, становилось тесно
вблизи реки. Приходилось отселяться подальше от воды. Но сельхозкультурам
нужна вода! Значит, нужна система ирригационных каналов. Без бульдозеров и
экскаваторов, с помощью ручного труда и примитивных инструментов систему
каналов можно прорыть, только используя и организуя труд огромного количества
народа. А это возможно, только если есть аппарат принуждения. Так появилось
государство. Не от хорошей жизни. От нужды. Но появившись, оно расширило
ареал обитания, повысило несущую способность среды, позволив проживать на той же
территории большему количеству едоков за счет систем орошения. Но государство
предполагает налоги, на которые содержится аппарат насилия. А налоги требуют
учета и контроля. А значит, письменности, которая, как мы знаем, необычайно
подстегнула прогресс в технике и культуре...
Однако переход на новые технологии, как это всегда и бывает, принес новые
проблемы. К чему приводит полив земель? Повышается уровень грунтовых вод. И
когда он превышает некий критический предел, за счет испарения воды в
приповерхностных слоях, нагреваемых солнцем, начинается процесс соленакопления,
поскольку вода всегда содержит соли. Вода испаряется, а соли остаются.
Получается солончак...
Впервые с проблемой потери плодородия почв в результате их засоления
столкнулись в древней Месопотамии, а сегодня треть всех обрабатываемых почв
являются засоленными. Каждый год от наступления солончаков человечество теряет до
300 тысяч гектаров земель, ранее пригодных для ведения сельского хозяйства.
Для сравнения: сельскохозяйственные территории Польши составляют более 15
миллионов гектаров. То есть за полвека мы теряем целую Польшу. А Польша,
между прочим, третья в Евросоюзе страна по запасам пахотных земель после Франции
и Испании.
Но и это еще не все. Про глобальное потепление, обусловленное производством
парниковых газов, которые выбрасывает наша промышленность, все уже слышали.
Но мало кто знает, что влиять на климат человечество начало без всякой
промышленности — еще не расставшись с каменным топором.
Дело в том, что опустынивание, то есть изменение на территории огромных
пространств цвета земной поверхности с зеленого на желтовато-грунтовый повы-
сило альбедо (отражающую способность) планеты. Альбедо песка составляет 0,4,
а зеленых растений — 0,2. То есть раньше солнечное излучение поглощалось
растениями, а теперь оно отражается обратно, нагревая воздух. Создается зона
высокого давления, мешающая проливаться дождям. И это еще больше иссушает
местность . Образуется положительная обратная связь, которая быстро завершает
катастрофический процесс опустынивания и высушивания.
Но главный парадокс заключается не в этом, а в том, что такие жаркие,
казалось бы, пустыни служат для атмосферы планеты огромными холодильниками и
нарушают ее прежнюю температурную стабильность, прежний тепловой гомеостаз, или
термобарическое поле Земли. Как и почему это происходит?
Атмосфера, в силу прозрачности, получает от солнечного излучения только
треть своего тепла. А остальные две трети она добирает от нагретой земной
поверхности. Причем больше даже не от суши, а от океана — через возносящуюся
вверх испаряющуюся воду. Основная масса солнечной энергии, падающей на Землю,
тратится на испарение воды — с поверхности океанов, рек, озер, болот,
древесных листов. Количество теплоты, попадающее в океаны, испаряет ежегодно с их
поверхности слой воды толщиной два метра. Потом эта вода проливается над
планетой дождями и возвращается реками в океаны... Так вот, поднявшись ввысь с
восходящими потоками, водяной пар начинает конденсироваться, превращаться
обратно в воду, отдавая атмосфере так называемую скрытую теплоту
парообразования, то есть ту тепловую энергию, которую вода саккумулировала, совершая
фазовый переход от жидкого состояния в газообразное. Так и происходит нагрев
атмосферы.
То есть тепло транспортирует вода.
В пустынях воды нет. Именно поэтому и говорят, что пустыни являются
областями охлаждения планеты, — от пустынь тепло в атмосферу не транспортируется
паровозиками водных молекул. К тому же из-за высокого альбедо и постоянно
чистого, безоблачного неба пустыни падающее на песок солнечное излучение
отражается обратно в космос.
Сахара с Аравийской пустыней, с которых мы начали разговор, вовсе не
единственные «рукотворные» пустыни, процесс образования которой запустил человек.
Когда-то огромными стадами одомашненных копытных были выбиты в пыль и
превращены в пустыню тучные ковыльные степи в Заволжье и Прикаспии. А обильное
орошение плодородных некогда долин Тигра и Евфрата превратило их в засоленные
пустыни. Погибли от ирригации земли на севере и северо-западе императорского
Китая. И продолжают гибнуть по сию пору! За последнее время миллионы гектаров
китайской пашни превратились в пустыню, пески наступают на Пекин, а более 24
тысяч деревень на севере страны полностью заброшено: на песке не посеешь. И
это при том, что по обеспеченности пахотной землей на душу населения Китай
занимает в мире второе место с конца (0,08 га на рыло). Хуже только у японцев
— 0,03 га на голову. А если учесть, что Китай продолжает интенсивно терять
землю из-за быстрого огорожанивания (за последние десять лет города и заводы
в Китае съели более 900 тысяч га пашни да плюс землю ест автомобилизация,
поскольку каждые 5 млн. автомобилей требуют 1 млн. га земли под дороги,
автосалоны, стоянки и заправки, а машин в Китае уже более 20 млн. и они продолжают
множиться) , то ситуация в Поднебесной видится совсем печальной...
Закат цивилизации майя, о котором так много спорят, по всей видимости, был
вызвал экологической катастрофой, к которой привела хищническая вырубка лесов
и выжирание среды. Американский профессор Д. Ленц, исследуя древние города
индейцев майя, обратил внимание на странный факт — в индейских храмах эпохи
майянского расцвета балки были сделаны из прочного сапотового дерева. Балки
эти не только прочны, но и выглядят красиво — прямые, ровные. А вот храмы
эпохи упадка имеют в качестве балок синий сандал — менее прочное, не очень
высокое дерево, узловатое и потому малопригодное для строительства. Почему?
Потому что к тому времени хорошие деревья уже кончились — свели их начисто.
А сведение лесов и распашка, как мы теперь знаем, приводит к эрозии почв и
опустыниванию. Климатические модели показывают, что сведение лесов повысило
среднюю локальную температуру майянской местности на 3-5 °С за счет
формирования устойчивого антициклона с постоянно безоблачным небом. А с безоблачного
неба не идут дожди. Результат — засухи, неурожаи, голод.
Лес индейцы вырубили под пашню. У них было так называемое «мильповое»
земледелие. Это разновидность подсечно-огневого. Индейцы вырубали лес, ждали,
когда древесина подсохнет, затем сжигали. Зола использовалась как удобрение,
и в течении 3-4 лет земля давала хороший урожай маиса. Затем почвы
истощались, и индейцы сжигали очередной участок леса... Таким образом, человечество,
перейдя от охоты и собирательства к сельскому хозяйству, остановило
уничтожение среды по первой технологии и начало разрушать среду по второй. Правда,
при этом на порядки выросла несущая способность среды, то есть появилась
возможность прокормить на одной площади большее количество народу.
Я вижу, вам все это не нравится, друзья мои. Как-то неэкологично
получается. Ничего не попишешь: мы — животные. А это значит, что полностью избежать
разрушения среды для поддержания своего устойчивого неравновесия, своей выде-
ленности из среды (попросту говоря, жизни) невозможно: такова физика нашего
мира — чтобы противостоять нивелирующему давлению энтропии, нужно постоянно
бороться. А для этого нужна энергия, которая берется из окружающей среды,
потому что ничего, кроме окружающей среды, борющегося, как вы понимаете, не
окружает . Брать и встраивать в себя чужую организацию и порядок для поддержания
собственной внутренней организации как раз и означает разрушать среду, из
которой мы этот порядок добываем, создавая тем самым в среде непорядок. Мы
оплачиваем свой рост, свой прогресс разрушением окружающего. Энтропией. Поэтому
все вопли экологистов и прочих поклонников зеленой религии о том, что надо
жить в согласии с природой, гроша выеденного не стоят. И яйца ломаного.
Экологисты и леволиберальные маниловы с университетских кампусов, не
имеющие достаточного образования, порой, умиляясь, приводят в пример разных
пигмеев, которые живут, по их мнению, в согласии со средой. Порывшись в сети,
можно без труда найти там такие, например, панегирические строки:
«Жизнь пигмеям дает лес — здесь они охотятся, собирают мед, плоды, коренья,
личинок, орехи, съедобные травы и т. п. Прекрасные знатоки растений и
животных, разумно относящиеся к окружающей среде, они отлично освоили тропические
леса. По последним данным, гектар тропического леса может прокормить не более
трех человек, поэтому пигмеям приходится вести кочевой образ жизни...
Собирательство, как и охота, ведется в соответствии со строгими правилами бережного
отношения к природе: нельзя срывать незрелые плоды; следует оставлять часть
плодов на семена; запрещается одновременно собирать плоды со всех деревьев и
кустарников, забирать весь мед у пчел, разорять дупла, выгонять рои и т. п.
На юге Африки в пустынях и полупустынях живут бушмены (саан). В суровых
условиях они сумели создать сбалансированное хозяйство, сберегающее скудные
природные ресурсы, достаточные для выживания. Некоторая часть бушменов
сохраняет и поныне традиционный образ жизни. Охотники соблюдают древние правила
природопользования: сроки охоты, запрет на убийство самок и детенышей и т.
п.»
Вы бы хотели жить в таком вот равновесии с природой, друзья мои
компьютерные? Без стиральных машин, стоматологии, социальных сетей, чешского пива, с
голой задницей и копьем наперевес?.. Если нет, разговоры о жизни в согласии с
природой предлагаю оставить. Тем паче, что любая жизнь, даже пигмейская, все
равно разрушает природу. Просто дикари это делают «экономно» — так, чтобы
только поддерживать свое полуживотное тусклое существование. А мы разрушаем с
умом, поэтому живем в комфорте, вышли в космос и вкусно кушаем.
Впрочем, эта публикация не об экологии, а о том, как одно из животных
выделилось из ряда прочего зверья. Оставшись при этом зверем.
Глава 2. На
службе тела
Лежу я в одиночестве
На человеке голом,
Ни мужском, ни женском,
Каком-то среднеполом.
(Олег Григорьев)
Как видите, уничтожать ландшафты наш вид начал еще в те далекие времена,
когда представителей этого вида мы сами, зажав носы, с брезгливой миной
отнесли бы скорее к животным, ибо дезодорантами наши далекие предки еще не
пользовались , металлы плавить не научились и галстуков не носили.
Понятно, что мы, их потомки, овладев принципиально иными инструментальными
возможностями, продолжили дело дикарей каменного века и варваров
Средневековья совершенно другими темпами — нами с начала XVII века в одной только
Северной Америке было вырублено лесов больше, чем за тысячелетие в Европе. Вот
что значит интеллект!..
Наши предки изводили мегафауну столетиями, а белым колонистам в Америке,
чтобы истребить многомиллионные стада бизонов, потребовались считанные
десятилетия. Вот что значит инструментальные возможности!..
Когда-то на той территории, которая сейчас зовется Канадой и Соединенными
Штатами Америки произрастало 170 миллионов га леса. Сейчас — 8 миллионов. В
Китае, о котором я уже упоминал чуть выше, от прежнего лесного изобилия
сохранилась десятая часть. В Греции, Италии и Испании — седьмая часть...
В общем, мы уже давно не живем в природных ландшафтах. Человечество, как
улитка, обитает в собственном, построенном домике. Только у улитки этот домик
раковина, а у нас — антропосфера, или техносфера, вне которой наш вид
существовать уже не может. Мы живем в искусственно созданной среде.
Плохо это или хорошо?
Это не плохо и не хорошо. Это факт. Любой разумный вид во Вселенной
существует именно так. Но что такое «разум»? И почему при его наличии мы порой
ведем себя ужасно неразумно, рубя сук, на котором сидим, как это делали сначала
охотники и собиратели, потом аграрные цивилизации, затем цивилизация
промышленная?
Если в чашку Петри — широкое лабораторное блюдечко с питательным раствором
— запустить колонию одноклеточных, они будут там весело размножаться, с
удовольствием пожирая среду, в которой живут. И так будет до тех пор, пока
бактерии не выжрут все и не начнут массово дохнуть от бескормицы и отравления
продуктами собственных выделений. Абсолютно неразумное поведение!
И чем оно отличается от поведения человечества перед Неолитической
революцией, когда из-за выжирания среды вымерло 90% населения планеты? Чем это
отличается от хищнического уничтожения среды аграрной цивилизацией? Или от
загрязнения ее же (среды) продуктами выбросов промышленности уже в Новой и
Новейшей истории?
Разум всего лишь инструмент экспансии. Конечно, развитый мозг предоставил
нашему виду мощные конкурентные преимущества перед другими видами — из-за
этого отрыва многие представители нашего вида наотрез отказываются
становиться на одну доску с животными, порой с целью унизить называют друг друга
животными, приписывая тем плохие черты, а себе возвышенные, и даже
мифологизируют разум: ведь именно разительное отличие нашего вида от прочих позволило
церковникам приписать нашему виду наличие у него некоей особой волшебной
сущности — души. Которая есть как бы частичка Бога, то есть некоего Сверхразума,
— вот насколько нами идеализируется наш разум, который мы в своих мифах
превозносим над собой и природой!
Но ничего волшебного в разуме нет. Ничего сказочного и потустороннего.
Напротив, наш разум глубоко животен по своему происхождению. И никаких
мифологических сущностей для его постижения не нужно.
Разум есть просто гипертрофированная способность. У жирафа и лебедя
гипертрофированная шея. У слона — длинный нос. У глубоководной рыбы-удильщика —
светящаяся в темноте приманка на особом длинном отростке. А у нас — развитый
мозг. И все перечисленные «удлинения» только приспособительный дар эволюции,
которая у всех видов шла по-разному.
Мозг вовсе не предназначен для того, чтобы строить стальные мосты через
реки и выходить в космос на ракете. Мозг — так же как печень или поджелудочная
железа — всего лишь скопище клеток, возникшее для решения специфических задач
тела. Каких?
Перемещения в пространстве!
Мы ведь не флора, мы фауна — говорю это с гордостью! Мы не торчим на одном
месте, как растения. У растений мозга нет. Потому что им не нужно двигаться.
А если и нужно, их несет ветер, как глупое перекати-поле. А вот для
неслучайного (осмысленного!) движения нужны датчики и координация движений. То есть
глаза, уши и мозги — то, что напрочь отсутствует у растений.
Сложную задачу по координации движений тела в пространстве и реагированию
на внешние раздражители решает особое скопище нервных клеток под названием
«нервная система с мозгом во главе». Эта система быстро анализирует
поступающие сигналы и в обратку выдает управляющие сигналы — какие мышцы сокращать,
то есть какие движения совершать (бежать, кусать, спариваться).
В результате эволюции часть клеток постепенно специализировалась именно на
задаче приема и передачи электрохимического сигнала — точно так же как часть
клеток специализировалась как клетки кожи, крови, печени и пр. У природы не
было полупроводников с лампами, и она экспериментировала с тем, что оказалось
«под рукой», — живыми клетками. И, кстати, не факт, что полупроводниковый
мозг оказался бы лучше. Специализированные нервные клетки получили
возможность отращивать длинные «провода» и «контактные площадки», получать,
обрабатывать и передавать дальше химические и электрические сигналы, которые являли
собой кодировку. Природе понадобилось счетно-решающее устройство, и она его
создала.
Так возник новый клеточный орган — мозг.
Органов у движущихся биоконструкций было много. Печень специализировалась
на очистке, складировании и производстве разного нужного добра и была похожа
на депо. Кишечник работал на расщепление органики и был похож на трубку. А
вот желеобразный мозг напоминал клубок или сеть проводов в виде отростков
клеток, по которым постоянно бегали импульсы.
В этот особый орган, защищенный черепной коробкой, поступают
электрохимические сигналы как изнутри тела, так и из окружающего пространства, находят там
отражение в виде целой бури электрохимических реакций, а на выходе орган...
чуть не написал «выделяет мысль». Нет, не мысль выделяет, а посылает
отраженные и преобразованные электрохимические сигналы по проводам обратно. Управляя
тем самым мышцами и другими обеспечивающими движение органами.
Клетки нервной системы и мозга называют нейронами. За сходство с клубком
или сетью совокупность нейронов в мозгу называют нейронной сетью, или нейро-
сетью. В ней происходит анализ информации и ее накопление (запоминание).
Нейросеть возникла в результате эволюции для ловли закономерностей. И она
их честно ловит и фиксирует, чтобы использовать найденное в дальнейшем. Сле-
пой отбор природы не создавал мозг для рисования Джоконды или разработки
теории относительности. Задача была скромнее — координировать в пространстве
движущееся создание и запоминать удачные ходы с целью повышения выживаемости
модельного ряда (вида).
Что нужно для успешного выживания? Нужно, перемещаясь в пространстве,
активно добывать энергию для перемещения, убегать от тех, кто хочет
воспользоваться накопленной тобой энергией, и выполнять еще одну специфическую функцию
— размножения, то есть согласно включившейся неодолимой программе искать
половых партнеров и с ними скрещиваться. В принципе вся сокровищница мировой
литературы этому и посвящена — борьбе с конкурентами да размножению. Ну и еще
осмыслению смерти — «быть или не быть, вот в чем вопрос5». Потому что все
движущиеся и недвижущиеся создания созданы природой смертными, так как
природе начхать на отдельного «солдата» (особь), она оперирует «батальонами» и
«полками» (видами, семействами, родами).
Окружающая среда на планете меняется, и дабы очередное колебание условий не
выбило всю жизнь на планете, она должна постоянно меняться, подстраиваться
под среду. А для подстройки нужна перетасовка свойств. То есть мутации и
смешение генетического материала.
Ну, мутации появляются автоматически — случайности и ошибки имманентно
присущи нашему самому квантовому из миров, это просто физика. А вот смешение
генов достигается «искусственно» — двуполостью. Поэтому, учитывая неизменность
физических законов во всей нашей Вселенной, можно с достаточной уверенностью
утверждать: везде, на всех планетах, где возникала жизнь, она реализовалась в
двуполом варианте. «Трехполье» слишком сложно в смысле поиска партнеров, а
«однополья» не хватает для достижения нужного с точки зрения кибернетики
разнообразия .
На этом нужно остановиться чуть подробнее. Дело в том, что двуполость
наложила столь яркий отпечаток на всю нашу цивилизацию, на всю ее культуру, что
не уделить сексу изрядного шматка книжного пространства было бы
несправедливо . Несправедливо не перед читателем. Перед сексом! Несправедливость допущена
не будет, тем более что применительно к двуполости было употреблено слово
«кибернетика», а это также потребует некоторого математического разговора и
пояснений. Поэтому мы сейчас немного поговорим о сексе, а потом вернемся к
мозгу, который есть не что иное, как слуга секса, жратвы и личного страха.
Для начала внесем ясность в половой вопрос... Если уж быть предельно
откровенным, то придется признать, что размножаться можно и внеполовым образом —
делением, например, как это делают одноклеточные. Или почкованием. И подобные
кунштюки выкидывают не только примитивные создания. Например, некоторым видам
двуполых (!) рыб и ящериц самец для размножения не нужен, они вполне способны
размножаться партеногенезом, то есть самка рожает детеныша, используя только
свой собственный генетический материал, — в результате получается ее точная
генетическая копия. И это нехорошо, потому как не происходит никакого
перемешивания свойств и, соответственно, разнообразия потомства. Ксерокс вместо
конструктора.
С другой стороны, если уж нужен генный конструктор, можно придумать еще
один вариант, который, казалось бы, превосходит нынешний двуполый мейнстрим —
гермафродитизм. Тут двойная выгода: каждая особь может выступать и в качестве
самца, и в качестве самки. Что это дает?
Большой выигрыш в числе комбинаций! Смотрите, если у нас есть 10 обычных
особей — 5 самок и 5 самцов, то число возможный скрещиваний и,
соответственно, генетических наборов составляет 25. Немало. Но если у нас есть 10 гермаф-
5 Шекспир в монологе Гамлета размышляет не о смерти, а о том следует ли «плыть по
течению» или активно добиваться своего наперекор судьбе. - Прим. ред.
родитов, то есть обоеполых существ, то число возможных генетических
комбинаций увеличивается почти вдвое6 — до 45.
И столь удачные на первый взгляд модели живых существ с конвейера эволюции
были выпущены — видов, обладающих гермафродитизмом, в природе немало. Однако
почему-то не они царят в природе. Они находятся где-то на обочине реки жизни,
а среди высокоорганизованных форм жизни гермафродитов нет. Почему? Отчего
природа выбрала менее щедрый на разнообразие способ?
А оттого, что ей пришлось решать еще одну задачу — функциональную.
Природа одарила каждую особь только одним полом, а взамен второго додала
«общественную нагрузку». Вид, как самостоятельная единица, был таким образом
усложнен, у него появилась «внешняя оболочка», состоящая из самцов, и
«внутреннее ядро», представляющее собой самок. Специализация! Самцы — активное
начало, самки — консервативное, собирающее и аккумулирующее все лучшее, добытое
самцами в неравных боях со средой.
Понять это можно на следующем примере. Для того чтобы покрыть всех самок в
популяции, достаточно 5% самцов. Однако число самцов и самок практически
одинаково в любой популяции. Больше того! Если условия жизни ухудшаются, самцов
рождается даже больше, чем самок. Зачем такой избыток?
А для улучшения качества потомства. Для того, чтобы самцы конкурировали
друг с другом и чтобы только лучшие передавали потомству свои гены — гены
победителей .
Именно поэтому самцы в природе дерутся за самок, а те с интересом за этим
наблюдают. Именно поэтому в литературе и кино один из самых распространенных
сюжетов — защита главным положительным героем главной героини от хулиганов,
бандитов, террористов, трехголового дракона или стихии. С последующим
скрещиванием самца-победителя с разомлевшей от его подвигов самкой. Крепкий орешек!
Вот почему самцов всегда с избытком. Вот почему многие птицы-самки
высиживают в гнездах яйца не от своих «мужей» — тех хозяйственных «мужичков»,
которые исправно приносят им в гнездо червячков для прокорма семейства, — а яйца,
нагулянные от совершенно постороннего любовника. Такое и у людей, кстати,
часто случается. Впрочем, о сексуальном поведении особей нашего вида мы еще
поговорим. А сейчас закончим с математикой и кибернетикой.
Если вы фермер и вам нужны яйца и мясо на продажу, вы купите 9 кур и одного
петуха. И тогда получите максимум производительности — все 9 кур будут нести
вам яйца и высиживать цыплят.
Если же вы по серости приобретете 9 петухов и 1 курицу, то канал по
производству полезной продукции сузите в десять раз. Но зато в десять раз
возрастет качество потомства! Потому что из десяти претендентов курица будет
приносить потомство от лучшего. От победителя. Но при этом потомства будет слишком
мало, и любая случайность может стереть его с лица планеты. Рискованно!
Природа не дура. Именно поэтому она выбрала золотую середину между
количеством и качеством, позволив виду иметь самок и самцов поровну. В этом случае
есть и борьба за качество, и количество не сильно страдает, и число возможных
комбинаций (генетический конструктор) довольно велико: в стае из 9 кур и
одного петуха количество возможных генетических наборов равно 9, а в стае из 5
кур и 5 петухов теоретическое число комбинаций равно 25, как мы уже знаем.
Все прекрасно устроено!
Мы видим, что природа, не имея никакого мозга, поступает вполне разумно.
Иными словами, разумное поведение возможно и без присутствия разума или
концентрированного носителя разума (мозга) — просто с помощью механизмов естест-
6 Формула для вычисления комбинаций в случае двуполости: К = М.Ж, где К —
количество комбинаций, М — число самцов,Ж — число самок. Формула для гермафродитов
выглядит чуть сложнее: К = N(N-l)/2, где N — число обоеполых особей.
венного отбора. А кажимость разумности, с которой действует эволюция,
породила гипотезу Бога, то есть предположение, будто есть некий разум, который все
в этом мире столь чудесно устроил. Впрочем, о животных корнях религии мы тоже
еще с вами поговорим. Пока же надо запомнить: разумное поведение вполне
возможно без руководящей и направляющей силы разума и наоборот — разум вполне
способен на неразумное поведение...
Теперь, пораскинув мозгами, вы можете сообразить, что у самцов возможностей
оставить потомство гораздо больше, чем у самок. Самка млекопитающего
(например, человека), забеременев, долго вынашивает потомство внутри своего
организма, а затем исторгает его наружу и выхаживает до возраста относительной
самостоятельности. То есть за свою недолгую репродуктивную жизнь она может
оставить лишь не очень большое число потомков. А вот самец может удовольствия
ради скрещиваться хоть каждый день с разными самками! Он может нараспылять
потомства — тьмы и тьмы, в каждой порции его спермы содержатся сотни
миллионов сперматозоидов, а завтра будут еще сотни миллионов. Не жалко!
С точки зрения природы это правильно: если самец удачный, именно его гены
нужно передать потомству, а не гены робких аутсайдеров, которые влачат жалкое
существование.
Именно поэтому женщины ругают мужиков кобелями и говорят свои знаменитые
фразы о том, что «все мужики сволочи», «ни одну юбку пропустить не могут» и
«всем им одного только надо». Это правда, девушки. У нас с вами действительно
разные половые стратегии. Женщины в сексе более разборчивы и меньше склонны
«давать», чем самцы, потому что на них лежит ответственность за потомство! А
на мужике — только за число осемененных. Женщина отвечает за качество, самец
— за количество. И это зашито так глубоко в генах и определяет поведение
настолько базово, что бороться с этим все равно, что против ветра плевать.
С точки зрения кибернетики7 указанное обстоятельство означает, что случайно
появившаяся у самца положительная мутация имеет больше шансов передаться
потомству и изменить вид (у самца ведь могут быть сотни детей от разных самок),
нежели полезная мутация, появившаяся у самки (самка принесет за жизнь всего
лишь десятки детенышей). То есть самец имеет большее влияние на формирование
будущего и выживаемость вида.
Итак, резюмируем: самцы нужны для наработки новых свойств, они — расходный
материал, который природа не щадя кидает в бой, а самки это новое
наработанное качественное свойство закрепляют и консервируют, то есть сохраняют и
передают в будущее. Именно поэтому разброс свойств у самцов больше, чем у
самок, — среди них больше гениев и идиотов, гигантов и коротышек, сильных и
слабых, а вот у самок все свойства более собраны — к серединочке кривой
нормального распределения. То есть самцы идут в приспособительном смысле на шаг
впереди самок, и по поведению и виду самцов всегда можно сказать, куда
движется вид. Если природные условия изменились и теперь в данном ареале больше
шансов выжить у лысых, то есть потерявших шерстяной покров особей, значит,
самцы облысеют первыми.
Мы «лысые» обезьяны, то есть обезьяны, потерявшие по разным причинам
шерстяной покров на теле. Мы единственный вид голых приматов. Все наши предки
были волосатыми. И первыми потеряли шерстяной покров у нашего вида самцы.
Кроме того, когда-то наши предки были также не только шерстистыми, но и
хвостатыми. А мы относимся к приматам бесхвостым. Это значит, что первыми
хвосты начали терять самцы. А за ними уже подтянулось консервативное
генетическое ядро вида — самки.
7 Кибернетика (от др.-греч. Kupspvr^T ikt\ — «искусство управления») — наука об общих
закономерностях процессов управления и передачи информации в различных системах,
будь то машины, живые организмы или общество.
Сегодня, глядя на самцов и самок нашего вида, можно сказать, в какую
сторону вид движется. Самцы нашего вида умнее самок. И, значит, наращивание
интеллекта тоже является или являлось магистральным направлением нашей эволюции.
Если по каким-то причинам выживают более рослые и умные, значит, они и
оставляют больше потомство.
Так работает отбор. Кто-то всегда должен умирать. Как правило, это самцы,
находящиеся на переднем крае войны с природой. Чтобы спастись в этом
перманентном бою, популяция должна всегда быть в состоянии алертности8, борьбы,
всегда чувствовать «противника» краями. Ежесекундная борьба против
нивелирующего воздействия энтропии, среды есть залог выживания. А вне противника, в
тепличных условиях иммунитет и потенции к борьбе быстро атрофируются. Вот
сейчас, например, на наш вид принцип естественного отбора уже практически не
действует9. Впрочем, это тема для отдельной публикации...
Когда условия жизни ухудшаются, начинает рождаться больше мальчиков. По
всей видимости, у женщин и других позвоночных млекопитающих данную
регулировочную функцию запускают гормоны стресса. Вид увеличивает число самцов,
потому что требуется больше хворосту бросать в топку, поскольку вид нуждается в
изменении качества под новые условия. А изменяют вид, как мы знаем, именно
самцы. И их численный рост повышает шансы найти нужный вариант.
Еще один момент. Виды бывают разные — полигамные и моногамные. Моногамные
создают более-менее устойчивые брачные пары, а у полигамных, например, один
самец владеет целым гаремом. Так вот, вышеприведенную теорию функционального
разделения полов прекрасно иллюстрирует тот факт, что у видов полигамных
различия между самцами и самками более выражены, чем у видов моногамных. Это
называется половым диморфизмом.
Моржи, например, полигамны. И самцы моржей много крупнее самок. Самцов и
самок можно даже принять за разные виды — настолько они разнятся: в длину
самцы моржей достигают 4,5 метра и весят до двух тонн, а самки вырастают до 3
метров и весят до 800 кг. ...А вот волки моногамны. И самец волка крупнее самки
всего на 20%. А не вдвое-втрое, как у моржей.
Почему так? Потому что у полигамных видов, то есть тех, где на каждого
самца приходится десяток самок, а остальные самцы вообще не при делах, то есть
лишние, очень высока конкуренция среди самцов за самок. Поэтому самцам
выгоднее быть огромными, чтобы победить конкурентов.
А у нас? У нашего вида половой диморфизм не очень выражен — самцы выше
самок в среднем всего на десяток сантиметров и тяжелее на пару десятков
килограммов . Значит ли это, что мы моногамны? На этот вопрос я отвечу чуть позже,
он требует отдельного разговора, а пока что мы разбираем, в чем
кибернетическая причина двуполости. Вернее, уже разобрали. И попутно увидели, что
разумность бывает вовсе без разума (с которым мы прочно отождествляем мозг) и
наоборот — будучи разумным (имеющим развитый мозг), можно вести себя совершенно
неразумно.
Почему?
Да потому что, повторюсь, мозг вовсе не предназначен для решения
дифференциальных уравнений. Он всего лишь «аналитическая железа» для решения трех
вопросов — где получше поесть, как получше сбежать от угрозы, где найти самку
подоступнее. Все.
В мозгу для решения этих проблем существуют разные программы, блоки и
отделы. Причем повреждение этих отделов порой приводит к забавным результатам.
От англ. alert - тревога. - Прим. ред.
9 Он всегда действует - инфекционные болезни, рак, алкоголь, наркотики и т.п.
отбирают самых стойких. Кроме того, автоматически отсеивается то (вместе с людьми), что
не способствует оставлению потомства, например, гомосексуализм и феминизм.
Так, например, известно, что в височных отделах мозга существуют особые зоны,
которые отвечают за опознание лиц. Повреждение такой зоны (она называется
веретенообразной извилиной) приводит к тому, что человек перестает различать
лица людей. А при воздействии на этот отдел мозга слабыми электротоками можно
добиться удивительного эффекта — испытуемый начинает утверждать, что у врача
на глазах меняется лицо на совершенно незнакомое!
Находящийся же неподалеку другой отдел мозга — верхняя височная борозда —
влияет на число социальных связей у человека. Чем плотнее у человека этот
участок (по данным компьютерной томографии), тем больше контактов у него в
социальных сетях.
Именно устройство нашего мозга заставляет нас выделять себя из мира
животных: люди прекрасно различают других людей по лицам и гораздо хуже других
животных — для нас все волки на одно лицо. Другими словами, в мозгу
непроизвольно складывается такая картина: есть мир людей, как явно видимых
индивидуальностей, и есть весь прочий животный мир. Впрочем, так, по всей видимости,
воспринимают мир все виды — они прекрасно различают «в лицо» особей своего
вида и хуже отличают индивидуальности особей другого вида.
Предлагаю читателю в качестве самостоятельной работы подумать о том, что
означает тот факт, будто для европейцев «все японцы на одно лицо»...
В общем, нами рулим не мы. Нами рулит устройство нашего «аналитической
железы» и записанные в ней программы. Программы эти могут быть врожденными и
благоприобретенными. Благоприобретенные — это условные, то есть наработанные
рефлексы, а врожденные — это рефлексы безусловные. Иногда их еще называют
инстинктами. Грань между рефлексами и инстинктами настолько тонка, если вообще
существует, что Иван Петрович Павлов, в дальнейших представлениях не
нуждающийся, вообще предлагал слово «инстинкты» не использовать, ограничившись
словом «рефлексы».
Однако у широкой публики в ходу более употребительное слово — «инстинкт»
(обычно соседствующее с приставкой «основной» и находящееся в одном
ассоциативном ряду с сидящей нога на ногу Шэрон Стоун). Инстинкты нам как-то ближе,
чем рефлексы.
Многие ученые считают инстинктивное поведение более сложным, нежели
рефлекторное, и полагают, что инстинктивное поведение возникает как ответ на
ситуацию и складывается из более примитивных рефлекторных реакций на раздражители.
Но мы углубляться в эти тонкости не станем. Нам важно, что в основе любого
поведения лежат инстинкты, то есть доставшиеся нам в наследство и прописанные
в конструкции комплексы программ.
Известный российский этолог Виктор Дольник говорил про обусловленность
человеческой жизни инстинктивными программами следующим образом: есть программа
— есть поведение, нет программы — нет поведения.
Если кому-то эта сентенция кажется слишком сильной или просто неочевидной,
рекомендую задуматься вот над чем... Вам собирают компьютер по вашему заказу.
Вы отдаете деньги и отправляетесь домой. Купили хорошую вещь! Однако вещь эта
не работает, даже если вы подали на нее отличное питание из прекрасной
розетки. Не потому, что сломана, а потому, что для работы нужны программы. Но вы
же хитрый! Вы знаете об этом, и потому заранее приобрели лицензионный (кто бы
сомневался!) диск оболочки и до кучи все те программы, которые могут вам
понадобиться. Потому что компьютер не может работать без них!
Наш мозг — это компьютер, он получает данные, он хранит данные, он
обрабатывает данные. Может ли компьютер работать без программ? Ответ известен.
Значит, без программы не может быть поведения, то есть работы тела.
Большая часть наших программ любезным продавцом нам уже предустановленна —
это инстинкты. Их очень много, потому что мы сложны, и они составляют основу
нашего поведения. Остальные программы наносные, мы их нарабатываем в течение
жизни в процессе обучения. Они могут быть теми или иными — можно научиться
говорить на русском, а можно на китайском. Можно наработать рефлекс
прикрывать рот во время зевания, а можно зевать широкомасштабно и не стеснительно.
Но основу, поведенческий базис мы получаем вместе с телом, наводя
привнесенными программами лишь некоторый марафет. Кора служит подкорке, а мозг телу, а
не наоборот.
Программы, вшитые в конструкт нашего тела, от него неотделимы. Собственно,
и само построение тела начинается с программ — генетических. Именно они
формируют тело — его каркас, органы, железы внутренней секреции, мозг. А как
верно заметил в своей книге «Происхождение мозга» палеоневролог, доктор
биологических наук Сергей Савельев, «морфологические принципы организации мозга
образуют непреодолимый поведенческий барьер». Умри — лучше не скажешь!.. Как
мы сделаны, так и ведем себя. Так что наша хваленая свобода воли ограничена
нашим внутренним устройством. При этом надо помнить, что хотя мы все разные,
но базовая модель у нас одна — обезьяна. И потому наша цивилизация —
обезьянья.
Нам кажется, мы поступаем так, как хотим мы. Но практически всегда мы
делаем то, что хочет наша обезьяна. А мы лишь постфактум объясняем словами свои
поступки, выдумывая какие-то псевдорациональные причины для того, чтобы
объяснить окружающим или самим себе, почему мы поступили так, а не иначе.
Инстинкт дает позыв и причину, и мы поступаем. А потом натужно чешем репу,
если нужно оформить свой поступок словесно. Порой это выглядит смешно. Когда,
например, человек, у которого сильно выражена ксенофобия, начинает выдумывать
какие-то причины, отчего чужаки — это плохо, и почему от них нужно
избавляться.
Если человек совершает подлость, спасая свою шкуру и предавая других, он
делает это под влиянием инстинкта. Если человек совершает подвиг, спасая
других, он делает это под влиянием инстинкта. Просто разные инстинкты у разных
особей выражены по-разному. Что не удивительно, у нас ведь и рост разный, и
цвет глаз, и характер.
Кроме того, нужно помнить, что нервная система, этот великий координатор
организма, есть приспособа весьма энергоемкая. В периоды интенсивной работы
мозг потребляет до четверти энергоресурсов организма, а у мелких животных и
больше! При этом мозг составляет всего 1/50-ю часть от веса тела!.. В моменты
умственной деятельности — если такие моменты у вас в жизни были, конечно, —
вы наверняка отмечали, что голова будто раздута и словно бы нагрета. А между
тем никакого дополнительного кулера с целью ее охлаждения не предусмотрено!
Понятно, что такой форсаж поддерживать в постоянном режиме просто
невозможно. Нужно как-то минимизировать затраты, чтобы не изобретать каждый раз
велосипед. Для этого и существуют условные рефлексы и стереотипы, то есть
приобретенные программки, которые, будучи однажды наработанными, потом включаются
автоматически, не требуя анализа. С перегретой головой мы ходим не часто.
Чаще там ветер свистит. Поэтому большую часть своей сознательной жизни мы
проживаем неосознанно, реагируя инстинктивно, рефлекторно или стереотипно. То
есть экономично. Лениво.
Так что граждане, которые слишком о себе возомнили, решительно
открестившись от животного мира, слишком поторопились. Практически все их поведение в
базе своей инстинктивно и направлено на удовлетворение базовых же телесных
потребностей. А разум просто усложнил и надстроил эти потребности вещественно
и поведенчески, не ликвидировав их фундамента. Потому что разум всего лишь
слуга тела. Без тела он не существует. Причем тело часто побеждает разум:
люди разумом понимают, что должны больше двигаться, не переедать, не есть
сладкого... Но телесная леность и любовь в плотским удовольствиям чаще всего разум
пересиливают. И мозг покоряется телу. Хотя и понимает, что это сокращает дли-
тельность его бренного существования в нашем мире. На разве телу это
объяснишь? Оно ведь слов не понимает!
И потому тело рулит корой!
Но кому принадлежит это тело? Что мы представляем собой как вид? И какое
поведение характерно именно для нашего вида?
ЧАСТЬ 2.
ЧИСЛО ЗВЕРЯ
Тот, кто не видел живого марсианина, вряд ли
может представить себе его страшную, отвратительную
внешность. Треугольный рот с выступающей верхней
губой, полнейшее отсутствие лба, никаких
признаков подбородка под клинообразной нижней губой,
непрерывное подергивание рта, щупальца, как у
горгоны... в особенности же огромные пристальные
глаза — все это было омерзительно до тошноты.
Маслянистая темная кожа напоминала скользкую
поверхность гриба, медленные движения внушали
невыразимый ужас.
(Герберт Уэллс)
Человек представляет сам для себя загадку. Вы ведь наверняка задумались,
отвечая на вопрос, моногамен наш вид или нет, потому что, с одной стороны,
вроде бы моногамен, а с другой — тут же вспоминаются полигамные семьи в
мусульманском мире. А ведь мусульмане не от моржей произошли!
Хищники мы или нет? С одной стороны, мы едим мясо, да и автор данной
публикации, в первой ее части, сравнивая распространение нашего вида по планете,
сопровождающееся уничтожением мегафауны и природных ландшафтов, говорил о
«новом хищнике». Если бы мы произошли от робких травоядных, то быть может, и
запустили бы процесс опустынивания, пожрав траву и растительность, но уж
точно наше распространение по планете не сопровождалось бы пожиранием мегафауны.
Потому что мясо для травоядных не видовая еда.
А для нас — видовая?
На эти вопросы я в свое время вскользь отвечал в публикации «Апгрейд
обезьяны», но теперь придется углубиться в проблему подробнее. А также задать
новый вопрос, более широкий — от каких существ вообще мог произойти разумный
вид? В самом деле, чего нам замыкаться в рамках планеты Земля, если звездных
систем во Вселенной — миллиарды? Скажем сразу за всех! Преподнесем читателю
такой подарок в виде бонуса.
Сейчас зверь будет мною сочтен. Но сначала заглянем этому подарку в зубы.
Глава 1. На что
зуб наточен?
Усы, лапы и хвост — вот мои документы!
Кот Матроскин
Их, как известно, у нас 32. У слона всего 6 зубов, у зайца их 28, у волка
42, у кошки 30, у акулы 300, а у улитки 30 тысяч!.. Но воюют не числом, а
умением. Значит, число зубов еще ни о чем не говорит. Поэтому бессмысленными
подсчетами заниматься не будем, а перейдем сразу к функционалу.
Зубы бывают трех видов — клыки, резцы и коренные. Возьмем слонов. Они
травоядные и довольно крупные при этом. Это значит, что слонам нужно довольно
много пищи. Слон питается по 14-16 часов в день, постоянно пережевывая
зелень . Столь завидное трудолюбие не от хорошей жизни — слон должен успеть за
сутки съесть два с лишним центнера травы, чтобы не умереть с голоду. А ведь
еще поспать нужно!
Вся эта масса перетирается четырьмя коренными зубами — два сверху и два
снизу, справа и слева. Зубы у слона длинные, во всю челюсть, нагрузка на них
огромная, поэтому растут они практически всю жизнь. И представляют собой
костяные гребни с плоскими вершинами для измельчения растительной пищи. Еще два
слоновьих зуба — это бивни. Ими слоны ловко подрезают и сдирают кору с
деревьев .
Похожими, хотя и не такими длинными, зубами для перетирания обладают и
другие травоядные — коровы, лошади. А вот хищникам необходимы приспособления
иной формы. Им нужны приспособления для захвата, поэтому хищники имеют
развитые клыки. И когти.
Теперь нужно прояснить такой тонкий, но важный момент — кого считать
хищником? Многим кажется, что хищником является то создание, которое питается
другими представителями фауны и только фауны, а не флоры. При этом сам хищник
может быть как фауной, так и флорой — ну есть же хищные растения, которые
питаются мухами!
Однако тут есть свои тонкости... Возьмем китообразных. Касатка — безусловный
хищник. Она охотится и на других китообразных, и тюленя с удовольствием
слопает . А вот синего кита никто хищником не назовет. У него и зубов хищных, как
у касатки, нету. У него вместо зубов китовый ус, то есть сеть, через которую
кит фильтрует... А что фильтрует? Криль! Синий кит съедает в сутки до тонны
креветок. Но ведь креветки — это не растения, а вполне себе рачки! Почему же
мы не считаем синего кита хищником?
Да по той же причине, по которой никто не назовет хищной птицей курицу,
которая склевала червячка. Хищная птица — это сокол, который бьет других птиц.
Или филин, который питается млекопитающими (мышками). Иными словами, хищным
созданием мы называем то, которое питается существами своего таксона или
«рангом» выше. Если птица ест насекомых, она не хищник, а тихая добрая
птичка. Если цапля съела лягушку, она тоже не хищник, потому как что такое
лягушка? Сплошное недоразумение! А вот если жаба съест мышь, то она хищник. И если
варан съел оленя или ящерицу, он тоже хищник. Паук или богомол, съевшие
мышку, — хищники.
В общем, этакий «биологически расизм» — если ты ешь что-то более
примитивное , чем сам, то ты кто угодно, но не хищник. Насекомоядное, например. А если
ты завалил себе подобного или даже нечто более совершенное по конструкции,
чем сам, ты гордый хищник и тебе медаль!
А человек кто?
Этот вопрос порой раздирает интернет-пространство — в тех его местах, где
собираются вегетарианцы и их противники. Они могут спорить об этом часами. И
аргументация веганов, надо сказать, порой бывает не только весьма остроумной,
но и чертовски точной с биологической точки зрения. Например:
«Если вы считаете, что человек является хищником, предлагаю вам попробовать
поймать, убить и съесть зайца. Обычного ушастого зайца, живущего в лесах
средней полосы. Волки, лисы, совы и многие другие хищники живут за счет этих
милых ушастых созданий. Они на них охотятся и едят. Если вы хищник, то зайцы
просто созданы именно для вас!
Поймать зайца?
Нереальная задача, если честно. Вы никогда не догоните зайца. Никогда! Даже
если вы будете чемпионом мира по бегу, он от вас убежит. Но самое сложное —
это его отыскать в лесу! У вас нет нюха, чтобы выследить зайца по его следам.
У вас слабое зрение, вы не увидите его в темном лесу, пока он не подойдет к
вам вплотную, чтобы подивится на такое нелепое и слабое существо как вы. Они
так часто делают, любопытные твари - они совсем не боятся и не уважают
человека.
Вы не услышите зайца, так как у вас нет слуха как у хищника. Например, сова
в полете слышит, как мышка шуршит под толстым слоем снега. Вы же не услышите
даже топота тысячной армии зайцев, которые вас окружают в темном лесу.
Но даже если вы и выследите его (скорее он вас), то не сможете даже близко
приблизится к зайцу, так как не умеете бесшумно передвигаться по лесу, у вас
просто для этого нет мягких лап, как у лисы или волка. Вы большой, неуклюжий
и неловкий!
Убить зайца?
Допустим, вам удалось поймать зайца. Вероятно, это был старый и больной
заяц-пенсионер, решивший покончить с собой изысканным способом. Думаете, вы
сможете его убить?
Вы знаете, что зайцы нереально сильны? Ударом задних лап, на которых острые
когти, они могут серьезно вас травмировать, настолько, что вы окажетесь в
больнице. Опытные охотники это прекрасно знают. Но самое опасное — это их
длинные и острые зубы. Когда вы схватите зайца руками, а больше вам его
хватать нечем, он вам так располосует руку, что хорошо, если вы когда-нибудь еще
сможете ею пользоваться. Как вы понимаете, ухватить зайца за уши, как
кролика, вам не удастся.
И даже если вы его успешно схватили и избежали могучих лап и острых зубов,
как вы собираетесь его убить? Задушить? Вы представляете себе задачу схватить
за шею отчаянно извивающееся и дрыгающееся существо? И даже пусть эта
нереальная задача будет вами достигнута, как вы собираетесь его душить? Или вы
всерьез надеялись сломать ему шею?..
Попробуйте перегрызть зайцу шею, как это делают все хищники! Впивайтесь
зубами в его твердое тело, покрытое густой шерстью, и попробуйте прокусить эту
шкуру! А мы все вместе посмеемся. Скорее заяц вас загрызет, чем вы его!
Съесть зайца?
Допустим, вы его поймали и убили. Вероятно, он сам умер от смеха, пока вы
его пытались задушить. Как вы собираетесь его съесть? Со шкурой и костями?
Ножа у вас нет, ободрать голыми руками вы не сможете — у вас для этого нет ни
когтей, ни зубов. Вам придется жевать зайца вместе с шерстью. Что из этого
выйдет, я думаю, вам понятно, и если вас не вырвет сразу, то, скорее всего,
вы умрете в муках от проблем в кишечнике, забитым шерстью и костями... Хищник
сожрет зайца с потрохами и костями за пару минут, и через несколько часов все
это успешно у него перевариться. Вы же от такого блюда попадете в
операционный зал, где вам будут спасать жизнь.
Так какие же вы, на фиг, хищники, если даже зайца поймать и съесть не
можете?. . Так что человек — хищник или вегетарианец? Если и хищник, то уж слишком
нелепый».
Смешно. Но вопрос-то резонный — если человек конструктивно не приспособлен
для загонной (как псовые) или засадной (как кошачьи) охоты, то какой же он
хищник?
Да, изобретя огонь и каменное оружие, мы стали «искусственным хищником». И
то весьма относительным, потому что сырое мясо, как прочие хищники, мы не
едим, практически всегда подвергая его предварительной обработке вне желудка
с помощью огня, а то без этого и помереть можно (по некоторым данным,
смертельная доза сырого мяса — около 1 кг; испытания проводить не рекомендую) .
Отсутствие ярко выраженных клыков и когтей также не говорит в пользу нашего
хищничества. То редуцированное убожество, которое ныне представляют собой
наши трогательные клычки и нежные ноготки, говорит лишь о том, что когда-то
наши далекие предки, возможно, на кого-то и охотились, лазая по деревьям, но
скорее всего, это были крупные насекомые, потому что мы потомки
насекомоядных. А наши коренные зубы больше подходят для перетирания зерен или, на худой
конец, перемалывания хитиновых оболочек насекомых.
Да и желудочно-кишечный тракт наш, если присмотреться, на хищнический никак
не тянет. Впрочем, и на травоядный тоже. Остап Бендер предполагал, будто
гражданин Корейко произошел от коровы. Если бы это было так, гражданин Корейко
питался бы травой, а его желудочно-кишечный тракт был бы устроен следующим
образом...
Желудок гражданина Корейко, к удивлению Остапа, состоял бы из 4 отделов.
Сначала слегка пожеванная гражданином Корейко зелень поступала бы в так
называемый рубец. Рубец — это склад, где происходит хранение и первичная
переработка в виде бактериального брожения. Когда склад заполнен, Корейко
отрыгивает из рубца небольшие порции травы обратно в пасть и там ее задумчиво
дожевывает по второму разу, неизменно наслаждаясь процессом.
Пережеванная повторно и обильно сдобренная слюной трава в виде кашицы идет
обратно в пищепровод и уже оттуда, минуя склад, направляется в так называемую
сетку, а затем в книжку, где происходит ферментация. Книжка называется
книжкой за огромное количество «листов» или складок, то есть за большой объем
поверхности данного отдела, где происходит переработка пищи бактериями-
симбионтами и поглощение продуктов выделения этих бактерий развитыми стенками
желудка. Четвертый отдел — сычуг — является завершающим, только в нем и
происходит выделение желудочного сока.
Пищеварительный тракт коровы.
У хищников строение желудка попроще будет. Он у них однокамерный, потому
что хищник ест готовое мясо и ему, в отличие от травоядного, строя свое тело,
не нужно делать мясо из травы. Корова уже постаралась и произвела с помощью
своего сложного пищеварительного аппарата из растительной пищи мясо своего
тела, которое хищник в уже готовом виде поедает.
Кстати, не все травоядные имеют такой интересный «четырехтактный двигатель»
внутри, как уважаемые парнокопытные коровы. Лошади, то есть существа
непарнокопытные, сделаны немного по-другому. У них желудок однокамерный и
дополнительное переваривание происходит в аппендиксе, который вмещает до 40 литров,
и в толстом кишечнике. Даже по этому описанию понятно, что лошадь работает
абы как и менее приспособлена для неспешного вдумчивого переваривания травы.
Сравните сами — если у коровы объем сложносочиненного желудка составляет 200
литров, то у лошади всего 20. На порядок меньше! Оттого, несмотря на длинный
кишечник, усваиваемость травы у лошади ниже, а навоз гуще. Сравните коровьи
«лепешки» и конские «яблоки».
Лошадь жалко...
Про жалкую лошадь я завел речь не зря. Тот факт, что КПД «мотора» у
несчастных непарнокопытных ниже, делает существование маленьких лошадок
невозможным. Самая маленькая лошадка на планете размером с крупную собаку (30 кг) , а
самая маленькое парнокопытное — размером с кошку (2,5 кг). Разница по массе —
на порядок! А все дело в том, что из-за несовершенства пищеварительного
тракта и, соответственно, низкой усвояемости пищи, лошадкам меньшего размера
просто не хватит энергии для существования, они и так работают на пределе
тактико-технических характеристик, поскольку у маленьких животных в расчете на
килограмм тела потребность в пище выше — за счет масштабного фактора (о котором
ниже).
В этом смысле лошади не классические травоядные. Классические травоядные
должны иметь такой желудочно-кишечный тракт, который я описал выше,
рассказывая про корову. Лошадь его не имеет, и отсюда видно, что лошадь делалась на
основе какой-то иной конструкции, по обходным технологиям. Действительно,
предки лошадей — эогиппусы — были всеядными, поэтому у современных лошадей
желудок по старой памяти остался однокамерным, лишь маленько
модернизировавшись для приема одной травы.
Слон, с которого мы начали эту главу, тоже «однокамерный». И он тоже
вынужден использовать вместо рубца, присущего жвачным, слепую и ободочную кишки
для допобработки. Да и сам кишечный тракт огромного слона имеет всего 30-35
метров длины, как у сравнительно небольшой, но по-настоящему травоядной
коровы. Поэтому ЖКТ слонов малоэффективен, почти половина съеденной слоном
зеленой массы не усваивается его организмом и выбрасывается наружу, делая помет
слона чрезвычайно вкусным и питательным для разной мелкой живности, на
которую в этом смысле просто манна небесная валится. Кроме того, непереваренные
зерна в навозе слонов часто прорастают, используя то прекрасное месиво, в
котором находятся в качестве удобрения. Таким образом, слоны являются мощным
формирующим ландшафты агентом, о чем, впрочем, мы уже говорили.
А все потому, что далекие предки слонов были всеядными созданиями,
отдаленно напоминающими свиней с узкой мордой, которые жили в заболоченных местах и
ничем не брезговали. Именно от них слонам и досталась «однокамерная
конструкция» . Но даже не будучи осведомленными о далеких предках слонов, про их
всеядность можно догадаться, зная, что ближайшими родственниками слонов являются
дюгони и ламантины. Они хоть и питаются в основном растительностью —
водорослями, — но порой не прочь проглотить небольшую рыбешку, моллюска или краба —
однокамерный желудок позволяет переработать и это.
У человека желудок тоже однокамерный. Значит, мы не истинное травоядное.
При этом, как мы имели счастье убедиться чуть выше, человек совершенно точно
и не хищник, ему даже с зайцем справиться трудно.
Длина кишечника у человека не так велика, как у травоядных, но и не так
коротка, как у хищников. У хищника длина желудочно-кишечного тракта всего в 3
раза превышает длину тела, потому как больше и не надо: будучи сделанными из
мяса, хищники поедают уже готовое мясо и весьма радуются этому
обстоятельству. А вот травоядным, как уже было сказано, нужна целая фабрика по
производству своего мясного тела из травы. Поэтому у травоядных длина кишечника в 8-
10 раз больше длины тела.
А у человека?
А у человека ни то ни се — его кишечник в 6 раз длиннее туловища.
Кроме того, толстая кишка у хищников не только короткая, но и гладкая. А
вот у травоядных она длинная и напоминает перевязанную веревками вареную
колбасу или чугунный радиатор парового отопления с развитой поверхностью. У лю-
дей толстый кишечник тоже такой — как у травоядных! Если вы посмотрите на
анатомические картинки, то увидите, что располагается эта батарея отопления
весьма хитро — она словно обнимает все внутренние органы, поднимаясь снизу
верх и затем опускаясь вниз, обогревая обнятое.
рот гпотка
пищевод
■
желудок ■
ДПК
тощая кишка
подвздошная
кишка
толстая кишка
а
прямая кишка
г
Желудочно-кишечный тракт человека.
Откуда в толстой кишке берется тепло? От жизнедеятельности живущих там
микроорганизмов, которые поедают клетчатку. Одноклеточные в процессе своей
жизнедеятельности выделяют просто уйму тепла! Это тепло может даже стать
причиной пожара, скажем, на элеваторе, где микробы активно кушают влажное зерно.
Такая же ситуация и у нас внутри.
Если не верите, можете провести такой эксперимент — начать голодание,
перейдя на сжигание внутренних запасов жира. Казалось бы, печка исправно горит,
организм худеет, сжигая подкожное сало. Но вас все время знобит! Почему? Да
потому, что, не подавая топливо (клетчатку) микробам толстого кишечника, вы
отключили главную батарею организма. В толстом кишечнике очень густая
кровеносная сеть. Там кровь не только забирает питание, то есть продукты выделений
наших микробов-симбионтов, но и обогревается. А вот когда вы начнете морить
своих маленьких друзей голодом, станете замерзать.
Теперь посмотрим в человеческий желудок. Чего там?
Кислотность желудочного сока у хищников, измеряемая в рН, равна 1. У
травоядных это значение приближается к 5. А у человека — около 4. При этом не
забывайте, что шкала рН — логарифмическая, то есть изменение значения на
единицу в ней соответствует десятикратному превышению или понижению параметра. Это
значит, что по кислотности желудочного сока мы стоим гораздо ближе к травояд-
ным, чем к хищникам, желудок которых переваривает не только сырое мясо, но и
шкуру, шерсть, кости.
Чтобы эти самые кости пролезали в желудок, пищевод хищника относительно
широк, в отличие от узкого пищевода травоядных, проглатывающих пережеванную в
тюрю траву. А для получения этой тюри в ротовой полости травоядных
наличествует огромное количество слюнных желез. Они не только способствуют легкому
проглатыванию, но и участвуют в процессе пищеварения. В силу неудобоваримости
растительной пищи, ее переваривание начинается практически сразу после
попадания в организм — во рту, с помощью слюны. Например, слюна растительноядных,
которые едят клубни и зернышки, содержит ферменты, способствующие переработке
крахмала, который встречается в растительной пище, но не встречается в мясе.
Поэтому у хищников такого фермента в слюне нет. Хищник вообще не жует пищу в
нашем понимании, он ее кромсает и закидывает через широкую трубу пищепровода
в луженый котел с соляной кислотой.
А у человека во рту с этим как? А у человека слюна содержит амилазу, то
есть пищевые ферменты, перерабатывающие крахмал.
Теперь возьмем анализ крови на тот же показатель — рН. У хищника рН крови
равен 7,2. У растительноядного зверя — 7,6. А у такого животного, как
человек , показатель расположен аккурат посерединке — 7,4. Это не такая уж и
маленькая разница. Вспомнив о логарифмичности шкалы рН, мы поймем, что кровь
одних и других по числу свободных ионов водорода различается примерно вдвое.
Идем дальше. Хищники не имеют потовых желез. Как вы знаете, собака
осуществляет терморегуляцию, вывалив наружу язык. А вот конь потеет. И мы потеем.
Хищники рождают слепых детенышей, а травоядные — зрячих. Наши самки
рождают , как вы знаете, зрячих младенцев.
Кошки и собаки — классические хищники — пьют воду, лакая. А коровы, лошади
и люди — всасывая.
У хищников в помете целая куча щенков или котят. Травоядные и люди рождают
одного, редко двух.
Хищники в природе едят не часто — раз в несколько дней. Они набивают себе
брюхо несколькими килограммами мяса и спят, спокойно переваривая его. Кошка,
например, может проспать две трети суток... Растительноядные вынуждены питаться
дробно и часто. У нас тоже завтрак, обед и ужин — вынь да положь!
Хищники плохо различают цвета, им это не обязательно. А вот для
растительноядных отличить зрелый красный плод от недозрелого желтого очень важно.
Кроме того, насекомоядных созданий опасные насекомые своей цветной расцветкой
просто предупреждают: «Не ешь меня, я очень больно кусаюсь!» Именно поэтому
глупые детеныши человека, которым показывают черно-желтые полоски10, пугаются
и порой даже начинают плакать. Это инстинктивный страх, наработанный сотнями
тысяч лет. На этом генетическом страхе основана вся наша строительно-
предупреждающая символика с желто-черными полосками.
Кстати, о глазах... У хищника бинокулярное зрение, то есть оба глаза
направлены вперед для лучшего прицеливания. Бросок должен быть точным! Вспомните
тех, кто ест живое, — льва, волка, филина... Они все обоими глазами смотрят
вперед, на цель!
А у тех, кого едят, глаза, напротив, расставлены широко, как у коров или
лошадей, чтобы иметь возможность обозревать местность почти на 360°, дабы в
случае чего сразу заметить подозрительное движение и быстро сдернуть.
— Но ведь у людей глаза направлены вперед! — воскликнет читатель, уже
привыкший, что его плавно уводят от хищничества, и тут неожиданно воспрянувший
духом.
Желто-черные полоски - у тигра. Значит, предок человека первоначально обитал в
лесу, львы в саванне их не имеют. - Прим. ред.
Так говорите - мы родственники?
Да, зрение у нас бинокулярное, друг-читатель, но точный прицел был нужен
нашим предкам не для охоты, а для прыжков с ветки на ветку. Мы ведь все
потомки древолазов. Наш утерянный рай — бесконечный океан тропических крон. И
тут точный прицел даже важнее, поскольку промах на охоте означает только
необходимость новой попытки, а промах при прыжке с ветки на ветку — падение и
смерть.
Так что же получается в итоге? Кто мы?
По длине кишечника и щелочному составу крови — нечто среднее между
хищниками и травоядными. По кислотности желудочного сока ближе к травоядным. По
отсутствию рубца — к хищникам. По морфологии тела (отсутствие клыков и когтей,
потовые железы и пр.) скорее растительноядные.
Что в результате?
Мы — всеядные! Типа свиней или крыс. Но все-таки ближе к растительноядным.
Правильнее было бы назвать нас плодоядными или зерноядными. Да, мы можем есть
животный белок, но легкий — прыгая по веткам, перехватить сырое птичье яйцо в
гнезде, съесть мягкую, толстую, вкусную личинку или полуразложившуюся, то
есть уже ферментированную падаль. Падаль — потому что сырое мясо для нас пища
точно не видовая, слишком тяжелая. А гниение мяса (или деструкция мяса огнем)
приближает его к нашему порогу усвояемости.
Короче говоря, мы действительно в состоянии, в силу универсальности
пищеварительного аппарата, есть чужую плоть. Но мы можем запросто отказаться от
мяса полностью и перейти на растительную пищу, и ничего дурного не случится —
напротив, будет меньше проблем с артрозами и подаграми. А вот перейти целиком
на мясную пищу для человека в самом буквально смысле означает смерть. И не
надо говорить про северные народности, которые всю жизнь «только мясом и
питаются» ! Потому что это весьма распространенное заблуждение.
Летняя тундра дает огромное количество растительной пищи, которую якуты и
прочие чукчи с эскимосами заготавливали впрок на зиму. Ну, про морошку,
клюкву л бруснику, шикшу, голубику, чернику, шиповник и ягоды жимолости говорить
не буду, сами можете припомнить эти подарки северной природы. А еще есть
дикорастущий лук, корни и побеги горца живородящего, папоротник, орехи
кедрового стланика, листья иван-чая, водоросли... Корни и травы северные люди
консервировали, заливая моржовым или тюленьим жиром в мехах из тюленьей же кожи.
Кора низкорослого тальника использовалась как приправа к нерпичьему жиру.
Кора ивы, которую на зиму запасали в ямах, также употреблялась с мясом. Равно
как и ивовые прутья и листья. Из листьев делали нечто вроде теста,
перемешивая с жиром нерпы, давали этому месиву забродить, то есть пройти процесс
ферментации вне желудка, после чего замораживали в естественном природном
холодильнике — мерзлоте, сберегая таким образом на зиму. Ну а свежие нежные ветки
и побеги по весне и в начале лета ели просто сырыми. Наконец, всегда можно
было найти зеленую, уже ферментированную массу в желудке оленя.
Кстати, о желудках... На Чукотке был довольно любопытный способ запасания на
зиму зелени — листья низкорослой ивы красивой кипятят в течение часа, после
чего складывают в вывернутые оленьи желудки и заливают ивовым отваром. Есть и
другой способ — просто залить листья холодной водой под гнетом. И зимой
употреблять вместе с мясом и китовым жиром.
Клетчатка нашему виду необходима!..
И вот теперь, поняв, кто есть Homo sapiens по природе своей, переходим к
следующему вопросу — а могли ли мы быть другими?
Глава 2.
Межпланетный
конструктор
Как ни собираю, все время пулемет
получается...
Из советского анекдота
Креационистов, то есть людей, верящих в сказки, очень нервирует, что
человек произошел от обезьяны. Не хотят они этого всей душой! Протестуют.
Открещиваются, как Каины от своего брата. Смешна им обезьяна. Или противна. А
может , просто себя в ней узнают, и это не радует.
Люди, более близкие к науке, обычно возражают сказочникам: «Дарвин никогда
не говорил, что мы произошли от обезьян, он писал, что человек и современные
обезьяны имели общих предков».
И те и другие не правы.
Потому что человек не произошел от обезьяны. Он и есть обезьяна. Если
подбить все итоги, то по зоологической классификации наш вид — Homo sapiens —
относится к узконосым обезьянам семейства человекообразных. Род — Homo.
Подотряд — настоящие обезьяны. Отряд — приматы. По подклассу мы плацентарные, а
по классу — млекопитающие. Наша группа — челюстноротые надкласса
четвероногих. Подтип — черепные. Тип — хордовые. А еще мы относимся к подцарству
многоклеточных царства животных. А наше надцарство — ядерные.
И спорить тут, пожалуй, не с чем. Мало кто сомневается — даже из людей
самых мракобесных и фанатично верующих, — что человек — создание
многоклеточное, а наши клетки содержат ядра. Все знают, что мы имеем позвоночник и
череп, не мечем икру и не откладываем яйца — наши самки рожают, как коровы и
прочие плацентарные, а выкармливают помет выделениями жиро-водной эмульсии из
специальных желез.
Но когда вдруг всплывает слово «обезьяна»... Тут у сильно верующих начинается
значительный «баттхерт», как любят говорить в Интернете. Или, выражаясь
прилично, сильное внутреннее сопротивление при анальном выделении кирпичей —
буквально на грани истерики. Причем никакие разумные доводы — ни
морфологические, ни генетические, ни логические — на клиента не действуют: животное
чувство протеста пересиливает в нем разум, который, цепляясь за соломинки
псевдоаргументов, начинает погружаться в болото креационизма.
Почему это происходит, а также биологические основы боговерия, мы
рассмотрим позже. А сейчас, оценив человека, так сказать, вчерне и общо, попробуем
призадуматься, мог ли он быть другим. Эйнштейн когда-то задавал себе вопрос:
а мог ли вообще наш мир быть устроенным иначе? Уж больно Вселенная казалась
Эйнштейну взаимосвязанной по всем физическим параметрам и логичной по
построению. «Что меня, собственно, интересует, — восклицал он, — так это
следующее: мог ли Бог сотворить мир другим, оставляет ли [ему хоть] какую-то
свободу требование логической простоты?»
Мы с вами на всю Вселенную замахиваться не будем, мы, слава богу, не
Эйнштейны. Мы попробуем разобраться с козявками — а какое животное вообще могло
бы стать разумным в этой Вселенной?
Будет ли оно похожим на человека? Какого оно должно быть размера? Чем
должно питаться? В какой среде жить?..
Начнем с простого. Ясно, что разумным видом может стать только вид стадный.
Это настолько понятно, что в объяснениях не нуждается. Любой понимает, что
цивилизация — это накопление информации и обмен ею. И накопление, и обмен
возможны только между взаимодействующими особями. Если особь — одинокий
хищник, ему не с кем обмениваться накопленными знаниями. Разве что детям
передать . Так птицы учат птенцов летать, а лисы учат щенков охотиться. Но
«перекрестного опыления» знаниями в данном случае не происходит — только линейная
передача. Жиденькая тоненькая полуинстинктивная цепочка.
Накопление массива знаний, который сохраняется за пределами жизни одной
особи, может происходить только с участием языка и в «кипящем слое» стадной
множественности. Особи рождаются, взрослеют и умирают, а облако знаний
остается. Оно живет независимо от конкретных индивидуумов, вися на сетке
перманентного обмена информацией.
Следующий шаг в накоплении знаний — создание «третьей сигнальной системы»,
письменности. Она позволила консервировать информацию на энергонезависимых (в
отличие от мозга) носителях — пергаменте, глиняных табличках и пр. Однако это
случится потом. А пока мы нашли только первый критерий — стадность. Но какое
именно стадное животное имеет наибольшие разумные потенции? Стадные ведь
бывают травоядными, стаями охотятся волки, косяками держатся рыбы...
В фантастических романах фантазия авторов, описывающих братьев по разуму,
не знает пределов. Мы можем встретить там разумных осьминогов11, например. А
в одном из рассказов, я помню, фигурировали космические корабли размером с
табуретку, поскольку разумный вид, который на них перемещался, бороздя
просторы Вселенной, был совершенно крохотулечных размеров, вызывающих чувство
умиления.
Есть и другая крайность — радикальный антропоморфизм. Его ярким представи-
Осьминогов многие зоопсихологи считают самыми «умными» среди всех беспозвоночных
по многим показателям: поддаются дрессировке, имеют хорошую память, различают
геометрические фигуры. Узнают людей, привыкают к тем, кто их кормит. Если проводить с
осьминогом достаточно времени, он становится ручным. Прекрасно обучаемы. Тем не
менее, точная оценка уровня разумности осьминогов служит предметом дебатов зоологов в
виду главной способности адаптивного восприятия центральной нервной системы. Иными
словами осьминоги могут программировать свой мозг под конкретную задачу. Но словно в
насмешку продолжительность жизни осьминога в среднем 1—2 года.
телем был коммунистический писатель Иван Ефремов — большой патриот голого
человека. Наша обезьянья телесная оболочка представлялась ему верхом
совершенства, и писатель горячо доказывал, что на всех планетах разумная жизнь должна
быть гуманоидной, то есть строго обезьяноподобной.
Давайте же разберемся, кто прав, а кто будет горько плакать после разборок...
Морские виды отметаем сразу. Им никогда не создать цивилизации, несмотря на
то, что среди океанских обитателей попадаются весьма интеллектуальные
существа . Одни дельфины с кальмарами чего стоят! Об интеллекте у животных мы еще,
даст Бог1, поговорим в свое время в других публикациях, а пока сразу скажем,
отчего мы выносим дельфинов и прочих обитателей моря за скобки научно-
технического прогресса.
Дело в том, что научно-технический прогресс, который, собственно говоря, и
является наполнением цивилизации, связан с широким использованием
искусственных орудий из искусственных материалов — металлов, пластмасс, резин... А для их
производства, для восстановления металлов из оксидов нужны высокие
температуры, то есть открытый огонь. (И значит, добавим, нужна атмосфера со свободным
кислородом, который является окислителем не только для искусственно созданных
нами двигателей и печей, но и горючим для естественных биологических
двигателей наших организмов, в которых медленно сгорает протоплазма биотоплива.
Перекройте себе кислород, и вы не сможете больше окислять, то есть жить.) В
общем, жизнь родилась в водном бульоне, но разумная жизнь может существовать
только на суше. Я, честно говоря, с трудом представляю себе домны и
электростанции в океанских глубинах.
Огонь, которым человечество овладело на заре своего существования, позволил
нашему виду здорово раздвинуть ареал обитания — практически до размеров всей
суши, причем по двум причинам: бурные экзотермические реакции давали тепло
плюс позволяли широко использовать в пищу мясо — и то и другое оказалось
особенно кстати в северных широтах.
К тому же огонь во многом сформировал психику человека, дисциплинировав
дикую обезьяну. От огня зависела жизнь, и покуда его не научились добывать
самостоятельно , его приходилось на протяжении поколений (!) неугасимо
поддерживать в пещере, ни на минуту о нем не забывая, заботясь о запасах просушенных
дров, сменном дежурстве. Это было предельно важно. Огонь был центроосновой
жизни, которая вся строилась вокруг костра. Именно с той поры, кстати, пошло
поклонение огню, и наш современный Вечный огонь на Могиле Неизвестного
Солдата — сохранившийся рудимент каменного века, пробившийся сквозь язычество и
единобожие с их огнями жертвенников и лампадок. Огонь подарил нам дом. Огонь
(вместе с загонными охотами) подстегнул развитие речи, потому что требовали
координации действий...
Вы никогда не обращали внимания, насколько дрессированные, то есть
окультуренные, собаки чувствуют себя выше собак неотесанных? Прошедшие школу
дрессировки псы возвышаются над пустыми лающими шалоболками, как офицеры над
штатскими штафирками. Они полны чувства собственного достоинства, они знают
жизнь, они снисходительно глядят на дурашливых собачонок, они не носятся как
оглашенные, у них есть серьезное дело — охранять территорию или сопровождать
слепого. Они внутренне обтесаны и окультурены, то есть понимают, что можно, а
что нельзя. Примерно такую же роль сыграл с полудикими обезьянами огонь...
Далее. Вид, который может нести груз разума, должен иметь для этого хотя бы
одну свободную конечность, пригодную для работы. Лучше две. Дельфины очень
умны, но рук у них нет, пассатижи взять нечем. И жирафу нечем! Значит,
конечности нужно освобождать, переходя на бипедию (хождение на двух конечностях)
или тетрапедию (если вид, допустим, шестиногий). Причем высвобождение
конечностей должно произойти заранее, еще в диком состоянии, то есть по вполне
животной нужде, а не с целью взять в руки какое-либо орудие, потому что у эво-
люции нет цели. Это очень важное замечание, которое я вам рекомендую
запомнить . Из него вытекает принципиальное отсутствие смысла жизни, например...
Манипуляторы, которыми разумное существо преобразует мир, мы обычно
называем руками. Руки произошли от ног1. То есть от конечностей, предназначенных для
перемещения в пространстве. Как они освобождаются в природе для осуществления
иных функций? Постепенно. Легче всего взять «ноги в руки» тем существам,
которые ходят не по плоскости, а по веткам. Потому что ветки в сечении круглые,
они хаотично расположены в пространстве, их нужно обхватывать, для чего иметь
хватательный манипулятор. А отсюда уже один шаг до того, чтобы схватить в
такую заточенную под хват ногоруку плод, растущий на той же ветке, и отправить
его в пасть. Затем можно взять и камень. И палку, которой кого-то стукнуть
или что-то поковырять.
Ни одно четвероногое, ходящее по земле, не освободило конечности для
будущей работы. Это сделали обитатели крон. Ну и отчасти грызуны, которые
зажимают в передних лапках орехи и грызут их, хотя передвигаются все равно на
четырех, а не на двух. Прекрасны и универсальны от природы также манипуляторы
головоногих моллюсков, но цивилизации в океане, как мы уже поняли, быть не
может.
Также представляется, что в деле разумного развития действует принцип
универсальности, то есть больше шансов стать разумным имеет более универсальный
вид. Скажем, у вида с монопитанием, типа муравьеда или коалы, слишком узкая
пищевая ниша и слишком высокая специализация. Подобный вид совершенен, и ему
незачем развиваться, поскольку развивать могут только неприятности,
недостаточность , дефицитность. А если вид идеально заточен под существование в
данном месте на данном типе питания — это тупик, предел совершенства. Зато
предельно совершенный вид неустойчив! Его специализация может сыграть с ним злую
шутку — исчезновение муравьев убивает муравьедов: больше они ничего есть не
могут.
А вид с универсальным типом питания может выжить. Когда-то наши предки не
от хорошей жизни спустились с крон деревьев в саванну, овладели мелководьем.
Принужденные выживать в новых, необычных условиях, встали на задние ноги.
Нужда гнала и заставляла компенсировать недостаток телесной приспособленности
приспособленностью поведенческой. То есть развитием «аналитической железы».
Благо телесная конструкция это позволяла.
Зная принцип универсальности, можно также сделать вывод, что разумное
животное должно быть теплокровным, то есть автономно поддерживающим рабочую
температуру тела с помощью самоподогрева. На это тратится уйма топлива —
теплокровные при одинаковой массе жрут больше, чем хладнокровные, в десять раз!
Но автономность есть универсальность, и за нее приходится платить! Мы,
конечно, можем представить себе какую-нибудь теплую планету, на которой легко
прожить и будучи рептилоидом — без лишних заморочек с самоподогревом. Но такому
виду никогда не освоить всей планеты, например, ее полюсных широт, тут не
спасет даже искусственная изоляция в виде одежды, поскольку одежде нечего
будет сохранять: своего-то тепла организм не вырабатывает, он пользуется теплом
окружающей среды. А если его нет, нет и организма.
Кстати, тут же вопрос — а зачем разумному виду осваивать всю планету?
Почему бы не остаться там же, где возник как вид, — и «разуметь» уже там? А
затем, что только изменение условий на непривычные заставляет вид развиваться,
компенсировать недостаточную телесную приспособленность иными методами. Мы
свой первый шаг освоения планеты сделали, покинув эдем лесных крон, для
существования в коем были заточены природой. Затем наши предки ушли на север, где
жестокие условия природы заставили их включить голову — освоить огонь,
строительство жилищ, шитье сложной одежды... Что потом закончилось научно-
технической революцией. А в колыбели цивилизации — Африке — люди в юбочках из
пальмовых листьев до сих пор бегают с копьями и питаются корешками.
Есть и еще одно соображение касательно необходимости осваивания всей
планеты целиком. Представим себе, что некий не универсальный вид каким-то чудом
все-таки начал помаленьку становиться разумным. Однако его телесно-пищевая
неуниверсальность не позволяет разумному зверю освоить те части планеты,
которые лежат за пределами его природной приспособленности. Казалось бы, ну и
что — пусть живет и строит цивилизацию в пределах своего природного ареала,
будучи не в силах освоить, например, приполярные районы. Однако кто даст
гарантии, что когда-нибудь из-за пределов ойкумены, из-за горизонта
недоступности не придет некто более универсальный и не вытеснит тебя? Разум в
эволюционном смысле есть сильнейший инструмент экспансии. И эта экспансия в пределе
охватит всю планету и даже выйдет за ее пределы, что мы имеем счастье
наблюдать на примере своего вида. Так что не универсальный вид имеет все шансы
проиграть в гонке виду универсальному. Собственно, разум есть просто
инструмент дальнейшей, «заморфологической» универсализации, то есть универсализации
не за счет телесной приспособленности, а за счет приспособленности
поведенческой , инструментальной, технической.
Между прочим, примерно так и происходило на нашей планете! Когда-то на
Земле существовало несколько разумных видов, и в результате острой конкуренции
между ними остался в живых только один вид — наш. Конкуренция этих разумных
видов отнюдь не напоминала фантастические романы с их безумным полетом
фантазии, где спрутообразный разум стреляет по человекообразному. Нет, все было
неинтереснее и банальнее — земные разумные виды очень напоминали друг друга,
поскольку все принадлежали к обезьянам, что только доказывают мою правоту:
наиболее универсальный тип конструкции в эволюционной гонке прорывается
вперед, производя на своей основе несколько схожих моделей, которые и
конкурируют меж собой.
Самая известная история смертельной конкуренции двух разумных видов на
нашей планете — это история многотысячелетней войны на уничтожение между
кроманьонцами (нашими предками) и неандертальцами. Менее известно широкой
публике о других разумных существах. А между тем каких-нибудь сто тысяч лет назад
на Земле жило, как минимум, пять (!) разумных видов, включая наш. Однако на
финишную прямую вышел только один. Неандертальцев, хомо эректуса, флоресий-
ского человека, так называемых «денисовцев» наши предки полностью загеноциди-
ли. После чего процесс соревнования переключился уже на внутривидовую
конкуренцию — мы стали резать друг друга.
Эволюция равнодушно смахнула с доски несколько менее удачных разумных
моделей, а ведь какое-то время они шли с нами по дороге социального прогресса
ноздря в ноздрю, кое в чем нас даже опережая. И уж во всяком случае, страдали
и любили они не меньше нашего. Однако кто из читателей этой книги,
принадлежащий к биологическому виду Homo sapiens, знает о параллельных разумных
видах, которые когда-то жили вместе с нами на планете? О тех же Homo
floresiensis, например?
Их еще иногда называют «хоббитами» — за малый рост. Росточка эти человечки
были и в самом деле маленького — взрослые особи едва достигали метра, а
головка у них была размером с крупный грейпфрут. Но, тем не менее, у флоресий-
ских людей была своя культура, они умели пользоваться огнем, делали довольно
сложные орудия — изготавливали каменные лезвия, которые крепили на деревянные
рукоятки... Биологи назвали этот вид человека Homo floresiensis по имени
острова Флорес в Юго-Восточной Азии, где останки этих «параллельных людей» были
впервые обнаружены в 2003 году. Вокруг найденных костей «хоббитов» находились
обглоданные кости стегодонов (карликовых слонов) , лягушек, рыб, птиц...
Судьба разумных карликов печальна. По одной из версий, их 12 тысяч лет
назад уничтожило извержение крупного вулкана, по другой же — «хоббитов» постиг-
ла участь неандертальцев, — иными словами, они не выдержали конкуренции с
Homo sapiens. В пользу второй версии говорит следующий факт — легенды
аборигенов Флореса рассказывают о маленьких волосатых людях, которые когда-то жили
на острове. Они, если верить легендам, умели разговаривать на каком-то своем
наречии и имели длинные руки. Кстати, раскопки показывают, что Homo
floresiensis действительно имели удлиненные конечности.
Не менее трагична и интересна судьба «денисовского человека», найденного в
Денисовой пещере на Алтае. «Денисовцы» имели культуру более развитую, чем
неандертальцы, также обитавшие на Алтае. Если наконечники и скребла
неандертальцев довольно примитивны, то «денисовцы» были обладателями материальной
культуры, которая соответствовала культуре Homo sapiens каменного века.
Помимо обычных кремневых орудий «денисовцы» делали орудия костяные, включая
миниатюрные костяные иглы для шитья с аккуратно просверленным ушком, а также
разного рода украшения.
Больше того! У них были даже обнаружены следы «глобализации», то есть
зачатки формирования экспортно-импортной «экономики», — об этом, например,
свидетельствует найденный в пещере браслет. Он довольно сложен в исполнении —
набран из разных материалов, причем некоторые из них были подвержены
станковой расточке. То есть у этого параллельного разумного вида уже были
деревянные токарно-сверлильные установки с лучковым приводом. Но дело даже не в
этом. А в том, что минерал хлоритолит, из которого набран браслет, доставлен
к месту его нахождения за 250 километров, а шарики из скорлупы страуса, также
бывшие составными частями браслета, являлись, по всей видимости, тогдашней
«драгоценностью» и были «импортированы» аж из Монголии! До обнаружения «дени-
совцев» подобный уровень технологий и обменных связей ученые приписывали
представителям только нашего вида.
И ведь что интересно — и «хоббиты», и «денисовцы» обнаружены совсем
недавно . А сколько еще земли не перерыто! Так что вполне возможно, что боролись за
планету не пять разумных видов, а семь или двадцать.
Получается, что на пути к планетарной экспансии разума есть еще один этап —
этап межвидовой разумной конкуренции, когда группа близких видов, которые
представляют собой по всем морфологическим параметрам наилучших кандидатов в
разумные животные, начинает жесткое соревнование в «прихожей цивилизации». И
вторых-третьих мест в этом соревновании не предусмотрено. Выигрывает тот вид,
который читает эти строки.
Неандертальцы были крупнее, сильнее, обладали к моменту «боестолкновения»
не менее развитой культурой (по некоторым данным у них были даже зачатки
религии, то есть мифологические представления о том свете) , но мы их убили.
Флоресийские люди были маленькими и трогательными, но мы их убили.
«Денисовцы» были одного с нами размера, но мы их убили.
Нехорошо получилось...
Попечалившись и пролив скупую каинову слезу, вернемся чуть назад, к истокам
зарождения разумной жизни, к типу питания. Об этом, думаю, долго говорить не
придется. Поняв принцип универсальности, вы, наверное, уже и сами ответите,
какой тип существ имеет больше шансов стать разумным. Конечно, всеядное
создание ! Или хищник. И никогда травоядное. Потому что хищники умнее травоядных,
а жвачные стали символом тупости. Чтобы рвать траву, которая растет везде,
много ума не надо. А вот чтобы искать добычу и совершать сложные, а порой и
взаимно координированные с другими особями твоей стаи движения при совместной
охоте, прицеливаться, понимать, где срезать угол и как заложить траекторию,
рассчитать прыжок, — для этого нужна сложная аналитическая машинка.
Это показывают и эксперименты. Если собака в щель ширмы видит, как
проскочил кусок мяса, влекомый экспериментатором за ниточку, она без всяких проблем
сообразит, в какую сторону бежать, чтобы обогнуть ширму и перехватить мясцо
там, где оно, по ее расчетам, должно появиться. Это тривиальная для хищника
задача. А вот какая-нибудь курица, из-под носа которой увели зернышко,
опешит , не поняв, куда бежать. Не привыкла она к решению таких задач: зернышки
не бегают!..
И все-таки, выбирая между хищником и всеядным, я бы сделал ставку на
всеядное . Потому что хищник слишком специализирован, то есть хорошо приспособлен.
Ему не надо компенсировать свою убогость умом, потому что он не убог. А вот
наши предки — голые в голой саванне — были убогими созданиями. Жалкими и
ничтожными. Без клыков и когтей, без гепардовой скорости и львиной силы. Поджи-
рать за большим хищником или стервятниками падаль они могли. А путь в будущее
им расчистило оружие — продукт умственной компенсации.
Кроме того, всеядному и вооруженному просто проще заселить всю планету,
превратив ее целиком в свою экологическую нишу, поскольку в разных
климатических областях произрастают и «произбегают» разные представители флоры и
фауны, потребить которых в пищу поможет универсальный желудочно-кишечный
аппарат . А чем важна полная колонизация планеты, мы уже поняли.
Таким образом, выбирая между всеядным и хищником, я сделал бы ставку на
всеядное. Причем такое всеядное, которое ближе к растительноядному. Не
медведь , но свинья. То есть к существу, которое может при случае съесть мясо, но
главным продуктом питания для него является пища растительная — плоды, корни,
зерна, иногда трава. Почему?
Хороший вопрос!
Знаменитый австрийский биолог Конрад Лоренц — родоначальник этологии, много
сделавший для изучения агрессии в животном мире, отмечал, что
тяжеловооруженные виды (а это всегда хищники) могут, используя свое природное оружие в виде
клыков и когтей, легко убивать друг друга. Это не способствует сохранению
вида. Поэтому природа ввела в них необходимые предохранители в виде
инстинктивного поведения, ограничивающего насилие по отношению к своему виду. Это не
значит, что львы не убивают друг друга. Это значит, что они делают подобное в
меньшей степени, чем способны. Выяснения отношений среди хищников обычно
заключается в моральном подавлении противника, пустых угрозах или ритуальном
поединке по определенным правилам — чтобы не убивать до смерти.
Отчего собака рычит и скалится, прежде чем укусить? Демонстрирует оружие!
Это инстинктивное поведение. То есть неосознаваемое, бессмысленное. Но оно,
тем не менее, вполне разумно — лучше сначала припугнуть, чем сразу тратить
силы на реальную борьбу. Вдруг сработает, и сил тратить не придется! А если
дело и дойдет до силовой схватки с особью своего вида — в поединке за самку,
например, — драка будет проходить по правилам. Достаточно одному волку
сделать ритуальное движение «сдаюсь», как агрессия победителя сразу гасится.
Будто рубильник повернули.
Эволюция встроила в конструкцию хищников инстинктивные запреты перед
убийством себе подобных. Это было нужно природе для сохранения вида, и только
потому оно есть. Однако природа экономна, она никогда не поддерживает ничего
лишнего. Соответственно, у невооруженных видов, у не хищников таких запретов
перед убийством себе подобных не существует. Они им не нужны: нечем убивать.
Но острая конкуренция за экологическую нишу требует убийств! Окончательное
решение неандертальского вопроса было осуществлено по причине изобретения
оружия, и когда планета была очищена огнем геноцида от близкородственных
разумных видов, начался новый этап конкуренции — внутривидовой. Самая жесткая
конкуренция — с полным выносом конкурентов из жизни — очень ускоряет
прогресс . Выживают в самом буквальном смысле этого слова те сообщества, которые
придумали лучшее оружие, лучшую тактику, лучшее взаимопонимание и
взаимовыручку .
Хищник же слишком благороден для такого грязного дела. Да, хищники-самцы
без колебаний давят котят и щенят чужого помета, если, изгнав самца-
конкурента , овладевают чужой самкой, — и это естественно: передавать в
будущее нужно свои гены, а не чужие, — однако перед убийством взрослых особей у
хищников вшит «запрет Лоренца». Он не абсолютен, но у нашего вида такого
запрета вообще нет, поскольку мы не хищники, а плодоядные. Нет у нас ни клыков,
ни рогов, ни когтей. Соответственно, нет и предохранителей. Поэтому
представители нашего вида без колебаний уничтожают и самцов, и самок, и детенышей.
Для того чтобы в этом убедиться, достаточно вспомнить историю или просто
открыть Библию, в которой Господь прямо требует от своих возлюбленных сынов
проводить этнические чистки, вырезая в захваченных городах всех до
последнего, включая стариков, женщин, младенцев, и грозит небесными карами за
малейшее сочувствие. Это признак полного отсутствия природных тормозов.
В общем, поскольку хищники — существа более рыцарственные, чем травоядные,
внутривидовая конкуренция среди разумных хищников была бы, по всей видимости,
не столь напряженной, как у разумного вида, принадлежащего к растительноядным
и всеядным.
Мы пока что имеем возможность наблюдать рождение и развитие разумной жизни
только на одной планете — нашей. И видим, что на начальном этапе «разумения»
жесткость и жестокость конкурентной борьбы была максимальной. В случае
межвидовой конкуренции она привела к тотальной зачистке планеты от конкурентов. А
в случае конкуренции внутривидовой приводит к периодическим этнокультурным
зачисткам. Но мы также видим и то, что чем дальше по дороге прогресса
движется вид, тем больше конкуренция смещается от кровавой реальности в сторону
виртуальности — к конкуренции экономической, культурной, политической,
спортивной, в сторону соревнования в области информационных технологий. Именно
это сегодня самое важное, главное и острое, а физическое уничтожение не
только перестает быть необходимым, но становится даже вредным, поскольку в мире,
где падает рождаемость, рабочие руки делаются все более дорогими.
Итожим... Я голосую за всеядное существо. Скорее, ближе к плодоядному. Точно
не хищник! Но точно с возможностью есть мясо и стать в потенции убивающим
хищником. С возможностью всегда или изредка передвигаться только на части
имеющихся конечностей. С точными хватательными манипуляторами на конечностях
для потенциального использования орудий. И непременно с бинокулярным зрением!
Бинокулярное зрение понадобится потом для охоты.
Без охоты не стать разумным!
Если у хищника для охоты есть готовые штатные инструменты — когти, клыки и
бинокулярное зрение, то «кандидату в хищники», чтобы скомпенсировать первые
два отсутствующих пункта, придется изобретать оружие. А вот бинокулярное
зрение не изобретешь, его нужно просто иметь.
Когда молодым мамам врачи говорят, что они должны развивать у своих детей
мелкую моторику рук, для чего покупать соответствующие игрушки, они
совершенно правы. Потому что мелкая моторика манипуляторов связана с точным
мышлением. Иными словами, кандидату в разумные виды нужны те отделы мозга, которые
отвечают за точную координацию. На этом в дальнейшем будет строиться
инструментализм цивилизации.
Использование орудий труда — первый шаг к разумности. Но не последний. И
даже не главный. Не труд и не использование орудий создали человека. Слон
тоже неустанно трудится, щипля травку и валя деревья, чтобы объесть кроны. Но
разумным он так и не стал. Многие животные используют предметы как орудия
труда. Но цивилизации они не создали. Одного труда мало! Если идиот будет всю
жизнь махать кувалдой, он все равно не превратится в Эйнштейна.
Не труд причина разумности, а разумность причина труда.
Развитый мозг, приспособленный для решения пространственно-координатных
задач, и свободные для будущей работы конечности — вот залог прогресса!
Вся наша наука, весь наш инженерно-технический прогресс есть не что иное,
как сплошное решение пространственно-координатных задач. И идет это
изначально от точности и мелкой моторики, то есть от условий жизни, требующих точной
координации движений.
Решение пространственно-координатных задач, которое обеспечивается высокой
счетно-решающей способностью мозга, — это ведь не только прыжки с ветки на
ветку, не только охота с преследованием и расчетом скоростей и траекторий.
Это в будущем вычисления в чистом виде — математика и геометрия, то есть
цифровая основа прочих наук и дисциплин — физики, астрономии, инженерии.
Справедливость этих слов подтверждается самой жизнью нашего вида. Тот, кто
охотится, тот и движет прогресс. Наш вид и его предки сотнями тысяч лет
существовали в режиме загонной охоты с помощью примитивных каменных наконечников.
Достаточное время для отбора. При этом охотились только самцы. Самки сидели
по пещерам и жилищам, обеспечивая тылы, — шили, возились с детьми, искали
корешки... Результат? Он очень не понравится феминисткам: те области мозга,
которые отвечают за решение аналитических и пространственно-координатных задач
оказались лучше развиты у самцов. Соответственно, всю науку и весь прогресс
двигали именно самцы.
99% изобретателей в мире — мужчины. 94% ученых, фигурирующих в человеческой
истории, — мужчины. Да и сегодня ничего не изменилось: в ядерной физике 98,3%
специалистов — мужики. 91% статистиков и 99% инженеров — мужчины. 99% пилотов
пассажирских самолетов — мужчины. В этой связи я позволю себе процитировать
собственную книгу «Конец феминизма»:
«Даже в тех странах, где принудительно загоняют женщин в равноправие, как,
например, в Новой Зеландии, Австралии, Британии, и то с присутствием женщин в
точных науках — полная жопа! До смешного доходит: ты равноправие в дверь
загоняешь, а оно в окно улетучивается. Скажем, в перечисленных странах
стараются искусственно поддерживать половой баланс среди учителей (чтобы было
поровну М и Ж) ! Это удается: с помощью административных усилий баланс соблюдается
— учителей-женщин практически столько же, сколько учителей мужчин, но... Но
физику все равно преподают 82% мужчин и только 18% женщин. Аналогичные
результаты по преподаванию других точных наук — лидируют учителя-мужчины. А женщины
преобладают в преподавании языковых предметов, музыки, рисования и пр.»
Многочисленные исследования показывают: различия между мужчинами и
женщинами в области решения пространственно-координатных задач превышают их различие
даже в уровне агрессивности и сексуальных повадках! А отсюда следует
тотальное превосходство бывших охотников в точных науках, логических рассуждениях,
вычислительной практике, ориентировании на местности, определению размеров и
скорости объектов. Мужчина сразу на глаз скажет, войдет шкаф в стенную нишу
или нет, и поместятся ли остатки водки в бутылке в рюмку, а женщину эти
задачи вгонят в ступор. Женщины также на порядок хуже мужчин решают задачи по
мысленному вращению трехмерных объектов — соответственно, хуже разбираются в
чертежах и картах.
Наиболее показательны в этом смысле тесты с лабиринтами. В Йельском
университете, например, их успешно решили 92% мужчин и 8% женщин. А проведенные в
Британии эксперименты показали, что с первого раза припарковать машину рядом
с бордюром удалось 58% мужчин и лишь 5% женщин. Что говорит о разном
устройстве мозга и разной его работе у мужчины и женщин. Собственно говоря, это
известно всем — женщины больше интересуются людьми и отношениями, а мальчики —
предметами и техническими характеристиками.
В общем, охота как развиватель и одновременно свидетельство развитости тех
зон мозга, которые потом понадобятся для науки, есть признак хищника. И этим
«искусственным хищником» пришлось стать плодоядному созданию со способностью
переваривать мясо. Созданию, слезшему с дерева и освободившему конечности,
чтобы в северных широтах, где мяса больше, чем растительности, добывать себе
пропитание с помощью орудий.
С этим ясно. Теперь разберемся с габаритами разумного существа.
Каким должен быть по размерам кандидат в разумные? Могут ли к нам прилететь
братья по разуму а-ля мальчик-с-пальчик на звездолетах размером с табуретку?
Иначе говоря, как влияет на жизнь масштабный фактор?
Многие люди полагают, что при изменении размеров ничего принципиально не
меняется, кроме масштаба. Если всех уменьшить в сто раз, ничего худого не
случится! Просто будем меньше кушать, строить маленькие домики, крохотные
тракторчики, но никто ничего даже и не заметит, поскольку все ведь уменьшится
пропорционально! Подумаешь!..
Однако все не так просто. Трехмерное пространство, в котором мы живем,
диктует свои законы. Ведь не только у вещества есть свойства. Свойства есть и у
пространства. Трехмерное пространство характеризуется тем, что при увеличении
линейных размеров дела его площадь меняется как квадрат от линейных размеров,
а объем — как куб. И вся недолга...
Представим себе сферического коня в вакууме. Если вы вдвое увеличиваете
рост коня, площадь его поверхности вырастает в четыре раза, а объем коня — в
восемь раз! Но что такое объем? Это, по сути, масса, потому что весь объем
ведь заполняется мясом, и если объем коня умножить на плотность коня, получим
массу коня.
Какие же следствия из трехмерности пространства проистекают для животного
мира? Их два — тепловое и гравитационное. Начнем с последнего.
У мышки тоненькие косточки, а у слона толстенные кости. Но мышка может
упасть со шкафа, что для нее все равно как с небоскреба, и ей ничего не
будет. А вот слон, упав всего-навсего с высоты своего роста, рискует уже не
встать, ибо может поломать кости.
По той же причине муравей может поднять груз в 50 раз больше собственного
веса, а слон — только 10% от своего веса. Вот такое непропорциональное
масштабирование . Причина непропорциональности — в тех самых указанных выше
свойствах трехмерного пространства: при увеличении линейных размеров зверя всего
в два раза, его вес возрастает в восемь раз. То есть зверек стал выше всего в
два раза, а опорно-двигательному аппарату нужно будет выдержать восьмикратную
нагрузку против прежней модели. На сколько для этого должна вырасти толщина
костей? Прочность кости пропорциональна площади ее сечения. Значит, в восемь
раз наращиваем.
Именно поэтому толщина костей у крупных животных предельна и взята почти
без запаса прочности. Ее просто неоткуда черпать! Давление на один квадратный
миллиметр кости у слона и так почти в 20 раз превышает аналогичный показатель
у мыши. Оттого крупные звери при падении ломают ноги, а мыши никогда.
То же самое и с поднятием тяжестей. По абсолютной силе слон, конечно,
рекордсмен — несколько центнеров может поднять! А по относительной, как мы
видели , муравей много сильнее. Потому что сила мышцы, как и прочность кости,
также зависит от поперечного сечения. А поскольку масса растет быстрее
площади , то есть быстрее силы, сила за массой просто не успевает. Зверь слабеет с
каждым набранным сантиметром роста или длины.
Что же это получается — маленьким быть выгоднее? Чем меньше, тем лучше? Да,
маленькие существа относительно сильнее и прочнее. Но, принимая
конструкторское решение, какой вид делать разумным, нужно учитывать два момента. Первый
— размер мозга. Единицей мозга является клетка. Все клетки примерно одинаковы
по размерам — что у больших животных, что у маленьких. При этом мы понимаем,
что чем больше базовых логических элементов в нашем мозговом компьютере, тем
он мощнее при прочих равных. С этой точки зрения лучше брать черепную коробку
покрупнее — туда больше вычислительных мощностей поместится.
Второй момент — тепловой. Мы помним, что с изменением линейных размеров
площадь тела меняется как квадрат, а масса тела — как куб. Понимая это,
биологи еще в середине XX века подсчитали, что теоретическим пределом для
теплокровного существа будет размер мыши или чуть меньше, поскольку при снижении
размеров масса падает быстрее, чем площадь поверхности тела.
Меж тем масса — это производитель и аккумулятор тепла, а вот поверхность
тела — его радиатор, то есть излучатель в окружающее пространство. Это
значит, что при уменьшении размеров зверя производство тепла падает быстрее, чем
потери. И если крупные звери, типа слона, у нас предельны по прочности
конструкции, то мелкие — предельны по тепловым характеристикам. И потому зверя
меньше мыши ученым было представить себе трудно: чтобы поддерживать
температуру тела, ему придется жрать калорийную пищу практически круглосуточно.
Каково же было удивление, когда такой зверь был обнаружен! И обнаружен не
где-то в далеких от всяких университетов джунглях, а прямо в густонаселенной
Европе. Этим зверем оказалась этрусская землеройка. Она долгое время
оставалась необнаруженной не только благодаря подземному образу жизни и мелкости,
но и потому, что никто, кроме сумасшедших криптозоологов, увлекающихся
поисками динозавров и снежного человека, ее не искал: а зачем искать то, чего
теоретически быть не может?
Этрусская землеройка.
Найденный зверек был не более 4 сантиметров в длину, а его масса была на
порядок меньше масса мыши — землеройка весила всего 2 грамма. При таких
параметрах, чтобы вырабатывать и поддерживать быстро утекающее из крохотного
тельца тепло, зверьку приходится почти не спать и съедать за сутки в 4-6 раз
больше своего веса. Это просто живая горелка! Турбинка для постоянного
сжигания биомассы!
Для сравнения: синий кит съедает в день 8 тонн еды. Но это всего лишь 5% от
его веса. Слон уминает 2 центнера травы. А весит он 4 тонны. Процент
подсчитайте сами.
Пульс у слона — всего 25 ударов в минуту. Ему спешить некуда. Тут проблемы
как раз с избытком тепла, его излишки нужно как-то сбрасывать, для чего у
слона предусмотрены огромные уши-радиаторы. И нету шерстяного покрова, чтобы
ничто не задерживало тепло. Кстати, нет шерстяного покрова по тем же причинам
у всех крупных зверей — бегемотов, носорогов... С этрусской мышью иное дело. Ее
пульс — от 700 до 1500 ударов в минуту. Потому что она работает в экстремаль-
ных режимах, как истребитель. Этой микроконструкции нужно очень быстро жить и
греться. Насосик мыши тарахтит с огромной частотой, беспрерывно гоняя
кровь12.
А еще влияние масштабного фактора ясно прослеживается при сравнении
однотипных зверей в зависимости от широтности их проживания. Тенденция такова —
чем севернее, то есть чем холоднее, тем крупнее зверь. Белый медведь крупнее
бурого и гималайского. Мамонты и шерстистые носороги были крупнее слонов (они
даже шерсть сохранили для сбережения тепла) . А все потому, что у крупных
животных относительная площадь тела (теплопотери) меньше, чем у мелких.
Из-за холодов северные звери и северные народы вообще стремятся
округлиться, по возможности максимально приблизившись к сфере, потому что у сферы
оптимальное соотношение площади и объема (массы). Поэтому чукчи и прочие
эскимосы приземистые и коренастые, а экваториальные масаи — длинные и тонкие. А
полярный заяц имеет более короткие уши, чем заяц средней полосы, поскольку в
условиях Заполярья ему лишние тонкие радиаторы, теряющие тепло, не нужны.
Человек массой 70 кг может без особого вреда не есть месяц. А вот
землеройка проживет без еды всего 6-7 часов, после чего умрет от голода. Похожая
ситуация и с самыми маленькими на свете птичками — колибри. Их масса, в
зависимости от вида, от 2 до 19 граммов. Птички могут питаться только днем, собирая
цветочный нектар, а ночью цветки закрываются. И чтобы за ночь не умереть от
голода, колибри на все темное время суток впадают в анабиоз — коченеют,
замедляя метаболизм на порядок, как медведи в зимней спячке. Только тем и
спасаются .
Вывод? Он прост. Существовать такой мелкий вид может. Но разумным стать —
никогда. Поскольку разумному нужен досуг, время на размышления. На
эксперименты. На лень и развлечения, то есть на развитие культуры. А маленький
мышонок только жрет и ни на что больше времени не имеет. В этом смысле хорош как
кандидат в разумные существа среднего размера хищник, поскольку, разок поев,
может не жрать несколько дней. Но, с другой стороны, переваривая, хищник
много спит, и это другая крайность. Тут уже не до книжек.
Заканчивая разговор о размерах тела, дополню аргументацию о невозможности
прилета на Землю крохотных инопланетян последним, мозговым аргументом.
Вы не забыли, что в моменты интенсивной работы мозг потребляет до четверти
всех энергоресурсов организма? Теперь представьте себе инопланетянина массой
2 грамма. Крохотулечка вынужден все время кушать калорийную массу, если он не
рептилоид. Его мозг при этом весит, ну, скажем, 0,1 г. Ив момент критической
умственной нагрузки (например, крохотулечка стал вспоминать, где оставил свой
бластер) его мозг начинает потреблять более 25% телесных ресурсов. Да
пришелец просто умрет от голода прямо во время еды! Потому что количество
поступающей энергии войдет в резкое несоответствие с количеством затрачиваемой.
В общем, сильно маленьким разумное животное быть не может. Его размер и
«полухищное» строение ЖКТ, позволяющее питаться не часто, должны оставлять
достаточно времени для творчества и обеспечивать при этом без особых проблем
форсажные подбросы питательных веществ к мозгу. Плюс руки. Плюс бинокуляр-
ность с соответствующим развитием «координатных» отделов мозга. Черепную
коробку желательно побольше. Все перечислили? Или что-то забыли? Или
недоучли? . .
При этом и у слона, и у двухграммовой землеройки примерно одинаковая рабочая
температура, опустить которую нельзя, так как она задается физическими свойствами
основного теплоносителя — воды, из которой в основном состоит тело. Дело в том, что
минимальная теплоемкость воды находится в пределах 37 °С, поэтому энергетически
наиболее выгодно выбрать именно такую температуру в качестве рабочей для
функционирования тела.
ЧАСТЬ 3.
ВНЕ РАЗУМА
Никого из нас не заливает краска стыда
из-за того, что все мы рождаемся и
умираем как животные. Отчего же стыдиться,
что во многих своих пристрастиях и
поступках мы руководствуемся инстинктом?
(Виктор Дольник)
Младенец сосет сиську. И это никого не удивляет, хотя никто младенца сосать
не учил. Народ смекает: инстинктивное поведение! Все народу понятно: малыш
еще глупый, неразвитый, научить его ничему невозможно, поэтому должны быть
какие-то заранее вшитые в конструкцию программы поведения, чтобы конструкция
могла как-то функционировать, то есть вести себя.
А вот когда ребенок становится уже более-менее разумным, когда он, открыв
рот, слушает слова и внимательно присматривается к поведению папы и мамы,
тогда людям начинает казаться, что он перестал руководствоваться инстинктами и
начал руководствоваться разумом. И уж в полной уверенности пребывают граждане
касательно своего собственного поведения — оно им представляется верхом
разумности, хотя на 99% формируется инстинктами и рефлексами, ряженными в
словесные, религиозные и культурные маскхалаты.
Господа! Оттого, что вы не можете свести свое поведение к набору простых
реакций... Оттого, что вы, напротив, можете (как вам кажется) свои поступки
словесно объяснить, ваше поведение вовсе не становится более разумным! Тем
более что разумность, как мы уже видели, присуща не только разуму. Слепая
безмозглая природа порой производит вполне разумные, прагматичные вещи.
Именно этот феномен прилаженности животных к окружающей среде людей недалеких
часто приводит к мысли о Боге.
— Как все вокруг разумно устроено! — восклицают они. — Ах! Ах! У муравьеда
длинная морда и длинный язык, чтобы его совать в муравьиные ходы! Чувствуется
рука Творца!
Эти наивные люди путают разумность и приспособленность. Путают производное
своего ума и слепое действие законов природы, безжалостно выбивающей все, что
не может удержаться в жизни и успешно конкурировать. Наш мозг есть порождение
природы, и потому действует в том же направлении — по линии прагматики.
Оттого, спроецировав свои «умственные выделения» на природу, мы и удивляемся
совпадению: то, до чего мы додумались разумом, оказывается, уже произошло само
по себе!
А инстинкты... Они, в отличие от разума, представляются нам чем-то простым и
примитивным. Ну что тут такого — сунули ребенку сиську в рот, он и сосет!
Подумаешь, бином Ньютона! Однако простота инстинктивных программ кажущаяся.
Порой передающиеся с генами программы настолько сложны, что просто диву
даешься: ну как такое вообще возможно — закодировать набором молекул не только
строение тела, но и сложнейшее поведение?!.
Глава 1.
Имитаторы
разума
Вы когда-нибудь видели морские узлы? Хрен запомнишь ведь, куда какой конец
совать! Нужно сильно поучиться, чтобы завязывать такие узлы. Человеческий
гений придумал их!.. Однако узлы аналогичной сложности умеют вязать и некоторые
птицы, например, ткачики, строящие гнездо. Кто учил их, куда какой конец тра-
винки засовывать и тянуть? Никто. Инстинкт. Генетическая программа.
Кто научил шить небольшую зеленую птичку с красным теменем, которую
называют птицей-портным? Никто. А между тем птица шьет! Когда приходит пора
гнездования, птица складывает из древесного листа нечто вроде кулька и края листа
сшивает нитью, которую выделывает из растительного волокна. Раз за разом
птичка, прокалывая клювом лист, просовывает туда нить, вытягивает — и таким
образом делает множество стежков, стягивая края листа. Никто ее не учил. Это
работа вшитой программы.
Птица-портной.
И снова мы видим, как безмозглая природа приходит к тому же, к чему пришел
разумный человек, — умению шить и вязать узлы. Точнее, наоборот, человек
разумом дошел до того, что без всякого разума произвела природа. А еще вперед
нас природа открыла сельское хозяйство и скотоводство, строительство,
рабовладение и коммунизм. Это я о муравьях говорю, если вы вдруг сами не
догадались. Все перечисленное, к чему мы пришли через разум, они получили «на
халяву».
И раз уж речь зашла об этих насекомых, то просто так я с них теперь не
слезу. Потому как инстинктивные программы некоторых муравьев не менее
удивительны, чем у птиц. Причем если у птички головка маленькая, то у муравья совсем
крохотная. И там все как-то помещается!..
Например, там «помещается» скотоводство... Тли сосут соки растений и выделяют
жидкие экскременты в виде прозрачной капли. Капля эта сладкая из-за большого
содержания сахара, что муравьям дюже любо. Поэтому муравьи пасут тлей и даже
«доят» их для добычи сладкого сока.
«Одомашненные» муравьями тли отличаются от диких тем, что выделяют сладкий
сироп не произвольно, а лишь тогда, когда муравьи-пастухи похлопают их по
брюшку усиками. Тогда тля, как корова, привычная к дойке, выкатывает каплю
сиропа, которую муравьи в зобике уносят в муравейник. Прирученные тли
настолько «раздоены», что выдают в сутки сиропу в несколько раз больше, чем
весят сами. Учитывая, что сама тля весит несколько миллиграммов, общий сезонный
«надой» стада поражает: он исчисляется килограммами!
Для чего «животноводство» нужно муравьям, понятно — уж больно вкусно и
искать ничего не надо, вот они, свои, домашние тли, всегда рядом. Но зачем этот
симбиоз тлям? А затем, что муравьи охраняют свое стадо от природных врагов
тлей — божьих коровок и других лютых хищников. Кроме того, на зиму заботливые
муравьи загоняют стадо тлей в теплых «хлев» — муравейник. А по весне
осторожно начинают свою «скотинку» выгуливать — рабочие муравьи выносят тлей на
весеннее солнышко, но поначалу долго гулять не дают, чтобы не простудились.
Погуляет скотинка чуток, подышит воздухом, после чего муравьи снова уносят тлей
греться. Причем, когда муравьи носят тлей, осторожно взяв их челюстями, тли
поджимают ножки, чтобы не болтались и не мешали движению.
Летом муравьи строят для тлей специальные загончики и даже крытые хлева,
чтобы обезопасить своих любимцев. Они возводят эти сооружения из
искусственного материала — древесной трухи, смешанной со слюной.
Тли для муравьев — настоящее богатство. И между муравьиными племенами порой
возникают целые войны из-за тучных стад тлей — все равно как когда-то
возникали войны среди степняков за стада коров.
Размножаются одомашненные (пора уже начать писать это слово без кавычек)
тли, как и положено домашнему стаду, в неволе. Они откладывают яйца в
муравейнике, и за ними муравьи ухаживают так же тщательно, как за собственными.
Цивилизации муравьев удалось приручить и одомашнить не только тлей, но и
некоторые виды гусениц, червецов, листоблошек... Причем выделения некоторых
гусениц муравьям нравятся настолько, что они, заведя таких гусениц, даже кормят
их своими яйцами.
Таковы муравьи-скотоводы. А есть еще муравьи, занимающиеся разведением
растений. Скажем, некоторые муравьи и термиты, живущие в Южной Америке, разводят
грибы. Это тоже целая культура. И открылась она нам не так уж давно.
Люди давно обратили внимание, что некоторые муравьи занимаются тем, что
срезают листья с деревьев. Добыча листьев происходит так — часть муравьев
забирается на дерево или куст и срезают челюстями листья под корешок.
Начинается зеленый листопад. Падающие листья внизу подхватывает вторая команда
муравьев — «лекальщики», они быстро разделывают листья на несколько частей и
передают третьей группе, которая доставляет их в муравейник.
Раньше думали, что муравьи питаются этими листьями. Но все оказалось
сложнее...
Выяснилось, что муравьи внутри муравейника разделывают листья на совсем
мелкие кусочки, мочалят их челюстями, а затем каждый такой кусочек удобряют
своими экскрементами и укладывают на пол. Это будущая грибница.
Подготовив таким образом теплицу, муравьи затем приносят рассаду — грибной
мицелий — и производят посев. Вскоре появляются первые всходы. И вот тут не
зевай! Сельский труд монотонен и тяжел — как раз для муравьев. Они каждый
божий день занимаются прополкой, удаляя случайные споры и ростки менее
питательных грибов, а также подрезают всходы основной культуры, чтобы не вырос
обычный гриб с ножкой и шляпкой. Работникам нужно другое — белые бесформенные
наросты, которые образуются исключительно на месте подрезов. Их-то муравья и
едят. В «дикой природе» такие наросты из грибного мицелия не вырастают,
поэтому можно смело сказать, что муравьи вывели искусственную агрокультуру.
Любопытно отметить, все группы специалистов — и фуражиры, и грибники, и
рабочие, и «лекальщики», и «дровосеки» — работают на общее благо совершенно
бесплатно, ударно, сознательно, по-коммунистически. Почему это не получается
у людей, мы рассмотрим позже, в экономическом разделе. Но, может быть, уже
сейчас вас на какую-то мысль по этому поводу наведет рассказ о термитах.
Дело в том, что термиты тоже знатные грибоводы. Они разбивают грибные
плантации, кушают эти грибы, но переваривают их не до конца. У термитов
существует коммунистический принцип — делиться с братом. Причем существует на физио-
логическом уровне — недопереваренную пищу, вышедшую из кишечника термита,
потом поедает другой термит. Затем третий, пятый. И таким образом пища движется
по всему термитнику, постепенно перевариваясь полностью. Как в едином
организме ! Поэтому обездоленных, бедных и голодающих в термитнике нет: все кормят
друг друга дерьмом. Примерно так мы и жили в СССР, когда строили коммунизм.
Но физиология у нас немножко другая, не столь «братская», как у термитов,
поэтому коммунизм нашему виду построить так и не удалось. Хотя дерьма наелись
изрядно...
Муравьи наловчились даже пользоваться «инструментами». В качестве таковых
муравьи-ткачи, обитающие в Индонезии, используют собственные личинки. Дело в
том, что личинки этих муравьев выделяют особое клейкое вещество, похожее на
паутинку. Муравьи, которые строят свои гнезда из листьев, стягивают края
листа, берут личинку и, выдавливая из нее клейкое вещество словно из тюбика,
мажут им края листа, после чего плотно прижимают и держат какое-то время, пока
клей не схватится. Работа эта сложная и кооперативная, то есть согласованная.
Таким образом муравьи строят не только свои дома, но и загоны для тлей, а
также навесы от дождя.
Чем еще муравьи похожи на нас, кроме строительства и сельского хозяйства?
Рабовладением!
Муравьи-рабовладельцы совершают налеты на «мирных» муравьев и похищают
куколки , личинки и яйца, попутно убивая охраняющих их аборигенов. Вернувшись в
свой муравейник с добычей, муравьи дожидаются вылупления рабочих муравьев
другого вида, которые начинают обслуживать своих новых хозяев. Иногда,
устраивая «бунты», между прочим...
У муравьев есть даже подобие торговли. Например, известный энтомолог А.
Захаров так описывает обменные процессы в муравьиных колониях: «Поскольку
возникновение муравейника и дальнейшее его существование во многом зависит от
самок, можно было бы предположить, что они в основном и определяют жизнь
муравейника. Такое положение вещей казалось настолько очевидным, что во многих
работах прошлого и начала нашего века самку называли «царицей»... Однако в
действительности оказалось, что хозяевами положения в общине являются все-таки
рабочие муравьи (диктатура пролетариата! — А.Н.) Чем больше в муравейнике
самок, тем «непочтительнее» отношение к ним рабочих. Рабочие муравьи переселяют
самок из одной части гнезда в другую, передают на обмен в другие гнезда...»
Как видите, целую цивилизацию можно создать на одних инстинктах. При этом
она будет выглядеть вполне разумной. Или, если быть точнее, наша разумная
жизнь во многих своих извивах повторяет достижения неразумной природы.
Поскольку та рациональна. Прагматична. Природа — без разницы, разумом или
перебором вариантов с отбраковкой неудачных, — приходит в наиболее эффективным
решениям в данной обстановке.
Так не преувеличиваем ли мы значение разума? Не обожествляем ли мы его? Не
слишком ли поднимаем над мертвой природой, полагая чем-то необыкновенным,
почти чудесным, блистающим?
Обожествляем! И раздуваем, пытаясь свой обезьяний образ натянуть на всю
Вселенную. Впрочем, о животных корнях религии речь у нас пойдет дальше. А
пока пробежимся по мелочам.
Глава 2.
В плену
конструкции
Вкушающий Мою Плоть и пьющий Мою Кровь
имеет жизнь вечную.
Евангелие от Иоанна
Буквально за несколько дней до написания мною этих строк умер профессор,
доктор биологических наук Виктор Дольник, который буквально перевернул мнение
многих людей, читавших его работы, о природе человека. Десакрализовавшии эту
самую природу. Опустивший нас в наших же собственных глазах от подобия
Божьего до уровня обычной обезьяны.
За такое памятник ставить надо. И возможно, когда-нибудь он будет
поставлен. И хотя Дольник, как считают некоторые его критики, всего лишь «излагает
мысли, в основном чужие, восходящие к Лоренцу» (более мягкий вариант:
«основные положения [в трудах Дольника] следуют из классических работ К. Лоренца»),
я бы мог сказать просто: Дольник, как это всегда бывает в науке, стоял на
плечах гигантов. Как Ньютон... Но я скажу иначе: критикам не следует забывать,
что работы Лоренца в СССР не публиковались, ибо считались, во-первых,
немарксистскими, а во-вторых, потому что Лоренц был членом нацистской партии,
воевал на восточном фронте, попал в плен и отсидел в советском лагере 4 года. Не
самая удачная биография для публикаций в СССР... Только после перестройки
великого Лоренца стали у нас публиковать и даже пригласили приехать, но он
вежливо отказался: «Спасибо, я уже был в СССР». Видимо, в лагере ему не очень
понравилось... Так что не менее великому Дольнику пришлось идти параллельно и
самому открывать те закономерности, к которым Лоренц пришел раньше. Прямо Попов
и Маркони!..
Вторая претензия критиков к Дольнику — недостаточная научная обоснованность
его выводов и умозаключений: «нужно 20 лет проводить эксперименты, чтобы
доказать... фразу, которую Дольник просто берет и пишет».
Да! Дольник был биологом до мозга костей, биологом по рождению. Что в
сочетании с наблюдательностью и прекрасно работающей головой позволяло ему дарить
миру интуитивно найденные истины, честь подтверждения которых он оставил
потомкам . Он и так сделал для нас слишком много.
И он был хорош.
Я встретился с Виктором Рафаэльевичем в его питерской квартире в 2005 году,
когда питерский Союз писателей вручал мне беляевскую премию за книгу «Апгрейд
обезьяны», позже запрещенную питерской же прокуратурой (за что ей вечная
слава в веках). Быть с оказией в Санкт-Петербурге и не приехать к Виктору
Дольнику? ! . Не в моих правилах столь непростительные ошибки! Я позвонил,
договорился и приехал, потому что не пообщаться с человеком, развенчавшим Человека,
и не помочь ему в продвижении его взглядов просто не мог. Ведь Дольник выбил
из-под зазнавшейся обезьяны золоченый пьедестал и опустил ее кривыми
волосатыми ногами на твердую землю.
Ко времени нашей встречи Виктор Рафаэльевич был уже очень болен, он
встретил меня на инвалидной коляске. Ноги у профессора были ампутированы, тело
плохо слушалось, живя какой-то своей жизнью, но голова работала по-прежнему
ясно. А вокруг суетилась его жена Татьяна — надежда и опора, которой он
посвятил одну из своих книг. Ей, казалось, было немного неловко за вид и общее
состояние мужа, но чем хуже относилось к профессору его тело, тем сильнее был
контраст между ним и его ясным разумом. Дольник именно в том состоянии, в
котором он был тогда, самым наглядным образом демонстрировал мне разрыв между
животностью и сознанием. Тем самым сознанием, которое, воспарив над телом,
придумало математику, физику, философию и другие затейливые способы отражения
мира. Жаль только, что в обыденной жизни подавляющее большинство людей этим
богатством совсем не пользуются, сумеречно отражая мир по преимуществу
инстинктами. И именно об этом мы с Дольником говорили...
Человеческий разум словно пытается оторваться от обезьяньего тела, сбросив
его тяжкие оковы, и, быть может, когда-нибудь это случится. А пока он
вынужден гнездиться в теле зверя, который часто давит разум, и тогда не последний
берет верх, а звериные инстинкты тела, доставшиеся нам вместе с носителем,
преобладают над чистым разумом, насилуя его и заставляя служить себе, делая
своим идеологическим слугой, принуждая искать словесные оправдания звериным
поступкам. И так будет всегда, и так будет практически у всех — пока мы сидим
внутри зверя. Удивительно только то, каких высот этому зверю удалось
достигнуть благодаря аномальным сверхновым вспышкам редких гениев.
Знаете, что мне это напоминает? В поджелудочной железе есть небольшое
количество так называемых бета-клеток, которые вырабатывают гормон инсулин. В
сравнении с общим клеточным массивом этих бета-клеток очень мало. Но если они
погибают, с ними вместе погибнет и весь организм, поскольку без инсулина он
жить не может. Вот так и в человеческом массиве редкие клетки-гении отвечают
за прогресс и историю. А все остальное стадо тихонько движется по дорожке,
проторенной гениями, проживая свои мутные жизни в полудреме разума.
И больше того, сами гении, исключая редкие пики мысли, взлетевшей в ледяной
космос высоких абстракций, основное время своей жизни проживают, нагруженные
телом, и потому руководствуются инстинктами, рефлексами и наработанными
стереотипами . Оно и неудивительно: кора с ее рассудком появилась как
дополнительный форсажный инструмент над подкоркой для более успешного решения именно
животных задач, то есть задач тела. И просто счастье, что ей иногда удается
покорять чисто абстрактные научные вершины. Такие проколы в небо и породили
техносферу.
Инстинкты начинают рулить нами с момента рождения (и даже раньше). Дайте
младенцу палец, он ухватится. Поднимите его, он удержится. Потому что примат.
А детеныши приматов инстинктивно хватаются за шерсть, поскольку весь период
детства ездят на маме, вцепившись в нее ручонками и ножонками.
— Но ведь мы не можем вцепиться ножонками! — возразят мне. — Совсем другая
конструкция!
Правильно, потому что наши предки приобрели бипедию до того, как стали
разумными , как я и предрекал. «Наступательную», а не «хватательную» ступню мы
получили, когда наши далекие предки слезли с деревьев и стали жить в саванне
и на мелководье, промышляя сбором моллюсков — легкой, неспешной и не вполне
видовой добычей, которую их желудочно-кишечный тракт, тем не менее, легко мог
переварить. От этого полуводного образа жизни с постоянным нырянием и
плаванием мы, по всей видимости, и потеряли шерсть.
Зато приобрели практически врожденную любовь к водным процедурам. Отсюда
римские термы, современные аквапарки и символ удачно сложившейся жизни —
бассейн в личном коттедже. А также отпускные мечты о песчаном пляже с пальмами —
это всего лишь привет из далекого-далекого прошлого... Не так давно, посетив
аквапарк, я в очередной поразился активности и тому удовольствию, с которым
детеныши нашего вида вошкаются в воде. Словно водяные блохи, дети мельтешили
вокруг меня — прыгали, брызгались, плавали, ныряли...
Понятно, что наши далекие предки из-за иной конфигурации нижних конечностей
уже не ездили на мамках, поскольку «хватательность» ступнями была утрачена
ради «наступательности». А в ручках она осталась. Так часто бывает, что
морфология тела меняется, а глубинные инстинкты сохраняются, наслаиваясь друг на
друга и всплывая вдруг в самый неожиданный момент.
Красками этих инстинктов выкрашена вся наша цивилизация. И мы не замечаем
этого только потому, что поверх накинута маскировочная сеть из слов, идело-
гем, религий, мифов, культуры.
Возьмем, например, патриотизм. Один из основных культурных столпов
цивилизации! Надо любить родину, сынок! И сынок послушно любит. Почему? Ведь ясно,
что все разговоры о патриотизме, моральном долге, чести и других подобных
вещах есть всего лишь способ заставить человека поработать бесплатно. Как
правило, в пользу тех, кто эти слова говорит, — попов, элиты, начальства. Почему
же эта наивная уловка раз за разом срабатывает? Почему рыбка клюет на голый
крючок?
Потому что в основе «поклевки» лежит животный инстинкт. Мы с вами не только
стадные, но и территориальные животные. Иными словами, в нас заложен инстинкт
защиты импринтингового ареала.
Импринтинг — это запечатление. Оно работает у многих видов. Вы наверняка
про это сто раз читали — гусенок принимает за маму тот предмет, который
оказался в поле его зрения в первые минуты после вылупления из яйца. Обычно этим
предметом и оказывается мама. Но может быть и сапог. Что прописалось в
программе в момент готовности к запечатлению, то и осталось, включив
биохимический механизм любви и привязанности. Перепрошивка невозможна, дается только
один шанс. Это и есть импринтинг.
Импринтинг.
Уже упомянутый выше биолог Конрад Лоренц жил в небольшом городке Альтенберг
на берегу Дуная. Его дом и двор были полны животных, среди которых тусовались
гуси, поскольку большое количество наблюдений Лоренц проводил над птицами
(как, кстати, и Дольник, который был орнитологом). Так вот, однажды Лоренц
наблюдал вылупления гусят и провел у их гнезда времени больше, чем нужно
было . В результате чего прописался в их головных компьютерах как мама. И с тех
пор, куда бы Лоренц ни шел, за ним всюду следовал выводок гусят, потешая
окрестную публику.
Но запечатлевается не только мама. Тот кусок ареала обитания, тот участок
местности, та территория, на которой живет ребенок, с самого детства
запечатлевается в мозгу как своя — с включением механизма любви и привязанности.
Поэтому люди так любят малую родину, перенося по мере взросления свои чувства и
на родину большую, политически нормированную — государство. Отсюда
ностальгия, которая прохватывает многих при переезде в другую географо-климатическую
зону.
Этот чисто животный механизм и используют политики для пропаганды
нормативной и обязательной любви к государству. Хотя любовь к стране обязанностью
быть никак не должна: можно жить в стране и не любить ее. Точно так же как
можно ходить в магазин и не любить продавщицу. Или жить в банановой
республике и не любить бананы. В конце концов, о вкусах не спорят! Кто-то любит
попадью, а кто-то свиной хрящик. Кто-то апельсины, а кто-то морковь. Кому-то
больше нравится север, кому-то юг... Однако у патриотов люди, не зацикленные на
своей родине и не испытывающие по отношению к ней нормативных чувств, почему-
то вызывают агрессию. Хотя слово «почему-то» здесь вставлено зря. Как раз
ясно почему! Патриотизм как территориальное чувство тесно связан с агрессивно-
стью, поскольку предполагает нападение в целях защиты территории на любого
вторгшегося. Когда зверь вторгается в чужую зону кормления, у «хозяина»
возникает то же чувство ярости и агрессии, какое возникает у бизнесмена, когда
кто-то другой вторгается на «его» территорию. Отсюда все эти грязные разборки
с поджогами торговых палаток конкурентов, избиениями и прочим криминалом.
Сильнее всего патриотизм выражен у детей. Дети и подростки — горячие
патриоты своей родины! Потому что они ближе к изначальной животности. Именно 17-
летние подростки, скрывая возраст, рвутся в военкоматы, чтобы записаться на
фронт добровольцами. Это не от большого ума, а от большого инстинкта. Ну а с
возрастом, когда человек выходит из детства, все больше и больше
социализируется, то есть отдаляется от состояния детской животности, территориальные
инстинкты ослабевают. Но не у всех — многие люди так и не взрослеют, продолжая
до седых волос быть столь же наивно-горячими патриотами, как юноши в
пубертатном возрасте. И их искренне злят фразы типа «родина — это деньги» или
«родина там, где хорошо». Патриотизм, увы, не лечится...
Помимо территориального есть еще стадный инстинкт, который заставляет нас
держаться вместе и тосковать в одиночестве на необитаемом острове. У кого-то
этот инстинкт развит сильнее, у кого-то слабее. Кто-то больший коллективист,
кто-то меньший. Это находит свое отражение в политическом пространстве —
коллективисты склонны к левым, социалистическим воззрениям, индивидуалисты — к
правым.
Нам, впрочем, в данной книге важны не индивидуальные различия между людьми.
Нам важно, что нас объединяет, какие общие особенности конструкции заставляют
нас вести себя так или иначе. Нам интересны ситуации, когда нам кажется, что
у нас есть свобода воли, а на самом деле мы являемся пленниками инстинктов.
Рабами миллионолетних программ, которые управляют нами. А мы этого даже не
замечаем.
Вокруг нас уже давно изменился мир, мы живем внутри техносферы, а вне его,
попав в голом виде в дикую природу, довольно быстро погибаем. Но древние
инстинкты никуда не делись. Они остались. Они работают и накладывают свой
отпечаток и на наше поведение, и на всю техносферу — тот искусственный мир, в
котором мы живем.
Дольник, Лоренц и другие этологи иллюстрируют это со всей ясностью.
Почему, например, цари сидели на тронах, стоявших на возвышении? — задается
вопросом Дольник. Почему у кирасир на касках султаны, а в среде офицеров то и
дело возникает мода на высокие тульи у фуражек? Отчего маленькие люди
стремятся выглядеть выше, надевают обувь на высоких каблуках?
Оттого, что в природе большие пугают маленьких. Потому что они сильнее, и
потому что маленький может поместиться внутри большого, то есть большой может
маленького проглотить. Стремление казаться больше, значительнее, чем на самом
деле, присуще многим видам. Некоторые лягушки и рыбы раздуваются в опасной
ситуации, стремясь нагнать страху на противника своими размерами или хотя бы
внушить им сомнения в возможности проглотить. Кобра, угрожая, раздувает
«уши». Некоторые ящерицы расправляют ошейник вокруг головы. Кошка горбится и
вздыбливает шерсть, стараясь выглядеть покрупнее.
Размер имеет значение! Потому что непроизвольно воспринимается оппонентом
как значительность, как сила. Отсюда троны, короны, трибуны, пьедесталы и
каблуки. Эффект визуального величия, действующий помимо сознания.
И наоборот, хотите унизить — опрокиньте. Поэтому перед королями и фараонами
падают ниц или склоняют голову. Это поза принижения и покорности: «Смотри, я
меньше тебя! А ты — значительно крупнее!..»
Почему люди стремятся стать начальниками и занять в социальной иерархии
положение повыше?
Потому что социум — прямое продолжение стада с его иерархией, альфа- и оме-
га-самцами. Чем ты ниже в стадной иерархии, тем хуже питаешься, тем меньше у
тебя самок и, значит, шансов передать в будущее свой генетический набор. Быть
низким плохо.
Почему мы отводим взгляд, стараясь не смотреть незнакомцу в глаза, и детей
учим: «Не пялься на дядю!» Почему на дядю нельзя пялиться? Почему прямой
взгляд в уголовной среде вызывает буйную агрессию в адрес смотрящего?..
Потому что прямой взгляд в животном мире — это вызов! Он запускает агрессию
инстинктивно13 . И чем примитивнее особь, тем скорее.
Почему наши ругательства муссируют тему секса и выделений? Ну, про секс мы
поговорим позже, а с выделениями разберемся незамедлительно. Запах мочи и
кала кажется нам неприятным. И не только нам, но и другим приматам. Так
эволюция уберегает нас от нечистот и заразы.
Примерно полвека назад ученые проводили многочисленные опыты по обучению
человекообразных обезьян человеческой речи. Точнее говоря, языку глухонемых,
поскольку анатомия гортани не позволяет приматам воспроизводить нашу речь
акустически. Обезьяны и люди вели между собой диалоги на языке жестов. Так
вот, слово «грязь», которому обучили обезьян, те быстро распространили и на
выделения организма. И больше того — начали использовать это слово как
ругательство! Будучи чем-то недовольными или разгневанными, обезьяны обзывали
друг друга или экспериментаторов грязью и плохим туалетом. Даже тех существ,
например птиц, которых обезьяны презирали и считали низшими, они иногда
называли грязными.
Не так уж далеко мы от них ушли, не кажется вам?..
А понимание смерти? Есть ли оно у животных? Только ли люди горюют об
умерших?
Вот наблюдения работников одного из сафари-парков за смертью матроны стаи —
пятидесятилетней шимпанзе. Последние минуты жизни бабушка-шимпанзе провела в
окружении родных и близких. Обезьяны стояли вокруг нее, держали за руки,
гладили, словно подбадривая. Затем они отошли, оставив у «постели» умирающей
только ее взрослую дочь, которая провела с мертвой матерью всю ночь. Утром
работники парка забрали труп. Шимпанзе при этом выглядели подавленными и в
течение нескольких дней не подходили к тому месту, где скончалась их
соплеменница .
Не так ли и мы ведем себя, когда теряем близких? Не так ли и мы уважаем
места захоронений и памятники погибшим?..
В свое время Дольник задавался вопросом: отчего подростки и даже взрослые
любят собраться вместе и послушать музыку, вместе попеть? Почему люди ходят
на концерты, где особи, стоящие на возвышении, издают с помощью голоса
инструментов ритмичные звуки? Почему фанаты собираются на стадионе и крутят
трещотки, скандируют речевки, а потом идут громить город или бить болельщиков
противоположной команды?
Это тоже привет от нашей животности.
Обычай таких вот концертов и коллективного звукоизвлечения существует не
только у нас, но и у других обезьян. Этолог называет этот обезьяний обычай
пошумелками. Обезьяны собираются вместе и начинают стучать палками по
пустотелым стволам, угукать, раскачиваться. У нас это превратилось в театр,
концерты и совместные праздники, когда гости, подвыпив, начинают перекрестно и
громко что-то говорят друг другу, при этом друг друга плохо слыша и скверно
13 В США/Канаде рекомендуют на собеседовании при поиске работы смотреть прямо в
глаза - потому что иначе возникает ощущение, что ты лжешь или что-то скрываешь.
Возможно, поэтому общепринято именно так смотреть и в обычной жизни. И, тем не менее,
иногда это может вызвать раздражение и нервозность, особенно в среде иммигрантов.
Прим. ред.
понимая из-за шума и алкоголя. Но понимания тут и не нужно: это не
логический, а чисто эмоциональный обмен с трансляцией и передачей эмоций.
Чтобы словить эмоцию, люди ходят в театры и на концерты, где и получают
коллективно свой эмоциональный заряд. В одиночестве перед телевизором такой
эмоции не получишь, поскольку коллективность обеспечивает эмоциональное
заражение, действуя в качестве взаимоусилителя, этаким контуром положительной
обратной связи.
А уж попеть вместе любят не только приматы, но и собаки, кошки. Волчий
совместный вой вы, наверное, не слышали, а вот хор кошек, сидящих неподалеку
друг от друга, — наверняка. Одна особь начинает, вторая подхватывает, третья
на гитарке бренчит...
Кстати, этологами, изучающими обезьян, было замечено, что к пошумелкам
более склонны подрастающие особи, находящиеся в промежуточном положении между
детьми и взрослыми, — подростки. И наш вид среди прочих обезьян ничем не
выделяется. Именно подростки склонны сбиваться в шумные компании, слушать очень
громкую музыку, ритмично дергаться под нее. Такие подростковые банды с
преобладанием самцов часто бывают агрессивными из-за самцового тестостерона,
который активно начинает вырабатываться как раз в подростковом возрасте.
Чувствуя эту природную агрессивность подростковых банд и групп, взрослые на
темной дорожке предпочитают обходить их стороной, а в светлом социальном
пространстве стараются подростковой самости противостоять, подавить. Отсюда
вечная борьба взрослых со стилягами, рок-музыкой, длинными волосами, брюками-
клеш или, напротив, брюками-дудочками и т.д. Дело в том, что в обезьяньем
мире молодежные банды представляют собой определенную опасность для взрослых.
Они уже не дети, им пора выходить в самостоятельную жизнь. Где их никто не
ждет. И где все места уже заняты. Вокруг них уже не прежняя любовная
родительская опека, а настоящая взрослая конкуренция — за еду и самок! У
подростков же сил и опыта еще мало, а еды и самок уже хочется. Что делать? Сбиваться
в стаи, компенсируя качество количеством.
Такие молодежные агрессивные стаи порой уходят в большой мир — искать себе
новые ареалы и завоевывать новые пространства и самок. Когда обезьяны
научатся говорить, у их молодых вожаков появятся произносимые имена — Атилла,
Чингисхан...
Вообще же подростковые группы есть всего лишь частный случай иных животных
объединений. Этологи называют такие объединения клубами — по аналогии,
видимо , с клубами английских джентльменов. Аналогия точная, но обратная — на
самом деле и английские клубы, и всякого рода мальчишники, и сходки деревенских
баб, где они поют и прядут, и байкерские покатушки есть прямое следствие
нашей животной природы. В животном мире существуют внутривидовые сборища
зверюшек одного статуса — половозрелых самцов, самочек, подростков. Они собираются
в одном месте и... ничего не делают. Просто общаются. Если это птицы, то они
устраивают переклички; если обезьяны, ищутся в шерсти друг друга; если кошки
— поют на крышах или просто тихо сидят вместе.
Так что, собираясь в клуб или на концерт, вспомните животные корни своего
поступка. Равно как и, поедая какой-нибудь дорогой сыр с запахом тухлецы,
задумайтесь , что заставляет вас делать это. Ведь в природе нормальный зверь
тухлое есть не будет, если он не специализируется на падали. Понюхает и
отойдет, поняв, что испортилось. Но в том-то и дело, что мы потомки падалыциков!
Был в нашей видовой биографии такой неприглядный эпизод, вызванный нашей
слабостью и несоответствием условий обитания на равнине той телесной
конструкции, которая изначально затачивалась для обитания в древесных кронах. Нужно
было выживать, и приходилось жрать все. Отбор научил наших предков
преодолевать природное отвращение перед тухлым, которое явно сигнализировало о себе
нехорошим запахом. Если б не это закрепившееся преодоление, сегодня в нашем
рационе не было бы эскимосского копальхема, дуриана, сыра рокфор и исландской
протухшей акулы. Кстати, этот отбор на небрезгливых позже еще сыграет свою
положительную роль, о которой вы узнаете в конце публикации.
Быть потомком падалыциков неприятно, что и говорить. Но был в истории
нашего вида эпизод и похуже — каннибализм.
Вообще-то в природе хищникам мясо своего вида кажется, как правило,
непривлекательным на вкус. Этот механизм неприятия выработался эволюцией с той же
целью, что и запрет хищникам на убийство себе подобных, — для сохранения
вида. Но нашему виду, чтобы выжить в непривычных и неблагоприятных условиях,
было не до жиру и приходилось использовать в пищу все, включая мясо
соплеменников — сначала умерших, а потом специально убитых.
Когда-то, во времена становления человека как вида, людоедство было нормой
(на стоянках древних людей вместе с костями животных все время находят
обглоданные человеческие черепа, обугленные и раздробленные человеческие кости, из
которых таким образом извлекали костный мозг). Сейчас же, если не считать
редчайших эксцессов, каннибализм остался только в религиозной ритуалистике —
например, христиане символически поедают своего Бога и пьют его кровь. И это
почему-то никого не шокирует. Так же как не шокирует никого восклицание мамы,
которая зацеловывает свое хохочущее чадо:
— Я тебя съем!
Мы понимаем, что это метафора. Так же как поцелуй есть «метафора», точнее
рецидив, «распробывания на вкус». Известный африканский диктатор и людоед Жак
Бокасса, вознамерившийся строить у себя в Центрально-Африканской Республике
социализм и встретившийся по этому поводу с Леонидом Ильичом Брежневым, по
славной коммунистической традиции поцеловался с генеральным секретарем ЦК
КПСС взасос. После чего шутил, что ему удалось распробовать Брежнева на вкус:
— И я бы его с большим аппетитом съел!
Не зря известный американский психоаналитик Карл Меннингер писал, что
«каннибализм есть не что иное, как примитивный, биологически обусловленный способ
проявления любви». Покушать мы и вправду любим, потому как пища — это приток
энергии, необходимый для жизни, оттого поглощение протоплазмы у всего живого
на Земле поощряется приятными ощущениями. Правда, теперь мы чаще называем
любовью непищевые удовольствия, но нужно понимать, что эволюционные корни у
всех удовольствий — одни. Впрочем, иногда мы говорим так и про пищу: «Я люблю
шашлык»...
Короче говоря, мы все с вами — потомки каннибалов. И это доказывается не
только археологическими раскопками и религиозно-культурными отголосками в
виде поедания тела Господня. Это видно из генетики.
Примерно в середине XX века врачами была описана странная болезнь — куру,
поражавшая туземное население Папуа — Новой Гвинеи. По-другому эту болезнь
называют «смеющаяся смерть». Сначала — легкие головокружения, быстрая
утомляемость . Потом человек начинает слегка подергивать головой, дрожать, странно
улыбаться и смеяться, затем перестает есть, после чего через некоторое время
умирает. Вскрытие показывает, что его мозг превратился в некое подобие губки.
Изучавший эту болезнь врач Карлтон Гайдучек доказал, что болезнь носит
инфекционный характер, и получил за это Нобелевскую премию. Затем, в 1997 году,
Нобелевскую премию получил американец Стэнли Прузинер, уточнивший: болезнь
носит действительно инфекционный, но не вирусный, а прионный характер. Прионы
— это особые белки с аномальной структурой. Они еще проще вирусов. И если
относительно вирусов ученые еще не пришли к единому мнению, жизнь это или
просто «белковый кристалл», то касательно прионов двоемыслия нет: прионы не
живые существа, а просто белковые молекулы. Но они могут размножаться,
превращая нормальные белковые молекулы в подобие себя. Заканчивается это
бесконтрольное размножение тем, что мозг пациента перестает работать и начинает на-
поминать банную губку, всю сплошь состоящую из воздушных пузырьков.
Вы при слове «прионы», конечно же, вспомнили эпидемию коровьего бешенства,
вспыхнувшую когда-то в Великобритании. Ее причиной послужило то, что в корм
коровам добавляли костную муку с мясокомбинатов, чтоб добро не пропадало. То
есть коровы поневоле становились каннибалами и поедали останки своих
соплеменниц, которые содержали прионы.
Точно такой же была и причина болезни аборигенов Папуа — Новой Гвинеи — они
были людоедами. Их людоедство было чисто ритуальным. Туземцы (причем только
женщины и дети) поедали мозг умерших родственников, запекая его в бамбуковых
сосудах. Как только власти запретили дикарям есть человечину, болезнь
исчезла.
Так вот, выяснилась интересная вещь — у некоторых женщин племени был ген
MV, который защищал их от прионовои болезни. Причем, после того как практика
трупоедства прекратилась, количество женщин с таким защитным геном
уменьшилось, поскольку естественный отбор по этому признаку работать перестал (дети
с отсутствующим защитным геном перестали умирать от «смеющейся смерти»,
доживали до репродуктивного возраста и передавали свой генный набор потомству).
Дальнейшие исследования выяснили вещь еще более интересную — почти у всех
народов Евразии, Америки, Африки этот ген встречается! И это означает только
одно: мы все — потомки людоедов. Каннибализм наш видовой признак.
Некоторые исследователи полагают, что именно каннибализм сыграл одну из
решающих ролей в очеловечивании обезьяны. Впервые эту теорию выдвинул наш
соотечественник профессор Борис Поршнев. Судьба его книг и взгляды профессора
столь необычны и, я бы сказал, интегральны, то есть широки и всеохватны (он,
например, в своих исследованиях совместил историю с физиологией высшей
нервной деятельности), что требуют отдельного рассказа или даже целой книги.
Поэтому оригинальную поршневскую теорию мы сейчас обсуждать не будем. Я
упомянул ее только для того, чтобы продемонстрировать: этап каннибализма не только
не вызывает отрицания у серьезных ученых, но и признается некоторыми из них
важнейшей фазой становления разумного вида.
Людоедство и сейчас еще встречается в диких уголках планеты. Скажем, в 2011
году на одном из островов Французской Полинезии были найдены части тела
немецкого туриста, которого, по всей видимости, съели аборигены. Бывают случаи
людоедства и в цивилизованном мире, но они, как правило, связаны с
психическими отклонениями и крайне редки.
Сегодня подавляющему большинству людей поедание мяса своего вида
представляется чем-то невероятно ужасным! Однако то, что это периодически, хоть и
редко, происходит, говорит о далеко запрятанных, задвинутых, лежащих
глубокоглубоко, на самом дне программах. Которые порой вдруг как чертик из табакерки
выскакивают наружу, пугая планету.
А почему выскакивают?
Публикация, которую вы читаете, — о человеке животном. Так давайте
посмотрим, что в нашей физиологии может послужить тем ключиком, который вдруг — при
нынешнем-то изобилии продуктов питания — может открыть черный ящик древних
инстинктов, вытащив из слежавшихся программ именно эту — самую страшную.
При каких условиях животные вообще начинают есть себе подобных? Учеными
была замечена следующая зависимость: каннибализму способствует дефицит в
организме соли и серотонина. Серотонин еще называют гормоном счастья. Он
вырабатывается в организме и отвечает за хорошее настроение, а его недостаток
приводит к депрессиям. И к повышенной агрессивности, что показали наблюдения за
макаками, проведенные в девяностых годах прошлого века. Эксперименты с мышами
и крысами подтвердили этот факт.
Было также замечено, что дефицит серотонина и повышенная агрессивность
более свойственны особям, занимающим в иерархии низовое положение. Обычно их
жестокость подавляется особями, занимающими более высокое положение в стае.
Но если судьба и случай вдруг дают таким социальным аутсайдерам власть, их
ранее подавляемая злоба умоет окружающих кровью! Теперь вы понимаете, почему
революционные матросики вспарывали благородным барышням животы и насаживали
буржуйских младенцев на штыки? Просто вчерашние подонки, чья животная
агрессия подавлялась системой, вдруг получили возможность творить то, что их душе
угодно.
— А при чем тут каннибализм? — спросите вы.
А при том, что каннибализм у животных — это попытка восполнить недостаток
некоторых веществ в организме из мяса другой особи на фоне повышенной
агрессивности. Именно поэтому хомячихи в неволе иногда поедают собственных детей,
а у птиц существует такое понятие как «расклев».
Расклев — это когда куры начинают молотить друг друга клювами, расклевывая
у своих товарок некоторые части тел — гребень, шею, спину, район хвоста.
Могут и до смерти заклевать!
Изучать это явление впервые начали те, кто зависел от расклева финансово, —
птицеводы. Им хотелось понять причины вдруг возникающих «эпидемий» птичьего
каннибализма, когда птицы словно сходят с ума, и ученые птицеводам эти
причины выявить помогли. Оказалось, расклев — это реакция на дефицит незаменимых
аминокислот или некоторых микроэлементов в организме. Вероятность расклева
можно снизить, если добавлять в рацион кур обычную соль. Кроме того,
экспериментально обнаружилась обратная зависимость между расклевом и уровнем серото-
нина в крови кур. Курам делали инъекции антагониста серотониновых рецепторов
мозга. Вводимое вещество блокировало рецепторы, и в результате агрессивность
и склонность к расклеву у кур резко возрастали.
Человечество отказалось от практики расклева давно, много тысяч лет назад.
Однако были внутри нашей цивилизации целые царства, которые официально
практиковали людоедство всего каких-нибудь пятьсот лет назад. Я говорю об
ацтеках. Интересная цивилизация, которая отличалась удивительной жестокостью,
людоедством и человеческими жертвоприношениями. Каждый год десятки тысяч (!)
людей ацтекские жрецы приносили в жертву своим богам.
Где взять столько народу для заклания? И куда девались трупы?
Ацтеки специально вели между собой ритуальные войны для того, чтобы
получить побольше пленных. Их держали в клетках и откармливали, чтобы на
очередной праздник принести в жертву богам. Сердце пленникам вырезали на вершине
священной пирамиды, а тела сбрасывали вниз, народу. Процедура принесения
жертв богам сопровождалась каннибализмом и ради него, собственно говоря, была
выдумана — сброшенные вниз по ступеням тела подхватывались толпой,
разделывались и с большим удовольствием поедались. Христианские источники
свидетельствуют, что в один из особо крупных праздников, продолжавшихся несколько дней,
было убито и съедено 80 тысяч пленников. Даже если христиане, по своему
обыкновению, приврали раз в десять, все равно цифра получается ужасающей.
Чем же был вызван этот культ смерти и пожирания мертвых тел в государстве
ацтеков, ведь больше ни в одном регионе планеты дикие племена людоедов не
доросли до размеров цивилизации и империи? Чем же отличалась Америка?
А тем, что основным злаком питания здесь была не рожь, не овес или пшеница,
а маис (кукуруза).
Дело в том, что кукурузное зерно крайне бедно триптофаном. Триптофан —
незаменимая аминокислота, которая является основой для производства серотонина.
Триптофана много в европейских злаках, мясе, молочных продуктах (особенно в
твердых сырах). Но — увы — не в кукурузе, которая и являлась основой
ацтекского рациона питания.
Вот что об ацтекском рационе пишет американский историк и антрополог Виктор
фон Хаген в своей книге «Ацтеки, майя, инки. Великие царства древней Амери-
ки»:
«Кукуруза была основой жизни. Жизнь всех индейских племен от Никарагуа до
Аризоны основывалась на ней. Все города-храмы построили свою экономику на
кукурузе . День любого человека начинался и заканчивался зернами кукурузы... Ни
одно другое растение не сыграло такой большой роли в развитии какой-либо
культуры».
Отсюда — тотальный дефицит триптофана. Восполнить этот дефицит из молочных
продуктов ацтеки тоже не могли, поскольку у них «не было крупного рогатого
скота, коз, свиней, лошадей, пока их не привезли белые люди, а значит, не
было ни молока, ни сыра».
Цепочка понятна: дефицит триптофана/серотонина — повышенная агрессия — рас-
клев.
Много триптофана содержится в шоколаде. Поэтому женщины так любят утешаться
после несчастной любви шоколадом. И поэтому вечно грустные ацтеки тоже очень
любили какао. Но для них это был продукт импортный14, поэтому довольно
дорогой, доступный только аристократам, соответственно, восполнить дефицит
незаменимой аминокислоты у нации он не мог. Его восполняло человеческое мясо...
(Кстати, любопытный момент. В организме триптофан расходуется еще и на
производство витамина РР — никотиновой кислоты. Так что, возможно, курение
табака, которое было изобретено именно в Америке, тоже следствие триптофанового
дефицита. Курение никотинсодержащих листьев было попыткой восполнить дефицит
никотиновой кислоты. Правда, иногда на антитабачных сайтах можно прочесть
глумливое разъяснение, что курение вредно и что никакой полезной никотиновой
кислоты в табаке нет, а есть лишь вредный никотин. Вопрос сей темен и мало
исследован. Зато из практики известно, что люди, бросающие курить, начинают
испытывать острую нехватку в организме никотиновой кислоты, и добавление
этого витамина облегчает муки абстиненции. Известно также, что никотиновая
кислота образуется в результате окисления никотина. Ну а процесс горения как
раз и есть окисление.)
К триптофану мы еще вернемся, когда будем говорить о животных корнях
религиозности, и тогда наш рассказ о людоедстве волшебным образом закольцуется. А
в этой главе скажу лишь о том, как легко вдруг может вспыхнуть в
современности давно забытый и напрочь забитый, казалось бы, «инстинкт расклева».
Вообще эти наваленные в глубинах нашего мозга инстинкты напоминают
тростниковый мат или фашину из хвороста — переплетенные прутья тысяч вшитых программ
представляют собой плотный слой запасных реакций, многие из которых не
использовались уже тысячелетиями. Но сложись условия, и старый заржавевший
бронепоезд вдруг выходит из запасного пути, поражая самого хозяина.
Казалось бы, давным-давно миновали времена, когда один вид человека
охотился на другой вид. С той поры прошли тысячи лет, и самые кровавые войны
проходили почти без рецидивов каннибализма. Людей убивали тысячами, десятками
тысяч, сотнями тысяч, миллионами — и не ели. Хотя казалось бы — столько мяса
зря пропадает! Но запрет работал. И вдруг без всякой войны одни советские
люди начали жрать других.
Нет, я не говорю сейчас о голоде новейшей истории, который охватывал нашу
страну в XX веке неоднократно — и до Второй мировой войны, и во время, и
после — и который сопровождался вынужденным людоедством. Я о другом.
Представьте себе... Тридцатые годы. Кузбасс. Сюда депортировали казахов и киргизов, сюда
свозили русских. Все они должны были воздвигать сталинскую индустриализацию,
работать на шахтах, давать стране угля. Особенно тяжко эта перемена рода
деятельности давалась степнякам, которые еще вчера пасли скот в бесконечной сте-
Имеется в виду, что ацтеки жили в районе современной Мексики, тогда как
шоколадное дерево произрастало в Южной Америке. - Прим. ред.
пи, а теперь вынуждены были лезть в черные узкие проходы и махать там кайлом.
В результате стресс и недостаток еды пробудили в азиатах древних
кроманьонцев .
Вот как описывает это сибирский архивист Вячеслав Тогулев:
«В первой половине 1930-х годов в Кузбассе были документально зафиксированы
случаи людоедства. Причины были не только в охватившем страну повальном
голоде (как следствие сталинской коллективизации), но и в неких межнациональных
антагонизмах... Ответ [степняков] на преступные сталинские депортации и
насильственное «обобществление» скота был весьма впечатляющим: «Вы убили наших
баранов , а мы убьем ваших детей!»
Сохранилось несколько свидетельств о каннибализме. То, что они относятся не
только к Кемерову, но и к Сталинску (ныне Новокузнецку), говорит в пользу
определенной распространенности этого явления на «стройках века».
Рабочий Матюхин рассказывал, что он «сам видел, как казах нес мешок, из
которого сбегала кровь, милиционер остановил казаха и обнаружил в мешке
зарезанного мальчика лет семи».
Детское мясо — нежнее, поэтому понятно, что страдали, прежде всего, дети.
Машинистка конторы Коксостроя Бульбаш сообщала, что в клубе «судят 10 казахов
за то, что они режут детей». Практикантка больницы Сбоева передавала
свидетельства больничной сестры, которая, обследуя казахский барак, обнаружила там
мешок с детскими головами. Некая Бесова явно находилась на грани нервного
срыва, когда рассказывала, что на химзаводе «невозможно стало жить», так как
казахи «хватают детей и увозят их», схватили даже ребенка ее сестры, «только
рабочие его отняли».
Естественно, правду о каннибализме пытались скрыть, слухи пресекались, их
объявляли пропагандой классового врага. Однако в городе о людоедстве знали
практически все, включая коммунистов и начальство. Кандидат в члены ВКП(б)
Лямин, заведующий Березовским участком совхоза «Горняк», сообщал, что «В
городе население ночью боится ходить по улице — киргизы ловят и режут детей.
Население запугано». Ночным сторожам приказывалось, в случае если они увидят
проезжающих ночью казахов, брать ружья, заряжать «и смотреть в оба»...
Не исключено, что к мстительному людоедству степняков могли подтолкнуть
шовинистические действия местного населения: «Сосланные в Кузбасс казахи плохо
понимали русский язык и не были привычными к городскому укладу жизни, часто
подвергались избиениям. В информационных сводках Гарбуза приводятся такие
сведения: как-то у магазина казах продавал папиросы, один молодой человек, из
местных, вырвал их у казаха из рук и пустился наутек, другие в этот момент
удерживали казаха, из толпы около магазина послышались одобрительные выкрики.
Казахи подвергались также грабежам: у них безнаказанно отбирали вещи, деньги,
продукты. В очередях за молоком, в столовой или магазине их выталкивали из
очередей, высмеивали, казашек выбрасывали из очередей за косы. Нередко казахи
уходили из магазина, так ничего и не купив, потому что не могли спросить
необходимого по-русски, продавцы же издевались: «Раз не понимаешь, не
задерживай других». Известно также, что сосланных казашек на предприятиях Кемерова
использовали в качестве «тягловой» силы, впрягая их вместо лошадей в телеги
для перевозки кирпича...»
Русских такое поведение вовсе не красит, говоря лишь о пробуждении древнего
ксенофобического инстинкта преследования чужого. Как не красит степняков их
ответ:
«Мы хотим обратить специальное внимание читателя на тот факт, — продолжает
автор, — что человечье мясо, как это следует из найденных нами источников,
заготавливалось впрок, то есть засаливалось в кадки. Это говорит о том, что
мяса было заготовлено достаточно много, его не могли съесть сразу. Иными
словами — каннибализм не ограничивался несколькими случаями, а был распростра-
ненным явлением. Поскольку единственным способом сохранения мяса в домашних
условиях в те времена было именно засаливание, не приходится удивляться, что
в документах упоминаются особые поместительные кадки, которые местное
население в основном употребляло для засолки овощей. То, что для засолки
использовали в основном детей, тоже показательно».
Ну, когда голод, еще понятно. Каждый раз голод приводит к включению этого
древнего аварийного инстинкта, который дремлет в каждом из нас, как это
случилось, например, в блокадном Ленинграде, в довоенной и послевоенной Украине
или среди голодных крестоносцев, захвативших сирийский город Маар и
вынужденных питаться мясом мусульман из-за нехватки пищи. Но порой инстинкт каннибала
вдруг неожиданно давал о себе знать и во времена не голодные. Правда, не
явно , а косвенно. То в виде христианской традиции символического поедания тела
Христова — ну что за дикость в самом деле! . . То вдруг в средневековой Европе
возникает странная мода — поедать кусочки древнеегипетских мумий в качестве
целительного средства от всех болезней (отсюда произошло название лекарства —
«мумие») и мазаться жиром казенных с теми же целями. А иногда вдруг у кого-
то, как, например, у папы римского Иннокентия VIII, возникает идея пить кровь
мальчиков для омоложения...
Тикает внутри нас эта поведенческая бомба. Будь бдителен, товарищ! Следи за
уровнем серотонина!..
Ну а мы после всех этих печальных известий возвращаемся к другим
инстинктам, ведь не мясом единым жив человек! Да и Дольника, с которого начался наш
рассказ, мы как-то несправедливо подзабыли, увлекшись триптофаном и
химическим регулированием поведения млекопитающих. А ведь Дольник достоин
памятника, я считаю. Ну, так пусть памятником ему послужит хотя бы эта длинная
глава . Достоин!
Виктор Дольник, стоявший, а может, сидевший свесив ноги, на плечах Лоренца,
был наблюдательным, как Шерлок Холмс! Но если последний мог по грязному пятну
на штанине определить, что человек приехал их пригорода, то Виктор Рафаэлье-
вич по каким-то неуловимым телодвижениям разумного существа замечал его
совсем не разумную природу. Тем, кто не знаком с его работами, коротким
пунктиром расскажу о некоторых его выводах, а тем, кто знаком, просто напомню,
выбрав из дольниковских сокровищ наиболее яркие блестки.
Дети...
Проще всего выискивать признаки животного поведения, наблюдая за ними,
потому что дети меньше социализированы и, соответственно, ближе к
естественности.
Почему все дети любят строить шалаши, забиваются под столы, накрыв их
одеялом, имеют странную тягу к дуплам и пещерам? Это работает инстинктивная
программа постройки гнезда, свойственная многим приматам.
Почему дети любят качели и карусели? Потому что мы изначально
раскачивающиеся и перелетающие с ветки на ветку создания. Нам это в кайф, нам это в
радость ! Отсюда и наши детские сны о полетах.
Иногда животные инстинкты добивают аж до культуры, воплощаясь в языке в
виде пословиц и поговорок. Откуда, например, пошло выражение «держаться за
мамину юбку»? Почему вообще дети инстинктивно за нее хватаются? Да потому что у
наших далеких предков была (и осталась у нас) программа хватания за мамин
хвост. Или за мамину шерсть. Давно уже наши самки потеряли и шерсть на теле,
и хвост, а программа никуда не делась. И потому малыш периодически на
прогулке пытается вцепиться пятерней в то, что свисает с мамы, — юбку, джинсы.
Откуда взялся международный «детский обычай» засыпать с плюшевым мишкой?
Почему с плюшевым мишкой, а не с целлулоидной куклой или не с березовым
поленом? Да потому что мишка лохматый, а инстинкт «вцепиться в шерсть» никуда не
делся, ведь все обезьяньи малыши ездят на мамах. Поэтому нашим детям уютнее и
спокойнее засыпать с чем-то мягким и шерстистым. Когда-то наши детеныши
засыпали прямо на теплых дышащих мамах со стукающим сердцем, а сейчас томятся в
холодных кроватках одни. А маленькие обезьянки всегда паникуют, оставшись без
мамы. Это вшито в конструкцию! С этим дети рождаются. Поэтому наши дети
обожают прибегать в кровать к родителям, а если нужно засыпать в одиночестве,
удовлетворяются эрзацем — плюшевым мишкой, который включает инстинктивную
программу успокоения... Мы с моей сестрой, будучи совсем маленькими, в выходные
дни, когда родители спали подольше, поутру прибегали к ним в комнату,
залезали под одеяло и, свернувшись калачиком досыпали утренние часы в окружении
родительского тепла. Почему мы так поступали? А хотелось! (О важности
тактильных контактов, кстати, мы еще поговорим, когда заведем речь о браке и любви.
Ведь формат брака и форма любви — тоже видовые признаки.)
А откуда взялась поговорка «рвать на себе волосы»? Да оттуда же! В
стрессовой ситуации, когда разум практически полностью выключается и работают только
зверские инстинкты, неожиданно может выскочить тот самый детский: когда
страшно — хватайся за шерсть, мать вынесет. Вот и хватаются за ближайшую
шерсть — на собственной голове.
Война...
Обезьяны воюют молодняком в отличие от секачей (кабанов), у которых бьются
между собой только матерые, взрослые самцы с поседевшей шерстью. Мы же,
визгливые приматы, призываем в армию и посылаем на смерть детей 18 лет. И это
тоже наш видовой признак.
Говоря о формах ведения войны обезьянами, Дольник обращался к павианам и
другим видам приматов, живущих в саванне. Почему? Потому что наши предки тоже
обитатели саванны. Природный театр военных действий и тактико-технические
характеристики воюющих конструкций диктуют боевой порядок и образ действий. И
вот Дольник обратил внимание, что на древних фресках и рисунках построение
войск соответствует построению готовых к войне павианьих стай:
— В маршевом порядке построение следующее: в центре идут доминанты —
патриархи стада, вокруг которых все самое ценное — самки с детенышами. Впереди
боевой авангард — субдоминантные особи, молодые самцы. Сзади — арьергардное
прикрытие из самцов третьего ранга, послабее. Если местность пересеченная,
плохо просматриваемая, с двух сторон могут быть еще два небольших отряда
флангового прикрытия. Но если предстоит война с другим племенем павианов —
например, случился пограничный конфликт, — два войска павианов выстраиваются
друг перед другом в виде двух полумесяцев вогнутыми сторонами друг к другу. В
центре — патриархи.
Причем любопытно, что конфликт между стадами может разрешиться всеобщей
бойней, а может — схваткой двух самых сильных особей. По типу показательного
боя Пересвета и Челубея.
Знали бы эти богатыри, почему вдруг они затеяли свой бой перед лицом
татарских и русских ратей! Только потому, что в них сработали древние обезьяньи
программы.
Но не всегда павианы начинают битву:
— Если два стада обезьян случайно встречаются на границе двух территорий,
их вожаки важно проходят через строй своих войск, внимательно смотрят друг на
друга, а потом, если граница не нарушена, пожимают друг другу руки,
обнимаются — подтверждают мирный договор. За ними уже по субординации могут обняться
подчиненные. Это обезьяний ритуал. И он тоже сохранился у нашего вида.
Когда наши президенты, то есть лидеры территориальных образований,
прилетают в гости друг к другу, они видят, что их встречают не барышни в
национальных одеждах (что было бы приятно глазу), не кабинет министров, не семья
президента, а почему-то всегда строй войск — почетный караул. Откуда тянется
этот обычай? Оттуда, из далекой саванны. Ему сотни тысяч лет, просто за де-
сятки тысяч лет цивилизации никому никогда в голову не пришло отменить это...
Причем по всем обезьяньим правилам сначала жмут руки друг другу и обнимаются
лидеры стран, то есть самцы-доминанты, а уж потом — их свита, министры...
Мы уже знаем, что защита своего ареала обитания — инстинктивное дело, и что
у нас этот инстинкт называют словами «патриотизм» и «защита родины от
захватчиков». Но здесь любопытно, что зверь, вторгшийся на чужую территорию,
инстинктивно, то есть автоматически, чувствует себя неправым. Что-то его
сковывает. Поэтому в животном мире чужака (порой даже более сильного физически)
чаще всего побеждает хозяин территории. И поэтому спортивная статистика
отмечает : гости чаще проигрывают матчи хозяевам поля. Это настолько общеизвестно,
что даже не вызывает вопросов. На чужом поле играть неловко, неудобно.
Объяснять сей ведущий к проигрышу дискомфорт логическими причинами бессмысленно,
потому что он идет изнутри. Из нашей животности, из инстинктов.
«Мы» и «они»...
Одна моя знакомая очень не любит «черных». «Черными» она называет
кавказцев, азиатов и всех прочих, кто отличается от «белых». У нее нет к ним
ненависти или логически объяснимой неприязни, только четко фиксируемое
физиологическое неприятие:
— Не могу на рынке у них ничего покупать, неприятно. Кажется, у них все
грязное.
Многие люди — их еще называют националистами — стараются свое
физиологическое неприятие чужих как-то объяснить. В психологии это называется
рационализацией. Рационализация — попытка словами объяснить чувства. Попытка, заранее
обреченная, поскольку средства ее реализации негодные: слова оперируют сферой
логики и размещаются в коре головного мозга, а эмоциональное неприятие идет
из подкорки, от инстинктов. Поэтому возникает псевдообъяснение типа «они все
грязные», «они все злые», «от них плохо пахнет», «они наши природные враги» и
т.д. Порой поверх физиологии накручивается ажурная надстройка словесной
мифологии типа мирового еврейского заговора, «плана Даллеса» и пр. Из этого
вырастает идеология радикального национализма и его жуткие практики в виде
погромов и концентрационных лагерей для евреев или «врагов нации».
Инстинкт разделения на своих и чужих довольно силен и в качестве
иллюстрации запустить его можно искусственно в любом однородном коллективе.
Психологам известен классический эксперимент — группу студентов делят по жребию, то
есть совершенно случайным образом, на две подгруппы. Одна из них по условиям
эксперимента должна носить, условно говоря, белые шапочки, другая — синие.
Через некоторое время совершенно автоматически происходит деление — «синие»
подсознательно начинают воспринимать обладателей синих шапок как «своих», а
«белых», естественно, как «не своих». То есть чужих. В соответствии с этим
делением выстраиваются и отношения — к своим хорошие, к чужим плохие. Далее
возникают объясняющие это мифологемы — наши справедливые, а чужие дурные.
Аналогично выстраиваются и отношения между болельщиками — своих защищаем,
потому что они хорошие, наши, а врагов бьем, потому что хуже их нет никого.
Те, кто на двух колесах, — хорошие, братья. А им противостоит хамоватое и
наглое большинство, передвигающееся на четырех колесах.
«Спартак» — чемпион! «ЦСКА — кони!»
От негров плохо пахнет...
Эти торговцы на рынках их южных республик никогда не моют руки, от их
продукции можно заразиться...
Евреи убивают христианских младенцев, а их кровь замешивают в свою мацу.
(Любопытную модификацию этого старинного мифа можно было наблюдать в
послевоенной Москве, когда городские былички рассказывали, что врачи-вредители в
роддомах убивают советских младенцев...)
Именно этот инстинкт формирует образ врага. Именно по этой причине кромань-
онцы насмерть враждовали с неандертальцами, взаимно ненавидя последних. А вот
ко львам ненависти не было. Их просто боялись. Зачем же природе понадобился
инстинкт, пробуждающий неприязнь именно к похожим?
Инстинкт этот присутствует не только у млекопитающих. Он есть у многих
видов . Орнитолог Дольник любил объяснять его на птичьем примере, что
действительно удобно.
На свете существует очень много видов птичек. Некоторые из них друг от
друга почти не отличаются, отличить их может только профессионал по разным
мелким признакам. Ну, типа, одни птички говорят «бордюр» и «шаурма», а птички в
соседнем ареале — «поребрик» и «шаверма». Всем нормальным птичкам ясно, что
«поребрик» и «шаверма» — это абсолютно отвратительно! Это вызывает
справедливое возмущение и раздражение, в конце концов!..
Мелкие отличающиеся детали окраски оперения, чуть-чуть иное брачное пение,
немного другой рисунок брачного танца делают один подвид птичек
отвратительным и отталкивающим для другого. Они еще могут размножаться, скрещиваясь и
давая плодовитое потомство, но уже не хотят этого делать — внешние детали
развели их, сделав отвратительными, отталкивающими друг для друга. Это
природный механизм для разведения подвидов на отдельные виды. Для начала нужно
сделать невозможным скрещивание, смешение генетического материала. А уж потом
генетика разведет их сама по себе. И происходит это именно так — через
отвращение к небольшим различиям.
Дольник справедливо отмечает, что небольшие различия делают схожие группы
карикатурными друг для друга, что вызывает одну из двух естественных реакций
— отвращение или смех. Именно поэтому украинский язык русскому уху кажется
смешным. А далекий финский — не кажется. Причем украинский язык кажется
смешным даже для многих украинцев, выросших в двуязычной культуре и
подсознательно воспринимающих русский язык как «главный» и «настоящий». Как-то я прочел в
одной украинской газете горькие сетования автора на то, что сами граждане
Украины в кинотеатрах порой смеются над фильмами, дублированными на украинский.
А как не смеяться?!. Комментируя мой блог, один украинский товарищ (причем
считающий украинский родным языком) рассказал, как его подкосил случайно
увиденный американский фильм, дублированный на мову:
— В одном эпизоде из кустов внезапно выглянул огромный негр и успокоил
напугавшихся героев: «Цэ ж я, Мыкола!» Тут я неожиданно для себя просто
грохнул, согнувшись пополам от смеха...
В общем, восприятие похожих на себя как карикатуру есть, по Дольнику,
нормальный биологический механизм видообразования. Я бы добавил только, что
инстинкт ненависти к похожему имеет и еще один биологический смысл. Дело в том,
что схожий на тебя по морфологии есть твой первый конкурент в борьбе за
экологическую нишу. Змея пчеле не конкурент. А вот дикая собака динго сумчатому
волку — очень даже.
В социальном плане этот механизм ненависти к чужакам может привести к
резне . А в личном плане ненависть к чужим оборачивается повышенной любовью к
своим. Образуется этакий эмоциональный диполь. Которым многие политики
пользуются, добиваясь сплочения своих методом разжигания ненависти к чужим.
Иерархия...
Стадо не может существовать без иерархии. Общество, как эволюционное
продолжение стада, тоже. У нашего вида самец доминантен. Самцы выстраивают между
собой отношения, а все самки автоматически, просто по определению занимают
низшие места в иерархии. Отсюда весь облик цивилизации с ее тотальным мужским
доминированием. Воюют, открывают материки и острова, изобретают, делают
научные открытия, основывают города, играют руководящие роли в обществе —
мужчины. Не потому, как мнится феминисткам, что есть некий всеобщий мужской
заговор. А потому, что такова наша животная природа. И все эти феминистические
теории «стеклянного потолка» есть не что иное, как обычная рационализация —
бессмысленная попытка словами объяснить то, что идет не от логики, а от
инстинктов .
Самцы в стае конкурируют за пищу и самок, чтобы отправить в будущее именно
свои гены. Гены победителя. Что повышает выживаемость вида в целом. При этом,
конкурируя между собой, самцы образуют иерархию — от альфы до омеги. И тот
факт, что половой гормон одновременно является гормоном агрессии, играет с
нашей цивилизацией забавные шутки. Половые органы у нас являются зримым
символом доминирования. В обезьяньей стае демонстрация эрегированного члена есть
демонстрация превосходства: «Я буду размножаться, а не ты!»
Когда появился язык, эти древние животные инстинкты нашли свое отражение и
в нем — в ругательствах на тему секса, например.
В тех самцовых сообществах, где нет самок, а отношения далеки от
цивилизованности и, соответственно, близки к дикой природе, иерархии образуются самые
жесткие. Мы видим это на примере духовенства, армии и в особенности тюрьмы и
зоны. В последнем варианте самое низовое положение в иерархии, то есть
положение самок, занимают так называемые «опущенные» — те приматы, которых
доминантные особи используют в качестве самок.
Почему президент может послать на хер губернатора, а губернатор президента
ни в коем случае? Потому что в иерархии президент стоит выше губернатора и
может ему демонстрировать свое половое преимущество — пусть даже на словах. А
почему посылают именно туда? А потому что тот, кого туда послали (вербально
отымели), как бы низводится до положения самки. То есть опускается в стадной
иерархии на самое дно.
Впрочем, о межполовых взаимоотношениях как играющих одну из главных ролей в
нашей цивилизации мы еще поговорим. А пока помолимся, братия...
Глава 3. Океан
психического
Почему все же нужна новая область истории — история
мира воображаемого?. . Потому что... мы все яснее
начинаем понимать, что жизнь человека в обществе
определяется не только осязаемыми реалиями, но и
образами и представлениями. Образы, порожденные
воображением, не только воплощены в иконографической и
художественной продукции, они населяют универсум
ментальных образов. Поэтому, приступая к их
изучению, следует быть особенно осторожным, дабы не
утонуть в безбрежном океане психического...
(Жак Ле Гофф, историк)
А вот хороший вопрос хочу задать: если в базе нашего поведения лежат
инстинкты, то в чем обезьяньи корни религии? Колосок ведь не может вырасти без
зернышка! Так что же было животным зерном для возникновения в сознании
религии?
Хороший ответ имею!.. В основе религиозных институтов лежат два
краеугольных камня — вера в разумность мироздания и ритуальность.
С разумностью просто. Частично мы с ней уже разобрались: будучи разумными
сами и не имея, кроме сознания, никаких иных инструментов не только познания,
но и восприятия мира вообще, люди непроизвольно наделяют окружающий мир этим
же свойством. По себе о мире судим! Ведь все познается в сравнении. И
прикладывая к миру линейку своего главного инструмента, человек как бы наделяет мир
свойством измерителя.
Помните длинное рыло муравьеда, которое нам представляется вполне разумно
заточенным для охоты на муравьев? Удобно же! Люди и сами с помощью разумения
создают разные штуки, которыми удобно пользуются, — гвоздодер, например,
специально приспособлен для выдирания гвоздей. Вот и окружающий мир устроен на
вид так логично и разумно! Не создан ли?..
Однако мы уже проходили, что два слепых и тупых природных механизма —
случайные мутации и безжалостная отбраковка неудачных вариантов — могут
создавать вполне разумные на вид штуки.
Случайность имманентна нашему квантовому миру. Она вшита в его конструкт. А
отбраковка... Куда без нее? Неудачные экземпляры гибнут без счета, с
удовольствием пожираемые хищниками и паразитами. Наиболее приспособленные конструкции
остаются. Мы — одна из них. Наш разум всего лишь приспособительный инструмент
для успешного выживания. И тень от этого инструмента отбрасывается на все
мироздание .
Но почему этот инструмент порой испытывает странные экзистенциальные
переживания и такое чувство, будто за ним присматривает Небесный Отец?
Если поближе рассмотреть то самое мистическое ощущение, которое иногда
овладевает человеком верующим, если внимательно приглядеться к его физиологии,
то мы увидим следующее...
В 2005 году в журнале «Социальная и клиническая психиатрия» была
опубликована работа с весьма интересным названием «Религиозно-мистические состояния
как психиатрическая проблема». Она была результатом совместной работы кафедры
психиатрии Санкт-Петербургской медицинской академии и израильского Центра
психического здоровья.
Констатировав, что ощущение единения с Богом, а также «экстаз, мистическое
чувство блаженства и освобождения сближает религиозно-мистические состояния с
маниакальной фазой аффективного психоза...», и предупредив словами величайшего
русского психиатра Корсакова, что «религиозные суеверия служат нередко
причиной душевных болезней», авторы говорят, что «в переживании религиозного
чувства порой сложно уловить разницу между психологией и психопатологией». Далее
авторы приводят забавные описания религиозных переживаний, отмечая среднюю
длительность пребывания персонажа в этом состоянии, а также их (состояний)
сродство с так называемыми измененными состояниями сознания, вызываемыми
наркотическим опьянением.
Авторы отмечают, что «нередко возникающие во время молитвы экстатические
состояния сменяются ощущениями подстроенности». Что это? А это когда клиенту
кажется, что за ним кто-то следит. Кто-то это ощущение беззащитности перед
чужим всепроникающим взглядом относит на Бога, кому-то мнится, что за ним
следят инопланетяне или спецслужбы, которые прослушивают его телефонные
разговоры, а всей его жизнью и жизнью его страны руководят темные и враждебные
силы мирового закулисья.
Всем, кто интересуется психопереживаниями боговерующих граждан, рекомендую
также прочесть работу «О клиническом значении религиозно-архаического
бредового комплекса», потому что крайние формы религиозных переживаний помогают
понять их физиологическую основу вообще. Кроме того, любопытствующим не
помешает ознакомиться и с работой американских авторов «Неирональные субстраты
религиозного опыта», предваряя которую редакция специализированного нейропси-
хиатрического журнала поясняет (читаем вдумчиво):
«Религиозный опыт основан на деятельности головного мозга, как и любой
человеческий опыт. Предпосылки к нейрональным основам религиозно-мистического
опыта могут быть выведены из симптоматики височно-лимбической эпилепсии,
опыта терминальных состояний и приема галлюциногенных веществ. Эти психические
расстройства и состояния могут вести к деперсонализации, потере связи с
реальностью, экстазу, ощущению вневременности и внепространственности и другим
переживаниям, поддерживающим религиозно-мистические интерпретации.
Религиозные заблуждения являются важным подтипом отклонений при шизофрении, а
зависящие от настроений религиозные заблуждения — типичной характеристикой
маниакально-депрессивного психоза. Авторы данной статьи предлагают гипотезу лимби-
ческой вовлеченности в религиозно-мистическом опыте. Височно-лимбическая
система помечает столкновения с внешними или внутренними стимулами как безлично-
стные, нереальные, крайне важные, гармонические, приятные и т.д., тем самым
давая основания религиозной интерпретации событий».
В общем-то этим абзацем выражена суть и статьи, и всего религиозно-
мистического опыта разных «старцев» и прочих граждан, торчащих от религиозных
переживаний («благодать словил»).
Дело в том, что религиозные переживания, при которых человеку кажется,
будто он ощущает в себе и вокруг присутствие некоего всевидящего, наблюдающего
за ним и при этом любящего его существа, можно вызвать искусственно:
электростимуляцией особого участка мозга — миндалевидного ядра, находящегося в
переднем отделе височной доли. В статье приводится поразительный пример
излечения больного, у которого приступы общения с Богом, при которых он ощущал
некое «присутствие», чувство глубокого удовлетворения, а также видел яркий свет
и воспринимал его как источник вселенского знания, удалось купировать
оперативным путем. Оказалось, больной страдал опухолью мозга — астроцитомой. После
ее удаления приступы общения с Богом прекратились.
Разумеется, не все люди, переживающие подобные состояния, имеют астроцито-
му. Религиозные припадки могут быть связаны с эпилепсией или просто эпилепто-
идным типом личности. У таких людей отмечается повышенная активность «в левой
передней и средней височной областях». Кстати, стимулировать работу
«отвечающих за Бога» отделов мозга можно не только электричеством, но и
«самораздражением» — медитацией, поэтому верующие так любят сосредоточенно молиться.
Точно так же как можно развить мышцы или память, можно «накачать»
способность испытывать «чувство Бога». Нейрологи утверждают, что у людей, которые
уделяют медитативным упражнениям хотя бы по десять минут в день, происходят
изменения в области таламуса — за счет повышенного притока крови. Накачались!
Американский ученый из Института нейрологии (Массачусетс) Джордан Графман
полагает, что люди, рассказывающие о личных контактах с Богом, отличаются от
атеистов только повышенной активностью некоторых участков мозга.
Соответственно, дети, выросшие в религиозных семьях и с детства прокачивающие
соответствующие участки серого вещества, к зрелому возрасту уже становятся
закоренелыми боговерами с гипертрофией тех отделов, которые дают иллюзию «присутствия
наблюдающего». Далее привыкший к «Богу» мозг просто встраивает его в
логическую картину мироздания, и человек везде начинает видеть «знаки» и отдается
на волю Всевышнего, отчасти теряя собственную устремленность и волю.
Человек же, выросший в атеистической семье, более самостоятелен, у него
больше развито критическое мышление, которое является основой
интеллектуальной деятельности. Именно поэтому все исследования верующих и неверующих
показывают, что в среднем коэффициент интеллекта у неверующих выше, чем у
верующих. Иными словами, к вере толкает недостаток ума. Если же человек умен и при
этом считает себя верующим, его вера обычно совершенно недогматична, легка и
является более украшением жизни, нежели руководством к действию.
Понятно, что черты характера и склонности мы получаем от родителей — вместе
с генами, в которых строение и функционирование нашего тела записано.
Соответственно, есть люди более или менее склонные к агрессивности, наркомании,
интеллектуальной деятельности, критичности, мистичности... Те гены, которые
отвечают за повышенную критичность, скорее сделают человека умным и атеистом.
Ну а тот набор генов, который отвечает за осторожность, консерватизм,
недоверчивость , подозрительность, с большой долей вероятности толкнет его в сто-
рону религии.
Однако одной только физиологией вопрос биологических корней религии не
закрывается . Потому что наш мозг — это белковый компьютер. И все информационно-
программные штуки, характерные для компьютеров железных, для него характерны
также. Включая информационные вирусы. Которые в психологии называют
комплексами.
Мне довелось познакомиться с человеком, который всю жизнь посвятил изучению
ментальных вирусов. Причем не абы каких, а именно религиозных. Зовут этого
человека Ирина Шемет, она доктор психологических наук, работает в области ин-
тегративных психотехнологий. Интегративные психотехнологии — это
психологические приемы для «сборки» расстроенного человека, который потерял веру в себя,
находится в депрессии, страдает, переживает горе, порой испытывая на этом
фоне разного рода соматические нарушения.
Однажды в своей деятельности практикующего психолога Шемет столкнулась со
странным феноменом:
— Я вдруг заметила парадоксальную вещь: если мы занимаемся с человеком
обычной психотерапией, то есть, грубо говоря, «по ушам ему ездим», тогда он
будет доволен и надолго останется нашим клиентом. Но как только мы находим
метод, который дает реальный результат, и мы этот результат наблюдаем вместе
с пациентом в виде начавшейся положительной динамики — психика интегрируется,
страдания снимаются, — так человек вдруг пропадает! Причем человек перестает
ходить на сеансы вовсе не потому, что вылечился. Нет, первые сдвиги только
появились, и человек, словно испугавшись, тут же прекращает ходить на сеансы.
Иногда удается получить от него следующее объяснение: «Я не имею права так
легко забыть про свое горе. Я должна пострадать!»
Этот феномен весьма озадачил исследователя, и Шемет решила изучить вопрос
досконально. По всему выходило, что внутри человека сидит какая-то программа,
которая активно противостоит процессу избавления от проблем. Поскольку
психолог о ту пору была директором Центра социального здоровья и могла работать с
большим количеством людей, вскоре набралась приличная статистика, которая
ясно продемонстрировала: причина — в религиозных установках.
Дело в том, что религиозные институции за сотни и тысячи лет социальной
эволюции наработали свою систему воздействующих психотехник, которые
привязывают человека в данной институции. Для религиозной фирмы это хорошо: человек,
привыкший пить пепси-колу, не изменит ей со спрайтом. Но вот для самого
человека эта «вербовка» порой оборачивается многочисленными проблемами, поскольку
засаживает в его сознание мелкие шурупы разрушительных установок. На этих
«шурупах», которые представляют собой в прямом смысле вредоносные программы-
вирусы, держится копилка религии, в которую человек периодически опускает
зарабатываемые им деньги. Но нештатный «шуруп», вкрученный в мозг, разрушает и
мозг, и тело, поскольку соматика от психики неотделима. Не зря великий
физиолог Сеченов писал, что «все бесконечное разнообразие внешних проявлений
мозговой деятельности сводится окончательно к одному лишь явлению — мышечному
движению. Смеется ли ребенок при виде игрушки, улыбается ли Гарибальди, когда
его гонят за излишнюю любовь к родине, дрожит ли девушка при первой мысли о
любви, создает ли Ньютон мировые законы и пишет их на бумаге — везде
окончательным фактом является мышечное движение».
Забой в мыслях, постоянно точащая человека проблема оборачиваются мышечными
зажимами, которые в дальнейшем (через пережатие кровотока) могут привести к
функциональным нарушениям во внутренних органах.
Для воздействия на личность религия использует тексты, проповеди, обряды и
ритуалы, а также голодания (так называемые посты), которые с точки зрения
психологии являются не чем иным, как сеансами кодирования, то есть теми
самыми легкими поворотами отвертки, которыми вкручивают шурупы установок.
Психотехниками можно человека со слабой психикой превратить в религиозного
фанатика, который, обвязавшись динамитом, побежит уничтожать инаковерцев или
грешников. Иными словами, деструктивные психотехники могут видоизменить даже
самый сильный из инстинктов — инстинкт самосохранения. Нечего и говорить о
том, что они могут просто испортить человеку жизнь.
В общем, виной исчезновения из поля зрения психолоров людей, к которым
удалось подобрать ключик оздоровления, были религиозные установки на страдание.
Эти установки имманентны христианству, которое твердит человеку, что
страдания есть благо, что страданиями очищается душа, и тому подобную мазохическую
ерунду. И понятно почему! Все христианство основано на жертвенности и
страдании. Его основатель был казнен и «пострадал за все человечество», его святые
были мучениками, его адепты — так называемые «старцы» и юродивые — подвергали
себя разного рода истязаниям... Прекрасный пример для подражания, не правда ли?
При этом давно замечено, что чем больше адепты религии погружаются в
систему, тем больше они становятся похожими на человеческий эталон своей религии.
То есть вместо радостного человека-победителя, для которого все препятствия
нипочем, мы получаем приближение к разбитому, униженному и преданному
персонажу , потерпевшему сокрушительное поражение. К жертве. К страдальцу.
И совершенно права Ирина Шемет, полагающая, что подобные установки идут
вразрез с ценностями современной цивилизации, которую не зря называют
гедонистической , то есть стремящейся брать от жизни все. Обычно слово «гедонизм»
произносится с осуждением, но в этом бессмысленном осуждении слышится
извечное христианское «пострадать бы надо». То есть осуждение частью современного
общества «потреблятства» есть не что иное, как та самая христианская отрыжка,
которая порой мешает религиозным людям стать счастливыми. Как видите,
установки присущи не только людям, но и целым сообществам... Фактически же гедонизм
является вершиной нашей цивилизации, представители которой никогда не жили
так хорошо, как сегодня, и никогда не исповедовали столь яркой и
жизнеутверждающей идеологии, как гедонизм. Идеологии, которой совершенно не надо
стесняться, которая не нуждается в оправданиях и которую нужно воздвигнуть на тот
пьедестал, на котором все еще стоит порядком обветшавший и перекошенный
памятник религиозной доктрине.
Люди должны быть сыты, счастливы, веселы и довольны жизнью. Они должны
получать нормальные жизненные удовольствия и быть заинтересованными во всем
том, что дарует им современная цивилизация. А не ходить, повесив нос и бубня
«что-то я мало еще сегодня пострадал» и «Господь терпел и нам велел». На
фиг!..
Вы не замечали, что в постхристианской Европе люди улыбаются, а в
недоразвитой (и потому более склонной к религиозности) России ходят хмурые и
неулыбчивые? Анализ 120 тысяч собственных фотографий, которые размещают в
социальных сетях люди разных стран, показал, что русские улыбаются реже всех. И
уровень убийств у нас в 28 выше (это не ошибка), чем в Европе. Страдаем. Терпим...
Столкнувшись с такой проблемой, Шемет и ее группа начали разрабатывать
методики религиозной декодировки. Впервые эти методики были обкатаны ими в
девяностые годы, когда на свободный, едва освободившийся от коммунизма идейный
рынок России хлынули со своим товаром разного рода мелкие религиозные фирмы —
секты. Они работали жестко, брали в оборот сразу, установки прописывали
грамотно . Но если один специалист прописал установку, значит, найдется другой,
который ее снимет. Гонка брони и калибра...
Технологии религиозной декодировки, опробованные и отточенные в девяностые
на сектантах, показали хороший результат. И в нулевые годы были обкатаны
группой Шемет уже на православных. О ту пору Шемет работала в Московском
институте физкультуры. Почему именно там?
Потому что спорт, по ее мнению, похож на религию:
— Это довольно массовая «религия» со своей системой духовных ценностей. В
эту «религию» нынче вовлечено людей едва ли не больше, чем в угасающие
традиционные религии. Древние греки-язычники, проводившие Олимпиады, хотели с
помощью спорта быть здоровыми, красивыми и богоподобными, то есть похожими на
мускулистых богов, живущих на Олимпе. Разумеется, большой спорт здоровья не
добавляет. Он его уносит. И с этой точки зрения профессиональные спортсмены —
«святые», то есть эталоны, которым нужно подражать. Они прошли путь
жесточайшей аскезы. Но это не требуется абсолютному большинству «верующих». Для них
достаточно физкультуры. Физкультура — это культ физического тела. Обычные
люди вовсе не кладут жизнь на алтарь своего культа, как это делают «святые».
Занимаясь изучением спортсменов и их мотивацией, Ирина Шемет столкнулась с
конфликтом двух культов — православного и спортивного: оказалось, у тех
спортсменов, у которых в голове крепко засели православные установки,
спортивные результаты были хуже при прочих равных условиях.
Психологи разработали специальные опросные листы, которые позволили
ранжировать религиозность человека и присвоить ей балл от 1 до 10 — в зависимости
от того, насколько значима религия для тестируемого. Оказалось, единственная
статистически значимая разница между спортсменами первого-второго уровня и
спортсменами третьего-четвертого-пятого уровня лежала в степени их
религиозности. И эта разница достигала 25%! Причем прослеживалась четкая корреляция —
чем сильнее были религиозные установки, чем больше для спортсмена значила
религия, тем хуже был его результат. Максимальные достижения показывали
спортсмены, которые больше верили не в Бога, а в себя, и которых меньше угнетало
внутреннее ощущение жертвы и чувство смирения, так характерное для
христианской, а не для физической культуры.
Религиозная декодировка и здесь дала прекрасные результаты. По мере
элиминации религиозных установок из психики спортсменов у последних начинали расти
спортивные результаты.
Читатель наверняка в нетерпении ждет ответа на вопрос, что же представляет
собой процесс декодирования.
Поскольку наш мозг — это компьютер, процесс декодирования по своей сути
напоминает процесс лечения жесткого диска антивирусными программами. Сначала
психологи сканируют файловое пространство, находят скрытые от хозяина файлы,
после чего убивают их. Самому человеку избавиться от собственных «тараканов»
нельзя, от него эта информация заблокирована, поскольку есть защитные
внушения-оболочки, которые охраняют паразитный файл и не дают хозяину его вскрыть.
Известный психолог и философ Дмитрий Узнадзе — родоначальник теории
установок, писал, что внушенные установки обладают навязчивым характером и с
большим трудом поддаются осмыслению.
Однако, поскольку вредоносная информация действует на тело и сознание
человека, то есть находится в активном состоянии, специалист при определенном
уровне квалификации может эту информацию считать, достать, после чего
уничтожить — с помощью самого клиента, который эту информацию не осознает, но свои
поступки и мысли, ею диктуемые, как-то пытается для себя и других
вербализовать , что и помогает психологу «шуруп» нащупать.
Годы обкатывания шеметовских методик зря не прошли: порой удается
произвести религиозное декодирование всего за один двухчасовой сеанс. Религия нынче
как сифилис — лечится одним-двумя уколами!
Ну а внешне религиозное декодирование напоминает психотерапевтический
сеанс . Сидит в кресле пациент, а перед ним — психолог и ассистент. Последние в
процессе беседы проводят психологическую операцию по удалению информационных
паразитов, присосавшихся к психике пациента.
— Мы избавляем человека от того страха Божия, который является главной
доминантой в любой религии, — объясняет Шемет. — Потому что страх этот — вну-
шенное состояние. И стало быть, от него можно избавиться методами
психотерапии и практической психологии. Внутри каждого человека укоренились разные по
своей разрушительности деструктивные программы: одни относительно безобидные,
и с ними человек сам может справиться; другие — весьма опасные, грозящие
разрушением всей информационной системы. Последние мы и выявляем — сканируем
файлы и среди нормальных выявляем не соответствующие норме. После чего
убиваем.
Как же происходит «убийство паразитов» или «стирание файлов» (выбор
аналогии оставляю на вкус читателя)?
— С точки зрения Фрейда, достаточно вывести в поле зрения сознания непрояв-
ленный травмирующий эпизод, как происходит его автоматическая разрядка, —
пытается объяснить Ирина Шемет. — Хотя на самом-то деле это не так и вывести в
сознание мало, но сам принцип Фрейдом угадан верно. Есть в психологии методы,
помогающие пациенту эти программы стирать. Иногда достаточно дать простую
команду : «На тебя эта паразитная фраза больше не будет действовать!..»
При этом психологи ничего не внушают пациенту под гипнозом. Они просто
раскладывают перед пациентом на подносе все те информационные глисты, которые у
него выявили, и спрашивают: «Убиваем?» Если голова у клиента работает и есть
желание избавиться от проблем, он сам дает себе команду «delete».
Правда, не всегда процесс удаления проходит легко, порой болезненная
программа так укореняется, что дает ярко выраженные соматические эффекты при
удалении. Человек сидит, и у него от страха руки синеют, холодеют, цепенеют,
его начинает трясти, колотить.
— Тело прямо-таки зримо реагирует, когда мы кликаем на этот файл! Как будто
там содержится угроза жизни.
И практически всегда при этом пациенту становится трудно дышать — это
довольно известный в психотерапии эффект. Паразиты таким образом стараются
спастись . Поэтому во время религиозной декодировки применяются специальные
дыхательные техники, чтобы помочь телу справиться с нагрузкой, — после удаления
каждого вирусного файла пациенту дают подкрепляющую дыхательную микросессию.
Но делается это не только для повышения ресурсов организма — некоторые
техники дыхания помогают стирать информацию.
Импотенция? Частые травмы и болезни? Нескладывающийся второй брак? Потеря
смысла и интереса к жизни? В карьере проблемы после развода?.. Все это может
быть следствием православных шурупов, вкрученных в мозг. Поэтому, когда
человек приходит с подобной проблемой, психологи интересуются, нет ли у пациента
в анамнезе венчаного брака: часто именно венчание приводит к подобным
эффектам — так в виде самонаказания за «грех» срабатывает глубоко укорененная
установка на единственность венчаного брака.
Почему некоторые православные фанатики носят черные майки с надписью
«православие или смерть»? Это случайное прозрение!.. Словно частица, преодолевшая
потенциальный барьер с помощью туннельного эффекта, сия формула есть
вырвавшаяся из глубин подсознания установка страха, которую внушает религия. В
принципе установка сия так и звучит: «религия или смерть», — но человеком она
обычно не осознается. Она просто работает: любая попытка покинуть религиозную
систему, которая данную установку прописала, вызывает необыкновенное
беспокойство и страх у человека. При этом в сознании данной формулы нет, напрямую
ее туда никто не забивал. Но в подсознании она сидит крепко. А человек так
устроен, что старается всегда выбирать жизнь. И если подсознание полагает,
что уход из секты или церкви грозит смертью, оно заставит тело за секту или
церковь крепко держаться. Оно будет тело трясти, учащать ему сердцебиение,
пугать, повышать давление и уровень адреналина, перехватывать ему дыхание —
при любых угрозах целостности вирусных мемов.
Надевшие черные майки «православие или смерть» думают, что нашли некую по-
этическую формулу, выражающую их отношение к любимой религии. А фактически,
сами того не понимая, случайно нашли правильное выражение тех комплексов,
которые сидят глубоко в их подкорке.
Но религия — это не только кнут, который хлещет наше животное тело болью и
страхом. Она действует еще и пряником. И пряник этот — удовольствие от
религиозного экстаза. В православии приятные ощущения от «щекотки мозга»
называются благодатью.
Великий психолог и основатель целого направления в психологии — сенсомотор-
ного психосинтеза — Владимир Кучеренко считает, что все религии есть не что
иное, как выработанные человечеством способы достижения измененных состояний
сознания — транса. Транс приятен.
Использование культами разного рода психоактивных веществ (пейот, ладан15,
галлюциногенные грибы, спиртное) и ритмичных движений (раскачивание во время
молитв, кружение дервишей) есть просто способы достичь «божественного
просветление», а попросту говоря — впасть в состояние наркотического или
физиологического транса.
И недооценивать роль животного транса в социальной истории нельзя. Я уже
упоминал о Поршневе, который выдвинул идею о решающем влиянии каннибализма на
очеловечивание обезьяны. Есть и другая, не менее яркая гипотеза — о решающем
влиянии на становление разума трансовых состояний. Эту идею впервые выдвинул
выпускник калифорнийского университета этноботаник Теренс Кемп Маккенна. Как
отмечается в предисловии к его книге «Пища богов», для подтверждения своей
гипотезы «Маккенна привлекает обширный по охвату материал из антропологии,
истории древнейших культур, ботаники, психологии, психофармакологии,
культурологии и многих других областей знания».
Действительно, нет ни одной человеческой общности, которая бы не
практиковала те или иные психоактивные вещества. Грибы, конопля, мак, чайный лист,
кофе, кактусы, алкоголь... Люди вечно искали и находили то, что меняло их
сознание .
Впрочем, по данной теме и старик Поршнев не подвел. Изучая становление
человека, он, наряду с каннибализмом, уделял много внимания суггестии, которая,
по его мнению, тоже сыграла громадную роль в происхождении речи и разума.
Суггестия — это внушение. Оно может осуществляться с помощью текста, который
мы слышим или читаем. Например, словесное внушение под гипнозом, то есть в
измененном состоянии сознания, — это суггестия. Когда мы читаем и перед нашим
мысленным взором проносятся цветные картинки, встающие за равнодушным
частоколом черно-белых букв, мы тоже находимся в состоянии измененного сознания.
Даже когда в беседе мы настроились на собеседника, стараясь его понять, мы
опять-таки находимся под его внушением. По Поршневу, речь есть способ
торможения и возбуждения коры головного мозга того, к кому эта самая речь
обращена. Но ровно для того же служат и психоактивные вещества!
Причем не всегда эти самые галлюциногенные вещества употреблялись людьми
сознательно. Что ничуть не мешало этому употреблению влиять на историю.
Возьмем, например, Средневековье с его ужасами.
Что для нас Средние века? Полыхающие костры инквизиции и массовая
истеричная охота на ведьм; одержимость; судебные процессы против животных, на
которых судили кошек и петухов; психические эпидемии, охватывающие целые районы;
безумия флагеллантов, которые стадами бродили по Европе, бичуя себя кнутами;
Ладан содержит ацетат инценсола — вещество, которое в экспериментах на мышах
показало себя сильным психоактивным веществом. Кроме того, ладан обладает
антидепрессивным, успокаивающим действием. Ученые американского Университета имени Джона Хоп-
кинса совместно с исследователями Еврейского университета обнаружили, что ацетат
инценсола связывается с рецептором TRPV3, который возбуждает нейрон мозга.
периодические вспышки каннибализма (не каждый раз обусловленные только лишь
голодом), после которых в европейской фольклористике остались сказки о
людоедах... Такое ощущение, что люди огромными массами сходили с ума.
Есть мнение, что причиной тому было отравление спорыньей — грибком,
паразитирующим на зернах ржи. Если рожь массово поражалась этим грибком, от
отравления спорыньей столь же массово поражались и люди. В иные годы спорынья
уносила не меньше жизней, чем в другие годы чума, причем с весьма неприятными
симптомами — судороги, корчи, сильные боли в результате спазматического
сокращения мускулатуры конечностей с дальнейшей гангреной из-за пережатия
сосудов и непоступления в конечности крови. Ноги и руки просто чернели и
отваливались .
Однако спорынья не только растительный яд, но и мощный галлюциноген. Как
известно, именно из алкалоидов спорыньи был синтезирован знаменитый ЛСД — ди-
этиламид лизергиновой кислоты, вызывающий яркие продолжительные галлюцинации.
Соответственно, смертельные отравления убивали, а несмертельные приводили к
галлюцинациям и злобному буйству. Если же учесть, что содержащиеся в
зараженном хлебе галлюциногены являются антагонистами серотонина, многое становится
понятным — и агрессивное поведение, и тяга к человечине (кстати, один из
описанных симптомов отравления спорыньей — постоянный лютый голод).
Остается объяснить только религиозный характер бреда и охоту на ведьм, но
это сделать как раз не сложно. Дело в том, что характер галлюцинаций задается
основным потоком жизни, в котором существуют люди. А поскольку жизнь
средневекового человека была наполнена религией по самый край, в болезненном бреду
ему мерещились бесы, дьявол, ведьмы и прочие враги рода человеческого.
В этой связи любопытно описание первооткрывателя ЛСД — швейцарского химика
Альберта Хофмана, который проводил с этим веществом эксперименты на себе.
Хофман европеец, выросший в христианской традиции, соответственно обратите
внимание на характер его бреда: «Окружающий меня мир теперь еще более
ужасающе преобразился... Женщина возле двери, которую я с трудом узнал, принесла мне
молока — на протяжении вечера я выпил два литра. Это больше не была фрау Р.,
а скорее злая, коварная ведьма... Какой-то демон вселился в меня, завладел моим
телом, разумом и душой».
Постепенный переход Европы от ржи к пшенице и привезенному из Америки
картофелю снял проблему. А современные методы фитоконтроля ее практически
исключили. Последняя случайная вспышка отравления спорыньей в Европе произошла в
1951 году, когда зараженная мука попала в одну из хлебопекарен небольшого
городка Пон-Сен-Эспри на юге Франции. Из трехсот человек, поевших хлеба местной
пекарни, пятеро умерли, а остальных в течение недели не по-детски плющило.
Горожане выбрасывались из окон, бегали голыми по улицам, душили друг друга,
пытались вскрыть себе грудную клетку ножом, убегали в ужасе от гигантских
чудовищ, им мерещилась капавшая со стен кровь и огонь. Попытки прибывавших из
соседних мест полицейских утихомирить особо буйных горожан не всегда
приводили к успеху: буйствующие обладали нечеловеческой силой, раскидывали
полицейских и санитаров, рвали смирительные рубашки и перегрызали кожаные ремни,
которыми их связывали.
Их видения были довольно разрозненными, потому что эпидемия приключилась в
новейшее время: у людей уже не было общей картины мира в виде довлеющей
религиозной идеологии, насаждаемой с детства. Зато уже было цветное кино и
разнообразие книг, что весьма индивидуализировало бред.
Некоторые исследователи даже средневековые Крестовые походы выводят из
наркотической теории. Ясно, что после бурного размножения населения в урожайные
периоды в годы неурожайные количество едоков вдруг скачкообразно начинает
превышать возможности кормовой базы. И избыточное население, гонимое голодом,
выдавливается, как паста из тюбика, в завоевательные походы. А вот куда имен-
но они пойдут, может зависеть от процессов, которые бродят в их головах и
подстегиваются галлюциногенами. Дело в том, что в неурожайные, дождливые годы
зерно, во-первых, сильно поражено спорыньей, а во-вторых, люди с голодухи
жрут все без особого разбора, даже порченое зерно.
В 1998 году в журнале «Химия и жизнь» авторы А. Черников и В. Мосягин
опубликовали статью с характерным названием — «Биохимия Крестовых походов». В ней
авторами излагается мысль о том, что знаменитые Крестовые были плодом
больного воображения, двигающего историю. Впрочем, той же идеи придерживался до них
и такой «тяжеловес» как французский историк Ле Гофф, чья цитата вынесена а
эпиграф к этой главе. Он обратил внимание, что аккурат накануне Крестовых
походов Европу охватила самая мощная эпидемия эрготизма (так по научному
называется отравление спорыньей). И самыми активными участниками Первого
Крестового похода были люди аккурат из тех областей, которые более всего пострадали
от болезни, — с Рейна и из восточной Франции. В те же годы случился и голод.
Так какая из этих двух причин погнала людей спасать Гроб Господень — голод
или отравление? Прагматичное мышление подсказывает, что голод был главной
причиной. Потому что версия бреда, вызванного алкалоидами, выглядит как-то
странно. Ну заглючило народец — пусть даже всех на одну тему. Но потом-то
отпустило ! Кайф не вечен...
Однако люди едят хлеб постоянно... Кроме того, наводит на некоторые мысли тот
факт, что походам предшествовала всеобщая экзальтация, кликушество, разного
рода видения на религиозные темы. Одна из лучших книг про инквизицию,
«История инквизиции. Происхождение и устройство» Генри Чарлза Ли, рассказывает
читателю, что «многие города и посады Германии наводнились женщинами, которые,
не имея возможности удовлетворить свое религиозное рвение вступлением в ряды
крестоносцев, раздевались и голые бегали по улицам и дорогам».
Голые бегали — это уже не просто предвоенный энтузиазм а-ля «и в воздух
чепчики бросали», это уже конкретные проблемы с психикой. Кроме того, можно
вспомнить, что один из симптомов отравления спорыньей — мучительный жар,
который будто выжигает человека изнутри. Отравленные люди не выносят, когда их
чем-то накрывают, им все время хочется раздеться или залезть в воду.
Возможно, это происходит потому, что из-за спазма мелких сосудов тепло, которое
вырабатывается внутри организма, плохо отводится теплоносителем (кровью) к
радиатору охлаждения (поверхности тела) и происходит внутренний перегрев.
Да и сам характер этих Крестовых походов был совершенно безумным! Целыми
толпами крестьяне разных стран, вооруженные вилами и топорами, шли, не зная
дороги, куда-то в Палестину. Как сообщают хронисты, «повсюду: в деревнях и
прямо в поле — люди оставляли свои орудия, бросая на месте даже те, что были
у них в руках, и присоединялись к шествию...». А поход 1212 года вообще получил
название Крестового похода детей. Целые толпы детей и подростков со всей
Европы ручейками и речками текли «освобождать Гроб Господень». Население Европы
не очень было довольно этими шествиями, поскольку дети ради пропитания
грабили и опустошали поля и сады.
Заразил детское население Европы этой идеей один французский пацан по имени
Стефан из города Клуа, которому во время галлюцинации явился Иисус в белом
облачении и велел стать во главе нового Крестового похода. Эта идея, словно
чума, разлетелась по всей Европе, и дети начали сбегать из домов и
присоединяться к детской армии, стекавшейся к месту встречи — в Вандом.
О ту же пору в Германии, под Кельном, образовался аналогичный немецкий
мальчик 12 лет по имени Николас. Ему пригрезился крест в небесах, который
(крест!) сообщил Николасу, что ему непременно нужно собрать немецких детей и
присоединиться к походу. И через непродолжительное время 25-тысячное детское
войско направилось к морю.
Дети, начитавшиеся всякой религиозной ахинеи, решили, что море расступится
перед ними, и они пойдут по дну, как когда-то лучший друг еврейского народа
Моисей со своими людьми. Пройдя таким образом через море, они достигнут
Палестины, а там уже каким-нибудь образом «освободят» Гроб Господень.
Немецкие дети, которые шествовали в Италию, частью погибли при переходе
через Альпы, а французские, добравшись до моря у Марселя, начали молиться,
чтобы море расступилось перед ними. По неизвестной причине Господь оказался глух
к их мольбам. Видимо, он откликался на подобные энергозатратные просьбы,
только если они исходили от его любимых евреев. Французы же к богоизбранному
народу явно не принадлежали.
Кончилось все тем, что два местных пронырливых купца рассадили детей на
корабли, пообещав доставить до Палестины, перевезли через Средиземное море и
продали в Алжире в рабство мусульманам.
Похожая история произошла через сто лет. Тогда в Европе приключился голод,
вызванный несколькими подряд необычайно дождливыми летними сезонами,
сгубившими урожай и способствовавшими поражению зерна грибковыми заболеваниями.
Цена на зерно подскочила в пять раз, началось людоедство, поскольку дремлющий
инстинкт каннибала просыпается у нашего вида всякий раз, когда обычной пищи
не хватает.
В результате поедания галлюциногенного зерна французский молодой пастушок
увидел, как птица превращается в Мадонну и зовет его на бой с угнетателями
Гроба Господня. Далее история психической эпидемии повторяется с тем только
отличием, что данный Крестовый поход историки называют Крестовым походом
пастушков. И конец у нее несколько иной, хотя тоже бесславный — поскольку по
ходу своего продвижения к морю «пастушки» грабили местное население, король
Франции Филипп V выслал войска и разогнал всю эту банду.
Известно, что запалом самого первого Крестового похода послужили слова папы
римского Урбана II, который отослал избыточное население Европы куда подальше
— воевать за Гроб Господень, освобождая оный Гроб от рук неверных. Это было
обычным сбросом пара из перегретого демографического котла, но авторы
биохимической гипотезы полагают, что хроническое отравление спорыньей сыграло в
распространении этих психических эпидемий решающую роль. Поскольку
периодическое подтравливание организма алкалоидами может приводить к длительным
периодам психозов. На фоне которых и разворачивались события.
«Таким образом, — пишут авторы, — становятся понятными некоторые
психологические особенности людей «мрачного тысячелетия» — повышенная религиозность,
внушаемость, социальная мобильность. По-видимому, их в значительной мере
определяла неустойчивая физиология, «расшатанная» психотропными веществами».
Не зря говорят: «Человек есть то, что он ест...»
Глава 4. Животные
корни религии
Во многих религиях центральное место
занимает не верование, а ритуальное поведение.
Так, в иудаизме, например, от верующего
требуется в первую очередь не знание
догматов, а определенное, строго
регламентированное поведение, соблюдение множества
предписаний, обрядов... Только в ритуале
достигается высший уровень сакральности.
(Гарадж В. Социология религии.)
Млекопитающие — существа играющие. Человек не исключение.
Игра приносит радость. То есть налицо форма биохимического положительного
подкрепления со стороны природы. Почему же природе нужна игра? Нужна
настолько, что она одаривает за игру физиологическим кайфом? Природа ведь ничего
просто так не делает, зря не награждает. Нам приятно кушать — за то, что мы
заряжаем тело энергией и строительным материалом. Нам приятно размножаться —
за то, что мы таким образом сохраняем вид. Нам приятно играть... за что?
А за то, игра есть форма обучения. Восторженно играющие с бумажками и друг
с другом котята учатся охотиться и драться. И понятное дело, что чем развитее
существо, тем легче ему осуществить отрыв биохимического подкрепления от
изначального природного замысла. Например, начать обжираться и жиреть, гробя
здоровье. Трахаться в презервативе ради голого удовольствия, а не для
полезного размножения. Играть в карты, а не в салочки.
Игра стала самоценностью. Она нравится нам сама по себе. В том числе и
ролевые игры. Люди, увлеченные Толкиеном, играют в рыцарей и эльфов, размахивая
деревянными мечами. Люди, увлеченные русско-французской войной 1812 года,
переодеваются в солдатскую форму той эпохи и в очередной раз разыгрывают
Бородинское сражение. Люди, увлеченные религией, тоже собираются вместе и
понарошку проходят весь крестный путь Христа до самой Голгофы. Разница только в
том, что ряженые понимают: это всего лишь игра, а боговерующие придают своей
игре какой-то волшебный надсмысл.
Евхаристия — то есть шуточное поедание хлеба и вина, как будто бы это тело
Господне, — тоже своего рода игра. Эта игра по научному называется теофагией,
то есть богоедством. Богоедство как ритуал в той или иной форме было присуще
многим религиям, и христиане, символически поедающие своего Бога, чтобы
обрести благость, здесь не одиноки. Собственно говоря, вера в то, что лучшие
качества поедаемого перейдут к поедающему, свойственна всем племенам
каннибалов : съем мозг умного — стану умнее, съем сердце храброго — стану храбрее,
выпью кровь сильного — стану сильнее. Приблизиться к Богу через его поедание
— вот чего хотели верующие всех теофагских культов, вот чего требовали их
людоедские инстинкты, дремлющие в глубинах психики каждого из нас и
периодически шлющие нам неожиданные приветики — то в виде евхаристии, то в виде
восклицания мамы, зацеловывающей хохочущего малыша: «Ты такой сладкий! Я тебя
сейчас съем!»
Сами христиане позаимствовали теофагию у язычников. Древние язычники делали
Бога в виде человечка из теста и съедали его. В эпоху античности уже и
деланием человекоподобной фигурки не заморачивались, ограничиваясь чистым
символизмом — просто ели хлеб. Потом ушел и символизм, редуцировавшись до чистой
риторики, когда хлеб римляне поэтически называли Церерой (богиня плодородия).
Но затем, по мере одичания в эпоху развала великой цивилизации, люди вновь
вернулись к прямой теофагии — только теперь уже в рамках христианства.
Помните Дольника с его замечательным наблюдением о том, что малые отличия
между схожими вызывают наиболее активное неприятие? Когда христианские
миссионеры сталкивались с дикарскими культами теофагии, они видели в этом злую
карикатуру на христианскую евхаристию и начинали, как многие животные в
подобных ситуациях, непроизвольно продуцировать в своих организмах биохимию
ненависти . Особенно ярко это проявилось в Америке.
У ацтеков был не только каннибализм, но и теофагия, а также использование
психоактивных веществ в религиозных практиках. Причем теофагия у них
совмещалась с каннибализмом. Самого красивого и упитанного юношу нарекали божеством,
кормили на убой, воздавали ему почести как Богу. После чего на самом деле
убивали и съедали с большим аппетитом.
При этом параллельно существовал и обычай бескровной теофагии — из маиса с
медом ацтеки лепили статуи своих божков, некоторое время кланялись им,
проделывали ряд церемоний, после чего причащались. Любопытно, что, перед тем как
съесть своего маисового бога, его «убивали» — пронзали грудь хлебной статуи
копьем.
Так вот, прибывшие в Америку христиане восприняли индейское причащение как
злобно-карикатурную пародию на свой культ, после чего начали жесточайшую
борьбу с ним. Попутно они запретили местному населению употреблять
галлюциногенные кактусы, предлагая взамен вино. Христиане считали, что опьянение от
вина гораздо лучше, чем от пейота, поскольку вино от Господа, а пейот от
дьявола. Так, один из испанских монахов, характеризуя упоротых индейцев, писал,
что «опьянение это намного сильнее и отвратительнее, чем если б они выпили
крепкого вина».
Индейцев, совершавших свои традиционные обряды, испанцы вешали, пытали,
выкалывали глаза... в общем, относились к ним явно неравнодушно. А нечего
дразниться! . .
Но индейцы отказываться от своих ритуалов не спешили...
Ритуалы — это основа любой религии. Нет людей более склонных к разного рода
ритуалистике, чем верующие. Как у птичек малейшее расхождение в брачных
песнях и танцах может послужить основой для отвращения, так и у людей
религиозных, принадлежащих к одной вере, малейшее расхождение в ритуалистике служит
основой для ярости, ненависти, гонений, казней, пыток и обвинений в ереси.
Двумя пальцами креститься или тремя? Для нормального человека разницы нет.
Но для религиозных фанатиков это повод для резни и сжигания еретиков заживо.
Смеха ради приведу три абзаца с одного старообрядческого сайта, посвященный
этой «проблеме»:
«...двоеперстное или троеперстное? Этот вопрос и для нашего времени не
потерял еще своего значения! Почти триста лет ведутся об этом споры между
старообрядчеством и новообрядчеством, и хотя теперь бесспорно и научно доказано,
что двоеперстие древнейшего происхождения (с апостольских времен), а
троеперстие — новейший обряд, ни на чем не основанный и, кроме того, догматически
погрешительный, тем не менее, никониане не хотят его оставить, и продолжают
держаться за него как за величайшую святыню, как за непреложный догмат веры.
До сих пор новообрядческая церковь продолжает утверждать в издаваемых ею
псалтырях, часословах, часовниках (в предисловиях к ним), а также и в
учебниках по Закону Божию, что двоеперстие — армянский и еретический обряд, а
троеперстие — апостольское предание... Если в наш «просвещенный» век, почти
безверный, и для людей именно этого века — «культурных», «просвещенных»,
пропитанных всяким либерализмом, — вопрос о перстосложении имеет, как видим, такое
огромное вероисповедное значение, то можно представить себе, как он волновал
и смущал благочестивых людей XVII в., для которых всякий церковный обычай
имел непреложное значение. Вопрос о двоеперстии и троеперстии был в то время
страшным и роковым, вопросом жизни и смерти. Примешь троеперстие — будешь
полноправным гражданином, «православным» христианином, а останешься с двое-
перстием — обречен на гибель: будешь проклят, постоянно гоним, подвергнут
мучительным пыткам и сожжен в срубе, или скончаешь жизнь на пытке, на плахе, на
четвертовании, или всю жизнь будешь скрываться в лесах и в других
непроходимых местах, на далеких окраинах Родины и даже за пределами ее.
Почему же, однако, русские благочестивые пастыри того времени и их верная
паства отказались от всех благ земных, пошли на самые страшные мучения и
пытки и на смерть, а от двуперстного знамения не отказались? На это они имели
очень твердые и действительно непреложные основания».
И далее по тексту — куча страниц про «обоснования» со ссылками на церковные
книги, отчего «правильно» креститься именно двумя перстами, а никак не тремя!
И смех и грех, как говорится...
Самой темной и фанатичной массой населения всегда было крестьянство, жившее
монотонным трудом в информационно бедной среде и не обладавшее на протяжении
тысяч лет никаким или почти никаким образованием. В этом смысле крестьяне не-
далеко ушли от первобытных дикарей. А дикари и животные — крайне
ритуализированные создания!
Малейший сбой привычных действий может привести их в состояние тревожности
и глубокой обеспокоенности. Недаром китайская поговорка «чтобы ты жил в эпоху
перемен» родилась в консервативной крестьянской среде. Не любит
патриархальное сознание перемен. Оно их боится. Любую перемену воспринимает как психо-
травмирующую ситуацию. Если в опытах, подобных тем, что проводил великий
физиолог Павлов, выработать у собаки условный рефлекс слюноотделения на звонок,
после которого в блюде перед собакой появляется каша, то неожиданное
появление вместо каши сырого мяса может вызвать у собаки испуг. Хотя мясо круче
каши!
Почему?
Потому что нарушен привычный ход вещей. Выработали у крестьянина рефлекс
креститься двумя перстами — и будет ими креститься, хоть тресни! . . Этот
рефлекс и есть ритуал. Знаменитый этолог Конрад Лоренц в своей книге «Агрессия»
рассказал чудесную историю:
«Решающая роль привычки при простом обучении маршруту у птицы может дать
результат, похожий на возникновение сложных культурных ритуалов у человека;
насколько похожий — это я понял однажды из-за случая, которого не забуду
никогда. В то время основным моим занятием было изучение молодой серой гусыни,
которую я воспитывал начиная с яйца, так что ей пришлось перенести на мою
персону все поведение, какое в нормальных условиях относилось бы к ее
родителям...
Мартина в самом раннем детстве приобрела одну твердую привычку. Когда в
недельном возрасте она была уже вполне в состоянии взбираться по лестнице, я
попробовал не нести ее к себе в спальню на руках, как это бывало каждый вечер
до того, а заманить, чтобы она шла сама.
Серые гуси плохо реагируют на любое прикосновение, пугаются, так что по
возможности лучше их от этого беречь. В холле нашего альтенбергского дома
справа от центральной двери начинается лестница, ведущая на верхний этаж.
Напротив двери — очень большое окно. И вот когда Мартина, послушно следуя за
мной по пятам, вошла в это помещение, она испугалась непривычной обстановки и
устремилась к свету, как это всегда делают испуганные птицы, — иными словами,
она прямо от двери побежала к окну, мимо меня, а я уже стоял на первой
ступеньке лестницы. У окна она задержалась на пару секунд, пока не успокоилась,
а затем снова пошла следом — ко мне на лестницу и за мной наверх. То же
повторилось и на следующий вечер, но на этот раз ее путь к окну оказался
несколько короче и время, за которое она успокоилась, тоже заметно сократилось.
В последующие дни этот процесс продолжался: полностью исчезла задержка у
окна, а также и впечатление, что гусыня вообще чего-то пугается. Проход к окну
все больше приобретал характер привычки, и выглядело прямо-таки комично,
когда Мартина решительным шагом подбегала к окну, там без задержки
разворачивалась , так же решительно бежала назад к лестнице и принималась взбираться на
нее.
Привычный проход к окну становился все короче, а от поворота на 180°
оставался поворот на все меньший угол. Прошел год — и от всего того пути остался
лишь один прямой угол: вместо того чтобы прямо от двери подниматься на первую
ступеньку лестницы у ее правого края, Мартина проходила вдоль ступеньки до
левого края и там, резко повернув вправо, начинала подъем.
В это время случилось, что однажды вечером я забыл впустить Мартину в дом и
проводить ее в свою комнату, а когда, наконец, вспомнил о ней, наступили уже
глубокие сумерки. Я заторопился к двери и едва приоткрыл ее — гусыня в страхе
и спешке протиснулась в дом через щель в двери, затем у меня между ногами и,
против своего обыкновения, бросилась к лестнице впереди меня. А затем она
сделала нечто такое, что тем более шло вразрез с ее привычкой: она уклонилась
от своего обычного пути и выбрала кратчайший, т.е. взобралась на первую
ступеньку с ближней, правой стороны и начала подниматься наверх, срезая
закругление лестницы. Но тут произошло нечто поистине потрясающее: добравшись до
пятой ступеньки, она вдруг остановилась, вытянула шею и расправила крылья для
полета, как это делают дикие гуси при сильном испуге. Кроме того, она издала
предупреждающий крик и едва не взлетела.
Затем, чуть помедлив, повернула назад, торопливо спустилась обратно вниз,
очень старательно, словно выполняя чрезвычайно важную обязанность, пробежала
свой давнишний дальний путь к самому окну и обратно, снова подошла к лестнице
— на этот раз «по уставу», к самому левому краю, — и стала взбираться наверх.
Добравшись снова до пятой ступеньки, она остановилась, огляделась, затем
отряхнулась и произвела движение приветствия. Эти последние действия всегда
наблюдаются у серых гусей, когда пережитый испуг уступает место успокоению. Я
едва верил своим глазам. У меня не было никаких сомнений по поводу
интерпретации этого происшествия: привычка превратилась в обычай, который гусыня не
могла нарушить без страха».
Узнаваемо? Забыв от волнения исполнить ритуал, гусыня потом все же
вспомнила о нем и «перекрестилась» — причем с особым тщанием, словно замаливая
случайный грешок забывчивости.
Но продолжим увлекательное чтение:
«Описанное происшествие и его толкование, данное выше, многим могут
показаться попросту комичными, но я смею заверить, что знатоку высших животных
подобные случаи хорошо известны. Маргарет Альтман, которая в процессе
наблюдения за оленями-вапити и лосями в течение многих месяцев шла по следам своих
объектов со старой лошадью и еще более старым мулом, сделала чрезвычайно
интересные наблюдения и над своими непарнокопытными сотрудниками. Стоило ей
лишь несколько раз разбить лагерь на одном и том же месте — и оказалось
совершенно невозможно провести через это место ее животных, без того чтобы хоть
символически, хоть короткой остановкой со снятием вьюков, не разыграть
разбивку и свертывание лагеря.
Существует старая трагикомическая история о проповеднике из маленького
городка на американском Западе, который, не зная того, купил лошадь, перед тем
много лет принадлежавшую пьянице. Этот Россинант заставлял своего
преподобного хозяина останавливаться перед каждым кабаком и заходить туда хотя бы на
минуту. В результате он приобрел в своем приходе дурную славу и, в конце
концов, на самом деле спился от отчаяния. Эта история всегда рассказывается лишь
в качестве шутки, но она может быть вполне правдива, по крайней мере, в том,
что касается поведения лошади.
Воспитателю, этнологу, психологу и психиатру такое поведение высших
животных должно показаться очень знакомым. Каждый, кто имеет собственных детей —
или хотя бы мало-мальски пригоден в качестве дядюшки, — знает по собственному
опыту, с какой настойчивостью маленькие дети цепляются за каждую деталь
привычного : например, как они впадают в настоящее отчаяние, если, рассказывая им
сказку, хоть немного уклониться от однажды установленного текста. А кто
способен к самонаблюдению, тот должен будет признаться себе, что и у взрослого
цивилизованного человека привычка, раз уж она закрепилась, обладает большей
властью, чем мы обычно сознаем. Однажды я внезапно осознал, что, разъезжая по
Вене в автомобиле, как правило, использую разные пути для движения к какой-то
цели и обратно от нее. Произошло это в то время, когда еще не было улиц с
односторонним движением, вынуждающих ездить именно так. И вот я попытался
победить в себе раба привычки и решил проехать «туда» по обычной обратной дороге
и наоборот.
Поразительным результатом этого эксперимента стало несомненное чувство бо-
язливого беспокойства, настолько неприятное, что назад я поехал уже по
привычной дороге».
Подобные ощущения наверняка испытывал в жизни каждый из нас. Привыкнув что-
то делать по одному сценарию, мы порой с трудом переламываем себя: кажется,
что изменение привычного алгоритма действий спугнет удачу, не правда ли?
Это в нас говорит она — животная ритуальность. Из которой позже выросла
религиозная ритуальность. Животная ритуальность имеет великий приспособительный
смысл. Ведь «аналитическая железа» животных, о которой мы говорили в первой
части, есть не что иное, как всего-навсего улавливатель закономерностей.
Науки у животных нет, стало быть, глубинного знания природы вещей, тоже.
Получилось пару раз удачно, запомнилось — и лучше не рисковать, пытаясь что-то
поменять . В природе цена риска — жизнь.
«От добра добра не ищут» — эта поговорка есть вербальная формулировка того
свойства, о котором мы говорим. Усвоив это, продолжим слушать Лоренца-
великолепного:
«Этнолог, услышав мой рассказ, сразу вспомнил бы о так называемом
«магическом мышлении» многих первобытных народов, которое вполне еще живо и у
цивилизованного человека. Оно заставляет большинство из нас прибегать к
унизительному мелкому колдовству вроде «тьфу-тьфу-тьфу!» в качестве противоядия от
«сглаза» или придерживаться старого обычая бросать через левое плечо три
крупинки из просыпанной солонки и т.д. и т.п.
Наконец, психиатру и психоаналитику описанное поведение животных напомнит
навязчивую потребность повторения, которая обнаруживается при определенной
форме невроза — неврозе навязчивых состояний — и в более или менее мягких
формах наблюдается у очень многих детей. Я отчетливо помню, как в детстве
внушил себе, что будет ужасно, если я наступлю не на камень, а на промежуток
между плитами мостовой перед Венской ратушей...
Даже когда человек знает о чисто случайном возникновении какой-либо
привычки и прекрасно понимает, что ее нарушение не представляет ровно никакой
опасности — как в примере с моими автомобильными маршрутами, — возбуждение,
бесспорно связанное со страхом, вынуждает все-таки придерживаться ее, и мало-
помалу отшлифованное таким образом поведение превращается в «любимую»
привычку. До сих пор, как мы видим, у животных и у человека все обстоит совершенно
одинаково. Но когда человек уже не сам приобретает привычку, а получает ее от
своих родителей, от своей культуры, — здесь начинает звучать новая и важная
нота.
Во-первых, теперь он уже не знает, какие причины привели к появлению данных
правил; благочестивый еврей или мусульманин испытывают отвращение к свинине,
не имея понятия, что его законодатель ввел на нее суровый запрет из-за
опасности трихинеллеза.
А во-вторых, удаленность во времени и обаяние мифа придают фигуре Отца-
Законодателя такое величие, что все его предписания кажутся божественными, а
их нарушение превращается в грех».
Прекрасно! Лоренц рассказал нам про свою гусыню и сделал выводы. Но я
считаю, что голуби и крысы ничуть не хуже гусей! И выводы из опытов с ними
получаются столь же определенными. Известен эксперимент с голубями и крысами,
который провел американский психолог-бихевиорист Скиннер Беррес Фредерик в ходе
изучения так называемого «оперантного поведения». Было это еще в тридцатые
годы прошлого века. Суть опыта заключалась в следующем...
В специальные клетки с животными весьма нерегулярно подается еда. А кушать-
то хочется! Животные суетятся, пытаясь как-то повлиять на то, на что
фактически повлиять не могут, — как люди на дождь. Но они очень стараются уловить
какую-нибудь закономерность при помощи своей нейросети. И через некоторое
время, как им кажется, им это удается! Например, чтобы вызвать появление пи-
щи, некоторые голуби начинают вертеться вокруг своей оси, другие наклоняют
голову набок. У каждой птицы формируется особый тип ритуалов, которые, как
они полагают, вызывают падение с неба манны небесной.
При этом никакой связи между поклонами голубя или танцами крысы и
возникновением в кормушке пищи нет. Но поскольку первые появления корма совпали с
теми или иными случайными движениями зверя, эти движения в поведении
закрепляются. И могут даже передаваться потомству в порядке обучения, как верующие
нашего вида передают своим детям способность креститься, задабривая небесного
Вождя.
Сам Беррес называл такое поведение голубей и крыс суеверным:
«Если устанавливается только случайная связь между реакцией и появлением
стимула, поведение называется «суеверным». Мы можем показать это на примере с
голубем, аккумулируя эффект нескольких случайных обстоятельств. Предположим,
что мы будем давать голубю небольшое количество еды каждые пятнадцать секунд
независимо от того, что он делает. Когда пища предъявляется первый раз, он
выполняет какие-то поведенческие реакции — если только он не будет стоять
спокойно — и произойдет обусловливание. Тогда более вероятно, что при
предъявлении пищи снова будет наблюдаться то же самое поведение... В дальнейшем оно
становится постоянной частью репертуара птицы, даже если пища предъявлялась в
такое время, которое не связано с поведением птицы. Видимые реакции, которые
были установлены таким образом, включают резкие наклоны головы, переступание
с ноги на ногу, наклоны и шарканье ногами, повороты вокруг своей оси,
неестественную походку и снова наклоны головы. В дальнейшем топография поведения
может сместиться на другие подкрепления, поскольку легкие изменения в форме
реакции могут совпадать с приемом пищи... Когда «суеверная» реакция
устанавливается, она будет сохраняться, даже если будет подкрепляться лишь изредка.
Голубь не является исключением. Поведение людей также во многом «суеверно»...
Предположим, что, прогуливаясь по парку, вы находите десять долларов (и
предположим, что это событие имеет для вас значительный подкрепляющий эффект).
То, что мы делали в момент, когда нашли деньги, подкрепляется... весьма
вероятно, что мы вновь пойдем на прогулку именно в тот же парк или в парк, похожий
на этот, и более вероятно, что мы будем смотреть именно на то место, где были
найдены деньги...».
Голуби кружатся вокруг своей оси и кивают головой в ожидании падающей с
неба пищи... Дикари пляшут вокруг костра, вызывая дождь... Попы камлают и машут
кадилами и иконами, стараясь вызвать своими магическими ритуалами прекращение
дождя, как это было, например, осенью 2013 года над Хабаровском, где главный
православный жрец Хабаровской и Приамурской епархии облетел зону затопления
на самолете и провел так называемый молебен о прекращении дождей. После
которого наводнение усилилось. Налицо явное отсутствие связи между ритуалом и
реальностью, но разве повредит это ритуалу, который стал самоценностью у
некоторых представителей нашего вида?
Впрочем, слова о самоценности церковных ритуалов не вполне верны. Ценность
ритуалов для устроителей шоу состоит главным образом в том, что они (ритуалы)
приносят деньги. Но разговор о деньгах и экономике у нас еще впереди, а
сейчас нужно завершить рассказ о животных корнях ритуальности и суеверности.
Мне кажется, если бы мы произошли от другого зверя, например, от хищника,
социальная эволюция шла бы более медленными темпами не только потому, что
хищникам пришлось бы преодолевать мощные инстинктивные барьеры перед
убийством друг друга (а убийства — мощный ускоритель эволюции) , но еще и потому,
что хищники по-рыцарски более ритуальны, то есть более моральны, чем
травоядные, а значит, в потенциале более религиозны. Религия же, как фактор личной и
социальной ригидности, является тормозом прогресса.
(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)
ЛЮДСКОЙ ЗВЕРИНЕЦ
Десмонд Моррис
ГЛАВА 4.
СВОИ И ЧУЖИЕ
Вопрос: в чём разница между чернокожими, разрезающими на куски белого
миссионера , и толпой белых, учиняющих расправу над беззащитным негром? Ответ:
почти ни в чём, а для жертв вообще никакой разницы нет. Независимо от причин,
поводов и мотивов поведенческий механизм в основе один и тот же: в обоих
случаях члены своей (внутренней) группы нападают на членов группы чужой
(внешней) .
Поднимая этот вопрос, мы попадаем в сферу, где нам трудно сохранять
объективность. Причина этого вполне очевидна: все мы, каждый из нас, являемся
членами той или иной «своей» группы, и нам крайне сложно рассматривать проблемы
межгруппового конфликта без того, чтобы (пусть и бессознательно) не встать на
чью-либо сторону. И всё же, прежде чем я закончу писать (а вы читать) эту
главу, нам каким-то образом придётся выйти за пределы наших групп и взглянуть
на поле битвы беспристрастным взглядом «марсианина». Это будет довольно
непросто , и я должен с самого начала подчеркнуть: ничто из сказанного мною не
следует истолковывать так, будто я тайно отдаю предпочтение одной группе в
ущерб другой или же полагаю, что одна группа неизбежно превосходит другую.
Принимая во внимание неопровержимый факт существования процесса эволюции,
можно предположить, что если сталкиваются две группы людей и одна уничтожает
другую, то победитель биологически более удачлив, чем побеждённый, но если мы
рассматриваем вид в целом, этот довод уже не работает, так как имеет
ограничения. В широком же смысле, если эти соперничающие группы смогли бы мирно
уживаться рядом друг с другом, весь вид можно было бы считать более чем
удачливым .
Именно с этой точки зрения нам и следует рассуждать. Если она не кажется
очевидной, нам придётся давать довольно сложные объяснения. Мы не
размножаемся в таких количествах, как некоторые виды рыб, мечущие тысячи икринок за
раз, большинству из которых суждено погибнуть. Мы — не количественные
производители, а качественные, производящие на свет немногочисленное потомство,
отдающие ему больше внимания и заботящиеся о нём гораздо дольше, чем любое
другое животное. Посвятив своим детям практически двадцать лет жизни и
затратив на это, помимо всего прочего, массу энергии, крайне неразумно выгонять их
на улицу, чтобы потомки других людей ударили их ножом, застрелили, подожгли
или взорвали. Однако чуть более чем за один век (с 1820 по 1945 г.) в разного
рода межгрупповых столкновениях были убиты не менее 59 миллионов человек.
Нам трудно объяснить это, если учесть тот факт, что человеческому разуму
преимущества мирного сосуществования столь очевидны. Говоря о таких
убийствах, мы считаем, что человек ведёт себя "подобно животному", но если бы нам
удалось найти дикое животное, действующее таким образом, правильнее было бы
сказать, что его поведение напоминает поведение человека. Проблема же
заключается в том, что мы не можем найти такое животное, а значит, имеем дело с
ещё одним загадочным качеством, которое делает современного человека видом
уникальным.
С точки зрения биологии человек обладает врождённой потребностью защищать
три вещи: себя самого, свою семью и своё племя. Как примат, живущий в паре на
своей территории и в своей группе, он стремится к этому, причём стремится изо
всех сил. Если он, его семья или его племя сталкиваются с угрозой насилия,
для него будет более чем естественно ответить насилием встречным. Пока есть
шанс отразить атаку, его биологическим долгом будет сделать это любыми
доступными средствами. Со многими другими животными происходит то же самое, но в
естественных условиях реальная угроза физического насилия возникает гораздо
реже, — как правило, всё заканчивается лишь обменом взаимными угрозами. Как
показывает история, поистине воинственные виды в какой-то момент уничтожили
друг друга и вымерли — урок, которым нам не следует пренебрегать.
Всё это выглядит достаточно очевидным, но несколько последних тысячелетий
человеческой истории чересчур отяготили наше эволюционное наследие. Человек
по-прежнему остался человеком, семья по-прежнему осталась семьёй, но племя
уже больше не является племенем, оно превратилось в суперплемя. Если мы хотим
понять невероятную жестокость наших национальных, идеологических и расовых
конфликтов, нам следует ещё раз изучить природу этих суперплеменных условий.
Мы уже рассмотрели некоторые напряжённые моменты, существующие внутри
суперплемени, — моменты, связанные с агрессией в борьбе за статус. Теперь нам
следует рассмотреть, каким образом суперплемя создаёт и усиливает напряжённые
отношения с различными группами, существующими вне его.
Это история о "сгущении красок". Первый важный шаг был сделан, когда мы
обосновались в постоянных жилищах. У нас появилось нечто совершенно
определённое, что можно было защищать. Наши ближайшие родственники (обезьяны)
обычно собираются в стаи и ведут кочевой образ жизни. Каждая стая держится в
пределах своих мест обитания, но постоянно передвигается с одного участка на
другой. Если две группы встречаются, они начинают угрожать друг другу, но
дальше этого дело обычно не идёт: они просто расходятся и продолжают
заниматься своим делом. Как только привязанность первобытного человека к
определённой территории стала сильнее, пришлось укреплять систему защиты, но тогда
земли было так много, а людей так мало, что места всем хватало с лихвой. Даже
когда племена стали больше, оружие всё ещё было грубым и примитивным. В
конфликтах гораздо чаще принимали личное участие сами лидеры. (О, если бы только
современные лидеры были вынуждены находиться на передовой, насколько более
осмотрительными и «человечными» были бы они при принятии решений! Возможно,
не будет циничным предположить, что именно поэтому они готовы к ведению
«мелких» войн, но боятся вступать в широкомасштабную ядерную: в результате
применения ядерного оружия они оказались бы "на линии фронта". Возможно, вместо
того чтобы бороться за ядерное разоружение, нам следует требовать разрушения
глубоких железобетонных бункеров, построенных ими для собственной защиты.)
Как только фермер превратился в горожанина, был сделан ещё один важный шах1
в сторону более ожесточённого конфликта. Образовавшееся разделение на рабочих
и специалистов означало, что можно выделить одну категорию населения, которая
бы всё своё время посвятила убийству, — были сформированы вооружённые силы.
По мере роста городских суперплемён всё стало развиваться гораздо
стремительнее. Социальный рост стал настолько быстрым, что его развитие в одной области
мешало его прогрессу в другой. На смену более стабильному племенному балансу
пришла серьёзная нестабильность суперплеменных несоответствий. По мере того,
как цивилизации расцветали и развивались, они часто обнаруживали, что
сталкиваются не с равными соперниками, которые могли бы заставить их глубоко
задуматься, прежде чем вступить в сделку или начать торговлю, а с более слабыми,
менее развитыми группами, которые можно было завоевать без особого труда.
Листая страницы истории, можно увидеть печальные события: изобилие и нищета,
развитие и последующий упадок, за которым следует ещё большее развитие и
больший упадок. Безусловно, были и другие моменты, так как столкновения
цивилизаций иногда приводили к обмену знаниями и распространению новых идей.
Лемех плуга мог бы превратиться в меч, но стимул к поиску более совершенного
оружия, в конце концов, привёл к созданию ещё лучших орудий труда; правда,
заплатить за это пришлось дорого.
По мере увеличения суперплемён становилось всё труднее управлять
населением, росло напряжение, связанное с перенаселением, и всё сильнее становились
разочарования от погони за суперстатусом. Всё большее количество сдерживаемой
агрессии искало выхода, а межгрупповой конфликт предоставлял для этого массу
возможностей.
Из вышесказанного следует, что вступление в войну даёт современному лидеру
массу преимуществ, о которых лидер каменного века даже не догадывался. Прежде
всего, сам он быть раненным и истечь кровью не рискует. К тому же те, кого он
посылает на смерть, ему совершенно чужие: они профессионалы, а всё остальное
общество может продолжать жить обычной жизнью. Смутьяны, страждущие битвы из-
за оказываемого на них суперплеменного давления, могут получить возможность
участвовать в ней, не направляя при этом свою агрессию на само суперплемя.
Кроме того, наличие внешнего врага, этакого злодея, может сделать лидера
героем, объединить людей и заставить их забыть мелкие ссоры, которые доставляли
ему столько неприятностей.
Было бы наивно полагать, что лидеры настолько суперчеловечны, что эти
факторы на них никак не влияют. Тем не менее, основным фактором остаётся желание
добиться межплеменного статуса лидера или его улучшить. Упомянутый мною ранее
незапланированный прогресс других суперплемён, безусловно, является самой
большой проблемой. Если, благодаря своим природным ресурсам или
изобретательности, одно суперплемя оказывается впереди другого, обязательно возникнет
проблема. Более развитая группа тем или иным способом будет стараться повли-
ять на менее развитую, а менее развитая, в свою очередь, попытается тем или
иным способом этому противостоять. Более развитая группа по своей природе
стремится к дальнейшему продвижению, и поэтому она просто не в состоянии
оставить всё как есть и заниматься своим делом. Она пытается оказывать влияние
на другие группы, устанавливая над ними господство или оказывая им «помощь».
Пока она не добьётся того, чтобы в результате её господства соперники
утратили свою индивидуальность и полностью растворились в суперплемени (что
зачастую является невозможным с географической точки зрения), ситуация будет
нестабильной. Если более развитое суперплемя помогает другим группам и делает
их сильнее, но формирует их по своему образу и подобию, придёт день, когда
они станут достаточно сильны для того, чтобы восстать и оказать суперплемени
сопротивление с помощью его же собственного оружия и его же методами.
Пока всё это происходит, лидеры других могущественных и развитых
суперплемён будут с тревогой следить за тем, чтобы экспансия не была слишком
успешной. Если же это всё-таки произойдёт, они рискуют лишиться своего
межгруппового статуса.
Всё это делается под удивительно прозрачным, но всё же очень прочным
идеологическим покровом. При чтении официальных документов никому даже не придёт
в голову, что на кон были поставлены самолюбие и статус лидеров. Всегда
кажется, что это вопрос идеологии, моральных принципов, социальной философии
или религиозных верований, но для солдата, в оцепенении уставившегося на свои
оторванные ноги или держащего в руках собственные кишки, это означает лишь
одно — потерянную жизнь. Почему было так легко поставить его в такое
положение? Причина в том, что он — животное не только потенциально агрессивное, но
ещё и чрезвычайно коллективное. Все разговоры о защите принципов суперплемени
трогают его лишь потому, что это вопрос оказания помощи его друзьям. Под
влиянием ужасов войны, а также прямой и реальной угрозы, исходящей извне, его
связь с соратниками стала ещё сильнее. Он убивал, скорее, чтобы не подвести
их, чем по какой-либо другой причине. Древние племенные устои преданности
были настолько сильны, что, когда настал решающий момент, другого выбора у него
не было. Учитывая давление суперплемени, глобальную перенаселённость и
разницу в развитии различных суперплемён, надежды на то, что наши дети забудут,
что такое война, когда вырастут, практически не остаётся. Человек давно
превзошёл примата, но его биологические качества недостаточны для того, чтобы
совладать с небиологической средой, созданной им же самим. Теперь ситуацию
можно спасти, только ограничив научно-технический прогресс. Признаки этого
видны повсюду, но они исчезают в одном месте так же быстро, как появляются в
другом. Кроме того, наш вид настолько неунывающий, мы, кажется, обладаем
такой противоударной силой и так способны компенсировать потери, что даже не
пытаемся извлечь пользу из жестоких уроков. Крупнейшие и наиболее
кровопролитные войны из тех, что когда-либо происходили, в долгосрочной перспективе
оказались лишь небольшими изгибами на кривой роста населения, стремящейся
вверх. Вернее, на кривой уровня рождаемости всегда появляется "послевоенный
горб", человечество возрождается, подобно изуродованному червяку, и быстро
«ползёт» дальше.
Что делает индивида одним из «них», кого следует уничтожать как паразита, а
не одного из «нас», кого следует защищать как нежно любимого брата? Что
делает «его» членом группы чужой, а нас держит в группе своей? Как мы узнаём
"их"?
Безусловно, всё упрощается, если «они» принадлежат к абсолютно
обособленному суперплемени со странными обычаями, внешностью и языком. Всё, связанное с
«ними», так сильно отличается от всего «нашего», что можно, до крайности всё
упростив, считать всех их злодеями, несущими угрозу. Связующие силы,
помогающие группе держаться вместе, подобно организованному сообществу, одновременно
способствуют тому, что они отдаляются от нас и, в силу своей необычности,
воспринимаются как нечто, несущее угрозу.
На такие группы наша враждебность в основном и нацелена. Предположим, что
мы атаковали их и разбили, — что тогда? А если мы вообще не осмелимся напасть
на них? Предположим, что в данный момент с другими суперплеменами мы
поддерживаем отношения мирные. Что же произойдёт теперь с нашей внутригрупповой
агрессией? Если нам повезёт, мы сможем сохранить мир и продолжить эффективную и
созидательную деятельность внутри своей группы. Внутренние связующие силы,
даже при отсутствии угрозы извне, могут быть достаточно сильны для того,
чтобы держать нас вместе, но стрессы суперплемени никуда не денутся, и если
внутренняя борьба за превосходство ведётся слишком беспощадно, а ближайшие
подчинённые страдают от чрезмерного давления и нищеты, то очень скоро всё
затрещит по швам. Если подгруппы, неизбежно образующиеся внутри суперплемени,
перестают ощущать своё равноправие, их обычно здоровое соперничество
перерастёт в насилие. Сдерживаемая агрессия подгрупп, если не сможет объединиться
для нападения на общего внешнего врага, найдёт выход в форме бунтов,
экстремизма и восстаний.
В истории подобных примеров существует масса. Когда Римская Империя
подчинила себе весь мир, спокойствие внутри неё было нарушено серией гражданских
войн и кровопролитий. Когда Испания перестала быть державой-завоевательницей,
организовывавшей экспедиции для создания своих колоний, произошло то же
самое. К сожалению, между внешними войнами и внутренней борьбой существует
обратная зависимость. Смысл этого достаточно ясен: в обоих случаях сдерживаемая
агрессия пытается найти выход. Только благодаря тщательно разработанной
суперплеменной структуре можно избежать и того, и другого одновременно.
Было очень просто узнать «их», когда они принадлежали к абсолютно другой
культуре, но как же это сделать, когда «они» принадлежат к нашей собственной?
Язык, обычаи и внешний облик своих «их» не выглядят странными, а как раз
наоборот — очень знакомы, так что грубое навешивание ярлыков всем подряд
становится уже проблематичным, но сделать это всё же можно. Одна подгруппа вовсе
не обязательно должна казаться другой подгруппе странной, но она выглядит по-
другому , и зачастую этого бывает достаточно.
Представители различных классов, различных сфер деятельности или различных
возрастных групп — все они предполагают наличие собственных характерных
особенностей в речи, одежде и поведении. Каждая подгруппа вырабатывает свой
акцент или сленг. Манера одеваться также сильно отличается, и когда между
подгруппами появляется (или вот-вот появится) некоторая враждебность, контраст в
одежде становится ещё разительнее, она начинает походить на униформу.
Разумеется, в случае полномасштабной гражданской войны одежда действительно
превращается в униформу, но даже в более мелких конфликтах появление псевдовоенных
элементов (например, нарукавные повязки, значки и даже кресты и эмблемы)
становится вполне типичным, а в агрессивно настроенных тайных сообществах они
широко распространены всегда.
Эти и другие похожие элементы служат для усиления уникальности подгрупп, но
в то же время они позволяют другим группам, входящим в суперплемя, с
лёгкостью распознавать таких индивидов и причислять их к «ним» всех без разбору.
Но все эти элементы носят лишь характер временный: значки можно снять после
того, как беда миновала, а те, кто их носил, могут быстро смешаться с
основной массой населения. Даже самая жестокая вражда может угаснуть и забыться,
но если подгруппа чем-то отличается физически, всё может сложиться совсем
иначе. Если, скажем, у её членов тёмная или желтоватая кожа, курчавые волосы
или раскосые глаза, то это те знаки, «снять» которые невозможно, как бы
миролюбиво их обладатели ни были настроены. Если они в меньшинстве, к ним
автоматически будут относиться как к подгруппе, активно ведущей себя как «они».
Впрочем, никакой разницы не будет, даже если они будут вести себя крайне
пассивно . Бесчисленные сеансы выпрямления волос и пластические операции по
изменению формы глаз и цвета кожи не приводят ни к каким результатам и как
послание "мы не выделяем себя намеренно и не несём никакой угрозы" не
воспринимаются вовсе. Слишком уж много подозрений вызывают оставшиеся отличительные
физические особенности.
Безусловно, другая часть суперплемени прекрасно понимает, что эти
физические «знаки» сами по себе никакого злого умысла не таят, но в реакции на них
хоть каплю этого понимания разглядеть трудно. Это глубоко укоренившаяся внут-
ригрупповая реакция, и когда сдерживаемая агрессия ищет цель, ей сразу же
подворачиваются носители физических «знаков», будто специально созданные для
того, чтобы быть "козлами отпущения".
Порочный круг1 продолжает замыкаться. Если к носителям физических
отличительных признаков, несмотря на их абсолютную невиновность, относиться как к
враждебной группе, они очень скоро именно так и начнут себя вести. Социологи
называют подобное явление "самоисполняющимся пророчеством". Позвольте,
воспользовавшись выдуманным примером, проиллюстрировать это. Вот этапы
происходящего :
1. Посмотрите на этого человека с зелёными волосами, бьющего ребёнка.
2. Этот человек с зелёными волосами — злой.
3. Все люди с зелёными волосами — злые.
4. Человек с зелёными волосами может напасть на кого угодно.
5. Вот другой человек с зелёными волосами — ударь его, прежде чем он ударит
тебя. (Человек с зелёными волосами, не сделавший ничего, что могло бы
вызвать агрессию, наносит ответный удар в целях самообороны.)
6. И вот уже вы готовы подтвердить: все люди с зелёными волосами — злые.
7. Бейте всех людей с зелёными волосами!
Подобный пример насилия кажется отвратительным, когда выражен в столь
примитивной форме. Разумеется, он отвратителен, но всё же демонстрирует вполне
реальный образ мыслей. Даже идиот может понять абсурдность перечисленных мною
семи этапов формирования групповой предубеждённости, но их существованию это
вовсе не мешает.
После того как людей с зелёными волосами довольно долго избивают без всяких
причин, не стоит удивляться тому, что они становятся злыми, — это вполне
естественно . Изначально ложное пророчество сбылось, став реальностью.
Это лишь простой рассказ о том, как чужая группа становится объектом
ненависти. У этой истории две морали: не красьте волосы в зелёный цвет, а если вы
всё же это делаете, убедитесь в том, что вы близко знакомы с теми, у кого
волосы не зелёные, для того чтобы они поняли, что на самом деле никакой злобы в
вас нет. Дело в том, что, если бы у обычного человека, избивающего ребёнка,
никаких особых отличительных черт не было, к нему относились бы просто как к
индивиду, и это не дало бы повода для опасных обобщений. Тем не менее, как
только акт насилия совершён, надежду на предотвращение дальнейшего
распространения внутригрупповой враждебности следует искать в личном взаимодействии
и в отношении к другим индивидам с зелёными волосами как к обычным индивидам.
Если этого не произойдёт, внутригрупповая враждебность станет ещё сильнее и
индивиды с зелёными волосами (даже те из них, кто вообще не склонен к
насилию) почувствуют необходимость держаться вместе (даже жить вместе), чтобы
защищать друг друга. Как только это произойдёт, можно считать, что настоящее
насилие уже стоит на пороге. Члены этих двух групп будут всё меньше и меньше
общаться между собой и очень скоро станут вести себя так, как будто
принадлежат к двум различным племенам. Люди с зелёными волосами вскоре начнут
заявлять о том, что гордятся своими зелёными волосами, в то время как на самом
деле это никогда не имело для них ни малейшего значения, пока не стало вое-
приниматься как некий особый сигнал.
Этот сигнал был столь сильным потому, что слишком бросался в глаза. Он не
имел ничего общего с истинными личностными качествами, а был лишь случайным
признаком. Ни одна внешняя группа никогда не состояла из людей, у которых,
например, первая группа крови, несмотря на то что, подобно цвету кожи или
типу волос, это является отличительным и генетически контролируемым фактором.
Причина этого довольно проста: просто посмотрев на человека, определить,
какая у него группа крови, невозможно. Таким образом, если известно, что у
человека, избивающего ребёнка, первая группа крови, враждебно относиться ко
всем, у кого она такая же, довольно трудно.
Это кажется вполне очевидным, и всё же существует целый ряд не поддающихся
никакой логике причин внутренней/внешней групповой ненависти, которые мы
обычно называем "расовой нетерпимостью". Многим очень сложно понять, что в
реальности этот феномен не имеет ничего общего с существенными расовыми
различиями в характере, интеллекте или эмоциональной сфере (наличие которых так
до сих пор и не доказано) , а связан лишь с небольшими (и в настоящее время
ровно ничего не значащими) различиями во внешних расовых «знаках». Ребёнок с
белой или желтоватой кожей, воспитанный в чернокожем суперплемени и
обладающий равными возможностями с чернокожими детьми, вне всяких сомнений, вёл бы
себя так же, как и все остальные дети суперплемени, — но может быть и по-
другому. Если всё оказывается иначе, то только в результате того, что детям,
вероятно, не были предоставлены равные возможности. Для того чтобы понять
это, нам следует вкратце коснуться того, как различные расы появились на
свет.
Прежде всего, стоит заметить, что уже само слово «раса» не совсем удачно и
им слишком злоупотребляют. Мы говорим о "человеческой расе", "белой расе" и
"британской расе", подразумевая соответственно людей как вид, белых людей как
подвид и британцев как суперплемя. В зоологии вид — это популяция животных,
которые свободно размножаются в результате контакта между собой, но не могут
размножаться, контактируя с популяциями другими, или просто с ними не
контактируют . По мере распространения вида на всё более обширной территории он, как
правило, начинает делиться на несколько подвидов. Если эти подвиды намеренно
заставить жить вместе, они по-прежнему будут свободно размножаться в
результате контакта друг с другом и могут снова стать одним большим видом, но, как
правило, этого не происходит. Климатические и другие различия регионов
обитания различных подвидов влияют на их окрас, форму и размер. Например, группа,
обитающая в регионе с холодными климатическими условиями, может стать более
тяжеловесной и низкорослой; другая, живущая в лесных областях, может
приобрести пятнистый окрас, позволяющий сливаться с окружающей средой. Физические
различия делают подвиды настолько гармонирующими со средой обитания, что
каждый из них лучше всего чувствует себя именно в своём регионе. На границе этих
регионов подвиды отличаются друг от друга несильно, их различия постепенно
стираются. Если с течением времени различия между ними всё более усиливаются,
они могут прекратить контакты с особями другого вида и тогда быстро перестают
походить друг на друга. Если впоследствии они всё же встретятся, то на
контакт уже не пойдут, — к тому моменту они станут двумя отдельными видами.
По мере распространения человека как вида по всему земному шару у него, как
и у любого другого животного, стали формироваться подвиды, обладающие
некоторыми отличительными особенностями. Особенно преуспели в этом три подвида:
европеоидная (белая) группа, негроидная (чёрная) группа и монголоидная (жёлтая)
группа. Двум же другим повезло гораздо меньше, и в настоящий момент они
существуют в очень малом количестве, словно тени былого величия. К таким группам
относятся австралоиды — аборигены Австралии и их сородичи, а также капоиды —
южноафриканские бушмены. Эти два подвида, некогда населявшие гораздо более
обширные территории (было время, когда бушменам принадлежала большая часть
Африки), были истреблены практически повсеместно. Недавнее исследование
численности этих пяти подвидов показало следующее:
• Европеоидная группа 1 757 миллионов
• Монголоидная группа 1 171 миллион
• Негроидная группа 216 миллионов
• Австралоиды 13 миллионов
• Капоиды 126 тысяч
Если население всего земного шара насчитывает 3 миллиарда человек, то белый
подвид стоит в нём на первом месте и составляет 55%, жёлтый подвид наступает
ему на пятки — 37%, а негроидный подвид крепко удерживает свои 7%. Две же
вымирающие группы (вместе взятые) составляют менее 0,5% от общего населения.
Очевидно, что эти цифры лишь примерные, но они позволяют представить общую
картину. Они не могут быть точными, так как (я говорил об этом ранее) одной
из характерных черт подвида является его способность к смешению со своими
соседями на границе мест обитания. В случае с людьми дополнительная трудность
возникла в результате того, что они получили возможность более свободного
передвижения . Отдельные подвиды так усиленно мигрировали и перемещались, что во
многих регионах начало происходить дальнейшее смешение. И, несмотря на
внутреннюю/внешнюю групповую вражду и массовые убийства, это происходит, так как
различные подвиды, вне всяких сомнений, способность к совместному размножению
ещё не утратили.
Если бы различные подвиды людей существовали в отдельных географических
зонах долгое время, вполне вероятно, что они стали бы совершенно разными
видами, каждый из которых физически приспособился бы к определённым климатическим
условиям и условиям окружающей среды. Так на самом деле и было, но крайне
эффективный технический контроль человека над физическими компонентами природы,
а также его особая мобильность превратили этот процесс эволюции в полный
абсурд. С холодом борются всеми доступными средствами, начиная от одежды и
костров и заканчивая центральным отоплением. С жарой удаётся справляться при
помощи холодильников и кондиционеров. К примеру, тот факт, что у негра больше
охлаждающих потовых желёз, чем у европейца, с необходимостью адаптации не
связывают уже практически никак.
Когда-нибудь различия между подвидами ("отличительные расовые черты")
неизбежно перемешаются и сотрутся. Наши потомки будут в растерянности
рассматривать старые фотографии своих необычных предков. К сожалению, из-за
неразумного отношения к таким особенностям как к неким признакам враждебности для
этого должно пройти очень много времени. Этот важный и, безусловно, неизбежный
процесс смешения можно было бы ускорить, добившись всеобщего соблюдения
некоего нового закона, запрещающего иметь потомство от члена своего подвида, но
так как это ситуация, всего лишь воображаемая, решение следует искать в более
рациональном подходе к тому, что до сих пор причислялось лишь к разряду
эмоций. Неверное отношение к эмоциям можно легко опровергнуть, обратившись к
невероятно иррациональным поступкам, которые совершались так часто. Достаточно
привести лишь один пример: влияние на Америку торговли рабами-неграми.
С XVI по XIX век большая часть из 15 миллионов негров была захвачена в
Африке и переправлена на американский континент в качестве рабов. В самом
рабстве ничего нового не было, но его масштабы и тот факт, что труд рабов
использовался суперплеменами, исповедующими христианство, придавал ему некий
необычный оттенок. Такое положение дел требовало особого образа мышления,
который мог являться лишь результатом реакции на физические различия между
подвидами. Это становилось возможным только потому, что к африканским неграм, в
сущности, относились как к новой разновидности домашних животных.
Сначала всё было по-другому. Первые путешественники, попавшие в Африку,
были поражены богатством и устройством негрского государства. Там были большие
города, системы образования и администрирования, а богатство так и бросалось
в глаза. Сегодня в это почти невозможно поверить. К тому же в прессе
постоянно появляются пропагандистские фотографии голых дикарей — жестоких и
хладнокровных убийц. О великолепных бронзовых изделиях из Бенина, как правило,
забывают, как и вообще о многих достижениях негрской цивилизации.
Давайте посмотрим на один из древних городов в Западной Африке глазами
голландского путешественника, побывавшего там более трёх с половиной веков
назад. Он писал: "Город кажется огромным. Войдя в него, вы попадаете на длинную
широкую улицу... в семь или восемь раз шире главной улицы Амстердама. От неё в
разные стороны отходит множество других улиц... Дома в городе стоят строго друг
за другом, как дома в Голландии... Королевский двор очень велик, его строгая
планировка охватывает множество строений..." Вряд ли это похоже на деревню с
глиняными хижинами. Да и обитатели этих древних западно-африканских городов
мало похожи на кровожадных, размахивающих копьями дикарей. В середине XIV
века один искушённый путешественник отметил здешнюю свободу передвижения, а
также постоянное наличие пищи и хорошего места для ночлега. Вот что он
сообщает: "В их стране чувствуешь себя в абсолютной безопасности. Путешественник
ты или местный житель — тебе не надо бояться грабителей или убийц."
Когда времена первых путешествий в Африку прошли, последующие контакты
быстро переросли в коммерческую эксплуатацию. Как только на «дикарей» стали
нападать, грабить их, захватывать и вывозить в другие страны, их цивилизации
пришёл конец. Остатки их разрушенного мира всё больше стали походить на нечто
варварское, неорганизованное, и в отсталой природе негрской культуры уже
никто не сомневался. Тот факт, что эта культурная отсталость была изначально
вызвана жестокостью и жадностью белых, удобно замалчивался. Вместо этого
христианское сознание с лёгкостью признало, что чёрная кожа и другие физические
различия являются внешними признаками умственной отсталости. После этого
говорить о том, что эта культура отсталая лишь потому, что негры являются
умственно отсталой расой, стало проще. Если бы это действительно было так,
эксплуатация никоим образом не ассоциировалась бы с деградацией, так как эта
«порода» уже изначально находилась в состоянии упадка. Как только нашлось
«доказательство» того, что негры почти ничем не лучше животных, христианское
сознание смогло расслабиться.
Теории эволюции Дарвина ещё не существовало. Были две группы христиан,
придерживавшихся противоположных взглядов на негроидную расу: моногенисты и по-
лигенисты. Моногенисты считали, что все люди произошли от одного предка, но
негры давным-давно пережили серьёзный упадок (в физическом и моральном
смысле) , а значит, предназначены для рабства. В середине XIX века один
американский священник достаточно ясно выразил подобную точку зрения: "Негр является
особым и в настоящий момент плотно закрепившимся подвидом, таким же, как
многочисленные разновидности домашних животных. Негр навсегда останется тем, кто
он есть, если только его внешний вид не изменится в результате смешения, сама
мысль о чём уже отвратительна; его умственные способности ниже, чем у
европейцев, и, следовательно, всё, что мы о нём знаем, свидетельствует о том, что
он не может жить самостоятельно. Он был помещён под нашу защиту. Обоснование
рабства приводится в Священном Писании... Оно определяет обязанности хозяев и
рабов... Мы можем уверенно защищать устройство нашего общества, опираясь на
слово Божие."
Это утверждение, высказанное через несколько веков после начала
эксплуатации , позволяет понять, насколько первоначальный опыт знакомства с древней
цивилизацией африканских негров тщательно замалчивался. Если бы его не
замалчивали, ложность утверждения, что негр не способен жить самостоятельно, стала
бы очевидна, и тогда все эти аргументы, все доказательства не стоили бы
ровным счётом ничего.
Полигенисты придерживались взглядов противоположных. Они считали, что
каждая раса была создана отдельно и наделена различными качествами, что каждая
из них имеет свои сильные и слабые стороны. Некоторые полигенисты
придерживались мнения, что в мире существует 15 различных видов людей. Они
высказывались в защиту негров: "В теории полигенистов менее развитым расам
человечества отводится более почётное место, чем в противоположной теории. Обладание
меньшим интеллектом, силой или красотой, чем у другого человека, вовсе не
является чем-то унизительным. Напротив, человек может испытывать чувство стыда
за то, что подвергся физической или моральной деградации, опустился на самый
низ шкалы живых существ и утратил своё место в мироздании."
Оба эти высказывания относятся к середине XIX века. Несмотря на различие
взглядов, подход полигенистов всё равно автоматически придерживается идеи
расового неравенства, так что негры в любомслучае были обречены.
Даже после того, как рабы в Америке официально получили свободу, отношение
к ним во многом осталось прежним, и это так или иначе проявлялось. Если бы
негры не были обременены физическими внешне групповыми «знаками», они бы
очень быстро стали частью нового суперплемени, но их внешность отделила их, и
старые предубеждения продолжали существовать. Изначальная ложь, что их
культура всегда была отсталой и что, следовательно, они были отсталыми, по-
прежнему таилась в сознании белых людей. Она оказывала влияние на их
поведение и способствовала ухудшению взаимоотношений. Она повлияла даже на наиболее
разумных, а значит, и лишённых предрассудков людей. Она продолжала
способствовать всё нарастающему возмущению, которое теперь было подкреплено ещё и
официальной социальной свободой. Последствия были неизбежны. Поскольку
отсталость американского негра была всего лишь мифом, искажением истории, то, как
только цепи были сняты, негр перестал притворяться отсталым, и стал вести
себя совершенно естественно: он взбунтовался, он потребовал равноправия не
только официального, но и реального. Его усилия вызвали ужасно неразумную и
жестокую реакцию: настоящие цепи были заменены на невидимые, на него
обрушились сегрегация, дискриминация и социальная деградация. Первые реформаторы
предвидели это и в какой-то момент в XIX веке настойчиво предлагали "щедро
вознаградить" всё негрское население Америки за причинённые неприятности и
отправить обратно в родную Африку. Но репатриация вряд ли вернула бы неграм
их некогда цивилизованное общество с развитыми условиями жизни — всё было
давным-давно уничтожено. Пути назад не было. Негры остались и попытались
получить то, что должны были получить, но после многочисленных тщетных попыток
они начали терять терпение, и в течение последних 50 лет их бунты не только
продолжались, но и усиливались. Численность негров увеличилась до 20
миллионов. Они стали силой, с которой необходимо считаться, и сейчас негрские
экстремисты борются уже не просто за равноправие, а за превосходство чёрной
расы. Вторая гражданская война в Америке кажется неизбежной...
Мыслящие белые американцы отчаянно борются со своими предрассудками, но то,
что вбито в голову в детстве, забыть трудно. Постепенно стал появляться новый
коварный вид предубеждений о необходимости компенсации. Чувство вины
способствует возникновению чрезмерного дружелюбия и готовности помочь, что создаёт
не менее лживое отношение, чем то, которое было до этого. Оно по-прежнему не
позволяет относиться к негру как к личности, на него по-прежнему смотрят как
на члена чужой группы. Эта ошибка была точно подмечена одним темнокожим
американским артистом эстрады, который, после того как белая аудитория слишком
рьяно ему аплодировала, сказал, что сидящие в зале люди чувствовали бы себя
довольно глупо, если бы оказалось, что он — загримированный белый.
До тех пор пока, одни подвиды людей не перестанут считать, что физические
различия свидетельствуют о некоторых различиях умственных, до тех пор, пока
они не перестанут считать, что цвет кожи указывает на принадлежность к
враждебно настроенной группе, бессмысленным и никому не нужным кровопролитиям не
будет конца. Я не говорю о создании всемирного братства людей — это наивная и
утопическая мечта. Человек живёт племенем, и крупнейшие суперплемена всегда
будут конкурировать друг с другом. В хорошо организованных обществах эта
борьба примет форму здорового стимулирующего соревнования, активной торговли
и спортивных состязаний, способствующих развитию общества. Природная
агрессивность людей не станет чрезмерной, она будет проявляться в отстаивании
своих прав, и только тогда, когда давление станет слишком сильным, она
перерастёт в насилие.
Какой бы ни была агрессия — позитивной или негативной, — обычные
(нерасовые) внутренние и внешние группы так или иначе столкнутся друг с другом, и
произойдёт это не по чистой случайности. Но для индивида, который вдруг
обнаруживает, что из-за своего цвета кожи он навсегда причислен к какой-то
определённой группе, эта ситуация будет совсем другой. Он не может самостоятельно
решать, к какому подвиду ему относиться. С ним обращаются так, как будто он
стал членом некоего клуба или попал в армию. Как я уже сказал, ему остаётся
надеяться только на то, что благодаря усиливающемуся всемирному смешению
подвидов, некогда друг от друга географически отделённых, их отличительные черты
начнут стираться и, в конце концов, исчезнут вообще. Но пока этого не
произойдёт, бесконечная потребность во внешних группах, на которые можно
обратить внутригрупповую агрессию, будет существовать и способствовать вражде
различных подвидов. Наши эмоции не позволяют избавиться от разграничений,
помочь нам могут только логика и разум.
В качестве примера я выбрал проблему американских негров. К сожалению, в
ней нет ничего необычного. С тех пор, как человек стал чрезвычайно мобилен,
подобное происходит во всём мире. Множество абсурдных вещей случается даже
там, где явных отличий, способных разжечь огонь вражды, нет. Всегда
существует ошибочное мнение, будто член другой группы должен обладать определёнными
унаследованными особенностями, типичными для его группы. Если он носит другую
форму, говорит на другом языке или принадлежит к другой вере,
подразумевается, что и его личностные качества биологически отличаются. Считается, что
"немцы крайне методичны", "итальянцы слишком эмоциональны", "американцы
экспансивны и лишены духовных интересов", "англичане чопорны и склонны к
уединению" , "китайцы загадочны и непонятны", "испанцы горды и заносчивы", "шведы
вежливы и спокойны", "французы раздражительны и любят поспорить" и так далее.
Даже в качестве поверхностной оценки приобретённых национальных
особенностей эти обобщения слишком упрощены, но в реальности многие считают их
врождёнными качествами чужих групп. Люди верят в то, что в определённом смысле
«племена» приобрели свои отличительные признаки в результате генетических
изменений, но всё свидетельствует лишь о внутригрупповой тенденции принятия
желаемого за действительное. Более двух тысяч лет назад Конфуций очень верно
подметил: "Природа нас друг с другом сближает, привычка же отделяет". Но
привычки, являясь всего лишь культурными традициями, могут меняться, а значит,
внутри группы всегда существует желание найти нечто более постоянное, более
основательное, что позволит отделить «их» от «нас». Наш вид достаточно
изобретателен, и, если мы не можем найти таких различий, мы быстро их
придумываем. С поразительным апломбом мы беспечно не обращаем внимания на то, что
практически все нации, упомянутые мною выше, являются результатом
неоднократного скрещивания целого ряда ранее существовавших подгрупп, — но логике здесь
не место.
Весь человеческий род имеет множество общих моделей поведения, у каждого
человека есть много сходства с любым другим. Как ни парадоксально, но схожей
является и тенденция к формированию отдельных внутренних групп, и желание
отличаться от членов групп других. Это чувство чрезвычайно сильное, но всё же
биологические признаки превосходят всё остальное, и, чем скорее их право на
существование будет признано, тем больше шансов у нас стать терпимее к внут-
ригрупповым отношениям.
Ещё одной нашей биологической характеристикой, как я уже говорил ранее,
является изобретательность. Мы постоянно испытываем необходимость в поиске
новых способов самовыражения, и эти способы в различные эпохи у различных групп
отличаются. Но всё это лишь внешние качества, которые так же легко
приобрести, как и потерять. Они могут появиться и исчезнуть ещё до того, как одно
поколение сменится другим, в то время, как процесс эволюции и формирования
основных биологических черт нового вида, подобного нашему, занимает сотни
тысяч лет. Всей цивилизации всего лишь десять тысяч лет, — по большому счёту,
мы немногим отличаемся от наших охотившихся предков. Мы все происходим от
одного прародителя — каждый из нас, независимо от национальности; у всех нас
одна и та же генетическая основа. Несмотря на разнообразие наших костюмов, мы
все — лишь человекообразные обезьяны, и нам следовало бы помнить об этом и
тогда, когда мы начинаем играть в наши внутригрупповые игры, и тогда, когда
под сильнейшим давлением суперплеменного образа жизни эти игры выходят из-под
контроля и мы уже готовы проливать кровь людей, которые, несмотря на
внешность , точно такие же, как мы.
Должен признаться, меня не покидает ощущение некоторой неловкости. Причина
этого очень проста: с одной стороны, я отметил, что стремление к формированию
внутренних групп лишено всякой логики и иррационально; с другой стороны, я
подчеркнул, что всё настолько готово к внутригрупповой вражде, что нам
остаётся надеяться только на рациональный и умелый контроль. Моё стремление к
рациональному контролю над тем, что не поддаётся никакой логике, может
показаться чрезмерно оптимистичным. Возможно, не так уж и нелепо надеяться на то,
что некое рациональное зерно как-то поможет в решении этой проблемы, но в
настоящий момент возлагать все надежды только на него действительно
бессмысленно . Чтобы понять, что разумная сдержанность в подобных делах практически
недостижима, стоит лишь взглянуть на то, как самые умные из протестующих
избивают полицейских под плакатами, гласящими "остановите насилие", или
послушать, как самые блестящие политики поддерживают войну "в целях обеспечения
мира". Необходимо что-то ещё, в определённом смысле мы должны под корень
обрубить все условия, которые способствуют развитию внутригруппового насилия.
Я уже достаточно подробно рассказал об этих условиях, но будет нелишним ещё
раз кратко ихперечислить:
1. Расширение сферы человеческого обитания.
2. Превращение племён в огромные суперплемена.
3. Изобретение оружия, способного убивать на расстоянии.
4. Отсутствие лидеров на передовой.
5. Создание специализированного класса профессиональных убийц.
6. Различный технологический уровень в группах.
7. Возросшая невыраженная агрессия ради статуса внутри групп.
8. Внутригрупповое соперничество лидеров.
9. Потеря социальной самобытности внутри суперплемени.
10. Распространение всеобщего стремления атаковать, чтобы помочь другу.
Единственное условие, которое я намеренно не включил в этот список, — это
развитие отличающихся идеологий. Мне, зоологу, рассматривающему человека как
животное, говорить в данном контексте о подобных различиях со всей
серьёзностью трудно. Если при оценке внутригрупповой ситуации исходить из критериев
реального поведения, а не многословного теоретизирования, различия в
идеологии кажутся не столь значительным по сравнению с основополагающими условиями.
Они служат всего лишь старательно подобранным поводом для того, чтобы
привести достаточное количество высокопарных причин в оправдание уничтожения тысяч
человеческих жизней. Изучая приведённый выше список, трудно решить, с чего
начать поиск средств для улучшения существующей ситуации. Кажется, что все
вместе они не оставляют никаких сомнений в том, что человек будет вечно
воевать с человеком.
Принимая во внимание то, что я сравнил существующее положение вещей в
человеческом обществе со зверинцем, возможно, мы сможем почерпнуть нечто
полезное, если заглянем в клетки зоопарка. Я уже подчёркивал, что дикие животные в
естественной среде своих сородичей, как правило, не убивают. Но как же
обстоят дела с видами, находящимися в неволе? Случаются ли избиения в обезьяннике,
линчевания в клетках львов или ожесточённые бои в птичьих вольерах? Ответ,
разумеется, с некоторыми оговорками, будет положительным. Борьба за статус
между живущими в тесноте животными ведётся довольно жестоко, но каждый знает,
что ситуация становится ещё хуже, когда в эти группы приходят новые члены.
Возникает опасность, что на вновь прибывших ополчится вся группа, и на них
будут совершаться безжалостные нападки. Их будут воспринимать как внезапно
вторгшихся членов враждебной внешней группы, и они практически не смогут дать
отпор. Даже если они будут скромно сидеть кучкой в уголке, вместо того чтобы
нарочито выставлять себя напоказ посреди клетки, их всё равно будут
преследовать и подвергать насилию.
Подобное происходит не всегда. Это наиболее распространено среди животных,
страдающих от слишком неестественного ограничения пространства. Если
животным, уже находящимся в клетке, места хватает, они, скорее всего, будут
нападать на вновь прибывших только в самом начале и прогонять их со своих
излюбленных мест, но продолжать свои неуместные преследования не будут.
Незнакомцам, в конце концов, разрешат занять какую-то территорию. Если же
пространство слишком ограничено, ситуация может не стабилизироваться никогда, что
неизбежно приведёт к кровопролитию.
Это можно продемонстрировать на примере. Колюшки — это маленькие рыбки,
охраняющие свою территорию в период размножения. Самец строит гнездо в
водорослях и защищает пространство вокруг него от других самцов того же вида. Самец,
находящийся в данный момент в одиночестве, является представителем "своей
группы", а любой соперник, покушающийся на его территорию, — представитель
"чужой группы". В естественных условиях (в реке или ручье) каждому самцу
достаточно места, так что враждебные стычки с соперниками в основном
ограничиваются взаимными угрозами, и до драки дело не доходит практически никогда. Если
два самца хотят построить гнёзда (каждый в своём конце большого аквариума,
напоминающего естественную среду), они встречаются посередине и начинают друг
друга запугивать. Никакого более явного проявления насилия в этом случае не
происходит. С другой стороны, если водоросли, в которых они строят гнёзда, в
качестве эксперимента посадить в маленькие горшки, исследователь может
придвинуть эти горшки друг к другу и тем самым пространство ограничить. По мере
того, как горшки постепенно сдвигаются всё ближе и ближе, угрозы обоих самцов
усиливаются и, в конце концов, перерастают в сильнейшее столкновение. Самцы
кусаются и отрывают друг другу плавники, забыв о своих обязанностях по
постройке гнёзд, и их мир в одночасье превращается в мир насилия и жестокости.
Но как только горшки с водорослями друг от друга отодвигаются, вновь
воцаряется спокойствие и поле битвы сразу же превращается в арену безобидных угроз.
Вывод из этого вполне очевиден: тот факт, что небольшие племена первобытных
людей разрослись до размеров суперплемён, свидетельствует о том, что, в
сущности, мы ставили эксперимент с колюшками на самих себе и это привело
практически к тем же результатам. Если "людскому зверинцу" и следует что-то
позаимствовать у зоопарка, то этот пример — один из тех, на которые нам следует об-
ратить особое внимание.
С точки зрения специалиста в области экологии животного мира,
насильственное поведение видов, живущих в тесноте, можно рассматривать как действие
защитного механизма. Жестокое отношение к индивиду можно оправдать благими
намерениями по отношению ко всему виду в целом. Для каждого вида животных
существует свой потолок численности. Если количество особей этот уровень
превышает, наступает время для действий по уничтожению лишней популяции, после чего
всё опять приходит в норму. Нелишне будет взглянуть на насилие в мире людей и
с этой точки зрения.
Возможно, это звучит чересчур хладнокровно, но, с тех пор как наш вид стал
слишком многочисленным, всё говорит о том, что мы изо всех сил пытаемся
отыскать средства для исправления этой ситуации и сократить наше число до
соответствующего биологического уровня. И эти средства не ограничиваются лишь
массовыми убийствами в форме войн, восстаний, бунтов и мятежей, — наша
изобретательность не знает границ. В прошлом мы придумали целый ряд
самоограничивающих факторов: примитивные сообщества, впервые ощутившие свою
перенаселённость, прибегали к детоубийству, жертвоприношениям, расчленению, снятию
скальпов, каннибализму и ко всем разновидностям сексуальных табу. Разумеется,
специально разработанной системой контроля над численностью населения всё это
не являлось, и всё же эти меры помогали, хотя и не сумели остановить
постоянный рост населения полностью.
По мере развития технологий жизнь человека стала более защищенной, и эти
способы сокращения численности населения постепенно прекратили своё
существование, но на смену им пришли болезни, засуха и голод. Как только численность
населения начинала увеличиваться, сразу же возникали новые средства
самоограничения. Когда исчезли старые сексуальные запреты, появилась новая
сексуальная философия, благодаря которой сократилась рождаемость; неврозы и психозы
стали более частыми и мешали успешному размножению; увеличилось число случаев
использования противозачаточных средств, ипсации1, орального и анального
секса, гомосексуальности, фетишизма и зоофилии, гарантировавших сексуальную кон-
сумацию без оплодотворения. Рабство, тюремное заключение, кастрация и
добровольное воздержание также сыграли свою роль. В придачу мы ограничиваем
численность населения абортами, убийствами, казнями преступников,
самоубийствами, дуэлями и опасными, потенциально смертельными играми и видами спорта. Все
эти меры служат для уничтожения огромного количества людей и уменьшения
численности наших перенаселённых сообществ. Собранные вместе, они образуют
жуткий список, и всё же последние исследования показали, что даже в комбинации с
войнами и восстаниями они абсолютно неэффективны: человеческий род прошёл
через это всё и стал размножаться ещё быстрее.
В течение многих лет люди упорно не хотели признать тот факт, что подобные
тенденции свидетельствуют о некоем биологическом недостатке, связанном с
уровнем населения. Мы всё время отказывались считать их сигналами опасности,
предупреждающими нас о грядущей эволюционной катастрофе. Для запрещения всего
этого и защиты права на жизнь и размножение всех людей было сделано всё
возможное, а когда человеческие группы достигли неимоверных размеров, мы
проявили изобретательность и усовершенствовали технологии, позволяющие эти
неестественные социальные условия как-то переносить.
С каждым днём (добавляющим ещё 150 000 человек к населению земного шара)
бороться становится всё труднее. Если всё останется так, как есть, эта борьба
вскоре станет невозможной. Несмотря на наши старания, в конце концов,
появится нечто, что так или иначе численность населения сократит. Возможно, это
будет усилившаяся психическая нестабильность, ведущая к необдуманному использо-
Мастурбирования.
ванию оружия с неконтролируемой мощностью, а может быть, возросшее химическое
загрязнение или же страшнейшее (подобное чуме) заболевание. У нас есть выбор:
мы можем положиться на волю случая, а можем попытаться на ситуацию повлиять.
Если мы выберем первое, нам грозит реальная опасность того, что основной
фактор контроля над уровнем населения сломает все преграды, выстроенные на его
пути, и начнёт действовать подобно прорыву плотины, в результате чего сотрёт
с лица земли всю нашу цивилизацию. Если же мы всё-таки изберём второе, у нас
есть шанс катастрофу предотвратить — но как же в этом случае выбрать
правильный способ контроля?
Идея применения какого-либо конкретного средства, запрещающего рождение
потомства или лишающего жизни, абсолютно неприемлема, ибо противоречит
принципам сотрудничества и поддержки. Единственной альтернативой может служить
побуждение к осуществлению контроля добровольного. Безусловно, мы можем
рекламировать и приукрашивать крайне опасные виды спорта и игры, мы можем
популяризировать самоубийство ("Зачем ждать болезней? Умрите сейчас, не ощутив
боли!4) или же придумать новый, усовершенствованный культ воздержания
("Непорочность — это кайф!"), можно привлечь рекламные агентства всего мира для
убедительной пропаганды и воспевания преимуществ внезапной смерти.
Но даже, если мы предпримем подобные экстраординарные (и невыгодные с
биологической точки зрения) шаги, нет никакой уверенности в том, что они
позволят существенно контролировать население. Сегодня наибольшее предпочтение
отдаётся противозачаточным средствам и легализованным абортам (в случае
нежелательной беременности). Противозачаточные средства предпочитают главным
образом потому, что лучше не давать жизнь вообще, чем потом о ней заботиться.
Если кому-то суждено умереть, будет лучше, если этим окажутся яйцеклетки и
сперматозоиды, а не мыслящее и чувствующее существо любящее и любимое, уже
ставшее неотъемлемой и полноправной частью общества. Сама природа по
отношению к яйцеклеткам и сперматозоидам крайне расточительна, так как за всю свою
жизнь женщина в состоянии породить около 400 яйцеклеток, а взрослый мужчина —
миллионы сперматозоидов ежедневно.
Но у этого способа есть и отрицательные стороны. При занятии опасными
видами спорта погибают самые отважные члены общества, а в результате самоубийств
— самые взвинченные и впечатлительные; противозачаточные же средства могут
погубить наиболее разумных. Для эффективного применения противозачаточных
средств (на данной стадии их развития) требуются определённые умственные
способности : осмысленность и самоконтроль. Женщина, такими качествами не
обладающая , скорее всего, забеременеет. Если низкие умственные способности
зависят от генетических факторов, эти факторы передадутся потомству, и медленно,
но верно эти генетические качества распространятся на всё население в целом.
Следовательно, для эффективного действия современных противозачаточных
средств требуется их скорейшее усовершенствование с точки зрения поиска менее
замысловатых способов их применения, практически не требующих щепетильности и
особого внимания. Наряду с этим следует активно пропагандировать
противозачаточные средства и бороться с предвзятостью общественного мнения. Только
тогда, когда число ежедневных зачатий уменьшится на 150 000 по сравнению с
сегодняшним днём, мы сможем добиться некоторой стабильности в численности
населения .
Несмотря на то, что достижение только одного этого и так крайне
проблематично, мы должны быть уверены ещё и в том, что контроль усилится по всему
миру, а не только в некоторых отдельно взятых регионах. Если
усовершенствованные противозачаточные средства появятся не во всех регионах, они неизбежно
приведут к дестабилизации и без того напряжённых межрегиональных отношений.
При обсуждении этих проблем трудно сохранять оптимизм, но представим на
секунду, что их чудом удалось решить и численность населения Земли стабилизиро-
валась, сохраняя сегодняшний уровень — примерно 3 миллиарда человек. Это
значит, что если мы возьмём всю поверхность земного шара и представим, что она
заселена равномерно, то уровень плотности населения будет в 500 раз превышать
тот же уровень у первобытных людей. Если нам удастся остановить этот рост и
разместить людей по земному шару с меньшей плотностью, нам не следует
обманывать себя, думая, что таким образом мы достигнем ситуации, отдалённо
напоминающей ту, в которой развивались наши первобытные предки. Нам потребуются
неимоверные усилия и самодисциплина, если мы хотим предотвратить жестокие
социальные бунты и конфликты, но, по крайней мере, мы можем попробовать это
сделать. С другой стороны, если мы пустим всё на самотёк и позволим численности
населения увеличиваться, то вскоре лишимся и этого шанса.
Перед нами вырисовывается далеко не радужная перспектива, и опасность
полного уничтожения цивилизации, как мы теперь видим, с каждым днём становится
всё более реальной.
Попробуем себе представить, что может случиться, если мы не решим эту
проблему. Мы делаем такие огромные шаги в развитии химических и биологических
военных технологий, что ядерное оружие может очень скоро превратиться в
старомодную вещицу. Как только это произойдёт, ядерные устройства будут
приравнены к обычным видам оружия и станут необдуманно применяться суперплеменами.
(По мере увеличения числа ядерных держав "горячие точки", без сомнения,
объединятся в безнадёжно запутанную "горячую сеть".) К тому моменту радиоактивное
облако, образовавшееся вокруг Земли, будет нести смерть всем формам жизни в
тех областях, где выпадет снег или пойдёт дождь. Выжить смогут только
африканские бушмены и некоторые другие удалённые группы, живущие в центре
наиболее засушливых и пустынных регионов. Ирония заключается в том, что бушмены до
настоящего времени являются самой неразвитой из всех человеческих групп и всё
ещё ведут охотничий образ жизни, типичный для первобытных людей. Это
напоминает возврат к истокам, и как тут не вспомнить приведённый кем-то
замечательный пример с божьими коровками, заселившими всю планету.
ГЛАВА 5. ИМПРИНТИНГ
И ЛЖЕИМПРИНТИНГ
Жизнь в "людском зверинце" предоставляет нам широкие возможности для
обучения и закрепления пройденного материала, и какими бы впечатляющими ни были
достижения человека в области биологии, по части накопления опыта его мозг
остаётся непревзойдённым. Эти 14 миллиардов плотно сбитых клеток способны
усваивать и хранить огромный объём информации.
Изо дня в день этот механизм работает исправно, но когда во внешнем мире
происходит что-нибудь экстраординарное, включается аварийная система защиты.
Если она не срабатывает, в нашем суперплемени всё переворачивается с ног на
голову. Происходит это по двум причинам: во-первых, "людской зверинец", в
котором мы живём, пытается оградить нас от некоторых вещей. Обычно мы не
убиваем дичь, а покупаем мясо; мы не смотрим на трупы, а предпочитаем накрывать их
простынями или помещать в гробы. Это означает, что, если насилие всё-таки
прорывается через такие защитные барьеры, и мы сталкиваемся с ним лицом к
лицу, воздействие на наш мозг становится сильнее обычного. Во-вторых, те виды
насилия, которые через защиту всё же прорываются, настолько для нас
неестественны и так болезненно отражаются на нашем восприятии действительности, что
мозг просто не в состоянии справиться со столь сильными эмоциями. Этот тип
"экстремального опыта" заслуживает более детального рассмотрения.
Любой, кто когда-либо попадал в серьёзную автомобильную катастрофу, меня
поймёт. Каждая крошечная, но неприятная подробность этой трагедии надолго
врезается в память и тревожит сознание на протяжении всей жизни. Подобные по-
трясения случались у каждого из нас. Например, когда мне было семь лет, я
чуть было не утонул, и по сей день я помню тот случай так же отчётливо, как
если бы он произошёл вчера. Последствиями печального детского опыта стало то,
что вот уже на протяжении тридцати лет я пытаюсь преодолеть в себе
необъяснимый страх глубины. Как и все, я пережил ещё немало неприятных потрясений в
детстве, но подавляющее большинство из них не оставило в моей памяти такого
отпечатка, как тот день.
Полистав книгу своего жизненного опыта, мы найдём в ней события двух
различных типов: одни из них — всего лишь краткий миг, но оставивший
неизгладимое впечатление; другие — обычные, легко исчезающие из памяти. Если дать
довольно приблизительные определения этим двум типам, то первый можно назвать
"травмирующим опытом", а второй — "обычным опытом". Эффект от полученного
травмирующего опыта не идёт ни в какое сравнение с событиями, в результате
которых он был приобретён. Чтобы влияние обычного опыта стало ощутимым, он
должен повториться много раз. Отсутствие возобновления обычного опыта
приводит к угасанию впечатлений от него, в случае же опыта травмирующего такого не
происходит.
Попытки каким-либо образом изменить впечатления, полученные в результате
травмирующего опыта, обязательно встретят серьёзные трудности и легко могут
привести к последствиям ещё худшим — обычный опыт же более податлив. Мой
случай (когда я тонул) является хорошим тому примером. Чем сильнее меня пытались
убедить в том, что от плавания можно получать удовольствие, тем сильнее я его
ненавидел. Если бы детский опыт не оказал такого травмирующего эффекта, я бы
реагировал на подобные убеждения более позитивно и сопротивляться бы им не
пытался.
Травмы не являются основной темой этой главы, но в качестве предисловия
поговорить о них, может быть, полезно. Травмирующий эффект отчётливо
демонстрирует, что человек, будучи животным, способен к особому типу обучения
(невероятно быстрому, трудному для дальнейших усовершенствований), результаты
которого остаются в памяти надолго, не требуя для поддержания уровня знаний
повторных уроков. Хотелось бы, конечно, чтобы мы могли, лишь пролистав какую-
нибудь книгу, усвоить всё, что в ней написано, и помнить это долгие годы,
однако, если бы наша способность к обучению была настолько грандиозной, она
потеряла бы всякий смысл. Всё вокруг приобрело бы одинаковую значимость, и нам
просто не из чего было бы выбирать. Способность усваивать материал быстро и
помнить о нём продолжительное время дана нам природой только в отношении
наиболее впечатляющих моментов нашей жизни. Опыт, оставивший травмы у нас в
душе, — это только одна сторона медали. Я намерен перевернуть эту медаль и
изучить другую сторону, которую я называю «импринтинг» (запечатление,
впечатывание в память).
Если травмы всегда ассоциируются с болью и оставляют негативный отпечаток,
то импринтинг — это явление положительное. Когда животное действует согласно
импринтингу, у него вырабатывается позитивная привязанность к определённой
реальности. Как и травмирующий опыт, процесс запечатления краткосрочен,
практически никогда не повторяется и подкрепления дальнейшими действиями не
требует. У человека это видно на примере отношений между матерью и ребёнком.
Подобное может повториться, когда ребёнок вырастет и влюбится в другого
человека. Привязанность к своей матери, ребёнку или партнёру представляет собой
одну из трёх разновидностей жизненно важного опыта, который мы приобретаем на
протяжении своей жизни и который представляет собой основу для такого
явления, как импринтинг. Слово «влюблённость» фактически служит общепринятым
описанием эмоционального наполнения того, что мы называем импринтингом, но
прежде, чем мы заглянем глубже в мир людей, не помешает бросить беглый взгляд на
то, как это происходит у других видов животных.
Птенцам многих птиц после вылупления из яиц необходимо немедленно
установить контакт с матерью и научиться её узнавать. Они вынуждены следовать за
ней неотступно и в целях безопасности всё время находиться рядом. Если только
что вылупившиеся цыплята или утята делать этого не будут, они скоро
потеряются или погибнут. Они настолько активны и подвижны, что матери никогда не
удалось бы удержать их вблизи себя, если бы не сила импринтинга. Запечатление
является делом всего нескольких минут. Первый же большой движущийся объект,
попадающий в поле зрения цыплёнка или утёнка, автоматически становится
«матерью» . В нормальных условиях, естественно, этим объектом оказывается настоящая
мать птенцов, но в экспериментальной ситуации им может стать всё что угодно.
Если первым большим движущимся объектом, который видят инкубаторские цыплята,
оказывается оранжевый воздушный шар, они будут толпиться вокруг него: шар
сразу же принимает статус «матери». Влияние запечатления настолько велико,
что, если через несколько дней цыплятам предоставить возможность выбора между
шаром и матерью настоящей (которую раньше от них скрывали) , они предпочтут
шар. Более убедительного доказательства существования привычек и запечатле-
ний, чем группа инкубаторских цыплят, стремящихся укрыться "под крылом"
оранжевого шара и совершенно игнорирующих при этом родную мать, нельзя и
представить .
Даже не прибегая к экспериментам такого рода, можно смело утверждать, что
птенцам необходимо быть привязанными к родной матери по той причине, что,
находясь рядом с ней, они получают определённые преимущества: мама обеспечивает
их пищей, питьём, теплом и так далее; оранжевый шар таких преимуществ не
даёт, хотя он и способен легко стать довольно убедительным заменителем матери.
Таким образом, импринтинг не определяется стремлением к получению
преимуществ, как это происходит в обычном процессе приобретения опыта, — он
определяется окружением. Можно назвать этот процесс "наглядным обучением". В
отличие от большинства типов обычного обучения процесс запечатления имеет
критический период. Цыплята и утята способны формировать свои привычки только в
течение нескольких дней после вылупления из яиц. Со временем они начинают
бояться больших движущихся объектов, и если импринтинг ещё не закреплён,
сформировать его будет очень трудно.
Взрослея, птенцы становятся всё более независимыми, и потребность в
следовании за матерью исчезает, но влияние импринтинга, заложенного в раннем
детстве , продолжает ощущаться. Они не только помнят, кто их мать, но и прекрасно
осознают, к какому племени принадлежат. Став взрослыми, благодаря инстинктам
они выбирают сексуального партнёра среди своих сородичей, а не пытаются
искать его среди представителей другого вида.
И снова простой эксперимент поможет нам развеять все сомнения, существующие
на этот счёт. Если в детстве животное росло под присмотром приёмных
родителей, представляющих другой вид, то, став взрослым, оно может, вместо того
чтобы искать пару среди своих собратьев, пытаться завязать сексуальные
отношения с представителями вида своих приёмных родителей. Так происходит не
всегда, но примеров такого поведения много. (И мы до сих пор не знаем, почему в
одних случаях это происходит, а в других — нет.)
В условиях неволи такое стремление к спариванию с животными другого вида
может привести к забавным ситуациям. Если дикий голубь вырос в голубятне,
среди городских голубей, то, достигнув половой зрелости, он будет
игнорировать других диких голубей и предпочтёт в качестве партнёра одного из своих
городских сородичей. Выросший среди диких голубей городской голубь будет
спариваться с дикими. И даже павлин, проведший детство в зоопарке с черепахами,
настойчиво предлагает себя изумлённым рептилиям, отказываясь иметь что-либо
общее с помещёнными в его клетку самками своего вида.
Я назвал это явление «лжеимпринтингом». Оно встречается повсеместно как в
мире животных, так и в жизни человека. У некоторых животных, с детства от
своего племени изолированных и выросших среди людей, может выработаться
соответствующая реакция на человека. Нет, они не станут кусать руку кормящего —
они будут пытаться с ней совокупляться. Такое поведение довольно
распространено у голубей, и это вовсе не открытие. Такие случаи известны ещё с древних
времён, когда римские женщины специально держали маленьких птиц, чтобы те
доставляли им удовольствие. (Больше всех в этом деле преуспела Леда.)
Домашние животные иногда хватают человека за ногу и пытаются с ней спариваться
(это хорошо знакомо владельцам собак). Служители зоопарков тоже должны
держать ухо востро, когда у их питомцев наступает брачный период. Им приходится
быть готовыми к посягательствам любых животных — от любвеобильного эму до
возбуждённого оленя, если эти животные с детства жили в клетке и были
вскормлены человеком. Я лично, к своему изумлению, однажды стал объектом
сексуального домогательства самки большой панды. Это случилось в Москве, куда я был
приглашён, чтобы организовать её спаривание с единственным самцом большой
панды за пределами Китая. Она совершенно игнорировала его настойчивые
ухаживания, но, когда я просунул руку сквозь решётку, чтобы её погладить, она
подняла хвост и приняла позицию готовой к совокуплению самки, в то время как
самец был всего в нескольких шагах от неё. Различие между этими двумя пандами
состояло в том, что самка была помещена в клетку в гораздо более раннем
возрасте, чем самец. Его импринтинг был сформирован в обществе таких же панд, в
то время как её привычки определялись окружением человеческим.
В некоторых случаях может показаться, что «очеловеченное» животное,
пытающееся удовлетворить свои сексуальные инстинкты, способно отличить мужчин от
женщин, но это только видимость. Например, один индюк, ведомый лжеимпринтин-
гом, пытался приставать к мужчинам и, наоборот, атаковал женщин. Причина
этого оказалась довольно забавной: женщины были в юбках и держали в руках
сумочки. Индюк же в брачный период демонстрирует своё намерение овладеть самкой,
опуская крылья до земли и выставляя напоказ бородку. В глазах выросшего в
клетке индюка юбка становится "опущенными крыльями", а сумочка — «бородкой».
Таким образом, он видел в женщинах конкурентов и пытался их атаковать,
предпочитая направлять сексуальную энергию на мужчин.
Зоопарки переполнены животными, которые, благодаря человеческой доброте,
сослужившей дурную службу, были заботливо выращены и воспитаны среди людей, а
затем возвращены в общество себе подобных. Но для узников зоопарков
представители их вида теперь чужаки, члены какого-то другого, враждебного племени. В
одном зоопарке я видел самца шимпанзе, который сидел в вольере вместе с
самкой на протяжении десяти лет. Медицинские тесты показали, что в сексуальном
плане самец был абсолютно здоров, но самка, до того как попала в одну клетку
с ним, росла отдельно. Так как самец был животным ручным, детство которого
прошло среди людей, внимания на самку он совершенно не обращал. Он никогда не
садился рядом с ней, не ухаживал и не пытался заниматься сексом. С его точки
зрения, она была представителем другого вида, и годы жизни рядом с ней
нисколько его не изменили. Подобные животные могут быть чрезвычайно агрессивными
по отношению к своим собратьям, но не потому, что воспринимают их как
конкурентов, а потому, что видят в них внешнего врага. В клетку к самке мангуста,
прирученной и привыкшей к людям, запустили самца, пойманного в естественных
условиях, в надежде, что они займутся воспроизведением потомства, но самка
набросилась на него, как только он вошёл. Это привело к тому, что они, в
конце концов, разошлись по разным углам клетки, так и не достигнув
взаимопонимания, но для самца такая ситуация, видимо, оказалась причиной сильнейшего
стресса, так как вскоре у него обнаружилась язва и он умер, а самка снова
обрела единственного закадычного друга в виде себя самой. Одну тигрицу,
выращенную человеком, первый раз в жизни впустили в клетку к дикому тигру. Раньше
она видела его в соседнем вольере, ощущала его запах, но близко встречаться
им не приходилось. На этот раз ничего как будто не изменилось, но она
оказалась животным, настолько «очеловеченным», что, как только обнаружила
присутствие самца, забилась в дальний угол клетки и перестала двигаться. Такое
поведение является для тигрицы нетипичным, но вполне нормальным для
представителей племени, к которому она привыкла (племени людей) и в окружении которого
находилась с рождения. В нашем случае всё оказалось даже намного серьёзнее:
тигрица перестала есть и отказывалась принимать пищу в течение нескольких
дней, пока самца не поместили в другую клетку. После этого потребовалось
несколько недель, чтобы она вернулась в обычное состояние и вновь стала
дружелюбным, жизнерадостным животным, трущимся о прутья решётки в надежде
заслужить похвалу человека.
Иногда условия, в которых растёт животное, способствуют развитию у него
двойственных сексуальных запечатлений. Если зверь вырос под присмотром людей,
но в присутствии других представителей своего вида, он пытается завязать
сексуальные отношения как с человеком, так и со своими собратьями. Лжеимпринтинг
определяет только часть его привычек — он следует и импринтингу нормальному.
Подобное явление — редкость для некоторых видов животных, у которых запечат-
ление происходит быстро (например, для утят или цыплят) , но млекопитающие,
как правило, развиваются намного медленнее. В их жизни для зарождения двойных
запечатлений есть время. Тщательные исследования поведения собак, проведённые
американскими учёными, продемонстрировали это довольно наглядно. Адаптация
щенков домашних собак к окружению происходит в возрасте от 20 до 60 дней.
Если в течение этого периода их полностью изолировать от контакта с человеком
(даже кормить удалённым способом), они вырастут практически дикими животными,
однако если за щенками будут ухаживать люди (в присутствии других собак), они
будут добродушно относиться и к тем, и к другим. Обезьяны, вскормленные в
полной изоляции, как от других обезьян, так и от любых живых существ (включая
человека), привыкнуть к окружающему обществу впоследствии оказываются
практически не способными. Помещённые в компанию к сексуально активным
представителям их племени, они не знают, как себя вести. Большую часть времени они
проводят, сидя в углу клетки и трясясь от страха перед своими сородичами. У них
настолько неразвитые запечатления, что они становятся абсолютно оторванными
от общества, несмотря на то, что их вид считается в животном мире одним из
самых коммуникабельных. Если бы они выросли среди себе подобных обезьяньих
детёнышей (пусть и без матери), они не испытывали бы таких неудобств и
впитали бы в себя с детства как инстинкт стаи, так и родительский инстинкт. Оба
этих инстинкта играют огромную роль в отождествлении особи со своим племенем.
Общество зверей, воспитанных на лжеимпринтинге, представляет собой странный
и шокирующий мир. Лжеимпринтинг формирует физиологический гибрид, поведение
которого характерно для его вида, но ориентировано на восприятие
представителями вида, к которому принадлежат те, с кем он вырос. Адаптация этого гибрида
к новым для него условиям стоит огромного труда. Для некоторых животных
сексуальные сигналы своих сородичей оказываются достаточно сильными, а реакция
на них — достаточно самопроизвольной, и они могут пойти наперекор своему
ненормальному воспитанию, но для многих сила запечатления оказывается
непреодолимой .
Любителям животных необходимо помнить об этом, когда они посвящают себя
«приручению» детёнышей диких зверей. Сотрудников зоопарков издавна ставили в
тупик непреодолимые трудности, с которыми они сталкивались при общении со
многими из таких животных. Иногда причиной этого были несоответствующие
условия жизни и питания узников, но чаще всего это происходило из-за лжеимприн-
тинга, который был сформирован у животных до прибытия в зоопарк.
В жизни человека значимость запечатлений также достаточно очевидна. В пер-
вые месяцы своей жизни ребёнок проходит через важный период привыкания к
своему племени, и на этом этапе он проникается чувством глубокой и
продолжительной привязанности к своим собратьям, а особенно к матери. Как и у зверей, его
привязанность основана на физических преимуществах, предоставляемых матерью,
таких как питание и уход, не всегда. Наглядное обучение, типичное для
процесса запечатления, здесь также играет свою роль. Ребёнок не имеет возможности
следовать, подобно утёнку, за своей мамой повсюду, но он может добиться
похожего результата, призвав на помощь улыбку. Улыбка ребёнка привлекает маму и
побуждает её находиться рядом, играть с ним. Такие игры и улыбки помогают
укрепить связь между ребёнком и его матерью. У каждого из них вырабатывается
запёчатлённая зависимость друг от друга, а взаимная привязанность усиливается
и превращается в глубокие чувства, которые будут играть чрезвычайно важное
значение на протяжении всей дальнейшей жизни ребёнка. У детей, которых хорошо
кормят и за которыми соответствующим образом ухаживают, но которые лишены
материнской любви в возрасте запечатлений, может развиться ощущение
обеспокоенности и неудовлетворённости, которое останется у них на всю жизнь.
Осиротевшие дети и те, кто вынужден жить в интернатах, где персональная забота и
родительские чувства неизбежно ограничены, часто вырастают именно с этим
ощущением в душе. Сильная привязанность к родителям, развившаяся в первый год
жизни, позволяет человеку во взрослом возрасте проявить родительские чувства по
отношению к собственным детям.
Правильные запечатления, заложенные в раннем возрасте, открывают
внушительный эмоциональный "банковский счёт" ребёнка: если последующие «расходы»
окажутся значительными, у него будет откуда брать «средства». Если с
родительской заботой в детстве оказалось не всё в порядке (родители расстались,
развелись или умерли), способность ребёнка противостоять ударам судьбы будет
зависеть от степени привязанности к ним в первый год жизни. Последующие
жизненные неприятности, конечно же, не пройдут бесследно, но их влияние будет
несравнимо с тем, что ребёнок усвоит в первые месяцы своей жизни. Пятилетний
мальчик, которого разлучили с родителями при эвакуации из Лондона во время
войны, на вопрос: "Кто ты?" — ответил: "Я ничейный никто". Шок оказался для
него непереносимым, но запомнятся ли его последствия на долгие годы, во
многом зависит от того, подтверждает ли он результаты прошлого опыта или им
противоречит . Противоречия породят в душе мальчика недоумение, которое пройдёт
со временем, но подтверждение полученные ранее травмы усугубит ещё больше.
Переходя к рассмотрению следующей фазы развития чувства привязанности, мы
сталкиваемся с феноменом сексуальной моногамной связи. «Влюблённость» с
первого взгляда", может быть, и посетит не каждого из нас, но это вовсе не
говорит о том, что её не существует. Процесс зарождения чувства влюблённости
обладает теми же свойствами, что и процесс импринтинга. В нём есть чувственный
период (юношество), когда человек влюбляется чаще всего. Он относительно
короткий, но его последствия ощущаются долгое время по сравнению со временем
самого процесса, а процесс этот способен протекать даже при отсутствии
видимых результатов.
Для большинства людей ранние моногамные связи, как правило, скоротечны и
нестабильны. Но не следует забывать, что в период полового созревания для
формирования способности завязывать серьёзные моногамные отношения требуется
некоторое время. Такое замедленное достижение зрелости даёт нам возможность
преодолеть переходный период, в течение которого мы, если можно так
выразиться, "пробуем воду, прежде чем в неё войти". Если бы ситуация была иной, мы бы
все оказались жертвами первой влюблённости. В современном обществе
продолжительность естественного переходного периода благодаря чрезмерной родительской
заботе искусственно увеличивается. Родители цепляются за своих отпрысков до
последнего момента, когда, с биологической точки зрения, уже давно следует
позволить им жить самостоятельно. Причина этого лежит на поверхности: сложные
условия жизни в "людском зверинце" делают выживание четырнадцати- или
пятнадцатилетних индивидов без своих родителей невозможным. Такая
несамостоятельность превращает подростков в беспомощных детей, что побуждает отцов и
матерей навязывать им родительскую любовь, хотя их отпрыски являются уже
сексуально созревшими личностями. Это, в свою очередь, ещё больше усугубляет
инфантильность подрастающего поколения, так что процесс становления наших детей
ещё более затягивается. В результате мы сталкиваемся с серьёзными проблемами
и конфликтами между родителями и детьми при стремлении молодых людей к
формированию новых моногамных отношений.
Родители не виноваты, что их дети оказываются неспособными позаботиться о
себе, попадая в мир современного суперплемени; не виноваты и дети в том, что
не могут не сигнализировать родителям о своём инфантилизме. Виновата во всём
неестественная городская среда, которая требует более длительной подготовки
молодых членов общества, чем это необходимо в соответствии с биологическими
законами.
Несмотря на конфронтацию с процессом развития новых моногамных отношений,
сексуальные запечатления быстро находят путь на поверхность. Юношеская
привязанность обычно мимолётна, но она может быть и очень сильной — настолько
сильной, что образ "детской влюблённости" может определять выбор партнёра в
течение долгих последующих лет, независимо от целесообразности отношений с
социально-экономической точки зрения. Даже если под влиянием обстоятельств
эти первые отношения будут разрушены, они оставят свой след. Часто случается,
что поиски сексуального партнёра взрослым, полностью независимым человеком
основываются на подсознательном стремлении воссоздать некоторые из ключевых
особенностей первого сексуального опыта. Неудачный результат таких поисков
может оказаться скрытым фактором, способствующим разрушению удачного, на
первый взгляд, брака.
Феномен неверного выбора пары определяется не только особенностями "детской
влюблённости". Такое может произойти в любое время, и в большей мере это
опасно для брака повторного, когда нередко происходит молчаливое (а иногда и
не такое уж молчаливое!) сравнение супруга с предыдущими партнёрами. Это
явление также играет важную (и подчас трагическую) роль в случае, когда
родительские/детские чувства вступают в конфликт с сексуальными отношениями.
Чтобы это понять, вспомним ещё раз, что значат для ребёнка родительские/детские
чувства. Они воспитывают у ребёнка уверенность в трёх истинах:
1) у него есть свои, родные родители;
2) он принадлежит к определённому виду;
3) он должен искать себе сексуального партнёра именно среди представителей
этого вида.
Первые два пункта вполне очевидны, проблемы могут возникнуть с
интерпретацией третьего. Если ранние отношения с родителем противоположного пола были
достаточно крепкими, некоторые из его/её личных качеств также могут
отложиться в подсознании ребёнка и повлиять на его последующий выбор сексуального
партнёра. Вместо того, чтобы жить с уверенностью, что "он должен искать себе
сексуального партнёра среди представителей этого вида", он интерпретирует эту
истину как "я должен искать сексуального партнёра среди представителей такого
типа людей". Подобное влияние может создать серьёзные проблемы. Стремление к
формированию моногамной пары, основанное на устоявшемся образе отца или
матери, определяет особый способ выбора партнёра, который в любом случае является
неверным. С другой стороны, если человек найдёт партнёра, руководствуясь
полностью противоположными суждениями, такие отношения не смогут стать
полноценными, поскольку его избранник/избранница не будет обладать теми тривиальными,
но ключевыми чертами характера, которыми обладает его родитель, являющийся
прообразом ("Мой отец никогда бы так не поступил!" — "Но я ведь не твой
отец!").
Причина этого феномена неверного выбора пары, приносящего немало
неприятностей, скорее всего, кроется в неестественно изолированных условиях жизни
семейной ячейки, которые так часто встречаются в переполненном "людском
зверинце" . Явление "чужой среди своих" отравляет атмосферу братства и социального
равенства, присущую маленьким сообществам. Стремясь защитить себя, семьи
стараются оградиться друг от друга, запершись каждая в своей клетке среди ровных
рядов кирпичных или блочных вольеров. К несчастью, признаков изменения
ситуации не наблюдается.
Закончив с вопросом о неверном выборе пары, мы перейдём сейчас к
рассмотрению другого, не менее странного отклонения в инстинктах людей — человеческого
лжеимпринтинга. Здесь мы попадаем в необычный мир того, что получило название
"сексуальный фетишизм". Есть небольшая по численности категория людей, для
которых первый сексуальный опыт может обернуться психической травмой. Вместо
того, чтобы отложить в памяти определённый образ партнёра, такие индивиды
могут начать отождествлять сексуальные отношения с каким-нибудь неодушевлённым
предметом, увиденным в тот момент. До сих пор неизвестно, каким образом
многим из нас удаётся забыть подобные навязчивые образы, с точки зрения
репродуктивной функции совершенно ненормальные. Возможно, это зависит от глубины
впечатлений, полученных при первом сексуальном опыте. Как бы то ни было, это
явление порождает довольно противоречивые суждения.
Судя по доступным историям болезни, привязанность к сексуальному фетишу
чаще всего развивается тогда, когда первый сексуальный опыт имел спонтанный
характер или же когда индивид не имел партнёра. Во многих случаях она может
зародиться после первой эякуляции юноши, что часто случается без участия
девушки и без предварительных сексуальных ласк. Некий типичный объект, который
может находиться поблизости в этот момент, мгновенно приобретает огромную
сексуальную значимость, не ослабевающую долгие годы. Получается, что вся сила
инстинкта спаривания вдруг оказывается направленной на неодушевлённый
предмет, который в мгновение ока начинает играть в сексуальных отношениях
индивида основную роль.
Эта странная форма лжеимпринтинга вовсе не такая уж редкость, как кажется.
Большинство из нас привыкло заниматься сексом с представителями
противоположного пола, не думая при этом о меховых перчатках или кожаных ботинках, и мы
счастливы, что не скрываем нашу сексуальную ориентацию, будучи уверенными,
что все вокруг наши чувства разделяют и понимают. Но фетишист, не способный
сопротивляться собственным запечатлениям, заставляющим его быть привязанным к
необычным сексуальным объектам, предпочитает о своей странной привязанности
помалкивать. Неодушевлённый предмет, который для него так важен, для
остальных может не значить ничего, и поэтому (из боязни или от смущения) он
скрывает свои чувства. Этот предмет не только ничего не значит для большинства
людей, от фетишизма далёких, — он также не представляет никакой ценности для
других фетишистов, каждый из которых имеет фетиш свой собственный. Меховые
перчатки не возбуждают никаких чувств как у фетишиста, поклоняющегося кожаным
туфлям, так и у не фетишиста. Таким образом, фетишист остаётся наедине с
собой и своим специализированным типом лжеимпринтинга.
Можно, однако, возразить, что есть такие фетиши, которые у разных
фетишистов всё-таки совпадают, и происходит это довольно часто. (Особенно
распространены, например, резиновые изделия.) Значение этого станет более понятным,
если мы рассмотрим несколько специфических случаев фетишизма.
У одного двенадцатилетнего мальчика первая эякуляция произошла, когда он
примерял шубу из лисьего меха. Став взрослым, он мог испытывать сексуальное
удовлетворение, только когда видел какой-нибудь мех, и не мог заниматься сек-
сом с женщиной в обычных условиях. А одна девочка испытала первый оргазм,
когда ипсировала, сжимая в руке лоскут чёрного бархата; во взрослой жизни
бархат стал неотъемлемой частью её сексуальной жизни. Её дом был весь отделан
этим материалом, и она выходила замуж только для того, чтобы получить ещё
больше денег и купить ещё больше бархата. Мальчик четырнадцати лет первый раз
имел сексуальный опыт с девочкой, которая носила шёлковое платье. Позже он не
мог заниматься сексом с девушкой, если она была обнажённой: он возбуждался,
только если она надевала шёлковое платье. Ещё один мальчик испытал первое
семяизвержение , высунувшись из открытого окна, при этом он увидел идущего по
дороге человека на костылях. После женитьбы он мог заниматься сексом с женой,
только если она брала в постель костыли. Один девятилетний мальчик надевал на
свой пенис перчатку, и у него произошла первая эякуляция. Когда он вырос, то
стал фетишистом, в коллекции которого было несколько сотен перчаток: от них
зависела вся его сексуальная активность.
Примеров такого рода очень много, и во всех прослеживается связь между
первым сексуальным опытом и привязанностью к фетишу во взрослой жизни. Фетишами
становились различные предметы: туфли, сапоги для верховой езды,
накрахмаленные воротнички, корсеты, чулки, нижнее бельё, кожа, резина, передники,
носовые платки, спецодежда (например, халат медсестры), а также волосы, ступни.
Иногда они становятся необходимыми элементами, гарантирующими успешный (то
есть нормальный) половой акт, а иногда сексуального партнёра полностью
заменяют . У большинства фетишей определяющей деталью является какая-нибудь ткань,
часто потому, что ощущения при контакте с ней очень важны, поскольку являются
причиной первого в жизни индивида сексуального возбуждения. Если при этом
была задействована некая субстанция с характерной текстурой, то у неё есть
большие шансы стать сексуальным фетишем, ну а чаще всего среди таких
субстанций встречаются резина, кожа и шёлк.
Фетиши в виде туфель и ботинок распространены не менее, и в этом случае
привязанность к ним также может быть вызвана контактом этих предметов с
телом . Есть один классический пример: четырнадцатилетний мальчик играл с
двенадцатилетней подружкой, которая носила туфли на каблуке. Он лежал на земле, а
она в шутку наступила на него и прошлась по телу. Как только её нога
коснулась пениса, у него произошла первая эякуляция. Когда мальчик повзрослел,
такие игры стали для него единственной формой сексуальной активности. За свою
жизнь он заставил более сотни женщин надевать туфли на каблуке и ходить по
его телу. В идеале женщина должна была быть определённого веса, а туфли —
определённого цвета, и, чтобы реакция была как можно сильнее, детские ощущения
должны были воспроизводиться с максимальной точностью.
Этот случай наглядно демонстрирует, как развивается мазохизм. Ещё один
мальчик, например, испытал первые сексуальные ощущения непроизвольно, когда в
шутку боролся с девочкой старше него. Во взрослой жизни его привлекали
большие агрессивные женщины, которые были готовы во время сексуальных игр
причинить ему боль. Нетрудно догадаться, как подобным образом развиваются
определённые формы садизма.
Формирование привязанности к сексуальным фетишам от процесса нормального
развития во многом отличается. Как и процесс запечатления (или травмирующий
опыт, о котором я говорил в начале главы), оно протекает очень быстро, но его
последствия ощущаются очень долго и практически необратимы. Оно также
происходит в период повышенной чувствительности человека. Как и процесс зарождения
лжеимпринтинга, это формирование свидетельствует о ненормальной склонности
индивида к неодушевлённым предметам, об отклонении сексуального поведения от
биологической нормы, то есть от контакта с представителями противоположного
пола. И дело не столько в приобретении неким предметом (скажем, резиновыми
перчатками) сексуальной значимости, причиняющей определённый вред; сколько в
том, что полное исключение всех остальных сексуальных объектов создаёт
серьёзную проблему. В случаях, которые я упомянул, лжеимпринтинг силён настолько,
что все другие доступные сексуальные стимулы он вытесняет. Как подопытный
утёнок, который бежит только за оранжевым шаром и на родную мать абсолютно не
обращает внимания, фетишист, привязанный к перчатке, видит свою пару в этом
предмете и совершенно игнорирует потенциальных партнёров. Когда механизм даёт
сбои, именно исключительность процесса формирования импринтинга является
причиной возникновения трудностей. Для каждого из нас различные способы контакта
при близких сексуальных отношениях являются стимулирующими. Нет ничего
странного в возбуждении при прикосновении мягкого шёлка или бархата, но если
реагировать исключительно на определённую ткань, можно до такой степени довести
своё стремление к созданию моногамной пары (как фетишист, который, находясь
наедине с туфлями девушки, возбуждался так, как если бы на их месте была сама
девушка), что с механизмом запечатления начнут происходить странные вещи.
Почему небольшое, но всё же значительное число человеческих существ должно
страдать от подобного рода лжеимпринтинга? Ведь другие животные, находящиеся
в условиях дикой природы, подобных переживаний не испытывают. Это случается с
ними, только когда они попадают в неволю и выращиваются человеком в среде
искусственной, а также когда их помещают в клетки с животными другого вида или
проводят специальные эксперименты. Возможно, в этом и заключается ответ на
наш вопрос. Как я уже отмечал, в "людском зверинце" социальные условия для
нашего простого племенного вида слишком неестественны. Во многих
суперплеменах на сексуальное поведение в критический период полового созревания
оказывается огромное давление, но даже при всех ограничениях и попытках подавить
его с помощью всевозможных искусственных запретов сдержать пзов природы"
полностью не может ничто — взрыв неизбежен. Если в этот момент в поле зрения
окажутся какие-нибудь характерные объекты, они могут оставить неизгладимые
впечатления. Если бы развивающийся подросток постепенно, с малых лет
накапливал свой сексуальный опыт, и если бы его первые сексуальные познания
оказались богаче и менее ограничены искусственными условиями суперплемени,
формирования лжеимпринтинга в дальнейшем удалось бы избежать. Было бы интересно
проследить, сколько неисправимых фетишистов в детстве были одинокими, не
имели братьев и сестёр, или, будучи подростками, были робкими и застенчивыми в
общении с людьми, или воспитывались в строгости. Неплохо бы провести такие
исследования, но подозреваю, что процент соответствия будет довольно высоким.
Одной важной формой лжеимпринтинга, которую я пока не затронул, является
гомосексуальность. Я отложил его рассмотрение до настоящего момента,
поскольку феномен этот довольно сложный и лжеимпринтинг — это только часть проблемы.
Гомосексуальность может развиться одним из четырёх способов. Во-первых, она
может иметь под собой причины, во многом схожие с теми, которые способствуют
развитию фетишизма. Если ранний сексуальный опыт оказал на индивида сильное
впечатление и был связан с интимным контактом с представителем того же пола,
он может привести к развитию соответствующей привязанности. Если два мальчика
борются или играют в какую-нибудь сексуальную игру, в результате чего
происходит эякуляция, это может привести к запечатлению. Странно то, что мальчики
часто переживают вместе ранние сексуальные ощущения того или иного рода, но
всё же большинству удаётся остаться при этом гетеросексуалами. Нам необходимо
побольше узнать о том, что меняет сексуальную ориентацию меньшинства, а не
большинства. Как и в случае с фетишизмом, дело может быть в полноценности или
неполноценности детского жизненного опыта. Чем больше ребёнка ограничивают,
чем менее общительным он становится, тем беднее оказывается его жизненная
палитра. Сексуальный опыт многих мальчиков представляет собой чёрную классную
доску с набросками рисунка, которые постоянно стираются и переделываются, а у
мальчика, замкнутого в себе, эта доска и вовсе девственно чистая. Когда на
ней будет что-нибудь нарисовано, последствия этого могут оказаться гораздо
ощутимее, и не исключено, что они запомнятся на всю жизнь. Расформировавшийся
подросток-экстраверт может почувствовать в себе гомосексуальные наклонности,
но они могут только проявиться, дальнейшего развития не получив, и стать
всего лишь частью опыта на пути социальных исследований индивида.
Здесь я подхожу к другой причине устойчивого гомосексуального поведения. Я
говорю «устойчивого», поскольку быстрая и мимолётная гомосексуальная
активность (как часть общего сексуального познания) на определённых этапах жизни
присуща подавляющему большинству представителей обоих полов. Для многих людей
(например, для того подростка-экстраверта) это незначительный опыт, обычные
детские исследования, но некоторые становятся приверженцами гомосексуальности
на всю жизнь, часто при полном (или практически полном) пренебрежении гетеро-
сексуальностью. Лжеимпринтинг, о котором я говорил выше, причиной всех
подобных случаев не является. Вторая причина заключается в том, что поведение
противоположного пола некоторым индивидам кажется чрезвычайно неприятным.
Мальчик, над которым издевались девочки, может впоследствии увидеть в других
мужчинах сексуальных партнёров более привлекательных, несмотря на то, что по
физиологическим законам они друг другу совершенно не подходят. Поведение
девочки, терпевшей издевательства мальчиков, может развиваться в том же
направлении, и она может начать искать пару среди представительниц женского пола.
Издевательства, конечно, не единственная возможная причина. Измена и другие
формы социального или физического наказания со стороны противоположного пола
также могут оказаться в этом смысле довольно эффективными. (Даже если
противоположный пол открытой враждебности не проявляет, давление общества и
строгие ограничения по отношению к гетеросексуальной активности могут привести к
тем же результатам.)
Третьей серьёзной причиной, оказывающей влияние на формирование устойчивых
гомосексуальных наклонностей, является детская оценка роли каждого из
родителей. Если отец ребёнка имеет слишком мягкий характер и доминирующая роль в
семье принадлежит матери, существует большая вероятность того, что
представления о мужественности и женственности у ребёнка окажутся перепутанными и
извращёнными. Это может привести к неправильному выбору пары в будущем.
Четвёртая причина более очевидна. Если в ближайшем окружении представители
противоположного пола долгое время отсутствуют, особи одного пола становятся
единственными объектами для сексуальных отношений. Мужчины, изолированные от
женщин, или женщины, изолированные от мужчин, могут проявлять устойчивые
гомосексуальные наклонности при отсутствии влияния всех перечисленных ранее
факторов. Например, заключённый мужской тюрьмы может пройти правильный этап
формирования нормальных инстинктов в детстве, может быть без ума от
представительниц женского пола, а его отец может быть настоящим главой семьи, но,
попав в общество, состоящее из одних мужчин, где ближайшим подобием женского
тела является тело другого заключённого, он может стать на долгое время гомо-
сексуалом. Если в тюрьме, школе-интернате, на корабле или в армейской казарме
условия, исключающие наличие представителей обоих полов, существуют
продолжительное время, индивид, умеющий приспосабливаться, способен извлечь выгоду из
сложившихся обстоятельств и выбрать для себя гомосексуальный способ
существования, которому он может следовать, даже вернувшись в среду
гетеросексуальную.
Среди этих четырёх причин формирования устойчивых гомосексуальных привычек
к теме этой главы имеет отношение только первая, но для нас важно рассмотреть
их все, чтобы выяснить степень влияния лжеимпринтинга на такое специфическое
сексуальное явление, как гомосексуальность.
Гомосексуальное поведение среди других животных проявляется обычно по
отношению к ближайшей особи и в присутствии сексуально активного представителя
противоположного пола исчезает. Однако зафиксировано несколько случаев
устойчивой гомосексуальной ориентации у животных в особых, экспериментальных
условиях. Когда, например, десяток диких утят-самцов на первые 75 дней жизни
поместили в клетку и не позволяли им в течение этого периода встретиться с
самками, они выросли с устойчивыми гомосексуальными наклонностями. Когда их
выпустили в пруд, где были и самцы, и самки, они полностью игнорировали
представительниц противоположного пола и пытались создать гомосексуальные пары
друг с другом. Это продолжалось долго, почти в течение всей их жизни, и ни
одной самке изменить ситуацию не удалось. Голуби, разбитые на пары одного
пола и помещённые в клетки, также пытались совокупляться друг с другом и
создавать моногамные отношения. Два самца, которым пробовали привить сексуальные
инстинкты подобным образом, прошли вместе весь цикл воспроизведения потомства
— вместе строили гнездо, высиживали яйца и растили птенцов. Яйца, конечно,
были подложные, взятые из гнезда нормальной пары, но они были приняты сразу,
поскольку каждый из самцов-гомосексуалов считал, что их снёс его партнёр.
Если бы любого из этих голубей поместили в естественные условия, где в его поле
зрения попала бы самка, нет сомнений, что он не обратил бы на неё никакого
внимания. К этому моменту гомосексуальная ориентация уже стала устойчивой и
сохранялась как минимум на протяжении полного цикла воспроизведения
потомства.
Лжеимпринтинг человека влияет не только на его сексуальное поведение, он
определяет также и отношения между родителями и детьми. Насколько ребёнок
может привыкнуть к родителям другого вида, ещё не известно. Знаменитая история
про Маугли (брошенного или потерянного ребёнка, выращенного и воспитанного
волчицей) в реальной жизни так полностью и не воплотилась, а осталась лишь в
литературе, но если бы это всё же произошло, нет никаких сомнений, что
ребёнок, выращенный в стае волков, полностью усвоил бы привычки своих приёмных
родителей.
Обратная же ситуация встречается практически повсеместно. Если детёныш
какого-нибудь животного выращивается человеком, то лжеимпринтинг формируется не
только в сознании питомца. Человек также активно воспитывает в себе новые
привычки и относится к животному как к своему ребёнку: он дарит своему чаду
тот же объём эмоций и любви и так же страдает, если возникают какие-нибудь
проблемы.
Подобно тому, как псевдородитель (например, оранжевый шар для утёнка)
обладает определёнными ключевыми характеристиками (большой движущийся объект),
формирующими лжеимпринтинг, псевдоребёнок тоже будет лучше способствовать его
формированию, если будет иметь определённые качества, типичные для
человеческого отпрыска. Маленькие дети беспомощные, мягкие, тёплые, пухленькие, с
большими глазами, а ещё они плачут. Чем большим количеством этих признаков
обладает домашний питомец, тем больше у него шансов наладить со своим
хозяином родительско-детские отношения, основанные на лжеимпринтинге. Многие
детёныши млекопитающих имеют практически все эти качества, поэтому человеку
почувствовать в считанные минуты сформировавшийся лжеимпринтинг любви к ним
ничего не стоит. Мягкий, тёплый котёнок, ищущий мать, или беспомощный пушистый
щенок представляют собой прекрасный образ ребёнка, устоять перед которым
могут немногие. Если некоторые из детских качеств, присущих этим животным,
выражены более отчётливо, чем у настоящего ребёнка, преувеличенные стимулы,
исходящие от питомца, могут оказывать влияние даже более сильное, чем стимулы
естественные, и лжеимпринтинг начнёт работать ещё более интенсивно.
Животное, играющее роль псевдоребёнка, имеет один большой недостаток: оно
слишком быстро вырастает. Даже очень медленно развивающийся детёныш достигает
возраста активного взрослого животного в несколько раз быстрее, чем это
требуется ребёнку. Как только подобное происходит, он зачастую становится не-
управляемым и свою привлекательность теряет, но человек славится своей
изобретательностью и предпринимает различные шаги для того, чтобы с этим
недостатком справиться. Путём многовековой селекции ему удалось создать более
инфантильные виды домашних животных, так что, например, нынешние собаки и кошки
представляют собой версии диких собратьев, больше похожие на младенцев. Они
остаются более игривыми, менее независимыми и в течение долгого времени
служат в качестве заменителей детей.
В отношении некоторых пород собак (комнатных, "игрушечных") этот процесс
доведён до гротеска. Они не только ведут себя ещё более по-детски, они и
выглядят как дети, и звуки издают соответствующие. Их анатомические параметры
изменены, чтобы максимально напоминать очертания тела ребёнка, даже когда они
вырастают. В таком обличье они могут успешно играть роль псевдоребёнка не
только в течение нескольких месяцев взросления, но и на протяжении десятка
лет, а то и дольше, то есть на протяжении времени взросления обычного
ребёнка. Более того, они обладают качеством, которого у настоящих человеческих
отпрысков даже нет: они остаются похожими на детей всё время.
Хороший пример — пекинес. Дикий предок пекинеса, как и всех домашних пород
собак, — волк; это животное весит до 65 килограмм или даже больше. Вес
среднестатистического взрослого европейца примерно такой же — около 70 килограмм.
Вес новорождённого младенца колеблется между 2 и 5 килограммами, в среднем
чуть больше 3 килограмм. Словом, если соотнести волка и нормального
псевдомладенца, то первого пришлось бы уменьшить так, чтобы его вес составлял
примерно 1/15 от первоначального, естественного веса. Пекинес со своей массой от
3 до 5 килограмм (в среднем около 4.5 килограмм) олицетворяет триумф такого
превращения. Пока вроде бы всё хорошо: собачка соответствует ребёнку по весу
и, даже повзрослев, имеет первое из неотъемлемых качеств младенца — небольшие
размеры. Но необходимы ещё некоторые модификации: лапы типичной собаки
слишком длинны по сравнению с её телом, пропорции напоминают больше взрослого
человека, чем ребёнка с короткими конечностями. Долой лапы! С помощью
тщательной селекции можно выводить особей со всё более и более короткими лапами,
пока собака не будет способна лишь переваливаться с ноги на ногу. Это не только
скорректирует пропорции, но и сделает животное ещё более неуклюжим и
беспомощным. Опять же — ценные качества ребёнка, но чего-то всё-таки не хватает.
Собака достаточно тёплая на ощупь, но недостаточно мягкая; её естественная
шерсть дикого зверя слишком короткая, жёсткая и грубая. Что ж, возьмёмся за
шкуру! Опять на помощь приходят чудеса селекции, позволяющие вырастить
длинную, мягкую, гладкую, шелковистую шерсть, создающую необходимое ощущение
детской супермягкости. Дальнейшие усовершенствования не обойдут и естественные
отличительные черты тела дикого животного. Ему придётся приобрести округлые
формы, глаза станут больше, а хвост короче. Стоит только взглянуть на
пекинеса , чтобы понять, что и это было проделано с успехом. Уши торчали вверх и
были слишком оттопыренными. Сделав их больше и мягче, покрыв длинной
ниспадающей шерстью, мы получили возможность превратить их в подобие формирующейся
детской причёски. Голос у волка слишком низкий, но уменьшение размеров тела
повлияло и на него, придав ему более высокую тональность. Ну, и, наконец,
лицо. У волка морда слишком удлинённая, поэтому здесь тоже требуется
вмешательство генетической "пластической хирургии". Неважно, что операция деформирует
челюсти и сделает процесс питания затруднённым, — она просто необходима!
Таким образом, морда пекинеса становится сплющенной и больше похожей на лицо
младенца. Кроме того, мы опять выиграли — собака стала совершенно беспомощной
и зависимой от своих псевдородителей, которым приходится специально для
своего любимца готовить еду и выполнять другие родительские обязанности. И вот
перед нами сидит наш пекинес — псевдоребёнок, мягкий, пухленький,
беспомощный, с плоской мордой и большими глазами, готовый стать воплощением лжеим-
принтинга любого впечатлительного взрослого, оказавшегося поблизости. И это
работает, причём работает так хорошо, что люди не только заботятся о таких
животных, но и живут с ними, таскают их с собой повсюду, нанимают им врачей и
даже хоронят их, как людей, а в наследство оставляют большие суммы, словно
своим детям.
Я не критикую сложившуюся ситуацию, а всего лишь констатирую факты. Трудно
понять, почему столько людей относятся к подобным действиям негативно: ведь
человек всего лишь следует одному из своих базовых инстинктов, удовлетворить
потребности которого естественным путём ему зачастую не удаётся. Ещё труднее
понять, почему некоторые люди, не имея ничего против именно этого инстинкта,
осуждают все остальные. Многие испытывают отвращение, например, к лжеимприн-
тингу сексуальному и отрицают саму возможность поклонения фетишам или
совокупления между двумя мужчинами, но в то же время приветствуют родительские
чувства по отношению к «карманным» собачкам и одобряют кормление домашних
обезьянок из детских бутылочек. Почему же они разграничивают эти действия? С
биологической точки зрения между ними нет практически никакой разницы: оба
явления основаны на лжеимпринтинге, и оба представляют собой отклонения от
нормального человеческого поведения. Но хотя они оба должны быть
классифицированы как биологические аномалии, ни одно из этих явлений вреда окружающим, то
есть индивидам, отношения к ним не имеющим, не наносит. Мы можем
придерживаться мнения, что для фетишистов или бездетных любителей животных было бы
лучше наслаждаться преимуществами полноценной семейной жизни, но это проблемы
их, и у нас нет никаких причин испытывать по отношению к ним враждебные
чувства.
Приходится признать тот факт, что проживание в "людском зверинце" неизбежно
сопровождается неудобствами, связанными с различными аномалиями поведения. Мы
обречены реагировать необычным образом на необычные стимулы. Наша нервная
система к ним не приспособлена, и поведенческий механизм иногда даёт сбои.
Как подопытные животные или узники зоопарков, мы можем вдруг почувствовать
странную, а порой и опасную привязанность, а то и пострадать от неправильного
выбора пары. Это может случиться с каждым из нас в любое время, и это всего
лишь одна из многочисленных опасностей существования в "людском зверинце". Мы
все являемся потенциальными жертвами, и самое лучшее, что мы можем сделать,
когда подобные неприятности случаются с кем-нибудь другим, — это проявить
сочувствие , а не бездушную нетерпимость.
ГЛАВА 6.
БОРЬБА
ЗА СТИМУЛ
Приближаясь к пенсионному возрасту, человек частенько мечтает о том, как
будет спокойно сидеть, нежась на солнышке. Ему кажется, что если он
«расслабится» и будет с лёгкостью относиться ко всему, то сможет продлить столь
прекрасную старость. Если ему и удастся свою мечту осуществить, то одно можно
сказать с полной уверенностью: свою жизнь он не продлит, а сократит. Причина
этого очень проста — он прекратит борьбу за стимул, борьбу, в которую все мы,
обитатели "людского зверинца", вовлечены на протяжении большей части нашей
жизни и в случае прекращения или ленивого продолжения которой мы можем
столкнуться с серьёзными проблемами.
Смысл этой борьбы — получить от окружающей среды оптимальное количество
стимулов, но это вовсе не означает, что их количество должно быть
максимальным . Стимулов может быть как чересчур много, так и слишком мало. Оптимальное
же их количество — «золотая» середина — находится где-то между этими двумя
крайностями. Это похоже на регулировку звука радиоприёмника: слишком тихо —
никакого эффекта, слишком громко — вызывает боль. Где-то между этими двумя
точками находится идеальный уровень, а достижение именно такого уровня (по
отношению ко всему нашему существованию) и является целью борьбы за стимул.
Для члена суперплемени это не столь просто, поскольку он чувствует себя
так, как если бы был окружён сотнями поведенческих «радиоприёмников», одни из
которых тихо шепчут, в то время как другие истошно вопят. Если же (в крайних
случаях) все они начнут шептать или же непрерывно издавать одни и те же
монотонные звуки, его одолеет смертельная скука. Если они все одновременно
заорут , ему придётся пережить сильный стресс.
Для нашего древнего племенного предка это серьёзной проблемой не было — он
был занят борьбой за выживание. Всё его время и энергия уходили на то, чтобы
остаться в живых, добыть пищу и воду, защитить свою территорию, избежать
нападения врагов, прокормить и воспитать детей, а также соорудить жилище. Даже
в самые тяжёлые времена все его проблемы были относительно просты. Он не был
подвержен запутанным и сложным разочарованиям и противоречивым чувствам,
ставшим столь типичными в эпоху суперплеменного существования. Он также не
слишком страдал от скуки, связанной с явным недостатком стимулов.
Следовательно, развитые формы борьбы за стимул являются прерогативой обитателя
городского . Мы не найдём их ни у диких животных, ни у первобытных людей,
живущих в естественной среде, но с лёгкостью обнаружим их как у особого вида
городских животных — обитателей зоопарков, так и у городского жителя.
Зоопарки гарантируют своим обитателям регулярную еду и питьё, защиту от
стихии и хищников. Здесь следят за гигиеной и здоровьем, но в определённых
случаях обитатели зоопарков всё же могут оказаться в довольно непростой
ситуации. В этих чересчур искусственных условиях они прекращают бороться за
выживание и бросают все свои силы на борьбу за стимул. Если окружающий мир
достаточного количества стимулов не даёт, им приходится изобретать различные
пути для увеличения их числа. Иногда, когда стимулов становится более чем
достаточно (как у только что пойманного животного, находящегося в панике), они
вынуждены приложить максимум усилий для их уменьшения.
Перед одними видами эта проблема стоит более серьёзно, перед другими —
менее . С этой точки зрения животных можно разделить на два основных типа:
«специалисты» и «оппортунисты». К специалистам относятся те, у кого есть один
основной способ выживания, который является главенствующим в течение всего
времени их существования и от которого они зависят всю жизнь. К таким животным
относятся муравьеды, коалы, панды, змеи и орлы. Пока у муравьедов есть
муравьи, у коал — листья эвкалипта, у панд — бамбуковые ростки, а у змей и орлов
— их жертвы, им не из-за чего напрягаться. Они усовершенствовали свой рацион
до такой степени, что при выполнении этих конкретных требований могут вести
ленивый и не имеющий иных стимулов образ жизни. Орлы, например, более 40 лет
могут прекрасно существовать в маленькой пустой клетке, занимаясь лишь
чисткой своих когтей (разумеется, при условии, что у них будет возможность
ежедневно запускать их в только что убитого кролика).
Оппортунистам повезло гораздо меньше. К ним относятся собаки, волки, еноты,
а также обезьяны, то есть виды, у которых одного универсального способа
выживания нет. Они — мастера на все руки, вечно находящиеся в поисках маленьких
преимуществ, предоставляемых окружающей средой. В естественной среде они
никогда не перестают выведывать и вынюхивать, обследуют всё, вплоть до каждой
мелочи. Они не могут позволить себе продолжительный отдых, и процесс
эволюции, в свою очередь, не перестаёт следить за тем, чтобы так и было. Не
выносящая бездействия нервная система заставляет их постоянно находиться в
движении.
Главным же оппортунистом из всех видов является не кто иной, как сам
человек. Он так же сильно занят исследованиями, как и другие виды. У него так же,
как у них, есть биологически встроенная потребность в получении сильных
стимулов от окружающей среды.
Совершенно очевидно, что от искусственности ситуации в зоопарках или в
городах больше всего будут страдать именно оппортунисты. Даже при обеспечении
прекрасным сбалансированным рационом, идеальным жильём и защитой им станет
беспредельно скучно, они начнут с апатией относиться ко всему и, в конце
концов, превратятся в неврастеников. Чем больше мы понимаем естественное
поведение таких животных, тем очевиднее для нас становится, например, что обезьяны
в зоопарке являются лишь карикатурами на своих двойников, обитающих на воле.
Но животные-оппортунисты легко не сдаются, их реакция на неприятные
ситуации поражает своей изобретательностью. То же самое можно сказать и об
обитателях "людского зверинца". Если сравнить реакции животных в зоопарке с
реакциями, наблюдаемыми нами в "людском зверинце", то мы увидим, что между этими
двумя в высшей степени искусственными средами существует поразительное
сходство .
Борьба за стимул основывается на шести основных принципах, и, на мой
взгляд, будет целесообразным рассмотреть их по порядку, сначала применительно
к животным в зоопарке, а затем — к людям в условиях мегаполиса. Вот эти
принципы .
1. Если стимулы слишком слабы, вы можете усилить свои поведенческие
реакции, создавая лишние проблемы, решением которых сможете потом заняться.
Все слышали о способах экономии труда, но этот принцип касается способов и
увеличения затрат труда. Борец за стимул намеренно придумывает себе работу,
усложняя то, что можно сделать гораздо проще или же не делать вообще.
Наблюдая за диким котом в клетке, можно увидеть, как он подбрасывает в
воздух мёртвую птицу или крысу, а затем бросается за ней и хватает когтями.
Подбрасывая жертву, кот заставляет её двигаться, а значит, "возвращает ей
жизнь", тем самым давая себе возможность ещё раз её «убить». Подобным образом
мангуст, сидящий в клетке, пытается «умертвить» обычный кусок мяса.
Наблюдая за поведением домашних животных, можно заметить то же самое.
Избалованная собака, которую хорошо кормят, приносит мяч или палку к ногам
хозяина и терпеливо ждёт, пока тот бросит этот предмет ещё раз. И как только палка
взлетает в воздух и падает на землю, она становится «жертвой», которую можно
преследовать, ловить, «убивать» и приносить обратно для повторения
представления. Домашняя собака может не нуждаться в пище, но она нуждается в
стимулах.
По-своему не менее изобретателен и посаженный в клетку енот. Когда в
ближайшей реке нет пищи, животное начнёт искать её повсюду, но если реки нет и в
помине, енот приносит пищу в свою заводь, бросает её туда, теряет и затем
ищет опять. Когда же он её находит, то, прежде чем съесть, барахтается вместе
с ней под водой. Иногда этим он даже её уничтожает, превращая, например,
кусок хлеба в месиво, но, независимо от пережитого разочарования, желание
поиска пищи было удовлетворено. Эта особенность поведения животных, кстати, и
послужила причиной создания мифа о том, что еноты моют свою пищу.
В природе есть грызун, носящий название «агути». Внешне он очень напоминает
"морскую свинку" на длинных и тонких ногах. В естественной среде, прежде чем
съесть некоторые овощи он очищает их от кожуры. Он держит овощи передними
лапами и зубами снимает с них кожуру, подобно тому, как мы иногда чистим
апельсин. Он приступит к принятию пищи только после того, как будет снята вся
кожура . Этот инстинкт сохраняется и в неволе: если агути дать полностью
очищенное яблоко или картофелину, животное всё равно будет дотошно их чистить, а
после того как съест, с жадностью приступит к поглощению «корки». Агути
пытается" очистить" даже кусок хлеба.
Эта картина поразительно напоминает ситуацию, наблюдаемую в "людском
зверинце ". Рождаясь в условиях современного суперплемени, мы попадаем в мир, где
человеческая гениальность большинство основных проблем, связанных с
выживанием, уже решила. Подобно животным в зоопарке, мы обнаруживаем, что окружающая
нас среда так и «светится» безопасностью. Большинству из нас, конечно же,
приходится выполнять какую-то работу, но благодаря техническому прогрессу у
нас всё же остаётся достаточно времени для участия в борьбе за стимул. У нас
больше нет необходимости тратить всё своё время на поиск пищи или крова, на
воспитание потомства, охрану территорий или защиту от врагов. Если же вашим
аргументом против этого будет то, что вы никогда не прекращаете работать,
тогда задайте себе один-единственный вопрос: "Можете ли вы работать меньше и
всё же выживать?" В большинстве случаев, пожалуй, придётся ответить «да».
Работа является для современного суперплеменного человека эквивалентом охоты с
целью добывания пищи, и, подобно обитателям зоопарка, он зачастую уделяет ей
времени гораздо больше и подходит к ней с большей тщательностью, чем это
необходимо на самом деле. Он сам создаёт себе проблемы!
Лишь для того, чтобы выжить, работают только те слои суперплемени, которые
подвергаются лишениям, но если им удастся найти свободную минутку, они сразу
же примут участие в борьбе за стимул по одной особой причине: примитивный
племенной охотник, может быть, и «работал» для того, чтобы выжить, но его
задачи были различны и увлекательны. Несчастному члену суперплемени,
вынужденному работать только для того, чтобы выжить, повезло гораздо меньше.
Благодаря разделению труда и индустриализации он вынужден выполнять невыносимо
скучную и однообразную работу — одно и то же изо дня в день, из года в год — как
бы в насмешку над гигантским мозгом, помещённым внутри его черепной коробки.
Если же ему всё-таки удаётся посвятить себе несколько минут, он чувствует
такую же необходимость вступить в борьбу за стимул, как и все остальные в нашем
современном мире, так как проблема стимуляции требует как разнообразия, так и
смысла, как качества, так и количества.
У всех остальных, как я уже говорил, большую часть времени занимает работа
ради самой работы, и, если она достаточно захватывающая, борец за стимул
(бизнесмен, например) может счесть, что он заработал в течение рабочего дня
так много очков, что в свободное время вполне может позволить себе
расслабиться и посвятить себя занятию более спокойному. Он может дремать у камина с
бокалом лёгкого успокаивающего напитка или ужинать в каком-нибудь тихом
ресторанчике . Если он танцует во время ужина, на это стоит посмотреть. Дело в
том, что тот, кто работает, чтобы выжить, тоже может пойти вечером
потанцевать . На первый взгляд кажется, что в этом есть некое противоречие, но при
более детальном рассмотрении оказывается, что между этими двумя танцами
существует масса различий. Крупные бизнесмены не принимают участия в конкурсах
энергичных бальных танцев или в неистовых и безудержных народных плясках. Их
неповоротливое шарканье по полу ночного клуба (небольшое пространство
которого оформлено строго в соответствии с требованиями их низкого стимула) не
имеет ничего общего с соревновательным духом или неудержимостью.
Неквалифицированный рабочий, скорее всего, сможет стать хорошим танцором; опытный
бизнесмен наверняка окажется танцором никудышным. В обоих случаях каждый из них
достигает баланса, что, разумеется, и является целью борьбы за стимул.
Так как данную ситуацию я чересчур упростил, разница между этими двумя
типами выглядит очень похожей на отличительный классовый признак, что на самом
деле вовсе не так. Есть масса скучающих бизнесменов, страдающих от
однообразных офисных заданий, почти таких же монотонных, как упаковка коробок в
фабричном цеху. Им также в свободное время придётся искать более стимулирующие
формы отдыха. Вместе с тем существует множество работ простых, но интересных
и разнообразных. Чем больше повезло с этим рабочему, тем больше он похож ве-
чером на преуспевающего бизнесмена, отдыхающего с лёгким успокаивающим
напитком за приятной беседой.
Ещё одним интересным феноменом является страдающая от нехватки стимулов
домохозяйка. Окружённая современными средствами экономии труда, она, для того
чтобы занять своё время, вынуждена изобретать средства повышения трудовых
затрат, и это не так бесполезно, как кажется. По крайней мере, она может
выбирать , что ей делать, — в этом-то и заключается огромное преимущество
суперплеменного образа жизни. Примитивная племенная жизнь не предоставляла
возможности выбора, всё было направлено только на то, чтобы выжить: тебе нужно
делать это, это и это, иначе ты умрёшь. Теперь ты можешь делать одно, другое
или третье — всё, что хочешь, — до тех пор, пока не осознаешь, что тебе нужно
что-то делать, либо нарушить «золотые» правила борьбы за стимул. Вот так и
домохозяйке приходится чем-то себя занимать, пока её бельё крутится в
стиральной машине.
Возможностей для этого более чем достаточно, такая игра может быть
привлекательнее всего, но в то же время она может пойти в неверном направлении.
Игроку с недостатком стимулов слишком часто кажется, что компенсирующая
деятельность , которой он беспрестанно занимается, в действительности довольно
бессмысленна. В чём смысл перестановки мебели, коллекционирования почтовых
марок или выступления с собакой на очередной выставке? Что это доказывает?
Что даёт? Вот, одна из опасностей борьбы за стимул. Замена настоящей
деятельности, направленной на выживание, остаётся заменой независимо от того, как вы
к ней относитесь. Разочарование может наступить слишком быстро, и тогда с
этим придётся что-то делать.
Есть несколько решений этой проблемы; одно из них, пожалуй, чересчур
радикальное. Эта разновидность борьбы за стимул определяется следующим образом:
"Выживать, поддавшись искушению". Разочарованный подросток, вместо того,
чтобы гонять мяч на поле, может запустить им в оконное стекло. Разочарованная
домохозяйка, вместо того чтобы наказать собаку, может ударить молочника.
Разочарованный бизнесмен, вместо того чтобы выругать двигатель собственного
автомобиля, может отчитать секретаршу. Последствия такого манёвра поразительны:
индивид незамедлительно оказывается вовлечённым в настоящую борьбу за
выживание и борется за свою социальную жизнь. В такие моменты наблюдается
характерная потеря интереса к передвижению мебели и коллекционированию почтовых
марок. После того, как всё становится на свои места, старая и давно забытая
деятельность, служившая в качестве замены чего бы там ни было, вновь
становится довольно привлекательной.
Менее радикальным вариантом можно считать такой способ: "Поддаться
искушению выжить за счёт другого" . Одна из существующих здесь форм заключается во
вмешательстве в эмоциональную жизнь других людей и создании в ней некоего
хаоса, через который (в противном случае) вам пришлось бы пройти самому. Это
принцип злых сплетен; он крайне популярен, так как гораздо более безопасен,
чем действие прямое. В худшем случае вы потеряете некоторых друзей. Если же
сделать всё достаточно умело, может произойти совсем обратное: они станут ещё
более дружелюбными. Если вам удалось сломать им жизнь своими махинациями,
они, возможно, будут нуждаться в вашей дружбе сильнее, чем когда-либо раньше.
Итак, при условии, что вас не уличили в содеянном, эта разновидность может
принести двойную пользу: сильное волнение при виде той драмы, которую они
переживают , и как следствие — усиление их дружеских чувств.
Ещё одна форма выживания за счёт другого, пожалуй, более безвредна. Она
заключается в отождествлении себя с драмой, переживаемой выдуманными героями
книг, фильмов, пьес и телевизионных программ. Эта форма пользуется ещё
большей популярностью, и, чтобы удовлетворить её непомерные требования,
гигантская индустрия растёт не по дням, а по часам. Такой способ не только безопа-
сен и не наносит вреда, но ещё и обходится заметно дешевле. Непосредственная
игра в "выживать, поддавшись искушению" может вам стоить дорого, но этот
вариант позволит борцу за стимул почувствовать себя обольстителем, насильником,
поддаться искушению прелюбодеяния, пережить страшнейший голод, совершить
убийство или грабёж — и всё это он сможет сделать, даже не вставая с мягкого
и удобного кресла.
2. Если стимулы слишком слабы, вы можете усилить свои поведенческие реакции
чересчур активной реакцией на стимул нормальный.
Этот принцип борьбы за стимул связан с чрезмерным потворством своим
желаниям. Вместо того, чтобы придумать проблему, которой затем придётся найти
решение, как в предыдущем случае, вы просто-напросто снова и снова реагируете на
стимул, который уже и так есть, несмотря на то, что он уже давно не оказывает
на вас никакого воздействия и становится лишь средством для занятия себя чем-
либо.
В зоопарках, где публике разрешено кормить зверей, некоторые заскучавшие от
безделья животные будут продолжать есть до тех пор, пока их вес не превысит
все допустимые нормы. Они уже съели всё, что полагалось им по рациону, и
чувства голода больше не испытывают, но лучше лениво жевать, чем вообще не
делать ничего. Они становятся всё толще и толще или заболевают, а иногда и то,
и другое. Козлы съедают горы бумаги и стаканчиков из-под мороженого, они едят
практически всё, что им предлагают. Страусы поглощают даже острые
металлические предметы. Классическим случаем может служить история с одной слонихой.
За ней внимательно наблюдали в течение одного дня, и за этот период (помимо
своего нормального, достаточно питательного рациона) она проглотила следующие
предложенные ей публикой предметы: 1706 земляных орехов, 1330 конфет, 1089
кусков хлеба, 811 пирожных, 198 апельсиновых долек, 17 яблок, 16 клочков
бумаги, 7 порций мороженого, 1 гамбургер, 1 шнурок от ботинка и 1 белую женскую
кожаную перчатку. В зоопарках зафиксированы случаи, когда медведи умирали от
переедания, — таковы жертвы, принесённые борьбе за стимул! Одним из наиболее
странных примеров этого феномена можно считать огромного самца гориллы,
который обычно ел, затем вызывал рвоту и поглощал всё заново, разыгрывая таким
образом собственную версию римского застолья. Ещё дальше зашёл медведь-губач,
который извергал пищу обратно более сотни раз, снова и снова поглощая её с
характерными для своего вида булькающими и всасывающими звуками.
Если же возможности излишнего потакания в еде ограничены, а занять себя
больше нечем, животное всегда может уделять чрезмерное внимание чистоте,
продолжая себя мыть и чистить ещё довольно долго, даже после того, как перья или
мех давно вычищены и блестят. Это также может привести к неприятностям. Мне
вспоминается какаду, у которого осталось всего лишь одно перо — жёлтый
хохолок, а остальное тело стало голым, как у цыплёнка табака. Это, конечно же,
случай крайний, но всё же не единичный. Млекопитающие могут царапать и лизать
голые места на своём теле до тех пор, пока не появятся болячки, тем самым
обрекая себя на раздражение и всё новое раздирание этих болячек.
Для человека, борющегося за стимул, все неприятные формы проявления этого
принципа известны слишком хорошо. В младенчестве это продолжительное сосание
пальца, появляющееся в результате слишком ограниченного контакта с матерью.
По мере взросления мы можем потакать своим слабостям чрезмерным потреблением
пищи, вяло откусывая кусочки шоколада или печенья лишь для того, чтобы
скоротать время, в результате чего становимся всё толще и толще, подобно медведям
в зверинце. Или же мы можем переусердствовать в уходе за собой, подобно
какаду: в этом случае мы, скорее всего, будем грызть ногти или сдирать болячки.
Поглощение напитков только для того, чтобы чем-то себя занять, при условии,
что напитки сладкие, также может привести к ожирению; если же напитки алко-
гольные, они могут вызвать зависимость и болезни печени. Курение может быть
ещё одним средством убить время, и в нём также скрыта возможность неприятных
последствий.
Совершенно очевидно, что борьба за стимул, если она ведётся неверно, таит в
себе множество ловушек. Особенность всех этих средств, служащих для того,
чтобы убить время, заключается в том, что из-за своей примитивности они не
могут быть усовершенствованы. Всё, что можно делать, чтобы хоть как-то
продлить их действие, — это повторять их снова и снова. Для наибольшей
эффективности к ним следует прибегать довольно продолжительное время, а это чревато
неприятностями. Обычно довольно безвредные и используемые для того, чтобы
ненадолго убить время, эти средства несут в себе опасность, если становятся
чрезмерными.
3. Если стимулы слишком слабы, вы можете усилить свои поведенческие
реакции, изобретая новые занятия.
Это — творческий принцип. Если всё уже известное слишком скучно,
сообразительное животное должно придумать что-то новое. Например, находящиеся в
неволе шимпанзе ухитряются внести новизну в свою жизнь, исследуя новые формы
передвижения. Они перекатываются с боку на бок, лениво передвигают ноги и
демонстрируют различные гимнастические упражнения. Если им удастся отыскать
небольшой кусок верёвки, они зацепят её за крышу клетки, повиснут на ней,
держась за оба конца зубами или руками, и будут раскачиваться в воздухе, подобно
воздушным гимнастам в цирке.
Многие животные, чтобы избавиться от скуки, используют посетителей. Если
они не будут обращать внимания на людей, прогуливающихся мимо их клеток, они,
в свою очередь, рискуют также остаться без внимания, но если они возбудят их
любопытство, посетители уж как-нибудь их да развлекут. То, чего может
добиться находчивое животное, поистине потрясает. Если шимпанзе или орангутан плюёт
в сторону посетителей, они с визгом отскакивают от клетки, и это помогает
скоротать денёк. Слон может облить водой из хобота, морж — обрызгать
плавником. Сорока или попугай может привлечь посетителей, распушив перышки, а когда
они начнут их приглаживать — клюнет в палец. Один лев научился манипулировать
аудиторией совершенно замечательным способом. Обычно он мочился (как и коты),
направляя струю горизонтально на вертикальную поверхность, тем самым помечая
её своим запахом. Как-то он направил струю на один из вертикальных прутьев
клетки и обнаружил, что брызги долетели до посетителей и вызвали интересную
реакцию: они с криками отскочили назад. Со временем лев не только научился
лучше попадать в цель, но и придумал новый трюк. После первой струи, когда
первый ряд зрителей отступал, его место сразу же занимали те, кто стояли
сзади и хотели получше разглядеть. Вместо того, чтобы выпустить всё за один раз,
лев приберегал некоторое количество мочи на второй, и таким образом ему
удавалось «порадовать» вновь пришедших.
Можно также клянчить еду (а не отбирать её), что является, конечно,
средством не столь сильнодействующим, но всё же позволяющим достичь тех же
результатов, и используется это многими животными. Необходимо лишь придумать какой-
нибудь особый жест или позу, при виде которых прохожие не могут не поверить в
то, что вы голодны. Обезьяны считают, что надо просто вытянуть руку ладошкой
вверх, но медведям этого показалось недостаточно, и они проявили больше
изобретательности. У каждого из них есть особая манера: один встаёт на задние
лапы и машет передней; другой садится, изогнувшись и обхватив задние лапы
передними; третий засовывает переднюю лапу в пасть; четвёртый будет кивать или
делать подзывающие движения головой. Если медведь сообразительный, ему легко
удастся «выдрессировать» посетителей, приучив их реагировать на эти знаки.
Проблема заключается в том, что для того, чтобы поддерживать интерес посети-
телей, придётся время от времени вознаграждать их — есть то, что они бросают.
Если на эти уступки не пойти, зрители уйдут, и тогда всё, изобретённое
медведем для осуществления социального взаимодействия, окажется напрасным.
Последствия этого мы уже обсуждали: придётся прибегнуть к менее удовлетворяющему
принципу чрезмерного потворства своим желаниям, что приведёт к лишнему весу и
болезням.
Подобных гимнастических упражнений и попрошайничества в естественной среде
встретить невозможно. Все это — изобретения, позволяющие приспособиться к
особым условиям неволи.
В условиях "людского зверинца" этот творческий принцип доходит до
потрясающих крайностей. Я уже отмечал ранее, что разочарование может наступить тогда,
когда искусственно выдуманная борьба за стимул, из-за того, что возможности
её довольно ограничены, часто начинает казаться бессмысленной. Пытаясь
избегать этой ограниченности, человек ищет всё более сложные формы выражения,
которые становятся настолько всепоглощающими и поднимают индивида на такие
высоты познания, что наградам уже нет числа.
Здесь мы уходим из сферы пустяков, существующих для того, чтобы чем-то себя
занять, и вступаем в чарующие миры искусства, философии и науки. Всё это
имеет огромное значение, так как не только позволяет эффективно бороться с
недостатком стимулов, но ещё и делает возможным максимальное использование
самой потрясающей физической собственности человека — гигантского мозга.
Из-за огромной важности, которую приобрели эти сферы для нашей цивилизации,
мы склонны забывать о том, что в определённом смысле они являются не чем
иным, как средствами борьбы за стимул. Подобно пряткам или шахматам, они
помогают скоротать время между колыбелью и могилой тем, кто достаточно удачлив
и может позволить себе вести борьбу не только за элементарное выживание. Я
говорю «удачлив» потому, что, как я уже упоминал ранее, огромное преимущество
суперплеменных условий заключается в том, что мы относительно свободны в
выборе форм нашей деятельности и, когда человеческий мозг может изобрести такие
прекрасные занятия, как эти, мы должны считать, что нам повезло оказаться в
числе борцов за стимул, а не борцов за выживание. Именно человек-изобретатель
является тем, кто ведёт игру изо всех сил. Когда мы штудируем научные труды,
слушаем симфонии, читаем поэзию, смотрим балеты или рассматриваем картины,
нам остаётся только восхищаться бесконечностью человеческой борьбы за стимул
и той невероятной изобретательностью, с которой он её ведёт.
4. Если стимулы слишком слабы, вы можете усилить свои поведенческие реакции
нормальным реагированием на стимулы субнормальные.
Это принцип переполнения. Если внутреннее побуждение к совершению какой-
либо деятельности становится слишком велико, за неимением внешних стимулов,
обычно к ней побуждающих, оно может перелиться через край.
Тому, что в природе никогда не вызовет никакого интереса, в унылых условиях
зоопарка уделяется слишком много внимания. У обезьян это может принимать
форму копрофагии: если им будет нечего жевать, в дело пойдут экскременты; если
не будет возможности обходить свою территорию, сойдут и мелкие перебежки по
клетке. Животное ходит из стороны в сторону до тех пор, пока, благодаря своим
монотонным и бесполезным движениям, не протрёт дорожку на полу клетки — и
всё-таки это лучше чем ничего.
За неимением подходящего партнёра животное может спариться практически с
любым доступным предметом. К примеру, одинокая гиена ухитрилась спариться со
своей круглой миской, опрокинув её на бок и катая туда-сюда под своим телом
так, чтобы та ритмично прижималась к половому члену. Живущий в одиночестве
енот использовал в качестве «партнёрши» своё лежбище: он собирал солому в
тугой пучок, крепко прижимал его к себе и делал характерные движения тазом.
Иногда, когда вместе содержатся животные разных видов, заменой партнёра может
служить и чужеродный сосед. Кистехвостый дикобраз, живший вместе с древесным
дикобразом, постоянно пытался на него взобраться. У этих двух видов мало
общего, и их иглы так заметно отличаются, что связь привела не только к
огромному разочарованию самца, но и оказалась для него крайне болезненной. В
другой клетке вместе с похожим на кенгуру грызуном — африканским долгоногом жила
маленькая обезьяна — беличий саймири, которая была в десять раз меньше него.
Бесстрашная крошечная обезьянка прыгала на спину спящего грызуна и пыталась
совокупляться. В результате об этих тщетных попытках написали в местной
газете . Правда, истолкованы они были совершенно неверно. Там говорилось, что
обезьянка очаровательно забавлялась, "катаясь верхом на спине большого
животного, подобно маленькому пушистому жокею".
Хотя эти сексуальные примеры и напоминают фетишизм, с этим явлением их не
следует путать. Несмотря на случаи "чрезмерной активности", как только в
окружающей среде появляется естественный стимул, животное возвращается к
нормальному поведению. В упомянутых мной случаях самцы, стоит только появиться
самке одного с ними вида, переключают внимание на неё: они не «влюбились» в
то, что заменяло им самок, подобно истинным фетишистам, о которых я говорил в
предыдущей главе.
Необычные совместные проявления "чрезмерной активности" были замечены у
содержащихся вместе самки ленивца и маленькой обыкновенной ночной обезьяны. В
природных условиях эта обезьянка устраивает уютную норку в дупле дерева и
спит там в течение всего дня. Самка ленивца, если бы родила в естественной
среде, носила бы потомство на себе ещё довольно долго. В зоопарке обезьянке
не хватало мягкой тёплой постели, а ленивцу — потомства. Проблема же была
решена ими искусно и довольно просто: во время сна обезьянка плотно прижималась
к телу ленивца.
Этот четвёртый принцип борьбы за стимул работает не столько потому, что
кто-то поставлен в чрезвычайные условия, а скорее наоборот — потому что всё
слишком спокойно, и, несмотря на множество «ветров», "дующих" в "людском
зверинце", человек оказывается в подобных ситуациях довольно часто. То одно, то
другое постоянно препятствует выходу эмоций представителя суперплемени.
Несмотря на полный материальный достаток, среда часто наносит ущерб массе
поведенческих реакций, и в этом случае человек, подобно обитателям зоопарка,
вынужден реагировать на субнормальные стимулы независимо от того, насколько они
второстепенны.
В сексуальной сфере человек имеет гораздо больше возможностей, чем
остальные виды животных, решая проблему отсутствия партнёра путём ипсации, и это —
наиболее распространённое решение, принимаемое человеком. И всё же время от
времени наблюдаются случаи зоофилии, то есть акта совокупления человека с
животным. Такие случаи редки, но не настолько, насколько это кажется
большинству людей. Результаты недавнего исследования, проведённого в Америке,
показали, что в этой стране около 17% мальчиков, выросших на ферме, по крайней
мере, раз в жизни испытали оргазм в результате контакта с животными. На самом
же деле случаи удовлетворения за счёт более лёгких форм сексуального
взаимодействия с животными встречаются гораздо чаще, и в некоторых районах число
таких мальчиков достигало 65%. Обычно предпочтение отдаётся телятам, ослам и
овцам, а иногда и некоторым крупным птицам, таким как гуси, утки и куры. У
женщин случаи зоофилии встречаются гораздо реже: из 6 тысяч американок только
25 испытали оргазм в результате возбуждения животными, обычно собаками. Для
большинства людей всё это кажется противоестественным и отвратительным. Но
факт, что такие случаи вообще существуют, говорит о том, что борцы за стимул
готовы пойти на всё что угодно, лишь бы избежать бездеятельности. Под эту
категорию подпадают и другие формы сексуального поведения, например такие, как
случаи гомосексуальности, основанные на принципе "лучше что-то, чем ничего".
В отсутствие нормального стимула становится достаточным и объект
субнормальный. Умирающий от голода человек будет жевать древесину и другие
вещества, не содержащие никаких питательных элементов, лишь для того, чтобы хоть
что-то жевать. Агрессивно настроенные индивиды за неимением врага, на
которого можно напасть, будут остервенело крушить неодушевлённые предметы или
калечить собственные тела.
5. Если стимулы слишком слабы, вы можете усилить свои поведенческие
реакции, искусственно усиливая выбранные стимулы.
Этот принцип касается создания "супернормальных стимулов". В основе его
работы лежит простая предпосылка, заключающаяся в том, что если естественные,
нормальные стимулы вызывают нормальные реакции, то супернормальные стимулы
должны вызывать реакции супернормальные.
Эта идея широко используется в «зверинце» людском, но в обычном, среди
животных, встречается довольно редко. Студенты, изучающие поведение животных,
разработали несколько супернормальных стимулов для подопытных животных, но
наличие данного феномена ограничивается лишь несколькими примерами, один из
которых я и собираюсь описать подробно.
Это результат моего собственного исследования. Некоторое время в большом
птичнике на крыше здания кафедры я держал несколько птиц различных видов. В
какой-то момент их покой был нарушен ночными визитами хищной совы, пытавшейся
нападать через прутья птичника. Чтобы разобраться в этой проблеме, мне
пришлось провести несколько ночных дежурств. Пока я был там, сова так и не
появилась , и, по правде сказать, о ней больше никто не слышал, но, несмотря на
неудачу, я всё же заметил нечто странное — мне бросилось в глаза очень
необычное поведение самих обитателей птичника.
Среди живших там птиц были голуби и что-то вроде маленьких ткачиков: так
называемые, серые рисовки. Эти ткачики, как правило, сидят на жёрдочке
вместе, плотно прижавшись друг к другу. К своему удивлению, я заметил, что
ткачики в птичнике друг друга игнорировали, отдавая предпочтение в качестве
соседей по жёрдочке голубям. Рядом с каждым голубем, плотно прижавшись к его
толстому телу, сидел крошечный ткачик. Довольные маленькие птички уютно
устроились на ночлег, а голуби, хотя поначалу и удивлённые появлением столь
странных соседей, были слишком сонными для того, чтобы по этому поводу что-то
предпринимать, и, в конце концов, так и заснули, устроившись поудобнее. Я был
в полном замешательстве и не знал, как такую странную манеру поведения
объяснить . Эти два вида не росли вместе, а значит, о лжеимпринтинге не могло быть
и речи, да и ткачики не были выведены в неволе. По всем правилам они должны
были устроиться рядом со своими сородичами. Но была и другая проблема: почему
из всех видов птиц в качестве партнёров по сну они выбрали именно голубей?
В последующие ночи своего дежурства у птичника мне удалось понаблюдать за
поведением, ещё более странным. Прежде чем заснуть, крошечные ткачики часто
чистили клювом перья голубей — опять же действие, которое при нормальных
обстоятельствах они совершали бы только с особями своего вида. Ещё более
странным оказалось то, что они начали играть в чехарду, перепрыгивая через спины
своих огромных соседей. Ткачик запрыгивал на спину голубя, затем спрыгивал с
неё на другую сторону, опять запрыгивал обратно, и так далее. Но больше всего
я был удивлён, когда увидел, как одна из маленьких птичек забралась под
голубя и пролезла между его лап. Сонный голубь приподнялся и уставился на что-то,
копошащееся под его круглой грудью. Как только, удобно устроившись, ткачик
успокоился, голубь опустился на него. Так они и сидели, голубь и ткачик с
розовым клювом, торчащим из-под груди голубя.
Такие необычные взаимоотношения нуждались в объяснении. В поведении голубей
ничего странного не было (может быть, за исключением того, что они проявляли
необычайную терпимость), а вот поведение ткачиков требовало изучения более
тщательного. Я обнаружил, что у них был особый сигнал, сообщающий другим
членам вида о том, что они готовы ко сну. Во время бодрствования они держались
друг от друга на расстоянии, но когда приходило время собираться на ночлег,
один ткачик (по-видимому, тот, которому больше всего хотелось спать)
взъерошивал перья и как бы приседал, прижимался к жёрдочке. Это было сигналом для
других сородичей, означающим, что они могут к нему присоединиться и не
получат отпора. Второй ткачик подлетал и, взъерошив перья, садился на жёрдочку
возле первого, за ним — третий, четвёртый и так далее до тех пор, пока все
птицы не оказывались друг с другом рядом на одной жёрдочке. Те, кто прилетал
позже, обычно прыгали на одной лапке позади этого ряда и протискивались в
середину, занимая более тёплое и удобное местечко. Такое поведение птиц дало
мне возможность разрешить мои недоумения.
Взъерошив перья и прижавшись к жёрдочке, ткачики казались больше и круглее,
чем когда летали взад-вперёд. Это и было основным сигналом, означающим:
"Присоединяйтесь ко мне на ночлег". Сидящий на жёрдочке голубь был ещё больше и
круглее, а значит, так или иначе, воспринимался как подающий всё тот же
сигнал, только в гораздо большей степени. Кроме того, в отличие от других видов
птиц в птичнике, у голубей окрас был такой же серый, как у маленьких
ткачиков, а благодаря тому, что они были большими, круглыми и серыми, они подавали
ткачикам некий супернормальный сигнал, против которого маленькие птички
устоять просто не могли. Будучи изначально запрограммированными на такую
комбинацию размера, формы и цвета, ткачики автоматически реагировали на голубей как
на супернормальный стимул для устройства на ночлег, предпочитая их сородичам.
Загвоздка была лишь в том, что голуби не усаживаются в ряд. Ткачик,
прижавшись к голубю и обнаружив, что находится как бы "в конце ряда", прыгает
голубю на спину и, не обнаружив "середины ряда", спрыгивает с другой стороны.
Голубь настолько большой, что должен был казаться целым "рядом ткачиков",
поэтому маленькая птичка и продолжает запрыгивать на него, абсолютно, впрочем,
безуспешно. С огромным упорством ткачик пытается как-то устроиться и,
наконец, протиснувшись под голубя, находит себе уютное местечко "в середине
ряда", между лап большей по размеру птицы.
Как я уже говорил ранее, это один из немногих известных примеров
супернормальных стимулов, который, к тому же, был выявлен без проведения специального
эксперимента. Другие же, более известные, примеры всегда предполагают
создание некоей искусственной ситуации. Кулики-сороки, к примеру, относятся к
виду , строящему гнёзда на земле. Если одно из яиц выкатывается из гнезда, его
втаскивают обратно характерным движением клюва. Если рядом с гнездом положить
другие яйца, птицы затащат туда и их. Если подложенные яйца будут разного
размера, птицы отдадут предпочтение наиболее крупным. Они попытаются втащить
в гнездо яйца, которые по размеру намного больше их собственных, и опять это
говорит о том, что они не могут устоять и реагируют на супернормальный
стимул.
Птенцы серебристой чайки, выпрашивая у родителей пищу, бьют клювами в ярко-
красное пятно, расположенное у кончика клюва взрослых птиц. Родители отвечают
на это срыгиванием для своих питомцев рыбы. Красное пятно является жизненно
важным сигналом: было обнаружено, что птенцы бьют клювом даже в картонные
макеты голов родителей. Различные тесты показали, что другие детали головы
взрослой птицы им абсолютно неважны: птенцы бьют клювом даже в отдельно
взятое красное пятно. Более того, если им дать палку с тремя красными пятнами,
они будут клевать её гораздо сильнее, чем реалистично выполненный макет
головы родителя, и опять палка с тремя красными пятнами является не чем иным, как
супернормальным стимулом.
Есть и другие примеры такого поведения, но этого, пожалуй, вполне
достаточно . Понятно, что существует возможность сделать природу более совершенной — и
это вызывает у некоторых полное отвращение, но причина проста: каждое
животное есть не что иное, как сложная система компромиссов. Противоречивые
требования выживания тянут его в разные стороны. Если, к примеру, животное имеет
чересчур яркий окрас, его без труда обнаружат хищники; если же окрас не
бросается в глаза, ему не удастся привлечь полового партнёра, и так далее. Эта
система компромиссов будет находиться в «расслабленном» состоянии только
тогда, когда требования к выживанию будут уменьшены искусственным путём.
Домашние животные, например, находятся под защитой человека, и бояться своих
врагов у них нет необходимости. Ничем не рискуя, они могут сменить свой
неприметный окрас на ослепительно белый, пёстрый или на любой яркий цвет, но если
их вернуть в естественные условия обитания, они будут настолько бросаться в
глаза, что вскоре станут жертвами своих естественных врагов.
Подобно домашним животным, суперплеменной человек также может позволить
себе игнорировать ограничения природных стимулов, служащие для выживания. Он
может изобретать стимулы, преувеличивать и искажать их в зависимости от своих
потребностей. Искусственно увеличивая их силу — создавая супернормальные
стимулы, — он может усилить свои реакции до невероятной степени. В своём
суперплеменном мире он подобен кулику-сороке, окружённому гигантскими яйцами.
Куда бы вы ни взглянули, везде найдёте признаки супернормальных стимулов.
Нам нравятся цветы, поэтому мы разводим самые крупные и наиболее яркие из
них. Нам нравятся ритмичные движения человека, поэтому мы изобрели
гимнастические упражнения. Нам нравится вкус еды, поэтому мы делаем её ещё более
разнообразной и вкусной. Нам нравятся определённые запахи, поэтому мы производим
духи с сильными ароматами. Нам нравится спать на удобной поверхности, поэтому
мы изобрели супернормальные кровати с пружинами и матрасами.
Можно начать с изучения нашего внешнего вида — одежды и косметических
средств. Во многие мужские костюмы вставляют искусственные плечики. В период
половой зрелости наблюдается заметная разница в росте плеч у разных полов: у
мальчиков они становятся шире, чем у девочек. Это естественный биологический
сигнал мужественности, признак взрослого мужчины. Подкладывание плечиков
добавляет этой мужественности супернормальный признак, и вовсе не удивительно,
что наибольшая тенденция к такого рода преувеличениям существует в самой что
ни есть мужской сфере — среди военных, где для большего усиления эффекта
добавляются жёсткие эполеты. Увеличение роста также является одним из признаков
взросления, особенно у мужчин, поэтому неотъемлемой частью многих мужских
костюмов является какой-либо высокий головной убор, создающий впечатление
супернормального роста. Мы, вне всяких сомнений, ходили бы на ходулях, если бы
это не создавало столько неудобств.
Если мужчины хотят казаться намного моложе, они носят накладки, скрывающие
лысины, вставные зубы, заполняющие стареющие рты, и пояса, удерживающие
отвисшие животы. Известно, что молодые руководители, желающие казаться намного
взрослее, нередко прибегают к искусственной седине.
У молодой девушки увеличивается грудь и становятся шире бёдра, что говорит
о её половом развитии. Излишне подчеркнув эти особенности, она может усилить
сигналы своего пола. Она может поднять, обозначить или увеличить грудь
множеством различных способов. Затянув талию, она может подчеркнуть ширину бёдер.
Она может также увеличить размер ягодиц и бёдер — тенденция, получившая
наибольшее распространение во времена турнюров и кринолинов.
Другая возрастная перемена, сопровождающая взросление женщины, — это
увеличение длины ног по сравнению с остальным телом. Длинные ноги, таким образом,
могут означать определённую сексуальность, а особенно длинные ноги делают
сексуальную привлекательность ещё больше. Безусловно, сами по себе ноги стать
супернормальным стимулом не могут, так как являются чем-то естественным (хотя
небольшую услугу могут оказать и высокие каблуки), но искусственное
увеличение длины ног часто появляется в эротических изображениях женщин. В
результате исследования изображений красоток оказалось, что ноги девушек обычно
рисуют неестественно длинными, иногда почти в полтора раза длиннее, чем у
моделей, для этих изображений позирующих. Очень короткие юбки считаются
сексуально привлекательными не только благодаря демонстрации обнажённой плоти, но и
благодаря иллюзии более длинных ног, возникающей по контрасту с длинными
юбками.
Огромное множество супернормальных стимулов можно наблюдать в мире женской
косметики. Чистая гладкая кожа всегда сексуально привлекательна. Её гладкость
можно увеличить, прибегнув к помощи пудры и кремов. Во времена, когда было
важно подчеркнуть, что женщине не приходится трудиться на солнцепёке,
косметика оказывала ей огромную услугу, придавая коже абсолютную белизну. Когда
условия изменились, и для женщины стало важным подчеркнуть, что она может
позволить себе удовольствие погреться на солнышке, загорелая кожа приобрела
огромную значимость. И опять под рукой оказались косметические средства,
придающие коже оттенок загара. Когда-то в прошлом для женщины было важно
продемонстрировать своё здоровье, и тогда в ход шло неимоверное количество румян.
Ещё одной отличительной чертой кожи женщины является то, что её волосяной
покров гораздо беднее, чем у мужчин. И вновь супернормального эффекта здесь
можно добиться, прибегая к различным формам депиляции, удаляя с помощью
бритвы или воска крошечные волоски на ногах или же болезненно выщипывая
растительность на лице. Брови у мужчин обычно намного гуще, чем у женщин, поэтому
и здесь супернормальной женственности можно достичь при помощи выщипывания.
Добавьте ко всему этому супернормальную косметику для глаз, губ и ногтей,
духи, а иногда и румяна для сосков, и станет совершенно очевидно, насколько
старательно мы используем супернормальный принцип борьбы за стимул.
В предыдущей главе мы уже говорили о том, до каких размеров можно увеличить
мужской половой член, сделав его супернормальным фаллическим символом. В
обычной одежде ему до сих пор не очень-то удавалось показать себя, за
исключением, впрочем, краткого момента славы в эпоху гульфиков. Сегодня нам
приходится довольствоваться лишь супернормальными кисточками на меховой сумке
шотландского горца, висящей в области лобка.
Странный мир афродизиаков полностью ориентирован на супернормальные
сексуальные стимулы. В течение многих веков и во многих культурах стареющие
мужчины прибегали к различным искусственным средствам, пытаясь увеличить свою
потенцию. Перечень афродизиаков насчитывает более 900 различных наименований,
включая такие как горб верблюда, экскременты крокодила, сперма оленя, гусиный
язык, суп из зайчатины, львиный жир и гениталии лебедя. Несомненно, многие из
этих вспомогательных средств сослужили свою службу, но не из-за химических
свойств, а из-за того, что за них пришлось заплатить непомерно высокую цену.
На Востоке размолотый в порошок рог носорога ценился в качестве средства,
оказывающего супернормальное сексуальное воздействие, настолько высоко, что
некоторым видам носорогов грозило вымирание. Не все афродизиаки, впрочем,
следовало употреблять внутрь: одни нужно было втирать в кожу, другие курить,
нюхать или носить на теле. Кажется, что всё, начиная от ароматизированных
ванн и заканчивая нюхательными порошками, было направлено на то, чтобы
сделать стимулы более сильными.
Современная фармакология ориентирована на удовлетворение сексуальных
потребностей в меньшей степени, но, несмотря на это, она всё-таки переполнена
супернормальными стимулами различного рода. Здесь есть и снотворные таблетки
для супернормального сна, и различные стимуляторы нервной системы для
супернормальной активности, и слабительное для супернормального испражнения, и
туалетные принадлежности для супернормальной чистоты тела, и, наконец, зубная
паста для супернормальной улыбки. Благодаря человеческой изобретательности
вряд ли найдётся какая-либо естественная деятельность, для которой не было бы
придумано хоть какого-то искусственного стимулятора.
Мир коммерческой рекламы есть не что иное, как кипящая масса
супернормальных стимулов, каждый из которых пытается превзойти все остальные. С
появлением конкурирующих фирм, продающих практически одинаковые товары,
супернормальная борьба за стимул приобрела огромное значение. Каждый товар должен быть
представлен в более стимулирующем виде, чем конкурирующий с ним товар другого
производителя, а это требует предельной концентрации внимания покупателей на
особенностях его формы и цвета.
Важной чертой супернормального стимула является то, что он не подразумевает
преувеличения всех составляющих того нормального стимула, на котором основан.
Кулик-сорока реагировал на подложенное ему супернормальное яйцо только с
точки зрения его размера; по форме, цвету и фактуре от нормального яйца оно
ничем не отличалось. Эксперимент же с птенцами чаек продвинулся ещё на шаг
вперёд. В нём жизненно важные красные пятна были преувеличены, а другие (менее
значимые) отличительные особенности родителей отсутствовали. Таким образом,
налицо был двойственный процесс: усиление важных стимулов и в то же время
исключение менее важных. В процессе проведения эксперимента это было сделано
лишь с целью демонстрации того, что для появления необходимой реакции вполне
достаточно красных пятен. С другой стороны, такой шаг, при помощи которого
отсекалось всё ненужное, должен был также способствовать большей концентрации
внимания на красных пятнах.
Во многих супернормальных стимулах человека этот двойственный процесс
применяется необычайно эффективно. Его можно выделить в качестве
дополнительного, второстепенного принципа борьбы за стимул. Суть его заключается в том,
что при искусственном усилении выбранных стимулов для возведения их в ранг
супернормальных можно достичь ещё большего эффекта, исключая остальные
стимулы, несущественные. При одновременном создании субнормальных стимулов
супернормальные стимулы кажутся намного сильнее. Это принцип экстремизма стимулов.
Если мы хотим развлечь себя книгами, пьесами, фильмами или песнями, мы
автоматически посвящаем себя этому. Самую суть этого процесса мы называем
«инсценировкой». Повседневные действия, произведённые так, как если бы они
происходили в реальной жизни, были бы недостаточно увлекательными, — их необходимо
преувеличить. Работа принципа экстремизма стимулов подтверждает, что
незначительные детали убираются, а значительные раздуваются до неимоверных размеров.
Даже в наиболее реалистичных школах актёрского мастерства или (если уж на то
пошло) в документальных фильмах и книгах всё ещё действует негативный
процесс: всё, что неважно, сокращается, а значит, в ход идёт непрямая форма
преувеличения. В более стилизованных представлениях, например в опере, прямые
формы преувеличения имеют большее значение, и поэтому очень интересно
наблюдать , насколько далеки от реальности могут быть голоса, костюмы, жесты,
действия и сюжеты и, несмотря на это, они всё же оказывают сильнейшее
воздействие на человеческий мозг. Если это кажется странным, стоит вспомнить
эксперимент с чайками: птенцы были готовы реагировать на макеты родителей, состоящие
из чего-то, слишком отдалённо напоминающего взрослую чайку, — из палки с
тремя красными пятнами. Наша реакция на в высшей степени стилизованные обряды
оперы, пожалуй, не менее странна.
Яркой иллюстрацией этого же принципа служат детские игрушки и куклы.
Например, в лице тряпичной куклы некоторые черты преувеличены, а другие
отсутствуют вообще. Глаза становятся огромными чёрными пятнами, в то время как брови
просто исчезают. Рот растянут в широченной ухмылке, в то время как нос
уменьшен до двух маленьких точек. Входя в магазин игрушек, вы попадаете в мир кон-
траста супернормальных и субнормальных стимулов. Более реалистично выглядят
лишь игрушки для детей старшего возраста — в них столь разительных контрастов
нет.
То же самое можно сказать и о рисунках самих детей. В изображениях
человеческого тела черты, которые они считают наиболее существенными, всегда
увеличены; те же, которые для них не важны, обычно уменьшены или отсутствуют
вообще . Как правило, наиболее непропорционально увеличенными бывают голова, глаза
и рот. Это как раз те части тела, которые для маленького ребёнка имеют самое
большое значение, так как служат для визуального восприятия и общения. Уши же
никакой особой выразительностью не обладают, поэтому они сравнительно не
важны, а, следовательно, зачастую просто упускаются.
Зрительный экстремизм такого рода очень распространён и в искусстве
первобытных людей. Размеры голов, глаз и ртов обычно супернормальны по сравнению с
размерами тела, а другие черты, как и в детских рисунках, уменьшены. Тем не
менее, в разных случаях для преувеличения выбираются различные стимулы. Если
изображается бегущий человек, необычно длинными становятся его ноги. Если
человек просто стоит и ничего не делает ни ногами, ни руками, они могут быть
изображены в виде неких обрубков или же отсутствовать вообще. Если статуэтка
доисторического периода должна была демонстрировать плодовитость, её черты,
говорящие о воспроизведении потомства, становились супернормальными, а всему
остальному ни малейшего внимания не уделялось. У такой фигурки огромных
размеров живот, неимоверно выступающие ягодицы, широкие бёдра и большая грудь,
но в то же время могут отсутствовать ноги, руки, шея или голова.
Графические манипуляции такого рода часто воспринимаются как некое уродство
— как будто красоте человеческого тела нанесён ущерб и она искажена со злым
умыслом. Ирония же заключается в том, что, если бы критики обратили внимание
на собственное тело, они обнаружили бы, что оно не совсем «совершенно». Вне
всяких сомнений, они не меньше обременены «деформирующими» супернормальными и
субнормальными принципами, чем дети или первобытные художники.
Притягательность экстремизма стимулов в искусстве определяется тем, как эти
преувеличения варьируются в зависимости от случая и места, а также тем, как
при помощи модификаций образуются новые формы гармонии и равновесия. В
современном мире такого рода зрительные преувеличения наиболее часто встречаются в
рисованных мультипликационных фильмах, а некую особую их форму следует искать
в карикатурных изображениях. Профессиональный карикатурист берёт естественно
преувеличенные черты лица своей жертвы и делает эти (и без того существующие)
преувеличения ещё большими, уменьшая при этом то, что внимания не привлекает.
К примеру, большой нос можно увеличить до такой степени, что, в конце концов,
его размер окажется вдвое или даже втрое больше настоящего, причём, несмотря
на это, лицо станет ещё более узнаваемым. Дело в том, что мы опознаём
отдельно взятые лица, сопоставляя их в сознании с неким идеализированным «типичным»
человеческим лицом. Если у какого-то конкретного лица есть некие определённые
атрибуты, которые сильнее или слабее, больше или меньше, длиннее или короче,
темнее или светлее, чем у того лица, которое мы считаем «типичным», они
оказываются тем, что мы запоминаем лучше всего. Чтобы нарисовать хорошую карика-
ТУРУ г художник должен интуитивно чувствовать, какие именно черты являются для
нас отличительными, а затем супернормализовать наиболее сильные из них и суб-
нормализовать слабые. В основном это практически тот же принцип, который
применяется в рисунках детей и первобытных людей, за тем лишь исключением, что
внимание карикатуриста, прежде всего, концентрируется на индивидуальных
особенностях .
Для всех видов творчества, связанных со зрительным восприятием, на
протяжении практически всей их истории был характерен экстремизм стимулов.
Супернормальные и субнормальные модификации в изобилии присутствуют почти во всех
формах раннего искусства, но с течением времени в европейском искусстве стал
всё более доминировать реализм. На художников и скульпторов легла нелёгкая
задача — изображать внешний мир настолько точно, насколько это возможно, и
только когда в XIX веке технике (благодаря изобретению фотографии) удалось
взять эту нелёгкую ношу на себя, художники, наконец, смогли вернуться к более
свободной манипуляции темами. Сначала их реакция была очень медленной, и,
хотя цепи были разорваны ещё в XIX веке, лишь в XX от них удалось избавиться
окончательно. По мере того, как экстремизм стимулов стал заявлять о себе всё
громче, одна за другой прокатились волны протеста, и вновь воцарилось
правило: "Усиливай нужное и отсекай лишнее".
Когда современные художники стали использовать подобного рода манипуляции в
изображении человеческого лица, это вызвало бурю недовольства. Такие картины
отказывались признавать, считая их упадническим безумием, как будто они
являлись отображением некой новой болезни XX века, а не возвратом к одному из
основных принципов искусства — желанию вести борьбу за стимул.
Мелодраматические преувеличения человеческого поведения в театральных постановках, балетах
и операх, а также усиленные до крайности человеческие эмоции, выраженные в
песнях и стихах, были с радостью приняты, но для принятия такого же
экстремизма стимулов в видах творчества, связанных лишь со зрительным восприятием,
потребовалось некоторое время. Когда стали появляться абстрактные картины,
люди, готовые в полной мере наслаждаться полной абстракцией любого
музыкального действа, отзывались о них как об абсолютно бессмысленных, но ведь музыку
никто и никогда не запихивал в эстетическую "смирительную рубашку" и не
заставлял её отображать лишь естественные звуки!
Я определил супернормальный стимул как искусственное преувеличение стимула
естественного, но это может быть применимо и к стимулу изобретённому.
Позвольте в качестве примера привести два показательных случая. Вне всяких
сомнений, розовые рубки красивой девушки есть не что иное, как абсолютно
естественный биологический стимул. Если она специально выделяет их, крася более
яркой губной помадой, она, несомненно, преобразует их в стимул
супернормальный. Здесь всё просто, и это как раз один из тех примеров, на которых до сих
пор было сконцентрировано наше внимание.
А как насчёт нового блестящего мотоцикла? Он может быть фактором не менее
стимулирующим, хотя сам по себе является не чем иным, как стимулом,
искусственно изобретённым. Такой естественной биологической модели, с которой его
можно было бы сравнить, чтобы понять, был ли он супернормализован или нет, не
существует. И всё же, если мы посмотрим на различные мотоциклы, мы с
лёгкостью выделим те, которые, на наш взгляд, обладают некоторыми супернормальными
качествами: они больше по размеру и впечатляют гораздо сильнее, чем все
остальные . На самом деле производители мотоциклов не менее ориентированы на
создание супернормальных стимулов, чем производители губной помады. Ситуация
же с мотоциклами подвержена изменениям больше, так как никакой естественной
биологической основы, которую следует учитывать, здесь нет, но по существу
процесс ничем не отличается. Как только изобретается новый стимул, он сам
вырабатывает свою основу. На любой момент истории мотоциклов можно сделать
эскиз того мотоцикла, который был типичен, наиболее распространён, а,
следовательно, и «нормален» для того или иного периода. Вместе с тем можно сделать
эскиз необычайно роскошного и дорогого мотоцикла, который в то или иное время
был транспортным средством супернормальным. Единственное отличие между этим
примером и примером с губной помадой заключается в том, что "нормальная
основа", от которой зависит существование мотоцикла, изменяется с развитием
технического прогресса, в то время как естественно розовые губы остаются всё
теми же естественно розовыми губами.
Итак, мы видим, что супернормальный принцип не только широко применим, но и
затрагивает практически все наши стремления. Освобождённые от проблем,
связанных с выживанием, мы выжимаем последнюю каплю стимулов из всего, что
только попадается под руку. В результате иногда созданные нами же стимулы мы
оказываемся неспособными «переварить». Загвоздка при наделении стимулов большей
мощью заключается в том, что мы, будучи вынужденными реагировать на них ещё
сильнее, рискуем полностью израсходовать свои силы. Мы измучены и начинаем
соглашаться со словами Шекспира:
...Раскрасить розу, злато позлатить,
Обрызгать ароматами фиалку...
Напрасный это и пустой излишек.
Но в то же время мы вынуждены признать и правоту Оскара Уайлда, сказавшего,
что "только крайность ведёт к успеху". Итак, что же мы делаем? Всё очень
просто — мы пускаем в ход ещё один принцип борьбы за стимул. Его суть
заключается в следующем: так как супернормальные стимулы настолько сильны, что,
пытаясь реагировать на них, мы можем израсходовать все силы, нам следует время от
времени менять элементы, выбираемые для усиления. Другими словами, мы меняем
характер перемен. Обычно переключения такого рода крайне драматичны, так как
происходит глобальное изменение всего ранее намеченного курса, и всё же это
не означает, что следование конкретному курсу в борьбе за стимул
прекращается. Вовсе нет, изменяется лишь расстановка супернормальных акцентов, и,
пожалуй, самый яркий пример работы этого принципа — мир модной одежды и
аксессуаров.
В женской одежде, где сексуальность стоит на первом месте, этот принцип
положил начало тому, что профессионалы в области моды называют "законом смены
эрогенных зон". Сама по себе эрогенная зона — это область тела, наделённая
нервными окончаниями, реагирующими на прикосновение сексуальным возбуждением.
Основными считаются область половых органов, грудь, рот, мочки ушей, ягодицы
и бёдра; иногда к этому списку добавляются шея, подмышки и пупок. Женская
мода направлена, разумеется, не на осязание, а на демонстрацию (или закрытие)
этих чувствительных областей. В крайних случаях все эти области могут быть
либо открыты, либо, наоборот, закрыты, как у арабских женщин в национальных
одеждах. Тем не менее, в большинстве суперплеменных сообществ, как правило,
одни области демонстрируются, в то время как другие остаются закрытыми. В
качестве альтернативы можно, будучи одетой, подчеркнуть одни зоны, оставив
другие без внимания.
Закон смены эрогенных зон заключается в том, что, по мере того, как
проходит время и меняется мода, концентрация внимания на одной области сменяется
концентрацией внимания на другой. Если современная женщина подчёркивает одну
зону слишком долго, её привлекательность теряется, а значит, для того чтобы
вновь вызвать к ней интерес, необходим новый супернормальный шок.
В последнее время две основные зоны — грудь и ягодицы, — в большинстве
случаев оставаясь сокрытыми, всё же подчёркивались множеством различных
способов. Например, для увеличения этих форм подкладывают что-либо в нужных
местах; чтобы подчеркнуть формы, носят облегающую одежду. Иногда же, оставляя
эти области под покровом тени, стараются обнажить другие участки плоти
настолько , насколько это возможно. Когда дело касается демонстрации груди,
вырезы могут начинаться от пупка, но длина платьев при этом значительно
увеличивается. Когда зона интереса меняется и юбки становятся короче, поднимается
линия шеи. Во времена популярности голых талий и пупков другие зоны, как
правило, тщательно прикрывают, вплоть до того, что начинают носить очень длинные
брюки.
Для дизайнеров модной одежды огромная проблема заключается в том, что их
супернормальные стимулы связаны с основными биологическими особенностями. Тот
факт, что существует лишь несколько наиболее важных зон, создаёт строгие
ограничения и вынуждает дизайнеров прибегать к опасно повторяющимся циклам, и с
этой трудной задачей им удаётся справиться только благодаря своей выдающейся
изобретательности. Впрочем, всегда можно манипулировать зонами головы: мочки
ушей можно подчеркнуть серёжками, шею — шейным платком, лицо — косметикой.
Закон смены эрогенных зон действует и здесь, так как, когда в моду входит
особенно яркий макияж глаз, губы становятся бледнее и очерченными менее
чётко .
Циклы мужской моды следуют курсом практически противоположным. Мужчина в
последнее время ориентирован, скорее, на демонстрацию своего положения, чем
на подчёркивание сексуальности. Высокое положение означает возможность иметь
досуг, а наиболее характерным костюмом для досуга является спортивная одежда.
Специалисты, изучающие историю моды, обнаружили, что практически всю одежду
современного мужчины можно классифицировать как "одежду, в прошлом
спортивную" . Такое происхождение можно проследить даже у костюмов наиболее
официальных.
Вот, как работает эта система. В любой конкретный момент истории
существовал некий многофункциональный костюм, подходящий для элитного вида спорта,
считавшегося популярным на тот момент. Ношение такого костюма означало, что у
вас достаточно времени и средств для занятий этим видом спорта. Такую
демонстрацию статуса можно супернормализовать, если использовать этот костюм в
качестве одежды повседневной, даже не имея к данному виду спорта никакого
отношения. Сигналы, испускаемые спортивной одеждой, говорят: "У меня достаточно
свободного времени"; почти то же самое они могут означать и тогда, когда
человек никакого отношения к спорту не имеет, так как позволить себе им
заниматься не может. Через некоторое время, когда такая одежда становится
общепринятым повседневным костюмом, она теряет своё воздействие. Тогда на смену
этому виду спорта должен придти новый, с его новым, не менее необычным
костюмом.
В XIX веке средством для демонстрации высокого положения английских
джентльменов была охота. Специально для таких случаев была разработана практичная
одежда: пальто обрезалось спереди, и таким образом сзади получалось некое
подобие фрака. Джентльмены отказались от больших мягких шляп и начали носить
жёсткие цилиндры (послужившие прототипом защитных касок). Этот костюм получил
широкое распространение, как только приобрёл статус принадлежности к элитному
виду досуга. Сначала в качестве повседневной одежды этот несколько
модифицированный охотничий костюм стали использовать молодые люди знатного
происхождения (молодые жизнелюбы того времени). Это воспринималось как верх дерзости.
Мало-помалу эта тенденция получила широкое распространение (молодые жизнелюбы
повзрослели), и к середине XIX века фрак и цилиндр стали обычной повседневной
одеждой.
Члены общества, желающие продемонстрировать сигналы, свидетельствующие об
их способности позволить себе супернормальный отдых, почувствовали
необходимость заменить цилиндр и фрак, ставшие общепринятыми и традиционными, на что-
то новое. Элитными видами спорта оказались стрельба, рыбная ловля и гольф.
Элита стала носить котелки и пиджачные костюмы в клетку, мягкие спортивные
шапочки переросли в фетровые шляпы. С наступлением XX века пиджачный костюм
приобрёл статус деловой одежды и стал более тёмных расцветок. "Привычный
костюм", состоящий из цилиндра и фрака, стали использовать только для особых
случаев, например, для свадебных торжеств. Он мог служить и в качестве
вечернего наряда, но здесь его практически уже догнал пиджачный костюм, отобрав
длинные фалды для создания смокинга.
Как только пиджачный костюм утратил свою дерзость, его тоже постарались за-
менить чем-то, имеющим большее отношение к спорту. Охота для этого уже не
годилась, а вот верховая езда всё ещё была в почёте — и вот мы опять "на коне".
Вскоре короткая куртка наездника стала известна как "спортивная куртка".
Забавно , что, как только её стали так называть, свою истинно спортивную функцию
она сразу же утратила. Она превратилась в новую повседневную одежду, каковой
остаётся и по сей день, хотя постепенно начала проникать и в мир деловых
людей. В кругах наиболее дерзких модников (под видом особого рода смокинга) она
проникла даже в святая святых — на официальные вечерние приёмы.
Вместе со спортивной курткой в повседневную жизнь постепенно входил и
трикотажный джемпер с воротом «поло». Поло было ещё одним элитным видом спорта,
и ношение джемпера с высоким воротником, считавшегося принадлежностью этой
игры, мгновенно придавало его счастливому обладателю определённый статус. Но
и эта столь характерная деталь одежды свою дерзкую привлекательность уже
потеряла: её шёлковый двойник был недавно впервые надет со смокингом. Магазинам
тотчас же пришлось пережить нашествие молодых людей, требующих этот самый
последний удар по формальности. Возможно, такой джемпер и утратил своё
воздействие в качестве повседневной одежды, но как одежда вечерняя он всё ещё был
способен шокировать, а значит, расширялась и сфера его распространения.
В течение последних пятидесяти лет встречались и другие аналогичные случаи.
Блейзеры яхтсменов с латунными пуговицами носили те, кто никогда не ступал на
борт яхты; лыжные костюмы носили люди, никогда не видевшие покрытой снегом
горы. До тех пор, пока какой-нибудь вид спорта будет престижным и
дорогостоящим, его будут грабить, лишая костюмных сигналов.
В течение XX столетия престижные виды спорта до определённой степени
заменила традиция ездить в более тёплые климатические условия. Это началось со
всеобщего увлечения Французской Ривьерой. Приезжающие туда туристы начинали
носить свитера и рубашки, подобные тем, что носили местные рыбаки. Вернувшись
домой, они надевали модифицированные модели этих же свитеров и рубашек,
демонстрируя тем самым возможность позволить себе такой дорогостоящий отдых. На
рынке сразу же появилась новая линия повседневной одежды.
В Америке у состоятельных мужчин, занимающих высокое положение, стало
модным иметь ранчо, где они одевались в модифицированную ковбойскую одежду.
Тотчас же многие молодые городские жители, ранчо не имевшие, появились на улицах
в ковбойских костюмах (ещё более модифицированных). Можно, конечно, полагать,
что на них оказали влияние вестерны, но в это не очень-то верится, так как в
этом случае такой костюм по-прежнему оставался бы маскарадным, а вот если
современные настоящие мужчины, занимающие высокое положение, носят его во время
отдыха, тогда всё в порядке и вскоре он получит широкое распространение.
Вам может показаться, что ни один из этих примеров не объясняет
эксцентричности в одежде юноши-подростка, который не считается с условностями и носит
галстуки, длинные волосы, шейные платки, разноцветные шарфы, браслеты,
ботинки с пряжками, брюки-клёш и рубашки с кружевными манжетами. Из какого вида
спорта он всё это взял? Если говорить о девочке-подростке с её коротенькой
юбкой, то здесь всё понятно: помимо того, что она переместила свою эрогенную
зону на бёдра, она лишь "вырвала лист эмансипации" из мужской книги моды и
украла спортивный костюм, чтобы носить его каждый день. Теннисная юбка 30-х
годов и юбка для катания на коньках 40-х годов XX века были уже практически
готовыми мини-юбками; для превращения в повседневную одежду дерзкому
дизайнеру оставалось лишь слегка их модифицировать. Ну а разодетый молодой человек?
Что же он-то такое делает? Принимая во внимание недавно заявившую о себе
молодёжную субкультуру, ответ, кажется, заключается в том, что появилась
необходимость создания нового, гармонирующего с ней костюма, который имел бы как
можно меньше общего со столь ненавистной субкультурой взрослых. Статус в
молодёжной субкультуре с деньгами практически не связан, но зато имеет много
общего с сексуальной привлекательностью и половой зрелостью. Это вовсе не
означает, что в одежде молодых людей появилось много деталей женской одежды
потому, что они стали женоподобными (расхожее мнение старших); скорее, это
говорит о том, что они более ориентированы на демонстрацию своей сексуальной
привлекательности. В недавнем прошлом внимание этому уделяли в основном
женщины , но сейчас это касается обоих полов. На самом деле это можно считать
возвратом к мужской манере одеваться, существовавшей ещё до XVIII века. Мы
можем стать свидетелями возвращения и усовершенствованной косметики для
мужчин. Трудно сказать, как долго продлится этот этап, потому что всё это
постепенно начнут перенимать и мужчины взрослые, которых и так уже раздражают
молодые люди, выставляющие свою сексуальность напоказ. Возвратом к демонстрации
качеств самца молодые люди, принадлежащие к молодёжной субкультуре, нанесли
удар по самому больному месту: ведь сексуальная потенция у мужчин сильнее
всего в 16-17 лет. Отказавшись от одежды, говорящей об элитном отдыхе, и
заменив её одеждой, говорящей о сексе, они выбрали идеальное оружие, и всё же —
молодёжь взрослеет. Было бы интересно посмотреть, что будет лет через
двадцать , когда появится новая молодёжная субкультура.
Значит, практически всё, что мы носим сегодня, есть не что иное, как
результат принципа борьбы за стимул, заключающегося в характере перемен,
направленных на то, чтобы вызвать шок от внезапной новизны. То, что дерзко
сегодня, становится обычным завтра и приевшимся послезавтра, и мы быстро
забываем, откуда это взялось. Кто из мужчин, облачаясь во фраки и цилиндры,
осознаёт, что надевает костюм сквайра конца XVIII века, отправлявшегося на охоту?
Сколько бизнесменов, одетых в тёмные пиджачные пары, осознают, что подражают
одежде некоего спортсмена начала XIX века? А сколько молодых людей, одетых в
спортивные куртки, считают себя наездниками? Сколько юношей, одетых в рубашки
с открытым воротом и широкие вязаные свитера, считают себя средиземноморскими
рыбаками? И сколько девушек в мини-юбках считают себя теннисистками или
фигуристками?
Шок проходит, новый стиль быстро усваивается, и тогда на место одного
стимула должен придти другой. Но мы можем быть полностью уверены: каким бы
дерзким ни было сегодняшнее нововведение в мире моды, завтра оно станет
респектабельным, а затем из моды выйдет, превратившись в напыщенную формальность, так
как на его место придёт нечто новое и мятежное. Только постоянно сменяясь,
крайности в мире моды, эти супернормальные стимулы дизайна, могут добиться
влияния на массы. Возможно, необходимость есть не что иное, как мать
изобретения, но, если говорить о супернормальных стимулах, затрагивающих мир моды,
будет верным и то, что новизна есть не что иное, как мать необходимости.
Итак, мы рассмотрели пять принципов борьбы за стимул, которые связаны с
усилением поведенческих реакций индивида. Иногда же появляется необходимость
в тенденции совершенно противоположной. Когда это происходит, вступает в силу
шестой и последний принцип.
6. Если стимулы слишком сильны, вы можете ослабить свои поведенческие
реакции , снижая способность реагировать на эмоции, поступающие извне.
Этот принцип связан с "отсечением лишнего". Для некоторых животных в
зоопарке заключение оказывается пугающим и приводит к стрессам, особенно когда
они только что прибыли, переехали в новую клетку или же оказываются в одной
клетке вместе с враждебно настроенными или неподходящими соседями. Находясь в
возбуждённом состоянии, животные могут страдать от переизбытка стимулов.
Когда это происходит, и они не в состоянии ни сбежать, ни спрятаться, им
необходимо выключить стимулы, поступающие извне. Они могут сделать это, просто
забравшись в угол и закрыв глаза. Это, по крайней мере, даёт возможность
избавиться от стимулов визуальных. Чрезмерный, слишком продолжительный сон
(средство, используемое как животными, так и людьми) также годится как некая
особая форма отсечения, но животные не имеют возможности вечно сидеть в углу
или спать.
Бодрствуя, они некоторым образом могут снять напряжение, прибегнув к
«стереотипам» — маленьким уловкам (повторяющимся подёргиваниям, раскачиваниям,
прыжкам, поворотам), которые, благодаря постоянным повторам, стали ещё и
неким успокоительным средством. Дело в том, что для животного, страдающего от
переизбытка стимулов, окружающая среда кажется настолько странной и пугающей,
что любое, даже самое бессмысленное действие (если только оно давно знакомо)
будет действовать успокаивающе — как будто в толпе встретился старый друг.
Такие стереотипы можно наблюдать в любом вольере: огромные слоны ритмично
покачиваются взад-вперёд; молодой шимпанзе раскачивается из стороны в сторону;
белка бегает по кругу, подобно гонщику по вертикали; тигр трётся носом о
решётку до тех пор, пока не обдирает его до крови.
Если некоторые модели поведения, связанные с переизбытком стимулов, время
от времени наблюдаются у животных, страдающих от скуки, в этом нет ничего
удивительного, так как стресс, вызванный крайней нехваткой стимулов, в
известном смысле ничем не отличается от стресса, вызванного их переизбытком.
Обе эти крайности неприятны, и связанный с ними дискомфорт вызывает
стереотипную реакцию, так как животное отчаянно пытается избавиться от них и
вернуться к стимулам умеренным — «золотой» середине, которая и есть цель борьбы
за стимул.
Если обитатель "людского зверинца" начинает испытывать переизбыток
стимулов, он также прибегает к принципу "отсечения лишнего". Когда различные
принципы громогласно заявляют о себе и начинают конфликтовать друг с другом,
ситуация становится невыносимой. Если мы в состоянии убежать и спрятаться,
тогда всё в порядке, но наши обязательства по отношению к жизни в суперплемени
этого сделать обычно не позволяют. Мы можем закрыть глаза и заткнуть уши, но
здесь нужно нечто большее, чем беруши и повязка на глаза.
В крайнем случае, мы прибегаем к искусственным средствам: принимаем
успокоительные таблетки, снотворное (иногда так много, что уходим от проблем
навсегда) , чрезмерное количество алкоголя и различные наркотические вещества.
Этот вид борьбы за стимул можно назвать "химическим сном". Для того чтобы
ответить на вопрос: "Почему именно так?", стоит подробнее коснуться сна
естественного .
Огромная ценность нормального ночного сна заключается в том, что он даёт
нам возможность разобраться в хаосе прошедшего дня и разложить всё по
полочкам. Представьте офис, куда за день приходят горы документов, бумаг и писем.
Столы завалены ими доверху, и работники не могут справиться с потоком
материалов и информации. В течение дня им не хватает времени, чтобы всё это
разобрать ; они отправляются домой, оставив в офисе полный беспорядок. На
следующее утро поток документов возобновится с новой силой, и ситуация мгновенно
выйдет из-под контроля.
Если в течение дня мы страдаем от переизбытка стимулов в результате того,
что наш мозг получает слишком много новой информации (большей частью
противоречивой и трудно поддающейся классификации), мы ложимся спать в состоянии,
похожем на то, в каком был оставлен в конце рабочего дня только что
упомянутый офис. Но нам повезло больше, чем перегруженным работой сотрудникам: ночью
в «офис», находящийся в нашей черепной коробке, кто-то приходит, всё
разбирает и аккуратно раскладывает по полочкам, готовя его к натиску следующего дня.
Этот процесс, происходящий в мозгу человека, мы и называем «сном». Во время
сна мы можем отдохнуть физически; практически так же мы можем отдохнуть, если
просто пролежим всю ночь. Но, бодрствуя, мы не будем видеть сновидения,
следовательно, основной функцией сна является сновидение, а не отдых наших ус-
тавших членов. Мы спим для того, чтобы видеть сновидения, и видим их большую
часть ночи. Новая информация укладывается в нашей голове, и мы просыпаемся с
отдохнувшим мозгом, готовые начать ещё один трудный день.
Если дневная жизнь становится слишком напряженной, и мы испытываем слишком
сильный переизбыток стимулов, обычный механизм сновидений подвергается
серьёзным испытаниям. Это приводит к пристрастию к наркотикам, а также грозит
опасностями, связанными с "химическим сном". Мы тщетно надеемся, что
наркотики или лекарства создадут некое подобие сновидений. Но они, хотя и могут
эффективно способствовать отключению от информации, хаотично поступающей извне,
как правило, ничего общего с позитивной функцией сновидения — сортировкой и
размещением информации — не имеют. Когда их действие проходит, временное
обманчивое облегчение исчезает, а проблема остаётся. Таким образом, это
средство обречено разочаровывать, а в придачу ко всему ещё и вызывать зависимость.
Возможен ещё один вариант — это стремление к так называемому сну-медитации,
где похожее на сон состояние достигается благодаря специальным занятиям,
таким как йога и тому подобное. Все состояния, похожие на транс или ступор,
которые достигаются благодаря йоге, гипнозу и некоторым магическим и
религиозным ритуалам, имеют общие свойства. Ритмичные повторения слов или движений
приводят к состоянию отстранённости от нормальных внешних стимулов, что может
уменьшить тот огромный и зачастую противоречивый поток информации, от
которого страдает чрезмерно стимулированный индивид. Следовательно, такие состояния
похожи на различные формы "химического снап, но пока о том, какую пользу они
могут приносить, практически ничего не известно.
Если человеку не удаётся избежать продолжительного переизбытка стимулов, он
рискует заболеть умственно или физически. Вызванные стрессом заболевания или
нервные расстройства, если повезёт, могут сами по себе служить лекарством.
Из-за своей беспомощности больной вынужден отключиться от всего, поступающего
к нему извне, и его постель становится его убежищем.
Тот, кто знает свою подверженность переизбытку стимулов, часто вырабатывает
предупреждающий сигнал: могут разболеться старые травмы, распухнуть
миндалины, заныть больной зуб, появиться сыпь или возобновиться головная боль, могут
появиться лёгкие судороги. У многих людей есть такие слабые места, которые,
скорее, старые друзья, чем враги, так как они предупреждают о перенапряжении
и сигнализируют, что во избежание чего-то худшего пора остановиться. Если,
как часто бывает, людей убеждают в необходимости излечиться от этих
незначительных недомоганий, им не следует бояться того, что они лишатся
заблаговременного предупреждения, — можно гарантировать, что вскоре место излеченного
старого займёт какой-нибудь новый подобный симптом. В медицине такое явление
носит название "меняющийся синдром".
Причину страданий членов суперплемени от такого перегруженного состояния
понять довольно легко. Как вид мы изначально были крайне активны и из-за
своих особых потребностей к выживанию пытались узнать как можно больше — нашим
охотящимся предкам досталась непростая роль. Сейчас же, несмотря на то, что
окружающая среда практически находится под контролем, мы всё ещё обременены
нашей древней системой, заставляющей нас быть крайне деятельными и не менее
любопытными. И хотя мы уже достигли той стадии, когда, казалось бы, можно
позволять себе почаще прилечь и подольше отдыхать, так нет же — мы не можем,
вместо этого мы вынуждены вести борьбу за стимул! Поскольку эта борьба — дело
для нас новое, мы ведём её ещё не очень умело: то заходим слишком далеко, то
делаем недостаточно, а это значит, что как только мы чувствуем переизбыток
стимулов и активности или их недостаток, то сразу же пытаемся избавиться от
любой из этих крайностей и заняться чем-то, что должно опять привести нас к
«золотой» середине оптимальных стимулов и оптимальной активности. Наиболее
удачливые оказываются в состоянии сохранять равновесие; остальных же заносит
то в одну, то в другую сторону.
В определённой степени нас выручает то, что мы медленно приспосабливаемся.
Мирно и спокойно живущий сельский житель привыкает к своему образу жизни.
Если бы занятой горожанин внезапно попал в этот мир тишины и спокойствия, ему
вскоре стало бы невыносимо скучно. Если бы сельский житель оказался в центре
суматошной и хаотичной городской жизни, очень скоро она показалась бы ему
полной стрессов. Если вы — житель города, то вам хорошо бы провести выходные
на природе (это действует как дестимулятор) , а если вы живёте в сельской
местности, то для стимуляции совсем неплохо побыть денёк в городе — это
удовлетворяет принципу равновесия в борьбе за стимул. Но стоит задержаться в
непривычной среде подольше — и баланс будет потерян.
Интересно, что мы испытываем гораздо меньше сочувствия к человеку, которому
не удалось приспособиться к низкой степени деятельности, чем к тому, кто не
смог привыкнуть к высокой. Скучающий и бездеятельный человек раздражает нас
больше, чем беспокойный и обременённый заботами. Оба не смогли разумно
повести борьбу за стимул, оба, скорее всего, станут раздражительными и озлобятся,
но мы больше склонны простить того, кто перенапрягся. Причина заключается в
том, что именно повышение уровня на, казалось бы, недосягаемую высоту
способствует, среди прочего, нашему культурному прогрессу. Именно те, кто вновь и
вновь пытается познать то, что нас окружает, станут величайшими новаторами и
изменят мир, в котором мы живём. Тем, кто в борьбе за стимул лучше сохраняет
равновесие и добивается большего успеха, безусловно, тоже удастся что-то
открыть, но, скорее всего, это будут новые вариации на старые темы, а не
кардинально новые принципы. Впрочем, эти индивиды будут более счастливы и лучше
приспособлены к жизни.
Может быть, вы помните, что в самом начале я упомянул, что ставки в игре
необычайно высоки: мы ставим на кон своё счастье, а иногда и рассудок. Из
этого следует, что чересчур любознательные новаторы должны быть относительно
несчастны, и даже иметь склонность к психическим заболеваниям. Принимая во
внимание цель борьбы за стимул, мы можем предсказать, что, несмотря на их
величайшие достижения, жизнь таких мужчин и женщин зачастую очень непроста и
неспокойна. В подтверждение этого у истории есть масса примеров. Упрямство и
беспокойное поведение таких людей требует от нас особого терпения. Мы
интуитивно чувствуем, что это — неизбежные последствия той неуравновешенности, с
которой они ведут борьбу за стимул, но в следующей главе мы увидим, что
далеко не всегда оказываемся столь понимающими.
ГЛАВА 7.
ВЗРОСЛЫЙ
РЕБЁНОК
Детские игры во многом похожи на борьбу взрослых за стимул. Родители
ребёнка берут на себя заботу о его выживании, и поэтому у него остаётся масса
неизрасходованной энергии, сжиганию которой и способствуют игры.
Но есть здесь и некоторые различия. Как мы уже знаем, у взрослых существуют
различные способы ведения борьбы за стимул, один из которых заключается в
изобретении новых моделей поведения. В игре этот элемент гораздо сильнее; для
растущего ребёнка практически любое производимое им действие есть не что
иное, как новое изобретение. Наивность ребёнка, недостаточное знание
окружающей среды заставляют его включиться в бесконечный новаторский процесс. Для
ребёнка всё новое, каждый этап игры несёт какие-нибудь открытия: познание
самого себя, своих способностей и возможностей, а также обретение новых
сведений об окружающем мире. Вовсе не обязательно, что целью игры станет развитие
изобретательности, но всё же это — одна из основных её черт и наиболее ценная
награда за победу.
Исследования и изобретения детства обычно незначительны и мимолётны. Сами
по себе они мало что значат, но если с течением времени удаётся сохранить
способность удивляться, любознательность, желание искать, находить и
познавать, с тем чтобы вести более зрелую борьбу за стимул, оставляющую в тени
менее стоящие альтернативы, тогда можно считать, что выиграна одна из важнейших
битв — битва за творчество.
Многие ломают голову над секретом творчества — я же придерживаюсь той точки
зрения, что в своей основе это не что иное, как распространение важных
качеств ребёнка на взрослую жизнь. Ребёнок задаёт новые вопросы, взрослый
отвечает на старые, взрослый ребёнок находит ответы на новые вопросы. Ребёнок
изобретателен, взрослый продуктивен, взрослый ребёнок продуктивен в своей
изобретательности. Ребёнок открывает для себя окружающий мир, взрослый его
формирует; взрослый ребёнок формирует свои открытия, упорядочивает и
подкрепляет их доказательствами — он творит.
Этот феномен стоит изучить более подробно. Если молодого шимпанзе или
ребёнка поместить в комнату, где есть одна-единственная знакомая ему игрушка,
он, поиграв какое-то время, потеряет к ней всякий интерес. Если ему дать,
скажем, пять знакомых игрушек, он будет играть то здесь, то там, перемещаясь
от одной игрушки к другой. К тому моменту, когда он вернётся к первой, она
опять покажется ему новой и на какое-то время достойной внимания. Если же ему
предложить незнакомую, абсолютно новую игрушку, она сразу же поглотит всё его
внимание и вызовет сильное эмоциональное возбуждение.
Реакция на новую игрушку и есть первый основной элемент творчества, но это
лишь одна стадия процесса. Сильное желание человека, как представителя вида,
делать открытия заставляет нас исследовать новую игрушку и подвергать её всем
испытаниям, какие только приходят в голову. Как только мы заканчиваем наши
исследования, незнакомая игрушка становится знакомой, и тут вступает в силу
наша изобретательность, которая и помогает использовать эту игрушку (или то,
что мы узнали благодаря ей) для постановки и решения новых проблем. Если
путём сопоставления опыта, полученного от различных игрушек, мы смогли увидеть
нечто большее, чем то, с чего начали, наш подход можно назвать творческим.
Если молодого шимпанзе поместить в комнату, где есть, ну, скажем, обычный
стул, он, прежде всего, начнёт исследовать этот предмет: дотрагиваться до
него, бить по нему, кусать, обнюхивать и залезать на него. Через некоторое
время все эти беспорядочные действия станут более структурированными. К примеру,
он может начать прыгать через стул, используя его в качестве гимнастического
снаряда: он «изобрёл» гимнастического коня и «придумал» новое гимнастическое
упражнение. Он умел перепрыгивать через различные предметы и раньше, но делал
это несколько иначе. Сопоставив уже имеющийся опыт с тем, что он получил в
результате исследования новой игрушки, шимпанзе придумывает новые, ритмичные
прыжки. Если впоследствии ему дать нечто более сложное, он воспользуется
ранее приобретённым опытом, привнеся в него некий новый элемент.
На первый взгляд процесс развития кажется очень простым, но он не всегда
позволяет добиться того, чего от него ожидалось изначально. В детстве все мы
проходим через эти стадии исследования, изобретения и созидания, но, став
взрослым, каждый из нас творческого уровня достигает различного. В худшем
случае, если требования окружающей среды слишком жестокие, мы ограничиваем
круг своей деятельности лишь тем, что нам хорошо известно. Мы не рискуем
проводить новые эксперименты, у нас просто нет на это ни сил, ни времени. Если
окружающая среда кажется нам таящей чересчур много опасностей, мы
предпочитаем уверенность разочарованиям: мы возвращаемся к тем безопасным, проверенным
и знакомым занятиям, которым доверяем. Ситуация вокруг нас должна так или
иначе измениться, прежде чем мы рискнём делать новые открытия.
Исследование включает в себя элемент неопределённости, а неопределённость
пугает. Только две вещи могут помочь нам преодолеть эти страхи — две
противоположности: одна — катастрофа, а другая — повышенное чувство защищённости. К
примеру, самка крысы с огромным потомством, которое ей необходимо вырастить,
находится в крайне сложной ситуации. Для того, чтобы прокормить, умыть и
защитить своих детей, ей приходится работать не переставая, у неё практически
не остаётся времени на исследования. Если произойдёт катастрофа (кто-нибудь
разрушит нору, или случится наводнение), она будет вынуждена панически искать
что-то новое. Если же, наоборот, её дети благополучно растут, и ей удалось
запасти много еды, давление ослабевает и, чувствуя себя более защищенной, она
может посвятить познанию окружающей среды больше времени и сил.
Из всего этого следует, что существуют два вида познания: паническое и
защищенное. То же относится и к человеку: во время хаоса и потрясений войны
человеческое общество для преодоления последствий катастрофы, скорее всего,
будет вынуждено прибегнуть к изобретательности, и, наоборот, благополучное и
процветающее общество может быть в высшей степени склонно к открытиям
благодаря сильному и всевозрастающему чувству защищённости. Минимальную же
потребность в открытиях будет испытывать только то общество, которому едва удаётся
сводить концы с концами, а может быть, оно такой потребности не будет ощущать
и вовсе.
Вернувшись к истории нашего вида, несложно заметить, как эти два типа
открытий способствовали прогрессу человечества. Когда наши древние предки
оставили удобства, связанные со сбором фруктов и жизнью в лесу, и переселились на
открытую местность, они столкнулись с серьёзными трудностями. Сложные
требования новой окружающей среды поставили их перед выбором — исследовать или
умереть. Это давление слегка уменьшилось только тогда, когда они превратились
в опытных сплочённых охотников, и опять они оказались на той стадии, когда
еле-еле сводили концы с концами. В результате они находились в таком
состоянии довольно долго — тысячи и тысячи лет; техническое развитие шло крайне
медленно (например, на элементарное усовершенствование таких вещей, как
домашняя утварь и оружие, потребовались сотни лет).
Ситуация улучшилась тогда, когда постепенно появилось примитивное сельское
хозяйство, а окружающая среда стала более контролируемой. Там, где в этом
удалось добиться большего успеха, строились города, и общество шагнуло в
сферу новой, возросшей социальной защищённости. Вместе с этим пришло и
стремление к другому виду познания — защищенному, а это, в свою очередь, привело к
ещё более поразительным результатам, большей защищённости и большему числу
открытий.
К сожалению, дело на этом не кончилось. История восхождения человека к
цивилизации могла бы быть более радужной, но, к несчастью, события слишком
стремительно сменяли друг друга, маятник успехов и катастроф стал
раскачиваться с безумной скоростью. Так как наши начинания абсолютно не
соответствовали нашим возможностям, мы злоупотребляли великолепными социальными
улучшениями и сложными разработками, как только появлялась возможность их
использования. Неспособность разумно обращаться с суперстатусом и супервластью,
навязанными нашим суперплеменным устройством общества, привела к новым, более
неожиданным и более сложным катастрофам, чем когда- либо. Как только суперплемя
подошло к фазе всеобщего процветания, когда защищенное познание стало
работать в полную силу и развились прекрасные новые формы творчества, сразу что-
то пошло не так. Завоеватели, тираны и агрессоры разрушили тонкие механизмы
новых сложных социальных структур, и необходимость в паническом познании
вновь вернулась. Для каждого конструктивного изобретения появлялся его
деструктивный двойник, и этот маятник колебался то в одну, то в другую сторону на
протяжении тысяч лет. Впрочем, это продолжается и по сей день: именно ужасы
атомного оружия привели нас к победе над атомной энергией, и именно победа в
биологических исследованиях может привести нас к ужасам войны с применением
биологического оружия.
Между этими двумя крайностями всё ещё находятся миллионы людей, живущих
неприхотливой жизнью, занимающихся сельским хозяйством и, подобно нашим древним
предкам, возделывающих землю. Кое-где ещё есть и «первобытные» охотники:
остановившись на стадии "сведения концов с концами", они, как правило, тягой к
открытиям не отличаются. Подобно сохранившимся большим обезьянам — шимпанзе,
гориллам и орангутангам, — они имеют потенциал для изобретений и
исследований, но у них нет в этом никакой ощутимой потребности. В результате
экспериментов с шимпанзе, находящимися в неволе, оказалось, что при определённых
обстоятельствах они способны очень быстро развивать свой исследовательский
потенциал: они могут управлять различными механизмами, рисовать картины и
решать всевозможные экспериментальные задачи; но, находясь в естественной
среде, они не строят даже простейших укрытий от дождя. Для них, а также для
сообществ людей, живущих более примитивной жизнью, существование лишь для
"сведения концов с концами" — не слишком сложное и не слишком простое —
притупляет желание делать открытия. Для остальных же из нас одна крайность перетекает
в другую, и мы, ведомые то переизбытком паники, то переизбытком защищённости,
не прекращаем своих исследований.
Время от времени среди нас находятся те, кто, с завистью посмотрев в
прошлое, на "простую жизнь" первобытных сообществ, жалеет о том, что мы когда-
то покинули наш доисторический лес. Иногда даже предпринимаются серьёзные
попытки для воплощения таких мыслей в действие. Симпатизируя этим проектам, мы
должны понимать, что они сопряжены с массой трудностей. Прежде всего,
псевдопримитивные сообщества, которые в последнее время стали появляться в Северной
Америке и других странах, изначально слабы, так как образованы искусственным
путём. Они состоят из индивидов, испробовавших как прелести, так и ужасы
существования в суперплемени. В течение всей жизни они находились в условиях
высокого уровня умственной деятельности и в определённом смысле потеряли свою
социальную «невинность» (а потеря невинности, как известно, процесс
необратимый) .
На первый взгляд может показаться, что у неопримитивного человека всё идёт
хорошо, но это обманчиво. На самом же деле уже изначально возврат к простому
образу жизни бросает вызов бывшему обитателю "людского зверинца". В теории
его новая роль может быть очень проста, на практике же оказывается, что она
сопряжена с множеством новых проблем. Создание псевдопримитивного сообщества
группой бывших жителей города на самом деле есть не что иное, как серьёзный
исследовательский поступок. Именно это, а не формальный возврат к простоте
делает подобный проект столь привлекательным. Но что же происходит, когда
первоначальный вызов принят и трудности преодолены? Будь то сельская община,
живущая в отдалённых районах, или группа, обитающая в пещерах, или же
самоизолировавшаяся псевдопримитивная группа, находящаяся где-то в черте
города, — ответ один и тот же: наступает разочарование, так как монотонность
проникает в мозг, который уже привык к более высокому суперплеменному уровню, и,
следовательно, группа либо распадается, либо начинает действовать. Если новая
деятельность позволяет добиться успеха, сообщество вскоре обнаружит, что оно
становится организованным, число его членов увеличивается, и в мгновение ока
оно снова вернётся к суперплеменной "мышиной возне".
В конце XX века довольно трудно оставаться естественным примитивным
сообществом, подобным эскимосам. Псевдопримитивные сообщества мы в расчёт не берём;
даже стойкие европейские цыгане постепенно становятся жертвами беспрестанно
разрастающегося "людского зверинца".
Трагедия тех, кто хочет решить свои проблемы возвратом к простой жизни (да-
же если им как-то удастся «разгрузить» свой в высшей степени возбуждённый
мозг) , заключается в том, что в своих маленьких мятежных сообществах такие
индивиды по-прежнему останутся крайне уязвимыми: "людской зверинец" вряд ли
оставит их в покое. Их либо будут использовать в качестве местной
достопримечательности и показывать туристам, как поступают сегодня с настоящими
примитивными сообществами, либо (если они станут раздражающим фактором) на них
будут давить и добьются распада. От суперплеменного чудовища не спастись, и
поэтому нам стоит попробовать извлечь из этого максимальную выгоду.
Если уж мы приговорены к сложному существованию в социуме (а это, кажется,
так и есть), тогда вся хитрость состоит в том, чтобы мы могли использовать
его и не позволять ему использовать нас. Если мы знаем, что вынуждены вести
борьбу за стимул, очень важно выбрать наиболее эффективный подход, который
принесёт нам большую выгоду. Как я уже говорил ранее, лучше всего сделать
это, отдав приоритет принципу изобретений и исследований, но не случайно (как
это делают те, кто пытается убежать от социума и очень скоро оказывается в
тупике), а намеренно, направляя свою изобретательность на самую суть нашего
суперплеменного существования.
Учитывая, что каждый член суперплемени волен сам выбирать, как вести борьбу
за стимул, остаётся спросить, почему бы ему почаще не выбирать какое-нибудь
изобретательное решение? Имея огромный неиспользованный исследовательский
потенциал мозга и опыт изобретательности, полученный ещё в детстве,
теоретически он должен отдать предпочтение решению именно этому. В любом процветающем
суперплеменном городе все жители должны быть потенциальными «изобретателями».
Почему же тогда активно занимаются творчеством из них лишь очень немногие, в
то время как остальные удовлетворяются тем, что наслаждаются заимствованными
изобретениями, смотря их по телевизору, или же довольствуются тем, что играют
в простые игры и занимаются теми видами спорта, где возможность проявить свою
изобретательность сильно ограничена? Оказывается, у них есть всё необходимое
для того, чтобы стать взрослыми детьми. Суперплемя, подобно гигантскому
родителю, защищает их и заботится о них, так почему же не все они проявляют
большее и по-детски искреннее любопытство?
Отчасти ответ заключается в том, что дети зависят от взрослых. Животные-
вожаки неизбежно пытаются контролировать поведение подчинённых, и как бы
сильно взрослые своих детей ни любили, они всё равно видят в них растущую
угрозу своему превосходству. Они знают, что с наступлением старости им придётся
уступить дорогу, и делают всё что могут, только бы это оттянуть. Таким
образом, существует сильная тенденция к подавлению изобретательности у молодых
членов общества. Признание ценности их "свежего взгляда" работает против них,
да и сама борьба за это признание требует серьёзных усилий. Когда новое
поколение достигает момента, позволяющего ему в полной мере проявить свою
изобретательность и способность быть "взрослыми детьми", оно уже обременено тяжким
ощущением подчинения. Сопротивляясь этому изо всех сил, оно, в свою очередь,
оказывается перед угрозой, которую представляет собой следующее молодое
поколение , и тогда процесс подавления повторяется вновь.
Только немногие индивиды, чьё детство было совершенно необычным с этой
точки зрения, смогут, будучи взрослыми, достичь высокого творческого уровня.
Сколь же необычным должно быть такое детство? Оно должно либо проходить под
таким сильным давлением, что взрослеющий ребёнок восстаёт против традиций
старших (многие из наших величайших творческих дарований были так называемыми
"трудными подростками", либо он не должен чувствовать на себе никакого
давления вовсе, а испытывать лишь ощущение того, что тяжёлая подчиняющая рука
слегка касается его плеча. Если ребёнка серьёзно наказывать за
изобретательность (которая в принципе мятежна уже по своей природе), он может провести
всю оставшуюся жизнь, пытаясь наверстать потерянное время. Если же ребёнка за
изобретательность поощрять, он может никогда её не потерять, независимо от
давления, которое будут оказывать на него в последующие годы. Оба этих типа
могут внести большой вклад в развитие общества, но творчество второго, скорее
всего, будет меньше страдать от навязчивых ограничений.
Разумеется, наказание и поощрение большинства детей за их изобретательность
относительно пропорциональны, и, войдя во взрослую жизнь, эти дети обладают
как умеренными творческими способностями, так и умеренной способностью
подчиняться: они становятся "взрослыми взрослыми". Они склонны скорее читать
газеты, чем попадать на их страницы. Их отношение к "взрослым детям" двойственно:
с одной стороны, они аплодируют им за то, что те дают столь необходимые им
новшества, но, с другой стороны, они им завидуют. Творческий человек, таким
образом, оказывается не только в замешательстве (так как общество его то
восхваляет, то проклинает), но и испытывает постоянные сомнения по поводу своего
признания.
Современная система образования сделала значительные шаги в сторону
поощрения изобретательности, но ей придётся пройти ещё очень долгий путь, прежде,
чем она сможет полностью избавиться от желания подавить творческий дух.
Академики старшего возраста неизбежно будут видеть в молодых способных студентах
некую угрозу, и, для того, чтобы преодолеть это, учителям потребуется
огромное самообладание. Система разработана с тем, чтобы упростить эту задачу, но
природа лидера всё усложняет. Принимая во внимание обстоятельства, можно
только поражаться тому, что учителям вообще удаётся себя контролировать.
Впрочем, между тем, что происходит в школах, и тем, что происходит в
университетах, есть некоторая разница. В большинстве школ учителя неприкрыто
демонстрируют своё превосходство над учениками, как социальное, так и
интеллектуальное. Учитель использует свой более обширный опыт для подавления более
развитой изобретательности учеников. Возможно, его мозг стал более закостенелым,
чем их, но он скрывает этот недостаток, оперируя огромным количеством
«неопровержимых» фактов. Дискуссии здесь недопустимы, остаются только указания.
(Эта ситуация улучшается, и, безусловно, есть свои исключения, но в общем и
целом такая тенденция всё ещё существует.)
В университете всё меняется: здесь имеется гораздо больше фактов, которые
следует донести до слушателей, но они уже не столь «неопровержимы». Теперь
ожидается, что студент поставит их под сомнение, попытается в них разобраться
и, в конце концов, у него появятся собственные новые идеи.
Но на обеих стадиях (будь то школа или университет) есть ещё что-то, не
лежащее на поверхности, с поощрением интеллектуального развития практически
ничего общего не имеющее, но зато очень сильно связанное с обучением
суперплеменной идентичности. Чтобы лучше в этом разобраться, следует взглянуть на то,
что происходит в более простых племенных сообществах. Во многих культурах
дети, достигшие половой зрелости, должны пройти через впечатляющие обряды
инициации. Их забирают у родителей и собирают в группы. Затем они должны пройти
суровые испытания, зачастую состоящие из истязаний и нанесения увечий. Это
могут быть операции на половых органах или же нанесение ран, ожогов, ударов
хлыстом, муравьиные укусы, но в то же время их посвящают в тайны племени.
Когда ритуалы завершаются, они становятся взрослыми членами общества.
Прежде, чем мы остановимся на связи этих ритуалов с ритуалами современного
образования, важно понять смысл этих двух одинаково пагубных видов
деятельности. Во-первых, они изолируют взрослеющего ребёнка от его родителей. Раньше,
когда с ним что-то случалось, он всегда мог прибежать к ним и найти
поддержку. Теперь впервые ребёнок должен терпеть боль и страх в ситуации, когда
позвать на помощь родителей он не может. (Обряды инициации обычно совершаются
старейшинами в строгой секретности, остальные члены племени к ним не
допускаются .) Это способствует подавлению у ребёнка ощущения зависимости от родите-
лей и переключает его преданность домашнему очагу на преданность всему
племенному сообществу в целом. Усиливает этот процесс и тот факт, что
одновременно ему раскрывают секреты племени, создавая тем самым основу новой
личности, принадлежащей племени. Во-вторых, сила эмоциональных переживаний,
сопровождающая посвящение, способствует тому, что учение племени навсегда
врезается ребёнку в память. Подобно тому, как мы не можем забыть детали какого-
нибудь травматического случая (например, падения с мотоцикла), так и
посвященный в тайну новичок запомнит на всю жизнь секреты, которые открылись ему в
тот страшный момент. Инициация в определённом смысле и положила начало
обучению с нанесением увечий. В-третьих, молодому взрослому становится совершенно
ясно, что, несмотря на его вступление в ряды старших, он всё же исполняет
роль подчинённого, а ощущение власти старейшин, которую он почувствовал на
себе во время посвящения, надолго врежется в его память.
Современные школы и университеты, может, и не мучают своих студентов
муравьиными укусами, но нынешняя система образования имеет поразительное
сходство с древними племенными обрядами инициации. Для начала детей забирают у
родителей и передают в руки "суперплеменных старейшин", которые посвящают их
в «тайны» суперплемени. Во многих странах молодых людей заставляют носить
униформу, для того, чтобы обособить их от остальных и усилить преданность. Их
также могут поощрять на участие в некоторых ритуалах, таких, например, как
пение школьных или университетских гимнов. Суровые испытания племенного
обряда инициации больше не оставляют шрамов на теле (шрамы немецких дуэлянтов в
моду так и не вошли), но физические испытания, наносящие менее серьёзные
увечья, до недавнего времени сохранялись практически повсеместно (по крайней
мере, в школах) в виде вдалбливания знаний ремнём. Подобно ритуальным увечьям,
наносимым половым органам, эта форма наказания всегда имела некий сексуальный
оттенок и не может быть отделена от феномена секса ради статуса. Если
жестокие испытания не исходят от учителя, ученики старших классов зачастую берут
на себя роль "старейшин племени" и подвергают новичков различным истязаниям
собственного изобретения. В одной из школ, например, новички проходят
"травяное посвящение": им под одежду запихивают охапки травы. В другой школе они
проходят "каменное посвящение": их кладут на огромный камень и как следует
отшлёпывают. Ещё в одной из школ новичков заставляют бежать по длинному
коридору, по обеим сторонам которого стоят старшие ученики и толкают их, а в
другой они проходят "земное посвящение" : их держат за руки и за ноги и бьют о
землю столько раз, сколько им лет. В качестве альтернативы в тот день, когда
новый ученик впервые надевает школьную форму, каждый ученик старших классов
может ущипнуть его столько раз, сколько на нём новых предметов одежды. В
редких случаях эти испытания разрабатываются гораздо тщательнее и могут в полной
мере походить на племенной обряд инициации. И даже сегодня такие действия
иногда приводят к смертельному исходу.
В отличие от примитивного племени здесь ничто не может помешать мальчику,
подвергающемуся истязаниям, пожаловаться родителям, но этого практически
никогда не происходит, так как тем самым мальчик может себя опозорить. Многие
родители даже не знают о том, что их дети проходят через тяжкие испытания:
практика древних по отчуждению ребёнка от домашнего очага творит свои
непостижимые чудеса.
Несмотря на то, что эти неофициальные обряды инициации продолжают кое-где
существовать, официальное наказание розгами, применявшееся учителями,
благодаря давлению общественного мнения и изменившейся позиции некоторых учителей
недавно было отменено.
Но если официальное испытание в виде физического насилия постепенно
исчезает , то в виде альтернативы всегда остаётся испытание моральное. В настоящее
время практически повсюду в современной системе образования существует одна
могущественная и впечатляющая форма суперплеменной церемонии посвящения,
известная как экзамены. Они проводятся в строгой и серьёзной ритуальной
атмосфере , когда ученики отрезаны от любой помощи извне. Как и в ритуалах племени
им никто не может помочь; они должны перенести все страдания самостоятельно.
Они могут пользоваться справочниками или же обсуждать сложную проблему в
любой момент, но только не во время закрытых ритуалов ужасных экзаменов.
Условия испытания ожесточаются ещё и ограничением во времени и тем, что экзамены
по различным предметам проводятся практически одновременно и в очень сжатые
сроки — от нескольких дней до нескольких недель. Глобальной целью этих мер
является создание немалых моральных мучений, что снова возвращает нас к
атмосфере примитивных племенных обрядов инициации.
Когда университетские выпускные экзамены позади, к студентам, успешно
прошедшим испытания, начинают относиться как к особым членам взрослой группы
суперплемени. Они надевают мантии, специально разработанные для таких случаев,
и принимают участие в следующем ритуале, носящем название "церемония
присвоения учёной степени", которая проходит в присутствии старейшин-академиков,
одетых в мантии, ещё более впечатляющие.
Университетская фаза жизни студента обычно длится не один год, что для
обряда инициации можно считать сроком довольно долгим. Для некоторых этот срок
становится долгим непереносимо. Изоляция от родительской поддержки и
успокаивающей домашней обстановки, а также пугающие требования экзаменационных
испытаний зачастую оказываются для молодого человека серьёзным стрессовым
фактором. В британских университетах почти двадцать процентов учащихся прибегают к
помощи психоаналитика. Для некоторых ситуация становится невыносимой, и тогда
совершаются самоубийства, уровень которых в университетах необычайно высок —
в три, а иногда и в шесть раз выше среднего у этой же возрастной группы. В
университетах Оксфорда и Кеймбриджа уровень самоубийств выше в семь-десять
раз.
Совершенно очевидно, что все испытания, упомянутые мною выше, с поощрением
и увеличением детской игривости, изобретательности и творчества не имеют
ничего общего. Подобно обрядам инициации примитивных племён, они направлены
скорее на воспитание суперплеменной личности и в таком случае играют важную
связующую роль, но в то же время с творческим развитием этой самой личности
их соотнести нельзя.
Одним из оправданий ритуальных испытаний в системе современного образования
может служить то, что они гарантируют усвоение студентами огромного
количества фактов. Действительно, взрослому человеку (для проявления своей
изобретательности) сегодня необходимо владеть детальными знаниями и обладать навыками
специалиста, а экзаменационные церемонии исключают мошенничество. Кроме того,
можно утверждать, что студентов следует намеренно ставить в стрессовые
ситуации для проверки выносливости. Проблемы взрослой жизни связаны со стрессом, и
если студент ломается под натиском испытаний в системе образования, можно
предположить, что он не вынесет и трудностей, с которыми столкнётся после
окончания университета. Эти доказательства кажутся достаточно убедительными,
но от ощущения разрушения творческого потенциала под тяжёлой пятой ритуалов
системы образования всё же никуда не деться. Нельзя отрицать, что современная
система образования значительно продвинулась вперёд, также верно и то, что
те, кто пережил её тяготы, получил огромную пищу для дальнейших исследований.
В настоящее время в суперплеменах гораздо больше "взрослых детей", чем
когда-либо, и всё же во многих сферах ещё сохраняется тяжёлая атмосфера
эмоционального сопротивления радикально новым, творческим идеям. Господствующие
личности поощряют незначительную изобретательность, проявляющуюся в форме
новых вариаций на старые темы, но оказывают сопротивление той
изобретательности , благодаря которой могут быть раскрыты темы абсолютно новые. В качестве
примера: просто поразительно, как мы снова и снова пытаемся усовершенствовать
что-то примитивное, например двигатель современных автомобилей. Вероятно, к
началу следующего века его будут считать таким же устаревшим, как лошадь или
телегу. Мнение о том, что это всего лишь вероятность, а не абсолют, обязано
своим существованием тому, что в настоящий момент все лучшие умы в этой
области, вместо того, чтобы искать нечто абсолютно новое, полностью поглощены
проблемой менее значительных изобретений: как добиться хотя бы малейших
улучшений в работе уже существующих механизмов?
Тенденция к недальновидности, наблюдающаяся в поведении взрослого
исследователя, свидетельствует о незащищённости мирно живущего общества. Возможно,
по мере нашего продвижения по атомному веку мы достигнем таких вершин
суперплеменной защищённости или же коснёмся таких глубин суперплеменной паники,
что у нас появится большая тяга к исследованиям, дух творчества проснётся в
нас с новой силой и мы станем более изобретательны.
Эта борьба, впрочем, будет нелёгкой, и недавние события в университетах
всего мира это лишь подтверждают. Усовершенствованные системы образования уже
показали свою эффективность настолько, что многие студенты, прежде чем
согласиться, ставят под сомнение всё, что говорят им взрослые. Общество оказалось
не готово к такому повороту событий, было застигнуто врасплох. В результате
оно приходит в ярость, когда группы студентов начинают выражать бурный
протест . Занимающиеся образованием органы власти охватывает ужас: какая
неблагодарность , что же не так?
Если быть до конца честным, ответ на этот вопрос найти не так уж сложно: он
заключён в официальных доктринах этих же самых органов власти. Как только они
встают перед угрозой переворота, им следует задуматься о том, что они сами и
были его причиной, они буквально его требовали. "Думайте самостоятельно, —
говорили они, — будьте находчивы, будьте активны и изобретательны." И тут же
противоречили самим себе, добавляя: "Но делайте всё это, соблюдая наши
условия, так, как мы говорим вам, и, помимо всего прочего, следуйте нашим
традициям" .
Даже для дряхлеющей власти должно быть очевидно, что чем больше будут
следовать первому, тем больше будут игнорировать второе. К сожалению, человек
обладает удивительной способностью не замечать очевидных вещей, если они не
являются хоть сколько-нибудь привлекательными, а именно эта способность и
является причиной многих трудностей, имеющихся в настоящий момент. Требуя
повышенной находчивости и изобретательности, власти не учли силу реакции, и она
быстро вышла из-под контроля. Кажется, они не понимали, что поощряют то, что
и так имеет сильную биологическую поддержку. Они ошибочно считали
находчивость и чувство творческой ответственности качествами, чуждыми мозгу молодого
человека, тогда как на самом деле они были в нём скрыты всё время и только
ждали момента, когда смогут проявить себя в полной мере.
Как я уже отмечал, старые системы образования сделали всё возможное, чтобы
эти качества подавить, требуя жёсткого повиновения правилам, установленным
взрослыми. Они стремились к тому, чтобы ученики, подобно попугаям, повторяли
вдалбливаемые им догмы. Изобретательности приходилось постоянно вести борьбу
за выживание, и поэтому проявлялась она только у некоторых (исключительных)
индивидов. Когда ей всё-таки удалось вырваться на поверхность, её ценность
для общества была неоспоримой, и это, в конце концов, привело к тому, что
сейчас она активно поощряется современной образовательной системой. Подойдя к
этому вопросу рационально, власти поняли, что изобретательность и творчество
приносят огромную пользу социальному прогрессу. В то же время глубоко
укоренившееся желание этих суперплеменных органов удерживать социальный порядок в
тисках своей власти всё ещё существовало, заставляя сопротивляться той
тенденции, в поддержку которой они сами же и выступали. Они ещё более рьяно от-
стаивали свои взгляды, придавая обществу форму, гарантирующую сопротивление
тем новым волнам изобретательности, которым сами же и дали волю, — конфликт
был неизбежен.
Первоначально власти относились к возрастающему экспериментированию
терпимо, как к некоей забаве. Они сохраняли дистанцию, внимательно следя за всё
более смелыми нападками молодого поколения на общепринятые традиции в
искусстве, литературе, музыке, развлечениях, а также на социальные устои, но,
когда эта тенденция стала распространяться на сферы более опасные (такие как
политика и международные отношения), их терпению пришёл конец.
Как только отдельные эксцентричные головы превратились в огромную
недовольную толпу, власти поспешно прибегли к своему наиболее примитивному способу
реагирования — атаке. Вместо привычного терпеливого поглаживания по голове
молодой интеллектуал ощутил удар полицейской дубинки. Живые умы, которые
общество так заботливо воспитывало, вскоре начали страдать, но не от
переутомления, а от силового воздействия.
Мораль для властей очевидна: не давай свободы творчеству, если не ожидаешь,
что люди ею воспользуются. Молодой человек — не глупое, ленивое создание,
которое нужно подталкивать к творчеству; по сути своей это личность творческая,
которая в прошлом лишь казалась ленивой из-за оказываемого на неё давления
сверху.
В ответ власти говорят, что инакомыслящие студенты склонны не к позитивным
новшествам, а к негативным разрушениям. Однако здесь стоит заметить, что эти
два процесса имеют много общего и что одно перерастает в другое только тогда,
когда все остальные пути закрыты.
Секрет заключается в создании такой социальной среды, которая, прежде
всего, была бы способна впитать всю поощряемую изобретательность и новизну. Так
как суперплемена постоянно увеличиваются в размерах, а в "людском зверинце"
становится всё меньше места и всё больше обитателей, требуется тщательное
планирование и богатое воображение, и, помимо всего прочего, со стороны
политиков, руководителей и градостроителей требуется более глобальное понимание
сути биологических потребностей людей, чем то, которое было в недавнем
прошлом.
Чем пристальнее мы смотрим на сложившуюся ситуацию, тем лучше понимаем,
насколько она тревожна. Исполненные благих намерений реформаторы и
организаторы, не покладая рук, работают над тем, что, на их взгляд, является
улучшенными жилищными условиями, и при этом не сомневаются в правильности своих
действий ни на секунду. Кто станет отрицать необходимость постройки большего числа
домов, квартир, больниц, школ или обеспечения большим количеством пищи? А с
тем, что все эти новые удобства в той или иной степени похожи друг на друга,
ничего не поделаешь: человеческое население растёт очень быстро, и, чтобы эти
удобства улучшить, просто не хватает ни времени, ни места. Загвоздка в том,
что, пока новые школы переполняются учениками, полными решимости проявить
свою изобретательность и всё изменить, наступает необходимость в других новых
усовершенствованиях. При этом что-то абсолютно новое становится практически
невозможным. Из-за всевозрастающей и однообразной монотонности эти
усовершенствования неизбежно приводят ко всеобщему стремлению прибегнуть к более
тривиальным способам борьбы за стимул. Если мы не будем достаточно осторожны,
"людской зверинец" вскоре станет напоминать зверинец Викторианской Эпохи, с
крошечными клетками, переполненными мечущимися по ним пленниками.
Некоторые фантасты придерживаются в этом отношении взглядов довольно
пессимистических . Описывая будущее, они изображают жизнь, где люди становятся всё
более и более единообразными, где все усовершенствования практически
остановились на мёртвой точке. Все носят одинаковую серую одежду, повсюду царит
автоматизация. Если новые изобретения всё же появляются, они служат лишь для
того, чтобы ещё сильнее зажать тиски вокруг человеческого мозга.
Можно возразить, что такая картина говорит лишь о недостатке воображения
писателей, но на самом деле это не совсем так. До определённой степени они
просто преувеличивают тенденцию, которая наблюдается в современных условиях.
Это реакция писателей на непрекращающийся рост того, что называется "тюрьмой
проектировщика". Проблема такова, что, по мере того, как новые разработки в
медицине, гигиене, жилищном строительстве и производстве пищевых продуктов
дают возможность эффективно впихнуть всё больше и больше людей в заданное
пространство, творческие элементы в обществе всё больше и больше отклоняются
от своей цели: от решения проблемы качества — к проблеме количества. Пальма
первенства отдаётся тем изобретениям, которые допускают дальнейший рост
повторяющейся посредственности; стимулирующей гетерогенности предпочитают
рациональную гомогенность.
Как сказал один из мятежных проектировщиков, прямая дорожка между двумя
зданиями может быть наиболее эффективным (и самым дешёвым) решением, но это
вовсе не означает, что это — самая лучшая дорожка с точки зрения
удовлетворения потребностей человека. Человеку необходима некая область пространства для
жизни, которая обладает уникальными чертами, неожиданностями, причудливыми
вещами, достопримечательностями и отличительными особенностями в архитектуре.
Без всего этого пространство не имеет никакого значения. Абсолютно
симметричные, правильной формы модели хороши для сооружения крыш или для блоков
массового производства, предназначенных для постройки домов, но использование
подобных моделей в ландшафте полностью противоречит человеческой природе.
Почему так приятно бродить по извилистой загородной дорожке? Почему дети
предпочитают играть на мусорных свалках или в заброшенных зданиях, а не на
безукоризненно чистых, с выдержанными геометрическими пропорциями детских
площадках? Существующая в настоящее время тенденция к простоте дизайна может легко
выйти из-под контроля и использоваться как оправдание недостатка воображения.
Постройки, представляющие минимальную эстетическую ценность, вызывают
положительные эмоции только в контрасте с другими, более сложными строениями. Когда
же они начинают доминировать, результат может быть крайне опасным.
Современная архитектура, создаваемая проектировщиками "людского зверинца", уже в
течение некоторого времени придерживается именно этого курса. Реакцией на
жилищные потребности быстро растущего суперплеменного населения стало появление
во многих городах огромных высотных домов, состоящих из одинаковых,
унифицированных блочных квартир. Оправданием этому может служить снос старых трущоб,
но в результате получается, что, как правило, на их месте воздвигается то,
что в ближайшем будущем превратится в супертрущобы. В определённом смысле это
даже хуже чем ничего, так как, создавая обманчивое впечатление прогресса, эти
строения дают некое чувство удовлетворения и тем самым не оставляют ни
малейшего шанса на реальное улучшение.
Наиболее прогрессивные зоопарки избавляются от старых клеток для обезьян:
директора, увидев происходящее с их обитателями, поняли, что отделка стен
плиткой и улучшение дренажной системы ситуацию не спасут. Власти "людских
зверинцев", вставшие перед проблемой растущего как грибы населения, столь
дальновидны не были. Последствия их экспериментов со сверхплотной унификацией
теперь разбираются в судах по делам несовершеннолетних и в кабинетах
психиатров . В некоторых жилых массивах будущим жителям верхних этажей перед
заселением настоятельно рекомендуют пройти осмотр у психиатра, чтобы тот сделал
заключение об их способности выдержать напряжение, связанное с новым образом
жизни.
Этот факт уже сам по себе должен быть достаточным предупреждением для
архитекторов, открывая перед ними всю чудовищность их недальновидности, но пока
они, по всей вероятности, не придают этим предупреждающим сигналам ни малей-
шего значения. Сталкиваясь с недостатками своих деяний, они говорят, что у
них не было выбора: людей становится всё больше и больше, и всех необходимо
обеспечить жильём. Но какую-то альтернативу всё же нужно найти, вся природа
городских комплексов требует пересмотра. Изнурённым жителям "людского
зверинца " следует вернуть чувство социальной индивидуальности деревенского
сообщества. Факт, которым, кажется, умышленно пренебрегают проектировщики,
заключается в том, что настоящая деревня при взгляде сверху выглядит органично, а не
как некая геометрическая фигура, созданная при помощи точных расчётов. Им не
удалось учесть основополагающие потребности территориального поведения
человека: дома и улицы существуют не для того, чтобы на них смотреть как на что-
то детально спроектированное, а для того, чтобы по ним передвигаться.
Архитектурная среда ежесекундно, ежеминутно должна оказывать своё влияние, по
мере того как мы движемся своими территориальными путями, а модель — плавно
изменяться с каждым новым углом зрения. Когда мы поворачиваем за угол или
открываем дверь, последнее, чего хочет наше навигационное чувство, — это
столкнуться с конфигурацией пространства, которая лишь дублирует обстановку,
только что нами покинутую. А зачастую именно так и происходит, потому что вместо
того, чтобы попытаться представить себя в виде маленького движущегося
объекта, путешествующего внутри, архитектор-проектировщик лишь сверху взглянул на
свою чертежную доску, подобно пилоту бомбардировщика, бросившему беглый
взгляд на цель.
Эти проблемы монотонности и унификации затрагивают, безусловно, практически
все аспекты современной жизни. По мере того, как среда "людского зверинца"
становится всё более сложной, ежедневно растут и опасности, связанные с
большим социальным единообразием. Пока организаторы борются за то, чтобы
заключить человеческое поведение во всё более и более жёсткие рамки, некоторые
другие тенденции развиваются в направлении обратном. Как мы уже видели,
постоянно улучшающаяся система образования молодых людей и растущий достаток
старшего поколения приводят к потребности во всё большем и большем количестве
стимулов, приключений, волнений и экспериментов. Если современному миру не
удастся дать этим тенденциям свободу, завтрашние члены суперплемени будут изо
всех сил стараться изменить мир. У них будет и навык, и время, и энергия для
того, чтобы сделать это, и так или иначе им это удастся. Если они почувствуют
себя заключёнными в тюрьму архитектора, они поднимут бунт. Если среда будет
препятствовать творческим новациям, они разрушат её для того, чтобы построить
заново. Это одна из наиболее серьёзных дилемм, с которыми сталкивается наше
общество, и в будущем эту труднейшую задачу нам предстоит решать.
К сожалению, мы склонны забывать, что, несмотря ни на что, всё же являемся
животными, обладающими и слабыми, и сильными качествами. Мы думаем о себе как
о чистом листе, на котором можно написать всё что угодно, но это не так. Мы
приходим в этот мир с набором основных инструкций, но на свой страх и риск
игнорируем их или просто не соблюдаем.
Политики, руководители и другие лидеры суперплемени могут быть гениями
социальных наук, но этого недостаточно. В мире, который в будущем, вероятнее
всего, будет ещё перенаселённее, они должны стать ещё и хорошими биологами,
так как среди всех этих контролируемых ими проводов, кабелей, пластика,
бетона, кирпича, металла и стекла есть животное — человек, примитивный племенной
охотник, притворяющийся цивилизованным, суперплеменной житель, который
отчаянно пытается сопоставить свои врождённые качества с необычной и новой
ситуацией. Если ему дать шанс, он, вероятно, сможет превратить "людской зверинец"
в великолепный парк для человеческих игр. Если этого шанса не дать, "людской
зверинец" может превратиться в гигантский сумасшедший дом.
Нам, сегодняшним членам суперплемени, было бы интересно посмотреть, что же
произойдёт, а вот у наших детей это вряд ли будет вызывать столь сильный ин-
терес. К тому моменту, когда им придётся нести ответственность за сложившуюся
ситуацию, перед человеческим родом, вне всяких сомнений, будут стоять такие
сложные проблемы, что решение их, скорее всего, будет уже вопросом жизни и
смерти.
Разное
ВВЕДЕНИЕ В ЭЛЕКТРОПРИВОД НАСОСОВ
ОСНОВНЫЕ
ПОНЯТИЯ
Электродвигатель преобразует электрическую энергию (энергию магнитного
поля) в механическую энергию на валу насоса, которая затем преобразуется в
гидравлическую энергию жидкости.
Источник
питания
ф
Электрическое устройство
Электроэнергия
Магнитная
энергия
=а
Механическая
энергия
о
о
о
Выделение
тепла
Выделение
тепла
Выделение
тепла
Нагрузка
Задача электродвигателей: преобразование энергии
Магнетизм
Наиболее характерное магнитное явление - притяжение магнитом кусков железа
- известно со времен глубокой древности. Ещё одной очень важной особенностью
магнитов является наличие у них полюсов: северного (отрицательного) и южного
(положительного). Противоположные полюса притягиваются, а одинаковые -
отталкиваются друг от друга.
ША Ш.
Отталкиваются
> <
Притягиваются
Магнитное поле
Магнитное поле можно условно изобразить линиями в виде магнитного потока,
движущегося от северного полюса к южному. В некоторых случаях определить, где
северный, а где южный полюс, достаточно сложно.
Электромагнетизм
Вокруг проводника, при пропускании по нему электрического тока, создаётся
магнитное поле. Это явление называется электромагнетизмом. Физические законы
одинаковы для магнетизма и электромагнетизма.
Магнитное поле вокруг проводника.
Чем выше ток, тем сильнее магнитное поле.
Магнитное поле вокруг проводников можно усилить, если намотать их на
катушку со стальным сердечником. Когда проводник намотан на катушку, все линии
магнитного потока, образуемого каждым витком, сливаются и создают единое
магнитное поле вокруг катушки.
Чем больше витков на катушке, тем сильнее магнитное поле. Это поле имеет
такие же характеристики, что и естественное магнитное поле, а, следовательно,
у него тоже есть северный и южный полюса.
Вращение вала электродвигателя обусловлено действием магнитного поля.
Основные части электродвигателя: статор и ротор.
Ротор: Подвижная часть электродвигателя, которая вращается с валом
электродвигателя, двигаясь вместе с магнитным полем статора.
Статор: Неподвижный компонент электродвигателя. Он включает в себя
несколько обмоток, полярность которых меняется при прохождении через них переменного
тока (АС). Таким образом, создаётся комбинированное магнитное поле статора.
Статор
Клеммная коробка
Ротор
Подшипник
Вентилятор
Корпус
Соединительный фланец
Электродвигатель.
Вращение под
действием
магнитного поля
Преимуществом магнитных полей, которые создаются токопроводящими катушками,
является возможность менять местами полюса магнита посредством изменения
направления тока. Именно эта возможность смены полюсов и используется для
преобразования электрической энергии в механическую.
N S
N
Полюса можно сменить, изменив направление тока (то есть полярность).
Одинаковые полюса магнитов отталкиваются друг от друга, противоположные
полюса - притягиваются. Можно сказать, что это свойство используется для
создания непрерывного движения ротора с помощью постоянной смены полярности
статора . Ротором здесь, является магнит, который может вращаться.
Чередование полюсов с
помощью переменного тока
Полярность постоянно меняется с помощью переменного тока (АС1) . Далее мы
увидим, как ротор заменяется магнитом, который вращается под действием
индукции. Здесь важную роль играет переменный ток, поэтому будет полезно привести
здесь краткую информацию о нём.
Переменный ток
Под переменным током понимается электрический ток, периодически изменяющий
свое направление в цепи так, что среднее значение силы тока за период равно
нулю. Вращающееся магнитное поле можно создать с помощью трёхфазного питания.
Это означает, что статор подсоединяется к источнику переменного тока с тремя
фазами. Полный цикл определяется как цикл в 360 градусов. Это значит, что
каждая фаза расположена по отношению к другой под углом в 120 градусов. Фазы
изображаются в виде синусоидальных кривых, как представлено на рисунке ниже.
+
*—'
0)
I
0)
авл
Q-
03
X
.^-^
1
X
03
о
0)
с
03
ш
.о
1-
200
150
100
50
0
50
100
150
200
120' 180* 240*
Трёхфазное питание
360*
Трёхфазный переменный ток Трёхфазное питание - это непрерывный
ряд перекрывающихся напряжений переменного тока (АС).
Смена полюсов
Далее объясняется, как взаимодействуют ротор и статор, заставляя
электродвигатель вращаться. Для наглядности мы заменили ротор вращающимся магнитом,
а статор - катушками. Ниже приведено изображение двухполюсного трёхфазного
1 Так принято писать в английской литературе - сокращение от Alternating Current.
электродвигателя. Фазы соединены парами: 1-й фазе соответствуют катушки А1 и
А2, 2-й фазе - В1 и В2 , а 3-й соответствуют С1 и С2. При подаче тока на
катушки статора одна из них становится северным полюсом, другая - южным. Таким
образом, если А1 - северный полюс, то А2 - южный.
А1
В2
С1
*4?
С2
В1
А2
Вращающийся магнит.
Питание в сети
переменного тока
Обмотки фаз А, В и С расположены по отношению друг к другу под углом в 120
градусов. Количество полюсов электродвигателя определяется количеством
пересечений поля обмотки полем ротора. В данном случае каждая обмотка
пересекается дважды, что означает, что перед нами двухполюсный статор. Таким образом,
если бы каждая обмотка появлялась четыре раза, это был бы четырехполюсныи
статор и т.д.
Когда на обмотки фаз подаётся электрический ток, вал электродвигателя
начинает вращаться со скоростью, обусловленной числом полюсов (чем меньше
полюсов, тем ниже скорость).
А1
В2
С2
о
\
120°
С1
В1
А2
Обмотки фаз А, В и С расположены под углом 120° по
отношению друг к другу.
Обмотки фаз и число полюсов 3-фазного
электродвигателя. Слева: 2-полюсный. Справа: 8-полюсный.
Вращение
ротора
Ниже рассказывается о физическом принципе работы электродвигателя (как
ротор вращается внутри статора). Для наглядности, заменим ротор магнитом. Все
изменения в магнитном поле происходят очень быстро, поэтому нам необходимо
разбить весь процесс на этапы. При прохождении трёхфазного переменного тока
по обмоткам статора в нем создается магнитное поле, в результате чего
возникают механические усилия, заставляющие ротор вращаться в сторону вращения
магнитного поля.
Начав вращение, магнит будет следовать за меняющимся магнитным полем
статора. Поле статора меняется таким образом, чтобы поддерживалось вращение в
одном направлении.
А1
А1
А1
В2
С1
^
С2
В2
В1
С1
«Л
V
С2
В2
В1
С1
^
С2
В1
А2
Этап 1
А2
Этап 2
А2
Этап 3
Этапы движения.
А1
Подача
переменного
тока АС
В2
С1
Движение тока
в положительном
направлении
Движение тока
в нулевой точке
Движение тока
в отрицательном
направлении
Вращение ротора.
ИНДУКЦИЯ
Введение
В предыдущем разделе мы установили, как обыкновенный магнит вращается в
статоре. В электродвигателях переменного тока АС установлены роторы, а не
магниты. Наша модель очень схожа с настоящим ротором, за исключением того,
что под действием магнитного поля ротор поляризуется. Это вызвано магнитной
индукцией, благодаря которой в проводниках ротора наводится электрический
ток.
В основном ротор работает так же, как магнит. Когда электродвигатель
включен, ток проходит по обмотке статора и создаёт электромагнитное поле, которое
вращается в направлении, перпендикулярном обмоткам ротора. Таким образом, в
обмотках ротора индуцируется ток, который затем создаёт вокруг ротора
электромагнитное поле и поляризацию ротора.
В предыдущем разделе, чтобы было проще объяснить принцип действия ротора,
заменив его для наглядности магнитом. Теперь заменим магнитом статор.
Индукция - это явление, которое наблюдается при перемещении проводника в магнитном
поле. Относительное движение проводника в магнитном поле приводит к появлению
В2
а
а
*&
А1
А1
Этап 1 Этап 2 Этап 3
в проводнике так называемого индуцированного электрического тока. Этот
индуцированный ток создаёт магнитное поле вокруг каждой обмотки проводника
ротора. Так как трёхфазное АС питание заставляет магнитное поле статора
вращаться, индуцированное магнитное поле ротора будет следовать за этим вращением.
Таким образом вал электродвигателя будет вращаться. Электродвигатели
переменного тока часто называют индукционными электродвигателями переменного тока,
или ИЭ (индукционными электродвигателями).
Магнитное поле
ротора создаётся
движением тока,
индуцированным
в его обмотках
Вращающееся
магнитное поле
статора
Модель индукционного электродвигателя переменного тока.
Принцип
действия
Индукционные электродвигатели состоят из ротора и статора. Токи в обмотках
статора создаются фазовым напряжением, которое приводит в движение
индукционный электродвигатель. Эти токи создают вращающееся магнитное поле, которое
также называется полем статора. Вращающееся магнитное поле статора
определяется токами в обмотках и количеством фазных обмоток.
Вращающееся
магнитное
поле статора
Проводник ротора
Взаимодействие магнитных полей.
Вращающееся магнитное поле формирует магнитный поток. Вращающееся магнитное
поле пропорционально электрическому напряжению, а магнитный поток
пропорционален электрическому току.
Вращающееся магнитное поле статора движется быстрее ротора, что
способствует индукции токов в обмотках проводников роторов, в результате чего
образуется магнитное поле ротора. Магнитные поля статора и ротора формируют свои
потоки, эти потоки будут притягиваться друг к другу и создавать вращающий
момент, который заставляет ротор вращаться. Принципы действия индукционного
электродвигателя представлены на иллюстрациях ниже.
Таким образом, ротор и статор являются наиболее важными составляющими
индукционного электродвигателя переменного тока. Они проектируются с помощью
САПР (системы автоматизированного проектирования). Далее мы подробнее
поговорим о конструкции ротора и статора.
Вращение
магнитного потока через
статор (3000 мин 1)
Ротор вращается
медленнее
магнитного потока через
статор (2900 мин 1)
Режим работы (от 1 до 3) : Магнитный поток через статор.
Вращающийся магнитный поток через статор вызван вращающимся магнитным
полем статора, которое сформировалось токами в обмотках.
Разница в частоте
вращения ротора
и статора
составляет: 3000 - 2900 ='
= 100 мин 1
Разница в частоте
вращения
вызывает токи, которые,,
должны индуци- \
роваться в роторе. ч
Эти токи ротора
формируют
магнитный поток через
ротор.
Режим работы (от 2 до 3) : Образование магнитного потока через
ротор. Магнитный поток через ротор вращается с частотой 3000 мин"
1 (как и магнитный поток через статор).
Направление
магнитного
потока через
ротор образует
два магнитных
полюса
Направление
магнитного
потока через
статор образует
два магнитных
полюса.
N
Режим работы (от 3 до 3) : Образование вращающего момента. В
результате притяжения северного магнитного полюса ротора к южному
полюсу статора, и наоборот, образуется усилие между статором и
ротором. Это усилие и создает вращающий момент электродвигателя.
Статор
Статор - это неподвижный электрический компонент электродвигателя. Он
включает в себя несколько обмоток, полярность которых всё время меняется при
прохождении через них переменного тока (АС). Таким образом, создаётся
комбинированное магнитное поле статора.
Все статоры устанавливаются в раму или корпус. Корпус статора
электродвигателей чаще всего изготавливается из алюминия. Сам статор устанавливается в
кожухе статора. Он состоит из тонких пластин электротехнической стали,
обмотанных изолированным проводом. Сердечник состоит из сотен таких пластин. При
подаче питания переменный ток проходит по обмоткам, создавая электромагнитное
поле, перпендикулярное проводникам ротора. Переменный ток (АС) вызывает
вращение магнитного поля.
Для насосов, в основном, используются статоры с двумя, четырьмя и шестью
полюсами, так как частота вращения вала электродвигателя определяет давление
и расход насоса. Можно изготовить статор для работы с различными напряжения-
частотами и мощностями на выходе, а также для переменного количества по-
ми,
люсов.
Статор.
Ротор
В электродвигателях насосов чаще всего используются так называемые «беличьи
колеса» (короткозамкнутые роторы), конструкция которых напоминает барабаны
для белок. При вращении статора магнитное поле движется перпендикулярно
обмоткам проводников ротора; появляется ток. Этот ток циркулирует по обмоткам
проводников и создаёт магнитные поля вокруг каждого проводника ротора. Так
как магнитное поле в статоре постоянно меняется, меняется и поле в роторе.
Это взаимодействие и вызывает движение ротора. Как и статор, ротор изготовлен
из пластин электротехнической стали. Но, в отличие от статора, с обмотками из
медной проволоки, обмотки ротора выполнены из литого алюминия или силумина,
которые выполняют роль проводников.
«Клетка» ротора.
паз ротора отверстие
для вала
"Беличье колесо"
Пластина сердечника ротора.
Обмотки проводников ротора изготовлены из алюминия.
Асинхронные
электродвигатели
В предыдущих разделах мы разобрали, почему электродвигатели переменного
тока называют также индукционными электродвигателями, или электродвигателями
типа «беличье колесо». Кроме того, их ещё называют асинхронными
электродвигателями .
Электродвигатели переменного тока называют асинхронными, потому что
движущееся поле ротора отстает от поля статора.
В электродвигателях переменного тока вращающий момент возникает в
результате взаимодействия между ротором и вращающимся магнитным полем статора.
Магнитное поле обмоток ротора будет стремиться к тому, чтобы приблизиться к
магнитному полю статора, как это было описано раньше. Во время работы частота
вращения ротора всегда ниже частоты вращения магнитного поля статора. Таким
образом, магнитное поле ротора может пересекать магнитное поле статора и
создавать вращающий момент. Эта разница в частоте вращения полей ротора и
статора называется скольжением и измеряется в %. Скольжение необходимо для
создания вращающего момента. Чем больше нагрузка, а, следовательно, и вращающий
момент, тем больше скольжение.
Частота вращения
ротора —^
с.
v
Синхронная частота
вращения поля статора
Скольжение = 100(Синхронная частота вращения - частота вращения ротора) =
Синхронная частота вращения
= 100(1500 мин"1 - 1480 мин"1)/1500 мин"1 = 1,3%
В данном случае во внимание принимается соотношение между количеством
полюсов и числом оборотов, сделанных ротором электродвигателя.
Частоту вращения магнитного поля принято считать синхронной частотой
вращения (Ns) . Синхронную частоту вращения можно рассчитать следующим образом:
частота сети (F), умноженная на 120 и разделенная на число полюсов (Р).
Ns = 120F/P
Если, например, частота сети 50 Гц, то синхронная частота вращения для 2-
полюсного электродвигателя равна:
(О
Ns = 12050/2 = 3000 мин"1
Синхронная частота вращения уменьшается с увеличением числа полюсов. В
таблице, приведенной ниже, показана синхронная частота вращения для различного
количества полюсов.
Число
полюсов
2
4
6
8
Синхронная
частота
для 50 Гц
3000
1500
1000
750
Синхронная
частота
для 60 Гц
3600
1800
1200
900
12
500
600
(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)
В МИРЕ НАСЕКОМЫХ
Мариковский П.И.
(продолжение)
Дневные
концерты
Мы с облегчением вздохнули, когда спустились к реке. Тут не то, что наверху
в пустыне Карой. Там будто в раскаленной сковородке. Здесь же прохладней,
влажнее, можно забраться в воду, остыть.
Весна выдалась сухой и жаркой, и пустыня вскоре пожелтела, выгорела,
поблекла. У реки Или в ущелье Капчагай видна тоненькая полоска зеленых
кустарников - чингиля, барбариса и тамариска. Да у самой воды тянется другая
зеленая полоска из низенькой травы.
Только заглушил мотор, как услышал короткие и выразительные чирикания
сверчков. В самый разгар дня и сияния солнца! Неужели сверчкам не хватает
ночи . Сейчас они самые короткие. Да и где они прячутся на почти голом берегу. В
полоске зеленой травы?
Река Или в ущелье Капчагай.
Хожу и прислушиваюсь. Но разве уследить, где распевают сверчки. Чуть
подойдешь ближе, и они замолкают. Старая-престарая история. Так и ходил в зоне
молчания, а всюду подальше от меня слышались громкие чирикания ретивых шести-
ногих музыкантов. Впрочем, сверчки так ночью не поют. Наверное, сейчас они
дают о себе знать, налаживают скрипки, готовятся к вечерним концертам и
музыкальным состязаниям.
Начинаю поднимать камешки и палочки, заглядываю во все щелочки на полоске
зеленой травы у самого берега. Авось, случайно натолкнусь на музыкантов. На
них надо взглянуть, кто они, к какому виду относятся поселившиеся здесь у
реки.
Но поиски безуспешны. Зеленая полоска всюду занята крошечными муравьями
тетрамориумами (рис. 129). Их здесь миллионы, одно сплошное государство Тет-
рамория. Кое у кого из муравьев на корнях пырея ползучего нахожу щитовок,
покрытых длинным белым пушком. Они - муравьиные коровушки, кормят своих
покровителей сладкими выделениями. Одна большая даже выбралась наверх, тихо
ползает . Ветер шевелит ее длинными волосками белой шубки. Бросил ее в пробирочку
со спиртом, и она внезапно преобразилась. Белые нити мгновенно растворились в
спирту, и стала моя добыча голеньким розовым червячком, сменила свою
внешность .
Еще в зеленой полоске встретилась другая мелкая живность: жуки стафилины
(рис. 130), жуки-слоники (рис. 131), жуки-притворяшки, маленькие мокрички. Но
больше всех, пожалуй, пауков бродяг, разных, больших и маленьких. Видимо,
здесь неплохие охотничьи угодья, коли сюда их столько собралось.
Сверчков же нет. Только слышатся их чирикания. Случайно у самой воды
поддеваю ногой крупный камень, и из-под него во все стороны прыгают сверчки. Их
оказывается здесь уйма! Тут и влажно, и тепло, и между камнями находятся
неплохие щели-укрытия. Кое-кто из них, спасаясь, в панике поднимается на
крылья, но быстро садится на землю и прячется в первую попавшуюся щелку. Сверчки
- неважные летуны.
. \
Рис. 129 - Муравьи Тетрамориумы
ч
Рис. 130 - Жук-стафилин Оципус
Так вот вы где проводите знойное время! Понял я, в чем дело: сверчки ради
своих брачных дел собрались в большое скопище, к тому же, спасаясь от засухи
и жары пустыни. Случайно и попал я на одно из них.
Интересно, что же будет вечером, какие они станут устраивать концерты!
Сверчков легко узнал. Назывались они двупятенными - Гриллюс бимакулятус (рис.
132) . Вечером же возле нашего бивака раздался такой громкий концерт, какого
мне не приходилось слышать...
•-/
ч> -■-
1
Рис. 131 - Жук-слоник Барис
Рис. 132 - Сверчок двупятенный
Чудесный певец степей и южных склонов гор сверчок-трубачик Оекантус турани-
кус (рис. 133) непременно собирается скоплениями и только тогда проявляет
свою удивительную неутомимость к песенному состязанию. Хоры трубачиков
своеобразный и хорошо налаженный оркестр. С наступлением вечера обычно
вначале запевает один из наиболее ретивых исполнителей, ему отвечает другой, и
вскоре вся степь звенит от этих сладкозвучных музыкантов. Оркестранты поют
строго в унисон, тот, кто утомился, отправляется отдыхать, после чего вновь
вступает в спевку, не нарушая установившегося ритма. Иногда, казалось, без
видимой причины сверчки все сразу замолкают на некоторое время, устраивая
общий и согласованный перерыв.
Забавная
особенность
Забавную особенность я подметил у насекомых-музыкантов. В садочке на окне
моей комнаты живут солончаковые сверчки Гриллюс одикус. Пение их удивительно
нежное, звонкое и приятное. Знакомые, приходящие ко мне, привыкли к тому, что
наши разговоры сопровождаются аккомпанементом сверчковых песен. Но постепенно
мои шестиногие музыканты стареют, поют тише и неохотно, а вечером начинают
свои концерты с запозданием.
- Что это ваши сверчки молчат? - спросил как-то один из моих посетителей.
- Разленились! - ответил я небрежным тоном.
- То есть, как так разленились? Разве им свойственна лень? - удивился
собеседник .
- Конечно! Впрочем, если хотите, я их могу заставить петь.
- Заставить! Странно. Как это можно заставить сверчков петь!
- А вот послушайте.
И я стал насвистывать мотив веселой песенки. Мои пленники тотчас же
откликнулись на нее дружным хором. Их было несколько в одном большом садке. Попели
немного и снова замолчали. Удивлению моего знакомого не было конца.
- И вы всегда их так заставляете петь? - стал он допытываться.
- Почти всегда.
- И на эту самую веселую песенку?
- Только на эту самую.
- Может быть, и сейчас снова заставите?
- Как желаете.
И веселая песенка вновь оказала свое магическое действие. Знакомый - он был
энтомологом - покинул меня в недоумении.
Нет, - сказал он на прощание, - тут какая-то дрессировка или трюк или
что-либо подобное.
В известной мере он был прав. Я пошутил над ним, и веселая песенка была,
вообще говоря, ни при чем. Просто еще раньше я заметил, как сверчки, живущие
в моем садочке, когда приходит пора вечерних песен, откликаются пением на
резкие, но не слишком громкие звуки. Очевидно, для начала музицирования
необходим запевала или просто звуковой раздражитель. Конечно, этот раздражитель
действует рефлекторно, но не всегда и не везде. Песенка, насвистанная мною,
случайно совпала с тем состоянием, когда мои пленники были готовы петь, но им
не хватало запевалы. В природе, в пустыне вечером всегда находится такой
запевала, большей частью самый молодой и ретивый, который, как правило, первый
подает пример, а за ним потом, один за другим, включаются остальные и вся
пустыня начинает звенеть от многоголосого хора...
У цикад Оцхелиум вульгаре и Магницикада кассини все участники хора начинают
петь, как только подает голос запевала. Замедленная звукозапись показала, что
у двух поющих цикад одна всегда играет роль ведущей, а вторая присоединяется
к ней через некоторое время. Если остановить ведущую, то перестает петь и ее
последовательница.
Цикада-запевала Цикадатра кверуля (рис. 134) начинает свои позывные
короткими чириканиями, как бы приглашая принять участие в спевке. Иногда этого
оказывается недостаточно, чтобы нарушить пассивность сотоварок - цикады
молчат, не показывая желания вступать в спевку. Позывные, как мне кажется,
играют своеобразную роль раздражителя, на который рефлекторно отвечают остальные.
Им может быть совершенно другой, но определенной частоты звук, например,
работающий мотор машины или даже звук мотора далеко пролетающего самолета. В
этой особенности поведения цикады мне приходилось убеждаться много раз во
время путешествий по пустыням. Выводит из молчания звук мотора автомашины и
таких одиночных певцов, как белолобый кузнечик Дектикус албифронс.
Автомобилист, досадуя на крики цикад и кузнечиков, не подозревает того, что он сам
нарушил молчание.
Рис. 133 - Сверчок-трубачик Оекантус Рис. 134 - Цикада Цикадатра кверуля
Струнная
серенада
Давность истории, о которой собираюсь поведать в этом очерке, большая,
более двух тысяч лет.
Ко мне иногда захаживал Константин Евстратьевич, старик, учитель
иностранных языков и латыни, большой любитель классической музыки. У проигрывателя с
долгоиграющими пластинками мы провели с ним немало часов. Вначале посещения
старика были случайными, потом они приобрели порядок некоторой
закономерности, и в определенные дни недели, вечером, устраивалось что-то вроде концерта
по заранее составленной программе.
Сегодня, в воскресенье, я побывал за городом на просторах Курдайского
перевала и в одном распадке натолкнулся на скопление цикад. Это был
распространенный и обычный в Средней Азии вид Цикадатра кверуля. Цикады крупные, более
трех сантиметров длины.
Внешность их примечательна: большие серые глаза на низкой голове, мощная
коричневая широкая грудь, охристо-серое брюшко и сизые цепкие ноги. На
прозрачных крыльях виднелись черные полоски и пятнышки.
Личинки цикад беловатые, с красно-коричневыми кольцами сегментов тела,
производили странное впечатление своими передними ногами, похожими на клешни.
Они жили в земле, копались там, в плотной сухой почве пустыни, поедая корешки
встречающихся по пути растений, росли долго и постепенно, пока не приходила
пора выбираться на поверхность земли. Появление на свет происходила в разгар
жаркого лета. В такое время в местах, где обитали цикады, появлялись
многочисленные норки, прорытые личинками. Нередко можно было застать и самих
личинок, только что закончивших трудную работу освобождения из темени подземелья.
На поверхности личинки некоторое время отдыхают, затем у них лопается шкура
на голове, потом на груди, и в образовавшуюся щель показываются взрослые
насекомые, крепкие, коренастые, с мощными крыльями.
На высоких травах или кустиках, собравшись большим обществом, цикады
начинали распевать свои громкие трескучие и шумные песни. К ним можно осторожно
подойти почти вплотную.
Очень любопытно наблюдать в лупу звуковой аппарат самцов. Снизу брюшка, под
большими белыми крышками находилась полость. В ней хорошо заметна барабанная
перепонка и очень эластичная, слегка выпуклая и покрытая хитиновыми рубчиками
звуковая мембрана. К ней присоединена мощная мышца, при частом сокращении ее
мембрана колеблется и возникает звук. Он усиливается полостью в брюшке,
наполненной воздухом. Эта полость, выполняющая роль резонатора, большая и
занимает почти все брюшко.
Курдайские горы весной.
Наблюдая за цикадами, я задержался в поле и прибыл в город позже времени,
оговоренного с Константином Евстратьевичем. Сегодня на очереди была «Струнная
серенада» П.И. Чайковского, одно из любимых произведений нашего гостя. В
ожидании меня старичок чинно сидел на веранде дома, пощипывая свою седенькую
бороду.
Я смиряюсь, если цикады - виновницы моего ожидания, - здороваясь, сказал
учитель иностранных языков. - Видимо, замечательны песни этих насекомых, если
древние греки почитали цикад и посвятили их Аполлону.
Кроме музыки, история античного мира была увлечением моего знакомого.
Случилось так, что пришло время сменить масло в моторе машины, сделать это
следовало, пока оно горячее, и, нарушив обычай, уговорил гостя начать самому
прослушивать первое отделение концерта.
Через открытые окна дома музыка была хорошо слышна и во дворе, где я
занимался своими делами. Но освободиться удалось, только когда музыка
закончилась . Когда я вошел в комнату, лицо Константина Евстратьевича было
недовольное.
Знаете ли, наверное, в вашей пластинке что-то испортилось и в одном
месте оркестр сопровождается каким-то дрянным и гнусным подвизгиванием. Очень
жаль! - высказал сожаление он.
Струнную серенаду мы недавно прослушивали, пластинка была превосходной.
Поэтому я предложил вновь включить проигрыватель.
Прозвучали большие громкие аккорды торжественного вступления. Потом нежная
мелодия скрипок стала повторяться виолончелями и возвращаться к скрипкам в
минорном, более печальном тоне. Затем началась главная часть в речитативном
стиле чередования аккордов с отрывками мотива, напоминающего вальс.
Развиваясь дальше, он стал господствующим, лился то широко и спокойно, то становился
более отрывистым и, когда стал заканчиваться быстрыми аккордами, внезапно
раздалась пронзительная трескучая трель цикады. Песня ее неслась со стола, из
букета цветов, привезенного с поля. Вскоре она оборвалась.
Так вот откуда эти звуки, огорчившие ценителя музыки! Привезенная с цветами
цикада молча сидела в букете, пока не наступило сочетание определенных
звуков . Быть может, это место серенады в какой-то мере было в унисон настройке
звукового аппарата насекомого и действовало на него, как первая трель цикады-
запевалы, возбуждающей весь хор певцов. Чтобы убедиться в правильности
предположения, мы еще раз повторяем «Струнную серенаду» и вновь на том же месте
услышали скрипучую песню нашей пленницы.
- Ну, знаете ли, - досадовал Константин Евстратьевич, - не думал я, что у
ваших цикад такие противные голоса. А ведь в Древней Греции цикада одержала
победу в состязании двух арфистов. - И он рассказал такую историю.
Два виртуоза Эвон и Аристон вышли на артистический турнир и когда у первого
из них на арфе лопнула струна, на его инструмент внезапно села цикада и
громко запела. Да так хорошо, что за нею и признали победу.
Все это, конечно, дошло до наших дней, как миф, но в этот миф теперь
цикада , сидевшая в букете цветов, внесла некоторую ясность. Почему не мох1 звук
лопнувшей струны явиться как раз тем раздражителем, на который рефлекторно
отвечал звуковой аппарат цикады? Ну, а чудесная песня цикады, севшей на арфу
и ее победа - это уже был красивый вымысел, дополненный к факту,
достоверность которого теперь казалась вполне вероятной.
После этого случая мы долго не слушали «Струнную серенаду»: эксперименты с
пронзительней цикадой охладили нас. Когда же мне приходится слышать это
произведение великого композитора, я невольно вспоминаю двухтысячелетней
давности историю состязания Эвона и Аристона...
Прошло много лет. Путешествуя по пустыням, я попутно не переставал
приглядываться и к ее самым заметным певуньям-цикадам, много раз видал, как из
земли выбираются их неказистые личинки с забавными ногами-клешнями, как из
личинки выходит изумрудно-зеленая красавица цикада, расправляет красивые
крылья, быстро крепнет, темнеет, и, почувствовав силы, с громким криком, оставив
свое детское одеяние торчать на кустике, взлетает, чтобы присоединиться к
оркестру своих родичей.
Песни цикад - не просто громкие и беспорядочные крики, как может вначале
показаться. Между певуньями существует какая-то своя, исполняемая по особым
правилам сигнализация.
Иногда они молчат, хотя и солнце греет, и жарко, как всегда. Но вот
молчание нарушено, раздаются одиночные и резкие чирикающие крики, на них отвечают
с нескольких сторон. Они означают, насколько я понял, приглашение заняться
хоровым пением.
Упрашивать музыкантов долго не приходится и вскоре раздается общий громкий
хор. Иногда он усиливается, становится нестерпимым, почти оглушительным, от
него болит голова. Наконец, оркестр смолкает, устраивается антракт. Но
задиры-запевалы беспокойны и снова чирикают, то ли просят, то ли приказывают, и
опять гремит хоровая песня.
Если цикаду взять руками, то она издает особенно пронзительный негодующий
крик. Моя собака, спаниель Зорька, с некоторых пор, изменив охоте на ящериц,
стала проявлять, возможно, подражая хозяину, интерес к насекомым. Жуки, осы,
бабочки постепенно оказались предметом ее внимания. И цикады.
Но первая встреча с ними закончилась конфузом. От громкого негодующего
крика собака опешила.
Каменистая пустыня в предгорьях Актау.
Еще я заметил, что цикады, спокойно сидящие на кустах, всегда приходят в
неистовство и орут истошными голосами, как только мимо них проезжает легковая
машина. Шум и вибрация мотора, очевидно, действуют на цикад раздражающе и
стимулируют их музыкальный аппарат. Оказывается, цикад можно вызволить из
молчания не только звуком лопнувшей струны или определенными тонами
патефонной пластинки, но и двигателем внутреннего сгорания.
Как бы ни было, в местах, изобилующих цикадами, сидя за рулем, всегда
обижался на этих неуемных крикунов, так как за громкими их песнями плохо
прослушивалась симфония автомобиля, которую постоянно воспринимают на слух
водители.
За долгие годы, посвященные изучению насекомых, подметил еще одну
интересную черту жизни цикад. Как считают специалисты, личинки певчей цикады
развиваются три-четыре года. Но примерно каждый год их должно быть в общем равное
количество. В действительности же цикады сообразуют свою деятельность с
обстановкой окружающей природы и в годы сильных засух и перевыпаса не желают
выбираться на поверхность и расставаться с обличием личинки, предпочитая
лишний год или даже, может быть, два-три года оставаться в земле в полусне. В
редкие же годы, богатые осадками и растительностью, все такие засони спешат
выбраться наверх и цикад оказывается очень много. Такими были 1962 и 1969
годы, когда пустыня покрылась пышным ковром зелени.
Интересно, как под землей, в кромешной темноте цикады узнают, когда пустыня
плоха, стоит подождать лишний годик, или, наоборот, надо спешить в лучшие
времена. В годы, обильные осадками, с богатой растительностью, почва
становится влажнее и это, наверное, служит сигналом к тому, чтобы засони
пробуждались и спешили наверх. Кроме того, корни растений, которыми питаются цикады,
делаются влажнее и это тоже своеобразная метеорологическая сводка. Еще, быть
может, в хорошие годы личинки раньше срока заканчивают свое развитие, чтобы
успеть выбраться наверх. Поэтому цикады в такие счастливые времена выбираются
не все сразу, а постепенно чуть ли не до самого августа, пополняя шумные
оркестры своих собратьев.
За цикадами охотится большая розово-желтая оса-красавица Сфециус (рис.
135). Она парализует их жалом, закапывает в землю, отложив на добычу яичко.
Из яичка выходит личинка, съедает запасенные матерью живые консервы,
окукливается и ждет до следующего года (а может быть, и несколько лет) , до того
времени, когда выбираются наверх и цикады.
В плохие годы, когда нет цикад, оса не появляется, очевидно, ожидая
благоприятной обстановки.
Как-то я рассказал своим спутникам по экспедиции про цикад и перечислил все
свои предположения о том, почему количество цикад не бывает постоянным.
Пожилая женщина ботаник, не любившая цикад за их чрезмерную шумливость, выслушав
меня, сказала:
Не понимаю, как можно интересоваться и даже восхищаться такими
безобразными насекомыми, от песен которых ничего не остается, кроме раздражения и
головной боли. Не думаете ли вы, - продолжала она как всегда категорическим
тоном, - что ваши цикады, сидящие в земле, отлично слышат безобразные песни
своих подруг и, понимая их по-своему, торопятся из-под земли выбраться
наверх? Может быть, у них на этот счет даже есть и специальные ноты,
предназначенные для своей, находящейся под землей молодежи. Они должны быть особенно
пронзительными, от них, наверное, и болит голова!
Мы все дружно рассмеялись на это неожиданное и забавное предположение.
А как же оса? - спросил я ботаника. - Оса, наверное, не дура, понимает
песни цикад!
В мире насекомых все может быть...
Рис. 135 Оса Сфециус. Рис. 136 Водяной клоп из семейства Кориксиды.
Хором поют не только цикады, сверчки и кузнечики. Поют слаженно и водяные
клопы Сигара стриата и Калликорикса реаста (рис. 136). Способность к
синхронному пению этих насекомых в известной степени отражает общественные связи,
существующие между ними. У этих клопов отмечены два типа звуков: точащий и
чиркающий. Они возникают или от одновременного движения звуковых аппаратов
обеих сторон тела, или от попеременного.
Брачное роение мелких муравьев, комариков также представляет собой, по
существу, своеобразное хоровое исполнение позывных сигналов.
Что-то, подобное хоровому пению, существует и у многих кобылок. Стрекотание
предназначено не только для самок, но и для того, чтобы каждый самец мог
придерживаться своего определенного участка.
У широко распространенной кобылки Хортиппус биколор качество и ритм песни
сильно изменяются, за исключением песни соперничества, очень суровой по
содержанию и форме. Некоторые насекомые разных видов, исполняя песню
соперничества , прислушиваются и реагируют на песни чужаков. Так, кобылка Омоцестус ру-
фипес отвечает на стрекотание кобылки Омоцестус виридулус. В том случае,
когда оба рядом располагающихся музыканта начинают мешать друг другу, возникает
конфликтная ситуация. У одного из них появляется песня соперничества или
агрессивная песня. Она служит своеобразным предупреждением или даже
предшествует нападению.
Поединки из-за территории не столь уж и редки. Особенно драчливый нрав
показывают сверчки. Эту черту издавна подметили в странах Восточной Азии, где
испокон веков существует отлично отработанный культ сверчковых боев,
привлекающих массу зрителей.
Вообще говоря, кажущееся однообразным пение насекомых в действительности
сложно. Незначительные и многочисленные, не улавливаемые нашим слухом нюансы
звуков имеют различное значение, поддерживая установленные веками традиции и
порядки, о которых мы не имеем даже отдаленного представления.
Так, например, у кузнечика Скуддериа тексанус, изучавшегося в лаборатории,
установлено четыре вида стрекотания. Два из них - тикание и трели - играют
роль акустического пространственного контакта между самцами. Третий тип -
частые пульсирующиие стрекотания - побуждают самку двигаться к самцу,
четвертый тип - медленно пульсирующее пение - побуждает самку издавать ответный
шелестящий звук, призывающий самца и служащий для него ориентиром.
У некоторых сверчков установлено три типа песен: призывная, агрессивная и
копулятивная. Они хорошо различаются и по сопровождаемому их исполнению
поведению насекомого. Различия между песнями заключаются в основном в числе
пульсов и их громкости. Так, в призывной песне каждая группа содержит 2-3 пульса,
агрессивной - 3-5, копулятивной - до семи мягких и тихих пульсов. У полевого
сверчка Оекантус пеллюценс, по исследованию французских ученых, найдено три
формы песен: ухаживания, предостережения и индифферентная - созыва. У других
сверчков подмечено шесть типов сигналов, связанных только с процессом
размножения, что гораздо выше по разнообразию звуковых сигналов амфибий, рептилий и
даже многих птиц. Энтомолог Александер, пришедший к подобному выводу,
проанализировал более 200 видов сверчков. У знаменитых продолжительностью развития
личинок семнадцатилетней цикады Магицикада септендецим и М. кассини,
обитающих в Новом Свете, энтомологи различают четыре типа звуков: пение скопления,
созывающее самцов и самок в одно место, два типа брачных песен и протестующее
каркание, которое издает раздраженная чем-либо особь.
Человек воспринимает звуки частотой от 60 до 18000-20000 колебаний в
секунду. Звуки ниже 60 гц, а также выше 20 кгц человеческое ухо не воспринимает.
(Некоторые особенно чуткие люди различают высокие тона до 30000 колебаний в
секунду и низкие тона до 30 гц.) В мире животных спектр сигналов находится в
пределах от 15 гц до 100 кгц. Песни многих насекомых, доступные нашему слуху,
не особенно громкие, но не всегда. Перекличка таких насекомых, как кобылки,
кузнечики, сверчки и цикады, порою бывают очень громки, даже для нашего
слуха.
Особенно кажутся крикливыми цикады. «Стрекотание кузнечиков, самое пронзи-
тельное чирикание сверчков, - пишет Брэм, - кажутся шепотом по сравнению со
звуками, которые издают самцы цикад. Говорят, что одна из южноамериканских
цикад издает звук, равный по силе свистку паровоза, и, если есть разногласия
в этих рассказах, то только в том, что одни уверяют, будто звук издает одна
цикада, другие настаивают на участии небольшого хора цикад».
Металлический звук цикад в тропических странах настолько силен, что
вызывает даже неприятное ощущение в ушах. Один из путешественников, побывавший в
Панаме, так высказался о цикадах: «Нет, это не знакомые нежные бубенчики, это
цикады, назойливые, вездесущие днем и ночью, издающие резкие визгливые звуки,
которые человека со слабыми нервами способны довести до сумасшествия или
заставить его бежать». Польский натуралист А. Фидлер пишет, что когда после
жаркого дня в Бразилии наступила ночь, то сразу же почувствовалось громадное
облегчение не только от прохлады. В природе произошло какое-то изменение. О
нем сразу не догадаешься.
Оказывается, назойливые певцы субтропических лесов - цикады - почти
умолкли. В течение всего дня их тысячные массы производили неустанный сверлящий
шум, который словно острой сталью пронзал человеческие нервы и раздражающей
болью отдавался в мозгу».
Громко распевают некоторые сверчки. Пение одного из них - Брахитрипес мега-
цефалюс - слышно за полтора километра. Какого совершенства достигло это
крошечное животное, размером с наперсток, оказавшись обладателем музыкального
аппарата, по силе звука превосходящего мощный громкоговоритель!
Не будет преувеличением сказать, что мир брачных песен большинства
насекомых недоступен нашему слуху и скрыт от нашего восприятия. Мы ходим среди
неутомимых певцов как глухие, не различая голосов.
Ученый Пирс доказал, что кузнечики, да и многие другие насекомые, издают
ультразвуки до 40000-50000 двойных колебаний в секунду.
Энтомологи Р. Пир и Э. Девис рассказывают о своем знакомом, которого
заинтересовало , что на полянке в Нью-Джерси сверчки, казалось, стрекочут в
унисон. Он сконструировал электронную стрекоталку, хорошо имитирующую звуки,
издаваемые сверчками, частоту которых можно менять в широких диапазонах
В сопровождении двух коллег он отвез устройство в фургоне к месту, где
сверчки были слышны очень хорошо, и там все трое начали устанавливать
оборудование . Как бы они ни настраивали свой прибор, сверчки не обращали внимания
на звуки. Только много позже сбитые с толку исследователи узнали от
английского специалиста по сверчкам, что эти насекомые общаются между собою в
ультразвуковом диапазоне, гораздо более высоком, чем может слышать человек.
Естественное стрекотание, которое улавливало ухо человека, лишь случайно
сопровождает ультразвуковые тона, которые одновременно производит насекомое трением
своих надкрылий. Прибор наших экспериментаторов издавал лишь очень громкий
треск: не удивительно, что высота тонов этого прибора не произвела на
сверчков впечатления".
В последнее время ультразвуки обнаружены у цикад, комаров, кобылок,
кузнечиков и многих других насекомых. Мир ультразвуков только начал открываться
перед учеными. Пение насекомых значительно разнообразнее, чем оно кажется
нам, и многие из них, кажущиеся безголосыми, обладают обширными музыкальными
способностями.
Насекомые - холоднокровные животные. Когда жарко, все их чувства обострены,
они энергичны, чутки, жизнедеятельны. При низкой температуре их чувства,
наоборот, угасают, и насекомое становится вялым, слепым, глухим, немым. От
температуры зависит и подача звукового сигнала. Ночью пустыня звенит от хора
сверчков и кузнечиков. Когда же в конце лета под утро становится прохладно,
степные музыканты замолкают до рассвета.
Оказывает на пение насекомых влияние и время суток. Между насекомыми суще-
ствует негласное распределение времени для того, чтобы не мешать друг другу.
Наиболее теплолюбивые из них поют днем, наименее теплолюбивые - ночью.
Большинство кобылок, певчих цикад - дневные музыканты. Сверчки, кузнечики -
ночные. Днем петь опасней, чем ночью, поэтому дневные песни негромки, в
противоположность ночным. Обычно каждый вид поющего насекомого начинает свои
упражнения при определенной освещенности, что нетрудно доказать, измеряя свет при
помощи обычного фотоэкспонометра. Но к осени, когда ночи становятся холоднее
и под утро выпадает иней, подобный ритм изменяется и музыканты, как бы в
предвидении холодной ночи, нарушив сложившуюся традицию, начинают распевать
еще при ярком свете, задолго до захода солнца.
Особенно строго следят за освещением, прежде чем начать свои музыкальные
соревнования, сверчки. Один из них - Гомогриллюс ретикулятус - поет только
ночью. Искусственным смещением света и темноты можно сдвигать периоды
стрекотания. Некоторые из кузнечиков поют по-разному днем и ночью. Скэддер пишет:
«Любопытно наблюдать в ясный летний день, как эти маленькие создания внезапно
меняют свою дневную песенку на ночную при простом прохождении облака и
возвращаются обратно на старое, когда небо снова проясняется. Подражая днем той
или иной песенке, можно заставить кузнечиков отвечать на ту или другую, по
желанию. Ночью они тянут одну песню». Медведка Гриллотальпа униспина (рис.
137), обитающая в районе Соленых озер Семиречья (ныне ушедших под воду Капча-
гайского водохранилища), поет не только ночью, но и днем. Ночные ее песни
отчетливо отличаются от дневных.
У громко поющих насекомых, безразлично, будут ли это сверчки, кузнечики,
цикады или медведки, существует интересная особенность звучания. Приближаясь
к певцу, всегда трудно сказать, где он находится. Его песня, кажется, несется
отовсюду, и, лишь когда певец очутится позади, метрах в трех-пяти, угадываешь
свою ошибку, и, возвращаясь, вновь начинаешь терпеливые поиски.
Для того, чтобы изловить поющего сверчка, я старался идти боком, повернув к
источнику звука одно ухо. Лучше всего охотиться вдвоем. Став друг от друга
метрах в десяти и протянув руку к кажущемуся источнику звука, оба ловца тихо
с частыми остановками во время перерыва пения, продвигаются к сверчку, пока
не подойдут к нему почти вплотную. Пересечение воображаемых линий,
указываемых протянутыми руками, помогает определению места нахождения насекомого. В
таких поисках надо обращать внимание на одинокий кустик полыни, солянки или
другого пустынного кустарничка, в основании которого и ютится поющее
насекомое.
Рис. 137 - Медведка обыкновенная. Рис. 138 - Кобылка Оедалеус
Я не раз убеждался в том, что каждая кобылка (рис. 138) придерживается
строго определенного своего участка и, сколько бы ее ни преследовали, с него
не желает улетать. В результате такого упорядоченного размещения кобылок вся
большая территория обитания как бы размежевывается на участки. Между
обитателями каждого участка постоянно поддерживается звуковая связь. Таким образом,
звуковая сигнализация имеет не только брачное значение, но и означает
занятость территории, то есть выполняет ту же роль, что и у певчих птиц.
Впоследствии я убедился, что подобное разграничение на «собственные» территории
широко развито у насекомых. Но как они поддерживаются без участия звуковой
сигнализации , представляется загадкой.
Кобылка, перемещающаяся по чужим владениям своих сородичей, разыскивающая
для себя свободное местечко, чтобы избежать неприятностей, посылает особенные
звуковые сигналы, оповещая законных владельцев певчих территорий о своих
поисковых намерениях. У некоторых прямокрылых собственная территория строго
охраняется от посягательства самцов своего вида. Вместе с тем почти рядом могут
оказаться мирно распевающие песни насекомые разных видов, терпимо относящиеся
друг к другу, так как конкуренции между ними нет.
Когда два поющих кузнечика рода Эфипигер оказываются рядом, они поют
поочередно . Затем ведущий атакует и изгоняет другого. Интересно, что хозяин
территории оказывается гораздо более активным и смелым в противоположность
пришельцу и, как правило, всегда выходит победителем из стычки. Видимо,
«сознание» собственной правоты придает ему смелость и силу, тем самым способствуя
тому порядку, без которого течение брачных дел был бы нарушено.
Когда два самца прямокрылого Фолиолептера гризеоаптера находятся в пределах
слышимости друг друга, песни одного из них тормозят песни другого. Поэтому
конкуренты или поют синхронно, или, оказавшись близко друг к другу, изменяют
короткое стрекотание на длительное, как бы стараясь не попасть на промежуток
молчания. В противном случае один из поющих прерывает другого.
Насекомые-музыканты могут исполнять свои песни только в тишине. Она
непременное условие звучания музыкальных произведений; музыка насекомых - это еще
и сложный брачный разговор, и он должен быть услышан. Поэтому поющие
насекомые смолкают, когда дует сильный ветер, шумят волны, если даже запевают
громко насекомые другого вида или квакают лягушки. К. Паустовский в очерке «В
кузове грузовой машины» пишет о том, как во время войны цикады смолкали или
пели в полголоса, когда до них доносились звуки взрывов авиабомб.
Как уже говорилось, близкие виды, относящиеся к одному роду, не
смешиваются. Этому препятствует большей частью строго соблюдаемый свадебный ритуал,
которому следуют вступающие в брак супружеские пары. И в этом ритуале
громадную роль играют звуковые сигналы.
Пение крыльев плодовых мух рода Лакус отличается у разных видов. Это
различие препятствует межвидовой гибридизации. Хорошо различаются звуки,
издаваемые бабочками-бражниками (рис. 139) . Два вида кобылок Хортиппус бигуттуллюс
(рис. 140) и Хортиппус бруннеус похожи друг на друга, отличаются крайне
незначительными морфологическими признаками, но пение их разное. Эти виды живут
бок о бок. Тем не менее, гибриды среди них очень редки. Их легко узнать по
пению. Оно носит как бы промежуточный характер между обоими видами. Этот же
факт говорит о наследовании способности к брачной сигнализации и об их
врожденном характере и происхождении.
Два близких кузнечика Эфиппигер цинии и Э. биттереузис тоже поют по-
разному. Так, первый из них в пульсе издает одно стрекотательное движение, а
второй - четыре- пять. Три близких вида кузнечика, обитающие по берегам
Мексиканского залива, различаются не столько по строению стрекотательного
аппарата, сколько быстротой и ритмом движений надкрылий.
Подобных примеров может быть приведено много. Генетик Увклин, изучив
хромосомный набор пятидесяти видов сверчков, объяснил, почему в условиях
эксперимента между различными видами легко получить гибриды. Однако гибридизация в
природе исключена, так как ей препятствуют различные музыкальные особенности
песен, четкие вариации частоты и ритма вибраций музыкального аппарата, то
есть характера пульсации звуков.
Рис. 139 - Бражник Смеринтус Рис. 140 - Конек Хортиппус бигуттуллюс
Александер, проанализировав пение более двухсот различных видов сверчков,
установил еще одну интересную особенность. Оказалось, что когда вблизи друг
от друга поют 30-40 видов сверчков, то их пение резко отличается. Но если
близко родственные виды живут в различной природной обстановке, в отдалении
друг от друга, в различных географических районах, то есть когда они
разобщены, их несложный репертуар может быть очень сходным. В подобной ситуации нет
опасности смешения видов.
Успехи биологов-акустиков окрылили энтомологов-систематиков. Сейчас многие
из них предпринимают попытки установить виды, не поддающиеся разграничению по
строению тела. Установление же четких признаков, по которым можно различать
виды, имеет важное значение не только теоретическое, но и практическое.
Как известно, каждое животное или растение на земном шаре занимает строго
определенную территорию обитания, которая заселена в соответствии с
условиями, как ныне действующими, так и исторически сложившимися. Изучение
закономерностей распределения организмов по земному шару занимается специальная
наука - зоогеография для животных и фитогеография для растений. В том случае,
когда вид занимает обширную территорию, он в различных участках распадается
на подвиды или расы. Оказалось, что в различных участках своего ареала
насекомые одного и того же вида поют по-разному, то есть, имеют разнообразные
местные диалоги, такие же, как и в речи человека. Так, песня кобылки Хортиппус
бигуггуллюс (рис. 140) в различных областях Средней и Западной Европы
распадается на несколько диалектов: нормальный диалект установлен для области
Центральной и Западной Европы, отклоняющийся - для районов Шлезинг-Гольштейн-
Ютландия.
Непременное
условие
После дождей, штормовых ветров выдался тихий солнечный день. Тугаи будто
устали метаться от ветра, застыли трава, кусты и деревья. В тростниковых
зарослях раскричалась скрипучим голосом тростниковая кукушка. Иногда раздается
далекий крик фазана: брачная пора у этих птиц уже закончилась.
Но вот солнце склонилось за зубчатую сиреневую полоску гор Чулак, потом за
реку, заря отразилась в воде, на темном небе засветились луна и первые звез-
ды. С тихой проточки, возле которой был разбит наш бивак, раздались первые
трели травяной лягушки, и вскоре громкое квакание разнеслось над тугаями.
Сразу же замолкли соловьи, затихли камышевка и кукушка, неожиданно по
особенному крикнул петух-фазан, со всех сторон ему ответило все фазанье население
большого тугая. Перекличка длилась не более десяти секунд и замолкла.
Тугай на реке Или.
В эту ночь плохо спалось. Раздражали и мешали спать раскричавшиеся лягушки.
Прислушавшись, я заметил, что их кваканье похоже на сложный и длительный
разговор . Короткие нотки перемежались с длинными музыкалными фразами, и они не
были одинаковыми, а носили разнообразный звуковой оттенок.
Интересно то, что, несмотря на многоголосость хора, почти через равные
промежутки наступало дружное молчание. Кваканье обитательниц тихой проточки было
не таким простым, как показалось сначала. В нем чудилась система,
отработанная тысячелетиями жизни, передававшаяся от поколения к поколению. Наверное,
кваканье лягушек, к которому мы привыкли настолько, что не обращаем внимание,
- сложнейшая сигнализация, разгадав которую, можно было бы раскрыть и многие
тайны жизни этих пучеглазых созданий.
К трем часам ночи хор лягушек стал постепенно смолкать. Вскоре лягушки
совсем замолкли и, как только воцарилась тишина, громко и вдохновенно запели
соловьи. Теперь уж им никто не мешал. До самого рассвета они пели на все
лады.
Выступление певцов будто совершалось по заранее установившейся строгой
программе.
...На большом солончаке у песчаных холмов вблизи реки Или настоящее царство
солончаковых сверчков (рис. 141) . С ранней весны они завладели этой
территорией, и дружная громкая их песня каждую ночь неслась до самого рассвета. Но
наступило лето, вода ушла из низины, рядом образовалось болото, и из него
понеслось оглушительное кваканье лягушек. Их громкие песни заставили замолчать
сверчков. Прошла неделя, сверчки ушли от шумного болотца в сторону, скопились
на другом, противоположном краю солончака, и здесь их трели уже не смолкали
до самой осени.
Два хора - лягушачий и сверчковый - не могли исполнять музыкальные
произведения вместе.
Рис. 141 - Солончаковый сверчок Рис. 142 - Кобылка Хортиппус априкариус
В солончаковой низинке вблизи Курдайскго перевела на сочной зелени у
зарослей тростника кобылки Хортиппус априкариус (рис. 142) завели несложную
перекличку. Их мирное стрекотание неслось со всех сторон. Всюду виднелись и сами
музыканты, старательно работавшие своими смычками.
Но вот налетел ветер, пригнулся и зашуршал высокий тростник, и все хортип-
пусы, будто по команде замолкли, на полуфразе прервав песни. Затих ветер, и
снова полился многоголосый хор. И так много раз. Поведение кобылок, в общем,
было понятно. Зачем попусту стараться, когда шумит тростник.
Озеро Балхаш.
...Над северным диким берегом Балхаша повисло жаркое солнце. Сверкает
солнце . Все живое спряталось в тени, забралось под кустики, в норы. Только
цикадам жара нипочем. Они будто даже ей рады, и вновь на кустах саксаула завели
свои скрипучие и громкие песни.
Но вот всколыхнулось озеро, покрылось белыми барашками, волны покатились
одна за другой на берег. Озеро очнулось после сна, загрохотало прибоем. И
сразу же замолкли цикады. Куда им в таком шуме распевать песни!
Шторм продолжался несколько часов. Когда же солнце стало клониться к
горизонту, ветер угомонился, постепенно затих прибой и цикады будто очнулись,
заорали во всю силу. Только не надолго. Вскоре зашло солнце, прочертило по воде
огненную дорожку, похолодало и цикады замолчали. Не в их обычае распевать в
темноте.
Когда стемнело и от озера повеяло прохладой, из прибрежных кустиков
раздалась скрипучая песенка кузнечика дамалаканты (рис. 143), ему ответил другой,
и завели свои долгие концерты эти музыканты пустыни.
Вскоре опять налетел ветер, зашумело озеро и замолкли кузнечики.
Выходит, что музыканты могут исполнять свои брачные произведения только в
тишине. Она - непременное условие звучания музыкальных произведений. Как же
иначе! Музыка насекомых - это сложный разговор, и он должен быть услышан.
Брачные
скопища
В массовых скоплениях - самая благоприятная обстановка для свершения
брачных дел не только у насекомых, но и у многих других животных. Массовые
скопища хорошо заметны, звуки от них громче, запахи сильнее, может быть, резче и
какие-либо еще не опознанные учеными особенные излучения. Скопища нередко
сопровождаются длительными, подчас виртуозными полетами, изнурительными и
требующими многих сил, представляя собою своеобразный экзамен на выносливость,
предписанный испокон веков природой и установленный длительной эволюцией
вида. Он способствует отбору самых сильных особей, отсеву слабых,
нежизнеспособных, тем самым поддерживая здоровье вида. Наконец, в массовых скоплениях
происходит легче и полнее подбор пар, осуществляется избирательная спаривае-
мость. Благодаря этой таинственной особенности брачного поведения
определяются комбинации наследственности родителей на благо будущего потомства.
Взрослые насекомые, особенно те, которые собираются в брачные скопища,
живут недолго. Длительная жизнь им как бы невыгодна: организм скорее
растрачивает силы, запас которых не столь уж и велик и предназначен только для одной
цели - продолжения своего рода. Поэтому, почти как правило, роящиеся
насекомые умеют собираться в точно определенное время и в точно определенные места.
Этому помогают различные обстоятельства.
Вспоминаю сибирские леса под городом Томском. Тогда я, изучая муравьев,
следил, в частности, и за желтым муравьем Лазиус флавус. Живет он в земляных
холмиках, снаружи не показывается, питается выделениями выращиваемых им на
корнях растений тлей, грибками, различными обитающими в почве насекомыми и
червями, которые случайно попадают в его подземные тоннели. В разгар лета у
желтых муравьев появляются большие желтые самки и маленькие серенькие самцы.
Лето тогда выдалось дождливое - ни одного хорошего теплого дня. Крылатые
самки в ожидании сидели в своих темницах, оберегаемые бдительными сестрами-
работницами . Но вот, наконец, выдался теплый ясный день. И тогда произошло
необычное. Все муравейники, будто по команде, открыли двери своих подземелий,
и в воздух поднялось величайшее множество крылатых самцов и самок. Теплый
день послужил как бы сигналом для брачного буйства. Над лесом повисли рои
крылатых созданий. После оплодотворений погибшие самцы дождем падали на зем-
лю, и река Томь стала будто мохнатой из-за плавающих на ее гладкой
поверхности крылатых созданий, закончивших свое жизненное назначение.
Мне кажется, что ожидание муравьями благоприятной летной погоды имело
больше условное значение. Не столь была важна сама по себе погода, сколько
установившаяся в жизни вида ориентация на нее, как на сигнал для одновременного
вылета. Правда, в лесах Западной Сибири этот муравей распространен и
многочислен , встреча полов во время лета не трудна и, казалось, не было
необходимости в столь массовом полете. Но каждый организм приспособлен к критическим
периодам жизни, и что было бы с этим муравьем в годы низкой численности, если
бы не способность заниматься поисками друг друга в определенную погоду! И еще
есть одна выгода такого дружного роения. За один день птицы не смогут
уничтожить много муравьев и, наевшись досыта и, что называется, набив оскомину,
прекратят охоту.
*
7\
^
Рис. 143 Кузнечик Дамалаканта.
Рис. 144 Массовый вылет стрекозы
Либеллулы четырехпятенной
Затяжное ненастье может создать аналогичную обстановку и у других
насекомых . Известный одонатолог Б. Ф. Белышев рассказал мне, как в середине июня
1948 года близ устья реки Чулым в течение одного дня произошел массовый вылет
стрекоз (рис. 144), невольно обративший на себя внимание местных жителей.
Перед этим из-за длительного похолодания в водоемах скопилось громадное
количество взрослых личинок. И в этом случае первый теплый день после ненастья
послужил сигналом, помог массовому вылету и облегчил встречу друг с другом.
В пустынях Средней Азии живет около десятка видов муравьев-жнецов рода Мес-
сор (рис. 145). Они получили такое название за то, что растительноядны,
кормятся зернами трав, которые заготовляют впрок. Самцы и самки появляются в
гнездах в конце лета, проводят в них зиму и ранней весной в самые первые
теплые дни марта или апреля дружно покидают родительские гнезда, роятся. При
этом муравьи разных видов жнецов не мешают друг другу, одни вылетают в первые
теплые дни при сравнительно низкой температуре, другие выбирают дни потеплее.
Температура воздуха закодирована в их поведении испокон веков, какие-то
особенные аппаратики установлены только на определенный уровень, точно
срабатывают и, благодаря им, в мире муравьев-жнецов нет беспорядка, каждый знает
свой черед.
В гнездах очень многочисленного в каменистых пустынях маленького муравья
Феидоля паллидуля крылатые самки появляются поздней осенью, после похолодания
в очень теплые осенние дни. В это время в течение нескольких дней над
пустыней реют многочисленные рои этого муравья, справляющие свои брачные дела. А
вот муравьи-бегунки (рис. 146), получившие такое название за необыкновенно
энергичный бег и величайшую подвижность, любители солнца, тепла, если не
сказать - жары, выпускают свое потомство летом в самые жаркие дни. У этого ори-
гинального обитателя пустыни я наблюдал не столько брачные полеты, сколько
брачные бега. Необычно оживленные и бескрылые самцы с молниеносной быстротой
носятся по земле, разыскивая сидящих на низеньких растениях самок.
Рис. 145 - Муравей-жнец (Мессор) Рис. 146 - Муравей-бегунок (Катаглифис)
Подчас колоссальными массами собираются в брачные рои насекомые,
развивающиеся в воде. Для них, казалось бы, колебания породы не могут служить
ориентиром, так как температура воды колеблется медленно. Таковы поденки (рис.
147) , комары-звонцы (рис. 148) , веснянки (рис. 149) . Иногда комары-звонцы
поднимаются над водой такими громадными роями, что издали напоминают клубы
дыма, а пожарные, по ошибке, поднимают тревогу.
Рис. 147 - Поденка Рис. 148-Комар-звонец
Рои комаров состоят из одних самцов. Это дало повод утверждать, что роение
их не имеет отношение к оплодотворению. Однако впоследствии все же было
доказано , что самки влетают в рой, но только на короткое мгновение. Специальными
опытами над комариками звонцами Хирономус стренцкеи, проведенными в больших
садках, установлено, что истинному роению предшествует предварительное
роение, во время него самцы летают над открытыми пространствами, очевидно, ради
какого-то подготовительного упражнения, необходимого для созревания половых
продуктов.
Роящиеся самцы комаров-звонцов двигаются зигзагами вперед и назад, вверх и
вниз. Кроме того, они совершают круговые движения. Чем больше его участников,
тем быстрее скорость полета. Наиболее активны самцы утром. Самка летит над
роем или сквозь рой, ее схватывает самец, оба снижаются на землю, где и
происходит спаривание.
Несостоявшееся
свидание
Надежды на хорошую погоду не было. Серые облака, медленно двигаясь с
запада, закрыли небо. Горизонт затянулся мглою, подул холодный ветер. Красные
тюльпанчики сложили лепестки, розовые тамариски перестали источать аромат
цветков. Замолкли жаворонки, на озере тревожно закричали утки-атайки.
Наверное, придется прервать поездку и мчаться домой. Мы бродим по краю
небольшого болотца по освободившейся от воды солончаковой земле. Неожиданно
замечаю, как по ровной поверхности сизой земли носятся какие-то мелкие точки.
Это крошечные ветвистоусые комарики с пушистыми усами, длинными тонкими
брюшками и небольшими узкими крыльями. Но какие они забавные! Расправив крылья,
они трепещут ими, будто в полете, и шустро бегут, быстро перебирая ногами.
Никогда не приходилось видеть комариков, да и вообще насекомых, помогающих на
бегу себе крыльями. Как маленькие глиссеры. Если комарику надо повернуть
направо, то левое крыло на мгновение складывается над брюшком, повернуть налево
- та же операция совершается с крылом правым.
Крошечные комарики носятся без устали, что-то ищут, чего-то им надо. Иногда
они сталкиваются друг с другом и, слегка подравшись, разбегаются в разные
стороны. Иногда же один из них мчится за другим, но потом, будто поняв
ошибку, отскакивает в сторону, прекращая преследование. Некоторые комарики
складывают крылья и медленно идут пешком. Но недолго: скорость движения - превыше
всего, крылья-пропеллеры снова работают с неимоверной быстротой, и комарик
несется по земле, выписывая сложные повороты и зигзаги. Это занятие будто
кое-кому надоедает, и комарик, взлетев, исчезает в неизвестном направлении.
Может быть, перелетает на другую солончаковую площадку к другому обществу
мечущихся собратьев.
Но для чего все это представление, какой оно имеет смысл? Может быть, это
брачный бег? Но тогда почему не видно ни одной пары. Да и есть ли здесь
самки? Все участники безумной гонки - с роскошными усами самцы.
Вынимаю из полевой сумки эксгаустер и засасываю им комариков. Да, здесь
одно сплошное мужское общество, и нет в нем ни одной представительницы слабого
пола.
Может быть, у этих комариков самки недоразвитые, сидят где-либо в мокрой
солончаковой земле, высунув наружу кончик брюшка, как это иногда бывает у
насекомых в подобных случаях? Но комарики не обращают на землю никакого
внимания и никого не разыскивают.
Почему же они, как и все ветвистоусые комарики, не образовали в воздухе
роя, а мечутся по земле? Чем объяснить такое необычное нарушение общепринятых
правил. Впрочем, в данной обстановке отклонение от традиций кажется неплохим.
В пустыне, особенно весной, дуют сильные ветры и нелегко и небезопасно
совершать воздушные пляски столь крошечным созданиям. Чуть что - и рой разнесет по
всем направлениям. И тогда как собираться вместе снова! Да и летом часто
достается от ветра ветвистоусым комарикам, хотя они и избегают неспокойную
погоду и для брачных плясок предпочитают тихие вечерние часы и подветренную
сторону какого-либо крупного, выступающего над поверхностью земли, предмета. К
тому же весной вечером воздух быстро остывает, а земля, наоборот, тепла. И
сейчас с каждой минутой усиливается холодный, предвещающий непогоду, ветер,
рука же, положенная на поверхность солончака, ощущает тепло, переданное
ласковым дневным солнышком.
С каждой минутой тучи все гуще и темнее небо. Наступают сумерки. Постепенно
комариков становится все меньше и меньше. Самки же так и не прилетали. То ли
погода для них была слишком прохладной, то ли они еще не успели выплодиться.
Как бы там ни было, свидание не состоялось.
Ветер подвывает в кустиках солянок. На землю падают первые капли дождя.
Совсем стало темно. Ох, уж эти комарики! Из-за них я потерял почти целый час.
Придется теперь тащиться на машине около сотни километров до дома по темноте.
По пути я вспоминаю свою встречу с комариками-глиссерами и думаю о том,
что, быть может, самки почувствовали приближение непогоды и, не желая
рисковать своим благополучием, не пожелали выбираться из своих укрытий...
Брачные
пляски
Мы не предполагали, что окажемся в таких глухих местах. Более сотни
километров тянется желтая пустыня Сарыарка с выгоревшей травой и редкими
кустиками караганы и таволги. Дорога взметывается с холма на холм, иногда пересекает
низинку с пятнами соли и редкими солянками, то отклонится в одну, то в другую
сторону. Нигде нет ни следов жилья, ни ручейка, ни колодца, ни души на целые
сотни километров. Долго ли так будет, скоро ли озеро Балхаш, к которому мы
так стремимся, измученные бесконечной дорогой и нестерпимым зноем. Вокруг
полыхает горизонт, колышется обманными озерами.
Вот, наконец, на горизонте показывается неясная голубая полоска и в это
время дорога поворачивает на восток и идет параллельно озеру. Что делать?
Ехать напрямик, через солончаки, сухие колючки, кустики солянок и ухабы.
Может быть, где-нибудь дорога приблизится к озеру или от нее появится сворот в
нужном направлении. Озеро же кажется совсем рядом. Но как верить глазам, если
далеко от мнимого берега на мнимой воде торчит высокая топографическая вышка.
И опять тянутся километры бесконечного долгого пути. Все же нашелся съезд в
сторону озера, хотя и очень не торный. Мы катимся по нему под уклон, и озера-
миражи расходятся в стороны, уступая место настоящему озеру. Вот оно, такое
большое, ослепительно бирюзовое, и какой неестественно яркой кажется
небольшая полоска тростников у самого берега. После желтой пустыни мы совсем
отвыкли от зеленого цвета.
Тростники на берегу озера.
Кругом, насколько видно глазам, также на многие десятки километров ни души,
и бирюзовое озеро в красных и розовых берегах кажется каким-то очень древним
и издавна застывшим. Медленно плещутся волны, нагоняя на галечниковый берег
аккуратную полоску белой пены, медленно пролетают мимо белые чайки, степенно
взмахивая узкими крыльями. Где-то далеко от берега маячат черные точки
нырков. И все озеро, такое большое и спокойное, замерло в горячих красных
берегах и каком-то равнодушии и величии.
Настрадавшись от жары и духоты, запыленные, грязные, бросаемся в воду.
Вскоре стихает легкий ветер, и озеро становится совершенно гладким. Царит
тишина. Все устали, угомонились, забрались в полога, молчат. Лежа на спальном
мешке, слушаю музыку природы. Издалека крикнули журавли, зацокал козодой,
просвистели кроншнепы. Сперва робко, потом смелее запел сверчок. Откуда-то
издалека ему ответил другой. Всплеснулась в озере рыба. Нудно заныли комары.
Прогудел какой-то крупный жук. Потом незаметно появился непрерывный шорох и
легкий нежный звон. С каждой минутой он становился все громче и громче.
Рис. 149 - Веснянка
Рис. 15 0-Ручейник
На небе загорелись звезды и отразились в озере. Клонит ко сну. Мысли
путаются. Все же надо перебороть усталость, выбраться из-под полога, узнать,
откуда нежный звон и шорох. На фоне еще светлого заката над самой машиной я
вижу стайку крупных насекомых. Это ручейники (рис. 150). В безудержной пляске
они мечутся из стороны в сторону. Сколько сил и энергии отнимает этот
беспокойный полет!
Иногда в рой ручейников влетает грузная, с длинным брюшком самка и тотчас
же спускается на землю, сопровождаемая несколькими самцами.
Немного в стороне от ручейников, тоже над самой машиной плавно колышется,
будто облачко дыма, стайка мелких насекомых. Это крошечные ветвистоусые
комарики . Они тоже собрались в брачной пляске. И еще одна, третья компания
крутится над машиной. Здесь пилоты держаться немного поодаль друг от друга,
каждый совершает замысловатые пируэты в воздухе. Это крылатые самцы муравья-
тетраморума.
Удивительно, почему рои ручейников, комариков и муравьев собрались над
самой машиной и какой от нее прок? Чем она им могла понравиться, ведь нигде
поблизости их более нет.
Пока я рассматриваю летающих насекомых, муравьи-тетрамориумы усаживаются на
меня и сильно щекочут кожу. Их целая пропасть, этих муравьев. Скорее от них
спрятаться под полог!
Засыпая, я продолжаю думать о загадке брачных роев. Она не столь сложна и
легко разрешается. Хотя сейчас и неподвижен воздух и спит озеро, в любой
момент может налететь ветер, и тогда как сохранить рой, как продолжить брачную
пляску, если нет никакого укрытия, за которым можно спрятаться! Кроме того,
если рой рассеет ветром, легче найти друг друга, пользуясь таким заметным
ориентиром, как машина. Времени же для брачных плясок так мало и так коротка
жизнь!
Скоро темнеет и смолкает трепет крыльев. Брачные пляски насекомых
закончились . Наступила ночь. Пустыня и озеро погрузились в сон...
Дж. Дарелл в Камеруне (Африка) наблюдал весьма своеобразное роение
маленьких, похожих на крошечных долгоножек насекомых, с крылышками молочного цвета.
Слегка напуганные, они выстраивались невысоко над землей, в круг размером не
больше блюдца, и принималось быстро-быстро крутиться: одни в горизонтальной,
другие в вертикальной плоскости. Издали эти пляски выглядели довольно
странно, так как пляшущие насекомые образовывали мерцающий молочно-белый мяч. Он
постоянно немного менял форму, занимая одно и то же место в пространстве.
Насекомые летали так быстро, что глаза улавливали только едва заметное мерцание
крылышек.
Подобное наблюдение, только не над роем, а над парой мушек мне пришлось
наблюдать в западных отрогах Джунгарского Алатау в Семиречье.
Комарики Вибиа в окрестностях Томска летают рассеянным роем над полянкой.
Самец и самка находятся на расстоянии чуть ли не одного метра. И все же это
рой. Если ветер уменьшается, комарики поднимаются кверху, становится сильнее
- снижаются.
Другие грибные комарики летают плотным роем по лесу, медленно передвигаясь
в одном направлении. Изредка все пилоты слаженно и одновременно делают рывок
или в горизонтальном, или в вертикальном направлении, очевидно, тем самым
генерируя какие-то сигналы самкам.
Собираются роями даже самцы осы-немки Дазимутилла формикария. У этого вида
самцы и самки после спаривания из желто-оранжевых превращаются в темно-
желтых.
Г
т
Рис. 151 - Муравей Формика куникулярия
Для многих насекомых, устраивающих брачные скопища, ученые довольно твердо
установили предпочитаемую в это время температуру и влажность. Так, например,
клопы Нитекус якоба (Лигеидэ) при температуре выше 36 градусов поднимаются на
верхушки трав, где и скопляются массами, посвящая себя брачным делам.
Другие собираются в особых местах. В Латвии колемболы Анирофатус заползают
массами кверху на стволы деревьев. Мне приходилось видеть путешествия колем-
бол из зарослей трав на вершину большого пня. Очень распространенные муравьи
в тугаях реки Или Формика куникулярия (рис. 151) и Формика субпилоза тоже
собираются в определенных местах. Первый из них выбирает полянки среди густых
зарослей тугайного леса, второй - открытые песчаные косы. Друг другу эти
муравьи не мешают, хотя лет их происходит одновременно по какому-то сигналу,
возможно, обусловленному чувством времени, особыми датчиками температуры и
влажности или еще чем-то другим.
Крылатые особи красноголового муравья Формика трунцикола, обитателя еловых
лесов Тянь-Шаня, как мне удалось разгадать, покинув муравейник, пользуясь
дневным бризом, дующим с низин в горы, поднимаются по ущельям и собираются
массовыми скоплениями на перевалах. Чем крупнее скопления, тем, как это будет
объяснено позже, благоприятнее для брачных дел красноголового муравья.
Недавно я был удивлен, встретив брачные скопления этого вида муравьев не на
перевалах, а на обширной полянке среди леса в ущелье Аксай, недалеко от Алматы.
По всей вероятности, скопища устанавливаются в разных местах для различных
популяций красноголового муравья.
Многие исследователи описывают массовый брачный лет муравьев и термитов.
Энтомолог Мульт Эжен сообщает, как в Гвиане муравьи маниоки залетали в дом в
такой массе, что автор с помощниками, вооружившись метлами, с трудом отбивали
это ужасающее, как он пишет, нашествие. Вообще, муравьи часто устраивают лет
крылатых особей своего общества удивительно согласовано и одновременно, тем
самым облегчая встречу полов.
Над возвышенными участками местности скопляются элегантные самцы бабочек-
махаонов (рис. 152), а также бабочки родов Антохарис (рис. 153), Эухлоэ. Они
выходят из куколок раньше своих подруг, благодаря чему обеспечены временем
для равномерного распределения по местам свиданий. Арктические комарики-
звонцы Смита экстрема, обитающие на Шпицбергене, собираются роями над
светлыми предметами, отличающимися по цвету от фона окружающей местности. Здесь
комарики-самцы летают зигзагообразно или горизонтально взад и вперед, или
вертикально верх и вниз. В период покоя между роениями самцы сидят вокруг меток,
тогда как самки прогуливаются рядом.
Рис. 152 Махаон (Папилио махаон) Рис. 153 Зорька (Антохарис кардаминес)
Над выступающими предметами роятся бракониды Лакуус руфикорнис в Англии.
Они также совершают резкие рывки в горизонтальном или вертикальном
направлении, причем последнее происходит, когда в рой залетает самка.
В Западной Сибири мушки со вздутыми передними ногами устраивают небольшие
рои над поверхностью стоячих, чаще всего небольших, водоемчиков. Мушки летят
медленно над самой водой, а затем быстро, почти молниеносно возвращаются
обратно, чтобы вновь начать прерванный маршрут. Такие пируэты совершаются
вразнобой , то есть пока одни летят кпереди, другие возвращаются обратно. Самка,
влетающая в рой, моментально соединяется с самцом. Пара вылетает из роя
слегка кверху и в сторону. Спаривание длится несколько секунд, после чего самец
возвращается обратно.
Небольшие мушки Раифомия курвипес образуют брачные полеты в течение
короткого срока в конце апреля, обычно ранним утром. Брачные рои состоят из двух
слоев. Верхний слой, в полутора метрах над землей, составляют самки, быстро
летающие по эллипсу с длинной осью, ориентированной с запада на восток.
Нижний слой, примерно в метре или немного менее над землей, составляют
спаривающиеся особи. Другие виды этого рода спариваются без образования роя.
Большинство насекомых массовым роениям предпочитают одиночные полеты. Они
подчас совершаются в течение удивительно короткого времени, но очень дружно,
почти, как правило, в конце дня, когда начинает темнеть, и видимо, сигналом
для участия в них служит определенная, точно фиксируемая степень
освещенности.
В пустынях Семиречья мне не раз приходилось наблюдать вечером массовый лет
различных видов хрущей (рис. 154, 155). Он происходил по удивительно точной
очередности: едва только прекращался полет одного вида, как тотчас же
начинался полет другого. Это обстоятельство имело громадное значение. Жуки не
мешали друг другу, брачное поведение происходило будто по ранее разработанному
и неукоснительно соблюдаемому расписанию.
Рис. 154 - Хрущ Полифилла иррората Рис. 155 - Хрущ Адоретус
Подобную же очередность полетов удалось мне наблюдать и среди других
насекомых. Всего лишь каких-нибудь десять-пятнадцать минут продолжается брачный
полет красных бабочек в тенистых балках, по окраинам вырубок леса, и
прекращается с наступлением темноты. После встречи пары садятся на ветку какого-
нибудь куста и спариваются. В это время они удивительно похожи на сверток
сухих листьев или на сломанную вершинку ветки с засохшими и пожелтевшими
листьями.
В массовых, но кратковременных полетах принимают участие, как самцы, так и
самки, или только одни самцы. Вариации поведения могут быть самыми
различными, даже среди родственных насекомых. Так, среди хрущей летают самцы и самки
(Мелалонта), или самки летают мало, больше ползают (Аноксия полифилла, Анфи-
маллон, Ризотрогус), или самки вообще не летают (Моотропус). Личинки
подкожных оводов, паразитирующие на крупных животных, покидают своих хозяев и окук-
ливаются в почве в различное время. Но какой-то неясный механизм отсчета
времени приводит к тому, что сами оводы вылетают почти одновременно в течение
нескольких дней, благодаря чему в природе появляется сразу их большое
количество, облегчающее встречу, что очень важно, так как сами оводы ничем не
питаются и живут очень мало времени. Кроме того, эти мухи выходят еще и в строго
определенное время суток, в умеренной зоне - обычно с семи часов тридцати
минут до восьми часов тридцати минут утра.
(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)