БИБЛИОТЕКА
I	РУС СКОЙ СКАЗКИ
I -----У&)---->	__
И НАРОДНЫЕ
Л\\ СКАЗКИ
к! % Ж	ж в

БИБЛИОТЕКА
русской СКАЗКИ
В ДЕСЯТИ
ТОМАХ
би блиотбкарусской сказки
НАРОДНЫЕ
(К\ЗКН
ТОМ
МОСКВА
ТОВАРИЩЕСТВО «ВОЗРОЖДЕНИЕ»
ИЗДАТЕЛЬСТВО ПИСАТЕЛЬСКОГО
АКЦИОНЕРНОГО ОБЩЕСТВА
1993
Составление, подготовка текстов и комментари
Ю. Г. Круглова
Художник Г. И. Метченко
Главный редактор
С. И. Журавлев
Редакционная коллегия:
В. И. Белов
Ю. В. Бондарев
Ю. Г. Круглов
П. П. Проскурин
В. А. Солоухин
Г. Г. Федоров
новеллистические
СКАЗКИ

38°- СЕМИЛЕТКА
или-были два брата — богатый и бедный.
» BL Бедный-то овдовел; от жены осталась доч-
ка на седьмом году, потому и прозвали
ее Семилеткой. Только богатый и подарил Семилетке пло-
хонькую телушку. Семилетка поила, кормила, холила те-
лушку, и из нее стала славная корова, принесла ей теленка
с золотыми копытцами. Только пришли к Семилетке в го-
сти дочери богатого дяди и увидали телушку, пошли и
сказали отцу. Богатому захотелось оттягать телушку, а бед-
ный-то не отдает. Спорили, спорили, пришли к воеводе,
просят разобрать их дело. Богатый и говорит: «Я,— го-
ворит,— дарил племяннице только телушку, а не при-
плод!» А бедный говорит: «Телушка моя, так и приплод
мой!» Как тут решить дело? Воевода и говорит им: «Вот
отгадайте три загадки! Кто отгадает, того и телушка!
Сперва отгадайте: что всего быстрее?»
Пошли мужики домой. Бедный и думает: «Что тут
сказать?» — и говорит Семилетке: «Дочка, дочка! Вое-
вода-то велел отгадать: что на свете всего быстрее? Что
я ему скажу?» — «Не тужи, батюшка! Молись Спасу да
ложись спать!» Лег он спать. Утром и будит его Семилет-
ка: «Вставай, вставай, батюшка! Пора идти к воеводе. Сту-
пай да скажи, что всего быстрее на свете мысль!» Встал
мужик, отправился к воеводе, пришел и брат. Вышел к ним
воевода и спрашивает: «Ну, скажите, что всего быстрее?»
Богатый выскочил вперед: «У меня,— говорит,— есть конь
такой быстрый, что никто его не обгонит: он всего бы-
стрее!» Воевода засмеялся и говорит бедному: «А ты
7
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
что скажешь?» — «Мысль всего быстрее на свете!» Вое-
вода удивился и спрашивает: «Кто тебя этому научил?» —
«Дочь Семилетка!» — «Ну, хорошо! Отгадайте теперь, что
на свете всего жирнее?»
Пошли мужики домой. Бедный приходит и говорит
Семилетке: «Воевода нам загадал: что на свете всего жир-
нее? Как тут отгадать?» — «Ну, батюшка, не тужи: утро
вечера мудренее. Молись Спасу да ложись спать». Старик
лег спать. Утром Семилетка и будит его: «Вставай, ба-
тюшка! Пора к воеводе идти. Спросит он тебя: «Что всего
жирнее?» — скажи, что земля всего жирнее, потому что
производит всякие плоды!» Встал отец, пришел к воеводе,
пришел и богатый. Вышел воевода и спрашивает: «Ну
что? Придумали, что всего жирнее?» Богатый выскочил
вперед и говорит: «У меня есть боров, да такой жирный,
что жирнее его нет ничего! Он всего жирнее!» Воевода
засмеялся и спрашивает бедного: «Ну, а ты что ска-
жешь?» — «Земля всего жирнее, потому что она произво-
дит всякие плоды!» Воевода удивился и спрашивает: «Кто
это тебя научил?» — «Дочь,— говорит,— Семилетка!» —
«Ну, хорошо! Теперь отгадайте, что на свете всего
милее?»
Пошли мужики домой. Пришел бедный и говорит Семи-
летке: «Так и так воевода загадал. Что теперь делать?» —
«Ну, тятенька, не тужи: утро вечера мудренее. Молись
Спасу да ложись спать». Утром будит она его и говорит:
«Вставай, тятенька! Пора идти к воеводе. Станет он тебя
спрашивать, скажи, что всего милее человеку сон: во сне
всякое горе позабывается!» Встал отец, пошел к воеводе,
пришел и богатый. Вышел воевода, говорит: «Ну, скажите:
что всего на свете милее?» Богатый — наперед и кричит:
«Жена на свете всего милее!» Воевода засмеялся и спра-
шивает бедного: «А ты что скажешь?» — «Сон на свете для
человека всего милее: во сне всякое горе позабывается!»
Воевода удивился и спрашивает его: «Кто тебе это ска-
зал?» — «Дочь Семилетка».
Воевода пошел в свои комнаты, вынес решето с яйцами
и говорит: «Ступай, отнеси своей дочери это решето с
яйцами, пусть она из них к завтрему выпарит цыплят!»
Пошел бедный, плачет и говорит Семилетке, что так и так
воевода сказал. «Ну, батюшка, не тужи! Молись Спасу
да ложись спать: утро вечера мудренее!» На другой день
она и будит отца: «Батюшка, батюшка! Вставай, пора к
8
380. СЕМИЛЕТКА
воеводе идти. Да вот возьми отнеси ему немного зерен
проса, скажи ему, что цыплята сейчас будут готовы, да надо
их кормить белояровым пшеном, так вот, чтоб он зерна по-
сеял и чтоб через полчаса пшено поспело и чтоб он его к ней
тотчас прислал». Встал старик, пошел к воеводе. Вышел
воевода и спрашивает: «Ну что, принес цыплят?» —
«Да дочь-то говорит, что через полчаса цыплята будут.
Да надо, говорит, их кормить белояровым пшеном; так вот,
она прислала несколько зерен, чтоб вы посеяли и чтоб
через полчаса все было готово».— «А разве можно, чтоб
зерно в полчаса выросло и созрело?» — «А разве можно,
чтоб цыплята выпарились в одну ночь?» Нечего делать
воеводе: перехитрила его Семилетка.
Вот он взял, дал бедному пряжи и говорит: «Пусть
твоя дочь к завтрему соткет полотно и сошьет мне рубаш-
ку!» Отец запечалился, пошел, сказал обо всем Семи-
летке. «Ну, батюшка, не тужи. Молись Спасу да ложись
спать! Утро вечера мудренее!» Отец лег и заснул. Утром
и будит его Семилетка: «Вставай, батюшка! Пора к вое-
воде идти. Ступай к нему, отнеси льняного семени и ска-
жи, что рубашка готова, да нечем прострочить воротник:
пусть он это семя посеет, и чтоб оно выросло и чтоб через
полчаса ко мне прислал!» Отец пошел и сказал все вое-
воде. Воевода и говорит: «Как же это можно, чтоб чрез
полчаса лен вырос и из него напрясть нитки?» — «Так
как же можно в одну ночь соткать полотно и сшить ру-
башку?» Опять перехитрила Семилетка воеводу!
Вот он и говорит старику: «Ступай скажи своей дочери,
чтоб она ко мне пришла ни пешком, ни на лошади, ни на
сапях, ни на телеге, ни нага, ни оболочена (одета) и чтоб
принесла ни подарок, ни отдарок!» Приходит отец домой,
рассказал все дочери. Вот на другой день Семилетка взяла
сняла с себя одежду, обернулась мережей, взяла голубя,
отправилась к воеводе на лыжах. Пришла она к воеводе
и подала ему голубя. Голубь тотчас вырвался и улетел.
И тут перехитрила она воеводу, а она ему очень понрави-
лась. Он и говорит, что: «Я сам завтра приеду к вам».
Старик и поехал в город закупать припасов — угостить
гостя.
Только на другое утро приезжает воевода к дому Семи-
летки. А у ней ни кола ни двора: только сани да телега
стояли. Воевода и смотрит, куда ему привязать лошадь?
Вот он подходит к окну и спрашивает Семилетку: «Где бы
9
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
мне привязать лошадь?» — «Привяжи между летом и зи-
мой!» Воевода думал, думал — едва мог догадаться, что
между летом и зимой — значит между санями и теле-
гой. [...]
Потом воевода стал сватать за себя Семилетку, но с тем,
чтоб она не вмешивалась в его воеводские дела; если же
она не сдержит обещания, так он ее с тем, что всего больше
ей нравится, отправит снова к отцу.
Вот обвенчались они, живут да поживают. Много ли,
мало ли прошло времени, только один мужик просит у дру-
гого лошади съездить на поле за репой. Тот дал лошадь,
мужик поехал, а приехал поздно вечером. Потому он не
повел ее к хозяину, привязал к своей телеге. Встает
он утром, видит: под телегой жеребенок. «Жеребенок
мой: он под телегой; видно, репа либо телега ожереби-
лась». А тот, чья была лошадь, говорит: «Жеребенок
мой!» Спорили, спорили, пошли к воеводе судиться. Вое-
вода и рассудил: «Жеребенок найден под телегой, так, зна-
чит, он того, чья телега!» Услыхала это Семилетка, не
удержалась и сказала, что он неправильно судит.
Воевода рассердился, потребовал разводной. После
обеда надо было Семилетке опять ехать к отцу. Только она
за обедом напоила воеводу допьяна. Он напился и заснул.
Она велела его сонного положить в карету и уехала вместе
с ним к отцу. Там уж воевода проснулся и спрашивает:
«Кто меня сюда перенес?» — «Я тебя перевезла,— гово-
рит Семилетка.— У нас было условие, чтоб я взяла то, что
мне наиболее нравится. Я и взяла тебя!»
Воевода удивился ее мудрости, помирился с ней, и воз-
вратилися домой, стали жить да поживать.
Ж 381 ЦАРЕВНА, РАЗРЕШАЮЩАЯ загадки
ил-был старик; у него было три сына, тре-
тий-от Иван-дурак. Какой-то был тогда
царь это давно уж было; у него была
дочь. Она и говорит отцу: «Позволь мне, батюшка, отга-
дывать загадки; если у кого отгадаю, тому чтобы голову
ссекли, а не отгадаю, за того пойду замуж». Тотчас сде-
лали клич; многие являлись, всех казнили: царевна отга-
дывала загадки. Иван-дурак говорит отцу: «Благословляй,
10
381. ЦАРЕВНА, РАЗРЕШАЮЩАЯ ЗАГАДКИ
батюшка! Я пойду к царю загадывать загадки!» — «Куда
ты, дурак! И лучше-то тебя, да казнят!» — «Благосло-
вишь — пойду, и не благословишь — пойду!» Отец благо-
словил. Иван-дурак поехал, видит: на дороге хлеб, в хлебе
лошадь; он выгнал ее кнутиком, чтоб не отаптывала, и
говорит: «Вот загадка есть!» Едет дальше, видит змею, взял
ее заколол копьем и думает: «Вот другая загадка!»
Приезжает к царю; его приняли и велят загадывать
загадки. Он говорит: «Ехал я к вам, вижу на дороге добро,
в добре-то добро же, я взял добро-то да добром из добра
и выгнал: добро от добра и из добра убежало». Царевна
схватила книжку, смотрит: нету этой загадки; не знает
разгадать и говорит отцу: «Батюшка! У меня сегодня
головушка болит, мысли помешались; я завтра разгадаю».
Отложили до завтра. Ивану-дураку отвели комнату. Он ве-
чером сидит, покуривает трубочку; а царевна выбрала вер-
ную горнишну, посылает ее к Ивану-дураку: «Поди,—
говорит,— спроси у него, что это за загадка; сули ему злата
и серебра, чего угодно».
Горнишнд приходит, стучится; Иван-дурак отпер две-
ри, она вошла и спрашивает загадку, сулит горы золота и
серебра. Иван-дурак и говорит: «На что мне деньги! У меня
своих много. Пусть царевна простоит всю ночь не спавши
в моей горнице, так скажу загадку». Царевна услышала
это, согласилась, стояла всю ночь — не спала. Иван-дурак
утром сказал загадку, что выгнал из хлеба лошадь. И ца-
ревна разгадала.
Иван-дурак стал другую загадывать: «Ехал я к вам,
на дороге вижу зло, взял его да злом и ударил, зло от зла
и умерло». Царевна опять схватила книжку, не может
разгадать загадку и отпросилась до утра. Вечером посы-
лает горнишну узнать у Ивана-дурака загадку: «Сули,—
говорит,— ему денег!» — «На что мне деньги! У меня сво-
их много,— отвечает Иван-дурак,— пусть царевна про-
стоит ночь не спавши, тогда скажу загадку». Царевна
согласилась, не спала ночь и загадку разгадала.
Третью загадку Иван-дурак так и не стал загадывать,
а велел собрать всех сенаторов и загадал, как царевна
не умела отгадывать те загадки и посылала к нему гор-
нишну подкупать на деньги. Царевна не могла догадаться
и этой загадки; опять к нему спрашивать — сулила се-
ребра и золота сколько угодно и хотела отправить домой
на прогоне. Не тут-то было! Опять простояла ночь не
11
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
спавши; он как сказал ей, о чем загадка,— ей разгадывать-
то нельзя; о ней, значит, узнают, как и те загадки она выпы-
тывала у Ивана-дурака. И ответила царевна: «Не знаю».
Вот веселым пирком, да и за свадебку; Иван-дурак женился
на ней.
Стали жить да быть, и теперь живут.
Б	382. СОЛДАТСКАЯ ЗАГАДКА
ыл-жил мужичок, у него был сын; вот как померла
его хозяйка, мужичок вздумал да женился на
другой бабе и прижил с нею еще двух сыновей. И
невзлюбила ж мачеха пасынка, ругала его и била, а после
пристала к мужу: отдай-де его в солдаты. Нечего с злой ба-
бою спорить, отдал мужик старшего сына в солдаты. Про-
служил молодец несколько лет и отпросился домой на по-
бывку.
Явился к отцу; мачеха видит, что из него вышел бравый
солдат и что все к нему с почтением, озлобилась еще пуще,
сварила лютого зелья, налила в стакан и стала его потче-
вать. Только солдат каким-то манером про то проведал,
взял стакан, выплеснул потихоньку зелье за окно и попал
нечаянно на пару отцовских коней; в ту же минуту их
словно порохом разорвало. Отец потужил-потужил и
велел сыновьям свезти падаль в овраг; там налетело шесть
ворон, нажрались падали и тут же все подохли. Солдат
подобрал ворон, ощипал перья, изрубил мясо и просит
мачеху испечь ему пирогов на дорогу. А та и рада: «Пусть
дурак вороньё жрет!»
Скоро пироги поспели; солдат забрал их в сумку, рас-
прощался с родичами и поехал в дремучий лес, где про-
живали разбойники. Приехал в разбойничий притон, когда
их хозяев никого дома не случилося: только одна старуха
оставалась; вошел в хоромы, разложил на столе пироги,
а сам на полати влез. Вдруг загикали, захлопали, при-
катили на двор разбойники — всех их двенадцать было.
Говорит атаману старуха: «Приехал без вас какой-то че-
ловек, вот и пироги его, а сам на полатях спит!» — «Ну
что ж! Подавай вина; вот мы выпьем да его пирогами заку-
сим, а с ним еще успеем разделаться». Выпили водки,
закусили пирогами — и с той закуски все двенадцать на
тот свет отправились.
12
383. ОПАСНАЯ ДОЛЖНОСТЬ
Солдат слез с полатей, забрал все охотничье добро —
серебро и золото, и воротился в полк. В то время прислал
к православному царю басурманский король лист и тре-
бует, чтобы заганул ему белый царь загадку: «Если я не
отгадаю — руби с меня голову и садись на мое царство,
а коли отгадаю — то с тебя голову долой и все твое цар-
ство пусть мне достанется». Прочитал царь этот лист и
созвал на совет своих думных людей и генералов; сколько
они ни думали, никто ничего не выдумал. Услыхал про
то солдат и явился сам к царю: «Ваше величество,—
говорит,— я пойду к басурманскому королю; моей загадки
ему в жизнь не разгадать!»
Царь отпустил его. Приезжает солдат к королю, а он
сидит за своими волшебными книгами, и булатный меч
перед ним на столе лежит. Вздумал добрый молодец, как
от единого стакана две лошади пали, от двух лошадей шесть
ворон подохли, от шести ворон двенадцать разбойников
померли, и стал задавать загадку: «Один двоих, двое
шестерых, а шестеро двенадцать!» Король думал-думал,
вертел-вертел свои книжки, так и не смог отгадать. Сол-
дат взял булатный меч и отсек ему голову; все басурман-
ское царство досталось белому царю, который пожаловал
солдата полковничьим чином и наградил большим име-
нием.
И был в те поры у нового полковника большой пир,
на том пиру и я был, мед-вино пил, по усу текло, в рот не
попало; кому подносили ковшом, а мне решетом.
Ш 383. ОПАСНАЯ ДОЛЖНОСТЬ
ли по обжорному ряду два мужика, разго-
варивали. Один и говорит; «Кабы я был
царем, я бы все лук ел!» А другой: «Нет,
кабы я был царем, я бы все калачи с медом ел!»
А царь тут и был, позади их шел. Вот он и спраши-
вает одного: «Хочешь быть царем?» А тот мужик был смир-
ный, как увидал царя, испугался и говорит: «Нет, это я
так только — пошутил!» Царь спрашивает другого: «Хо-
чешь быть царем?» Этот был посмелее и говорит: «Хо-
чу!» — «Ну, пойдем со мной!» — говорит царь.
Пошли.
13
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
Пришли во дворец. Царь велел мягкую постель изго-
товить и положить на нее мужика. Положили. Царь и
спрашивает: «Ну, что, мужик, мягко?» — «Мягко!» —
говорит. «Хорошо?» — «Хорошо!» — «Крепко спать бу-
дешь?» — «Крепко!» — «Принесите теперича,— говорит
царь слугам своим,— кинжал вострый и повесьте его над
самой головой мужиковой на одной ниточке!»
Тотчас же слуги принесли кинжал и повесили. Как
повесили, мужик и взмолился к царю: «Батюшка, ваше
величество, не дайте умереть без покаянья душе христи-
анской, не загубите души крещеной, другу-недругу закажу
в цари желать!» — «То-то же,— говорит царь,— вот так-то
и вся наша жизнь царская ежечасно на ниточке держится!
И жить хорошо, да опаски много! Иди теперича с богом,—
говорит царь,— и не завиствуй вперед цареву житью, а
наипаче соболезнуй!»
С тех пор полно мужику в цари лезть, и калачом не
заманишь больше его в эту должность.
К	384. МУДРЫЙ СТАРИК
огда-то давным-давно был царь. Такой жадный,
что он издал приказ: тот, кто не может ра-
ботать или состарился, должен был изгоняться.
А у одного человека был старый отец. Вот пришла пора, что
и его надо вывезти. Что делать? Сын повез его на санях в
лес, в большой холод. А когда повез его, то взял и своего
сына на подмогу. Когда привезли старого отца, посадили
его под сосной. Вот и говорит сын деда: «Пусть дед сидит на
санках. Их мы обратно домой не повезем». Тогда мальчик
и говорит: «А как же мы оставим сапки? Они мне будут
нужны, когда мне тебя придется тоже отвозить».
Загрустил тогда отец и решил не бросать одного в лесу
старика: привез назад домой и спрятал его в осети. Про-
держал в них старика всю зиму, весну и лето.
Наступила осень, а в том месте начался неурожай:
все, что посадили весной, к этому времени еще не всхо-
дит.
Ничего не выросло и у этого человека. Он приходит к
старику и рассказал ему все. Тогда старик и говорит: «Ты
возьми с гумна сдери солому и посей ее».
14
384. МУДРЫЙ СТАРИК
Этот человек так и сделал. На следующий день ста
рик посылает сына и говорит: «Сходи на поле и посмотри,
что там видно».
Сходил на поле сын и говорит, что еще ничего не вы-
росло. На следующий день старик снова посылает сына:
«Сходи на поле и послушай, что слышно».
Пришел сын на поле, приложил ухо к земле и вдруг
слышит голоса: «Ой, куда ты? Ой, где ты?» — «Я тут».
Пришел домой и рассказал старику, что слышал.
На следующее утро снова старик посылает сына на
поле послушать, что слышно. Сын на этот раз слышит:
«Дальше, дальше, подвинься — мне места нет!»
Приходит он домой и рассказал об этом старику. А ста-
рик ему и говорит: «Видно, завтра пшеница пока-
жется!»
На другой день выходит сын и видит: выросла хоро-
шая пшеница. У других же почти ничего не выросло.
Стали жаловаться на это люди царю. Захотел сам царь
посмотреть, правду ли говорят люди. Едет он на коне и
видит, что нигде ничего не взошло, кроме как у одного
хозяина. Заходит царь к этому человеку и спрашивает,
почему у него одного выросла пшеница. Тогда пришлось
ему все рассказать царю. Царь и просит, чтобы он показал
этого старика. Стал человек упрашивать царя, чтобы он
ничего не сделал старику. Царь пообещал.
Выходит дед, а царь его спрашивает: «Если ты такой
мудрый, то скажи, скоро ли я умру?» Старик сказал, что
ему надо подумать. Через сутки явился царь, и сказал
ему старик, что он скоро умрет. Испугался царь и говорит:
«А сейчас ты мне скажи, как мне спастись от смерти».
Дед снова говорит, что ему надо подумать. Через сутки
явился царь, и сказал ему старик, что царь не умрет, если
в ту ночь, когда он должен будет умереть, пойдет воровать,
а эта ночь наступит завтра. Царь стал возмущаться. Но
что делать!
Вот царь дождался ночи, оделся в одежду вора и вышел
из своей спальни, а сам не знает, куда ему идти и что во-
ровать. Идет и видит царь настоящего вора. Подходит к
нему царь и говорит: «Давай вместе красть». Вот согла-
сился и говорит: «Давай украдем что-нибудь из царского
дворца».
Царь согласился. Тогда вор вытащил веревку и закинул
се в окно дворца, закрепил ее и стал взбираться по стене.
15
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
А царь ждет его внизу. Вдруг видит, что вор спускается
обратно и руки у него пустые. Спрашивает царь, почему
он ничего не украл, а вор и говорит: «Во дворце идет сове-
щание, хотят убить царя этой ночью».
Понял все царь, наградил вора деньгами и отпустил
его. Позвал стражу свою и казнил заговорщиков.
На другой день царь привез богатые подарки старику
и его семье и уничтожил закон свой.
С тех пор стариков уже не изгоняли.
Д	385. О ЦАРЕ И ПОРТНОМ
осюль жил-был царь на царстве, на ровном
месте, как сыр на скатерти. Этот царь был охотник
сказок слушать, и сделал он по царству указ, чтоб
сказали сказку, которой никто не слыхивал: «За то, кто ска-
жет, отдам полцарства и царевну!»
Этой сказки сказать никто не находится!
Приходит из кабака швец, говорит царю: «Ваше цар-
ское величество! Извольте меня напоить-накормить: я вам
буду сказки сказывать!»
И напоили, и накормили, и на стул посадили.
И стал сказки сказывать: «Как досюль был у меня ба-
тюшка — богатого живота человек! И он состроил себе
дом: что голуби по шелому ходили — с неба звезды
клевали! У этого дома был двор — от ворот до ворот летом,
меженным днем, голубь не мог иерелетывать!.. Слыхали ль
этакую сказку вы, господа бояре, и ты, надежа — вели-
кий царь?» Те говорят, что не слыхали. «Ну, так это не
сказка, а присказка: сказка будет завтра, повечеру. Теперь
меня прощайте!..»
Ушел.
И приходит опять на другой день и говорит: «Ваше
царское величество! Извольте меня напоить-накормить:
я вам буду сказки сказывать!»
И напоили, и накормили, и на стул посадили.
И стал сказки сказывать: «Как досюль был у меня ба-
тюшка — богатейшего живота человек! И он состроил себе
дом: что голуби по шелому ходили — с неба звезды кле-
вали! У этого дома был двор — от ворот до ворот летом,
меженным днем, голубь не мог перелетывать! И на этом
16
385. О ЦАРЕ И ПОРТНОМ
дворе был выращен бык: на том рогу сидел пастух, на дру-
гом — другой; в трубы трубят и в роги играют, а друг другу
лица не видно и голоса не слышно!.. Слыхали ль этакую
сказку вы, господа бояре, и ты, надежа — великий
царь?» — «Нет, не слыхали!»
Шапку взял да и сшел.
Царь видит, что это человек непутный,— жаль стало
царевну отдать. Говорит господам: «Что, господа бояре?
Скажемте, что слыхали эту сказку, и подпишемся».
Господа согласились, что слыхали эту сказку, и под-
писались.
На третий день приходит этот портной и говорит: «Ваше
царское величество! Извольте меня напоить-накормить:
я вам буду сказки сказывать!»
И напоили, и накормили, и на стул посадили.
И стал он сказки сказывать: «Как досюль был у меня
батюшка — пребогатого-богатого живота человек! И со-
строил он себе дом: что голуби по шелому ходили — с неба
звезды клевали! У этого дома был двор — от ворот до
ворот летом, меженным днем, голубь не мог перелетывать!
И на этом дворе был выращен бык: на том рогу сидел пас-
тух, на другом — другой; в трубы трубят и в роги играют,
а друг другу лица не видно и голоса не слышно! И на
дворе была выращена кобыла: по трое жеребят в сутки
носила, все третьяков — то есть сразу трех лет возраста!
И он в ту пору жил весьма богато! И ты, надежа — великий
царь, занял у него сорок тысяч денег! Слыхали ль вы,
господа бояре, этакую сказку? И ты, надежа — великий
царь?»
Господа видят, что нечего делать, — говорят все, что
слыхали. «Ты, великий царь, занял у моего батюшки сорок
тысяч денег — вишь, господа все слыхали! А ты мне денег
до сих пор не отдаешь!»
И видит царь, что дело нехорошее: надо отдать царевну
и полцарства — либо сорок тысяч денег!
Отдал ему сорок тысяч денег.
И пошел этот портной опять в кабак с песнями...
Вот те и сказка вся!
17
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
Ж 386. ЕЛЕВЫ ШИШКИ
или-были два брата: один богатый, другой
бедный. Богатый брат свиней покупал,
свининой торговал, возил в Москву и боль-
шие барыши получал. Пришлось раз — повез свинину,
и нипочем не берут. Привез ее всю назад. У богатого
брата было три сына. Приехал он из Москвы, дети спра-
шивают: «Что, как, батюшка, дела-то?» — «Свинина,—
говорит,— нынче, робята, нипочем!»
А этого торговца-мясника сам царь знал.
Вот наутро бедный брат приходит к богатому и спра-
шивает его: «Что слышно в Москве?» — «Ничего не слы-
хать»,— сердито таково ему брат отвечает. «А почем, брат,
свинина?» — «Свинина нипочем».— «А что же в Москве
дорого?» И сказал брат ему насмех: «Елевы шишки в Мос-
кве больно дороги!»
Бедный брат приходит домой и говорит хозяйке своей:
«Хозяйка, свинина, брат сказыват, в Москве нипочем, а
елевы шишки больно дороги. Айда, возок наберем!» А они
от Москвы жили в двадцати верстах. Поехали в лес и на-
брали воз.
Он был бедный: поехал в Москву — совсем раздевши,
что я же. Приехал в нее утром, и так холодно! Стоит,
весь посинел, с шишками на базаре. Никто не подходит и
не торгует, потому брат насмех сказал. Вот идет базаром
сам царь — посмотреть, что на базаре есть, и говорит:
«Мужичок, что это ты привез?» — «Елевы шишки».—
«А почем их продаешь?» — «Никто не торгует».— «На
что же ты их привез?» — «Да меня брат смутил».—
«Кто тебе брат?» — «Вот такой-то,— говорит.— Был здесь
с свининой, свинину не продал, всю домой привез. Я спро-
сил: «Почем свинина в Москве?» Он сказал: «Нипочем,
а шишки елевы дороги». Царь и говорит: «Я твоего брата
хорошо знаю. Ну, погоди, шишки ты все распродашь.
Мотри, продавай по рублю за шишку! В час все у тебя
разберут».
Приезжает царь домой и послал по всем господам, и
купцам, и богатым мужикам, чтобы все шли к царю в гости
и кажный бы нес елеву шишку. Приказ получили и ду-
мают, где шишки взять? Один другому рассказыват: «А вот
тебе: на базаре их воз стоит». Побежали на базар, весь
воз расхватали. Полны сани мужик денег наклал. Прихо
18
387 ГОРШЕНЯ
дят все к царю и приносят шишки. Шишки он принимает
и в чехаус их валит (не надо никуды).
Вот мужичок шишечки продал, пошел полушубочек
купил, зашел стаканчик водочки выпил, сел да и домой
поехал. Приехал домой, встречает его жена и спрашивает:
«Что старик, как дела?» — «Слава богу, хозяйка, рубль
за шишку взял. Теперь казны привез — детям не про-
жить!»
А богатый брат в дырочку слушат да и кричит его:
«Подь-ка сюда! Что, как твои шишки?» — «Рубль за
шишку,— говорит,— взял!»
Тот побежал к своим детям, запрягли трех лошадей,
поехали, набрали три воза. Приехали в Москву с шишками,
стали на базаре, стоят. Прежде вся Москва зпала, что он
свининой торговал, и говорят ему: «Что ты дерьма-то
вывез? Что свинины не привез?» — «Свинина,— гово-
рит,— нипочем, очень шишки здесь дороги; брат за рубль
шишку продавал!»
Идет сам царь и подходит к нему: «Что ты дерьма
привез?» — «Нету, нынче, ваше царское величество, шиш-
ки здесь дороги...»
Царь только головкой помотал и пошел домой. Послал
царь на базар двоих казаков с плетями и велел всыпать
приезжим трем мужикам по сотне каждому за то, чтобы
дерьма в город не возили. Казаки приехали на базар и
начали богатого брата лупить плетьми. Так его отдули —
чуть живого пустили; и шишки все раскидали. Приехал
домой весь избитый, как пес, и так брата ругает! А брат
говорит: «А черт ли тебе велел? Ты бы г... не торговал,
а свинину бы продавал!»
С тем и кончилось.
Г	387. ГОРШЕНЯ
оршеня едет-дремлет с горшками. Догнал его го-
сударь Иван Васильевич. «Мир по дороге!»
Горшеня оглянулся. «Благодарим, просим со сми-
реньем».— «Знать, вздремал?» — «Вздремал, великий
государь! Не бойся того, кто песни поет, а бойся того,
кто дремлет».— «Экой ты смелый, горшеня! Люблю этаких.
Ямщик, поезжай тише. А что, горшенюшка, давно ты этим
ремеслом кормишься?» — «Сызмолоду, да вот и середовой
19
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
стал».— «Кормишь детей?» — «Кормлю, ваше царское
величество! И не пашу, и не кошу, и не жну, а морозом
не бьет».— «Хорошо, горшеня, но все-ташт на свете не без
худа».— «Да, ваше царское величество. На свете есть три
худа».— «А какие три худа, горшенюшка?» — «Первое
худо: худой шабер, а второе худо: худая жена, а третье
худо: худой разум».— «А скажи мне, которое худо всех
хуже?» — «От худого шабра уйду, от худой жены.тоже
можно, как будет с детьми жить; а вот от худого разума
не уйдешь — все с тобой».— «Так, верно, горшеня! Ты
мозголов. Слушай! Ты для меня — а я для тебя. Прилетят
гуси с Руси, перышки ощиплешь, а по-правйльному по-
кинешь!» — «Годится, так покину — как придет, а то и
наголо».— «Ну, горшеня, постой на час! Я погляжу твою
посуду».
Горшеня остановился, начал раскладывать товар. Го-
сударь стал глядеть, и показались ему три тарелочки гли-
няны. «Ты наделаешь мне этаких?» — «Сколько угодно
вашему царскому величеству?» — «Возов десяток надо».—
«На много ли дашь время?» — «Месяц».— «Можно и в
две недели представить, и в город. Я для тебя, ты для ме-
ня».— «Спасибо, горшенюшкаГ» — «А ты, государь, где
будешь в то время, как я представлю товар в город?» —
«Буду в дому у купца в гостях». Государь приехал в го-
род и приказал, чтобы на всех угощениях не было посуды
ни серебряной, ни оловянной, ни медной, ни деревянной,
а была бы вся глиняная.
Горшеня кончил заказ царский и привез товар в город.
Один боярин выехал на торжище к горшене и говорит ему:
«Бог за товаром, горшеня!» — «Просим покорно».—
«Продай мне весь товар».— «Нельзя, по заказу».— «А что
тебе, ты бери деньги — не повинят из этого, коли не взял
задатку под работу. Ну, что возьмешь?» — «А вот что:
каждую посудину насыпать полну денег».— «Полно, гор-
шенюшка, много!» — «Ну, хорошо, одну насыпать, а две
отдать — хочешь?» И сладили: «Ты для меня, а я для
тебя». Насыпают да высыпают, сыпали, сыпали... Денег
не стало, а товару еще много. Боярин, видя худо, съездил
домой, привез еще денег. Опять сыплют да сыплют —
товару все много. «Как быть, горшенюшка?» — «Ну что,
не жадал?1 Нечего делать, я тебя уважу — только знаешь
1 Не ожидал.
20
388. ГУСИ С РУСИ
что: свези меня на себе до этого двора, отдам и товар и
все деньги».
Боярин мялся, мялся — жаль и денег, жаль и себя;
но делать нечего — сладили. Выпрягли лошадь — сел му-
жик, повез боярин; в споре дело. Горшеня запел песню,
боярин везет да везет. «До коих же мест вез^и тебя?» —
«Вот до этого двора и до этого дому». Весело поет горшеня,
против дому он высоко поднял. Государь услыхал, выбег
на крыльцо — признал горшеню. «Ба! Здравствуй, гор-
шенюшка, с приездом!» — «Благодарю, ваше царское
величество».— «Да на чем ты едешь?» — «На худом-то
разуме, государь».— «Ну, мозголов, горшеня, умел товар
продать! Боярин! Скидай строевую одежду и сапоги, а ты,
горшеня, кафтан и разувай лапти; ты их обувай, боярин,
а ты, горшеня, надевай его строевую одежду. Умел товар
продать! Не много послужил, да много услужил — а ты не
умел владеть боярством. Ну, горшеня, прилетали гуси с
Руси?» — «Прилетали».— «Перышки ощипал, а no-
правильному покинул?» — «Нет, наголо, великий госу-
дарь,— всего ощипал».
Б	388. ГУСИ С РУСИ
ывало, заблудил в лесу Грозный царь Иван Ва-
сильевич. Ходил-ходил, дошел до избушечки. А
тут жили старик и старуха. Старик на завалинке
посиживает и говорит: «Я, старуха, сегодня приехал по
сеннишко,. заворотил санишко, вдруг прилетел сокол, сел
на кол, прилетела сова, села под ясна сокола и вдруг тресь
сокола и говорит: «Сукин сын,— говорит, — ты, сокол! Где
бывал, что слыхал?» — «Я был в матушке Москве белока-
менной и слыхал, что хотят Грозного царя Ивана Василье-
вича ядой извести!»
А Иван Васильевич у ворот стоит, все слышит. Тут он
и вышел и говорит: «Ну, дедушко, чо ли, вези меня на
конях куда ли».— «Повозки у меня,— говорит,— нет, а
если хочешь, в короб сядь. В коробу свезу».
Запрягает кобылу-ту да говорит: «Старуха, я одним
глазом обе ноги ознобил». Старуха: «Ох-ох-ох, чо ты!»
А Иван Васильевич и спрашивает: «Чо такое ты гово-
ришь?» А старик говорит: «Старуха катанцы шила да один
21
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
глаз оставила. Я на одну ногу дырявый одел да на другую
переобул. Обе ноги ознобил».
Запрягает коня в короб и покрикивает: «Тпру, Пень-
губа, тпру, Пень-губа!» А Иван Васильевич: «Чо такое?» —
«У меня тесть был пень, а теща губа, а конь от них, я и зо-
ву Пень-губа».
Он взял за пояс топор и говорит: «Вот хорош топор.
Я этот топор во сне ногами нашел». А Иван Васильевич:
«Чо такое, чо такое?» — «Есть у нас река Сон. Дак я вброд
пошел и ногами топор ущупал».
Ну и сел Иван Васильевич в короб, а старик говорит:
«Вот я ум в бересте везу». А Иван Васильевич ему гово-
рит: «Ну, дедушко, к тебе будут летать гуси с Руси, так ты
им перья тереби».
Ну, приехали, а ему тут кушанья и выпитья приго-
товлены. Он боярам и говорит: «Я,— говорит,— знаю,
что вы меня обпоить, обкормить ладили. Ну, быть вам
живым, если вы три загадки отганете. А не отганете, так
голова с плеч! Перва загадка — что такое одним глазом
обе ноги ознобить? Втора загадка — как во сне топор но-
гами найти? Третья загадка — как ум в бересте возить?
Этот мужичок все отганул».
Ну, они не знают, как отгануть. Стали они к тому ста-
ричку ездить, отгануть просить. А он им за это закатил дать
по сту рублей, по золотой карете, по коню, по горностаевой
шубке. Ну, они ему и навезли. Весь двор завалили. Он им
отганул.
Вот царь приехал и спрашивает: «Общипал, дедушко,
гусей с Руси?» А он говорит: «Не то что перья общипал, я
и шубы снял, мездру содрал! Вот как я»,— говорит.
С	389. ВОЕВОДА И МУЖИК
самого утра мужичок трудится на своей боро-
зде, устал бедный. Едет воевода. Известно, вое-
воды рано не встают, ездить не ездят. Вот
подъезжает он, увидел мужичка, подозвал, начал спраши-
вать, как его зовут, прибыльно ли работать, сколько полу-
чает в год. «Ничего, слава богу, сыт, не гол — и того
будет. За большим не гоняюсь. Уродится — хорошо, не уро-
дится — божья воля. А в год сбираю [урожая] рублей
на восемьдесят».
22
389. ВОЕВОДА И МУЖИК
Воевода опять спрашивает: «Куда же ты, мужичок, их
деваешь?» — «Как куда? Известно — по хозяйству разве
мало надо? Да вот: двадцатью рублями долг плачу, два-
дцать рублей в долг даю, двадцать рублей за окно кидаю
да двадцать рублей податей плачу!»
Воевода стоит, раздумывает, что бы это значило: два-
дцать рублей в долг давать, двадцать в окно кидать да
двадцать в долг отдавать. «Загадка трудная»,— смекает,
просит мужичка растолковать. Тот отказался. Воевода
говорит: «Ну, ладно! Ты не говори никому, кто бы тебя
ни спрашивал. Вот тебе мой воеводский приказ!» При-
грозил так воевода мужичку: «А то,— говорит,— тебе не-
сдобровать!»
И уехал. Приезжает домой, потребовал всех самых име-
нитых бояр. «Так и так,— говорит,— попался мне мужи-
чок на дороге, говорит: получает всего в год восемьдесят
рублей: двадцать рублей долгу платит, двадцать в долг
дает и двадцать в окно кидает. Отгадайте, бояре, эту за-
гадку. Кто отгадает, награжу золотом и милостью!»
Бояре весь день думали — ничего не придумали, вы-
просили у воеводы месяц сроку. Вот и месяц приходит к
концу. Что делать? А каждому выслужиться хочется.
Вот один поехал к мужику. «Расскажи,— говорит,—
братец, пожалуйста... Растолкуешь, пожалую тебя по-
царски: дам тысячу червонцев!» Мужичок говорит: «Два-
дцать рублей долгу плачу — то отца кормлю: он допрежь
меня кормил. Двадцать рублей в долг даю — то сына
кормлю: он меня будет кормить, этим заплатит, стало
быть. Двадцать рублей за окно кидаю — то дочь питаю: это
уж ни жилец, ни помощник, ни кормилец».
Боярин подумал-подумал: «И это ведь правда!» И дал
мужичку тысячу золотых.
Приехал другой боярин и дал мужичку две тысячи
золотых. Тот рассказал опять загадку. Приехал третий,
дал три тысячи. Мужик опять растолковал боярину.
Месяц кончился. Пора отдавать отчет воеводе. Все
пришли. Воевода начал спрашивать, кто как надумал.
Один боярин сказал: «На двадцать рублей отца кормит
мужик, на двадцать сына, на двадцать дочь!» Воевода
обратился к другому. Тот ответил то же. Конечно, и третий
ответил не иначе.
Воевода себе на уме: это, дескать, что-то недаром.
Послал гонца за мужиком, приказал немедленно явиться.
23
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
Приехал мужичок, сейчас его к воеводе. «Ах ты, такой-
сякой,— осерчал воевода,— кому ты сказывал про загадку?
Говори правду-истину, а не то твоей голове не уцелеть!
Я хотел разузнать, как отгадают мои бояре эту загадку,
могут ли они моим воеводством управлять... А ты мне все
дело изгадил! Знаешь, бояре должны быть всех умнее, всех
догадливее?»
Мужик, не будь плох, и говорит: «Были у. меня трое.
Первый дал перышко, другой — два, а третий целых
три!»
Воевода и язык прикусил, начал спрашивать, что это
значит. А мужик усмехается, знает: «Вот ты — воевода,
здешний царь, значит. Тебе, значит, надо быть всех смы-
шленее! А ты вот у простого мужика спрашиваешь...»
Б	390. ЦАРСКАЯ'ПЕРСОНА
лиз большой дороги засевал мужик полянку.
На то время ехал царь, остановился против мужи-
ка и сказал: «Бог в помощь, мужичок!» — «Спа-
сибо, добрый человек!» (Он не знал, что это царь.) «Много
ли получаешь с этой полянки пользы?» — спросил царь.
«Да при хорошем урожае рублей с восемьдесят будет».—
«Куда ж эти деньги деваешь?» — «Двадцать рублей в по-
дать взношу, двадцать — долгу плачу, двадцать — взаймы
даю да двадцать — за окно кидаю».— «Растолкуй же, бра-
тец, какой ты долг платишь, кому взаймы даешь и зачем
за окно кидаешь?» — «Долг плачу — отца содержу, взай-
мы даю — сына кормлю, за окно кидаю — дочь питаю».—
«Правда твоя!» — сказал государь; дал ему горсть серебра,
объявил себя, что он царь, и заповедал: без его лица ни-
кому тех речей не сказывать: «Кто бы ни спрашивал,
никому не говори!»
Приехал царь в свою столицу и созвал бояр да генера-
лов: «Разгадайте,— говорит,— мне загадку. Видел я по
дороге мужика — засевал полянку; спросил у него: сколько
он пользы получает и куда деньги девает? Мужичок мне
отвечал: при урожае восемьдесят рублей получаю; два-
дцать в подать взношу, двадцать — долгу плачу, два-
дцать — взаймы даю да двадцать — за окно кидаю. Кто
из вас разгадает эту загадку, того больших наград, боль-
24
391. ЦАРЬ И КРЕСТЬЯНИН
ших почестей удостою». Бояре и генералы думали-думали,
не могли разгадать. Вот один боярин вздумал и отправился
к тому мужику, с которым царь разговаривал, насыпал ему
целую груду серебряных рублевиков и просит: объясни-
де, растолкуй царскую загадку. Мужик позарился на день-
ги, взял да и объявил про все боярину; а боярин воротился
к царю и сейчас растолковал загадку.
Царь видит, что мужик не сдержал заповеди, приказал
его перед себя достать. Мужик явился к царю и с самого
перва сознался, что это он рассказал боярину. «Ну, брат,
пеняй на себя, за такую провинность велю казнить тебя
смертию!» — «Ваше величество! Я ничем не виновен,
потому — боярину рассказал я при вашем царском лице».
Тут вынул мужик из кармана серебряный рублевик с цар-
ской персоной и показал государю. «Правда твоя! — ска-
зал государь.— Это моя персона».
Наградил щедро мужика и отпустил домой.
В	391. ЦАРЬ И КРЕСТЬЯНИН
одно прекрасное время задал царь своему синоду
крепкую задачу: «Почему голова седеет вперед
бороды?»
Ну, синод долго решал вопрос, а решить-то так и не
мог. Вот царь переоделся в гражданскую форму и поехал
по своей державе. Ехал он, ехал, потом шел он, шел, и
встречается ему мужик-замурлыга в чекмене, подпоясан
лебедой. Как это глянул на него царь-то и быстро опреде-
лил, что мужик может ответить на его вопрос.
Вот и думает царь: «Как это погутарить с мужиком да
не перепугать его? Дай я приглашу его в трактир». Дак
он и сделал. Зазвал его в трактир. Начал угощать и по-
маленьку стал подходить к мужику, чтоб не испугать
его.
Ну, пьют они, а царь разговоры ведет. Вел он, вел
разговоры да и спрашивает: «Скажи мне, почему голова
седеет вперед бороды?» — «Вот дурак! Разве не знаешь, что
голова за двадцать лет раньше имеет волос, чем борода?» —
«Да, это правда. А в думал-думал и не додумался!» —
«А чего тут и думать-то? Ты какой-то смешной!»
Мужик-то, значит, объясняет, а царь в это время напи-
25
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
сал записку и сказал: «Вот тебе записка. Возьми и дай
любому городовому, он за ответ твой даст тебе денег».
Мужик положил записку в карман и забыл о ней. А царь
попрощался и ушел. А мужик тоже пошел домой.
Как-то раз пришлось ему быть в городе. Ходил, ходил
и устал, а поесть купить ему не на что. Идет он по городу,
достал из кармана табаку, полез за бумагой и вынул тую
записку и сказал: «Стоп! Мне же нужно с городового по
этой записке получить деньги!»
Встревает городового, дает ему записку и требует день-
ги. Городовой почитал записку и видит: этого мужика
надо представить синоду и царю. Стоит, думает городо-
вой-то. А мужик, знай себе, требует деньги. А городовой
в это время за длинный чекмень хватил мужика и тянет.
«Родимый, да за что же? Мне же деньги получить надо,
а ты меня за чекмень тянешь!..» — «А вот пойдем до цар-
ского дворца, тебе там заплатят».
Ну, тянет за чекмень мужика, а тот упирается, чекмень
трещит. Мужик идет ко двору. Упереться покрепче боит-
ся: чекмень лопнет, совсем нагишом будет — под чекме-
нем-то рубахи у него не было. Жил мужик-то при-
певаючи.
Притягивает его городовой к первым дверям царского
дворца. Мужик как увидел царский дворец, так и сомлел.
Вот он и гутарит городовому: «Я своих денег вам дам,
только пустите меня».
А городовой знай себе тянет его и прямо в палаты
притянул. В записке же сказано было: «Доставить мужика
в палаты без промедления».
Когда втащили мужика в палаты, он стал белый,
как стена. Царь увидал перепуганного мужика и думает:
«Совсем мужик рехнется, когда увидит меня в царской
одежде. Дай я переоденусь в гражданскую». Переоделся,
чтоб совсем насмерть мужика не перепугать. Подходит к
мужику и спрашивает: «Узнаешь меня или нет?» Мужик
гутарит: «Я вас никогда и не видал и знать не знаю. Что
вы бедного человека мучаете? Отпустили бы, чего грех
на душу берете, ваше благородие?» — «Да как же, а в
трактире вместе сидели за столом?» — «Да я и трактира-
то в жисть не видал, а не только пить в нем с вами! По-
бойтесь бога! Пустите меня. Мне домой надо, старуха
ждет».— «Ну, а ты припомни! Ведь гуляли мы с тобой?
Ты еще мне сказал, отчего борода позднее седеет, чем
26
392. МУДРЫЕ ОТВЕТЫ
волос на голове. Не бойся меня, говори смелее!» — «Ну,
вижу: личность вроде знакомая, да не могу припомнить.
Да и похожих много, может, и спутал».— «Да ты не бойся!
Вешать не будем»,— гутарит царь. «Ну, раз вешать не бу-
дете, тогда можно и признать».
Повели мужика в палату, где синод заседает. Пришли.
Царь опять задал синоду вопрос: «Скажите мне, почему
голова седеет вперед бороды?» Синод решал, решал, так
и не решил. Тогда царь сказал синоду: «Послухайте му-
жика, он вам разрешит задачу. Ну, мужичок, встань.
Скажи, почему голова седеет вперед бороды?»
Поднялся мужик и гутарит: «Вот, дураки, не можете
такой вопрос решить?! Потому седеет голова раньше боро-
ды, что на голове волосы появились на двадцать лет
раньше!»
Весь синод признал ответ мужика правильным. Синод
решил награду выдать мужику — снять с него крестьян-
ство и наградить его дворянством. Наградили мужика дво-
рянством. Когда стал мужик выходить из синода, то из
мужика треск пошел...
В синоде поднялся шум, и решил синод повесить мужи-
ка за такое подлое дело. Мужик как услыхал, что его по-
весят за такое дело, вот он и гутарит: «Подождите, это
не моя вина. Это вина ваша».— «Как наша?!» — «Да вы
меня наградили дворянством?» — «Мы».— «Ну вот, а
крестьянству деваться было некуда. Оно стало развали-
ваться. Вот такой треск и пошел из меня».
Синод оправдал мужика и отпустил его.
С	392. МУДРЫЕ ОТВЕТЫ
лужил солдат в полку целые двадцать пять лет,
а царя в лицо не видал. Пришел домой; стали
его спрашивать про царя, а он не знает, что и
сказать-то. Вот и зачали его корить родичи да знакомцы:
«Вишь,— говорят,— двадцать пять лет прослужил, а царя
в глаза не видал!» Обидно это ему показалось; собрался
и пошел царя смотреть. Пришел во дворец. Царь спра-
шивает: «Зачем, солдат?» — «Так и так, ваше царское ве-
личество, служил я тебе да богу целые двадцать пять
лет, а тебя в лицо не видал; пришел посмотреть!» — «Ну,
27
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
смотри». Солдат три раза обошел кругом царя, все огля-
дывал. Царь спрашивает: «Хорош ли я?» — «Хорош»,—
отвечает солдат. «Ну теперь, служивый, скажи: высоко ли
небо от земли?» — «Столь высоко, что там стукнет, а здесь
слышно».— «А широка ли земля?» — «Вон там солнце
всходит, а там заходит — столь широка!» — «А глубока
ли земля?» — «Да был у меня дед, умер тому назад с
девяносто лет, зарыли в землю, с тех пор и домой не бывал:
верно, глубока!» Потом отослал царь солдата в темницу
и сказал ему: «Не плошай, служба! Я пошлю тебе тридцать
гусей; умей по перу выдернуть».— «Ладно!»
Призвал царь тридцать богатых купцов и загадал им
те же загадки, что и солдату загадывал; они думали-
думали, не смогли ответу дать, и велел их царь посадить
за то в темницу. Спрашивает их солдат: «Купцы-молодцы,
вас за что посадили?» — «Да вишь, государь нас допра-
шивал: далеко ли небо от земли, и сколь земля широка,
и сколь она глубока; а мы — люди темные, не смогли отве-
ту дать».— «Дайте мне каждый по тысяче рублев — я вам
правду скажу».— «Изволь, брат; только научи». Взял с них
по тысяче и научил, как отгадать царские загадки. Дня
через два призвал царь к себе и купцов и солдата; задал
купцам те же самые загадки, и как скоро они отгадали —
отпустил их по своим местам. «Ну, служба, сумел по перу
сдернуть?» — «Сумел, царь-государь, да еще по золото-
му!» — «А далеко ль тебе до дому?» — «Отсюда не вид-
но — далеко, стало быть!» — Вот тебе тысяча рублев;
ступай с богом!»
Воротился солдат домой и зажил себе привольно, бо-
гато.
В 393. СОЛДАТ КОМАНДУЕТ ЦАРЕМ
старое время служба в армии была долгой. Вот
отслужил один солдат царю Ерохе свой срок —
двадцать пять годов верой и правдой, ни в огне
не сгорел, ни в воде не потоп. Ну, возвернулся он со службы
домой. Пришли до него его друзяки-товарищи — Гришка
да Васька и расспрашивают. «Ванька!» — а солдата звали
Иваном. «Чего вам?» — «Как ты служил у царя?»
Много Иван им понасказал о службе у царя Ерохи.
28
393. СОЛДАТ КОМАНДУЕТ ЦАРЕМ
Слушали, слушали его друзяки, а потом Васька спраши-
вает: «Ванька, а где царь-то живет?» — «В тереме»,—
отвечает Иван. «А в каком же тереме?» — «А в таком
тереме-теремке, да еще под теремом теремок, а под терем-
ком еще теремок, а в том теремке хоромы. Вот так он
и живет».
Слушают Васька с Гришкой, диву даются. Вот Гришка
пытает: «А ты, Ванька, вот двадцать пять годов царю слу-
жил, а видал его?»
Ванька-то царя не видал, потому и не мог ничего от-
ветить. Подумал, подумал да сказал правду: «Нет, не ви-
дал».— «Вот дурак,— гутарит Гришка,— какой же ты сол-
дат, раз царя не видал! Двадцать пять годов прослужил,
а не видал!»
На другой день служивый решил пойти до царя, по-
глядеть на него. Набрал Иван сухарей в переметную суму
да побег. Прибег до царя. Царь принял солдата, спра-
шивает: «Чего ты пришел до меня, служивый?» — «Я,
ваше царское величество, прослужил вам двадцать пять
годов, а в глаза не видал, какой вы есть».— «Гляди,
служивый, да только не даром».
Видит солдат такое дело, почуял недоброе, быстро пере-
строился: «А какая плата будет, ваше царское величест-
во?» — «Отгадаешь мне три загадки — полный расчет
будет». Почесал себе голову солдат да гутарит: «Согла-
сен».— «Скажи, служивый, высоко ли небеса стоят?» —
спросил царь. «Нет» — «Почему так, служивый?» —
«Потому, ваше царское величество; Илья-то-пророк сту-
чит-гремит, а нам слышно».
Царю понравилось. Он загадал другую загадку: «Глу-
бока ли земля, служивый?» — «Глубока, ваше царское
величество!» — «Почему?» — «Когда я уходил на службу,
а тому прошло двадцать пять годов, дед мой пошел в землю.
Я отслужил, а он все не возвертается».
Царю и такой ответ понравился; он тогда загадал
третью загадку: «Вырви из двенадцати соколов двенадцать
перьев да пришли мне».
И в это же время,' как только царь загадал загадку,
солдат был арестован. Обыскали его, бросили в тюрьму.
А в тюрьме было двенадцать мужиков, солдат стал три-
надцатым.
Ну, сидит служивый, а сам на мужиков глядит. За-
курил трубку. Курит так-то, а сам думает: «Трудна за-
29
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
гадка для солдата». Солдат своим умом начал разгадывать.
Он определил, что эти двенадцать мужиков и есть две-
надцать соколов. Только все они были не мужиками, а
сыновьями купцов.
Сидит солдат, глядит на них. Сидел, сидел да начал
расспрашивать, за какую вину они сидят. Двенадцать
арестованных стали служивому про себя гутарить. И все
они, оказалось, сидят за любовь.
Солдат выслушал всех да гутарит: «За такие пустяки
люди в тюрьмах не сидят. И держать вас не станут. Как
дадите мне по сто рублей каждый, напишу грамоту-про-
шение — вас всех выпустят».
Услыхали такое дело сыновья купцов да навалились
на Солдата: «Пиши мне, солдат!» Другой себе кричит:
«Нет, мне!» Установил солдат порядок и сказал: «Вперед
кладите по сто рублей».
Дали они ему по сто рублей, а солдат написал каждому
грамоту-прошение. Получил грамоту-прошение царь и всех
купеческих сыновей выпустил, один лишь служивый в
тюрьме остался.
На третий день приходит часовой, берет солдата и ве-
дет его до царя. Царь спрашивает: «Где, служивый,
перья?» Солдат отвечает: «Ваше царское величество,
разрешите доложить?» — «Докладай».— «Вашу загадку
разгадал и приказ исполнил».— «Исполнил?» — спраши-
вает царь. «Исполнил. Получите двенадцать перушков»,—
и положил царю двенадцать сторублевых на стол.
Царь пересчитал деньги да гутарит солдату: «Тепе-
рича я поверю, что ты, солдат, прослужил у меня двадцать
пять годов, в огне не сгоришь, в воде не потонешь. Даю
тебе последнюю загадку. Отгадаешь — посмотришь на
меня со всех сторон».— «Слушаю, ваше царское вели-
чество!» — «Широта и долгота света какая имеется?»
Солдат отвечает: «Это, в общем, прогалина, ни конца ни
края не имеет».
Видит царь, что солдат всестатейный и ни с какого
бока руками не ухватишь, гутарит ему: «Теперича, сол-
дат, командуй мною да смотри на меня со всех сторон».
Встал царь по команде «смирно». Вот и стал служивый
команду давать: «Направо! Налево! На месте стой! Шагом
марш! Бегом!» А царь сполняет команду, кружится,
бегает.
Солдат три часа гонял царя, он аж взмылил. Со всех
30
394. ПЕТР ВЕЛИКИЙ И СОЛДАТ
сторон на него поглядел Иван и тысячу двести рублей
домой принес.
Пришли до Ивана друзяки-товарищи и спрашивают:
«Ну, Иван, поглядел на царя?» — «Поглядел!» — «А ка-
кой он?» — «Царь наш рыжий, конопатый, бритый, рябой
да дурной. Три часа под мою команду долговязый то-
пал!»
В 394. ПЕТР ВЕЛИКИЙ И СОЛДАТ
девятьсот третьем году я это слышал. Почти
семьдесят лет прошло...
А это давно было: Петр Великий был не в ду-
хе в одно воскресенье. Царица заметила и говорит: «Ты бы
лучше съездил на охоту, развеселился».
Он согласился, поехал. Попался ему изюбр. Погнался
царь за ним — тогда винтовки кремневые были или со шну-
ром — поджигались... Погнался за ним и заблудился. Стал
разыскивать ту дорогу, откуда он ехал, и наехал на солда-
та, уволившегося со службы.
Тот шел домой. Они договорились идти вместе.
Солдат не знал, что это царь,— тот Гришей назвался.
Вот когда они согласились вместе разыскивать дорогу,
услышали они собачий лай и решили идти на него.
Пришли они, видят — изба стоит. А это, оказывается,
разбойники жили. Заехали, а разбойников нет. Солдат-то
сразу заметил, что это разбойники здесь живут — оружия
у них много. Но дома никого нет. Только хозяйка и дочь.
Вот просят солдат и царь — теперь его Гришей зовут —
покушать. Не дают. Вынул солдат клинок и говорит:
если, дескать, вы нас не накормите, поснимаю с вас головы.
Тогда хозяйка решила их покормить. Накормила и спать
уложить хотела в предамбарье, чтобы удобнее их кончить.
Но служивый говорит: «Мы привыкли в горах, в лесу
па ветках ночевать, так что заберемся, где повыше». (Он
заметил отверстие на горище, в чердаке. И сообразил, что
если они будут там спать, то сразу на них много людей
не нападет — по одному будут лезть.) Он и думает: «Я им
по одному тесаком головы поснимаю, пусть только на-
падут!..»
Легли они спать. Гриша сразу заснул, а солдат не
31
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
спит. Явились разбойники пьяные, кричат. А хозяйка
уговаривает: «Тут гости явились. Один, видимо, богатень-
кий, а другой прощелыга. Чуть нас из-за ужина не по-
рубил!» Старшой говорит:* «Поужинаем, отдохнем, потом
покончим»...
Когда они ужинали, хозяйка все рассказала... Покон-
чили они с ужином, один остался водку допивать, другой
на улицу вышел, один с мечом полез кончать их...
А ночь лунная была, солдат все видел. Только голова
показалась у дверцы этой, он и срубил ее. Труп вниз ска-
тился. Второй со двора пришел и сам с мечом полез. И ему
служивый также голову снес.
Теперь этот старшой — отец, что ли,— говорит: «Где
они запропастились? С ума сдурели, что ли?» Вышел.
Видит — тела лежат... «Напились»,— думает. И сам по-
лез с мечом!
Больше никого и нет.
Разбудил солдат своего Гришу. Тот говорит: «Ты чего
не спишь?» — «А ты губы не натягивай! Ты лучше по-
смотри, что было бы, если бы мы оба спали! Пойдем теперь
к этим ведьмам, рассчитаемся с ними...»
Не знаю уж, как поступили с хозяйкой и дочкой сол-
дат и Гриша. Уже светать стало, и они отправились разыс-
кивать дорогу... Тут ему, солдату, Петр Великий говорит:
«А ты знаешь, кто я такой?» — «Ты — Гриша».— «Нет,
я царь Петр!»
И наградил солдата.
И 395. ПЕТР ПЕРВЫЙ НА ОХОТЕ
етр Первый много выпивал, много гулял и мно-
го работал. Он все-все сам делал и после каждой
работы любил пойти поохотиться. Любил он
русский народ, а солдат и странников особенно. К нему раз
приходит странник, Василий Кессарийский. Это было дело
в Петербурге. Пришел Василий Кессарийский к Петру
Первому, он налил ему чару вина и сказал: «Василий Кес-
сарийский, за ваше здоровье!» — «За ваше счастье».
Василий выплеснул чару за окно. Петр налил другую.
Он также поздравил царя и выплеснул за окно. Петру
это не понравилось. Он говорит: «Василий, я тебе нали
ваю, чтоб ты выпил, зачем ты выплескиваешь?» А Васи-
32
395. ПЕТР ПЕРВЫЙ НА ОХОТЕ
лий отвечает: «Ваше сиятельство, Москве жарко, город на-
до залить; вот видите, я выплеснул ‘две чарочки, все и
потухло».
Петр налил третью чару, он его поздравил и выпил.
Поговорили кой о чем, закусили, и Василий ушел.
Петр Первый взял гусиное перо и книгу, в которой он
все отмечал, и записывал, правда или нет, что Москва го-
рела такого-то числа, и послал гонца узнать. Когда гонец
в Москву приехал и доложил, что приехал от царя узнать,
горела ли Москва, ему сказали: горела очень жарко, дру-
жина работала очень хорошо, и потухло сразу. Когда
возвратился гонец и доложил, что правда горела Москва,
Петр взял гусиное перо и записал все это в свой дневник.
И еще пуще полюбил Василия.
Приходит раз Василий, а жена Петра говорит: «По-
кажи [Василию] мою брошку (а она золотая, большая, с
бриллиантами) — пусть он оценит». Они как раз в ту пору
обедали. Петр взял брошку, подозвал Василия: «Василий,
оцени Катину брошку, сколько она приблизительно
стоит?»
Василий поглядел брошку, взял хлеба с полфунта:
«Вот этот кусочек хлеба стоит, а то и вряд».
Екатерина^ приподнялась из-за стола и ушла. Она оби-
делась, что она, царица, и носит такие дешевые брошки.
А Петр сказал Василию и моргнул на жену: «Неправильно
ты оценил!» А Василий говорит: «Нет, правильно, Петр
Алексеевич, я вот живу девятый десяток без золота, а
если не дать вам три дня хлеба, и вы эту брошку на третий
день за него отдадите. Вы люди зажиточные, ничему не
верите, а мы люди бедные, всему верим, ведь может так
случиться. Вот, например, вы богатый царь и можете за-
беднять, ничего не иметь и умереть без куска хлеба».
Петр этому не поверил. Поговорили кой о чем, поси-
дели, потом Василий ушел, а Петр собрал своих всадни-
ков, сели и поехали на охоту.
Когда они въехали в лес, Петр увидел кабана дикого,
прицелился и поскакал за ним. Скакал-скакал, сделалась
чаща темная, и кабан исчез в чаще. Когда Петр потерял
его из вида, он слез с коня и. пошел разыскивать дорогу.
Ходил-ходил, дороги нет. А слышит, голос раздается,
как будто песню поет. Пошел на этот голос, вышел — ши-
рокая дорога, а на этой дороге сидит солдат и поет. Петр
притих и слушает, что он поет, а солдат поет:
33
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
Уж дороженька, ты дороженька широкая,
Шли по той дороженьке солдатики новобранные,
На ту ли службу, на царскую,
Да на войну на ту, на шведскую,
Уж устревали-то они врага-недруга,
Устревали его штыками-ружьями.
В ту пору конь захрапел, солдат глянул — невдалеке
стоит незнакомый человек. Подходит Петр быстрым ша-
гом к нему и спрашивает: «Кто ты такой?» Солдат отве-
чает: «Как будтЪ человек».— «А сколь далеко ты идешь,
куда путь держишь?» — «На службу, царю послужить да
шведов побить. Вы разве не слыхали, война со шведами?» —
«Да слыхал что-то». Солдат спрашивает Петра: «А ты кто
таков?» — «Я царский охотник, с царем на охоту езжу,
при дворце живу».— «А как’тебя зовут?» — «Меня зовут
Григорий, а тебя?» — «А меня просто солдат».— «Ну,
солдат, пойдем, куда ты идешь».— «Да куда я иду, пой-
дешь — не найдешь, я заблудился». Петр говорит: «И я.
Пойдем вместе дорогу искать!» — «А как же так,— гово-
рит солдат,— я пешком, а у тебя конь».— «А вот как:
я поеду, а ты пойдешь, а потом ты поедешь, а я пойду,
а потом коня в повод возьмем, втроем пойдем».— «Ну,
тогда ладно, пойдем». Петр спрашивает: «Ты в первый раз
на войну?» — «Да нет, я уже семь годов воюю, за хоро-
шую службу в отпуск отпущен, а теперь иду опять шведов
бить».— «А царя ты видал?» — «А вот царя-то я ни разу
не видал. Говорят, лют?! Никого не милует, .сам генералам
скулы набок сворачивает». Петр отвечает: «Да, это у него
такая ухватка есть. Ну, а как, служивый, на войне страш-
но?» — «Эх, дружище, плохо на войне, например, осенью:
ночи темные, как сукно черное, дождь моросит, все сырое,
а ты лежишь в окопах, прислушиваешься, как бы шведы не
подкрались, и слышишь, кто что говорит. Вот солдаты и
говорят: побили бы шведов да скорей бы к отцу с матерью,
а другие говорят: скорей бы к детям своим, а кто говорит:
повоевал бы Петр сам, скорей бы мир сделал. А другие
говорят: он сам и воюет, мы его на позиции видали. Ну, а я
не видал, а охота поглядеть. Ему служим-служим, а видеть
не видим».— «Как, ему служим? Мы служим своему наро-
ду, свою землю охраняем, а что ему служить!» — «Ну как
же, я бы согласился еще семь лет служить, сорок шведов
убить да во дворце побыть, царя поглядеть!»
34
395. ПЕТР ПЕРВЫЙ НА ОХОТЕ
Идут они, а уже дело к вечеру. Петр говорит: «Слушай,
служивый, лезь на дерево, погляди, нет ли где огонька.
Мы, должно, совсем с дороги сбились».— «О,— говорит
солдат,— это я мастер, враз влезу».
Влез солдат на высокое дерево: «Эй, Григорий, близко
огонек».— «Примечай получше!» — «У меня глаз такой:
как гляну, так уж помню. Тут совсем близко, шагов на
пятьдесят в лес».
Слез солдат, прошли они в лес; прошли немного — дом
стоит. Кругом обгорожен забором. Тускло огонек горит.
Постучали — огонь погас, ни слуху ни духу, а собаки во
дворе так и . рвутся. Солдат брякал-брякал — не откры-
вают. Он, недолго думая, прыгнул через забор во двор и
собакам всем головы поотрубал. Отворил засов: «Пожа-
луйста, Григорий, заходи».
Ввел коня; выходит старая старуха и спрашивает: «Что
вам угодно?» — «Переночевать надо». Старуха их пустила.
Солдат и спрашивает: «Старуха, не будет ли чего поесть?
Есть хочется».— «Нет ничего».— «А что в шкафе?» —
«Да ключи от шкафа потеряла».
Солдат размахнулся, вышиб замок, берет жареного
гуся, подвигает скамейку: «Садись, Григорий, давай ужи-
нать!»
Выпили, закусили. Солдат говорит: «Открой избуш-
ку».— «Ключей нет». Солдат опять разбил дверь в другую
избу, а там полно кинжалов окровавленных, сапоги,
седла. Оказывается, они к разбойникам попали. Солдат
все это смекнул. «Где же нам ночевать?» — спрашивает
старуху. «Хотите тут, а хотите — на сеннике». А Петр
сидит, ничего не видит. «Пойдем, Григорий, на сен-
ник».
Приходят на сенник, дали коню сена. «Григорий, поле-
зем на чердак».— «Полезли».
Петр, как уморился, и заснул сразу, а солдат снял с
коня аркан, вбил три гвоздочка в окно чердачное и при-
вязал аркан. Слышит — гудят, визжат, скачут [разбой-
ники] . Ворота на размах, ни одной собаки нет. Взошли
в избу: «Старуха, руки мыть!» Бабка на стол собирает и
рассказывает. «Ничего, сейчас мы с ними управимся».
Один разбойник говорит: «Зачем всем, я сейчас один с ними
сделаюсь».
Один разбойник полез на сенник. Только на жердь голо-
вой, а он [солдат] — цап, голова отлетела. Закопал его.
35
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
Они [разбойники] ждут: «Что он там с ними завозил-
ся?» — «Дай,— говорит другой,— я пойду».
Идет другой. Пошел. Только туда голову, а солдат —
цоп, голову бух, и этого прибрал. Эти [разбойники] гово-
рят: «Что это они двое с ними возятся? Один полез, дру-
гой за ним пошел — и нету их».
Пошел третий, четвертый. Солдат всех их перебил.
«Григорий,— кричит,— вставай, посмотри, сколько я голов
нарубил, пойдем!^ Смотрят — старший [разбойник] сидит
пьяный. Он [солдат] и его, и бабку прирубил. Стали с
девкой разговаривать [девка там была], а у нее и языка
нет, они [разбойники] ей отрезали. Девка повела их.
Смотрят — там девушка лежит без памяти. Петр взял, об-
лил ее, потер, привел в чувство. Служанка повела их во
двор, указала на середке двора чугунную доску, показы-
вает, чтоб они ее открыли. Солдат стал открывать, никак
не поднимет. «Григорий, помоги мне». Вдвоем с Петром
подняли. А там золото, деньги. Солдат стал брать, а Петр
стоит. «Ты что не берешь?» — «У нас там денег вволю,
мне не нужно. Подставляй карманы, я тебе насып-
лю».
Солдат насыпал полные карманы, рубашку насыпал —
и пошли. Вышли на дорогу уже к обеду, немного прошли.
Вот тебе и город Петербург. Петр говорит: «Ты иди на
постоялый двор с девушкой, а я пойду царю объявлю.
После обеда приходи во дворец, спроси царского охот-
ника».
После обеда солдат приходит во дворец. Только под-
ходит, часовые спрашивают: «По какому делу?» — «Я к
Григорию, цареву охотнику».
Они ему отдали честь и ведут его. Выходит Петр, и весь
в царском уборе. Ош так и упал, забоялся: он ведь и ругал-
ся черными словами, и людей убивал, и в сумочке харчи все
приел. Петр говорит: «Не бойся!»
Дал ему обмундирование новое, все царские вещи,
повел его государыне показывать. Наградил и отпустил
домой.
Говорят, царь этого солдата женил. И были у него дети
все боевые, и правнуки были, не одному чужому козлу
хвост накрутили.
36
396. ПЕТР ПЕРВЫЙ НА ПРОГУЛКЕ
396. ПЕТР ПЕРВЫЙ НА ПРОГУЛКЕ
етр Первый любил пойти на охоту или на про-
гулку. А на прогулке всегда все наблюдал, даль-
нозоркий был. Далеко видел и слышал все. Шел
по улице один раз, видит — из продмага идет солдат вы-
пимши, идет и разговаривает. Петр Первый пошел следом
и слушает. Солдат говорит: «Есть же люди: ума нету, а де-
нег много, а у меня ума много, а денег нету. А деньги —
они не бог, а милуют».
Петр поравнялся с ним: «Здорово, служивый».—
«Здорово».— «Ты меня узнал?» — «Нет».— «Ну как же,
в одном полку с тобой служили, пятьдесят девятом пехот-
ном!» — «Что ж, может быть».— «С кем ты разговари-
вал?» — «Да сам с собой».— «Что ж ты говорил?» —
«Я говорил — ума у меня много, да денег нету».— «А на
что ж тебе деньги?» — «Да выпить охота горелочки».
А Петр говорит: «И у меня денег нету!» Пошарил по
карманам: «Эх,— говорит,— забыл на квартире. Давай,—
говорит,— заложим твою шашку!» А солдат говорит: «Да
по уставу не положено».— «Ну, подумаешь, устав, никто
не узнает!» — «Боязно как-то. Если царь Петр узнает,
будет трамтарарам!» — «Ну, да как он узнает, кто это ему
донесет? Завтра утром выручим».— «Ну, ладно, пойдем!»
Заходят в чайную, спрашивают у целовальника: «Дай-
те штоф водки под заклад солдатской шашки». Им подали,
они закусили, выпили и пошли. Петр к себе, а он к себе.
Петр вернулся, отдал целовальнику деньги, а шашку взял
себе.
Наутро солдат проснулся, добыл деньги, приходит в
чайную, спрашивает у трактирщика свою шашку. «Да
твой товарищ вчера еще выручил ее!»
Что теперь делать? Приходит в казармы/ а там шумят:
«Смотр через два часа!» Солдат побежал к столяру и
заказал шашку деревянную. В ножны воткнул и думает:
«Ладно!»
Начинается смотр. Глядь — вот он, и царь Петр. Про-
шел по ряду, угадал того солдата, командует ему: «Выходи:
два шага вперед!» Вызывает второго солдата и опять ко-
мандует: «Руби этому голову!» Солдат говорит: «Как же я
буду рубить — может быть, он невиновен?» — «С царем не
спорят, приказ рубить!»
Солдат вскинул глаза на небо: «Господи, если этот
37
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
человек невиновен, сделай шашку из стальной деревян-
ной!» Взмахнул, а она деревянная! Солдат и говорит:
«Ваше сиятельство, бог сотворил чудо — значит, он неви-
новен. Шашка стала деревянной!»
Петр говорит: «Пойди за мной; на тебе деньги, правду
ты говорил: у тебя ума много. И больше устава не нару-
шай, шашку не продавай, рюмку не допивай — пьяный
не будешь. Тайну никому не говори — виноват не бу-
дешь! »
И отпустил Петр солдата со службы домой. Солдат
Петра за деньги и за науку поблагодарил.
На этом сказка кончается, устав никогда по закону
не нарушается.
В 397. КАМЕНОТЕС И СЕНАТОРЫ
одно прекрасное время Петр Великий осматривал
Питер. Едет мимо Путиловской горы, увидел
каменотеса. Подъезжает к нему, спрашивает:
«Бог на помочь, мужичок; каково работаешь, много ли
зарабатываешь?» — «Не стоит благодарности за такие ма-
лости; в день восемьдесят копеек заработаю».— «Так тебе
и хватает?» — «Не очень-то хватает».— «Странное дело,
куда же вы деньги деете?» — «Двадцать процентов —
долг плачу, двадцать процентов — в долг даю, двадцать
процентов за окно кидаю». Государь задумался: «Разъ-
ясни,— говорит,— мужичок, понять не могу».— «А види-
те, двадцать процентов — отца с матерью кормлю, двадцать
процентов — двух сыновей рощу, двадцать процентов —
двух лебедок рощу: крылышки подрастут, тут я их и ви-
дывал, а двадцать процентов — на все содержание».—
«А видел ли ты государя?» — «Да нет, а хотелось бы».—
«Ну, поедем, покажу; как приедет в селение, все будут
без шапок, один государь в шапке».
Приезжают в селение; там кричат «ура», шапки вверх
кидают, а он и спрашивает: «Который же из нас царь, что
все без шапок, только мы с вами в шапках?» — «Не
знаю»,— говорит. Потом мужичок пал на колени: «Про-
стите,— говорит,— ваше царское величество!» — «Возьму
я тебя в Питер, и скажешь ты свою загадку сенаторам».
Сели в телегу и отправились в Питер. По приезде Петр
38
397 КАМЕНОТЕС И СЕНАТОРЫ
Великий собрал сенаторов и говорит: «Вот, господа сена-
торы, этот мужик задал мне такую загадку, что я не мог
решить. Прошу вас в трехдневный срок решить!» Мужик
и рассказал им загадку: «Зарабатываю я восемьдесят
копеек; двадцать копеек — долг плачу, двадцать копеек —
в долг даю, двадцать копеек — за окно кидаю, а на двадцать
копеек живу».— «Господа сенаторы, разгадайте, куда его
деньги идут, а вы, мужичок, не смейте без моей личности
пм сказывать».
Сенаторы думали, гадали, но решить не могли. Срок
кончается, а они решить не могут. А один решил его
подвести: «Давай позовем да предложим чего только
захочет».
Позвали и подкупают, а он был не промах. Шляпа у
него была большая да с заворотом: «А кидайте мне полну
шляпу золота!» Они и накидали. А он говорит: «Два-
дцать копеек — отца-мать кормлю, двадцать копеек —
двух сынов рощу, двадцать копеек — двух лебедок рощу,
на двадцать копеек сам живу».
Сенаторы видят, что самое простое, а не могли угадать.
Ну, срок прошел, они и пошли к государю: «Ну, вот,—
говорят,— такая-то разгадка».— «Ну,— говорит,— вы
сами не могли отгадать, он вам рассказал!»
Они и повинились. Он как сурово посмотрел на мужика,
а тот говорит: «Ваше императорское величество, да смот-
рите, сколько мне ваших личностей накидали. Разве я
смог отказаться?» (А ведь на каждом золотом личность
государя!)
Пошли они обедать, мужичка царь около себя посадил.
Сенаторы и решили его подвести. Ударил один соседа и
сказал: «Передай другому». Так до мужика дошло. Должен
он царя ударить. А он встал и говорит: «Вот, господа
сенаторы, какой я сон видел: пошли мы со старухой в лес
и увидели дрова хорошие. Ну, пошли и стали грузнуть.
Что дальше, то больше грузнем. Старуха говорит: «А что,
не вернуться ли нам домой?» — «Да,— говорю,— вер-
таться, а дрова какие хорошие! Так вот, господа сенаторы,
как быть: угрузиться или домой поворотиться?» Вот те
и говорят: «Конечно, домой поворотиться!»
Он как повернулся да как хрустнет! «Передай дру-
гому»,— говорит.
Тут его царь самым главным сенатором и поставил,
а их ему под начало отдал.
39
НАРОДНЫЕ СНАЗИИ
В 398. ПЕТР ВЕЛИКИЙ И КУЗНЕЦ
от Петр Первый приезжает к кузнецу на лошади:
«Подкуй-ка мне коня!» — «Можно»,— говорит.
«Только сделай подкову хорошую!»
Ну, вот кузнец занялся подкову делать. Сделал под-
кову и подает ему: «Что, хороша будет эта подкова?»
Петр Первый усмехнулся: «Хороша, да не совсем».—
«Почему не совсем?» — «Она,— говорит,— слабая».—
«Ну, не знаю,— говорит,— что она слабая!»
Он берет в руки и разгинает эту подкову. Кузнец
видит: «Да, действительно, слабая». Берется работать дру-
гую: «Ну, а это — хороша будет?» Он и говорит: «Да так
себе!»
И эту разогнул. Он берется третью делать. Третья го-
това: «Ну, этой, пожалуй, можно подковать!»
Кузнец сделал четыре подковы и подковал. Петр Пер-
вый и спрашивает: «Сколько тебе за подкову?» — «Четыре
рубля».
Он подает ему рубль серебряный. Кузнец взял и сломал
этот рубль: «Да у вас и деньги фальшивые!» Он подает
ему второй. Он и второй сломал: «Да дайте,— говорит,—
мне деньги хорошие!»
Петр Первый вынимает двадцать пять рублей и подает
ему: «На, не ломай денег, а то мы наехали — коса на
камень! Я подкову взломал, а ты рубли поломал. Видать,
что сильней ты меня. Ты знаешь, кто я такой?» — «Нет,
не знаю».— «Я — Петр Великий, ваш государь. Ну, дак
вот, работай, как работал, и сказывай людям, что государь
ломал подковы, а я — его рубли. Вот мы с ним и позна-
комилися!»
Петр Первый сел и поехал и сказал: «До свиданья,
кузнец, ты — хороший молодец!»
И после того его не видал.
0	399. ЕКАТЕРИНА И СОЛДАТ
дин солдат стоял на часах, ковда Екатерина
царствовала. И она шла мимо его, он улыб-
нулся. Она спрашиват: «Ты чо же улыбаешь-
ся?» Ну, он, как простой солдат, ничо в свое оправда-
ние сказать не мог, она и дала ему дело: наутро, как вста-
40
399. ЕКАТЕРИНА И СОЛДАТ
нет,— двадцать палок получить. Ну, это продолжалось
целый год — как утро, встанет солдат, ему двадцать палок.
Из сил выбился, куда деться?
Вот пришел он один раз в кабак, печальный и груст-
ный, сидит, голову повесил. Потом подходит к нему один
пьяница: «О чем, служивый, задумался? О чем печально
голову повесил?» — «Чо же тебе сказать? Ты моему горю
не поможешь».— «А почем ты знаешь? Может, помогу?» —
«Нет, моему горю никто на свете не поможет!» Ну, солдат
ему рассказал, чо как было: «И теперь время год, как я
кажный день терплю тако наказанье».— «Хм, а купишь
полбутылки? Я помогу».— «Да кабы помог, я бы бутылку
купил».— «Нет, мне будет и полбутылки». Солдат купил
ему полбутылки. «Ну,— говорит,— теперь я напишу тебе
лист и дам,— говорит.— Ты вот приходи завтра вечером в
этот же кабачок, я тебе все расскажу».
Солдат ждет не дождется вечера. Приходит вечер. Он
написал ему лист и дает и говорит: «Вот возьми этот лист
и обойди вокруг дворца; ковда ты пойдешь, стража будет
вся спать; ковда обойдешь вокруг дворца, все и придворные
уснут. Тожно заходи к царице в покой и бери ее на право
плечо и неси. На такой-то улице на Васильевском острове
есть сапожник, и у него жена точь-точь Екатерина и зовут
Екатериной. Они сходственны, как родные сестры, а сапож-
ник злющий-презлющий. Ну и вот, ты положи ее подле
сапожника, а жену его унеси, в покои положи».
Ну, солдат так все и сделал: государыню взял, принес
к сапожнику, а сапожницу принес в покой. Ну, ладно.
Сапожник утром проснулся, а он нюхал табак, толкнул
жену в бок и говорит (он гнусавый был): «Баба, баба,
давай рог!» Она говорит: «Это что такое? Кто тут такой?» —
«А ты кто така?» — «Ах ты, сволочь, я — царица!» Как
сапожник соскочит: «А, ты царица?!»
Как принялся ее волтузить — некогда ей и думать!
Вот она и думат: «Что это тако! Если человек, так он не
может мной распоряжаться, а если я померла, то, быть
может, меня в ад отправили — так это, верно, черт».
Опять и заснула.
Вот она утром лежит, он ее в бок: «Баба, чо не вста-
ешь?» — «Отвяжись, я царица».
Он снова волтузить! Заставлят ее завтрак варить, она
за что ни возьмется, ничо не выходит. «А, дак ты, верно,
и правда царица»,— опять волтузить. После обеда он гово-
41
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
рит: «Баба, баба, поищи-ка в голове!» — «Да ты что, сво-
лочь, ведь я тебе сказала, что я царица!..»
Ну, опять то же...
На другой день он ее заставлят рубахи стирать, а ее
все хлоп да хлоп, шибко уж злой был. Она уж боится и не
говорит, что царица, повинуется, а сама и думат: «Верно,
в аду — и все, как нас, такой же город».
Ковды стирала, все руки исстирала, а рубахи не про-
стирала.
Так с Екатериной продолжалось три дня. А в это время
Катерина-сапожница проснулась и видит — все не так, и
думат: «Верно, бог за мои мученья простил мои грехи и
отправил в рай».
Проснулась раньше, чем полагается царице вставать,
походила, посмотрела — туалет, платья и все. Потом,
ковды вышли часы, ковды надо одевать государыню, яви-
лись фрейлины и давай одевать, напудривать, локоны на-
вивать (вишь, каки у ней локоны были), и никто ее не
заметил, только старшая фрейлина заприметила, что она
чуть ростом повыше. Только все удивлялись, в каком по-
койном настроении что одели, причесали — и никаких
капризов.
Государыне в этот день надо в сенат ехать, она ездила
со старшей фрейлиной всюду. У фрейлины у этой брату суд
по политическому делу был: либо вешать надо, либо в Си-
бирь на каторгу. Он и говорит ей: «Ковды будут вам пере-
давать суда решенье, передавайте мне через плечо и гово-
рите: «без суда и следствия».
Ну, како бы дел ей ни давали, она все передает и го-
ворит: «Без суда и следствия, без суда и следствия». Все
в сенате удивлены, что Екатерина сегодня добра. Доходит
дело до наказанья воинской повинностью, та опять ей тихо
говорит: «Говорите, что наказанье телесно отменено».
Она сама добавила. «Все прощаю, наказанье телесно от-
меняю!»
Прошло три дня. Приходит солдат в тот же кабачок
(по всем войскам радость пошла, что отменены наказанья),
этот говорит солдату «Возьми, с этим листом обойди, опять
все будут спать, ты возьми Екатерину, положи в покой,
а сапожницу обратно к сапожнику».
Вот солдат унес ее, приносит и кладет. Только ушел,
сапожник проснулся, давай локтем толкать: «Баба, баба,
давай-ка рог». Она говорит: «Ах ты, сволочь, ведь я
42
400. НАГРАДА
царица!» — «А, ты опять царица!» — и давай волту-
зить.
Проснулась Екатерина, смотрит — в своих покоях,
и думат: «Чо это я, то ли во сне видела, то ли наяву слу-
чилось». Заходит старша фрейлина, и спрашиват она: «Се-
годня у нас какой день?»
Та посмотрела: «Ага! Вот такое-то число, ваше вели-
чество». Она лежит и думат: «Неужели было приклю-
ченье?» Взглянула на свои руки, а руки-то исстираны:
«Правда, было». Потом она и думат: «Ведь вот в три дня
и то сколь я пережила, а солдата-то я наказала, уж больше
году прошло; что он должен вынести, а я присудила безо
всякой пощады».
Потом, ковды одели ее, она и говорит: «Позовите ко
мне такого-то солдата».
Солдата сейчас же привели. Она подошла и хлоп его
по правому плечу. «Ну,— говорит,— расскажи-ка мне,
голубчик, только всю правду, как было чо? Како вышло
приключенье? »
Солдат по чистой совести все рассказал, не мог ни
слова скрыть. «За муки твои дарую тебя генералом, а
за правду — майором: генерал-майор будешь! Покажи
мне, где этот живет сапожник?»
Потом солдат рассказал, велела запрячь тройку в дышла
и покатила в своей коляске, в которой всегда ездила. При-
езжат, подкатила коляска — спрашиват: «Такой-то здесь
живет?» Он гнусавит: «Здесь, здесь».
Она безо всякой помощи спрыгнула, заходит в лачугу
опять, смотрит на его жену, и она точь-точь так же краси-
ва. Кладет двадцать пять тысяч на стол и говорит: «Вот
тебе, сапожник, двадцать пять тысяч, брось сапожничать
и не бей свою жену. Жена твоя будет у меня младшей
фрейлиной».
После этого Екатерина добре стала.
В	400. НАГРАДА
некоем царстве поехал король по столичному го-
роду покататься и в то время обронил с своей ру-
ки именной перстень. Тотчас же приказал он пуб-
ликовать в газетах: кто найдет и доставит к нему перстень,
тому будет большая награда деньгами. И посчастливилось
43
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
найти тот перстень одному простому солдату. «Как теперь
быть? — думает солдат.— Коли в полку объявить, то дело
пойдет по начальству — от фельдфебеля к ротному, от рот-
ного к батальонному, от батальонного командира к полков-
нику, а тот к бригадному: этак не скоро конца дождешься!
Дай-ка я лучше пойду прямо к королю».
Приходит во дворец; увидал его дежурный. «Ты за-
чем?» — «Я,— говорит,— королевский перстень на-
шел».— «Хорошо, братец! Я об тебе доложу королю, только
с тем уговором: какую тебе даст король награду, из той
награды половину мне». Солдат задумался: «Вот в кои-то
веки счастье попалось, да и тем поделись! Хорошо,—
говорит дежурному,— только дайте расписку, что вам поло-
вина и мне половина». Дежурный дал расписку и доложил
про него королю.
Король похвалил солдата за находку: «Спасибо тебе,
молодец! Я тебе пожалую за это две тысячи!» — «Нет,
ваше королевское величество, это не солдатская награда;
солдатская награда — двести палок».— «Дурак же ты! —
сказал король и велел принести палок.
Стал солдат раздеваться, расстегнул пуговицы, и вы-
пала у него расписка. «Это что за бумага?» — спросил
король. «А это, государь, расписка, что из теперешней
награды только половина моя, а другая следует дежур-
ному». Король засмеялся, позвал дежурного и велел от-
считать ему сто палок. Вот по тому приказу и принялись
угощать его палками; как скоро начали отсчитывать по-
следний десяток, солдат подошел к королю и сказал:
«Ваше величество, когда он такой жадный, что ему много
надобно, то я, так и быть, жертвую ему и свою половину».—
«Вишь какой добрый!» — сказал король и велел дать де-
журному и другую сотню.
С той поры дежурный еле на карачках домой дополз;
а солдата отпустил король в чистую отставку и при отпуске
пожаловал ему на житье-бытье три тысячи рублей.
Ж 401 ШУТ БАЛАКИРЕВ
ил мужичок со своей женой и все пришучи-
вал. Вышел на дорогу, и поставил горшочек,
и варит кашу. Вокруг ходит да палочкой
приговаривает: «Кипи, кипи, горшочек, не плесни!» По-
44
400. ШУТ БАЛАКЕРЕВ
дошло' двенадцать человек мастерового народу к нему:
«Что вы варите?» — «А варю кашу».— «А что бы нас
накормил!» — «Можно,— говорит,— садитесь!» Посадил
их, зачал варить кашу и накормил их досыта — две-
надцать человек! Каши еще осталось. Этим тут просла-
вился. Дошло дело до Петра Первого. Петр-от Первый его
призвал. Когды Петр потужит, он его развеселит, когды
весел, он его притуманит.
Сказал Петру Первому: «Вы берите меня начальником
хоть над мухами!» А Петр Первый сказал: «Будь ты на-
чальником над мухами!»
Был у него бал большой, собраны были енералы и
князья. Пришел и Петр Первый. [А тут Балакирев] на
одного енерала сердит был, больно сердит был. Сделана
была у него, шалапуга — фунта три такая. Вот ходит, зна-
чит, по горнице, выглядывает. Выглядывал, выглядывал,
подвернулся под енерала да по лысине хлоп шалапугой!
И он со стулом ковырнулся! Тут все закричали: «Что ты,
что ты делаешь?» А шут ответил: «Ах ты, стерва прокля-
тая! На такое лицо не моги садиться!» Петр улыбнулся
Первый, только его отставил на время. И за это ему, на-
против начальника, было совестно, и приказал дать [Бала-
киреву] три лозана, и за это подарил ему шубу еното-
вую.
Шут через несколько время с шубой идет от государя.
Попадается ему енерал навстречу. Шуба понравилася.
«Шут,— говорит,— отдай мне шубу!» — «Купи! За что и я
купил, за то и продам».— «Все равно,— говорит,— я отдам
те же деньги, что и ты дал!» — «Когда возьмешь за то,
что и я дал, дай мне расписку, а я тебе шубу отдам!» —
говорит. А у шута была трость. Он Дал расписку шуту, а
шут снял шубу с плеч. Ну и говорит: «За сколько же он
мне отдал, за столько и я тебе отдам». Снял шубу, развер-
нулся на одну рубашку — и этой тростью и как съездит
по спине енерала! Он заревел дурным матом. «Ой, подожди,
еще два раза дам!» Он не поспел встать, он его еще раз
ожуравил. Так и в третий раз.
Государю это было неприлично: енерал пожаловался.
Он прогнал его с земли со своей: «Чтобы тебя не было на
земле здесь на моей!» А шут взял лошадь и телегу, запряг
и отправился во Швецию. Съехал ко шведскому королю,
вызывает его: «Отдайте мне земли,— говорит,— пудов
десять!» Король ему сказал: «Бери сколько угодно и так!»
45
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
А шут ответил: «Мне так не надо!» — говорит. Свесили
десять пудов, и сделал купчую крепость. Оклад земли в
телегу и поехал домой.
Едет мимо царского дворца. Петр Первый увидал его:
«Ты что, проказник, опять приехал на мою землю?! Чтобы
тебя не было!» А шут ответил ему: «Врешь, Петр Алек-
сеевич! У меня своя земля привезена, из Швеции! Вот
погляди, где у меня купчая крепость есть на нее!» Вынул,
подал Петру Алексеевичу. Тот прочитал и сказал: «Поез-
жай домой; полно, проказник!»
Он и живет дома.
402. СУД П1ЕМЯКИ
или-были два брата: один был богатый, дру-
И _ гой бедный. Бедный пришел к богатому ло-
шадь попросить. Богатый лошадь дал, а сбруп
не дал. Ну, что делать бедному брату? Ну и привязал телегу
к хвосту, поехал в лес, нарубил большой воз дров. Приехал
домой, ворота отворил, а телега застряла. Лошадь дерну-
ла — хвост и оторвался. Приводит обратно лошадь без
хвоста, брат рассердился: «Я тебя поведу к Шемяке-
судье!»
Поехали. Ехали-ехали, зашли к богатому купцу. Бога-
тый с богатым сидят, едят, водку пьют, а бедняк лежит
на печке; захотелось ему посмотреть, что кушают богатые,
свесился с печки, не удержался и упал и задавил ребенка.
Богатый мужик говорит: «Я пойду к Шемяке-судье!»
Приезжают к судье. Брат жалуется, а бедный брат за-
вернул камень в платок и показывает судье. Шемяка-
судья думает, что тот ему деньги хочет дать, и говорит:
«Отдай ему лошадь, пока не вырастет хвост!»
Стал богатый мужик жаловаться, у которого ребенка
убил, а бедный брат опять камень показывает. Шемяка-
судья говорит: «Отдай ему жену, пока не родится ре-
,бенок!»
Стал парень жаловаться, бедный опять камень в платке
показывает. «Ты, бедный мужик, встань под мостом, а ты
соскочи на него и убей».
Когда ушли все, Шемяка зовет бедного мужика: деньги,
мол, давай, а тот разворачивает платок и говорит; «Не по
46
403. НА СУДЕ
мне бы рассудил, я бы Шемяку-судью убил!» Шемяка-
судья обрадовался: «Слава богу, что я так рассудил!»
А бедный приходит к брату за лошадью, а брат ему
говорит: «Я дам тебе корову, несколько четвертей хлеба,
только оставь лошадь!» Взял это бедняк и пошел к бога-
тому мужику за бабой. Тот испугался и стал его просить:
«Я дам тебе лошадь и несколько четвертей хлеба, только
не бери хозяйку!» Взял. Пошел к парню. «Ну,— говорит,—
я стану под мостом, а ты на меня прыгай». Испугался
парень соскочить с моста и просит бедного брата: «Возьми
козу и несколько четвертей хлеба, только не буду я пры-
гать...»
Взял все это себе бедный брат и сейчас живет богато.
П	403. НА СУДЕ
ужик вывел на базар продавать быка. Под-
ходит покупатель, сторговал у мужика быка,
дал задатку, указал, куда вести его — в такой-
то вот, дескать, дом.
Ведет мужик быка; попадается ему навстречу еще
купец. «Мужик, продай быка!» — «Изволь, господин
купец».
Сторговались, и этот дал задатку, указал, куда вести.
«Я,— говорит,— сейчас приду!»
Повел мужик быка дальше. Подходит третий покупа-
тель, и с этим сторговался, взял и у этого задаток, ведет с
ним к нему быка, а тут и прежние двое покупателей по-
дошли: тот тащит к себе покупку, другой — к себе...
Дело добром не уладилось, пошли в суд. Покуда про-
сители объясняли судье свое дело, мужик стоял в при-
хожей.
К нему выбегает чиновник и говорит мужику: «Если
дашь мне на чай, я тебя научу, как оправдаться!» —
«Сделай божескую милость, батюшка, будь отцом род-
ным — заплачу!» — «Идет. Что бы тебя ни спросили,
сперва отвечай: «Ну так что?», а потом — «Вот еще!»
Позвали мужика пред судью. «Ты, мужик, вот этому
купцу продал быка?» — спрашивает судья. «Ну так
что?» — говорит мужик. «А деньги получал?» — «Вот
еще!» — «А этому продавал?» — «Ну так что?» — «А
47
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
деньги получал?» — «Вот еще!» — «Ну, и этому прода-
вал?» — «Ну так что?» — «А деньги получал?» — «Вот
еще!» — «Да что ты, сумасшедший, что ли?» — «Ну так
что?» — «Пошел вон, вот я тебе в кутузку запрячу!» —
«Вот еще!»
Только мужик за порог вышел, как чиновник догоняет
его: «Давай, мужик, обещанное, ты обещал мне на чай!» —
«Ну так что?» — «Давай, братец!» — «Вот еще!»
Так и отбился этим мужик.
Ж	404. ТАК-ТАК
ил Иванушка-дурачок. Мать его послала:
«Иди продай курку на базаре». Идет мужик
и говорит: «Иван, продай мне курочку».—
«Это не курка, а утка!» — «Ну, утка так утка. Сколько
просишь?» — «Двадцать копеек!» — «Да что так дешево?
Бери пятьдесят!» — «Нет, двадцать так двадцать».
Потом понес утку продавать. Мужик говорит: «Иван,
продай утку».— «Это не утка, а гусь!» — «Сколько про-
сишь?» — «Двадцать копеек».— «Возьми пятьдесят».—
«Нет, двадцать так двадцать».
Понес гуся продавать. Пришел тот же мужик: «Иван,
продай гуся!» — «Это не гусь, а овца».— «Фу ты, не
овца — гусь!» — «Ну, гусь так гусь!» — «Сколько про-
сишь?» — «Двадцать копеек».— «А что так дешево? Возь-
ми пятьдесят!» — «Нет, двадцать так двадцать!»
Повез Иван-дурак продавать бочку с навозом. А сверху
медом обмазал. Приходит тот же мужик: «Что, Иван,
продаешь?» — «Да навоз продаю».— «Да это же мед!» —
«Ну, мед так мед».— «Сколько просишь?» — «Двадцать
копеек».— «Бери пятьдесят!» — «Нет, двадцать так
двадцать!»
Привез мужик бочку, разбил и свой мед туда — бух!
Попортил свой мед, все загрязнил и на Ивана подал в суд.
Защитник увидел и говорит [Ивану]: «Ты мне дай сто
рублей, я тебя защищу. Что тебя ни спросят, ты говори:
как-как, так-так. И тебя оправдают. А как суд кончится,
ты сто рублей мне дашь!» (Он сейчас всех обдурит, оправ-
дает, и все).
Ну и вот, судить уже стали его. Судья спрашивает:
48
405. БАТЮШКА-БАРИН
«Ты продавал курку?» — «Как-как?» — «А говорил
утку?» — «Так-так».— «Ты продавал утку?» — «Как-
как?» — «А говорил гуску?» — «Так-так».— «Ты гуску
продавал?» — «Как-как?» — «А говорил, что овечку?» —
«Так-так».— «Ты навоз продавал в бочке?л> — «Как-
как?» — «А обмазал медом».— «Так-так».— «Ну, что с
него, с дурака, возьмешь? Дурак так дурак и есть!»
Кончился суд, вышел он на улицу, а защитник за
ним: «Иван, а денежки?!» — «Как-как?» — «Я ж тебя
выручил».— «Так-так!»
Ж 405 БАТЮШКА-БАРИН
ил-был барин, он был богатый; в его вотчине
жил мужик бедный-разбедный; у того мужи-
ка умерла жена, осталось трое детей.
Вот барин думат: чем помочь мужику? Вот он при-
зывает мужика и говорит: «Скажи мне — чего на свете
нельзя? Чего нельзя сделать и чего на свете не быват?
Вот тебе сроку на три дня; если ты только скажешь, то
вот тебе котелок золота».
Приходит мужик назавтра и говорит: «Я сейчас иду,
а вот пестрый заплот из-под тявки шалит».— «Ну, да
ведь, может, в нашей земле этого нет, а в иностранных
землях, может, и есть».
Мужик ушел. Приходит назавтра — говорит: «Вот
живал да бывал, да на босу ногу топор надевал, чугун-
кой подпоясывался, а корчагу за пояс заткнул». А барин
и говорит: «Ну, чо же, может это и быть; ведь в нашей
земле этого нет, а в иностранных землях, может, и есть».
Ну, мужик опять пошел домой. Вот на третий день
мужика нету, нету и нету. Вот барин ходит, в окошко
поглядыват — верно, не придет. Вот смотрит, уж как перед
вечером — идет мужик. «Где-то севодни долго не идешь,
мужичок?» — «Да чо ты, батюшка-барин, вчерась от вас
пришел, а жена покойница мне письмо прислала».—
«А вот чо же она тебе пишет?» — «А, батюшка-барин,
зовет к себе на небо».— «Все может быть; может быть,
в нашей-то земле этого нет, а в иностранных-то землях
все может быть».— «Да постойте, батюшка-барин, я ведь
на небе побывал».— «Все может быть; в нашей-то земле
49
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
этого нет, а в иностранных-то землях все может быть».—
«Да вот ведь, батюшка-барин, я и бывал».— «А чего же
ты там видел?» — «Да видел, батюшка-барин, всех: жену,
и умерших детей, и знакомых много».— «А чо же, не видал
ли там моего родимого батюшку?» — «Видел, видел,
батюшка-барин! Изволил говорить, да и руку подал».—
«А чо же он там делат?» — «Да что делат — у моей бабы
с ребятами водится да подстилки стират».
Как сорвался барин со стула, как затопал ногами, за-
стучал об стол кулаками: «Нет этого на свете! Нет этого
на свете! Не было и не будет, чтоб у холопей почетные
дворяне подстилки стирали! Из-под холопеных ребятишек
г... убирали — нет этого на свете нигде!» — «Батюшка-
барин, ведь вы так и говорили — нет чего на свете и не
бывало, вот я вам и сказал!»
Товды барин одумался и котелок с золотом мужику
отдал.
0	406. ХИТРЫЙ МУЖИК
дна женщина посадила много тыкв, они вы-
росли у ней болыпие-преболыпие. Они не
знают, чо с ними делать, девать их некуда.
Мужик ей говорит: «Я запрягу коня в тарантас и повезу
их в город».
Ну и повез. Наклал их на телегу много и повез сам.
Попадается ему один барин навстречу: «Ты это кого ве-
зешь?» — «Конские яйца»,— говорит. «Ты чо, куда их ве-
зешь?» — «Да жеребят высиживать,— говорит,— на
яйцах».— «Во, да сколько тебе за них надо?» — «Сто
рублей». Он дает ему сто рублей. «Дак а теперь ты мне
высиди еще».— «Нет, я сидеть на них,—говорит,—не
буду, ты сам сядь, надо хозяину».— «Ну, научи как».—
«Да вот так,— говорит.— Пойдем в лес, найдем большую
сосну хорошую».
Поехали в лес, нашли большую сосну хорошую. Се-
редку он у нее вырубил, вершину. «Вот,— говорит,—
надо еще воз соломы сюда».
Воз соломы привезли, настлали, так все яйца туда
спихали, эти тыквы все, хозяин сел на них. «Надо,—
говорит [мужик],— три недели сидеть, не ись и до ветру
не слезовать. Сиди уж ты три недели».
50
407 БАРИН-КУЗНЕЦ
Он сам и сел. Отдал опять сто рублей мужику за то,
что он его научил.
А этот уехал радехонек домой с деньгами.
Вот он просидел трое суток, стал шевелиться, надо ему
помочиться, наверно. Стал шевелиться. Одна тыква упа-
ла да раскололася на мелкие дребезги. А под сосну-то лег
ушкан как раз — заяц. Заяц-то побежал, запрыгал, он
глядит: «Ой,— говорит,— жеребенок, да как прыгает шиб-
ко! Надо опять ехать к этому мужику. Чо эти испор-
тил! »
И поехал этого мужика искать, который тыквы про-
давал...
Сказка кончилась.
Ь	407. БАРИН-КУЗНЕЦ
арин один кузнецу позавидовал. «Живешь ты,—
говорит,— живешь, еще когда-то урожай будет и
денег дождешься, а кузнец молотком постучит
и — с деньгами. Дай кузницу заведу!»
Завел кузницу; лакею велел мехи раздувать. Стоит,
ждет заказчиков. Едет мужик мимо, шины заказать хочет
на все четыре колеса (весь стан). «Эй, мужик, стой!
Заезжай сюда!» Тот подъехал. «Тебе что?» — «Да вот,
барин, шины надо на весь стан».— «Ладно, сейчас, по-
дожди!» — «А сколько будет стоить?» — «Да полтораста
рублей надо бы взять, ну да чтобы народ привадить, сто
всего возьму».— «Ладно».
Стал барин огонь разводить, лакей — в мехи дуть; взял
железо, давай его ковать, а ковать-то не умеет. Все сжег.
«Ну,— говорит,— мужичок, не выйдет тебе не то что весь
станок, а разве один шинок».— «Ну ладно,— говорит,—
шинок так шинок».
Ковал, ковал барин и говорит: «Ну, мужичок, не вый-
дет и один шинок, а выйдет ли, нет ли сошничок».—
«Ну ладно,— говорит мужичок,— хоть сошничок».
Постучал барин молотком, еще железа испортил много
и говорит: «Ну, мужичок, не выйдет и сошничок, а дай
бог, чтобы вышел кочедычок».— «Ну хоть кочедычок»,—
говорит мужик.
Только у барина и на кочедычок железа не хватило:
51
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
все сжег. Поработал-поработал и говорит: «Ну, мужичок,
не выйдет и кочедычок, а выйдет один шичок». (Когда
железо раскаленное в воду опустить, то оно шикнет.)
«Ладно,— говорит мужик,— сколько же вам?» — «Да ведь
я тебе, дурак, говорил, что сто!» — «Со мной сейчас нет,
я за деньгами пойду».
И ушел.
А барин и говорит лакею: «Ты, когда он придет с день-
гами-то, стой да приговаривай: прибавь, мол, прибавь!» —
«Хорошо»,— говорит.
Вот мужик захватил дома плеть, пришел в кузницу и
давай барина жарить, а лакей стоит да приговаривает:
«Прибавь еще! Прибавь еще!»
Отжарил и ушел.
Барин накинулся на лакея: «Что ты, подлец? Я тебе
приказывал, если он денег принесет, говорить это, а ты
видишь, меня бьют, а орешь: «Прибавь еще!»
Приколотил барин лакея, кузницу разломал и не стал
больше браться за кузнечное ремесло да завидовать куз-
ницу.
Ж	408. ТЕПЛЫЙ ЛЕС
ил-был барин; вышел однажды на базар
и купил себе канарейку за пятьдесят руб-
лей. Случилось быть при этом мужику;
пришел мужик домой и говорит своей бабе: «Знаешь ли
что, жена?» — «А что?» — «Ходил я сегодня на базар;
там был и барин, и купил он себе малую пташку — пятьде-
сят рублей заплатил. Дай-ка я понесу к нему своего гусака:
не купит ди?» — «Понеси!»
Вот взял мужик гусака и понес к барину. Приносит:
«Купи, барин, гусака».— «А что стоит?» — спросил ба-
рин. «Сто рублей».— «Ах ты, болван!» — «Да коли ты за
малую пташку не пожалел пятидесяти, так за эту и сотня
дешево!» Барин рассердился, прибил мужика и отобрал
у него гуся даром. «Ну, ладно,— сказал мужик,— попом-
нишь ты этого гусака!» Воротился домой, снарядился
плотником, взял в руки пилу и топор и опять пошел; идет
мимо барского дома и кричит: «Кому теплы сени рабо-
тать?» Барин услыхал, зовет его к себе: «Да сумеешь ли
52
408. ТЕПЛЫЙ ЛЕС
ты сделать?» — «Отчего не сделать; вот тут неподалечку
растет теплый лес: коли из того лесу да выстроить сени,
то и зимой топить не надо».— «Ах, братец,— сказал ба-
рин,— покажи мне этот лес поскорее».— «Изволь, по-
кажу» .
Поехали они вдвоем в лес. В лесу мужик срубил огром-
ную сосну и стал ее пластать на две половины; расколол
дерево с одного конца и ну клин вбивать, а барин смотрел,
смотрел да спроста и положил руку в щель. Только он
это сделал, как мужик вытащил клин назад и накрепко
защемил ему руку. Потом взял ременную плетку и начал
его дуть да приговаривать: «Не бей мужика, не бери гуса-
ка! Не бей мужика, не бери гусака!» Уж он его дул, дул!
Вволю натешился и сказал: «Ну, барин, бил я тебя раз,
прибью и в другой, коли не отдашь гусака да сотню рублей
в придачу».
Сказал и ушел, а барин так и пробыл до вечера: дома-то
поздно хватились его, да пока нашли да из тисков высвобо-
дили — времени и многонько ушло!
Вот барин захворал, лежит на постели да охает; а му-
жик нарвал трав, цветов, обтыкался ими кругом, обрядился
дохтуром и опять идет мимо барского двора и кричит:
«Кого полечить?» Барин услыхал, зовет его: «Ты что за
человек?» — «Я дохтур; всякую болезнь снимаю».— «Ах,
братец, пожалуйста, вылечи меня!» — «Отчего не выле-
чить? Прикажи истопить баню». Тотчас вытопили баню.
«Ну, — говорит мужик барину,— пойдем лечиться; только
никого не бери с собой в баню, бойся дурного глаза!» По-
шли они вдвоем в баню; барин разделся. «А что, сударь,—
спрашивает дохтур,— стерпишь ли, коли в этом жару на-
чну тебя мазью пачкать?» — «Нет, не стерпеть мне!» —
говорит барин. «Как же быть? Не велишь связать тебя?» —
«Пожалуй, свяжи». Мужик связал его бечевою, взял на-
гайку и давай валять на обе корки. Уж он валял-валял,
а сам приговаривал: «Не бей мужика, не бери гусака! Не
бей мужика, не бери гусака!» После, уходя, сказал: «Ну,
барин, бил я тебя два раза; прибью и в третий, коли не
отдашь гусака да двух сотен рублей на придачу».
Барин еле жив из бани вылез, не захотел ожидать
третьего раза и отослал мужику и гусака и двести рублей.
53
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
П	409. МУЖИК И БАРИН
овел мужик корову на базар, на ярмарку. Ве-
дет ее по большой дороге, а корова там и идет
посреди дороги. А тут барин едет за ним на
тройке лошадей. И кричит ему: «Эй, мужик, свертай!»
Мужик никак не может корову с дороги стащить. Барин
доезжат до мужика и говорит кучеру: «Кучер, слезай, дай
ему нагайкой по спине за то, что он не свернул». Тот сде-
лал. Мужик повернулся к барину, погрозил пальцем:
«Постой, барин, будешь помнить!» — «Ах, ты еще грозить-
ся! Кучер, дай ему еще раз!» Мужик опять повернулся, по-
грозив пальцем: «Постой, барин, попомнишь этот раз!» —
«Ах, ты опять грозишься! Кучер, слезай, дай ему еще раз».
Мужик больше не грозился, но подумал: «Все равно я
где-нибудь его прикончу».
Дело было весной. Мужик сделался мастеровым плот-
ником, взял ящик со всякими инструментами и пошел.
А он знал, где тот барин живет. «Эй, барин, плотника на-
до?» — «Надо».— «Ну, давай, барин, поедем в лес. Хоро-
шие лесины найдем — будем пилить».
Запрягли и поехали. Барин и говорит: «Вот стоят,
как свечи, давай пилить».— «Э, барин, дальше лучше».
Ну, приехали они в средину леса, мужик и говорит:
«Давай эту сосёнку валить, смотри, какая хорошая».
Спилили. «Ну, давай вершину отпилим». Вершину отпи-
лили. «Ну,— работник говорит,— нужно проверить, хоро-
ша ли лесина». Как ударил топором, лесина треснула, а
топор застрял. «Ну, барин, давай помогай, засунь туда ру-
ки и придержи. Я,— говорит,— топор выну».
Руки барина застряли, а этот мужик взял нагайку с
тарантаса и давай натирать барина нагайкой. Растрепал
нагайку, потом сучиной его давай охаживать. Ну, надавал
ему, бросил его и пошел домой. Пришел домой, инструмент
положил в амбар, взял бабину рубаху, подстриг свою боро-
ду и заделался доктором. Взял бутылку и камфорой сма-
зался, чтобы доктором пахло. Пошел к барину.
Теперь уж не барин, а барыня ходит по двору. «Как,
барыня, доктора не надо?» — «Надо бы, заходи, у нас как
раз барину неможется».
Зашел к барину в горницу, осмотрел его и говорит:
«Ты не хворал, а тебя кто-то трепал». Барин думат: «Это
хороший доктор, он все узнал. Пускай меня лечит».
54
410. БАРИН И СТАРОСТА
Доктор заставил истопить баню и говорит: «Вот, барин,
надо взять с собой веревку хорошую. Надо тебе париться
в бане. Чтобы ты не рухнулся и хорошо лежал, нужно
тебя привязать».
Он взял веревку, и пошли париться. После парения
мужик привязал барина к полке и давай его нагайкой на-
тирать! Напротирал его, забрал все, ушел в дом и приказал,
чтобы в баню никто не приходил три дня: он сам будет за
ним ухаживать. Собрался и ушел домой. Дома переодел-
ся, взял рубль денег и пошел. Недалеко от барского дома
сел и сидит. А тут один старичок шел, по миру побирался.
Он ему дал рубль денег, послал к барину и сказал: «На
тебе рубль денег, сходи в тот дом помещика и скажи, что
тот доктор поехал вон туда».
Старик взял рубль и пошел. Как он только сказал, все
хозяева и дворовые побежали догонять этого доктора, а
мужик забежал к барину, схватил барина за глотку и гово-
рит: «Хоть я тут и не грозился пальцем, но подумал, что
я тебе отомщу».
Задушил барина и побежал домой.
А барыня приходит: «Ах, боженьку, ах, боженьку! Он,
наверно, тут был спрятан, и как мы все побежали, он его
и задушил».
Так мужик и расправился с барином.
410- БАРИН И СТАРОСТА
я В в ил-был барин в городе; приехал к нему
_Я JL BL из деревни староста. «Это ты, Василий
Петров?» — спрашивает барин. «Я, ба-
тюшка-барин!» — «Не привез ли ты от матушки пись-
ма?» — «Письмеца нет, только одна грамотка».— «Что
же в ней прописано?» — «Да, вишь, прогневали господа
бога, ваш перочинный ножичек изломали».— «Как же вы
его изломали?» — «С вашего иноходца кожу снимали;
ножичек-то мал, я его и сломал».— «Да разве мой конь
помер?» — «Нет, подох».— «Как же он издох?» — «Не он
наперед подох, а ваша матушка, батюшка-барин!» — «Уж-
ли и матушка померла?» — «Да как у Фомки овин горел,
она в те поры сидела в каменном дому в верхнем этажу, а
форточка пола была: искорка ей па ногу скакнула, барыня
55
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
упала да ногу-то и свихнула».— «А ты, дурак, чего не
поддержал?» — «Батюшка-барин! Она хлебом-солью от-
кормлена. В кое место падет, меня убьет!» — «Ты бы та-
ковской и был! Отчего ж у Фомки овин загорелся?» —
«Не он наперед загорелся, а ваша новая конюшня».—
«Что от нее осталось?» — «Три столба воротных да с воро-
ного коня подуздочек».— «Как же она загорелася?» —
«Да не она, батюшка-барин, загорелася, а ваша новая мель-
ница».— «Как, и новая мельница сгорела?» — «Да, батюш-
ка-барин, сгорела! Прогневали мы господа бога».— «Что
ж от нее осталось?» — «Вода да камень остались: камень-
то начетверо разорвало, а все уцелел; да в дымном окошке
кошка сидела, так у ней глаза лопнули, а сама как есть
живая!» — «Как же новая мельница загорелася?» —
«Не она, батюшка-барин, наперед загорелась, а ваша кла-
довая».— «Как — и кладовая?» — «Да, сгорела, батюшка-
барин! Прогневали мы господа бога».— «Что ж от нее
осталось?» — «Четырнадцать бутылок осталось; я у всех
горлышки пообломал да отведывал: в иной кисло, в иной
горько, а в иной и пить нельзя».— «Ты, дурак, пьян!» —
«Батюшка-барин! Ведь немножко отведал».— «Ты ста-
ростой называешься, а собрал ли с крестьян деньги?» —
«Собрал, батюшка-барин, собрал».— «С кого сколько?» —
«С Фомки грош, с Еремки грош, а с Варфоломейки одна
копейка».— «А что ж с него мало?» — «Он вдовый, поло-
вину тягла платит».— «Где же деньги?» — «Да шел я,
батюшка-барин, по улице; стоит новый кабак, я на грош
выпил да трехкопеечным калачиком закусил».— «Ты,
дурак, пропил!» — «Нет, батюшка, и пропил и проел».—
«А собрал ли с крестьян муку?» — «Собрал, собрал, ба-
тюшка-барин!» — «Куда же ты ее девал?» — «Вам да
свиньям пятьдесят четвертей; черному псу да твоему роди-
мому отцу сорок четвертей; суке Галяме да матери Ульяне
тридцать четвертей; уткам да курам, сестрам твоим ду-
рам — двадцать четвертей».— «Что ты, дурак, ругаешь-
ся?» — «Батюшка-барин, пословица така!» — «Был ли
ты на рынке?» — «Был, батюшка-барин, был».— «Велик
ли торг?» — «Я с ним не мерился».— «Силен ли он?» —
«Я с ним не боролся».— «Почем там мука?» — «По кулям
да по мешкам».— «Ты, говорят, Фомку женил?» — «Же-
нил, батюшка-барин, женил».— «А богата невеста?» —
«Богата, батюшка-барин, дюже богата!» — «Что богат-
ства?» — «Чепчик с клиньем да колпак с рукавами, чугун-
56
411. АФОНЬКА И БАРИН
на коробка, железный замок».— «Богата, богата! А из бо-
жества что у ней есть?» — «Картина в лицах, друга в тря-
пицах...»
А 411. АФОНЬКА И БАРИН
фонька! Где был-побывал, как от меня бе-
жал?» — «В вашей, сударь, деревне — у
мужика под овином лежал».— «Ну, а кабы
овин-то вспыхнул?» — «Я б его прочь отпихнул».— «А
кабы овин-то загорелся?» — «Я бы, сударь, погрел-
ся».— «Стало, ты мою деревню знаешь?» — «Знаю, су-
дарь».— «Что, богаты мои мужички?» — «Богаты, сударь!
У семи дворов один топор, да и тот без топорища».—
«Что ж они с ним делают?» — «Да в лес ездят, дрова
рубят; один-то дрова рубит, а шестеро в кулак трубят».—
«Хорош ли хлеб у нас?» — «Хорош, сударь! Сноп от сно-
па — будет целая верста, копна от копны — день езды».—
«Где ж его склали?» — «На вашем дворе, на печном стол-
бе».— «Хорошее это дело!» — «Хорошо, да не очень:
ваши борзые разыгрались, столб упал — хлеб в лохань
попал».— «Неужто весь пропал?» — «Нет, сударь! Солоду
нарастили да пива наварили».— «А много вышло?» —
«Много! В ложке растирали, в ковше разводили, семьдесят
семь бочек накатили».— «Да пьяно ли пиво?» — «Вам,
сударь, ковшом поднести да четвертным поленом сверху
оплести, так и со двора не свести».— «Что ж ты делал,
чем промышлял?» — «Горохом торговал».— «Хорошо твое
дело!» — «Нет, сударь, хорошо, да не так».— «А как?» —
«Шел я мимо попова двора, выскочили собаки, я бежать —
и рассыпал горох. Горох раскатился и редок уродился».—
«Худо же твое дело!» — «Худо, да не так!» — «А как?» —
«Хоть редок, да стручист».— «Хорошо же твое дело!» —
«Хорошо, да не так!» — «А как?» — «Повадилась по горох
попова свинья, все изрыла-перепортила»«Худо же,
Афонька, твое дело!» — «Нет, сударь, худо, да не так».—
«А как?» — «Я свинью-то убил, ветчины насолил».
«Эй, Афонька!» — «Чего извольте?» — «С чем ты обоз
пригнал?» — «Два воза сена, сударь, да воз лошадей».—
«А коня моего поил?» — «Поил».— «Да что же у него губа-
то суха?» — «Да прорубь, сударь, высока».— «Ты б ее
57
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
подрубил».— «И так коню четыре ноги отрубил».— «Ах,
дурак, ты мне лошадь извел!» — «Нет, я ее на Волынский
двор к собакам свел».— «Ты, никак, недослышишь?» —
«И так коня не сыщешь».— «Жену мою видел?» — «Ви-
дел».— «Что ж, хороша?» — «Как сука пестра».—
«Как?» — «Словно яблочко наливное».
412. ПЕТРУШКА
ил-был барин да барыня; у них жил казак1
иИ И BL Петрушка. Барин-то женился далёко, не в
своей губернии. Дожили до такого времени,
у тещи сделался праздник. И говорит барин Петрушке:
«Поедем, Петрушка, к теще в гости». А Петрушка говорит:
«Поедем». Сейчас Петрушка заложил пару коней, и поеха-
ли. А было дело к осени, около Спасова дня. Барин поехал
только в одном сертучке и поесть с собой не взял.
Вот едут они путем-дорожкой, и говорит барин Петруш-
ке: «Петрушка! Где нам в ночлег пристать?» А Петрушка
ему в ответ: «Что,— говорит,— на постоялом еще деньги
слупят, а мы в стогу ночуем». А ехали мимо покосов. Про-
ехали деревню и пристали к стогу. Петрушка привязал
коней к стогу, а сам под стог зарылся. А барин походил,
походил, да и он под стог. А ночь-то была холодная этакая,
барин замерз под стогом. И стал барин Петрушке говорить:
«Петрушка, ты не озяб?» Петрушка говорит: «Нет, не
озяб».— «А чем ты этак тепло закутался?» А Петрушка
барину в ответ: «Мешком».— «Еще,— говорит,— нет у
тебя мешка? И мне бы закутаться». А у Петрушки были
мешки запасные. Выхватил из повозки мешок и запихал
барина головой в мешок, а мешок-то был длинный, на но-
гах завязал. И закатил барина под стог.
Барин в сене согрелся, живо и заснул. А Петрушка
походил, походил, да и пришло ему на ум: «Дай,— гово-
рит,— я нарублю виц да барина отстегаю». Нарубил Пет-
рушка виц, подошел к стогу, выхватил барина из-под стогу
и зачал стегать, а сам приговаривает: «Вас кто сюда звал
у моего стогу коней кормить!» А сам барина лупит. Барин
поохал, поохал, потом и перестал, силы уж нет. И отвозил
1 Здесь: работник.
58
412. ПЕТРУШКА
Петрушка барина путем, а сам бросил дальше вицы и ска-
зал: «Я вот еще пойду по мужиков, так я вам дам!» И ров-
но как нигде не бывал, подполз к барину на коленках, а сам
стонет, подполз да и спрашивает: «Барин, жив ли?» А ба-
рин насилу ответил: «Жив. Давай,— говорит,— Петрушка,
скорее поедем». Развязал мешок, вытащил барина за ноги,
сели они в повозку и поехали.
А время стало около полуночи. Барину страсть как есть
захотелось. Вот подъезжают к деревне, в которой жила
баринова теща. И говорит барин Петрушке: «Петрушка!
Когда приедем, я буду по полу ходить да скажу: «Тар-
тарары!» А теща тебя и спросит: «Что барин говорит?»
А ты и скажи: «На стол станови».
Приехали к теще на поветь. Сейчас барин в избу, а Пет-
рушка стал коней убирать. Убрал Петрушка коней и
пришел в избу. А барин уж давно разделся да по полу
ходит. И сказал: «Тар-тарары!» Сейчас теща и спрошала:
«Что, Петрушка, голубчик, барин говорит?» А Петрушка
ей в ответ: «Самовар велит становить». А барину не до
чаю. Сейчас Петрушку выкликать на поветь. «Петрушка,—
говорит, — я стану ходить по полу и скажу тар-тарары, а
ты скажи, что на стол станови».
Пришел опять барин в избу, ходит по полу и сказал:
«Тар-тарары!» А теща опять подскочила и спрошала:
«Что, Петрушка, голубчик, барин говорит?» А Петрушка
ей в ответ: «Ему,— говорит,— поспать охота». Теща и
говорит: «А вон на печи перина раскачена, так поспи с
дорожки-то».
Со стыдом барин полез на печь: теща не покормила
да спать уложила. Барин лег и уснул, а Петрушка чаю на-
пился и отобедал. Хозяева все улеглись спать на повети, а
Петрушка на голбец возле барина.
Только хозяева из избы ушли, барин и проснулся.
А Петрушка еще не спал, услыхал, что барин зашевелился,
и спрошал его: «Что,— говорит, — спотел?» А барин гово-
рит: «Нет, не спотел, да есть охота». А Петрушка ему
говорит: «Погоди-ка, поищу.краюшки хлеба». А барин рад
бы и хлебцу. А у Петрушки была краюшка из дома запас-
ная: он взял для дороги, дорогой-то мякиш выглодал, а в
корки глину набил. Подал барину эту краюшку с глиной.
Барин на печи ест, а у него на зубах трескоток стоит. И го-
ворит Петрушке: «Петрушка! Какой здесь хлеб-то худой!»
А Петрушка барину в ответ: «Вишь, какая у тебя теща-то
59
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
неря1: корочки запалились, а в середке-то не упеклось».
Барин погрыз краюшку, а остатки Петрушке отдал, а сам
опять уснул.
Вдруг у тещи корова отелилась. А ночь-то была холод-
ная, теленку-то холодно, и принесли его в избу. И нужно
было отогреть, а не знают где. А Петрушка еще не спал.
И говорит хозяевам: «Валите теленка на печь за барина,
он тут отогреется». А теща говорит: «Как да барин осер-
дится?» А Петрушка говорит: «Нет, барин не сердитый».
Вальнули теленка за барина, сами вон пошли. Петрушка
взял ковш воды и плеснул за барина. Сейчас барина и
стал будить: «Барин, барин! Ты ведь,— говорит,— оте-
лился». Барин пробудился. «Полно, — говорит,— врать-
то!» — «Да не вру, ты ложился — теленка не было, а хвати-
ка: за тобой теленок». Барин пощупал за собой: верно,
что теленок! А теленок стал отогреваться да и замычал.
А барин и говорит Петрушке: «Это ведь не диво отелить-
ся, да когда уходиться?» А Петрушка говорит: «Я не
знаю когда». А барин говорит: «А когда со двора на двор
быков переганивали, так один бык козлом взыграл, а я в
то время и подумал, так, стало быть, в то время уходился?»
А Петрушка говорит: «Что тепериче нам делать с телен-
ком? Надо идти хозяев будить да все селенье поднимать».
А барин говорит: «Петрушка, возьми, на тебе сто рублей,
расплатись, а я,— говорит,— убегу, а ты как поедешь, так
меня кричи, я из сарая выйду». Петрушка получил сто
рублей, а барин надернул калоши да в одном сертучке
бегом в сарай.
Петрушка двери запер и пошел хозяев будить. «Ба-
тюшки,— говорит,— ведь теленок-то барина съел!» Хозяе-
ва пришли, посмотрели: точно, что нет барина. И стали
Петрушке молиться: «Петрушка, голубчик, скинь теленка,
он и нас-то всех съест». Петрушка взлез на печь, взял
теленка за задние ноги и швырнул в передний угол, только
теленок ногами протряс. Петрушка и говорит хозяевам:
«Нужно топерь идти да в селенье подавать заявление, что
теленок барина съел». А хозяева и стали его умаливать:
«Не ходи, Петрушка, голубчик! На вот тебе сто рублей,
а как д@>мой приедешь, так скажи, что умер и здесь похоро-
нили» .
Петрушка получил сто рублей и поехал домой. Едет
1 Нерадивая.
60
412. ПЕТРУШКА
мимо сарая и зачал кричать барина. Барин насилу из сарая
вышел: замерз. Сел барин в телегу и спрошал Петрушку:
«Что, как там расплатился?» А Петрушка говорит: «Еще
своих сто рублей издержал, все селенье сбежалось да на
меня драться, я на селенье сто рублей отдал, а другую сот-
ню хозяевам, и закопали теленка под взъезд, так не знаю
тонере, что и будет, я насилу вырвался».
Вот они едут путем-дорожкой, а места-то были горис-
тые; барин чёкало да чёкало в телеге, он и помер. А Пет-
рушка не знает, что делать, отстегнул одну лошадь и поса-
дил барина верхом мертвого, привязал его к лошади, и
повод привязал к рукам, а лошадь пустил в рожь.
Увидел один мужик и бежит со стягом1 на барина, сам
и кричит большим матом: «Что ты,— говорит,— подлец,
по моей-то рже ездишь да лошадь кормишь?» Подбежал
к барину и хлесть его стягом! Тут барин и головку повесил.
А Петрушка с-издали увидел и замахал рукой мужику и
закричал: «Что ты,— говорит,— подлец, сделал! Барина-
то ты убил!» Оставил лошадь, а сам побежал к барину.
Подошел и говорит мужику: «Ты бы не бил барина, а с
него бы деньги получил за потраву ржи, вот теперь тебя
сошлют». Мужик испугался и зачал Петрушке в ноги
кланяться. А Петрушка: «Нечего,— говорит,— кланять-
ся, не прощу! Дай сто рублей, так прощу». Сейчас мужик
сходил домой да деньги и отдал Петрушке. Петрушка
подстегнул лошадь, посадил барина в телегу и поехал
домой.
И подъезжает к дому, и вышла барыня встречать свое-
го барина да Петрушку: «Добро жаловать, каково съезди-
ли?» А Петрушка отвечает: «Я съездил хорошо, да вот
барина мертвого привез, места-то гористые, его до смерти и
зачёкало». А барыня очень рада тому, что барина пережи-
ла: она Петрушку любила раньше.
Похоронили барина, а барыня за Петрушку вышла
замуж. И взыграли свадебку.
1 Палкой.
61
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
У	413. МЕСТЬ МУЖИКА
одного барина собака была очень злая, сте-
регла его имение. Пришел раз мужичок про-
сить хлеба. Собака на него набросилась. Он ее
ударил и убил.
Барин подал на мужика в суд. Судьи баринову руку
держат, стали мужика судить. И спрашивают: «Что ты,
барин, хочешь от него?» — «Хочу,— говорит барии,—
чтобы он мне мою собаку заменил, жил бы во дворе, не
говорил человечьим голосом, а лаял бы по-собачьи, охра-
нял мое имущество, как моя собака. Хорошо будет ка-
раулить — буду кормить его хорошо, плохо будет карау-
лить — и кормить буду плохо».
А срок — не сказанный.
Присудили по баринову, и стал мужик жить у барина,
лаял по-собачьи и добро его стерег.
Понравился мужик барину: хорошо стережет. Прика-
зал его получше кормить. Ну, лучше кормят, мужик стал
лучше лаять — еще прибавят, мол.
Однако своей обиды не забыл.
Вот как-то полезли к барину воры. Обобрали весь
дом. Они ходят по дому, а мужик лает. Говорить ведь не
велено! Они ходят, а он вдвое лает. Не дал барину спать
всю ночь.
А барину невдомек, что воры в доме. Лежит он и ду-
мает: «Эх, и хорошо мужик лает! Надо ему еще приба-
вить!»
Воры свое дело сделали, утащили все добро и ушли.
Утром встают — все кладовые раскрыты, все добро
увезено.
Доложили барину; так и так, мол, обокрали нас, все
кладовые раскрыты, все добро увезено.
Барин рассерчал, на мужика кричит: «Что же ты мое
добро не уберег, за что я тебя кормлю?»
А мужик молчит — говорить-то не велено!
Конечно, барин ему уменьшил еду в наказание: не
уберег добро бариново. И опять подал на мужика в суд.
Судьи говорят: «Что, барин, в чем дело?» А барин
отвечает: «Да вот, стерег он, а меня обокрали». А судьи
спрашивают: «А лаял он?» — «Очень сильно лаял,—
отвечает барин,— а добро все-таки не сохранил». Судьи
и говорят барину: «Мужик не виноват. Вы сами ему за-
62
414. БАРИН И МУЖИК
претили говорить по-человечьи. Он не мог ничего сказать,
а лаял. Вы его не поняли, вы и виноваты».
Оправдался мужик. Разрешили ему говорить.
А барин привез мужика в суд на своей лошади. Едут
они обратно, лесом. Уже темно. Встречается им на дороге
сваленный пень — громадный, корнями торчит. Мужик
останавливает лошадь. «Ты что не едешь?» — спрашивает
барин. «Да вон медведь впереди,— отвечает мужик,— он
нас съест».— «Что ж нам делать?» — испугался барин.
«А вот я выкину тебя, пускай медведь ест, ты пожирней,
а сам уеду»,— отвечает мужик. «Нет, мужичок, ты меня
не выбрасывай»,— стал просить барин. «Да что не выбра-
сывать? Ты меня не пожалел — и я тебя не буду жалеть!»
А барин все просит: «Не выбрасывай!» — «Ну, ладно,—
говорит мужик,— не брошу я тебя, только как приедем —
дашь ты мне за мою службу лошадь да корову, да воз хле-
ба, больше мне не надо».— «Ладно, ладно, только не бро-
сай меня»,— плачет барин.
Поворотил лошадь мужик, объехал легонько пень и
погнал домой. А барину пришлось мужику отдать, как
обещал, и лошадь, и корову, и воз хлеба.
И зажил мужик припеваючи!
414. БАРИН И МУЖИК
< И > ил-был мужик, имел у себя много овец.
И Ии Зимним временем большущая овца объ-
ягнилась, и взял он ее со двора в избу
с ягненочком. Приходит вечер; едет барин, попросился к
нему ночевать. Подошел под окошко и спрашивает: «Му-
жичок, пусти ночевать!» — «А не будете ночью озоро-
вать?» — «Помилуй! Нам бы только где темну ночку про-
спать!» — «Заезжай, барин!»
Взъехал барин с кучером на двор. Кучер убирает ло-
шадей, а барин в дом пошел. На барине был огромный
волчий тулуп. Вошел в хату, богу помолился, хозяевам
поклонился. «Здорово живете, хозяин с хозяюшкой!» —
«Добро пожаловать, господин!»
Сел барин на лавочку. Овца волчий тулуп увидела и
глядит на барина; сама глядит, а ногой-то топ — и раз,
да и два, да и до трех. Барин говорит: «А что, мужичок,
63
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
овца ногой топает?» — «Она думает, ты волк, слышит
волчий дух. Она у меня волков ловит, вот нынешнюю зиму
с десяток поймала».— «Ах, дорого бы я за нее дал! Не
продажна ли она? Для дороги мне она хороша».— «Про-
дажна, да дорога!» — «Эх, мужичок, да не дороже денег,
у барина хватит...» — «Пожалуй, уважить можно».—
«А сколько она стоит?» — «Пятьсот рублей».— «Поми-
луй, много! Возьми три сотенки!»
Ну, мужик согласился, продал. Барин ночь переноче-
вал, на зорьке встал и в путь добрался; хозяину три сотен-
ки отдал и овечку взял, посадил в сани и поехал. Едут.
Идут встречу три волка. Вот овца увидала волков, так и
прыгает на санях. <...>* Барин говорит кучеру: «Надо
пускать: вишь, как она раззадорилась! Сейчас поймает».
(А она боится.) Кучер и говорит: «Постой немножечко,
сударь, она раззадорится!»
Сверстались волки с ними ровно, барин выпустил ов-
цу. Овца испугалась волков, в лес полетела, коротким
хвостом завертела. Как волки за ней залились — только
снег раздувается, а кучер за ней собирается. Поколе ло-
шадку выпрягал, в погонь за овцой скакал, волки овцу
поймали и шкуру с нее содрали, сами в лес убежали.
Кучер подскакал: овца на боку лежит, а ее шкура содрана
лежит. Подъезжает к барину. Барин спрашивает: «Не
видал ли чего?» — «Ах, сударь, хороша овца! Вся изорва-
лась, а волкам не поддалась!»
Мужичок три сотенки получил, сидит теперь, барину
сказочки рассказывает.
А три сотенки в кармане лежат.
Ж 415 БАРИН-ДУРАК
ил-был мужик да баба, а у них были два
сына. Обоим им не приходилось дома
жить, один и ходил все по чужой стороне.
Вот раз он пошел на чужую сторону и надел два армяка —
черный да желтый и два башлыка такие же. Идет он пу-
тем-дорожкой, попадает ему навстречу барин, едет на
паре. И приказал кучеру остановить коней. Остановил
кучер коней, подозвал барин мужика к себе. «А,— гово-
рит,— добрый человек! Вижу, ты на чужой стороне бы-
64
415. БАРИН-ДУРАК
вал?» — «Да, точно так,— говорит,— бывал».— «И много
народу видал?» — «ВидаЛ на своем веку порядочно».—
«Скажи, пожалуйста, кто лучше: из попов, или из судей,
или из нашего брата — из бариней?» Он думал, думал и
говорит: «Из попов — так половина дураков».— «А как
так?» — «А потому, что как поп поторопится, так и скоро
может пропеть, а нет, так и истово поет».— «А из судей?» —
«Из судей две трети дураков есть».— «Почему же?» —
«А потому, что судьи — кто их подпоит, так они по тому
и судят, а кто не подпоит, так на того ровно воду поли-
вают».— «Ну, и это хорошо. А из нашего брата, из бари-
ней?» — «Из вашего брата две трети дураков да треть
безумников».
Барин и говорит: «Кучер, погоняй!» — и поехал. Отъ-
ехали недалеко, и говорит барин кучеру: «Что же, кучер,
ведь он нас ни во что поставил?» — «Да я давно думаю,
что он вас ни во что поставил, да не смею сказать».— «Ой
ты, чудак! Ты бы давно сказал! Давай поворачивай коней,
да спросим, почему он нас ни во что поставил?»
Заворотили коней и поехали. Увидал этот мужик бари-
на, снял черный армяк и черный башлык, а надел желтый
армяк да желтый башлык, подошел к сосне и подпер
сосну плечом, а сосна та наклонилась на озимь. Подъехал
барин и спрашивает: «Не видал ли мужичка в черном ар-
мяке да черном башлыке?» — «Да,— говорит, — сейчас
прошел мимо такой точно».— «Можем мы его догнать?» —
«Догнать-то можно, да этта дорог-то много».— «А не зна-
ешь, которой он дорогой пошел?» — «Как не знать, я бы
сразу нашел его».— «Так сделай милость, приведи его
сюда».— «Мне нельзя уйти-то: сосна-то на озимь упадет».
«Ну, мы с кучером подержим сосну-то».— «Давай, могу
сходить, пешком-то только не догнать, надо лошадь».—
«Кучер, отстегни ему лошадь». Барин держит сосну, а
кучер отстегнул лошадь. Мужик сел на лошадь и потурил.
Съездил в лесок и едет опять назад. «Вот что,— гово-
рит,— я там его догнал, посадил на лошадь, он и поехал
было не ладно, а как ежели мне сидеть, так он за мной
нейдет; так давайте другую лошадь, мы на лошади-то и
приедем».
Велел барин выпрячь и другую лошадь. Мужик сел
на одну, а другую в повод дай поехал, в то село поехал, из
которого был барин. Приехал к барыне и просит пять
тысяч денег. «Барыня,— говорит, — давай скорее пять
65
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
тысяч, барин купил сто десятин лесу». А та говорит:
«Давай записку».— «А какая записка? Видишь его ко-
ней?» Принесла барыня пять тысяч денег и отдала мужи-
ку, а он еще у нее попрошал какой-нибудь повозки. Барыня
говорит: «У нас худых повозок нет, так возьми вон стек-
лянную». Заложил мужик коней, да и говорит: «Эти две
лошади, пожалуй, не выслужат, давайте еще лошадь».—
«Запрягай в корень сивка,— говорит барыня,— недавно
еще обучили». Сел мужик да и поехал домой.
А барин с кучером стояли, стояли, не могут дождаться.
Вот и говорит барин кучеру: «Не омманул ли нас мужик-
от?» — «А я давно думаю, что омманул, да вам не смею
сказать». Барин и закричал: «Ой ты, фирюль! Я бы давно
оставил сосну-то, так пускай бы у него озимь-то захлест-
нуло!.. Давай оставим сосну? Отбегай, чтобы не задавило».
Кучер отскочил, а сосна и не думает валиться. «Что же
сосна-то не падает, давай,— говорит,— столкнем!» Попи-
хали, попихали, не могут спихнуть. «Давай,— говорит
барин,— разбежимся да толкнем, она и слетит». Как раз-
бегутся, кучер все прибежит перёже барина. И говорит
барин кучеру: «Ты отойди подале, а я поближе, так вместе
к сосне и прибежим». Отошел кучер дальше, а барин бли-
же, бегут вместе к сосне; подбегает кучер к сосне и упал,
а барин через его да лбом о сосну, лоб-от весь и расшиб,
кровь пошла. Завязался он и пошел к своей повозке.
И спрашивает барин у кучера: «Что тяжельше: таран-
тас везти или хомуты нести?» И говорит кучер: «Конечно,
сами знаете, лошадь идет в тарантасе, так никогда не
спотеет, а под хомутом все мокро, так как хомут не тяжель-
ше!» — «Так неси ты, кучер, хомуты, а я тарантас повезу:
я тяжелого не могу нести». Надел кучер на обе руки по
хомуту и легошенько пошел, а барин так и нагибается,
тарантас тащит, даже пот со всего полил.
«Отстал барин от кучера, из виду вон. И закричал:
«Подожди, подожди!» Остановился кучер и ждет барина.
Подвез барин тарантас и говорит: «Клади-ка хомуты в
тарантас да полезем вместе». Кучер положил хомуты в та-
рантас да лишь сунул в колеса по стягу, а сам пихал
лениво. Барин понатужился, не может с места сдернуть.
«Нет,— говорит,— возьми ты хомуты, а я опять тарантас
повезу». Кучер выдернул стяги, взял хомуты и пошел
вперед.
Доехал барин до своего села. Выскочила барыня и го-
66
416. МЕДОВЫЕ ПРЯН И КВ
ворит: «Поздравляем вас с новой купчей!» Барин выта-
ращил глаза и спрашивает: «С какой купчей?» — «Да
ведь вы послали мужика, он увез пять тысяч денег на
ваших конях да стеклянную повозку!»
Барин провздыхался да и захохотал: «Ну, хоть не
одного меня омманули, и барыню обдул этот старый му-
жик!»
Ж Л	416. МЕДОВЫЕ ПРЯНИКИ
Л дет барин на тройке. Ямщик сидит на козлах.
Вытаскивает из пазухи медовые пряники. А у не-
го туесок (тут туеском зовут) с медом. Ну вот, он
пряники смачивает в меду и ест. Барин смотрит и говорит:
«Что ты, мужик, так роскошно кушаешь, много, видно,
наживаешь? Я — купец, а не дозволяю себе есть медовые
пряники с медом».— «Да я,— говорит, — барин, лгать мас-
тер. Вот и держу пари. Если кто может выдержать, как я
лгу, и не скажет: «врешь»,— тогда я проиграл. А если ска-
жет: «врешь»,— тогда мне двадцать пять рублей».— «Если
хочешь, будем пари держать».— «Если ты не скажешь,
барин, что я вру, я тебе пять коней отдам». Барин говорит:
«Начинай, ври».— «Вот у меня была лошадь, пегая. Со
двора совсем не бегала. Сел я на ее верхом, да и поехал в
лес, а за поясом у меня был топоренко, да ей по хребтовой
кости все ударял. Оглянулся я назад, а зада у лошади нет,
еду я на передке. (Барин говорит: «Ври, брат, может, и
правда».) Я вернулся поискать. Приезжаю, а зад стоит,
и из него громадная береза в небо концом выросла. За-
интересовало меня, я слез с передка да давай на березу
лезть. Лез, лез, земля даже потерялась. («Ври, ври, может,
и правда».) Береза в небо прямо концом и уперлась, а я
взял топор, да в небе дыру и прорубил, и влез на небо,
и давай там ходить. И рай видел, и Исака, и Иакова, и
Ревеку с потомством. Скучно, дай я вернусь на землю.
(«Ври, ври, может, и правда».) Я походил да и отправил-
ся к этой дыре. Прихожу, березы нет, верно, лошадь траву
щипала да и двинулась. Ну, что делать! Я нашел пень,
у меня кушак, я и давай веревку с кушака плести. Верев-
ку очень длинную сплел, прикрепил ко пню и начал спу-
щаться. Спущался, спущался — земли не видать. Я по-
67
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
спущусь, да веревку обрублю, да поднаставлю, поспу-
щусь — да поднаставлю. («Ври, ври, может, и правда».)
Спущался, спущался, страшная буря поднялась, и начало
меня таскать — и в Казань, и в Рязань, и в Астрахань. Упал
я в ад, на самый зад. И там вашего папашу встретил. На
нем черти поганую воду возят...»
Барин и кричит: «Врешь, сукин сын! Во-первых, он
дворянин, а во-вторых, он еще жив!» — «Вот,— говорит
ямщик,— теперь пожалуйте мне двадцать пять рублей!
Оттого я живу да медовые пряники жую!»
В	417. СЕРДИТАЯ БАРЫНЯ
усадьбе была барыня — и до того была сердитая,
никому житья не было! Староста утром как при-
дет спросить что, наряд дать какой,— она его не
отпустит так, что не отхвостнет. А мужикам-то житья
не было никакого: драла, как собак!
Солдатик приходил на побывку домой. Пришлось ему
ночевать в этой усадьбе. Ему это все рассказали, а он и
сказал: «У меня есть сонные капли!» Дали ей сонных ка-
пель. Она уснула. Солдат велел лошадей запрячь. В де-
ревне был сапожник и до того сердит — дак страсть! Вот
он к этому сапожнику и отправил ее. Сапожник не знал,
шил сапоги, а он положил на постелю, а его жену взял ту-
ды, положил на барынину кровать.
Вот сапожника жена пробудилася, видит: дом преотлич-
ный. Сейчас служанки подбегают, подают на руки. «Я до
чего дослужила!.. Откуда берется? Это что такое?!» По-
мылась, подали полотенце, вытерлась. Подают самовар.
Села она чай пить. Староста приходит на цыпочках. Она
взглянула, что за мужчина. «Вам,— говорит,— что на-
до?» — «Я, — говорит,— барыня, к вам пришел спросить,
какой наряд дадите, что работать». А она догадалась:
«Нешто вы не знаете? Что вчера делали, то и сегодня
делайте!»
Староста вышел на кухню и говорит: «Сегодня какая
барыня добренная, просто от роду такой не бывала!»
Ну, она живет тут месяц и другой — и так ее расхва-
лили крестьяне, что честь отдать!
68
418. СВИНЬЯ АКСЕНЬЯ
Вот барыня утром пробудилась и кричит: «Слуги!»
А он сидит шьет: «Ты что, растакая мать?» А она: «Что
такое, сволочь?» — «Ах ты, стерва несчастная!» Вскочил
со стула, сдернул с ноги ремень и давай ее нахаживать:
«Ты нешто не знаешь своей должности? Ты должна вста-
вать и печь затоплять!» И до того катал ее, сколько ему
хотелось. Потом она взмолилася. Побрела за дровами,
принесла дров, затопила печь, кой-чего сварила.
Ну, это время так продолжалося месяца два. А он ее
раза три да четыре изрядно поколотил. И потом этот сол-
дат дал сонных капель и переменил их.
Утром встает барыня тихонько, выходит из своей ком-
наты: «Что это я — в старом доме? Откуда я взялась?»
Спросила служанок: «Служанки! Как же я сюда попа-
ла?» — «Ты, барыня, нигде и не бывала!»
И с тех пор барыня мягкая-размягкая разделалась.
А [сапожникова] жена стала жить по-старому.
Ж. 18. СВИНЬЯ АКСЕНЬЯ
ил барин. И была у него свинья с поросята-
ми: Аксеньей ее звали. И мужик неподалеку
жйл. Жена у него была.
Вот приезжает мужик этот к барину на санях, снег уже
выпал. Кланяется и говорит: «Есть у тебя, барин, свинья
Аксения! А у меня есть жена — Ефросения! Хочу я с Еф-
росенией свадьбу сыграть, а твою свинью Аксению на
свадьбу позвать». Барин смеется: «Ну, раз ты такой ду-
рак — свинью на свадьбу зовешь, сажай мою Аксению в
сани да вези — пусть погуляет. Береги ее только как во
лбу глаз!» — «Спасибо, барин»,— мужик говорит.
Подгоняет сани к крыльцу и туда свинью впихивает:
«Да как она одна поедет, на кого поросят оставит?» —
«Пусть и поросята едут»,— барин говорит. «А холодно им
не будет — мороз ударил?» — «На, возьми шубу, прикрой
их — потом заодно привезешь!» Достает барин из сундука
шубу — шик маре! Кладет в сани.
Уехал мужик.
День барин ждет. Гуляет свинья Аксенья на свадьбе.
Другой день ждет. Гуляет! На третий день нервничать
стал, слугу подзывает: «Поди к мужику, узнай, почему
Аксенью домой не везет!»
69
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
Пошел слуга к мужику. Тот ему и говорит: «Ника-
кой свиньи Аксеньи я не звал, свадьбы не гулял, да и же-
нат я на Ефросенье давным-давно, какая уж тут свадь-
ба!..»
Слуга возвращается и рассказывает барину: «Никакой
свиньи Аксении мужик не звал, свадьбы не играл, да и
женат он на Ефросенье давным-давно — какая уж тут
свадьба!»
Барин очень разозлился. Решил мужика проучить.
И подал на него в суд.
Вызывает судья барина и мужика. Барин прямо в па-
лату к судье идет, а мужик у двери стоит, шапка снята.
Судья спрашивает: «Расскажите, барин, что у вас про-
изошло?» — «А вот что у нас произошло. У меня свинья —
Аксенья, а у него — жена Ефросенья. Задумала Ефро-
сенья свадьбу играть, решила Аксенью на свадьбу позвать,
да не одну, а с поросятами. Вот ее муж, мужик этот, при-
ехал мою Аксенью в гости звать на Ефросеньину свадь-
бу». Судья говорит: «Ничего понять не могу — у кого
жена Ефросенья, а у кого Аксенья? И если он Аксенье
муж, то зачем с ней свадьбу играть? И что за поросята
еще?»
Барин объяснять пустился: «Аксенья — это свинья
моя. А у мужика жена Ефросенья. Вот мужик это прие-
хал Аксенью на свадьбу звать...» — «Какую Аксенью?
Свинью, что ли?» — «Свинью с поросятами! Я ей еще
шубу дал, чтоб не замерзли!» — «Кому шубу?» — «Как
кому? Аксенье, свинье! Не понимаешь, что ли?»
Мужик стоит у двери, смеется.
Посмотрел судья, решил, что барин с ума сошел, и го-
ворит: «Кому жена Аксенья, кому Ефросенья — нет на вас
моего терпенья! А чтоб я не отправил вас на поселенье —
катитесь-ка вы лучше по домам!»
Так свинья [с поросятами и шубой] у мужика и оста-
лись.
П419. РАЗМОЛОДЧИК
рослужил солдат двадцать пять лет. Выходила
ему чистая. Перед отставкой пришел он к свое-
му начальнику и говорит: «Ваше высокобла-
городие! Вам известно, что я служил честно и беспорочно,
70
419. РАЗМОЛОДЧИК
выстоял на одной квартире всю службу и с хозяюшкой но
побранился ни разу! Дайте за мою верную службу солдат-
ский значок — казенный барабан!» — «Этого нельзя!» —
говорит ему начальник. «Как хотите,— говорит солдат,—
а без этого значка мне нельзя и домой прийти, домашние
не поверят, скажут, что я и в службе-то совсем не был.
И ежели только заправду не дадите этого барабана, так
лучше брейте уж меня опять в солдаты!» Начальник и го-
ворит: «Ну, братец, нужно тебе дать солдатский значок!»
Солдат низко поклонился начальнику, взял барабан и в
дорогу пустился.
Идет одним селеньем и думает: где ему ночевать?
Денег нет, даром не пустят! Видит вдруг — дом боярский
в стороне. При этом доме сад. И думает солдат: «Пойду
я в этот сад, ночую!» Подходит к нему, видит беседку в
саду в отдаленности и думает: «Вот какую фатеру бог
дает, не хуже моей бывшей, даром не возьмешь!» Входит
в беседку: «Ба! Да тут и печка!» Скомандовал от двери:
«Три шага вперед!»
Входит; стол стоит, на столе бутылка, и закуска, и пи-
рог боярский. Солдат думает: «Плохо дело! Кто-нибудь,
значит, придет сюда! Погоди же! Залезу я на печку, и ни
один черт меня там не увидит!» Полез на печку солдат,
только и думает: «Да что же я за дурак! Из бутылки-то и
не попробовал!» Пошел опять к столу. «Дай-ка,— гово-
рит,— чебурахну, смелей будет!» Хватил из горлышка
порядком, залез потом на печь, притаился в уголку. Вдруг
слышит: «Тпру, кобыла!» Смотрит солдат: идет в беседку
какой-то мужчина, прямо за стол, взял бутылку и говорит:
«Что-то нынче не полна, поскупилась барыня!»
Вот и она едет, а солдат думает: «Конница валит!»
Приехала барыня, всякой всячины навезла. Попили,
поели тут эти приезжие и идут к печи. А солдат как крик-
нет на них из угла: «Куда вас черт несет? Али мало бесед-
ки-то?» Они как бросятся бежать оба вон! А солдат в бара-
бан бить! А они-то мчат без оглядки! Солдат слез с печи,
поужинал за первый сорт, выходит из беседки, только
одни лошади стоят с повозками, а из людей никого нет!
А эти приезжие-то, должно быть, солдата-то за черта при-
няли, да и убежали от него.
Солдат пождал, пождал их, видит, долго нету, тотчас же
сел в коляску ихову, стеганул лошадей, лошади помчали,
солдат и поехал на них барином в свою родину. А там
71
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
рассказал: «Вот я до какого богачества дослужился,—
ступайте-ка, мол, и вы, сиволапые, служить по-моему, по-
солдатскому!»
Вот какие солдаты-то размолодчики бывают!
0420. МУЖИК РАЗГАДЫВАЕТ ЗАГАДКИ
дин мужичок в деревне нуждался хлебом. А у
них барин был, любил мужиков, которые догад-
ливые были.
Приезжает он к барину. Барин его спрашивает: «Что
тебе нужно, мужичок?» — «К вашей милости, барин!
Хлеба нету — нечего есть! Не будет ли ваша милость
сколько-нибудь хлеба мне дати?» Барин ему в ответ: «А
вот что, мужичок! Разгадай ты мне загадку, тогда я тебе
отпущу и хлеба! Вот — чего быстрее на свете нет?» Мужик
сказал: «Быстрее мысли ничего на свете нет!» — «Ну,
это,— говорит,— верно! Ну, а разгадай — чего сильнее
на свете нет?» — «Сильнее погоды нет!» — «Ну, да и это,—
говорит,— верно! Разгадай мне, чего милее на свете
нет?» — «Милее сна ничего на свете нет!»
Барин насыпал ему воз хлеба.
Мужичок приезжает домой. У них в деревне был бога-
тый мужик, и такой был завидливой. Приходит к мужич-
ку, спрашивает: «Где взял хлеба?» — «Спасибо мне насы-
пал целый воз барин!» — «За что же он тебе насыпал?» —
«Он мне заганул загадку, а я ему рассказал. Он мне за то
и насыпал целый воз». Богач подумал: «Поеду и я; и я,
может, разгадаю!»
У этого богача была тройка лошадей хороших. Приез-
жает к барину. Барин его спрашивает: «Что надо, мужи-
чок?» — «Да вот, к вашей милости приехал! Не отпустите
ли мне хлебца?» — «Отпущу тебе хлебца, только разгадай
мне загадку! Когда не разгадаешь, тогда тройка твоя ос-
тается за мной!» — «Быть может,— говорит,— разга-
даю!» — «Ну скажи мне, чего быстрее на свете нет?» Он
показывает на своего жеребенка: «Вот, моего жеребенка,
я чай, ничего быстрее нет!» Барин говорит: «Нет, это не-
правда! Вот разгадай мне еще: чего сильнее на свете
нет?» — «Я чай, барин, сильнее медведя нет!» — говорит.
«И это,— говорит,— неправда! А чего милее на свете
72
421. ДЕЛЕЖ ГУСЯ
нет?» — «А что, барин? Мне милее своей жены ничего на
свете нет!» Барин ему и сказал: «У тебя хлеба много свое-
го, ты и отгадывать не умеешь!»
Так, делать нечего, пошел мужик домой. А тройка ло-
шадей осталась у барина.
421- ДЕЛЕЖ ГУСЯ
И ил-был бедный мужик; детей много, а доб-
—Я JL HL. ра — всего один гусь. Долго берег он этого
гуся, да голод не тетка: до того дошло, что
есть нечего; вот мужик и зарезал гуся; зарезал, зажарил
и на стол поставил. Все бы хорошо, да хлеба нет, а соли не
бывало. Говорит хозяин своей жене: «Как станем мы есть
без хлеба, без соли? Лучше я отнесу гуся-то к барину на
поклон да попрошу у пего хлеба».— «Ну что ж, с богом!»
Приходит к барину: «Принес вашей милости гуська на
поклон; чем богат, тем и рад. Не побрезгуй, родимый!» —
«Спасибо, мужичок, спасибо! Раздели же ты гуся промеж
пас без обиды!» А у того барина была жена, да два сына,
да две дочери — всего было шестеро. Подали мужику нож;
стал он кроить, гуся делить. Отрезал голову и дает барину:
«Ты,— говорит,— всему в доме голова, так тебе голова
и следует». Отрезал гузку, дает барыне: «Тебе дома сидеть,
за домом смотреть; вот тебе гузка!» Отрезал ноги, дает
сыновьям: «А вам по ножке, топтать отцовские дорожки!»
Дочерям дал по крылышку: «Вам с отцом, с матерью не-
долго жить; вырастите — прочь улетите. А я,— говорит,—
мужик глуп, мне глодать хлуп!» Так всего гуся и выгадал
себе. Барин засмеялся, напоил мужика вином, наградил
хлебом и отпустил домой.
Услыхал про то богатый мужик, позавидовал бедному,
взял зажарил целых пять гусей и понес к барину. «Что
тебе, мужичок?» — спрашивает барин. «Да вот принес
вашей милости на поклон пять гуськов».— «Спасибо, бра-
тец! Ну-ка раздели промеж нас без обиды». Мужик и так
и сяк; нет, не разделишь поровну! Стоит да в затылке
почесывает. Послал барин за бедным мужиком, велел ему
делить. Тот взял одного гуся, отдал барину с барыней и
говорит: «Вы теперь, сударь, сам-третий!» Отдал другого
гуся двум сыновьям, а третьего — двум дочерям: «И вы
73
НАРОДНЫЕ CWX?.
теперь сам-третий!» Остальную пару гусей взял себе: «Вот
и я сам-третий!» Барин говорит: «Вот молодец так моло-
дец! Сумел всем поровну разделить, и себя не забыл».
Тут наградил он бедного мужика своею казною, а бога-
того выгнал вон.
В	422. ДОРОГАЯ КОЖА
одном селе жили два брата — Данило и Таврило.
Данило был богатый, а Таврило бедный; только
и живота было у Гаврилы, что одна корова, да и
тому Данило завидовал.
Поехал Данило в город закупить кое-что и, воротясь из
городу, пришел к брату и говорит: «Что ты, брат, держишь
корову? Я был сегодня в городе и видел: там коровы очень
дешевы, по пяти и шести рублей, а за кожу двадцать пять
дают». Таврило поверил ему, заколол корову и приел го-
вядину, после дождался рынку и отправился в город.
Приехал в город и поволок продавать кожу. Увидел его
кожевник и спрашивает: «Что, любезный, продаешь ко-
жу?» — «Продаю».— «Что просишь?» — «Двадцать пять
рублей».— «Что ты, безумный! Возьми два с полтиной».
Таврило не отдал и волочил кожу целый день; никто ему
не дает больше. Наконец, поволок ее мимо гостиного ряду;
увидал его купец и спрашивает: «Что, продаешь кожу?» —
«Продаю».— «Дорого ли просишь?» — «Двадцать пять
рублей».— «Что ты, шальной! Где слыхал про такие доро-
гие кожи? Возьми два с полтиной». Таврило подумал-поду-
мал и сказал: «Так и быть, господин купец, уступлю тебе!
Только поднеси мне хоть водки стакан».— «Хорошо, об
водке ни слова!» Отдал ему купец два с полтиной да выни-
мает из кармана платок и говорит: «Ступай вон в тот
каменный дом, отдай хозяйке платок и скажи, что я велел
тебе поднести полон стакан вина».
Таврило взял платок и пошел; приходит в дом, хозяйка
его и спрашивает: «Ты зачем?» Таврило ей говорит: «Так
и так, сударыня, продал я твоему хозяину за два с полти-
ной кожу да еще вырядил полон стакан вина; дак он меня
сюда послал, велел тебе платок отдать да сказать, чтобы
та винца поднесла». Хозяйка тотчас налила стакан, только
немного не полон, и поднесла Гавриле; он выпил и стоит.
Хозяйка спрашивает: «Что ж ты стоишь?» Таврило гово-
рит: «У нас была ряда — полон стакан вина!» А в то время
74
422. ДОРОГАЯ КОЖА
сидел у купчихи полюбовник, услыхал он эти слова и го-
ворит: «Налей ему, душа, еще!» Она налила еще полстака-
на; Таврило выпил и все стоит. Хозяйка опять спрашивает:
«Теперь чего дожидаешься?» Отвечает Таврило: «Да у
нас ряда была — полон стакан, а ты полстакана подала».
Любовник велел поднести ему в третий раз; тогда купчиха
взяла графин с вином, стакан отдала Гавриле в руки и на-
лила его так, что через край побежало. Только Таврило
выпил, а хозяин на ту пору домой грядет. Она не знает,
куда полюбовника девать, и спрашивает: «Куда ж я тебя
спрячу?» Любовник забегал по горнице, а Таврило за ним
да кричит: «Куда я-то денусь?» Хозяйка отворила западню
и пихнула обоих туда.
Хозяин пришел и привел еще с собой гостей. Когда
они подпили, то начали песни запевать; а Таврило, сидя
в яме, говорит своему товарищу: «Как хочешь — это лю-
бимая батюшкова песня! Я запою».— «Что ты, что ты!
Пожалуйста, не пой. На тебе сто рублей, только молчи».
Таврило взял деньги и замолчал. Немного погодя запели
другую; Таврило опять говорит товарищу: «Как хочешь,
а теперь запою; это любимая песня матушкина!» — «По-
жалуйста, не пой! На тебе двести рублей». Гавриле то на
руку — уже триста рублей есть; спрятал деньги и молчит.
Вскоре запели третью песню; Таврило говорит: «Теперь
хоть четыреста давай, дак запою». Любовник его всячески
уговаривать, а денег больше нет. Хозяйка услыхала, что
они там ерошатся, отперла западню и спросила потихонь-
ку: «Что вы там?» Любовник потребовал пятьсот рублей;
она живо вернулась, подала пятьсот рублей. Таврило опять
взял и замолчал.
Как-то попалась тут Гавриле подушка и бочонок смо-
лы; он приказал товарищу раздеться. Когда тот разделся,
он окатил его смолой; потом распорол подушку, рассыпал
пух и велел ему кататься. Вот как тот выкатался в пуху,
Таврило растворил западню, сел на товарища верхом,
едет, а сам кричит: «Девятая партия из здешнего дому
убирается!» Гости увидали и кинулись по домам; думают,
что то черти явилися. Так все и разбежались, а купчиха
стала говорить своему мужу: «Ну вот! Я тебе говорила,
что у нас чудится». Купец сдуру-то возьми да и поверь
и продал свой дом за бесценок.
Таврило пришел домой и послал своего старшего сына
за дядей Данилом, чтоб пришел к нему деньги пересчи-
75
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
тать. Сын пошел, стал звать своего дядю; а тот ему смеет-
ся: «Да что у него считать-то? Али Таврило двух с полтиной
сосчитать не может!» — «Нет, дядя, он много принес де-
нег». Тогда жена Данилова стала говорить: «Подь, сходи!
Что, тебе не охота? Хоть посмеешься над ним». Послу-
шался Данило жены и пошел.
Вот как Таврило высыпал перед ним кучу денег, Да-
нило удивился и спрашивает: «Где ты, брат, взял столько
денег?» — «Как где? Ведь я корову заколол да кожу в го-
роде продал за двадцать пять рублей; на те деньги сделал
оборот: купил пять коров, заколол да кожи опять продал
по той же цене; так все и перебивался». Данило услыхал,
что брат его так легко нажил богатство, пошел домой,
заколол всю свою скотину и стал дожидаться рынку; а
как время было жаркое, то говядина у него вся испорти-
лась. Повез продавать кожи, и дороже двух с полтиной
никто ему не дал. Так-то ему дался барыш с накладом,
и стал он жить беднее Гаврилы; а Таврило пошел на вы-
думки, да и нажил себе..большое богатство.
423‘ ВОЛШЕБНЫЙ КОШЕЛЬ
или два сына. Захотели они разделиться.
Ж JL Ж- Разошлись. Одному курица досталась, а
другому корова.
Один приходит и говорит: «А что, брат, курицы в го-
роде дороги». Он говорит: «Тащи куру».
Взял, голову отрубил, выщипал, в горшок, щи сварил,
склал горшок в кошель и попер.
Шагал далече ли, близко, высоко ли, низко — посох
из руки выпал. За посохом наклонился и пролил щи через
голову. Ворочаться неохота. Пошел дальше. Приходит в
одно село, все спят. Куда к ночи? Видит на краю домичек,
горит огонек. Подошел к этому домику, а у окна стоял
костерок дров. Он выстал на костерок и смотрит. Видит,
там хозяйка с дьяконом гуляет. Пироги, яичница и чет-
вертная вина...
Застучало вдруг. Дьякон и говорит: «Я куда?» А она
ему: «Ступай в подпол».
Дьякон в подпол, а она пироги спрятала на печку под
лучину, яичницу в печку под заслонку, а вино под лавку.
76
423. ВОЛШЕБНЫЙ КОШЕЛЬ
Пошла мужа впускать, муж входит: «Ну,— говорит,—
давай поужинать». А она ему собрала скудно. Мужичок
заколотился в избу. Муж его пустил: «Ночуй,— говорит,—
ночлегу не носят с собой».
Приходит в комнату. Помолился богу. «Садись,—
хозяин говорит,— поужинай со мной».— «Спасибо»,—
говорит. «Уж садитесь». Сел за стол, а хозяин говорит:
«Скинь кошель».— «Нет,— говорит,— я кошеля не могу
снять, потому что он от меня не оставается».
Сидят, кушают. Он толкает кошель: «Сядь, не твое
дело!» А хозяин и привязался: «А что такое?» — «Да он
врет все! Сиди, не твое дело». Тут хозяин привязался:
«Скажи да скажи».— «Да он врет: говорит — на печке
под лучиной пироги».
Хозяин вскочил, лучину отворил — тащит пироги.
А он опять кошель толкает: «Сядь, не твое дело». Хозяин
опять: «Скажи да скажи».— «Да он говорит: «В печке
яичница». Хозяин и яичницу достал. А он опять: «Сядь,
не твое дело!» Опять хозяин пристал. Он говорит: под
лавкой вино».
Хозяин вино достал, стал на судьбу жалиться: «Будто
живу и работаю, а денег нету». А тот говорит: «У тебя
беда в подполье есть, так тебя постоянно будет разо-
рять».— «А как выжить можно будет беду? Сколько будет
стоить?» — «Пятьдесят рублей я с тебя возьму». Он согла-
сился. «Ну,— говорит,— неси теперь три погонялки».
Хозяин принес три погонялки. Дает хозяину плетку,
и хозяйке погонялку, и себе погонялку. Хозяйку в сени
у дверей поставил, хозяина у дверей квартиры, а сам пошел
в подпол.
Приходит в подпол, а дьякон там дрожит. «Вот,—
говорит,— милый человек, тебе двадцать пять рублей,
только не бей меня!» — «Ну,— говорит,— распусти косы,
подрясник распусти, я буду хлестать по стенкам».
Вот он по стенкам ходит — хлещет: «Но, беда, вон с
сего домаЬ
Вот дьякон как пустился бежать, так мужик только
раз поспел хлестнуть. «Ну, все кончилось. Давай выпьем
и закусим». Хозяин говорит: «Добрый человек, продай
мне кошель!» — «Пожалуйста, да он не станет у вас
жить».— «Ну, продай!» — «Да давай пятьдесят рублей,
так продам».
Хозяин дал ему сто рублей денег, кошель поставил в
77
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
большой угол. До свету просидели. Хозяин и говорит:
«Я тебя до мельницы подвезу».
Поехали. А хозяйка печку затопила. «Ну, ладно,—
говорит,— мошенник, я всю правду расскажу».
Печку растопила да кошель в печку. Кошель и заго-
релся. Взяла, крюком вытащила да в кислуху. Там была
мякина. Она вытащила да в большой угол и поставила:
«На тебе, черт! Больше не будешь правды рассказывать!»
Хозяин приезжает, а она встречает его и говорит: «Ко-
шель-то у нас беды наделал!» — «А что?» — «Да бросился
в печь, да в кислуху, да в большой угол!» — «Вот беда!»
А мужик домой приходит — деньги давай считать.
Приходит старший брат: «Как нажил?» — «Нажил сто
рублей; в городе коровьи кожи дороги».
Он сейчас домой, корову зарезал, кожу снял, да и в
город. Шел в город, там кожи не берут, да и от коровы
отстал.
Так ни с чем и остался.
424. СКРЯГА
Л В ил-был богатый купец Марко — скупей его
JB JL В_ не было! Раз как-то пошел он гулять; идучи
дорогою, увидал нищего: сидит старец и про-
сит милостыни: «Подайте, православные, Христа ради!»
Марко Богатый прошел мимо. Следом за ним шел на ту по-
ру бедный мужик, возжалел нищего и подал ему копеечку.
Стыдно показалось богатому, остановился он и говорит му-
жику: «Послушай, земляк, дай мне взаймы копеечку; хо-
чется убогому подать, да мелких нету!» Мужик дал ему и
спрашивает: «А когда за долгом приходить?» — «Завтра
приходи!» На другой день бедный идет к богатому за своей
копейкою. Пришел на его широкий двор: «Что, Марко Бо-
гатый дома?» — «Дома! Тебе что надо?» — спрашивает
Марко. «За копеечкой пришел».— «Ах, брат, приди после;
ну, право, мелких нет». Бедный поклонился и назад. «Я,—
говорит,— приду завтра». Наутро приходит — опять то
же: «Мелких денег вовсе нет, коли хочешь, давай с сотен-
ной сдачи... А не то приходи через две недели». Через две
педели снова идет бедный к богатому, а Марко Богатый
увидал его в окно и говорит жене: «Слушай, жена! Я
78
425. КАК РАБОТНИК ХОЗЯИНА ОБМАНУЛ
разденусь догола и лягу под святые; а ты покрой меня
полотном, сиди и плачь, словно над мертвым. Когда при-
дет мужик за долгом, скажи ему, что я сегодня помер».
Вот ладно, как муж приказал, так жена и сделала:
сидит да горючими слезами заливается. Приходит мужик
в горницу, она его и спрашивает: «Тебе что?» — «За долж-
ком к Марко'Богатому»,— отвечает бедный. «Ну, мужичок,
Марко Богатый приказал долго жить; сейчас только по-
мер».— «Царство ему небесное! Позволь, хозяйка, за мою
копеечку послужу ему — хоть грешное тело обмою». С
этим словом ухватил чугун с горячей водою и давай Марка
Богатого кипятком ошпаривать. Марко еле терпит, мор-
щится да ногами дрыгает. «Дрыгай не дрыгай, а копейку
подай!» — говорит бедный. Обмыл, снарядил как надо.
«Ну, хозяйка, покупай гроб да вели в церковь выносить;
я стану над ним псалтырь читать». Положили Марка
Богатого в гроб и вынесли в церковь; а мужик стал над ним
псалтырь читать.
Наступила темная ночь. Вдруг открывается окно и
лезут в церковь воры-разбойники; мужик за алтарь спря-
тался. Воры влезли и начали меж собой добычу делить;
все поделили, остается золотая сабля — всякий к себе
тащит, никто не уступает. Бедный как выскочит,, как за-
кричит: «Что вы спорите? Кто мертвецу голову отрубит,
того и сабля будет!» Марко Богатый вскочил сам не свой.
Воры испугались, побросали свою казну и кинулись бе-
жать. «Ну, мужичок,— говорит Марко,— давай деньги
делить». Разделили поровну: много досталось и тому и
другому. «Что ж копеечку?» — спрашивает бедный. «Эх,
брат, сам видишь — мелких нет!»
Так-таки и не отдал Марко Богатый копеечки.
Б 452. КАК РАБОТНИК ХОЗЯИНА ОБМАНУЛ
ывало, народ жил бедно. А в Озере1 был один
мужичок небогатый. Было у него два сына: один
умный, другой, младший,— дурак.
Старший сын и говорит: «Пусти меня, батя, к богатому
мужику в работники». Отец говорит: «Поди, сыночек,
поработай, хоть сам прокормишься».
Пришел сын к богатому мужику и говорит: «Не надо
1 Название деревни Семеновского района Горьковской области.
79
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
ли тебе работника?» — «Пожалуйста, мне работник ну-
жен». Спрашивает работник: «А цена какая?» — «Цену
я тебе дам хорошую, только заключим договор, чтоб друг
на дружку не сердиться. Кто первый осердится — тот из
дому уйдет».
Вот пошли все па работу, молотить. Овин намолотили,
хозяин с хозяйкой пошли обедать, а работника заставили
ворох1 караулить. Хозяин пообедал с хозяйкой и опять
начинает молотить другой овин. А работник без обеда тоже
молотит с ними. Кончили молотьбу, пошли ночевать на
квартиру. На другое утро встают, опять пошли молотить.
Опять овин намолотили, хозяин с хозяйкой пошли обе-
дать, а работника оставили ворох караулить без обеда.
Хозяева покушали, пришли следующий овин молотить,
а работник опять без обеда молотит. Так они работали
целую неделю, и работник все оставался без обеда. А мо-
лотить — молотит.
Работник стал сердиться. Хозяин и говорит: «Что,
работник, аль осердился?» Работник отвечает: «Как не
сердиться...» — «Ну, раз осердился — у нас договор та-
кой: кто осердился, тот из дому уйдет».
Вот работник пришел к отцу обратно. Отец спраши-
вает его: «Ты что, сынок, скоро?» — «Работать нельзя,
заставляют голодом работать. Вот я и ушел».
Тогда младший сын говорит: «Батя, пусти меня, я
пойду, к богатому в работники наймусь». Отец ему отве-
чает: «Умный не выслужил, уж тебе, дураку, где выслу-
жить? »
Но все-таки отец его отпустил.
Приходит Иван к богатому и говорит: «Хозяин, найми
меня в работники!» Богатый отвечает: «Мне работник
нужен, у меня молотьбы много молотить».— «А сколько
ты мне за эту работу положишь, какую цену?» Богатый
отвечает: «Цену я тебе дам хорошую, только по договору
будем работать. У нас договор такой с тобой будет: кто на
кого осердится, тот из дому уйдет».— «Хорошо»,— отве-
чает Иван.
Вот пошли молотить. Намолотили овин, хозяин с хозяй-
кой пошли обедать, а работника заставили ворох карау-
лить.
Работник нагреб мешок пшеницы, пошел в лавку,
1 Обмолоченный хлеб.
80
425. КАК РАБОТНИК ХОЗЯИНА ОБМАНУЛ
променял целый мешок пшеницы на крендели, сидит и
ест. Хозяин приходит с обеда и спрашивает: «А ты где,
работник, крендели взял?» Работник отвечает: «В лавке.
Мешок пшеницы унес, дали мне кренделей, вот сижу и
закусываю».
Хозяин думает: «Ого, работник не по мне оказался».
Начинают молотить другой овин пшеницы. Смолотили
овин, пошли на ночлег. Переночевали ночь, наутро опять
молотят. Намолотили овин, хозяин с хозяйкой пошли
обедать, а работника ворох караулить заставили. Работник
нагреб два мешка пшеницы — и в лавку. Купил в лавке,
чего ему надо: колбас всяких, пряников, конфеток. Пришел
на гумно, сел на ворох, сидит да обедает.
Хозяин приходит: «Работник, что ты ешь?» — «Я в
лавке был. Отнес два мешка пшеницы, да и накупил все-
го, не знаю — хватит ли на обед?»
Хозяин за голову схватился: «Ага, этот работник не по
мне! Рассчитать бы его,— думает,— да у нас договор за-
ключен: работать до кукушки — когда кукушка заку-
кует» .
Дело было осенью, а кукушка, известно, кукует весной,
ждать долго.
На третий день хозяин с хозяйкой договорились, как
работника уволить с работы. Пошли они с работником
молотить. Хозяин заставил хозяйку залезть на яблоню и
велел ей по-кукушечьи куковать.
Когда хозяйка закуковала в саду, хозяин и говорит:
«Слышь, работник, кукушка кукует, можно тебя рассчи-
тывать». Иван отвечает: «А ну-ка, хозяин, пойдем по-
смотрим, что у тебя за кукушка в саду кукует?»
Пошли они в сад, и видит Иван: хозяйка сидит на яб-
лоне и кукует по-кукушечьи.
Иван и говорит хозяину: «Слышь, хозяин, эдак-то
неладно делать! Ведь то твоя жена кукует!»
Хозяин глядит, дело-то и правду неладно. А сердиться
нельзя, не то придется из дому уходить. Тогда богатый
мужик придумал, как Ивану досадить, чтобы Иван осер-
дился. Послал его в лес за сто пятьдесят верст за дровами
без куска хлеба на паре вороных лошадей. Поехал Иван
в лес, а по дороге завернул на базар.
Приехал на площадь и говорит: «Ну, кто коней ме-
нять желает?» Нашелся меновщик: «Давай, я сменяю,
только у меня кони белые».
81
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
Сменяли пару на пару. Иван в придачу взял три рубля,
и эти деньги израсходовал на хлеб, а рубль оставил у
себя.
Поехал в лес, навалил бревен, а кони были тощие, воза
не смогли везти, и проездил он цельную неделю в лесу.
Приезжает домой, а хозяин давно его ждет. Говорит:
«Что ты, Иван, так коней-то нагрел? Инда побелели они
от холода!» Иван отвечает: «Это, хозяин, они такие белые
и есть. Я вороных променял коней». А хозяин говорит:
«Зачем ты их променял?» Иван отвечает: «Мне деньги
на хлеб нужны были. Я вот принял три рубля, рубль ос-
тался, возьми его».
Шибко не понравилось это хозяину, однако сердиться
нельзя: если осердишься, то, по договору, из дому хозяину
уходить. С досады захотелось ему съездить в город. И на-
казал он Ивану: «Ну, Иван, приготовь к обеду мясной
суп». Иван спрашивает: «Хозяин, а где мясо взять?»
Хозяин отвечает: «Зарежь овцу».— «А какую овцу ре-
зать?» — «А которая на тебя глядит, ту и режь».
Овец было голов пятьдесят. Иван зашел в хлев, а овцы
напугались, повернулись и все на него глядят. Так и пере-
резал Иван всех овец по очереди и стал снимать шкуры.
Хозяин приезжает из города и спрашивает: «Ну как,
Иван, суп готов?» Иван отвечает: «Я еще только, хозяин,
шкуры снимаю». Хозяин говорит: «А что так долго?»
Иван отвечает: «Так ведь их вон сколько! Когда всех-то
обдерешь!..» Хозяин говорит: «Зачем — всех, ведь я велел
одну, которая на тебя глядит?» Иван отвечает: «А они,
хозяин, все на меня глядели, я всех и прирезал, по твоему
приказанию сделал».
Хозяину это стало совсем не по мысли, даже с лица
переменился, он и говорит: «А-яй, Иван, неладно так-то!»
Иван спрашивает: «Что, хозяин, ты ровно осердился?»
Хозяин отвечает: «Как не сердиться! Ты смотри, чего
натворил!» — «Ну, раз ты, хозяин, осердился,— говорит
Иван,— выполняй договор — уходи из дому!»
Посмотрел хозяин на Ивана, видит — не сила ему с
ним тягаться. Плюнул с досады и ушел из дому.
А Иван в его доме остался за хозяина.
82
426. ПОМИНКИ
Ж	426. ПОМИНКИ
ил у попа работник. Три года поп ему ничего
не платил. Вот его и натакали, чо за это
сделать. У попа боров растравленной такой.
Работника звали Иваном, ребятишек у него было, бед-
ность. Вот взял он борова и убил и бросил во дворе у попа,
а сам еще перед этим совсем отошел с места. Встал утром
поп, вышел на балкон, а боров-то пропащий середи двора
лежит. «Вот беда, чо же это?» А Иван мимо идет: «Иван,
Иван, зайди-ко сюда. Посмотри-ка чо!» Иван пришел. «Чо
это?» — «Да вот, какой здоровый боров-то был, а пропал.
Ты возьми его себе — ребятишкам, покормишь».
Ну, Иван — чо, взял, ведь не пропащий! Боров боль-
шой, мяса много, вот-то радость у ребят!
В народе стали говорить, что борова убил Иван. Вот
мать попова — старуха была — и говорит: «Во чо, свет,
ты посади меня в пестерь, сверху шерстью закрой и по-
просись к Ивану на печку шерсть посушить; я услышу,
чо они будут говорить про борова».
Так и сделали. Взвалил поп на плечи пестерь, тащит-
ся к Ивану, пыхтит: «Вот, Иванушка, можно тут у тебя
на печке шерсть посушить?» — «Да чо, кладите. Опружь-
те пестерь-то!» — «Нет, Иванушка, я так поставлю, подсох-
нет— ладно. Только бы ребята не трогали».— «Ладно,
ладно».
Ушел поп, сидит старуха в пестере, а Ивановы ребята
сидят за столом, и каждый кричит: «Мама, мне косточку!
Мама, мне косточку!» — «Ешьте! Хорошо, что отец-то
убил борова, а то были бы у вас косточки!»
Старуха услыхала, высунула из пестеря голову и кри-
чит: «А, так это ты убил борова!»
Иван подскочил, хлоп старуху по башке и утолкнул в
пестерь. Утром приходит поп, берет пестерь и тащит к
себе домой. Смотрит, старуха-то мертва! Чо делать? Идет
мимо Иван, поп зовет его: «Иван, зайди-ко сюда, чо у
нас опять стряслось!» — «Да недосуг, батюшка, заходить-
то».— «Да зайди, Иванушко, пожалуйста!»
Ну, зашел — будто нехотя. Поп показывает старуху,
а Иван говорит: «Ну, она теперь позорит вас».— «Чо с
ней делать?» — «Вы поставьте ее в амбар на ночь-то».
Поп послушался, а сам поехал к другому попу — звать
83
НАРОДНЫЕ СНАЗИИ
его будто исповедовать. Тот обещался на своей лошади
приехать.
Ночью Иван подобрал ключи к амбару, вывез из сусеков
себе хлеба, насыпал по двору, выпустил весь скот, а ста-
руху поставил к сусеку с совком, будто она все выгребат.
Встал утром поп, смотрит: «Светы мои! Да ведь верно,
она меня разорит!» Загнал скот на место, пошел в амбар,
а другой-то поп приехал на кобыле, за ней жеребенок
прибежал. Ночью Иван взял старуху, посадил на жеребен-
ка, связал ей ноги под брюхом. Вот утром попы сидят, чай
пьют и разговаривают, а жеребенок мимо окна и промчался
со старухой — волосы у ней растрепаны, страшная! Как
увидал это другой-то поп, скоре в кошеву да кати домой,
а жеребенок за матерью припустил! Поп оглянуться боит-
ся, мчит вперед, а старуха тряслась, тряслась, веревки
развязались, она хлоп попу в кошеву. Не помня себя от
страха, влетел к себе во двор. Увидала попадья, что поп
вернулся не один, схватила палку и давай его и старуху
тузить.
Вот так поминки!
Д	427. ПОП И ЦЫГАН
ело было вот как. Проезжал табор цыган. Заехал
в один городок и там остановился. Время как раз
подходило к сенокосу. Народ весь работал в лу-
гах. Побираться, значит, цыганам нельзя было. Цыган и
думает: «Наймусь косить». А сам и косы в руки взять
не умеет. Сходил в ближайшую деревню, попросил у
крестьянина косу. Тот дал ему старую, никуда не годную
косенку. Косу цыган попросил, чтобы своей лошади травы
накосить. «Накошу охапку, ей и хватит до утра»,— ду-
мает. Но, получив косу, придумал другое. Уселся с этой
косой на видное место, где проходило множество народа
в. луга. Проходит мимо него один священник и спраши-
вает: «Ты что, свет, косить не пойдешь ли куда?» Цыган
отвечает: «Да я бы у кого-нибудь сей час по найму поко-
сил». Поп спрашивает: «Да умеешь ли ты, свет, косить-
то?» Цыган тут отвечает: «Хо, мне косить-то, как чай
пить!» — «Свет, а сколько бы ты за гектар взял?» — «А
что? Чай, трешницу дал бы, и ладно».
84
427. ПОП И ЦЫГЛ Н
Поп видит, что цена низкая, и нанял его в косцы: «Вот
что, свет, пойдем, завтра будешь косить у меня».
Договорились, что харчи поповы, так как у цыгана ни-
чего не было. Пришли в дом священника. Священник при-
казал своей жене собрать всякие продукты. Набрав про-
дуктов, отправился в луга с цыганом осматривать покос.
Обошли, что скосить надо, цыган говорит попу: «Ты,
батюшка, иди домой, а я косить буду».
Священник на это дал согласие, благословил цыгана
и побрел домой. А цыган, недолго думая, начинает рыться
в продуктах: достает мясо, сало: «Время завтрак варить,
а не косить!»
Расчистил косой площадку, начал приготавливать
завтрак. Сварил, конечно, все как следует, наелся до отва-
ла. Взглянул на солнце, а солнце ушло к полудню. Он гово-
рит себе: «Ну, надо, кстати, и пообедать!»
А сам еще косить не начинал. Пообедал как следует.
Солнце к часу, к двум подходит. Цыган говорит: «Ну, те-
перь косить — только косу тупить!»
В самом деле, в полдень трава сухая, коса быстро
тупится, косить надо по росе.
Вдруг цыган вспомнил: «Вот дурак-то я какой! Ведь
после хлеба-соли полагается отдохнуть!»
И лег спать. Проснулся, а солнце уже идет к закату.
Цыган начинает думать об ужине. Сварил ужин и говорит
сам себе: «Ведь после ужина-то спят!»
И снова лег спать. Проснулся утром не рано, как при-
грело солнышко. Продукты, конечно, подошли к концу.
Вот и начинает придумывать: «Пойду-ка я к попу. Авось
получу с него деньжонок».
Забирает на плечо косу и поплелся из лугов к попу.
А поп сидит, обедает. Перед ним ветчина и сало. У цыгана
зубы-то на еду и разгорелись. «Хлеб да соль!» Священник
отвечает: «Хлеб, соль, да не всем!»
Подразумевает: «Тебе-то вот, пожалуй, и нет».
А цыган-то не будь плох: «А ты что, батюшка, разве
не хошь? Да я и без тебя сяду». И полез за стол. Съел все
и говорит: «Нет ли, батюшка, еще сала?» Поп в ответ:
«Нет, свет, все вышло».— «Ах, нет, так давай расчет, что
я — зря, что ли, целый день мучился, а ты еще и сала жа-
леешь?»
Дал ему поп три рубля, как положено, а цыган гово-
рит: «Ты бы, батюшка, за труды еще бы копеек двадцать
85
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
прибавил». А поп: «Ну, знаешь ли, свет, есть русская по-
словица: «Рядись — не стыдись, а работай — не ленись!»
Цыган опять к нему привязывается: «Ну, прибавь,
батюшка, еще хоть что-нибудь!» А священник ему: «Что
ты, свет! За что подрядился, то и получай!» Цыган все не
унимается: «Если мне денег не дашь, так дай сала!» Поп
в ответ: «Сала у меня нет!» — «Ах, так ты, длинноволо-
сый дьявол, не дашь сала! Встань тогда, трава, как стояла!»
И стукнул кулаком по столу. А поп усмехнулся: «Ну,
нет, свет, раз скосил, так снова не встанет!»
Берет он грабли, чтоб сено сгребать, идет, а там и ко-
сить не начинали. Схватил себя поп за загривок. «Вот,—
думает,— дурак-то я какой! Подрядил так дешево, а не мог
дать килограмма сала, ведь только из-за этого и трава
встала!»
V	428. ТИТ-РАБОТНИК
попа жил работник, звали его Титом. Пятна-
дцать лет работал у попа Тит. Однажды говорит
он попу: «Батюшка, давай расчет, хочу своим
хозяйством обзаводиться».— «Рано тебе обзаводиться-то,
поднакопил бы ума-разума, тогда бы и обзаводился хозяй-
ством»,— сказал поп. «Мне, батюшка, уж тридцать лет.
И я боюсь, что на твоей работе из меня весь толк выйдет.
Давайте расчет, и баста!»
Делать нечего, стал поп рассчитывать работника: «Тит,
пятнадцать лет хлеб мой ел?» — «Ел».— «Мои сапоги,
шапки, одежду донашивал?» — «Донашивал».— «В люди
я тебя вывел?» — «Вывел».
Подогнул поп три пальца на руке, задумался: чем же
еще два пальца засчитать? Больше засчитывать нечем.
Тогда поднял поп глаза к потолку и говорит: «Тит, при-
ходится тебе еще и деньгами: целых пятнадцать рублей!
На, получи!» — «Мало, батюшка»,— говорит Тит. «Видит
бог, Тит, не мало. Я и так не считаю, сколько ты новых
лаптей износил. Не могу дать ни гроша больше. Сгоряча
я и так переплатил тебе».
Нечего делать, взял Тит деньги и ушел.
Купил Тит за пятнадцать рублей трехлетку — воро-
ного жеребчика и стал собираться на ярмарку.
86
42S. ТИТ-РАБОТНИК
Приходит поп к Титу и говорит: «Тит, не поедешь ли
ты на ярмарку?» — «Собираюсь, батюшка».— «Тогда
едем вместе, веселее будет».— «Что ж, едем вместе».
И поехали — Тит на вороном жеребчике, а поп на
сивой кобыле. До города было далеко. Решили они заноче-
вать в поле. Травы сколько хочешь для лошадей, да и за
ночлег не платить. Отпрягли лошадей и пустили их пас-
тись.
Вдали показался обоз. Поп посмотрел из-под руки:
нет ли знакомых. Когда обоз поравнялся с попом, Тит
встал сзади попа и махнул обозникам. Они тоже махнули.
Поп и говорит: «Никак, меня зовут. Надо узнать зачем»,—
и побежал к обозникам. «Чем могу служить, братья?» —
спрашивает он обозников. Засмеялся один обозник и гово-
рит: «Батюшка, у меня лошадь устала, останавливается,
я не знаю, что с ней делать. Уж не подрезать ли ей хвост?
Говорят, если подрежешь хвост, лошадь дышит свободней
и ходит лучше». Обиделся поп: «А ты не скажешь, свет,
сколько у вас в селе дураков?» — «Если ты, батюшка,
приедешь к нам, то первый будешь»,— ответил обозник.
Поднял поп рясу и побежал обратно к своей телеге.
«Вот дураки,— думает он,— сами звали да сами же и
насмех подняли».— «Это меня они звали, а не тебя, ба-
тюшка,— говорит Тит попу. — Я и пойду».
Догнал Тит обозников и попросил закурить. Поговорил
с обозниками и вернулся к своей телеге. «Что, Тит, али
и тебя обидели?» — спросил поп. «Нет, батюшка, не обиде-
ли, да вот говорят: много конокрадов в здешней местности.
Боюсь я, как бы не украли наших лошадей!»
Испугался поп. Когда пришла ночь, он и говорит Титу:
«Тит, давай поочередно лошадей караулить».— «Не буду,
батюшка,— моя лошадь черная, ее воры не увидят, а твою
сивуху наверняка сведут».
Посмотрел поп — и правда: жеребчика не видно, а
сивая кобыла, как бельмо на глазу, белеет — пожалуй, и
украдут. Поскреб поп в затылке да и говорит: «Тит, давай
лошадьми меняться? Моя кобыла сильная, хорошая. Твой
жеребчик, надо сказать, еще жеребенок. Работать на нем
нельзя. А без лошади тебе не прожить».
Подумал, подумал Тит и отвечает: «Ухо на ухо менять-
ся не буду. Дашь в придачу двадцать пять рублей, тогда
и по рукам».— «Многонько просишь, Титушка, да лад-
но — уважу тебя». Отсчитал поп двадцать пять рублей:
87
НАРОДНЫЕ СНАЗИИ
«На, Тит, получи!» Отдал деньги и засмеялся: «Ну, Тит,
теперь карауль свою сивуху, а я спать лягу. Ловко провел
я тебя?» — «Как бы не так,— сказал Тит,— спать-то
буду я. Погляжу на сивуху и опять спать. Мне и ходить
нечего, ее отсюда видно. Твоего же жеребчика уведут, ты
и не заметишь».
Посмотрел поп — сивуха бродит, а жеребчика нс вид-
но. Забеспокоился: «Ах, Тит, Тит! Обманул-то, кажется,
ты меня, а не я тебя!» Стал придумывать поп, как разме-
няться лошадьми. «Тит, а Тит?» — «Что, батюшка?» —
«Давай разменяемся лошадьми?» — «Не хочется, батюш-
ка, жалко сивуху!» — «Эх, Тит! Ты еще неопытен. Кобыла
старая, ленивая. Пропадешь ты с ней. То ли дело жеребчик,
через год сильная лошадь будет!» — «Что ж, батюшка,
если ты меня жалеешь, то я, пожалуй, и согласен, только
за размен приплати двадцать пять рублей».— «Ладно,
Титушка, возьми деньги».
Пересчитал Тит деньги и лег спать. Завалился спать
и поп.
Проснулись утром, глядь: вороной жеребчик пасется,
а сивухи и след простыл. Хлопнул руками о рясу поп и сел
на телегу. «Тит, отвези меня домой — раздумал я на яр-
марку ехать».— «Не могу, батюшка, мой жеребчик все
равно что жеребенок, двоих нас не увезет. На ярмарку
я тоже не поеду. Поеду в село избушку покупать».
Запряг Тит жеребчика и поехал. Взял поп свою те-
лежку за оглобли — и за ним. Еле-еле дотащил.
А Тит в этот же день купил себе избушку, женился да
стал жить-поживать. Поп же на сивых лошадей после
этого смотреть не мог.
0	429. ДОМ В СВЕТЛОТЕ
дин поп нанял себе работника и стал приучать
его говорить по-духовному: «Ты, свет, при-
учайся говорить по-духовному»,— говорит он
работнику. «Что ж, батюшка,— отвечает работник,— с
охотой стану говорить по-духовному!» — «Ну, так вот.
Это что?» — спросил поп и показал на кота. «Это, батюш-
ка, кот»,— отвечает работник. «Нет, это не кот,— говорит
поп,— это ловец, по-духовному!» — «Вот теперь буду
88
429. ДОМ В СВЕТЛОТЕ
знать»,— отвечает работник. «А это что?» — показал поп
па огонь в лампе. «Это огонь, батюшка».— «Нет, не гово-
ри, свет, так грешно, говори по-духовному: светлота
это!» — «Ну и это буду знать»,— отвечает работник. «А
это что?» — спросил поп и показал на печь. «Это печь,
батюшка».— «Высота это, по-духовному, понимать надо,
свет»,— сказал поп. «Понимаю, батюшка»,— говорит ра-
ботник.
Вот однажды, от нечего делать, вечером пошел поп к
дьякону в карты поиграть, а работник с кухаркой остался
па кухне время проводить. Отошли они в сторону, а на
столе стояла лампа и лежали пироги. Поповский кот
был блудливый, как и сам поп, не мог переносить, что
«плохо лежало» — все прибирал к месту, не мог не ук-
расть. И вот он, почуя пироги, забрался на стол, махнул
хвостом и свалил лампу. Лампа разбилась, керосин раз-
лился и загорелся, попал на кота, загорелся и кот.
Кот испугался, бросился на печку, а там кухаркино
прядиво сушилось. Загорелось прядиво, от него запылал
и дом.
Прибежал работник к дьякону, где поп в карты играл.
Прибежал в дом дьякона и докладывает попу: «Ба-
тюшка, ловец свалил светлоту, от разрушенной светлоты
сам приял светлоту, вознесся на высоту и стал весь дом в
светлоте!» — «Вот молодец,— похвалил поп работника.—
Смотри, дьякон, как он у меня научился говорить по-ду-
ховному! Вот так теперь и говори, свет. Я люблю, кто
говорит по-духовному».— «Батюшка, ловец свалил свет-
лоту, она разрушилась! От разрушенной светлоты сам
приял светлоту, вознесся на высоту и стала во всем доме
светлота!» — «Вот и молодец, свет, научился говорить»,—
твердит поп.
Видит работник, что плохо дело, и закричал: «Батюшка,
кот забрался на стол, свалил лампу, она разбилась, загорел-
ся керосин! Кот загорелся, вскочил на печку, там от него
загорелось прядиво, а от него загорелся весь дом!» —
«Ах ты, бестия, свет! — заорал поп.— Что же ты сразу
мне этого не сказал?» — «Я же тебе, батюшка, докладывал
по-духовному, как ты меня и учил, да еще и повторил тебе,
но ты же не понимаешь ни черта, чему сам учишь-то!»
Схватился поп, прибежал домой, а дома-то и нет —
весь сгорел.
89
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
В 430. КАК ПОП РАБОТНИКОВ МОРИЛ
от в некотором царстве, в некотором государ-
стве, именно в том, в каком живем мы, жил
один мужик. У него было три сына — два ум-
ных, а третий дурак. Жили очень бедно. Отец посылает
сыновей: «Идите хоть один в работники: дома делать не-
чего!» Сыновья собрались; ни тому, ни другому неохота
идти в работники. Перетолковали; вздумали жеребий
кинуть — кому идти в работники. Кинули жеребий, доста-
лось большаку брату идти в работники. Большак брат
справился и отправился в путь-дорожку. Поступил в ра-
ботники к попу. Тот его ничем почти не кормил, проморил
зиму. Ушел большак. На другой год отправился к попу
средний брат и тоже чуть с голоду нс помер. Настала оче-
редь меньшому брату идти — Ивану-дураку.
Вот он снарядился и отправился в дорогу. Вышел —
навстречу [...] поп[...] ему. «Далеко ли, добрый человек,
идешь?» — спрашивает поп. «Иду себе места искать!» —
говорит. «Ну, наймись ко мне в работники!» — «Най-
ми! — говорит.— Сколько дашь?» — «Сто рублей дам,—
говорит,— за зиму!» — «Ну, а сто рублей дашь, я и жить
стану!» — говорит. «Ну, станешь, дак садись в сани и
поедем ко мне!»
Сели в сани и поехали к попу.
Приехали к попу. Поп чаем попоил, ужином накормил:
«Ложись спать! — говорит.— Утром ехать за сеном».
[Назавтра] поп будит после полночи работника: «Вставай,
надо ехать!» Сам чаю напился, отзавтракал, а работника
не кормит на дорогу. Работник запряг пару лошадей. «Ну,
садись, батько! Поедем»,— говорит. Сели и поехали. Вы-
ехали за поле. «Батька,— говорит,— я веревки забыл!
Нечем сено завязать».— «Экой ты чудак! Еще хорошо
скоро вспомнили! Беги, я подожду!»
Иван-дурак прибежал к попадье: «Матушка, давай
скорей белорыбник и бутылку вина! Поп велел дать!»
Попадья сейчас подала. Работник побежал: «На веревки,
батько! Теперь есть чем сено вязать».
Верст сорок проехали. Наклали они возы, завязали.
Поехали домой — сумерилось, а еще верст сорок ехать
домой. Иван-дурак на возу выпивает из бутылки и бело-
рыбником закусывает. Поп и говорит Ивану-дураку: «Ва-
ня, гляди! Есть дорога направо, как бы туда лошадь не
90
430. КАК ПОП РАБОТНИКОВ МОРИЛ
сбрела. А я дремлю».— «Ладно, батька, поезжай! Я ус-
мотрю эту дорогу».
Ваня едет и смотрит эту дорогу. Увидал эту дорогу,
скочил с воза и отвел лошадь в сторону по той дороге, по
кой не надо было ехать. Проехали они по этой дороге
верст пятнадцать. Потом поп проснулся. Осмотрел место
и видит, что в сторону едут, не ладно. «Ваня, ведь мы не-
ладно едем!» — «А я,— говорит,— почем знаю — ладно
или неладно! Ведь ты впереди едешь, а я за тобой».—
«Экой, Ваня! Как я наказывал, что посмотри, дорога на-
право будет, а ты и заехал!» — «Ишь, сам впереди, а я и
заехал!» — «Ну, стало быть, Ваня, делать нечего! Надо
ехать по этой дороге. Должна тут быть деревня недалеко,
нужно нам в ней ночевать».
Так поехали дальше продолжать.
Приезжают они в одну деревню. Поп посылает работ-
ника: «Пойди просись ночевать вот у такого-то мужика!»
Работник побежал к дверям. Видит, двери заперты. Сей-
час болыпуха вышла, двери отворила. Работник вошел и
просит хозяина: «Пусти нас, пожалуйста, с попом ноче-
вать!» — «Милости	просим,— говорит,— ночуйте!» —
«Да, пожалуйста, я вас прошу, попа ужином не кормите:
накормите, он еще горажже сшалеет! Примолвите так,
а садить не садите боле, а если посадите, так не взыскивай-
те, если шалевать будет!» — «Ну, ладно!»
Работник лошадей выпряг, поставил к возам. Вошли в
избу, разделись поп и работник. «Поужинать ли не хотите
ли, батюшка?» Поп на ответ ничего не подает, а работник
свернулся да и за стол. Работник отужинал, как ему надо,
а попу сесть неловко, только примолвили, а больше не са-
дят; а есть очень хочется. Так работник отужинал, полез
на полати, и поп за ним.
Работник захрапел, а попу не спится. Работника тычет
под бока: «Работник, ведь я ись хочу!» — «Ох, мать твою,
косматый леший! Садили тебя есть — не садился! Ведь не
дома, где попадья за руки садит! Поди, я видел у болыпухи
горшок каши стоит, пойди ешь!»
Поп сошел со полатей, разыскал горшок в печи. «Ра-
ботник! — говорит,— чем я буду кашу есть! Ложки мне
не найти»,— говорит. «А ты, черт косматый, навязался!
Есть ему дал и то спокою не дает! Засучи руки и ешь так!»
Поп загнал туды руки и ожег; а там не каша была, а вар!
Вот он и забегал с горшком опять: «Работник, ведь мне
91
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
рук не вынуть!» Работник и говорит: «Ишь, лешего кос-
матого навязало на меня! Всю ночь спокоя не даешь со
своей кашей!»
Была месячная ночь. «Вон, — говорит,— у порога точи-
ло лежит, брякни горшком об него и вынешь руки-то!»
Этот поп разбежался — да как хряснет об это точило!
А это лежало не точило, а хозяин лысой спал! Поп об
его лысину и ударил. Хозяин завопил, а поп скочил да
из избы вон: испугался. Тогда все хозяева вскочили, за
огнем. Хозяин кричит чего-то, работник кричит: «Куды
поп девался?» Не знаю, что и делалось здесь. Хозяева за
работника: «Зачем старика убили?» А работник за хозяев:
«Куда попа дели? Давайте попа! А нет, сейчас схожу к
десятскому: «Деревню собери!» Где хотите, попа давайте!»
Потом хозяева одумались: «Куда поп девался?» —
«Давайте,— говорит работник,— триста рублей, все дело
замну, а нет — к десятскому пойду!» Хозяева мялись,
мялись, дали триста рублей. «Только не сказывай, что
случилось!»
Так работник запряг лошадей и поехал с сеном домой.
Попа нет, значит. Проезжает деревню, стоит поп у пелев-
нюшки, стоит из угла выглядывает, видит, что работник
едет с сеном. Поп и спрашивает: «Аль ты, Ваня, едешь-
то?» — «Я,— говорит,— косматой плут! Ужо в остроге
будешь сидеть! Убил хозяина!» — «Неужели его до смер-
ти я, Ваня, убил?» — «Да быть до смерти! Сейчас ладят
за урядником ехать, протокол составлять».— «Триста руб-
лей давай, дак замну, а нет — дак в остроге сидеть бу-
дешь!»
Так поп согласился триста рублей работнику запла-
тить, только бы замял это дело.
Работник вернулся в деревню, постоял за углом, по-
стоял немножко и идет назад: «Поезжай, батька! Теперь
ничего не будет! Поедем назад!»
Приехали домой. Поп сделался такой добрый! Стал
работника жалеть. Как сам садится чай пить, так и работ-
ника садит. Ваня прожил зиму, семьсот рублей денег
получил заместо сотни.
Приходит домой, отцу и говорит: «Вот, тятька, на день-
ги! Гляди, сколько заработал! Не как твои два умные
сына». После этого стали жить-поживать и добра нажи-
вать.
И теперь живут хорошо.
92
431. МЕСТЬ РАБОТНИКА
431« МЕСТЬ РАБОТНИКА
ил-был поп с попадьей, ребят у них не было.
JB JL BL Вместо работника жил у них Иванушка-
дурачок. Поп с попадьей сами ели сладко да
жирно, а Иванушке только и еды было, что хлеб да чай.
Вот раз они пили чай со сметаной, давай Иван у попадьи
сметаны себе просить. Ну, где тут! «Что ты, где же сметаны
взять! Так и масла у нас не будет!» — «Ладно,— думает
Иван, — удружу я вам!»
Вот он подсмотрел, куда попадья крынки на снимок1
ставит. А она, как коров подоит, так и тащит молоко-то в
церковь. Потом поп церковь запрет и ключи на спичку2
повесит.
Легли спать, слышит Иван, что храпят поп с попадьей,
встал, ключи взял, пошел в церковь — хлеба захватил.
Пришел и давай сметану с крынок смахивать куском да
исть. До отвалу наелся, все крынки открыты оставил, а
Николаю Чудотворцу да Илье взял да рты сметаной нама-
зал. Церковь замкнул, ключи повесил и спит себе.
Утром поп говорит: «Иван, вставай! Ты чо спишь? По
воду поезжай, самовар надо ставить»,— «Ну, батько, обед-
ню надо натощак служить».
Ушел поп без чаю. Приходит, открывает дверь, гля-
дит — крынки все раскрыты, а Николай и Илья в сметане
оба. Вот поп за попадьей: «Иди скорее, посмотри, чо Нико-
лай с Ильей сблудили — всю сметану съели! Надо поскорее
прибрать все, а то скоро народ к обедне придет».
Ну, поживее все вытерли, крынки унесли — ладно.
Обедню отслужил, потом говорит Ивану: «Поезжай в лес,
привези розги получше».
Привез Иван розги, пошел поп с Иваном в церковь и
вздул Николая и Илью, повернул их лицом к стене и
ушел.
Вот Иван ночью под праздник пошел в церковь, взял
все иконы, каки были по силам ему, унес их и поставил на
гумно. Утром поп в воскресенье идет заутреню служить,
входит в церковь — батюшки мои! Нет икон! Он скоре
домой: «Ой, мать, ничо ты не знаешь — Никола с Ильей
ушли и всех других с собой увели! Где искать?»
1 Для отстоя сметаны, которую затем «снимают», чтобы сбить
масло.
2 Здесь: деревянный гвоздь.
93
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
Послали Ивана искать. Вот он искал, искал, приходит
домой и говорит: «Нашел — они на соседском гумне. Толь-
ко Никола без денег не хочет идти обратно. Сто рублей
требует».
Ой, поп скоре дает ему сто рублей: «Скоре веди их!»
Принес Иван поочередно иконы, кое-как расставил, и да-
вай поп служить заутреню. После того Ивану сметану да-
вать стали: «Ешь — только молчи». А Иван опять думат:
«Я те еще, долгогривый, подведу».
Вот поп посылат его за сеном, а он говорит: «Не знаю,
где ваше сено!»
Пришлось попу самому поехать с работником по сено.
Приехали, а поп такой хозяин — свое сено не узнал. Не
то это, не то друго... Ездили, ездили, докружили до ночи,
а работник хорошо знат, что это сено ихне. Он подъехал к
стогу и говорит: «Батька, давай погреемся у сена, все теп-
лее будет». Поп говорит: «Как нас тут хозяева найдут да
отлупят, скажут, что воровать чужо сено приехали».—
«Ну, дак ты лезь в мешок, я тебя завяжу да под сено поло-
жу, никто не увидит».
Поп залез в мешок, Иван подтолкнул его под стог, а сам
маленько отъехал в сторонку, а потом рысью к стогу, по-
том кричать зачал: «Вы что тут делаете у чужого сена?
Таки-сяки!»
Поп трясется, лежит. Иван как его выдернет да давай
лупить, а поп только повздыхат, а не кричит, чтоб не узна-
ли, что поп... Лупил, лупил — как Сидорову козу, бросил
да отъехал в сторону. Потом подходит да тихонько спра-
шиват: «Батя, ты жив?» Поп говорит: «Живой, развяжи
скоре!»
Развязал Иван попа, вылез поп из мешка да и говорит:
«Ой, Иван, как меня били-то!! А ты как?» — «А я спря-
тался, они меня не видели».
Поехали домой. Весь день ничо не ели, решили заноче-
вать. Заезжают к крестьянам. Иван впереди попа в избу
и говорит хозяйке: «Вы батюшку только раз пригласите
за стол садиться, а то он обидится».
Зашел и поп в избу, поздоровался, садятся на лавки.
Хозяйка наладила ужин и говорит: «Ну, садитесь, ба-
тюшка, присаживайтесь! Паренек, садись!» Иван сел, а
поп говорит: «Благодарю, чо-то не хочется».
Ну, второго приглашенья ему не стали делать. Иван
сидел, за обе щеки уплетал все, что было поставлено —
94
432. Я, НИКОГО, КАРАУЛ
и суп, и котлеты, и чай с шаньгами. У попа от голода под
ложечкой сосет, а сесть за стол, как отказался, не мог. Так и
просидел в стороне голодный.
Ну, поужинали, со стола прибрали и спать легли. Как
все захрапели, поп потихоньку встал, пошел искать остат-
ки от ужина — чо нашел, все съел; наконец, горшок с ка-
шей попал, он каши поел, потом хотел было его на место
поставить, а руки-то вытянуть не может. Бился, бился,
давай работника будить: «Иван, поедем домой, запрягай
скоре!»
Сам не знат, чо с горшком делать, пошел во двор да
хряснул об угол, и горшок напополам. Скоре на телегу —
да ехать: «Нахлёстывай, Иван!»
Вернулся домой без сена и голодный.
Ж 432. Я, НИКОГО, КАРАУЛ
ил-был поп, только двое с попадьей, а скота
было много, управляться некому. Пошел поп
казаков нанимать, встречу мужик. «Куда
пошел?» — «А куда глаза глядят».— «А ко мне ней-
дешь?» — «Отчего, можно. А сколько жалованья за
год?» — «Пятьдесят рублей. А как зовут тебя?» — «Меня
зовут Я». Дал ему задатку десять рублей, работника от-
правил домой, сам пошел дальше.
Мужик обежал кругом, опять и валит навстречу. «Ку-
да пошел?» — «А куда глаза глядят».— «А ко мне ней-
дешь?» — «Отчего, можно. А сколько жалованья в год?» —
«Пятьдесят рублей». Дал тридцать рублей задатку. «А как
тебя зовут?» — «А Никого».— «Ну, иди, карауль дом
мой».
Опять мужик обежал и идет навстречу. Поп думат:
«Что это все мне мужики-то рыжи попадают?» — «Здрав-
ствуй, батюшко!» — «Куда пошел?» — «А куда глаза
глядят».— «Ко мне нейдешь?» — «Отчего, можно. А
сколько жалованья?» — «Пятьдесят рублей». Дал зада-
ток. «Как тебя зовут?» — «Караул».
Казака отправил домой, сам пошел вперед. Мужик
шел с деньгами и ушел совсем.
Мало, поп домой вернулся, подошел и кричит: «Ей!
Я, Никого, Караул, встречайте!» Матушка вышла, встре-
95
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
чает: «Что ты, батюшко, ведь никого нету».— «Где же
казаки мои?» — «Нет, не бывали». Поп разгорячился,
побежал настигать. Бежал, бежал, услыхал, мужик дрова
в лесу рубит. Поп кричит: «Эй! Бог на помочь».— «Спа-
сибо».— «Что делаешь?» — «Дрова рублю».— «А кто
тут?» — «А я». А поп обрадовался: «А, это ты и есть! А
еще кто есть?» — «А никого!» — «Никого! Вас двое тут!»
Взял рябиновый батог и побежал за мужиком. Мужик
бежит и кричит: «Караул, караул!» Поп настиг мужика
и давай дубцом бить: «Вас и все трое тут!»
Мужики ехали, их розняли, а то бы поп мужика до
смерти забил.
Ж 433. ПОКОЛОЧУ ВСЕХ
ил один поп. У него был работник. Поп был
скупой на хлеб-соль, но жестокий к работ-
нику.
Работника он всегда кормил не досыта. Принесет пол-
ковриги и говорит: «Коврига спит, ее всю-то нельзя бу-
дить. Ешь только половину».
А сами знаете, сколько рабочему человеку хлеба надо!
Работник этим и вполовину не сыт. Ну и думает он: плохое
житье пришло ему. Надо что-то делать, головой обдумы-
вает, как быть дальше.
Вот раз работник придумал...
Стали завтракать у попа. Поп принес кусок. Осталь-
ной, говорит, хлеб спит. Работник не наелся и просит: «Да-
вай батюшка, после завтрака я и пообедаю. Ведь чем с поля
ходить — время меледить». Поп обрадовался и дает ему
обед. После обеда работник и вполовину не наелся. Сно-
ва просит: «Давай, батюшка, я зараз и поужинаю, чем
лишний раз от работы отрываться». Поп еще больше рад:
вон, оказывается, какой у него добрый да работящий ра-
ботник!
Дает ему ужин.
А работник поел и кое-как насытился за три-то выти.
Потом ушел на сеновал спать. Поп не сразу это заметил.
А хватился — время-то уже за полдень. Кричит работни-
ку: «Эй, почему ты спишь?» Работник отвечает: «Батюш-
ка, разве ты не знаешь, что делают после ужина?»
96
433. ПОКОЛОЧУ ВСЕХ
Поп понял, что его обманули.
На другой день он хочет перехитрить работника: посы-
лает его за сеном на паре лошадей, чтобы за два дня он
сделал работу. «Вот: на один воз клади остатки от стога,
а на вторую телегу зарод почнешь».
Работник сделал все, как поп сделал с ним: остатки от
зарода сложил на один воз, а новый стожок не стал почи-
нать. Приезжает в село, а поп спрашивает: «Почему пустая
лошадь пришла?» — «А второй зарод, батюшка, спит —
его нельзя беспокоить».
Ну, поп, конечно, понял, на что намекает работник.
Ведь он так же о хлебе говорил. Ах, как не понравилось
попу! Но что сделаешь?
Поп видит, что опять работник его проучил. На сле-
дующий день поп говорит работнику: «Сегодня я с тобой
поеду за сеном». А работник думает: «Лучше того и не
надо». Уж там-то он сумеет его проучить!
Поп спрашивает, когда поехали: «Возьмем хлеба про
запас или так вытерпим?» — «Я ведь без хлеба ездил вче-
ра. О чем разговор — конечно вытерпим».
А сам работник за пазуху сунул пирог. Надо сказать,
что попадья поглядывала на него и нет-нет да и стала
подкармливать.
Ну, поехали они. А дорога не близкая — верст за
двадцать. Приехали, кладут сено. Работник на возу, поп на
стогу — здорово подает на воз работнику!
Работник нарочно наклал воз набок на поповскую ло-
шадь.
Поехали обратно. Поп сидеть не может — воз валится'
на один бок. Выпотел, взмолился перед работником: да-
вай перекладывать воз.
Переложили. Работник говорит: «Иди, батюшка, на мою
лошадь, а я на этой поеду». Поехали. А время-то уже к
вечеру. Работник стал свою лошаденку подгонять. А она
впереди шла. Дорогой стал он свой пирог есть. Но прежде
обернул сеном пирог. Поп кричит ему: «Чо ты ешь?»
Работник ему: «Сено ем, батюшка!»
Поп сильно проголодался и давай сено есть. Но сразу
же подавился. Работник и говорит: «Вот что значит кре-
стьянское горло, как суконное бёрдо, — все ему нипочем!»
А стало уже темно. Едут мимо какой-то деревни. Ра-
ботник кричит попу: «Батюшка! Давай ночевать! Уж по-
темнело. К кому заезжать будем, чтобы побогаче?» Поп
97
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
знает мужиков богатых. Отвечает: «Поезжай к Ивану».
Работник стал стучать бичевищем в окно к этому мужи-
ку: «Нельзя ли переночевать у вас с батюшкой?» Мужик
обрадовался — батюшка в гости приехал! Ставят самовар.
Работник устроил лошадей, входит в избу и говорит
хозяину: «Батюшку не приглашайте к столу по два раза:
страх не любит, когда повторяют».
Когда пришло время ужинать, хозяин тихо так при-
глашает к столу всех. Там самовар и все такое готово.
«Садитесь чай пить». Батюшка стеснительно будто бы:
«Неохота еще».
А работник сразу же за стол. Пьет, ест да на попа по-
глядывает.
Поп уже по лавке ерзает: ему есть хочется, а второй
раз хозяин не приглашает. Слюнки текут, когда посмот-
рит, как работник ест да хвалит.
Тогда поп думает, нельзя ли какую загадку для догад-
ки работнику сказать. И говорит: «Работник!» — «Что,
батюшка!» — «Тар тарки...»
А хозяин удивляется, что поп бормочет. Спрашивает
он работника, что с батюшкой. Работник говорит, что
батюшка воды со льдом просит. Хозяин говорит: «Сколько
хочешь, пожалуйста».
И приносит ему воды со льдом. Попу некуда деваться —
пьет воду со льдом из ковша. Другой раз поп говорит:
«Тар тарки». Работник переводит хозяину: поп еще хочет
воды со льдом. Ему опять подают. А на стол принесли щи
с мясом. Поп чуть с ума не сходит от голода и аппетита.
Так для попа и закончился ужин.
Но хозяева в эту ночь ожидали отела коровы. Собрались
спать. Огонь потушили.
Поп подходит к работнику и шепчет со злостью: «Есть
до страсти хочу!» А работник: «Обожди, я тебе что-нибудь
принесу».
И принес ему пенку с горшка с солодом, который ва-
рился для браги. Поп съел и говорит: «Где лежит это?
Я еще хочу». Работник послал его в кут, к горшку с варом:
«Иди,— говорит,— ищи: под жерновами крупорушки
стоит горшок».
Поп нашел горшок и сразу обе руки запустил в вар.
А вытащить не может. Пришел к работнику, просит: «Ра-
ботник, что мне делать: горшок со всем тащится и руки
не могу достать».— «Эх ты, провал этакий, почему обе
98
433. ПОКОЛОЧУ ВСЕХ
руки запихал? Надо есть только пальчиком. Жадина!
Иди: вон — в переднем углу точило лежит, на луне блестит.
Видишь?»
Это была плешивая голова хозяи’на. Набожный был
хозяин и всегда спать ложился под иконы. Поп хроп горш-
ком по голове хозяина! Поднялась тревога. Срам ведь. Поп
буянит ночью! Поп напугался — да на печь забился. Хо-
зяин не понял, в чем дело: думал, корчага с полицы упала.
Все стихло. И поп заснул на печи. Хозяйка пошла на
двор корову проведать. А там уже теленочек, и стали уши
у него замерзать. Хозяйка притащила теленка в избу и
положила на печь, рядом с попом.
Работник пришел перед утром к попу, ткнул его в бок.
Тот вздрогнул. Работник спрашивает: «Не ты ли теленка
родил?» — «Ой, что ты!..» Он сразу вспомнил слова по-
падьи о том, что скоро родит теленка — такой пузатый
стал от жира! «Работник, ты не говори об этом матушке!»
И сулит работнику сто рублей. А сам, когда работник
ушел, убежал домой.
Утром работник идет на печь будить попа: «Батюшка,
вставай, поедем домой!»
Но батюшка не отзывается. Чиркнул работник спичку
и видит — нет попа. «Смотрите,— кричит,— теленок попа
съел!»
Тут хозяин испугался: что делать? И забыл, что голова
у него болит от горшка. Поднимает хозяйку: «Варите
самую хорошую пищу, угощайте работника!..» Вина бутыл-
ку поставил. Дает ему двести рублей. Работник упирается:
«Разве можно? Слишком это мало...» Хозяин говорит:
«Знаешь, деньги-то у меня в кассе. Здесь больше нет.
Потом добавлю».
Работник так напугал хозяина, что тот даже лошадей
запряг для него. Скорей бы отправить его со двора.
Работник приезжает в село. Поп его встречает. Отме-
тали сено. Работник в избу пошел — и к попадье. Та его
спрашивает: «Что с батюшкой? Он сегодня ночью прибе-
жал и не в духе».— «Да, это дело серьезное: он теленка
родил...»
Как раз пришел поп. Попадья на него: «Ах ты, брюха-
тая корова, значит, отелился все же?!»
Поп решил рассчитать работника. Приносит книгу,
подсчитал заработок, выдал остаток денег, отдал работ-
нику.
99
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
Работник вышел на улицу и думает, куда ему податься?
Посидел, подумал и решил в другой приход идти, тоже к
попу.
А тот был еще более кулак.
Нанимается работник дрова колоть к нему.
Назавтра рано утром работник дрова колет. Поп ра-
дуется: «Вот клад работник! Оставлю его на два года».
Приходит время завтрака. Поп посылает дочку (а ей
лет 20) за работником — приглашать к завтраку. Поповна
спрашивает: «Как зовут тебя?» — «Да когда крестили
меня, поп был пьяный, так имя дал несуразное... «Пуп
свербит».
После завтрака работник снова дрова колет. К обеду
уже матушка зовет его и также спрашивает имя. Он отве-
чает: «Приласкай меня».
День проработал, поп зовет его к ужину. Поп имя спра-
шивает. Он отвечает, что «Поколочу всех».— «Ну, сколько
я ребят крестил,— такого имени не давывал...»
Работник поужинал и лег спать.
Все уснули, он — к дочке попа. Все бы хорошо, да там
дьяконов сын оказался. Поднялся шум. Работнику делать
нечего — убежал к старому попу. Поп этот спрашивает:
почему ему там не живется? Работник говорит, что жил бы
хорошо, да вся семья у соседнего попа с ума сошла. Этот
поп не верит. Заспорили о пятистах рублях.
Пошли в тот приход.
Стоят за обедней дочка и попадья. Дочка увидела ра-
ботника и говорит матери: «Пуп свербит».— «Ты что?
Да ты почеши легонько».— «Да нет, вон работник...» По-
падья увидела и побежала к батюшке в алтарь и кричит:
«Батюшка, приласкай меня!» — «Ты что, матушка, с ума
сошла? Нельзя в алтаре».
А она одно свое: «Приласкай меня!» — и недогова-
ривает. Поп случайно увидел бывшего работника и закри-
чал: «Поколочу всех!»
Богомольцы все из церкви разбежались.
Поп, который сидел с работником, понял, что проиграл
пятьсот рублей.
Работник получил деньги и стал жить-поживать да
попов добром вспоминать.
100
434. ЧЕРТ В САЖЕ
Ж. ЧЕРТ В САЖЕ
ил-был на свете один поп. Жил он очень
богато. Был у него хороший работник.
Вот однажды собрался поп на пашню землю
пахать. Поехали они на поле, а попадья дома осталась.
Повадился к попадье ходить дьякон. Как только поп
с работником уедут на пашню — дьякон тут как тут. А ра-
ботник давно приметил, как дьякон приходит к попадье,
смекнул, в чем дело.
Работник говорит попу: «Батюшка, я домой сбегаю, за-
был катанки с печи сбросить».
Вот работник подходит к дому, а попадья видит в окош-
ко, что работник идет, и говорит дьякону: «Вон работник
наш идет!» Дьякон взмолился и говорит: «Прячь меня
куда-нибудь!» — «Полезай на печь, там катанок много, за
ними и спрячешься».
Залез дьякон на печь и сидит там. А работник вбегает
в избу и говорит: «Батюшка велел катанки с печи сбросить,
а то сгорят». А попадья и говорит: «Да пусть они полежат
там».
А работник не унимается, говорит, что раз батюшка ве-
лел, то он и сбросит их.
Забрался он на печь и давай катанки с печи сбрасы-
вать. Да как захватит дьякона за волосы, как бросит его с
печи на пол, только стук простоял!
Выбежал дьякон во двор, за угол спрятался.
А работник сошел с печи и пошел на пашню обратно.
Вышел дьякон из-за угла и говорит себе: «Вот черт его
принес! Смотри, как он мне лоб расшиб».
Возвратились вечером с пашни работник и поп. Работ-
ник ничего не говорит, только на попадью искоса погля-
дывает.
Поужинали они и легли спать.
Утром опять работник с попом поехали на пашню. Ра-
ботник и говорит попу: «Батюшка, я домой вернусь, шило
забыл, а то что-нибудь порвется — починить надо, а шила
нет».
Работник вернулся домой, а попадья опять с дьяконом.
Попадья и говорит: «Вот опять черти несут работника.
Полезай, дьякон, в мешок, чтобы он тебя не видел!»
Забрался дьякон в мешок и сидит там. Входит работник
и говорит: «Батюшка велел шило взять».
101
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
Нашел работник шило, вдруг видит — мешок стоит,
догадался он, в чем дело, и давай шилом мешок колоть.
Весь мешок истыкал и пошел обратно на пашню.
Вытащила попадья дьякона из мешка, а он ни живой
ни мертвый там. Очнулся дьякон и ушел себе.
Приехали поп и работник с пашни, сели ужинать, а
попадья все на работника посматривает.
Утром снова поп и работник поехали на пашню. Работ-
ник и говорит: «Я, батюшка, домой сбегаю. Просто так.
Надо мне». А попадья опять увидала его в окно и говорит
дьякону: «Вон работник опять идет! Беги во двор, там ко-
роб с сажей стоит, туда и прячься».
Выбежал дьякон во двор, нашел короб с сажей и залез в
него. А работник и говорит попадье: «Батюшка велел сажу
продать, она нынче дорогая».
Запряг он лошадь, погрузил короб с сажей на телегу и
поехал на базар. На базаре народ его спрашивает: «Чего
продаешь?» — «Я продаю черта!» — «А нам не надо черта,
ты только нам его покажи!» — говорит народ. «Платите
мне сто рублей, тогда и покажу!»
Вот народ и давай работнику деньги подавать.
Собрал работник много денег и выпустил «черта« из
сажи.
А дьякон вылез из сажи, весь черный, борода у него
длинная, глазенки блестят. Увидал он, что народу много,
да как припустит бежать, а народ за ним и кричит: «Держи-
те черта!» А дьякон так сильно бежал, что никто и догнать
его не мог. А работник сидит на коробе с сажей, смеется и
говорит: «Что, видали черта?»
Поехал работник домой, а поп раньше него домой вер-
нулся, видит — работника нет. Спрашивает у попадьи: «А
где работник?» — «Так ведь ты, батюшка, велел ему сажу
на базаре продать, ведь она нонче дорогая. Вот он и повез
ее на базар».— «Да ничего я не велел ему продавать, и
какой дурак сажу покупать будет?»
Возвратился работник с базара, встречает его поп и
спрашивает: «Куда это ты ездил?» — «На базар ездил,
черта продавал, продал да и дорого за него взял. Смотри,
сколько денег за него дали!»
Догадался поп, в чем тут дело, все деньги работнику
отдал да еще и своих добавил, поблагодарил его.
Проработал работник у попа до осени, а потом домой
поехал, богатый и счастливый.
102
435. УМНЫЙ РАБОТНИК
Ж 435. УМНЫЙ РАБОТНИК
ил муж с женой. Детей у них не было. Забо-
лела хозяйка. Работы в поле много, а она
лежит, подняться не может. Не знал хозяин,
что с попом его хозяйка слюбилась. Он из дому, а поп в
дом, потому-то его жена и притворяется больной.
Не управиться ему с пашней одному, работника надо
нанимать. Поехал на базар работника искать. До реки дое-
хал, бежит мальчишка лет пятнадцати: «Дядька, вам
работник нужен?» — «Нужен,— отвечает дядька,— а ты
что, в работники нанимаешься?»
Договорились они, что парню расчет будет, как волки
на печи завоют, а до этого времени он будет работать за
пятьдесят рублей.
Поехали на другой день они на пашню. Парнишка
лучше дядьки пашет. Время обеда подошло. Парнишка и
говорит: «Дядька, пока обед готовите, я по лесу похожу»,—
а сам домой побежал.
Дома сидит поп, а хозяйка его угощает. Как увидели
парнишку, стали попа прятать. Спрятался поп под печью,
хозяйка его дровами завалила. «Что же тебе, Степочка,
надо?» — спрашивает она. «Дядька за поленом послал,
плужок поломался»,— отвечает Степочка. «Сейчас я тебе
его подам»,— говорит хозяйка. А Степочка в ответ: «Не
надо, тетка, я сам выберу!»
Начал выбирать: «Это суковатое, это кривоватое, это
сыроватое»,— перебрал все дрова и до попа добрался.
«Тетечка, а какая тут моль завелась?»
И давай попа охаживать поленом.
На другой день случилось то же самое. Дядька обед
готовит, а Степочка домой побежал. Попа хозяйка спря-
тала в корзину под паклю на чердаке. «Чего же тебе,
Степочка?» — встречает его хозяйка. «Дядька за пень за-
цепился, постромок порвал, послал чёсок взять»,— отве-
чает Степочка. «Давай, Степочка, я тебе подам»,— го-
ворит ему хозяйка. «Не надо, тетка, вы больная, я лучше
сам»,— отвечает Степочка и полез на чердак.
Нашел корзину и стал выбирать чёсок: «Это комко-
ватое, это сыроватое». Нашел попа, поколотил его пал-
кой, а хозяйке кричит: «Теточка, какая тут моль заве-
лась?»
Ушел Стеночка. А хозяйка с попом стали раздумывать,
103
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
как бы им от Степочки избавиться. Житья от него не стало.
Думал, думал поп и придумал.
Назавтра решил на пашню ехать, а хозяйка должна
прийти к нему на пашню с обедом.
Тропинка налево — пашня хозяина, тропинка напра-
во — пашня попа. Хозяйка должна дойти до развилочки и
потом идти по стружкам, которые поп набросает, так как
хозяйка не знает, где вправо, где влево.
На третий день работничек говорит хозяину: «Сегодня,
дядька, нам не надо обед готовить, сегодня у нас и блины,
и каша, и яичница будут».— «Да откуда это все возьмет-
ся?» — спрашивает дядька. «Хозяйка принесет»,— отве-
чает парнишка и побежал стружки перекладывать.
Смотрит, хозяйка идет. Хозяин доволен. А тетка гово-
рит: «Думала, заработались мужички. Обед вам сготовила
и принесла».
Хозяин жалел жену — больная; спрашивает: «Как ты,
больная, и сготовила, и принесла?» — «Ничего»,— отве-
чает хозяйка.
Обедают они, хвалят хозяйку. А хозяйка думает, как
бы и попа накормить.
Потом говорит: «Батюшка здесь где-то неподалеку,
надо бы и его накормить».
Они соглашаются. Степочка завязал все в узелочек,
пошел к попу. Дорогой блины бросает. Говорит попу: «Сей-
час хозяин придет. Он тебя или камнем убьет, или топором.
Прячься, пока не поздно!»
Поп не поверил.
Вернулся хлопец, говорит хозяину: «У батюшки что-то
сломалось, просит вас с топором прийти».
Батюшке помочь хозяин всегда готов. За топор — да к
попу. Смотрит — блины на дороге. Жалко ему, хоть со-
бачка съест. Идет, блины подбирает, а поп увидел его,
думает, что он камни собирает. Пустился наутек. Хозяин
ему: «Батюшка, куда же вы?» Поп оглянулся — хозяин
топором машет. Еще быстрее побежал.
Вернулся хозяин, рассказал все, как было. Догадалась
хозяйка, что это Степочка устроил. Идет хозяюшка домой,
молится, спрашивает совета, как ей работника извести. А
работник забежал вперед ее, сел в болото и прокричал:
«Супу, блинов наготовь, сделай хороший ужин. Они как
поедят супу — закачаются, поедят блинов — под лавки
свалятся».
104
436. ПОПОВ РАБОТНИК
Прибежала она домой, сделала так все, как голос велел.
Говорит парнишка хозяину, что у них сегодня ужин цар-
ский будет и что хозяин должен делать то, что он делать
будет.
Пришли, а хозяйка не знает, как угодить. Усадила она
их за стол, а сама за печь села. Вот поеЛи они супу. Сте-
почка закачался, хозяин тоже. Поели блинов — Степочка
свалился под лавку, а за ним хозяин. Обрадовалась хо-
зяйка, бежит к попу, рассказывает ему все, поп тоже рад.
Пришли, веселятся.
Потом вдруг поп говорит: «Лезь под печь, а я на печь,
давай по-волчьи повоем». Только они завыли, работник
толкнул хозяина ногой: «Дядька, готовь расчет!»
Дядька поднялся да за полено, угостил попа, потом за
жену принялся.
Так парнишка и больную жену вылечил, и расчет за три
дня получил.
436. ПОПОВ РАБОТНИК
В некотором царстве,
В некотором государстве,
На ровном месте, как на бороне,
Верст за триста в стороне,
Именно в том, в котором мы живем,
Жил-был царь.
Без присказки сказка,
Что без полозьев салазки:
И с горы по льду нет им ходу,
А по гладкому пути
Нечего их и за собой везти.
Слушайте диковинные речи:
У дяди Луки были полати подле печи;
Мост стоял поперек реки,
Картофель родился в земли,
А рожь зрела на колоси!
Не любо — не слушай, а врать — не мешай!
Хороша алая лента, как одета на молодую,
А на старуху хоть пять навесь,—
Все скажут, что морщины есть...
Ну вот, хоть бы в нашей деревне, жил один поп. Пошел
на базар. Ему нужно нанять работника. Вот ходил по ба-
105
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
зару — попадается ему мужичок: «Найми меня, батюшка,
в работники!» — «А сколько,— говорит,— возьмешь?» —
«Да сто рублей».— «С тем и дам тебе сто рублей, только ты
выучи матушку по-немецки говорить». Работник говорит:
«Выучу, батюшка».
Вот приводит он работника домой и говорит попадье:
«Вот какого я нанял работника, что и тебя по-немецки
говорить выучит».
Встали наутро, поп и говорит работнику: «Ну-ка, Ва-
нюшка, сходи в лес, поруби дровец». Работник ушел, про-
ходит часа два-три, приходит домой и говорит: «Ну, батюш-
ка, я две сажонки вырубил». (А сам вырубил два колышка
посажонке.) «Ну, теперь,— говорит,— Ванюшка, сходи на
рынок, узнай, что дорого, что дешево».
Пошел работник на рынок, походил, приходит домой и
говорит: «Ну, батюшка, как на рынке и короба-то уголь-
ные дороги. По двадцать пять рублей за штуку давают!» —
«Ой, Ванюшка, да смотри, у нас там, на вышке, два короба
лежит. Сходи, продай»,— говорит.
Работник пошел на вышку, а там в коробе, оказывается,
дьякон лежит! Он этот короб, да с ним целиком, под
лестницу и бросил. Дьякон закряхтел, а работник гово-
рит: «Ты зачем сюда пришел? Я сейчас пойду скажу ба-
те».— «Не говори, Ванюшка! Я тебе дам пятьдесят руб-
лей» .
Работник деньги взял, несет половину батюшке, а дру-
гие к себе в карман: «Вот, батюшка, я один и продал».—
«Ну ладно. Спасибо, Ванюшка, что продал. Вот, попадья,
на какого работника мы нарвались, что за гнилье деньги
приносит!»
На второе утро поп опять посылает работника нарубить
дров. Тот пошел, вырубил опять три колышка, по сажон-
ке, приходит домой и говорит: «Ну, батюшка, я три са-
жонки вырубил».— «Ну, спасибо, Ванюшка! Иди узнай
на рынке теперь, что дорого, что дешево».
Тот сходил, приходит и говорит: «Батюшка, с-под
перьев короба очень дороги. Пятьдесят рублей за штуку
давают».— «Так иди, Ванюшка,— говорит,— на вышку.
Там у нас есть короб с перьев, продай».
Пошел работник на вышку, а там опять дьякон в коробе
лежит. Работник ему говорит: «Ты опять зачем здесь?
Сейчас пойду бате скажу». Дьякон говорит: «Не говори,
Ваня, я тебе еще пятьдесят рублей дам». А работник
106
436. ПОПОВ РАБОТНИК
говорит: «Нет, сто рублей давай, за пятьдесят теперь не
помирю».
Делать нечего, завертелся дьякон, но отдал сто рублей.
Походил работник по рынку, приходит к попу, подает
ему пятьдесят рублей и говорит: «Вот, батюшка, я опять
короб продал». Поп и говорит попадье: «Вот, матушка,
на работника-то напали! Погляди-ка, нам опять он денег
сколько принес».
А попадье это не любо. Оказывается, она любила
дьякона, а дьякон ее. Она послала записку к дьякону и
попросила, чтоб больше в квартиру не ходил, а приходил
к окну. Работник опять свое дело смекнул. И просится:
«Батюшка, пусти меня вот в эту комнату к окошку ночь
полежать». Поп не препятствует: «Ложись, ложись, Ва-
нюшка» .
Работник лег и взял с собой вострый ножик. Когда
потемнело, то слышит: к окну ставят лестницу. И пихает
в окно голову дьякон. Работник хвать и отрезал у дьякона
ножом ухо. Дьякон убежал ни с чем.
Наутро попадья знает, что беда. Как помириться с дья-
коном? Надо чем-нибудь угостить. И говорит попу: «Ба-
тюшка, сегодня дьякон, кажется, именинник. Надо ему
что-нибудь снести». Поп и говорит: «Ну, делай, матушка,
делай, что тебе нравится».
Сделала с сигом рыбник, вынула из печки и положила
на стол. Потом говорит работнику: «Снеси-ка, Ванюшка,
гостинцы дьякону».
Работник пошел, дорогой съел рыбу, а положил туда
отрезанное ухо. Потом попадья пошла сама на именины к
дьякону. Только лишь заходит в квартиру, хочет с дьяко-
ном заговорить, почему у него завязано ухо, а дьякон в
это время схватил нож и отрезал ей кончик языка. Значит,
она говорить больше правильно не может: «Ла, ле...» А ра-
ботник бежит к попу и говорит: «Батюшка, я матушку по-
немецки говорить выучил».
Та идет в квартиру (тоже заговорить хочет), а сама
лавайдает: «Лау, лау...»
Поп думает, что она на самом деле говорит по-немец-
ки. Отдал все жалованье работнику, тот ушел.
107
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
В 437. ПОПАДЬЯ, ДЬЯЧОК И РАБОТНИК
давние годы поп работника взял. Ну, поехал
пахать к ночи с работником, и до вечера попахали
там. Работник говорит: «Батько, спусти меня к
ночи домой». А тот ему отвечает: «Ты,— говорит,— не
скоро поутру придешь». Он отвечает ему: «Я скоро утром
буду». Он и пошел, и пришел. За воротами застучал. А у
попадьи дьячок в гостях: «Куды,— говорит,— я?» А мешки
на лавке стоят с овсами. «Ступай,— говорит,— в мешок по-
лезай». Ну, он в мешок и ушел.
Попадья работнику отворила ворота, ну и говорит:
«Вот,— говорит,— на конях ехали на поле, а овса не везли,
а топерича надо мне-ка носком (за плёчьма, просто ска-
зать) нести овес». Он пришел и за мешки имается на лав-
ках, надо мешки взять. Попадья говорит: «Возьми малень-
кий мешок». А он отвечает, что поп велел большой нести.
Ну, он взял за плеча, своротил да взял и за ступенья
(со ступени на улицу) бросил. Там дьячок был, в большом
мешку дьячок был. А потом он опять в поле, опять ушел к
попу.
Ну, опять орать1 стали с попом. День до вечера опять
проорали. Поп опять оставается к ночи, а работник давает-
ся опять домой. «Ну, ступай, — говорит,— работник, ты ко
времени ходишь».
Работник опять пошел, опять застучал. А у попадьи
опять дьячок. Дьячок говорит: «Куды я опять?» — «А за-
вернись в перину» (в постелю, как хошь). Ну, он завер-
нулся, она ушла отворять. Он говорит: «Вот,— говорит,—
поп велел перину принести в поле». Он и пришел, посте-
лей много. Попадья говорит: «Возьми меньшую (помень-
ше) перину».— «Нет, поп велел большую».
Ну, он взял, опять со ступени бросил, оземь бросил и
сам опять ушел в поле к попу.
Ну, опять стали орать (хоть пахать, все равно). День
до вечера проорали, опять поп оставается к ночи, а он
давается домой. Ну, он опять пришел, за воротами стучит,
дьячок опять в гостях. «Куды я,— говорит,— опять?» —
«Ступай, — говорит,— завернись в бычачью шкуру да поди
в хлев с быками» (быков много у попа). Он завернулся и
ушел в хлев. Ну и запускает опять работника попадья.
1 Пахать.
108
437 ПОПАДЬЯ, ДЬЯЧОК И РАБОТНИК
Он: «Вот,— говорит,— поп послал быков напоить». А по-
падья ему отвечает: «Работник, быки поены».— «Он тебе
не верит, мне напоить велел».
Он сейчас пришел в избу, воды начерпал в ведро и
пошел быков поить. Пришел, дал быкам, дал бычкам,
бычки тут пьют, а там бык стоит, не шевелится. «Тпруся,
Яша, тпруся, Яша!» А Яша и не шевелится, не идет, просто
сказать. Он взял палку и ну бычка колотить! Колотил, ко-
лотил и до того колотил — до полусмерти.
[Потом спрятался] работник и слышит, попадья
говорит дьячку: «Я,— скае,— сегодня приду с кофьем и с
чаем к тебе, оладьи напряжу, всего нанесу, блинов напеку,
всего решительно». А работник и слышит. Он и пошел,
этот работник, к попу на старое место орать-пахать.
Две дороги (росстань туды, росстань туды) — одна к
попу, а другая к дьячку (тоже пашет). А дьячок гово-
рил: «Ну, я настругаю стружков, попадье по этой дороге
идти, чтобы не ошиблась к попу зайти». Работник взял эти
стружки с дьячковой дороги все собрал себе в свою до-
рогу.
Ну, попадья наделала того-сего, пирогов, оладьи, корзи-
нище наделала и пошла.
Работник пришел туда, на поле, да и стали орать с
попом. «Ну, батько»,— говорит. «Что?» — поп говорит.
«А сегодня попадья придет к нам»,— он знал дело, чт.о
по этим стружкам пойдет туды. «Полно,— говорит,—
работник, придет ли,— скае,— попадья сюды!» — «При-
дет! Придет,— говорит,— и всяких кушаньев нанесет!
Гляди, ну, смотри — идет!» (Работник показывает попу.)
Ну и пришла. «Бог помочь,— говорит,— отец Пётрий».—
«Поди, пожалуй»,— говорит. «Ну что же, сядете обедать
топеричо»,— попадья говорит. Зайти ошиблась, попала к
попу. Ну и сели. Поп говорит (а дьячок неподалеку орет):
«А что,— говорит поп,— работник! Позови поди дьячка
обедать». Попадья скаже: «Да что же, возьмите дьячонка
бедного обедать вместях».
Работник и пошел. У дьячка была собака большая, гры-
зущая, он взял палку в руки, чтобы собака не обгрызла,
а дьячок-то и увидал, что работник идет с палкой, боял-
ся, что бить его идет. Он оставил тут лошадь, да и соху, да
сам в бег пошел, а работник говорит: «Постой, дьячок, сту-
пай обедать вместях, поп звал обедать».
Ну, после этого он увидал дьячка. «Ну что ж ты,—
109
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
говорит,— бежал? Я звал тебя обедать, а ты в бег пошел!
Я палку взял для собаки». А дьячок говорит: «Я думал,
ты меня бить идешь».
Тем и кончилось.
Б	438. РИМСКОЕ МАСЛО
ыл поп и попадья. У них казак был Ваня. По-
падья любила дьячка. И сделалась нездорова,
посылает попа в Рымское царство за рымским
маслом: «Батюшко, я тебе испеку пирожков-подорожнич-
ков, ты, Ваня, коня запряги да батька отвези». А Ваня
батьку повез и говорит: «Не езди, батько, в Рымское
царство; я тебя завяжу в солому, принесу в фатеру, и ты
посмотришь, что из нашей матки сегодня будет».
Ваня назад воротился, занес солому в избу. «Ваня,
куда солому?» — «А я лягу на солому спать». А у ней уж
дьячок запущен.
Села, и стала пировать, она запела песню:
Поехал наш попик,
Поехал, родимой,
Во Рымское царство,
По рымское масло!
Рымское масло
Никуда не годно,
К нашему приводно!
И дьячок запел эту песню:
Поехал наш попик,
Поехал, родимой,
Во Рымское царство,
По рымское масло!
Рымское масло
Никуда не годно,
К нашему приводно!
А казак говорит: «Я теперь свою запою». И запел:
Солома, солома,
Прямая соломка!
Погляди, соломка,
Что деется дома:
Дьячок сидит на лавке,
Попадьюшка на скамье,
110
439. КАК РАБОТНИК ЗОЛУ КОПИЛ
Самоварчик на столе,
А безмен-от на стене,
Походи-ко по спине!
Как поп выскочил из соломы да дьячка по спине накла-
дывать! Дьячок скочил, да свопил, да горбатой по двору
побежал!
439. КАК РАБОТНИК ЗОЛУ КОПИЛ
Д В ил-был поп с попадьей. У них никак работни-
-jB В . BL ки не жили. Дорого попы не нанимают, а
дешево никто работать не хочет.
Один работник и надумал идти к ним работать бес-
платно. «Как, батюшка? Вам работника надо?» — «Да,
свет, а сколько ты?» — «Ничего не надо. Я буду золу брать.
Накоплю, потом продам».
Живет работник. Золой тару набил. За год полторы
тары. Сделал крышку. Замок повесил, золу не воровали
чтоб. А к матушке-попадье дьякон из соседнего села ез-
дил, как узнавал, что поп к барину уехал. А он любил ту-
да ездить.
Однажды попадья только приняла дьякона, смотрит —
поп возвращается. Куда-куда дьякона девать? Глядит —
тару свою работник запереть забыл. Ну, и спрятала его
туда. А работник подошел и запер его. Словом, давно уж
подобного случая поджидал.
Утром работник и говорит попу: «Ну, батюшка, я повезу
золу продавать».
И уехал. По дороге ему встречается барин. «Что ве-
зешь, мужичок?» — «Черта продавать».— «А старый он
у тебя?» — «Старый».— «А сколько тебе за него ?» - «Да
полторы тысячи».
Насыпает барин работнику шапку золота. Работник и
говорит: «Только сразу хватайте. Побежит, сразу ловите,
чтобы не сбежал. У них, чертей, ноги длинные!»
Только барин ларь-то приоткрыл, как дьякон оттуда
ахнул и в лес! Барин за ним, работник за ним. Но разве
успеешь за чертом угнаться? Дьякон сбежал. Вернулись к
телеге. Барин просит деньги обратно. Работник не отдает:
«Я говорил вам, барии, крепче держать надо было».
Вернулся работник домой. Деньги считать начал. Счи-
111
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
тает у попа на глазах. Поп смотрит — работник считает:
сотня, две, полторы тысячи! Поп спрашивает: «За много
продал?» — «За полторы тысячи».
Поп прогнал работника. Стал сам золу собирать. Нако-
пил. Привез на базар. Открыл ларь, мешалкой помеши-
вает. На весь базар золой пылит. «Батюшка, что это вы?» —
«Золу продаю». Ну, тут полиция. «Что ты здесь пы-
лишь?» — «У меня работник был, так вот он по сто руб-
лей за тару золу продал. Я дешевле двухсот рублей за
тару золу эту не продам!» — «А ну, слезай-ка с воза!»
Арестовали того попа и посадили в крепость.
0	440. ВОСКОВЫЕ СТАТУИ
дин был мастер восковые фигуры работать.
Приехал к нему владыка и удивляется этому:
«Как ты их работаешь?» — «Я могу всяких
сработать!» Владыка и говорит: «Сработай мне двенад-
цать человек: священника, дьякона, псаломщика, остав-
ших — певчих». Дал задатку пятьсот целковых.
Мастер сработал девять человек, на оставшие денег не
хватило, на три человека.
Жена его отправляется в церковь. Когда пошла из церк-
ви, священник догоняет: «Кто ты — какая госпожа или
простонародие?» — «Я такая-то, мастерова жена».—
«Нельзя ли с вами познакомиться?» — «Приходите в две-
надцать часов ночи!»
Дьякон догоняет, то ж: «Какого отродия?.. Как ты
живешь с ём?» — «Он распутного поведения у меня,
пьяница».— «Нельзя ли с вами познакомиться?» — «При-
ходите после полночи».
Псаломщик догнал в улице: «Нельзя ли к вам пожа-
ловать в гости?» — «Приходите часа в три после полночи».
Приходит домой, заявляет мужу: «Вот я троих еще
нашла статуев».
Муж уходит из дома. В полночь приходит священник
под окошко, стучится. Мастерова жена спрашивает:
«Кто такой?» — «Священник».— «Пожалуйте в ком-
нату». Заходит. Выпили по рюмочке. Муж в окошку сту-
чится. «Кто такой это?» — «Муж мой!» — «Куды жо я
112
441, ПОП РЖЕТ КАК ЖЕРЕБЕЦ
топере?» — «Снимай с себя платье, вставай в середку
статуем!» Муж в комнату заходит и рассердился на же-
ну: «Почему у тебя в комнате огонь?» — «Что-то я была
больна, огня задула».
Муж уходит из дома. Является точно так же дьякон,
стучит. «Кто такой стучится?» — «Дьякон».— «Пожа-
луйста в комнату». Выпили, угостились. Муж под окошко.
Дьякон: «Кто там?» — «Муж пришел!» — «Куда жо я
топере?» — «Снимай с себя платье, вставай к статуям!»
Точно так же и псаломщик приходит. Впускала она и
его в комнату. Муж под окошко. Псаломщик: «Куды жо
я топере?» — «Снимай с себя платье, вставай в середку
статуев!»
Муж входит с ножом, обыскивает везде; рассердился на
жену: «Почему у тебя опять огонь?» — «У меня зубы бо-
лят!» Муж рассердился на это, посылает жену ко владыке:
«Иди! Пущай владыка приезжает, принимают у меня ра-
боту! »
Жена отправилась, заявляла тако-ка она послушнику
его: «Доложьте владыке!» Приезжают. Принял его мастер
к себе в рабочую, сам ходит с ножом.
Владыка заходит и смотрит па эти статуи. Удивляет-
ся этому: «Что такое наработано? Какая личность! Этот же
священник служит в кафедральном соборе!» Смотрит на
дьякона: «Точно дьякон, в таком-то соборе служит! Этот
псаломщик мой, служит в кафедральном соборе!»
Мастер поближе подходит к псаломщику с ножом: «Ес-
ли, ваше преосвященство, что не угодно, то я могу сейчас
зарезать и другого сделать!» Точное испугу: священник —
в окошко, дьякон — в дверь, разбежалися! Мастер: «Дер-
жите, а то оставшиеся разбегутся!»
Владыка убедился: «Боже мой, что такое?!»
И уплатил владыка последние деньги. [Мастер ска-
зал]: «Я не причинен, что они убежали!»
В	441. ПОП РЖЕТ КАК ЖЕРЕБЕЦ
некотором селе жил-был поп, великий охотник
до молодых баб: как только увидит, бывало, в окне,
что мимо двора его идет молодка — сейчас высу-
нет голову и заржет по-жеребячьи. На том же селе жил
один мужик, у которого жена была оченно хороша собой.
ИЗ
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
И ходила она каждый день за водою мимо поповского
двора; а поп только усмотрит ее — сейчас высунет в окно
голову и заржет. Вот баба пришла домой и спрашивает у
мужика: «Муженек, скажи, пожалуй, отчего это: иду я за
водой мимо попова двора, а поп на всю улицу ржет по-
жеребячьи».— «Эх, дура баба! Это он тебя любить хочет.
А ты смотри, как пойдешь за водой и станет поп ржать по-
жеребячьи: иго-го! — ты ему и сама заржи тонким голо-
сом: иги-ги! Он к тебе сейчас выскочит и попросится но-
чевать с тобой; ты его и замани; -вот мы попа-то и обрабо-
таем: пусть не ржет по-жеребячьи».
Взяла баба ведра и пошла За водой. Поп увидел ее из
окошка и заржал на всю улицу: «Иго-го! Иго-го!» А баба
в ответ заржала: «Иги-ги, иги-ги». Поп надел подрясник,
выбежал из избы к бабег «Что, Марьюшка, нельзя ли то-
го...» — «Можно, батюшка! Вот муж сбирается в город на
ярманку, только лошадей нигде не добудет».— «Ты давно
бы сказала! Присылай его ко мне — я дам свою пару лоша-
дей и с повозкой: пусть себе едет». Воротилась баба домой
и говорит мужу: так и так, бери у попа лошадей.
Мужик сейчас собрался и прямо к попу. А поп давно
его ждет. «Сделайте милость, батюшка, дайте пару лоша-
дей на ярманку съездить».— «Изволь, изволь, свет!» Зап-
ряг мужик поповых лошадей в повозку, приехал домой и
говорит жене: «Ну, хозяйка, я выеду за деревню, постою
немножно, да и назад. Пусть поп приходит к тебе гулять,
а как я ворочусь да застучу в ворота, он испугается и станет
спрашивать, где бы спрятаться, ты и спрячь его в энтот сун-
дук, что с голанской сажей стоит; слышишь?» — «Ладно!»
Сел мужик в повозку и поехал за деревню. Поп уви-
дал и сейчас бросился к бабе: «Здравствуй, Марьюш-
ка!» — «Здравствуй, батюшка, тецерь нам своя воля —
погуляем! Садись-ка за стол да выпей водочки». Поп вы-
пил рюмку и не терпится ему: поскидал с себя рясу да
сапоги... Вдруг как застучат у ворот. Поп испугался и
спрашивает: «Кто это, Марьюшка, стучится?» — «Ах,
батюшка, ведь это мой муж домой приехал, кажись, что-то
позабыл».— «Куда мне-то, свет, спрятаться?» — «А вон
порожний сундук стоит в углу, полезай туда». Поп полез
в сундук и прямо попал в сажу; улегся там, еле дышит; баба
сейчас закрыла его крышкой и заперла на замок.
Вошел муж в избу. Жена и спрашивает: «Что воро-
тился?» — «Да позабыл захватить сундук с сажею; авось
114
441. ПОП РЖЕТ КАК ЖЕРЕБЕЦ
на ярманке-то купят. Пособи-ка на повозку снести».
Подняли они вдвоем сундук с попом и потащили из избы.
«Отчего он такой тяжелый,— говорит хозяин,— кажись,
совсем порожний, а тяжел?» А сам тащит-тащит да нарочно
об стенку или об дверь и стукнет. Поп катается в сундуке
и думает: «Ну, попал в добрый капкан». Втащили на по-
возку; мужик сел на сундук и поехал на поповых лошадях
в город; выехал на дорогу, как стал кнутом помахивать да
коней постегивать, помчались они во весь дух.
Вот едет ему навстречу барин и говорит лакею: «Поди,
останови этого мужика да спроси — куда так шибко го-
нит?» Лакей побежал и кричит: «Эй, мужичок, постой,
постой!» Мужик остановился. «Барин велел спросить, что
так шибко гонишь?» — «Да чертей ловлю, оттого шибко и
гоню».— «Что же, мужичок, поймал хоть одного?» — «Од-
ного-то поймал, а за другим гнался, а вот ты помешал. Те-
перь за ним не угонишься». Лакей рассказал про то барину:
так и так, одного черта мужик поймал. Барин сейчас к
мужику: «Покажи, братец, мне черта; я сроду их не виды-
вал».— «Дашь, барин, сто рублей — покажу».— «Хоро-
шо»,— сказал барин.
Взял мужик с барина сто рублей, открыл сундук и по-
казывает, а в сундуке сидит поп — весь избитый да выма-
занный сажею, с растрепанными патлами. «Ах, какой
страшный,— сказал барин,— как есть черт! Волосы длин-
ные, рожа черная, глазища так и вылупил». Потом мужик
запер своего черта и опять поскакал в город. Приехал на
площадь, где была ярманка, и остановился. «Что, мужик,
продаешь?» — спрашивают его. «Черта»,— отвечает он.
«А что просишь?» — «Тысячу рублей».— «А меньше
как?» — «Ничего меньше. Одно слово — тысячу рублей».
Тут собралось около мужика столько народу, что яблочку
упасть негде. Пришли двое богатых купцов, протолка-
лись кое-как к повозке. «Мужик, продай черта!» —
«Купите».— «Ну что цена будет?» — «Тысяча рублев, да
и то за одного черта без сундука, сундук-то мне нужен:
коли еще поймаю черта, чтоб было куда посадить».
Купцы сложились и дали ему тысячу. «Извольте полу-
чить!» — говорит мужик; открыл сундук. Поп как выско-
чит — да бежать! Прямо в толпу бросился, а народ как
шарахнется от него в разные стороны... Так поп и убежал.
«Экий черт! К эдакому коли попадешься, совсем пропа-
дешь!» — говорят купцы промеж себя. А мужик воротился
115
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
домой, отвел к попу лошадей. «Спасибо,— говорит,— ба-
тюшка, за повозку; славно торговал, тысячу рубликов
зашиб!»
После того баба его пошла за водой мимо попова двора,
увидала попа и ну ржать: «Иги-иги-иги!» — «Ну,— сказал
поп,— муж твой славно меня угигикал!»
С тех пор перестал поп ржать по-жеребячьи.
В	442. МОЛОДУХА И ПОП
идите, это в старину еще было дело, когда еще
верили попам. Сам ее муж выезжал на плотню,
где-нибудь зарабатывать денег, своего посеву мало
приходилось сеять, пришлось где-то прирабатывать. Ну, а
жена, как правило, у каждого жито, сколь они сеяли, выжи-
нала всегда. Ну, молодуха эта красивая очень была, а к то-
му беременная.
Черт его нес в какое-то время — этого долговолосика —
попа, заинтересовался он этой красавицей, на коленки
встал перед ней, подошел: «Ой, молодуха, какой тебя бог.
создал красавицей, но ты,— говорит,— какая несчастная,
мне даже тебя жалко». А тая глупая: «Почему это я,
батюшка, несчастная?» — «Дак ты,— говорит,— в поло-
жении».— «Ну дак а что же, не я одна в положении, на
этом свет стоит».— «Так это я согласен, на чем свет стоит.
Как ты думать, оставил, у него совесть-то была?» А та:
«Ну, в чем дело? Как?» — «Так у тебя же ребеночек-то без
пальчиков!» — «А как же, батюшка, нельзя ли испра-
вить?» — «Конечно, можно, уж для такой красавицы я
трудов не пожалею. Приходи, — говорит,— вечерком».—
«А за труды-то сколь?» — «Ну, сотни две яиц принесешь
да килограмма два-три масла».
Как он там направлял эти пальчики, бог их знат, это
никому не известно. Пришла она домой. Мужик приезжает.
Она его у порога встретила. Он только: «Здравствуй!» —
«Вон, гад, отцель!» — «В чем дело? Нюшка, как ты меня
ругаешь?» — «Как ты меня оставил, гад? Вернись сейчас
же отседова, чтоб тебя не было!» — «В чем дело? Ты мне
поясни...» — «Да как ты меня оставил?» — «Ну как... Дро-
ва есть, хлеб есть, сено».— «Я тебя спрашиваю, как ты ме-
ня оставил?» — «Да ты разъясни...» — «Как ты меня оста-
116
443. УМНАЯ ЖЕНА
вил? Ладно, батюшка шел с деревни, оглядел: у ребеночка
пальчиков-то не было. Дак вот, ни маслица теперь не проси,
ни яичек, батюшке снесла!» — «Ах ты,— думает,— дятел
долговолосый, видал, что он мне тут натворил! Что де-
лать? »
Удобрился, значит, весной, огород пашет. «Пойду же
я его»,— как-то отомстить надо за эти грехи, что он хо-
зяйке натворил.
Ладно, приходит: «Батюшка, давай я тебе вспашу на
своих конях».
Ну, вспахал ему да нарочно прихватил дерна, чтоб
этого попа занять в огороде подольше, чтоб он там проко-
пался: «Батюшка, у вас,— говорит,— бороны железны, у
меня комки в огороде, пожалуйста, дайте мне свою боронку
комки разбить».— «Там,— говорит,— выезжай, скажешь
матушке, она даст».
Ну, этот мазурик, что ж, приезжает, говорит: «Батюшка
велел вам дать».
Он борону велел, конечно, дать, а не что-нибудь. Ну, а
она-то говорит: «Он что там — ошалел, что ли, с ума со-
шел?» Кричит ему: «Ты что там выдурился?» — «Без раз-
говору, обе отдать!»
Так что ж, выходит, и дочку. [Он все] сделал, ну ладно.
Приходит [поп]. Она плачет: «Ну, мне старухе, уж лад-
но, грешна душа, но дочку-то ведь, гад! Вот так и так, ты ж
велел!» — «Так он бороны просил!»
Он к нему. А тот говорит: «Знаешь что, милый мой, я
согрешил, так хоть за дело тебе отомстил, а ты же, гад, и
яички взял и масло!»
Вот так он и несолоно хлебавши пошел от этого мужика.
Рассчитались они.
В	443. УМНАЯ ЖЕНА
некотором царстве, в некотором государстве
жил-был молодой купец. У него была жена
Аленушка, из бедных была, дочь сапожника, но
такая умница, такая разумница и красоты писаной. Вот
купец собрался в дальнюю страну, а жене наказывает:
«От дома далеко не уходи, а пуще всего себя береги».
Уехал купец, осталась жена одна в дому полной хозяй-
кой. От дома далеко не уходит, а пуще всего себя бережет.
Прошло пи мало, ни много времени — три года, как
117
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
муж отлучился. Стала она думать и гадать, долго ли ей
мужа ожидать. А купеческие сынки мимо Аленушкина до-
ма похаживают, на Аленушку поглядывают. «Аленуш-
ка,— говорят они,— муж твой от тебя отвернулся, ума-
разума рехнулся!»
Пошла Аленушка на базар, а один купец пристает к ней:
«Ах, душа Алена, жена мужняя, долго тебе мужа ждать —
нельзя ли к тебе ночевать?» Встречает его Аленушка вто-
рой раз, а он все с нее не спускает глаз. Встречает третий
раз, а он то же.
Идет Аленушка к попу, говорит ему на духу: «Как ни
пройду мимо купца, он ухмыляется, надо мной потешается.
«Долго,— говорит,— тебе мужа ждать, нельзя ли у тебя
ночевать?» Отвечает поп: «Ох, раба Аленушка, то грех
большой! Не согласишься ли ночевать со мной?» — Лад-
но,— говорит она,— подумаю».
Пошла Аленушка к архиерею: «Святой отец, ко мне
просится ночевать купец, поп говорит: «Грех большой, сог-
ласись лучше ночевать со мной!» — «Попутал их всех сата-
на, возьми лучше на ночь меня!» — «Ладно, архиерей, пу-
щу ночевать часов в пять. Приходи, закуски принеси».
Пошла Аленушка к попу и велела приходить в шесть
часов ему. От попа завернула к купцу. «Купчик-голубчик,
приходи ночевать, в семь часов буду ожидать».
Вот пять часов. Стучится архиерей. Впустила его Але-
нушка, закуску положила, винца налила, стала уго-
щать, гостя привечать.
Прошел час, стучится в дверь поп. «Батюшка,— гово-
рит Аленушка,— кажется, муж на дворе!» Архиерей ис-
пугался, стал по комнате метаться, куда бы убраться.
«Ты,— говорит Аленушка,— рясу-то с себя скидай да в
бочку полезай».
А бочка-то была из-под меда.
Полез архиерей с перепугу в бочку, а Аленушка и гово-
рит: «Ох, отец, неладно я придумала, полезай в сундук!»
Залез архиерей с перепугу в сундук. Она его и закрыла.
А в сундуке был пух.
Приходит поп. Аленушка попа привечает, угощает,
винцом поит. Прошел час, слышит поп стук. «Батюшка,—
говорит Аленушка,— никак, муж вернулся!»
Поп испугался, по комнате заметался, не знает, куда
бы ему убраться. «Ты,— говорит Аленушка,— рясу-то с
себя скидай да в бочку полезай!»
118
444. НЕЛЬЗЯ ХАЯТЬ
А в бочке варенье было.
Вот он с перепугу-то в бочку и сел. «Ох,— говорит
Аленушка,— неладно я удумала, полезай лучше в сун-
дук!»
Открыла она крышку, поп и полез туда. Аленушка сун-
дук закрыла, купца впустила.
Вот его она привечает, угощает, а сама все в окно смот-
рит. «Ох,— говорит,— никак, мой муженек поспевает, к во-
ротам подъезжает!» Купец испугался, по комнате заметал-
ся, не знает, куда ему спрятаться. А Аленушка говорит:
«Ты платье скидай да в бочку полезай!»
А в бочке был деготь.
Вот он с перепугу платье с себя снял, в бочку сел, а
Аленушка и говорит: «Ох, неладно я что-то удумала, поле-
зай-ка лучше в сундук!»
А там поп с архиереем сидят. Полез он в сундук.
Аленушка сундук на замок закрыла.
Сидят в сундуке архиерей, поп и купец, в пуху перева-
лялись, пыли наглотались. А Аленушка удумала: с работ-
ником взяла сундук, на телегу погрузила и в город повезла.
Встречает ее солдат: «Что, тетка, везешь?» — «Да вот чер-
тей, солдатик, везу. Повелись у меня черти в саду. Насилу
изловила!» — «Э, что черт, что поп, прибыль-то одна! Дай
ты мне их!» — «Ну что ж, бери!»
Взял солдат веревку, вынул их из сундука, на веревку
привязал и начал кнутом стегать. А они как черти — в пу-
ху, в меду, в дегте. Солдат их стегает да приговаривает:
«Вот тебе, черт, не ходи в чужой огород! Вот тебе, бес, не
ходи в чужой лес! Вот тебе, сатана, не ходи в чужие дома
никогда!»
Бил их, бил да всех в прорубь спустил.
Тут и басенка вся.
Кому басня, а мне гуся.
0	444. НЕЛЬЗЯ ХАЯТЬ
дин приход без священника все жил. Крестьяне
и выбрали мужичка пойти искать попа. Ну,
пошел мужичок, и попался ему навстречу
старичок. «Как тебя зовут, старичок?» — «Меня зовут Па-
хом».— «Так будь у нас попом!»
Ну, он и согласился.
119
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
Дом ему выстроили. Он из дому, конечно, выписал
жену и детей. Ну, дети работой у него занимались, хозяй-
ством. У церкви земли, покосу было много. Они заживали
да денежки наживали. Пахом нажил капитал большой.
Надо обедню служить; народу собралось много слушать
нового попа. Он обедню так служил: взял большую книгу,
кверху поднял: «Знаете ли, миряне, эту книгу?» —
«Не знаем»,— ответили ему. «Не знаете, так нечего и
сказывать». Второй раз и говорят: «Ну, ребята, как поп
сделает так, скажем, что знаем». Опять взял большую кни-
гу, кверху поднял: «Знаете ли, миряне, эту книгу?» —
«Знаем».— «Ну, а знаете, так нечего и сказывать».
Недовольны попом, что худо служит. Стали роптать
прихожане! Ну, третью обедню стал служить. Много
пришло прихожан: охота обедню слушать. Третью обедню
начал Пахом служить с решетом. Поднял решето кверху и
начал распевать: «Тут дыра и тут дыра! Тут дыра и тут
дыра! Тут дыра и тут дыра!» Потом и говорит: «Ну,
дьячок, запирай двери на крючок, будем всю неделю
служить!» Прихожане испугались, все из церкви и разбе-
жались: испугались, что долго.
Ну, прихожане и уговорились, что надо прошенье
подать архиерею, что поп худо служит. Архиерей отпи-
сал, что на такое-то время приеду на ревизию. Архиерей
приехал с певчими и с протодиаконом. Собралось прихо-
жан много. Архиерей заставил обедню служить отца Па-
хома. Архиерей пошел вместе слушать с певчими, с про-
тодиаконом, и мужички пошли слушать, как при архиерее
будет служить.
Начал обедню служить: «Преосвященнейший влады-
ко»,— возглас первый. «Служаху при сей церкви двенад-
цать лет и составил капитал двенадцать тысяч. Вам жерт-
вую шесть тысяч и протодиакону пятьсот рублей, певчим
триста рублей! Поехал мужик на мельницу, навалиша
большой воз, и смутишася кони его, и бысть глас с небесе:
прру». Певчие и подхватили: «Слава тебе, господи, слава
тебе!»
Архиерей вышел и говорит: «Миряне! Поп-от ничего
служит!» — «Это при вас хорошо, а без вас плохо».— «Нет,
пусть служит. Нельзя хаять!»
120
445. БЕЗГРАМОТНАЯ ДЕРЕВНЯ
Д	445. БЕЗГРАМОТНАЯ ДЕРЕВНЯ
еревня была безграмотна: поп безграмотный,
дьякон безграмотный, да и дьячок безграмотный,
а церковь была, приход, служили. Прознал архие-
рей, поехал любопытствовать. Приехал к попу на фатеру,
поп и побежал к дьякону: «Вот беда! Архиерей приехал;
как мы служить станем?» А дьякон сказал: «А как-
нибудь, сваракбсим как-нибудь». Поп скажо: «Ты тоё пой,
что я буду». Дьячок скажо: «Мне уж надо свое петь на
крылосе, не с вами». Поп скажо: «Что знаешь, то и валяй».
Затем обедню зазвонили, поп и запоходил к обедне, ар-
хиерею и говорит: «Владыка, благослови».— «Бог тебя
благословит, поди, служи!»
Поп пришел в церковь, одел ризу, затем архиерей
идет. Архиерей пришел, в алтарь встал: «Ну, починай,
служи».
Поп и запел — голос громкий:
О-о-о! Из-за острова Кёльястрова
Выбегала лодочка осиновая,
Нос-корма раскрошонные,
На середке гребцы-молодцы,
Тура-мара и пара.
Дьякон тоже запел:
О-о-о! Из-за острова Кельястрова
Выбегала лодочка осиновая (и пр. до конца).
А дьячок на крылосе:
Вдоль по травке, да вдоль по муравке,
По лазуревым цветочкам...
Архиерей вышел да рукой махнул: «Служите, как
служили!»
Да и уехал прочь.
446. СОЛДАТ-ПСАЛОМЩИК
старинные годы жили-были — по 25 лет служи-
ли. Бедного брали. Богатые откупались. Отслу-
жишь 25 лет, идешь на родину и не знаешь: жив
ли кто или померли. Тогда железных дорог не было. День
идешь, другой, третий, месяц и другой идешь, и третий...
На службе солдат приучали чистоту соблюдать.
121
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
Вот идет солдат со службы. Куда ни кинь — кругом
грязь, топили по-черному. Смотрит солдат, где бы перено-
чевать? Видит — дом приветливый. Он идет. И угодил к
попу. Открыла дверь попадья и говорит: «Здравствуй,
солдатик!» — «Здравия желаю! Можно ли переноче-
вать?» — «Можно, свет». Солдатик вошел: «Как бы у вас
побриться?»
Служанка подала мыльницу. Он причесался. Солдат-
то он был вымуштрованный, выщелоченный, хрдит по
комнате — топ, топ, топ...
Видит — на столе книга. Берет. Открывает книгу и го-
ворит: «Горе вам, живущим на земле!» А говорит-то
нараспев, голос-то такой, что хоть на клиросе пой. Попадья
и говорит про себя: «Вот кого бы взять в зятья-то». И реши-
ла доложить своему попу. Дескать, и дочь-то надо куда-то
девать, да и зять-то голосистый. А чтоб у солдата деньги
были, решила взять его в псаломщики, а прежнего псалом-
щика уволить.
Берет солдат другую книгу и тоже нараспев: «Горе вам,
вавилоняне!»
Приезжает поп. Попадья к нему: «Бать, у нас солда-
тик... А уж какой хороший! Грамотный. Вот бы его в зятья,
в псаломщики бы его — и все бы наше было. А то этот
псаломщик и деньги берет, да и петь не может — ничего не
поймешь!»
Ну, ясное дело, сила в бабе. Поставили самовар, винца,
и солдатику: «С дороги шли. Пожалте с нами откушать!»
Сел. Выпили, и солдатику: «Где служили?» — «В 39-м
полку».— «Куда идете?» — «На родину».— «А кто у вас
там?» — «Ничего не знаю — где сестра, где кто».— «Вам,
верно, все одно, где бы ни пришлось теперь служить?» —
«Да, конечно. Но на родине можно определиться через
товарищей».
Еще по стаканчику раскололи. И опять: «Слушай».—
«Да?» — «Мы хотим сделать тебе предложение. В зятьки
к нам». Солдат в тупике: «Я... как сказать... было бы в уго-
ду вам».
Вот выводят ее — кровь с молоком, то, се... Она говорит:
«Нравится». А ведь все в поповых руках. Тут же ночью
обвенчали, с певчими даже.
Наутро к попу является мужичок, дом он строит, освя-
тить надо. Приехал мужик с вином, конечно: «Водосвятие,
батюшка, отслужите мне».
122
447. ПОХОРОНЫ КОЗЛА
До солдата у попа был псаломщик Самсон. Ну, так дали
ему увольнение. И служить довелось солдату. Сгреб сол-
дат все, что было на свадьбе, в охапку, сели и поехали.
Приехали. Мужик говорит: «Несколько закусим, что
ли?» Угостились, выпили. «Ну, давайте начинать»,—
говорит поп. И начал: «Миром господу помолимся!» Солдат
крякнул. Поп и говорит мужику: «Смотри, голос какой у
зятька-то!»
А солдат пообождал, пообождал, да еще раз крякнул.
Не знает, как начинать-то. Поп говорит: «Ну, начинай, а
голос-то мы твой знаем!»
Делать нечего. Солдатик запел быстро, быстро:
Сухопарая, поджарая моя,
Хвост поджала, побежала от меня!
Поп не растерялся. Делать нечего, и подхватил:
Ай виндерь, виндерь, калинка моя,
В саду ягода малинка моя!
После службы мужик и говорит попу: «Сроду такой
закатистой службы не видал!»
По дороге поп и говорит солдату: «Зять, какую ты
чертовщину спорол?» — «Да ведь я ничего не знаю!»
Когда приехали домой, поп и сообщает попадье: «Что
же ты набрехала? Зять-то наш ничего не знает». А по-
падья: «Учи!»
Что же? И выучил!
447. ПОХОРОНЫ КОЗЛА
Жйл старик со старухой; не было у них ни
одного детища, только и был, что козел;
тут все и животы!.. Старик никакого мастер-
ства не знал, плел одни лапти — только тем и питался.
Привык козел к старику: бывало, куда старик ни пойдет
из дому, козел бежит за ним из дому.
Вот однажды случилось старику идти в лес за лыком,
и козел за ним побежал. Пришли в лес; старик начал
лыки драть, а козел бродит там и сям да траву щиплет;
щипал-щипал да вдруг передними ногами и провалился
в рыхлую землю, зачал рыться и вырыл оттедова котелок с
золотом. Видит старик, что козел гребет землю, подошел к
нему — и увидел золото; несказанно возрадовался, по-
123
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
бросал свои лыки, подобрал деньги и домой. Рассказал
старухе обо всем. «Ну, старик,— говорит старуха,— это
нам бог дал такой клад на старость за то, что столько лет
с тобой потрудились в бедности. А теперь поживем в свое
удовольствие».— «Нет, старуха,— отвечал ей старик,—
эти деньги нашлись не нашим счастьем, а козловьим, те-
перича надо нам жалеть и беречь козла пуще себя». С тех
пор зачали они жалеть и беречь козла пуще себя, зачали
за ним ухаживать, да и сами-то поправились — лучше
быть нельзя! Старик позабыл, как и лапти-то плетут; живут
себе — поживают, никакого горя не знают.
Вот через некоторое время козел захворал и издох.
Стал старик советоваться со старухою, что делать: «Коли
выбросить козла собакам, так нам за это будет перед бо-
гом и людьми грешно, потому что все счастие наше мы че-
рез козла получили. А лучше пойду я к попу и попрошу его
похоронить козла по-христиански, как и других покойни-
ков хоронят». Собрался старик, пришел к попу и кла-
няется: «Здравствуй, батюшко!» — «Здорово, свет! Что
скажешь?» — А вот, батюшка, пришел к твоей милости
с просьбою; у меня на дому случилось большое несчастье —
козел помер. Пришел звать тебя на похороны».
Как услышал поп такие речи, крепко рассердился,
схватил старика за бороду и ну таскать по избе: «Ах ты,
окаянный, что выдумал, вонючего козла хоронить!» — «Да
вить этот козел, батюшка, был совсем-таки православ-
ный; он отказал тебе двести рублей».— «Послушай, ста-
рый хрен,— сказал поп,— я тебя не за то бью, что зовешь
козла хоронить, а зачем ты по сю пору не дал мне знать о
его кончине; может, он у тебя уж давно помер».
Взял поп с мужика двести рублей и говорит: «Ну, сту-
пай же скорее к отцу-дьякону, скажи, чтоб приготовлял-
ся: сейчас пойдем козла хоронить». Приходит старик к
дьякону и просит: «Потрудись, отец-дьякон, приходи ко
мне в дом на вынос!» — «А кто у тебя помер?» — «Да
вы знавали моего козла, он-то и помер!» Как начал дьякон
хлестать его с уха на ухо! «Не бей меня, отец-дьякон,—
говорит старик,— ведь козел-то был, почитай, совсем пра-
вославный; как умирал — тебе сто рублей отказал за погре-
бение».— «Эка ты стар да глуп,— сказал дьякон,—
что же ты давно не известил меня о его преславной кон-
чине; ступай скорей к дьячку; пущай прозвонит по козло-
вой душе!»
124
448. НАХОДЧИВЫЙ РАБОТНИК
Прибегает старик к дьячку и просит: «Ступай, прозво-
ни по козловой душе». И дьячок рассердился, начал
старика за бороду трепать. Старик кричит: «Отпусти,
пожалуй! Вить козел-то был православный, он тебе за
похороны пятьдесят рублей отказал».— «Что же ты до этих
пор копаешься, надобно было пораньше сказать мне;
следовало бы давно прозвонить!» Тотчас бросился дьячок
на колокольню и начал валять во все колокола.
Пришли к старику поп и дьякон и стали похороны отправ-
лять; положили козла во гроб, отнесли на кладбище и зако-
пали в могилу.
Вот стали про то дело говорить промеж себя прихожа-
не, и дошло до архиерея, что поп-де козла похоронил по-
христиански. Потребовал архиерей к себе на расправу
старика с попом: «Как вы смели похоронить козла? Ах вы,
безбожники!» — «Да вить этот козел,— говорит старик,—
совсем был не такой, как другие козлы — он перед смертью
отказал вашему преосвященству тысячу рублей!» —
«Эка ты, глупый старик, я не за то сужу тебя, что козла
похоронил, а зачем ты его заживо маслом не соборовал!..»
Взял тысячу и отпустил старика и попа по домам.
448. НАХОДЧИВЫЙ РАБОТНИК
Л  ил-был поп. Он был толстый-претолстый.
Л ... И.. HL И был у него работник Иван. Напарила
как-то попадья паренок. Поп объелся, и в жи-
воте у него закрутило. Он говорит: «Ванька, а Ванька,
беги к фельшару, пущай он тебе лекарство даст».
Побежал Ванька. «Господин фелыпар, дайте батюшке
лекарство!» Тот спрашивает: «А какое? Пусть он тебе мочи
даст, чтобы знать, какое ему лекарство дать».
Побежал работник обратно. Взял поп бутылку и нафу-
рил туда. «Беги скорее»,— говорит работнику.
Иван побежал, споткнулся и упал, да и разбил бу-
тылку. Работник был находчивый. У попа коров было мно-
го. Начинали они в то время телиться. Побудил Иван одну
корову, подставил под нее бутылку да быстрей с бутылкой
к фельшару. Фелыпар посмотрел: «Какое такое лекарство?
Через час-другой поп отелится!»
Поп как узнал, с лица изменился: «О-о, упаси госпо-
125
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
ди! Запрягай, Ванька, коня, задай ему овса на дорогу,
бери пятьсот рублей, да поехали к фельшару!»
Вот едут они, едут. А конь бежал, бежал да и встал.
А работник и говорит: «Батька, конь не идет!» Поп
ему: «Да ты погоняй!» — «Не идет, батюшка, — отвечает
тот,— волков, наверное, много. Полай, батюшка, волки со-
бачьего лая боятся». Поп: «Гав-гав!»
А конь-то все равно не идет. Пошел Иван смотреть.
Видит — человек лежит — замерз. Сапоги на нем хорошие,
яловые, да только к ногам примерзли. Иван недолго думал,
отрубил ноги вместе с сапогами, да и спрятал в сани. Едут
они дальше. Видят — дом стоит старый, пятистенный.
Поп говорит: «Тут и заночуем».
Попросил Иван, и пустили их переночевать. Хозяева
попа угощают, в лучшую горницу ведут. «Давай, ба-
тюшка, ужинать», — говорит старуха. А попу не до еды,
выпил вина. «Я в сенях лягу»,— говорит.
Уснул поп, а работник не спит. Слышит, хозяева на
печи шепчутся: «Матрена, сходи посмотри корову, может,
отелилась».
Старуха пошла в хлев, а там уже теленок лежит. Взяла
она теленка и положила возле попа.
Вот хозяева уснули, а работник встал, вытряс ноги из
сапог, тоже их возле попа положил. А потом будит попа
и говорит: «Батюшка, батюшка, вставай! Ты уже отелился!
Вот ведь теленок лежит!» Поп испугался. «Господи, я же
ничего не слышал!» Ванька ему: «Едь, поп, обратно и жди
меня на дороге, возле леса».
Поп и уехал. А Иван будит хозяев: «Хозяева, а те-
ленок-то ваш попа съел! Вон одни сапоги остались». Хозяе-
ва перепугались, а работник им грозит: «Я сейчас к
приставу цли к уряднику пойду!» Те его умоляют: «Ты уж
не говори!» А работник им: «Давайте пятьсот рублей».
Наскребли они ему пятьсот рублей и откупились.
А поп ждет его и говорит: «Да что так долго?» Работ-
ник опять врать начинает: «Говорю я им, зарежьте телен-
ка. А хозяйка мне: «Как можно святую кровь проли-
вать, у него же лысинка, как у попа!» Дал я им свои пятьсот
рублей. Они оставили теленка». Поп вернул ему пятьсот
рублей: «Только молчи, никому не говори!»
Едут до дому. Поп задумался. А Иван свою думу думает.
Вот работник и спрашивает: «Что же мы матушке-то
скажем?» — «Скажем, что исповедоваться ездили»,— от-
126
449. БРЮХАТЫЙ ПОП
вечает поп. А работник свое: «Как же я врать-то буду, ког-
да я в работники подряжался, матушка с меня клятву взя-
ла, что я перед святой иконой всегда буду правду гово-
рить». Поп дал ему опять пятьсот рублей: «Только мол-
чи!»
Иван деньги взял, а сам свое: «Не могу я матушке врать,
уйду я лучше от вас, только ты мне расчет дай за четыре
года да того Савраску, что я выкормил».
Попу делать нечего. Отдал он деньги, да Савраску, да
еще тулуп овчинный в придачу.
Работник и уехал.
Б	449. БРЮХАТЫЙ ПОП
ыл у нас, ну, скажем, как вы больше знакомы,—
в Шуньге — жадный поп. Уж, знаете, по-кресть-
янски любят брюхо набить. А он так по-поповски.
И то все дивовали. Кто к нему придет, корочки не даст,
а сам за щеку прячет.
Ну вот. Праздновали в Шуньге. Он и пошел с крестом.
(Это так у нас попы ходят.) Придет, лошадьим хвостом
побрызжет — и гони ему чо-ле.
Ну, он куда придет: «Бла-а-гослови, бог! (А хорош ли
пирог?)» Все сам на стол заглядывает, помашет хвостом
со святой водичкой. Кому в глаз, кому в лоб. А сам ногою
топ-топ. К столу, значит, ближе. «Православные, живите
дру-у-жно! (А к киселю молока нужно.)» — «Во имя отца
и сына и святого духа! (А в рыбнике запеклась муха.)» —
«Бойтеся греха и ада-а-а! (Покормить попа надо.)»
Да и насядет. Только скулы потрескивают. Рыбник,
дак с костями, кисель с блюда слизом. Нажрется, дак
пузо вздует. Ряса торчком стоит. «Мир дому сему, отныне
и до века-а! (Накормили человека.)»
Да в нову избу.
Ходил это он до вечера. Нажрался зело, к душе под-
везло. Он за брюхо схватился. Глаза закативши. А сам
рукавом машет: «Нет бога святе-ей! (Запрягайте лоша-
дей.) »
Его на дровни. Свалили и повезли. У нас каки дороги...
короста. Его и подпрыгивает. «Ох-ох-ох! Помогите, роди-
мые! Помираю!»
127
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
А у него брюхо вспучило, ну не хуже как у тяжелой
бабы.
А уж мать-попадья у тына стоит: «Что с тобой, батюш-
ка?» — «Обрюхател, матушка».— «Ох-ох-ох! Нать за
бабкой Маланьей бежать, обабит».
Бабка Маланья пришла попа направлять: «Здравствуй,
батюшко, обрюхател?» — «Обрюхател. Не направишь ли?»
Она его и так и сяк и в бане парила. «Ничо,— гово-
рит,— веретешкой не поможет, рожать будешь». Тут поп
завыл: «Куда я рожать?! Засмеют! Прогонят! Архиерей в
синоде судить будет!» — «Нать потиху, из села долой».—
«Куды-ы я пойду?»
Ну, ночь пала. У попа воют. Собрала ему попадья шане-
жек да еще и говорит: «Иди, батюшка, из села. Сраму
примешь».
Он и пойди. Идет да на брюхо косится. Шел это он
леском-лединой. Лежит человек убитый. Он и: «Господи,
помилуй и помоги-и! (А на нем хороши сапоги.)» Да
давай с мертвяка сапоги тащить. А тот уж заколел. Сапоги
нейдут. Поп взял да сапоги те с ногами отрезал. В сумку
склал, дале идет.
Ну, уж время на полночь. Стоит изба. Он и попросись
ночевать.
Его запустили, он и лег на печь, сапоги под голову.
И заспал.
А у хозяев тех корова тельна была. Да в ту ночь отели-
лась. Они и взяли теленочка, чтоб не замерз, на печь покла-
ли. Подле попа. Он ночью проснись — меж ногами мокро.
Хтось помыкивает. «Свят, свят, свят, да я родил!»
От сраму скорей с печи да вон из избы. И котомку
призабыл, и сапоги те!
Утресь хозяева выстали: «Иди, батюшка, щей хле-
бать». Ответу нет. Они на печь полезли, а там два сапога
с ногами! Они и вопят: «Беда, наш теленок попа съел!»
Созвали деревню да того теленка и порешили. А ноги
с сапогами зарыли, ведь батюшкины, священнейшего!
А тот поп и сейчас ходит. Может, брюхо-то сбавил.
128
450. ХИТРЫЙ МУЖИК
В	450. ХИТРЫЙ МУЖИК
одной деревне жил бедный мужик; дожил он
до того, что у него только и осталась одна
овечка да две тыквы.
Лежит он однажды на печи и думает: «Нет у меня ни
хлеба, ни муки, продать разве овечку?» Слез с печки,
оделся, привязал овечку на веревку и повел ее на рынок
продавать.
Идет он мимо своей церкви; попадается ему навстречу
поп и спрашивает: «Куда повел овечку?» — «Продавать,
батюшка».— «Продай мне?» — «Купи».— «А что про-
сишь?» — «Пятьдесят рублей».— «Что очень дорого?» —
«Да ведь, батюшка, овечка-то не простая: с десятком
волков одна справится».— «Ну, хорошо!»
Отдал поп мужику деньги и повел овечку домой. Вдруг
овца увидела двух волков, забегала, зарвалась, веревочка и
сорвалась, а волки схватили ее и съели. Поп потужил,
поохал, да и говорит: «Кабы веревочка не порвалась, так
бы овечка волкам не поддалась!»
Пришел домой и говорит попадье: «Ну, матка, я овечку
купил!» — «Ну, хорошо. А много ли дал?» — «Пятьдесят
рублей».— «Что больно дорого?» — «Да овечка-то не
простая: с десятком волков одна справится».— «Ладно,
мы ее на охоту будем отпускать, она нам волков надавит,
а я тебе волчьих шуб нашью». — «Да у меня беда слу-
чилась».— «Какая?» — «А когда я вел овечку-то, она уви-
дала двух волков, хотела на них броситься, а веревочка-то
и сорвалась, она им и поддалась, волки ее и съели...» —
«Ох, ох, батюшка!..»
Поохали, поохали, да делать было нечего.
А мужик, получивши деньги за овечку, накупил муки
и напек хлебов, сел на лавку и думает: «Теперь у меня
хлеб есть, только соли нет. Пойду-ка я срежу две тыквы,
продам их да и куплю себе соли».
Срезал две тыквы, положил в корзину и пошел прода-
вать. Идет мимо церкви, ему навстречу опять поп попадает-
ся и спрашивает: «Куда, мужичок, пошел?» — «В го-
род».— «Зачем?» — «Жеребячьи яйца продавать».—«Про-
дай мне».— «Купи».— «Сколько просишь?» — «Десять
рублей».— «Что дорого?» — «Да жеребята-то высидятся
какие!» — «А ты научи меня, как их высидеть-то».—
129
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
«А как придешь домой, положи яйца в пестерь и сядь на
них — через месяц они у тебя и вылупятся».
Отдал поп мужику деньги, взял тыквы и пошел домой.
Приходит домой и рассказывает попадье, как он купил
жеребячьи яйца и что с ними нужно делать, чтобы выси-
деть жеребят. Попадья дала ему пестерь и велела поставить
на полати. Вот поп сел; сидит день, сидит два, сидит и
неделю, с пестеря не сходит и думает: «Вот скоро у меня
жеребята вылупятся».
Случилось, что в это время у барина родился сын, и
посылает барин своего кучера к попу, чтобы тот пришел
и дал младенцу имя. Приходит кучер к попу и спраши-
вает у попадьи: «Где батюшка?» — «А на что тебе?» —
«У барина сын родился, так надо ему дать имя».—
«Он на полатях сидит на яйцах». Кучер подошел к полатям
и говорит: «Батюшка! У нашего барина родился сын,
так иди дай ему имя».— «Не пойду!» —отвечал поп
сердито. «Пожалуйста, батюшка!» — «Я сказал тебе: не
пойду, так и не пойду! Мне из-за вашего барина не лишать-
ся же жеребят».
Так и не пошел поп к барину.
Приходит кучер к барину и говорит, что поп не идет.
Тогда барин взял плеть и пошел сам. Приходит к попу и
говорит: «Батюшка! Дай моему сыну имя!» — «Я сказал
вам, что не пойду»,— отвечал поп. «Пожалуйста, ба-
тюшка!» — «Убирайся ты к черту и с твоим сыном!» —
закричал поп. Тут барин и давай его хлестать плетью. Поп
долго вертелся и ежился, наконец стало ему невтерпеж,
соскочил с полатей, схватил свой пестерь и, держа его
так, как сидел на нем, бросился бежать в поле, а барин
с плетью за ним.
Прибежал поп к огороду, а в этом месте подле огорода
была навалена куча хворосту, по которым сидели два
зайца. И хотел поп перелезть через огород, да задел
пестерем за кол; пестерь остался на коле, а поп упал на
хворост. Зайцы испугались и выскочили, а поп думал,
что это его жеребята, и погнался за ними. Бежит за ними и
кричит: «И-го-го-го! Жеребятки, я ваша матка!»
Зайцы убежали в лес; поп долго бегал по лесу, не мог
найти своих жеребяток и воротился домой с пустыми
руками.
130
451. КАКОВ Я
В	451. КАКОВ Я
некотором царстве, в некотором государстве
жил-был мужик, такой плутоватый, что боже
упаси! Стибрил где-то сотню рублей и убежал из
своей деревни. Шел-шел и выпросился переночевать у по-
па: «Ступай,— говорит поп,— ты у нас места не проле-
жишь». Пришел мужик, разделся и лег на лавке. Взду-
малось ему пересчитать деньги, вынул и давай считать.
Поп увидал, что мужик считает деньги — а на это они
чутки,— и думает: «Ишь, ходит оборванцем, а денег какая
пропасть. Дай-ко напою его пьяным да и оберу». Вот поп
немного погодя подошел к мужику и говорит: «Пойдем,
свет, к нам ужинать». Мужик- обрадовался: «Спасибо,
батюшка!» Сели ужинать; поп поставил вина и давай ему
наливать: так поштует — просто отдыха не дает. Му-
жик напился пьян и свалился на пол, поп сейчас вытащил
у него из кармана деньги, припрятал к себе, а мужика уло-
жил на лавку.
Наутро проспался мужи, глядь, а в кармане пусто;
смекнул, в чем дело, да что возьмешь: коли просить на
попа — так станут спрашивать: откуда деньги взял и сам
откуль пришел; еще беды наживешь. Так мужик и ушел,
таскался кое-где месяц, другой и третий, а там и думает
себе: «Чай, поп теперь меня позабыл; оденусь-ка так, что-
бы не признал меня, да пойду к нему за старое отпла-
тить». Пришел к попу в избу; а попа на ту пору дома не
случилось, одна попадья сидела. «Пусти, матушка, перено-
чевать к себе».— «Пожалуй, иди». Он вошел в избу и усел-
ся на лавке. «Как зовут, свет? Откуда идешь?» —«Ка-
кофием, матушка; иду издалеча на богомолье».
На столе у попа лежала книга. Вот мужик взял, пере-
ворачивает листы да губами бормочет, будто читает, а
потом как заплачет. Попадья и спрашивает: «О чем,
свет, плачешь?» — «Как мне не плакать? В Святом-то пи-
сании писано, что кому за какие грехи будет, а мы, греш-
ные, столько творим нечестивого, что не ведаю, матушка,
как еще бог грехи-то терпит!» — «А ты, свет, научен
грамоте?» — «Как же, матушка, насчет этого дела я не
обижен от бога».— «А петь по-дьячковски умеешь?» —
«Умею, матушка, умею. С малых лет учился: весь цер-
ковный устав знаю».— «А у нас, свет, дьячка нету, уехал
отца хоронить; не поможешь ли батьке завтра обедню
131
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
отслужить?» — «Хорошо, матушка! Отчего не помочь?»
Приехал поп, попадья ему все рассказала. Поп тому и
рад, угостил мужика как можно лучше. Наутро пришел с
мужиком в церковь и начал служить обедню. Только
мужик стоит на крылосе и молчит себе. Поп закричал на
него: «Что же ты стоишь молча, а не поешь?» А мужик
ему: «Пожалуй, я и сяду, коли стоять не велишь». И сел...
Поп опять кричит: «Что же ты сидишь, а не поешь?» — «По-
жалуй, я и лягу». И развалился на полу. Поп подошел и вы-
курил его из церкви, а сам остался обедню доканчивать.
Мужик пришел к попу на двор. Попадья спрашивает:
«Что, отслужили обедню?» — «Отслужили, матушка!» —
«А где же батька?» — «Он в церкви остался: надо хоро-
нить покойника. А меня послал к тебе взять новый тулуп,
сукном крытый, да бобровую шапку, идти далеко, дак он
хочет потеплей одеться». Попадья пошла за тулупом и
шапкою. А мужик зашел в избу, снял свою шапку, [...]
в нее и положил на лавку, а сам взял поповский тулуп с
бобровою шапкою и драла.
Поп отслужил обедню и приходит домой. Попадья уви-
дала, что он в старом тулупе, и спрашивает: «Где ж
новый тулуп-то?» — «Какой?» Ну тут рассказали друг
дружке про мужика и узнали, что мужик-то их обманул.
Поп сгоряча схватил шапку, надел на голову и побежал по
деревне искать мужика, а из шапки так и плывет по ро-
же: весь обгадился. Подбежал к одной избе и спрашивает
хозяина: «Не видал ли Какофья?» — «Вижу, батюшка, ка-
ков ты! Хорош!» Кого ни спросит — все ему одно отве-
чают. «Какие дураки,— говорит поп,— им одно толкуешь,
а они тебе другое!»
Бегал, бегал, всю деревню обегал, а толку не добился.
«Ну,— думает,— что с воза упало, то пропало»...
Тем сказка и кончилась.
452. ЖАДНЫЙ ПОП
ил-был поп, имел большой приход, а был
такой жадный, что великим постом за ис-
поведь меньше гривенника ни с кого не брал;
если кто не принесет гривенника, того и на исповедь не пус-
тит, а зачнет страмить: «Экая ты рогатая скотина! За целый
132
452. ЖАДНЫЙ ПОП
год не мог набрать гривенника, чтоб духовному отцу за испо-
ведь дать, ведь он за вас, окаянных, богу молится».
Вот один раз пришел к этому попу на исповедь
солдат и кладет ему на столик всего медный пятак. Поп
просто взбесился: «Послушай, проклятый,— говорит
ему,— откуда ты это выдумал принести духовному отцу
медный пятак? Смеешься, что ли?» — «Помилуй, батюшка,
где я больше возьму? Что есть, то и даю!» — «По б... да
по кабакам носить небось есть деньги, а духовному отцу
одни грехи тащишь! Ты про эдакий случай хоть украдь
что да продай, а священнику принеси, что подобает;
заодно уж перед ним покаешься и в том, что своровал;
так он все тебе грехи отпустит». И прогнал от себя поп этого
солдата без исповеди. «И не приходи ко мне без гривен-
ника».
Солдат пошел прочь и думает: «Что мне с попом де-
лать?» Глядит, а около крылоса стоит поповская палка,
а на палке висит бобровая шапка. «Дай-ка,— говорит сам
себе,— попробую эту шапку утащить». Унес шапку и по-
тихоньку вышел из церкви да прямо в кабак; сут солдат
продал ее за двадцать рублей, припрятал деньги в карман,
а гривенник отложил для попа. Воротился в церковь и
опять к попу. «Ну, что, принес гривенник?» — спросил
поп. «Принес, батюшка».— «А где взял, свет?» — «Гре-
шен, батюшка, украл шапку да продал за гривенник». Поп
взял этот гривенник и говорит: «Ну, бог тебя простит, и я
тебя прощаю и разрешаю».
Солдат ушел, а поп, покончивши исповедовать своих
прихожан, стал служить вечерню; отслужил и стал домой
собираться. Бросился к крылосу взять свою шапку, а
шапки-то нету: так простоволосый и домой пришел. При-
шел и сейчас послал за солдатом. Солдат спрашивает:
«Что угодно, батюшка?» — «Ну, скажи, свет, по правде,
ты мою шапку украл?» — «Не знаю, батюшка, вашу ли
украл я шапку, а только такие шапки одни попы носят,
больше никто не носит».— «А из которого места ты ее
стащил?» — «Да в вашей церкви висела она на поповской
палке у самого крылоса».— «Ах ты, сукин сын, такой-ся-
кой! Как смел ты уворовать шапку у своего духовного отца?
Ведь это смертный грех!» — «Да вы, батюшка, сами меня
от этого греха разрешили и простили».
133
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
Ж 453. ПОП-ВОРОЖЕЙКА
ил-был поп, по прозванию Жаворонок;
а при нем дьячок находился; оба горькие
пьяницы. Овдовел и поп, овдовел и дьячок, и
начали еще больше прежнего пить горькую. Пропили
сначала дьячково имение, а после промотали и батьково.
Не на что стало опохмелиться. Говорит поп дьячку:
«Возьми, свет, с крылоса церковные книги; заложим в
кабак, а после, как поправимся,— назад выкупим».
Дьячок сейчас сграбастал книги, заложил в кабак и кутнул
с попом на славу. Наутро голова трещит, надо бы опохме-
литься — да опять не на что! Как быть? Откуда достать?
«Погоди, свет,— говорит поп,— что ни будет, а я свои ризы
заложу, дак еще с тобой погуляем». Заложили ризы и
тут же пропили с дьячком все деньги.
Вот так-то они в две недели все церковные вещи обра-
ботали; все в кабак пошло.
Приходит воскресенье, а попу и обедни отслужить
нельзя: нет ни одной книги, ни одной ризы — не во что
и одеться. «Что нам делать, дьяче?» — «Не знаю, батюшка.
Что вам угодно, то и делайте; ведь с вас, не с меня спро-
сят».— «Ну, я вот больным скажусь; пускай люди знают,
что оттого обедни нет, что поп заболел».
Прошло одно воскресенье, и другое, и третье, а до
церкви все не звонят. Люди поговаривают: «Батько крепко
болен. Нельзя же нам быть без службы божией, станем
просить себе другого попа». Услыхал про то поп: «Ну,—
думает,— это дело неладно. Еще, черт возьми, коли наедет
иной священник да увидит, что у нас в церкви дочиста
обработано, так мне за это достанется; неровен час — и в
Сибирь угодишь. Надо выдумывать, как бы поправиться».
Призывает поп дьячка: «Что, свет, дело-то наше плохо.
Умели мы гулять, надо суметь и поправиться». Дья-
чок в ответ: «Мое дело сторона, я ничего не ведаю, что хоти-
те, то и делайте».— «Да ты слушай, что я стану сказы-
вать».— «Сказывайте, батюшка».— «Вот что, дьяче. Ты
ступай воровать, а я буду ворожить. Коли что украдешь —
мне прямо и сказывай, где спрячешь, а я буду отгады-
вать. Вот мы и поправимся».— «Ну, хорошо».
На их счастье, в ту же ночь гнали через село гурт
быков; дьячок отшиб одну пару и загнал в лес; прихо-
дит к попу: «Ну, батюшка, я пару быков украл».— «Куда
134
453. ПОП-ВОРОЖЕЙКА
ж девал?» — «А вот за селом в лесу к сосне привязаны».—
«Ладно, свет. Завтра, когда станут быков искать, посылай
ко мне ворожить».
Утром рано хватился купеческий приказчик быков,
ходит по селу, везде ищет — нет нигде. «Что ты
ищешь?» — спрашивает его дьячок. «Да беда приключи-
лась: нынешней ночью пропала из гурта пара лучших
быков. Не могу отыскать».— «Эх, почтенный! Да вы
ступайте к нашему попу; он сейчас выворожит и вашему
горю поможет. Хоть он теперь болен, ну, да коли вы получ-
ше заплатите, так ничего,— авось для вас потрудится.
Он старик добрый».— «Да я сотни рублей не пожалею,
только бы пропажа нашлась».
Пошел приказчик к попу. «Здравствуй, батюшка!» —
«Здравствуй, свет! Что скажешь?» — «Я к вашей милости.
Потрудитесь, батюшка, пособите моему горю».— «Какому,
свет?» — «Пропала у меня пара быков, так поворожи-
те».— «Ах, свет! Я теперича слаб, хвор, не знаю, что и де-
лать-то?» — «Сделайте милость! Вот вам, батюшка, за тру-
ды сто рублев».— «Ну, так и быть. Становись, свет, перед
образом на колени да молись богу: авось откроет». Купе-
ческий приказчик встал перед образом на колени и давай
лбом поклоны бить, а поп взял старую книгу, книгу читает,
а сам вздыхает. Битый час читал, приказчик аж вспотел.
«Ну, свет,— говорит поп,— пропажа твоя нашлася, открыл
господь. Ступай за село, там есть лесок, а в том лесу твои
быки к сосне привязаны; только иди скорее, а то мошен-
ники дальше уведут».
Приказчик бегом в лес пустился, и как сказал поп —
так и вышло: стоят быки, к сосне привязаны. Воротился
приказчик в деревню, благодарит попа и говорит между
слов: «Батюшка, мне бы хотелось узнать, кто это спрово-
рил — моих быков увел?» — «Ну, свет, этого нам не дано
знать». После того призывает поп дьячка: «Теперь, брат,
поправимся. Сто рублев в кармане. На первый раз выкуцим
ризы да книги; а там посмотрим».
Выкупили ризы и книги.
Два дня спустя сказывает поп дьячку: «Поди-ка,
свет, к нашему барину, сведи с конюшни любимого его
жеребца; тогда совсем поправимся». Дьячок дождался но-
чи и забрался на барский двор; на его счастье, кучера
были пьяные, он вывел жеребца из стойла да в чистое
поле, завел в овраг и привязал около пня. Воротился к
135
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
попу: «Ну, батюшка, барский жеребец в наших руках».—
«Хорошо, свет! Где же ты его спрятал?» — «В овраге».
Поутру просыпаются кучера, смотрят в стойло — нет
барского любимого жеребца: где искать? Доложили бари-
ну: жеребца-де нету. «Как нету? Где же вы были, чего
смотрели? Вот я вас всех передеру, всех в солдаты отдам,
коли не сыщете!..» Искали, искали — не нашли; нечего
делать, посылает барин за попом, чтобы непременно к нему
явился. Пришел поп: «Здравствуйте, барин».— «Здравст-
вуй, поп!» — «Что вам надобно?» — «А вот что, отец, в
прошлую ночь у меня воровство случилось: пропал с ко-
нюшни жеребец, что ни есть самый лучший; я за него
три тысячи заплатил».— «Да, это дело нехорошее».—
«То-то и есть. Потрудись, поворожи, а я тебе за хлопоты
триста рублев жертвую».— «Надо для вашей милости
потрудиться; прикажите мне отвести особую комнату».
Барин приказал отвести ему особую комнату. Поп взял
старую книгу, стал у образа и начал читать; битый час
читал, а после выходит к барину: «Господь,— говорит,—
открыл вашу пропажу мне, грешному, нашелся жере-
бец».— «Где, батька?» — «А вот в таком-то овраге у
пня привязан; скорей поезжай на то место, а то мошенни-
ки вечером уведут дальше». Барин нашел жеребца, воро-
тился домой и отдал триста рублей с великою благодар-
ностью: «Спасибо, отец, за твои труды».
Поп выкупил на те деньги и остальные церковные
вещи и начал опять служить в церкви, да еще порядком
осталось — было на что погулять с дьячком: не день, не
два, а, почитай, с целый месяц, коли не больше. Как только
узнали прихожане, что поп может ворожить, так все к нему
и бросились: у кого курица али поросенок пропадает,
тот сейчас к попу и тащится. «Поворожи, батюшка!» —
«Погодите вы, окаянные, с эдакими пустяками лезете;
стану я курицею да поросенком богу надоедать!»
Пошла о попе слава по всему околоту. Вот у одного
знатного князя пропала как-то из кабинета шкатулка с
деньгами, а денег-то было тысяч со сто; свои люди утащи-
ли. Князь приказал заложить карету и ехать за попом,
чтоб непременно к вечеру его представить. Приехали за
попом: «Собирайся,— говорят,— к князю, у него деньги
пропали, ворожить надо». Поп думает: «Что ж это дьячок
мне ничего про то не сказывал?» Призывает к себе дьяч-
ка: «Что же, свет, молчишь? Куда деньги спрятал?» —
136
453. ПО П-ВОРОЖЕЙ НА
«Какие деньги? Я ничего не знаю».— «Как не знаешь?
Ведь у князя деньги пропали, требует меня воро-
жить».— «Да я в его вотчине сроду не бывал».— «Боже
мой, что делать-то? Что я князю-то скажу; ведь он меня
кнутом засечет».— «Что хотите, то и делайте! Мое дело
сторона».
Поп — нечего делать — взял свою старую книгу, сел в
карету и поехал на княжеский двор. «Здравствуй,
батька!» — «Здравствуйте, ваше сиятельство!» — «Ну,
слушай; я ведаю, что ты большой мастер ворожить; пово-
рожи-ка мне, у меня пропала из кабинета шкатулка с день-
гами, тысяч сто будет. Ежели воротишь — половину тебе
дарю».— «Рад потрудиться для вашей милости; только
не знаю, как господь откроет».— «Да неужели ж я грешнее
того барина, у которого жеребец пропадал? Ты — я вижу,
батька,— постараться не хочешь».— «Никак нет, ваше
сиятельство! Прикажите отвести комнату, стану трудиться.
Авось господь милостив — и откроет».
Отвели попу особую комнату; зажег он свечу перед об-
разом, положил свою книгу на стол, читает, а сам ду-
мает: «Какой ответ дам я князю? Лучше дождусь глухой
полночи и, как только пропоют третьи петухи, убегу куда
глаза глядят и домой не явлюся». Стоит у стола и книгу
читать перестал, дожидается, когда улягутся все спать да
петухи пропоют.
А шкатулку-то Князеву украли три его камердинера;
сошлись они меж собой и говорят: «Что, братцы, как этот
ворожейка-поп да нас узнает, ведь все в Сибирь пойдем.
Он, проклятый, теперь книгу читает. Чего доброго,
пожалуй, и вычитает. Давайте подслушивать у дверей:
коли вычитает — так станем его просить, чтоб на нас
князю не доказывал». Подошел один и сел у дверей под-
слушивать. Вдруг петухи запели, а поп перекрестился и
говорит: «Слава тебе, господи, один уже есть; остается
двух ждать».
Лакей прибежал к своим товарищам: «Ах, братцы! Од-
ного вычитал; только я к двери, а он и кричит: слава
тебе, господи, один есть». Пошел другой подслушивать;
запели вторые петухи. А поп крестится: «Слава богу, и
два есть».— «Эх, братцы, и меня вычитал; только я к
двери — сейчас узнал». Третий говорит: «Ну, коли и меня
помянет, то пойдем к нему прямо, бросимся в ноги и
станем просить, чтобы не выдавал барину». Пошел подслу-
137
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
шивать третий, а петухи опять запели. Поп перекрестился:
«Слава тебе, господи, все три есть!» Схватил книгу под
мышку да в дверь бежать, а лакеи ему навстречу —
бросились в ноги: «Батюшка, голубчик, не погуби, прости,
не сказывай князю, что мы деньги-то унесли».— «Знаю,
светы, что унесли, да где спрятали?» — «В саду, батюшка,
в озеро, по канату спущены!» — «Знаю, что в озере, да в
коем месте?» — «У такого-то дуба».— «Ну, ладно, ложи-
тесь спать, не бойтесь — не выдам».
Утром призывает князь попа: «Что, батька, твои де-
ла?» — «Слава богу! Господь открыл вашу пропажу».—
«Где ж шкатулка?» — «Да в саду — в озеро по канату
опущена».— «Кто же затащил ее туда?» — «Известно
кто — нечистый!» Сейчас вытащили шкатулку, принесли
в горницу. Князь отомкнул ее, высыпал на стол золото и
разделил на две части: «Ну, поп, бери свою кучу!>) Поп
стал загребать деньги, а у самого на уме — кабы поскорей
удрать домой. Князь не пускает: «Пообедай, батька, у меня,
а после обеда велю тебя домой отвезти».
А самому князю жалко стало денег. Вот он изловил
молодого жаворонка, принес в гостиницу и посадил под
блюдо и говорит попу: «Ну-ка, ворожея, отгадай, что под
этим блюдом? Коли отгадаешь, твоя будет и другая куча, а
не отгадаешь — и прежнюю назад возьму». Поп вздохнул и
проговорил про себя: «Вот когда попался, Жаворонок».
Князь плюнул: «Ну, батька, твоя взяла! Забирай и осталь-
ные деньги». Поп взял и другую кучу. Приехал домой и
говорит дьячку. «Вот когда поправились — так попра-
вились: в целую жизнь не пропьешь! Одначе полно воро-
жить, а то еще в беду попадешь. Давай-ка этой ночью
сожгем книгу».
Как скоро стемнело, поп выбрал из дому все деньги и
зажег свою избу. Набежали на пожар люди. Поп орет:
«Православные, помогите: книгу-то, книгу-то вытащите».
Нет, не вытащили. Поп выстроил себе новый каменный
дом и зажил с дьячком богато, в свое удовольствие, а
ворожить перестал: «Не могу,— говорит,— книга сгорела».
454.	ПРОПОВЕДЬ ДЬЯКОНА
Жили-были поп да дьякон. Приход бедный был:
не во что ни обуться, ни одеться, и в голова
положить нечего. Вот и придумали они, как
138
454. ПРОПОВЕДЬ ДЬЯКОНА
бы на сапожишки разжиться. Дьякон говорит: «Давай-ка,
поп, я буду воровать, а ты будешь ворожить». Поп и
говорит: «Чего будешь воровать?» — «Лошадей! В лес буду
их прятать, ты будешь деньги брать, про лошадей расска-
зывать!»
Вот дьякон пошел ночным бытом, троечку спер и в
овраг их отпер. Попу говорит: «Ну, поп, я троечку лошадей
спер и в овраг отвел. Пришлю к тебе мужиков, ты будешь
гадать, по черной книге читать, по сотне рублей денег
брать. Чур, деньги пополам!»
Вот дьякон увидел мужиков, у которых лошадей украл,
и рассказал им все: «Идите к попу: он вам про лошадей
погадат!»
Мужики обрадовались, скорёхонько к попу собира-
лись: «Ох ты, батюшка, отец духовный, ты видишь свет,
не знашь ли, где лошадей наших след?» — «Ничего,
друзья, не знаю, разве в черну книгу погадаю — все
узнаю... Подите наутро!»
Пришли они наутро, сказал поп: «Ну, мужички, ваши
лошади в лесу; дорогу только я вам не скажу: дайте
сотенку рублей!» — «Сотенку дадим, только путь-дорогу
расскажи, до коней нас доведи!»
Мужики сотенку вынимали, алчному попу в руки да-
вали. Сотенку поп взял, про лошадей им рассказал: «Идите
в поле, лошади в рове стоят, аржану соломушку едят!»
Мужики в поле пошли и лошадушек нашли.
Завтра праздник воскресенье, к обеденке дон-дон. Вот
пришли добрые люди к обеденке, стали богу молиться,
Христу Спасу поклониться. Обеденка отошла, дьякон лист
бумаги берет, нову проповедь читат: «А послушайте, ми-
ряне, что я вам буду читать! У нас приход-от бе-е-дный,
корми-и-ться нам не-е-чем; дьякон собрался лошадей
во-ро-вать, а попу велел воро-жи-ить. Слышите ли, миряне?
Не все ли вы с дырами? И спер дьякон трой-ку ло-ша-де-ей,
отвел в о-враг, по-пу ска-за-а-л; он в черной книге у-зна-
а-л, а с мужиков сотню рублей взя-а-л и про лошадей
рас-ска-зал!»
А поп-то и говорит: «Сказал, ду-ра-ак, ду-р-а-ак дьякон,
не все лю-дям, бя-кай, знай ты да я! И обедня, братие,
вся-а!»
139
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
455.	ДЬЯЧОК ВОРУЕТ БАРАНА
ил-был поп, дьякон и дьячок. Жили-пожили,
Л Я Я до пасхи дожили, а разговеться-то у них
нечем было. Вот дьякон и говорит: «Я знаю,
на Филимонове у Филимона много баранов, давай я поеду,
украду». А дьячок-то говорит: «Да куда ты, воришка!
Тебя поймают, давай я съезжу».
Ну, ладно. Вот дьячок-то запряг лошадь, креслёшка ху-
ды всё, сел на лошадь и поехал. А как раз о пасхе-то
снег растаял, а ночью-то пороха напала. Приезжает к
Филимону ко хлеву, свою лошадь завертывает со всеми
санями, заходит во хлев, схватил барана у Филимона-то,
бросил в сани, а сам на лошадку-то и поехал.
Едет до кладбища — у него баран-то был не связан,—
баран-то да и выскочил на кладбище да в лес побежал. Он
соскочил с лошади, вслед за бараном погнался. А извест-
но, у дьячка полы длинны, шапка высока, котора за сук
зацепится, да возится с ними, а баран-то ушел. Так барана
не мог догнать, а баран-то к Филимону убежал обратно
уже.
А Филимон-то, когда дьячок уехал, слышит, что кто-то
храбался у хлева-то. «Ну,— говорит,— жонка, давай-ко
лучину, я, давай, освечу, кто там был».
Вот приходит ко хлеву, хлев полый, баранов-то сосчи-
тал, одного нет. Вот пошел он следить по тем следам. При-
ходит на кладбище, да лошадь у дьячка тут была остав-
лена, откуда баран-то убежал. «А,— говорит,— что это
лошадь стоит со всей упряжью? Уведу»,— говорит.
Завернул лошадь и уехал. А этот дьячок гоняется за
бараном. Слышит звон — Христа надо вечерять. Прибе-
жал он на то место, где лошадь-то была оставлена, на том
месте лошади-то нет.
Вот он побежал в церковь. Прибегает в церковь, весь
задохся. Его увидал там поп, сзади. Стоит поп-то насере-
де в алтаре, а дьячок-то в двери зашел. Поп у него и
спрашивает: «Украдоша или нет?»
А тот в ответ1: «Украша баша, клаша в сани, ноги не
связаша; баша убежаша, а за ним гнаша — не догнаша,
приходиша на то место и того уведоша».
1 Слова дьячка произносятся певучей скороговоркой. (Примеч.
собирателя.)
140
456. КОРОВУ УКРАЛИ
Дьякон-то стоит на клиросе да в ответ: «Растак-от,
ваша мать, на чем будет пашня пахать, надо нова поку-
пать!»
А народ-то стоит, нагибается, молится. Они думают, что
ли, это проповедь говорят.
Когда дьякон-то заматюкался, не поняли, в чем дело.
И всё.
456.	КОРОВУ УКРАЛИ
оп приходит к дьякону и говорит: «Ты согла-
сишься идти со мной? У одного крестьянина
есть хорошая корова».— «Ну дак давай ее,
батюшка, уведем. А где он живет?» — «Да вот от проулка
второй дом».— «А как мы ее поведем?» — «А у меня на
этот случай есть веревка» — это поп говорит.
Ну, пошли, поймали. Дьякон сперва-то ее потянул, поп
подгонял. Сила не взяла, плохо. Батюшка говорит: «Дай-
ка я ее поведу». Батюшка-то взял (здоровый был!),
ну и потащил ее. Дьякон подгонял. «Куды, батюшка, пове-
дем-то! В лес ли, куды ли?» — «Э-э, кто на нас подумает,
что мы корову украли? Да ко мне на дом поведем!»
Ну и привели. У батюшки ее закололи. Ну, и теперича
дьякон спрашивает: «Батюшка, делить будем?» — «Давай
сейчас пойдем разделим».
Мясо разделили они пополам безо всякого спору. Теперь
стали делить кожу. Дьякон говорит: «Давай разрежем,
батюшка, пополам».— «Да что ты выдумал? Кожу кто
пополам режет?» — «Дак давай я один тожно возьму-ка».
А батюшка говорит: «Э-э, ты возьмешь! Я, по крайней мере,
попом на селе работаю. Я возьму-ка!» Дьякон говорит: «Я
возьму-ка!»
Потом схватил дьякон-то ее. Батюшка ему не давать.
Батюшка к себе тянет, дьякон к себе. У дьякона силы не
хватило. Поп все же отнял кожу, вырвал.
А дьякон тожно пошел и хозяину доказал, что «мы с
батюшкой у тебя корову украли». Ну, а хозяин подал на
них в суд.- Поп услыхал, что хозяин в суд подал, призвал
к себе дьякона, угостил его тут: «Что ж ты,— говорит,—
сукин сын, доказал, что корову убили с тобой?» — «А те-
перь что же делать? Теперь судить будут нас с тобой».—
141
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
«А нас судить не будут, если за кожу мне уплотишь да
сверх кожи добавишь еще. Я оправдаю на суде. Тебе на
суде ничо не дадут и мне».— «А как же ты оправдаешь?» —
«А оправдаю. Ты сиди да молчи на суде только».— «Чо
же это будет стоить, если ты оправдаешь?» — «Триста руб-
лей».— «А можа, лучше кожу пополам разделим?» А дья-
кон говорит: «А она мне больше не нужна». Видит,
что батюшку прет.
Но теперь их вызвали на суд. Спрашивают у дьякона:
«Как вы корову украли? Расскажи».— «А как? Взял ба-
тюшка веревку свою, пришли, привязали эту корову.
Сперва я потянул, батюшка подгонял. У меня сил не хва-
тило. Батюшка взялся за веревку, тянул, я подгонял. Ну,
батюшка-то ее утянул. Я спросил: «Куды, батюшка, пове-
дем ее: в лес или куда ли колоть?» А батюшка: «Ко мне
поведем. Кто на нас подумает?» Ну, закололи, наварили
мяса, наелись. У батюшки была выпивка, выпили». А
батюшка сидит на суде ни живой ни мертвый. Думает:
«Чо же он все, как было, рассказывает?»
Дьякон рассказывает: «Пошли, разделили мясо с ним
пополам. Но давай теперь делить кожу. Я говорю, давай
ее пополам разрежем, а батюшка не согласился, говорит:
«Кожу портить — пополам резать». Ну и тягались, тяга-
лись, батюшка вырвал кожу, осилил меня, здоровей меня.
У меня руки сорвались, а я близко сидел около стены и об
стену головой ударился и... проснулся».
Судьи спрашивают: «Ты во сне, что ли, видел?» —
«Ну а как же? Чо мы, заправда, что ль, с батюшкой коров
воровать будем?»
Суд и тут судить их не стал.
В	457. БОГ ДАСТ ВДЕСЯТЕРО
от как был праздник, и священник служил ли-
тургию и после литургии начал проповедь. В про-
поведи говорилось так: «У кого что есть — то отдай
священнику, в то место бог десять даст». И вот как был один
мужичок за обедней, и была у него только одна корова, он
и думает на уме: «Неужели я корову свою отдам, мне бог
в то место десять даст?»
Мужик приходит домой и говорит жене: «Вот что, баба,
я седни был за обедней, и священник читал проповедь: у ко-
142
457. БОГ ДАСТ ВДЕСЯТЕРО
го что есть, отдать священнику, в то место бог даст десять.
И вот как у нас одна корова, отдадим священнику, не даст
ли бог в то место десять?» Жена и [говорит]: «Ну, так
что ж, на самом-то деле! Давай, мужик, отдадим!»
Поймали корову — потащили к священнику.
Ковда приводят корову, мужик и говорит: «Вот, батюш-
ка, вы сегодня читали проповедь и говорили, что у кого
есть, то отдай священнику — в то место бог десять даст.
И вот, как у меня одна корова, я и привел ее к вам, не
даст ли бог в то место десять?» Священник сказал: «Ага,
спасибо!»
И велел пустить ее во двор.
Да, и вот живет у священника корова, и у него было
девять быков своих; и корова с этими быками стала ходить
в поле. И вот настало лето, стал жар, скот стал ходить в пол-
день [домой], вот эта корова как бежала вперед быков, бы-
ки за ней. И увидала, что у старого хозяина ворота полы —
и забегает прямо во двор, и быки за ней. Мужик взглянул
в окно прямо во двор и увидал «Вот, баба, верно, нам бог
дал в то место десять!» И пошел запер ворота.
Пастух идет, заходит в двор выгонять этот скот. Мужик
ему не дал, выгнал этого пастуха вон.
Пастух сейчас к священнику и говорит: «Вот, батька,
так-от мужик не отдает быков!»
Батька смекнул это дело, что неладно будет. Собрался
и пошел к мужику. Приходит и говорит: «Здравствуйте,
Иван Иваныч!» — «Здравствуйте, батюшка!» — «Вот,
Иван Иваныч, вы отдайте быков — быки-то ведь мои!» Му-
жик говорит: «Нет, батюшка, я ничего не знаю. Вы же
сами проповедь читали, что кто священнику отдаст, в то
место бог десять даст. Ну, я отдал вам последнюю корову,
в то место нам бог десять и дал. А я этому не причинен. Мне
бог дал. Как хотите, а корову не отдам и быков вам не
отдам!»
Священник подумал, что с мужиком не сделаешь ниче-
го. И подал мировому о захвате быков.
Ковда мировой их вызвал на суд, то мужик рассказал
мировому, что вот священник после литургии читал пропо-
ведь и в проповеди было говорено: «У кого что есть, то от-
дай священнику, а на то место бог десять даст. У меня
была одна корова, и я отдал последнюю священнику, а я
же этому не причинен, что бог мне в то место десять дал».
Мировой мужику все-таки присуждает: «Отдай священни-
ку быков!»
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
Мужик остался недоволен, обжаловал мировой суд и
подал в окружной. Окружной суд тоже присуждает отдать
священнику быков. Мужик опять же недоволен и подал
преосвященному в духовную консисторию.
Да, как вот архиерей получил то заявление, и назначил
им суд, и выслал повестки священнику и мужику. Мужик
и думат: «Что ж, священник поедет в город, у него есть ка-
питал, поедет на почтовых, и там у него все знакомо. А мне
придется идти пешком. И там не знаю, где найти квартиру,
придется ночевать уже у архиерея».
Так и порешил. Собрался и пошел. Явился в город, за-
ходит к преосвященному и подает ему повестку. Преосвя-
щенный ему и говорит: «Являйся,— говорит,— завтре, и
товда я вас буду судить!»
Ковда он поворотился от архиерея, пошел и завернулся
незаметно в спальну. Ковда зашел в спальну, и влез под
койку и думат: «Вот здесь я ночую!»
И лежит себе под койкой. А к архиерею ездила одна
дама, и он с ней занимался.
Утром архиерей встает, выходит из спальни, мужик вы-
лазит из-под койки и идет в кухню, и вот в том времени
является священник этот. Архиерей подзывает их товда к
себе, выслушал и думает то и другое, и спрашивает мужи-
ка: «А где же ты ночевал сегодня?» Мужик отвечат: «Да
в вашей спальне»,— говорит. Архиерей говорит: «Что ты
баешь? Не может быть!»
Мужик опять говорит: «Нет, преосвященный владыка,
как вы»... Товда архиерей и говорит: «Молчи, молчи — бы-
ки-то твои!»
С тех пор мужик стал пользоваться быками — священ-
нику-то отказал!
458. ПРО ПЕРФИЛА
Жил-был старик со старухою; старик занимал-
ся сапожничеством, а она пряла пряжу. Он
был пьяница. Кака грош-копейка заведется,
что заробит, то и пропьет.
Вот в одно время сидит он, шьет, а старуха пряжу пря-
дет, и смекнул он, что у старухи есть шесть гривен денег, и
умствует: «Как мне их вывести у старухи?»
144
458. ПРО ПЕРФИЛА
Вот сидел, шил, шил — бросат чирок, ругатся, по из-
бенке забегал: «Работай, работай, ни поисть, ни что!» —
«Ну, что ты, старик, сшалел, заругался?» — «Да что, то ли
захворал, то ли отощал, исть хочу, а исть нечего! Дай-ка,
старуха, у тебя где-то шесть гривен есть, пойду-ка на
базар, куплю что-нибудь поисть!» — «Ну да, так-то тебе
и дала! Пойдешь в кабак да пропьешь!» — «Тебе говорят,
не пропью, а куплю что-нибудь! Давай!» Старуха достала
шесть гривен свои, подала. «Ну, ты, старуха, тут ладь гор-
шок, я сейчас притащу живо».
Побежал старик на базар, забегает в кабачок: «Ну-ка,
господин целовальник, налей шкалик вина,— подает ему
двадцать копеек,— а эти я еще вам оставлю: в обратну вы-
пить» .
Пошел и опять, короче сказать, в кабачок в другой уж
забегат и подает двадцатку: «Вот тебе за шкалик, а эти в
обратный путь».
Так же и в третий кабачок. Побежал с пустыми руками
на базар; три шкалика он выпил, шапчонку скрючил и бе-
гат по базару, как ошалелый, как его пьяницы все знали.
Ну, как он побежал домой, едет их же батюшка домой:
«Эй, садись, Перфил, я тебя подвезу!» Сел Перфил с попом,
поверстался мимо кабачка: «Эх, батюшка, стыд сказать,
грех утаить! Мне ведь выпить надо зайти».— «Ну, свет,
и я зайду, у меня тут дело есть».
Как заходит Перфил: «Ну-ка скорей, господин цело-
вальник!» Целовальник *живком наливат крючок, подает
ему. Перфил выпил, шапочку на голову вскинул: «Ну что,
мы в расчете, господин хозяин?» — «В расчете».
А батюшка на деньги выпил. И так они во все три кабач-
ка заезжали.
Из третьего-то кабачка вышли, сели, поп и спрашивает:
«Это почему, Перфил, так? Я во всех кабаках по гривне
уплатил, а ты без денег выпил?» — «Ах, батюшка, вы
сейчас и сметили!» — «Ну, скажи же, Перфил, мне всю
правду, пошто ты без денег пил водку?» — «У меня, батя,
шапочка эта. Ты не гляди, что она плоха, а где что куплю,
шапочку вскину, вот и в расчете. Я шапочкой живу».—
«Пойдем-ка, Перфил, ко мне чайку попить в гости».—
«Нет, батюшка, спасибо, некогда мне». Ну, да батюшка:
«Пойдем!» Привозит себе Перфила в дом: «Ну-ка, матуш-
ка, нам закусить скорее ладь!»
А прислугу отправили за дьяконом да за причетником:
«Скорее!»
г	145
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
Приходит дьякон, приходит причетник. Батюшка на
стол графин становит, а дьякона и причетника отозвал
секретные речи говорить: «Давай Перфила сомущать,
купим у него артелью эту шапку. Вот уж на моих глазах
в трех кабаках пил и денег не платил».— «Продай, Пер-
фил, шапку нам!» — «Ах, батюшка, извините, что я вам
скажу. И верно говорят, что поповские глаза завидущие!
Увидал у головы [золото], и выманиваете!» — «Ах, да
нет, Перфил, выпей еще!» Поят и выманивают: «Продай
да продай, Перфил, шапку! Ну, сколько, Перфил, возьмешь
за шапку?» — «А для вас, батюшка, за сто рублей отдам!»
И дали. Сложились они артелью, дали Перфилу сто
рублей.
Бежит старик домой, пьяный и с деньгами. Старуха из
окна увидала, заругалась: «Налил глаза и опять бе-
жишь!» — «Ну, не ругай, старуха, вот тебе деньги!» — «Ах
ты пьяница, плут! Украл где-нибудь, тебя завтра еще по-
садят за них!»
Ну, вот как батюшка говорит: «Завтра я наперед поеду
товары покупать!» Надел Перфилову шапку и поехал в ма-
газин. Тут его встретили: «Проходите, батюшка, пожалуй-
ста!»
Ну, и спрашиват тот (не наши злыдни) того и этого,
набрал там на тысячи и снимат шапочку: «В расчете, госпо-
дин прикащик!» Прикащик улыбнулся сперва, думал, что
он шутит. Потом видит, что поп берет уж все: «Да вы что,
батюшка, шутите?» Он одно, этой шапкой трясет: «В рас-
чете!»
До того они поспорили, что прикащик заходит к при-
лавку, отбират товары и попа в толчки выбрасыват! Поп
не знат, куды глаза деть, д на уме думат: «Погоди же,
пусть не одному мне будет совестно; скажу дьякону и при-
четнику, что все благополучно».
Итак, короче сказать, все трое ездили, ничего не полу-
чили, одного только конфузу нажили.
Перфилка купил некорыстную себе кобыленку и потом
разменял там пятитку в ожидании, как попы придут. И ко-
былу эту загнал под сарай. И в навоз свежий натыкал эти
деньги, серебро. Как видит, попы идут, налил воды в чаш-
ку, рукава заскал и побежал прд сарай. Приходят попы
к старухе: «Где, баушка, Перфил твой?» — «Что-то под са-
рай делать побежал».
Поп под сарай к нему. Вот Перфил закрыл этот навоз,
146
458. ПРО ПЕРФИЛА
чашку тряпкой. Он залез к нему под сарай, поп этот: «Чо,
Перфил, тут работаешь?» — «Да не что! Так, батюшка!» —
«Ну-ка, чо, чо? Покажи!» Отталкивает его: «Да вот, ба-
тюшка, кобыленку купил не корыстну, а она вот серебруш-
ками кладет». Да один шсвяк разломат — там гривенник,
да в другом — двугривенный. «Она бы еще больше клала,
да вот кормить нечем».— «Ты продай, Перфил, нам эту
кобылу!» — «Ах, батюшка, так вам и продавать! Вы вот
шапочку купили, да, я слышал, у вас неудачно вышло. А вы
у пьяного меня купили, да не спросили, с каким наговором
надо дело делать».— «Ну, не разговаривай, Перфил, сколь-
ко возьмешь за кобылу?» — «Да что уж? С вас двести руб-
лей возьму».
Попы обрадовались, увели кобылу.
Поп говорит: «Я, ребята, наперед ее возьму».
Вот загнал ее в хлев, насыпал ей овса, сена, пшеницы;
навалила она тут ему целы пошевни. Встает поп, идет,
рукава засыкат, по локоть руки выгадил, а больше ничего.
Бежит дьякон по кобылу: «Сутки выдержал, теперь мне
давай! Ну как, батюшка, какова достача?» — «Да ничего,
ладная!»
Короче сказать, так же и дьякон, и причетник.
Опять к Перфилу бегут. Перфилу делать нечего. Он
сбегал на базар, купил бычий пузырь и налил его полон
крови и подвязал под мышку старухе: «Старуха, попы при-
дут, ты сиди пряди. Я скажу: ставь самовар, ты сиди молчи.
Раз скажу, два скажу, ты сиди. В третий раз я тебя ножом
ударю, ты и упади».
Идут попы к Перфилу: «Ну, что же, Перфил, каку
кобылу ты нам продал? Мы никакой достачи из нее не
достали».— «Ну что, батюшка, я наваливал ее вам, что ли!
Вы сами ее у меня выманили! Кобылу-то взяли, а с радос-
тей взяли, опять наговор не спросили. Старуха, ставь-ка
самовар, гости пришли!»
Раз сказал, два сказал, три сказал. Берет ножик, бац
старуху в пузырь! Старуха упала, полна комната крови!
«Ты что же, Перфил, наделал?» — «Не ваше дело, батюш-
ка, без вас обойдется!» Весится у него плетка: «Ну-ка,
плетка-живулька, оживи мою жонку!»
Раз стегнул — старуха вскочила, побежала за самова-
ром.
Попы друг на дружку взглянули: «Это что, ребята, у
Перфила? Надо купить! Купимте, ребята, от Перфила эту
147
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
плетку! Наши жены нас ни в чем не слушают! Продай нам
эту плетку!» — «Что вы, батюшка! Старуха тогда меня слу-
шать не будет!» А старуха просит потихоньку: «Купите,
батюшка!»
Ну и взяли плетку у него за пятьдесят рублей. Прино-
сят домой и, короче сказать, похитили жен. «Иди-ка, ма-
тушка, по грибы!» Та не идет, он ее бац ножом! Потом да-
вай плеткой бить: бил, бил — ну чо же, не встает! Короче
сказать, также и дьякон и причетник похитили своих жен.
А Перфил в ожидании попов купил хороший леворверт
и ушел в пригон под сарай этот.
Попы прибегают: «Где-ка, баушка, Перфил твой, пу-
тальник?» — «Чо-то под сараем делат».— «Поди-ка, отец
дьякон, зови его сюды!»
Дьякон только под сарай забегат — бац его, удернул
себе, сидит. Ждали, ждали, долго нет дьякона. Посылат
опять — причетника: «Иди зови его, опять чо-то там тор-
гует у него!» Таким же порядком опять его придернул к
себе. Пошел поп сам и то же получил. Справился Перфил
с попами со всеми. Попадьев нет, и попов нет!
Вот стал народ приговаривать: «Где же у нас попы, где
батюшка? Весь причет потерялся!»
А Перфил склал попов и сидит. Лежат день у него, ле-
жат два. Вот в одно время забегат к Перфилу солдат:
«Можно ли у вас переночевать!» — «Ночуй, служивый,
ночуй! Ну-ка, старуха, вари скоре ужну!»
Как сели они ужнать, Перфил становит на стол графин
водки. Подает солдату стакан и другой. Солдат на уме ду-
мат: «Вот-то в рай я попал!»
Выпил всею бутылку, весь графин солдату споил.
Как солдат весь в поре стал ходить, так его выхвалят:
«Какой ты, дедушка, добрый!» Он под это число и говорит:
«Я хошь и бедный, да меня все люди знают, даже и хоро-
шие люди ко мне гостят. Вот нонче-то у меня была старуха
именинница. Ну и кое-которые люди ладно пособирались.
Ну и,— говорит,— приезжий батюшка ко мне на именины
заехал. Подвыпили мы тут хорошо. И вот, мой же грех: он
на двор ушел и там — сердце у него плохое, то ли чо —
упал да и умер, а я боюсь его шевелить».— «Ну дак чо,
стащил его в Ангару, и все тут! Хошь, я снесу?» — «По-
жалуйста, служивый, я тебе заплачу!» — «Ну-ка, неси его
на крыльцо, я сейчас мундир надену да потащу его в Ан-
гару».
148
458. ПРО ПЕРФИЛА
Взял солдат попа за плечо да и отправился. Перфил в
это время вынимат другого попа, облил водой и поставил
у крыльца, а сам ушел в избу.
Как солдат попа на плечо взвалил, идет мимо апвахты,
спрашивают: «Тут кто идет?» — «Черт!» — «Кого не-
сешь?» — «Попа!» — «Куда несешь?» — «Топить!»
Бросил попа в Ангару, ворочатся, видит: поп мокрый
у крыльца стоит! «Что тако, да ты ране меня домой вер-
нулся? Ну нет, погоди!» — схватил, снова потащил.
А Перфил тем временем третьего поставил и водой об-
лил.
Со вторым идет мимо апвахты, опять же его спраши-
вают: «Кто идет?» — «Черт!» — «Кого несешь?» — «По-
па!» — «Куда несешь?» — «Топить!»
Бросил попа в Ангару. Приходит домой, тут третий на-
готове. Он его большой матушкой! Схватил, поволок.
Как мимо апвахты с остальным попом побежал, часо-
вые-то и говорят: «Вот где попов-то таскают! Надо нашему
батюшке сказать, чтоб берегся»,— да и идут к своему попу
с докладом: «Батюшка, берегись, черт третьего попа
унес!» — «О, батюшки, я лучше на фатеру иду».
Встал, свою шубу долгу надел и шкатулку под пазуху.
Только батюшка направился через дорогу, а солдат тут и
есть: «Ты долго надо мной шутить будешь?» — рассерчал,
схватил на плечо да в Ангару. Тот кричит, молит; никаких
резонов не примат солдат, притаскиват, привязыват ка-
мень к шее и култых в воду! А шкатулку себе забрал.
А Перфил смекнул, что долго где-то солдат. Прибегат
солдат к Перфилу. «Вы как это долго?» — «Да изволь
радоваться, он — колдун! Таки четыре раза я бегал. Чет-
вертый-то раз он сухой был да в шубу оделся!» А Перфил
думат: «Что такое, почему четыре раза, ковда у меня всего
три попа было?» Да и заметил у него под мышкой шкатул-
ку: «Ну-ка, старуха, тащи скоре графин! С [устатку] по-
дать солдату».
Наливат ему стакан: «А, служивый, это у вас тут что
такое? Ты смотри: дома ли у нас шкатулка, не украл ли ее
у нас поп?» — «Ну, что кричите? Вот же шкатулка!»
Шкатулку Перфил отомкнул, там денег шесть тысяч.
Солдату дал одну тысячу. Ну а Перфил разбогател, живет
богато.
149
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
459‘ МАКСИМКА-ШУТ
ил-был Максимка-шут, и он был охотник
ДИ И Ии. рассказывать особенные рассказы, и его за
это любили многие. Из священства, из куп-
цов и так — в ряду крестьянства его многие любили. А
шутку так сошутит, себя выжмет, что подумать: это, на-
верно, правда.
В одно прекрасно время Максимка был на пашне, пахал.
И священник поехал на поле, увидал Максимку и заехал
к нему: «Максимушка, нашути мне что-нибудь!» — «Ах,
батюшка, нашутил бы что-нибудь, да шутка-то дома оста-
лась».— «Сядь,— говорит,— на мою лошадь да съезди за
шуткой, а я на рогале посижу да твою лошадь покараулю».
Вот батька сидит на рогале, а Максимушка-шут поехал
домой по шутку. Максимка-шут приехал к матушке и го-
ворит: «Матушка, у вас батюшка просил триста рублей де-
нег, вот и лошадь — знак».— «На что ему много денег?» —
«Да он в другом приходе дом покупат». Матка дает ему
триста рублей денег. «Да еще, матушка, он велел нанять,
чтоб дом этот разломать».— «Ну, поезжай, я найму».—
«Да поскорей, чтоб еще при мне начали».
Матка наняла людей и заставила дом раскатывать. Кры-
шу сдернули при Максимке-шуте. Максимка-шут сел на
батькова коня и приезжает к батьку, к сохе. «Что, привез,
Максимушка, шутку?» — «Да нет, батюшка, нашутил, да
дома осталась, поедете, так увидите».
Батька сел на лошадь и поехал. Батька едет, видит:
дом ломают. Вот так сошутил славно Максимка! Приехал,
остановил, чтоб больше не ломали. Спрашивает у матушки:
«Это зачем вы дом ломаете?» — «Дак Максимка-шут при-
казал мне по вашему велению! Я,— говорит,— дала ему
еще триста рублей денег. Он сказал, что вы дом у другого
священника откупаете, и дом велел сломать».— «Дом-то
поправим, а деньги-то, что же, пропали наши с тобой»...
Призыват священник к себе своих псаломщиков, дьяч-
ка и пономаря, как по старине было, обсудить дело при-
мерно, как с Максимки-шута выручить деньги. Обсудили
так примерно: у Максимки-шута есть сестра, так попро-
сить, не отдаст ли он ее в стряпки, заслуживать деньги. И
пошли все трое просить сестру в прислуги. Максимка-шут
на то и решился, чтоб заслужить батькины деньги. Спросил
сестру, и сестра была согласна. Сказал батюшке: «Я уйду
150
459. МАКСИМКА-ШУТ
на поле, а сестра уберется и к вам поступит в прислуги».
А Максимка-шут были с сестрой однолицые: на кар-
точки снять, так оба одинакие, нельзя различить. Максим-
ка-шут сестру отправил пахать, а сам оделся в женскую
одежду и поступил на место сестры в прислуги сам. Сестра
управлят дома хозяйством, а Максимка-шут зарабатыват
деньги священнику.
Прожил неделю; приезжат из другого прихода сын свя-
щенника, и батькова прислуга очень ему понравилась, и он
батьку спрашиват: «Не можно ли будет на вашей прислуге
соручить брачество — жениться?» Батько спрашивает при-
слугу» что «вот находится для тебя жених. Не жалашь ли
идти за него замуж, а он деньги мне уплатит».— «А поче-
му не так? Лучше, чем жить в прислугах, пойду я в заму-
жество, буду жить в хозяйках, сама себе хозяйка!»
Сын священника уплатил батьке триста рублей и взял
его прислугу. Привозит ее домой и заключает своим роди-
телям, что «вот я желаю принять законный брак». Священ-
ник много медлить не стал, препятствовать не стал и обвен-
чал. И после венца пошел у них пир, исправили вечер. Го-
сти были отправлены, а новобрачных повели, по старинно-
му обряду, на ложу под клеть. Когда положили, двери
заперли, жених к невесте лобзается, а невеста от жениха
все отодвигается. «Что же, душенька, али ты меня не лю-
бишь? Ведь ты таперича моя».— «Да я-то твоя, да живот
болит у меня. Мне до ветру охота».— «Да куда же я те-
бя?» — «Да вот,— говорит (дом-то был двоэтажный, а под
низом разны овцы, иманы, мусор был наваленный),*—
спусти меня вниз».
Максимка-шут туда спустился и взял привязал за ку-
шак имана за рога. А сам выбрался и — дай бог ноги,
убежал домой. Молодой там, сколь ни подождал, попробо-
вал за опояску, потянул, иман кричит: «Me-ня...» Немнож-
ко обождал, потянул, иман опять кричит. Молодой почти
в безумстве находится, давай стучать в двери, двери отло-
жили и новобрачного спросили: «Что такое у тебя?» — «Да
вот невесту пустил до ветру я, и оказалось: кричит она
по-иманьи».
Пошли, двери отворили, а иман привязан на кушаке.
Максимка-шут ушел домой, новобрачный жених, ко-
торый на Максимке женился, лезет на священника с не-
добром: «Отдай мне мои деньги обратно! Почему дал фаль-
шивую невесту?»
151
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
Священнику хотя и жалко деньги отдать, да делать не-
чего — отдал. Созыват своих псаломщиков, дьячка и по-
номаря, между собой обсуждают, что с Максимкой-шутом
сделать за эту насмешку: «А что же с ним поделать — взять
бечевку, сделать петлю да и удавить его».
На том и дело решили, что удавить. Взяли петлю и по-
шли к Максимке-шуту. Приходят, Максимка дома. «Вот,
Максимка, выплачивай деньги, а то сейчас тебе смерть —
вот на петлю вздернем».— «Да где же, батюшка, я вам
возьму деньги? Ведь у меня их нет».— «Ну нет, дак и дела
нет! Вот тебе и смерть сейчас!» — «Позвольте, батюшка,
мне хоть сходить с Сивком-бурком проститься».
У него бурый жеребец был хороший, а Максимка-шут
был хитрый, он знал свою невзгоду. Он деньги-то, которые
у матки взял, все их разменял на серебро да золото и Сивке-
бурке [...] впихал. Склал их туда. Когда пошел прощаться,
берет чистенькую салфетку, подстилат ему под хвост и за-
чинат от гривы его гладить: «Сивка-бурка, прости ты меня,
смерть на меня...» Зачинат гладить от гривы и до хвоста.
Сивка-бурка подымает хвост и зачинат [...] — золото и се-
ребро, только звон идет. Священник с псаломщиком над
этим удивился: «Максимушка, отдай нам Сивку-бурку, мы
тебя от смерти ослобоним».— «Батюшко, да я вам отдам
Сивку-бурку, да как у меня мать с сестрой жить будут без
денег, и я с ними мотаться буду?» — «Ну, да ведь тебе
жизнь-то твоя дороже, должен же ты уступить нам его! За
долг — обязанности»,— «Ну, да уж делать нечего — возь-
мите».
Взяли и повели. Ведут и между собой обсуждают, кото-
рому принадлежность вперед будет Сивка-бурка на первую
ночь. Ну, батько речь держал, что «мне, что старше всех,
и мне должно вперед».
На первую ночь приводит батько к себе Сивку-бурку,
заводит в конюшню, поставил к колоде, насыпал овса и до-
жидает с нетерпеньем утра — идти к Сивке-бурке по день-
ги. Только чуть занялася заря, священник пошел к Сивке-
бурке, взял чистеньку салфетку, подослал ему под хвост.
Зачинат от гривы гладить до хвоста. Сивка-бурка оттопы-
рил хвост и начал ему да уж не деньги, а [...]. А свя-
щенник в потемках радовался, думал, ему гумажки пачка-
ми кидают. С радости схватил, руки попачкал, сколь там
ни швырял, ни одной монеты не было. Когда взошло сол-
нышко, прибегат к нему дьячок и спрашивает об Сивке-
152
459. МАКСИМКА-ШУТ
бурке: «Каково, батюшка, ладно насыпал?» — «Да что,—
говорит,— насыпал! Ему звонкую монету, а мне гумажки
пачками накидал!»
Берет дьячок, ведет к себе Сивку-бурку, приводит, ста-
вит в конюшню, засыпат овса и дожидат утра. С большим
нетерпением проводил ночь, только чуть дождался зорю —
взял чистеньку салфетку и пошел к Сивке-бурке. Постила-
ет салфетку под хвост и зачинает от гривы до хвоста гла-
дить. Сивка-бурка оттопырил хвост [...]. Вот приходит
к нему пономарь. «Ну, как у тебя, брат, Сивка-бурка?» —
«Да что, брат, звонкой монеты нисколь нет, а гумажки пач-
ками накидал».
Тот взял Сивку-бурку и повел домой. Приводит, ставит
в конюшню, засыпат овса и дожидат утра. С большим не-
терпеньем проводил ночь, только чуть дождался зорю —
взял чистеньку салфетку и пошел к Сивке-бурке. Пости-
лает салфетку под хвост и зачинает от гривы до хвоста
гладить. Сивка-бурка оттопырил хвост [...]. «Тогда что
же,— говорит,— надо делать? Он деньги-то все им [...]•
Надо идти пай получить!»
Приходит пономарь к дьячку: «А ну, брат, давай мне
пай денег, а то Сивка-бурка все вам [...]!» — «Ну, брат,
да ведь и у меня так же, как и у тебя. Ну, пойдем к свя-
щеннику, у него свой пай просить».— «А ну-ка, батюшко,
давай нам пай, Сивка-бурка надыть тебе все деньги
[...]!» — «Да ведь и у меня то же! Теперь что же мы будем
с ним делать?» — «Да что: возьмем большой куль, посадим
его в куль, унесем в прорубь да и утопим».
А Максимка-шут знал свою невзгоду, что ему будет.
Он взял бычий пузырь, начинил кровью и подвязал жене
под левый бок. «Ой, батюшка, дайте мне-ка хоть пообедать,
тажно меня уж сытого и топите».— «Ну-ну, пообедай».—
«Давай, жена, ись скорее! Смерть моя близко пришла».—
«Давно тебе, собаке, пора, да все по белу свету таска-
ешься!»
Наливает миску штей и несет ко столу, сама ругатся.
Только миску на стол поставила, он ее хоп ножиком по
боку. Жена Максимки-шута упала, и кровь полилась из
нее.
Батько призашел в большой ужас от этого, что жену
зарезал при священнике. И обсуждают между собой: «Вот
какой ужас! Мы хотели его утопить, а он жену зарезал».—
153
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
«Врешь,— говорит,— у нас не так. Есть плетка-оживитка,
оживит тебя».
Выскакиват на двор, плетка была уж на спичке приго-
товлена, подбегат к своей жене с плеткой и бьет ее: «Раз,
два, три — соскакивай ты!»
Жена соскочила, побежала в особенну комнату, крова-
вое платье с себя сбросила, надела свеже, и зачала на стол
подавать разны кушаньи, и убрала весь стол разными
блюдами.
Священник над шутом удивился, что он над женой вы-
делыват. И пригласил священника со своим причетом по-
обедать. Стали обедать, и Максимка-шут завел речь: «Вот
с такой женой иначе этого и поступать нельзя. Только этим
и живу с ней».
Батьку понравилось, что интересно с женой обращает-
ся, и говорит: «Максимушка, ты мне отдай эту плетку и но-
жичек, мы тебя за это от смерти освободим».— «Ну,
да уж делать нечего, когда от смерти освобождаете, от-
дам ».
Идут и между собой обсуждают, кому наперед. Наперед
священнику. Приходит, вешат плетку на спичку, заходит
в комнату и просит у жены обед. Матка заставлят подавать
обед прислугу. «Да ну, не хочу я от прислуги! Хочу, чтоб
сама подала!» Матка только подходит с миской ко столу
и едва успела поставить, как батька ее хоп ножиком по бо-
ку. Матка упала, и кровь полилась. «Врешь, у нас не так!
Есть плетка-оживитка, оживит тебя!» Притащил плетку:
«Раз, два, три — соскакивай ты!»
Она как лежала, так и лежит! Он повторил плеткой в
другой раз, а она все лежит да лежит. Повторил и в третий
раз — и она все лежит! Тогда батька одумался: «Что же я
и сделал? Ж«ну-то зарезал». Убрал, кровь сотер. Прибега-
ет дьячок за ножичком и за плеткой.
Дьячок пришел домой, повесил плетку на дверь, заходит
в комнату и садится к столу и просит у жены обед. Жена
с ворчаньем на прислугу: «Прислуга, наливай, пробегался
где-то, ись захотел!» — «Да не хочу, чтоб прислуга, хочу,
чтоб сама подала!» Только поставила миску на стол, дьячок
ее хоп ножиком по боку. Жена упала, и кровь полилась.
«Врешь, у нас не так! Есть плетка-оживитка, оживит тебя!»
Притащил плетку: «Раз, два, три — соскакивай ты!» Она
как лежала, так и лежит! Он повторил плеткой в другой
раз, а она все лежит да лежит. Повторил и в третий раз —
154
459. МАКСИМКА-ШУТ
она все лежит. Стал следствовать — она уже богу душу
отдала.
Является скоро и пономарь за плеткой и ножиком. При-
шел домой, повесил плетку на дверь, заходит в комнату к
столу и просит у жены обед. Жена с ворчаньем на прислу-
гу: «Прислуга, наливай, пробегался где-то, ись захо-
тел!» — «Да не хочу, чтоб прислуга, хочу, чтоб сама пода-
ла!» Только поставила миску на стол, пономарь ее хоп
ножиком по боку. Жена упала, и кровь полилась. «Врешь,
у нас не так! Есть плетка-оживитка, оживит тебя!» Прита-
щил плетку: «Раз, два, три — соскакивай ты!»
Она как лежала, так и лежит! Он повторил плеткой
в другой раз, а она все лежит да лежит. Повторил и в третий
раз — а она все лежит. Стал следствовать — она уже богу
душу отдала.
Потом приходит к дьячку: «Ты, брат, ничо не знаешь,
ведь я свою жену-то зарезал, должно — не по месту по-
пал».— «Да ну, ведь и я, видно, не по месту попал — ведь и
я зарезал».— «Да ты пошто же мне-то не сказал, что свою
зарезал».— «Ишь ты, брат, ты с женой будешь, а я без же-
ны, дак пущай же у обоих не будет!» — «Ну, давай, пойдем
к священнику».
Приходят к священнику, объясняют свою обиду, что
жен зарезали. «Да ведь и я свою-то зарезал!» — «А вы
пошто, батюшко, нам не объяснили?» — «Да! Вы будете
с женами, а я холостым буду, пущай же все поровну будет.
Ну, теперь уж безо всяких отговорок давай Максимку уто-
пим в проруби».
Взяли куль и отправились к Максимке-шуту. Приходят,
надевают на него куль и несут его топить в прорубь.
А около проруби близко был проезжий тракт — зимний.
Прорубь была рассечена мало, Максимка-шут туда не
влазит. Священник говорит: «У меня есть пешня, я побегу
по пешню». А дьячок говорит: «У меня есть лопата». А по-
номарь говорит: «У меня есть сак».
И все трое убежали. Максимка-шут лежит в куле и поет
свое:
Всяк меня знает,
Всяк меня боится!
И кричит громким голосом, чтоб слышно далеко было.
На ту беду или на его фарт ехал начальник с кучером: «Ку-
чер, поди-ка посмотри, что за чудо у проруби?» Кучер подъ-
езжает к Максимке-шуту и спрашивает его: «Кто тут та-
155
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
кккой?» — «Да я, Максимка-шут!» — «А ты что тут дела-
ешь?» — «Да вот с попом шутку шутю на триста рублей.
Покуль он домой сбегат, чтоб тут в куле очутился другой!
Полезай-ка на мое место — половина денег твоя».
Кучер развязыват ему куль на ногах. Максимка выска-
киват, кучера запихиват в куль, куль завязал так же, как
был завязанный. Сам подбегает, садится на козлы и поехал
с барином, а кучер в куле остался.
Подбегает священник с пешней, дьячок с лопатой, поно-
марь с саком и зачинают разбивать прорубь ширыпе, чтоб
Максимка-шут вошел. Прорубь раздолбили и Максимку-
шута туда посадили. А на место Максимки туда ушел ку-
чер.
Вот они от проруби пошли и рассуждают: «Заберем
теперь все Максимкино имущество, отберем его жену и се-
стру». Отошли не очень далеко, а Максимка-шут катит на
тройке — конях. «Здравствуйте, батюшко!» Они смотрят
на него, а он начальника уж осадил на земской фатере. «Ты
откуль взялся?» — «Ну, батюшко, да в проруби-то буры да
кауры, там еще двенадцать троек осталось, рысаки да ино-
ходцы в проруби-то. Ну вот, коли хотите, дак воротитесь
да себе по тройке и захватите, за мной-то!»
Вот они и вернулись все трое, батько нырнул вперед,
чтоб получше тройку захватить. Когда ушел на дно, так
оттуда только пузыри отдались — буры да кауры! А дьячок
за ним поторопился — он там самолучших выберет, надо
поскорее! И пономарь много не мечтал, тоже на головку в
прорубь встал...
А Максимка-шут и сейчас живет да поживает и ребя-
тушек себе наживает.
/	460. ШАЛЬНОЙ ПОП
старухи сын был. Имя было ему Мокта.
в' «Мама,— говорит,— денег у нас нет и хлеба
нет, пойду наживать». А поп в это время шел
нанимать работника. Попал навстречу Мокта: «Здравствуй,
дружок!» — «Здравствуй, батюшка».— «Куда идешь?» —
«Да иду где-нибудь работу искать».— «А иди ко мне в ра-
ботники! Как тебя звать!» — «Мокта».— «Сто рублей тебе
в год дам!»
156
460. ШАЛЬНОЙ ПОП
Вот привел домой работника: «Ну, матушка, нанял я
работника».— «Как зовут, батюшка, работника у нас?» —
«Мокта»,— говорит. «Ну, пусть работает!»
Работник живет, работает хорошо. Жил-пожил, год про-
шел, расчет надо требовать с попа, матери деньги снести.
А попу денег жалко. У попа был цепной кобель: «Укради,
Мокта, этого кобеля, двести рублей дам!»
Мокта приходит домой к матери: «Надо нам корову за-
резать, мама!» — «Да что ты, Моктушка!» — «Без этого
нам с попа денег не получить!»
Мать плачет, а он убил корову. Пришел ночью к попу
на сарай, эту кожу разложил, выпустил кобеля. Кобель
запах услышал и забрался в кожу. Мокта кожу завязал
да и унес кобеля домой.
Поп утром встает: «Матушка, да Мокта у нас кобеля
украл!» Пришел поп к дому Мокты и кричит: «Мокта, ты
дома?» — «Дома, дома, батюшка!» — «Так вот что, Мокта,
ты укради у меня шкатулку с деньгами, так я тебе четырес-
та рублей дам!» — «Украду, батюшка!» — отвечает.
Настала ночь. Поп и попадья у стола против окна сели
с ружьями. Мокта выкопал покойника и одел в черную
одежду. Поставил покойника на костер1, а сам за костер
встал. Матушка увидела: «Батька, батька, Мокта идет!»
Да оба из ружей — бах! Покойник упал, они к нему
бросились, потащили в реку, а Мокта тем временем зашел
в дом. Они пришли обратно, а шкатулки уж давно и дома
нет. «Ну, матушка, наверно, Мокта деньги украл, и мы уто-
пили его в реке! Погоди, матушка, я побегу посмотрю, нет
ли Мокты дома? Если дома, так деньги отдаст, а если не-
ту — значит, деньги мы потопили».
Приходит: «Бабушка, Мокта дома?» — «Дома, батюш-
ка, дома!» — «Мокта, деньги украл?» — «Да, украл, ба-
тюшка!» — «Так принеси деньги, я тебе после отдам ше-
стьсот рублей!»
Но Мокта больше к батюшке не пошел. Ночью зашел
в колокольню, начал звонить. А в ограде была сторожка,
маленькая избушка. Сторож оттуда выходит: «Кто там
звонит?» Ответа нет. Второй раз крикнул, тоже не слы-
хать. Поднялся на колокольню сторож и спрашивает:
«Кто тут звонит?» — «А сам господь! Вызываю вашего
1 Поленница дров.
157
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
батюшку за хорошую службу на небеса». Сторожу и гово-
рит: «Поди скажи батюшке, пусть и деньги все захватит!»
Сторож ушел, а Мокта вслед за ним.
Поп спрашивает сторожа: «Кто там ночью звонил?» —
«Да я три раза спрашивал, а оттуда отвечают: «Это господь
пришел за вашим батюшкой!»
Сторож ушел, а Мокта за дверями стоит, слушает, что
станут говорить. «Вот, матушка, господь требует меня на
небеса, ведь от господа не отделаешься, не то что от мужи-
ка; и деньги велел все принести!» — «Батюшка, а меня-то
возьмет ли господь?» — «А вот уж не знаю!» — «Оставь
мне денег, не бери все!» — «Да вот в чайной банке тебе
двести рублей оставлю, если господь не возьмет тебя».
А Мокта все слушает за дверями. «Да пятьдесят рублей еще
есть в кружке. Ну, матушка, прощай, господа не угово-
ришь!»
Мокта впереди побежал, поднялся на колокольню. «Ну,
батюшка, пришел?» — «Пришел»,— говорит. «Принес де-
нежки?» — «Принес, господи, до копеечки!» — «А врешь,
батюшка! Мужика обманешь, а бога не обманешь: двести
рублей оставил матушке, иди принеси!»
Сходил опять и пришел. «Сходил, батюшка?» Опять от-
вечает: «Сходил!» — «Все принес?» — «Да, все!» — гово-
рит. «Да нет, батюшка, мужика обманешь, а бога не обма-
нешь! Там еще в кружке-то пятьдесят рублей!» — «Да
пусть хоть то матушке!» — «Ну, пусть то матушке оста-
нется, не надо! Лезь, батюшка, в куль, поедем. Я тебя завя-
жу, поедем быстро, не вывались!»
Поп и залез в куль. «Ну, батюшка, держись!»
Спустил с колокольни — куль покатился. А поп и гово-
рит: «Господи, куда я лечу, в ад или в рай?» — «Если хо-
рошо служил, так в рай, если плохо — так в ад!»
Толкнул Мокта куль, куль дальше покатился. Поп
опять твердит: «За хорошую службу — в рай, за плохую —
в ад!» Мокта навалил куль на плечи: «Ну, батюшка, дер-
жись» ?— говорит.
Принес на попов двор его. Бросил на двор куль, а сам
ушел.
А куль был соленый, корова из хлева вышла — давай
его лизать и пролизала дыру. Вышел потом теленок, и тот
тоже давай куль грызть. Дыра уже стала большая, свет по-
казался (ночь прошла), поп и говорит: «Господи, ты, гос-
158
461. АНГЕЛ С НЕ БЕС И
поди, закинул меня на небо с буренушкой да с седонуш-
ком1, еще бы матушка, так и жить хорошо бы!»
Пошел в избу, зашел в сени. Матушка услыхала: «Кто
такой?» Не понимает поп ничего — пока по лестнице ка-
тился, ум у него отбило! «Матушка! И тебя господь взял
па небеса? Ну что ж, станем жить. И буренушка тут, и се-
донушка!» Попадья ему и говорит: «Глупый ты, поп! Не
хотел отдать Мокте денег, пожалел ста рублей, потерял все
деньги. Ведь не летел ты на небеса, а летел с колокольни!
Дома ты!»
Ну, а поп долго признать не мог, что он дома.
Ж 461 АНГЕЛ С НЕБЕСИ
ил-был старик со старухою; у них был сын
по имени Иван. Кормили они его, пока боль-
шой вырос, а потом и говорят: «Ну, сынок,
доселева мы тебя кормили, а Нынче корми ты нас до самой
смерти». Отвечал им Иван: «Когда кормили меня до воз-
раста лет, то кормите и до уса». Выкормили его до уса и го-
ворят: «Ну, сынок, мы кормили тебя до уса, теперь ты кор-
ми нас до самой смерти».— «Эх, батюшка, и ты, матуш-
ка,— отвечает сын, — когда кормили меня до уса, то корми-
те и до бороды». Нечего делать, кормили-поили его старики
до бороды, а после и говорят: «Ну, сынок, мы кормили
тебя до бороды, нынче ты нас корми до самой смерти».—
«А коли кормили до бороды, так кормите и до старости!»
Тут старик не выдержал, пошел к барину бить челом на
сына.
Призывает господин Ивана: «Что ж ты, дармоед, отца
с матерью не кормишь?» — «Да чем кормить-то? Разве
воровать прикажете? Работать я не учился, а теперь и
учиться поздно».— «А по мне как знаешь,— говорит ему
барин,— хоть воровством, да корми отца с матерью, чтоб
на тебя жалоб не было!» Тем временем доложили барину,
что баня готова, и пошел он париться; а дело-то шло к ве-
черу. Вымылся барин, воротился назад и стал спрашивать:
«Эй, кто там есть! Подать босовики!» А Иван тут как тут,
стащил ему сапоги с ног, подал босовики; сапоги тотчас
под мышку и унес домой. «На, батюшка,— говорит отцу,—
снимай свои лапти, обувай господские сапоги».
1 Ласковое название теленка.
159
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
Наутро хватился барин — нет сапогов; послал за Ива-
ном: «Ты унес мои сапоги?» — «Знать не знаю, ведать
не ведаю, а дело мое!» — «Ах ты, плут, мошенник! Как же
ты смел воровать?» — «Да разве ты, барин, не сам сказал:
хоть воровством, да корми отца с матерью? Я твоего господ-
ского приказу не хотел ослушаться».— «Коли так,— гово-
рит барин,— вот тебе мой приказ: украдь у меня черного
быка из-под плуга; уворуешь — дам тебе сто рублей, не
уворуешь — влеплю сто плетей».— «Слушаю-с!» — отве-
чает Иван.
Тотчас бросился он на деревню, стащил где-то петуха,
ощипал ему перья и скорей на пашню; подполз к крайней
борозде, приподнял глыбу земли, подложил под нее пету-
ха, а сам за кусты спрятался. Стали плугатари вести новую
борозду, зацепили ту глыбу земли и своротили на сторону;
ощипанный петух выскочил и что сил было побежал по коч-
кам, по рытвинам. «Что за чудо из земли выкопали!» —
закричали плугатари и пустились вдогонку за петухом.
Иван увидал, что они побежали как угорелые, бросился
сейчас к плугу, отрубил у одного быка хвост да воткнул
другому в рот, а третьего отпряг и увел домой.
Плугатари гонялись-гонялись за петухом, так и не пой-
мали, воротились назад: черного быка нет, а пестрый без
хвоста. «Ну, братцы, пока мы за чудом бегали, бык быка
съел; черного-то совсем сожрал, а пестрому хвост откусил!»
Пошли к барину с повинною головою. «Помилуй, отец, бык
быка съел».—>* «Ах вы, дурачье безмозглое,— закричал на
них барин,— ну где это видано, где это слыхано, чтоб
бык быка съел? Позвать ко мне Ивана!» Позвали. «Ты
быка украл?» — «Я, барин».— «Куда же ты девал его?» —
«Зарезал; кожу на базар снес, а мясом стану отца да мать
кормить».— «Молодец-,— говорит барин,— вот тебе сто
рублей. Но украдь же теперь моего любимого жеребца, что
стоит за тремя дверями, за шестью замками; уведешь —
плачу двести рублей, не уведешь — влеплю двести пле-
тей!» — «Изволь, барин, украду».
Вечером поздно забрался Иван в барский дом; входит
в переднюю — нет ни души, смотрит — висит на вешалке
господская одежа; взял барскую шинель да фуражку, надел
на себя, выскочил на крыльцо и закричал громко кучерам
и конюхам: «Эй, ребята! Оседлать поскорей моего любимо-
го жеребца да подать к крыльцу». Кучера и конюхи при-
знали его за барина, побежали в конюшню, отперли шесть
160
461. АНГЕЛ С НЕ БЕС И
замков, отворили трое дверей, вмиг все дело исправили и
подвели к крыльцу оседланного жеребца. Вор сел на него
верхом, ударил хлыстиком — только и видели!
На другой день спрашивает барин: «Ну, что мой люби-
мый жеребец?» А он еще с вечера выкраден. Пришлось
посылать за Иваном. «Ты украл жеребца?» — «Я, ба-
рин»,— «Где ж он?» — «Купцам продал».— «Счастлив
твой бог, что я сам украсть велел! Возьми свои двести руб-
лей. Ну, украдь же теперь керженского наставника».—
«А что, барин, за труды положишь?» — «Хочешь триста
рублей?» — «Изволь, украду!» — «А если не укра-
дешь?» — «Твоя воля; делай, что сам знаешь».
Призвал барин наставника. «Берегись, — говорит,—
стой на молитве всю ночь, спать не моги!. Ванька-вор на
тебя похваляется». Перепугался старец, не до сна ему, си-
дит в келье да молитву твердит. В самую полночь пришел
Иван-вор с Рогозиным кошелем и стучится в окно. «Кто
ты, человечек?» — «Ангел с небеси, послан за тобою унести
живого в рай; полезай в кошель». Наставник сдуру и влез
в кошель; вор завязал его, поднял на спину и понес на
колокольню. Тащил-тащил. «Скоро ли?» — спрашивает
наставник. «А вот увидишь! Сначала дорога хоть долга, да
гладка, а под конец коротка, да колотлива».
Втащил его наверх и спустил вниз по лестнице; больно
пришлось наставнику, пересчитал все ступеньки! «Ох,—
говорит,— правду сказывал ангел: передняя дорога хоть
долга, да гладка, а последняя коротка, да колотлива!
И на том свете такой беды не знавал!» — «Терпи, спасен
будешь!» — отвечал Иван, поднял кошель и повесил у во-
рот на ограду, положил подле два березовых прута толщи-
ною в палец и написал на воротах: «Кто мимо пройдет да
не ударит по кошелю три раза — да будет анафеме пре-
дан Вот всякий, кто ни проходит мимо,— непременно
стегнет три раза. Идет барин: «Что за кошель висит?» При-
казал снять его и развязать. Развязали, а оттуда лезет кер-
женский наставник. «Ты как сюда попал? Ведь говорил
тебе: берегись, так нет! Не жалко мне, что тебя прутьями
били, а жалко мне, что из-за тебя триста рублей даром
пропали!»
161
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
В	462. ДУША ЧЕЛОВЕКА
одном монастыре жил архиерей. Он держал у
себя келейника, который ухаживал за архиереем,
стлал ему постель, варил еду. Келейник был не-
грамотным. Архиерей держал его потому, что он всегда в
спальне и в келье наводил порядок.
Однажды келейник запоздался. Приходит он к спальне
и хотел прийти приготовить постель. Когда стал тянуть
дверь спальни, то дверь была крепко заперта. Он так уди-
вился: «Почему архиерей так рано лег спать?» Он хотел
зайти к нему и просить извинения, но не хотел нарушать
сон архиерея и стал прислушиваться. Если только архие-
рей не храпит, значит, он не спит, а если храпит, то он
отошел ко сну. Но вместо храпения он услышал разговор.
Говорил архиерей: «Ну, душа, бери юбку, башмаки и отправ-
ляйся!»
Келейник испугался, что он нарушит архиерею тайное
видение, и он поспешил убежать от дверей.
Все он думал, как бы спросить у архиерея о разговоре
в спальне.
Однажды пошли они в баню. Когда он архиерея мыл, и
думает себе: «Сейчас удобное время спросить у него о виде-
нии души». Завел он разговор с архиереем, что может ли
кто видеть душу человеческую? «Никому невозможно ви-
деть душу человеческую,— говорит архиерей,— кто только
угодит богу, тот только может видеть душу человеческую».
Келейник бросил мыть архиерея и стал перед ним на
колени и сказал: «Владыко, я не достоин тебя мыть, потому
что ты достоин бога, всегда можешь видеть душу человечес-
кую!» Архиерей удивился и говорит: «Откуда ты можешь
знать, что я видел душу человеческую?» Тогда келейник
ему и говорит: «Владыко, однажды я запоздал и не вовремя
пришел стелить вашу постель. Ваша дверь оказалась за-
крыта, и я не посмел нарушить вашего сна и стал прислу-
шиваться; вы сказали тогда: «Ну, душа, бери юбку, башма-
ки и отправляйся!» Вот вы тогда видели душу челове-
ческую».
Архиерей испугался, что его тайна будет раскрыта, и
велел этой тайны никому не открывать: «За это я дам тебе
большую награду. Чего хочешь, того и дам, проси у меня!»
А келейник вдруг сказал: «Ничего мне не надо, ни золота,
ни серебра. Сколько бы вы мне ни дали, я все равно издер-
162
462. ДУША ЧЕЛОВЕКА
жу, а лучше поставьте меня попом и дайте мне приход. Это
до смерти будет мне кусок». Архиерей говорит ему: «Ты
ведь неграмотный, как я тебе могу дать сан священника?»
А келейник настаивает на своем: «Если поставите меня
попом, то это я возьму».
Наконец, архиерей думал, думал и додумался, что
можно его отправить туда, где попов не было.
Архиерей поставил его попом, дал ему указ и направил
его в Туруханск, где народ был совсем неграмотным.
Вперед этого попа в Туруханск отправили депешу, что
едет поп. Тогда туруханский трапезник и сторож стали
с нетерпением ждать попа.
Наконец-то поп приехал. Приходит к нему трапезник,
подходит на благословение к священнику и ожидает его
приказания. Поп ему приказывает, чтобы раньше вставал
и звонил в колокол.
Утром рано встает трапезник и звонит в колокол. Народ
стал собираться к обедне.
Когда набралось народу полная церковь, тогда поп при-
ходит к северным дверям, заходит в алтарь, одеется в по-
повское облачение. Отворяет царские двери, выносит отту-
дова книгу и начинает всех градить1. Люди, увидя священ-
ника, начали молиться, кто стоя, а кто на коленях.
Священник спросил: «Вы, прихожане, не знаете, какая
это книга?» Прихожане говорят: «Нет, мы не знаем». Тог-
да он говорит: «Нечего вам и читать».
Поп раздевается и уходит домой. Прихожане все оста-
ются в церкви и толкуют: «Зачем мы сказали, что не знаем
эту книгу, надо бы сказать, что знаем». Решили они, что на
другой раз надо говорить, что все знаем.
И вот на другой раз священник пришел служить обед-
ню. Оделся он, открыл царские двери, вынес книгу, стал
градить и спрашивает: «Прихожане, знаете ли, какая эта
книга?»
Тогда люди все в один голос ответили: «Знаем!» — «Ну,
если знаете, тогда вам нечего и читать»,— сказал поп.
Такова была служба попа. Если говорят, что не знают
книгу, то он говорит: «Не надо читать», а если знают книгу,
то он говорил тоже: «Не надо читать».
Так всю свою жизнь поп провел в этом приходе.
1 Здесь: ограждать крестным знамением.
163
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
В	463. ГОВЕНЬЕ
здумал один купец говеть вместе с архиереем на
первой неделе. Приезжает к нему в чистый поне-
дельник и говорит: «Ваше преосвященство! Хо-
чется мне поговеть вместе с вами, чтобы избавиться греха
какого домашнего на это время!» Архиерей согласился:
«Что ж,— говорит,— поговеем вместе!»
Стали говеть. Пошли к часам. Отстояли службу господ-
ню, приходят домой. Купец и видит, что послушник тащит
на стол огромнейший самовар ведра в два. Купец наш, да-
вай поглаживать свой живот, думает: «Вот душеньку-то
отведу с голодухи!» Келейник принес чашки. Архиерей на-
лил по крошечной чашечке, с наперсточек, себе и купцу,
сейчас же оба их и выпили. Архиерей и говорит: «Ну, тепе-
рича дни великие, понемножку надобно всякой пищи
питаться!» Накрыл чашку свою. Купец видит, что и ему
то же надо делать, тоже накрыл, благодарит преосвященно-
го, а сам думает: «Знал бы, ведал об эдаком говенье, ни
за что бы сюда не поехал!»
Ударили к вечерне, пошли они оба к вечерне. Отстояли
ее, приходят домой. Купец и видит, что послушник несет
опять на стол огромнейшее блюдо, а на нем огромнейшая
стерлядь жареная лежит. Купец опять потирать себе жи-
вот, думает: «Вот когда, должно быть, пришла настоящая-
то пора позаправиться!»
Сели за стол, архиерей отрезал себе крошечный кусочек
и купцу столько же. Съели, архиерей и говорит: «Дело не
в том, какую пищу во время говенья есть надо, а в том,
сколько ее есть!» Встал потом из-за стола и давай богу мо-
литься. Купец видит, что и ему то же следует делать, тоже
вышел из-за стола, богу помолился, преосвященного по-
благодарил за обед.
Ужина совсем не подавали.
Приходит другой день — то же самое. Приходит тре-
тий — то же. И так во всю неделю. Насилу, насилу уж до-
ждался купец, когда эта неделя-то кончилась.
Отговел купец, архиерей и приглашает его опять еще
на недельку поговеть [...]. Куда! Купца и в оглобли не
впряжешь! «И душой рад бы,— говорит,— преосвящен-
нейший владыко! Да дела дома по горло!»
Так и не согласился ни за что.
Вот какого говельника бог дал преосвященному!
164
464. М&НАХ II ПРИСЛУЖНИК
Ж 464. МОНАХ И ПРИСЛУЖНИК
ил однажды в монастыре монах, и был у него
прислужник из крестьянских сынов. В одно
прекрасное время монах и говорит прислуж-
нику: «Пойдем-ка в Киево-Печерский монастырь, оставим
там грехи наши».— «Ладно, пойдем», — отвечает прислуж-
ник.
Сказали — пошли. Дело идет ладно: сухари кушают, во-
ду пьют, о грехах говорят. Только вот монах на, пути прито-
мился и говорит прислужнику: «Давай друг дружку нести
по очереди: сначала ты меня, потом я тебя».
Что делать прислужнику? Согласился он. Только уго-
вор у монаха такой: «Сперва ты меня неси, покуда я песню
пою. А как кончится песня — я тебя нести стану».—
«Ладно»,— соглашается прислужник. А монах думает:
«Тебе длинней моей песни не спеть!»
Едет монах на прислужнике, тянет песню. Однако
сколько ни пел, кончилась его песня. Пришлось ему с при-
служника слезать. Садится прислужник на монаха да как
затянет: «Тин-ти-ли» да «Тин-ти-ли».
Так и тянет без конца.
Монах нес, нес, из сил выбился, насилу прислужника
тащит. А прислужник знай свое тянет. Тащил монах
прислужника и упал. Только и смог сказать: «Твои «Тин-
ти-ли» меня с ног свин-тилй!»
Ну, ладно, идут они дальше, наступает ночь, монах
и говорит: «Надо отдохнуть, что-то я притомился».— «Ну
что ж»,— говорит прислужник. А монах приказывает:
«Дай-ка я сперва отдохну!»
Делать нечего, прислужник соглашается. А монах опять
говорит: «Только уговор: я сплю, покуда луна зайдет, уж
там твой черед настанет».— «Ладно».
Залег монах, луна ему в лицо светит. А прислужник не
спит, монаха сторожит. Надоело прислужнику сидеть, взял
он монаха и повернул ногами к луне. Будит его: «Вста-
вай, твоя ночь прошла».
Встал монах, видит — луна на другом конце. Делать
нечего, надо ему сторожить теперь. Залег прислужник
и проспал до утра. А монах увидел — прислужник опять
его обманул. Да делать нечего.
После монах и говорит: «У нас с тобой грехов много, на
165
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
сухарях мы не дойдем. Давай чего пожирней найдем, ку-
рочку, что ли, поедим».
Согласился прислужник. Посылает монах прислужника
за курицей в деревню. Приносит прислужник курицу, за-
теребил ее, зажарил, а монах и говорит: «Нам с тобой
курицы не хватит, давай жребий кидать. Кто лучше сон
увидит, того и курица будет».
Соглашается прислужник. Полегли спать. Монах скоро
захрапел, а прислужнику не спится: все думает, как
лучше сон увидать. Думал, думал, ничего не придумал, а
есть хочется. «Ну-ка, съем я курицу, а там будь что будет!»
Съел курицу и залег спать. Чуть утро, просыпается мо-
нах и кричит прислужнику: «Ты знаешь, какой я сон видел?
Будто прилетели ангелы и унесли меня на небо!» А сам
думает: «Ну, курица моя».
А прислужник отвечает: «А я увидал: полетели вы на
небо, подумал, не вернетесь уж больше,— и съел курицу
за ваше здоровье!»
Н 465. БЕСПЕЧАЛЬНЫЙ МОНАСТЫРЬ
а одном большом тракту стоял монастырь.
Ни один крестьянин не проезжал этот монас
тырь, чтобы не зайти помолиться.
Однажды мимо монастыря проезжал крестьянин. Тоже
вздумал помолиться. Привязывает лошадь к забору, прихо-
дит к монастырским вратам, стал их отпирать, но не тут-то
было — ворота были крепко заперты. Крестьянин начал
стучаться в ворота, но никто ему не отворил. «Что бы это
значило,— думает крестьянин,— среди бела дня и ворота
так крепко закрыты». Он стал прислушиваться и услыхал
за монастырскими стенами не то гимны, не то стихи или
просто песни. Крестьянин подумал себе на уме: «Вот так-
так, монахи загуляли». Он вытаскивает из кармана запис-
ную книжку и пишет на листе крупным шрифтом: «беспе-
чальный монастырь». Отрывает этот листок, залипает его
на монастырской стене. А сам садится на свою лошадь и
уезжает.
Вскоре после крестьянина проезжает царь и тоже взду-
мал помолиться. Вышел он из своей коляски, подошел к
монастырским воротам и заметил вывеску: «беспечальный
166
465. БЕСПЕЧАЛЬНЫЙ МОНАСТЫРЬ
монастырь». Царь отпирает монастырские ворота, входит
туда. Навстречу ему отец игумен с крестом, осеняет госу-
даря крестным знамением. Царь целует крест и сразу зада-
ет игумену вопрос: «Оказывается, отец игумен, у вас беспе-
чальный монастырь?» Игумен несколько струсил и спросил
государя: «Откудова знаете, государь, что здесь беспечаль-
ный монастырь?» Тогда царь и говорит игумену: «У вас
вывеска есть на стене — «беспечальный монастырь». Игу-
мен и говорит государю: Не может быть, чтобы монастырь
был беспечальный. Мы со всею братию каждый день мо-
лимся за государя и за весь народ».
Тогда царь вызывает игумена на улицу и показывает
ему надпись. Когда игумен прочитал, стал говорить госу-
дарю, что это просто надсмешка иль кто-то по злобе на игу-
мена взял написал и прилепил. Государь стал настаивать,
что это не зря, все же здесь есть доля правды. «Так вот что,
отец игумен, надо будет попечалиться и помолиться. Я вам
дам небольшую печаль — три задачи, чтобы вы их разгада-
ли со своей братией».— «А какие же это задачи?» — по-
торопился спросить отец игумен. Государь стал ему зада-
вать: «Ты со своею братией должны сосчитать, сколько
на небе звезд. Это будет первая задача. А вторая задача —
узнать, тот свет дальше или небеса выше? А третья зада-
ча — поценить меня, что стою я?»
Вышел царь из монастыря, сел в коляску и уехал. Отец
игумен созвал всех своих послушных, и стал он им рас-
сказывать: «Вот что, братия, государь проездом вздумал
помолиться и увидел на монастырской стене надпись, где
было написано: «беспечальный монастырь». Зашел он в мо-
настырь, чтобы помолиться, но он не молился, а сказал, что
у нас находится беспечальный монастырь, и вот за это, что
мы беспечальные, задал нам задачи, чтобы мы все помо-
лились, попечалились и разгадали эти задачи». Тогда бра-
тия спрашивают отца игумена: «Что за задачи и что они
представляют из себя?»
Отец игумен стал им рассказывать заданные три задачи
государем. Первая задача — сосчитать, сколько на небе
звезд; вторая — узнать, тот свет дальше или небеса выше,
а третья — оценить самого царя, что он стоит. «Вот, брат-
цы, помолитесь, попечальтесь и разгадайте, чтобы в семь
дней нам кончить».
И распустил он всю свою братию по своим местам. Кто
ушел в келию, кто гулять в поле, а только один ермонах
167
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
думает себе: «Так и так недолго осталось жить. Такие
задачи невыполнимы. Казнит или разгонит всех государь.
Дай пойду в трактир, куплю большой запас водки, буду
пить, лишь бы скорее незаметно время прошло!»
Взял деньжонки и пошел в трактир. Когда пришел в
трактир, заказывает он трактирщику большой запас водки,
что даже трактирщик удивился. Трактирщик спросил
отца ермонаха: «Зачем вам так много водки?» Ермонах и
говорит трактирщику: «Проезжая проездом, государь за-
ехал в монастырь, за что-то задал отцу игумену три задачи,
которые простым смертным монахам невыполнимы. А отец
игумен просит всю братию, чтобы мы все потрудились над
задачами, может быть, кто их выполнит. Я думаю, что они
невыполнимые, и вот пришел взять большой запас водки
и просто пить, чтобы незаметно время шло».
В это время сидел в трактире пьяница-мужик, полуле-
жал, полудремал. Вдруг он услышал речи отца ермонаха,
подскакивает к отцу ермонаху и просит у него, чтобы подал
ему водки: «Я вам помогу разгадать эти задачи!» А ермо-
нах ему сказал: «Отойди от меня, некогда мне с тобой рас-
табаривать». А тот еще больше стал вязаться и просить
водки и одно,— настаивает, что я вам разгадаю эти загад-
ки. Ермонах одумался, не стал уходить и говорит пьянице:
«Если только можешь, тогда идем к отцу игумену».
Пришел пьяница в монастырь, а ермонах доложил отцу
игумену о пьянице, который берется разгадать все эти
задачи.
Игумен велел позвать пьяницу, который и вошел к нему
в келию. Игумен спрашивает пьяницу: «Что, брат, разве
можешь разгадать эти задачи?» А пьяница отвечает: «Мо-
гу». Тогда игумен и говорит ему: «Давай заусловим, какое
ты с нас возьмешь жалованье за выполнение этих задач?»
Пьяница и говорит отцу игумену: «Что вы, отец игумен,
ничего я с вас не возьму!» — «Нет, брат, нельзя. Даром не
хотим заставить человека, чтобы он на нас работал».—
«Вот что, отец игумен, вы прежде всего снимайте свое
одеяние, я одену его, чтобы попривыкнуть быть игуменом,
а вы надевайте мою, хотя все оно изорвано, но ведь это все
на время».
Переодеются они. Пьяница одеёт одеяние игумена, а
игумен одеётся в одеяние пьяницы. Пьяница и говорит
отцу игумену: «Теперь расскажите, какие задачи?»
Игумен стал ему рассказывать: нужно сосчитать на
168
465. БЕСПЕЧАЛЬНЫЙ МОНАСТЫРЬ
небе звезды, тот свет дальше или небеса выше, поценить са-
мого царя, что он стоит. Пьяница просит у игумена несколь-
ко стоп бумаги и карандашей и велел принести литр водки:
«Мне жалованья не надо, только не забывайте меня водкой,
пока я буду у вас работать».
Берет пьяница несколько пачек бумаги, карандаши,
литр водки, пошел заперся в келию игумена и заложил
дверь на крючок. Расклал на стол, начал писать с краю,
ставил цифры за цифрой, где десять, где двадцать, где
пятьдесят, пятьсот, тысячу, десять тысяч, и давай орудо-
вать вовсю. Исписал всю бумагу в цифрах, склал их как
следует, а сам стал пить водку. Как напьется, так мертвец-
ки и спит, а когда пробудится, просит вторично водку.
Приносят ему монахи водку и спрашивают пьяницу, как
идут его дела и скоро ли он кончит подсчет звезд, а он им
отвечает: «Не ваше дело, это только знаю один я!»
Приходит время приезда царя. Стали будить его и сту-
чать в дверь. Пьяница пробуждается и говорит им: «Кого
вам надо?» — «Надо приступить к делу. Сегодня приедет
государь»,— говорит игумен.
Пьяница мало-мало причесался, вышел, замкнул свою
келию, а сам приходит в монастырь. Вдруг в колокольне
зазвонили, говорят, что приехал царь.
Пьяница игумен берет крест, осеняет его крестным зна-
мением. Царь поцеловал крест и поторопился спросить
отца игумена: «Выполнил мое задание?» — «Думаю — вы-
полнил».— «А ну-ка, расскажи!» — говорит царь.
Мнимый игумен просит его в свою келию. Заходит царь
в келию; он преподносит ему все стопы бумаги и говорит
ему: «Вот, государь, можете сами посмотреть».
Царь стал всю бумагу перелистывать и смотреть. По-
том царь и говорит: «Что ты, отец игумен, здесь наврал?
Стоят какие-то несложные цифры». А пьяница ему и гово-
рит: «Государь, ведь у нас и звезды стоят в непорядке, вот
и пришлось мне так записать».— «Ты, отец игумен, наврал
тут».— «А если я наврал,— говорит мужик,— то вы сами
пересчитайте, тогда для вас будет виднее. А я-то думаю,
что я верно подсчитал».
Царь немного подумал себе на уме: «Кто может звезды
считать? Хитрый игумен! Сумел мне доказать»,— и гово-
рит ему: «Ну, это верно, скажем, подсчитал ты, а вот теперь
скажи вторую задачу».— «Эту тоже узнал. Мой батюшка
помер двадцать пять лет, и теперя его нет, а вот на небесах
169
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
я слышу стук и бряк,— значит, небеса ближе того света».
Царь и на это согласился, что небеса и тот свет никто
не проверял, поэтому игумен прав. «Сумел ли ты оценить
меня?» — «Да, и это оценил».— «А что же стою я?» — го-
ворит царь. «Вы стоите двадцать девять рублей».
Царь вспыхнул, и соскочил на ноги, и закричал на него:
«Откуда взял такую цену — двадцать девять рублей, когда
простой рабочий получает за месяц тридцать рублей?!» А
игумен говорит: «Царь! Вы, государь, прежде прослушай-
те, а потом и сердитесь на меня. Вас я ценил вот по чему:
Иуда продал царя Христа небесного за тридцать рублей, а
вы земной царь, значит, на рубль его дешевле должны
быть».
Царю после этого нечего было говорить. «Вот что,—
говорит царь,— узнайте еще четвертую задачу: что я думаю
на уме?» Игумен и говорит ему: «Государь, вы думаете
на уме — молодец игумен монастыря!» А царь действи-
тельно так и думал. «Да, я так и думал — молодец игумен
монастыря».— «Вы тут-то ошиблись, — говорит игумен,—
я, молодец-то, ведь не игумен монастыря, а я — пьяница
трактира и кабака».— «Как так?» Пошли спросы и допро-
сы, что вместо игумена был пьяница, а сам игумен скры-
вался.
Царь пьяницу поставил игуменом, а игумена выгнал
шляться по трактирам и кабакам.
В 466. КАК СОЛДАТ ОБУЧАЛ ЗАКОНУ БОЖЬЕМУ
некотором царстве, некотором государстве,
на ровном месте, как на бороне, при царе Мит-
рошке, когда народу было трошки, так что снег
горел — его соломою тушили. Кому не любо, тот не слушай,
только врать мне не мешай; кому не вкусно, тот не кушай,
есть другим не запрещай. Это еще не сказка, а только при-
сказка.
А сейчас начнется сказка.
Некий солдат задумал помолиться богу, и пошел он в
церковь, но не попал он в русскую церковь, а в польский
костел. И видит: все сидят с книжками. А у него книжки
не было. Пошарил он по карманам — вместо книжки попа-
лись ему карты. Он вынул их из кармана и начал вместо
170
467 СОЛДАТСКОЕ «ОТЧЕ НАШ»
книжки перекладывать. Заметив такую вещь, другой сол-
дат сейчас подсел к нему, и свалились с ним в очко. Фельд-
фебель первого солдата тайно за ними наблюдал. Пришел
он в роту и ротному доложил.
Наутро ротный вызывает этого солдата. Называет его
по фамилии: «Ну, скажи-ка, дуралей, как это ты в польском
костеле в карты играл?» Солдат в оправдание свое ротному
сказал: «Не играл я в карты, а одного гражданина закону
божьему учил».— «Как закону божьему? Выкручивайся
теперь, а то наказан будешь!» — «Вот, господин ротный,
учил я его так, что туз означает единого бога; двойка озна-
чает бога-отца и бога-сына; тройка означает святую трои-
цу; четверка означает святую троицу и человека; пятерка
означает то, что бог в пять дней сотворил видимое и неви-
димое; шестерка означает шесть [рабочих] дней в неделе;
семерка — неделю; восьмерка — Ноя с женою и его трех
сынов с ихними женами; девятка означает: «В руки твои
придет дух мой», т. е. Христос помер в девять часов; десят-
ка означает десять заповедей господних, данных богом Мо-
исею на горе Синае; четыре короля — четыре евангелис-
та — Матвея, Марка, Луку и Ванкя; четыре крали озна-
чает: три из них — жены-мироносицы, четвертая — Мария
Магдалина: пришли помазать тело Христово во гробе; три
вальта — три разбойника, распятые с Христом на кресте;
двенадцать карточных фигур означают двенадцать месяцев
в году; пятьдесят две карты означают пятьдесят две недели
в году; триста шестьдесят пять очков — триста шестьдесят
пять дней в году означают».
Ротный его спрашивает: «А четвертый вольт, который
ты откинул, что значит?» — «А это, ваше благородие, озна-
чает-то Иуду-предателя или же фельдфебеля, который
ложно показал на меня». Ротный и говорит: «Молодец!
На тебе на чай и иди еще три дня гуляй».
Вот какой солдат был!
	у	467. СОЛДАТСКОЕ «ОТЧЕ НАШ»
	В одно прекрасное время солдат находился у ге-
—нерала вестовым в передней комнате. Закурил
трубку и говорит: «Эхма, плохая моя доля! Разу-
ма хотя и много, да денег нет ни гроша».
А в это время генерал находился в кабинете, занимался
171
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
письменными делами и услыхал, как солдат обижается на
свою долю. Любопытство подстрекнуло его спросить, и он
вскричал: «Вестовой, поди сюда!» Вестовой заходит и го-
ворит: «Что изволите, ваше превосходительство?» — «Что
ты за умница такой, что у тебя разума много?» — «Конеч-
но, много, ваше превосходительство! Я на каждый вопрос
могу ответить и ни в чем не запнусь».— «Хорошо, посмот-
рим, как отвечать будешь».
Начал генерал спрашивать вестового: «Послушай, вес-
товой, почему это так: бог сотворил небо и землю и всем
управляет, ему должны все повиноваться и исполнять его
заповеди, а мы говорим ему «ты», а не «вы», а начальни-
ку — «вы»? Вестовой отвечает: «Вас, чертей, много, а бог
один, поэтому и говорим ему «ты», а не «вы», ваше пре-
восходительство!» Генерал: «Хоть ты и правду говоришь,
но лично оскорбил меня, за это тебе грех будет».— «Эх,
ваше превосходительство, горе теперь грехи искать: грех
скончался, правда сгорела, правосудие убежало, доброде-
тель ходит по миру, роскошь под крестом, закон на пуго-
вицах, верность на аптекарских весах, надежда с якорем
на дне моря, да и терпение скоро лопнет!»
Генерал подумал да и говорит: «Вижу, на словах-то ты
ловкий, как на деле-то будешь?» Вестовой: «Я и на деле
такой же, ваше превосходительство. Извольте спрашивать
за полковника или генерала, я на все буду отвечать словес-
но; молитвы, заповеди в особенности, как дважды два,
много лучше соборного пономаря отвечу, без запинки».—
«Хорошо, посмотрим, как-то отвечать ты будешь. Читай-
ка мне хоть... «Отче наш».— «Извольте слушать, ваше
превосходительство!»
Вестовой начал читать:
Когда солдат в строй вступает,
Тяжко вздыхает и говорит:
«Отче наш,
Румяная заря играет,
Рота командира ожидает,—
Иже ecu,
Шумит, гремит,
Рвется, как
На н е б е с и,
Подайте палок и плетей
Для солдатских плечей,
От солнечных лучей
172
467. СОЛДАТСКОЕ «ОТЧЕ НАШ»
Да святится,
Тогда солдат солдата,
По приказанию начальства,
Бьет и в уме своем клянет
Имя твое,
Потом входит к ним фельдфебель,
Кричит: «Стройся, равняйся,
Смотри на начальника бравей!»
Да п р и и д е т,
Теперь вся рота наша в отряде,
Командир наш помрет.
Будет в аде,
Тамо же будет
Царствие твое,
Вот здесь командуешь нами,
А там будешь командовать чертями,—
Над ними
Да будет воля твоя,
Там будешь более в почете,
Нежели у нас в батальоне или роте,
Яко на н е б е с е х,
Хоть ты не более червя,
Который пресмыкается
И на земли,
Провиант наш ты на что меняешь?
У нас последнее отнимаешь,
Ведь это —
Хлеб наш насущный,
Царь нам от казны отпускает,
Даждь нам днесь,
А если мы перед тобой в чем провинились
Или на службу не явились,
В кабаке просидели,—
О с т а в и нам,
А что вы муку нашу продаете,
А денежку в карман кладете,
Это за вами —
Долги наши,
Хотя вы мукой не торгуете,
Ничем не барышуете,
Яко же и мы оставляем,
Если с нами честно розочтетесь.
И во всем нас удовлетворите,
173
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
А если по-прежнему, то будете
Должниками нашими,
А командир наш до самой смерти
Смотрел на нас сурово,—
Не дай нам бог другого
И не введи нас во искушение,
Но из ба в и нас,
А равно и мы от тебя избавиться
Очень рады, как
От лукавого!
Генерал его за это поблагодарил и три рубля на водку
подарил.
В	468. ЦАРЬ И ВОР
ор с дядей шли к царю воровать, пришли к цар-
ским воротам. Вор велит дяде вперед идти, а дядя
вору. Пошел, однако, дядя. Пошел дядя, подворот-
ница пала, вору голову отсекла; вор тулово оставил, а голо-
ву с собой унес.
А царь хочет узнать, кто у него воровал. Стал клик
кликать всех баб собрать: которая женщина прослезится,
та и жена убитого. Вор дядину жену научил: «Ты неси
крынку молока, урони, пролей и плачь: «Не жаль крынки,
жаль молоко».
Выкопали могилу, собрались бабы; погонили баб мимо
этой могилы шеренгой, жена дяди сронила крынку и пла-
чет: «Не жаль крынки, жаль молоко!»
Так царь и не мог узнать вора.
В кабаке стали сыпать злато-серебро: кто ли воровать
будет? Злато-серебро теряется, а к полу никто не согибает-
ся. Стали людей поить; пили люди, заспали. Утрях спят;
зашел поп и видит у вора на подошве серебреник. Поп взял
да у вора лолбороды и обрил. Проснулся вор, узнал, что у
ся полбороды нет, взял да у многих полбороды обрил. И
опять не могли вора признать.
А вор думать стал, как попу на смену заёмно овратить.
Сделал себе ящик, подделал гумажны крылья, одел хорошо
платье и подлетел к попу перед окна на перила. Говорит:
«Я ангел господен, ты достоин — тебя на небо нести, толь-
ко будут мытарства, надо их перетерпеть». Посадил попа в
174
468. ЦАРЬ И ВОР
куль, принес и повесил на церковны ворота, на ограду, и
надписал надпись: «Кто пойдет в церковь, кажной чтобы
по кулю по разу ударил». Попа тут кажной колотил, и до
смерти заколотили.
А царь вора все не может признать. Оделся царь в шу-
товское платье и в рынке стал ходить, посоиватся меж
людей. Ходит царь, посоиватся, и вор посоиватся. Друг
дружку заметили ворами. Вор у царя спрашиват: «Воро-
вать не пошли?» — «Можно воровать».— «А к кому пой-
дем?» Царь отвечат: «К царю». Вор царя по косице и хлесь!
«Ах ты, так твою мать! Давно ли воруешь, а уж к царю ид-
ти хочешь! Я веки ворую, да на царя-то никогда не думал
воровать».— «А к кому ино пойдем воровать?» — спраши-
ват царь. «А к боярам, у них деньги-те даровые».
Пошли воровать к боярам; пришли к чердаку, а в чер-
даки, в верхних этажах, огонь, собранье. Вор железны
храпы вынул, на руки, на ноги наложил, полез по стене.
А народ советуют, как царя кончить. Придумали так: по-
звать его к себе в непоказанные часы, а когда придет,
поднести ему чару. Чару выпьет, дак сам помрет.
Слез вор со стены, дал царю когти, велел кверху лезть,
самому послушать. Одел царь когти, залез, послушал один
совет. Отозвал оттуль царь вора наособицу. Отошли они
подале, царь снял с себя шутовское платье и оказался
во крестах и в эполетах. Вор на колени пал, извиняется, что
царя по косице ударил. Царь его простил. Повел царь вора
во дворец: «Когда бояра меня позовут во дворец, то я тебя
назову иностранным купцом и возьму с собой. И будут мне
подавать чару, я и спрошу: «У вас как — который наливат,
тот вперед выпиват, але которому подают?» Вы и ответьте:
«Который наливат, тот вперед выпиват».
Позвали бояра царя, пошел царь с вором, вор наряжен
иностранным купцом. Стали царю подавать чарку, царь
спрашиват: «Как в ваших местах: тот выпиват, кто нали-
ват, але как?» Купец отвечат: «Который наливат, тот пер-
вой и выпиват».
Царь приказал поднощику вперед выпить. Выпил под-
нощик чару да тут и помер; схватили всех, сколько тут было
бояр, одних расстреляли, других на воротах повесили.
А вора царь себе думным доспел.
175
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
469« ВАРМА
1||^к или два брата в одной деревне, каждый жил
Л Е Е в своем доме; у бедного было много детей, а у
богатого не было ни одного. Долго просил
богатый у бедного одного мальчика к себе сыном, но бедный
не соглашался: он подозревал, что богатый брат занимается
воровством; но наконец согласился.
Держал дядя племянника как родного сына, брал его с
собой и в город, и в деревни, и частенько они ездили. Лет
до пятнадцати мальчик ничего не делал по хозяйству, толь-
ко бороться к этому времени так научился да изловчился,
что никто в деревне с ним не мог устоять в боротье; взрос-
лых и сильных мужиков ронял да свистел так сильно, что
уши глушил. А за то, что он был мастер бороться, его и
прозвали Бармой.
Вот подрос еще Барма и однажды пошел на охоту птиц
стрелять. Идет он лесом близ дороги и видит, по дороге
мужик барана гонит в город на продажу. Он забежал лесом
вперед, снял с ноги сапог и бросил на дорогу, а сам скрыл-
ся в лес и ждал. Подошел мужик, поднял сапог, посмотрел
и спрятал близ дороги в мох, и погнал барана дальше.
Пропустил Барма мужика и взял сапог. Забежал Барма
лесом опять вперед, снял сапог с другой ноги и бросил на
дорогу, а сам скрылся и ждет. Подошел мужик с бараном,
поднял сапог, посмотрел, посмотрел и спрятал, потом при-
вязал барана к дереву, нарвал травы и воротился назад.
«Удалось,— думает Барма,— пошел за сапогом, чтобы па-
ра была». Подошел к барану, отрубил голову топором, под-
нял барана на плечи, взял сапог и в лес.
Ночью пришел домой и барана принес. Увидал дядя, с
чем пришел племянник с охоты, и спрашивает: «Как это
ты достал?» Племянник рассказал про свою ловкость.
«Славно,— говорит дядя,— я хорош, а ты еще лучше, мож-
но теперь тебя и на промысел брать».
Посоветовались дядя с племянником, куда бы им съез-
дить, и племянник настоял на том, чтобы ехать воровать к
царю. «К царю,— говорит племянник,— никто не смеет ид-
ти воровать, а потому там и не подумают, что воры пришли;
народу во дворце много, думают, что слуги что-нибудь де-
лают; просто во дворце мы как хозяева будем, делай, что хо-
чешь».— «Пожалуй, и верно»,— говорит дядя.
Запрягли лошадь и поехали. Приехали в город и пошли
176
469. Б АР MA
к дворцу; племянник пособил дяде влезть на балкон, а по-
том дядя затащил за руки племянника, и вот они на балко-
не; с балкона дверь в большую комнату открыта, вошли
туда; видит Барма, что тут только и можно взять царскую
шубу и шляпу. Указал племянник дяде на шубу и шляпу,
дядя кивнул головой. Дядя, вдруг и говорит: «Я эту шубу
перешью и буду щеголять».— «Нет,— говорит племян-
ник,— я их взял и вынес — мне и носить».
Заспорили, и племянник предложил сходить к царю и
спросить про это дело. «Я, дядя, один схожу, а ты слушай,
как я говорить с царем буду. А как свистну, ты и беги на
балкон, хватай шубу и задавай лататы в левую руку, а я
в правую, а там сойдемся».
Зашли снова в комнату; отворили одну дверь из комна-
ты в другую, там пусто; подошли к другой двери, слышат:
похрапывает кто-то; отворил племянник дверь, видит: в
кресле человек спит и похрапывает, а на кровати спит царь.
Барма догадался, что это сказывалыцик храпит, подкрался
к нему, зажал рот рукою, поднял с кресла и передал дяде,
а дядя уже наготове, платком рот заткнули, дядя поддержи-
вает сказывалыцика, а Барма сел на его место и сидит. Ско-
ро проснулся и царь. «Сказку»,— говорит царь.
«Жили дядя да племянник,— начинает сказываль-
щик,— пошли они к царю воровать, племянник воровал,
а дядя глядел; украли у царя шубу и шляпу. Кому из них
носить, ваше императорское величество, дяде или племян-
нику?» — «Понятно, кто воровал, тому и носить!» — «Ну
вот, слышишь, дядя»,— говорит племянник, да как свист-
нет! Царь испугался, не слышит ничего, посмотрел: и ска-
зывалыцика не видит, а воров уж и след простыл! Царь
приказал поймать вора, а где во дворец можно пройти на
ночь, ставить капканы и всякие ловушки.
Дяде досадно стало, что у племянника такая шуба, стал
он сбивать племянника опять идти воровать к царю: «Я
знаю, что мне лучше тебя удастся, не первый раз». Пле-
мянник предостерег, но не мог уговорить дяди. Вот поеха-
ли опять, приходят ко дворцу, племянник подсобил дяде
влезть на балкон, и дядя ушел. Через несколько времени
дядя вышел на балкон и бросил племяннику мундир, но
вдруг над балконом под зонтом появилась кругом балкона
редкая железная решетка; дядя полез в отверстие, но когда
навалился телом на железную полосу, она опустилась ни-
же, и вмиг все перекладинки сузились, и дядю прижало
177
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
поперек тела; племянник убежал, а дядя и остался висеть
в решетке.
Царь приказал тело вора положить в часовню и без сво-
его приказания не хоронить, а кто придет да будет плакать,
того ловить. Положили тело в часовню, а на третий день
Варма одел царский мундир и шляпу, пришел в часовню
и приказал караульным при себе зарыть в землю тело вора
и ушел. Царь еще сильнее озлился на вора и приказал пой-
мать во что бы то ни стало, а полагая, что вор уж непре-
менно придет воровать золото, приказал по одной улице
насыпать золота, и кто будет наклоняться над золотом, тех
всех ловить.
Узнал Варма, что золото будет рассыпано, и порешил
ехать на коне воровать золото. Взял на дровни смолы в
бочонок, намазал сапоги смолой, едет по золоту, а ногами
потаптывает, золото пристает к сапогам, спихнет с ног
золото в мешок и опять едет. Много украл золота. Наутро
царю донесли, что никто не наклонялся, а золота много
украдено.
Царь приказал казнить караульных, а вору, если он
смеет, прийти к нему; царь обещал, что дарует ему жизнь
и не казнит, а если вор не придет, то будет разыскан и пре-
дан лютой казни.
Когда это было объявлено, Варма порешил к царю идти.
Приходит Варма и просит доложить царю. Царь приказал
привести: «Как тебя зовут?» — «Варма, ваше император-
ское величество».— «Ты вор?» — «Я».— «Ты шубу ук-
рал?» — «Я».— «Ты и золото воровал?» — «Я».— «Тако-
го нужно наказать; пощажу тебе жизнь, не велю казнить,
но заключу тебя в крепость!» И приказал Варму отвезти
в крепость.
Отвезли Варму в крепость. А крепость — только и было,
что один дом небольшой каменный, а кругом дома высокая
каменная толстая стена, на дворе бегала коза, да кривой
старинный богатырь служил сторожем. На дворе столб сто-
ит. Впустили Варму на двор и ворота затворили крепко-
накрепко. Проспал Варма ночь, а наутро все осмотрел и ви-
дит, что выйти ему из крепости невозможно. Подумал, по-
думал Варма и стал к сторожу ласкаться и его силу хва-
лить. А живут так: утром сторож затопит печку и уходит
на двор с козой играть; как только побежит, а коза ему на-
встречу, подбежит, хочет бодать рогами, а сторож ее за-
хватит за рога и повернет ее обратно; коза пробежит немно-
178
470. СУДЬЯ И ВОРЫ
го и опять ему навстречу. А Барма у печки работает, из
свинца пули льет.
Вот однажды затопили печку, а Барма и говорит: «Мне
бы хотелось твою силу попробовать, можешь ли ты эту ве-
ревку перервать?» — «А вот привяжи меня к столбу и уви-
дишь». Барма взял веревку и опутал богатыря веревками
к столбу; рвал, рвал богатырь и вырвать не может и гово-
рит: «Нет, верно, прежней силы, устарел, развязывай ве-
ревки».— «Да где тут развязать, когда узлы в турий рог за-
тянул, нужно рубить!» Пошел Барма в дом, растопил пол-
ную поварежку свинцу, прибежал да в здоровый глаз и
плеснул свинец.
Заревел богатырь, рванулся изо всей силы, сорвал ве-
ревки и начинает по двору бегать; бегает и кричит: «Бар-
ма, ты где?» — «Я здесь»,— отвечает Барма. А коза забе-
гает навстречу богатырю, богатырь через козу падает, а
Барма за козой бегает, за шерсть козы рукой держится.
Наскучила богатырю коза, хочет Барму поймать, а коза
всякий раз в руки попадает. Озлился богатырь, и вот, когда
коза еще в руки сунулась, он схватил ее за рога и бросил на
стену, а Барма ухватился руками за козу и тоже с козой
на стену был выброшен. Бросив козу, богатырь спрашива-
ет: «Барма, ты где?» — «Спасибо, товарищ, лихом не пом-
ни, я уж на большой дорожке, прощай!»
Так и ушел Барма, но только воровать перестал и живет
да поживает.
Ж 470. СУДЬЯ И ВОРЫ
ивал-бывал Наум. Вздумал Наум воровать
идти. Пошел один; попался ему навстречу
Антон. «Ты куда, Наум?» — «Взбрело мне
на ум воровать идти; а ты куда, Антон?» — «Я сам думаю о
том!» — «Ну так пойдем вместе». Вот и пошли двое; идет
навстречу Влас, спрашивает их: «Ты куда, Наум?» — «Да
взбрело мне на ум воровать идти».— «А ты, Антон?» —
«Я сам думаю о том!» В свой черед и они спрашивают: «Ну,
а ты куда, Влас?» — «Я давно поджидаю вас!»
Вот пошли все вместе и держат такой совет: «Куда ж
нам воровать идти? Если к попу — у попа деньги трудные1,
1 Здесь: трудовые.
179
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
если к купцу — у купца то же самое; пойдем-ка к судье,
у судьи деньги нетрудные». Пришли к судье, у него ворота
заперты, а собаки злющие. «Нет, видно, сюда не проберешь-
ся!» — стали говорить Антон с Власом. «Вот еще! — ска-
зал Наум.— Притащите соломы, заверните меня да спус-
тите за ограду; я вам ворота отопру».
Сказано — сделано. Завернули Наума в солому и пере-
кинули за ограду; он покатился прямо к кладовой, достал
оттуда мешок муки, насыпал в корыто, развел-замесил на
крепком вине и поставил собакам. Собаки бросились на
месиво; до того нажрались, что ни одна и с места не может
сойти. Наум взял перевязал всех собак хвостами по паре
и повесил на ограде, потом отворил ворота, впустил това-
рищей, и пошли они замки ломать да амбары обчищать.
Много набрали всякого добра. Стали добычу делать, всё
поделили, остается енотова шуба, как с ней быть? Наум
говорит: «Шуба мне следует; я выдумал и собак окормить,
и ворота отворить».— «Нет, брат, жирно будет!» — «Коли
так, я пойду к судье, он горазд судить и рядить; пусть-ка
нас рассудит!»
Вот пошел Наум в комнаты, а Влас да Антон стали под
окно слушать. У судьи совесть-то нечиста, так ночью не
спится. «Это ты, Иван?» — спрашивает судья. «Я»,— от-
вечает вор. «Расскажи-ка мне сказочку». — «Пожалуй,
скажу: живал-бывал Наум, взбрело ему на ум воровать
идти...» — и начал рассказывать все дело, как было; дошел
до того, как они трое за шубу поспорили, и говорит: «Сам
рассуди, кому шубу взять?» — «Кому? Да, разумеется, На-
уму». — «Мне и самому то ж думается!» — «Что ж даль-
ше-то было?» — «А дальше спать пора!» — сказал Наум и
ушел из комнаты. Приходит к своим товарищам: «Ну что?
Чай, сами слышали, кому шуба следует!» — «Мы и не
стоим теперь за нее, возьми себе и владей на здоровье!» —
отвечали Антон и Влас.
После того распрощались и пошли в разные стороны,
а судья остался с пустыми амбарами и без шубы.
-w-	471. ВОР МОТРОШИЛКА
/  осюль у старичка было три сына: два сына живут
как живут, а третий стал поворовывать немного.
* Сперва по мужичкам маленько, потом еще по гос-
180
471 ВОР МОТ РО ШИЛ К А
подам, потом стали царю жалиться. Царь и скаже: «Поди,
ординарец, сходи за стариком». Ну, старик и пришел, богу
помолился, на все стороны поклонился и царю поклон воз-
дал: «Здравствуй, надежа великий государь!» Он и ска*
«Что, старичок, сынок-то твой воруя?» Он и ска: «Нет, на-
дежа великий государь, не воруя, а привыкав». Он и ска-
же: «Ну, когда,— говорит,— привыкав, так пускай у меня
украдет чащу и скатерть, тогда бог и великий государь
прощав. Нет,— ска,— тебя и сына казню».
Пошел старик домой кручиноват, а сам в окно смотрит:
голову повесил. Сын и скаже: «Что, батюшко, кручинишь-
ся?» — «Ах, сын,— ска,— сын, как не живешь благосло-
вись, как други сынова живут, как живут. Вот царь службу
накинул украсть чашу и скатерть царску, а нет — так тебя
и меня казнит». Ну, он скаже: «О, батюшко, это не служ-
ба — службишко, вперед служба буди».
Ну, он шел на рынок, купил лакейски платья, и там бал
у государя, узнал в который день, и на бал едут все енера-
лы, полковники, все едут. Он скочил к енералу на запятки,
и приехали к царскому дворцу. Он выскочил с запятков,
приходит в комнату в царску и платье снимает у этого
енерала. Енерал думав, что царский лакей, а царь думав,
что енеральский лакей.
Они стали кушать все, потом откушали уж, со стола ста-
ли убирать, всё убрали, он тут же все ходит, одна чаша
осталась и скатерть; он завернул и понес из покоя в покой,
и на улицу вышел, и унес домой.
На другой день царю доложили, что нету, потерялась.
Царь скаже: «Мотрошилка (так его, вишь, звали), видно,
украл. Ординарец, сходи-ка за стариком». Старик пришел,
богу помолился, опять на все стороны поклонился, царю
поклон воздал: «Здравствуй, надежа великий государь».—
«Что, сынок-то твой воруя?» Он скаже: «Нет, не воруя, а
привыкав».— «Чашу и скатерть у меня украл!» А старик
ска: «Нет, не украл, взял».— «Что он делае?» — скаже.
«На скатерти ест, а с чашки хлебае». Потом: «Поди, скажи
сыну, пускай у меня украдет царского коня, жеребца уго-
нит».
Ну, старик пошел, опять голову повесил. «Ежели не
угонит, тебя,— ска,— и сына казню». Сын опять и спраши-
вав: «Что, батюшко, голову повесил?» — «Ах, сын, сын,
как не живешь опять благословясь, опять вот царь царску
службу накинул: жеребца угнать, а нет, так тебя и меня
181
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
казнит». — «Ну, это не служба, — скаже,— службишка!»
Потом он пошел на рынок опять и купил худую лоша-
денку и бочку вина купил, впряг и поехал, и еде мимо
царского дворца. Взял да лошаденку в воду, в канаву, и
пихнул (лежи там). Ну и приходит: «Ах, братцы, царски
конюхи! Пособите вытащить лошаденку». Они и шли, по-
собили ему. Взял нацедил ендову целую вина. Потом опять
стал: «Братцы, царски конюхи, нельзя ли меня как-нибудь
приютить к ночи. Не все ведь царь ведае». Ну, его и прию-
тили к ночи: тот по том, а другой по другом — и пустили.
Он опять им вина нацедил: «Пейте, братцы, сколько мо-
жете». Они и напились уж и все допьяна, и все разваля-
лись, заснули спать. Он взял ключи (на гвозде) и пошел
в конюшню, посмотрел: стоит конь в конюшне. Он и в дру-
гую: и там такой же опять конь. Он и в третью, и там и
третий такой же. Он и думае: «Которого угнать? Какого,
ежели не того!» Ну, он и взял всех трех угнал. Потом по-
утру выстали тыи, сходили в конюшню, жеребца нету, в
другую сходили, там и другого нету, в третью сходили, там
и третьего нету. Ну, потом царю доложили, что жеребцы
потерялись. Царь скаже: «Ну ж, это Мотрошилка украл!
Ординарец, сходи за стариком».
Старик пришел, богу помолился, на все стороны покло-
нился, царю поклон воздал: «Здравствуй, надежа великий
государь».— «Что, старик, что, Мотрошилка коней тех ук-
рал?» Он скаже: «Нет, не украл, а взял».— «Ну, пускай,—
говорит,— с-под меня и с-под царицы перину украдет, то,
что и бог и великий государь прощае, а нет, так тебя и сына
казню!»
Он идет, опять кручинится; идет сын и встречав его:
«Что, батюшко, кручинишься?» — «Ах, сын, как ты не жи-
вешь благословясь, так вот царь велел перину и с-под царя,
и с-под царицы украсть, нет — так тебя и меня казнит»
Он шел опять, шил крылья себе, подделал, ну и видит:
у царского дворца окна полы. Он поднялся, и залетел к не-
му в окошко, и зашел в его спальню, и под кровать и сел.
Ночь пришла, царь-и царица пришли спать и повалились,
гуселыцик играе в гусли у них; ну, они и заснули, и гу-
селыцик заснул. Они и прираскатились маленько. Он
выстал да и в середку нас... им. Они спали, спали, прохвати-
лись. Царь скаже: «Царица, ты?» А царица скаже: «Нет,
ты, царь!» Потом крикнули, что уберите постелю. Он вы-
стал с-под кровати, взял убрал: «Дайте я уберу». И взял
182
471. ВОР МОТРОШИЛКА
и убрал. И с покоя в покой, и с покоя в покой, и на улицу
вышел, и домой ушел, и постелю унес.
Потом утром выстали, царской постели нет, царю доло-
жили: «Постели нету». Он ска: «Мотрошилка это украл!»
Потом он сделал бал у себя и собрал всех енералов, и
всех полковников, и всех архиереев, и архимандритов,
всех собрал на бал к себе. «Ординарец, поди приведи стари-
ка и Мотрошилку».
Старик и Мотрошилка пришли к государю, богу помо-
лились, на все стороны поклоцились, царю поклон воздали:
«Здравствуй, надежа великий государь». — «Старик,—
ска,— что, сынок-то у тебя ворует?» Он ска: «Не воруе,
а привыкав».— «Чашку и скатерть у меня украл?» Он ска:
«Нет, не украл, а взял».— «Трех жеребцов украл?» Он ска-
же: «Не украл, а взял».— «Перину с-под царя и с-под ца-
рицы украл?» — «Не украл, а взял. Вот,— скаже,— что он
делает: на скатерти ест, с чашки хлебае, на жеребцах ката-
ется, а на перине спит». Он и скаже: «Вот, господа енералы
и все, я,— говорит,— накинул на него три службы, и то,—
ска,— его бог прощав и великий государь: он все исправил!
Что нынь ему сделать?» Все сказали, что царско слово
взад не ходи, простить надо. Он и скаже: «Бог прощае и
великий государь, Мотрошилка, тебя».
И Мотрошилка пошел домой. Архиерей один и скаже:
«Просто, — говорит,— ворам воровать, как цари стали по-
такать». Он и кликне: «Мотрошилко, воротись-ка назад!
Можешь ли этому архиерею что сделать?» Он скаже: «На-
дежа великий государь, через неделю все будет готово».
Шел на рынок, накупил всяких материй, и шил себе
крылья, и пошел ночью к этому архиерею. Пришел, коло-
тится, архиерей и пустил его: «Кто ты таковый есть?» —
спрашива. «Есть я ангел с небес; ваши, владыко, молитвы,
вишь, доходны до господа бога. Господь боле не може слы-
шать ваших молитв, послал меня за тобой». Ну, архиерей
обрадовался, забегал. Он: «Отче,— говорит,— к господу
с волосами никак идти нельзя! Господь волос не люби».
Обрадовался архиереюшко, забегал ножницы искать. По-
том он волосы у него обрил, у архиерея этого. «Отче,—
говорит, — надо мешок какой-нибудь, лететь ведь далёко-
высоко, ты спугаешься, неровно наземь взглянешь, устра-
шишься, упадешь наземь. Я как к господу прилечу, как
тебя потеряю?»
Потом он взял в мешок клал и понес его. Выздынул вы-
183
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
соко в колокольню (колокольню хоть по-вашему). «Ну,—
говорит,— отче, я стану тебя пихать к господу, смотри не
пер... Попихал, он и пер... Он выдернул назад и говорит:
«Ах ты, глинная дыра, душу в ад провела». Ну и начал
его взад по ступеням ролгать (поволок). И потом он пове-
сил на гвоздик в тую церковь к дверям; гвоздик согнул
к дверям и мешок повесил, где царю идти к обедне, и ду-
бинку клал тут. Ну и подписал на ворота, что кто идет мимо
этого мешка, так чтобы всякому по этому мешку три раз
ударить; кто не ударит, то буди проклят тот.
И потом кто идет, всякий ударит. Идет царь сам к обед-
не и смотрит на надпись на эту. «Ну, лакей,— говорит,—
ударь три раз за меня и за себя».— Потом: «Сними,— го-
ворит,— мешок, стряхни»,— говорит. Стряхнули, там вы-
скочил человек. Царь и скаже: «Кто ты такой?» — «Есть,—
говорит,— архиерей».— «Какого черта архиерей! У меня
такого архиерея в Европе нет! Налипай,— говорит,—ла-
кей, его под ж...». Потом: «Ну,— говорит,— это Мотрошил-
ка сделал». От обедни пришел домой царь. «Ординарец,
сходи-ка за Мотрошилкой». Мотрошилка пришел, богу по-
молился, на все стороны поклонился, царю поклон опять
воздал: «Здравствуй, надежа великий государь!» — «Ну
что, Мотрошилко, исполнил службу архиерею?» Тот ска:
«Исполнил, ваше царско величество».
Он его и наградил.
Ж	472. МИКУЛКА-ВОР
ивал-бывал Микулка-вор. Услыхал про него
барин, что Микулка хоть что — так украдет;
призывает его и говорит: «Укради из-под
меня с барыней пуховик; коли украдешь — сто рублей, не
украдешь — сто плетей».— «Идет!» — отвечает Микулка.
«Когда же воровать придешь?» — «Нынче ночью».—
«Ладно!»
Барин лег спать с барыней, а Микулка еще спозаранок
забрался к нему под кровать, выждал, когда все уснули
да и напакостил промеж барина с барыней. Барин с барыней
проснулись, стали друг на друга сваливать, подняли шум,
никто не переспорит. Встали оба, ухватились за перину, да
никак не стащут; принялись звать человека.
Тут откуда ни взялся Микулка и потащил перину на
184
472. МИКУЛКА-ВОР
двор. Барин думает, что это ихний слуга. «Смотри же, при-
казывает,— хорошенько вытряси, чтоб чисто было». Микул-
ка унес перину к себе. А барин с барыней ждали — так и
не дождались; кого ни спрашивали — никто ничего
не 3Haej. Утром приехал Микулка на барский двор и перину
привез: «Принимай, барин, да плати сто рублей!» —
«Возьми хоть двести, только никому не сказывай, что мы
с барыней опакостились».
Через неделю зовет барин Микулку: «Украдь,— гово-
рит,— у меня жену; украдешь — сто рублей, не укра-
дешь — сто плетей».— «Изволь, барин!» Воротился Ми-
кулка домой и велел купить водки и закусок разных, а сам
пошел попа в гости звать. Поп тому и рад. Известное дело,
у попа глаза завистные, рад на чужой счет нажраться,
напиться. До тех пор поп тянул водку, пока с ног свалился.
Микулка раздел его чуть не до грешного тела, нарядил-
ся в поповскую рясу и пошел на барский двор; смотрит:
кругом стоят сторожа с дубинами, все барыню берегут. Во-
шел Микулка в хоромы: «Здравствуйте, батюшка!» — гово-
рит барин. «А я мимо вашего двора шел,— сказывает
облыжный поп,— смотрю — стоят везде сторожа с дуби-
ною; дай, думаю себе, зайду да разузнаю, что такое?» —
«Знаете ли вы, батюшка, Микулку-вора?» — «Как не
знать? Такой плут, каких еще не бывало, давно бы пове-
сить пора».— «Вот он самый и похвалялся украсть нынеш-
нею ночью мою барыню».— «Не ладно дело. От него, хоть
втрое больше поставь сторожей, все не убережешься».—
«Да что же мне делать-то?» — «А вот что: ото-
шлите-ка свою барыню (да потихоньку, чтоб никто не
знал) к моей попадье, пусть вместе ночь проведут.
Хоть Микулка и придет воровать, так барыни не найдет».—
«И то правда. Спасибо вам, батюшка, что надоуми-
ли».— «Я, пожалуй, сам и провожу барыню».
Повел Микулка барыню — только не к попу на двор, а
прямо к себе. Наутро посылает барин к попу за женой,
а тот еще спит с похмелья. Попадья и говорит: «Никакой
барыни у нас не было, да и муж с самого вечера, как
притащили пьяного от Микулки, никуда не выходил
из дому, лежит словно убитый — и не ворохнется».
Нечего делать, пришлось барину выручать свою жену
от Микулки. Заплатил ему сто рублей, взял барыню и
пошел домой, только в затылке почесывается.
Случилось попу быть у барина в гостях; зашла речь
185
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
про Микулку, что вор-де вор — такой хитрый: с живого
штаны сымет. А поп говорит: «Кому как, а мне Микулка
не страшен: я и сам хитер».— «Ну, батька, не хвались,
прежде богу помолись». И приказывает барин своим
холопьям позвать Микулку: поп-де не верит твоей удали,
так покажи ему. «Отчего не показать? Рад стараться».— «А
ну,— говорит поп,— украдь у меня сто рублей?» — «Укра-
ду».— «Да как же ты украдешь, когда я их повешу
на шею себе?» — «Про то мне знать».
Поп как приехал домой от барина, сейчас вынул из сун-
дука сто рублей, завернул в лоскутье и повесил на
шею. Уж на дворе давно темно. Поп все не спит, боится,
как бы вор не явился да не отобрал денежек. Мжкулка
подвязал себе крылья, взял большой кошель, собрался
и полез к попу в окно. Поп видит, крылатый человек
у окна, и принялся читать заклятие: «Сгинь, пропади,
дьявольское наваждение».— «Я не бес,— говорит Микул-
ка,— я — ангел с небес».— «Почто ты ко мне приле-
тел?» — «Господь велел взять тебя на небо, садись в
кошель».
Поп сел в кошель. Микулка поднял его и понес на
колокольню; начал было подниматься по лестнице, остано-
вился и говорит: «Отче, или согрешил, или при тебе
есть что мирское, больно тяжело тебя нести! Покай-
ся наперед в грехе и сбрось с себя все мирское». Поп
вспомнил, что у него на шее сто рублей привешено, снял
их и отдал вору. Микулка втащил его на самый верх,
привязал к перекладине и давай отзванивать во все коло-
кола. Стал народ просыпаться: что за звон такой? Побежали
все на колокольню — нет никого (Микулка уж успел
улизйуть с поповскими деньгами), только мешок на пере-
кладине болтается.
Сняли мешок, распутали, а в нем поп сидит!
В	473. СЕНЬКА МАЛЫЙ
некотором царстве стояла небольшая деревня;
в этой деревне жили два брата; один помер,
и остался после него сын — записной вор
Сенька Малый. Уж куда-куда ни отдавал его отец в нау-
ку — все не вышло толку. «Что ж ты не учишься? — спра-
186
473. СЕНЬКА МАЛЫЙ
шивают, бывало, у него отец с матерью.— Али целый век
хочешь дураком изжить?» А Сенька так и брякнет в ответ:
«Коли хотите вы от меня хлеб-соль видеть, отдайте воров-
ству учиться; другой науки и знать не хочу!» Вот как помер
отец, Сенька Малый не стал долго думать, пришел к дяде и
говорит: «Пойдем, дядя, на работу; ты будешь воровать, а
я тебе помогать».— «Ладно, пойдем!»
Вот и пошли; идут мимо болота, глядь — дикая утка в
камышах гнездо свила и сидит себе на яйцах. «Давай-ка
утку изловим!» — говорит дядя и стал подкрадаться;
только птицы не поймал, понапрасну с гнезда согнал. А
Сенька Малый шел позади и вырезал из дядиных сапогов
подметки. «Ну, Сенька,— сказал дядя,— я хитер, а ты хит-
рее меня!» Идут они дальше, а навстречу им три мужика,
ведут на базар быка продавать. «Как бы нам, дядюшка,
этого быка достать?» — спрашивает Сенька. «Эх ты, ведь
теперь не ночь; серед бела дня не украдешь».— «Небось
украду!» — «Что ж ты, али и взаправду мудреней дяди
хочешь быть?» — «А вот увидишь!»
Сенька Малый снял с правой ноги сапог, бросил на до-
рогу и укрылся с дядей в сторонке. Мужики дошли до это-
го места. «Стой, ребята,— закричал один,— вишь какой
славный сапог валяется».— «Хорош, да что с ним делать-
то? Кабы пара нашлась, можно бы взять, а теперь что?
Одна нога в сапоге, а другая в лапте!» Посудили, подумали
и, не взяв сапога, пошли прочь. Сенька тотчас надел правый
сапог, а левый снял; забежал вперед, кинул его на дорогу
и спрятался в канаву. «Стой, ребята, — закричал тот же
мужик,— вот и другой сапог! Знать, какой-нибудь Разувай
Федулыч растерялся. Ну-тко, братцы, вперегонки за тем
сапогом! Ведь годятся на вечеринки к девкам ходить»
Бросили быка и пустились вперегонки назад; а Сенька
Малый того и добивался, подхватил сапог и погнал быка
в сторону; загнал его в болото, отрубил голову и приставил
ее опять на прежнее место.
Мужики пробегались попусту; воротились — нет быка;
пошли искать, искали-искали, ходили-ходили и набрели
на болото. «Ишь куда нелегкая его угораздила! Прямо в
тину затесался. Надо,— говорят,— вытаскивать...» Доста-
ли веревку, сделали петлю, набросили с размаху и заце-
пили за рога, понатужились да как дернут — так все на-
земь и попадали. «Ахти, какое горе! Ведь совсем быка за-
губили, как есть голову оторвали!» Делать нечего, пошли
187
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
мужики домой с пустыми руками; а Сенька Малый позвал
дядю, вытащили вдвоем быка, содрали кожу, разрубили
мясо на части и стали делиться. Дядя говорит: «Неужели
ж делить поровну? Я старше, мне следует больше!»
Сенька обиделся, схватил бычью кожу и ушел от дяди;
забрался в кусты, вырезал два березовых прута и принялся
хлестать по коже. Хлещет да во все горло выкрикивает:
«Батюшки! Не я один крал, дядя помогал!» Дядя услыхал
это. «Ну,— думает,— попался Сенька!» — и приударил с
испугу домой; а Сенька сбегал за лошадью, поклал всю
говядину на воз, отвез ее в город и продал за чистые де-
нежки.
На другой день пришел Сенька Малый к дяде, зовет го-
судареву казну воровать. «Пойдем, — говорит,— на работу;
ты будешь воровать, а я тебе помогать». Вот пришли ночью
к царскому дворцу; у ворот стоят часовые — как тут ухит-
риться? Сенька Малый подкопался под угол, залез с дядей
в кладовую и ну набивать карманы. Что тут золота, что се-
ребра они утащили! Полюбилось им это дело, и повадился
Сенека каждую ночь ходить в царскую кладовую да заби-
рать деньги.
Захотел царь посмотреть свою казну, видит — что-то
неладно, много добра распропало; созвал совет и стал спра-
шивать: как бы умудриться да вора поймать? И придумали
сообща: у той самой дыры, куда вор лазит, поставить боль-
шой чан со смолою. Как сказано, так и сделано; целый день
смолу топили да всё в чан лили. Вечером поздно зовет
Сенька Малый дядю на промысел. «Пойдем, — говорит,—
ты будешь воровать, а я тебе помогать». Вот пришли к
царской кладовой. Сенька Малый стал посылать дядю:
«Ты полезай наперед, а я за тобою!» Дядя полез —
и прямо в чан угодил; как закричит благим матом: «Ох,
смерть моя! В смолу попал». Сенька думал было его выта-
щить, возился с ним, возился, нет — ничего не подела-
ешь! ,«Пожалуй,— думает,— по нем и меня дознаются!»
Взял отвернул ему голову и понес к тетке: так и так, сказы-
вает ей, пропал дядя ни за грош!
Наутро доложили царю: который-де вор казну воро-
вал — нынче в смолу попал, только головы нету. Царь
приказал заложить тройку лошадей с колокольчиком и вез-
ти мертвое тело по всем селам, по всем городам: не най-
дутся ли сродники? Коли станет кто по нем плакать, сейчас
того хватать да в кандалы ковать. «Тетушка,— спрашива-
188
473. СЕНЬКА МАЛЫЙ
ет Сенька,— хочешь поплакать по своем муже?» — «Как
же не хотеть, родимый? Все-таки муж был!» — «Слушай
же: возьми новый кувшин, налей молока и ступай навстре-
чу: как увидишь, что везут твоего покойника, спотыкнись
нарочно, разбей кувшин и плачь себе вволю». Тетка взяла
новый кувшин, налила молоком и пошла навстречу.
Вот везут мертвое тело, и как только поравнялись с
нею — она вдруг будто споткнулась, разбила кувшин, раз-
лила молоко и начала громко плакать да причитывать:
«Свет ты мой! Как мне жить без тебя?» Сейчас набежали
со всех сторон солдаты, окружили бабу и стали допраши-
вать: «Говори, старая, о чем голосишь? Не признала ли
покойника? Что он — муж тебе, брат али сват?» — «Ба-
тюшки мои родные! Как же не/плакать мне? Сами видите,
какая беда надо мною стряслась: разбила кувшин с моло-
ком!» — и опять принялась выть. «Экая дура, нашла о чем
плакать!» — говорят солдаты и поехали дальше.
На другой день докладывают царю: где-где ни возили
покойника, никто не сказался из сродников, никто по нем
не поплакал; только и слез видели, что одна старуха кув-
шин разбила да над черепьем голосила. «Что ж вы ее не
хватали?— говорит царь.— Кто другой, а уж она наверно
знает про вора!» — и опять-таки приказал возить мертвое
тело по всем селам, по всем городам. «Тетушка,— говорит
Сенька Малый,— хочешь похоронить дядю?» — «Как же
не хотеть, родимый? Все-таки муж был!» Сенька запряг
лошадь в телегу, приехал в ту саму деревню, где с мертвым
телом ночевать пристали, и просится на постоялый двор.
«Куда тебе?— сказывает хозяин.— Вишь сколько народу
наехало». «Пусти, добрый человек! Ведро вина куплю».
Услыхали солдаты. «Пусти!» — говорят. Сенька купил
ведро вина и напоил всех допьяна; крепко заснули и хозяин
и сторожа, а Сенька Малый отпер ворота и увез покойника.
Поутру проснулись солдаты, собираются ехать и сами
не знают: как быть, что делать? Воротились к царю; доло-
жили, что мертвое тело ночью выкрадено, а кем и как —
неведомо. Царь созвал совет и опять спрашивает: нельзя
ли как умудриться — изловить вора? Совет и придумал по-
ставить на таком-то лугу целую бочку вина, при ней кучу
денег рассыпать, а в стороне часового спрятать; известное
дело: вор не утерпит, придет воровать, напьется пьян —
тут его и хватай! Сказано — сделано. Сенька Малый вы-
брал темную ночь и пошел воровать; приходит на луг, стал
189
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
было деньги огребать, да почуял, что вином пахнет: «Дай
винца попробую!» Попробовал — славное вино, сроду та-
кого не пивал! «Ну-ка еще!» Пил-пил и напился пьян как
стелька; и с места не сошел: где воровал, тут и уснул.
А часовой давно его заприметил. «Ага,— думает,—
попался, любезный! Теперь полно по свету гулять; наси-
дишься в сибирке!» Подошел к Сеньке Малому и обрезал
ему половину бороды: коли и уйдет, так было б признать
по чем. «Пойду теперь — доложу по начальству». Пока
добрался часовой до начальства, уж светать стало; Сенька
проснулся, опохмелился, хвать рукой за бороду — поло-
вины как не бывало. Что делать? Думал, думал и надумал-
ся: пошел на большую дорогу и давай всякого встречного-
поперечного таскать за бороду, кого ни ухватит — так по-
ловина бороды и прочь! Как тут вора узнать? Выпутался
Сенька из беды, отрастил снова бороду и стал себе жить-
поживать, в чужое добро лапы запускать.
И долго бы жил, да вот недавно повесили.
Ж	474. КИРКА-ВОР
ил-был мужик, да жонка, да двенадцать сы-
нов. Сыновья и пошли прочь из дому. Ну, все
чего работают, а Кирка, Кирюшка это, воро-
вать почал. И стал всех лучше воровать.
Ну, вот он идет и пришел в избу к богатому: «Здравст-
вуйте».— «Куды правишься? Чем занимаешься?» — «Я
самый,— говорит,— лучший вор!» А тот говорит: «У меня,
у доброго хозяина, ничо не своруешь!» — «А чо у тебя
есть?» Тот говорит, хозяин-то: «А есть пять лошадей».—
«Ну, замыкай сколько хошь замков, все равно уворую!»
Ну, хозяин караульщиков набрал и не спать велел.
А Кирюшка взял бочку с вином, на телегу навалил да едё.
Ну, мимо конюшни той и сронил колесо. Сронил да
вопит: «На помощь! На помощь!»
Караульщики набежали. Колесо ему справили. Он и го-
ворит: «Что вам дать, денег или вина?» — «Вина»,— го-
ворят.
Они и напились. Да и повалились, встать не могут. Это
караульщики те с винтовками. А он замки сбил, взял лоша-
дей и уехал. Утресь хозяин пришел — караульщики без
памяти лежат, а лошадей нету.
190
474. КИРКА-ВОР
Ну, и Кирюшка к купцу приехал: «Здравствуйте».—
«Здравствуйте. Куда правишься?» — «А я самый ловкий
вор».— «Коли так,— говорит,— уворуй у нашей девушки
место». (Ну, постелю.) Он говорит: «Девушку-то крепче
держите».
Они к девушке прислугу положили на кровать. У всех
окон караульщиков поставили. Кирюшка полез. У всех
окон караульщики. Он на крышу полез, тес снял да на по-
веть. А там сука щенят принесла. Он щенка взял да к де-
вушке полез. Взял щенка на кровать запихал, а сам под
кровать упал, свалился. Тут щенок запищал. Девушки и
проснулись. Стали они, те девушки, спориться: «Это ты
принесла».— «Нет, это не я, ты сама принесла!» Та и гово-
рит: «Я пойду тати скажу, чо прислуга врет на меня, чо ли
я принесла щенка!» — «А я опережу!»
Они и побежали. А Кирюха место взял да и убег. Они
пришли — места нет, а тот щенок пищит: «Дуры, дуры!
Это ведь сука принесла! Вас Кирюха обманул и место
унес!»
Тут поп наслышал, что Кирюшка ворует, он и говорит:
«У меня ничо не уворует!» А Кирюха говорит: «Я у тебя
все уворую, золото-то и хоть не замыкай».
Поп все золото в мешок склал да все в руках носит.
А Кирюшка наудил раков тех. Двести раков наловил. Цер-
ковь отпер и расставил раков тех. А на каждого рака свечку
налепил. Раки-т ползут, свечки горят... Поп видит —
в церкви свет горит, народу много: «Чо ли, мать-попадья,
протоерей приехал?»
А Кирюшка во все поповское оболокся, обедню служит.
Поп в церковь пришел: «Здравствуй, протоерей!» —
«Здравствуй, батюшка! Иди вместе служить».
А поп руки не могёт вздынуть, золото держит: «А куды
мне золото деть?» — «Да тут брось, на крылос».
Он и бросил. Попел-попел да и говорит: «Поди вели
матери шанежек спечь, я и сам допою».
Поп пошел домой, а Кирюшка золото взял и ушел во
всем поповском-то.
Поп пришел чай звать пить, а того и нет. И золота нет!
«Это,—говорит,—и был Кирюшка, он и золото унес».
191
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
475. МУДРАЯ ДЕВИЦА И СЕМЬ РАЗБОЙНИКОВ
\Д/ ил-был крестьянин, у него было два сына:
меньшой был в дороге, старшой при доме.
JL И Ж- Стал отец помирать и оставил сыну при доме
все наследство, а другому ничего не дал; думал, что брат
брата не изобидит. Как отец-то помер, старшой сын его
похоронил и все наследство у себя удержал. Вот приезжает
другой сын и горько плачет, что не застал отца в живых.
Старшой ему и говорит: «Отец мне все одному оставил!»
И детей-то у него не было, а у меньшого был сын родной
да дочь-приемыш.
Вот старшой получил все наследство, разбогател и стал
торговать дорогими товарами; а меньшой был беден, рубил
в лесу дрова да возил на рынок. Соседи, жалея его бед-
ность, собрались и дают ему денег, чтобы он хоть мелочью
торговал. Бедняк боится, говорит им: «Нет, добрые люди,
не возьму я ваши деньги; неравно проторгуюсь — чем я
вам долг заплачу?» И уговорились двое соседей как-нибудь
ухитриться да дать ему денег. Вот как поехал бедный за
дровами, один из них настиг его окольной дорогой и гово-
рит: «Поехал я, братец, в дальний путь; на дорогу отдал
мне должник триста рублей — не знаю, куда их девать!
Домой ворочаться не хочется; возьми, пожалуй, мои день-
ги, похрани у себя, а лучше-ка торгуй на них; я приеду
не скоро; после выплатишь мне понемножку».
Бедный взял деньги, привез домой и боится, как бы их
не потерять, как бы жена не нашла да не издержала замес-
то своих. Думал-думал и спрятал в малёнку с золой, а сам
ушел со двора. Приехали без него меновщики — вот что
скупают золу да меняют ее на товар. Баба взяла и отдала
им эту малёнку с золой. Вернулся домой муж, видит, что
малёнки нет, спрашивает: «Где зола?» Жена отвечает:
«Я ее продала меновщикам». Вот он испугался, тоскует и
горюет, а только все молчит. Видит жена, что он печален;
приступила к нему: «Что за напасть с тобой случилась?
Отчего так печален?» Он и признался, что в золе были
спрятаны у него чужие деньги; рассердилась баба — и рвет,
и мечет, и слезами заливается. «Зачем ты мне не поверил?
Я б получше твоего припрятала!»
Опять поехал мужик по дрова, чтобы потом на рынке
продать да хлеба купить. Настигает его другой сосед, гово-
рит ему те же самые речи и дает под сохрану пятьсот рублей.
192
475. МУДРАЯ ДЕВИЦА И СЕМЬ РАЗБОЙНИКОВ
Бедняк не берет, отказывается, а тот ему насильно всунул
деньги в руку и поскакал по дороге. Деньги-то были бумаж-
ками; думал-думал: куда их положить? Взял да промеж
подкладки и спрятал в шапку. Приехал в лес, шапку пове-
сил на елку и начал рубить дрова. На его беду, прилетел
ворон и унес шапку с деньгами. Мужик потужил, погоре-
вал, да, видно, так тому и быть! Живет себе по-прежнему,
торгует дровишками да мелочью, кое-как перебивается.
Видят соседи, что времени прошло довольно, а у бедного
торг не прибывает; спрашивают его: «Что ж ты, братец,
худо торгуешь? Али наши деньги затратить боишься? Коли
так, лучше отдай наше добро назад». Бедный заплакал и
рассказал, как пропали у него ихние деньги. Соседи не
поверили и пошли просить на него в суд. «Как рассудить
это дело?— думает судья.— Мужик — человек смирный,
неимущий, взять с него нечего; коли в тюрьму посадить —
с голоду помрет!»
Сидит судья, пригорюнясь, под окошком, и взяло его
большое раздумье. На то время, как нарочно, играли на
улице мальчишки. И говорит один — такой бойкий: «Я
бурмистр буду: стану вас, ребята, судить, а вы приходите
ко мне с просьбами». Сел на камень; а к нему подходит
другой мальчишка, кланяется и просит: я-де вот этому му-
жичку дал денег взаймы, а он мне не платит; пришел к
твоей милости суда на него просить. «Ты брал взаймы?» —
спрашивает бурмистр у виноватого. «Брал».— «Почему ж
не платишь?» — «Нечем, батюшка!» — «Слушай, челобит-
чик! Ведь он не отпирается, что брал у тебя деньги, а за-
платить ему невмоготу, так ты отсрочь ему долг лет на пять,
на шесть, авось он поправится и отдаст тебе с лихвою. Со-
гласны?» Мальчишки оба поклонились бурмистру: «Спа-
сибо, батюшка! Согласны». Судья все это слышал, обрадо-
вался и говорит: «Этот мальчик ума мне дал! Скажу и я
своим челобитчикам, чтоб отсрочили они бедному». По его
словам согласились богатые соседи обождать года два-три:
авось тем временем мужик поправится.
Вот бедный опять поехал в лес за дровами, полвоза
нарубил — и сделалось темно. Остался он на ночь в лесу:
утром-де с полным возом ворочусь домой. И думает: где
ему ночевать? Место было глухое, зверей много; подле ло-
шади лечь — пожалуй, звери съедят. Пошел он дальше в
чащу и влез на большую ель. Ночью приехали на это самое
место разбойники — семь человек, и говорят: «Дверцы,
193
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
дверцы, отворитеся!» Тотчас отворились дверцы в подзе-
мелье; разбойники давай носить туда свою добычу, снесли
всю и приказывают: «Дверцы, дверцы, затворитеся!» Двер-
цы затворились, а разбойники поехали снова на добычу.
Мужик все это видел, и когда кругом его стихло — спустил-
ся с дерева: «А ну-тка я попробую — не отворятся ль и мне
эти дверцы?» И только сказал: «Дверцы, дверцы, отворите-
ся!» — они в ту ж минуту и отворилися. Вошел он в под-
земелье, смотрит — лежат кучи золота, серебра и всякой
всячины. Возрадовался бедный и на рассвете принялся тас-
кать мешки с деньгами; дрова долой сбросил, нагрузил воз
серебром да золотом и поскорей домой.
Встречает его жена: «Ох ты, муж-муженек! А я уж с
горя пропадала; все думала: где ты? Либо деревом задави-
ло, либо зверь съел!» А мужик веселехонек: «Не кручинь-
ся, жена! Бог дал счастья, я клад нашел; пособляй-ка меш-
ки носить». Кончили работу, и пошел он к богатому брату;
рассказал все, как было, и зовет с собой ехать по счастье.
Тот согласился. Приехали вместе в лес, отыскали ель, крик-
нули: «Дверцы, дверцы, отворитеся!» Дверцы отворились.
Начали они таскать мешки с деньгами; бедный брат нало-
жил воз — и доволен стал, а богатому все мало. «Ну ты,
братец, поезжай,— говорит богатый,— а я за тобой скоро
буду».— «Ладно! Не забудь же сказать: «Дверцы, дверцы,
затворитеся!»— «Нет, не забуду». Бедный уехал, а богатый
никак не может расстаться: всего вдруг не увезешь, а поки-
нуть жаль! Тут его и ночь застигла. Приехали разбойники,
нашли его в подземелье и отрубили ему голову; поснимали
свои мешки с возу, заместо того положили убитого, насте-
гали лошадь и пустили на волю. Лошадь бросилась из лесу
и привезла его домой.
Вот атаман разбойничий и бранит того разбойника, что
убил богатого брата: «Зачем ты убил его рано? Надо было
наперед расспросить, где он живет! Ведь у нас много добра
убыло: видно, он же повытаскал! Где теперь найдем?»
Есаул говорит: «Ну, пускай тот и доискивается, кто его
убил!»
Недолго спустя стал тот убийца разведывать: не оты-
щется ли где их золото? Приходит как есть к бедному брату
в лавочку; то-другое поторговал, заприметил, что хозяин
скучен, задумывается, и спрашивает: «Что так приуныл?»
А тот и говорит: «Был у меня старшой брат, да беда стряс-
лась: кто-то убил его, третьего дни лошадь привезла во двор
194
475. МУДРАЯ ДЕВИЦА И СЕМЬ РАЗБОЙНИКОВ
с отрубленной головою, а сегодня похоронили». Разбойник
видит, что на след попал, и давай расспрашивать; притво-
рился, будто очень жалеет. Узнал, что после убитого вдова
осталась, и спрашивает: «Хоть есть лц у сироты свой-то
уголок?» — «Есть — дом важный!» — «А где? Укажи
мне». Мужик пошел, указал ему братнин дом; разбойник
взял кусок красной краски и положил на воротах заметку.
«Это для чего?» — спрашивает его мужик. А тот отвечает:
я-де хочу помочь сироте, а чтоб легче дом найти — нарочно
заметку сделал. «Э, брат! Моя невестка ни в чем не нужда-
ется: слава богу, у нее всего довольно».— «Ну, а ты где
живешь?» — «А вот и моя избушка». Разбойник и у него
на воротах положил такую ж заметку. «А это для чего?» —
«Ты,— говорит,— мне очень понравился; стану к тебе на
ночлег заезжать; поверь, брат, для твоей же пользы!» Вер-
нулся разбойник к своей шайке, рассказал все по порядку,
и уговорились они ехать ночью — ограбить и убить всех
в обоих домах да воротить свое золото.
А бедный пришел ко двору и сказывает: «Сейчас спо-
знался со мной молодец, запятнал мои ворота — стану,
говорит, к тебе завсегда на постой заезжать. Такой добрый!
А как о брате сожалел, как хотел невестке помочь!» Жена
и сын слушают, а дочь-приемыш и говорит ему: «Батюшка,
не ошибся ли ты? Ладно ли этак будет? Не разбойники
ль это убили дядюшку, а теперь хватились своего добра
да нас разыскивают? Пожалуй, наедут, разграбят, и от
смерти не уйдешь!» Мужик испугался: «А что дивить?
Ведь я его допрежде того никогда не видывал. Вот беда!
Что же делать-то станем?» А дочь говорит: «Поди же ты,
батюшка, возьми краски да по всему околотку и запятнай
ворота такими же метками». Мужик пошел и запятнал
ворота во всем околотке. Приехали разбойники и не могли
ничего разыскать; воротились назад и приколотили развед-
чика: зачем неладно пятнал? Наконец рассудили: «Видно,
мы на хитрого напали!» И погодя немного приготовили
семь бочек; в шесть бочек посадили по разбойнику, а в седь-
мую масла налили.
Поехал прежний разведчик с этими бочками прямо к
бедному брату, приехал под вечер и попросился ночевать.
Тот и пустил его, как знакомого. Дочь вышла на двор, стала
осматривать бочки: одну открыла — в ней масло, другую
попробовала открыть — нет, не сможет; припала ухом и
слушает, а в бочке кто-то шевелится и дышит. «Э,— дума-
195
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
ет,—• да тут недобрая хитрость!» Пришла в избу и говорит:
«Батюшка! Чем будем гостя потчевать? Дай-ка я пойду за-
топлю печку в задней избе да изготовлю чего-нибудь по-
ужинать».— «Ну что ж, ступай!» Дочь ушла, затопила
печь, да между стряпней все воду греет, кипяток носит да
в бочки льет; всех разбойников заварила. Отец с гостем
поужинали; а дочь сидит в задней избе да караулит: что-то
будет? Вот когда хозяева уснули, гость вышел во двор, сви-
стнул — никто не откликается; подходит к бочкам, кличет
товарищей — нет ответу: открывает бочки — а оттуда пар
валит. Догадался разбойник, запряг лошадей и убрался со
двора с бочками.
Дочь заперла ворота, пошла будить своих домашних
и рассказала все, что сделалось. Отец и говорит: «Ну,
дочка, ты нам жизнь спасла, будь же законной женой моему
сыну». Веселым пирком и свадьбу сыграли. Молодая одно
отцу твердит, чтобы продал свой старый дом да другой
купил: крепко боялась разбойников! Не ровен час — опять
пожалуют. Так и случилось. Чрез некое время тот самый
разбойник, что приезжал с бочками, снарядился офицером,
приехал к мужику и просится ночевать; его пустили.
Никому невдомек, только молодая признала и говорит:
«Батюшка! Ведь это прежний разбойник!» — «Нет, дочка,
не тот!» Она замолчала; да как стала спать ложиться —
принесла вострый топор и положила подле себя; всю ночь
глаз не смыкала, все караулила. Ночью офицер встал,
берет свою саблю и хочет ее мужу голову отсечь; она не
сробела, махнула топором — и отрубила ему правую руку,
махнула еще раз — и голову снесла. Тут отец уверился, что
дочка его подлинно премудрая; послушался, продал дом и
купил себе гостиницу. Перешел на новоселье, начал жить,
богатеть, расторговываться.
Заезжают к нему соседи —те самые, что давали ему де-
нег да после на него в суде просили. «Ба! Ты как здесь?» —
«Это мой дом, недавно купил».— «Важный дом! Видно, у
тебя деньга водится. Что ж ты долгу не платишь?» Хозяин
кланяется и говорит: «Слава богу! Мне господь дал, я клад
нашел и готов заплатить вам хоть втрое».— «Хорошо,
брат! Давай же теперь новоселье праздновать».— «Ми-
лости просим!» Вот погуляли, попраздновали; а при доме
сад куда хорош! «Можно сад посмотреть?» — «Извольте, че-
стные господа! Я и сам с вами пойду». Ходили, ходили по
саду и нашли в дальнем углу малёнку золы. Хозяин как
196
476. ЖЕНИХИ-РАЗБОЙНИКИ
увидал, так и ахнул: «Честные господа! Ведь это та самая
малёнка, которую моя жена продала».— «А ну-тка, нет
ли в золе денег?» Вытряхнули, а они тут и есть. Тогда
соседи поверили, что мужик им правду сказывал. «Ста-
нем,— говорит,— деревья осматривать; ведь шапку-то во-
рон унес — верно, в ней гнездо свил». Ходили-ходили,
увидали гнездо, стащили баграми — как есть та самая
шапка! Выбросили гнездо и нашли деньги.
Заплатил им хозяин долг свой и стал жить богато и
счастливо.
476. ЖЕНИХИ-РАЗБОЙНИКИ
ил-был купец богатый. Были у него три доче-
Ж В В ри. Первая на ногу крива, вторая на руку кри-
ва, третья раскрасавица: кто не взглянет,
умом повянет! А кругом села были глубокие леса.
Вот сидят девицы у окошечка. Вдруг стук-гром, поезд
молодцов едет. На каурых лошадях, на гнедых жеребцах.
Молодцы — рослые, красивые. Один в одного. Голос в голос
и волос в волос. Синие кафтаны, красные пояса.
За старшей отец давал три тысячи, за средней две ты-
сячи, а за младшей двести рублей. Потому те обе незавид-
ные, а младшая и красивая, и работная.
Ну, наехали молодцы на купеческий двор. Они на млад-
шую не глядят и на среднюю не глядят, старшую взамуж
берут. Эта старшая зарадовалась. Они ее просватали, нало-
жили полны подводы товару, добра да денег. Отец спра-
шивает: «Когда, молодые, в гости будете?» — «Ав меж-
говенье».— «А где ваш дом стоит?» — «За три села —
высока гора, наш двор издали виден!»
А младшая и глядит, что у братьев у кого пальца нет,
у кого уха нет, будто на войне рублены.
Ну, они уехали.
Долго ли, коротко ли, приходит и межговенье, а моло-
дых в гости нет. Вдруг наехали тридцать девять братьев
в красных кафтанах, в синих поясах. Стали среднюю дочь
взамуж брать. «А когда же молодые в гости будут?» —
«А в великий пост».
Ну, они среднюю срядили. Добра всякого навалили пол-
ны возы. И стали пировать. А младшая девушка и думает:
«Что это они берут кривых при деньгах, а на меня не
197
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
смотрят? Что это сестра в межговенье не пригостилась, да и
вести не дает? Что это за двор у них?»
Ну и скоро-наскоро села в таратайку и поехала. Пока
они угощались-напивались, переехала она три села, ви-
дит — стоит высокая гора. А на той горе ни кола ни двора.
Три сосны стоят да каменья. Ну, значит, все как есть обман.
Она скорей домой поехала. Тут идет старая старушка.
«Садись, бабушка, ноги не труди».— «Ты откуда, девуш-
ка?» — «Так и так, ездила на гору женихов двор смот-
реть, а там ни кола ни двора».— «А эти-то мне племянники.
У них, девушка, дом в зеленом лесу. От вашего села три-
дцать три версты, в правую руку, третья дорожка, по
дорожке сизая птичка поскакивает».
Вот приехала девушка домой. А там уже молодые поез-
жают. Она побежала да в постелю и запряталась. Они и по-
ехали. Она на возке лежит, под постелью дрожит, еле ды-
шит. Ну, едут они тридцать три версты, свернули в праву
дорожку. На дорожке птичка поскакивает: «Девка, не езди,
девка, не езди!» Невеста спрашивает: «Что-то птичка по-
пискивает?» — «А так пищит. Заиграйте, братцы, в гар-
монь». Они и заиграли. А птичка: «Девка, не езди, девка,
не езди!» Они пуще играть. Тут уж птичка громче пищит:
«Девка, не езди, девка, не езди!» — «Ишь какая, музыке
мешает!»
Взял разбойник и убил птицу камнем.
Ну, доехали до двора. Двор забором загорожен, из ще-
лей ружья торчат, на воротах замки висят. Собаки злые
на цепях бегают. Пошли все в горницы. И постелю по-
несли — в угол горницы свалили. Лежит девушка и глядит.
Горница богатая: в серЬбре, жемчугом шитая, а дух, запах
то есть, нехороший такой. И молодая за стол села, голову
повесила. Ну, жених и говорит: «Две тысячи в сундуки
кладите, а хозяйке дом покажите».
Те открыли сундуки, а там золота, серебра, жемчуга...
Ну, они туда деньги ссыпали.
Открыли двери в другую комнату, невеста так на пол и
пала: вся комната кровью залита, всюду руки-ноги чело-
вечьи, на переднем столбце старшая сестра виснится!
«Ну,— говорит жених,— снимай платье дорогое, чтобы
не замарать, и тебе туда же идти».
Ну, они с нее платье, крест, обувь — все сняли. При-
несли топор. А сестра лежит ни жива ни мертва. Невеста
198
476. ЖЕНИХИ-РАЗБОЙНИКИ
и охнуть не успела, они ей голову срубили! «Тащи, Тишка,
в подвал!» — «Стой, братцы, а кольцо на ней обручальное».
Стали кольцо снимать, а оно и не идет — захолодела рука.
«Бей, Тишка, с пальцем». Тот тюкнул, да палец отлетел
и прямо к девушке в постелю. Тот туда-сюда, давай
искать — нет нигде. «Ну, спать пора, завтра в свете найдем,
все свои ведь».
И легли спать. Только они захрапели, она и выбралась.
А они по всей горнице развалились, пройти нельзя. Она
через одного перескочила, через другого перескочила, через
всех перескочила, дверь открыла и выбежала. А дверь и
скрипни. Они и кликают: «Ванька, ты? Санька, ты? Пашка,
ты?..» Все тридцать девять на местах. «Кто-то у нас чужой
побывал, в дверь вышел! Нать в погоню идти».
Схватились и поехали.
А она бежит, палец сестрин в кармане держит. Добе-
жала до росстани — не знает куда идти, а гром-шум слы-
шен — разбойники едут. Она туда-сюда... А тут птичка
закричала: «Девка, влево, девка, влево!» Она и побежала
влево. Бежит, бежит — погоня близко. Утро стало. Вот
едет черепан: «Дяденька, дяденька, спрячь меня под горш-
ки».— «Садись».
Она и залезла под горшки. Налетели разбойники: «Че-
репан, не видал ли беглую девку?»— «Не видал».
Они давай горшки бить. Били-били — полсотни переби-
ли. Черепан и говорит: «Что вы меня разоряете? Я вам
худого не сделал, а у меня дети голодом сидят». Они и не
стали бить: «Где-то мы ее сзади потеряли!»
Поехали назад. Она из-под горшков вылезла и дале по-
бежала. Бежала, бежала — погоня близко. Едет мужик, ве-
зет коробья. «Дяденька, дяденька, спрячь меня!» — «Са-
дись».
Разбойники наехали: «Не видал ли беглую девку?» —
«Не видал». Они стали коробья ломать. Ломали-ломали —
сто штук сломали, ее не нашли. Мужик говорит: «Что вы
коробья ломаете? У меня дети с голоду помрут!»
Они и бросили ломать. И поехали. А она выскочила
и побежала. Вдруг увидела тропочку, и птичка кричит:
«Девка, на тропку, девка, на тропку!»
А она по этой тропке и домой добралась.
Ну, великий пост приходит, сестра в гости не едет.
А наехали тридцать восемь разбойников в черных каф-
танах красавицу сватать.
199
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
И она созвала пир большой — и царя, и полковников.
И велела полковнику привести роту солдат и говорит;
«Вот эти молодцы двух моих сестер засватали. Одна уеха-
ла, и не слыхать ничего, другая уехала, и не слыхать ниче-
го. Одна должна была на межговенье прийти — не пришла.
Другая в великий пост обещалась, и нет ее. Говорили они,
что у них через три села двор стоит, на высокой горе со
всех сторон видно. А на той горе — ни кола ни двора. Одни
сосны растут».
Эти разбойники повскакивали, а солдаты их за стол уса-
дили. А она говорит: «Есть у них дом в зеленом лесу, в этом
дому кровь и руки-ноги человечьи. Там обеих моих сестер
кончили». А они кричат: «Врешь, чем докажешь?»
А она вынесла кольцо с мертвым пальцем да и бросила
им: «Это,— говорит,— что?!»
Они тут и сознались. Их всех казнили, а ее царь взамуж
взял.
Ж	477. РАЗБОЙНИКИ
ил-был поп с попадьей; у них была дочка
Аленушка. Вот этого попа позвали на свадь-
бу; он собрался ехать с женою, а дочь остав-
ляет домоседкою. «Матушка! Я боюсь оставаться одна»,—
говорит Аленушка матери. «А ты собери подружек на поси-
делки и будешь не одна». Поп и попадья уехали, а Аленуш-
ка собрала подружек; много сошлось их с работою: кто вя-
жет, кто плетет, а кто и прядет. Одна девица уронила невз-
начай веретено; оно покатилось и упало в трещину, прямо
в погреб. Вот она полезла за веретеном в погреб, сошла
туда, смотрит, а там за кадушкою сидит разбойник и грозит
ей пальцем. «Смотри,— говорит он,— не рассказывай ни-
кому, что я здесь, а то не быть тебе живой!» Вот вылезла
она из погреба бледная-бледная, рассказала все шепотом
одной подружке, та другой, а эта третьей, и все, перепуган-
ные, стали собираться домой. «Куда вы?— уговаривает их
Аленушка.— Постойте, еще рано». Кто говорит, что ей надо
по воду идти; кто говорит, что ей надо отнести к соседу
холст,— и все ушли. Осталась одна Аленушка.
Разбойник услыхал, что все приутихло, вышел из погре-
ба и говорит ей: «Здравствуй, красная девица, пирожная
200
477 РАЗБОЙНИКИ
мастерица!» — «Здравствуй!» — отвечает Аленушка. Раз-
бойник осмотрел все в избе и вышел посмотреть еще на дво-
ре, а Аленушка тем временем поскорей двери заперла и
огонь потушила. Разбойник стучится в избу: «Пусти меня,
а то я тебя зарежу!» — «Не пущу; коли хочешь, полезай
в окно!» — а сама приготовила топор. Только разбойник
просунул в окно голову, она тотчас ударила топором и от-
рубила ему голову, а сама думает: скоро приедут другие
разбойники, его товарищи; что мне делать? Взяла отрублен-
ную голову и завязала в мешок; после притащила убитого
разбойника, разрубила его на куски и поклала их в разные
мешки и горшки. Прошло ни много ни мало, приехали
разбойники и спрашивают: «Справился ли?» Они думали,
что товарищ их жив. «Справился,— говорит Аленушка
голосом разбойника,— вот два мешка денег, вот крынка
масла, вот ветчина!» — и подает приготовленные мешки и
горшки в окно. Разбойники забрали все это да на воз. «Ну,
поедем!» — говорят они. «Поезжайте,— говорит Аленуш-
ка,— а я посмотрю, нет ли еще чего». Те и уехали.
Рассвело. Поп с попадьей воротились со свадьбы. Она
и рассказала им все, как было: «Так и так, сама разбойни-
ков победила». А разбойники приехали домой, да как по-
глядели в мешки и в горшки, так и ахнули: «Ах, она такая-
сякая! Хорошо же, мы ее сгубим!» Вот нарядились они
хорошо-хорошо и приехали к попу свататься за Аленушку,
а в женихи ей выбрали дурачка, нарядили и его. Аленушка
сметила их по голосу и говорит отцу: «Батюшка! Это не
сваты, это те же разбойники, что прежде приезжали».—
«Что ты врешь?— говорит поп.— Они такие нарядные!»
А сам-то рад, что такие хорошие люди приехали свататься
за его дочь и приданого не берут. Аленушка плакать —
ничего не помогает. «Мы тебя из дому прогоним, коли не
пойдешь теперь замуж!» — говорит поп с попадьею.
И просватали ее за разбойника и сыграли свадьбу. Свадьба
была самая богатая.
Повезли разбойники Аленушку к себе, и только въехали
в лес, и говорят: «Что ж, здесь станем ее казнить?» А дура-
чок и говорит: «Хоть бы она денечек прожила, я бы на
нее поглядел».— «Ну, что тебе, дураку, смотреть!» — «По-
жалуйста, братцыЪ Разбойники согласились, поехали и
привезли Аленушку к себе, пили-пили, гуляли-гуляли;
потом и говорят: «Что ж, теперь пора ее сказнить!» А дура-
чок: «Хоть бы мне одну ноченьку с нею переночевать».—
201
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
«Ну, дурак, она, пожалуй, еще уйдет!» — «Пожалуйста,
братцы!» Разбойники согласились на его просьбу и остави-
ли их в особой клети.
Вот Аленушка и говорит мужу: «Пусти меня на двор —
я простужусь»1.— «А ну как наши-то услышат?» — «Я по-
тихонечку; пусти хоть в окошко».— «Я бы пустил, а ну как
ты уйдешь?» — «Да ты привяжи меня; у меня есть слав-
ный холст, от матушки достался; обвяжи меня холстом и
выпусти, а когда потянешь — я опять влезу в окно». Дура-
чок обвязал ее холстом. Вот она это спустилась, поскорей
отвязалась, а заместо себя привязала за рога козу и немного
погодя говорит: «Тащи меня!» — а сама убежала. Дурачок
потащил, а коза — мекеке-мекеке! Что ни потянет, коза
все — мекеке да мекеке! «Что ты мекекёкаешь?— говорит
молодой.— Наши услышат, сейчас же тебя изгубят».
Притащил — хвать, а за холст привязана коза. Дурачок
испугался и не знает, что делать: «Ах она, проклятая!
Ведь обманула». Поутру входят к нему разбойники. «Где
твоя молодая?» — спрашивают его. «Ушла».— «Ах ты, ду-
рак, дурак! Ведь мы ж тебе говорили, так нет!»
Сели верхами и поскакали нагонять Аленушку; едут
с собаками, хлопают да свищут — такая страсть! Аленушка
услыхала погоню и влезла в дупло сухого дерева и сидит
там ни жива ни мертва, а вокруг этого дуба собаки так и
вьются. «Нет ли там ее?— говорит один разбойник друго-
му.— Ткни-ка, брат, туда ножом». Тот ткнул ножом в дуп-
ло и попал Аленушке в коленку. Только Аленушка была
догадлива, схватила платок и обтерла нож. Посмотрел раз-
бойник на свой нож и говорит: «Нет, ничего не видать!»
И опять они поскакали в разные стороны, засвистали и за-
хлопали.
Когда все стихло, Аленушка вылезла из дупла и побе-
жала; бежала-бежала и слышит опять погоню. А по дороге,
видит она, едет мужик с корытами и лотками. «Дяденька,
спрячь меня под корыто!» — просит она. «Эка ты какая
нарядная! Ты вся вымараешься».— «Пожалуйста, спрячь!
За мной разбойники гонятся». Мужик раскидал корыта,
положил ее под самое нижнее и опять сложил. Только
что успел кончить, как наехали разбойники. «Что, мужик,
не видал ли такой-то женщины?» — «Не видал, роди-
мые!» — «Врешь! Сваливай корыта». Вот он стал сбрасы-
1 Здесь: прохлажусь, подышу.
202
477 РАЗБОЙНИКИ
вать корыта и посбросал уж все, кроме последнего. «Нече-
го, братцы, здесь искать; поедемте дальше!» — сказали
разбойники и поскакали с гамом, свистом и хлопаньем.
Когда все стихло, Аленушка и просит: «Дяденька, пус-
ти меня!» Мужик выпустил ее, и она опять побежала; бе-
жала-бежала и слышит опять погоню. А по дороге, видит
она, едет мужик — везет кожи. «Дяденька,— молит
она,— спрячь меня под кожи! За мной разбойники гонят-
ся!» — «Эка, вишь ты какая нарядная! Под кожами ты вся
вымараешься».— «Ничего, только спрячь!» Мужик раски-
дал кожи, положил ее под самую нижнюю и опять сложил
все по-прежнему. Только что успел кончить, как наехали
разбойники. «Что, мужик, не видал ли такой-то женщи-
ны?» — «Не видал, родимые!» — «Врешь! Сваливай ко-
жи».— «Да зачем, родимые, стану я разбрасывать свое
добро?» Разбойники бросились сами сбрасывать кожи и по-
сбросали, почитай, все кожи; только две-три оставалось.
«Нечего, братцы, здесь искать; поедемте дальше!» — ска-
зали они и поскакали с гамом, свистом и хлопаньем.
Когда не стало слышно ни стуку этого, ни грому, она и
просит: «Дяденька, пусти меня!» Мужик выпустил ее, и
она опять побежала; бежала-бежала и пришла домой в пол-
ночь, да и легла в стог сена, закопалась туда вся и заснула.
Рассвело. Поп пошел давать коровам сена и только воткнул
вилами в стог — Аленушка и схватилась руками за вилы.
Поп оробел, крестится и говорит: «С нами крестная сила!
Господи, помилуй!» Потом уж спросил: «Кто там?» Але-
нушка узнала отца и вылезла из сена. «Как ты сюда попа-
ла?» — «Так и так, вы отдали меня разбойникам; они хоте-
ли меня убить, да я убежала»,— и рассказывает все страс-
ти. Немножко погодя приезжают к попу разбойники, а он
Аленушку спрятал. Поп спрашивает: «Жива ли, здорова
дочка моя?» — «Слава богу! Она осталась дома хозяйни-
чать»,— говорят разбойники, и сели они как бы в гостях;
а поп тем временем собрал солдат, потом вывел дочь и гово-
рит: «А это кто?»
Тут разбойников похватали, связали — да в тюрьму.
203
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
В	478. РАЗБОЙНИК-КУПЕЦ
царстве императрицы Екатерины Второй в
городе Питере купец торговал. Семейство
у него было — сын, дочка да жена. Четыре
человека. Сын был Дмитрий Иванович, дочка Елена
Ивановна. Торговал он, да и заболел. Велит
подать счеты и давай имущество сосчитывать.
Насчитал тридцать шесть тысяч, которые в товарах,
которые деньгами. Жене говорит: «Двенадцать тысяч тебе,
двенадцать тысяч дочке в приданое, двенадцать тысяч на
похороны». А сыну только три слова дает: «Не ходи доро-
гой-проселком, иди почтовой. Не ходи к тому в услужение,
кто зовет, а к тому, кто не хочет. Имей всегда в кармане
спичку и свечку».
После этого он помер. А сын шибко обиделся: «Я,—
говорит,— у вас торговать не буду! Наторгуешь — чужое
и проторгуешь — чужое».
Вот и пошел он в Москву. Идет день, идет другой, идет
неделю. Вот проселком-то пятнадцать верст, а почтовой
двадцать пять. А ему хочется в Москву попасть. Отцово
наставление забыл, да и пошел проселком. Четыре часа
шел, лес все густеет. Пришла ночь, а он в лесу диком. Залез
он на высокое дерево — засмотрел огонь. И пошел на огонь.
На поляне огонь горит, у костра старик — зеленый и мо-
лодой человек в зеленой одежде ходит и телега с лошадью.
Думает: «Ведь разбойники».— «Здравствуй,— говорит,—
дедушка!» — «Здравствуй, молодец. Присядь, отдохни».
Сесть надо: не своя воля — в гостях. Те его расспраши-
вать — он все и рассказал. Вот старик говорит: «Митя,
время поужинать».
Тот вытащил на две персоны пирог в белом тесте. Ста-
рик говорит: «Дурак, а гостю-то?» Тот третий доставает.
Заставляют его пить. Выпил он. Старик говорит: «Митя,
давай сюда добычу делить».
Тот мешок денег достает, на две кучи делит. Старик
говорит: «Дурак, а гостю-то?»
Разделили на три кучи, заставили его взять. А он про-
сит: «Покажи дорогу».— «А вон куда мордой лошадь сто-
ит, там и дорога».
Он взял, кругом обошел, под тележку сел и слушает.
Молодой говорит: «Дурак ты! Сколько мы ездили, людей
грабили, а ты ему отдал».— «А ты,— говорит,— в телегу
сел, убил да все достал».
204
478. РАЗБОЙНИК-КУПЕЦ
Тот поехал, да ие догнал: этот спрятамшись.
В Москву Дмитрий Иванович пришел, стоит рассмат-
ривает. Идет молодой человек в хорошем платье. Циммер-
манова шляпа на голове (прежде такие носили шляпы на
пружинах). «Ну,— говорит,— ты не здешний, а у меня две-
надцать лавок, двенадцать подручных да двенадцать при-
казчиков, иди ко мне служить».
А тому все кажется, что это молодой из лесу. Однако
пошел. А тому все кланяются: «Здравствуйте, [Иван]
Иванович».
Идут они, идут, а все дома нет. Да вот особняк стоит.
Постучался он. Сторож ржавым ключом отомкнул. Во дво-
ре две собаки злые. Пришли они в гостиную — ковры,
лавки (прежде мебели не было, а лавки). Вдруг входит
старик в богатом халате, в позументах. Тот самый, что в
лесу был. Чай попили, позавтракали. Лег он на лавку от-
дохнуть. В два часа стали обедать. Ему кубок вина налили.
Он говорит: «Пить — у меня такого положения нет, я раз
в год такое положение допускаю».
Но выпил, с дороги да с усталости. Старик ему: «Митя,
иди погулять; только к шести часам приходи, у нас калитка
на запоре».
Пошел он да всех расспрашивает: «Не знаете ли их?» —
«Как не знать, у него хорошо служить».
А все у него подозрение, что это те. В шесть часов
пришел домой и видит тридцать шесть человек приказчи-
ков, мальчиков да подручных. Поужинали. «Ваня,— гово-
рит старик,— отведи его спать».
Пошли спать по лестнице узкой да высокой. Пришли
в комнату, там полная комната девушек: «Выбирай себе
любую». Что делать? «Вот эта,— говорит,— мне нравит-
ся».— «Ну,— говорит,— Елена, иди».
Та свернулась и пошла. Шли-шли, в комнату хорошую
пришли. Дверь тяжелая, а палица около дверей стоит. Слы-
шит он: «Дмитрий Иванович, не спи, не время».
Глядит, а девушки нет. Свечку, спички достал — гля-
дит, а двери нет. Полулюк нашел. Спустился, а там двена-
дцать сынов купецких лежит убитых. Взял он одного в свою
одежу одел, деньги свои оставил, на кровать к себе поло-
жил, а сам в люк.
Пришли двое. Сын говорит: «Сегодня я буду бить».
Схватил палицу и как хвать! «Вот как я бью! У тебя небось
ногами дрыгают!»
205
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
Схватил тело и бросил в люк. Ушли они. Тот вышел из
подвала и стал дверь искать. Нашел потайную дверь на
лестницу к девушкам. Которая у них плачет, которая песню
поет, двенадцать всего девушек. Одна печальная, голову
повесила: «Какого,— говорит,— человека сегодня наши
поймали! Не курит, не пьет. Если бы спасти его!»
А он и вошел. Они его под кровать и спрятали. Он там
жил от Маковеева дня до Иван-богослова. Девушки гово-
рят: «В Иванов день будут ворота открыты, будет хозяин
именинник, и мы тебя справим». Елена ему наказывает:
«У моего отца есть лавка. В девять часов он лавку отпирает.
Противу лавки крест висит. Как помолится отец, упади в
ноги и просись в услужение. Если будет прогонять, ты ног
не отпускай, все проси».
Утром в Иванов день ворота были открыты, он и ушел.
Пришел в ряды, нашел крест. Стал купец в девять часов
открывать, он ему в ноги пал. Тот его гнать, а он ноги не от-
пускает: «Хоть на три дня да возьмите».— «Ладно,—
говорит,— иди в лавку».
Хозяин начал его расспрашивать. Он все рассказал.
Купец ему поверил. Он начал торговать. Тот ему и прей-
скурант дал. Как стали торговать, так хозяин только деньги
загребал. Хозяин его все хвалит.
Торгует он всю зиму. Вот приходит двадцать первое
мая — [день] Елены и Константина. «Мы, — хозяин го-
ворит,— сегодня торговать не будем. У меня дочь была, я по
ней память справляю».
Вот приглашения разнесли и письма ко всем посылают.
И к Ивану Федоровичу, тому купцу. Тот просит, чтобы
сказочник был. Что делать? А молодец говорит: «Не бес-
покойся: купи парик, одежу, я расскажу сказку. Не пожа-
лей сто рублей, пригласи жандармского полковника и не-
сколько солдат. Если не пригласишь, я рассказывать не
буду».
Так и вышло. Начался пир. Все подвыпили. «Ну,— тот
спрашивает,— сказочника приготовил?»
Молодец приоделся да и сел за стол. Горбатый да се-
денький. И полковник сидит за столом. Рассказывал одну,
две, три — понравилось. «Ну, знаешь ли еще?»
Он все и рассказал, как в лесу разбойников повстречал,
как они в городе за купцов ходили, как они его наняли, как
в комнату привели, как он люк нашел и рассмотрел пол
окровавленный, окон нет... Сын взял и зарезал себя ножом.
206
479. ЗНАХАРЬ
Всех их скрутили и туда повезли. Дом оцепили. Прикалит-
ку сломали. На двор зашли. «Видите,— говорит,— собаки
какие! Ломайте эту дверь».
Сломали, а в горнице вместо окон глухие ломанеи. Люк
он показал. Тела вытащили. Кто кричит: «брат мой!»,
кто — «сын мой!» — «Теперь,— говорит,— и обрадую».
По узенькой лесенке привел, девушек нашли и купец-
кую дочь. Купец и предложил им пожениться. Поженился
он на ней и все купецкое богатство получил.
Вот как.
Ж	479. ЗНАХАРЬ
ил бедный да продувной мужичок, по про-
званью Жучок; украл у бабы холстину и спря-
тал в омете соломы, а сам расхвастался, что
ворожить мастер. Пришла к нему баба и просит погадать.
Мужик спрашивает: «А что за работу дашь?» — «Пуд му-
ки да фунт масла».— «Ладно!» Стал гадать; погадал-пога-
дал и сказал ей, где холст спрятан. Дня через два, через
три пропал у барина жеребец; он же, плут, его и увел да
привязал в лесу к дереву. Посылает барин за этим мужи-
ком; стал мужик гадать и говорит: «Ступайте скорей, же-
ребец в лесу, к дереву привязан». Привели жеребца из ле-
су; дал барин знахарю сто рублев, и пошла об нем слава
по всему царству.
Вот на беду пропало у царя его венчальное кольцо;
искать-искать — нет нигде! Послал царь за знахарем, что-
бы как можно скорей во дворец его привезли. Взяли его,
посадили в повозку и привезли к царю. «Вот когда попал-
то,— думает мужик, — как мне узнать, где девалось коль-
цо? Ну как царь опалится да туда зашлет, куда Макар и те-
лят не гонял!» — «Здравствуй, мужичок, — говорит
царь,— поворожи-ка мне; отгадаешь — деньгами награжу,
а коли нет — то мой меч, твоя голова с плеч!» Тотчас
приказал отвести знахарю особую комнату: пускай-де це-
лую ночь ворожит, чтоб к утру ответ был готов.
Знахарь сидит в той комнате да думает: «Какой ответ
дам я царю? Лучше дождусь глухой полночи да убегу
куда глаза глядят; вот как пропоют третьи петухи, сейчас
и задам тягу!» А кольцо-то царское стащили три дворовых
207
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
человека: лакей, кучер да повар. «Что, братцы, — говорят
они меж собой,— как этот ворожейка да узнает нас? Ведь
тогда нам смерть неминучая... Давайте-ка подслушивать
у дверей: коли он ничего — и мы молчок; а коли узнает
нас, так уж делать нечего — станем просить его, чтоб царю-
то не доказывал».
Пошел лакей подслушивать; вдруг петухи запели, му-
жик и промолвил: «Слава тебе господи! Один уже есть,
остается двух ждать». У лакея душа в пятки ушла; прибе-
жал он к своим товарищам: «Ах, братцы, ведь меня узнал;
только я к двери, а он кричит: один уже есть, остается двух
ждать!» — «Постой, я пойду!» — сказал кучер; пошел под-
слушивать. Запели вторые петухи, а мужик: «Слава тебе
господи, и два есть, остается одного ждать».— «Эх, брат-
цы, и меня узнал». Повар говорит: «Ну, если и меня узна-
ет, так пойдем прямо к нему, бросимся в ноги и станем
упрашивать». Пошел подслушивать повар; третьи петухи
запели, мужик перекрестился: «Слава богу, все три
есть!» — да поскорей в двери, бежать хочет; а воры к нему
навстречу, пали в ноги и просят и молят: «Не погуби, не
сказывай царю; вот тебе кольцо!» — «Ну, так и быть, про-
щаю вас!»
Взял мужик кольцо, поднял половицу и бросил его под
пол. Наутро царь спрашивает: «Что, мужичок, как твои
дела?» — «Выворожил; кольцо твое укатилось под эту
половицу». Подняли половицу и достали кольцо; царь щед-
ро наградил знахаря деньгами и велел накормить-напоить
его до отвала, а сам пошел в сад гулять. Идет по дорожке,
увидел жука, поднял его и воротился к знахарю: «Ну, коли
ты знахарь, так узнай, что у меня в руке?» Мужик испу-
гался и говорит сам себе: «Что, попался, Жучок, царю в
руки!» — «Так, так, твоя правда!» — сказал царь, еще
больше его наградил и с честью домой отпустил.
Ж 480. ГЛУПЫЙ МУЖИК
ил в одной деревне мужик с бабой. Всем му-
жик был хорош: работящ и не ленив, да одним
его бог обидел: дал ему мало ума! Раз посы-
лает баба мужика в лес за дровами. «Съезди,— говорит,—
в лес да наруби дров, я хоть печь истоплю да щей сварю».
Мужик запряг свою лошадь и поехал. Приехал в лес,
208
480. ГЛУПЫЙ МУЖИК
взобрался на большую сосну, вынул из-за пояса топор да и
хочет рубить тот сук, на котором сам сидел. Случилось
в это время проезжать мимо мужичку из соседней деревни.
Взглянул он на мужика и закричал: «Что ты, бестолко-
вый, делаешь? Ведь ты убьешься!» Мужик поглядел на не-
го и сказал: «А ты почем знаешь, что я упаду? Ведь ты
не святой! Поезжай-ка своей дорогой!»
Крестьянин видит, что нечего толковать с дураком, и
поехал дальше. Не успел он отъехать и десятка сажень,
как сук подломился, мужик упал вместе с ним и расшибся.
Полежав немного, он встал и пошел за тем крестьянином,
который, предсказал, что он упадет. Подойдя к нему, пова-
лился в ноги и сказал: «Батюшка родимый! Вижу, что ты
святой человек, скажи же мне теперь, когда будет конец
моей жизни?»
Крестьянину вздумалось посмеяться над дураком, и он
отвечал: «Поезжай теперь домой, простись с домашними и
опять возвращайся сюда: ты умрешь у той сосны, которую
хотел изрубить на дрова».
Мужик очень испугался и спросил: «А что, батюшка,
если я не поеду больше в лес, то могу я и не умереть!» —
«Нет, уж лучше послушайся меня, а не послушаешься,
так хуже будет».
Мужик вернулся к своей лошади. Ему уж было теперь
не до дров; сел он на лошадь и поехал домой.
Между тем баба давно дожидалась своего мужа и, когда
увидала, что он приехал без дров, стала его ругать. Но он
не слушал ее брани и рассказал про свою встречу в лесу
со святым человеком и о том, что тот предсказал ему ско-
рую смерть. Жена сказала ему на это: «Полно тебе врать-
то! Над тобой кто-нибудь там посмеялся, а ты и слушаешь!
Но мужик, простившись со своими домашними, снова по-
ехал в лес.
Приехал он в лес, слез с лошади и пошел искать ту сос-
ну, которую хотел изрубить на дрова. Долго ходил он и
искал, как вдруг запнулся и свалился. «Ну,— подумал
он,— теперь уж, видно, умер». И не смел встать.
Лошадь его постояла, постояла, да и пошла домой.
Мужик хоть и слышал, что лошадь уходит, но не посмел
открыть глаз и встать на ноги, а лежал, не шевелясь.
Начинало темнеть. Вдруг выбежала стая волков и по-
гналась за лошадью. Мужик и тут не встал, думая, что он
умер и лошадь теперь уж не нужна ему.
209
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
Баба долго дожидалась мужа и беспокоилась, а утром
объявила сельскому старосте, что муж ее не возвращался.
Староста собрал крестьян, и пошли они в лес искать
мужика. Долго они бродили по лесу, наконец один наткнул-
ся на дурака. Собрались все около лежащего и смотрели,
думая, что он и вправду умер. Но вдруг мужик спросил:
«Вам чего нужно?» — «А ты чего тут лежишь?» — сказал
староста. «Видишь, умер, слеп, что ли?» — «А если ты
умер, так я воскрешу тебя!» — крикнул староста, снял с
себя ремень да и давай хлестать мужика.
Мужик вскочил на ноги и стал всех обнимать и благо-
дарить, что его воскресили, а потом бегом пустился до-
мой.
Подходит он к своей деревне и видит: несут покойника
на погост. Мужик подошел и сказал: «Несите покойника
в лес, там его воскресят; я сам вчера умер, да сегодня меня
воскресили». Другие думали, что он смеется, отколотили
его и прогнали.
С тех пор и прозвали его покойником.
Ж 481. НАУМ-СОРОКОДУМ
ил-был Наум-Сорокодум, по прозвищу Не-
пригожа Ольховая Рожа. Богат он сроду не
бывал, по чужим дворам скот загонял, на дво-
ры скотские, то есть на господские. Приходит раз домой,
говорит жене: «Давай щей!» Она принесла на стол, а Наум
сердито говорит: «А почему, жена, во щах таракан?» А она
ему: «Да ты, никак, пьян? Видишь: на потолке таракан
над лучиной греется, а тебе он во щах виднеется!»
Не поверил Наум, вылил на землю щи, а они все в зем-
лю ушли, не осталось никакого изъяна, ни потолка, ни ка-
пусты, ни таракана, только сделалось мокро, как на бороде
у лихого свекра, когда ему сварливая золовка испечет блин
неловко.
Жена не дает Науму покоя: «Лодырь ты, разгильдяй,
иди хлеб промышляй!»
Пошел наш Наум хлеба промышлять. Подошел к реке,
видит — на песке опрокинутая лодка лежит. Поволок лод-
ку к воде, а сам оглядывается, как бы за такую затею кто не
наломал шею или хозяин челнока не наломал бы бока.
210
481. НАУМ-СОРОКОДУМ
Переплыл Наум реку, углубился в лес, слышит —
кто-то стучит топором. Подходит и видит: на дереве цыган
сидит на суку, да тот же сук под собой и рубит. Да ведь
так-то цыган сам себя погубит! И кричит ему: «Эй, цы-
ган, ты себе шею сломаешь!» — «А ты, мой батенька, по-
чему знаешь?»
Вышел Наум на дорогу, а цыган все стучит топором
понемногу; рубил да рубил, сучок под цыганом обломился,
и цыган с дерева свалился. Летел он с дерева быстро, так
что из глаз посыпались искры, только от этого ничего в
лесу не загорелось, а цыгана шея разболелась. «Батенька
мой, — закричал Науму цыган,— ведь ты мне и правду
предрек, значит, ты знахарь или пророк! А за это вашей
чести я расскажу три хорошие вести. Первая весть: в лесу
огород есть, и в нем не пусто, а насажена капуста».—
«Она не интересует меня»,— говорит Наум. «Вторая, ба-
тенька, хорошая весть: в лесу корчма есть, в корчме свет,
а в ней никого нет. А у избы сатана привязан на веревке,
ходит со сноровкой, грамоте знает, через окно в избе книгу
читает. Книга в избе, а она кричит: «Бе!» — «Ну, цыган,
велики у страха глаза, ведь то не сатана, а коза!» — «Тре-
тья, батенька, хорошая весть: в лесу поляна есть, кол стоит,
на коле гусь сидит, во весь голос гогочет, а лететь не хочет.
Перед ним яма, в яме хозяин сидит, зубами щелкает, гла-
зищами сверкает, рычит, а ничего ни с кем не говорит!» —
«А знаешь, цыган, то ведь не хозяин, а волк. Итак, про-
щай, мил человек, мне домой пора!»
Пожелал цыган Науму всякого благополучия, повер-
нулся на правом закаблучии и был таков.
И все-таки пошел Наум по первую весть; действительно,
в лесу огород есть, и чтобы не тратить время пусто, набрал
в мешок капусты. Пошел по вторую хорошую весть; верцо,
в лесу корчма есть, у корчмы на веревке коза привязана,
увидала его, заблеяла: «Бе!», а Наум взял ее себе. Пошел
Наум по третью хорошую весть; верно, в лесу поляна есть,
на поляне кол стоит, на коле гусь сидит, около кола яма
вырыта, а в нее попал волк, вылезти не может. Тут наш
Наум умудрился, нагнулся к яме волка, как стрелок в тран-
шею, и кинул лямку волку на шею. А тут уж немного надо
толка, чтобы вытащить из ямы волка!
Вот пошел наш Наум домой с добычей, которая выража-
лась в трех лицах: волк, коза да капуста; значит — не
пропало у Наума время пусто. Подходит Наум к реке с до-
211
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
бычей, да только беда, что лодка слишком мала, подымает
она только двоих, а не всех четверых. Посадил волка в лод-
ку, не успел отплыть, а коза кочерыжки лущит. «Нет,—
думает Наум,— так не выйдет толку, дай я оставлю капусту
волку».
Посадил козу, перевез, затащил в лозу; поехал посадил
волка, перевез на другой берег. Кажется, ладно было изме-
рено, да неладно отрезано: коза, завидя смерть себе, заблея-
ла: «Бе!» — «Нет, так, видно, дело не выйдет, увезу я волка
обратно!»
Сказано — сделано.
Переехал, волка оставил, повез капусту, перевез, сва-
лил, думал ехать по волка, оглянулся на них, а коза опять
кочерыжки лущит. «Нет,— думает,— так не выйдет толку,
капусту повезу обратно волку!»
Переехал, свалил капусту, посадил волка, перевез и
только хотел отплыть обратно, коза, завидя смерть себе,
опять заблеяла: «Бе!»
Ошалел наш Наум, рассерчал, взял он волка за шиво-
рот: «Экий ты, лесной невежа!» Не перевезешь тебя ни
раньше, ни прежде!»
Уж он его бил, бил, да на всю реку и завыл. Вскоре
на сей великий вой прибежал цыган, сам не свой. Тут взмо-
лился Наум цыгану: «Хоть ты видишь меня в богачестве,
да нахожусь-то я в дурном качестве!» А цыган ему: «Ох ты,
мой милый, это не по моим силам!» И опять был таков.
Воет Наум опять на всю реку. Услыхала это Наумова
баба, вышла на берег да и дала наставление, как без изъяну
перевезти все имение.
Как перевез, нас не касается, а кто не глуп, пусть сам
догадается.
Р 482. КАК НАУЧИЛИСЬ ЖАТЬ СЕРПАМИ
аньше не было разных жаток, литовок не
было всяких на свете. Вот в одном месте
вятские жали шилом: шилом в коленце уда-
рят по соломе, она и падает. Всей семьей выходили: а то
когда они нажнут!
Один рабочий попал на первый завод, где серпы делали.
Определили, сделали шаблон, отточили его. Ну, теперь на-
род не будет мучиться, будет серпами жать.
212
482. КАК НАУЧИЛИСЬ ЖАТЬ СЕРПАМИ
А этот рабочий вздумал домой попасть, а ему путь через
Вятку. Он захватил с собой серп: «Принесу и покажу»,—
говорит. Смотрит: у дороги посеянный хлеб, снопов не-
сколько штук стоят. Он посмотрел, что же люди мучаются,
это когда же они шилом нажнут! «Дай-ка я попробую,
пожну серпом». Нажал сноп, нажал другой, третий, ну,
снопы поставил в кучку и взял серп воткнул сверху в сноп:
«Пущай люди,— говорит,— не мучаются. Вот этим серпом
пущай жнут».
А те приходят утром, смотрят: «Что за горбатый червяк
в снопе торчит?» Ну, собрались все, боятся дотронуться
до него: «Он укусит, съест: видишь, как снопы пожирает,
воткнулся в сноп!» — «Тащи,— говорят,— колья да оглоб-
ли, тащи палки, счас мы его сшибаем с хлеба!»
Притащили палки, ну и давай хлестать по нему. Уда-
рили по черепку, он оттуда, из снопа, вылетел кверху,
упал. Они все расступились: «Что делать?» — «Тащи ве-
ревки» .
Когда начали палками бить, он как-никак кривой, он
одному и заскочил па плечо и лег, повис, тот испугался
и заорал. Следующий подбежал, за ручку поймал, как дер-
нет — так тому руку и отхлестнул по плечу. «Ну, чо,—
говорит,— братцы, он не только что жито наше поест, но
и людей-то уничтожит, вон как режет! Давайте его уто-
пим!»
Притащили веревку. Сделали петлю, па петлю его под-
дели, палкой придержали, затянули и приволокли его к
речке, на само глубоко место, широкое. Подогнали баржу,
давай катить большой камень-валун, веревкой привязали,
притянули этот камень, чтобы с этим камнем утопить
его. Закатили на баржу, на кромке баржи поставили этот
камень, ну и собрались всем селом на эту баржу червя этого
топить — червь железный появился! Отплыли на середину
реки, давай скатывать камень в воду, чтобы упал. Камень
сорвался с баржи, бултыхнулся в воду, а на этой веревке
серп-то был привязан, зацепил за борт баржи. Народу
было много, перегружено, свалилась эта баржа, они все
пошли в воду: «бура-каура» нырять и потонули.
И вот, которы живы осталися, и говорят, что теперича
он не будет хлеб этот истреблять, есть и у людей не будет
отрезать руки.
Хотя и погибло полдеревни, но утопили все-таки его.
213
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
483« ЛУТОНЮШКА
f IV ила-была старуха, у нее был сын Лутонюшка.
JH м W— Вот раз — дело было осенью — стал он скоти-
ну бить, на зиму в запас солить, а мать смот-
рит да ругается: «Ишь, сколько голов загубил, куда де-
вать-то будешь?» — «И, матушка, весна придет, все подбе-
рет!» — отвечал Лутоня да вслед за тем сел в телегу и по-
ехал в лес за дровами. На ту пору шел мимо прохожий —
такой продувной!— услыхал эти речи, смекнул, что баба не
то проста, не то глупа, и прямо к ней на двор: «Здравствуй,
старушка!» — «Здравствуй, батюшка!» — «Я — Весна-
красна, за говядиной к тебе пришла». Старуха обрадова-
лась, привела его к чану и наклала ему целый мешок мя-
са — пудов с восемь будет. Немного погодя приезжает
из лесу сын. «Знаешь ли, сынок,— рассказывает ему ста-
руха,— ведь у меня Весна была». Лутоня глядит ей в глаза:
«Какая весна?» — «Какая! Сам же давеча сказал, что за
мясом придет; я ей полон мешок наклала».— «Ну, матуш-
ка,— говорит Лутоня,— прощай; пойду по белу свету ша-
таться: коли найду кого глупее тебя — ворочусь домой,
а то и не жди назад!»
Пошел он по белу свету шататься; в одну деревню
зашел — там плотники избу строят; окоротили одно бревно,
привязали к обоим концам по веревке, схватились и давай
тянуть в разные стороны. «Что вы делаете?» — «Да вот
бревно окоротили, так растянуть хотим». Рассмеялся Лу-
тоня, показал им, как наставку приделать, и пошел даль-
ше. Смотрит: на поле люди хлеб убирают; только не сер-
пами жнут, а всякий колос зубами отгрызают. Подивился
он этому чуду, и жаль стало ему, что народ терпит такую
муку. Сходил в кузницу, сковал себе серп и воротился
назад; тем временем народ обедать ушел. «Пусть же знают,
как хлеб убирать!» — подумал Лутоня, нажал сноп, связал
и воткнул в него серп; а сам стоит, дожидается: что будет?
Вот люди пообедали, пришли на поле, увидали серп в снопу
и закричали в один голос: «Ох, батюшки! Какой червяк
проявился, что хлеба-то попортил!» Не знают, что и делать,
как к тому червяку приступить; принесли ужище, накину-
ли на серп мертвую петлю и потащили к реке. «Как же
нам его в воду спихнуть?» Недолго думали, сейчас догада-
лись: привязали мужика к бревну, дали ему ужище и спу-
стили на воду. «Переезжай,— говорят, — на ту сторону
214
484. ПРО ДУРАКОВ
и потопи червяка». На беду, бревно с мужиком перевер-
нулось: очутился он головою вниз, ногами вверх. «Эх,
брат, — кричат ему с берега,— что ж ты онучи бережешь?
Коли и намочишь — дома на печке высушишь». А мужик
совсем потонул. «Ну, этих дураков не выучишь»,— сказал
Лутоня и пошел своей дорогой.
Пришел в другую деревню. Глядь — старуха сечет ку-
рицу, сечет да приговаривает: «А, курва! Цыплят целый
содом вывела, а титек не вырастила — кормить нечем».—
«Эта, кажись, глупей моей матушки! Надо домой воро-
чаться» .
Пошел назад и набрел на дороге на артель работников;
сидят вместе да обедают. «Хлеб да соль!» — «Садись с
нами». После обеда стали они считать, все ли налицо?
Но сколько ни считали, всё одного недосчитываются. «По-
жалуйста, добрый молодец, пересчитай нас; отпустил нас
хозяин всего-навсего десять человек, а теперь сколько ни
считаем — все одного не хватает».— «Да вы этак никогда
не досчитаетесь! Каждый из вас, как станет считать, себя-
то в счет и не кладет: полно хлопотать попусту, вы все
налицо!» — «Спасибо, добрый человек!»
Простился с ними Лутонюшка и опять в дорогу; пришел
домой и говорит: «Здорово, матушка! Воротился с тобой
жить; сколько ни ходил по белу свету, а умнее тебя не
нашел!»
Б	484. ПРО ДУРАКОВ
ыл-жил старик со старухой. У них был сын Вася.
Старуха осталась дома управляться, а у них ма-
ленько было хлеба. Ну, они под окошком сделали
тако гумешко. «Пойдем, — говорит, — Вася, маленько помо-
лотим, покуль мать завтрак сделат».
Ну, и пошли молотить.
А она, старуха, управлялась ходила, у ней с грядки1
полено пало на пол. Вот она сидит и причитат: «Да вот
бы было у меня дитятко женено, а у дитятка было бы дитят-
ко, оно бы, дитятко, бегало, полено-то пало да и зашибло бы
его».
1 Здесь: полка над челом печи для сушки дров.
215
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
Старик слушал. «Чо,— говорит,— у нас мать-то причи-
тат? Я, — говорит, — схожу попроведую». Ну и пришел, она
плачет. «Чо ты, — говорит, — старуха, это плачешь?» —
«Ох, старик, ничо ты не знашь! Вот я ходила, управля-
лась, с грядки-то полено пало».— «Дак и чо, что пало?» —
«Да как чо! Вот было бы у нас дитятко женено, а у него
бы было дитятко, оно вот бы бегало, полено-то пало с гряд-
ки да и зашибло бы его». Старик и говорит: «Правда бы,
старуха, зашибло».
Сели да оба причитают.
Сын ждал-ждал, приходит и говорит: «Что же вы плаче-
те сидите?» — «Ох ты, милый наш дитятко, да ты бы был
женат, у тя бы было дитятко, оно бы бегало, вот полено сей-
час пало с грядки да зашибло бы его».— «Ох,— говорит,—
чудаки вы какие! Еще меня не женили, еще дитятко-то
пе родилось, а вы сидите да причитаете! Ну я,— говорит,—
от вас пойду, если умнее вас найду, то не приду».
Ну вот. идет. Мужчина дом новый поставил себе, печку
склал, все сделал, а окошки не прорубил. И вот вынесет
лукошко на улицу — у него светло в лукошке, а внесет в
избу — у него темно станет. Вася приходит и говорит:
«Бог помочь тебе».— «Милости просим».— «Чо,— гово-
рит,— ты делаешь?» — «Дак вот,— говорит,— дом поставил
и свет таскаю, натаскаться не могу. Месяц таскаю, и все,—
говорит,— темно в дому».— «А у тебя,— говорит,— есть
стекло?» — «Есть».
Ну, он взял ему окошко сделал и пошел дальше.
Идет, а мужик избу поставил, окошки сделал, печку
склал, а чувал1 не склал, затопил — у него дым-то весь
в избу. Он мается, дым таскат лукошком. Вася приходит
к нему: «Бог помочь».— «Милости просим».— «Чо де-
лаешь?» — «Да вот дым таскаю, вся изба уж закоптела».—
«А у тебя,— говорит,— есть кирпичи?» — «Есть».
Взял ему чувал склал, сам опять пошел дальше.
Идет, а у мужика на бане трава хорошая уродилась.
Он корову на веревке тащит, чтобы она траву съела. Вася
пришел к нему: «Чо вы делаете?» — «Да вот третий день
маемся, корову на баню затащить не можем».
Ну, он взял литовку, скосил траву на бане, сбросил
корове, сам пошел вперед.
Муж с женой в бане парилися, вот уж три дня, как вы-
1 Здесь: у русской печи очелье с трубой.
216
485. ЦЕРКОВЬ НА ПРОДАЖУ
парилися, а не умеет муж штаны одевать, заставил бабу
штаны держать, а сам залез на баню и с бани скачет в шта-
ны. Ну и не может попасть в штаны-то, всю бабенку забил,
она плачет. Он подходит: «Бог помочь вам».— «Милости
просим».— «Чо вы делаете?» — говорит. «Да вот,— гово-
рит,— год в баню не ходил, вот вздумал сходить и три дня
скачу, не могу в штаны попасть».
Он взял на него надел штаны и плюнул, заворотился
обратно к отцу, матери.
И стал жить-[поживать], живота наживать.
И 485. ЦЕРКОВЬ НА ПРОДАЖУ
ошехонские мужики задумали церковь стро-
ить. Решили в Москву-матушку сходить и по-
смотреть, как там церкви построены. Пришли
и увидели собор Ивана Великого. Шибко он им понравился.
Ходят вокруг и диву даются.
Горожанин один заметил, что чего-то мужички на цер-
ковь уставились. Подошел и спрашивает: «Что за люди?»
Один из мужиков и говорит: «О, буде лешой, церковь не
продается ли?» Горожанин быстро смекнул, в чем дело
(дотошный был). «Продается»,— отвечает. «А сколь, к
примеру, стоить будет».— «Две тысячи рублев». Почесали
мужики затылки, да церковь уж больно хороша. А тот
еще задаток в тысячу рублев требует. Сговорились они
с грехом пополам, а потом давай думать и гадать, как цер-
ковь-то увезти. Горожанин советует канатов достать да пар
двадцать лошадей и день назначает, в какой они должны
приехать, а то договор пропадет.
Вот подошел назначенный день. Приезжают опять му-
жики и гонят лошадей с собой и канаты волокут. Горожа-
нин и командует: «Обводите канатами церковь, привязы-
вайте к лошадям и тащите. Только уговор: ни за что не
оглядываться. Если оглянетесь — церковь останется, не
продам». Обвили они ее канатом, привязали к коням и се-
ли. А горожанин говорит: «Ну, с богом». А сам обрубил
канаты. Рванули лошади и понеслись вовсю. А мужики
едут и радуются: «О, буде лешой, как на простых едем!
Знать, сам господь бог пособляет».
Едут они, едут, а одному мужику не терпится — охота
217
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
посмотреть, как это сама церковь едет. Закурил он папи-
росу, выкурил, а чтобы окурок бросить, взял нагнулся и по-
смотрел назад. Посмотрел и обомлел: за ними одни вере-
вочки тащатся. А сказать боится — мужики прибьют. Едут
дальше. Ему не сидится, а мужики не знают, какими сло-
вами 6qra благодарить. Радуются и не нарадуются, лоша-
дей подстегивают, а те все шибче бегут. Не вынесло сердце
у мужика того и говорит: «Околпачил нас городской мо-
шенник, никакой церкви нет, одни тряпочки». Оглянулись
мужики — и впрямь ничо нет! Рассерчали на того, что ска-
зал, и до смерти прибили, а сами в деревню без церкви воз-
вратились.
Вот и сказ весь.
Б	486. МЕРТВОЕ ТЕЛО
некоем царстве, не в нашем государстве жила
старушка-вдова; у ней было два сына умных, а
третий дурак. Стала мать помирать, стала име-
ние отказывать — кому что, и просит умных: «Не обделите,
сынки, дурака; было бы всем поровну!» Вот старуха по-
мерла, умные братья разделили все имение меж собой,
а дураку ничего не дали. Дурак схватил покойницу со сто-
ла и потащил на чердак. «Что ты, дурак! — закричали на
него братья.— Куда поволок?» А дурак в ответ: «Вы двое
все добро себе забрали; мне одна матушка осталась!» Вта-
щил наверх и принялся кричать во все горло: «Люди доб-
рые, поглядите — матушку убили!» Братья видят — худо
дело! — и говорят ему: «Дурак, не кричи! Вот тебе сто Руб-
лев; вот тебе лошадь!»
Дурак взял деньги, запряг лошадь, посадил старуху на
дровни и повез ее, словно живую, на большую дорогу. Ска-
чет навстречу ему барин, колокольчик под дугой так и за-
ливается: дурак с дороги не сворачивает. «Эй, ты, олух,
вороти в сторону!» — кричит барин. «Сам вороти!» — отве-
чает дурак. Барин осерчал, заругался, не велел сворачи-
вать, наскакал на дровни и опрокинул набок; старуха упа-
ла, а дурак завопил: «Караул, караул! Барин матушку
до смерти зашиб!» — «Молчи, дуралей, вот тебе сто Руб-
лев».— «Давай триста».— «Черт с тобой! Бери триста,
только кричать перестань». Дурак взял с барина деньги,
218
487 ДУРАК И БЕРЕЗА
положил старуху на дровни и поехал в ближнее село;
пробрался задами к попу на двор, залез в погреб, видит —
с тоят на льду кринки с молоком. Он сейчас поснимал с них
покрышки, приволок свою старуху и усадил возле на соло-
му; в левую руку дал ей кувшин, в правую — ложку, а сам
за кадку спрятался.
Немного погодя пошла на погреб попадья; глядь — не-
знамо чья старуха сметану с кринок сымает да в кувшин
собирает; попадья ухватила палку, как треснет ее по голо-
ве — старуха свалилась, а дурак выскочил и давай кричать:
«Батюшки-светы, караул! Попадья матушку убила!» При-
бежал поп: «Молчи,— говорит,— я тебе сто рублев заплачу
и мать даром схороню».— «Неси деньги!» Поп заплатил
дураку сто рублев и похоронил старуху.
Дурак воротился домой с деньгами, братья спрашива-
ют: «Куда мать девал?» — «Продал, вот и денежки». За-
видно стало братьям, стали сговариваться: «Давай-ка убь-
ем своих жен да продадим. Коли за старуху столько дали,
за молодых вдвое дадут». Ухлопали своих жен и повезли на
базар; там их взяли, в кандалы заковали и сослали в Си-
бирь.
А дурак остался хозяином и зажил себе припеваючи,
мать поминаючи.
В	487. ДУРАК И БЕРЕЗА
некотором царстве, в некотором государстве
жил-был старик, у него было три сына: двое —
умных, третий — дурак. Помер старик, сыновья
разделили именье по жеребью: умным досталось много
всякого добра, а дураку один бык — и тот худой! Пришла
ярмарка; умные братья собираются на торг ехать. Дурак
увидал и говорит: «И я, братцы, поведу своего быка про-
давать».
Зацепил быка веревкою за рога и повел в город. Случи-
лось ему идти лесом, а в лесу стояла старая сухая береза;
ветер подует — и береза заскрипит. «Почто береза скри-
пит? — думает дурак.— Уж не торгует ли моего быка?
Ну,— говорит,— коли хочешь покупать — так покупай;
я не прочь продать! Бык двадцать рублев стоит; мень-
ше взять нельзя... Вынимай-ка деньги!» Береза ни-
чего ему не отвечает, только скрипит; а дураку чу-
219
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
дится, что она быка в долг просит. «Изволь, я подожду до
завтрего!» Привязал быка к березе, распрощался с нею и
пошел домой. Вот приехали умные братья и стали спра-
шивать: «Ну что, дурак, продал быка?» — «Продал».—
«За дорого?» — «За двадцать рублев».— «А деньги где?» —
«Денег еще не получал; сказано — завтра приходить».—
«Эх ты — простота!»
На другой день поутру встал дурак, снарядился и пошел
к березе за деньгами. Приходит в лес — стоит береза, от
ветру качается, а быка нету, ночью волки съели. «Ну, зем-
ляк, подавай деньги, ты сам обещал, что сегодня запла-
тишь». Ветер подул — береза заскрипела, а дурак гово-
рит: «Ишь ты какой неверный! Вчера сказывал: завтра
отдам, и нонче то же сулишь! Так и быть, подожду еще
один день, а уж больше не стану — мне самому деньги
надобны». Воротился домой. Братья опять к нему приста-
ют: «Что, получил деньги?» — «Нет, братцы, пришлось
еще денег подождать».— «Да кому ты продал?» — «Сухой
березе в лесу».— «Экой дурак!»
На третий день взял дурак топор и отправился в лес.
Приходит и требует денег. Береза скрипит да скрипит.
«Нет, земляк, коли все будешь завтраками потчевать, так
с тебя никогда не получишь. Я шутить-то не люблю, живо
с тобой разделаюсь!» Как хватит ее топором — так щепки
и посыпались во все стороны. В той березе было дупло, а в
том дупле разбойники спрятали полный котел золота. Рас-
палось дерево надвое, и увидал дурак чистое золото;
нагреб целую полу и потащил домой, принес и показывает
братьям. «Где ты, дурак, добыл столько?» — «Земляк за
быка отдал; да тут еще не сполна все, чай, и половины до-
мой не притащил! Пойдемте-ка, братцы, забирать осталь-
ное!» Пошли в лес, забрали деньги и несут домой. «Смот-
ри же, дурак, — говорят умные братья,— никому не ска-
зывай, что у нас столько золота».— «Небось не скажу!»
Вдруг попадается им навстречу дьячок. «Что вы, ребя-
та, из лесу тащите?» Умные говорят: «Грибы». А дурак
поперечит: «Врут они! Мы деньги несем; вот посмотри!»
Дьячок так и ахнул, бросился к золоту и давай хватать
пригоршнями да в карман совать. Дурак рассердился, уда-
рил его топором и убил до смерти. «Эх, дурак! Что ты на-
делал? — закричали братья.— Сам пропадешь и нас загу-
бишь! Куда теперь мертвое тело девать?» Думали-думали
и стащили его в пустой погреб, да там и бросили.
220
488. НАБИТЫ(1 ДУРАК
Поздно вечером говорит старший брат середнему: «Де-
ло-то выходит неладно! Как станут про дьячка разыски-
вать, ведь дурак все расскажет. Давай-ка убьем козла да
схороним в погребе, а мертвое тело зароем в ином месте».
Дождали они глухой ночи, убили козла и бросили в погреб,
а дьячка снесли в иное место и зарыли в землю. Прошло не-
сколько дней, стали про дьячка везде разыскивать, у всех
расспрашивать; дурак и отозвался: «На что он вам? А на-
медни я его топором убил, а братья на погреб снесли».
Тотчас ухватились за дурака: «Веди, показывай!» Ду-
рак полез в погреб, достал козлиную голову и спрашивает:
«Ваш дьячок черный?» — «Черный».— «Ис бородою?» —
«Да, и с бородою».— «И рога есть?» — «Какие там рога,
дурак!» — «А вот смотрите!» — и выбросил голову. Люди
смотрят — как есть козел, плюнули дураку в глаза и ра-
зошлись но домам.
Сказке конец, а мне меду корец.
488. НАБИТЫЙ ДУРАК
ила-была вдова; у нее был сын дурачок. Он
» BL только и делал, что в гармонию играл. Вот
ему мать и говорит: «Что ты все играешь!
Ты бы куда-нибудь пошел!» Дурак пошел, вышел за дворы;
его дядя с сыновьями сеет хлеб. Вот он и говорит: «Дай
бог упасть, чтоб пропасть!» Они его ухватили и давай
бить, оттаскали его. Приходит он домой и плачет. Мать
стала спрашивать: «О чем ты, сын, плачешь?» — «Меня
дядя оттаскал; он что-то на поле бросал, я ему сказал: «Дай
бог упасть, чтобы пропасть», он и давай меня таскать».—
«Эх, дурачок! Ты бы сказал: «Зароди, господь, на вашу
долю и на мою с вами!» — «Ну, я, матушка, пойду, скажу!»
Пошел он; горит дом. Он подошел и говорит: «Дай бог
на вашу долю и на мою с вами!» Его ухватили, давай бить.
Пришел домой, плачет. Мать его и спрашивает: «Что ты,
сын, плачешь?» — «Меня поколотили. Там огонь горит; я
пришел, говорю: «Дай бог на вашу долю и на мою с ва-
ми!» — «Экой ты дурак! Ты бы взял ведерко водицы
да залил бы, они бы тебя похвалили!» — «Ну, хорошо, ма-
тушка, я пойду, так и сделаю!»
Пошёл. Идет; мужик свинью палит, рядом ведро с водой
221
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
стоит. Дурак ухватил ведро и залил весь огонь на свинье.
Мужик сгреб его и давай таскать. Вырвался дурак, бежит
домой к матери. Прибежал и плачет. Мать его спрашивает:
«Что ты, сын, плачешь?» — «Да все по твоему наученью!
Там у мужика свинья горела, я прибежал и залил!» —
«Экой ты дурак! Ты бы сказал: «Дай бог разговеться, и мне
с тобой». Он тебя похвалил бы!» — «Ну, хорошо, я пойду,
скажу».
Вышел за дворы, подходит к кусточкам. А тут другой
мужик лупит кобылу мертвую, околелую. Он и говорит:
«Бог в помощь тебе! Дай тебе бог разговеться, и мне с то-
бой!» Мужичок и давай его валять. Дурак вырвался, бежит.
Прибежал домой, плачет. Мать и спрашивает: «О чем ты,
сын, плачешь?» — «Да все по твоей науке; вышел я к ку-
сточкам, мужик над лошадью сидит, я ему и сказал: «Дай
бог тебе разговеться, и мне с тобой!» — «Экой ты дурак!
Ты бы взял бы плюнул, отворотился. Он бы тебя похва-
лил!» — «Ну, хорошо, я так и сделаю!»
Пошел. Несут мертвеца. Он подошел, поднял крышку
гроба и плюнул мертвецу прямо в лицо. Хоронившие ухва-
тили его и давай колотить, еле вырвался. Бежит домой, на
мать осердился. Мать спрашивает: «За что тебя, дурак,
били?» — «Да вот там какую-то чурку несут. Я поднял
крышку, плюнул».— «Экой ты дурак! Ты бы сказал: «Ка-
нун да свеча!» Они тебе дали бы медку».— «Ну, хорошо,
матушка! Я пойду, скажу!»
Идет он, едет свадьба. Он снял шапку, кланяется:
«Царство небесное, канун и свеча! А мне дайте медку!»
И опять его избили. Вырвался он, плачет. Мать спрашива-
ет его: «О чем ты плачешь?» — «Вот меня, по твоей науке,
все бьют!» — «За что тебя били?» — «Вот там едут, играют
песни со звоном. Я поклонился, сказал: «Царство небесное,
канун и ладан!» Они давай меня бить». Мать ему и говорит:
«Экой ты дурак! Это свадьба едет. Ты бы сказал: «Дай бог
в добрый час!» — «Что это такое, матушка, свадьба?» —
«Это значит — женят; теперь один живет, а поженятся,
станет двое».— «Ну, матушка, мне жениться надо!» — «Э,
дурак! У нас денег нет!» — «А мне что за дело?» — «Как
что за дело? Где ж мы денег возьмем?» — «А вот бурую
корову за рога».— «А чем же мы будем жить без коро-
вы?» — «А мне что за дело?»
Пошел дурак, обратал корову за рога, повел прода-
вать. Вот идет он мимо поповых ворот, собака брешет:
222
488. НАБИТЫЙ ДУРАК
«Гам, гам!» — «Ну, мне все равно, хоть вам!» Собака свое:
«Гам, гам!» — «Много ли ты дашь?» Она опять: «Гам,
гам!» Он: «Я за меньше тридцати рублей не отдам!» Она
опять свое: «Гам, гам!» Он думает, что собака просит его
недельку подождать. «Ну, пожалуй, я недельку подожду!»
Корову на двор пустил, сам пошел домой.
Пришел домой, мать его и спрашивает: «Что, продал ты
корову?» — «Продал, матушка!» — «Кому ж ты ее про-
дал?» — «Поповой собаке».— «За сколько?» — «За три-
дцать рублей».— «Где ж деньги?» — «Велела недельку
подождать».— «Экой ты дурак! Где у поповой собаки день-
ги?» — «А, какие вы! У нее денег много».
Проходит неделя, дурак пошел к поповой собаке за
деньгами. Собака встречает его и лает. Дурак ей отвечает:
«Пора деньги отдавать. Мне на свадьбу нужны!» Она на
него: «Гам, гам!» А дурак думает, что она еще просит его
недельку подождать. «Как же ты? То просила недельку
подождать, а тут еще просишь на недельку! Я тебе сказы-
вал, что мне деньги на свадьбу нужны!» Дурак осерчал
на нее, бросился за ней, она от него на двор. Вот он давай
за ней по двору бегать. Она лает на него, а он думает, что
она опять просит недельку подождать, выломил кол и за
ней с колом по двору. Она нигде места себе не найдет.
Выгнал ее со двора, она замучилась, села на кочку. Дурак
в сердцах как бросит в нее колом и сшиб вместе с кочкой.
А под кочкой — котел денег, золота, серебра! Он отсчитал
себе тридцать рублей и говорит: «Эка сволочь, скупая! Ты
бы давно отдала мне, за что бы я тебя стал бить? Ты сама
знаешь, что мне деньги на свадьбу нужны. Я для того и про-
давал корову».
И пошел дурак домой.
Встретился с ним дядя его. «Где ты, дурак, был?» —
«А тебе что за дело?» — «Как что за дело? Авось можно
сказать!» — «Сказать нельзя; ты, пожалуй, унесешь! Я к
поповой собаке за деньгами ходил!» Дядя плюнул: «Дурак
дурацкое и говорит! Какие у поповой собаки деньги?» —
«Э, у нее денег-то — котел целый! Когда не веришь, пой-
дем, я тебе покажу!» Повел он дядю, указал ему. Дядя да-
вай эти денежки класть себе. А дурак пришел домой, мать
спрашивает: «Где ты, дурак, был?» — «Разве ты не зна-
ешь? К поповой собаке за деньгами ходил!» — «Что ж,
получил?» — «Получил, матушка!» — «Много ли?» —
«Разве не знаешь сколько? Тридцать рублей. Эка, матуш-
223
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
ка, она скупая! У нее денег-то котел целый, я дяде ука-
зал!» — «Экой дурак! На что ж ты дяде указал? Ты бы
сам все принес, а то дядя унесет! На мешок, ступай неси
все деньги». Дурак пошел, приходит, а дядя сидит на коле-
нях и выгребает золото. Он взял кол, которым собаку-то
гонял, да прямо дядю по голове и убил до смерти. «Вперед
не бери мои деньги!» Взял все золото, спрятал в мешок
и несет домой к матери. «Что, дядя-то не унес деньги?» —
мать спрашивает. «Да я, матушка, его убил!» — «Экой ду-
рак! Что ты наделал!» — «А он зачем мои деньги брал!» —
«На мешок, поди принеси дядю!» Взял он мешок, пошел
за дядей, пришел, посадил в мешок и принес домой. Мать
велела ему его на чердак положить. Он и положил.
Пошла мать и зарезала козла, затащила его на чердак, а
дядю положила под кровать. Вот на другой день дурак по-
шел опять на то место, где деньги выгреб. Попадаются ему
братья двоюродные. «Где ты, дурак, был?» — «Да вот к по-
повой собаке ходил повидаться!» — «Не видал ли нашего
батюшку?» — «Как не видал? Я его убил!» Они и говорят:
«Дурак дурацкое и говорит! Что ему верить? Пойдем,
брат, домой!» Так и ушли домой. На другой день опять нет
отца; уж и третьи сутки проходят, а его все нет, все ищут
его.
Опять у дурака стали спрашивать: «Что, дурак, не ви-
дал ли нашего батюшку?» — «Ведь я вам сказывал, что я
его убил».— «Дурак дурацкое и говорит!» — «Ну, когда
не верите, пойдемте, я вам покажу». Ухватил, повел их.
«Он у меня на чердаке лежит, я в мешке его принес!» При-
шел домой с ними. «Ну, братья! Полеземте наверх!» —
«Что нам там делать? Полезай ты, дурак!» Дурак влез
и спрашивает у них: «Ваш отец с чем был? С бородой, что
ли?» — «С бородой»,— говорят. «Какая у него бородка бы-
ла, сизенькая?» — «Да,— говорят,— сизенькая!» — «А
рожки какие у него были? Черненькие, что ли?» — «Ну,
дурак дурацкое и говорит! Зачем мы сюда пришли?» —
«Что вы, братья? Право! Хотите, я его вам сейчас сниму?
А какие у него на ножках копытцы были — черненькие,
что ли?» — «А,— говорят,— дурак дурацкое и болтает!»
Тут дурак осерчал на них, схватил козла и бросил в них.
Братья испугались да бежать!
Мать же дядю потом тайно похоронила, а дурака же-
нила.
Стал он жить да поживать.
224
489. ДУРЕНЬ
489. ДУРЕНЬ
А жил-был дурень,
А жил-был бабин;
Вздумал он, дурень,
На Русь гуляти,
Людей видати,
Себя казати;
Отшедши дурень
Версту, другу,
Нашел он, дурень,
Две избы пусты,
В третьей людей нет;
Заглянет в подполье —
В подполье черти
Востроголовы,
Глаза — что чаши,
Усы — что вилы,
Руки — что грабли,
В карты играют,
Костью бросают,
Деньги считают,
Груды переводят!
Он им молвил:
«Бог вам помочь,
Добрым людям!»
А черти не любят,
Схватили дурня,
Зачали бити,
Зачали давити,
Едва его, дурня,
Жива отпустили!
Пришедши дурень
Домой-то, плачет,
Голосом воет,
А мать бранити,
Жена пеняти,
Сестра-та также:
«Ты глупый, дурень,
Неразумный, бабин!
То же бы ты слово
Не так же бы молвил,
А ты бы молвил:
225
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
«Будь, враг, проклят
Именем господним
Во веки веков, аминь!»
Черти б убежали,
Тебе бы, дурню,
Деньги достались
Вместо кладу».—
«Добро ты, баба,
Баба-бабариха,
Мать Лукерья,
Сестра Чернава!
Потом я, дурень,
Таков не буду!»
Пошел он, дурень,
На Русь гуляти,
Людей видати,
Себя казати;
Увидел дурень
Четырех братов,
Ячмень молотят;
Он им молвил:
«Будь, враг, проклят
Именем господним)»
Бросилися к дурню
Четыре брата,
Стали его бити,
Стали колотити,
Едва его, дурня,
Жива отпустили!
Пришедши дурень
Домой-то, плачет,
Голосом воет,
А мать бранити,
Жена пеняти,
Сестра-та также:
«А глупый, дурень,
Неразумный, бабин!
То же бы ты слово
Не так же бы молвил;
Ты бы молвил
Четырем братам,
Крестьянским детям:
«Дай вам боже
226
489. ДУРЕНЬ
По сту на день,
По тысячу на неделю!» —
«Добро ты, баба,
Баба-бабариха,
Мать Лукерья,
Сестра Чернава!
Потом я, дурень,
Я таков не буду!»
Пошел же дурень,
Пошел же бабин
На Русь гуляти,
Себя казати;
Увидел дурень
Семь братов —
Мать хоронят,
Отца поминают,
Все тут плачут,
Голосом воют;
Он им молвил:
«Бог вам в помочь,
Семь вас братов,—
Мать хоронити,
Отца поминати!
Дай господь бог вам
По сту на день,
По тысячу на неделю!»
Схватили его, дурня,
Семь-то братов,
Зачали его бити,
По земле таскати,
В г... валяти,
Едва его, дурня,
Жива отпустили!
Идет-то дурень
Домой-то, плачет,
Голосом воет;
Мать бранити,
Жена пеняти,
Сестра-та также:
«А глупый, дурень,
Неразумный, бабин!
То же бы ты слово
Не так же бы молвил;
227
НАРОДНЫЕ СН АЗЕ И
Ты бы молвил:
«Прости, боже,
Благослови, дай, боже,
Им царство небесное,
В земле упокой,
Пресветлый рай всем!»
Тебя бы, дурня,
Блинами накормили,
Кутьей напитали».—
«Добро ты, баба,
Баба-бабариха,
Мать Лукерья,
Сестра Чернава!
Потом я, дурень,
Таков не буду!»
Пошел он, дурень,
На Русь гуляти,
Себя казати,
Людей видати,
Встречу ему свадьба,
Он им молвил:
«Прости, боже, благослови!
Дай вам господь бог
Царство небесно,
В земле упокой,
Пресветлый рай всем!»
Наехали дружки,
Наехали бояра1,
Стали дурня
Плетьми стегати,
По ушам хлестати!
Пошел, заплакал,
Идет да воет,
Мать его бранити,
Жена пеняти,
Сестра-та также:
«Ты глупый, дурень,
Неразумный, бабин!
То же бы слово
Не так же бы молвил;
Ты бы молвил:
1 Здесь: члены свадебного поезда.
228
489. ДУРЕНЬ
«Дай господь бог
Новобрачному князю
Сужено поняти,
Под злат венец встати,
Закон божий прияти,
Любовно жити,
Детей сводите!» —
«Потом я, дурень,
Таков не буду!»
Пошел он, дурень,
На Русь гуляти,
Людей видати,
Себя казати;
Встречу дурню
Идет старец;
Он ему молвил:
«Дай господь бог
Тебе же, старцу,
Сужено поняти,
Под злат венец встати,
Любовно жити,
Детей сводите!»
Бросился старец,
Схватил его, дурня,
Стал его бити,
Костылем коверкать,
И костыль изломал весь,—
Не жаль старцу
Дурака-та,
Но жаль ему, старцу,
Костыля-та!
Идет-то дурень
Домой-то, плачет,
Голосом воет,
Матери расскажет.
Мать его бранити,
Жена журити,
Сестра-та также:
«Ты глупый, дурень,
Неразумный, бабин!
То ж бы ты слово
Не так же бы молвил;
Ты бы молвил:
229
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
«Благослови меня, отче,
Святы игумен!» —
А сам бы мимо».—
«Добро ты, баба,
Баба-бабариха,
Мать Лукерья,
Сестра Чернава!
Потом я, дурень,
Впредь таков не буду!»
Пошел он, дурень,
На Русь гуляти,
В лесу ходити;
Увидел дурень
Медведя за сосной:
Кочку роет,
Корову коверкат;
Он ему молвил:
«Благослови мя, отче,
Святы игумен!
А от тебя дух дурен».
Схватил его медведь,
Зачал драти,
И всего ломати,
И смертно коверкать,
И ж... выел,
Едва его, дурня,
Жива оставил!
Пришедши дурень
Домой-то, плачет,
Голосом воет,
Матери расскажет.
Мать его бранити,
Жена пеняти,
Сестра-та также:
«Ты глупый, дурень,
Неразумный, бабин!
То же бы слово
Не так же бы молвил;
Ты бы зауськал,
Ты бы загайкал,
Ты бы заулюкал».—
«Добро ты, баба,
Баба-бабариха,
230
490. КУНТУШКА
Мать Лукерья,
Сестра Чернава!
Потом я, дурень,
Таков не буду!»
Пошел же, дурень,
На Русь гуляти,
Людей видати,
Себя казатп;
Будет дурень
В чистом поле,
Встречу дурню
Шишков-полковник;
Он зауськал,
Он загайкал,
Он заулюкал!
Наехали на дурня
Солдаты,
Набежали драгуны,
Стали дурня бити,
Стали колотити;
Тут ему, дурню,
Голову сломили
И под кокору бросили;
Тут ему, дурню,
И смерть случилась.
490. КУНТУШКА
или старик со старушкою, у них родился
Кунтушка. А почему его назвали Кунтуш-
ка? Что он был очень маленький — сам
с локоток, а борода с ноготь.
Они были Балаганского округа, Черемшинской волости,
приписаны к поскотине. У них был коленкоровый дом, са-
рапинковые ворота, дабинные подворотни. А в избе был
стол дубовый и самовар без кранту новый. И чайник был —
без носу, наливал он каждому без спросу. Вот они стали
жить да поживать, а сын ихний стал по селам гулять.
Однажды он бежал по улице. Бежит ему навстречу
свадьба. Он в ту да в другу сторону поперед их. Поезжане
соскочили, давай пороть Кунтушку и так его выпороли,
что он едва домой прибежал со слезами.
231
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
Мать его спрашивает: «Что ты плачешь?» — «А вот,—
говорит,— я иду, бежит свадьба навстречу, я в ту да другу
сторону, я в ту да другу сторону, поезжане соскочили, да-
вай меня пороть бичами, и вот я плачу».— «Экой ты
дурак, ты бы сказал: «Дай бог под злат венец стать и закон
божий принять!» — «Так я, мама, сбегаю, скажу!»
Когда он бежит — никто ему не попадает, а только
он увидел у одного крестьянина горит овин. Он прибегает
к овину. Мужиков много, заливают тут. Он им и говорит:
«Дай бог вам под злат венец стать и закон божий принять!»
Мужики давай его дуть палками! И со слезами прибежал
домой.
Мать спрашивает: «Что ты плачешь?» Он рассказал ей
случившуюся беду. Она говорит: «Какой ты дурак! Ты бы
взял ведро да пошел бы заливать, они бы тебя похва-
лили».— «Так дай, мама, я сбегаю!»
Схватил он ведро и побежал.
Бежит, нигде пожара нет. А только видит, что мужики
начали свинью палить. Он прибегает и наливает на их
огонь. Мужики давай его дуть тут и так его отдули верев-
кой, что он едва со слезами домой прибежал.
Мать и спрашивает его: «Что, Кунтушка, плачешь?»
Он рассказал матери о случившейся беде. Она говорит:
«Экой ты дурак! Ты бы сказал им: «Дай бог вам этим кусоч-
ком в Христовый день разговеться!» — «Так ужо я, мама,
сбегаю, скажу!»
Там он увидел, на улице: сидит мужик, опоражнивает-
ся. Он ему и говорит: «Дай бог тебе этим кусочком в Хрис-
тов день разговеться!»
Мужик соскочил да давай его дуть ремнем. Так что Кун-
тушка прибежал опять домой со слезами. Стала мать его
расспрашивать о причине его слез, он стал матери расска-
зывать о случившемся.
С тех пор перестал он ходить.
491. ИВАН-ДУ РАК
ыл Ваня-дурак именинник. Мать наварила ему
пива и пошла в рынок да велела ему: как зашипит,
отдать втулку да замешать. А он взял открыл
гвоздь да все пиво и выпустил. И взял корыто да лопату и
поехал. Мать пришла, стучится: «Открой, Ваня». Он гово-
232
491. ИВАН-ДУРАК
рит: «Подожди, мама, доеду, догребу». Он открыл. «Что
ты, дурак, сделал?» — «Садись, мамка, перевезу». Она се-
ла, он и перевез. «Ступай,— говорит,— я забыла горшков
купить, да соли, да крупы».
Он пошел и купил. Идет и увидел — три столбика
стоят: «Эти бедны солдатишки без шапочек стоят». Взял да
одел горшочки им. И: «Вот хорошо»,— говорит.
И взял да загляделся на них да преступился в дыру.
Взял да крупой яму засыпал. «Вот как хорошо,— гово-
рит,— теперь за меня кто-нибудь богу помолится».
Идет дальше — вороны пьют из лужи. Он захотел пить,
попробовал — вода невкусная. Взял да соль-то и высыпал:
«Вот теперь,— говорит,— вкусная».
Пришел домой, мать спрашивает: «Купил горшки?» —
«Купил».— «А где у тебя?» — «А я солдатикам одел, без
шапочек стоят».— «Вот дурак-дурак! А круп купил?» —
«Купил».— «А где они?» — «А я загляделся на солда-
тиков да в дыру преступился, так дыру и засыпал».—
«А соли купил?» — «Купил, да воду воронам посолил».—
«Ах, дурак-дурак! Ну, ступай к отцу на завод, зови обе-
дать».— «А дай синю шубу, да красный кушак, да боярску
шапку, да сафьянны рукавицы, так пойду».
Она его и нарядила как именинника.
Идет по дороге, а ворона кричит: «Красный кушак!»
А ему слышится: «Краденый кушак!» Взял да скинул ку-
шак. Потом ворон кричит: «Сафьянна рукавица!» А он ду-
мает: «Демьяна рукавица!» Ну, и рукавицы скинул:
«Демьян,— говорит,— меня побьет». Ворона кричит:
«Боярская шапка!» А ему слышится: «Татарская шапка!»
Он и шапку снял. Потом ворон кричит: «Синь кафтан!»
А он слышит: «Скинь кафтан!» Он кафтан и скинул.
Пришел на завод безо всего. Отец говорит: «Где у тебя
вся одежда?» Он говорит: «Пойдем, татка, покажу, там у
меня вся одежда повешена». Пришли, а там уж ничего нет.
Пришел домой, мать посылает его: «Пойди потрись коло
людей, ума наберись, там мужики горох носят».
Он пошел да давай тереться об одного, об другого —
мешает. Ну, его и побили. Он пришел и плаче: «Мама, ма-
ма, били меня, колотили меня, в шею толкали, ус по-
дергали».— «От дурак! Ты бы сказал: «Бог на помощь, но-
сить бы вам — не переносить, таскать бы вам — не пере-
таскать».— «Ну ладно, мамка, завтра так скажу».
Ну, назавтра несут покойника, а он и говорит: «Носить
233
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
вам — не переносить, таскать вам — не перетаскать!»
Ну, опять его поколотили. «Мама, били меня, колотили
меня, в шею толкали, за ус подергали».— «Надо было
сказать: «Царствие небесное, вечный покой».
На другой день везут свадьбу, а он и говорит: «Царствие
небесное, вечный покой!» Ну, его снова побили. «Мама, би-
ли меня, колотили меня, в шею толкали, ус подергали». Она
говорит: «Надо было дудку взять да поплясать».
На другой день у мужика овин горит, а он взял дудку да
давай плясать. Ну, опять его побили. «Мама, били меня,
колотили меня, в шею толкали, ус подергали».— «Дурак-
дурак, надо было огонь заливать!»
Назавтра мужик свинью палит, а он ведро взял, огонь
заливает. Ну, его побили. «Мама, били меня, колотили ме-
ня, в шею толкали, ус подергали».— «Ну,— говорит,—
дурак дурак! Не натерся, ума не набрался! Иди к брату
Тарасу, паши дорогу шагами».
И все.
И Д	492. ИВАНУШКА-ДУРАЧОК
И п ыл-жил старик со старухою; у них было три
М ДУ сына: двое — умные, третий — Иванушка-дура-
чок. Умные-то овец в поле пасли, а дурак ничего
не делал, все на печке сидел да мух ловил. В одно время
наварила старуха аржаных клецок и говорит дураку: «На-
ка, снеси эти клецки братьям; пусть поедят». Налила пол-
ный горшок и дала ему в руки; побрел он к братьям. День
был солнечный; только вышел Иванушка за околицу, уви-
дал свою тень сбоку и думает: «Что это за человек со мной
рядом идет, ни на шаг не отстает? Верно, клецок захотел?»
И начал он бросать на свою тень клецки, так все до единой
и повыкидал; смотрит, а тень все сбоку идет. «Эка нена-
сытная утроба!» — сказал дурачок с сердцем и пустил в нее
горшком — разлетелись черепки в разные стороны.
Вот приходит с пустыми руками к братьям; те его спра-
шивают: «Ты, дурак, зачем?» — «Вам обед принес».—
«Где же обед? Давай живее».— «Да вишь, братцы, привя-
зался ко мне дорогою незнамо какой человек, да все и
поел!» — «Какой такой человек?» — «Вот он! И теперь ря-
дом стоит!» Братья ну его ругать, бить, колотить; отколоти-
234
492. ИВАНУШКА-ДУ РАЧОК
ли и заставили овец пасти, а сами ушли на деревню обедать.
Принялся дурачок пасти: видит, что овцы разбрелись по
полю, давай их ловить да глаза выдирать; всех переловил,
всем глаза выдолбил, собрал стадо в одну кучу и сидит себе
радехонек, словно дело сделал. Братья пообедали, вороти-
лись в поле. «Что ты, дурак, натворил? Отчего стадо сле-
пое?» — «Да пошто им глаза-то? Как ушли вы, братцы,
овцы-то врозь рассыпались; я и придумал: стал их ловить,
в кучу сбирать, глаза выдирать; во как умаялся!» — «По-
стой, еще не так умаешься!» — говорят братья и давай
угощать его кулаками; порядком таки досталось дураку на
орехи!
Ни много, ни мало прошло времени; послали старики
Иванушку-дурачка в город к празднику по хозяйству за-
купать. Всего закупил Иванушка: и стол купил, и ложек, и
чашек, и соли; целый воз навалил всякой всячины. Едет
домой, а лошаденка была такая, знать, неудалая, везет —
не везет! «А что,— думает себе Иванушка,— ведь у лошади
четыре ноги, и у стола тож четыре; так стол-от и сам по-
бежит». Взял стол и выставил на дорогу. Едет-едет, близко
ли, далеко ли, а вороны так и вьются над ним да всё кар-
кают. «Знать, сестрицам поесть-покушать охота, что так
раскричались!» — подумал дурачок; выставил блюда с ест-
вами наземь и начал потчевать: «Сестрицы-голубушки, ку-
шайте на здоровье!» А сам все вперед да вперед подвигает-
ся.
Едет Иванушка перелеском; по дороге всё пни обгоре-
лые. «Эх,— думает,— ребята-то без шапок; ведь озябнут,
сердечные!» Взял понадевал на них горшки да корчаги.
Вот доехал Иванушка до реки, давай лошадь поить, а она
не пьет. «Знать, без соли не хочет!» — и ну солить воду.
Высыпал полон мешок соли, лошадь все не пьет. «Что ж
ты не пьешь, волчье мясо! Разве задаром я мешок соли
высыпал?» Хватил ее поленом, да прямо в голову, и убил
наповал. Остался у Иванушки один кошель с ложками, да
и тот на себе понес. Идет; ложки назади так и брякают:
бряк, бряк, бряк! А он думает, что ложки-то говорят:
«Иванушка-дурак!» — бросил их и ну топтать да пригова-
ривать: «Вот вам Иванушка-дурак! Вот вам Иванушка-
дурак! Еще вздумали дразнить, негодные!»
Воротился домой и говорит братьям: «Все искупил,
братики!» — «Спасибо, дурак, да где ж у тебя закупки-
то?» — «А стол-от бежит, да, знать, отстал, из блюд сестри-
235
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
цы кушают, горшки да корчаги ребятам в лесу на головы
понадевал, солью-то поиво лошади посолил, а ложки драз-
нятся — так я их на дороге покинул».— «Ступай, дурак,
поскорее собери все, что разбросал по дороге». Иванушка
пошел в лес, снял с обгорелых пней корчаги, повышибал
днища и надел на батог корчаг с дюжину — всяких: и боль-
ших и малых. Несет домой. Отколотили его братья; по-
ехали сами в город за покупками, а дурака оставили домов-
ничать. Слушает дурак, а пиво в кадке так и бродит, так и
бродит. «Пиво, не броди, дурака не дразни!» — говорит
Иванушка. Нет, пиво не слушается; взял да и выпустил все
из кадки, сам сел в корыто, по избе разъезжает да песенки
распевает.
Приехали братья, крепко осерчали, взяли Иванушку,
зашили в куль и потащили к реке. Положили куль на бере-
гу, а сами пошли прорубь осматривать. На ту пору ехал
какой-то барин мимо на тройке бурых; Иванушка и ну кри-
чать: «Садят меня на воеводство судить да рядить, а я ни
судить, ни рядить не умею!» — «Постой, дурак,— сказал
барин, — я умею и судить и рядить; вылезай из куля!»
Иванушка вылез из куля, зашил туда барина, а сам сел в его
повозку и уехал из виду. Пришли братья, спустили куль
под лед и слушают, а в воде так и буркает. «Знать, бурка
ловит!» — проговорили братья и побрели домой. Навстречу
им откуда ни возьмись едет на тройке Иванушка, едет да
прихвастывает: «Вот-ста каких поймал я лошадушек! А
еще остался там сивко — такой славный!» Завидно стало
братьям; говорят дураку: «Зашивай теперь нас в куль да
спускай поскорей в прорубь! Не уйдет от нас сивко...» Опу-
стил их Иванушка-дурачок в прорубь и погнал домой пиво
допивать да братьев поминать.
Был у Иванушки колодец, в колодце рыба елец, а моей
сказке конец.
493. ТИТУШКА
е знаю где и в какой стороне жил-был один
бедный мужик. У него был сын Титушка. Отец
поехал раз в город на базар быков продать, а
лошадь молодую купить, а старуха рядна наткала: «Может
быть, там, старик, продадите заодно. Там аршин двадцать
236
493. ТИТУШКА
пять». А Титушка говорит: «Батя, возьми меня с собой, я
никогда не был в Воронеже».
Он его и взял. Приехали они в Воронеж на базар. Отец
говорит: «Ну, Титушка, сиди тут, смотри, как бы жулики
не унесли, на рядно сядь, а я пойду в трактир, сейчас
приду».
Когда отец ушел, а жулик подошел, увидал, что они бы-
ков приехали продавать, и видит рядно под ним. Подходит
какая-то женщина: «Милочек, дюже у меня изжога, дай
сердечничек1 пососу». Титушка говорит: «Соси, соси, по-
жалуйста, мне что!»
Да сам поднялся поглядеть, как это она сосать будет. А
жулик из-под него рядно и украл. Он оглянулся, уже рядна
нет. Отец пришел: «Где рядно?» — «А я почем знаю».—
«Да это жулики унесли!»
Стали быков продавать. Продал дед быков. «Ну,— го-
ворит,— Титушка, держи да смотри, а я пойду лошадь по-
смотрю подходящую».
И пошел. Отошел недалеко, жулик его нагоняет: «Да-
вай шапками поменяемся». Старик посмотрел. Его хоро-
шая, жулика-то, а старикова — вся хлопьями пошла. Взял
променял. Двадцать копеек додал. Взял.
Жулик прибегает к повозке: «Титушка, отец подгадал
лошадь хорошую, молодую, да денег не хватило. Давай
денег, вот шапка его».— «На».
Отец приходит: «Давай деньги».— «Какие деньги?» —
«Как какие?» — «Да ты человека присылал!»
Отец схватил сына бить. Схватил дугу, размахнулся
одним концом, а другим себя по затылку! Подумал на Ти-
тушку. Рассерчал: «Уходи, такой-сякой, со двора до-
лой!» — «Да по каких же пор твой двор?» — «Вон, вон,
с базара вон!»
Подходит к Титушке баба: «Здорово, молодой человек.
Ай ты меня не знаешь? Я матери твоей родная сестра;
пойдем, погреемся».
Привела его в пустую хату: «Раздевайся. Снимай тулуп,
шапку, валенки, садись на лежанку». Приходит парень
лет семнадцати. Она ему и говорит: «Вон, смотри, брат из
деревни приехал. Сходи в лавку, возьми селедки».— «Да
холодно очень».— «Одень Титушкину шапку».
Он одел и пошел.
1 Здесь: стальной шпиль оглобли.
237
НАРОДНЫЕ СКАЗКИ
Входит девушка: «Что это, — говорит,— Гришки
нет?» — «Да пойди погляди, где он».— «Да холодно ра-
зу мши-то идти».— «Да одень Титушкины валенки».
И та ушла. Посидели-посидели. Ни тот, ни другой не
идет. Кого же послать? Надо самой идти. Одела Титуш-
кин тулуп и ушла. Входит мужик с балалайкой. Сел на
лавку и давай играть и приговаривать: «Эх, Тит, ты мой
Тит, уходи, пока не бит». Размахнулся да цоп его! Этот
вскочил да бежать. Бежит-бежит, навстречу извозчик, пря-
мо ему оглоблей в рот и сшиб! Он на базар, отец ищет, уви-
дал его, скорей в халат завернул и поехал домой.
Старуха спрашивает: «Ну как, Тит, в Воронеже?» —
«Не дай тебе бог, не приведи владыка, там одни разини
живут! Когда я бежал, один мне оглоблей в рот заехал».
С тех пор ни мы, ни Тит в Воронеже не бывали.
494. РЫЖИЙ ПЛУТ
ил-был купец; у него был сын. Вот однаж-
ды посылает он сына в нижние города товары
закупать и па прощанье наказывает: «Смотри
же, сынок, будь умен да рассудлив, с рыжим да с красным
не связывайся!» Поехал купеческий сын в путь-дорогу.
Депь-то был морозный; вот он прозяб и заехал в кабак
обогреться; входит — за стойкою сидит рыжий целоваль-
ник. «Налей-ка мне,— говорит ему купеческий
сын, — стакан доброй наливки». Выпил стакан наливки, и
больно пришлась опа ему по вкусу: «Вот наливка так на-
ливка! Сто рублей стоит! Налей-ка еще». Выпил в другой
раз — еще лучше показалась: «Ну, брат, этот стакан двух
сот стоит». А целовальник себе на уме: какую цену ска-
зывал купеческий сын, ту и на стенку записывал. При-
шло дело до расчета. «Сколько тебе?» — спрашивает купе-
ческий сын. «Триста рублев».— «Что ты, белены объелся?
Экую цену заломил!» — «Не я заломил, ты же сам на-
значил, да теперь назад пятишься. Только, брат, от меня не
отвертишься: коли не заплатишь — с двора не спущу!» Не-
чего делать, заплатил купеческий сын триста рублей, по-
ехал дальше и думает сам с собою: «Вот она, правда-то!
Водись после того с рыжими да с красными! Недаром отец
наказывал: родительское слово пустяшное не бывает».
238
495. НЕДОДЕЛ И ПЕРЕДЕЛ
На ту самую пору попадается навстречу рыжий мужик с
возом. Как увидал его купеческий сын, тотчас выскочил
из кибитки и сунулся ничком в снег, ажно дрожит с испу-
гу! «Что с ним сталося? Не попритчилось ли?» — подумал
встречный мужик, подошел к купеческому сыну и стал
подымать его на ноги: «Вставай, брат!» — «Отвяжись от
меня! Уж один рыжий надул меня, и ты надуешь».— «Пол-
но, брат! Рыжий да красный всякий бывает; бывает плут,
бывает и добрый человек. Да кто тебя обманул-то?» — «Так
и так, рыжий целовальник из сбседнего села».— «Воро-
тись со мной: я с ним сделаюсь».
Вот приехали они в кабак, мужик тотчас окинул глазом
всю избу, увидал: под матицей баранья лопатка висит, по-
дошел к целовальнику, спросил рюмку водки да тут же
бьет его по плечу и говорит: «Продай-ка мне лопаточ-