/
Author: Матвеев Г.Ф. Желицки Б.Й.
Tags: всеобщая история европа (ес, часть снг) международные отношения история европы восточная европа версальська система
ISBN: 978-5-903354-45-0
Year: 2007
Text
Редакционная коллегия тома:
И. И. Костюшко (отв. редактор),
А. С. Аникеев, Р. П. Гришина,
Ю. В. Лобачева, Е. П. Серапионова, А. А. Силкин
РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК
ИНСТИТУТ СЛАВЯНОВЕДЕНИЯ
ВОСТОЧНАЯ ЕВРОПА
ПОСЛЕ ВЕРСАЛЯ
Санкт-Петербург
АЛЕТЕЙЯ
2007
УДК 94(4)« 19»
ББК 63.3(4)6
В78
Рецензенты:
доктор исторических наук Г. Ф. Матвеев,
доктор исторических наук Б. Й. Желицка
Восточная Европа после Версаля. — СПб. : Алетейя, 2007. —
В78 244 с. — (Серия «Славянская библиотека»).
ISBN 978-5-903354-45-0
Настоящий сборник составлен по материалам научной конференции
«Парижская мирная конференция 1919-1920 гг. и вопросы урегулиро-
вания отношений в Центральной и Юго-Восточной Европе. Становление
Версальской системы на востоке Европы», состоявшейся в Институте
славяноведения РАН в 2004 г. На основе архивных материалов и новых
опубликованных документов авторы статей рассматривают геополитичес-
кую ситуацию в Центральной и Юго-Восточной Европе накануне, в ходе и
после мирной конференции в Париже (Версале). В работах поднимаются
важные проблемы определения статуса национальных меншинств, про-
ведения новых границ, формирования двусторонних и многосторонних
отношений в указанном регионе.
Сборник предназначен для историков, политологов и более широкого
круга читателей, интересующихся международными и национальными
отношениями в странах Центральной и Юго-Восточной Европы.
УДК94(4)«19»
ББК 63.3(4)6
Издание подготовлено и осуществлено в рамках проекта «Восточная
Европа в системе международных отношений в первой половине XX в.»
(государственный контракт M 10002-251 / П-23/238-239/020703-977)
В оформлении использована фотография «Лига наций обедает. 1920»
ISBN 978-5-903354-45-0
785903 354450
© Институт славяноведения РАН, 2007
© Коллектив авторов, 2007
© Издательство «Алетейя» (СПб.), 2007
© «Алетейя. Историческая книга», 2007
Памяти
Владимира Константиновича
Волкова
он раздвинул горизонты
ИССЛЕДОВАНИЙ СЛАВЯНСКОГО МИРА
Предлагаемая вниманию читателей книга была одной из последних,
над которой работал выдающийся ученый-славист, доктор исторических
наук, профессор, член-корреспондент РАН Владимир Константинович
Волков, возглавлявший почти два десятилетия Институт славяноведения
и балканистики РАН.
Научные интересы Владимира Константиновича отличалась широтой
и разнообразием. Трудно найти проблему в истории стран Центральной и
Юго-Восточной Европы, которая не привлекла бы его внимания. Он —
автор многих книг и статей по истории и историографии «восточной» по-
литики Германии в Новое и новейшее время, национально-освободитель-
ного движения и международных отношений на Балканах в годы Второй
мировой войны, становления «социалистического содружества», по исто-
рии и актуальным проблемам славяноведения и методологии исследова-
ний славянского мира. Владимир Константинович был одним из первых в
советской исторической науке, кто достоверно писал о противоречиях
между социалистическими странами, о советско-югославском конфликте
1948 г., о событиях в Чехословакии 1968 г. Он живо откликался на теку-
щие политические события и обладал способностью произвести их взве-
шенный, глубокий и точный анализ, о чем свидетельствуют его статьи о
революциях 1989 г. в государствах Центральной и Юго-Восточной Евро-
пы, об их последующем развитии, о трагических событиях в Югославии, о
распаде СССР. За свою творческую жизнь ученый существенно раздви-
нул горизонты исследований славянского мира.
Однако, несмотря на столь широкие интересы Владимира Константи-
новича, особое место в его научной работе занимала история междуна-
родных отношений в Центральной и Юго-Восточной Европе в период меж-
ду двумя мировыми войнами. Монографии «Германо-югославские отно-
шения и развал Малой Антанты (1933-1938 гг.)» (сокращенный вариант
кандидатской диссертации) и «Операция "Тевтонский меч"», опублико-
Восточная Европа после Версаля
ванные в 1966 г., были в числе первых в советской историографии иссле-
дований о политике нацистской Германии на Балканах, о деятельности
югославской дипломатии накануне Второй мировой войны. В 1978 г. вы-
шла в свет фундаментальная монография В. К. Волкова «Мюнхенский сго-
вор и балканские страны», ставшая основой его докторской диссертации.
Эти книги получили широкую известность как в нашей стране, так и за
рубежом и принесли автору международное признание. Книга «Операция
"Тевтонский меч"» в 1983 г. вышла в Белграде на сербско-хорватском язы-
ке под заголовком «Убийство короля Александра — гитлеровский за-
говор». В конце 80-х гг. в СФРЮ и ЧССР была переведена монография
«Мюнхенский сговор и балканские страны».
Несмотря на прошедшие десятилетия и большие перемены в отече-
ственной исторической науке, исследования Владимира Константиновича
по истории международных отношений в Центральной и Юго-Восточной
Европе не утратили своей значимости и продолжают служить образцом
для всех, кто занимается изучением истории дипломатии и международ-
ных отношений. Долголетие научного наследия В. К. Волкова объясняет-
ся не только увлекательностью и динамичностью повествования, что, бе-
зусловно, играет не последнюю роль, но и оригинальностью постановки
проблем и глубиной исследования. Написание каждой книги или статьи
сопровождалось самым скрупулезным изучением источников, долгой ра-
ботой в архивах. Владимир Константинович много работал в отечествен-
ных архивах, архивах Болгарии, Великобритании, Германии, Чехослова-
кии, Югославии. Во время архивных изысканий он зачастую открывал
новые темы исследований и находил материалы для будущих своих работ.
В последние годы Владимир Константинович работал над темой «Брест-
ский мир», которая до сих пор не получила должной разработки в отече-
ственной историографии. Незадолго до своей кончины 6 ноября 2005 г. он
вернулся из Болгарии, где изучал архивные документы и собирался в де-
кабре продолжить работу в США.
Владимир Константинович щедро делился с учениками своими архив-
ными находками, раздавая ксерокопии и микрофильмы. Он предлагал сво-
им коллегам собрать материалы, которые они накопили за время работы в
зарубежных архивах, под крышей Института и создать Архив Института
славяноведения и балканистики РАН. По его замыслам, Архив Института
должен быть открыт для всех исследователей. Доступности архивов Вла-
димир Константинович придавал исключительное значение. Будучи ди-
ректором Института, он неустанно боролся с «хранителями ведомст-
венных тайн». Благодаря его настойчивости немало исследователей, осо-
бенно молодых, получили доступ к материалам отечественных архивов, и
многие документальные публикации Института славяноведения и балка-
нистики РАН увидели свет.
Владимир Константинович первым ввел в практику конкретно-исто-
рических исследований новейшие достижения теории международных
отношений. Системный метод, примененный им при работе над книгой
«Мюнхенский сговор и балканские страны», позволил показать воздей-
Памяти Владимира Константиновича Волкова 7
ствие мюнхенского соглашения 1938 г. на всю систему международных
отношений. На протяжении многих лет Владимир Константинович руко-
водил в Институте семинаром по методологии и теории исторических ис-
следований, который стал хорошей школой для многих аспирантов и мо-
лодых ученых. Обращение к теории международных отношений наряду с
привлечением многочисленных источников, особенно архивных, позволи-
ло значительно расширить границы исторических исследований.
В своем выступлении на конференции «Итоги и перспективы славя-
новедческих исследований: вопросы координации» (Звенигород, 1978 г.)
Владимир Константинович представил широкую программу исследований
по истории международных отношений в Центральной и Юго-Восточной
Европе в межвоенные годы. Он отмечал необходимость изучения возник-
новения новой системы независимых государств в этом регионе, форми-
рования их внешнеполитических концепций, становления между ними
отношений, развития процесса блокообразования, политики великих дер-
жав в Центральной и Юго-Восточной Европе и т. д.1
В последующие годы данная программа расширялась и уточнялась.
Свои коррективы внесли происходившие в нашей стране и в мире переме-
ны, которые не могли не сказаться на развитии исторической науки. Сня-
тие цензурных ограничений, открытие ранее недоступных фондов россий-
ских архивов позволили по-новому подойти к исследованию таких тем,
как проблемы национальных меньшинств, национально-территориальные
противоречия между странами Центральной и Юго-Восточной Европы,
политика советского государства и Коминтерна в регионе и их попытки
разрушить Версальскую систему международных отношений.
В конце 1980-х — 1990-е гг. в Институте славяноведения и балка-
нистики РАН состоялось несколько «круглых столов» и конференций, по-
священных образованию независимых государств в Центральной и Юго-
Восточной Европе, становлению, развитию и кризису Версальской сис-
темы международных отношений. Материалы некоторых из них были
изданы2.
Последняя конференция из этого цикла, которая называлась «Париж-
ская мирная конференция 1919-1920 гг. и мирное урегулирование в Цен-
тральной и Юго-Восточной Европе. Становление Версальской системы на
востоке Европы», состоялась под руководством Владимира Константино-
вича Волкова 5 ноября 2004 г. Выступления участников конференции со-
ставили основу данного сборника.
! Подробнее см.: Волков В. К. Место и роль государств Центральной и Юго-
Восточной Европы в международных отношениях на первом этапе общего кризи-
са капитализма (1917-1939)//Комплексные проблемы истории и культуры на-
родов Центральной и Юго-Восточной Европы. Итоги и перспективы исследова-
ний. М., 1979. С. 167-181.
2 См.: Политический кризис 1939 г. и страны Центральной и Юго-Восточной
Европы. М., 1989; Первая мировая война и проблемы политического переустрой-
ства в Центральной и Юго-Восточной Европе. М., 1991; Версаль и новая Восточ-
ная Европа. М., 1996.
И. J5. MuxymuHCL
Украинский Брестский мир
Мирные переговоры в Брест-Литовске состоялись задолго до оконча-
ния Первой мировой войны и открытия Парижской мирной конференции,
на которой сформировалась так называемая версальская система после-
военного устройства Европы. Но такая черта будущей версальской систе-
мы, как оформление международно-политической субъектности многих
народов Восточной, Юго-Восточной и Центральной Европы, воочию про-
явилась в Бресте в связи с включением в переговоры представителей
Украинской народной республики (УНР), провозглашенной в Киеве по-
сле Октябрьской революции.
К тому времени лидеры украинского национального движения в обста-
новке полной политической и национальной свободы проделали значи-
тельный организационный путь. В июне 1917 г. они вопреки установке
Временного правительства, относившего вопросы государственного
устройства к компетенции Учредительного собрания, явочным порядком
провозгласили национально-территориальную автономию Украины, при-
няв за ее высший представительный орган возникшую ранее как нацио-
нальная общественная организация Украинскую центральную раду (УЦР)
во главе с патриархом украинства профессором истории М. С. Грушев-
ским. УЦР формировалась не на основе всеобщего голосования, а по рас-
пространившемуся тогда способу делегирования представителей от раз-
личных украинских организаций. Позже к ним добавились представи-
тельства некоторых общероссийских, еврейских и польских партий.
С провозглашением автономии был создан и исполнительный орган, бу-
дущее правительство — Генеральный секретариат (ГС) во главе с извест-
ным писателем украинским социал-демократом В. К. Винниченко.
Благодаря наличию этих структур лидерам украинского движения
удалось в момент борьбы киевских большевиков против сторонников Вре-
менного правительства стать над схваткой и утвердиться у власти. От
установленной в Петрограде власти Советов они отмежевались и 7(20)
ноября 1917 г. провозгласили Украинскую народную республику, кото-
рая, согласно III Универсалу (акту конституционного значения), «не отде-
И. В, Muxymuua. Украинский Брестский мир
ляясь от республики Российской и сохраняя единство ее», должна была
«помочь всей России, чтобы вся республика Российская стала федераци-
ей равных и свободных народов»1. Такая формула представлялась украин-
ским политикам особенно перспективой, потому что 20 октября (3 нояб-
ря) 1917 г. был образован Юго-Восточный союз казачьих войск (включав-
ший в себя Войска донское, кубанское, терское, астраханское. — И. 714.),
горцев Кавказа и вольных народов степей, который декларировал в союз-
ном договоре цель «достижения скорейшего учреждения Российской Де-
мократической Федеративной Республики с признанием членов Союза от-
дельными ея штатами»2.
Большевистскому правительству украинские лидеры пророчили ско-
рое падение или в лучшем случае роль региональной великорусской влас-
ти и большие надежды возлагали на союз с областью Войска донского,
чей Войсковой круг в связи с переворотом в Петрограде вынес постанов-
ление о том, что «войсковому правительству впредь до образования за-
конной Всероссийской Государственной власти принадлежит вся полно-
та исполнительной Государственной власти в пределах области»3. Это
поставило сепаратистскую власть Войска донского во главе с атаманом
А. М. Калединым в конфронтацию с Советом народных комиссаров (Сов-
наркомом, СНК), считавшим себя всероссийским правительством.
В свое время лидеры УЦР враждовали с Временным правительством,
форсируя национально-административное обособление края. Решив этот
вопрос в свою пользу в результате свержения большевиками Временного
правительства, они по существу переняли многие основные параметры
его внутренней и внешней политики, потерпевшей крах в масштабах цен-
тральной власти: политическую демократию для всего спектра социалис-
тических партий, ограниченность и неспешность социальных преобразо-
ваний, верность союзническим обязательствам по формуле всеобщего
демократического мира. В связи с последним вопросом Киев попал в фо-
кус внимания западных союзников, которые, оказавшись перед намечен-
ной большевиками перспективой скорого выхода России из войны, были
заинтересованы в сохранении хотя бы украинской части противостояв-
шего войскам Четверного союза Восточного фронта. В Киев зачастили, а
после захвата большевиками Ставки верховного главнокомандующего
насовсем перебрались военные представители союзников. Англия и Фран-
ция готовы были обменяться с УНР официальными представителями.
Французы предлагали предоставить денежный заем, прислать инструк-
торов для реорганизации украинской армии, налаживания транспорта
1 Украшська ценральна рада. Документи i матер1али. Кшв, 1996 (далее —
УЦР). Т. 1. С-398-401.
2 Архив внешней политики Российской Федерации (АВП РФ). Ф. 219. Оп. 1.
Д. 17. П. 1. Л. 2,
3 Там же. Л. 3.
10 Восточная Европа после Версаля
и т. д.! В киевских политических кругах ориентации на Антанту при-
держивалась Партия социалистов-федералистов, чей видный деятель
A. Я. Шульгин возглавлял генеральный секретариат межнациональных
(с декабря 1917 г. — международных) дел, а также Украинская социал-
демократическая рабочая партия (УСДРП), представленная в первом пра-
вительстве УНР такими ключевыми фигурами, как председатель ГС
B. К. Винниченко, секретарь по военным делам С. В. Петлюра, секретарь
труда Н. В. Порш, секретарь по судебным делам М. С. Ткаченко и др.
Но следовать такой внешнеполитической линии удалось недолго. Ни
объявление Румынского и Юго-Западного фронтов самостоятельным Укра-
инским фронтом, ни стягивание с севера украинизированных частей не
могли убедить солдат в необходимости оставаться на позициях и крепить
боеспособность, если делегаты советского правительства 20 ноября (3 де-
кабря) 1917 г. начали в Брест-Литовске переговоры о перемирии с пред-
ставителями Четверного союза. О перемирии на Румынском фронте, за-
ключенном с согласия союзнического румынского правительства, сооб-
щил и командующий фронтом генерал Д. Г. Щербачев, после чего Малая
рада (комитет, работавший между сессиями УЦР) 21 ноября (4 декабря)
постановила приступить к переговорам о перемирии, уведомив об этом
союзников2.
Столь же несбыточным при неопределенных сроках и параметрах пре-
образований оказалось намерение лидеров УНР сделать край «оазисом
порядка». Украинские крестьяне, как и великорусские, разочаровавшись
в подобных методах Временного правительства, летом 1917 г. уже при-
ступили к решению земельного вопроса «практическими действиями».
И когда украинские лидеры, провозгласив в III Универсале социализацию
земли, вместе с тем запретили земельным комитетам самочинное изъятие
крупных наделов, а затем, не торопясь, представили проект земельного
закона с неотчуждаемой нормой в 40 десятин, возмущению крестьян не
было предела. При обсуждении его старый крестьянин, депутат УЦР, пре-
дупредил «высокое собрание», что «вояки», вернувшись с фронта, «шты-
ками своими промеряют эти 40 десятин»3.
На разочарование таким «порядком» и рассчитывали большевики.
Они не подвергали критике факт образования УНР. Напротив, на словах
приветствовали его как воплощение формулы о праве наций на самоопре-
деление вплоть до отделения. Но вместе с тем полагали, что радикализа-
ция трудовых слоев со временем приведет к главенству Советов над дру-
гими политическими учреждениями, включая УЦР, и через единообразие
1 УЦР. Т. 1.С. 448, 459, 492; Винниченко В. Вщродження. нацп. KhÏb; Вщень,
1920. Ч. II. С. 118-122, 229-244; Христюк Я. Зам1тки i матер!али до icropiïyKpa-
ïHCbKoï революцй 1917-1920 pp. Вщень, 1921. Т. 2. С. 92.
2 УЦР. Т. 1. С. 466-469.
3 Там же. Т. 2. С. 27.
И. В. Михутина. Украинский Брестский мир И
советской формы управления обеспечит присоединение Украины к своей
системе.
При первом контакте (разговоре по прямому проводу) наркома по
делам национальностей И. В. Сталина с генеральным секретарем труда
Н. В. Поршем 17 (30) ноября первый из собеседников обозначил эту пер-
спективу словами: «Власть в крае, как и в других областях, должна быть в
руках всей суммы рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, вклю-
чая сюда и организации Рады. В этой области имеется большое поле для
соглашения между Центральной радою и Советом народных комиссаров»1.
Однако параллельно с ожидаемой большевиками левой социально-по-
литической эволюцией на Украине, которая в любом случае была бы про-
тяженной во времени, возникли обстоятельства, потребовавшие от Кие-
ва и Петрограда безотлагательного выяснения. Это была проблема объ-
явивших о самостоятельности казачьих областей, в которых лидеры УНР
видели союзников по разрушению территориального единства России.
Для российского же центра отделение этих областей, особенно Донской,
включавшей значительную часть Донецкого угольного бассейна, контро-
лировавшей хлебные ресурсы юга России и пути транспортировки кас-
пийской нефти, было крайне болезненно, даже если бы дело могло огра-
ничиться скромным сепаратистским кредо из заявления комиссара ка-
зачьих войск при Ставке Шапкина от 23 ноября (6 декабря) 1917 г.,
переданного Совнаркому по поручению донского правительства: «Войско
донское, признавая за каждым народом право устраивать свою жизнь, как
ему угодно, не считает возможным для себя вмешиваться во внутренние
дела других частей России... и... не позволит никому вмешиваться в свои
внутренние дела»2. Но помимо этого на юг России стали стекаться воен-
ные и политические лидеры антибольшевизма, с одной стороны, а с дру-
гой — не так уж едины были общественные настроения в казачьих облас-
тях. Силен оставался традиционный антагонизм между казачьим и нека-
зачьим населением. Многие возвращавшиеся с фронта казаки полевели
по взглядам настолько, что атаман Войска донского рекомендовал
А. И. Деникину и другим генералам, бывшим узникам военной тюрьмы в
Быхове по делу корниловского заговора, «пока активно не выступать» в
Новочеркасске3.
В Донбассе и других промышленных центрах успели утвердиться Со-
веты рабочих и солдатских депутатов. Против них-то А. М. Каледин, ко-
торый еще на августовском 1917 г. Государственном совещании утверж-
1 1917годнаКиевщине. Хроника событий. Киев, 1928. С. 529-534; УЦР. Т. 1.
С. 456.
2 Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. 130. Оп. 1.
Д. 75. Л. 21-22.
z Л у коме кий Л. Из воспоминаний //Архив русской революции (АРР). М.,
1991. Т. 5. С. 137.
12 Восточная Европа после Версаля
дал, что «расхищению государственной власти центральными и местны-
ми комитетами и советами должен быть немедленно и резко поставлен
предел»1, ввел теперь военное положение, стал закрывать рабочие орга-
низации и преследовать активистов увольнением с работы и выселением
из области вместе с семьями.
Делегации донецких горняков искали защиты в Петрограде и Киеве.
Большевикам это давало повод для вмешательства. В переданном Шапки-
ным 23 ноября (6 декабря) заявлении донское правительство протестова-
ло против захода в порт Таганрога и в устье Дона кораблей Черноморско-
го флота под красным флагом и обращало внимание на многочисленные
сведения о том, что «против Дона собираются войска с севера... чтобы
установить на Дону господство принципов социал-демократов большеви-
ков»2.
Народный комиссар по иностранным делам Л. Д. Троцкий передал
верховному главнокомандующему Н. В. Крыленко 24 ноября (7 декабря)
пространное сообщение о введении военного положения на Дону и уста-
новленных в Ростове на крышах терроризирующих город пулеметах, о
ликвидации Совета и захвате власти в Оренбурге казачьим генералом
А. И. Дутовым и т. д., заявив при этом о решении «не входить ни в какие
переговоры с контрреволюционными заговорщиками... одним ударом по-
ложить конец преступным действиям калединцев и корниловцев... контр-
революционному мятежу Дутова». Он предложил Крыленко «немедленно
двинуть по направлению к Москве, Ростову-на-Дону и Оренбургу такие
силы, которые, не колебля нашего фронта, были бы достаточно могуще-
ственны, чтобы в кратчайший срок стереть с лица земли контрреволюци-
онный мятеж казачьих генералов и кадетской буржуазии» и для этого по-
ручил запросить «Украинскую Раду, считает ли она себя обязанной ока-
зывать содействие борьбе с Калединым или же намерена рассматривать
продвижение наших эшелонов на Дон как нарушение своих территори-
альных прав». Одновременно главковерху предлагалось пригласить пред-
ставителя УНР в состав «общероссийской мирной делегации», которая
после объявленного 22 ноября (5 декабря) перерыва должна была продол-
жить переговоры о перемирии с государствами Четверного союза3.
Выше упоминалось о вынужденном решении Малой рады участвовать
в локальных переговорах о перемирии прежде всего на объявленных еди-
ным Украинским Юго-Западном и Румынском фронтах. Поскольку это
было отступлением от ранее заявленного намерения передать вопросы
мира в ведение будущего центрального правительства, образуемого из
представителей отделившихся краев и областей, в принятом 21 ноября
(4 декабря) постановлении Малой рады говорилось для «сохранения
1 Милюков П. И. История второй русской революции. М., 2001. С. 312.
2ГАРФ. Ф. 130. Оп. 1. Д. 75. Л. 21-22.
3АВПРФ. Ф. 413. Оп. 1. Д. 2. П. 16. Л. 1-4.
И. В. Muxymuna. Украинский Брестский мир 13!
лица», будто такое правительство «может образоваться лишь в процессе
осуществления мира»1.
23 ноября (6 декабря) Генеральный секретариат обратился к объеди-
ненному правительству Юго-Восточного союза казачьих войск, горцев
Кавказа и вольных народов степей с приглашением приехать в Киев для
переговоров о создании центрального социалистического правительства
и «заключении общего демократического мира»2.
Видимо, в ожидании ответа на это обращение — так и не последовав-
шего3 — генеральные секретари не спешили реагировать на предложение
Троцкого, уточняя, участие украинцев в которой делегации имел в виду
нарком — по заключению мира или временного перемирия4.
Лишь 28 ноября (11 декабря) ГС решил направить представителей на
переговоры о перемирии «для информации и контроля, чтобы перемирие
было заключено по возможности в соответствии с нашей платформой и
не во вред Украинской Народной Республике»5.
Конференция по перемирию возобновилась в Брест-Литовске 29 но-
ября (12 декабря). Украинские представители — депутат УЦР, украин-
ский социал-демократ Н. Г. Левицкий, член Малой рады, молодой лидер
Национально-революционной партии Н. М. Любинский и капитан Г. В. Га-
сенко, адъютант генерального секретаря по военным делам С. В. Петлю-
ры — прибыли в Двинск, к месту перехода через линию фронта, 1(14) де-
кабря, накануне завершения переговоров. В последующем докладе свое-
му правительству Левицкий жаловался, будто петроградские делегаты
умышленно не стали дожидаться их, чтобы вместе приехать в Брест, а
затем якобы член советской делегации Л. Б. Каменев передал им по пря-
мому проводу в Двинск, что им и вовсе «нечего ехать в Брест»6. Однако,
согласно записи этого разговора на телеграфной ленте, Каменев привет-
ствовал присоединение украинских представителей к советской делега-
ции и сообщил, что 2 (15 ) декабря переговоры скорее всего завершатся.
Из услышанного Левицкий сам сделал вывод: «Я Вас понял в таком смыс-
'УЦР. Т. 1.С. 469.
2 Там же. С. 473-474.
3 В дальнейшем правительства Юго-Восточного союза объяснили побывав-
шему на Дону и Кубани украинскому делегату, что за неимением социалистов в
своем составе они не могут принять условия об однородно-социалистическом цен-
тральном министерстве и не будут участвовать в мирных переговорах, так как не
признают мира, который подпишет Совнарком. По поводу военного положения
на Дону было сказано, что оно введено только для борьбы с большевиками. Но, по
наблюдениям посланца Киева, «под большевиками они понимают всех рабочих, а
может быть, и всех не казаков, ибо часто арестуют и не большевиков. Политика у
Донского правительства чисто казачья, кастовая». Там же. Т. 2. С. 54.
4 УЦР. Т. 1.С. 475
5 Там же. С. 482
6Тамже. С. 521-522.
\Л Восточная Европа после Версаля
ле, что наша поездка [в] Брест, будет запоздалой, так как мы успеем при-
ехать после подписания перемирия и, быть может, я думаю, нет необходи-
мости совершать эту поездку. Нам важно знать подробные условия пере-
мирия, и с тем мы можем уехать» К Л. Б, Каменев и председатель совет-
ской делегации А. А. Иоффе сообщили основные параметры договора о
перемирии, действительно подписанном 2(15) декабря. Переговоры о ми-
ре должны были начаться после короткого перерыва, объявленного до
9 (22) декабря. Украинцы же, посовещавшись между собой, 3(16) декаб-
ря все-таки прибыли в Брест, чтобы выяснить важные для них вопросы, в
частности, распространяется ли на украинизированные формирования
условие о недопущении передислокации войск с одного фронта на другой.
Правительства центральных держав до тех пор не принимали во вни-
мание УНР в качестве субъекта переговоров. Но прибывших в Брест по-
сланцев Киева командующий германским Восточным фронтом принц Лео-
польд Баварский и его начальник штаба генерал М. Гофман, возглав-
лявший немецкую военную делегацию на переговорах о перемирии, с
интересом расспросили о состоянии и составе украинской армии: дисло-
кации, боеспособности, настроении и даже форме. Австрийцы интересо-
вались позицией УНР в вопросе о Восточной Галиции и Буковине, чье
украинское население требовало от Вены расширения своих нацио-
нальных прав. Турки напомнили о пресловутых черноморских проливах.
Украинские представители, согласно их докладу правительству и УЦР, в
ответ на эти расспросы заявили о непризнании Совнаркома правомочным
заключать мир от имени всей России. Немцы возразили, заранее опреде-
ляя правила игры с объявившимся новым государством, что не имеют офи-
циального уведомления о создании УНР и потому должны считать делега-
тов Совнаркома представителями всей России. Только получив из Киева
официальный документ и украинскую декларацию о мире, они не станут
обсуждать с советскими делегатами украинские проблемы2. С этими дан-
ными украинцы, оставив наблюдателем в Бресте Любинского, вернулись
в Киев за инструкциями.
Немцы же, генерал Гофман и представитель внешнеполитического
ведомства посланник Ф. Розенберг, сразу подумали, что украинцев стоит
допустить к переговорам3. Эта точка зрения получила подтверждение на
совещании рейхсканцлера Г. Гертлинга с представителями парламент-
ских партий 7 (20) декабря 1917 г. в выступлении статс-секретаря ведом-
ства по иностранным делкам Р. Кюльмана, которому предстояло возгла-
вить германскую делегацию на переговорах о мире. Она была сформули-
рована так, чтобы с учетом федералистских деклараций УЦР исключить
обвинения во вмешательстве во внутренние дела России: «Императорское
правительство намерено признать независимость Финляндии и Украины
1 АВПРФ. Ф. 413. Оп. 1. Д. П. П. 1. Л. 12.
2 УЦР. Т. 1. С. 522-523.
3 Симоненко Р. Г. Брест. Двобш вшни i миру. Кшв, 1988. С. 184.
И. В. Muxymuua. Украинский Брестский мир 1Î5
лишь в том случае, если такое признание последует со стороны русского
правительства»1.
Между тем взаимоотношения Петрограда и Киева приняли неблаго-
приятный оборот. На поставленный Крыленко 24 ноября (7 декабря) во-
прос о переброске через Украину войск с фронта на борьбу с Калединым,
в котором лидеры УЦР искали союзника и партнера для создания федера-
ции, ГС в тот же день ответил категорическим отказом, объясняя, будто
«это может вызвать кровавые стычки на Украине» и вместе с тем заявляя,
что «не находит возможным насильно задерживать на Украине донцов,
считая, что казачья демократия имеет такое же право свободного проез-
да, как и всякая другая демократия»2.
В солдатских массах, нередко враждовавших с казачьими формирова-
ниями, такая позиция ГС была негативно истолкована как тайный контр-
революционный сговор с Доном. Украинская власть в свою очередь была
встревожена положением в армии, которая, как и фронт, хоть и были объ-
явлены украинскими, не избежали радикализации и роста большевист-
ского влияния в солдатских рядах. Последнее происходило из-за неопре-
деленности Киева в вопросе о прекращении войны. Но лидерам УЦР каза-
лось, что для нормализации положения достаточно будет провести в
армии этническую чистку, так как украинцам, по их мнению, большевизм
был чужд. Фронтовые подразделения трогать не приходилось: после
объявления о создании Украинского фронта неукраинские части, по доне-
сениям командования, и так грозили его оставить3. Зато в киевском гар-
низоне правительство в ночь с 29 на 30 ноября (12-13 декабря) с помо-
щью надежных войск разоружило неугодные части как неукраинские и
вывезло за пределы края, оставив у себя их оружие, в том числе 380 пу-
шек, и другое имущество. Поскольку выделение УНР из состава России
произошло в одностороннем порядке и гражданство не регламентирова-
лось должным образом, это был неправовой и недружественный шовини-
стически окрашенный акт, который дал пищу для антиукраинской агита-
ции. «Мы отправляли украинцев петроградского гарнизона с музыкой и
оружием, — говорилось в приказе Крыленко по армиям от 16 (29) декаб-
ря; (в ноябре действительно только из Петрограда на родину благополуч-
но отправилось до 9 тысяч украинцев). — Мы братски делились с ними
оружием... Рада с нашими товарищами поступила так, как поступают нем-
цы с военнопленными, если не хуже... как арестантов, как грабителей с
большой дороги отправила их под конвоем на вокзал... голых и босых она
их выгнала из Киева»4.
1 Советско-германские отношения от переговоров в Брест-Литовске до под-
писания рапалльского договора. Сборник документов. М., 1968. Т. 1. С. 111.
2 УЦР. Т. 1.С. 475.
3 Российский государственный архив социально-политической истории
(РГАСПИ). Ф. 5. Оп. 1. Д. 2447. Л. 73.
4ГАРФ. Ф. 130. Оп. 1. Д. 15. Л. 10 об.
_16 Восточная Европа после Версаля
Одновременно с киевскими событиями в Одессе случилось вооружен-
ное столкновение между гайдамацким формированием Рады и собирав-
шимся на Дон против Каледина отрядом Красной гвардии: убито было до
300 красногвардейцев и 4 гайдамака1. Репрессии против Красной гвардии
и местных Советов начались и в других украинских городах.
Советское правительство громоподобно отреагировало на случивше-
еся. 3(16) декабря оно утвердило «Манифест к украинскому народу с уль-
тимативными требованиями к Украинской Раде» авторства Ленина и
Троцкого, в котором Совнарком, с одной стороны, продекларировал при-
знание УНР и ее права отделиться от России (со ссылкой на пример отде-
лившейся Финляндии) или вступить в федеративный договор, но, с дру-
гой — заявил о непризнании УЦР из-за ее «двусмысленной буржуазной
политики»: подавления Советов, дезорганизации фронта и поддержки ка-
детско-калединского заговора. Документ с требованиями по пунктам за-
менить эту политику на противоположную завершался предупреждени-
ем: «В случае неполучения удовлетворительного ответа в течение 48 ча-
сов Совет Народных Комиссаров будет считать Раду в состоянии
открытой войны против Советской власти в России и на Украине»2.
О «Советской власти... на Украине» упоминалось как о состоявшемся
факте, возможно, потому, что как раз в те дни в Киеве должен был от-
крыться Всеукраинский съезд Советов рабочих, солдатских и крестьян-
ских депутатов, на котором местные большевики собирались организо-
вать избрание нового, близкого себе по политическому настроению со-
става Центральной рады. Правда, национальные деятели по-своему успели
подготовиться к открытию 4(17) декабря съезда Советов, доставив с мест
в качестве делегатов вне всякого регламента массу своих сторонников.
К тому же предъявленный Петроградом ультиматум сместил внимание со-
бравшихся из неблагополучной социальной области в плоскость оскорб-
ленных национальных чувств. Руководящему ядру УЦР удалось сохра-
нить свои позиции. Но это был один из последних, если не последний, его
успех. Во внутренней жизни зрело большое недовольство: крестьян по-
стигло разочарование проектом земельного закона, внесенным на обсуж-
дение сессии УЦР в середине декабря; солдаты украинизированных час-
тей, чьего перевода с Северного и Западного фронтов настойчиво требо-
вал Петлюра, зачастую по прибытии не получали ни казарм для размещения,
ни довольствия; в городах нарастала разруха, безработица, безденежье,
участились грабежи, погромы и т. д.
Пока же после неудачи съезда Советов в Киеве затеявшие его боль-
шевики, часть украинских левых эсеров и несколько украинских социал-
демократов выехали в Харьков, где руководимый большевиками местный
Совет рабочих и солдатских депутатов на заседании 2(15) декабря уже
'УЦР. Т. 1.С. 520.
2 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 35. С. 143-145.
Я. В. Михутина. Украинский Брестский мир 17
окрестил УЦР «буржуазным контрреволюционным органом». Прибывшие
киевляне вместе с делегатами Советов Донецко-Криворожского бассейна
провели здесь новый Всеукраинский съезд Советов, который 11 (24) де-
кабря 1917 г. объявил, что берет на себя полноту власти в УНР, лишает
полномочий Центральную раду и ГС, создает ЦИК Советов Украины и
правительство — Народный секретариат (НС)1.
Образование харьковского украинского советского правительства
явилось неожиданным результатом неудавшегося киевского съезда Сове-
тов. Большевистское руководство вряд ли заранее рассчитывало на такое
половинчатое решение, но, оказавшись перед совершившимся фактом,
разумеется, учло его как один из очагов дальнейшей советизации Украи-
ны внутренними средствами.
Возвращаясь к так называемому ультиматуму Совнаркома, надо заме-
тить, что ответ ГС был стремителен — 4(17) декабря, непримирим и во-
инственен2. Такой же скоропалительной была первая реакция на него в
Петрограде. На заседании 5(18) декабря СНК вынес резолюцию: «При-
знать ответ Рады неудовлетворительным. Считать Раду в состоянии вой-
ны с нами. Поручить комиссии в составе товарищей Ленина, Троцкого и
Сталина принять соответствующие активные меры по сношению со Став-
кой и выпустить от имени Совета Народных Комиссаров два воззвания —
к украинскому народу и к солдатам»3.
В тот же день Троцкий передал Крыленко в Ставку: «Мы не можем
допустить безнаказанно такие провокационные действия, как разору-
жение наших полков или как прямое пособничество Каледину. Рада пыта-
ется представить дело, как будто мы против Украинской Республики.
В действительности мы готовы целиком поддержать Украинскую респуб-
лику Советов, но не буржуазную политику Рады... Советы на Украине
должны знать, что мы готовы поддержать их борьбу против Рады... Но мы
не можем ни на минуту ослабить нашу борьбу с контрреволюцией под вли-
янием протестов Рады. Необходимо двинуть как можно большие силы про-
тив калединцев на Дону и на Украине против тех, кто осмеливается раз-
оружать наши революционные полки»4.
11 (24) декабря главковерху Крыленко было передано распоряжение
Ленина, «чтобы в Харькове возможно скорее оказалось больше вполне
надежных войск и чтобы движение шло, не останавливаясь ни перед ка-
кими препятствиями». Далее уточнялось, что речь идет о «движении
войск с фронта на Харьков», к ключевому транспортному узлу по пути
на юг России5. Сталин в выступлении на заседании ВЦИК 14 (27) де-
1 Образование СССР. Сборник документов. 1917-1924. М.; Л., 1949. С. 70-72.
2 РГАСПИ. Ф. 5. Оп. 1. Д. 2447. Л. 38-45, В переводе на украинский язык —
УЦР. Т. 1.С. 512-514.
3ГАРФ. Ф. 130. Оп. 1.Д. 1. Л. 27 об.
4 АВП РФ. Ф. 082. Оп. 1. Д 1. П. 1. Л. 27 об.
5 РГАСПИ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 25622. Л. 9-10.
IS Восточная Европа после Версаля
кабря пояснил, при каких обстоятельствах военные действия могут обра-
титься против УНР: «Если Рада будет препятствовать нашему продвиже-
нию против Каледина, заслоняя его собою, то удары, направленные про-
тив Каледина, падут на нее»1. И действительно, практически до конца де-
кабря советские отряды если и вступали в столкновения с украинскими
частями, чаще всего ограничивались их разоружением, чтобы обеспечить
себе путь на юг России: они вытеснили украинские войска из района Кур-
ска и Орла, где последние почему-то считали возможным размещаться;
продвинулись в Донбасс, чье население мало симпатизировало украин-
ству и в основной массе было заинтересовано в подавлении донской
контрреволюции; боролись за овладение южными железнодорожными
узлами Лозовая, Синельниково и др., чтобы перерезать сторонникам Ка-
ледина путь с внешнего фронта на Дон, и т. д. Политический центр УНР
на первых порах оставался в стороне от боевых действий и движения со-
ветских войск.
При всем накале публичной правительственной перепалки между
Петроградом и Киевом продолжались неофициальные переговоры. Они
начались с целью урегулирования текущих вопросов еще до пресловутого
ультиматума при посредничестве члена украинской фракции ВЦИК лево-
го эсера П. Г. Василюка, затем — Украинского революционного штаба
Петроградской краевой войсковой рады и делегатов проходившего в Пет-
рограде 26 ноября — 10 декабря (9—23 декабря) Второго всероссийского
съезда крестьянских депутатов. В переговорах участвовали Сталин и
Троцкий от СНК и Винниченко с Петлюрой от украинской стороны2.
Таким образом, предпочтительным для большевиков оставалось согла-
шение с правительством УНР. Поэтому Троцкий 8(21) декабря на запрос
Иоффе из Бреста «об отношениях к Украине» отвечал: «Что касается пред-
ставителей Рады, то необходимо по возможности столковаться с ними по
представительству их. Они объявили себя самостоятельной республикой,
но фронт остается пока что общим и разделение внешней политики не
проведено. Такова основа вашего соглашения с украинскими делегатами.
Необходимо предварительно столковаться с ними. Если они откажутся
войти в общую делегацию, ввиду возможных заявлений с их стороны,
имейте в виду, что мы формально признали в своих заявлениях существо-
вание Украинской республики, хотя границы ее еще не определены. Все-
российский крестьянский съезд... отправляет на Украину делегацию с це-
лью побудить Раду помогать в борьбе против Каледина, не разоружать
1 РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 1. Д. 4397. Л. 20; опубликовано: Сталин #. В. Сочи-
нения. М., 1954. Т. 4. С. 17.
2 Центральный державний архив вищих оргашв влади i управлшня Украши
(ЦДАВО). Ф. 1063. Оп. 3. Спр. 2. Арк. 50-62; Рубач М. Л. К истории конфликта
между Совнаркомом и Центральной Радой (декабрь 1917 г.) // Летопись рево-
люции. Харьков, 1925. № 3. С. 63-67.
И, В. Михутина. Украинский Брестский мир 19
наших полков, вернуть оружие разоруженным и таким путем избегнуть
кровопролития»1.
Доверенное лицо СНК в отправившейся в Киев делегации левый эсер
П. П. Прошьян из беседы с Грушевским, Винниченко, Поршем вынес впе-
чатление о возможности соглашения, на основании чего СНК 19 декабря
(1 января 1918 г.) принял резолюцию с предложением правительству УНР
«открыть деловые переговоры» с единственным условием — «признать
контрреволюционность Каледина и не мешать войне против него», доба-
вив, правда, формулировку Троцкого о том, что только власть Советов
украинской крестьянской бедноты, рабочих и солдат сделает невозмож-
ными столкновения между братскими народами2.
В ответе, подготовленном 24 декабря (6 января 1918 г.), ГС дезавуи-
ровал сообщение Прошьяна, заявив среди прочего, что требует немедлен-
ного вывода советских войск с территории УНР, а по поводу Каледина —
что «определение контрреволюционности не должно быть навязано одной
какой-нибудь стороной. Признание буржуазности и контрреволюционно-
сти за всяким, кто не принадлежит к большевистскому течению и не раз-
деляет политики народных комиссаров, Генеральный секретариат... реши-
тельно отвергает»3.
Между тем во второй половине декабря обрисовался еще один вари-
ант левого поворота украинской политики. На фоне растущего обществен-
ного недовольства наметилась конфликтная ситуация внутри правящего
ядра УЦР. Украинская партия социалистов-революционеров — эсеров
(УПСР), обладавшая самой большой фракцией в УЦР и значительно мень-
шим влиянием в правительстве, стала требовать изменения курса. При-
чем группа левых украинских эсеров (И. В. Михайличенко, А. С. Северо-
Одоевский, А. Я. Шумский и др.) повела дело к образованию дружествен-
ного советской России правительства. Они заключили соглашение с
руководством российских левых эсеров, о чем последнее в лице народно-
1 АВП РФ. Ф. 413. Оп. 1. Д. 3. Л. 9-10.
2 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 35. С. 182-183. О содержании резолюции Ста-
лин заранее поставил в известность члена НС в Харькове Ф. А. Артема. РГАСПИ.
Ф. 5. Оп. 1. Д. 2448. Л. 35-37.
3ГАРФ. Ф. 130. Оп. 1. Д. 89. Л. 68-68 об. В переводе на украинский язык—
УЦР. Т. 2. С. 67.
Этот ответ был составлен мастером хлесткого слова, импульсивным, как мно-
гие художественные натуры, В. К. Винниченко. Несколькими днями ранее он на
заседании ГС категорически заявил, что «скорее придется воевать с Доном, чем
его поддерживать... На Дону фактически организуется реакция, с которой нам
придется бороться». На это его рассудительный коллега и товарищ по партии
Порш возразил, что менять курс нельзя, так как армии у Украины нет, в получе-
нии угля она зависит от Дона, все патронные заводы находятся в том же районе,
казаки имеют 20-тысячную армию, бороться с которой будет трудно. УЦР. Т. 2.
С. 53-54, 59.
20 Восточная Европа после Версаля
го комиссара В. А. Карелина поставило в известность большевистских
лидеров, начиная с Ленина1. Среди условий этого соглашения были: со-
единение сил российской и украинской революционной демократии для
борьбы против всероссийской контрреволюции, проведение аграрных
преобразований на основе социализации земли и др.2
Возможно, именно благодаря этой новой перспективе большевист-
ское руководство при всей несговорчивости действующего киевского пра-
вительства не изменило своей установки на согласованную линию с укра-
инскими делегатами, которые, впрочем, в результате первого визита в
Брест еще не были уверены в возобновлении своей миссии по подготовке
сепаратного мира: правительство продолжало декларировать идею «обще-
европейского демократического мира». Но на фоне массовых антивоен-
ных настроений Генеральный секретариат — по воспоминаниям одного
из своих членов и лидеров украинских эсеров Н. Н. Ковалевского — в де-
кабре 1917 г. стал получать из Стокгольма сигналы от членов Союза осво-
бождения Украины (СОУ)3 о необходимости немедленно вступить в пере-
говоры с Четверным союзом, иначе сепаратный мир между центральными
державами и Россией без участия Украины значительно укрепит Совнар-
ком в качестве единственного правомочного правительства бывшей Рос-
сийской империи4. Охотно стали на эту точку зрения украинские эсеры,
стремившиеся к корректировке государственной политики в целом. Укра-
инские социал-демократы и социалисты-федералисты, особенно ответ-
ственный за внешнюю политику А. Я. Шульгин, предпочитавшие под ло-
зунгом общеевропейского мира поддерживать союзнические отношения
с Антантой и пока еще доминировавшие в правительстве, также вынуж-
дены были обратиться к проблеме сепаратного мира, безуспешно пыта-
ясь при этом в официальных декларациях совместить новую ориентацию
с прежней.
По докладу вернувшихся из Бреста Левицкого и Гасенко ГС и Малая
рада постановили участвовать в начатых переговорах, которые признано
'ГАРФ. Ф. 130. Оп. 1.Д. 1. Л. 45 об.
2 РГАСПИ. Ф. 2. Оп. 1. Д 5037. Л. 1, 2; Затонський В. Уривки з спогад1в про
украшську революцш // Л1топис революци. Харюв, 1929. № 4. С. 161-163.
3 СОУ был образован в августе 1914 г. украинскими политическими эмигран-
тами в Австро-Венгрии, рассчитывавшими создать Украинское государство при
вступлении австро-венгерских войск на территорию России. Этого не случилось,
и члены СОУ на австрийские средства выполняли — без особого успеха — аген-
турные функции, затем под немецким руководством вели пропаганду и агитацию
среди военнопленных-украинцев. Подробнее см.: Михутина И. В. Украинский
вопрос в России (конец XIX — начало XX века). М., 2003. С. 171-183. С началом
революции в России члены СОУ устремились на родину, сперва перебравшись в
столицу нейтральной Швеции Стокгольм — средоточие тайных контактов эмис-
саров многих держав и групп влияния.
4 Ковалевський М. При джерелах боротьби. 1нсбрук, 1960. С. 446.
И. В. Muxymuna. Украинский Брестский мир
было правильным вести на нейтральной почве. Решено было также на-
править всем воюющим и нейтральным державам ноту о характере этого
участия. В ней, несмотря на германские намеки о необходимости офици-
ально оформить самостоятельный статус УНР, все еще говорилось, что
участие в будущей Российской федерации является целью украинской
политики, но при этом объявлялось: до создания федеративного союза
УНР «становится на путь самостоятельных международных отношений»
и потому «должна принять участие наравне с другими государствами во
всех мирных переговорах»1. Текст ноты был утвержден Малой радой в
ночь с 9 на 10 (22-23) декабря, то есть после начала переговоров о мире.
11 (24) декабря ГС определил состав представительной, независимой от
большевистской, украинской делегации во главе с генеральными секрета-
рями Поршем — от УСДРП, В. А. Голубовичем — от УПСР и товарищем
генерального секретаря по земельным делам социалистом-федералистом
К. А. Мациевичем2.
Однако петроградские политики заранее наметили сделать первую
сессию мирной конференции очень короткой. 5 (18) декабря Троцкий че-
рез Крыленко передал делегации в Брест: «Ленин отстаивает следующий
план: в течение первых двух-трех дней переговоров как можно яснее и
резче закрепить на бумаге аннексионистские притязания немецких импе-
риалистов и оборвать на этом переговоры на недельный срок и возобно-
вить их либо на русской почве в Пскове, либо в бараке на нейтральной
полосе между окопами. Я присоединяюсь к этому мнению...»3
Мирная конференция открылась декларацией советской делегации,
повторившей известный Декрет о мире — справедливом и демократичес-
ком, без захвата чужих земель — с небольшими дополнениями о недопус-
тимости стеснения свободы слабых наций4. Делегаты Четверного союза
не без труда выработали ответ, который на первый взгляд мало напоми-
нал ожидаемые «аннексионистские притязания немецких империалис-
тов». 12 (25) декабря министр иностранных дел Австро-Венгрии О. Чер-
нин от имени всего союза заявил, что основные положения русской дек-
ларации могут быть взяты за основу, правда, при условии, если их
полностью примут все причастные к войне государства5.
Советская делегация, согласно своему плану, предложила сделать 10-
дневный перерыв, обсудив предварительно вопрос об очищении оккупи-
рованных территорий. Она имела в виду сделать это первым пунктом мир-
ного договора, указав в нем такую последовательность: сначала вывод
1УЦР. Т. 1.С. 527-529.
2 Там же. Т. 2. С. 13,20.
3АВПРФ. Ф. 082. Оп. 1. Д. 1.П. 1. Л. 16 об.
4 Мирные переговоры в Брест-Литовске с 22 (9) декабря 1917 г. по 3 марта
(18 февраля) 1918 г. М., 1920. Т. 1.С. 8-9.
5 Там же. С. 9-10.
,22 Восточная Европа после Версаля
оккупационных войск, затем самоопределение освобожденных областей
демократическим путем. В ответ Р. Кюльман представил сбой вариант
первых двух пунктов: очищение некоторых оккупированных российских
территорий только после подписания мира и демобилизации русской ар-
мии, а также признание, будто оккупированные Польша, Литва и Курлян-
дия уже самоопределились, и такую же возможность надлежит предоста-
вить Эстляндии и Лифляндии, удалив из этих российских губерний рус-
ские войска1. Перед выездом советских представителей на перерыв
М. Гофман с солдатской прямотой расставил точки над «i» в неофициаль-
ном разговоре с главой делегации, заявив, что его правительству не стоит
рассчитывать на восстановление границы 1914 г.2 Напоследок генерал со-
общил еще, сославшись на радиограмму из Киева, что украинское прави-
тельство будет считать себя связанным мирным договором только в слу-
чае самостоятельного участия его делегации в переговорах3.
В Петрограде результаты первого этапа переговоров вызвали большое
напряжение. В Смольном 17 (30) декабря по докладу делегации спешно
обсуждались условия Четверного союза4. Первым импульсом было при-
знание их неприемлемыми. О дальнейшем можно судить по записи в днев-
нике от 18 (31) декабря близкого к высшим кругам Генерального штаба
генерала А. П. Будберга: «В Главном управлении Генерального штаба со-
общили, что вчера вечером в заседание демобилизационной комиссии при-
ехали Крыленко, Ленин и Троцкий и заявили, что положение с миром по-
чти безнадежно, так как немцы наотрез отказались признать принцип са-
моопределения народов, поэтому совет народных комиссаров считает
необходимым во что бы то ни стало возобновить боеспособность армии и
получить возможность продолжать войну. Представители Генерального
штаба заявили, что восстановление боеспособности существующей ар-
мии совершенно невозможно... и что единственный исход — это переход
немедленно на добровольческую армию небольшого размера»5.
Прервать переговоры советские лидеры не осмелились, решили толь-
ко «противодействовать их форсированию немцами и возобновить требо-
вание перенесения переговоров в Стокгольм», а также усилить агитацию
среди солдат противника. Эти постулаты 18 (31) декабря были сформули-
рованы Лениным в проекте резолюции Совнаркома6. Троцкий в письме от
21 декабря (3 января 1918 г.) к советскому полпреду в Швеции В. В. Во-
ровскому с подъемом сообщал, что на главное место в переговорах выхо-
1 Мирные переговоры в Брест-Литовске. С. 28-30.
2 Гофман М. Война упущенных возможностей. М.; Л., 1925. С. 122-123.
3 Фокке Д. Г. На сцене и за кулисами Брестской трагикомедии (Мемуары
участника Брест-Литовских мирных переговоров)/ /APP. M., 1993. T. 20. С. 119-
120.
4ГАРФ. Ф. 130. Оп. 1. Д. 1. Л. 42.
5 БудбергА. Дневник. // APP. M., 1991. Т. 12. С. 262-263.
6 Ленин В. Л Полн. собр. соч. Т. 35. С. 181.
И. В. Muxymuna. Украинский Брестский мир 23
дит агитационная составляющая, к которой, а не к дипломатии, имел осо-
бый вкус: «Мы принимаем меры двоякого характера. 1. Усугубляем нашу
агитацию. Радек стал во главе нашей ежедневной немецкой газеты для
фронта. Мы будем беспощадно разоблачать подлую махинацию немецкой
дипломатии и требовать от немецких солдат самостоятельного решения
вопроса. 2. Мы немедленно же предпринимаем меры к ускорению... реор-
ганизации армии... Вам совершенно необходимо принять немедленно все
меры с целью извещения немецкого рабочего класса о действительном
положении вещей»1.
Тем временем 18 (31) декабря в Киев поступила телеграмма от пред-
ставителей Четверного союза с сообщением, что конференция возобно-
вит работу 22 декабря (4 января 1918 г.) на прежнем месте, в Бресте, и
украинская делегация — пока без генеральных секретарей — в составе
Левицкого, Любинского, а также вновь назначенного юриста, украинско-
го эсера А. А. Севрюка и прапорщика М. Н. Полозова из левоэсеровской
группы сторонников сотрудничества с Петроградом отправилась в путь.
Глава УЦР М. С. Грушевский напутствовал их «твердо защищать интере-
сы украинских земель», находившихся вне УНР — Восточной Галиции,
Буковины и Закарпатья (Карпатской Руси. — И. М.) — в составе Австро-
Венгрии, Холмщины и Полесья, на которые претендовала Польша, блюс-
ти экономические интересы Украины и ее роль на Черном море2.
Украинцы прибыли в Брест 19 декабря (1 января 1918 г.) и оказались
в поле внимания сотрудников делегаций Четверного союза, удовлетворяв-
ших интерес к Украине в неофициальных разговорах с ними. На частном
совещании 20 декабря (2 января 1918 г.) немцы и австрийцы намекнули
на вероятность формализации украинского присутствия, сказав, что при-
глашение в Брест является ответом на украинскую ноту 11 (24) декабря3.
Между тем 20 декабря (2 января 1918 г.) на имя Гофмана поступила
телеграмма Иоффе с предложением перенести переговоры в Стокгольм и
с возражениями по поводу германских условий относительно оккупиро-
ванных российских территорий. На первое требование контрпартнеры
сразу ответили отказом, хотя и опасались, что рискуют срывом перегово-
ров. Австрийский министр записал в дневнике, что в этом случае «един-
ственный выход из положения заключается в быстрых и энергичных пе-
реговорах с украинской депутацией»4.
И действительно, 22 декабря (4 января 1918 г.) с утра на частном со-
вещании с украинцами сотрудник германской делегации посланник Ф. Ро-
зенберг прежде всего попросил немедленно передать в Киев, что совет-
ское требование о смене места переговоров отклонено, а затем от себя
1 АВП РФ. Ф. 413. Оп. 1. Д. 2. П. 22. Л. 3-4.
2 Севрюк О. Берестейський мир. Уривки i3 споминив / / Берестейський мир.
Спомини та матерЕяли. Льв1в. 1928. С. 146.
3 ЦДАВО. Ф. 1063. Оп. 3. Спр. 2. Арк. 28.
4 Чернин О. В дни мировой войны. Мемуары. М.; Пг., 1923. С. 249.
24 Восточная Европа после Версаля
лично обнадежил собеседников относительно их возможности занять на
конференции самостоятельное место1. Во второй половине дня украин-
ские представители получили приглашение на заседание с Кюльманом и
Черниным при условии «полной конфиденциальности». На нем герман-
ский статс-секретарь от разговора о формальных основах образования
УНР и заверения, что данная приватная встреча в дальнейшем станет фун-
даментом официальных переговоров, перешел к расспросам о главном: о
границах УНР, в чьем ведении находится черноморское побережье, поче-
му весь флот еще не поднял украинский флаг, кто контролирует желез-
ные дороги и может ли Украина возобновить торговые и экономические
отношения и обязательства по ним, «попранные войной». Чернин со сво-
ей стороны сразу обозначил главную помеху украинским территориаль-
ным планам. Он заговорил о готовности признать суверенность и невме-
шательство во внутренние дела Украины, но и выразил ожидание того же
в отношении Австро-Венгрии, в особенности на ее восточной границе.
«От нас требовался ясный ответ о том, что мы абсолютно не будем вме-
шиваться в дела устроения Галиции», — прокомментировали украинские
делегаты эту часть встречи в докладе по прямому проводу генеральным
секретарям Поршу, Ткаченко и Шульгину в ночь с 22 на 23 декабря (4~
5 января 1918). Отвечая Чернину, они, чтобы не закрыть поднятого во-
проса, напомнили, что рядом с принципом невмешательства надо поста-
вить право на самоопределение народов. Генеральные секретари рекомен-
довали делегатам «продолжать в том же духе ведение самостоятельных
переговоров»2.
24 декабря (6 января 1918 г.) на следующем неофициальном заседании
в присутствии представителей всех членов Четверного союза А. А. Сев-
рюк, отвечая на их наводящие вопросы, заявил, что в случае официально-
го признания Украины ситуация на переговорах стала бы симметричной:
«Как четыре державы с вашей стороны, так две — с нашей». При этом
Киев, по его словам, послал бы своих дипломатических представителей в
центральные государства. В ответ Кюльман обнадежил в положительном
решении относительно участия украинской делегации в переговорах, но
напомнил о категорическом неприятии идеи смены места заседаний3.
Украинские социал-демократы и социалисты-федералисты в ГС, пере-
оценивая положение Украины, не готовы были к разрыву с прежним про-
антантовским внешнеполитическим курсом и отказом от идеи федерации.
В разговоре по прямому проводу с делегатами сразу после этого заседа-
ния Шульгин и Ткаченко назвали выступление Севрюка «неудовлетвори-
тельным», расходящимся с их директивами: «Необходимо было подчерк-
нуть нашу связь и солидарность в вопросе о мире как с Совнаркомом, так
1 ЦДАВО. Ф. 1063. Оп. 3. Спр. 2. Арк. 39.
2 Там же. Арк. 43-47, 49.
3Там же. Арк. 2-7.
И. Б. Muxymuua. Украинский Брестский мир 25
и др[угими] республиками] России. Вы не имели полномочий давать от-
вет, что мы пришлем послов немедленно вслед за признанием централь-
ными державами Украины, Необходимо было взять более независимый
тон... Помните, что интерес Германии заключается в том, чтобы, призна-
вая нашу державность и самостоятельность, подчинить нас экономичес-
ки... Украинская державность создается, конечно, не в Бресте, а в Кие-
ве... в силу ее реального роста и действительного международного при-
знания...1 При обсуждении конкретных условий нам придется опираться
и на республики России, и на Совнарком, и на моральную поддержку дру-
гих держав. Украина может иметь много точек соприкосновения с Авст-
ро-Венгрией, с Турцией, с Болгарией и особенно с Германией, но... у нас
есть некоторая противоположность интересов и нам надо создать усло-
вия благоприятного экономического развития Украины без давления и
опутывания со стороны других держав»2.
Севрюк, оправдываясь перед рисовавшим идеальные схемы началь-
ством, показал себя человеком без иллюзий. Он точно определил, что
контрпартнеры провоцируют украинцев на сепаратный мир «даже без
контакта с большевиками» и, выставляя различные условия, оказывают
«неблагородное давление, которое мы должны с достоинством отверг-
нуть». Выход он пока еще видел в том, чтобы «оттянуть дело до приезда
русской делегации для того, чтобы выступить вместе»3.
Вечером того же дня, 24 декабря (6 января 1918 г.), Ф. Розенберг
вновь встретился с украинскими делегатами и предложил хоть на завтра,
не дожидаясь приезда главы украинской делегации В. А. Голубовича, на-
значить официальное заседание конференции на тему участия в ее работе
представителей Украины и взялся ознакомить с условиями положитель-
ного решения вопроса, чтобы делегация не требовала перенесения пере-
говоров в другое место и признала территориальную неприкосновенность
государств Четверного союза, предложив при этом поторопиться с их при-
нятием. Делегаты пытались возражать против тех австро-германских тре-
бований, которые представляли барьер против территориальных запро-
сов УНР, ссылаясь на принцип самоопределения, напоминали о прежней
советско-германской договоренности перенести переговоры на опреде-
ленной стадии в нейтральную страну и т. д. В очередном сообщении в Киев
Севрюк подвел итоги неофициальной стадии: «Вопрос о месте перего-
воров немцами поставлен ультимативно; по вопросу о неприкосновенно-
сти территории, очевидно, имеется в виду Галиция. Немцы решительно
1 В предыдущем разговоре секретари с триумфом сообщили об официальном
назначении представителя Франции при правительстве УНР, о чем украинские
делегаты поспешили объявить на заседании 24 декабря (6 января 1918 г.), по их
словам, «вызвав в зале общее движение». ЦДАВО. Ф. 1063. Оп. 3. Спр. 2. Арк. 4.
2 Там же. Арк. 8-10.
3Там же. Арк. 12-13.
26 Восточная Европа после Версаля
отвергают принцип самоопределения. Относительно Холмщины и окку-
пированной части Волыни могут пойти навстречу»1.
Генеральные секретари самоуверенно сочли тактику немцев как при-
знак слабости Германии и, чтобы поосновательнее нажать на нее, захоте-
ли опубликовать содержание состоявшихся переговоров, чему Севрюк
категорически воспротивился, напомнив о заранее поставленном немца-
ми условии секретности. Он реально оценил ситуацию и потребовал но-
вых инструкций, поскольку австро-германские условия оказались в пря-
мом противоречии с провозглашенными Киевом принципами мира2.
Кюльман в телеграмме рейхсканцлеру, отправленной в тот же день,
6 января 1918 г. (24 декабря 1917 г.), сообщил об украинских делегатах —
«сравнительно молодые люди, но проявляют умение и хитрость на перего-
ворах» — и отметил противоречие между их целью стать полномочной
делегацией и в то же время заявленной приверженностью идее федера-
ции. Потому он пока сомневался, удастся ли заключить сепаратный мир с
украинцами в случае разрыва с большевиками3. А в правительстве УНР
размышляли, не уступить ли германскому требованию полной государ-
ственной самостоятельности Украины. Антантофил А. Я. Шульгин пре-
дупреждал, что это вызовет большую войну с Россией и полную зависи-
мость от Германии. Винниченко, не определившись, взвешивал все за и
против. Но украинские эсеры — правые и центр — готовы были ради при-
знания Четверным союзом порвать с федерализмом4.
Между тем советская делегация, на этот раз во главе с Л. Д. Троцким,
прибыла в Брест утром 25 декабря (7 января 1918 г.) и первым делом на-
значила встречу с украинцами. Во время нее Троцкий заверил, что не
предлагает им «претвориться в нашу делегацию» или «раствориться в об-
щей делегации», а только хочет, чтобы на официальной презентации укра-
инцы дополнили бы ноту ГС таким заявлением, которое исключило бы
возможность играть на советско-украинских противоречиях. Севрюк, с
рядом протокольных оговорок, признал такое заявление возможным и
предложил параметры взаимодействия: хотя обе делегации самостоятель-
ны, они находятся по одну сторону фронта и потому программа мира для
них является общей. Член советской делегации историк M. H. Покров-
ский заметил по поводу этой формулы, что с юридической точки зрения
обеим делегациям нельзя выступать отдельно, ибо Украинская республи-
ка войны Германии не объявляла, следовательно, не может заключать
мира. Ее представителям логичнее участвовать в общей делегации. Поло-
зов нашел, что это замечание требует согласования до пленарного заседа-
ния конференции. Но Троцкий «в видах экономии времени» предложил не
1 ЦДАВО. Ф. 1063. Оп. 3. Спр. 2. Арк. 27.
2Тамже.Арк. 29-31.
3 Советско-германские отношения. Т. 1. С. 190.
4 УЦР. Т. 2. С. 68-70.
И. В. Muxymuna. Украинский Брестский мир 27
возвращаться к поставленному вопросу, а форму советского и украинско-
го заявлений решил согласовать «с двух-трех слов»1.
Правда, заглянув в широко доступные в оккупированном Бресте не-
мецкие газеты, нарком неожиданно обнаружил: «вся немецкая пресса пи-
сала, что переговоры с украинской делегацией идут хотя не официально,
но вполне успешно». 26 декабря (8 января 1918 г.) украинцы объяснили
ему, что переговоры носят информационный характер, и обещали запро-
сить Киев на предмет ознакомления наркома со стенограммами2. Послед-
нее, судя по упомянутому условию секретности неофициальных перего-
воров, было заведомым лукавством.
Тем временем 26 декабря (8 января 1918 г.) в Брест прибыл глава ук-
раинской делегации В. А, Голубович. На утро следующего дня был согла-
сован текст советской декларации по украинскому вопросу. Есть основа-
ния считать, что до выезда в Брест Троцкий имел контакты с киевскими
большевиками, внушившие ему уверенность в скором благоприятном из-
менении украинской политики3. Только этим можно объяснить, что в пер-
воначальный проект своего заявления он без оглядки включил предложе-
ние «всем участникам переговоров признать Делегацию Генерального
Секретариата Украины Представительством независимой Украинской
республики». Затем украинцы должны были предложить перенести пере-
говоры на нейтральную почву. Все это ожидалось вечером 27 декабря
(9 января 1918 г.)4. Но на утреннем пленарном заседании того дня немцы
сотоварищи дружно высказались против изменения места переговоров,
затем Гофман атаковал советскую делегацию за адресованную немецким
солдатам большевистскую агитацию, после чего Троцкий предложил сде-
лать перерыв и несколько раз продлял его. В конце концов вечернее засе-
дание перенесли на 28 декабря ( 10 января 1918 г.).
Дело, по-видимому, заключалось в том, что наркому стал известен
неожиданно неблагоприятный ответ ГС на переданное по докладу Про-
шьяна советское предложение уладить конфликт с правительством УЦР
путем переговоров. Ответ был заготовлен в Киеве 24 декабря (6 января
1918 г.)5, но передан в Петроград лишь 27 декабря ( 9 января 1918 г.)6.
Важно заметить, что только после этой даты в директивах и приказах ко-
мандующего советскими войсками по борьбе с контрреволюцией на юге
России как самостоятельная цель стала формулироваться и борьба про-
1 АВПРФ. Ф. 413. Оп. 1. Д. 5. П. 69. Л. 9-11.
2 РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 1. Д. 4552. Л. 2-3; АВП РФ. Ф. 413. Оп. 1. Д. 5. П. 64.
Л. 12; ГАРФ. Ф. 130. Оп. 1. Д. 87. Л. 197.
3 ГАРФ. Ф. 130. Оп. 2. Д. 504. Л. 97; Д. 109. Л. 3.
4 ЦДАВО. Ф. 1063. Оп. 3. Спр. 8. Арк. 3.
5 УЦР. Т. 2. С. 67.
6 Большевистское руководство. Переписка. 1912-1927. М., 1996. С. 33.
28 Восточная Европа после Версаля
тив Центральной рады1. Направление на Киев наметилось еще позже.
В ночь с 7 на 8 (20-21 ) января Антонов-Овсеенко информировал М. А. Му-
равьева, возглавившего затем наступление на столицу УНР: «В Киеве
12 000 преданного Раде войска, много орудий, но мало артиллеристов,
масса почти обезоруженных и враждебных Раде солдат...»2
Возвращаясь в Брест, к событиям 28 декабря (10 января 1918 г.), надо
признать, что первая реакция Троцкого на известие об отказе ГС урегули-
ровать конфликт с Совнаркомом путем переговоров, судя по записи в
дневнике украинской делегации, была далека от дипломатической взве-
шенности. За полчаса до открытия заседания украинцам был вручен уко-
роченный текст советского заявления — без упоминания о признании
независимости УНР и полномочности ее Генерального секретариата.
Осталось лишь согласие на присутствие в Бресте делегации УНР. При-
шедшему за разъяснениями Любинскому нарком будто бы сказал: «Мы
видим, что с вами не сговоримся и нам с вами предстоит действовать как с
врагами, австрийцами и немцами»3.
На открывшемся наконец заседании Голубович огласил украинскую
декларацию и Троцкий зачитал свое укороченное заявление. Но Кюльма-
ну этого оказалось мало. Он стал допытываться, с кем следует иметь дело
по проблемам Черного моря — с русскими или украинскими представите-
лями, должна ли считаться украинская делегация частью русской или она
является представительницей самостоятельного государства, Троцкий
замысловатым оборотом речи подтвердил последнее4.
Свое собственное выступление Кюльман с союзниками отложили,
чтобы выяснить сначала отношение соискателей к поставленным им на
неофициальных переговорах требованиям. Украинцы записали в дневни-
ке 28 декабря (10 января 1918 г.): «Вечером во время обеда на нашу деле-
гацию охота: когда дадим ответ на три немецких вопроса — 1. Брест (как
место переговоров. — И. М.), 2. Суверенитет и 3. Неприкосновенность
территории». Они в свою очередь ради дипломатического торга пустили
слух, что размышляют, не уехать ли в Киев5. Немцы их остановили. Но
решение союзники вынесли растянутое во времени и задевавшее престиж
заинтересованной стороны. На утреннем пленарном заседании 30 декаб-
ря (12 января 1918 г.) Чернин объявил, что Четверной союз, с одной сто-
роны, признает «украинскую делегацию... как полномочное представи-
тельство Украинской Народной Республики», но, с другой — «формаль-
ное признание... найдет свое выражение в мирном договоре»6, то есть
3 Директивы командования фронтов Красной Армии (1917-1922). М., 1971.
Т. 1. С. 28.
2ГАРФ. Ф. 8415. On. 1. Д. 49. Л. 64.
3 ЦДАВО. Ф. 1063. Оп. 3. Спр. 8. Арк. 4
4 Мирные переговоры в Брест-Литовске. С. 51-56.
5 ЦДАВО. Ф. 1063. Оп. 3. Спр. 8. Арк. 8 об-9.
6 Мирные переговоры в Брест-Литовске. С. 77; ГАРФ. Ф. 130. Оп. 1. Д. 87.
Л.167-169.
И. В. Muxymuna. Украинский Брестский мир 29
признание оказалось не безусловным, а поставленным в зависимость от
степени уступчивости при дальнейших переговорах.
Троцкому тоже надлежало отреагировать на заявление контрпартне-
ров. Каким образом — зависело от ситуации, менявшейся с необычайной
быстротой на просторах вздыбленной бывшей Российской империи.
Вслед за недавним известием об отрицательной реакции ГС на советскую
инициативу переговоров в Брест стали поступать сообщения печати о
непрочности положения самого ГС. В ночь с 29 на 30 декабря ( 11 -12 ян-
варя 1918 г.) секретарь советской делегации Л. М. Карахан запросил Ста-
лина: «Завтра предстоит... признание Украинского правительства и его
делегации. Просим сообщить точно положение дел». Сталин ответил:
«Рада еще не свергнута, но близка к этому. Ее власть ограничивается пре-
делами Киевской губернии... Изнутри Раду взрывают левые эсеры, дей-
ствующие в контакте с петроградскими коллегами... по имеющимся у нас
данным, в ближайшем будущем Винниченко будет сменен левым эсе-
ром»1. Следует сказать, что последняя фраза, сделавшись сразу извест-
ной в Киеве из организованного немцами незаконного подслушивания
разговоров по прямому проводу, в дальнейшем привела к срыву плана
украинских левых эсеров2. Пока же Сталин остановился еще и на вариан-
те распространения власти харьковского ЦИК Советов Украины и его
Народного секретариата, чьи военные силы взаимодействовали с войска-
ми под командованием Антонова-Овсеенко. «В руках ЦИК, — сообщил
нарком, — Харьковская, Екатеринославская, две трети Полтавской, весь
Донецкий бассейн, Черниговская, почти вся Херсонская, с Одессой и Ни-
колаевом. В руках Рады только Киевская губерния... и некоторые кусочки
прилегающих губерний, день за днем уходящие от Рады... Рада данного
состава не может [быть] названа правительством Украины... с гораздо
большим правом может и должен быть привлечен к мирной делегации
ЦИК»3. 30 декабря (12 января 1918 г.) Троцкий сделал еще один запрос в
Совнарком «о признании или непризнании киевской Головной Рады за
официальную власть Украины в связи с тенденцией Кюльмана к призна-
нию ее за таковую»4. Каков был ответ, неизвестно, но глава советской де-
легации, взяв слово на пленарном заседании вслед за австрийским ми-
нистром, подтвердил, что «не видит препятствий к самостоятельному уча-
стию делегации Генерального секретариата в мирных переговорах».
Голубович в ответ заявил, что удовлетворен позицией как советской, так
и противоположной стороны5.
1 РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 1. Д. 4548. Л. 1-1 об.
2УЦР. T. 2.C. 112.
3 РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 1. Д. 4548. Л. 1 об.
4ГАРФ. Ф. 130. Оп. 1. Д. 1. Л. 58 об.
5 Мирные переговоры в Брест-Литовске. С. 81-83; ГАРФ. Ф. 130. Оп. 1.
Д. 87. Л. 167-169.
30 Восточная Европа^после Версаля
Украинская делегация на достигнутом уровне признания вступила в
официальную стадию переговоров с немцами и австрийцами (3-6 <16—
19> января), чтобы, по словам Чернина, выяснить, возможно ли дальней-
шее обсуждение соглашения1. Глава украинской делегации при поддерж-
ке Севрюка в ходе их вновь пытался предложить для определения украин-
ской западной границы принципы «мир без аннексий и контрибуций» и
«самоопределение наций», но Чернин легко нейтрализовал исходившую
для целостности Австро-Венгрии опасность такого подхода, присовоку-
пив к предложенной формуле мира и принцип невмешательства в дела
других государств. Это добавление сняло вопрос о принадлежности Вос-
точной Галиции, Буковины и Карпатской Руси. Правда, австрийский ми-
нистр признал возможным оформить отдельным тайным договором обяза-
тельство о выделении Восточной Галиции и Буковины ( но не Карпатской
Руси) в отдельный коронный край2. Украинцы хотели также видеть в сво-
их пределах восточнославянские земли Холмщину и Полесье, в XIV в.
включенные Польшей в свой состав, а в 1912 г. выделенные в самостоя-
тельную губернию Российской империи. Чернин, имея в виду так называ-
емый австро-польский вариант послевоенного устройства — присоедине-
ние Польши к Австро-Венгрии в качестве третьего субъекта, порекомен-
довал собравшимся «услышать голос представителей Королевства
Польского»3 (административного образования, провозглашенного окку-
пантами на территории «русской» Польши в ноябре 1916 г.), в чем Кюль-
ман ранее уже отказал польскому премьеру, сославшись на отсутствие у
Королевства посольского права до окончания оккупации4. Относительно
Холмщины германский статс-секретарь счел возможным допустить само-
определение ее населения. Но тут возразил Голубович: раз Германия не
поддержала идею самоопределения Восточной Галиции, то его делегация
настаивает.и на установлении северо-западной границы Украины безо
всякого референдума5. Про себя украинские делегаты признавали, что
ассимиляция в Холмщине и Полесье зашла так далеко, что референдум
вряд ли был бы в пользу Украины. Полозов, правда, находил референдум
возможным, но на предлагаемых большевиками условиях, то есть после
вывода оккупационных войск6.
Генерал Гофман с картой в руках обозначил территории, эвентуаль-
но признаваемые за УНР, — к югу от железной дороги Брест — Пинск и
от Бреста по восточному берегу Буга. Но украинцы хотели видеть своим
также «то, что севернее Брест-Литовска», — часть Минской и Гроднен-
1 ГАРФ. Ф. 8321. Оп. 1. Д. 42. Л. 1.
2 Там же. Л. 1-4, 7-8.
3 Там же. Л. 14; ЦДАВО. Ф. 1063. Оп. 3. Спр. 13. Арк. 7.
4 Советско-германские отношения. T. l.'C. 119.
5 ГАРФ. Ф. 8321. Оп. 1. Д. 42. Л. 15-16.
6 ЦДАВО. Ф. 1063. Оп. 3. Спр. 9. Арк. 3-4.
И. В. Muxymuna. Украинский Брестский мир 31
ской губерний, на что генерал резонно возразил, что там нет украинско-
го населения1 При этом А. Я. Шульгин на заседании Малой рады с гордо-
стью говорил, что «белорусы защиту своих прав» в Бресте доверили де-
легации УНР2.
Немцев и австрийцев сильно интересовала торгово-экономическая
часть будущего договора. Их эксперты наготове ожидали обсуждения,
которое с участием главы германской экономической миссии П. Кернера,
австрийского эксперта Г. Граца и украинского экономиста профессора
С. С. Остапенко состоялось 4 (17) января 1918 г. Причем немцы и авст-
рийцы настаивали на унизительном для украинцев условии включения
экономических соглашений в текст мирного договора. Зато, имея в виду
конфликт Киева с Петроградом, легко согласились снять условие о демо-
билизации украинской армии3.
На этой стадии стороны ознакомили друг друга со своими требовани-
ями и условиями, обоюдно подчеркивая заинтересованность в скорейшем
заключении договора. Но делегаты УЦР с такой ответственностью, тща-
тельностью и осторожностью подошли к новым для себя дипломатическим
обязанностям («украинцы хитры, скрытны и абсолютно не знают меры в
своих требованиях», — написал о них Кюльман рейхсканцлеру»4), что
оставили контрпартнеров в неуверенности о положительном исходе до
своей поездки в Киев для окончательного решения.
Между тем у Троцкого после первых дипломатических опытов возник-
ла большая неудовлетворенность ситуацией: отчужденность с украин-
ской делегацией, непреклонность немцев в главном пункте преткнове-
ния — вопросе об очищении оккупированных немцами территорий, рез-
кие нападки Гофмана в противовес агитационному красноречию наркома,
который, по его собственному признанию, не имел вкуса к дипломатии и
против желания, только по настоянию Ленина, отправился в Брест
(«Я ехал как на пытку»5).
При непосредственном соприкосновении с брестскими проблемами у
наркома по иностранным делам возникла мысль покончить с дипломатией
одним эффектным жестом — провозгласить: «ни мира, ни войны». Пись-
мо к Ленину с этим предложением он отправил с латышом-солдатом и в
разговоре со Сталиным по прямому проводу в ночь с 1 на 2 (14-15) янва-
ря поинтересовался «получил ли Ленин письмо и согласен ли с тем пла-
ном, который в этом письме предложен. Вопрос в высшей степени ва-
жен»6. Письма еще не было, и нарком поведал о трудностях с украинцами:
1 ЦЦАВО. Ф. 1063. Оп. 3. Спр. 9. Арк. 3; ГАРФ. Ф. 8321. Оп. 1. Д. 42. Л. 1,3-4,13.
2 УЦР. Т. 2. С. 107.
3 ГАРФ. Ф. 8321. Оп. 1. Д. 42. Л. 29-43, 47-48.
4 Советско-германские отношения. Т. 1 С. 228.
5 Троцкий Л. Моя жизнь. М., 2001. С. 365.
6 РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 1. Д. 4552. Л. 2, 4, 5.
32 Восточная Европа после Версаля
обещанные стенограммы их переговоров с немцами все еще не были пре-
доставлены, а переговоры продолжались, оставаясь тайной для советских
представителей; украинцы ни разу не поддержали их против немцев и ав-
стрийцев и т. д. «Было бы полезно, — заключил Троцкий, — если бы харь-
ковский ЦИК прислал нам заявление, в котором характеризовал бы дей-
ствительные размеры влияния и власти Рады»1.
«Влияние Рады на Украине [в] сравнении с влиянием ЦИК Всеукраин-
ского очень незначительно, — отвечал Сталин. — Все это дает право ЦИК
иметь своего представителя [в] делегации, чем три Рады, вместе взятые.
Что можете возразить против представительства ЦИК Всеукраинского в
мирной делегации? Они этого требуют»2.
Утром 2 (15) января Троцкий получил дополнительный повод для не-
довольства: Кюльман на заседании заметил, что проблема украинских ок-
купированных территорий делегацией УНР обсуждается отдельно от со-
ветской3. Троцкий счел это нарушением со стороны киевлян соглашения
о совместных выступлениях и направил Голубовичу официальное пись-
мо, полное упреков (в том числе за отступление от «революционной мора-
ли»), но малоэффективное с практической точки зрения. Среди прочего
он сообщил, что приглашает делегатов харьковского ЦИК, который, по
его словам, имеет несравненно больше прав представлять Украинскую
республику4.
Ответ был составлен Голубовичем 6 (19) января в стиле бытового
скандала. Но было в его письме замечание, точно отражавшее незавид-
ную ситуацию советской делегации, подменившей дипломатию бесполез-
ными идеологическими атаками. «Нелепое и смешное обвинение нас в
предательстве, — писал Голубович, — должно быть возвращено Вам, ибо
острая по форме полемика с немцами нисколько не может скрыть факти-
ческого положения, т. е. сдачи Вами одной позиции за другой»5.
Письмо с планом Троцкого было доставлено в Петроград 3 (6) января
и, как видно, не на шутку взволновало Ленина. Он еще на Апрельской
конференции говорил, что «нельзя окончить эту войну отказом солдат
только одной стороны от продолжения войны, простым прекращением
военных действий одной из воюющих сторон»6. В рассматриваемый мо-
мент имелось заключение начальника штаба верховного главнокоманду-
ющего М. Д. Бонч-Бруевича о том, что неподписание мирного договора
оставит Россию в состоянии войны и сделает возможным нападение на
нее, что при нынешней небоеспособности русской армии «приведет к но-
1 РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 1. Д. 4552. Л. 4.
2 Там же. Л. 5; Д. 83. Л. 1.
3АВПРФ. Ф. 413. On. 1. Д. 5. П. 69. Л. 12.
4 Там же. Л. 14; ГАРФ. Ф. 130. Оп. 1. Д. 87. Л. 163-165.
5АВПРФ. Ф. 413. Оп. 1. Д. 5. П. 69. Л. 16-17 об.
6 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 31. С. 394.
И. В. Muxymuna. Украинский Брестский мир
вому занятию русских земель в том размере, в каком пожелают этого
наши противники»1.
В. И. Ленин в отличие от большинства единомышленников, придя к
власти, быстро научился находить баланс между революционной доктри-
ной и государственным мышлением, отдавая в нужный момент преиму-
щество последнему. Получив 3(16 января) предложение Троцкого об эф-
фектной международной демонстрации, он срочно вызвал последнего для
объяснения. Связь наладилась в 16 ч 20 мин. Перед разговором Троцкий
передал записку о необходимости немедленного ответа на его письмо, ко-
торый должен «выражаться словами согласны или не согласны»2. Ленин
ответил, что не успел показать «особое письмо» Троцкого Сталину, а сам
считает план «дискутабельным» и предлагает «отложить... его окончатель-
ное проведение, приняв последнее решение после заседания ЦИК здесь»3.
«Обсуждение плана в ЦИК представляется мне неудобным, — возра-
зил Троцкий, — так как может вызвать реакцию до проведения плана»4.
Но Ленин считал нужным прежде посоветоваться со Сталиным. Кроме
того, он сообщил о выезде в Брест делегации харьковского ЦИК, которая
уверяет, «что киевская Рада дышит на ладан»5. Разговор получил продол-
жение лишь поздним вечером. В 23 ч 30 мин. Сталин сообщил Троцкому
их совместное с Лениным решение: «Просьба назначить перерыв и вые-
хать в Питер. Отвечайте, жду очень». Троцкий передал через телеграфис-
та: «ответа пока не будет, когда будет, дам»6. Ленин 4(17) января через
Сталина вновь запросил Брест, почему нет ответа на предложение пере-
рыва. Троцкий был краток в этой части ответной записки: «Ответ дам,
когда выясню его для себя»7.
«Выяснять для себя» довелось недолго. 5(18) января на утреннем
заседании политической комиссии Гофман предъявил карту с обозначе-
нием занятых российских территорий, которые «по военным соображени-
ям» остались бы под германской оккупацией до конца войны и демобили-
зации немецкой армии. Зато в неоккупированных частях прифронтовых
российских губерний предлагалось осуществить принцип самоопределе-
ния. При этом генерал опять подчеркивал, что исключает из рассмотре-
ния области южнее Бреста, о которых еще не закончены переговоры с де-
легацией УНР. Троцкий безуспешно возражал, что, в частности, границы
с Украиной еще не проведены и подлежат определению «заинтересован-
1 Российский государственный военно-исторический архив. Ф. 2003. Оп. 1.
Д. 537. Л. 26.
2 РГАСПИ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 5098. Л. 1 об.
3 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 35. С. 225.
4 РГАСПИ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 5098. Л. 1.
5 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 35. С. 225.
6 РГАСПИ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 5098. Л. 6.
7 Там же. Ф. 558. Оп. 1. Д. 4589. Л. 1.
34 Восточная Европа после Версаля
ными массами населения» и т. п., но, бессильный повлиять на контрпарт-
неров, объявил на вечернем заседании, что считает работу политической
комиссии завершенной, и предложил сделать перерыв, чтобы правитель-
ственные органы вынесли окончательное решение по поводу выставлен-
ных России условий мира1.
С отъездом Троцкого перед австро-германскими союзниками вновь
замаячил призрак нежелательного срыва переговоров. Чернину и его пра-
вительству скорейшее заключение мира представлялось единственной
возможностью предупредить неминуемый социальный взрыв на почве
продовольственной катастрофы Австрии. Интерес Кюльмана пока был
мотивирован тактически в том смысле, что в случае разрыва с Петро-
градом претензии Киева могут вырасти до неприемлемых размеров.
Он считал необходимым форсировать договор с украинцами, после чего
можно было бы не церемониться с большевиками вплоть до прекращения
переговоров2.
А в Петрограде Ленин 8 (21) января на собрании партийных работни-
ков представил тезисы «О немедленном заключении сепаратного и аннек-
сионистского мира», но с 15-ю сторонниками оказался в меньшинстве.
«Ошибка товарища Ленина, — заявил оппонировавший ему М. С. Уриц-
кий, — он смотрит на дело с точки зрения России». Большинство же —
32 партийных активиста — «левые коммунисты», так и не вышедшие из
стадии кружкового доктринерства, на том собрании высказались за рево-
люционную войну против центральных держав. Но поскольку даже они не
видели, кто в России готов был бы сражаться за европейскую революцию,
то практически остался предложенный Троцким и собравший 16 голосов
вариант международно-политической демонстраций — ни мира, ни войны
и демобилизация армии3. «Напрасно товарищ Ленин говорит против поли-
тической демонстрации, — рассуждал лидер "левых" Н. И. Бухарин. —
Пусть немцы нас побьют, мы заинтересованы в том, как это отразится на
международном движении»4.
Эти книжные доктринеры вдохновлялись все новыми известиями о
продовольственной катастрофе в Австрии и нараставшем в январе как
снежный ком забастовочном движении в центральных державах. Насту-
пал срок возобновления брестских переговоров, а большевистская вер-
хушка спорила о том, надо ли заключать мир или ожидать революции в
Европе. «Левые коммунисты», сторонники революционной войны, вынуж-
денные за неимением армии согласиться на «среднюю» линию Троцкого,
заблокировали в ЦК предложение Ленина о немедленном заключении
1 Мирные переговоры в Брест-Литовске. С. 127-135.
2 Советско-германские отношения. Т. 1. С. 228.
3 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 35. С. 257; Протоколы Центрального Коми-
тета РСДРП(б). Август 1917 — февраль 1918. М., 1958. С. 169.
4 Протоколы Центрального Комитета. С. 170.
И. В. Muxymuna. Украинский Брестский мир 35
мира на немецких условиях. Ему удалось провести лишь партийное ре-
шение о затягивании переговоров. В органах государственной власти во-
прос с такой откровенностью не обсуждался. В постановлении о мире
III Всероссийского съезда Советов, проходившего в Петрограде 10-18
(23-31) января 1918 г., предложенном большевистской фракцией, не
было, к разочарованию «левых», прямого указания на недопустимость
подписания договора ко дню окончания перемирия1. В правительстве, ко-
торое получило неограниченные полномочия в вопросе о мире, вопрос не
обсуждался, возможно, потому, что Ленин и там не мог в то время рассчи-
тывать на большинство. Он лишь в рабочем порядке возвращавшемуся в
Брест Троцкому «предложил совершенно определенно мир подписать» и
условился с ним о тактике: «Мы держимся до ультиматума немцев, после
ультиматума мы сдаем»2.
В это время в Киеве власти УНР, чье положение всеми — и сторонни-
ками и противниками — оценивалось как критическое, силились предотв-
ратить катастрофу. Проблема заключалась не столько в продвижении на-
скоро собранных советских частей — в результате неуступчивости ГС в
вопросе о борьбе с донской контрреволюцией и разногласий в Бресте они
теперь в согласии с харьковским украинским центром наступали непо-
средственно на Киев, — сколько в том, что правительство УНР с его уме-
ренностью и медлительностью в острейших жизненных вопросах рас-
теряло сторонников среди украинских масс. «Песня Рады спета, — де-
лился впечатлениями вернувшийся из Киева 12 (25) января полковник
Генерального штаба, — так как на ее стороне осталась только интелли-
генция, а солдаты и крестьяне уже перешли на сторону большевиков»3.
Практически теми же словами характеризовал потом положение Винни-
ченко4. В те дни он подал в отставку. В формировании нового правительст-
ва решающая роль принадлежала украинским эсерам. Их требования ка-
сались не только радикализации внутренних преобразований, прежде все-
го аграрных, но и решительности в скорейшем заключении мирного договора
с Четверным союзом без оглядки на Советскую Россию и державы Согла-
сия. Изменение политического курса было обозначено изданием IV Уни-
версала, поставленным на голосование в Малой раде 11 (24) января.
IV Универсал в унисон с настояниями австро-германских контрпарт-
неров по переговорам в Бресте провозглашал УНР самостоятельным и
независимым государством, зафиксировав отказ от прежнего стремления
к федерализму5. 15 (28) января он был зачитан на открывшейся сессии
1 Третий Всероссийский Съезд Рабочих, Солдатских и Крестьянских депута-
тов. Пг., 1918. С. 92-93; Протоколы Центрального Комитета. С. 181.
2 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 36. С. 30.
3 Будберг А. Указ. соч. С. 271.
4 Винниченко В. Указ. соч. С. 216—217.
5УЦР. Т. 2. С. 102-104.
36 Восточная Европа после Версаля
УЦР, которая кроме того должна была утвердить новое правительство.
Однако украинские эсеры из-за фракционных разногласий в течение не-
скольких дней не могли его сформировать. При этом украинские левые
эсеры подбирали свой состав кабинета с участием большевиков, о чем
В. А. Карелин, тесно связанный с этой группой, сообщил в своем выступ-
лении на III Всероссийском съезде Советов 14 (27) января1.
В такой обстановке в ночь на 16 (29) января на киевском военном за-
воде «Арсенал», оказавшемся под угрозой закрытия из-за большевистских
настроений рабочих, началось восстание, которое поддержали тружени-
ки других предприятий и солдаты украинских полков, носивших символи-
ческие имена — Шевченковский, Богдановский и др.
УЦР отклонила требование повстанцев о передаче власти Советам и
распорядилась об артиллерийском обстреле «Арсенала». Одновременно
комендант города украинский социал-демократ M. H. Ковенко, распола-
гая данными из упомянутого перехвата разговора Сталина с Караханом,
во время заседания эсеровской фракции в здании УЦР произвел упрежда-
ющий арест не связанной с восстанием группы левых эсеров —- Северо-
Одоевского, Михайличенко, вернувшегося из Бреста Полозова и др., —
готовившей в рамках парламентской борьбы свое левое правительство2.
17 (30) января в городе началась всеобщая стачка, не стало электри-
чества, воды, хлеба из пекарен и проч. Однако руководство УЦР вновь
отказалось от переговоров с повстанцами. На следующий день они захва-
тили Подол, откуда повели наступление на центр города, и после полудня
пули из их оружия уже пробивали стеклянный купол здания Рады, а депу-
таты, укрывшиеся от шальных попаданий вдоль стен, утверждали новое
правительство во главе с украинским эсером В. А. Голубовичем и даже не
надеялись, что удастся провести следующее заседание. Но ночью сече-
вым стрельцам из бывших военнопленных-галицийцев — почти един-
ственным защитникам УЦР — удалось выбить повстанцев из центра. У ар-
сенальцев кончились боеприпасы. Завод был взят штурмом3. Всего, по
советским данным, в результате подавления восстания погибло свыше
полуторы тысяч человек4.
22 января (4 февраля) основные очаги восстания в городе были подав-
лены, но с левого берега Днепра стали слышны артиллерийские раскаты.
Это подошли советские части, действовавшие в согласии с харьковским
украинским правительством, чей представитель В. П. Затонский привет-
ствовал III Всероссийский съезд Советов «как верховный орган не только
Великороссии, но и всей Федеративной Российской республики»5. Два
1 Третий Всероссийский Съезд Советов. С. 66.
2 УЦР. Т. 2. С. 109-110, 112.
3Тамже. С. 113-117.
4 РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 1. Д. 5332. Л. 2.
5 Третий Всероссийский Съезд Советов. С. 14, 15; ГАРФ. Ф. 1235. Оп. 1.
Д. 22. Л. 36.
И. В. Михутина. Украинский Брестский мир 37
других уполномоченных харьковского украинского центра Е. Г. Медведев
и В. М. Шахрай прибыли в Брест 7 (20) января. В их заявлении участни-
кам мирной конференции говорилось, что Украинское рабоче-крестьянское
правительство признает Совнарком органом всероссийской власти, и они
присланы, чтобы работать в составе российской делегации и в согласии с
ней1. Большевистское руководство рассчитывало таким образом усилить
свою позицию в Бресте против обособленной линии делегации УЦР. А бы-
строе занятие Киева и вовсе могло бы роль последней свести на нет.
Мирная конференция возобновила работу в разгар киевского восста-
ния против УЦР. На первом пленарном заседании 17 (30) января Троц-
кий, намереваясь представить посланцев Харькова как новых участников
переговоров и членов российской делегации и потеснить тем самым киев-
ских делегатов, повторил свой прежний тезис о незавершенности процес-
са самоопределения Украины и отмежевания ее от России и отметил но-
вый поворот в развитии этого процесса: кризис киевской власти и убыва-
ющую роль УЦР, с одной стороны, а с другой — победу в обширных частях
Украины украинской советской власти, которая присоединилась к феде-
ративной системе Российской республики. Троцкий не отступил от свое-
го прежнего согласия на участие в переговорах киевских представителей,
но подчеркнул, что договор с ними не станет договором со всей Украиной
без признания его делегацией Российской республики с участием харь-
ковских представителей2.
Делегаты из Киева с трудом пробирались через занятые советскими
войсками местности и не успели прибыть к этому заседанию. Потому Ле-
вицкий, единственный из них, остававшийся в Бресте, попросил отсро-
чить обсуждение до прибытия коллег. На следующий день, 18 (31) янва-
ря, все еще в отсутствие киевских делегатов Чернин поставил вопрос об
определении западной границы УНР без участия петроградской делега-
ции. Троцкий в ответ напомнил, что делегация Центральной рады и ранее
не была против совместного решения территориальных вопросов, тем бо-
лее не должна возражать теперь, когда положение подкреплено участием
в советской делегации представителей Всеукраинского ЦИК, а ее соб-
ственная роль уходит в прошлое. Он сообщил, что, согласно полученной
телеграмме, «решающая часть киевского гарнизона перешла на сторону
советской украинской власти, и вопрос о существовании Рады должен ис-
числяться очень короткими единицами времени»3.
Добравшиеся наконец до Бреста члены делегации УЦР чувствовали
себя в связи с событиями в Киеве и появлением харьковской делегации
1 Документы внешней политики СССР. М., 1959. Т. 1. С. 87-89.
2 Мирные переговоры в Брест-Литовске. С. 132-134; ГАРФ. Ф. 130. Оп. 2.
Д. 1114. Л. 57-59.
3 Мирные переговоры в Брест-Литовске. С. 184; ГАРФ. Ф. 130. Оп. 2. Д. 1114.
Л. 70-73.
38 Восточная Европа после Версаля
крайне неуверенно. Не были до конца уверены в удачном завершении пе-
реговоров с украинцами и дипломаты центральных держав: слишком на-
стойчивы были киевляне в отстаивании своих требований. Однако в это
время в Брест из Стокгольма через Берлин якобы с дипломатической по-
чтой от австрийского посла к министру О. Чернину прибыл под именем
Савицкого бывший член СОУ, давний эмигрант украинский эсер Н. К. За-
лизняк с задачей закулисными средствами наладить взаимопонимание
между многоопытными дипломатами Дунайской империи и киевскими
неофитами. Зализняк немедленно направил украинцев на неофициальную
встречу с Черниным, а главное, с одобрения его и Кюльмана убедил своих
подопечных, несмотря на неустойчивое положение в Киеве, без стесне-
ния настаивать на признании суверенитета УНР1.
На пленарном заседании мирной конференции 19 января (1 февраля)
А. А. Севрюк, ставший главой киевской делегации, указал на противоре-
чие между прежним заявлением Троцкого о признании киевской делега-
ции и его последними выступлениями по украинскому вопросу. Он за-
явил, что с правовой стороны суть событий на Украине коренится в про-
возглашенной в IV Универсале полной независимости государства,
вследствие чего ситуация наличия харьковского и киевского центров вла-
сти не подлежит международному контролю и обсуждению в Бресте2.
Председатель Всеукраинского ЦИК Е. Г. Медведев, следующим полу-
чивший слово, напротив, обосновывал федеративной связью с Российской
республикой согласованные действия харьковцев с советской делегаци-
ей. Вместе с тем, очевидно, чтобы подчеркнуть национальный характер
харьковского украинского центра, он выступил с дерзким требованием,
которое оказалось не под силу провести упорным киевлянам, заявив, что
Народный секретариат стремится к объединению всех украинских земель,
в том числе находящихся в составе Австро-Венгрии, путем свободного
голосования их населения3.
Вслед за Медведевым Троцкий в своей речи подчеркнул, что не в ин-
тересах Четверного союза становиться третейским судьей во внутренних
отношениях в России или на Украине, где революционные процессы и го-
сударственное становление Украины не завершились. Из-за этого он пред-
лагал и предлагает, а киевляне ранее не возражали, согласовывать свои
позиции. С присоединением харьковских делегатов такой образ действий,
по его словам, был бы самым естественным и справедливым. Потому ни-
какие соглашения киевского правительства не смогут обрести силу без
признания их всей делегацией4.
1 Зализняк И. Моя участь у мирових переговорах в Берестю Литовському//
Берестейський мир. С. 90-100.
2 Мирные переговоры в Брест-Литовске. С. 142-145; РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 35.
Д. 414. Л. 1-8.
3 Мирные переговоры в Брест-Литовске. С. 145-147; РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 35.
Д. 414. Л. 8-11.
4 Мирные переговоры в Брест-Литовске. С. 147-149.
И. В. Muxymuna. Украинский Брестский мир 39
Это была одна из немногих речей Троцкого, выдержанная в диплома-
тическом формате, без политико-идеологических отклонений. Но проти-
воположной стороне уже было не до международно-правовой чистоты пе-
реговорного процесса. Адепты сепаратного украинского договора как бы
поменялись с Троцким ролями в использовании агитационно-обличитель-
ных средств. По наущению титулованного богемского аристократа Чер-
нина взял слово Любинский, чтобы, не стесняясь в выражениях, обви-
нить советское правительство в фактическом отрицании федеративного
начала, демагогическом использовании лозунга самоопределения, распро-
странении «анархии и разложения», подрыве авторитета УЦР «в глазах
трудящихся масс Европы» и других «грехах» большевистской политики1,
которые, строго говоря, с международно-правовой точки зрения не подле-
жали обсуждению на мирной конференции. Но австро-германским дипло-
матам такое скандальное выступление было выгодно, потому что нужно бы-
ло спешить с украинским договором, пока еще было с кем его подписывать.
Немецкое командование располагало донесениями о том, что «большевизм
на Украине победил»2, следовательно, дни правительства УЦР сочтены.
Поэтому союзники отступили от своего прежнего условия об официаль-
ном признании УНР и киевского правительства лишь в зависимости от
подписания договора с ним. Перед униженным нападками Любинского
Троцким Чернин от имени Четверного союза заявил о неограниченном
признании киевской украинской делегации, ее самостоятельности и пра-
вомочности представлять Украинскую народную республику3. Подобные
притязания харьковских представителей не были приняты во внимание.
В довершение мер по форсированию украинского вопроса немецкое
командование в Бресте на время лишило советскую делегацию связи с
Петроградом, так что сообщения о последнем пленарном заседании не
были получены в столице вовремя, а в Брест не поступала информация о
положении в Киеве.
Со своими киевскими клиентами австро-германские дипломаты тоже
не церемонились. После пленарного заседания они вручили Севрюку го-
товый проект мирного договора из трех условий — констатации факта
окончания войны, установления дипломатических и консульских отноше-
ний и обязательства правительства УНР доставить центральным держа-
вам 1 миллион тонн хлеба и другое продовольствие — с требованием под-
писать договор на следующий день пополудни. При этом оказалось, что
связь с Киевом тоже отсутствовала4. Горячая голова Любинский сначала
предложил заявить протест и пригрозить отъездом из Бреста. Но по зре-
лом размышлении все засели за подготовку своего проекта на основании
1 РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 35. Д. 414. Л. 15-23.
2 Гофман М. Указ. соч. С. 132.
3 Мирные переговоры в Брест-Литовске. С. 156.
4 РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 35. Д. 463. Л. 109.
40 Восточная Европа после Версаля
предыдущих совместных с немцами и австрийцами обсуждений. В 7 часов
утра 20 января (2 февраля) готовый проект был представлен Чернину,
который согласился его рассмотреть1.
Между тем на доставленный курьером в Двинск и оттуда переданный
в Петроград запрос Карахана о фактических подробностях положения в
Киеве в связи с полученной от украинцев информацией о формировании
правительства Голубовича2 из Петрограда в ночь с 21 на 22 января (3-
4 февраля) была пущена радиограмма «Всем, мирной делегации в Брест-
Литовске особенно» за подписью Ленина: «Мы тоже крайне взволнованы
отсутствием провода, в чем, кажется, виноваты немцы. Киевская Рада
пала. Вся власть на Украине в руках Совета. Бесспорна власть Харьков-
ского ЦИК на Украине...»3 Это была опережающая события информация,
ставшая возможной из-за несовершенства связи и преждевременных по-
бедных реляций с мест4.
В Бресте для проверки данных, поступивших за подписью Ленина,
немцы восстановили связь с Киевом и Петроградом. Карахан 22 января
(4 февраля) в разговоре со Сталиным предложил, чтобы для убедительно-
сти большевики, если они действительно в Киеве, послали бы оттуда в
Брест радиограмму5. Однако примерно в то же самое время, в ночь с 22 на
23 января (4-5 февраля), Киев ответил Севрюку и Любинскому еще голо-
сами нового главы правительства УНР Голубовича и Шульгина. Севрюк
доложил им о состоянии переговоров и оставшихся с украинской точки
зрения проблемными условиях договора: о выполнении ряда обязательств
центральных держав только после получения до лета 1 миллиона тонн
украинского хлеба, а главное — об унизительном включении непопуляр-
ного на Украине «хлебного» условия непосредственно в текст мирного
договора; и, напротив, — об исключении упоминания Восточной Галиции
и Буковины и т. д. Генеральные секретари, недавно переименованные в
народных министров (потому что с некоторых пор в народе их стали име-
новать «генеральскими секретарями»), сообщили, что накануне Малая
рада уже проголосовала за подписание мира. Все понимали, что сроки его
заключения ограничивались тем, сколько удастся продержаться киевско-
му правительству — Севрюк исчислял их ближайшими тремя днями6.
Украинский вопрос первым обсуждался и в Берлине 5 февраля (23 ян-
варя) на австро-германских переговорах о союзнической политике. На них
Чернин потребовал для своей страны эквивалента за неизбежные жерт-
1 Зализняк М. Указ. соч. С. 121-127.
2АВПРФ. Ф. 413. Оп. 1. Д. 7. П. 88. Л. 1.
3 Ленин ß. И. Поли. собр. соч. Т. 35. С. 321.
4ГАРФ. Ф. 130. Оп. 2. Д. 585. Л. 9, 10 об; Ф. 8415. Оп 1.Д. 12. Л. 242.
5АВПРФ. Ф. 413. Оп. 1. Д. 7. П. 88. Л. 48-49.
6 РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 35. Д. 463. Л. 106-112; Рубач М. К истории украин-
ской революции // Летопись революции. Харьков. 1926. № 6. С. 29-35.
И. В. Muxymuna. Украинский Брестский мир 41
вы со стороны Австрии, связанные с украинским договором, и получил
согласие на преимущественное право его страны на украинский хлеб, оп-
лату за него товарами, а не деньгами, гарантии обеспечения всего этого и
т. д. Австрийские условия были приняты германским политическим и во-
енным руководством, считавшим договор с Украиной действенным инст-
рументом дальнейшего давления на Россию. Рейхсканцлер Г. Гертлинг
заявил, что после подписания мира с Украиной можно будет разорвать с
несговорчивым Троцким. «Тогда бы мы предприняли военные операции...
Мы бы опрокинули Троцкого... С военной точки зрения разрыв с ним был
бы счастьем», — заранее ликовал генерал-квартирмейстер штаба герман-
ского главного командования Э. Людендорф1 в то время, как сторонники
формулы Троцкого, фанатики мировой революции, убеждали окружа-
ющих, что начальник штаба верховного главнокомандующего «Гинден-
бург не сможет заставить немецких солдат идти в наступление против
пустых окопов»2.
Сам Троцкий не был в этом уверен. Более того, придумав от своей дип-
ломатической бесталанности вариант «ни мира, ни войны», он учитывал
германское наступление как часть и результат этого плана. «Во время
переговоров мы никак не могли нащупать взаимных отношений Австро-
Венгрии и Германии... Не могли мы нащупать и того, насколько велики
силы сопротивления в Германии, — простодушно признавался глава
внешнеполитического ведомства на заседании ЦК 11 (24) января 1918 г.
и предлагал немыслимый для государственного деятеля выход. — Своим
отказом подписать мир, демобилизацией армии мы заставляем обнару-
жить то, что есть, так как немцы будут наступать именно при нашей демо-
билизации»3.
Неудачи последнего периода брестских переговоров, прежде всего
невозможность предотвратить аннексию оккупированных германскими
войсками российских государственных территорий, укрепили Троцкого в
намерении эффектным жестом покончить с дипломатией. Свое видение
проблемы он раскрыл в частном разговоре 25 января (7 февраля) с Черни-
ным, попытавшимся выяснить, какие условия были бы для него приемле-
мы. Троцкий заявил (в передаче собеседника), что «он отлично знает...
что центральные державы вполне способны отнять у России ее губернии...
что дело идет... о грубой, голой силе, и что он, Троцкий вынужден прекло-
ниться перед силой. Он никогда не откажется от своих принципов... и
объявит всей Европе, что дело идет о грубой аннексии»4. При этом глава
советской делегации повторил, что не даст согласия на сепаратный дого-
1 Советско-германские отношения. С. 277-278, 280.
2 Переписка Секретариата ЦК РКП(б) с местными партийными организация-
ми (ноябрь 1917 — февраль 1918). М., 1957. С. 191.
3 Протоколы Центрального Комитета. С. 170-171.
4 Чернин О. Указ. соч. С. 266.
42 Восточная Европа после Версаля
вор Четверного союза с Украиной, которая уже в руках большевиков. Для
убедительности в тот же день 7 февраля (25 января) 1918 г. в 10 ч 40 мин
он официально вручил председателю германской делегации текст еще од-
ной радиограммы за подписью Ленина, полученной советской делегацией
4 февраля (22 января) 1918 г. В ней среди прочего говорилось, будто харь-
ковский ЦИК Советов Украины и Народный секретариат 21 января (3 фев-
раля) переместились в Киев и стали «единственной властью на Украине»1.
Но это сообщение вызвало противоположный ожидаемому результат, по-
тому что делегаты УЦР предъявили телеграммы Голубовича, отправлен-
ные из Киева 23 января (5 февраля)2.
Австро-германские и украинские переговорщики воспользовались не-
удачей демарша Троцкого и в тот же день. 25 января (7 февраля), согласо-
вав последние детали, подписали секретный протокол, который должен
был гарантировать центральным державам исполнение продовольствен-
ной составляющей мирного договора3.
А в это время кабинет Голубовича, так до конца и не укомплекто-
ванный, и часть членов Малой рады — кого успели известить — оставили
Киев. В 8 ч 10 мин вечера 25 января (7 февраля) командующий советски-
ми частями М. А. Муравьев сообщал из Дарницы под Киевом по всем пра-
вительственным и военным адресам: «Уличные бои продолжаются с
большим ожесточением. Город горит... Враги почти совсем задавлены
кольцом...»4
26 января (8 февраля) австрийцы предупредили Троцкого, что укра-
инский договор готов к подписанию5. На исходе дня нарком сообщил Ле-
нину (на автографе депеши помета о передаче ее в Псков, то есть связь по
прямому проводу вновь отсутствовала): «Договор с Радой готов. Подпи-
сания его можно ожидать с часу на час... Только точные и проверенные
данные, что Киев в руках советской власти, могли бы помешать этому...»6
В течение дня в руках советских войск оказалась большая часть Кие-
ва, за исключением Печорского района. В 10 ч вечера Муравьев офици-
ально сообщил о взятии последнего очага сопротивления и овладении все-
ми правительственными учреждениями. В одиннадцатом часу Народный
секретариат Украинской рабоче-крестьянской республики направил ра-
диограмму об этом и своем переезде в Киев Совнаркому в Петроград, де-
легации в Брест, революционным организациям в Гельсингфорс, Берлин,
Вену и «всем, всем, всем»7. За первым последовали официальные
:ф''413.0пЛ.Д. 7. П. 90. JIÏ 11-12; Ленинский сборник?М^Л."
1931. T. XL С. 24.
2 АВП РФ. Ф. 413. On. 1. Д. 7. П. 88. Л. 5L
3РГАСПИ. Ф. 71. Ож.^ M АЩ:<Л7й№{ъШ ■:■.. ыл>\иш'-\'- "а->-^о"г
5 Черпан О. Указ. соч. С.г(2^7г> \V4;Î M (81.!';1 -^п^тЬ - r\ii'l h*f^) ■-,'«-
6 АВП РФ. Ф. 413. On. tiÄr-folt'^ ЬЩ.'Л. 1.
7ГАРФ. Ф. 130. Оп. 2. Д. 585. Л. 16. .Ш > vo ■■" >тЧ О --^ '
И. В. Михутина. Украинский Брестский мир 43
ния других инстанций. Через четыре часа Сталин запросил Троцкого и
Карахана, получена ли вся эта информация. «Если немцы затевают... до-
говор с мертвецами, — предупреждал он своих заочных оппонентов, — то
пусть знают, что они сделаются посмешищами всего мира»1.
Но делегаты Четверного союза не убоялись предсказанного им по-
срамления и, не дожидаясь распространения с рассветом неудобной для
них информации о событиях в Киеве, в 2 ч ночи 9 февраля (27 января)
подписали с представителями УЦР мирный договор2.
К событиям миновавшей ночи противоположные стороны отнеслись
каждая с по-своему мотивированным оптимизмом. Троцкий надеялся, что,
опираясь на факт утраты правительством УЦР столицы, сумеет опротес-
товать подписание отдельного украинского мира. Но тщетно. Дипломаты
Четверного союза оказались не столь щепетильны, чтобы из-за утраты
правительством УЦР основной части государственной территории отме-
нить комбинацию с украинским договором как способом решения своих
внутренних проблем и средством давления на Петроград. Ультиматум,
который Ленин предвидел в силу катастрофического положения русской
армии, стал неизбежен. Троцкий своим пресловутым заявлением 10 фев-
раля (28 февраля) об отказе от подписания аннексионистского договора с
односторонним прекращением состояния войны, похоже, продиктован-
ным сугубо личными мотивами, лишь формально предупредил его
предъявление. В дальнейшем в результате германского наступления при-
шлось принять еще более тяжелые для страны и унизительные условия,
поименованные «несчастным миром».
Не принес он желаемого и успешным на брестских переговорах сто-
ронам. Государства Четверного союза, несмотря на ликвидацию Восточ-
ного фронта, не смогли победить в Первой мировой войне. УНР вместе с
их поражением потеряла территориальное приращение на северо-запа-
де — Холмский округ. Еще раньше Вена добилась аннулирования своего
секретного обязательства заявить о предоставлении восточнославянским
этническим территориям в Галиции и Буковине статуса отдельного корон-
ного края. Документ с этим обязательством, переданный на хранение в
германское внешнеполитическое ведомство, был там уничтожен летом
1918 г. Самому же правительству УЦР для того, чтобы вернуться в свою
столицу, пришлось обратиться с воззванием «к немецкому народу» о во-
енной помощи против большевиков. В результате вместо обещанного во
время переговоров пополнения растаявших на глазах войск УНР военно-
пленными-украинцами в феврале 1918 г. на Украину хлынули немецкие
дивизии, а затем и австро-венгерское воинство. Всего — 450-тысячная
армия, которая, как считали в Берлине и Вене, должна была надежно и
быстро обеспечить вывоз из Украины продовольствия и сырья. В апреле
1 РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 1. Д. 4546. Л. 1.
2 ГАРФ. Ф. 130. Оп. 2. Д. 489. Л. 3-4.
44 Восточная Европа после Версаля
того же года командование этих фактически оккупационных войск, сочтя
неэффективным правление своего брестского партнера — правительства
УЦР, терроризировало Раду, направив немецкий военный отряд. Его ко-
мандир приказал всем присутствовавшим в зале заседаний УЦР поднять
руки вверх. «Halt! Руки вверх!» — кричали солдаты, стуча по полу при-
кладами. Последовал арест нескольких министров, в том числе Любин-
ского, к тому времени — министра иностранных дел1. Все случившееся
являлось составной частью государственного переворота с заменой рес-
публиканской системы гетманской властью генерала П. П. Скоропадско-
го. С военным поражением Четверного союза и бегством гетмана респуб-
лика была восстановлена. Но вернувшиеся к власти творцы УНР не смог-
ли в своей системе политических ценностей обеспечить ее дальнейшего
полнокровного существования.
Все брестские договоренности потеряли силу в послевоенной евро-
пейской конфигурации. Однако прецедент использования в соперни-
честве великих держав новых субъектов международной политики, обра-
зовавшихся в результате Первой мировой войны, сделался характерным
признаком послевоенной системы отношений, особенно широко про-
явившим себя в Центральной и Восточной Европе в течение минувшего
столетия.
УЦР. Т. 2. С. 324.
M. Ю. Чуканов
К истории венгеро-румынских переговоров
о будущем Трансильвании в ноябре 1918 г.
Через день после подписания Компьенского перемирия, которым за-
кончилась Первая мировая война, через две недели после народной рево-
люции в Будапеште, которая явилась заключительным аккордом процес-
са распада Австро-Венгерской монархии, 13— 14 ноября 1918 г. в г. Арад в
здании комитатской администрации состоялись переговоры между вен-
герской делегацией во главе с министром по делам национальностей
О. Яси и делегацией Румынского национального совета Трансильвании во
главе сначала с В. Голдишем и Шт. Ч. Попом, а на заключительных раун-
дах переговоров — во главе с Ю. Маниу.
На этих переговорах столкнулись две национально-политические кон-
цепции — великовенгерская и великорумынская.
Суть первой из них лучше других понял венгерский социал-демократ,
министр торговли революционного правительства Э. Тарами. Свое пони-
мание он изложил в статье «Венгрия и война», опубликованной еще в мар-
те 1916 г. в теоретическом органе СДПВ журнале «Социализмуш». В ней
он поставил вопрос, чья победа — держав Антанты или Центральных дер-
жав — желательна с венгерской точки зрения? Он спрашивал: «Что мог-
ли ожидать венгерские господствующие классы от победоносной Антан-
ты? Раздела Австро-Венгрии и "независимой Венгрии", то есть Венгрии
без Верхней Венгрии, ибо она словацкая, без Трансильвании, ибо она ру-
мынская, без южных областей, ибо они сербские, и без Хорватии-Славо-
нии!» Венгерским господствующим классам, отмечал Тарами, нужно не
это, а «сильная монархия, в которой перевес будет, вместо Вены, в Буда-
пеште и в которой на территории современной Венгрии им будет принад-
лежать абсолютная гегемония над всякой иной национальностью». Имен-
но это они надеялись получить в результате победы Центральных держав.
Правда, сам Тарами считал, что венгерские рабочие могут ожидать реше-
46 Восточная Европа после Версаля
ния вопроса о национальностях «только от равноправия, основывающего-
ся на самоуправлении национальностей»1.
Накануне, во время и в первые дни после венгерской народной рево-
люции 31 октября 1918 г. эта концепция претерпела определенную транс*
формацию и стала включать в себя два новых существенных момента: во-
первых, предоставление автономии немадьярским народам с целью сохра-
нения территориальной целостности исторической Венгрии (в венгерской
исторической литературе это интерпретировалось как «федералистичес-
кое преобразование венгерского государства»2), и, во-вторых, установле-
ние действительно федеративных или же конфедеративных связей между
Венгрией и территориями бывшей австрийской части монархии, на кото-
рых в то время вовсю шли процессы образования независимых нацио-
нальных государств. В этом отношении характерны манифест венгерско-
го Национального совета от 26 октября 1918 г., манифест, подписанный
91-м представителем венгерской интеллигенции, от 3 октября 1918 г., а
также изданная накануне революции и на немецком языке книга О. Яси
«Крах дуализма и будущее дунайских государств»3.
Вторая — великорумынская — концепция преследовала цель присо-
единения к старому румынскому королевству всех остальных территорий,
населенных исключительно или преимущественно румынами, в том чис-
ле Трансильвании. Сила этой концепции заключалась в признании ее дер-
жавами Антанты — Великобританией, Францией, Италией и Россией,
представители которой подписали с румынским правительством полити-
ческое соглашение и военную конвенцию, вместе более известные как
Бухарестский договор от 17 августа 1916 г.4 Иногда утверждается, что
это был «конъюнктурный» договор. Основное значение слова «конъюнк-
тура», восходящего к латинскому conjungere (соединять) — «стечение
обстоятельств; создавшаяся обстановка, положение вещей, способное
влиять на исход какого-либо дела»5. Следует отметить, что на исход дела в
той или иной мере обстановка влияет всегда. Какие же договоры противо-
1 A magyar munkâsmozgalom tortenétének vâlogatott dokumentumai. 4/b kot.
1914-1918. Budapest, 1969, 180-181. old.
2 A magyar forradalmi munkâsmozgalom torténete. Ötödik kiadâs. Budapest,
1976, 119. old.
3 См.: Kârolyi M. Gegen eine ganze Welt. Mein Kampf um den Frieden.
München, 1924, S. 458-460; Jâszi 0. Visszaemlékezés a roman nemzeti komitéval
folytatott aradi târgyalâsaimra. (Далее — Jâszi О, Visszaemlékezés..,). Különnyomat
a «Napkelet» 1921, évi december elsejei szâmâbyl. Cluj; Kolozsvâr, 1921, 12-14. old.;
Jâszi 0. Der Zusammenbruch des Dualismus und die Zukunft der Donaustaaten.
Wien, 1918.
4 1918 la romani. Desavîrsirea unitaçii national-statale a poporului roman. (Да-
лее — DUNSPR). Documente externe. Vol. I. 1879-1916. Bucuresti, 1983, doc. 236,
p. 763-765, doc. 237, p. 767-771.
5 См.: Словарь иностранных слов. M., 1954. С. 364.
M. Ю. Чуканов. К истории венееро-румынских переговоров... 47
поставляются «конъюнктурным» договорам? Оказывается, «символиче-
ские». В качестве примера такого договора обычно приводится договор
хортистской Венгрии с Турцией, в котором первая, согласно заявлениям
ее официальных лиц, не преследовала никаких выгод, а только выражала
свою решимость добиться ревизии Трианонского мирного договора, по-
добно тому как Турция добилась ревизии Севрского мирного договора. Но
ведь и при заключении этого «символического» договора учитывалась
международная обстановка или, что то же, внешнеполитическая конъ-
юнктура. Следовательно, противопоставление «конъюнктурных» и «сим-
волических» договоров не срабатывает ни в дипломатической практике,
ни в истории внешней политики. Если оставить в стороне юридическую
классификацию (например, договоры открытые или тайные, двусторон-
ние или многосторонние, подлежащие или не подлежащие ратификации,
заключаемые на определенный срок или бессрочные, с правом денонса-
ции или без права денонсации сторонами и т. д.), то международные дого-
воры характеризуются как воплощающие в себе определенные идеи и со-
ответствующие им определенные интересы, более или менее выгодные
для одной или более сторон, в большей или меньшей степени учитываю-
щие международную обстановку (благоприятную или неблагоприятную),
более или менее справедливые.
В соответствии с концептуальными основами, изложенными в мани-
фесте Национального совета от 26 октября 1918 г., правительство М. Ка-
ройи, пришедшее к власти в результате революции 31 октября 1918г.,при-
ступило к переговорам с представителями национальностей. Оно усмат-
ривало в этих переговорах «единственную возможность прийти к согласию
с национальностями на основе признания права самоопределения, чтобы
таким образом спасти территориальную целостность». В то же время в
правительстве отдавали себе отчет в том, что победа Антанты «суще-
ственно укрепила положение национальностей и многократно повысила
их требования по отношению к Венгрии — вплоть до полного отделения»1.
Еще 31 октября в Будапеште представители Румынской националь-
ной партии и румынской секции СДПВ образовали Румынский нацио-
нальный совет, который уже в начале ноября перенес свое местопребыва-
ние в Арад. Так как реальная власть в населенных румынами областях все
больше ускользала из рук венгерской администрации и переходила в руки
местных румынских национальных советов, центральный Румынский на-
циональный совет в Араде, оценив внутреннее и внешнее положение
как благоприятное, 9 ноября предъявил венгерскому правительству уль-
тиматум, в котором потребовал всей правительственной власти «над на-
1 Fischer И. Oszkâr Jâszi und Mihâly Kârolyi. Ein Beitrag zur Nationflitäten-
politik der bugerlich-demokratischen Opposition in Ungarn von 1900 bis 1918, und
ihre Verwircklichung in der bürgerlich-demokratischen Regierung von 1918 bis 1919.
(Далее — Fischer H. Oszkâr Jâszi und Mihâly Kârolyi). München, 1978. S. 96.
48 Восточная Европа после Версаля
селенными румынами местностями Венгрии и Трансильвании», охваты-
вавшими в общей сложности 23 комитата и части комитатов Бекеш, Ча-
над и Угона. От венгерского правительства требовалось дать ответ к 6 ч
вечера 12 ноября1.
Об этом ультиматуме стало известно уже во время заседания Нацио-
нального совета от 10 ноября, на котором М. Каройи обосновывал необ-
ходимость подписания Белградской конвенции о перемирии, заключенной
7 ноября 1918 г. с командующим Балканской армией Антанты генералом
Л. Франше д'Эспере. По воспоминаниям О. Яси, участники заседания
«были в отчаянном настроении. Все слышали звук погребального колоко-
ла [по] исторической Венгрии»2. Вскоре после этого в ответ на обращен-
ные к находившемуся в Яссах румынскому королевскому правительству
многочисленные просьбы трансильванских румын, ссылавшихся на «боль-
шевистскую опасность» и меры возмездия венгерской реакции, румын-
ские королевские войска перешли Восточные Карпаты и вступили на тер-
риторию Трансильвании3.
Правительство Каройи видело, что «как королевские, так и трансиль-
ванские румынские политические и военные силы стремятся к созданию
Великой Румынии», но сочло необходимым пойти на переговоры с пред-
ставителями Румынского национального совета, так как у министра по
делам национальностей О. Яси «все еще была надежда на то, что по край-
ней мере до мирных переговоров... удастся создать переходное временное
состояние...» Кроме того, Яси считал нужным документировать, что «но-
вая демократическая Венгрия... желает разрешить национальные пробле-
мы страны — запутанные, очень пестрые (tarka-barka), сплошь да рядом
перечеркивающие территориальные соображения, — действительно по
швейцарскому образцу, на основе конфедерации кантональных авто-
номий»4. (Необходимо отметить, что эта формулировка являет собой про-
тиворечие в определении, если не в предмете, так как в Швейцарии канто-
ны суверенны, вся страна состоит из кантонов, образующих Швейцарский
союз, по традиции называемый конфедерацией, и, следовательно, либо не
может быть речи об автономии, либо несостоятельна ссылка на швейцар-
ский образец5.)
1 Текст ультиматума см.: Raffai Е. Trianon titkai avagy hogyan bântak el
orszâgunkkal. Budapest, 1990, 13. old.
2 См.; Jâszi O. Visszaemlékezés... 3- old.
3См.: SiklôsÂ. Ungarn 1918/1919: Ereignisse, Bilder, Dokumente. Budapest,
1979, S. 147.
4 Jâszi O. Visszaemlékezés... 5. old.
5 He желая утомлять читателя цитатами, сошлемся на книгу: Современные
конституции. Сборник действующих конституционных актов. Т. II. Федерации и
Республики / Перевод под редакцией и с вступительными очерками пр.-доц.
В. М. Гессена и доц. бар. Б. Э. Нольде. С.-Петербург, 1907. В этой книге приведе-
ны современные О. Яси редакции швейцарской союзной конституции и консти-
M. Ю. Чуканов. К истории венгеро-руминских переговоров,.. 49
Прежде чем отправиться в Арад, Яси провел консультации с членами
Национального совета и находившимися в Будапеште представителями
трансильванских мадьяр. В своих воспоминаниях он подчеркивал, что ни
среди первых, ни среди вторых не нашлось никого, кто возражал бы про-
тив его предложений или выдвигал бы вместо них другие, связанные с
меньшей жертвой, и даже такой деятель, как граф И. Бетлен, считал их
«достижимым оптимумом». Яси выделяет только члена мадьярского На-
ционального совета Трансильвании И. Апати, который, также согласив-
шись с его предложениями, содействовал их более точной и с практичес-
кой точки зрения более правильной разработке»1.
Во главе венгерской делегации, в состав которой входили члены На-
ционального совета Д. Бокани и Д. Абрахам и члены Национального сове-
та Трансильвании И. Апати, Б. Шомло и Ш. Винце, Яси прибыл в Арад в
8 ч утра 13 ноября 1918 г. Отвечая на вопросы представителя прессы —
им был специальный корреспондент «Дели Хирлап» О. Роберт, — Яси, в
частности, сказал, что позиция венгерского правительства «вкратце та-
кова, что нужно безусловно осуществить вильсоновские принципы. Пра-
вительство, следовательно, охотно обеспечит на населенных румынами
территориях правление Румынского национального совета, однако по от-
ношению к нему оно требует,-чтобы и мадьярский, саксонско-немецкий,
сербский, одним словом, все народы добились осуществления права само-
определения в наиболее полной мере»2. (Ссылки главы венгерской деле-
гации — и не только его, но и других венгерских представителей, —
на вильсоновские принципы, которые сводились, как это видно из при-
веденного высказывания, к праву самоопределения, были столь же несо-
стоятельны, как и ссылка Яси на швейцарский образец. Они не имели
ничего общего с программой мирного урегулирования, изложенной в
трех выступлениях президента США — от 8 января, 11 февраля и 27 сен-
тября 1918 г.3, — ни в одном из которых право самоопределения не упо-
миналось.)
туции трех швейцарских кантонов и одного полукантона, подтверждающие при-
веденный выше тезис (см. в особенности с. 317, 356, 378, 438, 470). Все эти кон-
ституции издавались и на немецком языке — одном из трех официальных языков
Швейцарии. Знал ли Яси немецкий язык? Знал, во всяком случае, мог переводить
с немецкого на венгерский, о чем свидетельствует с. 4 его воспоминаний о пере-
говорах в Араде, опубликованных в журнале «Напкелет», на которой он дает пе-
ревод с немецкого текста речи Я. Хока на заседании венгерского Национального
совета от 10 ноября 1918 г. Знал ли Яси о суверенности швейцарских кантонов?
Знал, о чем косвенно свидетельствует его призыв к румынским делегатам «не
осложнять наши переговоры [привнесением в них] вопросов о суверенитете».
1 Jâszi О. Visszaemlékezés... 5. old.
2 См.: Duna-völgyi barâtsâgok es vitak. Jâszi Oszkâr közep-euröpai dossiéja. (Да-
лее: Duna-völgyi barâtsâgok es vitak). Budapest, 1991, 91. old.
3 См.: Ииколъсон Г. Как делался мир в 1919 г. М., 1945. С. 50-51.
_50 Восточная Европа после Версаля
С румынской стороны в переговорах приняли участие члены Румын-
ского национального совета (который О. Яси в своих воспоминаниях на-
зывал румынским национальным комитетом) В, Голдиш, Шт. Ч. Поп,
И. Эрдеи, по-видимому, также Дж. Кришан, а от румынской социал-демо-
кратии — И. Флуераш и еще двое уполномоченных1. Кроме того, ждали
прибытия из Вены Ю. Маниу, которого румыны считали своим лидером2.
После урегулирования процедурных вопросов3 и обсуждения поднятого
Шт. Ч. Попом вопроса о «тех жестокостях, которые якобы трансильван-
ские мадьяры совершили по отношению к румынам»4 О. Яси от имени вен-
герского правительства изложил позицию по отношению к румынско-
му ультиматуму.
Предлагаемый венгерским правительством временный порядок, ска-
зал Яси, был бы установлен на переходный период до того времени, когда
всеобщая мирная конференция окончательно урегулирует вопрос о гра-
ницах венгерского государства. Предлагаемые договоренности не пред-
решают будущее, а только имеют целью уберечь Трансильванию от ужа-
сов гражданской войны и обеспечить порядок и спокойствие на переход-
ный период. По истечении переходного периода эти договоренности
утрачивают силу и «как мадьяры, так и румыны обретают полную свободу
действия».
Заявив о приверженности венгерского правительства «вильсоновско-
му (sic!) праву самоопределения безо всяких оговорок и ограничитель-
ных условий» как для румын, так и для других народов, Яси сказал: «Ру-
мынские требования относятся к такой территории, где, согласно офици-
альной статистике, 2 900 000 румын противостояли бы 3 900 000 нерумын.
Требуемая румынами сфера господства означала бы, следовательно, от-
каз от вильсоновских принципов». Он подчеркнул: «Мы не хотим знать
о таком устройстве, в котором сегодняшний национальный гнет сме-
нил бы другой [гнет]... Мы хотим учредить такой порядок, при ко-
тором права самоопределения румын, мадьяр и саксов гармонично
уживаются друг с другом».
Признав, что такое решение «в сегодняшних комитатских рамках не-
мыслимо», Яси предложил «организовать такие национальные автономии,
1 Jâszi О. Visszaemlékezés... 5-6. old.
2 Ibid., 8. old.
3 В. Голдиш заявил, что «румынский комитет желает вести переговоры толь-
ко с делегатами будапештского Национального совета», но отнюдь не с предста-
вителями трансильванских мадьяр, саксонцев и швабов; в итоге условились, что
представители нерумынского населения Трансильвании «могут присутствовать
на переговорах в качестве слушателей и доверенных лиц» (Ibid., 6. old.).
4 Ibid. Хотя Яси пишет «якобы», он тут же признает, что в тогдашней сверх-
возбужденной атмосфере и в обстановке большой социальной неопределенности
во многих местах наряду с мадьярской и румынской национальными гвардиями
формировались также личные вооруженные банды, которые здесь и там соверша-
ли проступки, достойные сожаления».
M. Ю. Чуканов. К истории венгеро-румынских переговоров... 51
которые не принимают во внимание эти искусственные административ-
ные границы», образовать «повсюду, где только возможно, ...крупные
компактные национальные блоки», которым «венгерское правительство
предоставило бы... правительственную власть» и которые «создали бы
общие органы для представительства общих интересов» (какие —
оратор не уточнил), «равно как нашли бы соответствующее представи-
тельство в центральном правительстве страны». Все национальные бло-
ки, заверил Яси, пользовались бы «свободной национальной автономи-
ей в ведении национальных культурных дел и в самоуправленческом
(önkormanyzati) осуществлении собственной публичной администрации».
Как быть с меньшинствами, образующими анклавы на территории но-
вых национальных блоков? Для них Яси «предложил план реннеровского
(Renner-f été) персонального кадастра и попросил поставить нацио-
нальные меньшинства под взаимную гарантию национальных бло-
ков». Он добавил: «Кто отказывается от этого плана, /тот! откло-
няется от вильсоновских принципов в империалистическом и нацио-
налистическом духе..л
Венгерский министр по делам национальностей «попросил гарантий в
отношении того, что та часть мадьярского чиновничьего персонала, кото-
рая до сих пор верно исполняла свой долг, не будет подвергнута притес-
нениям, а что она и в дальнейшем может остаться на своих местах в пуб-
личной администрации». Излагая свое выступление на переговорах в Ара-
де в статье, написанной в 1921 г. для выходившего в Коложваре (Клуже)
журнала «Напкелет», Яси вспоминал: «Я предложил также, чтобы для
рассеивания сомнений, наличествующих в отношении официальной вен-
герской статистики, был прислан международный комитет, который про-
извел бы "выборочные проверки" ("stichprybâkat") повсюду, где правиль-
ность венгерской статистики подвергается сомнению. Я попросил румын-
ских делегатов, чтобы они не мешали нашим переговорам [привнесением
в них] вопросов о суверенитете (sic!) или внешнеполитических вопро-
сов...» В заключение Яси припугнул присутствующих большевистской
опасностью: дух бесчеловечности и несправедливости, сказал он, «уси-
лил бы только те течения, которые, сломав современные государствен-
ные рамки, отдают диктатуре солдатских и рабочих советов всю Европу»1.
После того как Яси произнес свою речь, от имени СДПВ выступил Д. -
Бокани, пообещавший, что «венгерские pa6o4He(munkâssâg)... когда-ни-
будь поддержат перед Интернационалом» предложенный план2, а затем
по просьбе румынской делегации переговоры были прерваны до приезда
Ю. Манну, который вскоре должен был прибыть в Арад.
Уже упоминавшийся корреспондент «Дели Хирлап» О. Роберт ис-
пользовал это время для того, чтобы интервьюировать членов Румынско-
го национального совета по поводу только что изложенной венгерской
1 Jâszi О. Visszaemlékezés... 6-8. old.
2 Ibid., 8. old.
52 Восточная Европа после Версаля
позиции. В беседе с ним В. Голдиш, в частности, сказал: «Личность госпо-
дина министра Яси мы считаем, бесспорно, симпатичной, однако речь идет
о таких огромных румынских национальных интересах, при которых мы
не можем давать места никакой субъективности в вынесении нашего ре-
шения. Мы серьезно взвесим предложения и вынесем наше решение, ко-
торое на завтрашних послеполуденных переговорах доведем до сведения
господина министра»1.
Другой член Румынского национального совета пожелал остаться ин-
когнито, но вместе с тем оказался более словоохотливым, изложив кри-
тические замечания по поводу плана Яси. У выдвинутых венгерским ми-
нистром предложений, сказал он, «имеются два главных недостатка:
один — тот, что его статистика выкроила бы существенно меньшую об-
ласть из той территории, управление которой они передали бы нам, под
тем предлогом, что там не проживают румыны, соответственно румыны
не находятся в большинстве...
Второй их недостаток, — продолжал пожелавший остаться неизвест-
ным румынский делегат, — тот, что в то время как наше движение хочет
решать по комитату, где румыны находятся в большинстве — а на этом
для нас и возможно наше притязание, — в то самое время Яси хочет уста-
навливать по округу, румыны или мадьяры находятся там в большинстве.
После этого весь благожелательный план Яси предстает в ином свете».
И далее он пояснил: «...Хотя Яси категорически утверждает, что речь идет
только о так называемом временном решении до мирных переговоров, воп-
реки этому все признаки указывают на то, как будто бы Яси желал окон-
чательного устройства, а именно пришел бы после этого на мирные пере-
говоры и там мог бы ссылаться на то, что своим методом он создал исклю-
чительно спокойное положение в румынских местностях, и мог бы
требовать то, чтобы это временно установленное устройство утвердили».
«Поэтому, — заключил инкогнито, — мы должны требовать то, чтобы не-
медленно передали искомые двадцать три комитата, на которые притяза-
ния Румынского национального совета бесспорны»2.
На следующий день Ю. Маниу действительно прибыл, но уже перед
возобновлением переговоров все тот же член Румынского национального
совета уже более определенно заявил корреспонденту «Дели Хирлап»:
«Мы ничего не принимаем»3. По воспоминаниям Яси, все до одного ру-
мынские ораторы усматривали в изложенном им плане отклонение ноты
румынского национального комитета. Некоторые из них доказывали, что
предложенный венгерским министром по делам национальностей времен-
ный порядок вряд ли можно будет осуществить, и высказывали опасение,
«не возьмет ли вновь верх венгерский феодализм. Затем, -— пишет Яси, —
они оспаривали то, что [понятие]суверенитета также входит в[понятие]
1 Duna-völgyi barâtsâgok es vitak, 94. old.
2 Ibid., 94-95. old.
3 Ibid., 96. old.
M. Ю. Чуканов. К истории венгеро-руминских переговоров.,. 53
права самоопределения...» (В этом политико-правовом вопросе румын-
ские делегаты были, безусловно, правы, ибо не всякая реализация права
самоопределения влечет за собой полновластие.) Отвечая им, Яси — по-
видимому, он чувствовал слабость своей позиции, — «обращал внимание
на то, чтобы мы (sic!)He осложняли и без того тяжелое положение при-
внесением вопросов о суверенитете, а довольствовались созданием рацио-
нального и лояльного временного порядка до мирного конгресса»1.
Яси и другим венгерским делегатам, а также трансильванско-саксон-
скому депутату венгерского парламента Э. Нойгеборену, который в сво-
ем выступлении подчеркнул, что «ампутация Венгрии непременно при-
вела бы к большевизму», четко ответил Ю. Маниу. Приведем выражен-
ную им румынскую точку зрения в изложении О. Яси: «В них, мол, говорит
чувство национального единства. Румынская нация обладает суверени-
тетом, и, следовательно, они и хотят воспользоваться этим сувере-
нитетом. Суверенное собрание румынской нации решит, отделяется ли
она от Венгрии или, возможно, желает остаться с нею в кантональной свя-
зи»2. Маниу заверил Яси, что, когда трансильванские румыны будут иметь
собственное государство, мадьярскому и немецкому меньшинствам будут
предоставлены те права, которые он, Яси, при мадьярском суверенитете
предусматривал в отношении румынского и немецкого меньшинств. В от-
вет Яси поблагодарил Маниу за то, что «наконец-то он создал ясное поло-
жение», и в то же время выразил несогласие с его постановкой пробле-
мы3. В переговорах снова был объявлен перерыв.
Драматизм ситуации и соответственно настроения освещавших пере-
говоры журналистов хорошо передал О. Роберт: «Яси вечером полвось-
мого выступает с новыми предложениями, предлагает румынам министер-
ские посты и должности фёишпанов4, но нет никого, кто надеялся бы на
успех. Когда будет девять часов и участники переговоров вновь проследу-
ют наверх, мы не сможем освободиться от той мысли, что это — послед-
няя предупредительная встреча между румынами и мадьярами. Уже че-
рез две минуты появившийся фёишпан Варьяши сообщает, что соглаше-
ния нет, все остается по-старому, члены комитета обещали только [то],
что Румынский национальный совет будет поддерживать венгерскую пуб-
личную администрацию в поддержании порядка»5.
1 См.: Jâszi О. Visszaemlékezés... 9. old.
2 Ibid.
3 См.: Ibid.
4 Первый пункт предложений гласил: «Румынский империум повсюду, где
имеется румынское большинство». Но что такое «империум»? Однозначного пе-
ревода этого слова с венгерского языка на другие языки не существует. В кон-
кретных условиях многонационального государства Венгрии, по которому, по
признанию Яси, уже прозвонил погребальный колокол, оно означало понятие «ав-
тономная область». Полный текст предложений (в общей сложности — 11 пунк-
тов) см.: Ibid., 10. old.
5 Duna-völgyi barâtsâgok es vitak, 96. old.
54 Восточная Европа после Версаля
По завершении переговоров, когда большая часть румынских деле-
гатов вышла из здания комитатской администрации, где они проходили, и
в нем, помимо самого О. Яси и сопровождавших его лиц, остались только
Ю. Маниу, А. Влад и д-р И. Эрдеи, между Яси и Маниу, если верить со-
общению «Дели Хирлап», разгорелась «интереснейшая и самая захва-
тывающая словесная дуэль», С учетом ореола бескорыстного идеалиста,
созданного вокруг О. Яси венгерской историографией, следует констати-
ровать: на переговорах в Араде встретились националисты с националис-
тами — правда, это были националисты, представляющие разные нации.
В этой связи стоит привести два наиболее выразительных отрывка из сде-
ланной О. Робертом записи этого спора.
«Маниу: Если бы король Карл своевременно предоставил радикаль-
ное избирательное право, все произошло бы совершенно иначе, и сегодня
мы не стояли бы вот так друг против друга. Но сегодня, даже если бы сам
Лайош Кошут объявил на арадском рынке избирательное право и упразд-
нение национального (nernzetisftgi)rHeTa, — сегодня и его осмеяли бы.
Нам сегодня нужна уже полная национальная свобода, со всеми ее атри-
бутами»1.
И несколько далее:
«Маниу: То решение, которое маячит перед нами, является единствен-
но справедливым. Огромное большинство румын бесспорно, и поэтому
оно имеет право превратиться в самостоятельное государство, пожертво-
вав имеющимся здесь небольшим числом национальностей.
Яси: Если вы так думаете, то я отстаиваю ту же самую точку зрения
от имени Венгрии по отношению к Румынии»2.
После того как Маниу выразил сожаление, что он и Яси так и не смог-
ли понять друг друга, венгерский министр по делам национальностей «со
сформировавшимся в результате длившихся десятилетиями специальных
занятий превосходством... устало удалился и начал приготовления к
отъезду»3.
Здесь вновь следует воздать должное журналистской настойчивости
корреспондента «Дели Хирлап» О. Роберта, который, в свою очередь,
вступил в спор со своим старым знакомым из румынской делегации, по-
желавшим остаться инкогнито для читателей газеты, в которой публико-
вались его заявления, а возможно — и подпоил его; во всяком случае,
этот «ответственный член Национального комитета» раскрыл ему доволь-
но многое относительно планов румын.
Его объяснения отличались некоторой противоречивостью, обуслов-
ленной, впрочем, необходимостью быстрых действий и быстрой сменой
ситуации в ближайшем будущем. С одной стороны, он сказал, что согла-
1 Duna-völgyi barätsagok es vitak, 97. old.
2 Ibid., 97-98. old.
3 Ibid., 99. old.
M. Ю. Чу капов. К истории венгеро-руминских переговоров... 55
сие трансильванских румын временно поддержать венгерскую публичную
администрацию в обеспечении порядка, не претендуя на соответству-
ющие должности, вызвано тем, что у них «в настоящее время не индиви-
дуальные, а национальные цели». С другой — он заявил, что «сегодняш-
нее положение, когда румынские комитаты находятся в руках венгерской
публичной администрации, нельзя поддерживать по-прежнему, так как
если на мирных переговорах будет вынесено решение о референдуме от-
носительно того, куда эта территория желает входить, [то] это народное
голосование мы не можем проводить под властью венгерской публичной
администрации». Во время своих откровений член Румынского националь-
ного совета проговорился: «Нам нечего бояться... Вся армия Румынии с
нами, и если уж мы хотим устроиться в большом государственном образо-
вании, то построим Великую Румынию»1.
20 ноября 1918 г. Румынский национальный совет опубликовал мани-
фест «К народам мира!», в котором подчеркивалось, что румынская нация
в Венгрии и Трансильвании «высказала... решение относительно органи-
зации в свободное и независимое государство»2,
К этому времени румынские королевские войска пересекли границу,
а в начале декабря достигли демаркационной линии, установленной Бел-
градской конвенцией; таким образом, не оправдалась связывавшаяся с
этим документом надежда венгерского правительства на то, чтобы окку-
пация производилась только французскими и другими западными войска-
ми, а отнюдь не войсками соседних стран3.
В этой обстановке в Дюлафехерваре (Алба-Юлии) 1 декабря состоя-
лось Национальное собрание всех румын Трансильвании, Баната и Вен-
герской страны, которое декретировало «объединение этих румын и всех
населенных ими территорий с Румынией». По тактическим соображениям
в резолюции Национального собрания в Алба-Юлии ничего не говорилось
о форме правления в объединенном румынском государстве; вышеназван-
ным территориям предоставлялась «временная автономия до созыва
Учредительного собрания, избранного на основе всеобщего избиратель-
ного права». В качестве основных принципов, на которых должно было
бы строиться новое румынское государство, в документе назывались: пол-
ная национальная свобода для всех совместно проживающих народов;
равноправие и полная свобода исповедания для всех конфессий; всеоб-
щее, прямое, равное и тайное голосование на выборах в народные пред-
ставительства всех уровней; свобода печати, ассоциаций и собраний; сво-
бода выражения мнений; радикальная аграрная реформа; права и преиму-
щества для промышленных рабочих, как в индустриально развитых
государствах. Национальное собрание образовало Большой румынский
1 См.: Duna-völgyi barâtsâgok es vitak, 99-100. old.
2 См.: Raffai E. Trianon titkai..., 14-15. old.
3 Fischer И. Oszkâr Jâszi und Mihâly Kârolyi, S. 102.
56 Восточная Европа после Версаля
национальный совет с правом «принимать все решения, которые он будет
считать необходимыми в интересах нации»1.
Этот орган, принявший на себя роль парламента, сменил прежний
Румынский национальный совет. 2 декабря он образовал Правительствен-
ный совет во главе с Ю. Маниу2.
Венгерская реакция на эти события была довольно вялой. Только 8 де-
кабря по предложению Яси венгерский совет министров выразил протест
против решений румынского Национального собрания в Алба-Юлии, по-
скольку они нарушали положения Белградской конвенции, согласно ко-
торым гражданское управление и далее должно было оставаться в венгер-
ских руках. Правда, в целях «защиты мадьяр в Восточной Венгрии»3 было
решено учредить верховный правительственный комиссариат в Коложва-
ре (Клуж)4.
11 декабря делегация Правительственного совета Трансильвании по-
везла написанное на пергаменте решение Национального собрания в Бу-
харест, где в торжественной обстановке вручила его румынскому коро-
лю, а 26 декабря 1918 г. в официальной газете был опубликован королев-
ский декрет об объединении Трансильвании с Румынией5.
В связи с развитием событий вокруг Трансильвании в декабре 1918 г.
венгерский историк А. Шиклош отмечал: «Когда стало очевидно, что ру-
мынская армия перейдет демаркационную линию, а затем поступило офи-
циальное известие, что Бертло (руководитель французской военной мис-
сии в Бухаресте, командующий Дунайской армией союзников. — М. Ч.)
отдал приказ оккупировать Коложвар и другие девять трансильванских
городов — согласно Белградской конвенции, это было возможно, — вен-
герское правительство расценило положение как безнадежное и высказа-
лось против кровопролития и вооруженной борьбы. На этом заседании
также рассматривалась возможность отставки правительства»6.
Таким образом, переговоры в Араде 13-14 ноября 1918 г. имели дале-
ко идущие последствия, каковыми стали манифест Румынского нацио-
нального совета «К народам мира!» от 20 ноября 1918 г., Национальное
собрание румын в Алба-Юлии 1 декабря 1918 г. и декрет румынского ко-
роля об объединении Трансильвании с Румынией, опубликованный 26 де-
кабря 1918 г. Все эти решения были закреплены в Трианонском мирном
договоре с Венгрией от 4 июня 1920 г. — одном из «версальских» мирных
договоров, к которому венгерская и румынская историография относят-
ся, естественно, по-разному.
1 DUNSPR. Documente externe. Vol. И. 1916-1918. Bucure^ti, 1983, doc. 426,
1046-1047.
2 SiklysA. Ungarn 1916/1918... S. 147.
3 Fischer H. Oszkâr Jâszi und Mihâly Kârolyi, S. 102.
4 SiklysA. Ungarn 1916/1918... S. 150.
5 Ibid., S. 149.
6 Ibid., S. 151.
J5. Л, Зубачевский
Геополитическая ситуация
на востоке Центральной Европы накануне
и в период работы Парижской
мирной конференции
Революционные события в России способствовали подъему на восто-
ке Центральной Европы национально-освободительного движения. В мар-
те 1917 г. Временное правительство приняло решение о предоставлении
Польше независимости в ее этнических границах, полагая необходимым
земли с украинским и белорусским населением оставить в пределах Рос-
сии. Реакцией на эту декларацию стало провозглашение Малороссии в
ноябре 1917 г. Украинской народной республикой (УНР), претендовав-
шей на Холмскую губернию; а Восточной Галиции в октябре 1918 г. —
Западно-Украинской народной республикой (ЗУНР), власти которой стре-
мились и к присоединению Прикарпатской Руси1.
Германия использовала революционное движение в России для укреп-
ления своих позиций в регионе: ее планы предусматривали выселение по-
ляков из пограничной с рейхом части Царства Польского, а на их место
предполагалось направить немцев из России и Польши2. Претворение про-
1 Документы и материалы по истории советско-польских отношений (ДМИСПО).
Т. I. M., 1963. С. 35; Международная политика новейшего времени в договорах,
нотах и декларациях. Ч. II. М., 1926. С. 432-435. В 1912 г. из состава Царства
Польского выделили земли, образовавшие Холмскую губернию (Холмская Русь,
Холмщина) — ныне Хелмское воеводство в Польше. Восточная Галиция (Чер-
вонная Русь) — ныне часть Западной Украины; Прикарпатская (Подкарпатская,
Угорская) Русь — ныне Закарпатская Украина.
2 Международная политика новейшего времени... С. 51-52; Григорьянц Т. /О.
К вопросу о преемственности империалистической германизаторской политики
и планов колонизации западных польских земель в период между Первой и Вто-
рой мировыми войнами // Германская восточная политика в Новое и новейшее
время. Проблемы истории и историографии. М., 1974. С. 153-154.
58 Восточная Европа после Версаля
екта в жизнь гарантировало сохранение западных польских земель в со-
ставе Пруссии, предвосхищая, по словам историка из ФРГ И. Гейсса, «фан-
тастические мечты Гиммлера об империи СС на германизированном Вос-
токе» и нацистскую концепцию «жизненного пространства»1. Превраще-
ние в буферные государства ожидало также Украину, Белоруссию и
Литву. Разрабатываемая германскими правящими кругами геополитиче-
ская модель предполагала «единый территориальный массив» Германии и
подчиненной рейху в случае его победы в войне России, что превращало
Германскую империю в неуязвимую мировую державу2. В сентябре 1917 г.
германские оккупационные власти организовали литовский Государствен-
ный совет (Тарибу), в марте 1918 г. — Белорусскую народную республику.
Распад Австро-Венгрии и поражение Германии в мировой войне обу-
словили банкротство названных планов. Так, Польша, по словам итальян-
ского премьер-министра Ф. Нитти, «чудом воскресла после непредвиден-
ного краха трех срединных держав»3. В результате восточная часть Цент-
ральной Европы из историко-географического континуума рухнувших
монархий превратилась в геополитическую реальность, но простран-
ственную конфигурацию регион обрел не сразу. Этноконфессиональная
чересполосица не позволяла установить новым странам четкие границы и
способствовала возникновению конфликтов на «приливно-отливных зем-
лях» (метафора французского геополитика Ж. Готтмана)4 бывших конти-
нентальных империй. Принадлежность тех или иных спорных территорий
во многом зависела от развернувшейся между западными державами
борьбы накануне и в период работы Парижской мирной конференции.
Противоречия из-за установления границ на востоке Центральной Евро-
пы определялись стремлением Антанты найти наилучший геополитичес-
кий баланс сил для противостояния большевизму, а также проблемой ге-
гемонии той или иной западной державы в регионе и в континентальной
Европе в целом.
Ведущими версальскими миротворцами являлись президент США
В. Вильсон, премьер-министр Великобритании Д. Ллойд Джордж, пре-
мьер-министр Франции Ж. Клемансо. Глава французского правительства
видел в сильных Польше и Чехословакии орудия давления как на совет-
скую Россию, так и на Германию. На заседании Совета Трех Клемансо
заявил: «Когда говорят о создании Польши... речь идет о создании барье-
ра между Германией и Россией»5. Ллойд Джордж делал ставку в борьбе с
1 Geiss I. Tzw. polski pas graniczny 1914-1918. Warszawa, 1964. S. 234, 235.
2 Волков В. К. Внешнеполитические концепции германского империализма и
их проявление в отношениях со странами Центральной, Восточной и Юго-Вос-
точной Европы // Германская восточная политика... С. 15.
3 Нитти Ф. Европа над бездной. Пг., 1923. С. 194.
4 См.: Поздняков Э. А. Геополитика. М., 1995. С. 83.
5 Sprawy polskie na konferencji pokojowej w Paryzu w 1919 r. Dokumenty i
materially. T. II. Warszawa, 1967. S. 36.
Б. А Зубачевский. Геополитическая ситуация на востоке,.. 59
большевизмом на Германию, усматривая в ней также противовес Фран-
ции, и принижал значение союзников последней, особенно Польши, как
антисоветского барьера. Позиция Вильсона была менее определенной:
вначале он принимал во внимание экономико-стратегические интересы
США и, помогая Польше, надеялся обеспечить себе голоса четырех мил-
лионов американских поляков на предстоящих президентских выборах.
Американские дипломаты вынашивали, в частности, планы создания
объединенного польско-литовского государства для борьбы с советской
Россией. Но затем Вильсон, озабоченный сообщениями военного предста-
вителя США в варшавской межсоюзнической комиссии генерала Дж. Кер-
нана о «наполеоновских» замыслах франко-польского империализма, пе-
решел на сторону Ллойд Джорджа1. Поэтому Франция в вопросе террито-
риального размежевания на востоке Центральной Европы пошла на
вынужденный компромисс, удовлетворившись уступками Великобрита-
нии и США по другим проблемам.
Немалое влияние на исход дипломатических баталий оказала Граж-
данская война в России. Соглашению союзников способствовали надежды
на победу Белого движения в связи с начавшимся в марте 1919 г. насту-
плением армии адмирала А. В. Колчака (признавшего Польское госу-
дарство в этнических пределах), а также страх перед подъемом револю-
ционного движения в Центральной Европе (образование в марте Совет-
ской республики в Венгрии, а в апреле — в Баварии)2. Поэтому для
укрепления позиций правительства Германии державы Антанты сочли
возможным предъявить недавнему противнику более умеренные требова-
ния в вопросе установления новых германских границ в регионе.
Немаловажную роль в принятии подобных решений сыграли рекомен-
дации министра иностранных дел Великобритании Дж. Керзона и созвуч-
ные им идеи геополитика X. Дж. Маккиндера. При анализе послевоенной
ситуации на востоке Центральной Европы, роль и место которой в прак-
тических целях пытались определить державы Антанты, дипломат и уче-
ный использовали геополитические понятия «буферное государство»,
«сфера влияния» и «сфера интересов». Керзон пытался применить накоп-
ленный им в бытность вице-королем Индии опыт территориального раз-
межевании в Азии, когда в случае трудностей с проведением фиксирован-
ных границ образовывали буферные и нейтральные зоны. Маккиндер, изу-
чая историю европейских войн, обратил внимание на своеобразный
1 Recke W. Die polnische Frage als Problem der europäischen Politik. Berlin,
1927. S. 320; ДМИСПО. T. IL M., 1964. С. 50-51, 205-206; См.: Schwabe К.
Deutsche Revolution und Wilson-Frieden. Düsseldorf, 1971. S. 454.
2 ДМИСПО. Т. П. С. 263; Советско-германские отношения от переговоров в
Брест-Литовске до подписания Рапалльского договора: Т. 2. М., 1973. С. 100.
Первый генерал-квартирмейстер германской армии В. Грёнер писал 25 марта
1919 г.: «Захват власти Бела Куном в Венгрии должен усилить... готовность (За-
пада. — В. 3.) к компромиссу». Цит. по: Schwabe К. Op. cit. S. 459.
60 Восточная Европа после Версаля
«перешеек» между Балтийским и Черным морями, позволявший контро-
лировать Восточную Европу. После окончания мировой войны ученый
предложил превратить возникшие на востоке Центральной Европы
страны в буферную зону: «Непреложной необходимостью является, что-
бы существовало поле независимых государств между Германией и Рос-
сией», из которых «завершенным территориальным буфером» будет
Польша1.
Крушение рейха трансформировало немецкие планы по созданию ма-
рионеточных государств в регионе: теперь Германия пыталась сохранить
населенные поляками земли в составе Пруссии. Германские партии — от
крайне правых до социал-демократов — выступили за неприкосновен-
ность восточных границ страны. Допускала утрату части восточных про-
винций Пруссии и самоопределение Литвы и Независимая социал-демо-
кратическая партия Германии. На заседаниях Совета народных уполно-
моченных (созданное после Ноябрьской революции 1918 г. временное
правительство) дискутировался вопрос о создании буферных государств
на территории западных окраин (кресов) бывшей Rzeczpospolita, отошед-
ших после ее разделов в XVIII в. к Пруссии. Эти планы мотивировались
необходимостью создания «санитарного кордона» против большевизма2,
но подлинная причина заключалась в том, чтобы не допустить присоеди-
нения к восстановленному польскому государству его бывших западных
земель. «Плохой мир» мог привести, по словам обер-президента Восточ-
ной Пруссии А. Батоцкого-Фрибе, к автономии восточных прусских про-
винций или их отделению от Германии путем создания Oststaat («Восточ-
ного государства»). Этот проект поддержали некоторые прусские поли-
тики, немецкие народные советы (националистические организации)
Восточной Германии и командование размещенных там армейских соеди-
нений. Министр внутренних дел Пруссии В. Гейне считал, что образова-
ние «Восточногерманской республики» даст «шанс национального и хо-
зяйственного сохранения восточных провинций, а в дальнейшем — после
крушения польского империализма — возвращения их Германии»3.
1 Сфера интересов — зона, находящаяся под влиянием одной иностранной
державы. Сфера влияния — зона с преимущественным влиянием одной из ино-
странных держав. См.: Улунян Ар. А. Коминтерн и геополитика: Балканский ру-
беж 1919-1938 гг. М., 1997. С. 24; Mackinder Я. J. Democratic ideals and reality.
Washington, 1996. P. 106, 111-114.
2ДМИСПО.Т.1.С. 168-169; Die Regierungder Volksbeauftragten 1918/1919.
Bd. 2. Düsseldorf, 1969. S. 122, 173-174; Sprawy polskie na konferencji pokojowej...
T. II. S. 13-15.
3 См.; Akten der Reichskanzlei Weimarer Republik. Das Kabinett Scneidemann.
Boppard/Rhein, 1971. S. 163; Cleinow G. Der Verlust der Ostmark. Berlin, 1934.
S. 208-210; Цит. по: Schulze Я. Oststaatplan 1919 // Vierteljahrshefte für Zeit-
geschichte. 1970. H. 2. S. 123.
Б. А. Зубачевский. Геополитическая ситуация на востоке.,. 61
После вручения в мае 1919 г. руководителями держав Антанты мини-
стру иностранных дел Германии У. Брокдорфу-Ранцау проекта мирного
договора, который предусматривал передачу Польше части восточных
провинций Пруссии, сепаратисты решили действовать. Собравшись в
Данциге, они инициировали создание «парламента немецкого Востока», в
который вошли депутаты Национального собрания Германии и ландтага
Пруссии от восточных провинций. Образованный при парламенте «коми-
тет действия» высказался за образование самостоятельной от Пруссии
«Ostmark» (восточные пограничные области), входящей в Германию и
связанной «добрососедскими отношениями с Польшей». Съезд делега-
тов немецких народных советов счел это полумерой: руководитель
познанских и западнопрусских советов Г. Клейнов заявил о необходимо-
сти создания Oststaat посредством «германо-польского соглашения».
В резолюции съезд обещал полякам «равноправие» и экономические вы-
годы от пребывания в «Восточном государстве». Одновременно немецкие
националисты начали мобилизацию сил против Польши на основе воен-
ного плана Frühlingssonne («Весеннее солнце»). Милитаристско-юнкер-
ские круги восточных провинций Пруссии надеялись спровоцировать
Польшу на ответные действия и оправдать в глазах берлинского прави-
тельства и западных держав провозглашение Oststaat1.
Но эти планы подверглись серьезной критике центральных властей.
Переломным стало совещание 5 июня в прусском МВД с обер-президен-
тами восточных провинций Пруссии: в ходе дискуссии высказывались
опасения различного толка — «самостоятельная восточная республика»
окажется в чрезмерной зависимости от Польши и «не сможет вернуться в
Германию»; берлинское правительство не поддержит планы сепаратистов,
опасаясь репрессий союзников, о возможности которых сообщал рейхс-
канцлеру Ф. Шейдеману Брокдорф-Ранцау. Ситуация осложнялась тем,
что развернутые на востоке Пруссии германские войска были большей
частью деморализованы и началась «спешная эвакуация в Германию все-
го, что можно вывезти из Пруссии»2.
Тем не менее сепаратисты попытались пойти ва-банк. В ночь с 24 на
25 июня в Данциге собрались представители немецких народных советов,
военных и гражданских властей восточных провинций, чтобы провозгла-
сить создание Oststaat. Однако правительство Г. Бауэра (несогласный с
условиями мирного договора кабинет Шейдемана ушел в отставку
20 июня) после бурных дебатов согласилось подписать мирный договор и
высказалось против сепаратистских акций на востоке Германии. Предло-
жение представителей народных советов провозгласить «Восточное госу-
1 Cleinow G. Op. cit. S. 250-255, 276-283; Vossische Zeitung. 1919. 22, 23 V;
Das Kabinett Scneidemann... S. 396; Schulze H. Op. cit. S. 149.
2 Akten zur deutschen auswärtigen Politik (ADAP). Aus dem Archiv des Auswär-
tigen Amts. Ser. A: 1918-1925. Bd. II. Göttingen, 1984. S. 88-90, 95-96, 118; Spra-
wy polskie na konferencji pokojowej... T. I. Warszawa, 1965. S. 342.
62 Восточная Европа после Версаля
дарство» без санкции столичных властей не нашло поддержки у руковод-
ства восточных провинций Пруссии, 25 июня призвавших население отка-
заться от дальнейшей борьбы, которая может «сказаться на наших брать-
ях в рейхе», и подчиниться решению кабинета Бауэра подписать условия
мира. Сторонникам создания Oststaat пришлось отказаться от своих за-
мыслов. Правда, по мнению польских военных и дипломатов, Германия
предполагала реализовать план образования «Восточного государства»
после общей демобилизации войск Антанты, сохраняя сильную армию
«под предлогом готовности к возможному нападению спартаковцев»1.
Запрет берлинским правительством военных действий против Поль-
ши и сепаратистских акций в восточных провинциях объяснялся прежде
всего расстановкой классовых сил в Германии. Националистический угар,
окутавший страну в мае, быстро рассеивался. Только милитаристско-юн-
керские круги и националистически настроенная часть крестьянства выс-
тупили против мира. Промышленно-финансовая буржуазия пришла к вы-
воду, что его условия позволят начать экономическое восстановление Гер-
мании. Oststaat могло стать и базой монархистских сил, выступавших
против республики под лозунгами реставрации2. В итоге германские пра-
вящие круги сочли статьи Версальского договора, посвященные германо-
польской границе, в целом приемлемыми по сравнению с первоначальны-
ми проектами межсоюзнической комиссии по польским делам и вместе с
тем более уязвимыми, что было важно для последующей борьбы за их пе-
ресмотр, согласившись в итоге на передачу Польше части восточных про-
винций Пруссии.
Борьбу за «справедливые границы» Германия вела под легализован-
ным Версальским договором лозунгом о праве наций на самоопределение.
Этот лозунг широко трактовали и новые государства Центральной Евро-
пы, в первую очередь Польское, вынашивая под его прикрытием амбици-
озные внешнеполитические замыслы, на что обратили внимание герман-
ские правящие круги. Так, в рейхсканцелярии дискутировался вопрос о
передаче Литвы Польше, что якобы может уменьшить ее аппетиты на
Данциг, но возобладало мнение о создании Литовского государства, кото-
рое послужит «для нас фланговым прикрытием против Польши и пред-
мостным укреплением против России». Литва рассматривалась как эко-
номический тыл Восточной Пруссии, а «мемельская речная система —
как экономический коридор в Россию в противовес польскому стремле-
нию отрезать нас от Востока»3.
1 Cleinow G. Op. cit. S. 313-320; ADAP. Bd. II. S. 139-143; См.: Schulze И.
Op. cit. S. 156-157; Archiwum polityczne Ignacego Paderewskiego. T. II. Wrociaw,
1974. S. 213,278.
2 Драбкин Я. С. Становление Веймарской республики. М., 1978. С. 229;
£ossowski P. Miçdzy wojna_ a pokojem. Niernieckie zamysly wojenne na wschodzie w
obliczu traktatu wersalskiego. Marzec-czerwiec 1919 r. Warszawa, 1976. S. 321.
3 Советско-германские отношения... Т. 2. С. 67, 101, 111.
В. А. Зубачееский. Геополитическая ситуация на востоке... 63
После провозглашения в ноябре 1918 г. суверенитета Польши создан-
ные оккупационными властями марионеточные структуры передали
власть Ю. Пилсудскому с учетом его прогерманских настроений и в на-
дежде, что он собьет нараставший в стране революционный подъем. Пе-
реговоры Пилсудского с представителями крупнейшей буржуазно-поме-
щичьей Национально-демократической партии (эндеками) о создании ко-
алиционного правительства потерпели неудачу, поскольку каждая из
сторон стремилась играть в нем руководящую роль. Тогда по поручению
Пилсудского правительство сформировал правый социалист Е. Морачев-
ский из представителей левоцентристских партий. Сам Пилсудский стал
начальником государства с диктаторскими полномочиями и верховным
главнокомандующим.
К этому времени относится оформление группировки пилсудчиков,
пестрой по своим воззрениям и классовой принадлежности. Она включа-
ла в себя левоцентристские партии, помнившие былую деятельность Пил-
судского в Польской социалистической партии (ППС) и в целом разделяв-
шие его демократическую, как им казалось, программу. Начальник госу-
дарства выступил за образование федерации Польши с Украиной,
Белоруссией, Литвой (внешне автономных, но подчиненных Варшаве) и,
как минимум, за границы 1772 г., как максимум — за Польшу от Балтий-
ского моря до Черного моря. Левоцентристские партии, по мнению
Польбюро — Польское бюро пропаганды и агитации при ЦК РКП (б), —
так оценивали ситуацию: «Великая и могучая Россия — равно самодер-
жавная, как и большевистская — это опасный сосед для Независимой
Польши... Отсюда... отрицательное отношение к Колчаку и Деникину...
дружелюбное отношение к Петлюре... который... начал проявлять жела-
ние уступить Восточную Галицию Польше... Деникин считает ее неотъем-
лемой частью Великой России». Поэтому на востоке Польша должна ог-
радить «себя буферными государствами вроде... Литвы, Украины», хотя
Белоруссия «может предпочесть союз с Россией союзу с Польшей»1. Пил-
судского поддержали также буржуазно-помещичьи круги, имевшие эко-
номические интересы на восточных окраинах бывшей Rzeczpospolita.
Что касается Германии, то с ней Пилсудский не склонен был ссорить-
ся из-за бывших западных кресов. Он заявил в октябре 1918 г. побочному
сыну Вильгельма II, графу Г. Кесслеру: «Поляки не станут воевать за По-
знань и Западную Пруссию. Если Антанта подарит им обе эти провинции,
они не откажутся, но сами войны не начнут». Кесслер в свою очередь за-
метил, что «опасность большевизма призывает польский и немецкий на-
роды к совместной обороне», и Пилсудский с ним согласился. Став на-
чальником государства, Пилсудский указал назначенному германским
послом в Варшаве Кесслеру, что «видит опасность... на юго-востоке —
1 Российский государственный архив социально-политической истории
(РГАСПИ). Ф. 495. Оп. 18. Д. 31а. Л. 34-35. С, Петлюра — руководитель УНР.
64 Восточная Европа после Версаля
русские и украинские большевики и банды», а также на юго-западе —
местное революционное движение1. Л. Василевского, своего уполномо-
ченного в Польском национальном комитете (ПНК; комитет представлял
Польшу на мирной конференции), Пилсудский инструктировал: польские
«границы на западе будут подарком коалиции... [границы] на востоке
возьмем собственными силами». В письме Василевскому от 8 апреля
1919 г. начальник государства даже предлагал добиваться обмена «сомни-
тельного Гданьска» на Либаву (Лиепаю) и Ригу2. Не случайно глава пра-
вительства Морачевский заявил западным журналистам еще в декабре
1918 г.: образования «нейтральной гданьской республики достаточно» для
решения проблемы выхода Польши к морю3.
Эндеки, в отличие от пилсудчиков, более четко понимали необходи-
мость для экономического развития и обеспечения национальных интере-
сов Польши включения в ее состав бывших западных кресов. Их поддер-
жали в этом вопросе другие правые партии, имевшие экономические инте-
ресы на землях, входивших в состав Пруссии. Лидер эндеков Р. Дмовский
считал «дело границ на Востоке второстепенным вопросом», поскольку
видел в достаточно сильной, «слегка реформированной России» союзника
против угрозы германского реванша. Поэтому эндеки «положительно»
относились к Колчаку и Деникину и «отрицательно» к Петлюре, хотя тоже
вынашивали аннексионистские замыслы на востоке, требуя инкорпора-
ции тех украинских, белорусских и литовских территорий, где компактно
проживали поляки, а коренное население исповедовало католицизм4.
В свою очередь, лидеры Белого движения, выступавшие с имперских
позиций — единая и неделимая Россия, — отвергли план Пилсудского по
созданию федеративной Польши, и начальник государства шел на фор-
мальное сотрудничество с белыми под давлением Антанты, а в борьбе с
красными больше придерживался геополитических мотивов. Эндеки вы-
ступали за сотрудничество с антибольшевистскими силами. В январе
1919 г. в одной из частных бесед представителей белых и эндеков шла речь
о создании «англо-франко-польско-русского союза». По мнению эндеков,
предполагаемый союз будет противостоять назревающему «германо-чеш-
ско-итальянскому союзу»5. Однако предлагаемая эндеками восточная гра-
1 Rozmowa Pilsudskiego z hrabi^ Kesslerem //Kwartalnik Historyczny. 1961.
No.2. S. 449, 450; Kessler H. Aus den Tagebüchern. 1918-1937. München, 1965. S. 17.
2 Цит. по: Problem polsko-niemiecki w traktacie Wersalskim. Poznan, 1963. S. 199;
Pilsudski J. Pisma zbiorowe. T. 5. W.f 1937. S. 73.
3 Dziennik Powszechny. 1918. 27, 28 XII.
4 РГАСПИ. Ф. 495. On. 18. Д. 31а. Л. 35-36; Мархлевский Ю. Ю. Польша и
мировая революция. М., 1920. С. 34; ДМСПО. Т. II. С. 138, 153. Инкорпорация —
присоединение к государству земли без предоставления автономии*
5 Государственный архив Российской Федерации (ГА РФ). Ф. Р-5868. Оп. 1.
Д. 242, Л. I.
В. А. Зубачееский. Геополитическая ситуация на востоке.,. 65
ница Польши совпадала, с некоторыми коррективами в ее пользу, с лини-
ей второго раздела Rzeczpospolita, что также не устраивало Белое движе-
ние.
Впрочем, различия между концепцией инкорпорации и «федералист-
ской» программой не были столь принципиальны — речь шла скорее о ме-
тодах создания великодержавной Польши. Обе группировки провозгла-
шали культурную миссию Польши на востоке Центральной Европы, что
было равнозначно культуртрегерским функциям прусского юнкерства на
бывших западных польских землях. Уместно звучали слова У. Черчилля
(британский военный министр в 1919-1921 гг.): «после 150 лет неволи и
раздела ... появился пленник XVIII столетия... с тем же гордым сердцем
и... с тем же непрактичным умом... Несчастья не сломили духа Польши.
Но научили ли они ее мудрости?»
О недопонимании польским руководством международной ситуации
свидетельствовало выступление в мае 1919 г. на заседании руководства
Сейма нового премьер-министра И. Падеревского, объяснившего небла-
гожелательное отношение Ллойд Джорджа и Вильсона к предложениям
межсоюзнической комиссии по польским делам во главе с французом
Ж. Камбоном заговором врагов: это — евреи, «которые не хотят никакой
Польши; фанатичные сектанты-англосаксы, которые не хотят католичес-
кой Польши... английская лейбористская партия, симпатизирующая не-
мецким товарищам»1. Подлинными врагами Польши являлись ее велико-
державная политика и противоречия в польских правящих кругах по фор-
мам и методам государственного строительства.
В итоге, согласно решениям Парижской конференции, значительная
часть бывших западных польских земель осталась в составе Германии, а
территориальное размежевание Польши с соседями на востоке Централь-
ной Европы оказалось неконкретно и непоследовательно с геополитичес-
ких, исторических и этноконфессиональных позиций. Верховный совет
Антанты постановлением от 21 ноября 1919 г. передал Польше мандат
Лиги Наций на 25-летнее управление Восточной Галицией, а временную
восточную польскую границу в пределах бывшей Российской империи
декларацией от 8 декабря советовал установить по этническому принци-
пу2, но конкретные шаги для подкрепления этой рекомендации не пред-
принял. Решение Антанты о передаче Восточной Галиции лишь под уп-
равление Польши вызвало негодование в Варшаве и отставку кабинета
Падеревского. По мнению польской прессы, постановление вело к «обо-
стрению польско-русинского спора и лишению Польши Львова, без кото-
1 Черчилль У. Мировой кризис. М.; Л., 1932. С. 176; Archiwum polityczne
Ignacego Paderewskiego... T. IL S. 15.
2 ДМСПО. T. II. C. 395, 431-432. См. подробнее: Скляров С. Л. Определение
польско-украинской границы на Парижской мирной конференции // Версаль и
новая Восточная Европа. М., 1996. С. 136-158.
66 Восточная Европа после Версаля
рого нет Польши»1. Литовские границы западные державы также не опре-
делили, хотя в декабре 1919 г. под давлением Антанты Польша вернула
оккупированный ею Виленский край Литве. Вместе с тем Мемельскую
область передали под управление Лиги Наций, а Неман объявили от Грод-
но до устья «международным»2.
Серьезные территориальные противоречия, прежде всего из-за бога-
той углем Тешинской Силезии, возникли у Польши с Чехословакией, ви-
девшей в сильной демократической России противовес Польше. Предсе-
датель Временного чехословацкого правительства Т. Г, Масарик писал в
ноябре 1918 г., накануне своего избрания президентом, министру ино-
странных дел Э. Бенешу: «Россия должна остаться целостной, какой она
была, это было бы лучше всего». Но и Чехословакия, несмотря на пророс-
сийскую позицию, стремилась к захватам на востоке региона. Для обо-
снования чешских планов использовалась теория Масарика о «барьерах»
и «буферах» для сохранения свободы малых народов3. Уже в мае 1919 г. в
Ужгороде инсценировали «добровольное» присоединение к Чехословакии
Прикарпатской Руси, а в феврале 1920 г. ее, под названием Подкарпат-
ская Русь, официально включили в состав Чехословацкой республики
(ЧСР). Западные рубежи ЧСР стали объектом разногласий с Германией4.
В России вопрос о новых границах на «ближнем Западе» волновал
прежде всего антибольшевистские силы, которые признали декларацию
Временного правительства о Польше, но в основном придерживались ве-
ликодержавных взглядов и при этом надеялись на широкую помощь Ан-
танты. Сравнительно цельную внешнеполитическую программу против-
ники Советской власти стали разрабатывать после образования в сентяб-
ре 1918 г. Временного всероссийского правительства (Директории),
переехавшего в октябре из Уфы в Омск. Директория подходила к пробле-
ме западных рубежей России с имперских позиций. Это подтвердили док-
лады 2-го политического отдела Омского Министерства иностранных дел:
«болезненная фантазия поляков не хочет примириться с Польшей в этно-
графических пределах... Интересы России и славянства требуют не допу-
стить до того, чтобы поляки захватили хотя бы одну пядь русской земли...
путь, ведущий к примирению поляков и русских, указан П. А. Столыпи-
ным... [он] стремился к точному размежеванию польских земель от рус-
1 РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 18. Д. 31а. Л. 38. Русины — население Восточной
Галиции и Прикарпатской Руси.
2 Версальский мирный договор. М., 1925. С. 48, 143, 146. После возвращения
Виленского края Литве Пилсудский вновь разрабатывал планы его аннексии. См.:
Полковник П. Р. Бермонт-Авалов. Документы и воспоминания // Вопросы ис-
тории. 2003. №6. С. 25.
3 Документы и материалы по истории советско-чехословацких отношений.
М., 1973. T. I.C. 193; ГА РФ. Ф. Р-200. Оп. 1. Д. 369. Л. 11, 15.
4 См. подробнее: Станков H.H. Чехословакия, Германия и немецко-богем-
ский вопрос в 1919 году // Версаль и новая Восточная Европа... С. 187-213.
В. А Зубачевский. Геополитическая ситуация на востоке^ 67
ских... Такую же политику должна вести Россия на предстоящей мирной
конференции... отстаивая воссоединение Холмской, Галицкой, Буковинс-
кой и Угорской Руси с Россией и не допуская к унии между Польшей и
Литвой». Аналитики МИД Директории обосновали интересы России на
востоке Центральной Европы: «Галичина, Буковина и Угорская Русь...
продолжение великой русской низменности, оканчивающейся у подножия
Карпатских гор. Этот географический факт до того ясен, что северо-вос-
точный угол Галичины... называется Галицкой Волынью, юго-восточная
же часть ее — Галицким Подольем... Реки русского Прикарпатья принад-
лежат к бассейнам Черного и Балтийского морей, входя в систему рус-
ских рек»1.
Предлагая союзникам программу территориального размежевания
России с новыми государствами, омские дипломаты использовали в том
числе аргументы Центрального Карпаторусского совета, созданного в ок-
тябре 1918 г. в Челябинске на съезде делегатов от уроженцев Прикарпат-
ской Руси. Декларация съезда гласила: «балканизация Европейского Вос-
тока... привела бы только к бесконечным войнам... Съезд... настаивает на
сохранении политического единства Украины с Великороссией и требу-
ет воссоединения Прикарпатской Руси... с Россией». Затем Карпаторус-
ский Совет перебрался в Омск и председатель Совета А. В. Копыстянский
писал в МИД: «В Карпатских горах сойдутся границы России, Польши и
Чехословачины... Россия получит естественную границу, Карпатские
горы, которые будут надежной защитой... всей России от западных сосе-
дей»2.
18 ноября 1918 г. в результате военного переворота в Омске была лик-
видирована власть Директории и установлена диктатура А. В. Колчака.
Вскоре внешнеполитическое ведомство получило указание адмирала
«о срочной разработке... всех данных, обеспечивающих наиболее выгод-
ную для России пограничную линию с Польшей... с тем расчетом, чтобы
Белоруссия, Литва и Прикарпатская Русь входили в состав России»3.
В декабре начала работу подготовительная к мирным переговорам комис-
сия при омском МИД. На первом заседании 15 декабря комиссия конста-
тировала: «Задачей России является содействие сплочению и укреплению
всей славянской группы народов, которая может сыграть в будущем роль
мощного буфера между Германией и Россией». Первоначально комиссия
изучала проблему Восточной Галиции и Холмщины. Причем секретарь
2-го департамента МИД К. Н. Фаминский заметил, что «в вопросе о Холм-
щине мы должны допускать возможность уступки полякам... для получе-
ния от поляков Галичины». На заседании 22 декабря члены комиссии рас-
смотрели проблему Чехословакии: «вопрос о соединении границ России и
1 ГА РФ. Ф. Р-200. Оп. 1. Д. 360. Л. 4, 5, 9.
2 Там же. Д. 357. Л. 1, 10,24.
3 Там же. Д. 368. Л. 19.
68 Восточная Европа после Версаля
Чехии равносилен для последней вопросу быть или не быть... Чехии с ее
развитой промышленностью приходилось и придется в будущем вести
упорную борьбу с германским капиталом за восточные рынки и ей важно,
во-первых, сохранить те живые торговые сношения, которые до сих пор
она имела с Прикарпатской Русью... во-вторых, обеспечить себе рынок в
сторону России»1.
25 декабря 1918 г. начало работу Особое подготовительное к мирным
переговорам совещание, которое продолжило имперскую линию комиссии.
После непростых дебатов управляющий МИД Ю. В. Ключников в итого-
вом докладе изложил «Общие принципы, на которых участвует рос-
сийская делегация на мирной конференции»: в частности, она «со-
гласует свою [работу] с директивами Российского Правительства в
Омске... не ответственна за действия большевиков и все договоры и согла-
шения, ими совершенные, ничтожны». В докладе отдельным разделом сто-
ял «Россия и славянский вопрос». В нем прозвучали следующие требо-
вания: «При определении границ Польши с Россией должны быть приняты
в соображение как стратегические, так и экономические и этнографи-
ческие условия... а) Литва и Белоруссия... не могут быть присоединены к
Польше, б) Холмщина должна остаться в пределах России, в) Русь Галиц-
кая и Угорская... должны быть присоединены к России... Западная грани-
ца Галицкой Руси должна... соприкасаться со Словачиной»2.
Принятие «Общих принципов» совпало с кадровыми изменениями:
место кадета Ключникова занял бывший царский дипломат И. И. Сукин;
главой омского МИД Колчак назначил бывшего царского министра ино-
странных дел С. Д. Сазонова, сохранившего за собой пост начальника уп-
равления иностранных дел Особого совещания (правительства) при глав-
коме Вооруженных сил Юга России (ВСЮР) — генерале А. И. Деникине.
Выбор Сазонова был не очень удачен, поскольку он являлся слишком оди-
озной фигурой для французских демократических кругов3. Деятельность
антибольшевистских сил на мирной конференции координировало создан-
ное в конце 1918 г. Русское политическое совещание (РПС), образовав-
шее Русскую заграничную делегацию. Сазонов стал рядовым членом этих
структур, но их состав и деятельность согласовывались с Колчаком и Де-
никиным.
Союзники не допустили к участию в мирной конференции РПС, заслу-
шивая отдельные его «суждения». Например, в декларации РПС от 9 мар-
та говорилось: «вопросы, касающиеся территории Российской империи в
границах 1914 года, за исключением этнографической Польши... не могут
быть решены вне и без согласия русского народа». Вместе с тем управля-
1 ГА РФ. Ф. Р-200. Оп. 1. Д. 599. Л. 8, 15, 25, 27.
2 Там же. Д. 601. Л. 1,4,5,6.
3 Трукан Г. А. Антибольшевистские правительства России. М., 2000. С. 190—
191.
В. А. Зубачевский. Геополитическая ситуация на востоке... 69
ющий политическим отделом Особого совещания А. А. Нератов обращал
внимание Сазонова на стремление союзников «обеспечить... водворение
порядка в... России при помощи местных элементов, даже враждебных
идее единой России». Правда, Антанта и США готовы были признать пра-
вительство Колчака при его согласии с независимостью Польши, и в ноте
от 4 июня 1919 г. адмирал подтвердил польский суверенитет, но установ-
ление границ между Польшей и Россией отложил до созыва Учредитель-
ного собрания1. Тем не менее западные державы признали ответ Колчака
удовлетворительным, поскольку не одобряли великодержавные устрем-
ления Пилсудского.
После военных неудач Колчака Антанта переориентировалась на Де-
никина, начавшего летом 1919 г. наступление на Москву и очищавшего
Украину от войск Петлюры в направлении польского фронта. Главное ко-
мандование Антанты высказалось за интервенцию на Витебск и Смоленск
польской армии, поскольку она «могла... оказать решающее влияние на
продолжение наступления Деникина и на восстановление армии Колча-
ка». При этом, считал Черчилль, надо «убедить поляков... бить большеви-
ков на границах своих владений, не думая ни о решительном наступлении
на сердце России, ни о сепаратном мире»2. Тем временем последствия
ожидаемой встречи польских войск и Добровольческой армии обсуждали
руководители Белого движения. От имени Колчака Сукин телеграфиро-
вал в начале октября Деникину: «Ввиду соприкосновения Ваших войск с
Польской Армией, а также важности по главнейшим вопросам предвари-
тельно согласовывать решения Правительства с Вашими пожеланиями,
ожидаем... ответа, чтобы дать Сазонову соответствующие руководящие
указания». От имени Деникина Нератов сообщил: «При соприкосновении
с польскими войсками предполагается... ограничиться соглашением о во-
енном взаимодействии против большевиков, не давая никаких обяза-
тельств»3. Русские эмигранты в Варшаве предполагали, что Деникин пос-
ле взятия Москвы потребует от Пилсудского отвода польских войск к
этнической границе, «так как вопрос о восточных границах будет рас-
сматривать Парижская конференция при нашем [России] участии». По-
лякам, по мнению Черчилля, «после победы, одержанной совместными
усилиями... придется самим защищаться против Деникина». В итоге при-
каз верховного командования польской армии 12 сентября 1919 г. гласил:
1 ГАРФ. Ф. 5866. Оп. 1. Д. 109. Л. 15—16; Внешняя политика контрреволю-
ционных «правительств» в начале 1919 г. (Из документов Парижского посоль-
ства) // Красный архив. 1929. Т. 6 (37). С. 71; Международная политика но-
вейшего времени в договорах... С. 248-250. В 1910-1917 гг. Нератов был
товарищем (заместителем) министра иностранных дел царского и Временного
правительств.
2 ДМСПО. Т. И. С. 416; Черчилль У. Указ. соч. С. 169.
3 ГАРФ. Ф. Р-200. Оп. 1. Д. 368. Л. 9, 14, 15, 16.
TO Восточная Европа после Версаля
«не проводить против большевиков активных военных действий, которые
могли бы оказать помощь войскам Деникина... проводить активные поли-
тические действия против Деникина»1.
Тем не менее Антанта настояла, чтобы к Деникину были направлены
польские делегации. В конце августа для налаживания торговли с югом
России приехала экономическая миссия, но ее главной целью было «вы-
яснение политической атмосферы в окружении генерала и его военных
возможностей». Прибывшая в начале сентября военная делегация во гла-
ве с генералом А. Карницким не имела полномочий для заключения воен-
ного союза. Ограниченной была компетенция приехавшей в октябре деле-
гации МИД Польши во главе с Ф. Скомпским2. Дипломат заявил главко-
му ВСЮР: «Мы воюем с большевиками самостоятельно, так как у нас нет
никаких договоров с вами. То, что наше наступление ведется медленно,
объясняется недостатком боеприпасов, угля и транспорта». Но существо-
вавшие в снабжении польских войск трудности не объясняли отсутствие
военной координации с белой армией. Деникин на переговорах с Карниц-
ким убеждал последнего признать рекомендованную Верховным советом
Антанты в декабре 1919 г. на основе этнического принципа временную
границу между Россией и Польшей, не возражая против продвижения
польских войск на восток от этой линии, при условии установления на
данной территории русской администрации. Однако попытки союзников
добиться компромисса Деникина и Пилсудского ради их совместных дей-
ствий против большевиков оказались тщетными. По мнению Деникина,
«польские... миссии вели фиктивные переговоры»3.
Более того, после прекращения наступления против Красной армии
Пилсудский согласился на официальные переговоры с Кремлем об обмене
заложниками и пленными, проходившие в октябре—декабре 1919 года, в
ходе которых стороны достигли секретного соглашения о прекращении
военных действий на Западном фронте. Адъютант польского главнокоман-
дующего И. Бёрнер сообщил от его имени 26 октября главе советской де-
легации Ю. Ю. Мархлевскому: «Нам важно, чтобы Вы побили Деникина,
берите свои полки, посылайте их против Деникина или против Юденича,
мы вас не тронем». В дневниковой записи 3 ноября Бёрнер подчеркнул:
«Удержание большевиков в направлении Мозыря несомненно помогло бы
Деникину в его борьбе с большевиками... могло быть решающим момен-
том победы. Польша на полесском фронте имела силы, но не наступала»4.
1 ДМИСПО. Т. II. С. 313, 366; Черчилль У. Указ. соч. С. 170.
2 См.: Historia dyplomacji polskiej. T. IV. 1918-1939. Warszawa, 1995. S. 118-119.
3 ДМИСПО. Т. П. С. 471, 431-432, 434; Деникин А. И. Кто спас Советскую
власть от гибели // Деникин А. И., Лампе А. А. Трагедия белой армии. М., 1991.
С. 6.
4 См, подробнее: Михутина И. В. Польско-советская война. 1919-1920 гг.
М., 1994. С. 86-96, 283-284; Tajne rokowania polsko-radzieckie w 1919 г. Materiaiy
archiwalne i dokumenty. Warszawa, 1986. S. 204-205.
В. А Зубачевский. Геополитическая ситуация на востоке... 71
Вопрос о влиянии прекращения польским главкомом военных действий
против большевиков на последующее поражение ВСЮР остается предме-
том дискуссии. Возможно, что данное решение сыграло важную роль в
победе Красной армии над армией Деникина.
Последней попыткой Антанты помочь достижению компромисса Де-
никина с Пилсудским явилось назначение Керзоном Маккиндера в нача-
ле декабря 1919 г. британским верховным комиссаром на юге России.
Маккиндер получил уникальную возможность воплотить свою геополи-
тическую концепцию в жизнь. В ходе поездки на юг России верховный
комиссар встретился в Париже с «белыми» дипломатами, а в Варшаве —
с Пилсудским. Польша стремилась получить от Антанты помощь для соб-
ственного марша на Москву, но Маккиндер просил Пилсудского поддер-
жать Деникина. Польский главком заявил, «что весною может начать
наступление на Москву... Что касается пограничной линии, проведенной
на конференции... к западу от нее — неотъемлемая польская территория, а
земли к востоку должны войти в то или иное государство на основании
плебисцита.,. Обещание помощи весною звучало злой иронией», — поды-
тожил главком ВСЮР1.
Прибыв в Новороссийск, верховный комиссар выступил 31 декабря
на заседании правительства ВСЮР и поддержал мнение Пилсудского о
польско-российской границе. Члены кабинета согласились рассмотреть
эту проблему «при условии содействия со стороны Польши живой силой
с... переходом в наступление для отвлечения большевистских сил». Дени-
кин утвердил постановление, внеся в него принципиальное изменение:
«Вопрос о восточной границе Польши будет решен договором общерус-
ского и польского правительств на этнографических основаниях». Во вре-
мя встречи с Деникиным, состоявшейся лишь 10 января 1920 г., Маккин-
дер убеждал главкома ВСЮР пойти на территориальный компромисс с
начальником государства, обеспечив тем самым помощь Польши. Однако
генерал считал, что планы Пилсудского по созданию польско-украинской
федерации вызовут серьезное недовольство в России и дадут «фору боль-
шевикам». Верховный комиссар был не удовлетворен «постановкой
польского вопроса» главкомом ВСЮР и, уезжая ненадолго в Англию,
предполагал устроить свидание Деникина с Пилсудским, но в Россию
Маккиндер уже не вернулся. На родине он призвал правительство ока-
зать финансовую помощь Белому движению, выступил за создание анти-
большевистских союзов «с ограниченными военными задачами... Пилсуд-
ский сказал мне, что... мог бы начать наступление на Москву в мае, но...
добавил: " Чего я достигну, когда я попаду туда?"... Деникин отказался
решать проблему границ» до созыва Учредительного собрания. Но к тому
1 Деникин А. И. Поход на Москву (Очерки русской смуты). М., 1989. С. 102.
Подразумевалась рекомендованная Антантой временная восточная граница в
пределах бывшей Российской империи (с 1920 г. — линия Керзона).
72 Восточная Европа после Версаля
времени Ллойд Джордж и Клемансо констатировали затухание пожара
Гражданской войны и планы верховного комиссара противоречили нача-
тому союзниками пересмотру курса в русском вопросе. Ввиду сильных
антиинтервенционистских настроений в английском обществе предложе-
ния продолжавшего сколачивать антибольшевистский альянс Маккинде-
ра британский кабинет министров отклонил 29 января 1920 г., а самого
комиссара отозвал из России1.
Великодержавная политика Белого движения предопределила банк-
ротство его дипломатии на мирной конференции и способствовала воен-
ному поражению в Гражданской войне. Западные державы все менее при-
слушивались к требованиям российских дипломатов. Сазонов в ноябре
1919 г. сообщал Колчаку: намечается привлечение к «борьбе против боль-
шевиков всех возникших на окраинах России государственных образова-
ний, и создание из них не только "санитарного кордона"... от большевист-
ской заразы, но тесного кольца для наступательных действий против со-
ветской России... желательно уклониться от подобных переговоров».
В телеграмме 5 декабря Деникину Колчак обосновал свое мнение по во-
просу западных рубежей России: «образование... Литвы, Польши, Украи-
ны... ставит Россию в положение Московии после Столбовского тракта-
та». Потеря выхода к Балтийскому и Черному морям «означало бы исто-
рическую гибель русского народа». Политика «Держав согласия... дает
основание думать, что раздел России является частью политической про-
граммы» некоторых из них. Согласие с созданием «за письменным сто-
лом» государств будет «глубокой ошибкой и повторением постыдной по-
литики позорного периода Керенского». Деникин и Нератов придер-
живались сходных взглядов. Нератов сообщал Колчаку: переговоры с
западными «образованиями... могут в случае предъявления нам неприем-
лемых требований, поставить нас в самое тяжелое положение, может
быть даже более затруднительное, чем открытое уклонение от этих пере-
говоров»2.
Как свидетельствовал дипломат Г. Н, Михайловский, Сазонов же «на
все происходящее на Версальском конгрессе смотрел как на "измену"
России», являясь антиподом «Талейрана на Венском конгрессе», и союз-
ники «шутили, что Сазонов со своими протестами взял на себя роль со-
ветского представителя на конгрессе». Так, Волынская губерния стала
«барьером, через который не могла перешагнуть тяжеловесная сазонов-
ско-нератовская дипломатия». Надо было обещать ее отдать полякам, счи-
1 Деникин А. И. Поход на Москву... С. 202-204; ДМИСПО. Т. П. С. 491; Из
истории гражданской войны в СССР. Сб. док-тов и мат-лов: В 3 т. Т. 3. М., 1961.
С. 79; Parker W. //. Mackinder. Geography as an Aid to Statecraft. Oxford, 1982.
P. 173, 48-49.
2ГАРФ. Ф. P-200. On. 1. Д. 335. Л. 6, 7, 11, 18. Столбовский мир 1617 г. со
Швецией отрезал Россию от Балтийского моря.
В. А. Зубачееский. Геополитическая ситуация на востоке». 73
тал Михайловский, и «не исполнить данного обещания, если фортуна
улыбнется». В результате армия Деникина не получила той помощи, ко-
торую «дала бы Польша другому русскому руководителю внешней поли-
тики, более решительному и более коварному». Бывший председатель
Особого совещания А. С. Лукомский писал Деникину: в случае «победы
над большевиками и воссоединения сильной России Ваши обещания не
имели бы ровно никакого значения и сильная Россия провела бы в жизнь
ту политику, которую она считала бы нужной... и Польша, и Румыния пре-
клонялись бы перед сильной Россией». Но все спорные территориальные
проблемы лидеры Белого движения откладывали до освобождения Рос-
сии от большевиков, которые, по мнению Михайловского, «были неизме-
римо уступчивее Сазонова» и не останавливались перед «политическим
шулерством»1.
На деле ситуация была сложнее. Вероятно, комплексный анализ по-
литики большевиков в связи с проблемой западных российских рубежей
в годы Гражданской войны допустим с позиций утилитаризма, проявле-
нием которого стала, в частности, геоидеологическая парадигма — на-
глядным ее свидетельством был Брест-Литовский мирный договор с Гер-
манией2. С одной стороны, Брестский мир позволял Германии «доминиро-
вать в слабеющей России и... контролировать евразийский Heartland». На
это обратил внимание и Клемансо: «Если бы Германия могла колонизо-
вать Россию, война была бы проиграна, а не выиграна»3. С другой сторо-
ны, германские политики, по мнению В. И. Ленина, не успели бы восполь-
зоваться завоеванным, поэтому большевики, рассчитывая на европей-
скую революцию, уступили «пространство фактическому победителю,
чтобы выиграть время»4. Лидер кадетов П. Н. Милюков позднее отметил:
«Расчет большевиков был... правилен. Они ошиблись лишь в нескольких
месяцах»5.
1 Михайловский Г. И. Записки. Из истории российского внешнеполитичес-
кого ведомства, 1914-1920 гг. Кн. 2. М., 1993. С. 162, 203, 219, 220; Россия анти-
большевистская: Из белогвардейских и эмигрантских архивов. М., 1995, С. 277.
Михайловский являлся связным между Сазоновым и Деникиным.
2 Ахиезер Л. С. Россия: критика исторического опыта. Т. I. Новосибирск,
1997. С. 385; Плешаков К. Геоидеологическая парадигма // Международная
жизнь. 1995. №4-5. С. ПО, 113.
3 Parker W. H. Op. cit. P. 163; Sprawy polskie na konîerencji pokojowej... T. II.
S. 36. По Маккиндеру, т. н. материковая сердцевина (Heartland) совпадала в ос-
новном с границами Российской империи.
4 Седьмой экстренный съезд РКП (б). Март 1918 г. Стенографический отчет.
М., 1962. С, 109. Об этом пишет и неустановленный автор в материалах «Брест-
ский мир», отложившихся в бумагах К. Б. Радека. См.: РГАСПИ. Ф. 326. Оп. 2.
Д. 1. Л. 92.
5 Милюков /7. Н. Россия на переломе, Т. I. Париж, 1927. С. 268.
74 Восточная Европа после Версаля
Начало иностранной интервенции трансформировало концепцию ми-
ровой революции в революционную геополитику1, но элементы реальной
политики присутствовали во внешнеполитической теории и практике
большевиков: прежде всего в деятельности Наркомата иностранных дел
(НКИД) после ухода с поста наркома Л. Д. Троцкого. Новый нарком
Г. В. Чичерин писал полпреду в Германии À. А. Иоффе в мае 1918 г.:
«Ставка на "передышку" с неизбежностью влечет за собой «реальную по-
литику», а она... сводится к тому, чтобы заманивать немцев реальными
выгодами могущими проистечь для них от мира с нами». В ответ полпред
сообщал в Москву, что в Германии тоже идет борьба между двумя внешне-
политическими тенденциями: «Во-первых, является желание на случай
перемены политики в России и вступления ее опять в европейскую вой-
ну... обессилить Россию окончательно, во-вторых, наоборот — упрочить
мир с Россией... добиться от нее экономических выгод. Во втором случае
им нужно... сохранить и поддержать большевистское правительство, ибо
всякое другое... может вступить в войну. По этой же причине они не мо-
гут доводить нас до отчаяния и заставлять нас самих тоже вступить в вой-
ну. Эти две противоположные тенденции... борются в нынешней Герма-
нии... Уметь лавировать между этих рифов... задача нашей политики». В и-
юльском письме Троцкому, ставшему наркому по военным и морским
делам, Иоффе писал: «В Германии... почти безраздельно царствует воен-
ная клика. Военные же либо не верят в силу большевизма и его способ-
ность проводить реальную политику, либо же просто не верят в искрен-
ность... большевистского правительства. И в первом, и во втором случае
примитивная логика диктует им необходимость самим брать все то, что
плохо лежит... я упорно доказываю... если будут сами брать, то с нас ниче-
го не получат, ибо мы все уничтожим, если же будут вести с нами мирную
политику, то мы многое дадим»2.
Большевики понимали, что судьба Советской власти во многом зави-
сит от позиции стран «ближнего Запада», и не случайно в НКИД был со-
здан отдел Срединной Европы во главе с К. Б. Радеком3. Но в дальнейшем
наряду с Наркоминделом на международной арене стали действовать Ко-
минтерн и структуры силовых ведомств, которые вели преимущественно
революционную геополитику. Складывающуюся на востоке Центральной
Европы после военного поражения Германии ситуацию некоторые функ-
ционеры Коминтерна оценили следующим образом: немецкое население
восточных провинций Пруссии «присоединяется без плебисцита к «конг-
1 В революционной геополитике «революционная составляющая выступала
доминантой восприятия пространственно-политических изменений». См.: Улу-
нян Ар. А. Указ. соч. С. 41.
2 Архив внешней политики Российской Федерации (АВП РФ). Ф. 04. Оп. 13.
П. 70. Д. 987. Л. 40, 72-73; РГАСПИ. Ф. 325. Оп. 2. Д. 45. Л. 1.
3 Документы внешней политики (ДВП) СССР. Т. П. М., 1958. С. 132.
В. А Зубачевский. Геополитическая ситуация на востоке... 75
рессной» Польше» (бывшему Царству Польскому. — В. 3.) по военным и
стратегическим соображениям», «союзники отдают рабочее движение во
власть реакции столь же беспросветной, как и реакция прусского юнкер-
ства», немецкие милитаристы стремятся «создать независимую террито-
рию из Западной и Восточной Пруссии, откуда начнется «возрождение»
Германии»1. Вместе с тем большевики и польские коммунисты ошибочно
отождествляли Пилсудского с антивоенно настроенными левоцентристс-
кими партиями, считая только эндеков сторонниками антисоветской ин-
тервенции. Москва недооценила роль геополитического фактора в планах
Пилсудского против Советской России.
Таким образом, элементы будущего санитарного кордона — «контр-
революционного средостения», по словам И. В. Сталина2, — возникли
сразу после поражения Германии. Но в силу военной слабости большеви-
ки создавали на спорных территориях западных окраин бывшей империи
буферные советские республики и пытались урегулировать отношения с
новыми государствами региона политически. Чичерин просил в феврале
1919 г. Иоффе, ставшего координатором внешней политики Литовско-Бе-
лорусской советской республики (Литбел), удержать сформированную
большевиками польскую дивизию «от вторжения в несомненно польские
области» и контролируемую Тарибой часть Литвы. Нарком сетовал на
интриги польских коммунистов, которые «готовы нас втянуть в войну с
Польшей... Уншлихт требовал, чтобы мы приняли Венцковского (чрезвы-
чайного делегата Польши. — В. 3.)... в случае принятия Польшей ряда
предварительных условий... Его план неприемлем для нас, мы ищем
передышки с Польской стороны... Вл[адимир] Ил[ьич] говорит, если
польские коммунисты не будут пропускать Венцковского, мы пошлем от-
ряд, чтобы открыть ему путь к нам». Иоффе советовал: «Что касается гра-
ниц с Польшей, то лучше всего указывать, что Россия с нею не граничит,
и этот вопрос она должна разрешать с Литвой и Белоруссией». В нотах
А. Я. Венцковскому в марте—апреле Чичерин предлагал провести в спор-
ных местностях между Украиной и Литбел, с одной стороны, и Польшей,
с другой, «голосование трудящихся при условии увода чужих войск». Пос-.
ле падения Литбел большевики начали осенью 1919 г. диалог с Тарибой3.
1 Прайс М. П. Германо-польский вопрос в Западной Пруссии и мирные усло-
вия союзников // Коммунистический Интернационал. 1919. № 5. С. 646, 647.
2 Сталин И. В. Средостение // Соч. Т. 4. М., 1947. С. 169.
А АВП РФ. Ф. 04. Оп. 32. П. 204. Д. 52412. Л. 1, 6, 3; ДВП СССР. Т. II. С. 68-
70, 74-76, 105-106, 128-129; Международная политика новейшего времени в
договорах... С. 384, 392; Михутина И. В. Указ. соч. С. 54-58. И. С. Уншлихт —
весной 1919 г. нарком по военным делам Литбел. По мнению же Иоффе, сведения
Чичерина «о польском ЦЕКА не выдерживают никакой критики. Кто-то ввел его в
заблуждение. Поляки вполне лояльны и целиком разделяют политическую ли-
нию нашего ЦЕКА». Уншлихт на посту военного наркома «будет вполне на мес-
те». См.: РГАСПИ. Ф. 325. Оп. 2. Д. 27. Л. 149.
Восточная Европа после Версаля
К осени 19i 9 г. польские войска, пользуясь благоприятной для них
военно-политической ситуацией на востоке Центральной Европы, вышли
далеко за этнические пределы Польши. Радек писал: «Польшу подговари-
вают к аннексии немецкого, украинского, литовского, белорусского насе-
ления», насильственно противопоставляя ее Германии и Советской Рос-
сии1. Антанта не «подговаривала» Польшу к дальнейшей экспансии. На-
против, вопреки мнению западных держав Пилсудский стремился к
образованию великодержавной Польши. Он отказался в декабре 1919 г.
от продолжения советско-польских переговоров и готовился после раз-
грома большевиками Деникина к захвату Украины, хотя, как явствует из
декабрьской переписки Чичерина с Иоффе, Кремль по-прежнему видел в
Польше не субъект международных отношений, а объект политики Ан-
танты. Мархлевский не исключал возможности под давлением Антанты
наступления «польской армии в близком будущем» для содействия
Деникину2. Совнарком РСФСР дважды выступал за возобновление совет-
ско-польских переговоров и предложил полякам мир на выгодных услови-
ях: «они получали всю Белоруссию и порядочный кусок Украины»3. Но
эти предложения Польша отвергла.
Последовавшее зимой 1919-1920 гг. поражение Белого движения
Антанта использовала для оправдания новых западных границ России.
«Интервенция дала... практический результат, — констатировал Чер-
чилль, — большевики... были поглощены... столкновениями с Колчаком и
Деникиным... новые государства... вдоль западной границы России... мог-
ли... создать сильные... армии». В то же время политика западных держав,
по мнению Радека, способствовала поражению Белого движения в Граж-
данской войне: «Создавая... окраинные государства против воли Деники-
на... англичане и французы сеяли недоверие к себе в рядах добрармии;
встречаясь с этим недоверием, они не решались поддерживать Деникина
и Колчака с той энергией... чтобы белые победили красных»4. Поэтому и в
случае победы в Гражданской войне Белого движения представляется
маловероятным получение им требуемых для России западных рубежей.
Большевики в конце 1919 — начале 1920 г. в целом осуществляли реаль-
ную политику, поскольку незавершенность Гражданской войны и хозяй-
ственная разруха не оставляли места в этот период далеко идущим наме-
рениям Кремля в регионе.
Создаваемая Западом на востоке Центральной Европы геополитиче-
ская ситуация была чревата конфликтами, о которых предупреждали вни-
1 Радек К. Б. Развитие мировой революции и тактика коммунистической
партии в борьбе за диктатуру пролетариата. М., 1920. С. 8-9.
2 АВП РФ. Ф. 04. Оп. 32. П. 204. Д. 52412. Л. 17-35; РГАСПИ. Ф. 143. Оп. 1.
Д. 107. Л. 11-12.
3 Ленин В. И. Неизвестные документы. М., 1999. С. 371.
4 Черчилль У. Указ. соч. С. 185; Радек К. Указ. соч. С. 21.
В. А. Зубачевский. Геополитическая ситуация на востоке... 77
мательные наблюдатели. Представитель британского казначейства на
мирной конференции Дж. М. Кейнс писал: по мнению Франции, Польша
«должна цвести и блистать среди пепла России и развалин Германии...
Однако, если внутри великих соседей Польши не будет благосостояния и
порядка, сама она явится экономическим нонсенсом... есть и другие аргу-
менты... против... поощрения экономического развала великих госу-
дарств»1. Но руководители Антанты прислушались к доводам не Кейнса, а
Маккиндера. Возникшие в регионе государства в период работы Париж-
ской конференции были превращены державами Антанты в барьер между
Германией и Россией и «санитарный кордон» против большевизма. Но
уже в 1920 г. польско-советская война поставила под сомнение прочность
буфера-кордона, слабость которого обусловили факторы, бросающиеся в
глаза при сравнительном анализе работы и решений Венского конгресса
и Парижской конференции. В работе конгресса участвовала повержен-
ная Франция, а Германия не присутствовала на заседаниях конференции.
Советскую Россию в Париж не пригласили, а представители Белого дви-
жения были на конференции в качестве наблюдателей, чьи требования
Антанта игнорировала. Версальская система международных отношений
была построена без учета интересов России и побежденных стран, кото-
рым навязали совершенно кабальные условия и тем самым посеяли семе-
на Второй мировой войны. Причем сами победители не были уверены в
окончательности и справедливости скроенной ими лоскутной карты Цен-
тральной Европы2.
1 Кейнс Дж. M. Экономические последствия Версальского мирного догово-
ра. М., 1922. С. 134-136. Польбюро отметило: в Польше «печать сильно ругает
книжку Кейнса». См.: АВП РФ. Ф. 122. Оп. 3. П. 4. Д. 6. Л. 3.
2 Мальков В. Л. Версаль и его уроки. Российский взгляд / / Первая мировая
война. Пролог XX века. М., 1998. С. 208.
Л. И. Пушкаш
Международный и политико-правовой статус
национальных меньшинств
стран Средней Европы в решениях
Парижской мирной конференции
В конце Первой мировой войны угнетенные народы возлагали надеж-
ды на свое национальное освобождение, на коалицию стран победителей.
В конце 1917 и начале 1918 г. проблески этого содержались как в де-
крете о мире, принятом II съездом советов в России, так и в заявлении
Д. Ллойд Джорджа и 14 пунктах Т. В. Вильсона. Но если победа союзных
и объединившихся государств принесла свободу некоторым нациям, всту-
пившим в союз с Антантой еще в годы войны, и предоставила им воз-
можность образовать самостоятельные государства, причем, как прави-
ло, в виде многонациональных, то это было сделано в ущерб многим дру-
гим народам. Как только закончилась Первая мировая война, руководители
западных союзных государств отступили от принципа права наций на са-
моопределение вплоть до обособления в отдельном государстве. Они за-
ставили как побежденные страны (в специальных частях мирных догово-
ров), так и правительства вновь образованных государств взять на себя
обязательства по защите меньшинств — расовых, национальных, религи-
озных.
Никто из подписавших эти обязательства не был в восторге, и все они
считали положение проживавших в пределах их государств меньшинств
внутренним делом, хотя, согласно текстам соглашений, т. е. обязательств,
все было наоборот. Не удовлетворены были прежде всего побежденные в
войне страны и народы.
Мирные договоры, завершавшие Первую мировую войну, заключен-
ные в окрестностях Парижа, подписаны «главными союзными держа-
вами»-победительницами (США, Великобританией, Францией и Япо-
нией) с государствами побежденными в такой хронологической после-
довательности: с Германией в Версале 28 июня 1919 г., Австрией в
Сен-Жермене 10 сентября 1919 г., Болгарией в Нейи 27 ноября 1919 г.,
А И. Пушкач. Международный и политико-правовой статус... 79
Венгрией в Трианоне 4 июня 1920 г., Турцией 10 августа 1920 г. в Севре,
замененный позже, 24 июля 1923 г., Лозаннским договором.
Эти договоры и передел границ создали такую обстановку в Европе,
которая в своей основе заключала причины непрочности мира, его недолго-
вечность, возможность возникновения новой мировой войны.
Наиболее тяжело побежденные страны восприняли огромные терри-
ториальные потери, зафиксированные в мирных договорах. Так, Болгария
по Нейискому мирному договору потеряла свыше 11 тыс. кв. км террито-
рии. За Румынией остались Южная Добруджа и значительные части тер-
риторий с болгарским населением, к КСХС отошли 4 округа на западной
границе Болгарии, населенные болгарами. Часть Западной Фракии по
Севрскому мирному договору 1920 г. отошла к Греции. А Венгрия по Три-
анонскому миру потеряла 2/3 бывшей страны. Она сократилась (без Хор-
ватии) с 282 тыс. кв. км до 93 тыс. кв. км. Численность населения ее со-
кратилась с 18 млн до 7,6 млн человек. Во второй части названного мирно-
го договора был зафиксирован распад Австро-Венгрии. Венгрия признавала
границы установленные с Австрией, КСХС, Румынией и Чехословакией,
следовательно, отказывалась в пользу этих государств от ряда террито-
рий. Румынии были переданы Трансильвания и восточная часть Баната,
КСХС — Хорватия, Бачка и западная часть Баната, Чехословакии — Сло-
вакия и Закарпатская Украина, Австрии — Бургенланд. Венгрия отказы-
валась от прав и притязаний на порт Фиуме (Риека). На территориях,
включенных в состав соседних с Венгрией государств, проживало более
3 млн венгров, половина из которых — компактно в пограничных с Венг-
рией районах.
Эти положения мирных договоров стали постоянным источником
на-пряжения между побежденными странами и государствами-побе-
дителями.
В результате побежденные страны стали, как правило, мононацио-
нальными, а вновь созданные и увеличенные — многонациональными.
В силу такого положения творцы Версальской системы посчитали
нужным одновременно с вышеназванными мирными договорами подпи-
сать договоры и с вновь созданными государствами о защите националь-
ных меньшинств (эти положения содержались и в мирных договорах). Так,
вместе с договором с Германией в тот же день 28 июня 1919 г. главные
союзники подписали договор с Польшей. В этом договоре, как и во всех
последующих договорах, подписанных с КСХС 10 сентября 1919 г., в тот
же день с Чехословакией, 9 декабря 1919 г. с Румынией, в 1-й статье уста-
навливалось обязательство государств о том, что положения, содержав-
шиеся в отделе «Защита меньшинств», признаются в качестве основных
законов, что никакой закон, никакое положение и никакое официальное
действие не должны быть в противоречии или разногласии с этими усло-
виями либо ставиться выше их.
Государства, подписавшие эти договоры, обязывались предоставить
всем своим жителям полную и абсолютную защиту их жизни и свободы
без различия происхождения, национальности, языка, расы или религии.
80 Восточная Европа после Версаля
В договорах указывалось, что все жители названных стран будут иметь
право на свободное вероисповедание, как публичное, так и частное, если
это будет совместимо с публичным порядком и добрыми нравами.
Правительства названных государств признавали своими граждана-
ми по праву и без каких-либо формальностей всех лиц, которые пользова-
лись индигенатом на их территории ко дню вступления в силу договора и
которые не являлись гражданами другого государства. Гражданство этих
государств приобреталось единственно в силу самого факта рождения на
этой территории всяким лицом, не имевшим права на другое гражданство.
В договорах указывалось, что все граждане государств будут равны пе-
ред законом и будут пользоваться одинаковыми гражданскими и политиче-
скими правами без различия расы, языка и религии. Эти различия не долж-
ны были стать препятствием при получении государственных должностей
и наград, а также к занятию различными профессиями и ремеслами.
Нельзя было устанавливать никаких ограничений на использование
гражданами любого языка в частных или торговых отношениях, религии,
прессе, печати или публичных собраниях.
Независимо от официального языка граждане получали право пользо-
ваться в судах устно и письменно своим родным языком.
Граждане, принадлежавшие к меньшинствам этническим, по религии
или языку, могли создавать благотворительные, религиозные или общест-
венные учреждения, школы и иные образовательные заведения, свободно
пользоваться в них родным языком и отправлять свою религию.
Правительства обязаны были в городах и округах, в которых прожи-
вало значительное число граждан, говоривших не на официальном языке,
предоставлять льготы для обучения детей в начальных школах на их род-
ном языке. Но это не мешало правительствам вводить обязательное изу-
чение официального языка во всех школах.
Этим городам и округам была обещана справедливая часть средств из
публичных фондов (государственного бюджета, муниципальных или иных
фондов) для просветительных, религиозных или благотворительных нужд.
Предписания договоров, касающиеся национальных меньшинств по
расе, религии или языку, являлись обязательствами международного зна-
чения и гарантировались Лигой Наций. Они не могли быть изменены без
согласия большинства Совета Лиги Наций. Союзные и объединенные дер-
жавы, представленные в Совете, не могли возражать против изменений, с
которыми согласилось бы большинство Совета Лиги Наций.
Всякий член Совета Лиги Наций имел право обращать внимание Со-
вета на любое нарушение или опасность нарушения того или иного из этих
обязательств. Совет мог принимать такие меры и делать такие предписа-
ния, какие покажутся ему для данного случая наиболее подходящими и
действенными.
В случае расхождения мнений по вопросам права или факта, каса-
ющимся статей о национальных меньшинствах, между правительством
страны и какой-либо из главных союзных и объединившихся держав или
А И. Пушкач. Международный и политико-правовой статус... 81
всякой иной державы, являющейся членом Совета Лиги Наций, это долж-
но было рассматриваться как спор, имеющий международный характер,
согласно положениям ст. 14 Статута Лиги Наций. Всякий спор такого
рода по требованию другой стороны передавался Постоянной палате
Международного суда. Решение этой палаты становилось безапелляци-
онным и имело те же силу и значение, что и решение, вынесенное согласно
ст. 13 статута.
Положения о защите национальных меньшинств в мирных договорах
и договорах союзных и объединившихся государств, подписанных с
Польшей, КСХС, Чехословакией и Румынией, в основном дословно совпа-
дают. Это относилось и к праву выбора (оптации) гражданства, оптация
мужа влекла за собой и оптацию жены, а оптация родителей — оптацию
детей до 18-летнего возраста.
В договоре с Польшей права национального меньшинства предостав-
лялись немцам лишь на территориях, которые до Первой мировой войны
входили в состав Германии. Тут также оговаривались обязательства пра-
вительства в отношении евреев (в то время их насчитывалось в Польше
около 3 млн) в области образования и соблюдения субботы, т. е. не прово-
дить в субботу таких мероприятий, которые заставляли бы евреев нару-
шать религиозные обычаи.
В договоре с Румынией фиксировалось обязательство признавать ру-
мынскими гражданами по праву и без требования каких-либо формально-
стей евреев, которые жили на румынской территории и не имели другого
гражданства.
КСХСГ обязывалось обеспечить условия для регулирования семейного
права и личного статуса мусульман в соответствии с мусульманскими
обычаями и защиту мечетей, кладбищ и других мусульманских учреждений.
Ст. 10-я второй главы договора с Чехословакией посвящена Закар-
патью. В ней указывалось: «Чехословакия обязуется образовать из тер-
ритории русин к югу от Карпат, в определенных главными союзными и
объединившимися державами границах, автономную единицу в составе
чехословацкого государства и предоставить ей наибольшую степень само-
управления, совместимую с единством чехословацкого государства».
Упомянутая территория имела и раньше свое название. В венгерских
документах Средневековья она именовалась «Ruténfoîd» (Рутения). Но
одновременно употреблялось и название Подкарпатье, в венгерском ва-
рианте Kârpâtalja. В XIX в. в русской литературе чаще всего встречается
термин Угорская Русь.
Такое решение обусловливалось позицией выходцев из края, прожи-
вавших в США и других странах, объясняется и мерами, принятыми в Вен-
грии. В декабре 1918 г. правительство М. Каройи («народной республики
Венгрии») приняло «X народный закон», по которому территория, засе-
ленная русинами (украинцами) Закарпатья, преобразовывалась в авто-
номно-правовую область «Руську Краину». К автономным правам относи-
лись внутреннее управление, правосудие, образование, просвещение,
82 Восточная Европа после Версаля
религиозные дела, распоряжения в отношении языка. Общими с Венгер-
ской республикой объявлялись дела: иностранные, военные, финансовые,
хозяйственные, транспортные, социально-политические, уголовное и част-
ное законодательство, а также гражданство.
Законодательным органом Руськой Краины являлось бы националь-
ное собрание, которое должно было избираться всеобщим, прямым и тай-
ным голосованием. Пропорционально численности населения избирались
бы представители Руськой Краины в государственное собрание Венгрии.
Автономную область со столицей в Мукачево возглавлял назнача-
емый правитель (губернатор). В центральном правительстве был бы ми-
нистр Руськой Краины, представлявший ее в правительстве, будучи под-
чиненным как государственному собранию, так и местному национально-
му, и имевший право контроля над автономным краем.
В период советской власти (1919 г.) Венгрия считалась федеративным
государством, Руська Краина — федеративной республикой.
В договоре же с Чехословакией устанавливалось, что территория ру-
синов к югу от Карпат будет иметь особый сейм с законодательными пра-
вами во всех вопросах, касающихся языка, школы и религии, в области
местного самоуправления и других вопросах, относящихся к его компе-
тенции. Губернатор территории русинов должен был назначаться прези-
дентом Чехословацкой республики и быть ответственным перед руським
сеймом.
По конституции Чехословацкой республики Закарпатье именовалось
Подкарпатская Русь.
Однако чехословацкое правительство только 11 октября 1938 г. под
давлением гитлеровской Германии, как отмечено в одной из бесед
M. M. Литвинова с послом Польши в СССР В. Гжибовским, дало разре-
шение на создание правительства автономной Карпатской (Закарпатской)
Украины в рамках Чехословакии. Выборы в сейм были проведены только
в феврале 1939 г., хотя он должен был быть избран не позднее 90 дней
после выборов в первое национальное собрание Чехословакии.
Положение национальных меньшинств в Румынии, Чехословакии и
Югославии, т. е. в странах Малой Антанты и немецкого населения вооб-
ще, послужило поводом для стран, потерпевших поражение, прежде все-
го Германии и Венгрии, для выдвижения требований предоставления им
обещанных прав для улучшения их положения, имея при этом в виду
прежде всего пересмотр границ, установленных мирными договорами.
Рассмотрение жалоб на притеснение национальных меньшинств, осо-
бенно в странах Малой Антанты, происходило не в Совете Лиги Наций, а
поручалось правительствам заинтересованных государств. Если же не
удавалось достичь согласия, то делегаты, как правило, Англии и Франции
«выкручивали руки» представителям конфликтующих сторон с тем, что-
бы в конечном счете вопрос был снят с повестки дня. Когда же Германия
или другая страна нарушали условия мирного договора, принимались
санкции против этих стран (а нарушители демонстративно выходили из
состава Лиги Наций).
А. И. Пушкач. Международный и политико-правовой статус... 83
Венгерские представители в 1921 г. в ходе тайных переговоров с
Францией добивались записи в Соглашение о принципах отношений к
меньшинствам признания со стороны французского правительства права
претензий Венгрии на отторгнутые от нее территории и на обеспечение
прав национальных меньшинств, а также поддержки Франции в этом от-
ношении.
В ответ французское правительство предложило посреднические
услуги для заключения таких соглашений между Венгрией и ее соседями,
которые, не меняя общей структуры Версальской системы, служили бы
целям исправления «некоторых несправедливостей этнического и эконо-
мического характера».
Но эти переговоры закончились без результата.
Между тем Венгрия в 1921 г. законом № XXXIII утвердила взятые на
себя и зафиксированные в Трианонском мирном договоре обязательства
в отношении национальных меньшинств. Эти обязательства, аналогичные
тем, которые брали на себя ряд выше упоминавшихся стран, свидетельст-
вовали о том, что Лига Наций от идеи равноправия наций перешла к защи-
те национальных меньшинств. Контроль за выполнением этих постанов-
лений возлагался на Совет Лиги Наций, а спорные вопросы решались Га-
агским международным трибуналом.
Венгерские правители считали особо несправедливым то обстоятельст-
во, что Совет Лиги Наций обязан был рассматривать поданные жалобы в от-
ношении национальных меньшинств, если этого желали все члены Совета.
Недостатком Трианонского мирного договора, по их мненеию, явля-
лось и то, что предписания в области защиты национальных меньшинств
были навязаны государству без гарантий взаимности.
Из-за территориальных споров не налаживались отношения Венгрии
с соседними странами ЧСР, КСХС (а позже и Югославией) и Румынией.
Претензии, выдвигавшиеся к ним венгерской стороной, способствовали
лишь сплочению этих стран против Венгрии.
В ответ венгерский премьер И. Бетлен решил «искать друзей» и за-
ключить с ними договоры «против своих врагов». В ходе предвыборной
кампании 1922 г. он поднял вопрос, фигурировавший впоследствии по-
стоянно во внешнеполитической риторике хортистов, — о «защите» вен-
герских меньшинств на территориях, отторгнутых от Венгрии. Когда Вен-
грия еще находилась в изоляции, она намеревалась решать эти вопросы
при помощи Лиги Наций, надеясь на 19-ю статью ее статута, допускав-
шую иногда пересмотр договоров.
В период веймарской Германии правительства Венгрии и Германии об-
суждали положение венгерского национального меньшинства в Чехосло-
вакии, Румынии и Югославии и немецкого в Венгрии, а также проблемы
сотрудничества немецкого и венгерского национальных меньшинств в Че-
хословакии.
В дипломатической переписке отражен обмен мнений по данным во-
просам и недовольство венгерской стороны материальной поддержкой со
стороны Германии немецкого национального меньшинства в Венгрии.
84 Восточная Европа после Версаля
После прихода Гитлера к власти в Германии И. Бетлен, бывший пре-
мьер-министр Венгрии, в марте 1933 г. выступал в Германии с докладами,
В одном из них он заявил, что Венгрия будет бороться за ревизию Триано-
на мирными средствами, но тут же добавил, что вновь приобрести терри-
тории, завоеванные железом и кровью, нельзя добрым словом и диплома-
тической игрой. Поэтому, если соседние страны не прозреют, нужно бу-
дет бороться за ревизию Трианона и силой.
Вскоре после этого Гитлера посетил премьер-министр Венгрии Д. Гём-
бёш и получил от «фюрера» заверение в поддержке его намерений восста-
новления великой Венгрии, но рекомендовал сначала все усилия сконцен-
трировать против Чехословакии. В отношении метода достижения цели,
в отличие от публичных заверений «о мирной ревизии», Гёмбёш завил,
что он не считает возможным добиться результатов в международных де-
лах мирным путем и единственным средством в этом видит войну. Он вы-
разил уверенность, что если Германия и Венгрия выступят совместно, то
Чехословакия будет расчленена, и цель в отношении ее достигнута.
Еще одним вопросом, который интересовал Гёмбёша, было положе-
ние немецкого национального меньшинства в Венгрии и отношение к нему
гитлеровской Германии, а точнее, ведомства Розенберга. Венгерский пре-
мьер добивался признания этого вопроса внутренним делом Венгрии. Од-
нако по этому вопросу Гитлер многозначительно молчал.
В середине 1933 г. беседу с Гитлером продолжил венгерский послан-
ник в Берлине С. Мащиревич. В частности, он вернулся к проблеме необ-
ходимости сотрудничества немецких партий с венгерскими партиями в
странах, образованных на развалинах Австро-Венгрии, и выразил надеж-
ду на создание политического сотрудничества венгров и немцев в Чехо-
словакии, с чем Гитлер согласился.
Анализируя венгеро-немецкие отношения, Маширевич повторил те
жалобы, которые он уже высказывал германским дипломатам, а именно
критику германской периодической печати, обвинявшей венгров в мадья-
ризации представителей немецкого меньшинства. Венгерская печать
упрекала Германию в стремлении вернуть ранее мадьяризованных нем-
цев в германское лоно. Гитлер и на этот раз не ответил.
Позднее в беседе К. Нейрата с Маширевичем германский министр за-
явил, что венгеро-германскую дружбу временами омрачало отсутствие
постановления правительства в защиту немецкого национального мень-
шинства в Венгрии.
Затем к выяснению отношений между Венгрией и Германией решил
подключиться и регент М. Хорти. Незадолго до того премьер Гёмбёш напи-
сал письмо Гитлеру, в котором остановился на проблеме положения не-
мецкого меньшинства в Венгрии. Вызвано оно было постоянными упрека-
ми с германской стороны в неудовлетворительном положении немцев в
Венгрии. Гёмбёш просил Гитлера прекратить агитацию среди венгерских
немцев и способствовать совместному сотрудничеству венгерского и не-
мецкого национальных меньшинств в странах, созданных на развалинах
А И. Пушкач. Международный и политико-правовой статус... 85
Австро-Венгрии. Гёмбёш выразил готовность обеспечить немецкому на-
циональному меньшинству права в области просвещения и культуры, но
считал эту проблему внутренней. Кроме того, Гёмбёш счел нужным в
письменной форме изложить претензию венгерского правительства на
восстановление руководящей роли венгров в Карпатском бассейне, для
чего и ставил задачу возрождения венгерской империи в ее исторических
границах, в чем должна быть заинтересована и Германия.
Весной 1934 г. министр иностранных дел Венгрии Калман Каня вы-
ступил в палате представителей парламента и усомнился в искренности
намерений правительств стран Малой Антанты идти на сближение с Венг-
рией. Он подчеркнул, что в этом убеждает его та «беспримерная беспо-
щадность», с которой с определенного времени относятся эти страны
«к нашим кровным братьям за рубежом».
Материалы о положении венгерских национальных меньшинств в Ру-
мынии, Чехословакии и Югославии были накоплены в предостаточных
размерах. В марте МИД Венгрии доверительно разослал во многие свои
зарубежные миссии меморандум барона Белы Сентмиклоши, депутата
румынского парламента, направленный премьер-министру Румынии Ге-
орге Татареску (одновременно в тайне от властей и временному поверен-
ному в делах Венгрии в Бухаресте). В нем излагались жалобы на притес-
нения венгерского национального меньшинства в Румынии.
В связи с обострением отношений вплоть до пограничных вооружен-
ных конфликтов в мае 1934 г. Венгрия обратилась с жалобой на Югосла-
вию в Лигу Наций, но та, будучи, верной своей тактике, отправила мате-
риалы для решения спора заинтересованным государствам, т. е. Венгрии
и Югославии, поручив договориться самим.
Германия со своей стороны предложила услуги Венгрии в налажива-
нии отношений с Югославией, и Гёмбёш ответил, что он не против, но вы-
двинул условие: установление венгеро-югославской границы по линии Ду-
най—Драва—Мура. Однако из-за покушения на короля Александра в Мар-
селе отношения между Венгрией и Югославией еще более ухудшились.
Венгрия часто консультировалась с руководителями фашистской
Италии и нацистской Германии, как вести себя, если соседи предложат
заключить с ней политическое соглашение. Муссолини рекомендовал
отклонить, а в случае конкретных предложений взвесить, дадут ли они
Венгрии преимущества (например, в области защиты национальных мень-
шинств).
В то же время Мусоллини предупреждал, что без войны Венгрия не
получит обратно ни пяди земли. Но, несмотря на это, рекомендовал все-
гда говорить, что Венгрия борется за ревизию мирными средствами, хотя
такая борьба полностью бесперспективна.
Венгерский премьер-министр Гёмбёш упрекал немецкую сторону за
высказывания Геринга в Белграде по поводу положения немецкого нацио-
нального меньшинства в Югославии и Венгрии. Суть их: немецкое нацио-
нальное меньшинство пользуется теперь значительно большими свобода-
86 Восточная Европа после Версаля
ми, чем раньше, когда находилось под властью венгров, и «оно будет все-
ми средствами противиться их возвращению под венгерский режим».
Польско-венгерское сотрудничество в отношении национальных мень-
шинств теснее всего было по поводу стремлений захвата Закарпатской
Украины (передачи ее Венгрии) и создания обшей польско-венгерской
границы за счет Чехословакии. Интересы Венгрии, Германии и Польши в
определенный период совпали в отношении ликвидации Чехословакии как
самостоятельного государства.
В январе 1936 г. в беседе, с заместителем министра иностранных дел
Великобритании Робертом Ванситтартом К. Каня жаловался на Лигу На-
ций, которая в 1921 г. не защитила Венгрию, когда ей угрожали страны
Малой Антанты в связи с попыткой Карла IV вернуть себе венгерский
трон. И вообще, утверждал К. Каня, Лига Наций очень непопулярна в Вен-
грии, в частности, из-за ее безразличия к венгерскому национальному
меньшинству в соседних странах.
В ходе беседы Геринга с венгерским посланником в Берлине Д. Стояи
затрагивались и венгеро-румынские отношения, которые в то время можно
было характеризовать как полностью замороженные. Германия требовала
от Венгрии хороших отношений с Югославией, примириться с ней «ис-
кренне», а с Румынией хотя бы формально. МИД Венгрии получил тогда
материалы венгерского депутата румынского парламента Б. Керестури о
беседе с Юлиу Маниу, бывшим премьером, о жалобах на поведение румын
в отношении венгерского национального меньшинства в Трансильвании.
В то же время Чемберлен предостерегал Венгрию от попыток с помо-
щью Италии, Германии и Польши путем войны вернуть себе утерянные
территории.
При первой встрече Хорти с Гитлером (август 1936 г.) регент инфор-
мировал фюрера, что Венгрия годами не придерживается Трианонского
договора, вооружается и не собирается отказываться от ревизионистских
претензий к соседям. Хорти поделился с Гитлером и планами войны с Че-
хословакией, намереваясь таким путем устранить ее с карты Европы.
И во второй половине 30-х гг. трудной оставалась в венгеро-герман-
ских отношениях проблема немецкого национального меньшинства. Гер-
манское правительство продолжало упрекать венгерское в притеснении
немецкого меньшинства в области культуры и в школьном вопросе. Ста-
вилась задача сохранения родного языка и обычаев. Оба правительства, и
германское и венгерское, признавали этот вопрос внутренним делом Вен-
грии, но все же приобретавшим международный характер. Им постоянно
занимались совместные комиссии. На встрече венгерского министра
внутренних дел с Гитлером в Берлине фюрер рекомендовал создать в Вен-
грии Эльдорадо для немецкого меньшинства, чтобы она стала притяга-
тельной силой и для тех немцев, которые попали при распаде Австро-Вен-
грии в другие страны, и чье положение лучше, чем у их соплеменников в
Венгрии, и потому они пока не рвутся возвращаться в лоно великой Венг-
рии.
А. И. Пушкач. Международный и политико-правовой статус. 87
С середины 1936 г. до соглашения в Бледе в августе 1938 г. Венгрия
вела переговоры попеременно то в Бухаресте, то в Женеве с отдельными
странами Малой Антанты. Были подготовлены проекты об отношении к
национальным меньшинствам в остальных странах Малой Антанты и Вен-
грии, но совместно не были согласованы до конца. Венгрия желала для
своего меньшинства в Югославии таких прав, какими пользовалось там
румынское, в Румынии — как югославское и немецкое, в Чехословакии —
равные права с немецким национальным меньшинством.
Румыния отстаивала свои прежние позиции, т. е. проблема нацио-
нальных меньшинств ее внутренняя проблема, а чехословацкое прави-
тельство готовило единый статут для всех национальных меньшинств.
Из текста коммюнике о соглашении в Бледе не видно, была ли достиг-
нута договоренность по национальным меньшинствам. Но на следующий
день (23 августа 1938 г.) министр иностранных дел Венгрии Калман Каня
направил шифрограммы в венгерские миссии за рубежом, в которых со-
общал, что Венгрия с Румынией и Югославией полностью договорились в
Бледе по вопросу меньшинств в виде джентльменского соглашения.
В 1938-1941 гг. произошло при помощи Германии и Италии «прира-
щение страны». Территория Венгрии увеличилась на 85%, население на
58%, а национальные меньшинства составили около 1/4 всех жителей
страны. Тогда Венгрия стала многонациональным государством, и хорти-
сты в отношении присоединенных национальностей применили принцип
«непрерывности в области права» и вели себя с ними почти так же, как до
Первой мировой войны. Система угнетения действовала во всю мощь, и
на территориях, где проживали национальные меньшинства, политичес-
кий террор был сильнее, чем в собственно Венгрии.
Хортисты и в годы Второй мировой войны, «забыв» об обязательствах,
устраивали геноцид против сербского, украинского, еврейского и цыган-
ского населения. В январе 1942 г., по неполным данным, содержавшимся
в «Памятной записке», подготовленной для регента, в сербской Бачке
было убито 3 309 гражданских лиц, в том числе 147 детей, 299 престаре-
лых мужчин и женщин.
Сохранились два документа о депортации с территории тогдашней
Венгрии евреев в немецкие лагеря смерти. По данным подполковника Фе-
ренци, подручного Эйхмана (от 30 июня 1944 г.), о шести этапах депор-
тации (кроме Будапешта), в мае—июне 1944 г. был вывезен из Венгрии
434 351 человек.
В Закарпатье за годы оккупации было арестовано и вывезено в вен-
герские и германские лагеря 183 359 мирных жителей, из которых 114 982
человека — истреблено, в том числе 104 тыс. евреев.
Это и не удивительно, ведь Венгрия была первой страной в Европе, в
которой хортисты в 1920 г. приняли первый антисемитский закон № XXV,
так называемый «нумерус клаузус», определявший пропорциональное
соотношение численности приема еврейского населения в венгерские
вузы. Позже этот закон в Венгрии применялся и в отношении некоторых
других национальных меньшинств.
88 Восточная Европа после Версаля
Из Северной Трансильвании из-за притеснений бежало в 1940-
1943 гг. 193 тыс. румын в Румынию. В то же время гвардейцы Антонеску
изгнали из Южной Трансильвании в Венгрию 150 тыс. венгров. В Венг-
рию вместе с другими вывозили и цыган.
Только немцы, проживавшие в Венгрии, на основе соглашение с Гит-
лером от 30 августа 1940 г., получили особые права, чтобы «они не чув-
ствовали никакого неудобства из-за их немецкого происхождения и при-
надлежности к Фольксбунду». У них было в венгерском государстве боль-
ше прав, чем у венгров (свобода слова, печати, собраний). Они имели свои
средние и высшие учебные заведения, газеты, самостоятельные полити-
ческие, экономические и военное организации, а также право служить в
германской армии, войсках СС.
Изучение опыта решения национальных проблем после Первой миро-
вой войны, создание в Европе так называемой Версальской системы про-
блему национальных меньшинств не решило. Карта Европы была пере-
кроена произвольно, только немногие нации были довольны своим новым
положением. Особенно невыносимой была ситуация тех, которые на пра-
вах национальных меньшинств оказались в чужих государствах.
Страны, потерпевшие поражение и готовившиеся к реваншу, успеш-
но использовали недовольство национальных меньшинств. Особенно в
этом преуспела гитлеровская Германия, применившая и проблему нацио-
нальных меньшинств для расшатывания и развала Версальской системы,
передела мира в свою пользу, особенно в 30-е и начале 40-х гг.
Как показывает вышеизложенный материал, национальная проблема
является одной из сложнейших. Какие только предложения не выдвига-
лись для ее решения, удовлетворительного варианта до сих пор не найдено.
Источники и литература
1. Серия мирных договоров. Версальский мирный договор. Пер. с франц. /
Под ред. Ю. В. Ключникова и А. Сабанина. М., 1925.
2. Ключников Ю. В. Мирные договоры империалистической войны в кон-
спективном изложении. М., 1926.
3. Ключников Ю. В. и Сабанин А. Международная политика новейшего вре-
мени в договорах, нотах и декларациях. Часть I-III. М., 1925-1928; Часть II. От
империалистической войны до снятия блокады с Советской России, М., 1926.
4. Шляхом Жовтня. 36. док. Ужгород. 1968. Т. VI. С. 383-389.
5. Архив внешней политики РФ. Ф. 05, 77.
6. Историко-дипломатический архив МИД СССР. Ф. 323.
7. Kovâcs Kâlmân. A nemzetiségi kérdés jogszabâlyai rendezésére es a föderativ
ällam kiépitésére irânyulô kfsérletek /Magyar âllam — es jogtorténet. Budapest,
1981. 507-509. old.
8. Siklôs Andrâs. Az 1918-1919. évi magyarorszâgi forradalmak. Forrâsok,
feldolgozâsok. Budapest, 1964.
9. Magyar Torvénytâr. 1921. évi torvénycikkek. XXXIII. tv. Budapest, 1922.
А И. Пушкач. Международный и политико-правовой статус... 89
10. Magyar Torvénytâr. 1938. évi torvénycikkek. XXXV. tv. Budapest, 1939.
11. Magyar Torvénytâr. 1940. évi torvénycikkek. Budapest, 1941.
12. Nemzetközi szerzôdések. 1918-1945 /Osszeâl.: Halmosy Dénes, Budapest,
1966. 87-92, 99-101, 429-432, 439-441, 483-486. old.
13. Magyarorszâg es a mâsodik vÜaghäboru. Budapest. 1961. 418—424. old.
14. Diplomâciai iratok Magyarorszâg kulpoîitikâjâhoz. Budapest, 1965. И. к.
154-165. old.
15. Politische Vertrage /Bruns — Gretschaninow. Berlin. 1942. В. Ш/2. S. 1248,
1254.
16. Külügyi Szemle. Budapest, 1940. November. 549-550. old.
17. Magyar Orszâgos Levéltâr (Budapest). K-64. 1939. 16/a. 128. 1-2.1.
18. OLK-64. 1934.38. 1-5.1.
19. Belugyminisztérium Irattâra. V-79802/1.
20. OL. K-27. 1944. jùl. 10. 82-87.1.
Е. П. Серапионова
Чехословацкий вопрос
на Парижской мирной конференции
28 октября 1918 г. в Праге Национальный комитет чехословацкий
объявил о создании Чехословацкой республики1. 30 октября предста-
вители словацкого народа приняли Мартинскую декларацию о присо-
единении к Чехословакии2. Таким образом, идея чехословацкого государ-
ства воплотилась в жизнь. Первым президентом ЧСР был провозглашен
Т. Г. Масарик, который подчеркивал, что Чехословакия возникла как ре-
зультат борьбы демократии с теократией и как национальное государство
чехов и словаков. С одной стороны, Масарик представлял Чехословакию
как идеал гуманистического государства, где соблюдались бы права чело-
века и могли жить представители разных национальностей. С другой сто-
роны, провозглашалась идея национальной независимости, национального
государства, призванного обеспечить права какой-то этнической группы3.
Перед внешней политикой нового государства стояли две первосте-
пенные задачи: установить отношения с соседними государствами и обес-
печить национально-государственную безопасность. Парижская мирная
конференция была созвана для определения контуров нового миропоряд-
ка: подписания мирных договоров с побежденными странами, определе-
ния государственных границ в Европе и обеспечения стабильности путем
создания Лиги Наций — международной организации, призванной согла-
совывать интересы входивших в нее стран, урегулировать международ-
1 Vznik Ceskoslovenska 1918. Dokumenty ceskoslovenské zahranicnf politiky.
Praha, 1994. S. 332-334.
2 Dokumenty slovenskej nârodnej identity a stâtnosti. Zv.l. Bratislava, 1998.
S.513-514.
3 Kohâk E. Idea statu ceskoslovenského / / Ceskâ a slovenskä otäzka v soudobém
svëtë. Nase zâjmy a zâklady nasi hotnové orientace v EU. Brno, 2004. S. 184-185.
Е. П. Серапионова. Чехословацкий вопрос...
ные споры и предотвращать агрессию. В начавшейся 18 января 1919 г.
конференции приняли участие руководители 27 стран.
Чехословакия как вновь образованное независимое государство, при-
знанное страной с «ограниченными» интересами, в отличие от великих
держав, представленных на конференции пятью представителями, имело
на конференции двоих. Естественно, что членом чехословацкой делега-
ции стал министр иностранных дел Эдвард Бенеш. Другим представите-
лем планировали сделать чехословацкого президента Томаша Гарриг Ма-
сарика либо военного министра Милана Растислава Штефаника1, но в
конце концов возглавил чехословацкую делегацию председатель чехо-
словацкого правительства Карел Крамарж. Генеральным секретарем де-
легации стал чехословацкий посол в Великобритании словак Штефан
Осуский2, имевший тесные связи с советником американского президен-
та, его «доверенным лицом», профессором Канзасского университета
Г. Д. Герроном и ставший после возвращения Крамаржа и Бенеша в Пра-
ге в сентябре 1919 г. главным представителем ЧСР в Париже. Секретаря-
ми делегации являлись также представитель зарубежного сопротивления
Мирослав Плесингер-Божинов3 и представитель внутреннего сопротив-
1 Подробнее о нем см.: Милан Растислав Штефаник. Новый взгляд. Мартин,
2001.
2 Осуский Штефан (1889—1973) — словак, участник заграничного сопротив-
ления, дипломат. С детства жил в США, с 1914 г. — член Словацкой лиги, в мар-
те 1915 г. в Питтсбурге выступил с программой создания чехословацкого госу-
дарства, с лета 1915 г. — зам. председателя Словацкой лиги, редактор нескольких
словацких газет в США, в октябре 1915 г. участвовал в переговорах с Чешским
национальным объединением в Кливленде, с апреля 1916 г. — представитель лиги
в ЧСНС, с весны 1917 г. — его секретарь, с июля 1917 г. — руководитель Печат-
ной канцелярии ЧСНС в Женеве, с сентября 1918 г. — чехословацкий предста-
витель в Великобритании, в 1918—1921 г. — посол ЧСР в Великобритании, в
1921-1939 г. — посол во Франции, в 1920-1922 г. — постоянный представитель
ЧСР при Лиге Наций, в 1920-1930 гг. — член комиссии по репарациям, в 1930—
1936 — председатель Контрольного комитета Лиги Наций, один из активнейших
участников заграничного сопротивления в годы Второй мировой войны. После
войны из-за разногласий с Э. Бенешем отошел от политической жизни, жил в
США, проф. унив. в Гамильтоне, см.: Slovnik prvniho ceskoslovenského odboje
1914-1918. Praha, 1993. S. 99.
3 Плесингер-Божинов Мирослав (1883-1963) — участник заграничного со-
противления, вместе с Л, Сыхравой летом 1915 г. эмигрировал в Швейцарию,
член Чешского заграничного комитета, с весны 1916 г. — член Национального
совета Чешских земель, осенью 1917 г. руководил Печатной канцелярией ЧСНС
в Швейцарии, в январе 1918 г. переехал для работы в ЧСНС в Париж, секретарь
чехословацкой делегации на Парижской мирной конференции, затем чешский
дипломат, в 1919-1920 гг. поверенный в делах в Гааге, в 1920-1926 гг. — посол в
Дании, в 1928— 1934 гг. — посол в Нидерландах и представитель ЧСР в Междуна-
родном трибунале в Гааге, см.: Slovnik prvniho ceskoslovenského odboje 1914—
1918. Praha, 1993. S. 105-106.
92 Восточная Европа после Версаля
ления Кирилл Душек1, а затем сменивший его руководитель комитета по
подготовке мирной конференции адвокат Владимир Славик2.
Сама подготовка к конференции была очень серьезной. Будущие гра-
ницы обосновывались с различных точек зрения — стратегических, воен-
ных, экономических3. Поэтому в делегацию входили советники по геогра-
фическим, этнографическим, статистическим вопросам (Антонин Богач,
Адольф Черны, Виктор Дворски, Йозеф Малирж, Любош Нидерле, Йозеф
Скултеты и др.), историческим — Ян Капрас, тешинскому — Йозеф Лу-
кеш, лужицких сербов — Эрнст Барт, русинскому — Антон Бескид, воен-
ному — майор Генерального штаба Рудольф Калфоуз, картографии —
Ярослав Пантофличек, юридическим — Ян Крчмарж, экомическим и фи-
нансовым — Ян Калоусек и Ярослав Прейс, по проблемам промышленно-
сти, торговли, колониальным и флота — Игорь Грушовски, Владимир
Лист, Гуго Вавречка, транспорта, почты и телеграфа, церковным — Ма-
риан Блага, проблемам возвращения предметов художественной ценно-
сти — Вацлав Вилем Штех, социальным — Йозеф Гудец, Рудольф Лаубе,
Йозеф Мацек. Вместе с переводчиками, писарями и другими чиновника-
ми делегация разрослась до 80 членов, не считая журналистов ведущих
чехословацких газет4. Специалисты участвовали в 1646 заседаниях 88 ко-
миссий5. Чехословакия, признанная воевавшим государством, но с «огра-
ниченными» интересами, могла участвовать лишь в тех заседаниях, кото-
рые касались ее непосредственно.
Отъезд в Париж состоялся рано утром 16 января 1919 г. Главной за-
дачей чехословацкой делегации являлось установление границ ЧСР и уре-
гулирование отношений с Австрией, Германией, Венгрией, Польшей, а
также в случае присоединения Угорской (Подкарпатской) Руси6 — с Ру-
1 Душек Кирилл (1881-1924) — участник внутреннего сопротивления, поли-
тик и дипломат. До войны соратник Т. Г. Масарика, редактор газет «Lidové noviny»
и «Cas». Один из основателей и активный участник тайного комитета «Маффия», в
1914-1915 гг. дважды арестовывался, до мая 1917 г. был в заключении, в 1917-
1920 гг. — секретарь Чешской прогрессивной партии и член Национального коми-
тета чехословацкого. После образования ЧСР секретарь на Парижской мирной
конференции, в 1920-1922 гг. — посол в Швейцарии, в 1922-1924 гг. — посол в
Египте, см.: Slovnik prvniho ceskoslovenského odboje 1914-1918. Praha, 1993. S. 36.
2 Dejmek J., Kolâf F. Poöatky äeskoslovenske diplomacie / / Ceskoslovensko na
pafizské mïrové konferenci 1918-1920. Dokumenty öeskoslovenske zahranicni
politiky. Sv. 1. Praha, 2001. S. 25.
3 См. док. 76 и 77 в: Ceskoslovensko na pafizské mirové konîerenci 1918-1920.
Dokumenty ceskoslovenské zahranicni politiky. Sv. 1. S. 172-178.
4 Ibid. S. 25-26.
5 KârnikZ, Ceské zemé v efe prvni republiky (1918-1938). Dil 1. S. 114.
6 Закарпатская область Украины до 1918 г. входила в состав Венгрии под на-
званием Угорская Русь, на Парижской мирной конференции была присоединена
к Чехословакии под названием Подкарпатская Русь. О судьбе этой области см.:
Е. П. Серапионова. Чехословацкий вопрос... 93
мынией и восточными соседями. О своих территориальных требованиях
чехословацкая делегация заявляла посредством меморандумов, число ко-
торых в целом достигло двенадцати. Это: 1. Чехо-словаки. Их история и
культура; борьба и труд; роль в мире. 2. Территориальные требования
Чехо-Словацкой республики. 3. Проблема немцев в Чехии. 4. Проблема
Тешинской Силезии (во время чехословацко-польского конфликта этот
меморандум был дополнен еще одним — ситуация в Силезии). 5. Слова-
кия. Территориальные требования относительно Словакии. 6. Проблема
угорских русинов. 7. Лужицкие сербы. 8. Чешская горная Силезия (рай-
он Ратиборжска). 9. Проблема территории Кладска. 10. Проблема и уре-
гулирование чехословацко-австрийских границ. 11.Чехо-Словацкая рес-
публика и ее право на репарации (получение возмещения за военный
ущерб). 12. Комиссия по интернационализации портов, водных и желез-
нодорожных путей.
В основе чехословацких требований лежал как исторический прин-
цип (претензии на территорию Чешского королевства, несмотря на стрем-
ления судетских немцев присоединиться к Австрии, а затем и к Герма-
нии), так и принцип естественного права наций на самоопределение (в от-
ношении Словакии, с X в. составлявшей неотъемлемую часть Венгерского
королевства). Эта двойственность позиции чехословацкой стороны за-
трудняла решение вопроса о границах. Обоснования территориальных
требований начали готовить еще в ноябре 1918 г. в созданном в Праге
Комитете по подготовке к мирной конференции. Основную роль при окон-
Dokumenty о Podkarpatské Rusi. Praha, 1997; Svorc P. Zakliata krajina
(Podkarpatskâ Rus 1918-1946) Presov, 1996, jehoze Statotvorné predstavy a snahy
stredoeuröpskych nârodov a realita po skoncenf prvej svetovej vojny (1918—1919) //
Stredoeurôpske nârody na krizovatkâch novodobych dejin 1848-1918. Presov;
Bratislava; Wien, 1999. S. 161-182, jehoze Slovensko a Podkarpatskâ Rus na pôde
Spolocnosti nârodov v 20. rokoch 20. storocia // Vel'kâ politika a maléregiôny 1918—
1939. Presov; Graz, 2002, jehoze Krajinskâ hranica, Mezi Slovenskom a Podkarpat-
skou Rusou vmedzivojnovom obdobé (1919-1939). Presov, 2003; Hanak Walter K.
Podkarpatsko-rusinskà otâzka: 1918-1945. Praha, 1998; Stfednf Evropa a Podkarpat-
skâ Rus. Praha, 1997; Ferencuhovâ B. Podkarpatskâ Rus v Spoloônosti nârodov
(1925-1929) // Nârodnostnâ otâzka v strednej Europe v rokoch 1848-1938. Preâov,
2005, S. 198-218; Jîixmeu /. Роль Т. Г. Масарика i Г. Жатковича в урегулюванш
державно-правового статусу ШдкарпатськсмРуЫ (1918-1919) // Stredoeurôpske
nârody na krizovatkâch novodobych dejfn 1848-1918. S. 300-308; Danilâk M.
Podkarpatskâ Rus v politike susednych Statov (1918-1938) // VeFka politika a rnalé
regiôny 1918-1939. S. 59-83; Boldyzar M. Statotvorné procesy na Zakarpatsku
vmezivojnovom obdobf (1918-1938) // Ibid. S. 83-93; Harbul'ovâ j. Miesto
karpatoruskej otâzky v zahranicnopolitickych aktivitâch vlâdy A. V. Kolcaka / / Ibid.
S. 104-120; Ferencuchovâ B. Maly region a mezinârodnâ ochrana mensin:
Spolocnost' nârodov a autonômny statut Podkarpatskej Rusi (1919—1924) // Ibid.
S. 134-157; Pop L Podkarpatskâ Rus. Praha, 2005; Марьина В. В. Закарпатская
Украина (Подкарпатская Русь) в политике Бенеша и Сталина. М., 2003 и др.
94 Восточная Европа после Версаля
нательной формулировке этих требований сыграл Э. Бенеш, который
представил эти требования на конференции.
Впервые он выступил перед Советом десяти с обширной трехчасовой
речью 5 февраля 1919 г. Вызвано это было тем, что ведущие представите-
ли западных держав плохо представляли себе ситуацию в Центральной и
Восточной Европе. Американский президент В. Вильсон, британский пре-
мьер Д. Ллойд-Джордж посылали своим экспертам записки такого содер-
жания: «Чехословаки — что это такое? Где находятся? И сколько их?1»
Последствием этого выступления стало создание Комиссии по чехосло-
вацким делам, куда вошли от Великобритании Й. Кук и Г. Никольсон, от
Франции — П. Камбон и Й. Ларош, от Италии — Г. Ф. Салваго Рагги и А.
Страниери, от США — Ч. Сеймур, А. С. Кулидж и А. В. Даллес. Председа-
телем Комиссии на ее первом заседании 27 февраля 1919 г. был выбран П.
Камбон. На следующий день ввиду некоторых спорных вопросов была со-
здана еще подкомиссия по вопросам границ, которую возглавил француз-
ский генерал Ле Ронд2.
На следующий день чехословацкий министр иностранных дел высту-
пал перед т. н. Советом пяти — президентом США В. Вильсоном, премье-
рами Франции Ж. Клемансо, Великобритании Д. Ллойд Джорджем, Ита-
лии В. Э. Орландо и японским бароном Н. Макино. Он потребовал при-
знания исторических границ Чехии, Моравии и Силезии с некоторыми
территориальными прибавками к ним, присоединения Словакии и Подкар-
патской Руси. Бенеш пытался обосновать образование территориального
коридора с Королевством СХС к Адриатическому морю между границами
Австрии и Венгрии, который мог бы поступить под контроль Лиги Наций,
а также предложил присоединить области, заселенные лужицкими серба-
ми, к ЧСР3. Включение территорий лужицких сербов в состав чехосло-
вацкого государства аргументировалось тем, что когда-то они составляли
часть земель Короны чешской.
Предполагалось и декларировалось, что в основу работы Парижской
мирной конференции ляжет вильсоновский план, то есть концепция само-
определения наций, согласно которой границы реорганизованных или
вновь создаваемых государств будут определяться в соответствии с прин-
ципом национальности и совпадать с этническим и языковым ареалами
населяющих их народов. Однако в ходе конференции выяснилась нере-
альность такого похода4, так как регион являлся полиэтническим, различ-
1 Цит. по: Сыч А. И. Национальный аспект Версальскорй системы / / Вопро-
сы истории. 2004. № 1. С127.
2 Dejmek /., Kolâf F. Pocâtky ceskoslovenské diplomacie / / Ceskoslovensko na
pafrêské mirové konferenci 1918-1920. Dokumenty ceskoslovenské zahranicnf
politiky. Sv. 1. S. 26.
3 Klimek A., Kubû E. Ceskoslovenskâ zahranicni politika 1918-1938. Kapitoly
z dëjin mezinärodnich vztahû. Praha, 1995. S. 25.
'4 Сыч А. И. Ук. соч. С. 127.
Е. П. Серапионова. Чехословацкий вопрос... 95
ные национальности проживали там веками смешанно, характерна была
и «чересполосица». Кроме того, не в интересах победивших держав было
удовлетворять национальные требования побежденных. Поэтому стрем-
ления немцев или венгров к объединению в едином государстве в расчет
не принимались.
Хотя двойственность принципов (исторический и естественного пра-
ва наций на самоопределение) ослабляла чехословацкую позицию, требо-
вания в отношении границ пытались обосновать, выдвигая стратегичес-
кие, экономические, естественно-природные, транспортные соображе-
ния. Включение Словакии в состав государства обосновывалось теорией
«чехословакизма» — единой чехословацкой нации, исторически разделен-
ной на чешскую и словацкую ветвь1. Кроме того, существовали объектив-
ные условия, способствовавшие решению основной задачи делегации
ЧСР. Чехословацкое заграничное сопротивление в годы войны активно
выступало на стороне Антанты, имея свои военные силы в России, Ита-
лии и Франции. ЧСНС (Чехословацкий национальный совет) получил ди-
пломатическое признание в качестве правительства еще до провозглаше-
ния независимости государства2. В условиях начавшейся интервенции
против советской власти борьба чехословацких легионеров против боль-
шевиков в Поволжье и в Сибири и достигнутые ими впечатляющие успе-
хи также укрепляли позиции чехословацкой делегации на конференции.
Усиливало их и то обстоятельство, что к началу конференции ЧСР факти-
чески установила контроль над всеми территориями, на которые претен-
довала. Кроме того, Бенеш был искушенным политиком, имевшим хоро-
шие связи на Западе и понимавшим, что можно многого добиться не на
официальных заседаниях, а в кулуарных переговорах. У него еще со вре-
мен чехословацкого заграничного сопротивления сохранились очень хо-
рошие контакты с французскими дипломатами Ф. Берфело, П. Камбоном
и Й. Ларошем. Поддержку общественного мнения на Западе чехословац-
ким требованиям обеспечивал лично знакомый со многими чешскими и
словацкими политиками британский журналист Р. В. Сетон-Ватсон, опуб-
ликовавший в марте—апреле 1919 г. в «Новой Европе» серию статей под
псевдонимом «Рубикон»3.
Установление германо-чехословацких государственных границ не
вызвало стольких споров, как в случае с германо-польскими границами:
уже к концу апреля чехословацкой делегации удалось добиться призна-
ния исторических границ Короны чешской, что нашло свое отражение в
1 Подробнее см.: Серапионова Е. П. Идея чехословакизма. Истоки и реали-
зация // Национальный вопрос в Восточной Европе — прошлое и настоящее.
М., 1995.
2 CM.:Vznik Ceskoslovenska 1918. Dokumenty ceskoslovenské zahranicni poli-
tiky. S. 246, 302-303, 308-309, 321, 322-323, 324-327, 328, 332.
3 R. W. Seton-Watson and His Relations with the Czechs and Slovaks. Documents
1906-1951. Sv. 1. Praha, 1995. S. 278-293.
96 Восточная Европа после Версаля
Версальском мирном договоре с Германией от 28 июня 1919 г1. В целом
чехословацко-германские отношения были корректными, но прохладны-
ми. Германия признала Чехословакию де-факто сразу после ее возникно-
вения2, установив с ней отношения на уровне консульств. «Судетский
вопрос», естественно, осложнял отношения двух стран. Германский кон-
сул Гебсателл был вынужден в марте 1919г. оставить ЧСР из-за скандала
по поводу античехословацкого шпионажа3. После этого стороны обменя-
лись лишь неофициальными представителями. Международное призна-
ние и действительное установление дипломатических отношений про-
изошло уже после подписания мирного договора в Версале 28 июня
1919 г. В статье 81 Германия признавала полную независимость Чехо-
Словацкого государства и его границы, как они будут установлены Глав-
ными Союзными и Объединившимися державами. В статье 82 договора
говорилось, что граница между Германией и Чехо-Словацким государ-
ством будет определяться бывшей границей между Австро-Венгрией и
Германской империей, как она существовала к 3 августа 1914 г.4. Кроме
того, Германия отказалась в пользу Чехословакии от части Силезии в рай-
оне Ратибор5.
Сложнее решался вопрос о чехословацко-австрийских границах,
хотя, по сути, речь шла о чехословацко-немецких границах, так как само
австрийское правительство К. Реннера выступало за объединение с Гер-
манией6. В меморандуме от 5 февраля 1919 г, чехословацкая делегация
заявила о своем стремлении установить на этом участке исторические
границы Чешского королевства. Эти требования ей удалось удовлетво-
рить сначала в т. н. чехословацкой комиссии (6 апреля 1919 г.), а затем
утвердить и решением Совета четырех (23 апреля 1919 г.).
К. Реннер, прибывший в Париж в середине мая 1919 г., несколько раз
пытался предложить иную границу согласно этническому принципу либо
плебисцит. Э. Бенешу не удалось путем протестов исключить представи-
телей судетских немцев из состава австрийской делегации, но при под-
держке Франции он добился того, что из официального названия страны
1 Отдел VII второй части Версальского мирного договора касался Чехо-Сло-
вацкого государства, см.: Мировые войны XX века. В четырех книгах. Кн. 2: Пер-
вая мировая война. Документы и материалы. М., 2002. С. 483.
2 Manfred Л. Nemeckä Ше a vznik Ceskoslovenska // Ceskoslovensko 1918-
1938. Osudy demokracie ve Stfedni Evropë. Sv. 2. Praha, 1999. S. 522.
3 Dejmek J. Prvni kroky zahranicnf politiky Ceskoslovenska (28.10.1918-
4.6.1920) // Ceskoslovensko na pafizské mirové konferenci 1918-1920. Dokumen-
ty ceskoslovenské zahranicni politiky. Sv. 1. S. 9—10.
4 Мировые войны XX века. Кн. 2. С. 483.
5 Версальский мирный договор М.., 1925, С. 38.
6 Подробнее об этом см.: Станков И. И. Отто Бауэр: восемь месяцев на Бальха-
узплац // Славяноведение. 1999. № 1. С. 50; Серапионова Е. Я. Чешские земли,
чехи и немецкий вопрос (1918-1945 годы) // Славяноведение. 2000. № 5. С. 45.
Е. П. Серапионова. Чехословацкий вопрос, 97
«Немецкая Австрия» было изъято определение «Немецкая». В отношении
границ победила чехословацкая точка зрения, поддержанная Францией
(19 июня 1919 г.), а затем также Великобританией и Италией. В начале
августа австрийская делегация попыталась вернуться к вопросу о чехо-
словацко-австрийской границе, но тщетно1. На заключительных перего-
ворах, окончившихся 2 сентября 1919 г., были подтверждены историчес-
кие границы Короны чешской. Единственным успехом австрийцев стало
то, что железнодорожный узел Гмунд остался на их территории2. Подпи-
санный 10 сентября Сен-Жерменский мирный договор с Австрией одно-
временно явился и соглашением с Чехословакией, он также определил
новую границу между этими государствами. Согласно статьям 53 и 54,
Австрия признавала полную независимость Чехословацкого государства,
включавшего в себя «автономную территорию Русин к югу от Карпат», и
отказывалась от всяких прав и правооснований на территории бывшей
австро-венгерской монархии, признанных как входящие в состав Чехо-
словацкого государства3. Чехословакия брала на себя обязательства не
возводить никаких военных укреплений на правом берегу Дуная к югу от
Братиславы, а также соглашалась, что расовые, языковые и религиозные
меньшинства на ее территории будут находиться под защитой союзных и
объединенных держав, на свободу транзита и справедливый режим тор-
говли для других наций4. Парадоксально, но факт, что Чехословакия, вы-
ступавшая в лагере победителей, вынуждена была взять на себя обяза-
тельство выплаты части репараций как наследница Австро-Венгрии5. По
выражению чешского историка И. Шедивого, «чехи стали народом-побе-
дителем потерпевшего поражение государства, на стороне которого в
большинстве своем воевали»6.
Трудной проблемой оказалось и включение Словакии, ранее входив-
шей в состав Венгрии. Отношения с этой страной затруднял и вопрос об
Угорской Руси, которую позднее решили также присоединить к Чехосло-
вакии под названием Подкарпатская Русь, придав ей автономный статус.
Венгры потребовали проведения там плебисцита, но не на этническом, а
на историческом принципе, что конференция отвергла7. В 1919 г. не уда-
лось подписать мирный договор с Венгрией, так как весной там разверну-
1 Dejmek I. Op.cit. S. 6-9.
2 Ibid. S. 9-10.
s Мировые войны XX века. Кн. 2. С. 490.
4 Международная политика новейшего времени в договорах, нотах и деклара-
циях. Ч. 2. М., 1926. С. 350.
5 Kârnik Z. Op. ciL S. 118.
6 Sedivy /. Vznik Ceskoslovenska (Mozné roviny pohledu) // Ceskoslovensko
1918-1938. Osudy demokracie ve Stfedni Evropë. Sv. 2. S. 509.
7 Danïiâk M. Podkarpatskä Rus v politike susednych stätov (1918-1938) //
Vel'ka politika a male regiôny 1918-1939. Presov; Graz, 2002. S. 63.
98 Восточная Европа после Версаля
лись бурные события: 31 марта 1919 г. произошла революция, приведшая
к власти коммунистов во главе с Б. Куном.
Чехословацкая делегация была не прочь воспользоваться сложной
обстановкой в Венгрии, в феврале—марте 1919 г. она начала закулисные
переговоры с французским верховным командованием по поводу новой,
более выгодной ЧСР демаркационной линии и преуспела в этом. Вторая
демаркационная линия (или линия Фоша) в большей степени отвечала
стратегическим и транспортным потребностям чехословацкого государ-
ства. В апреле 1919 г. чехословацкие войска на западе под итальянским
командованием, а на востоке — под французским приняли участие в боях
против армии Б. Куна, уже воевавшей с Румынией1.
В последней декаде мая последовало венгерское контрнаступление в
Восточной Словакии, и в Прешове была провозглашена т. н. Словацкая
советская республика. Благодаря усилиям Бенеша в Париже председа-
тель мирной конференции Ж. Клемансо 7 июня отправил ультиматум
Б. Куну с требованием оставить территорию Словакии. В первой полови-
не июня границы между Венгрией и ЧСР, Венгрией и Румынией рассмат-
ривал Верховный совет Антанты в Париже, который 12 июня определил
будущую границу между Чехословакией и Венгрией и снова ультиматив-
но потребовал от Б. Куна очистить территорию Словакии от венгерских
войск2. Однако и падение власти Б. Куна в начале августа 1919 г. не реши-
ло сложных взаимоотношений двух стран. Последовавшие венгерские
правительства рассматривали эту границу лишь как демаркационную ли-
нию, которую они пытались изменить в свою пользу при переговорах о
заключении мира с Антантой, однако из-за жесткой чехословацкой пози-
ции им этого сделать не удалось. Венгерская делегация приехала в Париж
уже во второй половине января 1920 г. и всячески старалась доказать не-
делимость земель короны св. Стефана. Чехословацкой делегации во главе
тогда уже с Ш. Осуским пришлось активно отстаивать свою точку зре-
ния. Лишь благодаря совместной позиции ЧСР, Королевства СХС и Ру-
мынии, высказанной в подробной ноте от 25—26 февраля 1920 г., удалось
противостоять требованиям венгров. Границы, установленные при чехо-
словацко-венгерском. перемирии 12 июня 1919 г., были подтверждены
6 мая 1920 г. в Париже.
Мирный договор с Венгрией был подписан лишь 4 июня 1920 г. в Три-
аноне3, по вопросу о чехословацко-венгерской границе победила чехосло-
вацкая точка зрения, но на протяжении всего межвоенного периода Венг-
рия не оставляла надежд на возвращение «своей» территории (Словакии
и Подкарпатской Руси), и отношения между двумя странами оставались
крайне напряженными.
1 Dejmek J. Op. cit. S. 10-13.
2 Ceskoslovensko na pafizské mirové konferenci 1918-1920. Dokumenty cesko-
slovenské zahranicni politiky. Sv. 1. S. 359, 361-365.
3 См.: Hronsky M. The struggle for Slovakia and the Treaty of Trianon. 1918—
1920. Bratislava, 2001.
Е. П. Серапионова. Чехословацкий вопрос... 99
Еще в конце 1914 г. Т. Г. Масарик выказывал заинтересованность в
присоединении к будущему чешскому или чехословацкому государству
Подкарпатской Руси, являвшейся ранее частью Венгрии1. Тем самым но-
вому государству могла быть обеспечена общая граница с Румынией и
приближение к России, в демократизацию которой верил Масарик. В кон-
це 1918 г., когда словацкая территория уже контролировалась чехосло-
вацкими войсками, президент ЧСР послал в Подкарпатскую Русь особую
делегацию во главе с Фердинандом Писецким. Делегация должна была
довести до сведения местных политических представителей решение аме-
риканских русинов присоединить эту область к Чехословакии. В самом
Закарпатье ситуация была сложной. Часть политиков верила обещаниям
М. Каройи и надеялась получить автономию Руской Крайны в составе
Венгрии; другое, более многочисленное направление ориентировалось на
присоединение к независимой Украине. Польско-украинский конфликт в
восточной Галиции и революционный переворот в Венгрии свели на нет
эти стремления. Вопрос о будущем Подкарпатья обсуждался в Париже,
куда в январе 1919 г. прибыл представитель русинского Национального
совета в Прешове А. Бескид, а также ряд представителей американских
русинов, которые установили связь с Бенешем и чехословацкой делегаци-
ей. Центральный карпаторуский совет, созданный при правительстве
А. В. Колчака, в январе 1919 г. обратился к участникам мирной конферен-
ции с требованием присоединить Прикарпатскую Русь к России2. Чехо-
словацкая делегация в рамках своих территориальных претензий в мемо-
рандуме № б официально выразила желание присоединить эту область к
Чехословакии3. Комиссия по чехословацким делам высказалась в пользу
присоединения территории русин к югу от Карпат к ЧСР уже на втором
заседании 28 февраля 1919 г.4 Окончательно удовлетворено чехословац-
кое требование было в июне 1919 г. с условием предоставления области
автономии. Еще перед этим 8 мая за присоединение к Чехословакии вы-
сказалось и собрание русинских национальных советов в Ужгороде. Фак-
тическое включение этой территории в состав республики затормозило
венгерское наступление в Словакии, уже в конце июля 1919 г. чехословац-
кие части заняли Чоп и Мукачево, а в августе — Берегово.
1 В секретной записке в МИД России представитель Санкт-Петербургского
телеграфного агентства В. П. Сватковский 8 января 1915 г. сообщал, что, по мне-
нию Масарика, «включение в пределы чешского королевства некоторых русских
меньшинств в этой (близ Ужгорода) области было бы желательно», см.: Архив
внешней политики Российской империи (АВПРИ). Ф. 135. Особый политичес-
кий отдел. Оп. 474. Д. 209. Л. 22.
2 Harbul'ovâ U. Miesto karpatoruskej otâzky v zahranicnopolitickych aktivitâch
vlâdy A.V. Kolèaka //Vel'kâ politika a malé regiôny 1918-1939. S. 114.
3 DejmekJ. Op. cit. S. 14-15.
4 Ferencuchovâ B. Maly region a mezinârodnâ ochrana mensin: Spolocnost'
nârodov a autonômny statut Podkarpatskej Rusi (1919-1924) // Vel'kâ politika a
malé regiôny 1918-1939. S.134.
100 Восточная Европа после Версаля
Чехословацко-польская граница ввиду взаимных споров и конфлик-
тов не была определена на Парижской мирной конференции. Камнем пре-
ткновения в чехословацко-польских отношениях стала Тешинская1 Силе-
зия, с XIV в. входившая в состав Короны чешской, на востоке которой
проживало значительное количество поляков и немцев. Небольшая по
площади, но богатая запасами каменного угля, эта область была крайне
важна стратегически из-за единственной железнодорожной ветки, соеди-
нявшей Чешские земли со Словакией, и железнодорожного узла Богумин.
Польские претензии на территорию Спиша и Яворины еще больше обо-
стрили взаимные отношения2. В конце 1918 г. дошло даже до вооружен-
ных столкновений в этих районах, а в январе 1919 г. чехословацкие войс-
ка заняли всю Тешинскую область, вызвав семидневную войну в конце
января3. 3 февраля при посредничестве французских дипломатов было
достигнуто временное соглашение, которое затем несколько раз продле-
валось. Чехословацкие войска покинули захваченную территорию, а на
спорные земли была выслана международная объединенная комиссия по
делам Тешина, задачей которой являлось разработка условий для компро-
мисса. Но все переговоры в Париже между чехословацкой делегацией, ар-
гументировавшей свои претензии экономической необходимостью и ис-
торическим принципом, и польской, выдвигавшей на первый план этни-
ческий состав населения, не приводили ни к какому соглашению.
Результатов не дали ни визит польского премьера И. Падеревского в Пра-
гу в конце мая 1919 г., ни последовавшие затем в июле в Кракове чехосло-
вацко-польские переговоры. В статье 83 Версальского договора с Герма-
нией указывалось, что через 15 дней после вступления в силу этого дого-
вора будет сформирована комиссия из 7 членов. Пять из них будут
назначены Главными Союзными и Объединившимися державами и по од-
ному Польшей и Чехословакией для установления на месте пограничной
линии между Польшей и Чехословацким государством. Решения в комис-
сии будут приниматься большинством и станут обязательными для заин-
1 Некоторые авторы (см., напр.: Морозов С. В. Чехословацко-польские отно-
шения 1933-1939. М., 2005) считают правильнее называть ее Тешенской, аргу-
ментируя тем, что так транскрибируется название на польском языке, но на это
можно возразить, что в отечественной историографии утвердилось написание
Тешин; кстати, по-чешски это название тоже звучит как «Tesin».
2 О проблеме спорных территорий в чехословацко-польских отношениях меж-
военного периода см.: Серапионова Е. П. К вопросу о роли территориальных спо-
ров в развитии чехословацко-польских отношений межвоенного периода //
Материалы школы молодых славистов и балканистов. М., 1990.
3 Об этих событиях и дальнейших чехословацко-польских спорах см.: Cesko-
slovensko na pafizské mirové konferenci 1918-1920. Dokumenty èeskoslovenské
zahranicnïpolitiky. Sv. 1. S.151-152, 163-167, 181-182, 186-188, 189-192, 193-
201, 206, 210-211, 220-221, 233-234, 237-238, 258, 275-276, 294, 296-300,
312,314,323, 328.
Е. П. Серапионова. Чехословацкий вопрос... 101
тересованных сторон1. Наконец, в сентябре 1919г. стороны приняли пред-
ложение провести на спорной территории плебисцит. В Остраве сформи-
ровали комиссию для проведения плебисцита в Тешинской области, а в
областях Орава и Спиш создали Центральную канцелярию для проведе-
ния плебисцита с центром в Ружомберке. Комиссия по проведению пле-
бисцита в Тешине состояла из президиума и пяти отделений. Районные
комитеты для организации плебисцита существовали в Богумине, Фрид-
ку, Гноймику, Карвине, Орлове Фриштате, Силезской Остраве, им подчи-
нялись местные комитеты в отдельных деревнях. Однако плебисцит так и
не был проведен. Э. Бенешу удалось убедить союзников в необходимости
международного решения спора. Тешин был разделен решением Совета
послов на конференции в Спа 10 июля 1920 г. Согласно международному
договору о чехословацко-польской границе, 12 оравских, 13 спишских де-
ревень и восточная часть Тешина перешли к Польше, западная часть Те-
шина осталась за Чехословакией. В условиях советско-польской войны
Польше ничего не оставалось делать, как согласиться с этим решением.
Деятельность комиссии стала ненужной и прекратилась в августе 1920 г.2
Окончательно вопросы Спиша и Яворины решились еще позже. Однако
этот компромисс в полной мере не удовлетворил ни польскую, ни чехо-
словацкую сторону. Без проблем была установлена граница в области
Подкарпатской Руси с соседней Румынией. Чехословакию и Румынию
сближала угроза венгерского ревизионизма и экспансии3.
В целом чехословацкой делегации удалось настоять на своих требова-
ниях и реализовать их почти в полном объеме. Причем Франция в боль-
шинстве случаев поддерживала ЧСР, Англия нередко выступала против
чехословацких требований4, подчеркивая приоритет этнического принци-
па при решении вопроса границ5. Италия во всех спорных вопросах, как
экономических, так и территориальных, также выступала против чехо-
словацких претензий, не поддержала она и включение Подкарпатской Руси
в состав ЧСР6. Однако после десяти заседаний Комиссии по чехословац-
ким делам и семи заседаний подкомиссии по вопросам границ, на которые
несколько раз вызывали Бенеша и Крамаржа, 26 марта 1919 г. появилось
сообщение Верховного совета, в котором в целом территориальные пре-
тензии Чехословакии поддерживались. Отвергнутым оказалось требова-
ние предоставления т. н. Бургенландского коридора, с помощью которого
1 Весальский мирный договор... С. 38.
2 Подробнее см.: Närodnf archiv(NA). F. Komise pro plebiscit naTesinsku, Oravë
a Spisi 1919-1920.
3 Ort A. Koncepce ceskoslovenské zahraniöni politiky // Ceskoslovensko 1918—
1938, Osudy demokracie ve Stfednf Evropë. Sv. 2. S. 496.
4 Olivovâ V. Dëjiny prvni republiky. Praha, 2000. S. 89.
5 KârnikZ. Op. cit. S. 115.
6 Ferencuhovä В. Talianska a francuzska vojenskâ misia na Slovensku a ceskoslo-
vensko-mad'arsky konflikt v rokoch 1918-1919 // Slovensko a Mad'arsko v rokoch
1918-1920. Bratislava, 1995. S. 139.
102 Восточная Европа после Версаля
чехословацкое правительство планировало установить общую границу с
Королевством СХС, и включение территории лужицких сербов в границы
ЧСР. Верховный совет занимался чехословацким вопросом еще 4 апреля
1919 г. и неожиданно без излишних споров принял ранние решения. Ко-
миссия по чехословацким делам собралась еще в мае 1919 г. Во время семи
заседаний, проходивших с 5 мая по 12 июня 1919 г., она занималась об-
суждением конкретных проблем, в основном касавшихся установления
границ между Чехословакией и Венгрией, с одной стороны, и Чехослова-
кией и Австрией — с другой. На ход заседаний непосредственно влиял
ход военных действий против Венгерской республики советов1.
После подписания Версальского договора с Германией 28 июня
1919 г. и Сен-Жерменского мирного договора с Австрией 10 сентября
1919 г. Чехословакия получила международное признание как независи-
мое и суверенное государство, основные границы которого были опреде-
лены. 27 сентября 1919 г. оба представителя ЧСР на конференции, Кра-
марж и Бенеш, вернулись в Прагу. Крамарж к тому времени уже лишился
поста председателя правительства, на котором его сменил социал-демо-
крат В. Тусар. 30 сентября 1919 г. Бенеш и Крамарж выступили в Нацио-
нальном собрании с докладами о результатах работы чехословацкой деле-
гации в Париже2. Этот доклад был дополнен 7 ноября на парламентском
заседании по поводу ратификации обоих договоров.
Переговоры о мирном договоре с Венгрией тем временем продолжа-
лись. Осенью 1919 г. в Париж прибыл лидер словацкой народной партии
Андрей Глинка, который 30 сентября обратился к американским, британ-
ским, французским, югославянским и польским делегатам с меморанду-
мом, в котором требовал провести плебисцит в Словакии и предоставить
Словакии международные гарантии автономии. Ш. Осускому, который
стал возглавлять чехословацкую делегацию после отъезда Бенеша и Кра-
маржа, удалось нейтрализовать обращение Глинки в меморандуме, на-
правленном французскому и британскому правительствам. С его подачи
реакция британских и французских представителей по отношению к об-
ращению Глинки была негативной. Однако венгерские представители ре-
шили использовать данный меморандум Глинки, предложив его для об-
суждения на конференции в январе 1920 г. В переговорах о границах с
Венгрией помимо Осуского активно участвовали ряд политиков, журна-
листов и экспертов из Словакии, особенно Федор Хоудек, Иван Крн, по-
слы И. Грушовски, М. Благо и др. Новым секретарем в это время стал
Ярослав Новак, экспертом по юридическим вопросам — Ярослав Каллаб.
Наконец 4 июня 1920 г. договор с Венгрией был подписан Ш. Осуским и
1 Dejmek L, Kolâr F. Pocâtky ceskoslovenské diplomacie / / Ceskoslovensko na
paftzské mirové konferenci 1918-1920. Dokurnenty ceskoslovenské zahranicni
politiky. Sv. 1. S. 27.
2 SisovâM. Zivot a dilo // Dr. Karel Kramâf. Ksedesatym narozeninâm. Praha,
1920. S. 77.
Е. П. Серапионова. Чехословацкий вопрос. 103
Э. Бенешем. После этого деятельность чехословацкой делегации в Пари-
же фактически закончилась, хотя чехословацкие представители и пыта-
лись добиться экономических выгод для ЧСР от договора с Турцией1.
Кроме вопросов границ, чехословацкая делегация в Париже в лице ее
председателя К. Крамаржа активно участвовала в обсуждении русского
вопроса. В письме президенту Т. Г. Масарику 23 января 1919 г. Крамарж
писал: «Все здесь крутится вокруг русской политики. Я требовал, чтобы
нас также допустили к переговорам, так как у нас там (в России. — £. С.)
50 000 солдат, и мы заняли Сибирь. Пишон и Клемансо за это, но пока мы
этого не добились, так как представляется, что между ними жуткие про-
тиворечия»2. Крамарж возмущался предложением Ллойд Джорджа при-
гласить в Париж за стол переговоров большевиков, а также тем, что их
противники, представители русских эмигрантов, не были допущены на
конференцию3. Будучи в прошлом активным деятелем неославянского
движения, русофилом, Крамарж негодовал по поводу несправедливой по-
зиции союзников по отношению к России и считал себя обязанным защи-
щать ее интересы. Не удовлетворило его и компромиссное предложение о
проведении переговоров по русскому вопросу на Принцевых островах4.
Он опасался, что разочарование и отчаяние русских бросит их в объятия
немцев. Глава чехословацкой делегации информировал Масарика о кон-
тактах с Б. Савинковым, который произвел на него большое впечатление.
3 февраля он послал на родину обращение к правительству и президенту,
где изложил свой план борьбы с большевиками. Однако этот план не на-
шел поддержки в Чехословакии. Масарик в интервью французскому жур-
налу «Le Temps» решительно высказался против вмешательства во внут-
ренние дела России. Это, в свою очередь, вызвало резкое письмо Крамар-
жа Масарику (14 февраля 1919). Он обвинил президента в том, что
1 Ceskoslovensko па pafîzské mirové konferenci 1918-1920. Dokumenty cesko-
slovenské zahranicni politiky. Sv. 1. S. 27-28.
2 Ibid.
3 Главное командование наметило своим представителем на Парижскую мир-
ную конференцию С. Д. Сазонова. Прибыв в Париж, он нашел там уже сформиро-
ванное из русских дипломатов и общественных деятелей Русское политическое
совещание и в интересах единства присоединился к нему. Полномочия его руко-
водящего органа — Делегации были подтверждены А. В. Колчаком и А. И. Дени-
киным. Представители русского политического совещания просили допустить их
в качестве представителей России на конференцию, но 12 января 1919 г. союзни-
ками было принято решение, что Россия не будет представлена на конференции,
но отдельные лица могут излагать свои суждения в виде меморандумов. См.,
напр.: Скаба Л. Д. Парижская мирная конференция и иностранная интервенция
в стране Советов. Киев, 1971. С. 76-77.
4 Большевистское правительство на этот призыв ко всем воюющим в России
группам не ответило.
104 Восточная Европа после Версаля
последний дезавуирует все, что они с Бенешем делают в Париже и что
отвечает желанию М. Р. Штефаника, находившегося с чехословацким
войском в России1. На самом деле Бенеш весьма скептически относился к
планам создания армии как из чешских и словацких добровольцев, так и
из русских пленных в Чехословакии для борьбы с большевиками. Об этом
он писал Масарику, но Крамаржа сознательно в известность не ставил2.
Первого чехословацкого премьера впоследствии нередко упрекали в
том, что он в Версале больше занимался русскими вопросами, чем чехо-
словацкими, но на самом деле это было не совсем так. Решая «русский»
вопрос, он стремился обеспечить существование сильного Российского
государства без большевиков, дружественного Чехословакии, на которое
она могла бы опираться в своей внешней политике. Вместе с Э. Бенешем
Крамарж работал в комиссиях по решению чехословацкого вопроса, ре-
парациям, созданию Лиги Наций, транспортно-технической и ряде дру-
гих. Он активно участвовал в подготовке соглашения с Германией, было
принято его предложение об организации контроля за ее разоружением3.
Оба они, и Бенеш и Крамарж, были крайне активны в Париже, а, кроме
того, поддерживали тесную связь с президентом и другими политиками
на родине. Бенеш стремился реализовать основные идеи Масарика, мно-
го времени уделял решению конкретных тактических задач. Крамаржа
больше волновали стратегические вопросы международных отношений,
«большая» политика. Уже на Парижской конференции Бенеш и Крамарж
разошлись во взглядах на русский вопрос. Крамарж, ратовавший за но-
вую интервенцию в Россию и активную борьбу с большевиками, раздра-
жал Бенеша, и Бенеш нередко в письмах жаловался на него Масарику4.
Отношения между двумя членами чехословацкой делегации окончатель-
но испортились, когда Масарик поддержал линию Бенеша5. Именно Бене-
шу была выражена благодарность Национального собрания по возвраще-
нии на родину в сентябре 1919 г., тогда как позиция Крамаржа, особенно
в отношении России, стоила ему политической карьеры.
Так как вновь создаваемые государства Польша, Королевство СХС,
Чехословацкая республика были многонациональными, на конференции
возник и вопрос об охране прав национальных меньшинств. Перед подпи-
санием Версальского договора Польше предложили взять на себя офици-
альные обязательства в отношении меньшинств, чехословацкой делега-
ции то же предложение последовало накануне подписания Сен-Жермен-
1 Документы и материалы по истории советско-чехословацких отношений
Т. 1.М., 1973. С. 222-223.
2 Там же. С. 227.
3 Sauer J. Karel Kramâf na mirové konferenci v Pafifi // Mezinärodni vztahy.
1993. №3. S. 89.
4 Solle Z. Masaryk a Benes ve svych dopisech z doby pafièskych mirovych jednânf
vroce 1919. Cast 1. Praha, 1993. S. 57-58.
5 Ibid. S. 59-60.
Е. Я. Серапионова. Чехословацкий вопрос... 105
ского договора, причем в качестве образца выступало уже соглашение с
Польшей. Чехословацкая делегация, по свидетельству Бенеша, един-
ственная сразу же приняла все эти обязательства. Позднее они практи-
чески во всем объеме вошли в шестую главу чехословацкой Конституции
1920 г. Однако эти права понимались как охрана индивидуума от дискри-
минации по национальному, религиозному либо расовому признаку и
обеспечение его языковых прав, а не как коллективные права этнических
групп1. К тому же на практике не всегда конституционные положения со-
блюдались, что вело к росту недовольства и напряженности в отношени-
ях национальных меньшинств к «титульной» нации. По словам некоторых
специалистов, «Чехословакия, по сути, также являлась совокупностью
меньшинств, управляемых чехами, где даже словаки чувствовали себя не
очень уютно»2.
Подписание мирных договоров обеспечило международно-правовое
существование Чехословацкой республики в рамках Версальской систе-
мы и обусловило полную зависимость ЧСР от нее. Принцип права народа
на самоопределение должен был стать одним из основных на конферен-
ции, но проведен он был далеко не последовательно. Объединение (не все-
гда добровольное) в одном государстве разных народов и этнических
групп оказалось не столь разумным3. Санкционировав создание неболь-
ших многонациональных и достаточно слабых государственных образова-
ний, сразу выдвинувших территориальные претензии друг другу, вели-
кие державы получили политически нестабильный регион, а созданный
ими же инструмент улаживания конфликтов — Лига Наций — оказался
малоэффективным, в результате уже в 1919-1922 гг. в этом регионе
вспыхнуло около 20 малых войн4. Кроме того, образование молодых неза-
висимых государств вело к нарушению складывавшихся веками экономи-
ческих, финансовых и хозяйственных связей. Большинство чехословац-
ких требований на конференции было выполнено, однако эта победа, как
оказалось много позднее, была пиррова. Создание фактически многона-
ционального, а по форме и сути унитарного централизованного чехосло-
вацкого государства вызывало недовольство внутри страны, умело раз-
жигаемое из-за границы. Представители национальных меньшинств на
протяжении всего межвоенного периода.не раз выступали с.требования-
ми и претензиями к чехословацкому президенту, правительству; апелли-
ровали они и к международному сообществу в лице Лиги Наций, которая
и считалась гарантом обеспечения их прав. Так, например, в меморанду-
1 Broklovâ Е. Problem ochrany närodnostnych mensin // Nârodnostné otâzka
v Polsku a Ceskoslovensku v mezivâlecném obdobi. Praha, 2005. S. 85-93.
2 Сыч А. И. Ук. соч. С. 128.
3 Сыч А. Версальская система и послевоенное устройство в центральной и
восточной Европе (Национальный аспект) // Stredoeurôpske nârody na krizovat-
kâch novodobych dejin 1848-1918. Presov; Bratislava; Wien, 1999. S. 281.
4 Сыч А. Я. Ук. соч. С. 130.
106 Восточная Европа после Версаля
ме от 10 апреля 1922 г., направленном на конференцию Лиги Наций, от
лица карпато-русинского народа указывалось, что границы со Словакией
установлены произвольно, обещанной автономии нет, существует цензу-
ра газет и писем, контроль письменных, телеграфных и телефонных сооб-
щений, 99,5% чиновников являются чехами либо словаками, вместо де-
мократического правительства управление ведется из Праги, а в языко-
вом вопросе господствует хаос1. Подобные жалобы раздавались и позже:
в декабре 1932 г. М. Югас упрекал чехословацкое правительство в том,
что оно до сих пор не ввело и не желает вводить автономию, не обеспечи-
вает в достаточной степени русинские школы, тенденциозно поддержива-
ет лишь одну украинскую ориентацию «карпато-русского» народа, «оче-
шивает» край, плохо осуществляет политическое управление. При Лиге
Наций была даже создана специальная комиссия, рассматривавшая поло-
жение дел с Подкарпатской Русью, Комитет Лиги Наций заслушивал
разъяснения чехословацкого правительства по этому поводу. Сводились
они к тому, что область пока не готова стать самостоятельной админист-
ративной, политической и национальной единицей, а чехословацкое пра-
вительство ведет подготовку введения автономии, осуществляя полити-
ческое воспитание населения края2.
Три польских политических партии — «Союз силезских католиков»,
«Народная партия» и «Силезская народная партия», — объединившись в
так называемый «национальный блок», направили в марте 1924 г. прези-
денту ЧСР Т. Г. Масарику меморандум. Одновременно второй меморан-
дум, подготовленный в сотрудничестве с официальными представителя-
ми польского государства в Чехословацкой республике, отослали в орга-
ны иностранной печати. В меморандуме перечислялись несправедливости
в отношении польского меньшинства, которые касались выборов в Нацио-
нальное собрание и местные представительства, назначения школьных
инспекторов, сокращения польских классов, увольнения польских желез-
нодорожников из-за недостаточного владения чешским языком и т. п3.
В свою очередь чехословацкие власти упрекали польское консульство в
Моравской Остраве в организации разведывательной службы, пропаган-
де среди польской молодежи, настраивании ее против чехословацкого го-
сударства и ориентировании на Варшаву. Объяснялось вмешательство
польской стороны во внутренние дела ЧСР недовольством от проигранно-
го спора о Тешине и Яворине и более слабым экономическим положением
Польши в сравнении с Чехословакией4. Античехословацкая пропаганда
велась на польском радио и в печати. И позднее продолжались собрания
недовольных и обращения с петициями и меморандумами. Чехословацкое
1 Меморандум карпато-руского народа, временно присоединенного к Слова-
кии, направленный на конференцию Лиги Наций в Женеву 20 апреля 1922 г. Пря-
шев, 4 апреля 1922.
2 Бенеш Э. Речь о Карпаторусской проблеме. Прага, 1934. С. 22.
3 NA. F. Pfednictvo ministerské rady, 1918-1945. Kart. 410. Sign. 993.
4 Ibid.
Е. П. Серапионова. Чехословацкий вопрос... 107
Министерство внутренних дел сообщало в президиум Совета министров
о том, что в конце марта 1928 г. предпринималась попытка объединения
всех поляков Тешина в одну партию и зачитывались указания «Всемирно-
го союза поляков за границей». Там, в частности, говорилось, что поль-
ский министр А. Бек якобы дал распоряжение, чтобы поляки в ЧСР вы-
ступили с требованием автономии, а он будет поддерживать это требова-
ние на международной арене1.
Такая же картина была характерна и для других национальных мень-
шинств — немцев и венгров. Но если районы с польским разговорным
языком составляли лишь 0,7% чешской территории, то с немецким разго-
ворным языком — 31,9%. Причем, как и в случае с поляками, немецкое
население в большинстве своем проживало компактно и в приграничных
с Германией и Австрией районах. Следовательно, немецкий вопрос был
крайне важен для чехов. Очень распространенной причиной жалоб нем-
цев в первые годы существования ЧСР было закрытие их школ. Объясня-
лось это тем, что в новых условиях посещаемость немецких школ резко
сократилась. В письме чехословацкому премьер-министру Крамаржу из
Моравской Остравы в январе 1919 г. сообщалось, что чешские школы
переполнены, в классе до 40 детей, из них половина немецких детей, кото-
рые не умеют ни писать, ни читать, а уже в 5 классе в немецких школах по
9-10 детей, но они еще существуют2. Чехословацкая сторона в этом спо-
ре обращала внимание и на то, что в Словакии, где раньше немецкие шко-
лы не существовали, они стали появляться3. Критикуя чехословацкую
национальную политику, коммунист К. Крейбих вместе с тем отмечал, что
стремление «чехизировать» немцев не принимает грубых форм и крупных
размеров. Согласно статистике, лишь 1,7% немецких детей посещали
иные, чем немецкие начальные и средние школы, случаи насильственного
зачисления немецких детей в чешские школы являлись единичными.
Но для немцев, проявлявших большой интерес к школьному вопросу,
ухудшение школьного дела, подчинение его чужой по национальности бю-
рократии, уничтожение самоуправления рассматривались, по его словам,
как национальный гнет4. Претензии раздавались по поводу слишком при-
дирчивых требований на испытаниях по государственному языку, в ре-
зультате чего многие государственные служащие подлежали незаконным
увольнениям и сокращениям. Земельная реформа часто использовалась
для вкрапления чешских поселков на немецкую территорию. «К этому
присоединяется, — писал Крейбих, — во многих других вопросах огра-
1 Ibid. Kart. 411 Sign. 993 / 14-b, 1922-1939.
2 Archiv Nârodniho Muzea (ANM). F. К. Kramär. Kart. 23.
3 Bruegel I. W. Czechoslovakia before Munich. The German minority problem.
Cambrige, 1973. P. 66.
4 Российский государственный архив социальной и политической истории
(РГАСПИ). Архив Коминтерна. Ф. 495. Оп. 71. Коммунистическая партия Чехо-
словакии 1919-1937 гг. Д. 194. Л. 35.
108 Восточная Европа после Версаля
ниченная, часто смешная, идиотски-мелочная, политика булавочных уко-
лов против немцев, которая часто более раздражает и возмущает их, чем
все прочее»1. Германия отслеживала национальный вопрос в ЧСР, после-
довательно стремясь превратить его в международный.
Как для чехов немецкий, для словаков был крайне важен вопрос вен-
герского меньшинства. Из 3 млн жителей Словакии венграми являлись
более 637 тыс., т. е. 21% населения2. Представители венгерских полити-
ческих партий в Словакии достаточно быстро определили свое отноше-
ние к возникшей самостоятельной Чехословакии. В начале преобладала
точка зрения, что чехословацкое государство возникло в результате дик-
тата стран-победительниц, не понимавших действительных отношений в
Центральной Европе. Одновременно выдвигалось требование самоопре-
деления и для национальных меньшинств. Когда этот принцип не реали-
зовался, отношение венгров к Чехословацкой республике стало по пре-
имуществу негативистским. Кроме того, венгерские политические партии
поддерживали автономию Словакии в рамках ЧСР. Правительственные
круги и Венгрии и Польши отводили Словакии значительную роль в своих
внешнеполитических планах. Они исходили из того, что Словакия не со-
ставляет органической части республики и со временем ее можно бу-
дет отделить. Польский интерес основывался на великопольских амбици-
ях и центрально-европейской концепции польской политики. Венгрия вы-
двигала исторические аргументы — связь Словакии со «старой родиной»,
предлагала помощь словацким автономистам против пражского центра-
лизма. При этом она стремилась включить словацкую территорию в со-
став своего государства, тогда как Польша вела более тонкую игру, под-
держивая идею самостоятельного словацкого государства под польским
покровительством3.
В конце концов недовольство национальных меньшинств и представи-
телей титульной нации — словаков своим положением было использова-
но как повод для международного вмешательства и раздела, а затем и лик-
видации Чехословакии. После Мюнхена к Германии отошло 26 689 кв. км
чехословацкой территории с населением 3 576 719 человек4. И Венгрия и
Польша во время мюнхенского кризиса воспользовались ослаблением
ЧСР и предъявили ей свои территориальные претензии5, которые Чехо-
словакия была вынуждена удовлетворить. В целом после мюнхенского
кризиса ЧСР лишилась почти трети своей территории и 36% населения.
Несмотря на введение закона об автономии Словакии и Подкарпатской
Руси, «вторая» республика просуществовала менее полугода.
1 РГАСПИ. Архив Коминтерна. Ф. 495. Оп. 71. Коммунистическая партия
Чехословакии 1919-1937 гг. Д. 194. Л. 35.
2 Bohaö Nârodni тара. Praha. 1926. S. 160-161.
3 Подробнее об этом см.: Deâk L. Hra о Slovensko. Slovensko v politike MacTar-
ska a Polaka v rokoch 1933-1939. Bratislava, 1991.
4 Cenék M. Kadlec Hry о hranice. Chast u Pofifian, 2001. S. 99.
5 Подробнее см.: Чехия и Словакия в XX веке. Очерки истории. Т. 1. М., 2005.
С. 175.
Р. #. Гришина
Версаль и вопрос о меньшинствах
в Болгарии
Идеи защиты меньшинств по расе, вере и языку и о праве наций на
самоопределение приобрели особую популярность на нисходящей линии
Первой мировой войны, в преддверии ее окончания, когда в политических
и партийно-общественных дискуссиях в разных странах актуальными ста-
ли проблемы характера и содержания будущих мирных договоров. Пред-
ставители и либеральной и социалистической мысли с усердием про-
пагандировали тогда лозунг права наций на самоопределение, который
формированием и существованием в XIX в. крупных государств-наций
красноречиво свидетельствовал не только о долговременной жизнеспо-
собности этого идеала, но и о как будто бы его абсолютном значении.
В потрясенном войной мирового масштаба сознании европейских наро-
дов, особенно «малых», право на самоопределение всплывало как своего
рода твердь, ступив на которую можно было по выходе из войны рассчи-
тывать обрести спокойствие и уверенность достойного национального су-
ществования, «справедливого» решения национально-территориальных
проблем.
Определенной абсолютизации в общественном сознании права наций
на самоопределение способствовало использование его в идеологической
и политической пропаганде представителями широкого спектра соци-
альных сил — и правыми и левыми. Это нечастое явление уже само по
себе придавало лозунгу едва ли не универсальный характер. И если в
1915 г. призывы В. И. Ленина и его последователей к угнетенным наро-
дам бороться за самоопределение вплоть до отделения и их же деклара-
ции после Октябрьского государственного переворота 1917 г. в России
имели в общем локальный характер в силу местного тогда значения боль-
шевиков как таковых, то выступление Д. Ллойд Джорджа 5 января 1918 г.
и особенно выступление президента США В. Вильсона неделей позже
приобрели чрезвычайно широкую популярность. Вильсон в массовом со-
знании народов воюющей Европы поднимался до уровня чуть ли не глав-
ного идеолога права наций на самоопределение, тем более, что в знамени-
110 Восточная Европа после Версаля
том его выступлении это право формулировалось очень широко. Эйфо-
рия по этому поводу среди болгарских политиков, например, поднялась
на столь высокую ступень, что с нее было уже невозможно видеть за
переполняющими чувствами здравый смысл: многие из них надеялись,
что даже при проигрыше войны обещанное всемирное торжество права
наций на самоопределение позволит Болгарии при заключении мира по-
лучить македонские и другие земли, населенные, как они считали, в сво-
ем большинстве болгарами — для завершения национального объеди-
нения.
Конечно, именно В. Вильсон вскоре очутился в положении «главного
обманщика», ибо оказалось, что от провозглашения права на самоопреде-
ление до его реализации дистанция столь велика, что при ее прохождении
само это право расплывается и едва ли не исчезает вообще. Особенно если
это касалось народов, не до конца еще самоопределившихся этнически,
живших чересполосно и к тому же небольших по численности, как это
было в ряде территорий Восточной Европы и Балкан. Не о такой ли ситу-
ации предусмотрительно писал еще в 1912 г. один из авторитетнейших
лидеров реформистской социалистической мысли К. Каутский, обращая
внимание на разницу в положении «маленьких несамостоятельных наций,
борющихся за свою самостоятельность» и наций «в западноевропейском
смысле», т. е., очевидно, находившихся на ином цивилизационном уров-
не. Для последних, по мнению К. Каутского, определяющим признаком
являлся охват населения всей территории государства1, т. е. наличие го-
сударства-нации.
Что касается первых, то Каутский, по-видимому, уже предчувствовал
исчерпание возможностей для малых народов создать такие «идеальные»
с точки зрения собирания «всего своего народа» государства-нации ввиду
зарождения с наступлением новой эпохи объединительной тенденции сре-
ди крупных, ведущих стран европейского пространства, выражавшейся в
том числе в лозунге Соединенных Штатов Европы. А потому в годы миро-
вой войны Каутский предлагал относиться к праву на самоопределение
очень осмотрительно. Он считал необходимым выставлять некоторые его
ограничители и подчеркивал, что требовать государственной самостоя-
тельности для каждой нации значило бы требовать чрезмерного2.
Именно с нереальностью воплощения в жизнь идеи самоопределения
для всех европейских народов по выходе их из войны и столкнулась Лига
Наций. К тому же главные ее деятели — руководители великих стран-
победительниц — не слишком вуалировали свою озабоченность обеспе-
чением в первую очередь собственных интересов. Так что политикам ро-
мантического толка пришлось смириться с тем, что, хотя главным прин-
1 Каутский К. Сепаратизм, национализм и социализм // Каутский К. Вой-
на, Интернационал, национальный вопрос. Сб. статей. Харьков. 1918. С. 64, 69.
2 Каутский К. Национализм и интернационализм. Пг., 1918. С, 105.
Р. П. Гришина. Версаль и вопрос о меньшинствах в Болгарии 111
ципом послевоенного мироустройства провозглашались демократические
идеалы, в основу практики оказались положены простые и очевидные
(«прозрачные») истины — военные итоги войны, а еще проще — деление
стран на победителей и побежденных.
В пользу победителей и стала перекраиваться карта Европы. В про-
цессе этой работы, которую вели дипломаты на основе права сильного, но
при стремлении сохранить демократическое лицо, проблемы обещанного
самоопределения в ряде случаев трансформировались в гипертрофию зна-
чения защиты меньшинств. Так во всяком случае произошло в «болгар-
ском случае»: Болгарии было отказано в просьбе провести референдум о
самоопределении населения македонских земель, Фракии и Южной Доб-
руджи, при том что одна десятая часть территории Царства Болгария была
отрезана в пользу соседних государств.
Нельзя не сказать, что вместе с тем само обращение Лиги Наций к
вопросу о положении меньшинств явилось отражением духа времени и
тенденции к наращиванию потенциала демократизма в жизни общества.
Однако шаги в этом направлении были опять-таки лишь продекларирова-
ны, хотя сумма требований в отношении меньшинств вошла в качестве
обязательного раздела в мирные договора всех стран, подписавших их с
Великими и Объединенными нациями. В официальных международных до-
кументах понятие «меньшинство» употреблялось в общей форме и, глав-
ное, в них не предполагалось никакой процедуры для самоопределения
этого меньшинства и установления его статуса, из-за чего власти каждо-
го государства получали возможность произвольно толковать свои обя-
занности в отношении меныыинственных групп населения.
В специальной литературе указывается, что неопределенность меж-
дународных норм начала 1920-х гг. в отношении меньшинств, предложен-
ных Лигой Наций, непризнание их ни национальной общностью, ни юри-
дическим лицом свидетельствовала о том, что речь в данном случае скорее
шла о защите прав личности, принадлежащей к меньшинству (приближе-
ние к защите прав человека?), чем о каком-либо выделении, вычленении
того или иного меньшинства и специальных мерах защиты его.
Действительно, анализ мирных договоров Версальской системы сви-
детельствует о стремлении их разработчиков не создавать поводов для
увеличения числа меньшинственных групп и, в частности, для констата-
ции их наличия на территориях, отходящих от одной страны к другой: «пе-
реходящее» население обязано было приобрести подданство новой роди-
ны; возможность же получения им на новом месте статуса меньшинства
зависела, очевидно, лишь от правителей нового отечества. Но было ли
последнее в этом заинтересовано?
Поскольку в мирных договорах ничего не говорилось о том, кто и как
определяет само наличие того или иного меньшинства в стране и соответ-
ственно его статус, естественно предположить, что обращение Лиги На-
ций к меньшинственному вопросу имело в качестве сверхзадачи не бук-
вальную защиту неких групп общества от дискриминации и угнетения,
112 Восточная Европа после Версаля
ибо специальные меры в этом отношении могли бы способствовать фор-
мированию сепаратистских настроений, а, наоборот, создание в каждой
стране условий для интеграции этих групп в одну государственно-нацио-
нальную общность при сохранении некоторых культурных, этнических
или религиозных традиций. Не случайно, например, во время подготовки
мирных договоров летом 1919 г. цитировались слова Ж. Клемансо, якобы
утверждавшего, что в перспективе меньшинства подлежат исчезновению,
постепенному свыканию их с большинством, что проблема меньшинств
так, как она поставлена в договорах, ни в коей мере не должна стать ис-
точником сепаратизма1.
При всей неопределенности конкретного содержания вопроса о мень-
шинствах посвященные ему специальные разделы были вписаны в мир-
ные договора для стран Восточной Европы как обязательные для исполне-
ния. Власти разных государств, вынуждаемые принять их, отнеслись к
этому различно. Но если представители стран-победительниц (Польши,
Чехословакии, Югославии, Румынии) пытались сопротивляться навязы-
ваемым международным постановлениям, считая это нарушением своего
суверенитета, то болгарские власти склонялись к тому, чтобы исполь-
зовать постановку вопроса о меньшинствах и, в частности, болгарском
меньшинстве (многочисленном, по их представлениям) за внешними гра-
ницами Болгарии, в соседних с нею странах, для сохранения в будущем
условий для ревизии на этом основании тяжелейших для страны условий
Нейиского мирного договора, лишавшего ее возможности завершить на-
циональное объединение всех болгар.
Для этого имелись не только объективные предпосылки — в период
подготовки «версальцами» мирных договоров болгарские власти ста-
рались всячески продемонстрировать свою лояльность, в том числе к по-
становке вопроса о защите меньшинств. В отношении мусульманского
меньшинства они даже шли «на опережение». Так, уже в июне 1919 г. в
официальном болгарском органе был опубликован в спешном порядке до-
работанный «Устав духовного управления мусульманами в Царстве Бол-
гария»2, призванный продемонстрировать серьезность отношения болгар-
ского руководства к проблеме, начиная от признания наличия меньшин-
ства по вере в собственной стране, а также фиксируя его статус вплоть до
утверждения, что каждая мусульманская община выступает как юриди-
ческое лицо.
Поспешная публикация «Устава», очевидно, увязывалась болгарской
стороной с подготовкой в Париже мирных договоров, куда София торопи-
лась отправить свою делегацию. И не случайно в состав ее, как вспоминал
один из ее членов К. Муравиев, были включены два представителя нацио-
нальных меньшинств — турецкого и еврейского. «Их приглашение, —
1 См.: Манчев К. Националният въпрос на Балканите. София, 1995. С. 226-227.
2 Държавен вестник. 1919. № 65. 26 юни.
Р. П. Гришина. Версаль и вопрос о меньшинствах в Болгарии 113
писал К. Муравиев, — было хорошей идеей, так как сейчас, когда нас об-
виняют в бесчеловечном отношении к иностранцам, свидетельство этих
людей будет полезно»1. Однако турецкий делегат проявил себя в Париже
весьма своеобразно: этот правоверный представитель беев, крупный зем-
левладелец из Стара Загоры, ничем не интересовался, не написал ни
строчки, не сказал ни слова о том, зачем приехал; целыми днями он пропа-
дал в столице Франции и никто не знал, где именно; зато продал два боль-
ших драгоценных камня, привезенных из Болгарии. «Все же хорошо, —
заключает К. Муравиев, — что никто из наших противников не догадался
заставить его подписать какое-нибудь заявление против Болгарии»2.
Болгарская «демонстрация» лояльности не произвела в Париже боль-
шого впечатления (возможно, потому, что и сама Турция принадлежала к
стану побежденных): условия мирного договора для Болгарии, продикто-
ванные великими державами, отличались особой суровостью.
Позже, в 1925 г. в Анкаре был заключен Договор о дружбе между Бол-
гарией и Турцией. Отдельным протоколом к нему стороны подтвердили
готовность соблюдать постановления Нейиского мирного договора для
Болгарии и Лозаннского мирного договора для Турции, в том числе поста-
новления о защите прав меньшинств. Болгарским меньшинством в Тур-
ции договорились считать турецких подданных, исповедующих христиан-
ство и признающих родным болгарский язык. Кроме того, признавалось
болгарское подданство за лицами болгарского происхождения, рожден-
ными на территории Турции в 1912 г. и позже и переехавшими затем в
Болгарию. Соответствующий норматив был принят в отношении мусуль-
ман, рожденных в тот же период в Болгарии и позже оказавшихся в Тур-
ции. В Протоколе регулировались также имущественные права тех и дру-
гих переселенцев3.
Частью Договора о дружбе явилась Конвенция между Болгарией и
Турцией об обустройстве болгарских подданных в Турции и турецких под-
данных в Болгарии, заключенная тогда же. По этой Конвенции разреша-
лось свободное переселение турок из Болгарии в Турцию и болгар из Тур-
ции в Болгарию. Договаривающиеся стороны принимали, что переселен-
цы будут пользоваться на новом месте теми же правами, что и местные
жители, смогут заниматься любым видом деятельности, свободно распо-
ряжаться любым видом собственности, кроме сельскохозяйственных уго-
дий. Вопросы семейного права объявлялись компетенцией национальных
(по-видимому, духовных) судов обеих стран. Переселенцы освобождались
от несения воинской повинности и от службы в милиции или гвардии4.
О фактическом положении мусульманского меньшинства в Болгарии
и об организации их школьного образования подробнее будет сказано ниже.
1 Муравиев К. Договорът за мир в Ньой. София, 1992. С. 143.
2 Там же.
3 Държавен вестник. 1926. № 110. 17 август.
4 Там же.
114 Восточная Европа после Версаля
Излишнюю поспешность в выражении лояльности болгарские дип-
ломаты проявили, столкнувшись и с более сложной в той ситуации про-
блемой болгаро-греческих отношений. Болгары посчитали мелькавшую в
ходе заседаний Парижской мирной конференции фразу об имеющихся в
Греции «этническом меньшинстве по вере и языку» сильным аргументом
якобы в пользу поддержки западными демократиями «справедливых тре-
бований Болгарии». Но малоискушенные в тонкостях высокой европей-
ской политики, недостаточно профессиональные в своем деле и страдав-
шие излишней сельской доверчивостью болгарские власти очень ошиб-
лись. Их настрой преимущественно на демонстрацию лояльности не
смягчил сердца победителей и их волю примерно наказать Болгарию.
В ультимативно предъявленном болгарским делегатам Нейиском мирном
договоре, помимо прочих жестких условий, ни о каком признании болгар-
ского меньшинства в соседних с нею государствах не было и речи.
Та единственная зацепка — о болгарском меньшинстве в Греции —
обернулась рекомендацией Союзных и Соединенных держав заключить
Болгаро-греческую конвенцию о свободе эмиграции меньшинств. Ее при-
шлось подписать одновременно с Нейиским мирным договором 27 ноября
1919 г. Формально в конвенции декларировались равные основания для
Болгарии и Греции, как признающими за «этническими меньшинствами
по вере и языку» право свободного переселения из одной страны в дру-
гую. Переезд означал потерю прежнего подданства и приобретение под-
данства страны въезда. Конвенция устанавливала нерушимость имуще-
ственных прав переселенцев.
Однако «равенство оснований» имело не более чем формальный ха-
рактер, ибо количество переселяющихся из Болгарии греков не могло
идти ни в какое сравнение с потоком «болгаро-» или просто «славяноглас-
ных», от которых греческие власти стремились избавиться, чтобы навсег-
да лишить Болгарию повода для возможных территориальных претензий.
Используя благорасположение Великобритании, греческие правители
поторопились кардинально разрешить проблему «болгарского меньшин-
ства» на своей территории, все чаще прибегая к принудительному высе-
лению людей. В результате в начале 1920-х гг. в Болгарию хлынули массы
переселенцев, превращавшиеся в побежденной и разгромленной стране в
неприкаянных беженцев. Селились они здесь землячествами, сильно нос-
тальгировали по родным местам. Не желали принимать болгарское под-
данство, храня надежду вернуться к брошенным очагам, что осуществить
мало кому удалось.
24 сентября 1924 г. в Женеве был подписан Протокол о защите мень-
шинств в Греции и Болгарии. В этом документе, — редкостном в атмо-
сфере того времени, поскольку в нем косвенно признавалось нарушение в
Греции прав болгарского меньшинства, — в защиту последнего в мягкой
форме предлагались дополнительные меры со стороны Лиги Наций. В част-
ности, двое ее сотрудников, уже работавших в Греции в смешанной греко-
болгарской комиссии по добровольному переселению, наделялись полно-
Р. Я. Гришина. Версаль и вопрос о меньшинствах в Болгарии 115
мочиями совещательного органа с правом анкетирования меньшинств на
местах, определения их потребностей, главным образом в области просве-
щения и вероисповедания. Свои соображения они должны были направ-
лять в специальном докладе греческому правительству для принятия мер.
Протокол подписали министры иностранных дел Греции (Н. Политис)
и Болгарии (Хр. Калфов), а также Главный секретарь Лиги Наций. Одна-
ко греческий парламент отказался ратифицировать его под тем предло-
гом, что он создает возможность для вмешательства во внутренние дела
страны. Э, Венизелос даже заявил в Лиге Наций, что Н. Политисом допу-
щена политическая ошибка1.
В последующие годы неоднократно предпринимались попытки урегу-
лировать болгаро-греческие имущественные и финансовые споры, связан-
ные с переселением, для чего подписывались соглашения и конвенции.
Но до действительного улучшения положения переселенцев было далеко.
Скорее наоборот. Так, на основе Конвенции от 9 декабря 1927 г. стоимость
недвижимого имущества переселенца лишь на 10% оплачивалась налич-
ными, а остальные 90% — государственными облигациями с 30-летней
рассрочкой2.
С другими своими ближайшими соседями — Румынией и Югославией
в 1919 г. Болгария специальных соглашений по вопросам меньшинств не
заключала. Положение меньшинств в этих странах регулировалось уже
упоминавшимися обязательными постановлениями мирных договоров.
По итогам Первой мировой войны Южная Добруджа, еще в 1913 г. ото-
шедшая к Румынии, осталась во владениях последней. Болгары, жившие
в этой благоприятной для ведения зернового хозяйства области, облада-
ли, как правило, довольно обширными участками земли, что не могло не
заинтересовать новую (румынскую) администрацию. Начавшаяся румын-
ская колонизация Южной Добруджи, собственно румынское население
которой составляло немногим более 2%, сопровождалась вытеснением
части болгар и их переселением в Болгарию (правда, приток беженцев из
Румынии был несравненно меньшим, чем из Греции). Нажим на болгар
усилился с принятием в 1924 г. закона об обязательной оптации румын-
ского подданства: отказавшиеся от него вынуждались покинуть пределы
Румынии3. У болгар, оставшихся жить в Румынии, согласно закону о Но-
вом государстве, изымалась треть земельного участка.
Попытка разрешить накапливавшиеся противоречия была предприня-
та в декабре 1933 г., когда болгарская сторона предъявила румынскому
правительству меморандум с рядом требований как в отношении имуще-
1 Ленков С. Българо-гръцки проблеми след първата световна война. София,
1946. С. 458; Попов К. Конвенцията за взаимно изселване между България и
Гърция и спорът ни с гърците за черкви, училища и манастири. София, 1935. С. 10
и др.
2 Държавен вестник. 1928. № 23. 2 май.
3 Ратник на свободата. София, 1924. 18 август.
116 Восточная Европа после Версаля
ственных прав болгарского меньшинства (освободить дома болгар, заня-
тые колонистами; возвратить отнятую «третину» земли или компенсиро-
вать нанесенный ущерб; разрешить болгарам куплю-продажу земли и
т. п.), так и в отношении соблюдения их национально-культурных прав
(открыть школы на болгарском языке для болгарских детей; возвратить
частным школам в Южной Добрудже их конфискованное имущество и
признать сами частные школы; открыть болгарские церкви и возвратить
их конфискованное имущество)1. Все эти требования укладывались, по
мнению болгарской стороны, в рамки договора о меньшинствах, подпи-
санного с Румынией 9 декабря 1919 г.
Румынское правительство, в свою очередь, поднимало вопрос о поло-
жении «населения румынского происхождения» в Видинском округе Бол-
гарии. Спорные вопросы между государствами приобретали затяжной
характер, не решались радикально, «зависая» на долгие годы2.
С началом Второй мировой войны Румыния и Болгария, попавшие в
сферу влияния Германии, главным образом под ее давлением заключили в
сентябре 1940 г. договор в Крайове, согласно которому Южная Добруджа
передавалась Болгарии. Такое «перераспределение» менее всего находи-
лось в связи с гуманитарными соображениями нацистского патрона, от-
вечая в основном тактическим и стратегическим планам воюющего гитле-
ризма.
Наиболее острым для Болгарии на протяжении десятилетий после Пер-
вой мировой войны оставался вопрос о «македонских болгарах», живших в
основном в Вардарской Македонии, которая при заключении мирных дого-
воров была отнесена к Королевству сербов, хорватов и словенцев.
Еще в период работы Парижской мирной конференции югославская
делегация заявила, что считает Королевство сербов, хорватов и словен-
цев государством одного народа, хотя этот народ и имеет три титульных
названия, три религии и две азбуки, и что в этом государстве не суще-
ствует македонского этнического меньшинства (не говоря уже о болгар-
ском), ибо власти всегда считали македонских славян южными сербами3.
При таком подходе, признанном Лигой наций и утвержденном мирны-
ми договорами Версальской системы, любые усилия Болгарии добиться
изменения ситуации в свою пользу оставались обреченными на неудачу.
Попытка болгарского премьер-министра А. Стамболийского выступить на
Генуэзской конференции в мае 1922 г. против денационализаторской по-
литики соседних государств в отношении населения, переданного Болга-
рией под их власть по условиям Нейиского договора, не возымела никако-
го эффекта: устроители этого международного форума заблаговременно
1 Централен държавен архив (ЦДА). София. Ф. 130. Оп. 1. Д. 177. Л. 71-80.
2 КузмановаА. Балканската политика на Румъния. 1933—1939. София, 1984.
С. 66-68.
3 Христов Хр. България, Балканите и мирът 1919 г. София, 1984. С. 219.
Р. П. Гришина. Версаль и вопрос о меньшинствах в Болгарии 117
оповестили, что «Генуэзская конференция не является, не может явиться
и не явится кассационной инстанцией, ставящей на обсуждение и подвер-
гающей рассмотрению существующие договоры»1.
Невозможность пробить поставленную Версальской системой мирных
договоров стену придавала политике Болгарии в отношении западной со-
седки конвульсивность, выражавшуюся то в стремлении к сближению с
Югославией и помыслах о федерации с нею, то в заявлениях об отказе от
притязаний на Македонию, то в правительственной, хотя и негласной,
поддержке ВМРОавтономистов — национал-революционной террорис-
тической организации, совершавшей набеги на югославскую территорию
для поддержания болгарского духа среди населения Македонии. При этом
любые уступки Югославии со стороны Болгарии воспринимались частью
болгарской общественности как предательство, как это было при подпи-
сании кабинетом А. Стамболийского болгаро-югославского Нишского со-
глашения 1923 г. или другого подобного соглашения «по висящим вопро-
сам», подписанного в ноябре 1923 г. кабинетом А. Цанкова.
По поводу «македонского вопроса» и властные, и общественные орга-
ны Болгарии направляли многочисленные петиции и жалобы в Лигу На-
ций, в парламенты западноевропейских стран, даже в Коминтерн. Их пи-
сали от имени Болгарской православной церкви, от различных союзов.
С соответствующими поручениями направляли в Париж в Великую ложу
своих делегатов болгарские масоны. В этих документах фигурировали
обвинения в адрес югославских властей, закрывавших болгарские школы
и церкви в Югославии, лишавших возможности носителей болгарского
языка говорить на нем.
В таких условиях урегулировать на государственном уровне взаим-
ные отношения между Болгарией и Югославией долгое время не представ-
лялось возможным. Не случайно в беседе с болгарским посланником в
Праге Б. Вазовым Э. Бенеш советовал ему: для Болгарии было бы полезно
заключить соглашение с Югославией «без специального пункта о мень-
шинствах»2. Действительно, большего, чем болгаро-югославское Согла-
шение о ликвидации двувластного имущества, подписанного в феврале
1930 г., добиться не удавалось.
Конвульсивными оставались действия болгарских правительств и в
1930-е гг., когда менялась международная обстановка и как будто возни-
кали возможности для будущей ревизии Нейиского договора — и глав-
ным образом — дипломатическими методами. Одним из примеров подго-
товки почвы для этого болгарский историк Кр. Манчев считает запре-
щение в 1934 г. в Болгарии деятельности скомпрометировавшей себя
терроризмом и внутренними распрями ВМРО и других национал-револю-
ционных организаций, объединявших иммигрантов из «порабощенных
1 Генуэзская конференция. Материалы и документы. Вып. 1. М., 1922. С. 83.
2 ЦЦА. Ф. 252. Оп. 1. Д. 873. Л. 4.
118 Восточная Европа после Версаля
соседними государствами областей», и преобразование этих «боевых»
организаций в исключительно культурно-просветительские1. А в январе
1937 г. был заключен болгаро-югославский пакт «о вечной дружбе». Он
носил весьма декларативный характер и явился успехом, прежде всего,
маневра дипломатии нацистской Германии, расчищавшей себе путь на
Балканы.
Последовавшие затем события вновь привязали Болгарию к Герма-
нии. В 1941 г., следуя за германскими армиями, разгромившими Югосла-
вию и Грецию, болгарские войска вступили в Македонию. Однако за про-
шедшие два десятилетия многое изменилось: лишь часть населения ма-
кедонских земель встречала болгар как освободителей, другая часть,
наоборот, считала их оккупантами. Поддерживая «новый порядок» на Бал-
канах, Болгария на время вернула себе, кроме того, отторгнутые у нее в
1919 г. западные окраины и Эгейскую Фракию. «Но беда в том, — пишет
К. Манчев, — что национальное объединение было для Болгарии не един-
ственным мотивом, она стремилась к гегемонии на Балканах и в ходе вой-
ны болгарская армия оккупировала и чисто сербские и греческие земли»2.
Эта коллизия чрезвычайно осложнила болгаро-югославские отноше-
ния после разгрома нацистской Германии и ее союзников и еще больше
запутала «македонский вопрос», давно уже из этнического и меныиин-
ственного превратившегося в политический.
Рассмотрим теперь фактическое положение собственных, внутренних
меньшинств, наличествовавших в Болгарии.
Согласно первой (усеченной) после Первой мировой войны переписи
населения, проведенной в 1926 г., при общей численности жителей стра-
ны 5 479 тысяч человек представители титульного этноса — болгары со-
ставили 81,3%. Заметными меныиинственными группами были армяне
(0,5%), евреи (0,95%), румыны (1,26%) и — наиболее крупная группа —
турки (10,5%).
В переписи специально выделялась графа «мусульмане». Последних
насчитывалось около 700 тыс., т. е. 14,4% от всего населения. Основная
часть мусульман (76,5%) назвала родным языком турецкий. Остальными
в группе «мусульмане» являлись татары, частично цыгане, а также так
называемые помаки, т. е. принявшие ислам болгары по происхождению и
языку. Помаков в количественном отношении оказалось более 100 тысяч
(14,3% от всех мусульман). Перепись зафиксировала и другого рода «пе-
ревертышей»: 3788 человек, исповедующих православие, родным языком
назвали турецкий3.
1 Манчев К Указ. соч. С. 255.
2 Там же. С. 323.
3 Общи резултати от преброяване на населението в Царство България на
31 дек. 1926 г. Кн. 1. София, 1931. С. 190-191.
Р. П. Гришина. Версаль и вопрос à меньшинствах в Болгарии 119
В религиозном отношении подавляющее большинство населения со-
ставляли православные. Помимо мусульман, перепись отметила наличие
в стране католиков, протестантов, армян-грегорианцев, иудеев. Привер-
женцы каждого из этих вероисповеданий имели свою церковную органи-
зацию, храмы и прочее, необходимое для отправления своих религиозных
культов.
Школьное образование меньшинственных групп имело ряд особенно-
стей. Четырехлетнее начальное обучение было провозглашено бесплат-
ным и обязательным для подданных Болгарского княжества еще Тырнов-
ской конституцией 1879 г. Согласно последовавшему в 1909 г. Закону о
народном просвещении, бесплатным становилось и прогимназическое
образование, т. е. следующие три года обучения. При реформировании
системы образования в 1921 г. обязательность обучения распространи-
лась также на прогимназическое образование. Прогимназические классы
имелись не только в городах, но и в большом количестве сел. По заверше-
нии 3-го прогимназического класса, сдав соответствующие экзамены, уче-
ники получали дипломы об «основном образовании», что давало им право
поступления в гимназии, где обучение длилось еще пять лет1.
Благами этой системы могли пользоваться и меньшинственные груп-
пы, что и делали с большим усердием, например, евреи и армяне. Болгар-
ский историк В. Чичовска, отмечая, что если за 60 лет после Освобожде-
ния Болгарии процент грамотности населения вырос с 10,4 до 77%, то
граждане еврейской и армянской национальностей не только не отстава-
ли от титульных болгар, но и опережали их. Так, в начале 1920-х гг. пер-
вое место по уровню грамотности принадлежало евреям (69% от общей
их численности), затем шли армяне (64% соответственно), болгары
(50%), греки (41%). Хуже всего обстояло дело с мусульманами: среди
турок грамотных насчитывалось 8,7%, среди цыган еще меньше — 6,1 %2.
Для меньшинств параллельно с системой государственных и муници-
пальных школ могли открываться частные школы, преподавание в кото-
рых велось на родном для детей данной меныпинственной группы языке,
но с обязательным обучением болгарскому языку, болгарской истории и
географии.
Конкретное управление деятельностью частных школ осуществля-
лось школьными настоятельствами (обычная норма и для государствен-
ных школ). Это были выборные органы, несшие ответственность перед
государством за соблюдение всех правил и законов в области образова-
ния и, в частности, за организацию обучения на основе программ, утвер-
жденных Министерством просвещения. Правилами по выборам школь-
ных настоятельств 1914 г. устанавливалась численность настоятельств
1 Чичовска В. Политиката срещу просветната традиция. София, 1995. С. 10, 141.
2 См. также: Велев Л. Просветната и културна политика на правителството
на А. Стамболийски. София, 1980. С. 14.
120 Восточная Европа после Версаля
для сельских (3 члена) и городских (5 членов) частных мусульманских,
армянских, еврейских и греческих школ1.
Содержались частные школы за счет единородных и единоверских
общин. Общим для государственных и частных инонациональных школ
было то, что для их финансовой поддержки государство выделяло им «в
вечное пользование, без права собственности и владения» отрезки земли
местных общин с точным указанием границ этих отрезков. На страницах
газеты официальных сообщений «Държавен вестник» в 1920 г. нередко
публиковались царские указы, постановлявшие, например, выделить со-
ответствующие наделы земли «с целью образования школьных фондов для
содержания болгарской народной основной школы и частной турецкой
школы в селе Памукчи Шуменской околии». При этом для болгарской
школы отводилось около 30 га, для частной турецкой — 24 га2. Участки
земли, конечно, могли быть значительно меньшими, составляя и 10 и 6 га
и быть разбросанными в нескольких местах, как это было в случае с част-
ными турецкими школами в селах Провадийской околии3.
Некоторое представление об общей картине учебного дела для мень-
шинственных групп дает Отчет Учебного комитета за 1930/31 учебный
год, направленный в Министерство просвещения4. Из него следует, что
всего во всех средних (не основных!) учебных заведениях страны, вклю-
чая полные и неполные гимназии и педагогические училища, в том году
обучались 39 524 человек. Из них: болгар — 38 410, евреев — 867, ту-
рок — 74, «других» — 173. По вероисповеданию этот контингент распа-
дался так: православные — 38 302, иудеи — 867, мусульмане — 77, като-
лики — 78, протестанты — 87, «другие» — ИЗ5.
За обучение в средних учебных заведениях, в отличие от основных,
следовало вносить плату — 500 левов в год. Согласно отчету, не менее
50% учащихся было освобождено от взноса «по бедности и по другим при-
чинам».
Среди преподавателей средних учебных заведений, которых насчиты-
валось около 1900, было 3 еврея и одна турчанка.
Помимо иностранных частных училищ (в основном французских, не-
мецких, русских, американских и др.), существовало и одно медресе —
духовное училище «Нювваб» в Шумене для болгарских подданных—му-
сульман, где обучалось 145 человек. Срок обучения в медресе составлял
пять лет, а условием поступления в него было окончание турецкой про-
гимназии. В 1930 г. в «Нювваб» дополнительно была введена еще одна
ступень образования, рассчитанная на три года. Другим средним учеб-
1 Държавен вестник. 1914. № 266. 22 ноември.
2 Там же. 1922. № 2. 3 април.
3 Там же. 1922. № (не указан), 22 март.
4ЦДА. Ф. 177. Оп. 2. Д. 427.
5 Там же. Л. 70,73.
Р. П. Гришина. Версаль и вопрос о меньшинствах в Болгарии 121
ным заведением для меньшинств стала неполная смешанная армянская
гимназия в Красном селе (около Софии), где училось всего 12 человек1.
Хотя дискриминации меньшинственных групп в области образования
официально до поры до времени не проводилось, использовать имевшие-
ся возможности смогли лишь те, кто исторически умел лучше приспо-
сабливаться к обстановке. Как подметила В. Чичовска, существование
еврейских и армянских «основных» школ было скорее выражением соли-
дарности членов того и другого меньшинства, чем образовательной по-
требностью, тем более, что еврейские и армянские дети обычно принад-
лежали к числу самых сильных учеников болгарских школ2.
Иная картина сложилась в мусульманской среде. Освобождение Бол-
гарии в 1878 г. перевернуло как песочные часы дихотомию двух главных
количественных групп населения: мусульманского и православного. Уста-
новленная еще в XV в. в Османской империи конфессионально-юридиче-
ская автономия для иноверных подданных султана способствовала кон-
сервации этнокультурного облика болгар, сохранение ими своей самобыт-
ности. Практическое исключение вмешательства мусульманских властей в
область семейно-брачных и наследственных отношений иноверцев сопро-
вождалось повышением роли православной церкви в этой сфере, а частично
и принятием ею на себя некоторых административно-судебных функций.
Происходило, пишет отечественная исследовательница И. Ф. Макарова,
максимальное ограничение прямых соприкосновений преобладающей ча-
сти болгарского населения с османскими властями, что тормозило про-
цесс эрозии народной культуры3.
После политического и социально-экономического переворота конца
1880-х гг., каким по существу стало Освобождение Болгарии, мусульман-
ское население, вернее, та его часть, что осталась жить в новом для себя
государстве, составило крупную меньшинственную группу. Стремлению
мусульманской общности, включая помаков, к закрытости, уходу в себя
способствовало формальное отношение болгарских властей к принятым в
пользу иноверцев законодательным актам, отсутствие (как теперь пишут
с сожалением некоторые болгарские авторы) продуманной государствен-
ной программы экономического и культурного просперитета мусульман.
На протяжении десятилетий государство не проявляло действительной
заботы об улучшении их социального положения, повышении культурно-
го уровня и образованности, преодоления у мусульман сознания своей
неполноценности как граждан одного с болгарами государства4.
1 Чичовска В. Указ. соч. С. 205-206.
2 Там же. С. 165.
3 Макарова И, Ф. Вселенская церковь и проблема этнической консолидации
болгар в XV-XVI'вв. // Церковь в истории славянских народов. М., 1997.
С. 19-20.
4 Манчее К. Указ. соч. С. 266.
122 Восточная Европа после Версаля
В результате поток переселенцев из Болгарии в Турцию не прекра-
щался. Уезжала, естественно, наиболее активная и производительная
часть турецкого населения. Остававшиеся и сами не очень беспокоились
о повышении хотя бы образовательного уровня сонародников, так что
частные турецкие школы, в отличие от частных школ других меньшинств,
влачили чаще всего жалкое существование. Модернизации образователь-
ной системы по тому типу, как это происходило в Турции, особенно при
Ататюрке, здесь не было: неизменными оставались учебники и програм-
мы, по-прежнему использовалась арабица вместо латиницы. Уровень
обучения был низок, учителей не хватало. Большинство детей оканчи-
вало 1-2 класса, и только единицам удавалось закончить прогимназию.
Общественное мнение Болгарии не проявляло, в свою очередь, озабо-
ченности сложившимся положением, глубиной разрыва внутри населе-
ния, где даже помаки не служили соединительным звеном; скорее наобо-
рот, омусульманивание части населения сопровождалось неприятием их
православными болгарами — братьями по крови. Лишь немногие болгар-
ские интеллектуалы пытались привлечь внимание к проблеме помаков.
Между тем уже с конца 1920-х гг. болгарские власти стали сужать
образовательные возможности для мусульман. В 1928 г. были приняты
Правила распределения и сбора сумм с иноверского и инородного насе-
ления для содержания их частных школ. Согласно этому нововведению, в
случае, когда доходов соответствующей общины от духовного и школь-
ного имущества оказывалось недостаточно для содержания частной шко-
лы (даже при учете финансовой помощи со стороны местного муниципа-
литета, округа или государства), образовавшийся дефицит должен был
покрываться за счет членов данной общины иноверцев или инородцев про-
порционально уплачиваемому каждым из них прямому налогу. Как и по-
следний, школьный взнос становился обязательным вплоть до принуди-
тельного взыскания1. Таким образом, для частных школ меньшинствен-
ных групп даже начальное образование в ряде случаев теряло бесплатный
характер, что больнее всего сказывалось все на том же мусульманском
населении.
Послабление по правилам 1928 г. допускалось только для родителей,
отправлявших своих детей учиться в болгарские школы. Постановлением
от 9 июля 1937 г. и это послабление было отменено2.
Следующим шагом стал указ от 20 сентября 1934 г., по которому вме-
сто выборов членов школьных настоятельств вводилось их назначение по
определенному регламенту. В 1940 г. последовал еще более сильный удар:
специальным законом «школьные земли» частных учебных заведений
объявлялись подлежащими конфискации, что ставило турецкие школы в
тяжелейшее материальное положение. В 1942 г. появился закон об из-
1 Държавен вестник. 1928. № 224. 2 яиуари.
2 Там же. 1937. № 153. 19 юли.
Р. П, Гришина. Версаль и вопрос о меньшинствах в Болгарии 123
менении и дополнении закона о лицах, которым объявлялось, что лица
болгарского происхождения и являющиеся болгарскими подданными мо-
гут сменить свои неболгарские имена на болгарские1. За скромной и мало-
выразительной формулировкой закона таилось начало кампании по при-
нудительной смене турецких имен на имена титульного этноса. Ограни-
чительные меры начала 1940-х гг. вызвали новую волну переселения
мусульман из Болгарии в Турцию.
Если мусульманская проблема проистекала из самого уклада болгар-
ского общества, ментальности населения страны и соответственно ее пра-
вящих кругов, которые в действительности, а не на словах* не предприни-
мали ничего существенного для ее решения, то осложнение положения
еврейского и армянского меньшинств в начале 1940-х гг. вызывалось пре-
имущественно внешнеполитическими факторами — вступлением Болга-
рии в союз с нацистской Германией в первую очередь. Именно под ее дав-
лением последовала серия антиеврейских законов: закон о защите нации
(24 декабря 1940 г.), закон о единовременном налоге на лиц еврейского
происхождения (19 июля 1941 г.) и некоторые другие.
Характерно, что внесение в Народное собрание проекта закона о за-
щите нации вызвало сильное сопротивление оппозиции, предпринимались
также попытки смягчить строгость отдельных его статей. Так, вводивше-
еся запрещение евреям служить в армии заменялось вначале военной
службой для них в трудовых бригадах военного министерства, но с пра-
вом носить военную форму и быть под командой евреев-офицеров. Из-за
протестов германской стороны болгарское правительство вынуждено
было перевести трудовые бригады в структуры министерства благоуст-
ройства, лишить «трудовиков» формы и передать командование ими бол-
гарским офицерам2.
Искусственно затягивалось также выполнение решения Совета ми-
нистров Болгарии от 21 мая 1943 г. о выселении в трехдневный срок евре-
ев из столицы3. Сама эта мера, возможно, спасла часть еврейского насе-
ления, особенно если иметь в виду требование Германии начать кампанию
по «передаче евреев германским властям», которые быстро переправляли
их в Польшу для «утилизации» по нацистскому образцу. Хотя в Болгарии
в предвоенные и военные годы появилось немало своих фашиствующих
1 Държавен вестник. 1942. № 147. 8 юли.
'Характерна констатация К. Манчева; «На практике, — пишет он, — болгар-
ское государство мало интересовалось учебным делом мусульманского населе-
ния, а только использовало существование мусульманских школ как доказатель-
ство применения договоров о защите меньшинств»**.
2 Бояджиев X. Спасяването на българските евреи през втората световна вой-
на. София, 1991. С. 35.
3 Василева Б. Евреите в България. 1944-1954. София, 1992. С. 8.
** Манчев К. Указ. соч. С. 269.
124 Восточная Европа после Версаля
элементов, исповедовавших, как, например, А. Белев — комиссар обра-
зованного в августе 1942 г. Комиссариата по еврейским вопросам — по-
стулат: «еврейский вопрос — в первую очередь национальный, а не фис-
кальный»1, напор антисемитизма не достиг в болгарском народе больших
высот.
В свою очередь царь Борис на настойчивые требования гитлеровцев
депортировать евреев за пределы страны решился на паллиативный шаг:
согласился на их депортацию из «отданных» Германией Болгарии (как
оказалось, на время) желанных Македонии и Западной Фракии; евреи же
из собственно Болгарии остались в стране, хотя и были перемещены в
концлагеря.
После государственного переворота 9 сентября 1944 г. все вопросы
положения и статуса меньшинств перешли в ведение новой власти.
Гринберг H. Документы. София, 1945. С. 194.
А. И. Пушкаш
Посреднические попытки Б. Куна
в 1919 г.
В 1919 г. в руководстве советской России не было единства взглядов
по поводу лозунга мировой пролетарской революции. В 1918 г. правитель-
ство еще находилось в Петрограде, когда из Сибири туда прибыл бывший
военнопленный австро-венгерской армии Б. Кун. Там он встречался с
В. И. Лениным и вел с ним беседы и на тему судеб пролетарской револю-
ции. Придерживавшийся левацких настроений Кун, как он сам писал об
этом, предлагал Ленину использовать армию России для расширения ре-
волюции в Европе. Ленин рекомендовал Куну побывать в армии и узнать,
захотят ли войска продолжать войну в этих целях.
Тяжелые условия начинавшейся Гражданской войны в России и ин-
тервенции иностранных государств с целью свержения новой власти
убеждали Ленина в том, что революция и в других странах должна совер-
шаться самими рабочими и их союзниками на местах, а не путем ее экс-
порта. В марте 1919 г. он был необыкновенно рад победе социалистичес-
кой революции в Венгрии — в самом центре Европы. Ленин придавал
большое значение завоеванию власти рабочим классом мирным путем; он
подчеркивал: «Венгрия показала пример революции, которая рождается
совершенно иначе»1.
Здесь следует обратить внимание прежде всего на то, что такая воз-
можность представилась в результате соглашения руководств двух рабо-
чих партий Венгрии (социал-демократов и коммунистов) об объединении
партий и взятии власти в условиях правительственного кризиса, вызван-
ного нотой Антанты.
В правительстве советской Венгрии — Революционном правитель-
ственном совете — Б. Кун занял пост наркома иностранных дел. Он пони-
мал сложность положения республики в окружении капиталистических
стран. Но он и его сторонники надеялись на «быстрое развитие револю-
1 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 38. С. 260.
126 Восточная Европа после Версаля
ции» в других странах1. Идея объединения коммунистов и социал-демо-
кратов по примеру Венгрии и установления таким путем советской влас-
ти вынашивалась Куном и в отношении Австрии.
Уже на первом заседании Революционного правительственного сове-
та Венгрии Б. Кун предложил послать поверенных в Вену — Э. Болгара и
А. Фенье. Его предложение было принято2. На заседании правительства
27 марта обсуждался вопрос о положении в Вене и взаимоотношениях с
Австрией. Б. Кун сообщил, что ночью прибудут из Вены два товарища, с
которыми будут вестись переговоры. Он настолько верил в возможность
объединения двух партий в Австрии и установление советской республи-
ки, что предложил послать в Вену 1-2 товарищей и добиться «объедине-
ния, как и здесь»3. Он предполагал, что Австрия находится накануне ре-
волюции и ссылался на прибывшего из Австрии Лебовича, по мнению ко-
торого Вюртембергская платформа объединения приведет к созданию
единой рабочей партии.
В те дни у Б. Куна сложилось впечатление, что между венгерским пра-
вительством и австрийским канцлером К. Реннером имелись расхожде-
ния лишь по вопросу снабжения продовольствием столицы Австрии, це-
ликом зависевшего от Антанты. В связи с этим обсуждался вопрос, могла
ли бы Венгрия обеспечить Австрию продовольствием. В ходе дискуссии
было принято решение излишки продовольствия из четырех западных
комитатов Венгрии передавать Австрии.
Однако Б. Кун ошибся. Находившиеся у власти и имевшие ключевые
посты в правительстве Австрии сторонники Реннера (занимал правые
позиции) и центриста Отто Бауэра (министр иностранных дел из социал-
демократической партии), расходясь кое в чем во взглядах, были едины в
одном — не допустить установления советской власти в Австрии. В силу
своих возможностей они также помогали Антанте в борьбе против рево-
люционной Венгрии. Являясь «представителями рабочего класса», они не
могли это делать открыто. В переписке с Б. Куном О. Бауэр заверял его
«о своем сочувствии» к Венгерской советской республике и пытался изо-
бразить политику Австрии, направленную на сотрудничество с Антантой
как на проводимую чуть ли не исключительно в венгерских интересах,
дабы избежать «оккупации Австрии и превращения ее территории в плац-
дарм для нападения на Венгерскую советскую республику». В то же вре-
мя О. Бауэр настойчиво убеждал Куна в «невозможности установления в
Австрии диктатуры пролетариата»4.
1 Кун Б. Советская Венгрия — союзница СССР // Правда. 1924. 21. III.
2 Pârttorténéti Intézet Archivuma (Архив истории партии. Далее — PIA). 601.
f. A Forradalmi Kormânyzôtanâcs jegyzökönyvei (далее — A FKTJ, Протоколы
заседания Революционного правительственного совета). 1/3. ое. 1919. marc. 22.
1-5. 1.
3 Ibid. 1919. marc. 27.33-34. i.
4 A magyarorszâgi forradalmak krônikâja. 1918-1919 (далее — AMFK).
Budapest, 1969. 323-358. old.
А И. Пушкаш. Посреднические попытки Б. Куна в 1919 году 127
Венгеро-австрийские отношения периода марта — июля 1919 г. в ис-
торических трудах отражены достаточно широко. На международной на-
учной конференции в Будапеште в марте 1969 г. этому вопросу были по-
священы три выступления — Г. Штайнера (Австрия), В, М. Турока-Попова
(СССР) и Р. Нека (Австрия)1, а венгерский историк Е. Габор опубликовала
специальную монографию2.
Названные труды, как и некоторые изданные на Западе, были подго-
товлены после открытия австрийских архивов, и авторы их использовали
ряд интереснейших документов венских хранилищ. Однако в них не за-
трагивался поставленный Куном вопрос, т. е. вопрос о единстве рабочего
класса, которое давало бы ему возможность взять власть мирным путем.
Кун предпринял ряд инициатив, направленных на сохранение новой
власти в Венгрии. Он окольным путем направил ноту в адрес Парижской
мирной конференции. 29 марта 1919 г. конференция уже обсуждала этот
документ, который американский президент В. Вильсон нашел «весьма
интересным»3. В указанной ноте Кун заявил о намерении Венгрии со все-
ми странами жить в мире и просил прислать делегацию. В результате двух-
дневной дискуссии было принято решение направить в Будапешт англий-
ского дипломата Яна Христиана Смэтса. Хотя переговоры Смэтса с вен-
герской правительственной делегацией в вагоне на Восточном вокзале
столицы закончились безрезультатно, успех Куна в этом направлении со-
мнения не вызывает.
Как упоминалось выше, на заседании правительства 27 марта обсуж-
дался вопрос о положении в Вене и взаимоотношениях с Австрией. В Вене
и Будапеште велись переговоры о возможности объединить в Австрии
партии коммунистов и социал-демократов. Но участвовавшие в прави-
тельстве австрийские социал-демократы отклонили это предложение.
Весть об установлении советской власти в Венгрии трудящимися Ав-
стрии была встречена с большим подъемом, зато в правящих кругах вы-
звала большую тревогу. 23 марта 1919 г. в газете «Neue freie Presse» была
опубликована статья «Большевизм у ворот Вены», в которой не только на
все лады обыгрывался вопрос о «большевистской опасности», но и дела-
лась попытка использовать факт провозглашения Венгерской советской
республики как средство давления на Совет четырех, чтобы добиться бо-
лее благосклонного отношения стран Антанты к Австрии.
Правительственная печать, где решающее слово принадлежало социал-
демократам, без комментариев помещала сообщения из Будапешта. Пра-
1 Steiner Herbert. Ausztria es a magyar Tanâcskoztârsasâg; Turok-Popov V. M.
Az osztrâk szociâldemokrâcia es Tanâcs-Magyarorszâg; Neck Rudolf. Ausztria es a
Magyarorszâgi Tanâcskoztârsasâg //A Magyarorszâgi Tanâcskoztârsasâg 50.
évîordulôja (далее — AMTÉF). Budapest, 1970. 271-284. old.
2 Gâbor Sândorné. Ausztria es a Magyarorszâgi Tanâcskoztârsasâg. Budapest, 1969.
3 L. Nagy Zsuzsa. A pârizsi békekonferencia es Magyarorszâg. 1918-1919.
Budapest, 1965. 104. old.
128 Восточная Европа после Версаля
вых и центристских лидеров Социал-демократической партии Австрии
(СДПА) победа социалистической революции в Венгрии и ее перспектива
в Австрии обеспокоила не менее, чем зажиточные круги. В ответ на обра-
щение венгерского правительства они от имени исполкома Рабочих сове-
тов Австрии сообщали, что с симпатией следят за событиями в Венгрии,
но не могут последовать ее примеру якобы потому, что обеспечение Авст-
рии продовольствием в значительной мере зависит от Антанты1.
Это фактически явилось отказом от предложения венгерского прави-
тельства. Правые и центристские лидеры СДПА были поражены и удив-
лены решением руководства Социал-демократической партии Венгрии
(СДПВ) об объединении с коммунистами, и в беседе с Эрнё Тарами, вы-
шедшим из СДПВ в знак несогласия с этим актом, Отто Бауэр заявил, что
при аналогичном случае в Австрии он последовал бы его примеру2.
О. Бауэр, получив в качестве государственного секретаря иностран-
ных дел Австрии от посланника в Будапеште X. Кноблоха извещение о
провозглашении советской власти в Венгрии, дал по телефону указание
последнему установить контакт с Б. Куном и заявить ему, что Австрия
будет воздерживаться от оказания какого-либо влияния на внутреннее
положение в Венгрии и в то же время «вынуждена настаивать на том»,
чтобы там заняли аналогичную позицию в отношении внутренней поли-
тики Австрии3.
К этому времени О. Бауэр, как и его единомышленник в Германии
К. Каутский, открыто и решительно повел борьбу против Октябрьской ре-
волюции в России.
Во внешней политике Австрийской республики эти идеи германских
и «своих» центристов воплощались в жизнь совместно, если учесть, что
секретарем министра иностранных дел О. Бауэра был Бенедикт Каутский,
сын К. Каутского. Они считали своей первоочередной задачей убедить
рабочих, что по целому ряду причин Австрия не может следовать приме-
ру советской России или советской Венгрии.
Позиция, занятая находившимися у руля государственного управле-
ния правыми и центристскими лидерами СДПА, высоко ценилась в правя-
щих кругах Запада. Руководитель военной миссии Великобритании в Вене
подполковник Т. Канингхем, характеризуя канцлера К. Реннера, сообщал,
что в Англии считали бы его либералом с сильным консервативным укло-
ном4. В печати христианских социалистов в феврале 1934 г. сообщалось,
что Австрия должна быть благодарна канцлеру К. Реннеру и министру
внутренних дел М. Элдершу за неудачу коммунистических восстаний в
1919 г.
1 Arbeiter Zeitung. 1919. 23. III.
2 Garami E. Forrongô Magyarorszâg. Leipzig; Wien, 1922. 132. old.
3Österrechische Staats Archiv (ÖSA). NPA. Fase. 887. LU 2/3. 2611/4. 22.
III. 1919.
4 G о тегу-Сuni nghame Th. Dustry Measure. London, 1941. P. 331.
А. ff. Пушкаш. Посреднические попытки Б. Куна в 1919 году 129
Настроение в венгерском правительстве во многом определялось ус-
пехами советской власти, но быстро менялось у его членов, бывших цен-
тристов, в зависимости от создававшейся обстановки. На их поведение
оказывали влияние и переговоры, которые велись с представителями Ан-
танты теми членами венгерского правительства, которые не были на это
уполномочены. Под влиянием обещаний представителей Антанты оказать
всяческую помощь социалистическому правительству (если реформистам
удастся вытеснить коммунистов из РПС) в кругах бывших лидеров СДПВ
все более усиливались соглашательские тенденции.
Американский капитан Н. Рузвельт, находившийся в Будапеште в
момент победы там социалистической революции, на следующий день на-
писал донесение делегации США на Парижской мирной конференции и
затем покинул столицу Венгрии. Он же как очевидец был докладчиком на
совещании этой делегации 27 марта в Париже, где утверждал что прави-
тельство Венгрии бросило вызов конференции, отклонив ноту Викса.
Н. Рузвельт предложил послать в Венгрию для разгрома революции
10 тыс. солдат союзников или разрешить Чехословакии и Румынии объя-
вить ей войну1. Однако его предложение тогда не приняли. Представите-
ли США, Англии, Франции и Италии в Париже вынуждены были считать-
ся с настроением населения своих стран и с начавшимся революционным
брожением в армиях.
В Венгрии в качестве наблюдателя оставался американский профес-
сор Ф. М. Браун. 26 марта он информировал представителя США в Цент-
ральной Европе А. Кулиджа, что правительство Венгрии не крайне ради-
кальное и уступками ему можно не допустить большевизации страны. Но
если дело дойдет до «активного военного вмешательства», то он рекомен-
довал использовать для этой цели только британские и американские вой-
ска. В таком же духе А. Кулидж информировал А. Лансинга, а тот — пре-
зидента В. Вильсона.
Через несколько дней Ф. М. Браун встретился с Ж. Кунфи и на основе
беседы с ним убедился в целесообразности отказа от военной интервен-
ции, поскольку с венгерским правительством можно договориться, так как
«оно не большевистское, а просто социалистическое»2. Одновременно
Ф. М. Браун развернул активную деятельность. 15 апреля он встретился
с Б. Куном. О беседе с ним он написал А. Кулиджу письмо и приложил к
нему меморандум. В письме содержалась характеристика Б. Куна, а в при-
ложении речь шла о вопросах, которые они обсуждали. Ф. М. Браун под-
черкнул, что это вторая встреча с Б. Куном. По его мнению, Б. Кун на
первый взгляд не производит благоприятного впечатления, но затем со-
1 Papers Relating to the Foreign Relations o\ the United States. The Paris Peace
Conference 1919 (далее--FRPPC). Washington, 1942-1947. V. 11. P. 134; V. 12.
P. 416-419; A magyar munkâsmozgalom torténetének vâlogatott dokumentumai (да-
лее — MMTVD). Budapest, 1959-1960. 6b. k. 57-58. old.
2 FR PPC. V. 12. P. 419-421,424-427.
130 Восточная Европа после Версаля
беседник убеждается в его «полной жизненной силе, самообладании и
хладнокровии», Ф. М. Браун писал о глубоком впечатлении, которое про-
извели на него ясные ответы Б. Куна. «Очевидно, что он ведет совершен-
но четкую линию» и свои политические замыслы проводит в жизнь, «хотя
и не любой ценой, но всеми возможными и самыми действенными сред-
ствами». Характеризуя Б. Куна, Ф. М. Браун подчеркивал: «Хотя я вижу,
что он по-настоящему убежденный социалист, все же не фанатик и не не-
опытный мечтатель... Он хороший стратег... и без колебаний пробивает-
ся к конечной цели»1.
Отмечая патриотизм Б. Куна, Ф. М. Браун указал и на внутренние
трудности, которые приходилось тому преодолевать в борьбе «с крайни-
ми социалистами и так называемой буржуазией».
В заключение Ф. М. Браун писал: «Наконец, я хотел бы подчеркнуть,
что если умно поведем себя по отношению к нему и установим с ним друж-
бу в нужной мере, то в наши мятежные времена Бела Кун оказался бы
хорошим средством для удовлетворительного решения проблем не толь-
ко Венгрии, но и всего здешнего региона. Если поощрим его на продолже-
ние консервативной политики, Антанта могла бы найти в нем барьер про-
тив русского большевизма. Если же поведем себя грубо с ним и оттолк-
нем его от себя, Бела Кун может стать опасным противником»2.
В меморандуме изложены те проблемы, по которым Ф. М. Браун и
Б. Кун обменялись мнениями, в том числе о возможности оживления эко-
номического сотрудничества с соседними странами, в чем было заинтере-
совано венгерское правительство. Б. Кун напомнил о его предложении
Я. X. Смэтсу созвать конференцию заинтересованных государств для об-
суждения хозяйственных проблем, не затрагивая политические вопросы.
Ф. М. Браун интересовался также состоянием переговоров с Антан-
той после отъезда Я. X. Смэтса. Б. Кун информировал его о неудачной
инициативе венгерского правительства, направившего в г. Арад делега-
цию, которой французские представители не оказали должного внимания.
После обсуждения ряда проблем они перешли к вопросу об-отноше-
ниях с советской Россией. Ф. М. Браун напомнил Б. Куну о его прежнем
предложении, чтобы американская миссия стала посредником между
В. И. Лениным и Антантой, и просил разъяснить, что он имел в виду.
Б. Кун, согласно меморандуму Ф. М. Брауна, ответил: «Ленин охотно за-
ключил бы соглашение с Антантой на той простой основе, чтобы остави-
ли Россию в покое, разрешили ей импорт продуктов питания и сырья, а
она в ответ выполнила бы старые финансовые обязательства»3. По сооб-
щению Ф. М. Брауна, Б. Кун считал это очень важным и просил его взять
на себя инициативу.
1 AMFK. 239-240. old.
2 Ibid. 240. old.
3 Ibid. 242. old.
А, И. Пушкаш. Посреднические попытки Б. Куна в 1919 году 131
Революционный правительственный совет, его народный комиссари-
ат иностранных дел неоднократно предпринимали попытки посредничать
между советской Россией и капиталистическими странами1. И хотя эти
попытки не всегда достигали цели, все же отражали общность интересов
двух соседних государств, укрепляли и расширяли сотрудничество по
дипломатической линии.
Телеграммы, которыми обменивались Г. В. Чичерин и Б. Кун, частич-
но опубликованные в Венгрии2, раскрывают широту диапазона тех вопро-
сов, которые вызывали взаимный интерес двух государств. Телеграммы
первой половины апреля свидетельствуют не только о том, что Г. В. Чи-
черин одобрял попытки РПС наладить контакты с Западом, но и о его на-
мерении через Будапешт расширить связи России с зарубежными стра-
нами. 5 апреля В. И. Ленин просил Б. Куна информировать будапештского
представителя США о препятствиях, чинимых французским правитель-
ством возвращению на родину находившимся во Франции русским солда-
там3. 6 апреля Г. В. Чичерин писал Б. Куну: «Вы находитесь в таком поло-
жении, что можете сделать многое против кампании лжи, еще бушующей
против нас»4.
Этот канал связи действовал успешно на протяжении всего существо-
вания Венгерской советской республики.
Связь по радио была установлена и с советской Украиной. Так, 19 мая
1919 г. Совет народных комиссаров Украины передал по радио телеграм-
му Советскому правительству Венгрии, в котором информировал его о
постановлении Всеукраинского Исполнительного Комитета, принятого на
заседании 17 мая в присутствии депутатов Киевского Совета представи-
телей профессиональных союзов, фабрично-заводских комитетов и тысяч
рабочих. Вот его текст: «Приветствовать советскую Венгрию за успехи
венгерской Красной Армии и снова поручить Совету народных комисса-
ров Украины и военному командованию оказывать всемерную помощь
братской... советской Венгрии»5.
Эта телеграмма была направлена в то время, когда Красной Армии на
Украине приходилось вести борьбу с вооруженными силами националис-
тов, белой армией Деникина и иностранными интервентами. В апреле
1919 г. Бела Кун еще предполагал, что разногласия на Украине можно
было решить путем политического соглашения с руководителями различ-
1 Нежинский Л. Н. Из истории советско-венгерских отношений (март — ав-
густ 1939 г.) / / Исторические записки. М., 1965. № 77. СП.
2 Dokumenturnok Szovjet-Oroszorszâg es a Magyar Tanäcsköztarsasäg kapcsö-
latairôl // Pârttorténeti Közlemenyek (далее — PK). Budapest, 1961. 1. sz., 209-
227. old.
3 Документы внешней политики СССР (далее — ДВП СССР). М., 1957—1958.
Т. 2. С. 117-118.
4РК. 1961. l.sz.
5 ДВП СССР. Т. 2. С. 163-164.
132 Восточная Европа после Версаля
ных политических партий и течений, путем объединения коммунистов и
социал-демократов (социалистов и меньшевиков) или образовать прави-
тельство на коалиционной основе. Ведь было образовано в конце 1917 г. и
функционировало в первой половине 1918 г. коалиционное правительство
РСФСР на платформе признания советской власти. Бела Кун весной
1919 г. предпринял ряд конкретных шагов в этом направлении. Однако
этих мер оказалось недостаточно для достижения намеченной цели, не-
смотря на то, что правительства советской Украины и советской России
поддержали эти усилия.
В результате дипломатические шаги трех советских республик —
Венгрии, Украины и России не привели к установлению непосредствен-
ной территориальной связи, т. е. к созданию единого фронта, который мог
бы обезопасить Венгрию, обеспечить ей в случае необходимости оказа-
ние прямой военной помощи.
В итоге сохранялась лишь одна возможность установить прямой кон-
такт советской России и советской Украины с советской Венгрией — во-
енная. Действительно, В. А. Антонов-Овсеенко, определяя задачу первой
украинской армии, 13 апреля указывал на необходимость установить
связь с Венгерской советской республикой.
Б. Кун стремился разобраться в положении дел на Украине, будучи
заинтересованным в установлении непосредственной связи с советской
Россией. На заседании РПС 27 марта Б. Кун, информируя народных ко-
миссаров о связях на Востоке, отметил просьбу украинского посланника
Галагана в Будапеште выступить посредником между Украиной и совет-
ской республикой России с целью «образования единой территории трех
республик» (имеются в виду существовавшие в то время на территории
Украины три государственных образования — советская Украина, Укра-
инская народная республика и Западно-украинская народная республи-
ка. — А, /7.) Он тут же заявил: «Я завтра вступлю в контакт по радио не
только с Лениным, но и Голубовичем»1, т. е. с главой правительства ЗУНР.
В Будапеште находилось несколько украинских представительств.
Еще до провозглашения ВСР в Будапеште были представлены мисси-
ями два правительства Украины — ЗУНР (столица Станислав), послан-
ник которой в Вене Василько просил 7 февраля 1919 г. обеспечить для
миссии своей республики, которую возглавлял Биберович, помещение в
Будапеште2. Венгерский посланник переслал этот материал в свой МИД
и 7 марта 1919 г. в ответ получил указание выяснить, как разграничить
полномочия той миссии, о которой шла речь, с другой, украинской мисси-
ей, которую возглавлял М. Галаган, недавно прибывший из Киева в каче-
стве чрезвычайного посланника «Украинской демократической республи-
ки»3, т. е. Директории.
1 PIA. 601. f. 1/3. öe. FKT.Ülese. 1919. marc. 27. 33 -34. 1.
2 Orszâgos Levéltâr (далее — OL). K-81 (Bécsi kovetség). 1919. 455. korm. 104 1. ]
3 Ibid. 732. korm. 1-2. 1.
А И. Пушкаш. Посреднические попытки Б. Куна в 1919 году 133
Венгерский МИД, получив от Галагана невразумительный ответ о
том, что ЗУНР является составной частью «Украинской демократической
республики», решил обратиться к своему представительству в Вене за
разъяснением о юридически-правовых отношениях этих двух республик.
На деле 1 декабря 1918 г. представители правительства ЗУНР подпи-
сали в г. Ростове предварительное соглашение об объединении с УНР,
которое в январе 1919 г. было ратифицировано обеими сторонами. Так
произошло объединение в единой «соборной» Украине националистиче-
ских сил для борьбы против советской власти1.
Одновременно МИД Венгрии информировал своего посланника в
Вене о полученной надежной информации, согласно которой киевское
(Директория) и, особенно, станиславское правительства настойчиво под-
черкивали свои дружеские чувства к Венгрии. Кратковременное же втор-
жение войск ЗУНР в Закарпатскую Украину правящие круги Станислава
объясняли досадным недоразумением2.
Представительства обеих республик продолжали действовать в Буда-
пеште и после 21 марта 1919 г. и поддерживали связь с Б. Куном, о чем
свидетельствует упоминавшаяся запись в протоколе РПС, а также фраза
от 7 апреля: «Кун информировал правительство о внешнеполитических
вопросах. Связь с украинцами»3.
В конце марта и в начале апреля 1919 г. В. Винниченко находился в
Будапеште и вел переговоры, в том числе и по вопросам посредничества,
которое взял на себя Б. Кун. Но они не привели к успеху. (В. Винниченко
возвращался из Берна, куда он выехал еще в начале марта4 для встречи с
представителями Украинской народной рады, находившимися в Париже5).
Подробности сообщения Б. Куна правительству о результатах этих
переговоров в протокол не включены. Косвенные материалы, а также бо-
лее поздние упоминания об этом, в том числе и воспоминания В. Винни-
ченко, свидетельствуют о том, что Б. Кун, принимая во внимание, что как
в петлюровском правительстве Украины, так и в правительстве ЗУНР в
Станиславе решающее влияние в те дни принадлежало меньшевикам, и
исходя из этого, решил воспользоваться предложением Галагана в расче-
те на возможное соглашение между названными правительствами и пра-
вительством советской Украины на платформе объединения коммунисти-
ческой и социалистической партий, как это произошло в Венгрии. Однако
обстановка на Украине была иной, чем в Венгрии.
1 Украша в перюд ГромадянськоУ вшни 1918-1920. (далее — УПГВ). Кшв,
1967. Т. 2. С. 56.
2OL. К-81. 1919. 732. korm. 2. 1.
3 PIA. 601. f. 9. öe. FKT. Ülese. 1919. âpr. 7. 5. I.
4 Вечерние известия. 1919. 1. III.
5 Антонов-Овсеенко В. Л. Записки о Гражданской войне. М.; Л., 1933. Ч. 4.
С. 3-25; Винниченко В. Вщродження наци. Кшв; В1день, 1920. Ч. 3. С. 321-327;
Valiant Leo. La politica estera dei governi rivolucionari ungheresi de 1918-1919 //
Revista Storica Italiana. 1966. № 4.
134 Восточная Европа после Версаля
К концу марта и началу апреля на Украине сложилась следующая си-
туация. Шел процесс расширения советской власти. На части небольшой
территории хозяйничала Директория — высший орган националистичес-
кого правительства на Украине, которую в то время возглавлял С. Петлю-
ра. Во внешней политике Директория ориентировалась на Антанту и
США. 16 января 1919 г. Директория объявила войну советской России и
одновременно сотрудничала с интервентами и Деникиным.
В январе — марте 1919 г. вооруженные силы Директории были раз-
громлены советскими войсками. 5 февраля 1919 г. был освобожден Киев.
20 марта Директория бежала из Жмеринки в Проскуров, часть министров
оттуда подалась в Ровно, а другая — в Каменец-Подольск1.
Правительство Остапенко скомпрометировало себя переговорами с
Антантой и 9 апреля 1919 г. был создан «социалистический» кабинет во
главе с Б. Мартосом. Но вскоре под натиском советских войск и новое
правительство вынуждено было бежать из Ровно. «И вновь, — пишет Вин-
ниченко, — пошла "вагонная" жизнь, блуждания по станциям, городкам,
без пристанища, беспорядочно, без войска, без территории и с врагами со
всех сторон. Были моменты, когда под властью атаманско-"социалисти-
ческого" правительства было несколько верст железной дороги...»2 Как
раз в то время появилась частушка: «В вагоне Директория, под вагоном
территория».
В марте — апреле 1919г. войска Директории подверглись разгрому, и
часть их бежала в Галицию.
В Западной Украине продолжала существовать образованная в сере-
дине ноября 1918 г. ЗУНР с правительством, именуемым Государствен-
ным секретариатом.
В ноябре 1918 г. польские войска начали захватническую войну с це-
лью порабощения Восточной Галиции. Трудящиеся края оказали ей со-
противление. Верхушка Восточной Галиции при поддержке тех же запад-
ных кругов, с помощью которые пыталась захватить эту территорию
Польша, стремилась не допустить воссоединения Восточной Галиции с
советской Украиной. С этой целью она объединилась с петлюровцами,
добивавшимися соглашения с Польшей.
Правительство ЗУНР неоднократно отклоняло предложения совет-
ской Украины об общей борьбе против польской интервенции. 31 марта
1919 г. президент Петрушевич на заседании Государственного секрета-
риата заявил, что «сейчас переговоры с советами были бы опасными, ибо
они стали бы гласными, а это привело бы к разрыву с Антантой»3.
Страны Антанты и США рассматривали польско-украинскую войну и,
в частности, конкурентную грызню польской и украинской буржуазии за
установление монопольной власти в Восточной Галиции исключительно с
'УПГВ. Т. 2. С. 96.
2 Винниченко В. Вщродження нацп. Ч. 3. С. 292-293.
' УПГВ. Т. 2. С. 116; Маланчук В. Ю. 1стор1я одшеУ зради. Лымв, 1958. С. 50.
А. И. Пушкаш. Посреднические попытки Б. Куна в 1919 году 135
точки зрения использования их в антисоветской борьбе1. И они добились
в марте — апреле 1919 г. того, что ЗУНР прекратила военные действия
против Польши, продолжая борьбу совместно с Петлюрой против Крас-
ной армии.
Для более полного представления о том, кто в советском правитель-
стве Украины какую позицию занимал по интересовавшему Б. Куна воп-
росу, некоторый свет проливает письмо Артема3 в секретариат ЦК РКП(б)
о политическом положении на Украине от 3 апреля 1919 г. В частности,
он писал: «Что касается общей политики, наша неудачная и, по моему мне-
нию, прямо не умная резолюция, проведенная Пятаковым и Бубновым... о
не допустимости соглашений с украинскими] соц.-рев. и незалежниками
с.-д. принесла уже свои плоды. Громогласное заявление о том, что ника-
ких соглашений между коммунистами и партиями, стоящими на советс-
кой платформе, не может быть, что никого из национальных] укр[аинс-
ких] партий не пустят ни при каких условиях, было принято после перего-
воров, которые вели как раз Бубнов и Пятаков как прямой вызов...
Придется Раковскому поискать какой-нибудь модус... Он понимает вред
указанной резолюции»3.
Такова была обстановка на Украине, когда Б. Кун вступил в контакт с
упоминавшимися представителями трех правительств. Вопрос о попыт-
ках Б. Куна был поднят в исторических трудах, в частности, в Италии и
Венгрии, и, на наш взгляд, их авторам не удалось разобраться в сложной
обстановке на Украине, в результате чего они лишь еще более запутали
его. Причем делаются прямые утверждения, якобы Б. Кун не смог добить-
ся цели из-за позиции председателя правительства советской Украины
X. Раковского4. Приведенный документ Артема это утверждение опровер-
гает. Л. Валиани в своей статье утверждал, что из-за колебаний X. Раков-
ского не было достигнуто окончательных результатов. Венгерский исто-
рик Т. Хайду разделил эту точку зрения5. Не разобравшись в событиях на
Украине, он считал Винниченко. главой ЗУНР.
В. Винниченко в своих воспоминаниях по этому поводу писал, что вен-
герское правительство обратилось к нему с предложением принять учас-
тие в создании единой советской власти на Украине. Он согласился быть
посредником между украинскими левыми социалистическими течениями
и российским советским правительством в деле сформирования на Украи-
не «украинского национального советского правительства». Это прави-
тельство должно было ликвидировать Директорию, Галицкий державный
секретариат, привлечь на свою сторону все социалистические течения и,
1 Ллойд Джордж. Правда о мирных договорах. М., 1957. Т. 2. С. 128.
2 Настоящая фамилия: Сергеев Ф. А. (1883-1921), в то время чл. ЦКРКП(б).
3 Гражданская война на Украине 1918-1920 (далее — ГВУ). Сб. документов
и материалов в трех томах, четырех книгах. Киев, 1967. Т. 1. Кн. 2. С. 297.
4 Hajdu Tibor. A Magyarorszägi Tanacsköztärsasag. Budapest, 1969. 423. old.
5 Ibid. 155. old.
136 Восточная Европа после Версаля
главным образом, Галицкую армию. Таким образом, был бы создан сплош-
ной советский фронт: Венгрия, Галиция, Украина и Россия.
Он согласился на переговоры, прибыл в Будапешт, хотя не верил в их
положительный исход, т. к. знал обстановку на Украине. Он отмечал так-
же глубокую убежденность венгерской стороны в полном успехе, считая
ее позицию наивной1.
Все это тогда не было известно Б. Куну и можно понять его разочаро-
вание неудачей задуманного. Причем у него не было достаточно ясного
представления об истинных причинах такого поворота дел, когда он пы-
тался жаловаться В. Ленину на X. Раковского.
Между тем 12 апреля 1919 г. в Будапешт самолетом через фронты
прилетел посланец советской Украины В. Теодорович, выполняя одновре-
менно роль связного по военной линии с Антоновым-Овсеенко2.
И когда стало ясно, что план Б. Куна неосуществим, РПС выразил на-
дежду договориться с ЗУНР хотя бы о транзитном железнодорожном
движении между Венгрией и советской Украиной через Галицию3. Обсуж-
дая по докладу Б. Куна вопрос о связи Венгрии с представителями Украи-
ны, РПС выработал и указания в отношении переговоров с эмиссарами
ЗУНР4.
И Антонов-Овсеенко, определяя задачи первой украинской армии,
13 апреля указывал также на необходимость установить связь с ВСР.
Информируя В. И. Ленина о положении на Украине и тех переговорах,
которые велись с ЗУНР с участием И. Куна, Антонов-Овсеенко 16 апреля
писал, что если попытки увенчаются успехом и будет заключен мир с га-
лицкими властями, то останется достаточно сил для прорыва через Буко-
вину в Венгрию5. Но, как известно, националистическое правительство
ЗУНР мечтало в борьбе с Польшей заручиться поддержкой Антанты. Оно
не посчиталось с тем, что советские войска, ведя борьбу с петлюровцами,
воздерживались от столкновения с войсками ЗУНР. Попытки достичь до-
говоренности и на этот раз не увенчались успехом.
В первой половине апреля 1919 г. Б. Кун предпринял в этом направле-
нии и ряд других шагов. В беседе с Брауном 15 апреля Б. Кун сообщил,
что он «пробовал посредничать и между польскими и украинскими войс-
ками, сражавшимися в Галиции»6.
В дни существования ВСР советскую власть мирным путем установи-
ли в Баварии и Словакии. В скором времени, однако, она была подавлена
при помощи оружия.
1 Винниченко В. Вщродження наци. Ч. 3. С. 331-333.
2 Нежинский Л. //. Из истории...// Исторические записки. № 77. С. 16;
Hajdu Tibor. A Magyarorszâgi Tanâcskoztârsasâg. 66. old.
3Jôzsa Antal. A szovjet koztârsasâgok szovetsége 1919-ben. //AMTE. 340-
341. old.
4MMTVD. 6a. k. 156-157. old.
5 Антонов-Овсеенко В. А. Записки... Т. 4. С. 54-56.
6AMFK. 242. old.
Л. И. Филимонова
К вопросу о влиянии внешнего фактора
на внутреннюю нестабильность
югославянского государства (1919—1920)*
В течение 70-летней истории существования Югославии роль внеш-
него фактора — стран Западной Европы, США и международных органи-
заций — наиболее отчетливо проявлялась в кризисных и острых ситуаци-
ях. Способы решения важнейших международных проблем, связанных с
формированием новой модели международных отношений, уже с самого
начала мирной конференции в Париже 18 января 1919 г. показали, что,
несмотря на формальное представительство делегаций от 27 стран мира,
ключевая роль на арене международной политики по-прежнему принад-
лежит великим державам. В ходе ее работы также выявилось стремление
США к созданию идеологических и геополитических проектов, направлен-
ных на «глобальное управление».
Конституирование Королевства сербов, хорватов и словенцев прохо-
дило в сложных условиях перипетий объединения англосаксонских уси-
лий по перестройке международных отношений после окончания Первой
мировой войны. В 1915 г. В. Вильсон выступил с планом создания между-
народной организации, которая должна была стать инструментом регла-
ментации мировой политики и контроля ее субъектов. Вашингтону пред-
назначалась роль «третейского судьи», от которого зависит решение спор-
ных вопросов. Этот план, ставший прообразом программы «14 пунктов»,
был разработан англичанами и получил их полную поддержку.
Американский план послевоенного урегулирования, обнародованный
в «14 пунктах», отражал стремление США воспрепятствовать усилению
какой-либо европейской политической группировки. Основными положе-
ниями этого документа были сокращение традиционной роли нацио-
* Статья выполнена при финансовой поддержке РГНФ в рамках научно-ис-
следовательского проекта РГНФ («Югославия в XX в. Очерки политической ис-
тории»), проект № 05-01-01297а.
138 Восточная Европа после Версаля
нальных государств, создание первого типа универсальной международ-
ной организации — Лиги Наций — и интернационализация международ-
ных проблем. Таким образом, Америка выступила против концепции
равновесия сил, поскольку дипломатическая борьба Франции, Англии и
США по поводу условий для побежденной Германии и заключения Вер-
сальского договора продемонстрировала столкновение традиционного
подхода — максимальной компенсации потерь и предотвращения реван-
ша с построением новой системы международных отношений, закрепля-
ющих интернационализацию международных споров.
В частности, проблема предоставления независимости малым госу-
дарствам решалась США исходя из посылки о невозможности их отстра-
нения от соперничества геополитических систем. В этой связи контроль
над Балканами мог быть осуществлен через блоки, союзы и международ-
ные наднациональные институты. Введение в действие доктрины самооп-
ределения привело к утверждению именно наднациональных институтов.
Франция, раздавленная войной, заботилась лишь о репарациях и своей
непосредственной границе с Германией, имевшей для французов тради-
ционное экономическое и военное значение. Д. Ллойд Джордж, Вудро
Вильсон и поддерживавшие их политические круги создали новую архи-
тектуру Европы: раздробление Австро-Венгрии и формирование на ее ос-
нове новых «малых» государств было призвано уничтожить влияние авст-
ро-германского блока на европейском континенте. Поддержка же амери-
канской дипломатией плана создания Королевства СХС определялась,
помимо прочего, стремлением ограничить сербский потенциал прогерман-
скими хорватами и македонцами-сепаратистами1.
Помимо англо-саксонского фактора на политическую жизнь югосла-
вянского государства определенное воздействие оказывала политика
международной организации — Коминтерна. Так, на V конгрессе (1924)
был принят план разрушения Югославии, который вплоть до начала Вто-
рой мировой войны проводила в жизнь нелегальная коммунистическая
партия Югославии.
После окончания Второй мировой войны заметное участие в судьбе
югославского государства принимали несколько влиятельных междуна-
родных организаций: Совет по внешним сношениям, Билдербергский клуб
(созданный в 50-е гг. на основе Совета) и Трехсторонняя комиссия (со-
здана в 1973 г., ее возглавил Д. Рокфеллер), причем в 70-х гг. Рокфеллер
возглавлял также и Совет.
Важно отметить, что инициатива формирования Совета проистекала
из проблем, с которыми столкнулись страны-победительницы Первой ми-
ровой войны на Парижской мирной конференции. Дело в том, что главы
государств и правительств, генералы и дипломаты, юристы, финансисты
1 Нарочницкая И. Л. Россия и русские в мировой истории. М., 2004. С. 219—
228.
А. И. Филимонова. Е вопросу о влиянии внешнего фактора... 139
и технические эксперты оказались не в состоянии в краткие сроки найти
адекватные решения сложнейших вопросов, возникших в ходе ее прове-
дения. Поэтому группа англо-американских экспертов на встрече, состо-
явшейся 30 мая 1919 г. в отеле «Мажестик», предложила формирование
некоего института, с филиалами в Лондоне и Вашингтоне, способного
качественно изучать происходящие международные события. При этом
схема будущего института была, с одной стороны, позаимствована из бри-
танского опыта колониального управления*, с другой — создана по подо-
бию действовавшей в США «The Inquiry Group», в период войны опре-
делявшей военные цели, а в ходе работы конференции — американскую
программную платформу.
Перед создававшейся организацией были поставлены далеко идущие
цели: формулирование долгосрочной стратегии международных отноше-
ний, а также примирение в случае столкновения интересов США и Вели-
кобритании. Таким образом, две самые мощные державы мира — США и
Англия — создали единую англосаксонскую организацию по изучению
международной обстановки и долгосрочному планированию международ-
ных отношений.
Однако подоплекой создания такой организации были более глубокие
причины: Великобритания была заинтересована через англосаксонское
сотрудничество усилить свои позиции в борьбе со своими европейскими
противниками, прежде всего с Францией; а Соединенные Штаты пресле-
довали свои экономические интересы — главной задачей для них было
открытие путей для экономической экспансии.
Ключевые посты в Совете и решающее влияние на его работу принад-
лежали представителям банкирского дома Рокфеллеров, такое положение
сохранилось вплоть до настоящего времени. За 70 лет своего существова-
ния Совет расширил сферы своей деятельности, постепенно трансформи-
руясь из скромной организации в самое влиятельное политическое обра-
зование США, из состава которой вышли самые высокопоставленные по-
литические деятели этой страны.
В ходе реализации на Парижской мирной конференции в 1919 г. анг-
лосаксонской стратегии в вопросе о признании прав национальных мень-
* Свою колониальную политику Британия осуществляла посредством госу-
дарственных органов и через группу организаций, названных Группа круглого
стола. Идейным вдохновителем и ключевой фигурой этой организации был фи-
нансовый магнат Сесил Роде. Он же и определил их цель — создание мировой
империи во главе с Великобританией. Самую сильную группу возглавляли лорд
Балфур, лорд Ротшильд и лорд Грей. Эти организации финансировались не из
государственного бюджета, а со стороны финансовых магнатов и кампаний, кото-
рые имели решающее влияние на формирование внешней политики и военных
целей Англии в годы Первой мировой войны. Отметим, что британская делегация
на конференции в Париже была представлена в основном членами этой группы.
140 Восточная Европа после Версаля
шинств на делегацию Королевства СХС западными странами было оказа-
но серьезное давление.
Впервые в своей истории Сербия и Черногория столкнулись с пробле-
мой национальных меньшинств на Берлинском конгрессе (1878). В стать-
ях 5, 27, 35, 44 и 62 Берлинского трактата эти государства, Турция и ав-
тономная Болгария обязывались гарантировать религиозную свободу и
равноправие гражданам иного вероисповедания. При этом «великие евро-
пейские державы», стремившиеся, с одной стороны, к сохранению Отто-
манской Порты, признали ее право защищать интересы мусульман всего
мира, с другой стороны, стремление создать основу для вмешательства во
внутренние дела империи продиктовали необходимость защиты прав ее
христианских народов.
Этническую и религиозную карту Сербии изменили Балканские вой-
ны, в результате которых в ее состав вошли значительные территории,
являвшиеся историческим наследием, колыбелью средневековой серб-
ской государственности, но населенные чуждыми в религиозном и нацио-
нальном отношении народами. До начала Первой мировой войны новопри-
соединенные территории так и не были освоены. Сербским политическим
руководством так и не был решен вопрос о том, оставить эти земли под
военным управлением или ввести на них конституционный порядок. Од-
нако ни одна политическая группа не ставила вопрос о предоставлении
гарантий защиты интересов этой части населения, подавляющее боль-
шинство которой было настроено враждебно по отношению к Сербии.
Единственным этническим меньшинством, которому предоставлялся осо-
бый статус в виде церковной и школьной автономии, были цинцары (фра-
кийские влахи). Права мусульманского населения гарантировала конвен-
ция Сербии и Турции, заключенная 14 марта 1914 г.
Формулирование конвенции о защите национальных меньшинств
1 мая 1919 г. было поручено Комиссии по новым государствам и меньшин-
ствам. Однако 31 мая делегация Королевства СХС отклонила первый про-
ект конвенции, поскольку, с одной стороны, подписание этого документа
означало бы невыполнение Сербией обязательств, принятых на Берлин-
ском конгрессе, а с другой стороны, прослеживалась четкая связь между
вопросом о правах национальных меньшинств и проблемой признания
нового государства, его суверенитета и подтверждением прав Сербии на
территории, приобретенные в ходе Балканских войн 1912-1913 гг.
Главными задачами югославянского правительства на том этапе было,
во-первых, избежать вмешательства международного фактора во внутрен-
ние дела Королевства и, во вторых, не взять на себя обязательств по за-
щите меньшинств, проживающих если и не на всей территории, то хотя
бы в границах довоенной Сербии.
Однако 15 июля 1919 г. на заседании Комиссии Италия потребовала
предоставить автономию албанским территориям и Македонии. В конце
июля представитель Великобритании предложил наблюдателям между-
народного сообщества проконтролировать процесс обеспечения прав
меньшинств-в Македонии.
А. И. Филимонова. К вопросу о влиянии внешнего фактора... 141
Позиция Н. Пашича была выражена в трех документах: двух письмах
(к председателю конференции французскому президенту Клемансо от
24 июня, к Бартлоу от 30 июня), а также в послании Комиссии по новым
государствам от 1 августа 1919 г.
В первом письме сербский премьер не выделил македонцев в отдель-
ную нацию и в этническом отношении большинство мусульман причис-
лил к сербам. Он, в частности, указал и на факт существования по серб-
ско-турецкой конвенции от 14 марта 1914 г. гарантий защиты прав албан-
ских мусульман как национального меньшинства. Впоследствии, после
стабилизации внутренней ситуации в югославянском государстве, Н. Па-
шич предусматривал открытие албанских школ. Целью указанного пись-
ма являлось исключение возможности урегулирования вопроса о нацио-
нальных меньшинствах при помощи международных конвенций. Во вто-
ром письме он обосновал аналогичные причины несогласия югославянской
стороны с рядом статей предполагаемого договора с Австрией.
В послании от 1 августа 1919 г. глава югославянской делегации реши-
тельно отверг необходимость защищать национальные меньшинства в но-
вом государстве, поскольку, по его мнению, Королевство СХС являлось
мононациональной страной, и причин защищать меньшинства не было. Он
аргументировал свою позицию так: во-первых, с 1878 г. в Сербии суще-
ствовало религиозное равноправие; во-вторых, равноправие граждан га-
рантировалось сербской Конституцией; в-третьих, в национальном отно-
шении македонцы являлись сербами; в-четвертых, религиозные права
мусульман обеспечены конвенцией с Турцией от 14 марта 1914 г.; в-пя-
тых, права римокатоликов защищены конкордатом с Ватиканом 1914 г.
Пашич считал, что существующих гарантий достаточно и следует прини-
мать только положения, не касающиеся старых сербских территорий. По
его мнению, делегация Королевства СХС может рассматривать лишь об-
щие проекты, относящиеся ко всем государствам, созданным на базе Ав-
стро-Венгерской монархии, и не должна подписывать конвенции, вводя-
щие режим, выработанный специально для Югославии1.
Во второй половине 1919 г. по мере приближения даты подписания
мирного договора с Австрией (статья 59 которого касалась вопроса защи-
ты прав национальных меньшинств), а также дополнительных соглаше-
ний по вопросам транзита и торговли, ситуация на конференции обостри-
лась. Тем не менее статья 59 (51 в конечной редакции договора), вопреки
протестам со стороны югославянской делегации оставшаяся неизменной,
в итоге предоставляла великим державам право вносить изменения в ре-
жим защиты меньшинств по их усмотрению. Речь шла о сокращении юго-
славянского суверенитета и о принятии на себя Королевством точно не
определенных обязательств в будущем.
1 Janjetovic Z. Pitanje zastite nacionalnih manjina u Kraljevine SHS na
konferenciji mira u Parizu 1919-1920 // Istorija 20. veka. Beograd, 2000. Br. 2.
S. 34-4L
142 Восточная Европа после Версаля
Бескомпромиссная позиция и давление западных стран на Сербию с
целью заставить ее подписать договор с Австрией вызвали протест Бел-
града, поддержанный Бухарестом и Прагой.
Члены югославянской делегации М. Бошкович и С. Йованович осо-
бенно настаивали на неподписании договора Королевством СХС. Бошко-
вич мотивировал свою точку зрения необходимостью для югославянского
государства прежде согласовать свою позицию с Грецией и Румынией,
подписать договор с Болгарией и разрешить территориальный спор с Ита-
лией. С. Йованович как правовой эксперт делегации полагал, что статья
59 договора с Австрией является большей угрозой сербскому суверени-
тету, чем австро-венгерский ультиматум 1914 г. 22 августа он высказал
мысль о том, что с принятием этой статьи Королевство СХС превратится
в полузависимое государство «низшей цивилизации», подконтрольное
Лиге Наций. Управление национальными меньшинствами в КСХС, по его
мнению, значительно усложнилось бы, поскольку гарантии их интересов
со стороны Лиги неизбежно привели бы к децентрализации государства.
М. Бошкович, если его аргументы не будут приняты, угрожал подать в
отставку. С. Йованович считал невозможным свое дальнейшее пребыва-
ние в составе делегации в случае подписания договора и сопроводитель-
ных конвенции с Австрией.
В ответ на настояния западных стран по поводу защиты прав нацио-
нальных меньшинств югославянская делегация выступила с нотой, в ко-
торой от Лиги Наций требовала, во-первых, предоставления соответству-
ющих гарантий по защите прав югославянских народов, проживающих в
соседних странах; во-вторых, конкретно-юридического определения пол-
номочий Совета Лиги Наций в области защиты меньшинств. Нота также
содержала предложение трактовать Королевство СХС как равноправную
с Лигой договаривающуюся сторону. Своими главными задачами предста-
вители Королевства считали сохранение полноты суверенитета своего
государства и снятие вопроса о международных гарантиях Македонии, на
чем особенно настаивали союзнические державы.
В конце ноября давление союзников в форме «французского демар-
ша» вышло на новый уровень. Западные страны напрямую поставили во-
прос о признании югославянского государства и перспективу его дальней-
шего существования в зависимость от подписания договора с Австрией,
взамен пообещав «благодарность Европы» и предоставление Францией
помощи в будущем.
Белградское правительство, осознавая безнадежность последующего
сопротивления, предприняло последний шаг: 5 ноября 1919 г. оно изло-
жило свою позицию в обращении к Верховному совету. Однако 13 ноября
поступил вполне ожидаемый ответ: Совет отказывался от внесения каких
бы то ни было изменений в договор и конвенции. В качестве сатисфакции
югославянской стороне поступило объяснение, что гарантия защиты
меньшинств не предоставляет им дополнительных привилегий, а, напро-
тив, создает препятствия для роста национального сепаратизма, т. е. за-
А. И. Филимонова. К вопросу о влиянии внешнего фактора... 143
щита западными странами нацменьшинств в КСХС якобы обеспечит их
лояльность по отношению к государству.
В результате 5 декабря 1919 г. югославянская делегация подписала
мирный договор с Австрией и сопроводительную конвенцию о защите
меньшинств.
Последствия не заставили себя ждать. Венгерская делегация в допол-
нение к первоначальному проекту своего договора с Королевством СХС
потребовала расширения гарантий защиты своих соотечественников на
территориях бывшей Габсбургской монархии. Италия выступила в под-
держку Венгрии. Несмотря на протест со стороны КСХС, Румынии и Чехо-
словакии против дополнительных уступок венгерской стороне, к статье
44 договора с Венгрией был добавлен пункт о защите венгерских мень-
шинств в Югославии. Таким образом, согласно конечной редакции ста-
тьи 44, Королевство СХС не только брало на себя обязательства по отно-
шению к Венгрии, но и предоставляло для держав-победительниц возмож-
ность навязывать дополнительные обязательства по защите меньшинств.
Таким образом, сопротивление КСХС в вопросе о национальных меньшин-
ствах было сломлено.
Гарантии защиты прав национальных меньшинств, закрепленные на
Парижской конференции мира, обусловливались не идеалистическими и
гуманными мотивами справедливости, но прагматическими побуждения-
ми представителей политических элит держав-победительниц. Диплома-
тическое давление, оказанное на Королевство СХС, привело к принятию
им на себя гарантий по защите меньшинств, воспринятых в стране как
нарушение суверенитета югославянского государства, поскольку великие
державы подобных обязательств на себя не брали.
В последующий межвоенный период Австрия, Венгрия, Болгария и
Италия, ущемленные Версальским договором, стали оказывать поддерж-
ку воинственно настроенной хорватской оппозиции, целью которой было
разрушение Югославии, отделение Хорватии и создание собственного
независимого государства. Главным методом этой политической группы
являлась подрывная террористическая деятельность. Антигосударствен-
ные движения и организации поддерживались извне, в результате их раз-
вития через 10-15 лет после создания югославянского государства доне-
сения различных служб о поддержке западными странами хорватской се-
паратистской и подрывной деятельности стали вполне привычными. Так,
например, посланник министерства иностранных дел Королевства Юго-
славии в Вене 30 мая 1933 г. сообщал в отдел государственной безопасно-
сти о развитии за пределами Югославии националистических хорватских
организаций, таких как «Хрватски домобран» (хорватский защитник) и
«Усташи» (повстанцы). В частности, он указывал, что после введения
6 января 1929 г. королем А. Карагеоргиевичем режима личной власти и
ликвидации национально-религиозных организаций агенты запрещенного
«Хрватского домобрана» посетили югославские рабочие колонии (бель-
гийские, венгерские, германские, французские, северо- и южноамерикан-
ские и т. д.) с целью создания своих филиалов.
144 Восточная Европа после Версаля
А. Павелич, глава «домобранов» и «усташей», беспрепятственно про-
живал либо в Италии, либо во Франции, там же печатались их различные
документы (уставы, директивы и инструкции руководства), на сербско-
хорватском языке издавалась радикальная хорватская газета «Грич», не-
легально поступавшая на территорию Югославии через Австрию и Венг-
рию. Главными помощниками Павелича являлись как его прежние
(В. Серваци, А. Црвич и С. Хранилович), так и новые (М. Дошен и М. Ар-
тукович) соратники, также проживающие в Италии. Остальная часть
«усташей» под руководством Г. Перчеца и его помощников М. Селеткови-
ча и И. Домитровича сконцентрировалась в Венгрии. На примыкающей к
югославской границе венгерской пустоши между местечками Белезне и
Надьканижи было организовано обучение рабочих-эмигрантов по овладе-
нию навыками рукопашного боя, обращению с оружием и формированию
мобильных боевых групп для нападения на югославскую территорию. Ког-
да одна группа завершала курс и по установленным каналам переправля-
лась за границу, ее сменяла следующая. Точно так же в Италии в окрест-
ностях Риеки и Триеста функционировал тренировочный комплекс, а в
Задаре существовали каналы по переброске групп «усташей» и оружия
на территорию Югославии. После того как в Вене для продолжения дея-
тельности «усташей» возникли серьезные препятствия, их центр во главе
с Б. Еличем, Й. Мильковичем, М. Лорковичем, С. Цихларом и С. Перичем
был перенесен в Берлин. За короткое время им удалось вместо «Грича»,
запрещенного в Вене, наладить издание газеты «Кроациапрес» — рупора
А. Павелича, целью которой являлось распространение и «вброс» в ино-
странную прессу дезинформационных и тенденциозных сведений относи-
тельно внутриполитической ситуации в Югославии1.
На геополитические процессы на юге Балканского полуострова актив-
но пытался влиять еще один фактор — Ватикан. Во-первых, на заключи-
тельной фазе мировой войны усилия святого престола также сконцентри-
ровалась вокруг использования «в нужном русле» положений о праве на-
ций на самоопределение. Так, к возможности применения этого принципа
югославянскими народами глава римско-католической церкви на аудиен-
ции сербского представителя Л. Бакотича 24 февраля 1918 г. отнесся
весьма сдержанно. Весной 1918 г. к борьбе против равной реализации это-
го права подключилась иезуитская газета «La Civilta Cattolica», указы-
вающая на недопустимость при разрешении международных споров осу-
ществления националистических концепций. В середине июня 1918 г. она
уточнила позицию римской курии по проблеме создания национальных
государств на Балканах, отметив, что национально-государственные
устремления югославянских народов должны быть приведены к разумно-
1 Архив CpÖHJe и Црне Горе. Ф. 14 («Министерство унутрашньих послова»).
Фасцикла 27.
А И. Филимонова. К вопросу о влиянии внешнего фактора... 145
му знаменателю1. Однако финской делегации, заявившей о стремлении
финского народа создать собственное государство, понтифик торжествен-
но заявил, что Ватикан верен своим традициям и признает за малыми на-
родами те же права, что и за великими. В результате Финляндия стала
единственным государством в Восточной Европе, которое Ватикан при-
знал еще до окончания Первой мировой войны2.
Изменение позиции Ватикана по отношению к созданию югославян-
ского государства наступило после подписания перемирия 3 ноября
1918 г. Послание Бенедикта XV от 8 ноября государственному секретарю
Ватикана содержало определение направлений политики святого пре-
стола относительно новых государств. В частности, в документе указыва-
лось, что римско-католическая церковь должна принять политические и
территориальные изменения, произошедшие в жизни народов, при этом
понтифик призвал епископат и клир новосозданных государств проявить
гибкость и перестроить католические движения с целью сохранения вли-
яния церкви в новых геополитических условиях3.
Во-вторых, Ватикан поддержал итальянскую оккупацию и политику
итальянских властей по отношению к югославянскому населению. После
подписания 3 ноября 1918 г. перемирия с Австро-Венгрией Италия с со-
гласия союзников приступила к занятию территорий Адриатического по-
бережья, обещанных ей Лондонским договором 1915 г. в качестве ком-
пенсации за вступление в войну на стороне Антанты. На оккупированных
территориях была остановлена работа местных органов власти, введена
политическая цензура печати и личной переписки. Люблянский епископ
А. Еглич вспоминал, что «итальянцы заняли югославянские земли и прак-
тически все мужское население отправили в лагеря»4. Согласно донесе-
ниям, поступавшим членам югославянской делегации на Парижскую кон-
ференцию, «...итальянские войска приступили к радикальным акциям с
целью уничтожения в церкви, школе и общественной жизни и следа хор-
ватского народа», «хорватские школы закрывались, а на их месте откры-
вались итальянские», «хорватские учителя изгонялись, хорватских детей
карабинеры приводили в итальянскую школу»5. Более половины хорват-
ского духовенства о. Крка была арестована и отправлена в Италию, мно-
гие священники и сами бежали от итальянцев «куда глаза глядят» из опа-
сений, что их оправят в Сардинию. Лидеры хорватского католического
1 Живо/иновиН Д. Ватикан и Први светски рат 1914-1918. Београд, 1978.
С. 268.
2 Там же. С. 267.
3 Zutic N. Kraljevina Jugoslavia i Vatikan: Oclnos jugoslovenske drzave i Rimske
crkve 1918-1935. Beograd, 1994. S. 16.
4 Zivojinouic D.y Lucie D. Varvarstvo u ime Hristovo: Prilozi za Magnum Crimen.
Beograd, 1988. S. 213-223.
5 Цит. по: Zivojinovic D., Lucie D. Varvarstvo u ime Hristovo: Prilozi za Mag-
num Crimen. Beograd, 1988. S. 251.
146 Восточная Европа после Версаля
движения также стали жертвами итальянских властей: епископ А. Мах-
нич, дубровницкий епископ Й. Марчелич, шибеникский епископ Л. Папа-
фава, сплитский епископ Ю. Царич и другие подверглись политическому
преследованию оккупационных властей и были изгнаны из своих диоце-
зов. От оставшихся представителей хорватского клира итальянские влас-
ти требовали сотрудничества в усилиях по лишению хорватского народа
национальной самобытности.
Репрессивная политика итальянских властей и ее поддержка Ватика-
ном вызвала непонимание и сопротивление всех хорватских политичес-
ких групп, после завершения войны ожидающих реализации своих нацио-
нальных идеалов. Так, даже клерикальные политики А. Акшамович и
Я. Шимрак вынуждены были согласиться с идеей создания югославян-
ского государства. Однако при определении его административно-право-
вого устройства Шимрак высказался за установление федеративных отно-
шений, хотя и видел в них возможность возникновения серьезных разно-
гласий при обозначении межнациональных границ1. Акшамович предполагал,
что Хорватия в союзе с «братьями сербами и словенцами» вступит в юго-
славянское государство как независимая и суверенная его часть. Хорват-
ское государство, по его мнению, должно иметь свое правительство, ар-
мию, финансы и все остальные атрибуты самостоятельности. Особенно
важным моментом при создании общего государства для Акшамовича и
Шимрака являлось то, чтобы Хорватия, Славония и Далмация, как части
побежденной Австро-Венгрии, избежали территориальных потерь в
пользу держав-победительниц (Италии, Сербии и Черногории) и не попа-
ли в нежелательные статьи мирного договора2.
В-третьих, несмотря на формальное приветствие Ватиканом распада
Австро-Венгрии как освобождения славянских народов от векового пора-
бощения, римская курия поддерживала план объединения католических
придунайских республик в противовес Сербии. Проект создания конфе-
дерации придунайских стран был обнародован римской курией еще до
окончания войны, впоследствии на его основе появились идеи выделения
самостоятельных республик Хорватии и Словении3. В ноябре 1918 г. го-
сударственный секретарь Ватикана кардинал Гаспари утверждал, что
«в интересах цивилизации наилучшим решением является некий вид унии
между народами Средней Европы»4. В апреле 1919 г. он заявил, что «хор-
ватам и словенцам в новом государстве необходимо обеспечить автоно-
мию республиканского типа»5. В 20-х гг. подготовить почву для предстоя-
щих изменений в Югославии (так же как и в Румынии и Чехословакии)
1 SiSic F. Dokumenti о postanku Kraljevine Srba, Hrvata i Slovenaca 1914-1919.
Zagreb, 1920. S. 273.
2 Zivojinovic D.t Lucie D. Op. cit. S. 9.
3 ЕкмечиНМ. Стваран>е Лугослави]"е 1790-1918. Београд, 1989. Т. 2. С. 812-
813.
4 Zivojinovic D.f Lucie D. Op. cit. S. 256-257.
5 Ibid. S. 275.
А И. Филимонова, К вопросу о влиянии внешнего фактора... 147
святой престол планировал при помощи мощных католических партий и
движений1.
Гаспари в своих мемуарах так выразил свое отношение к результатам
Парижской конференции: «несмотря на сараевское злодеяние, которое
привело к мировой войне, Сербия на конференции в Париже получила
привилегированное положение и была преобразована в Югославию»;
«если до начала войны Сербия насчитывала четырехмиллионное населе-
ние, то после подписания мира в Югославии стало двенадцать милли-
онов», «Сербия была увеличена обычной и простой аннексией других на-
родов, которые не желали и слышать о том, что окажутся под сербской
властью — хорватов, черногорцев и словенцев», «Югославия представля-
ет собой смесь народов, которые не выказали особой любви к сербскому
правительству»2.
Таким образом, если озабоченность римской курии судьбой хорватов
и словенцев понятны и оправданы с точки зрения религиозных мотивов,
то ее восприятие присоединения Черногории к Сербии как «принудитель-
ного» можно приписать исключительно политическим причинам: стрем-
лению разжечь внутренний раздор и подстрекнуть к действию сепара-
тистски настроенные круги. Кроме того, Сербия не только являлась пре-
пятствием на пути осуществления Ватиканом планов относительно
восточноевропейских территорий, но и представляла собой противовес
Италии, поддержку которой святой престол оказывал в течение всей ми-
ровой войны.
Поддержкой для сепаратистских националистических групп стала
пропагандистская кампания Ватикана, направленная против югославян-
ского государства. 15 февраля 1919 г. «La Civilta Cattolica» с очевидным
воодушевлением отмечала: «...Так из того, что должно было стать объеди-
нением сербов, хорватов и словенцев, часто раздаются вести о восстани-
ях и столкновениях среди них. Особенно тяжелая ситуация сложилась в
Черногории, которую сербиянцы любой ценой хотят присоединить к себе
и которая будет бороться за свою независимость». Также осуждалась
«сербская супрематия», которой другие народы, особенно хорваты, под-
чиняться не желают; Сербия же вопреки внутренней нестабильности
«стремится удовлетворить свои максимальные территориальные претен-
зии за счет других народов». В качестве выхода из ситуации конфликтов и
внутренних противоречий предлагалось установление федеральной адми-
нистративно-государственной системы3.
Любые сепаратистские тенденции, возникающие в югославянском го-
сударстве, встречали понимание и поддержку святого престола. При опи-
сании общественно-экономической и политической ситуации в Королев-
1 Архив Срби]"е и Црне Горе. Ф-38 («Посланство KJ при свето] Столицы у Риму
1919-1945»). Фасцикла 32.
2 Zïvojinovic D., Lucie D. Op. cit. S. 270.
3 Ibid. S. 274.
148 Восточная Европа после Версаля
стве СХС подчеркивались разногласия и конфликты между различными
партиями и группами, полицией, армией и народом, описывались религи-
озные столкновения в Беловаре, Загребе и других областях1. В частно-
сти, газета «L'Osservatore Romano» выражала поддержку идее создания
независимой хорватской республики, независимого черногорского коро-
левства, с симпатией описывала сепаратистские выступления румын на
северо-востоке и албанцев на юго-западе Сербии. Ватикан все отчетливее
становился на позиции защиты итальянских национальных интересов.
Прежняя нетерпимость по отношению к итальянским либеральным влас-
тям, существовавшая в римской курии с 1870 г., постепенно исчезала2.
В результате Б. Муссолини, некогда фанатичный социалист, атеист и ан-
тиклерикал, предлагавший в программе фашистской партии 1920 г. «ути-
лизировать католическую церковь», в 1921 г. в парламенте заявил об из-
менении отношения к святому престолу в связи с тем, что «сегодня ла-
тинская империалистическая традиция в Ватикане более не представлена;
единственная универсальная идея, которая сейчас существует в Ватика-
не, — сопротивление возникающим национальным церквам, которые от-
торгают миллионы людей, некогда принадлежащих Риму. Светская и мир-
ская Италия должна оказать Ватикану материальную помощь, т. к. разви-
тие католицизма в мире... — наша гордость»3.
Однако, несмотря на явное неприятие святым престолом оформлен-
ного на Парижской конференции югославянского государства, для юго-
славянской католической иерархии его создание явилось определенно
положительным событием в связи с благоприятной возможностью рас-
ширения прозелитизма среди некатолического населения. Католические
прелаты ожидали ее превращения в центр распространения «света истин-
ной веры» вместо Габсбургской монархии. «Апостолы» югославянских
католических движений (словенского и хорватского) внесли в свою поли-
тическую программу главную цель — «обновление во Христе» обществен-
ной и частной жизни в новом югославянском образовании. П. Рогуля, один
из наиболее ярких лидеров хорватского католического движения (ХКД),
в конце 1918 г. заявил: «Господь передал будущее южных славян в руки
католической церкви. Римокатоликам он позволил выполнить провиден-
циальную задачу для хорватского, сербского и словенского народов...
Объединимся в единую великую фалангу, создадим единую славянскую
культуру, одно стадо с одним пастырем. Тогда и серб, и хорват, и слове-
нец станут членами единой нации, тогда Югославия будет свободным оте-
чеством нового югославянского народа»4. Епископ А. Махнич, основатель
ХКД, цель римско-католической социально-культурной миссии в Югосла-
1 ЖутиНН. Некапитаъа пололка римокатоличкецеркве у UpHoj Гори 1918-
1926 // Историйки записи. Подгорица, 2000. Бр. 1-2. С. 213.
2 Архив Српске Академ^е Наука и Ум]'етности. Заоштавштина В. Новака.
Бр. 14474. Л. 31.
3 Zutic N. Kraljevina Jugoslavia... S. 127.
4 Ibid. S. 29.
А. И. Филимонова. К вопросу о влиянии внешнего фактора... 149
вии определил, как «соединение всех югославянских народов под крылом
римской церкви»1. По его плану, развитие в югославянском государстве
католических движений позволит привнести католические нормы во все
сферы жизни народа: политическую, культурную, этическую и осуще-
ствить «современное обновление во Христе». Эту «душеспасительную»
работу должны были выполнять все верующие католики от высших пре-
латов до рядовых мирян.
В начале 20-х гг. в Ватикане снова произошел крутой поворот в сто-
рону Италии, в которой в 1922 г. либерализм уступил место фашизму,
вызвав в рядах римско-католического руководства надежды на усиление
итальянского национализма, территориальным претензиям которого ме-
шала Югославия2. 23 мая 1920 г. в энциклике «Pacem dei minus» святой
престол осудил результаты Версальского договора. В 1936 г. в Италии
была создана «Чистая католическая акция», влившаяся в фашистское
движение. На территории Югославии она также получила развитие, в
ее рамках создавалась система религиозных, социальных, культурных и
спортивных обществ, которые представляли собой католическую версию
«цивилизованного общества».
Таким образом, Парижская мирная конференция и оформление вер-
сальско-вашингтонской системы международных отношений прошли в
рамках общей парадигмы англосаксонской политики, направленной на
изменение баланса сил в Южной Европе в сторону ликвидации следов
австро-германского присутствия при одновременной нейтрализации по-
литического потенциала югославянского объединения. В качестве фунда-
мента мира был закреплен принцип коллективной безопасности, целью
которого являлась не защита национальных интересов, а утверждение
ряда правовых концепций (в первую очередь доктрины о самоопределе-
нии). Парижский мир навязывал Королевству СХС как универсальные
постулаты некие общие стандарты, неразрывно связанные с возможно-
стью установления контроля наднациональными организациями и созда-
ния поводов для вмешательства в его внутренние дела.
Одним из наиболее влиятельных факторов, дестабилизирующих внут-
риполитическую обстановку в КСХС (с 1929 г. — Королевство Югосла-
вия), являлся Ватикан. Римская курия не поддерживала идею создания
югославянского государства, однако в условиях невозможности сохране-
ния Австро-Венгрии ее позиция изменилась в сторону признания за юго-
славянскими народами права применить доктрину самоопределения и со-
здать собственное государство. В течение межвоенного периода святой
престол поддерживал радикальные хорватские национальные круги и ка-
толические движения с целью расширения влияния и укрепления пози-
ций церкви во всех сферах общественно-политической жизни с перспек-
тивой религиозного объединения (под властью папского престола) наро-
дов Югославии и построения моноконфессионального общества.
1 Zutic N. Kraljevina Jugoslavia... S. 18.
2 Ibid. S. 26.
Р. П. Гришина
Штрихи к политике мировой революции
в постверсальской Европе
(начало — середина 1920-х гг.)
В начале—середине 1920-х гг. Советское правительство выступало
активным противником Версальской системы мирных договоров. Версаль-
ский мир оценивался большевиками как несправедливый, империалисти-
ческий. В. И. Ленин, выступая на VIII съезде Советов в декабре 1920 г.,
подчеркивал: «Главнейший во всей политике факт есть империалистичес-
кое насилие в отношении к народам, которые не имели счастья попасть в
число победителей, и эта мировая политика империализма вызывает сбли-
жение, союз и дружбу всех угнетенных народов»1. Активную антиверсаль-
скую позицию занимал наркоминдел Г. В. Чичерин, не упускавший слу-
чая, чтобы атаковать Версальский договор или высмеять Лигу Наций2.
Одной из главных целей большевистской России было выйти из междуна-
родной изоляции с помощью различных дипломатических шагов. Но одно-
временно из поля зрения ее руководителей не уходила еще более важная
и грандиозная цель — опираясь на идею мировой революции и соот-
ветствующую практику, основательно подорвать, уничтожить навязанное
империалистами-победителями мироустройство.
Оглашенная революционной Россией двузначная задача в междуна-
родной сфере при наличии в стране двух, казалось бы отдельных, внешне-
политических органов — НКИД и Коминтерна породила представление о
дуализме советской внешней политики, много раз отмеченном в отече-
ственной и западной историографии. Применительно к началу—середине
1920-х гг. он понимался как якобы противоречивые действия, с одной
стороны, Коминтерна с его ориентацией на мировую революцию, а с дру-
1 Документы внешней политики России. Т. 3. С. 427.
2 Дебо Р. К. Г. В. Чичерин: историческая перспектива и программа исследо-
ваний // Советская внешняя политика в ретроспективе. 1917-1991 гг. М., 1993.
С. 34-35.
Р. П. Гришина. Штрихи к политике мировой революции... 151
гой стороны — официального правительства Советской России, как стре-
мившегося пробить фронт международной изоляции в постверсальской
Европе и добиться дипломатического признания государства победившей
революции.
Внешнеполитический дуализм формально действительно имел место,
и работники обоих учреждений в неразберихе тех лет иногда из-за излиш-
него усердия мешали друг другу. Но ни о каких глубинных противоречиях
в политике НКИД и Коминтерна не приходится говорить, поскольку оба
они совместно, хотя и каждый по-своему, выполняли свою часть двоякой
внешнеполитической задачи, которая к тому же исходила из одного
большевистского центра — из Политбюро ЦК РКП(б). Именно этот
центр определял, контролировал и регулировал деятельность и НКИД и
Коминтерна, осуществлял подбор кадров для каждого из них и т. п. Прав-
да, в разные отрезки быстро текущего и изменявшегося времени на пер-
вый план могла выступать то одна, то другая задача, однако при этом вто-
рая задача, сопряженная с первой, оставалась, слегка отступая, постоян-
но актуальной.
Даже в период формулирования и активной пропаганды большевист-
ской стратегии мировой революции с перспективой установления во все-
мирном масштабе власти пролетариата (стратогемы Ленина, по модер-
низированному выражению В. Л. Малькова, считающего кстати, что
именно инициатива Ленина заставила В. Вильсона выступить со знаме-
нитой «вильсоновской» стратогемой устройства мира по окончании вой-
ны1) советское руководство стремилось легимитизироваться и устано-
вить контакты со странами буржуазного окружения. Вначале, естествен-
но, с государствами, наиболее близкими России по их международному
положению на конец Первой мировой войны, т. е. с потерпевшими пора-
жение и противостоявшими Антанте. Переговоры о перемирии между Со-
ветской Россией и Германией и ее союзниками, начавшиеся в декабре
1917 г. и завершившиеся в марте 1918 г. Брестским миром, некоторые
авторы считают уже «фактическим признанием легитимности» советско-
го правительства2.
Но это — в кругу стран — «товарищей по несчастью». А в марте 1921 г.
заключением торгового договора между РСФСР и Великобританией было
положено начало и фактическому признанию Советской России. Это счи-
талось особенно важным — договор был подписан с победителями-вер-
сальцами. Вслед за первым договором последовали торговые соглашения
Советской России с Германией и Италией.
Стоит отметить методы, к которым при этом прибегали советские
внешнеполитические органы. Так, заключению торгового соглашения с
1 Мальков В. Л. Мировые войны XX века. Кн. 1. Первая мировая война. М.,
2002. С. 611-612.
2 Советская внешняя политика. 1917-1945 гг. Поиски новых подходов. М.,
1992. С. 21. См. Предисловие Л. Н. Нежинского.
152 Восточная Европа после Версаля
Великобританией предшествовало появление советских войск в Северном
Иране (май 1920 г.) и начало переговоров с эмиром Афганистана, что, оче-
видно, затрагивало английские интересы1. Возможно, эти события имели
также связь с идеями Л. Д. Троцкого о повороте мировой революции на Во-
сток, высказанными им вскоре после поражения Венгерской советской рес-
публики: «Путь на Париж и Лондон, — утверждал он в августе 1919 г., —
лежит через города Афганистана, Пенджаба и Бенгалии»2.
С Римом отношения регулировались с помощью, например, поставок
хлеба из России, хотя российское население само страдало от голода. Так,
в связи с поставкой в августе 1920 г. первой партии зерна — 4 тыс. тонн
Чичерин докладывал в Политбюро: «Посланный в Италию хлеб произвел
на Западе сильное впечатление... Хотя бы немного, но сколько-нибудь хле-
ба надо еще послать, чтобы указать, что отправка продолжается. Именно
факт этого продолжения особенно важен». Уже на следующий день —
20 сентября 1920 г. Пленум ЦК РКП(б) постановил: «Признать полити-
чески необходимым дать Италии еще некоторое количество хлеба»3. Ха-
рактерно, что этим «миролюбивым отношениям» предшествовала ультра-
революционная записка Ленина, 23 июля 1920 г. писавшего Сталину:
«Зиновьев, Бухарин, а также и я, думаем, что следовало бы поощрить ре-
волюцию тотчас в Италии. Мое личное мнение, что для этого надо совети-
зировать Венгрию, а, может быть, также Чехию и Румынию. Надо обду-
мать внимательно»4.
Продолжавшаяся среди большевистского руководства Советской Рос-
сии революционная эйфория была связана с первоначально успешным
ходом польско-советской войны 1919-1920 гг. В случае победы Красной
Армии большевики рассчитывали не только на советизацию Польши, но и
на «слом» всего Версальского мира, поскольку, по представлению Лени-
на, «центр всей теперешней системы международного империализма» рас-
полагался «где-то около Варшавы»5.
Лишь понесенное в этой войне поражение заставило левацки настро-
енную часть коммунистов на время отступить от теории непосредствен-
ного наступления и заняться в качестве первоочередных внутренними
проблемами, организацией нэпа и т. п. В повестку дня встали вопросы
прорыва международной изоляции, установления дипломатических отно-
шений. Вехой в этом отношении стал Рапалльский договор о восстановле-
нии отношений между Советской Россией и Германией, заключенный в
апреле 1922 г. Конечно, советская дипломатия стремилась войти в круг
1 ДебоР.К. Указ. соч. С. 31.
2 Политбюро ЦК РКП(б) — ВКП(б) и Коминтерн. 1919-1943. Документы.
Отв. ред. Г. М. Адибеков. М., 2004. Док. № 7.
3 Москва — Рим. Политика и дипломатия Кремля. 1920-1939 гг. Сборник
документов / Отв. ред. акад. Г. Н. Севостьянов. М., 2000. Док. № 2.
4 Там же. Док. № 25.
5 Там же. Док. № 30.
Р. П. Гришина. Штрихи к политике мировой революции... 153
международного общения и экономических отношений прежде всего с
наиболее крупными европейскими странами, но не исключались и более
мелкие участники постверсальской международной игры, включая бал-
канские страны. При этом молодая советская дипломатия уже тогда отта-
чивала свой главный принцип: заявляя о желании жить в мире с другими
государствами, поддерживать с ними нормальные дипломатические и тор-
говые связи, она одновременно действовала в расчете на дестабилизацию
в них внутренней обстановки, как этого требовала теория и практика под-
готовки мировой революции, организации вооруженных восстаний и т. п.
Так, например, в 1922 г., то есть в период относительного затишья
революционного авантюризма в мировом масштабе, из Москвы в Болга-
рию был направлен В. П. Милютин — член ЦК РСДРП (б) и «уполномо-
ченный» Исполкома Коминтерна, который на месте должен был ознако-
миться с положением в стране и определить наличие возможностей для
государственного переворота там силами болгарских коммунистов1.
Командировка эта не была случайной: в начале 1920-х гг. Болгария,
как и другие государства Балканского полуострова, стала объектом при-
стального зондирования со стороны большевиков, их агитаторов и спец-
агентов, так как в Москве регион считался потенциальным очагом соци-
альной и национальной революции, откуда ее огонь легко мог перекинуть-
ся в центр Европы.
Дополнительной причиной внимания советского руководства к Бал-
канам стала его глубокая заинтересованность в разложении и лишении
военной силы эмигрировавших на полуостров после поражения в России
контингентов врангелевских и казачьих войск. Под давлением Антанты
особенно крупные их соединения, не терявшие боевой организации, ока-
зались на территории Болгарии. Во исполнение своей цели большевист-
ские органы наводнили это иностранное государство своими агентами —
сотрудниками ГПУ и военной разведки, а также «делегатами» ИККИ; все
они работали здесь в сотрудничестве с болгарскими коммунистами.
Этот сюжет занимателен тем, что соединил воедино, правда, времен-
но и на короткий срок, те самые противоположные (дуалистические) цели
советской внешней политики, о которых говорилось выше: с одной сторо-
ны, большевистские агенты проводили в Болгарии активную работу с кад-
рами Болгарской компартии, ориентируя их на революционную перспек-
тиву в этой стране и установление пролетарской власти, т. е. по существу
вели подрывную пропаганду. С другой стороны, советской дипломатии,
использовавшей недовольство болгарского правительства расположени-
ем в Болгарии иностранной вооруженной силы, удалось завязать с главой
кабинета А. Стамболийским дружественные отношения, вплоть до дого-
воренности о приезде в Болгарию советской миссии Красного Креста.
1 Национальный вопрос на Балканах через призму мировой революции. В до-
кументах центральных российских архивов начала—середины 1920-х гг. Часть 1.
Отв. ред, Р. П. Гришина. М., 2000. Док. № 5.
154 Восточная Европа после Версаля
В тех условиях НКИД рассматривал эту миссию как «первое представи-
тельство РСФСР в Болгарии».
Но получившийся симбиоз методов «пролетарской дипломатии» очень
скоро проявил свою злокачественность. В результате в 1920-е гг. больше-
вистским деятелям не удалось ни вызвать революцию в Болгарии, ни дей-
ствительно установить дипломатические отношения с этой страной. Бо-
лее того, и та и другая попытка не только кончились громким провалом,
причем повлекшими большие человеческие жертвы, но обе они имели дол-
госрочные негативные последствия.
В первую очередь это относится к большевистскому опыту «револю-
ционизирования» Болгарии (о малосимпатичной игре Политбюро ЦК
РКП(б) и Чичерина с болгарским правительством А. Цанкова по поводу
урегулирования дипотношений между представляемыми ими государ-
ствами скажем ниже). Приняв некоторые признаки оживления в 1923 г.
революционного движения в Европе за наступление новой волны миро-
вой революции, коммунисты левой ориентации (и не только среди боль-
шевиков) стали легкомысленно «подталкивать революционные события»
в ряде стран. Болгария оказалась в числе первых. Несмотря на то что ме-
стная компартия не была готова ни политически, ни психологически к
открытому антиправительственному выступлению, она под давлением
инструкций Коминтерна, согласованных с руководящими членами ЦК
РКП(б) и его Политбюро, была вынуждена в августе 1923 г. взять курс на
вооруженное восстание, что вылилось в сентябре в фактически стихий-
ный, плохо организованный и быстро подавленный мятеж1. Тем самым
были погребены планы московского руководства с помощью эвентуаль-
ной балканской революции, застрельщиком которой выступили бы бол-
гарские коммунисты, разрушить версальское государственное строитель-
ство в этом регионе (в первую очередь его порождение — унитарную
Югославию) и создать здесь советскую или просоветскую Балканскую
федерацию.
В сентябре 1923 г. никто из «мировых ультрареволюционеров», навя-
завших руководству Болгарской компартии путь вооруженной борьбы, не
пришел ему на выручку. 2 октября 1923 г. высокая комиссия в Москве
все еще обсуждала вопрос, кого и как послать через Черное море на по-
мощь повстанцам2, в то время как последние очаги сопротивления в Бол-
гарии были подавлены уже к 29 сентября.
Сентябрьский мятеж 1923 г. стал началом тяжелейшей двухлетней
гражданской войны в Болгарии. В ходе ее погибли десятки тысяч граж-
дан, уничтожена некогда 40-тысячная коммунистическая партия (в 1930 г.
1 Подробнее см.: Гришина Я. П. Сентябрьское восстание 1923 г. в Болгарии
в свете новых документов / / Новая и новейшая история. 1996. № 5, 6; Болгария
в XX веке. Очерки политической истории / Отв. ред. Е. Л. Валева. М., 2003.
2 Национальный вопрос на Балканах... Док. № 80.
Р. П. Гришина. Штрихи к политике мировой революции... 155
в- ней оставалась всего около тысячи человек), приведена в расстройство
самая массовая партия — Болгарский земледельческий народный союз.
Не менее вопиющим с точки зрения безответственности ультралевых
«организаторов» мировой революции явился «опыт» германской револю-
ции в том же 1923 г. Дело не менялось оттого, что в отличие от Болгарии
инициатива организации вооруженного восстания в Германии исходила,
наоборот, от руководства местной компартии. Но ее «левым» лидерам уда-
лось добиться поддержки идеи вооруженного восстания не только со сто-
роны Коминтерна, но и со стороны государственных структур СССР.
Поражает скорость, с которой ставились, решались и продвигались
важнейшие стратегические революционные идеи (иначе их трудно на-
звать), о чем свидетельствует, например, такой объективный показатель,
как хронология событий. 27 июля 1923 г. Зиновьев и Бухарин, отдыхав-
шие в Кисловодске, в частном письме лидерам Компартии Германии
Г. Брандлеру и А. Тальгеймеру писали: «...крепкий удар кулаком наилуч-
шим образом разлагал бы фашизм. Разумеется, преждевременная реша-
ющая битва опасна. Но еще опаснее был бы тот маразм, к которому при-
шло дело в Болгарии... Немецкой Болгарии Коминтерн не сможет вынес-
ти. Это означало бы политическую смерть для КПГ и для Коминтерна (по
меньшей мере на несколько лет)»1.
Пока что, как видим, присутствует сослагательное наклонение. Но
уже 31 июля едва родившаяся идея приобретает более определенный вид:
в письме к Сталину из того же Кисловодска Зиновьев пишет: «Брандлер
как серьезный человек дела, готовит рабочих к бою с фачистами. Кризис в
Германии назревает очень быстро. Начинается новая глава германской
революции. Перед нами это скоро поставит грандиозные задачи ... Близко
время, когда нам придется принимать решения всемирно-исторической
важности»2.
Сталин вначале колебался, что явствует и из его письма Зиновьеву от
7 августа, и из постановления Политбюро ЦК РКП(б) (по докладу Стали-
на) от 9 августа о необходимости вызвать на пару дней Зиновьева, Троц-
кого и Бухарина для «общего обсуждения международного положения в
связи с событиями в Германии».
Зиновьев отвечает 10 августа, т. е. практически немедленно и в том
же левацком духе, и к 15 августа им уже подготовлен первоначальный
набросок тезисов «Положение в Германии и наши задачи». В них указы-
вается, что дело революции в Германии быстро приближается к развязке,
поэтому необходимо «ориентировать всю партию и все находящиеся под
ее влиянием слои на неизбежность и необходимость в ближайшем бу-
дущем вооруженного восстания и решающего боя»3. А через неделю,
1 Политбюро ЦК РКП(б)-ВКЩб)... Док. № 103.
2 Там же. Док. № 104.
3 РГАСПИ. Ф. 324. Оп. 1. Д. 126. Л. 1-21.
156 Восточная Европа после Версаля
22 августа в протоколе Особого заседания Политбюро появляется пункт
постановления: ЦК считает, говорится в нем, что германский пролетари-
ат стоит непосредственно перед решительными боями за власть1.
Указаны и основания для такого заключения, а именно: «имеющиеся в ЦК
материалы, в частности, письма товарищей, руководящих германской
компартией». И всё! Других оснований нет!
Итак, главное принципиальное решение принято. Остальное было де-
лом техники. 22 августа 1923 г. Политбюро ЦК РКП(б) приняло в связи
с описанной ситуацией решение о создании комиссии в составе Зиновье-
ва, Сталина, Троцкого, Радека, Чичерина2.
20 сентября 1923 г. вначале колебавшийся Сталин, отбросив сомне-
ния, писал А. Тальгеймеру: «Грядущая революция в Германии является
самым важным событием наших дней. Победа революции в Германии бу-
дет иметь для пролетариата Европы и Америки более существенное зна-
чение, чем победа русской революции шесть лет назад. Победа герман-
ского пролетариата несомненно переместит центр мировой революции из
Москвы в Берлин»3.
Настроившись на серьезный лад, руководство РКП(б) потребовало
перестройки «всей работы не только Германской и Российской компар-
тий, но и всего Коммунистического Интернационала». Дело приобретало
как будто действительно мировой масштаб.
Специально созванный Сентябрьский пленум ЦК РКП(б) 1923 г. при-
нял тезисы Г. Е. Зиновьева «Грядущая германская революция и задачи
РКП(б)». В них говорилось, что «основной лозунг большевиков — "Ми-
ровая Революция" именно теперь облекается плотью и кровью», что, по
всей вероятности, вслед за революцией возникнет война между Советской
Россией и европейскими государствами и что это потребует создания фон-
да обороны РСФСР, поддержки германской революции и других соответ-
ствующих случаю мероприятий. В том числе — разработки плана эконо-
мической мобилизации СССР, привлечения новых сил в РВС Республи-
ки, расширения его состава. Особое внимание в материалах пленума было
уделено необходимости проведения агитационной работы среди совет-
ского населения, которому следовало разъяснять, что новая война будет
иметь «оборонительный характер»4.
4 октября ПБ ЦК РКП(б) приняло Директивы для Компартии Герма-
нии и практические указания Комиссии Политбюро по международным
делам. Для непосредственного руководства вооруженным восстани-
ем в Германию командировались член Политбюро ЦК Г. Л. Пятаков, член
ЦК РКП(б) К. Б. Радек, нарком труда СССР В. В. Шмидт, полпред СССР в
Германии Н. Н. Крестинский (последнее назначение представляется осо-
1 Политбюро ЦК РКП(б)-ВКП(б)... Док. №111.
2 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 1. Л. 4-5.
3 Политбюро ЦК РКШб)-ВКП(б)... Док. № 114.
4 Там же.
Р. П. Гришина. Штрихи к политике мировой революции... 157
бенно характерным!). Указывался и примерный срок выступления — 9 но-
ября. Разработанные в Москве документы, замечает исследовавший эту
историю Л. Г. Бабиченко, были доставлены в ЦК КПГ и приняты им1.
Несмотря на мобилизацию столь существенных революционных сил
и умов, очередная попытка приступить к «мировой революции» кончилась
традиционным провалом.
В целом к середине 1920-х гг. большевистскому руководству при-
шлось признать факт отката революционной волны. Сказывалось измене-
ние ситуации в мире, наступившая «полоса признания» СССР, новации в
экономической жизни, порожденные нэпом. Выдвижение в большевист-
ских структурах нового важного тезиса — о возможности победы социа-
лизма в одной стране, казалось, «подсекало» в корне идеологию мировой
революции и уничтожения Версальской системы в той или иной степени
вооруженным путем. Однако сама идея мировой революции не умирала и
сохраняла свою политическую ценность, оставаясь одной из ведущих в
документах РКП(б)-ВКП(б) и Коминтерна, да и КПСС. Жива она в некото-
рых головах еще и сегодня.
* * *
После прихода к власти в Болгарии правительства А. Цанкова в июне
1923 г., разогнавшего вскоре вольницу агентов ГПУ в виде советской мис-
сии РОКК, деятельность которой была разрешена прежним кабинетом
А. Стамболийского, советско-болгарские отношения перешли в «острую»
стадию. Собственно говоря, инициатива погромов городских отделений
миссии и «Союза возвращения на родину (Совнарода)», которые в 1922 г.
распространились по всей стране и фактически превратились в советс-
кий орган на болгарской территории, принадлежала тем представителям
врангелевских и других подобных подразделений, что оставались на анти-
советских позициях и считали вредной и враждебной деятельность «Сов-
народа», его просоветскую пропаганду и вообще всю затею с репатриаци-
ей обратно в коммунистическую Россию расквартированных в Болгарии
бывших активных борцов с советской властью. При таких обстоятельст-
вах летом—осенью 1923 г. при слабости нового правительства А. Цанко-
ва, только что пришедшего к власти путем государственного переворота
9 июня, в Болгарии вспыхнула необычная, по существу гражданская, вой-
на между российскими беженцами, получившими здесь убежище. Выс-
тупления российских беженцев, остававшихся на антисоветских позици-
ях, против просоветского «Совнарода» начались буквально спустя пару
недель после свержения Стамболийского2. Во многих случаях они сопро-
вождались физическим насилием, вплоть до убийств.
1 Бабиченко Л. Г. ПБ ЦК РКП(б), Коминтерн и события в Германии в
1923 г. // Новая и новейшая история. 1994. № 2. С. 134.
2 Национальный вопрос на Балканах... Док. № 35.
158 Восточная Европа после Версаля
В середине июля 1923 г. советское правительство приняло решение
отозвать миссию РОКК из Болгарии. Предшествовавший обмен мнения-
ми между представителями России и Болгарии по этому поводу носит не-
ясный характер из-за отсутствия аутентичных данных, но о явной слабо-
сти позиции еще не устоявшегося правительства Цанкова свидетельст-
вует, например, письмо замнаркома M. M. Литвинова полпреду РСФСР в
Берлине Н. Н. Крестинскому от 19 июля 1923 г. В нем говорится: «Мы
каждый день получаем сообщения о новых случаях насилия над репатри-
антами, а сегодня даже получено сообщение от Корецкого об убийстве в
Варне уполномоченного Красного Креста Морозова, и что аресты продол-
жаются и жизни арестованных грозит опасность. При таких обстоятель-
ствах об оставлении Миссии в Болгарии не может быть и речи. Предло-
жение болгарского правительства лишь является лицемерной попыткой
замаскировать совершаемые им безобразия, либо же оно окончательно
попало под влияние и зависимость от врангелевцев, которые при со-
действии местных властей проводят в отношении нашей Миссии и
репатриантов политику, неодобряемую самим правительством»1
(курсив мой. — Р. Г.).
По-видимому, не без связи с подобными обвинениями в несамостоя-
тельности правительства Цанкова, отовсюду слышавшему упреки в узур-
пации власти, болгарскому министру внутренних дел пришлось присту-
пить к конкретным действиям. 21 июля в офисах «Совнарода» были про-
изведены обыски и аресты под предлогом, что «такая большевистская
организация не может быть терпима в таком правовом государстве, кото-
рое стремится к поддержке собственной безопасности и существования».
В своем заявлении министр внутренних дел ген. И. Русев утверждал, что
«с содействия бывшего правительства Москва перебросила в Болгарию
свою большевистскую организацию, которая поставила своей целью боль-
шевизировать нашу страну... Москва открыто призывала нашу компар-
тию, при содействии коммунистов наших соседей, к открытой революции
для изменения нашего государственного строя»2. В результате принятых
мер кабинетом Цанкова высылке из Болгарии подлежали все скомпроме-
тировавшие себя и арестованные властями агенты Миссии РОКК и «Сов-
народа».
Вместе с тем болгарское правительство не спешило разорвать все от-
ношения с СССР. Заинтересованное в избавлении Болгарии от вооружен-
ных русских беженцев, оно заявляло, что «не только ничего не имеет про-
тив желания русских беженцев вернуться на родину, но со своей стороны
даст полнейшую возможность всем тем, кто желает вернуться. Прави-
тельство относится и будет относиться ко всем русским беженцам, кото-
рые не будут злоупотреблять данным им во имя человеколюбия гостепри-
1 Национальный вопрос на Балканах... Док. № 42.
2 Там же. Док. № 44.
P. П. Гришина. Штрихи к политике мировой революции... 159
имством, одинаково благосклонно, но в то же время не потерпит никаких
тайных революционных организаций, а также вмешательства в наши внут-
ренние дела»1.
4 августа Чичерин ответил болгарскому правительству нотой с обви-
нениями болгарских властей, как действующих рука об руку с белогвар-
дейскими элементами, в «неслыханных репрессиях» и с требованиями
извинений, наказания виновных и материальной помощи пострадавшим2.
Хотя в ноте содержались также определенные угрозы в случае отказа бол-
гарского правительства от удовлетворения указанных требований, НКИД
в свою очередь не был расположен к полному разрыву отношений с Бол-
гарией. 16 августа Чичерин направляет в ОГПУ письмо к В. Р. Менжин-
скому и М. А. Трилиссеру с просьбой дать свои соображения «по вопросу
о посылке в Болгарию новой репатриационной комиссии»; Чичерин счи-
тал, что на Цанкова можно еще надавить, требуя сатисфакций, «но все-
таки с таким расчетом, чтобы возобновить сношения»3.
Нота министра иностранных дел Болгарии Хр. Калфова от 25 августа
1923 г., на наш взгляд, в основном отвечала предъявленным Советской
Россией требованиям. Поскольку в последующие годы на нее как на не-
удовлетворительную в этом отношении не раз ссылалась советская сто-
рона, приведем ее наиболее важные положения. Во-первых, Калфов при-
знавал основательность некоторых адресованных болгарскому правитель-
ству упреков, в частности, за недостаточно быстрое принятие мер против
вспыхнувших инцидентов и беспорядков. Во-вторых, сообщал об уволь-
нении в связи с событиями десяти жандармов и о некоторых других адми-
нистративных мерах. В-третьих, недвусмысленно заявлял: «Болгарское
правительство искренне сожалеет о происшедших событиях» (кур-
сив мой. — Р. Г.) Наконец, отвергая обвинение в том, что болгарское пра-
вительство якобы враждебно делу репатриации русских беженцев, жела-
ющих вернуться на родину, Калфов заявлял: «Болгарское правительство,
наоборот, с удовлетворением бы видело возрастание в возможно большей
пропорции количества таких добровольцев» и даже готово взять на себя
часть расходов по перевозке беженцев; только хочет быть уверенным, что
при этом не будет вестись никакой политической пропаганды против су-
ществующего в Болгарии порядка4.
Представляется, что в целом болгарской стороной были даны доста-
точные основания для урегулирования конфликта и для продолжения в
той или иной форме дела репатриации беженцев, в чем и Болгария и, каза-
лось, СССР были существенно заинтересованы. Чичерин, получив эту
ноту, поспешил даже согласовать с ГПУ свои предложения относительно
1 Национальный вопрос на Балканах... Док. № 44.
2 Там же. Док. № 49.
3 Там же. Док. № 50.
4 Там же. Док. №60.
160 Восточная Европа после Версаля
новой миссии. 3 сентября 1923 г., сообщая об этом в Политбюро ЦК
РКП(б) и о «примирительном характере» последней ноты Калфова, Чиче-
рин просил высший орган государственной и партийной власти Советской
России «пойти навстречу болгарскому правительству»1.
Однако, вопреки ожиданиям, получил отказ. Политбюро ЦК РКП(б)
на заседании 6 сентября постановило: «Поручить НКИД потребовать от
болгарского правительства дополнительного удовлетворения, полной
дипломатической гарантии для нашей новой Краснокрестной миссии
и изгнания из Болгарии белогвардейских штабов»2 (курсив мой. —
Р. Г.). Исполнительному Чичерину пришлось сочинять новую ноту Кал-
фову. Начинив ее массой мелких придирок, он изложил одно из предло-
женных Политбюро требований следующим образом: Советское прави-
тельство готово отправить в Болгарию новую репатриационную комиссию
«под непременным условием официального предоставления этой комис-
сии полного дипломатического имммунитета и права посылок шиф-
ровок и курьеров с неприкосновенной почтой»3 (курсив мой. — Р. Г.).
Чем можно объяснить указанную позицию ПБ ЦК РКП(б)? Выдавить
как можно больше уступок из Болгарии, находившейся в труднейшем
международном и внутриполитическом положении? Вполне возможно.
Но главное, что приходит в голову, — это начавшаяся в московском руко-
водстве лихорадка в связи с ожиданием непосредственной «мировой ре-
волюции» в Германии и подготовка к ней, которая все остальные заботы
оттеснила на задний план. По-видимому, большевики рассчитывали на то,
что германский пожар накроет и Болгарию, а победоносная революция
сама разберется с врангелевцами.
В нашем распоряжении имеется несколько документов, из которых
следует, что правительство Цанкова, не имея международной защиты и
еще «не оперившееся», определенные надежды продолжало связывать с
Россией. Так, в одном из агентдонесений из Софии от конца 1923 г. гово-
рилось, что в болгарском МИДе имеются сторонники установления дип-
ломатических отношений между Россией и Болгарией, и на этом будто бы
настаивает Вена; что вопрос обсуждался в Совете министров Болгарии и,
хотя временно отложен, «видно, что непримиримость по отношению к Рос-
сии постепенно исчезает, и все надеются, что вопрос разрешится в поло-
жительном смысле», к чему послужит и влияние Италии4.
Тот же агент в донесении от 15 января 1924 г. сообщал (по-видимому,
в связи с активно обсуждавшейся в это время в международных кругах
темой о возможности дипломатического признания СССР), что «Болга-
рия, третируемая во всем мире как побежденная страна, не смеет преж-
1 Национальный вопрос на Балканах... Док. № 63.
2 Там же.
3 Там же. Док. № 67.
4АВПРФ. Ф. 04. Оп. 1.П. 3. Д. 38. Л. 16-17.
Р. Я, Гришина. Штрихи к политике мировой революции... 161
девременно сблизиться с Советской Россией». Он писал также, что ми-
ниндел Калфов, царь и компетентные лица из министерства поддержива-
ют идею сближения с Советской Россией и что, когда «пройдет момент
сербской опасности», Болгария сделает попытку сближения, приняв
прежде всего представительство русского Красного Креста для репатрии-
рования русских беженцев, желающих возвратиться на родину; однако
потребует гарантии, чтобы русские представители в Болгарии не поддер-
живали болгарского коммунистического движения1.
Кроме того, болгарская сторона, начиная со второй половины 1923 г.,
неоднократно запрашивала советских деятелей разного уровня о возмож-
ности урегулирования вопросов, связанных с репатриацией русских бе-
женцев2.
Характерно, что когда дело о возобновлении отношений доходило до
конкретных встреч между болгарскими и советскими дипломатами, по-
следние вновь ставили вопрос о необходимости дополнительных изви-
нений с болгарской стороны за инцидент 1923 г. с советской миссией
Красного Креста. Так, в беседе 26 мая 1924 г. первого секретаря миссии
Болгарии в Константинополе с генконсулом СССР в том же городе В. П. По-
темкиным, на поднятый болгарином вопрос четко, со ссылкой на Москву,
прозвучал ответ: «Репатриационная делегация не может быть направле-
на в Болгарию правительством СССР ранее получения необходимого удов-
летворения со стороны болгарского правительства за оскорбления и на-
силия, которым подверглась в свое время в Болгарии миссия Российского
Красного Креста в целом и отдельные ее представители в частности»3.
Другой пример: полпред СССР в Австрии В. Ауссем в дневниковой запи-
си о встрече с венским коллегой из Болгарии Стойчевым от 2 июня 1924 г.
не преминул отметить свою реплику о том, что «болгарское правитель-
ство должно будет загладить свой поступок по отношению к нашей Мис-
сии Красного Креста»; на что якобы Стойчев сказал: «сознание необходи-
мости последнего является широко распространенным, в частности, его
разделяет король, с которым он будто бы говорил лично...»4 О еще более
резко высказанной позиции представителя СССР сообщал болгарский
посланник в Берлине М. Попов, имевший 8 декабря 1926 г. «частную и
случайную встречу» с наркомом Чичериным. Излагая часть беседы, ка-
савшейся неурегулированных отношений между двумя странами, М. По-
пов писал: «Причина такого положения — в самой Болгарии, возразил
Чичерин нервно, но мы не можем даже подумать иметь с нею добрые от-
ношения, пока болгарское правительство не даст нам удовлетворения и
1 АВП РФ. Ф. 04. Оп. 1. П. 3. Д. 38. Л. 23-24.
2 Советско-болгарские отношения и связи. Документы и материалы. Т. 1 /
Отв. ред. Л. Б. Валев, В. Хаджиниколов. М., 1976. Док. № 188, 192, 208.
3 Советско-болгарские отношения... Док. № 208.
4 АВП РФ. Ф. 04. Оп. 1. П. 3. Д. 38. Л. 40.
162 Восточная Европа после Версаля
не извинится официально за обиду, нанесенную делегатам нашего Крас-
ного Креста. Ни одно государство не посмело до сих пор третировать нас
таким вызывающим образом, как Болгария. Вы забыли, что Россия, не-
смотря ни на что, — большая страна, и захотели третировать нас, как па-
риев. Поэтому для нас является вопросом престижа потребовать от Бол-
гарии извинения за свой поступок»1.
Странное складывалось положение: игнорируя своевременно при-
несенные извинения болгарского правительства за свою долю вины, за-
ключавшуюся в ненадлежащем наведении порядка при погроме офисов
Миссии РОКК и «Совнарода», и требуя постоянно новых извинений за
события, которые фактически были развязаны самими российскими бе-
женцами, советские власти никак и ничем не способствовали разреше-
нию беженского вопроса. Между тем многие русские, которые сами же-
лали уехать в Россию, но не имели возможности легально сделать это,
жили в тяжелых условиях лагеря под открытым небом2. В 1926 г. дело
дошло до нелегальной переброски беженцев на разнородных судах по Чер-
ному морю, часть которых гибла по пути, других российская сторона про-
сто не принимала. В ноте Чичерина от 13 июля 1926 г. так объяснялось
это положение: «Никакое правительство в мире не согласится принимать
в пределы государства каких бы то ни было лиц бесконтрольно, вслед-
ствие чего и Советское правительство принуждено вводить ряд запрети-
тельных мер при приеме подобных партий реэмигрантов в тех случаях,
если им ценой больших мытарств и удастся достигнуть советских портов».
Нота НКИД СССР кончалась недвусмысленной угрозой: перед лицом все-
го мира СССР объявлял болгарское правительство ответственным <<за
все те репрессии», которые СССР вынужден будет применять как к
лицам, прибывающим в советские пределы без разрешения, так и к ко-
мандованию судов, перебрасывающих их3 (курсив мой. — Р. Г.),
Так и в дипломатических документах отразился некий зловещий знак,
свидетельствовавший о вступлении большевистской власти в эру репрес-
сий по широкому фронту.
1 Централен държавен архив (София). Ф. 176. Оп. 5. Арх. ед. 417. Л. 161.
2 Советско-болгарские отношения... Док. № 212.
3 Там же. Док. №248.
И. И. Костюшко
Попытка советской Росиии в 1920 г.
разрушить версальскую систему мира
Происшедший в октябре 1917 г. советский переворот в России корен-
ным образом изменил внутреннюю ситуацию в стране и ее международ-
ное положение. Устанавливалась так называемая диктатура пролетариа-
та и осуществлялись ее социально-экономические доктрины. В развер-
нувшейся Гражданской войне советскому режиму противостояли Белая
гвардия и другие антисоветские силы, поддерживаемые странами Антан-
ты. Державы, победившие в мировой войне и установившие версальскую
систему, враждебно относились к Советской России. Они оказывали и
помощь Польше в ее войне с советскими республиками.
4 июля 1920 г. началось наступление красных войск на Западном
фронте. Оно было успешным. На Юго-Западном фронте с 28 июня по
11 июля была проведена Ровенская операция. 8 июля ЦК КПУ и Галиций-
ским организационным комитетом при ЦК КПУ (председатель Ф. Кон) для
советизации Восточной Галиции был создан Галицийский ревком (воз-
главлял его В. П. Затонский), который 15 июля издал декларацию об обра-
зовании Галицийской ССР. Советские войска сравнительно быстро при-
ближались к этнографической границе Польши Эта граница была опреде-
лена Верховным советом союзных и дружественных держав (Антанты)
8 декабря 1919 г. по линии Гродно — Яловка — Немиров — Брест-Ли-
товск — Дорогуск — Устилуг, восточнее Грубешова, через Крылов, за-
паднее Равы Русской, восточнее Перемышля до Карпат1. Позднее она по-
лучила наименование границы по линии Д. Керзона.
Это вызвало серьезное опасение в Польше и у западных держав.
10 июля в Спа главами правительств Англии, Франции, Италии и Польши
было подписано соглашение, которое обязывало Польшу немедленно за-
ключить перемирие с РСФСР при посредничестве Англии на основе
признания границы, намеченной 8 декабря 1919 г. Польские войска долж-
1 Документы и материалы по истории советско-польских отношений (далее —
ДиМ).Т. U.M. 1964. С. 431-432.
164 Восточная Европа после Версаля
ны были быть отведены на линию этой границы, а советские остановлены
в 50 км до указанной линии. Предусматривались передача Вильно Литве,
разграничение в Восточной Галиции по линии фронта на день перемирия,
созыв конференции в Лондоне. В случае отказа правительства РСФСР от
заключения перемирия западные державы обязывались «помочь польско-
му правительству защитить свою независимость»1.
11 июля министр иностранных дел Великобритании Д. Керзон напра-
вил ноту правительству РСФСР, содержавшую эти предложения, требуя
вместе с тем установления перемирия с Врангелем2. В связи с этим в со-
ветском руководстве обозначились две точки зрения. По мнению Ленина,
следовало «использовать тот подъем в нашей армии и перевес, который
был, чтобы помочь советизации Польши. Здесь стоял коренной вопрос об
оборонительной и наступательной войне»3.
В записке Каменева от 13 июля говорилось: «Принятие английских
предложений означало бы неизбежность новой войны с Польшей не поз-
же весны следующего года. Гарантией против этого может быть только
советизация Польши»4. И. Т. Смилга 14 июля предлагал ЦК РКП: «2. Вой-
ны с Польшей не кончать, пока не добьемся Советской Польши или же в
крайнем случае достаточных гарантий прочности мира»5. В передовой
статье газеты «Правды» от 12 июля говорилось: «Мы начали разгром бе-
логвардейской Польши. Мы должны довести его до конца... Да здравству-
ет Польская Советская Республика, которой сегодня нет, но которая ро-
дится завтра». А 14 июля в «Правде» указывалось: «И потому, товарищи,
все силы, чтобы добить шляхетско-буржуазные армии!»
Другие деятели предусматривали урегулирование отношений с
Польшей на основе признания линии Керзона восточной ее границей.
13 июля Г. В. Чичерин в записке В. И. Ленину, Л. Д. Троцкому, Н. Н. Кре-
стинскому и Л. Б. Каменеву отмечал: «Советизация Польши москальски-
ми штыками была бы авантюрой [...] Боюсь Пленума ЦК: Бухарин и др.
авантюристски настроены, некоторые мыслят агитационными формула-
ми, а не конкретными данными. Не зарваться бы!»6 13 июля Троцкий счи-
тал возможным принять посредничество Великобритании и гарантиро-
вать границы, намеченные Верховным советом7, а 14 июля высказывался
за мирные переговоры без перемирия8.
]ДиМ. Т. III. M. 1965. С. 144-150.
2 Документы внешней политики СССР (далее — ДВП СССР). Т. III. M., 1959.
С. 54.
3 Исторический архив. 1992. № 1. С. 15.
4 Российский государственный архив социально-политической истории (да-
лее — РГАСПИ). Ф. 2. Оп. 1. Д. 14673.
5 Там же. Д. 14688.
6 Там же. Ф. 5. Оп. 1. Д. 2055. Л. 1-2.
7 Там же. Ф 325. Д. 405. Л. 155-156.
8 Там же. Ф. 5. Оп. 1. Д. 2055. Л. 4.
И. И. Костюшко. Попытка советской России в 1920 г. разрушить... 165
Польские коммунисты, находившиеся в советской России, по убежде-
нию или сообразуясь с позицией большевиков (иногда с оговорками), счи-
тали желательной и возможной советизацию Польши. В телеграмме Ле-
нина члену РВС Западного фронта И. С. Уншлихту от 15 июля говори-
лось: «Сообщите Вашу и других польских товарищей оценку такой
тактики: 1. Мы заявляем очень торжественно, что обеспечиваем польским
рабочим и крестьянам границу восточнее той, которую дает Керзон и Ан-
танта. 2. Мы напрягаем все силы, чтобы добить Пилсудского. 3. Мы вхо-
дим в собственно Польшу лишь на кратчайший срок, чтобы вооружить
рабочих, уходим оттуда тотчас. Считаете ли Вы вероятным и как скоро
Советский переворот в Польше» [Р]1.
В ответе Уншлихта сообщалось: « 1 ) Мы заявляем в самой торжествен-
ной форме рабочим и крестьянам Польши, что не посягаем на целость
Польши в ее этнографических границах, готовы признать эту границу,
если это будет соответствовать желанию трудящихся, даже восточнее
линии, указанной Антантой. 2) Если только позволят на это наши воен-
ные ресурсы, продолжаем войну до полного разгрома польской белой ар-
мии и падения буржуазного правительства. 3) Красная Армия продолжа-
ет наступление до границы, указанной Антантой. Если до этого момента
мы не договоримся с Антантой на условиях, гарантирующих нам более
длительную передышку, или если не произойдет восстания трудящихся
масс в Польше, продолжаем наступление на территорию Польши, воору-
жаем польских рабочих и батраков, создаем временный военно-револю-
ционный комитет и торжественно провозглашаем уничтожение помещи-
чьей собственности и национализацию фабрик. Дальнейшее пребывание
наше в Польше обуславливаем волей польских рабочих и крестьян, 4) Со-
ветский переворот в Польше с подходом наших войск к ее границам счи-
таем в ближайшее время вполне вероятным при сопротивлении западных
областей Польши «Познани», которое может быть сломлено переворотом
в Германии. Срок восстания в Польше установить трудно, и в значитель-
ной мере оно зависит от согласованности наших действий на территории
Польши и Коммунистической партии Польши»2*.
1 РГАСПИ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 15834.
2 Leinwand A. Polska partia socjalistyczna wobec wojny polsko-radzieckiej.
1919-1920. Warszawa, 1964. S. 184 (РГВА. Ф. 48/104. Оп. 1.Д. 8).
* 15 июля Э. Прухняк сообщал Польбюро при ЦК РКП: «В связи с тем что в
повестке дня стал вопрос об отношении к возможному вступлению Красной Ар-
мии в границы Польши и от товарищей поляков в России могут быть потребованы
информации об отношении КРПП к этой возможности, считаю необходимым при-
помнить Вам, что по этому вопросу получили в свое время определенные инст-
рукции. А именно, в январе или в начале февраля прошлого года приехал в Вар-
шаву тов. Ф. П., который через меня сообщил Ц-му К-ту о возможности вступле-
ния советских войск в Люблинщину в связи с необходимостью прохода этим
путем в Восточную Галицию (не ручаюсь, естественно, за то, хорошо ли этот тов.
166 Восточная Европа после Версаля
16 июля на пленуме ЦК РКП* был рассмотрен вопрос о ноте Керзо-
на**. В телеграмме члену РВС Западного фронта Смилге и члену РВС Юго-
Западного фронта И. В. Сталину, по-видимому информированным о сути
вопроса, 17 июля Ленин сообщал: «Пленум ЦК принял почти полностью
намечавшиеся мной предложения»1.
В тезисах пленума ЦК говорилось: «1. Помочь пролетариату и трудя-
щимся массам Польши*** освободить от их помещиков и капиталистов****.
2. Для этого — все силы напрячь сугубо***** для усиления и ускорения
наступления. 3. Мобилизовать поголовно всех поляков-коммунистов на
Зап. фронт. Примеч. 1. Изъятия допускаются лишь в исключительных слу-
чаях Политбюро. Примеч. 2. Цека рекомендует помочь созданию совет-
ских властей в Польше и помощь им. 4. Торжественно и официально за-
явить польскому народу, что мы во всяком случае гарантируем ему как
границу независимой польской республики более восточную, чем дают
Керзон и Антанта, т. к. границы, намеченные Лигой Наций в декабре про-
шлого года, установлены были в известной части под давлением контрре-
волюционных русских элементов, как уступка им (русским контрреволю-
ционерам), например в Холмщине, где Лига Наций явно пошла по следам
сформулировал эту необходимость). ЦК обсуждал этот вопрос на своем заседа-
нии и поручил мне сообщить тов. Ф. П. следующее решение (цитирую по памяти
и сомневаюсь, чтобы это решение было запротоколировано): "Если соображения
политического и военного характера будут требовать вступления советских войск
в Люблинщину, следует безусловно избегать всех шагов, которые могли бы да-
вать основания для обвинения о желании включения Польши или ее части в Со-
ветскую Республику. Советские власти должны совершенно ясно заявить, что их
цель не какое-то ограничение независимости Польши. Наши товарищи (прибыв-
шие поляки, но в первой линии местные) должны создать "Комиссариат Люблин-
ской Польской Республики Советов". В этом же духе должны быть даны инструк-
ции Люблинской организации. ЦК просит, что бы его предупредили о времени и
месте возможного вступления, чтобы он мог сделать необходимые распоряжения
и перемещение ответственных работников и т. п.".
На основании бесед с товарищами в Варшаве и знакомства с тогдашними от-
ношениями, знаю, что для дела революции в Польше в то время вступление со-
ветских войск на польские земли обычно считалось вредным, и, только имея в
виду потребности русской революции, склонил эту краевую организацию к тако-
му решению» (РГАСПИ. Ф. 63. Оп. 1. Д. 173. Л. 4.).
* На нем присутствовали: Ленин, Калинин, Троцкий, Крестинский, Каменев,
Зиновьев, Серебряков, Преображенский, Рыков, Рудзутак, Радек, Раковский,
Андреев, Дзержинский, Артем, Томский, Бухарин.
** В ноте НКИД правительству Великобритании от 17 июля сообщалось о
согласии РСФСР вести переговоры о перемирии и мире с Польшей, если она не-
посредственно обратиться по этому вопросу (ДВП СССР. Т. III. С. 47-48).
1 Ленин В. И. ПСС. Т. 51. С. 240.
*** В машинописи: и Литвы.
**** В машинописи: освободиться от их буржуазии и помещиков.
***** В машинописи: сугубо напрячь все силы.
И. И, Костюшко. Попытка советской России в 1920 г.разрушить,.. 167
царизма. 5. РСФСР пойдет в отношении условий мира тем шире навстре-
чу всем интересам и потребностям Польши, чем скорее и решительнее
трудящиеся массы Польши установят у себя такой строй, который осво-
бодит их от роли орудия французских, английских и других капиталистов
и создаст основы для действительно братских отношений между Раб,-
Крест. Польшей, Россией и Украиной». Оргбюро ЦК и РВСР поручалось
«разработать ряд мер для проведения линии, намеченной» в тезисах плену-
ма. Секретариат ЦК был обязан «провести мобилизацию польских комму-
нистов в Питере и Москве немедленно и принять экстренные меры к про-
ведению мобилизации по всей остальной России не позже 2-недельного
срока». Вместе с тем Пленум ЦК утвердил состав Галицийского ревкома1.
Хотя на II конгрессе Коминтерна не ставился вопрос о переходе «к
наступлению против союзников Антанты», в его воззвании от 19 июля к
пролетариям и пролетаркам всех стран отмечалось, что «Советская Рос-
сия находится в состоянии оборонительной войны», но «если под ударом
Красной Армии распадется белогвардейская Польша и польские рабочие
захватят власть в свои руки, то германским, австрийским, французским и
итальянским рабочим будет легче освободиться от своих эксплуататоров
и что за ними последуют также рабочие Англии и Америки»2.
20 июля в обращении СНК РСФСР к рабочим, крестьянам и всем чест-
ным гражданам Советской России и Советской Украины указывалось,
«что наш отказ от вражеского посредничества ни в коем случае не означа-
ет изменения нашей политики по отношению к Польше [...] Борьбу [...] мы
доведем до конца против всех врагов, и вместе с тем мы поможем польским
рабочим и крестьянам освободиться от своих польских и чужеземных
угнетателей»3.
Позднее Ленин говорил: «У нас созрело убеждение, что военное на-
ступление Антанты против нас закончено, оборонительная война с импе-
риализмом кончилась, мы ее выиграли. Польша была ставкой... Мы будем
пробовать теперь... наступать на них, чтобы помочь советизации Поль-
ши... (в Польше хорошо развито пролетарское население и лучше воспи-
тан сельский пролетариат)... Мы поможем советизации Литвы и Поль-
ши... Мы должны штыками пощупать — не созрела ли социальная рево-
люция пролетариата в Польше? ..,Польша, как буфер между Россией и
Германией... является опорой всего Версальского договора... Польша —
такой могущественный элемент в этом Версальском мире, что, вырвав
этот элемент, мы ломали весь Версальский мир»4. Он полагал, что война с
Польшей была «более непосредственной войной против Антанты, чем пре-
дыдущая война»; «наступая на Польшу, мы тем самым наступаем на са-
1 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 2. Д. 31. Л. 1-2, 24-26, 37-39. Протокол № 26/3. Л. 18;
Известия ЦК КПСС. 1991. № 1.
2 Коммунистический Интернационал. 1920. № 13. С. 2352—2356.
3 ДВП СССР. Т. III. С. 58-59.
4 Исторический архив. 1992. № 1. С. 15-18.
168 Восточная Европа после Версаля
мую Антанту; разрушая польскую армию, мы разрушаем тот Версальский
мир, на котором держится вся система теперешних международных отно-
шений»1. «Это было важнейшим переломом не только в политике Совет-
ской России, но и в политике всемирной». В результате «будет расши-
ряться область Советской Республики»2. Каменев считал, что «это есть
первая попытка проложить дорогу к среднеевропейской системе госу-
дарств и поднять там революцию»3. По мнению Н. И. Бухарина, «при той
обстановке, которая была тогда, единственным революционным шагом
была тактика ЦК. В самом деле, у нас налицо было начинающееся движе-
ние в Англии, усиливающееся движение в Германии, чрезвычайно острое
революционное положение в Италии, организованная Красная Армия».
«При таких условиях» следовало начинать «наше движение с точки зре-
ния международной революции»4.
18 июля состоялось в Москве собрание коммунистов-поляков*. Дзер-
жинский сообщил собранию «о всеобщей мобилизации коммунистов-по-
ляков ввиду возможного вступления Красной Армии на территорию
Польши» и предложил «создать орган, который руководил бы всей подго-
товительной работой, распределением мобилизованных товарищей, вы-
работкой инструкции и плана действия». Собрание предложило ЦК РКП
«создать для ведения вышеуказанной работы бюро». Кандидатами в него
были выдвинуты Ю. Мархлевский, Ф. Кон, Уншлихт, Я. Долецкий, Дзер-
жинский и Э. Прухняк5**.
Предложения собрания коммунистов-поляков были рассмотрены
19 июля на заседании Оргбюро ЦК в присутствии Крестинского, Дзер-
1 Ленин В. И. ПСС. Т. 41. С. 324.
2 Исторический архив. 1992. № 1. С. 17.
3 Девятая конференция РКП(б). М., 1972. С. 70.
4 Там же. С. 58.
* На нем присутствовали: Ст. Бобиньский, Ф. Э. Дзержинский, Г. Лазоверт,
Ю. Мархлевский, С. Пестковский, Прухняк, Г. Рупевич, Я. Сосновский, Стоков-
ский (Мариан), В. Вноровский, С.С. Дзержинская, Б. Мархлевская и зав. Отде-
лом учета и распределения ЦК РКП М. Альский.
5 РГАСПИ. Ф. 63. Оп. 1. Д. 3. Л. 8; Д. 401. Л. 106; ДиМ. Т. III. С. 163.
** 18 июля Прухняк сообщал в Смоленск: «Несколько дней [тому назад] я
писал Вам о призраке осчастливливания Польши импортированным правитель-
ством, а сегодня уже должен писать об этом снова. Прежде всего о настроениях в
стране. Все наши уважаемые товарищи считают теперь, что Красная Армия дол-
жна разбить врага, не задерживаясь на границах Польши, ни даже на Варшаве.
Дело теперь в том, что дальше? Наши не дали никакой директивы в этом направ-
лении. В связи с решением ЦК РКП [...] перед нами стал конкретный вопрос: что
делать? [...] до принятия [решения] были разные проекты. Преобладало, пожа-
луй, мнение, что английские условия будут приняты без больших оговорок. Од-
нако в последние два дня настроения прояснились в несколько ином направле-
нии. Чтобы не было расхождений в наших рядах, считал нужным напомнить то-
варищам [...] решение ЦК, которое [...] в настоящий момент является равно
ff. И. Костюшко, Попытка советской России в 1920 г. разрушить... 169
жинского, Александрова, Прухняка и Альского. Оргбюро ЦК постанови-
ло назначить Бюро ЦК в составе Дзержинского (председатель), Мархлев-
ского, Кона, Прухняка и Уншлихта «для руководства партийной работой
в тех местностях Польши, которые будут по стратегическим соображени-
ям заняты Красной Армией»1. 21 июля было зафиксировано название это-
го бюро: «Польское Бюро ЦК РКП(б)»2.
Предусматривалось проведение общей мобилизации коммунистов-по-
ляков3*. Были созданы комиссии в Москве и на Западном фронте для рас-
пределения мобилизованных, назначались уполномоченные Польбюро в
12-ю и 1-ю конную армии4. Польбюро предоставлялся аванс в размере
10 млн руб.5.
На заседании Польбюро 21 июля с участием Дзержинского, Кона,
Мархлевского и Прухняка были рассмотрены вопросы организации
Польбюро (секретарем его назначался Прухняк), создания отрядов Вохра
(поручалось Н. Маршану), территориального разграничения деятельно-
сти Польбюро и властей Литовско-Белорусской республики (решение
должно было быть принято в Минске), назначения уполномоченных
Польбюро в армии, об издании газеты «Глосс коммунисты» в Киеве, при-
остановки выпуска газеты «Трыбуна коммунистычна», о посылке курье-
ров в Польшу и связи со страной, о распределении работников. Вместе с
тем Польбюро постановило: «Для работы среди пленных, распростране-
ния литературы, опеки над судьбой детей в интернатах и жизнью бежен-
цев, для поддержания отношений со страной, дальнейшего проведения мо-
билизации и контакта с Польским Бюро ЦК предлагается Польское Бюро
агитации и пропаганды с т. Дзержинской в качестве руководителя, остав-
ляя т. Дзержинской [право] введения в него других лиц. В состав Бюро
ввести также [Е. ] Кубилюса»6**. 20 июля Смилга из Смоленска сообщал
актуальным [...] (Комиссариат Польской Республики, соблюдение особенности,
роль местных товарищей). Со своей стороны написал "разработку" в ЦК РКП [...]
ЦК, однако, имел решенное мнение. [...] Сегодня состоялось собрание группы
товарищей, на котором Юзеф (Дзержинский. — И. К.) изложил решение ЦК (о
мобилизации). В сущности следовало его принять к сведению и исполнению, что
мы также сделали». В состав Польбюро выдвигалась кандидатура Долецкого вме-
сто Кона. Прухняк заявил, что он нужен для другой работы (РГАСПИ. Ф. 63.
Д. 35. Л. 94; Д. 71. Л. 217).
1 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 112. Д. 52. Л. 1-3.
2 Там же. Д. 53. Л. 1-2.
3 Там же. Д. 52. Л. 1-3; Д. 467. Л. 4.
* Позднее в отчете Политбюро она характеризовалась как «в значительной
мере провалившаяся и запоздавшая» (РГАСПИ. Ф. 63. Оп. 1. Д. 25. Л. 11).
4 Там же. Д. 53. Л. 1-2; Д. 54. Л. 1,4.
5 Там же. Ф. 63. Оп. 1. Д. 82. Л. 1.
6 Там же.
** 26 июля Оргбюро ЦК утвердило секретарем бюро Дзержинскую (РГАС-
ПИ. Ф. 17. Оп. 112. Д. 54. Л. 1-2).
170 Восточная Европа после Версаля
Ленину: «наступление развивается с такой стремительностью, что сегод-
ня же надо образовать польский ревком и выслать его сюда с готовыми
обещаниями и манифестом. Иначе мы опоздаем»1.
Польбюро на заседании 22 июля (протокол № 2*), на котором присут-
ствовали Дзержинский, Кон, Мархлевский и Прухняк, приняло постанов-
ление о деятельности на польской территории. В нем указывалось: «В ли-
тературе и выступлениях выдвигается лозунг диктатуры пролетариата в
форме правительства Советов Делегатов (Польская Социалистическая
Республика)». Мархлевскому поручалось «наметить наши лозунги» в
аграрной области и «вместе с Дзержинским согласовать с т. Лениным».
В местностях, занятых Красной Армией, следовало организовать револю-
ционные комитеты и воссоздать партийные комитеты. Ревкомы должны
были заняться «восстановлением Советов Рабочих Делегатов, профсою-
зов, фабричных и фольварочных комитетов, сельско-хозяйственных коо-
перативов, а также других сельскохозяйственных организаций, на кото-
рых будут опираться». При этом следовало «в наибольшей степени учи-
тывать существующие до сих пор рабочие организации, профсоюзы,
фольварочные комитеты, в особенности же коммунистические фракции
профсоюзов, кооперативов и пр., которые позволят возможно скорее уста-
новить и упрочить контакт между революционными комитетами, а также
сознательной частью рабочего класса. В момент вступления в Польшу
Бюро издает манифест от имени Временного Революционного Комитета,
в котором освещает ситуацию, отмечает причины вступления красных
войск в Польшу, выдвигает политические и экономические лозунги, а так-
же объявляет о своих функциях. Манифест должен быть подписан имена-
ми членов Бюро (или Врем. Рев. Комитета). На пост председателя Врем.
Рев. Комитета члены Бюро выдвигают кандидатуру т. Мархлевского».
Предлагалось создать Польбюро для Правобережной Украины2**.
22 июля польское правительство предложило правительству РСФСР
«немедленное перемирие и открытие мирных переговоров»3. В тот же день
Генштаб Польской армии сообщал советскому командованию: «Предла-
гаю немедленное прекращение военных действий на фронте и посылку
1 РГАСПИ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 14745.
* Другой экземпляр протокола датируется 23 июля (РГАСПИ. Ф. 63. Оп. 1.
Д. 82. Л. 1-2).
2 Там же. Ф. 63. Т. 1. Д. 82. Л. 72.
** В письме Бродовского Польбюро от 17 октября говорилось: «Из слов Сте-
фы Пшедецкой узнали, что не только ЦК, но и Вы сами ни с того них сего в июле
сменили так сильно упроченный до того взгляд на вопрос войны и мира. Я был
убежден, что Ваше участие в этой авантюре было навязано Вам вопреки Вашему
желанию. Бюро не сочло нужным сообщить товарищам и мне, что побудило Вас к
решениям 21 и 22 июля» и «какие имели планы и намерения» (РГАСПИ. Ф. 63.
Оп. 1. Д. 317. Л. 98).
3ДВПСССР. Т. III. С. 61.
И. И. Костюшко. Попытка советской России в 1920 г. разрушить.., 171
военных представителей для установления перемирия. Мы ждем ответа
до 30 июля»1. В связи с этим Ленин 22 июля сообщал Чичерину: «Если
Польша хочет мира, мы за... Пусть она предложит»2. В ответной ноте
НКИД от 23 июля говорилось, что правительство РСФСР «дало распоря-
жение Главному Командованию Красной Армии немедленно начать с
Польским Военным Командованием переговоры в целях заключения пе-
ремирия и подготовки будущего мира между обеими сторонами»3*. Одна-
ко 23 июля была дана директива войскам Юго-Западного фронта насту-
пать в направлении к Львову, а Западного фронта — к Варшаве с целью
овладения ею не позднее 12 августа.
23 июля Политбюро ЦК утвердило «временный революционный ко-
митет в Польше в том же составе, что и Польбюро ЦК, но под председа-
тельством Мархлевского»4 (10 августа членом Польбюро и Польревкома
был назначен Радек)5. Таким образом, по-видимому, при некотором раз-
личии функции Польбюро и Польревкома совмещались. Польревком, со-
стоявший из членов РКП(б), занимавшихся партийными и советскими де-
лами в России, являлся органом российской власти и предназначался для
советизации Польши, не имея даже полномочий от КРПП.
На заседании Польбюро 25 июля Мархлевскому поручалось подгото-
вить проект манифеста Польревкома, С. Пилявскому — проект декрета о
ревтрибунале, Прухняку — информировать КРПП через Ревель о состоя-
нии дела. Польбюро приняло решения послать В. через фронт для инфор-
мации и связи со страной, о создании милиции, Вохра и Красной Армии,
просило выделить 1 млрд рублей для финансирования его мероприятий6**.
Продвигаясь вперед, войска Западного фронта 27 июля заняли Осо-
вец, 29 июля — Белосток и Ломжу и продолжали наступление***. 1 авгус-
та в Барановичи прибыла польская делегация. Она имела полномочия
только на ведение переговоров о перемирии. Советская сторона предло-
1 ДВП СССР. Т. III. С. 64.
2 Ленин В. И. ПСС. Т. 51. С. 243.
3 ДВП СССР. Т. III. С. 60-61.
* В тот же день НКИД информировал об этом Керзона (ДВП СССР. Т. III.
С. 61).
4 Там же. Ф. 17. Оп. 3. Д. 96. Л. 1-2.
5 Там же. Д. 101. Л. 1-2.
6 Там же. Ф. 63. Оп. 1. Д. 82. Л. 3-4.
** 30 июля эта сумма денег выделялась в распоряжение Дзержинского (Ле-
нин В. И. Биографические данные. Т. 9. С. 143).
*** В связи с возможными переговорами с Польшей 27 июля Политбюро по-
ручило «т. Зиновьеву выяснить с т. Чичериным возможность включения в усло-
вия перемирия вопрос о наделении польских крестьян землей за счет польских
помещиков» (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 163. Д. 81. Л. 3). В советском проекте договора
о перемирии и прелиминарных условиях мира, утвержденном на заседании Полит-
бюро ЦК 31 июля, предусматривались сокращение польской армии, вооружение
рабочих, прекращение военного производства, образование особых комиссий с
172 Восточная Европа после Версаля
жила ей запросить полномочия на переговоры о мире, но последняя 2 ав-
густа отбыла в Варшаву1.
Местом пребывания Польбюро (оно же и Польревком) был избран
г. Белосток. В телеграмме Дзержинского от 30 июля сообщалось: «Мани-
фест и извещение [об] образовании Польревкома отпечатаны с числом
тридцатого [июля], город Белосток. Завтра будут опубликованы. Сегодня
выезжаем [в] Гродно, завтра, послезавтра [в] Белосток... Кон прибыл»2.
При РВС фронтов и армий создавались отделы ревкомов и назнача-
лись уполномоченные Польбюро в политотделы армий3. На местах учреж-
дались уездные волостные ревкомы. Для организации ревкомов и совет-
ской власти выделялся 1 млрд рублей4.
В коммюнике о создании Польревкома, датированном 30 июля, гово-
рилось: «Временный Комитет, беря власть в свои руки, ставит перед со-
бой задачу [...] заложить основы будущего строя Польской Социалисти-
ческой Республики Советов и с этой целью: а) лишает власти существую-
щее шляхетско-буржуазное правительство, б) восстанавливает и вновь
организует фабричные комитеты в городах и фольварковые в деревне,
в) организует местные революционные комитеты, г) объявляет собствен-
ностью народа фабрики, помещичьи имения*, а также леса и отдает их в
управление рабочим городских и деревенских комитетов, д) гарантирует
неприкосновенность крестьянской земли**, е) организует органы безопас-
ности, хозяйственные и продовольственные, ж) гарантирует гражданам,
лояльно выполняющим приказы и распоряжения революционных влас-
тей, полную безопасность»5. В манифесте «К польскому рабочему народу
городов и деревень» от 30 июля население призывалось к установлению
широкими полномочиями и другие ограничения для польской стороны (РГАСПИ.
Ф. 17. Оп. 163. Д. 83. Л. 1; 9-13; Польско-советская война 1919-1920. Ч. I (далее —
ПСВ1). М., 1994). 2 августа Ленин телеграфировал-Сталину: «внутри Цека рас-
тет стремление тотчас заключить мир с буржуазной Польшей» (Ленин В. И. ПСС.
Т. 51. С. 247). Сталин на это замечал: «Наша дипломатия иногда очень удачно
срывает результаты наших военных успехов» (РГАСПИ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 24438.
Л. 1). Ленин напротив утверждал: «Наша дипломатия подчинена Цека и никогда
не сорвет наших успехов» (Ленин В. И. ПСС. Т. 51. С. 248).
1 ДВП СССР. Т. III. С. 79-80.
2 РГАСПИ. Ф. 76. Оп. 2. Д. 41. Л. 3; Ф. 2. Оп. 1. Д. 1234. Л. 1.
3 Там же. Ф. 17. Оп. 112. Д. 54. Л. 7.
4 Там же. Ф. 63. Оп. 1. Д. 13. Л. 1;Ф. 68. Оп. 1. Д. 10. Л. 1.
* «В руководящих указаниях» по аграрному вопросу от 12 августа речь шла
об имениях свыше 30 моргов (15 десятин) (Там же. Ф. 68. Оп. 1 . Д. 5. Л. 3).
** Впрочем, в упомянутых выше «указаниях» предусматриваюсь изъятие ча-
сти земли у «богатеев крестьян» (Там же). Позднее предлагалось сделать достоя-
нием народа и «частные сельские хозяйства» площадью свыше 20 га (хозяйства
до 20 га оставлялись в собственности крестьян) (Там же. Д. 4. Л. 86).
5 Там же. Ф. 68. Оп. 1. Д. 1. Л. 1 ; Tymczasowy Komitet RewoJucyjny. Warszawa,
1955. S. 77; ДиМ. Т. III. С. 221-222.
И. И. Костюшко. Попытка советской России в 1920 г. разрушить.., 173
таких порядков в стране1. «Образование Революционного Комитета Поль-
ши, — говорилось в передовой статье газеты "Правда" от 3 августа, —
есть первый шаг к созданию Советской Польши. Это новая победа миро-
вой пролетарской революции»*.
4 августа на совместном заседании Польревкома и Белостокского рев-
кома с участием представителей армии было принято постановление:
имея в виду быстрое продвижение красных войск «и вытекающую из это-
го абсолютную невозможность Польскому Советскому правительству
взять на себя организацию власти советов в новоосвобожденных местно-
стях [...] возложить на армию всю работу как по организации власти сове-
тов, так и по вопросу практического руководства работой советских орга-
нов, при этом реввоенсовет армии является высшим гражданско-военным
органом, распоряжения которого обязательны для всех ревкомов. Со сво-
ей стороны реввоенсовет армии обязан приложить максимум энергии в
деле наискорейшей организации аппаратов советов. Тыловыми органами
власти советов в Польше всецело руководит Польское Правительство,
причем линия тыла определяется на совместном заседании В[рем.]
Польского правительства с РВС армии»2.
Местные ревкомы из-за отсутствия подходящих работников и по дру-
гим обстоятельствам часто комплектовались неподходящими лицами.
В результате, как отмечалось в докладной записке Польревкома, «твори-
лись часто просто чудовищные дела»3. Это сказывалось на деятельности
ревкомов и на отношении к ним населения.
Наступавшие красные войска частично снабжались за счет местных
ресурсов. В докладной записке Польревкома отмечалось: «Армия по необ-
ходимости требовала с крестьян много, особенно брала огромное количе-
ство подвод. Конечно, красноармейцы брали тоже своевольно кое-что [...]
армия, щадя крестьян, брала из имений все [...], не оставляя даже того
количества, которое полагается по контракту батракам на их пропита-
ние»4. Позднее Кон отмечал: «Взаимоотношения между армией и населе-
нием благодаря весьма слабой подготовке политической были таковы, что
в итоге не могли не дойти до враждебных столкновений»5.
1 РГАСПИ. Ф. 68. Д. 1. Л. 6-8: рукопись с пометою: «Белосток, в августе
1920 г.»; Tymczasowy... S. 78-81; ДиМ. Т. III. С. 223-225.
* Впрочем, в ноте НКИД РСФСР Поверенному в делах Польши в РСФСР
Филиповичу от 9 сентября 1921 г. утверждалось: «Упоминаемый в польской ноте
[11/VII] Ревком не был органом захвата власти в Польше, но лишь органом ар-
мии, которая на основании военных прав вводила в район оккупации временный
орган военно-гражданской власти» (ДВП СССР. Т. IV. С. 318).
2 РГАСПИ. Ф. 68. Оп. 1. Д. 3. Л. 2-5.
3ПСВИ. С. 71.
4 ПСВН. С. 74; Marchlewski J. Pisma... T. II. S. 779.
5 Девятая... С. 45.
174 Восточная Европа после Версаля
Польревком, по-видимому, за исключением Дзержинского1, считал
раздел помещичьих имений между крестьянами нецелесообразным. По
его мнению, эти имения следовало превращать в советские хозяйства .
Отношение населения (отдельных его слоев в разных местностях) к
новой власти существенно различалось. В докладной записке Польревко-
ма говорилось: «Помещики бежали почти поголовно [...] Во многих случа-
ях скот угнан помещиками, а иногда эвакуированы даже рабочие. [...]
Большинство крупных фабрикантов Белостока сбежало. Некоторые оста-
лись», считая себя «спецами», и «соглашались идти на советскую службу»2.
Позднее Кон утверждал: «Куда бы мы ни входили, пролетариат шел
извне, нам навстречу, становился действенно в наши ряды, организовы-
вался и поддерживал Советскую власть»3. По мнению Полуяна, Кон пре-
увеличивал «благоприятные положения» отношения пролетариата к
Красной Армии. Он заявлял: «Я утверждаю, что мы нигде действенной и
активной поддержки у польского пролетариата не встречали... война по-
казала, что на 75-80 % польские пролетарии заряжены национализмом»4.
Иначе было в деревне. 5 августа Дзержинский телеграфировал Лени-
ну, что настроение «за Наревом враждебное, угоняют скот, лошадей, сни-
мают [с] повозок колеса»5. В донесении начпоарма и начреварма Мильха
от 4 августа сообщалось: «При продвижении Красной Армии население
встречает ее почти несочувственно, временами враждебно, неправильно
указывает дороги, перерывает провода, были случаи стрельбы по отходя-
щим»6. В районе Млавы и Волковыска «настроение крестьян [было] нейт-
ральное»7. По свидетельству Кона, «крестьянин к наступлению проявил
пассивное отношение, а в Белостокском районе скорее сочувственное. Но
армия была обречена на самоснабжение и восстановила против себя на-
селение»8. Иногда крестьяне бесплатно предоставляли продовольствие
красноармейцам9.
В докладной записке Польревкома говорилось: «Рабочие батраки
везде откликнулись на наш приказ». В Белостоке конференция батраков
«решительно высказалась за систему "советских имений". Батраки жало-
вались, что войска не оставляли в имениях "даже того", что полагалось
им на их пропитание. Несмотря на то, батраки всюду оказывались на на-
1 РГАСПИ. Ф. 76. Оп. 1. Д. 1234. Л. 1.
2 ПСВП. С. 74-75.
3 Девятая... С. 42.
4 Там же. С. 45-46.
5 РГАСПИ. Ф. 76. Оп. 2. Д. 41. Л. 5; ПСВ1. С. 169.
6 РГАСПИ. Ф. 63. Оп. 1. Д. 53. Л. 56.
7Там же. Ф. 76. Оп. 2. Д. 41. Л. 11; Tymczasowy... S. 127.
8 ПСВИ. С. 40.
9 РГАСПИ. Ф. 68. Оп. 1. Д. 32. Л. 20; Goniec Czerwony, 14, 15, 19/VIII;
Marchlewski J. Pisma... T. II. S. 780; Калениченко П. Указ. соч. С. 162-163.
И. И. Костюшко. Попытка советской России в 1920 г. разрушить... 175
шей стороне»1. Полуян позднее отмечал: «Сельский батрак когда и при
каких условиях оказывал нам поддержку?... где батрак помог бы хлебом
красноармейцам. О таких случаях мы не помним, я, по крайней мере, не
наблюдал»2.
Вступление красных войск на территорию Польши и советизация ее
вызвали серьезное беспокойство у западных держав. В меморандуме пре-
мьер-министра Великобритании Д. Ллойд-Джорджа от 6 августа предла-
галось, чтобы «начиная с полуночи с 9 на 10 августа, было объявлено пе-
ремирие и чтобы в это время [...] были отданы приказы советской армии
на польском фронте и польским армиям остановиться на линии, на кото-
рой они в это время будут находиться, и прекратить боевые действия»3.
7 августа польское правительство сообщило, что оно «готово принять
предложение Советов направить делегатов в Минск для ведения одновре-
менно переговоров*о предварительных условиях мира и о перемирии»4.
8 заявлении НКИД от 8 августа говорилось: «наступление советских
войск является чисто военной операцией»5. 9 августа Каменев сообщил
правительству Англии советские условия мира с Польшей6. При этом он
по согласовании с «английскими друзьями» изменил условие о рабочей
милиции7.
Ленин 11 августа информировал Сталина, что, по сообщению Камене-
ва, «Ллойд-Джордж заявил, что советует Польше принять наши условия
перемирия, включающие и разоружение, и передачу оружия рабочим, и
землю и прочее», и указывал: «Наша победа большая»8. В его телеграмме
Данишевскому говорилось «о нашем большом дипломатическом успехе в
Англии насчет Польши» и выражалась надежда, что «Вы вполне сумеете
учесть это и в условия включите умненько и Варшаву, как мы говорили с
Вами, и прочнейшее обеспечение всего прочего»9.
12 августа в проект договора были внесены дополнения: «К этим
вооруженным рабочим (рабочей милиции) переходят, между прочим, и
функции охраны порядка и общественной безопасности, заменяя тем ми-
лицию, полицию и жандармерию и т. п.»; безвозмездное наделение батра-
ков, крестьян и семей, пострадавших от войны10. По-видимому, предпола-
галось, что принятие этих и других условий польской стороной могло бы
1 ПСВП. С. 74-75.
2 Девятая... С. 46.
3ДВПСССР.Т. III. С. 97.
4 Там же. С. 96.
5 Там же. С. 95.
6 Там же. С. 100-101.
7 Девятая... С. 74.
8 Ленин В. И. ПСС. Т. 51. С. 254.
9 Там же. С. 255.
10 ПСВ1. С. 182. Подробнее см.: Михутина И. Б. Польско-советская война.
1919-1920. М., 1994. С. 200-201.
176 Восточная Европа после Версаля
также привести к изменению социально-политического строя, т.е. сове-
тизации Польши. При этом обе стороны по разным соображениям не то-
ропились прекращать военные действия.
12 августа Ленин писал Склянскому, что «с политической [точки зре-
ния] архиважно добить Польшу»1. 14 августа Троцкий отдал приказ № 233
«Герои, на Варшаву!» (Правда. 1920. 15 августа. № 180). Красные войска
14 августа достигли рубежа Дзялдово — Бежунь — Влоцлавек — Мод-
лин — Радзимин — река Вкра. Член РВС 3-й армии К. А. Мехоношин
14 августа сообщал Дзержинскому, что красные части находятся в 15 вер-
стах от предместья Варшавы2*.
Надеясь на скорое вступление советских войск в Варшаву, члены
Польревкома решили направиться к столице Польши .
15 августа Долецкий телеграфировал из Белостока: «Дзержинский,
Мархлевский, Кон выехали сегодня 19 часов через штарм 3 в Варшаву»3.
16 августа польская армия на Западной фронте начала контрнаступ-
ление, и советские войска вынуждены были отходить на восток. В теле-
граммах Ленина РВС Западного фронта от 18 и 19 августа предлагалось
удесятерить «усилия» для обеспечения выгодных условий мира и «чтобы
белорусские рабочие и крестьяне хотя бы в лаптях и купальных костю-
мах, но с немедленной и революционной быстротой дали Вам пополнение
в тройном и четверном количестве»4. В директиве ЦК РКП Западному
фронту от 19 августа указывалось, что «ввиду всемирно-исторического
значения польского фронта» необходимо напрячь все силы, «чтобы окон-
чательно сломить польскую белогвардейщину»5. В приказе РВС Западно-
го фронта от 20 августа № 1847 говорилось: «Помните, что Западный
фронт есть фронт мировой революции»6.
В связи с отступлением красных войск Дзержинский и сопровожда-
ющие его лица 16 августа возвратились в Белосток**. Деятельность Польбю-
1 РГАСПИ. Ф. 325. Оп. I. Д. 405. Л. 243.; ПСВ1. С. 180.
2 РГАСПИ. Ф. 63. Оп. 1. Д. 84. Л. 23.
* Предполагалось взятие Варшавы 16-й армией 15-16 августа (РГАСПИ.
Ф. 68. Оп. 1. Д. 12. Л. 25). Было даже ошибочное сообщение о взятии Варшавы
(Там же. Л. 112).
3 Там же. Ф. 68. Д. 8. Л. 10; ПСВ1. С. 198.
4 Ленин В. И. ПСС. Т. 51. С. 263-264.
5 Из истории гражданской войны в СССР. Т. 3. М., 1961. С. 359.
6 Суслов П. В. Политическое обеспечение советско-польской кампании.
М., 1930. С. 92-93.
** В телеграмме Дзержинского Ленину 17 августа говорилось: «вернулись в
Белосток, Радек со Смилгой в 16-й армии» (ДиМ. Т. III. С. 299; РГАСПИ. Ф. 68.
Оп. 1. Д. 11. Л. 81. 95), и 19 августа он сообщал Радеку: «остаемся в Белостоке.
Ждем Вас, необходимо быть вместе, чтобы не получилось разнобоя в работе»
(РГАСПИ. Ф. 76. On 2. Д. 42. Л. 123-124).
И. И. Костюшко. Попытка советской России в 1920 г. разрушить... 177
ро и Польревкома в Белостоке, по-видимому, закончилась 19 августа*, за-
тем они переместились в Минск и здесь продолжали свою работу**.
17 августа в Минске начались советско-польские переговоры. Ленин
предлагал председателю российско-украинской делегации К. Ю. X. Дани-
шевскому держаться «хладнокровно и архитвердо»1. 17 августа Чичерин
писал Ленину: «Изменение ситуации под Варшавой, отсрочивающее на
более или менее долгое время развязку, оставляет в Минске только две
альтернативы, так как поляки несомненно не примут наших условий, а
уступать мы не можем, с другой же стороны, поляки перед Европой не
захотят рвать и предпочтут тянуть: 1) или мы должны поставить ультима-
тум с требованием немедленного подписания мира и после его отклоне-
ния порвать, 2) или мы должны идти на продолжительные переговоры,
затягиваемые, поляками. Первый путь поставит нас в одиозное положе-
ние срывающих переговоры». Он высказывался за затяжные переговоры,
при которых имеется «возможность полезных для нас дипломатических
маневров»2.
Польская делегация считала «основы, предложенные русской делега-
цией», неприемлемыми, и «отстаивание их делало дальнейший обмен мне-
ниями бесцельным»3. 23 августа председатель Тайного совета Велико-
британии Бальфур направил письмо советской стороне с сообщением о
переговорах Ллойд-Джорджа с Джилиотти, в котором отмечалось, что со-
ветское правительство «пытается навязать Польше условия несовмести-
мые с национальной независимостью» (в частности, вооружение рабо-
чих). В письме Бальфура указывалось, что эти условия «в своей основе
* Судя по протоколу от 19 августа, в присутствии Дзержинского и работни-
ков Польревкома рассматривался вопрос об организации милиции (Там же. Ф.
68. Оп. 1. Д. 3. Л. 17). Последние телеграммы Дзержинского датированы 20 авгу-
ста 1 ч 15 мин, 1 ч 50 мин. Одной из них вся полнота власти в Белостоке и районе
вручалась Логановскому (Там же. Ф. 76. Оп. 2. Д. 42. Л. 124-126). 20 августа
был эвакуирован Белостокский уездный ревком (ПСВИ. С. 11).
** 27 августа Радек из Москвы телеграфировал Дзержинскому и Смилге:
«Польревком не должен пока выступать. Пусть Дзержинский соберет все мате-
риалы, касающиеся деятельности Польревкома и точку зрения Польского ЦК.
В русском переводе это все доставить лично Ленину. ЦК убежден, что польская
коммунистическая партия не была на высоте и хочет эвентуально к ней обратить-
ся. Я попросил ждать материалы от Вас. В аграрном вопросе надо выработать
конкретную записку для ЦК, дающую Вашу точку зрения» (Михутина И. В.
Польско-советская война 1919-1920 гг. М., 1994. С. 194-195). По сообщению
НКИД, Польревком был расформирован в Минске до заключения перемирия с
Польшей (ДВП СССР. Т. IV. С. 318).
1 Ленин В. И. ПСС. Т. 51. С. 261.
2 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 86. Д. 210. Л. 26; ПСВ1. С. 196-197.
3ДиМ. Т. III. C319.
178 Восточная Европа после Версаля
[...] противоречат тем условиям, которые были сообщены РСФСР Вели-
кобритании»1.
Неудача львовской операции красных войск, продолжавшейся до
20 августа, наступление польских войск (к исходу 25 августа они на За-
падном фронте оказались на рубеже Липск — Свислочь — восточнее Бре-
ста), позиция польской делегации на переговорах и нота Великобритании
побудили правительство РСФСР изменить свою политику в отношении
Польши. В записке Чичерина Ленину от 25 августа говорилось: «В самом
близком будущем надо будет решить: изменяем ли основу нашей польской
политики или идем на разрыв переговоров». Касаясь предложения об очи-
щении Белоруссии и Украины от нетуземных войск, он полагал, что это
возможно лишь при ситуации, «что мирные предложения выставляются
только с заведомой уверенностью, что будет вестись война до конца. Та-
кой ситуации нет»2.
По предложению Ленина Политбюро ЦК 25 августа постановило:
«б) Англичанам уступить, отказаться от требования вооружения рабочих
[...] г) Тов. Данишевскому дать директиву не только заявить о не ультима-
тивности наших требовании, но и об отказе от вооружения рабочих», было
решено «вызвать» Радека и «запросить» Дзержинского3*.
26 августа Политбюро ЦК заслушало доклад Радека о положении в
Польше и на Западном фронте и приняло его к .сведению. В протоколе
Политбюро говорилось: «Оценивая сложившуюся обстановку на Поль-
ском фронте, Главнокомандование приходит к выводу, что наш фронт бу-
дет восстановлен и кампания может продолжаться, но при этом страна
должна быть готова обеспечить питание фронта всем необходимым в те-
чение зимы».
«1) Наше кратковременное пребывание на окраинах Польши привело
нас к следующему. Рабочие Белостока и др. мест отнеслись к нам с боль-
шим сочувствием, местами восторженно, но то обстоятельство, что мы
явились не как результат развития движения, а пришли извне, было при-
чиной того, что рабочие не проявили вначале достаточной инициативы и
самодеятельности и всего ожидали в первое время от нас.
Такое же отношение проявили и батраки, в то время как малоземель-
ные крестьяне отнеслись пассивно к происходящему. В самой Польше
рабочая масса, лишенная вследствие арестов руководителей, колеблет-
ся, то ожидает красной армии, то поддается националистической агита-
ции. В общем, надежды на революционный взрыв в данный момент в
Польше нет. 2) В случае завоевания Польши красной армией по всей ве-
роятности получится следующее: а) Несмотря на то что в первое время
1 ДВП СССР. Т. III. С. 147-149.
2 РГАСПИ. Ф. 5. Оп. 1. Д. 2055. Л. 8; ПСВП. С. 4-5.
3 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 104. Л. 1-2; ПСВП. С. 3.
* В ноте правительству Великобритании от 25 августа сообщалось, что со-
ветское условие не является ультимативным и РСФСР не будет настаивать на
создании гражданской милиции из рабочих (ДВП СССР. Т. III. С. 144-147).
И. И. Костюшко. Попытка советской России в 1920 г. разрушить... 179
значительная часть рабочих будет находиться под влиянием реакционе-
ров и ППС, есть все шансы на то, что большинство рабочих будет на на-
шей стороне. Необходимо при этом оговориться, что так как начала со-
ветской власти принесены извне, то рабочие, как городские, так сельские,
относясь сочувственно к советской власти, будут от нее ожидать всяких
благ, проявляя вначале недостаточной инициативы, ни самодеятельности.
3) Ь) В деревне батраки относятся к нам сочувственно, малоземельные
пассивно, отчасти выжидательно в соответствии с нашей [?] политикой
(частичная нарезка земли, освобождение от долгов и налогов, снабжение
земледельческими орудиями, инвентарем и т. п.) можно их привлечь на
свою сторону, с) При более надежной опоре в городском и сельском про-
летариате и при полном отсутствии опасений относительно вооруженных
бандитских выступлений положение будет тяжелое ввиду организован-
ности буржуазии и мелкой буржуазии, которая будет бороться с нами
всеми средствами. 4) Еще более положение будет осложнять продоволь-
ственный вопрос. Подводя итоги, можно сказать следующее: а) немедлен-
ное заключение мира при настоящем стратегическом положении на вре-
мя усилит влияние национализма и ослабит влияние коммунистической
партии и будет серьезным тормозом в ходе движения. При необходимости
заключить мир необходимо предварительно добиться серьезного измене-
ния стратегического положения в нашу пользу»1. Советизация Польши
оказалась невозможной*, но, по-видимому, еще не исключалась2.
1 сентября Политбюро ЦК приняло решение о переносе советско-
польских переговоров в Ригу и по докладу Троцкого о военном положении
постановило: «Подтвердить состоявшееся не фиксированное решение
Политбюро о переходе к политике соглашательского мира с Польшей, для
чего изменить состав делегации»3.
Отношение КРПП к попытке советизации Польши определялось та-
ким образом. Деятели КРПП, находившиеся за пределами Советской Рос-
сии, за некоторым исключением, по-видимому, не одобряли вступление
Красной Армии на польские земли, опасаясь его неблагоприятных послед-
ствий для революционного движения в стране.
В статье Л. Домского в «Роте Фане» (22 июля) говорилось, что совет-
ская Россия, несмотря на победу, согласна на перемирие, предлагает мир
с Польшей; коммунисты в Берлине убеждены, что Красная Армия дальше
1 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 163. Д. 89. Л. 2-7.
* Позднее Польбюро это мотивировало таким образом: «К несчастью, несмот-
ря на предостережение Польбюро, вследствие неосмотрительности со стороны
организации и товарищей русских в предыдущем периоде, недостатка учета и
поздней мобилизации коммунистов поляков произошла масса ошибок и причини-
ла вред делу победы. Эти ошибки были одним из элементов поражения». Ф. 63.
Оп. 1. Д. 25. Л. 12).
2 Там же. Оп. 1.Д. 91. Л. 1-2; Д. 543. Л. 13.
3 Там же. Оп. 3. Д. 106. Л. 1-3; ПСВП. С. 8-9.
180 Восточная Европа после Версаля
не пойдет1*. Его мнение разделяла редакция газеты2. Дзержинская 7 авгу-
ста в письме Польбюро ЦК отмечала: «В. Л. Копп, выехавший из Берлина
22 июля, говорил, что наши против вступления Красной Армии в Польшу,
опасаясь задержки революции в Польше. Партия якобы парализована в
своей деятельности вследствие арестов и патриотический подъем масс [?].
Эти информации исходят главным образом от П. Лапиньского, который
работал у Коппа. Такое мнение имел якобы Кракус»3**. Г. Каменский 31 ав-
густа писал из Берлина: «Для всех нас, польских коммунистов (за очень
небольшими исключениями), уже давно до того было ясно, что политика
насильственной советизации [Польши] совершенно безумна. Поль-
ский ЦК всегда, когда ему приходилось заниматься этим вопросом, реши-
тельно высказывался против советского, так сказать, нашествия на
Польшу». «...Я уже месяц тому назад писал Радеку, что величайшим не-
счастием для нашей партии была бы временная оккупация части
польской территории Красной армией. Мои опасения оправдались»4.
В письме Вицека [Д. Эльбаум-Витвера] К. Радеку от 2 августа говорилось:
«Мы здесь серьезно обеспокоены предполагаемыми вашими планами [...]
остается, однако, принципиальная сторона дела, которая заставляет пред-
видеть очень неприятные практические результаты для будущности на-
шего движения и развития революции в Польше. Кракус мне только про-
чел свои соображения Вам, с которыми я полностью солидарен»5***. В его
письме Польбюро ЦК от 16 октября говорилось: «Узнаем о всей буре, ко-
1 РГАСПИ. Ф. 63. Оп. 1. Д. 191. Л. 1а-б.
* Г. Штейн — Каменский — Домский.
2 Там же. Д. 317. Л. 42.
3 Там же. Д. 36. Л. 8.
** По сообщению А. Барского, в письме членам ЦК КРПГШг (В. Ковальского)
от 17 июля говорилось: «Перемирие, вероятно, ускорит высвобождение тех на-
пряженных до крайности революционных сил». Из этого «берлинские товарищи
сделали вывод, что ЦК в Варшаве стоит на позиции, что необходимо перемирие и
приостановка большевистского контрнаступления... все опасались, по крайней
мере значительное большинство ЦК, что "нашествие" большевистских войск мо-
жет вызвать бешенный взрыв мелкобуржуазного шовинизма» и осложнит рабо-
ту партии (РГАСПИ. Ф. 63. Оп. 1. Д. 317. Л. 92-93; ДиМ. Т. III. С. 453-455).
4 Там же. Д. 317. Л. 40,44.
5 Там же. Ф. 68. Оп. 1. Д. 11. Л. 84.
*** Касаясь позиции «Роте Фане» и других деятелей, Ленин в сентябре 1920 г.
говорил: «"Роте Фане" и многие другие не могут и мысли допустить, что мы своей
рукой поможем советизации Польши. Люди эти считают себя коммунистами, но
некоторые из них остаются националистами и пацифистами» (Исторический ар-
хив. 1992. № 1.С. 16). Бухарин считал, что наступательная тактика, по мнению
Каменского, «почти подходит к той формуле, которая оказывается красным импе-
риализмом» (Девятая... С. 57). По замечанию Зиновьева, Каменский заявлял, что
«ни одна республика не должна быть создана чужими штыками», и «в этой ма-
ленькой фразе» заключалась «вся гамма ренегата, полного тупоумия и непонима-
ния того, что есть» (Девятая... С. 220). Впрочем, такого высказывания Каменско-
И. И. Костюшко. Попытка советской России в 1920 г. разрушить... 181
торую вызвало у Вас определенное письмо Кракуса... Воззвание ЦК, пе-
репечатанное в "Штандаре коммунизма" 17 сентября, было написано им
и издано за границей»1.
В письме Бродовского из Ревеля от 3 августа говорилось: «Срыв
мира смахивает на "военную авантюру", а 17 октября отмечал, что не
ошибся в этом отношении2 А. Барский 16 октября сообщал Дзержинской:
до 28 июня ЦК КРПП «не принял никакого официального решения»
по специальному вопросу, следовало ли стремиться к переходу польской
этнографической границы, взятию Варшавы и советизации страны. «Мы
все в ЦК считали, что эта специфическая проблема должна быть решена
Россией не с точки зрения наших партийных и политических интересов в
Польше, а с точки зрения интересов российской революции и междуна-
родного положения».
По мнению Барского, решение вопроса о. прекращении боевых дей-
ствий принадлежало Москве и польским товарищам в России. Успех
польской армии был особенно вреден для революции в Польше3. Из его
беседы с двумя известными членами ЦК следовало, что ЦК не обсуждал и
не принимал никакого решения, ибо не знал мотивов советского наступ-
ления. Один из членов ЦК частным образом отмечал, что переход грани-
цы был вреден для России. После советского отступления проявились
различные взгляды в ЦК, но не было ни одного официального высказыва-
ния. Все члены ЦК считали это, пожалуй, только военным поражением, а
не идейно-политическим. События на правом берегу Вислы рассматрива-
лись как большой революционный прогресс в настроениях масс (письмо в
Польбюро от 16 ноября)4. Мархлевский же по возвращении в Минск
23 августа констатировал: «поражение армии равняется политическому
поражению польских революционных сил»5.
На IX конференции РКП в сентябре 1920 г. был заслушан доклад пред-
ставителя КРПП В, Уляновского (Ульмана). По его словам, партия счита-
ла, «что большевики должны делать то, что им подскажет политическое и
стратегическое положение, и, если они найдут нужным идти вперед, а мы
го в его письме и в «Роте Фане» не было; по свидетельству Барского, подобные
высказывания имелись в предисловии Чичерина в «Красной книге», парламент-
ской речи К. Цеткин и статье Кракуса (ДиМ. Т. III. С. 454). Цеткин опровергала
утверждение Каменского, что его мнение разделяли «Роте Фане» и немецкие ком-
мунисты (Девятая... С. 227-228), 240). По мнению Радека, «Каменский — ста-
рый работник, и если он ошибается, то не перестает быть старым нелегальным
работником коммунистической партии» (Девятая... С. 232), «он коммунист»
(С. 246). «Многие товарищи были убеждены во время польского наступления,
что идем к Бугу и там остановимся» (С. 235).
1 РГАСПИ. Ф. 63. Оп. 1. Д. 317. Л. 85.
2 Там же. Ф. 63. Оп. 1. Д. 317. Л. 98.
3 Там же. Л. 90, 93.
4 Там же. Л. 143.
5 Najdus W. Lewica poiska w kraju Rad. 1918-1920. Warszawa, 1971. S. 341.
182 Восточная Европа после Версаля
в Польше будем делать все, что только можно, чтобы помочь России»; по
интерпретации Зиновьева, «польские рабочие и коммунисты совершенно
также оценивали положение, как и мы», Юренева — что большевики мог-
ли поступать как найдут «нужным» и, по замечанию Ленина, «в зависимо-
сти от утилитарных соображений»1. По словам Бухарина: существовало
«в польской партии другое течение», о котором говорил В. Уляновский.
Это течение говорило, что «наша тактика была правильна»2.
В резолюции IX конференции РКП по докладу Уляновского говори-
лось: «Передовые рабочие Польши вполне солидарны с образом действий
РСФСР и оценивают события последних месяцев так же, как оценивают
их коммунисты России. «Отдельные», «критические» голоса польских
коммунистов, раздававшиеся в Берлине (статьи в «Роте Фане»), не явля-
лись голосом польской коммунистической партии3. 2 октября Ленин гово-
рил, что, по свидетельству представителя одного из крупных профсоюзов
Польши, «рабочие в Варшаве смотрели на Красную Армию как на избави-
тельницу, как они ждали русскую Красную Армию, считая ее своим дру-
гом в борьбе против панов»4*.
Касаясь результата политики наступательной войны, Ленин на кон-
ференции РКП(б) в сентябре 1920 г. говорил: «Мы потерпели громадное
поражение»; оказалось, что «готовность Польши к социальной револю-
ции... мала» и «прощупать готовность» ее «к социалистической револю-
ции удалось чрезвычайно мало»; «мы встретили большой национальный
подъем мелких буржуазных элементов»; Варшаву и Польшу «спас патри-
отический подъем». По его мнению, это была «ошибка — либо в полити-
ке, либо в стратегии, либо там и тут» , но общая наступательная линия
была «верна» и, как предлагают польские коммунисты, «скажем, что это
единственное верное решение, которое могло быть принято»5**.
'Девятая... С. 4, 8, 9, 40.
2 Там же. С. 240.
3 Там же. С. 9.
4 Ленин В. Я. ПСС. Т. 41. С. 322.
* Варский в письме Дзержинской от 16 октября замечал: «не знаю, точно как
ее [польско-советскую проблему] характеризовал у Вас Уляновский» (РГАСПИ.
Ф. 63. Оп. 1. Д. 317. Л. 90; ДиМ. ТЛИ. С. 453). 17 октября Бродовский в письме
Польбюро указывал: «Такое использование Уляновского на конференции явля-
ется очень посредственным способом утешения и сглаживания собственных оши-
бок» (РГАСПИ. Ф. 63. Оп. 1. Д. 317. Л. 98).
5 Исторический архив. 1992. № 1. С. 17, 21, 22, 23, 28.
** Радек видел ошибку в неправильной оценке возможности революции в
Польше и Западной Европе, неодобрение им наступательной тактики Бухариным
трактовалось как каутскианство (Девятая... С. 36-37, 58); Троцкий считал при-
чиной поражения отсутствие революционного подъема в Польше и сомнамбули-
ческое состояние красных войск, мнение Сталина о слабости польской армии
вследствие дезертирства, его расчет на взятие Львова, ошибку в «оценке упруго-
сти польской армии» (Там же. С. 77, 78, 82); по мнению Сталина, была стратеги-
И. И. Костюшко. Попытка советской России в 1920 г. разрушить... 183
По утверждению Ленина: «Наше продвижение к Варшаве оказало
столь могучее воздействие на Западную Европу и всю мировую ситуацию,
что совершенно нарушило соотношение борющихся внутренних и внеш-
них политических сил»1*. Он полагал: «Если бы Польша стала советской,
если бы варшавские рабочие получили помощь от Советской России, ко-
торой они ждали и которую приветствовали, Версальский мир был бы раз-
рушен, и вся международная система, которая завоевана победами над
Германией, рушилась бы»2.
И как бы в заключение заявил: «Мы не в состоянии были одержать ре-
шающей военной победы, которая разбила бы Версальский мир... Основ-
ная политика наша осталась та же. Мы пользуемся всякой возможностью
перейти от обороны к наступлению. Мы уже надорвали Версальский мир
и дорвем его при первом удобном случае»3.
Судя по стенограмме, конференция РКП, «заслушав политический
отчет ЦК», постановила: «Линия ЦК в области международной политики
и связанной с нею вооруженной борьбы является единственно правиль-
ной линией с точки зрения международной революции и всемирной борь-
бы против капитала. Наше преходящее поражение представляется с этой
точки зрения лишь временным историческим эпизодом»4.
22 сентября IX конференция РКП, желая избежать тяжелой военной
зимней кампании, приняла декларацию об основах соглашения между
РСФСР и Польшей. В основу мира должно быть, во-первых, положено
ческая ошибка главного командования и РВС Западного фронта (Там же. С. 61-
62, 77, 82), Кона — малая подготовка к наступлению (Там же. С. 42). В. В. Обо-
ленский полагал, «что тут не было ни той ни другой ошибки. Здесь одно время
обнаружилась борьба между т. Троцким, с одной стороны, т. Сталиным, с другой
стороны, и, с третьей стороны... т. Смилгой... Когда уже красные главковерхи при-
ходят в такое трение, то получается неправильная политика... Это основная при-
чина нашего поражения, ошибки в нашей политике здесь не было, так как поли-
тику мы вели правильную» (Там же. С. 243).
1 Ленин В. И. ПСС. Т. 41. С. 281-282; Исторический архив. 1992. № 1. С. 17
и ел.
* Бухарин считал, что «в результате нашей тактики» международное движе-
ние «усилилось и перешло на высшую ступень... Мы потерпели военное пораже-
ние... Мы перевели международное европейское движение на высшую ступень
развития», «Красная Армия... пробудила силы и усилила рабочее движение в дру-
гих странах» (Девятая... С. 59, 237). По мнению Оболенского: «Эта наступатель-
ная тактика имела тот смысл, что вывела на позицию рабочих всей Европы, так
же как и буржуазию. И рабочий класс благодаря нашей активной тактике сразу
должен был стать еще активней» (Там же. С. 242). Г. Мейер отмечал, что «на-
ступление на Польшу... вызвало оживление в рабочем движении Германии» (Там
же. С. 246).
2 Ленин В. И. ПСС. Т. 41. С. 324-325.
3 Исторический архив. 1992. № 1. С. 25.
4 Девятая... С. 67, 240.
184 Восточная Европа после Версаля
немедленное торжественное подтверждение как Польшей, так и Россией
независимости Украины, Литвы, Белоруссии и признание независимости
Восточной Галиции; во-вторых, официальное признание их государствен-
ного строя (в Восточной Галиции следовало провести плебисцит). Имея в
виду неприемлемость для Польши предложения о сокращении армии, де-
мобилизации военной промышленности, выдаче оружия и передачи в соб-
ственность РСФСР ж. д. Волковыск — Граево, правительство РСФСР от-
казывалось от этих условий и готово было сделать в этом смысле предло-
жение УССР. РСФСР соглашалась немедленно подписать перемирие и
прелиминарные условия мира с Польшей на основе признания границы,
проходящей значительно восточнее линии, установленной Верховным
союзным советом в 1919 г., причем Восточная Галиция осталась бы на
запад от этой границы*. Предложение РСФСР сохраняло силу в течение
10 дней, а затем могло быть пересмотрено1. 23 сентября ВЦИК РСФСР
принял такое заявление2.
В советском проекте прелиминарного мирного договора от 28 сентяб-
ря предусматривалась граница, которая проходила бы по линии селений
Свислочь — Рудня, Беловеж, Каменец-Литовск, Брест-Литовск, Пиша,
Любомль, Владимир-Волынский, Грибовица (все пункты включительно
для БССР или УССР) и далее по бывшей государственной границе между
Россией и Австро-Венгрией до реки Днестр у границы с Румынией3.
Однако польское правительство считало такую границу неприемле-
мой для себя и 2 октября потребовало установления границы по р. Збруч
через Ровно, Сарны, Лунинец, западнее Минска по бывшей восточной
границе Вилейского и Дисненского уездов до р. Западная Двина4.
Ситуация на фронте была неблагоприятной для советской стороны, и
4 октября Политбюро ЦК приняло постановление: принять выдвинутое
польской делегацией в Риге условие о границах Польши и поручить Иоф-
фе в ближайшие 3-4 дня подписать прелиминарный мирный договор5**.
* 22 сентября на конференции РКП Ленин говорил: «Врангель стоит у нас на
первом месте, и территориальные уступки Польши не так важны» (Ист. арх. 1992.
№ 1. С. 28). В докладе Главкома Каменева отмечалось: «Предельной территориаль-
ной уступкой с нашей стороны может быть граница по р. Шара, Огинскому каналу,
pp. Ясельда и Стырь и далее по государственной границе между Россией и Восточ-
ной Галицией». Ленин в записке Чичерину 23 сентября сообщал: «Вот граница-
maximum. Принято в Цека» (Ленин В. И. ПСС. Т. 51. С. 285-286). В тот же день
он от имени ЦК предложил сделать такую максимальную уступку (Там же. С. 286).
»Девятая... С. 79-81.
2 ДиМ. Т. III. С. 204-206.
3ДиМ, Т. III. С. 404.
4 Dqbski J. Pokôj Ryski. Warszawa, 1931. S. 111.
5 Ленин В. И. ПСС. Т. 41. С. 674.
** 9 октября Политбюро ЦК, по сообщению Иоффе «о новых требованиях,
выдвинутых поляками»(речь шла об уплате Россией части платежа золотом), раз-
решило ему «принять дополнительные требования поляков во второй его редак-
И. И. Еостюшко. Попытка советской России в 1920 г. разрушить... 185
12 октября был подписан договор о перемирии и прелиминарных услови-
ях мира между РСФСР и УССР, с одной стороны, и Польшей, — с другой1.
Граница с Польшей еще более сдвигалась на восток.
Касаясь этого договора, Ленин 15 октября говорил: «Нас заставило
торопиться с миром желание избежать зимней кампании, сознание того,
что лучше иметь худшую границу, т. е. получить меньшую территорию
Белоруссии и иметь возможность меньшее количество белорусских крес-
тьян вырвать из-под гнета буржуазии, чем подвергнуть новым тяжестям
новой зимней кампании крестьян России»2. Если прежде он требовал, что-
бы белорусские крестьяне «в лаптях и купальных костюмах» обеспечили
«выгодный» мир (для большевиков и, может быть, крестьян России), то
теперь считал возможным оставить часть белорусских крестьян под влас-
тью буржуазии, чтобы избавить от тяжестей русское крестьянство. Да-
лее Ленин указывал: «Нам не так важны границы, пускай мы потеряем на
границах в смысле меньшего количества земли, для нас важнее сохранить
жизнь десятка тысяч рабочих и крестьян, сохранить возможность мирно-
го строительства, чем небольшую территорию земли»3. Однако при похо-
де на Варшаву во имя мировой революции не ставился вопрос о судьбе
десятков тысяч людей.
С учетом прелиминарного договора был подписан 18 марта 1821 г. в
Риге мирный договор между Россией и Украиной, с одной стороны, и Поль-
шей — с другой4. Польша удержала за собой Восточную Галицию, запад-
ную часть Волыни (около 90 тыс. км2), Западную Белоруссию (108 тыс. км2,
с населением свыше 4 млн чел)5.
Ленин, по-видимому, считал возможным и прекращение войны с
Польшей на основе признания ее границы по этнографическому принци-
пу до похода на Варшаву6. В таком случае, вероятно, не было бы таких
потерь, которыми сопровождалась попытка советизации Польши («колос-
сальная армия в 100000 или в плену, или в Германии»)7, территориаль-
ные и другие потери. Впрочем, правительство РСФСР 28 января 1920 г.,
вероятно, соглашалось на передачу Польше еще 60 тыс. км2 с населением
около 5 млн человек. Теперь же это сохранялось за советской стороной.
Попытка советизации Польши означала переход РКП(б) от оборони-
тельной тактики к наступлению против империализма во имя мировой
пролетарской революции. С этой тактикой связывалось изменение ориен-
ции при условии немедленного подписания прелиминарного мира» (РГАСПИ.
Ф. 17. Оп. 3. Д. 113. Л. 1).
1ДиМ. Т. III. С. 295 и ел.
2 Ленин В. И. ПСС. Т. 4L С. 363.
3 Там же. С. 358-359.
4ДВПСССР. Т. III. С. 618 и ел.
5 История Белорусской ССР. Минск, 1977. С. 265.
6 Исторический архив. 1992. № 1. С. 22-23.
7 Там же. С. 21.
186 Восточная Европа после Версаля
тации в деятельности Коминтерна. В тезисах Ленина о задачах Коминтер-
на, написанных 4 июля, говорилось: «Задача момента для коммунистичес-
ких партий состоит теперь не в том, чтобы ускорять революцию, а в том,
чтобы усиливать подготовку пролетариата»1. В связи с успешной опера-
цией красных войск II конгресс Коминтерна принял такое решение: «За-
дача момента для коммунистических партий состоит теперь в том, чтобы
ускорять революцию, однако не вызывая ее искусственно, без достаточ-
ной подготовки»2. Бухарин, в частности, отмечал: «Ориентация наша дол-
жна заключаться в том, что мы говорим: приближается время решающих
битв». Это линия ЦК. «Мы должны были ее проводить на съезде и мы про-
вели»3. Радек, рассматривая революцию как длительный процесс, считал
постановку вопроса «ускорить революцию» неправильной4. Ему оппони-
ровали Бухарин, Зиновьев, Оболенский, Кун и другие5.
В принятой IX конференцией РКП резолюции говорилось: «Конферен-
ция полагает, что задача представителей РКП в Исполкоме Коммунисти-
ческого Интернационала состоит в том, чтобы всеми находящимися в рас-
поряжении последнего средствами усиливать пролетарскую революцию
в Западной Европе, борясь с теми элементами, которые рассматривают
трудности социальной революции как предлог для торможения револю-
ционно-пролетарского движения... Конференция признает необходимым
усиление агитации среди широких масс западноевропейских и американ-
ских рабочих, разъясняющей необходимость перехода от пассивно-паци-
фистской поддержки Советской Республики России к активной наступа-
тельной тактике в защиту первой пролетарской Республики и к расшире-
нию территории, на которой восторжествует власть рабочих, победивших
собственных капиталистов. Попытки рассматривать переход к этой на-
ступательной тактике в интернациональном масштабе как проявление
чужеземного вмешательства конференция клеймит как проявление наци-
ональной ограниченности и отрыжку буржуазного национализма»6. Эти-
ми указаниями определялось направление дальнейшей деятельности ком-
партий.
1 Ленин В. И. ПСС. Т. 41. С. 188.
2 Девятая... С. 232.
3 Девятая... С. 237-238.
4 Там же. С. 255.
5 Там же. С. 241,244, 252.
6 Там же. С. 282-283.
Я. Я. Станков
Франко-бельгийская оккупация
Рурской области и политика Чехословакии
(январь—февраль 1923 г.)
В конце 1922 г. центральной проблемой международных отношений в
Европе стал вопрос о германских репарациях. Версальский договор не
установил сумму, которую Германия должна была выплатить путем репа-
раций, а лишь указал различные виды подлежавших возмещению убыт-
ков. Для выработки общих принципов выплат и определения итоговой
суммы на Парижской мирной конференции была создана репарационная
комиссия. По ее предложению на Лондонской конференции (29 апреля —
5 мая 1921 г.) была установлена общая сумма германский репараций в
размере 132 млрд золотых марок, которые подлежали оплате по 2 млрд
марок в год плюс 26% от общей стоимости всего германского экспорта.
Берлин под угрозой оккупации союзниками Рура вынужден был принять
эти условия. Однако уже в 1922 г. стало очевидно, что Германия не спо-
собна выплатить такую сумму. Просьба Берлина о введении на 3—4 года
моратория была отвергнута Францией, которая, ссылаясь на собственное
непосильное финансовое бремя, требовала немедленных платежей, по-
скольку половина годовых расходов правительства шла на восстановле-
ние разрушенных северных областей и выплату пенсий пострадавшим в
годы войны. Премьер-министр Франции Р. Пуанкаре в середине 1922 г.
предложил для обеспечения получения репараций программу «продуктив-
ных залогов». Она предусматривала контроль союзников над рядом гер-
манских предприятий и административных учреждений с целью исполь-
зования результатов их деятельности для выплаты репараций.
На Лондонской конференции по репарационному вопросу (7-14 авгу-
ста 1922 г.) французская делегация потребовала передачи государствен-
ных шахт в Руре и лесов на оккупированных территориях в ведение союз-
ных чиновников, которые бы имели право распоряжаться добычей угля и
лесоматериалами. На Парижской конференции 2-4 января 1923 г. Фран-
ция еще больше расширила свои требования. Она настаивала на установ-
188 Восточная Европа после Версаля
лении налога на германский экспорт и конфискации таможенных сборов
и доходов от налогов на добычу угля в Рейнской области и в Руре1. Бри-
танский премьер-министр Бонар Лоу отклонил французские требования.
Для Великобритании, потерявшей в годы войны заграничные рынки и пе-
реживавшей безработицу, главной целью было возрождение торговли и
экономическое восстановление европейских государств, в том числе и
Германии. Поэтому Лондон просил об отсрочке германских платежей и
предлагал предоставить Веймарской республике на четыре года морато-
рий, по истечении которого она должна была выплачивать ежегодно по
2 млрд золотых марок. Пуанкаре опротестовал такой способ урегулиро-
вания репарационного вопроса, который, по его словам, давал бы Герма-
нии возможность восстановить свою экономику «за счет стран, ею ра-
зоренных». Он заявил, что если союзники не добьются от Германии вы-
полнения требований Франции, то она вынуждена будет прибегнуть к
оккупации Рурского бассейна 2.
11 января 1923 г. в Рур направилась франко-бельгийская техническая
комиссия для контроля над деятельностью угольного синдиката и «приня-
тия всех мер, необходимых для обеспечения выплаты репараций»3. Под
предлогом охраны комиссии в Рурскую область были введены француз-
ские и бельгийские войска, снабженные танками и бронеавтомобилями;
они выступали в боевом порядке. До конца января 1923 г. франко-бель-
гийские войска заняли Рурскую область4. В феврале район оккупации под-
вергся расширению: под контролем французов оказался весь угольный
бассейн и крупнейшие промышленные центры Рейнской области. Окку-
пированная территория была отделена от Германии таможенной грани-
цей. Генерал Ж. М. Дегутт, командовавший оккупационными войсками,
запретил вывоз угля и кокса из Рурской области в Германию. Большими
полномочиями он наделил Таможенный комитет, который должен был
вместо германской казны взимать все пошлины и налоги. Устанавливал-
ся строгий контроль за движением железнодорожного транспорта. Уже
через месяц после оккупации Рурской области ни один поезд не мог поки-
нуть ее пределы без разрешения французских властей5.
Германское правительство охарактеризовало действия Франции и
Бельгии как чисто военную операцию и провозгласило политику пассив-
ного сопротивления. Рейхсканцлер В. Куно, выступая 13 января 1923 г. в
1 Джордан В. М. Великобритания, Франция и германская проблема в 191S—
1939 гг. Анализ англо-французских отношений в период создания и проведения в
жизнь Версальского договора / Пер. с англ. М., 1945. С. 162-163.
2 История дипломатии. М.; Л., 1945. Т. 3. С. 245-246.
3 Джордан В. М. Указ. соч. С. 163.
4 Подробнее см.: Материалы по рурскому вопросу (История французско-бель-
гийской оккупации германских областей и ее последствия) / Сост. Л. А. Старка,
Г. Г. Димма. М., 1923. С. 111-113.
5 Там же. С. 117-118; Zahranicni poHtika. 1923. D. 1. S. 246.
H. Я. Станков. Франко-бельгийская оккупация рурской области... 189
рейхстаге, выразил протест против нарушения суверенных прав Герма-
нии и заявил, что оккупация является нарушением Версальского догово-
ра1. В своем выступлении в рейхстаге, как и днем раньше, в речи перед
премьер-министрами земель В. Куно, характеризуя действия Франции,
отметил, что дело не в репарациях, а в достижении целей, которые боль-
ше 400 лет вынашиваются Парижем, а именно: проведение в отношении
Германии политики силы под прикрытием права, будь то проблема «вос-
соединения»2 в прошлом или необходимость взимания репараций в насто-
ящее время; стремление окружить Германию при подстрекательстве про-
тив нее ее восточных соседей, а также добиться «разрыхления» Германии
изнутри путем поощрения партикуляризма, разжигания междоусобной
борьбы3.
Слова рейхсканцлера не были лишены оснований. Рурская акция Па-
рижа преследовала не только экономические цели — поставить под свой
контроль каменноугольные шахты и получить репарации любой ценой, но
и политические — продемонстрировать, что даже и без поддержки Вели-
кобритании она способна добиться выполнения всех положений Версаль-
ского договора и не допустить восстановления могущества Германии. Гер-
манский промышленник А. Рехберг полагал, что вопрос о репарациях был
скорее предлогом, чем причиной французской интервенции. Он считал,
что Париж на оккупацию Рура спровоцировали советско-германское со-
трудничество и, особенно, Рапалльский договор. Поэтому оккупацию
Рура можно рассматривать и как предупреждение Германии и Советско-
му Союзу о том, что Франция не потерпит никаких отступлений от Вер-
сальского мирного урегулирования и нарушения статус-кво в Европе4.
Французская военная акция в Руре ни для Германии, ни для Чехосло-
вакии не была неожиданностью. 31 августа 1922 г. в телефонограмме че-
хословацкого посольства в Германии, переданной в Прагу, говорилось, что
в Берлине распространено убеждение, что «Пуанкаре решительно настро-
ен на оккупацию Рурской области». «Общее настроение в Берлине чрез-
1 Материалы по рурскому вопросу. С. 161.
2 Очевидно, имеется в виду политика «воссоединения» Людовика XIV, кото-
рый, пользуясь слабостью Германской империи, в 1679-1681 гг. присоединил к
Франции пограничные германские территории. Для обоснования этих захватов
Людовик XIV создал так называемые «присоединительные палаты», в которых
«французские юристы занимались установлением "прав" короля на ту или иную
территорию Германии». История дипломатии. М., 1941. Т. 1. С. 212.
3 Akten des Reichskanzlei Weimarer Republik. Das Kabinett Cuno. 22. November
1922 bis 12. August 1923. Boppard am Rhein, 1968. S. 138. Dok. 42. (Rede des
Reichskanzlers vor den Ministerpräsidenten der Länder. 12. Januar 1923) (далее —
ARWR).
4 См.: Wandycz P. France and Her Eastern Allies 1919-1925. French-Czecho-
slovak-Polish Relations from the Paris Peace Conference to Locarno. Minneapolis,
1962. P. 270.
190 Восточная Европа после Версаля
вычайно пессимистическое», подчеркивалось в донесении. Чехословацкое
посольство указывало на тяжелое социально-экономическое положение
Германии, одной из причин которого считало репарационную политику
Франции, отмечало рост радикализма в рабочей среде, активность аген-
тов ВЧК, усиливших революционную агитацию в Германии. «Берлин жи-
вет в опасении, что в ближайшее время дело там дойдет до больших бес-
порядков», — указывало чехословацкое посольство1.
Чехословацкий посланник в Берлине В. Тусар был убежден, что бед-
ственное положение Германии явилось «следствием неурегулированных
экономических отношений, а это было причиной, вокруг которой враща-
лись все остальные проблемы Европы: прежде всего — нерешенные и не-
урегулированные репарационные вопросы и связанные с ними проблемы
союзнических долгов и стабилизации марки». «Существует опасность, что
если не будут предприняты шаги к международному урегулированию этих
жизненно важных для Германии проблем, то Германию постигнет катаст-
рофа», — говорил В. Тусар 28 октября 1922 г., выступая перед чехосло-
вацкой колонией в Берлине2. Он утверждал, что в решении репарацион-
ного вопроса необходимо участие США: «Без Америки помочь Германии
невозможно, потому что германская проблема намного сложнее, чем пред-
полагают, и без ее решения оздоровить положение не удастся»3. Чехосло-
вацкий посланник в Берлине считал политику Р. Пуанкаре в отношении
Германии ошибочной. Он полагал, что Пуанкаре в условиях часто сме-
нявших во Франции друг друга правительств находился в большой зави-
симости от общественных настроений. Путем сильного давления на Гер-
манию в угоду французской общественности он рассчитывал укрепить
положение своего кабинета. Но такая политика вела к дальнейшему ухуд-
шению не только политического и экономического положения Германии,
но и многих других европейских стран, в том числе и Чехословакии4.
За несколько дней до ввода в Рур франко-бельгийских войск В. Тусар
писал в Прагу, что Парижская конференция союзников зашла в тупик,
что прибывшему на конференцию статс-секретарю К. Бергману не предо-
ставили возможности ни выступить устно, ни передать в письменной фор-
ме предложения Германии по репарационному вопросу. Это означало, по
мнению чехословацкого посланника, что Париж не намерен отступать.
«И на Вилыельмштрассе усиливается уверенность в том, что француз-
ская акция неотвратима», — писал Тусар в Прагу 8 января 1923 г.5 Он
1 Archiv Ustavu T. G. Masaryka. Praha. E. Benes. Oddêlenî I. Кг. 189. R 327/3
(Telefonogram od vyslanectvï v Berline. 31. VIII. 1922) (Далее: AÜTGM).
2 Archiv Ministerstva zahranicnich vèci. V. Tusar. Üfadnä koreSpondencia.
(Oslava 28. ffjna v Nëmecku v roce 1922) (далее — AMZV).
3 Ibid.
4 Alexander M. Die Tschechoslowakei und die Probleme der Ruhrbesetzung
1923/ /Bohemia. Jahrbuch des Collegium Carolinum. München, 1971. Bd. 12. S. 329.
5 AM2V. Politické zpravy. Vyslanectvf CSR v Berline, с. j. 17/23/ res. pol. с. 1
(1. mimofâdnâ politickâ zprâva. Tusar v MZV. Berlin, dne 8. ledna 1923).
H. H. Станков. Франко-бельгийская оккупация рурской области.,. 191
был убежден, что Франция ни с помощью «продуктивных залогов», ни во-
енной оккупацией не добьется больших выплат, чем те, которые Герма-
ния согласилась бы внести добровольно. Упрямство же Пуанкаре только
ухудшило международное положение Франции. «Франция со своими во-
енными планами полностью изолирована», — отмечал чехословацкий по-
сланник. Общественность Великобритании и США их не поддержала, и
англосаксонский блок был настроен против Пуанкаре. Попытки Парижа
привлечь на свою сторону в репарационных спорах Рим, по утверждению
В. Тусара, отдалили от Франции Малую Антанту, которая до тех пор была
ее самой надежной опорой в Европе1 и в поддержке которой она нужда-
лась в будущем.
Накануне акции в Руре Франция требовала от своих восточноевро-
пейских союзников, чтобы они поддержали ее политический курс в отно-
шении Германии. Р. Пуанкаре рассчитывал, что вместе с французской
армией против Германии выступят польские, чехословацкие и югослав-
ские войска2. В конце декабря 1922 г. чехословацкий военный атташе в
Париже подполковник С. Блага сообщал в Прагу, что начальник француз-
ского генерального штаба генерал Бюа настаивал на подписании с ЧСР
военной конвенции. Генерал Бюа придавал Чехословакии в случае фран-
цузского выступления исключительно большое значение и предлагал при-
ступить к переговорам, чтобы обсудить конкретные вопросы, связанные с
разработкой военных планов предполагаемой операции3.Х- Блага отме-
чал, что этот вопрос генерал Бюа обсуждал и с другими чехословацкими
офицерами во Франции и предполагал, что в ближайшее время начальник
французской военной миссии в Чехословакии генерал Миттельхаузер об-
ратится с соответствующей инициативой к руководству МИД ЧСР4.
Действительно, 31 января и 5 февраля 1923 г. Миттельхаузер встре-
чался с Бенешем и напомнил о его давнем обещании подписать с Франци-
ей политический договор и военную конвенцию. Бенеш старался избежать
прямого отказа, но поставил два условия. Во-первых, договор необходимо
отредактировать таким образом, чтобы была возможность распростра-
нить его на всю Малую Антанту «с целью воспрепятствовать какому-либо
восстановлению германо-венгерского монархизма». Для этого следовало
ограничить военные обязательства стран Малой Антанты только кругом
1 Ibid.
2 Olivovâ V. Ûeskoslovenskâ diplomacie v dobë rurské krise roku 1923//
Ceskoslovensky casopis historicky. 1958. № 1. S. 61; Vinaver V. Jugoslavia i Fran-
cuska izmedu dva svetska rata (Da H je Jugoslavia bila francuski «satelit»). Beograd,
1985. S. 50.
3 Vojensky historicky archiv. Vojenskâ kancelâf presidenta republiky. Karton 2.
ö. j. T 276. (Zprâva es. vojenského ataSe v Pafizi о francouzskych snahâch uzavfit
francouzsko-ceskoslovenskou vojenskou konvenci. Praha, dne 4. ledna 1923) (далее —
VHA).
4 Ibid.
192 Восточная Европа после Версаля
общих интересов их союза (недопущение присоединения Австрии к Гер-
мании, пресечение пограничных претензий Венгрии, урегулирование от-
ношений Королевства сербов, хорватов и словенцев с Болгарией и т. д.).
Второе условие Бенеша предусматривало, что договор «должен избегать
всего, что провоцировало бы Германию и, как следствие, немецкое мень-
шинство в Чехословацкой Республике». Поэтому договор ни при каких
условиях, т. е. даже в случае франко-германского конфликта, не.мог за-
трагивать отношения Малой Антанты с Германией.
На вопрос Миттельхаузера, для чего Франции подписывать такой до-
говор, Бенеш ответил, что нейтрализация Венгрии, австрийских и судет-
ских немцев имела бы для Франции большое военное и экономическое
значение. Миттельхаузер был раздражен упорством, с каким министр от-
стаивал нейтралитет Чехословакии по отношению к Германии и спросил
Бенеша: почему он уверен, что Германия когда-нибудь, например через
15 лет, столкнется именно с Францией, а не с Чехословакией? Что будет,
если она направит первый удар против Чехословакии? Бенеш признал,
что такая возможность не исключена, и считал в таком случае вмешатель-
ство Франции с целью защиты Чехословакии само собой разумеющимся.
Поэтому он полагал, что нет смысла учитывать в договоре обстоятельства,
последствия которых и так очевидны. Такой договор, по мнению Бене-
ша, ничего не прибавил бы, а лишь создал бы дополнительные внутри- и
внешнеполитические затруднения1.
Говоря о внутриполитических затруднениях, чехословацкий министр
имел в виду позицию судетских немцев. Все судетонемецкие политичес-
кие партии осудили вторжение Франции в Рур. Немецкие газеты в Праге
каждый день на первых полосах сообщали о событиях в Рурской области,
выражая солидарность с Германией. ЦК Немецкой социал-демократичес-
кой партии Чехословакии ввиду серьезности положения, созданного
французским выступлением, потребовал немедленного созыва парламен-
та2. Примеру социал-демократов последовали другие судетонемецкие
партии3. В частности, 24 января с соответствующим заявлением к Э. Бе-
1 Klimek A. Velké dêjiny zemi Koruny ceske. Praha — Litomysl, 2000. Sv. 13.
S. 379-380; Brach R. Üvahy francouzské vojenské mise z let 1919-1925 о vojenské
üloze Ceskoslovenska v rûznych variantach konfliktu // Historie a vojenstvi. 2003.
№ 2. S. 302.
2 Архив внешней политики РФ. Ф. 0138. On. 4. П. 103а. Д. 39. Л. 33. (Пред-
ставительство РСФСР в Чехословакии. 19 января 1923 г. Чешские отклики на
франко-германский конфликт) (далее — АВП РФ).
3 Deutsche Gesandtschaftsberichte aus Prag. Innenpolitik und Minderheiten-
probleme in der Ersten Tschechoslowakischen Republik. T. 2. Von Kabinett Benes bis
zur ersten übernationalen Regierung unter Svehla 1921-1926. Ausgewählt, einge-
leitet und kommentiert von Manfred Alexander. T. 2. Dok. A16. (Koch an das
Auswärtige Amt. Prag, den 3. Februar 1923) (далее — DG). Автор статьи выража-
ет глубокую благодарность профессору Кельнского университета М. Александе-
ру за предоставленные им документы германского посольства в Праге.
H. H. Станков. Франко-бельгийская оккупация рурской области... 193
нешу обратились депутаты Национального собрания ЧСР от немецкого
Союза сельских хозяев. В заявлении подчеркивалось, что «насильствен-
ные вооруженные действия Французской республики против безоружно-
го немецкого народа вызывают сильное волнение и серьезную озабочен-
ность сельского населения Чехословацкого государства. Неслыханное
насилие Франции против безоружного народа в мирное время являлось
невероятным до сих пор в истории развитых народов. Для более чем
50 миллионов немцев это означает — опять оказаться ввергнутыми в ужа-
сы войны и испытать голод, холод из-за недостатка угля в суровое зимнее
время, нищету для миллионов семей, угрозу здоровью и жизни для сотен
тысяч детей. Насилие современного французского правительства также
вряд ли благоприятствует миру в Европе»1.
Э. Бенеш вынужден был предупредить Париж о решимости всех суде-
тонемецких политических партий оказать сопротивление режиму фран-
цузской оккупации2. Проведение мобилизации в стране, где четверть на-
селения составляли немцы, было чревато непредсказуемыми последстви-
ями. В памяти были еще свежи события осени 1921 г., когда мобилизация
чехословацкой армии в пограничных областях вылилась в кровавые столк-
новения3.
В Берлине знали о давлении Парижа на Прагу и Варшаву, и когда
французские и бельгийские войска вошли в Рурскую область, германская
дипломатия не исключала, что против Германии выступят также польские
и чехословацкие войска. За три дня до начала оккупации, 8 января 1923 г.,
германский посланник в Праге В. Кох писал в рейхсминистерство ино-
странных дел, что весьма вероятно вмешательство вооруженных сил
Чехословакии, если в Германии начнутся волнения. Он называл конкрет-
ные причины, которые могли побудить Прагу к такого рода действиям.
Кох считал, что Чехословакия пойдет на это для того, чтобы продемонст-
рировать свою верность союзу с Парижем, поскольку «благосклонность
Франции является для этого государства... по меньшей мере в настоящее
время, еще жизненно важным вопросом». Посланник отмечал, что Париж
очень искусно старался заинтересовать чехов в необходимости союза,
убеждая, что Франция является единственным гарантом их безопасности
от Германии, готовой при первом удобном случае напасть на Чехослова-
кию. Кох указывал, что военное вмешательство ЧСР в германские дела
возможно и по той причине, что Прага не уверена в надежности своих
границ. Она опасалась, что в случае политических волнений в Германии,
1 Bohemia. Deutsche Zeitung. Prag. Den 25. Jänner 1923. №19.
2 Titulesku N. Documente diplomatice. Bucureçti, 1967. P. 104. Doc. 36. (Titu-
lescu catre Duca. Londra, 21 ianuarie 1923).
3 Akten zur deutschen auswärtigen Politik. 1918-1945. Ser. A: 1918-1925.
Göttingen, 1989. Bd. 7. S. 146. Dok. 67 (Koch an das Auswärtige Amt. Prag, den 1.
Februar 1923) (далее — ADAP).
194 Восточная Европа после Версаля
независимо от их характера, будь то монархические выступления или
коммунистические восстания, они перекинутся в населенные немцами по-
граничные области ЧСР. Кох не исключал возможности вооруженного вы-
ступления ЧСР против Германии и с целью удовлетворения своих аннек-
сионистских устремлений, имевших место в определенных кругах чехо-
словацкого общества. «Они считали, что в районе Ратибора, Леобшютца,
в графстве Глатц и в Верхних Лужицах еще находятся славянские села и
города, которые стремятся к чешской родине, поскольку когда-то они при-
надлежали к чешской короне», — писал германский дипломат. Он отме-
чал, что чехи вряд ли решатся на аннексию, рассчитывая только на соб-
ственные силы. Но они вполне могли бы это осуществить, если предста-
вится возможность получить их как награду за оказанную Францией
услугу или как компенсацию за издержки, нанесенные при восстановле-
нии порядка в Германии1. Кох считал, что если Прага будет в своих дей-
ствиях руководствоваться этими мотивами, то наибольшая опасность на-
виснет над Силезией и Саксонией. Он не исключал также вторжения че-
хословацких войск в Баварию, которая постоянно находилась под огнем
критики чешской прессы в связи «с происками оргеша»2, монархистов и
фашистов. Кох предостерегал, что чехословацкая военная акция могла бы
стать следствием крайнего обострения отношений между чехами и немца-
ми в пограничье. Не исключал он и провокаций со стороны чешского «Со-
кола». Посланник просил Берлин обратить особое внимание даже на са-
мые незначительные трения, сохранявшиеся длительное время в том или
ином населенном пункте на границе3.
В донесениях в Берлин после франко-бельгийской акции 11 января
В. Кох тщательно отмечал все военные приготовления в Чехословакии.
Он повторял, что, возможно, ЧСР вмешается в германские дела, если Бер-
лин потеряет контроль над политической ситуацией в стране. Но Кох счи-
тал, что участие чехословацкой армии во французских санкциях в связи с
репарационным кризисом исключено. Он с доверием относился к выска-
зываниям Э. Бенеша о том, что Чехословакия стремится к прочным, хоро-
шим отношениям с Германией и надеется на достижение в скором време-
ни соглашения между Францией и Германией, что отвечало бы ее интере-
сам и интересам всех центральноевропейских государств4.
18 января 1923 г. газета «Bohemia» опубликовала заявление чехо-
словацкого посланника в Вене К. Крофты: «Можно считать совершенно
исключенной возможность активного участия Чехословакии во француз-
1 DG. Т. 2. Dok. A15. (Koch an das Auswärtigen Amt. Prag, den 8. Januar 1923).
2 Оргеш — баварские вооруженные отряды, созданные Эшерихом в 1920 г.
3 DG. Т. 2. Dok. A15; Brügel J. W. Tschechen und Deutsche. 1918-1938.
München, 1967. S. 206.
4 DG. T. 2. Dok. A16. Anm 3; ADAP. 1918-1945. Ser. A: 1918-1925. Bd. 7.
S. 144-148 (Koch an das Auswärtige Amt. Prag, den 1. Februar 1923).
H, H. Станков. Франко-бельгийская оккупация рурской области,.. 195
ских санкциях. Чехословакия, разумеется, чрезвычайно заинтересована
в развитии событий на Рейне как ввиду своей политической связи с Фран-
цией, так и ввиду соседства с Германией и экономической близости с нею.
Но нет оснований предполагать, чтобы при нынешнем положении вещей
Чехословакия приняла участие в санкциях против Германии. В Праге
вполне отдают себе отчет в серьезности положения, там нет ни одного
ответственного чехословацкого политика, который думает о том, чтобы
без нужды втянуть Чехословакию в нынешний конфликт между Германи-
ей и Францией. Все слухи газет о мобилизации и походе лишены всякого
реального основания. Я считаю вмешательство Чехословакии совершен-
но исключенным»1.
Через несколько дней Прагу посетил депутат рейхстага от Немецкой
национальной народной партии профессор истории Берлинского универ-
ситета О. Хётцш. Он встретился с Т. Г. Масариком, Э. Бенешем, канцле-
ром президента ЧСР П. Шамалом, судетонемецкими политиками Б. Каф-
кой, Ф. Шпиной и Р. Майр-Хартингом. После подробных бесед с ними у
Хётцша сложилось впечатление, что Германии «опасность со стороны
Чехословакии не угрожает», что даже в случае коммунистического вос-
стания в Саксонии или националистического путча в Баварии ЧСР не пла-
нирует военные мероприятия, выходящие за пределы обеспечения защи-
ты границ, и в отношении французской акции в Руре она будет соблюдать
принцип невмешательства2.
Тем не менее военные круги Германии не без опасения наблюдали за
военными приготовлениями восточных союзников Франции. Из разных
источников поступала информация о мобилизационных мероприятиях в
Чехословакии, о переходе на круглосуточный режим работы военных
предприятий в Братиславе и заводов Шкоды в Пльзене, об увеличении
производства боеприпасов, часть которых переправлялась в Польшу и
Югославию3.
22 января 1923 г. командующий рейхсвером генерал Г. фон Сект, док-
ладывая на заседании кабинета министров о продвижении французских
войск в Рурской области, сообщил также и о том, что в Польше и Чехо-
словакии замечены приготовления к мобилизации4.
В то же время чехословацкое посольство в Берлине не без озабочен-
ности отмечало, что после франко-бельгийской акции события в Герма-
нии развиваются в весьма неблагоприятном направлении. «Ситуация в
1 Bohemia. Deutsche Zeitung. Prag. Den 18. Jänner 1923. № 13 .
2 DG. T. 2. Dok. A16. Anm 1.
3 Bundesarchiv. Koblenz. R 43 1/149. Bl. 201 (Vermerk. Berlin, den 19. Januar
1923); Bl. 219-220 (Reichskommisar für Überwachung der öffentlichen Ordnung an
den Herrn Staatsekretär der Reichskanzlei. Berlin, den 23. Februar 1923).
4 ARWR. Das Kabinett Cuno. S. 185. Dok. 51. (Kabinettssitzung vom 22. Januar
1923).
196 Восточная Европа после Версаля
Рурской и Рейнской областях крайне неустойчива и сложна», — отмеча-
ло чехословацкое посольство1. Население повсеместно оказывало фран-
цузам пассивное сопротивление. В ряде населенных пунктов было объяв-
лено чрезвычайное положение. Французские оккупационные власти вы-
нуждены были прибегнуть к увольнению всех, кто не выполнял их
распоряжения2. Ф. Тиссена, которого считали организатором сопротив-
ления, и еще 6 рурских промышленников арестовали3. В Бохуме дело до-
шло до кровавых столкновений и была опасность, что они могут произой-
ти и в других местах4. Крайние националисты призывали к активному со-
противлению5. «Оккупация Рура чрезвычайно усилила в Германии
национализм, и буржуазные партии создали единый националистический
фронт», — отмечал Тусар в донесении 15 февраля 1923 г. Социал-демо-
краты хотя и отказались присоединиться к нему, но тем не менее энергич-
но противостояли действиям французов и поддерживали правительство и
его политику пассивного сопротивления6.
Мимо внимания военных кругов Чехословакии не прошли заявления
германского военного министра О. Гесслера, что рейхсвер «выполнит
свой долг, когда в этом возникнет необходимость»7, сообщения о планах
баварских властей о создании отрядов гражданской обороны8, о большом
наплыве добровольцев в рейхсвер и в государственную полицию, о фор-
мировании новых добровольческих корпусов в Силезии и Восточной
Пруссии9.
Генеральный штаб чехословацкой армии особо обращал внимание ру-
ководства страны на реакцию Москвы на рурские события, открыто осу-
дившую франко-бельгийскую оккупацию10, на активизацию в советском
руководстве сторонников мировой революции, в частности, на выступле-
1 AMZV. Politické zprâvy. Vyslanectvi CSR v Berline, c. j. 86/res. c. 14 (Tusar v
MZV. Berlin, dne 30. ledna 1923).
2 Ibid. с. j. 102/23 res. pol. с. 15 (10. mimofâdnâ politickâ zprâva. Havlicek v
MZV. Berlin, dne 2, unora 1923).
3 Ibid. с. j. 66/23 res. pol. с. 11 (8. mimofâdnâ politickâ zprâva. Havlicek v MZV.
Berlin, dne 25. ledna 1923).
4 Ibid.
5 Ibid. с. j. 102/23 res. pol. с. 15 (10. mimofâdnâ poiitickâ zprâva. Havlicek v
MZV. Berlin, dne 2. unora 1923).
6 Ibid. с. j. 223/res. pol. с. 23. (Tusar v MZV. Berlin, dne 15. unora 1923).
7 Архив Института славяноведения РАН. Коллекция документов. Minister-
stvo nârodni obrany. Hlavni stâb. с. j. 98. 340/ zprav. 1923. Tydenni zprâva. c. 4.
(18-24 ledna 1923) (далее — АИС). Автор статьи выражает глубокую благодар-
ность чл.-корр. РАН В. К. Волкову за предоставленные копии материалов инфор-
мационного отдела генштаба чехословацкой армии за 1922-1923 гг.
8 Там же.
9 Там же. Tydenni zprâva. c. 5(25-31. ledna 1923).
10 Там же. Tydenni zprâva. ö. 3 (11-17. ledna 1923).
H. H. Станков. Франко-бельгийская оккупация рурской области... 197
ния 9 января 1923 г. на заседании Совета народных комиссаров СССР
председателя Реввоенсовета Л. Д. Троцкого, обвинившего наркоминдел
«в ничтожных результатах Генуэзской конференции», «в малой энергии»,
с которой он выступал на международной арене, а также председателя
ВЧК Ф. Э. Дзержинского, в резких тонах критиковавшего политику Фран-
ции. Генштаб в свою очередь отмечал сообщения московской прессы о
готовности СССР выступить против Польши в случае ее нападения на
Германию1, о проведении крупных учений всех видов вооруженных сил в
январе 1923 г. в Приволжском, Московском, Западном и Киевском воен-
ных округах, в которых участвовало около 300 тысяч человек2. Правда,
как отмечало чехословацкое посольство в Берлине: «В германских кругах
признают, что военная помощь России в конфликте с Францией является
весьма проблематичной, почти невозможной. Условием ее было бы пора-
жение Польши, у которой достаточно сильная армия, чтобы задержать
Красную Армию. Поэтому и германо-русский тайный военный договор, о
существовании которого проскальзывают различные известия, не имеет
для Германии большого практического значения»3.
Серьезную обеспокоенность в Праге вызывала ситуация в Венгрии4.
Не случайно на заседании совета министров ЧСР 11 января 1923 г. наря-
ду с франко-бельгийскими санкциями против Германии обсуждался во-
прос о положении в Венгрии5. В докладах Генерального штаба чехосло-
вацкой армии правительству ЧСР сообщалось об усилении античехосло-
вацкой пропаганды со стороны Будапешта, под влиянием которой во всех
слоях венгерского общества, в том числе и в армии, господствовало убеж-
дение, будто весной 1923 г. начнется война с Чехословакией, и чехи бу-
дут изгнаны из Словакии и Подкарпатской Руси6; о венгерских поставках
оружия в Словакию и Подкарпатскую Русь, в то время как сама Венгрия
получала оружие и боеприпасы из Германии7. Венгерская пресса в Под-
карпатской Руси распространяла провокационные слухи, наносившие
ущерб международному престижу ЧСР. Например, 14 января 1923 г. вен-
герский журнал «Kârpatialjai Magyar Gazda» сообщил о том, будто «Че-
1 АИС. Tydenni zprâva. с. 4 (18-24. ledna 1923).
2 Там же. Tydenni zprâva. с. 5 (25-31. ledna 1923).
3 AMZV. Politické zprävy. Vyslanectvf CSR v ВегНпм. с. j. 113/res. c. 16. (12.
mimofâdnâ politickâ zprâva. Havlicek v MZV. Berlin, dne 6, ûnora 1923).
4 Documents on British Foreign Pollicy 1919-1939. Ser. I. L, 1983. Vol. 24.
P. 24. Doc. 260. (Cecil (Praque) to the Marques Curzon of Kedleston. Praque, January
26, 1923).
5 Kubû £. Ceskoslovenskâ zahranicni politika a nëmecky nâvrh Rynského garan-
cniho paktu z roku 1922/ /Acta Universitatis Carolinae. Philosophica et historica. 1.
Studia historica. XXX. Praha, 1987. S. 15.
6 АИС. Ministerstvo nârodni obrany. Hlavni stab. 6. j. 98/420/zprav. 1923.
Mësicni zprâva о Mad'arsku za leden 1923.
7 Там же. Tydenni zprâva. ö. 5 (25-31. ledna 1923).
198 Восточная Европа после Версаля
хословакия концентрирует войска на германской границе у Лёффлитца»1.
Генштаб отмечал также дружественный характер отношений Венгрии с
Италией, Турцией и Германией, подчеркивая, что с последними двумя го-
сударствами Советская Россия имела договоры, гарантировавшие сов-
местные оборонительные действия, и Венгрия также была заинтересова-
на в заключении такого договора с СССР и вела переговоры с советскими
представителями в Берлине. Генштаб отмечал, что во время инспекцион-
ной поездки М. Хорти в Задунавье 12 декабря 1922 г. во главе с ним сос-
тоялась конференция представителей баварских и венгерских тайных
организаций. На конференции речь шла о международной ситуации, соз-
давшейся в результате выступления осенью 1922 г. турецкой армии, зах-
ватившей вопреки Севрскому мирному договору (10 августа 1920 г.) зна-
чительные территории, и о возможных последующих конфликтах, из ко-
торых Венгрия и Бавария могли бы извлечь выгоду. Военные круги в
Праге опасались, что рурская акция Франции могла расцениваться пра-
выми силами Венгрии и Баварии как благоприятный момент для совмест-
ного выступления против ЧСР. Тем более, отмечалось в сообщении че-
хословацкого генштаба, что, по некоторым непроверенным слухам, меж-
ду Баварией и Венгрией существовал военный договор, который в
приложении содержал организационный и оперативный планы, разрабо-
танные Э. Людендорфом. С баварско-венгерским договором якобы был
связан венгерско-турецкий договор, который подписал с кемалистами
21 декабря 1922 г. один из вождей легитимистов и инициаторов карлистс-
ких путчей в Венгрии Иштван Фридрих2.
В свете такого рода сообщений обеспокоенность в Праге вызвал ви-
зит в Будапешт австрийского канцлера И. Зейпеля (6—9 января 1923 г.).
Венгрия действительно на этот визит возлагала большие надежды. Она
предлагала подписать договоры об арбитражном суде и о дружбе, обсу-
дить вопросы об обновлении торгового договора, о снижении таможен-
ных пошлин, о включении соглашения между правительствами Шопрона
и Бургенланда в единый государственный договор и т. д.3 Однако австрий-
ская делегация ограничилась обсуждением более узкого круга вопросов4,
и к большому удовлетворению Э. Бенеша, во время австро-венгерских пе-
реговоров, кроме договора об арбитраже, не было заключено никаких от-
крытых или тайных политических соглашений5.
1 АИС. Канцелярия президента республики в совет министров ЧСР. Прага,
19 января 1923.
2 Там же. Ministerstvo närodni obrany. Hlavni Stab. с. j. 98/420/zprav. 1923.
Mesiöni zpräva о Macfarsku za leden 1923.
3 Außenpolitische Dokumente der Republik Österreich 1918-1938 (ADÖ). Mün-
chen; Wien, 2002. Bd. 5. S. 39-40. Dok. 719; S. 48-49. Dok. 723.
4 Подробнее см.: Ibid. S. 63-65. Dok. 730.
5 Benes E. Cirkularni telegramy 1920-1935. S. 65. Dok. 55.
H. H. Станков. Франко-бельгийская оккупация рурской области... 199
Официальное отношение правительства ЧСР к событиям, вызванным
рурским кризисом, было изложено в докладе Э. Бенеша, с которым он
выступил 30 января 1923 г. в парламентской комиссии по иностранным
делам. Эту речь Э. Бенеша «с ее умышленно двойственными формулиров-
ками, но все-таки ясным политическим содержанием» профессор Кёльн-
ского университета М. Александер назвал «образцом дипломатического
искусства»1. Министр подробно остановился на истории репарационного
вопроса, отметив, что он был «осложнен серьезными препятствиями»,
прежде всего, сопротивлением Германии. Ссылаясь на мнение ряда авто-
ритетных международных экспертов, Бенеш отметил, что «определенные
германские правительства и круги сознательно содействовали финансо-
вому банкротству Германии, чтобы вынудить к снижению репараций либо
сделать невозможной их выплату»2. Правда, он сразу же оговорился, что
ему известны и другие мнения, что следовало проводить в отношении Гер-
мании «более благожелательную политику», будто некоторые мероприя-
тия союзников скорее содействовали германской катастрофе, чем устра-
няли ее. Тем не менее Э. Бенеш считал «величайшим несчастьем репара-
ционной политики как для Германии, так и для всех остальных, во-первых,
то, что не нашлось германского правительства, которое бы сумело испол-
нять обязательства и, таким образом, не была создана атмосфера доверия
между Францией и Германией; во-вторых, Германия никогда не предлага-
ла конкретного и приемлемого для Франции плана репараций»3.
Наряду с событиями в Рейнской области, отметил министр, Чехосло-
вакия обеспокоена происходившим в Венгрии. Многочисленные погра-
ничные конфликты, постоянная открытая критика мирных договоров, про-
иски легитимистов, деятельность ирредентистских организаций, меропри-
ятия военного характера самого венгерского правительства подрывали
добрососедские отношения, к которым стремилась ЧСР. Бенеш предуп-
реждал, что Чехословакия не допустит нарушения мирных договоров с
венгерской стороны4.
Бенеш также подробно остановился на политике Советской России,
которая, по его словам, «очень активно реагирует на европейские собы-
тия»5. И если в последние годы казалось, что Москва отказалась от идеи
мировой революции и борьбы с Западом и проявляла большой интерес к
установлению экономических отношений с европейскими странами, то
1 Alexander M. Die Tschechoslowakei und die Probleme der Ruhrbesetzung
1923 // Bohemia. Jahrbuch des Collegium Carolinum. München, 1971. Bd. 12. S. 329.
2 Benes E. Problémy nové Evropy a zahranicni politika ceskoslovenska. Praha,
1924. S. 226.
3Ibid.
4 Ibid. S. 227.
5 Ibid. S. 229.
200 Восточная Европа после Версаля
происходившие события в Германии побудили ее «вернуться к прежней
политике, рассчитанной на общеевропейский переворот». Но, несмотря
на поступавшие сообщения о военных приготовлениях СССР, Бенеш счи-
тал, что Москва не готова к войне: «ее положение не таково, чтобы она
могла для себя этого желать»1. Он призывал хранить спокойствие, не до-
верять паническим сообщениям, различать пропагандистские маневры и
действительную угрозу и в случае возникновения реальной опасности
быть готовыми к энергичным действиям2.
Бенеш отмечал, что в последнее время поступало много различных
сообщений «о возможных конфликтах на западе, северо-востоке и к югу
от нас», «многие говорили, будто дело таким образом могло дойти до неко-
его большого конфликта». «Мы не верим в возможность такого мирового
конфликта в настоящее время, и все те, кто стремится сокрушить нынеш-
нюю послевоенную политическую систему или рассчитывает на всеоб-
щую революцию, будут опять разочарованы», — подчеркнул он3.
В заключение министр вновь вернулся к рурскому кризису и сказал
об отношении к нему Чехословакии. Он считал, что Франция имела пол-
ное право на восстановление своего опустошенного севера и на спасение
от финансового краха и решилась на свои действия «лишь как на крайнюю
меру», что такая развязка была неминуема4. Бенеш подчеркнул, что отно-
шение чехословацкого правительства к Франции и Германии известно.
Эта политика вполне оправдалась, и нет никаких причин, чтобы в ней что-
либо менять. «Чехословацкое правительство считало своей главной зада-
чей установить мир в своем ближайшем соседстве и вместе со своими со-
юзниками по Малой Антанте сделать все для его сохранения в Централь-
ной Европе», — сказал Бенеш. Он опроверг слухи о том, будто в ЧСР
произведена подготовка к мобилизации и заявил: «Мы достаточно сильны
и подготовлены, чтобы сохранить нынешнюю систему против тех, кто хо-
тел бы злоупотребить нынешней ситуацией»5.
В. Кох, информируя германский МИД о выступлении Э. Бенеша в пар-
ламентской комиссии по иностранным делам, отмечал, что из его речи,
«несколько неопределенной в свойственной для него манере», и реплик
сложно извлечь что-либо новое. Но в этот раз, по мнению германского
посланника, Бенеш, «пожалуй, в слишком осторожной форме изложил
свою точку зрения на германо-французские события в Рурской области»
и в более мягких тонах высказался в отношении Германии. Посланник
обращал внимание на то, что, когда Бенеш говорил «о возможных конф-
ликтах на западе, северо-востоке и к югу» от ЧСР, он странным образом
1 Benes E. Problémy nové Evropy... S. 226.
2 Ibid. S. 230.
3 Ibid. S. 231.
4 Ibid. S. 230.
5 Ibid. S. 231.
H. H. Станков. Франко-бельгийская оккупация рурской области... 201
игнорировал то обстоятельство, что Венгрия — наиболее опасный про-
тивник Чехословакии — находится на юго-востоке, а не на юге. Кох счи-
тал эту оговорку не случайной, особенно в контексте заявления, что «че-
хословацкое правительство считало своей главной задачей установить
мир в своем ближайшем соседстве и вместе со своими союзниками по
Малой Антанте сделать все для его сохранения в Центральной Европе».
Поскольку Э. Бенеш никогда Германию к «Центральной Европе» не отно-
сил, то Кох считал, что эта фраза — «знак для Венгрии». И одновременно,
как отмечал германский дипломат, она была обращена к Франции: «Бе-
неш этим хотел сказать: возможный конфликт на севере и западе для нас
не представляет непосредственной угрозы; мы видим нашу задачу в том,
чтобы держать наш порох сухим в случае возможных событий на восто-
ке». По мнению Коха, это был ответ Бенеша на запрос Парижа об участии
ЧСР в санкциях против Германии1. В донесении от 3 февраля 1923 г., со-
ставленном после встречи с Э. Бенешем, В. Кох подтвердил свою пре-
жнюю оценку выступления чехословацкого министра иностранных дел.
Тем более, что во время беседы Э Бенеш заверил германского посланни-
ка, что «чехословацкое правительство ни в какой форме не желает иметь
дело с конфликтом в Руре»2.
13 февраля 1923 г. чехословацкий посланник в Берлине В. Тусар во
время беседы со статс-секретарем германского МИДа А. Мальтцаном под-
твердил слова Э. Бенеша. Он заявил: «Чехословакия в условиях кризиса
по-прежнему намерена в отношении Германии строжайшим образом со-
хранять нейтралитет и воздерживаться от всякого вмешательства»3. Ту-
сар подчеркнул, что ЧСР чрезвычайно заинтересована «в дальнейшем бес-
препятственном экспорте чехословацких товаров через Гамбург» и в це-
лом в экономическом сотрудничестве с Веймарской республикой. Прага
не собирается связывать себе руки, говорил посланник, и намерена в пол-
ном объеме выполнять все соглашения с Берлином, в том числе и о по-
ставках угля в Германию. Вместе с тем В. Тусар предупреждал, что такое
положение могло сохраняться только до тех пор, пока Германия и Фран-
ция не находятся в состоянии войны. В случае же обострения конфликта,
даже если бы инициатором была не Германия, Прага, принимая во внима-
ние чехословацко-французские договоры, оказалась бы в трудном поло-
жении. Даже разрыв дипломатических отношений между Берлином и Па-
рижем поставил бы Чехословакию перед необходимостью пересмотреть
свою политику в отношении Германии4.
1 ADAP. 19Î8-1945. Sen А: 1918-1925. Bd. 7. S. 144-146. Dok. 67.
2 DG. T. 2. Dok. A16. (Koch an das Auswärtige Amt. Prag, den 3. Februar 1923)
3 ADAP. 1918-1945. Ser. A: 1918-1925. Bd. 7. S. 191. Dok. 86. (Aufzeichnung
des Staatssekretärs des Auswärtigen Amts Freiherr von Maltzan. Berlin, den 13.
Februar 1923).
4 Ibid. S. 190-191.
202 Восточная Европа после Версаля
Таким образом, чехословацкое правительство реалистически оце-
нивало международную ситуацию, сложившуюся с началом рурского кри-
зиса. Признавая неоспоримые права Франции на германские репарации и
рассматривая оккупацию Рура как крайнюю меру, Прага тем не менее ди-
станцировалась от франко-бельгийской акции, заняв позицию нейтрали-
тета в отношении Германии, Попытки французской дипломатии воздей-
ствовать на внешнюю политику ЧСР на том этапе оказались безре-
зультатными. Чехословакия была обеспокоена тем, что рурский кризис
вызвал рост националистических настроений в Германии и Венгрии,
активность судетонемецких политических партий в ЧСР, реанимировал
идею мировой революции, в результате чего резко возросла напряжен-
ность в международных отношениях в Центральной, Восточной и Юго-
Восточной Европе.
Л. А. Силкин
Степан Радич и интернационализация
хорватского вопроса (1918-1925)
Югославия (что королевская, что социалистическая) была страной, в
которой центробежные сепаратистские тенденции боролись с центро-
стремительными унитаристскими. Не новость, что победили первые. Важ-
ную роль в судьбе югославянских народов сыграли Великие державы.
Существует мнение, что и формирование Югославии в конце 10-х гг., и ее
распад в 1990-е гг. были предопределены их воздействием/Действитель-
но, по справедливому мнению А. Л. Шемякина, страна была не столько
«субъектом», сколько «объектом международной политики».
Заинтересованность «сильных мира сего» во внутренних делах сер-
бов, хорватов, словенцев и других не могла не вызвать у политических
представителей этих народов желание использовать внешний ресурс.
Перед лицом Европы и Америки Белград, стремившийся к единству серб-
ства, выступал последовательно за создание, а позднее за сохранение еди-
ного югославского государства.
Для национальной консолидации оно было нужно и хорватам со сло-
венцами. В 1918 г. для того чтобы объединиться «под одной крышей», мож-
но было смириться и с образованием Югославии по сербскому «сцена-
рию» — во главе с династией Карагеоргиевичей. По мере объединения
или, по словам сербского историка Д. Станковича, в процессе «националь-
ной мобилизации» общее государство Загребом и Любляной начинало все
больше осознаваться как обуза, как «тюрьма народов». Бывший глава
Югосдавянского комитета Анте Трумбич в 1932 г. писал, что «хорваты
находятся.на положении райи», что их «да^трцнст^р,й национальная честь
унижены и оскорблены.. В/своем доме неи^ею/^вдка&их прав, только тя-
желые и неизмеримые обязанности»;1. , к м^ гл-мч .лО
Данное высказывание было сигналов s SQS^pyKOB© детву Foreign Office
и ведомству с Quai D'Orsay. Из значительных югославский политиков
i
1 Elaborat о hrvatskom pitanju // Trumbic A. Izabrani spisi. Split, 1986. S. 339.
204 Восточная Европа после Версаля
первым такие сигналы стал подавать Степан Радич, лидер Хорватской
народной крестьянской народной партии (ХНКП), переименованной в
1920 г. в Хорватскую республиканскую крестьянскую партию (ХРКП), а
в 1925 г. — в Хорватскую крестьянскую партию (ХКП). В нашем кратком
исследовании мы постараемся выяснить, какие цели ставил перед собой
Радич, апеллируя к «загранице», и насколько «внешняя политика» лидера
ХРКП была связана с задачами, решаемыми на югославской политичес-
кой сцене.
* * *
В 1919 г. и в начале 1920-х гг., в течение которых в Европе шел слож-
ный процесс послевоенного урегулирования, Радич прилагал усилия к
тому, чтобы Королевство сербов, хорватов и словенцев не получило меж-
дународного признания1. Добиться этого он стремился путем так называ-
емой интернационализации «хорватского вопроса». Участников Париж-
ской, а позднее и Генуэзской конференции Радич забрасывал послания-
ми, в которых «во имя мировой свободы, за которую и я столько боролся...
молил Антанту об освобождении». Богатое воображение С. Радича рисо-
вало картины его участия в послевоенном обустройстве Европы в каче-
стве специально приглашенного представителя хорватского народа, вве-
дения миротворческого контингента во главе с американцами вместо сер-
бских «оккупационных» войск, превращения Хорватии в «протекторат»
Франции, «британский доминион в югославянском союзе»2, создания «Ду-
найской федерации» вместе с Австрией и Венгрией и т. п. «Достижение
подлинного хорватского суверенитета или признание хорватского госу-
дарства... становятся потребностью всей Европы»3.
Своим сторонникам, врагам в Белграде и международной обществен-
ности историю сербско-хорватских взаимоотношений последних лет Ра-
дич излагал, шулерски транспонируя представления об эпическом про-
шлом Европы на современное положение Хорватии. Судя по тому, что, по
словам Радича, «хорватский народ получил литературное образование от
Италии и Франции»4 лидер ХРКП опирался на «Песнь о Роланде», кото-
рый погиб от рук сарацин в Ронсевальском ущелье, прикрывая отступа-
1 Королевство сербов, хорватов и словенцев появилось на европейской карте
в результате объединения бывшего Королевства Сербия, Королевства Черного-
рия и югославянских земель распавшейся Австро-Венгрии. Создание нового го-
сударства было провозглашено 1 декабря 1918 г. Международный статус и гра-
ницы Королевства СХС были зафиксированы Версальским, Сен-Жерменским,
Нейиским мирными договорами 1919 г. и Трианонским и Рапалльским мирными
договорами 1920 г.
2 АСЦП Ф. 143 (Никола Flaumh), фасцикла 1.
3 Там же. 305 (Ъура ПоповиЮ, фасцикла 40,
4 Там же. См. также: Culinovic F. Jugoslavia izmedu dva rata. I. Zagreb, 1961.
S. 373.
А. А Силкин. Степан Радич и интернационализация... 205
ющую армию франков. Вот и хорватам — «народу европейской культуры»
— судьба предназначила быть «европейским арьергардом или последним
отрядом европейского фронта против Балкан».
Пред войском Карл Великий гордо скачет.
«Бароны, — вопрошает император, —
Тесны ущелья здесь и круты скалы.
Кого бы нам оставить в арьергарде?»
Граф Ганелон ему в ответ: «Роланда.
Мой пасынок — храбрейший из вассалов»1.
Вообще-то, в лучшие времена хорваты исполняли роль «авангарда
Запада», одним из завоеваний которого была «реконкиста» Боснии. «В гео-
графическом отношении Босния это Балканы. Но мы ее дебалканизирова-
ли. Она больше не на Балканах»2.
По другую сторону «фронта» находились «сербиянцы» — представи-
тели варварской «восточно-византийской», «византийско-азиатской»,
«турецко-азиатской культуры»3.
Марсилий-нехристь там царит всевластно,
Чтит Магомета, Аполлона славит...
«Язычники» Александр Карагеоргиевич и Никола Пашич суть наслед-
ники русского «довоенного царистского режима, самого бессовестного,
насильнического и лицемерного во всем свете. При этом режиме правосу-
дие в Хорватии подчинено жандармам, а вся администрация — шпионам».
«Сегодняшние сербские правители — тираны и убийцы, которые истреб-
ляют все несербские народы и национальные группы»4.
Араб Абим пред войском первый мчится.
На свете нет коварней сарацина.
Злодейств немало свершено им в жизни.
Не чтит он сына пресвятой Марии.
Угля и сажи он чернее видом.
Милей ему измена и убийство
Всех кладов и сокровищ галисийских.
В Первую мировую войну, которую, убив эрцгерцога Фердинанда, раз-
вязали сербы, «европейский арьергард», как известно, проиграл. «Хорва-
тия, которая никогда не находилась под властью турок и всегда была со-
1 Песнь о Роланде // Европейский эпос античности и средних веков. М.,
1984. С. 496.
2 Цит. по: Horvat У. Politiöka povijest Hrvatske. 1918-1929. Zagreb, 1938.
S. 348.
3 Цит. по: Muzic I. Stjepan Radie u Kraljevini Srba, Hrvata i Slovenaca. Ljubljana,
1987. S. 256-263.
4 АСЦГ. Ф. 305 (Ъура Поповип), фасцикла 40, 67.
206 Восточная Европа после Версаля
вершенно европейской страной, более или менее независимой, содрога-
ется от ужаса... глядя на то, как каждый день исчезает святое наследие
прошлого... Сербские политики... очарованные идеей сильного государ-
ства, которое поглощает и отечество, и церковь, и нацию, государства,
которое уничтожает вокруг себя все неправославное и несербское, про-
водят в Хорватии антинародную политику... главной и очевидной целью
которой является простое и полное уничтожение этнического народа Хор-
ватии»1, «уничтожение хорватской экономики и культуры». «Палач и жер-
тва не одно и то же. Никогда в наших рядах не найдется тот, кто скажет,
что мы и сербы один народ»2. «Сербия для хорватов это Сибирия». «Если
мы говорим о том, что нас разделяет с Белградом, то это не стена, не про-
пасть. Это один мир, а это другой. Там мир деспотии, а здесь мир респуб-
лики»3.
Самостоятельно сербы, разумеется, не смогли бы одолеть хорватов.
«История не знает ни одного примера, чтобы хорваты бежали от сербов...
есть примеры обратного. Они нас обвиняют: "Вы были в союзе с немцами
и венграми..." Но вы были в союзе с французами и с неграми. У нас союз-
никами были только европейцы... То, что говорят сербы, не имеет смысла,
так как Антанта, борясь... за достижение значительной цели — права на-
рода на самоопределение, совершила ошибку, на которую только история
укажет... привела негров на Рейн. Это значит, может быть, доживем до
тех дней, когда белые должны будут покинуть Африку»4.
Эмир спешит объехать ратный строй...
Нубийцев, русое в третий полк он свел.
Боруссов и славян — в четвертый полк.
Сорабы, сербы — пятый полк его.
Берут армян и мавров в полк шестой,
Иерихонских жителей в седьмой.
Из черных негров состоит восьмой.
Вся эта орда не победила в «равном» бою. Ударом в спину Хорватии
стала междоусобная рознь западноевропейских государств. «Никогда Ев-
ропа не была так глупа, как сегодня... Франция образованна, но не мудра.
Иначе не стала бы биться в Руре... Надо сказать Европе: "Хватит безум-
ствовать. Загреб это европейская столица"»5. «Мы как народ не можем
допустить, чтобы Версальский договор нам что-либо навязывал».
Вас предал ваш защитник и оплот:
Зря бросил вас в горах глупец-король.
1 Цит. по: Horvat I. Politicka povijest Hrvatske. S. 282.
2 Ibid. S. 321.
3 Цит. по: Muzic L Op.cit. S. 126.
4 Radié S. Politick! spisi. Zagreb, 1971. S. 431.
5 Цит. по: Horvat L Politicka povijest Hrvatske. II. Zagreb, 1990. S. 258.
А. А. Силкин. Степан Радич и интернационализация... 207
Падет на вашу Францию позор,
А Карл простится с правою рукой.
Увы, расчет на то, что «заграница нам поможет», не оправдался.
Сколько Роланд-Радич ни трубил в свой рог Олифан, он не дождался по-
мощи ни в 1919 г., ни в 1922 г., ни в 1923-1924 гг., когда он совершил
европейское турне по маршруту Будапешт — Париж — Лондон — Вена.
Из всех держав-победительниц только Италия снизошла до хорват-
ского «свободолюбца». В преддверии возможной войны Рима с Белградом
Радич и итальянцы имели друг к другу взаимный интерес, аналогичный
тому, что был у В. И. Ленина и Германии в 1917 г. Именно итальянской
делегации на Парижской мирной конференции была адресована «теле-
грамма» Степана Радича, в которой содержалась мольба об «освобожде-
нии» Хорватии Антантой от «сербской оккупации»1. Радич был готов к
подписанию хорватского «Брестского мира». По словам хорватского ис-
торика Ивана Мужича, «...учитывая то, что не во всех хорватских облас-
тях избиратели высказались в его поддержку (имеются в виду выборы в
Конституционное собрание в ноябре 1920 г. — А. С), Радич имел в запа-
се комбинацию по созданию малой банской Хорватии — полностью само-
стоятельного государства. Он это объяснял тем, что свободное и народ-
ное государство легче создать на малой территории, как в Бельгии и в
Швейцарии...»2
•к -к -к
Отвергнутый Западом («Хорватам нечего ожидать "от западных демо-
кратий... Они на пути к своему полному краху. Только благодаря им вели-
косербы угнетают хорватский народ»3.) лидер ХРКП обратился на Вос-
ток, где антиверсальские настроения Радича вызвали живое сочувствие.
«Советская Россия считается единственным солнцем крестьянского на-
рода», — писал он в мае 1924 «товарищам Домбалю и Красному»4. «Я в
Москву приезжаю... сговориться о том, как бы нам вместе... работать на
Балканах и в Подунайской Европе. Наша цель: союз крестьянских (или
крестьянско-рабочих) республик... сперва только в духовной, а потом и в
экономической связи с СССР». 27 июля 1924 г. в письме, адресованном
Президиуму Крестьянского Интернационала в Москве, Радич писал: «Как
Председатель Хорватской Республиканской Крестьянской Партии
(ХРСС) и Хорватского Народного Представительства по уполномочению
Пленума всех Хорватских депутатов 1-го мая с. г. уведомляю Вас, что Хор-
ватская Республиканская Крестьянская Партия вступает в Крестьян-
ский Интернационал, т. е. в Международный Союз всего организованного
крестьянства. Само собой разумеется, что Хорватская Республиканская
1 АСЦГ. Ф. 143 (Никола ПашиЮ, фасцикла 1.
2 Цит. по: Muzic I. Op.cit. S. 70.
3 Цит. по: Muzic 1. Op.cit. S. 213.
4 РГАСПИ. Ф. 535, on. 2, д. 190, л. 20.
208 Восточная Европа после Версаля
Крестьянская Партия остает и дальше на своей программе и при своей
тактике, тем более, что одна и другая вполне согласна с главной целью
Крестьянского Интернационала, которая состоит в том, чтобы крестьян-
ство и рабочий класс дружными силами раньше всего прекратили навсег-
да империалистические войны и чтобы с другой стороны сплоченными
рядами и в одном духе социальной справедливости во всех странах друж-
но взяли власть в свои руки для улучшения судьбы всех трудящихся и для
нового строительства крестьянского и рабочего государства»1.
С большевиками «дружными силами» и «сплоченными рядами» С. Ра-
дич шел недолго. В 1925 г., после возвращения в Югославию, арестован-
ный и обвиненный в государственной измене, он отрекся от республикан-
ства и «крестьянского интернационализма», а также признал легитим-
ность государства и сербской династии Карагеоргиевичей.
Краткое ознакомление с «внешнеполитическими» инициативами
С. Радича ставит перед нами следующие вопросы:
В чем причина метаний лидера ХРКП от западного демократического
либерализма к «крестьянско-рабочему государству» и обратно?
Какова их связь с внутриполитической карьерой хорватского трибуна?
Начнем со второго. Деятельность Радича на европейской арене —
одна из сторон его политики, направленной на эскалацию так называемо-
го «хорватского вопроса». Следование этим курсом позволило Радичу в
период времени с 1918 по 1923 г. стать единственным политическим пред-
ставителем хорватских областей. Чтобы понять, каким чертам и настрое-
ниям хорватского народа соответствовала ХРКП, необходимо обратиться
к событиям конца 1918 г.
25 ноября 1918 г. вместе с ведущими политиками Государства словен-
цев, хорватов и сербов Радич проголосовал за присоединение к Сербии.
Однако в дальнейшем он кардинально разошелся с линией Народного
Вече. В отличие от тех хорватских и словенских политиков, которые от-
правились в Белград и стремились в своем югославизме быть «святее
Папы», Радич заявил о непризнании «народного единства» и «так называ-
емого королевства сербов, хорватов и словенцев».
Глава ХНКП в отличие от своих коллег по хорватскому сабору, соци-
альной базой которых были преимущественно городские жители, пони-
мал, что курс на спасение «домовины» ценой объединения с многолетним
противником, оправданный с патриотической точки зрения, разрушал
репутацию его приверженцев в глазах основной массы электората — сель-
ского населения. Способность «лучше всех распознавать психологию
широких масс», видеть «не только политическую, но и психологическую
ситуацию в послевоенной Хорватии», «молниеносная интуиция», по мне-
РГАСПИ. Ф. 535, оп. 2, д. 190, л. 32.
А. А. Силкин. Степан Радич и интернационализация... 209
нию современников, были залогом феноменального успеха Радича. По
словам хорватского историка и публициста, Йосипа Хорвата, «Радич уви-
дел, что югославянство как политическое понятие абсолютно чуждо хор-
ватскому крестьянству... Но он знал, что если югославянство не понятно
крестьянству, то в его душе вызывают резонанс хорватские националис-
тические лозунги. Это он принимал в расчет, выстраивая свою тактику»1.
Составной частью хорватского национализма была сербофобия, или, по
словам «Арбайтер Цайтунг» от 18 июля 1921 г., «стремление католичес-
ких малоземельных крестьян стать независимыми от безбожных и некуль-
турных сербов»2. А. Трумбич говорил, что Радич «хорошо разгадал душу
хорватского крестьянина, вернувшегося домой после четырехлетних
страданий за чужие интересы, полного... бешенства от того, что свою
страну обнаружил под сербской оккупацией».
Зная силу антисербских настроений у своих сторонников, Радич со-
знательно шел на обострение отношений с Белградом. «Сербофобия это...
такая валюта, которая имеет хороший курс в масштабах отдельной терри-
тории... Сегодня она в кармане у Радича», — говорил лидер Словенской
народной партии Антон Корошец3. Руководству ХНКП принадлежит за-
слуга организации весной 1919 г. продовольственного «бойкота городов»
(«Всеобщая крестьянская забастовка») и крестьянского восстания в сен-
тябре 1920 г., поводом для которого стала инвентаризация тяглового ско-
та на случай войны с Италией. В 1919 г. началась кампания по саботажу
зачисления хорватов на военную службу. Тот факт, что главным объектом
агитации были части, воевавшие с албанскими «качаками», «получивши-
ми оружие и обмундирование от итальянцев и даже возглавляемыми ита-
льянскими офицерами», позволяет Д. Станковичу утверждать, что имен-
но тогда «хорватская пропаганда первой открыла "албанский вопрос"»4.
Впоследствии использование и поддержка сепаратизма национальных
меньшинств, проживавших в Сербии, стали излюбленным методом борь-
бы хорватов и словенцев против сербов. Наибольшую эффективность он
продемонстрировал в конце XX в. В начале 20-х гг. Радич еще только на-
лаживал связи с центробежными элементами королевской Югославии.
«От Суботицы до Прилепа и от Солуна до Марибора мы разошлем своих
агитаторов. Не двух, а двенадцать или тысячу двести, а если надо, то и
двенадцать тысяч. Мы это можем. Можем и в Македонию, и в Сербию, и в
Воеводину послать людей, которые там служили и все знают... С нами
пойдут Македония, Черногория. Братья увидят наше республиканское
предложение...»5
1 Horvat I. Zivjeti u Hrvatskoj 1900-1941 (zapisci iz nepovrata). Zagreb, 1984. S. 143.
2 РГАСПИ. Ф. 495, on. 33, д. 580, л. 48.
3 Стенографске белешке Уставотворне скупштине Крал>евине Срба, Хрвата
и Словенаца. I. Београд, 1921. XV редовни састанак. С. 18.
4 СтанковиН Ъ. Никола Ilarnnh и хрвати. Београд, 1995. С. 47.
5 Политика, 16 април 1923 г., «Велики Ради*)ев збор у Загребу». См. также:
Obzor, 16 travnja 1923; CulinovicF. Op. cit. S. 421.
210 Восточная Европа после Версаля
Открытым вызовом всем сербам и лично принцу-регенту Александру
Карагеоргиевичу было состоявшееся 7 декабря 1920 г. переименование
ХНКП в Хорватскую республиканскую крестьянскую партию (ХРКП).
«Никогда не будет в Загребе королевского правительства. Республикан-
ский народ не хочет и не может признать королевское правительство».
«Монархия — это старый плуг... старая политика. Республика — это но-
вый строй, новая школа ужасной мировой войны»1. Провокацией вы-
глядело и лицемерное предложение С. Радича о преобразовании Югосла-
вии в «федеративную республику сербов, хорватов и словенцев, и болгар
(курсив мой. — А. С.)». «Первый шаг к этому — возвращение болгарам
того, что у них было отнято Бухарестским договором»2.
Подобные выходки, впрочем, не произвели почти никакого впечатле-
ния на флегматичных «белградских правителей». Для более успешного
разжигания конфликта Радич прибегал к тактике нанесения личных ос-
корблений династии и наиболее авторитетным политикам Сербии. Нико-
ла Пашич был назван «политическим дураком». Обращаясь к сербам, ли-
дер ХРКП говорил: «Вы франковцы, но вы глупее их, потому что вы вы-
глядите франковцами перед всей Европой... О вашем вожде Пашиче
лондонская печать пишет, что он балканец и насильник, что ему верить
нельзя. Вы виноваты в том, что ваш первый государственный деятель не
имеет авторитета»3. Королеву Марию Радич во время одного из митингов
обозвал «помпадуркой», а короля, по воспоминаниям М, Стоядиновича,
предложил «выпроводить из страны со всеми почестями»4.
Как видим, следование принципу «чем хуже, тем лучше» было для хор-
ватского политика первых послевоенных лет в высшей степени рацио-
нальным. Объективная иллюстрация — результаты участия в избиратель-
ных парламентских кампаниях. На выборах в конституционное собрание
в 1920 г. ХНКП получила 50 мандатов. На выборах 1923 г. — 70.
* * *
В то же время современникам Радич отнюдь не казался человеком
здравого смысла. Особенно невысокого мнения о нем были те, в ком во
время вышеописанного путешествия лидер ХРКП хотел встретить со-
чувствие. «Радич оказал Хорватии медвежью услугу своим отказом от
сотрудничества с Белградом. Еще больший вред он ей наносит тем, что не
перестает излагать свою избитую конституционную теорию и делать прин-
ципиально ложные исторические аналогии»5. Характеристики Р. В. Сетон-
1 Цит. по: Horvat /. Politicka povijest Hrvatske. II. S. 260.
2 Obzor, 15 travnja 1924 г., «Unija ili federacija balkanskih drzava».
3 Цит. по: Horvat J. Politicka povijest Hrvatske. II. S. 228, 259, 260.
4 Цит. no: Stojadinovic M. Ni rat ni pakt. Jugoslavia izmedu dva rata. Rijeka,
1970. S. 184.
5 Seton- Watson R. W. Политичке индикрещф // Nova Evropa (далее — NE).
Knj. IV, broj 7, s. 209. Zagreb, I Marta 1922.
А. А. Силкин. Степан Радич и интернационализация,., 211
Уотсона объективно иллюстрируют реакцию западноевропейского поли-
тического бомонда на радичевские апелляции к общеевропейской соли-
дарности. В письме одному из югославских адресатов, датированном
1924 г., лидер ХРКП назван лишь «агитатором», неспособным стать «го-
сударственным деятелем»1. В другой эпистоле британский публицист вос-
клицал: «Если бы только Хорватия могла пойти за нормальным лидером!»2
«Господин Степан Радич безответственный демагог... Весьма непросто
определить, какова его конечная цель, если таковая вообще имеется...» —
таково мнение высокопоставленного британского дипломата3.
На советского агента в Вене Э. С. Гольденштейна «Радич произвел
впечатление человека ограниченного, без широкого размаха — человека
"из провинции"»4.
Другой «венец», бывший австро-венгерский наместник в Боснии ге-
нерал Степан Саркотич, после войны один из лидеров прогабсбургской
хорватской эмиграции, был более категоричен. За беспринципность он
назвал С. Радича «ненормальным человеком». «Я не могу считать нормаль-
ным человека, который из апологета Марии Терезии, Франца Иосифа,
одним словом, обожателя Габсбургов, превратился в габсбургоненавист-
ника и поклонника династии Карагеоргиевичей... Такая постоянная пере-
мена мнения и позиции без сомнения ненормальна... Переход от монар-
хизма через республиканизм к советизму, а от советизма через республи-
канизм к монархизму за столь короткое время показывает, что мы имеем
дело с каким-то редким ненормальным клоуном»5.
Внешнеполитические эскапады Радича вызывали недоумение не толь-
ко у недругов, но и в его ближнем кругу. Так, в июле 1924 г. жена Радича
Мария жаловалась школьному другу мужа, что тот «весь переменился» и
что «когда-нибудь все здание (партия Радича) рухнет... Вступление Ради-
ча в московский Крестьянский интернационал противоречит всему, что
он говорил ей в Вене, и она боится, что этот его шаг — результат того
болезненного состояния, в котором он находится»6.
С формальной точки зрения ход событий подтвердил обоснованность
как опасений Марии Радич, так и вышеприведенных критических оценок
хорватского трибуна. «Переходы» Радича, как выразился С. Саркотич,
стоили ему тюрьмы, унижений, публичного покаяния — отречения от
1 R. W. Seton-Watson and the Yugoslavs. Correspondence. 1906-1941. II.
London; Zagreb, 1976. P. 115, 120.
2 Ibid. P. 120.
3 Avramovski Z. Britanci о Kraljevini Jugoslaviji. Godisnji izvestaji britanskog
poslanstva u Beogradu 1921-1938. Knj.l. Zagreb, 1986. S. 387.
4 Национальный вопрос на Балканах через призму мировой революции: В до-
кументах центральных российских архивов начала—середины 1920-х годов.
Часть 1.М., 2000. С. 218.
5 Цит. по: RadicS. Politick! spisi. Zagreb, 1971. S. 442.
6 АСЦГ. Ф. 335, фасцикла 21.
212 Восточная Европа после Версаля
республиканской идеологии, «целования туфли» «азиата» Александра Ка-
рагеоргиевича и т. д.
Налицо диссонанс между несомненным рационализмом Радича во вза-
имоотношениях с электоратом и «ограниченностью», «провинциализ-
мом», проявленными в попытках привлечь международный интерес к
«хорватскому вопросу». Чем, как не подтверждением правоты тов. Голь-
денштейна, можно считать лондонские «выступления Радича против Вер-
сальского договора и требования проведения новой прогрессивной евро-
пейской политики, которая бы произвела ревизию Версальского договора
на базе справедливого международного решения»1.
Впрочем, в вышеуказанном несоответствии нет противоречия, кото-
рое могло бы завести в тупик логику наших размышлений. Внешнеполи-
тическая безуспешность Радича — свидетельство того, что в своей поли-
тической борьбе он опирался далеко не на один холодный расчет. Обла-
дая способностью предугадывать настроения масс, лидер ХРКП имел и
общий с ними менталитет, руководствовался теми же эмоциями. Проще
говоря, в своей всеобъемлющей ненависти к сербам он был порой столь
же иррационален, как и хорватская чернь. Проблема была в том, что если
в Хорватии сербофобия была «неразменным рублем»2 в кармане Радича,
то в Западной Европе эта, по выражению А. Корошца, «валюта» совсем не
высоко котировалась в первой половине 20-х гг. XX в.
Показательно свидетельство некоего Гаетано Салвемини о его разго-
воре с Радичем, состоявшемся в Лондоне в доме X. В. Стида: «С большой
симпатией говорил мне об итальянских националистах, которые в то вре-
мя поддерживали Радича, т. к. его политика была направлена против Сер-
бии и соответственно вела к распаду... государства. Я ему задал следую-
щий вопрос: "Не думаете ли вы, господин Радич, что итальянские нацио-
налисты сначала помогли бы вам отделиться от Сербии, а затем отобрали
у вас Далмацию?" ...Он от моего вопроса пришел в сильное замешатель-
ство. Настолько, что вид у него был ошарашенный. Несколько минут он
не находил, что сказать в ответ. Потом опять принялся тараторить о
страшном терроре, который творится на Балканах. Итак, из разговора с
ним я вынес заключение, что он, должно быть, сильно ненавидит и прези-
рает сербов и все сербское и что он любым путем хотел бы от них отде-
литься»3.
Радичу полностью подходит характеристика, которую дал сербский
историк Милорад Экмечич Франо Супило, «оставшемуся в истории при-
мером самоубийственной склонности хорватского национализма в про-
цессе борьбы с Сербией, не задумываясь, вступать в соглашения с про-
1 АСЦГ. Ф. 143 (Никола ПашиЮ, фасцикла 1.
2 «Неразменный рубль никогда не истощается; сколько не меняй и не издер-
живай его, он всегда при хозяине». (Даль Владимир. Толковый словарь живого
великорусского языка. Т. II. М., 1981. С. 533.)
3 РГВА. Ф. 579/К, оп. 1, д. 45, л. 7-8.
А. А. Силкин. Степан Радич и интернационализация... 213
тивником, четко осознавая, что придется дорого заплатить своим мораль-
ным авторитетом и частью собственной территории в Далмации»1.
В то же время ни неудачи на европейской арене, ни пресловутая «ка-
питуляция ХРКП» не лишили Радича его главного завоевания. И в нача-
ле, и в середине, и в конце 1920-х гг. он мог с правом утверждать: «Хор-
ватская республиканская крестьянская партия не просто политическая
партия, а "всестороннее политическое, хозяйственное и культурное дви-
жение всего хорватского народа*'»2. Или словами Г. В, Чичерина: «По его
схеме, хорваты — это его партия ("хорватское народное представитель-
ство"), а его партия — это, в сущности, он»3. Верность этой самооценки
пришлось признать и Александру Карагеоргиевичу, и Николе Пашичу.
Напомним, что из тюрьмы Радич попал в правительственную канцелярию,
а его союз с Пашичем, по словам деятеля Радикальной партии Л. Марко-
вича, открыл «новый период сербскохорватской кооперации на основе
союза сильнейшей сербской партии и мощнейшей партии Хорватии...
Два главных ствола нашей нации (курсив мой. — А. С), сербский и
хорватский, помирились. Это примирение означает, что хорватский во-
прос, как национальный вопрос, больше не существует...»4
Да, такое признание последовало от прежних противников, а не от
тех, чьей приязни Радич добивался с 1918 по 1925 г. Тем не менее между
«внешнеполитическим» поражением Радича и ростом его авторитета в
Белграде есть прямая связь. Верно предположение сербского историка
Б. Глигориевича, утверждавшего, что контакты лидера ХРКП с Москвой
были «трамплином, который должен был позволить с сильных позиций
начать сближение с радикалами»5.
Даже гипотетическая возможность вынесения хорватской проблемы
на суд Европы пугала «белградских правителей» больше, чем любые вы-
ходки Радича на внутриполитической арене. Так, по словам Д. Станкови-
ча, после «генуэзской инициативы» Радича Пашич отправил к нему эмис-
саров с предложениями занять определенное количество министерских
кресел. Воспользуемся еще раз работой сербского коллеги для того, что-
бы понять, какое впечатление от Радича к концу 1922 г. сложилось у бел-
градских правителей: «Руководство радикалов осознавало тот факт, что
1 ЕкмечиП М. Ствараьье Лугослав^е. 1790-1918. И. Београд, 1989. С. 751.
2 СтанковиН Ъ. Никола Пашип и хрвати. Београд, 1995. С. 129.
3 Национальный вопрос на Балканах через призму мировой революции: В до-
кументах центральных российских архивов начала—середины 1920-х годов.
Часть 2 (июнь 1924 г. —декабрь 1926 г.) / Ответственный редактор Р. П. Гриши-
на. М., 2003. С. 48.
4 Markovic L. Jugoslovenska drzava i hrvatsko pitanje (1914-1929) Beograd,
1991. S. 260, 270.
5 Gligorijevic B. Parlament i politicke stranke u Jugoslaviji 1919-1929. Beograd,
1979. S. 20L См. также: Его же. Kominterna, jugoslovensko i srpsko pitanje. Beo-
grad, 1992. S. 166.
214 Восточная Европа после Версаля
Радич все активнее выходит на политическую сцену страны. Но они ни-
как не могли определить его силу. Поэтому иногда для радикалов Радич
был предателем и сепаратистом, а иногда политиком, с которым надо се-
рьезно считаться», «...радикалы находились под впечатлением политичес-
кой мощи Хорватского блока и были готовы пойти на компромисс при ус-
ловии сохранения правящих позиций партии»1.
В подтверждение слов Б. Глигориевича и Д. Станковича приведем еще
одно наблюдение Чичерина: «Надо заметить, что сербы до последней сте-
пени напуганы пребыванием Радича в Москве. Мы имеем с разных сторон
вполне точные сведения о том, что правительство.Пашича... под влиянием
сближения Радича с нами... решило воздержаться от репрессий против
партии Радича... Узнав об этом, Радич был в восторге... По-видимому, он
считает, что пребывание его в Москве уже одно увеличивает его вес»2.
В свою очередь признание в 1925 г. Радичем Королевства СХС и Ви-
довданской конституции было наиболее перспективным шагом с точки
зрения его личной политической карьеры. Именно столпы видовданского
режима, а не «заграница», способствовали приближению лидера ХРКП к
поставленной цели, предопределенной той ролью, которую он отводил
себе и своей партии. Радичу в условиях безучастности Запада и относи-
тельной стабильности югославского государства пропасть от подпольщи-
ка и «агента Коминтерна» до «хозяина Хорватии» мог помочь преодолеть
только союз с реальной силой — королем и радикалами. В Европе даже
старые оппоненты сербского руководства не принимали Радича всерьез.
В Белграде провозгласили «вождем хорватского народа»3.
•к -к -к
Итак, главным результатом интернационализации хорватского вопро-
са стали события югославской политической жизни — отказ ХРКП от рес-
публиканства в обмен на признание Белградом монопольного права Ради-
ча выступать в роли политического представителя хорватских областей.
В то же время было бы ошибочным считать, что Радич, разыгрывая перед
Европой хорватскую драму, изначально рассчитывал только на реакцию
«домашних зрителей». Лидер ХРКП, как и более поздние югославские
сепаратисты, имел ввиду программу-максимум и программу-минимум.
В 20-е гг. удалось реализовать вторую — лояльность правящему режиму
в обмен на .уступки. В начале 40-х и 90-х гг. XX в. хорватский сепаратизм
встречал больше сочувствия со стороны Великих держав. В результате
сегодня на политической карте Европы уже второе независимое государ-
ство Хорватия.
1 СтанковиН Ъ. Никола Пашип и хрвати. С. 205, 239.
2 Национальный вопрос на Балканах через призму мировой революции: В до-
кументах центральных российских архивов начала—середины 1920-х годов.
Часть 2... С. 49
3 Markovic L. Jugoslovenska drzava i hrvatsko pitanje. S. 273.
А. С. Аникеев
Национально-территориальные проблемы
в югославо-итальянских отношениях
накануне и после
Парижской мирной конференции
Вопрос о границе между Италией и Королевством сербов, хорватов и
словенцев и соответственно о положении местного итальянского и сла-
вянского населения, вставший на повестку дня на завершающем этапе
Первой мировой войны, имел определенный исторический контекст. Во
второй половине XIX в. в процессе становления итальянского государства
и объединения итальянских территорий стали возникать пограничные
проблемы с Австро-Венгрией, стремившейся сохранить завоеванные ра-
нее земли в северной Адриатике. В этом районе проживало значительное
славянское население, которое имело в империи определенные права и
пользовалось известной автономией, как, впрочем, и итальянское. Вена в
период, когда Венецианская область в 1859-1866 гг. принадлежала Габс-
бургам, не препятствовала итальянизации Истрии и Далмации. Однако
позднее, после присоединения Венеции к Итальянскому королевству, ав-
стрийское правительство охладело к своим итальянским подданным, ко-
торых насчитывалось более 800 тысяч. После того как в 1882 г. Италия
примкнула к австро-германскому союзу 1879 г. и образовался Тройствен-
ный союз, Вена стала испытывать давление не только Рима, но и Герма-
нии, также вставшей на защиту местного итальянского населения, стре-
мясь превратить Италию в надежного союзника1.
Перспектива оказаться под властью итальянцев большинство словен-
цев и хорватов, проживавших в этих областях, не устраивала. Сербия,
вступая в навязанную ей в 1914 г. Австро-Венгрией войну, ставила перед
собой в качестве одной из целей расширение славянской этнической тер-
ритории, объединение сербов, хорватов и словенцев в совместном юго-
Кареев И. И. Южные славяне и Италия на Адриатике. Пг., 1917. С. 17.
216 Восточная Европа после Версаля
славянском государстве, имеющем надежные границы на западе. Соглас-
но первоначальным, позднее скорректированным, представлениям ее по-
литиков значительная часть этой границы могла совпадать с прежней ита-
ло-австрийской границей, в то время как территория Юлийской Крайны,
включая Триест, должна была отойти к будущему славянскому государ-
ству. Эти задачи предполагалось решить в ходе переговоров с великими
державами, а также с Италией. Часть хорватских и далматинских полити-
ков поддерживала сербские планы.
Существовали и давние проблемы в отношениях Австро-Венгрии и
Сербии, которые обострились в начале XX в. после свержения в мае
1903 г, в результате дворцового переворота династии А. Обреновича. Как
считали в Вене, двуединая империя подвергалась постоянному ирреден-
тистскому давлению со стороны Сербии, усилившемуся после ее терри-
ториального расширения в результате Балканских войн. Австрийский
посол в Риме Ф. Маккио отмечал, что «подрывная деятельность сербско-
го ирредентистского движения» при «хорошо известной нам явной помо-
щи официальной Сербии, которая достигла в 1914г. такого масштаба, что
долгом всякого правительства было бы вмешаться... если оно не хотело
подвергать риску целостность империи». Посланник Австро-Венгрии в
Белграде Гизль был уверен в том, что «политика Сербии основывается на
отделении югославских территорий и впоследствии на уничтожении мо-
нархии как великой державы». Начальник австрийского генштаба Ф. Кон-
рад, один из вдохновителей антисербской политики, писал в январе
1914 г. императору Францу-Иосифу, что «Сербское королевство являет-
ся смертельным врагом Австро-Венгрии и что к нему следует относиться
только как к таковому»1. Таким образом, эвентуальное исчезновение с
географической карты монархии Габсбургов должно было неминуемо при-
вести к столкновению двух политико-стратегических линий (славизм все-
гда рассматривался в Риме как возможная опасность) и двух ирредентист-
ских движений — итальянского и сербского в борьбе за раздел австрий-
ского территориального наследия.
Накануне Первой мировой войны в правящих кругах Италии, нахо-
дившейся в союзнических отношениях с Германией и Австро-Венгрией,
появилась надежда на возможную перекройку границ в свою пользу с уче-
том происходивших на Балканах изменений. Рассматривая такую возмож-
ность, Рим старался учесть все факторы, которые могли бы способство-
вать выполнению этой задачи. В сценарных набросках итальянских поли-
тиков победа в будущей войне могла достаться как союзникам Италии,
так и их противникам. Уже в ходе европейской баталии Рим, рассматри-
вая себя в роли балансира, пытался выдвигать условия своего участия в
той или иной коалиции, рассчитывая на решение своих территориальных
1 Готлиб В. В. Тайная дипломатия во время первой мировой войны. М., 1960.
С. 356-357.
А. С. Аникеев. Национально-территориальные проблемы... 217
проблем, а также на расширение возможностей своей внешней политики
в главном для себя регионе — Средиземноморье.
Осенью 1914 г. итальянцы начинают переговоры с Антантой. Еще с
80-х гг. XIX в. Италия заключала различные временные союзы с Англией
и Францией, связанные с целями ее политики в регионе. Для правящих
кругов и части итальянского общества вступление в войну на их стороне
открывало перспективу продолжения политики собирания и объединения
итальянских земель, то есть политики Risorgimento, которая в основном
завершилась во второй половине XIX в. с образованием в 1870 г. Италь-
янского королевства. В те же годы в Италии возникло ирредентистское
движение, поставившее своей целью освобождение итальянцев из-под
«австрийского ига». В планы лидеров этого движения входило присоеди-
нение территорий, принадлежащих когда-то Венецианской республике1.
В связи с этим на повестку дня встал также вопрос о правах Италии
на Далмацию, а вскоре возникло пропагандистское общество «Pro Dalma-
tia». Радикальные сторонники этого курса, ирредентисты (terra irridenta —
неосвобожденная земля), относили к итальянским те территории, кото-
рые были населены полностью или преимущественно итальянцами или
народами с ясно выраженными итальянскими традициями и культурой,
но находящимися еще под австро-венгерским господством (в итальянской
терминологии italianita — объединяющее все итальянское). В Риме был
издан закон, согласно которому каждый говорящий на итальянском язы-
ке, считался подданным Италии. Заботы о поддержании культурных и дру-
гих связей с этими элементами за границей взяло на себя общество «Дан-
те Алигьери». В итальянских школьных учебниках Тироль и Истрия ха-
рактеризовались как территории, находящиеся в незаконном владении
Австрии. Парламентские лидеры говорили о «нашем Триесте и нашем
Трентино», а генералы о «невозвращенных территориях, ожидающих часа
своего освобождения»2. Опираясь на эту формулу, итальянцы пытались
отнести к «своим» и значительную часть прибрежного славянского насе-
ления.
Соперничество между Италией и Австро-Венгрией на Балканах носи-
ло постоянный характер. Начальник австрийского генштаба Конрад заяв-
лял в 1907 г. императору, что «наше будущее на Балканах», а главное пре-
пятствие — Италия. Аннексия Веной Боснии и Герцеговины в 1908 г. вы-
звала резко негативную реакцию в Италии. Вскоре после этого итальянцы
выступили с требованием, чтобы итальянский флот в Адриатике имел па-
ритет с флотами союзников, всячески популяризируя притязания Рима
на это море. В 1914 г. накануне войны в Вене вызвало раздражение сооб-
щение о том, что Черногория получила от Рима деньги на военное укреп-
1 Кареев Н. И. Указ. соч. С. 17-18.
2 Готлиб В. В. Указ. соч. С. 220.
218 Восточная Европа после Версаля
ление Ловчена, господствовавшего над австрийской военно-морской ба-
зой Котор (Катарро). Министр иностранных дел Италии Саландра писал,
что двуединая монархия считала Италию препятствием в своей политике
на Балканах, направленной на территориальное расширение и гегемонию
в этом регионе. Со своей стороны, Рим, по словам министра, не мог допу-
стить роста австрийского господства и позволить, чтобы Валлона или
южная Албания перешли в «чужие руки»1. Албания, имеющая важное
стратегическое значение, была одним из главных объектов австро-италь-
янского соперничества на Балканах. В Вене видели в ней союзника, кото-
рый должен был находится с ней в тесных политических, экономических
и культурных отношениях, а во внешнеполитическом плане служить про-
тивовесом не только Сербии и Черногории (т. е. России), но и Италии.
Преграждая выход славянам к Адриатике, Албания должна была одновре-
менно закрывать Италии доступ к восточному побережью этого моря.
Итальянцы же смотрели на эту горную страну как на плацдарм для про-
никновения на Балканы, а на порт Валлону как на некий новый Гибрал-
тар, который запирал бы пролив Отранто и превращал Адриатику во внут-
реннее итальянское озеро. Австрийские правящие круги это прекрасно
понимали, а их дипломаты (Ю. Силаши •— австро-венгерский посланник в
Афинах. — А. А.) писали: «тот, кто отнимет у нас Албанию, сможет запе-
реть нас словно в клетке. Если это будет сделано Италией... мы переста-
нем быть великой державой»2. В 1897 и 1901 гг. обе стороны пытались
заключить соглашение, по которому, в случае распада Османской импе-
рии и потери Албании, последняя должна получить автономию, в которой
интересы Рима и Вены соблюдались бы в равной степени. После того как
в 1912 г. Албания получила независимость, австрийцы, как формальные
защитники 200-тысячного католического меньшинства в этой стране, ста-
ли опираться на албанского правителя, принца фон Вида, а итальянцы —
на мусульман и их предводителя пашу Эссада, который, будучи военным
министром в албанском правительстве, объявил себя другом Италии и
повел агитацию против принца.
К концу 1914 г. итальянское правительство вступило при посредниче-
стве Берлина в переговоры с венским правительством. В Риме не было
недостатка в политиках и представителях финансовых и промышленных
кругов, заинтересованных в союзе с Берлином и Веной3. Рим рассчиты-
вал на включение в состав Италии городов Градиски и Горицы, ряда дал-
матинских островов и других мест. Триест предполагалось превратить в
независимое государство, а порт сделать свободным4. В Вене планирова-
ли пойти лишь на незначительные уступки итальянцам, а после оконча-
ния войны и вовсе от них отказаться. Переговоры шли трудно, и итальян-
J Готлиб В. В. Указ. соч. С. 222-223.
2 Там же. С. 224.
3 Там же. С. 213.
4 Кареев И. И. Указ. соч. С. 20.
А. С. Аникеев. Национально-территориальные проблемы... 219
ские дипломаты скоро дали понять, что не считают «народное чувство
Италии способным удовлетвориться одним Трентино», как это предлага-
ли австрийцы. Эту фразу произнес министр иностранных дел Италии
С. Соннино в январе 1915 г. в разговоре со своим германским коллегой
Б. фон Бюловым, добавив, что «только при полном выполнении ирреден-
тистской формулы "Тренто и Триест" возможно установление вполне со-
гласованных отношений между Австрией и Италией». В Вене, как и в Бер-
лине, отдавать Триест итальянцам вовсе не собирались, рассматривая
этот порт фактически как единственный для обеих стран выход в Среди-
земное море. Фон Бюлов, подчеркнув значение для Австрии этого порта,
посоветовал не расширять требования, «так как она уступке Триеста, ра-
зумеется, предпочтет войну»1. Австрийская дипломатия пыталась убе-
дить итальянцев на протяжении всех переговоров согласиться на вариант
получения территориальных компенсаций за счет других воюющих госу-
дарств, а не за счет Австрии2. Итальянская дипломатия со своей стороны
постоянно напоминала, что Риму, согласно параграфу VII Договора о
Тройственном союзе, необходимо предоставить компенсации за наруше-
ние Австро-Венгрией территориальной целостности Сербии, «полная не-
прикосновенность политической и экономической независимости которой
для Италии составляет первостепенный интерес»3. Специальная конвен-
ция, которая легла в основу этой статьи, предусматривала, что в случае
каких-либо австрийских приобретений на Балканах итальянцы получают
право на соответствующие выгоды4. Очевидно, что итальянцы не случай-
но упоминали Сербию в таком контексте, поскольку одновременно с эти-
ми переговорами они пытались договориться с Антантой в Лондоне, а от
позиции Белграда все же тоже что-то зависело, в частности, судьба тер-
риторий в Истрии и Далмации, на которые они претендовали. После нача-
ла войны, летом 1914 г., Сан-Джулиано, министр иностранных дел Ита-
лии, в разговоре со своим коллегой фон Бюловым подчеркнул, что его
страна «рассматривает реальную независимость и территориальную не-
прикосновенность Сербии, как основной оплот и один из элементов рав-
новесия, которых требуют ее интересы». Итальянский премьер-министр
А. Саландра отмечал, что «приведение Сербии в состояние бессилия и
вассальной зависимости было бы равносильно установлению гегемонии
Австрии на всем Балканском полуострове, в то время как для нас это озна-
чало бы потерю всякой возможности экспансии и потерю Адриатики как в
коммерческом, так и в стратегическом отношениях»5. Такое противоре-
чие между целями своей политики на Адриатике и на Балканах и обязанно-
1
1 Зеленая книга. Итальянская дипломатическая переписка, относящаяся к
войне 1914 года ( 9 декабря 1914 года — 4 мая 1915 года). Пг. 1916. С. 21.
2 Там же. С. 24.
3 Там же. С. 26.
4 ГотлибВ. В. Указ. соч. С. 221.
5 Там же. С. 227.
220 Восточная Европа после Версаля
стями по Тройственному союзу в условиях начавшейся войны неизбежно
толкало Италию в сторону Антанты, державы которой, уговорив Россию
и применив кнут и пряник в отношении Сербии, смогли бы временно обес-
печить ее интересы в регионе. Их реализация была возможна только при
условии поражения ее давнего геостратегического соперника Австрии1.
В феврале 1915 г. тема компенсаций вновь была затронута на перегово-
рах, и австро-венгерская дипломатия напомнила Италии, что теперь и
Вена имеет право на компенсацию, так как Рим фактически оккупировал
Валлону и Додеканезские острова2.
В марте 1915 г. Австрия, после значительного давления Берлина, сде-
лала Италии первое относительно определенное предложение. Она заяви-
ла о готовности пойти на передачу своей территории и, в частности, усту-
пить район Трентино вплоть до линии, проходящей несколько севернее
Триеста, в обмен на благожелательный итальянский нейтралитет и пре-
доставление Австрии полной свободы действий на Балканах. Дополни-
тельно Италия должна была отказаться от требования дополнительных
территорий, какие бы дальнейшие приобретения Австрия ни делала. Ита-
лия, дипломаты которой в Лондоне почти договорились с Антантой о зна-
чительных уступках, отклонила эти австрийские предложения как совер-
шенно неприемлемые, поскольку в них не шла речь о территориях к вос-
току от Венеции. 8 апреля Соннино передал австрийцам итальянские
условия, по которым Рим должен был соблюдать в идущей войне полный
нейтралитет как по отношению к Австро-Венгрии, так и к Германии. Они
включали в себя Трентино, Градиску и Горицу с подробным описанием
новой границы. Австро-Венгрия должна была полностью отказаться от сво-
его суверенитета над Триестом с предоставлением ему статуса порто-
франко. Империя также уступала Италии острова Курцолари и ряд других
островов в Адриатике. Италия, по условиям договора, немедленно окку-
пировала уступленные ей территории, а Триест с прилегающим районом
освобождался от всех сухопутных и морских войск Австро-Венгрии. Вена
должна была признать итальянскую оккупацию Валлоны (Албания) с зали-
вом (исключая Соссено) с необходимой для ее защиты материковой тер-
риторией, а также совершенно отказаться от своих интересов в Албании в
пределах ее границ, обозначенных на Лондонской конференции 1912 г.3
10 мая министр иностранных дел Австро-Венгрии барон Буриан рас-
ширил первоначальные австрийские предложения, включив в них полно-
стью Трентино, доведя уступаемую территорию до этнической границы
на востоке, включая Кормоне, но без Горицы. Триест должен был стать
свободным городом, а остров Пелагуза отойти к Италии. Последние два
1 Готлиб В, В. Указ. соч. С. 228.
2 Зеленая книга... С. 37-40.
3 Там же. С. 99-103.
А. С. Аникеев. Национально-территориальные проблемы... 221
предложения должны были быть реализованы немедленно, а передача тер-
риторий в Трентино и в районе Венеции после окончания войны1.
Для обоснования своих территориальных претензий итальянская сто-
рона выпустила этническую карту региона, в предисловии к которой один
из авторов, А. Колоччи, пытался обосновать идею о том, что Далмация
как регион имеет единую национальную историю с 180 г. до Рождества
Христова и до наших дней. Население этой области, по мысли итальян-
ского ученого, обладало своего рода непрерывностью далматинского на-
ционального сознания (coscienza dalrnata), «озаренного светом итальян-
ской гражданственности». Игнорируя тот факт, что славяне издавна, с мо-
мента заселения, жили здесь и в прибрежной полосе, итальянский ученый
определял зону их расселения в основном в горных районах2.
Переговоры шли с большим трудом, и к весне 1915 г. итальянцам по-
чти ничего не удалось выторговать у австрийцев. Другим мотивом, по-
влиявшим на решение Рима пойти на контакты с «вражеской» коалицией,
была убежденность в том, что установленная еще в 1866 г. граница с
Австро-Венгрией является несправедливой и не дающей возможность
обеспечить на востоке должную безопасность рубежей. Поэтому на пере-
говорах в Лондоне итальянская дипломатия, столкнувшись с неуступчи-
востью венских политиков, представила тройственному согласию внуши-
тельный список территорий, которые Италия рассчитывала получить в
результате послевоенного раздела австро-венгерского наследия. Лишь на
основе этих уступок она готова была вступить в войну на стороне Антанты.
Великие державы при дележе чужих территорий преследовали в пер-
вую очередь собственные интересы, как текущие, определяемые необхо-
димостью победы над германо-австрийским блоком, так и стратегические,
послевоенные. Россия, как главный патрон Сербии и всего балканского
славянства, стремилась противостоять итальянскому натиску на Балка-
ны. Итальянские правящие круги прекрасно понимали, что победа Рос-
сии в войне обернется для Италии потерей возможностей для собствен-
ных экспансионистских планов в этом регионе. Поражение Турции и про-
никновение российского флота в Средиземное море наравне с флотами
Англии и Франции нарушило бы здесь, как считали в Риме, равновесие, а
приобретенные Италией территории не шли бы ни в какое сравнение с
приобретениями держав Антанты. Отсюда стремление Рима к получению
максимальных уступок со стороны Антанты. Министр иностранных Рос-
сии С. Д. Сазонов отмечал в своих мемуарах, что союзники России по-
буждали ее к возможно большей уступчивости в Адриатическом вопросе,
принимая во внимание важность союза с Италией для Антанты в борьбе с
Австрией. Он, со своей стороны, считал законным намерение Италии по-
лучить на севере стратегическую границу, которая обезопасила бы ее на-
1 Виллари Л. Война на итальянском фронте. 1915-1918 гг. М., 1938. С. 25.
2 Кареев И. И. Указ. соч. С. 22.
222 Восточная Европа после Версаля
всегда от угрозы вторжения через Альпийские проходы, но полагал со-
вершенно не оправданными притязания на большую часть далматинского
побережья с прилегающими островами, населенными в основном славя-
нами. Исключение он делал для некоторых прибрежных городов, в кото-
рых преобладал итальянский элемент. Рим, в свою очередь, объяснял свои
претензии необходимостью закрепления на обоих берегах Адриатики, опа-
саясь, что в случае перехода далматинского побережья к Сербии она пре-
вратиться в морскую державу с соответствующими последствиями для
безопасности Италии1. Сазонов пытался убедить итальянского посла, что,
имея в своих руках Таранто, Анкону, Венецию, Триест, Полу (Пулу) и
Валлону, обладанием которой они в то время еще очень дорожили, они
«могли бы считать свое положение в Адриатике вполне обеспеченным».
По его мнению, «даже в случае перехода Далмации во владение Сербии,
превращение последней в сильную морскую державу было мало вероят-
но». Аргументы российского министра иностранных дел не убеждали ита-
льянцев, и они продолжали настаивать на требовании присоединения на-
меченной части прибрежной полосы и нейтрализации той, которая долж-
на была отойти к Сербии. Он отмечал, что ему стоило больших усилий над
собой ради преимуществ союза с Италией пожертвовать интересами серб-
ского народа, «желания которого могли получить осуществление только в
связи с Великой войной». Вместе с тем он полагал, что хотя «значитель-
ная часть сербского населения лишалась возможности присоединиться к
объединенной родине», но, во всяком случае, выход к морю Сербии был
обеспечен2. Российского министра беспокоила и другая проблема. Он счи-
тал, что план размежевания итальянских и сербских владений на побере-
жье будет чреват в будущем серьезными конфликтами между двумя стра-
нами3.
В конце марта 1915 г. он предлагал британскому статс-секретарю по
иностранным делам Э. Грею такую сделку с итальянцами. Северная часть
далматинского побережья и острова, расположенные ниже к мысу План-
ка, — Италии, а южную часть провинции со всеми прилегающими остро-
вами — Сербии. Идя навстречу англо-итальянскому требованию, он со-
гласился с тем, что Каттаро (Котор) не должен быть укреплен, но здесь
же поднимал вопрос о нейтрализации всей линии от Зары до Наренты (Не-
ретвы) — это была только часть будущего сербского побережья, а факти-
чески все будущее итальянское побережье4. Однако как ни пытался Сазо-
нов сохранить для Сербии ряд спорных островов, в дело вмешивалась об-
1 Сазонов С. Д. Воспоминания. М., 1991. С. 324-325.
2 Там же.
3 Книга русского дипломата вышла в Париже в 1927 г., когда в итало-юго-
славских отношениях произошли некоторые положительные изменения, на кото-
рые он также указывал (Сазонов С. Д. Указ. соч. С. 326.).
4 Готлиб В. В. Указ. соч. С. 477.
А. С. Аникеев. Национально-территориальные проблемы... 223
становка на фронтах и, в частности, на Восточном фронте. Русское вер-
ховное командование с начала года подчеркивало необходимость участия
Италии в войне. Император Николай отдал Сазонову распоряжение уве-
домить западных союзников о согласии на передачу Италии спорных ост-
ровов, в том числе, но в крайнем случае, и полуострова Саббиончелло
(Пелешац). На русских не подействовали даже призывы Н. Пашича и
Ф. Супило защитить сербские интересы1. Однако время было австрийца-
ми упущено, и итальянцы 26 апреля подписали с Антантой секретный до-
говор об условиях своего участия в войне против германо-австрийского
блока.
В 1917 г. Б. Муссолини, в те годы публицист и владелец газеты «По-
поло д'Италия», а в 20-е политик, определявший внешнюю политику
Рима, постоянно публиковал материалы по вопросу об отношениях со
славянскими соседями Италии. Он выступал за последовательное приме-
нение положений Лондонского пакта, а в зависимости от состояния на
фронтах был готов требовать и большего. В своих статьях (одна из них
называлась «Югославянские мегаломаны») претензии югославских поли-
тиков на Истрию, Горицу и пригороды Триеста, населенные славянами,
он квалифицировал как империалистические. Его беспокоила перспекти-
ва объединения славян и их последующая экспансия в регионе. В коммен-
тариях к Корфской декларации он отмечал, что документ написан в анти-
австрийском духе, но, по сути, он также и антиитальянский. По мнению
Муссолини, сербское правительство брало на себя обязательство реали-
зовать программу, которая была «абсолютно империалистической». В тех
же материалах он указывал, что для Италии проблема Адриатики связана
с ее стратегической безопасностью, которую необходимо решить раз и
навсегда единственно возможным способом — овладением архипелагом
(т. е. полуостровом Истрия и островами) и далматинским побережьем до
Неретвы (т. е. до порта Плоче, севернее Дубровника). В присущей ему
митинговой стилистике он призывал решать вопрос радикально: «ro ка-
ких пор безопасность 38 миллионов итальянцев будет приноситься в жер-
тву из-за нескольких тысяч славян, искусственно ввезенных в Далмацию,
да и то в новейшее время»2.
Было очевидно, что в случае удовлетворения поставленных целей
Италия после войны будет доминировать на Адриатике и, возможно, на
Балканах. Спорные территории вдоль границы с Австро-Венгрией, на ко-
торые Италия претендовала еще в 1868 г., населенные и славянами и ита-
льянцами, постепенно также превратились бы в проблему итало-югосла-
вянских отношений, создавая в регионе, как отмечал С. Д. Сазонов, по-
стоянный очаг напряженности. Еще накануне войны мысль о перспективе
возможного конфликта с мощным славянским соседом присутствовала в
1 Готлиб В. В. Указ. соч. С. 488-490.
2MilakE. Italija I Jugoslavija. 1931 -1937. Beograd, 1987. S. 19-20.
224 Восточная Европа после Версаля
сознании итальянских дипломатов. Посол Италии в Вене Д. Аварна писал
министру иностранных дел Сонино: «Если Россия победит Австро-Венг-
рию, то, хотя мы, возможно, и получим часть невозвращенных нам еще
территорий, нам все равно придется сражаться... с Сербией, молодой дер-
жавой, которой следует опасаться больше, чем Австро-Венгрии. Она пре-
исполнена самомнения благодаря своим территориальным приобретени-
ям и поддержке со стороны России, которая будет преследовать свои соб-
ственные выгоды в ущерб нам». Его коллега в Берлине, Р. Боллати, укорял
тех, кто вел себя на редкость непоследовательно и «не мог найти лучших
средств, чтобы защитить себя от угрозы, связанной с нажимом со сторо-
ны славян, чем помочь им прочно укрепиться в Адриатике, способствуя
этим гибели Австрии»1. В 1915 г. в Италии стала формулироваться поли-
тика, направленная на раскол, как об этом писали газеты, «империалис-
тического сербского блока». Газета «Секоло» подчеркивала в одном из
материалов, что «лучше иметь в качестве соседей два маленьких государ-
ства, чем одно, которое включает оба маленьких». «При наличии преиму-
щественно антиславянской Албании, с одной стороны, и католической
антисербской Хорватии — с другой, мы установили бы выгодное равнове-
сие в Восточной Адриатике», — продолжал автор этой статьи2.
После вступления Италии в войну на стороне Антанты проблема ита-
ло-югославянской границы стала темой обсуждения представителей ита-
льянского общества и гражданских лидеров славянских областей Габс-
бургской монархии, которые планировали после ее упразднения создать
независимое югославянское государство. Обсуждение всего комплекса
проблем, связанных с предстоящими по завершении военных действий
процедурами делимитации границы, принятием законодательства о пра-
вах национальных меньшинств в обоих государствах и в целом нормали-
зации двусторонних отношений началось уже на завершающем этапе вой-
ны. Югославяыский Комитет издал карту этнической итало-югославской
границы, на которой итальянский элемент занимал гораздо более скром-
ное место, чем на соответствующей карте, изданной в Италии. Согласно
этому документу, на спорных территориях проживало 570 тыс. славян и
около 30 тыс. словенцев, находившихся ранее на итальянской террито-
рии. Однако за основу обсуждения была принята итальянская карта.
В апреле 1918 г. в Риме прошел Конгресс порабощенных народов Австро-
Венгрии, на котором присутствовал председатель Югославянского коми-
тета А. Трумбич, подписавший с депутатом итальянского парламента
А. Торре, представлявшим итальянскую общественность, документ, в од-
ном из пунктов которого говорилось о том, что «группы одного народа,
которые могли бы быть включены в границы другого народа (т. е. государ-
ства), будут иметь право и гарантии уважения их языка, культуры, а так-
1 Готлиб В. В. Указ. соч. С. 215.
2 Там же. С. 462.
А. С. Аникеев. Национально-территориальные проблемы.,. 225
же моральных и экономических интересов. Присутствовавший на конг-
рессе Муссолини уже в январе этого года под влиянием военных пораже-
ний итальянцев (у Капоретто в октябре 1917 г. — А. А.) и нараставших
изменений в лагере союзников стал выступать за контакты со славянами.
О Сербии он говорил как о союзнице и отмечал в одной из статей, напи-
санной весной 1918 г: «Славяне, которые до 1917 г. смотрели в сторону
Петрограда и ожидали освобождения, сейчас смотрят в сторону Рима».
Лозунги территориального расширения сменились у него призывами к ду-
ховной экспансии Италии на Балканах, которая должна была подготовить
экономическое проникновение, чтобы потеснить немцев на балканских
рынках1.
На Парижской мирной конференции полемика вокруг югославо-ита-
льянской границы заняла большое место. Итальянская делегация, воз-
главляемая В. Э. Орландо, рассчитывала на удовлетворение требований,
согласованных в Лондонском договоре с Антантой. Поскольку к этому
моменту факт распада Австро-Венгрии стал очевидным, Италия даже рас-
ширила свои территориальные претензии, заявив о претензиях на Фиу-
ме, которые она не выдвинула ранее только потому, что не предполагала
исчезновения двуединой монархии, для которой этот порт был фактичес-
ки единственным выходом к морю. Между тем ситуация складывалась не
в пользу итальянцев. После выдвижения президентом США В. Вильсо-
ном в январе 1918 г. 14 пунктов, на которых должно было строиться пос-
левоенное мирное урегулирование, стало ясно, что ожидания итальян-
ских военных и дипломатических кругов на выполнение лондонских дого-
воренностей в полном объеме и проведение стратегических границ вряд
ли осуществимы. Это относилось и к расчетам националистов относитель-
но возможных планов учета т.н. культурных границ бывшей Римской им-
перии. Американская делегация на первом этапе была главным оппонен-
том итальянцев на конференции. Министр иностранных дел Италии
С. Соннино заявил в самом начале работы межсоюзнической конферен-
ции в Париже в октябре 1918 г. о неприемлемости в существующей редак-
ции для Италии пункта 9 плана Вильсона, поскольку это «не удовлетворя-
ет целям безопасности, ради которых также боролась Италия». В этом
пункте указывалось, что «исправление границ Италии должно быть про-
изведено в соответствии с линиями, ясно различимыми по национально-
му признаку»2. На следующий день, 30 октября, в разговоре с полковни-
ком Э. М. Хаузом он зачитал декларацию, в которой говорилось о том, что
итальянское правительство считает, что исправление (границы. — А. Л.),
о котором идет речь в статье IX, представляет собой не простое исправле-
ние границ. «Для Италии дело заключается в том, — говорилось в доку-
lMilakE. Op. cit. S. 21.
2 Альдрованди Марескотти Л. Дипломатическая война. Воспоминания и
отрывки из дневника (1914-1919 гг.). М., 1944. С. 141.
226 Восточная Европа после Версаля
менте, — чтобы добиться освобождения областей с итальянским населе-
нием и в то же время установить между Италией и Австрией или другими
государствами, входившими до настоящего времени в состав Австро-Вен-
грии, границу, предоставляющую необходимые условия военной безопас-
ности, достаточные для обеспечения независимости и сохранения мира с
учетом географических и исторических условий»1. Между тем к началу
ноября итальянские войска уже заняли Тренто и высадились в Триесте и
Заре (Задаре), а военные корабли вошли в порт Фиуме2.
Переговоры об условиях перемирия с Германией заняли на конферен-
ции почти три месяца, и проблема итальянских границ встала на повестку
дня только в апреле следующего, 1919 г. На одном из первых заседаний
этой серии, проходившем в составе т. н. «Четырех» (президент США и
премьер-министры Великобритании, Франции и Италии), выступивший
на нем В. Э. Орландо изложил точку зрения своего правительства, кото-
рая в главном основывалась на прежней аргументации. По его мнению, в
ситуации, когда в результате послевоенной перекройки границ ряд евро-
пейских стран, таких как Польша, Румыния, Чехословакия, получат зна-
чительное число «инородцев», Италия, с возможным присоединением
600 тыс. иностранцев на 40 миллионов итальянцев, «вправе требовать
предоставления ей границы, данной ей самой природой». Говоря об Ист-
рии, он подчеркнул, что по отношению к ней не может быть применен выд-
винутый на конференции принцип разделения, то есть проведения четкой
этнической границы, поскольку в таком случае оборонять ее станет не-
возможно. «Триест оказался бы под угрозой обстрела неприятельской
артиллерией. Истрия представляет собой единое целое, как это видно с
первого взгляда на географическую карту», — подчеркнул итальянский
премьер3. В отношении города Фиуме (Риеки), на историческую самосто-
ятельность которого в рамках Австро-Венгрии он попытался указать, им
был предложен принцип самоопределения народов. По его мнению, Юго-
славия, у которой шесть-семь других портов и сотни километров побере-
жья, не нуждается в этом порте с торговым оборотом для Хорватии в семь
процентов. Говоря о Далмации, он вынужден был признать, что в этом
вопросе он руководствуется соображениями стратегического характера.
Указывая на географические причины как определяющие в этой ситуа-
ции, он подчеркивал, что Италия, берега которой открыты для нападений
с противоположного стороны, никогда не будет уверена в своей безопас-
ности, если не будет обладать оборонительной базой на другом побере-
жье. Кроме того, он не забыл указать и на исторические и национальные
мотивы в основе итальянских претензий на Далмацию, которая сначала
была объединена с Италией как часть Римской империи, а затем как часть
1 Альдрованди Марескотти Л. Дипломатическая война. С. 143.
2 Там же. С. 156-157.
3 Там же. С. 167.
А. С. Аникеев. Национально-территориальные проблемы.., 227
Венеции. Развивая эту тему, он говорил о естественном характере этой
ситуации, поскольку горы отделяют ее от территорий, лежащих к восто-
ку. Вследствие этого и культура этого региона неизбежно тяготела к Ита-
лии. «Далмация до самого последнего времени была итальянской», — под-
черкнул Орландо. Ссылаясь на данные австрийской статистики, он ука-
зывал на то, что еще в 1884 г. жители 59 далматинских общин из
84 пользовались итальянским языком, а остальные 25 — двумя языками.
По его словам, еще и сейчас, возможно, в Заре (Задаре), Трау (Трогире) и
Спалато (Сплите), большинство составляют итальянцы. По его словам,
речь шла о цветущей итальянской культуре, свидетельницей гибели кото-
рой Италия, после понесенных ею в войне жертв, не хотела бы стать, но в
порядке соглашения требовала бы «лишь небольшой части Далмации с
оставлением Сербии городов Каттаро (Котор), Спалато (Сплит) и Рагу-
зы». «Мы считаем, что, настаивая на этом, мы не выходим из границ уме-
ренности», — завершил свое изложение итальянский премьер-министр1.
Президент США Вильсон, отвечая Орландо, не стал возражать про-
тив итальянских претензий на Истрию, но с сомнением отнесся к попыт-
кам обосновать права на Далмацию и порт Фиуме (Риека), говоря о кото-
ром, он указал на его международный характер. Он отметил, что порт об-
служивает Румынию, Венгрию и Чехословакию, и поэтому он должен
стать международным, а не принадлежать Италии. Касаясь вопроса о вза-
имоотношениях между народами, населявшими Австро-Венгрию, он по-
старался подчеркнуть, что новые условия обязывают победителей при-
дать им новый импульс, устранить раздоры, которые ранее поощрялись в
этой империи. «Когда мы пытались отделить южных славян от Австро-
Венгерской империи, мы рассматривали их как друзей», — подчеркнул
Вильсон и добавил, что смотреть на них как на врагов в настоящее время
«мы не можем»2. Американский президент подверг критике попытки Рима
помещать Далмацию в свою стратегию безопасности в регионе, и подчерк-
нул, что он также против какой-либо доминации великих держав на Бал-
канах. Члены итальянской делегации продолжили аргументацию своей
точки зрения, указывая на географические особенности морских про-
странств региона; совершенную оголенность и беззащитность итальян-
ского побережья и островную — далматинского, позволяющую флоту про-
тивника нападать и безнаказанно скрываться. Соннино вновь повторил
тезис о безусловной этнокультурной принадлежности к Италии северной
Далмации, к которой он относил все побережье вплоть до Сплита. Говоря
об итальянских претензиях на далматинские острова, он указывал на
огромные потери итальянцев на полях войны — 500 тыс. убитых и
900 тыс. раненых3. Интересным был ответ итальянского дипломата на
1 Альдрованди Марескотти Л. Дипломатическая война. С. 169.
2 Там же. С. 170.
3 Там же. С. 173-174.
228 Восточная Европа после Версаля
замечание Вильсона о том, что Италия получила гарантии своей без-
опасности от Лиги Наций. Усомнившись в возможностях и эффективно-
сти этого международного органа, он напомнил, что с другой стороны
Адриатики Италия граничит «с балканскими народами, легко возбуди-
мыми, склонными к интригам, ловкими и привычными к фальсификации
документов и т. д.»1.
Не меньшие проблемы вставали и перед делегацией Королевства СХС,
которую возглавил премьер-министр Н. Пашич. Сербская ее часть, воен-
но-стратегическую линию которой представлял генерал Пешич, стреми-
лась отразить в подготавливаемых для рассмотрения на конференции до-
кументах именно эту позицию, в то время как так называемые (самим ген.
Пешичем. — А. А.) «югославяне» — Трумбич и Смодляка — ратовали за
проведение новых границ триединого государства по этническому призна-
ку, подчеркивая, что иной подход станет своего рода «соблазном» для ита-
льянцев, настаивавших на принципе безопасных, стратегических границ2.
По мнению Н. Пашича, в пограничных областях практически невозможно
было провести точную этнографическую границу из-за того, что населе-
ние там перемешано. Он предлагал применить принцип компенсации. Го-
воря, в частности, о Румынии (Банат) и Венгрии, он предлагал оставлять
там такое же количество собственного населения, которое соседи будут
оставлять на югославской территории. Смодляка считал, что следует про-
водить другую политику — требовать только свое и от этого не отступать.
По его мнению, следовало пока не обозначать четких государственных
границ, оставив это на усмотрение Мирной конференции. Обозначение
таких границ привело бы к увеличению иностранного элемента в стране,
что только ослабило бы государство и стало бы в дальнейшем причиной
новых конфликтов3.
В результате многочисленных консультаций руководителей США,
Великобритании и Франции с итальянской и югославской делегациями,
рассмотрения их предложений 23 апреля 1919 г. появилась декларация
Вильсона, согласно которой Италия получала Истрию и Валлону. Этот
документ был неожиданным для югославов, полагавших, что будут учте-
ны все их пожелания. Вместе с тем, понимая, что американский прези-
дент остается почти единственным защитником их интересов, они были
вынуждены согласиться с предложенной границей, получившей название
«линия Вильсона». Переговоры, в том числе и прямые итало-югославские,
продолжались в мае и последующие месяцы, когда стороны искали комп-
1 Альдрованди Марескотти Л. Дипломатическая война. С. 174.
2 Zapisnici sa sednica delegacije Kraljevine SHS na Mirovnoj konferenciji u Parizu
1919-1920. Prired. B. Krizman i B. Hrabak. Beograd, 1960, S. 37-38. См. также
работу Ф. Шишича: Sisic F. Dokumenti о postanku Kraljevine Srba, Hrvata i Slove-
naca, 1914-1919. Zagreb, 1920.
3 Ibid. S. 36.
А С. Аникеев. Национально-территориальные проблемы,., 229
ромиссные решения по Риеке (Фиуме) и прибрежным островам1. Обсуж-
дение значительной части проблем национально-территориального раз-
граничения между двумя странами, поставленных на конференции в то
время, было продолжено уже после ее формального завершения в январе
1920 г., в том числе и на Конференции послов. В результате двусторонних
итало-югославских переговоров к концу этого года, 12 ноября 1920 г., был
подписан Рапалльский договор, по которому Италия получила даже боль-
ше того, что она требовала во время Парижской конференции. По догово-
ру к ней отошла, за небольшим исключением, почти вся Истрия, Задар
(Зара), острова Греш, Лошинь, Ластово и Пелагружа. Признавалась сво-
бода и независимость Государства Риека (Фиуме). В статье 7 договора
подробно описывались права итальянских граждан, остающихся на юго-
славской территории (их оставалось здесь всего несколько тысяч), но ни-
чего не говорилось о правах славян на теперь уже итальянских землях.
Италия получила территорию в 10 тыс. кв. км. с населением, превышаю-
щим 500 тыс. человек (по югославским данным), в отношении которых
итальянское правительство не спешило принимать законодательные акты
по их правовой защите. Весть о подписании 12 ноября договора вызвала,
как отмечалось в донесениях британского посольства в Белграде, эффект
разорвавшейся бомбы в среде сербской общественности, у которой было
только одно утешение, что наконец окончательно решился запутанный
«адриатический вопрос». Италия, в конце концов, перестанет быть «злой
феей» новорожденного сербо-хорватско-словенского государства.
Выполнение положений Раппальского договора стало предметом
сложных переговоров, проходивших в первой половине 1920-х гг. меж-
ду Римом и Белградом при неофициальном посредничестве британской
дипломатии, в результате которых удалось заключить ряд дополнитель-
ных конвенций и соглашений по спорным вопросам двусторонних отно-
шений.
Анализируя отношения между Королевством СХС и Италией за 1921 г.,
британское посольство в Белграде отмечало, что они являлись значитель-
ным фактором «сербско-хорватско-словенской политики». Открытые воп-
росы продолжали иметь большое значение, так как они были вызваны кон-
фликтом интересов, не преодоленным после окончания войны. Констати-
ровалось, что Италия пыталась и в отношениях с новым балканским
государством играть ту же роль на восточном побережье Адриатики и на
Балканах, которую она играла в отношениях с бывшей Австро-Венгрией.
В новых условиях она стремилась использовать замену империи на малое
государство для усиления своего влияния, перенести доминирующий тип
1 Mitrovic A. Jugoslavia па konferenciji mira.1919-1920. Beograd, 1969. S. 149.
Позднее возникли планы пограничного урегулирования, названные именами их
инициаторов Тардье, Титтони. См.: В. Krizman. Vanjska politika Jugoslovenske dr2a-
ve. 1918-1941. Zagreb, 1975. S. 23-25.
230 Восточная Европа после Версаля
отношений на взаимоотношения с новым Королевством (СХС. — А. А),
которое, со своей стороны, всячески пыталось уменьшить это влияние,
чтобы в конечном счете полностью его искоренить1. Касаясь позиции Ве-
ликобритании и Франции, британские дипломаты вынуждены были кон-
статировать, что эти державы настолько скомпрометировали себя тайным
Лондонским договором, что уже были не в состоянии применить общие
принципы Мирного договора, подписанного в Версале, по отношению к
проблеме Адриатики. Они были рады, что им удалось избежать решения
этого вопроса, и они оставили Югославию на милость и немилость Ита-
лии, которой политика ее националистического правительства связывала
руки2. Отмечалось, что обстоятельства благоприятствовали Италии. Го-
сударственные деятели Королевства СХС настояли на созыве конститу-
ционного парламента до того, как дезинтеграционные тенденции стали бы
распространяться в новых областях. От враждебной Италии исходила
значительная угроза в смысле поддержки этих сепаратистских настро-
ений. Границы в Истрии (Юлийской Крайне) были определены без за-
труднений. Итальянцы постепенно ушли из зоны, в которую входила вся
Далмация, кроме окрестностей Задара. После подписания договора в Ра-
палло, они направили в Белград делегацию для ведения переговоров по
торгово-экономическим проблемам в соответствии с пунктом б соглаше-
ния. Вскоре, однако, они убедились, что сербы не готовы к их проведе-
нию, поскольку настаивали на монополии в решении вопросов переселе-
ния, морского судоходства, рыболовства и т.д., тогда как итальянская де-
легация получила задание добиваться права на прибрежную торговлю и
рыболовство, а также и на установление связи Задара с железнодорож-
ной сетью СХС. Делегаты разошлись до лета, а потом и до сентября. Ита-
льянцы также хотели подписать другие соглашения, предусмотренные
договором: договор о культурных контактах (культурный договор), дого-
вор о защите итальянских меньшинств в новых областях. Параграф 2, по
которому уступался город Задар с прилегающим районом, также предпо-
лагал заключение особой конвенции, в которой регулировались бы взаим-
ные связи этой области с ранее относящимися к ней территориями.
Что касается Риеки, то пункт 4 предусматривал, что государство Рие-
ка, которому предоставлялась полная свобода и независимость, будет
иметь в своем составе ряд территорий (corpus separatum), которые в дан-
ный момент ограничены границами города и округа Риеки. Секретное
письмо министра иностранных дел Италии графа Сфорца (подал в отстав-
ку 12 мая 1921 г.), приложенное к договору, обязывало итальянское пра-
1 Avramovski Z. Britanci о Kraljevini Jugoslaviji. Godisnji izvestaji Britanskog
poslanstvav Beogradu. 1921-1938. Knjiga prva (1921-1930). Zagreb, 1986. S. 20.
См. текст договора в Рапалло в сборнике документов: Petranovic В., Zecevié. M.
Jugoslavia 1918-1988. Tematska zbirka dokumenata. Beograd, 1989. S. 174-175.
2 Ibid. S.21.
А. С. Аникеев. Национально-территориальные проблемы.,. 231
вительство вышеозначенную дефиницию трактовать как выделение порта
Барош (Варош) с населенным пунктом Сушак соответственно СХС1. Вы-
полнение этого обязательства, отрицательно воспринимаемого итальян-
скими националистами, было основной причиной того, что к концу года
выполнение Рапалльского договора оказалось в тупике. Итальянцы и даль-
ше сохраняли военную оккупацию Сушака, который находился под граж-
данским управлением Югославии с момента заключения мира. Они никак
не решались оставить это место, пока не наведут порядок во внутреннем
управлении в Риеке и ее отношения с портом Барош не поставят на проч-
ное основание. Белград вел переговоры о тройном управлении в совмест-
ной зоне порта Барош и Риеки. Это вызвало негодование в Югославии,
так как в этом месте еще была иностранная жандармерия, а Риека факти-
чески еще не обрела всех атрибутов независимости и югославские пере-
говоры с ней о кондоминиуме не имели смысла.
К концу 1921 г. ситуация вокруг этой местности, а также города Зада-
ра оставалась прежней. Белград ожидал от итальянцев выполнения усло-
вия договора в Рапалло. Итальянцы требовали заключения дополнитель-
ных соглашений, предусмотренных договором. Н. Пашич говорил, что
«без эвакуации нет договора». «Невозможны и переговоры, так как пра-
вительство не может их вести под давлением иностранной оккупации ее
территории...» Это относилось и к железнодорожному сообщению Риеки,
остававшейся изолированной от СХС до момента выполнения данного
условия (эвакуации). От итальянцев требовали убрать свои военные ко-
рабли из далматинских портов Шибеник и Сплит. Югославское прави-
тельство предприняло шаги к тому, чтобы поставить вопрос о Рапалль-
ском договоре перед Лигой Наций2.
В течение следующего, 1922 г. белградское правительство продолжа-
ло требовать полного выполнения Рапалльского договора. Пашич опять
подтвердил, что «без эвакуации нет договора». То есть эвакуации из Су-
шака итальянцев и занятие порта Барош сербами, освобождения окрест-
ностей Задара. Определенные коррективы в политику Италии внес при-
ход фашистов к власти в результате государственного переворота 3 мар-
та 1922 г. Муссолини ужесточил подходы к проблеме, оставляя югославам
все меньше пространства для маневра. Создавалась тупиковая ситуация,
и опять Белград был намерен подать жалобу в Лигу Наций, но конферен-
ция, созванная в Женеве для рассмотрения экономических проблем, ре-
комендовала двум сторонам начать непосредственные двусторонние пе-
реговоры. Начавшись, они не обещали вначале успеха, так как югославы
опять настаивали на выполнении Рапалльского договора, включая и обе-
щания, содержащиеся в секретном письме К. Сфорца, без которых не было
бы и самого договора. Нинчич в конце апреля приезжал для разговора с
1 Auramovski Z. Britanci о Kraljevini Jugoslaviji. S. 22.
2 Ibid.
232 Восточная Европа после Версаля
Пашичем из Женевы и выражал пессимизм в отношении возможности
заключения договора с итальянцами1. После возвращения в Женеву Нин-
чич и Шанцер (Schanzer — министр иностранных дел Италии) обрати-
лись к премьер-министру Великобритании. Состоялось две встречи — 8 и
18 мая, в результате которых был выбран состав экспертов из британской
делегации в Женеве, которые в сотрудничестве с югославскими и италь-
янскими экспертами разработали ряд программ. В частности, по урегули-
рованию статуса Задара, защите итальянских меньшинств в Далмации,
определению статуса Риеки и Бароша, а также по заключению экономи-
ческих соглашений и договоренностей в сфере культурных отношений.
Эти программы были разработаны в конвенциях, подписанных в Санта
Маргарите2. Эти конвенции регулировали пограничные вопросы город-
ской коммуны Задара, эвакуации итальянских войск, железнодорожной
связи Риеки с материковой частью югославской территории, а также дру-
гие вопросы. Италия по этим конвенциям брала обязательство в течение
пяти дней после их ратификации вывести свои войска из Сушака. Предпо-
лагалось также создание смешанной комиссии по применению решений
Рапалльского договора. Комиссия, кроме прочего, имела задачу инспек-
тировать проведение работ по эвакуации итальянских войск, определять
границу между государством Риека и СХС, организовывать портовые
службы и исправное функционирование самого государственного образо-
вания Риека3. Договоры в Санта Маргарите были подписаны в Риме Шан-
цером 23 октября, накануне отставки правительства Фастини и прихода
Муссолини и фашистов. Итальянцы их подписали при условии, что они
будут представлены на ратификацию итальянского парламента.
Активными посредниками оказались британцы. 29 мая Ллойд Джордж
направил Н. Пашичу личное письмо, в котором призывал его использо-
вать свой престиж и влияние для дела примирения и оживления экономи-
ческих отношений между двумя странами. Поскольку Пашич ограничил-
ся в своем ответе общими любезностями, британский посол в Белграде
7 июля получил задание неофициальным путем раздобыть у сербо-хорва-
то-словенского правительства информацию о возможности заключения
соглашения в ближайшем будущем. С другой стороны, МИД Британии
поручил 27 июня британскому посольству при случае выразить югослав-
скому правительству свое расположение и сообщить, что в связи с этим
вопросом следует обратиться в Лигу Наций, а не к британскому прави-
тельству. Британский посол в ответе сообщил, что в Белграде сейчас боль-
1 Avramoüski Z. Britanci о Kraljevini Jugoslaviji. S. 99. См. также комментарии
условий Римского договора в сборнике речей и докладов министра иностранных
дел Королевства СХС М. Нинчича: ИинчиН М. Спорна политика Кралевине срба,
хрвата и словенаца у год 1922-1924. Говори и експозе. Београд, 1924. С. 128-133.
2 Avramovski Z. Britanci о Kraljevini Jugoslaviji.
3 Ibid. S. 100.
А. С. Аникеев. Национально-территориальные проблемы.., 233
ше раздумывают над призывом президента Швейцарии о посредничестве,
а не над новыми предложениями Ллойд Джорджа или Лиги Наций1.
В течение прошедших месяцев непрерывно продолжались перегово-
ры относительно различных поправок, предлагаемых той или другой сто-
роной. Поднимались вопросы сухопутной связи с Задаром, а разногласия
возникли вокруг итальянских школ и учителей. Договариваться стали
только после ратификации договоров в итальянском парламенте, как это
и обещал Шанцер.
С приходом к власти в Италии фашистов у югославского правитель-
ства усилилось беспокойство и волнение. Белград предпринимал всячес-
кие меры, чтобы избежать обострения отношений с Римом, будь то погра-
ничные вопросы и инциденты. Муссолини вскоре сообщил, что готов пред-
ставить договоры на ратификацию в парламент. Он настаивал на
компенсации в виде передачи Италии острова Ульян. Нинчич, однако, не
обращал внимания на эти его уловки, даже когда эти заявления итальян-
цев были подкреплены обещанием поддержать свободу рук в отношении
Салоник. И та и другая сторона в случае развития кризиса вокруг «адриа-
тической проблемы» были готовы обращаться в Лигу Наций, Лондон или
Париж2.
Договор в Санта Маргарите состоял из четырех пунктов, первый из
которых касался ситуации вокруг Задара и предполагал эвакуацию италь-
янского военного контингента в течение 20 дней после ратификации и
подписания конвенций о приграничном сообщении. В нем говорилось о
провозглашении Задара городом вне итальянских таможенных границ, а
все товары из СХС могли свободно поступать в город. Предполагался сво-
бодный экспорт и импорт некоторых товаров из югославской зоны в За-
дар и из Задара в югославскую зону. Второй пункт касался Риеки. Вслед
за появлением распоряжения об эвакуации из Сушака через пять дней
после ратификации предполагалось создание смешанной комиссии из
трех итальянских и трех югославских представителей с привлечением
соответствующих экспертов, которые должны были приступить к работе
по наблюдению за эвакуацией из Сушака, установлению пограничной ли-
нии между СХС и государством Риека, согласно договору, подписанному
в Рапалло 12 ноября 1920 г. Было согласовано, что будут учтены обеща-
ния, данные в секретном письме К. Сфорца, но специально об этом не бу-
дет упомянуто. Должно было быть открыто сообщение с Риекой, оказана
помощь в технической и административной организации портовой служ-
бы, организации функционирования государства Риека на основе пунк-
та 4 договора в Рапалло. Остальные два пункта договоренностей касались
вопросов ратификации и заключения экономических соглашений, а так-
1 Avramovski Z. Britanci о Kraljevini Jugoslaviji.
2 Ibid.
234 Восточная Европа после Версаля
же начала переговоров по заключению остальных договоров, предусмот-
ренных параграфами 6 и 8 Рапалльского договора1.
10 февраля 1923 г. итальянский парламент ратифицировал конвенции,
заключенные в Санта Маргарита, по проведению в жизнь договора в Ра-
палло. Удовлетворение, которое вызвала эта весть в Белграде, было омра-
чено речью Муссолини, выразившим свою антипатию к договоренностям
в Рапалло и намекнувшим, что при удобном случае он будет выступать за
их ревизию2. После ратификации в Белграде дела пошли быстро. Реше-
ния о статусе Задара и его границах были вскоре приняты без каких-либо
споров. Назначена смешанная комиссия во главе с Рибаржем для прове-
дения решений по Риеке. Заседания ее проходили в Опатии. Однако ста-
ли быстро возникать разногласия. Итальянцы эвакуировались из Сушака
в начале марта, но выразили намерение удержать в своей собственности
порт Барош и Дельту, которые, по письму Сфорца, относились к Сушаку
до тех пор, пока совместная комиссия не заключит договор о режиме, ко-
торый будет установлен над Риекой и над заливом. Сербы ответили про-
должением железнодорожной изоляции Риеки от Югославии. Комиссия
не смогла справиться сама со всеми предложениями и контрпредложени-
ями и решила обратиться за консультацией к своим правительствам. Поз-
же комиссия стала заседать в Риме, чтобы избежать давления, которое
она испытывала в Опатии.
В середине июня стали поступать первые намеки, что Италия хотела
бы предложить отказаться от идеи независимого государства Риека. Этот
город оставался бы итальянским до тех пор, пока Италия окончательно не
передала порт Барош и Дельту под югославский суверенитет3. Со своей
стороны, сербское правительство было привержено основным принципам
договора в Рапалло и рассчитывало и на югославский суверенитет на
указанные пункты, и на независимость Риеки. Нинчич 6 июля довери-
тельно сообщил британскому посланнику Альбану Янгу (A. Young) об обо-
стрении ситуации вокруг Риеки и отметил, что требования ревизии До-
говора в Рапалло со стороны Муссолини имеют характер угрозы. Нинчич
размышлял о направлении сообщения об этом в Лондон и Париж. По-
сланник отговорил его от этого шага, напомнив, что Лига Наций является
соответствующим арбитром в случае невозможности заключения дву-
сторонних соглашений между государствами. Британский поверенный в
делах 18 июля был оповещен в югославском МИДе, что сербо-хорвато-
словенское правительство сообщило Муссолини о готовности возоб-
1 Лигаmovski Z. Britanci о Kraljevini Jugoslaviji. S. 101. Подробно об итало-
югославских переговорах по всему комплексу двусторонних отношений первой
половины 20-х годов пишет американский исследователь Д. Русинов: Rusinow D.
Italy's Austrian Heritage. 1919-1946. Oxford, 1969.
2 Лига mov ski Z. Britanci о Kraljevini Jugoslaviji. S. 167.
3 Ibid. S. 168.
А С. Аникеев. Национально-территориальные проблемы», 235
новить переговоры на предложенных им принципах при условии, что Юго-
славии будет выделена соответствующая компенсация — Задар и остров
Ластово.
9 августа секретарь британского посольства Хови (Howe) сообщил,
что переговоры по решению вопроса о Риеке, помимо Рапалльского дого-
вора, зашли в тупик, так как итальянцы не согласились на уступку Зада-
ра. Итальянцы внесли предложение уступить Югославии полный сувере-
нитет над портом Барош и над Дельтой, так чтобы управление над портом
было доверено совместной комиссии, а Риека осталась под суверените-
том Италии. Эта договоренность была бы заключена на годичный срок и в
случае, если за этот период не было бы подписано никакого соглашения,
конфликтная ситуация была бы передана на арбитраж президента Швей-
царской конфедерации. Югославское правительство предложило изме-
нить это предложение: порт и город Риека должны остаться на год под
управлением смешанной комиссии, к которой присоединились бы три ко-
миссара — по одному из Италии, Югославии и Риеки. Порт Барош и Дель-
та остались бы вне этой комбинации и были присоединены исключитель-
но к Югославии.
В конце августа ситуация была на грани кризиса. Муссолини напра-
вил совместной комиссии предложение для временного соглашения на
следующих условиях. Во-первых, совместная комиссия взяла бы под уп-
равление Риеку. Во-вторых, комиссия доверила бы политический и адми-
нистративный надзор над городом итальянскому правительству. В-треть-
их, комиссия управляла бы железнодорожным сообщением. В-четвертых,
югославский суверенитет над портом Барош и Дельтой был бы установ-
лен тогда, когда комиссия, приняв на себя управление над заливом Риеки,
предприняла бы необходимые меры для создания добрых и равноправных
условий работы на всей территории порта.
Было объявлено, что Муссолини будет ждать ответа на свое предло-
жение до 31 августа (затем срок был продлен до 15 сентября), а затем
следует ожидать выражений недовольства. До того как был объявлен этот
поворот в итальянской политике, комиссия почти достигла договоренно-
сти, по которой Югославия получала суверенитет над портом Барош и
Дельтой таким образом, что они не вычленялись ни из общей территорий
порта Риеки, ни из-под ее управления1. 1). Порт Барош и Дельта должны
быть переданы под югославское управление, но сербо-хорвато-словенское
правительство требует признать единство порта в практических целях.
2). Совместная комиссия должна принять суверенные права над государ-
ством Риека и выбрать немедленно из числа жителей Риеки ее управля-
ющего, который, в свою очередь, избрал бы остальных членов управы.
Итальянские войска остались бы в Риеке.
1 Avramovski Z. Britanci о Kraljevini Jugoslaviji.
236 Восточная Европа после Версаля
«Ультиматум» Муссолини вызвал сильное возбуждение в СХС, кото-
рое вскоре слилось с тем, к которому привела итальянская оккупация Кор-
фу. Югославское правительство считало, что предложения Муссолини
неприемлемы и выдвинуло встречное предложение — представить спор-
ную ситуацию на арбитраж председателя Швейцарской конфедерации в
соответствии с пунктом 5 договора в Рапалло, а сам договор и конвенции,
подписанные в Санта Маргарите, — на рассмотрение Лиги Наций. Мус-
солини не был положительно расположен относительно такого решения
и вернулся к своему старому предложению о уступке порта Барош и Дель-
ты Югославии, а Риеки Италии1. 17 сентября комиссия сделала перерыв в
работе и было объявлено, что, принимая во внимание отставку риекской
управы^ итальянское правительство назначила ген. Гуардино военным
губернатором города, чтобы обеспечить общественный порядок и бес-
перебойную работу гражданских служб. В то же время югославское пра-
вительство объявило, что это решение принято не с целью предвосхитить
и как бы обозначить исход переговоров относительно текущего статуса
Риеки, но чтобы предупредить какой-нибудь непредвиденный инцидент.
В это же время была замечена и некоторая военная активность на италь-
янской стороне югославо-итальянской границы.
Югославское правительство, не собиравшееся прибегать к вооружен-
ной силе для решения вопроса о Риеке, вело себя так, как будто верило в
искренность этого сообщения. До этого инцидента Муссолини направил
конфиденциальное письмо Пашичу, в котором предлагал, чтобы одновре-
менно с решением вопроса о Риеке на обозначенных условиях, то есть
порт Барош и Дельта отходят Югославии, а Риека — Италии, приступить
к созданию итало-югославской Антанты, в которой во всех болезненных
вопросах югославской внешней политики, связанных с отношениями с
Венгрией, Болгарией, Албанией и т. д., Италия поддерживала бы СХС.
Пашич постарался не допустить, чтобы инцидент повлиял на приятель-
ский тон его ответа Муссолини. Ответ, как стало известно позднее, был
общим, заключавшим просьбу к итальянскому премьер-министру развер-
нуть шире свое предложение. Одновременно югославское правительство
представило Рапалльский договор и конвенции в Санта Маргарите на рас-
смотрение Лиги Наций, а итальянское правительство сделало это двумя
днями позже. Как стало известно из Рима, Муссолини собирался напра-
вить письмо с призывом к Лиге Наций, указывая на параграф 19 Осново-
полагающей хартии Лиги Наций, позволявший провести ревизию догово-
ра в Рапалло. Правительство Пашича защищало 26 сентября в Скупщине
соглашения от нападок всей оппозиции, выражавшей ему недоверие в свя-
зи со слабой позицией в проведении политики по отношению к Италии.
До конца года так и не стало ясно, действительно ли Пашич серьезно
размышляет о принятии предложения Муссолини, которое, по общему
1 Auramovski Z. Britanci о Kraljevini Jugoslaviji. S. 169.
А. С, Аникеев. Национально-территориальные проблемы... 237
мнению, предлагало: 1 ) передачу порта Барош и Дельты Югославии с пра-
вом использования причала (bankina) в течение 99 лет; 2) передачу Юго-
славии окрестностей города Каства и материковой части (zaledha) Риеки;
3) выделение Югославии свободной зоны в риекском заливе; 4) итальян-
скую аннексию или нечто подобное Риеки1. Без учета роли, которую сы-
грал Ллойд Джордж в выработке конвенций в Санта Маргарите, диплома-
тическим представителям Британии в Риме и Белграде было приказано
избегать каких-либо разговоров, которые могли бы привести к вмешатель-
ству британского правительства в итало-югославский спор. В конце года
в Лондоне была отклонена итальянская просьба о таком вмешательстве2.
Длительные переговоры Белграда с Италией в отношении Риеки и
Адриатики получили неожиданную развязку в первые дни января 1924 г.
Пашич решил принять платформу для переговоров, предложенную Мус-
солини, которая состояла в выделении параграфа о Риеке из договора в
Рапалло и обещания Югославии в качестве компенсации за передачу Ита-
лии суверенитета над Риекой итальянского дружественного содействия в
европейских делах и югославских проблемах в отношениях с болгарами,
македонцами, албанцами и венграми. Решение Пашича представляло
большой сюрприз для его коллег, собравшихся на конференции Малой
Антанты в Белграде. Спустя две недели Пашич и Нинчич отправились в
Рим, где 27 января подписали Договор о дружбе и ряд других конвенций
(Римский договор)3. В первом пункте подчеркивалось стремление двух
сторон помогать друг другу в сохранении того послевоенного порядка,
который был утвержден договорами о мире в Трианоне, Сен-Жермен и
Нейи, а также уважать и проводить в жизнь обязанности, установленные
ими. Второй пункт предусматривал, что если одна из сторон подвергнет-
ся нападению третьей стороны или ряда стран, то другая обязуется со-
хранять нейтралитет на все время конфликта. Также если интересы и бе-
зопасность одной из сторон будут подвергнуты серьезным внешним
угрозам, то другая сторона обязуется оказывать ей политическую и ди-
пломатическую помощь. То же относилось и к совместным действиям на
международной арене в случае угрозы интересам обеих стран. Договор
подписывался сроком на пять лет с возможностью пролонгации.
В дополнительных протоколах к Договору о дружбе и сердечном
согласии между Королевством Италии и Королевством СХС говорилось,
что в подписанном договоре нет ничего, что противоречило бы ранее за-
ключенным сторонами договорам и соглашениям, в частности, дого-
ворам о союзнических отношениях, заключенных правительством СХС
с Чехословацкой республикой и Румынским королевством 15 августа
1 Avramovski Z. Britanci о Kraljevini Jugoslaviji.
2 Ibid. S. 170.
3 Ibid. S. 227.
238 Восточная Европа после Версаля
1922 г. и соответственно 7 июля 1923 г. (договоры о создании Малой Ан-
танты. — Л. Л.)1.
Договор в отношении Риеки признал югославский суверенитет над
портом Барош и Дельтой и итальянский суверенитет над городом, зали-
вом и местностью (заледже), лежащей за Риекой. Югославии были сдела-
ны некоторые уступки — она получила в аренду на пять лет док «Таон де
Реваль» и один причал. Было достигнуто соглашение о совместном управ-
лении железнодорожной станцией. Были сделаны также заявления о пра-
вах православных общин в Италии, а Институту «Сан Джироламо дельи
Скиавоне» были предоставлены известные права на окормление югослав-
ских католиков.
Заключение этих договоренностей было встречено в Белграде с опре-
деленными циничными оговорками, но в целом ощутимо было и некоторое
облегчение, связанное с окончанием старого конфликта. На новый дого-
вор в Белграде не возлагались большие надежды, но там предполагали,
что в течение известного времени влияние внешних и внутренних факто-
ров, действующих против нового Королевства, будет лишено итальянской
поддержки.
19 февраля Скупщина ратифицировала договор и затем быстро Барош,
Дельта и Банкина (Bankina) были переданы сербским властям, а также
приняты меры для установления железнодорожной связи Риеки с Юго-
славией.
Оставалось, однако, еще многое решить для того, чтобы отношения
между двумя странами освободились от напряженности. Торговые связи,
консульские отношения содержали много нерешенных вопросов. Опреде-
ление границы в Юлийских Альпах не сдвинулось с мертвой точки. Гене-
рал Бордеро, который был личным представителем Муссолини на перего-
ворах, был назначен посланником Италии в Белграде. Проблемы во внут-
риполитической жизни СХС, смена правительства и другие проблемы не
давали возможность отрегулировать и подписать торговый договор и кон-
сульское соглашение. Приход правительства Давидовича позволил их под-
писать. Маринкович и Бордеро поставили свои подписи на документах
21 августа. Принимая во внимание, что Скупщина была распущена, рати-
фикация этих соглашений затянулась до конца года.
В конце октября было объявлено, что готовится конференция италь-
янских и югославских экспертов для обсуждения вопросов, не затрону-
тых в этих конвенциях2. Существовал ряд проблем, в частности, связан-
ных с защитой интересов меньшинств на территориях Риеки и Далмации,
которые аннексировали Югославия и Италия. Были и другие вопросы,
возникшие в связи с возобновлением железнодорожной связи Задара с
Книном, выравниванием торговых тарифов. Муссолини настаивал на ре-
1 Auramovski 2. Britanci о Kraljevini Jugoslaviji. S. 228.
2 Ibidem.
А С. Аникеев. Национально-территориальные проблемы.., 239
шении этих проблем. Но участникам конференции не удалось договорить-
ся, и Нинчич отправился в середине декабря в Рим.
Следующий, 1925 г. в отношениях двух стран был корректным, но оста-
валось взаимное недоверие, которое иногда выливалось в небольшие ин-
циденты, преодолеваемые, однако, доброй волей с обеих сторон. Атмо-
сфера известного напряжения вызывалась главным образом врожденным
страхом, испытываемым Югославией перед фашистским правительст-
вом1. Определенное влияние оказывали и итальянские аспирации играть
ведущую роль в Юго-Восточной Европе. У итальянцев, в свою очередь,
тревогу вызывали югославы из бывшей Австро-Венгрии, что было связа-
но с эвентуальной перспективой возможного получения Хорватией авто-
номии и последующим, как считали англичане, отделением ее от Югосла-
вии и созданием ядра, которое дало бы толчок к воссозданию Австрии.
Итальянцы испытывали также неприязнь к югославам, возвратив-
шимся в Далмацию, Хорватию и Словению, которые не были удовлетво-
рены существующими границами и стремились к объединению с соотече-
ственниками из остальных частей полуострова Истрия.
Итальянское правительство 10 июля ратифицировало Договор о друж-
бе от 27 января 1924 г. В местечке Неттуно 20 июля было заключено не-
сколько договоров, которыми регулировались некоторые вопросы, не охва-
ченные предыдущими договорами. Этих договоров было 32, и их можно
разбить на несколько основных категорий2. Одну группу составляли во-
просы, связанные с положением югославского меньшинства в районе Ри-
еки и итальянских подданных в Далмации, употребления сербохорватско-
го языка. Часть проблем была связана с предоставлением экономических
концессий, адвокатской практикой в Риеке и Далмации, ситуацией с при-
граничной собственностью, положениями о предоставлении отсрочки по
заключению соглашения об экспроприации в ожидании принятия юго-
славского закона об аграрной реформе3.
Другая группа соглашений охватывала все вопросы, относящиеся к
разделу собственности и юрисдикции в районе Риеки и Сушака.
Еще один блок договоренностей включал соглашения, которыми регу-
лировались вопросы железнодорожного сообщения в районе Риеки, со-
глашения об использовании дока «Таон де Ревель», вопрос о компетенции
югославских таможенных органов. Заключены были также соглашения об
облегчении приграничного туристического обмена, церковной автономии
православных сербских общин в Италии, об основах проведения конвен-
ций, подписанных в Риме 23 октября 1923 г., о югославском сообщении с
Задаром и обмене австрийских денег в Далмации и Задаре.
1 Avramovski Z. Britanci о Kraljevini Jugoslaviji. S. 297.
2 Ibid.
Mbid.
240 Восточная Европа после Версаля
Заключение Неттунских договоров вызвало кризис в новом югослав-
ском коалиционном правительстве из-за недовольства, которое в Далма-
ции и Хорватии было вызвано его политикой, которая была там охаракте-
ризована как полная сдача позиций Италии в этих областях. Кризис меж-
ду тем был преодолен благодаря примирительным заявлениям министра
торговли в Скупщине по поводу жалоб на то, что итальянской рабочей
силе позволялось беспрепятственно проникать в Югославию. В связи с
этим Нинчич заметил, что в Неттунских договорах было предусмотрено,
что каждая из сторон будет терпимо относиться к иностранным рабочим,
которые были заняты на территории этих стран в период с 1 января 1920 г.
по 1 января 1925 г.1
Эволюция национально-территориальной проблематики в отношени-
ях между Италией и югославянским населением Австро-Венгрии, пред-
ставленным ее лидерами в годы Первой мировой войны, а затем и в про-
цессе послевоенного мирного урегулирования новым югославянским го-
сударством, выявила всю ее сложность и многогранность. Основное
испытание заключалось в этнической специфике региона Адриатики, как
ее северной, так и центральной части, где города и населенные пункты
имели преимущественно итальянский характер, в то время как окружа-
ющие их территории, т. н. «хинтерланд», были почти полностью славян-
скими. В такой ситуации обе стороны стремились на переговорах к реали-
зации максимальных задач с учетом и их стратегической составляющей.
Остроту проблеме придавал также ирредентизм: итальянский и югосла-
вянский. Первый этап развития «адриатического вопроса» (в терминоло-
гии того времени) имел сложный для югославской стороны характер.
Поскольку Австро-Венгрия была вражеской страной, ее славянское насе-
ление (хорваты, словенцы и далматинцы) не могло быть и не было леги-
тимным участником переговорного процесса. Итальянская сторона попы-
талась решить все вопросы в торге с Антантой, в которой только Россия,
борясь за собственные интересы в регионе, поддерживала югославян.
Единственной балканской страной, пытавшейся защищать братьев-сла-
вян, была Сербия, активный участник борьбы против австро-германской
агрессии. К концу войны она стала центром, вокруг которого на основе
давно вызревавшей идеи общеславянского единства произошло объеди-
нение югославян в новое государство — Королевство сербов, хорватов и
словенцев.
Полемика вокруг югославо-итальянских границ на Парижской мирной
конференции показала, что западные державы оказались в ситуации кон-
фликта интересов. С одной стороны, обязательства, данные Италии Ве-
ликобританией и Францией в Лондонском договоре, в качестве компен-
сации за ее вступление в войну на стороне Антанты, требовали их вы-
полнения. С другой стороны, позиция США, с апреля 1917 г. ключевого
1 Avramovski Z. Britanci о Kraljevini Jugoslaviji. S. 299.
А С. Аникеев. Национально-территориальные проблемы... 241
союзника Антанты и гаранта послевоенного восстановления Европы, и
лично президента В. Вильсона, отрицательно относившегося к секретным
международным соглашениям и настаивавшего на учете принципа нацио-
нальности при проведении новых границ, ставила преграду их практичес-
кой реализации. Немалую роль сыграла и твердая позиция югославской
делегации, направленная на защиту национальных интересов. Это позво-
лило избежать крупных ошибок при решении национально-территориаль-
ного вопроса между двумя странами. Вместе с тем решить все вопросы на
конференции не удалось. При всей слабости аргументации итальянской
линии в вопросе границ с Югославией западные союзники вынуждены
были пойти на удовлетворение значительной части требований Рима как
возможной опоры своей политики в Средиземноморье. В то же время они
оставили двум странам целый список вопросов, который им предстояло
решать в послевоенные годы. И правительство нового югославянского го-
сударства, исходя из расстановки сил в регионе и стремясь получить хотя
бы временного союзника, вынуждено было решать их путем уступок и
компромиссов, не всегда отвечавших интересам входивших в него наро-
дов, в первую очередь хорватов, словенцев и жителей Далмации, прожи-
вавших на границе с Италией.
СОДЕРЖАНИЕ
Он раздвинул горизонты исследований славянского мира 5
//. В. Михутина. Украинский Брестский мир 8
М. Ю. Чуканов. К истории венгеро-румынских переговоров
о будущем Трансильвании в ноябре 1918 г 45
В. Л. Зубачевский. Геополитическая ситуация
на востоке Центральной Европы накануне и в период работы
Парижской мирной конференции 57
А. И. Пушкаш. Международный и политико-правовой статус
национальных меньшинств стран Средней Европы
в решениях Парижской мирной конференции 78
Е. П. Серапионова. Чехословацкий вопрос на Парижской
мирной конференции 90
Р. П. Гришина. Версаль и вопрос о меньшинствах в Болгарии 109
А. И. Пушкаш. Посреднические попытки Б. Куна
в 1919 г 125
А. И. Филимонова. К вопросу о влиянии внешнего фактора
на внутреннюю нестабильность югославянского государства
(1919-1920) 137
Р. П. Гришина. Штрихи к политике мировой революции
в постверсальской Европе (начало — середина 1920-х гг.) 150
И. И. Костюшко. Попытка советской Росиии в 1920 г.
разрушить версальскую систему мира 163
Н. И. Станков. Франко-бельгийская оккупация Рурской области
и политика Чехословакии (январь—февраль 1923 г.) 187
Л. Л. Силкин. Степан Радич и интернационализация
хорватского вопроса (1918-1925) 203
Л. С. Аникеев. Национально-территориальные проблемы
в югославо-итальянских отношениях накануне и после
Парижской мирной конференции 215
Научное издание
ВОСТОЧНАЯ ЕВРОПА ПОСЛЕ ВЕРСАЛЯ
Главный редактор издательства И. А. Савкин
Дизайн обложки И. И. Граве, М. Я. Леныиина
Корректор И. £. Иванцова
Оригинал-макет Е. И. Ванчурина
г.
ИД №04372 от 26.03.2001
Издательство «Алетейя»,
192171, Санкт-Петербург, ул. Бабушкина, д. 53/
Тел./факс: (812) 560-89-47
E-mail: office@aletheia.spb.ru, aletheia@rol.ru (отдел реализации),
aletheia@peterstar.ru (редакция)
www.aletheia.spb.ru
Фирменные магазины «Историческая книга»
Москва, м. «Китай-город», Старосадский пер., 9. Тел. (495) 921-48-95
Санкт-Петербург, м. «Чернышевская», ул. Чайковского, 55.
Тел.(812)327-26-37
Книги издательства «Алетейя» в Москве
можно приобрести в следующих магазинах:
Библио-Глобус, ул. Мясницкая, д. 6/3, стр. 5.
Тел.(495)921-58-03
Дом книги «Москва», ул. Тверская, д. 8, стр. 1.
Тел. (495) 629-66-43, 629-73-55
Издательство и магазин «АдМаргинем». Тел. (495) 951-93-60
Магазин «Русское зарубежье», ул. Нижняя Радищевская, д. 2
Магазин «Гилея». Тел. (495) 332-47-28
Магазин «Фаланстер». Тел. (495) 629-88-21, 504-47-95
Магазин издательства «Совпадение».
Тел. (495) 915-31-00, 915-32-84
Подписано в печать 17.01.2007. Формат 60х88'/)6.
Усл.-печ. л. 15. Печать офсетная. Тираж 1000 экз. Заказ № 025.
Отпечатано с готовых диапозитивов в типографии «Реноме»,
192007, Санкт-Петербург, наб. Обводного канала, д. 40
Printed in Russia