/
Text
П.И. ЛЯЩЕНКО ИСТОРИЯ НАРОДНОГО ХОЗЯЙСТВА СССР I
П. И. ЛЯЩЕНКО ИСТОРИЯ НАРОДНОГО ХОЗЯЙСТВА СССР том I ДОКАПИТАЛИСТИЧЕСКИЕ ФОРМ АЦИИ ★ Издание четвёртое ГОС У ДАРСТВЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ Москва • 1956
Постановлением Совета Министров Союза ССР от 8 апреля 1949 г. ЛЯЩЕНКО ПЕТРУ ИВАНОВИЧУ, члену-корреспонденту Академии наук СССР9 действительному члену Академии наук Украинской CCPt за научный труд €ИСТОРИЯ НАРОДНОГО ХОЗЯЙСТВА СССР», тома I и //, опубликованный в 1947—1948 гг ПРИСУЖДЕНА СТАЛИНСКАЯ ПРЕМИЯ первой степени ДОПУЩЕНО Министерством высшего образования СССР в качестве учебного пособия дкя экономических и инженерно-экономических вузов и факультетов
ПРЕДИСЛОВИЕ Капитальный труд П. И. Лященко по «Истории народного хозяйства СССР», опубликованный в одном томе ещё в 1939 г.г а затем в 1947—1948 гг. уже в двух томах, в настоящее время, со включением третьего тома, посвящённого целиком эпохе социализма, охватывает весь период экономического развития нашей страны, начиная с доисторических времён и кончая 1950 г. Исходной установкой покойного автора в его работе была руководящая мысль, что история развития общества — это, прежде всего, история развития производства, история способов производства, сменяющихся на протяжении веков, история развития производительных сил и производственных отношений людей.. Эта вполне правильная установка помогла автору дать достаточно развёрнутую картину смены хозяйственных формаций на территории СССР с древнейших времён и мобилизовать для её всестороннего освещения огромный арсенал конкретных фактов. Конечно, в качестве первого опыта марксистской разработки данной темы в столь широком плане работа П. И. Лященко не1 свободна от тех или иных частных промахов и пробелов. И сам автор уже неоднократно, прислушиваясь к голосу критики, выправлял отмеченные ею дефекты в повторных изданиях. Но наука не стоит на одном месте. Кое-что в работе со времени последнего издания могло уже и устареть. Весьма вероятно, что сам автор при пересмотре написанного по-иному бы теперь оценил некоторые проблемы. Можно было бы упрекнуть автора в. том, что у него неполно освещён вопрос о промышленном перевороте в России и крайне неполно — промышленные кризисы эпохи капитализма. Но в посмертном издании данного труда такие дефекты едва ли устранимы. Мы не сомневаемся к тому же,, что и в том виде, в каком ныне переиздаётся этот капитальный труд, он весьма надолго — до тех пор, пока кем-либо не будет предложен лучший,— останется важнейшим из наличных на данную тему и незаменимых пособий по изучению истории народного хозяйства СССР. С. СТРУМИЛИН
ВВЕДЕНИЕ ЗАДАЧИ, ПРЕДМЕТ И МЕТОД ИСТОРИИ НАРОДНОГО ХОЗЯЙСТВА Задачи. Историческое изучение хозяйственной и общественной жизни человечества подобно всем другим научным дисциплинам вырастает из практических потребностей общества и должно отвечать им. В обществе, разделённом на антагонистические классы, это изучение неизбежно служит классовым целям и является средством классовой борьбы. Классовый характер буржуазной науки сам по себе является препятствием к превращению историко-экономической науки в объективную’ общественную науку, к возвышению её до научного понимания объективного исторического процесса. Только марксизм-ленинизм, являющийся научным выражением интересов рабочего класса, самого передового, прогрессивного, до конца революционного класса общества, правильно отражает законы общественного развития. Марксистско-ленинская теория точно вскрывает все противоречия, все формы антагонизма и эксплуатации, существующие в капиталистическом обществе, устанавливает преходящий характер капитализма и неизбежность революционной смены старого общественного строя новым, высшим общественным строем, коммунистическим обществом. Марксизм-ленинизм вскрывает роль отдельных классов капиталистического общества в историческом процессе, прямо и открыто становится на сторону пролетариата как самого прогрессивного класса общества. Принцип большевистской партийности науки является наивысшим выражением единства теории марксизма с револю-
6 Введение ционной практикой классовой борьбы пролетариата, с политикой революционной партии рабочего класса. Сила марксистско-ленинской теории заключается в том, что она «соединяет строгую и высшую научность (являясь последним словом общественной науки) с революционностью, и соединяет не случайно, не потому только, что основатель доктрины лично соединял в себе качества ученого и революционера, а соединяет в самой теории внутренне и неразрывно» *. Партийность марксистско-ленинской теории неотделима от научного, объективного познания закономерностей природы и общества, так как конечная цель пролетариата — построение коммунизма — совпадает с объективным ходом развития истории. Советские люди должны внимательно^ изучать наряду с историей СССР также и историю буржуазного общества и народного хозяйства дореволюционной России. Такое изучение позволяет понять противоречия капиталистического общества, понять законы его развития, пути и методы революционной ликвидации эксплуататорских классов, пути и методы социалистического строительства. А знание законов развития общества, законов социалистического строительства и постепенного перехода к коммунизму, умение пользоваться этими законами в практической деятельности необходимо для активных участников строительства коммунизма. Чтобы понять настоящее и предвидеть будущее, необходимо познать прошлое. Практическая деятельность должна основываться на закономерностях развития общества, на изучении этих закономерностей. Рабочий класс России, свергнув под руководством коммунистической партии власть капиталистов и помещиков, взял в свои руки всё общественное производство и сознательно им руководит. Перед победившим рабочим классом ходом истории поставлена задача не толькр познать, но и изменить мир, построить новое, коммунистическое общество. Поэтому-то большевистская партия и Советское правительство уделяют такое большое внимание изучению истории вообще и экономической истории в частности. Предмет и метод. Для правильного понимания и объяснения исторических явлений и фактов необходимо, чтобы историческая наука выросла до степени объективной общественной науки. Как мы уже указали, буржуазная историческая наука не может достигнуть объективного изучения закономерностей процесса общественно-экономического развития и становится на путь оправдания и апологетики буржуазного общества, на путь фальсификации истории. 1 В. Я. Лепин, Соч., т. 1, стр. 308.
Введение 7 Апологетический, эксплуататорский характер буржуазной исторической науки неоднократно подвергался критике со стороны передовых представителей философской и экономической мысли, социалистов-утопистов Фурье, Сен-Симона, русских мыслителей и особенно Н. Г. Чернышевского и др. Но только Маркс окончательно разоблачил апологетический характер буржуазной экономической и исторической науки и вскрыл классовые корни этой апологетики. Материалистическое понимание истории, применение Марксом материалистической диалектики к анализу общественно- экономического и исторического развития открыло путь к подлинной науке о развитии общества. «Домарксовская «социология» и историография,— говорит Ленин по этому поводу,— в лучшем случае давали накопление сырых фактов, отрывочно набранных, и изображение отдельных сторон исторического процесса. Марксизм указал путь к всеобъемлющему, всестороннему изучению процесса возникновения, развития и упадка общественно-экономических формаций, рассматривая совокупность всех противоречивых тенденций, сводя их к точно определяемым условиям жизни и производства различных классов общества, устраняя субъективизм и произвол в выборе отдельных «главенствующих» идей или в толковании их, вскрывая корни без исключения всех идей и всех различных тенденций в состоянии материальных производительных сил» *. Материалистическое понимание истории требует особенно внимательного изучения экономической истории, истории народного хозяйства. История развития общества это, прежде всего, история развития производства, история способов производства, сменяющихся на протяжении веков, история развития производительных сил и производственных отношений людей. Изучение истории народного хозяйства становится средством для понимания всего процесса общественного развития, основой для понимания политической истории, истории духовной культуры и т. д. не только прошлого, но и настоящего. Если для общей истории (гражданской, политической, военной и пр.) изучение «способов производства» является фундаментом для понимания и методом для объяснения всех общественных явлений, то для экономической истории, истории народного хозяйства, изучение и раскрытие законов производства, законов развития производительных сил и производственных отношений, законов экономического развития общества является основным предметом исследования. Производство, способ производства, охватывая как производительные силы общества, так 1 В. И. Лепин, Соч., т. 21, стр. 40.
8 Введение и производственные отношения людей и всю их «надстройку», является воплощением их единства в экономическом развитии общества. Но самый исторический процесс развития производительных сил и производственных отношений людей имеет свои особенности. Производительные силы общества находятся всегда в состоянии развития и изменения, неизбежно вызывая изменения и всего общественного строя, общественных идей, взглядов, политических убеждений. Производительные силы являются наиболее подвижным и революционным элементом производства. Вот почему ключ к изучению законов истории общества нужно искать не во взглядах и идеях общества, а в способе производства. Изменения и развитие производства начинаются прежде всего с изменений и развития орудий производства, сначала изменяются и развиваются производительные силы общества, а потом, в зависимости от этих изменений и соответственно с ними — изменяются производственные отношения людей. Сказанным определяется и предмет науки, изучающей общественное развитие, и её метод. Предметом истории народного хозяйства как особой историко-экономической дисциплины является изучение развития производства, изучение способов производства, сменяющих друг друга на протяжении веков, изучение развития производительных сил и производственных отношений людей. Методом этой историко-экономической дисциплины является изучение производительных сил и производственных отношений людей, включая всю идеологическую «надстройку», в их единстве и в их взаимозависимых изменениях в каждой эпохе развития общества. Этим же определяются основное содержание и структура общего курса экономической истории. 1. Основной и важнейшей общей частью этого курса должно быть изучение развития производства, развития способов производства, применяемых обществом в каждый данный исторический период и на всём протяжении истории в целом. Как конкретный историко-экономический курс, курс истории народного хозяйства должен дать развёрнутую фактическую историческую картину смены форм развития производства и общественных отношений с учётом всех особенностей каждой отдельной страны в каждую эпоху. Эти конкретные факты истории развития способов производства являются базой для понимания законов общественного развития, устанавливаемых теоретическими науками,— учением диалектического и исторического материализма и политической экономией. В свою очередь и факты истории народного хозяй¬
Введение 9 ства должны освещаться с точки зрения общих законов, вскрытых историческим материализмом и политической экономией. При изучении истории развития способов производства необходимо учитывать как развитие материальных производительных сил, так и влияние на это развитие «надстройки» в виде государственных и политических форм, правовых институтов и норм, всей идеологии и общественных идей, господствующих в обществе. Надо помнить, что общественные идеи и теории бывают различные. Есть идеи и теории отживающих классов, служащие их интересам и тормозящие продвижение общества вперёд. Есть передовая идеология новых, революционных классов. Значение их идеологии состоит в том, что она облегчает продвижение общества вперёд. Вся идеологическая надстройка, отражающая общественное бытие и неразрывно связанная с его экономическим фундаментом, в свою очередь, в сильнейшей степени влияет на развитие последнего. При изучении развития способов производства необходимо вскрыть самую закономерность, причины исторической смены экономического фундамента и его надстройки. Основой для правильного понимания этого процесса в антагонистических общественных системах является марксистско-ленинская теория классовой борьбы. Изучением классовой борьбы должно быть пронизано рассмотрение всего исторического процесса хозяйственного развития классового общества. При этом, однако, самая смена хозяйственных систем, формаций классово-антагонистических обществ и возникновение новых производительных сил и соответствующих им производственных отношений исторически является процессом, который происходит не отдельно от старого строя, не после его исчезновения, а в недрах старого строя, происходит не в результате преднамеренной, сознательной деятельности людей, а стихийно, бессознательно, независимо от воли людей. В старом, отживающем обществе возникает, растёт и развивается новое. Эти элементы нового строя начинают возникать в недрах старого общества ещё задолго до его крушения. Вначале они являются лишь слабыми зачатками и отдельными элементами нового — новых производительных сил, новых производственных отношений, новой идеологии. Затем, развиваясь и вырастая, они складываются в более или менее прочную систему, в «уклады» новых производительных сил и производственных отношений, отличных от всё ещё господствующих отношений старого мира. Наконец, отживающий «старый порядок» вступает в период прогрессирующего упадка, когда господство старых классов становится «непреодолимой» преградой в развитии производительных сил общества.
10 Введение Таков, например, был наиболее типичный процесс зарождения и развития капиталистического общества в недрах феодализма. «Экономическая структура капиталистического общества,— по словам Маркса,— выросла из экономической структуры феодального общества. Разложение последнего освободило элементы первого» *. Но «буржуазная революция начинается обычно при наличии более или менее готовых форм капиталистического уклада, выросших и созревших еще до открытой революции в недрах феодального общества, тогда как пролетарская революция начинается при отсутствии, или почти при отсутствии, готовых форм социалистического уклада» 1 2. Из основной задачи изучения экономической истории вытекают пути и средства её изучения. 2. Основным и первым средством для достижения указанной цели является изучение конкретных исторических фактов в области хозяйственного развития той или иной страны и эпохи. Формы и пути хозяйственного развития разных стран и в разные эпохи, при общих для всех их закономерностях, в то же время настолько отличны и индивидуальны, что для правильного понимания их нельзя ограничиться изучением хозяйства «вообще», а необходимо изучать все конкретные и индивидуальные особенности каждой страны и каждой эпохи. В частности, при изучении истории народнохозяйственного развития России надо иметь в виду, что в силу исторических условий экономическое развитие России отличалось от экономического развития западных стран. Нет надобности доказывать необходимость изучения фактического материала экономической истории отдельных стран. Классики марксизма-ленинизма в своих гениальных политических и экономических обобщениях опирались на конкретную экономическую историю и изучение фактов экономического развития. Эти обобщения и были возможны только при том богатстве фактического исторического материала, который был положен Марксом в основу «Капитала» и других произведений, Лениным — в основу его работ. 3. Но изучение хозяйственного развития не должно ограничиваться накоплением сырых исторических фактов, не должно превращаться в простое описание. При изучении экономической истории необходимы научная критика и объяснение исторических письменных и материальных (археологических и др.) памятников с точки зрения материалистического понимания процесса общественного развития. 1 К. Маркс, Капитал, т. I, 1955, стр. 720. 2 И. В. Сталии, Соч., т. 8, стр. 21.
Введение И При этом нужно указать, что в старой русской историографии многие, иногда самые основные вопросы общей политической истории (о времени и характере расселения славян на Восточно-Европейской равнине, о происхождении Русского государства, о феодализме и пр.) частью из-за недостатка материала, частью из-за неправильной методологии решались отдельными авторами различно и оставались спорными. Экономическая же история оставалась наиболее отсталым участком даже в смысле чисто фактического изучения, не говоря уже об отсутствии марксистской методологии в истолковании и объяснении её. Маркс и Энгельс, изучая общую и хозяйственную историю России, установили ряд важнейших особенностей её, преимущественно в происхождении и развитии капитализма К Сделавшие эпоху работы Ленина, в особенности «Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов?», «Развитие капитализма в России», «Аграрный вопрос в России к концу XIX века» и другие, явились непревзойдёнными образцами марксистского изучения экономического развития России. 4. Из всего сказанного вытекает следующая задача историкоэкономического изучения: собранные и изученные нами конкретные исторические факты мы должны объединить для каждой эпохи в целостную картину хозяйственного развития как определённой системы производственных отношений, характеризующих именно данную историческую эпоху, в их последовательном историческом развитии в целом. «Анализ материальных общественных отношений сразу дал возможность подметить повторяемость и правильность и обобщить порядки разных стран в одно основное понятие общественной формации. Только такое обобщение и дало возможность перейти от* описания (и оценки с точки зрения идеала) общественных явлений к строго научному анализу их, выделяющему, скажем для примера, то, что отличает одну капиталистическую страну от другой, и исследующему то, что обще всем им» 1 2. Изучая историко-экономические факты и события, мы должны объяснить их «с точки зрения тех условий, в обстановке которых протекали исторические события» 3. Только таким путём мы сможем уловить объективную закономерность в развитии системы общественных отношений и найти путь к 1 Многочисленные статьи и письма об общественно-экономическом развитии России см. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. IX, XI, XV, XXVII. 2 В. И. Ленин, Соч., т. 1, стр. 123. 3 «КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК», ч. III, 1954, стр. 318.
12 Введение всестороннему изучению процесса возникновения, развития и упадка общественно-экономических формаций. О содержании и методе изучения народного хозяйства России Ленин пишет в своей работе «Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов?». Ленин разоблачает извращения народников в изображении русской действительности и указывает задачи революционной интеллигенции в изучении экономической действительности России. «ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ работа ее,— говорит Ленин,— должна будет при этом направиться на конкретное изучение всех форм экономического антагонизма в России, изучение их связи и последовательного развития; она должна вскрыть этот антагонизм везде, где он прикрыт политической историей, особенностями правовых порядков, установившимися теоретическими предрассудками. Она должна дать цельную^ картину нашей действительности, как определенной системы производственных отношений, показать необходимость эксплуатации и экспроприации трудящихся при этой системе, показать тот выход из этих порядков, на который указывает экономическое развитие» 1. Эти указания Ленина имеют и общее методологическое значение, а задачи, выдвигаемые им в изучении общественноэкономического развития, и сейчас стоят перед исторической наукой СССР. К ним относятся: рассмотрение каждой эпохи в её развитии, рассмотрение классового общества как определённой системы производственных отношений со всей их политической и идеологической надстройкой, вскрытие антагонистического, противоречивого характера этих отношений, показ классовой борьбы и неизбежности революционного свержения антагонистических общественных систем. Для того чтобы дать целостную картину общественных отношений различных стран и различных эпох, необходимо кроме изучения экономики исследовать также и надстройку. По отношению к изучецию надстройки всякого рода — политической, правовой, идеологической и пр.— необходимо указать, что история народного хозяйства не может, конечно, заменить все эти специальные отрасли изучения общественных отношений, но и не должна от них отрываться. Особенно важным для изучения истории народного хозяйства является, во-первых, изучение экономической идеологии, т. е. экономических учений каждой эпохи; во-вторых, изучение её политики — внутренней, внешней и даже военной. Политика, по выражению Ленина, есть концентрированное выражение экономики, и в ней, как 1 В. И. Ленин, Соч., т. 1, стр. 278.
Введение 13 и в экономических учениях эпохи, сущность и специфические особенности народного хозяйства каждой эпохи находят часто наиболее законченное и обобщённое выражение. Наконец, можно отметить, что война есть продолжение политики иными (насильственными) средствами, и поэтому рассмотрение политики как концентрированного выражения экономики часто должно приводить нас к рассмотрению экономики войн как одного из важнейших моментов в истории народного хозяйства. Мы включаем в курс истории народного хозяйства не только основные вопросы народного хозяйства в узком смысле слова, но также и вопросы идеологического и политического порядка, поскольку они необходимы для понимания сущности и хода развития народного хозяйства. В нашем историческом изложении развития народного хозяйства наибольшую по объёму часть занимает изучение классового общества и особенно буржуазного общества в его зарождении, развитии и гибели. Изучению истории народного хозяйства в классовом обществе мы посвящаем первые два тома работы. Строительство социализма. При изучении народного хозяйства СССР, так же как и любой другой страны, необходимо обратить особое внимание на переход от одной общественноэкономической формации к другой, в результате которого происходит замена старых производственных отношений новыми. Но в пределах классового общества при этом происходит лишь изменение форм эксплуатации, антагонистический же характер производственных отношений остаётся. При переходе к изучению экономической истории СССР мы имеем дело уже с совершенно новой основой производственных отношений — общественной социалистической собственностью на средства производства, утвердившейся в результате уничтожения капитализма социалистической революцией и установления диктатуры пролетариата, отмены частной собственности на средства производства и уничтожения эксплуатации человека человеком. При общественном характере производства и отсутствии эксплуатации в СССР производственные отношения находятся в полном соответствии с состоянием производительных сил. Поэтому все элементы народного хозяйства СССР — общий рост производительных сил, производительность труда, развитие техники и пр.— не являются уже непосредственным и простым продолжением развития тех же элементов капиталистического хозяйства. Они коренным образом качественно и принципиально от последних отличны. Поэтому при изучении истории социалистического хозяйства кроме указанных выше методологических требований должен быть выдвинут ряд дополнительных.
14 Введение Во-первых, на первом этапе социалистического строительства в СССР имелись элементы различных «укладов» общественного хозяйства: патриархальное, т. е. в значительной степени натуральное крестьянское хозяйство, мелкое товарное производство, частнохозяйственный капитализм, государственный капитализм и социализм. В сознании людей также сохранялись пережитки капитализма. Переходный период характеризуется ожесточённой борьбой между отживающими остатками буржуазных классов и победившим рабочим классом, установившим свою революционную диктатуру. Чем определяется и обеспечивается исход этой классовой борьбы в смысле окончательной победы социалистических форм хозяйства и социалистической идеологии? Этот исход определяется руководством коммунистической партии, деятельностью социалистического государства, преимуществами советского общественного строя, который является подлинно народным строем, выросшим из народа и пользующимся его могучей поддержкой. Важно изучить историю капиталистического хозяйства как историческую предпосылку, диалектически определившую подготовку и конкретные условия исчезновения общественных укладов и отношений, осуществления социалистической революции и использования наследия капитализма для социалистического строительства. «Капитализм накопил немало материальных и культурных ценностей, но он не может уже использовать этого даже в своих интересах. Он уже превратился во многих случаях в душителя прогресса науки, искусства, культуры... Теперь уже есть кому восприять наследство капитализма. Коммунизм растет из того, что создано капитализмом, из его лучших и многочисленных достижений в области хозяйства, материального быта и культуры. Коммунизм по-своему перерабатывает все эти ценности и достижения,— но не в интересах верхушки общества, а в интересах всего народа и человечества» *. Во-вторых, в период строительства социализма в СССР государство, диктатура пролетариата получает руководящее значение в экономическом и социальном переустройстве общества. Государство непосредственно и активно овладевает народным хозяйством, организуя в плановом порядке строительство всех отраслей народного общественного хозяйства, перестраивая и совершенствуя технику, перераспределяя между отраслями народного хозяйства средства производства и кадры рабочей силы и весь продукт народного труда между всеми членами общества. Экономическая роль Советского государства коренным образом отличается от экономической роли буржуаз- 1 В. М. Молотов, Третий пятилетний план развития народного хо¬ зяйства СССР. Доклад и заключительное слово на XVIII съезде ВКП(б), 1939, стр. 51.
Введение 15 ного государства, так как Советское государство опирается на общественную социалистическую собственность на средства производства, на национализацию земли, фабрик и заводов, банков, транспорта, на монополию внешней торговли. В-третьих, в истории хозяйственного развития СССР, унаследованной от России, особое значение приобретает много- националъностъ её государственно-политического и хозяйственного объединения. Уже Московская царская Русь и ещё больше императорская Россия, включая в своё государственное объединение многие, прежде самостоятельные, народности, не только подчиняла их политически, но и объединяла в своей единой, хотя и антагонистической, народнохозяйственной системе. Все эти народности и страны имели свою длительную общественно-политическую и хозяйственную историю. Русский капитализм поднимал экономику остальных частей империи на новый и более высокий сравнительно с прежним уровень. Но вместе с тем царская власть боролась как с развитием государственности на окраинах, так и с их культурным развитием, стремясь насильственно ассимилировать местное коренное население. Царизм искусственно насаждал межнациональную вражду между народностями, разделяя их. Проникновение капиталистических отношений в отсталые национальные окраины усиливало в них классовую дифференциацию, рост классового самосознания трудящихся, классовую борьбу. Поэтому в некоторых национальных «окраинах», особенно там, где пролетариат находился под идеологическим влиянием и политическим руководством своего революционного авангарда, партии большевиков, революционное рабочее движение, несмотря на незначительность местных рабочих кадров, приобретало большой размах. На основе революционной борьбы с самодержавием создавалось классовое объединение пролетариата всех национальных частей бывшей империи, преодолевалась межнациональная вражда, разжигавшаяся царским самодержавием и буржуазией, подготовлялось сплочение отдельных народностей вокруг русского народа для борьбы с самодержавно-помещичьим государством, для борьбы с капитализмом, а после победы Октябрьской социалистической революции — за создание многонационального социалистического государства. Рассматривая историю строительства социалистического хозяйства СССР, мы видим не только быстрые количественные успехи хозяйственного ' развития отдельных национальных частей Союза Советских Социалистических Республик, но и превращение их прежнего, колониального или полуколониального, хозяйства в часть единого социалистического хозяйства. Ликвидация капитализма и установление совет-
Введение 17 Буржуазная историческая наука не могла дать законченной научной системы исторической периодизации способов производства и возникающих на их основе общественных формаций, так как она считала капиталистическую формацию единственно «нормальной» для общественного строя и вечной. Только у представителей научного социализма и прежде всего у Маркса глубина теоретического понимания экономических проблем сочетается с широчайшим историческим охватом конкретной истории хозяйственного развития. На этой основе Марксом и была разработана теория общественно-экономического развития. В основу определения и подразделения общественно-экономических формаций Маркс положил понятие «способа производства» и возникающих на его основе общественных отношений. «Непосредственное отношение собственников условий производства к непосредственным производителям — отношение, всякая данная форма которого каждый раз естественно соответствует определенной ступени развития способа труда, а потому и общественной производительной силе последнего,— вот в чем мы всегда раскрываем самую глубокую тайну, сокровенную основу всего общественного строя» 1. И в другом месте но тому же вопросу Маркс говорит: «Экономические эпохи различаются не тем, что производится, а тем, как производится, какими средствами труда. Средства труда не только мерило развития человеческой рабочей силы, но и показатель тех общественных отношений, при которых совершается труд» 1 2. Конкретно для исторического развития классового общества Маркс установил следующие его этапы и формации: рабовладельческий (античный и азиатский), феодальный и буржуазный способы производства 3. Учение марксизма-ленинизма об общественно-экономических формациях является могущественным теоретическим и методологическим орудием, позволяющим понять и целостно изобразить весь ход общественного развития не только с его экономической базой, но и со всей общественно-политической надстройкой. При этом, наметив этапы в развитии современного общества, Маркс был далёк от того, чтобы видеть в них какую-либо обязательную схему, которую одинаково должны пройти все страны и народы. Если общественно-историческое развитие всего общества в целом выливается в эти этапы, то в развитии разных стран они имели не одинаковый вес и значение. «События, поразительно аналогичные,— пишет Маркс по этому поводу,— 1 К. Маркс, Капитал, т. Ill, 1955, стр. 804. 2 К. Маркс, Капитал, т. I, 1955, стр. 187. 3 См. /Г. Маркс, К критике политической экономии,Д953, стр. 8 2 П. И. Лященко, т. I
1(5 Введение ского строя обусловили социалистический характер развития народного хозяйства отдельных республик. Победа Советского Союза в Великой Отечественной войне доказала величайшие преимущества нашего советского государственного строя, жизнеспособность многонационального Советского государства. Современный курс хозяйственной истории народов СССР должен показать историческую подготовку создания этой замечательной организации социалистического хозяйственного сотрудничества народов СССР, прошедших долгий путь хозяйственного развития в рамках докапиталистической и капиталистической России. Конечно, в общем курсе мы не можем задаваться целью дать исчерпывающую хозяйственную историю каждой из всех союзных и автономных социалистических республик, областей и народностей — Грузии, Армении, среднеазиатских республик и др. Это должно являться задачей специальных научных монографий республиканских научно-исследовательских институтов по вопросам хозяйственной истории, а при преподавании в республиканских вузах — специальных расширенных лекций, читаемых преподавателями истории народного хозяйства этих республик. В общем курсе мы рассматриваем историю хозяйственного развития народностей СССР и те исторические и экономические предпосылки, которые привели эти народности к объединению в единой политической и хозяйственной системе Советского Союза. Точно так же и хозяйственное развитие других стран и всё мировое хозяйство даются нами лишь в самом кратком аспекте сравнительного исторического изучения и статистико-экономических сравнительных иллюстраций. Наконец, предварительным условием изучения истории народного хозяйства мы предполагаем знакомство читателя с общей историей СССР и других стран. Поэтому изложение политической и внешней истории даётся нами лишь в сжатой форме, необходимой для усвоения истории хозяйственного развития эпохи. Изучению истории социалистического строительства в СССР мы посвятим третий том нашей работы. Основы исторической периодизации. Историческое изучение не может ограничиваться лишь изложением исторических фактов и даже сведением их в целостную картину исторического развития. Для историка необходимо установление в этой общей картине чётких этапов исторического развития. Принципы и признаки, которые кладутся в основу характеристики этих этапов, приобретают важнейшее и решающее методологическое значение в понимании всей сущности и законов экономического развития.
18 Введение но происходящие в различной исторической среде, приводят к совершенно разным результатам. Изучая каждую из этих эволюций в отдельности и затем сопоставляя их, легко найти ключ к пониманию этого явления; но никогда нельзя достичь этого понимания, пользуясь универсальной отмычкой какой-нибудь общей историко-философской теорйи... наивысшая добродетель которой состоит в ее надисторичности» В других своих работах Маркс и Энгельс говорят об этапе доклассового — дородового и родового — общества и о первобытно-общинном хозяйстве. После свержения власти буржуазии и разрушения капиталистического общества человечество, как указал Маркс, должно создать социалистическое общество. Таким образом, в работах классиков марксизма-ленинизмахарактерйзуется пять основных типов производственных отношений: первобытно-общинный, рабовладельческий, феодальный, капиталистический, социалистический. Особенности хозяйственного развития отдельных народностей. Излагая общественно-экономическое развитие народов СССР по указанным этапам развития производительных сил и соответствующим им типам производственных отношений, мы должны помнить, что живая и конкретная историческая действительность в разные эпохи, у разных народностей, в различных условиях общественной, политической и хозяйственной их жизни, в различном внешнем их окружении и т. п. представляла самые сложные исторические сочетания путей и судеб общественно-экономического развития этих народностей. Одни народности, наиболее рано вступившие на историче-- скую арену, достигали этапа родового строя и примитивного кочевого хозяйства, иногда даже создавая подобие государственных образований, но затем бесследно исчезали (скифы VII — V вв. до н. э., хазары, половцы). Другие народности, наоборот, долгое время, вплоть до XIX в., сохраняли своё национальное существование и строй патриархально-родовых, племенных и патриархально-феодальных отношений в сочетании с первобытным рабством, с отсталой материальной культурой, с примитивным охотничье- скотоводческим кочевым хозяйством (многие народности Сибири, Средней Азии, горские народности Кавказа и др.). Далее, некоторые из древнейших народностей наиболее рано, ещё за несколько веков до нашей эры, были вовлечены в политическое и хозяйственное общение с тогдашним культурным греко-римским и азиатским рабовладельческим миром. Ещё не 11 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XV, стр. 378; об этом же письме см. В. И. Ленин, Соч., т. 1, стр. 247—248.
Введение 19 вполне изжив свой патриархальный быт и первобытно-общинное хозяйство, опи испытали всю тяжесть античного и азиатского рабовладельческого строя (древние народности и племена Закавказья и Средней Азии VIII—VII вв. до н. э. и IV—V вв. н. э.). Но затем, вместе с падением античного рабовладельческого мира, они стали рано переходить к более сложным феодальным отношениям с попытками образования национальнофеодальных государств (Грузия и Армения VII—VIII вв.). В дальнейшем, достигнув относительно высокого уровня национальной культуры, развития производительных сил и расцвета феодальных отношений (Грузия XII—XIII вв.), эти народности под давлением неблагоприятных политических условий (нашествие иноземных завоевателей — персов, монголов, турок) не смогли ликвидировать свою феодальную раздроблённость и образовать крупное национальное государство. Вместо этого они часто переживали длительные периоды феодального упадка, а временами и потерю государственной самостоятельности (Грузия и Армения XIV—XVIII вв.). Наконец, некоторые народности хотя и изжили свой патриархально-родовой и первобытно-общинный строй позднее других (как восточные, русские славяне VIII—IX вв.), но затем, пережив эпоху феодальной раздроблённости, сумели в борьбе с иноземными завоевателями (монголами) ликвидировать её и организовать прочное политическое, национальное и хозяйственное единство в виде централизованного русского государства. Это имело решающее и ведущее значение для всего дальнейшего общественно-экономического развития складывавшегося крупного многонационального государства. После Великой Октябрьской социалистической революции, после свержения капитализма народности, не дошедшие ещё до стадии промышленного капитализма, получили возможность, минуя промышленный капитализм, перейти из первобытных форм хозяйства в стадию советского хозяйства. История социалистического строительства СССР прошла также ряд исторических этапов: период подготовки и проведем иия Октябрьской социалистической революции, военного коммунизма, восстановления народного хозяйства, начала индустриализации, а далее каждая пятилетка представляла собой этап социалистического строительства. Марксистско-ленинский метод с его исторической периодизацией общественно-экономического развития положен в основу дальнейшего изучения конкретной истории хозяйственного развития народов СССР.
РАЗДЕЛ ПЕРВЫЙ ПЕРВОБЫТНОЕ ХОЗЯЙСТВО, ЕГО РАЗЛОЖЕНИЕ И ФОРМИРОВАНИЕ КЛАССОВОГО ОБЩЕСТВА ГЛАВА I НАРОДНОСТИ ВОСТОЧНО-ЕВРОПЕЙСКОЙ РАВНИНЫ В ДРЕВНИЙ ПЕРИОД (ДО V—VI вв.) 1. Дородовое общество и возникновение рода у народностей Восточно-Европейской равнины Основы народного хозяйства, историю которого мы будем изучать, были заложены много веков назад на территории Восточной Европы ветвью славянского племени — русскими славянами — в сложном историческом взаимодействии с другими народностями, населявшими эту страну, проходившими через неё или граничившими с ней. Когда же и как были заложены начальные формы этого народного хозяйства? Когда и как происходило первоначальное хозяйственное освоение территории СССР первобытными народностями и, в частности, славянами? Были ли славяне автохтонами (первоначальными обитателями) Восточно-Европейской равнины, сожительствовали ли они здесь с другими народностями или пришли откуда-то из другого места и оттеснили или ассимилировали прежних обитателей страны? На какой ступени материальных производительных сил и общественно- экономических отношений находились они в начальном периоде своего исторического существования? Классики марксизма-ленинизма о первобытном обществе. Чтобы ответить на все эти сложнейшие исторические вопросы, нам необходимо, во-первых, обратиться к рассмотрению учения классиков марксизма-ленинизма о зарождении и развитии первобытного доклассового общества и хозяйства вообще, во-вторых, изучить конкретные формы и условия зарождения и развития первобытного общества и хозяйства на территории СССР в свете новейших исторических данных. Маркс, развивая учение исторического материализма и устанавливая закономерности развития общества, придавал
Дородовое общество и возникновение рода 21 важнейшее значение изучению генезиса его, т. е. изучению начальных этапов существования доисторического человека и зарождения первобытного общества. Выяснив роль труда в создании" самого человека и в его общественном развитии, классики марксизма-ленинизма установили характер развития материальных производительных сил и соответствующих им производственных отношений в наиболее ранние этапы истории человеческого общества. В первобытную эпоху человек находился в полной зависимости от окружающих естественных условий, от стихийных сил природы. Долгое время люди жили главным образом за счёт собирания плодов, съедобных корней растений, а также случайной ловлей животных. Постепенно, очень медленно первобытный человек овладевал стихийными силами природы. Важнейшее значение имело открытие огня, а также выделывание простейших орудий. Применение огня и орудий труда, сначала грубо выделанных, неотшлифованных каменных (кремнёвых) орудий, затем отшлифованных каменных орудий и, наконец, лука и стрел, которые способствовали превращению охоты в важнейшую отрасль труда и источник средств существования, оказало большое влияние на развитие первобытного общества. Изменение условий добывания средств существования и самозащиты позволили человеку расселяться на новых пространствах территории, но не в одиночку, а компактными группами, объединёнными общим трудом по добыче средств существования или связанными кровным родством — родами. Каменные орудия и появившиеся потом лук и стрелы исключали возможность борьбы с силами природы и хищными животными в одиночку. Чтобы собирать плоды в лесу, ловить рыбу, строить какие-либо жилища, люди вынуждены работать сообща, если они не хотят стать жертвой голодной смерти, хищных животных или соседних обществ. Переход от каменных орудий к металлическим (железный топор, соха с железным лемехом) ведёт к переходу от охотничьего образа жизни к приручению животных, первобытному скотоводству, и далее — к земледелию, к оседлым формам жизни, поселению деревнями и родовыми общинами. Так возникают первобытно-общинное хозяйство и тип производственных отношений, при которых основой производственных отношений является общественная собственность на средства производства. Общий труд ведёт к общей собственности на средства производства, равно как на продукты производства. Здесь не имеют ещё понятия о частной собственности на средства производства. Здесь пет эксплуатации, нет классов. Посмотрим теперь, в какой мере мы можем проследить на конкретной истории первобытного хозяйства у народов СССР
22 Первобытное хозяйство и его разложение в его зарождении и на ранних этапах очерченный характер производительных сил и производственных отношений первобытного общества. Источники изучения первобытного хозяйства. Наши начальные исторические документы сами по себе не дают материала для разрешения этих вопросов. Но на помощь могут быть привлечены три других источника: во-первых, исторические свидетельства иностранных писателей и вообще история других народов, соприкасавшихся с народами СССР, во-вторых, лингвистика и, в-третьих, археология. Однако и эти источники всё жо недостаточно полно и согласно разрешают все эти вопросы. Развитие таких ещё относительно молодых наук, как лингвистика и археология, открытие новых материалов, изменение научной лингвистической и археологической-методологии — всё это часто изменяет результаты и выводы исследователей и заставляет вновь пересматривать, казалось, уже решённые вопросы. Так, сведения о древней истории народностей, населявших Восточно-Европейскую равнину в ту эпоху, от которой до нас пе дошло письменных памятников, мы получаем из исторических памятников народов Запада и Востока — римлян, греков, арабов. Эти передовые народы того времени, имевшие уже письменные памятники и входившие с народами, населявшими Восточно-Европейскую равнину, в военное и культурное соприкосновение, дают некоторые, хотя и отрывочные, описания тогдашних народностей Восточно-Европейской равнины. Наиболее древние указания о народностях, заселявших Восточно- Европейскую равнину,— скифах, сарматах и др.— мы имеем у греческого историка Геродота (V в. до н. э.). Более точные упоминания о славянских народностях имеются у римских и греческих писателей I — II вв. н. э.— Плиния, Тацита, Птолемея. Подробные позднейшие описания славян, их быта и пр. имеются у византийских императоров Константина Багрянородного и Маврикия, у готского историка VI в. Иорданеса (lordanis). С бытовой и хозяйственной стороны имеют большое значение многочисленные исторические сведения у арабских писателей IX—X вв.: ибн-Даста, ибн-Хор- дадбе, ибн-Фоцлана, ибн-Хаукаля и др. Конечно, эти отрывочные и часто противоречивые свидетельства и описания ещё недостаточны, чтобы сколько-нибудь точно и полно восстановить быт и хозяйство древних народов. Тем не менее они всё жо проливают некоторый свет на многие стороны хозяйства и общественного строя того времени. Другим источником, помогающим изучить общественный быт и хозяйство древних народностей доисторической, т. е. дописьменной, эпохи, является лингвистика, наука о языке, языкознание. Мы не можем ставить себе целью изложить
Дородовое общество и возникновение рода 23 здесь сложнейшие проблемы и методы языкознания как особой пауки. Но мы можем и должны использовать некоторые её выводы для наших специальных цолей — для понимания и изучения общественного и хозяйственного строя у народностей дописьменного периода. Сравнительно-исторический метод изучения языков различных народностей или различных ветвей одной и той же народности позволяет открывать одинаковые корни и даже одинаковые слова в различных языках и наречиях для обозначения одного и того же понятия или явления общественной и хозяйственной жизни. Согласпо старой, так называемой «индоевропейской» теории лингвистики наличие одного и того же корня или слова в языках различных народностей показывает, что данное явление или понятие имелось у этих народностей в то время, когда эти народности и их языки и наречия не успели ещё обособиться как самостоятельные. Например, если мы находим ряд одинаковых слов и корней у всех европейских народностей, то мы можем отнести происхождение этих слов к индоевропейскому «праязыку», на котором эти народности когда-то говорили на своей «прародине» до их расселения (как это было, по индоевропейской теории, при «арийском вторжении» народностей из Азии в Европу). Таким образом, индоевропейская теория языка исходит из предположения о наличии в истории языка твёрдых и независимых языковых групп с их обособленными языковыми корнями, объединяемых в «праязыке». Советское языкознание, отрицая антиисторическую, реакционную, «расистскую» теорию «праязыка», признаёт несомненным языковое родство, например, таких наций, как славянские. Во всех славянских языках мы часто находим одни и те же слова и корни слов для обозначения одних и тех же понятий. Так, если мы в таком «праязыке» встречаем богатый лексикон общих слов, касающихся сельского хозяйства, земледелия, скотоводства, гораздо меньше — охоты и ещё меньше — обрабатывающей промышленности, это означает, что народности, говорившие на этом языке, в преобладающей степени занимались сельским хозяйством, земледелием и скотоводством, в меньшей мере — охотой и в ещё меньшей — обрабатывающими промыслами. И наоборот, отсутствие в языке самостоятельных корней и слов для обозначения каких-либо понятий и заимствование этих слов из языков других народностей указывают на отсутствие этих явлений и понятий у данной народности в период сложения её языка. При всём значении лингвистики в изучении истории общества необходимо признать, что до настоящего времени её конкретное применение к изучению народного хозяйства многочисленных народностей, населявших Восточно-Европейскую раз-
24 Первобытное хозяйство и его разложение нину, теоретически ещё недостаточно полно разработано, недостаточно обосновано историческим материалом. Поэтому в дальнейшем мы будем пользоваться данными лингвистики лишь в ограниченном виде. Наконец, важную помощь в деле изучения доисторических, т. е. дописьменных, эпох хозяйства и быта даёт археология. Археологические памятники сохраняют нам черты быта и хозяйства наиболее отдалённых, первобытных эпох человечества в остатках погибших и засыпанных городов, селений, в случайно обройённых и сохранившихся под землёй вещах, в спрятанных в земле кладах, в схороненных вместе с умершими предметах обихода, оружии и т. п. Раскопки целых погибших древних городов (у нас, например, греческой колонии Херсонес и др.) восстанавливают целиком и во всех подробностях весь быт и хозяйство древней эпохи. Исследуя, например, погребальные курганы с их остатками пищи, оружия, одежды, мы можем доказать, что в определённый исторический период возделывались и употреблялись в пищу те или иные зерновые хлеба, существовала обработка металлов, глиняных изделий и т. п. Так, раскопки неолитического периода показывают, что обработка металлов в то время ещё не была известна, так как орудия, встречающиеся в раскопках этого периода, только каменные. Но в то же время в этих раскопках встречаются доказательства существования культуры хлебных злаков, что свидетельствует о знакомстве европейских народностей с земледелием уже в тот период. Раскопки более поздних периодов дают особенно богатый и ценный, даже весьма точный материал. Особенно ценны раскопки различных кладов монет, в изобилии обнаруживаемых на территории Великой Русской равнины от юго-востока до Днепра, Новгорода, Двины, Оки и Камы. Клады монет дают точные исторические указания благодаря тому, что монеты носят исторические даты чеканки их в определённое царствование. Нахождение, например, арабских монет VII—VIII вв. где-нибудь в Новгородской области или на Готланде свидетельствует, что в то время эти области имели торговые сношения с Арабским Востоком. А так как вместе с этими арабскими монетами находят, например, различные арабские изделия — бусы, серебряные изделия и т. п.,— то открывается возможность восстановить и самые предметы этой торговли. Однако и в отношении археологических памятников, как источников хозяйственной истории начальных этапов общественного развития, необходимо сказать, что наша старая археология недостаточно использовала свой материал для социально- экономического изучения и выводов. Она обращала внимание главным образом на чисто материальное истолкование архео¬
Дородовое общество и возникновение'рода 25 логических памятников и находок (каменные и железные орудия, различные виды гончарных изделий, остатки земледельческих и животных продуктов как показателей материального процесса производства), тогда как эти памятники часто могут, как мы увидим далее, служить материалом и для важных экономических и социологических выводов. Сопоставляя исторические, лингвистические и археологические данные, мы можем, несмотря на их неполноту, более или менее приблизительно установить те начальные доисторические и исторические этапы зарождения общественной жизни, общественных и хозяйственных отношений, которые слагались среди народностей, населявших Восточно-Европейскую равнину за много тысячелетий до окончательного сложения прочных исторических, хозяйственных и политических форм более развитого общества. Устройство поверхности и природные условия Восточно- Европейской равнины. «Труд есть прежде всего процесс, совершающийся между человеком и природой» Поэтому важным элементом хозяйственной и общественной жизни являются природные условия, роль которых была особенно велика на наиболее ранних этапах развития человека, когда он только учился их преодолевать. Географическая среда не может служить определяющей причиной развития общества, но она в то же время бесспорно является одним из постоянных и необходимых условий общественного развития. Именно с этой точки зрения, чтобы понять условия существования хозяйственной и общественной жизни, особенно на ранних этапах развития, нужно выяснить основные черты той физико- географической среды, в борьбе с которой, в приспособлении и овладении которой зарождались формы человеческой жизни. Обширная равнина Восточной Европы в геологическом отношении в преобладающей степени представляет собой образование одной из последних геологических формаций, так называемой «третичной», а также иослетретичных аллювиальных и дилювиальных (четвертичных) отложений, связанных с многовековыми ледниковыми образованиями. В послетретичную эпоху с её мягким климатом и богатой флорой и фауной на севере происходит резкое и длительное снижение температуры, в связи с чем значительная часть территории охватывается периодически повторяющимися громадными, многовековыми ледниковыми образованиями. Последнее (четвёртое, так называемое вюрмское) оледенение, начинаясь с финско-скандинавской возвышенности, захватывало всё пространство бассейнов Вислы, Немана, Припяти, вдаваясь 11 К. Маркс, Капитал, т. I, 1955, стр. 184.
26 Первобытное хозяйство и его разложение па юге двумя громадными языками: одним — почти до порогов Днепра, другим — до среднего течения Дона, Хопра и Медведицы. Остатки движения здесь ледников сохранились до настоящего времени в виде моренных отложений, разбросанных в указанных границах по всей территории Восточно-Европейской равнины. Меняясь часто в своих южных границах, ледники служили причиной образования здесь широких и глубоких речных долин и лёссовых отложений — основной подпочвы наших чернозёмных равнин. Периодические отступления и наступления ледников сопровождались резкими изменениями климата, флоры и фауны соответствующих местпостей. После господства в межледниковые периоды мягкого, субтропического климата, южной флоры и южных видов животных (мамонт, носорог и др.) Европа, особенно её восточная равнинная часть, переживает длительные периоды глубокого охлаждения, заканчивающиеся последним, четвёртым, вюрмским оледенением. После отступления его Европа получает близкие к современным климат, флору и фауну. В истории человечества ледниковые и межледниковые периоды замечательны тем, что к их эпохе относится несомненное и доказанное существование человека. К доледниковому периоду (на рубеже третичного и четвертичпого геологических периодов) относится появление первых видов доисторического человека. Некоторые виды его представляли собой ещё существа переходного к человеку типа, впервые употреблявшие орудия, другие были существами, которых уже несомненно можно считать человеком. В этом нас убеждают находки остатков наиболее древнего человека — питекантропоса (Ява), пильтдаунского человека (Южная Англия), живших, повиди- мому, ещё во время первого (гюнцского) оледенения, в конце плиоцена. К межледниковому миндель-рисскому периоду относится несомненное появление в Европе так называемого «гейдельбергского» человека ранней европейской человеческой расы. Для Восточно-Европейской равнины к несколько более позднему времени относится также доказанное существование доисторического неандертальского человека эпохи среднего палеолита, совпадавшей с наибольшим развитием ледниковых образований предпоследнего (рисского) оледенения. В последнюю межледниковую рисс-вюрмскую эпоху появляется человек вида Homo sapiens(ориньяк, кроманьонец), а после вюрмского (последнего) оледенения — средиземноморский тип современного человека. Территория страны, которая уже с ледникового периода стала заселяться первобытным доисторическим человеком, представляла собой громадную, открытую, с однообразной
Дородовое общество и возникновение рода 27 поверхностью равнину, ограниченную с востока, юга и запада горными хребтами Урала, Кавказа (по летописному наименованию Черкасские, или Ясские, горы) и Карпатами с их отрогами (Угорские горы). С севера и северо-запада, а также с юга и юго-востока Восточно-Европейская равнина ограничивалась северными и южными морями: Ледовитым океаном и Белым морем (по летописному наименованию — Окиян-море), Балтийским (Варяжским) морем, Чёрным (Русским, или Понеть- ским) морем и Каспийским (Хвалисским, или Хвалынским, Дербеньским) морем. В этих своих границах обширная Восточно-Европейская равнина расчленяется на несколько систем плоских возвышенностей и холмов небольшой высоты — в 150—200 м и не более 400 м. Эти возвышенности являются водоразделами главнейших речных систем. Такова на западе pi северо-западе (часть нынешней Белоруссии и Калининской области) система Валдайских возвышенностей, служащих водоразделом важнейших исторических речных выходов — Волги, Днепра, Западной Двины. Другая важная система — юго-западные возвышенности, начинающиеся от Карпат и доходящие до низменностей бассейна Днепра и его притоков, важнейшей исторической водной дороги к Чёрному морю. Из других обширных систем возвышенностей наиболее важной является Средне-Русская, переходящая на востоке в Московскую котловину, и система приволжских и заволжских возвышенностей — Общий Сырт. Все эти возвышенности не столь значительны, чтобы явиться какими-либо естественными гранями климатического характера. Наиболее высокие горы Урала с максимальной высотой отдельных вершин до 1885 м (которые летописцу казались столь высокими, что «высота их до небеси») не резко отделяют в климатическом отношении Восточно-Европейскую равнину от Западно-Сибирской низменности, почему последняя представляет непосредственное продолжение Восточно-Европейской равнины. Наконец, громадная открытая на восток прикаспийская котловина между южной оконечностью Урала и Кавказским хребтом по климату, почвенным и растительным условиям является простым продолжением безводных и песчаных азиатских степей и удобнейшим путём из Азии в Европу. Климат Восточно-Европейской равнины суровый и резко континентальный, с низкими среднегодовыми и особенно низкими зимними температурами, с резкими сменами тепла и холода, с недостатком осадков, особенно в юго-восточной половине. Можно думать, что в очень отдалённые исторические времена зимы отличались здесь ещё большей суровостью как наследие недавнего ледникового периода. По крайней мере
28 Первобытное хозяйство и его разложение описания (может быть, несколько и преувеличенные) иностранцев ещё в XIV—XV вв. говорят о необычайных с точки зрения европейца холодах Московии. Только на юге климат был более мягким и тёплым. Характер геологических процессов и образований обусловил значительные ископаемые минеральные богатства Восточно-Европейской равнины. Поваренная соль, один из наиболее необходимых для человека минеральных продуктов и предметов потребления, добывалась с давних пор в крупнейших месторождениях на северо-востоке, в озёрах юго-востока и юга. Из минеральных богатств относительно меньшее распространение на Восточно-Европейской равнине имела медь, но большие разрабатывавшиеся издавна месторождения железа были на Урале, в Угре. Относительно рано стали разрабатываться железные месторождения в теперешнем Тульском районе. Но для древнего хозяйства, пожалуй, наиболее важными были более доступные и широко распространённые местные «болотные» железные руды. Конечно, древнему обитателю страны были недоступны скрытые глубоко под землёй богатые месторождения руд, соли, каменного угля Донецкого бассейна и др. Доисторические ледниковые и межледниковые периоды оставили человеку богатое наследство в виде плодородных межледниковых отложений — южных чернозёмных почв и подпочвенных богатых лёссовых ледниковых отложений. Чернозёмные почвы исключительно высокого плодородия занимают почти сплошной полосой весь юг (кроме прикаспийских степей) до северной границы его, примерно но линии Киев — Рязань — Казань — Кама. Севернее этой линии лежали уже менее плодородные подзолистые почвы с обилием ледниковых валунов, с частыми заболачиваниями. Вся Восточно-Европейская равнина в отношении климата, растительного и животного мира весьма резко разделяется на две части: южную — стенную и засушливую, и северную — многоводную и лесную. Азиатские и прикаспийские пустынные и полупустынные засушливые песчаные степи в европейской части, на юге её, переходят в более богатые растительностью и водой припонтийские, придонские и приднепровские степи с богатой чернозёмной почвой. Далее на север начинаются местности переходного характера, со всё более встречающимися перелесками и лесами, с более бедными подзолистыми почвами, с обилием богатых рыбой рек и озёр, местами с большой заболоченностью. Наконец, на севере громадные пространства заняты сплошь лесами с бесконечным количеством ценнейших зверей. При этом в доисторические и отдалённые исторические периоды распространение лесов шло на юге гораздо дальше, чем в на¬
Дородовое общество и возникновение рода 29 стоящее время. Даже в IX—X вв. местности вокруг Киева, находящегося в настоящее время в степной полосе, были покрыты лесом: «и бяше около града лес и бор велик» 1,— говорит летописец про Киев того времени. Все эти части обширной территории имели между собой почти непрерывную связь через системы рек Волги, Дона, Днепра, Западной Двины, Вислы и др., а через моря получали выходы к отдалённым странам запада, юго-запада и востока. Основной массив территории охватывался с востока и северо- востока системой Волги, соединявшей его с отдалёнными странами Азии, с запада и юга — системой Днепра, соединявшей эту территорию с Передней Азией и Византией, наконец с северо-запада — системой Западной Двины и озёр. Все эти системы вплотную подходили одна к другой на северо-западе, в области северных Ладожского и Онежского озёр, почему сообщение по всем направлениям через небольшие сухопутные волоки не представляло никаких затруднений. Речные пути, так же как и леса, играли чрезвычайно важную роль в направлении хозяйственной деятельности населения и в расселении по территории. В плодородной земледельческой южной части наиболее рано развилось земледелие, на юго-востоке — степное кочевое скотоводческое хозяйство, на севере — промыслово-лесные занятия. По речным путям шло не только заселение территории и её хозяйственное освоение, но и племенное, а впоследствии и государственное объединение, а также распространялось торговое движение, возникали города, закреплялась власть, а вместе с тем появлялись и первые зачатки развитого и более культурного хозяйства. Дородовое общество. Нижний палеолит. Письменные исторические памятники появляются в истории человечества вообще довольно поздно. Для Восточно-Европейской равнины археология обнаруживает несомненные признаки существования ранних видов доисторического человека и раскрывает характерные черты его быта и хозяйства. Наиболее ранние следы доисторического человека относятся к палеолитической, или древнекаменной, культуре в её нижних и средних слоях, т. е., но некоторым исчислениям, примерно за 40—30 тыс. лет до нашей эры или даже более. Наиболее древние археологические эпохи палеолита (шелль, ранний ашель) относятся к геологическому миндель-рисскому межледниковому периоду, когда в Европе был мягкий влажный климат с растительностью средиземноморского типа, с фауной гиппопотама и южного 1 «Полное собрание русских летописей», изд. Археографической комиссии, 1841—1859, т. I, Лаврентьевская летопись, стр. 4. В дальнейшем все ссылки на летописи даются по этому (первому) изданию с указанием лишь названия летописи и года (для датированного изложения).
30 Первобытное хозяйство и его разложение слона, позднее — мамонта. К этому времени относится появление в Европе одного из наиболее ранних типов доисторического — гейдельбергского — человека. От него имеются археологические остатки в виде единственного его орудия из камня — грубого ручного кремнёвого рубила, обтёсанного крупными сколками с обеих сторон. Позднее (в ашельскую археологическую эпоху) появляются более тщательно обработанные и меньшие по размерам ручные рубила. В общественном отношении гейдельбергский человек жил ещё не столько организованным и сложившимся обществом, сколько первобытным стадом. Грубые кремнёвые рубила были орудием для охоты на животных. Археологических остатков стоянок ашельской эпохи в СССР до последнего времени не было найдено, если не считать нескольких спорных находок на Черноморском побережье, близ Сухуми, Очемчири, у села Яштух и др.1 Неандертальский человек и средний палеолит. Периодические отступления и наступления ледников обусловливали резкие колебания климата и изменения условий существования доисторического человека. Резкое охлаждение ко времени среднего палеолита (мустьерская археологическая эпоха) приводит человека из прежних «открытых» стоянок в пещеры, землянки, где, одетый в шкуры зверей, он укрывался от холода. Предметами его охоты являлись такие крупные животные, как мамонт, пещерный медведь, позднее — северный олень. Орудиями охоты были те же примитивные, грубые кремнёвые орудия, но уже несколько более совершенные, в виде широких, массивных пластин, ручных остроконечников с «ретушью» (мелкой сколкой) для заострения верхней части орудия и др. К этой эпохе относится появление более совершенного типа человека — неандертальского. Стоянки неандертальского человека в СССР обнаружены в Крыму (Кыик-Коба — конец мустьерской эпохи, «Волчий грот», где найдены ручные рубила, скрёбла, остатки пещерного медведя, мамонта и пр.), на Кубани (Ильская стоянка солю- трейского и мадленского времени), на Донце и Днепре. Летом 1938 г. стоянки древнекаменного периода обнаружены были также в Средней Азии, около города Байсун, в пещере Тэшик- Таш и др. Эти стоянки неандертальского человека знакомят нас с характером жизни и быта древнейшего обитателя Восточно-Европейской равнины и прилегающих частей Азии. Неандерталец стоял уже выше гейдельбергского человека. Это был дикий охотник и зверолов, знавший применение прими¬ 1 С. //. Замятин, Новые данные по палеолиту Закавказья, «Советская этнография» № 2, 1935.
Дородовое общество и возникновение рода 31 тивных орудий охоты в виде каменных заострённых наконечников, некоторых костяных изделий, применявший уже ритуальные погребения, т. е. имевший какие-то религиозные верования и обряды. Его общественный строй был ещё дородовой. Достаточно большие размеры стоянок неандертальцев свидетельствуют о том, что их охотничьи коллективы и поселения охватывали большое число участников и их семей. В связи с этим следует отметить зарождение «естественного» (между полами) разделения труда (находки «мужских» и «женских» ножей). Верхний палеолит и кроманьонец. Более поздние эпохи так называемого «верхнего палеолита» (солютрейская и мад- ленская археологические эпохи) характеризуются постепенным отступлением ледников, постепенным смягчением климата, преобладанием лиственных лесов, постепенным исчезновением мамонта и отступлением на север северного оленя. Кроманьонец и другие представители человека этой эпохи представляют уже переход к человеку высшего типа сравнительно с неандертальцем. Орудия производства кроманьонца всё ещё каменные, но уже с более совершенной обработкой: появляются каменные скребки, наконечники с боковой выемкой для насаждения на копьё, обработка камня производится путём отжима. Наряду с каменными орудиями появляются орудия и изделия из кости и рога. Предметами охоты служат исчезающий мамонт, олень, дикая лошадь. Стоянки получают характер постоянных поселений, иногда с зимпими отапливаемыми жилищами, что свидетельствует об оседлом образе жизни. Появляется искусство в виде рисунков на камне и на кости, лепки статуэток и пр. В общественных отношениях получает начало род, в форме материнского рода. Растёт естественное разделение труда. На территории СССР к типу постоянных поселений относится ряд стоянок ыа Полтавщине, Киевщине, Черниговщине, в Приднепровье, на реке Воронеже, по Оке, на Северном Кавказе, в Крыму и др. В более ранней — Киевской (Кирилловской, в самом Киеве) — стоянке и в более поздних стоянках — Гонецкой (близ Лубен), Мезинской (на Десне), Костенковской (близ Воронежа), Гагаринской, Бердыш (в Белоруссии), Бор- шево и др.— обнаруживается та же картина жизни и хозяйства доисторического человека более совершенного физического типа, с примитивной, но уже с несколько более высокой культурой. Так, здесь найдены бивни мамонта, украшенные искусной резьбой, кремнёвые орудия без полировки и без сверлёных отверстий, следы пользования огнём (уголь, обожжённые кости). Остатки верхнего палеолита обнаружены также в Зеста- фонском и Кутаисском районах Западной Грузии, около Мцхета,
32 Первобытное хозяйство и его разложение в Восточной Грузии. Судя по количеству и географии находок, распространение этого типа доисторического человека и его поселений имело место уже на обширном пространстве 1. Неолитическая культура. По характеру средств производства развитие новой, неолитической, или новокаменной, культуры приурочивается примерно к периоду от 10 тыс. лет до 5—3 тыс. лет до нашей эры. Материальная культура этого периода отличается от предыдущих появлением гончарных изделий, умением полировать камень, а к концу эпохи и сверлить его, что было большим техническим успехом, значительно улучшавшим качество этого примитивного орудия охоты и борьбы за существование. Климатические условия этой эпохи были уже значительно мягче палеолита и более близки к современным. Становятся возможными земледелие и приручение домашних животных вместо прежней охоты на теперь уже вымерших представителей доисторической фауны палеолита. В неолитических стоянках обнаруживаются многочисленные, более совершенной отделки кремнёвые орудия разного типа и назначения, как военного (копья), так и хозяйственного (мотыги, зернотёрки). Здесь же сохранились остатки растительной и животной пищи в виде зёрен пшеницы и ячменя, а также льна для выделки тканей и рыболовных сетей. Многочисленны остатки домашних животных — рогатого скота, лошадей, овец, свиней, собак. Характерным признаком неолитических стоянок являются остатки обожжённой глиняной посуды очень своеобразной формы и назначения, с искусной орнаментацией и иногда с раскраской. Всё это свидетельствует об относительно более высоком уровне общей культуры, об оседлых земледельческих занятиях и о родовом быте населения. Об этом говорит также «деревенский» характер поселений и расположения жилищ с наличием иногда крупных людских объединений вместо более мелких и изолированных поселений предыдущих эпох. Род и первобытная кровнородственная община при сохранении общей собственности на средства производства становятся основной формой быта и общественных отношений. В некоторых стоянках найдены большие скопления каменных орудий в так называемых «мастерских», где сообща выделывались эти орудия. Эти новые формы организации труда были вызваны новой техникой производства — выделкой более совершенных, полированных и снабжённых отверстием орудий и инструментов. По наблюдениям некоторых исследователей над современными дикими народностями, сверление и полировка каждого 1 П. П. Ефименко, Первобытное общество, стр. 437—468; Кельсиев, Палеолитические кухонные остатки в селе Костенках, «Древности Московского археологического общества», т. IX.
Дородовое общество и возникновение рода 33 куска камня при примитивной технике требуют многих лет работы. В социальном отношении сложные ритуалы некоторых погребений свидетельствуют о выделении в неолитическом обществе руководящих, военных, более почитаемых и богатых общественных групп. Наконец, впервые в эту эпоху по речным путям начинается меновая торговля, благодаря чему в неолитических стоянках часто находят предметы очень отдалённых местностей, откуда они привозились по рекам (например, на Верхнюю Волгу с Северного Кавказа). Археологические находки неолитического периода в СССР имеют большое значение, так как они позволяют выяснить важнейшие вопросы о первоначальном заселении страны народами СССР и о их быте. Многочисленные археологические остатки этого периода найдены во многих местностях Киевщины, Приднепровья, по Днестру, Бугу, Десне, Донцу, Оке, в бассейне Волги, в Приладожье и др. Широкое географическое распространение неолитических находок в СССР свидетельствует, что неолитический человек уже не ограничивался расселением в южной и средней полосе, а расселялся по обширной территории до Предуралья, Предкавказья, бассейна Волги и других местностей. В Закавказье неолитическая культура обнаружена в Зугдидском районе, в селе Одиши, близ Кутаиси, и др. Здесь, новидимому, уже к концу неолитической эпохи доисторический человек научился добывать и применять некоторые наиболее легкоплавкие металлы (медь). Трипольская культура на территории СССР. Особенно важное значение для истории народностей Восточно-Европейской равнины имеют остатки так называемой «трипольской культуры» (по названию первых находок в окрестностях Три- нолья, в Киевщине). Область распространения этой культуры занимает обширное пространство от среднего Приднепровья, верховьев Днестра и Буга до Прикарпатья, Причерноморья и Дуная. По характеру материальной культуры Триполье представляет промежуточную смешанную медно-каменную культуру с несомненным распространением металлов, но со значительными ещё остатками каменной культуры неолита (так называемый «энеолит», т. е. медно-каменная культура). Употребление изделий из меди соединяется здесь с остатками каменных орудий. В некоторых глиняных мазанках Три- полья найдены металлические изделия (медные топорики). В Приднепровье же найдены не только готовые изделия, но и каменные формы для отливки медных предметов — кос, серпов и др. Неолитический человек жил здесь уже не в пещерах, а в построенных жилищах, полуземлянках, сделанных из глины, смешанной с соломой; в жилищах имелись печи, обмазанные глиной. Территории, занятые такими жилищами, были
34 Первобытное хозяйство и его разложение больших размеров, что свидетельствовало о родовом характере поселений. Родовой быт и оседлый земледельческий характер населения здесь выражены уже ясно. Несколько более примитивный охотничье-рыболовный характер носят сходные с трипольскими более северные медно-каменные стоянки в Прила- дожье и в других местах. Трипольская культура впервые была открыта в 90-х годах XIX в. археологом Хвойко, но он неправильно истолковал жилища и жилищные площадки Триполья как места родовых захоронений. Позднее Триполье подвергалось многочисленным исследованиям русских и иностранных археологов, причём некоторые из них (Спицын, Городцов) считали трипольскую культуру принесённой с востока, из Средней Азии, со Средиземноморья и др. Громадная заслуга современных советских археологов в изучении этой важнейшей культуры для понимания родового общества древних предков славян сводится (в экспедициях 1934—1940 гг.) к доказательству автохтонности культуры Триполья, её земледельческого характера, родового быта обитателей на громадном пространстве территории наиболее древнего славянского расселения 1. Остатки трипольской и сходных с ней культур, в особенности в Приднепровье и Приладожье, позволяют предполагать следы существования в этих районах наиболее древних предков славянских народностей, обитавших здесь за много тысячелетий до нашей эры, занимавшихся земледелием и достигших высокого для того времени уровня культуры. Палеометаллическая эпоха. Новая, палеометаллическая, эпоха характеризуется употреблением металлов (меди, затем бронзы и, наконец, железа). Употребление металлов свидетельствовало о громадном сдвиге в развитии производительных сил доисторического общества. Каменные орудия отступают на задний план. Умением ковать металлы доисторический человек закладывает первый шаг к совершенно новой культуре, которую передаёт уже в наследие историческим эпохам. В социальном отношении палеометаллическая эпоха характеризуется переходом от матриархата к патриархату, т. е. к отцовскому роду. Весьма рано, уже в палеометаллическую эпоху, в первобытно-общинном строе стали намечаться элементы социальной дифференциации. Выделяется родовая верхушка, появляется экономическое неравенство, возникает частная собственность. Родовые поселения пополняются чужаками и объединяются 1 В. В. Хвойко, Древние обитатели среднего Приднепровья, 1913, стр. 97—100; Т. Пассек, Исследования трипольской культуры в УССР за 20 лет, «Вестник древней истории» № 1, 1938.
Дородовое общество и возникновение рода 35 с другими поселениями в так называемые «соседские» территориальные общины, а затем в более крупные племенные объединения. Соответственно основному употребляемому металлу всю металлическую эпоху обычно делят на «бронзовый» и «'железный» век как последние доисторические эпохи, непосредственно сливающиеся с историческими. Проникновение металлов в Европу относится ко времени примерно за 4—3 тыс. лет до н. э. Так как бронзовая культура возникла, повидимому, на Востоке, то на Восточно-Европейской равнине эта культура распространилась (не позже 3— 2 тыс. лет до п. э.) преимущественно через Чёрпое море, Предкавказье и Закавказье. По мнению некоторых авторов, Закавказье являлось одним из первых исторических очагов в создании бронзовой культуры Западной Европы1. Первоначально употребление металлов шло совместно с каменпыми орудиями, свидетельствуя о зарождении новой, металлической культуры ещё в век неолита. Однако предметы бронзовой культуры находят себе распространение не только в южных районах, но и в северных, вплоть до Камы (Ананьевский могильник близ Б1лабуги) и Сибири. В большинстве случаев наличие находок предметов бронзовой культуры свидетельствует о широких торговых сношениях, так как эти предметы явно привозного характера. Например, на Крайнем Севере и в Прикамье находят бронзовые предметы отдалённого южного происхождения. Об относительно высокой степени социальной дифференциации в эту эпоху свидетельствуют, например, богатые клады и курганы в Ростовской и Саратовской областях, на Северном Кавказе, близ Майкопа, с остатками в некоторых случаях каких-то богатых ритуальных погребений, очевидно, лиц из господствующих классов (например, господина с рабами, с конём, с богатым оружием). Сюда же относятся халдские древности Закавказья, кобанские древности Северной Осетии и др. Но необходимо отметить, что бронзовая культура получила в историческом развитии общества Восточно-Европейской равнины относительно меньшее значение благодаря слабому распространению на месте основного металла — меди. Железная культура. Гораздо большее значение и распространение получает так называемая «железная» культура, возникшая в Западной Европе, в Греции, около тысячи лет до нашей эры и проникшая в Грецию также с Востока, с территории нынешней Грузии и Армении, а отсюда через греческие колонии в Причерноморье. В остальных местностях Восточпо- 1 А. Иессен и Б. Деген-Ковалевский, Из истории древней металлургии Кавказа, ГАИМК, выд. 120, 1935, стр. 8—22.
36 Первобытное хозяйство и его разложение Европейской равнины она получила распространение немного позже. В славянскую эпоху, в VI—VII вв., она являлась уже решающим элементом хозяйства с постепенным вытеснением других культур. Постепенный переход от бронзовой культуры к железной хорошо представлен в многочисленных археологических раскопках на территории СССР. Археологические памятники этого периода, относящиеся ко времени от VII—V вв. до н. э. и до V—VIII вв. н. э., обнаруживаются в курганах и городищах разных археологических культур раннего и среднего железного века. Наиболее ранние из них, датируемые VII — V вв. до н. э., так называемые городища Дьякова типа (под Москвой, Каширой, на Оке, Средней и Верхней Волге, Мете, Шексне, на Белоозере) представляют собой огороженные тыном группы жилищ-землянок с очагом, с простой леплёной и так называемой «текстильной» керамикой, с орудиями из кости, с тиглями для плавки меди, с остатками железной руды. Из земледельческих орудий здесь находят зернотёрки, серпы, мотыги, свидетельствующие о мотыжном земледелии. Встречаются остатки домашних животных. Имелось, очевидно, домашнее ткачество. К этой же эпохе относятся так называемый Ананьевский могильник на Каме (близ Елабуги) с бронзово-железной культурой, более поздние Гляденовские городища на Каме, с преобладанием железа (II в. до н. э.— V в. н. э.), далее — городища Березняки близ Рыбинска (III—V вв. н. э.), могильники близ Рязани и Мурома (VII—VIII вв. н. э.). Все они свидетельствуют об оседлом образе жизни, о земледельческом и скотоводческом хозяйстве, о распространении железных орудий, о родовых и территориально-общинных поселениях, объединяемых в крупные племена на основе их этнического единства. Весь железный век на Восточно-Европейской равнине в его раннюю эпоху иногда делят на скифскую и славянскую культуры. Бесчисленные памятники скифской культуры рассеяны по нашим южным степям в виде курганов, намогильников, кладов, погребений и пр. Археологическая железная культура по своему уровню мало чем отличается от исторических эпох. Значение железа в изготовлении средств производства становится решающим для дальнейшего исторического развития производства вплоть до новейшего времени. В пределах доисторических эпох железный век был веком разнообразных, относительно более совершенных средств производства, притом уже массового характера, оседлых земледельческих занятий, значительных людских объединений, относительно глубокой общественной и экономической дифференциации. Это был век уже широко разви¬
Дородовое общество и возникновение рода 37 того обмена и торговли с отдельными странами, век всё более совершенствующихся военных орудий защиты и завоевания. Остатки железной культуры, этого последнего доисторического археологического этапа на Восточно-Европейской равнине, по содержанию своему весьма разнообразны и богаты. В раскопках большей частью встречаются предметы железной культуры вместе с бронзовыми, а иногда и каменными орудиями, богато орнаментированная и хорошо выделанная посуда вместе с примитивными гончарными изделиями и пр., многочисленные предметы роскоши, военного снаряжения, часто богатой выделки. В самом характере многих изделий обнаруживаются разнообразные влияния — античное, греческое и римское, азиатское, скифско-сарматское, западное готское. Разные типы изделий и погребений встречаются в различных местностях от Южного Приднепровья, Причерноморья до Средней Волги, Приозёрья и др. Богатое содержание скифских курганов и кладов, золотые изделия и украшения, богатая бронза изящного античного и азиатского исполнения, инкрустации и эмалевые украшения западного готского стиля — всё это говорит уже об относительном богатстве определённых слоёв тогдашнего общества и об относительно высокой его общественно-экономической дифференциации. В более бедных скифских погребениях имеются лишь железные и медные предметы. Но во всех погребениях имеются костяки коней, а также стрелы с железными наконечниками — два основных признака скифской культуры и быта. Более поздние погребения славянского типа носят несколько иной характер — с большим распространением серебра вместо золота, с иным орнаментом и стилем, с иными погребальными памятниками (каменные бабы) и ритуалом погребения. Однако они свидетельствуют, что их общественная структура была сходна со скифской. Эта последняя ступень археологических памятников непосредственно вводит нас в раннюю историческую эпоху, в которой мы знакомимся с населением страны, с его этническим составом, с хозяйственной и общественной его историей уже но историческим памятникам. 2. Племенные объединения на Восточно-Европейской равнине и их хозяйственный строй (VIII в. до н. э. — VI в. н. э.) Археология, давая богатый материал для характеристики хозяйства и быта доисторических эпох, представляет мало точных данных для разрешения вопроса об этническом составе народностей, принимавших участие в описанных доисториче¬
38 Первобытное хозяйство и его разложение ских процессах хозяйственной жизни и заселения территории Восточно-Европейской равнины. По отношению к этим эпохам нет возможности говорить о каком-либо сформировании и выделении этнических групп и народностей и об участии их в последующем хозяйственном и общественном строительстве. Поэтому для рассмотрения этих вопросов мы должны обратиться к историческим и лингвистическим данным. К началу полиметаллической эпохи племенное обособление и формирование особых этнических групп у европейских народностей устанавливается более или менее точно. К этой эпохе юг Европы — Средиземноморский бассейн — был заселён народностями яфетической группы с подавляющим преобладанием этрусской их ветви. В Средней Европе начали складываться предки будущих народностей — кельтов, германцев, славян. На севере расселяются разные угро-финские племена. Юг Восточно-Европейской равнины уже в ту эпоху, как и долгов время в последующий исторический период, служил широким проходом для повторяющихся вторжений в Европу разных азиатских народностей монгольского происхождения. Доисторические предки современных монголов появляются в Сибири, повидимому, ещё в вюрмскую эпоху. Исторические сведения древнего западного, более культурного мира о народностях, населявших в то время юг Восточной Европы, имеются уже у первых греческих писателей и историков примерно с VIII в. до н. э. Среди этих многочисленных и разнообразных народностей были издавна, повидимому, вкраплены и этнические предки будущих славян. Скифы. Одной из первых народностей, известных истории, вернее, конгломератом отдельных этнических групп, выходцев из Азии, поселившихся на Восточно-Европейской равнине и составивших здесь довольно прочное политическое образование, являются скифы. Придя в южные и юго-восточные степи, они вытеснили отсюда около VIII в. до н. э. господствовавшую здесь (с не совсем ясным историческим происхождением) земледельческую народность — киммерийцев, ушедших после этого далеко на запад, во Фракию. Сравнительно с другими народностями скифы наиболее долго задержались в южных степях. Ко времени описания скифов греческим историком Геродотом (во второй половине V в. до н. э.) они занимали громадное пространство юго-восточных и южных степей от Дона и Донца — на востоке и до устьев Дуная и нижнего Днепра — на западе, т. е. значительную часть теперешней степной, часть лесостепной Украины и её Правобережья. Описывая население Скифии, Геродот называет отдельные её народности и племена: каллипиды и алазоны, оседлые и жившие вблизи греческих колоний и эллинизированные ими;
Народности Восточно-Европейской равнины 39 скифы-пахари (земледельцы), жившие по Днепру и на запад от него; скифы кочевники-скотоводы, жившие в южных степях; наконец, скифы «царские», жившие на восток от Днепра и считавшие прочих скифов своими рабами. Все эти народности находились на разных ступенях развития хозяйства и культуры. Общественная дифференциация, по крайней мере у некоторых скифских народностей, достигла значительных размеров. Широко было распространено у некоторых народностей рабство патриархального характера, а у эллинизированных скифов, вероятно, античного типа. По направлению своего хозяйства все эти племена и народности в преобладающей степени были земледельческо-скотоводческими, частью кочующими, частью оседлыми. Некоторые из них не только вели сельское хозяйство, но и продавали продукты земледелия, скотоводства, пчеловодства и др. на сторону, в греческие колонии, для которых Скифия считалась житницей. В описаниях сельского хозяйства скифов Геродот говорит о посевах хлебных злаков, чечевицы, лука, проса, льна; о домашних животных — лошадях, крупном и мелком рогатом скоте; о пчеловодстве. Севернее скифов, т. е. на запад от Днепра и до верховьев Буга и Днестра, жили уже нескифские народности: на южных склонах Карпат — агафирсы (вероятно, будущие геты) и на севере, между Карпатами и Днепром,— невры 1. При отсутствии полной ясности в этногенезе скифских племён можно всё же с уверенностью считать, что они этнически носили смешанный характер, образовавшись путём скрещения пришлых с востока скотоводческих племён с местным населением земледельческих аборигенов страны. Пришлые элементы преобладали в районах обитания скифов-кочев- ников, земледельческие районы были заселены аборигенами страны, земледельцами. Скифская культура в археологических памятниках (в курганах, городищах, захоронениях) очень близка к славянской, почему многие старые русские историки считали, что скифы — это»те же древние славяне; другие историки славянами считали лишь скифов — земледельцев и пахарей (геродотовы невры и др.)* Тем не менее генетические связи славянских племён со скифами представляются несомненными. Но со скифами генетически связываются не только славяне, по и некоторые племена Северного Кавказа (аланы) и даже некоторые народности Поволжья 1 2. Сарматы. С III в. до н. э. господству скифских народностей приходит, повидимому, конец, и преобладание получает дру- 1 Геродот, История в девяти книгах, перев. Мищенко, Спб. 1866— -1872, кн. IV. 2 П. II. Третьяков, Восточнославянские племена, 1948,
40 Первобытное хозяйство и его разложение гаи, родственная им народность — сарматы, жившие до этого на востоке от границы Скифии, за Доном. В I —II вв. н. э. у греческих и римских писателей (Птолемея, Тацита, Плиния) имя скифов уже не встречается, и вместо прежней Скифии упоминается Сарматия. Границы её определяются в ещё более широких размерах — почти от Карпат, Вислы, Дуная до Дона, Волги, Урала. Сарматы были, судя по археологическим остаткам в погребениях, менее культурны, чем скифы, занимались охотой, кочевым скотоводством и реже земледелием. Этнического единства в Сарматии, как и в Скифии, не было, да и не могло быть на таком громадном пространстве. Птолемей, сомневаясь сам в точности и достоверности своих историкогеографических сведений о Сарматии, иногда совершенно фантастических, перечисляет народности и племена, входившие в крайне пёстрый и разноплемённый состав её. Таковы геты, языги, роксоланы, аланы, бастарны, даки и др. Все эти разнообразные племена, проходя через южные степи по направлению к тогдашним границам Римской империи и оседая в различных местностях между Днепром и Дунаем, иногда выделялись из общей подвижной и непостоянной массы народностей, создавая временные, более или менее сильные государственные и военные образования, затем теряли своё господство, почти бесследно исчезая с исторической сцены. Таковы были сменившие сарматов геты, потом даки и роксоланы, которым римляне даже платили вначале дань. Таковы же были исторические судьбы и завоевателей Сарматии — готов (восточногерманских племён, обитавших раньше на Висле), так же как и разрушителей Готского царства — монголов- гуннов. Среди пёстрого состава сарматских народностей Тацит и Птолемей называют «великий народ» — венедов-славян, живших на западной окраине Сарматии, по Висле. По другую сторону этой реки начиналась уже Германия, которую римские писатели знали гораздо лучше. Рядом с венедами-славя- нами Птолемей находит по Висле же северную народность — готов, и ещё далее — финнов. Готы и гунны. В III — IV вв. н. э. возвышение готов и проникновение их с Вислы в причерноморско-азовские степи приводят к образованию на Восточно-Европейской равнине обширной, но недолговечной Готской державы — вернее, готского племенного союза — и объединению в ней почти всех сарматских народностей, обитавших на Восточно-Европейской равнине. По известию, не совсем, впрочем, достоверному, историка готов Иорданеса, готами были завоёваны как славяне, так и многие другие народности на территории Восточной Европы — эсты, мордва, мари и др.
Народности Восточно-Европейской равнины 41 Однако эта первая историческая агрессия германцев против славян и других народов Восточной Европы окончилась тем, что в 375 г. Готская держава была завоёвана и разгромлена новыми пришельцами из Средней Азии, кочевниками-монго- лами, гуннами. Гунны сначала разбили восточных готов (остготов), обитавших в это время в восточных приазовских и придонских степях, а затем разгромили западных готов (вестготов) и оттеснили их с прежних мест, с Днепра и Днестра, на Дунай и в пределы Римской империи. Небольшая часть остготов вместе с другими племенами (аланами) укрылась в Крымских горах и здесь надолго сохранила своё обособленное существование. Но в 1223 г. она была завоёвана и истреблена татарами. Хазары и другие южные кочевники. Южные с^епи издавна служили ареной господства многочисленных, быстро сменявших друг друга азиатских народностей. Киммерийцы, скифы, сарматы, геты, даки, авары, венгры, печенеги, половцы, хазары, татары проходили с востока на запад по южным степям, более или менее долго здесь задерживаясь, основывая иногда более или менее прочные общественно-государственные образования, как скифы, хазары, татары. К VII в. южная степь стала заселяться новой азиатской народностью — хазарами. Кочевники тюркского происхождения, хазары, попав в юго-восточные степи, в Нижнее Поволжье и на Дон, частично потеряли здесь, свой кочевой быт и образовали обширное полуоседлое, иолуземледельческое и торговое государство. Имея у себя в тылу богатый торговый Арабский Восток с его халифатом в Багдаде, а впереди, на северо-западе, тогдашнюю торговую Европу, хазары завладевают торговыми путями, связывающими эти центры. Столица Хазарского царства Итиль (на Волге, близ современной Астрахани) стала главным транзитно-торговым центром, где смыкалась северная и западная торговля (меха, воск, кожи) с восточной и южной (оружие, ткани и пр.). Хазары стали не только ближайшими соседями, но и завоевателями некоторых славянских племён, не успевших к тому времени образовать своего государства. Хазары, обложив славян данью, сделали их своими торговыми посредниками и открыли им самостоятельные пути на далёкий Восток. Уже в VIII в., т. е. за полтора века до государственного объединения славян, их торговые сношения с хазарами и с Арабским Востоком достигали широкого распространения. Столица Хазарского государства Итиль и город Саркел (па Дону) были в значительной части заселены славянами. С половины IX в. Хазарское государство подвергается военному натиску новых пришельцев из Азии — печенегов, которые в X в. появляются в южных степях и достигают Днепра
42 Первобытное хозяйство и его разложение и границы земель, занятых славянами. Походы русских князей, Игоря и Святослава, во второй половине X в. окончательно разрушили Хазарское государство. Соседями славян становится уже не торговое, полуземледельческое государство хазар, а кочующие воинственные племена. Эти племена, большей частью быстро изживая себя, сменяются новыми, не менее воинственными племенами: в XI—XII вв.— половцами, с XIII в.— татарами. Образовав в Азии обширное и мощное государство, татары долго держали в подчинении Русь. (О них мы скажем далее более подробно.) Греко-римские колонии. Другое национальное и хозяйственное влияние, с которым встретились славяне в южных степях, было греко-римское, распространившееся из многочисленных колоний, расположенных по берегам Чёрного и Азовского морей. На Кавказском побережье Чёрного моря, в Крыму, на Таманском полуострове, в низовьях Дона и Буга издавна, ещё в VIII—VII вв. до н. э., в скифский период, возникли многочисленные греческие колонии — Ольвия, Херсонес-Тавриче- ский (близ Севастополя), Феодосия, Сурож (нынешний Судак), Понтикапея (нынешняя Керчь), Фанагория, Пицунда, Диоску- рия (Сухуми), Фасис и др. В V в. до н. э. значительная часть этих колоний объединяется в крупное Боспорское царство (от Херсонеса до Дона и Кубани), являвшееся рабовладельческим государством. Во II в. до н. э. в нём стала обостряться классовая борьба, и в 107 г. произошло восстание рабов. В 63 г. до н. э. Боспорское царство было завоёвано Римом, а в IV в. н. э.— готами, после чего оно распалось и было включено во владение Византии. Все эти колонии являлись аванпостами сначала передовой греко-римской рабовладельческой культуры, а затем такого мирового торгового центра, как Византия. Черноморские колонии были прежде всего земледельческими поселениями, но они вели и обширную заморскую торговлю с метрополией. Они были житницей для Греции, а впоследствии и для Рима. Из степных колоний вывозился хлеб, пушнина, скот, мёд, воск, рыба, из кавказских колоний вывозился лес. Обычным для рабовладельческого мира товаром были рабы, которые также вывозились из Скифии через колонии. Из метрополии шли в колонии предметы роскоши и домашнего обихода — ткани, посуда, утварь, вино, оливковое масло. От некоторых колоний, например от Ольвии, шли сухопутные караванные тракты далеко на восток, в Заволжье и в Среднюю Азию. Эти колонии приобретали особо важное значение в мировой торговле Запада с Востоком. Когда в V в. колонии объединились в Боспорское государство, их товарооборот и вывозная торговля значительно
Народности Восточно-Европейской равнины 43 выросли. Стала развиваться местная промышленность. Для славянства гроческию колонии приобрели большое экономическое и культурное значение много позднее (с VII — IX вв.), когда опи стали посредниками, связывавшими восточных славян культурными и торговыми связями с христианским Западом. Балтийские племена. На северо-западе Восточно-Европейской равнины и в Прибалтике обитали аборигены этого района, многочисленные небольшие племена балтийской этнографической группы народностей — литовцы, латыши, ятвяги, пруссы, жмудь, а также финно-эстские племена — ливы, куры и др. В середине VII в. большинство этих племён находилось на стадии разложения родового строя и вело кочевое охотничье хозяйство, но с зачатками земледелия. Новгородские славяне ещё в IX—X вв. стали оттеснять некоторые из этих племён с их земель у Прибалтики. С начала XIII в. германские феодалы стали завоёвывать разрозненные прибалтийские племена — пруссов, литовцев и др. Немецкое рыцарство образовало для этого особый Ливонский рыцарский орден «меченосцев», который стал завоёвывать жмудь. Другой рыцарский орден, основанный во время крестовых походов для отвоевания Палестины, Тевтонский орден, после его изгнания с востока был приглашён в Прибалтику для завоевания пруссов. Литовские и прусские племена оказывали рыцарям упорное сопротивление и в 1236 г. нанесли им жестокое поражение. После этого оба рыцарских ордена (в 1237 г.) объединились и продолжали завоевание и беспощадное истребление прибалтийских племён. Впоследствии, когда рыцари направили свою агрессию на славянские земли, они были разгромлены (1242 г.) Александром Невским. К началу XIV в. литовцы из своих мелких раздроблённых феодальных княжеств образовали объединённое Великое княжество Литовское, сыгравшее, как увидим далее, большую роль в судьбах Белоруссии и Украины. Финно-угорские северные племена. На северо-востоке, в волжско-окском районе, обитали многочисленные местные племена, которые упоминались ещё у готских историков VI в. под именами мери, веси, муромы, жившие по Оке, Москве-реке и в районе озёр. О них упоминают также и наши летописи под общим названием «чудь». С этими народностями славяне вошли в соприкосновение несколько позднее, когда, теснимые с юго- запада татарами, они стали продвигаться далеко на северо- восток. Мордва, весь и другие племена были завоёваны и ассимилированы славянами. При этом влияние чуди на русских славян сказалось скорее в области бытовой, этнографической,
Первобытное хозяйство и его разложение 44 даже лингвистической, чем в хозяйственной. Так же как и славянское население, чудь занималась преимущественно земледелием. Угол между Окой и Волгой, где издавна стали селиться славяне, представлял отдалённое от больших торговых путей захолустье. Это обстоятельство способствовало преимущественно развитию земледельческого хозяйства. Далее, в Заволжье, на Крайнем Севере и на северо-востоке обитали также аборигены страны: северные финно-угорские племена — корелы, печора, пермь — на обширном севере; черемисы (народ мари) — между Волгой и Вяткой; тюркская народность, булгары,— за Камой и Волгой. Некоторые из этих народностей образовали к тому времени государственные объединения с развитой торговлей и с более или менее прочно сложившимся общественно-государственным строем. Северное государство корел — Биармия — вело оживлённую торговлю нушными товарами и славилось своим богатством. Торговое влияние этих народностей можно заметить, например, в сходстве древнеславянской счётной денежной единицы «ногаты» с корель- ской noha — целая беличья шкурка, которая у корел также являлась денежной единицей. Булгары (народность, повидимому, тюркского происхождения), кочевавшие до V в. в приазовско-каспийских степях, были в VI—VII вв. вытеснены отсюда сначала аварами, а затем хазарами. Часть их поселилась по Каме (при впадении её в Волгу) и образовала здесь Волжское Булгарское государство, просуществовавшее до XIV в., когда оно было завоёвано и разгромлено монголами (Тимуром в 1361 г.). В период расцвета — в X—XIII вв.— Булгарское царство с его столицей Булгар на Волге (недалеко от впадения Камы) было одним из посредников в развитии хазарско-славянской торговли. В состав Булгар- с кого царства в X в. входили земли буртасов, мордвы, черемис (мари) и др. Кроме торговли у булгар были развиты земледелие, промыслы и пр. Другая часть булгар проникла на юго-запад, на Дунай, встретилась здесь с южными славянами, была поглощена и ассимилирована ими, образовав крупное славянское государство — Дунайскую Болгарию. Появление славян на Восточно-Европейской равнине. Славяне появляются на арене европейской истории позднее древнейших европейских народностей, греков и римлян, но не позже, чем племена других западных народов, предков будущих наций — французской, англо-саксонской, германской. Новейшие археологические памятники, особенно по трипольской культуре, позволяют утверждать, что славяне в лице каких-то протославянских предков принадлежали к автохтонам Средней и Юго-Восточной Европы и населяли её ещё зна-
Народности Восточно-Европейской равнины 45 чительыо раньше, чем указывают дошедшие до нас исторические письменные памятники. Исторические сведения о славянах появляются уже в V в. до н. э. (у Геродота) и затем более подробно в I—II вв. н. э.— у римских писателей. В этих известиях славяне упоминаются под названием венедов, а в VI в.— антов. Римские писатели Плиний Старший, Тацит, Птолемей упоминают о венедах, живших среди скифских и сарматских племён где-то на Висле. В VI в. известия о славянах появляются у византийского писателя Прокопия и у готского* историка Иорданеса. По сведениям последнего, в пёстрый состав обширного готского объединения племён Восточно-Европейской равнины IV—VI вв. входили также славяне, которые были описаны Иорданесом впервые под собственными племенными именами склавенов, венедов и антов. По его сведениям, венеды — предки западных славян — обитали на северо-западе до Вислы и на юго-востоке до Днестра. Предки восточных славян, анты — эти, по словам Иорданеса, «могущественнейшие из славян»,— жили на юге, по побережью Чёрного моря, от Днестра до Днепра, т. е. на территории, в значительной степени совпадающей с территорией распространения археологической культуры Триполья, что свидетельствует о древности и автохтонности славянской культуры. Кроме венедов и антов вообще славяне (склавены) жили на севере, в При- ладожье и Приозёрье. К древнейшим славянским предкам в Средней Европе и в районах Днепра и Днестра принадлежали и другие славянские племена. В памятниках упоминаются племена, которые называются лугиями (лужичанами), уличами, тиверцами и др. Лужичане населяли в 1300—500 гг. до н. э. Силезию, Саксонию, Познань, Бранденбург. Археологические остатки показывают, что это были оседлые племена с земледельческим и скотоводческим хозяйством древней высокой культуры. Генетически лужичская культура непосредственно связывается с поздпей- шей славянской. А сами лужичане, по мнению большинства археологов, являлись одними из предков позднейших славян. В X—XIV вв. лужичане стали подвергаться германизации и окружению сложившейся к тому времени германской народностью. Тем не менее лужичане сохранили черты древнеславянской культуры, очаги которой можно до сих пор наблюдать в отдельных местностях Саксонии, Пруссии, под Берлином на реке Шпрее. Кроме группы западных славянских племён и восточных славян — антов — византийские писатели-историки хорошо знали также южных, дунайских славян, этнографически и культурно наиболее близких к восточным славянам. В VI в. эти славяне, образовав на Балканах крупное Болгарское государство, неоднократно вторгались в пределы Восточно-Рим¬
46 Первобытное хозяйство и его разложение ской империи. Южные славяне колонизовали провинции Византии на Балканском полуострове. Император и писатель- историк Константин Багрянородный в VI в. утверждал, что вся страна на Балканском полуострове «ославянилась» и стала «славянско-варварской». Помимо приведённых сведений древних западных историков о славянах к этому времени появляется и первое известие о славянах и о их расселении на Восточно-Европейской равнине в нашем первом историческом памятнике — в начальной летописи — «Повести временных лет». Летописец называет Дунай, землю Венгерскую и Болгарскую, которые входили в состав Дакийского царства (на Дунае), местом первоначального поселения славян в Европе (после прихода их, по его исторической версии, из Азии). При разрушении римлянами, при императоре Траяне, Дакийского царства славяне также подверглись нападению римлян (волохов, по наименованию нашей летописи), которые стали теснить славян и заставили их в начале II в. н. э. продвинуться с Дуная на восток и север, на Вислу и в Приднепровье. Здесь славяне стали известны римским и готским историкам. Трактовка летописцем славянской «прародины» на Дунае вызвана, повидимому, его панславистскими идеями и не вполне отвечает указаниям других исторических и археологических памятников. Сопоставляя все имеющиеся известия этих памятников в свете их научной критики, можно полагать, что славянские племена являлись одними из автохтонов (первоначальных обитателей) Восточно-Европейской равнины, преимуще- ственно в западной её части — в Галиции, Волыни, Подолии, Приднепровье, т. е. примерно в районах распространения археологической культуры Триполья и позднейшего расселения ан- тов. Это был основной район славянской «прародины», сохранившийся в руках восточных славян. Но, как мы указывали, уже к VI в. славянство расселилось далеко на запад, юг, на Балканский полуостров и позднее — в Заднепровье, на восток. Таким образом, славяпе ещё в первые века нашей эры и до их расселения по Восточно-Европейской равнине представляли собой довольно пёстрый конгломерат отдельных племён, связанных этническим родством, но стоящих на разном уровне общественного и хозяйственного развития. Эти племенные группы были вкраплены в пёстрый состав Других племён и племенных объединений (скифских, сарматских, позднее — готских) и были связаны в их общественном и хозяйственном развитии, образуя впоследствии племенные объединения полугосудар- ственного типа уже на славяпской этнической основе (государство болгар на Дунае, объединения антских племён и др.)*
Народности Восточно-Европейской равиины 47 Общественный строй древних славян. Описания византийских писателей (Прокопия, Маврикия, Менандра, Константина Багрянородного), подкреплённые современными археологическими исследованиями, вскрывают довольно ясную картину социального строя и общественной экономики древних славян в V—VI вв., во время заселения ими Юго-Восточной Европы. Проникая на земли Восточно-Римской империи — Византии, славяне к концу VI в. прочно оседали на Балканском полуострове и занимали здесь большие территории по обе стороны Дуная, от Прикарпатья до Чёрного и Адриатического морей. Они приносили с собой и ещё более развивали па новых местах прочную и оседлую земледельческую культуру, занимались земледелием, скотоводством с разнообразными их отраслями, поселялись оседло в хижинах, расположенных группами или поодиночке. Интересно отметить, что описания византийскими писателями жилищ задунайских восточных славян — антов — близко совпадают с данными археологических остатков рассеянных в Приднепровье городищ, подтверждающими глубокую древность существования здесь ираславянско-аптской земледельческой культуры и быта. Эти описания, так же как и археологические остатки, свидетельствуют, что восточные славяне в V—VI вв., расселяясь па громадной территории от левобережья Дуная до Приднепровья, находились ещё на стадии родового строя, но уже в процессе его разложения. Оседая на землях Византийской империи, славянское население приносило сюда свой патриархальный родовой строй и земельные порядки. Славяне жили в семейно- родовых общинах, задругах, которые являлись основой и первичными ячейками их общественного быта, экономики, политической и военной организации. Во главе рода и семейно-родовой общины стоял старейшина рода, господарь, являвшийся в то же время и старостой общины. Власть этого господаря не имела абсолютистского характера. В мирных условиях община в своих экономических и общественных делах сохраняла самоуправляющийся характер. По словам Прокопия, славяне и анты «не подчиняются одному человеку, но исстари живут в демократии и обо всем... рассуждают сообща», на общих собраниях народа, на вече. Более крупные племенные объединения, называвшиеся жупами, сохраняли тот же общественно-демократический строй. Во главе их стояли такие же старосты, избиравшиеся на время войны и называвшиеся жупанами, родовыми старостами. В мирное время власть жупанов почти прекращалась и всё внутреннее управление оставалось в руках родовых общин или племени с его высшим органом — племенным вечем. Византийским писателям, идеологам централизованной бю¬
48 Первобытное хозяйство и его разложение рократической империи (Прокопий и др.), такой строй славянства казался «беспорядком» и «анархией». В действительности это была здоровая для того времени военная демократия, обусловленная, с одной стороны, сохранением пережитков родового строя, и с другой — напряжённостью военной борьбы славянства за своё существование. Война у антов, как и у других варварских народностей, была одной из главных и обычных форм общения с другими народностями. В ней принимал участие весь народ, и она была неотделима от других форм и проявлений общественных и экономических отношений. Участие в войне было естественной обязанностью всякого члена антской общины и племенных объединений. Конечно, для непосредственного ведения военных действий составлялись обычно особые дружины из молодёжи. Но это были не профессиональные военные организации, а лишь подвижные военные группы и объединения, несколько более тренированные для военных действий, чем обычное население. По описаниям тех же древних авторов, славяне отличались большой отвагой и выносливостью, самоотверженно защищали свою землю, отвечая нападавшим врагам, что «не родился на свете тот человек, который покорил бы нашу силу» и что «не другие нашею землёю, а мы чужою привыкли обладать» (Менандр Византийский). Военная организация антов была примитивна, но отличалась подвижностью и основывалась на индивидуальных качествах бойцов, их ловкости, хорошем умении владеть своим оружием. По Прокопию, анты выходили на войну большей частью пешими, вооружёнными щитами, луками со стрелами (иногда отравленными) и дротиками. Вступая в бой, они снимали верхние одежды и оставались в коротких штанах. Бой часто сводился к единоборству отдельных бойцов. Позднее в войнах с Византией анты приобретали военные навыки и усваивали новую военную, передовую для того времени, технику. Их войска ввели массовый строй, особенно в наступательных и осадных операциях. Они пользовались заимствованными у греков осадными машинами, машинами для метания камней, железными таранами, пользовались при штурмах укреплённых стен римским строем «черепах» (при котором штурмующие накрывались кожаными щитами). У антов имелся свой флот, также с современными техническими приспособлениями. Опустошая Византию, анты массами уводили пленных, угоняли табуны лошадей для своей конницы, увозили из византийских царских сокровищниц много золота и серебра и пр. В VI в. анты, по словам византийских писателей, были «грозой» Византии. По сообщению Маврикия, славян и антов при их любви к свободе «никаким образом нельзя склонить к рабству и
Народности Восточно-Европейской равнины 49 подчинению, они храбры, выносливы, легко переносят жар, холод, дождь, недостаток в пище. К прибывающим к ним иноземцам они относятся ласково» *. В отношении пленных интересно указание того же Маврикия, что у антов пленные хотя и обращались временно в рабов, но не навечно, как в других странах, а через определённый срок или отпускались на выкуп, или поселялись на землю как свободные лица и как «друзья». В этом также проявлялся свободный строй славянско- аптской военной демократии, не знавшей рабовладельческого хозяйства и систематической хозяйственной эксплуатации раба. Колонизация славянами балканских земель Византии. Общественный первобытно-родовой земельный строй антов и обусловленная им постановка и организация военного дела представляли могучую и грозную силу для Византии. С течением времени и особенно с усилением военной борьбы с соседями и с Византией крупноплеменные объединения антов стали принимать не временный, в условиях войны, а постоянный характер. Вместо прежней общенародной, вечевой и выборной представительной власти родовых господарей и жупанов власть захватывали военные вожди, получавшие значение уже общеплеменной верховной власти. Они принимали титулы князей и даже царей, как их иногда называли арабские и византийские авторы. Но и в таких случаях власть народа и общенародные веча сохраняли своё значение органов верховной власти. Готский историк Иорданес сообщает о «короле» антов Боже, который в IV в. воевал с готами, но был вместе с сыновьями и с 70 старейшинами умерщвлён ими. Византийский историк Менандр сообщает о другом знатном и могущественном предводителе антов, Мезамире, наводившем со своими войсками страх на аваров-венгров. Арабский писатель Массуди сообщает о славянском племени валиана (волынян-дулебов), князь которых господствовал и над другими славянскими племенами и объединял их; но это объединение распалось 2. Про ¬ копий называет также знаменитого вождя славян Андрагаста и целую область «землёю Андрагаста». Находясь в постоянных сношениях с императорской Византией, некоторые из этих вождей как военачальники поступали на службу при дворе, в войска Юстиниана и пр. Так завязывались ещё более тесные связи между восточноримским рабовладельческим государством и славянскими свободными племенами. Славяне, разрушая рабовладельческий строй Восточно-Римской империи, сами воспринимали более высокую византийскую технику и культуру. • 1 Маврикий Стратег, Исторический архив, т. II, стр. 35—36. 2 А. Я. Гаркави, Сказания мусульманских писателей о славянах и русских, 1870, стр. 135. 3 П. И. Лященко, т. I
50 Первобытное хозяйство и его разложение В этом отношении проникновение антов-славян в рабовладельческую Восточно-Римскую империю и завоевательные походы их получали такое же историческое значение, какое имели западные племена варваров в разрушении Западной Римской империи и в перерождении её рабовладельческого строя в феодализм. Когда германские племена завоёвывали на западе Римскую империю, рабовладельческое хозяйство в крупных латифундиях уже переходило в значительной своей части от эксплуатации ставшего невыгодным рабского труда к труду колонов, как к переходной форме крепостных отношений. На эту почву варвары-завоеватели переносили свои особые общественные отношения и особенности своей военной организации. На месте римских латифундий стало развиваться как пережиток родового строя общинное владение землёй дружинами завоевателей, но уже в форме «территориальной» общины- марки с земельной зависимостью, с неравенством в пользовании землёй в соответствии с военной иерархией в военных дружинах. На почве римского колоната и разложения рабовладельческого хозяйства путём захвата римских земель и распределения их между дружинниками-завоевателями возникли феодальные отношения. Варвары «омолодили» одряхлевшее римское рабовладельческое хозяйство и общество. Степень усвоения варварами римской культуры и римских общественных отношений и развития новых общественных отношений и земельных порядков была не одинакова в различных странах. Так возникли и развивались феодальные государственные образования, феодальные королевства Италии, Франции, Германии, Британии. На востоке шёл подобный же процесс, но в своеобразных формах. Древние славянские завоеватели византийских земель на Балканском полуострове и в Прикарпатье, анты и другие племена, привнесением своего строя военной демократии и своих общинных земельных порядков также «омолодили» дряхлеющий строй рабовладельческого хозяйства централизованной бюрократической Восточно-Римской империи. Однако в V—VI вв., когда славяне «варваризировали» страну, «ославянив» весь Балканский полуостров, рабовладельческое хозяйство Византии в процессе своего разложения пошло уже гораздо дальше, чем к моменту завоевания Рима западными варварами. С другой стороны, централизованная Восточно-Римская империя, Византия, сохранила свою политическую самостоятельность на несколько веков дольше Западной, хотя и потеряла большую часть своих внеевропейских владений. Процесс перестройки славянством в V—VI вв. земельных отношений в виде развития земельной общины в занятых славянами областях Византии пошёл гораздо глубже в толщу народных масс. Развитие феодальных отношений в Византии со¬
Народности Восточно-Европейской равнины 51 здавало центробежные тенденции и подрывало единство государства. Уже Прокопий, например, указывал, что в Византии простой народ, изнемогая от тяжести государственных налогов и поборов, охотно убегал к славянским варварам, бросал свою закрепощённую землю в обмен на землю варваров с их общинными порядками, но с личной свободой. Таким образом, «ассимиляция победителей и побежденных» (употребляя выражение Маркса) происходила в ославянившейся Византии с явным преобладанием в общественно-экономических отношениях элементов свободных общинных форм землепользования, с меньшим развитием зависимых феодальных отношений. Свободный славянин крестьянин-общинник с его общинной землёй на долгое время ограничивал глубину и темпы процесса феодализации. Только когда Византийская империя была завоёвана турками, тяжелейшие формы национального угнетения соединились для славянина-крестьянина с феодально-крепостнической эксплуатацией иноземными помещиками — турками, начавшими насаждать среди южнобалканских и приду- найских славян особые формы «восточного феодализма» и восточной деспотии. Но и после этого свободолюбивые славянские племена — сербы, хорваты, болгары — продолжали многовековую борьбу против турецких поработителей. Образование особых этнических групп славянства. В VI в. среди славян начинается колонизационное движение на восток, север и юг. Оно особенно усилилось с начала VII в. под давлением новой восточной народности, аваров, образовавших рядом, в современной Венгрии, сильное государство. С другой стороны, германцы, бросившиеся на завоевание римских провинций, оставили свободными свои северные земли по берегам Эльбы и Балтийского моря. Славянские племена в своём расселении разделяются с этого времени на три ветви — западную, идущую по направлению к оставленным германцами местностям — к Эльбе, Одеру и Нижней Висле — и образовавшую здесь особые этнические группы и государственные образования западных славян — чехов, моравов, словаков, поляков; южную — по направлению на юг, через Карпаты, на Балканский полуостров, где образовались этнические группы южных славян — сербов, болгар, хорватов, словенцев; и, наконец, во- сточную — к Днепру, к берегам озёр Чудского и Ильменя и далее на восток — к Верхней Волге и Оке, где сформировалась этническая группа восточных, русских славян. И именно с этого времени прекращаются набеги задунайских славян на Византию, прекращаются упоминания о них византийских историков. Но вскоре, с IX в., славянские племена в лице их восточной ветви опять дают себя знать своими нападениями на Византию, но уже с другой стороны. Эти 3*
52 Первобытное хозяйство и его разложение славяне становятся известны Византии под общим названием руси, русских славян. Таким образом, со времени первых и неясных исторических указаний и намёков, выделяющих славян из народностей, населявших во II—III вв. н. э. восточпую часть Европы, с VI — VII вв. славянские народности в процессе расселения на обширном пространстве Восточно-Европейской равнины образуют ветви восточных, русских, славян, которые колонизуют Восточно-Европейскую равнину вплоть до Приднепровья, Приозёрья, Оки, Волги, Вятки. Здесь, расселяясь среди других аборигенов этой страны, частью ассимилируясь с ними, частью ассимилируя их, восточные, русские, славяне создают к IX в. основы своей общественной, хозяйственной и политической жизни. Происхождение термина «русь». В связи с обособлением отдельных славянских племён нри заселении ими Восточно- Европейской равнины стоит очень важный, но до сих пор (несмотря почти на 200-летнюю дискуссию по этому поводу) разрешённый историками вопрос о происхождении терминов «русь», «русские» славяне как общих терминов уже не для племенных, а для общенародных объединений восточных славян. Восточные славяне в VIII в. ещё не знали никакой руси. Ни из перечня летописцем отдельных племён, ни из других источников нельзя обнаружить существования какого-либо славянского племени с наименованием «русь». Наоборот, из замечания летописца «поляне, яже ныне завомая Русь» можно заключить, что первоначально, в VI—VIII вв., поляне не назывались русыо, и лишь впоследствии, повидимому со времени образо- ния государства, в IX в., поляне, составившие этническое ядро этого государства, стали называться вместе со всем государством Русью. На этой почве историки-норманисты, используя явно мифическое летописное предание о «призвании варягов» и о создании ими русского государства, придавали термину «русь» варяжское, экзогенное (привнесённое) происхождение. В первой половине IX в. в западной латинской летописи, в византийских известиях, у арабских писателей встречаются известия о народе русь, о его набегах в Причерноморье, о торговле с арабами, хазарами, булгарами. Некоторые византийские источники называют русь свеонами, т. е. шведами, норманнами, или, по русской летописи, варягами. В 839 г., т. е. ещё до легендарного, так называемого «призвания варягов», одна из латинских летописей рассказывает, что прибывшие в Константинополь послы народа русь не хотели возвращаться к себе прежней дорогой через степи, опасаясь нападения диких народов, появившихся в степях, почему были отправлены северным
Народности Восточно-Европейской равнины 53 путём к германскому императору и здесь были признаны свео- нами (шведами). В Прибалтике имелась местность Рослаген, к которой можно приурочить пресловутое сообщение арабских писателей о «русском острове» на Балтийском море. Русью назывались также дружины варяжских князей. Всё это даёт основание норманистам сближать происхождение термина «русь» с варяжскими элементами и влияниями в процессе проникновения их в славянство. Но, с другой стороны, можно считать установленным, что (вопреки нашим летописям) среди норманских племён не было племени с названием «русь». Вместе с тем лингвистические и географические данные указывают, что на севере, в Новгородской земле, встречается много древних названий местностей с корнем «рус», как Старая Русса и др. Позднее и вся северная страна славян и её народ стали называться Русью. Эти древние местные, географические и бытовые названия едва ли могли быть экзогенного происхождения, т. е. привнесёнными извне. С гораздо большей вероятностью их можно считать эндогенными, т. е. возникшими из условий внутренней жизни и развития самого славянского народа. Кроме упоминаний о северном народе русь в арабских источниках и в византийских хрониках встречаются известия также и о южном народе русь. Самое Чёрное море называлось Русским морем. Ещё чаще, чем на севере, встречаются и на юге географические названия с корнем «русь», особенно в наименовании рек. Все эти названия, новидимому, также не имеют ничего общего с норманнами-варягами и также не привнесены извне, а имеют эндогенное происхождение, т. е. возникли из внутренних условий общественного развития славянского народа. Всесторонняя и развёрнутая аргументация в вековой дискуссии по всем этим вопросам не разрешила всех противоречий и недоговорённости исторических источников. Основные разногласия шли по линии: 1) варяжского (экзогенного) или славянского народного (эндогенного) происхождения слова «русь», 2) северного или южного его происхождения, 3) этни- чески-племенного или социального, классового содержания начального термина «русь», ставшего потом общим названием всего народа и государства. В настоящее время можно считать с наибольшей достоверностью установленным, что наименование «русь» не варяжского, а славянского народного происхождения. Оно могло возникнуть одновременно и у северных и у южных славян на том великом торговом пути от Приладожья до Приднепровья, на котором издавна, ещё до варяжского проникновения, произошла встреча северных и южных славян и па котором в первую очередь стали складываться зачатки русской государственности. Но
54 Первобытное хозяйство и его разложение в то же время можно считать наиболее вероятным, что термин «русь» не этническо-племенного (варяжского или славянского) происхождения, а социально-экономического, классового. С разложением патриархального первобытно-общинного строя стали называться русью выделявшиеся славянские привилегированные общественные слои, дружинники племенных, а затем и варяжских князей, славянские и варяжские купцы и торговцы и пр. Все эти общественные элементы являлись наиболее активной силой в разложении патриархального строя и родового быта, в создании новых форм межплеменных, государственного типа, объединений и внеплеменных торговых связей. Поэтому с течением времени, к IX в., изменился и смысл термина «русь», получившего значение славянского государственного объединения восточных славян. Об этом и говорит наша летопись, упоминая о «русской земле» уже как об общеславянской. Но такое новое значение слова «русь» относится уже к более позднему времени, IX—X вв., почему и будет рассмотрено нами в соответствующем месте г. Расселение русских славян племенами. Восточные русские славяне, занимая отдельными племенами Восточно-Европейскую равнину, расселялись прежде всего по границе северной части степной полосы с богатой чернозёмной почвой и южной части лесной полосы с более бедными суглинистыми почвами. Главное направление колонизации шло первоначально от среднего течения Днепра не через степь к низовьям Волги и Дона (хотя частью оно шло и сюда, как, например, в Тмутаракань на восточном берегу Азовского моря), а вдоль лесной границы, к Оке и к верховьям Волги. Вызывалось это как хозяйственными, так и политическими условиями. Плодородные почвы чернозёмных степей могли бы обеспечить здесь большую выгоду земледелию, чем в северной лесной полосе, но эти чернозёмные степи тогда были заняты кочующими азиатскими народностями, а обширное лесное пространство па север и северо- восток — от среднего течения Днепра вплоть до Волги и Вятки, до Западной и Северной Двины и до северных озёр — или было частью незанятым, или обитавшие здесь в более окраинных частях племена были легко оттеснены далее на северо- восток. 11 О новейших направлениях в решении этих вопросов см. Б. Д. Греков, Феодальные отношения в Киевском государстве, 1936, стр. 169—170; С. В. Юшков, К вопросу о происхождении русского государства, «Учёные записки Московского юридического института», II, 1940; Брим, Происхождение термина «русь», сборник «Россия и Запад», под ред. Заозер- ского, № 1, стр. 5; Тивериадский, К вопросу о происхождении Руси в связи с этногенезом славян, «Исторические записки» № 13, 1942; Н. С. Державин, Происхождение русского народа, 1944.
Народности Восточно-Европейской равнины 55 К IX в. восточнославянские, русские, племена расселились на большой территории от области Ладожского и Онежского озёр на севере до Приднепровья и Приднестровья на юге, от литовских и польских границ на западе до междуречья Оки — Волги на востоке. Славяне ильменские, или просто славяне, «сидели» по Волхову и в Приозерье; южнее их, в верховьях Западной Двины и Волги,— кривичи; ещё южнее их — поло- чане; по Оке — вятичи; по левобережью Днепра и его притокам — северяне и радимичи; но правобережью и Припяти — дреговичи и древляне; по среднему Днепру — поляне; на запад от них, в верховьях Вислы и в Прикарпатье,— волыняне (бу- жане); южнее их, по Днестру,— тиверцы. На более высоком культурном уровне стояли, повидимому, поляне и новгородские (ильменские) славяне, которые владели с обоих концов великим водным путём от Прибалтики к Чёрному морю. Поэтому основными центрами культурыи хозяйственного развития с VII—VIII вв. на Восточно-Европейской равнине становятся в первую очередь два связанных водным путём района: среднее Приднепровье и северные приозёрные области. Громадное значение для развития этих районов имела их связь с тогдашними культурными центрами Запада. Славянские племепа при своём расселении на Восточно- Европейской равнине встретились с общественными условиями и влияниями, с которыми опи сами были хорошо знакомы,— с земледельческо-скотоводческим хозяйством, полиметаллической культурой, родовыми отношениями, меновой торговлей и пр. Прежние доисторические и исторические аборигены страны оставили славянам большое наследство в этих областях. Поэтому изображение летописцем поселений славян и их жизни па Восточно-Европейской равнине, среди лесов и диких зверей, без всяких зачатков культуры, представляется прямым, хотя и понятным по условиям времени, историческим упрощением. В словах летописца о дикости славян звучит лишь резкое и преувеличенное осуждение монахом-христианином, последователем западной цивилизации, языческой и относительно, конечно, невысокой культуры славян. В VIII — IX вв. славяне уже изживали и родовой строй, переходили к частной собственности, к усовершенствованным орудиям производства (соха), к пашенному земледелию. В культурном отношении русские славяне стояли не ниже народностей, среди которых они расселялись и которым они стали передавать свою культуру, отчасти наследуя и ассимилируя культуру своих соседей. Привнося свою культуру и ассимилируясь с другими племенами и народностями, русские славяне вместе с ними участвовали в создании культуры и быта народов Восточно-Европейской равнины.
56 Первобытное хозяйство и его разложение Кроме народностей, с которыми сталкивались и входили в хозяйственное общение славяне на Восточно-Европейской равнине, на территории, которая впоследствии была занята Русским государством, жило много и других народностей. Таковы, например, многочисленные народы Северного Кавказа, Закавказья и Средней Азии. Хозяйственное развитие этих народностей мы рассмотрим особо, в отдельной главе. ГЛАВА II РАЗЛОЖЕНИЕ РОДА И ОБРАЗОВАНИЕ РАБОВЛАДЕЛЬЧЕСКИХ ГОСУДАРСТВ У НАРРДНОСТЕЙ ЗАКАВКАЗЬЯ И СРЕДНЕЙ АЗИИ В древнейший период, когда Восточно-Европейская равнина заселялась в течение многих веков многочисленными, сменявшими друг друга народностями, ещё более длительный и сложный исторический процесс расселения происходил на обширных пространствах Закавказья и Средней Азии. Народности, заселявшие эти районы, весьма рано вступили в хозяйственное и культурное общение как с соседними народностями и государствами Передней Азии (Ассиро-Вавилонией, Мидией, Персией), так и с тогдашним культурным эллинистическим миром — с Грецией, а позднее и с Римом. Поэтому если у древних историко-географов, как Геродот, сведения о Восточно-Европейской равнине и её народностях шли не далее южных местностей, занятых скифами (дальше которых находилась, по его сведениям, «пустыня» и жили мифические андрофаги), то народности Закавказья и Средней Азии были гораздо лучше и ранее известны древнему миру. Государственное объединение халдских племён Урарту, древняя Армения, Азербайджан (Албания) в Закавказье, Бактрия (Балх), Согдиана (Самарканд) в Средней Азии и др. были хорошо известны древнему ассиро-вавилонскому, а затем греко-римскому миру, являясь объектом завоевания ассирийцев, персов, греков, Александра Македонского, парфян, римлян. Позднее эти народности стали неоднократно подвергаться военным нашествиям кочевых народностей Востока — гуннов, тюрков, арабов, монголов. Эти завоевания приводили к тому, что многие народности, аборигены страны, стали оттесняться на север,
Народности Закавказья и Средней Азии 57 к горам Кавказа, а затем, проходя через горы, доходили до юго- восточных степей Европы. Вместе с тем и кочевники юго-восточных степей (киммерийцы, скифы) переходили в обратном направлении через Кавказские горы или через Каспийскую низменность и завоёвывали племена и государства Закавказья и Средней Азии, часто оседая здесь надолго (скифы — в Азербайджане, киммерийцы — в Малой Армении). Эти районы издавна служили местом встреч, столкновений и упорной военной борьбы различных народностей и государств Востока и Запада. На общественно-экономическом развитии аборигенов страны, на многочисленных племенах Закавказья и Средней Азии в ранние периоды их исторического существования это отразилось главным образом в двух направлениях. С одной стороны, влияние рабовладельческих азиатских деспотий, Ассиро-Вавилонии и Персии, а также античных рабовладельческих государств, Греции и Рима, сказалось в том, что образовавшиеся к тому времени племенные и государственные объединения народностей Закавказья и Средней Азии были рано вовлечены в орбиту рабовладельческого хозяйства и общества. Древнейшие самостоятельные государственно-племенные объединения, как государственное объединение Урарту, восточногрузинское (картвелское) Иберийское царство и другие (особенно после того, как они становились сатрапиями Персидского государства, провинциями империи Александра Македонского или Рима), превращались в рабовладельческие государства, в очаги господствовавшего тогда рабовладельческого хозяйства. Этому способствовало то обстоятельство, что в первобытно-племенном строе этих народностей имелось уже первобытное рабство, которое при завоевании могло вырастать в законченную систему рабовладельческого хозяйства античного или азиатского типа. Таким образом, в хозяйственной истории народов СССР здесь имели место наиболее древние государственные образования рабовладельческого типа, рабовладельческой формации. Однако нужно отметить, что народности и племена Закавказья и Средней Азии с точки зрения греко-римского мира представлялись варварами далёких провинций. Эти варвары не только упорно защищали своё национальное существование, но и наиболее долго сохраняли свой общинно-родовой строй и племенной быт. Поэтому проникновение рабовладельческих отношений в общественный строй этих народностей всё же не дошло здесь до такой глубины, как в самом античном и азиатском мире, ограничившись главным образом лишь правящей верхушкой этих древних государственных образований.
58 Первобытное хозяйство и его разложение С другой стороны, непрерывные войны и завоевания, в особенности опустошительные нашествия со стороны кочевых народностей Востока, не только разоряли хозяйства целых племён и народностей, но и препятствовали созданию прочных государственных объединений для борьбы с этими нашествиями. Поэтому народности и древнейшие государственно-племенные объединения Грузии, Армепии и др. часто подпадали под власть Персии, Рима, Византии, подрывая этим возможности своего национального объединения (как в Восточной и Западной Грузии, в Армении). Тем самым создавались условия, не благоприятствующие изживанию племенной раздроблённости и впоследствии затяпувшие надолго существование феодальной раздроблённости. Наконец, те же нашествия и завоевания приводили часто к истреблению целых племён, к вытеснению их в отдалённые районы, в горы, на север, или к принудительному переселению в другие государства. В результате таких условий история народностей Кавказа, Закавказья и Средней Азии имеет чрезвычайно разнообразное и сложноеслрошлое, а этнический состав современных народностей этих районов является результатом многочисленных исторических наслоений и сложных миграционных процессов в течение целых тысячелетий. 1. Разложение рода и образование рабовладельческих государств у народностей Кавказа Этнический состав. По данным лингвистического и археологического характера можно с большой уверенностью предполагать, что доисторические обитатели Закавказья появились здесь ранее, чем стала заселяться Восточно-Европейская равнина. Хотя Закавказье только начинает изучаться в его археологическом, доисторическом прошлом, однако некоторые имеющиеся археологические находки (например, археологические остатки каменных орудий неолитического периода и неандертальского человека в местечке Ргани, в Имеретии, в окрестностях Кутаиси и др.) позволяют предполагать наличие здесь поселений доисторического человека и новокаменной (неолитической) культуры, а возможпо и древнекаменной (в окрестностях Сухуми) палеолитической культуры, т. е. примерно за 20—25 тыс. лет до н. э. Заселение равнин и горных долин шло здесь по мере отступления ледников (покрывавших раньше весь Кавказский горный массив) в более высокие области гор. В этом заселении многочисленные и разнообразные группы народностей сменяли друг друга, ассимилировались между со¬
Народности Закавказья и Средней Азии 59 бой и вытесняли друг друга с прежних поселений в другие места, из равнин в горы и т. п.. Поэтому совершенно неправильно было бы, как это делают приверженцы «расовой теории», видеть в каких-либо наиболее древних современных народностях, обитающих на Кавказе и в Закавказье, прямых и «чистых» потомков одной расы, хотя бы, например, преобладающей группы народностей, первоначальных обитателей страны. До последнего времени считалось, что древнейшие культуры Закавказья относятся ко времени образования Ванского царства народности халдов, около первого тысячелетия до нашей эры. Археологические исследования 1938—1939 гг. в Цалкинском районе, Грузинской ССР, обнаружили древнейшие дохалдские культуры, относящиеся к периоду от пятого до второго тысячелетия до нашей эры (глиняные сосуды, серебряные клинки, золотые украшения и пр.) и принадлежавшие племенам хурри, древнейшим обитателям Закавказья задолго до халдов *. Культура племён хурри, как можно думать, связанная с ранними культурами верхней Месопотамии, и явилась предшественником халдской культуры Ванского царства. Халды, или хэ- ты,— народность, жившая в Месопотамии и в Малой Азии и хорошо известная уже древнему миру,— в первом тысячелетии до нашей эры заселяли преимущественно горную страну, расположенную вокруг Ванского озера. Халды достигли здесь довольно высокой культуры, но были оттеснены отсюда новыми пришельцами — армянами. Позднее Закавказье начинает заселяться преимущественно яфетическими народностями, карт- велскими племенами. К наиболее древним обитателям страны относятся также осетины, абазги, восточнокавказские горцы, курды и др. Все эти народности в процессе заселения Кавказа и вытеснения из одних районов в другие, внешних завоеваний и пр. подвергались значительному смешению друг с другом. Наиболее древняя и многочисленная в настоящее время народность — картвелы, со значительными своими разветвлениями,— в далёком прошлом занимала значительные пространства западного Кавказа до Аракса и Куры, с низовьев которых она была оттеснена киммерийцами и скифами. По некоторым данным древних греческих авторов, картвелские племена — мосхи, касхи (колхи) и др.— обитали раньше в Малой Азии. Этнически они, повидимому, были связаны с древними обитателями Урарту — с халдо-урартийскими племенами. После столкновения со своими соседями ассирийцами они были в VII— 11 Б. А. Куфтин, К вопросу о ранних стадиях бронзовой культуры на территории Грузии, «Краткие сообщения Института истории материальной культуры», 1940, VIII, стр. 5—35.
60 Первобытное хозяйство и его разложение VI вв. до н. э. оттеснены в Закавказье. Здесь с этого времени картвелские племена складываются в особую грузинскую народность с многочисленными её ветвями. Но и отсюда после македонских и персидских завоеваний некоторые племена стали оттесняться далее на северо-запад, в горы. Как, например, первые пришельцы в горы — сваны, занимавшие ещё во времена Страбона обширные пространства и выставлявшие тогда войско в 200 тыс. человек, а ныне насчитывающие всего до 15 тыс. человек на небольшом пространстве между Главным и Сванет- ским хребтами. К первоначальным обитателям Закавказья относятся также одни из наиболее древних обитателей Закавказья, другая ветвь картвелских племён, колхи, а также абхазцы (абазги, по предположениям некоторых историков, смешанные потомки автохтонов страны — гениохов), обитавшие по северо-западному кавказско-черноморскому побережью (Колхида) и хорошо известные классическому миру греков и римлян. Из других народностей наиболее значительной являлись армяне. Армяне оседают в Закавказье впервые в области так называемонрТурецкой Армении (Ерзингян, Харберг, Сасун), но постепенно продвигаются отсюда во внутреннюю часть Армянского нагорья и обосновываются преимущественно в северо- восточной части плоскогорья (Айраратская долина, Арташат, Ереван). Одной из народностей арийского происхождения, наиболее рано осевшей на Кавказе и в Закавказье, являются осетины — остатки прежней крупной народности алан (иранского происхождения), кочевавших в степях северного Предкавказья и образовавших в I—II вв. обширное государство от Аральского озера до Чёрного моря, хорошо знакомое римским писателям- историкам и францисканским путешественникам (Плано Кар- пини и др.). В IV в. аланы были покорены гуннами и при «великом переселении народов» частью рассеяны в различных местностях Европы до Пиренеев и Галлии, частью (после тюркского завоевания) осели на небольшой территории в средней степной части Предкавказья и по северным, а также по южным склонам средней части Кавказского хребта (по рекам Ардону, Гизельдону, в Дигории и др.). Особое место занимают народности адыге, или черкесы, с древних времён кочевавшие в степях южной России и известные здесь русским летописям под названием косоги, а позднее оттеснённые другими кочевниками к северо-западным склонам Кавказа. Из многочисленных племенных подразделений их (абазинцы, шапсуги, черкесы, кизильбеки, джигеты и др.) после завоевания русскими многие племена почти поголовно переселились в Турцию. Наиболее значительное племен-
Народности Закавказья и Средней Азии 61 иое объединение кабардинцы — также издавна (сХв.,с походов Святослава) известное русским — осталось после завоевания Кавказа на прежних местах. Крупную этническую,, политическую и экономическую роль играло заселение некоторых, преимущественно восточных, частей Кавказа от предстепей (Карабахская степь) до горных ущелий восточного Кавказа народностями смешанного яфе- тидо-тюркского происхождения (современный Азербайджан). Первое появление на Кавказе тюркских и родственных им народностей некоторые историки относят к набегам киммерийцев и позднее — скифов (в VIII—VII вв. до н. э.), часть которых осела в южном Закавказье (Карабахская степь), где они были известны римским писателям (Страбон и др.). Наиболее крупные вторжения собственно тюркских племён происходят во время «великого переселения народов» — в V в. н. э., когда эти тюркские племена вместе с гуннами оттеснили к северо-западу аборигенов страны, картвелские племена. Вслед за ними хазары, совершавшие набеги с севера, также оставляли здесь некоторые группы, оседавшие в степях Предкавказья и Закавказья. Наконец, монгольские нашествия XIII в. оставили в восточном Закавказье крупные и компактные массы народностей, осевших в степных и земледельческих районах восточного Закавказья, от восточных отрогов Главного хребта и низовьев Куры и Аракса до степей Карязской, Ольдара и Аджинаура (нынешний Азербайджан) , почти сплошь вытеснив отсюда прежних обитателей — албанцев — и отчасти сохранившихся здесь грузин и армян. Кроме этой основной группы тюркских народностей к ним же относятся некоторые народности, пришедшие с северных склонов Кавказского хребта и поселившиеся в районе современного Нальчика, вытеснив обитавших здесь осетин и отчасти ассимилировавшись с ними. Таков был чрезвычайно сложный этнический состав Кавказа, обусловленный длительным и сложным, иногда принимавшим бурные формы процессом расселения, завоеваний и пр. Горный характер страны способствовал тому, что отдельные группы народностей часто жили изолированно и замкнуто, долго сохраняя отсталые социально-экономические формы быта. Все эти обстоятельства оказали влияние и на условия образования и развития политических государственных форм народностей Кавказа. Племенные объединения древних обитателей страны — картвел, армян, абхазцев и др.— могли лишь медленно и с трудом достигать более крупных объединений государственного характера. Тем не менее уже за несколько веков до нашей эры имеются письменные исторические свидетельства об образовании самостоятельных государств у наиболее значительных народностей — картвел и армян.
62 Первобытное хоаяйство и его разложение Рабовладельческое государство Урарту. Кроме археологических данных о культуре Закавказья наиболее ранние собственно исторические сведения о первых зачатках крупноплеменных объединений народностей Закавказья относятся ко второму тысячелетию до нашей эры, к эпохе раннего ассирийского Востока. Когда ассирийцы впервые (около XII в. до н. э.) вторглись в пределы будущей Армении — в горную страну, расположенную вокруг Ванского озера,— они нашли здесь до 60 мелких племенных объединений различных народностей во главе с племенными князьями. Все они по географическим условиям объединялись в свою очередь в более крупные группы, носившие название Наири, Дайани, Сухми и Урарту. Первые три лежали в пределах будущей Турецкой Армении. Урарту расположено было в пределах собственно Кавказского плоскогорья, севернее Ванского озера. В IX в. до н. э., с объединением соседних племён, значение Урарту возрастает. Государство Урарту расширяет свои границы на север, за реку Араке, и укрепляет свою центральную власть над племенами на территории теперешней Армянской ССР. По суй^эству Урарту было не столько государственным, сколько племенным объединением. Этнический состав его мало изучен. В него входили, повидимому, с одной стороны, упомянутые хэты, или халды,— древняя народность, хорошо известная древнему миру, которую впоследствии армяне оттеснили из долин в горы. С другой стороны, в число автохтонов страны входил ряд народностей картвелской группы племён — картвелы, мосхи, колхи и др. Имеется очень мало исторических данных, чтобы судить об общественно-экономическом строе этого древнейшего в СССР государства. Судя по сохранившимся клинообразным скальным надписям, это было рабовладельческое государство со значительным распространением рабства. Надписи рассказывают, что при завоеваниях захватывалось до 250 тыс. пленных, которые обращались в рабство, большое количество скота и др. Рабы использовались для постройки городов, крепостей, оросительных каналов, реже — в сельском хозяйстве. Рабами владели главным образом правящие классы. В массе населения ещё сохранялся родовой быт. Главными занятиями населения были примитивное земледелие, садоводство и скотоводство натурального характера, соединённые с домашними промыслами. Была широко поставлена ирригация. Значительное распространение имели также ремёсла — обработка металлов, керамика, обработка камня и пр. В VIII—VII вв. до н. э. страна Урарту подверглась завоеванию киммерийцев — кочевников из южнорусских степей, которые, будучи оттеснены оттуда скифами и перевалив через
Народности Закавказья и Средней Азии (53 Кавказский хребет, дошли до Урарту, Лидии и Ассирии. По их следам сюда же двинулись и скифы, которые частично осели здесь. В начале VI в. до н. э. государство Урарту прекратило своё существование. На его территории начало складываться новое государство, на иной этнической основе. Часть киммерийцев направилась на запад, дойдя до Дуная я Фракии. По старым историческим известиям Геродота, которые раньше считались достоверными, киммерийцы, захватив некоторые фракийские племена, в том числе фригийцев и армян, вновь возвратились в Малую Азию, дошли до Урарту и Лидии и поселились здесь, завладев землями прежнего государства Урарту. Таким образом здесь впервые появляются армяне, эти «выходцы из Фригии» (Геродот), В настоящее время эти исторические известия опровергаются историками-армяноведами. Можно думать, что переселение фригийцев и армян из Фракии в Малую Азию произошло уже в XII в. до н. э. Именно с этим движением связано передвижение индоевропейских арменов из Кападокии на восток и утверждение их в юго-западных областях Армении. Армянские пришельцы, вытеснив из так называемой Малой Армении, с нагорья Карабелдаг, местные племена или покорив их, поселились сначала здесь и начали завоевательные походы на Урарту. В короткое время они овладели землями и наследием урартийских племёп и постепенно заняли всю их обширную территорию. Смешавшись здесь с аборигенами страны и с пришлыми народностями, они образовали армянскую народность, а затем и Армянское государство. Армения. Впервые Армения как особое государство упоминается в известной Багистанской клинообразной надписи персидского царя Дария в VI в. до н. э. В это время в новом Армянском государстве преобладали ещё старые, указанные выше этнические и культурные элементы государства Урарту. Позднее Армянское государство имеет уже свою династию (Тигра- ниды в VI—V вв. до н. э.) и занимает обширную территорию от Тигра и Евфрата до Куры и Аракса. В VI в. до н. э. Армению завоёвывает персидский царь Дарий. С этих пор Армения становится вассалом и сатрапией Персии, хотя и сохраняет свою национальную династию. Об общественном и экономическом строе Армянского государства этой эпохи можно судить лишь по отрывочным данным (Ксенофонт, Геродот). Из этих данных видно, что население находилось на стадии родового строя с господством натурального хозяйства, занималось земледелием и скотоводством. Армения, по словам Геродота, была богата пастбищами и лошадьми. Население жило исключительно по деревням и в культурном отношении стояло на невысоком уровне. Но всё же, по некоторым данным, армяне ещё от аборигенов страны — яфети-
б/| Первобытное хозяйство и его разложение ческих народностей, обитавших здесь до их прихода,— унаследовали умение добывать и обрабатывать железо, медь и другие металлы. Поэтому армяне рано и широко развили выделку металлических изделий. При сохранении остатков родового строя местное управление находилось в руках родовых и деревенских старшин. Спорным и не вполне выясненным на основе фактического исторического материала представляется вопрос, в какой мере родовой строй перерождался в этот древний период в классовый строй рабовладельческого государства азиатского типа. Хотя во главе управления всей страной стоял персидский сатрап, но формально сохранилась и национальная царская власть. Развито было рабство, по рабовладение сосредоточивалось преимущественно в руках высших классов, сохраняя большей частью бытовой, домашний характер. После завоевания Персии Александром Македонским и при его преемниках Селевкидах Армения подпала под влияние эллинизма и греческой рабовладельческой культуры. Эта культура, повидимому, распространялась и имела влияние главным образом в высших классах и в городах. Армения уже тогда была втян^а в мировой торговый оборот между Западом и Востоком благодаря караванным торговым путям, проходившим через Армению к Чёрному морю, на восток и на юг («царская дорога» — через Софену в Месопотамию, «шёлковый путь» — в Китай и Индию и др.). В массе населения сохранялись ещё остатки родового быта. Оседлое население жило деревнями, земля считалась собственностью рода. Главным занятием населения являлось хлебопашество с возделыванием пшеницы и ячменя; развито было скотоводство, особенно коневодство, а также садоводство. Основным земледельческим орудием был деревянный плуг, но уже с железным лемехом. При раздроблении бывшей империи Александра на отдельные части Армения вместе с Персией и Месопотамией составила одно из государств Селевкидов. Среди армянской народности возникло движение к объединению армянских земель, достигшее наибольших успехов при Тигране Великом (95—56 гг. дон. э.). В вопросе о социальном характере и классовой структуре этого государства мнения современных историков-армяноведов расходятся. По мнению одних, Армения в этот период становится рабовладельческим государством, по мнению других (Манан- дян), она непосредственно от разложения родового строя переходит к зачаткам феодальных отношений как государство переходного, раннефеодального типа. В настоящее время не имеется полных и совершенно достоверных данных для решения этого вопроса. Но так как Армения того времени была втянута в культурное и экономическое общение с античным и азиатским рабовладельческим миром, то нужно думать, что и она не избежала
Народности Закавказья и Средней Азии 65 влияния рабовладельческого хозяйства. Рабство и рабовладельческое хозяйство играли в Армении значительную роль, но, повидимому, недоразвились до типичных форм античного или азиатского рабовладения. Рабовладение сосредоточивалось преимущественно в руках царя и высшей знати и носило часто домашний характер. Царь являлся самым крупным владельцем земель, которые обрабатывались царскими рабами. С их помощью велись и другие отрасли царского хозяйства. Прежняя племенная и родовая знать стала слагаться в землевладельческий руководящий класс, сосредоточивавший в своих руках крупные земельные владения. Из среды этой землевладельческой знати назначались правители отдельных областей, на- харары, постепенно приобретавшие почти независимое от центральной власти положение местных властителей. Основная масса земледельческого населения состояла из крестьян-общин- ников, шипаканов, и оставалась ещё свободной, занимаясь земледелием и переходя от родового строя к территориальной общине. Однако в связи с возвышением землевладельческой знати и захватом ею крупных земельных владений положение земледельческого населения ухудшается, возникают отношения земельной и личной зависимости. Одновременно с этим Армения продолжает втягиваться в мировую торговлю, особенно благодаря близости основных путей караванной торговли между Западом и Востоком. По словам древнего историка Армении Моисея Хоренского *, Тигран, этот «насадитель мира и зиждитель», особенно успешно проводил политику развития торговли, способствовал развитию городов и ремёсел, привлекая в страну ремесленников из других областей и т. п. Он основал новую столицу, Тигранокерт, расположенную на основных торговых путях. Географическое положение Армении между азиатскими владениями могущественного Рима и его упорнейшим врагом, Парфянским государством, привело к тому, что Армения была втянута в многовековую и разорительную для неё борьбу между этими государствами. Политическое положение её ухудшалось ещё тем, что к этому времени окончательно побеждают тенденции к феодальному раздроблению страны. Нахарары (особенно при династии Аршакидов, в I—V вв. н. э.) окончательно превращаются в высший землевладельческий класс, становятся независимыми феодальными князьями, владетелями отдельных княжеств. Вокруг них группировались более мелкие и зависимые от них держатели феодов, свободные азаты, которые также имели на своих землях рабов и зависимых крестьян. Рабский 11 Моисей Хоре некий, История Армении, русск. перев. Эмина, т. 1, 1893, стр. 24
66 Первобытное хозяйство и его разложение труд в поместьях иахараров и азатов постепенно заменяется трудом крепостных крестьян. Крестьяне были обложены тяжёлыми податями — подушными, поземельным, урожайным и другими налогами. Они попадали в экономическую и личную зависимость от феодалов, принуждались отбывать барщину на владельческих землях, превращались в крепостных. В результате внешних неблагоприятных условий и внутреннего разложения Армянское государство уже в IV в. н. э. пришло в упадок. К V в. оно представляло совокупность небольших феодальных княжеств (числом до 50), лишь формально объединяемых центральной царской властью. В V в. кроме внутренних феодальных войн Армения подверглась персидскому завоеванию. Страна опустошалась, население истреблялось завоевателями, города и торговые центры разрушались. Армянское государство фактически распалось: запад подпал под власть Византии, восток — под власть Персии. Оставшаяся феодально-княжеская аристократия превратилась в вассалов Византии и Персии, а сельское население окончательно попало в феодально-крепостную зависимость от владельцев. В VII в. Армения подверглась новому опустошительному завоеванию арабов. Грузия. Политическая история Грузии на начальных этапах её во многом совпадала с историей соседней Армении. При заселении Закавказья картвелскими племенами последние сохраняли здесь земледельческо-скотоводческий характер своего хозяйства с остатками родового быта, но уже в стадии значительного его разложения, с племенной организацией во главе с местными племенными князьками и пр. Благодаря разнообразию естественных условий страны — в западной и восточной её частях и в равнинных или в горных районах — условия хозяйственной и политической жизни их складывались различно. В политическом отношении это привело к образованию двух самостоятельных государств: восточно-грузинского Иберийского царства, включавшего в себя Месхетию и Картлиго (по реке Куре), и западного — Причерноморско-Колхидского царства (Лазика). Общий характер хозяйства определялся особенностями этих отдельных частей страны. На тучных землях равнинных частей Закавказья стало рано развиваться земледелие, садоводство, виноградарство. В горных районах преобладало скотоводство. Через всю страну и через её морские порты на Чёрном море проходили важнейшие для того времени караванпые пути торговли Запада с Востоком. Грузия поэтому стала рано втягиваться в мировую торговлю и достигла высокой для того времени культуры. Стали возникать города и крупные ремесленные и торговые центры (Мцхет, Тбилиси). Но в то же время Грузия,
Народности Закавказья и Средней Азии 67 расположенная вблизи и между границами могущественнейших в то время держав — Понтийского и Парфянского государств, Персии, римских владений и пр.,— стала вовлекаться в борьбу между ними и подвергаться их завоеваниям. У греческих историков (Геродота, Гекатея, Ксенофонта) упоминания о грузинской народности и различных её племенах относятся ещё к VI—V вв. до н. э. Грузинские источники (летописи) относят первые государственные образования картвелских племён к эпохе греко-македонского завоевания III в. до н. э. По этим летописным сказаниям, первый грузинский царь Фарнаваз в III в. до н. э. объединил ряд картвелских племён, живших до тех пор под управлением родовых старшин (мамасахлиси, собственно отец, старший в роде). Он же ввёл единое административное устройство, письменность и пр. Более точные исторические известия о Грузии имеются у римских историков, упоминающих о грузинах в описаниях походов Помпея в I в. до н. э., послуживших началом эпохи римского влияния. В это время подавляющая часть населения была свободной и занималась земледелием. В общественных отношениях сохранялись остатки патриархального семейно-родового быта с племенной организацией, но уже со значительным развитием общественного и имущественного неравенства и с выделением высших родовых и военных правящих групп. В руках у царей и высших родовых правящих групп сосредоточивалось значительное количество рабов. Вместе с тем у них же возникает частная земельная собственность. В III — I вв. до и. э. Грузия являлась уже классовым рабовладельческим государством, хотя и со значительными пережитками родовых отношений и с сохранением ещё у массы населения общинного владения землёй. Во главе государства стоял царь, старший в роде и наиболее крупный владелец земель. Царское хозяйство на них велось на основе рабского труда. На царских же землях сидели зависимые крестьяне, глехи, отбывавшие барщину и другие повинности. К высшему руководящему классу принадлежали предводители военных дружин, племенные правители и старейшины, также владевшие землями и рабами. Ко II в. н. э. общественно-экономическая дифференциация настолько усилилась, что состав общества уже резко делился на свободных (азнауры), с выделением в свою очередь из них руководящей знати, и несвободных (уазно) — служилых, зависимых людей — и рабов (мона, мхевали). В западных частях страны, в Причерноморье и Колхиде, весьма рано (с VII в. до н. э.) стала развиваться греко-римская колонизация. В III в. до н. э. здесь сложилось другое грузинское государство, Колхида (Лазика), также рабовладельческого
68 Первобытное хозяйство и его разложение типа, хорошо известное античным авторам. По их свидетельству, Колхида была богата сельскохозяйственными продуктами — льном, коноплёй, строевым лесом, мёдом, скотом, составлявшими предметы торговли. Имелось много городов, хорошие пути сообщения, морской флот, а вместе с тем и широкая вывозная торговля продуктами земледелия и скотоводства, лесными материалами, рабами и пр., широко развивалось кораблестроение. Наиболее крупная греческая колония Дио- скурия, по свидетельству Страбона (I в. до н. э.), привлекала массу торговцев разных национальностей, говоривших на 300 языках. Весьма рано (ещё за 3—2 тыс. лет до н. э.) начинает развиваться добыча медной руды и медеплавильное дело (в районах Батуми, Алаверди, Ганджи, Карабаха и др.), а позднее — железо-кузнечное ремесло 1. Всё это способствовало разложению здесь натурального хозяйства, возникновению денежного обмена, а вместе с тем и распадению патриархального родового и племенного строя, развитию рабства и зависимых отношений. В I —III вв. н. э. Восточная Грузия попала в сферу политического и военного влияния Рима, которое способствовало развитию в ней торговли, денежного хозяйства, государственному строительству дорог, крепостей и пр. Но вовлечённая в военную борьбу Рима против парфян, персов и других народностей, страна истощала свои производительные силы, в особенности основных масс крестьянского населения. С IV в. в Грузии распространяется христианство, вместе с которым усиливается культурное и политическое влияние Византии. Царь Вахтанг I основал Тбилиси, становящийся с V в. резиденцией иберийских царей вместо древнего Мцхета. Одновременно с этим с III в. усиливается борьба сассанидской Персии с Римом из-за господства над закавказскими народностями. В военнополитическом отношении Грузия, будучи буферным государством между Персией и римско-византийскими владениями, попеременно подпадала под их власть. В Западной Грузии, в Ла- зике, сохранилось византийское влияние. В V—VI вв. н. э. Восточная Грузия подпала под власть Персии и стала персидской сатрапией, управлявшейся грузинскими царями на положении вассальной зависимости от персидских шахов. Эти века были заполнены неравной борьбой Восточной Грузии с Персией, падением цдрской власти и постепенным развитием процесса феодализации. В VII в. Грузия на короткое время становится независимой. Но уже в том же веке она подверглась нашествию арабов, которые заняли (643—645 гг.) Восточ¬ 1 А. Иессен и Б. Деген-Ковалевский, Из истории древней металлургии Кавказа, 1935, стр. 22, 213, 238.
Народности Закавказья и Средней Азии 69 ную Грузию и образовали здесь арабское государство. С этого времени в Грузии происходят такие социально-экономические изменения в её строе, в результате которых страна надолго приходит к феодальной раздроблённости, к зарождению и развитию феодально-крепостнических отношений.# Азербайджан. При исторической невыясненности этнического характера аборигенов древнего Азербайджана (Албания) первые исторические известия о его заселении относятся к VII в. до н. э., когда здесь появляются скифы в своём движении из-за Каспия и из южнорусских степей (массагеты и скифы Геродота и саки Страбона). К началу римской эпохи кроме имевшихся национальных прослоек армян (в Карабахе) здесь обнаруживаются албанцы (повидимому, народность, образовавшаяся из смешения туземных аборигенов со скифами), сохранявшие кочевой быт и родовой строй, но имевшие также города и торговлю и образовавшие самостоятельное государственное объединение — Албанию. К I в. н. э. в Албании устанавливается персидское преобладание. Идёт обширная колонизация и ира- низация населения, кочевое албанское население сливается с массой повых пришельцев — курдов и др. Азербайджан надолго превращается в персидскую провинцию как часть рабо-. владельческого государства азиатского типа. Дальнейшее завоевание арабами, тюрками и затем монголами ещё более усиливает смешанный этнический состав Азербайджана. Преобладали здесь, однако, тюркские элементы. Как кочевники-скотоводы они привнесли прербладание кочевого скотоводческого хозяйства, а вместе с тем и более длительное сохранение примитивных патриархально-родовых отношений с широким развитием рабства. Разорение страны многочисленными завоевателями, особенно монгольские опустошения XIII—XIV вв., препятствовали укреплению оседлой земледельческой культуры. Медленнее, чем в других государствах Закавказья, шло развитие феодально-крепостнических отношений в Азербайджане, в котором дольше, чем в других, более развитых частях Закавказья, сохранялись отсталый патриархальный строй и кочевое скотоводческое хозяйство. 2. Хозяйственное развитие народностей и рабовладельческие государства Средней Азин в древний период Средняя Азия является страной с богатым и длительным, но неустойчивым историческим прошлым. По некоторым данным, начало её культурной и исторической жизни относится к седьмому-восьмому тысячелетию до нашей эры. Географически её границы не могут считаться сколько-нибудь определёнными, сливаясь на западе с заволжскими и зауральскими
70 Первобытное хозяйство и его разложение башкирскими степями, на севере переходя в западносибирские степи и приуральские предгорья, на юге доходя до пустынь и полупустынь Ирана, Аравии и Малой Азии; на востоке она сливается с великими ^итайско-монгольскими пустынями Центральной Азии, с Восточным Туркестаном, Монголией, с безводными пространствами Гоби, или Шамо, Голодной степи, с предгорьями Памира и с Афганистаном. Таким образом, в эти несколько неопределённые историкогеографические границы того, что обычно называется Средпей Азией, мы включаем, собственно, пять советских республик — Туркменскую, Казахскую, Узбекскую, Таджикскую и Киргизскую,— сходных по своим историческим судьбам. Исторически такое объединение объясняется также тем, что этот громадный степной и местами полупустынный район являлся в течение нескольких тысячелетий ареной решающих для того времени мировых событий, часто на долгое время потрясавших весь известный тогда мир и производивших в нём сильнейшие политические и социально-экономические перевороты. Как видно из очерченных границ этого района, он лежал на великих исторических путях, соединявших монголо-китайские и тюрко-татарские народности отдалённого. Востока с Западом. Начиная с появления здесь в I в. до п. э. гуннов, затем в VI—VIII вв. н. э. тюрков, в ХН-ХШ и XIV—XV вв. н. э. монголов через эти пути последовательно проходили крупнейшие исторические движения этих народностей с Востока на Запад, из Центральной Азии в Европу. Средняя Азия являлась историческим и политическим этапом, местом, временных остановок в движении этих народностей с Востока на Запад, оставлявших здесь длительные следы своих национально-культурных влияний и государственно-политических образований. С другой стороны, и западные народности, начиная с греков и римлян, также совершали военные походы и завоевания для овладения проходившими здесь торговыми путями с Запада на Восток и для защиты от шедших отсюда нападений кочевых народностей монгольского Востока, надолго оставляя в завоёванных землях влияние эллинистической рабовладельческой культуры. Все эти вопросы являются сложнейшими и притом всё ещё не окончательно разработанными вопросами общей истории и востоковедения. Поэтому мы ни в какой мере не можем задаваться целью дать исчерпывающее изложение этих сложнейших исторических событий. Мы коснёмся их лишь постольку, поскольку это является совершенно необходимым для понимания последующего изложения истории хозяйственного и культурного развития среднеазиатских республик Союза.
Народности Закавказья и Средней Азии 71 Автохтоны страны и их хозяйственный строй. Одним из наиболее ранних и достоверных исторических событий в политической жизни Средней Азии, с которого историки обычно начинают её документальную историю, является завоевание её в VI в. до н. э. персами. Но несомненно, что и до этого та основная часть Средней Азии, которая получила впоследствии название Туркестана, представляла собой культурную страну, заселённую арийскими народностями, с высокоразвитым поливным земледелием, с развитыми городами, торговлей и ремёслами. Так, в Узбекистане (Кара-Калпакии и Хорезме) археологические раскопки 1939—1940 гг. обнаружили остатки поселений бронзового века. В городище Тали-Барзу обнаружено шесть пластов, относящихся к периоду от V в. до н. э. до VIII в. и. э. В наиболее древних пластах найдены жилища с сельскохозяйственным инвентарём, семенами культурных растений, древнейшая система орошения с дамбой в 2 км и с обширным водоёмом. В Казахстане, в районе древнего города Тараз, обнаружены древние жилища, гончарные изделия, фресковые украшения, разнообразные византийские, китайские, тюркские монеты и пр. Наконец, в раскопках 1940 г. в Бес-Оба, Каркаралинского района, открыты остатки бронзовой археологической культуры, свидетельствующие о существовании земледелия (бронзовые серпы). По Геродоту, в V в. до н. э. на восток от Каспийского (Гир- канского) моря и за Аральским (Оксианским) морем жили массагеты — кочевники-скотоводы, находившиеся на первобытной стадии общественного развития. У них, повидимому, имел место первобытно-родовой строй с господством матриархата (материнского рода) и с групповым браком. Они ещё не знали употребления железа, и примитивное их вооружение выделывалось из меди. Южнее Аральского моря жили хорезмийцы — оседлые и полуоседлые земледельческие племена, жившие родовым строем, имевшие патриархальное рабство и образовавшие уже в VI—V вв. до н. э. государственное объединение, завоёванное персами. Далее на юг — в Согдиане, Бактрии, Маргиане — жили многочисленные племена и народности уже с более развитым, оседлым образом жизни, занимавшиеся земледелием. Уже тогда здесь имелись искусственные сооружения для поливного земледелия. В VI в. до н. э. эти народности сохраняли ещё родовой строй, но уже со значительной общественной дифференциацией. В Бактрии, например, население делилось на три касты: жрецов, воинов и земледельцев. Значительное распространение имело рабство первобытно-патриархального характера, особенно у привилегированных каст. Благодаря прохождению через Бактрию и Сог-
72 Первобытное хозяйство и его разложение диану древнейших караванных торговых путей в Китай, Тибет, Индию эти области стали рано играть большую посредническую роль в распространении торговли и культурного влияния между Востоком и Западом. Это находит в последнее время подтверждение в новейших археологических находках как в этих областях, так и в соседних странах — в Индии и Тибете. Позднейшие завоевания и военные нашествия иноземных завоевателей произвели большие передвижения и этнические наслоения среди этих наиболее древних обитателей страны. Поэтому и позднейший этнический состав народностей Средней Азии отличается большой сложностью и разнообразием. Персидское завоевание. Персы, завоевав в VI в. народности Средней Азии и распространив своё влияние до Сыр- Дарьи, превратили в свои сатрапии Хорезм (Хивинский оазис), Согдиану (страна между Аму-Дарьёй и Сыр-Дарьёй), Бактрию (Афганистанский Туркестан) и Маргиану (Мерв).Превращение этих областей в сатрапии персов совпадало с переходом культурного первенства от хорезмийцев к бактрийцам, с усилением оседлого поливного земледелия и зачатками классового деления населения. Персы, как и многие из позднейших завоевателей Средней Азии, не произвели какой-либо коренной ломки в условиях хозяйства покорённых народностей, довольствуясь простым подчинением и обложением данью населения. Этому в немалой степени могло способствовать и то, что при формальном признании всей земли собственностью государства в районах с искусственным орошением и с возделыванием риса и хлопка орошение являлось удобным средством для установления зависимости земледельческого населения от центральной власти завоевателей (так называемый «азиатский способ производства»). Вторжение греков и влияние эллинистической культуры. Следующим событием, тяжело отразившимся на хозяйственном благосостоянии народностей Средней Азии, было вторжение греков (завоевание Александра Македонского). Разгром персов и завоевание греками Согдианы (330—327 гг. до н. э.) положили начало греческому господству в бывших сатрапиях Персидского государства, сопровождавшемуся жестоким подавлением всякого сопротивления. Александр основал здесь 12 городов, переселил в них греков и дал начало приобщению Средней Азии к эллинистической культуре рабовладельческого типа. Рабовладельческое хозяйство с этих пор начинает усиливаться, сохраняя свои особенности, связанные с поливным земледелием. После распада империи Александра власть переходит к его преемникам — Селевкидам. При них в целях защиты от кочевников отдельные оазисы, как, например, Мервский, были
Народности Закавказья и Средней Азии 73 окружены стенами — первыми постройками этого типа в Средней Азии. Построено было несколько новых городов, в том числе Мерв. Однако господство Селевкидов было непрочно. На северо- востоке образовались новые государства — Парфянское (в Хорасане, 256 г. до и. э.) и Греко-Бактрийское (куда входили Бактрия и Согдиана). Парфянское рабовладельческое государство, населённое родственными кочевым иранцам народностями, в эпоху своего расцвета простиралось от Каспия и от Евфрата до Индии. В 226 г. н. э. Парфянское государство вновь завоёвывается Персией. Новая персидская династия, Саса- нидов (225—651 гг. н. э.), образовала одну из обширнейших восточных монархий, долго державшую под своим политическим влиянием Хорезм и Согдиану. Но хозяйственный строй народностей этих стран в наименьшей мере подвергся изменениям, кроме того разорения, которое приносилось всяким новым завоеванием. Что касается Греко-Бактрийского государства, то оно со II в. до н. э. неоднократно подвергалось нашествиям кочевников с севера — скифов,— что привело (около 90 г. до н. э.) к падению Греко-Бактрийского царства и греческой культуры и к основанию Индо-Скифского государства, оказавшегося по своим политическим и хозяйственным основам непрочным. Гунны. С этих пор в истории Средней Азии получают особенно важное значение военные движения восточных монгольских кочевых народностей. В течение многих столетий они продвигались с востока и севера на запад, завоёвывали и разоряли целые страны и народности, образовывали здесь временные, непрочные государственные объединения и затем часто бесследно исчезали с исторической арены. Историки Средней Азии, исходя из китайских источников о кочевниках, известных у греков под именем скифов, свидетельствуют следующее. Во II в. до п. э. в’западной части нынешнего Джетысу жил народ сэ (саки, позже скифы) арийского происхождения. Несколько восточнее их обитал народ юэчжи (или тохары) тюркского происхождения. По соседству с ними жил народ усуни, происхождение которого не установлено. Некоторые историки видят в нём предков киргизов и казахов. Толчок к движению на юг и запад был всем этим народам дан ещё в I в. до н. э. нашествием монголов-гуннов в районы Средней Азии. Гунны до этого времени обитали в области современной Монголии, от Байкала до Енисея и Тибета. Социальной основой их общественного строя был род, но уже сложного состава. В период их завоевательных движений стала особенпо выделяться родовая аристократия, военно-племенные вожди.
74 Первобытное хозяйство и его разложение У гуннов было распространено рабство. По занятиям гунны были кочевым скотоводческим народом. После нашествия в Среднюю Азию часть гуннов осела и смешалась с жившими здесь народами, а часть пошла на север и запад. В V в. н. э. гунны под предводительством Аттилы (445—453 гг.) двинулись на Европу, дав толчок движению западных пародов («великое переселение народов»). Разбитые (Каталаунская битва, 451 г.); и отброшенные на восток, гунны после распада их государства образовали на Восточно-Европейской равнине и в Заволжье несколько отдельных полуоседлых государств из кочевых племён, вошедших в историю под названием хазар, печенегов, половцев, булгар. Нашествие гуннов заставило потесниться и народ усуни, а последний в свою очередь теснил другие племена и народности Средней Азии. Двигаясь вместе с ним на юго-запад, они заняли Согдиану, Бактрию, Маргиану и частично Индию, окончательно смешавшись с местными народностями иранского происхождения. В V—VI вв. п. э. в этих районах под давлением новых кочевников, пришедших из восточных степей Монголии, происходят смены государственных образований и их династий (государство народа сяньби, народа жужани). Торговые пути в Китай. До конца VI в. н. э. Средняя Азия находилась под влиянием, а иногда и в зависимости от Китая. Этому способствовал так называемый «шёлковый путь» из Китая в Переднюю Азию и далее в Европу. Этот караванный путь, открытый ещё в III в. до н. э. и служивший для вывоза китайского шёлка в греко-римские государства, стал главным путём между Востоком и Западом. Средняя Азия превратилась в транзитную страну, через которую Запад отправлял на Восток свой хрусталь и стекло, а Восток — шёлк. Отдельные провинции, как, например, Хорезм, Согдиана, Фергана, Тохаристан, через этот «шёлковый путь» втягивались в мировую торговлю. Согдийцы с их главным городом Мараканда (Самарканд) сосредоточивали в своих руках торговлю шёлком и основывали свои колонии в степных пространствах с кочевым населением. В Фергане с её плодородной почвой и обильными урожаями, в особенности в орошаемых местностях, развивались поливное земледелие, садоводство, культура хлопка и винограда. Под влиянием торгового пути и для его нужд получило распространение коневодство, производились посевы кормовых трав — люцерны и др. В городах стали развиваться ремёсла — выделка изделий и сосудов из золота, серебра, выделка орз%шя, а позднее и стеклянное производство, занесённое с Запада. Хозяйственный строй тюркских народностей. В VI в. на востоке, в предгорьях Алтая и в верховьях Енисея, приходят в движение обитавшие здесь кочевые скотоводческие пле¬
Народности Закавказья и Средней Азии 75 мена, объединившиеся под общим названием тюрок (торки, или берендеи, по русским летописям). Тюрки к этому времени находились на стадии родового быта и родовой общины, но уже с выделением родовой аристократии и с распространением рабства. Тюркские племена быстро овладели северной частью Средней Азии, проникли на юг и запад до юго-восточных степей Европы и образовали здесь обширное государство — Тюркский каганат. В основе его лежал союз тюркских племён — огузов, карлуков (Алтай), киргизов (верховья Енисея), уйгуров (Семиречье). В конце того же VI в. Тюркский каганат распался на восточную часть (Монголию) и западную часть (Семиречье). Центром последней стала земля Джетысу, принадлежавшая некогда упомянутому народу усуни, с главным торговым пунктом этого государства городом Суяб на реке Чу. Население, возглавляемое своими племенными князьями, каганами, занималось скотоводством, земледелием и торговлей. И если китайские путешественники II в. до н. э. в восточной части бывшей Сыр-Дарвинской области встречали только кочевые народы, у которых господствовал родовой быт, то китайский путешественник VII в. и. э. Сюань Цзянь уже встречал всюду города с развитой торговлей, обработанные земли с культурой риса, пшеницы, проса (долины Зеравшапа, Кашка-Дарьи), развитое шелководство, мелкую домашнюю и ремесленную промышленность. Каждый город со своей округой имел своего главу, крупного землевладельца-дехкана, жившего в укреплённом замке наподобие феодала и подчинённого чужеземному верховному правителю из тюрок. Что касается восточной части Тюркского каганата, то после восстаний и борьбы между главными его племенами — уйгурами и киргизами — господство переходит с начала IX в. к киргизам, которые овладевают всеми землями до Монголии включительно. Основной отраслью хозяйства у киргизов было кочевое скотоводство; незначительная часть населения занималась земледелием, причём в засушливых районах имелось искусственное орошение. Остатки киргизских оросительных сооружений сохранились до сих пор в Минусинском районе. Основным орудием обработки земли являлась особая киргизская соха с железными сошниками. Кроме скотоводства и земледелия были довольно широко распространены промыслы по выделке металлических изделий (оружие, сельскохозяйственные орудия и пр.). В основе социальных отношений у киргизов в IX—X вв. лежал родовой строй, но уже в стадии его разложения, с выделением родовой аристократии, с захватом ею обширных пастбищ для своих огромных стад и использованием рабского труда.
76 Первобытное хозяйство и его разложение В период господства тюрок в Средней Азии, в особенности в земледельческих районах, происходило изживание и разложение родовых и племенных патриархальных отношений. Иноземное завоевание создало здесь особый военно-феодальный строй, пока ещё не дошедший до развитых феодально-крепостнических отношений, но уже с резким делением населения на сословия, на аристократическую, «белую», и простонародную, «чёрную», кость. Кочевой скотоводческий характер занятий и быта основной массы тюркского населения остался, но всё большее развитие получало земледельческое хозяйство в старых оседлых районах. Вместо прежнего родового строя и земельной общины здесь стали возникать зависимые личные и земельные отношения феодального типа. Вместе с тем шло развитие торговли по проходящим через страну торговым путям между Востоком и Западом. Всё это способствовало дальнейшему разложению родового кочевого быта и закреплению феодально-военного строя Тюркского государства с феодальным раздроблением его на отдельные части. Поэтому Тюркское государство оказалось не более прочным, чем другие государства Средней Азии, образованные кочевыми завоевателями. Тюркское государство, разделённое на большое количество самостоятельных феодальных владений, возглавляемых ханами, с ростом феодальных поместий крупных владельцев-дехкан, лишь номинально подчинённых правителям из тюрок, из-за своей раздроблённости не могло оказать сопротивления новому завоеванию арабами. Завоевание арабами Средней Азии в конце VII в. окончательно закрепляет начавшие уже складываться в ней феодальные отношения. ГЛАВА III ПЕРВОБЫТНО ОБЩИННОЕ ХОЗЯЙСТВО РУССКИХ СЛАВЯН И ЕГО РАЗЛОЖЕНИЕ (VI—IX вв.) Начальные исторические этапы хозяйства и быта восточных, русских, славян ко времени их расселения по Восточно-Европейской равнине недостаточно освещены письменными памятниками. Поэтому, как и для предыдущего доисторического периода, приходится в этих целях пользоваться не столько письменными памятниками, сколько археологией, лингвистикой, сравнительными историческими данными и пр.
Первобытно-общинное хозяйство русских славян 77 В первобытном обществе чрезвычайно низкая техника и примитивные способы добывания средств существования человека обусловили необходимость общего, коллективного труда. Только путём совместного труда целого коллектива первобытный человек мог успешно бороться с природой и обеспечить своё существование. Необходимость совместного общего труда вела к общей собственности на орудия труда, на землю, на продукты коллективного производства. Общественная собственность на средства производства являлась основой производственных отношений в первобытном обществе. Примитивные орудия труда принадлежали общественным группам, на которые первобытное общество делилось в ходе развития своей общественной жизни. При переходе к оседлости это были материнские родовые коммуны (матриархат). Переход к историческим эпохам оседлого земледелия застаёт уже отцовский родовой союз как основную ячейку человеческого общества с общим трудом и общей родовой собственностью на средства производства и землю. Родовой быт и общая родовая собственность на землю становятся важным рлементом в развитии первобытного хозяйства и общества. Рассмотрение начальной истории общества и хозяйства русских славян мы начнём поэтому с двух вопросов — их родового быта и общинной земельной собственности. Родовой быт. Важнейшим моментом, обусловившим развитие первобытно-общинного строя русских славян, явились те формы родового быта и общего, коллективного хозяйства, которые русские славяне частично ещё сохраняли при расселении по Восточно-Европейской равнине. Мы видели, что археологические данные трипольской культуры позволяют предполагать наличие в Приднепровье относительно высокого уровня хозяйства и родового быта ещё за несколько тысяч лет до нашей эры. Исторические и лингвистические данные также позволяют предполагать, что славяне издавна жили родами, т. е. что основной общественной организацией их являлся первобытный родовой союз. Слова род, племя, воевода — общие для всех славянских языков. Это свидетельствует, что такие отношения имелись у всех славян ещё до их расселения по Восточно-Европейской равнине. Каждый род управлялся старейшинами, иногда, в случае войны (а это бывало часто), получавшими значение и роль предводителей, князей, царьков. Военная организация расшатывала родовую. Последняя предполагала первобытную и общую организацию родичей, сидевших большей частью плотной массой на какой-нибудь территории. А военные союзы предполагали сложную и подвижную, интегральную организацию из дружинников отдельных родов, ипо-
78 Первобытное хозяйство и его разложение гда ничем, кроме войны, друг с другом не связанных. Такие военные организации, повидимому, иногда и возникали (известие Ъраба Масуди о царе дулебов, управлявшем всеми славянскими племенами), но в мирное время они распадались, уступая место чисто родовым. Поэтому древняя летопись описывает порядок заселения территории отдельными славянскими племенами (поляне, древляне, северяне, вятичи и др.), подчёркивая, что эти племена «живяху каждо с своим родом и на своих мес- тех, владеюще каждо родом своим» Земельная родовая община. При обилии свободной земли в первобытно-общинном хозяйстве рода и племени не было надобности в регламентации форм земельных отношений и владений землёй. Территория, занятая племенем, родом, считалась им принадлежащей. В основе этого права на землю лежал простой факт занятия, захвата. Каждый член рода занимал землю там, где хотел, и в таких размерах, сколько мог. Право на землю определялось общепризнанными началами: «куда топор и соха ходили», «расчисти — и твое», «что к тому селу изстарь потягло» и т. п. Племя и род защищали свою территорию от всякого «чужака», иноплеменника, вплоть до убийства его; даже охота в чужих лесах преследовалась 1 2. Но регулирования земельных заимок отдельных родов не было. Не существовало и точных границ племенных владений, а тем более отдельных семей и дворов. В условиях расселения по территории отдельными родами, «большими семьями», связь между ними ограничивалась общением бытового, религиозного и тому подобного характера (как, например, «игрища межю селы» в рассказе летописца). Хозяйственно-земельных связей между родами не было. Каждый род представлял собой более или менее крупный кровнородственный, а вместе с тем и трудовой коллектив, родовую земельную общину, распоряжавшуюся свободно всей занятой родом землёй. Самое расселение отдельными родами и большими семьями в условиях обилия земли создавало известную свободу землепользования каждым родом. Пространство между отдельными заимками и родовыми посёлками состояло из свободной земли, которая с различными её угодьями (лес, луга, земли, годные для пашни) служила для новых заимок, росчистей, бортных «знаков» и т. п. Внутри каждого племени пользование землёй отдельного рода определялось его трудовыми силами — производимой им «заимкой» — расчисткой, использованием для охоты или бортничества. Для последнего, например, требовалось только сде¬ 1 Лаврентьевская летопись, стр. 4. 2 Там же, 975 г.
Первобытно-общинное хозяйство русских славян 79 лать на бортном дереве (т. е. на дереве, в дупле которого водились пчёлы) «знамя», т. е. знак принадлежности его кому-либо. Но понятно, что все эти заимки, захваты и знаки могли поддерживаться лишь силой самих участников. Только гораздо позднее, когда родовая община распалась, эти знаки трудовой заимки получили санкцию закона 1. Формы расселения и первобытный двор. В наиболее ранние века жизни славян на Восточно-Европейской равнине, когда род ещё сохранял своё значение как основная форма хозяйства и быта, заселение шло также родами, в виде сёл, дворов, дворищ, городищ, печищ (различные названия и формы родовых поселений). При этом село состояло часто из одного-двух дворов одного рода. Родовые поселения дворами размером одной большой семьи были преобладающей формой заселения страны. Первобытный двор имел социальную основу родовых связей участников. Такие дворы, дворища и городища строились на небольшом расстоянии (4—8 вёрст) друг от друга, имели между собой некоторые общественные и хозяйственные связи, но в целом представляли собой самостоятельную хозяйственную единицу. Уровень развития производительных сил, как показывают археологические находки этого периода, относящиеся ко времени до V—VIII вв., характеризовался грубо обработанными железными или даже деревянными орудиями земледелия, охоты, примитивной керамикой, сделанной ещё не всегда на гончарном круге. В первобытных глинобитных жилищах-землянках этого времени имеются очаги с тиглями, с остатками железной руды. Из земледельческих орудий встречаются серпы, мотыги. Обнаружены остатки домашних животных. Есть признаки существования ткачества. Группы в 20—25 землянок были окружены тыном и представляли укреплённое городище. Население таких городищ в числе 100—150 человек составляло патриархальный род. О родовом характере такого первобытного двора и городища свидетельствуют и могильники «длинных курганов», где производились общие захоронения для целого рода. О таком же родовом характере городищ кроме археологических данных свидетельствуют и письменные памятники. Летописец, передавая предание об основании Киева, ясно воспроизводит картину такого первоначального древнего двора или городища. Указав, что поляне, «живяху каждо с своим родом и на своих местех, владеюще каждо родом своим», летописец приводит в двух вариантах рассказ о трёх братьях —• 1 «Русская Правда», Академический список, ст. 34; Троицкий список, ст. 71—73. Здесь и в дальнейшем все списки «Русской Правды» цитируются по академическому изданию 1940 г. под ред. Б. Д. Грекова.
80 Первобытное хозяйство и его разложение Кие, Щеке и Хориве — и сестре их Лыбеди, которые, «седяше на горе» вначале раздельно, затем «створиша град», т. е. основали одно городище. По другому варианту, раньше, тот же Кий хотел сделать то же на Дунае: «взлюби место и сруби градок мал и хотяше сести с родом своим» *. Таким образом, этот «градок мал», городище, которое делалось «для рода своего» па занимаемой земле, включало в данном случае всего небольшую семью из четырёх человек. Можно сомневаться в исторической достоверности такого родового происхождения именно будущего города Киева. На основании археологических данных (Кирилловская стоянка в Киеве) мы можем считать твёрдо установленным, что поселения человека на месте современного Киева были заложены много ранее, чем мог помнить и знать летописец,— за 1500—1000 лет до н. э. Но летописец и передаваемое им предание, очевидно, лишь отражали старые и обычные отношения, когда род и семья коллективно организовали хозяйство и занимались строительством своих родовых поселений. В некоторых случаях такое дворище могло представлять собой действительно один двор и одну большую избу, вроде тех, которые до XIX—XX вв. сохранились на Крайнем Севере, в Архангельской губернии. В других случаях, при дальнейшем росте, дворище могло представлять собой иногда довольно крупную, часто в несколько десятков лиц рабочего состава, коллективную хозяйственную единицу, которая совместно занимала землю, её обрабатывала, корчевала, освобождая от леса, на ней охотилась, занималась промыслами, считала «своей», защищала её и т. д. Поэтому в состав дворища как единой, но сложной хозяйственной организации входит обыкновенно всё первобытное хозяйство со всеми его отраслями: «с полями, с сеножатьми, с лесами и борами, с деревом бортным, с реками и озерами, с гатями и с лазами, с ловами рыбными и пташими». Направление хозяйственной деятельности. Уже эта древняя историческая характеристика первобытного двора, так же как археология и русская славянская лингвистика доказывают, что основным направлением хозяйственной деятельности населения было земледелие. Оно было хорошо известно русским славянам ещё до их расселения по всей Восточно-Европейской равнине. Жито — общеславянское слово (от слова жить), обозначающее хлеб, служащий главным предметом питания, у западных и восточных славян — рожь, у южных — пшеница — также общеславянского корня. Такое же общеславянское значение имеют сельскохозяйственные терминь! пахать (орати), 11 Лаврентьевская летопись, стр. 4*
Первобытно-общинное хозяйство русских славян 81 роля (пашня), ляда, целина, угорь (перелог), жатва, сноп. Вообще лексикон общеславянских (а иногда и праевропей- ских) слов обнимает почти все главные понятия примитивного земледелия. Всё это показывает, что земледелие вообще, в частности хлебопашество, было широко распространено у славян в древнейшие периоды. Кроме лексикона чисто земледельческих слов славянские языки достаточно богаты общими скотоводческими терминами. Бык, вол, корова, свинья, баран, т. е. названия всех домашних животных,— ираславянского, некоторые даже праевропейского происхождения. Сюда же относятся и все главные термины бортничества (пчела, улей, трутень и др.), охоты и рыбной ловли (ловити, сеть, невод и др.). Во всяком случае, даже самые ранние известия иностранных писателей о приднепровских славянах говорят о них, как о пароде, занимающемся хлебопашеством. Так, византийский император Маврикий пишет (в середине VI в.) о славянах, что у них «бесчисленное множество всяческих плодов, сложенных кучами, и больше всего проса». О хозяйстве славян говорит также арабский писатель ибн-Даста (середина X в.), свидетельство которого интересно именно тем, что оно может быть истолковано как указание на переложную систему земледелия у славян. «Страна славян ровная и лесистая,— говорит он,— они не имеют ни виноградников, ни пашен... Они пасут свиней наподобие овец... Более всего они сеют проса». Сопоставление указаний, что славяне не имеют пашен и что они в то же время сеют просо, может быть истолковано лишь в том смысле, что они не имели постоянных пашен, а сеяли просо каждый год в разных местах. Во всяком случае в том же веке и наша летопись упоминает, что древляне во времена Ольги «делають нивы своя и земле своя» 1. Таким образом, все эти указания подтверждают, что славянство ещё до своего расселения по Восточно-Европейской равнине занималось как хлебопашеством и скотоводством, так и охотой и бортничеством. Заселяя северную границу восточноевропейской степи и всё более углубляясь в леса, болота, на север, славяне продолжали здесь то же земледельческое хозяйство. Постепенно теряя свою родовую связь, они расселялись посёлками, большими семьями и дворами, производя среди лесов хозяйственные заимки и росчистки. Но занимаясь одновременно с охотой и звероловством также и хлебопашеством, они не превратились в бродячих охотников-звероловов, какими были некоторые их соседи на Крайнем Севере. Наоборот, они оказывали на последних культурное влияние распространением земледелия. Характер их земледельческой культуры был * 41 Лаврентьевская летопись, 946 г. 4 П. И. Лященко, т. I
82 Первобытное хозяйство и его разложение обусловлен здесь новыми природными условиями. Земледелие и хлебопашество могли вестись в лесах в виде первобытной подсечной системы, малопроизводительной, требующей больших затрат труда и участия больших коллективов в работе. Поэтому род и большая семья на севере сохраняются дольше, чем на быстро эволюционирующем юге х. Но, конечно, на севере обширные леса давали много и других способов приложения труда — охота и звероловство на ценных пушных зверей, водившихся в них в изобилии, бортничество, т. е. пчеловодство, и другие лесные промыслы. А так как леса имели тогда гораздо большее распространение на юге, чем теперь («бяше около града [Киева] лес и бор велик»), то даже наиболее культурное славянское племя — поляне — кроме земледелия занималось и охотой. Основатель Киева, города полян, Кий с братьями, «бяху ловяща зверь» 1 2, т. е. были звероловами. Среди более северных племён звероловство было распространено ещё значительнее. Лес доставлял наиболее ценные продукты — меха, воск, мёд. Вот почему среди летописных известий о торговле и торговых договорах, о завоеваниях и дани мы всегда встречаем упоминание об этих продуктах лесных промыслов. Северяне платят хазарам дань по белке с дыма, древляне Олегу — по «черпе куне» (кунице) 3 4, древляне же обещают Ольге дань «медом и скорою», т. е. мёдом и мехами 4. Эти же продукты упоминаются как главные продукты торговли и товарообмена Руси с иностранными государствами. Об этом говорит, например, арабский писатель IX в., по словам которого русские вывозят из своей страны меха выдр и чёрных лисиц. Святослав, желая переселиться на Дунай, указывает, что из Руси вывозятся туда «скора и воск, мед и челядь» 5. Теми же продуктами — «скорою, челядью и воском» — одаривает Игорь греческих послов 6. Ольга, победив древлян, стала устраивать в их земле, а затем в Новгороде «становища и ловища» и «перевеси- ща», т. е. приспособления для ловли зверей и птиц7. Другими словами, охота во времена Ольги являлась как бы уже особой отраслью княжеского хозяйства в завоёванных землях. Сопоставляя эти данные, можно подметить следующее характерное обстоятельство. Мы имеем, с одной стороны, совершенно ясные и несомненно достоверные указания на земледель¬ 1 П. II. Третьяков, Подсечное земледелие в Восточной Европе, ГАИМК, 1932, стр. 5—6. 2 Лаврентьевская летопись, стр. 4. 3 Там же, 883 г. 4 Там же, 946 г. 6 Там же, 969 г. 6 Там же, 945 г. 7 Там же, 946 и 947 гг.
Первобытно-общинное хозяйство русских славян 83 ческий характер первобытного славянского хозяйства. При завоеваниях именно оно являлось объектом обложения данью («рало»). С другой стороны, самое обложение исчислялось и выполнялось продуктами не земледельческого или скотоводческого хозяйства, а охотничьего, лесного, бортного промыслов. Именно охота, звероловство, бортничество давали продукты, шедшие главным образом для уплаты дани в руки князей, дружинников, для торговли в руки гостей. Продукты собственно земледельческого хозяйства не упоминаются нигде ни в качестве дани, ни в качестве предмета вывозной торговли. Это и создавало у многих историков неправильное впечатление, с одной стороны, о почти исключительно охотничье-звероловном характере первобытного славянского хозяйства, а с другой — о глубоком проникновении в это хозяйство торговли. Ни того, ни другого в действительности не было. Весь строй примитивного славянского хозяйства свидетельствует, что преобладающей отраслью его было земледелие, так как продуктами земледелия и скотоводства натуральное хозяйство могло обеспечить себя на той ступени культуры, которая имелась в то время. Средства производства и земледельческая техника. Характер техники и употреблявшихся орудий и средств земледельческого производства определялся тем уровнем развития материальных производительных сил, которыми располагало в ту эпоху первобытное хозяйство в своей борьбе с природой. Техника была, конечно, примитивна, но в некоторых районах, как Приднепровье, была достаточно высока для своего времени. Возделывание земли среди лесов севера, на малоплодородной, некультурной, покрытой валунами почве или на тяжёлой почве степей требовало особых земледельческих пахотных орудий. Кроме мотыги в период мотыжного земледелия наиболее древним орудием пашенного земледелия у славян и у других народностей Восточно-Европейской равнины являлся плуг- рало (слово праславянского и даже праевропейского корня). Конечно, этот плуг не имел ничего общего с современным железным многолемешным плугом. Древний плуг-рало был, повидимому, деревянный (в археологических раскопках не найдено железных наконечников и лемехов), часто представлял однозубый деревянный инструмент вроде заострённого сука; работа таким плугом производилась на одной лошади. На юге при подъёме тяжёлой почвы степей употреблялись более тяжёлые орудия, но тоже деревянные, на которых работали несколькими парами волов («воловье рало»), а также некоторые орудия, применявшиеся ещё у скифов-земледельцев. Производительность труда была очень низка: однозубое рало, так же как и деревянная соха, пахало мелко и плохо. Сохой пахали землю на лошадях, упоминание о которых в качестве 4*
84 Первобытное хозяйство и его разложение земледельческого рабочего скота имеется в ранние же годы летописных известий, как, например, известные слова Мономаха о смерде, который пашет свою «ролью» (пашню) лошадью *. На севере для вспашки неглубоких, но задернённых и покрытых ледниковыми валунами почв уже тогда, невидимому, стал употребляться такой тип лёгких и подвижных орудий вспашки, как соха-суковатка, сохранившаяся здесь почти до XIX в. Соха-суковатка представляла собой простой сук дерева с двумя изгибами, из которых один употреблялся как рукоятка, другой — для самой вспашки земли 1 2. Работа на ней производилась на лошади, а иногда и людьми. Производительность труда на такой сохе очень низка, и вспашка одной десятины при работе лошадью требовала до 32,5 рабочего дня, не считая расчистки леса при подсечной системе, на что требовалось на десятину до 45 рабочих дней в год3. При столь большой затрате труда такой способ обработки земли мог быть доступен только большому трудовому коллективу, большой семье, которая поэтому надолго сохраняется на севере. Археология и лингвистика доказывают наличие в те времена также почти всех других (современных и для XIX в.) средств крестьянского земледельческого производства — серпа, косы, топора, цепа, граблей, мотыги, лопаты для веяния и пр. Натуральный характер хозяйства. Внутренний строй хозяйственной единицы — двора, семьи — был в основе своей натуральным. В хозяйстве производились главным образом продукты земледелия и скотоводства, необходимые для жизни, т. е. для пищи и одежды. Лес шёл на изготовление примитивной обстановки жилищ — скамей, столов, а также колёс, телег, лодок и пр. Лингвистические и археологические данные показывают, что преобладающей пищей у славян была растительная. Об этом свидетельствуют многочисленные общеславянские термины, обозначающие предметы питания растительного происхождения, как жито, брашно (мука и вообще пища), хлеб, каша, а также печь, варить и др. В то же время в археологических раскопках остатков тризн и жертвоприношений находят хлебные зёрна, лепёшки и др. К несколько более поздней эпохе относятся слова, обозначающие переработку продуктов скотоводства — молозиво, сыр, творог и др.; мясо — основной продукт — слово древнего общеславянского происхождения. При археологических раскопках часто встречаются кости домашних животных преимутцест- 1 Лаврентьевская летопись, 1103 г. 2 Зеленин, Русская соха, её история и виды, 1908, стр. 13 и сл. 3 /7. Н. Третьяков, Подсечное земледелие в Восточной Европе, стр. 34.
Первобытно-общинное хозяйство русских славян 85 венно мелких — баранов, свиней («пасут свиней наподобие овец»,—говорит про славян ибн-Даста), даже домашних птиц. Что касается предметов одежды, которые вырабатывались в хозяйстве, то общеславянский лексикон одежды (свита, плахта, сукня, портки) и кожаной обуви и одежды (кожух, черевики) показывает, что одежда делалась из домотканных тканей, из материалов растительного или животного происхождения. Арабские и византийские писатели (ибн-Даста, Джайгали, Прокопий) описывают простую одежду сл^ш, состоящую из широких шаровар, куртки, свитки, чулок (ко- иытцы) и сапог — всё домашнего производства. Никаких шелков, серебряных запястий, золотых шнуров, меховых оторочек, как это встречается впоследствии в одежде князей и богатых людей, у простых людей, конечно, не было. Тёплая одежда из меха была необходима по климатическим условиям для всех, но у простых людей в обычном обиходе она делалась, конечно, не из соболей и чернобурых лисиц, а из овчины и других простых мехов. Таким образом, сельское хозяйство в широком смысле слова, т. е. земледелие (возделывание хлебов, волокнистых растений) и скотоводство, давало главные продукты, безусловно необходимые для жизни массы населения,— пищу и одежду. Обработка этих продуктов в виде первобытного ремесла в недрах натурального хозяйства была довольно развита. Об этом также свидетельствует лексикон общеславянских слов, относящихся к этим предметам. Здесь мы имеем такие общеславянские термины, как шкура (кожа невыделанная), усние (кожа выделанная), черевий (обувь), ткань, нить, кудель, сукно, т. е. все предметы переработки волокнистых растений, шерсти, кожи, преимущественно для одежды. Далее, ряд изделий хозяйственного обихода из дерева, как чёлн, ладья, жбан, корыто, а также колёса, вёдра, бочки, ложки, скамьи. Из других продуктов лесного и бортного промыслов на личное употребление шёл частично мёд, в особенности для приготовления напитка. Наиболее ценные продукты, как меха, воск, шли как дань завоевателям или на обмен, для покупки изделий и инструментов из металла и других предметов, без которых не могло обойтись и самое примитивное хозяйство. Следовательно, русские славяне на территории Восточной Европы были оседло-земледельческим народом, хорошо знавшим все современные ему приёмы как земледельческо-скотоводческого хозяйства, так и обработки сельскохозяйственных продуктов. Распадение родового быта и возникновение новых форм хозяйства. Таковы были хозяйственная обстановка и быт родовой большой семьи ещё в период сохранения остатков патриархального родового строя, т. е. до VII—VIII вв.
86 Первобытное хозяйство и его разложение Но рамки родового строя и большой семьи к IX в. становятся уже тесными для развития производительных сил в новых условиях хозяйственного освоения и заселения обширной территории. Для этого требовались уже иные формы организации трудовых сил. Самый характер страны, лесной и болотистой, с небольшими относительно пространствами годной к обработке земли, заселение её небольшими участками по берегам рек — всё это рассеивало прежде компактные массы обширных родов и ставило вместо них более мелкую единицу, хотя бы и в форме того же дворища и двора, но уже с иной организацией трудовых сил. Совокупность дворов начинает объединяться уже не родом, а по трудовому и территориально-хозяйственному признаку, деревней, территориальной общиной. Состав семьи и двора не всегда был благоприятен для хозяйства с точки зрения количества трудовых сил. В этих условиях семья должна была пополняться посторонними трудовыми силами, нарушая семейное начало привлечением чужаков. Количественный состав хозяйственной единицы — двора — должен был быть также значительным вследствие трудности обработки тяжёлой почвы, борьбы с природой и врагами. Насколько в организации дворища начинали преобладать хозяйственные интересы, а не кровнородовые, показывает тог факт, что дворище могло образоваться по «складству», всклад- чину, т. е. по договору, иногда на определённый срок. Рабочей силы одной семьи было недостаточно для обоснования хозяйства — корчёвки леса, выжигания пашни и т. п., почему эти хозяйственные работы организовывались вскладчину. До их завершения эти складчики жили одним двором, а затем могли расходиться и на расчищенной из-под леса пашне организовать свои отдельные хозяйства. При изживании двором прежнего родового и «большесемейного» характера требовались и изменения в формах поселения. Старые большесемейные дворища и городища исчезают. Хозяйственные и общественные связи получают территориальный характер, а само поселение получает характер деревни. Некоторые новые археологические раскопки позволяют не только вскрыть наличие такого рода поселений, но и проследить их возникновение из прежнего большесемейного двора. Так, в Ковшарском городище, Смоленской области, обнаружены два слоя: в нижнем находилось типичное большесемейное городище, в верхнем — новый тип «открытого» деревенского поселения на площади до 4—5 га, уже с иными археологическими остатками, с более совершенной керамикой, с остатками разнообразных вещей и т. п. Семейный двор, дворище,
Первобытно-общинное хозяйство русских славян 87 городище перерастают в деревню как территориально-хозяйственное объединение. Возникновение территориальной общины. Территориальная община возникает, таким образом, на почве развития и усложнения хозяйственных отношений и роста производительных сил при дальнейшем хозяйственном освоении территории. Прежние родовые земельные отношения становятся недостаточными для территориальной общины, для деревни. По мере увеличения числа заимок и дворов, при потере последними их родового характера и при росте числа чужаков в составе прежних дворов, при сокращении свободных пространств земли каждая группа дворов становится заинтересованной в своих земельнотерриториальных правах, в регулировании общего пользования землёй. Вместо прежней родовой земельной общины, двора, печища и т. п. возникают новые связи и формы так называемой «территориальной» сельской общины. Иногда последняя может частично сохранять кровнородовую основу (как печище на севере, задруга у южных славян и даже долевое «сябринное» землевладение на Украине) *. Но вообще территориальный характер свидетельствует об изживании родовой её основы. В этом отношении возникновение у русских славян территориальной общины имело значительные черты сходства, например, с германской маркой, хотя дальнейшее их развитие пошло разными путями 1 2. Община-вервь. Нужно, однако, отметить, что мы имеем крайне мало конкретных исторических фактов и данных для суждения об этом начальном этапе зарождения и развития русской поземельной общины до XV в. Наиболее раннее указание исторических памятников имеется в статьях «Русской Правды» о «верви», толкуемой некоторыми историками как земельное объединение, основанное ещё на кровном родстве. Фактически, однако, «Русская Правда» говорит о верви лишь как о территориально-административном объединении дворов, связанных круговой порукой по некоторым судебно-полицейским делам: например, на верви лежала в определённых случаях ответственность и круговая порука за убийство и за некоторые виды 1 П. П. Ефименко, Крестьянское землевладение на Крайнем Севере, 1884; Лучицкий, Сябры и сябринное землевладение, «Северный вестник», 1889, т. I—II. 2 См. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XV, стр. 631, а также письмо К. Маркса к Ф. Энгельсу (7 ноября 1868 г.)/ «Все тут,—пишет Маркс про русскую общину,— абсолютно, до малейших деталей, тождественно с первобытной германской общиной. Что является специфически русским... так это, во-первых, не демократический, а патриархальный характер управления общиною, и, во-вторых, круговая порука при уплато государственных податей...» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XXIV, стр. 126-127).
88 Первобытное хозяйство и его разложение кражи *. Самое название «верви», верёвки, как примитивного орудия измерения земли («и пашни, государь, в ней пять веревок» 1 2) указывает, что речь идёт о времени, когда землепользование «измерялось» и регулировалось, а не о времени свободных заимок. Таким образом, уже самое возникновение общины- верви говорит о том, что она во всяком случае изживала свой родовой характер и превращалась в территориальную общину. В пределах рассматриваемого нами исторического периода первобытного хозяйства VI—VII вв. этот процесс разложения родовой общины и возникновения территориальной, повидимому, лишь начинался. В этот период территориальная община ещё не имела необходимости производить земельно-уравнительные переделы и, следовательно, не превратилась ещё в передельноуравнительную общину XV в. Точно так же в этот период в ней ещё не произошло возникновения частного землевладения, хотя земельное неравенство, повидимому, уже имело место. Первобытное рабовладение. Другим элементом, способствовавшим более быстрому разложению первобытного доклассового общества, было первобытное рабство. Первобытное рабство возникает обычно в пределах первобытного хозяйства и родового строя ещё задолго до их разрушения. Но оно здесь носит особый, большей частью так называемый «домашний» характер, не имея ещё глубоких производственных основ. Рабы-военнопленные обычно продавались для домашних услуг, для гаремов на Востоке и т. п. Рабы часто были товаром в период как скифской, хазарской, так и более поздней, варяжской торговли. Но более важное значение для разложения первобытного общества у славян рабовладение получило лишь тогда, когда стало соединяться с хозяйственной эксплуатацией раба. Хотя наши письменные памятники, относящиеся к более позднему периоду, не дают точных указаний по этому вопросу, всё же по некоторым из них можно думать, что с распадом родового быта, с возникновением земельного неравенства в территориальной общине, с захватом земли руководящими родовыми и племенными группами у . последних возникает стремление к хозяйственному использованию раба. В «Русской Правде» 3 упоминается древнеславянский привилегированный класс «огнищан», которые, повидимому, занимали такое же положение, как впоследствии «княжьи мужи», «бояре», «нарочитые», «лучшие люди», т. е. княжеская дружина и высшие землевладель¬ 1 «Русская Правда», Троицкий список, ст. 3. 2 С. М. Соловьёву История России с древнейших времён, т. I, стр. 232. 8 «Рубская Правда», Академический список, ст. 19, 20, 21 и др.
Первобытно-общинное хозяйство русских славян 89 ческие классы. «Огнище» означало домашний очаг, как и печище, а вместе с тем вообще дом, хозяйство, наконец домашнюю челядь. Понятие «огнищанина» связалось, таким образом, с самостоятельным хозяйством, притом с хозяйством крупным, ведущимся с помощью челяди, рабов. Однако незначительность, а также и спорность этих указаний на огнищан как землевладельческих и рабовладельческих общественных групп в древнем славянском обществе не позволяют сделать каких-либо определённых выводов. Можно думать, что поскольку в рассматриваемый период в территориальной общине, несмотря на наличность имущественного и земельного неравенства, не возникла ещё в значительном размере частная земельная собственность, постольку и хозяйственная эксплуатация раба в раннем славянском обществе не могла иметь господствующего значения. Тем не менее эго явление имело значение в дальнейшем развитии и в ускорении распада первобытного хозяйства. Возникновение, первобытного города. Как было указано выше, двор, село, иечитце, городище первоначально одинаково являлись первобытными формами заселения и освоения территории. Всё это были первые материальные ячейки первобытной хозяйственной организации, все они вначале имели в основе своей единый, преимущественно родовой или семейный, трудовой коллектив, объединяющий несложные отрасли тогдашнего натурального хозяйства. Дальнейшее развитие этих форм поселения и возникновение среди них новых форм «первобытного города» было связано с ростом производительных сил хозяйства и с первыми зачатками общественного разделения труда. Этот процесс происходил неодинаково и неравномерно, в зависимости от ряда условий. Ещё в тот период, когда, по описанию летописца, некоторые из славянских племён жили родами в лесах «звериньским образом», они сходились на «игрища межю селы», где совершались языческие религиозные обряды, умыкались жёны, производились жертвоприношения и т. и. Здесь же охотники и звероловы обменивали свою добычу на оружие и другие предметы и т. ц. Позднее, при увеличении населения и скоплении его в более крупные посёлки, такие места постепенно превращались в первобытный город, где новые формы хозяйственной деятельности в виде примитивных ремёсел, меновой торговли возникали не случайно и временно, как на игрищах, а превращались уже в постоянные. Но всё же об общественном разделении труда можно говорить в это время лишь в очень ограниченном смысле. Другой путь возникновения первобытного города — когда двор, устроенный родоначальником семьи и рода, развивался
90 Первобытное хозяйство и его разложение благодаря выгодному положению в первобытный город, как это имеется в приведённом легендарном рассказе о Киеве. Тот же летописец, продолжая рассказ о занятии территории различными племенами, называет города Смоленск, Новгород, Бслоозеро и др., времени возникновения которых он не помнит и которые возникли, очевидно, на той же родовой и племенной основе. И здесь же оп рассказывает о двух братьях, Радиме и Вятко, которые, так же как и Кий с братьями, поселились со своими родами один — на Соже, другой — на Оке и дали начало радимичам и вятичам, но жили они в «лесях», а не в городах 1. Поэтому, хотя ещё первые варяжские пришельцы называли славянские земли «страною городов» (Gardariki), но это не были города в нашем смысле и даже не были ещё городами X—XII вв. Даже в тех случаях, когда они представляли собой большую огороженную и защищённую территорию, они часто были лишь местом защиты и временного пребывания населения, жившего по своим дворищам и печищам, В обычное время, кроме некоторых крупных торговых пунктов, такие города оставались почти пустыми. Обычно тяготеющий к крупному городу район почти никогда не совпадал с территорией и населением одного племени; и обратно, отдельные племена почти никогда не принадлежали к одному городу, хотя большей частью и давали ему преобладающий племенной состав. Одним из наиболее крупных городов был Киев — племенной центр полян, но к нему тяготела и значительная часть древлян с городом Искоростенем, и часть дреговичей с городом Туровом. Старый город Смоленск объединял часть кривичей и радимичей и т. п. В то же время завоевание города часто означало вместе с тем завоевание и покорение всей тяготевшей к нему области. Город из прежних городищ, объединявших хозяйственно лишь одну семью, превращался в сложное общественно-хозяйственное целое с особым составом населения, с особыми хозяйственными нуждами и стремлениями, с особым влиянием на окрестные более мелкие дворища, сёла и городища. Общественное разделение труда и выделение города делают уже некоторый дальнейший шаг вперёд. На юге, у полян, как у племени, с одной стороны, более культурного, а с другой — жившего в близком соседстве а дикими кочевниками, город как форма укреплённого поселения стал развиваться ещё раньше. По крайней мере археологические остатки указывают на многочисленные городища в пределах бывшей Киевской губернии (свыше четырёхсот) и Волынской губернии (свыше трёхсот), причём большинство их от¬ 1 Лаврентьевская летопись, стр. 5.
Первобытно-общинное хозяйство русских славян 91 носится к древнейшему, докняжескому периоду. Вообще первые князья-варяги «садятся» в имеющихся тогда городах — Новгороде, Белоозере, Изборске, а затем раздают своим «мужам» города Полоцк, Ростов, Муром — бывшие городские центры различных племён. Они же завоёвывают и другие племенные города. Понятно, что в более удобно расположенных пунктах, прежде всего по берегам рек, район тяготения к городам становился более обширпым и влияние городов на окружающие деревни и дворища увеличивалось. Мелкие сёла и городища тяготели к более крупным, настоящим городам. Крупные города становились центрами целого племени, а вместе с тем и местопребыванием племенных князьков. Они приобретали торговое значение, которое расширялось далеко за пределы небольшой территории соседних племён, а самые города превращались в крупные торговые центры и полностью теряли свой прежний характер. Поэтому главнейшие города ещё чисто славянского происхождения, которые летопись знает уже в виде более или менее крупных торговых пунктов, сосредоточивались на главнейшей водной артерии Волхов — Днепр. И чем более (ещё в период хазарской и славянской торговли) оживлялся торговый оборот в этих пунктах, тем более возвышалось значение этих городов. В археологических раскопках этих городов часто находят два слоя: нижний, относящийся к VIII—IX вв., и верхний, относящийся уже к X—XII вв. Находимые остатки вещей — частью скандинавского, частью восточного происхождения. Городское население и его дифференциация. Новые хозяйственно-территориальные связи, выражением которых становились эти крупные города вместо прежних семейных связей дворища, должны были создать в них и особые классы людей, выделявшихся из массы областного, т. е. негородского, земледельческого и охотничьего населения. Город, в особенности если он имел однообразный племенной состав, являлся местопребыванием племенных князьков и управителей (Мал у древлян, Ходата у вятичей и др.). В городе же создавалась общественная организация горожан — вече, которое распоряжалось судьбами города, пригородов и земель, призывая к себе защит- шшов-князей или прогоняя и даже убивая их *. Эти наёмные защитники нашли в городах те родственные им социально-экономические группы, на которые они опирались и наличие которых и создало впоследствии возможность превращения таких наёмников-воинов в экономически и политически госнод- 11 Лаврентьевская летопись, 862, 945, 1097, 1127, 1176 гг.; Ипатьевская летопись, 1113 г. и др.
92 Первобытное хозяйство и его разложение ствующий класс. В городе ещё быстрее, чем в области, в деревне, шло разложение и полное исчезновение остатков родовых и большесемейных отношений и закрепление новых общественных отношений с выделением правящей, военной, землевладельческой и торговой верхушки. В IX в., когда славянские племена осели на великом водном торговом пути от Приладожья до Днепра и стали основывать здесь города, они встретились на этом пути и в Прибалтике с торговыми воинственными дружинами скандинавско- норманского происхождения, получившими от славян название «варягов» (напомним, что варяг — по-славянски купец). Это наименование определяло социальный характер и социальные отношения варягов к славянам. Если восточные народности представляли собой бесчисленные кочующие орды, проходившие с «огнём и мечом» по сухопутным дорогам далеко вглубь страны, то эти западные народности представляли собой небольшие по численности дружины мореходов-разбойников и торговых ватаг, проникавших вглубь страны речными путями и искавших в своих набегах не прямого завоевания, а материала для торговли. Южные и восточные азиатские народности, нападая со степи на славянские земли, разрушали их хозяйство и отодвигали славян далее на север. Северные варяжские торговые ватаги и дружины, проникая вглубь славянской территории, не только грабили славян, но и заводили торговлю с ними, а затем оседали на славянских землях и в городах, ассимилировались с теми социально-родственными группами славянства, которые они находили в городах. Славяне ещё до варягов были объединены в крупные племена, имели своих племенных князей, имели крупные чисто славянские города по основным речным торговым путям, вели торговлю, отражали вторжения иноземных завоевателей как с севера, так и с юга. Воинственные набеги варягов были, по существу, лишь преходящими и внешними эпизодами в процессе самостоятельного складывания русских славянских племён в единую национальность и единое государство. Экономической основой ассимиляции варягов со славянскими городскими классами являлось то, что славянские «гости» и жители городов сами организовывали военную защиту своих городов, торговых складов, торговых путей. Они участвовали в торговых предприятиях и в походах и пополняли кадры их военных и торговых дружин. Так, например, если принять во внимание, что в походе Олега в 907 г. в Константинополь принимало участие до 80 тыс. человек, нужно думать, что эта армия в значительной части своей состояла из славянских элементов, а не только из варягов.
Первобытно-общинное хозяйство русских славян 93 Военная организация варяжских дружин и торговых ватаг сливалась, таким образом, с соответствующими классами славянского населения древних славянских городов. Городские тысяцкие, сотские, десятские составляли славянский военный и правящий городской класс. Так называемые «старцы градские», т. е. выборные городские власти, близко стоящие к княжеской дружине, участвовали в то же время в военноторговых операциях князей. Но эта ассимиляция пришлых и туземных руководящих групп в качестве политически руководящего класса произошла не сразу. Можно думать, что княжеская дружина и иноземные «гости» лишь постепенно (примерно к X в.) ассимилировались с высшими славянскими городскими классами, с туземным купечеством. Но важно то, что во всех этих группах, так же как в родовой и племенной старшине, в племенных князьках, в землевладельческих группах, были заложены родственные социально-экономические элементы для дальнейшего закрепления их классового господства. Торговля и её пути. Наконец, элементом, разлагавшим первобытное хозяйство и усиливавшим имевшиеся в нём имущественное неравенство и экономическую дифференциацию, являлась торговля. Торговля в первобытном строе по своему содержанию и значению резко отличается от последующих этапов её развития. Возникая ещё на ранних этапах первобытного хозяйства в виде случайной мены, «гостьбы» и т. п., впоследствии, в особенности при завоеваниях, при торговле-грабеже, при насильственном взимании дани, торговля превращается в работорговлю и в торговлю награбленными ценными предметами — мехами, воском и т. п. С возникновением городов торговля получает всё более важное значение в разложении первобытного хозяйства. Археологические данные говорят о широком распространении и древнем происхождении торговли на восточнославянской территории. Многочисленные клады римских и арабских монет I — III вв. н. э. и некоторых ценных предметов тогдашнего торгового оборота, рассеянные в изобилии по всей территории, начиная от Кавказа, Крыма, Приднепровья до Новгорода, Оки и Камы, а также раскопки южных греческих колоний свидетельствуют о широком распространении здесь ещё досла- вянской торговли. Славянская эпоха начиная с VIII в. продолжала торговое развитие страны главным образом также в виде транзитно-посреднической торговли между дальним Арабским Востоком, через ближайших соседей своих — хазар, и Византией, а также европейским северо-западом. Арабский период торговли, расцвет которого приходился на VIII —IX вв., продолжался и до конца X в.
Первобытное хозяйство и его разложение Но уже с IX в. «русская» торговля начинает приобретать значение не только как транзитно-передаточная, идущая с Востока на Запад, но и как самостоятельная торговля с Византией. Если древняя транзитная торговля шла мимо первобытного натурального хозяйства массы населения, то новое направление торговли с IX в. уже вклинивалось в это хозяйство. Эта связь всё же не была ещё решающей. Но торговля стала служить важным моментом, постепенно расшатывавшим первобытное натуральное хозяйство. Древнейшим путём арабской торговли, проходившим через древнюю Русь, был путь из Азии и от Каспийского моря через Волгу, волоком до Ладоги и Западной Двины и по Балтийскому морю до крайнего западного пункта арабской торговли — острова Готланд на Балтийском море. О значении этого конечного пункта арабской торговли говорят обширнейшие клады как арабских монет, найденных здесь, так и монет западных народностей (англо-саксов), очевидно, соприкасавшихся здесь с арабами. Кроме того, в это же время Готланд был значительным пунктом и для византийской торговли. Через этот же путь с западного его конца проникали на славянскую территорию военно-торговые ватаги норманно-шведов. Как купцы VIII — X вв. они шли сюда одинаково и с целью торговли и с целью грабежа. Грабёж и завоевание являлись источниками для торговли, торговля дополняла грабёж. С Востока они получали шёлк, серебряные изделия, пряности, предметы роскоши; на Восток сбывали меха, рабов. Об этой торговле руссов говорят многие арабские писатели, свидетельствующие, например, что русские купцы со своими товарами приходили по Волге до столицы Хазарского царства Итиль, где сбывали рабынь, соболя и разные меха (ибн-Фоцлан, начало X в.). Они же доходили до моря Джурджана (Каспийское), а на верблюдах — даже до Багдада (ибн-Хордадбе, конец IX в.) *. Другим конечным пунктом, где сходились восточные пути арабской торговли с западнонорманской, явился крайний северо-восток — царство Биармия, по берегам Северной Двины. И здесь производился торг мехами (особенно беличьими), а также рабами. Рядом с Биармийским царством находилась (на Каме) область булгар с городом Булгаром, крупным торговым центром, «ярмаркой для всего края» (ибн-Хаукаль). На юге конечным пунктом арабского пути являлась неоднократно упоминаемая столица Хазарского царства Итиль. Этот один из крупных городов Европы и Азии того времени был исключительно торгово-транзитным пунктом арабско-русской и нор- манской торговли. 11 Л. Я. Гаркави, Сказания мусульманских писателей о славянах и русских, 1870, стр. 49.
Первобытно-общинное хозяйство русских славян 05 Вторым древним торговым путём был путь «из варяг в греки», шедший из тех же пунктов северо-запада, с Ладожского озера по Волхову (через будущий Новгород), волоком до притоков Днепра и затем по Днепру до Чёрного моря и Византии. Этот путь получил особенное значение в период византийской торговли (XI—XII вв.). Однако иное направление путей торговли мало изменило её сущность. Попрежнему с Востока шли шелка, серебро и золото, пряности, благовония, предметы роскоши, на Восток — меха, воск, мёд, челядь. Пиоперами торговли по этому речному тракту, проходившему сквозь славянскую землю, являлись варяги. Попрежнему эти купцы- воипы шли через страну и вглубь страны, для того чтобы раздобыть себе здесь товар для сбыта в Византию не столько путём торговли со славянами, сколько завоеванием, грабежом и порабощением их. Кроме великого греческого пути торговля с Византией шла по двум другим путям — Залозному, шедшему по Днестру к устью Дуная, и Солоному, шедшему сухим путём до Дона, а затем в Крым до Азовского моря, в богатое Тмутараканское царство (завоёванное Русью) и далее в Чёрное море, в греческие припонтийские колонии. Эти колонии, повидимому, и были первыми пунктами, где славяне встретились с западным христианским миром и испытали его влияние (Ольга, Владимир). Лишь после них русские начинают доходить по Чёрпому морю далее, до берегов Малой Азии и Византии. С этих пор Чёрное море становится действительно «русским», как называет его наша летопись, где «никто кроме руссов не плавает», как говорит арабский писатель Масуди. Наконец, для западных частей страны (для белорусских земель, для Смоленска) имел большое значение водный торговый путь по Западной Двине, соединявший эти земли с Литвой и Балтийским морем. Таким образом, первобытное хозяйство русских славян вовлекалось в торговлю между Западом и Востоком на северо- западе норманнами-варягами, на юго-востоке — хазарами. И для тех и для других освоение славянской территории представлялось экономически очень важным, так как эта территория лежала на путях сношения Востока с Западом. Но хазары сами не могли проникнуть далеко вглубь страны на запад (они не доходили далее Киевской и Черниговской земель) прежде всего потому, что проникновение из азиатских степей в северные леса представляло большие трудности. Наоборот, варяжские купцы-воины, имевшие при себе, по словам араба ибн-Фоцлана, «неразлучно меч, нож и секиру», легко прошли страну славян по речным путям — Волге, Днепру, Западной Двине — с запада на восток и юг. Но, конечно, меч, секиру и
96 Первобытное хозяйство и его разложение нож эти купцы имели при себе не только для того, чтобы защищать себя и свои товары, но и для того, чтобы добывать грабежом и в виде дани с населения эти товары в славянской земле. Вот этих-то купцов-воинов знали хорошо арабские и византийские писатели, знали как торговый и воинственный народ. Но это не был «народ», это была только правящая верхушка, ставящая города и уставы, воюющая, налагающая дань и торгующая. Это был не народ, живущий «в лесах», занимающийся земледелием, платящий дань, но его привилегированный торговый и богатый правящий класс. Отсюда у арабских писателей и получилось то смешение собственно варягов- купцов и славян-русь, о котором мы говорили выше. Поэтому у них создавалось впечатление, что славяне-русь — богатый торговый народ. По ибн-Дасту, русь не имеет ни недЬижимого имущества, ни деревень, ни пашен; их единственный промысел — торговля мехами. В самом описании страны руссов на севере, на острове, окружённом болотами и лесами, легко можно видеть первую резиденцию варягов где-то в Прибалтике (возможно, остров Готланд). Эти руссы постоянно торгуют с хазарами и Румом (Римом). Городов у них множество, и живут они в довольстве. Они богаты, у них «даже мущины носят золотые браслеты», жёны их носят золотые цепи и дорогие ожерелья из бус. Домашняя утварь их — подушки, дорогие ковры, византийские материи, кафтаны с золотыми пуговицами, собольи шапки. В Итиле у них была прочная военноторговая организация, и занимали они своими лавками и жильём почти полгорода *. Характер русской торговли с Византией хорошо известен по знаменитому описанию днепровских торговых путей у Константина Багрянородного. «Славяне, платившие им (варягам) дань», в своих лесах нарубают в зимнее время однодревки (ладьи), весной спускают их по Днепру в Киев и «продают их руссам», очевидно в зачёт дани. Оснащённые руссами и нагружённые их товарами, ладьи совершают продолжительный, опасный и утомительный путь по Днепру, через пороги, через степи, кишащие печенегами, до моря, а затем морем до Дуная и далее в Византию. Характерно то, что подробно перечисленные Константином Багрянородным днепровские пороги носят шведские, т. е. варяжские, названия. Самый перечень предметов этой торговли указывает, что хотя хозяйство являлось в преобладающей степени земледельческим, производящим хлеб, скот и его продукты, полотно 11 Л. Я. Гаркави, Сказания мусульманских писателей о славянах и русских, стр. 85, 221, 267, 268.
Первобытно-общинное хозяйство русских славян 97 и пр., но не эти простые предметы производства и потребления натурального первобытного хозяйства являлись предметами торговли. Главными предметами внешней торговли являлись меха, воск, мёд, челядь. Эти предметы вывоза упоминаются всеми самыми старыми историческими свидетельствами. В приведённом выше описании Константином Багрянородным торгового пути руссов по Днепру говорится, что вместе с другими товарами они везут закованных в цепи рабов. В Константинополе была особая площадь, где варяги продавали своих рабов. О рабах руссов говорит арабский писатель иби-Фоцлан. Святослав в летописном рассказе говорит о желании переселиться на Дунай, так как туда идёт из Руси «скора и воск, мед и челядь» К Эти товары, и почти только одни они, одинаково шли из Руси ко всем соседям, с которыми торговала Русь,— в Константинополь, к арабам, к хазарам. Меха и невольники были и для Востока и для Запада одинаково ценными товарами. Меха употреблялись высшими классами тогдашнего общества как предметы роскоши; рабы продавались в восточные гаремы богатых классов. Способ добычи этого товара живописно и точно рассказан одним из арабов, ибн-Ростеком. Руссы, говорит он, «производят набеги на славян, подъезжают к ним на кораблях, выходят на берег и полонят народ, который отправляют потом в Хозеран и к булгарам и продают там. Пашен русь не имеет и питается лишь тем, что добывает в земле славян». Если обратиться к предметам арабского и византийского ввоза, то и здесь мы обнаружим, что большую часть ввоза составляли предметы роскоши или вооружения. Правда, ввоз этот был гораздо более разнообразен по своему составу, чем русский вывоз. Археологические раскопки и исторические свидетельства указывают, что предметами ввоза были золотые и серебряные изделия и украшения, ценные шёлковые и бархатные ткани, жемчуг, бисер, бусы, сафьян, далее — копья, мечи, оружие и прочие «булатные» вещи, наконец пряности и из более употребительных — соль, преимущественно из нижневолжских и придонских соляных озёр. Приведённые указания ибн-Ростека относятся к тому времени, когда варяги представляли собой простых разбойников- викингов, ещё не превратившихся в княжескую династию. Превращение прямого грабежа во взимание дани князьями вначале внесло мало изменения в экономические отношения новых правителей и подданных. Полрежнему в дань шли продукты более ценные1 могущие сбываться князьями как товары. В результате описанных явлений, особенно развивавшихся и укреплявшихся у русских славян в VIII — IX вв.,— изжи- 11 Лаврентьевская летопись, 969 г.
98 Первобытное хозяйство и его разложение вания родовой и возникновения территориальной общины, зарождения земельного неравенства, рабовладения, возникновения городов, развития торговли и укрепления на этой почве племенных объединений — русско-славянское общество к IX в. представляло собой уже не первобытное, недифференцированное общество, а общество с определённо выраженной, хотя и незавершённой классовой структурой. Путём внутреннего развития своих классовых отношений это общество приходит к созданию государства. К рассмотрению этого вопроса мы перейдём в следующей главе. ГЛАВА IV ФОРМИРОВАНИЕ КЛАССОВОГО ОБЩЕСТВА И ГОСУДАРСТВА У ВОСТОЧНЫХ СЛАВЯН В результате разложения первобытно-общинного строя у славян в VII—VIII вв., особенно в IX в., в его общественной структуре возникают явления, ведущие к зарождению классового общества. В античных странах Запада, в древней Греции и Риме, разложение родового строя привело к возникновению классового общества и государства через развитие рабовладельческой системы хозяйства, получившей значение законченного и всеобщего способа производства, рабовладельческой общественноэкономической формации. Организационно-хозяйственная структура античной рабовладельческой формации древней Греции в связи с недостаточностью территории, годной для земледельческой культуры, и с многочисленностью отдельных небольших племён вылилась в государственную систему рабовладельческих городов, являвшихся центрами политической и хозяйственной жизни отдельных племён раннего рабовладельческого общества. Тот же процесс раннего общественного развития Рима привёл в дальнейшем к образованию системы могущественного мирового рабовладельческого государства, получившей мировое господство на многие сотни лет. В первобытно-общинном строе древней Руси рабовладение и хозяйственная эксплуатация раба не получили такого развития, чтобы стать в дальнейшем производственной базой и законченным способом производства, особой и законченной рабовладельческой формацией, как это было в античном мире.
Формирование классового общества 99 Разложение первобытного хозяйства и общества у русских славян привело к созданию хозяйственной системы территориально-племенных объединений земледельческих общин, свободных земледельческих производителей. Позднее, с VI —VII вп. они стали образовывать полугосударственные объединения переходного типа. Этот объединительный процесс у восточных славян шёл помимо рабовладельческой общественной основы. Он явился результатом органического роста и развития производительных сил и длился несколько столетий, примерно от VI до IX в. При оседлом земледельческом характере экономики и быта населения, при мпогочислеыности племенных объединений и обширности территории мелкий земледельческий производитель-общинник сохранил свою личную и экономическую свободу от небольшой верхушки господствующих классов и не был закрепощён ими. Конечно, уже и в этот период в территориальных общинах существовали элементы экономического и земельного неравенства, но они не вырастали до степени рабской или крепостнической экономической зависимости и подчинения. Старейшины родов, господари, бояре, военачальники с их военными дружинами выделялись над массой свободного трудящегося населения земледельческих общин, крестьян, смердов, приобретая общественную власть,, сосредоточивая в своих руках всё большую земельную собственность, имущество, превращаясь часто из выборных руководителей в княжеские местные династии. Мы уже упоминали о таких местных «князьках», как Мал у древлян, Ходата у вятичей, Радим и др. В других случаях местные славянские или наёмные военачальники становились во главе славянских дружин и образовывали крупные славянские объединения полугосударственного характера. Таковы были упоминаемые иностранными писателями в IV—VI вв. князья антов — Боже, Мезамир, Андрогаст и др. С установлением военной власти усиливался захват земельной собственности князьями, дружинниками, боярами, частными владельцами, усиливались неравенство, личная зависимость, эксплуатация, т. е. появились зачатки классового деления общества. Это был дофеодальный период общественного строя восточного славянства, закончившийся к IX—X вв., когда русскими славянами была создана государственная и хозяйственная система Киевского государства, как государства переходного типа, феодального в своей основе. В этот начальный период «раннего феодализма» быстро росли основы феодальных отношений — частная земельная собственность, феодальное подчинение мелких производителей господствующими классами, углубление классовой дифференциации, образование классов.
100 Дофеодальный период древней Руси Образование классов и социальных групп населения. Ставя себе задачей рассмотреть в этой главе генезис и формирование классового общества в дофеодальный период, мы на основе имеющихся очень ограниченных исторических памятников можем наметить лишь самые общие черты процесса развития классового деления общества и его социальных группировок накануне и в первые века «раннего феодализма». Одно из самых ранних делений славянского общества было деление на людей свободных и несвободных (холопов, челядь, рабов). Оно уже свидетельствовало о непосредственном перерождении патриархального общества и первобытно-общинного строя, о возникновении зачатков нового классового общества. Это деление встречается в наиболее ранних списках «Русской Правды» К Свободные люди делятся вообще на «людие», «люди» и на «мужи». Первые представляют собой всю массу свободного населения, иногда называемого «славянином», «русином»; вторые представляют общее название привилегированных групп. В качестве высших классов, «княжих мужей», дружины, они противопоставляются всему населению, «людям» 1 2. Во главе господствующих классов стояла многочисленная княжеская династия, «всякое княжье». Такое деление на привилегированные руководящие группы и «всех людей Русския земли» проводится, например, в одном из ранних памятников начала X в- в договоре Олега с греками. В дальнейшем такие же общие деления сохраняются в обозначении разных общественных групп по их общественному положению на «лучших», «больших» и «меньших» и пр.3 Всё это свидетельствовало о наличии ещё в ранне-феодальный период славянского общества классовых групп, хотя и не чётко выраженных. Во всяком случае в основе этих делений лежал не сословный, а классовый признак. При этом в состав высших классов входили славянские элементы — славяно-русская племенная знать, русские дружинники, русские «гости». Экономической основой возникновения этих классовых группировок в процессе разложения первобытно-общинного хозяйства явилось изменение положения мелкого непосредственного производителя в народном хозяйстве как в городе, так и в деревне. Привилегированные общественные группы «больших» и «лучших» людей, «мужей», стали приобретать экономическую власть над населением, над «меньшими» людьми, кото¬ 1 «Русская Правда», Академический’список, ст. 16. 2 «Русская Правда», Академический список, ст. 1, 17; Троицкий список, ст. 11. 3 Воскресенская летопись, 987 г., Лаврентьевская, 1093 г., Ипатьевская, 1146 г. и др.
Формирование классового общества 101 рые стали попадать в зависимость от «больших». Уже в X в. в Киевском государстве резко заметны две общественные классовые группы — привилегированных, высших классов и простого, трудящегося люда. Этот процесс общественной дифференциации и возникновения классов шёл и нарастал медленно. И даже в XI в. общественные отношения и государственная власть в Киевском государстве под влиянием, с одной стороны, сохранившихся пережитков демократического первобытно-общинного строя, а с другой — напряжённости военно-политич;еского положения страны, требующего консолидации всех народных сил, сохраняли в значительной мере народный, демократический характер как в общественном и государственном устройстве и управлении, так и в организации вооружённых сил. Княжеская власть в первые века формирования государства не могла заменить собой ни самоуправляющихся сельских общин, ни городских общин. Органами городских и сельских общин были общенародные собрания, веча, как непосредственный пережиток народного веча древних славян VI —VII вв., о которых говорили византийские писатели, указывая на «демократический» строй восточных славян. Веча городских и сельских общин как орган верховной власти народа в решении государственных дел сохранялись и были повсеместно распространены в Киевской Руси IX—X вв. и даже XII в. Понятно, что характер, состав и деятельность веча сильно изменились в течение IX—Х[ вв. В начальный княжеский период, когда княжеская власть ещё не везде закрепилась, веча носили общинный или племенной характер. Таковы многочисленные летоцисные известия IX—X вв. о переговорах полян, курян, смолян, рязанцев и др. с князьями о дани, об избрании князей, об организации защиты от печенегов и пр. С возвышением роли городов веча стали происходить главным образом в «старших» городах (Новгороде, Киеве и др.). О таких именно городских вечах говорит летописец XII в. в рассказе о том, что «новгородцы бо изначала pi смоляне, и кыяне и поло- чане и вся власти якоже на думу на вече сходятся, на что же старейшин сдумают на том и пригороди станут» К Другими словами, веча существовали издавна, но были распространены и в XII в. Состав веча был общенародным, и в него обычно входили все жители города: как простой народ — «людие», «меньшие» и «чёрные люди», смерды, так и высшие классы — бояре, «лучшие люди», духовенство, иногда участвовал и сам князь. 11 Лаврентьевская летопись, 1176 г.
102 Дофеодальный период древней Руси Институт веча не был созданием какого-либо писанного закона, а явился порождением обычного права и потому не имел никакого статута и регламента. Обычно дела решались простым и шумным одобрением или неодобрением. Так как вече решало наиболее важные дела, затрагивавшие интересы отдельных групп (избрание князя, вопросы ^ойны и мира, заключение договоров и пр.), то вокруг веча разгоралась классовая борьба, часто доходившая до прямых столкновений. Со времени выделения и укрепления высших классов, бояр-землевладельцев, князя с его дружиной или крупного торгового капитала, «гостей», роль веча и его «демократический» характер отмирают. Судьбы городов и государства определяют бояре, князь, крупное купечество, как господствующие классы. Таким образом, в Киевском государство XI в., при переходном характере его социально-экономического строя, государственная власть всё более отделялась от народа. Князь управлял страной не через вече и народных избранных представителей, а при помощи своих приближённых, подручных князей, дружиипиков, посадников. Тем не менее местами сохранившиеся п в XII в,- веча представляли собой наиболее демократические элементы и традиции старых славянских времён. Во главе высших общественных классов стояли князь «со всяким княжьем», княжеская дружина. Княжеская дружина состояла частью из пришлых и наёмных, но большей частью из славянских элементов, причём с течением времени число этих последних увеличивалось. Княжеская дружина составляла главную военную опору князя, она же представляла и высший военно-правящий класс, принимала участие в гражданском управлении, в сборе дани, в «полюдье». Дань являлась начальной формой классового внеэкономического принуждения. Дружина делилась на высшую, «большую», и низшую, «мо- лодшую». В первой заседали княжьи — «лепшие мужи», бояре/ которые входили в совет князя. С этим советом, «думой», князь обсуждал и решал все свои военные дела, а также и дела несложного гражданского управления. Про князя Владимира летописец говорит, что он любил свою дружину и «думал» с нею «о строе земленем, и о ратех, и о уставе земленем». Если князь предпринимал какое-либо дело, особенно военное, «не поведав мужам лепшим думы своея», летописец отмечал это как неправильный поступок князя. «Молодшая» часть дружины состояла из «детских» и «отроков» — в собирательном обозначении «гридь», «гридьба», по-русски — дворовая прислуга, откуда впоследствии образовалась новая, классовая терминология — «двор», «дворянин». «Молодшая» часть дружины не входила в совет князя, но в некоторых случаях, в походах
Формирование классового общества ЮЗ и в разрешении военных тактических вопросов, князь советовался не только с «мужами», но и со всей дружиной. Высшая часть дружины, княжи мужи и бояре, и «молод- шая» её часть составляли две группы привилегированного военно-правящего класса. В глазах «простолюдинов» и неслужилого населения и «молодшие» дружинпики считались боярами, «боярцами». Иногда военные подвиги «молодших» дружинников ценились более высоко, чем советы «лепших» мужей. «Слово о полку Игореве» не без иронии отличает: «бояр думающих» от «мужей хоробствующих», не заседающих в думе. Княжеская дружина и дружинники в социальной и экономической жизни государства имели большое значение не только как профессиональная военная организация, но и как орган государственного управления и социально-экономического господства высших классов. Однако дружина князя не превращалась в замкнутую корпорацию, касту. В военно-административный совет, в «думу» князя, в число его послов, управителей, военачальников кроме дружинников с варяжскими именами входили и представители славянской родовой и городской знати, иногда даже представители городского славянского простонародья. Как передаёт летописное сказанье, Владимир в 992 г. пожаловал городского скорняка званием «великого мужа» за геройский подвиг победы над печенежским богатырём. Родовая и служилая знать получила общее назвапие «боярства». Хотя этот термин вначале прилагался преимущественно к высшей варяжской знати, но впоследствии и он «ославянился», т. е. стал характеризовать исконную русскую родовую и служилую знать. Княжеская власть не могла опираться только на военную силу своей дружины, а должна была искать опоры в массовых организациях населения — в городском вече, в городском и земском войске. В массу войска как княжеского, так и городского и земского входили самые различные элементы как по национальному признаку, так и по социальному положению. В первую очередь сельское население — смерды — составляло главную массу войска на началах общей военной обязанности защиты страны от врага. Участие смердов-крестьян придавало войску общенародный, национальный характер. Это было преимущественно пешее и, конечно, малообученное войско, но зато наиболее массового характера, притом наиболее самоотверженно защищавшее свою землю от иноземных захватчиков — печенегов, половцев и др. Большие торговые города также имели свою особую военную организацию и составляли каждый особый полк, называвшийся «тысячей». Организация городского войска унаследовала те древние формы, которые имели крупные торговые
104 Дофеодальный период древней Руси города и в докняжеский период, когда торговому городскому классу приходилось организовать своё войско для защиты торговых путей и оборотов. Городским полком командовал тысяцкий, выбиравшийся городом или назначавшийся князем. Городской командный состав входил в число городской старшины, «старцев градских», решая все военные и городские дела и придавая городскому управлению военизированный характер. «Старцы градские», тысяцкие, сотские входили в некоторых стольных городах в княжескую думу. При их участии решался, например, даже такой важный невоенный вопрос, как принятие христианства. Городское войско с согласия города принимало участие в походах князя, в особенности когда княжеской дружины было недостаточно. В мирное время большая часть городских полков распускалась. В городских полках, в особенности в IX—X вв., хотя и имелся наёмный состав, но преобладание получал славянский городской торговый элемент. Возникновение княжеской государственной власти и создание военной исполнительной её силы, военной княжеской дружины, создавали между властью и населением «даннические» отношения как первую дофеодальную форму зависимости населения от господствующих классов, в виде платежа дани. Эти отношения были типичны для варварских государств Западной Европы в период, переходный к феодализму, после завоевания и разрушения Римской империи и ещё до установления развитых феодальных отношений. В Киевском государстве даннические отношения стали развиваться с установления княжеской власти в виде постоянного и регулярного взимания дани с подвластного населения как нормальная форма обложения его государственной властью. Дань взималась путём «полюдья», т. е. непосредственного объезда князем и его дружиной подвластных ему сёл и деревень. Как собиралась эта княжеская дань, видно из известного рассказа Константина Багрянородного, относящегося к X в., т. е. к тому времени, когда княжеская дружина получила уже значение управителей и военных защитников страны. В ноябре князья «со всею русью», т. е. со своей дружиной, выходили из Киева на полюдье (по-люди, т. е. ходили по дворам и сёлам) для сбора условленной дани с подчинённых или завоёванных ими племён — древлян, дреговичей, северян и др. Так они ходили, повидимому, целую зиму. Население было рассеяно, в городах кормиться было нечем, и князь с дружиной получал от населения и продовольствие для жизни и дань для сбыта и продажи — меха, мёд и пр. Такую же бытовую картину описывает и летописец в приведённом уже рассказе о сборе дани дружиной Игоря. Кроме продуктов продовольствия, простых материалов для одежды (вспомним слова игоревой дружины:
Формирование классового общества 105 «отроци Свенельджи изоделися суть оружьем и порты, а мы нази») население давало меха, мёд, различные продукты лесных промыслов и пр. Уже совсем не «добровольной» данью являлась челядь — рабы, которыми «ополонялись» княжеские дружины, забирая пленных у враждебных племён. Летописный рассказ о сборе дани Игорем с его дружиной носит почти те же бытовые черты грабежа и насилия, как рассказ ибн-Ростека. Дружина Игоря убеждает его пойти с нею «в дань, да и ты добудеши, и мы». Послушав её, Игорь «иде в Дереве в дань и примышляше к первой дани и насиляше им и мужи его». Но, собрав дань, Игорь захотел «болына именья», и он, заявив своей дружине: «похожю и еще», вновь возвращается для сбора второй дани К Так же собирают дань и Святослав, и Ольга, и другие первые князья. Впоследствии в некоторых случаях обложение этой данью, повидимому, носит характер договорный, как у Олега с Новгородом и с радимичами 1 2, но большей частью основывается на принуждении. Часто военная добыча состояла не только из куниц, лисиц и белок, но и из захваченной в плен челяди. Когда размеры дани стали регулироваться или носить договорный характер, то единицей обложения данью стал «дым» (т. е. очаг, хозяйство) или «рало» (плуг) как наиболее пригодные объекты для обложения преобладающей массы земледельческого населения. Полюдье и дань не только давали источники для оплаты службы в дружинах, но и являлись вообще основным, примитивным финансовым источником для удовлетворения всех расходов князя и государства. При всём том взимание дани часто превращалось в прямой грабёж населения дружинниками, а иногда и в прямой «полон» и обращение в рабство населения для пополнения челядью двора и хозяйства князя, дружинников, боярства. Иногда князья передавали право взимания дани своим подручным князьям и дружинникам. Так возникали, по выражению Маркса, «вассалитет без ленов и лены, состоявшие только из даней» 3. Этот тин отношений, переходных к феодальным, особенно характерен, по мнению Маркса, для Киевской Руси IX—X вв. в отличие от западных стран. 1 Лаврентьевская летопись, 945 г. 2 Там же, 882 и 885 гг. 3 «Secret diplomatic history of the eighteenth Century» by Karl Marx, edition by Eleonore Marx, London 1899, p. 76. Первоначально эта работа Маркса появилась в виде статей в лондонской «Free Press» в августе — декабре 1856 г. и в феврале — апреле 1857 г. под названием «Revelations of the diplomatic history of the 18th Century».
106 Дофеодальный период древней Руси Таким образом, дань являлась начальной и наиболее простой формой классового подчинения. Она часто имела в своей основе прямое военное насилие. Но с возникновением и укреплением государства закрепляется и господство правящих классов, эксплуатирующих трудящиеся массы путём как экономического, так и внеэкономического принуждения. Возникновение классового общества и оформление его в государство происходило в силу внутреннего процесса развития социальных отношений, а не путём внешнего завоевания. Мы приходим, таким образом, к вопросу об образовании Киевского государства. Образование Киевского государства. Вопрос об образовании и развитии Киевского государства и о его социально-экономической структуре па различных этапах представляется чрезвычайно важной, принципиальной политической проблемой, до сих пор, однако, не окончательно решённой в исторической пауке и вызывающей различные истолкования. В основном вопрос сводится к тому, возникло ли Киевское государство на по^ве длительного, органического процесса развития славянорусского общества, путём разложения первобытно-общинного хозяйства, зарождения в нём классовых отношений и государственного объединения племенных территорий, или, наоборот, формы и социально-политическое и экономическое содержание его были привнесены извне, завоеванием чужеземными пришельцами, и не были органически связаны с развитием самого славянского общества? Уже из сказанного в предыдущей и в этой главе видно, что Киевское государство возникло не на пустом месте, что его формы и социальное содержание не были привнесены извне, насильственным путём, путём завоевания народа и его территории. Оно являлось результатом длительного исторического процесса разложения первобытно-родового общества, зарождения и развития в нём классовых отношений и возникновения территориально-племенных объединений, подготовивших к IX в. почву для превращения их в единое государственное объединение. После возникновения переходных и временных форм отдельных государственно-племенных объединений древних славян в VI—VIII вв. (прикарпатских антов, приднепровских полян и дулебов, новгородско-ильменских словен и др.) сложившееся к IX в. Киевское государство стало общегосударственным объединением всех восточных, русских, славян. Киевское государство могло сложиться только в результате сходства и общности основных направлений социально- экономического развития отдельных восточнославянских племён. У всех них земледелие являлось основой народного хозяйства. Единство религиозных верований, быта и культуры
Формирование классового общества 107 составляло общую для всех идеологическую «надстройку». Конечно, между отдельными племенами имелась значительная разница в уровне культурного и экономического развития. Это обстоятельство обусловливало некоторое неравенство положения и влияния в складывавшемся государстве отдельных племенных и классовых групп. К IX в. в общественной структуре всех восточнославянских, русских, племён происходило быстрое разложение первобытно-общинного строя и развитие в нёк внутренних противоречий, приводившее к расколу общества на классы, на господствующее, эксплуатирующее, военно-руководящее меньшинство и зависимое, эксплуатируемое большинство. Как мы указывали выше, в основе этих противоречий лежало возникновение в первобытно-общинном хозяйстве земельного и имущественного неравенства, частной собственности на землю, рабовладения, зачатков общественного разделения труда, развития торговли и пр. Социальная база возникновения классового общества и государства была подготовлена. Кроме этих внутренних противоречий, возникавших в первобытно-общинном строе, на его разложение в странах Запада обычно оказывали большое влияние и внешние причины и толчки в виде завоевания, подчинения и обращения в рабство населения, обложения его данью в пользу завоевателя. Войны и завоевания, являвшиеся для того времени, по словам Маркса, у варварского народа-завоевателя «регулярной формой сношений», ещё более ускоряли процесс разложения первобытнообщинного строя. Но в общественной и хозяйственной истории русских славян в начальный период складывания их государства завоевание имело меньшее значение, чем в странах Западной Европы, и получило в формировании классового общества у русских славян иное направление, чем на Западе. Господствующие эксплуататорские классы, которые в IX в. стали формироваться в самом славяно-русском обществе, так же как господствующие классы «завоевателей» — хазар, варяжских пришельцев и других,— не были настолько многочисленны и сильны, чтобы превратить всю основную массу непосредственных производителей-славян в рабов и создать на этой почве рабовладельческое государство. Не было, как на Западе, ни массового завоевания, ни массового отобрания земель от населения завоевателями, пи массового превращения населения в рабов. В этом переходе от первобытно-общинного хозяйства, минуя рабовладельческий строй, к классовому обществу большую роль сыграло сохранение у массы земледельческих производителей земельной собственности на началах общинного владения. Русская земельная община, удержавшаяся у русских славян значительно дольше, чем у западных народ¬
108 Дофеодальный период древней Руси ностей, хотя и не могла предотвратить развития зависимых отношений классового общества, но предотвратила массовое рабовладение. Притом к тому времени, когда у русских славян па почве разложения первобытно-общинного строя стало возникать классовое общество и государство, рабовладельческий строй на Западе был полностью изжит. Поэтому классовая структура и аппарат классового угнетения создавались в Киевском государстве IX в. не на основе рабовладельческой, а на основе других переходных форм эксплуатации (дань, ограбление, плен). В течение нервых полутора-двух столетий своего существования Киевское государство (или, по терминологии Маркса, «Империя Рюриковичей») в его начальный, «завоевательный», по тому же определению Маркса, период IX—X вв. было «варварским» государством переходного типа, подобно империи Карла Великого на Западе, образовавшейся на почве объединения pi завоевания варварских племенных государств — франков, лангобардов, саксов, остготов, вестготов и др.,— возникших на развалинах Римского рабовладельческого государства х. Маркс, говоря о норманском проникновении на восток Европы и об образовании Киевского государства, считает период JX—X вв. и начало XI в. временем наивысшего расцвета этой «варварской» «Империи Рюриковичей» и её завоевательного дофеодального периода. За этот период шло «непрерывное», «отмечаемое с тревогой в Западной Европе», возрастание границ государства, завоевательные походы в Византию, перенесение столицы на юг, в старую княжеско-племенную столицу Киев, ставшую столицей государства и одним из крупнейших мировых центров того времени. Другими словами, шло быстрое образование и укрепление на Востоке общеславянского русского государства. Не следует, однако, преувеличивать значение отмеченного Марксом «завоевательного» момента в образовании и развитии русского государства и в объединении в нём отдельных славянских племён. В процессе образования Киевского государства и дальнейшего его территориального роста известную роль сыграло «завоевание» и подчинение отдельных племенных славянских территорий более крупными племенами с помощью военной силы княжеских дружин. Но в организации государственной власти как это «завоевание», так и легенда о «призвании варягов» — при всей исторической спорности этих событий — могли быть одним из внешних эпизодов более глубокого органического процесса возникновения у русских славян клас- 11 «Secret diplomatic history of the eighteenth Century» by Karl Marx9 edition by Eleonore Marx, London 1899.
Формирование классового общества 109 сового общества и складывания государственного единства. Середина IX в. была последним этапом, когда постепенно складывалось государственное объединение славянских племён, происходило «ославянивание» князей и ассимилирование их с господствующими классами русского общества. Вот почему летописец, описав в общих чертах, без хронологических дат, расселение и быт отдельных славянских племён, своё «точное» историческое, с обозначением годов, описание возникновения «Русской земли» начинает прелюдией- обложением данью отдельных славянских племён хазарами и варягами. В 859 г. «имаху дань варязи из заморья и на чюди и на словенех (новгородцах), на мери, и на всех кривичех; а козари имаху на полянех, и на северех и на вятичех, имаху по белей веверице от дыма» *. А через три года, в 862 г., летописец заносит главнейшее в его описании событие — основание Русского государства. Изгнав сначала варягов за море и отказавшись от уплаты дани им, те же славянские племена призывают этих варягов «по ряду», и так как эти варяги «зваху тьи Варязи Русь... от тех Варяг прозвася Руская земля» 1 2. Можно бы оставить без рассмотрения эту наивную историческую концепцию летописца о «призвании варягов» и происхождении Русского государства. Эта версия киевского летописца и княжеского историографа вызывалась, очевидно, идеологическими соображениями, желанием возвысить княжеский род Рюриковичей. «Призванные» князья стали «володеть», т. е. управлять и собирать дань уже не в виде грабежа, а «по праву», по условию, не оставляя, однако, завоевания и грабежей других племён, расширяя тем самым область своих владений. Так, воинственный Олег, завоевав чудь, мерю, весь, утвердившись в их городах, облагает данью подвластных ему словен, кривичей, мерю, а с Новгорода «ради мира» устанавливает дань В 300 гривен в год, которая платилась до смерти Ярослава 3. К середине XI в. Киевское государство включало все восточнославянские земли, от Чудского, Ладожского и Онежского озёр на севере (славяне новгородские, ильменские) до верховьев Волги и междуречья Волга — Ока на востоке (вятичи, а также 1 Лаврентьевская летопись, 859 г. 2 Там же, 862 г. 3 Лаврентьевская летопись, 882 г. Отношения, сходные с описанными в древней Руси, складывались и в Западной Европе, где также скандинавские мореходцы грабили берега Северного моря, Нормандии, Дании, становились здесь наёмными защитниками, превращаясь иногда во владельческие классы. «Ведение войны и организация завоеваний у Рюриковичей,— говорит Маркс в своей «Секретной дипломатии»,— ничем не отличаются от такой организации норманнов в остальной Европе».
110 Дофеодальный период древней Руси завоёванные племена меря, мурома и др.), далее на юг — до среднего Днепра с землями Чернигово-Северской, Киевской, Галицкой и Волынью (северяне, поляне, древляне, волыняне, тиверцы), на западе — по границе польских и литовских земель до Чудского озера, включая земли белорусских племён (дреговичей, полочан, кривичей) и Смоленские земли (радимичей). Указанная выше версия о происхождении Русского государства и о «призвании варягов», понятная и оправданная в устах первого историка Руси IX—X вв., а также факт необычайно быстрого объединения славянских племён в Киевском государстве были совершенно ложно истолкованы и без научной критики восприняты некоторыми русскими (Карамзин, Соловьев) и особенно немецкими историками-«норманистами» (Байер, Мюллер, Шлецер и др.). Но если Карамзин, например, считал «призвание варягов» началом Русского государства, исходя из тех же идеологических соображений, как и княжеский историограф XI в., из желания возвеличить царствующую династию, то немецкие историки-«норманисты» создали лженаучную теорию о «несамостоятельности» русского исторического процесса, об образовании первого Русского государства норманскими князьями, о начале русской истории лишь со времени «призвания варягов» и завоевания ими русских племён. Эта немецкая фальсификация русской истории шугела целью доказать неспособность русских и вообще славян к самостоятельному образованию государства и историческую необходимость прибегнуть для этого к организаторской и военной помощи «арийцев» — норманнов. И недаром фашистские историки в своей пропаганде «нового порядка» путём покорения славян и обращения их в рабов усиленно развивали эту старую лженаучную теорию о «завоевании» славянских племён варягами и о «несамостоятельности» происхождения Русского государства. В настоящее время лженаучная «норманистская теория» подхвачена и широко используется американскими, английскими и другими фальсификаторами нашей истории. Наиболее крупные русские историки (Ломоносов, Забелин, Иловайский, Костомаров, Ключевский и др.) отрицательно относились к теории «норманистов» о «варяжском» происхождении Русского государства. В исторической действительности образование русской государственности и первого крупного общеславянского Киевского государства имело совершенно иные основы. Завоевание, поскольку оно имело место в процессе образования из отдельных славянских племёп объединённого славянского Русского государства, должно быть понимаемо не как внешнее «завоевание» всех славянских земель кучкой варягов, а лишь как завоевательное объединение передовыми и наиболее культурными ела-
Формирование классового общества 111 вянскими племенами (новгородскими, ильменскими славянами, киевскими полянами) при участии военных дружин и князей других славянских и неславянских племён. Как мы видели выше, сами норманны-купцы были немногочисленны и проникали в славянские земли как торговцы- воины за данью и грабежом, но не за землёй. Между тем они встретили здесь многочисленный * земледельческий оседлый народ с обширными пространствами земли, уже с разложением первобытно-общинного строя и с возникновением земельного неравенства и частной земельной собственности. Примитивность организации норманских дружин при относительно незначительной их численности и при обширности территории и населения славянских племён привела к тому, что варяжские князья не создали прочных экономических основ феодально-земельной зависимости населения от «завоевателей». В отличие от варварских завоеваний на Западе варяги не могли «перестроить местное общество», не смогли создать здесь каких-либо новых и прочных экономических отношений, а, наоборот, «подчинились производственным отношениям местного общества, растворились в нём» К К этому, как мы видели выше, была подготовлена уже соответствующая почва в самом местном обществе. В основе создания Киевского государства лежало этническое объединение севернорусских и южнорусских племён, встретившихся к IX в. на главном пути своих хозяйственных и культурных связей, на водном пути . из Приозёрья через Днепр к Чёрному морю, и образовавших здесь из наиболее передовых славянских племён славяно-русское государство. Варяги и раньше принимали некоторое участие в жизни славян в качестве торговцев и наёмных воинов, ассимилируясь с соответствующими классовыми группами русского общества. Они же входили в вооружённые дружины, грабившие славянское население. В идиллическом описании летописцем образования славянского государства исторически более или менее верно лишь то, что в IX в. отдельным норманским князьям удавалось иногда захватывать славянские города и подчинять своей власти окрестное население 1 2. Они облагали данью племена, находившиеся или под властью отдельных племенных князьков, как Кий, 1 Б. Д. Греков, Феодальные отношения в Киевском государстве, 1936, стр. 15. 2 «Если славянские племена были покорены не только мечом, но и путем договорных отношений,— говорит Маркс по этому поводу в своей «Секретной дипломатии XVIII в.»,—то эта особенность объясняется исключительным положением этих племен, которые под угрозой паше- ствия как с севера, так и с юга предпочли первое, как избавление от второго».
112 Дофеодальный период древней Руси Щек и Хорив в Киеве, или иод властью хазар,— древлян, северян, радимичей Л И сами князья и их дружины быстро «ославянивались», и уже внук Рюрика носит чисто русское имя — Святослав. Таким образом, родовая, земельная и военная демократия славянских племён вовсе не была «опрокинута» варягами. В настоящее время мы можем считать вполне исторически установ- ленным, что на условия образования Киевского государства и на характер складывавшихся в нём общественных отношений решающее влияние оказало этническое объединение северно- русских и южнорусских племён, начавшееся задолго до того, как они встретились в IX в. на новой, колонизованной ими территории. Киевское государство унаследовало и дальше развило исторические и политические связи древних славян- антов с культурой Запада и с Византией, сохранив вместе с тем и свою особую чисто славянскую культуру и свой особый дехмо- кратический общественный строй с пережитками родового быта и с земельной общиной. Исторический генезис общественного строя в первые века существования славяно-русского Киевского государства следует искать поэтому не в «норманском завоевании» славян, как полагали «норманисты» западной и частью русской историографии. «Варяги» никакой особой культуры в славянство не привнесли и не создали. Даже миф о «завоевании» и о «призвании» с точки зрения современной научной критики является только «мифом», обусловленным апологетикой княжескому роду княжеского историографа-л етописца. Исторический генезис национальной русской культуры лежит в глубоком, многовековом историческом процессе самостоятельного развития восточнославянских народностей, начиная с древних антских славян. Генезис Киевского государства, а вместе с тем и дальнейших форм русской государственности следует начинать не с варяжских князей Рюрика и Олега, а с антских князей Божа, Мезамира, Андрагаста, с походов Руси на Византию VI в.1 2 Киевское государство являлось не только провозвестником национальных задач славянского объединения, но и результатом того крупнейшего социального процесса, в котором свободолюбивое славянство, с одной стороны, оказало сильнейшее влияние на разлагающийся строй рабовладельческого общества Восточной Римской империи, Византии, а с другой — впитало в себя начало западной, византийской культуры. 1 Лаврентьевская летопись, 883, 884, 885 гг. 2 Б. А. Рыбакову Анты и Киевская Русь, «Вестник древней истории», 1939, кн. 1, стр. 322.
Формирование классового общества ИЗ Войны и военные походы русских славян Киевской Руси IX в. на Византию — как антов в V—VI вв.— имели, таким образом, не только завоевательное значение. Они оказали громадное прогрессивное, общекультурное, политическое и экономическое влияние, которое сказалось как на Византии, так и на самом славянстве. Уже тогда в этом процессе были заложены оригинальные исторические черты общерусской культуры и особенностей общественно-экономического строя русских славян. Эти черты сохраняли своё значение и в дальнейшем, на протяжении многих веков, даже после того, как центры общерусской культуры и государственности отодвинулись из Киевской Руси на восток, где были заложены основы нового могущественного славянского Русского Московского государства, продолжавшего объединительные традиции Киевского государства. Для завершения процесса феодализации общественных отношений Киевского государства потребовалось много времени. С момента образования Киевского государства прошло почти два столетия, в течение которых изживались остатки первобытно-общинного хозяйства дофеодального периода, вырастали и окончательно закреплялись новые начала классового общества и феодального строя. Хозяйственные основы новых феодальных порядков XI — XII вв. необходимо поэтому рассматривать в процессе зарождения и развития феодальных отношений в IX—X вв. 5 П. И. Лященко, т. I
РАЗДЕЛ ВТОРОЙ РАННИЙ ФЕОДАЛИЗМ У НАРОДОВ СССР В ДРЕВНИЙ ПЕРИОД ГЛАВА V ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ФЕОДАЛЬНОГО ХОЗЯЙСТВА И ЕГО ОСОБЕННОСТИ У НАРОДОВ СССР Как видно из изложенного в предыдущих главах, первобытно-общинный строй у народов СССР господствовал длительный период времени, а разложение первобытного хозяйства и общества шло различными путями. У древних народностей Закавказья и отчасти Средней Азии, наиболее рано вовлечённых в культурное и хозяйственное общение с греко-римским и азиатским рабовладельческим миром, патриархальный быт и первобытно-общинное хозяйство стали распадаться за несколько веков до нашей эры. Вслед за тем эти народности пережили этап рабовладельческого хозяйства и государства, хотя и со значительными особенностями сравнительно с античным рабовладельческим хозяйством. Поело падения последнего у этих народностей примерно с V—VI вв., или даже ранее, возникают новые, феодальные отношения. У других народностей СССР, в особенности у восточных славян, история первобытного хозяйства и общества заканчивается постепенным распадом его к VIII—IX вв. После этого возникают новые общественные отношения классового общества, которые к X в. становятся всё более ясно выраженными и постепенно господствующими. Но выливаются они не в форму организации рабовладельческого хозяйства и государства, а в иные формы классового общества и государства, в феодальные отношения. Однако проходят ещё один-два века, прежде чем эти отношения принимают форму законченной политической организации феодального государства с его особой общественно-экономической системой уже на новом уровне развития материальных производительных сил и с новой «надстройкой» их.
Общая характеристика феодального хозяйства 115 Новая общественно-экономическая формация, которую мы будем теперь изучать, носит название феодализма. Непосредственно на развалинах этой общественно-экономической формации вырастает уже современное буржуазное общество. В нашу задачу не входит рассмотрение всех сложных общих вопросов феодализма. Мы должны остановиться на них лишь постольку, поскольку это будет необходимо для выяснения и сравнительного изучения конкретных исторических вопросов о феодализме в хозяйственном развитии народов СССР. Мы должны здесь рассмотреть: 1) вопрос о сущности в основных признаках хозяйственной системы феодализма как этапа общественных отношений, через который проходили все народы; 2) вопрос о генезисе феодализма, как о смене одной общественно-экономической формации другой; 3) вопрос об особенностях русского феодализма и феодализма у других народностей СССР. Сущность феодально-крепостнической хозяйственной системы. Феодально-крепостническое хозяйство как способ производства, охватывающий особую систему производственных отношений, соответствующих уровню производительных сил общества, нашло исчерпывающее освещение у классиков марксизма-ленинизма. Феодально-крепостническая хозяйственная система в целом характеризуется слабо развитым общественным разделением труда, соединением промышленного труда с земледельческим, являющимся базисом производства. Основой производственных отношений является собственность феодала на средства производства и — в противоположность рабовладельческому хозяйству — неполная собственность на работника, крепостного. Наряду с феодальной собственностью существует и единоличная собственность крестьянина и ремесленника на их орудия производства. Непосредственным производителем является мелкий индивидуальный производитель, мелкий ремесленник или крестьянин, владеющий собственными орудиями и средствами производства в своём частном хозяйстве, основанном на личном труде. Но так как этот крестьянин не имеет земли, то он при- пуждёп работать на частновладельческой земле, принадлежащей феодалу, уплачивая землевладельцу прибавочный продукт со своего труда как земледельческого, так и промыслового. Крупная феодальная земельная собственность соединяется с мелким хозяйством непосредственного производителя. На этой почве возникают отношения подчинения, экономического и внеэкономического принуждения, крепостной зависимости, прикрепления крестьянина к земле. Прибавочный продукт, как правило, целиком потребляется феодалом, почему для феодально-крепостнического хозяйства характерно простое, а не рас- Б*
т Ранний феодализм ширенное воспроизводство. В связи с этим развитие материальных производительных сил идёт медленно, техника низка, господствует натуральное хозяйство Неоплаченный прибавочный продукт присваивается феодалом путём внеэкономического принуждения в различных формах докапиталистической, феодальной ренты. Маркс различает три основные формы феодальной ренты: отработочную, ренту продуктами и денежную как последующие стадии в развитии феодальной ренты. Первые две являются наиболее типичными для феодального хозяйства. Рента отработочная (барщина) является первоначальной и наиболее простой формой производства. В ней труд непосредственного производителя в наиболее грубой форме выступает в виде принудительного труда, а рента и прибавочный продукт полностью и непосредственно совпадают. Такая форма труда может основываться только на внеэкономическом принуждении, на крепостничестве. Рента продуктами является превращённой формой отработочной ренты, предоставляющей, однако, уже несколько большие возможности земледельцу для повышения производительности труда. Наконец, денежная феодальная рента предполагает, что непосредственный производитель реализует сам часть своего продукта на рынке, что в свою очередь связано с развитием торговли, городов и свидетельствует уже о начавшемся разложении натурального хозяйства. Для типичной формы феодально-крепоотнического барщинного хозяйства, а вместе с тем и для всего феодального производства в целом Ленин устанавливает следующие основные признаки: 1) господство натурального хозяйства; 2) наделение непосредственного производителя средствами производства и землёй, в частности с прикреплением его к земле; 3) личная зависимость крестьянина от помещика; 4) крайне низкое и рутинное состояние техники вследствие того, что ведение хозяйства находится «в руках мелких крестьян, задавленных нуждой, приниженных личной зависимостью и умственной темнотой» 1 2. Вся система феодально-крепостнического хозяйства характеризуется «внеэкономическим» принуждением непосредственного производителя господствующим классом. Такое содержание феодально-крепостническое хозяйство сохраняет на всём протяжении своего существования вплоть до замены его капиталистическим. Генезис феодализма на Западе. Феодализм как особая общественно-экономическая формация возник в Западной Европе 1 Развёрнутую характеристику феодального способа производства см. К. Маркс, Капитал, т. III, гл. 47; В. И. Ленин, Соч., т. 3, стр. 157—159. 2 В. И. Ленин, Соч., т. 3, стр. 158—159.
Общая характеристика феодального хозяйства 117 на почве распада рабовладельческой системы античного мира и падения римского рабовладельческого государства в результате революции рабов и завоевания Римской империи германцами. Элементы феодализма стали складываться ещё в недрах хозяйственной системы позднего периода Римской империи и в обществе древних германцев 11 — 111 вв. Но господствующим типом общественных отношений феодализм становится лишь с V — VI вв. как результат синтеза общественно-экономических условий, которые имелись в Римской империи, с новыми условиями, которые принесли с собой завоеватели. Маркс и Энгельс, рассматривая в работе «Немецкая идеология» вопрос о генезисе западноевропейского феодализма, указывают, что «принимаемая оседающими завоевателями форма общественности должна соответствовать ступени развития производительных сил, которую они застают в наличии, а если этого соответствия первоначально нет, то их форма общественности должна измениться сообразно производительным силам... Феодализм вовсе не был перенесен в готовом виде из Германии; его происхождение коренится в военной организации варварских войск во время самого завоевания, которая лишь после завоевания, благодаря воздействию найденных в завоеванных странах производительных сил, развилась в настоящий феодализм» 1. Действительно, новые формы общественно-экономического строя, возникшие на месте римского рабовладельческого общества, имели глубокие корни как в старом обществе самого Рима, так и у завоевавших его народов. В Римской империи кризис крупного рабовладельческого хозяйства уже к 1 —II вв. н. э. достиг наибольшей силы. При сохранении крупной латифундиальной собственности в руках небольшого числа римских магнатов последние вследствие крайне низкой производительности рабского труда начинают разбивать свои латифундии на мелкие парцеллы и сажать на них рабов и свободных земледельцев. Вместо крупного рабовладельческого хозяйства возникает, таким образом, колонат как одна из наиболее ранних форм новых общественных отношений — отношений мелких земледельческих производителей, ещё сохранявших некоторые элементы личной и хозяйственной свободы сравнительно с рабством, но прикреплённых к владельческой земле и уплачивавших землевладельцу рейту натурой и отработками. Другими словами, колоны «...были предшественниками средневековых крепостных» 1 2. На почве экономического распада рабовладельческого хозяйства Рима его экономическая 1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. IV, стр. 64. 2 Ф. Энгельс, Происхождение семьи, частной собственности и государства, 1953, стр. 154.
118 Ранний феодализм и политическая система была окончательно разрушена восстаниями миллионов рабов. Всё это облегчило завоевание империи германцами, положив конец рабовладельческому обществу. Но новые формы общественных отношений не были принесены германцами «готовыми», а, наоборот, их «форма общественности» должна была измениться сообразно уровню производительных сил завоёванной страны. Германцы ещё во времена Тацита (I в. н. э.) сохраняли значительные остатки родового строя. Но уже ко времени первых их проникновений в Римскую империю и оседания на занимаемой ими территории (франки IV в.) и особенно во время полного завоевания империи германские племена теряли родовой быт и переходили к территориальной общине-марке. Военные движения и завоевания приводили у них к выделению военно-племенной аристократии, образованию военных дружин. Происходил захват дружинниками прежних общинных земель, возникала частная земельная собственность, эксплуатация рабов, сажаемых на землю. Эти новые отношения стали усиливаться и переноситься на римскую почву, когда германские племена стали оседать в различных частях прежней империи. Германцы «в награду за то, что освободили римлян от их собственного государства» 1 не только стали занимать свободные земли, но и отняли у прежних римских владельцев две трети их земли — громадные римские латифундии с массой сидевших на них рабов и колонов. Раздел земель происходил согласно порядкам родового строя. Часть земель оставлялась нераздельно во владении всего рода и племени, остальная часть (пахотная земля, луга) распределялась между отдельными членами рода. Так переносилась в новые условия германская община-марка. Но выделение военно-племенной аристократии и военных дружин, захватывавших большие пространства земли и крупные рабовладельческие римские латифундии, способствовало распаду общинного владения и возникновению крупной частной земельной собственности. В то же время римская земельная знать стала объединяться с военной знатью германских дружинников и вождей. В некоторых частях бывшей империи, как в Остготском королевстве в Италии, ассимиляция завоевателей с побеждёнными имела наибольшее распространение и привела к усвоению германцами общественно-экономических отношений, зачатков крепостничества и латифундиального хозяйства бывшей империи. Во Франкском государстве, где римское влияние было слабее 1 Ф. Энгельсу Происхождение семьи, частной собственности и госу¬ дарства, 1953, стр. 156.
Общая характеристика феодального хозяйства 119 и где пришлые франкские племена менее быстро ассимилировались с римским населением, некоторое время оставался обширный слой свободного крестьянства, и до развития феодально-крепостнических отношений «между римским колоном и новым крепостным стоял свободный франкский крестьянин» Наиболее полно германские земельные порядки сохранились там, где, как в Британии, германские завоеватели почти полностью уничтожали прежнее кельтское население страны и вводили свои порядки пользования землёй, с быстро растущим, однако, неравенством в нём, с выделением племенной знати (эрлов) и простых свободных земледельцев (керлов). При всём разнообразии развития феодальных отношений в различных местностях и странах дальнейший процесс везде состоял в постепенном закрепощении оставшейся массы свободного сельского населения и в развитии основ феодально- крепостнической хозяйственной системы. С падением рабовладельческого хозяйства и разложением общинно-земельных форм па почве зарождения в земельной общине имущественного и земельного неравенства, а затем личной и экономической зависимости и, наконец, с захватом земли завоевателями — создаётся сложная и развитая система феодально-земельных отношений в королевствах Западной Европы. Всё социальное здание, все общественные отношения и место в них каждого отдельного лица определяются на основе землевладения и земельного «держания». Начиная от сюзерена, короля, его приближённых и более крупных и могущественных владельцев все зависимые от них вассалы получают землю в феод, в лен, т. е. в наследственное условное владение, в пожалование за службу. Сложная система вассалитета и вассальной зависимости, иерархии высших и «благородных» руководящих классов пронизывает всё общество. Общественно-экономической основой феодального строя является личная экономическая и земельная зависимость непосредственного земледельческого производителя-крепостного от его феодала-помещика. Формально эти крепостные отношения непосредственного производителя к феодалу закрепляются также в юридической оболочке «держания» земли. Но за этой феодальной формой, даже при отсутствии полной личной зависимости, кроются уже новые отношения не только экономической зависимости, но и внеэкономического принуждения, кроется новый способ производства. Хозяйство крепостного поместья сменило как прежнее мелкое свободное крестьянское, так и крупное рабовладельческое хозяйство. В основе этого способа произ- 1 Ф. Энгельс, Происхождение семьи, частной собственности и госу¬ дарства, 1953, стр. 161.
120 Ранний феодализм водства лежит, таким образом, экспроприация земли у непосредственного производителя господствующим классом и связанное с этим экономическое и внеэкономическое принуждение. Основной организационной формой такого хозяйства является натуральное, замкнутое домашнее хозяйство как крупного феодального поместья, так и обслуживающего его крестьянского хозяйства. Соединение земледелия с домашней промышленностью в узких ли пределах крестьянского хозяйства или в более широких рамках богатого феодального поместья, но в обоих случаях без широкого общественного разделения труда, без производства специально на продажу,— таковы основы хозяйственной организации этой системы. Господствующая роль землевладения и феодала-землевла- дельца предопределяет и политическую надстройку этой хозяйственной системы. Политическая структура феодального общества определяется землевладением, тем местом, которое в общественной иерархии занимает землевладелец, в зависимости от размеров его земельных владений, от количества зависимых от него мелких земельных держателей. При отсутствии единой политической власти, при раздроблённости её между отдельными феодалами помещик-феодал в пределах своих земельных владений превращается в полного «государя- вотчинника», верховного владельца сидящих на его земле и зависимых от него земледельцев. В сложных отношениях общественной иерархии стоят все общественные группы и классы, все они формально обосновывают на этой иерархии свои права на землю, на пожалования, на те или иные привилегии в пользовании ею, на право эксплуатации зависимых производителей. Феодальная эпоха господствовала в Западной Европе на протяжении нескольких веков, начиная с падения рабовладельческой системы античного мира и Римского рабовладельческого государства в V—VI вв. н. э. и кончая XVIII в., а в некоторых странах — началом XIX в. Понятно, что при столь длительном, более чем тысячелетнем, существовании и господстве феодально- крепостнической хозяйственной системы она не могла остаться полностью однородной как в отдельных странах, так и в отдельные века своего существования. При сохранении основного «способа производства», присущего феодально-крепостническому хозяйству, изменялся и рос уровень развития материальных производительных сил; дифференцировались старые и возникали новые общественные классы и отношения их; изменялась, усиливалась или смягчалась степень эксплуатации; резко изменялась и вся «надстройка» идеологическая, политическая, государственная. От примитивного и переходного государства V—VI вв., через полное раздробление государственного единства в X—XIV вв., и через
Общая характеристика феодального хозяйства 121 замену его феодальной вотчиной, феодально-крепостническая система сохранилась до XVIII в. в объединённых централизованных государствах абсолютистского типа. Поэтому, характеризуя этапы и периоды развития феодализма с присущим ему основным способом производства, мы должны строить периодизацию самого феодализма на основе изменения не только его производительных сил и классовых отношений, но и на основе изменения его политическо-государ- ственной «надстройки». Ленин говорил, что политика есть концентрированная экономика. В абсолютистском государстве XVIII в. феодальная экономика проявлялась в наиболее «концентрированном» виде, в то же время неся в себе зачатки новых, капиталистических отношений, которые в свою очередь приводили к созданию наций и централизованных национальных буржуазных государств. Для Западной Европы мы можем установить следующие этапы в развитии и разложении феодально-крепостнической хозяйственной системы и её политического оформления. Она получает зачатки в государствах, возникших на развалинах Римского рабовладельческого государства. Это был период «становления» феодализма, когда феодальные отношения только зарождались на почве разрушения земельной общины. В последующий период «раннего феодализма», в V—IX вв., происходит (неравномерно в разных странах) окончательное разложение старой общины, захват общинных земель феодалами, возникновение крепостнических зависимых отношений. Например, во Франкском государстве бывшие «свободные франкские крестьяне очутились в том же положении, что и их предшественники, римские колоны... они мало-по-малу теряли и свою личную свободу; через несколько поколений они уже в большинстве своем превращались в крепостных» В период X—XIV вв. феодализм в Западной Европе достигает своего наивысшего развития (так называемого «развитого феодализма»). Крупное феодальное землевладение, феодальная вотчина с сидящими на владельческих землях закрепощёнными крестьянами и ремесленниками являлась основной первичной формой общественной организации развитого феодализма, через которую феодал извлекал от непосредственного производителя прибавочный продукт, феодальную ренту. В эпоху «позднего феодализма» начинают появляться элементы распада феодальной системы: рост общественного разделения труда, городов, рыночных связей и обмена, отделение ремесла от феодальной вотчины и деревни, начало формирования центральной государственной власти и т. п. 1 Ф. Энгельс, Происхождение семьи, частной собственности и госу¬ дарства, 1953, стр. 159.
122 Ранний феодализм Усиление центральной государственной власти в период позднего феодализма постепенно приводит к возникновению абсолютистского государства, феодально-крепостнического в своей основе. Обострение в XIV—XVI вв. классовой борьбы крестьянства и городского населения всё более способствует расшатыванию феодальной системы. Уже в XV—XVI вв. в недрах феодализма возникают зачатки капиталистических отношений. «Экономическая структура капиталистического общества выросла из экономической структуры феодального общества. Разложение последнего освободило элементы первого» 1. Происхождение и особенности феодализма в древней Руси. В старой русской историографии долгое время господствовало направление, отрицавшее вообще наличие в нашей истории общественных и экономических отношений, которыми характеризовалась в Европе эпоха феодализма. В настоящее время это направление опровергнуто, и, наоборот, вполне решён вопрос о паличии феодальных отношений в русской истории. Приоритет в этом вопросе принадлежит В. И. Ленину, который ещё в 90-х годах XIX в. в работах «Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов?» и особенно в «Развитии капитализма в России» не только чётко определил исторические границы зарождения феодальных отношений и процесса «закабаления» смердов ещё в Киевской Руси X в., но и дал стройную теорию феодально-крепостнической хозяйственной системы. Выло бы неправильным полностью отожествлять развитие русского феодализма и его политическую, общественную и хозяйственную структуру с развитием этих форм на Западе, тем более что и в западных странах тип феодальных отношений был часто весьма различен. Как выше указывалось, к VIII—IX вв. первобытно-общинный строй был уже изжит восточным славянством. Новый уровень развития производительных сил, переход к «пашенному», оседлому и массовому земледелию при возникновении отношений личной, экономической и земельной зависимости придали новым производственным отношениям феодальный характер, выделяя прежние руководящие группы племенной аристократии, племенных князьков, военных дружин в качестве крупных землевладельцев. Дальнейшее развитие древнего общества на Руси пошло поэтому в основном не по пути рабовладения, а по пути феодализации. Внешний толчок, усиливший и оформивший этот процесс, и здесь отчасти носил военный характер — военные вторжения в необъединённые славянские земли во¬ 1 К. Маркс, Капитал, т. I, 1955, стр. 720.
Общая характеристика феодального хозяйства 123 сточных и западных народностей. При этом происходила, но выражению Маркса, ассимиляция «форм общественности» оседавших в стране завоевателей с формами общественности и с производительными силами, которые они застали в страпе. Эта ассимиляция происходила в течение IX—X вв. на почве окончательного распада старого общества и зарождения новых форм классового общества и его феодализации. До сих пор, как мы видим, этот процесс в основных своих чертах повторяет пути возникновения феодализма на Западе. Но отсюда намечаются и существенные различия. Прежде всего военное проникновение норманнов и других народностей в славянские земли по силе своей и по массовости самих завоевателей было слабее проникновения германцев в Рим и не сопровождалось отобранием почти всей земли у завоёванных, как это было в античном Риме. Восточные народности были кочевниками и не оседали на землю. Варяги также не были как германцы, крупными земледельческими племенами со сложной военно-племенной организацией, пришедшими с целью завоевать и отнять прежде всего землю. Это были небольшие ватаги викингов, полуразбойников, полукупцов, вначале в наименьшей мере интересовавшиеся землёй, земледелием и землевладением. Они «не могли проникнуть в толщу завоёвываемого общества, не могли перестроить его, но наскоро пользовались тем, что легче всего было взять» *. Да и по уровню развития производительных сил и общественных отношений славянские народности, населявшие Восточно-Европейскую равнину, отличались от римлян. Народности, оседавшие на территории прежней Римской империи и вокруг неё, имели дело уже в громадной части с занятой и хозяйственно освоенной (конечно, в пределах тогдашних технических возможностей) территорией. Численность новых претендентов на землю была очень велика, а свободных пространств для какой-либо «вольной колонизации» было мало. Основные формы населений и пожалований пошли поэтому главным образом в форме передела, отнятия, частичной или полной экспроприации земли как у прежних крупных лати- фупдиальных владельцев, так и у мелких земледельцев. На этой почве особенно легко и быстро шёл процесс феодализации и создавались всевозможные формы как личной и экономической земельной зависимости мелкого земледельца, так и иерархических отношений феодалов. В древней Руси не было такого массового процесса насильственной экспроприации земли завоевателями. Даже много 11 Б. Д. Греков, Феодальные отношения в Киевском государство, 1936, стр. 15.
124 Ранний феодализм позднее хозяйственное освоение земли князем и его дружинниками часто шло за счёт захвата громадных пространств свободной, незаселённой и хозяйственно не освоенной земли. Притом основная масса земледельческого населения имела такое важное по условиям эпохи орудие сохранения своих земельных прав, как земельная община. Конечно, всё это не могло помешать росту земельной зависимости и кабалы, так как захват свободной и годной для обработки земли быстро прогрессировал, а «свободному», но маломощному смерду, не имевшему часто ни скота, ни орудий производства, ии даже средств пропитания, было не под силу ни поднять новую и незанятую землю, ни отправиться в поиски за свободными землями. Г1оэтому-то государство, которое образовали славянские племена к середине IX в., ещё в течение полутора столетий не получило законченных черт феодализма. В этом отношении замечательно по своей правильности и глубине мнение Маркса о значении варягов в генезисе русского феодализма: особенности его, по взгляду Маркса, заключались в «примитивности организации норманских завоеваний — вассалитет без ленов и лены, состоявшие только из даней» *. Другими словами, как характер отношений норманских пришельцев к славянскому обществу, так и внутренние отношения самих норманских дружин создавали вначале (в «завоевательный», по терминологии Маркса, период IX—X вв.) значительные особенности в темпах и в ходе развития типичных для феодализма отношений вассальной зависимости и феодальной иерархии на почве землевладения, земельных ленов и пр. Пользуясь указанием Энгельса о «свободном франке», стоявшем на пути феодализации общества на Западе, можно сказать, что «свободный славянин»-земледелец с его крестьянской земельной общиной надолго ограничивал глубину и ход процесса феодализации. Феодальные отношения в славянском обществе в этот период ограничивались только «данью» князьям и их дружинам 1 2. На первых этапах это сказалось в медленности самого завершения процесса феодализации, а в дальнейшем — в меньшей углублённости политических форм феодализма, не достиг- 1 «Secret diplomatic history of the eighteenth Century» by Karl Marx, edition by Eleonore Marx, London 1899, p. 75—76. 2 В этом отношении мы не можем согласиться с упомянутым компетентным историком русского феодализма, что «вассалитет без ленов относится только к варяжским дружинам и не имеет отношения к местному обществу» (см. Б. Д. Греков, Феодальные отношения в Киевском государстве, стр. 14—15). Наоборот, отсутствие ленных отношений и лены, состоявшие только из даней, имели самое непосредственное отношение и к местному земледельческому и землевладельческому обществу.
Общая характеристика феодального хозяйства 125 шсго в России превращения владельцев-вотчинников в совершенно самостоятельных и независимых местных «государей» и баронов, как на Западе. В связи с этим быстрее пошло прочное формирование единого феодально-крепостнического Русского государства, которое всегда располагало громадными пространствами свободных земель и могло чувствовать себя более независимым от местных вотчинников. Оно брало их себе на «службу», уничтожая изолированность отдельных частей феодального хозяйства. Понятно, что продолжительность этой исторической эпохи, охватывающей несколько столетий, обусловила не только разнообразие сменяющихся форм государственных образований древней Руси, но и различие их хозяйственных форм. Поэтому хотя мы и объединяем всю эту эпоху как хозяйственную систему феодализма-крепостничества с её основной и типичной хозяйственной формой — замкнутым и изолированным хозяйством феодально-крепостнической вотчины, с её особым способом производства и со слагающимися вокруг неё типичными феодально- крепостническими отношениями, тем не мрнее мы должны помнить, что эти отношения в течение многих веков своего существования должны были претерпевать значительные изменения. Как было сказано выше по отношению к странам Западной Европы, феодальные отношения в России в своём развитии были иные в начальный период Киевской Руси и в конце этого государственного образования, так же как они были отличны в удельной Ростово-Суздальской и Московской Руси XII — XIII вв. Они, наконец, получили особые формы в Русском государстве XVI—XVIII вв. и в абсолютистской России XVIII—XIX вв. Применяя высказанные выше соображения о периодизации феодализма на Западе, мы всю эпоху феодализма в России и её феодально-крепостнического хозяйства делим на следующие этапы: 1. Период «становления» феодализма IX в. и «раннего феодализма» Киевского государства X—XII вв., когда в этом государстве переходного типа феодальные отношения постепенно становятся господствующими на почве разрушения старых первобытно-общинных порядков дофеодального периода, возникновения частной земельной собственности, в связи с развитием производительных сил «пашенного» земледелия, углубления классовой дифференциации общества, развития феодально-крепостнических форм эксплуатации. ' 2. Период развитого феодализма и феодальной раздроблён¬ ности государства XIII—XIV вв., когда дальнейшее развитие всех упомянутых элементов раннего феодализма, особенно углубление классовой дифференциации и закрепление феодаль¬
426 Ранний феодализм но-крепостнических форм эксплуатации, должно было привести к политическому возвышению и независимости феодальной вотчины, к политическому раздроблению государства. 3. Период позднего феодализма XV—XVII вв., когда продолжающийся процесс развития материальных производительных сил, общественного разделения труда, роста городов, рынка, роста промышленности и отделения её от деревни, формирование новых классов, расширение и укрепление форм феодально- крепостнической эксплуатации и классовой борьбы против неё, наконец — политический момепт — необходимость защиты от внешних нападений — всё это потребовало ликвидации феодальной государственной раздроблённости и немедленного образования централизованных государств, способных удержать напор нашествия. Классовая система производственных отношений феодализма-крепостничества в централизованном Русском государстве получает новую силу, юридическое оформление и защиту от центральной власти. 4. В абсолютистском государстве XVIII в. феодально- крепостническое хозяйство не только сохраняло значение основного способа производства, но и усилилось и достигло своего апогея во всех отраслях народного хозяйства, в связи с тем, что феодал-помещик являлся главной опорой абсолютизма и играл руководящую роль в экономике страны. Классовая борьба, доходившая часто до массовых революционных движений, направлялась одновременно и против феодала-помещика и против возглавлявшего его абсолютизма. Происходило формирование новых классов — торговой, а позднее — и промышленной буржуазий. В пределах феодально-крепостнической России был уже заложен «уклад» капиталистических отношений. 5. Разложение хозяйственной системы крепостничества к середине XIX в. Рост материальных производительных сил, расширение и углубление капиталистического «уклада»: усиление классовой дифференциации, политическое, военное и экономическое банкротство крепостнического государства, назревание революционного движения заставили правящие классы путём реформы — этого «побочного продукта» революции — изменить крепостническую форму эксплуатации на новую форму — капиталистического наёмного рабства. Образовалась капиталистическая формация. Такова схема этапов развития и разложения феодально- крепостнической формации в России. В ней диалектически должны быть объединены как материальные условия развития способа производства крепостничества, так и политические и идеологические условия его «надстройки», формы государственного устройства как выражение классового господства правящих классов и классовой борьбы угнетённых.
Общая характеристика феодального хозяйства 127 Феодальные отношения у других народностей на территории СССР. Гораздо менее изученным сравнительно не только с западным, но даже и с русским феодализмом является вопрос о генезисе и особенностях феодализма других, особенно восточных, народностей на территории СССР — Закавказья, Средней Азии и др. Одно можно считать установленным, что феодализм является этапом общественно-экономического развития не только европейского Запада, но и самых различных стран Востока. Понятно, что чрезвычайное разнообразие политических, экономических и даже естественных условий обществен- но-экопомического развития этих народностей создавало и своеобразие в развитии феодальных отношений у народностей Закавказья, Средней Азии, Сибири, затрудняя тем самым их изучение. Это своеобразие генезиса и сущности развития здесь феодальных отношений сводилось прежде всего к тому, что многие древние народности Закавказья и Средней Азии издавна находились под культурным и общественным влиянием древнего азиатского и античного мира и создавали, как мы видели, государства рабовладельческого типа (Урарту, Грузия III —II вв. до н. э., Согдиана и Бактрия в эпоху эллинизма и др.). Но всё же дальнейшее зарождение феодализма происходило здесь не всецело на почве распада рабовладельческих отношений, как это было в античном мире. Само рабовладельческое хозяйство не получило такого глубокого значения, и преобладающая часть местного населения сохраняла до окончательного закрепощения свободу и родовой быт. Другим моментом, определившим характер развития феодальных отношений у народностей Закавказья, Средней Азии и Сибири, являлись непрерывно повторявшиеся и сменявшие друг друга завоевания, притом преимущественно дикими наро- дами-кочевниками Востока. Эти завоевания не только сметали складывавшиеся здесь государственные образования, но и целиком разоряли всё население, уничтожая всякую возможность развития материальных производительных сил. Поэтому начинавшие складываться феодальные отношения, в особенности образование государств на феодально-национальной основе, часто уничтожались завоевателями. Далее, большое значение в развитии феодализма имел особый характер земледелия, требовавший крупных искусственных оросительных сооружений, организуемых государственной властью. К этому присоединялось также распространение исламизма среди завоевателей с формальным отрицанием им частной земельной собственности. Фактически это усиливало элементы феодализации общества и возникновение феодальной зависимости. Всё Это обусловливало в некоторых районах Закавказья
128 Ранний феодализм и Средней Азии особые пути и формы возникновения зависимых земельных и личных отношений, особый тип «восточного феодализма». Среди других кочевых и скотоводческих народностей (например, у казахов, киргизов и калмыков в среднеазиатских степях, у бурят-монгольских племён Сибири и др.) возникновение феодальных отношений происходило непосредственно на почве распада родового быта, захвата пастбищных земель и т. п., в форме так называемого «кочевого феодализма». В последующих Главах мы рассмотрим все эти вопросы на конкретном материале, к сожалению, часто очень неполном для истории отдельных народностей. ГЛАВА VI РАЗВИТИЕ ФЕОДАЛЬНЫХ ОТНОШЕНИЙ В КИЕВСКОМ ГОСУДАРСТВЕ В XI—XII вв. Государственное объединение славянских племён и образование ими в IX в. крупнейшего восточнославянского государства было, как мы видели выше, одним из поздних этапов и результатов разложения их нервобытно-общинного строя и племенных объединений в течение VI—VIII вв. Разложение первобытного древнеславянского общества и образование в нём к IX в. новых классовых отношений подготовили и образование государства как орудия эксплуатации угнетённых классов феодального общества. Наиболее важным моментом в разложении старых общественных форм и в возникновении новых феодальных производственных отношений в Киевском государстве в X—XI вв. явилось глубокое и медленное перерождение общественных отношений, связанных с главной производственной основой народного хозяйства, с сельским хозяйством. Прежде чем перейти к рассмотрению общественных отношений нового классового общества и государства русских славян X—XI вв., мы должны изучить тот уровень развития материальных производительных сил, который леж^л в основе этого общества. Сельское хозяйство. Производственной основой хозяйства с IX—X вв. в большей части страны всё более становится пашенное земледелие. Конечно, это относилось прежде всего к более южным частям русской земли, особенно к Киевской, где благоприятный климат и богатая почва давали наибольшие возможности для развития пашенного земледелия. Данные археоло¬
Развитие феодальных отношений в Киевском государстве 129 гии доказывают наличность здесь пашенного земледелия уже много ранее IX—X вв. Центром земледельческой культуры и сельскохозяйственного прогресса являлись сначала Киевская, Черниговская и другие южные земли, откуда по мере роста колонизации эта культура распространялась и на север, в плодородный Приок- ский район, в землю вятичей. Во всяком случае плуг, или «рало» (деревянный плуг), которое ещё много ранее заменило в земледелии первобытную мотыгу, в X—XI вв. становится всеобщим земледельческим орудием даже в таких отсталых местностях, как земля вятичей 1. В лесных и нечернозёмных местностях преобладала соха, так как при пахоте на «росчи- щах» и при неглубокой почве малоподвижный и глубоко берущий плуг был неприменим. На севере, особенно в Новгородской земле, природные условия были менее благоприятны для земледелия. Обилие болот и лесов вообще ограничивало возможность распашки земель, требующей здесь большого труда; избыток влаги, заморозки, плохая почва делали этот труд ещё менее производительным. Сплошных пространств удобной для разработки земли не было. Пашню приходилось поднимать из-под леса, причём через несколько лег расчищенная земля истощалась и забрасывалась, почему подсечная система земледелия являлась господствующей. Но и здесь пашенное земледелие было к XI в. распространено во многих местностях. Понятно, что при таких условиях «притеребы» (разделанная земля) и росчищи представляли большую ценность, так как на них не приходилось вновь затрачивать усилия для расчистки из-под леса. В Новгородской земле лишь западная часть (Валдайская возвышенность) была более плодородной и вполне пригодной для земледелия; но и здесь в условиях сурового климата неустойчивые урожаи скудно вознаграждали земледельца и заставляли его искать других заработков. В летописях и других письменных памятниках XII в., а также в народных сказаниях всё чаще встречаются картинки чисто земледельческого быта: пахота плугом при помощи лошади 1 2, посевы пшеницы, проса, ячменя, ржи, льна, гороха, мака и др. Там же говорится о гумне, стогах сена, о лошадях и волах, плугах и боронах для обработки почвы и пр. О том же говорят и древние сказания вроде былины о Микуле Селянино- виче («а я ржи напашу, да во скирды сложу»). Такие же земледельческие картины молотьбы хлеба даёт, например, «Слово о полку Игореве» («снопы стелят головами, молотят цепи (це¬ 1 Лаврентьевская летопись, 981 г. 2 Лаврентьевская летопись, 1103 г.
130 Ранний феодализм нами) харалужными, на тоце (току) живот кладут, веют душу от тела»). Овин как принадлежность земледельческого хозяйства издавна был настолько распространён, что с ним ещё со времён язычества связывались некоторые религиозные обряды («молятся огневи под овином», что запрещается уставом Владимира). Однако земледелие, в особенности на севере в связи с неблагоприятными условиями климата и низкой техникой, было очень неустойчивой отраслью хозяйства. Часто целые области и особенно более бедные хозяйства, не имевшие запасов, переживали голодовки. По развитию производительных сил и уровню урожайности южные области стояли выше северных. Такие области с неплодородной почвой, как Ростово-Суздальская и особенно Новгородская земля, часто страдали от неурожаев. Новгород часто должен был ввозить хлеб из других земель. Вот почему между прочим новгородский летописец так внимательно следит, иногда из года в год, за результатами урожаев и хлебными ценами. Неурожайные годы сопровождались голодовками и даже людоедством. Так, в 1230 г. голод был настолько силен, что «яко инии простая чадь резаху люди живые и ядаху, а инии мьртвая мяса и трупие обрезающе ядаху, а друзие конину, псину, кошкы, ини же мъх (мох) ядаху, ушь, сосну, кору липову и лист ильм» 1. Скотоводство как отрасль хозяйства было тесно связано с земледелием ещё и в первобытном обществе, так как славяне не переживали особого «скотоводческого» кочевого периода. Скот — и прежде всего вол и лошадь — был необходим хозяйству как рабочая сила и как таковая употреблялся у славян ещё на их прародине (летописное известие об обрах). Главная рабочая сила в хозяйстве — лошадь — хотя и имелась, но в недостаточном количестве и, главное, крайне плохого качества: летописец говорит, что иногда это бывали «шкабаты, клячи новгородские» 1 2. Крупные землевладельцы, князья и бояре, выписывали лошадей из других земель 3. Для заведыва- ния этой отраслью княжеского хозяйства имелись конюхи (уже у Олега был даже «старейшина конюхов»), овчары, кожевники, тиуны. Размеры стад были велики: у Игоря и Святослава в одном из их сёл было «кобыл стадных 3000, а конь 1000» 4. Способом пополнения стада кроме производства в собственном хозяйстве были набеги на половцев и печенегов, у которых во время войн отбиралось много разного скота («взяша бо тогда 1 Новгородская летопись, I, 1230 г., т. I, стр. 47. 2 Псковская летопись, 1471 г. 3 «Дополнение к Актам историческим», т. I, 1200 г., стр. 8. 4 Ипатьевская летопись, 1145 г.
Развитие феодальных отношений в Киевском государстве 131 скоты и овце и коне и вельблуды» *). Почти все виды домашнего скота — лошади, быки, коровы, волы, телята, овцы, бараны, козы, свиньи — известны уже в X—XII вв. и упоминаются в памятниках 1 2. Как и в первобытном хозяйстве, видное место занимали в этот период охота и звероловство, а также бортничество. Охота доставляла наиболее ценные продукты питания и одежды. Среди князей и их дружины охота была особенно распространена, правда, скорее как развлечение. Но для массы населения эти промыслы давали главные продукты, необходимые для дани, податей и для продажи. В более северных лесных областях охота, звероловство, рыболовство, бортничество являлись важными народными промыслами. Скудость почвы, лесистость, неблагоприятный климат часто препятствовали здесь развитию земледелия. Необъятные леса и обилие вод щедро вознаграждали своими богатствами за скудость почвы. В Новгородской земле обилие зверей в лесах было так велико, что, по народной легенде, в изложении летописца, «спаде туча и в той туче спаде веверица млада, акы топерво рожена и взрастають и расходятся по земли», а из другой тучи «спадают оленци мали в ней» (в туче), т. е. молодые веверицы, только что рождённые, приносятся па тучах и падают с неба 3. Пушные звери являлись главным богатством Новгородского края, в особенности в северных его частях. Область Югры славилась соболями, Двинская земля — бобрами, куницами, Печорский край — горностаями, песцами, лисицами, куницами. Белок было так много, что торговля ими шла на десятки тысяч шкур. Беличьи шкуры употреблялись так же, как мелкие деньги. Разнообразные рыболовные угодья, годные для промысловой эксплуатации, допрлняли обилие и богатство природных условий. При таких условиях охота как промысел получала важное значение. Вот почему новгородцы весьма внимательно относились к своим правам на охоту и защищали свои охотничьи угодья от князей и других лиц, претендовавших на эксплуатацию охотничьих и рыбных промыслов и угодий. В договорах новгородцев с князьями весьма часто выдвигаются вопросы охотничьего промысла. В 1270 г. новгородцы ставят в вину князю Ярославу, что он «отъял Волхов гоголными ловцы, а поле отъял заячими ловцы» 4. В договорах с другими князьями точно указываются места, 1 Лаврентьевская летопись, 1103 г. и др. 2 «Русская Правда», Академический список, ст. 12, 21, 28, 31, 36, 40 и др. 3 Ипатьевская летопись, 1114 г. 4 Лаврентьевская летопись, 1270 г.
132 Ранний феодализм отводимые князьям для охоты: «а свиньи ти бити за 60 верст от города», «а дале кому угодно», «а в Русу князьям ездити осень, а лете не ездити, ездити на Озвадо лете звери гонит», «а как пошло при моем отце и при моем брате, не ходите на Терскую сторону Новгородцем». Приводя эти свидетельства памятников, Аристов замечает по этому поводу, что «часть ловлей, предоставленная на долю князей, оказывается небольшая; главный промысел зверем и птицей оставался во владении народа и частных лиц» 1. Таково же, повидимому, было и положение рыболовства, которое также составляло особый, весьма распространённый промысел. Им занимались как отдельные лица, так и целые селения («исады»), монастыри, а в Новгороде — целые «ватаги», т. е. рыбопромышленные артели. Право промысла также защищалось особыми договорами от князей и княжеских промышленных ватаг. Рыба шла для внутреннего потребления, рыбий жир, рыбий зуб, ворвань — на вывоз. Наконец, такой же промысловый характер носило и бортничество, которым кроме всех жителей лесных местностей занимались иногда, повидимому, особые лица. Специальные торговцы в городах занимались торговлей мёдом и воском. И здесь договоры с князьями ограничивали их права на бортный промысел определёнными местами, очевидно в ограждение прав других лиц на этот промысел 1 2. Таким образом, по своему производственному направлению сельское хозяйство IX—XI вв. было по преимуществу пашенно- земледельческим и скотоводческим, со значительным развитием охотничьих и бортнических промыслов, получавших в свою очередь перевес в более северных частях страны. Техника основной отрасли хозяйства — земледелия — во всяком случае на юге, значительно прогрессирует. Если первобытная мотыга и соха крайне ограничивали рамки земледельческого хозяйства в пределах скудного пропитания семьи, то плуг давал уже возможность более или менее крупного производства. Техническая база для хозяйства, построенного на производстве прибавочного продукта и на его присвоении, была уже заложена. Сельское население. При исключительном господстве в народном хозяйстве земледелия и связанных с ним отраслей подавляющую часть населения Киевской Руси IX—X вв. составляло сельское население. Основной массой его в это время, как можно судить по отрывочным указаниям памятников, являлся мелкий самостоятельный и до IX—X вв. в большинстве своём ещё свободный земледельческий производитель, сидевший 1 Н. Я. Аристов, Промышленность в древней Руси, 1866, стр. 17. 2 «Собрание государственных грамот и договоров, хранящихся в Государственной коллегии иностранных дел», ч. 1, Спб. 1813, № 1.
Развитие феодальных отношений в Киевском государстве 133 своим хозяйством на собственных и общинных «чёрных землях» п получивший общее название «смерд». Однако, как отметил Ленин !, уже со времён «Русской Правды» (первые списки которой относятся, как известно, к XI в., но передают отношения, складывавшиеся в X в. и даже в IX в.) начался процесс «закабаления» сельского крестьянского населения, или, как его называет «Русская Правда», смердов. В связи с общим пересмотром вопроса о феодальных отношениях в древней Руси в новейшей русской историографии прежний взгляд старой русской историографии о полной свободе смердов сменяется мнением о них, как о «полусвободных» (Юшков) или как о частично свободных, но частью уже в XI в. попавших в зависимость от феодалов, и «по своему приниженному положению весьма близких к холопам» (Греков) 1 2. Но и этот автор приходит к выводу, что «в XI веке смердов общинников, иначе свободных смердов, было ещё очень много. Они составляли большинство населения Киевского государства» 3. Для нашего исторического рассмотрения положения смердов наиболее важным представляется не только установить, какая часть смердов в X—XI вв. была свободной, какая зависимой, по и выяснить в дальнейшем самый характер и причины процесса «закабаления» этих прежде свободных земледельцев. При решении вопроса о свободе или несвободе различных категорий населения в феодальную эпоху необходимо избегать как «модернизации», так и упрощения этих отношений. В условиях феодализма весь людской состав феодальной вотчины подлежал юрисдикции господина, феодального владельца вотчины: без «княжа слова» нельзя ни судить, ни налагать наказания ни на холопа, пи на смерда, ни на боярина-огнищанина. Это, однако, не значит, что все они были, в современном понимании, юридически несвободны. Вопрос о свободе или несвободе решается экономическим положением лица. И в этом смысле на первом месте в процессе потери свободы должно быть поставлено закрепощение за долг, за «кабалу». Необходимо также принять во внимание, что, когда в наиболее ранних памятниках упоминается о смердах, речь идёт либо вообще о сельском про- изводителе-крестьянине (летопись), либо о земледельце, сидящем на владельческой земле и «закабаляемом» владельцем. 1 См. В. И. Ленин, Соч., т. 3, стр. 170 и 272, а также т. 12, стр. 237. 2 «Существование так называемых свободных смердов не подлежит сомнению... Но смерды в XI в. были не только свободными крестьянами- общинниками. Часть их, несомненно, уже успела попасть в зависимость к феодалам» (Б. Д. Греков, Феодальные отношения в Киевском государстве, стр. 87—88; см. также С. В. Юшков, К вопросу о смердах, «Учёные записки Саратовского университета», т. I, вып. 4). 3 Б. Д. Греков, Главнейшие этапы в истории крепостного права в России, 1940, стр. 13.
134 Ранний феодализм Этим обстоятельством, повидимому, и объясняются разноречия памятников. Одно из наиболее ранних упоминаний о смердах мы находим в летописном рассказе о переговорах Владимира и Свято- полка по поводу похода на половцев. Святополкова дружина доказывала, что поход на половцев нельзя предпринимать весной: «Яко негодно ныне весне ити, хочем погубити смерды и ролью (пашню) их». На это Владимир отвечал: «Дивно ми, дру- жино, оже лошадий жалуете, его же то ореть; а сего чему не промыслите, оже то начнеть орати смерд, и приехав Половчин ударить и стрелою, а лошадь его пойметь, а в село его ехав иметь жену его и дети его, и все его именье» 1. Отсюда видно, что смерд — сельский хозяин, ведущий свое хозяйство, имеющий свою пашню, скот, своё «имение». Другие источники той же эпохи дают некоторые дальнейшие указания на хозяйственное положение смердов. Смерды передают свое имущество по наследству, хотя и с несколько ограниченными правами сравнительно с высшими классами: смерду наследуют только его сыновья, в противном случае имущество смерда как выморочное наследует князь* 1 2. По толкованиям некоторых авторов, смерды имели даже своих холопов («смердии холоп») 3. Как главная масса сельского населения смерды были главными плательщиками княжеской дани. По свидетельству летописи, во время одного из военных столкновений новгородцев и суздальцев новгородцы «възяшя всю дань, а на суждальских смьрдех другую» 4. В другом случае говорится: «не губите своих смьрд и своей дани» 5. Михаил, заключая договор с новгородцами, «вда свободу смердом на 5 лет даний не платити» 6. Новгородцы изгнали Всеволода за то, что он «не блюдет смерд» 7. Правда, за убийство «княжьего» смерда платили так же, как за княжьего холопа и за княжьего рядовича, 5 гривен, тогда как за княжьего сельского старосту 12 гривен 8. Наконец, смерды составляли массу войска 9. Таким образом, можно предполагать, что смерды в X в. в значительной своей части представляли собой номинально ■ * 1 Лаврентьевская летопись, 1103 г. 2 «Русская Правда», Карамзинский список, ст. 90—91; ср. Пресняков, Княжое право в древней Руси, 1909, стр. 279; Никольский, О началах наследования по древнерусскому праву, 1859, стр. 356. 3 «Русская Правда», Троицкий список, ст. 16; Академический список, ст. 26. 4 Новгородская летопись, I, 1169 г. 5 Там же, 1193 г. 6 Там же, 1229 г. 7 Там же, 1136 г. 8 «Русская Правда», Академический список, ст. 26; Археографический список, ст. 25—26. 9 Ипатьевская летопись, 1245 г.
Развитие феодальных отношений в Киевском государстве 135 свободный, по низший, податной, земледельческий класс. Хотя смерд IX—X вв. был, новидимому, самостоятельным сельским хозяином, имевшим свою пашню и своего коня, однако его самостоятельность, очевидно, не была особенно прочна, а ховяйственное благосостояние никогда не было особенно значительно. Недаром Владимир в своём «поучении» говорит про себя: «Худаго смерда и убогые вдовице не дал есм силпым оби- дети» 1. Очевидно, смерд — бедный, «худой» поселянин — по социальному своему положению стоит рядом с «убогой вдовицей», которых могли «обижать» и «закабалять» сильные люди. От такого сопоставления смерда с убогой вдовицей недалеко до того нового термина, которым более поздние памятники заменяют смерда. Это «сироты» — малообеспеченное и закабаляемое сельское население, деревенская беднота. Про них епископ Серапион в одном из своих поучений говорит, что те же «сильные люди» «свободных сирот порабощают и продают». История смердов неразрывно связана с историей экспроприации общинных земель частными землевладельцами и с дальнейшим развитием феодальных отношений. Это приводит к экономической дифференциации и расслоению класса смердов как самостоятельных мелких сельских хозяев, к превращению их в течение X—XI вв. на почве земельной нужды и экономической несостоятельности независимые от феодала группы. Кроме смердов «Русская Правда» называет и другие группы сельского населения, для которых процесс обезземеления пошёл, новидимому, дальше, чем для смердов, в связи с чем происходил процесс закабаления и экономической зависимости. Таковы были «закупы», «ролейные закупы». Это, по наименованию «Русской Правды», «наймиты», безземельное население, живущее на чужой земле и её обрабатывающее на условиях договора, задолжавшее владельцу и поэтому зависимое от него. Ролейный закуп обрабатывает господским плугом владельческую землю и выполняет все работы в хозяйстве; он живёт у господина, не может самовольно до срока оставить свою работу, но всё же остаётся юридически свободным человеком и только в случае побега (т. е. без уплаты долга) обращается в холопа. Он имеет кое-какое своё хозяйство («свойский конь») 1 2, ведёт его независимо от господского хозяйства («орудия свои деять») 3, работает он за какую-то плату, «купу», или «копу» (смысл которой в памятниках остаётся неясным). Но в то же время хозяйственная самостоятельность настолько невелика, что господин даёт ему «плуг и борону» 4, т. е. у закупа нет даже 1 Лаврентьевская летопись, 1096 г. 2 «Русская Правда», Карамзинский список, ст. 57. 3 Там же, Троицкий список, ст. 58. 4 Там же, ст. 57.
136 Ранний феодализм простых необходимых земледельческих орудий. Это обстоятельство объясняет и причину происхождения закупничества: хозяйственная необеспеченность не позволяла завести собственное хозяйство и заставляла идти в чужое хозяйство на отработки и закабаляться. При этом источником обязательств закупа, по мнению большинства исследователей, .является заём, задолженность, которая и заставляла отрабатывать этот долг в хозяйстве заимодавца-господина. Закуп — это, может быть, бывший смерд, отрабатывающий своим трудом свой кабальный долг хозяину х. Кроме закупа «Русская Правда» знает также «рядовичей» — повидимому, общее название лиц, находящихся в феодальной зависимости по «ряду», т. е. по договору, на основании которого они должны работать на хозяина. Земельные отношения. Мы видели, что земельные отношения в период разложения первобытно-родового хозяйства и перехода к территориальной общине слагались ещё в условиях обилия свободных земельных пространств. В занятии земли попрежнему преобладала простая заимка двором, селом, деревней в два- три двора со всеми прилежащими к ней угодьями, с «лесами и пожнями», с бортными угодьями, с рыбными ловлями. Земли, занимаемые и разрабатываемые отдельными лицами в пределах волостных земельных территорий, считались всё же собственностью общины. Но обычно пользование ими передавалось наследственно, от отцов и дедов их потомству, не выходя из рода и не отчуждаясь обыкновенно чужаку; в таком случае они получали название «вотчины», «отчины», «дедины». Иногда владельцы участков широко пользовались своим земельным правом, продавая их. На этой почве возникали неравномерность распределения земли, захват общинных земель, столкновения интересов отдельных землепользователей, зарождение в общине частного землевладения и т. п. В таком случае должен был возникнуть вопрос о взаимоотношениях, с одной стороны, этих индивидуальных прав на землю её отдельного заимщика и владельца, а с другой — земельного общества, т. е. земельной общины. Прежние основы земельных порядков старой территориальной общины с её обилием земли и общей собственностью на неё стали распадаться благодаря захвату общинных земель отдельными лицами. Община была принуждена регулировать землепользование и заимки сначала на свободных и непере- деляемых землях общего пользования, а затем и на землях, находившихся в пользовании своих членов. Так на месте прежней территориальной общины возникают новые формы регулированного землепользования передельной и передельно-урав- 1 Б. Д. Греков, Феодальные отношения в Киевском государстве, стр. 112.
Развитие феодальных отношений в Киевском государстве 137 нительной общины. Хотя полностью этот процесс находит выражение в XIV—XV вв., но начало его было положено много ранее. Здесь важно отметить, что одновременно с процессом захвата свободных земель и образования крупного привилегированного княжеско-боярского землевладения шёл процесс захвата и «обояривания» прежних общинных земель. Этот процесс, ясно обнаруживавшийся уже в XI в., приводил к сокращению общинных земель, на которых сидела основная масса земледельческого населения, смердов. С тех пор в земельных отношениях всё более чётко проявляются два типа землевладения. С одной стороны, существовали земли мелких земледельцев, смердов и других сидящих на «окняженной» «чёрной земле» групп, которые несли князю повинности за эту землю и владели ею большей частью на началах общинного пользования, с другой стороны — частные вотчинно-феодальные, свободные от податей «белые земли» привилегированных владельцев. Хозяйство на этих землях велось на основе феодально- крепостнической эксплуатации прежде свободных земледельцев, смердов и других групп населения, сидевших теперь на «обояренных» землях и терявших свою самостоятельность. Возникновение крупного частного землевладения и обезземеление мелкого земледельческого производителя, смерда, прежнего владельца общинных земель, обращение его в зависимого «держателя» владельческой земли были теми явлениями феодализации общества, которые уже достаточно чётко проявились в Киевской Руси в XI—XII вв. Однако полностью этот процесс ещё не был закончен; ещё не произошло окончательного и прочного хозяйственного и политического закрепления новых феодальных отношений. Хотя в дофеодальный период IX—X вв. князья и их дружины ограничивались сбором дани с населения и в меньшей степени стремились к занятию земледелием, но всё же они не оставляли в стороне и хозяйственного освоения земли. Князья и их дружинники наряду с увеличением числа плательщиков дани, с увеличением подчинённых им территорий и зависимого населения начинают обзаводиться собственной землёй и хозяйством. Сёла, населённые челядью и смердами, становятся не только их резиденцией, но и крупным хозяйством. Первоначальный захват князем и его дружиной новых земель давал им не только дань в виде мехов и других продуктов, но ji возможность самостоятельного хозяйственного использования земли с помощью сидевшего на этой земле населения — смердов, челяди, холопов и пр! Но всё же в X в. в памятниках встречаются лишь более или менее отрывочные сведения об имениях и сёлах, принадлежавших князьям и их дружинникам.
138 Рапний феодализм Так, у княгини Ольги было село Ольжичи («и есть село ее Ольжичи доселе»), у матери Владимира было село Будутино, у Владимира было подгородное &ело Берестово. Но уже в XI — XII вв. известия и рассказы о княжеских и боярских сёлах в Смоленском княжестве, у северян, в Черниговской земле, у Андрея Боголюбского в Ростово-Суздальской земле и о многих других начинают всё чаще пестрить в летописях по разным поводам: о покупке «сел лепших», о сожжении «сел боярских», о роспуске дружинников по их «селам» и пр. 1 Именно по отношению к XI—XII вв. летописец с порицанием отмечает, что князья и их дружинники стали собирать «многа имения» и облагать население непосильными тяготами1 2. Уже с XI в. начинают также появляться известия о пожалованиях земли церквам и монастырям 3. К XI—XII вв. в Киевской Руси среди массы свободного мелкого землевладения и земледелия смердов уже получают распространение частновладельческие хозяйства с рабским или зависимым крестьянским трудом. Рабовладение. В связи с этим встаёт и другой важный вопрос, характеризующий социальные отношения Киевского государства,— вопрос о значении рабства в его хозяйственной системе. В условиях частых войн дофеодального периода князья и их дружинники «ополонялись челядью», захватывали в плен население и превращали его в рабов. В результате прямого и насильственного захвата в рабство возникла и получила широкое распространение варяжская торговля этой заполонённой челядью. Экономической формой рабовладения была продажа раба как товара, а не использование его как орудия производства. Однако наличие значительного количества рабов в руках владетельных классов — князей, дружинников, бояр — сыграло большую роль в дальнейшем развитии и организации крупного владельческого хозяйства. Рабовладельческое хозяйство господствующих классов, князей и бояр, получает более или менее распространённые формы (не считая первобытного рабства) примерно с X—XI вв., когда прежние варяжские работорговцы сливаются с высшим землевладельческим, княжеско-дружинным и боярским классом. Труд рабов, лишённых личной свободы, являлся, невидимому, первым видом принудительного труда, на котором основывалось хозяйство князей и дружинников-землевладельцев. 1 Лаврентьевская летопись, 946 и 947 гг.; Ипатьевская летопись, 1087, 1146, 1150 гг.; Новгородская летопись, I, 1177 г. и др. 2 Новгородская летопись, I, стр. 2. * Лаврентьевская летопись, 1051 г.
Развитие феодальных отношений в Киевском государстве 139 Рабы наряду с другим имуществом — золотом, припасами, скотом — являлись собственностью княжеского и боярского хозяйства. Они же были первоначально его главной рабочей силой. Но не всё завоёванное население обращалось в рабство. Князья и бояре-землевладельцы стали вести своё хозяйство не только трудом рабов, но и трудом других групп*зависимого от них населения. По степени зависимости здесь были наиболее близкие к рабству «обельные» (полные) холопы, «холопы-страдники», обрабатывавшие, как рабы, боярскую землю, холопы «по ряду», т. е. добровольно поступавшие на службу и отказывавшиеся от личной свободы, и, наконец, различные виды полусвободного населения — закупы, изорники, смерды и пр. Все эти группы трудящихся составляли обширное население княжеских и боярских сёл и деревень под общим именем «челядь», в состав которой входили, следовательно, как свободные, так и несвободные группы населения. Поэтому, например, в «Русской Правде» имеется много статей, касающихся рабов, их положения, взаимоотношений их с владельцами, их ответственности и пр.; она же упоминает о рабах-холопах «либо княжи, либо боярскыи, либо черньцевы», т. е. не только о княжеских и боярских, но и о монастырских 1. В памятниках XI—XII вв. всё чаще начинают появляться известия о княжеских и боярских сёлах и имениях и упоминания о рабах, холопах и челяди. При переходе сёл по завещанию родственникам или монастырям почти всегда добавляется «и с челядью» 1 2. При военных нападениях на сёла указывается: «а села их распродаша и челядь» 3. У черниговского князя Святослава было «челяди 7 сот» 4. При нечётности определения памятниками правового и экономического положения холопа, обельного холопа, рядовича, челяди и других категорий зависимого населения княжеских и боярских сёл содержание этих терминов является до сих пор спорным в нашей исторической литературе 5. Но всё же можно заключить, что уже в X—XI вв. кроме полных холопов-рабов среди трудящегося населения княжеских и боярских сёл и деревень имелись многочисленные группы зависимого населения, правовое и социальное положение которых с течением времени стало значительно меняться. Причина этих перемен заключалась в том, что с развитием феодальных отношений изменилась форма использования раб¬ 1 «Русская Правда», Карамзинский список, ст. 46; Троицкий список, ст. 46 и др. 2 Ипатьевская летопись, 1158 г. 3 Новгородская летопись, I, 1209 г. 4 Ипатьевская летопись, 1146 г. 5 Об этом см. Б. Д. Греков, Феодальные отношения в Киевском государстве, 1936, стр. 84 и сл.
ио Ранний феодализм ского труда. С тех пор как раб перестал быть только товаром для работорговца, а труд его стал применяться в хозяйстве, изменилось и положение раба, превратившегося из военной добычи-товара в «орудие производства». В период разложения первобытно-общинного строя главным источником возникновения рабства у русских славян являлось завоевание, плен. В «Русской Правде» не упоминается (хотя в то время, конечно, ещё существует) этот обычный и древний способ возникновения рабства. Но кроме завоевания возникают и другие формы установления личной, а вместе с тем и экономической зависимости людей. В «Русской Правде» говорится о рабстве по рождению («от челяди плод или от скота» *, от брака с рабом и в результате плена, а также есть указания на чисто экономические причины возникновения рабства: злостная несостоятельность и растрата чужого имущества, при которой кредитор получал право продать должника «на торгу» 1 2, продажа себя в «обельные» (полные) холопы и, наконец, «ти- вуньство без ряду» 3, т. е. поступление на службу тиуном или ключником без ряду. Закуп, бежавший с участка господина, становился рабом 4. Но и этим не ограничивались случаи возникновения рабства — холопства. Так, иногда оно возникало, например, при голодовках, когда родители отдавали даром в холопы своих детей («дети свое даяхуть одьрен») 5. Из приведённых примеров видно, что экономической причиной возникновения «обельного», полного холопства, личного рабства, является уже не только «полон» свободного обитателя завоёванной земли, но и отдача себя в холопство за долг, ио экономической нужде, за деньги, за службу. Таким образом, наряду с внеэкономическим путём установления рабства через пленение и завоевание (путём, который сохранял свою силу ещё и в XVI в.) появляется новый путь экономического принуждения и зависимости. Но всё же даже и в период своего расцвета в Киевской Руси X—XI вв., когда существовали отдельные княжеские сёла с сотнями рабов, рабовладельческое хозяйство не достигло такого развития, чтобы определять собой всю хозяйственную систему как законченную «рабовладельческую формацию». Рабы принадлежали главным образом высшим княжеско-боярским классам. Но и крупные привилегированные землевладельцы уже к XI в. стали переводить своих холопов и рабов на земельные участки, в качестве крепостных, наподобие колонов на 1 «Русская Правда», Карамзиыский список, ст. 99. 2 «Русская Правда», Троицкий список, ст. 55. 8 Там же, ст. 110—111. 4 «Русская Правда», Троицкий список, ст. 55. 6 Новгородская летопись, I, 1215 г.
Развитие феодальных отношений в Киевском государстве 141 Западе, т. е. стали переходить от рабовладельческого хозяйства к феодально-крепостному. У средних же владельцев и в других землях рабов почти не было. Например, в Новгородской земле рабство не получило большого развития. Историк Никитский указывает, что, судя по летописным известиям, например, у Варлама Хутынского, новгородского землевладельца средней руки, число челяди ограничивалось всего несколькими рабами; у другого новгородца, Астафия, довольно богатого землевладельца, челяди было всего 18 семей х. Даже допуская, что эти факты несколько отрывочны и, быть может, единичны, надо отметить, что у нас нет указаний на существование в Новгородской земле крупного рабовладельческого хозяйства с несколькими сотнями рабов, как это было в Киеве. Рабство сыграло в древней Руси, в особенности в киевский период, большую роль, но всё же недоразвилось до особой «рабовладельческой формации» 1 2. Славяне Киевской Руси подобно древним германцам, как их • характеризует Энгельс, «не довели у себя эту зависимость до вполне развитого рабства, ни до античного трудового рабства, ни до восточного домашнего рабства» 3. В процессе феодализации решающим моментом является возникновение частного землевладения и экспроприация мелкого земледельца, превращение его в феодального «держателя» частновладельческой земли и эксплуатация его на основе экономического или внеэкономического принуждения. Города в Киевском государстве. Киевское государство IX—XI вв. унаследовало ещё от первобытной славянской эпохи ряд старых славянских городов, расположенных преимущественно по водному пути из Прибалтики через Днепр в Чёрное море. Таковы были Новгород, Белоозеро, Изборск, Смоленск, Киев, Любеч, Переяславль, Чернигов, Ростов и др. Первые Рюриковичи «садятся» в этих старых городах и раздают их своим мужам. Они же стали закладывать новые города-крепости как для своих завоевательных и оборонительных целей, так и для развития торговли. В 988 г. Владимир для защиты от печенежских набегов «нача ставити городы по Десне и по Востри, и 1 А. И. Никитский, История экономического быта Великого Новгорода, стр. 62; Б. Д. Греков, Феодальные отношения в Киевском государстве, стр. 33—37. 2 Поэтому нельзя считать правильным слишком широкое истолкование значения и распространения в Киевской Руси рабства, как это делает И. Смирнов («О генезисе феодализма», «Проблемы истории материальной культуры» № 3—4, 1933; Цвибак, Основные проблемы генезиса и развития феодального общества, «Известия ГАИМК», 1934, вып. 103). 3 Ф. Энгельс, Происхождение семьи, частной собственности и государства, 1953, стр. 162.
142 Ранний феодализм по Трубежеви, и по Суде и Стугне» 1. Так же возникли города Ладога, Изяславль, Белогород, Суздаль (первое летописное упоминание 1024 г.), Муром, Ярославль (1025 г.), Владимир на Клязьме (1108 г.) и многие другие. Все эти как старые, так и новые города заселялись ратными и торговыми людьми и, наконец, людьми, занимавшимися городскими промыслами. Однако, когда М. Н. Покровский на основе этих фактов даёт оценку Киевской Руси X—XI вв. и её народного хозяйства как «городской Руси» и как «эпохи городского хозяйства» 1 2, он извращает действительную историю. Из городов Киевского государства X—XII вв. наиболее важное экономическое торгово-промышленное значение имели Киев и Новгород. Расположенные на важнейшем водном торговом пути «из варяг в греки», они являлись главными пунктами для внешних экономических сношений и связей всей страны, первый — с византийским юго-востоком, второй — с европейским северо-западом. Киев, столица государства, являлся средоточием политической, культурной и экономической жизни страны. Здесь находился двор князя, весь его административный аппарат для управления страной, его главное войско, дружина. Киев же был и резиденцией митрополита, религиозным и культурным центром. Посещавшие его многочисленные иностранцы (греки, армяне, латиняне, поляки, моравы, венгры, евреи, немцы и др.) рассказывают об его обширности и величии, называя «соперником Константинополя», «лучшим украшением Руси». По их описаниям Киев X—XI вв. имел свыше 40 церквей, в том числе такой архитектурный шедевр, как храм Софии, ряд монастырей, например наиболее знаменитый Киево-Печерский, являвшихся очагами просвещения и письменности (первые летописи и летописные своды, как «Повесть временных лет», первые «Жития святых» и другие книги религиозного содержания). Не меньшее значение имел Киев и как торговый центр. В Киев, как в резиденцию князя, стекалась вся дань и подати с населения и наиболее ценные предметы этой дани — меха, воск, мёд, которые вместе с рабами являлись главными предметами торговли Киева с Византией. Кроме Византии Киев вёл торговые сношения и с другими городами Западной Европы, например Прагой, Краковом, Регенсбургом. Торговые связи Киева простирались до самых отдалённых частей страны — от Галича и Перемышля до Курска и Новгорода. Ещё более важное, исключительное значение среди городов Киевского государства в X—XII вв. занимал Новгород. Один 1 Лаврентьевская летопись, 988 г. 2 М. Н. Покровский, Очерк истории русской культуры, 1923, стр. 50—65.
Развитие феодальных отношений в Киевском государстве 143 и;} старейших древнеславянских городов ещё докняжеского периода, Новгород, в противоположность княжеской резиденции Киевского государства сумел до конца отстоять своё феодальное обособление от центральной власти и своеобразный республиканско-вечевой строй с номинальной, ограниченной договором властью выборного князя и с выборными же на боярских вечах исполнительными органами власти (посадники, тысяцкие, старосты). Исключительно выгодное положение в самом начале, великого водного пути и в непосредственной близости к Балтийскому морю сделали Новгород первым «окном в Европу» для всей экономики страны. Путём захватов земель новгородскими боярами и ушкуйниками первоначальная старославянская территория в бассейне реки Волхова и озера Ильменя была расширена на север, восток, юг и запад (до Онежского и Ладожского озёр, до Невы и Прибалтики, до Двины, Печоры, Югры, Белого моря и Урала). Эти обширные колонии доставляли Новгороду громадные богатства и являлись основой экономического возвышения и обогащения новгородских феодалов-землевла- дельцев и крупного новгородского купечества. Бояре захватывали в свои руки громадные земельные территории, закабаляли крестьян и вместе с купцами жестоко грабили население земель Новгорода и его колоний. Усиление новгородского боярства и купечества вылилось в политические формы республиканского вечевого строя Новгорода и в экономическое господство боярства и высшего городского купечества над трудящимися массами крестьянского и посадского населения. Продукты, забираемые у населения и у покоряемых народностей, шли частью на переработку городским ремесленникам (кожи, лён, пенька и пр.), в наибольшей же мере — на вывоз за границу. Уже в X в. новгородские купцы возили на своих однодревках товары в Киев и в Византию. С XI—XII вв. новгородские купцы стали развивать торговлю со Скандинавией, Данией, с Ганзейским союзом, сбывая меха, воск, сало, кожи, лён, пеньку и ввозя сукна, оружие и другие изделия. Новгород в экономике внешней торговли Северо-Западной Европы X—XII вв. играл не меньшую, если не большую роль, чем Киев в Юго-Восточной. К наиболее крупным, имевшим важнейшее экономическое значение городам относятся старые славянские города Смоленск, Чернигов, а из более новых — Муром, Ярославль и другие, развивавшие внутреннюю местную торговлю и местные городские промыслы. Обрабатывающая промышленность. В Киевской Руси уже в XI—XII вв. выделяются ремесленники как особые общественные группы в составе тогдашнего общества. «Русская Правда»
144 Ранний феодализм определяет особые размеры виры за убийство ремесленника — 12 гривен 1. Но самые размеры этой виры показывают, что по своему общественному положению ремесленник недалеко ушёл от несвободных княжеских слуг. Экономическое значение и удельный вес ремесла при господстве натурального хозяйственного строя не могли быть особенно велики, так как простые предметы домашнего обихода изготовлялись в крестьянском или феодальном хозяйстве. Только предметы роскоши, изготовляемые ремесленниками, шли князьям и во внешнюю торговлю. Одним из необходимейших и ранних промыслов был плотничий промысел, так как постройка деревянных хором, хлевин, теремов, бань и прочих необходимых построек для городского жилья и хозяйства производилась плотниками в городах. Плотничество как ремесло, и притом преимущественно городское, выделилось, повидимому, ранее других, во всяком случае с тех пор, как стали заметно развиваться города. В 988 г. Владимир «повеле рубити церкви» — значит, в то время уже были плотники; киевляне дразнили новгородцев «плотниками»: «О вы плотници суще, а приставим вы хоромом рубити» 1 2. Повидимому, новгородские жители занимались плотничеством как отхожим ремеслом и ходили на заработки в другие города. Новгородские плотники занимались также судостроением. Понятно, что плотничий отхожий промысел по самому характеру своему предполагал уже почти полный разрыв с земледельческими занятиями, которые, так же как и строительная деятельность, производились летом. Наиболее ранние летописные известия упоминают также о городниках (строителях городовых укреплений и стен), древо- делах, мостниках, лучниках, бондарниках, делающих гробы (корсты), и др.3 Если несложное домашнее деревенское хозяйство могло само выделывать для себя многочисленные предметы обихода (кадки, телеги, колёса, столы, стулья и пр.), то для городской жизни, а тем более для торговли требовались ремесленники-специалисты, которые могли бы и города ставить, и церкви рубить, и ладьи и мосты делать. Позднее, когда в городах стали строить каменные хоромы и церкви, появляются мастера-каменщики. Такие каменные памятники искусства, как Киевский собор Ярослава, строили иностранные мастера, но от них, очевидно, это мастерство распространялось и среди местного населения. Однако в X—XII вв. (и даже ещё в XV в.) каменные постройки встречались очень редко. 1 «Русская Правда», Карамзинский список, ст. 15. 2 Лаврентьевская летопись, 1016 г. 3 II. Я. Аристов, Промышленность древней Руси, стр. 83—101.
Развитие феодальных отношений в Киевском государстве 145 Хотя о гончарном промысле сохранилось мало сведений, тем не менее производство и торговля гончарными изделиями были значительно распространены. Это подтверждается тем, что в Новгороде существовал особый Гончарный конец. Одно из наиболее ранних летописных сказаний говорит также о полотняном промысле. Из полотна («холстины») делались грубые паруса для судов Олега \ шатры, простые одежды и пр. Уже в «Уставе» Ярослава о церковных судах 1051 г. говорится о наказании за кражу «белые порты или полотна и пор- тищи гганевы» * 2. Судя но разнообразию названий тканей, производство полотняных изделий было довольно разнообразно: полотно было простое (ярич, ряднина), белёное, тонкое (тон- чища), крашеное (крашенина) и др. Материалом для ткачества была также шерсть, из которой выделывались грубые сукна для одежды (ибн-Фоцлан, 921 г.), называвшейся сермягой, зипуном. Повидимому, большинство этих изделий изготовлялось для нужд самого производящего хозяйства с помощью женского труда. Высшие классы употребляли сукна более высокого качества, большей частью иностранного происхождения. Важным (городским, частью деревенским) промыслом по обработке продуктов сельского хозяйства являлся кожевенный промысел. Кожа употреблялась как на военные надобности (на выделку щитов и других предметов воинского снаряжения), гак и на хозяйственные изделия (для сбруи, обуви и пр.). Масса сельского населения издавна носила обувь, повидимому, большей частью из лыка, в виде лаптей, и только более состоятельные классы, и прежде всего дружина, носили кожаные сапоги. Летописный рассказ времён Владимира передаёт слова Добрыми: «Съглядах колодник, аже суть вси в сапозех; сии дани нам не даяти; пойдем искать лапотников» 3. Другими словами, «лапотники» были более уступчивыми в платеже дани, чем люди «в сапогах». Правда, эти лапотники были иногда так бедны, что и самая дань платилась ими льтком, о чём говорит тот же летописец: «Победита их и уставиша па них дань лыка и кошницы и веники до бани: не имаху бо сребра, ниже иного чого красного» 4. Тем не менее кожевенный промысел был одним из наиболее древних, что видно из того же летописного,рассказа эпохи Владимира о кожевнике Яне Усмошвеце, о котором его отец говорит: «Единою бо ми и сварящю и оному мьнущю усттис раз- , 1 Лаврентьевская летопись, 907 г. 2 «Устав князя Ярослава Владимировича о церковных судах», с/г. 33; Софийская летопись, 1925 г., вып. I, стр. 122; Владимирский-Буданов, Хрестоматия по истории русского права, вып. I, 1899. 3 Лаврентьевская летопись, 985 г. 4 Ипатьевская летопись, 1205 г. П. И. Лященко, т. I 6
146 Ранний феодализм гневався на мя, преторже череви руками» К Другими словами, Ян был кожевник, занимавшийся выделкой кож («усние», «череви»). Насколько этот промысел приобрёл характер самостоятельного ремесла, видно из того, что он облагался особым сбором «по старипе», «тшан кожевничий за соху», т. е. кожевни- чий чан был обложен (при Дмитрии Донском), как и соха, по одной гривне1 2. Кроме обуви кожевники выделывали сбрую, упряжь, сёдла, о чём также неоднократно говорится в наиболее ранних летописных известиях. Из более мелких городских ремесленников часто упоминаются седельники, коробейщики, лучники, медники, скорняки, швецы, сапожники, шапочники, портные, рыбники и др. В наиболее ранних летописных известиях упоминаются также промыслы по обработке металлов. Большое экономическое значение имел горно-заводский промысел, наиболее рано выделившийся из натурального сельского хозяйства. Он был особенно развит в новгородских колониях, где добывалась железная руда,— по берегам Белого моря, по рекам Неноксе, Устюжне и др. Железную руду плавили здесь в особых печах — «домпицах», а затем железо перерабатывали в различные предметы домашнего и хозяйственного потребления и военного снаряжения. О добыче железной руды летописец упоминает в своём рассказе о Югре: «И в горе той просечено оконце мало, но кажуть на железо» 3. Добыча руды производилась и в других местах. Обработка руды и выделка всяких металлических изделий производились кузнецами-ковалями. Всякого рода хозяйственные предметы (топоры, заступы, рала, лемехи, серпы, пилы, долота, сковороды, замки), оружие, а также колокола и др. производились специальными ремесленниками-ковалями, котельщиками, литейщиками. Понятно, что как сама железорудная промышленность, так и обработка железа требовали уже такой специализации, которая свидетельствовала о выделении особых профессий и особого класса ремесленников. Особой организации и мастерства требовало производство оружия. Вооружение войска состояло из копий, мечей, секир, топоров, лука и стрел. Болес тяжёлое оборонительное вооружение состояло из панцыря, кольчуги, кольчужной нательной сетки, шлема и пр. Панцыри делались в виде рубахи длиной до колеи и состояли из мелких, плотно сплетённых металлических колец в виде сетки; у богатых воинов она покрывалась бархатом. Кольчуга делалась подобно панцырю, но из более крупных колец и одевалась сверху. Простые бойцы, смерды, 1 Лаврентьевекая летопись, 992 г. 2 //. А. Аристов, Промышленность древней Руси, стр. 150. 3 Новгородская летопись, 1096 г.; см. также ААЭ, т. I, № 32.
Развитие феодальных отношений в Киевском государстве 147 приходили с обычным лёгким оружием, которое изготовлялось деревенскими кузнецами и ковалями. Более ценное и тяжёлоо вооружение изготовлялось в княжеских мастерских или выписывалось из-за границы, хранилось в складах и выдавалось только при походах. В княжеских войсках было много конницы. Земские и городские войска составляли пехоту и комплектовались из пеших смердов, которые были вооружены самодельными топорами, луками, стрелами. Однако удельный вес городских промыслов и городского ремесла в народном хозяйстве Киевского государства X—XII вв. не был очень значителен, так как подавляющая масса населения в пределах своего натурального хозяйства занималась как земледелием, так и первичной обработкой его продуктов, а ремесло обслуживало главным образом нужды городского населения.’Некоторые изделия ремесла, преимущественно предметы роскоши, шли во внешнюю торговлю. Торговля в Киевском государстве. Большое значение в Киевской Руси в IX—X вв. имела торговля. Внутренняя торговля в крупных и мелких городских центрах и на их «торгах» давала возможность местному населению получить все недостающие в хозяйстве продукты и сбыть свои излишки. Часто она производилась в виде «меновой» торговли. На рынок шёл всякий, кто имел какую-либо вещь, которую хотел сбыть и за которую хотел приобрести какую-нибудь другую вещь. О значении, которое имели торги как место сосредоточения не только чисто торговой, но и всей общественной жизни, говорит то обстоятельство, что, например, по «Русской Правде», торг, рынок, является не только местом торговли, но и местом, где разыскиваются украденные вещи: «закликать на торгу» \ т. е. объявить о розыске пропавшей вещи, было одной из обязательных судебных процедур. При этом такой розыск («свод») ограничивался большей частью территорией только «своего города» и его земли, т. е. тяготеющего к нему района («а из своего города в чюжю землю свода нетуть») 1 2. Другими словами, внутренние торговые отношения между отдельными городами были настолько незначительны, что указанный розыск вещей в других городах признавался нецелесообразным. Совершенно в ином положении находились некоторые крупные города как центры хозяйственной и административной жизни, а также внешней торговли. Такие города, как Киев, Новгород, Смоленск и многие другие, имели обширные и многочисленные рынки-базы (в Киеве, например, было восемь особых рынков) по специальным товарам и большое число иногородних купцов. 1 «Русская Правда», Троицкий список, ст. 32, 34, 36—37 и др. 2 Там же, ст. 39. 6*
148 Ранний феодализм В свою очередь и несколько сот новгородских купцов жили во всех сколько-нибудь крупных торговых городах. Большое значение в Киевской Руси имела внешняя торговля как способ сбыта «даней» с населения. После упадка (к X в.) арабской торговли наибольшее развитие получает внешняя торговля в Киевской Руси. Она шла старым днепровским путём «из варяг в греки». Знаменитые военные походы на Царьград Аскольда и Дира, Олега (на 2 тыс. ладьях с 50—80 тыс. человек) *, наконец, Игоря и Святослава приносили им не только военную славу, но и закрепление своей торговли и торговых привилегий в Византии. Военные нападения сменяются мирными торговыми договорами Олега — в 907 и 911 гг., Игоря — в 944 г., Святослава — в 971 г. В договорах регулируются права русских «гостей»: чтобы они не занимались грабежом («не творять пакости»), имена их предварительно переписываются греческими властями («да испи- шют имена их»), они должны предъявлять княжеские грамоты и паспорта, на торг выходить без оружия, не более 50 человек, закупать товары на определённую сумму, зимовать не в городе, а на пристани у св. Мамы 1 2. Торговые стремления первых князей направлялись также на Запад и Восток. Святослав стремился на Дунай, в Переяс- лавец, «яко ту вся благая сходятся: от Грек злато, паволоки, вина, овощеве разноличныя, из Чех же, из Угор сребро и ко- мони, из Руси же скора и воск, мёд и челядь» 3. Другое стремление — к Азовскому морю, в богатую Тмутаракань, которая становилась особенно необходимым выходом на далёкий Восток после падения Хазарского царства. В киевский период торговли с Византией предметами вывоза являлись преимущественно рабы и продукты, получаемые от дани, охоты (меха, воск), ввозили предметы тогдашней роскоши (парча, ткани) и оружие. Такой же характер носила торговля Киева с Прагой, Краковом, Регенсбургом. Первоначальной формой денег в древней Руси были скот и меха. Скот (кожаные деньги), куны (мех куницы) и более мелкие единицы в виде «резаны», «ногаты», белки и др. являлись основными измерителями ценности в древней торговле 4. Но летописи и «Русская Правда» уже говорят о скоте и о кунах, как о 1 Лаврентьевская летопись, 866 и 907 гг. 2 Лаврентьевская летопись, 915 г. 3 Там же, 969 г. 4 О меховых деньгах у булгар говорит ибн-Даста: «Чеканной монеты у них нет; звонкую монету заменяют им куньи меха» («Известия ибн-Даста о хазарах, буртасах, славянах и русских», перев. с арабск. Хвольсона, 1869, стр. 25). То же о русских говорит Рубруквис («Путешествие в восточные страны», 1253, русск. перев., 1910).
Развитие феодальных отношений в Киевском государстве 149 металлических деньгах, лишь сохранивших старое название «меховых» денег, на которые идёт счёт при товарообмене, которыми платится дань, взимаются штрафы. Гривна кун (прежде целый мех куницы) стала главной счётной металлической денежной единицей торговли при взимании дани ещё в древний период '. Металлическое обращение первоначально начинает распространяться в виде пользования слитками по весу. Серебро как металлические весовые деньги в слитках конкурирует с кунами как меховыми деньгами. Попытки введения чеканки металлических денег впервые появляются иод влиянием иностранной торговли ещё при Владимире, когда стали чеканиться по арабской системе серебряные и золотые монеты, не получившие, однако, какого-либо значения во внутреннем обороте. Международное положение Киевского государства. Рост территории Киевского государства и объединение в нём восточно- славянских, а частью неславянских племён шёл чрезвычайно быстро. К началу XI в. Киевское государство достигло наибольшего могущества, простираясь от Новгорода и Приозёрья до низовьев Днепра и от Дона до низовьев Дуная и Прикарпатья. Оно держало в своих руках главные международные торговые пути Западной Европы в её торговых сношениях с богатой Восточной Европой, с Прикаспием и далее с глубинной Азией. Международное значение Киевского государства было очень велико и поддерживалось его активной международной политикой. Сам Киев являлся одним из крупнейших центров мировой торговли, а двор киевских князей, особенно Владимира, Ярослава,— одним из важных центров мировой политики и европейской культуры. Киевское государство в период своего расцвета, в конце X в. и в цервой половине XI в., представляло со своей крупной профессиональной, княжеской армией грозную силу не только в отношении отдельных славянских и неславянских племён, но и в походах против Византии. Подсчёты войск того времени не могут быть признаны сколько-нибудь точными, но, судя по летописям, у Святослава в его походах на Византию насчитывалось до 10 тыс. дружинного войска. В морских походах Олега 907 г. на Византию участвовало до 2 тыс. ладей, что, считая на ладью около 40 человек, составляет 80 тыс. человек; эта цифра, возможно, преувеличена. У Ярослава насчитывалось до 50— 00 тыс. одного дружинного войска (без земского и городского). Основными направлениями внешней и военной политики Киевского государства были: объединение восточнославянских, русских, земель; завоевательные походы на Запад, в Византию, 11 Олег в Новгороде в 882 г. «устави варягом дань даяти гривен триста на лето» (Лаврентьевская летопись, 882 г.).
450 Ранний феодализм па Дунай, в Прибалтику; наконец, оборона южных и восточных границ от восточных кочевников. Все эти стремления одинаково приводили к усилепию военно-правящих и феодально-землевладельческих элементов Руси. Наибольших успехов достигло Киевское государство в объединении восточнославянских земель: оно объединяло в своих границах даже такие земли, которые впоследствии не были включены пи Московским государством, пи царской Россией. Стремления на Запад имели целью завязать культурные и торговые связи с западными соседями. Имеется известие, что ещё в доваряжский период, при княжении Аскольда и Дира, было произведено первое (в 860 г.) крупное нападение Киевской Руси на Константинополь. Знаменитые походы Олега и Игоря копчались блестящими победами и торговыми договорами, выгодными для Руси. До смерти Ярослава было проведено до шести таких походов. Почти все они имели важное экономическое и политическое значение. Участниками морских походов древней Руси, по отзыву летописца, были люди, «охочие к морю». Греческий флот имел громадные преимущества перед русскими ладьями в вооружении (башни на носу и корме, машины для метания камней и греческого огня, имел большие корабли с экипажем в 150—300 человек), в то время как русские приходили на мелких ладьях, в 40—80 человек экипажа. Но зато русский флот отличался своей манёвренностью и славился большой храбростью моряков. Недаром английский историк русского флота Ф. Джон говорит 1, что, раньше чем был построен британский флот, русские тысячу лет назад сражались в отчаянных морских боях и были «первейшими моряками того времени». Позднее русские были оттеснены от выходов к морю их ближайшими более сильными соседями. Борьба за выходы к морю стала одной из главнейших политических и военных задач русского народа. Политическое и экономическое значение походов на Запад и в Византию было также велико. Уже Святослав своими походами па Дунай и стремлением перенести столицу государства в Переяславец (на Дунае) ясно проявил «западную» ориентацию государства. Походы Святослава, вначале удачные, кончились для него катастрофой, когда византийский полководец Цими- схий окружил немногочисленное войско Святослава втрое превосходящими силами. Русские храбро сражались. Святослав выразил дух своего войска знаменитыми словами: «ляжем костьми, мертвые срама пе имут». Но всё же стремления Святослава на Запад, в Болгарию, не были осуществлены. 1 F, Jonr, The Imperial Russian navy, its past, present and future, цпт. по «Истории русской армии и флота», вып. 1,
Развитие феодальных отношений в Киевском государстве 151 Международные экономические и политические связи Киевского государства с Западом продолжали развиваться и укрепляться. Владимир ходил в завоевательные походы против хорватов, ятвагов, поляков. Победив последних, он заключил о ними политический договор, подкрепив его браком своего сына с дочерью польского князя Болеслава. С Византией Владимир заключил военный союз, поставив одним из его условий свою женитьбу на византийской царевне Анпе. Особенно оживились и упрочились торговые, культурные и политические связи с Западом при Владимире, после принятия христианства, и ещё больше — при сыне его Ярославе. Последний заключил союзы с рядом европейских государств — с германскими императорами Генрихом III и Генрихом IV, посылал и принимал посольства, установил дипломатические сношепия с Чехией, Венгрией, Францией. Политические браки особенно процветали при Ярославе: одна из его дочерей, Анна, вышла замуж за французского короля Генриха I и была регентшей; другая дочь была замужем за королём Норвегии; сын был женат на дочери византийского императора Константина Мономаха, другой — на дочери польского короля Казимира; внучки были замужем одна — за венгерским королём и другая — за германским императором. О развитии культурных связей Киева с иностранными государствами говорит и то обстоятельство, что сын Ярослава Всеволод, отец Владимира Мономаха, говорил па пяти языках. Киевское государство X—XI вв. как объединённая и могущественная держава восточных, русских, славян являлось крупнейшим и активным передовым участником тогдашней международной политической и торговой жизни Европы. Создав объединение всех восточнославянских племён, являясь оплотом против непрерывных нападений восточных монгольских кочевников, завязывая культурные, экономические и политические связи с европейским Западом, Киевское государство жило в сложной, напряжённой военной, политической и экономической обстановке. Почти непрерывно приходилось подкреплять «политику» «иными средствами» — войнами, которые получили особенно важное значение в политических и экономических судьбах Киевского государства. С конца XI в. внешние и внутренние экономические условия Киевского государства складываются неблагоприятно для его международного политического положения и даже для самого существования государства. Со времени крестовых походов падает значение черноморско- византийского торгового пути, а вместе с тем и Киева. Основпые магистрали мировой торговли начинают проходить через Средиземное море, через итальянские города Венецию, Геную, минуя
152 Ранний феодализм черноморско-византийский Восток. Тем не менее при всей важности для Киевской Руси и для её исторических судеб переноса мировых торговых путей основные причины её хозяйственного упадка лежали нс только во внешних неблагоприятных событиях, но и в тех внутренних условиях, которые подготовили её распад и феодальное раздробление. Феодальные междоусобные войны, начавшиеся между отдельными князьями после феодального раздробления Киевского государства (1054 г.), сильнейшим образом подтачивали прочность экономического и политического существования страны. Борьба особенно усилилась после возвышения княжеств северо- восточной Ростово-Суздальской Руси, стремившейся к первенству над Киевом. Одним из важнейших эпизодов этой борьбы является взятие Киева «на щит» суздальским князем Андреем (1169 г.), когда победители, по рассказу летописца, не щадили ни женщин, ни детей, разорили храмы и весь город: «были тогда и Киеве на всех людях стон и туга, скорбь неутешная и слезы непрестанные». После этого великокняжеская столица • переносится в Суздаль. Другой важнейшей военно-политической причиной падения Киевской Руси явились многочисленные нашествия восточных кочевников (печенегов, половцев), а в начале XIII в.— опустошительное нашествие монголов-татар. Монголы, объединённые под властью Чингисхана, двинувшись из азиатских степей, в 1223 г. разбили (в битве при реке Калке) непрочные феодальные войска русских князей. Через 13 лет, в 1236 г., татары под водительством Батыя вновь появились из-за Волги, разгромив волжских булгар, мордву. В следующем, 1237 г. они вошли в пределы. русских земель, прошли и разгромили всю северную, центральную и южную Русь и, наконец, в 1240 г. взяли и разгромили Киев. Если для феодальной Руси эти события были началом тяжёлого ига, то для Киевской Руси они явились концом её экономического и политического существования. Киевская Русь второй половины XII в. представляет уже картину политического и хозяйственного упадка. Так, ещё в 1157 г. князь Святослав Ольгович называет города Черниговской земли «пустыми, живут в них псари да половцы». А венецианский посол Плано Карпиии, проезжавший через Киев в 1246 г., говорит, что всё население было перебито или взято в плен татарами, а в степях он видел лишь множество человеческих костей и черепов 1. Все эти обстоятельства имели громадные политические и хозяйственные последствия, сказавшиеся на судьбах населения 1 «Историческое сочинение Иоанна де Плано Карпини, которого папа Иннокентий IV посылал послом к татарам в 1246 г.» издано п русск. нерев. Языковым, в «Собрании путешествий к татарам», 1825 г.
Развитие феодальных отношений в Киевском государстве 153 не только этих областей, но и других, северо-западных княжеств. Со времени хозяйственного и политического упадка Киевской Руси в XIII в. основные политические центры и линии государственного и хозяйственного развития перемещаются на северо-восток, в Ростово-Суздальское, Владимирское и Московское княжества. Здесь обособляется особая ветвь русских славян, великорусская народность. Она образует на северо-востоке государственные центры, которые в XIV—XV вв. поглощаются единым и мощным Московским русским государством. Другая группа славянских племён, которая жила по среднему течению Днепра, Бугу и Днестру, состояла из полян, древлян, волынян, уличей и частью северян. Пережив описанный в предыдущем разделе процесс изживания родового быта и племенного и общинного устройства, эти племена впоследствии вошли в состав государственного образования Киевской Руси, превратив свою прежнюю племенную столицу Киев в столицу государства. В связи с многочисленными войнами и переселениями они не сохранили этнографического племенного единства и смешались с другими народностями. После распадения политического единства Киевской Руси они образовали феодально-удельные княжества: Киевское, Черниговско-Северское, Переяславское, Волыпское, Галицкое, Туровское, Подольскую землю, охватывая как право-, так и левобережье Днепра. Со времени упадка Киевского государства в XIII в. часть населения левобережья Днепра, особенно пострадавшего от татар, переселяется на запад, па Волынь, в Галицкую землю. Судя по лингвистическим данным, здесь уже в XIV в. отчётливо выделяются особое украинское наречие и народность. Подпав под власть Польши, украинское население, надолго закабаляясь польской шляхтой, подпадает под иноземный феодально-крепостнический гнёт. С этих пор история Украины заполнена борьбой украинского народа за свою свободу против польских панов. Наконец, группа славянских племён, жившая несколько севернее, по Припяти, верховьям Днепра и его притоков, а также в верховьях притоков Вислы, состояла из дреговичей, полочан, кривичей, частью радимичей. По единству языка они образовали здесь особую ветвь восточных славян — белорусскую народность. Среди бедной природы, между лесов и болот, они занимались примитивным земледелием, лесными промыслами, охотой. По хозяйственному и культурному уровню они уступали населению южных областей. Пережив общий процесс распада родового быта и войдя затем в общеславянское государственное объединение Киевской Руси, эти племена образовали после её распада феодально-удельные княжества Полоцкое, Витебское, Мстиславское и Смоленское. Расположенные на гра-
154 Ранний феодализм пице Литовского и Польского государств — западных, болео сильных тогда соседей,— они наиболее рано подпали под власть Литвы и Полыни. Однако это подчинение не уничтожило белорусской культуры и хозяйственного строя; наоборот, литовцы восприняли в значительной степени белорусскую культуру. Эти этапы истории Украины и Белоруссии относятся к другому историческому периоду, и поэтому мы рассмотрим их ниже в соответствующем месте. ГЛАВА VII НАРОДНОСТИ ЗАКАВКАЗЬЯ И СРЕДНЕЙ АЗИИ В ПЕРИОД РАННЕГО ФЕОДАЛИЗМА Мы уже указывали (см. главу II), что народности Закавказья и Средней Азии в первые века нашей эры в большинстве своём изживали патриархальный родовой строй и примитивную племенную организацию, создавая иногда крупные, государственного типа объединения, с преобладанием одной народности (халдское государство Урарту, грузинские Иберийское и Колхидское государства), но чаще сами подвергаясь иноземным завоеваниям. Иноземные нашествия не только разоряли эти государства, но и способствовали их политическому раздроблению, разрывая ещё не окрепшее национальное единство и превращая их в греко-римские провинции или персидские сатрапии. При отдалённости и слабости связей с государственными центрами завоевателей особенное значение получала местная власть не только в лице провинциальных управлений и сатрапов, но и в лице руководящей национально-племенной и княжеской знати, которая имела большое влияние в управлении и в экономической жизни. Разорение масс населения, возникновение частной земельной собственности и экономической зависимости мелких земледельцев от владетельных классов наряду с надолго сохранявшимся рабством вели к росту отношений феодализма и феодальной раздроблённости. В таких странах, как Грузия и Армения, где на почве разложения родового быта частная земельная собственность возникла рано и где религиозные верования и законы страны не ставили для неё формальных запретов, феодально-крепостнические отношения развились наиболее полно. Так, в Армении возникновение и рост феодальных отношений, приведших к феодальной раздроблённости, как мы указывали выше,
Народности Закавказья и Ср. Азии в период раннего феодализма 155 происходят уже в эпоху Тиграна Великого и особенно при Ап- шакндах (1—V вв.). В странах мусульманских и исламизиро- ванных земля (равно как и вода) формально (в соответствии с правилами шариата) считалась собственностью верховной власти и не могла рассматриваться как частная собственность. Однако развитие экономической жизни и в особенности необходимость устройства во многих местностях оросительных сооружений приводили к тому, что право распоряжения землёй и водой для её орошения фактически находилось в руках привилегированных классов и являлось основой для возникновения личной и экономической зависимости населения. Наконец, в кочевых и скотоводческих районах, особенно в горных, при ограниченности некоторых видов пастбищ, последние захватывались отдельными, более сильными родами и группами, оттесняя и подчиняя себе другие, менее значительные родовые группы. На этой почве также возникали отношения феодальноземельной зависимости. Так зарождались формы «восточного» и «кочевого» феодализма, разнообразные в зависимости от ряда местных условий. Для большинства народностей и стран Закавказья и Средней Азии поворотным моментом в закреплении и дальнейшем развитии феодальных отношений являлось арабское завоевание VII—VIII вв. Хотя Арабский халифат представлял типичную централизованную восточную деспотию и на основе ислама отвергал частную земельную собственность, но по указанным выше причинам арабская эпоха принесла укрепление феодальной раздроблённости и развитие феодальных отношений. При отдалённости и слабости центральной власти халифов арабские наместники и эмиры стали стремиться к самостоятельности и независимости, подготовляя феодальное раздробление. Разорение населения и тяжесть его обложения способствовали усилению феодально-крепостнической зависимости. Послеарабские завоевания (турок-сельджуков, монголов) также не создали прочной центральной власти. Поэтому для большинства рассматриваемых нами стран и народностей вся эпоха с VIII до XIII в. являлась эпохой преобладания феодальной раздроблённости и развития феодальных отношений. В некоторых странах эти отношения достигли наи-. более полного развития и сохранялись наиболее долго (как в Грузии с IX до XVII в.). В других — они относительно рано стали разлагаться в связи с развитием городов и торговли (Армения XVI—XVII вв.). Наконец, в третьих странах феодальная раздроблённость сочеталась с сохранившимися политическими формами восточных деспотий, с рабством и с земельно- ростовщической эксплуатацией трудящегося населения (среднеазиатские и азербайджанские ханства).
156 Ранний феодализм 1. Народности и феодальные государства Закавказья Грузия. Элементы феодализации и феодальные отношения в Грузии стали устанавливаться ещё с Ш —IV вв., в период персидского господства, а к началу VI в. имели уже значительное распространение. В зто время Грузия ещё не была объединена и распадалась на две самостоятельные части, находившиеся одна — под византийским владычеством (Лазика), другая — под персидским (Картлия). При слабости на местах сласти персидских и византийских наместников приобретала большое значение старая родовая аристократия и крупная землевладельческая феодальная знать. Прежнее деление общества вообще на свободных (азнауры) и несвободных (уазно) хотя и сохраняется, но получает особое значение. Азнауры становятся привилегированным землевладельческим классом и в свою очередь делятся па «великих» — феодальную знать — и «малых» — рядовых дворян. Кроме азнауров к свободным принадлежали разные группы «мелкого люда» и свободных «слуг». В хозяйстве азнауров работали зависимые крестьяне, глехи, или рабы. Когда в конце VI в. персидское господство стало падать, феодальной знати в Картлии удалось образовать независимое от Персии феодальное Восточное Грузинское государство. Но в VII в. Восточная Грузия подверглась завоеванию арабов. Арабы завладели (643—645 гг.) Восточной Грузией и подчинили её себе как вассала. Западная же Грузия осталась номинально иод протекторатом Византии. Первоначально вассальная зависимость Грузии от арабов кроме обязанности оказывать военную помощь выражалась в платеже населением дани (по золотохму динару с дыма). Впоследствии податное обложение немусульманского населения было увеличено до более тяжёлых размеров. Возникшие в связи с этим восстания против арабов были ими жестоко подавлены. Население стало уходить на Запад, в области, находившиеся под властью Византин. В политическом отношении арабы — противники феодальных порядков — разделили всю страну на зависимые от центральной власти провинции во главе с арабским эмиром. Но фактически власть на местах перешла в руки местного землевладельческого дворянства, что привело к обратному результату — к усилению феодализации. Рабство формально исчезало, заменяясь феодально-крепостническими формами зависимости, фактически не менее тяжёлыми, чем рабство. Мелкие земледельцы-крестьяне, глехи, на почве малоземелья, эконо¬
Народности Закавказья и Ср. Азии в период раннего феодализма 157 мической несостоятельности, задолженности землевладельцу и пр. закабалялись крупным помещиком с обязательством обрабатывать ему землю, отбывать барщину, нести разные оброки. Вместе с тем они теряли личную свободу и превращались в крепостных. В связи с частыми военными столкновениями и слабостью центральной власти землевладельческое дворянство строило укреплённые замки, постепенно превращаясь в самостоятельных феодальных владельцев целых районов и живших па их землях крестьян. Государственное единство Грузии не было восстановлено и после распада в IX в. Арабского халифата. Страна была раздроблена на ряд самостоятельных феодальных княжеств (Кар- талинское, Кахетинское, Абхазское, Тао-Кларджетское) с преобладанием своего этнического состава, по все они были организованы на той же общей феодально-крепостнической основе. В X в. наибольшее значение приобрело Абхазское государство, которое сначала объединяло в своих пределах Карталинию и Кахетию, а затем и Тао-Кларджетию. Национальное объединительное движение находило поддержку среди мелкого дворянства, городского населения и некоторых отдельных небольших грузинских княжеств, сумевших в своих недоступных горных местностях отстоять свою независимость во время арабского господства. Наоборот, крупное феодальное дворянство и родовитая княжеская знать, поддерживаемые высшими представителями церкви, оказывали упорное сопротивление политическому объединению. В конце X и XI в. (при Баграте III и его преемниках) успешно осуществилось государственное объединение Грузии, а в XI в. (при Давиде) границы государства достигали на востоке Дербента и Персидского Азербайджана, включали Армению на юге и всё побережье на западе. В 1122 г. арабский мусульманский эмир был изгнан из Тбилиси, куда была перенесена столица государства. По своему социальному строю Грузия XI—XII вв. представляла уже типичное феодальное государство. Во главе страны стоял царь, носивший заимствованный из Персии титул «царя царей». Отдельными округами управляли наместники- воеводы (эриставы) из местной крупной феодальной знати, в руках которой в сущности находилось всё управление. За царём в порядке феодальной иерархии следовали владетельные принцы (батонивили), далее — почти независимые князья (тавады). Номинально крупные феодалы считались вассалами царя (дидебулы). В свою очередь крупные феодалы имели своими вассалами более мелких дворян (азнауры), которые были обязаны личной военной службой. Кроме азнаур — дворян потомственных — выделялся ещё низший слой дворян —
158 Ранний феодализм личных, сохранявших своё звание лишь на время службы. К высшим феодальным группам относилась также высшая церковная иерархия. Основным и эксплуатируемым классом являлось закрепощаемое трудовое крестьянство. Крестьяне (глехи) находились в различной по форме, но в одинаково тяжёлой зависимости от высших классов. В XI—XII вв. большинство глехов было уже в полной крепостной зависимости от дворянства и от феодальной знати, с обычными формами эксплуатации—барщиной, оброками, военными поставками и пр. Наконец, значительное распространение в имениях феодалов и князей получило рабство. В городах и отдельных поселениях, возникавших часто на землях феодалов, особо выделялись ремесленники, находившиеся большей частью в тех же зависимых отношениях от феодалов. Лишь в более крупных городах, как Тбилиси, ремесленники имели более независимое положение. В этих же крупных городах постепенно стало формироваться и купечество, причём более крупное купечество (дидвачари) приобретало некоторые привилегии, права самоуправления и пр. В XII—XIII вв. (особенно при царице Тамаре, 1184—1213 гг.) Грузинское государство 'достигло наивысшего экономического подъёма и культурного расцвета на почве развития земледелия, роста крупных городов, роста ремесленной промышленности и торговли. В области сельского хозяйства широкое развитие получили земледелие и производство зерновых хлебов. В крупных вотчинах высших феодальных классов, а также у монастырей сельское хозяйство велось на основе барщины. Продукты барщинного сельского хозяйства шли на широкий рынок. Развито было также животноводство и, в частности, овцеводство, садоводство и виноградарство. Расцвету земледелия особенно способствовали замечательные ирригационные сооружения, построенные при царице Тамаре: Алазанский канал в 119 км, орошавший 53 тыс. га земли, Самгорский канал в 20 км, знаменитый водопровод, подававший в сутки 243 тыс. м3 воды Шио-Мгвинскому монастырю, за 7 км. Все эти каналы и водопроводы были построены с учётом передовых достижений гидротехнической культуры того времени. Не менее замечательным было дорожное строительство, также способствовавшее развитию сельского хозяйства и торговым оборотам его продуктами. Дорога через Триалети кратчайшим путём связала Джавахетти — житницу и основной животноводческий район Грузии — с Тбилиси. На этой дороге были построены большие гостиные дворы (фундуки). В XII в. был построен сохранившийся до наших дпей знаменитый Бес- летский мост.
Парадности Закавказья и Ср. Азии в период раннего феодализма 159 Широко развернулась городская промышленная жизнь и торговые обороты купечества с отдалёнными странами. Тбилиси и Кутаиси представляли собой крупные городские промышленные и торговые центры. Большой известностью пользовались города Дманиси, Самшвилде, Рустави, Тмотви и др. Грузинские купцы вели торговые операции в Египте и в далёких северных русских городах. Экспортно-импортная торговля велась с Александрией (Египет), откуда ввозилась шерсть высшего качества. Из Грузии вывозились ковры, шёлк, ртуть, металлические изделия, лошади и мулы. Морем па кораблях и караванным путём на верблюдах вывозилась из Грузии нефть. Такая обширная торговля обусловливала широкое развитие денежного обращения и большие денежные доходы государства. Ежегодный денежный доход государственной казны (не считая других огромных натуральных поступлений) исчислялся в 3,75 млн. руб. золотом (тогда как доходы английской королевской казны в те же годы не превышали 4 млн., а французской — 3 млн.) Грузинское государство (в царствование Тамары) занимало обширную территорию от Чёрного до Каспийского моря и имело около 5 млн. жителей. Это была эпоха наибольшего феодального культурного расцвета Грузии, отличавшаяся высоким развитием науки, зодчества, национальной литературы во главе с поэтом Шота Руставели, автором прославленной национальной поэмы «Витязь в тигровой шкуре». Однако, несмотря па культурные, экономические и политические успехи, господство дворянства и феодально-крепостническая эксплуатация крестьянства отрицательно сказывались на дальнейших экономических и политических судьбах страны. Социально-экономическая основа государства оставалась феодально-крепостнической, а политическое единство было непрочным вследствие феодальных раздоров абхазской и грузинской родовитой знати, их борьбы за руководящую роль. Отдельные феодалы поднимали восстания против центральной власти. С другой стороны, усиление феодально-крепостнического гнёта над массой населения разоряло крестьянское хозяйство и держало его на низком экономическом и культурном уровне. Назревал новый распад государства. Падение Грузинского государства было ускорено опустошительным нашествием и завоеваниями монголов Чингисхана. В 1221 —1222 гг. отряд монголов под предводительством Джебе 11 II. А. Джавахишвили, История грузинского народа, по рукописи, хранящейся в Институте языка, истории и материальной культуры в Тбилиси. Кроме того, в сборнике «Материальная куль¬ тура эпохи Шота Руставели», под ред. Джавахиптвили, Тбилиси 1938, а также «История Грузии», под ред. Джанашиа, Тбилиси 1946.
160 Ранний феодализм и Субэдэ вторгся в армянские провинции Грузии, разбил армяногрузинские войска и отсюда двинулся через Ширван и Северный Кавказ в южную Россию (на реку Калку). В 1235—1237 гг. монголы вновь произвели нашествие на Закавказье, завоевали и опустошили всю Восточную Грузию, разрушили Тбилиси и подчинили всю страну своей вассальной зависимости (уплата тяжёлой дани, поставка крупных вспомогательных войск для дальнейших монгольских завоеваний и пр.). Опустошение страны привело к полному упадку земледелия целых районов, к падению торговли, к разорению городов и ремесленного населения. В 1386—1387 гг. едва оправившаяся Грузия вновь подверглась ещё более жестокому нашествию монгольских полчищ Тамерлана (Тимура). Опустошение, подрыв производительных сил страны и обезлюдение были настолько значительны, что целые провинции опустели и земля совершенно не обрабатывалась. В связи с таким положением попытки объединения и восстановления государственного единства и независимости не имели успеха. Армения. Феодальные отношения в Армении стали слагаться в период распада прежних отношений ещё в [—V вв., когда Армения находилась под властью персов, номинально сохранив, однако, национальную царскую власть (Аршакидов). Рабы, наделяемые землёй и средствами производства, стали приближаться но своему положению к крепостным. С другой стороны, и крестьяне, будучи обложены всякого рода натуральными повинностями в пользу землевладельцев, на землях которых они сидели, попадали в личную зависимость и принуждались к барщинной работе на землях владельцев. Высший землевладельческий класс, имев]ний обширные земельные наследственные владения, вотчины, стал обособляться как высшая феодальная знать (нахарары). Нахарары, в особенности наиболее крупные из них, стали почти независимыми феодальными владельцами и правителями целых областей: они имели своё войско, собирали феодальные иовипности, занимали почётные должности при царском дворе и фактически ограничивали царскую власть. Феодальное окружение нахараров состояло из более мелких землевладельцев-феодалов, азатов, которые также имели своих рабов и зависимых крестьян. Азаты получали землю в собственность, но на правах поместья, т. е. за службу, преимущественно в царской или нахарарской коннице. Масса крестьянства всё более закабалялась феодалами как путём обезземеления, так и в связи с экономической задолженностью па почве тяжёлых феодальных повинностей. Крестьянство платило князьям-ттахарарам и азатам подушный, поземельный, урожайный налоги и сверх того обязано было барщиной.
Народности Закавказья и Ср. Азии в период раннего феодализма 161 Нахарары вели постоянную борьбу с царской властью, прибегая для этого к помощи то Византии, то Персии. Народ мужественно отстаивал своё национальное существование, несмотря на то что оба противника — византийский император Маврикий и персидский царь Хосрой — обсуждали вопрос о полном уничтожении совместными силами всей армянской народности. Однако сама Персия в V [I в. подпала под власть арабов. В 642 г. арабы заняли Армению. С тех пор Армения и течение VII —X вв. вместе с другими странами Ближнего Востока, части Европы и Северной Африки подпала под власть обширного Арабского халифата. Хотя феодальный строй с феодальной знатью и крепостным земледельческим хозяйством был чужд арабам, тем не менее арабское господство не уничтожило складывавшихся феодальных общественно-экономических отношений в Армении. Громадные опустошения, причинённые завоеванием арабов, привели страну (VII — VIII вв.) к глубокому и продолжительному упадку. Торговые сношения с Византией прекратились, пришли в упадок старые торговые центры и пути. Но объединение в едином обширном халифате торговых путей, шедших отчасти и через Армению, в дальнейшем способствовало усилению торговли и вовлечению Армении в мировой торговый оборот. Когда (в IX в.) Арабский халифат стал распадаться, в Армении усилилась борьба за национальное освобождение и возникло движение к образованию самостоятельного государства *. Это движение достигло наибольшего успеха под руководством местной династии Багратидов в Апийском царстве. Город Ани, через который проходили важные торговые пути для торговли Арабского Востока и Византии с прикаспийскими -и закаспийскими странами, стал столицей государства и крупным, богатьш, культурным центром (100 тыс. жителей). Стали возникать и развиваться другие крупные торговые города,- как Карин, Двин, Арцн, Ван, Беркри. Из более старых городов Феодосионоль, названный в Сельджукскую эпоху Арцном- Рума (Эрзерум), был ещё в Византийскую эпоху одним из крупнейших пунктов караванной торговли. Армения X в. считалась одной из наиболее богатых частей Арабского халифата. Большие состояния были сосредоточены не только в руках крупной феодальной знати, но и у городских торговых и ремесленных классов. Так, Моисей Хореиский (писатель, повидимому, IX в.) ставит горожан в общественном строе Армении того времени на второе место, непосредственно после феодалов, и отводит последнее место сельскому населеимм). 11 Эта борьба за национальное освобождение нашла отражение в замечательном создании армянского ыюс-а «Давид Сасунский».
162 Ранний феодализм Период подъёма багратидской Армении был, однако, непродолжительным. В 1045 г. Анийское царство Багратидов было завоёвано Византией, а в 1048 г. Армения вместе с другими государствами Передней Азии подверглась нападению турок- сельджуков, была разрушена и раздроблена. После опустошения страны турки оттеснили часть армян на запад, в Киликию, где армяне образовали Киликийское армянское государство чисто феодального типа с господством феодальных армянских «баропов» и с массой феодально-крепостного населения. Другая, северная часть территории со старой столицей Апи была завоё* вала Грузией. Под сюзеренной властью княжеского рода Захаридов феодальная Армения стала вассальной областью Грузии. В центральной и юго-восточной Армении возникли мусульманские шахства Шеддадинов, Шахарменов и др. С разорением страны и с введением правил шариата уничтожался национальный характер частного феодального землевладения, но вместо этого возникали новые формы феодальной эксплуатации, когда целые районы отдавались в управление и для сбора повинностей турецким бекам. Вместе с этим появились новые формы земельной и ростовщической кабалы и зависимости от всякого рода сельских старшин, управителей и т. п. В XIII—XV вв. Армения вместе со своими соседями и в частности с Грузией была захлёстнута новыми волнами нашествий восточных кочевников. Нашествия монголов (первое в 1236— 1240 гг., а затем в 1386-1387, 1395^-1396, 1400-1403 гг.) опустошили страну, разрушили её городскую и торгово-ремесленную жизнь. Знаменитые армянские ремесленники по металлу и др. были перевезены в столицу Тимура в Средней Азии. Уничтожено было и феодальное дворянство, которое лишь в небольшой части бежало в горы и там спаслось. Собственно же земледельческое армянское население, сохранившееся в завоёванных Персией и Турцией армянских областях, оставалось в феодально-крепостнической зависимости от турецких и персидских беков и ханов. Армянская народность и культура (кроме Киликийского государства) сохранялись главным образом лишь отдельными колониями в разных странах. Сосредоточиваясь там преимущественно в крупных торговых центрах и городах (из которых наиболее значительные колонии армян были в Джульфе, во многих городах Индии, позднее в Константинополе и др.)» армянские купцы захватили в свои руки крупную внутреннюю и инострапную торговлю, образовали класс высшего крупного купечества и заложили основы национального армянского купеческого капитала. Азербайджан. Как мы говорили, в середине VII в. Албания (Азербайджан) и всё восточное Закавказье подверглись завоеванию арабов, которые образовали из Азербайджана и части
Народности Закавказья и Ср. Азии в период раннего феодализма 1€3 Армении одну провинцию Арран, управлявшуюся наместником- эмиром на обычных арабских основах. Оставляя в своих руках главным образом военное управление, арабы очень слабо колонизировали и «арабизировали» страну. Но всё же путём военной колонизации они оттеснили армянское население и армянских феодалов в высокогорные районы. Как и в других местностях, арабы оказали значительное влияние на культурноэкономический подъём страны, особенно на развитие торговли, городов, ремёсел. В IX—X вв. значение крупного торгового центра*приобрёл город Барда (на Куре), где встречались крупные торговые пути в Персию, Трапезунд, на Каспий. После того как Барда в X в. был разрушен русскими (Святославом), торговый и политический центр её был перенесён в Ганджу (X— XI вв.), основанную арабами. В эпоху упадка Арабского халифата, в X—XI вв., началось постепенное усиление тюркских элементов, завершённое завоеванием Азербайджана турками-сельджуками и превращением Ганджи в столицу турко-сельджукских эмиров. Уже в этот период коренное туземное население Азербайджана было в значительной мере уничтожено и истреблено, частью вытеснено далеко в горы, а в меньшей части ассимилировалось с завоевателями. Лишь в районе Малого Кавказа (Нагорный Карабах ц между Шахдагским и Муровдагским хребтами) прочно закрепились остатки армянского населения с прослойками курдов. Экономика Азербайджана в эпоху господства тюркских народностей в значительной степени находилась под тем влиянием, которое они внесли в земледельческий быт местного населения. По естественным условиям страны в ней одинаково хорошо представлены как обширные районы земледельческой культуры (Ганджа), так и степные пространства, годные для скотоводческого кочевого хозяйства (Муганская и Мильская степи), засушливые районы, годные при орошении для высокоинтенсивных культур хлопка и риса (Карабахская, Ширванская степи), горные районы с богатыми альпийскими лугами для скотоводства (альпийские луга Нагорного Карабаха) и, наконец, особо стоящие промыслово-нефтяные районы Прикаспия (Баку). При Сассанидах, арабах и турках-сельджуках сельское хозяйство и различные отрасли земледельческой культуры являлись основным направлением народного хозяйства. Были развиты хлебопашество с интенсивными культурами хлопка и риса, садоводство, виноградарство. Была развита и высоко поставлена оросительная система, следы которой сохранились в Карабахской, Ширванской и Муганской степях до настоящего времени. В XIII в. Азербайджан подвергся нашествию полчищ Чингисхана, а затем, в конце XIV в., завоеванию Тимура. Эти завое¬
164 Ранний феодализм вания полностью закрепили в Азербайджане исламизм и господство тюрко-монгольских элементов и имели решающее значение для дальнейшего развития экономики Азербайджана. Приход монголов-кочевников не только нарушил сложную систему поливного земледелия и его оросительных сооружений, но и уничтожил возможность земледельческой культуры, которая с этих пор стала падать, заменяясь кочевым скотоводством. В свою очередь это привело к новым формам социальных отношений, к новым формам феодальной зависимости и раздроблённости страны. Для кочевника-скотовода необходимы были громадные пастбищные пространства, свободные от всяких оросительных каналов, от запашек, мешавших пастбищам. Поэтому земледелие и оросительная система часто в корне уничтожались и разрушались. Например, любимым местом летних пастбищ Тимура был прежде наиболее земледельческий Карабах. Такое же полное разрушение тюрко-монгольскими кочевьями оросительных сооружений происходило в Муганской степи. Это приводило к резкому обострению противоположности интересов кочевого скотоводческого и земледельческого хозяйства. Положение осложнялось ожесточённой борьбой между отдельными монгольскими образованиями (Золотой Ордой, отдельными ханствами), а также между ними и Персией. В результате Азербайджан распался на ряд отдельных феодальных ханств — Шемахинское, Шекинское, Ганджинское, Карабахское и др. во главе с ханами монгольского происхождения, находившимися большей частью в вассальной зависимости от Персии. Что касается земледельческого населения Азербайджана, то оно принадлежало преимущественно к народностям нетюркского происхождения (армяне, грузины, а также курды, которые в значительной части оставались скотоводами-кочевниками). У них в большей степени сохранялись следы патриархального родового быта. При феодальной раздроблённости страны феодальные отношения иерархии и зависимости не пошли здесь так далеко, как, например, в Грузии. При номинальном отсутствии частной земельной собственности и при формальной принадлежности всей земли ханам последние были окружены служилым классом, беками, агаларами, которые не успели ещё превратиться в самостоятельных феодальных владельцев-вот- чинников. Относительно слабо было развито и мелкое поместное дворянство. Поэтому здесь наиболее долго сохранялись в массе населения остатки патриархальных и даже родовых отношений с кочевым бытом, отсталой культурой, рабством и др.
Народности Закавказья и Ср. Азии в период раннего феодализма 16Г> 2. Народности и феодальные государства Средней Азии Первые зачатки зарождения феодальных отношений у народностей Средней Азии, возникавшие на почве разложения прежнего родового патриархального строя, относятся ещё к концу Тюркского каганата. Как уровень развития производительных сил, так и степень разложения родового строя были неодинаковы в различных районах. В северных степных районах сохранялся ещё скотоводческо-кочевой характер занятий и быта населения, а вместе с тем и родовой строй. В оседлых районах было уже развито земледелие, часто поливное, с посевами пшеницы, проса, риса, с садоводством, виноградарством, шелководством и пр. В зтих же районах в городах были широко развиты ремёсла — шелкоткацкое, по выделке оружия и др. В политическом и социальном отношении тюрки уже заложили основу феодализма в виде выделения крупного землевладельческого класса, дехкан, которые управляли отдельными округами на правах вассалов верховных правителей из тюрок, ханов. Среди населения возникает деление на благородную, «белую», и простонародную, «чёрную», кость. Трудящиеся всё более попадают в зависимость от высших землевладельческих классов. Господство арабов. Арабское завоевание конца VII и начала VIII в. застало в Средней Азии ряд отдельных туземных тюркских ханств военно-феодального и кочевого типа, частью с оседлым земледельческим населением. Раздробление страны облегчало завоевание, а завоевание принесло разорение населения и его хозяйства. Овладев Вухарой, Самаркандом, покорив Хорезм, Фергану и др., арабы доходили до Кашгара и окончательно закрепили в Средней Азии арабское господство. Арабы подвергли «огню и мечу» завоёванные местности, превратили буддийские храмы в мечети, уничтожили и частично выселили жителей, захватывали их земли и города. Они разорили страну. Арабское государство с военно-теократической властью (халифат), распространившись в результате завоеваний от Кашгара до Испании и берегов Атлантического океана, от Поволжья до Индии, к концу VII \ в. объединило в своих руках важнейшие мировые караванные и морские торговые пути с Востока на Запад. Эксплуатация арабами туземного населения в области податного обложения, установление новых земельных порядков, торговая эксплуатация и пр. принимали самые жестокие формы, усиливаясь фанатическим исламизмом. Применялись варварские формы обезземеления коренного населения для наделения большими земельными владениями арабских наместников, для наделения землёй арабских и персидских переселенцев и т. д.
166 Ранний феодализм Чрезвычайно тяжёлым гнётом ложились на паселепие всякого рода налоги, повинности и т. д. Самым тяжёлым налогом был «хсрадж» — земельный налог. Население подвергалось двойному гнёту, потому что отдельные районы сдавались на откуп паместпикам, а последние взимали налог в произвольных размерах. При этом существовали две системы взимания хераджа: «масаха» и «мукасама». Масаха озпачал налог с земли независимо от того, засеяна она или нет; мукасама же взимался с посевной площади в определённых долях урожая с данного участка. Масаха большей частью взимался с земель под культурой хлебов, а мукасама — с земель, занятых садовой культурой и преимущественно орошаемых. Пользование орошением регулировалось особыми правилами. Жестокое выколачивание налогов и всяких незаконных поборов с земледельческого населения не могло не привести сперва к застою, а затем и к разрушению производительных сил страны. Сельское население в целях облегчения от налогов и податей зачисляло свои участки за тем или иным влиятельным лицом и крупным владельцем, которого правитель- откупщик не мог слишком безответственно облагать и грабить. Население расплачивалось за это в конечном счёте тем, что попадало в кабалу к этому землевладельцу и превращалось в его зависимых «людей». Тем не менее, несмотря па развитие таких форм полукре- постной зависимости, наличие крупного и мощного государства арабов имело большое экономическое значение в смысле обеспечения безопасности торговых путей от кочевников, развития городской жизни и пр. Владея основными торговыми путями между Востоком и Западом, арабы становятся посредниками в торговле между ними, ведя обширную торговлю от Индии и Китая до славянских земель, Византии и стран Западной Европы. Сюда они сбывали шелка, оружие, бумагу. Из славянских земель ввозили рабов, меха. В эту торговлю арабы втягивали и завоёванные ими народности и страны. В Средней Азии на этой же почве в X в. происходит политическое возвышение и экономическое возрождение бывшей Согдианы (Междуречье), управлявшейся вассалами багдадских халифов — Саманидами. Они сделали центром политической жизни Бухару, которая стала также центром высокой феодальной культуры того времени !. Начали развиваться городское ремесло и торговля и в других городах. Самарканд становится 11 К этой эпохе относится начало деятельности знаменитого поэта Фирдоуси (932—1020 гг.) с его величайшим произведением иранской и мировой литературы «Шах Намэ» («Книга царей»), охватывающим всю историю Ирана и Турана от легендарных времён до VII в. н. э.
Народности Закавказья и Ср. Азии в период раннего феодализма 167 средоточием занесённой сюда китайцами выделки тряпичной бумаги, вытеснившей употреблявшиеся до того пергамент и папирус. Одновременно через Персию проникало сюда текстильное производство. Город Ведар сделался, средоточием выделки хлопчатобумажных тканей. Этот же период характеризуется исчезновением согедийского языка и заменой его таджикским языком, почти не отличавшимся от персидского. Тюркские государства. Расцвет культуры, промышленности и торговли, достигнутый арабами в Средней Азии к VIII — IX вв., не мог не привлекать сюда их воинственных соседей-кочевников, грабивших города и торговые караваны. Для защиты от их набегов арабы возводили длинные стены по долине Чирчика и в Самаркандской области. Тюркские племена огузы, или тогуз-огузы, кочевавшие на севере Средней Азии, уже в VIII в. стали переселяться в западные части Средней Азии, в низовья Сыр-Дарьи, и образовали здесь своё государство. Другая часть тюркских племён, оставшихся на месте, впоследствии была поглощена пришельцами из Алтая — тюрками-карлуками. Арабы вначале ограничивались поддержанием со своими северными соседями торговых сношений, сводившихся к обмену хлеба, одежды и прочих товаров на скот, шкуры, меха, рабов и т. д. По сравнению с другими тюркскими племенами карлуки стояли на высоком уровне экономического развития. Значительная часть их занималась скотоводством и охотой; но среди них было развито и земледелие и даже городская жизнь. Другие тюркские племена — гигелы, ягма — занимались преимущественно кочевым скотоводством (лошади, овцы). К концу X в. тюрки-карлуки образовали вместе с другими племенами государственное объединение со столицей в городе Баласагу, расположенном в долине реки Чу. Это тюркское государство получило по имени правящей династии название государства Караханидов, или илек-ханов. В завязавшейся борьбе за оседлые районы Средней Азии Караханиды одержали победу, завоевали Мавераннахр, Самарканд и захватом Бухары (999 г.) фактически положили здесь конец гегемонии Саманидов как вассалов арабов. Государство Караханидов носило уже многие черты феодального строя. Хотя крупная землевладельческая знать в результате завоевания Караханидами потеряла политическое значение, но усилилось значение более мелких феодально-землевладельческих групп, дехканов. Они стали получать землю на основе «икта» — института, введённого в XI в. Караханидами, близкого к пожалованию поместьем. Владелец икта получал право взимать с крестьян пожалованных ему селений особый налог — «херадж». Впоследствии, однако, икт из пожалованного права взимать налог превратился в феодальное право владельцев икта над крестьянами.
168 Ранний феодализм В конце X в. персидские Самапиды утрачивают свои владения в восточной части Средней Азии и Туркестана. На землях к югу от Аму-Дарьи, в Афганистане и в части Ирана возникло государство Газновидов со столицей в Газне (Афганистан). Наибольшего могущества Газневидское государство достигло при султане Махмуде Газиеви (998—1030 гг.), когда владения его простирались на западе до Грузии и Багдада, на севере — до Бухары и на востоке — до Инда. Но уже через 10 лет после смерти Махмуда это государство пало под ударами новых кочевников — турок-сельджуков. Завоевание турками-сельджуками. В XI в. Средняя Азия подверглась новому завоеванию северными кочевниками тюркского .происхождения, турками-сельджуками (по имени их предводителя, бека Сельджука). В 1040 г. турки-сельджуки захватили Самарканд, Хорасан и перенесли свою резиденцию в Мерв. Сельджуки, став хозяевами Средней Азии, сломали арабскую военно-политическую и хозяйственную систему. Как кочевой народ с остатками родового быта, по с развитой системой сословной, племенной и военной иерархии турки стали вводить вместо арабской централизованной системы феодальные отношения. Они отдавали целые оседлые районы и кишлаки «на кормление» отдельным бекам, предводителям родов и военачальникам, которые в дальнейшем приобретали власть и значение независимых феодалов. Крестьяне попадали в феодально-крепостническую зависимость к бекам. Возраставшая феодальная раздроблённость Тюркского государства не могла не привести к его ослаблению. Господству турок-сельджуков в Средней Азии был нанесён в первой половине XII в. (1141 г., битва у Самарканда) решительный удар новыми кочевниками монгольского происхождения — каракиданями, или каракитаями. Основав ещё в X в. огромную империю, простиравшуюся от Тихого океана до Восточного Туркестана, кочевники-каракитаи основали главную свою ставку, Хосуп Орду, на реке Чу, через долину которой шёл важный путь мировой торговли. Подчинив себе в половине XII в. Туркестан, каракитаи мало что изменили в его социально- экономическом строе. Он сохранил черты феодально-крепостнической системы, по с новыми сюзеренами. Управляя страной через своих наместников, каракитаи ввели подворное обложение. Некоторые провинции посещались ими только для сбора податей. Торговля и торговые пути на Запад и Восток продолжали развиваться и при каракитаях. Возвышение Хорезма. На почве продолжавшегося развития торговли в X—XII вв. стало быстро расти торговое и политическое значение Хорезма, лежавшего на главных торговых путях с Востока на Запад. В XI—XII вв. почти всё Междуречье вело свои торговые сношения с западной частью Средней Азии
Народности Закавказья и Ср. Азии в период раннего феодализма 1(59 и с Персией через Хорезм. Торговые суда Хорезма доходили но Сыр-Дарье до Ходжента. Иногда хорезмийцы по сухому кути через Термез проникали в Индию. Они же держали в своих руках почти всю торговлю Хорасана. При таком положении было неизбежно выступление местного туркменского населении под гегемонией хорезмийской торговой буржуазии против ка- ракитаев. Восстание хорезмийца Атсыза и битва на Таласе решили борьбу в пользу хорезмийцев, основавших новое, Хорез- мийское государство с преобладанием туркменской народности и с династией, основанной туркменом Атсызом. Арабские писатели и путешественники но Хорезму того времени описывают его высокоразвитое земледелие, садоводство, скотоводство, торговлю и ремёсла. Однако культурные оазисы Хорезмийского государства были всё же окружены воинственными .дикими кочевниками. С некоторыми, из них Хорезм вступал не только в торговые сношения, но и в военные союзы для борьбы с другими кочевниками. Таковы были кипчаки (половцы русских летописей), тогда кочевавшие в низовьях Сыр-Дарьи и в нижневолжских, уральских и донских степях. На северо-востоке кочевали киргизы и ещё далее на восток (примерно на территории современной Монгольской Народной Республики) — монголы. Монгольский период. В XIII в. эти восточные монгольские кочевые народности приходят в движение. Объединившись (1206 г.) под властью единого «всемонгольского кагана» Чингисхана и образовав новое военно-феодальное государство, они начали невиданный по силе военный натиск на запад. Монголы захватили не только Среднюю Азию (1218—1221 гг.), Персию, Закавказье, но докатились до южнорусских степей (битва при Калке 1223 г.), а затем (походы Батыя 1237—1242 гг.) захватили всю Ростово-Суздальскую и Киевскую Русь, Галицию, проникли в Венгрию, Польшу и Чехию, заняли, кроме того, Северный Китай, Афганистан и достигли границ Индии. В Средней Азии Хорезмийское государство перестало существовать уже в 1220 г., а в следующем году монголы заняли все другие районы Средней Азии. Завоевание монголами сопровождалось полным разорением страны. Так, были разграблены и сожжены Бухара (1220 г.), Самарканд, разрушена до основания столица Хорезма Гургендж, уничтожены плотины на Аму-Дарье, были перебиты все жители Мерва (1220 г.). Огню и мечу предавалось всё, что сопротивлялось монголам. Победители уводили с собой в плен ремесленников. Вся страна была превращена в развалины. В отличие от прочих завоевателей-кочевников монголы не переселились и не осели в Средней Азии. В течение своего господства монголы подвергали страну беспощадной эксплуатации, тяжесть кото¬
170 Ранний феодализм рой усугублялась бесконечной феодальной борьбой потомков Чингисхана и туземных мелких владетелей. Держава Чингисхана в начальные годы своего существования и в наиболее бурный завоевательный период сохраняла черты военно-племенного демократического строя. Хотя Чингисхан в отношении покорённых народов являлся всевластным азиатским деспотом, но во внутренних делах своей державы он считался с военно-племенным строем монголов. Племенные князья, владельцы самостоятельных владений («улусов»), признавали себя в вассальной зависимости от «великого хана» — Чингисхана. За службу хану они получали за счёт покорённых земель особые владения, «тумеыы», и назначались их начальниками (по-русски — «темниками»). Размеры тумен определялись в зависимости от количества воинов, выставляемых в войско Чингисхана. Для решения важных вопросов войны и управления страной Чингисхан собирал племенных князей, вассалов и своих родичей на съезды («курултай»). Так в державе Чингисхана возникали элементы феодализма. Они нашли отражение в законодательстве в виде так называемой «ясы» — сборника распоряжений по гражданскому управлению и по закреплению феодальных прав господствующих классов. После смерти Чингисхана (1227 г.) распри между феодалами привели к распаду его державы. «Великим ханом» был избран феодалами третий сын Чингисхана, Угедей, который получил в улус восточную часть монгольской державы. Средний сын, Чагатай, получил Среднюю Азию, а старший сын, Джучи, ещё при жизни Чингисхана получил Западный улус — от Каспийского и Аральского морей до Иртыша. Сын Джучи Батый продолжил завоевание монголов на всю Русь до Днепра и Прикарпатья, основав здесь большое государство Золотую Орду. Из других частей бывшей державы Чингисхана возпикли самостоятельные государства Моголистан, Мавераннахр и др., воевавшие между собой. Держава Тимура. На фоне этой феодальной борьбы, после распада огромного государства Чингисхана на отдельные части, во второй половине XIV в. происходит возвышение одного из владетельных родов долины Кашка-Дарьи, вотчины феодала Тургая, монгольского происхождения. Его сын Тимур (Тамерлан) (1336—1405 гг.) открывает вторичное мировое завоевательное движение монголов. После захвата Самарканда, Термеза, Бухары, Восточного Туркестана, Хорезма, после грандиозных завоеваний Персии, Азербайджана, Грузии, Армении, южной России, Сирии, Малой Азии до берегов Средиземного моря, Афганистана, Белуджистана до Индии Тимур создаёт новую мировую монгольскую державу. Эти завоевания, как
ТТарпдиос.ти Закавказья и Ср. Азии в период раннего феодализма 171 всегда, сопровождались разорением и опустошением завоёванных стран. Но для Туркестана основание державы Тимура имело громадное значение, так как Туркестан вместе с Самаркандом становится центром её, соединившим все старые важнейшие пути мировой торговли от Индии до Волги и от Эгейского моря до Китая. Грабя завоёванные страны, Тимур свозил в свою страну и столицу нс только всю добычу, но и пленных. Захваченные и перевезённые в Туркестан лучшие ткачи шёлка из Дамаска, ткачи шерсти из Ангоры, ювелиры Грузии не могли не дать толчка к возрождению в новой стране этих отраслей производства. Самарканд, сделавшийся столицей, стал центром торговой и промышленной жизни. Сюда везли пряности, красящие вещества из Индии, шёлк, посуду, драгоценные камни из Китая, меха с севера. Отсюда расходились торговые пути, связывавшие Самарканд через Хорезм,. Астрабад, Новгород и Москву с Ганзейским союзом, через Герат, Казвин, Тавриз и далее водным путём — с Европой, с генуэзцами, венецианцами. Оживление торговой жизни страны, сопровождавшееся грандиозным строительством замечательнейших зданий (мечети, медрес- сет мавзолей Тимура «Гурэмир», обсерватория, развалины которой обнаружены в 1908 г., и др.), восстановлением городов, сёл, оросительных систем, не могло не отразиться на подъёме экономической и культурной жизни. Держава Тимура, так же как и Чингисхана, не была централизованным государством. Под властью Тимура и в вассальной от# него зависимости находились племенные князья, эмиры, владельцы независимых улусов. Военно-феодальное устройство государства поддерживалось тем, что Тимур превращал прежние независимые улусывтумены, а их владельцев — в темников, т. е. в начальников войска, поставляемого Тимуру от данного тумепа. Так в государстве Тимура складывались элементы «восточного» и «кочевого» феодализма. После смерти Тимура они быстро привели к распадению единства монгольского государства, на месте которого образовались отдельные объединения монгольских и тюркских племён в виде ханств или кочевых орд (Узбекская, Ногайская орда, Бухарское и Хивинское ханства, Казахская орда и др.).
РАЗДЕЛ ТРЕТИЙ ФЕОДАЛЬНО-КРЕПОСТНОЕ ХОЗЯЙСТВО В ПЕРИОД РАЗВИТОГО ФЕОДАЛИЗМА И ФЕОДАЛЬНОЙ РАЗДРОБЛЁННОСТИ (XIII—XIV вв.) ГЛАВА I /// СЕВЕРО-ВОСТОЧНАЯ ФЕОДАЛЬНАЯ РУСЬ XIII—XIV вв. И ВОЗНИКНОВЕНИЕ ФЕОДАЛЬНОЙ ВОТЧИНЫ 1. Политический строй феодальной Руси ХН—XIV вв. После смерти кпн:ш Ярослава (1054 г.) и раздела им всех своих владений между многочисленными сыновьями и внуками окончательно исчезает то единовластие, которое было раньше. С этих пор, по выражению летописца, никто из князей- Рюриковичей не принимает «власть русскую всю» и не становится «самовластием Рустей земли». Единое русское Киевское государство распадается на отдельные феодальные владения с неясным и неустойчивым порядком перехода государственной власти в отдельных областях. Вначале порядок наследования и перехода власти, хотя и не строго соблюдавшийся, отвечал нераздельности княжеской власти, а с ней и всей Русской земли. Но впоследствии, с увеличением числа отдельных княжеских ветвей, потомков Ярослава, спутанности их отношений, при наличии дальнейшего раздробления наследуемых земель, какой-либо порядок наследования перестал соблюдаться и не мог уже обеспечить единства государства. Наоборот, он стал способствовать «усобицам» князей, феодальным войнам, истощавшим страну п сделавшим её, особенно в наиболее уязвимой части, в Киевском княжестве, жертвой военных опустошений и разорений (печенеги, торки, половцы и, наконец, татары). Как мы видели, ото было одной из причин падения Киевской Руси, потери Киевом его руководящей политической и экономической роли. К ХП в. на территории Киевской Руси имелось двенадцать отдельных феодальных княжеств, хотя и соответствовавших большей частью прежним «землям» (Киевское, Смоленское, Черниговское, Рязанское, Ростово-Суздальское и др.), но уже почти
173 Северо-восточная феодальная Русь не связанных единством государственной власти. В период наибольшей феодальной раздроблённости, в XIII и к началу XIV в., политическая система северо-восточной феодальной Руси номинально объединялась великим княжеством Ростово-Суздальским (или Владимирским). В политические его границы входила лишь часть территориального наследства бывшего Киевского государства. На юго-западных русских землях создалось отдельное и достаточно сильное феодальное Галицкое княжество, объединившее в своих границах Подолию, Волынь, часть Киевской земли. На северо-западе старые русские княжества — Полоцкое и Пииско-Туровское вошли в другое феодальное объединение — Великое княжество Литовское. И то и другое позднее вошли в состав Польского государства, надолго оторвавшись от общего хода русской исторической жизни. Вместе с этим раздроблением страны шло и перемещение пе только политических, но и экономических центров. С разгромом Киева, с потерей им «великокняжеского» значения, с «запустением» южных земель основное направление расселения начинает идти на северо-восток, в междуречье Оки — Волги, которое издавна было заселено славянским племенем — вятичами. Теперь там стали создаваться новые руководящие политические центры Суздальской, Ростовской, Владимирской и затем Московской Руси. Для дальнейшего социально-экономического развития особенно важное значение в эту эпоху имело то обстоятельство, что вместе с процессом дробления отдельных княжеств изменился и характер отношения власти к своим владениям. Вместо прежнего, хотя и слабо выраженного, государственного единства власти и страны отдельные княжества стали превращаться в постоянные и наследственные «уделы», личные вотчинные владения княжеских родов. Дальнейшее размножение этих последних приводило к новым раздроблениям и к выделению новых уделов. Так, старейшее Владимирское княжество выделяет сначала четыре удела — Ростовский, Переяславский, Юрьевский, Стародубский,— а затем ещё три новых — Суздальский, Костромской, Московский. То же происходит в других княжествах. Безостановочное дробление приводило к тому, что некоторые уделы размером не превышали маленького уезда. Всё это привело к полной разобщённости и изолированности этих «удельных княжеств», к полной потере общности и государственного характера их интересов. Удельный князь становится «вотчинником» в своём уезде, имеющим в нём всю полноту власти I гад населением и территорией, передающим свой удел по наследству как своё частное владение, как свою «вотчину». Таким образом, Ростово-Суздальское феодальное русское государство, раздроблённое на ряд отдельных самостоятель¬
174 Феодально-крепостническое хозяйство в XIII—XIV вв. ных феодальных княжений и являвшееся само вассалом татарской Золотой Орды, к началу XIV в. переживало период наиболее тяжёлых форм феодальной раздроблённости, феодальных усобиц, приведших страну к вассальной зависимости от ино^ земных завоевателей и к потере части прежних территорий. Хотя княжеское старшинство и претензии на великокняжеский стол после обособления местных княжеских династий и потеряли значение, тем не менее феодальные войны за раздел «отчин» и за насильственный захват иаилучших уделов продолжались. Это приводило к полной неустойчивости местных феодальных государей, «великих» и «удельных» князей с их многочисленными, часто захиревшими потомками. Феодальная боярская знать принимала самое оживлённое участие в этих войнах, переходя от одного князя к другому, проводя в князья угодных боярству ставленников. Захватывая с их помощью земли, закрепощая население, бояре творили народу «много тяготу». Только очень немногим князьям удавалось с помощью горожан, мелкого служилого люда и низших классов местного общества побеждать боярскую знать. «Младшие» города и пригороды, их «мизинные люди» иногда принимали активное участие (особенно, например, в Ростово-Суздальской Руси) в княжеской борьбе с боярской знатью, с заси- лием боярской и городской аристократии «старших» городов. Но в руках боярской знати находилась и экономическая сила — владение землёй и закабалёнными смердами,— и военная сила *— распоряжение преобладающей массой феодального войска,— и политическое господство. Господство военно-аристократического высшего боярства приводило к обострению феодальных войн за феодальное наследство, за княжения, за уделы и вотчины. Массы населения, особенно сельского (смерды), являлись объектами этой борьбы, разорялись и закабалялись феодалами. Интересы внешней безопасности государства забывались из-за внутренней борьбы. Вооружённые силы феодализма состояли из различных по количеству и неоднородных по обученности, дисциплине и вооружению частей феодальных войск. Основным ядром войска была попрежнему княжеская дружина. Но из прежних «воль- пых слуг» она превратилась в княжеский «двор», состоявший из служилых людей, из «детей боярских и прочих вой». Эти вой и дети боярские были землевладельцами, жили в своих вотчинах п только в случае войны и призыва князя были обязаны явиться в назначенные им полки к воеводам. Это не было уже профессиональное постоянное войско, каким была прежняя княжеская дружина. Лишь некоторая часть княжеского двора несла службу в виде постоянного наёмного войска или «вольных слуг» для отправления военных и административных должностей.
Северо-восточная феодальная Русь 175 Другая часть войска носила ещё более ярко выраженный феодальный характер и составлялась из полков и ратей крупных феодалов, бояр-землевладельцев. В мирное время они жили но своим вотчинам, кроме тех бояр, которые находились постоянно при дворе князя. Г1о обязанностям вассалитета, который лежал в основе отношений боярства к князю, бояре должны были в случае войны являтьея из своих вотчин со своими полками, состоявшими из подчинённых им «людей», с полным оснащением и вооружением. Это была уже значительно более слабая часть княжеского войска, тем более что бояре пользовались правом отъезда, т. е. могли по желанию оставить князя и увести своё вотчинное войско к другому князю. Такие же полки и рати иногда организовывали высшие классы городского общества, крупное купечество, во главе с городскими военными властями, тысяцкими. Часто это войско вербовалось на добровольных и наёмных началах и было поэтому вообще плохо организовано и разнообразно вооружено. Наконец, в случае крайней необходимости созывалось городское и сельское ополчение как запасная, вспомогательная и наименее обученная рать. Все эти отряды по своей малой обученности, слабой дисциплине и по разнообразию вооружения не могли представлять собой значительной военной силы и были годны только для использования их в местных феодальных усобицах. Уровень военного дела в феодальный период вообще значительно понизился сравнительно с уровнем войск Киевского государства. Непрерывные феодальные войны между отдельными княжествами и продолжавшееся дробление отдельных феодальных владений истощали страну, приводили её к полному разорению, к нарушению всяких экономических и культурных связей, к невозможности противостоять иноземному вторжению. Страна подверглась монгольскому завоеванию. Для раздроблённой феодальной Руси имело громадное значение в политическом и экономическом отношении «тяжкое» и «бесчестящее, снедавшее всю душу народа», по выражению Маркса, татарское завоевание. Оно почти на два с половиной столетия (1237—1480 гг.) превратило всю Русскую землю в вассала татарских ханов. После поражения русских феодальных войск при реке Калке монгольские войска под предводительством Батыя в 1237 г. вновь напали на Рязанское княжество. Владимирский великий князь отказал рязанцам в помощи. Рязанская земля была разорена, «и отыде слава и не бе что в ней было ведати, токмо дым и земля и пепел». Разгромив Рязань, татары пошли на Владимирское княжество, разорили Москву, Владимир, Суздаль. После этого они намеревались направиться в Новгород, но повернули
176 Феодально-крепостническое хозяйство в XIII—XIV вв. назад и на обратном пути захватили и разорили Козельск, который упорно сопротивлялся, за что получил от татар название «злого города». В 1239 г. татары вновь напали на подмосковные земли, а в 1240 г. взяли и полностью разорили Киев. После разгрома Русской земли в 1237 — 1240 гг. татары возвратились за Волгу и основали здесь Золотую Орду со столицей Сараем. Установив отсюда своё господство над всей страной, они повторяли свои опустошительные набеги на феодальную раздроблённую Русь. Татары, говорит Маркс в «Секретной дипломатии XVIII в.», «установили господство систематического террора, основами которого являлись опустошения и массовые избиения... Так как в сравнении с их колоссальными завоеваниями они были немногочисленны, то ...путем повторной резни они уничтожали народы, которые поднимались у них в тылу» *. Экономической формой этого господства явилась дань, которая налагалась на русское население. Первоначально эта дань — «ордынский выход» — собиралась самими татарами. В течение первых 35 лет они три раза производили через своих «численников» поголовные (за исключением духовенства, освобождённого от дани) переписи. Это вызывало злоупотребления, резню и уничтожение населения. Кроме поголовной подати — ясака — татары установили различные другие сборы и пошлины, как «тамга» (внутренние таможенные пошлины), «мыт» и др. Ханские чиновники при сборе дани требовали себе «но- честья», «даров», взяток. Впоследствии, с возвышением Москвы, татары поручили сбор дани великому князю московскому Ивану Калите (1325— 1340 гг.). Это обстоятельство хотя и способствовало укреплению Москвы, но не изменило тяжести поборов для населения. К тяжести феодальных повинностей, задолженности, закабаления своим феодалом прибавлялась ещё тяжесть гнёта, разорения хозяйства и опустошения целых районов монгольскими завоевателями. Крестьянин «покидал свой дом, свой родной город или село, уходил от татарина, от Литвы, уходил от тяжкой подати, от дурного воеводы или подьячего» 1 2. Всё это ложилось тяжёлым бременем .на население, вызывало новые столкновения, восстания и бегство населения. Особенно значительные восстания происходили в 1259—1262 гг. в Новгороде, Ростове, Суздале, Ярославле и других областях. Князья и бояре часто, чтобы сохранить власть, помогали татарам в подавлении восстаний. Но народ неизменно боролся против поработителей. 1 «Secret diplomatic history of the eighteenth Century» by Karl Marxy p. 78. 2 С. M. Соловьёв, История России, кн. 3, т. XIII, изд. 2, стр. 664.
177 Северо-вовтаЧгЮФя феодальная Русь Монгольское иго наложило тяжёлый отпечаток на развитие страны. Оно явилось одной из причин культурной и экономической отсталости, которая отмечается в X Г ГI—XIV вв. в развитии русского феодального государства, особенно в сравнении с тем передовым положением, которое занимало Киевское государство в XI—XII вв. Но русский народ не был сломлен завоевателями: он закалился в борьбе и после долгих лет испытаний отвоевал себе национальную независимость, опрокинул монгольские полчища и том самым спас цивртлизацию Европы. . Почти одновременно с монгольским нашествием русскому народу пришлось испытать удары и с другой стороны — от шведских феодалов и немецких рыцарей Ливонского и Тевтонского орденов. Они хотели воспользоваться расчленением Русского государства и нашествием монголов, чтобы подчинить себе русский народ. Рыцари и шведы, особенно после поражения русских при реке Калке, стали усиливать свою агрессию. Они вступили в Новгородскую и Псковскую земли и стали грабить деревни, убивать жителей, опустошать города. Однако успехи ливонских рыцарей были не прочны. Вскоре они были разбиты псковичанами и вытеснены из Псковской земли. После разгрома татарами южной Руси, нашествия и опустошения северо-восточной Руси немецкие рыцари сочли, что наступил благоприятный момент для разгрома и захвата Новгородских прибалтийских земель. Объединённые силы ливонских • и тевтонских рыцарей и шведов, стремясь отрезать новгородцев от моря и захватить речной путь по реке Неве, отправили сюда большое войско, но были наголову разбиты князем Александром Ярославичем (в 1240 г. на Неве) и под Псковом, а затем в битве на льду Чудского озера (в 1242 г.), так что «прохвосты были окончательно отброшены от русской границы» (Маркс). Феодальная Русь в лице князя Александра выдвинула замечательного полководца и крупного политика из среды «младших» ростово-суздальских князей, опиравшихся в большой степени на народные массы и не ладивших с боярской олигархией. Трезво оценивая соотношение сил как внутри феодальной Руси, так и с внешними её врагами, Александр видел невозможность одновременной борьбы и с татарами и со шведско-немецкой агрессией. Поэтому он сохранял мирные отношения с Золотой Ордой, чтобы покончить с наиболее активным и агрессивным соседом. Эта политика соответствовала реальным интересам тогдашней Руси. Открытая военная борьба с татарами была ещё невозможна, для неё ещё не наступило время. Феодальная Русь могла противопоставить централизованным иноземным войскам лишь свои разрозненные феодальные, плохо обученные и малодисциплинированные войска, находившиеся в распоряжении отдельных, враждовавших между собой 7 П. И. Лященко, т. I
178 Феодально-крепостническое хозяйство в XIII—XIV вв. феодалов. Успешная борьба Александра с немецко-шведскими агрессорами показывала, что в тех случаях, когда русский натриот-полководец организовывал хорошо спаянное войско, борющееся не за чуждые ему княжеские интересы, а за родную землю против её захватчиков, русские войска разбивали сильнейшего и хорошо вооружённого противника. Но феодальные войска в основной своей массе такой силы тогда ещё не представляли. Хотя силы были часто неравны, но борьба народа с иноземным игом не ослабевала. Перенеся тяжкие испытания, русский народ крепил своё государство и вопреки феодальной раздроблённости выковывал своё национальное единство. 2. Феодальная вотчина и её экономика Как политический распад страны, так и военное порабощение её иноземными захватчиками имели одну общую социально-экономическую причину — глубокий процесс феодализации её, превращение прежде единого государства в простую территориальную совокупность отдельных, независимых и раздроблённых частных феодальных владений, княжеских и боярских вотчин. Экономической основой этого процесса являлось развитие частного княжеско-боярского землевладения, захват «чёрных», общинных земель, включение их в феодально-вотчинные владения, закабаление прежних владельцев этих земель и превращение их в зависимое от феодала население. Феодальная вотчина становится главной формой и центром всей хозяйственной и политической жизни страны. Захват общинных земель начался непосредственно с распространением княжеской власти на прежние племенные территории и на общинные земли. Происходило «окняжение» этих земель, т. е. признание их находящимися в верховном владении князя. Являясь лишь формальным выражением государственной принадлежности этих территорий и земель, один титул «окня- жения» первоначально не вносил существенных изменений в условия владения и пользования этими землями. Поэтому даже тогда, когда уже появился новый формальный титул на эти земли — «земля великого князя» и «царева»,— владельцы и пользователи этих земель прибавляли к этому титул: «а моего владения», «а росчисти наши». Но всё же появление верховного владельца не оставалось только голым титулом. На «чёрных.зем- лях» теперь уже лежало податное обязательство, и кто их получал или покупал, тот обязан был выплачивать и эти подати. Это изменяло положение сидевшего на «чёрных землях» населения. Если раньше свободный захват или трудовая заимка являлись основой земельных прав, то теперь появляются и новые
Северо-восточная феодальная Русь 179 земельные обязанности — платить с земли подать. Вместе с тем всё более развивающееся земельное утеснение заставляет ограничивать не только совершенно свободный захват, но и права трудового землепользования. Так постепенно возникают общинно-уравнительные формы землепользования на «чёрных землях». Главным их признаком становится податной характер. Тем не менее право собственности долгое время безусловно признаётся за сидевшими на этих землях крестьянами и их общинами. Так, даже в договорах отдельных князей отмечается, что «чёрных земель не купить», а если кто купил их, владельцы «чёрных земель» могут их выкупить, в противном случае купивший должен «тянуть тягло» вместе с другими «чёрными» людьми, «а кто не всхочет тяпути», от того земли отбираются и отдаются «чёрным» людям даром Признание права собственности на «чёрные земли» дошло до «Судебника» 1497 г.1 2 Последнее обстоятельство представляется чрезвычайно важным моментом в дальнейшем развитии феодально-крепостнических отношений и роли крестьянской земельной общины. Тем не менее в условиях феодализации, особенно в XIII— XIV вв., идёт быстрый процесс потери значительной части «чёрных земель» их владельцами, крестьянами-общинниками, и захват их в частную собственность князьями, боярами и др. Князья раздавали эти земли боярам и служилым людям, а бояре захватывали, «обояривали» их путём экономического подчинения населения на основе какого-либо формального права или прямой силой. Монастыри, судя по имеющимся документам, были также активными захватчиками «чёрных земель» всяческими способами. Крестьянам приходилось — конечно, большей частью безрезультатно — судом доказывать свои права. «А как господине у нас отняли наволоки старцы троець- кие» 3,— жалуются крестьяне. Такие же жалобы повторяются на митрополита4, на Кирилло-Белозерский монастырь5, на Симонов монастырь 6 и многие другие. В результате захвата этих земель привилегированными владельцами многие крестьяне-общинники, прежние собственники «чёрных земель», теряли их и превращались в зависимых «держателей» владельческой земли. 1 «Собрание государственных грамот и договоров», ч. 1, № 33. 2 «Судебник» 1497 г., стр. 63. 8 «Акты юридические», №4. 4 Там же, № 4, 8. 5 «Акты и грамоты Кирилло-Белозерского монастыря», изд. Деболь- ским, № 16, 23. 6 «Акты, относящиеся до юридического быта древней Госсии», изд. Археографической комиссии, т. I, № 52, 1857. 7*
180’ Феодально-крепостническое хозяйство в XIII—XIV вв. Закрепощение земледельческого населения. Уже в XI и особенно в XII в. значительная часть «смердов», «сирот» и других категорий земледельческого населения, крестьян-общин- ииков теряет вместе с «чёрными», общинными землями, и свою хозяйственную самостоятельность, а также личную свободу. Крестьянин-смерд попадает в экономическую и личную зависимость от феодала в связи с получением от землевладельца ссуды (орудиями производства, семенами, деньгами), задолженностью и невозможностью при таких условиях бросить землю и работу на владельца. Причина этого лежала в том, что хозяйственное положение смердов было очень неустойчивым. Обедневшие смерды неизбежно попадали в экономическую и личную зависимость, в кабалу от «сильных людей», крупных землевладельцев-феодалов. Кроме смерда как мелкого производителя «Русская Правда» упоминает также и «закупа», «ролейного закупа», Называя его «наймитом». «Псковская судная грамота» вовсе не знает смерда, но знает лишь «изорников», «огородников», «кочетников». Как и ролейные закупы, всё это уже не самостоятельные мелкие землевладельцы-хозяева, а безземельное население, живущее на чужой земле и обрабатывающее её на условиях найма, но фактически находящееся в зависимости от владельца. Такое же положение занимает и псковский изорник (съёмщик пашни), огородник (съёмщик огорода), кочетник (съёмщик рыбной ловли). Отдельные статьи «Псковской грамоты» довольно подробно и точно определяют эти особые отношения, возникающие между съёмщиком земли и землевладельцем, условия и сроки пользования, его прекращения, вознаграждения и т. п.1 Особенно важными представляются размеры оброка: изорник уплачивает землевладельцу четверть урожая, огородник — половину. Таким образом, по форме это была натуральная аренда исполу, но в основе её, как и в закупничестве, часто лежала задолженность землевладельцу: последний ссужал съёмщиков деньгами, орудиями производства, семенами для посева и даже для продовольствия («семена смены»). Этот заём натурой или деньгами — так называемая «покрута» — являлся, по- видимому, весьма распространённым и обычным спутником закабаления. Очевидно, покрута — заём натурой для обзаведения хозяйством и для пропитания до сбора урожая — являлась необходимостью для малосостоятельного земледельца. И хотя личная независимость изорника выражается даже более определённо, чем закупа, но экономическая зависимость была, по- видимому, не менее тяжёлой. Изорник за невыполнение обязательств и за оставление участка не обращался, как закуп, «Псковская судная грамота», ст. 42, 44, 51, 84—86 и др.
181 Северо-восточная феодальная Русь и холопство. Установленный законом срок окончания пользования участком (20 ноября, юрьев день осенний) ограждал интересы как землевладельца, гак формально и съёмщика. Но особенно строгие правила взыскании нокруты и обременительность долга создавали тяжёлые условия зависимости и задолженности, от которых съёмщик земли скрывался в бегах. В случае неуплаты долга он фактически мог попадать в положение холопа или прикреплялся кабальными условиями выплаты этого долга к земле, превращаясь в крепостного. Наконец, ещё одна группа сельского полусвободного, но закабаляемого населения, известная ещё и «Русской Правде», получает большое значение в феодальный период,— это «изгои». Как общий древнеславянский термин это слово обозначало вообще человека, «выбитого из колеи» его прежнего общественного положения (сын попа, не знающий грамоты и, следовательно, не могущий стать попом; бывший холоп-вольноотпущенник; несостоятельный купец, исключаемый из купеческого сословия) *. В сельском быту изгоями, очевидно, могли делаться все обедневшие земледельцы, лишавшиеся земли и возможности ведения хозяйства. Они-то и поселялись на княжеской и особенно церковной земле, сохраняя формально личную свободу, но фактически будучи зависимыми от владельца. Особенно церковь охотно использовала эту дешёвую рабочую силу «людей церковных, богадельных», «задушиых людей» и пр. С XIII в. упоминания о всех этих мелких, закрепощаемых земледельцах — смердах, закупах и др.— исчезают. В известной «Уставной грамоте» митрополита Кигхриана Константи- новскому монастырю (1391 г.) 1 2 впервые наравне с «сиротами монастырскими» упоминается аналогичный с ними термин «крестьяне» («христиане») монастырские и определяются их барщинные обязанности монастырю. С этих пор название «крестьяне» crauoeuTcsi унифицированным в феодальных отношениях термином для обозначения сельского закрепощаемого населения.. На какой же экономической базе создавались такие отношения, если предполагать, что недостатка в земле не было? Два обстоятельства являлись здесь, повидимому, решающими: во-первых, недостаточность удобных для земледелия земель и необходимость расчистки земель из-под леса и, во-вторых, необходимость при низкой технике и экономической мало- состоятельности непосредственного производителя больших затрат труда на расчистку почвы. 1 «Устав новгородского князя Всеволода о церковных судах», 1125—1136 гг.; Владимирский-Буданов, Хрестоматия, т. I, Спб. 1899, стр. 245. 2 «Акты Археографической экспедиции», т. I, Спб. 1836, № И.
182 Феодально-крепостническое хозяйство в XIII—XIV вв. Так как при господстве подсечной или переложной системы расчищенпая и обработанная земля через несколько лет бросалась под заросль или под залежь для отдыха, то под посевом всегда находилась лишь незначительная часть расчищенной земли. Всякое расширение посевов требовало поэтому больших материальных средств и труда для освоения и разработки новых участков. При первобытно-общинном строе род и община располагали для этого большими запасами трудовых сил всего коллектива. С распространением индивидуального землепользования мелкий производитель часто не располагал достаточными материальными средствами и трудовыми силами для подъёма новей и росчистей. Он искал вместо этого «мягкой», уже расчищенной и паханной земли, легче поддававшейся обработке. Но эти земли в значительной своей части находились в руках частных землевладельцев. Всё это и вело к разным формам экономической зависимости на почве получения крестьянином земельных участков или получения им ссуды деньгами, орудиями производства, семенами и пр., которые давал крестьянину богатый землевладелец для разработки новых участков. Разработанные крестьянином участки по истечении определённого срока оставались в собственности владельца. В дальнейшем это и приводило к закреплению крестьянина па земле владельца, к потере им не только экономической, но и личной свободы. Однако мы должны повторить замечание, сделанное уже выше. Неправильно было бы считать, что феодально-вотчинное боярское землевладение в период своего расцвета, в XIII—XIV вв., полностью закрепило за собой всё свободное крестьянское население и все общинные, «чёрные земли». Крестьянская общипана «чёрных землях» уже в этот период переживала как внутренний распад в связи с развитием индивидуального землепользования, так и процесс захвата общинных земель привилегированными классами. Но тем не менее «чёрные», хотя бы и «окня- женные» и обложенные княжескими податями общинные земли являлись ещё некоторым убежищем для свободного сельского населения в процессе его закрепощения и феодализации. Другое обстоятельство, которое в связи с этим также должно быть учтено, заключается в том, что крестьяне, сидевшие на владельческих землях, ещё долгое время сохраняли за собой право, уплатив задолженность и выполнив другие свои обязательства, переменить владельца. Задолженность и «кабала» владельцу фактически всё более делали это «право» мифом. Но всё же право отхода (приурочиваемого обыкновенно к окончанию осенних полевых работ, к юрьеву дню 26 ноября) долгое время являлось главным лозунгом крестьянства в его борьбе против закрепощения.
Северо-восточная феодальная Русь 183 Феодальная вотчина. К XIII—XIV вв. распространение привилегированного боярско-княжеского вотчинного землевладения, захват общинных земель, экспроприация земледельческого населения и его закрепощение приводят к тому, что феодальные отношения и феодальный способ производства становятся решающими в общественных отношениях. Князья, их приближённые («княжы мужи»), бояре-вотчинники, духовная аристократия являются руководящими классами феодального общества. Землевладение и землевладельческое хозяйство на основе эксплуатации зависимого производителя становятся экономической основой общественных отношений феодального общества. Феодал-вотчинник становится не только организатором и руководителем хозяйства своей вотчины, но и независимым, суверенным распорядителем, «государем» над всем населением, живущим на территорий его вотчинных владений. Конечно, в сложной общественной иерархии феодального общества богатство, сила и значение отдельных землевладельцев были различны. Но все они имели одну основу своих экономических и общественных прав и привилегий — владение в качестве феодала-вотчинника землёй и распоряжение сидевшим на ней населением. Крупный вотчинник, забирая крестьянские «чёрные земли», «обояривая» их и переводя крестьян на свои земли, получал над ними право суда и управления. Некоторые наиболее могущественные феодалы, а также церковь и монастыри пользовались своими феодальными правами «иммунитетов», льгот и привилегий, освобождающих крестьян от княжеских поборов и постоев, чтобы привлечь крестьян на свои земли. Но эти вотчинники в свою очередь требовали от крестьян, переходивших к ним, работы, повинностей, получали право хозяйственной их эксплуатации и т. п. Феодальная вотчина становится не только организационной формой хозяйства, но и центром всей хозяйственной системы феодализма. Зависимый земледелец — крепостной крестьянин — становится основной и почти единственной рабочей силой вотчинного хозяйства, его орудия и средства земледельческого производства — орудиями и средствами производства вотчины. В основе крепостных и зависимых отношений непосредственного производителя к феодалу-вотчиннику лежит экономическое принуждение в виде задолженности, земельной необеспеченности, потери земельной собственности, и внеэкономическое принуждение в виде прикрепления к земле, превращения крестьянина в крепостного, работающего на барской земле. Вот почему привлечение на свои земли «волостных людей», земледельцев из чужих владений и из чужих волостей, представлялось весьма важным для князей и для всех вотчинных владельцев источником пополнения требуемых для вотчинного
184 Феодально-крепостническое хозяйство в XIII—XIV вв. хозяйства кадров рабочей силы. Поэтому право «выводить людей в свою волость» становится начиная с XII—XIII вв. одним из наиболее важных вопросов в различных соглашениях между князьями, вотчинниками, областями и т. п. Конечно, вопрос этот решался «правом сильного», так как могущественный феодал всегда имел в своём распоряжении средства, чтобы привлечь на свои вотчинные земли крестьян как с «чёрных», общинных земель, так и с земель более мелких владельцев. Рядом и одновременно с частновладельческим вотчинным хозяйством зарождается и аналогичный с ним тип княжеского, или «дворцового», землевладения и хозяйства. Удельный князь в своём уделе был, собственно, тем же вотчинником, большей частью лишь самым крупным и богатым в уезде. При этом его владения часто были разбросаны и по другим княжествам. Эти вотчинные владения князей часто пополнялись как простым захватом, так и покупкой у других разорявшихся кня- зей-вотчинников, у духовенства и др., переходя но завещанию к потомству, к членам их семьи. Так, в завещании Ивана Калиты упоминается уже о 54 сёлах, которые он как вотчинный владелец раздаёт своим детям. Василий Тёмный оставил своим наследникам 125 сёл * *. Несмотря на отсутствие точного разграничения собственно государственных земель и княжеских земель частного владения, последние постепенно начинают выделяться в виде дворцовых земель как вотчинные земли, принадлежащие княжескому роду. Наконец, рядом с вотчинным частновладельческим и дворцовым землевладением также уже с XII—XIII вв. развивается новый тип хозяйства и землевладения, аналогичный вотчинному,— монастырское землевладение. Уже с самого начала христианства на Руси церковь и монастырь быстро становятся сильнейшим средоточием земельных владений. «Благоверные» князья, строя церкви и монастыри, отводили и закрепляли за ними обширные земельные владения («да ей много именья и свободы купленный и с даньми и села лепшая и десятины в стадех своих» 2,— говорит летописец о постройке Андреем Боголюбским церкви богородицы в 1158 г.). Благочестивые люди ради благ загробной жизни и «поминовения души» оставляли церквам и монастырям сёла и имения по завещаниям. Наконец, сами монастыри, митрополиты и епископы всячески увеличивали и округляли свои имения и сёла путём покупки, путём выпрашивания всяких пожалований п т. п. Такие известные монастыри, как Троице-Сергиевский, владели вотчинами в 13 уездах с несколькими стами селений 1 «Собрание государственных грамот и договоров», ч. 1, № 21 и 22. * Лаврентьевская летопись, 1158 г.
185 Северо-восточная феодальная Русь в них. Такие же представители центральной церковной власти, как московские митрополиты, впоследствии всероссийские патриархи, владели имениями почти во всех княжествах и всех уездах, насчитывая свои имения сотнями со многими тысячами крестьянских дворов и сёл К Важной особенностью церковно-монастырских владений являлось то, что эти церковные владения у нас, как и в Западной Европе, были так называемыми владениями «мёртвой руки», т. е. не подлежали вообще отчуждению и обороту. В то время как вотчинные владения могли раздробляться, продаваться и переходить из рук в руки с правом последующего выкупа вотчинником, земли, пожертвованные или приобретённые церковью, закреплялись за ней навсегда. Это «вечное» закрепление соответствовало идеологической форме закрепления на «вечное поминовение», благодаря чему даже наследники пожертвованной монастырю вотчины лишались права выкупа её у монастыря. Вследствие этого монастырское землевладение и хозяйство становились весьма важными и крупными факторами в распределении земли и сельскохозяйственном производстве. Церковь и монастыри не ограничиваются указанными весьма обильными источниками своих земельных приобретений и их расширения. Они активно участвуют в захвате новых заимок, ничьих, «божьих» земель, что является важным моментом в деле первоначальной колонизации и хозяйственного освоения земель. Но ещё более активное участие принимают монастыри и церковь вместе с князьями и боярами в экспроприации земледельческого населения, в увеличении своих земельных владений путём прямого захвата крестьянских «чёрных земель», отобрания их от крестьян путём суда, всякого рода грамот и т. и. На основе таких захватов, присвоения и перераспределения земли начинают возникать ещё более важные процессы перераспределения производительных сил между отдельными производителями, расширения крупного вотчинного феодальнокрепостного хозяйства за счёт мелкого самостоятельного земледельческого хозяйства. Организационной единицей феодально-вотчинного хозяйства XII—XIII вв. является село — крупное хозяйство, населённое челядью и другим зависимым населением. Сёла, как тогда назывались частные владения, с челядью, со скотом и со всяким хозяйственным оборудованием являлись основой богатства и власти, вместе с тем и объектом военной борьбы и пр. Таковы летописные рассказы об усобицах Ольговичей, которые в 1135 г. «села пожгоша... а людье уйдоша, и мног полон 11 М. И. Горчаков, О земельных владениях всероссийских митрополитов и патриархов, 1871, стр. 52 и сл.
186 Феодально-крепостническое хозяйство в XIII—XIV вв. взяша, скоты и коне» 1; рассказ о взятии Киева Изяславом, когда были разграблены игоревы «села и скоты» 1 2; при походе Андрея Боголюбского в Новгородскую землю его воины «села взяша и пожьгоша, и люди посекоша, а жены и дети и имения взяша и скоты поимаша» 3. Описывая усобицы между отдельными княжествами, летописец по 1177 г. неоднократно отмечает про разных князей: «а села болярскае взяша и кони и скот» или: «и пожже город весь», и опять: «села пожже боярская, а жены и дети и товар да поганым на щит» 4. Что эти сёла представляли собой иногда весьма крупные хозяйственные предприятия, в особенности у монастырей и князей, видно из многочисленных известий о грабежах в этих сёлах, а также о завещаниях этих сёл своим родичам, монастырям и пр. Ещё в ранних летописных известиях о разграблении княжеских сёл часто упоминается о больших запасах товаров, вина, мёда, денег, хлеба, скота, лошадей и пр. Так, Изяелав отнимает у Святослава его княжение и в нём «двор» Святослава, в котором находит деньги, «товар иже бе не мочно двинути», а в погребах было «500 берковьсков меду, а вина 80 корчаг... и челяди 7 сот» 5. Немногим отличались по величине и богатству сёла и дворы княжеских дружинников, у которых другой победитель «зая товара много... золота и серебра, и челяди, и копий и скота» 6. Монастырское землевладение и хозяйство, составляемое из пожертвований, завещаний, пожалований, приобретений по купчим и пр., также находит значительное развитие к XII — XIII вв. Таковы известия о пожертвовании князем Изяславом (XII в.) Пантелеймоновскому монастырю сёл с пожнями, «с землею, и с людьми, и коньми, и лес, и борти, и ловища», о пожаловании земли Печерскому монастырю Изяславом 7, о пожертвовании Печерскому монастырю «сел с челядью» 8, о завещании новгородца Климента (XIII в.) Юрьевскому монастырю двух сёл «с обилием и с лошадьми, и с бортью, и с малыми селищи, и пень и колода», о пожертвовании Хутынскому монастырю земли «с челядью и со скотиною» 9 и многие другие. Церковь и монастыри являлись хозяевами крупных владений. 1 Лаврентьевская летопись, 1135 г. 2 Ипатьевская летопись, 1146 г. 3 Ипатьевская летопись, 1173 г. 4 Лаврентьевская летопись, 1177 г. 5 Ипатьевская летопись, 1146 г. 6 Ипатьевская летопись, 1159 г. 7 Лаврентьевская летопись, 1051 г. 8 Ипатьевская летопись, 1158 г. • «Дополнения к Актам историческим», т. I, № 5, стр. 8. '
Северо-восточная феодальная Русь 187 Конечно, феодальное общество знало не только крупные княжеско-боярские вотчины и сёла. За ними шли владельцы средней руки, «всякого рода людишки», составлявшие дружину князя, и пр. Поэтому часто встречаются сёла небольшие. При этом сёла иногда дробились по завещанию, при переходе по наследству и пр. В последнем случае наследники часто получали «полсела», «треть села», сохраняя совместную жизнь в этом селе и образуя таким путём «деревню» в два-три- четыре двора, иногда с совместным пользованием некоторыми угодьями. Встречаются сёла весьма незначительных размеров, принадлежащие средпим классам. Так, в «Двинских грамотах» XV в. встречаются известия о продаже мелкими землевладельцами и ремесленниками своих земельных участков площадью в несколько десятин за 30— 120 белок, т. е. за несколько десятков-сотен золотых рублей. Точпо так же частную земельную собственность приобретали ремесленники и купцы; последние покупали иногда владения •крупных размеров. Так, о новгородском госте Тарасе Петрове летопись говорит (1371 г.), что «откупил он полону множество всяких чинов своею казною и купил себе вотчину... 5 сел». В сельскохозяйственном отношении в состав села входили разнообразные угодья: поля, пожни, ловища, ягодники, пере- весища, тони, т. е. земледельческие, звероловные, птицеловные и рыболовные угодья. Из некоторых древних завещаний и перечислений в них жертвуемых или завещаемых участков можно видеть хозяйственный состав села. Так, из завещания некоего Григория видно, что его село состояло из двора, трёх полей, из «орамой земли», под двором, из поволоков «и притеребы, и заполькы, и репища, и ловища, и в речекы участок ловити». В другом случае перечисляется продаваемое село, состоящее из семи полей, участка в дворище, в соснике, в пожнях и пр. В состав села входили часто такие охотничьи угодья, как «те- теревпики», «ловища гоголиные», бортные угодья, особенно в монастырских вотчинах. Крупной отраслью княжеско-боярского вотчинного хозяйства было скотоводство и табуноводство. В крупных хозяйствах существовала довольно сложная система управления и наблюдения. Во главе стоял управляющий, получавший хозяйственные распоряжения лично или письменно от самого боярина-вотчинника. Непосредственное руководство лежало на сельских и ратайных старостах, на тиунах, ключниках, ездовых, мечниках и прочих княжих слугах и рабах. Они наблюдали за выполнением работ на полях, по скотному двору, за состоянием усадебных построек, за выполнением повинностей крестьянами, за хранением обширных запасов, за снабжением владельца продуктами в его городской усадьбе. Насколько обширно и развито было такое крупное княжеское
488 Феодально-крепостническое хозяйство в XIII—XIV вв. и боярское хозяйство, можно видеть из многочисленных «духовных грамот» (завещаний), в которых завещаются не только целые «сёла» крестьян, но и сотни «людей», челяди и холопов, обслуживающих специальные отрасли княжеского и боярского хозяйства,— огородники, садовники, рыболовы, мельники, сокольники, утятники, конюхи, повара, хлебники, портные, бронники, серебреники, ключники и др. 1 Не всегда, впрочем, и не во всех своих имениях князья, бояре и крупные землевладельцы вели самостоятельное хозяйство. Крупные земельные владения часто не представляли в сущности обширных поместий на сплошной территории, а были разбросаны на нескольких десятках небольших участков. Так, из писцовых книг Деревской и Вотской пятин видно, что у некоторых владельцев их имения составлялись из 20 отдельных сравнительно небольших сёл. Это обстоятельство заставляло эксплуатировать отдельные участки не в собственном боярском или княжеском хозяйстве, а отдачей за отработки или оброки мелким земледельцам. Поэтому часто крупные землевладельцы сами не вели хозяйства, а получали лишь доходы и оброки от сидевшего на их землях населения. Во время своих «объездов» они сами или через своих ключников собирали продукты, необходимые для личного потребления, а также продукты белее «товарного» характера (лён, меха, кожи, воск, мёд и пр.). В таком случае «заботы» землевладельца по отношению к своим владениям ограничивались только сбором этих повинностей и даров. «А доколе сын мой Федор подрастет,— пишет в своём завещании один такой владелец,— а дотоле ездит по моим селам брат мой Григорий, в мое место и людми моими володеет, а хлеб и куны и дар, а то идет матери моей и сыну моему Федору» 1 2. В связи с этим иногда собственная запашка в боярских сёлах была очень невелика и часто не превышала нескольких десятков десятин, т. е. удовлетворяла лишь непосредственное потребление семьи 3. Формы эксплуатации непосредственного производителя феодальной вотчиной складывались на основе присущих ей производственных отношений. Вотчинник обладал собственностью на землю и правом на труд земледельца. Непосредственный производитель сохранял своё единоличное хозяйство и частичное обладание средствами производства. Но, не имея земли или пользуясь ею лишь от феодала, он становился зависимым от землевладельца, закрепощался им, становился его крепостным. 1 «Собрание государственных грамот и договоров», ч. 1, 1813, стр. 334, духовная грамота князя Ивана Юрьевича Патрикеева (1498 г.) и мн. др. 2 «Акты юридические», т. I, стр. 430. 3 «Новгородские писцовые книги в статистической обработке», т. 1, Спб. 1915, стр. 83.
Северо-восточная феодальная Русь 189 Мелкий зависимый производитель, ведущий своё отдельное крестьянское хозяйство, был вынужден поставлять помещику свою рабочую силу, свой рабочий скот, свои орудия производства, нахал своим скотом и инвентарём княжескую и боярскую землю, косил и убирал хлеб и сено, ловил на княжеских ловлях рыбу, занимался для княжеского и боярского двора бортничеством, охотой и пр. При таких условиях в техническом отношении и в своих производственных направлениях это владельческое хозяйство становилось в зависимость от уровня техники и производственного направления мелкого хозяйства. Этим объясняется рутинное состояние техники при феодализме. Формы эксплуатации были различны па разных этапах феодализма в зависимости от степени развития производительных сил феодального хозяйства. Внеэкономическое принуждение в силу личной зависимости получает решающее значение в применении различных форм эксплуатации. В основном они сводились (применяя терминологию Маркса в его анализе докапиталистических форм ренты) к трём видам феодальной ренты: 1) к отработочной ренте, к барщине, 2) к ренте продуктами, к оброку и 3) к ренте денежной, встречавшейся в то время наиболее редко. Но все эти три вида феодальной ренты уже тогда переплетались в самых различных сочетаниях. Генетически в период «становления» феодальных отношений в IX—X вв. оброки являлись лишь видоизменённой формой прежней дани дофеодального периода, почти отожествляясь с ней. Но даже в более поздних памятниках часто оброки и дани упоминаются как равнозначащие формы. Так, в грамоте 1559 г. говорится: «И вы бы, крестьяне, дому св. Софии и наши тех деревень давали б естс ему дань, хлеб и деньги и все пошлины но старине». С развитием и укреплением феодально-крепостнических отношений и с повышением эксплуатации крестьянина при расширении запашек и хлебопашества вотчинник организует свою «барскую» запашку на основе отработочной системы, т. е. барщины. Вначале она была ещё не полностью крепостнической, принудительной, а часто договорной, на основе «порядных», регулирующих работу крестьян в барском хозяйстве. Конечно, степень и формы применения барщины, оброка и рабского труда были различны. Более мелкое владельческое хозяйство часто оставалось на оброке, тогда как крупное княжеское хозяйство, усиливая барщинно-крепостной труд в земледелии, долго сохраняло в отдельных отраслях холопий труд управителей, ключников, тиунов, мечников, ездовых и т. п. По мере расширения барского земледельческого хозяйства отработочная форма эксплуатации становилась экономически необходимой. Постепенно отработки на барской земле ещё за¬
190 Феодально-крепостническое хозяйство в XIII—XIV вв. долго до превращения их в законченную систему крепостного хозяйства сделались наиболее распространённой формой феодально-землевладельческого хозяйства. Оброчная система по степени зависимости и подчинения непосредственного производителя предоставляла относительно больше хозяйственной свободы земледельцу, смерду, закупу или изорнику. Эта форма эксплуатации являлась поэтому более производительной. Но зато оброк ставил крупное хозяйство в зависимость от мелкого в отношении получаемых по оброкам продуктов; крупное хозяйство получало только то, что производило мелкое. Поэтому оброки сохраняли наибольшее значение для владельческого хозяйства, главным образом по отношению к обычным продуктам потребления, как молоко, яйца, масло, сыр, или в виде таких сырьевых продуктов, как лён, конопля, шерсть, или, наконец, в виде продуктов переработки, как полотно, сукно и пр. Все эти продукты являлись наиболее распространёнными видами оброчно-натуральных повинностей. Феодал стал особенно заинтересован в их получении, когда принуждён был для покрытия других своих потребностей сбывать их на рынок. Но пока рыночные отношения не получали развития (как это и было в феодальной вотчине XIII—XIV вв.), вотчинник в наибольшей мере оставался заинтересованным в развитии основных отраслей и продуктов хозяйства, в развитии хлебопашества и получении хлеба. Но именно хлебопашество вотчинного хозяйства требовало развития барщины. Барщина и оброки являлись способом ведения хозяйства и в монастырских владениях. В уставных монастырских грамотах 1 кроме перечня барщинных работ на монастырской земле и в хозяйстве даётся перечень оброков монастырю: яловицу па праздник, трёх баранов, «зобню» (лукошко) овса для игумновых лошадей и вообще всякого рода приношения («приходят к игумену, что у кого в руках»). К XIII—XIV вв. монастырское землевладение и хозяйство обнаруживают значительный рост, увеличиваясь путём всякого рода завещаний, пожертвований богобоязненных людей, путём непосредственных покупок земель или присвоением заложенных земель в случае неуплаты долга, или, наконец, непосредственным расширением росчистей трудом всякого рода зависимых от монастыря людей. При всех этих условиях собственных запашек во многих монастырских владениях, так же как и в боярских, было мало. Доходы с них составлялись и собирались тем же путём — путём объездов настоятелем и ключниками своих волостей и сёл для сбора жита, яиц, кудели, воска, денег и пр. 1 «Уставная грамота митрополита Киприаиа Коистантиповскому монастырю», 1391, ААЭ, т. I, № 11.
Северо-восточная феодальная Русь 191 Феодальная вотчина по хозяйственной своей основе представляла типичную натуральную хозяйственную организацию замкнутого характера, т. е. производящую главнейшую массу своих продуктов для собственного потребления. Преобладающая масса продуктов производилась в этом хозяйстве трудом зависимых мелких производителей, держателей и съёмщиков владельческой земли. Все продукты земледелия, скотоводства, бортничества и их переработки, все запасы хлеба, скота, шерсти и кожи, мёда, полотна и пр., имевшиеся в изобилии в крупных княжеских и боярских вотчинах, шли на собственное потребление внутри хозяйства. То же назначение имели хлеб, лён, полотно, яйца, масло, рыба и пр., приносившиеся в хозяйство в виде натуральных оброков изорниками, закупами, огородниками, кочетпиками и прочими арендаторами. Этому натуральному характеру хозяйства не противоречит то обстоятельство, что некоторая часть этих продуктов шла и на продажу. Предметы, не производившиеся в хозяйстве, особенно предметы роскоши, приобретались покупкой, а для этого необходимо было отчуждать и обменивать свои продукты. Хозяйство всё же не принимало характера товарного, и его продукты не превращались в товары. Самая обширность хозяйства, наличие в нём массы челяди, служилых людей, разных ключников, тиунов, сокольничих, управляющих и пр. обусловливала необходимость большой производственной деятельности, больших запасов, больших размеров потребления. Конечно, градация в величине здесь была очень большая, начиная от небольшого двора или сельца до целой системы сёл, связанных в одну хозяйственную организацию; но тем не менее все они одинаково носили преобладающий натуральный характер. Политическая система феодализма. На основе описанного феодального способа производства создавалась и общественно- политическая система феодализма, получившая законченные формы в северо-восточной Руси XIII—XIV вв., в Ростово-Суздальском, Владимирском, Московском княжествах. Крупные и наиболее влиятельные вотчинники — князья, бояре, а также крупные монастыри — ограждали свои исключительные права на хозяйственную эксплуатацию населения особыми политическими привилегиями, которые давались князьями. Вместе с освобождением от уплаты княжеских налогов и торговых пошлин, от всевозможных натуральных повинностей, постоя, подводной повинности и пр. вотчинники кроме своих экономических прав на труд крестьянина получали от князя право суда и другие личные права и становились местными го- сударями-вотчинниками с полной политической верховной властью над всеми сидевшими на их землях крестьянами.
Феодально-крепостническое хозяйство в XIII—XIV вв. 192 Обыкновенно эти льготы и права даровались особыми грамотами, подробно перечислявшими предоставленные льготы. Эти грамоты давались светским вотчинникам-боярам, церковным и монастырским вотчинам, иногда и «небольшим» людям. Дошедшие до нас многочисленные «жалованные грамоты», подтверждающие эти феодальные льготы и иммунитеты, в таких словах формулируют их: «Ненадобе им моя дань, у и ям, ни подводы, ни мыт, ни тамга, ни писчея белка, ни осьминичии, ни костки, ни явка, ни иная которая пошлина, ни города не делают, ни двора моего не ставят, ни коня моего не кормят, ни сен моих не косят, также ни к соцкому, ни к дворскому, ни к десятскому, с тяглыми людьми не тянут ни в которые проторы и в размет, ни в какие иные которые пошлины» (1404 г.) К Как видно из приведённого перечня льгот, они иногда имели весьма существенный характер. Для крестьян они давали возможность ведения хозяйства, ограждаемого от безграничного при других обстоятельствах произвола волостелей-кормлен- щиков, тиунов их. На этой почве возникал институт «заклад- ничества», когда крестьянин «закладывался» за какого-либо боярина-вотчинника, отдавался под его покровительство — институт, близкий к западному феодальному патронату * 2. Понятно, что, располагая, льготными грамотами и правами, сам вотчинник усиливал эксплуатацию крестьянина, прикрепляя его к земле, чтобы расширить своё хозяйство, увеличить свои росчисти и новые земельные владения с помощью крепостных. Конечно, от крупного феодала-вотчинника, князя или боярина в политической, вассальной зависимости находились также свободные, привилегированные классы феодального общества, более мелкие и менее сильные владельцы и хозяева, «всякого рода людишки», которые составляли окружение и двор феодального князя или крупного вотчинника-боярина и которые в свою очередь имели зависимых от них людей. На этой почве и создавались типичные формы феодальной иерархии, хотя и не достигшей у нас такой политической силы и значения, как на Западе, но всё же создавшей вполне законченную общественно-политическую «надстройку» над производственной базой феодализма. В феодальной Руси XIII—XIV вв. процесс феодализации и независимости отдельных феодалов от центральной государственной власти не дошёл до такой глубины, как на Западе. ■1 Жалованная грамота князя Юрия Савво-Сторожевскому монастырю* «Акты исторические», т. I, № 15. Почти в тожественных выражениях о том же говорят другие грамоты — ААЭ, т. I, «N*9 44, 46, 47, 111, 120, 132 и др. 2 Н. П. Павло-Силъванский, Феодализм в древней Руси, 1907, стр. 104-107.
Феодальный город 1ЯЗ Отдельные самостоятельные князья Рюриковичи и высшее боярство под влиянием роста общенациональных экономических связей, а также благодаря измельчанию их феодальных уделов после ожесточённой политической вооружённой борьбы с центральной властью стали терять свою феодальную изолированность и независимость. Они тили на службу к более крупным феодалам, особе if но к московским князьям, как подчинённые им вассалы. В то же время великокняжеские «кормленщики»- бояре, получавшие в своё доходное управление города и волости, а также различные льготы и иммунитеты, в противоположность западным областным управителям — мажордомам сохраняли их временно. Области и округа, где они сидели по поручению центральной власти, не становились собственностью бояр. Их политические права управления и иммунитеты, как бы значительны они ни были, не превращались в наследственные, а сами они не превратились в маленьких, но самостоятельных «монархов», герцогов и баронов, как это было во Франции и в Германии. Образование и возвышение центральной власти, обусловленные ростом общенациональных хозяйственных связей, уже к XV XVI вв. экономически объединяло и политически подчиняло всех этих мелких местных феодалов. Чтобы выяснить эти отличительные черты развития русского феодализма сравнительно с Западной Европой, мы должны остановиться ещё на одном важнейшем моменте в общественноэкономическом развитии феодализма — на феодальном городе. ГЛАВА IX ФЕОДАЛЬНЫЙ ГОРОД, ЕГО ПРОМЫШЛЕННОСТЬ И ТОРГОВЛЯ В XIII—XIV ВВ. Общий характер развития. Изучая основные моменты хозяйственной системы феодализма в древней Руси, мы указывали, что процесс феодализации шёл не только по основной линии аграрных отношений, но и по линии зарождения и развития феодального города. Город XIII—XIV вв. отражал уже основную классовую структуру общества — его феодальную структуру. Как сам феодальный город в качестве промышленного и торгового пункта, так и его общественные классы были лишь особым выражением феодальных отношений. И так как в феодальном обществе имелись два класса — феодалы-вотчинники и масса зависимого и экспроприированного от земли насе¬
№ Феодально-крепостническое хозяйство в XIII—XIV вв. ления,— то классовый состав феодального города отражал в основном именно эту феодальную классовую структуру. Владельцем феодального города, особенно в раннюю эпоху развития феодализма, являлся тот же феодал-вотчинник, а жившие в этом городе ремесленники, крестьяне и торговцы были большей частью его же крепостными. Но уже в период развитого феодализма (приходящийся в Западной Европе на XI—XIII вв., а в феодальной Руси на XIII—XIV вв.) возникают зачатки того процесса отделения города от деревни, который, по словам Маркса, является «основой всякого развитого разделения труда, осуществляющегося путем обмена товаров» *, процесса, в котором в дальнейшем резюмируется вся экономическая история капиталистического общества. Понятно, что процесс этот в феодальную эпоху ещё не находил полного осуществления, но получил решающее значение для всего дальнейшего развития феодализма. Постепенно в эпоху разложения феодализма вместе с дальнейшим ростом общественного разделения труда, с развитием промышленности и торговли феодальный город приобретал уже более сложный классовый состав, независимость своего населения и всей своей экономики от феодальной вотчины. Таким образом, город в развитии феодализма имел двойственное значение: с одной стороны, в особенности на начальных этапах феодализма, он являлся неотъемлемым его элементом и этапом развития, а с другой — в более позднюю эпоху — элементом его разложения. В Западной Европе уже в XII—XIII вв. на общем фойе феодально-вотчинного хозяйства начинают выделяться города как независимые промышленные центры, выполняющие громадную историческую, экономическую и политическую роль в борьбе против натурально-хозяйственной замкнутости и разобщённости феодализма и в борьбе за свою экономическую и политическую независимость. В феодальной Руси город как промышленный центр играл гораздо более подчинённую роль. Промысловые занятия, возникающие в педрах натурального хозяйства, ещё долгое время не выделяются из пего на основе общественного разделения труда в специально городские промышленные профессии, кроме тех немногих профессий, которые вообще не были связаны с вотчиной. Роль города в русской хозяйственной жизни, даже в XVI — XVII вв., не говоря уже о более ранней эпохе, не только была значительно меньшей, чем в Западной Европе, но ещё не так давно вовсе отрицалась многими историками. В связи с подавляющим преобладанием в народной жизни сельского хозяйства и в связи с военными формами городской колонизации, осо- 11 К. Маркс, Капитал, т. I, 1955, стр. 360.
Феодальный город 195 бенно на юге, многие историки (Соловьёв, Ключевский, Хлебников и др.) считали, что русский город был «огороженным» и военных целях и укреплённым селом с крайне слабо развитыми промышленными отраслями и почти исключительно с земледельческим характером населения. Однако другие историки (Костомаров), в особенности на основании изучения городских писцовых книг (Чечулин), приходят к выводу, что, несмотря на значительные особенности русского города и* недоразвитость у нас городской промышленности и ремесла сравнительно с западноевропейскими, город, в особенности в последующий период Московской Руси XVI—XVII вв., получает значение такого центра, вокруг которого слагается более широкое общественное разделение труда и промышленно-ремесленной деятельности на почве товарообмена с деревней. По своему возникновению и по начальным этапам развития не все города феодальной Руси XIII—XIV вв. прошли одинаковый путь. Как мы видели выше, ещё в период родового и племенного быта на территории отдельных племён имелись многочисленные городища, из которых некоторые превращались в крупные племенные города. Таковы были многие древнеславянские города, времени основания которых летописец не помнит или сопровождает рассказы об этих городах такими легендарными преданиями, как рассказ об основании Киева. Население этих городов было свободным, сам город основывался не на владельческой, а на свободной земле. Поэтому эти «своеземские» города, если они стояли на основных речных и торговых путях, превращались в крупные торговые пункты, сохраняли свою независимость и переживали бурный период свободы «вечевого» строя, пока они не были подчинены центральной власти. В некоторых случаях эти города получали большое и самостоятельное политическое значение наподобие вольных городов и средневековых городских республик Западной Европы. Таково было положение и развитие города Великий Новгород. Но уже в княжеский период сами князья также строили новые города как укреплённые пункты для сосредоточения в них своей дружины и для дальнейшего завоевательного продвижения, селили здесь своих холопов и челядь и заводили своё городское хозяйство. Эти «княжеские» города часто превращались в резиденции князей, в столицы феодальных княжеств. Эти этапы раннего дофеодального и феодального развития города хорошо прослеживаются в археологических памятниках, вскрывающих иногда в старых городах (Киев, Новгород) два слоя археологических остатков, свидетельствующих о перерождении первобытного городища в княжеский феодальный город. Непременная его принадлежность — детыиец, кремль — ян-
196 Феодально-крепостническое хозяйство в XIII—XIV вв. ляётся как резиденцией князя, так и укреплённым местом для хранения княжеской казны, оружия, товаров и пр. Наконец, третьей формой возникновения феодального города было зарождение его из феодальной вотчины, когда на владельческих землях селилось свободное или зависимое население, занимающееся ремёслами. Для феодального города наиболее типичным и «органическим» путём его зарождения и развития является возникновение его на месте феодальной вотчины — княжеской, боярской, монастырской. Небольшие, устроенные феодалами в своих вотчинах городские поселения, «городки», при благоприятных условиях развивались в крупные города. В первую очередь это относится к Москве — феодальному городу, возникшему, как мы увидим ниже более подробно, из маленькой феодальной вотчины удельного князя. Таково же было происхождение многих феодальных городов, сохранившихся до последнего времени и часто носивших названия их бывших феодально-вотчинных владельцев: Новосиль — вотчина бывших князей Новосильских, Одоев — князей Одоевских, и многие другие, Скопин была старая вотчина Романовых. «Ставили» города в своих вотчинах и более мелкие феодалы, как город Орлец в вотчине новгородского боярина Луки Варфоломеева. Очень много городов возникало на монастырских или на митрополичьих вотчинах, каковы Гороховец на Клязьме, Алексин и многие другие. В таких «вотчинных» феодальных городах даже много позднее, когда они стали приобретать самостоятельное положение, почти все дворы и постройки принадлежали феодалу, боярину, монастырю, а все обитатели этих городов были их зависимыми и крепостными крестьянами или ремесленниками. При таких условиях феодальный город и экономически и социально был первоначально неотделим от феодальной вотчины. Основное и новое, что стал вносить город в вотчинное хозяйство, было, хотя бы в самых зачаточных формах, общественное разделение труда. Зарождаясь в городе, оно вместе с тем стало оказывать влияние и на хозяйственный строй феодальной вотчины. Но ещё долго развитие производительных сил не перерастает тех общественных отношений, которые открывала им феодальная вотчина, и город попрежнему остаётся феодальным городом. Его отдельные классы связаны в основном с классами феодального общества. Трудящаяся масса его населения — те же зависимые от феодала производители, только специализирующиеся на переработке сельскохозяйственных продуктов (которую он