С. Г. Гаджиева

Отглагольные образования
в даргинском и лакском
языках

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК
ДАГЕСТАНСКИЙ НАУЧНЫЙ ЦЕНТР
Институт языка, литературы и искусства им. Г. Цадасы

С. Г. Гаджиева

ОТГЛАГОЛЬНЫЕ ОБРАЗОВАНИЯ
В ДАРГИНСКОМ И ЛАКСКОМ ЯЗЫКАХ

алеф
Махачкала 2019

удк ин ни
ыж км
I и

н мпм п * и нд

г «г* цИ

^юн1^1йи1инпй НМ1Ш11*нн»нми уч^ч^ч^ти
Нт титущи Ч1Ы^ц ннт^9н\рм ч ч^ьч ^н н^ Г Цтин ы Д1Щ РАН

(Ъчтчч\ нчи'нныЧ /ччЬ^чч»^
к инди ши фищпнн нч»ч них ниуи М. 1 Ми»чичедон
Рецен киты
док гор филологических паук. профессор I. М, Маццигна,
доктор филологических наук, профессор Р, О, Мутн ик

Гаджиева С. Г.
Г 13 Отглагольные образования в даргинском и лакском языках. - Ма­

хачкала: ИЯЛ И ДНЦ РАН; АЛЕФ, 2019. - 194 с.
I8В^ 978-5-00128-251-8

Работа представляет собой попытку сравнительно-сопоставительного
описания отглагольных образований в двух дагестанских языках - даргинском
и лакском. Выявлены структурные общности, а также отличия в образовании
нефинитных форм глагола: инфинитива, масдара, причастия и деепричастия.
Сопоставительное описание сопровождается по мере возможности сравнитель­
но-историческим комментарием, указанием на материальные общности и на
параллели, связанные с общностью происхождения рассматриваемых языков.
Книга адресована языковедам и в первую очередь - исследователям
дагестанских и кавказских языков, специалистам по сопоставительному и
сравнительно-историческому языкознанию.
Тйе гезеагей 18 ап аПетр! оГа соШтазбуе безспрбоп оГ 1йе поп-Гтйе уегЬа1 Еогтз оГ №о Оа^езСатап 1ап^иа^ез: Эаг^а апб Ьак. Тйе з1гисШга! рага!1е118тз, 81тПапбез (ог Иепббез) аз \уеП аз бИТегепсез т Тйе тогрйо1о§у оГ
поп-Гтйе уегЬа! Гогтз (тНтбуе, тазбаг, рагбс1р1е апб сопуегЬ) хуеге геуеа!еб. Тйе соШгазбуе безспрбоп, ууйепеуег розз^Ые, 1'з ассотратеб Ьу Тйе
сотрагабуе гетагкз апб зресТут^ Тйе е!етепТз оГсоттоп оп&т.
ТЬе Ьоок 18 1пТепбеб Гог Тйе Нп^шзТз, апб ПгзТ оЕ а11 Гог Тйе гезеагейегз оГ
1йе Па§ез1атап апб Саисаз1ап 1ап^иа§е8, аз уус11 аз Гог 1йе ехрег(8 т сотгазбуе апб сотрагабуе Нп^ызбсз.

18ВИ 978-5-00128-251-8

© Гцджиева (’. Г., 2019
© Институт языка, литературы и искусства
им. Г. Цшшсы ДНЦ РАИ, 2019
© Издательство «А Л ГФ», 2019

ОГЛАВЛЕНИЕ

ОТ АВТОРА................................................................................................. 6
ВВЕДЕНИЕ.................................................................................................. 9
Глава 1. ИНФИНИТИВ..............................................................................17

1.1. Категориальный формант инфинитива. Происхождение формы
инфинитива и инфинитивного суффикса........................
19
1.2. Исходные формы глагольной парадигмы.................................... 25
1.3. Виды глагола..................................................................................... 26
1.4. Инфинитив и будущее время .......................................................... 29
1.5. Инфинитив классных глаголов и информация о классе .............. 29
1.6. Наличие / отсутствие категории лица и форм спряжения у
инфинитива................................................................................. 30
Глава 2. МАСДАР......................................................

31

2.1. Масдар в дагестанских языках....................................................... 33
2.1.1. Аваро-андо-цезские языки.....................................................34
2.1.2. Лезгинские языки....................................................................39
2.2. Масдар в даргинском языке ............................................................ 49
2.2.1. Суффикс и основа.................................................................. 49
2.2.2. Стык глагольной основы и масдарного суффикса..............50
2.2.3. Субстантивация масдара в даргинском языке.................... 51
2.2.4. Диалектные особенности образования масдара..................51
2.3. Масдар в лакском языке .................................................................. 57
2.3.1. Образование масдарной формы ........................................... 61
2.3.2. Образование масдара сложных глаголов ............................ 66
2.3.3. Образование отрицательных форм масдара ....................... 67
2.3.4. Масдарная форма со значением неопределённости или
неуверенности/неизвестности................................... 67
2.3.5. Образование масдара у классных глаголов ........................ 69
2.3.6. Субстантивация масдара....................................................... 70
2.4. Структурные общности масдара в даргинском
и лакском языках...................................................................... 71
2.4.1. Суффикс масдара и основа. Образование масдарных
форм от разных видовых основ ................................... 73
2.4.1.1. Суффикс ..................................................................... 73
2.4.1.2. Производящая основа масдара. Видовые основы .. 80
2.4.1.3. Морфонологические явления на стыке основы
и масдарного суффикса........................... 82
3

2 4 2, Кинчорни кит * и и чт им........................................................ 82
2 .4.1 ( Юри н ннннн' «и ри1ингиы1ЫХ форм масдара...................... 84
Глинн Л. ПРИЧАСТИЕ ...................................................................... 86
3.1. Причастие и дшссганских языках .................................................. 86
3.1.1. Аваро-андо цен кис языки .... ,............................................... 87
3 11 / Аварский тык .......................................................... 87
3 1.1 2 Це п кие тыки ..................
88
3.1.2. Лезгинские языки 33999333333............................................ 90
3.2. Причастия в даргинском языке........................................................ 95
3.3. Причастия в лакском языке.............................................................. 98
3.4. Структурные и материальные общности и различия
причастий в даргинском и лакском языках.......................... 101
3.4.1. Структурные и материальные общности
даргинских и лакских причастий........................................ 102
3.4.2. Структурные различия даргинских и лакских
причастий.................................................................. 105
Глава 4. ДЕЕПРИЧАСТИЕ ................................................................ 106
4.1. Образование деепричастных форм в даргинском языке............. 110
4.2. Образование деепричастных форм в лакском языке................. 115
4.3. Структурные общности и различия в образовании
деепричастий в даргинском и лакском языках .................. 119
4.3.1. Суффиксальный способ образования деепричастий ...... 119
4.3.2. Простые деепричастия и их три таксисные формы ........ 120
4.3.3. Единый показатель всех трёх таксисных форм
простого деепричастия...................................................... 120
4.3.4. Совпадение основ деепричастий следования .................... 121
4.3.5. Совпадение деепричастного суффикса
с категориальным формантом наречия ............................. 123
4.3.6. Формально-семантическое деление деепричастий
на два вида: простые и специализированные..... 125
4.3.7. Использование простых деепричастий в качестве
смысловой части сложных финитных форм
различных времён............................................................... 128
4.3.8. Структурное различие деепричастий, отражающее
различие в видовой системе даргинского и лакского
глагола .................................................................... 130
4.3.9. Вопросы материального схождения деепричастных
формантов............................................................... 131
4.3.10. Специализированные деепричастия ................................. 132
4.3.11. Семантические разряды деепричастий............................. 133
4

4.3.12. Показатели специализированных деепричастий........ ...138
4.3.13. Сопоставление разрядов деепричастий в таблицах ....... 139
4.3.13.1. Семантические разряды деепричастий
в дагестанских языках........................ 143
4.3.13.2. Система деепричастий в даргинском языке....... 147
4.3.13.3. Система деепричастий в лакском языке............ . 153
4.3.13.4. Сопоставительный обзор деепричастных
форм в даргинском и лакском языках.157
ЗАКЛЮЧЕНИЕ..........................................................
165
ЛИТЕРАТУРА..........................................................................................181
СОКРАЩЕНИЯ В СПИСКЕ ЦИТИРУЕМОЙ ЛИТЕРАТУРЫ.......... 193

5

ОТ АНГОРА

•1\ <Г1Цг.1и}н1»1|

।

Эта книга явилась результатом моей работы, выполнен­
ной в отделе грамматических исследований Института языка,
литературы и искусства им. Гам «а га Цадасы Дагестанского
научного центра РАН.
Мне хотелось бы здесь выразить благодарность всем
тем, кто оказал мне помощь в процессе работы над этой кни­
гой. Прежде всего, я благодарна доктору филологических
наук Магомеду Ибрагимовичу Магомедову, который посове­
товал мне обратиться именно к области сравнительных ис­
следований дагестанских языков.
Выражаю сердечную благодарность доктору филологиче­
ских наук Исе Халидовичу Абдуллаеву, его советы и консуль­
тации как по существу самого исследования, так и по подбору
литературы по теме, его душевная поддержка были для меня
необходимой опорой во время выполнения работы.
Благодарю всех сотрудников отдела грамматических ис­
следований, которые проявили терпение, читая мою работу,
помогли мне своими доброжелательными советами, способ­
ствовавшими улучшению первоначального варианта текста.
Среди сотрудников отдела мне хотелось бы отдельно побла­
годарить доктора филологических наук Бориса Махачевича
Атаева, кандидатов филологических наук Агаверди Алиевича
Рашидова и Розу Гаджиевну Эльдарову за своевременные
критические замечания, а также важные комментарии и сове­
ты. Благодарю также доктора исторических наук Амирбека
Джалиловича Магомедова (отдел истории искусств) и докто­
ра филологических наук Сапияханум Муртузалиевну Темирбулатову (отдел лексикологии и лексикографии) за консуль­
тации по научной литературе. Я благодарна доктору филосо­
фии Заире Маджидовне Халиловой, для меня имело большое
значение обсуждение с нею некоторых вопросов, касающихся
моей работы.
6

Выражаю благодарность рецензентам книги - докторам
филологических наук Зулайхат Магомедовне Маллаевой и
Расулу Османовичу Муталову — за высказанные мнения и
критические замечания, которые помогли мне внести в книгу
важные изменения и дополнения.
Изучая литературу по данной теме, я работала в Научной
библиотеке Дагестанского научного центра РАН, где сотруд­
ники библиотеки постоянно оказывали мне большую помощь
и содействие. Прежде всего, хотелось бы вспомнить светлой
памяти Раису Газиевну Аммаеву, слишком рано ушедшую от
нас. Всегда шли мне навстречу сотрудники библиотеки
Муъминат Магомедовна Абдурахманова, Патимат Рабадановна Багомедова, Джамиля Магомедовна Асельдерова,
Светлана Юнусовна Аминтаева, Лейла Мурадовна Багомедо­
ва. Выражаю им глубокую благодарность.
Особую благодарность выражаю редактору Меджиду
Каримуллаевичу Алиеву и доктору филологических наук Фатыме Хамзаевне Мухамедовой, которые помогли подготовить
рукопись к изданию, внеся в текст важные исправления.
Все годы работы над книгой неизменно большую по­
мощь мне оказывал советами, ценными комментариями и
всяческой поддержкой заведующий отделом грамматических
исследований кандидат филологических наук Магомед Аб­
дулкадирович Магомедов, который согласился взять на себя
и труд редактора монографии. Выражаю ему глубокую при­
знательность и благодарность.
И особенно мне хочется поблагодарить доктора филологических наук Зулайхат Магомедовну Маллаеву за большую
человеческую поддержку на всех этапах работы, за её по­
мощь как опытного специалиста по глаголу, за то, что она
всегда с готовностью и со свойственной ей щедростью дели­
лась своими знаниями и мыслями, и за её вдохновляющие
языковедческие исследования.

7

***
Автор будет благодарна за отзывы и замечания, которые
можно присылать по адресу: 367000, Республика Дагестан,
г. Махачкала, ул. М. Гаджиева, 45. Институт языка, литерату­
ры и искусства им. Г. Цадасы Дагестанского научного центра
Российской академии наук.

8

ВВЕДЕНИЕ

В книге представлено сопоставительное описание нефи­
нитных форм глагола в даргинском и лакском языках. Как и в
других дагестанских языках, даргинская и лакская системы
глагольных форм включают такие образования, как инфини­
тив, масдар, причастие и деепричастие. Морфологические
свойства, способы образования данных форм в даргинском и
лакском языках последовательно сопоставляются в четырёх
главах данной работы. В тех случаях, когда позволяет мате­
риал, т. е. прослеживаются не только структурные, но и мате­
риальные общности, сопоставительное описание дополняется
сравнительно-историческим комментарием. Сопоставитель­
ное описание непосредственно предваряется кратким озна­
комлением с морфологическими свойствами рассматривае­
мой нефинитной формы в нескольких других дагестанских
языках, на основе чего (в сочетании с предварительным изу­
чением строения и свойств данного образования в даргин­
ском и лакском языках по отдельности) определяется пере­
чень релевантных пунктов сравнения.
Целью работы являлось как можно более полное выяв­
ление как структурных общностей, так и различий, просле­
живающихся при сопоставительном рассмотрении строения и
морфологических свойств нефинитных форм в даргинском и
лакском языках1. При выделении структурных общностей от­
дельно отмечались те случаи, когда имелись основания счи­
тать тот или иной параллелизм сепаративной общностью дар­
гинского и лакского языков.
Наличие у дагестанских языков общих структурных черт
естественно в связи с общностью истока всех дагестанских
языков. Поэтому следует обратить внимание на то, что общ1 Синтаксические свойства, проявляемые нефинитными формами глагопа, представляют собой обширную и достаточно обособленную область
исследования, и в данной работе они не рассматриваются.
9

ности могут быть двух типов. Многие общности (структур­
ные и материальные) в лакском и даргинском языках харак­
терны и для остальных дагестанских языков (или для их ча­
сти). Особый, однако, интерес вызывают черты, совпадающие
в лакском и даргинском, но не характерные для остальных
дагестанских языков (или их большинства), иными словами,
выделяющие даргинский и лакский языки среди других в от­
ношении той или иной рассматриваемой черты. Хотя мы
стремимся для полноты описания отметить любую общность
(как и отличие), но именно общности второго типа могут ока­
заться доводами в пользу особой близости даргинского и лак­
ского языков.
Материалом исследования послужили сведения, приво­
димые в дескриптивных работах по даргинскому и лакскому
языкам — как в грамматиках, так и в исследованиях, посвя­
щённых специально глагольной морфологии или более част­
ным вопросам глагольного словоизменения. Кроме того, бы­
ли использованы двуязычные словари и другие лексикогра­
фические издания1.
Методологический подход, применяемый нами при ана­
лизе нефинитных форм, основывается на выявлении сходств
(совпадений, структурных или материальных) и различий на
фоне той же глагольной формы других дагестанских языков.
Предварительное знакомство с основными свойствами, ха­
рактеристиками того или иного нефинитного образования в
нескольких дагестанских языках позволяет установить более
полный перечень критериев сравнения (т. е. внести суще­
ственные уточнения в тот первоначальный перечень критери­
ев, который складывается уже при первом сопоставлении
данных двух сравниваемых языков).
Данное сопоставительное описание, охватывающее дар­
гинский и лакский языки, автором видится как часть работы
по сопоставительному изучению нефинитных образований в
дагестанских языках в целом. В то же время выявление
1 См. список словарей в разделе «Литература», с. 193.
10

структурных общностей в данном фрагменте глагольной
морфологии даргинского и лакского языков, в связи с их
предполагаемой особой генетической близостью, может по­
служить ступенькой к получению более полной и подроб­
ной картины сравнения всех глагольных категорий этих
языков. Это, в свою очередь, позволило бы в перспективе
пролить дополнительный свет на вопрос о даргинском и
лакском языках как о единой генетической группировке в
пределах дагестанской группы языков (другими словами, на
вопрос о том, есть ли достаточные основания для утвержде­
ния о существовании даргинско-лакской ветви в течение
определённого отрезка времени после распада общедаге­
станского языкового единства).
* * *

Мысль об объединении даргинского и лакского языков в
одну подгруппу была первоначально высказана в исследова­
ниях целого ряда грузинских языковедов, начиная с А. С. Чикобава, который в рамках дагестанской группы языков выде­
лял лакско-даргинскую подгруппу1. Придерживаясь его клас­
сификации, Ш. Г. Гаприндашвили в своей статье «О лакскодаргинских звукосоответствиях», вышедшей в 1954 г. в жур­
нале «Иберийско-кавказское языкознание», пишет: «Даргин­
ский и лакский языки входят в одну из трёх подгрупп даге­
станских языков» [Гаприндашвили 1954: 322]. Считая научно
несостоятельным мнение об обособленности лакского языка,
автор далее обосновывает объединение даргинского и лак­
ского языков в одну подгруппу общностью целого ряда ха­
рактерных черт.
1 Ср., напр. [Чикобава 2010: 8, сноска 2]. Книга А. С. Чикобавы «Введе­
ние в иберийско-кавказское языкознание» вышла (на грузинском языке) в
издании Тбилисского государственного университета в 1979 г., однако она
опирается на научные теоретические курсы, читаемые на отделении кав­
казских языков филологического факультета Тбилисского государственно­
го университета с 1934 года. Об этом сообщается в предисловии редактора
Ц. Р. Барамидзе [Чикобава 2010: 3].
11

Мнение Ш. Г. Гаприндашвили об особенной степени
близости лакского и даргинского языков, позволяющей пред­
полагать существование некоторого периода их единства по­
сле распада общедагестанского языка-основы, иначе говоря,
существование в течение некоторого времени, наряду с по­
лярными аваро-андо-цезской и лезгинской ветвями, цен­
тральной или лакско-даргинской ветви, было поддержано ря­
дом учёных (А. А. Магометов, С. М. Хайдаков). Б. К. Гигинейшвили не счёл их доводы в достаточной мере обосно­
вывающими данную гипотезу. Так же сдержанно о ней от­
зываются и Е. А. Бокарёв, Г. А. Климов. М. Е. Алексеев,
М.-С. М. Мусаев.
А. А. Магометов разделяет взгляд об отдельной, лакскодаргинской ветви дагестанских языков: «Даргинский язык
вместе с лакским языком составляет одну из трёх групп даге­
станских языков — лакско-даргинскую группу», — пишет он в
1976 г. в статье о даргинской системе согласных [Магометов
1976:219].
Мысль об особенной близости даргинского и лакского
языков в пределах дагестанской языковой группы отражена и
в «Атласе кавказских языков» Ю. Б. Корякова [2006]. Она
продемонстрирована в его схеме на стр. 21 «Генеалогическое
древо северокавказских языков» и выражена на стр. 26 в сле­
дующих словах о нахско-дагестанской группе: «Все ветви
внутри данной группы можно объединить в три надветви: за­
падную [35%] (нахские и ААЦ), центральную [44%] (лакский
и даргинские) и южную [38%] (лезгинские и хиналугский)»
[Коряков 2006: 26]. Проценты, указанные в квадратных скоб­
ках - это совпадения по списку М. Сводеша. Автор на основе
метода лексикостатистики и глоттохронологии указывает в
генеалогической схеме на стр. 21 хронологические рамки су­
ществования гипотетического даргинско-лакского праязыка.
Генеалогическая схема Корякова показывает, что на
время около середины III тысячелетия до н. э. приходится
распад нахско-дагестанской языковой семьи вначале на три
12

ветви - западную, центральную и южную. Центральная ветвь
по этой схеме распадается по прошествии тысячи лет, т. е.
примерно в середине I тысячелетия, на лакскую и даргинскую
ветви1.
Е. А. Бокарёв в своей книге «Сравнительноисторическая фонетика восточнокавказских языков» исходит
из того, что даргинский и лакский языки представляют собой
две отдельные ветви дагестанских языков, лишь попутно от­
мечая: «В последнее время некоторые исследователи указы­
вают на особую близость лакского и даргинского и даже объ­
единяют их в даргино-лакскую языковую группу» [Бокарёв Е.
1981: 6]2.
В 1966 г. С. М. Хайдаков в своей книге «Очерки по лак­
ской диалектологии», приводя генетическую классификацию
дагестанских языков, в которой даргинско-лакские языки вы­
делены как особая группа, пишет: «Объединение лакского и
даргинского языков в особую группу остаётся пока спорным»
| Хайдаков 1966: 5].
Г. А. Климов довольно сдержанно отзывается об идее о
существовании особой даргинско-лакской ветви: «...хотя
большинство исследователей полагают в настоящее время,
что лакский и даргинский образуют единую подгруппу, это
мнение до сих пор не было сколько-нибудь строго обоснова­
но» (Климов 2007: 95]3. В другом месте он пишет: «Продол­
жающиеся исследования показывают большую сложность ре­
конструкции сколько-нибудь единого «промежуточного»
1 Это единственная работа, в которой указываются хронологические
рамки существования даргинско-лакского праязыка и продолжительность
его существования после выделения из нахско-дагестанского праязыка примерно тысяча лет.
1 Цит. по книге Е. А. Бокарёва «Сравнительно-историческая фонетика
посточнокавказских языков», но эти мысли высказаны им же ещё в 1961 г.,
। с. за двадцать лет до этого, в более ранней версии данной книги — учеб­
ном пособии [Бокарёв Е. 1961: 19-20].
* Первое издание книги Г. А. Климова «Введение в кавказское языконишие» вышло в 1986 г.
13

праязыкового состояния для лакского и даргинского языков,
что серьёзно затрудняет сведение обоих в единую подгруппу
нахско-дагестанских языков» (Климов 2007: 97)
У М. Е. Алексеева эта мысль выражена ешё более отчёт­
ливо: при представлении разбивки на группы в своём обзоре
«Нахско-дагестанские языки» в издании «Языки мира: Кав­
казские языки» он уже ставит лакский язык изолированно,
т. е. на уровне отдельной группы, не объединяя его с даргин­
ским. Его генетическая классификация дагестанских языков
выглядит следующим образом: а) аваро-андо-цезские языки;
б) лакский язык; в) даргинский язык; г) лезгинские языки;
д) хиналугский язык [Алексеев 1998: 156]. Лишь после при­
ведения данной классификации он добавляет: «В научной ли­
тературе лакский и даргинский нередко объединяются в так
наз. лакско-даргинскую подгруппу...» [Алексеев 1998: 156].
В следующей обобщающей работе М. Е. Алексеева уже
в более развёрнутой форме даётся обзор состояния сравни­
тельно-исторического изучения нахско-дагестанских языков
[Алексеев 2003: 3—29], и здесь автор высказывается следую­
щим образом по проблеме гипотезы лакско-даргинского
единства, что очень близко к оценке Г. А. Климова (1986 г.),
но это говорится почти через два десятилетия, следовательно
за это время сдвига в исследовании данного вопроса не про­
изошло: «Хотя в отдельных работах время от времени выска­
зывается мнение о лакском и даргинском языках как о единой
генетической группировке внутри нахе ко-дагестанской язы­
ковой семьи, работ, в которых ставилась бы задача рекон­
струкции общелакскодаргинского состояния, практически
нет. <...> В целом же дагестановеды предпочитают перехо­
дить от даргинского или лакского языков непосредственно к
общедагестанским параллелям» [Алексеев 2003: 14].
В своей книге «Лексика даргинского языка (Сравнитель­
но-исторический анализ)» [1978] М.-С. М. Мусаев, проведя
анализ выявленной общедагестанской лексики и словарных
схождений между даргинским и другими дагестанскими язы14

ками, приходит к выводу, что даргинский язык стоит ближе к
лакскому языку и к языкам аваро-андо-цезской группы,
чем к языкам лезгинской группы. Как это видно из приве­
дённого словаря, наибольшее количество лексических
схождений проявляют даргинский и лакский языки, на вто­
ром месте - даргинский и языки аваро-андо-цезской груп­
пы и, наконец, даргинский и языки лезгинской группы.
(Мусаев 1978: 104-105]. Когда речь идёт о фонетических
соответствиях М.-С. М. Мусаев также отмечает: «Звукосоответствия между даргинским и лакским многочисленны и бо­
лее прозрачны, и устанавливаются они сравнительно проще,
чем, например, между даргинским и лезгинским языками или
же между даргинским и языками аварской группы» [Мусаев
1978: 65]. И всё же этих данных, по мнению автора, недоста­
точно для того, чтобы считать обоснованным выдвигаемое
отдельными языковедами положение о том, что даргинский и
лакский языки составляют отдельную группу дагестанских
языков [Мусаев 1978: 57].
М.-С. М. Мусаев считает, что согласиться с существова­
нием даргинско-лакской ветви трудно из-за недостаточности
доводов, поддерживающих такую гипотезу1. Он более скло­
нен к мнению, что после распада общедагестанского языкаосновы образуются четыре ветви: аваро-андо-цезская, лак­
ская, даргинская и лезгинская2. Среди данных ветвей наибо­
лее близкой к даргинской он считает лакскую, а затем аваро1 М.-С. М. Мусаев пишет касательно взаимоотношений даргинского и
инкского языков, что они обнаруживают более близкое родство между со­
бой, чем с остальными языками дагестанской группы, но, несмотря на это,
« трудно говорить о существовании особой ветви, из которой впоследствии
возникли оба эти языка, ввиду отсутствия достаточных доводов для такого
предположения» [Мусаев 1978: 105].
2 Ср.: «Таким образом, мы можем говорить о том, что в общедагестан­
ском праязыке в период его распада наметился ряд направлений, по кото­
рым впоследствии стали развиваться дагестанские языки: одно для языков
инаро-андо-цезской группы, другое - для лезгинской группы, третье - для
двргинского языка и четвёртое — для лакского языка» [Мусаев 1978: 106].
15

андо-цезскую. При этом даргинский язык ближе к лезгинской
ветви, чем аваро-андо-цезские или лакский.
С. М. Хайдаков в «Сравнительно-сопоставительном сло­
варе дагестанских языков» [Хайдаков 1973] на карте «Языки
народов Дагестана», приложенной между стр. 172 и 173, дар­
гинский и лакский языки указывает в составе единой под­
группы (лакско-даргинской), выделяемой им наряду с ещё
тремя подгруппами: аваро-андийской, цезской (дидойской) и
лезгинской. [1973: 172-173].
По вопросу о положении лакского языка среди дагестан­
ских языков высказывает своё мнение и И. X. Абдуллаев в
книге «Лакский язык в сравнительно-историческом освеще­
нии» [2010: 294-295]. Он сообщает, что «определяя сепарат­
ные изоглоссы лакского языка с другими дагестанскими,
нельзя не отметить их количественное преобладание в дар­
гинском языке, в особенности целый ряд общих в материаль­
ном и функциональном отношениях морфемных элементов,
характерных лишь для этих двух языков» [2010: 294]. Срав­
нив общие черты в морфологии дагестанских языков,
И. X. Абдуллаев приходит к выводу, что, если морфологиче­
ские общности, объединяющие лакский язык с аваро­
андийскими, являются более архаичными, то черты, сближа­
ющие лакский язык с даргинским (система глагола, личное
спряжение, морфемный инвентарь), можно назвать относи­
тельно новыми, «возникшими в процессе изменений в исход­
ной системе» [2010: 295]. Допуская возможность объяснения
языковых схождений между даргинским и лакским и конвер­
гентными процессами (связанными с географическим факто­
ром), в целом учёный приходит к выводу: «Исходя из геогра­
фических и языковых особенностей, место, занимаемое лак­
ским языком среди дагестанских, может быть определено как
центрально-промежуточное в виде моногруппы переходного
типа - от северо-западных к юго-восточным с превалирова­
нием черт сходств с языками (диалектами) даргинской груп­
пы» [2010: 295].
16

Глава 1. ИНФИНИТИВ
Поскольку в дагестанских языках инфинитив не соответствует в полной мере индоевропейскому инфинитиву, а зна­
чит и термину «инфинитив», установившемуся традиционно
при учёте особенностей данной глагольной формы именно в
индоевропейских языках, с самого начала становления даге­
станского языкознания в языковедческой литературе просле­
живаются различные колебания и сомнения при употребле­
нии терминов, которыми обозначалась данная глагольная
<|юрма. П. К. Услар называет её неокончательным наклоне­
нием [1890: 176-177]. Л. И. Жирков в описаниях аварского и
даргинского языков использует термин долженствовательная форма [1924: 46; 1926: 20], а позже, в 1955 г., в описа­
нии лакского языка - инфинитив [Жирков 1955: 78-79].
11 ри мерно в это же время выходит «Грамматика даргинского
языка» С. Н. Абдуллаева [1954], где он, сделав некоторую
оговорку, всё же принимает наиболее распространённый тер­
мин и называет данную форму инфинитивом или неопре­
делённой формой: «Можно называть его и неопределенной
формой или неопределенным наклонением, так как здесь не
определено, к какому времени и лицу относится действие или
состояние, выражаемое инфинитивом» [1954: 147]. Оговорка
же состоит в том, что даргинский инфинитив характеризуется
большей определённостью (отталкиваясь при сравнении от
русского языка) потому, что он содержит информацию о
классе и числе (в случае, если глагол классный) [Абдуллаев
1954: 148]1.
1 Интересное замечание находим в связи с этим в статье африканиста
II. Ф. Выдрина об инфинитиве в языке бамана. В. Ф. Выдрин по поводу
сомнений исследователей в самой возможности выделения инфинитива в
юм или ином языке мира и применимости термина «инфинитив» в случаях
существенных отклонений свойств похожей на инфинитив формы от
свойств индоевропейского инфинитива отмечает, что ему представляется
вполне нормальным, что в конкретных языках мира возможны те или иные
17

***

Изучение имеющейся литературы по лакскому и даргин­
скому инфинитиву позволило выделить следующие, реле­
вантные для сопоставления данных форм, пункты, отражаю­
щие те аспекты, которые затрагивают исследователи лакского
и даргинского глагола в своих грамматических описаниях.
Составленный нами перечень релевантных пунктов (критери­
ев для сравнения) выглядит следующим образом:1
1. Формант инфинитива. Происхождение формы инфи­
нитива и форманта инфинитива.
2. Инфинитив как начальная (исходная) форма в системе
глагольного словоизменения. Какая именно из форм инфини­
тива (соотносительных по виду) является начальной.
3. Видовые различия. Взаимоотношения производности
между инфинитивными формами разных видов. Образование
от этих форм остальных форм глагольной парадигмы.
4. Отношения производности между инфинитивной
формой и системой будущих времён.
5. Глаголы, не имеющие формы инфинитива (не соеди­
няющиеся с формантом инфинитива), у которых представле­
ны только формы изъявительного наклонения (ущербная па­
радигма - нет также и форм будущего времени).
отклонения от «канонического» инфинитива или инфинитивного «прото­
типа». Он пишет: «Как известно, практически любая выделяемая в типоло­
гии категория в реальном языковом воплощении демонстрирует большие
или меньшие отклонения от своего «канонического» прототипа. Собствен­
но говоря, если бы всё было не так и грамматические категории воспроиз­
водились бы во всех языках без отклонений от прототипа, то типология в
значительной мере потеряла бы свой газзоп сТёбе. В действительности
можно со всеми основаниями считать, что среди лингвистов существует
консенсус относительно критериев выделения инфинитива, несмотря на
существование во многих языках разнообразных «гибридных» форм»
[Выдрин 2014: 654].
1 В данном перечне мы ограничимся морфологическим аспектом иссле­
дуемой темы. Синтаксический аспект в изучении инфинитива представля­
ет собой отдельную и достаточно обширную область, которой следовало
бы посвятить отдельное исследование.
18

6. Изменение инфинитивной формы по классам (у класс­
ных глаголов); кроме того, посредством классного показателя
выражается и число.
7. В сравнении с другими дагестанскими языками - в ка­
ком отношении инфинитив даргинского и лакского опреде­
лён, а в каком - неопределён (об инфинитиве даргинского (в
большинстве диалектов) и лакского языков можно сказать,
что он неопределён в отношении лица, поскольку многие
другие глагольные формы в этих языках могут выражать ка­
тегорию лица).
8. Наличие/отсутствие категории лица и форм спряжения у
инфинитива. (В некоторых южных диалектах даргинского язы­
ка инфинитив спрягается; в лакском языке такого явления нет).

1.1. Категориальный формант инфинитива.
Происхождение формы инфинитива
и инфинитивного суффикса

В акушинском и во многих других диалектах даргинско­
го языка инфинитив имеет суффикс -эс (ес, яс), например:
белк1-ес ‘написать’, лук1-ес ‘писать’ белч1-ес ‘читать’, кайрес
‘сидеть’, вашес ‘ходить’, батахъес ‘защитить’ [Абдуллаев
1954: 146]. Цудахарский инфинитив оканчивается на -из, что,
по наблюдению С. Н. Абдуллаева, сближает даргинскую
форму инфинитива с аварской формой на -изе: вак1ес — цуд.
нач/т, ср. авар. вачТизе1 ‘прийти’ [Абдуллаев 1954: 146].
С. Н. Абдуллаев также сближает окончания инфинитива
и окончания дательного падежа: указав разные окончания
инфинитива по даргинским диалектам (цуд. -из, усиш. -ж,
бутрин. -и), далее он пишет: «Эти соответствия (с-з-ж-й) в
диргинском языке наблюдаются только в окончаниях инфи­
нитива и дательного падежа, ср. Алис (дат. от Али), Азиз,
1 Кик отметил М. А. Магомедов, данная форма - диалектная (из устной
беседы с М. А. Магомедовым 12 октября 2018 г.).
19

Алиж, Алий» [Абдуллаев 1954: 146]. В хайдакском диалекте
инфинитивная форма оканчивается на -ара, -ана: барккара
‘найти’ (акуш. баргес)'.
В кубачинском диалекте инфинитив имеет окончание -й
(соответственно окончанию дательного падежа -и), тематиче­
ским гласным является -и-: каЫ1с-1-] ‘прочесть’, ка1ис-1-] ‘чи­
тать’2 [Магометов 1963: 183].
Подробно рассматривает инфинитивные суффиксы в
даргинских диалектах Р. О. Муталов в своей книге «Глагол
даргинского языка» [2002: 145-155], где он отмечает, что в
даргинских диалектах функционируют два вида суффиксов
инфинитива: «суффиксы -ий, -иж, -из, -ис, -ес большинства
диалектов и суффиксы -ара, -ана кайтагского, муиринского и
мугинского диалектов» [Муталов 2002: 149]. Отдельное вни­
мание уделено автором изучению происхождения кайтагомуиринских формантов -ара/-ана [Муталов 2002: 150-154].
Ещё к труду П. К. Услара «Лакский язык» восходит
практика выделения окончаний лакского инфинитива вместе
с предшествующей гласной: «Форма неокончательного обра­
зуется присоединением к корню одного из окончаний ан, ан,
ин, ун. Здесь не заметно никакой конкордации между гласной
корня и гласной окончания» [Услар 1890: 176]3.
Л. И. Жирков также выделил в качестве форманта инфи­
нитива в лакском конечный -н инфинитивной формы вместе с
предшествующей ему гласной (лас-ун ‘взять’): «Окончаниями
формы инфинитива являются: -ан, -ин, -ун.» [Жирков 1955:
78]4.
1 [Абдуллаев 1954: 146]. Подробное описание хайдакского инфинитива
см. [Темирбулатова2004: 195].
2 В примерах сохранена транскрипция А. А. Магометова.
3 Инфинитиву у П. К. Услара посвящён параграф 224. и здесь же показано,
как от формы инфинитива образуются многие формы глагольной словоизме­
нительной парадигмы; от полученной путём усечения конечного -н основы
инфинитива образуется ещё несколько форм [Услар 1890: 176-177].
4 Здесь извечная проблема сегментации - где провести морфемную гра­
ницу: если её провести левее, то в слове элементов будет меньше (корень и
20

В качестве форманта инфинитива в лакском языке
И. X. Абдуллаев указывает суффикс -н, который присоединя­
ется к основе с помощью соединительной гласной [Абдулла­
ев 2010:204]'.
У простого глагола в форме инфинитива выделяются:
формант инфинитива, основа инфинитива и глагольный ко­
рень. Формантом (показателем) инфинитива является суффикс -н. Остающуюся после отсечения инфинитивного покаштсля часть назовём основой инфинитива, она состоит из
глагольного корня и соединительной гласной.
Когда речь идёт о качестве соединительной гласной, в
первую очередь следует провести границу между инфини­
тивными основами недлительного вида и остальными (дли­
тельного и повторного): у основ длительного и повторного
видов соединительный гласный всегда -а-. У основ недли­
тельного вида используется одна из трёх соединительных
гласных: -а-, -и-, -у- (выбор гласной непредсказуем, как это
отмстил уже П. К. Услар, от качества корневого гласного не
вшисит). В подавляющем большинстве глаголов в качестве
соединительных гласных при присоединении инфинитивного
нокизатель инфинитива), но формант инфинитива становится множествен­
ным (в данном случае - тройным), а если провести границу правее - тогда
и слове добавляется ещё один элемент - соединительная гласная а, и или у,
но показатель инфинитива будет один - -н. Тут у исследователейийковсдов наблюдается расхождение. И. X. Абдуллаев предпочёл такое
р«чнсние, при котором показатель инфинитива един для глаголов лакского
я нами и это - форматив -и, для такого решения имеются и существенные
доводы, если учитывать систему глагольного формообразования, о чём
речь идёт ниже.
1 Именно в таком виде его и находим в «Словаре морфем и морфемных
•цементов лакского языка», составленном И. X. Абдуллаевым. Этот сло­
варь включён в книгу «Обратный словообразовательно-морфемный сло­
варь инкского языка» И. X. Абдуллаева [2014: 153-195]. Морфема -н описинн здесь так: «-н - афф. инфинитива; выступает с предшествующим
писным: уч/-(а)н ‘придти’, т!ит1-(и)н ‘открыть’, лас-(у)н ‘взять’. По проиемождению афф. дат. п.» [Абдуллаев 2014: 175].
* Возможно (у классных глаголов), с предшествующим ему элементом вииссным показателем.
21

форманта выступают гласные -а- и -и- (глагольных лексем с
этими соединительными гласными имеется приблизительно
поровну), а гласный -у^ встречается только в небольшом чис­
ле глаголов. Относительно распределения соединительных
гласных в глагольной лексике данные приводит И. X. Абдул­
лаев: «Из всех лакских корневых глаголов примерно 20 име­
ют окончание -(у)н; примерно 95 глаголов —(а)н, а осталь­
ные - -(и)н» [Абдуллаев 2010: 204] *.
И инфинитивная форма целиком, и основа инфинитива
играют важную роль в образовании целых групп форм гла­
гольной словоизменительной парадигмы. Выделение гла­
гольного корня из инфинитивной формы даёт нам основу, от
которой образуется огромное число глагольных форм, вклю­
чая даже и две инфинитивные формы — длительного и повторного видов. Примеры образования инфинитивов длительного и повторного видов:

изан "встать’
х1ач1ан ‘выпить’
чичин ‘написать’
ласун ‘взять’
буккин ‘прочитать’

издан
х1ач1лан
чичлан
ласлан
буклан

изаван
х1ач1аван
чичаван
ласаван
буккаван

Важен комментарий Р. Г. Эльдаровой касательно целе­
сообразности отнесения соединительного гласного не к ин­
финитивному форманту, а к основе. Анализируя инфинитив­
ную форму, она пишет: «Перфектный инфинитив... является
начальной формой глагола и состоит из корня и суффикса
(или флексии) -н, которому предшествует гласный элемент
-а-, -и- или -у-. Его в школьной практике относят к суффиксу,
но с этим трудно согласиться, поскольку этот элемент имеют
в производящей основе некоторые глагольные формы,
1 Список корневых первообразных глаголов, упорядоченных по алфави­
ту с конца слова (т. е. в порядке обратного словаря), можно найти в «Об­
ратном словообразовательно-морфемном словаре лакского языка»
И. X. Абдуллаева [2014: 147-150] - здесь именно на одном месте оказыва­
ются, например, все глаголы, оканчивающиеся на -(у)н [2014: 150] и т. д.
22

например условное деепричастие: уч1ан ‘прийти’ - уч1а-рча
‘если придёт’, ласун ‘взять’ — ласу-рча ‘если возьмёт’, учин
‘сказать’ ~учи-рча ‘если скажет’. Вероятно, этот элемент нёс
п прошлом языка какую-то информацию, но определить его
значение в синхроническом плане не представляется возмож­
ным. Очевидно, его следует рассматривать как суффикс ос­
новы перфекта. <...> Аффикс -н- является категориальным
аффиксом инфинитива и встречается во всех трёх его видо­
вых формах: чич-и-н, чич-ла-н, чич-ава-н. Эта же морфема в
качестве падежной флексии встречается и в именных формах,
причём все маркированные им падежи в своей семантике
имеют целевой компонент (оба дательных падежа, целевой
локатив всех серий), что позволяет предположить первич­
ное ть целевого значения инфинитива» [Эльдарова 1993: 38].
* **
После рассмотрения категориальных формантов инфинитива, а также особенностей присоединения их к глагольно­
му корню, остановимся на том, в чём можно отметить парал­
лелизм в данной сфере между даргинским и лакским языка­
ми. и в чём - отличия. Во-первых, структурная общность - в
общем морфологическом оформлении инфинитивной словоформы, а именно: грамматическое значение инфинитива выри ждется суффиксальным путём, т. е. путём присоединения к
корню категориального суффикса инфинитива.
Вторая структурная общность в том, что данная морфе­
ма по форме совпадает с морфемой (окончанием) дательного
Ивдсжа (дательного и направительного падежей) в обоих языКИХ. И это не случайное совпадение наподобие омонимии
морфем - исследователи видят в этом указание на происхож­
дение инфинитива от имени в форме дательного падежа1.
1 ('ведения об этом находим уже в трудах Л. И. Жиркова: в своей
н| риммагике аварского языка» (1924 г.) он высказывает мысль о том, что
инфинитив (у Жиркова - «долженствовательная форма») восходит генетиЧИкЬИ к имени в форме дательного падежа: «В долж. форме мы видим по23

С. Н. Абдуллаев, описывая варьирование суффикса ин­
финитива в различных даргинских диалектах, отметил, что
когда речь идёт о данном расхождении по диалектам (ср. -ес,
-из, -иж, -ий). «эти соответствия (с-з-ж-й) в даргинском язы­
ке наблюдаются только в окончаниях инфинитива и датель­
ного падежа ...» [1954: 146]. А. А. Магометов в описании кубачинского диалекта также отметил данное соответствие
[1963: 183]. Однако имеются и исключения: С. М. Темирбулатова, характеризуя окончания инфинитива, специально
оговаривает, что, в отличие от других даргинских диалектов и
литературного языка, суффиксы «хайдакского, муйринского
и мугинского инфинитива не совпадают с суффиксами датива
даргинских диалектов» [2004: 195].
И. X. Абдуллаев пишет, что «инфинитив... по происхож­
дению отглагольное имя, втянутое в систему глагола с утерей
всех признаков имени существительного. Аналогичного про­
исхождения инфинитивы и в других дагестанских языках, в
которых форманты инфинитива связаны с аффиксами да­
тельного (и направительного) падежей» [2010: 204].
Можно ли говорить о материальной общности форман­
тов инфинитива в даргинском и лакском языках? Ввиду силь­
ных диалектных расхождений в даргинском языке, ответ не­
сколько усложнён:
1. Литературный даргинский (акуш.) и большинство диа­
лектов материальной общности инфинитивного форманта с
формантом лакского инфинитива не имеют, и их нельзя возве­
сти к единому архетипу.
еле корня -1- - признак отглагольного имени, и специальное окончание -хе.
Генетически вся долж. форма в целом представляет собою Дательный па­
деж отглагольного имени» [Жирков 1924: 46]. Позже, сопоставляя в
«Грамматике даргинского языка» (1926 г.) те же формы, но уже в двух
языках - аварском и даргинском, - Л. И. Жирков, правда, в более осто­
рожной форме опять указывает на совпадение их окончаний. В сноске на
стр. 20 он пишет: «Между прочим, не делая пока выводов, укажем на соот­
ветствие такого рода: Долж. форма аварск. -1хе; ОаГ. склонения -\\- -хе;
Долж. форма дарпшек. -18, -аз || аз; Оа1 склонения -\\- -з [Жирков 1926:
20].
24

2. В хайдакском диалекте (суффиксы инфинитива -ана и
ара) материальная общность с формантом лакского инфини­
тива имеется. С. М. Темирбулатова пишет об этом: «Хайдакский инфинитив, как в муйринском диалекте, оформляется
показателями -а-на (-я-на), -а-ра (-я-ра)... В этом отношении
хийдакский инфинитив ближе к лакскому, в котором пред­
ставлены показатели инфинитива -ун, -ин, ан» [2004: 195].
И далее: «Согласный н в маркерах инфинитива хайдакского,
муйринского и мугинского диалектов -а-на и лакского языка,
вероятно, является генетически общим» [2004: 195].
В заключение отметим, что, хотя формант инфинитива в
рассматриваемых языках в материальном плане показывает
существенное расхождение и для большинства даргинских
диалектов (т. е. кроме хайдакского, муйринского и мугинско­
го) не возводится к единому архетипу с соответствующим
лакским формантом, однако в структурном отношении
наблюдается параллелизм в ряде аспектов.

1.2. Исходные формы глагольной парадигмы

Инфинитивная форма в системе глагольных форм лак­
скою языка является начальной — от неё вполне регулярно
образуются две другие формы — корень и корень с инфикса­
цией. дающие целые системы глагольных форм.
Л. И. Жирков справедливо отметил, что уже первый лек­
сикограф лакского языка - П. К. Услар - в качестве началь­
ной формы лакского глагола выбрал именно инфинитив.
«Форма инфинитива как начальная основная форма глагола,
удобна прежде всего потому, что от неё непосредственно, и
Но'п и но всех случаях вполне регулярно, по общему правилу,
мо| у г быть получены две остальные формы глагольных основ
(Корень глагола и корень с инфиксацией классных показателай). из которых каждая служит источником образования це'|ой системы форм. От инфинитива недлительного вида в
большинстве случаев так же регулярно образуются и все
25

формы других, производных видов (длительного и повторно­
го)... лакский инфинитив... выражает основное значение гла­
гольности, лишенной в этой форме дополнительных оттенков
времени,' наклонения и понятий лица и числа...» [Жирков
1955:77]. '
Начальной формой является в лакском языке не вообще
любой инфинитив, а инфинитив недлительного вида. Он даёт
начало небольшой инфинитивной словоизменительной пара­
дигме. Отбросив формант инфинитива, получаем вторую ос­
нову - корень, и от него образуем инфинитивы длительного и
повторного видов. Вот как об этом пишет Р. Г. Эльдарова:
«Словарной формой глагольной лексемы является перфект­
ный инфинитив, обозначающий однократное результативное
действие (чичин ‘писать’). От его корня образуется дуратив,
обозначающий действие как длящийся во времени процесс
(чич-ла-н), и итератив, обозначающий многократное резуль­
тативное действие (чич-ава-н)» [1993: 4].
В даргинском языке форма инфинитива совершенного
вида не является начальной для образования инфинитива
несовершенного вида. Исследователи даргинского языка
обычно говорят о двух параллельных основах [Абдуллаев С.
1954: 151].

1.3. Виды глагола
Образование двух видовых форм - совершенного и
несовершенного вида - контрастно выделяется в даргинском
языке своей сложностью, непредсказуемостью по сравнению
с той простотой и унифицированностью, которую находим в
лакском языке в данном вопросе грамматики. Имеющиеся
исключения в лакском крайне немногочисленны и легко пе­
речисляются в кратком списке исключений — двувидовые и
одновидовые глаголы (зун, дукан, канан и др.). Огромная же
масса лакской глагольной лексики образует основу несовер­
шенного вида от основы совершенного вида по очень про26

стому правилу — добавлением суффикса длительности -л- в
посткорневой позиции. В даргинском же, даже когда добавпяется л или р — и тогда он выступает в качестве внутренней
флексии, т. е. вставляется в корень перед последним соглас­
ным (бат-ес ‘оставить' - балт-ес ‘оставлять’)- В иных случа­
ях фонемой р или л отмечена как раз основа совершенного
иида (берк-ес ‘поесть’ — бук-ес ‘есть’). Иногда отличие двух
основ - в чередующемся корневом гласном (бор-ес‘сделать’ бир-ее ‘делать’). В других случаях, более редких, может че­
редоваться не гласный, а согласный.
Таким образом, в лакском можно свести виды (три вида) в
одну лексему, так как всю систему глагольных форм можно вымсти пос тепенно из одной формы - инфинитива совершенного
иида (это и есть словарная форма). Эта форма - начальная (периичнаяХ и она придаёт единство всей глагольной парадигме.
В даргинском же нерегулярность образования видовых
нар и невозможность установить первичность одной из двух
кодовых основ приводит к необходимости описывать морфоно1 ичсские системы форм, морфологическую парадигму глаго­
ла совершенного и несовершенного вида по отдельности. Зна­
чит, здесь то единство, которое видим в лакском, отсутствует:
основа СВ

основа НСВ

батес ‘оставить’
бац/ес ‘налить’
барсе ‘сделать’
бирзес ‘подоить’

балтес ‘оставлять’
бирц1ес ‘наливать’
бирес ‘делать’
изес ‘доить’ ...
[АбдуллаевС. 1954: 151-152].

Характеризуя соотношение (первичность / вторичность)
Корней в видовых парах, Н. Р. Сумбатова и Ю. А. Ландер
описывают положение в даргинском языке следующим обра­
зом, «Корни, образующие видовую пару, обладают фонети­
ческим сходством, но соотносятся нерегулярным образом,
причем определить направление деривации (СВ > НСВ или
ПСII • СВ) в общем случае не представляется возможным.
27

Мы будем считать оба корня непроизводными (равноправ­
ными)...» [Сумбатова, Ландер 2014: 102].
Какие же общности и различия можно отметить в спосо­
бе образования видовых основ в даргинском и лакском язы­
ках?
1. Различие в системе видов количественное — в лакском
три вида и три основы инфинитива, а в даргинском выделяют
две основы — совершенного вида и несовершенного вида.
Другими словами, различен состав видовых граммем, коли­
чество видовых основ.
2. В лакском языке способ образования длительного ви­
да от недлительного характеризуется регулярностью, т. е. об­
разование идёт по простому правилу и всегда в одном
направлении: производящей (первичной) основой является
основа совершенного вида, а основа несовершенного (дли­
тельного) вида - производной от неё. Морфемой длительного
вида является -л-(а)-, без варьирования (имеются исключения,
но это не варианты, а именно исключения). Место присоеди­
нения морфемы — всегда в посткорневой позиции.
В этом отношении даргинский язык отличается от лак­
ского, так как тут регулярности нет - ни в направлении (несо­
вершенный вид образуется от совершенного вида или совер­
шенный вид - от несовершенного), ни в месте вставки дуративной морфемы. Кроме вставки этого элемента, возможны и
другие способы - чередование гласных корня, чередование
корневой согласной. Образование видовых основ характери­
зуется нерегулярностью.
Материальная общность заключается в том, что одна из
морфем (элементов), используемых для образования основы
несовершенного вида в даргинском языке — это -л- (как и в
лакском). Но следует оговорить, что иногда ею маркируется,
как раз наоборот, основа совершенного вида (пример: белч1ес
‘прочитать’ - буч1ес ‘читать’) То есть можно вести речь толь­
ко о частичном совпадении дуративного элемента, но это

2«

распространяется лишь на очень малую долю общего состава
I шк ольной лексики.

1.4. Инфинитив и будущее время
В лакском языке формы инфинитива всех трёх видов яв­
ляю гея производящими основами для всех форм будущего
времени, как финитных, так и вербоидных (например, буду­
щее время, ед. ч.: чичин — чичин-на, чичлан — чичлан-на, чичичин - чичаван-на) [Эльдарова 1993: 38]. Р. Г. Эльдарова отмечнет также, что от инфинитива образуются «все формы,
I мизинные с ирреальной модальностью, в том числе - и с бу­
дущим временем» [2016: 190].
Даргиноведы также отмечают прямую связь инфинитива и
будущего времени. Инфинитив служит основой для образова­
нии других глагольных форм - причастия долженствования, деенричасгия долженствования, форм времен. «Так, посредством
присоединения к инфинитиву суффикса -си образуются инфишиинные причастия...: барес+си > баресси ‘нужное, достойное
сделать’» |Муталов 2002: 155]. Кроме нефинитных форм, в дарI шиком языке имеются и финитные формы, образованные от
ифипитивной формы - для некоторых из парадигм будущего
измени характерно образование форм от инфинитива1.

1.5. Инфинитив классных глаголов и информация о
классе
Общностью даргинского и лакского языков является то,
•ПО любая глагольная форма классных глаголов, в т. ч. и инфщшнш, несёт информацию о классе, которая передаётся с
помощью классного показателя. С. Н. Абдуллаев отметил это,
сравнивая даргинский инфинитив с русским - менее конкрет1 1м. Р. О. Муталов, описывая будущие времена, указывает среди них
ирисам I ин и иоссибилитив; формообразующей основой для данных финншыч форм является форма инфинитива [Муталов 2002: 110—113].
29

ным, по его словам1. Большинство дагестанских языков раз­
деляют эту черту с даргинским и лакским.

1.6. Наличие/отсутствие категории лица
и форм спряжения у инфинитива
(Способность инфинитива спрягаться)

В южных диалектах даргинского языка — ицаринском,
чирагском, частично амухском — форма инфинитива изменя­
ется по лицам, г. е. для инфинитива характерна категория ли­
ца. В лакском языке инфинитив не спрягается.
Впервые факт спряжения даргинского инфинитива при­
влёк внимание С. М. Гасановой в 1958 г. [Гасанова 1958].
Подробно останавливается в своей книге на этом явлении
Р. О. Муталов [2002: 147-154]. Исследовав данные диалектов,
он выдвигает предположение, что «инфинитив даргинского
языка образовался на базе спрягаемых форм» [2002: 150], и
приходит к выводу: «Даргинский язык представляет собой,
по всей видимости, промежуточную ступень процесса исчез­
новения спряжения инфинитива, что проявляется в наличии
спрягаемых форм в крайних южных диалектах и их унифика­
ции в северных диалектах» [2002: 151].

1 Интересно отметить, что старые грамматики (середины XX века) отли­
чаются в большей мере контрастивным (сопоставительным) характером
описания, с подразумеваемым или прямым отталкиванием от русской
грамматики, именно сопоставлением с русской грамматикой. Например,
если С. Н. Абдуллаев в своей грамматике (1954 г.) отмечает, что даргин­
ский инфинитив более конкретен по сравнению с русским, т. к. он несёт
информацию о классе существительного (следует отметить, что это очень
ценные замечания для того времени), то такого рода замечания мы уже нс
находим у тех языковедов, которые ведут свои исследования в 1990-е,
2000-е, 2010-е годы (И. X. Абдуллаев, Р. Г. Эльдарова, 3. М. Маллаева,
Р. О. Муталов, Н. Р. Сумбатова и др ).
30

Глава 2. МАСДАР
Описанию масдарной формы уделено много внимания в
дагестанском языкознании, причём не только в работах общеН) характера, посвящённых изучению грамматики конкретно­
го языка в целом или глагольной морфологии, где масдар
рассматривается в общем ряду разнообразных глагольных
форм, по также и в исследованиях, специально посвящённых
масдару в том или ином языке1.
Масдар - это нефинитная форма глагола, которая
обозначает название действия; будучи глагольной фор­
мой. масдар сохраняет свойства той глагольной основы,
от которой он образован: вид, переходность, утверди­
тельные и отрицательные формы, а у классных глаголов М классно-числовую парадигму; масдар наследует и син(йксичсские особенности той глагольной основы, от коюрой он образован, такие, как падежное управление и
др 1 Свойство масдара придерживаться такого же падеж­
ного управления, как и остальные формы данного глаго­
ли. отмечают многие исследователи дагестанских языков3.
* Можно также отметить, что в кавказоведении одним из заметных шаюи м изучении масдара стала проведённая в 1988 г. в Черкесске конферен­
ции и испел за нею выход в свет сборника «Отглагольные образования в
ИЛериИско-кавказских языках» [1989], где при широком охвате исследуе­
мый иоаиов картвельские, абхазо-адыгские и нахско-дагестанские - рас। МИ1римпв>тся наряду с инфинитивом, причастием, деепричастием - и маснирные формы. Специально масдару в этом сборнике посвящён целый ряд
шОш дагестановедов (3. Г. Абдуллаев, И. X. Абдуллаев, Б. М. Атаев,
I I Нурчуладзе, Г. О. Кукуева, П. А. Саидова, К. И. Гарунова, Э. М. Шей№0
* < )дно из важных синтаксических свойств масдара - это связь с наречи­
ем. и не с прилагательным.
< 'дедуст отметить, что точного аналога масдара в русском языке не суЩег1иуе1 Наиболее близкое к нему - это отглагольные существительные
НН течением наименования действия (например, рисование от рисовать,
чяынмг о! читать). Но они, при присоединении суффикса -ание, -ение и
др , нм юпько обретают способность склоняться, но и сразу же меняют как
31

С. Н. Абдуллаев сформулировал это следующим образом:
«Характерной особенностью регулярно образуемых от­
глагольных существительных, причастий и деепричастий
даргинского языка является то, что они наравне с глаго­
лами, от которых они образуются, управляют падежами
(т. е. при них имена ставятся в таких же падежах, в каких
ставятся они при данных глаголах)» [Абдуллаев С. 1954:
191].
В формальном отношении следует также отметить, что
масдар образуется как от простых, так и от сложных глаго­
лов. Масдар совершенно регулярно образуется от всех гла­
голов1.
В частеречном отношении масдар находится на пери­
ферии категории глагола, несколько вторгаясь в сферу
имени существительного2. Категория класса является для
масдара не просто словораспределительной (классифици­
рующей), но и словораспределительной, и словоизмени­
тельной, так как масдарные формы и сами относятся к
определённому классу, и изменяются по классам, будучи
глагольными формами. Здесь же следует оговорить, что
распределительной эта категория является для всех масдарных форм, а словоизменительной - только для классных
глаголов (а их меньшинство).
По грамматическому значению масдар (как и инфини­
тив) можно с некоторыми оговорками назвать «неопредепадежное управление, так и сочетаемость с определяющими данное дей­
ствие словами (от наречия к прилагательному: громко читать — громкое
чтение) и тем самым полностью переходят из одной части речи в другую.
1 Это свойство масдара подчеркнул М.-С. М. Мусаев: «Образование ма­
сдара чрезвычайно однотипно. Он образуется регулярно от всех глаголов»
[Мусаев 2002: 80].
2 Традиционно масдар определяется как отглагольное имя действия.
Следует отметить, однако, что термин «отглагольный» может навести на
мысль о выходе за пределы глагола как части речи (и. следовательно, о пе­
реходе от словоизменения к словообразованию), в связи с чем более под­
ходящим представляется выражение «глагольное имя», которое не может
подтолкнуть к такому пониманию--ср., например: [Атаев 1989: 130].
32

ценной формой глагола», так как он не выражает времени
совершения действия, а также он «не определён» в отно­
шении наклонения и лица1.
В данной работе мы ограничиваемся рассмотрением
вопросов морфемики, морфонологии и морфологии масдарщ считая, что морфосинтаксические и синтаксические
вопросы представляют собой обширную область и требувн отдельного исследования. В то же время, рассматрива­
емые здесь вопросы морфемики, формообразования, морфонологии и морфологии представляют собой в достаточ­
ной мере самостоятельную область вопросов, характери(ующуюся определённой целостностью. Следует отметить
1йкжс, что именно изучение вопросов образования масдвриой формы (описание производящей основы и форман1й мисдара), а также значение этой формы, её морфологи­
ческие характеристики в первую очередь могут оказаться
существенными
в
ЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗсравнительноШ' Iорическом исследовании.

2.1. Масдар в дагестанских языках
Для сравнения даргинского и лакского масдара на дан­
ном этапе работы нам представляется необходимым указать
ник сходства, так и отличия данной категории слов в лакской
н даргинской глагольных системах. Для выполнения этих заДйЧ, Т. е. для того чтобы увидеть эти сходства и отличия,
необходимо рассмотреть их на более широком фоне осталь­
ных дш се ганских языков.

1 I (ослсднсе, т. е. неопределённость в отношении лица, имеет смысл отМинпь и отношении тех дагестанских языков, для которых это релевантно,
I и нс по всех языках представлено личное спряжение. Например, для
яинрыино масдара это несущественно, поскольку и остальные глагольные
фирмы и отношении лица являются неопределёнными.
33

2.1.1. Аваро-андо-цезские языки
Аварский язык. В аварских масдарных формах исследо­
вателями аварского языка выделялся целый ряд масдарных
суффиксов. Г. И. Мадиева, показав, что граница между про­
изводящей основой и формантом масдара не всегда проводи­
лась оправданно (т. е. чрезмерно сдвигалась влево, увеличи­
вая тем самым число формантов масдара), свела их число к
четырём [Мадиева 1981: 107]:
ц1ализе ‘читать’
бук1ине ‘быть’
седезе ‘клеить’
хъвазе ‘писать’

-и:
-ин:
-ей:
-й:

ц1али ‘чтение’,
бук1ин ‘бытие’,
седей ‘клеение’,
хъвай ‘писание’1.

Следует отметить, что отсутствие единого форманта в
некоторой мере выделяет аварский масдар среди аналогич­
ных образований других дагестанских языков2.
В качестве важнейшего именного признака масдара
Г. И. Мадиева указывает то, что он склоняется подобно суще­
ствительному с гласным исходом: Им. ц1али «чтение», Ак.
ц!али-ялъ, Р. ц1алиялъ-ул, Д. ц1алиялъ-е [1981: 108].
Упоминает Г. И. Мадиева в своём исследовании и про­
цессы субстантивации масдара: «В ряде случаев масдарные
формы, утрачивая глагольные черты, переходят в абстракт­
ные имена существительные: унти ‘болезнь’, хъвади ‘хожде­
ние’» [1981: 108]. Г. И. Мадиева вслед за А. А. Бокарёвым
отмечает, что масдар и существительное, полученное в ре­
зультате субстантивации масдара, относятся к разным типам
склонения: масдар - ко второму типу, а существительное - к
1 Примеры - из книги Г. И. Мадиевой [1981: 107].
2 Для аварского масдара характерна поверхностная множественность
масдарных морфем; хотя все они исторически восходят к одной морфеме,
и данные варианты в диахроническом срезе можно объяснить позицией
морфемы. Вариантов имеется по крайней мере два-три, но для более древ­
него (прааварского) состояния М. Е. Алексеев реконструирует морфему
масдара *-и.
34

гретьсму1. Кроме того, для разграничения собственно масдарй и абстрактного существительного (субстантивировавшего­
ся масдара) Г. И. Мадиева использует синтаксический крите­
рий - невозможность сочетания масдара с прилагательным
| Мадиева 1981: 108].
Обширные сведения об аварском масдаре находим в моПО1 рафии 3. М. Маллаевой «Глагол аварского языка: структу­
ра. семантика, функции» [2012], где подробно освещаются
мак морфемико-морфологические вопросы образования и
словоизменения масдара, так и синтаксические вопросы соче• иомости и фунционирования масдара в предложении.
I М. Маллаева останавливается на происхождении самого
Н'рмина масдар. В арабском языке аль масдару означает в
первую очередь ‘источник’, и отсюда идёт название данной
I рйммитической формы [Маллаева 2012: 274]. Это, по всей
видимости, связано с тем, что в арабской языковедческой
|рйдиции масдар выступает в качестве начальной формы глаЮНй. I . с. «источника» всех остальных форм.
(Юъединив суффиксы масдара -ей и -й, 3. М. Маллаева
ноиучйст всего три суффикса: «...в аварском языке категориниьиыми формантами масдара являются следующие морфеМы: -и. -й и -и» [2012: 292].
3. М. Маллаева подчёркивает, что в аварском языке у
мтщйрв нет форм множественного числа, построенных суффнисйльным путём (по модели форм множественного числа
ИМ^н существительных); множественное число может быть
выряжено лишь посредством классного показателя, т. е. по
опрвщу множественного числа у глагольных форм: «Катего­
рии числи представлена в имени существительном аварского
• 1ЫКй многочисленными суффиксальными показателями...
1 Ушимнии критерии разграничения масдара и существительного,
I II Мшшсми пишет, что А. А. Бокарёв считал важным критерием тип

ейннтшии «Вели склоняется по II типу, то это масдар, если по III склонеННШ сущее тигельное. Мы также разделяем эту точку зрения...» [Мадием1ШП юм|
35

А в структуре масдара категория числа выражается префик­
сально в виде переменного классно-числового показателя р-:
вач1ин (ед. ч) -рач1ин (мн.ч.), вахъи (ед. ч.) -рахъи (мн. ч.)...
Редкое исключение составляю! формы масдара тех глаголов,
у которых переменный классно-числовой показатель пред­
ставлен инфиксально: гьави, гьайи, гъаби, и гъари. <...> Мор­
фологическое выражение числа в масдаре полностью совпа­
дает с морфологическим выражением категории числа в гла­
голе...»1 [Маллаева 2012: 278].
Далее в исследовании приведены ценные сведения о
различении в аварском языке простых и длительных форм
масдара [Маллаева 2012: 295]. Автор указывает масдарные
форманты для всех типов образования длительных форм (с
различными суффиксами длительности: -р-, -д-, -рд-, -дар-,
-лд-, -хъд-), представляя их все в обзорной схеме. В масдарных формах длительного вида, как показано в схеме, высту­
пают только два варианта форманта масдара: -и и -й [Маллае­
ва 2012:297].
Следует отметить, что образование длительных форм
масдара в аварском языке специфично в структурном отно­
шении, если сравнить с лакским и даргинским языками.
С лакским его объединяет (но отличает от даргинского) то,
что длительные формы глаголов всегда образуются от обыч­
ных (в лакском - недлительных) с помощью определённых
аффиксов длительности (которых в аварском языке имеется
несколько). Таким образом, длительные формы включаются в
словоизменительную парадигму глагола. Морфемная струк­
тура аварского и лакского длительного масдара имеет всегда
в своём составе морфемы длительности, тогда как в даргин1 Обратим внимание на то, что в этом отношении иную картину пред­
ставляют некоторые другие дагестанские языки (например, лезгинский),
где масдарные формы могут содержать выражение множественного числи
двумя способами: и по образцу глагола - посредством классного показа ге­
ля, и по образцу существительного - с помощью суффиксов множествен­
ного числа; масдары же неклассных глаголов, разумеется, выражают мно­
жественное число только по модели имён существительных.
36

с ком зачастую в основе несовершенного вида нет специаль­
ных морфем длительности. Но само строение лакской формы
масдара длительного вида существенно отличается от авар­
ской, т. к. в ней представлена редупликация корневого со। инсного, а в аварском данная форма не имеет какого-либо
роди осложнений, и формант масдара следует непосредствен­
но за суффиксом длительности. Наконец, если говорить о
пруктурных схождениях аварского языка с даргинским в обришшшии длительных форм масдара, то следует указать, что
V 1СХ даргинских глаголов, у которых длительный (несовершснный) вид образуется путём присоединения аффикса длинчншосги1, строение масдарной формы аналогично аварско­
му, г. с. к корню присоединяется аффикс длительности, за коюрым следует формант масдара.
3. М. Маллаева отдельно рассматривает образование отрицйтольных форм масдара. Она указывает два типа этих
фирм, каждый из которых отличается особенным способом
нПри кишния, а также и оттенками значения. При первом типе
в качестве производящей основы выступает деепричастие
ни и ((нк-те ‘взять, брать’- босун); от данной основы образуетна мнедирная форма путём присоединения комплекса -гут1и:
И1нун>ут1и - букв, ‘невзятие’. При образовании отрицатель­
ной формы второго типа в качестве производящей основы
выщупнег отрицательная форма прошедшего времени (босизе
Птнч/о ‘не взял’); для образования масдарной формы к
чинной основе присоединяется суффикс -лъи: босичктъи Пуни 'мстятис’. Исследователь объясняет: «В первом случае
нЛрй юниния отрицательной формы масдара элемент отрица­
нии содержится в составе аффикса, во втором случае - в сои1И№ производящей основы» [Маллаева 2012: 298].

1 И НИ|И виском языке формы длительного (несовершенного) вида стро•*Н Ниидипообртно: посредством внутренней флексии - чередованием
Мфныыно I иисною или инфигированием согласного, а также добавлением
фирМЮНИ длительности пострадикально [Абдуллаев С. 1954: 152].
37

Обращает на себя внимание то, что оба способа пред­
ставляют пострадикальное выражение отрицания, тогда как в
лакском языке отрицание къа присоединяется префиксально
(реже - инфиксально); в даргинском языке имеется расхож­
дение между диалектами: в одних диалектах также отрицание
выражено прерадикально, а в других, где форма осложнена
редупликацией корневого согласного, - морфема отрицания
инфигируется между корнями. Таким образом, здесь налицо
структурные отличия языков.
3. М. Маллаева обращает внимание на интересную и необычную особенность: хотя данные два типа отрицательных
форм (босунгут!и - босич1ольи) и являются синонимичными,
«они имеют различные семантические оттенки и различаются
сферой применения. Так, отрицательные формы масдара, об­
разованные посредством комплекса -гут1и, применяются
только в сфере будущего» [2012: 298]. Те же формы, которые
образованы «посредством суффикса -лъи, применяются в
сфере прошедшего, т. к. они выражают завершённость»
[2012: 298]. Подводя итог, автор обращает внимание на то,
что, хотя для аварского масдара считается не характерной ка­
тегория времени, тем не менее в отрицательных формах мас­
дара выражено различение будущего и прошедшего времени.
Отметим здесь, что и вообще на фоне других дагестан­
ских языков это явление необычное. Принято считать, что
масдар не имеет категории времени. Однако отклонения от
этого находим и в современных описаниях даргинского мас­
дара, ср. [Мусаев, Магомедова 2000: 180], где как раз гово­
рится о нетипичных случаях, свидетельствующих о том, что
иногда масдар и может нести информацию о времени проте­
кания действия1.

1 Например, авторы пишут: «От основы будущего времени образуется
масдар и у глагола вак/ес ‘придти' /.../ ср.: вак!ес ‘придти’ - вак1ни, букв,
‘прихождение’ (в прошлом) и лявкьяс ‘приду’ - лявкьни. букв, ‘прихождение’ (потом, в будущем)» [Мусаев, Магомедова 2000: 180].
38

3. М. Маллаева выделяет в аварском языке и понудитель­
ные (каузативные) формы масдара, которые совпадают с осно­
вой инфинитива понудительного глагола: буц!ц1инаби (инфиПН1ИВ - буц!ц!инабизе ‘заставить замолчать’) [2012: 299].

Чимашнский язык. В своём «Очерке грамматики чаманинского языка» [1949] А. А. Бокарёв указывает, что в самом
простом случае масдар1 образуется от формы прошедшего
времени утвердительного наклонения путём прибавления
форманта е или ё [1949: 97].
Если масдарная форма образуется от классного глагола,
го в этом случае она (подобно вообще глагольным формам)
изменяется по классам и по числам. Примеры:
1) глагол без классного показателя: ахъ ‘молол’ — ахъе',
2) глагол с классным показателем: бекь ‘пахал’ - 1-й кл.
некие, 2-й кл. йекье; мн. ч. 1-го и 2-го кл. бекье, 3-й кл. бекье,
4-й кл. йекье, 5-й кл. йекье', мн. ч. 3-го, 4-го и 5-го кл. йекье
[Бокарёв А. 1949: 97].
А. А. Бокарёв отмечает и такую особенность масдара,
кик склонение: «Как и прочие существительные, отглаголь­
ные существительные подлежат падежным изменениям» [Бо­
карёв А. 1949: 97].
2.1.2. Лезгинские языки
Лезгинский язык. О лезгинском масдаре Р. И. Гайдаров
сообщает, что данная форма, хотя и имеет значение действия,
процесса, но не обозначает отнесённость действия ко време­
ни, лицу и реальности. Для масдара характерны такие сугубо
I нагольные категории, как переходность и полярность: «Из
собственно глагольных признаков для масдара, помимо обо1 Следует отметить, что сам термин «масдар» А. А. Бокарёв не употреб­
ляет. Соответствующий параграф в его «Очерке...» озаглавлен «Отглаголь­
ные имена существительные» [Бокарёв А. 1949: 97].
39

значения действия, в лезгинском языке характерны только
категории переходности / непереходности и противопостав­
ление утвердительной и отрицательной форм» [Гайдаров
1987: 97]. Исследователь отмечает далее, что масдар является
в лезгинском языке одной из основных исходных форм гла­
гола в словоизменении и словообразовании, и он принят за
начальную, словарную форму глагола. Формантом масдара
является суффикс -н (или -ун), «универсальный для всех без
исключения глаголов» [Гайдаров 1987: 97].
В грамматике «Современный лезгинский язык» формант
масдара рассматривается как -н с предшествующей гласной
фонемой, поэтому таких масдарных окончаний выделено три:
-ун, -уьн, -ин: «Лезгинский масдар характеризуется окончанием
-н, которому предшествует один из гласных звуков: -ун: атун
‘приходить’, катун ‘убегать’, къачун ‘брать’... къарагъун
‘вставать’... -ин: фин ‘идти’, кьин ‘умереть’... -уьн: т!уън
‘есть’, хъуьруьн ‘смеяться’... Из представленных окончаний
наиболее употребительным является показатель -ун» [Гайдаров
идр. 2009: 177].
Н. Ш. Абдулмуталибов, описывая лезгинские масдарные
формы, указывает что они «оформлены моноконсонантным
аффиксом -н, который непосредственно примыкает к основе
глагола»1 [2000: 10]; (подобным единообразием в формиро­
вании масдара характеризуются также даргинский и лакский
языки, тогда как в аварском языке наблюдается несколько
более сложная картина).
Р. И. Гайдаров дополнительно к этому указывает непро­
дуктивный способ образования масдара, представленный (в
качестве параллельного варианта) лишь у восьми глаголов и
дающий ущербную парадигму2. Эти особые формы образуют­
ся «зеркальным (симметричным) повторением предшествующей
1 Таким образом, гласные элементы -у-, -уь-, -и- Н. Ш. Абдулмуталибов
относит к основе глагола.
2 В этой парадигме нет отрицательных форм. Р. И. Гайдаров также отме­
тил, что эти непродуктивные масдарные формы «имеют заметный оттенок
архаичности» [1987: 97].
40

• у(|м|>иксу -н части масдара: гун — гунуг... фин - финиф, хун — хуШ'ж .» (Гайдаров 1987: 97]. Всесторонне исследовав эти обравивший, II. 111. Абдулмуталибов показал, что, хотя они и совПйдшот с масдаром по лексическому значению, но всё же явлйютсй отглагольными существительными, а не особыми
формами масдара: они «не имеют отрицательных форм и
форм образ ности (возвратности) действия, а при склонении, в
о| иичис от других масдаров, не сохраняют ударение на осноИ0 глагола. Кроме того, данные образования могут опредечтьсм атрибутивными формами, ср. “пис кьиникь’’... букв,
'плохое умирание’» [Абдулмуталибов 2000: 15].
II. III. Абдулмуталибов сообщает и ряд важных сведений
о словоизменении лезгинского масдара. В его работе пере­
числены следующие типы внутримасдарного словоизмене­
нии: а) масдары с префиксом отрицания: фин - те-фин ‘не
ндиГ, б) масдары с префиксом повторности, обратной
направленности: фин -хъ-фин ‘идти ещё раз, обратно’, в) ма«дары с префиксами отрицания и повторности: фин - те=хъфин, г) масдары с аффиксом каузатива: ксун ‘спать’ ыу р ун ‘уложить, усыплять’ [Абдулмуталибов 2000: 15].
Сообщая об именных свойствах масдара, Р. И. Гайдаров
пишет: «Для масдара, как и для имени существительного,
неизменно характерны категории числа и падежа, которые
выражаются системой противопоставляемых флексий, ти­
пичных для имен существительных первого склонения с
флексией эргатива -и. Однако склонение масдара имеет также
и гнои особенности, отличающие его от имени существитель­
ного» |1987: 97]. Далее исследователь указывает несколько
огличий склонения масдара:
- масдары всех глаголов, независимо от их морфемной,
глогоной, фонемной структуры и значения склоняются одногипно;
- ударение при склонении масдара всегда остаётся на
основе;
- в именительном падеже множественного числа масдарй всегда выступает единственное окончание -ар, которое не
41

подвергается сингармоническому варьированию в зависимо­
сти от корневого гласного. В косвенных падежах гласный
элемент флексии -ар опускается [Гайдаров 1987: 97-98].
Некоторые падежно-числовые формы масдара глагола
фин «идти»:
ед.ч.
мн.ч.
именит, фин
финар
эрг.
фин-и
фин-ри
род.
фин-и-н
фин-ри-н
дат.
фин-и-з
фин-ри-з
М. покоя фин-а
фин-р-а
[Гайдаров 1987: 98].
Наиболее заметная специфическая особенность лезгин­
ского масдара состоит в том, что он располагает формами
множественного числа, образуемыми по образцу существи­
тельных посредством присоединения суффикса множествен­
ного числа, и затем падежных окончаний. Другими словами,
лезгинский масдар склоняется в обоих числах. Однако он (в
отличие от аварского, лакского, даргинского масдара) не име­
ет форм множественного числа, выражаемых посредством
классного показателя, присоединяющегося префиксально, и
это связано со второй специфической особенностью лезгин­
ского масдара, выделяющей его среди дагестанских языков, отсутствие категории класса и соответственно — классного
спряжения.
Табасаранский язык. Основные характеристики масдара
в табасаранском языке отмечены в труде А. А. Магометова
«Табасаранский язык. (Исследование и тексты)» [1965: 225226]. Автор указывает, что суффикс масдара - -и-Ь (в север­
ном диалекте - -и-ур):
Ык-и-Ь «писание» от глагола Ык-и-г «писать»;
северный диалект: сИс-и-м «хождение» от глагола сНс-и-х
«ходить» [Магометов 1965: 225].

42

I оноря о признаках масдарной формы, характерных для
имени и для глагола, А. А. Магометов приводит типичную
НИИ масдара картину: «...из глагольных признаков - катего­
рии грамматических классов, из признаков имени — склоне­
ние. мп. число образуется по типу глагола (посредством клас­
сного показателя) и по типу имени (посредством суффикса
мп, числа - -аг)» (Магометов 1965: 225).
Описанию масдара специально посвящена статья
К, К Курбанова «Масдарная форма глагола табасаранского
тыка» |2ООЗ|. Показывая общие с существительными при­
шли и масдара - изменение по падежам и числам, автор отмечтч морфонологические и фонологические характеристики
склонения масдара. Например, отмечены такие особенности,
или редукция тематического гласного при склонении: бик1-у-б
Пик1-6-ан (ген.), указаны условия оглушения конечной б масдирной основы. Автор отмечает и общие с глаголом черты
масдара из области синтаксиса словосочетания - управление
падежными формами. Приведены примеры словосочетаний,
иллюстрирующие согласование по числу и классу:
китаб урхуб ‘чтение книги’ (ед. ч.) - китабар урхбар
'чтение книг’ (мн. ч.).;
кагьаз бик!уб ‘писание письма’ (ед. ч.) - кагъазар
йик1бар ‘писание писем’ (мн. ч.) [Курбанов 2003: 111].
Классные показатели в масдаре занимают как префик­
сальное, так и инфиксальное положение:
летчик т1ирхуб ‘полёт лётчика’ (1 кл.); луф т1ибхуб ‘полОз голубя’ (И кл.) [Курбанов 2003: 111].
Специфика табасаранского масдара (объединяющая его
с т ульским) в том, что в нём множественное число выража­
ется двумя способами: и посредством классного показателя
(но образцу глагольных форм), и посредством суффикса (по
образцу имён существительных).
Сеульский язык. Масдар в агульском языке образуется
путём прибавления форманта -Ъ к исходной основе (после
43

усечения тематического элемента исходной основы1), а тема­
тическим гласным при его образовании служит -и- [Магоме­
тов 1970: 156]:
инфинитив хиг-а-я ‘читать’ -хиг-и-Ъ ‘чтение’;
Нм-а-я ‘тянуть’ - Наг-и-Ь:
р-а-я ‘сказать’ -р-и-Ь2.
Масдар образует форму множественного числа и скло­
няется в обоих числах.
3. К. Тарпанов в своей книге «Агулы: их язык и история»
касается вопроса об образовании масдарных форм [1994: 90].
Он указывает, что они образуются от основ глаголов со­
вершенного вида прошедшего времени посредством суф­
фикса -XV, например:
рая — ‘ сказать', рит — ‘сказал’, ргм — ‘сказание’3.
3. К. Тарланов останавливается на описании семантиче­
ских различий между абстрактными отглагольными суще­
ствительными с суффиксом уга! и масдарными формами (с
суффиксом -и') от одних и тех же глагольных основ (напри­
мер: Нагая — ‘сидеть’, Принц — ‘сел’, Ирма1, Ирм ‘сидение’):
«Параллельные производные не дублируют друг друга функ­
ционально-семантически: масдарные формы сохраняют се­
мантическую конкретность производящей основы, в то время
как дериваты -у\>а1 семантически абстрактны и представляют
действия и признаки как «опредмеченные» состояния. Кроме
того, последние формы осознаются как хронологически рас­
ширенные, ориентированные на длительность, а первые - как
локализованные во времени, хронологически непротяжённые»
1 Исходная глагольная основа в агульском языке определяется по форме
инфинитива отсечением показателя инфинитива -я; исходная основа за­
вершается тематическими элементами а, -а, -апа [Кибрик, Кодзасов 1988'
36].
2 Примеры - из книги А. А. Магометова «Агульский язык. Исследование
и тексты» [1970: 156].
3 Говоря о масдарной форме ри\г и переводя её как ‘сказание’, автор всё
же в скобках отмечает, что «найти аналог этому значению в русском языке
чрезвычайно трудно» [Тарпанов 1994: 91].
44

11 прппион 1994: 91]. Ценные наблюдения автор выносит и о
мо|м|х (логической природе масдара, отмечая, что «масдарная
(губе тити иная) форма рию от глагола раз — ‘сказать’ — это не
столько абстрактная лексема, аналогичная соответствующим
иокссмим индоевропейских языков, сколько тот же конкретный
птил, но только формально-грамматически переведённый в
разряд существительных, а потому приобретший способность
изменяться по именной парадигме (склоняться). Вместе с тем
пни не порывает и с глаголом, в сочетании со вспомогательны­
ми титлами участвуя в создании временных структур, паралнельных (синонимичных) временным структурам с участием
причастий и деепричастий» [Тарланов 1994: 280].
< , ,

Рутульский язык. Указание на маедар в рутульском языке
содержится в работах всех исследователей рутульского языка,
кик отмечает С. М. Махмудова в книге «Морфология рутульского языка» [2001: 148]. Масдарные формы в рутульском язы­
ке легко вычленяются благодаря наличию на конце слова суффикси -я с предшествующим ему гласным элементом, качество
которого обусловлено гласным основы: йиркь-ы-н ‘приход’,
гах-ы-н ‘процесс сна’, лаат1-у-н ‘окончание’, сиръ-и-н ‘движе­
ние’, гьалг-ы-н ‘говорение’ [Махмудова 2001: 148].
Автор отмечает совпадение масдара по одним граммати­
ческим характеристикам - с глаголом, а по другим — с суще­
ствительным.
Гак, масдар, как и в других языках, подобно именам,
имеет падежные формы, и парадигма склонения масдара совнидаст с именем существительным.
Собственно глагольное свойство масдара - согласование
с существительным по классу и числу: I, IV кл. кихьин ‘пись­
мо, писание (процесс) ’:
II класс: кирхъин
III класс кивхъин
Мн. ч. лица: кидхъин
Мн. ч. не-лица: кихьин [Махмудова 2001: 149].
45

У составных глаголов масдар образуется путём добавле­
ния суффикса -н к вспомогательной части: ун йикис ‘слы­
шать’ —ун йишин, лаъ лузас ‘вставать’ -лаъ лузун и т. д.
Также глагольной характеристикой маедара является
наличие отрицательных форм: сахын ‘сон (процесс) ’ - саджахын. Исследователь указывает, что отрицательная форма
масдара образуется при помощи форманта -дж-, занимающе­
го положение инфикса или префикса [Махмудова 2001: 149].
Одной из черт масдара является то, что масдарные фор­
мы могут переходить в разряд имён существительных, т. е.
субстантивироваться: гьагъус ‘поливать» - гъагъун ‘полива­
ние, канава для проведения воды’ [Махмудова 2001: 149].
С. М. Махмудова отмечает важное ограничение в обра­
зовании масдара - оно связано с видом глагола: форму мас­
дара может принять только глагол однократного вида1 [Ма­
хмудова 2001: 149].
Удинский язык. В удинском языке исследователи отме­
чают две масдарные формы, одна из которых продуктивна, а
другая — «старый» масдар - ныне непродуктивна [Майсак
2008:115].
Показателем продуктивного масдара является -(е)зип, и
образуется данная масдарная форма от инфинитива: Ьак-еа
‘быть, стать’ - Ьак-зип2.
В своей статье «Глагольная парадигма удинского
языка (ниджский диалект)» Г. А. Майсак отмечает, что
«исторически масдар представляет собой форму генитива
либо эргатива от инфинитива» [Майсак 2008: 115] и что
обе эти нефинитные формы глагола — и инфинитив, и мас­
дар — в удинском языке склоняются по субстантивному
типу склонения. Гласный /е/ регулярно выпадает во всех
1 У рутулъеких глагольных форм выражены два вида: однократный и
многократный. Об этом см.: [Махмудова 2001: 105].
2 Все примеры по удинскому языку - из работы Т. А. Майсака [Майсак
2008].
46

фирмах масдара1, сохраняясь лишь у тех глаголов, основа
инфинитини которых состоит только из одного согласного
(инфинитив р-ев ‘говорить’ - масдарр-евип ‘говорение’).
«Глагольность» масдарных форм, т. е. включённость
ИХ именно н глагольную парадигму, несмотря на общие
морфологические черты с именами существительными,
щп*и зынист и наличие отрицательных форм масдара.
II удинском языке их показателем является префикс пи-,
например инфинитив Ьак-ев ‘быть, стать’- масдар Ъак-зип
о I ри на гельная форма масдара ип-6аЛ-5ми2.
«Старый» масдар, т. е. ныне непродуктивная форма
на ин, образован от основы инфинитива. В современном
удинском языке он полностью вытеснен новым масдаром
на -(е)вип. Г. А. Майсак приводит примеры «реликтов
ной древней формы» - это несколько отглагольных имён,
обозначающих объект, который является результатом
процесса, описываемого исходной глагольной основой:
ч1Ь-ип ‘пошивка, шитьё’ (< е1Ь-ез ‘шить’), пес1-ип ‘заквас­
ка' (• пеи-еа ‘заквашивать’), ик-ип ‘съестные продукты,
продовольствие’. Автор подчёркивает, что здесь мы ви­
дим «не только параллелизм в образовании старого и но­
вого масдаров от одной и той же основы, но и использо­
вание тождественного по форме показателя -ип (во вто­
ром случае присоединяемого к инфинитиву)» [Майсак
200К: 116].
Завершая рассмотрение удинского языкового матери­
ала, отметим одно наблюдение, хотя тема нашей работы отглагольное имя действия, а не имя деятеля, но здесь будсг интересным отметить как формальное, так и семанти­
ческое совпадение удинских языковых данных с лакскими,
а именно лакскому суффиксу -ала, образующему от гла1 Гласный /е/ выпадает также во всех косвенных падежах инфинитива —
он представлен лишь в номинативе инфинитива [Майсак 2008: 115].
7 См.: Таблица 7 «Парадигма глагола Ьак-ез "быть, стать”» [Майсак
ЛЮИ: 153].
47

гольной основы имя деятеля1, соответствуют суффиксы ал и -ала отглагольного имени деятеля и причастия — в
удинском языке. Об этом аффиксе сообщается, что это
общелезгинский аффикс отглагольных имён, который от­
мечен в ряде лезгинских языков, хотя и нигде не является
регулярным [Майсак 2008: 119].

Хиналугский язык. Образование масдарной формы и
словоизменение
мае дара
описано
в
монографии
А. Е. Кибрика, С. В. Кодзасова и И. П. Оловянниковой
«Фрагменты грамматики хиналугского языка» [1972: 115]
Масдар образуется от несамостоятельных причастий пу­
тём прибавления к ним суффикса -уа1. Несамостоятельные
причастия совпадают с основой глагола. Примеры: к1 (‘го­
реть’) - к1-уа1\ ]охи (‘взвешивать’) -)ох-уа1 [Кибрик, Кодзасов, Оловянникова 1972: 115]. При образовании масдар­
ной формы от причастия конечный гласный причастия
может выпадать. Масдарные формы отражают видовое
противопоставление, и не отражают категорию времени т. е. это глагол, означающий «абстрактную идею действия
вне временного значения» [1972: 202].
Отрицательная форма масдара образуется присоеди­
нением того же суффикса -уа1 к отрицательной форме не­
самостоятельного причастия - результативного или нере­
зультативного вида. Для образования отрицательного при­
частия к основе причастия добавляется морфема отрица­
ния -п<1ао:
апз^ш ‘играть’ - ап.чкни-пс1аз - ап^и-пс^-уа! [1972:
Таблица 40 на стр. 115].

1 Например, зуз-ала ‘рабочий’ от зун ‘работать’ (подробнее о суффиксе
-ала см.: [Абдуллаев И. 2010: 106-107, 328]).
48

2.2. Масдар в даргинском языке
2.2.1. Суффикс и основа

Исследователями даргинского языка отмечается бессуфнм ильный способ образования масдара - т. е. основа глагоЛй «сима по себе может выступать как имя» [Абдуллаев С.
1*И4 |9|]. Такие образования, равные чистой основе глагола,
Г II Абдуллаев называл «неоформленными отглагольными
। Л щсс гни тельными» и подчёркивал, что они выступают «в
|мн1И подлежащего, прямого дополнения, они склоняются на
ранных правах с другими именами» [1954: 191]. Например:
Пеик1-ес ‘писать’ - белк! ‘писание’,
№ич1-ес ‘читать’ - белч! ‘чтение’.
Масдар в даргинском языке образуется и суффиксаль­
ным способом, с помощью суффикса -ни. Данный суффикс
НрнПййЛйстся к глагольной основе, полученной путём отсече­
нии форманта -ее от инфинитивной формы:

пик1-ес «прийти» —> вак! + ни —>вак1ни ‘приход’.
Кроме суффикса -ни (и его диалектного варианта -не) в
ннчнщонппиях по даргинскому языку иногда указываются и
цру|нс суффиксы масдара1.
Мнсдарная форма образуется как от основы совершенно1Н| 1йй н от основы несовершенного вида глагола:

соиерш. вид: 6елк1-ес ‘написать’ - белк1ни ‘написание’;
Нссонсрш. вид: лук1-ес ‘писать’ -лук!ни ‘писание’.

'Ри Мушкой в своей книге «Глагол даргинского языка» привёл ещё
Ыффнюы <Ъш и -ала, которые регулярно образуют отглагольные имена,
НННН<«ЫИНИИС1. практически к любому глаголу [2002: 168-170]. Этот вонрог Пущи рассмотрен ниже.

49

2.2.2. Стык глагольной основы
и масдарного суффикса
В связи с описанием стыка основы и масдарного суф­
фикса -ни вспомним, что Р. О. Муталов охарактеризовал этот
суффикс как один из немногих, «начинающихся с согласного
и присоединяющихся к корневому согласному без посредства
гласных» [2002: 172].

Примеры масдара:

Инфинитив

Масдар

кайрес «сидеть»
ваше с «ходить»

кайрни «сидение»
вашни
«ходьба,
хождение»
гкшибарни
«сжатие»
курт1ик1ни
«плавание»
батахъни
«защита»
бирхъни «рубка»
лухьахъни «варка»
гъигьик1ни
«дыхание»
буч!ни «чтение»
буйг/ни «счёт»
берцкш «печение»

г1инибарес
«сжать»
курт1ик1ес
«плавать»
батахъес
«защитить»
бирхъес «рубить»
лухьахъес «варить»
гъигъик!ес
«дышать»
буч1ес «читать»
буйг1ес «считать»
берц1ес «печь»

50

2.2. Х Субстантивация масдара в даргинском языке
('. II. Абдуллаев отметил в своей «Грамматике даргин• юно языка» способ формального разграничения в диалектах
НУ,дикарского типа масдарных форм и соответствующих от1щи ольпых существительных, а именно - с помощью ударе­
нии «В диалектах цудахарского типа в зависимости от места
ударении различают две разновидности существительных,
нПри ннншных при помощи этого суффикса: багьнй ‘узнавании'. багьнй ‘знание’, бигьнй ‘связывание’ (действие), бйгьни
'гнинь учел’... Когда существительное с суффиксом -ни выри*нс1 действие (ударение на -ни), оно управляет наравне с
I Итоном...» [Абдуллаев С. 1954: 88]. Здесь мы видим, что
рсн. идёт об отглагольных (отмасдарных) существительных и
о собственно масдарах, которые в формальном отношении
ри пичнются ударением:
багьнй ‘узнавание’ масдар; багьнй «знание» существицчыюс;
бигьнй ‘связывание’ (действие), масдар;
бйгьни ‘связь, узел’, существительное.

2.2.4. Диалектные особенности образования масдара

Мсгебский диалект. В мегебском диалекте в качестве
суффикса масдара выступает -ри [Магометов 1982: 73].
А А Магометов, описывая масдар в мегебском диалекте в
моцо1 рафии «Мегебский диалект даргинского языка», приво­
ди! следующие примеры, в каждом из которых указывается
масдар и тот инфинитив, от которого он образован:
^а^-п' ‘хождение’ - инф. ^а^еа ‘ходить’,
1 I («скольку в исследованиях А. А. Магометова языковой материал прийодння латинским шрифтом, здесь при цитировании его примеров мы сояринием авторскую транскрипцию (в редких случаях упрощая её по техничаским соображениям).
51

1ис-п ‘чтение’, "учёба’ — инф. 1исез ‘читать’,
^еЫ^-г! - масдар от инф. ыеЬкез ‘умереть’,
м’ак-п ‘приход’ — инф. указах ‘прийти’.

Хайдакский диалект. Отдельный пункт посвящён масдару в книге С. М. Темирбулатовой «Хайдакский диалект дар­
гинского языка» [2004]. Исследователь указывает, что, как и в
литературном языке, масдар в хайдакском диалекте образует­
ся посредством суффикса -ни и что масдарные формы обра­
зуются от основ как совершенного, так и несовершенного ви­
да [2004: 196]. В качестве иллюстрации приведены следую­
щие видовые пары:

бар-ни букв, ‘сделание’, от инфинитива барара,
бир-ни ‘делание’ - от бирара;
белкк-ни ‘написание’ — от белкквана ‘написать’,
лукк-ни ‘писание, письмо’ — от луккана ‘писать’
[2004: 196].
Кубачинский диалект. Масдар в кубачинском диалекте
образуется посредством суффикса -не. На описании масдара
подробно останавливается А. А. Магометов в своей книге
«Кубачинский язык» [1963], снабжая анализ многими инте­
ресными примерами [1963: 184—185]:
'л’ах-пе ‘хождение’ — маху ‘ходить’,
угас-пе ‘омовение’ — м’асэу ‘омыть’,
каЫ1^-пе ‘чтение’-каЬИ^у ‘прочесть’ [1963: 184].

Примеры образования масдара от основы недлительного
и длительного вида:
Ьахы-пе - масдар от глагола Ьахму ‘засеять",
Ъа1хм’-пе - масдар от глагола Ьа/хму ‘сеять’
[1963: 184].

Иллюстрируя мысль о сохранении масдарной формой
глагольной категории переходности, А. А. Магометов приво­
дит в своём описании также образцы словосочетаний, пока52

1ММЮЩИС различие в управлении между переходными и ненн)*ходными масдарами:
непереходные:
и^ате шахпе - дословно ‘человек хождение’,
\мти1 )ахпе - ‘женщина хождение’,
кананаг Ьахпе - ‘зверь хождение’,
<1)1(111111' Ьахпе - ‘люди хождение’,
1ана\еаг1е Лахпе - ‘звери хождение’ [1963: 184-185];

переходные:
цаЫН к,а каЬИ^пе - ‘мальчиком письмо чтение’,
цпЬи/ к,ате ка(т1спе - ‘мальчиками письма чтение’
|1‘*М:1И5|.

А, Л. Магометов отмечает, что «масдар склоняется поцоПно имени существительному с исходом на гласный»
||иМ;1И5|:

Им и.
’)рг,
Дит.

шахпе ‘хождение’
\еахт-1-сН-1
махт-П-}

каЬН^пе ‘чтение’
каЫ1<?п!-1-бН-1
каЬПфи-Н-} [1963: 185].

I (ривсдён пример фразы с употреблением масдара в кос­
венном падеже (дательном):
йЫа н'Мах '(Ь кахпИу зё^и ашкис!
'ет быстрому хождению я ничего не могу сказать’ (‘я
ничего нс говорю’ - от удивления) [1963: 185].

('иедуст отметить, что хотя в исследованиях обычно ука*|<ншс1си н качестве суффикса кубачинского масдара -не, эта
морфема, если внести уточнение, функционирует в двух варинших: в именительном падеже масдара выступает вариНН1 не, а во всех косвенных падежах представлен вариант -ни
I а, тог же фонемный состав, что и в литературном даргин। НИМ И многих диалектах: ср. в примере А. А. Магометова
щи пенные падежи масдара каЬИспе ‘чтение’:

53

каЪИспИМ, каЬИспПд, каЪИспШа, каЬИспИге, каЬНспПИЬ1.
Появление во всех косвенных падежах гласной -/- вместо
-е характерно в кубачинском вообще для склонения суще­
ствительных с исходом на гласный -е: ^иде ‘яйцо’ — дат. с1ид1Н-д; адате ‘человек’ - дат. адапи-Н-}2.

Ицаринский диалект. Ицаринскому диалекту даргинско­
го языка посвящено отдельное монографическое исследова­
ние Н. Р. Сумбатовой и Р. О. Муталова «А Огаттаг оГ 1сап
Раг§\уа» [8итЬа1оуа, Ми1а1оу 2003].
В ицаринском диалекте масдар, как и в литературном
языке, образуется посредством суффикса -ни.
При присоединении масдарной морфемы к основе, стык
консонантной основы и консонантного суффикса приводит к
определённым чередованиям на конце основы. Описывая
консонантные чередования в ицаринском диалекте, исследо­
ватели перечисляют три позиции, в которых происходит па­
латализация велярных: «(1) перед морфемой, начинающейся с
переднерядной гласной; (2) каузативный суффикс -ад-; (3)
показатель масдара -т»3.
хах- ‘приходить’ - масдар зак-гй [8ишЬа(оуа, МЩа1оу
2003: 123]
Исследователи отмечают, что масдар имеет все падеж­
ные формы, но не имеет форм множественного числа. Отри­
цательные формы масдара образуются с помощью редупли­
кации.
По поводу морфемы отрицания некоторые сведения со­
держатся в описании Р. О. Муталова в главе «Категория по­
лярности» [2002: 86-87] Р. О. Муталов сообщает, что одним
из диалектных способов образования отрицательных форм
1 Примеры-из книги [Магометов 1963: 185].
2 Примеры - из книги [Магометов 1963: 95].
3 «Ра1а1а112абоп. к’-»с’, к^с, § -» 2, х -» §... «Ьеп ГоПоадеС Ьу (1) а тогрЬете Ье§1пп1п8 \уИЬ а (гоп! уоие!; (2) (Не саизабуе зиРПх -ад-; (3) Ае
таздаг тагкег -п!» [8итЬа1оуа, Ми1а1оу 2003: 8].
54

удвоение глагольного корня1, и такой способ автор
। чннич Полос поздним: «В ряде южных диалектов (кубачинском,
ннарнпском, кункинском) для образования отрицательных форм
НН1инмусгсм удвоение глагольного корня, что является более
помним явлением: б=иркь-ёркь-ид (*- б=иркъ + а + б=-иркь-ид;
трнца тельный префикс а сливается с гласным основы и, что в
I* «упынтс даёт долгий гласный ё)» [Муталов 2002: 87]. Эти сведишм дают основания предположить, что в исходных праформах
1нрнцаннс выражалось не редупликацией, а с помощью префН1 пруемой отрицательной частицы.
II описании отрицательных форм кубачинского глагола
А А Магометов подробнейшим образом останавливается на
уаногнии глагольных основ как способе образования отрицащцы1ых форм. Он подчёркивает, что если в урахинском диалекте
удаление основы можно рассматривать как возможное паралапшнос употребление, то «в кубачинском, если отрицательная
форма образована с одновременным удвоением глагольной ос­
пины, го параллельно с ней нет другой формы, образованной од­
ним юлько отрицательным формантом без удвоения основы... В
нуПанинском возможна только одна форма: Ьац-а-цаб ‘не сделал’
п| утвердительной формы Ьацад ‘сделал’» [Магометов 1963:
ЛП| Магометов объясняет, что кубачинские отрицательные
формы с удвоением основы являются «дальнейшей ступенью
рашшим отрицательных форм с удвоением глагольных основ
нша уркарахского...» [1963: 227].
Л. А. Магометов в своём труде перечисляет те глагольные
формы, у которых отрицательные формы образуются путём
удвоения глагольной основы, и среди них находятся и инфини1ИН, и масдар [1963: 227].
I [удакарский диалект. Р. X. Мехтиханова в своём исследонании глагольной морфологии цудахарского диалекта отмечает,
•по при образовании масдара «кроме суффикса -ни, в диалекте
фахуньтативно употребляется и суффикс -ри: вак1-ни и вак!-ри
МНИГОй

1 II питсратурном языке и во многих диалектах удвоение используется
пни дономнительное средство для усиления выражаемого отрицания [Му1ИН<ш 2002: 87].
55

обозначают ‘приход’, кайг-ни и кайг-ри ‘сидение’, белгв-ни и
белгв-ри ‘чтение' и т. д.» [Мехтиханова 1975: 15].

Таблица
Форманты масдара в даргинских диалектах

Диалект
литерат.
(акуш.)
хайдакский

мегебский
кубачинский

ицаринский
тантынский
цудахарский

Глагол
кайрес
вак1ес
белкТес
белк!вана
барара
бирара
укахех

Перевод
сидеть
прийти
написать
написать
сделать
делать
ходить

маху

ходить

Масдар
кайрни
вак1ни
белкЪт
белкЬт
бар-ни
бирни
™а$-г!

Формант
-ни
-ни

-ри

м>ахпе,
-не
дат.п. умах-гй- (в косв.
падежах
?У
-ни)
приходить ^а^й
-ни
читать
Ъисгй
-ни, -ри
приходить вак!ни,
-ни, -ри
сидеть
вак/ри
кайгни,
кайгри

Изучение этих данных о форманте масдара в даргинских
диалектах позволяет выдвинуть два предположения каса­
тельно исконного форманта масдара в даргинском языкеоснове. Первое из них учитывает данные по показателю мас­
дара, реконструируемые специалистами по сравнительноисторическому языкознанию для более отдалённых хроноло­
гически этапов истории языка, а именно — восстанавливаемый
для северокавказского масдара формант -р [Абдоков 1981].
О морфеме масдара -р пишет также В. П. Назаров [Назаров
1974], указывая её как архетип нахско-дагестанского праязы56

И винный согласный находим в масдарном форманте мегеб| ЦНГ<1 диалекта, он также является факультативным вариан1нм согласного масдарной морфемы и в тантынском и цудачиргиом диалектах, где более распространённый вариант -ни.
Л И. Лбдоков также указывает, что -р-, иногда приобретая
(ЮНН шцшо, мог переходить в -н- [Абдоков 1976: 121]. Поному а качестве одного из возможных путей развития можно
Н|№ДП1>ложить первоначальное -р, перешедшее позже в -н в
чру1ИХ диалектах и сохранившееся лишь в мегебском, танI НОСКОМ и нудахарском диалектах. Второе из возможных
(1|юдположсний исходной морфемы масдара, характерной для
придир! ноского состояния: поскольку в подавляющем боль11111111 тс диалектов сегодня находим -ни, именно такой облик,
но (можно, и следует считать исходным, а -ри в таком случае
Лоисе поздняя инновация (развившаяся в части ареала).

2Л. Мисдар в лакском языке

Гщв начиная с П. К. Услара, кавказоведами была замечннй некоторая двойственность масдара в отношении его ча((ергчной принадлежности. Для обозначения масдара
II 1< Vс кар в своём труде «Лакский язык»1 [1890] употребляН зермин «отглагольное», например: «отглагольное шабу»,
«итечагольнос абу, дабу», «неокончательное улун (д, б), от40^4чинное улйбу» [Услар 1890: 123, 142, 172]2.

' Нил описанием лакского языка П. К. Услар работал в 1863—1864 гг. Его
||ЧН Пыл «и литографирован в 1865 г., и намного позже, в 1890 г. был издан
и(|ни|1ифгм1м способом Управлением Кавказского учебного округа [Ма«имиши 1979: 7 -8|.
1 Ннфинигин же обозначен в трудах П. К. Услара как «неокончательное»
или » неокончательное наклонение», например: «Форма неокончательного
нЛршуюги присоединением к корню одного из окончаний ан, ан, ин, ун»
| V» нар IИ90: 176|. Эти два термина Услара - «неокончательное» и «отглан^ное» пинаются, по всей видимости, кальками латинских терминов «тНнШую* и <ч1е\'ег1к1Пеих».
57

Масдарная форма («отглагольное») у П. К. Услара
рассматривается и в разделе «Глагол»1, и в разделе «Имя
существительное» в параграфе о словообразовании суще­
ствительных на стр. 46 § 41: «...-абу есть общее оконча­
ние всех существительных отглагольных как-то: от ан де­
лать -абу — делание, улун дать — улабу давание, итан оста­
вить — итабу, ласун взять — ласабу взятие, къукъин резать
- къукьабу резание и т. д.» [Услар 1890: 46]2. Кроме выде­
ления «отглагольного» как особой категории и указания
его суффикса -абу, П. К. Услар первым отметил и такую
морфологическую особенность масдара, как изменение
его по классам: «Таковые существительные подлежат из­
менениям букв по категориям, если изменения свойствен­
ны глаголам, от которых они происходят. Так, напр., от
ан делать - дабу дело; от улун - дать - булабу - давание,
если даётся, напр., чу - лошадь (б) и дулабу, если даётся
арцу - серебро (д); итабу — оставление, когда говорится,
что оставляется мужчина, дитабу — когда говорится о
женщине, битабу - когда говорится о девушке и т. д.»
[1890: 46]3. Здесь не только сообщается о классном спря­
жении масдара, но и одновременно делается оговорка, что
это касается лишь масдаров от классных глаголов.
Али Каяев в «Грамматике лакского языка»4, которую он
1 В этой главе П. К. Услар неизменно включает масдар во все описания
отдельных глаголов, в одном ряду с прочими глагольными формами, при
этом масдар следует обычно в самом начале перечисления вслед за инфи­
нитивом.
2 Придавая масдару большое значение в системе глагола, П. К. Услар в
прилагаемом к описанию лакского языка лакско-русском словаре («Сбор­
ник лакских слов» на стр. 233-396) во всех глагольных статьях приводит и:
форму масдара.
3 Для удобства чтения лакские слова выделены курсивом и даны в со­
временной лакской графической системе (но обозначение долготы над а|
(а) сохранено).
4 Ср. издание грамматики под ред. Р. Г. Эльдаровой [Каяев 2009], включающее три текста грамматики: факсимиле оригинала на лакском языке,
написанного на аджаме (с. 137-389), текст на лакском языке в современной!
5«

ШШИМИ ни лакском языке,1 выдвигает форму масдара в качеНнм начальной формы глагола, следуя арабской языковедче»йнМ фадиции: «То (слово), от которого производятся слова,
НН1Ыааггсм корнем. Корни в лакском языке, как чичабу, бук*нЛГ, бупабу, ласабу, байбишабу, щяик1абу, итххяххабу, име­
ни ни конце слово абу и имеют значение делание или станов>ПШ1Ш чего-либо. Сам корень - это та часть, которая находит• # перед абу, само слово абу является показателем... корня»
|1ы«ми 2009: 107]. А. Каяев описал, как образуются другие
формы глагола от масдара: масдарный суффикс усекается, и
пнем к оставшейся части прибавляются в определённом поридне гс или иные суффиксы [2009: 107-131].
Следующим шагом в изучении масдара в лаковедении
ныли статья Г. Б. Муркелинского «О причастных, деепричинпых и масдарных конструкциях в дагестанских языках»
|1’Ии|| ’)то было важным продвижением вперёд в осмысленнн масдара, т. к. предшествовал этому длительный период,
нш ан образования на -аву от глагольных основ воспринимаш«ь языковедами просто как отглагольные существительные
(НН проводилось разграничения между субстантивированным
мнедиром. т. е. отмасдарным существительным и собственно
мн» даром - глагольной формой.)2. В статье Г. Б. Муркелин• кою масдар ставится в общий ряд с другими отглагольными
формами (причастием, деепричастием) и исследуются синннн ичсскис вопросы функционирования масдара в предлолни» ной графике на кириллической основе (с. 35-94) и перевод на русский
4«МП б' НВ 135).
1 Пн лисю 243 рукописи автора - дата 3 I июля 1934 г. [Каяев 2009: 94,
1Ш|
* 11 К Услар обратил внимание на глагольные свойства данного образонинни, чк> выразилось в помещении формы масдара в словаре именно в
I ат'пьных статьях, а также в рассмотрении масдарной формы в разделе,
•мн мишСнном глаголу. Одновременно П. К. Услар почувствовал и двойиинниоегь данного образования, что выразилось в помещении информаннн о нам и н раздел об имени существительном, где говорится о словооб|1нил«|щии существительных, о суффиксах. Однако после Услара такой
ннампл к масдару не скоро получил своё дальнейшее развитие.
59

жении: «Масдар так же, как причастие и деепричастие, явля­
ется в дагестанских языках отглагольной формой...» [1964:
10]. Г. Б. Муркелинский также первым в лаковедении рас­
сматривает падежное управление масдара [1964: 10].
Масдару уделено отдельное внимание в исследованиях
И. X. Абдуллаева «Категория грамматических классов и во­
просы исторической морфологии лакского языка» [1974: 155156] и «Лакский язык в историко-сравнительном освещении.
Морфология» [2010: 229-232]. Автор не только анализирует
оттенки значения форм масдара длительного и недлительного
вида, но также рассматривает и вопросы происхождения масдарного суффикса. И. X. Абдуллаев раскрывает историю лак­
ского масдарного суффикса, отмечая, что здесь представлен
случай переразложения: «Суф. аб-у по своему составу сло­
жен, состоит из двух элементов -аб- и -у-, каждый из которых
имел свои функции и семантику. В дальнейшем сложный
суффикс -абу подвергся переразложению, стал восприни­
маться как единый суффиксальный элемент и образовывать
от глаголов однократного и длительного вида новые масдарные формы...» [Абдуллаев И. 2010: 106]. В книге рассматри­
ваются также и различные аспекты субстантивации масдара.
Вопросы истории масдарного форманта рассмотрены в
работах грузинского языковеда Г. Т. Бурчуладзе [1989: 133135; 1993: 105-106].
В работах Р. Г. Эльдаровой представлено чёткое разгра­
ничение отглагольного существительного и масдара, указаны
как глагольные свойства масдара, так и именные. Большое
внимание исследователь уделила синтаксическим вопросам
функционирования масдара [Эльдарова 1993: 46; 2003: 170173].
Подробнее о работах современных исследователей, уде­
ливших в своих работах внимание масдару, об их подходах,
взглядах и изучении ими тех или иных аспектов строения и
функционирования масдара далее будет сообщаться по ходу

60

И отменим снедений об образовании масдара и его словоизМ#Н тельной парадигме.

2.5.1. Образование масдарной формы

Мисдар в лакском языке образуется путём присоедине­
нии к корню суффикса -аву (в котором фонема а - долгая),
например

Пуц-ин ‘привести’ - буц-аву ‘приведение’;
буч^ан ‘придти’ - буч!-аву ‘приход’;
кчукь-ин ‘резать’ -кьукь-аву ‘резание’;
т1ит1-ин ‘открыть’ - т1итп1-аву ‘открывание’;
ц/ухх-ин ‘спросить’ — ц1ухх-аву — букв. ‘спрашивание’;
мч-ан ‘бежать’ -леч-аву ‘бег’;
\1ач1-ан ‘ пить' - х!ач!-аву ‘питье (как процесс)’;
бат/-ин ‘собрать, убрать’ - бат1-аву ‘сбор (как проНнссГ;
нахх-ан ‘надеть’ -лахх-аву ‘надевание’;
ач-ин ‘пойти, направиться’ - ач-аву ‘движение’, ‘хожде­
нии’;

буручч-ин ‘защитить, сберечь’ - дуручч-аву ‘защита (как
Процесс)';

ш-ан ‘встать’ - из-аву ‘вставание’.
И. X. Абдуллаев в качестве исходного облика данной
морфемы приводит форму -абу, которую находим в вицхиником. балхарском и аштикулинском диалектах1:

-аву *~ *-абу
1 II «Словаре морфем и морфемных элементов лакского языка», прилаI мимом к книге [Абдуллаев И. 2010], И. X. Абдуллаев в словарной статье
ий)1 отмечает что это аффикс масдара и указывает его происхождение -аву
аву. Кроме того, автор объясняет его составной характер. В словаре
НМялсн и статья -абу. где отмечено, что такой облик аффикса масдара
инренастся в диалектах: вицхинском, балхарском и аиггикулинском.
61

И.: X. Абдуллаев приводит аффикс масдара в облике -абу
в списке 13 групп морфем, которые он реконструирует для
пралакского языкового состояния1.
О свойстве звука б легко замещаться звуком в подробно
пишет А. Ш. Акиев: «Билабиальный б, произносимый с
меньшей артикуляционной энергией губ, переходит ввив
некоторых диалектах лакского языка» [1977: 45]. В качестве
примера он приводит вицх. дабу «работа; делание» и кумухск. даву2.
Данный суффикс, как указывает И. X. Абдуллаев, по
происхождению является сложным, состоящим из форманта
-ав- (аффикс повторного вида) и суффикса -у (используемого
при образовании отглагольных имён существительных)
[2010: 229 и 206].
В лакском языке у глаголов различаются три вида: нед­
лительный, длительный и повторный3:
буч1ан ‘прийти’ - бук1-ЛА-н ‘приходить’ — буч1-АВА-н
‘часто приходить’;
чичин ‘написать’ — чичлан ‘писать’ — чичаван ‘иногда пи­
сать’;
ласун ‘взять’ —ласлан ‘брать’ -ласаван ‘иногда брать’.
1 Этот список 13 групп пралакских морфем дан во введении к «Словарю
морфем и морфемных элементов лакского языка» [Абдуллаев И. 2010:
325]. В этом же списке под номером 5 перечислен среди аффиксов гла­
гольного вида -аб— аффикс повторного вида.
2 Характеризуя природу фонемы б в связи с эволюцией этой фонемы в
даргинском и лакском языках, А. Ш. Акиев отмечает: «Подобная субсти­
туция (т. е. замена фонемы б фонемой в. — С. Г.) наблюдается... во многих
глагольных формах: х!ач1аван... «выпивать»: х/ач/абан, а также во многих
грамматических формах имён и глаголов ... Такое явление нельзя рассмат­
ривать... как чередование или звукосоответствие, так как здесь нет фоне­
тической обусловленности, кроме выражения диалектной специфики... Та­
ким образом, если не принять во внимание описанные выше комбинатор­
ные изменения, то историческая фонема б сохранилась как в лакском и
даргинском языках, так и в их диалектах» [Акиев 1977: 101].
3 Иной термин для обозначения длительного вида — дюратив, повторно­
го - итератив.
62

Ич них масдары образуются от глаголов двух видов:
Ц4Н10И1.1юго и недлительного:
буцлан ‘приводить’ (добавляется инфикс длительного
НИЛИ ч(а)-) - буцлац-аву ‘приведение’1;
чнч11<111 ‘писать’ - чичлачаву ‘писание’.
От глаголов повторного вида масдар не образуется.
()бра зование масдарной формы длительного вида имеет
। нои особенности. Морфема масдара та же — суффикс -аву.
Но к основе длительного вида (буцла- тематический гласный
V основ длительного вида всегда -а-) прибавляется корневой
ГО1 нпспый (г/): происходит редупликация корневого соглас­
ною. К полученной таким образом основе прибавляется аффинг масдара: буц-ла-ц-аву2:
ич-ла-н ‘вставать’ — из-ла-з-аву ‘вставание’;
час-уи‘взять’-лас-аву; лас-ла-н ‘брать’ - лас-ла-с-аву
'ИМТИС. принятие (как процесс)’;
буч1-а-н ‘прийти’ - буч1-аву, бук1-ла-н ‘приходить’ —
бук1->К1-к1-аву ‘приход’.
('троение масдарной формы от основ длительного вида
имине гея более сложным по сравнению с масдаром недлицч|ыюго вида, т. к. помимо того что такая основа включает
еще одну морфему —л(а)~, форма включает еще и редупли­
цированный согласный корня.

' И X. Абдуллаев следующим образом описывает разницу в значении
между масдарными формами длительного и недлительного вида: «Разница
между обеими формами масдара в том, что масдары длительного вида по­
йл (ынают ход, протекание самого действия, процесса, а масдары однократ­
ного (недлительного) вида результат (завершение) действия» [2010: 229].
’ (Юращает на себя внимание то, что в аварском языке в качестве одного
из средств глагольного словообразования выступает очень похожая молгль, которую описывает 3. М. Маллаева: «Некоторые классные глаголы
редуплицируются не традиционно — путём повторения основы, а иначе,
ну 1ём повторения корневого согласного. При этом наблюдается наращение
дуративного суффикса -р, например: бекизе “поломать” — бек-е-р-к-изе
"ломаться”, бук!к1ине “мяться” — бук!к1-у-р-к!-изе “размяться” и некоторые
другие» [Маллаева 2012: 314].
63

Строение масдарной формы от глагольных основ длительного вида в виде формулы:

[Корень + ЛА + повтор последнего согласного корня + -АВУ
Если в корне имеются две согласные фонемы, то повто­
ряется последняя из них: х1ач1-ла-н ‘пить’ - х1ач!-ла-ч1-аву
‘выпивание’.
]
Если повтор согласного наблюдается уже в самом корне,
тогда этот же согласный выступает в данной основе в третий
раз1:
)
чич-ла-н ‘писать’ - чич-ла-ч-аву ‘писание’
къукь-ла-н ‘резать’ — къукь-ла-къ-аву ‘резание’.
Если последний согласный корня является геминированным, то перед морфемой длительного вида -ла-, начина­
ющейся с согласной фонемы, он переходит в соответствую­
щий негеминированный согласный2, и его повтор перед масдарным аффиксом -аву выступает тоже в негеминированном
виде (т. е. в том же виде, что и в основе длительного вида):
буккин ‘почитать’ - буклан ‘читать’ - бук-ла-к-аву ‘чте­
ние’;
лахъхьин ‘выучить’ - лахьлан ‘учить’ - лахь-ла-хь-аву
‘заучивание, учение’;
ц1уххин ‘спросить’ - ц1ухлан ‘спрашивать’- ц1ух-ла-х-аву
‘спрашивание’.

1 При этом, строго говоря, термины повтор или редупликация мы упо­
требляем уже с натяжкой, т. к. данные термины в своих корнях содержат
идею двукратности, а здесь мы имеем дело с употреблением в основе од-,
ного и того же согласного в третий раз.
2 Об этих фонетических явлениях на стыке морфем, связанных с разли­
чием консонантного и вокалического анлаута морфем, писал ещё
Л. И. Жирков, объясняя правила образования глагольных основ длительно­
го вида: здесь действует фонетический закон, требующий «устранения ге­
минации согласного перед согласным (здесь перед л) или в конце слова»
[Жирков 1955: 79].
64

Нели при образовании основы длительного вида с аффнйгом -пи- наблюдается чередование велярных и палатальНЫЧ согласных, то в масдарной форме сохраняется та же стуннн< чередования, что и в глагольной основе длительного виЛй ^41-а-н ‘прийти’ — буч1-аву ‘приход’; бук1-ла-н ‘прихоЛИI к' - бук1-ла-к1-аву ‘прихождение’.
Поскольку инфинитивный формант -н присоединяется
V основ недлительного вида с помощью тематического
I ЛИСНого и, а, у и этот гласный усекается вместе с форман|нм -н при образовании основ длительного и повторного
вили, '«вменяясь гласным а (Г. Т. Бурчуладзе считает, что
но и есть исторически исходный гласный инфинитива), то
V некоторых лексем возникает омонимия, а именно - у тех,
V Которых различие инфинитива недлительного вида своЛИЛось к данному тематическому гласному: букк-и-н и
Пунк-»1‘Н -■ длительный вид буклан, а масдары - буккаву и
Щии/каву. На эту пару глаголов (буккин и буккан) указал
V*»’ Л. И. Жирков, описывая образование длительного и
Номюрпого видов [1955: 79].
У одновидовых глаголов длительного вида (или у глаго­
лив с супплетивным образованием длительного вида) при обрмитнпии масдара также происходит редупликация корнево1о согласного, но повторяется первый согласный корня, а не
вIврой:
канан ‘есть’ - кана-к-аву ‘принятие пищи, еда (про­
цесс)’;
щурун ‘вертеться’ -щуру-щ-аву ‘кручение, верчение’;
шанан ‘спать’ - шана-ш-аву ‘сон (процесс сна)’;
итан ‘ходить’ - зана-з-аву ‘хождение’.
Однако с диахронической точки зрения и здесь предсгивлен повтор последнего (единственного) согласной корня,
I к остальная часть корня исторически является видовым
формантом (элементы -ла-, -на-, -ра-, -ру-)11 ()б >юм подробнее см.: [Абдуллаев И. 2010: 217], [Эльдарова 1993: 26].
65

2.3.2. Образование масдара сложных глаголов
Сложные глаголы состоят из двух частей - смысловой
части, которая может быть выражена разными частями ре­
чи, и вспомогательного глагола. О сложных глаголах
И. X. Абдуллаев пишет: «Такие глаголы состоят из двух
элементов (смысловой части и вспомогательного глагола) и
выражают единое понятие, которое не всегда является со­
ставленным из значений этих элементов» [2010: 225]. Вы­
ражение лексического значения в наибольшей мере берёт
на себя смысловая часть сложного образования, тогда как
морфологическое значение выражается вспомогательным
глаголом. Поэтому при образовании масдарной формы
сложного глагола вспомогательный глагол принимает фор­
му масдара, в то время как смысловая часть остаётся неиз­
менной. Чаще других в качестве вспомогательных глаголов
употребляются следующие1:

бан, дан, ан
хьун
бик1ан, дик!ан, ик1ан
учин
т1ун
лаган
буккан, дуккан, уккан

‘сделать’,
‘стать’,
‘быть’,
"сказать’,
‘говорить’,
‘пойти’,
‘выйти’.

Примеры масдара сложных глаголов:
кумаг бан
‘помочь’
— кумаг баву,
сакин хьун
‘образовать’ - сакин шаву,
бувч1ин бан ‘разъяснить’ - бувч1ин баву,
тикрал бан
‘повторить’ - тикрал баву,
пиш учин
‘улыбнуться’ -пишучаву,
пикри бан
‘подумать’
- пикри баву.
1 Подробное описание лакских сложных глаголов см.: [Муркелинский
1971: 236-242], [Абдуллаев И. 1980: 91—109]. [Абдуллаев И. 2010: 225—
228], [Эльдарова 1993: 10-18].
66

2ЛЛ. Образование отрицательных форм масдара
Дня образования отрицательной формы к масдару при।ондиинсгся элемент къа- в префиксальном положении (реже
н инфиксальном): къаласаву.

2„14, Масдарная форма со значением
неопределённости или неуверенности/неизвестности
Пример с редупликацией основы масдара приводит
I* I ’ Иьдарова: лага-къалагаву ‘уход-неуход’. Она объяснян|, чю такой пример представляет собой особый тип редунниющии. «когда вторая основа включает' в себя отрицатель­
ный префикс къа-. Этот тип редупликации больше характерен
ты масдара и причастия:
1ишгсса-къалавгсса къак1улли ‘неизвестно, ушёл или не ушёл’
чага-кьолагаву
11ричастие полностью удваивается, масдар же в первом
компоненте теряет последний слог» [Эльдарова 2003-6: 94].
Эго сложная масдарная форма, представляющая собой
редуплицированную масдарную форму, построенную из
утердительной формы (не полностью оформленной, точнее усечённой) следующим способом: вторая часть представляет
нЮой отрицательную глагольную основу, полностью оформН1‘пиую как масдар (т. е. включает весь масдарный суффикс),
и отрицание в ней выражено префиксально; первая же часть —
ни утвердительная форма масдара, в которой усечён послед­
ний слог (-ву).
()бращает на себя внимание то, что примеры с подобным
VНожным образованием, совмещающим в себе утвердитель­
ную и отрицательную формы масдара, и выражающим неизюч пюсть/неопределённость относительно совершения дей1шин, в тех или иных контекстах приводят исследователи и
других дагестанских языков. В ицаринском диалекте даргин67

ского языка, исследователи, описывая отрицательную форму
мае дара, привели в качестве примера редуплицирован ную
форму, которая соответствует указанной масдарной форме в
лакском языке, выделенной Р. Г. Эльдаровой (лага-къалагаву
— букв, ‘уход-неуход’).
Эту форму можно охарактеризовать как форму неоределённости/неизвестности.
«ихе П15§а1а игк’.с1=иц-п1, <1=идад-п1 с1г.ка.Ь=егХХ-иг »
Уже наш страх не-страх исчез. [8итЬа1оуа, МиЫоу
2003:123]
Ср. в литературном даргинском: от глагола урк1ухъес
‘испугаться’ — масдар урк1ухъни ‘испуг’.
В данном примере сама отрицательная форма масдара
выражается редупликацией (с1=идад-пГ), но здесь представле­
на, кроме того, ещё и редупликация всей масдарной формы
(игк’.(1=ид-п1 ск=идад-гй).
А. А. Омаров, сопоставляя в своей диссертации [2008]
масдар в даргинском и арабском языках, также останавлива­
ется на редуплицированных формах масдара в даргинском
языке. Он привёл следующие примеры таких форм, отметив
при этом, что они передают особый оттенок значения:
«...лугни-хТелугни букв, “давание-недавание” (с оттенком не­
уверенности, т. е. с таким значением, как: “не знаю, даёт или
нет”); буч!ни-х1ебуч1ни “чтение-нечтение” (с оттенком неуве­
ренности, т. е. с таким значением, как: “не знаю, прочтёт или
нет”)» [Омаров 2008: 55].
Можно заметить, что в лакском и даргинском языках
эти формы имеют очень похожее строение: 1) повтор мас­
дарной словоформы; 2) первая из этих двух масдарных
словоформ стоит в утвердительной форме, а вторая - в от­
рицательной. Общим является и её значение: значение не­
определённости1. Различие же лакской и даргинской форм
1 Иногда есть такой оттенок значения, что говорящий не вполне уверен/
будет ли наиболее подходящим данное слово, и оно употребляется в такой
неопределённой,неуверенной форме.
68

НШТОИТ, но-первых, в том, что само отрицание выражается
Но ри тому: в лакском - добавлением в префиксальном
Положении отрицательной частицы къа-, а в даргинском —
редупликацией корня и отрицательной частицей перед
иырым элементом; во-вторых, в лакском языке особеннонню и ваяется усечение конечного слога -ву первой части
Лииного образования (ср. лага-къалагаву). В даргинском
*е оПи масдара (утвердительный и отрицательный) высту­
пив*! в споём полном облике.
Данную форму, исходя из её значения, можно было
Лы назвать масдаром неопределённости / неизвестности.
Ибрагим внимание и на то, что на первом месте во всех
глуниих следует утвердительная форма, а на втором — отрнцагсльная. Частично усечённой из всех трёх рассмот­
ренных случаев оказывается только лакская форма. В
нгмильных происходит полный повтор масдара, с добавле­
нием во второй форме частицы отрицания.

2.3.5. Образование масдара у классных глаголов
Как отметил уже П. К. Услар, масдар классных глаголов
И «Меняется по классам. Непереходный масдар согласуется по
К Лиссу с субъектом действия, а переходный масдар — с объекН1М

I креходность/
непереходность
непереходный
переходный

Глагол

Примеры масдара

буч1ан (дуч1ан,
уч!ан)
баххан (даххан,
аххан)

душ буч1аву,
ч!аххучу уч1аву
оьл баххаву, нак!
даххаву

69

2.3.6. Субстантивация масдара
Многие масдары в лакском языке перешли в разряд су
ществительных. И. X. Абдуллаев, отмечая процесс субстан
тивации маедаров, привёл следующие примеры: «Субстанти
вирбванйыми масдарами являются следующие лакские именг
существительные: заву “работа, занятие”, даккаву “собрание”
дакьаву “мир, примирение”, ччаву “любовь”, щаву “рана” I
др.» [1974: 156]. Там же исследователь указывает и на фонологическую особенность некоторых субстантивированны)
маедаров: «При субстантивации некоторых маедаров долги?
гласный а в суффиксе -аву теряет свою долготу и они полностью переходят в разряд имён существительных, ср. ччав)
“любовь”, но ччаву “хотение”; щаву “рана”, но щаву “толка­
ние”» [1974: 156].
Когда речь идёт о переходе масдарных форм в разряд]
существительных, следует отметить, что два вида глагола, О1
которых образуются масдары, - длительный и недлительный
— не находятся в «равноправном» положении, так как суб­
стантивация наблюдается обычно у тех маедаров, которые
образованы от глаголов недлительного вида. Это отмечено е
работе Э. К. Магомедовой: «Субстантивации в основном под­
вергается перфектный мае дар» [Магомедова 2009: 60]. В дар­
гинском языке такая особенность не наблюдается. Не исклю­
чено, что и здесь сказывается некоторое различие видового
противопоставления в лакском и даргинском языках. В дар­
гинском языке глаголы двух видов меньше зависят друг от
Друга, зачастую не состоят в иерархических отношениях, то­
гда как в лакском «главной» всё же является форма недли­
тельного вида, а форма длительного вида уже образована от
неё, вторична (кроме малого числа исключений - одновидо­
вых глаголов или глаголов с супплетивным образованием ви­
довых основ); поэтому её можно относить к формообразова­
нию, а не к словообразованию, нет выхода за пределы одной
лексемы, что отражено и в словарях.
70

Субстантивацию масдара можно рассматривать и как
цщщчщию в истории языка, которая могла приводить к заМине одного способа выражения масдара другим. Старый
। уффикс в связи с многими субстантивированными масдарнымн формами мог переставать в достаточной мере выражать
Ни ни|пис процесса действия, т. к. субстантивированный мас1нр чище означает результат действия или имеет какое-либо
титрстое, опредмеченное значение (ср. эти процессы в лезI иноком; удинский «старый» масдар; лезгинский «архаич­
ный» масдар с зеркальным повтором основы). И в других
иннкпх ость старые, архаичные масдары, ныне непродуктив­
ные. что может отражать один из этапов в развитии языка шмону одного масдарного суффикса другим. Прежде чем
ННННОСГЫО выйти из употребления, суффикс сначала станойНЮИ непродуктивным.
Масдар в лакском языке предстаёт не просто как особая
фирма глагола, а как система форм. Словоизменительная
парадигма масдара отдельного лакского глагола состоит из
ницоной пары, каждая из видовых форм имеет отрицательную
Ниру; у классных же глаголов число форм утраивается.

2.4. Структурные общности масдара
к даргинском и лакском языках
Па основе изучения особенностей морфемики и морфолоI ин масдара в дагестанских языках и составления перечня релемингных свойств масдара, которые может представлять тот или
иной язык, для следующего этапа работы нами была составлена
нПщпя единая схема-план как для описания масдара в отдельном
ныкс, гак и для сравнения состояния в языках. Данная схемашшп составлена с целью выявления структурных и материаль­
ных общностей и различий в образовании масдарной формы и в
морфологии масдара в даргинском и лакском языках. Задачей
Пыно ссхлавить упорядоченный список потенциально возмож71

ных признаков, характеризующих масдар в дагестанских языка?
в совокупности. Эти признаки в конкретном языке могут и нс
быть представлены. Однако в случае присутствия того или иногс
признака в большем числе дагестанских языков повышается ве­
роятность того, что данный признак был характерен и для масдара общедагестанского праязыка.
Перечень релевантных пунктов
для сопоставления масдара в дагестанских языках

1. Образование масдарной формы:
а) формант масдара;
б) производящая основа;
в) морфонологические явления на стыке основы и масдарного суффикса.
2. Категория класса и числа.
3. Образование отрицательных форм масдара.

В целом, рассмотрев положение в дагестанских языках,
можно отметить, что словоизменительная категория масдара
в системе глагольного словоизменения характерна для всех
без исключения дагестанских языков. Это позволяет нам с
большой степенью уверенности предположить, что она бььта
характерна и для дагестанского праязыка. Следует отметить,
что масдар присущ глагольным системам не только нахских и
дагестанских (и шире - северокавказских), но также и для
всех кавказских языков. Т. И. Дешериева, завершая перечис­
ление структурных общностей кавказских языков в области
глагольной морфологии, в качестве отдельного пункта выно­
сит масдар: «Во всех иберийско-кавказских языках от любого
глагола (за очень редким исключением) может быть образо­
вано с помощью специальных аффиксов отглагольное суще­
ствительное - масдар, со значением процесса действия» [Де­
шериева 1978: 78].

72

Тйким образом, само наличие масдара - глагольного
имени1 - это первая общая черта. Вторая общая черта - это
•н, нго масдар образуется суффиксальным путем, т. е. фор­
мин I масдара во всех дагестанских языках находится в по• I радикальном положении. Эту черту также следует признать
присущей дагестанскому языку-основе.
('ама общность категорий масдара и его значения указыинм1 на го, что и в общедагестанском языке-основе (и в предннтн немом даргинско-лакском праязыке) имелась категория
мигдари, и соответственно единый формант масдара, но в
Имиьнсйшем, после распада языковой общности данное граммм1ичсское категориальное значение масдара перенял на себя
иной суффикс (иное образование с иным суффиксом + способ
ИМАнра основы и способ образования масдарных основ: ср. в
1НИ чич-аву, чич-ла-ч-аву).

2.4.1. Суффикс масдара и основа. Образование
масдарных форм от разных видовых основ

-^

2.4.1.1. Суффикс
Касательно происхождения формантов масдара находим
никоторую информацию в книге А. И. Абдокова «Введение в
»риннительно-историческую морфологию абхазско-адыгских
И нахско-дагестанских языков» [1981: 91]. Автор реконструи­
рует морфему масдара в северокавказском праязыке как *-ра
-р, приводя следующие данные: «абх. -ра, абаз. -ра, год. -р,
кар. -р, анд. -р, баг. -р, чеч. -р, инг. -р, бацб. -р и т. д.» [Абдомш 1981: 91].
1 «Именность» масдара выражена в самом общем виде уже тем, что масаир отвечает на тот же вопрос, на который отвечает имя существительное —
вопрос «что?», ср. [Мусаев, Магомедова 2000: 179], [Муталов 2002: 168]:
иМвсдарная форма... обозначает имя действия и в отличие от глагола отвечтч на вопрос се? ‘что?’» [Мусаев, Магомедова 2000: 179].
73

Для пранахского состояния формант масдара с большой
степенью надёжности возводится к архетипу *-р, т. к. нет
расхождения в материале нахских языков: ср. примеры, при­
ведённые Ю. Д. Дешериевым в его труде по сравнительноисторической грамматике нахских языков:
чеченский: алар, ахар, тасар — ‘говорение’, ‘пахание’,
‘бросание (посыпание)’;
ингушский: алар, ахар, тассар;
бацбийский: алъар, ахар, тасар [Дешериев 1963: 478-479].
Сравнивая ныне видоизменённые показатели масдара в
аварском языке, М. Е. Алексеев считает, что все их можно
возвести к архетипу *-и. [Алексеев 1988: 51-52].
Проанализировав форманты масдара в андийских язы­
ках, М. Е. Алексеев показал, что они довольно однотипны и
что исходным, праандийским формантом был *-р; он сохра­
няется в андийском, ботлихском, годоберинском, каратинском, ахвахском (кроме форм абсолютива, в которых *-р
утрачивается), багвалинском, тиндинском (-ар), а в чамал. *-р
утрачен [Алексеев 1988: 119]
Суффиксы масдара, функционирующие в современном
лакском и даргинском языках, невозможно возвести к едино­
му архетипу, т. к. они разнородны. Реконструкция общелакскодаргинского масдара пока не представляется возможной в
силу разнородных морфем масдара. восходящих к различным
архетипам и сложившихся в различные хронологические пе­
риоды. Поскольку лакский масдарный формант (современ­
ный: -аву) сложен по строению, оформился уже в эпоху
обособленного развития лакского языка и не имеет никаких
фонемных схождений с предполагаемым суффиксом право­
сточнокавказского масдара (-р по Назарову и -ра//-р по Абдокову), а даргинский формант масдара - простой по строению,
и имеются определённые фонемные схождения с реконструи­
руемым для пранахско-дагестанского состояния архетипом,
то это позволяет выдвинуть предположение о большей древ­
ности и возможной исконности даргинского суффикса -ни/-

рн Можно также предположить (как один из вариантов разми 1ИИ), что именно эта морфема (-ни или -ри) была форман(нм масдара гипотетического даргинско-лакского праязыка и

74

75

•по она впоследствии в лакском языке в период его обособ41ЧЩО1О развития постепенно вышла из употребления.
Материальное несовпадение масдарных морфем даргин­
ского и лакского следует рассматривать в общем ряду с замяным разнообразием в области масдарных морфем, харакпфпым, по наблюдениям языковедов, вообще для дагестан। них языков и ещё шире - для всего кавказского ареала. Так,
нвиример, в труде «Структурные общности кавказских язы­
ков» морфема масдара названа на первом месте в ряду при­
меров тех категорий, которые демонстрируют несовпадение
материальной стороны - при многочисленных структурных
совпадениях: «Нельзя не видеть, что за... разноуровневыми
пруклурными аналогиями кавказских языков очень часто
стоит едва ли сопоставимый материал. Ср., в частности, от­
мечавшееся в соответствующих контекстах разнообразие ма•дпрпой и каузативной деривации...» [Структурные общности
кавказских языков 1978: 122]. И далее: «...вполне допустимо,
•по серьёзные материальные расхождения сопоставляемых в
работе явлений обусловлены далеко зашедшим процессом
дивергенции первоначально тождественной субстанции, дей­
ствие которого иногда даёт о себе знать даже внутри отдель­
ных групп кавказских языков» [Структурные общности кав­
казских языков 1978: 123].
Морфема даргинского масдара -ни/-ри скорее всего не
ивлястся даргинской инновацией, она восходит к прадагееттшекому уровню. На эту мысль наводит её формальносемантическое совпадение с цезской морфемой масдара -ни.
')ту общность отметил М. Е. Алексеев: «Внешние параллели
обнаруживает также цезский показатель масдара -ни (цах-ни
‘писание’, х/ап-ни ‘лай’), ср. общелезгинский именной суфф.
*-н... лак. -н (...ласу-н ‘брать’) дарг. -ни (вак!-ни ‘приход’)»
|1988:200].

М. Е. Алексеев отмечает общность происхождения мор­
фемы -нм даргинского масдара, морфемы цезского масдара
-ни и лакского инфинитива -н. Он возводит общедагестан­
скую морфему масдара-инфинитива к архетипу на -и.
В «Грамматике бежтинского языка», написанной кол­
лективом авторов [Комри, Халилов, Халилова 2015], находим
сведения о форманте масдара в ещё одном языке цезской
подгруппы - бежтинском. В бежтинском языке имеются масдарные формы, образующиеся с суффиксом -ни. Авторы при­
водят следующие примеры: «къакъа-ни ‘кудахтание’ ..., \\ зер­
ни ‘ругание’... геч-ни ‘драка’.., къап!-ни ‘ругание’... гьав-ни
‘лаяние’... » [2015: 414—415]1.
Эти данные о бежтинском масдаре на -ни позволяют до­
полнить тот ряд языков, который привёл М. Е. Алексеев (лак­
ский, даргинский, цезский, общелезгинский) и добавить к
нему бежтинский язык [1988: 200].
Вопрос - какой из двух вариантов суффикса масдара -ни
или -ри является более древним? Более распространённым в
диалектах является вариант -ни. Однако в мегебском диалек­
те, который более архаичен, выступает именно -ри. Если об­
ратиться к данным сравнительно-исторической фонетики да­
гестанских языков, то видим, что языковеды отмечают срав­
нительную стабильность сонорных согласных, ср. слова
Е. А. Бокарёва о сонорных: «Данные согласные восточнокав­
казского праязыка в современных нахских и дагестанских
языках в общем сохранились без изменения, подвергаясь
лишь иногда нерегулярным переходам, называемым субсти­
туциями» [Бокарёв Е. 1981: 17]. Отмечено также, что из дан­
ных двух сонорных, в большей степени всё же к преобразо­
ванию склонен звук р, так, о согласном н Е. А. Бокарёв пи­
шет: «Сонорный вибрант р также в большинстве случаев
1 Авторы, кроме того, отметили, что аффикс масдара -ни представлен и в
грузинском языке в инфинитивно-масдарных формах - таких, как зузуни
‘жужжать, жужжание, свист’. Здесь же они выдвигают предположение, что
суффикс -ни был характерен для прадагестанского языка.
76

1Ш1йвтся без изменений. Однако в отдельных случаях он мо•VI переходить в л, н, д, й или совсем выпадать» [Бокарёв
|9И1:1«].
Б. К. Гигинейшвили пишет об истории звуков н и р :
и|| середине слова *г обычно сохраняется без изменения»
11077: 68]. Звук *п, в зависимости от положения в слове, либо
нжрнняется без изменения, либо выпадает, ср.: «Назальное
цеп I ильное п: в анляуте, в интервокальной позиции и в конце
«пони но всех языках обычно сохранено без изменения; меж­
ду гласным и согласным в некоторых случаях утрачивается»
|| игипейшвили 1977: 71] - т. е. не сообщается о переходах н
н //, л только о выпадениях н.
Исходя из данных сведений, невозможно с уверенностью
жимнониться на одном из двух вариантов истории данного
суффикса (переход ни > ри в некоторых диалектах или пере­
мол ри > ни в большинстве диалектов); можно лишь для першн о случая (ни > ри) предположить, что такой путь был воз­
можен и объяснить его можно только как нерегулярный
Игре ход (субституция); второй же вариант (ри > ни) можно
нОннснить относительно редким, но всё же встречающимся
Изменением р> н. Поэтому если основываться только на дан­
ных сравнительно-исторической фонетики, второй вариант
несколько более вероятен. При привлечении данных исследошший сравнительно-исторической морфологии картина также
не становится намного яснее. В. П. Назаров высказал точку
|рсния, что в восточнокавказских языках в глагольной систе­
ме образования на -н противопоставлены образованиям на -р.
Пн подробно рассматривает роль формантов -р- и -н- в глаюлыюй системе, приходя к выводу, что здесь имеет место
иидовое противопоставление и что -р- являлся показателем
длительного вида, а аффикс -н- имел значение однократности
действия. Назаров отмечает, что среди масдарных показате­
лей из данных двух аффиксов именно потому преимущег гневно присутствует -р-, что он несёт значение длительности
действия [Назаров 1974:13].
77

А. И. Абдоков реконструирует для северокавказскоп
праязыка формант масдара *-ра/-р. Основываясь на такой ре­
конструкции (в сочетании с наблюдениями В. П. Назарова ж
нахско-дагестанскому масдару) следовало бы выделить в ка­
честве более архаичного варианта даргинского форманта ма
сдара именно -ри.
Не следует пока полностью исключать также и такой ва­
риант, что показатели масдара с -н и с -р не сменили дру1
друга в истории языка, а оба присутствовали в праязыке, либ(
различая две формы масдара по виду, либо выражали какие
то другие грамматические значения, которые впоследстви»
были утрачены, после чего осталась одна форма, которая раз­
личалась по диалектам. В тантынском и цудахарском диалек­
тах исследователи отметили, наряду с морфемой масдара -ни,
факультативное употребление морфемы -ри, т. е. обе морфе­
мы продолжают сосуществовать в идиоме (хотя -ни преобла­
дает в употреблении), при этом уже полностью затемнено
различие в грамматическом значении двух употреблений1.
Хотя материальный состав и строение масдарной формы
в лакском и даргинском языках не представляет оснований
для реконструкции соответствующей праформы, однако по
масдарной форме в лакском и даргинском можно отметить
целый ряд структурных общностей.
Думается, что лакский масдар (как суффикс, так и обе
масдарные основы - однократного и длительного вида) явля­
ется более поздним образованием, развившимся уже в лак­
ском языке в период его отдельной истории. Ситуация,
наблюдаемая в лакском языке, является новообразованием.
Сам суффикс масдара сложен и состоит из частей -ав- и -у.
Даргинский суффикс масдара -ни-/ри возводим к прадагестанскому суффиксу -н/-р и к северокавказскому -р. Масдарная форма в даргинском языке, кроме того, является более

1 Ср. также: в годоберинском употребляются два форманта масдара -р- и|
-н-. См.: [Назаров 1974: 13].
|
78

простой по строению и представляется более древней, уна-

нншонннной от прадагестанской эпохи.
1,динство образования масдарной формы в диалектах
ЛН|Н ноского языка даёт нам основание предположить, что
шн дир с суффиксом -ни существовал в эпоху даргинского
Н|ши1ыка. Возможно, что -ри (мегебский, тантынский) являНСй остатком ещё более древнего состояния.
11ричиной отхода языка от старого масдара может быть
именно субстантивация определённого числа масдарных
фирм и, по мере этого, растущая потребность языка в восстаноннснии масдарной категории. Наличие данной тенденции
тыка - тяготеть к располаганию собственно масдарной катешрией (т. е. к собственно масдару, не только существитель­
ному) подтверждается тем, что масдар как морфологическая
йй югория отличается в дагестанских (и шире — кавказских)
колких стабильностью, устойчивостью в сохранении — ведь
дни всех кавказских языков характерен масдар, и нигде он не
нгчсч со временем, хотя материальное выражение и менялось
дополню активно. Т. И. Дешериева среди 15 общностей кавйймжих языков в области глагольной морфологии отдельно
шмсчает и категорию масдара. Таким образом, масдар можно
считать одной из стержневых или базовых морфологических
черт кавказских языков.
Второе подтверждение находим в том, что удинский
сшрый масдарный суффикс обнаруживается сегодня в субVI активировавшихся старых масдарах - т. е. в именах сущещ ни тельных. Удинский язык, таким образом, представляет
Ионный материал, т. к. в его современном состоянии засвидегольствована ступень процесса (который мог иметь место и,
скорее всего, имел в других дагестанских языках): продук1ИННЫЙ новый масдар и непродуктивный старый, отражён­
ный в ныне уже субстантивировавшихся образованиях. Тен­
денции структурного преобразования, показываемые истори­
ей одного из дагестанских языков, таким образом, очень цен­
ны, гак как могут известить нас о том пути, который уже ра79

нее прошли другие языки, и о котором у нас нет никаких све
дений.
Субстантивация масдаров приводит к образовании
пар омонимов ср. лак. даву - ‘работа’ и ‘делание’; есл>
глагол классный, то частичная омонимия (т. к. есть и ба
ву), а если неклассный, то полная омонимия; а в даргинском в некоторых диалектах масдар и субстантивирован'
ный масдар различаются ударением; в других языках моделью склонения (лезг.). В целях устранения данно!
омонимии язык тяготеет к установлению такого (нового^
масдарного суффикса, который был бы более однозначен,
и такое новое образование обозначало бы не конкретную
вещь, предмет или результат действия (т. е. более кон­
кретное значение), а действие как процесс, — иначе говоря,
язык восстанавливает в более чистом виде первоначаль­
ную категорию маедара, репродуцируя более ранние язы­
ковые этапы и привлекая разные морфологические сред­
ства (основы и суффиксы). Обновляя категорию масдара,
языковая система не позволяет ей сначала размыться, сте­
реться по форме (не дифференцируя уже более существи­
тельное и глагольную форму), а впоследствии исчезнуть. ,

2.4.1.2. Производящая основа масдара.
Видовые основы

В даргинском и лакском языках наблюдается различное
формальное соотношение двух основ - основы совершенного
и несовершенного вида. В лакском основа длительного вида
выглядит в синхронном срезе как производная от основы
недлительного (или однократного, совершенного) вида и, ви­
димо, в диахронном срезе является производной — путём усе­
чения суффикса инфинитива и тематической гласной и при­
бавления суффикса -л-а (чич-и-н - чич-л-а-н) (есть и исключе-

80

НИ#( Но их немного). В даргинском две основы менее «произ«101111.1», менее зависимы.
Уже II. К. Услар в своём труде «Лакский язык» отметил:
• . достаточно знать форму неокончательного наклонения1,
ЧНЮы составить все прочие формы» [Услар 1890: 181].
I* I, Эльдарова отмечает, что категория вида «для лакского
нинолы является грамматической словоизменительной катетрией». И далее читаем: «Трёхчленный ряд видовой корре11И1111 возглавляет немаркированный видовыми аффиксами
инфинитив, являющийся словарной формой глагола» [Эльдаромн 2000: 17]. Таким образом, лакский и даргинский глаИН1Ы1ЫЙ вид имеют существенное морфологическое разли­
чий, категория вида в даргинском является словораспределицнилюй. М.-С. М. Мусаев пишет: «Категории вида и пере«одиости-непереходности тесно связаны с лексическим зна­
чением слова и поэтому являются в основном классифицирующими» [Мусаев 2002: 65].
В даргинском языке многие видовые пары невыводимы
ндп11 из другой, они представляют собой параллельно воз­
никшие образования. Видимо с этим связано то, что образойинис масдарных форм от двух основ идёт по единому прави­
лу, и не так, как в лакском, где основа несовершенного (длищиыюго) вида выглядит производной, более сложной, по
сриннению с основой совершенного вида, и масдарная форма
ниже является более сложной, включающей кроме первой
морфемы -ла- ещё и дополнительное формальное осложнение
й нидс повтора после -ла- конечной согласной корня.
В лакском языке представлены глагольные основы трёх
иидов, тогда как в даргинском и других дагестанских языках
различаются только два вида - совершенный и несовершен­
ный. В этом отношении лакский язык стоит особняком. Но
собственно образование масдарных форм, тем не менее, и в
инкском языке идёт от двух видовых основ.
1 I [(-окончательным наклонением П. К. Услар называет инфинитив.
81

'* 2.4.1.3. Морфонологические явления на стыке основ,
и масдарного суффикса

Лакский масдарный суффикс является вокалическим, тогда как даргинский - консонантным. Исход основы в обои)
языках является консонантным. Таким образом, стык производящей основы и масдарного форманта в лакском языке ока
зывается благоприятным для сохранения исходного вид!
морфем. В лакском суффикс -аву не влияет на основу, не вы­
зывает чередований в исходе основы.
В целом, для большинства случаев, благоприятной мор­
фемной границей оказывается стык основы и масдарногс
суффикса и в даргинской масдарной форме: это связано с ка­
чеством начального согласного масдарного суффикса -ни.
Сонорный звук в основном не влияет на качество предше­
ствующего согласного. Как уже отмечалось в исследованиях,
в ограниченном числе случаев морфема масдара вызывает вс^
же определённые консонантные чередования в исходе произ­
водящей основы, а именно: средненёбные (веляры) подвер­
гаются палатализации.
2.4.2. Категория класса и числа

Масдар даргинско-лакского праязыка, по всей видимо­
сти, изменялся по классам. Однако это свойство - изменение
масдара по классам (общее для лакского и даргинского язы­
ков) не может служить аргументом для выделения даргинсколакской ветви или, другими словами, свидетельствовать о пе­
риоде даргинско-лакского единства после распада общедаге­
станского языка-основы в связи с тем, что категория класса
реконструируется и для общедагестанского состояния. Хотя в
современном лезгинском, агульском и удинском языках и нет
категории класса, но для пралезгинского уровня она рекон­
струируется: «Остальные языки лезгинской группы (т. е.
кроме лезгинского, агульского, удинского и табасаранского. 82

/') дают в совокупности надёжный материал для реконируиции пралезгинского классного спряжения, представленН11Н1 чстырёхчленной системой» [Алексеев 1985: 90].
I ктирягаемость масдара по лицам (т. е. отсутствие глаНМЫЮЙ категории лица) отражена, разумеется, только в тех
■НИЧ'I«неких языках, в которых вообще имеется личное
• Нрижсние, а это даргинский, лакский и табасаранский языки,
иII дагестанских языках представлены различные типы спря•ННИЙ глаголов: 1) классное, 2) классно-личное и 3) личное,
кроме того, в некоторых языках глаголы не спрягаются ни по
Нассим, ни по лицам» [Магометов 1962: 313]. И далее:
икннссное спряжение имеют аварско-андийско-дидойские
тыки, классно-личное спряжение представлено в табасаран­
ском. лакском и даргинском языках, личное — в удинском
тыке. В лезгинском и агульском языках глагол не спрягается
ни по лицам, ни по классам» [Магометов 1962: 313].
То же самое касается и категории класса (и выраженно14 и категории класса в форме масдара) - это затрагивает те
тыки, в которых у глагольной формы категория класса вонОщс может быть выражена: категория класса не выражается
шюбще в глагольных формах (и в масдаре в том числе) в лезI носком языке, агульском и удинском.
В диахроническом плане следует отметить, что классное
спряжение первично. Те языки, масдар которых изменяется
Но классам, представляют более архаичное состояние, чем те,
которые утратили классное спряжение. Таким образом, касац'И1.11о выраженности категории класса в масдаре все дагеVI«некие языки противопоставлены лезгинскому, агульскому
и удинскому, в которых эту черту (неизменяемость масдара
Но классам) следует считать инновацией. Масдар в гипотети­
ческом даргинско-лакском праязыке изменялся по классам, и
данная архаичная черта характерна, вероятнее всего, и для
нрадагестанского масдара.

•

83

2.4.3. Образование отрицательных форм масдара
Надо отметить, что отрицательные формы редки в употреблении по сравнению с утвердительными формами (эта
распространяется не только на масдар, но и на всю глаголь­
ную систему), т. е. противопоставление отрицательны)
и утвердительных форм (в отношении частотности, употре«
бительности) не таково, как, например, противопоставление
форм совершенного и несовершенного вида. Формы же маедара в особенной степени неравномерно распределены в от*
ношении категории отрицания (или категории полярности),
т. к. отрицательные формы очень редки в сравнении с утвер­
дительными формами масдара. Тем не менее, у каждой масдарной формы теоретически имеется отрицательная пара.
Имеется структурная общность в выражении отрицания
между лакским и даргинским - экспрессивное отрицаний
строится в обоих языках так, что отрицательная частица ока­
зывается в середине, а не в префиксальном положении. Одна*
ко строение формы - разное. В даргинском редуплицируется
корень, а отрицательная частица вставляется между двумя
корнями. А в лакском отрицательная частица вставляется инфиксально. Но в сложных глаголах при экспрессивном отри­
цании в лакском отрицание добавляется префиксально не к
глагольному компоненту, а к именному: къакумаг бан}
* * *

Проведённый выше анализ показывает, что масдар в да­
гестанских языках - это не просто форма, а целая система
форм, образующая регулярную масдарную парадигму, состо­
ящую из определённого числа форм. Сама эта парадигма ка­
чественно (как по подборке категорий, так и по способам
формообразования) и количественно в некоторой мере разли­
чается по отдельным подгруппам языков, языкам и диалек—

им ()дшгко в первую очередь бросается в глаза то, насколько
мшночисленны представленные в ней структурные паралле­
ли обычными для неё категориями являются класс, полярН1И П- (противопоставление утвердительных и отрицательных
форм), вид, каузатив, число, падеж. В области синтаксиса
ннишеочстания, по всей видимости, одной из структурных
общностей всех дагестанских языков является то, что масдар
нм може т определяться атрибутивными формами1.
Таким образом, хотя лакский и даргинский языки не облидиют генетически общим формантом масдара (поскольку,
имроятсе всего, на определённом этапе истории в лакском
тыке исконный формант был заменён другим), но в струк•урном отношении близость масдарных форм в даргинском и
лишком языках выражается в общности их морфологических
I НОЙСгв.
11ри реконструкции особенностей гипотетического дарI инско-лакского праязыка необходимо учесть, что замечен­
ные общие даргинско-лакские конкретные черты в первую
очередь должны быть оценены с точки зрения их наличик/огсутствия в других подгруппах дагестанских языков.
Кош они характерны и для других подгрупп (ветвей), тогда
ни черты скорее всего являлись свойством дагестанского
приязыка. Это должны быть черты, которые характерны
юлько для лакского и даргинского языков — только тогда
имеется основание для предположения совместного развития
них двух языков на протяжении определённого периода по­
сле его обособления из дагестанского праязыка.

1 См. описание подобных образований в работе Э. К. Магомедовой
[2009: 58].

1 Об этом писали по отдельным дагестанским языкам Г. И. Мадиева
11981: 108] - об аварском масдаре, Р. Г. Эльдарова [1993: 48] - о лакском,
II III. Абдулмуталибов [2000: 15] — о лезгинском, М.-С. М. Мусаев и Дж.
Магомедова [2000: 179] - о даргинском.

84

85

Глава 3. ПРИЧАСТИЕ

3.1.1. Аваро-андо-цезские языки
3.1.1.1. Аварский язык

3.1. Причастие в дагестанских языках

।

Причастие — нефинитное глагольное образование, обо­
значающее признак имени по действию. Грамматическая гла­
гольность причастия проявляется в выраженности категорий
вида и времени. Кроме того, причастия сохраняют модели
управления и примыкания того глагола, формой которого они
являются.
Т. И. Дешериева, характеризуя причастие в кавказских
языках в книге «Структурные общности кавказских языков»
[1978], пишет следующее: «Причастие, являясь отглагольным
прилагательным, обладает одновременно признаками глагола
и прилагательного. Во всех группах рассматриваемых языков
функционируют причастия, распадающиеся в соответствии
со своей временной соотнесённостью на три разряда - прича­
стия настоящего, прошедшего и будущего времени» [Деше­
риева 1978: 76]. Такое «тернарное разбиение причастий про­
водится в картвельских, дагестанских и нахских языках. <...>
Как и прилагательное, причастие иногда имеет зависимую и
независимую формы и одинаковые с прилагательным пара­
дигмы склонения» [1978: 77].
Для сравнения даргинской и лакской систем причастий
на данном этапе работы нам представляется необходимым
указать как сходства, так и различия данной категории слов в
лакской и даргинской глагольных системах. Чтобы увидеть
эти сходства, а также определить, какие из них являются се­
паративными, необходимо рассмотреть причастные формы
этих языков на более широком фоне. Такое рассмотрение
позволит определить и выделить существенные параметры
для последующего описания и сопоставления даргинских и
лакских причастий. Поэтому необходимо, как и в предыду­
щих главах, рассмотреть вначале причастные формы некото­
рых других дагестанских языков.

Описывая причастия в аварском языке, 3. М. Маллаева
•идсльно рассмотрела 1) морфологические признаки, указыинющие на глагольность причастия, и 2) морфологические
признаки, объединяющие причастие с прилагательным [2012:
/41 250].
3. М. Маллаева сообщает о глагольных категориях, ко|орыс способны выражать причастные формы аварского язы­
ки время, вид, залог, модальность, полярность. Выражение
Причастиями этих категорий свидетельствует о глагольности
причастия [2012: 245].
Описывая причастия в аварском языке, 3. М. Маллаева
1йкже указывает и на различение кратких и полных форм
причастий, отмечая при этом, что употребление кратких причис гий не получило широкого распространения.
Временных форм причастий имеется три (причастие
ши гоя щего-общего времени, будущего и прошедшего), и об­
разуются они путём прибавления к основе временной формы
извинительного наклонения (показатель наклонения усечён)
причастного суффикса. В большинстве форм используется
причастный суффикс -е-. Завершается словоформа классным
Показателем. В качестве примера показано образование причистных форм трёх времён (как позитивных, так и негатив­
ных) от глагола босизе ‘брать’ [2012: 246-247]:
бос-ул-а (наст. вр. изъяв, накл.) > бос-ул-еб ‘берущий’
бос-ул-ар-еб ‘не берущий’;
бос-ил-а (будущ. вр.) > бос-ил-еб ‘то, что предстоит
мять’, бос-ил-ар-еб ‘то, что не возьмётся’;
бос-ич1-еб (прош. вр., негат. форма) ‘не взятое’.
Особый случай представляет собой образование позигинного причастия прошедшего времени: во-первых, оно об­
разуется при помощи суффикса -а-; во-вторых, при этом в ка-

86

87

честве основы выступает форма прошедшего времени на -р,
представленная в южных диалектах, а не в литературном
языке: ц1орори (анцухский диал.) ‘замёрз’ - ц1орор-аб ‘замёрзший’ [2012: 247].
Анализируя особенности образования трёх временных
форм причастий в аварском языке и отмечая некоторые со­
хранившиеся и в синхронном плане элементы синкретизма
в обозначении причастных форм настоящего общего и бу­
дущего времени, а также использование суффикса -р- как
маркера прошедшего времени (во всех аварских диалектах
и говорах), 3. М. Маллаева вынесла важное предположение
о противопоставлении в прошлом лишь двух форм времени
(прошедшего и непрошедшего), и об относительно позднем
появлении формально выраженного различения трёх вре­
менных планов1.

3.1.1.2. Цезские языки
Гунзибский язык. Е. А. Бокарёв в своей книге, посвящён­
ной цезским языкам [1959], описывая образование причастий
в гунзибском языке, выделяет две формы - причастия про­
шедшего и настоящего времени. Среди причастий настояще­
го времени различаются полные и краткие формы.
Причастия прошедшего времени образуются от формы
прошедшего I времени путём прибавления окончания -у:
1. Прош. I экьер ‘пошёл’ - причастие прош. врем, экьеру ‘пошедший’ (-у - окончание как прилагательных, так и при­
частий) [Бокарёв Е. 1959: 53].

1 Ср.: «...можно предположить, что вначале аварский язык различал два1
времени: прошедшее и непрошедшее с соответствующими формальными
Показателями. Разделение непрошедшего времени на настоящее и будущее
-явление более позднего порядка» [Маллаева 2012: 248].
88

2. Суффикс -йс- - у форм прош. времени, он сохраняется
И V причастия прош. времени, к нему присоединяется окончанис причастия -у:
чукь-йс ‘не был’, зукъ-йс-у ‘отсутствовавший’ [Исаков,
Капилов 2001: 275].
В имеющихся описаниях гунзибского языка авторы отмичшот, что этот же показатель -у характерен для полных
прилагательных [Бокарёв 1959; Исаков, Халилов 2001: 265].
Данный показатель встречаем и у части гунзибских прича*»1 ий. а именно - у причастий прошедшего времени.
Причастия настоящего времени образуются от глаини.ных форм настоящего времени - полная форма причаИНМ образуется посредством суффикса -чос, а краткая —ч,
например:
I. экье ‘идёт’ — краткая форма причастия наст, времени —
пъе-ч ‘идущий’;
полная форма причастия настоящего времени - экье-ч-ос
идущий’ [Бокарёв Е. 1959: 53].
2. бека ‘падать’ - форма наст. врем. - бек; полное причаVI нс наст. вр. - бекчос1.
11ри образовании краткого причастия прибавляется формант -ч, который рассматривается исследователями как усеч^нный суффикс [Исаков. Халилов 2001: 276]: например, буво
'делает’ - бувочос ‘делающий’ - бувоч (краткое причастие)
(Исаков, Халилов 2001: 276]. Для нашей темы важно отмеI и । ь го. что показатели этих причастий не всегда совпадают с
обычным суффиксом прилагательных (-у).

1 11ример - из таблицы в грамматическом очерке [Исаков, Халилов 2001:
Л7|.
89

3.1.2. Лезгинские языки
Цахурский язык. О причастиях в цахурском языке сведе­
ния находим в книге Г. X. Ибрагимова «Цахурский язык»
[1990].
В цахском диалекте выделены причастия трёх времён:
будущего, настоящего и прошедшего. Причастие будущего
времени образуется от основы будущего общего времени по­
средством формантов -да (I, II, III) -Ун (IV), например: ихьесда (I) ‘тот, который будет’. «Причастие настоящего времени
образуется от основы деепричастия настоящего времени с
помощью формантов -на (I, II, III), -н, -ан (IV): эхье-на (I)
‘бывающий’» [Ибрагимов 1990: 134]. Базой для образования
причастия прош. времени служит основа деепричастия прош.
времени, к которой присоединяется один из суффиксов: -на
(I, II, III) -йн, -йин (IV): ыхьа-на (I) ‘бывший’ [Ибрагимов
1990: 135].
Г. X. Ибрагимов отметил также, что все причастные
формы употребляются и для выражения временных отноше­
ний. Функциональное употребление причастных форм в зна­
чении глагольного времени или причастия определяется кон­
текстом [Ибрагимов 1990: 135].
В гельмецком диалекте причастие также различает три
времени: будущее, настоящее и прошедшее. В синтаксиче­
ской связи причастие предшествует определяемому слову:
ич1езна адами (1) ‘мужчина, который войдёт’ (ср. адами
ич1езна ‘мужчина войдёт’) [Ибрагимов 1990: 197].
Рутульский язык. Данные о причастиях в рутульском
языке подробно и с учётом диалектных различий излагаются
Г. X. Ибрагимовым в книге «Рутульский язык» [1978]1.

1 В 2004 году вышла также книга Г. X. Ибрагимова «Рутульский язык.
Синхрония и> диахрония», включающая новые разделы, посвящённые син­
таксису и истории языка [Ибрагимов 2.004].
90

Изложение грамматических сведений в книге следует по
циппеитам рутульского языка: мухадский, шиназский,
мшхрскский, ихрекский, борчинско-хиновский — всего пять
циппеитов. Мухадский диалект, условно названный опорным,
иге целован в плане самостоятельной языковой единицы. Отдичия остальных диалектов описаны в сравнении с мухадУКИМ.

11ричастие в мухадском диалекте различает три времени:
будущее, настоящее и прошедшее. Для всех трёх временных
форм причастие имеет в качестве форманта -Э. Причастие бу­
дущего времени образуется от основы будущего простого, к
•опорой прибавляется формант -ды, а причастия настоящего
и прошедшего времени - от чистой основы глагола плюс -Уд.
Дифференцирующим фактором временных отношений (наст,
и прош.) выступает гласное оформление. В обеих формах, как
и к деепричастии, чистая основа глагола и формант причастия
<1 стоят вне оппозиции. Чередующиеся ряды гласных здесь те
же. что и в деепричастии [Ибрагимов 1978: 102].
11а примере глагола сатас ‘оставить’ Г. X. Ибрагимов
показывает строение причастных форм:
са-т+ад
причастие наст. вр. (недлит.)
сал-т+ад
причастие наст. вр. (длит.)
са-т+ыд
причастие прош. вр. (недлит.)
сал-т+ад
причастие прош. вр. (длит.)
са-т+асды
причастие будущ. вр. (недлит.)
сал-т+асды [Ибрагипричастие будущ. вр. (длит.)
мов 1978: 104].
К чистой основе глагола прибавляется специальный
формант. Исключение составляет причастие будущего вре­
мени - специальный формант причастия прибавляется к ос­
нове инфинитива [Ибрагимов 1978: 105].
Здесь параллель с лакским и даргинским языками про­
слеживается в том, что причастия будущего времени образуЮ1СЯ непосредственно от инфинитивной формы. Таким обра­
зом, данная особенность представлена и в лезгинских языках.
91

Г. X. Ибрагимов сообщает также сведения сравнительноисторического характера по причастиям в рутульском языке.
«Структурные общности глагола в рутульском, цахурском,
крызском и будухском языках отражают генетическую пре­
емственность с языком-основой и позволяют выделить его
(глагола) наиболее характерные черты» [2004: 280]. Под язы­
ком-основой в данном случае имеется в виду то языковое со­
стояние, к которому восходят крызский, будухский, цахурский и рутульский языки. С исходной основой инфинитива
было связано образование будущего времени, с исходной ос­
новой масдара - образование настоящего и прошедшего вре­
мени [2004: 286]. Формирование причастия в языке-основе не
было завершено. Это состояние было сохранено в крызском и
будухском языках. Так, например, в рутульском и цахурском
языках причастие различает три времени, в крызском и бу­
духском языках — два времени (настоящее и прошедшее).
Классная соотнесённость сохранилась в ихрекском и борчинско-хиновском диалектах [2004: 287].

Табасаранский язык. Причастия табасаранского языка
подробно рассматриваются А. А. Магометовым в его книге
«Табасаранский язык (Исследование и тексты)» [1965: 283287].
Причастие настоящего-будущего времени и причастие
прошедшего времени имеют синтетические формы, прича­
стие настоящего конкретного времени имеет аналитическую
форму [Магометов 1965: 283].
Причастие настоящего-будущего времени образуется от
формы 3-го лица аориста; формантами причастия служат
суффиксы прилагательных: -иЬ (-им) (кл. вещ.), -иг (кл. чел.).
Во множественном числе причастие принимает обычный
суффикс мн. числа -аг. Примеры:
грг-им ‘делающий’ (кл. вещ.)
грг-иг ‘делающий’ (кл. чел.)
1рг-иг-аг ‘делающие’
92

Суффикс мн. числа присоединяется к полной форме
причастия.
Причастие прошедшего времени образуется от основы
глагола, оканчивающейся на корневой согласный, с помощью
тех же суффиксов:
ар-им ‘сделавший’ (кл.вещ.),
ар-иг ‘сделавший’ (кл. чел.),
ар-иг-аг ‘сделавшие’ [Магометов 1965: 283].
Агульский язык. Состав причастных форм и их строение
описывается в исследовании А. А. Магометова «Агульский
язык. Исследование и тексты» [1970]. Способ образования
причастий описан А. А. Магометовым так: «Причастие
настоящего-будущего времени образуется от основы деепри­
частия настоящего времени, причастие прошедшего времени
- от основы деепричастия прошедшего времени; причастие
настоящего-будущего времени имеет тематический гласный
щ причастие прошедшего времени - и» [1970: 145]. Там же
приводятся и примеры:
хиг-а-1 (Фите), хиг-а-/ (Кураг) ‘тот, который прочтёт’,
‘читатель’, ‘то, что надо прочесть’;
хиг-и-1 (Фите), хиг-и-/ (Кураг) ‘прочитавший’, ‘прочи­
танное’ [1970: 145].
Таким образом, причастный суффикс различается по го­
ворам. Выбор тематического гласного определяется времен­
ной формой причастия.
Подробное и системное описание причастий в агульском
языке даётся в книге 3. К. Тарланова «Проблемы общей
грамматики и грамматика агульского языка» [2013]. Автор
подразделяет причастия на две группы - в соответствии с их
временной семантикой: причастия настоящего времени и
причастия прошедшего времени. Более сложной группой, как
по значению, так и по образованию форм, являются причастия настоящего времени. Они образуются и синтетическим,
п аналитическим путём: «Синтетические причастия произво93

дятся от основ глаголов несовершенного вида настоящего
времени с помощью суффиксов -д, -тт, -ф, характерных для
разных территориальных говоров» [Тарланов 2013: 229].
Описательные (аналитические) формы причастий насто­
ящего времени образуются от основ деепричастий настояще­
го времени при помощи причастий вспомогательных глаго­
лов ахьас ‘быть’ и хьас ‘мочь’, напр.: )шк1ес ‘писать’ лик1енди + айеф = лик!ендиайеф ‘пишущий’ [2013: 229-230].
Далее автор объясняет, в чём же различие в употреблении
синтетических и аналитических форм: «...эти формы в из­
вестной степени отличаются функционально. Синтетические
формы обозначают окачествленные действия, относящиеся
как к настоящему, так и к будущему времени, т. е. они в от­
ношении времени характеризуются синкретичностью... Ана­
литические же формы лишены синкретизма: окачествленные
действия, обозначаемые ими, всегда относятся к настоящему
конкретному, поскольку они образуются на его базе» [2013:
230]. Аналитические формы причастий настоящего времени
употребляются тогда, когда время описываемых действий
совпадает с моментом речи. Причастия прошедшего времени
образуются от основ глаголов совершенного вида с помощью
тех же суффиксов, что и причастия настоящего времени: хурас ‘читать’ -хуру + ф = хуруф ‘прочитавший' [2013: 230].
Автор подробно описывает способ образования множе­
ственного числа причастий в агульском языке, отмечая при
этом, какие наблюдаются особенности по говорам. «У прича­
стий, как и у прилагательных, суффиксу -ф в ед. числе проти­
востоит суффикс -т (-тт) во мн. числе почти во всех гово­
рах, а за ним следует второй аффикс множественности -ар,
общий для всех имён: ушуф 'ушедший' - ушуттар ‘ушед­
шие’... Отличается от собственно агульских.. керенских, а
также кушанских говоров дуруштульский говор, в котором
суффикс ед. числа -ф не исчезает во мн. числе, а сосуществу­
ет с суффиксом множественности -тт: адиф ‘пришедший’ -*

94

^ифтар ‘пришедшие’. Здесь мы имеем цепное нанизывание
суффиксов друг на друга» [Тарпанов 2013: 230].

3.2. Причастия в даргинском языке
Вопросам, связанным с формообразованием и функциониронанием причастия, даргиноведы уделили большое внима­
ние в своих грамматических описаниях. Причастия в даргин­
ском языке рассмотрены в книге С. Н. Абдуллаева «Граммагика даргинского языка (фонетика и морфология)» [1954:
193-195]. А. А. Магометов в своих книгах «Кубачинский
йзык» [Магометов 1963: 220-224] и «Мегебский диалект даргипского языка» [Магометов 1982: 112-115] анализирует
причастия, приводя много примеров. Отдельную главу посвя1из причастиям Р. О. Муталов в своей книге о даргинском
глаголе [2002: 155-159]. В детальном описании хайдакского
диалекта даргинского языка С. М. Темирбулатова [2004] так­
же в специальной главе описала хайдакские причастия, вклю­
чив одновременно и данные по сопоставлению хайдакского
причастия с причастием литературного даргинского языка
|2ОО4: 197-200]. В коллективном описании современного
даргинского языка в разделе «Глагол», автор которого - М.('. М. Мусаев, также отдельным пунктом излагаются сведе­
ния о причастии [2014: 326-329].
С. Н. Абдуллаев отметил, что по своей форме причастие
и даргинском не отличается от прилагательного. Все те суф­
фиксы, которые образуют прилагательное, могут также обра­
зовать и причастие [1954: 193]. Далее он перечисляет причастия, группируя их по времени: причастие прошедшего вре­
мени, «общего» времени и долженствовательное, названное
II. К. Усларом будущим. Одновременно С. Н. Абдуллаев ука­
зывает, как все эти причастия образуются - от какой основы и
с помощью какого суффикса.
Образование причастия прошедшего времени:
95

к форме 3-го лица прошедшего времени прибавляется
суффикс -си (мн.ч. -ти):
вак1иб — вак1иб-си ‘пришедший’, бак1иб-ти ‘пришед­
шие’, белч!ун — белч!ун-си ‘прочитанный’.
Образование причастия «общего» времени:
к основе несовершенного вида прибавляется форматив
-у-си (мн. ч. -у-ти):
ваш — вашуси ‘ходящий’, буч! — буч1-уси ‘читающий’, рус
~РУс~Уси ‘спящий’, буз - буз-ути ‘работающие’, балт - балтуси ‘оставляемая’.
^
Образование долженствовательного причастия:
к инфинитиву прибавляется суффикс -си (-ти), редко -ил:
вак1ес — вак1еси ‘тот, кто должен прийти или куда нужно
прийти’ (на стыке морфем одна фонема с выпадает).
С. Н. Абдуллаев объясняет, какими средствами оформ­
ляется согласование причастия в предложении с другими
членами предложения: «Причастие своим классным показа­
телем согласуется с именительным падежом, стоящим в
предложении, а своим окончанием (си, ти) оно согласуется
по числу со словом, им определяемым» [1954: 194].

Хайдакский диалект. Ценные сведения о причастиях в
хайдакском диалекте даргинского языка приводит С. М. Темирбулатова в своей книге «Хайдакский диалект даргинского
языка» [2004: 197—200]. Кроме формообразования причастий
разных типов в книге также приводятся и данные историко­
языкового плана, указывающие на образование атрибутивных
форм причастий с помощью местоимений. С. М. Темирбулатова указывает на то, что исследователями других дагестан­
ских языков (лакского, аварского) уже отмечались подобные
явления, т. е. она подчёркивает некоторый параллелизм в об­
разовании даргинских, лакских и аварских причастий.
В хайдакском диалекте, как и в даргинском литератур­
ном языке, причастия делятся на две основные группы:

96

I. Причастия, совпадающие с различными временными
формами глаголов предикативного функционирования. Иное
нн название в специальной литературе - неоформленные
причастия.
2. Собственно причастия, которые оформлены специаль­
ными формантами.
К первой группе относятся причастия, совпадающие по
форме с глаголами 3-го лица прошедшего времени совершен­
ного вида с суффиксами -ив, -ув, -ун, -ур и формы глаголов
Ь|о лица будущего времени долженствовательные с суффик­
сом -иж, -уж. В препозиции по отношению к существитель­
ному эти формы выполняют атрибутивную функцию, а в
Постпозиции - предикативную. При этом следует иметь в ви­
ду, 'по изменение позиции глагольной формы приводит к пе­
ремещению ударения с предыдущего на последующий слог,
•по не характерно для многих других диалектов и даргинскоН» литературного языка. Примеры: кагъар ‘белк1ун ‘письмо
ниписал’ - бел'к!ун кагъар ‘написанное письмо’ [Темирбулагова 2004: 197]. Такое же перемещение ударения С. Н. Аб­
дуллаев отметил и в цудахарском диалекте [1954: 194].
Формы, образованные от основ несовершенного вида,
инфинитив от которых имеет показатель -ана, также совмещпют функции личной формы глагола 3-го лица будущего
времени и причастия. Такие формы образуются посредством
суффикса -н при тематическом гласном -а (-н): улч1ана
'учиться, читать’ - урши улч1ан ‘мальчик будет учиться’ \1\ч1анурши ‘учащийся мальчик’ [Темирбулатова 2004: 197].
От основ несовершенного вида, инфинитив которых
имеет показатель -ара, причастия также образуются при по­
мощи суффикса -н, но эти формы не выступают одновремен­
но и в значении финитных форм глагола: бирара ‘делать’ Ьиран ‘делаемое, делающий’ [Темирбулатова 2004: 198].
Все выделенные разновидности причастий служат про­
изводящими основами для образования оформленных прича­
сти с суффиксом -ил (мн. ч. -ти). В даргинском литератур97

ном языке такие причастия образуются посредством суффик­
са -си (мн. Ч; -ти). Присоединение суффикса -ил придает при­
частию более конкретное указательное значение: улч1ан
‘учащийся’ — улч!анил ‘тот, который учится' [Темирбулатова
2004:198].
■’ ■
С. М. Темирбулатова даёт причастным суффиксам ха­
рактеристику и с исторической точки зрения: «Суффикс -ил,
который оформляет прилагательные и причастия в хайдакском и в некоторых других диалектах, очевидно, генетически
восходит к указательному местоимению ил ‘тот, который ря­
дом с собеседником’, значение которого полностью не стёр­
лось и в причастных формах, что свидетельствует о незавер­
шённости процесса грамматикализации суффиксального эле­
мента. Этот факт наводит на мысль, что и суффикс причастий
-иж восходит к местоимению иж ‘этот’, а ци — к вопроси­
тельному местоимению ци? ‘что’» [2004: 198-199].

3.3. Причастия в лакском языке
Образование и употребление причастий детально рас­
сматривается в существующих грамматических описаниях
лакского языка. Г. Б. Муркелинский описывает причастия в
§§ 15-16 раздела о глаголе [1971: 218-225]. Перечислив суф­
фиксы причастий и формообразующие основы, а также грам­
матическое
значение
различных причастных форм,
Г. Б. Муркелинский в § 16 «Случаи употребления причастий»
описывает синтаксические функции причастий, иллюстрируя
их разнообразными примерами [1971: 221-225].
Подробно рассматривает причастия И. X. Абдуллаев в
книге «Лакский язык в историко-сравнительном освещении.
Морфология», где им посвящена отдельная глава [2010: 233243]. Для образования основ кратких причастий в лакском
языке использованы различные основы. Причастие настояще­
го времени недлительного вида образуется от корня глагола
98

при помощи суффикса -ай, а длительного вида - удвоением
корневого согласного с последующим гласным -и: б-аххан
'продать’ - б-аххай-сса ‘продающий, продаваемый’ (вообще);
гр, (|юрмы длительного вида: б-ахлахи-сса ‘продающий, продиваемый’ (в данный момент) [2010: 233]. Анализируя прича­
стия будущего времени, И. X. Абдуллаев отмечает, что «ос­
нова причастия будущего времени совпадает с формой инфи­
нитива: б-аххан ‘продать’; б-аххан-сса ‘то, что должны продпгь’» [2010: 233]. Причастие прошедшего времени образует­
ся от корня глагола - атрибутивный суффикс присоединён к
корню непосредственно или иногда между ними появляется
гласный -у: лавг-сса ‘ушедший’, но кьувкьусса ‘отрезанный’
|2010: 233-234]. И. X. Абдуллаев отметил, что причастия
прошедшего времени отличаются от причастий настоящего и
будущего времени некоторыми особенностями: «Самым су­
щественным отличием причастий прошедшего времени от
ос сальных является то, что в них (в основах перфектных при­
частий) категория классов находит большее выражение, чем в
других основах. У всех причастий прошедшего времени (за
исключением причастий от глаголов хъун «стать», щун
«столкнуться»), образованных как от классных, так и неклас­
сных корневых глаголов, появляется инфиксальный классный
показатель» [2010: 234].
О залоговой дифференциации причастных форм
И. X. Абдуллаев пишет, что «причастие само по себе не име­
ет залоговой дифференциации, т. к. не находит специального
морфологического выражения и морфологически индиффе­
рентно, нейтрально, хотя и выражает значение и действи­
тельного, и страдательного залогов. Причастие д-у-р-хъу-сса
к изолированном виде может передавать и действительное, и
страдательное значение: ‘вспахавший' и ‘вспаханный’»
|2010: 241-242]. Р. Г. Эльдарова также отметила, что «в лак­
ском языке действительные и страдательные причастия на
морфологическом уровне не различаются. Причастие имеет
действительное значение, если называет признак субъекта то99

го действия, которое названо самим причастием, и страда­
тельное значение, если оно обозначает признак объекта того
же действия: лу ккалаккисса оърч! ‘мальчик, читающий кни­
гу’ - оьрч!ал ккалаккисса лу ‘книга, читаемая мальчиком’»
[1993:41].

Происхождение суффиксов причастий. О происхожде­
нии суффиксов, используемых для образования как прича­
стий, так и прилагательных, сведения содержатся в «Обрат­
ном словообразовательно-морфемном словаре лакского язы­
ка» И. X. Абдуллаева [2014]:
-ма - суффикс указательно-выделительных прилагатель­
ных I кл.: чичлачи-ма ‘тот, который пишет ’; шанаши-ма оьрч!
‘тот мальчик, который спит; спящий мальчик’
-мий - суффикс мн. ч. имён прилагательных: леххай-мий
‘те, которые летают’. Суффикс «восходит к форме мн. ч.
указательного местоимения -му «тот»:*му-й > ми-й» [Абдул­
лаев И. 2014: 175]
-мур - суффикс указательно-выделительных прилага­
тельных II—IV кл.: леххай-мур ‘гот (та), который летает’1, шанаши-мур щарсса ‘та женщина, которая спит’.
-сса - буллали-сса марххала ‘падающий снег’; хъин-сса
‘добрый’, ливхь-сса душман ‘бежавший враг’. По происхож­
дению суффикс увязывается с вопросительным местоимени­
ем ци ‘что’ (косвенная основа сса-) [Абдуллаев И. 2014: 182].

На характеристике специфических особенностей прича­
стий в лакских диалектах останавливается С. М. Хайдаков в
своей книге «Очерки по лакской диалектологии» [1966]. Так,
он даёт информацию об образовании кратких причастий, по­
путно отмечая отличие в окончаниях в аракульском диалекте:
краткая форма причастия прошедшего времени в лакском
языке обычно образуется от корневой морфемы путём ин1 Увязывается с указательным местоимением -му. (< *му-в, му-р, му-б)
‘тот’[Абдуллаев И. 2014: 175].
100

фнгирования в нее классных показателей в (I, III кл.) и р
(II. IV кл.): лаве ‘взятый’, щарщ ‘сотканный’. К таким формам
фикультативно прибавляется окончание у; лавсу, щарщу
И г. Д. Обычно причастия прошедшего времени в лакском
Изыке выполняют роль определения при имени: лаве лу или
чачсу лу или же лавеъсса лу ‘взятая книга’ (в аракульском
окончание -а вместо лит. -у) [Хайдаков 1966: 25].
Р. Г. Эльдарова, описывая вербоиды, останавливается на
причастиях [1993: 39-41], указывая, что причастие участвует
и образовании как синтетических, так и аналитических форм
Глагола. Говоря о вторичных формах, она отмечает, что суф­
фикс -сса придаёт причастию общее атрибутивное значение,
и суффикс -ма (-мур, -ми) имеет выделительное значение
||993: 39].

3.4. Структурные и материальные общности
и различия причастий в даргинском и лакском языках

Обзор особенностей формообразования причастий в дар­
гинском и лакском (и шире - в дагестанских) языках позволясг выделить следующие критерии для сопоставления прича­
стий:
1. Система причастий: количество и состав временных
форм причастий.
2. Наличие/отсутствие кратких и полных форм причасгий.
3. Формы с выделительным (эмфатическим) значением.
4. Производящие основы причастий.
5. Показатели (форманты) причастий.
6. Чем выражается временное значение причастия (осно­
вой или особым (временным) формантом).
7. Имеется ли у причастий (или у каких-либо временных
форм причастий) особый причастный суффикс.

101

8. Наличие/отсутствие у причастий форм множественно­
го числа.
9. Наличие/отсутствие форм склонения (ср.: гунзибские
причастия прошедшего времени склоняются так же, как и
прилагательные).
10. Выраженность категории класса.

3.4.1. Структурные и материальные общности
даргинских и лакских причастий

1. В морфологии даргинского и лакского причастия об­
щим является наличие как оформленных (полных) причаст­
ных форм, так и неоформленных (кратких).
2. Полные (оформленные) причастные формы - прини­
мают тот же суффикс, что и прилагательные. В историческом
ракурсе этот суффикс исследователи лакского и даргинского
языков увязывают с местоимениями. Так, лакский суффикс
прилагательных и полных форм причастий -сса И. X. Абдул­
лаев соотносит с косвенной основой вопросительного место­
имения ци (косв. осн. сса-), а суффикс прилагательных и при­
частий -мур (-мий) увязывает с указательным местоимением
му ‘тот’ [Абдуллаев И. 2014: 182, 175].
3. Имеется материальная общность не только лакского и
даргинского, но и некоторых других дагестанских языков
(аварский, цезские) в отношении показателя полных (оформ­
ленных, производных) причастий. Об этом писал ещё
Е. А. Бокарёв в 1959 г.: «Кроме простого прилагательного, в
большинстве цезских языков существуют производные при­
лагательные, образуемые в цезском с помощью показателя си, в хваршинском —са, в инхокаринском диалекте хваршинского языка и в бежтинском —со (ср. аналогичный показа­
тель производных прилагательных в аварском -ссе, в лакском
-сса, в даргинском -си)» [1959: 275]. Е. А. Бокарёв обращает
внимание и на то, что в некоторых из цезских языков «произ102

иодные прилагательные этого типа как бы усилены, особо
подчёркнуты в выражении качества» [Бокарёв Е. 1959: 158],
Г, е. их отличает эмфатическое значение. Исследователь от­
мечает, что такое же значение установил и Г. Б. Муркелинский*. С этим согласен и И. X. Абдуллаев, он также упомина­
ет и материальную, и семантическую близость лакского суф­
фикса полных причастий -сса и даргинского -си (основные
форманты прилагательных), а также то, что такой же суффикс
(и различных фонетических вариантах) встречается в авароиндо-цезских языках, «их близость и возможная общность по
происхождению в литературе уже отмечалась...» [Абдуллаев
И. 2010: 143-144].
4. Исследователи отмечают, что как даргинские, так и
лакские причастия имеют три временные формы: выделяются
причастия настоящего, прошедшего и будущего времени.
5. Для всех трёх временных форм характерно единство
причастного суффикса - как в даргинском, так и в лакском
языке.
6. Поскольку все три временные формы характеризуются
одним и тем же суффиксом, грамматическое значение време­
ни выражается у причастий в обоих языках не особыми фор­
мантами причастий, а основой, от которой образуется при­
частная форма.
7. Причастия прошедшего времени образуются от гла­
голов совершенного вида:
1) в даргинском языке - от формы прошедшего времени
(беркун ‘поел’ - беркун, беркун-си ‘съеденный’). При этом
краткое причастие совпадает с формой прошедшего совер­
шенного времени;
2) в лакском — от так называемой перфектной основы
(корень глагола с инфигированным классным показателем):
шган - лавг-сса ‘ушедший’ (у части глаголов после корня по­
является гласный у: чичин - чивч-у-сса ‘написанный’).
8. Причастие настоящего времени образуется:
1 См. [Бокарёв Е. 1959: сноска 43 на стр. 275].
103

1) в даргинском языке - от основы несовершенного вида,
к которой присоединяется тематический гласный у балт-у-си
‘оставляющий, оставляемый’1.
2) в лакском языке — и от основы совершенного вида
(посредством форматива ай: баххан - бахх-ай-сса ‘продаю­
щий, продаваемый (вообще)’), и от основы несовершенного
вида (путём повтора корневого согласного и добавления
форматива и: бахлан - бахла-х-и-сса ‘продающий, продавае­
мый (в данный момент)’; бус-ай-сса ‘рассказываемый (вооб­
ще)’, бусла-с-и-сса ‘рассказываемый (в данный момент)’).
Причастие от основы совершенного вида имеет хабитуальное
значение.
Параллелизмом характеризуется образование причастий
со значением протекания действия в данный момент (и в дар­
гинском, и в лакском оно образуется от основы несовершен­
ного вида, посредством причастного суффикса: дарг. -си /
лак. -сса), тогда как хабитуальные причастия в этих языках
образуются различными способами (нет параллелизма ни в
производящей основе, ни в форманте).
9. Причастия будущего времени образуются от формы
инфинитива в обоих языках. К форме инфинитива присоеди­
няется суффикс причастия (лак. баххан-сса ‘который долж­
ны продать’, чичин-сса 'который должны написать’’, дарг.:
белк1еси < белк!ес-си).
При образовании причастия будущего времени в даргин­
ском языке присоединение причастного суффикса к форме
инфинитива неизбежно сопровождается морфонологическим
явлением — выпадением одной фонемы с на морфемной гра­
нице, где сталкиваются консонантный исход одной морфемы
1 Кроме того, в даргинском языке имеется и причастие с хабитуальным
значением (характеризующее действие как повторяющееся, постоянно со­
вершающееся, как действие вообще) Оно образуется путём присоединения
к основе несовершенного вида форматива -ан: ср. примеры, приведённые
Р. О. Муталовым: бук-ан кьац! ‘хлеб, который едят (вообще)’ - причастие
общее, бук-у-си кьац! ‘хлеб, который едят (сейчас)’ - причастие настоящего
времени [2002: 157].
104

(инфинитивного суффикса -ес) и консонантное начало второй
морфемы - причастного суффикса -си: сс > с (вак1ес-си ->
мк1еси).
3.4.2. Структурные различия
даргинских и лакских причастий
Даргинское причастие суффиксально согласуется
V определяемым словом по числу, иначе говоря, различает
число не только посредством классного показателя, но и при
помощи двух особых суффиксов (суффикс единственного
числа - -си, суффикс множественного числа - -ти, например:
пч/к/иб-си ‘пришедший’ ~ б-ак1иб-ти ‘пришедие’). В лакском
же языке суффиксально выражают число не все причастия.
11ричастия на -ма, -мур, -мий также различают число суффик­
сальным способом. Но именно то причастие на -сса, которое
соответствует даргинскому на -си (параллелизм здесь не
только этимологический, он проявляется и в том, что это
наиболее продуктивные формы причастий, а также по своему
грамматическому значению немаркированные, с общим ат­
рибутивным значением), не имеет суффиксально выражен­
ных форм множественного числа.
Среди различий следует упомянуть образование прича­
стия настоящего времени в даргинском языке от основы
несовершенного вида, тогда как в лакском данного ограниче­
ния нет, причастия настоящего времени образуются и от ос­
новы совершенного, и от основы несовершенного вида, раз­
личаясь грамматическим значением.

105

Глава 4. ДЕЕПРИЧАСТИЕ
В даргинском и лакском языках, как и вообще в языках
дагестанской группы, деепричастия очень употребительны и
представлены целым рядом разновидностей. Их частое ис­
пользование в речи связано с тем, что именно с помощью де­
епричастий выражается синтаксическая связь в сложнопод­
чинённых предложениях — связь главной и придаточной ча­
стей. Разные семантические разряды деепричастий (времен­
ные, пространственные, причинные, условные, уступитель­
ные и т. д.) характеризуются разнообразными суффиксами и
служат для установления всевозможных обстоятельственных
отношений между двумя частями сложноподчинённого пред­
ложения. Этой цели в индоевропейских языках служат союзы
(временные, пространственные, причинные и т. д.). Кроме то­
го, употребительность деепричастий объясняется и тем, что
они входят в состав аналитических глагольных временных
форм в качестве смысловой части.
Деепричастие представляет собой нефинитную форму
глагола, сочетающую в себе признаки двух частей речи - гла­
гола и наречия. Мартин Хаспелмат в своей работе «Тке сопуегЬ аз а сгозз-ПпёшзйсаПу уаЫ саГецогу» [1995], посвящён­
ной изучению деепричастия в типологическом ракурсе, отме­
чает, что «деепричастия — это глагольные наречия, точно так
же, как причастия - это глагольные прилагательные»1.
Действие, обозначаемое деепричастием, является второ­
степенным и подчинённым главному действию, выраженно­
му в предложении сказуемым. В сложном предложении дее­
причастие выступает в роли сказуемого зависимой части
(придаточного предложения)2.
1 В оригинале работы: «СопуегЬз аге уегЬа! аскегЬз, ]из1 Ике рагНс!р1е8 аге
УегЬа! афесйуек» [НазрекпаЙт 1995: 3].
2 Исследователи отдельных дагестанских языков отмечают, что деепри­
частие может в некоторых случаях выступать и в роли сказуемого просто­
го (независимого) предложения, что позволяет нам, учитывая нехарактер106

Т. И. Дешериева, принимая в учёт различные аспекты
функционирования деепричастия, даёт следующее описание
ной глагольной формы: «Деепричастие совмещает в себе
признаки глагола и наречия и нередко служит для пояснения
действия, обозначенного другим глаголом, являясь обстоягсльством образа действия. Основной же его функцией явля­
ется, на наш взгляд, обозначение одновременности и различ­
ных форм последовательности действий во времени, поэтому
оно и некоторые производные от него формы, квалифицирукнея нами... как относительные временные глагольные фор­
мы» [Дешериева 1978: 77].
В. А. Плунгян, выделив в глагольных системах языков
мира две основные модели выражения таксиса (или относи­
тельного времени) - нефинитную и комбинированную, отнёс
дагестанские языки к нефинитной, и описал её следующим
образом: в нефинитной модели «для выражения таксиса ис­
пользуются специализированные глагольные формы, которые
обычно не выражают граммем (абсолютного) времени и в
синтаксическом отношении являются зависимыми от той гла­
гольной словоформы в предложении, которая как раз и выра­
жает абсолютное время. С морфо-синтаксической точки зреность этой роли для деепричастия в языках мира, отметить её как специ­
фическую черту дагестанского деепричастия. Ср.: М.-С. М. Мусаев указы­
вает, что деепричастие выступает в роли сказуемого придаточной части
сложноподчинённого предложения, а также отдельных простых вопросиюльных и восклицательных предложений: Х1ера, урчи дурабухъи! букв.
«Смотри, лошадь, выходя!» т. е. «вышла» [Мусаев 2014: 330]. Е. Ю. Кали­
нина и М. Э. Чумакина, характеризуя деепричастия в цахурском языке, от­
мечают, что они «могут выступать в качестве сказуемого независимого
предложения» [Калинина, Чумакина 1999: 539]. Н. Р. Сумбатова также, в
описании функций простых деепричастий в тантынском говоре даргинско­
го языка, указала, что, помимо основной своей синтаксической функции возглавлять зависимые клаузы, чаше всего с временным или причинным
значением, в ряде случаев «простые деепричастия могут употребляться в
позиции вершины независимого предложения» [Сумбатова, Ландер 2014:
125]. Пример, который она приводит, также представляет собой восклицагельное предложение: ^ахтарто 1егц'иппе! - “Заврайоно идёт!” [Сумбато­
ва, Ландер 2014: 126].
107

ния такие зависимые таксисные формы являются адъектив­
ными (т. е. «причастиями») либо адвербиальными (т. е. «дее­
причастиями»). Нефинитная модель выражения таксиса ха­
рактерна для русского и других славянских языков (где для
выражения граммемы предшествования используются дее­
причастия совершенного, а для выражения граммемы одно­
временности — деепричастия несовершенного вида); она
очень широко распространена также в уральских, алтайских,
дравидийских, дагестанских, африканских, австралийских,
новогвинейских и других языках» [Плунгян 2012: 271].
Деепричастие широко используется в качестве смысло­
вого компонента в составе сложных финитных глагольных
форм.
Для глагола в дагестанских языках характерна сложная
система деепричастных форм.
В общем языкознании утвердилась традиция делить все
деепричастия на два семантических типа, которые разные ис­
следователи именуют по-разному, и мы поэтому остановимся
на предлагаемых ими терминах для обозначения данных двух
типов.
Подробно описал эти два семантических типа дееприча­
стий в языках мира и обозначил их специальными терминами
В. П. Недялков в своей статье «8оше 1уро1о^са1 рагате1егз оГ
сопуегЬз» [ПефаПсоу 1995].
В кавказоведении и ранее исследователи придержива­
лись разграничения данных двух семантических типов.
В даргиноведении, по всей видимости, первым на них указал
С. Н. Абдуллаев, выделив в особую группу «общие» деепри­
частия и описав, в чём их отличие от остальных. С. Н. Абдул­
лаев называет это деепричастие общим и объясняет, почему
оно так называется: «Деепричастие на -ли, -ули мы называем
общим, так как оно употребляется в различных значениях, в
то время, когда другие деепричастия употребляются лишь в
одном ему присущем значении. Это деепричастие выражает и
образ, и причину, и цель действия и др. » [1954: 196]. Приме108

ры: ...х1у х1якъули гъавакГибсири “так как ты не пришёл,
(и) пришёл к тебе”...» [Абдуллаев С. 1954: 196-197]. И, хотя
шрмин для других деепричастий им ещё предложен не был,
ипжпо отметить, что в «Грамматике...» С. Н. Абдуллаева
впервые указано на противопоставление данных двух типов
деепричастий (первый тип назван общим деепричастием),
и объяснено, в чём заключается различие между ними.
А. Е. Кибрик различает собственно деепричастия и со­
юзные деепричастия: «Союзные деепричастия выполняют
те же функции, что и союзы в русском языке» [1977: 237].
В работе Е. Ю. Калининой и М. Э. Чумакиной союзные дее­
причастия названы «конвербами»1.
В. П. Недялков принял термины А. Е. Кибрика («соб­
ственно деепричастия» и «союзные деепричастия») и пользу­
ется ими в своей синтаксической классификации деепричасгий, но кроме неё он вводит ещё и семантическую классификацию деепричастий: он различает контекстные деепри­
частия и специализированные. Различие между этими се­
мантическими типами в том, что специализированные дее­
причастия передают одно, фиксированное (специфичное) се­
мантическое отношение между придаточным предложением
и главным (иногда два), тогда как в случае контекстных дее­
причастий семантическое отношение зависит от контекста,
определяется контекстом; такие деепричастия сами по себе
могут передавать разнообразные семантические отношения,

1 В данной работе Е. Ю. Калинина и М. Э. Чумакина отметили, что «раз­
личают две стратегии оформления обстоятельственных предложений: в
одном случае используются служебные элементы, то есть союзы и союз­
ные слова, в сочетании с финитными формами зависимого предиката (та­
кая стратегия получила название «индоевропейской»), а другая стратегия
использует аффиксы или клитики, с помощью которых образуются особые
нефинитные формы — обстоятельственные деепричастия, или конвербы...
Стратегию оформления сказуемых обстоятельственных предложений спе­
циализированными конвербами (или союзными деепричастиями) часто
называют “алтайской”» [Калинина, Чумакина 1999: 538].
109

почему их и называют ещё общими или простыми1,
различия между этими типами деепричастий - в разной сте
пени специфичности значения: специализированные дее
причастия имеют одно или два значения обстоятельственного
типа, а контекстные деепричастия имеют три или более об
стоятельственных значений, которые реализуются в опреде
ленных условиях .

4.1. Образование деепричастных форм в даргинском
языке

Приведем примеры простых и специализированных де
епричастий
Простые деепричастия:
инф. СВ белк!-ес ‘написать’ — прич. 6елк1-ун-си ‘напи
санный, написавший’ - деепр. 6елк1-и ‘написав’;
прич. белк1-е-си ‘такое, что можно написать’ — деепр
белк1-ес-ли ‘так, чтобы потом было написано’;
инф. НСВ лук1-ес ‘писать’ - прич. лук1-у-си ‘пишущий’
деепр. лук1-у-ли ‘записывая’.
Специализированные деепричастия:
1) временные: белк1ун-мад ‘как только написал’;
белк1ун-х1ели, лук1у-х1ели ‘когда написал’;
белк1-айчи ‘пока не напишет’;
белк1ун-ла ‘с тех пор, как написали’.
2) уступительные: белк1ун-къи ‘хотя написал’.

1 В англоязычной специальной литературе — §епега1 сопмегЬ, ыпзрк
сопуегЬ.
2 Более ранняя версия этой известной статьи В. П. Недялкова, нг
русском языке, вышла в 1990 г., но нам в данный момент доступен толькс
англоязычный вариант, поэтому цитируем на английском: «(1) зреслаПгес!
сопуегЬ» Ьауе опе ог Гуо теашп^з оГ 1Ье аёуегЫа! Гуре; (2) сотех<иа1
сопуегЬз Ьауе 1Ьгее ог тоге аёуегЫа! теашп§8 (Ьа1 аге геаНгес! ипс!ег сеПан
сопёйюпз» [ХефаИсоу 1995: 106].
НО

3) пространственные: белк1ун-их1и ‘туда, где напи­
сали’, лук1-на ‘туда, где пишут’.
Примеры предложений со специализированными дее­
причастиями:
I) временное (со значением предшествования):
Хъули чарухъун-х1е-ли, илис гьат1иракъиянбухъун.
‘Когда он вернулся домой, ему стало ещё трудней’.
2)уступительное:
Буриб-къи, х1ебариб.
‘Хотя и сказал, не сделал’1.
3) временное (непосредственное предшествование):
Дудеш арякъун-мад, неш рак!иб.
‘Как только ушёл отец, пришла мать’2.
Автор описания глагола в тантынском говоре даргинско­
го языка Н. Р. Сумбатова [Сумбатова, Ландер 2014] придер­
живается разделения деепричастий на простые и специализи­
рованные, и мы здесь будем следовать такому разделению.
Простые деепричастия образуются в даргинском языке при
помощи форманта -ли. Данный формант - не что иное, как
наречный суффикс даргинского языка.
О простых деепричастиях Н. Р. Сумбатова пишет, что
они в даргинском языке «представляют собой чрезвычайно
употребительные формы, которые образуются от основ пре­
терита и презенса, как правило, при помощи суффикса -П или
■1е» [Сумбатова, Ландер 2014: 125]. Эти деепричастия другие
даргиноведы называют деепричастиями образа действия. Так,
I’. О. Муталов пишет: «Деепричастия образа действия обра­
зуют наибольшую группу деепричастий... (общим показате­
лем таких деепричастий служит адвербиализатор -ли)» [2002:
160].
У деепричастий суффикс наречий (в некоторых исследо­
ваниях называемый адвербиализатором) выступает в даргин1 Данные два примера (временное и уступительное деепричастия) - из
книги Р. О. Муталова «Глагол даргинского языка» [2002: 165, 167].
2 Данный пример приводит М.-С. М. Мусаев [2014: 333].
ш

ском языке в таких диалектных вариантах: в акушинском,
урахинском, хайдакском -ли, в мегебском, тантынском -ле.
Имеются также и алломорфы данного суффикса, появившие­
ся в результате процессов ассимиляции и аккомодации. В кубачинском диалекте суффикс наречий -ле//-л в структуре дее­
причастия представлен в виде -л [Магометов 1963: 244, 217].
С. М. Темирбулатова в своём описании хайдакского диалекта
также отмечает, что суффикс -ли//-лли «является наиболее
распространённым словообразовательным суффиксом наре­
чий» [2004: 213].
Специализированные деепричастия используют целый
ряд формантов (среди них и -ли) и различаются в соответ­
ствии со значением (временные, причинные, пространствен­
ные, уступительные и т. д.).
Суффикс -ли, характерный для общего деепричастия,
совпадает формально и семантически с суффиксом каче­
ственных наречий. Этот суффикс выступает во всех простых
деепричастиях, независимо от обозначаемого ими относи­
тельного времени. Таким образом, значение относительного
времени (предшествование, следование, одновременность)
передаётся не формантом деепричастия, а определяется вы­
бором той или иной формообразующей глагольной основы1.
Имеется некоторый параллелизм в образовании даргин­
ского, лакского и аварского деепричастия следования (целе­
вого) — во всех трёх языках производящей основой является
форма инфинитива, а формант - в лакском и даргинском суффикс простых деепричастий (в лак. -ну, в дарг. -ли), а в
аварском используется суффикс -г1ан (т. е. отличный от кате­
гориального деепричастного суффикса -го).
1 Именно на производящей основе акцентирует внимание и Т. И. Дешериева в своих замечаниях об образовании нахских и дагестанских деепри­
частий: деепричастная форма совершенного вида в дагестанских языках
«является производной от перфектной формы исходного глагола. Ср. ...
арчин. ол!ни-ли ‘прочитав’, шиов-ли ‘записав’; авар, хъва-н ‘написав’
и т. д.» [Дешериева 1978: 77].
112

Использование производящих основ совершенного (СВ) и
несовершенного (НСВ) вида при образовании деепричастий.
1. Деепричастия прошедшего времени1, образуются от
обеих основ - и от основы СВ, и от основы НСВ, т. е. имеется
дна деепричастия прошедшего времени — СВ и НСВ.
а) Деепричастие прошедшего времени СВ образуется
ну гем присоединения наречного суффикса -ли к форме про­
шедшего времени: багьур-ли ‘узнав’; буцес ‘поймать’ — буциш (< буциб-ли) ‘поймав’.
б) Деепричастие прошедшего времени НСВ образуется
путём присоединения наречного суффикса к форме импер­
фекта: биркьиб-ли ‘делая’, бурциб-ли ‘ловя’.
2. Простое деепричастие настоящего времени (дееприча­
стие одновременности) образуется от глагольных основ несонершенного вида - от основы настоящего времени. Морфема
•ни присоединяется к этой основе посредством форматива -у: бач-у-ли 'зная’, х!ербик!-у-ли 'глядя’, лук!ули ‘записывая’.
Говоря о происхождении суффикса простых дееприча­
стий -ли, С. Н. Абдуллаев отметил, что это «не что иное, как
окончание эргативного падежа [1954: 196].
Существует, кроме того, ряд деепричастий со специали­
зированными значениями:
белк/если ‘так, чтобы потом было написано’,
белк1унмад ‘как только написал’,
лук!ух!ели ‘когда написал’,
белк1ункъи ‘хотя написал’,
белк!уних1и ‘туда, где написали’,
белк!айчи ‘пока не напишет’.
Пример деепричастия в сложноподчиненном предложе­
нии, в котором деепричастие, помимо обозначения опреде­
лённого действия, служит связи придаточной и главной ча­
стей предложения:
1 В иной терминологии - «деепричастия претерита» (ср. Н. Р. Сумбатова) [Сумбатова, Ландер 2014], «претериальные деепричастия» (ср. Р. О.
Муталов [2002]).
ИЗ

Временное деепричастие на -мад (со значением непо­
средственного предшествования):
Шалабиубмад дяв вяшбухъун.
‘Как только рассвело, бой начался’1.
Р. О. Муталов выделил следующие пять групп специали­
зированных деепричастий в соответствии с их значением:
- деепричастия образа действия;
4
— деепричастия места;
- деепричастия времени;
11
- уступительные деепричастия;
-деепричастия причины [Муталов 2002: 159-160].

1. Деепричастие предшествования2 образуется от формы
претерита, к которой присоединяется суффикс -ли (при этом
морфемная граница характеризуется различными фонетиче­
скими явлениями — ассимиляцией, вьшадением звуков и др.):
белк1-ун + ли ~> белк!-уи —> белк1-и ‘написав’ (консонантная
группа -нл- выпадает во многих диалектах, а в акушинском
вьшадает и фонема -у-).
При изучении деепричастий предшествования необхо­
димо обратить внимание на очень интересные данные верхнехайдакских говоров хайдакского диалекта, которые приве­
ла С. М. Темирбулатова, сопроводив их не только морфоло­
гическим и фонетическим анализом, но и историческим ком­
ментарием. Она сообщила, что от финитных форм с показа­
телем -ун в верхнехайдакских говорах деепричастия предше­
ствования образуются без суффикса -ли: «финитные формы
фунционируют в роли деепричастий. Их роль различается
только в контексте, ср.: илесса вярун хабар гьассив “к нему
пойдя, спросил” - вярун “пойдя” - деепричастие; Дила хула
атта х1яжни вярун “мой дедушка ходил в хадж”... - вярун
1 Пример - из книги: [Абдуллаев С. 1954:197].
2 В терминологии многих дескриптивных работ деепричастие предше­
ствования именуется деепричастием прошедшего времени, а деепричастие
одновременности — деепричастием настоящего времени.
114

"ходил” — глагол (сказуемое) 3 л. ед. ч. (село Варсит)» [Темирбулатова 2004: 201]. Далее автор поясняет, что данная
форма - это так называемое историческое причастие, в хайдакском диалекте оно выполняет функции причастия, дее­
причастия и финитной формы глагола 3 лица ед. числа: «бацун хъу ‘вспаханное поле’ -бацун - причастие, хъу бацун ‘по­
ле вспахал’ - бацун (глагол прош. вр. 3 л. ед. ч.), хъу бацун
цагъив ‘поле вспахав, пришёл’ - бацун - деепричастие)» [Темирбулатова 2004: 201]. Эти данные, приведённые С. М. Те­
ми рбулатовой, очень важны в плане сравнительноисторического исследования деепричастия в даргинском и
инкском языках, а также шире — в дагестанских языках (к
этому мы вернёмся ниже, см. стр. 133).
..

2. Деепричастие одновременности образуется от осноны несовершенного вида, к которой присоединяется форма­
тив -у- и затем суффикс -ли', бал-у-ли ‘зная’.
3. Инфинитивными деепричастиями Р. О. Муталов
назвал причастия, образующиеся от инфинитивной формы и
обозначающие действие, возможное в будущем: буцес ‘пой­
мать’ - буцес-ли ‘с тем, чтобы поймали’. В качестве примера
I’. О. Муталов приводит такое предложение:
Нуша жяг!ял х1ерк!личир
къаршидикес-ли вяг1да'кктъубра.
Букв.
Мы завтра на речке «чтобы встретились»
Наговорились. (Мы договорились встретиться завтра на реч­
ке) [2002: 162].

4.2. Образование деепричастных форм
в лакском языке

В лакском языке простые деепричастия, выражая отно­
сительное время (таксис), могут обозначать предшествова-

115

ние, одновременность и следование. В литературе подробно
описано их образование и значение1.
<1
1. Деепричастие НСВ, выражающее одновременность,'»
образуется при посредстве аффикса -ай (-уй, -ий):
,.ц
чичлай ‘занимаясь письмом’; къавт!ий ‘танцуя’.
2. Деепричастия предшествования и следования2
имеют суффиксы -ну/-н:
предшествование: чивчуну ‘написав’;
следование: чичин-ну ‘для того, чтобы написать; так,
чтобы написать’.
В языковедческой литературе традиционно простые дее­
причастия предшествования, одновременности и следования
терминологически разграничиваются как деепричастия
настоящего, прошедшего, будущего времени, что объясняет­
ся производящими основами этих деепричастий (данные ос­
новы - те же, что используются для образования соответ­
ствующих времён финитных форм).
Простые деепричастия являются производящими осно­
вами синтетических финитных форм глагола (увк1ун-ни
‘пришёл’)3.
Среди лакских глагольных форм языковеды выделили и
специализированные деепричастия4:
1 См.: [Муркелинский 1971: 226-227, Абдуллаев 2010: 243-244, Эльдарова
1993:41-42, Казенин 2013:205-207, Курбанова 2007: 20-83 (Глава 1)].
2 Простые деепричастия следования (в англоязычных работах -роМегюг
сотегЪ, и в работах на русском языке они также называются постериорными), кроме грамматического значения относительного времени, на кото­
рое указывает производящая основа, выражают в зависимости от контекста
значение образа действия или целевое значение, поэтому их нередко назы­
вают целевыми деепричастиями.
3 О функциях, выполняемых простыми деепричастиями, см.: [Курбанова
2007: 18].
4 В языковедческой литературе можно встретить следующие названия
для данного вида деепричастий: обстоятельственные формы глагола И. X. Абдуллаев [2010: 244], Т. А. Майсак [2014: 409], союзные дееприча­
стия — А. Е. Кибрик [1977: 237], К. И. Казенин [2013: 229], конвербы —
Р. Г. Эльдарова [2016: 190].
116

1) временные:
уч1айхту ‘как только придёт’
увк1укун ‘тогда, когда придёт’
уч1аннин ‘до того, как придёт’
ласайни ‘тогда, когда берёт’
2) пространственное:
ласайний ‘там, где берут’
Деепричастие одновременности образуется от основы
глагола длительного вида при помощи суффикса -ай (-уй, ий): чич-ин ‘написать’ - чичл-ан ‘писать’ - чичл-а-й ‘занима­
ясь письмом, записывая’; х1ач1-ан "выпить"- х/ач/л-ан ‘пить’
- х1ач1л-а-й ‘выпивая’; баххан ‘продать’ - бахл-ан ‘прода­
вать’ — бахл-а-й ‘продавая’; къавт! -ун ‘танцевать’ — къавт!и-и ‘танцуя’. И. X. Абдуллаев отметил, что «собственно пока­
за гелем в данном случае является -й, а предшествующие зву­
ки - тематические гласные» [2010: 243].
Деепричастия предшествования и следования имеют
суффиксы -ну/-н: чивчуну ‘написав’; чичинну ‘для того, чтобы
написать; так, чтобы написа'гь’.
Деепричастие предшествования образуется от краткой
формы причастия СВ с помощью суффикса -ун (-уну): бахх-ан
‘продать’ - бавхх-у-ну ‘продав’, буцин 'привести’ - бувцуну
‘приведя’, буч1ан "прийти'- бувк/-ун ‘придя’.
Деепричастие следования образуется от формы инфи­
нитива с помощью суффикса -ну: буцин ‘взять’ - буцин-ну
‘ гак, чтобы было можно взять’.
Касательно суффиксов деепричастий И. X. Абдуллаев
показал, что, несмотря на современное различие деепричаст­
ных суффиксов (в зависимости от времени: деепричастия
предшествования и следования имеют один суффикс, а дее­
причастие одновременности — другой), исторически суффикс
был единым, общим (т. е. у всех трёх этих деепричастий суф(|)икс был -н). Это становится ясным при привлечении диа­
лектных данных, а также длительных форм деепричастия.
117

С. М. Хайдаков обратил внимание на то, что в балхарском
диалекте деепричастия одновременности1 имеют не только
аффикс ~(а)й, но и наращиваемый к нему -н: чичлай-н ‘запи­
сывая’ [Хайдаков 1966: 52]. В связи с этим С. М. Хайдаков
высказал предположение, что именно в балхарском диалекте
представлено исходное состояние суффикса деепричастия
одновременности.
Это
предположение
поддерживает
и И. X. Абдуллаев, привлекая одновременно и данные дли­
тельных форм деепричастий, где также обнаруживает себя
исходный суффикс -н: чичлай-н-а (< *чичлай-н-ва...) ‘всё вре­
мя записывая’. Ещё один дополнительный довод, который
приводит И. X. Абдуллаев, связан с материалом даргинского
языка, а именно: сопоставление с системой даргинского дее­
причастия: «Образование в прошлом в лакском языке дее­
причастий всех времён при посредстве одного аффикса (-н)
подтверждают и данные даргинского языка, в котором общим
аффиксом деепричастий всех времён служит один аффикс
(-ли)» [Абдуллаев 2010: 244].
Обращает на себя внимание то, что схожесть даргинско­
го и лакского языков проявляется и в том, что в силу тех или
иных морфонологических явлений (ассимиляции, вьшадения
и т. д.) в некоторых из деепричастных форм обоих языков ис­
торический облик деепричастного показателя подвергся зна­
чительным изменениям (и как следствие — невозможно по­
стулировать в синхронном срезе единый деепричастный суф­
фикс для всех трёх времён). Например, «исчез» согласный -лв рассмотренном выше даргинском деепричастии прошедше­
го времени у тех глагольных основ, у которых форма прете­
рита оканчивается на -ун: белк1-ун + ли -> белк1-уи —> белк1-и
‘написав’ (выпадение группы -нл-, а затем и -у-). В даргин­
ском языке, однако, по сравнению с лакским, это явление но­
сит ограниченный характер, охватывая лишь часть глаголь­
ных основ.
' В терминологии, которой придерживался в своих работах С. М. Хайда­
ков, — «деепричастия настоящего времени».
118

К деепричастиям относятся и различные обстоятель­
ственные формы лакского глагола (специализированные
деепричастия): уч1айхту ‘как только придёт’, увк1укун ‘то• да, когда придёт’, уч1аннин ‘до того, как придёт’, ласайни
'тогда, когда берёт’, ласайний ‘там, где берут’. В сложно­
подчинённых предложениях они замещают сказуемое при­
даточной части и служат связи придаточной части предло­
жения с главной. В качестве примера приведём временное
деепричастие на -ц1а (~ц1акул). Образуется оно прибавле­
нием суффикса -ц1а к форме инфинитива; деепричастие на
•ц!а описывает действие в будущем, до которого будет
длиться действие, обозначенное глаголом в главной части
предложения1. Пример:
Утти дирч1анц1а ттуч1а дик1у (Абакар Мудунов).
‘Теперь до самой смерти (букв, вплоть до того как
умрёшь) живи у меня’2.

4.3. Структурные общности и различия
в образовании деепричастий в даргинском
и лакском языках

4.3.1. Суффиксальный способ
образования деепричастий
В обоих рассматриваемых языках деепричастия - как
простые, так и специализированные - образуются суффик­
сальным способом.

1 Данную деепричастную форму Т. А. Майсак в грамматическом очерке
арльского языка называет терминатив [2014: 409].
2 Этот пример приводит К. И. Казенин [2013: 238].
119

4.3.2. Простые деепричастия
и их три таксисные формы

1

В обоих языках имеется простое деепричастие, кото­
рое, выражая значение образа действия и иногда, в зави­
симости от контекста, ещё некоторые значения (напри­
мер, причины), представлено тремя таксисными формами,
которые обязательно выражают грамматическое значение
относительного времени - предшествование, одновре­
менность и следование. Данное значение выражено про­
изводящей основой: это основа совершенного вида для
деепричастия предшествования, основа несовершенного
вида - для деепричастия одновременности, форма инфи­
нитива - для деепричастия следования.

4.3.3. Единый показатель всех трёх
таксисных форм простого деепричастия
И в даргинском, и в лакском языках - исторически
единый показатель простого деепричастия для всех трёх
таксисных форм [Абдуллаев И. 2010: 243-244]. Эту черту,
по всей видимости, следует считать сепаративной даргин­
ско-лакской общностью.
Как в лакском, так и в даргинском языке не всегда
сохраняется исторически исходный облик суффикса в
связи с фонетическими явлениями на стыке морфем.
В некоторых случаях, в зависимости от исхода основы,
могут происходить выпадения главной фонемы суффикса
- сонорной, в даргинском - это -л- (белк!-уи + ли -> белк­
уй —> белк1-и ‘написав’), в лакском - -н (чичлай <
*чичлай-н).

120

4.3.4. Совпадение основ деепричастий следования

Структурный параллелизм проявляется в совпадении
основ для образования деепричастий следования'.
И. X. Абдуллаев указал на то, что «по морфологическим
особенностям и использованию тех или иных глагольных
основ для образования деепричастий лакский язык близок
к даргинскому: оба языка для абсолютивов будущего
времени используют формы инфинитива» [Абдуллаев
2010: 244]. Данная особенность характерна в определён­
ной мере и для аварского языка2. Отличие же от аварского
заключается в том, что в даргинском и лакском языках
параллелизм прослеживается не только в производящей
основе, но и в формообразующем суффиксе: как отмеча­
лось выше, это тот же суффикс, что и в простых деепри­
частиях, образованных от основ совершенного и несо­
вершенного вида, — наречный суффикс, категориальный
формант деепричастия (в дарг. -ли, в лак. -ну), тогда как в
аварском языке при образовании простого деепричастия
следования к инфинитивной форме присоединяется дру­
гой формант (-лъун).

1 Постериорные деепричастия.
2 3. М. Маллаева приводит две деепричастные формы со значением об­
раза действия, относящиеся к плану следования - форму на -дуть и форму
на -лъун. Например, абизе ‘сказать’ - абиле-духъ ‘так, чтобы можно было
сказать’; формант -дуть присоединяется к причастной основе. Формант
-иъун присоединяется к целевой форме глагола: ц!ализе ‘читать’ - ц1алик’-лъун ‘чтобы читать’ [Маллаева 2012: 260-261].
121

Таблица
Образование простых деепричастий следования
в даргинском, лакском и аварском языках
(производящие основы и форманты)
'■

Простое деепри­
частие предше­
ствования

Категориальный
формант деепри­
частия

Инфинитив

Простое деепри­
частие следова­
ния

Даргинский
Лакский
Аварский
бурц-ес баххан ‘про­
бурц-иб ц1еххе-зе ‘расспра­
дать’ - бавххбурциб-ли
шивать’ — ц/ехх-о-н
у-ну ‘про­
‘ловя’.
.‘расспросив’;
дав’;
буц-ес ц1еххола ‘расспра­
уч1ан ‘прий­
буц-иб — бушивает’ — ц1ехола-го
ти’ —увк!-ун
циб-ли
‘расспрашивая’
‘придя’
‘поймав’
-н (предшеств.),
-ну/-(у)ну/-ли
-го (одновремен­
(у)"'
ность)
ц1еххе-зе ‘ расспра­
шивать’
буц-ес
бахх-ан
ц1ализе ‘читать’
‘поймать’
ц1ализе-лъун ‘чтобы
читать’

буцес-ли
‘так, чтобы
поймать’

баххан-ну
‘так, чтобы
продать’

абизе — сказать, но:
абиле-духъ ‘так,
чтобы можно было
сказать’ формант
-духъ присоединяет­
ся к причастной ос­
нове2

1 И. X. Абдуллаев в «Словаре морфем и морфемных элементов лакского
языка», являющемся частью его книги «Обратный словообразовательно ­
морфемный словарь лакского языка», именно в таком основном облике ~(у)нУ> привёл этот аффикс - аффикс деепричастия прошедшего времени
[2014: 186]. Там же он отметил, что алломорфом его является -(у)н; аффик­
сом деепричастия будущего времени - -ну [2014: 179].
2 Данные примеры аварских деепричастий привела 3. М. Маллаева
[2012:260-261].
122

В аварском языке использован не категориальный фор­
мант деепричастия, а другой суффикс, что представляет со­
бой, как видно из таблицы, структурное отличие от даргин­
ского и лакского языков.

4.3.5. Совпадение деепричастного суффикса
с категориальным формантом наречия
В обоих языках простые деепричастия образуются с по­
мощью суффикса, который совпадает по своему происхожде­
нию с категориальным формантом наречия (а именно — наре­
чий образа действия и качественных наречий, образующихся
регулярным образом от прилагательных). Этот формант про­
дуктивен для наречий: в даргинском — -ли, а в лакском —ну.
И. X. Абдуллаев в статье «Даргинско-лакские языковые
взаимоотношения в ареальном аспекте» указал на эту струк­
турную черту как на одну из таких общностей даргинского и
лакского языков, которые обусловлены их общим происхож­
дением: «К общим и обусловленным родством этих языков
особенностям относятся такие черты, как <...> классно­
личное спряжение и вообще большая близость в глагольной
структуре обоих языков, в оформлении качественных наре­
чий специальными (деепричастными) аффиксами (лак. -ну,
дарг. -ли) и другие явления, восходящие к даргинсколакскому уровню» [2015: 33].
Посредством данных суффиксов от прилагательных и
существительных образуются наречия регулярным способом:

лак. марц1-сса 'чистый1 -марц1-ну ‘чисто’;
гуж ‘сила’ - гуж-сса ‘сильный’ -гуж-ну ‘сильно’.
В даргинском языке у качественных наречий и наречий
образа действия также отмечается единство в способе образо­
вания и в показателе. По мнению С. Абдуллаева, «при помо­
щи показателя эргатива (-ли) можно образовать качественное
123

наречие от любой части речи, от любой основы, от которых
можно образовать прилагательное» [1954: 201]:
дарг. хъярхъ-си ‘быстрый’ — хъярхъ-ли ‘быстро’;
ц1акь ‘сила’ — ц1акьси ‘сильный’ - ц1акъ-ли ‘сильно’;
жага-си ‘красивый’ - жага-ли ‘ красиво’,
мури-си ‘сладкий’ -мури-ли ‘сладко’.

Категориальный формант деепричастия и наречия сов­
падают - эта картина наблюдается и в даргинском языке, и в
лакском1. О лакских суффиксах качественных наречий
Г. Б. Муркелинский пишет: «Суффиксы эти являются общи­
ми и для деепричастий (отглагольных наречий)» [Муркелин­
ский 1971: 243, сноска 49].
Обращает на себя внимание то, что этот параллелизм в обра­
зовании деепричастий с помощью наречного суффикса не харак­
терен (или, во всяком случае, характерен не так явно и однознач­
но) для всех дагестанских языков, т. е. не является общедагестан­
ской чертой, а имеет более узкое распространение2. Такого един­
ства и последовательности в использовании наречного суффикса
в качестве категориального форманта деепричастия, как в даргин­
ском и лакском языках, не наблюдается в других дагестанских
языках - там находим большее разнообразие в показателе просто­
го деепричастия (в качестве примера можно указать цезские язы­
ки, в которых, во-первых, языковеды не выделяют особый фор-

1 Единство суффикса, образующего в лакском языке деепричастия и
наречия, отметил ещё Л. И. Жирков: «Единство морфологического окон­
чания, образующего деепричастия в системе глагола и наречия в системе
прилагательного, само по себе естественно и понятно...» [Жирков 1955:
124].
2 Ср., например: для хваршинского языка в целом не характерна такая
простая и ясная картина совпадения наречного показателя и показателя
простого деепричастия уже потому, что имеется целый ряд наречных пока­
зателей и ряд показателей простого деепричастия, и среди них совпадает
только суффикс наречия образа действия (-ип) и суффикс деепричастия со­
вершенного вида (-ип) [КйаШоуа 2009: 112,208].
124

мант наречия1 и, соответственно, во-вторых, нет и такого исполь­
зования наречного форманта в образовании деепричастий).
3. Г. Абдуллаев в своей книге «Даргинский язык» (Часть 2.
«Морфология») написал, что данный суффикс «является наибо­
лее распространённым среди словообразовательных суффиксов
наречий» [1993: 240]. Причём, как и в лакском языке, этот суффикс продуктивен, «наречия и прилагательные образуются от
общей основы путём смены суффикса одной речевой единицы
суффиксом другой речевой единицы» [1993: 242].
В дальнейшем исследовании этого вопроса следует принять
но внимание данные других дагестанских языков - для выявле­
ния специфических (сепаративных) структурных параллелей в
образовании даргинского и лакского деепричастий (т. е. тех па­
раллелей, которые не относятся к числу общих дагестанских).
11апример, в аварском и агульском языках совпадение наречного
и деепричастного суффикса имеет место лишь частично, иначе
говоря, не носит столь явного характера, как это можно наблю­
дать в лакском и даргинском языках; но этот вопрос требует бо­
лее подробного изучения.
Одним из направлений дальнейшего исследования является
также изучение вопроса о том, как выражается отрицание у про­
стых деепричастий, есть ли в образовании отрицательных форм
структурный параллелизм и материальная общность, как даргин­
ские и лакские данные соотносятся с выражением отрицания в
других дагестанских языках.

4.3.6. Формально-семантическое деление дееприча­
стий на два вида: простые и специализированные
Обе системы деепричастий — и даргинская, и лакская —
характеризуются делением всех деепричастий в первую оче1 Сведения - из устной беседы с 3. М. Халиловой, которой, пользуясь
возможностью, приношу благодарность за консультации и терпеливые отнеты на мои вопросы по хваршинскому и другим цезским языкам.
125

редь на две формально-семантические разновидности: про­
стые и специализированные. При рассмотрении особенностей
деепричастия в других дагестанских языках бросается в глаза,
что такое деление не является специфической структурной
общностью именно лакского и даргинского языков - оно ха­
рактерно для всех дагестанских языков. Простые дееприча­
стия иногда называют общими (например, М.-С. М. Мусаев
[2014: 331] и др.). И. X. Абдуллаев отмечает, что среди гла­
гольных форм адвербиального значения «необходимо разгра­
ничивать собственно деепричастия (абсолютивы) и обстоя­
тельственные формы глагола» [2010: 243].
В. П. Недялков в своей работе «8оте 1уро1ощса1 рагате1ега
о Г сопуегЬз» [1995] предложил называть данные два семантиче­
ских типа деепричастий контекстными и специализированными.
Данная классификация основана на различии в степени специ­
фичности значений деепричастий. Контекстными деепричастия­
ми В. П. Недялков назвал те, которые не имеют специфического
значения, т. е. значение этих деепричастий зависит от контекста,
а специализированные деепричастия названы так потому, что
они выражают специфическую семантическую связь между ча­
стями предложения1. Далее В. П. Недялков разделил специали­
зированные деепричастия на две группы: временные и не­
временные2 [1995: 107]. Целесообразность такого деления под­
тверждает и материал дагестанских языков, в частности, даргин­
ского и лакского, т. к. временные (или темпоральные) дееприча­
стия своим числом составляют половину (иногда и более) всех
специализированных деепричастий.
1 В. П. Недялков определяет эти два типа деепричастий следующим
образом: «(1) хреыаИгес! сопуегЬз Ьауе опе ог Цуо теап1п§з оГ Ле аЬуегЫа!
1уре; (2) соШех(иа1 сопуегЬз Ьауе Лгее ог тоге абуегЫа! театп^з Ла! аге
геаНге(1 ипЗег сеПат сопЛбопз» [ИефаИсоу 1995: 106].
2 Приводим цитату из оригинала на английском, чтобы указать термины,
которые автор вводит на английском языке. Специализированные деепри­
частия могут быть поделены на две группы: «(1) 1етрога1 сопуегЬз — \У1Л
Ле Гипдатета! теати^® о Г з!тикапейу, апЛпогку апЗ розЛпогйу; апд (2)
попЧетрога! сопуегЬз» [Не*1]а1коу 1995: 107].
126

3. М. Халилова в своем описании грамматики хваршин­
ского языка придерживается введённого В. П. Недялковым
деления деепричастий на контекстные и специализирован­
ные, а также деления специализированных на временные и
непременные. Она выделила в хваршинском языке следую­
щие деепричастия: перфектное (деепричастие совершенного
нида), перфектное прогрессивное, имперфектное (деепричасгие несовершенного вида), отрицательное, редуплицирован­
ное перфектное, редуплицированное имперфектное, редупли­
цированное отрицательное, редуплицированное деепричастие
общего времени - всего восемь контекстных деепричастий1.
Среди временных деепричастий хваршинского языка
3. М. Халилова различает следующие восемь деепричастий, в
соответствии со значением: три деепричастия предшествова­
ния (Ап1епог I, Атепог II, Ап1епог III, деепричастие непо­
средственного предшествования (1ттесНа1е-ап1епог), деепри­
частие следования (Розгепог), деепричастие терминативное
(Гегтшабуе: значение временного предела: ‘пока не’); для
выражения отношений одновременности имеется два деепри­
частия: деепричастие дуративное, или длительного вида (ОигаЦуе - образовано от основы настоящего времени и означает
действие, совпадающее по времени с действием в главном
предложении), темпоральное деепричастие (Тетрога! — дее­
причастие образуется от причастия прошедшего времени;
выражаемое им действие происходит именно в тот же мо­
мент. что и действие главного предложения).
Среди специализированных деепричастий хваршинского
языка 3. М. Халилова выделила следующие шесть не-временных
деепричастий: 1. пространственное, или местное (Сосабуе), от­
рицательное целевое деепричастие (Ке§айуе ригро81Уе)2, сравни1 На английском языке употреблены следующие термины: регГесбуе,
регГесбуе ргоцгеяыуе, тзрегГесбуе, пе^абуе сопуегЬ, гебирНсаГеб регГесбуе,
гебирбсаГеб !трегГесбуе, гебирбсаГеб пе^абуе, гебирНсаГеб §епега! Гепзе
сопуегЬ (см. таблицу 3.41 «Ыоп-Гшке Гогшз») [КНаШома 2009: 208].
2 3. М. Халилова в своём исследовании «А Огаттаг оГКЬзуагзЬ!» описы­
вает образование отрицательного целевого деепричастия и приводит при127

тельное (8пш1айуе), причинное (Саиза!), условное (Сопдкюпа!) и
уступительное (Сопсе881Уе). Автор подчёркивает, что целевого
деепричастия в хваршинском нет и в этой функции выступает
инфинитив: «Кйу/агзЫ боез по1 Ьауе а беЛсаЫ Гопп Гог Ригро81Уе
сопуегЬз» [КйаШоуа 2009: 409]. Такое же положение наблюдает­
ся и в ишулпском языке. Джоанна Николс, описывая ингушский
язык, указала среди специализированных деепричастий кроме
временных и деепричастия причинное, условное (простое услов­
ное, гипотетическое условное и желаемое условное) и уступи­
тельное. Целевого деепричастия в ингушском также нет [№сйо1з
2011:302-306].
И. X. Абдуллаев отметил сложность суффиксов некоторых
специализированных деепричастий в лакском языке - они состо­
ят из двух и более простых суффиксов: «Нередко эти аффиксы
наслаиваются один на другой, образуя ‘‘цепочки” аффиксов, впо­
следствии могущих стать и самостоятельными (хотя и сложными
по происхождению) аффиксами» [2010: 247]. То же характерно и
для хваршинского языка. Можно предположить, что это является
не только общей даргинско-лакской чертой, но и, вероятно, об­
щедагестанской.

4.3.7. Использование простых деепричастий в каче­
стве смысловой части сложных финитных форм различ­
ных времён
Структурной общностью даргинского и лакского языков
является использование простых деепричастий в качестве

меры. Эта форма образуется с помощью сложного суффикса -а1шо, состо­
ящего из инфинитивного показателя -а и суффикса -1и$о. Грамматическое
значение отрицательных целевых деепричастий можно выразить как ‘что­
бы не , ср. Чтобы не пойти туда, молодой человек был готов отдать ко­
рову за это’ (см. пример на хваршинском языке 973 в книге: [КНаШоуа
2009:410]).
128

смысловой части при образовании сложных финитных гла­
гольных форм различных времён1.
Примеры2:
даргинский:
булч1унни цаби ‘учатся’
(хайдак. диал.)
бирули цай ‘делает’
(хайдак. диал.)
бурцули саби ‘ловит’
барили саби ‘сделал’
белк1и саби ‘написал’
чарбухъи саби ‘вернулись’

лакский:
шанайур ‘(он) спит’
лечлайур ‘(он) бегает’
гъарал лач1лай дур
‘дождь идёт’
чагъар чивчуну бур
‘письмо написано’
арцу ларсун дур
‘деньги получены’
та лавгун ия ‘он уехал’

Эту грамматическую особенность делят с даргинским и
лакским языком и другие дагестанские языки, т. е. она не вы1 Так, описывая употребление деепричастных форм, Р. Г. Эльдарова от­
мечает, что «перфектное деепричастие <...> является <...> смысловым
компонентом в аналитических формах, в том числе и пассива» [1993: 41].
«Дуративное деепричастие <...> участвует в образовании финитных форм
дуратива» [Эльдарова 1993: 42]. Перечисляя функции, которые выполняет
даргинское простое деепричастие, С. Н. Абдуллаев указал, что «оно может
быть частью составного сказуемого с вспомогательным глаголом сай,
ах/ен» [1954: 197]. В книге «Современный даргинский язык» [2014], напи­
санной коллективом авторов, раздел о глаголе написан М.-С. М. Мусаевым
(сгр. 256-337); здесь он подробно перечислил различные аналитические
финитные формы, в составе которых имеется деепричастие: «Дееприча­
стие играет важную роль в образовании различных временных, личных,
вопросительных форм и форм наклонения с помощью различных вспомо­
гательных глаголов: <...> валили сайры или вак!илри, букв, ‘он тогда придя
был’ т. е. пришёл - давнопрошедшее время, вак!или сай ‘он уже пришёл’ —
прошедшее результативное: лук!ули сай ‘он пишет’, ну лук!ули сайра или
иук1улра «я пишу» - настоящее изъявительное; вашули вирар «ходит»,
руч/ули рири букв, ‘читая бывала’ т. е. ‘читала’ — настоящее общее время;
руч/ули колун ‘читая осталась’, т. е. ‘читала’ — прошедшее несовершенное
изъявительное» [Мусаев 2014: 330-331].
2 Примеры в таблице приводятся из следующих грамматических описа­
ний: [Муркелинский 1971], [Муталов 2002], [Темирбулатова 2004].
129

деляет даргинский и лакский языки среди остальных языков
дагестанской гру ппы1.
।

4.3.8. Структурное различие деепричастий,
отражающее различие в видовой системе
даргинского и лакского глагола
Из структурных различий в системах деепричастий дар­
гинского и лакского языков упомянем то, которое отражает
различия в видовой системе глагола: три вида в лакском (со­
вершенный, несовершенный и многократный) и два вида в
даргинском языке (совершенный и несовершенный). Простые
деепричастия образуются от всех видовых основ в данных
языках.
1 Ср., например, как об аварском депричастии пишет 3. М. Маллаева:
«Из всего многообразия деепричастий аварского языка лишь формы, вы­
ражающие последовательность протекания двух (нескольких) действий во
времени, используются в образовании аналитических глагольных форм»
[2012: 257]. В книге «Багвалинский язык...» [2001]. написанной коллекти­
вом авторов, в разделе, посвящённом аналитическим глагольным формам,
автор которого - С. Г. Татевосов, отмечается, что все четыре имеющиеся в
языке деепричастия участвуют в образовании аналитических глагольных
форм; с помощью деепричастий образуются, например (здесь из книги бу­
дет приведена лишь часть форм — те формы, которые образуются со вспо­
могательным глаголом ек'а), времена: перфект (с помощью претериального
деепричастия), презенс (деепричастие НСВ), интенционал (деепричастие
будущего времени) и проспектив (проспективное деепричастие) [2001:
106-107]. В табасаранском языке, как отметили М. Е. Алексеев и С. X.
Шихалиева в книге «Табасаранский язык», большинство глагольных вре­
мён «исторически образуется от деепричастия» [2003: 65]. Например, фор­
мы настоящего времени образуются так: «Настоящее время глагола обра­
зуется от продолжительного деепричастия + настоящее время глаголасвязки: гъюри а ‘идя есть’, хури а ‘неся есть’ и т. д.» [2003: 65]. Дополни­
тельные примеры парадигмы находим в книге С. X. Шихалиевой «Грамма­
тические категории глагола табасаранского языка» [2004]. Например, фор­
мы спряжения глагола лихуз ‘работать’ в презенсе I: 1 лицо -лихури аза, 2
лицо — лихури ава, 3 лицо — лихури а. В этих аналитических формах лихури
- деепричастие продолжительное, а формы аза, ава, а - глагол-связка
[2004: 57].
130

4.3.9. Вопросы материального схождения
деепричастных формантов

-и

Относительно материальной общности аффиксов дее­
причастий в лакском и даргинском языках на данном этапе
работы трудно сказать что-либо определённое, здесь необ­
ходимо дальнейшее изучение. Возводить данные два суф(|>икса (-н(у) и -ли) к единому архетипу пока нет достаточ­
ных оснований. В отношении материальной формы лакско­
го аффикса, по наблюдению И. X. Абдуллаева, близким к
лакскому языку оказывается аварский: «общий адверби­
альный аффикс лакского языка -н(у) проявляет материаль­
ную и функциональную близость к авар. -(у)н, являющему­
ся аффиксом деепричастия прошедшего времени. Этот аффнкс один из древних в грамматическом строе этих языков,
причём он представлен и в ряде других дагестанских язы­
ков - табасаранском, цахурском, дидойском. Он может
быть возведён к эпохе дагестанского языкового единства и
сохранился почти без изменений» [2010: 244].
Отметим также, что данный аффикс (точнее, его со­
гласный элемент -н) представлен в деепричастии совер­
шенного вида во всех пяти цезских языках, хотя и в раз­
личной огласовке: в цезском (дидойском) -п(о), в гинухском -п(о), в хваршинском (-и/г/1)п, в бежтинском -па, в
гуизибском -(У)^. Кроме того, в ингушском языке одним
из трёх показателей простого деепричастия предшествова­
ния также является -па, т. е. данная морфема по фонемному
составу полностью совпадает в бежтинском и ингушском
языках, и речь идёт о деепричастии с тем же грамматиче­
ским значением2.
1 Данные по показателям деепричастий в цезских языках заимствованы
из статьи Б. Комри, Д. Форкер и 3. Халиловой [Сотне, Рогкег, КИаШоуа
2012: 160], Таблица 1, строка - Оепега! Тетрога! СопуегЬз.
1 Данные приведены по книге Джоанны Николс «1п§и8Ь Огаттаг»: «Ап(спог сопуегЬ. Разг Мет р1из еп<Лп§ -аа. -Са, -па ...» [НкЬок 2011: 293].
131

Приведённые С. М. Темирбулатовой данные об обра­
зовании деепричастий предшествования в верхнехайдакских говорах хайдакского диалекта (о которых подробнее
сообщено выше, на стр. 115-116), позволяют нам в один
ряд с перечисленными дагестанскими языками (аварский,
лакский, табасаранский, цахурский, цезские языки) поста-1
вить и даргинский, а точнее - верхнехайдакские говоры
хайдакского диалекта, где суффикс -ун используется для,
образования не только финитных форм 3-го лица ед. ч. и
причастия, но и деепричастия предшествования. Таким об­
разом, можно говорить (хотя и частично: лишь в данных
говорах даргинского языка) и о материальном схождении,
деепричастного аффикса в даргинском и лакском языках. □

4.3.10. Специализированные деепричастия

Общей структурной чертой в даргинском и лакском язы- I
ках является само наличие специализированных дееприча­
стий и то, что они выступают в роли сказуемого придаточно­
го предложения. Совпадает также и то, что показатели дее­
причастий этого типа являются средством синтаксической
связи придаточной и главной частей сложноподчинённого
предложения.
Обстоятельственные придаточные предложения со спе­
циализированными деепричастиями, связывающими их с
главной частью, характерны и для других дагестанских язы­
ков. В связи с этим важно также отметить, что ещё в 1978 го­
ду в книге «Структурные общности кавказских языков» авто­
рами главы «Синтаксические общности» Ф. А. Гайдаровой и
И. О. Гецадзе была высказана мысль о параллелизме нахскодагестанских и абхазо-адыгских языков в отношении того,
как выражена связь в сложноподчинённых предложениях:
«Моделям сложноподчинённых предложений картвельских
языков в абхазско-адыгских и нахско-дагестанских обычно
отвечают особые обороты с использованием причастных и
132

деепричастных форм глагола, выступающих в качестве эквивплента зависимого сказуемого первых» [1978: 60].
Таким образом, обстоятельственные придаточные пред­
ложения со специализированными деепричастиями распроI гранены не только в дагестанских, но и шире - в северокавкизских языках1.

4.3.11. Семантические разряды деепричастий

В даргинском и лакском языках выделяются в основном
одни и те же группы специализированных дееприча­
стий по значению (группы соответствуют обстоятель­
ственным значениям вообще), т. е. выделяются:

1) деепричастия времени,
2) места (или пространственные),
3) причины,
4) цели,
5) уступки и т. д.
У временных деепричастий различаются разные семан­
тические типы, уточняющие временное значение - они тоже
совпадают в даргинском и лакском языках.
В данных двух языках прослеживается параллелизм в
составе специализированных деепричастий (их семантиче­
ские разряды). Это отмечено И. X. Абдуллаевым: «Обстоя­
тельственные формы лакского глагола, их значение и роль в
образовании синтаксических связей в предложениях анало­
гичны соответствующим формам в других дагестанских язы­
ках, в частности в даргинском, и показывают их однотип1 Отметим попутно, что, как можно видеть из сборника, посвящённого
типологическому изучению деепричастий в разных языках мира — «СопуегЬв 1п Сгозз-ГлпщнзПс Регьресйуе» [1995] - этот способ оформления свя­
зи в сложноподчинённых предложениях с обстоятельственными придаточ­
ными вообще довольно распространён в языках различных типов и раз­
личного происхождения.
133

ность и типологическую близость, одинаковые пути их воз­
никновения» [2010: 247].
В целом сам список (набор) специализированных дее­
причастий в соответствии с их различными обстоятельствен­
ными значениями, хотя и не в точности, но совпадает в даге­
станских языках. Кроме того, он совпадает и шире - вообще в
языках обстоятельственные значения совпадают, что объяс­
няется общими мыслительными основаниями человеческого
языка (общим членением реальности в сознании человека,
фундаментальными логическими категориями), но отличия в
реализации тех или иных обстоятельственных значений воз­
можны и имеются, поэтому интересно было бы точнее уста­
новить, выявить имеющиеся отличия в данном отношении
(причем иногда в грамматическом описании не зафиксирова­
но какое-то из значений, потому что его действительно нет, а
иногда - путём проведения аналогий и сравнивая с другими
дагестанскими языками - можно как раз обнаружить в языке
значение, которое ранее не отмечалось исследователями).
Списки значений по дагестанским языкам в деталях могут
различаться. Не все значения могут быть выражены с помо­
щью деепричастий и их суффиксов, послелогов. Некоторые
обстоятельственные значения и связи могут в конкретном
языке выражаться посредством других нефинитных форм
глагола или лексически. Такого рода различия возможны и
имеются в пределах дагестанской группы языков.
Кроме того, интересно отметить, что наиболее распро­
странённой и богатой в количественном отношении в обоих
языках является группа временных деепричастий, а выделяе­
мые в её составе деепричастия по значению совпадают (зна­
чения ‘как только’, ‘каждый раз, когда’ и т. п.)1.
1 В связи с этим отметим, что В. П, Недялков указал на одно типологи­
ческое различие: среди языков мира в одних преобладает число видов
временных деепричастий, а в других - не-временньтх: «1п зоте 1ап«иацез,
(етрога! сопуегЬя аге чиапИ1айуе1у ргебопнпагД (е. §., Мукй), 1п о<Ьегз адуегЫа! сопуегЬз аге ргеботтап! (е. §., Когеап)» [1995: 108].
134

Следует отметить, что у исследователей (как даргиноведов, так и лаковедов) имеются некоторые расхождения в при­
водимых ими списках типов деепричастий в соответствии с
их значением.
И. X. Абдуллаев выделил деепричастия: места, времени,
причины, цели, образа действия, Р. Г. Эльдарова - места,
времени и причины, а также: условные и уступительные.
К. И. Казенин в своей книге «Синтаксис современного
нахского языка» упорядочил специализированные деепричасгия по суффиксам. Он выделил 11 суффиксов1, а поскольку
некоторые суффиксы передают два значения, и, кроме того,
суффикс -ни(й), присоединяясь к двум разным основам, обра­
зует два разных деепричастия. Всего автор описал с приведе­
нием примеров 15 деепричастий:
1) -ни(й), -нийи, -ния — значения: время (одновремен­
ность, предшествование), место):
2) -кун — время (предшествование), образ действия;
3) -айхту - время (предшествование: непосредственное
предшествование);
4) -нин — время (временной предел = ‘пока', ‘пока не’,
‘до того, как’);
5) -ц1а (ц1акул) — время (следование = ‘пока не’);
6) -ссаксса - время (одновременности = по мере того,
как, пока), максимум усилий, мера;
7) -рча(н) - условие;
8) -рча(н)гу — уступка;
9) -ния - условие нереальное;
10) -тари — время (одновременность = ‘всякий раз, ко­
гда’)
11) -т1ий - причина.

1 Специализированным деепричастиям (или, в терминологии, которой
придерживается К. И. Казенин, - союзным деепричастиям) посвящён раз­
дел «Основные виды союзных деепричастий» [2013: 233-243].
135

Таким образом, кроме восьми различных временных де­
епричастий, К. И. Казенин описал следующие семь не­
временных: деепричастия причины, уступки, два дееприча­
стия условия (реальное и нереальное), места, образа действия
и меры.
Общей чертой даргинского и лакского языков является
то, что временное специализированное деепричастие может
употребляться в значении причины1. В этом вопросе интерес­
ным представляется сопоставить лакские и даргинские дан­
ные с данными других дагестанских языков, изучив, в каких
ещё языках отмечено такое совмещение функций — употреб­
ление временного деепричастия в значении причинного.
И можно ли это считать в рамках дагестанской языковой
группы специфической чертой лакского и даргинского язы­
ков или это характерно для дагестанских языков в целом.
Р. Г. Эльдарова отметила, что деепричастия места в лак­
ском языке «обозначают место по тому действию, которое
происходит в его пределах» [1993: 45]. Г. Б. Муркелинский в
1 Примеры такого употребления временного деепричастия в причинном
значении: в даргинском языке см. [Мусаев 2014: 333], [Темирбулатова
2004: 205]; в лакском - [Эльдарова 1993: 44]. Так, Р. Г. Эльдарова, проана­
лизировав деепричастие причины со сложным суффиксом -ну-т!ий
(например, чивчу-ну-т1ий ‘потому что написал’), пишет: «Причинное зна­
чение могут иметь и деепричастия без суффиксоида -т/ий: Къашавай
хьуну, на дарсру къариртссар ‘Заболев, я пропустил уроки’» [1993: 44].
В хайдакском диалекте даргинского языка представлены временные дее­
причастия с суффиксом -къялла который, присоединяясь к основе совер­
шенного вида, образует деепричастие со значением предшествования.
У данного суффикса на основе временного значения «развилось и значение
причины, которое проявляется лишь в контексте: дяхъил делч1ункъялла дикьали и сукъкъур вих!ябил - букв, ‘оттого, что много прочитал, ты стал
слепым’», делч/ункъялла ‘когда прочитал’ - перен. знач. ‘оттого, что про­
читал’» [Темирбулатова 2004: 205]. Описывая в даргинском литературном
языке временные деепричастия на -х/ели со значением одновременности
(если образовано от основы НСВ) или предшествования (если образовано
от основы СВ), М.-С. М. Мусаев отметил, что они иногда обозначают и
причину, например: Даре х1ебагьурх!ели сабри, х!уни к/ила касибси. —
‘Потому что урока не знал, ты двойку' получил’ [Мусаев 2014: 333].
136

своей «Грамматике лакского языка» писал о деепричастиях,
выражающих обстоятельство места, что они образуются от
причастий при помощи форманта -ний, приводя в качестве
примеров: ивк!-ний ик!у ‘будь там, где был’, му бивхьу-ний ва­
гу бита ‘положи и это там, где положил то’[1971: 230].
Р. Г. Эльдарова отметила, что деепричастия места
<*имеют все пять падежных форм серии суперэссива», и при­
вела следующие примеры:

лавг-ний ‘там, куда пошёл’
лавг-ния ‘оттуда, куда пошёл’
лавг-нийх ‘тем же путём, каким пошёл’
лавг-нийн ‘туда же, куда пошёл'
лавг-нийнай ‘в том же направлении, в каком пошёл’
[Эльдарова 1993: 45].

Таким образом, первая деепричастная форма соответствует местному падежу покоя с суффиксом -и, показываю­
щим нахождение на поверхности чего-либо, а в целом все
пять форм являются парадигмой склонения данной формы в
этой серии местных падежей.
М.-С. М. Мусаев отмечает то же и относительно даргин­
ского деепричастия места: «Характерной особенностью дее­
причастий места является то, что они употребляются во всех
(формах местных падежей:
П. прибл. вак1ибих!и ‘туда, куда пришёл’
П. пок. вак!ибих1иб ‘там, куда пришёл’
Наир. п. вак1ибих1ибях1 ‘в ту сторону, куда пришёл’
П. удал. вак!ибих!ибад ‘оттуда, куда пришёл’» [Мусаев
2014:335].
Здесь как различие нам, возможно, следовало бы отмегить отсутствие в даргинской системе пространственных дее­
причастий параллели для лакской формы лавг-нийх ‘тем же

137

путём, каким пошёл’ (падеж посредства)1, хотя, строго гово­
ря, это различие в системе деепричастий, определяется раз­
личием в падежной системе. К системе деепричастий это
имеет опосредованное отношение.
В некоторых исследованиях по дагестанскому языкозна­
нию для пространственного деепричастия указывают одну
форму, а падежные формы (местные падежи) считают просто
её словоизменительной парадигмой. Каждый из этих двух
подходов можно считать оправданным2.

4.3.12. Показатели специализированных
деепричастий
И. X. Абдуллаев отмечает, что для обстоятельственных
форм глагола характерны различные аффиксы, «в большин­
стве случаев сложные — состоящие из двух и более простых
суффиксов. По происхождению аффиксы обстоятельствен1 Парадигму из четырёх падежных форм пространственных дееприча­
стий приводят Р. О. Муталов (датив, директив, эссив, аблатив) [2002:
164-165], М.-С. М. Мусаев (падеж приближения, направительный падеж,
падеж покоя и падеж удаления) [2014: 335].
2 В качестве довода в пользу того, чтобы как отдельные деепричастия
приводить все падежные формы, можно привести тот факт, что не всегда
имеющиеся в конкретном идиоме (языке или диалекте) грамматические
возможности отражаются одинаково на системе деепричастий. Так, в не­
которых диалектах даргинского языка имеются местоименные суффик­
сальные элементы со значением ‘вверх’ и ‘вниз’ - например, в хайдакском,
урахинском. Однако не во всех таких диалектах отражена эта возможность
различения и передачи таких нюансов значения и в системе деепричастий:
«В хайдакском диалекте имеется специальная серия деепричастий, обра­
зующихся присоединением местоименных суффиксальных элементов -к!ен
‘вверх’, -хен ‘вниз’, -жен сюда’, -тен ‘туда’. Этим формантам в литера­
турном языке соответствий нет, имеются соответствия в урахинском диа­
лекте, но и здесь они не участвуют в образовании деепричастий» [Темирбулатова 2004: 202]. В связи с этим представляется важным всё же указать
отдельно каждую из пяти или четырёх деепричастных форм, соответству­
ющих местным падежам.
138

пых форм связаны с падежными, в первую очередь с аффик­
сами местных падежей» [2010: 245]. Обе эти черты - и
сложность данных аффиксов, и их разнообразие, а также их
происхождение от аффиксов падежей - характерны и
для даргинского языка1, и для дагестанской группы языков в
целом. Следует оговорить, что данные особенности строения
и происхождения аффиксов специализированных деепричас гии можно встретить и в других языках мира .

4.3.13. Сопоставление разрядов
деепричастий в таблицах
Рассмотрение выделяемых исследователями даргинского
и лакского языков семантических разрядов деепричастий
позволяет все встретившиеся в литературе классификации
представить в виде следующей таблицы, где выделены как
важнейшие типы деепричастий по семантике, так и дальней­
шая их разбивка (классификация) на подтипы и т. д. Предва­
рительное сопоставление данных по деепричастиям даргин­
ского и лакского языков с некоторыми другими дагестански­
ми языками, а также соотнесение их со списком семантиче­
ских разрядов деепричастий в работе В. П. Недялкова о типо­
логии деепричастий, в которой приняты в учёт системы дее­
причастий разных языков мира, позволяет составить макси­
мальный список разрядов деепричастий, среди которых
1 Ср.: С. Н. Абдуллаев для некоторых суффиксов даргинских специали­
зированных деепричастий указал, от каких падежных окончаний они про­
исходят, например: -ла в цудахарском является окончанием исходных па­
дежей; -на, -х1и, -айчи - это окончания направительных падежей и т. д.
| Абдуллаев С. 1954: 196].
2 Например, Экрем Чаушевич. описывая специализированные деепричастия
в турецком языке, отметил сходные свойства. Анализируя деепричастие на (Шаа, он пишет, что по происхождению оно представляет собой глагольное
имя на -сНк в местном падеже. В индоевропейских языках его семантический
эквивалент - придаточное предложение времени с союзом «когда» [СаиЗеучс
1996:30-31].
139

большинство возможностей реализованы в дагестанских язы­
ках. Следует отметить, что в списках семантических разрядов
деепричастий по отдельным дагестанским языкам имеются
некоторые расхождения (например, не во всех языках пред­
ставлены специализированные деепричастия сравнения, цели;
исследователями багвалинского языка отмечено, что в обсто­
ятельственных заместительных предложениях из нефинитных
форм используются масдар и причастие, но деепричастие не
указывается) [Чумакина 2001: 611]. (Этот вопрос представля­
ется интересным изучить более подробно в сопоставительном
исследовании семантических разрядов деепричастий в даге­
станских языках.) В разных дагестанских языках возможны
ситуации, когда придаточные с теми или иными обстоятель­
ственными значениями не отсутствуют, а просто отличаются
в выборе нефинитной формы, выступающей в роли сказуемо­
го (не деепричастие, а масдар, например, или инфинитив).
Сопоставив разные работы, можно представить список,
максимально охватывающий все разряды деепричастий по
значению - хотя ни в одном отдельном языке этот набор дее­
причастных значений не реализуется во всей полноте.
Этот общий список обстоятельственных значений можно
вывести, сопоставляя образцы, предложенные В. П. Недялковым [1995] и Э. Кёнигом [1995]1. Поскольку более развёрну' Эти два списка несколько различаются между собой, например, у
Э. Кёнига в списке имеются инструментальное и заместительное значения,
В. П. Недялков приводит деепричастие намерения. Впрочем, оба и не пре­
тендуют на исчерпывающий характер своего списка обстоятельственных
значений, заканчивая их словами «и г. д.». В. П. Недялков выделяет вре­
менные деепричастия (с отношениями одновременности, следования,
предшествования), а затем перечисляет следующие невременные обстоя­
тельственные значения деепричастий: образ действия, причина, цель, ре­
альное условие, ирреальное условие, уступка, сравнение, намерение, ре­
зультат, контраст, сопутствующее обстоятельство: «ТЬеве аге сопуегЬв ^ЙЬ
Ле Гйпбатета! теапт§в оГ таппег, сапве, ригрове, геа! сопёйюп, 1ггеа1 сопдйюп, сопсеввюп, сотраг1воп, Ыепбоп, гений, соп1гав1, ассотрапут^ с1гситв1апсе, е1с.» рЧефа1коу 1995: 107]. Э. Кёниг в своей работе «ТЬе теапт§ оГ сопуегЬ сопвТгисТюпв» [1995] приводит следующий список обстоя­
тельственных значений, выражаемых деепричастиями: пространственное
140

гый список даёт Э. Кёниг, возьмём его за основу и затем до­
полним его теми значениями, которые указаны только у
В. II. Недялкова.
В. П. Недялков даёт разбивку временного значения на
гри более узких: значение предшествования, одновременносги и следования. Условное значение он также делит на два
вида: реальное условие и ирреальное (некоторые языкове­
ды в числе условных значений указывают ещё и контрфактическое1). Кроме того, только в списке В. П. Недялкова
приведены значения намерения и контраста. Полученный
таким образом общий список семантических разрядов дее­
причастий (как и вообще - обстоятельственных значений)
выглядит так:
1) время
а) предшествование
б) одновременность
в)следование

2) место
3) образ действия
4)сравнение
5) инструмент
6)причина
7) цель
значение, временное, значение образа действия, сравнительное значение,
инструментальное, причинное, целевое, условное, значение сопутствую­
щего обстоятельства, заместительное, уступительное, уступительно­
условное, результативное и т. д., ср.: «ТЬе 1егпнпо1о§1са1 1пуеп1огу ауаПаЫе
Гог Изе Иепбйсабоп апб бШегепНаПоп оГ уапоиз сйсипШапба! ге!аПопз 1Пс1ибез зисЬ 1егтз аз "1осаГ, ЧетрогаГ, “таппег”, “сотрагаНуе”, “шз1гитеп1аГ, “саизаГ, "ригроз1уе”, “сопбйюпаГ, “аПепёап! (ассотрапут^) спситзГапсе”, “зиЬзбшйуе”, “сопсезз1уе”, “сопсез81Уе-сопс1йюпа1”, “гезикабуе”,
еСс. 8оте оГ (Незе ЩзбпсПопз аге \уе11-езиЫ1зке4 опез, оЛег 1егтз Нке “зиЬзбкЩуе” ог “сопсезз1Уе-сопс1йюпа1” аге тоге гесеп! абсйНолз 1о Низ Пз1...»
[Копф 1995: 64].
1 Например, описывая ингушские обстоятельственные придаточные, Дж.
Николс условное значение разбивает на три более узких случая: простое
условное, гипотетическое условное и контрфактическое условное (8нпр1е
сопдкюла!, НуроЩебса! сопбйюпа!, СоиЩегГасШа! сопЛбола!) [К1сЬо1з
2011: 303-306].
141

8) условие
а) реальное условие
б) ирреальное условие - гипотетическое
в) контрфактическое условие
9) сопутствующее обстоятельство
10) замещение
11) уступка
12) уступка и условие
13) результат1
14) намерение
15) контраст

|
’

На основании данных исследований дагестанских
языков в этом списке можно дать более подробную раз1 Говоря о результативном значении, следует отметить, что в описаниях
семантических разрядов деепричастий, как и вообще при перечислении
обстоятельственных значений, оно приводится относительно редко. Так,
среди работ по нахско-дагестанскому языкознанию в описаниях специали­
зированных деепричастий или вообще придаточных предложений с обсто­
ятельственными значениями пока нам встретилось оно лишь в описании
табасаранского языка: М. Е. Алексеев и С. X. Шихалиева в своей книге
«Табасаранский язык», перечисляя типы придаточных предложений, ука­
зали среди них и придаточные предложения следствия [2003: 108]. Опи­
сывая эти предложения и средства связи с главным предложением, авторы
отмечают: «В сложноподчинённых предложениях следствия придаточная
часть соединяется с главной при помощи союза -ки ‘что’ и союзных слов
гьаддиз ‘поэтому’, гьаддиз лигну ‘так что’ и др.: Табшуругъ гьадмукьан
гъагъиб вуйики, думу шилгъан вушра томам ап/уз шлуб дайи ‘Задание бы­
ло такое сложное, что не каждый мог его выполнить’; Ч1ат пис къай айи,
гьаддиз игну юлчйир му гъулаъ йишв адап1бакк ккуркьу ‘На дворе было
очень морозно, поэтому путники решили остаться в этом селении на ноч­
лег’ и др.» [Алексеев, Шихалиева 2003: 108]. Останавливаясь попутно на
терминах, используемых для обозначения данного обстоятельственного
значения, - следствие, или результативное значение - отметим, что также
и в англоязычных работах встречаются два термина: не только гезийабуе,
но и сопзесиПуе. Так, немецкие языковеды Фолкер Гаст и Мартин Шефер,
разбирая типы придаточных предложений с обстоятельственным значени­
ем в латинском языке, приводят среди них и предложения следствия:
«Сопзесийуе с!аизез ехргезз а солзедиепсе ог гезик» [6азЕ 8сЬаГег 2012:
370].

142

бивку для некоторых значений этого списка: в первую
очередь следует отметить, что в дагестанских языках (по­
средством суффиксов и послелогов глагольных форм) вы­
ражаются тонкие нюансы в трёх указанных выше времен­
ных значениях. Это же можно отметить и о деепричастии
места, т. к. распространённой чертой в этих языках явля­
ется употребление нескольких форм деепричастий места
(например, как в даргинском и лакском языках, парадигма
местных падежей серии «на поверхности»), так что список
носит предварительный характер: он будет уточняться по ме­
ре учёта в нём особенностей тех или иных обстоятельствен­
ных значений отдельных дагестанских языков и диалектов.

Таблица 1
Семантические разряды деепричастий
в дагестанских языках1’
Перевод специализи­
рованного дееприча­
стия: соответствую­
щий союз

Значение2’
К

г»
из

о

простое деепричастие предшествования
простое деепричастие одновременности
простое деепричастие следования

С

предшест­
вование
3
ж
СО
о
&

1
5
и
в
о

2
Xо
о
СО

одновре­
менность

‘когда написал’
предшествование
простое:
‘как только
непосредственное
написал’
предшествование 3’
‘с тех пор, как прие­
значительный вре­
хал’
менной разрыв:
длит, дееприч.
длит, дееприч. аналит. форма
постоянное наступ­ ‘каждый раз, когда’
ление ситуации од­
новременно с другой
ситуацией
143

следование

терминатив 4)

1. а) реальное уеловие - будущ. вр

6) реальн. условие —
прош. вр.

условие

Невременные

2. нереальное (гипо­
тетическое) условие
-будущ. вр.:
а) собственно гипо­
теза
б) контрфактическое
условие

‘жди, пока напишу’;
‘прежде чем еду
есть, руки помой’
‘до того как
начнёшь писать’
если напишешь’,
‘если будешь пи­
сать’, ‘если будешь
писать много раз’
‘если написал’, ‘если
вообще пишешь’
‘если пишет’,
‘если написано’
‘если намерен пи­
сать’

образ действия
мера и степень

уступка

место

‘чтобы’

цель

‘как,
как будто’_____
‘поэтому,
так что’

сравнение
следствие(по­
следствие), ре­
зультат
заместительное
значение

‘вместо того, чтобы’

‘если придет’

Примечания к Таблице 1.
1) Сразу оговорим, что данная таблица носит предварительный характер и в дальнейшем, вероятно, будет допол­
няться и уточняться, детализироваться по мере включения в
неё данных дагестанских языков.
Сама идея представить список разрядов деепричастий в
виде таблицы заимствована из книги 3. М. Халиловой, где
она представила в таблице «ТаЫе 3.41: Ыоп-Япйе Гогтз»
[КЬаШоуа 2009: 208-209] четыре нефинитных образования
хваршинского глагола. Кроме того, таблица, предлагающая
обзор и сопоставление деепричастий (их семантических раз­
рядов и суффиксов) во всех пяти цезских языках, имеется в
коллективной работе Бернарда Комри, Дианы Форкер и Заиры Халиловой, посвященной оостоятельс! венным придачу
ным в цезских языках, «АбуегЫа1 с1аизез 1П 1Ье Тзе21с
1ап§иа§ез» [Сотпе, Рогкег, КНаШоха 2012: 160].
2) В этой таблице название семантического типа (значе­
ние) даётся полностью, в остальных таблицах (с примерами
из даргинского и лакского языков) данные здесь названия се-

‘если бы пришёл’,
‘если бы приходил’

‘потому что напи­
сал’
‘потому что пишут’
‘поскольку я хоро­
шо учусь, ...’
Раз есть дом, ... =
Къатри духьувкун, ...
‘хоть и пришёл’
‘хотя и работаю’
‘хоть и сказал’
‘там, куда пошёл’
‘оттуда, куда пошёл’
‘тем же путём, ка­
ким пошёл’
‘туда же, куда по­
шёл’

причина

‘в том же направле­
нии, в каком пошёл’
так, как надо’:
‘устал, как устают’
(т. е. сильно)____
‘столько, сколько’

144

145

I

мантических типов и подтипов деепричастий будут приведе­
ны уже в сокращённом виде.
3) Значение непосредственного предшествования «как только прочитал», «как только ушёл» - передаётся в
англоязычных работах кавказоведов термином 1тте<Иа1еап^епог, см., например, работы: На$ре1та1й 1993: 158;
КНаШоуа 2009: 403; Сотпе, Рогкег, КНаШоуа 2012: 160.
3. М. Маллаева, говоря о грамматическом значении данного
деепричастия и приводя примеры из аварского и ботлихского
языка, пишет: «Конвербы с формантами -го (в аварском язы­
ке), -хида (в ботлихском языке) выражают предшествование
одного действия другому и имеют значение, соответствую­
щее русскому ‘как только’, например: авар, босараб-го, ботл.
ибхверхида ‘как только взял’, авар, батарабго, ботл. масерхида ‘как только рассказал’ и т. д. Данные конвербы указы­
вают на минимальный разрыв во времени между двумя дей­
ствиями. Конвербы на авар, -го, ботл. -хида указывают на
предшествование одного действия другому, не отягощенное
никакими дополнительными семантическими нюансами...»
[Маллаева 2015: 186].
4) Т. А. Майсак среди агульских глагольных форм выде­
ляет терминатив, имеющий суффикс -М.1 (исходно - сочета­
ние инфинитива и показателя латива: -81:1 <-8-(И) - «обстоя­
тельственная форма со значением ‘до того момента, когда
осуществится ситуация’ (ср. аг.е'з'М ‘до того, как я приду’)»
[2014:409].

146

Таблица 2
Система деепричастий в даргинском языке

1

к

3
я
к
л
со
о
Р1Г
и*
СИ
Я
я
я
1)
я
о

Значение

Основа

Пример
формы

форма
простое деепр. предшество­
прош.
вр. батур-ли
вания (СВ)
СВ
основа
простое деепр. одновремен­
вашу-ли
наст. вр.
ности (НСВ)
вашу-лра
составное деепричастие, со­
арашули
основа
стоящее
из
антонимов:
вашули
наст. вр.
‘уходя-приходя’1
инфинитив
2
багьес-ли
простое деепр. следования
багьес ___
форма пре­
белк1унтерита 3-го
о
предшествование
х1ели
Я
Я
простое:
'когда лица;
>—< со
основа
написал’
5 о
лук1у~х1ели
нч со
н
наст. вр.
о
у
непосредств.
форма пре­
р.
со
белк!унпредшеств.
о
терита 3-го
рмад
‘как только напи­
с
лица
сал’

Суффикс

-ли
-ли
-ли

-ли

-хкли

-мад

1 Данное деепричастие выделяет М.-С. М. Мусаев, приводя следующий
пример: «‘Арашули вашули, итини бируси агара’, букв. ‘Уходя, приходя,
он ничего не делает'» [Мусаев 2014: 332]. В качестве параллельного обра­
зования в нахско-дагестанских языках можно привести аналогичное слож­
ное по структуре деепричастие, выделенное исследователем чеченского
языка А. И. Халидовым, он пишет о нём в «Грамматике чеченского языка»:
«Это образования, составленные из различающихся по значению и фоне­
тической структуре деепричастий, связанных между собой разными (анто­
нимическими, синонимическими или ассоциативными) отношениями: <...>
хбуих-уидб&лх ‘приходя-уходя’» [Халидов 2013: 770].
2 Помимо временного значения следования, может нести значение целе­
вое: Жаг1ял вак/если, ишбарх/и аркьулра ‘Сегодня ухожу с тем, чтобы
завтра прийти’. Иногда имеет значение образа действия: Багьесли лук!ен.
‘Пиши так, чтобы разобрали’. Оба примера - из книги: [Мусаев 2014:

336].
147

Значение

Основа

Пример
формы

Суффикс

форма пре - белк1ун-ла
‘с тех пор как’ де- терита СЕ\ ->
3-го лица
епр. СВ
белк1унна
вак1иб-ла

‘с тех пор как’ де- основа
епр. НСВ
наст. вр.

-ла
вашу-ла

значительный вре­
менной разрыв: ‘с
тех пор, как напи­
сали’

следование

постоянное
наступление ситу­
ации одновременно
с др. ситуацией:
'каждый раз, ко­
гда’,
например:
‘каждый раз, когда
приходил’;

форма
прош. вр.
СВ

следование: ‘пока;
пока не’:
‘пока ты не сказал, основа СВ
я ничего не знал’

вак1ибчуйна

бур-айчи

инфинитив
длит, вида
'до
того
как 'дурат.
4нф.):
бар-ай-чи
начнёшь писать’

148

-чуина

-аи-чи

'

Значение

с
со
К

в
со
о
ч
о

Основа

1. а) реальное
условие - будущ.
вр.
б), реальное усло­
вие — прош. вр.:
2. нереальное
условие

Пример
формы

бебк/-алли

Суффикс

-асли,
-адли,
-алли

1 В грамматических описаниях даргинского глагола в разделе о деепри­
частиях обычно не включаются сведения о деепричастии условия. Однако
в книге «Современный даргинский язык», в подразделе Синтаксиса
«Сложное предложение» (написанном 3. Г. Абдуллаевым), содержатся
данные о придаточных условных. 3. Г. Абдуллаев пишет: «При передаче
условия в качестве сказуемого придаточного предложения употребляется
одна из условных форм глагола... с суффиксами -асли, -адли, -алли» [2014:
581]. Там же он приводит и примеры: Урчи бебк!алли, гили-кьабта кавлан,
идам вебк1алли, у кавлан. ‘Если умрёт лошадь, седло останется, если
умрёт человек, имя останется’ [2014: 581]. Сравнивая же это положение с
другими дагестанскими языками, можно, во всяком случае, привести по
примеру из одного аваро-андо-цезского языка (багвалинского) и одного
языка из лезгинских (цахурского), в которых имеются специализирован­
ные условные деепричастия.
В цахурском языке московские исследователи Е. Ю. Калинина и
М. Э. Чумакина выявили несколько типов условных деепричастий:
«В цахурском языке существует ряд показателей, оформляющих сказу­
емое зависимого условного предложения» [Калинина, Чумакина 1999:
550]. В данной работе по пахурскому языку выделено несколько услов­
ных конструкций, в т. ч. гипотетическое и контрфактическое условие
[1999: 550-553].
В багвалинском языке также имеется несколько специализированных
условных деепричастий, у каждого из которых свой показатель [Чумакина
2001:603-607].
149

К
н

Значение

Основа

форма масдара
на
‘потому что’
-деш:
Зе
буцес ‘пой­
и ‘из-за того, что’2
я
Урк1рухъундешл и
мать ’
я
Си ‘из-за того, что буциб-деш;
Я
сильно испугалась’ бурцес ‘ло­
вить ’и
—
бурцу-деш
форма пре­
терита;
св
‘хоть и пришёл ...’
‘хотя отец приформа
>1 шел...
наст.
вр.,

нсв

Пример
формы

буцибдешли

Суффикс

бурцудешли

Дудеш
вак!ибкъи, ...
бариб-къи;
биру-къи

Основа

Пример
формы

е ак1ибс юрма
1рош.
вр.
там, куда пришёл
/х1иб
2В
[юрма
оттуда, куда при­ прош. вр. юк1ибих1ибад
шёл’
СВ
‘тем же путём, ка­
ким пошёл’
форма
прош. вр. вак!иб‘туда же, куда СВ;
их1и;
р пришёл’
форма
вашу-йх1и
‘туда, куда ходил
наст.
вр.
НСВ;
от первич­
‘туда,
куда хо­ ной основы ваш-на,
дишь’
несов. вида лук!-на
‘туда, где пишешь

-ли

-къи

1 Деепричастие причины выделил Р. О. Муталов, ранее оно языковедами
не выделялось: «В даргинском языке существует ещё один вид дееприча­
стий, остававшийся до сих пор вне поля зрения исследователей и назван­
ный в настоящей работе деепричастием причины» [2002: 167]. В грамма­
тике «Современный даргинский язык» такой разряд деепричастий также не
упоминается среди прочих [2014: 329-337]. И в «Грамматике даргинского
языка» С. Н. Абдуллаева, судя по его перечню деепричастных суффиксов и
соответствующих им в русском языке союзов [1954: 195—197], можно сде­
лать вывод, что нет специализированных деепричастий причины. В то же
время там приводится интересный пример, показывающий, как простое де­
епричастие в зависимости от контекста иногда употребляется в значении
деепричастия причины и является сказуемым придаточного предложения
причины: «Адам хъайг1ив агалли. ну киноличи укьес бетх1еур. ‘Человека
дома не имея, мне в кино пойти не удалось’ (агалли - сказуемое придаточ­
ного предложения причины)» [Абдуллаев 1954: 197]. Здесь в качестве па­
раллели, при переводе на русский выступило бы, судя по смыслу', прида­
точное причины с причинным союзом ‘поскольку’.
2 Пример предложения с деепричастием причины взят из книги
Р. О. Муталова: Урк1рухъундешли нешли гьаланачи дубахъес х/ериъуб.
‘Из-за того, что сильно испугалась, мать вначале ничего не смогла
вымолвить’ [2002: 167].
3 Пример: Дудеш вак/ибкъи, ил г1урра разивиубли ах1ен ‘Хотя отец при­
шёл, он ещё не доволен’ [Мусаев 2014: 335].
150

Значение

ССуффикс

их!иб

-их!ибад

-их1и

-на

‘в том же направ­ форма
вак1иб-их1ибях!
лении, в каком прош.вр.
их1ибях1
СВ
форма
вак1иб-кад -кад
‘оттуда,
откуда прош. вр.
вак1иб-г1ев -г1ев
пришёл’
СВ

—

со

‘так, как надо’:
‘устал, как устают
(т. е. сильно устал)

Халаси
балагг
бак1ибх1еливан,
хумарли сай. То
рюет, как будт О
к
боль
с * случилась
шая беда’'.___ _

о
К

бак1ибх1еливан

1 Пример заимствован из работы: [Мусаев 2014: 337].
151

-х1еливан

К

Значение
из
X
о
Е
о
О
К
ей
о
2

Основа

Виубцад ях1бара.
‘Потерпи, сколько
сможешь’1.

Пример
формы

виуб-цад

Суффикс
■

Таблица 3
Система деепричастий в лакском языке1

-—«^

-цад

Е
К
Н

Значение

Основа

простое деепр. предшество­
вания

______________
2
н
о
о

Е

о
3

Й
да
о
Он
к
Г)
к
а
Б
Д'
о
5

Пример
формы
чивч-уну

Суф­
фикс

перфектная
-УНУ
основа (ко­
рень с ин­
фиксом)
простое деепр. одновремен­ основа НСВ чичл-ай,
-ай,
ности
(основа ду­ къавт!-ий
-уй,
ратива)
-ий
простое деепр. следования инфинитив
чичин-ну
-ну
(целевое)
предшествова­ перф. прич.
ч ив чукун
-кун
ние простое:
лавгукун
‘когда написал’,
н
‘когда ушёл’
св
непосредств.
корень
чич-айхту -айхту
«
С
предшеств.:
и
‘как
только
о
о
написал’
О
ч
значительный
перф. прича­ увк!-нияо
&
временной
раз
­
стие
нияц1а
ц!а
В
рыв:
‘с тех пор, как
Он
да
приехал’
длит, дееприч.
прич.
НСВ чичлачи►я
-ни
(длит,
вида):
ни
С
чичлачи-сса
длит, дееприч..
чичлай
о
аналит. форма
унува
и
постоянное
‘каждый раз, увк!-тари -тары
с
к
наступление
си
­
когда
при­ УРУвгП
о
туации одновре- хожу’;
тари

1 Выделение подразрядов (по значению) в пределах семантических раз­
рядов деепричастий в своей основе опирается на грамматические описания
Г. Б. Муркелинского [1971], И. X. Абдуллаева [2010], Р. Г. Эльдаровой
[1993], К. И. Казенина [2013]. Из этих же работ заимствованы примеры де­
епричастий.

1 [Мусаев 2014: 336].
152

153

С
г®

Значение

о
К

я
и
о
ч
о
о

3

и
К
со
О

о
а
о
К

Основа

менно с др. си­ ‘каждый раз.
туацией:
когда
по­
‘каждый раз, ко­ смотрю’
гда’
‘каждый раз.
когда гото­
вила’
‘каждый раз,
когда хочу’
следование:
инфинитив
‘жди,
пока СВ
(перф.
напишу’;
инф.):
‘еду есть прежде чичинчем, руки помой'
‘до того как
начнёшь писать’

Суф­
фикс

‘если написано’
‘если
намерен

писать’
ччи-тари

причастие
нереальное
условие:
‘если
бы пришёл’,
‘если бы прихо­
дил’
аналит. формы:
(будущ. вр.):
‘если бы соби­
рался прийти’
1. ‘потому что причастие
СВ и НСВ
написал’

-нин

-ни-н
СО
к

Р

-рча'

К

со
Е

чивчухурча,
чичайхьурча

н
о

хьурча

чичлай
ухьурча
чивчуну

1 Ср. обоснование Р. Г. Эльдаровой выделения суффикса условного дее­
причастия -рча именно в таком облике (фонемном составе) в работе: [Эль­
дарова 2013: 193].
154

Основа

Значение

Ё
Н

дур-тари,

чичин-нин
ац!у;
дукра дукан-нин,
кару
шюша
инфинитив
чичландлит.
вида нин
(дурат.
инф.):
чичланинфинитив
чичи-рча
чичи-н
чичла-рча
чичла-н,
чичавачичава-н
рча

1.
реальное
условие - будущ.
вр.: ‘если напи­
шешь’, ‘если бу­
дешь
писать’,
‘если
будешь
писать
много
Раз’
2. реальн. услов. причастия
- прош. вр.: ‘ес­
ли написал’, ‘ес­
ли вообще пи­
шешь’

аналитич.: ‘если
пишет’,

Пример
формы

о
н
о

Пример
формы
бухьурча
чичинт1ий
ухьурча

-ния
увк1ссания
уч1айссания

най
ивк1ссания
чивчу-нут1ий
чичай-ну«потому
что
т!ий
пишут»
4ххуйну
аналит. формы:
потому что хо­ (б,д)унут1ий: дуклай
унут1ий,
рошо учусь...’
‘Раз есть дом, ...’ основа при­
=
Къатри частия
духьувкун,...
перф. деепр.
синтетич.:
‘хоть и пришёл’
аналитич.
фор­
мы:
‘хотя и работаю’
хоть и сказал’
от основ
‘там, куда по­
причастий
шёл’
всех трёх
видов причастие
‘оттуда,
куда
СВ. причапошёл’

СуффикС—

-нут!ий

духьувкун

-хьувкун

увк1-ну-гу

-гу

зий уну-гу,
увкуну буну-гу
лавг-ний;
лагайний;
лаглаги-нии'
лавг-ния,
лагай-ния,

-ний

-ния

1 Данные примеры деепричастий трёх видов - из работы Р. Г. Эльдаро­
вой [1993: 45].
155

Значение

‘тем же путём,
каким пошёл’

‘туда же, куда
пошёл’

‘в
том
же
направлении, в
каком пошёл’

«

4 а
2 со
се н
о

се о
Л К
о о

Таблица 4
Сопоставительный обзор деепричастных форм
в даргинском и лакском языках

Основа

‘так, как надо’,
‘как следует’:
‘устал, как уста­
ют’ (т. е. сильно
устал)
Бюхъайссаксса
ссавур да. = ‘По­
терпи, сколько
можешь’

Пример
Суф­
формы
фикс
стие НСВ,
лаглагиитеративное ния
причастие лавг-ниих, -нийх
лагайнийх, лаглагинийх
лавг-нийн, -нийн
лагайнийн, лаглагиниин
лавгнийнай,
лагай-нийнийнай,
най
лаглагинитмай
основа ите­ уххай-кун
ративного
увххуна
причастия

дееприча­
стие НСВ

о

1 Пример С. А. Мусаева (из устного разговора).
156

Бюхъай­
ссаксса

-кун

-ссаксса

ч
о
С

3-

к
оЙ
Он
о

Даргинский

Лакский

Форма

5 ^ 1 □снова Форма
в 2

Основа

о- я
V 2

пер­
фект­
ная ос­
форма
простое деепр.
нова
п редшествовани я прош. вр. батур-ли -ли корень чивч-уну -уцу
СВ
(СВ)
с ин­
фик­
сом)
основа
основа
НСВ чичл-ай, -ай
простое деепр. од­ наст, вре­
къавт!- -уй
(основа
-ли
вашу-ли
новременности
мени
-ий
ий
дурат
­
(НСВ)
вашу-лра
ива)
составное деепри­
основа
частие одновре­
менности, состоя­ наст, вре­
мени
щее из антонимов:
‘уходя-приходя’
инфини­
простое деепр. сле­
тив: багьдования
ес
форма
1
предшество­
вание про­ претерита
к
о
стое: ‘когда 3-го лица;
основа
написал’,
2
когда ушёл’ наст. вр.
о 3 непосредств.
форма
м (У предшеств. претерита
Он
с ‘как только
3-го лица
написал’

арашули
-ли
вашули

инфи­
багьес-ли -ли нитив: чичин-ну -ну
чичин
белк!унчивчух!ели
перф.
-кун
кун,
х1ели прич. лавгукун
лук1ух1ели

белк1ун-мад корень
мад

157

чичайхту

-айхту

форма
белк1унпретерита
с тех пор
СВ 3-го
как’ дееприч.
белкбунна
лица
СВ
вак1иб-ла
с тех пор
как’ дееприч.
НСВ

основа
наст.вр.

перф.
увк1прича­
нияц1А [нияцЦ
стие

вашу-ла

прич.
НСВ
(длит, чичлачивида):
ни
чичлачи-сса

длит, дееприч.

одновременность

инф.):

5 ичлан-

длит, дееприч. аналит.
форма

следование

постоянное
наступление
ситуации од­
форма
новременно с
прош. вр.
цр. ситуацией
СВ
каждый раз,
когда’: ‘каж­
дый раз, как
приходил’;

чичлай
унува

увк!тари
урувгтари
вак/ибчуйна

перф.
чуйн
прич.
а

следование:
инфи­
‘пока; пока
нитив
не’:
СВ
основа СВ бур-айчи
‘пока ты не
(перф.
сказал, я ни­
-ай- инф.):
чего не знал’
чи чичин-

инфини­
‘до того, как
тив длит,
начнёшь пи­
\бар-ай-чи\
вида (дусать’
рат. инф.):

158

буртари,
ччитари
чичиннин
ац1у;
«дукра
дуканнин, ка-

тары

-нин

РУ
шюша»

инфи­
нитив
чичландлит,
-ни-н
нин
вида
(дурат.

о
3
х

о

о

ос

и
о
я

^

1.реальное
/словие - будуш. вр.: ‘ес­
ли напи­
шешь’, ‘если
будешь пи­
сать’, ‘если
будешь пи­
сать много
раз’
2. реальн.
условие —
прош. вр.:
‘если напи­
сал’, ‘если
вообще пи­
шешь’

бебк1алли

инфи­
чичинитив
рча,
лели, чичи-н
чичлачичларча,
н,
чдли,
чичава-алли' шчаварча
н

-рча

чивчухурча,
чичайхъурча
чичлай
-хъурприча­
ухьурча
ча
стие
чивчуну
бухьурча
чичинт!ий
ухьурча

аналитич.:
‘если пишет’,
‘если написа­
но’,
‘если наме­
рен писать’
нереальное
условие:‘ес­
ли бы при­
шёл’,
если бы
приходил’
аналит. фор­
мы: (будущ.
вр.):
‘если бы со­
бирался
прийти’

увк1ссания,
уч1айсприча­
са-ния,
стие
най
ивк1сса
ния

159

-ния

причина

форма ма‘потому что’ сдара на
‘из-за того,
-деш:
что’
буцес
буУрк1рухъун‘пойцибдешдешли... 'жз-замать'-були
того, что
циб-деш;
сильно испу­ бурцес
бургалась...’
‘ловить ’- цудеш-ли
буриу-деш

прича­
чивчустия
ну-т1ий,
СВ и
чичайНСВ
ну-т1ий -нут1ий
ххуйну
(б,д)ун дуклаи
у-т1ий: унут/ий...

у с т у п к а

1. ‘потому
что написал’
‘потому что
пишут’

аналит. фор­
мы: ‘потому
что хорошо
учусь...’
‘Раз есть
дом...’
Къатри
духьувкун...

основа
духьув- -хьувпри­
кун
кун
частия

форма
Дудеш
претерита;
‘хоть и при­
вак1ибшёл’:
къи...
перф.
-къи
увк1-ну
‘Хотя отец
барибдеенр.
форма
пришёл...’
къи;
наст, вр.,
биру-къи
НСВ
аналитич.
формы:
зийуну‘хотя и рабо­
гу
таю’
увкуну
‘хоть и ска­
буну-гу
зал’

дарг. ‘там,
форма
куда при­
прош. вр.
шёл’;
СВ
лак. там, ку­
да пошёл’

вак1ибих1иб

дарг. ‘оттуда,
форма
куда пришёл’
прош. вр.
лак. оттуда,
СВ
куда пошёл’

вак1иблх1иб
нх1иоад
ад

а1иб

лак. ‘тем же
путём, каким
пошёл’
форма
‘туда же, ку­ прош. вр.
СВ;
да пришёл’
форма
‘туда, куда
наст. вр.
ходил’;
НСВ;
от пер­
вичной
‘туда, куда
основы
ходишь’,
только
‘туда, где
НСВ
пишешь’

дарг. ‘в том
же направ­
лении, в ка­
ком пришёл’
лак. ’в том
же направ­
лении, в ка­
ком пошёл’

форма
прош.вр.
СВ

вак1ибих1и;
-их!и
вашуйх1и

лавгний; ла^ай-ний;
чаглагиний'
лавгния, лагай-ния,
лаглагиния
лавгнийх,
лагайнийх,
лаглагинийх
лавгнийн,
лагайнийн,
лаглагинийн

-ний

-ния

-нийх

-нийн

ваш-на,

-на
лук1-на

вак/ибих1ш
их1ибях1
ях!

__________

лавгнийнай,
лагай- -нийниинай, най
лаглаги
нийнмаг

______

1 Данные примеры деепричастий трёх видов — из работы Р. Г. Эльдаро­
вой [1993: 45].
160

161

а ‘так, как надо
как следует’:
«
о ‘устал, как
Ц
8 устают’ (т.
с
е.сильно
ю
о
устал)
дарг. Виубцад
ях1бара. ‘По­
терпи,
3
сколько
и
К сможешь’.
о
н
о
лак.
к
га Бюхъайси
и саксса ссавур
2
да. = ‘Потер­
пи, сколько
можешь’.

основа уххайитерат.
кун
-кун
прич. увххуна

виуб-цад -цад деепр. Бюхъай- -ссакНСВ ссаксса сса

В качестве структурной общности даргинского и лакско­
го языков (которую разделяют с ними, во всяком случае, не
все дагестанские языки) можно привести обстоятельственное
(временное) значение ‘каждый раз, когда’ - когда ситуация
наступает каждый раз при наступлении другой ситуации.
[Эльдарова 1993: 45, Казенин 2013: 242, Мусаев 2014: 334] \
Различие наблюдается в способе образования специа­
лизированного деепричастия причины. В даргинском языке
оно образуется от формы масдара на -деш. Причём образова­
ние этой масдарной формы идёт от обеих видовых основ, а
затем от каждой из этих двух масдарных форм с помощью
деепричастного форманта -ли образуется специализированное
деепричастие причины. В лакском языке деепричастия при­
чины образуются от причастий СВ и НСВ посредством слож­
ного форманта -ну-т1ий.

1 Это значение пока не встретилось нам в грамматических описаниях
аварского, цезских языков и багвалинского, а также агульского языка.
162

Деепричастие с заместительным значением не отмечает­
ся исследователями даргинского и лакского языков (что, ве­
роятно, следует рассматривать как отрицательную структур­
ную общность).
Как подтверждает таблица, семантические разряды дее­
причастий во многом совпадают в даргинском и лакском
языках. Не все семантические разряды упоминаются в грам­
матических описаниях в разделах, посвящённых дееприча­
стиям, иногда они отмечаются лишь в разделах синтаксиса
при перечислении придаточных обстоятельственных предло­
жений и описании средств связи придаточной части с главной
(так, например, специализированные условные деепричастия
отмечены только в описаниях лакского глагола).

***
При сопоставлении фрагмента грамматики даргинского
и лакского языков из выделяемых общих структурных черт
этих двух языков наиболее важными являются те, которые,
объединяя эти два языка, отличают их от других дагестанских
языков (сепаративные даргинско-лакские структурные общ­
ности1).
В дальнейшем также интересно было бы отметить и те
черты, которые, присутствуя в части или во всех остальных
дагестанских языках, отсутствуют в лакском и даргинском,
так как и это также является своего рода общностью (отрица­
тельной).
Более подробный анализ суффиксов специализирован­
ных деепричастий и сравнение их в лакском и даргинском
языках, а также более детальное ознакомление с системой деепричастий каждого языка из дагестанской языковой группы,
вероятно, позволило бы выявить и больше специфических
особенностей даргинской и лакской систем деепричастий.
1 Именно сепаративными называет И. X. Абдуллаев некоторые даргин­
ско-лакские изоглоссы, при этом он упоминает о том, что нередко они
разделяются и аварским языком [2015: 33].
163

Однако это требует того, чтобы предварительно предметом
специального изучения стало детальное сопоставление дее­
причастий во всех дагестанских языках, а это достаточно об­
ширная тема.
В дальнейшем данное сопоставительное описание было
бы полезно дополнить таблицей деепричастий - их семанти­
ческих разрядов, производящих основ и формантов - по всем
дагестанским языкам. Это позволило бы уточнить и допол­
нить списки семантических разрядов деепричастий, сравнить
их по группам и подгруппам в границах дагестанской группы
языков (такое сопоставление, возможно, помогло бы выявить
некоторые разряды в отдельных языках, которые не привле­
кали к себе внимания ранее). Некоторые обстоятельственные
значения могут отсутствовать среди деепричастных, по той
причине, что они выражаются с помощью других нефинит­
ных образований (например, масдара или причастия). Напри­
мер, в багвалинском языке заместительное значение переда­
ётся масдаром1.
На данном этапе работы, при сопоставлении даргинских
и лакских данных по имеющимся семантическим разрядам
деепричастий, по формообразующим основам деепричастий и
формантам каждого из деепричастий, были установлены об­
щие, совпадающие черты даргинского и лакского языков.

1 Сказуемое заместительного придаточного предложения обозначает то
действие, которое, по мнению говорящего, должно было происходить вме­
сто того, которое происходит в действительности (например: ‘Вместо того,
чтобы заниматься, он гуляет целыми днями’ — пример М. Э. Чумакиной
[2001: 611]). Автор пишет об оформлении заместительных придаточных в
багвалинском языке, что в них сказуемое выступает не в форме специали­
зированного деепричастия, а в форме генитива масдара, локатива прича­
стия и др. [2001: 611].
164

ЗАКЛЮЧЕНИЕ
В книге проведено сравнение фрагмента глагольной
морфологии двух дагестанских языков - даргинского и лак­
ского. Использован контрастивный метод, с помощью кото­
рого последовательно сопоставлены особенности образова­
ния нефинитных форм глагола - инфинитива, масдара, при­
частия и деепричастия. При этом контрастивное исследова­
ние, позволившее выделить структурные общности в образо­
вании перечисленных нефинитных форм, сопровождалось —
там, где представлялось возможным, - комментарием сравни­
тельно-исторического характера, с указанием на материаль­
ную общность аффиксов, восходящих к единым архетипам, и
на те параллельные черты в морфологии даргинских и лак­
ских глагольных форм, которые объясняются общностью их
происхождения.
Далее кратко резюмируем основные структурные общ­
ности, как и релевантные различия, в образовании даргинско­
го и лакского инфинитива, масдара, причастия и дееприча­
стия, отмеченные в основном тексте книги.

I. После предварительного выделения перечня релевант­
ных пунктов (критериев) для сопоставления формы инфини­
тива в даргинском и лакском языках, в книге вынесены
наблюдения по каждому из этих пунктов.
1. В отношении категориального форманта инфинитива
в качестве структурных общностей отмечены: а) общность в
морфологическом оформлении инфинитивной словоформы, а
именно: грамматическое значение инфинитива выражается
суффиксальным способом, т. е. путём присоединения к кор­
ню категориального суффикса инфинитива; б) вторая струк­
турная общность состоит в том, что данная морфема по фор­
ме совпадает с окончанием дательного падежа (дательного и
направительного падежей) в обоих языках. Исследователи в
165

этом совпадении видят указание на происхождение инфини­
тива от имени в форме дательного падежа. Относительно во­
проса о материальной общности формантов инфинитива в
даргинском и лакском языках — ответ несколько усложнён
ввиду сильных диалектных расхождений в даргинском языке:
литературный даргинский (акуш.) и большинство диалектов
не имеют материальной общности инфинитивного форманта
с формантом лакского инфинитива, и их нельзя возвести к
единому архетипу. В хайдакском, муйринском и мугинском
диалектах (суффиксы инфинитива -ана и -ара) материальная
общность с формантом лакского инфинитива имеется, и ис­
следователи как лакского, так и даргинского языка с высокой
степенью уверенности возводят суффиксальный элемент -н- к
генетически общему суффиксу (см. стр. 25).
2. По вопросу об исходности инфинитивной формы
(можно ли утверждать, что одна из инфинитивных форм, со­
относительных по виду, является начальной) в даргинском и
лакском языках представлено существенное структурное раз­
личие: лакский инфинитив совершенного (недлительного ви­
да) является начальной формой не только для глагольной па­
радигмы в целом, но и для небольшой инфинитивной слово­
изменительной парадигмы (недлительный вид - длительный
— повторный). В даргинском языке форма инфинитива со­
вершенного вида не является начальной для образования ин­
финитива несовершенного вида. Даргиноведы обычно гово­
рят о двух параллельных основах.
3. По вопросу о наличии/отсутствии отношений производности между инфинитивными формами разных видов, о
способе образования видовых основ в даргинском и лакском
языках, необходимо отметить следующее:
— Различие в системе видов — количественное: в лакском
- три вида и три основы инфинитива, а в даргинском - две
основы, совершенного и несовершенного вида (т. е. различен
состав видовых граммем и количество видовых основ).

166

- Второе отличие заключается в том, что в лакском язы­
ке способ образования длительного вида от недлительного
характеризуется регулярностью, т. е. образование идёт по
простому правилу и всегда — в одном направлении: произво­
дящей (первичной) основой является основа совершенного
вида, а основа несовершенного (длительного) вида произво­
дится от неё. Морфемой длительного вида является -л-(а)-,
без варьирования (имеются исключения, но это не варьирова­
ние, а именно исключения). Место присоединения морфемы —
всегда в посткорневой позиции. В этом отношении даргин­
ский язык существенно отличается от лакского, т. к. регуляр­
ности нет - ни в направлении (несовершенный вид от совер­
шенного вида (чаще) или совершенный вид от несовершенно­
го (реже)), ни в позиции, в которой вставляется дуративная
морфема (формант). Кроме вставки этого форманта, возмож­
ны и другие способы - чередование гласных корня, чередова­
ние корневой согласной. Образование видовых основ харак­
теризуется нерегулярностью. Некоторая материальная общ­
ность прослеживается в том, что одна из морфем (элементов),
используемых для образования основы несовершенного вида
в даргинском языке - это -л-, как и в лакском. Но следует
оговорить, что иногда ею маркируется, как раз наоборот, ос­
нова совершенного вида (пример: 6елч1ес 'прочитать’ буч1ес ‘читать’) То есть можно вести речь только о частичном
совпадении дуративного элемента, но и это распространяется
лишь на очень малую долю общего состава глагольной лек­
сики.
4. Следующий пункт сопоставления - это вопрос о месте
и роли инфинитивной формы в формообразовании глаголь­
ных форм, относящихся к сфере будущего времени. Как даргиноведы. так и лаковеды отмечают прямую связь инфинити­
ва и будущего времени: инфинитивные формы всех видов яв­
ляются производящими основами для всех нефинитных
форм, соотносимых со сферой будущего времени или дол­
женствования, а также для всех (в лакском) или для части (в
167

даргинском) финитных форм будущих времён, выделенных
исследователями.
5. Структурная общность в области инфинитива просле­
живается и в том, что инфинитив классных глаголов (как и
другие их глагольные формы) несёт информацию о классе,
которая передаётся с помощью классного показателя.
6. В южных диалектах даргинского языка - ицаринском,
чирагском, частично амухском - отмечена способность ин­
финитива спрягаться, т. е. для инфинитива характерна кате­
гория лица (см. стр. 30). В лаковедении подобная черта ин­
финитива не отмечена, для лакского языка она не характерна. >
II. По составлении перечня релевантных пунктов для со­
поставления масдара в даргинском и лакском языках (исхо­
дя при составлении данного перечня из разнообразных
свойств, проявляемых формой масдара, как и из особенностей
словоизменительных мини-парадигм масдара в дагестанских
языках) по каждому из пунктов были сопоставлены даргин­
ская и лакская масдарные формы.
1. Масдар В обоих языках образуется суффиксальным
путём - посредством пострадикального присоединения кате­
гориального форманта масдара. Эту черту следует признать
присущей и гипотетическому даргинско-лакскому языкуоснове, и дагестанскому языку-основе.
2. По вопросу о материальной общности форманта мас­
дара следует отметить, что суффиксы масдара, функциони­
рующие в современном лакском и даргинском языках, невоз­
можно возвести к единому архетипу, т. к. они разнородны.
Реконструкция общелакскодаргинского масдара пока не
представляется возможной в силу разнородных морфем даргинского и лакского масдара, восходящих к различным архе­
типам и сложившихся в различные хронологические перио­
ды. Поскольку лакский масдарный формант (-аву) сложен по
строению, оформился уже в эпоху обособленного развития
лакского языка и не имеет фонемных схождений с предпола168

гаемым суффиксом общевосточнокавказского масдара (-р по
Назарову и -ра/-р по Абдокову), а даргинский формант - про­
стой по строению и имеются определённые фонемные схож­
дения с реконструируемым для правосточнокавказского со­
стояния архетипом, то это позволяет выдвинуть предположе­
ние о большей древности и исконности даргинского суффик­
са -ни'-ри. Можно также предположить, что именно эта мор­
фема (-ни или -ри) была формантом масдара даргинсколакского праязыка, и впоследствии она в лакском языке в пе­
риод его обособленного развития постепенно вышла из упо­
требления. Морфема даргинского масдара -ни/-ри не является
даргинской инновацией, она восходит к прадагестанскому
уровню. На вопрос о том, какой из двух вариантов суффикса
масдара, -ни или -ри, является более древним, невозможно
ответить с уверенностью, т. е. остановиться на одном из двух
вариантов истории данного суффикса (переход ни > ри в не­
которых диалектах или переход ри > ни в большинстве диа­
лектов). Если основываться на данных сравнительноисторической фонетики, второй вариант (ри > ни) несколько
более вероятен.
А. И. Абдоков реконструирует для северокавказского
праязыка формант масдара *-ра/-р. Основываясь на такой ре­
конструкции (в сочетании с наблюдениями В. П. Назарова по
нахско-дагестанскому масдару), следовало бы выделить в ка­
честве более архаичного варианта даргинского форманта ма­
сдара именно -ри. Не следует пока полностью исключать
также и такой вариант, что показатели масдара с -н и с -р не
сменили друг друга в истории языка, а оба присутствовали в
праязыке^ различая две формы масдара либо по виду, либо
выражали какие-то другие грамматические значения, которые
впоследствии были утрачены, после чего осталась одна фор­
ма, которая различалась по диалектам.
Лакский масдар.(как суффикс, так и обе масдарные ос­
новы - совершенного и несовершенного вида) являются бо­
лее поздними образованиями, развившимися уже в лакском
169

языке в период его отдельного развития. Причиной отхода
языка от старого масдара может быть субстантивация опре­
делённого числа масдарных форм и, по мере увеличения чис­
ла таких субстантивировавшихся масдарных форм, растущая
потребность языка в восстановлении масдарной категории
(т. е. категории форм, в которых отчётливо ощущается их
глагольность). Наличие данной тенденции языка — тяготеть к
располаганию собственно масдарной категорией подтвержда­
ется тем, что масдар как морфологическая категория отлича­
ется в дагестанских (и шире - в кавказских) языках стабиль­
ностью, устойчивостью в сохранении - ведь для всех кавказ­
ских языков характерен масдар, и нигде он не исчез со вре­
менем, хотя материальное выражение и менялось довольно
активно. Второй довод в пользу такой тенденции «обновле­
ния» масдара - это то, что удинский старый масдарный суф­
фикс обнаруживается сегодня в субстантивировавшихся ста­
рых масдарах, т. е. в именах существительных. Удинский
язык, таким образом, представляет ценный материал, т. к. в
его современном состоянии засвидетельствована ступень
процесса (который мог иметь место и, скорее всего, имел в
других дагестанских языках): продуктивный новый масдар и
непродуктивный старый, отражённый в ныне уже субстанти­
вировавшихся образованиях. Тенденции структурного преоб­
разования, показываемые историей одного из дагестанских
языков, таким образом, очень ценны, так как могут известить
нас о том пути, который уже ранее прошли другие языки, и о
котором у нас нет никаких сведений. Обновляя категорию
масдара, языковая система не позволяет ей сначала размыть­
ся, стереться по форме (не дифференцируя уже более суще­
ствительное и глагольную форму), а впоследствии исчезнуть.
3. Производящая основа масдара. В даргинском и лак­
ском языках наблюдается различное формальное соотноше­
ние двух основ — основы совершенного и несовершенного
вида. В лакском языке основа длительного вида выглядит в
синхронном срезе как производная от основы недлительного
170

вида и, видимо, в диахронном срезе является производной путём усечения суффикса инфинитива и тематической глас­
ной и прибавления суффикса -л-а (чич-и-н - чич-л-а-н). В дар­
гинском языке многие видовые пары невыводимы одна из
другой, они представляют собой параллельно возникшие об­
разования. Видимо, с этим связано то, что образование мас­
дарных форм от двух основ идёт по единому правилу, а не
так, как в лакском, где основа несовершенного вида выглядит
производной, более сложной, по сравнению с основой совер­
шенного вида, и масдарная форма также является более
сложной, включающей дополнительно, кроме морфемы -ла-,
ещё одно формальное осложнение в виде повтора после -лаконечной согласной корня. Хотя число видовых основ разли­
чается в даргинском и лакском языках, но в случае масдара
можно отметить такое структурное схождение, что образова­
ние масдарных форм идёт в лакском языке, как и в даргин­
ском, от двух основ (от основы совершенного и несовершен­
ного вида). Но способ образования масдара от обеих основ в
даргинском одинаков, тогда как в лакском языке образование
масдара от основы длительного вида характеризуется суще­
ственной специфичностью. В этом отношении параллелизм
нарушен.
4. Следующий пункт касается выраженности категории
класса в масдарных формах, и здесь можно отметить струк­
турный параллелизм: масдар в гипотетическом даргинсколакском языке-основе должен был изменяться по классам, и
данная архаичная черта характерна, вероятнее всего, и для
прадагестанского масдара (в этом вопросе среди дагестанских
языков особняком стоят лезгинский, агульский и удинский,
утратившие на определённом этапе категорию класса, в связи
с чем в масдарных формах этих языков класс не отражён).
Таким образом, в структурном отношении близость мас­
дарных форм в даргинском и лакском языках выражается в
общности их морфологических свойств: для масдарных форм
характерны такие категории, как класс, полярность (противо171

поставление утвердительных и отрицательных форм), вид,
каузатив, число.
Ш. В области морфологии причастий можно перечис­
лить следующие структурные и материальные общности, а
также различия даргинского и лакского языков:
1. Общим является то, что причастия могут быть полны­
ми и краткими.
।
2. Полные причастия принимают те же суффиксы, что и
прилагательные, - этот суффикс придаёт причастной форме
общее атрибутивное значение. В историческом ракурсе эти
суффиксы даргиноведы и лаковеды увязывают с местоимени­
ями (см. стр. 99, 101, 103).
3. Наиболее продуктивные суффиксы причастий - дарг.
-си и лак. -сса — характеризуются общностью происхож­
дения. Исследователями уже отмечалась материальная общ­
ность данного показателя полных причастий не только лак­
ского и даргинского, но и некоторых других дагестанских
языков (аварский, цезские языки) (см. стр. 103-104).
4. Как о даргинских, так и о лакских причастиях в грам­
матических описаниях отмечено, что они имеют три времен­
ные формы. Выделяются причастия настоящего, прошедшего
и будущего времени.
5. Для всех трёх временных форм характерно единство
причастного суффикса - как в даргинском, так и в лакском
языке.
6. Поскольку все три временные формы характеризуются
одним и тем же суффиксом, грамматическое значение време­
ни выражается у причастий в обоих языках не особыми фор­
мантами причастий, а основой, от которой образуется при­
частная форма.
7. Причастия прошедшего времени образуются от гла­
голов совершенного вида:
1) в даргинском языке - от формы прошедшего времени
(беркун ‘поел’ - беркун, беркун-си ‘съеденный’). При этом
172

краткое причастие совпадает с формой прошедшего совер­
шенного времени (термин 3. Г. Абдуллаева);
2) в лакском - причастие прошедшего времени образует­
ся от так называемой перфектной основы (корень глагола с
инфипарованным классным показателем): лаган - лавг-сса
‘ушедший’ (у части глаголов после корня появляется гласный
у: чичин - чивч-у-сса написанный').
8. Причастия настоящего времени образуются:
1) в даргинском языке - от основы несовершенного вида,
к которой присоединяется тематический гласный у: балт-у-си
‘оставляющий, оставляемый’(в данный момент);
2) в лакском языке причастия настоящего времени обра­
зуются и от основы совершенного вида (посредством форма­
тива ай: баххан - бахх-ай-сса ‘продающий, продаваемый (во­
обще)’), и от основы несовершенного вида (путём повтора
корневого согласного и добавления форматива и: бахлан бахла-х-и-сса ‘продающий, продаваемый (в данный момент)’;
бус-ай-сса ‘рассказываемый (вообще)’ бусла-с-и-сса ‘расска­
зываемый (в данный момент)’). Параллелизмом характеризу­
ется образование причастий со значением протекания дей­
ствия в данный момент (и в даргинском, и в лакском оно об­
разуется от основы несовершенного вида, посредством при­
частного суффикса: дарг. -си / лак. -сса), тогда как хабитуальные причастия в этих языках образуются различными спосо­
бами (нет параллелизма ни в производящей основе, ни в фор­
манте) (см. стр. 105 и сноску на стр. 105).
9. По совершенно одинаковой модели образуются при­
частия будущего времени (долженствовательные) в обоих
языках: к форме инфинитива присоединяется суффикс прича­
стия (лак. баххан-сса ‘который должны продать ’, чичин-сса
‘который должны написать ’; дарг.: вак/еси < вак1ес-сй) ‘тот,
кто должен прийти’).
10. В морфологии даргинского и лакского причастия в
работе отмечены следующие различия:

173

1) даргинское причастие суффиксально согласуется с
определяемым словом по числу, иначе говоря, различает чис­
ло не только посредством классного показателя, но и при по­
мощи двух особых суффиксов (суффикс единственного числа
-си, суффикс множественного числа -ти, например: в-ак1ибси ‘пришедший’ - б-ак1иб-ти ‘пришедие’)- В лакском же язы­
ке суффиксально выражают число не все причастия. Прича­
стия на -ма, -мур, -мий также различают число суффиксаль­
ным способом. Но именно то причастие на -сса, которое со­
ответствует даргинскому на -си (не только в этимологическом
отношении, но и в том, что это наиболее продуктивные фор­
мы причастий, а также по своему грамматическому значению
— немаркированные), не имеет суффиксально выраженных
форм множественного числа;
2) среди различий следует упомянуть образование при­
частия настоящего времени в даргинском языке от основы
несовершенного вида, тогда как в лакском данного ограниче­
ния нет, и причастия настоящего времени образуются и от
основы совершенного, и от основы несовершенного вида,
различаясь конкретностью грамматического (временного)
значения. Причастие с хабитуальным значением образуется в
даргинском и лакском языках разными способами (стр. 105).

IV . Сопоставление морфологии даргинских и лакских
деепричастий позволило отметить следующие структурные
общности и различия:
1. В обоих языках деепричастия образуются суффик­
сальным способом.
2. Простое деепричастие в даргинском и лакском языках,
выражая значение образа действия и иногда, в зависимости от
контекста, ещё некоторые значения (причины и др.), пред­
ставлено тремя таксисными формами, которые обязательно
передают грамматическое значение относительного времени
- предшествование, одновременность и следование. Данное
значение выражено производящей основой: это основа со174

вершенного вида для деепричастия предшествования, несо­
вершенного вида - для деепричастия одновременности, или
форма инфинитива - для деепричастия следования.
;,
3. И в даргинском, и в лакском языках - исторически
единый показатель простого деепричастия для всех трёх так­
сисных форм (стр. 121). Эту черту, по всей видимости, следу­
ет считать сепаративной даргинско-лакской общностью.
4. Структурный параллелизм проявляется в совпадении
основ для образования деепричастий следования. Данная
особенность характерна в определённой мере и для аварского
языка. Различие заключается в том, что в даргинском и лак­
ском языках параллелизм прослеживается не только в произ­
водящей основе, но и в формообразующем суффиксе. Как от­
мечалось выше, это тот же суффикс, что и в простьгх деепри­
частиях, образованных от основ совершенного и несовер­
шенного вида - категориальный формант деепричастия и
наречия - в дарг. -ли, в лак. -ну, тогда как в аварском при об­
разовании простого деепричастия следования к инфинитив­
ной форме присоединяется другой формант (-лъун), а не кате­
гориальный формант деепричастия, что представляет собой
структурное отличие от даргинского и лакского языков (см.
таблицу на стр. 123).
5. В обоих языках простые деепричастия образуются с
помощью суффикса (в дарг. -ли, в лак. -ну), который совпада­
ет с категориальным формантом наречия (а именно - наречия
образа действия и качественного наречия, продуктивно и ре­
гулярно образующихся от прилагательных и существитель­
ных). Эта черта признана в лаковедении одной из таких
структурных общностей даргинского и лакского языков, ко­
торые обусловлены их общим происхождением (подробнее
об этом см. на стр. 124).
Обращает на себя внимание то, что такого единства и
последовательности в использовании наречного суффикса н
качестве категориального форманта деепричастия, как а дар­
гинском и лакском языках, не наблюдается и других дшя175

станских языках - там находим большее разнообразие в пока­
зателе простого деепричастия (в качестве примера можно
указать цезские языки, в которых, во-первых, языковеды не
выделяют особый (единый) формант наречия и соответствен­
но, во-вторых, нет и такого использования наречного фор­
манта в образовании деепричастий). Так что этот паралле­
лизм в образовании деепричастий путём присоединения
наречного суффикса не характерен (или, во всяком случае, не
так явно и однозначно) для всех дагестанских языков, т. е. не
является общей дагестанской чертой, а имеет более узкое
распространение (стр. 125-126).
6. Обе системы деепричастий - и даргинская, и лакская характеризуются делением всех деепричастий в первую оче­
редь на две группы: простые и специализированные дее­
причастия. Такое деление характерно для всех дагестанских
языков.
7. Структурной общностью даргинского и лакского язы­
ков является использование простых деепричастий в качестве
смысловой части при образовании сложных финитных гла­
гольных форм различных времён. Эту грамматическую осо­
бенность делят с даргинским и лакским языком и другие да­
гестанские языки.
8. Из структурных различий в системах деепричастий
даргинского и лакского языков упомянем то, которое отража­
ет различия в видовой системе глагола: три вида в лакском
(совершенный, несовершенный и многократный) и два вида в
даргинском языке (совершенный и несовершенный). Простые
деепричастия образуются от всех видовых основ в данных
языках.
9. Относительно материальной общности аффиксов дее­
причастий в лакском и даргинском языках, можно отметить,
что возводить данные два суффикса (-н(у) и -ли) к единому
архетипу пока нет достаточных оснований. В отношении ма­
териальной формы данного аффикса, по наблюдению
И. X. Абдуллаева, близким к лакскому языку оказывается
176

аварский: «общий адвербиальный аффикс лакского языка
-н(у) проявляет материальную и функциональную близость к
авар. -(у)н, являющемуся аффиксом деепричастия прошедше­
го времени. Этот аффикс - один из древних в грамматиче­
ском строе этих языков, причём он представлен и в ряде дру­
гих дагестанских языков - табасаранском, цахурском, дидойском. Он может быть возведён к эпохе дагестанского языко­
вого единства и сохранился почти без изменений» [Абдулла­
ев 2010: 244]. Отметим также, что данный аффикс (точнее,
его согласный элемент -н) представлен в деепричастии со­
вершенного вида во всех пяти цезских языках, хотя и в раз­
личной огласовке. Кроме того, в ингушском языке одним из
трёх показателей простого деепричастия предшествования
также является -на, т. е. данная морфема по фонемному со­
ставу полностью совпадает в бежтинском и ингушском язы­
ках, причём речь идёт о деепричастии с одним и тем же
грамматическим значением (см. стр. 132).
Приведённые С. М. Темирбулатовой данные, ранее не
отмеченные в специальной литературе, об образовании дее­
причастий предшествования в верхнехайдакских говорах
хайдакского диалекта (о которых подробнее сообщено выше,
на стр. 115-116), позволяют нам в один ряд с упоминаемыми
в литературе ранее дагестанскими языками1, поставить и дар­
гинский, а точнее - верхнехайдакские говоры хайдакского
диалекта, где суффикс -ун используется не только для обра­
зования финитных форм 3-го лица ед. ч. и причастия, но и
для образования деепричастия предшествования2. Таким об­
разом, можно говорить (хотя и частично: в данных говорах) и
о материальном схождении деепричастного аффикса в дар­
гинском и лакском языках.
1 Имеются в виду аварский, лакский, табасаранский, цахурский, цезские
- языки, в которых представлены деепричастные суффиксы, возводимые к
единому обтедагестанскому архетипу.
2 Пример С. М. Темирбулатовой: хъу бацун цагъив ‘поле вспахав, при­
шёл’, бацун — деепричастие [2004: 201].
177

Всё это говорит о том, что на вопрос, имеется ли матери­
альная общность в оформлении деепричастий в даргинском и
лакском языках, ответ сложен и зависит от того, какой кон­
кретно диалект и говор даргинского языка принимается во
внимание. В целом отрицательный ответ - с учётом данных
верхнехайдакских говоров хайдакского диалекта - невозмо­
жен.
10. Общей структурной чертой в даргинском и лакском
языках является само наличие специализированных дее­
причастий, а также то, что они выступают в роли сказуемого
придаточного предложения. Совпадает также и то, что пока­
затели деепричастий этого типа являются средством синтак­
сической связи придаточной и главной частей сложноподчи­
нённого предложения. Оформление обстоятельственных при­
даточных предложений с помощью специализированных дее­
причастий, связывающих их с главной частью, характерно и
для других дагестанских (и шире - северокавказских) языков.
11. В даргинском и лакском языках выделяются в основ­
ном одни и те же группы специализированных деепричастий
по значению (группы соответствуют обстоятельственным
значениям вообще). Таким образом, в данных двух языках
прослеживается параллелизм в составе специализированных
деепричастий (их семантические разряды).
12. Рассматривая аффиксы специализированных деепри­
частий, лаковеды и даргиноведы отметили такие их общие
черты, как сложность (многие из них состоят из двух и бо­
лее простых суффиксов) и то, что происходят они от падеж­
ных аффиксов, в первую очередь, от аффиксов местных
падежей (подробнее см.: стр. 139-140).
13. В целом сам список (набор) специализированных де­
епричастий в соответствии с их различными обстоятель­
ственными значениями, хотя и не в точности, но совпадает в
дагестанских языках. Кроме того, он совпадает и шире — во­
обще в языках обстоятельственные значения совпадают, что
объясняется общими мыслительными основаниями человече178

ского языка, (общим членением реальности в сознании чело­
века, фундаментальными логическими категориями), но от­
личия в реализации тех или иных обстоятельственных значе­
ний возможны и имеются. Рассмотрение выделяемых исследователями-даргиноведами и лаковедами семантических раз­
рядов деепричастий позволило все встретившиеся в литера­
туре классификации представить в виде таблицы (стр. 144146), где выделены как важнейшие типы деепричастий, так и
дальнейшая их разбивка на подтипы. Предварительное сопо­
ставление данных по деепричастиям даргинского и лакского
языков с некоторыми другими дагестанскими языками, а
также соотнесение их со списком семантических разрядов де­
епричастий в работе В. П. Недялкова о типологии дееприча­
стий, в которой приняты в учёт системы деепричастий раз­
ных языков мира, позволило составить максимальный список
разрядов деепричастий, среди которых большинство возмож­
ностей реализовано в дагестанских языках, хотя ни в одном
отдельном языке этот набор деепричастных значений не
находит своей реализации во всей полноте (см. список на стр.
142-143). Следует отметить, что в списках семантических
разрядов деепричастий по отдельным дагестанским языкам
имеются некоторые расхождения (например, не во всех язы­
ках представлены специализированные деепричастия сравне­
ния, цели; исследователями багвалинского языка отмечено,
что в обстоятельственных заместительных предложениях из
нефинитных форм используются масдар и причастие, но дее­
причастие не указывается). В разных дагестанских языках
возможны ситуации, когда придаточные с теми или иными
обстоятельственными значениями не отсутствуют, а просто
отличаются в выборе нефинигной формы, выступающей в
роли сказуемого придаточного предложения (не дееприча­
стие, а масдар. например, или инфинитив).
На основании данных исследований дагестанских язы­
ков в этом списке можно дать более подробную разбивку для
некоторых значений этого списка: в первую очередь следует
179

отметить, что в дагестанских языках (посредством суффиксов
и послелогов глагольных форм) выражаются тонкие нюансы
в трёх указанных выше временных значениях. Это же можно
отметить и о деепричастии места, т. к. распространённой чер­
той этих языков является употребление нескольких форм де­
епричастий места (например, как в даргинском и лакском
языках, парадигма местных падежей серии «на поверхно­
сти»), так что список носит предварительный характер: он
будет уточняться по мере учёта в нём новых особенностей
тех или иных обстоятельственных значений отдельных даге­
станских языков и диалектов.
14. Различие наблюдается в способе образования специ­
ализированного деепричастия причины. В даргинском языке
оно образуется от формы масдара на -деш. Причём образова­
ние этой масдарной формы идёт от обеих видовых основ, а
затем от каждой из этих двух масдарных форм с помощью
деепричастного форманта -ли образуется специализированное
деепричастие причины (см. данные в таблице на стр. 151).
15. Деепричастие с заместительным значением не отме­
чается исследователями даргинского и лакского языков, что,
вероятно, следует рассматривать как отрицательную струк­
турную общность.

180

ЛИТЕРАТУРА

ТАбдоковА. И. Введение в сравнительно-историческую
морфологию абхазско-адыгских и нахско-дагестанских язы­
ков. Нальчик: Кабардино-Балкарский гос. университет, 1981.
96 с.
2. Абдоков А. И. К вопросу о генетическом родстве аб­
хазско-адыгских и нахско-дагестанских языков. Нальчик:
Книжное издательство «Эльбрус», 1976. 148 с.
3. Абдуллаев 3. Г. Даргинский язык. 2. Морфология. ИЯЛИ ДНЦ РАН. М.: Наука, 1993. 474 с.
4. Абдуллаев 3. Г. Субъектно-объектные и предикатив­
ные категории в даргинском языке (к проблеме предложе­
ния). Махачкала: Дагучпедгиз, 1969. 200 с.
5. Абдуллаев 3. Г., Абдусаламов А. А., Мусаев М.-С. М.,
Темирбулатова С. М. Современный даргинский язык / отв.
ред. С. М. Темирбулатова. Махачкала: ИЯЛИ ДНЦ РАН,
2014. 614 с.
6. Абдуллаев 3. Г., Темирбулатова С. М. Синтаксис //
Абдуллаев 3. Г., Абдусаламов А. А., Мусаев М.-С. М., Те­
мирбулатова С. М. Современный даргинский язык; отв. ред.
С. М. Темирбулатова. Махачкала: ИЯЛИ ДНЦ РАН, 2014.
С. 372-608.
7. Абдуллаев И. X. Даргинско-лакские языковые взаимо­
отношения в ареальном аспекте // Абдуллаев И. X. Междаге­
станские и межкавказские языковые контакты. Историко­
этимологические, ареальные и ономастические исследования.
Махачкала: ИЯЛИ ДНЦ РАН; АЛЕФ (ИП Овчинников М.
А.), 2015. С. 33-39.
8. Абдуллаев И. X. Категория грамматических классов и
вопросы исторической морфологии лакского языка. Махач­
кала: ИИЯЛ ДагФАН СССР, 1974. 217 с.

141

9. Абдуллаев И. X. Лакский язык в историко­
сравнительном освещении. Морфология. Махачкала: ИЛЛИ
ДНЦ РАН, 2010. 368 с.
10. Абдуллаев И. X. Лексика лакского языка // Абдулла­
ев И. X., Эльдарова Р. Г. Вопросы лексики и словообразова­
ния лакского языка. Махачкала: ДГУ, 2003. С. 3-63.
И. Абдуллаев И. X. Некоторые особенности глагольного
словообразования в лакском языке // Глагол в языках Даге­
стана (Тематический сборник). Махачкала: ДагФАН СССР,<
ИИЯЛ, 1980. С. 91-109.
12. Абдуллаев И. X. Суффикс -у в отглагольных именах
лакского языка // Отглагольные образования в иберийскокавказских языках. Черкесск, 1989. С. 119-122.
13. Абдуллаев С. Н. Грамматика даргинского языка (фо­
нетика и морфология). Махачкала: ИИЯЛ Даг. ФАН СССР,
1954.216 с.
14. Абдулмуталибов Н. Ш. Структура простых маедаров
в лезгинском языке // Современные проблемы кавказского
языкознания и тюркологии. Махачкала: ДГУ, 2000. Вып. 2.
С. 10-16.
15. Акаев А. Ш. Историко-сравнительная фонетика дар­
гинского и лакского языков (система консонантизма). Махач­
кала: Дагучпедгиз, 1977. 124 с.
16. Алексеев М. Е. Вопросы сравнительно-исторической
грамматики лезгинских языков. Морфология. Синтаксис.
М.: Наука, 1985. 159 с.
17. Алексеев М. Е. Нахско-дагестанские языки // Языки
мира: Кавказские языки. М.: Асабепна, 1998. С. 156-166.
18. Алексеев М. Е. Сравнительно-историческая морфоло­
гия аваро-андийских языков. М.: Наука, 1988. 223 с.
19. Алексеев М. Е. Сравнительно-историческая морфоло­
гия нахско-дагестанских языков. Категории имени. М.: Асаёепиа, 2003. 264 с.
20. Алексеев М. Е., Шихалиева С. X. Табасаранский язык.
М.: Аса<1ет1а, 2003. 140 с.
182

21. Атаев Б. М. К вопросу о типах масдара в аварском
языке // Отглагольные образования в иберийско-кавказских
языках. Черкесск, 1989. С. 130-132.
22. Багвалинский язык. Грамматика. Тексты. Словари.
Ред.-сост. А. Е. Кибрик; соредакторы: К. И. Казенин,
Е. А. Лютикова, С. Г. Татевосов. М.: Наследие, 2001. 930 с.
23. Бокарёв А. А. Очерк грамматики чамалинского языка.
М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1949. 175 с.
24. Бокарёв Е. А. Введение в сравнительно-историческое
изучение дагестанских языков: Материал к курсу. Махачкала:
ДГУ, 1961. 99 с.
25. Бокарёв Е. А. Сравнительно-историческая фонетика
восточнокавказских языков. М.: Наука, 1981. 140 с.
26. Бокарёв Е. А. Цезские (дидойские) языки Дагестана.
М.: Изд-во АН СССР, 1959. 291 с.
27. Бурчуладзе Г. Т. Глагольное словообразование в лак­
ском языке. Тбилиси: Мецниереба, 1993. На груз, яз.; резюме
на рус. яз. С. 94-109.
28. Бурчуладзе Г. Т. Лакский глагол. Система времен и
наклонений. Тбилиси: Мецниереба, 1987. На груз, яз.; резюме
на рус. яз. С. 144—161.
29. Бурчуладзе Г. Т. Об историческом взаимоотношении
масдара и инфинитива в лакском языке // Отглагольные обра­
зования в иберийско-кавказских языках. Черкесск, 1989.
С. 133-135.
30. Выдрин В. Ф. Инфинитив в языке бамана // Язык.
Константы. Переменные. Памяти Александра Евгеньевича
Кибрика. СПб.: Алетейя, 2014. С. 653-676.
31. Гаджиева С. Г. К сравнительно-сопоставительному
изучению инфинитива в даргинском и лакском языках // Язык
и литература: проблемы теории и практики: материалы Меж­
дународной научно-практической конференции. Махачкала:
ИЯЛИ ДНЦ РАН, ДГПУ, 2016. С. 149-157.
32. Гаджиева С. Г., Мусаев С. А. К изучению оборотов с
деепричастием и послелогом от отрицательного глагола183

связки в даргинском и лакском языках // Вестник ИЯЛИ ДНЦ
РАН. 2018. № 14. С. 31-37.
33. Гайдаров Р. И. Морфология лезгинского языка
учебное пособие. Махачкала: ДГУ, 1987. 160 с.
34. Гайдаров Р. И., Гюльмагомедов А. Г, Мейланова У.
А., Талибов Б. Б. Современный лезгинский язык. Махачкала:
ИЯЛИ ДНЦ РАН. 2009. 480 с.
35. Гайдарова Ф. А., Гецадзе И. О. Синтаксические общ­
ности // Структурные общности кавказских языков. М.:
Наука, 1978. С. 36-62.
36. Гаприндашвили Ш. Г О лакско-даргинских звукосоответствиях // ИКЯ. Т. VI. Тбилиси, 1954. С. 281-326. На
груз, яз., резюме на рус. яз. С. 322-326.
37. Гаприндашвили Ш. Г. Фонетика даргинского языка.
Тбилиси: Мецниереба. 1966. 317 с.
38. Гасанова С. М. Об одной глагольной форме сирхинского диалекта даргинского языка // Учёные записки ИИЯЛ.
Махачкала, 1958. Т. V. С. 264-277.
39. Гвинджилиа Л. С. Образование множественного чис­
ла существительных в даргинском и лакском языках. Тбили­
си: Мецниереба, 1978. 192 с. На груз, яз.; резюме на рус. яз.
С.187-190.
40. Гигинейшвили Б. К. Сравнительная фонетика даге­
станских языков. Тбилиси: Изд-во Тбилисского университета,
1977. 165 с.
41. Дешериев Ю. Д. Сравнительно-историческая грамма­
тика нахских языков и проблемы происхождения и историче­
ского развития горских кавказских народов. Грозный: Чече­
но-Ингушское книжное издательство, 1963. 555 с.
42. Дешериева Т. И. Морфологические общности //
Структурные общности кавказских языков. М.: Наука, 1978.
С. 63-84.
43. Жирков Л. И. Грамматика аварского языка. Труды
подразряда исследования северно-кавказских языков при Ин­
ституте Востоковедения в Москве. М., 1924. Вып. 3. 179 с.
184

44. Жирков Л. И. Грамма гики даргинского языка. М.:
Центральное изд-во народов ('ССР (Комитет но изучению
языков и этнических культур восточных народов СССР),
1926. №5. 103 с.
45. Жирков Л. И. Лакский язык (фонетика и морфоло­
гия). М.: Изд-во АН СССР, 1955. 160 с.
46. Ибрагимов Г. X. Рутульский язык. М.: Наука, 1978.
308 с.
47. Ибрагимов Г. X. Рутульский язык: Синхрония и диа­
хрония. Махачкала: «Народы Дагестана», 2004. 307 с.
48. Ибрагимов Г. X. Цахурский язык. М.: Наука, 1990.
239 с.
49. Исаков И А.. Халилов М. Ш. Гунзибский язык: крат­
кий грамматический очерк // Гунзибско-русский словарь. М.:
Наука, 2001. С. 259-283.
50. Казенин К И. Синтаксис современного лакского
языка. Махачкала: ИЯЛИ ДНЦ РАН; Институт языкознания
РАН; АЛЕФ, 2013.328 с.
51. Калинина Е. Ю., Чумакина М. Э. Обстоятельствен­
ные предложения // Элементы цахурского языка в типологи­
ческом освещении / ред.-сост. А. Е. Кибрик. М.: Наследие,
1999. С. 537-559.
52. Каяев А. Грамматика лакского языка / под ред.
Р. Г. Эльдаровой; ИЯЛИ ДНЦ РАН. Махачкала: “ДИНЭМ”,
2009. 402 с.
53. Кибрик А. Е. Опыт структурного описания арчинско­
го языка. М. 1977.
54. Кибрик А. Е., Кодзасов С. В. Сопоставительное изу­
чение дагестанских языков. Глагол. М.: Изд-во Московского
университета, 1988. 228 с.
55. Кибрик А. Е., Кодзасов С. В., Оловянникова И. И.
Фрагменты грамматики хиналугского языка. М.: Изд-во Мос­
ковского университета, 1972. 380 с.

185

56. Климов Г. А. Введение в кавказское языкознание.
Изд. 2-е, стереотипное. Махачкала: ИЯЛИ ДНЦ РАН, 2007.
248 с.
57. Комри Б., Халилов М., Халилова 3. Грамматика бежтинского языка (Фонетика. Морфология. Словообразова­
ние) / под ред. Б. Комри. Ч. 1. Лейпциг; Махачкала: Ин-т эволюционной антропологии им. М. Планка; ИЯЛИ ДНЦ РАН,
2015. 656 с.
58. Коряков Ю. Б. Атлас кавказских языков. М.: Пили­
грим, 2006. 56 с.
59. Курбанов К. К. Масдарная форма глагола табасаран­
ского языка. Вопросы кавказского языкознания. Махачкала:
ДГУ, 2003. Вып. 2. С. 109-112.
60. Курбанова 3. Г. Деепричастие в лакском языке: дис.
... канд. филол. наук. Махачкала: ДГУ, 2007. 154 с.
61. Магомедов А. Дж., Саидов-Аккутта Н. И. Кубачи:
язык и фольклор. Исследование и материалы. Махачкала:
Наука ДНЦ, 2010. 580 с.
62. Магомедова Э. К. Отглагольные субстантивы в лак­
ском языке: дис. ... канд. филол. наук. Махачкала, 2009. 149 с.
63. Магометов А. А. Агульский язык. (Исследование и
тексты). Тбилиси: Мецниереба, 1970. 242 с.
64. Магометов А. А. Корреляция системы консонантов в
диалектах даргинского языка // ЕИКЯ. III. Тбилиси: Мецние­
реба, 1976. С. 219-227.
65. Магометов А. А. Кубачинский язык. (Исследование и
тексты). Тбилиси: Изд-во АН Грузинской ССР, 1963. 341 с.
66. Магометов А. А. Личное спряжение в даргинском
языке сравнительно со спряжением в табасаранском и лак­
ском языках И ИКЯ. XIII. Тбилиси: Изд-во АН Грузинской
ССР, 1962. С. 313-342.
67. Магометов А. А. Мегебский диалект даргинского
языка. Тбилиси: Мецниереба, 1982. 232 с.
68. Магометов А. А. П. К. Услар - исследователь даге­
станских языков. Махачкала: Дагучпедгиз, 1979. 100 с.
1
186

69. Магометов А. А. Табасаранский язык. Тбилиси:
Мецниереба, 1965. 398 с.
70. Мадиева Г. И. Морфология аварского литературного
языка. Махачкала: Дагучпедгич, 1981. 160 с.
71. Майсак Т. А. Арльские тексты 1900-1960-х годов.
М.: Асабеппа, 2014. 496 с.
72. Майсак Т. А. Глагольная парадигма удинского языка
(ниджский диалект) // Удинский сборник: грамматика, лекси­
ка, история языка / ред. коллегия: М. Е. Алексеев, Т. А. Май­
сак. Д. С. Ганенков, Ю. А. Ландер. М.: АсаОепна, 2008. С. 96161.
73. Маллаева 3. М. Глагол аварского языка: структура,
семантика, функции. Изд. 2-е. Махачкала: ИЯЛИ ДНЦ РАН,
2012.374 с.
74. Маллаева 3. М. Глагольная морфология аваро­
андийских языков. Махачкала: ИЯЛИ ДНЦ РАН; АЛЕФ,
2015.436 с.
75. Махмудова С. М. Морфология рутульского языка.
М„ 2001. 256 с.
76. Мехтиханова Р. X. Система глагола в цудахарском
диалекте даргинского языка: автореф. дис. ... канд. филол.
наук. Махачкала: ДГУ, 1975. 21 с.
77. Муркелинская 3. Г. О структуре глагольной основы в
лакском языке // Глагол в языках Дагестана. Махачкала: ИИЯЛ ДагФАН СССР, 1980. С. 122-140.
78. Муркелинский Г. Б. Грамматика лакского языка. Ч. 1
(Фонетика и морфология). Махачкала: Дагучпедгиз, 1971. 256 с.
79. Муркелинский Г. Б. О причастных, деепричастных и
масдарных конструкциях в дагестанских языках // Учёные за­
писки ИИЯЛ Даг. ФАН СССР. Т. XII. Махачкала: ИИЯЛ Даг.
ФАН СССР. 1964. С. 3-16.
80. Мусаев М.-С. М. Глагол // Абдуллаев 3. Г., Абдусаламов А. А., Мусаев М.-С. М., Темирбулатова С. М. Совре­
менный даргинский язык / отв. ред. С. М. Темирбулатова.
Махачкала: ИЯЛИ ДНЦ РАН, 2014. С. 256-337.
187

81. Мусаев М-С. М. Даргинский язык. М.: Асабет1а,
2002. 183 с.
82. Мусаев М.-С. М. Лексика даргинского языка (Срав­
нительно-исторический анализ). Махачкала. 1978. 129 с.
83. Мусаев М.-С. М., Магомедова Дж. Масдарные фор­
мы глагола даргинского литературного языка // Современные
проблемы кавказского языкознания и тюркологии. Махачка­
ла: ДГУ, 2000. Вып. 2. С. 176-181.
84. Муталов Р. О. Глагол даргинского языка. Махачкала:
ДГУ, 2002. 219 с.
85. Назаров В. И. Разыскания в области исторической
морфологии восточнокавказских языков (проблемы архаиз­
мов и инноваций). Махачкала: Дагучпедгиз, 1974. 48 с.
86. Омаров А. А. Морфологические и синтаксические
особенности масдара даргинского и арабского языков: дис. ...
канд. филол. наук. Махачкала: ДГУ, 2008. 168 с.
87. Отглагольные образования в иберийско-кавказских
языках: материалы XII региональной научной сессии по изу­
чению системы и истории иберийско-кавказских языков
(21-23 сент. 1988 г.). Черкесск: Карачаево-Черкесский НИИ
истории, филологии и экономики, 1989. 214 с.
88. Плунгян В. А. Общая морфология: Введение в про­
блематику': Учебное пособие. Изд. 4-е. М.: Книжный дом
«ЛИБРОКОМ», 2012. 384 с.
89. Саидова П. А., Гарунова К. И. К характеристике мас­
дара и масдарных словосочетаний в аварском языке. Отгла­
гольные образования в иберийско-кавказских языках: мате­
риалы XII региональной научной сессии по изучению систе­
мы и истории иберийско-кавказских языков (21-23 сент. 1988
г.). Черкесск: Карачаево-Черкесский НИИ истории, филоло­
гии и экономики, 1989. С. 178-181.
90. Сравнительно-историческая лексика дагестанских
языков / отв. ред. Г. Б. Муркелинский. М.: Наука, 1971. 295 с.
91. Структурные общности кавказских языков / отв. ред.
Г. А. Климов. М.: Наука, 1978. 132 с.
188

92. Сумбатова Н Р. Типоло! ичоског и диахроническое
исследование морфосинтиксиса (ни примере языков даргин­
ской группы): авторсф. дне. ... д-ри филол. наук. М.. 2013.
93. Сумбатова II Р. Ландер К). /I. Даргинский гонор
селения Танты: грамматический очерк, вопросы синтаксиса.
М.: Языки славянской культуры. 2014. 752 с.
94. Тарпанов 7. К. Агулы: их язык и история. Петроза­
водск: Изд-во Петрозаводского университета, 1994. 287 с.
95. Тарханов 3. К. Проблемы общей грамматики и грам­
матика агульского языка. Махачкала, 2013. 392 с.
96. Татевосов С. Г. Аналитические глагольные формы //
Багвалинский язык. Грамматика. Тексты. Словари. Ред.-сост.
А. Е. Кибрик; соредакторы: К. И. Казенин, Е. А. Лютикова,
С. Г. Татевосов. М.: Наследие, 2001. С. 105-115.
97. Темирбулатова С. М. Хайдакский диалект даргин­
ского языка. Махачкала: ИЯЛИ ДНЦ РАН, 2004. 305 с.
98. Услар П. К. Этнография Кавказа, Языкознание. IV.
Лакский язык. Тифлис, 1890. 422 с.
99. Хайдаков С. М. Даргинский и мегебский языки
(принципы словоизменения). М.: Наука, 1985. 216 с.
100. Хайдаков С. М. Очерки по лакской диалектологии.
М.: Наука, 1966. 244 с.
101. Хайдаков С. М. Очерки по лексике лакского языка.
М.: Изд-во Академии наук СССР, 1961. 199 с.
102. Хайдаков С. М. Сравнительно-сопоставительный
словарь дагестанских языков. М.: Наука, 1973. 180 с.
103. Халидов А. И. Грамматика чеченского языка. Т. 1.
Введение в грамматику. Фонетика. Морфемика. Словообра­
зование / под ред. А. И. Халидова. Грозный: Издательскополиграфический комплекс «Грозненский рабочий», 2013.
84 7 с.
104. Цхададзе Б. А. Образование масдара в древнегру­
зинском языке. Тбилиси: Мецниереба, 1984. 217 с. На груз,
яз.; резюме на рус. яз. С. 207-217.

189

105. Чикобава А. С. Введение в иберийско-кавказское
языкознание / пер. с груз. И. Б. Капанадзе; под ред. Ц. Р. Ба­
рамидзе и Р. С. Джанашиа (с предисловием Ц. Р. Барамидзе).
Тбилиси: Изд-во «Универсал», 2010. 342 с.
106. Чумакина М. Е. Обстоятельственные предложения //
Багвалинский язык. Грамматика. Тексты. Словари. Ред.-сост.
А. Е. Кибрик; соредакторы: К. И. Казенин, Е. А. Лютикова,
С. Г. Татевосов. М.: Наследие, 2001. С. 595-612.
107. Шихалиева С. X. Грамматические категории глагола
табасаранского языка. Махачкала: Изд-во «Юпитер», 2004. 140 с.
108. Эльдарова Р. Г. Лакский глагол (Система глаголь­
ного словоизменения). Махачкала: ДГУ, 2000. 76 с.
109. Эльдарова Р. Г. Лакский глагол (Структура и семан­
тика глагольного слова. Категория вида и залога. Вербоиды).
Махачкала: ДГУ, 1993. 50 с.
110. Эльдарова Р. Г. Масдар и герундий в лакском языке
// Вопросы кавказского языкознания. Махачкала: ДГУ, 2003а. Вып. 2. С. 170-173.
111. Эльдарова Р. Г. П. К. Услар и формообразование
лакского
глагола
//
Кавказские
языки:
генетико­
типологические общности и ареальные связи: тезисы докла­
дов V Международной научной конференции. 2-3 июня
2016 г. Махачкала: ИЛЛИ ДНЦ РАН, 2016. С. 189-191.
112. Эльдарова Р. Г. Редупликация и её роль в лакском
языке // Абдуллаев И. X. Эльдарова Р. Г. Вопросы лексики и
словообразования лакского языка. Махачкала, 2003-6. С. 64-99.
113. Эльдарова Р. Г. Рецензия на: Абдуллаев И. X. Лак­
ский язык в историко-сравнительном освещении. Морфоло­
гия. Махачкала: ИЯЛИ ДНЦ РАН, 2010. 368 с. // Вестник
ИЛЛИ ДНЦ РАН, 2013. №3. С. 187-195.
114. Сотпе, Вегпагд, Э1апа Еогкег, 2а1га КИаШоуа,
АбуегЫа! скизез 1п Озе Тзегк 1ап§иа§е8 // Оаз1, Уо1кег, Но1$сг
Шеззе1 (еда.), С1апзе Етка§е 1п Сгозз-Ып^шзйс Регзресйуе,
ЭаШ-Эпуеп АрргоасЬез Щ Сго88-С1аиза1 Бушах. Вег1т - Воя1оп: Не ОгиуЩг МоШоп, 2012. Р. 157-190.
190

115. Саийехпс, Ек/ст Д(к1чЫ|п11/1и 1|н и 1шмк<»1к' |с/1ки //
Рп1ох1 ха огуспкИт ПЫорЛи, Нагано ()|'1|ека1п1 тмН1к и
8ага)еуи, 1996. Уок 46. I*. I 1 17.
116. (ЛаМ, Уо/кеп, Но1щт 1Нея\е1 (ебз.). Скипе Микале т
Сгозз-ЬтцкзНс РегзресНуе. 1)а1а-1>пуеп АрргоасЬез 1о Сгоз»С1аия1 Зуках. ВегНп - ВозЬме 1)с Огиукг Мокоп, 2012. 457 р.
117. Сам, Уо1кег, МагПп ЕсИа/ег. КекНуе скизез луИЬ
абуегЫа! теаптц: Л циапкаНуе туезН^аНоп оЕ ЬуЬпб аб)ипк
скизез т ЬаНп // баз!, УЫкег, Но1цег О1еззе1 (ебз.), Скизе
Ьтка§е 1п Сгозз-ЬтцкзНс РегзресНуе. Вак-Впуеп АрргоасЬез
!о Сгозз-Скиза! 8упкх. ВегНп - Воз!оп: Эе ОгиуЕег Мокоп,
2012. Р. 363-391.
118. Нааре1та1к, МагПп. А Огаттаг оЕ Еехцкп. ВегНп Меду Уогк: Мокоп бе Огиукг, 1993. 567 р.
119. На$рекпа1к, МагПп. ТЬе сопуегЬ аз а сгоззНп^шзНсаНу уаНб са!е§огу // МагНп Назре1та1Ь, ЕккеЬагб Кбш§ (ебз.), СопуегЬз т Сгозз-Ып^шзНс РегзресНуе. ВегНп - Мелу
Уогк: Мокоп бе Огиукг, 1995. Р. 1- 55.
120. Нааре1та1к, МагПп, Еккекагс! Кдт§ (ебз.), СопуегЬз
1п Сгозз-ЬтокзНс РегзресНуе. ВегНп — Мелу Уогк: Мокоп бе
Огиукг, 1995. 564 р.
121. КкаШога, 2а1га. А Огаттаг оЕ КЬлуагзЫ. ШгесЫ:
НОТ, 2009. 499 р.
122. Котр;, ЕккекагН. ТЬе театп§ оГ сопуегЬ сопзкисНопз // Майт Назре1та!Ь, ЕккеЬагб Кбт§ (ебз.), СопуегЬз т
Сгозз-Ып^шзбс РегзресНуе. ВегНп — Мелу Уогк: Мокоп бе
Огиу1ег, 1995. Р. 57-95.
123. №с1]а1коу У1асПт1г Р. 8оте !уро1о§ка1 рагатекгз оГ
сопуегЬз // МагНп Назре1та(Ь, ЕккеЬагб Кбт§ (ебз.), СопуегЬз
1п Сгозз-ЫпдшзНс РегзресНуе. ВегНп — Мелу Уогк: Мокоп бе
Огиукг, 1995. Р. 97-136.
124. МскоЕ, ,1окаппа. 1п§изЬ Огаттаг. Вегкеку. Ьоз Апце1ез. Ьопбоп: ЫтуегзИу оЕСаНГогпк Ргезз, 2011. 806 р.
125. ЕитЬаЮуа А', Ми(а1оу К. А Огаттаг оЕ 1сап Ваг^луа.
МипсЬеп: ЫМСОМ Еигора, 2003. 257 р.

191

Словари

1. Абдуллаев 3. Г. Дарган-урус словарь. 12 000 дев, тер- '
мин ва девла цах!набикуни. Даргинско-русский словарь. 12
ООО слов, терминов и выражений / отв. ред. X. А. Юсупов.
Махачкала: АЛЕФ (ИП Овчинников), 2017. 646 с.
2. Абдуллаев И. X. Лакско-русский словарь. Махачкала:
ИЛЛИ ДНЦ РАН; АЛЕФ, 2018. 980 с.
3. Абдуллаев И. X. Обратный словообразовательно­
морфемный словарь лакского языка. Махачкала: ИЛЛИ ДНЦ
РАН; АЛЕФ, 2014. 198 с.
4. Абдуллаев С. Н. Урус мезла — дарган мезла словарь.
Русско-даргинский словарь. Махачкала: Изд-во Даг. ФАН АН
СССР, 1950. 1466 с.
5. Ахмедов С. X. Словарь языка повести Курди Закуева
«Обманутая любовь». Махачкала: ИЛЛИ ДНЦ РАН, 2013.
592 с.
6. Исаев М.-Ш. А. Русско-даргинский словарь. Махачка­
ла: Дагучпедгиз, 1988. 510 с.
7. Магомедов А. Дж., Саидов-Аккутта И. И. Кубачинско-русский словарь. М.: Наука, 2017. 543 с.
8. Муркелинский Г. Б. Оьрус мазрал ва лакку мазрал сло­
варь. Русско-лакский словарь. Махачкала: Изд-во Даг. ФАН
СССР, 1953. 826 с.
9. Муталов Р. О. Словообразовательный словарь глаго­
лов ицаринского диалекта даргинского языка. М.: Институт
языкознания РАН, 2011. 936 с.
10. Хайдаков С. М. Лакско-русский словарь. М.: Госу­
дарственное изд-во иностранных и национальных словарей,
1962. 424 с.
11. Юсупов X. А. Даргинско-русский словарь. М.: Изд-во
«Перо», 2017. 1136 с.
12. Юсупов X. А. Русско-даргинский словарь. Махачкала:
Юпитер, 2005. 520 с.
. ,11

192

(ОКРЛПП ПИМ II < 11111 к Г
I ЦИНГУ 1МПЙ ЦП I Г ГА ГУ ГЫ

Дагучпсдпп Дш п ншскис учейно-педнюгическое из­
дательство.
Даг. ФАН СССР Дагестанский филиал Академии наук
СССР.
ДГПУ - Дагестанский государственный педагогический
университет.
ДГУ - Дагестанский государственный университет.
ЕИКЯ - Ежегодник иберийско-кавказского языкознания.
ИИЯЛ Даг. ФАН СССР - Институт истории, языка и ли­
тературы им. Г. Цадасы Дагестанского филиала Академии
наук СССР.
ИКЯ - Иберийско-кавказское языкознание.
ИЯЛИ ДНЦ РАН - Институт языка, литературы и искус­
ства им. Г. Цадасы Дагестанского научного центра Россий­
ской академии наук.

193

Научное издание

Гаджиева Софья Гадисовна

ОТГЛАГОЛЬНЫЕ ОБРАЗОВАНИЯ
В ДАРГИНСКОМ И ЛАКСКОМ ЯЗЫКАХ

На обложке книги:
1. Дагестан. Вид на горы
из аула Ханар Лакского района.
2. Дагестан. Каменный рельеф (предположительно
с изображением битвы горца с монголом) на стене дома
в ауле Ицари Дахадаевского района.

Редактор М. К. Алиев
Подготовка оригинал-макета Л. Р. Магомедова
Дизайн обложки Г. А. Эскаева

Подписано в печать 29.04.2019 г. Формат 60х84'/|б.
Гарнитура «Таймс». Бумага офсетная. Печать ризографная.
Усл. п. л. 11,3- Уч.- изд. л. 8. Тираж 500 экз. Заказ №19-04-251.

Отпечатано в типографии АЛЕФ
367002, РД, г. Махачкала, ул. С.Стальского 50, 3 этаж
Тел.: +7 (8722) 935-690, 599-690, +7 (988) 2000-164
\улу\у.а]еГзгаГ.ги, е-таП: а1еГ2гаГ@таИ.ги