Author: Гурджиев Г.
Tags: философские системы и концепции невероисповедательные формы религии мантика (гадание) масонство оккультизм (спиритизм) антропософия магия пророчества философия духовное развитие
ISBN: 978-5-94698-095-1
Year: 2011
Text
Wv0* "v/f
Георгий Гурджиев
Вестник грядущего блага
Беседы с учениками
Париж.1941-1946гг.
Георгий
Гурджиев
вестник грядущего
блага
W Париж. 1933 г.
беседы с учениками
Париж. 1941-1946 гг.
ENIGMA
МОСКВА, 2011
УДК 141.33
ББК 86.42
Г 95
Серия «Постскриптум»
Гурджиев, Георгий
Вестник грядущего блага. Беседы с учениками /
Гурджиев Георгий; пер. с англ.; предисл. А. Ровнер. — М: Энигма,
2011. — 336 с. — (Серия «Постскриптум»).
ISBN 978-5-94698-095-1
В состав книги входят «Вестник грядущего блага» и
«Беседы с учениками». «Вестник грядущего блага» —
единственное сочинение Г. И. Гурджиева, изданное при его жизни в
1933 г. Оно вызвало бурную реакцию его сторонников, а
противникам дало дополнительный аргумент для обвинений его
в цинизме и шарлатанстве. «Беседы с учениками»
представляют собой стенограммы встреч Г. И. Гурджиева с учениками
во время Второй мировой войны в оккупированном Париже в
1941-1946 гг. Эти записи устной речи — энергичной, четкой,
лаконичной — дают читателю ценную информацию не
только о методах обучения и упражнениях, практиковавшихся в
школе Гурджиева, но и о его личности и характере отношений
с учениками. Эти документы публикуются на русском языке
впервые.
© А. Ровнер, состав., предисловие, 20П
© В. Серебряков, художественное
оформление, 20И
© 000 Издательство «Энигма», 2011
ISBN 978-5-94698-095-1 © 000 «Одди-Стиль», 2011
СОДЕРЖАНИЕ
Предисловие
А. Ровнер 7
ВЕСТНИК ГРЯДУЩЕГО БЛАГА 13
БЕСЕДЫ С УЧЕНИКАМИ 93
Беседа первая.
Перевод Э. Ермакова 95
Беседа вторая.
Перевод Э. Ермакова 102
Беседа третья.
Перевод Э. Ермакова 104
Беседа четвертая.
Перевод А. Мочалина 107
Беседа пятая.
Перевод Э. Ермакова 110
Беседа шестая.
Перевод Э. Ермакова 113
Беседа седьмая.
Перевод Э. Ермакова 119
Беседа восьмая.
Перевод Э. Мочалина 127
Беседа девятая.
Перевод Э. Ермакова 134
Беседа десятая.
Перевод Э. Ермакова 139
Беседа одиннадцатая.
Перевод А. Мочалина 149
Беседа двенадцатая.
Перевод Э. Ермакова 156
Беседа тринадцатая.
Перевод Э. Ермакова 1б2
Беседа четырнадцатая.
Перевод Т. Ровнер 167
Беседа пятнадцатая.
Перевод Э. Ермакова 180
Беседа шестнадцатая.
Перевод Г. Савченко 192
Беседа семнадцатая.
Перевод А. Мочалина 204
Беседа восемнадцатая.
Перевод Э. Ермакова 217
Беседа девятнадцатая.
Перевод Т. Ровнер 228
Беседа двадцатая.
Перевод Э. Ермакова 232
Беседа двадцать первая.
Перевод А. Мочалина 241
Беседа двадцать вторая.
Перевод Э. Ермакова 247
Беседа двадцать третья.
Перевод Э. Ермакова 249
Беседа двадцать четвертая.
Перевод Э. Ермакова 255
Беседа двадцать пятая.
Перевод Т. Ровнер 2б2
Беседа двадцать шестая.
Перевод А. Мочалина 264
Беседа двадцать седьмая.
Перевод А. Мочалина 273
Беседа двадцать восьмая.
Перевод Г. Савченко 282
Беседа двадцать девятая.
Перевод Э. Ермакова 298
Беседа тридцатая.
Перевод А. Перелъштейна 315
Беседа тридцать первая.
Перевод Э. Ермакова 320
Беседа тридцать вторая.
Перевод А. Мочалина 324
Предисловие
Что может быть важным для
человека, который сидит
в тюрьме и приговорен к смерти?
Только одно: спастись, убежать,
все остальное неважно.
Г.И. Гурджиев
Георгий Иванович Гурджиев, известный как
создатель оригинальной системы духовной трансформации,
был одним из творцов целой культурной эпохи, идеям и
стилю которого обязаны многие направления западной
мысли и западного искусства. Петр Демьянович
Успенский, Томас де Гартман, Сальвадор Дали, Бернард Шоу,
Рене Домаль, Кэтрин Менсфильд, Родни Коллин, Джон
Беннетт и многие другие известные деятели культуры
первой половины XX века испытали в своем творчестве
его прямое или опосредованное влияние. Однако даже
спустя более полувека со смерти Гурджиева вопрос об
истоках его учения остается загадкой.
Жизнь Гурджиева можно разделить на несколько
периодов, из которых наиболее важными были: детство
и юность на Кавказе — до 1892 года, годы странствий
(1892-1912), работа с учениками в России и на Кавказе
(1912-1920), эмиграция на Запад после революции в
России и короткий, хотя и исключительно важный период
руководства созданным им Институтом
гармонического развития человека в Шато-де-Приере под Парижем
(1922-1924). После автомобильной катастрофы 1924 года
последовал период писательства (до середины 1930-х
годов), затем довоенный и военный периоды, когда работа
Гурджиева была не столь интенсивной. И наконец, по-
слевоенный период возрожденной и расширенной
деятельности, продолжавшейся вплоть до его смерти в 1949
году. В 1924—1948 годах Гурджиев совершал поездки в
Соединенные Штаты Америки и работал со своими
американскими последователями.
Помимо трех основных книг — «Рассказы
Вельзевула своему внуку», «Встречи с замечательными людьми» и
«Жизнь реальна, только когда Я есть», — существует ряд
работ Г.И. Гурджиева, менее известных широкой
публике, однако проливающих особый свет на его личность и
учение. К ним в первую очередь относятся «Вестник
грядущего блага», «Беседы с учениками», «Взгляды из
реального мира», а также лекция об эннеаграмме («Лекция
о человеке»), раскрывающие важные стороны его учения.
Первые две из названных работ, отражающие события
и идеи двух значительных периодов в жизни Гурджиева,
представлены в настоящем издании.
Что касается «Вестника грядущего блага», то
задачу этой единственной изданной при жизни Гурджиева
и не включенной им в список своих основных
произведений книги он определил не больше и не меньше как
изложение «первого из семи призывов», которые он
решил адресовать современному человечеству.
Композиция книги далека от стройности и ясности. Иногда
кажется, что главная цель автора — это сообщение о
подготовленных им к изданию сериях книг и изложение
плана публикации его сочинений, а также плана
воспитания людей, обладающих двумя различными степенями
так называемых «бытия и понимания», в сотрудничестве
с которыми он намерен донести до широкой публики
содержание своих книг.
Публикация в 1933 году «Вестника грядущего блага»
имела для Гурджиева плачевные последствия. Написана
она была в характерной для него гротесковой манере —
смеси высокопарного стиля, деланой искренности и
туманных намеков. Он делает на ее страницах целый ряд
заявлений и признаний, в частности, что основал свой
институт для решения личных задач, далее он объявляет
о намерении приступить к публикации трех «серий»
своих сочинений в десяти томах. Кроме того, в этой книге
он делится планами возродить Институт, хотя многим ее
читателям было хорошо известно, что Гурджиев как раз
в то время продавал Шато-де-Приере и перебирался на
постоянное жительство в Париж. Таким образом
продажа Шато-де-Приере и публикация «Вестника
грядущего блага» еще больше запутали тех, кто пробовал что-то
понять.
У многих учеников Гурджиева книга вызвала
отрицательную реакцию и укрепила их подозрения
относительно шарлатанства его автора — они находили в ней
многочисленные подтверждения своим догадкам.
Надежды, которые Гурджиев возлагал на ее публикацию, не
оправдались. В Америке книгу сначала активно
распространяли последователи Гурджиева, но позже
непроданные экземпляры поспешно изымались и уничтожались.
В Англии ее прочитали ученики Успенского и пришли к
выводу, что автор продемонстрировал в ней явные
признаки паранойи, а может быть, даже и сифилиса.
Однако при внимательном чтении «Вестник грядущего блага»
открывает читателю немало интересного. Уже с первых
страниц этой необычной книги читатель как будто
вступает во внутреннюю лабораторию таинственного
Гурджиева и находит в ней немало поучительного.
В конце 1930-х годов, до того, как война пришла во
Францию и немецкие войска вступили в Париж, к Гур-
джиеву приезжали последователи из Канады,
Германии и Америки. С ними он возобновил свои
автомобильные путешествия по Франции, а также к Средиземно-
му морю. Мадам де Зальцман1 обучала их «Движениям»,
особым созданным Гурджиевым танцам и упражениям,
в Севре, где она сумела в миниатюре воссоздать
обстановку Шато-де-Приере. К ней приезжали известные
писатели — Рене Домаль, Люк Дитрих и многие другие
заинтересованные люди, чтобы участвовать в
«Движениях» и в дискуссиях о «четвертом пути».
По свидетельству тех, кто встречался с Гурджиевым в
те годы, он выглядел стареющим и усталым, но был
более открыт и доступен, чем когда-либо прежде..Он
принимал всех, кто искал с ним встречи, и помогал тем, кто
нуждался в его помощи. Давал практические
упражнения всем своим ученикам. Дарил детям конфеты и
орехи. Гурджиев больше не предпринимал попыток
активизировать жизнь, инициировать новые проекты.
Надвигалась Вторая мировая война, страсти в Европе
накалялись, и в этих условиях роль доброго дядюшки, очевидно,
казалась Гурджиеву наиболее безопасной. Начало войны
разбросало почти всех, кто был рядом с ним в
предвоенные годы. Остались его французские последователи и
те, кто не успел эвакуроваться и застрял в Париже, а
также его старая гвардия в лице Жанны де Зальцман и
людей, которые были связаны с Гурджиевым еще со времен
Шато-де-Приере.
В годы войны Гурджиев не прятался, но и не был на
виду. О нем знали те, кому нужно было знать. Временами
вокруг него оказывалось несколько человек,
приводивших к нему своих друзей, которые, в свою очередь, либо
1 Жанна Матинъон де Зальцман (1889—1990) познакомилась с
Гурджиевым в 1919 г. и стала его преданной ученицей. В конце
жизни он доверил ей продолжать свою работу. Кроме того, она
руководила переводом и публикацией его трудов. В течение
сорока лет после его смерти она продолжала распространять его
учение. (Здесь и далее, если не указано иное, — примеч. пер.)
-и-
оставались с Гурджиевым, либо никогда не
возвращались к нему. Гурджиев нередко проводил вечера
вопросов и ответов или в окружении нескольких гостей
слушал чтение из своих все еще не напечатанных
«Рассказов Вельзевула своему внуку». Кроме того, он
возобновил работу с «Движениями»: занятия проводили его
ассистенты в особом помещении. Однако главные события
происходили в его квартире на улице де-Колонель-Ренар.
Разговоры о сотрудничестве Гурджиева с
нацистами совершенно безосновательны, как и слухи о его
связях со Сталиным, которые так и не были подтверждены
какими-либо фактами и документами. Его учение было
все-таки слишком традиционным, а методы обучения
слишком деликатными для того, чтобы ими могли
всерьез заинтересоваться инстанции, занятые
насаждением массового лунатизма. «Четвертый путь» отвечал
потребностям людей совсем другого сорта —
интеллектуалов и художественной элиты. Они приходили к Гурджи-
еву, ожидая от него экзистенциального совета и помощи
на пути их духовного прогресса.
В кругу Гурджиева была не принято делить людей на
фашистов и коммунистов, коллаборационистов и
участников Сопротивления. Идеологизированное сознание
всегда склонно видеть мир в категориях плоского
контраста: «наши» и «враги». Для Гурджиева не было
«наших» и «ваших», он бодрствовал (во всяком случае, мог
бодрствовать) в царстве тотального сна, среди
лихорадочной лунатической деятельности, направленной на
уничтожение людьми друг друга, в эпоху
идеологического безумия, и стремился помочь тем, кто приходил к
нему за помощью.
«Беседы с учениками» — вторая книга, вошедшая
в настоящее издание. Дословно воспроизводя
разговоры Гурджиева с учениками — вопросы учеников и отве-
-QD-
ты Гурджиева, — она отражает реальные интересы и
настроения людей, окружавших Гурджиева в
оккупированной Франции. Читая конкретные вопросы и ответы,
мы видим одинаковое внимание к большим и
маленьким вопросам, кропотливую повседневную работу с
десятками, сотнями людей, каждый из которых, очевидно,
мог бы воспроизвести в самом себе феномен Гурджиева
и ни один из которых даже не приблизился к
созданному им идеалу.
13 октября 1949 года Гурджиев скончался в
Американском госпитале в Париже, и начался новый этап
развития гурджиевского учения, который продолжается по
сей день. Традиция, созданная Гурджиевым, разрослась
и теперь представлена в десятках стран на четырех
континентах.
Книга Гурджиева «Вестник грядущего блага» и его
«Беседы с учениками» содержат в себе огромный
потенциал для понимания сути гурджиевской традиции и,
возможно, нашего будущего.
вестник
грядущего
блага
Париж. 1933 г.
Вестник
грядущего блага
Первое обращение
к современному человечеству
Париж.1933г.
Вопреки установившемуся обычаю,
я не только разрешаю
перепечатывать эту первую свою книгу1 (равно
как и другие книги первой серии) в
любой стране, но, если необходимо,
согласен субсидировать
перепечатку, при условии, конечно,
сохранения абсолютной точности.
Г. И. Гурджиев
I дохновляемый глубоким убеждением,
происходящим из долгой череды экспериментов,
последующих умозаключений, я пришел к выводу, что
если человек желает (желает искренне и серьезно, а
не движимый обычным любопытством) приобрести
знание пути, ведущего к реальному бытию, и если он
выполняет ради этой задачи все, что от него
требуется, и с самого первого шага, среди других
косвенно способствующих этому вещей, помогает
достижению той же цели другими людьми — он, в силу самого
этого действия, начинает формировать почву для
реальных оснований проявления объективного и
актуального блага; и, воодушевленный общим стремлени-
1 Эта версия книги включает многочисленные фрагменты,
которые не входили в ранее опубликованные версии русских
переводов.
-ПЛ-
ем прийти, наконец, посредством литературных
аргументов и публичных представлений, связанных с
ближайшим будущим моих экспериментальных
разъяснений, к внедрению в сознание современников
некоторых «психоинициативных» факторов,
которые (по мнению моему и других людей, хоть немного
способных к беспристрастному размышлению)
неизбежно становятся руководящими принципами в
сознании всех созданий, склонных именовать себя
«Богоподобными», и которые непременно заставляют
людей действовать (как инстинктивно, так и после
рассуждения), побуждая их осуществлять свою
моральную обязанность помогать ближнему, — я,
возложив на себя задачу инициировать в человеческом
сознании формирование вышеупомянутого
«психического» фактора, столь важного для общественной
жизни людей, решил ныне действовать самим
фактом продажи и распространения содержания этого
первого моего сочинения, предназначенного
возглавить список моих публикаций.
В связи с тем, что я имел намерение дать
возможность множеству созданий Нашего Общего
Отца, — тех, что подобны вам, но чьи средства по
той или иной причине ограничены, — приобрести
эту первую мою книгу бесплатно; и в связи с тем,
что я составил определенный план относительно
новых публикаций моих сочинений, я решил не
устанавливать на нее никакой конкретной цены,
оставляя на свободное усмотрение покупателей
заплатить за нее от 8 до 108 французских франков.
Б то же самое время я, не входя в обычные
современные рассуждения о жизни, решил непременно
просить всех, кто купил эту мою первую книгу, ответить на
три вопроса, которые предоставит им продавец, а так-
-ш-
же позволить ему заполнить нижеследующие
параграфы регистрационного бланка (прилагается).
Автор
Регистрационный бланк, прилагаемый
к «ВЕСТНИКУ ГРЯДУЩЕГО БЛАГА» № 00001
1. Имя покупателя
2. Адрес
3. Приобретено случайно
или по рекомендации .
4. Кто рекомендовал? . . .
Указать имя и адрес. . .
5. Уплаченная сумма
Подпись продавца
МОЙ ПЕРВЫЙ ПРАКТИЧЕСКИЙ СОВЕТ
Я советую всем читателям, которые когда-либо
встречались со мной на почве моих идей, отложить
чтение этого первого обращения до тех пор, пока
они, сконцентрировавшись на своей природе, а
также на своих чувствах и ощущениях, не ухватят
суть содержания прилагаемого к данной брошюре
Циркулярного письма и не ознакомятся с
регистрационным бланком, который будет иметь
практическое значение при приобретении книг первой
серии моих сочинений.
Г. Гурджиев
Вторник, 13 сентября 1932 года.
Кафе Мира, Париж
Весьма оригинальное, а для меня и тревожно
странное совпадение нескольких очень разных
факторов, возникших из моей деятельности и
касающихся сегодняшнего дня, не только вынуждает, но
и вдохновляет меня отметить этот день так:
перестать ждать более удобного времени и начать
именно в этот день изложение первого из семи призывов,
которые я в период своей писательской
деятельности решил адресовать современному человечеству.
Начну с объяснения особого характера этого
странного совпадения.
Прежде всего, излагая, как я делал это ночью
и днем на протяжении почти десяти лет, всякого
рода фрагменты из общей массы информации,
которую я намерен опубликовать, я, так уж случилось,
только сегодня закончил предварительную
компиляцию материала, предназначенного для этой цели.
Во-вторых, занятый на протяжении последних
трех лет параллельной работой, которая должна
завершить первую серию моих писаний и
одновременно возглавить список моих публикаций, я
закончил ее именно в этот день.
В-третьих, и в заключение: сегодняшний день
есть последний день срока, который я назначил
себе двадцать один год назад, — срока, в течение
которого, согласно особой клятве, данной мною, я
обещал своей совести вести в известной степени
искусственную жизнь, оформленную по программе,
которая была спланирована в соответствии с
определенными принципами.
Перед тем как решиться раскрыть суть моего
первого призыва к современному человечеству, я
считаю своим долгом изложить — хотя бы
приблизительно — мотивы, которые заставили меня взвалить
на себя всю тяжесть такой искусственной жизни.
-и-
Эта длительная и для меня совершенно
неестественная жизнь, абсолютно не совместимая со
всеми теми чертами, которые укрепились в моей
индивидуальности ко времени зрелости,
проистекали из моего решения, основанного на
результатах изучения целого ряда исторических
прецедентов, прибегнуть к неестественным до
некоторой степени внешним проявлениям себя и тем
самым, во-первых, предотвратить формирование по
отношению ко мне известного с древних времен
чего-то, что великий Соломон, царь Иудеи, называл
«цварнохарно». Как было показано нашими
предками, «цварнохарно» образуется путем естественного
процесса в общественной жизни в результате
объединения дурных поступков так называемых
«простых людей» и ведет к уничтожению как того, кто
пытается достичь чего-либо для общего
человеческого блага, так и всего, что он уже осуществил
для этой цели; во-вторых — чтобы
противодействовать проявлению в психике людей, с которыми я
входил в общение, некой черты, способной
препятствовать осуществлению моих целей;
соприкосновение с другими более или менее
выдающимися людьми вызывает у них функционирование
чувства порабощенности, раз и навсегда
парализующего их способность к проявлению личной
инициативы, в которой я тогда особенно нуждался.
Моей целью было в то время создание
условий, позволяющих дать исчерпывающее
разъяснение одной сложной и с трудом объяснимой
стороны вопроса, который задолго до начала моей
искусственной жизни присутствовал в моем существе
и необходимость окончательного решения
которого — будь то волею судьбы или благодаря
непостижимым законам наследственности — в тот момент
стала казаться мне основной целью всей моей
жизни и силой, побуждающей мою деятельность.
Я нахожу себя обязанным в этом, так сказать,
окончательном заявлении, которое должно будет
служить, среди прочего, программой новой фазы
моей деятельности во благо моих ближних, дать
краткий обзор истории возникновения и развития
тех событий и причин, которые обусловили
формирование в моей индивидуальности неутолимого
стремления решить этот вопрос, в конце концов
ставший для меня тем, что современные психологи
называют непреодолимой манией.
Эта мания начала наслаиваться на мое существо
во времена юности, в период достижения
ответственного возраста, и заключалась в том, что мне
хотелось бы теперь назвать «неудержимым
стремлением» понять точный смысл жизненного
процесса всех внешних форм дышащих созданий на земле
и особенно цель человеческой жизни в свете
этого истолкования.
Хотя множество специфических факторов,
обусловленных моим воспитанием и образованием,
послужили причиной для формирования в моем
существе основы, давшей начало необычному для
современного человека стремлению, однако, как
я понял позднее, по размышлении над данным
вопросом, главную роль в конечном счете тут
сыграли те совершенно случайные обстоятельства моей
жизни, которые точно совпали с вышеупомянутым
переходом от подготовительного к
ответственному возрасту и которые вполне могут быть сведены
к тому, что мои контакты в то время были почти
исключительно с лицами моего возраста или
старше меня, и все они самостоятельно либо под чьим-
то влиянием сформировали в себе весьма распро-
-И-
страненный ныне «психический тип» людей,
примечательный тем, что (как я сам статистически
установил во время существования моей базы —
Института гармонического развития человека) будущие
представители этого «типа» никогда, ни с целью
реального понимания действительности, ни в период
подготовительного возраста, ни опять-таки в
период ответственной жизни, абсолютно никогда,
несмотря на явную необходимость такого шага, не
открывали себя опыту, а довольствовались
фантазиями других людей, сформировавшими в них
иллюзорные понятия, и ограничивали себя общением с
людьми, подобными им самим, в результате чего
автоматизировали себя до степени вступления в
авторитетные дискуссии на темы, кажущиеся
научными, но большей частью абстрактные.
Хотя в этот период моей жизни я был похож на
них в своих внешних проявлениях, являясь
продуктом тех же ненормальных условий окружения,
однако, благодаря некоторым свойствам моей
натуры, а также обдуманному внушению со стороны
моего отца и моего первого наставника, я с
детских лет обладал определенными данными,
позволившими ко времени моего ответственного
возраста развить в моей индивидуальности
несколько оригинальных врожденных черт, включая и эту
особую черту неизбежного импульса и
стремления понять самую суть любого предмета, который
привлекал мое внимание, в результате чего в моих
мыслях постепенно и даже незаметно для моего
бодрствующего сознания начало формироваться
«нечто», прояснившееся вскоре после сильного
духовного горя, причиненного мне смертью
близкого друга, и эта заново сформированная
характеристика моего ума начала с тех пор (при контакте
с продуктом частого повторения некоторых
автоматических ассоциаций) порождать в моей цело-
купности то, что я в другом месте назвал
«неугасимым стремлением».
Сначала проявление этого странного
«психического фактора» влияло только на мою умственную
деятельность, но не изменяло меня в целом, то есть
не мешало привычному функционированию ни
моего физического организма с его психонервной
системой, ни моего духа, и я мог (особенно в
периоды резко выраженного сопротивления влиянию
этого проявления) путем усилия воли или
искусственного стимулирования мысленных и
эмоциональных ассоциаций контролировать и
предотвращать «питание» этого проявления, тем самым
приостанавливая формирование в моей целокупности
таких нежелательных импульсов. Немного позднее,
при появлении в моих мыслях этого «нечто», я стал
часто обсуждать свою «навязчивую идею» с
многочисленными людьми, являвшимися, по широко
распространенному мнению, большими авторитетами
в так называемых «мудреных» вопросах,
благодаря чему и сформировал в своем пока не «субъек-
тивизированном» сознании некоторые точные
впечатления, автоматически влиявшие на мою
психику, и в ходе дискуссии с этими авторитетами, как я
представляю себе это в настоящее время, во мне
укрепилось чувство полной серьезности и глубины
этих вопросов, а последствия и реальный «смысл»
проявлений, свойственных этому необычайному
стремлению, становились все более ощутимыми
там, где их совокупность совпадала с моим Бытием
и по временам даже влияла на его общее
функционирование, то есть, короче говоря, проникала до
мозга моих костей.
-ЕЮ-
Степень слияния с моим Бытием и
доминирующее влияние на мою психику этого своеобразного
фактора были таковы, что спустя четыре или пять
лет я почувствовал себя полностью в его власти, и с
тех пор он, подобно «назойливому зуду», постоянно
вынуждал всего меня или отдельные части моей
индивидуальности любой ценой выяснить все для
познания того, что может послужить окончательному
решению этих кардинальных для меня вопросов.
Оказавшись в своей внутренней жизни рабом
такой «цели», очевидно занесенной в мою целокуп-
ность волею судьбы, я с этого времени жил,
сначала вынуждаемый только ею, а затем и
стимулируемый моим собственным сознанием, и был
поглощен этими исследованиями до 1892 года.
Это вышеупомянутое стимулирование себя
посредством своего сознания возникло в результате
переживания во всем моем Бытии особого чувства,
смеси «самодовольства» и «гордости», которое
возникало каждый раз, когда во времена моих
исследований я имел случайные или полупредвиденные
подтверждения все новых и новых фактов о
жизни людей — фактов, о существовании которых не
было и намека ни в повседневной жизни, ни в
своих книгах, хотя я прочел почти все, что нашел на
эту тему в современной литературе, равно как и
весь материал из прошлого, дошедший до наших
дней и благодаря совершенно случайным
обстоятельствам моей жизни ставший доступным мне в
количестве, значительно превосходящем
возможности простого человека.
До 1892 года мне не удалось узнать чего-либо
такого, что могло бы логично и гармонично бросить
свет хотя бы на одну сторону этого вопроса,
несмотря на то, что, во-первых, тревожный фактор,
автоматически напоминавший мне о цели, которую
я поставил себе, проявлял стойкую активность в
моем Бытии почти всегда, при любом психическом
состоянии, в каком бы я ни пребывал; во-вторых,
Великая Природа благосклонно снабдила всю мою
семью и меня в частности — и это не только мое
мнение, но и мнение большинства людей, с
которыми я общался, — наивысшей степенью понимания,
доступной человеку; в-третьих, я с детства имел
среди прочих способностей одну особенно
развитую, — способность выпытывать у людей их
самые священные цели и намерения; и в-четвертых,
я имел, в соответствии с особыми условиями моей
жизни, возможность доступа в так называемые
святая святых почти всех герметических
организаций, таких как религиозные, философские,
оккультные, политические и мистические общества,
конгрегации, партии, объединения и т. д., которые
недоступны обычному человеку, а также имел
возможность обсуждения и обмена мнениями с
многочисленными людьми, являвшимися по сравнению с
другими истинными авторитетами.
Хотя в тот период я не достиг успеха в
объяснении чего-либо, я не терял надежды, что где-нибудь и
когда-нибудь встречу наконец людей, способных
объяснить мне многое или, по крайней мере, направить
мое душевное состояние на соответствующие мысли
и соображения, которые помогут мне ясно и
удовлетворительно решить этот роковой для меня вопрос.
Живя таким образом до 1892 года, то есть
поглощая все внешние впечатления и внутренне
переживая их почти исключительно в связи с этой моей
манией, а внешне занимаясь всякого рода
профессиями и ремеслами, с одной стороны, ради
получения средств к жизни, а с другой — овладения, со-
-и-
гласно способности, присущей мне с детства,
всевозможного рода человеческой сноровкой, но
главным образом — из необходимости более или менее
приспособиться к своеобразным условиям
момента, условиям, которые я часто менял, чтобы
осуществить эту свою внутреннюю цель; тогда, в
упомянутом выше году, я пришел к выводу, что среди моих
современников совершенно невозможно найти то,
что я искал, и потому я решил от всего отказаться,
удалиться на определенный срок в полное
одиночество, подальше от всех проявлений внешнего мира,
и попытаться посредством активных размышлений
самостоятельно достичь искомого или продумать до
конца некоторые новые пути для исследований.
Это случилось во время моего пребывания в
Центральной Азии, когда по рекомендации уличного
парикмахера, которого я встретил случайно и с
которым мы стали большими друзьями, мне удалось
получить доступ в монастырь, хорошо известный
среди последователей магометанской религии, где я и
воспользовался гостеприимством добрых братьев.
Под влиянием беседы с одним из братьев
монастыря о природе и качестве веры и о
последствиях ее воздействия на человека я еще более
убедился, что должен твердо придерживаться своего
решения и немедленно воспользоваться
благоприятным случаем в этом самом монастыре.
Удалившись в тот же вечер в уединение, я
привел себя в необходимое состояние и начал
серьезно размышлять над своей ситуацией и будущим
поведением.
Следуя требуемому и уже хорошо знакомому
мне методу, обычному для всех посвященных в
область древней науки, которую именуют «законами
созерцания», — методу, состоящему в данном слу-
-QD-
чае, главным образом, в воспоминании и
обозрении всех существующих категорических
убеждений по этому вопросу, я начал сопоставлять
различные факты, которые вполне понимал, со
всякого рода гипотезами и предположениями, которые
слышал от разных авторитетных людей,
обладавших действительно большим знанием и достигших
состояния бытия, соответствующего этому знанию.
После применения этого метода в течение трех
дней я, хотя и не пришел к каким-либо
определенным выводам, все же ясно убедился, что ответы,
которые я искал и которые в своей совокупности могли
пролить свет на мой главный вопрос, могут быть
найдены (если они вообще доступны человеку) в
области подсознательного процесса мышления человека.
Тогда же я твердо убедился в том, что для этой
цели мне необходимо совершенствовать свое
знание о всех подробностях формирования и
проявления общей психики человека.
Придя к этому решающему выводу, я снова в
течение нескольких дней думал, и думал почти
непрерывно о том, что надо сделать, чтобы создать
необходимые удовлетворительные мирские условия,
позволяющие изучать такие неожиданные проблемы.
Будучи все еще в полной власти своих
размышлений, я покинул монастырь и снова отправился
путешествовать, на этот раз без определенного
плана действий.
Бо время моих непрерывных странствий с
места на место и почти непрестанного интенсивного
размышления я наконец сформировал в уме
предварительный план.
Оставив все свои прежние дела и мобилизовав
материальные и другие возможности, я начал
собирать всякого рода письменную литературу и уст-
26~1-
ную информацию, сохранившуюся среди
некоторых азиатских народов, о той области науки,
которая была высоко развита в древнее время и
именовалась «Мехкенесс», — название, означающее
«снятие ответственности»; современной
цивилизации известна лишь незначительная часть этой
науки — так называемый гипнотизм; мне же в то время
вся литература, существовавшая по этому вопросу,
была уже знакома как пять пальцев.
Собрав все, что мог, я отправился в дервиш-
ский монастырь, расположенный в Центральной
Азии, где уже останавливался раньше, и,
обосновавшись там, полностью посвятил себя изучению
материала, находившегося в моем распоряжении.
После двух лет тщательного теоретического
изучения этой области науки, когда возникла
необходимость практически проверить некоторые детали,
еще недостаточно выясненные мною в теории,—
детали, способные прояснить механизм
функционирования подсознательной сферы человека, — я
объявил себя «лекарем» всякого рода пороков и
стал применять результаты своих теоретических
исследований к людям, оказывая им при этом
реальную помощь.
Это оставалось моим исключительным
занятием и проявлением в течение четырех или пяти
лет— в соответствии с серьезной клятвой,
которую заставила меня сдержать поставленная мною
задача: она сводилась к оказанию
добросовестной помощи страждущим и использованию знания
и практической силы только для исследований, но
никогда не для личных или эгоистических целей;
я не только пришел к беспрецедентным
практическим результатам, не имеющим себе равных в наши
Дни, но и выяснил почти все, мне необходимое.
Б короткое время я открыл многие детали,
способствовавшие решению все того же главного
вопроса, равно как и многих второстепенных фактов,
о существовании которых я и не подозревал.
Вместе с тем я убедился, что еще большее
число деталей, необходимых для окончательного
решения этого вопроса, надо искать не в сфере
подсознательного процесса мышления, но и в различных
аспектах проявлений бодрствующего сознания.
Когда я понял это, в моем уме снова, как
много лет назад, начали «копошиться» мысли — иногда
автоматически, иногда управляемые сознанием, —
мысли о средствах приспособления себя к
условиям обычной жизни с целью окончательного и
безошибочного выяснения вопроса, который явно стал
прочной и неотделимой частью моего Бытия.
На этот раз мои размышления, которые
периодически возобновлялись в течение двух лет моих
странствий по Азии, Европе и Африке,
закончились решением применить мое исключительное для
современного человека знание так называемых
«сверхъестественных наук», равно как и искусство
исполнения различных «трюков» в этих
псевдонаучных областях, и объявить себя «профессором-
инструктором».
Необходимо сказать, что главной причиной
этого решения было понимание такого факта: в то
время среди людей был широко распространен
специфический психоз, который, как было давно
установлено, периодически достигает высокой степени
и проявляется в массовом интересе к
всевозможным «проклятым» идеям ложно-человеческого
знания, именовавшегося в разные эпохи по-разному, а
в наши дни его называют «оккультизмом»,
«теософией», «спиритуализмом» и т.д.
С момента моего решения я направил все свои
способности и внимание на то, чтобы войти в
контакт с людьми, принадлежащими к одной из
обширных организаций, где люди встречались в попытке
достичь определенных результатов путем изучения
той или другой из вышеупомянутых «наук».
Последующие обстоятельства моей жизни
оказались столь благоприятными, что в течение полугода
мне удалось не только завести знакомство с большим
числом этих людей, но и быть принятым в очень,
говоря их словами, «высоких кругах» за ведущего
«специалиста» по вызыванию «потусторонних явлений».
«Акклиматизировавшись» в своем новом
призвании, я заслужил в среде членов вышеупомянутых
«кругов» и их семейств репутацию великого
«маэстро» во всем, что связано со сверхъестественным
знанием. Бо время всех этих «манипуляций» в
царстве потустороннего, которые я выполнял в
присутствии большого числа членов одной из
многочисленных, широко распространенных тогда, как
и в наши дни, мастерских дня совершенствования
психопатии (название, которое я теперь применяю
к ним открыто), я начал наблюдать и изучать
различные проявления психики этих обученных и
свободно двигавшихся «подопытных кроликов»,
посланных мне судьбой для моих экспериментов. К
началу третьего года этой деятельности я
приобрел солидный авторитет среди членов трех таких
независимых «мастерских», благодаря которым
получил много материала для своих наблюдений, и,
несмотря на то что я мог иметь подобных
«мастерских» столько, сколько хотел, мне пришлось
отказаться от них и предпринять организацию своего
собственного «круга» на совершенно новых
принципах и со специально подобранным персоналом.
Я решил сделать это главным образом потому,
что, встречаясь тогда с людьми, составлявшими
такие круги, я установил: в таких сообществах
собираются люди трех-четырех определенных «типов»,
тогда как мне необходимо было — чтобы наблюдать
проявления психики человека в его бодрствующем
состоянии — иметь в своем распоряжении
представителей всех 28 существующих на Земле «категорий-
типов», как они были установлены в древние времена.
Приняв этот план к исполнению, я с огромным,
почти сверхчеловеческим усилием и, конечно, с
большими затратами, организовал в нескольких городах
три небольшие группы людей самых разных типов,
какие я только мог собрать в течение трех лет.
Осознав за время второго года существования
этих групп, что при существующих условиях
невозможно иметь в своем распоряжении на
достаточно долгий период представителей всех типов,
я, продолжая руководить уже созданными
группами, с одной стороны, наблюдал и изучал этот
доступный мне материал, а с другой, удовлетворял
настолько добросовестно, насколько возможно, тех,
в чьей психике глубоко укоренилась страсть к
любознательности, и беспристрастно разрушал все
прежние иллюзии и ошибочные идеалы тех, у кого
еще не атрофировалось свойственное всем людям
предрасположение к приобретению реального
Бытия, — готовя для себя таким образом, возможных
помощников. Затем я снова начал периодически
размышлять, как найти возможность создать
такие условия, которые позволили бы мне
удовлетворить мою необычайную, случайно возникшую
потребность. Эти периодические размышления
заставили меня наконец основать институт, который
позднее существовал под названием Институт гар-
-т-
монического развития человека согласно системе
Г. Гурджиева.
Подоплекой этого решения было то
соображение, что с такой широко задуманной публичной
организацией, охватывающей почти все интересы
современной жизни, я наверняка собрал бы — помимо
типов, которые я уже встречал, — все другие типы
людей, каких для моих наблюдений недоставало.
Изложив в этой книге мотивы своего решения,
основанные на внутренних, искренних и
беспристрастных побуждениях, я считаю необходимым
сообщить о тех мысленных и эмоциональных
ассоциациях, что протекали через все мое существо и
в итоге привели к решению, которое находилось в
полной гармонии с моей совестью.
К концу всех моих размышлений, в
результате которых я наконец твердо решил организовать
публичный Институт, в моем существе возник, как
всегда бывало в подобных случаях, тот странный
импульс, который присущ моей индивидуальности и
который автоматически вынуждает меня любую
новую задачу в моей жизни рассматривать с точки
зрения «объективной справедливости»; мои
рассуждения с самим собой были примерно следующими:
«Использование людей, которые проявляют
особый интерес к институту, основанному мной, в
чисто личных целях, несомненно, было бы
воспринято окружающими как проявление «эгоизма»; но
в то же время люди, имеющие дело с этим
институтом, — именно те, о которых я упоминал
раньше и у которых есть предрасположение,
свойственное всем (предрасположение к приобретению дан-
Hbix и к подготовке в их существе почвы для
импульса «объективной совести» и для формирования
так называемого «внутреннего благоразумия»), еще
не вполне атрофировалось, — эти люди только
таким путем могут воспользоваться плодами знания,
которое я накопил вследствие исключительных
обстоятельств моей жизни и которое касалось
почти всех аспектов реальности и объективной
истины, и таким образом применить его для своего
собственного блага».
Что касается местоположения института, то,
после долгого обдумывания и приняв во внимание
существующие условия обыденной жизни и
облегчение общения с другими нациями, столь
существенное для меня, я решил, что самым подходящим
местом была бы Россия — в то время мирная, богатая
и спокойная страна.
Придя к этому решению, я немедленно начал
сворачивать свои текущие дела, которые были
разбросаны по разным странам Азии, и, собрав все
богатство, накопленное мною за долгие годы
жизни, которая была исключительно трудной для
современного человека, прибыл и поселился в самом
сердце России, в городе Москве.
Это случилось за два года до так называемой
великой мировой войны.
Б этой книге я не буду больше ничего говорить
об институте, который основал в России, где
неожиданные и катастрофические события
разрушили его на самой высокой ступени начальной
деятельности, а вместе с тем и все полученные к тому
времени результаты. Не буду описывать и
дальнейшие «перипетии» и попытки организовать институт
в других городах России, равно как и в других
странах, — попытки, которые ни к чему не привели из-
за всевозможных последствий войны, и которые
каждый раз оканчивались крахом, то есть
огромными материальными и иными потерями; также не
-Г"32~1-
буду вдаваться в подробности успешного
учреждения института семь пет спустя в благородной
Франции, где он существовал без помех до его
окончательной ликвидации после того, как я попал в
серьезную автомобильную аварию.
Я не буду говорить об этих событиях и обо всех
последствиях, вызванных ими, так как достаточно
подробно описал их в третьей книге второй серии
моих писаний и в первой книге третьей серии.
Из материала, который относится к институту,
приведу только некоторые фрагменты проспекта,
объявляющего о его открытии.
Мне хотелось бы привести эти выдержки
главным образом потому, что, как я понял позднее,
познакомившись с жизнью европейцев, этот проспект,
хотя и был издан большим тиражом, все же
многим европейцам остался неизвестным. Они не
имели возможности познакомиться с ним, вероятно,
потому, что моя работа и идеи заинтересовали в
первую очередь людей, которые в высшей степени
обладали упомянутым «специфическим психозом» и
соответственно были известны окружающим как
занимавшиеся всякого рода «вздором», известным
иначе под такими названиями, как «оккультизм»,
«теософия», «психоанализ» и т д., и когда кто-нибудь, кто
до тех пор был свободен от влияния такого «вздора»,
соприкасался с моей деятельностью и обнаруживал,
что такие-то и такие-то господа крайне в ней
заинтересованы, — в его психике немедленно возникало
«нечто», свойственное психике человека в его
коллективной жизни и давно зарегистрированное
нашими предками как «буфер-пробуждение».
Приведу ту часть проспекта, которая дает,
среди прочего, оценку воспитания человека в
современной цивилизации.
Б сипу определенных, почти незаметных
условий повседневной жизни, прочно укоренившихся в
современной цивилизации и ставших, так сказать,
«неизбежными», человек постепенно отклонился от
своего естественного типа, формируемого под
влиянием места и окружения, в которых он был
рожден и выращен и которые при нормальных
условиях, без каких-либо искусственных помех, самим
своим характером указывали бы каждому
индивидууму верный путь развития в тот конечный тип,
которым он должен стать уже в подготовительном
возрасте.
Б наши дни цивилизация, с неограниченным
размахом распространяющая свое влияние,
вырвала человека из нормальных условий, в которых он
должен жить.
Верно, конечно, что современная цивилизация
открыла новые горизонты в технических,
механических и многих других «науках», расширив тем самым
мир нашего восприятия, но вместо
сбалансированного подъема к высшей степени развития она
развила только отдельные стороны человеческого
существа в ущерб другим; из-за отсутствия
гармоничного воспитания некоторые присущие человеку
способности были полностью уничтожены, и он, таким
образом, лишился нормальных привилегий его типа.
Другими словами, не воспитывая растущее
поколение гармонично, эта цивилизация, которая,
согласно здравому смыслу, во всех отношениях должна
уподобиться доброй матери, отказала ему в том, что
обязана была дать; по-видимому, она лишила его и
возможности прогрессивного и сбалансированного
развития нового типа, каковое неизбежно имело бы
место хотя бы с течением времени и согласно
закону общечеловеческого прогресса.
Отсюда следует неоспоримый факт, что вместо
законченного индивидуального типа, каким, как
свидетельствуют исторические материалы,
человек был несколько столетий тому назад, когда он
находил норму в общении с Природой и
породившим его окружением, возникло существо, с корнем
вырванное из почвы, непригодное к жизни и
чуждое всем нормальным условиям существования.
Одним из самых пагубных результатов
одностороннего воспитания является то, что
восприятие и проявления современного человека, который
окончательно формируется в ответственном
возрасте, не являются сознательным выражением его
Бытия как законченного целого, а представляют
собой лишь результат автоматических рефлексов
той или иной его стороны.
Психика современного человека расколота на
три, так сказать, совершенно независимых
«существа», которые никак не связаны друг с другом и
разделены как в своих функциях, так и в
проявлениях; тогда как, согласно историческим
данным, эти три начала составляли у большинства
людей, даже во времена вавилонской цивилизации
одно нераздельное целое, которое является, по-
видимому, общим хранилищем их восприятия и
излучающим Центром их проявлений.
У современного человека, достигшего
совершеннолетия, эти три независимых источника или
Центра его жизни (то есть, во-первых, источник
«интеллектуальной» жизни, во-вторых, источник
«эмоциональной» жизни и, в-третьих, инстинкт, или
«двигательный» центр), вместо внутреннего
сплавления с последующими обычными внешними
проявлениями, сделались, особенно в последнее
время, совершенно независимыми внешними функци-
-GE3-
ями, а качество их проявления стало определяться
специфическими внешними условиями.
Согласно выводам, основанным на детальных
экспериментах г-на Гурджиева, равно как и
выводам многих других людей, серьезно размышлявших
над этим вопросом, всякое сознательное
восприятие и проявление человека происходит от
одновременной скоординированной работы трех
упомянутых источников, которые и образуют его
индивидуальность, причем каждый из них должен играть
свою собственную роль, то есть доставлять свою
долю ассоциаций и переживаний.
Полное достижение необходимого и
нормального проявления в каждом отдельном случае
удается только при координации деятельности всех трех
источников.
У современного человека, отчасти из-за его
ненормального воспитания в период
подготовительного возраста, отчасти из-за широко
распространенных ненормальных условий современной
жизни, работа психических центров на протяжении
ответственного возраста почти полностью
разобщена, поэтому его интеллектуальная, эмоциональная
и инстинктивно-двигательная функции не
дополняют и не корректируют естественным образом друг
друга, а, напротив, идут разными путями, которые
редко пересекаются, и потому он не имеет
возможности получить то, что следует понимать под
словом «сознание», относительно которого
современные люди совершенно заблуждаются.
Из-за отсутствия координированного
взаимодействия этих трех раздельно сформированных и
независимо воспитанных частей психики
современный человек представляет собой трех
различных людей в одной индивидуальности; первый из
-ежь
них мыслит в полной изоляции от других частей,
второй просто чувствует, а третий действует
автоматически, согласно закономерным или случайным
рефлексам его органических функций.
Б соответствии с предвидением Великой
Природы, эти три человека в одном должны представлять,
взятые совместно в ответственном возрасте,
единого человека, каким ему следует быть, — человека
без кавычек, то есть реального человека.
Вследствие неверных усилий людей и их
ложного воспитания эти три центра, которые были
сознательно сформированы Великой Природой,
чтобы образовать законченное целое, не имеют
возможности выработать привычку к
взаимопониманию и взаимопомощи и в период
ответственных проявлений не только не помогают друг
другу, но, напротив, автоматически срывают планы
и намерения друг друга; кроме того, каждый из
них, господствуя над другими в моменты
интенсивного действия, становится хозяином
положения, ложно присваивая себе ответственность
реального «я».
Это осознание разобщенной и
конфликтующей деятельности центров или источников,
которые должны представлять психику человека, и в
то же время полное отсутствие даже
теоретического представления о необходимости воспитания,
соответствующего этим отдельным, относительно
независимым частям, не говоря уже о
неспособности применить его практически, неизбежно
должно привести к выводу, что человек не является
господином самого себя.
Он не может стать господином самого себя, ибо
не только не способен контролировать центры,
которые должны функционировать в полном подчи-
нении его сознанию, но даже не знает, какой из
центров управляет всеми ими.
Система, применяемая в Институте
гармонического развития человека для наблюдения за
психической деятельностью, ясно демонстрирует, что
современный человек никогда не действует по
собственному усмотрению, а лишь осуществляет
действия, стимулируемые внешними побуждениями.
Современный человек не мыслит, но что-то
мыслит за него; он не действует, но что-то
действует через него; он не создает, но что-то создается
через него; он не достигает, но что-то
достигается через него.
У новорожденного ребенка эти три части
психики можно сравнить с системой чистых
граммофонных валиков, на которые со дня его появления
на свет начинает записываться внешнее значение
предметов и субъективное понимание их
внутреннего смысла или ощущение результатов действий,
происходящих как во внешнем, так и во
внутреннем мире, уже формирующемся в нем; все это
записывается в соответствии с соотношением между
характером этих действий и характером различных
систем, которые формируются в человеке.
Бее виды этих записанных результатов
окружающих действий остаются неизменными на каждом
из «хранилищ-валиков» в течение жизни, в той же
последовательности и в том же соотношении с
ранее записанными впечатлениями, в которых они
были восприняты.
Бее впечатления, записанные в этих трех
относительно независимых частях, составляя психику
человека, позднее, в период ответственного
возраста, производят все виды ассоциаций в
различных комбинациях.
-|~38~1--
То, что именуется «разумом» в человеке, равно
как и в любых других формах жизни, есть не что
иное, как сосредоточение результатов
впечатлений различного качества, воспринятых ранее; их
возбуждение и повторение вызывает в человеке
разные виды ассоциаций.
Записанные впечатления имеют три источника
происхождения и подвержены трем закономерным
влияниям.
Одна категория ассоциаций формируется
впечатлениями, воспринятыми непроизвольно и
непосредственно из внешнего мира, равно как и
возникающими во внутреннем мире человека в
результате некоторых постоянных и автоматически
повторяемых ассоциаций.
Вторая категория формируется сознательно
воспринимаемыми впечатлениями — либо
возникающими из внешнего мира, либо кристаллизующимися во
внутреннем мире человека посредством
преднамеренного активного мышления и осознания реальности.
Третья категория берет начало исключительно
в процессах так называемого
«трансформированного сознания», то есть в сопоставлении
однородных впечатлений любого происхождения, которые
уже были зафиксированы, в то время как между их
внутренними отдельными центрами
поддерживается непрерывный контакт.
Отложение в целокупности человека трех
перечисленных выше различных категорий впечатлений,
необходимых для последовательных проявлений
психики человека, подтверждает, среди прочего,
реальное различие трех установленных состояний
сознания человека и определяет их качество и знание.
Методами Института гармонического развития
человека всякий может вполне надежно и без ма-
лейшего сомнения установить, что сознание
человека состоит из трех определенных
способностей проявления, и эти способности формируются
и определяются ассоциациями впечатлений,
происхождение которых соотносится с одной из трех
упомянутых категорий.
Первое состояние сознания, которое в
объективном смысле считается наивысшим и наиболее
желательным для человека, основывается
исключительно на ассоциациях ранее воспринятых
впечатлений третьей категории.
Второе состояние сознания составляется из
ассоциаций впечатлений второго рода, упомянутого выше,
то есть из впечатлений, воспринятых сознательно.
К третьему состоянию человеческого сознания
можно отнести род сознания, для которого
современный человек, стремясь подчеркнуть его особое
значение и ничуть не сомневаясь в правильности
своей формулировки, применяет выражение
«бодрствующее состояние сознания». Это состояние
сознания современный человек квалифицирует как
высшее, но, согласно научно организованным и
тщательно проверенным исследованиям, оно является
продуктом постоянно повторяемых, непроизвольно и
случайно воспринимаемых, а также искусственно
создаваемых и «выученных наизусть» впечатлений.
Вследствие постоянно ухудшающихся условий
существования, большинство людей привыкло
отдавать приоритет этому сознанию, которое
достигается только что упомянутыми впечатлениями, то
есть «выученным наизусть» непроизвольным
восприятием случайных впечатлений, получаемых из
нашего окружения.
У человека, который достигает высшей
степени сознания посредством ассоциаций, составлен-
ных из впечатлений первого рода, процессы
воображения, воспоминания, суждения, рассуждения
и мышления являются не чем иным, как
автоматической кристаллизацией, происходящей из его
так называемых «сосредоточенных усилий»; и
этому процессу он присваивает громкое имя
«внимание», тогда как уже кристаллизованные и
автоматически воспринятые впечатления и упомянутые
проявления — нечто иное, как результат ранее
повторявшихся и случайных впечатлений; другими
словами, все эти процессы внутреннего мира
человека есть автоматическое обозрение различных
комбинаций часто повторяемых переживаний, так
сказать, устаревших впечатлений. И проявления
человека в обычной жизни, все его импульсы, мысли,
чувства, слова, убеждения, верования и поступки
составляются исключительно из материала таких
впечатлений в различных комбинациях,
кристаллизованных в его целокупности.
Эти комбинации формируются под влиянием
случайных толчков, более или менее интенсивно
приводящих в движение ту или иную группу ранее
воспринятых впечатлений, которые в данном
случае становятся центром ассоциаций.
Каждый новый толчок, или толчок разной
степени интенсивности, вызывает еще одну ассоциацию
и, следовательно, другой ряд мыслей, чувств и
действий и т. д., и никакой центр у обладателя такого
сознания не может добавить что-либо свое или что-
либо новое к сформированным таким образом
комбинациям, и никакой центр не может, даже действуя
в момент своей наибольшей интенсивности, извлечь
материал, сформированный в других центрах.
Отсюда следует, что, поскольку восприятие
мира у обладателя такого сознания всегда осущест-
-Ш-
вляется какой-либо одной его стороной или,
другими словами, так как обладатель такого
сознания осуществляет три разных процесса
восприятия, которые имеют мало общего или
ассоциируются случайно и частично, то каждое из его
суждений — как продукт лишь одной стороны психики
и части материала, находящегося в его
распоряжении, — неизменно является односторонним и в
результате ошибочным.
Из того, что было сказано, всякому
здравомыслящему человеку очевидно, что для истинного
воспитания необходимо развивать в каждом
отдельно сформированном центре естественную
потребность смешивать функции одной стороны с
другими, чтобы проявления трех частей,
сформированных отдельно согласно законам природы и потому
неизбежно требующих отдельного воспитания в
человеческой психике, были бы гармонично
объединены и в период ответственной жизни работали
бы совместно, в соответствии со своими
нормальными способностями.
Только такая подготовка человека к
ответственной жизни может привести разные источники,
образующие его психику, к должному уровню
проявления, поскольку только в этом случае три главных
колеса человеческой машины будут работать
гладко, не мешая друг другу, и давать наивысшую
продуктивность в своих отдельных функциях, равно
как и в достижении того уровня сознания, которое
возможно для человека, но которого он в обычных
условиях не достигает.
Принимая во внимание то, что у каждого
индивидуума степень развития каждой части
индивидуальности различается и что его ассоциации
также различаются, мы вынуждены прийти к заклю-
-1 42 |-
чению, что работа воспитания и перевоспитания
должна быть строго индивидуальной, и не может
быть иной.
Бее недостатки в функционировании
человеческой машины, вызванные условиями повседневной
жизни, со временем возрастают, и любые
исправления в работе машины требуют постоянной и
решительной борьбы со всеми возникающими дефектами.
На основании так называемого
экспериментального материала, переданного нам из
прошлого, а также многочисленных исследований,
проведенных в наши дни в Институте
гармонического развития человека, категорически
установлено, что человек не в состоянии вести
вышеупомянутую борьбу самостоятельно. С другой
стороны, ему не поможет в работе над собой никакой
из методов самотренировки и саморазвития,
которые в последнее время широко распространились
в мире и которые рекомендуют определенные
способы и процессы, такие как всевозможные
физические упражнения, упражнения в медитации и
сосредоточении, дыхательные упражнения, разного
рода системы диеты и т. п.
Применять эти методы к любому, не принимая
во внимание индивидуальных потребностей и
особенностей, не только бесполезно, но и опасно, ибо
неумелые попытки при ремонте человеческой
машины, производя некоторые изменения,
неизбежно вызывают другие, ненужные изменения,
которые неопытное и невежественное лицо не в силах
ни предсказать, ни предотвратить.
Необходимо помнить, что человеческая машина,
Функционирует ли она правильно или неправильно,
сама по себе пребывает в механическом
равновесии, и, следовательно, любое изменение в одном на-
правлении вызывает изменение в другом
направлении, вот почему очень важно это предвидеть и
этому противостоять.
Чтобы избежать нежелательных результатов и
неожиданных последствий в работе над собой,
необходимо подчинить себя дисциплине
специальных и строго индивидуальных методов,
нацеленных на развитие новых способностей и особых
«сил инерции», посредством которых (под
руководством опытного учителя), старые способности
могут быть отрегулированы и изменены; другими
словами, необходимо развивать новые способности,
которые недостижимы в обычной жизни и
которые человек не может развить самостоятельно или
с помощью какого-либо обычного метода.
Именно в том и состоят главные особенности
метода, применяемого в Институте
гармонического развития человека согласно системе Г. Гурджи-
ева, что этот метод ведет к обнаружению в
человеке еще нераскрытых способностей, которые
существенны для его ответственной и относительно
нормальной жизни.
С этой целью программа Института
гармонического развития человека, опираясь на имеющиеся
в распоряжении проверенные возможности,
включает в себя практическое применение специальной
«линии работы», то есть для каждого лица
тщательно выбирается определенный тип работы согласно
его индивидуальным способностям — работы,
которая соответствует тем частям его ненормально
сконструированной психики, автоматическая
деятельность которых должна быть усилена или ослаблена.
С этой же целью программа содержит
медицинский раздел, так как для многих людей необходимо,
прежде чем начинать развитие естественных спо-
-И-
собностей, предварительно исправить
существующие функциональные расстройства, без чего
невозможно достичь продуктивной работы,
направленной на желаемое гармоническое развитие.
Имея в виду только что сказанное, необходимо
отметить, что любая работа по
самосовершенствованию человека полезна только тогда, когда она
основана на всестороннем знании человеческой
природы и находится в строгом соответствии с
индивидуальным определением физических и
психических свойств данного лица, а также
обстоятельств и условий его внешней жизни в будущем,
насколько их можно предсказать.
Поэтому специальные курсы изъяты из
предметов, включенных в программу института, и
применяются к индивидуальным потребностям каждого
ученика.
Б программу института входит изучение по
специальным методам различных профессий, ремесел,
искусств и навыков, применимых в повседневных
домашних условиях.
Параллельно с этим проводится полное
теоретическое изучение человека и мира во всех их
взаимоотношениях на базе как европейской науки, так
и древнего азиатского знания.
Такое изучение, требующее применения
новых необычных методов восприятия и
мышления, с одной стороны, помогает развитию скрытых
свойств человека, и с другой — способствует
установлению правильного процесса мышления и
чувствования, а также необходимых автоматических
Действий.
В числе руководителей Института
гармонического развития человека присутствуют
специалисты по медицине, психологии, физиологии, физико-
математическим наукам, ремеслам и всем видам
физических и психических упражнений.
Помимо того, что они обучены в своих
дисциплинах, эти руководители посвящены в ту область
науки, фрагменты которой всегда были известны
человечеству, которая разработана в настоящее
время г-ном Гурджиевым со всеми изменениями и
дополнениями, соответствующими особым
обстоятельствам, сложившимся в современной жизни, и
которая является основой института.
Институт принимает взрослых людей обоего
пола в возрасте до 60 лет и детей старше четырех
лет. Люди, поступающие в институт,
подразделяются на три категории.
Первая — лица, которые стремятся к
саморазвитию в соответствии со специально составленной
для них программой.
Вторая — лица, которые следуют методам
института с целью изучения того или иного предмета
по своему выбору; а также лица, которые
стремятся вылечиться, используя методы института.
Третья — лица, которые посещают общие
лекции и изучают один специальный предмет,
указанный им институтом1.
Люди, относящиеся к первой категории,
впоследствии будут, как предписано, разделены на три
группы, именуемые:
1) экзотерическая группа,
2) мезотерическая группа,
3) эзотерическая группа.
Бее вновь допущенные ученики первой
категории вначале составят экзотерическую группу;
позднее они должны, в соответствии с личными осо-
1 Некоторые темы лекций и практической программы
предлагаются только ученикам первой категории.
бенностями, перейти в мезотерическую группу, а
затем, опять-таки, согласно своим достоинствам и
степени «сообразительности» — в эзотерическую
группу.
Только после прохождения всех трех групп они
могут быть посвящены — сначала теоретически, а
затем и практически — во все вопросы, которые
неизвестны обычным людям и которые были
выяснены г-ном Гурджиевым в ходе специальных
исследований в течение почти полустолетия, равно
как и группой людей самой высокой современной
культуры, посвятивших себя исследованию
объективной истины.
Люди, относящиеся к первой категории,
поступая в институт, получают определенные
директивы и указания только после заполнения
индивидуального листка.
Материал, сообщаемый в индивидуальном
листке, связан с подробными наблюдениями за
главными функциями организма и специфическими
чертами каждого субъекта, кристаллизовавшимися в
его индивидуальности, равно как в уровне
внимания, памяти, речи, ощущения, темперамента,
формах его физических и психических рефлексов,
запаха, вкуса, слуха, зрения, реакции на цвета,
особенности эманации и т. д.
Результаты этих наблюдений вместе с
различными сведениями, выясненными в течение того
же периода о способностях и склонностях
данного индивидуума и отмеченными на
индивидуальном листке, будут для руководителей, так сказать,
отправным пунктом при установлении метода
продуктивного саморазвития. На основе тех же
данных будут указаны предметы для изучения, равно
как и переходный план специальной психической
-Ш-
работы, соответствующий образ жизни при
пребывании в институте и, в случаях болезни,
необходимое лечение.
Особое внимание будет уделено тем
индивидуумам, у которых обнаружатся определенные
патологические симптомы, такие как слабость воли,
упрямство, леность, беспричинные страхи,
чувство постоянной усталости, апатия,
раздражительность, неправильный обмен веществ, тучность или
истощение, злоупотребление алкоголем,
наркотиками и т. д.
Б главном отделе института установлены
самые современные аппараты и инструменты —
богатейшая коллекция, если взглянуть на нее как
на сведенные вместе «психиатрический», «химико-
аналитический» и «психоэкспериментальный»
кабинеты, отвечающие требованиям общего
характера, а также используемые для независимых
исследований самими учениками — они могут проверить
выдвигаемые на общих лекциях теории и
утверждения, которые покажутся им сомнительными или
произвольными.
Возвращаясь к главному предмету этой
книги, я хочу прежде всего заявить, что после
многочисленных попыток институт был в конце концов
учрежден мною во Франции в 1921 году на
принципах вышеприведенного проспекта. Но
существовал он недолго — к моему большому
сожалению и, как многие, вероятно, поймут, к несчастью
всех мыслящих людей, ибо, хотя моя деятельность,
как могло показаться вначале, определялась моей
личной целью, я предвидел ту пользу, которую она
принесет всему человечеству, и развивал ее в
масштабе интересов всего так называемого
здравомыслящего мира.
-и-
Б разгар деятельности института, после
прискорбной автомобильной аварии, которая едва не
привела меня к смерти, я был вынужден
ликвидировать не только все готовые к деятельности в
разных странах 18 новых отделов института, но и все,
непосредственно связанное с главным отделом.
Не буду здесь описывать, какие события
предшествовали аварии, приключившейся со мной, и какие
неожиданные обстоятельства последовали из
всего этого — обстоятельства, заставившие меня, как
только я полностью пришел в сознание, принять все
меры к скорейшей ликвидации всего, что было
создано мною с такими невероятными трудностями. Об
этом подробно рассказано в одной из книг третьей
серии. Повторю вкратце только главные причины,
заставившие меня начать тогда писать и даже стать
в конце концов «стандартным писателем».
Через несколько месяцев после упомянутой
автомобильной аварии, когда я сам и все близкие мне
люди обрели уверенность, что я буду жить, и когда
все ранее кристаллизованные функции и
установленный ритм интенсивной деятельности моего духа
начали день за днем восстанавливаться, в то
время как мое физическое тело оставалось
беспомощным; таким образом, создалась дисгармония
между моим телом и моим духом; что вынуждало меня
испытывать нравственные муки, и я решил найти
себе занятие, которое направило бы мои мысли в
Другую сторону и облегчило бы мои муки.
Однажды ночью, лежа в постели и страдая от
бессонницы, которая стала для меня тогда
привычной, я, возбужденный некой ассоциацией,
вспомнил о том плане, который в течение
последних двух-трех месяцев волновал меня и даже стал
меня преследовать и который я намеревался осу-
ществить, разрабатывая общую схему средств для
достижения упомянутой главной цели своей
жизни, включавшей в себя широкое распространение
сути моих идей, в том числе и посредством
литературы, к сожалению не имевшей успеха из-за
ненадежности и порочной лености тех людей, каких я
в течение многих лет специально готовил для этой
цели, — мне вдруг пришло в голову, что ничто не
мешает мне воспользоваться возникшей ситуацией
и самому начать диктовать материал.
Поэтому, продолжая размышлять, я решил в
конце концов, что так и сделаю.
На следующий вечер я попросил одного из
близких мне лиц взять карандаш и тетрадь и точно
записывать все, что я буду диктовать.
Сначала, намереваясь распространить
различные аспекты моих идей в виде коротких
сценариев, пригодных для театра или кино, я диктовал
такие сценарии и «выпекал» их буквально через день.
Упомяну только четыре из множества
продиктованных мною сценариев:
«Кокаинисты»,
«Хиромантия биржи»,
«Бессознательный убийца»,
«Три брата».
Чтобы дать хотя бы примерное представление
о характере этих, так сказать, небольших
«литературных композиций», которые я диктовал тогда и
которые в должное время станут известны
публике, а также о темах, часто возникавших в моем уме
под влиянием того или иного воздействия на мои
органы восприятия (в тот период они были
особенно чувствительны), я считаю достаточным сказать
здесь о событии, вдохновившем меня выразить
некоторые мысли, извлеченные из моих идей, в по-
-| 50 |-
следнем из вышеупомянутых сценариев,
озаглавленном «Три брата».
Спустя несколько недель после того, как я
начал диктовку, это новое занятие не только
положило конец моей сосредоточенности на
безнадежном состоянии и на ситуации, из которой я не
видел выхода, но вскоре приняло характер
энтузиазма, с которым шутки плохи, и в конце концов
привело к ускоренному восстановлению дисгармони-
зированных функций моего физического тела; я
решил, хотя еще не мог путешествовать один,
отправиться в Париж на автомашине в
сопровождении нескольких близких мне людей, чтобы
отдохнуть от активного мышления и вообще сменить
впечатления.
Сидя однажды вечером в Кафе Мира,
популярном тогда у иностранцев, мы с некоторыми
друзьями обсуждали разные вопросы.
Среди прочего был упомянут фильм «Три
брата», и один из моих компаньонов предложил
пойти и посмотреть этот знаменитый фильм, который
показывали в специально приспособленном для
этого зале.
Мы решили пойти туда все, а так как кинозал
был совсем близко, то пошел и я, хотя и с большим
трудом. Б кино была невероятная толчея, билеты
было трудно достать, но один из моих компаньонов
ухитрился это сделать, уплатив, очевидно,
«астрономическую» сумму.
Я не считаю необходимым повторять здесь
содержание той чепухи, которая была «гвоздем»
сезона, но должен сказать, что, сидя в том зале,
переполненном людьми, которые из-за плохой
вентиляции вынуждены были дышать спертым воздухом, я,
Не будучи в состоянии выйти, вынужден был смо-
треть этот фильм, и смотреть напряженно,
поскольку фокус моего зрения еще не был восстановлен, и
поэтому приходилось смотреть на разные объекты
то одним глазом, то другим, и все время меня
возмущал этот бессмысленный «модный блеф»,
популярность которого была обусловлена стадным
инстинктом, преобладающим среди людей
сегодняшнего дня.
По окончании этого, как я сказал бы,
«гипнотического процесса» я вернулся в Кафе Мира,
которое впоследствии стало моей парижской
«конторой» и, постепенно восстановив спокойствие,
начал сочинять в уме свой собственный сценарий,
который также получил название «Три брата».
Б этом сценарии действуют три брата, но все
их проявления и взаимоотношения сравниваются
мной с проявлениями и взаимоотношениями трех
отдельных, независимо сформированных и
относительно обученных частей общей целостности
человека, представляющих, во-первых,
физическое, во-вторых, астральное, в-третьих,
ментальное его тело; и в диалогах трех персонажей, в
форме дискуссии, то есть утверждения и отрицания, я
ввел определенного рода идеи, дошедшие до нас
из древних времен, когда было необычайно
развито искусство врачевания, — идеи того, что полезно
или вредно, удовлетворительно или
неудовлетворительно для одного или другого характера в
процессе развития и трансформации той или иной
субстанции.
Б течение первых двух или трех месяцев я,
вынужденный из-за своей слабости диктовать без
определенной системы, изложил в форме
небольших сценариев идеи, взятые разрозненно из общей
целостности, — изложил фрагменты, представляю-
52
щие самые различные внешние эпизоды жизни
разных людей.
Но позднее, когда моя физическая сила более
или менее восстановилась, я начал писать
самостоятельно; и вот тогда, читая вслух один из этих
сценариев (основанный на слышанной мною в
детстве легенде о появлении на земле первого
человеческого создания, из которой я вывел главного
героя, Вельзевула, в качестве вероятного свидетеля
этого появления), я ощутил в этом сценарии
весьма богатый источник, содержащий в себе
множество взаимосвязанных отправных точек,
необходимых для ясного понимания различных сторон моих
идей, и решил, таким образом, прекратить
сочинение небольших сценариев и начать писать главный
труд, взяв этот сценарий за основу моих
дальнейших писаний.
С того времени я стал использовать этот
источник логического развития тех или иных вопросов,
в общей своей совокупности способных
обеспечить ясное понимание сути моих идей; то есть на
сей раз я следовал определенной системе,
разрабатывая и совершенствуя весь материал, уже
избранный для опубликования.
С тех пор и вплоть до сегодняшнего дня я
занимался исключительно писанием и часто из-за
новых планов, которые возникали в ходе моих
медитаций, изменял текст и окончательную форму, в
которой будут опубликованы мои писания.
Чтобы дать представление выбранной в конце
концов форме моих писаний, но не слишком
напрягать мой бедный мозг, который изрядно
утомлен, я приведу первые шесть страниц моей
первой книги, которая полностью закончена и
передана в печать.
-[Ш-
Г. И. Гурджиев
ВСЁ И ВСЯ
Десять книг в трех сериях
Оригинал написан на русском и армянском
языках. Переводы на другие языки сделаны и
продолжают делаться под личным руководством
автора группой переводчиков, специально обученных
с учетом их индивидуальности и подобранных
согласно их пониманию текста и филологическим
особенностям каждого языка.
Париж. 1933
Бее изложено согласно новым принципам
логического понимания с целью решения трех
кардинальных задач.
Задача первой серии:
безжалостно, без малейшего компромисса,
вырвать с корнем из процесса мышления и
чувствования человека прежние, столетиями
укоренявшиеся взгляды, верования и суждения обо всем,
существующем в мире.
Задача второй серии:
снабдить людей материалом, необходимым для
нового творчества, и показать его надежность и
качественность.
Задача третьей серии:
содействовать возникновению в процессе
мышления и чувствования человека правильного
представления о реальном Мире, а не о том иллюзорном,
который, согласно наблюдению и утверждению
автора, воспринимается людьми.
Первая серия в трех книгах под общим
заглавием ОБЪЕКТИВНО-БЕСПРИСТРАСТНАЯ
КРИТИКА ЖИЗНИ ЧЕЛОВЕКА; или РАССКАЗЫ БААЛ-
ЗЕБУБА СВОЕМУ ВНУКУ
Вторая серия в трех книгах под общим
заглавием ВСТРЕЧИ С ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫМИ ЛЮДЬМИ
Третья серия в четырех книгах под общим
заглавием ЖИЗНЬ РЕАЛЬНА, ТОЛЬКО КОГДА Я ЕСТЬ
Три книги первой серии
ОБЪЕКТИВНО-БЕСПРИСТРАСТНАЯ
КРИТИКА ЖИЗНИ ЧЕЛОВЕКА, или
РАССКАЗЫ БААЛЗББУБА СВОЕМУ ВНУКУ
Содержание первой книги
1. Возникновение мыслей.
2. Почему Баалзебуб оказался в Солнечной
системе.
3. Причина замедления движения
транспространственного корабля «Карнак».
4. Закон падения.
5. Система Архангела Харитона.
6. Вечное движение.
7. Обретение знания о подлинном Бытии-долге.
8. Дерзкий пострел Хассейн, внук Баалзебуба,
осмелился назвать нас «слизняками».
9. Причина возникновения Луны.
10. Почему «люди» — не люди.
П. Пикантная черта психики современного
человека.
12. Первое рычание.
13. Почему фантазия может быть воспринята
к^к реальность в уме человека.
-ЕЮ-
14. Открытие перспектив, не обещающих
ничего веселого.
15. Первый спуск Баалзебуба на планету Земля.
16. Относительность понятия времени.
17. Архиглупость! Баалзебуб утверждает, что
Солнце не светит и не греет.
18. Сверхфантазия.
19. Рассказы Баалзебуба о его втором спуске на
планету Земля.
20. Третий полет Баалзебуба на планету Земля.
21. Первый визит Баалзебуба в Индию.
22. Баалзебуб в Тибете в первый раз.
23. Четвертое пребывание Баалзебуба на
планете Земля.
24. Полет Баалзебуба на планету Земля в пятый раз.
25. Наисвятейший Ашиата Шиемаш, посланный
Свыше на Землю.
26. Легомонизм, касающийся размышлений
Наисвятейшего Ашиата Шиемаша, под заглавием
«Ужас ситуации».
27. Тип организации для существования
человека, созданный Наисвятейшими Трудами Ашиата
Шиемаша.
28. Главный виновник разрушения
Наисвятейших Трудов Ашиата Шиемаша.
29. Плоды древних цивилизаций и цветы
современной.
30. Искусство.
Содержание второй книги
31. Шестое, и последнее, пребывание
Баалзебуба на планете Земля.
32. Гипнотизм.
33. Баалзебуб как профессиональный гипнотизер.
34. Россия.
-[56]-
35. Изменения в предсказанном курсе
движения транспространственного корабля «Карнак».
36. «Немножко» больше о немцах.
37. Франция.
38. Религия.
39. Святая планета Чистилище.
40. Рассказ Баалзебуба о том, как люди учатся
и забывают об основном космическом законе Эпта-
парабаршинох.
41. Бухарский дервиш — Хаджа-Асвантс-Трафф.
Содержание третьей книги
42. Баалзебуб в Америке.
43. Баалзебуб о процессе периодического и
взаимного уничтожения человечества.
44. По мнению Баалзебуба, обычное
непонимание человеком «справедливости» с объективной
точки зрения является «проклятым миражом».
45. По мнению Баалзебуба, извлечение
человеком электричества из Природы и его
использование для своих нужд — одна из причин сокращения
жизни человека.
46. Баалзебуб объясняет своему внуку значение
формы в связи с изложением понятий о человеке.
47. Неизбежный результат беспристрастного
процесса мышления.
48. От автора.
Дружеский совет, написанный экспромтом, при
сдаче автором этой книги в печать.
Согласно выводам, сделанным мною за время
многочисленных экспериментов относительно
восприятия современными людьми новых
впечатлений от того, что они слышат или читают, а также
следуя смыслу одного изречения народной мудро-
сти, которое я только что вспомнил и которое
пришло из древних времен, я намерен дать читателю
важный совет. Изречение, которое я вспомнил,
дошло до нас в следующей формулировке:
«Всякая молитва может быть услышана
Наивысшими силами и исполнена ими, только если она
произнесена трижды:
во-первых, ради благополучия или за упокой
души родителей;
во-вторых, ради благополучия своих ближних;
и только в-третьих, ради собственного
благополучия».
Итак, я считаю необходимым на первой
странице этой первой книги, которая готова для издания,
дать следующий совет:
читайте каждое из моих сочинений трижды:
в первый раз — хотя бы так, как механически
читаете современные книги и журналы;
во второй раз — как будто читаете ее кому-то
вслух;
и только в третий раз — пытайтесь уловить суть
моих писаний.
Только тогда вы приобретете беспристрастное
суждение о моих писаниях, и только тогда есть
надежда, что вы, следуя своему пониманию,
извлечете пользу путем благодеяния, которое я принимаю
на себя и желаю вам всем своим существом.
Автор
Только теперь, подготовив, по моему мнению,
посредством всего сказанного соответствующий
«фундамент» для изображения перед внутренним
оком читателя контуров, проясняющих суть моей
книги, названной мною «Первый призыв к
современному человечеству», я считаю правильным пре-
-[ 58 |-
жде всего объявить во всеуслышание, что, хотя я и
предпринимаю наконец публикацию моих писаний,
но все же решил содействовать их
распространению не обычными путями, а в соответствии с
определенным планом.
Этот план, недавно разработанный мною,
состоит в принятии всевозможных мер к тому,
чтобы мои писания, за исключением первой серии, не
стали немедленно «доступной для всех»
собственностью.
Такое решение, принятое мною в течение
последних лет в ходе наблюдений за теми лицами,
слушавшими мое писание, есть плод долгих
размышлений, совершенно противоположный
первоначальной надежде на больший, общедоступный вклад в
излечение психики человека, которая на
протяжении последних столетий становится совершенно
ненормальной.
В соответствии с этим решением я собираюсь
сделать доступными публике только три книги из
первой серии.
Что касается книг второй и третьей серий, то с
их содержанием я намереваюсь ознакомить в
следующем порядке.
Содержание второй серии станет известным
посредством чтения вслух, открытого для тех, кто
уже тщательно изучил содержание первой серии.
Эти чтения будут происходить в нужное время в
так называемых кружках, которые уже
существуют во многих больших сообществах, состоящих из
сторонников моих идей. Для этой цели уже
существующие кружки, войти в которые станет
намного легче, будут реорганизованы, также будут
созданы клубы совершенно нового типа, с простым
доступом, а в те места, где нет таких кружков, для ор-
70"
ганизации чтений будут посланы специально
подготовленные люди.
Знакомство с третьей серией моих сочинений
будет дозволено лишь тем, кто кроме
тщательного ознакомления с идеями, изложенными в двух
предыдущих сериях, уже начнут проявлять себя и
отвечать на проявления других людей в строгом
соответствии с моими указаниями, данными в
предыдущих сериях.
Заслуги и способности таких людей будут
оцениваться теми, кто уже признаны так
называемыми достигшими прав посвященных в соответствии
с установленным мною кодексом, или, говоря
точнее, в соответствии с регулируемыми мною
правилами, которые уже давно существовали на Земле
среди людей, достигших в своих поисках истины
некоторого определенного Бытия.
Принимая все возможные меры с целью
точного выполнения этого решения, я не считаю
излишним обратиться к читателям моих книг с
просьбой всеми доступными им способами
помогать выполнению этого решения — так, чтобы
ни один человек, интересующийся моими
сочинениями, не смог получить к ним доступ иначе,
нежели вышеуказанным способом; другими
словами, он не должен читать написанного мною,
прежде чем не ознакомится с более ранними
работами, даже если кто-то по определенным мотивам
будет пытаться убедить его начать чтение не с
первой книги.
Поверьте мне, вы должны полагаться в этом
на мои утверждения о том, что точное следование
моему желанию может иметь для вас величайшую
важность; поэтому я особенно подчеркиваю это и
настаиваю на этом.
-И-
Сейчас я не стану подробно описывать все
последствия, которые могут наступить, если мои
требования не будут точно выполняться; они были
выяснены и проверены мною в результате долгих
наблюдений и статистических вычислений. Скажу
лишь, что для некоторых людей чтение моих
сочинений в ином, а не указанном порядке
(неважно, был ли читатель давним последователем моих
идей или присоединился недавно), может
произвести нежелательные явления в их общей психике и,
в частности, навечно парализовать способность к
нормальному самосовершенствованию.
С целью объяснения плана публикации моих
сочинений я упоминал людей, достигших «прав
посвященных», чье авторитетное мнение позволит
прочим людям начать знакомство с идеями,
проливающими свет на Истину и Реальность, — идеями,
изложенными в книгах третьей серии; так вот, чтобы
охарактеризовать хотя бы приблизительно таких
людей вообще и, по совпадению, тех, под чьим
руководством будет проводиться публичное чтение
второй серии, а также чтобы пробудить в умах
читателей стремление к этим людям, я считаю
необходимым сказать следующее:
Эти люди, в сотрудничестве с которыми я
намерен ознакомить широкую публику с содержанием
второй и третьей частей моих сочинений, сегодня
являются обладателями двух совершенно
различных степеней так называемого Бытия и Понимания.
Приготовление их к будущей деятельности
началось в результате двух разных обстоятельств,
произошедших как случайно, так и в связи с моей
деятельностью.
Обстоятельства, способствующие
формированию первой группы этих людей (тех, кто должны
доказать ценность обычных людей с целью
предоставления прав знакомства с содержанием книг
третьей серии моих сочинений), а также тех, кто
в настоящее время станут моими главными
помощниками в новой фазе деятельности, таковы:
С самого начала, когда я наконец решил
организовать институт на уже упомянутых принципах
и искал для этого подходящую страну, я
предвидел определенные изменения и поэтому на всякий
случай доверительно сообщил о своих намерениях
«братству» (род монастыря, существующего в самом
сердце Азии), с тем чтобы обеспечить себе его
помощь в будущем.
Б результате долгих обсуждений всякого рода
взаимных обязательств, которые с моей стороны
основывались, главный образом, на моих будущих
религиозных и моральных действиях, а с их
стороны — на руководстве (в точном соответствии со
средствами, указанными мною) внутренним миром
людей, которых я хотел бы им доверить, мы
пришли к определенному соглашению.
С тех пор, с 1911 года, когда я прибыл в страну,
называвшуюся тогда «Русский Туркестан», я стал
передвигаться из одного города в другой к Москве,
общаясь с разными людьми, отвечавшими моей
цели, и подготавливая в то же время все
необходимое для осуществления своих намерений; всякий
раз, когда мне случалось встретить людей,
соответствовавших моей цели (которая отчасти была
связана с моей будущей потребностью в них), я
знакомился с ними и, достигнув необходимого
взаимного соглашения, снабжал их всем необходимым и
посылал в упомянутый монастырь.
На протяжении этого периода вплоть до
автомобильной аварии я путешествовал по всей Рос-
-| 62 |-
сии, Кавказу, Турции, Германии и Англии,
продвигаясь к месту, где в конце концов обосновался, —
гостеприимной Франции; объединив на основе моих
идей сотни людей почти всех наций Азии и
Европы, я отобрал из них 27 человек обоего пола,
отвечающих моей цели, и послал их в
вышеупомянутый монастырь.
Один из них был отослан назад из-за
недостойных проявлений (после проведения над ним
специального «заклинания» о молчании, чтобы он не
мог выдать то, что видел там и слышал), два
человека умерли: один как жертва наследственной
болезни, другой — в результате несчастного случая
во время поиска лекарственного растения сантчи-
шук; остальные в течение всего периода
выполняли установленные требования монастыря под
руководством старших братьев и моих бывших
помощников, которые изредка наносили мне визиты
в «поисках истины»; все они достигли
теоретического понимания моих идей и усвоили ее
практически в своем Бытии, ради своей собственной,
заслуженной объективной пользы в их преклонном
возрасте.
Обстоятельства, чрезвычайно удачно
подготовленные мной в прошлом ради настоящего и
ставшие причиной превосходной подготовки
людей, принадлежавших ко второй категории, при
помощи коих, в соответствии с вновь
разработанным мною планом, информация о содержании
второй серии моих сочинений будет донесена до
более широкой публики, — сложились именно таким
образом.
Восемь лет назад несколько дегенератов, к сты-
ДУ нашего поколения называющихся людьми,
совершили против меня акт, ставший «апофеозом» их
-[Ю-
бесчисленных «добрых дел», но после серьезной
автомобильной аварии, когда, благодаря различным
причинам, явно связанным с объективными
добрыми делами моих предшественников и меня самого,
я, вопреки всем ожиданиям, не умер и вскоре
занялся ликвидацией основанного мною Института и
всего, связанного с ним; узнав позднее о
лишениях людей, которые многие годы жили за мой счет
в главном отделе Института, равно как и в других
местах, где должны были открыться новые
отделы, я решил организовать для некоторых из них и
их семей общинную жизнь в одном из государств
Центральной Европы, где жизнь была
относительно дешевой и для такой цели более или менее
подходящей.
Я организовал общинную жизнь для тех
нуждающихся лиц, которые, находясь вблизи меня, вели
себя добросовестно и в целом похвально; к ним я
присоединил тех, кого встретил на пути из
Туркестана в Париж и кого из-за недостаточного
уровня их подготовки считал лишь кандидатами на
более позднюю отсылку в монастырь в Центральной
Азии.
С тех пор все они живут там и, решая
всякого рода неизбежные задачи жизни, продолжают,
с одной стороны, воплощать на практике то, что
узнали от меня за время пребывания в Институте,
а с другой стороны — знакомятся со всей моей
текущей работой, отчеты о которой я регулярно им
посылаю.
Так как многие лица, которых я встречал за
последние два десятилетия, хотели узнать, чем я
руководствовался, определяя пригодность людей
для моей цели, и так как это знание, полагаю,
могло стать для некоторых из них непосредственным
побудительным фактором, заставляющим их хотя
бы ради своей эгоистической выгоды усвоить
наконец истину, которую они узнали от меня, я
считаю здесь уместным заявить, что из
многочисленных данных, которые доказывали пригодность
этих людей, главными для меня были следующие
пять:
1) если после всестороннего наблюдения я
устанавливал, что в их индивидуальности еще с
подготовительного возраста наличествовали
определенные отправные пункты, необходимые для более
или менее похвальной жизни в ответственном
возрасте;
2) если в их существе не была полностью
атрофирована унаследованная склонность к развитию
факторов, порождающих импульсы
«органического стыда», «религиозности», «патриархальности»,
«осведомленности о своей смертности» и т.д.;
3) если имелась унаследованная склонность,
позволяющая искоренить слабости в их
индивидуальности, обусловленные ненормальным окружением;
4) если оказывалось, что они имели
подходящие условия жизни и возможность достичь,
согласно определенным принципам, перспектив на
будущее;
5) если имелась некоторая осведомленность об
их собственном «ничтожестве» и о возможности
Достичь, согласно их собственному спокойно
обдуманному пониманию, необходимого желания для
трансформации себя из этого ничтожества в
определенное «нечто», которым они должны стать.
Итак, после вышеупомянутой «грунтовки», как
сказал бы художник, я набросал общие контуры
сУти моего призыва и хочу сообщить вам один из
многих выводов, которые я сделал, долгое время
-ЕЮ-
беспристрастно наблюдая и специально исследуя
автоматические, а иногда и относительно
сознательные проявления людей самого разного
социального положения, врожденного понимания,
воспитания, расы и верования; то есть определенный
вывод касательно самого пагубного и
нежелательного фактора, как в общем, так и в субъективном
смысле, — фактора, с особой силой проявляемого
в психической сфере человека.
Пока я ограничусь лишь самым общим
упоминанием об этом присущем каждому психическом
факторе, который я проверял и выяснял
всевозможными путями и который поразил меня, хотя
сначала и показался мне сравнительно
незначительным. Позднее я скажу о нем подробно,
равно как и о средствах, установленных мною в
результате экспериментов, которые будут
видоизменять и даже совершенно разрушать этот
нежелательный фактор вместе со всеми его
последствиями.
Психический фактор, поразивший меня по
причине его абсолютного противоречия внушенным
мне с детства убеждениям, а также религиозным
и моральным понятиям, общепринятым среди
людей нашего времени, наблюдался мною и позднее,
в течение 21 года искусственной жизни,
упомянутой в этой брошюре, и был разъяснен во всех его
аспектах благодаря одному из принципов, который
я применял ко всем людям.
Этот принцип, один из нескольких,
применяемых мной в течение вышеуказанного периода,
сводился к тому, что я ни при каких обстоятельствах
не одобрял в людях, с которыми общался,
неуклонно формирующийся в индивидуальности
современного человека импульс, проявления которого из-
-И-
вестны под именами «тщеславие» и «самомнение»;
я считал себя обязанным относиться к таким
людям критически.
Чтобы прояснить и подчеркнуть значимость
этого принципа, я считаю необходимым указать
причины, побудившие меня применять его в тот
период моей жизни.
Задолго до того времени, когда я сознательно
решил (и даже поклялся) проявлять себя и
реагировать на проявления людей определенным
образом, — то есть действуя на протяжении многих лет,
как я уже отмечал, в качестве профессионального
гипнотизера, — я хотя и пытался по возможности
сохранять под контролем сознания нежелательные
проявления своей натуры, тем не менее во мне
постепенно сформировалось, выходя за пределы
моего контроля, автоматическое влияние на
окружающих людей во время их бодрствующего, равно как
и гипнотического состояния.
Вскоре мое бодрствующее сознание стало
реально ощущать различные, несовместимые с моей
натурой, последствия этого автоматического
влияния на людей, которое часто вызывало во мне
угрызения совести; и поэтому в разработке программы
моей жизни, которая должна была стать моим
руководящим принципом на будущее, главным было
то, что в течение этого предрешенного периода я
всегда, при любых внутренних состояниях моего
организма должен был «культивировать»
внутренне и проявлять ко всем, кого бы ни встречал,
чувство любви, сострадания, расположения, доверия,
и т. д.; в эту программу я включил также
вышеупомянутый принцип еще и потому, что его
применение к жизни хотя и служило в основном моей
специальной цели, но вместе с тем являлось, по моему
мнению, составной частью моего внутреннего
расположения к людям.
Таким образом, укрепляя свое сознание,
которое было приобретено не без постоянной борьбы
со слабостями, присущими моей натуре, я почти
всегда поддерживал по отношению ко всем
благожелательный импульс; помогая им, например,
полезными советами, деньгами и необходимыми для
жизни вещами, такими как пища,
рекомендательные письма и т. д.; однако в результате
наблюдений и исследований я определенно установил, что
все мои добрые дела не вызывали у них признания
моей доброты, а, наоборот, формировали чувство
недружелюбия, которое было обусловлено тем,
что, согласно упомянутому принципу, я не
принимал во внимание на «разнообразно окрашенные»
импульсы, возникавшие у них как следствие
психического фактора, свойственного человеку
нашего времени.
Бо всем этом наибольшее любопытство, по
моему мнению, вызывает установленная и
проверенная мною во всех ее аспектах закономерность,
суть которой состоит в том, что если к кому-либо
из тех, кто затаил против меня недружелюбие, я
умышленно усиливал свое внутреннее
расположение, пропорционально усиливая вышеупомянутую
«придирчивость», — это недружелюбие
немедленно возрастало и превращалось в явную
враждебность ко мне.
Говоря об этом пагубном факторе, присущем
психическому состоянию современного человека,
который в течение многих лет был одним из
главных объектов моих наблюдений, я считаю
необходимым перед формулировкой окончательного
«вывода» сказать еще нечто важное.
-Г"б8~1-
В настоящий период моей жизни, пресытившись
на склоне лет всем, что жизнь может предложить
человеку, и разочаровавшись во всем, но, обладая
всеми данными, позволяющими мне быть
беспристрастным судьей самому себе, призываю Небо и
Землю в свидетели моей искренности и,
основываясь на убеждениях, установленных в моем
сознании, объявляю во всеуслышание:
Главной причиной почти всех недоразумений,
возникающих во внутреннем мире человека, равно
как и в общественной жизни, является тот
психический фактор, который формируется в существе
человека в период подготовительного возраста
исключительно из-за неправильного воспитания, а в
период ответственного возраста каждое
возбуждение которого порождает в нем импульсы
тщеславия и самомнения.
Я оставляю в стороне и не пытаюсь
анализировать другие причины, существующие в нашей
жизни не по нашей вине, но категорически утверждаю,
что счастье и самосознание, которые должны
присутствовать в реальном человеке, равно как и в
мирной общественной жизни, зависят в
большинстве случаев исключительно от отсутствия в нас
тщеславия.
Я искренне желал бы, чтобы каждый
человек, который стремится оправдать перед
Великой Природой свою судьбу человека, а не просто
животного, — ту судьбу, которая предназначена
ему среди других существ на Земле и является
таковой, какая она есть, — постарался бы раскрыть
смысл моих писаний, и в новых учреждениях,
которые я рассчитываю основать, он прежде всего
Получил бы возможность найти различные
средства помощи для искоренения в его целокупно-
-GE1-
сти тех данных, которые порождают в нем
чувство тщеславия.
Намереваясь, с одной стороны,
охарактеризовать (для подготовки, так сказать, «плодородной
почвы», позволяющей читателям лучше понять
мои последующие призывы) мое неизменное, как
его можно назвать, «маниакальное стремление» к
решению темных «теандрологических» проблем, и,
с другой стороны, помочь моим читателям яснее
понять реальное значение тех факторов, которые
присутствуют во внутреннем мире людей и
способствуют сознательному или даже автоматическому
развитию импульсов добра, обращенного к другим
людям (из таких импульсов проистекают
всевозможные последствия, противоречащие обычным
понятиям людей, — то есть из импульсов,
идеализированных и исповедуемых всеми религиозными
учениями, существовавшими и все еще
существующими на земле, равно как и из морали, которая
давно забыта в человеческой жизни), — я считаю
полезным и даже необходимым признаться здесь,
что для того, чтобы детально уяснить результаты
проявления в человеческом общении «голой» связи,
основанной на любви, сострадании, доверии,
симпатии и т. д., свободной от всякого рода дурных
условностей, внешне установленных в нашей
жизни (результаты, которые раньше по какой-то
причине ускользали от моего внимания), я — с того
дня, как начал работу над этим первым призывом
вплоть до настоящего времени, то есть до 13
января 1933 года — стал, с одной стороны, весьма
настойчиво и даже с некоторой самоиронией
проявлять на практике известный на протяжении
столетий религиозно-философский принцип, согласно
которому наши предки и некоторые современные
-т-
люди, достигшие своей благой жизнью
определенной степени самосознания, посвящали треть
каждого года самосовершенствованию или, как
говорят, «спасению своих душ»; этот принцип можно
сформулировать следующим образом: «Быть,
меняя последствия дурных дел наших ближних», а с
другой стороны, я вызывал и поддерживал
проявления этого принципа посредством
искусственного воздействия на психику трех разных лиц и до
конца наблюдал все проистекавшие из этого
последствия.
Способы моего искусственного воздействия
были троякими.
Во-первых, я влиял посредством почти
непрерывных доброжелательных убеждений и
совестливых увещеваний; во-вторых, воздействовал
угрозами устрашающего будущего, в-третьих —
посредством разнообразных гипнотических внушений.
Б течение того же периода, насколько мне
позволяла временная физическая депрессия
(последствие глубокой усталости), я усилил по отношению
к людям, общавшимся со мной, мое внутреннее
расположение, сопровождая его строгим
выполнением поставленной перед собой серьезной задачи,
которую надо всегда помнить, и умышленно
проявляя в беседах — под маской серьезного
возбуждения — способ, который я практиковал в течение
21 года вышеупомянутой искусственной жизни и
который в сути своей может быть описан
следующей фразой: «Безжалостно оспаривать все
проявления, продиктованные людям».
Что касается фактов, установленных мною в то
вРемя, то я всесторонне проверил те из них,
которые извлек из так называемого «контакта
внутренних миров» и о которых еще скажу в после-
дующих призывах, но пока мне хотелось бы — со
ссылкой на последнее из моих наблюдений, а
также и для обеспечения наших потомков
фактическим материалом, способствующим правильному
пониманию реального и истинного значения
психики их «ближних и собратьев», несчастных
созданий по причине отсутствия у них силы воли и
объективного разума (они, наши потомки, в отличие
от нас, людей своего времени, уже ставших,
вследствие ненормального окружения довольно
упрощенными и автоматически прозябающими
животными, могут стать воистину богоподобными
существами, способными входить в положение других и
понимать его), — так вот, мне хотелось бы в этом
моем первом призыве сообщить в общих чертах
об одном оригинальном психологическом
эксперименте, проведенном мною в течение последних
месяцев, и признаться в еще одном категорическом
решении, связанном с последствиями этого
эксперимента, — решении, ради выполнения которого я
и намерен немедленно приступить к завершению
своих писаний.
Мне хотелось бы сказать здесь о
вышеупомянутом эксперименте и, в частности, признаться в
моем категорическом решении по этому вопросу,
так как в процессе мышления многих людей,
которые встречались со мной для обсуждения идей,
но упорно продолжают прозябать на Земле,
людей, на которых я истратил массу времени без
всякой пользы как для них, так и для себя,
главным образом, по причине их преступной лени —
времени, которого мне не хватало для очень
важных текущих дел, — может наступить толчок
такой силы, что он сформирует у них (в конце
концов, хотя бы автоматически) какую-то иную фор-
-и-
му «мышления-чувствования», более приемлемую
для человека.
Я должен заявить прежде всего, что, когда в
течение последних месяцев работал над моим
первым призывом, одновременно просматривая
первую серию писаний, подготовленных к печати, — у
меня возникла необходимость выяснить
вышеупомянутые, ускользающие от обычного наблюдения
подробности существования во внутреннем мире
человека всевозможных альтруистических
стремлений к другим людям, поэтому, принимая во
внимание итоговую ситуацию, — а именно, что рядом
со мной почти не оказалось людей, необходимых
для моего эксперимента (следствие решения,
которого я придерживался на протяжении ряда лет, об
ограничении круга людей, пытавшихся наладить
со мной общение), — я прибегнул, дабы иметь в
своем распоряжении необходимый контингент
различных типов людей, то есть, как говорят,
«широкое поле для эксперимента», к одному важному
мероприятию.
Решив задолго до этого заложить два
объекта моей европейской недвижимости, чтобы (если
на момент завершения моих писаний моим
«побочно коммерческим» делам, как я их называю,
случится по какой-либо причине прийти в «состояние
повышенной инертности», что фактически и
произошло) я не оказался в полной зависимости от
Других людей и чтобы у меня была возможность
с помощью денег, реализованных таким образом,
осуществить публикацию и широко
распространить свои писания (что я считал целесообразным),
я —• с целью создания упомянутого выше
экспериментального поля — приступил к реализации это-
Го заклада не так, как это сделало бы лицо, более
-QD-
или менее знакомое с парижскими методами, то
есть просто поручив дела знакомому юристу, а
поручил дело целому ряду специальных контор,
равно как частным «комиссионерам» и «помощникам
комиссионеров».
Благодаря этой, так сказать, последней моей
«экстравагантности» и с целью удовлетворения все
той же мании я выяснил (заодно убедившись в
правильности своей идеи, которая противоречила
обычным представлениям, что сила и степень
внутренней расположенности человека вызывает
пропорциональную степень «злой воли» в других)
множество очень значимых фактов, о которых прежде
не подозревал и даже, можно сказать, снова
«начинил себя» таким богатством чисто
психологического материала, что, вопреки моему убеждению —
равно как и всех тех, кто был более или менее
знаком с моими писаниями, — что мне не о чем больше
писать, так как я написал уже обо всем, что
только можно себе представить, этого материала
хватило бы для моей новой профессии писателя на весь
остаток жизни, допуская, конечно, что я пожелал
бы оставаться писателем.
Я обогатился максимальным объемом
материала на самые разные темы, позволяющие в своей
совокупности составить значительный литературный
труд (более обширный, вероятно, чем «Рассказы Ба-
алзебуба своему внуку»), который можно было бы
назвать, например, «Мечты и фантазии людей XX
столетия».
Б связи с этим следует упомянуть два других
печальных последствия: во-первых, мне пришлось
покинуть те места в Париже, к которым я привык, и
часто прерывать регулярный ход своих мыслей,
посвященных данной задаче, поскольку с того дня, как
я обратился за помощью к упомянутым конторам и
частным лицам, расширение моего
«экспериментального поля» стало происходить так быстро
(очевидно, в результате общего кризиса), что я вынужден
был прервать его, опасаясь, так сказать, быть
«высосанным насухо»; и, во-вторых, моя
экстравагантная идея в конце концов обошлась мне в крупную
сумму французских франков и германских марок.
Мне не хотелось бы называть второе
обстоятельство печальным, поскольку я уже привык
нести большие расходы в ходе своих разнообразных
психологических исследований, если бы не
случилось так, что в этом же году я неожиданно
оказался жертвой американского кризиса.
Вспоминая теперь «американский кризис», о
котором так много говорили, и вполне сознавая то,
что многие будут упрекать меня, тем не менее не
стану скрывать, что лично я не просто доволен,
но буквально испытываю «удовлетворение» и
благословляю этот кризис, который потряс
стабильную и процветающую, если судить по ее
внешности, американскую жизнь.
Такой «злобный» импульс возник в моей
индивидуальности и продолжает усиливаться потому, что
только в результате воздействия на мое
материальное положение я получил возможность
подтвердить правильность моих исследований и пришел
к абсолютному убеждению (выраженному во всем
моем существе, а не только, как прежде, в
сознании), что если (в противоположность тому
документально подтвержденному состоянию
общественной жизни, существовавшему вплоть до
знаменитой «греко-римской цивилизации») в настоящее вре-
Мя в нашей общественной жизни все внутренние
п°будительные импульсы человека совершенно пе-
-ЕЖЬ
рестали как-либо отражать в его внутреннем мире
окружающих людей, то это происходит исключи
тельно вследствие внедрения в до сих пор не сфор
мированное сознание растущего поколения раз
личных условностей и привычек для их
искусственного проявления — то есть как следствие так
называемого воспитания, которое стало принимать
такие искаженные формы во времена греко-римской
цивилизации и особенно процветать в эпоху
Средневековья.
Непосредственным следствием моей
последней «экстравагантности» было то, что, встречая
множество людей, разнящихся по своему
социальному положению и врожденным качествам,
людей, обитающих в том центре современной
общественной жизни, который именуют даже
«столицей мира» и где, следовательно, должны в
изобилии иметься все так называемые совершенные
удобства для счастливой повседневной жизни, а
остальные люди должны их заимствовать из
этого центра и применять для своей пользы (среди
этих совершенных удобств должны быть
перечислены и упрощенные методы формирования
в человеке соответствующих факторов для
сознательного и автоматического проявления
разных аспектов «объективной морали»), имея
разные, так сказать, «деловые отношения» с этими
людьми, у которых я хотел получить небольшую
сумму денег на обеспечение моей собственности,
оцененной в несколько миллионов, и
осуществляя на практике вышеупомянутый «религиозно-
философский принцип» в достижении моей
психологической цели, я установил в результате, что
в них вне всякого сомнения, полностью
отсутствуют те психические факторы, которые (со-
76]-
гласно многим историческим данным,
подтвержденным документально) неизбежно
формировались в целокупности людей прошлых эпох.
Те психические факторы, которые
формировались в людях в период их подготовительного
возраста отчасти самотеком, под влиянием окружения,
а отчасти — путем намеренного воздействия
мудрых наставников, затем, с течением уже взрослой
ответственной жизни, механически действуют на
обычную общую психику таким образом, что эти
люди не могут, даже несмотря на все свое
возможное желание, вести себя по отношению к другим
иначе, чем в соответствии с психическими
факторами, укоренившимися в них с детства.
Я говорю о тех факторах, которые даже в
настоящее время находятся в процессе
формирования (правда, совершенно автоматически) у
большинства людей, живущих на всех континентах в
местах, более или менее изолированных от
влияния так называемой современной культуры.
Здесь необходимо добавить, что эти
психические факторы могут быть легко усвоены людьми,
пребывающими в подготовительном возрасте и
живущими в условиях современной культуры; но
чтобы сохранить их неизменными на протяжении
всего периода ответственной жизни, необходимо с
Целью их закрепления, как показали мои
эксперименты, неустанно наблюдать за ними на
протяжении двух-трех лет после их формирования и
защищать от особо сильных влияний извне путем
установления над ними собственного влияния.
Среди этих психических факторов есть один
Наиболее очевидный и рельефный, который
можно назвать «крупицей совести» — он заставляет сво-
его обладателя действовать искренне по отноше-
-т-
нию ко всем тем, кто оказывает ему полное
внутреннее доверие, даже если его так называемое
«бодрствующее сознание» убеждает его
действовать противоположным образом.
Говоря об этом присущем человеческой психике
факторе, который сформировался и присутствовал
в период ответственной жизни наших предков, уже
давно отошедших в вечность, не мешает также
упомянуть о результатах моих наблюдений за
пятьюдесятью людьми, проживавшими в «столице мира» и
служившими в то время моей цели, не сознавая,
конечно, об этом; так вот, наблюдение за
функционированием и проявлением этого своеобразного
психического фактора показало, что у одиннадцати из
тех пятидесяти он полностью трансформировался в
фактор, именовавшийся в древние времена под ис-
подним, а в наше время продвинувшийся так
далеко, что при случайном или умышленном
возбуждении проявляется в человеке путем выполнения
диаметрально противоположного акта.
Более того, я убедился в существовании у двух
из этих одиннадцати лиц явных признаков того
самого злого «ничто», которое впервые было
отмечено в целокупности человека вавилонскими
мудрецами и физикохимиками, назвавшими его «поисне-
кер»; и это злое «ничто», согласно объяснению тех
мудрецов, способно превращаться при
определенных окружающих условиях в источник заразы.
Могу сказать, что имею намерение по
окончании работы над своими писаниями сделать это
«ничто» объектом своих исследований и попытаться
найти средства для искоренения этого бедствия из
жизни человечества.
Я убедился, что главная причина отсутствия
тех факторов, которые могут быть легко сформи-
рованы в детстве, кроется, главным образом, в
отсутствии специально обученных людей,
способных правильно воспитывать современное молодое
поколение: такие люди, игравшие важную роль в
жизни наших предков, именовались «духовными
руководителями», и основной их обязанностью было
непосредственное влияние на внутренний мир
детей, содействовавшее формированию в них этих
особых и необходимых для общественной жизни
психических факторов; поняв эту причину, я,
долго не размышляя, решил, что если бы мне удалось,
во-первых, успешно преодолеть посредством
своих писаний специфический массовый гипноз,
получивший название «хелертун» еще в древние
времена, когда были проанализированы все его аспекты
(а в настоящее время его смысл может быть понят
как необычное возбуждение умов) и, во-вторых,
организовать без помех и в соответствующем мае-
штабе и темпе уже упомянутые клубы нового типа,
то я непременно ввел бы в качестве одной из
главных функций этих клубов последующую
организацию институтов, целью которых стала бы
подготовка «духовных руководителей», полностью
отвечающих столь высокому призванию.
«Анилин-кайенн»1 также разделит мое твердое
Решение, потому что оно включает в себя мое
1 «Анилин-кайенн» - один из неологизмов, созданных
^Урджиевым. Здесь, вероятно, используется для проведе-
ния аналогии с последствиями, к которым приведет
принятое им решение (учреждение фонда). Так, Гурджиев в
"Рассказах Вельзевула своему внуку» упоминает анилин
сРеди пяти веществ, навсегда изменивших человечество.
£ кайенским перцем связана поучительная история о кур-
Ае, который съел кайенский перец и ощутил «всем своим
нУтром» последствия своего поступка.
-И-
предположение, что я ради возможности
реализации моей цели также намерен учредить мой
первый фонд и внести определенную денежную
сумму в качестве первого взноса для проведения
пояснительного психологического
эксперимента. Как уже объяснялось, идея этого
психологического эксперимента мне дорого обошлась — с
извлечением нулевой прибыли и взысканием этой
суммы принудительно путем создания
продолжительного морального страдания для тех, чьей
обязанностью какое-то время было проявление
факторов добродетели, то есть мне приходилось
вызывать «угрызения совести» в сущностях
людей, которые впоследствии имели дело с такой
добродетелью, как заем под залог моего
имущества, заработанного буквально в поте лица; тот
залог был нужен для пользы человечества, и я
решил сделать это, опираясь на знание и помощь
тех людей, а также их родственников и друзей. Б
это число входят, конечно, их прошлые и ныне
здравствующие наставники, ибо мертвые,
которые при жизни не исполняли своих обязательств,
добровольно принятых на себя в отношении их
преемников, уничтожают себя, как я доказал
экспериментально, столь исчерпывающе, что спустя
несколько дней не останется средств ни среди
природно-физических, ни среди сверхприродно-
магических сил, чтобы установить контакт с
любой из их бывших частей.
Для возможности осуществления моего
нынешнего решения, я именно сегодня и, как мне
кажется, при очень странном стечении
обстоятельств, суть которых состоит в том, что я
дописывал эти последние строки моего первого
обращения за несколько минут до наступления Ново-
-и-
го года (по старому стилю), в тот благоприятный
момент, когда в процессе течения
объективного времени происходит смена старого года на
новый, — момент, благоприятный для прихода
справедливой и беспристрастной Судьбы или другого
«Святого Аспекта Благословенного Космического
Равновесия», чтобы способствовать моему
появлению в этом мире; в этот знаменательный
момент в потоке моей жизни я даю себе
сущностную клятву — мобилизовать все мои
способности и любые возможности, накопленные мною в
течение всей прошлой жизни, чтобы найти
людей, упомянутых мной выше, и в сотрудничестве
с ними реализовать ту главную цель, которую я
сам себе установил. Аминь.
Теперь, когда я произнес это так часто
звучащее на Земле библейское и всезаключающее
слово, мне осталось лишь объявить всем, кто так или
иначе встречался со мной на почве моих идей до
начала моей писательской деятельности, что
после восьмилетнего отсутствия отношений со всеми
и каждым в отдельности я снова со всем рвением
возобновляю их с сего дня.
Конечно, я со всем пылом возобновляю их с
теми людьми, чей внутренний мир еще не
полностью разрушился и пал под давлением различных
представителей Бога Зла.
Личная встреча со мной возможна только после
предварительного согласования с моими
секретарями.
Где бы я ни был, мой постоянный адрес
остается прежним: Шато-де-Приере, Фонтенбло, Франция.
Это место, где, в частности, расположилось
главное отделение основанного мною
одиннадцать лет назад Института гармонического разви-
-И-
тия человека и где я, занимаясь писательской
работой, нашел нечто необходимое для выполнении
задач нового этапа моей деятельности ради
блага ближних; благодаря главной цели, которую я
поставил перед собой, я, невзирая на мое
физическое состояние после катастрофы, смог
сохранить Шато и все составляющие его части,
несмотря на весьма значительные трудности
материального и иного характера; в настоящее время Шато
не только невредимо, но и сохранено таким же,
каким оно было в день произошедшего со мной
несчастья, и, к моему полному удовлетворению,
способно, благодаря множеству новых построек и
усовершенствований, послужить всему, что я могу
теперь предпринять.
Г. И. ГУРДЖИЕБ
ЦИРКУЛЯРНОЕ ПИСЬМО
Адресовано тем, кто когда-либо встречался со
мною по причине интереса к моим идеям, с
приложением семи регистрационных бланков.
Дорогой господин (госпожа),
Сегодня, когда я просматривал принесенный от
издателя окончательный печатный вариант текста
первой книги моих сочинений, которую я назвал
«Вестник грядущего блага», мои мысли начали
роиться, будто пчелы в их тесном простом улье,
взбудораженные разного рода впечатлениями,
скопившимися в течение всей моей прошлой жизни;
среди них было и воспоминание об определенно
ясных последствиях в некоторых случаях, внешние
82
результаты которых походили на те, что, по
моему мнению, могут возникнуть в жизни людей
вследствие публикации этой книги.
Размышляя об этом, а также и обо всем другом,
связанном с предстоящей публикацией моих
сочинений, я понял, что, прежде чем позволять этому
моему, как можно назвать, «Первенцу на Земле»
сделать начальные шаги среди множества знакомых
со мной людей, мне следует сначала разослать его
вместе с моим циркулярным письмом каждому из
этих людей (при условии, конечно, что мне удастся
отыскать их адреса) — всем им, разбросанным по
свету, всем, кто когда-либо связывался со мной на
почве моих идей и кто позже отошел от меня,
изменив свое отношение ко мне как личности, всем,
независимо от того, друзьями они смогли бы стать
для меня или врагами.
Я решился сделать так, потому что мое первое
«дитя», — образующее в действительности все же
часть очень важного общего результата,
являющегося следствием восьмилетней, ежедневной и
еженощной, почти непрерывной сосредоточенной,
активной работы — необычной для современного
человека, которому недостает необходимой силы,
чтобы защититься от разного рода ловушек и
неудач.
Речь идет прежде всего о защите себя от
недавно распространившегося среди нас типа людей,
напоминающих нас лишь внешним обликом, — людей,
которые из-за их ненормального воспитания в
детстве, а также, конечно, из-за их дегенеративной
наследственности стали к зрелому возрасту
обладателями природы настоящих алчных воронов.
Посылая это сопроводительное письмо,
содержащее просьбу защищать моего первенца от вы-
-И-
шеупомянутых «воронов», я заранее желаю в
благодарность за исполнение моих требований, не
дожидаясь, пока созреет подходящее для этого
время, предупредить всех, кто когда-либо встречался
со мной или обсуждал со мной мои идеи, об одном
условии, пока не объясненном в данной книге и
входящем в предложенный мною план по
широкому и повсеместному распространению моих
сочинений, которые я также намереваюсь опубликовать в
ближайшем будущем.
Согласно этому условию — невзирая на все
вышеизложенное относительно категорического
решения сделать доступными только книги первой
серии сочинений, книги второй серии, как и
первую книгу третьей серии, я намерен также сделать
доступными.
Суть в том, что все книги второй серии сразу
после издания будут немедленно разосланы или
проданы всем желающим, независимо от того,
были ли они моими последователями давно или
стали ими недавно, то есть всем тем, чьи адреса
окажутся в семи прилагаемых к этому письму
регистрационных бланках; заполнение и пересылка
этих бланков в соответствующие центры
распространения моих сочинений возлагается как
обязанность на тех, кто станет распространять или
продавать первые три книги первой серии моих
сочинений.
Сейчас я полагаю, что будет весьма полезным —
как для моей фундаментальной цели, так и для
легкого и точного понимания всего сказанного мною
в этом циркулярном письме, — если, во-первых, я
откровенно признаю объективную истину, на
основе которой я с чистой совестью решил применить
столь необычный способ широкого распростране-
-И-
ния моих сочинений, и, во-вторых, напомню всем
уважаемым адресатам циркулярного письма об
одном очень актуальном и легко вообразимом
факте, сыгравшем важную роль в последний период
моей жизни во время встреч с ними и обсуждения
моих идей.
Что касается первого, то, полагаю, будет
уместно привести здесь заповедь, освященную в веках
ради мирного и счастливого существования
сообществ людей:
«Рука руку моет»1.
Однако последний упомянутый мною факт
обусловлен тем, что мне — человеку, о чьем
здравом смысле, широте понимания, присутствии духа
и коммерческих способностях было упомянуто
кратко, но исчерпывающе в первой книге второй
серии сочинений, — в настоящее время недостает
средств на публикацию почти десятилетнего труда
писателя, труда, ставшего результатом полувека
добровольного страдания и сознательных усилий
для реализации того, что необходимо для счастья
всего человечества; и этот факт после
всестороннего активного рассмотрения был мною
определен как необходимость в средствах, которые бы
мне позволили избежать зависимости от капризов
профессиональных и непрофессиональных
издателей; также замечу, что я, Баш прежде скромный
слуга, имел возможность скопить эти столь
необходимые для моей главнейшей цели деньги — то,
что для современников является истоком
величайших зол, — но вместо этого я отдавал все свое вре-
1 В русском языке эта поговорка имеет однозначное
толкование: речь идет о каком-либо сообществе людей,
покрывающих предосудительные поступки друг друга. —
Примеч. ред.
-Г5П-
мя Вам. И только благодаря этому Вы приобрели
(а если не приобрели — то в основном по причине
своей преступной лени и, возможно, потому, что
как сейчас я признаю, встретившись с Вами тогда,
я внутренне преследовал совершенно иную цель,
но ту цель, которая была у Вас, я совершенно
удовлетворил Ваше любопытство, при полной
честности с моей стороны; а иногда даже, возможно, и
Вашу любовь к знанию) — Вы приобрели
незаметно для себя и ныне содержите в своих
индивидуальностях, во-первых, это необходимое чувство
«самооценки», дающее Вам возможность
чувствовать себя выше среднего человека, и, во-вторых,
у Вас есть предварительные необходимые данные
для вступления, с помощью моих детальных
разъяснений и указаний, на путь, ведущий к
подлинному Бытию.
Думаю, что я имею право требовать от Вас
большего, а именно: чтобы Вы, более или менее
знакомые с моим языком, а также с моей
оригинальной манерой изложения мыслей, прежде
всего попытались сами, без всякого
свойственного современным людям «философствования»,
понять различные аксиомы, которые освещаются
мной в первых книгах и которые являются, во
взаимозависимой форме, самой сутью серии моих
беспристрастных сочинений, а потом и захотели
целиком посвятить себя — на определенный
период — оказанию помощи (посредством Ваших
разъяснений) в понимании этих аксиом другими
сыновьями Нашего Общего Отца, которые
блуждают, как некогда Вы, и кому недостает, как
недоставало прежде Вам в Вашем внутреннем мире,
непоколебимости в отношении объективных
истин любой природы.
-[~86~1-
Поскольку я вынужден обратиться с первым
циркулярным письмом преимущественно к тем, кто
уже находится в прямых отношениях со мной, то я
хотел бы воспользоваться случаем и в заключение
выразить от имени грядущих поколений и от себя
лично искреннюю благодарность людям,
находящимся в контакте со мной в течение двадцати лет
жизни, упоминаемых в «Вестнике грядущего блага»,
людям, которые многие годы — сами того не зная —
были объектом моих исследований и наблюдений
за происходящими в них процессами в
кристаллизации и декристаллизации тех психических
факторов, трансформация коих для получения
обусловленных проявлений требует сравнительно
длительного периода времени.
Считаю своим моральным долгом добавить, что
эти прошлые наблюдения и исследования с
настоящего времени не могут служить препятствием для
дальнейшего сотрудничества с людьми, некогда
служившими объектом моих исследований; они и
теперь не теряют возможности войти совместно с
Другими на истинный путь и достичь — при
помощи моих детальных письменных объяснений —
реального Бытия.
Для автоматического удаления негативных
психических факторов из общей сущности
вышеупомянутых людей — психических факторов,
заведомо мешающих им проявлять чистосердечную
преданность заново основанной работе по
достижению предопределенного Высшего Бытия, кото-
Рое должно быть родственно человеку, а также
Апя удаления некоторых образовавшихся так на-
Зьтаемых горьких осадков в отношении ко мне
Как к личности, я считаю нужным сказать лишь
Спедующее.
Поверьте мне, что в течение всего времени
общения с Вами мой внутренний мир никогда не таил
в себе ни эгоистических, ни альтруистических
импульсов, и в нем всегда существовало только
исключительное желание в совершенстве
подготовить для «будущего поколения науку об
Объективной Истине-Реальности».
Но все же знайте в любом случае, что, во-
первых, вся сумма, вырученная от продажи книг
первой серии моих сочинений, будет передана в
специальный фонд, создаваемый с целью издания
и распространения этих сочинений в массах и
предоставления возможности тем, кто не способен их
приобрести, а, во-вторых, все детальные ответы
на вопросы — включая всеохватывающую
литературу, мною созданную в течение этих лет, — можно
будет получить, лишь обратившись в центральное
бюро моих публикаций, адрес которого: Шато
«Параду», Фонтенбло, Франция.
На данный момент первая книга первой серии
моих сочинений уже подготовлена и напечатана
на русском, французском, английском и немецком
разговорных языках; а также закончены
переводы на армянский, турецкий, испанский и
шведский языки.
До настоящего времени книги первой серии
печатались только во Франции; предполагается в
ближайшем будущем напечатать их также в
Германии, Америке и Персии.
Я установил цену розничной продажи первой
книги первой серии моих сочинений —
независимо от места продажи — в 200 французских
франков.
Г. ГУРДЖИЕБ
ДОПОЛНИТЕЛЬНОЕ ОБЪЯВЛЕНИЕ,
вызванное событиями последних дней, которое
может иметь очень большое значение для многих,
знавших меня.
Вторник 7 марта 1933 г..
Гранд-кафе, Фонтенбло
События экономического, политического и
социального характера, имевшие место в последние
недели на всех континентах, окончательно
подтвердили мое убеждение, что уже эта маленькая
книга моих сочинений, возглавляющая список
публикаций, получит необычайно широкое (а кроме
того очень быстрое) распространение и, конечно
же, вначале попадет в руки тех, кто одиннадцать
лет назад в той или иной степени принимали
участие в организации во Франции основного
отделения общественного института, основанного мной
под названием «Институт гармонического развития
человека».
И в связи с тем, что вскоре на том же самом
месте и почти в тех же условиях должно произойти
очень важное событие, связанное с упомянутой
выше организацией, я, набрасывая план
предполагаемых новых построек, решил сегодня, то есть за
несколько часов до появления этой книги в печати,
написать следующее объявление и просить
издателя включить это дополнение.
Это приближающееся событие, сведения о
коем, без сомнений, всколыхнут в чувствах и
мыслях всех, принимавших участие в прошлой моей
деятельности, различные реакции и ассоциации, бу-
-Ш-
дет состоять, во-первых, в том, что 23 апреля
настоящего года по старому стилю, то есть в День
святого Георгия Победоносца — день, считавшийся со
времени основания института, так сказать, Днем
коронации, — должна во второй раз за
одиннадцать лет произойти торжественная закладка
первого камня нового здания, которое уже в начальной
своей форме по степени важности считалось и,
вероятно, будет и далее считаться сердцем всей моей
деятельности ради блага ближнего и которое
известно всем, посещавшим «Гимназиум» в Шато-де-
Приере, или «Учебный дом», как называли его
англичане и американцы.
Б этот раз новое здание, полностью
соответствующее своему предназначению, будет
располагаться в самом центре большого парка.
Новый «Гимназиум», или «Учебный дом», будет
включать в себя Помимо уже существующих
театра и лекционного зала несколько независимых
лабораторий, расположенных на первом и втором
этажах и оснащенных с учетом всех достижений
современной науки; в числе этих лабораторий
будут и три, не существовавшие до сих пор на
Земле, а именно: «Магнетическо-Астральная», «Мысле-
ханбледзоинная» и «Ментально-эфирно-крыльная »;
наверху будет расположена знаменитая
астрономическая обсерватория, снабженная всеми
видами устройств, известных на Земле в разные эпохи
и предназначенных для отражения и преломления
лучей, а также для увеличения видимости
посредством медиумических свойств.
Здание будет оснащено также и другими
устройствами, давно мною изобретенными и
уже многим известными, хотя все еще не
использовавшимися; среди них будут представлены
-И-
«Сияющая-Клавиатура» и «Ретро-Отражающий-Эхо-
Бызывающий-Орган».
Таким образом, с 1 июня этого года будет
восстановлена прерванная деятельность
организованного некогда института, хотя восстановлена она
будет на других основаниях и даже под совершенно
иным названием, но во всей своей полноте и с
учетом результатов нашей прежней деятельности.
Будет также восстановлена максимально
интенсивная и столь необычная для нынешнего
времени деятельность, прервавшаяся в 1924 году в
результате серьезных травм, полученных мною в
автомобильной аварии, а также в результате моего
решения полностью посвятить себя на
определенный период писательской деятельности.
Я решил в этой первой публикуемой мною
книге, которую можно также назвать, как говорили в
древние времена, «Хабарши», то есть «городским
глашатаем», потому что она, главным образом,
объявляет всем слушающим о приходе на Божью
Землю в последовательном порядке важных все и вся
освещающих томов, написанных мною; она
провозглашает, что пришло время столь значительно-
го события, отвечающего фундаментальной цели
моей жизни; конечно, потребуется определенное
время для распространения этой книги среди как
можно большего числа людей, которые в прошлом
принимали участие в организации и становлении
Работы института, мною основанного; и у тех из
них, чьи действия в тот период основывались на
Желании добра и счастья не только для себя, но и
А^я ближнего, она, несомненно, вызовет гордое и
Радостное удовлетворение; в других же, все
проявления и намерения коих, как они сами с
большой вероятностью признают с импульсом угрызе-
-И-
ния совести, основывались только лишь на чисто
рабском эготизме и преступной лености — вызовет
стыд и раскаяние.
И пусть мое новое начинание будет в гармонии
со всеми тремя воплощенными силами
НАШЕГО ОБЩЕГО ОТЦА.
Аминь.
Отпечатано 26 августа 1933 г.
анонимным обществом
издательства Запада, д. 40, Рю-де-
Корнет, Анжерс (Франция).
беседы
с учениками
Париж. 1941-1946 гг.
Беседы с учениками
Парил.1941—1946гг.
Беседа первая
7 декабря 1941 года
Вопрос. В моей работе происходит нечто
недопустимое. Несмотря на все усилия, я не могу
вспоминать себя, не могу достичь лучшего качества.
Устанавливать часы работы по будильнику бесполезно. У
меня нет результатов. Почему?
Ответ. Причина в вашем эгоизме. Очень большом
эгоизме, в котором вы живете до сих пор. Вы
заключены в нем; вы должны выйти. Чтобы выйти, вам
надо научиться работать. Не только для себя
лично, но для других. Вы начали работать со своими
родителями. Надо сменить объект. Выберите кого-то
Другого из числа близких, неважно кого именно, все
подойдут; или выберите любого человека в вашем
окружении. Вы будете работать на себя, если
примете задачу помогать им. Только это поможет борьбе; с
Эгоизмом. Я вижу, что у вас очень плохое прошлое,
особенно сильный эгоизм. Весь старый материал
выудит наружу. Вот почему вы ничего не можете
сделать. Это нормально; это в порядке вещей и
соответствует закону. Прежде чем достичь цели, много раз
придется подниматься и падать. Пусть это ободрит
Вас Я мог бы совершенно ободрить вас, но вам надо
Работать самому.
Вопрос. Как выйти из состояния страдания, очень
острого и негативного? Можно ли прибегать к
внешним средствам, опиуму например?
Ответ. Нет, надо работать над собой. Разрушьте
эгоизм, в котором постоянно жили. Делайте, как я
сказал. Измените вашу цель. Теперь необходимо
достичь нового уровня. Вы оба едете на Лионский
вокзал (в Париже), однако один едет через Лондон, а
другой через Оперу. Но у вас обоих примерно
одинаковое расстояние.
Вопрос. Я вижу свое бессилие и свою трусость. Я
ничего не могу сказать другому и ничего для него
сделать. Потому что нет ясности в моей голове. Я
чувствую, что правильно и что ложно, но не могу ясно
рассказать об этом другому.
Ответ. Вы ничего не можете сказать или сделать для
другого. Вы не знаете, что вам самому нужно,
откуда же вам знать, что необходимо другому?
Работайте ради него. Однако играйте свою роль. Будьте
отстраненным внутренне. Наблюдайте. Всегда
говорите, как и он, стараясь не причинить ему вреда.
Соберите силы, чтобы так делать. Играйте роль.
Раздвоитесь. Сейчас вы ведете себя как надсмотрщик.
Делайте так, как я советую, большего вы не сможете.
Любовь к ближнему — это Путь. Каждому несите то,
что чувствуете к вашим родителям.
Вопрос. Такое желание испытываешь с начала
работы...
Ответ. Конечно; это та же самая вещь, теперь она
возвращается на ином уровне. Сейчас другой
уровень. Вы должны преодолеть этот кризис. Все идет
от ложной любви к себе, от самомнения,
несомненно, ложного.
96~1-
Вопрос. От этого упражнения во мне все
перевернулось вверх ногами — во всех моих делах. Пропала
радость от работы, она стала мучительной, нет
надежды. Чувствую себя ослом, тянущим на холм
тяжелый воз.
Ответ. Это потому, что затронуты другие части вас.
Как если бы художник всегда смешивал одни и те же
краски и никогда не брал красной. Если он добавит
красной краски, изменится все. Вам нужно
продолжать.
Вопрос. Это упражнение заставило меня
почувствовать нечто для меня новое; когда я пытаюсь
выполнять его, то обращаю внимание на эту
маленькую неподвижную точку и вижу, что не могу
удержать себя перед ней — появляется ощущение
собственной ничтожности, и я еще яснее понимаю, что
такое уничижение. Эта маленькая точка больше
меня самого.
Ответ. У вас внутри сидит пес и все время
мешает. Это называется пренебрежением к самому себе.
Нужно убить этого пса. Потом вы станете хозяином
этой точки и поймете, что вы сильнее и она —
ничто. Я не доверяю артистическому типу людей — эти
люди живут в воображении, с идеями позади их
головы, не внутри, не внутри себя. Художники не
знают ничего о реальности и воображают, что знают. Не
Доверяйте себе. Войдите в себя, во все части себя.
Совершенно необходимо учиться чувствовать и в то же
время думать, когда вы действуете, в повседневной
^изни. Вы пусты.
вопрос. Как надо молиться?
Ответ. Я могу объяснить это позже. В нашей
солнечной системе определенные субстанции излуча-
-[97]-
ются солнцем и планетами так же, как и Земля
излучает эти субстанции, образуя связи в некоторых
пунктах Солнечной системы. И эти пункты могут
отражать себя в материализованных образах,
которые являются перевернутыми образами
Высочайшего, Абсолюта.
Я говорю вам, что в атмосфере всегда
присутствуют такие материализованные образы. Если человек
способен концентрироваться так, чтобы вступить в
контакт с таким образом, он может получить эту
субстанцию; это делается с помощью такого образа, а не
путем установления телепатической связи вроде
телефонной линии.
Вопрос. Эти образы могут принимать человеческий
облик?
Ответ. Да.
Вопрос. Если кто-то вступит в контакт с таким
образом, а второй человек свяжется с ним, а третий со
вторым, четвертый с третьим и так далее — могут ли
они все получить этот образ?
Ответ. Если семеро смогут сконцентрироваться
достаточно сильно и достичь контакта с образом, то
они смогут контактировать между собой, и семеро
станут одним. Кстати говоря, только объясняя нечто
другим людям, вы сами сможете полностью понять
объясняемое.
Вопрос. Меня интересует, можно ли путем
материализации образа святого получить то, чего я
особенно желаю?
Ответ. Вы мыслите как обычный человек.
Сейчас вы ничего не способны материализовать.
Сейчас дайте себе задание освоить такое
самовнушение, когда одна часть вас убеждает другую, повто-
-Г98~1-
ряя вновь и вновь то, на что вы настроились. Есть
семь последовательных упражнениях для
развития семи центров. Мы вспоминаем одним —
мозгом, который важен в обычной жизни. (Голова
— это роскошь.) Другим центром —
эмоциональным, но совершенно необходимым является
спинной мозг, его вы должны первым делом развить и
укрепить. Вот это упражнение укрепит его.
Держите обе руки горизонтально в одинаковом
положении, в то же время неподвижно смотря на
определенную точку перед собой. Равномерно
разделите ваше внимание между руками и этой точкой.
Вы найдете, что здесь нет места ассоциациям,
поскольку все внимание занято точкой и
положением рук. Не сидите, стойте, потом опускайтесь на
колени. По двадцать пять минут в каждой
позиции, по нескольку раз в день. Один мой ученик мог
простоять два часа, не пошевелив руками, не
сдвинув их и на сантиметр. Вот во всех других делах он
был ничтожеством...
Вопрос. Когда я хочу интенсивно работать, в
груди возникает жесткое, непреодолимое препятствие.
Что мне делать?
Ответ. Это пустяки. Вы не привыкли использовать
этот центр; это сокращение мышц — всего лишь
мускула. Продолжайте, продолжайте.
Вопрос. Я делал это упражнение, пока не
заболели плечи. И я получил ощущение «Я», я чувствовал
себя отделенным, подлинным «Я».
Ответ. Вы не можете иметь «Я». «Я» — это очень
дорогая вещь. А вы дешевка. Не философствуйте, это
мне не интересно, не говорите про «Я». Выполняй-
Те Упражнение как службу, как обязанность, не ради
-И-
результата вроде «Я». Результаты придут позже.
Сейчас — только служба. Только она реальна.
Вопрос. Я чувствую себя больше внутри, но так, как
будто я стою перед запертой дверью.
Ответ. Там не одна, а много дверей. Вам придется
открыть каждую, научиться этому.
Вопрос. Я работал главным образом над себялюбием.
Ответ. Без себялюбия человек ничего не сделает. Но
есть два качества себялюбия. Одно — грязная
штука. Другое — импульс, любовь к подлинному «Я». Без
этого невозможно продвигаться. Есть древнеиндус-
ское выражение: «Счастлив, кто любит себя, ибо он
может любить и меня». Я вижу из отчета мадам де
Зальцман, что никто меня не понял. Нужен огонь.
Без огня никогда ничего не будет. Этот огонь —
страдание, намеренное страдание, без которого
ничего нельзя создать. Нужно подготовиться, нужно
знать, что заставляет вас страдать, и, когда
страдание есть, — пользуйтесь им. Только вы можете
подготовиться, только вы знаете, что заставляет вас
страдать, что создает огонь, который варит пищу,
цементирует, кристаллизует, делает. Страдайте от своих
недостатков, своей гордыни, эгоизма. Напоминайте
себе о цели. Без подготовленного страдания ничего
не будет; а когда вы становитесь сознающим —
страдания больше нет. Дальше оно не продолжается, его
нет. Вот почему вы должны совестливо
подготавливать то, что нужно. Вы должны Природе. Вы
задолжали за пищу, насыщающую вас. Вам нужно
заплатить за эти космические субстанции. У вас долг,
обязательство, они оплачиваются сознательной
работой. Не ешьте как животное, а возвращайте
Природе то, что она дает вам; своей матери, Природе. Рабо-
100
та — капля за каплей — накапливается за дни, годы,
столетия, возможно, она даст результат.
Вопрос. Я нахожусь на таком этапе, когда я
несчастлив, все мне противно, нет интереса.
Ответ. А почему носовой платок так аккуратно
вставлен в ваш карманчик? Это вас интересует. Ну что ж,
Природа желает вам добра, я доволен. Она
возвращает вас к реальной работе, сделав все иное ненужным —
это определенный перекресток, который вам нужно
миновать. Чем больше работаете, тем дальше вы от
этого дискомфорта, этой пустоты, этого недостатка.
Вопрос. Но даже работа мне противна.
Мадам де Зальцман. Потому что вы не
работаете. В вас нет работы. Ничего между нами нет, и даже
когда мы вместе — все пусто. Один человек не
вынесет всей нагрузки. Вы должны сделать усилие ради
себя. Сегодня то же самое: никого нет, некому делать
усилия.
Гурджиев. Надо сменить способ работы. Вместо
«собирания» в течение часа, вам надо попытаться
постоянно ощущать свое тело. Снова и снова
ощущать тело, не прерываясь даже во время привычных
занятий — чтобы сберечь немного энергии, создать
привычку. Я полагал, что упражнения позволят вам
Удерживать энергию долгое время, но я ошибся.
Намочите платок, выжмите и положите на кожу.
Контакт будет вам напоминанием. Когда платок высо-
хпет, снова намочите. Ключевой момент:
оставайтесь отстраненным. Наша цель — постоянно
ощущать себя, свою индивидуальность. Это чувство
Нельзя выразить словами, потому что оно
органично. Это то, что делает вас независимым в
присутствии других.
Беседа вторая
11 нарта 1943 года
Участник беседы. Я не могу избавиться от
ассоциаций во время работы.
Гурджиев. Прежде чем приступать к упражнению,
необходимо готовиться к попытке видеть тремя
центрами.
Участник. Когда я работал, то вначале
почувствовал в себе некую эмоцию. Но больше я не могу ее
найти. Постоянное ощущение сухости. Вчера я
ощутил возвращение того теплого чувства, но гораздо
слабее.
Гурджиев. Это признак кризиса. Это потому, что
вы приехали ко мне. Вам нужно пройти этот
промежуток самому, найти в самом себе необходимую
силу. Ваша голова, которая как будто отделена от вас,
должна помочь вам.
Участник. Как?
Гурджиев. Она должна убедить вас, должна
позволить вам видеть вчера и завтра.
Участник. Но моя голова слаба.
Гурджиев. Да, но без головы вы тоже будете
слабым. Нужно использовать ее именно таким образом.
Участник. Некоторое время назад я снова стал
читать, но обнаружил в себе то, что всегда
препятствует моей работе — некую алчность, которая быстро
меня утомляет. При этом я ничего не могу удержать
в памяти. Я напрасно терял время.
Гурджиев. Это потому, что вы читали только
головой. Сделайте такое упражнение: читайте
понемногу — одну страницу зараз. Вначале старайтесь по-
102
нять головой, затем — чувством, а затем — опытом.
Потом вернитесь к началу и подумайте. Приучайте
себя читать всеми тремя центрами. В каждой книге
есть обогащающий вас материал. Не имеет значения,
что читать и в каком количестве; имеет значение
качество чтения.
Участник. Испытав шок, я действительно увидел,
что такое моя жизнь: она пустая, бесплодная,
бесполезная. Я не хочу терять это видение, это
ощущение. Иначе, мне кажется, я снова скачусь вниз и
снова буду терять свою жизнь.
Гурджиев. Космические явления, за которые вы
не отвечаете, направлены против вашей работы.
Все, что вы можете, — это дать себе слово, что, когда
жизнь успокоится, вы займетесь работой.
Участник. Я чувствую, что мой интеллектуальный
центр неправильный. Я не нахожу в себе никакой
утверждающей силы. Что мне делать?
Гурджиев. Здесь есть маленький секрет.
Состоит он в том, что вы — болыной эгоист. Вы замечаете
только себя. Вы безответственны. Именно поэтому в
вас нет утверждающей силы. Вы обязаны заплатить
за все, что имеете, за все, что вас составляет, и
тогда вам будет дано другое. А вы вместо этого
удивляетесь, что не получили больше.
Беседа третья
18 марта 1943 года
Участник беседы. Я не способен чувствовать себя.
Как мне обрести ощущение себя?
Гурджиев. Только ваша голова хочет обрести
память. Ваши усилия чисто теоретические. Вам
нужно установить контакт между головой и телом.
Поместите одну ногу в ледяную воду на некоторое
время и старайтесь установить этот контакт. Затем
сделайте так со второй ногой.
Участник. Некоторое время назад вы советовали
мне стать эгоистичным, и я так и сделал. Однако я
нахожу в себе желание жить только в этой, лучшей,
части себя — я хотел бы оставаться в ней всегда и
позабыть об остальном. Я ощущаю великую леность в
отношениях с внешним миром, и малейшее дело
становится для меня огромным усилием.
Гурджиев. Очень хорошо, что в вас проявилось
такое состояние. Это доказывает, что в дальнейшем вы
постараетесь стать действительно ответственным,
настоящим человеком, и я уже люблю вас за это. Но
сейчас вам нужно сражаться без передышки. Нужно
поддерживать постоянный конфликт между этим
состоянием и вашим пониманием. Чем больше вы желаете
ничего не делать, тем сильнее заставляйте себя
действовать. Нужно безжалостно сражаться. Эта борьба
породит внутри вас нужную субстанцию, и тогда вы
сумеете, с моей помощью, создать в себе реальное «Я»-
Участник. Я вижу, что мои функции всегда
побеждают меня. Привычка породила автоматизм, он
сидит во мне, как препятствие, с которым я не
способен совладать. С одной стороны, у меня есть работа;
с другой — моя жизнь, в которой ничего не меняется-
104
Гурджиев. Мы уже не раз говорили, что если
человек развивает одну свою сторону — другие также
будут развиваться. Но при этом нужно бороться.
Участник. Но я действительно не могу породить в
себе конфликт.
Гурджиев. Потому что не стараетесь. Чтобы взять
все с этого стола, вам нужно все с него снять.
Иначе вам не удастся двинуться дальше. Так вы
можете прожить и десять лет, и тысячу лет. Вы никогда не
изменитесь. Даже Господь, захоти Он вам помочь, не
сумеет этого. У него не будет права... Только вы сами
можете побороть свою лень. В вас есть две
тенденции. Но сами вы спите. Вам необходимо встать и
начать борьбу.
Участник. Эта леность во мне прирожденная или
приобретенная?
Гурджиев. Думаю, это природная склонность. Чем
сильнее душа желает чего-то, тем сильнее
сопротивляется тело. Может быть, Природа сделала так,
чтобы была борьба. Так что это вещь хорошая. Есть
некоторые условия для работы. Если бы их не было —
следовало бы вложить в вас нечто с целью
замещения недостающего. Это также является фактором
Для вспоминания. Каждый раз, чувствуя себя так,
вы должны вспоминать о работе. Очень хорошо, что
вы замечаете вашу лень, потому что многие ленивы,
но сами об этом не знают.
Участник. Я уже пятнадцать лет знаю о ней, но не
продвинулся в борьбе ни на шаг.
Гурджиев. А что же вы делали? Вы огорчались. Но
в таком случае и сто лет ничего не изменят. Нет
причины для перемен — если вы не начнете совестли-
вУю борьбу.
105
Участник. Мне нужна помощь, потому что я
прохожу через глубокий кризис и даже потерял вкус к
работе. Когда хочу работать — сразу же проваливаюсь
в свинцовый сон.
Гурджиев. Нечто подготавливается в вас, но вы
этого не видите, и работа оборачивается для вас все
большей и большей болью, потому что вы все более и
более утрачиваете контакт с собой. Несмотря на это,
продолжайте пересиливать себя. Вам придется
своими силами сделать этот шаг. Думайте о том, что
работа нужна не вам одному, что, возможно (а в
большинстве случаев это совершенно верно), от вас
зависят судьбы связаных с вами других людей.
Участник. Я прошу помощи, потому что больше не
могу работать. Опять возвращаются все эти ужасные
внутренние явления. У меня сильное желание
работать, помнить себя, но я не могу делать этого. Тело
больше мне не подчиняется. Тело стало хозяином.
Гурджиев. Я счастлив за вас, потому что это
объективно хорошее состояние. Продолжайте бороться.
Через несколько дней я кое-чем помогу.
Беседа четвертая
8 апреля 1943 года
Лебо. Можно ли работать в турецкой бане и что
лучше всего там делать?
Гурджиев. «Хаммам» — отличное место для
работы, если вы можете там работать. Особенно если вы
в самой горячей комнате или в руках массажиста.
Вспоминайте себя без устали. Даже делайте
упражнения. (Траколъ говорит, что в этом случае он
особенно боится воображения в работе. Гурджиев
отвечает, что даже в этом случае нет никакой
опасности, так как время, проводимое там, очень
коротко.) Чтобы быть способными работать там,
дайте себе слово, прежде чем идти туда. Думайте,
когда находитесь там. Поставьте себе задачу, потому что
начать трудно; тем не менее, если это у вас
получится, вы сможете провести там отличную работу.
Чувственность возрастает, вы полностью погружаетесь
в комфортные телесные ощущения, и работа
становится трудной.
Филипп. Как понять слова: «Пожертвуй твоим
страданием?»
Гурджиев. Жертвуйте своим страданием для
ближнего, вашим добровольным страданием не для
себя, а для других. Это правило было частью клят-
вы, произносимой медиками, когда они были
астрологами; давным-давно, когда они клялись
жертвовать своим сном, своей усталостью, своим страдани-
ем ради других.
Филипп. Почему большая часть человеческого
СтРадания вращается вокруг любви и вещей, связан-
НЬ1Х С ПОЛОМ?
107
Гурджиев. Почему возник такой вопрос? Он не
касается лично вас. Задайте его по-другому.
Филипп. Почему большая часть ассоциаций,
мешающих работе, — это сексуальные ассоциации?
Гурджиев. Этот вопрос субъективен. Это не у всех
так. Это аномалия, которая является результатом
детской мастурбации. Но в чем здесь связь со
страданием? Ни следа страдания здесь нет. Каждый
человек имеет в себе три вида экскрементов,
которые вырабатываются и должны быть
выброшены вовне. Первый вид — результат обычного
питания — выделяется естественным образом, и это
должно происходить каждый день, иначе
последуют всевозможные болезни. Врач хорошо это знает.
По той же причине, по которой вы идете в уборную
для этой процедуры, вы должны «пойти в
уборную» для выделения второго вида «экскрементов»,
от которых люди освобождаются посредством
половой функции. Это необходимо для здоровья и
поддержания равновесия в организме; и для одних
это необходимо делать ежедневно, для других —
каждую неделю, для третьих — каждый месяц или
каждые шесть месяцев. Это субъективно. Для
этого вы должны найти подходящую «уборную».
Такую, которая хороша для вас. Третий вид
выделений формируется в голове. Это мусор от пищи
впечатлений, и эти выделения накапливаются в
голове. Врачи игнорируют их, как игнорируют важную
роль аппендикса в пищеварении и отвергают его
как ненужный.
Не следует смешивать эти акты с чувством.
Иногда ненормально допускать их совпадение.
Половой акт — это функция. Человек может
рассматривать его как что-то внешнее по отношению к нему, в
108
то время как любовь — это внутреннее. Любовь — это
любовь. У нее нет нужды в сексе. Она может быть по
отношению к лицу того же пола, или даже к
животному, и сексуальная функция сюда не
примешивается. Иногда это нормально — объединить их, это
соответствует одному из аспектов любви. Так любить
проще. Но тогда трудно оставаться
беспристрастным, как того требует любовь. Так что если кто-то
воспринимает сексуальную функцию как
необходимую с медицинской точки зрения, то зачем ему
любить лекарство, лечебную процедуру? Половой акт
первоначально использовался только в целях
воспроизводства вида, но мало-помалу люди сделали
его средством получать удовольствие. Это должно
было бы быть священным актом. Нужно знать, что
Божественное семя имеет другую функцию —
построение второго тела в нас; отсюда фраза:
«Счастлив, кто понимает функцию «экзиоари» в
трансформации бытия. Несчастен, кто использует его только
одним способом».
Абулькер. Почему религии запрещают половой
акт?
Гурджиев. Потому что первоначально было
известно, как использовать эту субстанцию, отсюда
воздержание монахов. Теперь мы потеряли это знание, и
остается только запрет, который притягивает к що-
нахам множество специфических нарушений и
болезней. Посмотрите на священников, которые или
«толстые как свиньи» (над ними властвуют мысли о
еДе), или «тощие как дьявол» (и у них внутри мало
любви к ближнему). Толстые менее опасны и более
мягки нравом.
109
Беседа пятая
29 апреля 1943 года
Участник беседы. Вы предлагали мне читать,
собирать информацию... но с чего начать? Должен ли
я сначала работать над чем-то одним, потом — над
другим?
Гурджиев. Важно собирать душу вещей, дух, а не
форму. Забудьте слова и детали; они ничего не
значат; но собирайте в себе сущность — то, что лежит
позади. Вот это вы должны накапливать в себе. Вот
это, откладываясь в вас, мало-помалу начнет
создавать субъективное понимание, которое поистине
будет вашим собственным.
(К другому ученику J Например, в том, что вы
пишете, во всех этих словах нет ничего полезного, нет ни
малейшей ценности. Может быть, единственный
маленький проблеск бриллианта в том, что вы должны
искать, собирать и накапливать внутри себя.
Участник. Я не знаю, что самое важное в работе над
собой, к чему я должен прилагать усилия.
Гурджиев. Раз вы ходите сюда, вы должны были не
раз слышать, что вам нужно приобрести «Я».
Фактически внутри вас все меняется, все в состоянии
нестабильности, непрочности. Вы повозка с большим
количеством случайных пассажиров. Вам нужно
приобрести неизменное «Я». Это самое важное дело,
к которому следует приложить все усилия.
Участник. Познакомившись с вами, я испытал
много переживаний. Сейчас я ненавижу эти
переживания. Я хотел бы испытать одно истинное
переживание. Я говорю так, потому что чувствую, что
приблизился к нему.
110
Гурджиев. Сейчас я должен допустить, что вы
можете стать мне товарищем. До сих пор внутренне я
был равнодушен к вам. Внешне я считал вас таким
и таким, внутренне же был безразличен. Во-первых,
станьте моим «товарищем», и позже, много позже,
сможете стать мне «братом». Сейчас я говорю
«товарищ», но не «брат».
Участник. Несколько дней назад, вспоминая себя,
чтобы принять важное для меня решение, я
внезапно ощутил нереальность своей жизни и в то же самое
время — нереальность моих «лучших мгновений»;
тем не менее я почувствовал, что это было
действительно лучшее в моей прошлой жизни, у которой
в то же время есть много общего с моей нынешней
жизнью. Таким же образом я обнаружил, что
время больше не существует для моей памяти, события
детства были равны событиям недавнего времени.
Гурджиев. Внутренне вы выросли, но развитое
вами слишком слабо. Нужно питать это с помощью
как внешних, так и внутренних веществ. У вас есть
внутренний материал, вещество информации. В
зависимости от того, стало ли формирующееся в вас
нечто «тяжелее» или «легче», оно входит в вас или
выходит обратно, оно поднимается или оседает в
соответствии со своим весом.
Может быть, только тот вправе назваться
настоящим моим учеником, кто, говоря «я есть», ощущает
отзвук всегда в одном и том же месте внутри себя —
тот, кто чувствует себя в эти моменты неизменным.
Участник. Я хотел бы знать: то, что я иногда
чувствую во время работы, эта любовь, которую я
хотел бы сделать сутью сути моей и которая приходит,
как мне кажется, не от работы и не в результате моих
Усилий... должен ли я отбросить ее, не верить в эти
чувства и продолжать двигаться строго по
предписанному г. Гурджиевым методу работы?
Гурджиев. Да, вы должны делать то, что я говорил
вам, и ничего больше. Вы еще не прибыли в то
место, в котором сможете прислушиваться к таким
вещам. Все это лишь искушения на вашем пути.
Отбрасывайте их и в точности исполняйте работу.
Участник. Я чувствую, что должен вовлечь в свою
работу, в свою задачу одного близкого мне
человека... но трудность в том, что, как мне кажется, его
слабости схожи с моими; его слабость будет
усиливать мою, и наоборот. Не знаю, как мне защищаться
от этого и какую занять позицию.
Гурджиев. Вы не должны обращать внимание на
внешнее. Это внешнее. Знайте только свое задание и
внутренне исполняйте его. Другая личность,
сознательно или нет, должна играть свою роль,
действовать в соответствии с ней. Вы не знаете ее, вы не
знаете, кто она — Моисей ли это или кто-то еще.
И это неважно. То, что важно для вас — это
внутренняя задача.
Беседа шестая
1 июля 1943 года
Соланж. Я часто обманываюсь в суждениях о
других людях. Мне это не нравится. Я предполагаю у
людей такие качества, какими они не обладают. Это
я замечаю поздно, когда лучше узнаю их. Я не знаю,
как выявить притворство, и обнаруживаю его
слишком поздно. Я хотела бы найти средство понимания
людей и определения, кто полезен мне, а кто нет.
Гурджиев. Вы не сможете; сначала учитесь видеть
реальность. А пока внешне играйте свою роль. А
внутренне изучайте свою ничтожность. Вы ничего не
знаете. Если вы привыкли делать вещи каким-то
способом — продолжайте так их и делать. Говорите:
«Добрый день», как обычно говорили. Но в то же
время работайте над тем, что мы делаем здесь, и вы
сможете понимать людей. Сейчас все похожи на вас:
ничто, ноль. Кем бы они ни были, рабочим или
сенатором, — они дерьмо, как и вы. Работайте, чтобы не
быть дерьмом. Работайте так, чтобы через день,
месяц, год вы не были ничтожеством. Все делайте так,
как обыкновенно делали. Но вы должны играть роль
без участия, внутренне не отождествляясь; и
помните, что ваша ценность равна нулю. Работайте,
работайте и снова работайте, чтобы превратить это
ничтожество во что-то определенное.
Воспитание создает маску. Когда вы видите
людей, вы верите в эту маску. А потом маска падает, и
в*>1 обнаруживаете, что они такое же дерьмо, как и
ВЬ1. Неважно, кого вы видите, — все равно это маска.
Если вы вглядитесь в кого-то попристальнее —
беспристрастно и внимательно, то обнаружите, что он
**е всегда способен носить маску; и в эти моменты
113
дерьмо выглядывает наружу — такое же, как и в вас.
Он — ничто, и вы — ничто, даже если он полковник,
сенатор или миллионер. Это только результат
комбинации жизненных обстоятельств. Его дед был
таким, отец — таким, а он все это унаследовал от них.
Однако сам он — ничтожество.
Только тот не является ничтожеством, кто
осознал свое ничтожество и работает над собой,
изменяясь. Этот человек иного качества: «дерьмо с
оттенком роз». Он все еще дерьмо, но с иным запахом.
Работайте, пустите все в работу и будьте уверены:
тот, кто не работает, такое же ничто, как вы. Вы
ничто, но и он ничто. Он генерал, полковник, и все это
внешнее: это ничего не стоит.
В жизни все случайно — профессия, социальное
положение, все обязательства; будь вы хоть мэр, хоть
постовой. Жизнь.создает все эти ненормальности.
Внутри же все одного сорта. Внешнее не меняет
внутреннего. Только сознательная работа способна
менять внутреннее: сознательный труд и намеренное
страдание.
Симон. Я уже давно замечаю в связи с разными
обстоятельствами, как внутренний голос говорит мне,
что делать. Я ощущаю его, я слышу, что он говорит,
но не делаю того, что он советует. Я поступал
наперекор и убеждался, что внутренний голос всегда был
прав. Я хочу узнать, Надо ли игнорировать его или,
напротив, следовать ему?
Гурджиев. Ничего этого не делайте. Купите
блокнотик, делайте записи. Просто пишите, но не
делайте ничего. Это голос вашего инстинкта, иногда
инстинкт проявляет себя в сознании, но это бывает
редко. Может быть, окажется, что у вас точный
инстинкт. Изучение записей покажет это. Мы опреде-
лим для вас упражнение. Однако больше ничего не
делайте.
Симон. Но чтобы записывать, я должен буду в
действительности следовать ему.
Гурджиев. Делайте заметки. Потом побеседуем.
Может быть, это самовнушение, фантазия,
идиотизм. Когда будут результаты, я скажу с
математической точностью. Иногда инстинкт — вещь очень
независимая. Но как у вас, я не знаю. Скажу потом. До
этого делайте все, как обычно делаете, до полного
выяснения.
Симон. Было бы лучше, если бы я выполнял то, что
голос мне говорил.
Гурджиев. Посмотрим. Вы так считаете, но может
оказаться наоборот. Может быть, это
психопатическое. Я не желаю верить ничему, кроме фактов,
подтвержденных записями. Вы говорите субъективно.
Объективных обстоятельств я не знаю.
Люк. Я стараюсь переживать чувство собственной
ничтожности и сознательного страдания как можно
чаще. Но я замечаю, что это парализует меня при
необходимости действовать. Видишь тщетность
всякого действия и дела. Если раньше я прилагал усилия
к выполнению какого-то дела, то сейчас вынужден
еЩе носить стальной воротник этой самой
ничтожности. Усилия удвоены. Что делать, чтобы
ощущение нуля не парализовывало меня, не мешало
продолжать внешнюю жизнь?
Гурджиев. Делайте то, что я вам говорил. Работать
нУжно только треть времени бодрствования.
Определите для работы особое время. Не путайте эти вещи,
Установите график: завтра с ю до и часов — обычная
^изнь. Работу и идеи в это время шлите к чертям.
Люк. Но я уже не могу избавиться от ощущения
собственной ничтожности.
Гурджиев. Оставьте ваше новое состояние.
Поступайте так, как раньше, когда вы еще не работали. Не
следует смешивать эти дела. Не используйте
результаты внутренней работы для внешней жизни. Не
сейчас. Вы в школе, как ребенок. Это не ради заработка, не
ради жизни. Вы узнаете великую тайну, которую вам
не следует использовать. Это одно, а жизнь — совсем
другое. В среду, пятницу, субботу поступайте как вам
нравится, шлите к чертям все иные мысли; если вы
будете смешивать их, одно станет помехой другому.
Люк. Ощущение ничтожности, непроизвольное,
приходящее само по себе, действительно стало
автоматическим и потому разрушительным.
Гурджиев. Во время, назначенное для работы,
живо критикуйте свои действия. В другое время —
все к чертям. Это психопатия.
(КАнси.) Я никогда не слышу вашего голоса. Я
слышу его в жизни, но не здесь, в нашем кругу. Вы что-то
можете сказать мне?
Анси. Я недостаточно работал, чтобы задавать
вопросы.
Гурджиев. Откуда вы знаете?
Анси. Потому что я не решаюсь.
Гурджиев. Тогда у вас должны быть вопросы.
Анси. Не сегодня.
Гурджиев. Ну, тогда вчера.
(Мадам де Зальцман рассказывает Гурджиеву,
какие вопросы Анси задавал ей.)
Гурджиев. Работающий становится актером,
настоящим актером своей жизни. Быть актером — зна-
116
чит играть роль. Жизнь есть театр, в котором
каждый играет роль. Каждый день актеры меняют роли.
Сегодня одна роль, завтра другая. Только тот
хороший актер, кто помнит себя и играет роль осознанно,
какова бы она ни была.
Анси. Но откуда он узнает, какую роль играть?
Гурджиев. Вы говорили с Бусик — вы знаете, кто
она, как с ней обходиться, что ей нравится. Тогда
действуйте смело. Внутри она для меня ничто, она
для меня дерьмо. Ей нравится, когда мужчины
целуют ей руку, — я целую, потому что ей это
нравится. Внутренне я хотел бы оскорбить ее, но я не
поступаю так. Я играю роль. И тогда она становится моей
рабыней. Внутренне я на нее не реагирую.
Анси. У меня не получается хорошо относиться к
окружающим.
Гурджиев. Может быть, вы все еще не свободны.
Анси. Я эгоистически хочу из всего извлечь пользу
для себя.
Гурджиев. Вы должны работать. Убивайте псов в
себе. Вы играете роль только теоретически, но очень
быстро забываетесь и возвращаетесь к ничтожеству.
Ваша задача — помнить дольше.
Д-р Абулькер. Зачем иметь рабов?
Гурджиев. Для жизни; если у вас нет рабов, вы
станете рабом для кого-то.
Д-р Абулькер. Разве нельзя просто быть равными?
Гурджиев. Никогда. Как это возможно? У вас четы-
Ре глаза, у меня два. Уже различие. Ваш отец любил
ващу мать, ложась слева, а мой отец любил мою мать,
ложась справа: потому я такой, а вы — другой. Для
^еня один закон, для вас иной. Благополучие челове-
ка в том, чтобы все были его рабами. Вы сказали, что
работа вас изменила. Благодаря работе вы больше не
дерьмо, благодаря сознательной работе и
намеренному страданию. Объективно вы заслужили это.
Д-р. Б. На сегодняшний момент наши псы
вынуждают нас использовать ближнего ради своего блага.
Гурджиев. У вас есть отличные условия для
бытийной работы. Сейчас вы обычный человек; через
работу вы пытаетесь стать человеком высшего типа.
После вы, возможно, станете совершенным
человеком, реальным человеком. Как только вы
почувствуете своих псов — сражайтесь с ними; этот конфликт
необходим вам, чтобы стать реальным человеком.
Это хорошая почва для работы. Но еще больше в вас
таких псов, которых вы не видите.
Д-р Б. Но разве не следует отказаться от
эгоистического использования своей силы ради господства
над другими?
Гурджиев, Сейчас вы делаете это бессознательно;
пытайтесь делать это осознанно. Тогда это будет
хорошо для них и для вас. Нет другой справедливости.
Беседа седьмая
22 июля 1943 года
(Чтение глав из первой серии об Ашиате Шиема-
те — ужин — беседа после ужина.)
Участница встречи. Господин Гурджиев, можно
задать вопрос?
Гурджиев. Я уже давно господин Гурджиев. О чем
вы хотели спросить?
Участница. С начала работы я узнала много нового,
но ничего не смогла применить практически. Я
много раз пыталась, но безрезультатно, не было
реального результата, который бы удовлетворил меня. И
вот сейчас, во время моего отпуска, я хотела бы
попробовать нечто, какую-то главную вещь, на
которую опиралась бы вся моя работа.
Гурджиев. Вы ожидаете результатов и ничего не
предпринимаете. Чего вы хотите? И есть ли у вас
мера? (Обращается к другим.) Она говорит, что
работает и ничего не делает.
Участница. Я хотела бы кое-что узнать. Для меня
необходимо достигнуть определенных результатов
в работе. Например, в самовспоминании, в
отрицательных условиях, в отождествлении; во всем этом
У меня нет результатов. Я пыталась делать все
сразу- Теперь я хочу работать только над чем-то одним.
Гурджиев. Если вы уезжаете в отпуск, то для вас,
Как я понимаю, это важный вопрос. Я жалею вот о
ЧеМ: в вас есть незнакомый мне аспект. Пять
аспектов я знаю, двух не знаю.
(Мадам де Зальцман обращается к Гурджиеву по-
РУсски.)
119
Гурджиев. Вы уезжаете надолго?
Участница. На четыре или пять недель.
Гурджиев. Тогда у вас много времени. Я хочу дать
вам очень необычное упражнение. Многих
присутствующих оно удивит. Я собираюсь дать вам
задание. Когда вы выполните его, мы побеседуем. Это
дело очень большое, его невозможно исполнить за
четыре-пять недель. Нужно четыре-пять месяцев, а
возможно, и больше. Только я могу разъяснить его.
Очень необычная задача. Уверен, если вы
выполните ее, то получите желаемое. Вы заслужите, вы
имеете все права на плоды этого задания. Но эта
сложная вещь не может быть выполнена быстро. В
течение отпуска делайте основную работу. «Я есть», это
вы знаете. А теперь подумайте над предметом
этого упражнения.
(Гурджиев разъясняет суть упражнения.)
Участница. Как часто нужно его делать? Я имею в
виду: сколько раз в день?
Гурджиев. Все время, если сможете. Но если вы
забудете, вы не сумеете. Делайте его два-три раза в
сутки. Когда просыпаетесь, когда отходите ко сну и в
середине дня, перед обедом или ужином. Установите
три периода для упражнения. Если между ними вы
вспомните об этом упражнении, даже автоматически,
— делайте еще. В этом нет вреда. Для вас оно должно
стать всем — выше Бога, важнее всех людей. Ничего
больше не делайте. Не меняйте ничего, не
мудрствуйте, не философствуйте. Делайте это упражнение как
служение, как долг, будто вам заплатят за его
выполнение. Когда вернетесь, я поговорю с вами и расскажу?
что делать потом. Никто не удивился?
(Долгая пауза.)
120
Участник. Можно задать вопрос? Меня длительное
время занимает одна вещь... Как мужчина должен
вести себя по отношению к женщине, чтобы быть ее
господином и делать ее счастливой? Чтобы быть
настоящим хозяином ситуации?
Гурджиев. Ваш вопрос в том, каковы необходимые
действия. Прежде всего вы должны быть
мужчиной внутри себя. Мужчина должен быть мужчиной.
Ваш вопрос необычен и важен для любого.
Мужчина может требовать от своей жены всего, но только
если он поистине мужчина. Если он существо
среднего пола, это невозможно. Это, кстати, отражено во
всех языках: есть два типа проституток —
проститутки в юбках и проститутки в брюках. Тот, что в
брюках, — существо среднего пола, ни мужчина, ни
женщина.
Женщина должна поступать по слову мужчины,
будь то его мать, его жена или сестра. Женщины не
зависят от себя самих. Если вы не настоящий
мужчина, то вы проститутка и не можете указывать
женщине на ее реальную роль. Вы получеловек.
(Повисает молчание.)
Участник. Сэр, я испытываю великую трудность,
пытаясь объяснить, выразить идеи и чувства как
здесь, так и наедине с близкими. Для меня это очень
важно. Как раскрепостить себя от этого?
Гурджиев. Необходимо быть беспристрастным. Это
совет только для вас. (Если я говорю что-то только
одному человеку — прочие не должны следовать этим
советам.) Вы есть вы. Вы хотите работать, хотите
обрести «Я», реальное «Я». Ваша цель — «Я есть»,
независимое «Я есть». Если вы все еще не обрели этого,
Bbi пытаетесь вообразить, что уже обрели. Тот, у кого
-\т\-
есть реальное «Я», беспристрастен ко всему
внешнему. Он непредвзято относится ко всем. К примеру,
вот этот человек (смотрит на другого ученика)...
сошел с ума, он безумен. Так пожелала Природа — или
отец, дед, — и он безумен. Однако я не сержусь из-за
его безумия. Я смотрю на него как на безумца,
испытываю сострадание. Вот что называется высокой
степенью беспристрастия. Вы (обращается к еще
одному ученику) смотрите на его поведение в таком
ключе: каковы же проявления безумия? Есть разные
качества. Например, некто безумный может курить вот
так (Гурджиев вкладывает горящий кончик
сигареты в рот), а нормальный человек никогда так не
сделает. Но я не гневаюсь, я жалею его.
Участник. Есть два вида жалости. Бывает
высокомерная жалость.
Гурджиев. У вас есть эта жалость, но у меня ее нет.
Либо у меня есть жалость, либо у меня ее нет. Или он
безумец, или наглец. Если он безумен, я жалею его.
Если он наглец, я делаю так (дует) и сокрушаю его
физиономию, — когда он в пределах моей
досягаемости, я могу это сделать — в случае, если он не
безумен, если он наглец. Если он действительно безумен,
я потакаю всем его желаниям. Если я вижу, что он
наглец (и рядом нет полиции), он меня не скоро
забудет, потеряв три-четыре зуба. Но жалость
необходима. У всякого есть жалость.
Если рассмотреть детали — вы увидите, что одна
часть происходит из наследственности, вторая из
воспитания, которое вас испортило, и третья часть
происходит от грехов вашей молодости. К первому
из этих качеств, проистекающему из
наследственности, я отношусь с сожалением, ко второму — с
частичным сожалением, а к третьему я беспощаден.
122
Я объясняю вам субъективные вещи. Но если вы
будете применять их в своей жизни, вы никогда не
обманетесь. Первая часть приходит из
наследственности, вторая — из воспитания, третья — из вашего
поведения в юности.
Участник. Работа по открытию двух миров
открыла мне две разновидности времени. Первое —
время тела, в котором мы живем, время беспокойства и
страха. И есть время вспоминания, когда нет ни
беспокойства, ни страдания. Каждое содержит в себе
взрывную силу, которая может содержать в себе, в
маленьком кармане, вторую силу, которая богаче,
чем десять лет телесной жизни, — силу сна. Во время
работы нет страха потерять время. В моем обычном
состоянии я страшусь зря потратить время. Я хочу
знать, что же такое время.
(Мадам де Зальцман переводит Гурджиеву смысл
вопроса.)
Гурджиев. Достаточно. Она перевела мне не все, но
вполне достаточно для ответа.
Вы заметили, что для вас есть два разных
времени и два разных состояния — обычное
состояние, обычное течение жизни и состояние, в
котором вы вспоминаете себя. Они производят два
разных времени— обычное ваше
времяпрепровождение и другое время, когда вы приходите на улицу
Де-Колонель-Ренар. Это второе время вы используе-
Те Для понимания и приобретения всего. Тогда, если
страх приходит к вам в это второе время, иными
слоями, если вы испугаетесь (рано или поздно), что
3Ря тратите время,— измеряйте время состоянием
*Я есть», потому что в этом времени есть бытие, есть
«Я есть». Когда ваш ум говорит «Я есть», это
должно ощущаться всем вашим существом, выражаться
123
во всех ваших жестах. Тогда вы немедленно
ощутите перемену. Космическое время будет течь так, как
вам нужно. Вы есть вы. Даже законы космоса
подчиняются единству, каким бы малым оно ни было.
Участник. Разве хорошо ощущать такую разницу
между двумя видами времени?
Гурджиев. Они действительно разные. Это
поможет вам делать то, что вы не могли делать в прошлом.
Если у вас «болезнь завтрашнего дня», это вам не
поможет. Но вы ведь разобрались в этой болезни.
Советую вам всеми способами ощущать время «Я есть»
вместе с состоянием «Я есть» не только
теоретически, когда вы вспоминаете себя, но концентрируясь
на всем вашем присутствии.
Да, вы задали действительно хороший вопрос.
Человек, не понимающий разницы, не способен
определить, в каком времени он живет. Для
понимающего это служит фактором напоминания —
обычное время и то, которое течет на улице де-Колонель-
Ренар, дом 6.
Вы поняли? Вы поняли то, что вам нужно делать?
Так делайте это. Потом придет вопрос, на который я
детально отвечу. Думайте о пребывании в двух
временах, времени работы и времени обычного человека.
Участник. Могут ли воспоминания детства быть
предвидением работы?
Гурджиев. Проверяйте ваше состояние —
находитесь ли вы в состоянии «Я есть» или нет. Вот мера
суждения. Когда вы помните себя — это одно
качество. Когда вы себя не помните — другое. Для
этого не нужен специальный аппарат — возможно, вам
знаком вкус «Я есть» — качество переживания,
которым вы обладаете.
124
Участник. Может быть, это слишком теоретично,
но я все время нуждаюсь в чем-то теоретическом, в
каком-то материале о времени. Моя голова
нуждается в этом.
Гурджиев. Попросите мадам де Зальцман, чтобы
она дала вам прочитать специальную главу о
времени. Трудно объяснить это вкратце. Время течет в
каком-то смысле пропорционально вашим
ассоциациям, количеству проплывающих ассоциаций. Если
вы помните себя, время течет медленно. Пока «Я
есть», проходит три часа, но они показались мне
пятью минутами. В другом случае все наоборот. Я жду
блондинку пять минут и думаю, что прошло уже три
часа. У меня свидание в кафе — не глядя ни на что, я
считаю, что три часа прошли как пять минут.
Когда я переживаю «Я есть» — новое время,
объективное время бежит быстро. Вчера у вас было некое
количество субъективного времени. Сегодня оно
также субъективно, но другого качества. Это то, чего вы
Должны захотеть и выиграть. Если вы не сделаете
этого, то останетесь таким же, каким были вчера.
^частник. Именно это я хотел узнать. (Пауза.)
Участник. Можно спросить? Я думаю, что для
достижения знания человек должен быть способным
обмануть самого себя, а я часто не осмеливаюсь
обманывать себя и запираюсь в комнате. Хотел узнать,
Как можно обрести смелость, чтобы ошибаться и
таким образом двигаться к знанию.
^УРДжиев. Это не такое сложное дело. К примеру,
если вы знаете, что являетесь нулем, если вы поняли,
Что вы дерьмо и ничтожество, если вы не хотите быть
^ерьмом и это ваш отправной пункт на пути к
знанию — тогда вы должны рискнуть: «это или ничего».
-ВЦ-
Если вы однажды уже поняли, что можете быть
другим, тогда вы ничем не рискуете. Чего вам бояться?
Вам нечего терять. Не жалейте себя. По мне, дерьмо
очень дешево стоит, люди даже приплачивают,
чтобы его убирали прочь.
А теперь, дорогой мой гость, поговорим серьезно:
вы поняли мой ответ? Вы удовлетворены моим
ответом на ваш первый вопрос? Тогда возьмите чековую
книжку и запишите на обложке, именно снаружи,
чтобы это служило вам напоминанием — как
посмотрите, так и вспомните. Внутри это будет
бесполезно. Но когда окончится война, я посоветую вам
посмотреть, сколько прибавилось на обложке, и
записать сумму внутри. Есть космический закон —
объективный закон, говорящий, что каждое
удовлетворение должно быть оплачено неудовлетворением. И
каждое неудовлетворение человек рано или поздно
должен оплатить удовлетворением. Что посеешь, то
и пожнешь. Чтобы напоминать себе, человек пишет
на чековой книжке. Есть прямая связь между
чековой книжкой и такими вопросами. Книги,
блокноты, — их теряют и путают. А вот это не спутаешь.
Когда нечто произойдет, вы сможете отсчитать мне два,
три, четыре нуля. Это зависит от вас. Это практика,
это жизнь.
(К другому ученику.)
Мне жаль, что вы не демонстрируете
удовлетворения. Я бы сразу устроил вам неудовлетворение.
(К другому ученику.)
Вы поняли, почему я так часто вспоминаю
чековую книжку? Почему — сознательно ли,
бессознательно ли — я знаю, когда следует напомнить о
чековой книжке?
126
Беседа восьмая
22 июля 1943 года
Симон. До знакомства с работой я был более
беспокойным, потому что ощущал, что есть дурные вещи,
от которых я никогда не смогу избавиться сам. Это
держало меня в напряжении, не постоянно, может
быть, но очень часто. Я почувствовал, что по ходу
работы это исчезло, и я стал спокойней внутри. Я
хотел бы снова найти то состояние беспокойства,
потому что внутренне мне его не хватает. О чем бы я мог
думать или что делать, чтобы снова его найти?
Гурджиев. Раньше вы верили, что можете
продвинуться таким образом. С такими результатами вы
ничего не сделаете. Вы можете двигаться вперед,
только если делаете усилие большее, чем обычно.
Но, возможно, вы даже не почувствовали вкуса этого.
Вы здесь уже долгое время; вы должны были понять,
что такое усилие. Само-усилие. Я хочу сообщить
вам тайну: само-усилие никогда не возможно сразу;
нужна подготовка. Необходима борьба. До того, как
человек продвинется, он то забывает, то вспоминает,
то забывает, то вспоминает. Но когда вы сели и
успокоились — вы можете думать и можете делать
усилие; до настоящего момента вы не делали усилий.
Симон. Именно потому я и задал этот вопрос. Я
именно в этой точке чувствую себя слишком
спокойным.
*Урджиев. Вы воображаете, вы верите, что попаде-
Те прямо в рай. Нет, здесь должны быть усилия сверх
°бычных. Например, для этого человека (указывает
Н(* новичка) это достаточно хорошо, но вы — вы так
Далеко не уйдете. Вы должны начать делать сверх-
Усилие, и теперь, если вы не сделаете его, это будет
127
означать, что у вас нет цели. Как вы можете
оставаться спокойным? С усилиями, которые вы делаете
сейчас, вы никогда не продвинетесь. Нормальный
человек не может быть спокойным.
Симон. Именно это делает меня беспокойным.
Гурджиев. Здесь необходимо делать усилия. Вы
привыкли вести себя как раньше в жизни. Раньше
это было нормально, но сейчас этого уже
недостаточно. Усилие должно напрячь все ваши мускулы,
все ваши нервы, даже весь ваш мозг. У вас должна
быть такая концентрация. Вы должны были это
делать подолгу. Вначале, для нового человека, это
простительно. Но для вас — вы знаете вкус настоящей
работы. Вы должны ощутить его в вашей обычной
жизни. «Я есть» — всегда: «я есть». Никогда не
забывайте. Мало-помалу ваше «Я» установит контакт
с вашей сущностью. Необходимо повторять это
множество раз.
Д-р Абулькер. Привычным пассивным и
инерционным эмоциям я стал предпочитать яростные эмоци.
Гурджиев. Этого — актизного или пассивного — не
существует для вашего настоящего «Я». Это зависит
от вашего состояния. Внешние вещи неважны.
Вспоминайте иногда, что вы считаете нечто негативным,
а оно может быть совсем иным. Чтобы получить
материальную истину, не думайте о вашем состояний.
Не философствуйте, только наблюдайте, нацельтесь
на свое реальное «Я».
Люк. Я пришел к почти таким же наблюдениям,
что и доктор. Но это заставляет отрицательные
эмоции возвращаться еще более интенсивно. Эта
неделя была лучшей, потому что было несколько
отрицательных эмоций. Это опасно, это реально, может
128
произойти опустошение, но я получил вкус того, чем
может быть жизнь.
Гурджиев. Продолжайте. Но с пониманием, что вы
накапливаете, субстанциональную вещь,
необходимую вам не только для настоящего, но и для
будущего. Это очень важно. Уже пришло время
вспоминать и при этом рисовать себе в образах — не в
словах, — что с вами происходит.
Люк. Я был опустошен моими отрицательными
эмоциями даже органически. Сегодня. Я никогда не
чувствовал себя так хорошо, таким полным жизни.
Гурджиев. У вас раньше никогда не было «жидкого
серебра». Вы должны чувствовать, что у вас сегодня
есть какое-то количество «жидкого серебра».
Люк. Чувствуешь, что тело в напряжении, что оно —
арена борьбы, что оно вот-вот разорвется на кусочки.
Гурджиев. Вспомните, я говорил: человек — не
свинья, он не может лопнуть из-за того, что ест. У свиньи
нормальный желудок, она не может съесть больше,
чем позволяет ее желудок, иначе она лопнет;
человек — это такой негодяй, у него резиновый желудок.
Он — хуже, чем свинья, — он глотает, глотает и никак
не лопнет. Не только желудок у него из резины, но
и все органы. Мало-помалу он дегенерировал. Даже
Резина, если ее не использовать, сжимается.
Только если он сделает свой желудок в тысячу раз
больше себя, он будет таким, каким должен быть.
«Лопнуть» — это фантастическое слово. Свинья может
лопнуть, человек — нет. У свиньи нормальный желу-
Док, у человека — нет. У человека резиновый
желудок, как и все его органы. Продолжайте без страха,
Даже если вы будете работать в десять раз сильнее —
Тем лучше: вы будете продвигаться в десять раз бы-
129
стрее в моей группе. Не бойтесь, вы не лопнете. Это
воображение. Как кто-то может лопнуть, когда
хорошо ест? Вы привыкли проглатывать, как свинья. Вы
никогда не едите хорошо. Только сейчас вы
начинаете учиться, как правильно поглощать. Не бойтесь.
Продолжайте и продолжайте. Оставьте это
ощущение, которое появляется при расширении; вы совсем
как ребенок, у которого отрыжка, когда он съел
много. Природа растянет его желудок. У ребенка бывает
тысяча отрыжек. У вас это в первый раз. Не бойтесь,
у вас их будет в 999 раз больше.
Мадам Франк. Мне понятно, что такое борьба с
отрицательными эмоциями; но что меня больше всего
волнует, так это очень легкомысленная сторона
моего характера, которая насмехается даже над моим
ничтожеством. Это не позволяет мне раскаяться и
сожалеть. Как от этого избавиться?
Гурджиев. Это подтверждает то, что вы не
знаете, чего ищете. Вы интересуетесь этим вопросом, не
пользуясь инстинктом. Вы выразили это очень
хорошо. Я понимаю, почему вы не продвигаетесь. Я
понимаю, почему вы топчетесь на месте — раз, два, раз,
два, — до этого момента ваш инстинкт был
изолирован. Он никогда не принимал участия в вашей
работе. Я дам вам ряд упражнений. Но вы поняли, что
я сказал. Вы почувствовали, что внутри вы не
заинтересованы в тех вещах, ради которых работаете.
Что-то в вас остается в стороне; оно наблюдает. ДрУ~
гая часть вас делает что-то еще; вы работаете без
инстинкта. Все работает — голова, чувства, только не
то, что должно. Оно не сделало ничего, чтобы
измениться.
Хайнетт. Я пробовал использовать отрицательные
эмоции. Я очень успешно преодолел их, но появИ-
130
лось чувство, что я их уничтожил, а не
преобразовал. Мне не удается использовать их как силу. Я
подавляю их.
Гурджиев. Вы не подавляете их. Вот что
происходит в вас: другой импульс на короткое время
занимает место негативного импульса. А тот — в
сторону, на время. Но он не уничтожен. Необходимо
много раз делать «чик, чик», — чтобы уничтожить их.
Вы не можете быть уверены, что они отсутствуют; но
если вы поменяете состояние — вы увидите, что они
функционируют более слабо. Так что у вас есть план
работы. Если вы все поняли, продолжайте избегать,
отгонять эти импульсы. Но не расслабляйтесь. Вы
делаете это безмятежно. Это другой импульс,
приходящий на смену, слишком тонкий для вас, чтобы
его почувствовать; и вы воображаете, что больше не
имеете отрицательных эмоций. Только сильные
вибрации достигают вашего сознания.
Машин. Во время упражнений меня очень
беспокоят ассоциации. Я ничего не могу с ними поделать.
Как мне быть?
Гурджиев. Ассоциации — часть нашего
присутствия. Если бы наше присутствие имело цель, оно
хотело бы, чтобы что-то произошло. Это доказыва-
ет> что наше присутствие не имеет цели. У вас цель
есть только в одном центре — «он хочет попасть в
Рай в грязных ботинках». Нужно всем своим
присутствием ощущать цель и работать для этого. Не
только одной частью, одним центром. У меня есть
ассоциации; но они не достигают моего сознания.
Циркуляция крови тоже происходит сама по себе. Это
автоматическая функция. Она не беспокоит меня. Она
происходит день и ночь. Есть ассоциации, как,
например, работа моего сердца и другие функции; на-
пример, я вижу, если я обращаю на что-то внимание.
Так же движется внутри то, что я съел: могу думать
об этом весь вечер, каждый сантиметр дает мне
другие ощущения. Вы автоматически поглощены этим.
Вы должны иметь цель и отставить в сторону
органические функции. Не слушать их сознанием,
мыслью. Нужно научиться думать беспристрастно.
Только такое количество усилия приведет вас к
нормальной мысли. Мадам де Зальцман может это для вас
сформулировать.
Гурджиев (обращаясь к Анси). Вы поняли?
Анси. Нет.
Гурджиев (обращаясь к Люку). Вы понимаете?
Люк. Да.
Гурджиев. Тогда объясните ему, это будет вашим
заданием.
Анси. Я замечал раньше, что мои отрицательные
эмоции проявлялись в отношениях с людьми. Я
злился и не соглашался, когда говорил с людьми. Какое-
то время я пытался с этим бороться. Но потом впал в
безразличие и не знаю, как изменить мое состояние.
Гурджиев. Необязательно его менять; это очень
хорошо. В вас растет переоценка ценностей. Раньше вы
интересовались дешевками. И то, что не было
интересным, не имело для вас ценности. Теперь для вас
ценно то, что не было интересно раньше. Вот в чем
причина.
Анси. Но я хочу измениться.
Гурджиев. Зачем? Ваше состояние уже изменилось.
Раньше вы не видели, что интересуетесь вещами, не
имеющими ценности. Теперь видите. Ваше
состояние изменилось.
132
Дней. Но если что-то задевает меня, то вместо того,
чтобы злиться или обижаться, я остаюсь равнодушным.
Гурджиев. Нормально, это не большое достижение,
но это нормально. Раньше у вас было себялюбие. Это
дешевка, это ординарная вещь; теперь вы это
поняли. Вы видите, что это идиотизм, ничтожество,
экскременты; раньше вы этого не знали. Сейчас вы это
видите, вы не злитесь. Вы видите появление
экскрементов. Если это действительно так — я очень
доволен. Не желая этого, не зная этого, вы уже
продвинулись объективно, механически продвинулись. Скоро
вы будете для нас товарищем, достойным уважения.
Ланктен. Можно ли в настоящих условиях
избежать негармоничного развития тела в отношении
общего развития?
Гурджиев. Для физического развития нет плохой
погоды. Нет политической погоды. Оно всегда
необходимо. Вы должны обучать ваше тело с помощью
вашей головы, сознательно. Это очень просто.
Никогда не позволяйте ему делать, что оно хочет.
Заставляйте его делать противоположное тому, что оно
любит. Оно любит сахар — не давайте ему сахара
вообще. Вы должны приучить его к борьбе, вы всегда
правы, когда сопротивляетесь вашему телу. Это
просто. Полные противоположности — такими Бог
создал ваше тело и ваш интеллект. Это очень простая
ВеЩь. Для этого не нужно читать. Программа очень
проста. При всех условиях, во всех политических
ситуациях человек должен научить свое тело быть
подушным. Ваша личность может учить ваше тело.
*°т, в ком тело сильно и ему принадлежит
инициатива, — ничтожество. Тот, кто поработил свое тело —
Разумен. Вы понимаете, что значит — разумен? Раз-
Умен тот, кто управляет своим телом. Если тело
133
управляет, вы — ничтожество, деревенщина; если
вы управляете телом, вы умны. Так что выбирайте,
чего вы хотите. Быть умным или деревенщиной?
Хотите быть деревенщиной — позвольте телу
управлять вами. Хотите быть умным — управляйте своим
телом. Чем больше вы управляете своим телом, тем
больше оно вам сопротивляется. И в сопротивлении
оно придаст вам больше силы.
Беседа девятая
9 сентября 1943 года
(Во время лекции для французских групп Q и А.)
Вопрос. Я хочу спросить о работе и усталости. Мне
кажется, что есть разница между усилиями в
работе и автоматическими усилиями. Внешняя работа
забирает энергию," а внутренняя, наоборот, может ее
накапливать. Но у меня другой случай. Очень устал,
теряю энергию.
Гурджиев. И тем не менее вы сохраняете ее. Вы
сознательно поглощаете электричество, которое
имеется в вашем теле, и трансформируете его. Это создает
в вас силу. Это не обычный вид утомления.
Утомление от реальной работы имеет будущее; вы устали, но
это дает существенный результат, перезаряжает ваш
аккумулятор. Если вы будете продолжать — вы
накопите существенную субстанцию, которая наполнит
вашу батарею. Чем сильнее вы утомляете себя, тем
лучше ваш организм вырабатывает эту субстанцию.
Вопрос. Эта усталость помогает или нет в усилиях
по концентрации?
Гурджиев. Если это обычная усталость, то не
стоит делать усилия. Это зависит от другого аккумуля-
134
тора. Вы не сможете делать даже обычные вещи. Вы
потеряете последние силы. Но для иной усталости —
иной закон: чем больше вы отдаете, тем больше
получаете.
Вопрос. Я заметил, что по утрам, когда я бодр, я не
могу работать. По вечерам же, наоборот, при всей
дневной усталости у меня больше успехов.
Гурджиев. Это потому, что одна часть вас устала
и вы работаете без этой части. Вы работаете одним
или двумя центрами. Нужно работать всеми тремя.
Если один центр утомлен, он не участвует в
работе, и результатов не получить. Если вы думаете, что
успешнее работаете ночью — это субъективизм; это
ничего не стоит, дешевка.
Вопрос. Можно ли осознанно спать — оставаться
сознательным во сне?
Гурджиев. Это возможно, но не для вас сейчас.
Человек может вспоминать нечто так, что это
входит в него автоматически. Самовнушение. Можно
внушать себе во сне. Прежде чем суметь осознанно
спать, нужно приобрести новое качество сна.
Существует несколько уровней. Есть четыре вида сна:
возможно спать на одну шестую, на одну четверть,
наполовину или полностью. Это зависит от вашего
состояния в бодрствовании. Если вы видите сны — вы
спите только наполовину. Тогда вам нужны семь с
Половиной часов сна. Если не видеть снов, то
достаточно четырех с половиной часов. Это важное каче-
Ство. Вы спите семь с половиной часов. Два часа
уходит на расслабление вначале, еще два — на то, что-
^ь* собраться перед пробуждением. Итого у вас
остался три с половиной часа на сон. Вы отдыхаете не
с°знательно, автоматически, и это отнимает время.
135
Вы сможете сознательно отдыхать до наступления
сна, когда установите нужную связь между телом и
сознанием. По утрам, просыпаясь, делайте то же
самое. Немедленно создайте программу,
размышляйте, внушайте себе путь, которым пройдет ваш день.
Делайте именно ту работу, какую задумали. Тогда
ваша активность удвоится. Создайте реальную
программу, не фантазии. Нужно создать привычку. Это
можно сделать лишь мало-помалу. Ничто не
получается сразу. Меняйте качество вашего сна. Перед сном
устройте хорошее обтирание холодной водой.
Отходя ко сну, помолитесь за ваших покойных близких.
Это все хорошие приготовления ко сну. Иначе вы
продолжите ваши вечерние фантазии и грезы.
(Двое из присутствующих говорят, что не могут
спать по четвергам, в дни встреч для вопросов и
ответов. Гурджиев обращается к третьему.)
Гурджиев. Такое с вами случается, доктор?
Отвечает. Нет. Как только я закрываю глаза, я
засыпаю.
Гурджиев. Ну, не все тут кузины, как вы. Вы знаете,
кого я зову кузиной человека — корову.
Вопрос. Как можно достигнуть отстраненности?
Гурджиев. Нужно иметь идеал. Создайте для себя
идеал. Это спасет вас от автоматических
привязанностей. Сознательно подумайте об этом, и в вас
возникнет центр тяжести.
Вопрос. Легче ли отстраниться от материальны*
вещей, чем от чувств?
Гурджиев. Все одинаково. Вы привязываетесь орг
ним или другим центром. На это так надо смотреть,
без философствования. У вас нет ни идеала, ни се-
136
рьезной задачи. Вы машина. Вы должны иметь
контакт с чем-то, но у вас нет его ни с чем. Так что все
контактирует с вами — вы раб. Вы должны приучить
себя готовиться к работе. Конкретное время в
каждый из дней нужно отдать работе: вы больше
ничего не делаете. Вы жертвуете этим и, если вы все же
не можете работать, — не делайте ничего. Вы
думаете о работе, вы читаете что-то связанное с работой и
позволяете течь всем ассоциациям, связанным с
работой. Это еще не работа. Но вы определяете время,
которое будет впоследствии занято работой. Вы
готовите основание. Вы жертвуете этим временем для
работы. Вы принимаете решение, что
определенное время должно быть пожертвовано для работы.
И, если вам дано задание или вы сами определили
его для себя, — делайте его в определенное для
этого время. Нужно создать площадку. Человек
понимает посредством делания. Вы увидите результаты,
которые это принесет вам. Вы говорите, что
работаете. Это немногим лучше бормотания. Никто здесь
еще не работает. Все это только детская игра. Это
немного лучше, чем щекотание. В реальной работе пот
струится по лицу и даже по пяткам.
вопрос. Когда я встречаю людей, неглубоко
интересующихся этими вопросами или озабоченных чем-
то подобным, то едва я начинаю рассказывать,
понижаю, как скромны мои успехи; и все это уменьшается
в моих глазах, и после этого я начинаю чувствовать
себя очень маленьким.
*УРДЖиев. Здесь есть правило; здесь наша жизнь
Имеет особенность. Никто не должен знать о том, что
мы говорим и делаем здесь.
**°Прос. Но я не говорю о том, что мы делаем.
137
Гурджиев. Это правило касается также и идей.
Зачем делиться с другими, если это уменьшает вас,
опустошает? Храните новые идеи для себя. В жизни
вы можете использовать идеи как инструменты. Но
без отождествления. Со словами все уходит из вас.
Вопрос. Мне кажется, меня заставляет так
поступать чувство превосходства.
Гурджиев. Я скажу вам кое-что еще. У вас есть
слабость, которую работающий со мной должен
уничтожить. Вы верите. Никогда не нужно верить. Надо
критиковать все, не принимать ничего, что не
можете проверить, даже что дважды два — четыре. Вера
ничего не стоит, не идет в счет. Вы верите, вы
отождествляетесь и желаете передавать вашу веру
всеми эманациями. Вы отождествляетесь, вы отдаете
всю свою энергию. Если вы не верите, если вы
остаетесь полностью незаинтересованным, когда
передаете что-то окружающим, тогда вы словно
исполняете свою службу. (Обращается к кому-то другому.)
А вы уже испытали это?
Отвечает. Я успел заметить, что человек что-то
теряет, когда делится этим с другими.
Вопрос. Я чувствую, что не могу удержаться от
использования сил, даваемых работой, ради достижения
превосходства над людьми, с которыми я встречаюсь.
Гурджиев. Вы мелкий человек. В вас вырос только
один аспект. Должны вырасти еще шесть остальных-
После этого вы можете воображать, что отличаетесь
от остальных. Не забывайте то, о чем всегда ну^'
но помнить: это ваша ничтожность. У вас слишком
много воображения. Если бы вы действительно име~
ли идею вашей ничтожности, она помогла бы вам
понять, что другие превосходят вас.
138
Вопрос. Когда я один или в присутствии сильных
людей — я сознаю свою ничтожность. Но с людьми
посредственными я об этом забываю.
Гурджиев. Я дам вам задание. Работайте над ним.
Распознайте свою слабость и работайте. Если на
пути встретятся препятствия, я поддержу вас,
скорректировав вас.
Беседа десятая
16 сентября 1943 года
Гурджиев (смотрит на мадам Ви, сидящую
напротив мадам Ф.). Теперь, после выходных, ваша
сестра более похожа на вас. С первого взгляда я
увидел, что выражение ее лица изменилось. Я даже
думал, что это вы сидите там. (К другим.) Я был
уверен, что там сидит Блондинка, а это ее сестра. (К
мадам Ви.) Обычно вы обе сидите рядом. Теперь
уселись прямо напротив. Такая позиция для вас
выгодна. Теперь, г-н Окружной Прокурор, раз никто не
задает вопросов, вы зададите такой, который
требует легкого в формулировании ответа, вопрос,
важный для всех. Запишите его и потом прочтете. (Пока
Дж. сочиняет вопрос, Гурджиев просит Л. занять
•^есто Б., который сейчас на кухне. Б. возвраща-
егпся, садится позади Гурджиева, а тот просит К.
вменяться с ним местами.) Понимаете ли, я еще
Не знаю его. Если он задает вопрос, сидя рядом со
^ной, я не вижу его лица и не могу ответить так, что-
бь* была субъективная польза для него. Это прави-
Ло> которое еще не формулировалось. Вот оно: новые
л*оди должны сидеть там. Например, он еще не пил
алкоголь. Алкоголь раскрывает, он показывает мно-
139
гие тонкости вашего внутреннего; это крайне важно,
если хочешь понять кого-либо. Но это не моя вина —
алкоголь стоит слишком дорого, уже i8oo франков
за бутылку. Вы записали вопрос, г-н Специалист?
Дж. А. Сэр, вы ярко осветили мне тот путь, которым
человек должен исполнять свое задание. В
некоторой степени я преуспел. Но в течение дня внешняя
деятельность постоянно поглощает меня. Когда не
видишь персоны, которую ты избрал объектом для
своего задания, то позже сознаешь, что день прошел
впустую. Как можно в отсутствие этой персоны
сохранять огонь для выполнения задания? Как можно
поместить нечто на его место?
Гурджиев. В общем, это очень важный вопрос. Вы
выбрали кого-то для выполнения своего задания.
Но вы не постоянно видитесь с ним. Должны быть
перерывы. Невозможно все время работать с
объектом; у вас нет достаточной энергии. Поэтому
половину времени вам следует выполнять задачу, а
другую половину — готовиться к ее выполнению. Очень
хорошая комбинация. То время, когда вы не
видитесь с этой персоной, готовьте себя. Как готовиться?
Вы можете сделать лишь одно — осознанно
усиливать свое желание увидеться с ней. Вы можете
усилить желание, говоря себе: «Я есть». Вы
осознанно дышите. Вы говорите: «Я есть». Говоря: «Я», вы
осознанно вдыхаете воздух и все его активные
элементы. Говоря: «Есть» — аккумулируете некое
количество энергии в своей батарее и думаете о путях
ее использования. Вы представляете себе того, над
кем работаете, и думаете: «Когда я увижу его, я
обрету еще большую концентрацию, более глубокий
контакт с ним». И тогда то, что вы делали за семь
раз, сможете сделать за один раз. А теперь, доктор?
140
разъясните ему то, что я сказал, на хорошем
французском.
Д-р Абулькер. Задание разбивается на две части;
во-первых, вы выполняете задание с тем, кого
избрали, во-вторых, вы готовите себя к более тесному
контакту с ним.
Гурджиев. Не так, доктор. Не объясняйте так. Это
не часть. Нет частей. Он отсутствует. Это время
освобождается. Говоря «часть», получается, будто бы
вы, к примеру, сказали: часть времени вы думаете, а
часть — делаете. Не используйте это слово. Как он
задал вопрос? Он сказал, что иногда находится
вдалеке, и спросил, как использовать это время. Все время
на это задание, не часть!
(Гурджиев и мадам де Зальцман говорят по-русски.)
Мадам де Зальцман. Г-н Гурджиев спрашивает,
почему он так это понял?
(Молчание.)
Дж. А. Я заметил — готов поклясться в этом — что,
помимо самого факта, что я стал работать лучше, в
реальности имеются тысячи поводов, которых я
раньше не видел и которые сейчас открылись мне, —
поводов интересоваться этой книгой («Рассказы
Вельзевула». — ред.) Во-первых, это способствует моей
внешни работе и дает лучший контакт с ним; потом, я не
отождествляюсь с ним, я не нервничаю с ним.
* Урджиев. Между прочим, заметили вы что-то
особенное с тех пор, как я дал вам это задание? Этот
период был продуктивным?
■Чэк» А. Конечно же да.
*Урджиев. Не теоретически, а серьезно,
компактно?
Дж. А. Да.
Гурджиев. Если я скажу, что, работая таким
образом, вы смогли бы за год сделать то, что должны бы
делать, наверное, лет пятнадцать, вы мне поверите?
Дж. А. Могу даже сказать, что сам вижу это, словно
новую дверь.
Гурджиев. Брат, слушайте, что он говорит. Если
он продолжит хорошо работать, это может помочь
и вам продвинуться. Теперь же примите как
задание — помогать ему; хорошенько усвойте, что
помогаете ему эгоистически, что вы помогаете ему ради
себя, так, чтобы потом он мог помочь вам. А чтобы
вы смогли хорошенько помнить это, я дам отличное
средство. Я хочу повторить вам то, что по ассоциации
напомнила мне Блондинка. Каждый день вы с
братом видитесь. Возьмите за правило никогда не
встречаться с братом без того, о чем я хочу сейчас сказать
вам. Вы должны говорить ему: «Помни себя!» и,
говоря это, подумайте внутри себя всем своим бытием:
«Я — это ты, ты — это я». Продолжайте это так долго,
как только сможете.
Алан. Пока он здесь?
Гурджиев. Да, и с этими словами. Необходимо,
чтобы ваши эманации пошли к нему. Установите с
братом контакт. Он одной крови с вами; через кровь он
воспримет этот контакт. В этом может состоять ваша
помощь. Потом он может уйти по делам или зачем-
то еще, но как только вернется, начинайте снова.
Каждый раз, как снова видите его, даже если он
уходил на пять минут, начинайте вновь. Если прису?"
ствует посторонний — говорите про себя, если вы
наедине — говорите вслух. Если с вами другие, моясе~
те делать ему знаки. Пожать руку, надавить на ногу-
142
Можете заранее условиться об этом. Можете даже
шлепнуть его. И сразу же выполняйте задание.
Никогда не забывайте, что вы помогаете не ему, а себе.
Если он сможет твердо встать на ноги, он поможет
вам впоследствии. Он — тот единственный человек,
который в силах помочь вам. Доктор, вы хотите что-
то сказать?
Д-р Абулькер. Сэр, та подготовка, о которой вы
говорили недавно, — нужно ли делать ее все время,
когда объект отсутствует?
Гурджиев. Это зависит от человека: насколько он
занят в жизни, каким делом занят. Может быть, у вас
сотня дел; делите их на сто частей, делите свое
время. Одно время вы делаете это; в другой
промежуток—другое. В принципе вы должны готовиться.
Однако у него одна задача, у вас — другая. Вы врач, у вас
есть обязанности, у вас много дел; а он всего лишь
нахлебник у своего отца, он бездельничает. А вы, вы
не нахлебник. (Обращается кДж. А.) Если вы ясно
сформулируете сказанное мною, вы получите
хорошую философию, годную для понимания многих
вещей. Тот, кто сможет ухватить ее, поймет множество
вещей, касающихся образования. В другой раз я
объясню вам, почему вы — паразит. Кто-нибудь другой —
яолупаразит. Еще один — одна четвертая паразита.
Уникальный паразит, знаете, кто это? Наш Господь.
В мире всякий является паразитом. Единственный
не паразит: наш достопочтенный Мулла Насреддин.
Он беспристрастен.
Баратье. А кто это?
ЭДадам де Зальцман. Восточный мудрец, с
которым вы еще не знакомы; о нем написаны книги.
у него для всего находится подходящее изречение.
143
Гурджиев. Мудрый человек, уникальный для
всего мира.
Мадам де Зальцман. У него есть максима на
всякое жизненное обстоятельство. Например, он сказал,
что, если отец любит танцевать под звуки скрипки,
это непременно кончится тем, что его сын будет бить
в большой барабан.
Гурджиев (обращаясь к Зуберу). Ну, дорогой наш
новичок, вы еще не сидите в галошах?
Зубер. Да, со скамеечкой для ног.
Гурджиев. Не припомню, чтобы он входил
целиком. Он — кандидат для помещения в галоши. В
галоши старого еврея. Может быть, вы хотите о чем-то
спросить?
Зубер. Когда кто-то начинает работу здесь и вовне,
его прежние отношения с разными людьми,
кажется, должны измениться, прекратиться. Должен ли
он сохранять прежнее выражение лица, хотя это ему
затруднительно, ибо он чувствует себя
изменившимся, или должен изменить свое выражение, обрекая
себя на трудности и попытки изменения, к которым
не готов?
Гурджиев. Однако вы не поняли поставленной
мною задачи. Я говорил, что вам нужно учиться,
готовиться к тому, чтобы внешне играть роль, а
внутренне с ней не отождествляться. Внутри вы
делаете задания, данные здесь. Снаружи вы ничего не
меняете, вы должны оставаться прежним. Прежде вы
делали так-то; делайте так и сейчас. Играйте роль
так, чтобы никто не замечал, что внутри вас что-то
происходит. Ничего не менять. Вы остаетесь
прежним, но играете роль. Вот тогда поймете, что
значит играть роль. Доктор, вы поняли. Он — нет. Две
144
вещи следует принять во внимание — внутреннее и
внешнее.
Д-р Абулькер. Вы давали мне этот совет в
отношении одного человека, но это так — вообще.
Гурджиев. Это так и для этого человека. До тех пор,
пока вы внутренне не изменитесь, полностью
изменитесь. В тот момент, когда другой заметит, что вы
изменились, он вас будет только уважать. В
противном случае, если он вспомнит сегодня, что вы
изменились, он примет вас за идиота, он подумает, что у
вас появилась новая идея-фикс. У него будет от вас
впечатление, что вы веселы, печальны, идиотичны
или что вы влюбились, или что вы проиграли в
карты. Люди не должны замечать, что вы изменились.
Будьте для них такими же, как и раньше. Доктор, вы
поняли, а он — нет. Нужно учитывать две вещи —
внутреннюю и внешнюю.
Д-р Абулькер. Трудность в том, что никто не знает,
каким он был раньше. Он был не осознающим. Он
не знает, каким он был. Поэтому не видел себя. Как
можно имитировать прежнего себя?
Гурджиев. Если у вас есть объективный вкус, вы
сможете понять, какой вы. Вы сможете вспомнить,
оглядываясь назад.
Д-р Абулькер. Но в личности каждого есть нечто
спонтанное, то, что неповторимо. Возможно, со
временем мы научимся имитировать это. Но это
нелегко. Имитация выглядит жалко.
* Урджиев. Есть нечто, что поможет вам. Каждое
Утро перед уходом на работу сидите 15 минут на
оиде. (К Денизу, который засмеялся.) А вы, сестра
Милосердия, вы разбираетесь в медицинских делах.
Ващ доктор, должно быть, часто консультирует вас.
145
(К Жаку.) Вы записываете? И то, что я сказал про
биде? Браво! Одно слово имеет много значений для
понимающего. Одно слово может объяснить более
тысячи слов. Одна картинка. (К мадам Ви.) Кстати, я
заметил кое-что. Прошло полчаса; я помню, что
прежде вы имели тот же цвет, что и ваша сестра. Через
полчаса вы побледнели. Блондинка, а вы остались
такой же, какой были. Ваша сестра побледнела. Вполне
вероятно, что слева или справа от нее сидит вампир,
который высасывает из нее силы. Его можно найти в
пятидесяти пяти сантиметрах влево или вправо.
Д-р Абулькер. Я не верю, что Луиза — вампир. Я
даже уверен, что нет.
Гурджиев. Никогда нельзя быть уверенным. Это
доказывает, что вы не знаете, что такое вампир.
Вампиризм — наука. Ее можно практиковать
бессознательно. Медицинская наука не знает о нем.
Например, вы — муж и жена. Она тощая, вот такая, а вы
толстый, вот такой. Прошло три месяца, она тощая,
а вы толстый, вот такой. Или наоборот. Или между
братом и сестрой. Или двумя друзьями. Полгода
спустя все изменилось. Неосознанно. Бывает
сознательный и бессознательный вампиризм. Вот здесь
сейчас происходит определенный вампиризм. Это
вполне постижимый закон. Мы сидим вокруг стола. Есть
цепь, связующая всех. Если я возьму за руку соседа и
все возьмутся за руки — я могу опустошить доктора
Андрэ так, что он умрет. Возможно, именно она, хотя
и не похожа на вампира, является им. Не знаю.
Может быть, потребуется изучить этот случай как
положено. Я вижу факт. Если так случается, что я
замечаю что-то большее, я беру это на заметку. Если это
случилось дважды, я отмечаю. Если три раза — для
меня это факт. Затем я серьезно и обстоятельно изу~
146
чаю вопрос. Первый раз могла произойти
случайность; я замечаю, но на первый раз не говорю, я жду
второго раза. Я сохраняю внимание, я ищу причину
и, если это произошло в третий раз, начинаю
расследование. (К Жаку,) Ваша работа очень трудна,
достопочтенный наш главный секретарь. Я поставил себя
на ваше место. Я сочувствую вам в настоящее время.
Но я рад за ваше будущее. Ваш банковский счет
растет, хотя вы не клали на депозит реальных денег.
Баратье. Я хотел бы спросить. Я хочу знать. Я
вспоминаю себя много раз в день, но я считаю мое
вспоминание не намеренным. Это всего лишь результат
ассоциаций, напоминающих мне о работе. Как
добиться вспоминания, идущего от моей воли, а не от
ассоциаций?
Гурджиев. Есть очень хороший путь. Ваши мать
или отец живы?
Баратье. Оба живы.
Гурджиев. Отлично, вы можете быть счастливы. Я
дам вам упражнение. Научитесь выполнять его.
Позже я объясню детали. Прежде всего установите
контакт с отцом и матерью.
Баратье. Когда я с ними?
Гурджиев. С ними или без них. Делайте это
внутренне. Например: «Я есть». Когда они здесь, вы
смотрите на них. Когда их нет, представляете их. Вы
говорите про каждого из них: «Ты — это я, я — это ты».
Вы — результат ваших родителей. Вы одной крови.
Помните это. Позднее я объясню. А пока делайте так.
Приучите себя быть внутренне спокойным, смотреть
**а отца и мать с искренностью и любовью.
Объективно говоря, они выше Бога. Бог сам сказал: пока живы
твои отец и мать, Я не существую для тебя.
Баратье. Почему нужно таким образом относиться
к отцу и матери?
Гурджиев. Вы задолжали им свою жизнь. Но это
другой вопрос; мы рассмотрим его позже. Это закон.
Пока же примите его объективно. Ваши мать и отец
выше Бога. Если вы молитесь Богу, Он сам может
послать вас к черту: «После смерти их придешь ко
Мне». Это такое выражение. Я даю вам это
упражнение, которое состоит в установлении контакта,
чтобы приготовить вас к следующему упражнению. Это
поможет вам. Трудно помнить себя. Нельзя это
делать теоретически — это станет автоматизмом.
Ассоциации не помогут; чтобы помнить себя, нужно
делать волевое усилие. Вы понимаете, что я хочу
сказать. Ничто не рождается спонтанно. Ваши
ассоциации — не вы, это автоматизмы. Потом, когда вы
совершите работу, ваши ассоциации останутся
автоматическими, но ваша работа будет иметь отношение
не к ассоциациям, а к вам.
Беседа одиннадцатая
18 сентября 1943 года
(Лекция: введение к 8-й серии. После обеда Гурджи-
ев предлагает тем, кто вернулся из отпуска,
отчитаться о своей работе.)
Мадам Франк. Я выполнила два упражнения,
которые вы дали мне на время отпуска: упражнение на
«разделение надвое» и упражнение на ощущение
горячего, холодного и слез. Не могу сказать, что
получила много результатов от этих упражнений, но есть
результат в понимании. При разделении надвое не
могу сказать, что у меня все получилось, но эта
работа дала мне центр тяжести в моей голове. Это
изменило многие вещи для меня и позволило мне
немного разотождествиться с телом, и теперь мне более
понятна моя работа. Я лучше знаю, что я делаю и как я
должна это делать. Это изменило мои ценности.
Гурджиев. Я уже понял, что вы обладаете
личностью. Теперь вы чувствуете в себе кое-что,
разделение. Тело — это одно, а вы — это другое.
Мадам Франк. Это то, что я чувствую, и это та вещь,
которая судит.
Гурджиев. Можете себя поздравить. Я рад всем
своим существом. Это — первая вещь. Без этого вы
никогда не сможете продолжать. Без этого и десять лет,
и сто лет ваша работа была бы только щекотанием.
Мадам Франк. Мне кажется, что-то было
преодолено.
Гурджиев. Теперь вам нужно это зафиксировать.
Нужно вскармливать ребенка, чтобы он мог расти.
Давайте ему хорошее молоко, немного яиц, все, что
Необходимо для ребенка. Когда он немного подрас-
149
тет — он сможет говорить, и я смогу его понять. По-
моему, ваш список достаточно велик.
Мадам Франк. Я хотела сказать вам, что
упражнение на ощущение показало мне: я жила в
воображении. Я заметила, что, только когда я чувствую что-то
органически, это реально; но я не способна хорошо
сконцентрироваться на образе.
Гурджиев. В целом это ваша слабость. Но
необязательно об этом говорить. Это уже субъективная вещь.
Теперь, если я что-то объясняю, вы можете понять.
Раньше вы ничего понять не могли. В первый раз вы
обиделись. Теперь, если я скажу то же самое, вы
сможете понять.
Машин. Я пытался продолжать упражнение на
«разделение надвое» и, увидев, что не продвигаюсь в
нем, подумал: это происходит потому, что «Я» во мне
было недостаточно сильным. Все мое внимание
переместилось к «Я есть», и в результате это мало-помалу
развило во мне гораздо более сильное ощущение «Я»,
чем когда-либо у меня было. Фактически я убедился,
что это поменяло все мои ценности. То, что я до этого
понимал теоретически, я понимаю сейчас по-другому,
и это также привело меня к пониманию многих
проблем, которые особенно установили во мне
необходимость перестать с этого момента играть роль. Но
во время отпуска я остался один в той роли, которую
должен был играть. Я должен был играть ее перед
моими родителями, особенно перед матерью, и именно в
этом была трудность. Я поймал себя на том, что
совершенно не способен играть роль, это было невозможно.
Гурджиев. Вы поняли, что значило играть роль; вЫ
поняли, какое значение это имеет для вас, вы
почувствовали вкус этого? Браво!
150
Машин. Потом я продолжил с упражнением по
разделению. Я пытался его понять и однажды,
проходя мимо зеркала, я очень удивился тому, что
увидел себя как незнакомца. Я подумал, что мне
стоило бы использовать это переживание, чтобы
делать упражнение; затем, выполняя упражнение, я
увидел себя, как видел себя тогда в зеркале; у меня
была только одна холодная картинка,
безжизненная. Я видел безжизненное тело и пытался
установить связь с моим реальным телом. Пытаясь это
сделать, я почувствовал: это предвкушение того,
чем может стать такое разделение. Я чувствую, что
это нужно делать.
Гурджиев. Этого достаточно, вы родились. Ваша
индивидуальность родилась. Раньше вы были как
животное без «Я». Теперь у вас есть «Я» и качества
человека. Это упражнение дало вам их. Раньше у вас
не было индивидуальности, вы были производным
вашего тела, как собака, кошка или верблюд. Теперь,
если у вас есть рога, вы можете их видеть и удивиться
им. Раньше вы ничего не могли видеть. Теперь у вас
есть индивидуальность, которой не было.
(Обращаясь к остальным.) Он получил индивидуальность.
Раньше у него ее не было. Он был куском мяса. Он мог
работать тысячу лет, и никогда не получить
никакого результата. Вы — товарищ мадам Франк. Вы оба
стали посвященными первого уровня. Это
маленькая вещь, но это и большая вещь, это гарантия
будущего. Вас я тоже поздравляю. Впервые за три года я
внутренне счастлив. Я счастлив благодаря моим
усилиям. Потому что это не случайно, вот уже двое.
Теперь вы больше не связанный, вы мой младший брат,
а ВЬ1 (к мадам Франк) — вы моя сестра. Позже мы
покорим отдельно.
-HD-
Гурджиев (обращаясь к Йетту). Вы не чувствуете
себя счастливым?
Йетт. Да, и я могу сказать: то, что говорила мадам
Франк, — как будто это я сам сказал, потому что
некоторое время я чувствую в себе нечто новое и
страшусь, что оно исчезнет. Потому что обыкновенно, за
исключением очень редких моментов, во мне было
что-то, чего не было раньше, и прежде всего
нечто существенное в моей голове, то, что я ощущал в
моей голове, на что я полагаюсь и что отделяет меня
от остального, существующего отдельно от моего
тела, — от всего, что я есть, от моих чувств.
Гурджиев. Вы можете, возможно, сказать, что вы —
это одна вещь, а ваше тело — другая вещь. Раньше вы
не могли этого сказать искренне.
Йетт. Эту вещь можно поддерживать?
Гурджиев. Есть 33 качества жидкости, которые я
могу дать вам. Необязательно понимать; вы
спросили меня, возможно ли это, и я сказал: да. Я также
сказал, что есть 33 качества жидкости.
Траколь. Вы заставили меня в точности, в один миг,
ощутить мое сегодняшнее отношение к работе. Это
произошло, когда во время обеда вы вспомнили
анекдот о курде. Упражнение, которое вы дали мне 18 дней
назад, состоит в постоянном вспоминании: на каждом
вдохе и каждом выдохе я должен думать: «Я есть», й
я должен сохранять активный элемент воздуха в моих
ногах, когда я опираюсь на что-то или сижу, и в
солнечном сплетении, когда я стою. Я пытаюсь делать его
всегда, и чем больше я его делаю, тем больше оно
становится невозможным для меня, не считая
моментов, когда я могу выбрать наиболее подходящие
условия. Но чем меньше я нахожу такие условия, тем боль-
152
ше мне хочется их найти, и в действительности я не мог
бы захотеть отказаться от этого упражнения, прежде
чем почувствовал бы, что у меня это получается лучше.
В лучшие моменты работы над этим упражнением, не
в самые удачные, но в моменты, когда я работаю с
наибольшей интенсивностью, то есть в жизни, когда мне
удается выполнить упражнение, не прекращая
обычной активности, я переживаю чувство, вводящее в
заблуждение: у меня создается впечатление, что я живу в
двойном сне. С одной стороны, я живу своей внешней
жизнью как бы во сне и пытаюсь играть в ней роль, и, с
другой стороны, я делаю мою работу тоже как во сне, и
у меня есть образ роли, которую я буду играть
внутренне. В качестве компенсации, когда я делаю это
упражнение только в комфортных условиях, внезапно
проявляется чувство «Я», — которое все же сильней в
упражнении на разделение, — и мне хотелось бы переживать
в обычной жизни то ощущение, которое у меня бывает
в такие моменты.
Гурджиев. Продолжайте. Вы должны тренировать
себя мало-помалу. Сделайте это чувство своей
собственностью. Сначала нужно овладеть этим
чувством. Это значит, у вас больше нет ваших
ассоциаций. Это чувство приходит к вам, это ваша
собственность, но приходит, когда вы находитесь в особом
состоянии. То есть оно не может прийти в жизни. В
особом состоянии, когда вы немного делаете
передышку, вы можете вспомнить это чувство, и вы должны
владеть им.
Траколь. И в то же время я чувствую, что
настоящая работа — в повседневной жизни.
ЭДадам де Зальцман. Но перед этим нужно ее де-
Лать в особом состоянии, и понемногу вы добьетесь
Этого в обычной жизни.
153
Траколь. Наиболее сильное чувство разделения —
когда я делаю его в удобных условиях.
Мадам де Зальцман. Нужно, чтобы оно росло в
вас в эти моменты. Впоследствии мало-помалу вы
будете способны удерживать это состояние.
Кан. Несколько месяцев назад я задал вам такой
вопрос: «Когда у меня есть импульс подлинной любви
к кому-то, мне кажется, что это не только
устанавливает связь между мной и тем человеком, но и
подтверждает присутствие высшей силы во мне». Вы
ответили, что мне тогда не надо было думать о таких
вещах, что это была психопатология, что я должен
был выполнять свою работу как служение. Я
послушал вас, и у меня стало получаться отделять себя от
своего тела. Теперь, особенно когда я увидел всю
глубину своей пассивности и понял, что должен
сконцентрировать все, мои силы, чтобы создать усилие
противостояния чему-то, что принадлежит моей
привычной ничтожности, — теперь у меня есть
импульс стать независимым. Например, у меня есть,
как прежде, импульс по-настоящему играть свою
истинную роль по отношению к моему сыну или
моему отцу; у меня есть импульс стать по-настоящему
человеком по отношению к группе, но мне кажется,
что каждый из этих импульсов все еще
недостаточно силен, чтобы беспристрастность была полной. В
один из лучших моментов работы я увидел недавно
все мое тело, все мои эмоции, все мои чувства и мой
обычные желания как то, что мне следует убить в
себе, чтобы родиться, и я понял, что у меня
получится быть тем, чем я хочу быть, если я смогу заставить
умереть то, что я есть. Поэтому я спрашиваю вас
теперь, я спрашиваю себя и также вас: не может ли мне
помочь в моих усилиях то, что есть от «Я» более вые
154
шей формы во мне, если только во мне не
отсутствует этот импульс?
Гурджиев. Нет, продолжайте. Почему вы
используете слово «подлинная»? Вы пока не можете
чувствовать «подлинной любви». Одним из аспектов
«подлинной любви» должна быть ненависть,
объективная ненависть — не к объекту, но к его
проявлениям. Вы пока не можете использовать слово
«подлинная». Ожидая, продолжайте накапливать материал.
Не нужно придавать такого значения этим вещам.
Вы еще не можете любить, вы не можете делать
ничего. У вас нет еще этого чувства, а мне нужно, чтобы
у вас оно было. Когда вы будете способны иметь это
побуждение, я смогу сделать так, чтобы оно вас
удовлетворило. Поясню, как использовать его, как его
направлять, как реализовать его. Я вижу, что та
форма работы, которую я дал вам, помогла вам; и если
это вам помогло, нет нужды менять метод.
Кан. Эта работа дала мне то, чего не давало ничто
Другое.
Гурджиев. Остальное ничего не стоит. Хотя для
того, что касается нас, в вас еще недостаточно
«подлинного побуждения».
Гурджиев (обращаясь к Симону). Вы поняли? Вам
тоже что-то открылось?
Симон. Действительно, слушая Машина, Габриэля
й Йетта, когда они говорили, я был с ними.
Гурджиев. Вы чувствовали своей головой, своим
Разумом. Например, что касается Машина, вы поня-
Ли гораздо раньше его; он понимает меньше, чем вы,
**о он понимает всем своим бытием. Он понял сво-
ей индивидуальностью, вы — своим телом. Для меня
т° более ценно, чем то, что у вас.
155
Симон. Я сейчас чувствую в своей голове что-то, что
присутствует почти все время; оно не очень сильно,
но присутствует почти постоянно, что-то, что
заставляет меня видеть существа и вещи по-другому.
Гурджиев. Это нормально. Мало-помалу все станет
другим. Вы начинаете получать подлинное видение.
До этого момента у вас была фантастическая точка
зрения.
Беседа двенадцатая
9 декабря 1943 года
Участница беседы. Я не сумела вызывать эмоции
во время концентрации. Я могу освободить голову,
но у меня не получается ощутить сильную эмоцию.
У меня возникает ощущение, будто я натыкаюсь на
препятствие и не могу двигаться дальше.
Гурджиев. Вы допустили ошибку в самом начале
из-за одной маленькой вещи. Никто не сумеет
вызвать эмоции с помощью головы. Голова — это одно, а
эмоция — совсем другое. Эмоция есть функция тела.
При помощи головы человек может только
констатировать факты, но не чувствовать. Вот я сижу. Мне
больно. Здесь мне жарко, а здесь холодно. Я
наблюдаю за этим при помощи головы, а чувствую
солнечным сплетением. Я чувствую, что здесь мне жарко, а
там холодно. Я констатирую это при помощи головы-
Если я специально концентрируюсь на этом — я могу
констатировать это как факт. Однако я
отождествляюсь, если думаю, что могу сделать нечто большее. Я
говорю, что я здесь и со мной здесь происходит то-то,
а вот здесь еще что-то, а в целом я вот таков. С поио"
щью головы вы никогда не заметите всего. Ваша т°"
156
лова способна констатировать, если вы на это
обращаете внимание. Голова способна делать
умозаключения только при помощи особого внимания. Голова
как устройство играет роль полицейского. Но центр
тяжести вашего присутствия находится в солнечном
сплетении, в этом центре чувств. Вот где происходят
события. А голова похожа на пишущую машинку.
Вы поняли, что я сказал? Ваш вопрос
доказывает, что вы не работали так, как я говорил. Вам
необходимо найти способ работать именно так. Не
головой. Ваша голова может лишь констатировать факты,
она никоим образом не способна работать. Вы
должны работать вашими чувствами и ощущениями. Что
же касается головы, то она может видеть, работают
они вместе или раздельно. Голова — не часть
организма, она отделена от него. Тело может умереть, и
голова тоже. Но может умереть голова, а все
остальное останется жить. Голова — ничто, функция,
пишущая машинка, аппарат. Когда вы концентрируете
внимание в голове, вы способны констатировать, что
происходит в вас, однако голова — ничто, она —
посторонняя в организме.
Она (Гурджиев говорит о задавшей вопрос
Участнице) хочет чувствовать головой. Никогда ей
Не удастся этого. Голова чужда организму. Голова
Может сыграть роль полицейского, но только
полицейского, который следит за тем, что происходит —
Как караульный. Она наблюдает, как работают
функции вашего присутствия. Вы поняли меня?
Частница. Да.
Урджиев. Вы понимаете причины, по которым мы
Находимся в этой ситуации, и что вы должны делать?
Частница. Вы можете показать мне упражне-
**е? Я пробовала несколько упражнений, но ни
157
одно из них мне не подходит, и я не знаю, которое
выбрать.
Гурджиев. Смотрите. Я принимаю необычную позу.
Она трудна для моего тела, потому что я не привык к
ней. Во мне работают мои функции и два моих
центра — чувство и ощущения. Я ощущаю неловкость
моей позы, и я чувствую эту неловкость. Потому что
она непривычна для меня. При помощи головы я
стараюсь увидеть, в чем дело. Я изучаю. Ах вот что! Дело
обстоит вот так. А вот тут происходит вот что.
Таким образом вы это делаете. Простая вещь. Вы
держите в себе три центра разделенными. Вы понимаете
эту очень простую вещь. Вот неудобная поза. Я могу
упасть. Я наблюдаю, я переживаю это, я ощущаю это.
Ах вот как оно устроено, думаю я. Я наблюдаю. В
голове я накапливаю материал. Я сравниваю. Работаю
головой, логикой. Я ищу причины: почему, как. С одной
стороны, я ощущаю, с другой стороны, чувствую.
Таким образом, обратите внимание, все три центра
работают. Вы разделяете три центра. Я советую вам
делать так время от времени. Когда вы узнаете свои
центры, мы сделаем другое упражнение. Я советовал вам
использовать именно эту неудобную позу как пример-
Вы можете выбрать другую— любое непривычное
положение тела. Это упражнение очень простое и очень
хорошее.
Для вас (обращается к другому ученику) это
тоже полезно. До сих пор вы не разделяли три цеН'
тра. Во многих других аспектах вы продвинулись, но
во всем, что касается этой простой вещи, вы профа# •
Каждый человек должен уметь различать в себе тр#
качества ощущений. В каждом есть три центра, тр#
руководителя. И эти трое могут дать четвертого, ко'
торый есть «Я».
158
(Какой-то шум на кухне. Гурджиев говорит по-
русски с мадам де Зальцман.)
Я говорю мадам де Зальцман, что она до сих пор
не сделала выводы из того, что я ей говорил. Она не
понимала меня до сих пор. Теперь она поняла, как
много стоит мне мой институт [гармонического
развития человека] и почему мне приходится платить
каждый месяц три или четыре миллиона франков.
Вот один аспект в числе прочих: как много вещей
было там испорчено, сломано, потеряно.
(Мадам де Зальцман приводит в пример садовые
инструменты.)
Так вот там это был институт. Это было ради
работы. Этого следовало ожидать. Здесь — не институт.
Здесь вам нужно помогать мне. Но каждый день кто-
то ломает принадлежащие мне вещи. А оплачиваю
все именно я, я один. Там было одно дело — люди
учились. Учащийся всегда все ломает. Но здесь—
Другое дело. Каждый должен заботиться обо всем.
Однако каждую неделю я недосчитываюсь десятка
или дюжины вещей. Сколько недель в году? А
война идет уже долго. Вы можете себе это представить?
Можете подсчитать, как много имущества я
потерял? Но люди этого не понимают.
(Снова говорит по-русски с мадам де Зальцман.)
Вы счастливчики. Вы счастливчики, потому что у
в&с короткая память. Я три часа буду помнить о том,
Что упало [на кухне]. Сколько оно мне стоило. На
^еня это подействовало, как землетрясение.
Мадам де Зальцман шутит с одним из участников
8 0гпношении турецкой бани.)
Частник. Я хотел спросить относительно концен-
тРации. Когда я хочу собраться и фиксирую свое вни-
159
мание на определенной точке, мой ум, как кажется,
опустошается. Вместо того чтобы
сосредоточиться, он становится пустым. Он спокоен, но пуст, и это
спокойствие не исключает ассоциаций. С другой
стороны, когда я увлечен внешним объектом, ум не
кажется пустым, но он кажется мне намного
сосредоточеннее. У меня нет ассоциаций. Ум не
зафиксирован, но кажется мне намного сосредоточеннее, чем я
могу это сделать намеренно. То спокойствие мыслей,
которого я достигаю, кажется мне
противоположностью истинной концентрации.
(Мадам де Зальцман переводит вопрос, а
задавший в это же время объясняет его соседнему
участнику.)
Гурджиев (к этому слушателю). То, что он
говорит вам, очень заинтересовало и меня. Как вы
можете объяснить этот вопрос?
Участник. Когда он пытается сконцентрироваться,
происходит склейка его мыслей.
Гурджиев. Нет. Не говорите так. Я хочу дать
объяснение, которое будет лучше и для вас также, оно
вам очень поможет. Я скажу это прямо сейчас.
Постарайтесь понять. Начну с того, что секрет этого -
в «Я есть». Так вы начинаете. Сейчас я чувствую
«Я». Но как я чувствую «Я»? Что такое это «Я»? Я
чувствую вот это место (тыльную сторону кисти
руки) и вот это (солнечное сплетение). Попробуйте
и вы сейчас. И в то же время я делаю
умозаключение с помощью головы. Сделайте так же. Это
поможет вам понять. Я чувствую и ощущаю эти две
части тела, и в то же самое время при помощи головЫ
я делаю выводы о том, что происходит. Делайте так
же. Если вы сделаете так, вы поймете, чего вам пре'
160
ясде недоставало. Это очень просто. Впоследствии,
когда вы ощутите это одной частью вашего
внимания и вашей головой, вы сможете свободно
странствовать внутри себя. Ассоциации — другое дело.
Оставим их в покое; это дешевка, это пустяки. Я
выше моих ассоциаций.
Если кто-то заметил что-то новое, пусть
выскажется. Если что-то идет не так или вы обнаружили
что-то полезное для себя.
(Первый участник делает знак отрицания.)
Гурджиев (второму участнику): Кто-нибудь
открыл Америку?
Второй участник. Нет, пока нет.
Гурджиев. Блондинка, а вы?
Участница. Что истинная концентрация исходит
только из ощущений.
Гурджиев (первому). Вы поняли?
Участник. Да, из ощущений, но я не понимаю, как
чувствовать тело.
Гурджиев. Все время вы чувствуете это (показыва-
ет тыльную часть кисти руки и область солнечно-
го сплетения) и наблюдаете за собой при помощи
головы. Делаете три вещи в одно и то же время.
Частник. Я чувствую усиление ощущения
присутствия.
Гурджиев. При помощи этого упражнения вы
увеличите силу концентрации. Оно для этого
предназначено. Теперь разъясните ему (указывает на
второго участника), что он должен делать то же
упражнение. Через него он сумеет развить
чувствительность. Сегодня он к этому не способен. Но это
упражнение ему поможет.
161
Беседа тринадцатая
30 сентября 1943 года
Дж. А. (читает записанный им ранее вопрос). Все
больше и больше я чувствую, насколько моя работа
умственна и как мало она оживляет меня. И я понял,
что действительно не могу наполнить мою работу
реальным порывом.
Гурджиев. Извините меня, но сказанное вами
нелогично. Одно разрушает другое. Не понимаю, что
вы хотели сказать. Не зачитывайте, отложите свои
записи.
Дж. А. Мне недостает импульса в моей работе. Я не
могу подходить к работе должным образом, если
не чувствую какого-то толчка, который может
приходить только от ясного осознания моего
нынешнего положения, и моей нынешней ничтожности. Я
очень ясно осознал это. Это заставило меня понять,
что у меня должны возникнуть угрызения совести
от моей ничтожности. Но дальше такой констатации
дело не движется. Как мне вызвать у себя угрызения
совести?
Гурджиев. Этот вопрос содержит в себе семь
аспектов; не один, а семь. Могу объяснить один: любой
человек, появляется в мире по определенной причине.
Имеются причины, то есть, иначе говоря, создавшие
его внешние силы. Эти силы, может, не были
обязаны давать вам жизнь. Вы рады, что живете? Стоит л#
жизнь того, чтобы вернуть нечто? Вот пример: ваШа
мать здесь, я вижу ее. Не будь ее — вы никогда не хЮ'
явились бы в мире. Именно ей вы обязаны жизнь#-
Если вы рады, что живы, то обязаны отплатить е# •
Вы вошли в соответствующий возраст, пришло вре'
мя отдавать долги. Благодаря ей у вас есть радости #
162
возможность развиваться. Одна из причин, один из
аспектов вашего появления в мире — ваша мать. И я
спрашиваю: начали ли вы отдавать долги?
Дж. А. Нет.
Гурджиев. Остаются еще шесть аспектов.
Однако я говорю вам об одном. Так что начните с
первого аспекта: вашей матери. Заплатите ей. Даже если
она объективно плоха — она ваша мать. А как вы
можете заплатить ей? Вы должны обеспечить ее жизнь.
Но что вы делаете вместо этого? Вы делаете ее
жизнь более трудной. Вы нервируете ее,
раздражаете ее. Угрызения совести могут неосознанно
проистекать из этого. Возьмите прошедший год,
припомните: как часто вы были дурны. Вы — дерьмо. Вы не
выполняли своих обязанностей. Если вы осознаете
это— возникнут угрызения совести. Это всего лишь
один аспект. Я могу объяснить вам остальные шесть,
но забудьте о них. Прежде чем познать их, начните с
первого. За последние два года как часто вы
поступали дурно, очень дурно с ней? Припомните это и
постарайтесь исправить прошлое со своим будущим
в настоящем. Это трудная вещь. Если вы забывае-
те> если вы не делаете этого — в том ваша вина, и вы
виновны дважды: во-первых, вы должны стыдиться
прошлого, во-вторых, стыдиться, что не исправляе-
Те его сегодня. Хороший ответ или нет? Все здесь
довольны. За исключением одного человека —
догадываетесь кого? Вашей матери! Мадам, я говорю все это
^Ля пользы вашего сына. (Обращается по-русски к
Ма$амде Зальцман.)
^адам де Зальцман (к матери Дж. А.). Вы можете
^°Думать, что г-н Гурджиев говорит так, потому что
** Наш добрый хозяин и потому что вы здесь. Одна-
*° это не так.
163
Жак. Я обдумал то, что вы сказали мне недавно, — что
я должен выбрать «все или ничего». Я решил выбрать
задачу и выполнять ее, что бы ни происходило. Эта
задача— отвести некоторую часть дня на упражнение,
упражнение с вытянутыми руками. И стараясь его
выполнять, я в первый раз отчетливо понял, что значит
быть ничтожеством. До тех пор я думал, что понимаю
это, но то были только внешние причины. Я увидел, что
не способен вообще что-либо делать, в том числе потому,
что во мне что-то отказывалось делать усилия.
Гурджиев (вначале поговорив по-русски с мадам
де Зальцман). Извините. Может быть, вы подумали,
что я позабыл про вас. Я спрашивал Мадам де
Зальцман: «Когда все уходили на выходные, я дал
каждому бутылочку с лекарством, которое нужно
принимать во время работы. Может быть, вам ее я не дал?»
Она сказала, что я действительно не дал вам
лекарства. Теперь я понимаю, почему вы задали такой
вопрос. Если бы вы имели ту бутылочку, вы бы так не
думали о своей ничтожности. (Обращается ко всем.)
В общем, он чувствует ничтожность. Но сегодня он
ничем не обладает; он не скопил ничего за выходные.
Вы, наоборот, мало-помалу собираете результаты
своей работы. Теперь у вас есть основа для
определения, как это можно делать. (КАбулъкеру.) Теперь вЫ
понимаете, в чем сила химии?
Д-р Абулькер. Я принял примерно треть лекарства*
Гурджиев. Это ваше дело. У вас есть только треть
силы. Это не моя вина; если бы вы приняли все, нь1
были бы в три раза сильнее. Именно потому я и говО'
рю об этом. Может быть, вы недостаточно цените эт°
лечение. Может быть, в будущем это даст вам угр^1'
зения совести, чтобы достичь нового качества внй^а'
ния. Что касается его... (Пропуск в записях.) Дол#е**
164
сказать: я сожалею, что не дал ему бутылочку, как дал
всем остальным на выходные. Мадам де Зальцман
говорит, что я не давал. Я понимаю причину его
вопроса. Если бы у него была бутылочка, он мог бы
сделать в выходные кое-что еще и тогда не стал бы
задавать вопросы. Понимаете, Траколь? Жаль, что он
не в субботней группе. Его нет, и это причина его
вопроса. Если он задал такой идиотский вопрос, то по
причине отсутствия лекарства. Это вина ваша — вина
мадам Президентши и всех его друзей. Он здесь уже
долгое время; он давно является вашим другом; и
все это время он обделен вниманием. В этом вина
мадам де Зальцман, Президентши, все присутствующих.
(Предлагает сигарету мадам Этьеван.) Мать, вы
достойны иметь все. Вы должны иметь все. Ваши
сыновья и друзья ваших сыновей должны вам все давать.
Вы довели своих сыновей до возраста
ответственности. Они должны давать вам все, в чем вы имеете
нужду. Если вы любите сигареты, они должны давать вам
сигареты. Если у вас нет сигарет, в этом вина двух
ваших «результатов»; их надо уничтожить.
Жак. Могу я закончить свой вопрос?
Г Урджиев. Заканчивайте.
Жак. Должен сказать, что, делая это упражнение, я
Первые и на очень короткие моменты чувствовал
Себя свободным, свободным от той инерции, с кото-
Рой вечно борюсь, и это дает мне точный вкус того,
**ем может быть свобода. (Гурджиев прерывает ма-
ам де Зальцман, которая переводит эти слова.)
Урджиев. Я уже понял. Все то же самое. Вы
понижаете головой, но ваш организм не имеет возможно-
Тй быть таким, каким его хочет видеть голова. Ну
°Рошо, те химические вещества, о которых я гово-
165
рил, смогут дать вам это, аккумулировать в вас
результаты и придать огонь, оживляющий вашу
деятельность. Та же самая причина. Не знаю, чья это
вина, но в будущем вы должны предпринимать все
усилия — просить, клянчить, умолять мадам де
Зальцман помочь вам. А мадам Президентша может
ввести вас в субботнюю группу.
(К мадам Эр.) Вы могли уже заметить, что ваше
звание имеет значение. Вначале вы думали, что это
шутка, но дело приняло серьезный оборот. Траколь,
как ваш ученик? Вам нужно помогать вашему
ученику, просвещать его, чтобы он понимал. Внешне он
симпатичен. Я знаю его снаружи, но не изнутри.
Поэтому ему нужно говорить, проявляя себя. Вы должны
помочь ему, чтобы я увидел его внутреннюю сторону.
Так же, как наш Прокурор управляет своей ученицей
(мадам Доллингер). Вы заметили, что, если я хорошо
знаю кого-либо, я могу давать ему советы? Сейчас я
не могу. Мне нужно узнать, чем он набит. Что до нее
(мадам Доллингер), то я знаю, какими специями она
нафарширована. (Шутит с мадам Доллингер и Саян
о сигаретах, приглашает некоторых прийти в
воскресенье, раздает леденцы и отпускает всех.)
Беседа четырнадцатая
8 октября 1943 года
Гурджиев. Молодой человек, я вас заметил
некоторое время назад, а потом вы исчезли. Мне очень
интересно узнать, как вы провели каникулы и с чем
вернулись, возможно, чтобы меня разочаровать или,
напротив, не разочаровать (здесь дискуссия по
поводу этого словаХ
Ну, молодой человек, мне очень интересно
услышать ваш отчет. Каждый, кто вернулся,
сделал свой отчет, и теперь я имею представление о
них, более или менее. Для того чтобы я лучше знал
вас в будущем, для ваших будущих отношений, я
хотел бы знать, как вы провели свое время, а мой
ответ вам, возможно, будет полезен для кого-то
Другого. Так что, если вы не хотите сделать кого-то
счастливым, то можете отказаться, и тогда мы
поговорим наедине. Но если вы решите, что ваш
отчет может быть полезным для других, тогда
сделайте это.
вопрос. Во время каникул моя работа состояла в
исполнении всевозможных ролей. У меня
сложилось впечатление, что по отношению к другим
людям я чувствую себя немного свободнее, чем от
самого себя и результата своих действий. В течение че-
TbIpex дней, с тех пор как я вернулся в Париж, я ощу-
*4&к> в себе какой-то неопределенный страх
защитной реакции. Мне кажется, что все, что вокруг меня,
аставляет меня съедать самого себя, что я в
большей степени зависим от внешних вещей, от успеха
Ли неудачи, как будто какая-то новая сила хочет
^азРУшить что-то во мне. И я даже мог бы сказать,
т° это ужасает меня, потому что мне это кажется
167
чем-то существенным, и я хотел бы знать, что я могу
сделать для борьбы с этим.
Гурджиев. Вы хотите сначала получить
объяснение этому и продолжить после или же вы хотите
продолжить сейчас?
Вопрос. Я хотел бы сказать еще кое-что.
Несколько месяцев назад вы посоветовали мне попытаться
быть хорошим эгоистом. В настоящее время я
чувствую в себе много точек зрения в отношении других,
что, как мне показалось, является результатом моих
упражнений во время каникул. Во мне есть нечто
старое: давать, жалеть — это всегда присутствует там
в каком-то смысле. Есть кое-что новое, что
заставляет меня рассматривать других как средства или
инструменты и о чем я могу сказать себе: пусть все они
пропадут пропадом, какая мне разница.
Существует и третий подход, который заключается в бегстве
от них. Иногда это один, иногда другой, иногда все
три подхода вместе. Мне не удается согласовать их, и
это дает мне странное ощущение. И то, что я говорю
о других, я мог бы сказать точно так же в некоторой
степени и о себе. Рассмотреть себя в качестве инстрУ'
мента. С теми же действиями по отношению к ДрУ'
гим. Это создает определенное ощущение
неудобства, которое я не могу сгармонизовать. [Довольно
долгое молчание.] Это все, что я должен был сказать
Гурджиев. Есть три вопроса, и вы понимаете, что
вы должны получить от меня три объяснения. Во-
первых, у вас был особый период, вы создали 0*
себя условия — очень непохожие на обычные, совер'
шенно другие условия, другой темп для ваших фУйК
ций — абсолютно другого качества. И вы вернули
сюда. Здесь иная ситуация, другие условия, которь1
вы испытываете, как вы говорите. И теперь, если ъь
168
по-прежнему будете бояться, то с вами случится то
же самое, что происходит с монахами в
монастыре. В монастыре монах работает очень хорошо,
когда он совершенно один. Но в жизни он идет в
совершенно ином направлении, как только у него
появляются отношения с другими людьми. То, что вы
получили, пока были в отъезде, вы должны
использовать— зафиксируйте это в своей жизни. Начните с
очень трудной задачи. Не отождествляйтесь.
Зафиксируйте все, что вы получили. Если не приложить
усилия, чтобы зафиксировать это в себе, — с вами
произойдет в точности то, что происходит с
монахами. Все будет потеряно.
Вопрос. Это в какой-то степени аналогичо тому, что
я чувствовал: нужно зафиксировать все это.
Гурджиев. Это будет очень трудный период
работы с вниманием. Не отождествляться и продолжать
здесь играть новую роль. Внешне действовать так же,
как и раньше, а внутренне сохранять ваше состояние
и твердо фиксировать его в условиях вашей
нынешней жизни. Таким образом, вы извлечете пользу из
всего, что делали во время каникул. Если нет — все
смешается. Вот мои инструкции. Не жалейте себя, не
Щадите себя и безжалостно кристаллизуйте в себе —
Даже в новых условиях жизни — впечатления и
ассоциации этого лета.
Вопрос. Работу делает более сложной то, что в
течение каникул я каждый раз должен был играть
точную определенную роль; здесь же я должен найти
Нечто другое.
* Урджиев. Именно потому, что это сложно, я и
советовал вам совершать усилия. Вы должны играть
Свою прежнюю роль и позволить вашему внутрен-
169
нему состоянию быть новым условием, которого вы
достигли. Далее, вы задали второй вопрос по
поводу эгоизма. Об этом я говорил в целом, что тот, кто
хотел бы стать альтруистом в будущем, в
настоящее время должен быть абсолютным эгоистом. Но
этим летом вы думали, что это значит и почему сюда
включены ваши близкие — отец и мать. Ведь с ними
вы не можете быть эгоистом, не можете действовать
таким образом. С ними Природа не позволяет
этого. С другими можно. Отсюда возникает
недопонимание, и я не указал объект упражнения, а вы взяли
ваших отца и мать в качестве объекта. Однако это
зависит от объекта. Когда я говорил об этом, я не
говорил об отце и матери, я говорил вообще. Вы должны
внешне играть роль и внутренне не
отождествляться. А вы делали это с вашей матерью. Я говорил:
вы должны быть чистым эгоистом, для того чтобы
иметь возможность стать в будущем альтруистом.
Но вы не могли быть настоящим эгоистом с вашими
отцом и матерью этим летом. Вот почему это было
трудно. Вы взяли их в качестве объектов
упражнения, но не могли это сделать, поскольку это
направлено против Природы.
Вопрос. Это верно. Но даже в отношении других
примешивается жалость. Когда я играл свою роль —
присутствовала жалость. Не к каждому, но в
отношении всего, что происходило там.
Гурджиев. Затем это было всегда, когда вы
приходили увидеть отца и мать, и это продолжалось
непроизвольно по заданному импульсу. Вы были
неспокойны после того, как видели их, но вы не
должны были испытывать жалость. Вы должны были
быть эгоистичным. Другие не существовали для вас
В будущем вы будете стоять на собственных ногах.
170
Но в настоящее время у вас не должно быть
жалости — это ваша задача. Это совсем другое, когда вы
приходите встретиться с отцом и матерью, жалость и
даже угрызения совести возникают непроизвольно.
Вы спутали вещи. Я не предупредил вас, когда
объяснял смысл эгоизма, и не уточнил того случая,
когда это касается родителей. А теперь третий вопрос: я
поставлю перед вами задачу, и, если вы пожелаете,
все ваше будущее будет зависеть от того, каким
образом вы проведете ваше время в ближайшие месяцы.
От этого зависит все ваше будущее. Этим летом вы
овладели хорошим материалом; зафиксируйте его в
себе на всю жизнь. Это очень тяжелая работа.
Помните себя. Все время. Зафиксируйте это с формулой:
«Я есть». Постоянно в жизни пробуйте и
продолжайте действовать полностью эгоистично. Никакой
жалости. Не помогайте никому и живите с чистой
совестью. Когда вы станете сильнее, вы увидите в сотни
раз больше. Сейчас вы не сильны, вы не можете
ничего делать. Забудьте все ради вашего будущего. И
ваше будущее зависит от продолжения выполнения
упражнения на эгоизм. Итак, продолжайте это. Как
сделать так, чтобы не забывать? «Я есть, я могу быть,
я могу быть этим». Не быть эгоистом в будущем.
Попытайтесь. Помните себя так часто, как это
возможно. «Я есть». Ощущайте себя так часто, как это
возможно, и чем чаще вы сумеете помнить себя
внутренне, тем лучше будет ваше будущее.
Вопрос. Временами у меня почти возникало
желание не позволять моему эгоизму высвобождаться,
Потому что я был удивлен, чувствуя его в себе
подобно голодному зверю, и я скорее боялся его.
*Урджиев. Вы уехали, чтобы напитать себя и
отдохнуть. Вы подготовили материал, чтобы с ним ра-
-GzD-
ботать. И потому, даже если бы вы действовали как
вампир, это было бы простительным. У вас
должно было быть питание. Кстати, я отметил, что
большинство вернувшихся из отпуска разбалансирова-
ны. Это нормально, точно так же перед отъездом это
было нормальным. Все забыли, что человек
состоит не из одного человека, а из двух или трех человек.
Они забыли это, пока отсутствовали. Они
действовали, как если бы были одним человеком. Но они не
являются одним человеком. Они развили одну часть и
забыли о других, и сегодня они чувствуют себя
дисгармонично. Кто-то, например, довольно хорошо
совершенствовал свое тело и пренебрегал своей
индивидуальностью. И каждый чувствует дисгармонию.
Они — это не просто один человек, а три разных
человека. Все три должны быть развиты. Для каждого
из трех должны быть определены время и границы.
Если, например, кто-то занимался
совершенствованием своего ума, а не тела — он большее
ничтожество, чем прежде. Если вы хотите сформулировать
это, вам следует сказать себе: я состою из трех
человек; одному из них восемь лет, другому шестьдесят, а
третьему сто пять. Представьте себе это. Три таких
человека живут в одной комнате. Они не имеют
ничего общего друг с другом: ни взаимного согласия,
ни совместной работы. Человек, которому
шестьдесят, не может поступать, как ребенок восьми лет, а
восьмилетний ребенок не может понять, что может
понять шестидесятилетний. Не забывайте, что
человек состоит из трех человек. Для каждого из трех
необходимы различные упражнения. Все три должны
работать, а не только один и только над одной
стороной. Это было бы односторонним. Все три должны
двигаться вместе. Тот, кто во время каникул развй-
172
вал свой эмоциональный центр, который теперь
неверно согласуется с телом, — тот не будет иметь
никакой возможности двигаться вперед. Ему придется
декристаллизоваться и уничтожить работу, которую
он проделал, находясь вдалеке, чтобы иметь
возможность развивать вторую часть. Каникулы были
очень хороши для одного. Они дали вам вкус к
пониманию того, что вы должны понять.
Новый год — это начало для работы. Используйте
ваши ошибки и ваши наблюдения, чтобы теперь
работать серьезно и получать хорошие результаты. Но
вы можете использовать то, что получили во время
каникул, если вы исправите то, чего не делали:
отбросьте то, что вы развивали, направьте свое
внимание и работу на ту сторону, которая не развивалась.
Когда две стороны будут сгармонизованы, они
объединятся. Тот, кто совершенствует себя только с
помощью ума, — тот ничто, если только телом —
также ничто. Обе стороны необходимы. Теперь вы уже
обладаете материалом, который даст вам хороший
шанс на успех в решении более полезных и
значительно более выгодных задач. Вы начинаете снова,
но с другим видом внимания и другим пониманием.
Ваша работа должна состоять из двух вещей:
получше познакомиться с вашей ничтожностью и помнить
себя часто, так часто, насколько это возможно, с
ощущением вспоминания и восприятия себя: «Я есть».
Й каждый раз это отражается в вас с полным
присутствием, вы помните, что вы есть. И все впечатле-
ния, все ассоциации ваших каникул заставляют их
°тражаться в вас с полным присутствием и помнить,
Что вы есть. И когда вы вспоминаете и произносите:
«Я есть» — почувствуйте всем своим существом, что
ВЬ1 есть. Г-н Прокурор, вы поняли, что я сказал? В ка-
173
честве упражнения можете ли вы повторить то, что
я сказал, или хотя бы последнюю часть? (Г-н
Прокурор: Я был слишком занят, записывая, чтобы быть
способным сейчас прямо так повторить это.)
Хорошо, давайте пойдем на компромисс. Тогда
ваш брат будет говорить. Брат, вы здесь? Вы
повторите? (Его брат пытается повторить.) Вы не
можете ничего повторить. Это доказывает, что в одно
ухо влетало, из другого — вылетало. Теперь вы сели
в галошу. Действительно, здесь есть только один
человек, который может помочь нам. Это наш
профессиональный писатель, мой коллега. (Другой ученик
читает свой текст.) Пишите, г-н Прокурор. Меня
очень интересует то, что он говорит. Это очень легко.
То, что я сказал, было громоздким. Спасибо, малыш.
Вы закончили? Пожалуйста, продолжайте. (Другой
ученик отвечает: Это то, что я понял лучше всего.)
Гурджиев. Вы хотите, чтобы я сформулировал это
понятнее? Я говорил другую вещь о вспоминании
себя. Госпожа Понимание, у вас, возможно, есть что
сказать — еще более солидное, чем то, что он сказал?
Вопрос. Вы сказали, что мы должны использовать
материалы, которые мы накопили за время
каникул, и что все, что возникает в нас, должно стать
поводом для самовспоминания, мы должны
использовать их для более интенсивного самовспоминания
во всем нашем общем присутствии для
кристаллизации плодов, собранных во время наших каникул.
Гурджиев. Почему вы используете мои слова?
«Кристаллизовать» — мое собственное слово.
Найдите другое слово.
Мадам де Зальцман. Охватить, облечь, сжать,
зафиксировать.
174
Гурджиев. Да, облечь. Почему вы не сказали это?
Продолжайте, это было только замечание. (Она
молчит.) Хорошо, если она не может продолжать, г-н
Прокурор, я советую вам применить ваше милое
выражение и попросить врача повторить то, что я
сказал. (Г-н Прокурор просит врача.)
Вопрос. Вы сказали, что надо помнить себя с полным
присутствием и что надо извлекать пользу из всех
своих ошибок. Надо использовать все ошибки и все, что
было нами замечено, чтобы превратить это в факторы
для самовспоминания. Я не заметил больше ничего.
Вопрос. Мне казалось, я понял то, что вы нам
говорили, — извлекать пользу из всех ситуаций, в
которых мы являемся более пробужденными, даже
охваченные гневом и отрицательными эмоциями.
Нужно извлечь пользу из того потока, который проходит
через нас, использовать его. Получать пользу от
всего, что повышает наш накал страстей.
Гурджиев. Это тоже. Я тоже говорил это. Может ли
кто-то сказать что-то еще?
Вопрос. Вы много раз говорили о семи аспектах,
различных аспектах одного вопроса. На протяжении
Долгого времени я не понимал. Потом я понял лучше,
я понял, что вы видите многие аспекты во мне,
которые были смешаны для меня, но которые вы
дифференцировали, и я хотел бы спросить вас, способны
ли мы тоже дифференцировать различные аспекты?
*Урджиев. Пожалуйста, не говорите «мы». Скажи-
Те «я», когда вы говорите о себе, а не «мы». Если вы
йе знаете своих собственных аспектов, как же вы шо-
^те замечать аспекты другого человека? Спросите
^еня о чем-нибудь практическом. Все остальное—
т°лько любопытство.
175
Вопрос. Нет, это не из любопытства.
Гурджиев. Тогда сформулируйте по-другому. Есть
три аспекта, которые вы способны увидеть в ваших
разных друзьях: где должен быть найден их центр
тяжести, их индивидуальность? Из ваших троих
друзей один имеет центр тяжести в уме, другой, как
корова — с центром тяжести в его теле, третий
похож на истеричную женщину, он манипулирует всем.
Есть три аспекта индивидуальности. Изучите это,
это хорошая основа для изучения.
(Другому ученику,) Над чем вы смеетесь?
Ученик. Над истеричной женщиной.
Гурджиев. Нет лучшей иллюстрации для
эмоционального центра, чем истеричная женщина. Она
чувствует все, даже то, чего не существует.
Вопрос. Вы заставили меня почувствовать, что у
меня есть много аспектов, но без возможности узнать
их или даже отличать их от других.
Гурджиев. Посредством вашей работы вы должны
преуспеть в их различении. Разделите их. У вас есть
семь аспектов плотности. Временами я очень
тяжелый, временами — очень легкий. Учитесь различать
их. Когда вы увидите кого-то — попытайтесь увидеть,
какой у него аспект. В другой раз мы сможем
поговорить об основных аспектах. Сначала распознайте
другие, а до того бесполезно говорить об остальном-
Теория должна идти вместе с практикой.
Вопрос. Г-н Гурджиев...
Гурджиев. Отец? Скажите мне, что происходит с
вашей лучшей половиной. Я не видел ее в течение
долгого времени. Может быть, она готовит для вас
какой-то новый маленький результат?
176
Вопрос. Нет, нет. Г-н Гурджиев, есть что-то во
мне, что препятствует моей работе и помогает моей
инерции. В целом я признаю тот факт, что
обыденная жизнь просто не может дать мне ничего, и все
же во мне есть что-то, что ждет жизни — не
только чего-то внешнего, но и внутреннего, — и говорит,
что было бы предпочтительнее изменить внешние
условия, которые дадут мне все, что я люблю в
целом. И даже когда понимаю разумом, что только
работа имеет важное значение для меня и я должен
поставить все на службу работе, я чувствую в себе
нечто, убежденное в обратном и пытающееся идти
в этом направлении.
Гурджиев. В каком направлении?
Спрашивающий. Дальше от работы.
Гурджиев. Вы не знаете этого направления?
Спрашивающий. Это сторона, противоположная
работе.
Гурджиев. Я вижу одну небольшую вещь. Если вы
выиграете пять миллионов франков в
Национальной лотерее — все это исчезнет. Очень плохо, что это
не зависит от меня. Теперь сформулируйте точно,
чего вы хотите от меня.
вопрос. Я хочу знать, что я могу сделать в связи с
этим. Разве нет чего-то, что должно быть
удовлетворено? Что-то справедливое? Или же это будет только
°нравданием инерции?
* Урджиев. То, чего вам недостает, — это угрызения
ввести. Вы не думаете об этом. У вас есть дети?
Спрашивающий. Да.
^Урджиев. Сколько?
сращивающий. Трое.
Гурджиев. Трое! Хорошо, если у вас трое детей, вы
должны знать, что ваша жизнь больше не
существует для вас самих, а только для ваших детей. Делаете
ли вы все это для ваших детей или для собственного
удовлетворения? Спросите себя об этом. Если бы вы
спросили себя об этом, я мог бы сказать вам, что у вас
нет угрызений совести по отношению к своим детям.
Это может служить вам напоминающим фактором,
способным заставить вас работать — работать, чтобы
стать настоящим человеком. У вас нет права на ваше
собственное удовлетворение, с этим покончено. Все
для ваших детей — все возможности, которые у вас
есть. Это объективная необходимость. Но вы не
думаете об этом, вы продолжаете действовать как эгоист.
Ваш вопрос доказывает это. Так используйте
угрызения совести для будущего. Исправьте прошлое ради
будущего. Вы обязаны работать для своих детей. Эта
идея, заложенная в вас, может сыграть роль
фактора, способствующего иногда самовспоминанию,
иногда — предоставлению вам силы для будущего.
Получив эту силу, вы будете способны исправить прошлое.
Вам не нравится эта истина. Но я говорю об этом как
о примере. Есть тысячи других вещей, это один из
примеров. Но вы можете найти что-то другое, чтобы
снабдить себя материалом, способным помочь вам
почувствовать угрызения совести. Только угрызения
совести могут кристаллизовать факторы, которые будут
служить вам для самовспоминания. Все остальное не
может. Только угрызения совести могут. Об этом вы
говорите здесь, а потом, выйдя отсюда, забываете все-
В жизни у вас есть шесть дней, двадцать три часа #
пятьдесят минут. Здесь десять минут. То, что вы дела'
ете здесь и чего достигаете в течение десяти минут, вЫ
теряете в жизни. Здесь нет напоминающего фактора
только угрызения совести могут дать вам его.
178
Вопрос. Мне бы хотелось преодолеть страх,
который у меня был в детстве и который вернулся.
Иногда по ночам у меня появляется что-то вроде
мрачного предчувствия, мучения, которое охватывает меня
в спине, в позвоночнике. Я не могу ничего поделать с
этим. У меня было это в 12-13 лет, потому что я имел
обыкновение читать детективные рассказы и что-то
вроде этого. Больше оно не повторялось, и сейчас это
ощущение проявляется сильнее, чем когда-либо.
Гурджиев. Это медицинский вопрос. Я не могу
сказать многого об этом. Пока же перед сном
сделайте себе растирание алкоголем, или холодной
водой, или одеколоном. Потом я устрою вам встречу с
каким-нибудь доктором и со мной, и мы сможем
серьезно поговорить о вашем лечении.
Спрашивающий. Но я уже делаю это, вы советовали
мне это три недели назад и я использую холодную воду.
Гурджиев. Тогда делайте еще, вода подготовила
поры, а теперь вы должны растирать себя алкоголем.
Если у вас нет, я дам вам небольшую бутылку.
Беседа пятнадцатая
21 октября 1943 года
Гурджиев. Мать, могу я закурить? (кДж.А.)
Обратите на это внимание — она мать, мать этого дома;
помните, что я говорил недавно, — что никто не может
ничего делать без позволения матери. Мать— глава
дома. (Гурджиев шутит над Дж. А., говоря, что он
ревнует, ведь его мать теперь принадлежит не ему
одному, но всем присутствующим, и, теряя ее, он
сможет понять ценность того, чем обладал.)
Э! После того, что мы только что прочитали о
ритуале Христа, думаю, вам трудно задавать вопросы. Но
все же надо пытаться, даже если это будет
эгоистичным, задавать вопросы.
Хайнетт. Сэр, я хотел бы задать вопрос. Окончив
несколько недель назад работу над заданиями, которые
сам себе назначил, я ощутил счастливое равновесие
без провалов и без желаний. Я хочу продолжать
работу, так как чувствую, что есть вселенная выше той, в
которой я сейчас нахожусь; но я не могу достичь
успеха, потому что некоторое время назад почувствовал,
что в одиночку ничего не могу сделать.
Гурджиев. Это плохой знак. Вам нужно искать
шока извне. Вы сражаетесь с малым. Теперь, в этот
период вам надо сделать усилие. Вам нужно начать
внутреннюю борьбу между вашей личностью и
вашими действиями. Не нужно успокаиваться. То, что
вы не можете работать, — очень плохой знак. Над0
заставить себя. Если вы пройдете через этот кризис*
вы сможете начать снова.
Хайнетт. Я не знаю точно, каким путем идти и к&'
кую цель себе поставить.
180
Гурджиев. Путь необязателен. Обязательно,
чтобы вы достигли внутреннего результата.
Собирайте, аккумулируйте результаты борьбы. Они вам
нужны, чтобы продолжать. Нужно аккумулировать;
внутри вас есть батареи, в которых нужно собирать эту
субстанцию, это электричество. Оно аккумулируется
только через борьбу. Так что создавайте борьбу
между вашей головой и животным началом. Я уже
объяснял это в прошлый раз. Извините меня. Я об этом
говорил в субботу. Моя память стареет. Я никогда не
ошибался, а сейчас начал. Я призываю вас — теперь,
когда я знаю вас в тысячу раз лучше, — не
останавливаться! Продолжайте бороться, но не ожидая
результатов. Аккумулируйте результаты процесса борьбы.
Когда мы внутренне боремся с мыслями, чувствами и
телом, в положенном месте собирается некая
субстанция. Сегодня нам не нужно интересоваться, где это
место. Аккумулируйте. Вот чего в вас не хватает. Вы
молоды. У вас нет опыта. Вы пусты. Продолжайте
однажды начатую борьбу. Так что, если вы говорите об
Удовлетворенности, это значит — вы на верном пути.
Но не надо останавливаться. Пусть ваш план —
дойти до [площади] Этоле. Вы сейчас на улице ДАрмэй.
До Этоле еще далеко: бульвар Карно, двадцать
фонарных столбов, 20 остановок. Теперь поверните
направо. Нужная дорога направо. Я имею в виду —
продолжайте борьбу. Вы ищете методов? Не имеет
значения, что именно вы делаете. Важно продолжать
провес борьбы. Какие средства вы используете?
Неважно. Боритесь. Вам лучше знать, как сражаться. Напри-
^еР, зная, чего хочет ваше тело, каковы его привычки,
**е Давайте ему этого. Важная вещь— постоянно
находиться в процессе борьбы, потому что вам нужна суб-
Станция, производимая борьбой.
181
Жак. Г-н Гурджиев, вы дали мне задание: для
самовспоминания работать с кем-то близким мне. И
я заметил, поскольку это моя жена, что эта цель
изменила наши отношения, но лишь до
определенного уровня. Потом возникло препятствие, которое ни
она, ни я не можем миновать. И вы обещали ей
сказать, как пройти это препятствие.
Гурджиев. Во-первых, всем родителям следует
прежде всего рассмотреть этот вопрос: у вас есть
дети. Отлично, если вы имеете детей, они создают
особые обязательства. Жизнь для себя окончена.
Вам следует быть обязанными приносить в жертву
все ради детей в повседневной жизни. В настоящее
время вы с вашей женой можете определить цель —
жить ради детей; вот цель для вас. Ничто не
должно мешать вашему взаимному общению. Эта цель
должна стать общей. Вам нужно иметь цель,
общую цель на двоих, и эта общая цель даст вам связь
в работе, потому что это объективная цель, и
работа тоже будет объективной. Начните это. Обсудите
это с женой. Вместе с ней поставьте цель жертвовать
всем ради детей. Не навсегда, но на определенный
период. Все ради детей. Ваша цель будет общей. И
в ваших личных отношениях возникнет борьба,
потому что ваши характеры различаются, у каждого
свой, а если вы умственно поставили одну и ту ясе
цель, то внутренняя борьба будет сама себя поддер'
живать. Тот, кто достигнет этой цели, пройдет
экзамен на право получить новый объективный путь?
который откроется позже. Пока обсудите открыто #
честно с женой этот план и эту цель. Если вы будет6
делать так одну-две недели, вы заслужите знание
объективного пути.
Померо. Можно спросить?
182
Гурджиев. Если вам угодно. Вы заговорили в
первый раз, да?
Померо. Я хотел бы узнать, как не позволить моему
воображению блуждать в свободное от работы время.
Гурджиев. Ну, на этот счет я даю вам очень простой
и обычный совет. Вы тоже на правильном пути. Так
что я советую вам очень простую вещь. Логическое
понимание абсолютно ничего вам не даст. Позже вы
поймете, что только этот совет хорош. Все свободное
время считайте 1, 2, з, 4,5- До 50. Обратно 50,49» 48,
47? 46... и так далее, пока не дойдете до начала. Все
время. Если вы сосчитали семь раз за 5-ю минут —
садитесь, успокаивайтесь и говорите себе: «Я есть»,
«Я хочу быть», «Я могу быть», «Не использовать это
во зло — только во благо», «Я помогу ближнему,
когда я буду. Я есть». Потом снова считайте. Но
сознательно, не автоматически. Делайте так все свободное
время. Вначале это будет казаться абсурдным. Но
через две или три недели вы поблагодарите меня от
всего сердца. Вы поняли?.
Померо. Очень хорошо.
Гурджиев. Больше ничего вам не даю. Я знаю
тысячу других вещей. Но вам даю очень простую вещь.
(Обращается ко всем.) И это спасет его. Вся его жизнь
изменится, и до смертного часа он будет меня
благодарить, он никогда этого не забудет. Делайте так и все.
ЭДадам Этьеван. Могу я просить у вас совета? Я хо-
Тела спросить вас: когда я выполняю работу по са-
^овспоминанию, мне все время мешает одна и та же
йДея: как мне делать работу, как организовать мой
День, чтобы все в доме были счастливы? Сейчас весь
День дело обстоит совсем иначе. Мне мешают идеи
0 том, что же делать с работой. Я обдумываю то, что
183
слышала здесь и от мадам де Зальцман, и это
постоянно мешает мне.
Гурджиев. Это результат забот о повседневной
жизни. Это случается со всеми. Я об этом часто
говорю. Каждый день вы должны выделить для работы
особое время. Не все время. Работа — дело очень
серьезное. Вы не можете работать внутренне весь день.
Нужно выделить особое время и мало-помалу
увеличивать его. На это дело выделите полчаса в
сутки. В эти полчаса забывайте остальное,
откладывайте все остальное. Это маленькая вещь. Вы
жертвуете этому времени все занятия, все труды и внешние
дела. Жертвуете все внутренней работе — и потом
откладываете ее в сторону ради обычной жизни.
Невозможно делать эту работу весь день.
Мадам Этьеван. Я так же думаю. Это становится
механическим: «я есть, я хочу быть»...
Гурджиев. Вы путаете, этого не надо делать. Не
смешивайте работу с повседневными делами. У вас
есть два вида состояния бодрствования. Для этой
работы вам нужен один вид состояния
бодрствования. Но полчаса в таком состоянии достаточно на
остаток дня, который вы проживаете в обычных
заботах. Вы можете делать так? Если не можете
работать полчаса — даже ю минут щедро вознаградят
того, кто работает ю минут. Нужно отдать,
пожертвовать работе определенное время. Вы не можете
отдавать работе все время. Жизнь — одна вещь,
работа — иная. Они материально различаются, — для
нашей работы вы должны быть более активной. Я
говорил это много раз. Когда вы начинаете вашу
работу, ваша задача — это ваша работа. Вы должны даЖе
перед расслаблением подготовиться, собраться. По*
том выполняйте работу всем своим бытием. Это
— 11841 —
очень сложно. Вы не можете работать долгое
время. Скоро вы устанете. Она забирает все силы; если
вы работаете на пять минут дольше, вся сила
вытекает. По этой причине я советую вам увеличивать
время постепенно, пока не привыкнете: пять
минут, семь минут, десять. Только такая система
всегда даст вам хорошее начало, подготовит к
достижению состояния, превращающего вас в реального
человека. А если вы работаете долго, это доказывает,
что вы работаете не всем существом, не всем
бытием, но только умом. Что до этого, вы можете делать
так тысячи раз и не приобретете ничего; это
ничего не стоит. Работайте короткое время, но
работайте старательно. В зачет идет не количество, а
только качество. Жизнь — одна вещь. Не смешивайте ее
с иными вещами. Пять минут хорошей работы стоят
24 часов труда иного рода. Если у вас нет времени —
работайте пять минут. В остальное время позвольте
обычной жизни течь автоматически, в соответствии
с установленным порядком. Ваши слова не имеют
отношения к работе. Наша жизнь — одна вещь, а
работа — другая. Иначе вы станете психопаткой. Вы
вспоминаете себя умом — бесполезно; вспоминайте
себя всем бытием. Вы не можете делать это долго, вы
истощите себя. Делайте пять минут, но позабыв про
все остальное. Станьте абсолютной эгоисткой,
забудьте все, вашего Бога, мужа, детей, деньги —
помните только работу. Коротко, но основательно.
(Говорит по-русски с мадам де Зальцман.)
Баратье. Можно спросить? Как мне различить в
себе умственный центр и физический центр?
* Урджиев. Выполняйте простое задание. Когда вы
Думаете — вы думаете. Ассоциации текут
автоматически: это ваш ум. Когда вы чувствуете холодное или
185
горячее, когда нервничаете, сердитесь, когда вам
нравится или не нравится — это ваши чувства.
Баратье. Но в определенном действии я не могу
предотвратить вмешательство одного центра в работу
другого. Думать вместе с чувствами — значит иметь
умственные чувства, принимать одно за другое.
Гурджиев. Вы хотите сказать, что не можете
мыслить, потому что чувствуете?
Баратье. Я имел в виду, что у меня эмоциональное
мышление.
Гурджиев. У вас есть слабость, болезнь; вам не
нужно смешивать чувства с мышлением, надо
мыслить головой. Смешивать мысли и чувства — это
слабость, болезнь. Начало идет от чувств, а центр
мышления есть лишь функция. Однако центр тяжести
должен находиться в мышлении. Теперь вы
знаете, что такое индивидуальность. Это когда центр
тяжести находится в мышлении. Таким образом, если
ваш центр тяжести находится не в мышлении, то вы
не индивидуальность, вы автомат. Простое
объяснение. Каждый человек должен стараться стать
индивидуальной, независимой личностью, кем-то, не
дерьмом (извините за такое слово), не животным,
собакой, кошкой. Это очень простой симптом. Если вы
сосредоточиваете ваше бытие в мышлении, вы —
индивидуальность; есть много градаций
индивидуальности, но на данный момент это неважно. Вы
индивидуальны, когда центр вашей тяжести
совпадает с мыслительным центром. Если же он совпадает
с иным центром — вы всего лишь автомат. Он может
быть в вашем теле или чувствах, но, когда вы
работаете, всегда ставьте целью быть в мыслительном це#~
тре. И делать это осознанно. Если не так — все в вас
186
происходит бессознательно. Ваша работа должна
состоять прежде всего в том, чтобы
концентрироваться в мышлении. Очень простое объяснение. Филипп,
вам также надо многое объяснять.
Филипп. Теоретически я это знаю.
Гурджиев. Но для вашего понимания это должно
дать кое-что новое, какие-то интересные выводы.
Зубер. Сэр, я спрашивал вас в прошлый четверг, есть
ли способ развить внимание; вы сказали, что
внимание измеряется степенью того, как человек помнит
себя. Вы велели мне особенно внимательно
всматриваться в себя. Я спрашивал вас потому, в
частности, что не могу сосредоточить внимание при чтении
«Вельзевула». За эту неделю я осознал, что внимание
таково, каков я сам. Как есть много «Я», так есть
много вниманий. Теперь я хотел бы узнать: только ли
метод «Я есть» позволяет развивать внимание или есть
еще особые методики?
Гурджиев. Могу сказать вам одно. Методик не
существует. Я не знаю ни одной. Но сейчас я могу все
объяснить очень просто. Например, о «Вельзевуле».
Я знаю, там есть все, что вам нужно знать. Это очень
интересная книга. В ней — все. Все, что
существует, все, что существовало, все, что может
существовать. Начало и конец, все тайны сотворения мира;
все там. Но необходимо понимать, и понимание
зависит от индивидуальности. Чем лучше человек
обучен в определенном направлении, тем больше он ви-
Дит. Субъективно каждый способен понимать в меру
занимаемого им уровня, потому что это объективная
Книга, и каждый должен что-то понять в ней. Один
Понимает одну часть, а другой в тысячу раз
больше. Так что — ищите путь обратить ваше внимание
187
на понимание всего в «Вельзевуле». Это будет
вашей задачей, и это хороший путь получить реальное
внимание. Если вы сможете вложить реальное
внимание в [чтение] «Вельзевула», то сможете иметь
реальное внимание и в жизни. Вы не знали этой
тайны. В «Вельзевуле» есть все. Я сказал все, даже как
приготовить омлет. Помимо других вещей там и это
разъяснено — хотя в книге нет главы о
приготовлении пищи. Так что приложите внимание к
«Вельзевулу», иное внимание, чем привычное для вас, и вы
сможете иметь такое же внимание и в жизни.
(Шутит с Померо о табаке и как сушить его, и о
рисовом порошке и порохе; о том, что французский язык
богат только на ругательства для таксистов,)
Мадам де Зальцман. Сейчас кому-нибудь есть что
сказать?
Жак. Г-н Гурджиев, я очень заинтересовался
вопросом Померо и вашим на него ответом. В своей
жизни, обыденно суматошной и обыкновенной, я
замечаю, как мало пространства остается для работы. Я
слишком часто чувствую себя потерянным. Это
нормально. Менее нормально то, что я привязан, я
пристрастился к этой тривиальности, к этой суете, ведь
она подходит мне — мне обычному, тому мне,
который наиболее силен. И я спрашиваю, должен ли я
прилагать к себе тот совет, который вы дали
Померо — мне кажется, что он содержит в себе нечто
ясное и простое, что поможет вырваться из того
беличьего колеса, в котором я вечно кручусь.
Гурджиев. Вам это ничего не даст. Это сложно ~~
так считать: 1, 2, з, 4> 5 и до 50. Вам я хочу дать
нечто еще более простое. У вас есть семья. Отец? Мать?
Брат?
188
Жак. И сестра.
Гурджиев. И сестра: пять человек. Начиная с
завтрашнего утра, поставьте такую задачу: каждые ю
минут, более или менее, примерно каждые ю
минут — неважно 8 или 12 — вспоминайте отца,
через ю минут — мать и так далее. Вспоминайте их и
представляйте их себе. Когда закончите с этой
четверкой, через ю минут говорите: «Я есть», «Я хочу
быть» — и при этом старайтесь полно ощущать все
свое присутствие; еще через ю минут начинайте
снова — отец, мать и т.д. В этом должно проходить
все ваше время. Это еще проще. Понимаете?
Кстати говоря, вам нужна навязчивая идея. Каждый
пятый раз думая о матери, думайте, что она
сейчас (сидит здесь) с дешевыми серебряными
серьгами в ушах. Дайте себе слово, что когда повзрослеете
и скопите достаточно денег, вы купите ей золотые
серьги. (К мадам Этъеван.) Десять процентов мне.
(К Жаку.) Вы поняли меня?
Баратье. Г-н Гурджиев, если кто-то захвачен
глубоким унынием, от которого не может
избавиться — какими механическими средствами можно
отвязаться от этого?
Гурджиев. Если он не знает причины этого?
Баратье. Да, не знает.
Гурджиев. Такого уныния не бывает. Это идиотизм.
Обратитесь к специалисту. Советую невропатолога.
Я его хорошо знаю, он отчисляет мне ю процентов.
Баратье. Иногда такое бывает после ланча.
Гурджиев. О, о, это симптом. Вы слишком много
еДите. Меньше ешьте. Не доедайте последний кусок,
вот и все. Вы это понимаете? Вы знаете что такое —
Последний кусок? Понимаете? Тогда браво. Попро-
189
буйте, в следующий раз поговорим. Возможно, вся
причина в этом. Если не так — найдем другой путь.
(Шутит с доктором Абулькером о медицине.)
Хайнетт. Я хочу задать еще вопрос. Я не
понимаю, что такое сознательная любовь. Я не понимаю,
почему ясность, с которой некто исследует свою
страсть и находит ее причины, не убивает любовь
в тот же миг?
Гурджиев. Тогда признайтесь, что любовь — это
лишь функция. Она работает только на физической
полярности. Когда вы станете думать так — любовь
станет вам противна. У вас такая же любовь, как у
всякого. Но сознательная любовь — это реальная
любовь. Ваша любовь базируется на сексе; это
слабость, это болезнь. Вы не можете любить. Такой
любовью, какую, может быть, имел ваш дед.
Сегодня для всех любовь основана на сексе, а секс — на
склонности. Так что если у нее есть такой вот нос —
вы ее любите, а если у нее нет такого вот носа — не
любите. Подлинная любовь объективна; но в
Париже объективной любви нет. Вы говорите о
чувствах в сексе, в грязных вещах; вы забыли
настоящую любовь.
Хайнетт. Но нужно ли подавлять это ради другого?
Гурджиев. Смотрите на это как на слабость и
оставьте это. И в то же время используйте, чтобы
смотреть на себя. Польза от всего. И благодаря
инстинкту вы, может быть, обретете реальную любовь.
Может быть, вкус придет к вам. Как только вы
жалеете того, чей нос вам не по нраву, или того, кто
кажется больным, сиротку, голодного, вдовца —
тогда вы можете войти в положение каждого
человека. Найдите связь с различными вашими импульса-
190
ми; если вы останетесь не вовлеченным — вы
увидите, что все, что в вас есть, — это дерьмо, и в тот же миг
вы сможете попытаться обрести вкус иного качества
любви. И, если вы познаете этот вкус, я смогу
объяснить вам подробности.
Д-р Абулькер. Сэр, для ощущения такой реальной
любви, полярность может быть подспорьем или
препятствием?
Гурджиев. Препятствием, разумеется. Но вы
ничего не можете сделать с этим. Вы — раб обычного
закона. Желать или не желать. Ваше тело
заставляет вас любить и не любить. Осознав себя, вы
перестаете быть рабом вашей склонности. Но
вначале вы должны получить вкус. Пока что могу лишь
сказать, что настоящая любовь существует. Но
сначала надо ощутить вкус ее, потом будем говорить.
Все, что мы можем сказать до этого, будет
теоретизированием. Насчет этого многое объясняет
Вельзевул. Среди предписаний Ашиаты Шиемаша есть
такие:
осознанная любовь вызывает в ответ себе
подобную; чувственная любовь вызывает
противоположное; телесная любовь зависит от типа и
полярности.
еще там есть о надежде: осознанная надежда есть
сила; чувственная надежда есть рабство; телесная
надежда есть болезнь.
И о вере: осознанная вера есть свобода;
чувственная вера есть слабость; телесная вера есть
глупость.
А теперь, господин Прокурор, попробуйте
вначале побольше заработать; а вы, мать, приходите
Ко мне в гости. Я знаю место, где хранятся золотые
вещи. у меня есть друг в ломбарде.
191
Встреча шестнадцатая
28 октября 1943 года
Гурджиев. Может быть, сейчас кто-нибудь
расскажет нам что-то, так сказать, отчет, который
заинтересовал бы не только меня, а кого-то еще?
Спрашивающий. Я хотел задать вопрос.
Гурджиев (другому ученику). Идите сейчас же
выполнять поручения, которые я вам дал. Потом я
предоставлю вам отчет господина Прокурора.
(Обращается к спрашивающему.) А вы, вы потеряли
вашего друга. И снова это моя вина. Вы начали
рассказывать, а он ушел. Я не даю вам покоя. Я
всегда поступаю, как дьявол. Пожалуйста,
продолжайте, я слушаю.
Спрашивающий. Я хотел задать вопрос о
тщеславии. Почему всегда в лучшие и худшие моменты
приходит тщеславие. К примеру, если кому-то
удается выполнить упражнения или, наоборот, они не
получаются. Но в любом случае результат оказывается
поводом для тщеславия.
Гурджиев. Это очень просто. Вы, возможно,
получили плохое образование, у вас была плохая
подготовка. Тщеславие — единственное, что вам дали в
процессе образования ваши родители, близкие, дрУ"
зья; только этот фактор. И когда вы встречаетесь с
другим фактором, первый возвращается и
поглощает все остальные. Если быть точным, исходя из того,
что я сказал, вы должны осознать, что ваш
главный враг и есть этот фактор, который
кристаллизовался в вас. Я ничего не знаю о вашем
образовании. Но, возможно, оно сделало вас таким. Оно
заложило в вас основу. Этот фактор является фундамен-
192
том вашего организма. Когда действует другой
фактор, другой импульс, первый также функционирует,
причем еще сильнее он господствует над всем. Это
очень хорошее открытие для вас и для того, кто
изучает свою душу. Для вас, доктор, это очень
интересно. Это очень важно в психологии. Иногда такая
маленькая вещь, как эта, может мешать человеку в
развитии. На самом деле это небольшая вещь, но для
того, кто подчиняется ей, это большой враг,
органический враг. Ничего нельзя с ним поделать. Он в
тысячу раз сильнее вас. Все остальное бессильно.
Вашей работы тоже недостаточно, он убивает все.
Необходимо укреплять в тысячу раз вашу
индивидуальность, ваше «Я». Только когда оно начнет
контролировать ваши функции, вы сможете попробовать
сделать «чик» вашему тщеславию. Сегодня это
невозможно. Но боритесь, чтобы уменьшить его власть.
Посредством «Я есть» или таких же факторов. Пусть
эти факторы кристаллизуются в вас, тогда и другой
фактор может уменьшиться автоматически.
Кроме того (между нами), ваш вопрос помог мне
намного лучше понять вас. Сейчас узнаю, кто ваш
враг, какая собака сидит в вас, и буду направлять
вас в правильном направлении. А пока делайте все,
что я вам говорил, затем я добавлю вам много общих
Упражнений. По правде говоря, виноваты эти книги
По обучению хорошему тону, общеобразовательные
Книги, которые учили вас, что этот фактор
необходим в жизни. Он внедрялся в вас в детские годы, и
т°т, кто обучал вас, делал все, чтобы
кристаллизовать тщеславие в вас.
Этот человек не мог подумать, что в один день,
*0гДа вы вырастете, вы выберете иной путь. Это очень
л°Жно — изменить чей-то путь. Если бы вы придер-
193
живались выбранного для вас пути, тщеславие могло
бы вам пригодиться. Если бы вы были чиновником,
государственным служащим, министром, офицером,
это было бы прекрасно. Но для нормальной жизни —
это ваша собака номер один. Отметьте для себя
сегодняшний день как юбилейный. Даже я до этого
момента, может быть, не понимал вас и не мог определить
причину вашего внутреннего замешательства. А
сейчас я вижу все. Я увидел ваш внутренний мир как на
картинке. Вы помогли мне помочь вам.
Спрашивающая. Мистер Гурджиев, в последние
две недели я совершала больше постоянных усилий,
чем раньше, и попробовала так же действовать и в
жизни, чтобы «Я», отделенное от «меня», могло
лучше преодолевать жизненные трудности как
внешнюю роль, которую я должна выполнять, не
затрагивая внутреннюю часть себя. Это очень помогло
мне лучше понять добровольное страдание, и я
увидела, что в моменты, когда я чувствовала «Я», оно
могло видеть происходящее во мне. Я поняла также,
что должна была постоянно пытаться это
чувствовать. Поскольку это состояние не продолжалось
долго. Память об этом состоянии продолжалось
дольше, чем когда-либо раньше, но само ощущение было
очень непродолжительным.
Гурджиев. Подождите, достаточно. Я уже понял #
собираюсь попросить мадам де Зальцман
исключительно для вас объяснить субботнее упражнение я°'
мер один.
(К мадам де Зальцман.) Это спасет ее, сделает веШ#
проще. Только это упражнение поможет ей.
Гурджиев (обращается к спрашивающей). Э?°
упражнение поможет вам отчетливо понять неко?0'
194
рые вещи. Оно поможет отделять «вас» от «себя». Вы
знаете, из чего человек состоит: из
индивидуальности и функций организма. До этого момента эти две
функции существовали внутри вас как одна: одна
была совмещена с другой. Когда мы отделяем
внутреннюю жизнь от внешней, «Я» — это внутреннее, а
«мое» — это внешнее, и их можно разделить
определенным образом. Упражнение поможет вам сделать
это. Впоследствии вы будете знать и нести
ответственность за ваше будущее. До настоящего
момента вы не несли ответственности. Теперь будете. Вы
узнаете, и это будет вашей виной, если вы не будете
делать все правильно. Чтобы рассчитаться с
долгами, будут необходимы страдания всех видов. Так что
идите к мадам де Зальцман. Она объяснит. Делайте
все, что она скажет, в течение двух недель. Потом я
отвечу на ваши вопросы.
Спрашивающий. Я хотел задать вам вопрос,
который похож на вопрос предыдущего
спрашивающего, но то, что происходит со мной, это не
тщеславие, а желание, чтобы люди имели обо мне
хорошее мнение.
Гурджиев. Это то же самое. Это тот же фактор —
хвастовство.
Опрашивающий. Но мистер Гурджиев, даже если
Это мне ничего не дает? Даже если это бесполезно? v
^Урджиев. Это то же самое.
сращивающий. Мистер Гурджиев, я задавал вам
Схожий вопрос около года назад или чуть больше
г°Да, когда пришел к вам первый раз. Но с того вре-
^еНи ровным счетом ничего не изменилось.
^Рджиев. У вас не было возможности. Не было
У^ных факторов. Сейчас другое дело.
195
Спрашивающий. Сейчас это менее заметно.
Раньше кто угодно мог видеть это. Но сейчас это более
тонко. Единственное, что изменилось, это то, что,
добиваясь хорошего мнения о себе, я действую
более тонко.
Гурджиев. Зачем вы это говорите? Вы повторяетесь.
Раньше, поступая как обычный человек, вы отмечали,
что вы необычный. Ваш беспристрастный разум
отмечал это. Он не стал тоньше, просто вам так кажется.
Спрашивающий. Это омрачает все, что я делаю.
Гурджиев. Несомненно. Это дает эманации.
Желтого цвета, например. И поскольку это сильнейший
фактор внутри вас, он дает всем вашим функциям
желтый цвет. Я говорю вам то же самое. Вы должны
осознанно кристаллизовать внутри себя другой
фактор, более сильный, чем первый. У вас уже есть
много материала. Например, «Я есть». Когда человек
начинает работать с «Я есть», ему удается убивать эти
проявления. Если человек начинает снова и снова
сотни раз, тогда появляется способность к
трансформации себя; сегодня это то, что есть «вы». Если вы
кристаллизуете другой, более сильный фактор, то
первый фактор станет снова простой функцией.
Кроме того, этот фактор тщеславия очень полезен, его не
нужно уничтожать. Необходимо, чтобы он никогда
не брал на себя инициативу, это никогда не должно
войти в ваше «Я». Он должен оставаться функцией,
и, когда он нужен, используйте его как функцию.
Спрашивающий. Но если я использую его, он
занимает все пространство внутренней комнаты. Это
ведь довольно опасно.
Гурджиев. Мы говорим о будущем. Мы исправляем
прошлое, мы работаем. У вас еще нет опыта. Я оиЬ"
196
ясняю вам все это ради вашей работы, и это главное.
С помощью этой работы вы можете исправить свое
прошлое и подготовить будущее. Это в точности та
же вещь, как у него (указывает на первого
спрашивающего).
Только внешне отличается. Это тоже последствие
дрянного образования. Называйте это как хотите, я
скажу лишь одно слово — «дерьмо». Я плохо говорю
по-французски, поэтому все, что плохо, я называю
дерьмом. У всех здесь присутствующих такое же
образование. В особенности во Франции, я заметил это
на очень интересном опыте. В кармане я всегда ношу
конфеты. Когда я вижу ребенка, то даю ему
несколько. С ребенком всегда кто-нибудь есть: отец, мать,
тетка. Все без исключения говорят детям одно и то
же: «Что надо сказать?» Машинально, мало-помалу
ребенок говорит «спасибо» всем присутствующим и
не ощущает больше ничего. Это идиотская вещь. Это
Дерьмо. Когда ребенок желает сказать мне спасибо, я
понимаю это. Это говорится на языке, который я
понимаю. И это язык, который я люблю. Для того
чтобы просто слышать это, просто видеть эти импульсы,
я расходую каждый день по пять кило конфет,
которые я покупаю по 4Ю франков за кило. Только что-
6bi увидеть эти импульсы. Но когда кто-то говорит
Ребенку: «Что надо сказать?» — он убивает все. Отец,
^ать — дерьмо. Они убивают ребенка для будущего
11 Убивают мою доброжелательность. Это хороший
пример, и вы понимаете это. Не знаю, так ли вы
понимаете это, но для меня это типичный случай.
Пробой пример.
Люди делают все автоматически, они создают
■^тские функции как звоночки, которые звонят, ког-
й& кто-то нажимает на эти функции, как электрик
197
жмет на кнопку. Одно нажатие кнопки и вы
представляете вашего брата. У вас есть фотография.
Внутри себя вы желаете ему добра, а вашей сестре —
достаточно трудного настоящего, чтобы у нее было
хорошее будущее. Делайте упражнение как добрую
службу, как работу и больше ничего. Делайте это.
(Обращается к матери мистера Прокурора,) Вы
понимаете, что плохое настоящее может дать
хорошее будущее? Это выглядит как абсурдное желание.
Но в то же самое время вы понимаете, мама, не
правда ли?
Спрашивающий. Мистер Гурджиев?
Гурджиев. Сначала покажитесь!
Спрашивающий. Я много раз слышал от вас
выражение: «Бог делает так, чтобы дьявол забрал вас, и
дьявол все делает так, чтобы Бог забрал вас». Мне
хотелось бы знать, как привести в соответствие эти две
вещи и какие меры предпринимать, чтобы понять,
когда нужно, чтобы забрал Бог, а когда — дьявол.
Гурджиев. Это объективный вопрос. У вас нет
субъективных данных, чтобы ответить на него. Это
любопытство. У вас должны быть тысячи вопросов,
более важных для вашей индивидуальности. Это
объективно, это слишком рано для вас, внутри вас не
сформирован соответствующий фактор, чтобы
понять это.
{Гурджиев говорит по-русски с мадам де Зальцман-)
Мадам де Зальцман. Мистер Гурджиев говорят
что существуют тысячи субъективных вопросов, к°'
торые возникают у вас и которые вы должны разре"
шить, прежде чем спрашивать о Боге и дьяволе. Р^1
не должны занимать себя такими вещами. Это яО'
стракция, это любопытство.
198
Гурджиев. Я здесь не для того, чтобы
удовлетворять ваше любопытство, мое время слишком дорого.
Спрашивающий. Не будете ли вы любезны
посоветовать мне, как дать хорошее образование детям,
которые доверены нам — таким, какие мы есть?
Гурджиев. Попросите мадам де Зальцман дать вам
две главы из книги, которую я написал («Встречи с
замечательными людьми»), — «Мой отец» и «Мой
первый учитель». Я объяснил там сжато все, о чем
вы меня спрашиваете. Эти две главы будут для вас
хорошим руководством.
Спрашивающий. Я уже изменил свой стиль
обучения с того момента, как прибыл сюда. Но я часто
оказываюсь в затруднительном положении: мне
кажется, я заметил, что дети чувствительны к
усилиям, которые кто-либо делает, чтобы вспомнить себя;
к тому же лучшее, что я могу сделать, — это
бороться против сильных негативных эмоций. Мне
кажется, что дети чувствительны к этому.
Гурджиев. В тысячу раз сильнее вас. В ребенке
кристаллизация в тысячу раз сильнее, чем в вас. В этом
состоит опасность испортить ребенка чем-то плохим,
так как его чувствительность в тысячи раз сильнее
вашей.
Опрашивающий. У меня меньше трудностей в са-
^овоспоминании, когда я нахожусь в классе перед
Детьми, чем в другое время.
*Урджиев. Пока ваши дети не излучают негатив-
**bix эманации.
Опрашивающий. Мне кажется, сейчас дети стали
Покойнее. Раньше, когда они шалили, я повышал го-
л°с, чтобы их успокоить. Сейчас я стараюсь быть
спокойным, и тогда дети успокаиваются автоматически.
199
Гурджиев. Вы заметили хорошую вещь. Не ваше
обучение имеет значение для будущего ваших детей,
а ваши эманации. Не для настоящего — для
будущего. Вы можете учить только автоматическим
ассоциациям, однако ваши эманации важны и показывают,
как вредно неосознанное образование.
Спрашивающий. Я заметил, что класс — это
карикатура на учителя, и любой может увидеть учителя
через атмосферу в его классе.
Гурджиев. Вы сделали несколько хороших
наблюдений. Снова наблюдайте, и вы узнаете себя больше
через детей. Думайте эгоистично, что вы работаете
сейчас для себя. Все, что я делаю, я делаю для того, чтобы
иметь возможность стать хорошим альтруистом в
будущем. Сегодня я дерьмовый альтруист. Я желаю быть
хорошим эгоистом, чтобы крепко стоять на ногах.
Спрашивающий. Я хотел бы попросить у вас
верного совета. Мой сын склонен к самоутверждению, и
эта склонность усиливается. Он всегда говорит «нет»
и возражает. У меня есть два способа заставить его
сдаться. Это или говорить с ним долгое время,
убеждать его, что не всегда возможно, или отвлекать,
давать ему игрушки, что очень просто и, по-моему, не
очень хорошо.
Гурджиев. Второе плохо, первое хорошо. Уговарй'
вайте его, используйте аналогии, дети очень сильно
любят аналогии.
Спрашивающий. Но это трудно.
Гурджиев. Это другой вопрос. Вы должны делать
это. Вы не должны использовать второй способ. Р^'
бенок хорошо все понимает, он более смышлены**'
чем взрослые, просто требуется очень простая лог**'
ка. Понятое никогда не забудется.
200
Спрашивающий. Для нас это очень трудно.
Гурджиев. Но для него это очень легко. Для вас это
трудно, а ребенок очень легко понимает, если ему
правильно объяснить. Вам трудно объяснить,
потому что вы плохо обучены. Вы учились не для того,
чтобы стать учителем, а чтобы вязать носки. Но
сейчас вы учитель, а у меня дырки в носках.
Спрашивающий. Мистер Гурджиев, я всегда был
чрезвычайно легкомысленным.
Гурджиев (обсуждает с мадам де Зальцман
перевод слова «легкомысленный»). Говорите, вы
невнимательный. Но все это давным-давно мне известно.
Расскажите нам что-нибудь новое.
Спрашивающий. Сейчас я понимаю это лучше и
вижу, насколько это серьезно во всех отношениях. До
сегодняшнего дня, несмотря на то что я замечал это,
я с этим не боролся, потому что легкомыслие не
позволяло мне сосредоточиться. Но сейчас я хочу
бороться, потому что это легкомыслие отвлекает меня.
Я вас спрашиваю, что мне делать?
Гурджиев. Специально для этого поставьте перед
собой задачу. Раз эта привычка у вас слишком
сильна, вы должны найти очень сильную меру
воздействия. Вы курите?
Опрашивающий. Нет.
Гурджиев. Вы едите?
Опрашивающий. Да.
*Урджиев. Тогда поставьте себе такую задачу — не
быть легкомысленным. И если вы заметили, что
бЬ1ли легкомысленны, в этот же день дайте себе
Cjiobo не есть очередную порцию пищи. До
следующего раза. Если вы боретесь, вы едите. Если вы не
201
боретесь — не едите. Все измеряется только этим, и
ничем другим. Небольшая поправка: если вы где-то
в гостях, это правило не в счет. Вы не едите
только дома.
Спрашивающий. Как так происходит, что идеи, в
которые вы верите и в которых вы убеждены, не
входят глубоко внутрь вас, а остаются на поверхности и
не оказывают воздействия на вашу жизнь?
Гурджиев. Потому что вы уверены в тот момент,
когда говорите, а потом погружаетесь в поток жизни.
Спрашивающий. Но в жизни человек делает
другие вещи, отличные от тех, которые
составляют его убеждение. Я действую против того, во что
я верю.
Гурджиев. Потому что вы были обучены таким
образом. Ваше обучение именно в этом и заключается.
У нас есть две независимые структуры. Одна —
результат нашей подготовки, другая — наше тело. Тело
функционирует только тогда, когда я расслаблен,
спокоен и нахожусь в одиночестве.
Погружение в жизнь его ослабляет. Я не могу
делать чего-то больше, и это нечто другое, что
делает меня лучше. Я не могу делать что-то еще, то, что
я решил, и таким образом я продолжаю делать то,
что привык делать. У вас есть идея. До погружения в
сутолоку жизни, когда вы один дома, вы
успокаиваетесь и создаете программу, как вы должны
проявлять себя в течение дня. Затем прикажите себе
точно следовать вашей программе. Вы провалитесь Ае"
сять раз, двадцать раз. Первые двадцать раз вы пр0'
валиваетесь, но на двадцать первый раз вы
смоете выполнить то, что вы решили делать, когда был**
один.
202
Других способов на данный момент не существует.
Сделайте программу в состоянии, о котором я
только что говорил вам. Погрузите себя в тишину,
спокойствие, отдых. Тогда вы сможете создать эту
программу на ближайшее будущее. Потом вы погружаетесь
в жизнь и пробуете делать то, что решили. Если вы
делаете это очень хорошо, сделайте себе что-нибудь
приятное. И накажите себя, если вы забыли.
Спрашивающий. У человека недостаточно силы
воли наказывать самого себя.
Гурджиев. Вы должны приучать себя. Это дает
силу в будущем. Вы боретесь, и эта борьба дает
постепенный результат, который аккумулируется в вас.
Вы потерпите неудачу один раз, десять раз, но
каждое усилие дает результат, как субстанция, которая
накапливается внутри вас, и результаты этих
накоплений помогут вам завершить любое осознанное
решение.
Все это просто. Но чтобы добиться чего-то,
необходимо иметь материал, это нужно знать. Вы здесь в
первый раз. Существуют тысячи различных
упражнений. Но на первый раз, пока вы здесь, я объясняю
вам в общих чертах, на примере простых вещей.
Существует масса вещей, о которых надо сказать, но
невозможно рассказать все сразу. Есть много упражне-
ний, которые мы проделали, но их необходимо воз-
°бновлять время от времени. Ваша цель — это цель
Для каждого присутствующего здесь.
(Мистер Гурджиев спрашивает про новости о Рене
Домале, пьет за здоровье всех мудрых людей, шу-
Ъит о мудром человеке и розе и дает прозвище дру-
г°мУ ученику — называет его племянником Дяди
^эма.)
203
Беседа семнадцатая
9 декабря 1943 года
(Лекция о работе святого Ашиата Шиемаша.)
(Шутки с мисс Гордон и Буссик о чистке изюма.
Мисс Гордон — англичанка, ученица Гурджиева со
времени Приоре, которая сделала выбор, оставшись
во Франции во время оккупации. Позже она была
заключена в концентрационный лагерь, где умерла.
Буссик — дочь мадам де Зальцман.)
Хайнетт. Господин Гурджиев, я хотел бы задать
вам вопрос.
Гурджиев. Извините, не могли бы вы подождать? Я
хочу сказать кое-что этому господину (указывает на
Жака Баратье). Сегодня я могу кое-что проверить. Я
знаю его и встречался с ним больше, чем один раз, и
в то же время не уверен, что это был действительно
он. Мне казалось, что это был не он. Со мной
никогда этого не случается. Я «фотографирую» людей. Но
в моей голове это его «фото» было только
полупроявленным, и несколько дней я говорил себе:
«Почему так?» Сегодня я понял.
Баратье. Почему, господин Гурджиев?
Гурджиев. Я вижу вот там вашего брата; я не знал,
что он здесь. Я был уверен, что ваш брат — это вы, й
вы — это вы. Я не запомнил вашего брата. Но сегодня
я вижу вас отдельно, одного слева, другого справа;
внешне у вас нет ничего общего, но по сущности вы
очень похожи. Можно держать пари, что вы от одно'
го и того же отца. Почему все смеются? То, что я
говорю, вполне нормально. Ха! Достаточно. Сегодня
четверг и в то же время четверг, который начинается
по-новому. Это четверг из серии четвергов, которЫе
204
будут иметь новое качество. Четверги, которые были
раньше, — умерли. Мы никогда больше не сможем
начать заново. Это новое качество четвергов, более
осмысленных, с большим количеством деталей.
Кроме всего прочего, несколько человек сказали мне:
«Я не могу выполнить условие, которое было
поставлено, — заинтересовать и привести семерых новых
людей в работу». Я поставил в качестве условия, что
только те будут ходить по четвергам, кто надеется
быть способен привести и заинтересовать семерых
новых людей, не объясняя им чего-то странного
относительно отвлеченных идей, — заинтересовать их
только идеями, моими идеями, тем, что каждый
изучил здесь, что делал здесь, теми инструментами,
которые он здесь получил, и ничем больше. Семь
человек за шесть месяцев. Это было первое условие. Но
кое-кто стал беспокоиться, и я отвечаю, что тот, кто
задает мне такие вопросы, — идиот. Это не вопрос о
том, чтобы привести семь человек за шесть месяцев,
потому что если вы действительно заинтересовали
одного, он поможет вам привести еще четырнадцать.
Это несложно. Это не вопрос именно семи.
Достаточно начать с одного. Только это должен быть человек,
который действительно загорелся, кто мог
заинтересоваться нашими идеями. И автоматически он
сумеет помочь вам, и вы будете как французский
президент, то есть вам ничего не надо будет делать. Он все
сДелает. (К Хайнетпту.) Теперь, дорогой мой, — чего
ВЬ1 хотели?
Хайнетт. Я ощутил себя слишком спокойным и
счастливым, без желания продолжать, как
застоявшаяся вода. И все же я чувствовал, что должен что-
То Делать. Я выбрал интеллектуальную и
примитивную задачу, которую нужно выполнять в не очень
205
приятных условиях. Теперь я ощущаю себя крайне
уставшим. И более того, это не согласуется с моей
работой. Я бы хотел спать 20 часов в день, если бы мог.
Я хотел бы узнать, как облегчить мою задачу, — я
больше не вижу возможности для этого и я не хочу
этого, — но как все это выдерживать и как лучше
отдыхать.
Гурджиев. В целом ваша работа идет нормально?
Хайнетт. С интеллектуальной стороны — да.
Гурджиев. Остальное я вам дам. Я собираюсь дать
вам кое-какие таблетки, которые вы будете
принимать два раза в день: утром после пробуждения, и
вечером, перед тем, как идти спать. Но вы, со своей
стороны, утром, когда встаете, обливайтесь холодной
водой и потом согревайтесь гимнастикой. Делайте
только это — таблетки и процедуры. Это все изменит
за три дня. И вы увидите, что ваша усталость
иллюзорна. Как вы можете устать? Вы еще молоды; вы еще
не потратили резерва своих аккумуляторов. Это
психическое. Делайте так: обливайтесь, вытирайтесь
насухо и принимайте ваши таблетки. Если вы не
почувствуете ничего через три дня (ничего на первый
день, уже лучше на второй и хорошо — на третий), вы
можете прийти в мой дом и плюнуть мне в лицо.
Тогда, если так, делайте только одну вещь. Одна
вещь усугубляет эту усталость: это спорадические
навязчивые мысли. Это надежда или сожаление по
поводу человека, о котором я могу только думать, я
это происходит в определенные часы. Так что
нечего здесь объяснять: вы должны делать, что я вам
сказал. Но в то же время, действительно, эти вещи тре~
буют объяснения, которое могло бы послужить
всему миру; так что я объясню это вам и заодно всем. ВЫ
помните, что я часто говорю: вы должны быть св°'
206
бодны внутренне. Вы понимаете, что значит быть
свободными. Ни с чем не отождествляться. Самая
важная составляющая нашего рабства зависит от
факторов, которые кристаллизовались в нас и
которые обусловлены отношениями с чужими
людьми, которые нам незнакомы. Поэтому, чтобы суметь
быть свободными, первая работа в эзотерических
школах всех времен начинается в точности с этого
вопроса: «Декристаллизовать все факторы, которые
относятся к взаимоотношениям с другими»
(исключения сделаны для кристаллизованных факторов,
связанных с родственными людьми — отцом,
матерью, сестрой, братом и т.д., — это родство, одна семья,
эти факторы должны продолжать существовать). Но
все остальные факторы должны быть декристалли-
зованы; вы должны быть абсолютным эгоистом. Вся
любовь, все уважение к кому бы то ни было
должны быть ликвидированы; необходимо, чтобы
любовь была трансформирована в безразличие.
Особенно вы должны влиять на себя и работать над тем,
чтобы никогда не иметь тесной связи ни с кем. Вы не
Должны ни любить, ни внутренне ценить, ни иметь
симпатию или антипатию к кому-либо. Я повторяю:
«не» внешне, а внутренне. Внешне вы должны играть
вашу роль. «Не» внутренне. Каждого, кто чужд вам,
Вь1 должны отвергнуть, за исключением
родственников. Боритесь всеми способами. Вы знаете себя
лУчше, чем я; вы знаете, как повлиять на себя и
каким мыслям и чувствам необходимо оказывать
сопротивление, чтобы декристаллизовать эти
факторы. Начинайте таким образом, и если увидите, что
**е можете, — я помогу вам и скажу, что вы должны
Делать. Истина остается истиной. Все те, кто
вовлеки во внутреннюю работу, должны избавиться от
207
фактора связей, хороших или плохих, с кем бы то ни
было; нужно быть свободным, полностью
свободным от контактов с чужими людьми. Я повторяю: за
исключением людей одной крови с вами. Что
касается их, то не нужно принимать никаких мер для
изменения качества отношений. Мы не должны менять
наши связи с отцами, матерями и т.д. Можно менять
только форму контакта с отцами, матерями,
дядями и т.д. Это родство. Чужие — другой крови,
другого происхождения; внутренне для нас они должны
быть совершенно безразличны. Нужно быть
свободным от них. Исключая всякое рабство. Внешне вы
можете играть роль и делать то, что необходимо
делать. Это ваше дело. Человек должен стремиться не
отождествляться внутренне и играть роль внешне.
Люк. Но если запрещать себе симпатию по
отношению к кому бы то ни было, не будет ли нам
недоставать чувств, особенно — импульса раскаяния,
который может восстановить прошлое и который
является важным фактором в работе?
Гурджиев. Для этого достаточно людей,
родственных вам. Вы совершили множество ошибок по
отношению к ним; именно по отношению к ним вы
должны почувствовать раскаяние и угрызения совести.
Люк. Но у меня нет семьи.
Гурджиев. Даже одного человека достаточно. В
вашем прошлом. Вы можете разыскать и использовать
огромный материал для угрызений совести по отн°'
шению к этому человеку. (Обращаясь к ХайнетптУ-)
В таком случае проанализируем, какова была пр**'
чина того, что вы задали ваш вопрос? Причина в то**>
что у вас была связь с кем-то, связь, основанная #а
типе и склонности. Нужно бороться еще сильней, $ь
208
должны использовать эту борьбу для вашей работы.
Уничтожьте в себе факторы, которые сделали
возможной эту связь с чужим человеком, если это
чужой. Если такая связь была с человеком родной
крови — не влезайте в это, потому что это другое. Если
вы меня не поняли, поговорите с мадам де Зальцман.
Я объяснил ей все, что необходимо.
Хайнетт. Больше всего я хотел бы получить что-
то конкретное — как избавиться от преследующего
меня образа.
Гурджиев. Делайте то же, что вы делаете во многих
других случаях. Посидите, успокойтесь. Затем
начинайте внушать себе, как незнакомому человеку.
Своим сознанием объясните своему подсознанию, что
все это — рабство и что это идиотизм — иметь связь
с кем бы то ни было. Объясняйте это, как бы вы
объясняли незнакомцу. Затем объясните это себе. Один
раз, десять раз объясняйте это себе. И фактически
вы будете способны, как посторонний, принять все
те вещи, которые я скажу вам и которые вы
скажете себе. Как незнакомый человек, которому десять
раз объясняют все ту же вещь. Потому что ваша
индивидуальность и ваше тело'— это в точности
словно вы и другой человек, незнакомец. Для вас ваше
тело — это незнакомец, разница в том, что легче
настоятельно внушить, вдолбить что-то тому, кто бли-
^е, чем тому, кто дальше. Ваше тело — ближе,
потоку это легче. Не один, а десять раз в день вы можете
говорить с собой. Все должно быть иначе в этой рабо-
Те; даже священные побуждения вы должны в себе
Убить. Тот, кто хочет получить свободу, должен убить
**се в себе. Даже если вы любите Бога или Пресвятую
Деву — вы должны убить это в себе. Даже если это
**Деи, смешанные с верой в святого, — вы должны по-
209
слать их к черту, и святой ничего против вас не будет
иметь из-за этого.
Люк. Я очень удивлен тому, что вы это говорите.
Потому что я, гордившийся множеством контактов в
жизни, пятнадцать дней назад ощутил беспокойство
из-за того, что больше не чувствую ничего по
отношению к кому бы то ни было при общении с людьми. Я
стал абсолютно сухим и безразличным, в то же время
продолжая делать то, что должен, и отдавая себя по
максимуму в своих человеческих отношениях.
Гурджиев. И вы думаете, что пришли к этому сами?
Люк. Это результат работы.
Гурджиев. Но, может быть, я сделал что-то
особенное для вас, чтобы вы к этому пришли? (Он
считает, что стал таким совершенно естественным путем.)
Я сделал из вас особого кандидата для работы. Я
сделал это умышленно. Как если бы я дал вам таблетку.
Вы меняетесь, и я чувствую удовлетворение.
Люк. Я поговорил кое с кем, и этот человек сказал
мне, что он никогда не чувствовал ни к кому любви.
Им управлял ум, то есть голова. И потом я не знал,
что ответить, потому что был поражен этой его
неспособностью. Что-то является слабым во мне.
Гурджиев. Почему вы вспомнили этого человека?
Люк. В связи с работой.
Гурджиев. Совет не поможет вам. Вашей воли
недостаточно, чтобы вас изменить, вам нужна помощь
извне.
Люк. Я уверен в этом.
Гурджиев (обращаясь ко всем). Я сказал этому
молодому человеку — половина на половину.
Половина — это помощь извне: я дам ему кое-какие табле?"
210
ки. С другой стороны, он, он сам, должен
обливаться холодной водой и делать гимнастику. Одни только
таблетки не помогут. Упражнения сами по себе тоже
не помогут без таблеток. И то и другое вместе
изменят вас за одну или две недели.
Алан. Есть импульс, который я пытаюсь
культивировать в моей работе и который я считал хорошим.
Это поиск ясного логического разума — логики,
которой подчиняется мое тело. У меня был особый
способ. Мое беспристрастное мышление о моей личной
работе. И в каждый момент я находил в себе
склонность, или, скорее, удивление в отношении
существования, которое я надеялся усилить, чтобы оно
помогло мне в моем усилии по самовспоминанию.
Но я понимаю, что это — внешнее, что работа
разделена на две части и что первая часть более сильна, и
она усиливается соразмерно тому, как я пытаюсь ее
делать; и я спрашиваю себя, следует ли продолжать?
Гурджиев. Я могу сказать вам вот что. У нас есть
одна особенность. Если вы на правильном пути, то
Природа сразу же вкладывает в вас какую-либо
идею; она кристаллизует в вас в точности тот
фактор, который успокаивает вас, помешав продолжать
Движение по верному пути. Чем больше вы
хотите встать на правильный путь, тем больше природа
создает помехи, использует эти штуки. Так
происходит в жизни. И вот что вы будете делать: вы должны
Успокоиться в хорошем состоянии; вы будете сидеть
°чень, очень спокойно (вы будете делать это одну
**ли две недели в месяц). И больше ничему и
никому не верить. Составляйте программу. Когда у вас
**ет программы — любой идиотизм, любая суета, лю-
б°й вздор может управлять вами. Доверяйте только
программе, которую вы составите в особом состоя-
211
нии. Принципиальная вещь заключается в том,
чтобы составить эту программу: как вы хотите себя
вести, что вы хотите делать, какие отношения вы
хотели бы иметь со всеми; это программа. И вы
верите только в нее. И даже если Бог придет, чтобы
помешать вам и приказать вам делать что-то еще — не
верьте ему. Может, он пришел, чтобы сыграть с вами
грязную шутку. Вы делаете только то, что решили
делать в особом состоянии.
Алан. Но трудно поверить в то, что движения мысли
будет достаточно, чтобы принести этот столь
желаемый огонь, побуждение.
Гурджиев. Тогда вы всегда будете терять себя; вы
всегда будете сами по себе. Это собака, дьявол,
которого природа поместила в вас. Из-за этого —
ничему не верьте. Даже Бога посылайте к дьяволу. Вы не
верите в Бога. Только в программу, которую
приняли для себя.
Вы понимаете, что я говорю важную вещь. Это
состояние приходит нечасто. Но оно может быть один
или два раза в месяц; сидя спокойно, вы
расслабляете три вида мышц и потом думаете абсолютно
беспристрастно. Вы обдумываете ваше состояние, ваш
класс, ваш характер и как сделать то, что вы должны
сделать в предстоящие месяцы. Какие отношения,
например, вы хотите иметь с этим мужчиной или
той женщиной. Когда программа составлена, вы
входите в жизнь и делаете только то, что соответствует
вашей программе. В жизни есть тысячи людей,
которые хотят управлять вами. Вы посылаете весь мир к
дьяволу; вы верите только своей программе и своему
собственному решению. Это единственный путь ДЛ*
вас; других не существует, никакого другого пути **е
существует; потому что есть множество собак, кото-
212
рых природа помещает в нас, чтобы сделать нас
слабыми. Природа, возможно, заинтересована, чтобы
было меньше людей, находящихся на правильном
пути.
Ланктен. Месье, до момента, который наступил
несколько месяцев назад, я пытался освободиться от
внешних влияний, особенно в моих отношениях с
другими. Но я наткнулся на страшное препятствие-
трудность установления отношений с людьми. Я
хорошо вижу, что нужно бы говорить им, но когда я с
ними в контакте, я не вижу, что они могут сказать
мне, и я никогда не вступаю в контакт, кроме
поверхностного.
Гурджиев. Тогда торопитесь и ничего не ожидайте
от работы. Только после этого вы сможете получать
результаты. Делайте все, не отождествляясь
внутренне, а внешне играйте роль. Эта роль — то же, чем
вы были раньше. Поступайте с каждым так же, как
вы поступали до сих пор, не давая ему знать
внешне, что вы работаете. Никто не должен заметить, что
вы что-то делаете. Ничего не ожидайте.
Выполняйте только свою задачу. Не отождествляйтесь
внутренне ни с кем и ни с чем. Это ваша задача.
Поступайте в точности как раньше, это роль, которую вы
Должны играть. Автоматически вы изменитесь и не
сможете быть таким же, как раньше; и сможете
понять, что это такое и почему я называю это «играть
Роль». Не позволяйте никому увидеть, что вы
делаете что-то сверх того. Не пытайтесь нести свет,
испугать лучи вовне, вы недостаточно сильны; у вас нет
возможности это делать. Ни на что не нужно рассчи-
Ть1вать; пусть все происходит как раньше. Ваш друг
вьш идиотом? Позвольте ему быть идиотом и
сохраняйте те же отношения. Он был умным? Позвольте
213
ему быть умным. Покажите ему, что ничто не
изменилось. Это называется «играть роль».
Ланктен. Честно говоря, я понял это в отношении
старых знакомых, которых давно знал. Но что
касается новых, то я не знал их раньше и не знаю, как
построить мою роль.
Гурджиев. Это еще проще. Вы помните, каким вы
были шесть месяцев тому назад, и вы поступаете,
как поступили бы шесть месяцев назад. Ни больше
ни меньше. Вы помните, каким вы были с ней шесть
месяцев назад; и то, что вы приобрели, вы
скрываете от нее. Когда все декристаллизуется, вы
сможете быть новым человеком. Я миллион раз говорил:
не используйте того, что вы получили, сейчас;
довольствуйтесь работой и ничего не ожидайте. И,
если вы чего-то достигли, не используйте это в
жизни. Это важная задача, которую вы должны решить
так, чтобы никто в вас чего-то не заметил. Это
нужно делать не просто так, а как задание, как особую
работу, без оплошностей. Вы должны делать это как
задание: продолжать поступать так, как вы
поступали раньше.
Филипп. Только что, рассказывая о семье, вы
перечислили отца, мать, дядю, но не жену и детей; они
той же крови? Дети — той же крови, а жена?
Гурджиев. Она той же крови, если у вас есть дети?
потому что кровь тогда смешана с кровью жены. Но
если вы женаты и не имеете детей — она не вашей
крови, и вы можете послать жену к дьяволу. Если У
вас есть дети, жена относится к вашему роду. КогДа
есть дети, отношения должны быть полностью ДрУ"
гими; весь мир это знает. Крови смешиваются, когДа
есть дети. Что касается детей, то кажется, что луч&е
-[214
декристаллизовать определенные факторы,
определенные слабости, касающиеся ребенка. Если вы
работаете — вы должны работать над своей слабостью:
ваша слабость состоит из тысячи вещей. Например,
ваш ребенок требует от вас любви, что естественно;
автоматически вам это не нравится. Такого не
должно быть. Если вы работаете, вся работа должна иметь
одну ценность для вас. Эти мелочи показывают мне,
что вы работаете не над собой; вы по-разному
относитесь к своим детям. Один из ваших детей,
например, затрагивает бессознательно одну из ваших
слабостей. Из-за этого вы начинаете его
недолюбливать; этот ребенок мало-помалу начинает вас
раздражать; постепенно это может кристаллизировать
в вас некоторые факторы ненависти; и если эти
факторы продолжают кристаллизоваться — может
случиться, что отец убьет своего сына. Его злейшим
врагом будет его сын. Вы должны делать свою работу.
Ваши дети должны иметь одинаковую ценность для
вас. Все — вашей крови. Через них вы можете иметь
контакт, связь со своей женой. В связи с этим в Азии
есть оригинальный обычай. Там жену зовут Фатма.
Но когда у нее есть ребенок, то муж зовет ее Падги,
что значит «сестра», и жена зовет своего мужа Кар-
Давате, что значит «брат». Они названы братом и
сестрой, они больше не муж и жена. Это абсурдно, и
в то же время это учит кое-чему. И это пришло из
очень далеких времен.
Филипп. Если ребенка пугает, что отец обнимает
Мать или касается ее руки при нем, нужно этого
избегать и не касаться матери при нем?
Гурджиев. Да.
Филипп. И это правильно, что это так сильно в
ребенке?
215
Гурджиев. Я снова объясню вам кое-что
восточное. Когда появляется ребенок, с этого момента отец
и мать должны понять, что жизнь для них
закончилась; своей жизнью, своими удовольствиями они
жертвуют ради детей. Они делают все для детей и
отказывают себе во всем. Они отец и мать, их жизнь
завершена. Их цель — это их ребенок, они должны
делать все для него, даже убивать, даже воровать,
совершать какие-то плохие действия — для своих
детей.
Ле Прюдом. Есть вопрос на ту же тему, который я
хочу вам задать. Наше отношение друг к другу. Мы
должны поступать с теми, с кем учимся, так же, как
с чужими людьми?
Гурджиев. Здесь это не то же самое. Здесь —
товарищи. Вы должны вступить в компромисс со своей
совестью. Вы знаете, что первая заповедь: рука руку
моет. Вы понимаете? Если правая рука не моет
левую — левая не моет правую. Если правая не делает
этого (Гурджиев показывает жест, изображающий
мытье рук), левая рука не делает вот этого. Если вы
не поступаете хорошо со своими товарищами, ваши
товарищи не будут делать добра вам. Если вы
делаете добро, они обязаны помочь вам.
Ле Прюдом. Потому что мои товарищи стали
родней и дороже, чем моя семья.
Гурджиев. Это потому, что они нужны вам. Но вы
не должны становиться рабом.
Ле Прюдом. Это преимущество, которого я
никогда не чувствовал.
Гурджиев. Но без сентиментальности, без
отождествления; понимайте, что так должно быть.
Ле Прюдом. Я не могу этого различить, отделить.
216
Гурджиев. Но вы должны не быть порабощенным
своим сознанием; то, что хорошо сегодня, может
быть плохо завтра. Завтра товарищ может поступить
с вами, как с чужим. А ваша сестра так не может.
Доктор, я поговорю с вами в течение недели; и вы,
мадам Дюбо, вы можете сделать для меня хорошую
работу, если последуете совету зеркала.
Беседа восемнадцатая
(Несколько вопросов и ответов французской группы.)
Вопрос. Я никогда не выполняю заданий
полностью, тщательно. Я думаю о них, я делаю их, но
только одну секунду. Не могу удержать мысль или
ощущение. (Под «заданием» имеется в виду одно из
упражнений Гурджиева.)
Гурджиев. Вы забываете, у вас нет памяти, вы
забываете их. Вам нужно повторять, повторять и
повторять. Вы хотели сказать, что у вас нет силы
концентрации. Так и со всеми. Это — цель работы. Если
человек сумеет реально концентрироваться хотя бы
в течение четверти часа, он встанет выше
Богородицы, выше Христа. Я попросил бы его стать моим
Учителем. Если бы все могли делать это — все стали
бы святыми. За триста лет появляется, может быть,
Полтора святых. Вам нужно выигрывать хотя бы еще
°Дну секунду в месяц — повторение, повторение и
еЩе повторение.
вопрос. Когда я наблюдаю за негативной эмоцией,
то ясно вижу, что это нестоящая вещь. Ее не
существует, она — (пустая) оболочка. И как только я уви-
Щ эту оболочку, она исчезает, а негативная эмоция
°стается и переносится на другой объект, неважно
217
на какой, затем на что-то еще. Я заметил, что одни
и те же отрицательные эмоции снова и снова
возвращаются по ассоциации, и это, кажется, какая-то
тенденция. Рассматривая их, могу ли я считать их
своими «я»?
Гурджиев. Не нужно так много сложностей. К
примеру, вы голодны. Есть много видов голода:
утренний, полдневный или вечерний. Они все разные.
Англичанин много ест утром, француз — на ночь. У вас
есть возможность накопить такой материал. Он уже
готов для вас. А другим надо собирать его.
Мадам де Зальцман. Посредством негативных
эмоций мы узнаем то, чего не узнали бы без них.
Зависть, страх, гнев и так далее. Нужно отделить их от
себя — так, чтобы они находились вне вашей
сущности и использовались при необходимости, оставаясь
отделенными.
Вопрос. Я вижу, насколько я пуст, набит мелкими
мирскими желаниями, противоречиями — словно
мельница, в которой все, что угодно,
перемалывается. У меня нет воли и нет средства для исцеления.
У меня нет силы.
Гурджиев. Для этого вам было дано задание. Если
вы не выполняете задание, тогда идите и вскройте
вены, это будет проще. Я могу дать вам пилюлю,
которая усыпит вас навеки. Пилюля — самый простой
способ спать в одиночестве. Одна ночь стоит горазд0
дороже. Если вы хорошо поспите одну ночь, вы обре~
тете хорошее состояние бодрствования.
Вопрос. Когда я вижу свою ничтожность, я совер'
шенно обескуражен. Но потом, когда я вижу, что по'
нял это, я снова обретаю надежду и большое уД°
влетворение собой. Можно ли позволять себе это?
218
Гурджиев. Нет. Смотрите, постоянно учитесь
видеть все больше и больше. Изучайте свое прошлое.
Всю свою жизнь. Страдайте от всех ваших неудач.
Скажите себе: мне уже 25, слишком поздно для того,
чтобы хоть что-то сделать; время отмерено. Даже
когда вам год от роду — уже поздно. Постоянно
наблюдайте ваши ошибки и исправляйте их.
Вопрос. В снах я вижу себя так ясно, с такой силой и
отвращением, что просыпаюсь.
Гурджиев. Я провел пятнадцать лет в изучении, как
не видеть снов. Одному не нужно видеть снов,
другому — нужно. Есть два состояния: сон и бодрствование.
Когда вы спите — нужно спать. Примите холодный
душ, хорошенько разотритесь, ю минут постойте с
вытянутыми руками — и вы уснете. Кто хорошо спит, тот
хорошо бдит. Если он видит сны — все происходит
наполовину. Ассоциации не остановятся до самого конца.
Это жизнь. Но можно прекратить обращать внимание
на ассоциации. Сны или ассоциации, которые
продолжают появляться, — самые привычные и потому
постоянно возвращающиеся. Есть также «Ключи снов» и
«Образцы любовных писем». Можете выбирать.
Вопрос. Только моя голова участвует в
упражнениях. Как избежать этого?
Гурджиев. Голова — это только директор. Это
полицейский с жезлом, показывающий дорогу.
Нужно чувствовать и ощущать. Работать над ощущени-
ем, над ощущением себя. «Я — есть», «Я — есть». Не
только голова — весь человек. Повторение,
повторение, повторение. Упражнения и упражнения,
тысячи тысяч раз. Только это принесет результаты.
вопрос Как можно понять: «исправь прошлое»?
Раскаянием?
219
Гурджиев. Вы слишком усложняете. Все гораздо
проще. Настоящее есть результат прошлого. Если
вы приобрели в прошлом дурные привычки — вы
должны прекратить их. Я вижу, что имею
привычку постоянно поворачивать большие пальцы в одном
определенном направлении. Прекратить! Вот это —
исправление. Не повторяйте одних и тех же ошибок,
готовьтесь к будущему, готовьтесь к будущему.
Практикуйтесь, практикуйтесь, как если бы вы учились
играть на фортепиано. Вам нужно развивать силу
пальцев. Повторяйте, повторяйте.
Вопрос. Я вижу, как провожу целые часы, занятый
весьма ничтожными переживаниями, очень
мерзкими. Нужно ли задаться целью излечиться от этого
или нужно предпринять что-то другое?
Гурджиев. Это .у всех одинаково. Так всегда
бывает. А вы просто первый раз заметили это. Именно это
мы и хотим изменить. Делайте все, что делаете, на
«отлично». Даже ешьте. Кто хорошо ест, тот хорошо
молится. Все сердце вложите во все свои дела.
Нужно ювелирно трудиться над ювелирной задачей.
Работа должна быть не желанием, а потребностью,
нуждой. Когда она станет нуждой — вы получите
ответ. У вас нет права просто желать. Этого
недостаточно. Это ничего не даст. Создайте в себе нужду.
Повторяйте, повторяйте, повторяйте. Вы недостаточно
повторяете. Всему, что легко дается, делайте «чик»-
Выбирайте то, что имеет цену, что требует усилия.
То, что просто — плохо для вашей внутренней
жизни. Цель. Всегда имейте ближайшую цель. Вот ваше
стремление. Вы должны обрести его. На пути будет
много зигзагов. Не задерживайтесь. Всегда
держите в поле зрения цель. Сознавайте, куда
направляетесь, и вы всегда найдете средства дойти туда. Поз-
220
же я укажу другую цель. Сначала нужно достигнуть
первой цели. Цель всегда будет ясно видима вами,
будет впереди.
Вопрос. Когда я стараюсь работать над
угрызениями совести, всегда остается какая-то часть меня,
которая отказывается, которая говорит, что все это
бесполезно, никуда не приведет и ничему не поможет. Я
хотел бы лучше понять назначение угрызений
совести, их необходимость, чтобы суметь убедить себя и
бороться с этим неприятием.
Гурджиев. Это очень просто. Посмотрите сюда.
(Берет дольку мандарина с тарелки,) Это
предназначено стать вареньем, должно стать вареньем,
сделано ради этого. Но оно соленое. Что можно сделать?
Нужно промыть, вымочить, очистить, чтобы
удалить соль. Потом оно станет вареньем. С солью оно
бесполезно. Угрызения совести — это то, что удаляет
соль. То, что очищает. Вы поняли?
Вопрос. Когда я вхожу в свой класс, мне приходится
останавливаться на мгновение, чтобы собрать себя.
Мне это кажется бесполезным, пустым, тщетным.
Как избежать этого?
Гурджиев. Вам нужно ввести ваши обязанности в
работу. Все, что вы должны делать, нужно сделать
частью работы. Ваш класс должен стать частью
вашей задачи. Ваша задача — помогать. Вы должны
видеть ваших учеников не в их нынешних
проявлениях, а в их будущем. Вы должны желать помочь
этому будущему. Нужно поместить себя на их
место. Припомните, каким вы были в их годы. Тогда
вы по-иному взглянете на них. Думая: «Я есть», в то
Же время желайте помогать. Увидите тогда, как дети
станут вас любить. Тогда вы сможете приказать им
221
убить отцов и матерей, и они сделают это. Для них
это будет пустяком. Я видел подобное у настоящих
Мастеров (Магов). Дети — это дрожжи работы. Это
удобная возможность для вас. Вы должны стать
хорошим работником.
Вопрос. Когда я пытаюсь поставить себя на чье-то
место, во мне всегда некоторая часть отказывается,
не участвует, скрывается — она занята собой и
находит удовлетворение в себе. Это нечто вечно
ускользающее, чего я не могу поймать. С другой стороны,
едва я достигну малого успеха в работе, меня
захватывает тщеславие — «Я, я сделал это!» — и все
испорчено.
Гурджиев. Я открою вам священную тайну. Вы
помните, в «Вельзевуле» есть два потока, две реки.
Вы должны перейти из одной в другую; вы словно
рыба, чей природный элемент — вода, но которая
вынуждена жить на воздухе. Вы должны
научиться жить одновременно в двух потоках. Есть
привычный поток — обыкновенная жизнь, в которой вы
живете; и должен существовать в вас иной поток,
второй поток — ваша внутренняя жизнь. До сих пор вы
могли слышать себя, только когда вы одни, в покое;
теперь вы должны научиться делать это и в
присутствии других. Когда вы с другим человеком —
оставайтесь в своем потоке, во внутреннем потоке.
Вопрос. Кажется, что удовольствия и наслаждения
ваша система отвергает. Все, совершенно. Я
правильно понял?
Гурджиев. Все удовольствия — дрянь. Всякое уД°~
вольствие делает вас рабом. Ваше удовлетворение-
Есть два качества удовольствия: два качества
приятных ощущений. С одной стороны, объективное уД0'
222
вольствие: если вы хорошо поработали и получили
результат, — вы можете быть удовлетворены собой.
Это благое удовольствие, венчающее усилие. Другое,
механическое удовольствие разрушает вас. Вы
теряетесь в нем. Все они вредоносны, кроме умения
сознательно дать себе расслабиться, если это
необходимо для выполнения задачи.
Вопрос. Я замечаю в себе сухость, отсутствие
эмоций. Я либо проявляю равнодушие, либо
враждебность. Что тут делать?
Гурджиев. Вы заинтересовали меня. Я хочу вам
помочь. Ваши родители еще живы? Мы не знали их, но,
может быть, у них есть души. Может быть, они
страдают. У них нет тел: там, где они находятся, они
ничего не могут сделать. Вы должны сделать кое-что
для них. Вы должны думать о них. Должны
воображать их себе, снова видеть их, держать их лица
перед глазами; должны думать обо всем, чем обязаны
им. Вы — маленький кусочек родителей, их жизни.
Вы должны любить их, выражать им свою
благодарность. Снова и снова думайте о том, что они дали вам.
Вы должны увидеть все свои ошибки относительно
них. Останавливайтесь на этом, реконструируйте те
сцены, когда вы заставляли их страдать, может быть,
кричать и плакать. Снова проживите те дни,
когда вы были плохим ребенком. Вам нужны
угрызения совести. Угрызения. Нужно страдать, страдать
но своей воле, чтобы исправить это. Нужно
заплатить за прошлое. Обыщите ваше прошлое.
Создайте раскаяние. Доктор, вы тоже делайте такое
упражнение. На данный момент родители — ваш Бог. Вы
не можете знать Бога. Он далеко. В вас нет места для
Него. Ваши родители — вот Бог, они в будущем дадут
^есто для Бога в вас. Вы обязаны им жизнью, всем,
223
всем. Сначала работайте с этим, после будут другие
упражнения.
Вопрос. Я закончил работу, заданную вами. Я
действительно очень люблю моих родителей, я открыл
весьма необычное качество эмоций. В течение одной
секунды я чувствую частицу реальной любви и
великого страдания, реального страдания за мои грехи
перед ними. Чувствую раскаяние. Во мне
одновременно есть две эмоции: очень живое страдание и
счастье, даваемое чувством любви. Это раскаяние
приносит счастье, потому что если оно исчезает —
исчезает и счастье. Иногда, когда я сохраняю терпение, я
открываю в себе новую эмоцию любви, того же
качества. И тогда я могу облегчить их физическое
страдание и дать им ощущение счастья. Это связь?
Гурджиев. Истинная любовь есть основа всего,
опора, исток. Религии исказили и извратили
любовь. Это с помощью любви Иисус творил чудеса.
Реальная любовь соединена с магнетизмом. Все
аккумулированные вибрации создают поток. Этот
поток приносит силу любви. Истинная любовь —
космическая сила, проходящая через нас. Если мы
кристаллизуем ее, она станет силой — величайшей
силой в мире. Позднее вы станете изучать магнетизм
по книгам, неважно каким, это даст вам материал.
Имея любовь в основе, вы сможете исцелять
паралитиков и слепых.
Вопрос. Я был удивлен остротой ощущений,
которые наблюдал долгое время, — удивлен их
живостью, интенсивностью; все оттенки моих
переживаний, которые были во мне и которые вернулись.
Гурджиев. Это нормально. Наши центры регистр**'
руют все с часа нашего рождения. Если я погру^У
224
вас в гипнотический сон, то вы сможете рассказать,
что происходило вокруг вас в первую неделю
жизни. Все записано, все там. Один человек,
погруженный мною в сон, в момент пробуждения смог назвать
частоту пульса того, кто стоял рядом. Все записано.
Словно на фотографии, но в тысячу раз более
чувствительной. Вот почему вам надо быть
осторожными с записями. Выбирайте их.
Вопрос. Дает ли эта работа что-то моим
родителям? Касается их, приносит им что-то?
Гурджиев. Вы должны делать это для себя, для
исправления. Раскаивайтесь. Сделайте ваши
угрызения совести как можно более сильными. В счет идет
именно это раскаяние; имеет значение именно
страдание, добровольное страдание, которое платит за
прошлое, которое исправляет ошибки.
Вопрос. Я тоже открыл то качество эмоций, о
котором вы говорите; но оно дает мне такую
внутреннюю полноту, такое ощущение счастья, что я не могу
больше чувствовать угрызения; я осуждаю себя за
счастье, потому что не заслужил его.
Гурджиев. У вас богатое воображение и фантазия. Я
всегда это говорил. Вы представитель мира искусств.
Это пустяк. Философия, воображение. Состояние —
это результат. Это то, что дает вес. Это счетчик
баланса реального счастья, которое приходит вслед за
определенным состоянием. И поскольку все это должно
быть подлинным — не следует иметь одно без
другого. В вашей природе есть тенденция (результат
инерции), и вы позволяете себе следовать этой тенденции:
создавать экстраординарные состояния без
реального базиса, без веса. Вам нужно избавляться от этого,
Изгнать это. Как только возникает состояние удовлет-
225
воренности — устраивайте ему «чик». Крушите,
уничтожайте его. Работайте над раскаянием, помните
себя, оживляйте сцены, в которых вы были плохим
сыном, в которых вы заставляли родителей, быть
может, рыдать. Прочувствуйте заново все детали, снова
вскройте свои ошибки. Обыщите прошлое.
Страдайте. Именно страдание может дать подлинное счастье,
рождаемое подлинной любовью.
Есть два различных предмета, подчиненных
различным законам: l) органическое тело; 2)
психическое тело. Органическое (физическое) тело
подчиняется своим законам. Оно всего лишь хочет
удовлетворять свои желания — есть, спать, совокупляться.
Ничего другого оно не знает. Оно больше ничего не
хочет. Вам нужно ощущать его как животное,
ощущать его как нечто постороннее. Нужно подчинять
его, тренировать, заставить служить, вместо того
чтобы служить ему.
Психическое тело знает кое-что иное, чем
органическое тело. У него другие нужды,
стремления, желания. Оно принадлежит иному миру. Это
иная природа. Есть конфликт между двумя
телами — одно желает, другое — нет. Это борьба, которую
следует усиливать по собственному желанию.
Нашей работой, нашей волей. Эта борьба естественна,
она является специфическим состоянием человека;
и мы должны использовать борьбу для создания
третьего предмета, третьего состояния, отличного и от
первого, и от второго. Оно — Хозяин, оно
принадлежит чему-то иному.
Таким образом, задача — обрести нечто опреде'
ленное, что может усилить эту борьбу, потому что
через борьбу и только в борьбе может рождаться
новая возможность. Например, мой организм имеет
226
привычку к курению. Это его потребность. Я не
желаю курить — я уничтожаю эту привычку.
Потребность все еще здесь, но я отказываюсь
удовлетворять ее. Это борьба, это сознательная борьба,
призывающая третью силу. Именно эта третья сила
станет фактором «Я», который умиротворит и
установит равновесие.
Тело — животное. Психика — дитя. Нужно
обучить и то и другое. Возьмитесь за тело,
покажите ему, что значит подчиняться, а не командовать.
Поставьте каждого на должное место. Нужно знать
себя. Нужно наблюдать, что происходит. Примите
задачу в пределах ваших возможностей, для
начала очень скромную. Насчет еды. Насчет привычек.
Каждый знает себя и может найти задачу; это его
внутреннее дело — воля, противостоящая
потребности, создающая борьбу. Единственная
возможность создать второе тело — аккумулировать в себе
иную субстанцию. Главное — чтобы все служило
этой цели.
Вопрос. Я очень тщательно продумал все, что вы
говорили мне на прошлой неделе о физическом теле
и психическом теле. Всю неделю я работал в этом
направлении; я сражался. Однажды ночью я уснул.
Меня разбудил сын — у меня есть сын четырех лет, —
его кусали комары, ему было больно, и он начал
плакать и звать меня. Он страдал и плакал. Я подбежал
к нему и, потому что он страдал и плакал, ударил его,
йе успев вспомнить себя. Больше я не позволил себе
засыпать. Как мне победить это насилие во мне?
Через неделю работы я увидел, что такое тело, каковы
его реакции и возможности.
* Урджиев. Вокруг вас есть чуждые вам силы. Это
возможно, когда человек реально работает, по-
227
настоящему желает бороться, эти силы производят
события вроде вами описанного. Они могут даже
создать комаров. Так или иначе, было ли это их
действие или случайность, ничего не может быть лучше.
Теперь вы поняли это, прочувствовали это не
только головой. Я очень доволен и прошу вас записывать
все, что происходит во время работы — неделю, две,
три; потом вы расскажете об этом здесь, потому что
это будет полезно для ваших товарищей. И не
забывайте, что теперь ваш сын стал вашим учителем.
Скажите ему спасибо. Для меня он теперь друг. И я
приговариваю вас к штрафу в его пользу: пять
леденцов в день в течение года.
Беседа девятнадцатая
(Господин Гурджиев дает одно упражнение группе,
затем показывает гравюру, изображающую семь
восточных танцоров в головных уборах, похожих на
гигантские сферические шапки, увенчанные
антеннами; они отбивают такт в тамбурины и дуют в
свирели, похожие на дудки, во главе со своим рук°'
водителем, который держит в руке что-то вроде
вымпела. Господин Гурджиев предлагает каждому
ученику высказать мнение относительно того, что
изображено на картине. Никто не знает. Одна
женщина предполагает, что это тибетский танец.)
Гурджиев. Да, это сцена в Тибете. Это уникальная
вещь; божественная музыка, которую я слышал в
горах Тибета. При этом там не было никакой музыки-
И все же ниже, в предгорьях, кто-то слышал музыку-
(Группа идет к столу обедать. После обеда один из
учеников разговаривает с Гурджиевым.)
228
Вопрос. Сэр, что изображает та гравюра, которую
вы нам недавно показали?
Гурджиев. Я рассказывал вам. Я был очень
поражен, когда увидел ее в первый раз. Это церемония,
которая происходит в Тибете. Там, в долине, есть
место, где проводятся особые церемонии, но не для
всех. Они предназначены для определенной
категории посвященных. Там получают это
посвящение, и я получил его. Там, в долине, стоит просто
небольшой или чаще большой дом. И ничего
больше. Именно там проводится эта церемония. Можно
приехать в предгорье и услышать музыку. Но такую
прекрасную, как эта, — никогда. Несомненно, это
была небесная музыка. Кто-то слышал музыку, но
не видел ничего. Повсюду вокруг были горы, и
больше ничего. Как и откуда могла появиться эта
музыка? Как это было возможно? Не было никаких домов
поблизости. Их можно разглядеть издалека, но ни
одного не было вблизи. Кто мог исполнять эту
музыку? Вы можете себе представить, какое
впечатление производило все это и как я был поражен.
Только спустя два года после этого события я узнал то,
что музыканты играли в горах. Тот, кто идет во
главе семи музыкантов — вы видите на этой картине,—
Держит в руке инструмент, своего рода радио. Бла-
годаря ему он слышит, что происходит в долине. И
°н ведет. Нет музыки, есть только вибрации,
которое создаются движениями тела. В его руке
особый инструмент. Радио. Радио было открыто только
Двадцать лет назад, а я видел этот инструмент
тридцать пять лет назад, радио тогда еще не существо-
вало. Вы понимаете, вибрации производились эти-
^и особыми инструментами. Вибрации собирались
в глобусы у них на головах и передавались через ан-
229
тенны. В долине есть такая вещь, похожая на тот
инструмент, который руководитель держит в руке и с
помощью которого он устанавливает контакт. Этот
инструмент собирает все, и вибрации возникают в
виде музыки. Но нет никакой музыки, нет
инструмента. Это полнота их внутреннего опыта,
производящая сообщенный результат.
Вопрос. Но у них есть тамбурины и дудки.
Гурджиев. Это помогает. Все это, вместе взятое, и
дает такой результат, но они не исполняют музыку с
помощью этих инструментов. Интересно, что
движения и внутренние переживания являются тем, что
производит музыку. Очень интересная вещь. То, что
все вы делали некоторое время назад, — просто
детские забавы по сравнению с этим. А то, что
необходимо сделать, гораздо сложнее. Но это вполне понятно,
что внутренние переживания могут передавать
вибрации и интенсивный опыт такого рода может
создавать вибрации, способные порождать
божественную музыку. Можно достичь таких результатов
точными усилиями в работе. Если в чем-то нет
абсолютной гармонии — это какофония. У вас должно быть
верное отношение, необходимое для того, чтобы
создавать небесную музыку.
Мы читали в одной главе второй серии («Встрв'
чи с замечательными людьми») о князе Любовей-
ком, о некоторых подробностях жизни в храмах
Тибета, где жрицы изучали такие движения с ранних
лет перед ветвистым инструментом, отражающим
закон семи. Они были способны исполнять свои
танцы несовершенно после нескольких лет обу^е'
ния. То же самое в отношении этих танцоров. Они
изучают эти движения с детства, и только когДа
они достигают определенного возраста — они могу
230
участвовать в церемонии. Вы можете себе
представить, как они должны были работать для того,
чтобы стать специалистами. Вы понимаете мое
удивление? Я видел тысячу удивительных вещей. Но я
все еще помню мое изумление относительно этого.
Позже я понял, но в течение двух или трех дней я
не мог спать, я хотел знать. Я слышал музыку, но не
видел ни людей, ни домов, ни какого-либо
движения. Ничего, кроме гор и снега. И я слышал музыку.
Я был подобен безумцу. Потом, в процессе
изучения, я успокоился и понял, что это было. Но теперь
вы понимаете, почему я повторяю всегда среди
прочих вещей, например: не выполняйте ногой
движение, которое следует выполнять только ступней.
Возможно, вам понадобится нога для чего-то еще.
Вы должны делать все в точности с самого
начала и относиться с уважением к каждой детали. Мы
не будем исполнять музыку. Это не вопрос музыки,
но реальное ощущение «я есть». Существует семь
упражнений на ощущение этого. Данное
упражнение — одно из них. Вы можете повторять тысячу лет
«я есть» в уме, а это не даст вам ничего реального.
Однако это упражнение может дать. Именно
поэтому с самого начала вы должны выполнять его с
точностью. Только аккуратность в вашей работе
может дать точные результаты. Это подобно тому, что
я слышал в горах. Одно движение, выполненное
неточно кем-либо из семи человек, — и результатом
будет какофония. Все зависит от цельности. А наш
г~н Прокурор все пишет и пишет. Как он может
понять все это, когда я сам не очень хорошо понимаю
все, что говорю.
231
Беседа двадцатая
16 января 1944 года
(Для некоторых учеников описывается вторая часть
упражнения № 1, а также происходит знакомство с
несколькими новичками и даются им советы.)
Гурджиев. В чем ваш вопрос, малыш?
Люк. Упражнение, состоящее в том, чтобы
требовать от тела субстанций, необходимых для
выражения доброты, справедливости, честности,
беспристрастия и разумности, заставило меня
пересмотреть определения всех этих терминов,
особенно— честности. Каково значение честности: это
баланс между тем, что мы берем и что мы даем? Я
более удовлетворен, когда получаю меньше, и
чувствую себя теперь затруднено, в более удобной и
легкой ситуации.
Гурджиев. Я понял ваш вопрос. Продолжайте.
Люк. Я сомневаюсь в своей честности, даже если
отдаю три четверти заработанных денег. Мне хотелось
бы, чтобы моя жизнь основывалась на таких
принципах, хотелось бы, чтобы мой способ заработка мог
бы быть очищающим.
Гурджиев. А теперь вы можете сформулировать
ваш вопрос?
Люк. Каким образом можно понять, что человек
честен?
Гурджиев. Есть такой принцип, критерий: когда вы
даете самому себе слово что-то сделать и делаете это,
у вас появляется определенное чувство удовлетвори
ния. Именно это чувство довольства собою показЫ'
вает вам, что вы честны. Вам знакомо такое чувство-
232
Люк. Да. Но сейчас в обыденной жизни мне
приходится делать все больше трюков и это беспокоит
меня.
Гурджиев. Такова внешняя жизнь. Вы делаете это
для них. Я говорил уже, что вы должны стать
абсолютным эгоистом, хорошим эгоистом. Ради
будущего альтруизма. Сегодня вы не можете многого дать
окружающим, и если вы попытаетесь, то не
сможете изменить себя; вы останетесь таким, каким были.
Вы должны прекратить давать другим, это будет
вашей жертвой. Но вы должны дать себе слово, что в
будущем возместите им десятикратно. Так вы
найдете компромисс. У вас есть два ключа, два принципа:
удовлетворенность собой и обещание позже отдать
гораздо больше. Внешне человек играет свою роль в
соответствии с ситуацией, а внутренне не
отождествляется. Если в вас идет внутренняя работа —
Природа поможет вам. Для работающего человека
Природа — сестра милосердия; она дает ему то, что
нужно для работы. Если для работы вам нужны
деньги — они потекут к вам со всех сторон, даже если вы
ничего не будете предпринимать. А в другом случае
Природа отнимет все ресурсы — если это нужно
человеку для его работы. (Обращается к Симону.) Вы
понимаете? Например, будь у вас деньги в
определенный вечер, вы пошли бы в кафе, но у вас их нет,
и вы остаетесь дома и работаете. Природа разумнее
вас; она лучше знает, что вам нужно и каковы
наилучшие условия для вашей работы; и если вы
работаете, то Природа призывает сознательных духов,
которые создадут для вас нужные условия. Для
обычного человека — для того, кто не работает, — нет ия-
^го, кроме случайности. Но работающему
Природа Дает через сознательных духов все, что ему нужно.
233
Филипп. Только что сказанное вами дало мне
больше, чем все упражнения. В этот момент я чувствую,
что такое дух. Я чувствую жизнь во мне. Теперь я
понимаю, что должен делать. Я должен отказаться от
всей моей «шкалы». Я должен отвергнуть
обязательства, дать себе слово относительно малых вещей, но
не больших, которые слишком далеки от меня.
Гурджиев. Есть закон, который очень просто
сформулировать. Человек должен держать данное им
слово во всех случаях, что бы ни происходило. Это
абсолютный приказ. Если вы дали слово в
определенное время прийти и встретиться со мной, то пусть
вас режут на куски и убивают — вы должны прийти.
Малое дело, но оно может быть связано со многими
другими, о которых вы не знаете. Если вы не
придете, это может обойтись вам в миллион франков. Это
может расстроить встречи, назначенные после
вашей; потом может понадобиться менять что-то еще и
так далее, включая цепь событий, которые вы не
можете предвидеть. Если нельзя выполнить одно
малое дело, то и большие дела невозможно выполнить.
С большими делами легче: они далеко от вас, и вы
лишь время от времени сталкиваетесь с ними,
когда вам это приятно. Но малые дела все время перед
вами, хотите вы этого или нет. Попробуйте сначала
держать слово относительно малых вещей. Не
относительно всего, потому что данное слово надо дер'
жать, и вы должны знать, что способны на это. Де~
лайте малые дела, которые можете делать.
(После ланча Гурджиев упрекает Т. за невыполне"
ние им как распорядителем своих обязанностей V
поручений,)
Гурджиев. Это маленькое дело, но если кто-то
поймет, как нужно управлять своими делами
234
жизни, для него это станет большим делом. Здесь
не один аспект, а семь. Если у вас есть семь
обязанностей и вы хорошо выполняете одну —
прочие шесть, возможно, автоматически хорошо
сделаются. Вы пренебрегли одним, пусть в первый
раз в жизни — общий результат плох. К
примеру, если вы приняли обязанности распорядителя
(встречи), то должны следить за всеми деталями.
Забудьте все, даже своего Бога, но обеспечьте
точность выполнения всех деталей. Если вы
распорядитель, — ничего не существует, кроме этого, пусть
бы вы ворочали миллионными делами. Про эти
дела забудьте. Хорошо делайте то, что должны
делать. Когда дойдет до ваших миллионных
операций, вы таким же образом займетесь ими.
Рассматривайте не один аспект, а семь, и все пойдет
хорошо. Если один аспект нехорош — все плохо.
Приучите себя хорошо делать все дела в нужное время,
и, параллельно этому, вы научитесь все делать
хорошо. Вы здесь — принесите в жертву все иное. Все
ваше присутствие, все ваши мысли, все ваши
ассоциации должны быть направлены на дело,
составляющее вашу работу. Если вы хорошо делаете то,
что должны делать, — в туалете вы сможете так же
хорошо выполнять все, что должны делать в
церкви. Если вы плохо делаете ваши дела в туалете, то
и в церкви ничего хорошего не сделаете. Во всех
ситуациях обыденной жизни вы должны
выполнять все обязанности, даже обдумывать их за две
Или три недели и не провалиться. У вас есть время.
Думайте обо всем, подготавливайте все. Вы вечно
теряете время. С такой внутренней организацией
Человеку далеко не уйти.
**• Можно спросить?
235
Гурджиев. Зачем делать муху из слона? Если у вас
есть вопрос, задавайте. Это моя специальность —
говорить, говорить и говорить. Помогите мне
остановить мою говорильную машину. Спрашивайте.
В. (спрашивает о поисках Бога, борьбе и сомнениях).
Гурджиев. Я уже отвечал на такой вопрос. Я
сказал: если у вас нет идеала, если вы не верите в Бога—
в этом случае мать, отец, учитель могут послужить
вам идеалом.
В. У меня есть идеал, я всегда был католиком. Но я
больше не воспринимаю Иисуса Христа привычным
мне образом.
Гурджиев. Католицизм был хорош вначале, а не
позже. Они искали полдень в два часа; они все
разбавили. Вначале он был выше православия и прочих
религий.
В. Я не могу вернуть веру детских лет.
Гурджиев. В этом нет нужды. Вы потеряли эту
возможность. Теперь вы не дитя, вы уже взрослый.
Вам нужно обрести логику, а не искать
автоматически. Невозможно иметь прямой контакт с Богом.
Миллионы и миллионы ничтожеств желают иметь
связь с мистером Богом напрямую. Это
невозможно. Но вы можете подключиться к этой линии. То,
что вы делаете здесь, изменило ли ваш внутренний
идеал — с тех пор, как вы начали принимать
участие в наших разговорах? (Да.) Тогда, может быть,
вы доверяете тому, кто распоряжается здесь? (Да-j
Тогда он может послужить вам учителем в данный
момент.
В. Меня это не полностью удовлетворяет. Я желаю
чего-то еще.
236
Гурджиев. Тогда составьте программу. Вы не
знаете, чего хотите. Я хочу, чтобы вы поняли: близкие
вам люди — отец, мать, учитель — могут стать вашим
идеалом вместо Бога. Забудьте настоящего Бога.
Такой, как вы, не может войти в контакт с Богом.
Когда вы вырастете — может быть, но сейчас вы один
из миллиона ничтожеств. Пока примите в качестве
идеала то, что ближе всего, и потом можете
молиться Богу, потому что у этого человека тоже есть идеал,
этот идеал тоже имеет свой идеал, и так — вплоть до
Бога. Бог далеко, много ступеней надо пройти,
чтобы достичь его, так что не думайте о Нем. Ваш
идеал будет вам Богом. Потом вы сможете иметь другой
идеал.
Мадам де Зальцман. Бог слишком далеко. Вы
слишком малы для прямого контакта с ним.
Только тот, кто прямо над вами, может стать вашим
Богом. Он — Бог, который тоже имеет Бога. Это
лестница, все время есть что-то сверху. Каждая ступень
ведет к следующей, и вы получаете ответы по цепочке.
Гурджиев. Вы не можете напрямую молиться
Богу. Вы воображаете, но впустую теряете время.
Отсюда приходит психопатия. Как у монаха. Он
прямо говорит: «Боже». Он делает вот так
(показывает), и шестьдесят лет спустя пропадает, как пес,
так ничего и не получив. Он прямо хочет Бога.
Никто не видел Его, ибо суров закон контактов. Этот
закон действует повсюду. Вы встретитесь с вашим
Богом, если почувствуете себя ведомым в
правильном направлении, по хорошему пути —
например, ведомым мадам де Зальцман. Тогда она
станет вашим Богом. Она не Бог, но станет вашей
первой ступенью. Вы сможете вступить в контакт
через нее; пусть все ваши молитвы и добрые наме-
237
рения проходят через нее, и это само по себе
установит контакт со следующей ступенью. Затем
третья ступень— и, наконец, возможно, ваши
молитвы достигнут истинного Бога. Это как на
телеграфе: вы посылаете телеграмму своему
родственнику, живущему под Лионом. Сначала из Парижа до
Лиона, затем в другой городок, затем в деревню и,
наконец, в дом вашего родственника. Постепенно.
И это требует времени.
В. (спрашивает о «несправедливости»),
Гурджиев. Вы знаете, «справедливость» —
большое слово, это великая вещь в нашем мире.
Объективные вещи не похожи на маленьких микробов, они
действуют в соответствии с законом так, как закон
заставляет их поступать. Вспомните: что посеешь, то
и пожнешь. Не только люди пожинают, но семьи и
нации тоже. Часто случается так, что причина
всего происходящего имеет причиной нечто,
совершенное отцом и дедом.
Следствие приходит к вам, сыну и внуку, именно
вам предстоит разобраться с ним. Это не
несправедливость, это большая честь для вас; это станет
способом, каким вы сможете урегулировать прошлое
вашего отца, деда и прадеда. Если в юности
приходит неудача, значит, кто-то принес ее — ибо это вам
приходится пожинать. Он умер, и другой живущий
на земле пожнет. Не надо эгоистически смотреть на
себя. Вы звено в цепи вашей крови. Гордитесь, это
почетно — быть таким звеном. Чем больше вам при'
ходится исправлять прошлое, тем больше у вас угрЫ'
зений совести. Вы преуспеете в воспоминаниях
всего того, что сделали в прошлом неправильно. Дела,
которые вы делали несправедливо, умертвили ваШУ
бабушку. Так вы обретете в десять раз больше угрь*'
238
зений, и соответственно возрастет ваша ценность.
Вы же не ослиный хвост. У вас есть ответственность,
семья. Вся ваша семья, прошлая и будущая, зависит
от вас. Весь ваш род зависит от того, как вы
исправляете свое прошлое. Если вы исправляете за всех,
хорошо. Если не исправляете за всех — плохо. Вы
видите свою ситуацию. Логически вы поняли, что такое
справедливость?
Справедливость не интересуют ваши мелкие
дела и невыкупленные залоги, она занята
большими делами. Идиотизм — полагать, что Бог думает о
мелких делах. Так же и со справедливостью.
Справедливость не занимается всем этим, и в то же
время ничто на земле не делается без нее. Ищите
причины. Вы обязаны принять позицию
ответственности за линию вашей крови; вам нужно больше
работать над исправлением прошлого. Все это трудно
понять сразу.
В. (спрашивающий говорит, что не может
качественно работать, его ничто не удовлетворяет,
его мучает совесть).
Гурджиев. Невозможно сделать все сразу, нужно
искать. Начните с малого. Когда просыпаетесь —
осознанно вспомните, что должны сначала надеть
левый носок, а не правый; напомните себе это. Сначала
Мойте левое ухо, а не то, которое привыкли.
Составьте программу. Обязательно появится или муха, или
еще что-то, чтобы мешать вам выполнить эту про-
грамму. Но даже если вокруг огонь — делайте, как я
сказал. Затем, когда выходите на улицу, вместо того
Чтобы посмотреть в окно налево, на приятную вам
блондинку, смотрите в окно направо, на брюнетку. И
Так далее. Если вы не преуспеете в этих попытках —
больше об этом не говорите. Если сумеете — може-
239
те задать свой вопрос снова, и я отвечу, объясню еще
тысячу деталей.
В. В основании всех моих негативных эмоций
лежат две вещи: с одной стороны — мое мнение о
себе, с другой стороны — некий страх. Когда я
преуспеваю в осознании моей ничтожности, мнение о
себе меняется и более не мешает мне, но страх
растет, и вызывает негативные эмоции, и не дает
сопротивляться. Я не нахожу средств, чтобы
бороться со страхом.
Гурджиев. Нужно решить: «Все или ничего». Это
просто: все или ничего. Когда вы увидите свою
прошлую ничтожность — решайте: или вы хотите
переделать вашу ничтожность в нечто, или вы
погибнете. Если вы решите: все или ничего, — тогда ваш
страх станет менее значительным. Если решите
погибать... — это другой вопрос. Вы не боитесь? (Нет.)
Тогда страх — ничто. Это и есть средство
избавления от страха. Ваше мнение о себе — это ничто.
Ваш отец был ничем. Так какое мнение вы
можете иметь? Вы ничто, дерьмо. Вы должны понять это.
Какое мнение может у вас быть, объективно
говоря? Вы ничего не можете делать. Одно воображение.
Вы даже сигарету изготовить не можете. Вы
должны решать в пределах своей ничтожности. Все или
ничего — вот что избавит вас от страха. Или что-то
произойдет, или вы умрете как собака. Вы не
должны существовать такой, как сейчас. Вы источник
зла в мире, для ближних и для всех. Или вы дол#'
ны перестать существовать в качестве такого источ-
ника и обрести реальную индивидуальность, или -"
погибнуть. Все поняли? Это новая справедливость»
у нее новый наряд. Теперь пояс и шляпа означают У
нее: цилиндр.
240
Беседа двадцать первая
18 января 1944 года
Мадам Дюбо. Мне трудно провести границу в моих
ощущениях, между тем, что реально, и тем, что
воображаемо; трудно увидеть, имеет ли реальную основу
то, что я ощущаю. Например, мне кажется
невозможным в упражнении наполнить ощущением свои руки.
Гурджиев. Доктор — очень хороший специалист в
этих вопросах. Филипп, объясните, помогите этой
бедной женщине.
Филипп. В состоянии спокойствия не
обманываешься. Необходимо помнить это состояние-
Мадам Дюбо. Но, например, во время упражнений
мне трудно увидеть, имеет ли то, что я вижу,
реальную основу. Например, мне казалось невозможным
во время упражнения наполнить свои руки.
Гурджиев. Я говорил вам: никогда не надеяться на
это упражнение. Я говорил вам: ничего не ожидать
от этого упражнения. Упражнение даст вам
понимание. Другое придет позже. И потом, возможно, вы
поймете, что является фантазией, а что реально. Вы
понимаете?
ЭДадам Дюбо. Немного.
^Урджиев. Чтобы понять, нужно «делать»,
получать опыт. Эти упражнения дадут вам опыт. Эти
Упражнения создавались веками, даже еще до того,
Как возникла Европа.
Померо. Я хотел бы знать, совместима ли работа с
а^бициями, желанием власти — во внешнем плане?
^Урджиев. Если это помогает вам в вашем
упражнении — вы можете это делать. Например, вы може-
241
те убить кого-нибудь. Я дал такой некатегорический
совет: будьте эгоистом. Сейчас вы ничего не
можете делать. Вы должны сначала твердо стать на ноги.
Потом вы бы могли что-то делать; ваш вопрос
абстрактен.
Померо. Это не совсем то, что я хотел спросить.
Можно ли иметь амбиции, внешние по отношению
к работе?
Гурджиев. Вы можете поставить это как задание,
но вы не должны рассчитывать на успех. Успех
может прийти, а может не прийти. Возможно, это
совместимо с работой.
Померо. Значит, не нужно уничтожать это сейчас?
Гурджиев. Необязательно. Но если это мешает в
серьезной работе, если это слабость — вы должны
уничтожить это. Если вы можете делать это
сознательно — можно сохранить это.
Померо. А если это физическая вещь?
Гурджиев. Это может быть физической вещью, но
не автоматической. Поставьте себе сознательное
задание и выполняйте его даже по инерции.
Померо. Как мне знать, что мое решение
осознанное? Если я хочу денег, например, — это ведь опреде~
ленно из-за алчности.
Гурджиев. Это другой вопрос. То, что вы приобр6'
ли в работе, вы не должны использовать во внеШ'
ней жизни. Пока вы имеете дело со мной, вы должны
внешне играть роль, но внутренне учиться никогДа
не отождествляться. В работе приходят такие ве1Д#'
неординарные возможности. Никогда не используй
те их в обычной жизни.
242
Мадемуазель Доллингер. Г-н Гурджиев, можно
ли помочь работе молитвой и как молиться?
Гурджиев. Вы можете молиться только своими
тремя центрами, в то же время это будет упражнением.
Меня интересует не ваша молитва, а ваша
концентрация на трех центрах. Ваша молитва идет не
дальше, чем ваша атмосфера. Когда ваша молитва
сможет пойти так далеко, как Америка, вы будете
способны молиться президенту. У человека есть две
субстанции: субстанция активных элементов
физического тела и субстанция, созданная из активных
элементов астральной природы. Смешиваясь, эти две
субстанции образуют третью субстанцию. Эта
смешанная субстанция собирается в определенных
местах человеческого тела и тоже образует атмосферу,
окружающую его подобно атмосфере планеты.
Планетарные атмосферы постоянно приобретают или
теряют субстанции из-за других планет. Человек
окружен другими людьми, как планеты окружены
Другими планетами. В определенных условиях,
когда встречаются две атмосферы, если эти атмосферы
«Дружественны», между ними устанавливается связь
и происходят закономерные последствия. Что-то
перетекает. Количество атмосферы остается прежним,
но качество меняется.
Опрашивающий. Как можно молиться тремя
центрами?
Гурджиев. Вам необходимо сделать серьезную
вещь. Учитесь для вашего будущего концентриро-
ваться не одним центром, а всеми тремя. Вы долж-
**ы думать, чувствовать и переживать. Это важно.
Для этого есть разные упражнения. Вы должны
молиться, петь и даже мастурбировать тремя
центрами. (Боби смеется.) Почему вы смеетесь? Если ис-
243
пользуется сильное выражение, чтобы заставить
вас понять, это никогда не может быть плохим
тоном. Я использую слово «дерьмо» или слово
«мастурбация», потому что они уже зафиксированы во
мне. Я могу их использовать, не подбирая их
специально. Одно из слов моего словаря, которое не
любит мадам де Зальцман: «dessaler» (обессоливать
что-то). Иногда я могу говорить свободно и с
незнакомыми людьми.
Хайнетт. Только что объясненное правило
удивляет. Мне кажется, иногда нельзя не использовать
некоторые результаты работы. Я подумал о моем
классе, который я веду теперь иначе, чем раньше.
Гурджиев. Я хочу сказать о другом. Мы об этом не
говорили. Это нормальная вещь. Вы могли бы даже
без меня это сделать. С каждым годом вы
становитесь старше, становитесь более опытным. Вы
получаете опыт и изменяете ваш способ поведения.
Алан. Мне иногда удается достичь уровня
мышления, более отчетливого и объемного, в котором
я могу понять больше других вещей. Могу я его
использовать?
Гурджиев. Выполняйте только ваши упражнения.
Точно так же, как вы учитесь играть на пианино.
Нужно выполнить множество упражнений, преясДе
чем исполнить мелодию. Сейчас вы должны
выполнять свое упражнение и жить как прежде. Никто не
должен замечать, что вы внутренне работаете. Это
ваша цель — внутренне не отождествляться. Играть
роль является не целью, а средством.
Алан. Я как будто бьюсь о каменную стену...
Гурджиев. Все приходит со временем, и ну^1*
только практиковаться.
244
Алан. Я хотел бы получить более определенные
указания, как не отождествляться.
Гурджиев. Вы сейчас философствуете. Я сказал, что
наша цель — не отождествляться. Изучите ваши
прошлые проявления. Что вы можете беспристрастно о
них сказать? Это будет подсказкой в вашей работе. Вы
обнаружите, что не отождествляетесь, когда смотрите
на свои прошлые проявления. Необходимо быть
внутренне беспристрастным. В данный момент это
невозможно. На каждую одушевленную или
неодушевленную вещь мы смотрим всегда пристрастно. Это
наша слабость. Необязательно искать новые средства
в качестве помощи. Вы должны добиться этого.
Оранде. Месье, сейчас я в плохой ситуации и очень
устал.
Гурджиев. Доктор, с самого начала я говорил вам,
что эта работа потребляет много электричества.
Оранде. В течение недели у меня не получались мои
упражнения, даже простое вспоминание в течение
четверти часа, потому что я был отравлен
прошлыми результатами. Я думаю о работе, но у меня
никогда не получается сделать что-то решительное.
Гурджиев. Вы пока не можете ожидать результата.
Пока вы можете только делать упражнения. Чтобы
играть мелодии, нужно долгое время упражняться,
возможно, у вас появляется иллюзия, потом
разочарование: вот так это происходит. Это состояние
приходит, когда человек просветлен или свободен от
иллюзий. Вы должны думать только о будущем — когда
Ваша игра будет другого качества и вы сможете стать
Пианистом.
^адам Дюбо. Мой способ мышления иногда
забавляет меня думать, что все это — мечтания. Когда
245
у меня нет желания работать, я говорю себе, что все
это неправда.
Гурджиев. В вас много собак. Как «Месье Гур-
джиев» я не могу вам помочь. Только как врач. Но
у меня нет права практиковать во Франции. Я
помогаю только английским и американским
пациентам.
Мадам Дюбо. Тогда мне остается только сдаться.
Гурджиев. Вы должны пройти через этот кризис.
Теперь, если вы распознали свое ничтожество, вы
можете принять реальное решение что-то изменить.
Если бы у меня была пилюля, чтобы вас успокоить, я
бы вам ее не дал. Нужно благодарить Природу, что
этот кризис начался и что он начался так быстро. У
Филиппа похожий кризис бывает два раза в год.
Теперь вы работаете для меня. Когда война закончится,
я дам вам хороший чек. Даже с американскими
нулями. Доверяйте мне.
Дениз. Совместима ли искренность со
спонтанностью?
Гурджиев. Они могут быть вместе, но
предпочтительно, чтобы они не были вместе. Спонтанность не-
контролируема. Не нужно быть искренним с ДрУ'
гими, только с собой. Вы никому не должны
доверять— ни вашей сестре, ни вашему брату. Вы
честны с собой. Если вы честны с другим — вы открЫ'
ваете все ваши карты. Он сядет вам на шею. Эта
искренность является болезнью. Возможно, вы
ничего не имеете внутри, но другой воображает, что у ваС
что-то есть. Пусть воображает.
Мадам Дюбо, что у вас были за ассоциации, поче'
му вы смеялись?
Мадам Дюбо. Не могу сказать.
246
Беседа двадцать вторая
28 января 1944 года
Д-р Абулькер. Вы советовали мне сделать перерыв
в работе на этой неделе. Этот перерыв показал мне,
что я работаю достаточно, чтобы чувствовать
удовлетворение и подчинять негативные эмоции.
Когда я не работаю, то чувствую раскаяние, меня
полностью захватывают негативные эмоции. Например, я
постоянно ощущаю, что охвачен завистью к другим.
Гурджиев. Это не ваша вина. Это вина ваших
родителей. Мы разрушим этот порок воспитания.
Ланктен. Я заметил, что с тех пор, как я начал
работать, грубые желания и стремления, а также
некоторая жажда низких вещей стали сильнее и занимают
большее место, чем раньше.
Гурджиев. В этой комнате 12 человек. Если вы
захотите привести еще двоих — двоим
присутствующим придется уйти. То же самое в вас. Нужно
подготовить помещение и для этого нужно убрать то, что
его занимает. Если кто-то желает выйти, когда кто-
то желает войти, они остановят друг друга в дверях,
это неизбежно. Они приглядывают за дверью.
Может быть, у вас та же ситуация. В нашей работе не
Может быть компромиссов. Мало-помалу вы
очищаете помещение. Одни входят, другие выходят.
Лекакс. Месье Гурджиев...
Гурджиев. Я уже давно как Гурджиев.
Лекакс. На этой неделе ко мне пришло, совершенно
Независимо от работы и упражнений, некоторое
самоощущение, которого я до сих пор не испытывал; оно
вставляет меня побывать в такой части себя, в какой
я раньше не был. Это чувство отвлекает меня, потому
247
что не знаю, что с ним делать; я не хочу потерять его; я
хочу, чтобы оно помогало двигаться дальше.
Гурджиев. Вы должны остановить все и делать
внутренне только то, что следует делать в эту неделю —
то, что может помочь вашему будущему.
Лекакс. Но это чувство приходит, когда я делаю
что-то совершенно другое, когда общаюсь с людьми
и не могу прекратить то, что делаю.
Гурджиев. Мы говорим не о повседневных вещах.
Это нечто совсем другое. Вы должны играть роль.
Например, вы должны пожимать руки правой рукой.
Вам не нужно думать об этом.
Зубер. Я застал себя на этой неделе в ситуации, в
которой должен бы чувствовать раскаяние, но на
самом деле чувствовал лишь какую-то боль, не
сравнимую с реальным ощущением. Я хотел бы знать,
есть ли специальные способы испытать раскаяние.
Гурджиев. Обдумайте все то, что сделали в
жизни, все случаи, когда повели себя не так, как следует
себя вести. Вы вспоминаете и в то же самое время
испытываете раскаяние.
Соланж. Я заметила, что обычно страдала от угры-
зений совести сильнее, чем сейчас в работе. У меня
были сильные чувства, сейчас же они стали
умственными. Я сужу свои действия, но не чувствую так, как
привыкла.
Гурджиев. Это простое дело. Прежде вы
привыкли делать слона из мухи и муху из слона. Это путь*
данный природой. Сейчас вы видите муху как му^У
и слона как слона.
Соланж. Я сомневаюсь, следует ли мне продолжат^
эту работу или заняться чем-то более соответствуй
248
щим моим способностям. Я хотела бы иметь цель в
жизни.
Гурджиев. Мой совет: займитесь чем-то
совершенно новым, без всякой связи с тем, что делаете сегодня.
Чем менее вы удовлетворены работой, тем сильнее
растет ваша способность сделать больше. Начните снова
учиться для будущего. Самой подходящей вещью для
вас была бы новая карьера. В жизни допустимы все
виды компромиссов, но в работе их не может быть. Вы
должны изменить всю вашу жизнь и все начать заново.
Беседа двадцать третья
8 февраля 1944 года
Жиль. Я мало знаю себя, особенно свою сущность.
Я никогда не знал, как быть уверенным
относительно себя. Какие методы исследования можно
применять, чтобы понять, идет какая-либо вещь от меня
или не от меня?
Гурджиев. Вы сейчас философствуете.
Необходимо начинать с чего-то реального. Сейчас оно пусто
для меня, потому что вы сами пусты. Вы не встали
на путь реального человека. Это из-за воспитания! В
вашем воспитании отсутствовали семь факторов. Я
могу назвать первый. Вас не научили тому, что отец
есть Бог для вас. Для каждого человека, до
определенного возраста, это должно быть так. Бог любит
того, кто почитает своего отца. Когда отец умрет,
появится место, куда сможет войти Бог. Вы не имеете
такой связи с отцом, и от этого происходит ваш
вопрос. Поставьте перед собой задачу выявить все те
факторы, что сдерживают вас; установите реальную
связь с отцом.
249
Мадам Дюбо. Но если отец — человек
недостойный, подлый?
Гурджиев. Даже если он худший из преступников,
если он дерьмо, подлейший среди людей, вы
должны знать свои обязательства. Вы не знаете, как он
дошел до такого. Здесь закон. Он создал вас. Вы
обязаны ему своим существованием. И он-ответит в ином
мире за вашу жизнь. Пусть он подлейший среди
людей в глазах каждого, пусть так, но внутренне вы
должны чувствовать ваши обязательства. Вы
обязаны расплатиться с ним за свое существование.
Жиль. Но чтобы установить правильные отношения
с кем-то, нужно быть уверенным, кто и каков ты сам.
Гурджиев. Вы делите себя на две части.
Внутренне вы не должны отождествляться; внешне —
должны играть роль. Пусть все будет вашим проводником.
Ваша задача сейчас — обретение внутренней
свободы. Это стартовый пункт для дальнейшего движения.
А для этого вы должны делать то, что я велю. Что это
значит: играть роль? Попробуйте понять в более
широком смысле. Делайте все, что доставит радость
вашему отцу. Если ему нравится, что вы сидите по
правую руку, садитесь по правую руку. Если в какой-то
момент он предпочтет противоположное —
сделайте так. Субъективная роль. С каждым — особая роль.
Приучайте себя выполнять обязанности. Это один
из аспектов будущего свободного человека. Нет
нужды философствовать. Потом — пожалуйста. Сначала
подготовьте почву. Почва имеет семь аспектов.
После этого можете идти куда хочется. В будущем вы
должны играть свою роль с каждым человеком рад#
вашего же эгоизма. Сделать каждого человека свойМ
рабом. Для этого делайте не то, что вам нравится, а
то, что ему нравится.
250
Мадам Дюбо. По отношению к отцу — это внешнее
или внутреннее обязательство?
Гурджиев. Я говорил, что внутренне вы имеете
объективные обязательства. Но в то же время внешне вы
играете перед ним роль, как и перед всеми.
Сначала это сложно, но потом вы увидите, как все
меняется. Может быть, потом ваш отец станет вам рабом, и
даже Бог станет вам рабом.
Дениз. Так что, сейчас мы не должны делать то, что
нравится?
Гурджиев. Сейчас у вас нет времени на
удовлетворение ваших слабостей. Нужно убить их. Если вы
работаете — вы должны не идти на компромисс со
слабостями. Вам нужно быть безжалостным.
Дениз. Даже если цель — ублажать кого-то?
Гурджиев. Мы говорим о себе в данный момент.
Дениз. К примеру, я живу с людьми, постоянно
говорящими о преданности и взаимопомощи. Это было и
моей целью тоже. Теперь я понимаю, как мало один
человек может сделать для другого.
Гурджиев. Правильно, это фантастическая идея.
Прежде вы никому не могли сделать ничего
хорошего. Теперь вы дали слово делать только для себя;
поставьте себя на ноги, подготовьте себе будущее.
Дениз. Теперь окружающие считают меня
равнодушным.
Гурджиев. Значит, вы не играете роль. Иначе они
не заметили бы перемены. Вы открыты. Другие не
Должны видеть, что происходит внутри.
Дениз. Есть люди, которые постоянно рядом со
Мной.
Гурджиев. Особенно с такими людьми...
251
Дениз. Это трудно.
Гурджиев. Просто даются только плохие вещи.
Мадам Дюбо. Когда я открываю кому-либо то, что
происходит со мной, я чувствую — то, о чем я
рассказала, теряет для меня силу. Я чувствую, что
воздействую на других тем дурным, что изливается из
моей груди.
Гурджиев. Тогда вы плохо играете вашу роль.
Мадам Дюбо. Да, но это забирает силу из того
плохого, что есть во мне.
Гурджиев. Сейчас вы должны пожертвовать
всем ради своего будущего. Всеми нынешними
наслаждениями. Невозможно входить в Царствие
Небесное и при этом есть пироги. Установите
добрые отношения со всеми и учитесь никогда не
отождествляться. Это станет отличным
инструментом для самоизменения. В то же время это
создаст в вас определенную энергию,
позволяющую лучше работать. Легкие вещи никогда не
дадут энергии.
Померо. Я хотел бы узнать, есть ли лучший путь
использования физической энергии, нежели занятие
спортом.
Гурджиев. Упражнения с числами, именами и т.п.
Чтобы хорошо выполнять их, человеку нужно в пять
раз больше энергии, чем есть у вас сейчас.
Померо. Но мы еще не делали их.
Гурджиев. Хорошо, делайте то, что было дано в
воскресенье. За полчаса я мог бы закачать в вас
вдесятеро больше энергии, чем есть в вас сейчас. Если
вы ощущаете так, как говорите — значит, вы не
поняли.
252
Мадам Дюбо. Я долгое время не работала, потому
что чувствовала, что неправильно выполняю
упражнение по наполнению тела. Потом я начала снова.
Гурджиев. Продолжайте попытки. Все придет
мало-помалу. Десять раз не получится, но на
одиннадцатый раз... Вы должны делать и делать все
упражнения. Сначала вы должны почувствовать их
вкус, и тогда станет легко. Тщательно следуйте
правилам; расслабляйтесь и так далее, это поможет
работе. Рано или поздно вы преуспеете. Но не надо
щадить себя.
Дениз. Я чувствую не реальное наполнение тела, а
что-то неопределенное.
Гурджиев. Для начала вам подойдет и это.
Жербо. Можно ли получить более точное
представление о собственной сущности? Мои ощущения
смешиваются с неким видом воображения и прочими
ощущениями, часто противоположного свойства.
Как лучше разобраться с этим?
Гурджиев. У вас есть упражнения.
Жербо. У меня не получается выполнять их все
хорошо.
Гурджиев. Возможно, это потому, что вы думаете о
другом: философия, фантазия... У вас пока нет
сущности. Вы щенок — вы маленький кусок щенячьего
дерьма.
Жербо. Это потому, что мое внимание
естественным образом смещается в сторону сложных
вопросов.
Гурджиев. Думайте о том, что дважды два —
четыре. Вы слишком забегаете вперед. Отсюда все это
недопонимание.
253
А. Однако во многих случаях я удерживаюсь на
нужном месте.
Гурджиев. Это потому, что вы продвигаетесь.
Прекрасно!
А. Что касается воскресного упражнения: я гадаю,
не секс ли мешает мне правильно выполнять его?
Гурджиев. Не философствуйте. Я даю упражнение
специально для вас. Каждый раз, когда вы
чувствуете приближение слабости — расслабьтесь и серьезно
подумайте: «Я желаю, чтобы результатом моей
слабости стала сила». Это аккумулирует в вас энергию
для будущего. Каждый знает свои слабости. Каждый
раз, когда появляется слабость, остановитесь и
сделайте это упражнение. Это особо необходимое для
вас упражнение. Однажды вам нужно будет
откровенно поговорить об этом с мадам де Зальцман.
Хоранд. У меня дочка четырех лет. Какую роль я
должен играть с ней?
Гурджиев. Роль отца.
Хоранд. Но я чувствую, что не стал настоящим
отцом.
Гурджиев. Будьте им. Не поощряйте, критикуйте
все, так, чтобы у ребенка не было фантазий. Но
внутренне надо любить дитя. Таким образом к вам
придет истинная любовь.
Хоранд. Есть моменты, когда я чувствую, что надо
быть строгим. В другие моменты я позволяю себе
показать свои чувства.
Гурджиев. Не надо показывать. Нужно быть
справедливым. Если вы покажете свои искренние
чувства, ваш авторитет пошатнется. Никогда не
показывайте ребенку ваше внутреннее «Я». Ваши слабо-
254
сти — любить, лелеять и так далее — оставьте это для
кого-нибудь другого. Не для вас. Отцовский
авторитет — вещь очень важная. На таком пути вы станете
настоящим отцом.
Хайнетт. Нет ли риска сделать ребенка боязливым
и задушить его личность?
Гурджиев. Если ребенок будет делать, что я говорю,
он не станет бояться. Он станет уважать. Это иное
качество страха. Не нужно пугать его.
Беседа двадцать четвертая
20 апреля 1944 года
Д-р Абулькер. Я пытался вызывать угрызения
совести, но они овладевают мной. Я не могу забыть, что
именно от раскаяния Иуда повесился.
Гурджиев. Зачем вы вспоминаете Иуду в связи с
этим? Что вы знаете об Иуде? Он был великим
посвященным. Он был вторым учеником после Иоанна
Крестителя. Все, что говорят о нем, — ложь. Если
хотите знать, он даже был учителем Христа.
Д-р Абулькер. Поиск раскаяния ведет меня к
депрессии. Я, должно быть, неправильно делаю
упражнение. Как следует пытаться вызвать раскаяние?
Гурджиев. Чтобы испытывать раскаяние, нужно
пробудить реальную волю, помнить реальную цель.
Нужно уничтожить спокойствие.
Д-р Абулькер. Я два или три раза ощущал
раскаяние, словно вспышки. Но я не знаю, как заставить
его приходить. Когда я намеренно ищу его, я не
достигаю того же качества, а только получаю
угнетающую депрессию.
255
Гурджиев. Когда раскаяние приходит без
самолюбия, оно дает нам желание чего-то лучшего. Но
смешанное с самолюбием, оно тянет нас вниз. Эффект
истинного раскаяния — ненависть к себе,
отвращение к себе. Эти две вещи вызывают истинные
угрызения совести.
Д-р Абулькер. Однажды, когда я чувствовал это,
меня буквально стошнило.
Гурджиев. Вам нужно пережить много такого,
чтобы убить вашего врага. Когда чувствуете
депрессию — следует выполнять «Я есть»; тогда вы
можете не страшиться углубления депрессии. Только при
помощи этого импульса вы сможете выйти за
пределы ничтожности. Вас должно радовать, что импульс
пробудил в вас реальную волю к перемене. Не
церемониться с самолюбием! Самолюбие — ваш злейший
враг. Нужно безжалостно наказывать в себе эту
подлую тварь. Не только в себе — во всех. Чувство
раскаяния может все исправить, все ошибки ваших
родителей, воспитателей, ваших друзей детства. Вам
нужно обрести внутреннюю свободу, которая
сделает вас кандидатом на звание будущего человека.
Дорогой доктор, вот мой совет, и это очень трудно.
Это неприятно, но моей вины здесь нет. Если
хотите иметь будущее — постарайтесь в настоящем. Чем
больше вы испытываете это, тем больше у вас
возможностей для будущего. Вам нужно преуспеть в
доведении укоров совести до точки, в которой они
станут ненавистью к себе, к прошлому, к родителям, к
полученному воспитанию. Прокляните все.
Призовите на помощь ваш идеал, чтобы вынести ношу й
стать достойным его. С одной стороны, проклинайте
прошлое; с другой, во имя будущего дайте слово -'
как противовес проклятьям — помогать чем сможе-
256
те родителям. Нужно достичь такой точки, когда
совесть без жалости заговорит в вас.
Мадам Этьеван. Я пережила такую же депрессию,
как у доктора, но больше ее нет. Я стала такой же, как
раньше.
Гурджиев. Я подозреваю вот что: может быть, вы
привыкли работать с этим автоматически. Это тоже
плохо — навязчивая идея. Нельзя привыкнуть к
раскаянию — оно должно проникнуть во внутреннее
«Я». Привыкнув, вы сделаете его автоматическим;
оно становится внешним, легковесным, вы
переживаете его только головой. Вы зря тратите время.
Начните снова, еще безжалостней. Нужно делать это
всеми тремя центрами, не только головой.
Кан. Изучая несколько лет моей работы, я замечаю,
что никогда не терял движущей силы, но эта часть
меня постоянно убегала от работы. Я увидел это,
когда вы сказали, что мне недостает физической воли.
Где я могу получить силу, которая даст мне
физическую волю?
Гурджиев. Только одна вещь может вам помочь.
Вы должны страдать физически. Например, не
ешьте вдоволь, оставайтесь голодным. Или, если
вашему организму не нравится холодная вода, заставьте
себя переносить холодную воду. То же с горячей
водой. Делайте противоположные вещи, а не те, к
которым привыкло ваше тело. Заставьте его страдать.
Это один и единственный способ добыть силу,
которой вам недостает. Не интеллектуальное
страдание. У нас есть семь видов страданий. Для вас
необходимо страдание тела. В вас работают две части, а
тело не работает. Вы поняли ваши эмоции: если вы
Наблюдали за ними, если вы поверили мне — делай-
257
те это, боритесь, страдайте. Впоследствии вы
сможете работать над собой. Я рад, что вы сами пришли к
этому вопросу.
Спрашивающий. Я бы хотел задать вопрос об
упражнении на семь дыханий. Это упражнение
нужно выполнять во внешней жизни. Сейчас я даже не
могу правильно сосчитать количество выдохов,
когда я делаю это упражнение в метро или при ходьбе.
У меня никогда не получается его закончить. Я
вдыхаю внутренне, наблюдая за упражнением, и больше
не могу увидеть его как целое.
Гурджиев. Это очень важно. Возможно, у вас есть
навязчивая идея, которая вас останавливает. Вы
должны бороться, как я советовал вам.
Мадам Дюбо. Я не могу управлять упражнением. Я
отождествляюсь с ним.
Гурджиев. Вы должны разделить это упражнение
на три части и выполнять одну часть три дня подряд,
другую часть — тоже в течение трех дней и затем
делайте все вместе.
Мадам Дюбо. Когда я спокойна, у меня
получается лучше.
Гурджиев. Тогда это менее полезно.
Мадам Дюбо. Еще одна трудность. Когда я
представляю умершего человека, у меня нет с ним связи. У меня
даже появляется впечатление, что я с ним незнакома.
Гурджиев. Хороший урок для вас. Возможно, вы
знаете этого человека только одной частью себя,
например интеллектом, а теперь пытаетесь изменить
это и вообразить его с помощью чувств. Вы найДе~
те контакт со всеми центрами, но только последов^'
тельно, один за другим.
258
Мадам Дюбо. Я должна найти кого-то, кто
удовлетворяет условиям.
Гурджиев. Возможно, вы никогда не найдете
такого человека. Может быть, вы односторонни. Если вы
не можете найти одного — возьмите двух или трех. С
одним работайте чувствительной частью, с другим —
мыслительной и так далее.
Померо. Я заметил, что если слежу за
дыханием—лучше могу вспоминать себя. Можно ли продолжать так?
Гурджиев. Нет — если думаете, что есть риск
превращения этого в навязчивую идею. Если это
помогает — продолжайте. Только вам судить.
Померо. Как мне узнать, что это навязчивая идея?
Гурджиев. Теперь я понял. По вашему вопросу. Я
понял ваше внутреннее состояние. В чем центр
тяжести вашей работы?
Померо. Упражнение по ощущению «Я» и семь
дыханий.
Гурджиев. Какое больше всего интересует вас,
какому вы наиболее доверяете?
Померо. Я делаю их в разных условиях. Оба важны
Для меня.
Гурджиев. Измените условия выполнения
упражнений. То, которое делали во время, отведенное для
работы, делайте в жизни и наоборот. Измените вре^
Мя, чтобы преодолеть автоматизм. Я подозревал
нечто подобное, и вопрос подтвердил мне это. Вы
поняли?
Спрашивающий. Да, очень хорошо.
Вера Домаль (спрашивает про упражнение на
семь дыханий). Это правильный путь или я должна
Изменить и улучшить что-то?
259
Гурджиев. Продолжайте. Возможно, вы
работаете лишь частью себя. Сейчас вы начали
пробуждаться, что рождает непонимание. Продолжайте, пока
не установите объективный контакт со всеми тремя
центрами. Контакт с одним — это всего лишь
истерия. Реальный человек — это он сам. Я есть я; если я
люблю, то всем своим существом (бытием), и точно
так же ненавижу.
Вера Домаль. Я больше не хочу этого.
Гурджиев. Тогда делайте его все время, установите
новую привычку. После этого я помогу вам.
Вера Домаль. Всю эту неделю я прилагала
большие усилия. И почувствовала что-то новое.
Гурджиев. В первый раз что-то проснулось в вас.
Но пока не стало привычным, вам недостает
нужного материала. Вы на правильном пути. Если вы
способны проклинать и испытывать отвращение к
своему прошлому, это поможет вам. Представьте, как
много времени вы потеряли. Вот укоры совести. На
таком пути вы подготовите себе хорошее будущее.
Без плохого хорошее не приходит.
Вак. Во мне есть одна часть, которую я никогда не
умел намеренно пробудить, пытаясь вспомнить себя.
Она пробуждается только под действием внешнего
шока. Как заставить ее проявиться?
Гурджиев. Вам нужно кое-что убить в себе. Вам
нужно создать помещение для этого нового ощуШе'
ния. В нашем организме имеется ограниченное
число факторов. В вас все факторы уже записаны, как на
грампластинке, и эти записи фальшивы. Вам ну^'
но уничтожить одну из записей, поместив другую #а
ее место.
Вак. Как уничтожить ее?
260
Гурджиев. С помощью направленной силы.
Выберите внешний идеал. Например, религиозную веру.
Что-то, в чем вы уверены и что находится вне вас.
Тогда разрушьте эту веру, ликвидируйте ее. Вы
ничего не потеряете, ибо это ложь. Раньше или позже все
в вас должно стать новым. Что есть сейчас —
дерьмо. Создайте помещение, чтобы кристаллизовать
новый фактор для новой жизни. Я советую взять веру;
но вы можете выбрать что-то иное, в чем вы
уверены. Во всяком случае, есть нечто, что нужно
разрушить и заменить; так вы установите реальный
контакт с чувством.
Вак. Каков будет этот новый фактор?
Гурджиев. Совесть. Пока что в вас есть только
кристаллизовавшиеся ненормальности, пришедшие
извне.
Мадам Давид. Как может человек следовать
совету, который вы даете в вашей книге: проверять все
спорные вопросы, все бессознательные части своего
присутствия, работать так, словно они сознательны,
и так далее?
Гурджиев. Это не моя книга, это книга г-на
Вельзевула, и совет он дает своему внуку.
Мадам Давид. Так он только для его внука?
Гурджиев. Вельзевул объяснит вам это. Что до
Меня, то я дам еще совет: привыкайте обращаться к
Вельзевулу, «моему дорогому дедушке». Это
поможет вам. Условие состоит в том, что вы должны
обращаться к нему уважительно: «мой дорогой дедушка»
** т. д. Тогда, может быть, придет ответ.
261
Беседа двадцать пятая
20 апреля 1944 года
Гурджиев. У кого есть вопросы по поводу работы?
Вопрос. У меня есть класс, где я могу следить за
учениками достаточно индивидуально. Некоторые
из них занимаются онанизмом. Как я могу
потребовать от них прекратить это делать?
Гурджиев. Есть много книг, в которых
объясняется этот недуг. Найдите эти книги и почитайте им.
Вы можете вывести всех их из класса и рассказать
им о том, что тот, кто позволяет себе делать это,
никогда не будет ни настоящим мужчиной, ни
настоящим мужем. Почитайте им и посоветуйте серьезно
подумать над этим. Убедите их и докажите, как это
вредно. Если есть кто-то, у кого это вошло в
привычку, кого невозможно убедить и остановить, —
посылайте их ко мне, и через две недели я избавлю
их от этого, — при условии, что у них есть толстая
чековая книжка.
Вопрос. Я делаю упражнения в большей степени в
голове. Часто я просто должна остановиться и уехать
в деревню, где я получаю ощущения, которые дают
мне некоторый баланс. После этого мне трудно
приниматься снова за работу, потому что трудно вести
эти два образа жизни в одно и то же время.
Гурджиев. Откуда вы знаете, что у вас есть в этом
потребность?
Вопрос. Когда я обхожу это вниманием, я не
чувствую себя сбалансированной.
Гурджиев. Я не могу ничего посоветовать вам
относительно этого вопроса. Вам нужны правильные
условия. Нет необходимости ездить в деревню: все>
262
что вам нужно, — это иметь толстую чековую
книжку и хорошего мужа, а не мужа, подобного ученикам
Хайнетта. Тогда все пойдет гладко. Пока же
распределяйте свое время.
Вопрос. Совсем недавно я выполнял упражнение
на семь вдохов так, как вы советовали. Это привело
меня к моменту самовспоминания такого качества, о
котором я не имел представления прежде. В то же
время я испытывал отвращение в отношении всех
связей, проявляющее себя через ощущения и
чувства. Я чувствовал в тот момент, что не хочу больше
жить с этим, а хочу просто убить это.
Гурджиев. Убить что?
Вопрос. Я увидел, что чье-то страдание заставляет
страдать и меня через ассоциации. Таким образом,
я действительно пытался почувствовать «Я есть» в
то же самое время. Внешне я делал то, что нужно
было делать. Правильным ли будет продолжать в
том же направлении, или я должен еще что-то
исправить?
Гурджиев. Продолжайте. Возможно, только какая-
то часть вас делает это. Теперь вы начинаете
пробуждаться, что создает ошибочное понимание.
Продолжайте, пока вы не обретете объективной связи с
вашими тремя центрами. Связь с одним центром — это
только истерия. Реальный человек является самим
собой. Я есть я: если я люблю, то всем своим
существом, если я ненавижу, то так же.
Вопрос. Я не хочу больше всего этого.
Гурджиев. Тогда выполняйте это все время,
создайте новую привычку. Затем я помогу вам.
263
Беседа двадцать шестая
25 иая 1944 года
Гурджиев. Сегодня не так много людей.
Машин. Я делал довольно регулярно упражнение
по «наполнению». Оно утомило меня. У меня были
головные боли в течение дня. Должен ли я
продолжать?
Гурджиев. Продолжайте. Вы пройдете этот кризис,
ваше спасение — внутри. Вы должны успешно
прорваться через что-то. Не щадите себя; эта усталость
может дать вам тонкость. Вы сильны как боров. Но в
нашей работе нужно быть козлом. Молодой козел —
замечательно, старый козел — плохо пахнет.
(Обращаясь к доктору.) Жаль, что вы пришли поздно, я
говорил о медицинских вопросах. Я поступаю иначе,
чем обычный доктор! он не волнуется — я заставляю
его волноваться; доктор носится с болезнью, я—
обостряю ее. У него есть все, кроме этой штуки. Он бык,
но не чистопородный бык. Нужно стать
чистопородным быком. Если вы не изменитесь, вы останетесь
похожим на старого козла. Движущимся
источником ужасных эманации. Доктор, вы часто видите
таких среди своих пациентов?
Померо. У меня есть впечатление, что возникает
все больше трудностей с упражнением по
воскресеньям. У меня не получается дать толчок груди й
позвоночнику.
Гурджиев. Вы знаете, почему это трудно?
Померо. Я не знаю; возможно, потому, что я
слишком много работаю головой.
Гурджиев. У вас нет интереса; вы не работаете
своим бытием. Вы хотите делать это только теоретик
264
ски... это не вы. Вы решили случайно своей головой,
но это не вы — тот, кто желает. Сейчас вам
необходимо поставить одну цель перед всем своим существом;
если вы пойдете по этому пути — вы немного
пробудите эту функцию; вы не чувствуете, потому что у вас
нет чувств.
Кроме всего прочего, я скажу одну вещь, которая
не для вас и в то же время для вас. Этим вечером я
убедился в одной вещи, которая может сослужить
большую службу каждому из вас. Это инстинкт,
который не деградировал. Он из хорошей породы. А вы
из класса дегенератов. Когда вы говорите о «простых
людях» — это люди, которые еще не дегенерировали.
У вас нет той нормальной вещи, которая есть у всех
животных. Вы замечаете это у простых людей; на это
я скажу, они — чистопородны, не дегенераты; они
безграмотные, они простые. В том деле, которое мы
с вами начали, хорошо было бы вернуться к чему-то
древнему или было бы хорошо, чтобы что-то новое
родилось в вас. Вы можете начать видеть, когда
приходите ко мне в седьмой раз. У вас нет связи или вы
не отравляете себя — одно или другое, — чтобы
двигаться к тому, чего вы желаете. Общую связь можно
получить посредством цели. Это возможно с
практикой. Например, когда вы сидите вместе — не
тратьте внутреннее время, как в жизни. Используйте эту
возможность, чтобы выполнять упражнение;
внушите себе, что эта атмосфера вокруг вас
пробуждает желание двигаться к цели, все находящиеся здесь
делают это. Эта атмосфера подогревает стремление
двигаться всем вашим бытием к общей цели.
Когда вы находитесь вместе — внезапно, автоматически
создается это тепло. Вы можете получить ответное
действие во всем городе. Париж велик; но когда вы
265
начнете, понемногу станет возможным вот что: если
одно движение будет произведено в уголке этой
атмосферы, оно произведет беспокойство, которое
распространится повсюду. Вы знаете о различных
телепатических явлениях. Это как если бы атмосфера
стала больше; этот материал формируется как
паутина. Если в одной из ячеек появляется новая сила —
это найдет соответствие во всей сети, как в
электрической цепи. Необходимо, когда вы случайно
оказались вместе, делать упражнение. Всей вашей
массой вы создаете фактор направления к
осуществлению вашей цели. Для этого необходимо, чтобы
случились две вещи: самовнушение и представление в
формах, но субъективных формах. Когда это
начнется, вы поймете, что происходит; необязательно
представлять это себе в точности. Представьте, что в вас
есть сеть. Если ток подается в одну точку — он
появится везде, если чувство теплоты есть в одной
точке — все точки почувствуют тепло, холод.
Представьте теперь: что случается в одном месте, случается и
везде.
Ланктен. В течение прошедших недель я пытался
четко отделить две части в моей жизни. Я пытался
устроить мою внешнюю жизнь как функцию моей
внутренней работы, на которую я решился, и
больше не делать эту работу в свободные моменты
жизни. Центр этой работы — упражнение по
«наполнению»; оно позволяет мне достигнуть формы, в
которой я всегда могу себя найти. Но в жизни я
встречаюсь с двумя препятствиями. Мое тело и моя голова.
Мое тело — препятствие, которое я знаю. Я знаю, как
возобладать над ним. Но то, что я не могу подчинить
себе, — это моя голова, мое внимание. Я не вижу, как
разрушить это препятствие. Когда я применяю силу?
266
то всегда достигаю результата, но я чувствую, что
неправильно применяю силу.
Гурджиев. Вы знаете, что вашим телом вы рано
или поздно добьетесь успеха. Головы не существует;
это результат тела.
Ланктен. Но когда тело полностью пассивно...
Гурджиев. Вашей головой вы можете; вашей
головой вы не можете... но голова — это тело.
Ланктен. Я знаю, что делать с телом, но с головой...
Гурджиев. Работайте телом для вашего тела.
Ланктен. Вы забыли о голове.
Гурджиев. Если тело меняется, голова изменится...
другое тело — другая голова. Если вы уже
чувствуете что-то своим телом — продолжайте. Голова будет
следовать за телом.
Мадам де Зальцман. Голова ничего не должна
делать; она должна присутствовать как свидетель. Она
будет учиться вспоминать.
Гурджиев. Это послужит вам помощью в
вспоминании. Роль вашей головы — быть присутствующей.
Служба вашей головы — быть постоянным свидетелем.
Мало-помалу она перестанет отсутствовать. Через это
вы можете измениться. Это очень хороший совет.
Кан. У меня есть чувство этого упражнения. Я
чувствую вещи, которые я зарегистрировал. Но я теряю
стремление; у меня возникают нервные напряжения,
которыми я не могу управлять.
Гурджиев. У вас нет ритма. Необходимо делать
разные вещи: l) нормально вдыхаете, 2) задержите
воздух, оставаясь ненапряженным, з) выдыхаете, не
напрягаясь. Необязательно расслабляться, когда вы
задерживаете воздух.
267
Кан. У меня всегда выдох с напряжением.
Гурджиев. У вас нет ритма* возможно, у вас есть
другие диссонансы.
Кан. Вы посоветовали мне вдохнуть немного воды; у
меня всегда одна ноздря закладывается.
Гурджиев. Вы должны продолжать. Если вы
болели всю жизнь, то невозможно поправиться за одну
неделю. Вы уже изменились; раньше всегда одна и
та же ноздря закладывалась. Доктор, это
необычно, что такое органическое проявление исчезает.
Оно перемещается в другое место, потому это не
болезнь; и все же — болезнь. Все врачи, которые это
услышат, скажут: это болезнь; я говорю, что это
проявление может исчезнуть и переместиться куда
угодно, сюда или сюда... Если не болезнь, то что
это? Это оригинальная абсурдная вещь, но пациент
понимает это.
Кан. Раньше всегда у меня было впечатление, что
если бы меня направляли, я смог бы заставить
исчезнуть это напряжение.
Гурджиев. Продолжайте и делайте новое
специальное упражнение. Для начала возьмите ваши часы
и разделите ваше время на три части, не больше ю
секунд каждая, от 5 до ю секунд, и не часто, 2 или 3
раза в 24 часа.
Кан. Не в обыденной жизни?
Гурджиев. Для упражнения это лучше всего. Уде"
ляйте этому половину внимания.
Паке. Как я могу узнать и определить,
отождествлен ли я с работой?
Гурджиев. Вы никогда не должны работать
больше одной трети от всего времени бодрствования;
268
если во время других двух третей вы думаете о
работе, значит, вы отождествлены. Это просто заметить.
Д-р Абулькер. Вы сказали мне, что бывают
моменты для того, чтобы возненавидеть своих родителей...
теперь я могу это сделать. Теперь я понимаю, что я
должен возненавидеть взгляды, которые у меня
были относительно них, и что я должен жить так,
как если бы всегда был сиротой.
Гурджиев. Вы жалеете себя в такие моменты?
Д-р Абулькер. Напротив, я получаю от них какую-
то силу.
Гурджиев. Какую силу?
Д-р Абулькер. Силу рассчитывать только на себя.
Гурджиев. Вы слышали мое объяснение? Как вы
чувствовали, я был доволен или недоволен?
Д-р Абулькер. Поскольку вы говорили со мной об
этом довольно давно, вы должны знать, что должно
случиться.
Гурджиев. Не забудьте спросить мадам де
Зальцман. Который час? Попробуйте теперь сделать
упражнение по созданию сети. Все братства
делали ту же самую вещь. Вы знаете пословицу: «Один
за всех, все за одного». В обычной жизни это ложь,
потому что это нереализуемо. Но здесь братство. У
них у всех общая цель. Один из них — где-то там; йо
он должен желать, что все этого достигнут, и,
наоборот, остальные тоже обязаны помочь ему. Этот
пример достаточно хорошо показывает, что нужно
делать. Это поможет вам вступить в контакт. Даже
эгоистически нужно желать этого, потому что в каждом
ослабленном состоянии нужна помощь. Можно
сказать слово в слово, что это — как паутина.
269
Мадам Тезенас. Может ли таким образом прийти
помощь самому слабому?
Гурджиев. Не в этом дело. Это только побуждение.
Есть две вещи: материя и сила. Это упражнение —
чтобы подгонять, побуждать, приводить в движение.
(После обеда.)
Гурджиев. Блондинка номер два, что нового с
вашим здоровьем?
Гурджиев. Хорошо или плохо — этого не
существует. Существует только изменение.
Мадам Ви. У меня больше головных болей.
Гурджиев. Иногда плохим называют то, что
хорошо. Раньше у вас никогда не было головных болей;
так что это очень хорошо. Возможно, то, что я
сделал, — это пробуждение. В вашем мозгу не было
крови. Кровь через него никогда не проходила; теперь
кровь проходит, и у вас появились боли.
Мадам Ви. Я ожидаю...
Гурджиев. Мне интересно это знать. Вы не должны
ждать; иногда несчастья других делают меня
счастливым.
Машин. Я забыл вас спросить кое о чем. В
упражнении по «наполнению» мне было трудно заполнить
бедра.
Гурджиев. Как вы это назвали? А, ноги. Мы
поговорим о ногах. Ничего не меняем из того, что я
объяснял. Вы должны приобрести власть над свиньей, н
она должна стать козлом. Возможно, сейчас свинья —
на очень хорошем пути. Возможно, сейчас только
ногам осталось измениться. Не уделяйте особого
внимания тому, что касается вашей ноги. Рано или позД"
но это произойдет. Теперь у вас есть другое качество;
270
не отделяйте бедра от головы. Все это должно быть
сделано.
Мадам Т. У меня получилось сделать «наполнение»
с очень большой остротой.
Гурджиев. Возможно, вы впервые вложили в это
всю свою совесть. Но прежде всего, какое
упражнение вы делаете?
Мадам Т. «Наполнение».
Гурджиев. Вы присутствовали, когда я объяснял
его?
Мадам Т. Нет, мадам де Зальцман объяснила его
мне.
Гурджиев. О, мадам де Зальцман. Весь процесс
происходит без меня. Я чувствую, как будто
свалился с луны.
Мадам Т. Я чувствую упражнение очень хорошо, но
у меня создалось впечатление, что это нудная работа.
Вначале она была мне интересна, потому что была
новой.
Гурджиев. У вас есть цель, ради которой вы делаете
в целом все эти вещи?
Мадам Т. Да, у меня есть цель.
Гурджиев. Я всегда относился к вам как к
случайному посетителю. Теперь нужно кое-что узнать. В
чем ваша цель?
Мадам Т. Добиться того, чтобы быть собой.
Гурджиев. А вы не являетесь? Вы подозреваете,
что можете преуспеть в бытии? Так. Пока еще вам
рано делать это упражнение. Вы можете получить
много упражнений, но вам недостает подготовки,
чтобы их делать. Вы должны делать только одно
271
упражнение — 2 или з раза в 24 часа:
расслабляться сознательно. Вы позволяете своей мысли, как
полицейскому, проверить везде, что ваши мышцы
не напряжены. Существует три типа мышц:
большие, средние и маленькие. Вы должны отводить по
неделе на каждую категорию мышц. Когда вы
будете уверены, что можете расслабиться полностью,
тогда возвращайтесь ко мне и задайте снова ваш
вопрос. Не «выкладывайте», а спрашивайте.
Можете ли вы объяснить по-французски:
«выкладывать» и спрашивать? «Выкладывать» — это
всегда для четко определенных внутренних вещей. Вы
никогда не можете «выкладывать» вопрос.
Можно «выкладывать» сигарету, но не вопрос. Мы
говорим о том, что касается хлеба, — «выкладывать»,
но у вопроса другое качество; задавайте вопрос,
не выкладывайте. Определенные вещи вы можете
«выкладывать».
Беседа двадцать седьмая
13 июля 1944 года
Мадам де Зальцман. Есть ли еще вопросы?
Д-р Блано. Когда я работаю, то ощущаю полное
исчезновение моего физического тела. Я чувствую две
отдельные вещи. Одна — более обширна, чем мои
обычные пропорции, и ее пределов я не знаю.
Другая — более внутренняя, более ограниченная,
способная направлять меня; она не имеет точной
формы, хотя сопоставима с моим телом.
Гурджиев. То, что вы сейчас рассказали, не
отражает нашей работы. Если вы будете продолжать, у
вас будет отличный шанс стать кандидатом в
психиатрическую больницу. Это состояние, о котором
знают спиритуалисты и теософы. Остановитесь
немедленно. Вы не должны забывать, что вы — тело. Вы
должны всегда помнить свое тело. Вы еще не
обладаете «Я», не обладаете никаким «мое». Не забывайте
этого. Только в этом случае у вас есть будущее.
Позже ваше тело должно будет обладать реальным «Я»,
реальным «мое», которое каждый человек должен
иметь. Сейчас вы чувствуете отсутствие тела, да?
Блано. Да.
Гурджиев. Хорошо, вы должны чувствовать ваше
тело в десять раз сильнее. Не нужно оставлять ваше
тело. Нужно усилить его. Многие люди живут, как
вы; это психопаты.
Влано. Как я могу сделать более интенсивным
ощущение моего тела, когда я чувствую, что оно уходит?
Гурджиев. Вымойте голову в холодной воде.
Сделайте сложную гимнастику. Например, держите
ваши руки скрещенными пятнадцать, двадцать ми-
273
нут, полчаса, одновременно думая: «Я есть», «Я хочу
быть». Думайте телом. Чувствуйте тело. Изгоните
все психопатические ассоциации — это болезни,
слабости.
Яне. Мне кажется, я становлюсь все более и более
физическим. Мое сознание — это сознание
ощущений. В моей обычной жизни и во время упражнений
я переживаю дискомфорт из-за того, что приклеен к
своим функциям и не способен отделить себя от них.
Как мне достичь более духовной жизни?
Гурджиев. То, о чем вы спрашиваете, то, чего вы
хотите, мне понятно. У вас нет внутреннего
психизма чувства. Вы хотите это усилить. Я собираюсь дать
вам два упражнения, которые только для вас, ни
для кого больше. Необходимо отделить ваши
органические функции от вашей индивидуальности. В
момент, когда вы работаете, когда вы
вспоминаете себя, ваше состояние — другое, нежели обычно.
Необходимо разделить эти два состояния. Для
этого есть упражнение, даже целая серия упражнений.
Вот первое: делайте его, например, сидя,
комфортно устроившись в кресле или на диване. Есть
место, где руки присоединяются к телу (плечи), и
место, где ноги присоединяются к телу (тазобедренный
сустав); чувствуйте и контролируйте эти четыре
места все время. Все ваше внимание должно быть
сконцентрировано там. Пошлите все остальное к
дьяволу. Когда вы говорите: «Я есть», вообразите, что эти
четыре точки — как четыре колонны, на которых
покоится ваше «Я есть». Фокусируйте внимание; не на
внешней поверхности, не на внутренности тела. Вся
ваша концентрация фиксирована на этих четыреХ
местах. Делайте это для вашего будущего
реального «я». Для начала научитесь этому состоянию; оно ^
274
как мера, как подсказка. Вы будете вспоминать себя,
когда вы будете хорошо чувствовать эти четыре
места. Оставьте в стороне все остальное. Живите
прежней жизнью. Это ваше единственное упражнение,
но делайте его очень серьезно, так, чтобы все самые
сконцентрированные моменты вашей работы были
основаны на этих местах. Потом у вас будет
обозначение для реальной индивидуальности. Эти вещи
могли бы служить только барьером между вашей
индивидуальностью и вашими прошлыми
функциями. Я говорю «прошлые», потому что у вас должно
быть новое качество функций. Все должно иметь
новое качество функций — из-за ненормальной жизни
в прошлом. Необходимо создать барьер. Для вас он
будет результатом этого упражнения. Когда вы
почувствуете и осознаете этот определенный барьер —
ваша почва будет подготовлена для нового
упражнения; тогда вы сможете иметь новый внутренний мир,
независимый, и новый внешний мир, независимый.
У вас будет нормальное тело и нормальный психизм,
без ненормальных прошлых функций. Это только
для нее и ни для кого еще. Не пытайтесь делать это
из любопытства. Это очень опасная вещь.
Хайнетт. Я хотел бы спросить, как я могу быть
уверенным, что вспоминаю себя и что работаю тремя
моими центрами. Я понял теоретически
необходимость такой работы, но хотел бы знать, существует
ли критерий для этого. (После паузы.) Это был
скорее не вопрос, а сомнение; я не знаю, стоило ли его
задавать.
Гурджиев. Вы поняли, что то, что вы спросили —
наивно? Никогда не читайте спиритуалистических
книг. Это ведет к психопатии, к психиатрической
лечебнице. У кого есть вопросы?
275
Мадам Дюбо. Каждый раз после того, как я
работаю, у меня возникает протест и одновременно я
очень устаю телесно. Физическое поддерживает
психическое, и у меня не получается вырваться из этого.
Гурджиев. Это нехватка холодной воды. Вы не
любите этого делать. Это важный повод для
возникновения конфликта. Организм этого не любит.
Только голова, возможно, этого требует. Это
реальная причина вашего протеста. Организм об этом
не знает, возможно, однако это так. Голова ищет
объяснений, причин. Тело — очень избалованно,
лениво. Каждый день у вас теперь другое
психическое состояние. Продолжайте еще неделю с самой
холодной водой.
Мадам Дюбо. Я бросила все два дня назад.
Гурджиев. Забудьте сейчас, что вы этого не
делали два дня. Ваше тело должно просить прощения у
вашего духа. Если он простит, я тоже прощу.
Поступайте так, как если бы вы болели эти два дня. Теперь
я советую вам новую вещь: каждый день покупайте
на пять франков немного «пасе» и добавляйте в воду-
Мадам Дюбо. Но, г-н Гурджиев, мне кажется, что
все, что я делаю, все инструкции основываются на
воле головы. Она слабеет, и в один момент все рУ"
шится.
Гурджиев. Ваша голова не может проявлять волю
в течение долгого времени. Когда аккумулятор р^3'
рядился, остановитесь. Только вы решаете: я не хочу,
чтобы это животное имело власть надо мной.
Извините, но это ваше ленивое животное: оно как кошка*
собака, мышь. Теперь вы знаете, что не можете быть
в себе долго. Все достойное в человеке подчиняется
этому животному.
276
Мадам Дюбо. И все же я нахожу причины
протестовать против работы. Я теряю все свои иллюзии и
у меня нет ничего осязаемого взамен.
Гурджиев. Весь мир подчинен этому. Вы — часть
вашего стула, и вы еще не пересели на другой. Мы
сожалеем об этом. Это очень плохое состояние —
сидеть между двух стульев. Поверьте мне. Купите
зеркало; после этого начнется другая жизнь и другая
иллюзия.
Мадам Дюбо. В жизни, когда люди причиняют вам
вред, нужно ли сказать себе: «Мне все равно; это не
вредно» — или защищать себя от них?
Гурджиев. Вот неплохой совет: рассматривайте
каждый такой случай как путь работы над
увеличением вашей воли. Это очень просто. Вы знаете, какие
отношения у вас были раньше — автоматические.
Теперь отвечайте сознательно, проявляйте себя
сознательно.
Мадам Дюбо. Но каким же образом?
Гурджиев. Как вы пожелаете. Плохо, хорошо —
этого не существует. Результатом этого будет зарядка
вашего аккумулятора для следующей
демонстрации. Чем более сознательно вы это делаете, тем
больше энергии у вас будет; и то, что казалось
невозможным для вас, окажется лучше, чем вы ожидаете.
Буссик. Действительно, эти несколько раз я
пробовала. Я убедилась, что в то время у меня не было
отождествлений или отрицательных эмоций, что я
перекрыла впечатления другого вида и что я
обвиняла себя.
Гурджиев. Прежде всего вам нужно чувствовать
яснее и остановить ваш «идиотизм». Тогда вы
увеличите энергию в вашем аккумуляторе.
277
Мадам Дюпре. Все ли могут делать это
упражнение?
Гурджиев. Это хорошая цель. Я счастлив, что вы
это ощутили. Контролируйте каждое действие. Если
вы будете помнить о том, что это нужно делать
сознательно, а не автоматически — у вас будет совсем
другой результат.
Д-р Абулькер. Я хотел бы задать вам вопрос об
угрызениях совести. Мне очень трудно чувствовать
раскаяние. Например, кто-то воображает, что любит
своих родителей. Работа показывает вам ваш
эгоизм, и это помогает вам пробудить раскаяние; но что
касается меня, то у меня не было никаких иллюзий
относительно себя долгое время, с возраста 14 или
15 лет, наверно. Работа показала мне, что в
некоторых вещах, которые я считал полностью
эгоистическими, было что-то кроме эгоизма.
Гурджиев. Вы не можете иметь будущего, не
исправив прошлое. Если вы останетесь таким, как вы есть,
у вас не может быть будущего. Например, вы
говорите, что работа показала вам ту часть вас, которая не
является абсолютно эгоцентричной.
Д-р Абулькер. Я не чувствую сегодня ни крохи
любви к ближнему.
Гурджиев. А, это другой вопрос. Он требует чего-то
иного, нежели эгоизм.
Д-р Абулькер (отвечая на вопрос Гурджиева). Так
как у меня не было иллюзий относительно
ценности моих чувств как сына, как брата, то эти убеясДе~
ния не дают мне импульса, который вызвал бы раС~
каяние.
Гурджиев. Вы рассматривали здесь только
большие вещи. Необходимо теперь обратить свой взгляд
-[278
на маленькие. Определенные, позитивные
маленькие вещи, постепенно. Необходимо начать; эгоизм —
большая вещь.
Д-р Абулькер. Я не хочу идти избитой дорогой.
Поэтому я прошу помощи.
Гурджиев. Я понял, доктор, я искренне понял вашу
потребность. Когда вы меняетесь, когда вы
становитесь другим, вы не можете этого видеть. Когда вы
сказали, что не можете этого видеть, — кто не может,
которое «я»? Вы — множество; в вас не один, а много
людей. Попробуйте провести статистику. Вы —
четверо людей. Который может видеть, который — нет?
Когда?
Д-р Абулькер. В подавляющем большинстве
случаев, это привычное «я», которое видит привычное «я».
Гурджиев. «Привычное „я"» не всегда одно и то же;
например, когда вы хорошо поели... Обычно мы
говорим о трех функциях. Сегодня я скажу вам, что вас
четверо. Вообще их даже семеро. В вас есть функция:
секс. Возьмите эти четыре функции: мысли, эмоции,
инстинкт, секс. Когда кто-то — босс, когда он
властвует, когда управляет всеми, как он — видит или
не видит?
Д-р Абулькер. Я не очень хорошо понимаю...
Гурджиев. Размышляйте два дня. Необязатель-
но отвечать сразу. До настоящего момента я говорил
о трех ваших функциях, сегодня я говорю о
четвертой, которая влияет на вас даже сильнее, чем пища.
Пища имеет меньше влияния на индивидуальность,
чем эта четвертая — секс. Сегодня ваша сила — под
его управлением. Вы — функция этой вещи.
Д-р Абулькер. Как преодолеть эту вещь? Не
означает ли это «видеть себя»?
279
Гурджиев. Доктор, я поговорю с вами через неделю.
Я уверен, что вы согласитесь с четвертым
спрашивающим, что вы можете сделать для меня хорошую
работу, если последуете совету с зеркалом.
Гурджиев. Я дал вам этот принцип. Возможно, для
обозрения вашей прошлой жизни вы выбрали
линию, в которой качество вас самих, или эго,
отсутствовало. Теперь я советую вам ввести его, принять
его в расчет; также и в вашем взгляде на ваше
прошлое. Даже в ваших отношениях с отцом.
Д-р Абулькер. Мадам, я не совсем понимаю, что это
за четвертый фактор?
Мадам де Зальцман. Секс.
Д-р Абулькер. Мое отношение к родителям;
отсутствие любви, профессиональное переживание.
Однажды в прошлом году я почувствовал что-то еще. Я
хотел бы это открыть.
Гурджиев. Я дал вам ключ для поиска вашего
прошлого. Ваше сексуальное состояние — всегда разное. Какой
результат вы имеете в одном состоянии? Что получается
в другом? Наблюдайте с этой точки зрения. Эти
результаты дадут вам другую ценность. Теперь вы понимаете?
Д-р Абулькер. Да, месье.
Гурджиев. Тот, у кого была инициатива в прошлом,
был этот месье. Наблюдения откроют вам секрет, и
этот секрет откроет дыру, через которую выйдут
угрызения совести.
Д-р Абулькер. Извините меня, но я всегда боюсь,
что меня не поймут.
Гурджиев. Иногда я выгляжу так, как будто не
понимаю. Это потому, что я хочу подвести вас к
пониманию чего-то еще.
280
Д-р Абулькер. Я боюсь, что надо мной смеются.
Гурджиев. Я ни разу не пнул вас ногой. Доктор, я
хочу, чтобы вы видели в вашей жизни две стороны:
одна — отвратительна, и другая — еще
отвратительней. Что меня интересует, так это чтобы вы увидели
себя. Я даже не желаю давать вам импульс к этому.
Это должно идти от вас, только от вас. До
следующего раза, подумайте об этой новой идее, которую я вам
даю. Вы снова вернетесь ко мне с вопросом;
возможно, я отвечу вам отдельно.
Мадемуазель де Гаинерон. Я хотела бы узнать,
откуда приходит этот внутренний голос, который
диктует нам наши поступки и который более уверен
и прочен, чем инстинкт.
Гурджиев. Филипп, как вы? Вы снова немного
выросли. Три месяца отсутствия; теперь вы уже
совершенно изменились. Когда не видишь детей
некоторое время — замечаешь, что они растут. Я знаю
много детей, которые стали молодыми женщинами,
мужчинами. Есть даже те, которые состарились.
Встреча двадцать восьмая
3 августа 1944
(Вначале, ожидая мистера Гурджиева, делали
упражнение. Гурджиев появился позже, стал
говорить с мадам де Зальцман.)
Гурджиев. Мне было бы очень интересно узнать о
вашем самовспоминании. Как продвигается эта
работа? Вы часто забываете? Это легко? Трудно или
как-то еще? Втянуты ли вы в жизнь и как часто
практикуете самовоспитание? Или не часто? Кто делает
это? Как? Какое значение вы придаете
самовспоминанию? Я бы хотел, чтобы кто-нибудь рассказал мне,
как он ведет себя в отношении самовспоминания.
Вопрос. У меня создалось впечатление, что мое
самовспоминание не является добровольным. Оно
дается мне в определенные мгновения. Я бы хотел
делать его в моменты, когда это трудно и когда я не
способен делать его.
Гурджиев. Не в этом дело. У вас есть задание
вспоминать себя. Мы делаем его как задание. Вы понимаете?
Спрашивающий. Не очень хорошо.
Гурджиев. Вы забываете?
Спрашивающий. Иногда я нахожусь в хорошем
состоянии и делаю его хорошо.
Гурджиев. Состояние — это одна вещь, а
самовспоминание — другая. Это дело головы. Часто ли вы
вспоминаете себя или часто забываете себя?
Спрашивающий. И то и другое. Я часто
вспоминаю себя в течение дня. Порой я решаю делать это
в качестве отдыха и забываю. И также очень часто я
делаю его, приняв решение делать.
282
Гурджиев. Другими словами, вы забываете
вспоминать себя, когда это необходимо; но когда это
бесполезно, вы вспоминаете себя автоматически. Это
вовсе не наша цель. Нужно приучать себя к
сознательному самовспоминанию. Вы не достигнете
успеха, пока не будете выполнять задание вспоминать
себя всем своим присутствием, например, в 4 часа, в
5 часов, в 6 часов и говорить: «Я есть».
Спрашивающий. Я не понимаю, как можно
помнить себя в жизни. Даже вспоминая себя в лучших
условиях, останавливаясь и успокаиваясь, я достиг
столь малого с таким трудом, что могу сказать, что
никогда не помню себя в жизни.
Гурджиев. Тогда вы ничего не делаете осознанно.
Все, что вы делаете, вы делаете автоматически.
Спрашивающий. Тогда что же делать, сэр?
Гурджиев. Дайте себе задание «все или ничего».
Если вы не можете сделать этого, тогда вы — ничто.
Вы должны добиться этого.
Спрашивающий. Я делал это.
Гурджиев. Нужно принять как задание помнить
себя.
Спрашивающий. Но как помнить себя, если даже
в самых благоприятных условиях я не могу достичь
этого?
Гурджиев. Чем хуже условия, тем лучше
результат. Именно ради этого нужно делать. Не
считайтесь с условиями, принимайте во внимание сам
момент принятия решения. Каждые три часа вы
должны полностью помнить себя. Вы входите в себя; вы
чувствуете, что существуете всем своим
присутствием, и это — ваше задание. Затем вы прерываете все
283
это. Нельзя все время помнить себя. Значение имеет
только то, что вы делаете это осознанно. При
автоматическом решении оно ничего не стоит.
Спрашивающий. Я не понимаю, сэр, как вы
хотите чтобы я понял слово «осознанно», поскольку
никогда...
Мадам де Зальцман. Потому что вы заранее
намеренно решили — вы чувствуете, что это осознанно.
Спрашивающий. Но это слово не имеет никакого
смысла для меня.
Мадам де Зальцман. Намеренно, заранее.
Спрашивающий. Ощущение несильное. Я уже
делал нечто подобное.
Гурджиев. Ваше решение несильное. Вы должны
решать многие вещи. Вы должны привести себя в
спокойное состояние — расслабленное — и в этом
состоянии принять решение. Вы пытаетесь. Десять раз,
сотню раз вы провалитесь. Вы продолжаете. Вы
стараетесь. Мало-помалу вы повторяете и однажды
добьетесь этого. Но не за счет одного усилия. Это очень
маленькая вещь; но она — самая важная.
Вспоминайте себя осознанно. Сознательно. То есть
благодаря собственному решению. Вспоминать себя и в то
же время собирать себя, проникать глубоко в
самого себя — это и есть условие. Если вы не можете
продолжать делать это в течение длительного
времени— пытайтесь делать это в течение короткого
промежутка времени.
Спрашивающий. Я никогда не погружался
глубоко в себя.
Гурджиев. Никогда? С самого начала?
Спрашивающий. У меня не получалось.
284
Гурджиев. Вы не делали этого. Вы не поняли
«осознанно» — вы так себе сказали. Тогда делайте это.
Спрашивающий. Как? У меня не получается,
мистер Гурджиев.
Мадам де Зальцман. Вначале вы должны делать
это за счет собственного решения, не случайно, не
потому, что это невзначай приходит вам в голову. А
вы приняли решение делать это в определенный
момент, и вы делаете это.
Спрашивающий. Но я так и делаю.
Гурджиев. Вы делаете это плохо. Делайте это так,
как когда даете себе обещание быть здесь в j часов.
Это пример. Если вы делаете это иначе, то оно
вообще ничего не стоит. Дайте себе обещание и делайте.
Таким же образом вы даете себе обещание помнить
себя в определенный момент.
Спрашивающий. Я так и делаю, но я действую
автоматически. Мое решение автоматическое. У меня
даже не выходит чувствовать себя человеческим
существом.
Гурджиев. Вы должны выполнять упражнение,
чтобы быть более собранным. Учитесь собираться.
Выбирайте моменты, которые кажутся вам
благоприятными. Сядьте. Не позволяйте никому мешать
вам. Успокойтесь. Все ваше внимание, вся ваша воля
должны сконцентрироваться на вашем успокоении.
Успокойте ваши ассоциации. После — только после —
начинайте думать.
Спрашивающий. Да. Я уже пробовал, но у меня не
получается.
Гурджиев. Подождите. Не мешайте мне — не
перебивайте. Вы никогда не делали так. Ваши объясне-
285
ния доказывают мне это. После, когда вы успокоили
ваши ассоциации, только тогда начинайте
упражнение — сознательно, со всем вниманием, изо всех сил.
(Мистер Гурджиев объясняет упражнение.) Вот как
нужно выполнять упражнение. После отдохните и
пошлите упражнение к черту. Повторите его снова
вечером. Это упражнение сделано специально,
чтобы позволить достичь состояния собранности. Это
первое упражнение. Его трудно освоить с первой
попытки. Нужно заставлять атмосферу оставаться
внутри ее границ — не позволять ей идти дальше, чем
следует. Это первое упражнение для того, чтобы
собраться. Это упражнение я дал каждому. Никто не
понял ни что такое собранность, ни что такое
уделять внимание. Я это понял из того, как вы
говорите. Если бы вы продвинулись в его выполнении, то
достигли бы по-настоящему хорошего состояния, и
смогли бы за счет своей воли полностью войти в себя.
Когда вы говорите: «Я есть», почувствуйте, что вы в
себе, почувствуйте целостность тела — эхо от «Я», и
когда вы скажете «есть», у вас будет полное
ощущение, что вы — это вы. Но если вы будете делать в
течение десяти лет «Я есть», «Я есть», «Я есть», это
никуда вас не приведет, кроме как в кандидаты в
сумасшедший дом. Делайте или это, или ничего.
Начинайте все с этого упражнения. Это первое
упражнение для вспоминания себя.
Спрашивающий. Действительно ли я почувствую
эту атмосферу без всяких сомнений — без того,
чтобы спрашивать себя, не является ли это
воображением, поскольку так я делаю все упражнения? Я делаю,
делаю, а затем останавливаю себя. Я спрашиваю
себя, не является ли все это воображением. Я больше
не хочу воображать.
286
Гурджиев. Вы еще не делали это упражнение.
Делайте его. Только тот, кто делает, может судить о
результатах в себе.
Спрашивающий. Я делал его, мистер
Гурджиев давал его (указывает на того, кто спрашивал
первым).
Гурджиев (указывает на того, кто спрашивал
первым). Я давал его вам? Какие вы получили
результаты?
Спрашивающий. Вспоминание было лучше. Я
лучше почувствовал «Я».
Гурджиев. Вы это почувствовали?
Спрашивающий. Да, но интенсивность
вспоминания во мне убывает очень быстро.
Гурджиев. Вы действительно делали его регулярно
в течение долгого времени?
Спрашивающий. Я не делал его в течение
долгого времени.
Гурджиев. Вы делали его только в течение
нескольких дней?
Спрашивающий. Не дольше.
Гурджиев. Я не понимаю, как оно может убывать?
Если вы в состоянии вспоминания, половина
вашего внимания должна быть сконцентрирована на
«Я есть», а другая половина должна
контролировать удержание этого состояния. Ваша голова
играет роль полицейского. Она следит за вами, охраняет
ваше состояние. «Я есть» другой частью внимания. А
другая часть наблюдает.
Спрашивающий. Однако сила контроля
повышается, а затем спадает.
287
Гурджиев. Вы не делали это так, как я сказал вам.
Половина вашего внимания должна наблюдать, но
вы позволяете ассоциациям продолжаться. Ваши
мысли движутся парадом по парижской комнате.
Они идут в другую страну. Ваша атмосфера — ваше
воображение — покидает вас, а вы остаетесь с вашим
автоматическим вниманием. Если вы делаете это
так, тогда нормально, что она уменьшается. Нужно
делать тысячу и тысячу раз то, что я говорю.
Спрашивающий. С другой стороны, я заметил,
что мое самовспоминание лучше, если делать его не
так часто.
Гурджиев. Это маленькая вещь. Прежде всего
приучите себя оставаться в собранном состоянии. Это то,
чего вам не хватает. То, о чем вы говорите, —
маленькая вещь. Если вы сделаете то, что я вам говорю, вы
будете способны делать в. тысячу раз больше.
Спрашивающий. Мистер Гурджиев, я заметил,
что если я достигаю очень интенсивного
самовспоминания, когда делаю упражнения, тогда в обычной
жизни происходит обратное: если я пытаюсь играть
роль или вспоминаю себя, когда нахожусь в кругу
других людей, результат получается гораздо более
поверхностный.
Гурджиев. Я объяснял это тысячу раз. Вы никогда
не должны использовать в жизни результаты
работы до тех пор, пока эти результаты не
зафиксировались в вас. Ничего не используйте, ни на что не
надейтесь.
(Мистер Гурджиев говорит по-русски с мадам де
Зальцман.)
Спрашивающий. Нужно ли ограничить себя лишь
упражнениями или нужно также играть роль?
288
Гурджиев. Также и играть. Человек, который
работает, всегда ищет средств, чтобы делать. Если вы
встречаетесь со многими людьми, вы можете
извлечь из этого большую пользу. Нечто вырастет в вас,
если вы будете делать это хорошо.
Спрашивающий. Что значит играть роль? Значит
ли это вести себя на людях так, как будто не
работаешь?
Мадам де Зальцман. Мистер Гурджиев говорил
это сотни раз: внутренне не отождествляться,
внешне делать все, как и раньше, как будто ничего не
изменилось; но сознательно, вместо того чтобы
позволить событиям увлекать вас.
Гурджиев. Делать так, чтобы никто не заметил
никакой перемены в вас, и того, что вы делаете некую
внутреннюю работу. Важная работа для вас — это
пытаться не отождествляться. Внешне вы
продолжаете делать то, чего от вас требует жизнь. Но вы
играете роль. Что занимает вас целиком — так это ваша
внутренняя работа. Чтобы быть способным работать,
нужно не отождествляться внутренне. Внешне
делайте все, что вы должны делать на людях. Но не
выходите из себя; играйте роль. Сознательно делайте
все то, что вы должны делать.
Спрашивающий. Я переживаю в
самовспоминании нечто, что, как я думаю, не ново. Я переживаю
более интенсивное ощущение в смысле сильного
утверждения.
Гурджиев. Что вы имеете в виду?
Спрашивающий. Я имею в виду, что мое
самовспоминание изменилось в этом смысле. Затем внезапно,
мне кажется, я лишился всей моей энергии, стал
пустым. И я засыпаю, как сонная масса.
289
Гурджиев. Нет, подождите. Я хочу перевести ваше
слово.
Спрашивающий. Утверждение?
Гурджиев. Что? Что оно делает?
Спрашивающий. Добровольный импульс более
сильный.
(Мадам де Зальцман говорит по-русски с мистером
Гурджиевым.)
Гурджиев. Вы делаете это слишком долго.
Спрашивающий. Нет.
Гурджиев. Не нужно работать долго. Остановитесь
и делайте что-то другое. Останавливайте себя до
того, как заснете. Я уже говорил: останавливайтесь,
как только почувствуете себя уставшим.
Спрашивающий. Я не чувствую себя сонным,
когда начинаю упражнение. Затем внезапно моя
энергия исчезает.
Гурджиев. Ассоциации забирают вашу энергию.
Спрашивающий. Все останавливается.
Гурджиев. Не делайте слишком много. Делайте
меньше ради качества, а не ради количества.
Спрашивающий. Но я уже и так работаю очень мало.
Гурджиев. Вы делаете все мало-помалу, затем вы
работаете сознательно и даже полусознательно, это
съедает вашу энергию. У вас только один
аккумулятор, а не десять. Он заряжается, когда вы спите, а
затем вы съедаете энергию. Так все происходит. Не
нужно оставлять лампочку горящей слишком долго.
Спрашивающий. Не нужно ли тратить меньше
энергии на внешнюю жизнь, для того чтобы больше
оставалось для работы?
290
Гурджиев. Это не имеет ничего общего с вашим
упражнением. Не беспокойтесь об этом. Внешняя
работа происходит совершенно автоматически и
требует очень мало энергии. Позвольте жизни идти так,
как она идет. Берегите вашу энергию для работы.
Работе нужно много энергии.
Спрашивающий. Мистер Гурджиев, я говорил
вам на прошлой неделе, что я был рабом
собственной жалости. Вы дали мне упражнение для того,
чтобы вспоминать себя. Благодаря этому
упражнению мне удалось стать спокойней. У меня было
ощущение боли и в то же время органичное ощущение
самовспоминания, но все же не очень глубокое. Я не
могу координировать. Я чувствую одно, затем
другое. Должен ли я продолжать?
Гурджиев. Да, продолжайте. По прошествии недели
я еще не могу ничего сказать. Иногда нужен год или
два, для того чтобы можно было что-либо сказать.
Спрашивающий. Мистер Гурджиев, мое
самовспоминание как задание во внешней жизни не
изменилось. Но если при самовспоминании я нахожусь
один, то я наблюдаю такую же вещь, как
(показывает на другого ученика) — я засыпаю. Мое тело
исчезает — я не могу удержать его.
Гурджиев. Вы должны бороться с собой. Вдобавок
к вашему времени, которое вы уделяете упражнет
нию, делайте в течение десяти минут упражнение со
скрещенными руками.
Спрашивающий. Я уже делал это. Но когда я
пытаюсь делать упражнение еще раз, то снова хочу
спать.
Гурджиев. Разотритесь холодной водой после. Если
это не поможет, скажите мне. Я дам вам «птичий
291
язык» (мистер Гурджиев объясняет, что «птичий
язык» — это карликовый красный перец). Тот, кто
попробовал его, никогда не забудет. Он пробудит вас на
целую ночь. Я дам вам два или три перца. Но прежде
попробуйте это: растирайтесь холодной водой.
(Беседа на русском между мистером Гурджиевым и
мадам де Зальцман.)
Мадам де Зальцман. Если вы разделяете ваше
внимание правильно, то одна часть
расслабляется, другая концентрируется, и вы не можете заснуть.
Сон приходит, если все ваше внимание идет только
на расслабление.
Гурджиев. В ее случае (смотрит на ученицу)
работа заставляет ее спать.
(Глядя на другого ученика.) В его случае — потому,
что он плохо себя разделяет. С одной стороны, он
дает своим ассоциациям свободу проснуться. Это
совсем другая вещь. Он говорит: «У меня так же, как у
нее», но причина не одна и та же. Она
действительно работает и теряет энергию, а причина вашего
засыпания в том, что вы плохо работаете, неправильно.
Спрашивающий. Мистер Гурджиев, иногда мне
надоедает самовспоминание. Я жду с
нетерпением, когда закончится время, которое я выделил на
упражнение. Это ужасно. Но я не могу ничего с этим
поделать. Иногда я чувствую чудесную
наполненность, но в другое время — абсолютно ничего.
Ничего не могу с этим поделать, и не знаю, из-за чего это
состояние наступает.
Гурджиев. Это доказывает, что автоматизм очень
силен в вас, что у вас есть много слабостей, много
собак, много результатов «обессоленности». Вы должны
убить их. Как может наскучить божественная вещь?
292
Спрашивающий. Чего-то не хватает в моем
самовспоминании.
Гурджиев. Это симптом того, что в вас имеются
отвратительные вещи. От всего этого нужно внутренне
очиститься, прежде чем стать достойным выполнять это
упражнение. Уделяйте в десять раз больше внимания
вашему внутреннему очищению, чтобы сделать себя
достойным. Вы недостойны. У вас слишком много
собак. Вы понимаете, что я называю «собаками»?
Различные вещи выкристаллизовались в вас из жизни. Это
издержки вашего образования. Все эти результаты
играют роль факторов, создающих ассоциации, которые
постоянно всплывают и уносят нас. Таких факторов
множество. Невозможно убить их сразу. Но мы должны
обратить их в функции. В настоящем один из этих
факторов часто становится вашим «я» и направляет вас. Пока
не придет настоящее «Я», их место должно быть занято
головой — голова должна играть роль «Я».
Спрашивающий. Мистер Гурджиев, когда я
вспоминаю себя, я никогда не испытываю чувства
полного удовлетворения. Чем больше я концентрируюсь,
чем ближе чувствую себя в отношении «Я», тем
сильнее что-то отделяет меня, и в конце у меня возникает
скорее чувство неловкости и отвращения.
Гурджиев. Отвращения к чему?
Спрашивающий. Отвращения к себе,
отвращение... (замолкает).
Гурджиев. Вы не могли бы остаться после встречи?
Я скажу вам, что создает в вас неловкость.
Спрашивающий. Мистер Гурджиев, как узнать
этих собак, как понять, которые из них наихудшие?
И тогда нужно ли атаковать их и как? Или нужно
продолжать общую процедуру?
293
Гурджиев. Обычно в каждом человеке эти собаки
имеют склонность жить вокруг центра. Это их место.
Факторы кристаллизуются в соответствии с
доминирующим центром. У нас четыре центра, четыре
локализации, четыре деревни, где живут собаки. В одной
деревне их много, в другой — меньше, а в третьей — их
всего несколько. В разных людях существует большее
или меньшее число собак в каждой деревне. Эти
деревни — мысли, чувства, ощущения и секс, который
является очень важной деревней. У одного
человека много собак в одной деревне, у другого — в другой.
Это зависит от того, какая деревня наиболее обжита.
Мой совет, поскольку вы спросили меня...
Повторите ваш вопрос. (Ученик повторяет вопрос,) В общем,
для того, чтобы убить собак, чтобы они вас больше не
беспокоили и не имели больше силы над вашим «Я»,
мой совет заключается в следующем (это
относится ко всем): первая вещь — это освободиться от собак
в деревне секса. Затем в других. Но прежде всего вы
должны ликвидировать интимных собак. Позже вы
сможете перенести ваше внимание на другие деревни.
Но как связать их? Прежде всего поставьте себе
задачу никогда не позволять собакам действовать так, как
раньше. Бейте их сразу по голове. Если вы узнали
своего врага — ваша задача бороться с ним. Может быть,
это и есть ваш настоящий враг. Постепенно вы станете
господином всех этих собак. Расправившись с одним
своим врагом, отправляйтесь в другую деревню.
Таким образом вы постепенно одолеете всех своих
врагов. Я повторяю, это не вопрос того, как убить их. Если
что-то выкристаллизовалось — это навсегда. Это
может даже оказаться ценным качеством, если вы
используете его как материал, как функцию. Но они
никогда не должны брать верх, им не нужно позволять
294
фиксировать ваше «Я» и входить в него. Это должно
быть вашим заданием. И это касается всех вас.
Спрашивающий. Мистер Гурджиев, эта
сексуальная функция является функцией? Это не то, что
нужно уменьшать и выравнивать настолько,
насколько возможно?
Гурджиев. Мы говорили не о функциях, которые
являются частью нас, а о собаках, то есть слабостях
наших функций. Функции — это деревни, их
нельзя изменить. Что же касается собак, нужно изменить
их воспитание.
Спрашивающий. Я предполагаю, что в слабых
деревнях живет много собак. Так ли это?
Гурджиев. Может быть, деревня становится слабой
потому, что там живет много собак, которые
ослабляют ее. У каждой собаки есть имя в этих деревнях.
Я знаю все их имена. (Мистер Гурджиев шутит над
кличками собак.)
Спрашивающий. Нужно ли долго
прислушиваться к дыханию? Некоторые склонны это делать с
дыханием...
Гурджиев. Не делайте это с дыханием. Это может
дать вам неправильный темп. Пользуйтесь нужным
временем для дыхания и для ощущений. Тогда это
станет вашей мерой. Вы понимаете?
Спрашивающий. Не было бы лучше вместо того,
чтобы делать все упражнения, делать только одно,
например, в течение недели?
Гурджиев. Если это больше вам подходит. Я не
знаю ваши семейные обстоятельства. Но эти два
упражнения хороши для вас. Эти два упражнения
действительно позволят вам начать.
295
Спрашивающий. Я пронаблюдал две вещи. Идеи
производят очень сильные чувства во мне. Но я часто
вижу, что живые существа не имеют никаких идей. И
тогда я вижу, что у меня нет никаких чувств к ним.
Гурджиев. В чем заключается ваш вопрос?
Спрашивающий. Мой вопрос, словом: как
переживать чувства, как быть человеком?
Гурджиев. Прежде всего вы должны чувствовать,
что есть идеи и идеи. Например, у сумасшедшего
может быть идея, что он Наполеон или некая подобная
большая вещь. У него есть идея. А какие у вас идеи?
Если у вас есть идеи, то это идеи сумасшедшего.
Человек, у которого нормальный процесс мышления,
увидит, что ваши идеи — это не настоящие идеи. А у
него настоящие идеи. Вы должны понять эту правду.
Спрашивающий. Я не очень хорошо это понял.
Мадам де Зальцман. Мистер Гурджиев имеет в
виду, что вы верите вашим идеям. Вы верите в то, что
они являются идеями. Вы не думаете, что у других,
более нормальных, есть настоящие идеи.
Спрашивающий. Но присутствие идеи в другом
человеке всегда воздействует на меня.
Мадам де Зальцман. А мистер Гурджиев отвечает,
что вас это трогает, только если эта идея ваша.
Гурджиев. Сумасшедший, который считает себя
Наполеоном, любит других сумасшедших, которые
верят, что они Наполеоны. Они понимают друг друга,
разговаривают друг с другом! Нет. Думайте
безучастно о своих идеях. Какое качество имеют ваши идеи?
Почему с определенным человеком у вас
устанавливается желательный контакт, тогда как с другим
человеком устанавливается нежелательный контакт?
296
Проанализируйте это безучастно; когда у вас будет
материал в отношении этого вопроса, мы поговорим
об этом, я скажу вам много полезных вещей. У меня
есть некоторый материал в отношении вашего
вопроса. В жизни было такое, что я работал пятнадцать лет
в психиатрической больнице, где было четыре
тысячи сумасшедших — самая большая психиатрическая
больница в мире, недалеко от Ташкента.
Спрашивающий. Я упомянул эти наблюдения
чтобы спросить у вас: как развить чувства?
Гурджиев. Делайте то, что я вам говорю. Это
пробудит все факторы ваших чувств, если вы будете
честным, честным с самим собой. И если вы будете
анализировать безучастно.
Спрашивающий. Я не вполне понимаю.
Безучастное анализирование чего?
Мадам де Зальцман. Попытайтесь понять путем
безучастного анализа, что позволяет вам
устанавливать контакт с одним и не позволяет — с другим.
Проанализируйте это честно в самом себе. Время
вышло. Мистер Гурджиев разрешает всем идти.
Беседа двадцать девятая
10 авгута 1944 года
Участник беседы. Это упражнение неожиданным
образом показало мне одну из сторон моей личности.
До выполнения этого упражнения я совсем не
находил в себе механичности. Моего автоматизма, моей
животной природы. В первые несколько раз я
получил многое от этого упражнения. Но потом я
столкнулся с трудностями. Вначале упражнение
показало такие мои стороны, которые я потом не смог
найти, словно препятствия накапливались после.
Мадам де Зальцман. Вы больше не хотите его
делать?
Участник. Поначалу я испытал интеллектуальный
шок. Вероятно, это было только в интеллекте. Но я
действительно не могу продвинуться дальше в этом
упражнении.
Мадам де Зальцман. Вы продолжаете?
Участник. Не очень серьезно. Мне не удается
принимать пищу одному. И мне невыносимо думать о
том, чтобы делать это в компании.
Выполняя упражнение, я ощутил свойство
пищи— удовлетворение, довольство, которое она
дает низшей природе. Человек утешает себя едой за
многое. Также я обнаружил ту алчность, с которой
мы едим. И еще, это упражнение позволило мне
участвовать во всей Природе. Я сказал себе: то, что
я ем, есть часть Природы; кто создал эту Природу?
Кто создал то, что я ем? И я почувствовал единство
со всем. Это дало мне внутренние впечатления.
Отдых, укрепление, чувство единения. Вот что было
полезным: я понял, что могу получать впечатления
298
от еды столь же реальные, как получают от
мышления.
Мадам де Зальцман. Это дало вам что-то?
Участник. Да, многое.
Мадам де Зальцман. И всегда положительное?
Внутри вас ничто не протестует?
Участник. Так удивительно найти такую большую
разницу между привычным тебе и вот этим. Я не
говорю, что никогда не смогу измениться, но, во
всяком случае, я всегда буду стараться быть таким.
Мадам де Зальцман (к другому участнику
беседы). А вы?
Участник. Мне было очень трудно. Упражнение
дало мне ощущение покоя. Если после него у меня
получалась концентрация, то что-то добавлялось к
моему присутствию. Я чувствовал, что пища
проходит как воздух. Это дало мне ощущения, которых я
прежде не испытывал.
Мадам де Зальцман (к третьему). Расскажите и вы.
Участник. Я бы ничего такого не сказал. Ах, я
забыл: уменьшается чувство алчности. Учишься
получать от пищи что-то иное, нежели удовольствие.
Мадам де Зальцман. И в то же время оно
усиливает удовольствие.
Участник. Я заметил, что оно придает большую
ценность тому, что ты ешь. Я понял, что прежде ел
слишком быстро. Оно дало мне больше спокойствия.
Становишься более чувствительным. Более чутким
к качеству. Но получить ощущения пищевода
труднее. Я могу ощущать рот, но не пищевод.
(Появляется Гурджиев, мадам де Зальцман
пересказывает ему содержание беседы.)
— | 2991—
Гурджиев. Если позволите говорить по аналогии,
то вы подошли к самому центру идеи: вы раньше
ничем не отличались от господ Собаки и Кошки. А
теперь вы констатируете, что немного от них
отличаетесь.
Участник. Очень большое различие.
Гурджиев. Различие: вы человеческое существо,
не собака. Человек знает, как надо есть. Как же?
Сознательно. Он знает, как направлять и
переваривать, в отличие от собаки. Только после этого
человек перестает именоваться фабрикой по
производству дерьма, до этого он всего лишь фабрика дерьма.
Сказанное вами о новом впечатлении, доктор, это
то же самое, что имею в виду я, говоря: у нас есть
пища третьего рода. Это она. Вы ощутили вкус этой
третьей пищи. Есть пища, входящая через рот. Есть
та, что входит через нос, и та, что входит
(Гурджиев показывает на свою голову) через эти маленькие
впечатления, третья пища. Без нее человек —
собака, автомат. Действительно собака. Каждый день
ему нужна пища — впечатления. Поэтому вы
можете без внутреннего беспокойства утверждать, что
вы образ Божий, а не пес. (К другому участнику J
Вы продолжите?
Участник. Поначалу все шло хорошо, но сейчас
дела пошли плохо. В первое время я, подобно
доктору, был доволен...
Гурджиев. Вы продолжаете?
Участник. Потом я не мог есть в одиночестве. Хотя
очень трудно делать это и на людях, мой ум
протестует.
Гурджиев. Всегда, если дела идут хорошо, в
человеке появляются факторы противодействия. НуЖ"
300
но бороться. Добрая сила — ангел. Протест — дьявол.
Это автоматический процесс борьбы. Вы должны
войти в этот процесс и помочь ангелу или дьяволу. Вы
знаете вкус доброго ангела, аромат ангела. Иначе вы
продадите себя дьяволу.
Участник. Всю эту неделю меня волновало, что я
принял категорическое решение сосредоточиться
на трех упражнениях. Упражнение с пищей, другое
упражнение и...
Гурджиев. Все ваши решения дешево стоят.
Человек вечно решает, но его решения стоят медный
грош. Делайте последовательно то, что я сказал; я
знаю, что вас не существует. Все надо делать мало-
помалу. Я знаю вашу слабость. В один прекрасный
день ваше слово станет правдой. Но сегодня вы не
можете сдержать слова. Категорические решения?
Вы ничего не можете решить категорически. Если
вначале вам удалось упражнение, вы должны были
продолжать; сегодня вы могли бы делать что-то
другое. Но все ваши решения... Любой так может решать.
Участник. Я не могу понять, почему я не был
тем же.
Гурджиев. Вам нужно продолжать. Если
остановите процесс — погубите все достигнутое ранее.
Делайте все снова. Возможно, вам станет в десять раз
труднее. Это ваша вина. Вы останавливаете себя. Вам
нужно прийти к тому состоянию, в котором вы
начинали упражнения. Без этого состояния ничего не
сможете сделать. Теперь давайте оставим этот
вопрос. У кого еще есть интересные вопросы? Кажется,
сегодня хороший день для вопросов.
Мадам де Зальцман. Вы давали еще одно
упражнение - на ощущение «Я» в семи частях тела.
301
Гурджиев. Вы делали это упражнение? Вы должны
были удивиться в самом начале. Как можно
чувствовать свое «Я» в ноге? Кто скажет, что это возможно?
Только сделавший это сможет сказать. Без практики
это звучит абсурдно. Кто сделал упражнение?
Участник. Я...
Гурджиев. Расскажите.
Участник. Вначале мне было трудно чувствовать
«Я», прошло много времени, и однажды я
почувствовал его в правой ноге, и чувствовать в остальных
частях было уже легче.
Гурджиев. Вы обнаружили с его помощью что-то
новое, и возникли ли у вас вопросы?
Участник. Да, я заметил, что мои ноги
принимали некоторое участие в упражнении и что ощущение
в солнечном сплетении было сильнее, чем в
остальном теле.
Гурджиев. Хорошо. Тогда вам не нужна помощь,
дополнительные пояснения. Тогда продолжайте.
Участник. Я искренне старался, но у меня не
получилось. Не получилось расслабиться. Как только я
пытался ощутить «Я» в затылке — я терял чувство
расслабления. У меня больше не было ощущения
общего покоя.
Гурджиев. Причина в том, что вы не умеете
расслабляться в достаточной степени. Перед каждым
упражнением вы должны в течение ю минут
расслабляться.
Участник. Я пытался. У меня получилось с лицом.
Гурджиев. Лицо — малая часть. Вы должны
расслаблять все свое присутствие, не одну часть; и должны
успокоить ассоциации.
302
Участник. Я думал, что нужно расслаблять одну
часть тела за другой, начиная сверху.
Гурджиев. Совсем наоборот. Вы должны начать с
ног и подниматься. Попробуйте так. Вы начинали с
головы, а она вновь напрягалась, и напряжение
распространялось ниже. Начните снова и
расслабляйтесь от ног.
Участник. Это упражнение упрочило во мне то
ощущение, которое я выносил из других
упражнений: ощущение внутренней арматуры в моем теле. И
в то же время...
Гурджиев. Извините, рассказывайте понятнее.
Арматура? В электрике арматурой называют
совокупность проводов и ламп. Вы об этом?
Участник. Нет, я имел в виду силу внутри тела,
позволяющую чувствовать всю его форму. (Следует
обсуждение слова «арматура».)
Гурджиев. Скелет?
Участник. Нет, это нечто более тонкое, чем кости, с
циркуляцией внутри этого.
Гурджиев. Если кто из присутствующих понимает,
найдите другое слово.
Другой участник. Внутренняя прочность тела.
Прежде я ее не чувствовал. Теперь я чувствую
плотность, больший вес.
Гурджиев (к предыдущему участнику). Это именно
то? Вы чувствовали, как тело уплотняется?
Участник. Трудно описать то, что я пережил. Не
могу сказать «плотность»... дважды, когда я
переживал это, было ощущение тепла, легкого, но
отчетливого. Оно позволило мне продолжить упражнение с
более свободным дыханием.
303
Гурджиев. Вы говорите о субъективных вещах.
Если каждый будет столько говорить, это займет три
вечера.
Участник. Это было новое ощущение. Я хотел бы
знать, является ли оно правильным.
Гурджиев. У вас еще нет результата. Я ничего не
могу сказать. Я не понимаю. Не могу вам помочь.
Задайте вопрос о деталях. Но история ваших
субъективных умозаключений никому здесь не интересна.
Участник. У меня есть вопрос.
Гурджиев. Хорошо, начинайте без предисловий, не
тратьте время.
Участник. Я хочу узнать, можно ли поступать вот
так. Прежде чем ощутить «Я» в семи частях тела, мне
необходимо почувствовать его всем своим
присутствием. Иначе получается лишь отзвук «Я», он
остается интеллектуальным. Я пытался делать
упражнение напрямую, и отзвук оставался
интеллектуальным. Тогда я пытался ощутить «Я» всем
присутствием, и отзвук был лучше. Так ли это нужно делать?
Гурджиев. Нет, вы должны лечь, расслабить все
части тела и тогда начинать.
Участник. Сразу?
Гурджиев. После достижения полного
расслабления вы делаете упражнение, чувствуете свое «Я» в
каждой части. Везде, во всем должна быть равная
интенсивность, одинаковое качество, одинаковый
ритм дыхания. Так, чтобы не было разницы в частях.
Когда научитесь делать это раздельно в семи частях,
сумеете мобилизовать целое: «Я есть». Вы можете
повторять это много раз. Не философствуйте. Это
совсем просто. Только тот, кто полностью расслаблен,
304
может понять упражнение и хорошо выполнить его.
У многих людей дурные характеры, нервозность.
Такая релаксация успокоит их, унесет прочь все, что в
них есть идиотского и бесполезного.
Участник. Вы также давали упражнение по
сохранению наших эманации вокруг нас. Так вот, я не
могу его делать. Я вижу, как много утекает от меня.
Мои мысли непрестанно выходят из сферы, которую
я пытаюсь создать. Даже если я спокоен, в
одиночестве, удобно лежу, даже и тогда многие вещи
утекают из сферы.
Гурджиев. Это трудное упражнение. Нужно
расслабиться и успокоить себя. Если появляется много
ассоциаций, нужно продолжать релаксацию,
посылать прочь без остановки все ассоциации, связанные
с делами, с внешними вещами. И даже если вы
успокоились — вы не сможете сделать его все сразу. Тогда
упражнение только начнется.
Участник. Упражнение показало мне, что я не знал,
как расслабляться. Для меня это слово до сих пор не
имело смысла. Расслабление зависит от всего «Я»,
оно не только физическое.
Гурджиев. Да, оно не только физическое, оно
зависит от всего нашего присутствия, составленного из
разных частей. Говоря «все присутствие», я имею в
виду весь организм, нервную систему, физический
механизм. Поэтому нужно успокаивать его
сознательно. Это возможно только сознательно.
Подсознательно мы начнем с ассоциаций про Азию и
Америку. Человек путешествует, он бывал здесь и там.
Старайтесь не начинать с мыслей, с воображения.
Старайтесь; оставайтесь здесь. Посылайте к черту все,
что прерывает вас. Даже Бога, ангела, черта — все к
305
черту. Смотрите на работу по самоуспокоению как на
самую важную вещь. Только при таком подходе вы
сможете достигнуть результата. Вы к чему-то
придете. Вы сможете достичь этого только повторением,
много раз начиная сначала.
Участник. Есть и другое препятствие, с которым
мне приходится считаться во всех упражнениях: я
все механизирую. Например, в упражнении с
ощущением «Я» в семи частях я занимаюсь расчетами.
Я говорю себе: вдохни три раза для руки, семь раз
для ноги. Это облегчает выполнение, но заставляет
терять все его результаты. То же самое я делаю и в
жизни. Я всегда считаю перед началом любого дела.
Гурджиев. Это вина ваших учителей
математики, они заставляли вас всему учиться повторением,
а не пониманием. Вам нужно изменить эту
привычку. Чтобы суметь это сделать, нужно другое
упражнение. Вместо счета делайте нечто более трудное для
вашей головы. Жаль, что вы не приходите по
понедельникам в Заль Плайэль. То, чем мы там
занимаемся, смогло бы разрушить вашу привычку.
Автоматизм должен выполнять четыре счета
одновременно. Вы приобрели привычку к единственному счету.
Мы же там отсчитываем четыре одновременно.
Когда вам приходится вести четыре счета, это
помогает — один гвоздь выбивает другой.
Участник. Это упражнение удержания
атмосферы при себе дало мне очень сильное ощущение
моего присутствия. Но я продолжаю его чувствовать
очень долго, даже если закончил упражняться. Это
очень помогает мне в делах. Однако вы говорили, что
не нужно смешивать работу и жизнь. Я должен
прекратить?
306
Гурджиев. Не используйте эту силу. Пусть жизнь
течет, как текла. Не смешивайте два состояния. Не
работайте в обыденной жизни, кроме специально
отведенного на упражнения времени.
Участник. Как мне прервать ощущение
присутствия?
Гурджиев. Напоминайте себе про угрызения
совести. Поклянитесь перед вашим идеалом, что не
станете использовать эту силу в жизни. «Если я сделаю
это, пусть на носу вскочит прыщ». И пусть практика
подкрепляет слова. Наказывайте себя. День, два дня,~
десять дней без пищи. Мучайтесь жаждой.
Заставьте тело страдать. Это необходимо сделать. Но когда
оно выполняет все, что вы повелели,
вознаграждайте его, как ребенка, хвалите его, дайте ему то, что оно
просит, десять раз.
Участник. У меня сложилось впечатление, что
работа сделала меня более спокойным в жизни.
Однако я заметил, что периоды депрессии и
экзальтации стали сильнее, чем прежде. Я подошел к
пункту, с которого не могу видеть вещи такими, какие
они есть. Я вижу их слишком розовыми или
слишком мрачными. Как мне увидеть их такими, какие
они есть?
Гурджиев. Возьмите задание. Неважно какое.
Начните выполнять и доведите до конца. Когда
результат достигнут, возьмите новую цель.
Участник. У меня уже есть одно такое задание.
Гурджиев. Хорошо, тогда возьмите более трудное
задание, если уже добились малого. Это задание
позволит вам помнить себя. Возьмите задачу,
способную стать фактором самовспоминания. К примеру, у
вас есть родственники — отец, мать, брат. Дайте себе
307
слово, что станете направлять их на такие дела,
которые изменят их состояние по сравнению с
существующим. Вы должны делать все, что необходимо,
для изменения их состояния.
Участник. То есть работа по изменению моих
родителей?
Гурджиев. Любой черты в них. Например,
возьмем брата, сестру или отца, кого-то, с кем вы часто
видитесь. Даже слугу, если вам захочется. Вы
должны утвердить внутри себя такое положение, что их
вид станет для вас напоминанием посредством
ассоциации. Внушите себе, что встреча с этим
человеком напоминает вам о работе. Потом вы
станете вспоминать автоматически. Следует ли говорить,
что вы должны внушать себе доброе чувство к этому
человеку? Делать зло слишком легко. Легко внушить
другому злые намерения.
Участник. Я хотел бы узнать вот что: как много
времени нужно посвящать внутренней работе,
упражнениям, когда находишься дома один? Я хочу знать
период времени — час, полчаса, сколько?
Гурджиев. Есть общее правило: человек должен
работать не более трети времени своего
бодрствования. Две трети нужно посвятить обычной
автоматической жизни, к которой вы привычны. Для
работы— третья часть, запомните это. Не более.
Рассуждайте, исходя из этого. Если вы работаете три часа,
то должны распределить их между утром, днем и
вечером на три части. Две трети — обычной жизни,
треть — работе. Вот правило.
Участник. Если я работаю четыре часа в день, я
остаюсь под впечатлением работы и не могу стать
таким, каким был до этого, даже вспомнить не могу.
308
Гурджиев. Играйте свою роль сознательно.
Внутренне не отождествляйтесь, а внешне играйте роль.
Эта фраза, которую я часто повторяю, есть работа.
Внутренне вы не можете быть таким, как раньше.
Но внешне вы, как артист, играете роль ту же, что и
раньше. (Гурджиев выходит из комнаты.)
Мадам де Зальцман. У кого еще есть вопросы?
Участник. Я хотел узнать, как можно определить
количество силы, которое отдаешь жизни.
Мадам де Зальцман. Откуда такой вопрос?
Задайте актуальный вопрос о том, что вас занимает.
Участник. Я старался чувствовать себя
непривязанным к другим людям. Когда нахожусь у
постели больного — стараюсь не зависеть от него.
Чувствовать, что я — не он. И я не завишу от него. Но
это не предотвращает некоторой зависимости, ведь
моя жизнь врача зависит от его платы. Я должен
вести себя определенным образом. Я вижу свою
финансовую зависимость. Как же мне чувствовать
одновременно материальную зависимость и
подлинную независимость? Так что это делает мои
отношения с людьми невыносимыми. Это портит во мне
добрые чувства, мешает проявить подлинный интерес
к ближнему. Все смешалось. Я предпочитаю тех, от
кого совсем не завишу. Если бы я был независимым в
жизни, все шло бы по-другому. Но это не мой случай.
Я завишу от своего тела. Святой Франциск не питал
своего тела. Для него было все равно. (В этот
момент возвращается Гурджиев. Мадам де Зальцман
переводит сказанное.)
Гурджиев. Когда вы играете роль — вы
чувствуете свободу и лучше выполняете свои
обязательства. В то же время внутренне вы становитесь тер-
309
пимее. К примеру, я веду себя по-разному с
разными людьми. Я разный со всеми. В то же время в
каждом для меня — одинаковое дерьмо, одинаковая вонь.
Их эманации одинаково мерзки и вонючи. Так что и
вы должны смотреть на всех клиентов, пациентов,
на всех них, объективно подходя — как на
ничтожества. Не от них зависит, как вы зарабатываете
деньги. Вы можете получить их от любых других людей.
Вы не можете зарабатывать, сидя дома. Вы
занимаетесь этим во внешней жизни. Внутренне вы
свободны, вы — это вы. Вы должны гордиться. Вероятно,
ваш пациент не похож на вас. Таких, как он,
миллионы. Вы же уникальное существо, такое, какое есть.
Это принесет вам свободу.
Участник. Это не защищает от факта, что в
некотором плане я зависим от них.
Гурджиев. Нет. Если не он, то будет другой. Это же
ясно. Если не пришел этот, есть еще миллионы
других. Вы не должны отождествляться с этим.
^ Участник. Конечно. Я понимаю. Но хотя внутренне
я свободен, во внешнем я зависим от них.
Гурджиев. Извините, но если вы сознательно
играете роль — вы свободны. Вы врач, и вы
делаете то, что для него нужно. Так что если вы не
отождествились, вы внутренне свободны. И если вы
сознательно играете свою роль, вы свободны. Эти
две вещи идут вместе. Делайте, делайте,
начинайте снова. Как кто-то может быть зависимым? Вот я
независим.
Участник. Но тот, что сидит напротив меня, разве
не почувствует он, что не получает ничего? Разве не
ждет он, что ему будут давать нечто? И разве не
почувствует отсутствие этого?
310
Гурджиев (со смехом). Это какая-то психопатия.
Как ничтожество может чувствовать? Если оно
чего-то ждет — это автоматизм, воображение. Это
дерьмо. Это ничего не стоит. Никто не способен
чувствовать; для этого нужно особое состояние. Я знаю
кое-кого, кто способен на чувство; но чтобы
научиться чувствовать, он должен изолировать себя и
готовиться. А вот так просто никто не может
чувствовать. Каждый человек занимается
самовнушением. Вы никогда не понимаете ни его, ни меня. Вы
понимаете то, что себе внушили. Это психопатия.
Вы говорите себе: он такой, а она такая, а вон тот
сердится. Но нет, все это внушает вам собственный
идиотизм.
Мадам де Зальцман. Вам это ясно? Вы не другого
понимаете, вы занимаетесь самовнушением.
Участник. А если он ударил меня? Я же не внушил
это себе, это реально.
Гурджиев. Может быть, в какой-то степени и это
ложно. Вы внушили это себе. И вы внушили это ему.
Возможно, если бы вы не воздействовали на него, он
бы не напал.
Участник. Когда я рядом с больным и пытаюсь
смотреть на него как на ничтожество, как на дерьмо, не
зависеть от него — я испытываю жалость. Вы можете
сказать: кто я такой, чтобы позволять себе испытывать
жалость? Но я стараюсь играть роль, то есть
удовлетворять его — к сожалению, таково состояние
медицины, что больного приходится ублажать. Если я
ублажил его, у меня появляется ощущение, что я тону в
ничтожестве, что я не могу ничего сделать. Да, не могу.
Гурджиев. С таких же позиций мы часто
обсуждали и справедливость. С одной стороны справед-
311
ливость, с другой — эгоизм. Больной — объект для
моего эгоизма. У меня уже был миллион подобных
пациентов. Я смотрел на них как на объект,
используемый для лучшего познания. Они
интересуют меня с позиций увеличения моего понимания;
они приносят мне элементы знания. То, что дает
мне знание, является для меня объектом. Я
нянчусь с ним, чтобы излечить, но не он сам меня
интересует. Я продолжаю учебу, я ставлю
эксперименты. В то же время я не забываю о
справедливости. Я не делаю зла, я забочусь о нем.
Смотрите на вещи вот так. Вы работаете для
приобретения опыта, для будущего. Вы даже можете
испытывать жалость. Но смотрите на него как на объект.
Вы сможете делать это, если возьмете задачу
смотреть на него как на поле для эксперимента. Есть
две стороны: во-первых, тщательно изучить его;
во-вторых, внутренне не отождествляться с ним, а
внешне играть роль. Есть и третья сторона: в
будущем вы пообещаете себе работать со следующим
пациентом лучше. Вы обещаете себе действовать
завтра лучше, чем сегодня. Если вы хорошо
делаете эти три вещи, вы получите совершенно особое
ощущение.
Участник. Я думаю, что сумел бы достичь
реального прогресса, если бы перестал быть пассивным
перед окружающими. Для меня каждый человек —
хозяин. Я вечно уступаю дорогу. У меня миллионы
хозяев, любой встречный им становится. Как я могу
стать хозяином сам себе? Я больше не желаю быть
пассивным перед самим собой и другими, я хочу
налагать свою волю на других, стать активным.
Гурджиев. Вы должны стать собой. Только после
этого станет возможной работа.
312
Участник. Как же мне избавиться от этой
привычки, когда я систематически и заранее подчиняюсь
всему, что мне внушают? Например, научиться
говорить «нет». Я не способен это сделать.
Гурджиев. Заранее простите меня за мои слова, не
сердитесь, но для меня есть три пола: мужской,
женский и промежуточный. Прошу извинить, но с
самого начала вы были в списках этого промежуточного
пола. Здесь присутствуют пять-шесть человек такого
рода — ни мужчин ни женщин.
Участник. Суждено ли мне остаться таким до
конца жизни?
Гурджиев. Нет.
Участник. Что же делать? Я ищу не способа
налагать мою волю, словно колдун. Я хочу прилагать
волю к себе самому так, чтобы выглядеть тем, кто я
есть — способным отвечать «да» и «нет».
Гурджиев. Мне вас жаль. Вашей вины тут нет. Это
вина вашего образования. Образование — дерьмо.
Ваше общество, ваши обычаи, все эти «а что
скажут другие?» дают вам только внешние вещи. (Г-н
Гурджиев рассказывает, как испытал гнев, когда
однажды предложил конфетку ребенку на улице,
а отец заставил того сказать спасибо,
спрашивая: «А что нужно отвечать, малыш?») И с вами
было так же. Результат получается
экстраординарный— ни мужчина ни женщина, а... (Тут г-н
Гурджиев употребил русское бранное слово.) Если вы
желаете знать, что делать, приходите и
встречайтесь со мной.
Участник. Вы говорили мне, что мне недостает
органической воли. Откуда же мне взять тот импульс,
который дарует мне органическую волю?
313
Гурджиев. Только одно средство поможет вам: вы
должны страдать физически, например, слишком
мало есть. Или еще: если ваш организм не
переносит холода — обливайтесь холодной водой. Делайте
противоположное тому, к чему привык организм.
Заставьте его страдать. Это будет не психологическое
страдание. У нас есть семь качеств страдания; для
нас необходимо физическое страдание; с помощью
интеллекта вы сможете руководить организмом без
жалости, принуждать его к страданию. Вот
единственное средство достичь того, чего вам недостает.
В вас работают две части, но не организм. Вы поняли
вашу эмоцию? Если вы поняли, если вы верите мне —
делайте именно так, боритесь, страдайте. Потом мы
еще поговорим. Вот тогда вы будете способны
работать над собой. Я рад, что вы самостоятельно
добрались до такого вопроса.
Беседа тридцатая
24 августа 1944 года
Спрашивающий. Вы дали мне упражнение на
самовспоминание, основанное на ощущении четырех
точек. Вначале оно казалось сложным, сейчас же
есть сильные ощущения, но единичные. Мои
прошлые страхи, моя застенчивость, мои слабости
снова овладели мной. Нужно ли мне продолжать это
упражнение, которое, по моим впечатлениям,
ничего мне не дает?
Гурджиев. Есть ли у вас какое-то подозрение,
почему эти вещи вернулись из вашего прошлого?
Спрашивающий. Поскольку я страдаю в
настоящее время от слабости и нерешительности, я думал,
что это упражнение могло бы помочь.
Гурджиев. Вы начали видеть, какие именно
отрицательные качества пробуждает в вас это состояние
замешательства? Если вы спрашиваете меня
искренне, то продолжайте делать это упражнение еще
некоторое время, но в этот раз я поставлю одно
абсолютное категорическое условие. Оно состоит в том,
чтобы делать это упражнение со значительным
усилием. Если вы будете выполнять его в данном ключе
в течение месяца — я обещаю вам, что потом за
неделю вы освободитесь от всех ваших прошлых
заблуждений. Но это только если вы продолжите...
Спрашивающий. В течение долгого времени в
моих взаимоотношениях с людьми мной управлял
эгоизм.
Гурджиев. Но это всегда так.
Спрашивающий. Я хотел бы сказать то же самое о
страхе как «управляющем».
315
Гурджиев. Нет, в вашем случае это что-то совсем
другое.
Спрашивающий. Я вижу, что этот страх проходит
через все мои проявления. И причина этому —
определенная самоуспокоенность.
Гурджиев (обращаясь к студенту). Вы видите,
доктор, это совершенно разные типажи. Для того чтобы
лечить их, нужно использовать совершенно разный
подход. (Второму спрашивающему.) Ваш дедушка
приехал из провинции Овернь, он еврей.
Существуют тонкие отличия в проявлениях. Никогда не
берите чью-либо идею, чтобы построить свой вопрос.
Спрашивающий. Я пытался бороться с чувством
самоуспокоенности и таким образом частично
подавил страх. Но этого недостаточно. Определенно
существует что-то, чего я не вижу.
Гурджиев. Дайте родиться в себе тому, что вы
поняли головой. Введите это в вашу жизнь на практике.
Спрашивающий. Это как раз то, что я пробую
делать.
Гурджиев. Это. по сути, то, что каждый должен
изменить. После этого он будет в состоянии
продолжать наш путь.
Спрашивающий (доктор). Сэр, Я четко осознаю,
что я не способен принимать решения — абсолютно
не способен. Я не в состоянии выбирать. Я жду
силового влияния извне, потом я приспосабливаюсь к
ситуации.
Гурджиев. Вы должны учиться приходить к
решению и выполнять его, и начните с малого. Если вы не
обладаете огромной силой, то должны решать
простые задачи. Это очень важное условие. Нужно иметь
316
соответствующее состояние. Это может происходить
с вами даже сейчас, если время от времени вызывать
такое состояние искусственно. Для этого
необходимо освободить себя на 2-3 часа. Расслабьтесь.
Сосредоточьте все свое внимание, все свои возможности
на расслаблении трех групп мышц. В дальнейшем,
когда вы разделите себя, так сказать, машина — это
одна часть, а душа — другая (без возможности обеим
снова слиться), вы сможете выбирать и решать.
Заранее приготовьте бумагу, на которой вы напишете
свое решение. Продолжайте внутренне отслеживать
это состояние. Напишите ваше решение и затем
напишите различные заметки о вашем состоянии.
Теперь вы можете вернуться в предыдущее состояние.
Забудьте о том, что было. Не касайтесь всего этого
день или два. Если вы вспоминаете это состояние —
попробуйте вспомнить его вкус, без мысли о том, что
было записано. И затем доверьтесь тому, что
написали, и перестаньте верить в себя. Ваша бумага
должна стать для вас святым образом, вашей благой
вестью, но помните, что вы еще малы и способны
делать только простые вещи. После всего этого вы
будете способны обрести веру в будущее.
Спрашивающий. Меня мучает состояние
внутреннего беспокойства. Правда. Я думаю о символе
«Вечного жида». Я никогда не ощущаю
внутреннего покоя. И я хотел бы спросить мистера Гурджие-
ва, поскольку я не знаю, как читать, есть ли какое-то
упражнение, чтобы научиться читать?
Гурджиев. Вы имеете в виду понимание формы
вашей дисгармонии? Я дам вам страницу из первой
серии, а вы примете как задачу чтение в обратном
направлении, начиная с конца; затем прочтите все
снова—в правильном направлении.
317
Спрашивающий. Я спрашиваю себя, не должен ли
я пытаться переводить?
Гурджиев. Нет. Не переводите. Для этого
нужны годы подготовки. Вы возьмете материалы на
этой странице и подготовите статью или лекцию
об этом.
Спрашивающий. Я знаю, что эта привычка была
у меня с детства.
Гурджиев. Не только с вашего детства. С детства
вашего отца и вашей матери.
Спрашивающий. Я воспринял это как задачу
играть роль с моими родителями. Я подходил к
этому очень серьезно и в течение долгого времени. Все,
что я выяснил, принесло мне чувство печали,
которое мешает мне в работе. Это груз, который будет
долго беспокоить меня в будущем, пока я не смогу с
ним справиться.
Гурджиев. Вы говорите, что испытываете
угрызения совести относительно прошлых отношений со
своими родителями?
Спрашивающий. Нет. Я не могу сказать этого,
потому что понял, что я не ответствен за то, что
происходило.
Гурджиев. Прошлое — забудьте его! Вы
ответственный человек и должны начать платить за ваше
существование. Первая из причин вашего
существования — ваши родители, отец и мать. Для вас они
как Бог. До тех пор, пока родители живы, нет Бога.
Бог появляется, только когда родители умерли. Бог
любит тех, кто любит отца и мать. Почему?
Потому что они подготавливают место для Бога. Сейчас,
без манипуляций, если вы начали понимать, что
необходимо заплатить, — не думайте больше о про-
318
шлом. Если оно было плохим — это просто
невезение. Но отец и мать остаются Богом для вас. Будьте
сейчас источником их покоя, чтобы они могли жить
в состоянии умиротворения. В течение двадцати
лет они в достаточной мере волновались и
нервничали за вас. Они имеют право отдохнуть. Вы
обязаны стать для них источником спокойствия. С одной
стороны, делайте все, чтобы они не нервничали, а с
другой — чтобы они были счастливы. Сделайте это
своей задачей, чтобы родители могли любить вас
настоящей любовью. Они могут любить вас, только
если вы воплотите их идеалы. Если ваш отец любит
хорошо воровать, вы должны научиться воровать и
стать хорошим вором.
Спрашивающий. Но, сэр, здесь возникает
серьезный вопрос. Например, если чтобы доставить ей
удовольствие, я должен стать чем-то ужасным,
омерзительным?
Гурджиев. Внутренне человек может ее за это
ненавидеть, но внешне он должен делать это.
Спрашивающий. Внешне, у нее перед глазами, но
не по-настоящему?
Гурджиев. Конечно. Это было бы преступным,
порождать такие вещи в ребенке.
Спрашивающий. Как можно любить родителей,
когда должен их ненавидеть?
Гурджиев. Вы обязаны. Это ваш долг. Ваша
индивидуальность должна делать это.
Спрашивающий. Потому что глупо испытывать
желание исправлять родителей. Это невозможно.
Гурджиев. Это возможно только в том случае, если
вы очень сильны. Вы должны просто исполнить свой
319
долг. Это идиотизм — всегда хотеть изменить
других, когда вы не можете изменить себя. Внутри себя,
с одной стороны, вы исполняете свой долг, с другой
стороны — исправляете свое прошлое и
подготавливаете будущее.
Беседа тридцать первая
10 иая 1945 года
Мадам Дюбо. Из-за моей работы я не могу
приходить по субботам, хотя вы и разрешили. Я нашла
импульс для работы в дневное время, но у меня
трудности с вспоминанием себя такие же, как в самом
начале. Я засыпаю, когда делаю упражнение на
релаксацию.
(Гурджиев предлагает мадам де Зальцман
продолжить чтение,)
Мадам Тал. Учение родило во мне некоего
свидетеля, безжалостно меня рассматривающего; это очень
мешает мне. Я должна бороться с этим свидетелем.
Я более не могу вспоминать себя. Я не могу
расслабляться. Я в состоянии абсолютного возмущения.
Гурджиев. Кроме этого свидетеля, может быть, еще
что-то приключилось в вас?
Мадам Тал. Да. Идет борьба между двумя
вещами. Свидетель заставляет меня видеть такие точки
во мне, которые мне противны. Но во мне нет
никакой силы.
Гурджиев. Кристаллизовалось ли в вас желание
измениться любой ценой?
Мадам Тал. Да. Но недостаточно сильно. Прежде я
могла. Сейчас не могу.
320
Гурджиев. Нужно работать усердно. Усерднее.
Чтобы увидеть, какое вы ничтожество. Вы чувствуете,
что существует возможность перемены. Может быть,
вы ощутили вкус. Перемена возможна только
благодаря тяжелой внутренней работе. Если вы не
желаете этого — вы зря теряете время. Тогда вам не надо
продолжать.
Мадам Тал. Но именно это я и хочу делать!
Гурджиев. Тогда работайте. Борьба, борьба.
Мадам Тал. На сегодняшний момент моя работа
теоретична.
Гурджиев. Еще раз — боритесь. Вы уже поняли, что
состоите из двух личностей. Результатом борьбы
будет субстанция, которая кристаллизует в вас
различные факторы для реального функционирования
ассоциаций. (Говорит что-то мадам де Зальцман
по-русски.)
Мадам де Зальцман. Сознательные ассоциации.
Гурджиев. У вас есть механические факторы. Вы
машина. Теперь же вы можете кристаллизовать
факторы для сознательных ассоциаций.
Мадам де Зальцман. Сознательность — свойство
человека без кавычек.
Мадам Тал. Вы предлагали мне — для того, чтобы
я могла лучше вспоминать себя, — держать руки
разведенными и бороться с расслаблением, особенно в
области затылка и шеи. Мой затылок очень трещит.
(Гурджиев удивляется слову «трещит».) И
каждый раз я погружаюсь в новый слой ассоциаций, все
глубже. И постоянно прихожу к тому слою, который
не могу пробить.
Гурджиев. Почему пробить?
321
Мадам Тал. Я хочу пройти глубже.
Гурджиев. Это не наша задача. Нельзя изменить
ассоциации. Они прекратятся, только когда мы умрем.
Если ваше внимание осознанно занято чем-то, оно
не видит ассоциаций. Это отличный пример. Ваши
ассоциации текут еще свободнее. Но в этом случае
ваше сознание абсолютно бездействует. Оно ничего
не замечает. Весь день то же самое. Ваше внимание
занято работой, которая служит вашей цели. Если
вы работаете сознательно, если вы не
мастурбируете — ассоциации не беспокоят вас. Они существуют
сами по себе. Сформулируйте так: трудности,
причиняемые ассоциациями, пропорциональны
степени сознательной концентрации. (Говорит что-то
мадам де Зальцман по-русски.)
Мадам де Зальцман. Они тем больше мешают вам,
чем менее вы сконцентрированы.
Мадам Тал. Тем не менее я постоянно засыпаю.
Гурджиев. Вы слишком много работаете.
Мадам Тал. Да, я выдохлась.
Гурджиев. Я говорил вначале: составляйте
программу. Работайте не более чем по и,12 минут.
Иногда случайно вы перекусываете что-нибудь, и это
позволяет вам работать час. Не делайте так, это может
повредить. Не используйте случайных
возможностей. Например, как-то вам пришлось пить кофе со
мной. Кофе возбудил вас. Вы могли бы работать час.
Не надо. Не надо использовать эту силу. Ваша
программа — только 11 минут.
Хоранд. Г-н Гурджиев, во время исполнения моей
задачи я иногда не справляюсь, и тогда страдаю от
неудачи.
322
Гурджиев. Это обычное дело. Но у вас должна быть
надежда. Мало-помалу растите ту субстанцию, о
которой я говорил вам. Она послужит кристаллизации
факторов, превращающих вас в реального человека.
Боритесь. Боритесь, ничего не принимая. Делайте
это словно службу кому-то.
Хоранд. Да, но если я борюсь таким образом, я
делаю это с определенной целью, я выполняю задачу.
И я уверен, что если сделаю еще одно усилие, я не
уступлю.
Гурджиев. Это не так; вы можете отдыхать.
Можно бороться сознательно только в меру имеющейся в
вас энергии. В вас есть батареи. Если они пусты, вы
ничего не можете.
Хоранд. Тогда можно не бороться.
Гурджиев. Одиннадцать минут, не более. На
следующей неделе 12 минут. Нам нужен результат,
субстанция. Потом мы сможем использовать ее. Теперь
же вы пусты. Когда эта субстанция будет в вас, я дам
вам что-то еще, и она будет кристаллизована. Вам
нужно реальное желание, желание всех центров. Не
только разума. Необходимо желать реальной
работы всем вашим бытием. Вы молоды. Мало-помалу
вы должны привыкнуть. Chi vapiano, va sano. (Кто
идет медленно, идет безопасно — итал.) Такие
вопросы не очень желательны. Они переполняют
мою голову. Моя голова уже полна беспокойством.
Жизнь сегодня трудна, и если я обращу мое
внимание на эти трудности, то не смогу отвечать на ваши
вопросы.
323
Беседа тридцать вторая
9 декабря 1946
Гурджиев. Кто хочет что-то сказать? Как
получается упражнение? Мне интересно знать, в чем вы
убедились.
Мадам де Зальцман. Кто убедился в чем-то, что
могло бы быть интересным для остальных,
относительно упражнения?
Гурджиев. Это может показать, кто и как
работает. Хоранд?
Мадам де Зальцман. Тогда высказывайтесь те, кто
хочет о чем-то спросить. По очереди.
Гурджиев. Тогда, если вы ни в чем не убедились,
это значит, что вы не работали. Если вы не работали,
то что вы делали?
Мадам де Зальцман. Мастурбировали.
Гурджиев (к мадам де Зальцман). Можно так
говорить? Даже если это против хорошего тона?
Мадам де Зальцман. Да, в этом случае — почему
нет?
Гурджиев (к Шефферу). Вы только что приехали,
может, у вас есть что сказать? Вы убедились в чем-то?
Шеффер. Я получил результат от первой части
упражнения. Что-то происходит в каждой части
тела. Вот чего я не могу добиться, так это
склонности. Когда я чувствую что-то — оно воображаемое. Я
отказался от любого намеренного действия. Раньше
я делал усилие головой. Теперь я этого не делаю.
Гурджиев. Ваша голова должна быть как
полицейский. И это все. Вам нужно все время повторять, что
вы заняты работой. Этого нельзя забывать.
324
Шеффер. Теперь я просто жду: что-то должно
произойти.
Гурджиев. С помощью ощущения?
Шеффер. Да, скорее, чем от искусственного
делания. Что же до «исчерпывания», то я не очень-то
вижу, что в этом может быть. Я иногда чувствую что-
то, какое-то шевеление. Я чувствую это, когда нужно
тянуть что-нибудь. Вторая фаза намного трудней. И
после всего — я не знаю, что с этим делать.
Гурджиев. Самое важное вначале — это ощущение.
Затем, если у вас есть контакт с ощущением, если
вы уверились, что чувствуете, вторая важная вещь —
каким образом вы выливаете это. До этого момента
никто не говорил о столь важном вопросе таким
образом.
Эдит. Я убедилась в большой необходимости быть
расслабленной во внешней жизни.
Гурджиев. Если так, у вас есть наклонность. Только
когда вы расслабляетесь сознательно и ваша голова
принимает роль полицейского, расслабление имеет
ценность. Если вы расслабляетесь полностью — это
слабость.
Эдит. Я сознаю, что в общем слишком напряжена.
Гурджиев. Вы не должны расслабляться
бессознательно. Когда вы в пробужденном состоянии — вы
должны расслабляться только сознательно. Когда
вы спите, все расслабляется без вашего участия — в
этом нет ценности. Это ваши путы.
Зубер. Сэр, в этом упражнении мне всегда
трудны повороты конечностей. С другой стороны,
«всасывание» и «выливание» дается легко. Я
счастлив, когда делаю их. Больших усилий требует нача-
325
ло упражнения. В жизни из меня «выливается»
гораздо больше энергии и силы, и у меня есть что-то
вроде склонности к этому упражнению; но я часто,
если не всегда, наоборот — безумен, какофоничен,
гораздо безумней, чем раньше. Я обнаружил кое-
что. Это потребность, когда я в постели, замкнуть
течение, положив правую ногу на левую и правую
руку на левую.
Гурджиев. Как замкнуть течение, как понять? Я
говорю вам все то же: не позволяйте своей голове
отвлекаться.
Зубер. Это происходит вне всякой воли.
Гурджиев. Тогда зачем это проверять? Зачем
говорить об этом? Это навязчивость. Это только даст
вам массу шансов оказаться в сумасшедшем доме.
Вы никогда не должны делать этого
бессознательно. Даже не полусознательно — вот к чему я
призываю вас. Все или ничего. Между этими
двумя — только психопатия, навязчивость.
Никогда не верьте. Не доверяйте. Вы очень слабый
человек. Если в один момент ваш центр тяжести в
вашей голове, а потом он движется в солнечное
сплетение и т.д. — это мастурбация. Сознательное
усилие состоит в том, чтобы предоставить инициативу
всем своим центрам. Это активность. Все
остальное — материал для того, чтобы стать кандидатом
в сумасшедший дом.
Зубер. Несмотря на то, что вы только что сказали, я
думаю, это связано с работой.
Гурджиев. Не знаю. Но я знаю, что этого не
должно происходить. Пока не должно. Ничего не
ожидайте. Пошлите все остальное к черту. Для вас
существует только это упражнение. Выполняйте его, пока
326
не станете полностью спокойным. Все эти
комбинации и манипуляции могут прийти позже, но не
сейчас. Нельзя позволять себе отвлекаться. Это очень
опасный момент. С одной стороны, у вас есть сила
зафиксировать что-то, и что-то может войти в вас
навсегда. Тогда вам придется стать моим пациентом, а
я никогда не работаю за суммы меньше чем с тремя
английскими нулями, и есть только одно средство
справиться с этими вещами — гипноз. А его я не
рекомендую.
(Говорит Годе, господин Гурджиев прерывает
его.) Ваш вопрос ничего не стоит. Ожидайте. Вы
недостаточно часто приходите. Вы приходите сюда раз
в три месяца. Накопите материал. Для вас эта
работа — одна из множества вещей. Вы мешаете своим
вопросом. Здесь другой уровень понимания. То, что
вы говорите, никого не интересует. Эти люди делают
усилия годы и работают серьезно. Своим вопросом
вы только мешаете.
В этом упражнении очень важно понять, как
может быть сформирована склонность. Это вещь,
которую вы всасываете, когда дышите. Как? Что это? Это
вас не касается. Вы позволяете результату этого течь
из легких. Оно должно проходить мимо обеих
сторон пупка, не касаясь его. Потом, ниже, эти две
линии объединяются, и оттуда это распространяется
по всей сфере половых органов. Вы должны
чувствовать всю эту сферу.
Вашей мыслью вы должны пройти везде, как
если бы вы быстро окрашивали эти места. Вы
производите циркуляцию везде. Оттуда вы движетесь
к солнечному сплетению в точности тем же путем.
Вы снова поднимаетесь по двум сторонам от пупка
к груди. (Гурджиев указывает на периферию сол-
327
печного сплетения.) Вот так, под кожей. Через спину
нельзя пройти к солнечному сплетению. Итак,
всегда по передней стороне, с каждой стороны.
А теперь — насыщение головы. Вы начинаете с
копчика, и выходите из этой кости в стороны.
Справа и слева от позвоночного столба, по обеим
сторонам, этот путь направлен вверх, к каждой из
половин мозжечка и затем в мозг. (Гурджиев
показывает на Чеховиче путь, по которому нужно
двигаться — частично, — с каждой стороны позвоночника
до середины ягодиц.)
Чтобы вызвать течение в позвоночном столбе,
вам сначала нужно делать упражнение,
помогающее привыкнуть к ощущениям кундалини.
Знаете, что это такое? Когда-то у нас там был хвост.
Это нужно делать только как упражнение,
чтобы почувствовать ощущение в этом месте.
Делайте упражнение, двигаясь по обеим сторонам вдоль
позвоночника до основания головы (до шейных
позвонков). Вы должны чувствовать позвоночник
в центре, ощущение должно быть одинаковым с
обеих сторон. Сила ощущения также должна быть
одинаковой.
Эти вещи очень важны. Необходимо специально
научить себя чувствовать и устанавливать контакт с
этими путями. Позже вам будет легче посылать
некоторые вещи по этим путям.
Параллельно с этим упражнением нужна еще
одна вещь. Возможно, что кто-то получит некий
результат. Но потом этот результат исчезнет. Чтобы он
продолжал существовать, нужно сделать одну вещь
с преднамеренной мыслью. В начале и в конце
каждого упражнения вы должны сделать вид, что
принуждаете себя снова закрыться. Думайте о том, что
328
сделанное остается с вами до следующего раза и что
в следующий раз вы получите больше. Вы должны
быть уверены: того, что вы имеете, недостаточно.
Потом вы снова сознательно закрываетесь.
Инстинктивно вы это почувствуете, и уже одно это вам
поможет.
И также желательно помнить о том, чтобы не
делать ничего, что могло бы заставить вас сильно эма-
нировать. Если вы действительно хотите накопить
эту вещь, вам следует все время находиться в
собранном состоянии, — сознательно, бессознательно,
инстинктивно.
Кое-что можно получить, но потом это исчезает.
Это никогда не накапливается и не оседает. С одной
стороны, это приходит, и с другой — улетучивается к
дьяволу. Это как дым сигареты.
Было бы даже полезно, заканчивая упражнение,
каждому произносить свою субъективную молитву
и просить свой идеал помочь ему охранять эту вещь
до следующего упражнения.
Если по случайности вы вспоминаете об этом
между упражнениями — вы можете повторить свою
молитву. Потом вы приучите себя к этому и будете
способны помнить об этом всегда. Вы даже
преуспеете в том, чтобы заставить фактор напоминания
появляться.
В целом необходимо создавать какие-то
автоматические факторы для вспоминания. Вам это
нужно, чтобы придать работе качество. Это очень просто.
Например, как вы садитесь за стол. Вы никогда не
выясняли, с какой ноги вы садитесь. Вы можете
наблюдать за тем, что здесь у вас также имеется
автоматизм. Вы связываете что-то с этим автоматизмом,
чтобы это напоминало вам о вашей работе. Каждый
329
раз, когда вы садитесь за стол, эта вещь сможет
работать как фактор напоминания.
Другой пример — когда вы умываетесь и
потом берете полотенце. Посмотрите — какой рукой
вы это делаете. Вы увидите, как вы действуете
автоматически. Каждый раз, когда вы это видите, вы
что-то делаете. Делайте это сознательно, возьмите
его левой рукой, а не правой. Так вы будете
устанавливать контакт со своей работой, чтобы вспоминать
себя.
Еще пример: вы одеваетесь утром. Какой
носок вы надеваете первым? Правый или левый? Вы
не замечали? Теперь наблюдайте за этим. Вы
обнаружите, что всегда начинаете с левого.
Поставьте себе задание начинать с правого носка. И
свяжите этот новый образ действия с напоминанием о
вашей работе. Хотите вы этого или нет, вам
приходится надевать носки. Если вы меняете привычный
порядок— вы вспоминаете себя. Затем вы находите
что-то еще и т.д.
Потом, возможно, вы сможете вспоминать себя
пять минут. Сейчас вы можете это делать только
одну секунду. Мы пытаемся добиться пяти минут.
Когда вы сможете это сделать — не исключено, что
вы сможете отказаться от этого инструмента.
(Молчание.) Говорите. Говорите что-нибудь.
Говорите об этом. Закрепитесь здесь. Мне нужно кое-что
сделать с Чеховичем.
Шеффер. Я хорошо понял все, что касается
сохранения сконцентрированного состояния. Но не мог
бы м-р Гурджиев объяснить больше о том, что
фиксируется в конечностях?
Мадам де Зальцман. На данный момент
необходимо почувствовать путь, по которому что-
330
то должно двигаться, и познакомить себя с этим
путем.
Леметре. Не должно быть течения в разных
центрах? Только нога и половые органы?
Гурджиев. Это то же самое. Завтра вы будете
делать это упражнение до конца. Постепенно у вас
возникнет потребность в этом, вы будете использовать
этот путь.
Мадам де Зальцман. Это для тренировки,
чтобы упражняться в чувствовании этих каналов. Вы
должны узнать, по какому пути может проходить
поток.
Гурджиев. Это важно — знать эти пути. Позже мы
будем говорить о станциях и развилках. На этом
пути есть три станции. С каждой станции нужно
двигаться в одном направлении, а не в другом. Если
вы пойдете налево, а не направо, вы раздавите
собаку или почувствуете запах канализации.
Годе. Путь по солнечному сплетению включает
легкие и то, что внутри грудной клетки? Или нужно
чувствовать этот путь?
Гурджиев. Солнечное сплетение — это сфера. Мы
не связываемся с органами. В солнечном
сплетении много нервов, которые все вместе составляют
мозг. Раньше все скопление было здесь (Гурджиев
указывает точку, находящуюся примерно на
уровне диафрагмы). Но мы дегенерировали. Разброс не
очень большой. Это разбросано по разным местам.
(Гурджиев показывает на область грудной
клетки: от начала шеи, сзади от ключицы, и до уровня
чуть выше груди.) Потом мы сможем изучать
детали. Например, одна точка — это ваш аппетит,
другая — ваша любовь, иная — спокойствие, все ваши
331
импульсы. Как на электрической станции.
Командный пост вашей внутренней жизни — там. Это как
машина.
Шеффер. М-р Гурджиев говорит о путях, по
которым проходит поток. А чтобы всасывать, как нужно
это делать?
Гурджиев, Представьте, что вы вбираете в себя
воздух. Сознательно. Если вы делаете это
сознательно — вы чувствуете, что всасываете. Это тот же
случай. Хорошее дыхание ведет к лучшему всасыванию.
Хорошее всасывание ведет к лучшему дыханию.
Мадам де Зальцман. Это делается все вместе.
Шеффер. То, что всасывается, концентрируется в
легких?
Мадам де Зальцман. Оно смешивается.
Гурджиев. В то же время оно трансформируется.
Есть миллион тонкостей. Много деталей. Это
гораздо сложней, чем ваш автомобиль. Чувствуйте
только эту сферу. Не манипулируйте. Ничего не делайте
в этой сфере. Обращайте внимание только на
движение одной сферы в другой.
Пледж (спрашивает о деталях дыхания).
Гурджиев. Вы вбираете в себя воздух. На
выдохе: обращайте внимание только на процесс
течения. Дыхание становится автоматическим. Только
вдох осознается. Я снова повторяю: приучите себя
к этому; когда я говорю «сознательно», это значит,
что инициатива идет от всех трех центров. Вначале,
чтобы лучше это делать, почувствуйте места этих
трех сфер и мобилизуйтесь; чувствуйте, что все
исходит из них. Тренируйте себя. Потом, если вы
заметите, что работаете только одним или двумя цен-
332
трами, знайте, что это — не сознание. Есть только
одно сознание, связанное с равной интенсивностью
в трех местах.
Например, вот упражнение: «Я есть» — когда вы
говорите «Я», вы чувствуете все три центра. Когда
вы говорите «есть», вы тоже чувствуете все три
центра, но по-другому. «Я» — это как если что-то
вставало, поднималось с места. «Есть» — как если бы в трех
центрах что-то садилось бы. Это — первоначальное
объяснение. Вы понимаете?
Хоранд (спрашивает о границах сферы солнечного
сплетения).
Гурджиев. Это как в хирургии. (Гурджиев
показывает на эти области по бокам. До уровня
диафрагмы, линия спускается по желудку и затем
поднимается, объединяясь со сторонами.)
Хоранд. Две линии остаются в сфере?
Гурджиев. Нет. Только сфера. Я показал границу
сферы. Когда линии входят в нее, они уже не имеют
особого значения.
Лебо. Два пути объединяются до того, как входят в
солнечное сплетение?
Гурджиев. Нет. Они входят независимо друг от
друга. Потом они выходят также раздельно. Как в
городе. Две улицы входят, две выходят.
Зубер. Если есть плохое напряжение на одном из
двух путей, нужно ли отвлекаться на ослабление
этого напряжения?
Гурджиев. Не обращайте на это внимания.
Делайте упражнение. Специально с этим ничего не
делайте.
Машин. Плечи должны остаться в стороне?
333
Гурджиев. Вы проходите только здесь (показывает
путь около шеи, немного выше ключицы). Для плеч
это позвоночник. Там находится командный пост.
Траколь. Я могу добиться ощущения солнечного
сплетения и чувствовать, что мои чувства — не там.
Поэтому я хотел бы лучше понять, что имеет в виду
м-р Гурджиев.
Гурджиев. Это нормально. Если у вас есть
ощущение вашего солнечного сплетения, вы уже
мобилизовали место чувств. Оно занято. Вы не можете этого
чувствовать. Вы не должны чувствовать этого иначе,
кроме как в ощущении. Если из этого места вы
хотите почувствовать позвоночник, то можете вновь
перенести оттуда внимание, но вы не можете этого
чувствовать. Чтобы это чувствовать, нужно, чтобы оно
было спокойным и не функционировало.
Траколь. Тогда невозможно, чтобы все три центра
присутствовали, когда у меня есть ощущение всех
трех локализаций.
Гурджиев. Нет.
Траколь. Тогда как я могу быть внимательным?
Гурджиев. Нужно иметь ощущение трех вещей.
Видеть или чувствовать их. То, что здесь важно, —
это контакт. В каждый момент. Вы наблюдаете
разные формы контакта. В один момент вы чувствуете.
В другой момент — ощущаете. Вы могли бы видеть
или угадывать, что там. Необходимо быть занятым
все время, все время занимать себя этим
требованием. Если вы хотите этого, если вы решили это — та
часть вас, которую вы цените, вынуждена делать. В
противном случае вы наказываете себя. Если вы не
делаете — это вина вашей индивидуальности. Вы
должны обучить вашу индивидуальность. Не да-
334
вайте ей того, что она любит. Ничего ей не давайте.
Вставайте у себя на пути во всем. Например, то, что
вы делаете правой, делайте левой. Все, чтобы
противодействовать ей. И ваша индивидуальность
обнаружит себя в очень плохой ситуации. Хуже, чем
в тюрьме.
Мадам де Зальцман. Нет более тяжелого
страдания.
Гурджиев. Это трудно, но полезно.
Георгий Гурджиев
ВЕСТНИК ГРЯДУЩЕГО БЛАГА
БЕСЕДЫ С УЧЕНИКАМИ
Редакторы В. Гридасова, Г. Гармаш
Художник В. Серебряков
Компьютерная верстка Е. Меркиной
Корректор Т. Медведева
Подписано в печать 22.06.2011. Формат 70x90/32
Бумага офсетная. Печать офсетная. Объем ю,5 п.л.
Тираж зооо экз. Заказ 6768.
Издательство «Энигма»,
000 «ОДДИ-Стиль»
1291Ю, Москва,
ул. Гиляровского, 39
(495) 684-5334
http://aenigma.ru
Отпечатано в соответствии с предоставленными материалами
в ЗАО "ИПК Парето-Принт", г. Тверь, www.pareto-print.ru