/
Author: Дворниченко А.Ю.
Tags: средневековая литература средневековье история руси средневековая русь
ISBN: 5-98874-009-Х
Year: 20006
Text
САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ
ИСТОРИЧЕСКИЙ ФАКУЛЬТЕТ
Исследования
по истории
средневековой
Руси
К 80-летию Юрия Георгиевича Алексеева
Альянс-Архео
Москва — С.-Петербург
2006
Сборник статей посвящен 80-летнему юбилею заслуженного деятеля науки Российской Фе¬
дерации, доктора исторических наук, профессора исторического факультета Санкт-Петербург¬
ского государственного университета Юрия Георгиевича Алексеева. Сборник включает в себя
научно-биографическую часть, а также разделы по ключевым проблемам истории средневеко¬
вой Руси.
Издание адресовано историкам, филологам, специалистам в области историографии, источ¬
никоведения и вспомогательных исторических дисциплин, а также всем интересующимся рус¬
ской историей.
¡БВЫ 5-98874-009-Х
Редакционная коллегия:
А. Ю. Дворниченко (отв. ред.), О. А. Абеленцева, В. А. Аракчееву
А. В. Кузьмину К. В. Петрову А. А. Романова, Н. В. Штыков
Составитель
С. В. Стрельников
Финансовое обеспечение
К. В. Петров
Рецензенты:
А. П. Павлов, 3. В. Дмитриева
ИССЛЕДОВАНИЯ ПО ИСТОРИИ
СРЕДНЕВЕКОВОЙ РУСИ
Издательство «Альянс-Архео»
Главный редактор издательства О. Л. Новикова
Редактор А. А. Романова. Корректор Ж. Л. Левшина.
Компьтерная верстка Р. К. Скрипник. Художник Ю. П. Амбросов
Подписано к печати 20.03.06. Формат 70x100/16
Гарнитура Петербург. Бумага офсетная.
Печать офсетная. Уел. печ. л. 31.
Тираж 500 экз. Заказ № 107.
«АЛЬЯНС-АРХЕО»
105043, Москва, ул. Первомайская, д. 40/19, оф. 38. тел./факс: (495)165-31-87
194352, Санкт-Петербург, а/я 19 E-mail: aarheo@mail.ru
İSEN 5-98874-009-Х
9785988 740094
ISBN 5-98874-009-Х
© Коллектив авторов, 2006
© Санкт-Петербургский государственный
университет, 2006
© С. В. Стрельников, сост., 2006
© Альянс-Архео, 2006
ЮРИЮ ГЕОРГИЕВИЧУ
АЛЕКСЕЕВУ — 80 ЛЕТ
ЮРИЙ ГЕОРГИЕВИЧ АЛЕКСЕЕВ
Юрия Георгиевича Алексеева1 — профессора русской истории, медиеви¬
ста, автора свыше 100 научных работ и 9 монографий, эрудита, обладающе¬
го энциклопедическими знаниями по русской и всеобщей истории, чей юби¬
лей мы сейчас отмечаем, знает и глубоко уважает уже не одно поколение
современных исследователей. Его работы охватывают различные проблемы
политической, социально-экономической и военной истории Руси XIV —
XVI вв. Спектр научных интересов Ю. Г. поражает: от генезиса крестьян¬
ской общины до памятников средневекового права, от создания Русского
централизованного государства до эволюции частного акта, от свержения
ордынского ига до формирования аппарата управления московских князей,
от изучения новгородских писцовых книг до исследования системы управ¬
ления русским войском в XIV —XVI вв. И это всего лишь часть из богатей¬
шего научного наследия юбиляра. Блестящие выступления Ю. Г. на конфе¬
ренциях, заседаниях кафедры, защитах дипломных и диссертационных ра¬
бот, а также неповторимые лекционные и семинарские занятия всегда стано¬
вились и становятся ярким событием в научной жизни. Каков же был путь
Ю. Г. в историческую науку?
Юрий Георгиевич Алексеев родился 15 апреля 1926 г. в Ленинграде. Его
отец, Георгий Михайлович Алексеев (04.04.1888 — 07.02.1942), юрист по
образованию, был инженером и в 1930-е гг. занимался постройкой кораб¬
лей. Свою любовь к флоту он передал сыну, что впоследствии и предопреде¬
лило поступление Ю. Г. Алексеева в морское училище. Сам Юрий Георгие¬
вич позднее вспоминал, что с детства у него было два увлечения — флот и
история. Это бережное отношение к ним он сохранил и по сей день. Мама
Ю. Г., Наталия Андреевна (Генриховна), урожденная Берг (06.06.1890 —
12.06.1967), была выпускницей Елизаветинского института. Ее отец, Генрих
Эмильевич Берг, происходивший из новгородских немцев, долгое время
жил в Полоцке, где преподавал математику. Сама Наталия Генриховна была
1 В биографию Ю. Г. Алексеева внесены некоторые уточнения и дополнения в сравнении
с предыдущими публикациями биографии (См.: Петров К. В. 1) Предисловие // Юрий Геор¬
гиевич Алексеев: К 75-летию со дня рождения: Библиографический указатель трудов, 1960 —
2000 / Сост. К. В. Петров. СПб., 2001. С. 4 — 7; 2) Юрий Георгиевич Алексеев и его путь в исто¬
рии // Российское государство XIV —XVII вв.: Сб. статей, посвященный 75-летию со дня рож¬
дения Ю. Г. Алексеева. СПб., 2002. С. 6 — 30).
© В. А. Аракчеев, С. В. Стрельников, 2006
6
Юрию Георгиевичу Алексееву — 80 лет
преподавателем французского языка. Благо¬
даря ее вниманию Ю. Г. еще до поступления
в школу хорошо знал немецкий язык. Уже в
училище он самостоятельно выучит и англий¬
ский язык. Позднее учителя и коллеги не раз
будут отмечать хорошее знание им иностран¬
ных языков и как следствие знакомство с ли¬
тературой западноевропейских стран, позво¬
ляющее Ю. Г. широко пользоваться в своих
исследованиях сравнительно-историческим ме¬
тодом. Та научная и творческая атмосфера,
в которой рос Ю. Г., не могла не повлиять на
становление будущего историка. К тому же,
братом Георгия Михайловича был знаменитый
востоковед-китаист академик Василий Михай¬
лович Алексеев (1881 — 1951), женатый на до¬
чери известного русского историка Михаила
Александровича Дьяконова (1855 — 1919).
Великая Отечественная война оказалась
тяжелым испытанием для нашего народа. Не
обошла она стороной и Юрия Георгиевича. В феврале 1942 г. умирает
Георгий Михайлович, и вскоре Ю. Г. с мамой был эвакуирован из блокад¬
ного Ленинграда в Тбилиси, где продолжил учебу в школе. В ноябре 1943 г.
он был призван из 10 класса школы на военную службу и направлен в Во¬
енно-морской флот. До июня 1944 г. Ю. Г. служит на Черноморском флоте
в школе младших авиаспециалистов ВВС ЧФ. В июле 1944 г. он становится
курсантом Бакинского военно-морского подготовительного училища, ко¬
торое через год заканчивает. С сентября 1945 г. там же, в Баку, поступает
в Каспийское Высшее Военно-морское училище, а через год, в сентябре
1946 г., переводится в родной Ленинград в Высшее Военно-морское учили¬
ще им. М. В. Фрунзе. В сентябре 1949 г. по окончании училища Ю. Г. при¬
сваивается воинское звание лейтенанта. В 1949—1951 гг. Ю. Г. служит на
кораблях ВМФ и погранвойск в должности помощника командира корабля
IV ранга и командира боевой части корабля III ранга. В январе 1952 г.,
вследствие тяжелого ранения при исполнении служебных обязанностей,
Ю. Г. будет переведен на береговую службу офицером учебного отдела Ле¬
нинградского Пограничного Высшего Военно-морского училища. Но ране¬
ние все еще дает о себе знать, и в ноябре 1953 г. старший лейтенант
Ю. Г. Алексеев увольняется в запас.
Пришлось Юрию Георгиевичу вернуться к своему второму увлечению —
истории. Впрочем, еще в 1949 г. Ю. Г. поступил на исторический факультет
Ленинградского государственного университета (ныне — Санкт-Петербург¬
ский государственный университет), который в 1954 г. закончил с отличием.
Здесь Ю. Г. познакомился со многими своими будущими коллегами и друзь¬
ями. Выбор научного руководителя на факультете оказался не простым. Так
Юрий Георгиевич,
15 октября 1932 г.
В. А. Аракчеев, С. В. Стрельников. Юрий Георгиевич Алексеев
7
Георгий Михайлович Алексеев с Юрой,
рубеж 1920 —1930-х гг.
. Наталия Андреевна с сыном,
уж получилось, что в силу разных обстоя- 1940 г
тельств ни Б. А. Романов, ни С. Н. Валк, ни
С. Л. Пештич не уделили начинающему историку должного внимания. Как
сейчас смотрят на студентов-заочников, так и тогда смотрели на тех, кто
учился экстерном. Совсем по-другому к Ю. Г. отнесся И. И. Смирнов, став¬
ший его научным руководителем и Учителем на многие годы. Вероятно, по¬
этому Юрий Георгиевич, помня о собственном опыте, так внимательно отно¬
сится как к студентам, так и к простым слушателям.
В эти же годы Юрий Георгиевич знакомится со своей будущей супругой
Марией Андреевной (урожденной Римской-Корсаковой, род. 07.04.1930),
правнучкой Воина Андреевича Римского-Корсакова, знаменитого контр-адми¬
рала и гидрографа, брата композитора Н. А. Римского-Корсакова. Будучи
крупным специалистом по истории русской графики XVIII в., кандидатом
искусствоведения, она подготовит в стенах Русского музея немало специа¬
листов. Но это будет позднее. А тогда, в начале 1952 г., Ю. Г. предложит
ей руку и сердце... В 1950 —60-е гг. в семье Алексеевых появятся дети:
Андрей, Марина и Надежда.
По окончании исторического факультета Ю. Г. вместе с тремя другими
соискателями (в числе которых был и А. Н. Кирпичников) поступает на
должность младшего научного сотрудника (хранителя фондов) в Артил¬
лерийский музей в Ленинграде. Впрочем, через четыре месяца в музее прой¬
дет очередное сокращение, и под него попадут все новички.
В ноябре 1957 г. Юрий Георгиевич будет зачислен в аспирантуру Ленин¬
градского отделения Института истории Академии наук СССР (ЛОИИ).
Именно здесь под началом И. И. Смирнова и произойдет окончательное ста¬
новление Ю. Г. как историка, раскроются многие грани его яркой и индиви¬
дуальной исследовательской натуры. С 1961 г. его принимают в сектор фео¬
дализма ЛОИИ на должность младшего научного сотрудника, с 1969 г. —
старшего, а с 1986 г. — ведущего. Здесь же перед его глазами пройдут
8
Юрию Георгиевичу Алексееву — 80 лет
научные «битвы» тех лет, активным участни¬
ком которых он был. Как сказал когда-то
всем известный поэт: «Вам не видать таких
сражений...».
В 1963 г. Ю. Г. Алексеев защищает канди¬
датскую диссертацию по землевладению
Переяславского у. XV —начала XVI в., а в
1980 г. — докторскую по Псковской Судной
грамоте.
Наряду с работой в ЛОИИ Юрий Георгие¬
вич с 1970 г. стал заниматься и преподава¬
тельской деятельностью. В 1970 —80-х гг. он
читал лекции в Новосибирском университете.
В 1980-х гг. в Ленинградском государствен¬
ном педагогическом институте (ЛГПИ) дейст¬
вовал семинар Ю. Г. Темы, поднимаемые на
семинарах, были разными. Особой остротой
отличалась полемика о существовании и пу¬
тях развития русского и западноевропейского
феодализма. Помимо семинара Ю. Г. особый
интерес у студентов вызывал семинар медиевиста Ю. П. Малинина, оспари¬
вавшего тезис о схожести западноевропейского и русского феодализма. Сту¬
денты, перемещаясь с одного семинара на другой, были активными участни¬
ками этой полемики. Однако, несмотря на принципиальные различия во
взглядах, Ю. Г. Алексеев и Ю. П. Малинин сохраняли между собой превос¬
ходные дружеские отношения. Уважение к иной точке зрения — отличи¬
тельная черта алексеевского семинара как в ЛГПИ, так и позднее в стенах
исторического факультета Санкт-Петербургского государственного универ¬
ситета (СПбГУ). Не случайно у Ю. Г. успешно защищалось немало диплом¬
ных и диссертационных исследований, авторы которых отстаивали различ¬
ные точки зрения. В общении Ю. Г. не делает различий в статусе собесед¬
ника: от студента до профессора — он во всех видит исследовательскую лич¬
ность.
Переломные события в истории нашей страны конца 1980 —начала
1990-х гг. отразились и на исторической науке. Часть ее представителей ока¬
залась в замешательстве, некоторые же полярно поменяли свои взгляды.
В науке, как и в обществе, образовался раскол: на «белых» и «красных»,
«демократов» и «патриотов» и т. п. Подобное разделение стало охватывать
и различные научные и учебные учреждения. Будучи сторонником сильной
государственной власти, Ю. Г. остро переживал изменения, связанные с
распадом некогда единого государства. Поистине английское чувство юмо¬
ра, впрочем, помогало ему внушать оптимизм себе и своим собеседникам.
Отказывается он менять и свои научные взгляды в угоду быстро меняющей¬
ся конъюнктуре. Только сейчас осознаешь, что многие высказывания Ю. Г.
того времени были пророческими. Вот, например, его слова из интервью от
Ю. Г. Алексеев в годы
Великой Отечественной войны,
27 января 1945 г.
В. А. Аракчеев, С. В. Стрельников. Юрий Георгиевич Алексеев
9
18 марта 1998 г.: «Нам нужен глава государства, который сочетал бы в себе
ум (умение правильно оценивать обстановку), решительность и осторож¬
ность. Он должен твердо стоять на национальной русской почве, должен по¬
нимать, что такое Россия, не подражать никому и брать со стороны только
полезное, отбрасывая вредное».2 Идеей защиты Отечества и возрождения
основ российской государственности проникнуты работы Ю. Г. в 1980 —
2000-е гг. В этот период обстоятельства складываются таким образом, что в
1992 г., после 35 лет работы, Юрий Георгиевич покидает ЛОИИ и перехо¬
дит в СПбГУ на кафедру истории России. Одновременно он завершает
преподавание и в ЛГПИ... Еще долго студенты из Герценовского института
будут посещать семинар Ю. Г. на историческом факультете СПбГУ. Собст¬
венно, семинар как бы перешел из стен одного вуза в другой, пополнившись
при этом новыми слушателями и учениками. Атмосфера свободного ведения
дискуссий дополнялась новыми правилами, которые затем становились тра¬
дицией, «стариной». Семинар был открыт для всех желающих. На истори¬
ческом факультете СПбГУ семинар Ю. Г. тесно сработался с семинаром
В. К. Зиборова, на котором обсуждались проблемы источниковедения, изу¬
чались преимущественно нарративные источники (летописи, жития). Посе¬
щали семинар Ю. Г. и слушатели других семинаров. Детальный разбор на
семинаре доклада выступавшего зачастую становился отправной точкой для
многих начинающих исследователей. Не менее интересными оказывались и
2 «Правитель России должен твердо стоять на национальной русской почве». [Интервью
С. А. Фетищева с Ю. Г. Алексеевым] // Смена. № 59 (21931). 18 марта 1998 г.
Мария Андреевна Римская- Лейтенант Ю. Г. Алексеев, 1949 г.
Корсакова, начало 1950-х гг.
10
Юрию Георгиевичу Алексееву — 80 лет
лекции Ю. Г. В ходе них слушателям раскрывалась «кухня» исторической
науки, творческая «лаборатория» исследователя. Ход рассуждений Юрия
Георгиевича зачастую позволял увидеть трудноразрешимые вопросы истори¬
ческой науки в различных, иногда неожиданных ракурсах, приводя порой
к нескольким вариантам решения дискуссионных проблем. «Не может быть
одинакового взгляда на проблему, — замечает Ю. Г. — Каждый человек ви¬
дит ее под своим углом зрения».
Однако сколько бы мы ни рассказывали о Юрии Георгиевиче, ничто не
заменит общения с ним и его трудами.
* * *
Мы уже отмечали, что становление Юрия Георгиевича как ученого про¬
исходило под руководством выдающегося русского историка И. И. Смирно¬
ва, для которого еще в начале творческого пути был характерен присталь¬
ный интерес к источнику. В первой книге о восстании Болотникова Иван
Иванович писал: «В успехе или неудаче поставленной темы огромная роль
должна принадлежать технике исследования, иными словами, источнико¬
ведческой стороне проблемы».3 Во второй половине 1950-х гг. И. И. Смир¬
нов перешел к исследованию социально-экономической истории России
XII —XV вв., и результатом его работы стали известные публикации — мо¬
нография о древнерусском обществе в эпоху Русской Правды и написанная
позднее развернутая рецензия на книгу Л. В. Черепнина.4
На рубеже 1950 —60-х гг. И. И. Смирнов замышлял обобщающее иссле¬
дование по истории русского крестьянства XIV —начала XVI вв., выводы
которого должны были покоиться на фундаменте работ по истории аграр¬
ных отношений на территориях ряда уездов центральной России.5 Первая
такая монография была подготовлена А. И. Копаневым в 1951 г., причем по
теме, еще до войны рекомендованной Б. Д. Грековым самому И. И. Смир¬
нову.6 Выбор Белозерского у. как объекта изучения истории землевладения
был обоснован высокой, по сравнению с другими уездами, степенью сохран¬
ности источников. От территории Белозерского у. за период до 1505 г. дош¬
ло 132 акта; от территории Переяславского у. за аналогичный период со¬
хранилось 111 актов. Таким образом, тема по аграрной истории Переяслав¬
ского у. ждала своего исследователя, и им стал Ю. Г. Алексеев.
К началу 1960-х гг. отечественная историческая наука находилась на пе¬
репутье. С одной стороны, были очевидны крупные достижения российских
медиевистов, которые осуществили фундаментальные академические публи-
3 Смирнов И. И. Восстание Болотникова. М., 1951. С. 5.
4 Смирнов И. И. 1) Очерки социально-экономических отношений Руси XII —XIII вв.
М.; Л., 1963; 2) Заметки о феодальной Руси XIV —XV вв. // История СССР. 1962. № 2, 3.
5 Алексеев Ю. Г., Носов Н. Е. История феодальной России в трудах И. И. Смирнова //
История СССР. 1985. № 5. С. 117-131.
6 Крестьянство и классовая борьба в феодальной России. Л., 1967. С. 21.
В. А. Аракчеев, С. В. Стрельников. Юрий Георгиевич Алексеев 11
кации и тем самым ввели в научный оборот тексты уникальных источ-ников
XIV —начала XVI вв. С другой стороны, в начале 1950-х гг. ушло из жизни
целое поколение выдающихся российских историков, представленное име¬
нами С. В. Бахрушина, С. Б. Веселовского, Б. Д. Грекова, П. А. Садикова,
П. П. Смирнова, Ю. В. Готье, А. И. Яковлева. После кончины «отца» со¬
ветской исторической науки Б. Д. Грекова назрела необходимость концеп¬
туального обновления его схемы истории русского крестьянства. В построе¬
ниях Б. Д. Грекова история крестьян рассматривалась под углом нарастаю¬
щих закрепостительных тенденций, причем первых крепостных Б. Д. Гре¬
ков находил уже во времена Русской Правды.7
К выводу о необходимости пересмотра концепции Грекова пришли два
крупнейших русских историка середины XX в. — Л. В. Черепнин и
И. И. Смирнов. Черепнин, в сущности, осуществил демонтаж всей концеп¬
ции раннего феодализма в России, выработанной в конце 1930 —40-х гг.
1 Греков Б. Д. 1) Главнейшие этапы в истории крепостного права в России. М.; Л., 1940.
С. 10 — 14; 2) Краткий очерк истории русского крестьянства. М., 1958. С. 70 — 75.
Сектор феодализма и архивная группа ЛОИИ, май 1974 г.
Слева направо: (стоят) В. С. Брачев, Е. В. Анисимов, Б. Н. Миронов, Ю. А. Лимонов,
А. И. Копанев, В. М. Папеях, Р. М. Мавродина, Ю. Г. Алексеев, М. Б. Свердлов,
В. А. Сатаров, В. И. Иванова, И. 3. Либерзон, С. Н. Искюль,
(сидят) Г. А. Победимова, Л. Н. Семенова, Н. А. Казакова, Н. Е. Носов, 3. Н. Савельева,
А. Г. Маньков, К. Н. Сербипа, Л. С. Прокофьева, И. П. Шаскольский
12
Юрию Георгиевичу Алексееву — 80 лет
Ю. Г. Алексеев принимает зачет. Новосибирск, 1975 г.
Основатели этой концепции Б. Д. Греков и С. В. Юшков поставили в центр
понимания феодальных отношений на Руси процесс зарождения и развития
феодальной вотчины, которую они находили уже в VIII —IX (первый) или
в X —XI (второй) веках. Очевидно, что не подтвержденная источниками ги¬
потеза вызывала недоверие и приводила к логичному заключению об отсут¬
ствии феодальных отношений на Руси, по крайней мере, в период до XII в.
Проекция этих выводов на социально-политическую историю Киевской
Руси, естественно, позволяла заключить, что ее государственные структуры
носили дофеодальный характер. Таким образом, Л. В. Черепнину для дока¬
зательства феодального характера древнерусского общества необходимо
было сместить центр тяжести в понимании феодализма на Руси. В цикле ста¬
тей 1953—1956 гг., а затем в известной монографии 1960 г. Л. В. Черепнин
формулирует концепцию верховной государственной собственности на зем¬
лю, которая была призвана обосновать феодальный характер древнерусско¬
го государства. И. И. Смирнов не принял такой постановки вопроса, и в ре¬
цензии на книгу Черепнина обосновал идею общинной земельной собствен¬
ности, противостоящей феодальной вотчине.8 Насыщенное фактами иссле¬
дование Смирнова было лишь первой попыткой создать альтернативную
концепцию феодального общества на Руси.
Над этой проблемой ленинградские историки работали в течение 1960 —
начала 1970-х гг., когда вышли из печати первые труды Ю. Г. Алексеева.
Основные интересы Ю. Г. в это время сосредоточились на исследовании
«двух принципиально разных социальных организмов — еще сохраняющей¬
ся свободной крестьянской общины и уже сложившейся феодальной вотчи¬
8 Смирнов И. И. Заметки о феодальной Руси XIV —XV вв. № 3. С. 266 — 268.
В. А. Аракчеев, С. В. Стрельников. Юрий Георгиевич Алексеев 13
ны».9 На первом этапе Ю. Г. осуществил комплексное исследование
вотчины и общины по материалам Переяславского у. Впоследствии появи¬
лась статья о черной волости Костромского у. и обобщающая работа по ма¬
териалам других уездов Северо-Восточной Руси.10 Его монография стала
эталонным исследованием аграрных отношений в Северо-Восточной Руси
XV —XVI вв., а в совокупности с другими статьями этого периода представ¬
ляет собой цикл единых по своему подходу работ. Рассмотрим их методоло¬
гические и концептуальные особенности.
Для всех этих работ характерно использование классической триады
исторического метода, включающего в себя архивную эвристику, критику
источников и интерпретацию. Особенно ясно это прослеживается в моно¬
графии 1966 г. Во-первых, Ю. Г. обнаружил в РГАДА и ввел в научный
оборот ценнейший источник — межевую книгу вотчин Троице —Сергиева
монастыря 1557 — 1559 гг.11 Во-вторых, относительно немногочисленный
актовый материал — 111 актов, сохранившихся за период до 1505 г., — был
подвергнут филигранному источниковедческому и историческому анализу.
Составной частью метода исследования Ю. Г. стала историческая геогра¬
фия. Своеобразной матрицей, на которую накладывались результаты анали¬
за актовых материалов, стали данные межевых книг Троице-Сергиева мона¬
стыря второй половины XVI в. и писцовых книг Переяславского у. 1627 —
1630 гг. При реконструкции исторической карты Переяславского у.
Ю. Г. прибегнул и к опросу местных жителей, помнивших местоположение
существовавших еще в начале XX в. селений. К сожалению, при издании
монографии карту уезда опубликовать целиком не разрешили.
Особенно ценным было исследование черной волости. Как подчеркивал
сам Ю. Г., в отличие от севернорусской общины, «среднерусская волость
известна только по документам неволостного происхождения и только с
одной стороны — с точки зрения своих взаимоотношений с феодалом-мона-
стырем».12 Поэтому исследователи могли оперировать лишь немногочислен¬
ными свидетельствами неудачной борьбы волостей центра за землю с мона¬
стырями, так как монастыри хранили документы только о выигранных ими
делах. Тем значительнее стал успех Ю. Г. в реконструкции аграрной основы
феодального общества Руси.
После его исследований стало окончательно ясно, что русская община
XIV —XVI вв. не знала переделов и покоилась на участковом крестьянском
землевладении. Вместе с тем в руках общины был значительный комплекс
9Алексеев Ю. Г. Аграрная и социальная история Северо-Восточной Руси XV —XVI вв.:
Переяславский уезд. М.; Л., 1966. С. 3.
10 Алексеев Ю. Г. 1) Черная волость Костромского уезда XV в. // Крестьянство и классовая
борьба в феодальной России. Л., 1967. С. 72 — 84; 2) Крестьянская волость в центре феодаль¬
ной Руси XV в. // Проблемы крестьянского землевладения и внутренней политики России.
Л., 1972. С. 71-103.
11 Алексеев Ю. Г. Межевая книга вотчин Троице-Сергиева монастыря (1557—1559) // Во¬
просы историографии и источниковедения истории СССР. М.; Л., 1963. С. 500 — 541.
12 Алексеев Ю. Г. Крестьянская волость в центре феодальной Руси XV в. С. 72.
14
Юрию Георгиевичу Алексееву — 80 лет
угодий, в том числе запустевших, которыми
распоряжались выборные должностные лица.
Это единство общинной и индивидуальной
крестьянской собственности накладывало свое¬
образный отпечаток на терминологию актов, в
которых владельческая принадлежность чер¬
ной земли могла обозначаться трояко: как
земля великого князя, как волостная земля и
как крестьянская «вотчина». Таким образом,
Ю. Г. построил гибкую концепцию взаимоот¬
ношений между князем и черной волостью.
В силу того, что средневековое правосоз¬
нание не отделяло интересы князя как главы
государства от его личных хозяйственных ин¬
тересов, по отношению к черным крестьянам
он выступал не только как глава государства,
но и как землевладелец и феодал. Именно с
прерогативами князя как землевладельца
Ю. Г. связывает появление на территории во¬
лости землевладения княжьих слуг. Князь
как глава государства мог раздавать черные
земли феодалам, но и боярские земли находились под властью князя.
Определение «земля великого князя» применялось в XV в. не только по
отношению к волостным землям, но и к землям монастырей, в том числе та¬
кого крупного, как Симонов. Стало быть, волостная земля, так же как и мо¬
настырская и боярская, не принадлежала князю на правах феодальной соб¬
ственности. В этом положении и состоял ключевой пункт в размежевании
ленинградской школы историков (Ю. Г. Алексеева, А. И. Копанева,
Н. Е. Носова, А. Л. Шапиро, И. Я. Фроянова) и московской (Л. В. Череп-
нина, А. Д. Горского, Л. В. Милова, В. Д. Назарова, Н. Н. Покровского).13
Важнейшей характерной чертой феодального землевладения Ю. Г. счи¬
тает наличие крупной земельной собственности, обрабатываемой принуди¬
тельным трудом. Этот социально-экономический институт создавал основу
для появления и развития социально-политических и собственно феодаль¬
ных институтов — иммунитета и патроната, проявившегося на русской поч¬
ве в закладничестве. Поскольку ни крупной привилегированной собственно¬
сти, ни патронажных и рентных отношений на территории волостного мира
XV в. не наблюдается, волостная земля не может считаться собственностью
главы феодальной иерархии — князя.14 Сам факт существования в центре
13 Об участии Ю. Г. в дискуссиях о верховной собственности государства на землю в сред¬
невековой Руси подробно написал К. В. Петров, и повторно делать столь же детальное изло¬
жение вряд ли целесообразно. См.: Петров К. В. Юрий Георгиевич Алексеев и его путь в
истории. С. 12 — 15.
14 Там же. С. 102.
Ю. Г. Алексеев на конференции
в Кишиневе, 28 сентября 1976 г.
В. А. Аракчеев, С. В. Стрельников. Юрий Георгиевич Алексеев
15
России до середины XVI в. антипода феодальной вотчины — черносошной
волости — свидетельствует, по мнению Ю. Г., о незавершенности процесса
феодализации средневекового русского общества. В силу этого Ю. Г. счел
возможным говорить о существовании развитого феодализма в России толь¬
ко применительно к периоду с конца XVI в.15
Вторым объектом исследования Ю. Г. стало феодальное землевладение —
вотчина и поместье. Уже в монографии 1966 г. проблеме феодальной вотчи¬
ны и ее населению было уделено немалое место. Дальнейшая работа Ю. Г.
над темой феодального землевладения была стимулирована его участием в
создании фундаментального коллективного труда «Аграрная история Севе¬
ро-Запада России». Перу Ю. Г. принадлежат не только главы по аграрной
истории Водской пятины, но и исследования о помещичьем землевладении
на Северо-Западе в обобщающем разделе двух томов монографии.16 Метод
Ю. Г., предполагающий комплексное изучение разных типов источников,
нашел блестящее воплощение в небольшой по объему и непревзойденной по
технике исследования статье, посвященной интерпретации положений ст. 78
Судебника 1550 г.17 Наконец, итоги исследования помещичьего землевладе¬
ния Ю. Г. подвел в совместной с А. И. Копаневым статье.18
В начале 1970-х гг. выходом из печати статьи о частном земельном акте
феодальной Руси начинается новый этап в научной деятельности Ю. Г. Алек¬
сеева, этап исследования Псковской Судной грамоты (далее — ПСГ) и бо¬
лее широкой проблемы — генезиса и эволюции вечевой государственности.
Здесь Ю. Г. оказался в принципиально иной историографической ситуации,
нежели в начале своей научной карьеры. Феноменальные успехи Новгород¬
ской археологической экспедиции и новаторские труды В. Л. Янина 1960 —
70-х гг. окончательно утвердили исследователей в мысли о том, что именно
на основе непрерывно пополняющегося за счет раскопок новгородского ма¬
териала следует изучать историю русских вечевых государств. Более того,
Л. В. Черепнин, сопоставив материал новгородских берестяных грамот с
нормами Русской правды и ПСГ, реконструировал мир повседневной хозяй¬
ственной и общественной деятельности горожан и крестьян северо-западных
земель Руси.19 Ю. Г. предпринял смелую попытку поставить в центр иссле¬
дования давно известный и хорошо изученный источник, не располагая при
этом возможностью опереться на представительный актовый или археоло¬
гический материал.
15Алексеев Ю. Г. Аграрная и социальная история... С. 3.
16Аграрная история Северо-Запада России: Вторая половина XV —XVI в. Л., 1971.
С. 184 — 226, 333 — 337; Аграрная история Северо-Запада России XVI века: Новгородские пя¬
тины. Л., 1974. С. 141-183, 270-274.
17 Алексеев Ю. Г. Пятнадцатирублевый максимум по служилой кабале, служба с земли и
феодальная рента // Исследования по социально-политической истории России. Л., 1971.
С. 110-117.
18Алексеев Ю. Г., Копанев А. И. Развитие поместной системы в XVI в. // Дворянство и
крепостной строй России XVI —XVIII вв. М., 1975. С. 57 — 79.
19 Черепнин Л. В. Новгородские берестяные грамоты как исторический источник. М., 1969.
16
Юрию Георгиевичу Алексееву — 80 лет
Ю. Г. Алексеев и В. А. Аракчеев (сидят), А. В. Еременко (стоит).
Межрегиональная научная конференция,
посвященная 600-летнему юбилею Псковской судной грамоты, 27 — 28 октября 1997 г.
Вышедшая в 1980 г. из печати монография была ограничена издательст¬
вом 18 печатными листами, а не вошедшие в ее состав тексты статей,
имеющих не меньшее концептуальное и методологическое значение, факти¬
чески составили ее приложение.20 В основе научного метода Ю. Г. и теперь,
на втором этапе творческого пути, лежал интерес к источнику и стремление
опираться на его особенности. Осуществив палеографическое исследование
Воронцовского и Синодального списков Псковской Судной грамоты, Ю. Г.
пришел к выводу о том, что поздний, рубежа XVI —XVII вв., список сохра¬
нил киноварные заголовки своего протографа, по которым возможно уста¬
новить исходную структуру законодательного кодекса.21 Изучив актовый и
летописный материал, несущий информацию о законодательной деятельно¬
сти в Пскове, Ю. Г. пришел к выводу, что Судная грамота создавалась на
протяжении XIII —XV вв., аккумулировав в себе нормы обычного права
20Алексеев Ю. Г. 1) Частный земельный акт средневековой Руси // ВИД. Л., 1974. Т. 6.
С. 125-141; 2) Псковские купчие Х1У-ХУ вв. //ВИД. Л., 1976. Т. 7. С. 126-147; 3) Статьи
о «вдачестве» // ВИД. Л., 1978. Т. 9. С. 148 — 173; 4) Палеографические наблюдения над спи¬
сками Псковской Судной грамоты // ВИД. Л., 1978. Т. 10. С. 70—103; 5) Вопросы истории
текста Псковской Судной грамоты // ВИД. Л., 1979. Т. И. С. 48 — 68; 6) «Черные люди» Нов¬
города и Пскова // ИЗ. М., 1979. Т. 103. С. 242 — 274; 7) Псковская Судная грамота и ее время.
Л., 1980.
21 Алексеев Ю. Г. Палеографические наблюдения... С. 70—103.
В. А. Аракчеев, С. В. Стрельников. Юрий Георгиевич Алексеев 17
(«псковскую пошлину») и опыт судебной практики. В отличие от В. О. Клю¬
чевского и А. А. Зимина, считавших дату заголовка искаженной, Ю. Г.
обосновал достоверность 1397 г. как даты второй редакции ПСГ.22
Ю. Г., как и его предшественники по изучению истории вечевого Пскова,
столкнулся с труднопреодолимым препятствием — полным отсутствием мас¬
совых документальных источников. Отсюда понятна вполне приемлемая на
современном уровне конкретных знаний гипотетичность многих его построе¬
ний и дискуссионность выводов. Важно, однако, что даже гипотетические
ответы на вопросы, ранее не ставившиеся, помогли высветить не замеченные
до того аспекты эволюции вечевой государственности. Сами боярские рес¬
публики под пером Ю. Г. Алексеева предстали типологическим вариантом
государственности древней Руси, а следовательно, их изучение имело боль¬
шую эвристическую значимость для познания закономерностей развития
русского средневековья.
Концептуальную цельность работам Ю. Г. этого периода придала остро
дискуссионная и ярко написанная статья о «черных людях» Новгорода и
Пскова. В противовес В. Л. Янину и М. X. Алешковскому, обосновавшим
концепцию о боярской патронимии как о первоначальной основе и «концов»
в Новгороде, и самого этого города, Ю. Г. Алексеев выдвинул гипотезу
«о территориальной соседской общине как первоначальной форме существо¬
вания „концов“». По его мнению, лишь в ходе социального расслоения
общины в ней зарождается привилегированная верхушка, «соответствую¬
щая „боярству“ древнейших известий о Новгороде».23 Согласно представле¬
ниям Ю. Г., вся история вечевой государственности на Руси представляет
собой процесс стратификации протосословия «черных людей», из которых
в XIV —XV вв. выделяются житьи люди и купцы.24 Сейчас, спустя четверть
века после выхода статьи, следует признать, что излишне жесткая схема
Ю. Г. не подтверждается всей совокупностью введенных в настоящее время
в научный оборот материалов.
Очевидно, что терминология даже международных договорных актов
вплоть до начала XVI в. не была устоявшейся. В договоре Пскова с Ливон¬
ским орденом 1509 г. «боярами псковскими» названы «...Иван Харитонович
Пученкин староста купецкий, <...> и Яков Ермолин староста гостев-
ной...».25 Стало быть, во-первых, страта купцов в Пскове могла пополняться
не только за счет «черных» людей, но и за счет привилегированной верхуш¬
ки, а во-вторых, термин «боярин» вплоть до начала XVI в. был полисеман¬
тичным, обозначая не только представителей аристократии, но и должност¬
ных лиц вечевого Пскова, например, купеческих старост. Тем не менее по¬
22Алексеев Ю. Г. Вопросы истории текста... С. 48 — 68.
23Алексеев Ю. Г. «Черные люди»... С. 270 — 272.
24 Там же. С. 258 — 259.
25 Договор Пскова с Ливонией 1509 г. / Вступ. ст. и коммент. Н. А. Казаковой // ВИ 1£83.
№ 1. С. 91.
18
Юрию Георгиевичу Алексееву — 80 лет
следовательно рассмотренная на источниках XI —XV вв. проблема «чер¬
ных» людей в целом оказалась решенной Ю. Г. Эта тема стала важнейшей
составляющей при решении более общей проблемы — генезиса и эволюции
вечевой государственности — и смысловым фоном одной из лучших книг
Ю. Г. — «Псковская Судная грамота и ее время».
Остановимся кратко на каждой главе и начнем с первой, посвященной
анализу государственных институтов средневекового Пскова — князя, по¬
садника и сотского. Как и все работы Ю. Г., эта глава написана на основе
тщательно подобранных и детально проанализированных источников. Автор
осторожен в суждениях, ряд положений выдвигает в форме гипотез, еще ну¬
ждающихся в доисследовании. Уже в начале текста он определил свое по¬
нимание вечевого Пскова как одного из элементов «системы феодальной
княжеской иерархии».26 В главе четко и в то же время с учетом различных
историографических тенденций поставлен вопрос о характере вечевого
строя Пскова и Новгорода. Ю. Г. признал заслуживающей внимания кон¬
цепцию элитарного характера веча, выдвинутую В. Л. Яниным и В. Т. Па-
шуто, в той ее части, которая относится к заключительному этапу существо¬
вания городов-государств. В то же время Ю. Г. Алексеев в соответствии с
показаниями источников заключил, что псковское вече состояло не только
из бояр, но и «середних» и «молодых» людей.27 Заключительный вывод ис¬
следователя — наряду с чертами вечевого строя, общими для Новгорода и
Пскова, последний отличался от своего «старшего брата» не столь олигархи¬
ческим составом суда, меньшим уровнем развития боярского землевладения,
большей ролью князя.
Главы 2 — 5 книги Ю. Г. посвящены судебной организации древнего
Пскова. Скрупулезно рассмотрена проблема понимания уголовных престу¬
плений в древнем Пскове и способов борьбы с ними. Ю. Г. рассмотрел ПСГ
в контексте других памятников права — от Русской Правды до Закона Суд¬
ного людем — и пришел к выводу о несомненной оригинальности большин¬
ства правовых норм законодательства средневекового Пскова. Монографию
Ю. Г. отличает и компаративистский подход — Судная грамота сопоставля¬
ется с памятниками права православного мира и Центральной Европы, та¬
кими как Помезанская правда и Эклога.28 Некоторые страницы «Псковской
Судной грамоты» написаны под явным влиянием книги Б. А. Романова
«Люди и нравы древней Руси», например, превосходный фрагмент, посвя¬
щенный обыску татьбы. «В статьях 48 и 94 не только разная житейская си¬
туация, не только разная степень служебного рвения и твердости характера
приставов, но и, надо полагать, разное социальное лицо подозреваемого,
подвергаемого унизительной процедуре обыска. Если в первом случае перед
приставами сильный и властный дворовладелец, хозяин хором, имеющий
26Алексеев Ю. Г. Псковская Судная грамота... С. 13.
27 Там же. С. 23.
28Там же. С. 44, 66 — 67.
В. А. Аракчеев, С. В. Стрельников. Юрий Георгиевич Алексеев
19
реальную возможность согнать приставов со двора даже без помощи сосе¬
дей, то злополучный персонаж статьи 94 такими возможностями не распо¬
лагает».29
Правовой статус псковских смердов в книге Ю. Г. подвергнут поистине
филигранному анализу. В 42 статье автор разглядел две формы зависимости
в таком явлении, как «седение» — долговую у изорника и поземельную.
Второй случай Ю. Г. интерпретировал как сидение смерда на земле «госу¬
даря» — начальный этап установления поземельной зависимости сельского
населения.30 Такое понимание природы смерда находит свое соответствие в
концепции учителя Ю. Г., Ивана Ивановича Смирнова, писавшего о стади¬
ально новой части вотчины эпохи Пространной Правды — ее новом ядре
«с вервью и смердами».31 Завершающая глава книги Ю. Г. посвящена «бра¬
ни о смердах» — сюжету псковской истории, который со времен Карамзина
стоял в центре внимания исследователей, интересовавшихся социальной
борьбой. По сути дела, в работе о ПСГ мы впервые в нашей историографии
находим тщательный анализ генезиса феодальных отношений с региональ¬
ными особенностями и характерными чертами эпохи, осуществленный на
материалах одного города-государства.
С 1980-х гг. в центре внимания Ю. Г. оказывается политическая история
русских земель второй половины XV в. — времени складывания Русского
централизованного государства. Процесс создания российской государствен¬
ности увязывается с борьбой за независимость Руси. Этому периоду Ю. Г.
посвящает четыре своих монографических исследования. Тема свержения
ордынского ига становится ключевой для Ю. Г.: «Победа на Угре означает
конец ига — восстановление полного национального суверенитета Русской
земли».32 При этом на первый план выходит личность государя всея Руси
Ивана III Васильевича, «строителя нового Русского государства». Вслед за
H. М. Карамзиным Юрий Георгиевич отводит ему центральное место в рус¬
ской истории. Образ осмотрительного, проницательного и дальновидного
государственного деятеля, сочетающего в себе широкий кругозор, страте¬
гическую масштабность мышления, исключительную твердость и последова¬
тельность в достижении поставленных целей рисует Ю. Г. в своей моногра¬
фии «Государь всея Руси».33 Реализм и чувство меры — основные черты
характера Ивана III в деле возрождения единства и независимости Русской
земли.
В ходе реформ, проводимых Иваном III, на смену феодальных традиций,
«старины» эпохи удельной раздробленности приходила идеология нового
единого государства. Именно через призму борьбы между старым и новым
29 Там же. С. 71.
30 Там же. С. 123.
31 Смирнов И. И. Очерки социально-экономических отношений Руси XII —XIII вв. С. 81.
32Алексеев Ю. Г. Освобождение Руси от ордынского ига. Л., 1989. С. 173.
33 Алексеев Ю. Г. Государь всея Руси. Новосибирск, 1991. С. 227.
20
Юрию Георгиевичу Алексееву — 80 лет
рассматривает Ю. Г. события второй половины XV в.: упразднение незави¬
симости и вечевого устройства Новгородской республики,34 ликвидацию
удельных княжеств, феодальный мятеж братьев Ивана III в 1480 г., победу
на Угре, создание поместной системы, борьбу за возвращение западнорус¬
ских земель.35
Изучение процесса образования Русского государства Ю. Г. развивает в
своем исследовании о формировании аппарата управления московских кня¬
зей в XIV —XV вв.36 Если в XIV —первой четверти XV в. аппарат управле¬
ния сосредоточен в руках самого великого князя и его бояр, то уже при Ва¬
силии II появляется великокняжеский дьяк (секретарь, чиновник), «через
которого посредством письменных распоряжений и управляет» великий
князь.37 Великокняжеская канцелярия превращается в фактический центр
административной власти. При Иване III в прежде единой канцелярии про¬
исходит разделение функций, что отразилось на появлении функциональ¬
ной документации — посольских, разрядных и писцовых книг. «Тем самым
закладываются основы будущей приказной системы».38 Сама великокняже¬
ская канцелярия была сосредоточена в специальном ведомстве — Казне.
Большое внимание в работе уделено биографиям и роли дьяков при великих
и удельных князьях. При этом аналог княжескому дьяку Ю. Г. видит в за¬
падноевропейском министериале. Развитие системы управления на Руси
XIV —XV вв. он сопоставляет с процессами, происходившими во Франции
в XII-XIV вв.
От изучения системы управления Ю. Г. в 1990-е гг. переходит к иссле¬
дованию законодательства складывающегося Русского государства. В 1990 г.
появляются его первые публикации, посвященные русскому законодательст¬
ву конца XV в. В 1997 г. Ю. Г. выступает на конференции, посвященной
500-летию Судебника 1497 г., с основополагающим докладом «Судебник
Ивана III. Вопросы структуры текста». В совокупности с некоторыми дру¬
гими статьями и вышедшей вскоре монографией эти работы составили цикл
исследований о российском государстве и праве рубежа XV —XVI вв.39 В мо¬
34 Алексеев Ю. Г. «К Москве хотим»: Закат боярской республики в Новгороде. Л., 1991.
35Алексеев Ю. Г. Под знаменами Москвы. Борьба за единство Руси. М., 1992.
38 Алексеев Ю. Г. У кормила Российского государства: Очерк развития аппарата управле¬
ния XIV —XV вв. СПб., 1998.
37 Там же. С. 273.
38 Там же.
39 Алексеев Ю. Г. 1) Белозерская уставная грамота 1488 г. — первый законодательный акт
единого Русского государства // Спорные вопросы отечественной истории XI —XVIII вв.: Тезисы
докладов и сообщений Первых чтений, посвященных памяти А. А. Зимина. М., 1990. С. 13 —
15; 2) Белозерская уставная грамота и некоторые вопросы социальной политики Ивана III //
Проблемы социально-экономической истории России. СПб., 1991. С. 92 — 93; 3) Белозерская
уставная грамота 1488 г. и вопросы наместничьего суда// ВИД. Л., 1991. Вып. 23. С. 208 — 222;
4) Судебник Ивана III. Вопросы структуры текста // Судебник Ивана III: Становление само¬
державного государства па Руси. СПб., 2004. С. 15 — 37; 5) «Запись что тянет душегубством к
Москве» // Российское самодержавие и бюрократия. М.; Новосибирск, 2000. С. 50 — 63; 6) Су¬
дебник Ивана III. Традиция и реформа. СПб., 2001.
В. А. Аракчеев, С. В. Стрельников. Юрий Георгиевич Алексеев
21
нографии Ю. Г. прежде всего определены исторические условия возникно¬
вения Судебника, среди которых на первое место поставлен фактор объеди¬
нения русских земель и ликвидации их зависимости от Золотой Орды.
У Ю. Г. мы находим четкое определение сущности складывающегося госу¬
дарства, которое, по его словам, «можно назвать земско-служилым — рус¬
ским вариантом централизованной монархии позднего средневековья. <...>
Реальной основой этого государства явились служилые отношения и общин¬
ные институты, пронизывающие весь строй жизни России. <...> Основной
особенностью сословий на Руси была подчиненность земскому общегосу¬
дарственному интересу, который ставился выше, чем интерес собственно
корпоративный» .40
Ю. Г. понимает Русское государство как совокупность институтов, тесно
связанных с волостными и посадскими мирами. Ведь, как мы уже указыва¬
ли, Ю. Г. и в первой монографии рассматривал русскую средневековую
деревню отнюдь не по образцу деревни крепостной эпохи, с общинным зем¬
левладением и периодическими переделами. Понимание общины Юрием
Георгиевичем не имеет ничего общего с расхожим представлением о ней как
о коллективе с уравнительными тенденциями. Он находит соответствия
между русским и германским средневековым правом, в котором, следуя
за О. Гирке, выделяет «Genossenschaftsrecht» — артельное, или корпора¬
тивное право.41 В результате вырисовывается принципиальное сходство
исторических судеб европейского общества на первом этапе зрелого феода¬
лизма.
Центральным звеном труда Ю. Г. является критика общепринятого по¬
статейного деления Судебника, осуществленного М. Ф. Владимирским-Бу¬
дановым. В противовес его подходу, а также аргументации А. А. Зимина,
Ю. Г. вернулся к предложенной Л. В. Черепниным системе деления текста
Судебника на статьи по киноварным инициалам, дополнив эту систему
37-ю главами.42 Исследование содержания Судебника Юрием Георгиевичем
ведется последовательно, от статьи к статье, однако он ушел бесконечно да¬
леко от формально-юридического подхода М. Ф. Владимирского-Буданова
и В. И. Сергеевича. За текстом каждой статьи встает образ одного из сег¬
ментов общества — правящей элиты из окружения великого князя, посад¬
ских людей, крестьян и холопов. Ю. Г. доказывает, что большинство статей
кодекса имеют своей основой великокняжеские указы; понятое таким обра¬
зом правотворчество существенно корректирует сложившиеся представле¬
ния об эволюции Русского государства и его правовой системы. Ю. Г. прони¬
цательно характеризует правотворчество Ивана III как «трезвый реализм»,
для которого свойственны осторожные действия, лишь регулирующие и
40 Алексеев Ю. Г. Судебник Ивана III... С. 432 — 433.
41 Там же. С. 205.
42Там же. С. 36 — 37, 54 — 55, 178—179; ср.: Череппин Л. В. Русские феодальные архивы
XIV — XV вв. М., 1951. Ч. 2. С. 282-289.
22
Юрию Георгиевичу Алексееву — 80 лет
ограничивающие многовековой обычай.43 При¬
мером скрупулезного анализа, сочетаемого с
компаративистским подходом, могут служить
страницы книги, посвященные статье 12 Су¬
дебника. Ю. Г. обоснованно сопоставляет ин¬
ститут «добрых людей» с английским инсти¬
тутом XII в. — «добропорядочными людьми»
из сотни, которые также под присягой отри¬
цают или подтверждают виновность своих со¬
седей.44
Будучи студентом, в 1954 г. Ю. Г. свою ди¬
пломную работу посвятил составу и организа¬
ции русского войска в Ливонской войне. По
прошествии многих лет Ю. Г. решил вновь
вернуться к изучению военной истории. Еще
в своей работе о падении ордынского ига он
рассмотрел одну из давних исторических за¬
гадок: поведение русской армии и самого
великого князя во время «стояния на Угре»
в 1480 г.45 В посвященным этим событиям
работах, по наблюдению Н. Н. Покровского, «Ю. Г. Алексеев дает велико¬
лепный военно-стратегический разбор кампании. При этом новое, инте¬
ресное освещение получает русский стратегический план, прослеживаются
этапы его выполнения, а сам отход от Угры на более выгодные пози¬
ции...».46
Изучение военной истории XIV —XV вв. получило свое развитие в рабо¬
тах 2001 —2006 гг.47 Перенося современную военную терминологию на собы¬
43Алексеев Ю. Г. Судебник Ивана III... С. 201.
44 Там же. С. 232.
45 Алексеев Ю. Г. Освобождение Руси от ордынского ига. С. 45 — 132.
46 Покровский H. Н. От редактора // Алексеев Ю. Г. Государь всея Руси. С. 11, 12.
47Алексеев Ю. Г. 1) «Первая Казань» и зарождение военного ведомства Русского госу¬
дарства // Исследования по русской истории: Сборник статей к 65-летию И. Я. Фроянова.
СПб.; Ижевск, 2001. С. 152—165; 2) Кампания 1471 г. в Заволочье // Прошлое Новгорода и
Новгородской земли. Великий Новгород, 2003. С. 20 — 33; 3) Кампания 1463 г. на псковско-ли¬
вонском рубеже // Псков в российской и европейской истории (К 1000-летию первого летопис¬
ного упоминания). М., 2003. Т. 1. С. 179—189; 4) Походный дневник и разрядные записи
(до 80-х гг. XV в) // Мавродинские чтения. 2004. Актуальные проблемы историографии и исто¬
рической науки: Материалы юбилейной конференции, посвященной 70-летию исторического
факультета Санкт-Петербургского государственного университета / Под. ред. А. Ю. Дворни-
ченко. СПб., 2004. С. 15—16; 5) Устюжская летопись и поход 1462 г. // Вестник СПбГУ.
Сер. 2. 2002. СПб., 2004. Выи. 4. С. 19 — 28; 6) Летняя кампания 1469 г. и великокняжеская
летопись // Вестник СПбГУ. Сер. 2. 2003. СПб., 2004. Вып. 3. С. 3—16; 7) Победа на Шелони //
Неисчерпаемость источника: К 70-летию В. А. Кучкина. М., 2005. С. 276 — 297; 8) Развитие
системы управления войском в России в 1368—1468 гг. // Ad fontem = У источника: Сборник
статей в честь Сергея Михайловича Каштанова. М., 2005. С. 256 — 269 и др.
Ю. Г. Алексеев, 1999 г.
В. А. Аракчеев, С. В. Стрельников. Юрий Георгиевич Алексеев
23
тия упомянутого периода, Ю. Г. основное
внимание уделяет системе управления вой¬
сками и, прежде всего, складыванию воен¬
ного ведомства Русского государства, ко¬
торое впоследствии, в середине XVI в.,
разовьется в Разрядный приказ. Изучение
летописей — основного, и зачастую единст¬
венного, источника по военной истории
XIV —XV вв. — позволит автору выделить
несколько основных этапов в развитии
вооруженных сил России. Первый этап, до
1445 г., характеризуется отсутствием боего-
товой рати, способной отразить внезапное
нападение, и мобилизацией войск князей-
союзников, что делало великого князя лишь
номинальным руководителем войска. Непо¬
средственное руководство полками осущест¬
вляли сами удельные князья с их воевода¬
ми.48 Начиная с 1445 г. и позднее, в летопи¬
сях наблюдается более точное и детальное
изложение времени и места дислокации войск великого князя, что приводит
Юрия Георгиевича к предположению о ведении походного великокняжеско¬
го дневника.49 Летописные известия о Казанской войне 1467 — 1469 гг. состо¬
ят из текстов двух основных типов — записей официального характера и
рассказов участников событий. При этом записи официального характера
приближаются к стилю позднейших разрядных книг. «Записи содержат
точную фиксацию действий и распоряжений великого князя, имена воевод
и начальников отрядов, точные даты основных событий и краткие, без дета¬
лей, сведения о боевой деятельности войск».50 В известиях о Казанской вой¬
не Ю. Г. фиксирует принципиально новое явление в военной организации —
«главное командование, т. е. централизованное руководство войсками, дей¬
ствующее на разных направлениях...». Автор подробно определяет широкий
круг вопросов, входящий в компетенцию главного командования. «Соедине¬
ние функций высшего военного и политического руководства (в лице вели¬
кого князя) превращает главное командование фактически в верховное ко¬
мандование». Если тактическое руководство переходит к воеводам, назна¬
чаемым великим князем, то сам глава государства осуществляет функции
верховного главнокомандующего, сосредотачивая в своих руках вопросы
политического и стратегического руководства войной. В этом, по мысли
Ю. Г., «принципиальное отличие системы военного руководства централи¬
48Алексеев Ю. Г. Развитие системы управления... С. 256 — 259.
4У Там же. С. 262-264.
50 Там же. С. 268.
Ю. Г. Алексеев, 2005 г.
24
Юрию Георгиевичу Алексееву — 80 лет
зованного государства от военного руководства княжеств периода феодаль¬
ной раздробленности».51
Впрочем, данные наблюдения представляют собой лишь часть подготов¬
ленного к изданию большого монографического исследования об управле¬
нии русским войском в XIV —XV вв.
От лица всех учеников, друзей и коллег мы желаем дорогому Юрию
Георгиевичу и его близким крепкого здоровья, благополучия и реализации
новых творческих замыслов!
В. А. Аракчееву С. В. Стрельников
51 Алексеев Ю. Г. Развитие системы управления... С. 269.
ЖИЗНЬ УЧЕНОГО:
РУКА НА ПУЛЬСЕ ИСТОРИИ
Юрий Георгиевич Алексеев, доктор исторических наук и профессор
Санкт-Петербургского государственного университета, относится к тем лю¬
дям, перед которыми отступают любые обстоятельства. Толща веков отде¬
ляет нас от XV в.! Казалось бы, дремучая старина, где «все лежит для нас
во мраке», однако только не для таких людей, как Юрий Георгиевич. Пыт¬
ливый ум, горячее сердце, неиссякаемая энергия, трудолюбие, высочайший
профессионализм — все эти качества присущи Юрию Георгиевичу, все они
как нельзя лучше способствовали тому, что тьма веков расступилась. Высве¬
тились главные проблемы XV в., события тех давних лет и, главное, — герои
тех свершений, которые привели к созданию единого централизованного
Русского государства. Только великим людям дано претворять неблагопри¬
ятные обстоятельства в самые благоприятные. Таким являлся великий князь
Московский и всея Руси Иван III — выдающийся государственный деятель
XV в. Ему досталась Русь раздробленная, погрязшая в междоусобиях, согбен¬
ная под тяжестью татаро-монгольского ига, приблизившаяся к черте вырож¬
дения. Шаг за шагом обдуманными действиями Иван III сумел справиться
со всеми проблемами, которые стояли перед Россией. Военные действия на
новгородской земле 1471 г. способствовали объединению могучих земель в
единое целое. Русь приобрела те очертания, которые известны нам с детства
на картах мира. Из трудов Юрия Георгиевича мы узнали историю, которая
проходила на нашей земле близ Новгорода. Памятниками этих событий ста¬
ли великолепные храмы, украшающие древний Ильмень, реку Шелонь и их
окрестности. Юрий Георгиевич помог нам осмыслить ключевые события
лета 1471, он разоблачил тот змеиный клубок, который сплетался верхуш¬
кой новгородских бояр во главе с Марфой Посадницей и ее сыновьями. Они
стремились отмежеваться от России, разжигали страсти, сеяли смуту, гото¬
вили вооруженное сопротивление. Все это привело к возникновению междо¬
усобной войны с Москвой и ее союзниками. В марте 1471 г. заговорщики
отправили польско-литовскому королю Казимиру IV депутацию с целью за¬
ключить с ним всеподданнейшее соглашение. Узнав об этом, великий князь
собирает мобильное войско, которое действует под командой Даниила Холм-
ского и других талантливых полководцев. Удачные военные действия, при
явном благоприятствовании погоды, первые же победы воодушевляли мос-
© А. А. Осипов, И. И. Люсов, о. Николай (Епишев), 2006
26
Юрию Георгиевичу Алексееву — 80 лет
ковское войско: Старая Русса, Коростынь, — оно все ближе подходило к
Новгороду. Умение оценить военные обстоятельства того времени отмечает
не только глубину исследования, но и хорошее знание военного дела. Кому
как не Юрию Георгиевичу, участнику и ветерану Великой Отечественной
войны, это хорошо дается в руки. Как живым предстает перед нами устье
Шелони, оно и сейчас поражает своим простором, привольем и красотой.
Тогда два войска единокровных братьев двигались вдоль реки, переруги¬
ваясь, проделывая устрашающие маневры, — искали место для сражения.
Нужно было найти брод. Это было открыто москвичам раньше, чем нов¬
городцам, и они этим немедля воспользовались. Немного потребовалось вре¬
мени, чтобы переправиться на другую сторону. Рано утром, на рассвете мо¬
сквичи атаковали новгородцев, застав их врасплох. Завязался бой, как пи¬
сали летописи, «кровавый и жестокий».
Юрий Георгиевич часто сетует, что не проводилось достаточно серьезных
археологических раскопок на предполагаемом месте сражения. Работники
Солецкого краеведческого музея говорят о том, что и теперь в густой траве
можно отыскать предметы древнего вооружения и другие свидетельства со¬
бытия. Сюда перед Первой Мировой приезжал представитель Генерального
штаба, искавший место исторической битвы. Он указывал поле близ Шело¬
ни, за нынешней д. Скирино. Многое нам открыла книга Юрия Георгиевича
«„К Москве хотим“: Закат боярской республики в Новгороде». Тогда нам
удалось познакомиться с автором этой книги, мы побывали на кафедре рус¬
ской истории Санкт-Петербургского университета, где Юрий Георгиевич
провел экскурсию по кафедре, показал нам портреты своих учителей и на¬
ставников. Сам Юрий Георгиевич — истинный интеллигент, смиренный,
скромный, и во всех отношениях удивительный человек. Вскоре мы пони¬
мали друг друга с полуслова. Стало ясно, что встреча эта не могла быть
случайной. Восхищенные научной работой и книгами, мы быстро пришли к
идее организации чествования событий тех давних лет. И сегодня, когда
многое из того, что мечталось, претворялось в реальность, мы можем ска¬
зать, что пять лет сотрудничества были для нас незабываемыми. Были пре¬
одолены многие препятствия, наша косность, во многом благодаря энтузиаз¬
му, энергии и мудрости Юрия Георгиевича Алексеева. История для него не
является отвлеченной академической наукой, а учебником жизни. Несмотря
на свои преклонные лета, Юрий Георгиевич не побоялся объездить памят¬
ные места новгородской земли, пробороздить воды Ильмень-озера, вступить
в полемику с теми, кто не понимает значения этих событий.
23 августа 2001 г. он выступил в открытом эфире новгородского телеви¬
дения, где откровенно признал, что современные историки мало делают для
воспитания молодежи и должной ориентации людей в современной обста¬
новке. Он остается сторонником сохранения лучших традиций нашей жиз¬
ни. Это выступление вызвало много откликов зрителей, которые определили
его для себя как незабываемое событие в телевизионном эфире 2001 г. Бле¬
стящим было выступление на исторических слушаниях 24 августа, а именно
оно задало тон всем выступавшим по теме конференции. Люди разных про¬
А. А. Осипов, И. И. Люсов, о. Николай (Епишев). Жизнь ученого.
27
фессий и взглядов, благодаря его принципиальности и умению вести дискус¬
сию, пришли к единому мнению, а именно — празднику на месте событий
XV в., на южном Ильмене быть!
И сейчас, когда многие из решений тех слушаний стали реальностью,
Юрий Георгиевич продолжает принимать участие в нашей совместной рабо¬
те: регулярно созванивается, живо интересуется нашими делами. Сердце
русского историка-патриота Юрия Георгиевича Алексеева для нас является
камертоном, по которому мы сверяем наши начинания. Мы желаем ему мно¬
гих лет жизни, крепкого здоровья, духовной и спасительной радости.
А. А. Осипову И. И. Люсов у о. Николай (Епишев)*
* Авторы статьи: заместитель главы администрации Старорусского района Новгородской
области А. А. Осипов, летчик-ветеран И. И. Люсов, настоятель Успенской церкви села Коро-
стынь отец Николай (Епишев) — члены Оргкомитета по празднованию годовщины подписания
Коростынского мира (2001).
ЮРИЙ ГЕОРГИЕВИЧ АЛЕКСЕЕВ -
РУКОВОДИТЕЛЬ СТУДЕНЧЕСКОГО
НАУЧНОГО СЕМИНАРА
80-е гг. прошлого века стали пиком наивысшего интереса в обществе к
истории. Сегодня трудно представить, что конкурс на исторические факуль¬
теты в те времена был самым большим среди других факультетов. Сравнить¬
ся с ним могли разве что театральные вузы.
Наука в те годы занимала очень высокое положение, а ученые, наряду с
деятелями культуры и искусства, по существу были вторым эшелоном совет¬
ской аристократии, уступая первенство лишь партийной номенклатуре.
Атмосфера стабильности и неподвижности, которая царила в стране и
обществе, не оставляла простора для общественной деятельности и, если так
можно выразиться, лишала человека ощущения истории в настоящем време¬
ни. Поэтому нам тогда казалось, что вся история была в прошлом. Все это
неизбежно порождало живой интерес к прошлым векам — векам борьбы, ве¬
кам ярких личностей, революций, реформ, временам расцвета культуры. Исто¬
рические книги мгновенно исчезали из магазинов. Помню случай, как в
Доме книги на Невском проспекте продавали монографию А. А. Зимина
«Россия на рубеже XV —XVI столетий». И хотя эта книга сугубо научная,
рассчитанная на специалистов, очередь за ней выстроилась вдоль всего фа¬
сада магазина по каналу Грибоедова. Мне эту книгу тогда так и не удалось
купить. Порою даже трудно было достать билет на общедоступные лекции
известных историков, которые читались в Доме знаний на Литейном про¬
спекте.
В 1983 г. состоялась моя первая встреча с Ю. Г. Алексеевым. Юрий
Георгиевич тогда начал читать основной курс лекций по истории СССР с
древнейших времен до конца XVIII в. студентам первого курса историческо¬
го факультета Ленинградского государственного педагогического института
имени А. И. Герцена. Я тогда уже учился на втором. Но Юрий Георгиевич
организовал студенческое научное общество, в работе которого я принимал
участие.
Студенты восприняли приход Ю. Г. Алексеева на факультет восторжен¬
но. Его очень любили и уважали. От многих он отличался тем, что оказался
историком по призванию, настоящим ученым, очень знающим человеком.
© С. А. Фстищсв, 2006
С. А. Фетищев. Ю. Г. Алексеев — руководитель студенческого научного семинара 29
Все, что им сделано в научной карьере, — за всем этим добротный, солид¬
ный багаж, наработанный кропотливым трудом. У него много званий, титу¬
лов, но ничего он не получил просто так, да и не стремился к этому.
Юрий Георгиевич — очень интеллигентный, очень деликатный человек,
с которым всегда комфортно и интересно общаться. И он сам очень любил
и любит общаться со студентами. Кстати, он всех студентов называет по
имени и отчеству.
Его никогда не интересовало что-то обыденное, приземленное, повседнев¬
ное. Он никогда не задает лишних, нетактичных вопросов и не обладает та¬
ким свойственным многим интеллигентам качеством, как занудство. Можно
представить, какой интерес вызывает такой человек у студентов, которые тя¬
нутся к науке.
Наше студенческое научное общество по существу было кружком, в ко¬
торый входили студенты разных курсов, интересовавшихся, как тогда
говорили, историей периода феодализма. Хочу сразу отметить, что таких
кружков на факультете было много, но наш был особенным. Он был са¬
мым активным, самым неформальным и самым научным. Многие студенты,
увлекавшиеся другими периодами истории, завидовали нам. Факультет¬
ское руководство ставило Юрия Георгиевича в пример другим преподавате¬
лям.
Ю. Г. Алексеев с самого начала ориентировал нас на научное исследова¬
ние, а не на компиляцию из уже опубликованных трудов. С первых курсов
мы должны были работать с «Полным собранием русских летописей», акто¬
выми и иными источниками. Уже в студенческие годы мы занимались в
архивах и рукописных отделах. «Научный труд от студенческого реферата
отличается тем, что может быть написан каким угодно языком, но он должен
обязательно нести новизну», — учил Ю. Г. Алексеев.
Уже тогда, в студенческие годы, некоторые члены кружка написали и
опубликовали первые научные работы, выступали на научных конференци¬
ях. В те годы это было большое достижение, потому что возможностей для
публикаций было мало и если они появлялись, то должны были быть обя¬
зательно высокого качества. Они вычитывались массой редакторов, рецен¬
зентов, корректоров и цензоров. Научная публикация студента в те годы,
если она случалась, была заметным событием.
Многие члены нашего кружка впоследствии защитили диссертации, на¬
писали монографии, стали вузовскими преподавателями. Среди тех, кто на¬
чинал свою научную деятельность в нашем кружке, — М. М. Кром,
М. М. Галанов, Т. И. Пашкова, Б. В. Кричевский и автор этих строк.
К нам часто приходили студенты других вузов, факультетов. В гостях у нас
часто бывал ученик Р. Г. Скрынникова А. С. Лавров. У нас бывали и люди,
просто интересующиеся историей. С докладами выступали члены кружка
при Суворовском музее.
30
Юрию Георгиевичу Алексееву — 80 лет
Юрий Георгиевич никогда не навязывал какие-то темы для обсуждения.
Порядок работы был таков: студент заявлял, что подготовит доклад на тему,
которую он сам выбирал. Как правило, наши доклады готовились долго и
тщательно, месяцами. Их разбор был очень предметным, неформальным,
в нем участвовал и сам Юрий Георгиевич, и все члены кружка.
Что мы обсуждали? Темы были самые разные. От крупных, проблемных,
до очень конкретных. Мы обсуждали опричнину (неоднократно) и смутное
время, деятельность Федора Шакловитого и архитектора Чевакинского,
Двинскую уставную грамоту и организацию местного самоуправления на
Руси, историю Спасо-Каменного монастыря и историю боярского правления
в 30-е гг. XVI в.
Юрий Георгиевич никогда не критиковал докладчика, даже если доклад
был плохой и не дотягивал до уровня нашего кружка. Он всегда находил
что-то конкретное, за что можно было похвалить. Иногда этим хорошим был
только «правильный выбор интересной темы». Наш руководитель всегда
очень тактично, предметно указывал на недостатки, над которыми надо ра¬
ботать.
Юрий Георгиевич, как правило, никогда сам не ориентировал нас на ка¬
кую-то тему. Правда, однажды он высказал мысль, что в обществе и среди
профессиональных историков популярны «патологические периоды» рус¬
ской истории — опричнина, смутное время, Хованщина, время Анны Иоан¬
новны, распутинщина. Действительно, в то десятилетие вышло сразу не¬
сколько концептуальных, обстоятельных монографий по времени правления
Ивана Грозного и Смуте. Популярны были художественные произведения
про последнего российского императора и крушение Российской империи.
Наверное, это не случайно, ведь, как оказалось потом, Россия в 1980-е гг.
была накануне нового «патологического» периода своей истории. Юрий
Георгиевич, кстати, в те годы вплотную занялся изучением эпохи Ивана
Третьего — времени, крайне противоположного «патологическим» перио¬
дам.
В изложении Юрия Георгиевича история часто превращалась из сухой
схемы, в те годы полностью марксистской, в образный живой процесс с
реальными историческими персонажами — князьями, боярами, крестьяна¬
ми. «И зачем пишут учебники, в которых одни концепции, полутеоретиков
хотят что ли из школ выпускать? Нужно, чтобы ученики сначала хотя бы
узнали реальную историю, как все собственно и было», — возмущался
Юрий Георгиевич по поводу нового учебника истории для средних школ.
На одном из заседаний мы обсуждали роль исторической науки в жизни
общества. Обсуждение было бурным, откровенно говоря, не марксистским
по содержательной части. Как помню, я тогда высказал представление
о том, что история — это не физика, не прикладная химия, практической
пользы от нее никакой, и она нужна нам так же, как искусство, — для
С. А. Фетищев. Ю. Г. Алексеев — руководитель студенческого научного семинара 31
эстетического наслаждения. Ни к какому единому мнению мы тогда не
пришли.
Острая дискуссия неоднократно заходила по вопросам особенностей за¬
падноевропейского и русского средневековья. Помнится, один из диску¬
тировавших заявил, что русские часто действовали хитростью, оставляли за¬
садные полки, которые и решали исход битв в нашу пользу, тогда как бла¬
городные западные рыцари полагались только на свою храбрость. «И слава
Богу, что так действовали, что оставляли засадные полки. Представляете, к
чему бы это могло привести, если бы этих полков не было», — парировал
Ю. Г. Алексеев.
Работа кружка Ю. Г. Алексеева состояла не только в обсуждении докла¬
дов. Наш руководитель приглашал своих коллег, известных историков, ко¬
торые рассказывали нам о своей работе. Мне запомнились встречи с
Н. Е. Носовым, Н. Ю. Бубновым, Я. С. Лурье, В. М. Панеяхом, И. Я Фроя-
новым. Н. Е. Носов поучал нас примером кого-то из своих учителей, кажет¬
ся М. Д. Приселкова, который говорил своим ученикам: «Хорошая хозяйка
из плохих продуктов может приготовить хороший обед. Так же и вы, не
имея много исторических источников, должны создавать хорошие доброт¬
ные труды».
Наше историческое воспитание проходило не только на лекциях, семи¬
нарах или в студенческом научном обществе. С Юрием Георгиевичем можно
было обсуждать исторические проблемы в любую свободную минуту — на
кафедре, по дороге домой. Юрий Георгиевич — очень внимательный собе¬
седник.
Есть один очень принципиальный момент, когда Юрий Георгиевич, даже
при свойственной ему, говоря современным языком, толерантности, не усту¬
пит никому. Для него история России не отделима от безграничной предан¬
ности Родине. Думаю, что я не сумею в полной мере отразить всю глубину его
патриотизма. Ю. Г. Алексеев — ярчайший государственник. И если кто-то
выступает с осуждением российской государственности, российской армии,
этому человеку — будь он известный ученый или просто случайный собе¬
седник — приходится очень нелегко. Такой прямоты и бескомпромиссности
порою ожидать бывает трудно. Мне не раз приходилось быть свидетелем
алексеевского гнева. Один такой случай произошел уже в 1990-е гг., на за¬
щите диссертации известного журналиста Д. А. Коцюбинского. Кто-то из
присутствовавших молодых людей обрушился с нападками на российскую
армию и внезапно встретил жесткий отпор от профессора — бывшего флот¬
ского офицера.
Менялись времена и места работы Юрия Георгиевича. Он очень тяжело
переживал события начала 1990-х гг. — время развала российской государ¬
ственности. Но даже в те годы он не был радикалом и не выступал против
новой власти, считал нужным поддержать ее разумные начинания, если
32
Юрию Георгиевичу Алексееву — 80 лет
таковые были. «Любая власть от Бога», — любит повторять Ю. Г. Алек¬
сеев.
Вот уже долгие годы он преподает на историческом факультете Санкт-
Петербургского государственного университета. В 1990-е гг. Юрий Георгие¬
вич написал и издал много книг. У него новые ученики. Когда по факуль¬
тетскому коридору идет уже совсем не молодой человек с благородной седи¬
ной, с прямым взглядом и в окружении учеников, — зрелище впечатляю¬
щее, кто-то даже сказал — библейское.
С. А. Фетищев
ИСТОРИЯ РУССКОГО
ГОСУДАРСТВА И ПРАВА
А. Ю. Дворниченко
А. Е. ПРЕСНЯКОВ -
ИССЛЕДОВАТЕЛЬ КИЕВСКОЙ РУСИ
Александру Евгеньевичу Преснякову — одному из выдающихся россий¬
ских ученых, представителю петербургской исторической школы — судьба
отвела удивительную роль в истории. Ему, как и его близкому другу и това¬
рищу по научному цеху — Н. П. Павлову-Сильванскому, довелось, с одной
стороны, подвести своего рода итоги развития дореволюционной историче¬
ской науки в области изучения средневековой России, с другой — фактиче¬
ски, заложить основы новой советской исторической науки, которая, откре¬
щиваясь от своих предшественников, волей-неволей должна была опираться
на их творческое наследие. Эта роль тем заметнее, что московские коллеги
их поколения, при столь же присущей им склонности к обобщению, сосредо¬
точились на более поздних периодах отечественной истории (М. М. Бого¬
словский, А. А. Кизеветтер, М. К. Любавский, Ю. В. Готье).
А. Е. Пресняков не обойден вниманием в исторической литературе, но до
сих пор нет солидной монографии, посвященной жизни и творчеству учено¬
го. Отношение к историку менялось в зависимости от хода советской и пост¬
советской истории нашей страны.
Последний по времени историографический обзор изучения научного на¬
следия Преснякова нуждается в определенных дополнениях и поправках.
Так, вне поля зрения авторов обзора осталась работа А. Н. Шаханова.1 Но¬
вый этап в изучении биографии и трудов А. Е. Преснякова авторы обзора
связывают с появлением историографических работ С. В. Чиркова и
М. Б. Свердлова.2 Я не могу понять, в чем новизна этого этапа с точки зре¬
ния развития историографии хотя бы в хронологическом плане, т. к. первая
работа С. В. Чиркова, посвященная обозрению архивного фонда Пресняко¬
1 Шах алое А. Н. Русская историческая наука второй половины XIX —начала XX века:
Московский и Петербургский университеты. М., 2003.
2 Цамутали А. Н., Жуковская Т. Н. Александр Евгеньевич Пресняков и его наследие //
Александр Евгеньевич Пресняков. Письма и дневники. 1889—1927. СПб., 2005. С. 6.
© А. Ю. Дворниченко, 2006
36
История Русского государства и права
ва, появилась в «Археографическом ежегоднике» за 1970 г. Сопроводитель¬
ные статьи М. Б. Свердлова к изданию «Княжого права» и первого тома
«Лекций» опубликованы в 1993 г., но по своему идейно-методологическому
содержанию вполне укладываются в историографию 1930-х гг.
Впрочем, в данной статье речь идет не о творчестве Преснякова в целом,
а о его работах в области изучения Киевской Руси. Анализ этих работ в
современной исторической литературе отсутствует. Попытки его предприни¬
мались М. Б. Свердловым3 и А. Н. Шахановым,4 отчасти С. В. Чирковым,
которого больше интересовали археографические изыскания ученого.5 При¬
чем данных авторов больше всего волнует вопрос, придерживался ли Пре¬
сняков теории феодализма или не придерживался, «дорос» ли он до нее или
нет. Титанические усилия приложены М. Б. Свердловым для того, чтобы
«привязать» Преснякова к феодализму. В ход при этом идет и своеобразная
трактовка дореволюционных высказываний ученого, и, главное — статьи
(в том числе неопубликованные) 1920-х гг. Полагаю, что такой историогра¬
фический метод некорректен — ситуация в отечественной исторической нау¬
ке резко изменилась.6 Изменились и исследовательские подходы. Под угро¬
зой голода и физического уничтожения можно было уже рассуждать не
только о феодализме, но даже и о социализме.
Оставляя в стороне саму парадигму «феодализм» — вредного для позна¬
ния исторической действительности, но распространенного в советской нау¬
ке понятия — отмечу, что рассмотрение с таких позиций творчества вы¬
дающегося ученого, по меньшей мере, принижает его значение, совершенно
при этом вырывая из историографического контекста.
А. Н. Шаханов, правда, не согласен с М. Б. Свердловым в том, что но¬
ваторство Преснякова носило лишь внешний характер. «Из разрозненных
фрагментов прежних концепций, в опоре на собственные источниковедче¬
ские изыскания А. Е. Преснякову удалось создать цельную и оригинальную
схему истории восточного славянства периода раннего средневековья», —
пишет А. Н. Шаханов.7 Хороша же была творческая лаборатория петер¬
бургского историка! Впрочем, особого удивления нет, ибо, как выясняется
из дальнейшего изложения, творческая эволюция ученого шла по пути отка¬
за от морально устаревших элементов концепции С. М. Соловьева к призна¬
3 Свердлов М. Б. 1) А. Е. Пресняков (1870—1929). Жизнь и творчество // Пресняков А. Е.
Княжое право в Древней Руси. Лекции по русской истории. Киевская Русь. М., 1993; 2) Про¬
блемы изучения Древней Руси в творчестве А. Е. Преснякова // Там же. См. также: Сверд¬
лов М. Б. Общественный строй Древней Руси в русской исторической науке XVIII —XX вв.
СПб., 1996.
4 Шаханов А. Я. Русская историческая наука... С. 330 — 339.
5 Чирков С. В. Археография в творчестве русских ученых конца XIX —начала XX века.
М., 2005. С. 251-305.
6 Кривошеев Ю. В., Дворниченко А. Ю. Изгнание науки: Российская историография в
20-х —начале 30-х годов XX века // Отечественная история. 1994. № 3. С. 143 — 158.
1 Шаханов А. Н. Русская историческая наука... С. 332.
А. Ю. Дворниченко. А. Е. Пресняков — исследователь Киевской Руси 37
нию «схемы» Н. П. Павлова-Сильванского как общей «социологической
конструкции».8 Что же остается на долю самого Преснякова?9
Попробуем (по необходимости тезисно) определить значение творчества
Преснякова для изучения Киевской Руси. Напомню, что это условно выде¬
ляемый период отечественной истории, примерно с IX в. до начала XIII в.
Прежде всего, отмечу, что работа Преснякова о Киевской Руси — своего
рода феномен в истории науки. Долго вызревая, она (речь идет о «Княжом
праве») появилась, можно сказать, в одночасье. Время, предшествовавшее
написанию работы, когда историк пытался посвятить свою жизнь источни¬
коведению истории России, некоторые современные авторы расценивают
как творческий кризис ученого.10 С этим трудно согласиться. Пресняков
вызревал как глубокий специалист в области социальной истории, и в ре¬
зультате наша историография потеряла «чистого» источниковеда, но зато
обрела ученого, способного на широкие выводы и обобщения исторического
плана.
Анализировать взгляды Преснякова непросто, ибо основная его работа по
истории Киевской Руси, носящая более специальный характер, была издана
в 1909 г., а «Лекции» более обобщающего характера (читанные в то же
время) — опубликованы уже после смерти ученого в 1938 г.
Пресняков, продолжая и развивая исследования своих предшественни¬
ков, окончательно выделил период Киевской Руси в отдельную исследова¬
тельскую проблему.11 «Представления об основах древнерусского быта
продолжали жить научной жизнью почти исключительно в общих курсах
русской ли истории или истории русского права», — отмечает сам А. Е. Пре¬
сняков.12 Другая вершина того времени в области изучения Киевской Руси —
М. С. Грушевский, на исследования которого Пресняков широко опирается,
рассматривал эту историю в рамках любезной его сердцу «Украши-Руси».
Впрочем, надо отметить, что работы Грушевского, а также представителей
киевской школы историков под руководством В. Б. Антоновича, а затем
М. В. Довнар-Запольского, очень много сделали для развития данной темы.
Меньше тут преуспела московская наука. Например, в удивительном по сво¬
ей глубине познания России труде П. Н. Милюкова («Очерки по истории
русской культуры») Киевская Русь лишь своего рода преддверие москов¬
ской, великорусской.
8 Там же. С. 338. Суждения В. С. Брачева, пожалуй, наиболее взвешены, но слишком ла¬
пидарны (Брачев В. С. Русский историк А. Е. Пресняков. СПб., 2002).
9 Отмстим, что А. Е. Преснякову в трактовке А. Н. Шаханова все равно повезло больше,
чем В. О. Ключевскому, о котором исследователь пишет, что «собственной оригинальной кон¬
цепции» он не создал (Шаханов А. Н. Русская историческая наука... С. 139).
10 Брачев В. С. Русский историк А. Е. Пресняков. С. 15.
11 При этом он прекрасно понимал, что «разделение исторического процесса, живого и
непрерывного, на периоды всегда искусственно» (Пресняков А. Е. Лекции по русской исто¬
рии. Т. II. Западная Русь и Литовско-Русское государство. М.; Л., 1939. С. 15).
12 Пресняков А. Е. Княжое право в Древней Руси. С. 7.
38
История Русского государства и права
Сделав Киевскую Русь отдельным предметом изучения, Пресняков зало¬
жил основы советской и постсоветской исторической науки, которая уже в
1930-е гг. сосредоточилась на Киевской Руси. Долгим и тернистым был путь
от «Киевской Руси» Б. Д. Грекова до многотомной «Киевской Руси»
И. Я. Фроянова, много было, да и остается спорного. Я сейчас о другом —
Киевская Русь окончательно стала отдельным предметом изучения.
Пресняков определил этнический характер Киевской Руси. Как сам исто¬
рик отмечает в своем сочинении, спор об этнической принадлежности жите¬
лей Киевской Руси, т. е. кем их считать — русскими, украинцами или бе¬
лорусами, неоднократно возобновлялся на протяжении XIX в. В полемике
с Грушевским и другими историками Пресняков доказал, что «Киевский
период надо рассматривать как пролог не южнорусской (украинской. —
А. Д.), а общерусской истории».13 Какие бы кульбиты не совершало созна¬
ние современных историков на «нашем пространстве» (в данном случае,
восточноевропейском), этот тезис Преснякова опровергнуть не удастся, если
оставаться на почве истинной науки, а не обывательских суждений «об исто¬
рии».
Опираясь на всю систему предшествующей историографии (ср. выше:
«разрозненные фрагменты»), Пресняков вносит неоценимый вклад в отече¬
ственную теорию исторической науки, прежде всего в изучение Киевской
Руси. Опираться — не значит принимать полностью и безоговорочно. Пре¬
сняков со многими полемизирует, предлагает свои решения, но я еще раз
обращаю внимание именно на системность его восприятия русской историо-
графии во всей ее полноте и сложности.
Развивая традиции русской исторической науки (в целом, а не только
«государственников»), Пресняков определяет влияние географического
фактора в период Киевской Руси. «Не опираясь в своем территориальном
самоопределении на какой-либо определенный географический факт, не
имея так называемых естественных границ, Киевская Русь не могла создать
прочной концентрации подвластных себе земель, растянувшихся в полити¬
чески невыгодной конфигурации в бассейнах Днепра, Оки, Средней Вол¬
ги...», она была вынуждена постепенно отступать с востока на юг, изнуряя
свои силы в упорной борьбе на несколько фронтов.14
Одного этого географического фактора достаточно, чтобы обеспечить
русской истории своеобразие, и ученый неоднократно писал о том, что при
наличии определенных черт сходства с западной историей Киевская Русь
отличалась значительным своеобразием. Вот почему мне странным кажется
утверждение А. Н. Шаханова о «радикализме решения проблемы „Россия и
Запад“ в сочинениях А. Е. Преснякова в плане слияния Киевской Руси с
«христианским миром»,15 т. е. с Западом.
13Пресняков А. Е. Лекции по русской истории. М., 1938. Т. I. Киевская Русь. С. 10.
н Там же. С. 152.
Шахаиов А. Н. Русская историческая наука... С. 329.
А. Ю. Дворпиченко. А. Е. Пресняков — исследователь Киевской Руси
39
Эту Киевскую Русь Пресняков помещает в широкий исторический кон¬
текст, опираясь на достижения науки того времени, старается решить про¬
блемы происхождения славян, расселения восточных славян, последствия
этого расселения и особенности взаимоотношений с неславянским населе¬
нием Восточной Европы. Здесь для него наиболее значимы работы А. А. Шах¬
матова, А. Л. Погодина, В. Г. Васильевского, Д. Я. Самоквасова, А. А. Спи-
цына.
Особый период в истории Восточной Европы ученый связывает с образо¬
ванием «Хазарского царства». Хазарское государство сыграло огромную
роль в истории славян, обеспечив им пути мирной колонизации, втянув в
богатый новый мир культурных отношений.16 Эти идеи А. Е. Преснякова
были развиты в советской историографии,17 в свою очередь, вызвав «неболь¬
шую, но громкоголосную кампанию» против такого значения хазар в древ¬
нерусской истории.18 Современная наука вернулась к идее огромной роли
Хазарского каганата в истории восточных славян.19
Значительную роль в истории Киевской Руси ученый отводит варягам,
делая вывод о «большой энергии их деятельности, торговой и боевой». Он
предлагает принять указание «старого книжника-летописца, что варяги и
словене назвались на юге Русью при Олеге», стараясь таким образом ре¬
шить проблему происхождения названия «Русь».20 Вообще, используя усто¬
явшуюся за века терминологию, Преснякова можно именовать «нормани-
стом». Впрочем, пережив худшие времена идеологических проработок, нор-
манизм в лучшем смысле этого слова все больше отвоевывает себе место в
нашей науке.
А. Н. Шаханов пишет о том, что Пресняков «проигнорировал вывод
А. А. Шахматова о существовании двух центров государственности: славян¬
ской в Киеве и варяжской в Новгороде. По его мнению, Новгород до начала
XI в. доминировал в политической жизни варяжского государства».21 Тон¬
кий исследователь, Пресняков вряд ли мог что-либо «проигнорировать».
Его наблюдения о примате Новгорода в древнейшей политической жизни
восточных славян находят поддержку в современной историографии.22
Интересен анализ Пресняковым событий, связанных с крещением Руси.
Он опирается на труды А. А. Шахматова и, особенно, М. Д. Присёлкова,
чьи «Очерки по церковно-политической истории Киевской Руси X —XII вв.»
16Пресняков А. Е. Лекции ... Т. I. С. 22.
17 Артамонов М. И. История хазар. 2-е изд. СПб., 2002.
18 Брачев В. С., Дворпиченко А. Ю. Кафедра русской истории Санкт-Петербургского уни¬
верситета. 1834 — 2004. СПб., 2004. С. 258 — 259.
19 Петру хин В. ЯРаевский Д. С. Очерки истории народов России в древности и раннем
средневековье. М., 2004. С. 243.
20 Ср.: «Русь принесла свое имя на землю, называвшуюся „польской“» (Петрухин В. Я.
Начало этнокультурной истории Руси IX —XI вв. Смоленск, 1995. С. 91).
21 Шаханов А. Н. Русская историческая наука... С. 332.
22 Фроянов И. Я. Мятежный Новгород: Очерки истории государственности, социальной и
политической борьбы конца IX —начала XIII столетия. СПб., 1992. С. 125 и др.
40
История Русского государства и права
считает единственным трудом, в котором сделана серьезная попытка разре¬
шить историческую загадку болгарских основ нашей древней киевской куль¬
туры в связи с ранней историей русской церкви.23 Наблюдения и выводы
коллег он дополняет своими интересными замечаниями.
Довольно взвешенно ученый рисует «экономический быт» Киевской Ру¬
си, который характеризуется большим значением лесных и водных промы¬
слов и в гораздо меньшей степени — подсечным земледелием. Гораздо более
трезво, чем В. О. Ключевский и его последователи, Пресняков относится к
внешней торговле и ее роли в восточнославянской экономике и политике.24
Главная стихия ученого — социальная история, т. е. изучение различных
институтов и социальных групп, а также, опять-таки по-современному го¬
воря, проблема восточнославянского политогенеза.
В поле зрения историка оказывается, прежде всего, княжеская власть.
Предшественники Преснякова старались разобраться в характере межкня-
жеских отношений. Памятны здесь работы С. М. Соловьева, В. О. Ключев¬
ского, В. И. Сергеевича.25 Если первый и второй разработали «лествичную
теорию», то третий говорил о «договорном» характере межкняжеских отно¬
шений. Преснякову больше импонирует идея о семейном праве задружного
типа как исходном пункте истории гражданского права славянских наро¬
дов.26 Здесь лидировала западнославянская историография (О. Бальцер,
К. Кадлец и др.), и Пресняков переносит ее идеи на древнерусскую почву.
Если в древнейшее «Игорево время» вся семья княжеская сидела нераз¬
дельно в Киеве «на едином хлебе», то затем, до времен Ярослава, наблюда¬
ется отсутствие всяких черт старейшинства и по прекращении совместного
нераздельного житья княжой семьи в Киеве — возникновение усобиц.27
С именем Ярослава Мудрого связана попытка выработать компромисс
для примирения непримиримых начал: государственного и семейно-дина-
стического, установившегося уже твердо киевского старейшинства и семей¬
ного раздела.
«Ряд» Ярослава не вносит нового порядка в княжое наследование: на
Руси по-прежнему не смешиваются два вопроса — наследование земель-во¬
лостей и преемство в старейшинстве над всеми князьями русской земли.28
Время Ярославичей также не вносит здесь ничего нового, за исключением
того, что роль собирателя земель играет не один князь, а союз трех Яросла-
23Пресняков А. Е. Лекции... Т. I. С. 106. См. о работе М. Д. Присёлкова: Дворпичеи-
ко А. Ю. М. Д. Присёлков как исследователь истории Киевской Руси // Присёлков М. Д.
Очерки по церковно-политической истории Киевской Руси X —XII вв. СПб., 2003. С. 223 — 234.
24 Пресняков А. Е. Лекции... Т. I. С. 51.
25 «Соперницы родовой теории — общинная и задружная (Пресняков имеет в виду славяно¬
филов и Ф. И. Лсонтовича. — А. Д.) — не выставили сколько-нибудь разработанных учений
о порядках древнерусского княжого владения и прошли бесследно для этого вопроса», — отме¬
чает Пресняков (Пресняков А. Е. Княжое право в Древней Руси... С. 26).
26 Там же. С. 12.
27 Там же. С. 29-33.
28 «Германский мир не знал ничего подобного» (Пресняков А. Е. Лекции... Т. I. С. 142).
А. Ю. Дворпичеико. А. Е. Пресняков — исследователь Киевской Руси 41
вичей.29 Зато продолжительное время княжения Всеволода стало критиче¬
ским в истории междукняжеских отношений, ознаменовавшись борьбой
двух противоположных тенденций: понятием отчины и стремлением сохра¬
нить единство Киевского государства.
Первая тенденция крепнет в период от смерти Ярослава (1054) до смерти
Святополка Изяславича (1113), а киевское старейшинство все более слабнет
и не может организовать единство всей земли русской. Не помогают в этом
и княжеские съезды, которые трудно подвести под понятия XX в. Это не
собрания независимых государей, как считал В. И. Сергеевич, а «всей
братьи» или нескольких князей для принятия общих решений, вытекавших
из сознания, что они группа князей, «Ярославлих внуков».30
С 1068 г., по мысли Преснякова, ситуация осложняется еще и вмешатель¬
ством веча. «Даже в тех случаях, где нет резких проявлений народной воли
в форме призвания и изгнания князей, утверждается необходимость народ¬
ного признания и ряда между князем и вечем», — отмечает исследователь.31
Однако Мономах восстановил, точнее, впервые осуществил на деле идею
старейшинства в земле русской: Мстиславу лишь оставалось достроить нача¬
тое отцом здание.32 Это был повтор того, что в свое время удалось старому
Ярославу. Но попытка эта происходила в условиях иной исторической эпо¬
хи, и смысл ее должен быть ограничен указанием на установившиеся изби¬
рательные права населения.33
И эта попытка не удалась, но традиция сохранялась, проявившись,
например, в правление Всеволода Ольговича. Во время Юрия Долгорукого
киевское старейшинство окончательно падает, земли — волости вне границ
Киевщины уже живут своею жизнью.
Пресняков рассматривает «строй княжого владения в отдельных землях»
от Полоцкой земли, первой выделившейся в особое владение, до северо-вос¬
точной Ростово-Суздальской Руси. Везде, во всех землях, князь, княжеская
власть играют огромную роль. Причем везде, кроме, пожалуй, новгородско¬
го севера, князья сами обустраивали свое общественное положение на осно¬
ве так называемого «княжого права».
Это не то право, которое создавалось уставной деятельностью князей или
исходящей от них судебной практикой, т. е. это не право для народа. Это
то право, которое развилось в области княжого быта и княжого частного хо¬
зяйства. Оно распространяется на особый круг лиц и служит князю для воз¬
вышения своей социальной силы.34
Людское выражение этой силы — дружина, которая в Киевской Руси
развилась несравненно менее, чем в меровингской Франции. В отличие от
29Пресняков А. Е. Княжое право в Древней Руси... С. 43.
30 Там же. С. 60.
31 Там же. С. 63.
32 Там же. С. 69.
33 Там же. С. 72.
34 Там же. С. 185.
42
История Русского государства и права
последней здесь дружинные элементы «втягивались» городской вечевой сти¬
хией.35 Дружина — не главная военная сила княжества, а отборное ядро
княжих воинов-телохранителей.36
Среди княжеских людей, подпадающих под действие княжого права, и
население княжеских сел: изгои, пущенники, имеющие статус полусвобод¬
ных, смерды и др. Изучение положения этих категорий населения в после¬
дующей историографии без привлечения данных Преснякова станет невоз¬
можным.37
В связи с изучением положения этих людей и княжеского законодатель¬
ства вообще Пресняков анализирует Русскую Правду, делая ряд ценных на¬
блюдений, получивших затем отражение в историографии «Русской Прав¬
ды».38
Пресняков отмечает, что «особая „княжая защита“ — общеисторическое
явление у всех европейских народов».39 Такое утверждение отнюдь не по¬
зволяет трактовать княжое право по Преснякову как «переосмысленную
теорию феодального строя».40
Князь со своими людьми и «княжим правом» существует не в безвоздуш¬
ном пространстве, а в волости.
Что же представляли из себя эти волости? «Городовая волость», «зем¬
ля» — конструкция, ставшая традиционной для русской историографии во
второй половине XIX в.,41 как и княжеская семья не была открытием Пре¬
снякова. Теория городовых волостей была серьезным достижением дорево¬
люционной исторической науки.42
Однако многие историки, в том числе В. И. Сергеевич и В. О. Ключев¬
ский, уводили возникновение волости в глубокую древность, во времена
расселения славян, с чем Пресняков не мог согласиться. Такой подход под¬
рывал «возможность эволюционного понимания форм древнерусского поли¬
тического быта».43 Волостное устройство, по мысли ученого, может возник¬
нуть только на обломках племенного быта предшествующего времени.
Сам Пресняков — сторонник именно «эволюционного понимания».
«Отсутствие указаний на вечевую деятельность в древнейшие времена стоит
рядом с преданиями, в которых ярко выступает организующая и завоева-
33Пресняков А. Е. Княжое право в Древней Руси... С. 225.
36Пресняков А. Е. Лекции... Т. I. С. 181.
37 См.: Греков Б. Д. Киевская Русь // Греков Б. Д. Избранные труды. М., 1959. Т. II;
Фроянов И. Я. Киевская Русь. Очерки социально-экономической истории // Фроянов И. Я.
Начала русской истории. Избранное. М., 2001; Свердлов М. Б. Домонгольская Русь. Князь и
княжеская власть па Руси VI —первой трети XIII вв. СПб., 2003 и др.
38Зимин А. А. Правда Русская. М., 1999. С. 89, 99 и др.
39 Там же. С. 185.
Л[) Свердлов М. Б. Общественный строй Древней Руси... С. 152.
41 Там же. С. 151.
42 Фроянов И. Я., Дворпичепко А. Ю. Города-государства Древней Руси. Л., 1988. С. 8 —
21.
43Пресняков А. Е. Княжое право в Древней Руси... С. 163 — 166.
А. Ю. Дворпичепко. А. Е. Пресняков — исследователь Киевской Руси 43
тельная деятельность князей», что позволяет исследователю предположить,
что князьям приходилось «строить самим условия своей деятельности».
Под пером Преснякова князья превращаются в демиургов всего общест¬
венного строя Киевской Руси, организаторов городского (волостного)
строя. Именно они создают тысячу с тысяцким — народное ополчение; им
принадлежит древнейшая сотенная организация; они постепенно, прежде
всего военным путем, распространяют власть главного города над его зем¬
лей. Работая над созданием и военных сил, и городского управления, князья
организовали местное население, с которым позже пришлось считаться.
Концепция Преснякова о создании князьями тысяцко-сотской организа¬
ции, на первый взгляд, стоит особняком в отечественной историографии.
Ученые и до него (Н. И. Хлебников, М. Ф. Владимирский-Буданов,
М. С. Грушевский и др.), и после (Б. Д. Греков, И. Я. Фроянов и др.)
считали эту систему порождением первобытности. Но нашлись последовате¬
ли и у Преснякова. Так, В. Л. Янин строит свою концепцию истории древ¬
него Новгорода на сосуществовании в Новгороде двух административных
систем: кончанской, связанной с боярами, и сотенной, основанной князем.4“1
Зависимость земли — волости и пригородов — от главного города осно¬
вывалась на правительственной организации, созданной княжеской вла¬
стью. Впрочем, в «Лекциях», не отказываясь от своей идеи определяющей
роли княжеской власти, ученый уже так расставляет акценты, что на перед¬
ний план, наряду с князем, выступает и волость.
Рассуждая о древнерусской волости, Пресняков мог опереться на своих
предшественников, прежде всего на фундаментальный труд В. И. Сергее¬
вича. Тем не менее социальный «портрет» древнерусской волости — поли-
тии — лучшее, что написано в дореволюционный период на эту тему.
Схема ученого отличается взвешенностью и продуманностью. Он показы¬
вает, с одной стороны, роль веча, осуществлявшего верховную власть в го¬
роде-государстве, с другой стороны, убедительно доказывает, что князь в
условиях такой государственности никак не мог быть монархом. При этом
князь играл огромную роль, сводя в свои руки все нити повседневного
управления волостью. «Дуализм князя и веча был своеобразным внутрен¬
ним противоречием в древнерусской государственности, которого не разре¬
шила жизнь Киевской Руси», — отмечает историк.45 В делах высшей поли¬
тики вече стояло во главе волости, а управление ею было в руках либо дроб¬
ных местных общин, либо княжеской администрации.
По Преснякову, волость — территория, тянувшая к определенному
стольному городу, в которую входили пригороды и соседские общины —
верви, в свою очередь, состоявшие из семейных общин — дворищ. Ученый
АА Янин В. Л. Очерки комплексного источниковедения. М., 1977. С. 228. См. о соотноше¬
нии кончанской и сотенной систем: Фроянов И. Я., Дворпичепко А. Ю. Города-государства
Древней Руси. С. 185—186.
43Пресняков А. Е. Лекции... Т. I. С. 198.
44
История Русского государства и права
постарался показать на основании анализа скудных источников, что пред¬
ставляет из себя вервь как носительница общинного самоуправления.
В отношении к общине в целом Пресняков тоже как бы завершает долгий
и трудный процесс развития русской науки. «Община старше государства.
И долго живет она своей особой жизнью», — говорил он в речи перед дис¬
путом при защите своей магистерской диссертации.46 Мало кто из право¬
верных «государственников», вроде Б. Н. Чичерина, подписался бы под та¬
ким утверждением! Но плеяда русских историков от славянофилов до Пав-
лова-Сильванского, назвавшего весь период Киевской Руси «общинным»,
была бы солидарна с таким подходом. Войдет он и в советскую историо¬
графию.
Можно сказать, что, суммируя то, что сделано в области изучения древ¬
нерусского волостного строя, Пресняков поднял изучение этого вопроса на
новую высоту. В связи с этим удивительным кажется утверждение
М. Б. Свердлова о том, что, принимая конструкцию городовой волости,
Пресняков «лишал ее практического значения».47
Пресняков не только нарисовал широчайшее полотно социальных и госу¬
дарственных отношений времен Киевской Руси, но и указал вектор дальней¬
шего развития древнерусского общества, причем в столь любезном ему эво¬
люционном плане. При этом его концепция выгодно отличается от теории
борьбы старых и новых городов С. М. Соловьева. С точки зрения Пресня¬
кова, древнерусские порядки меняются за счет усиления княжеской власти.
Речь у него идет об укреплении княжеской власти путем расширения того
разряда людей и отношений, которые попадают под сферу действия «кня¬
жого права», роста «дворцового» хозяйства и т. д.48
Небольшие по объему, но содержащие энциклопедически много материа¬
ла, написанные языком, который позволяет вспомнить об определениях
культуры того времени как «серебряного века», работы Преснякова могли
бы стать своего рода точкой отсчета для познания истории Киевской Руси
как наукой, так и общественным сознанием в ушедшем уже XX столетии. Во
всяком случае, они гораздо лучше были для этого приспособлены, чем за-
идеологизированная, тяжеловесная и зачастую построенная на сомнитель¬
ных источниковедческих приемах «Киевская Русь» Б. Д. Грекова. Но...
Историография, как и история, не знает сослагательного наклонения.
Многим соображениям Преснякова суждено было сыграть исключитель¬
ную роль в становлении концепций Киевской Руси, принадлежащих совет¬
ской исторической науке. Речь, прежде всего, идет о княжеском, церковном
и боярском землевладении. По мысли Преснякова, княжеская власть, опираю¬
щаяся на свое хозяйство, распространяет свое влияние на общественные
46Пресняков А. Е. Лекции... Т. I. С. 241.
47 Свердлов М. Б. Общественный строй Древней Руси... С. 151.
48 См. подробнее: Дворииченко А. Ю. Отечественные историки о государственном строе Се¬
веро-Восточной Руси XIII —XV вв. // Вестник Санкт-Петербургского университета. Сер. 2.
Вып. 1. (№ 2). 1996. С. 3-14.
А. Ю. Дворпиченко. А. Е. Пресняков — исследователь Киевской Руси 45
группы, «стоявшие уже вне непосредственной бытовой связи с княжим дво¬
ром и хозяйством, как, с одной стороны, боярство, с другой — смерды».49
Церковь, овладевая рядом земельных имуществ, создавала ряд социаль¬
но-экономических явлений особого типа, стоявших вне общего уклада обыч¬
ноправовых отношений народной массы. Боярское землевладение строи¬
лось, правда, на иных основаниях. В XI —XII вв. еще нет боярского имму¬
нитета, который есть у церковного землевладения. Но, проанализировав за-
купничество, Пресняков приходит к выводу, что и боярское землевладение,
подобно княжескому и церковному, строит внутри древнерусских земель-
княжений новый склад экономических и социально-правовых отношений.
Вывод его крайне осторожен: это только тенденция. Пресняков отдает
себе отчет, что источники не содержат информации о развитии крупного
боярского землевладения. Вот почему «это вопрос, который приходится
оставить открытым: предположения, высказанные в этом направлении,
основаны на слишком бледных намеках в мелких вариантах разных статей
Русской Правды, чтобы на них настаивать».50
Советская историография в лице Б. Д. Грекова не только стала «настаи¬
вать», но и превратила Киевскую Русь в феодальное государство, делая
упор на развитие крупного землевладения.51 Немалую тут помощь оказал
соратник и друг Преснякова — Н. П. Павлов-Сильванский, определявший
XIII —XV вв. как «феодальный период». Оставалось отодвинуть этот «пе¬
риод» в Киевскую Русь, что Б. Д. Греков и сделал.
Что касается другого направления в советской историографии феодализ¬
ма, связанного с именем Л. В. Черепнина, то Пресняков предваряет его по¬
явление, так сказать, в негативном плане. «У нас нет основания даже пред¬
положительно говорить о воззрении на древнерусского князя как на вла¬
дельца всей земли в X —XII вв.», — пишет историк.52 Между тем, теория
верховной феодальной собственности на землю, возникшая еще в дореволю¬
ционный период (Б. Н. Чичерин и др.), благополучно перекочевала в совет¬
скую историографию и получила широкое распространение.53
Пресняков активно возражал против такого подхода к Древней Руси и в
последующем.54
Зато многое могли взять у Преснякова противники раннего развития фео¬
дализма на Руси, что они и сделали.55
«Там же. С. 247
50 Там же. С. 254
51 Греков Б. Д. Избранные труды. М., 1959. Т. 2. Киевская Русь.
52Пресняков А. Е. Княжое право в Древней Руси... С. 239.
53 Пузанов В. В. Княжеское и государственное хозяйство на Руси X —XII вв. в отечествен¬
ной историографии XVIII —начала XX в. Ижевск, 1995. С. 7 — 70.
54 Пресняков А. Е. Вотчинный режим и крестьянская крепость // ЛЗАК за 1926 год.
Вып. 1 (34). Л., 1927.
55 Фроянов И. Я. 1) Киевская Русь. Очерки социально-экономической истории. Л., 1974;
2) Киевская Русь. Очерки социально-политической истории. Л., 1980; Фроянов И. Я., Двор-
ниченко А. Ю. Города-государства Древней Руси. Л., 1988 и др.
46
История Русского государства и права
Это было в прошлом столетии. Но и ныне работы Преснякова, посвящен¬
ные Киевской Руси, не оставляют равнодушным, будят мысль. Во многом
это связано с тем, что Пресняков был историком, а не историком-юристом и
мог не загонять себя в заколдованный круг проблемы соотношения частно¬
правовых и государственных, публично-правовых отношений. Многие доре¬
волюционные историки-юристы не могли вырваться из этого круга.
Пресняков же считает, что попытки определить государственно-право¬
вую форму «единства русской земли» не дали удовлетворительных резуль¬
татов. Это единство выражалось в такой совокупности взаимоотношений,
которые не находят выражения в терминах государственного права. Литера¬
тура истории русского права не находит государственной формы у Древней
Руси как целого, указывая на отдельную волость — землю как на закончен¬
ное целое.56
Между тем, сам Пресняков широко использует термин «государство»
применительно к периоду до появления волостной системы. К сожалению,
объяснения того, что понимать под этим «государством», мы в работах Пре¬
снякова не находим. Это и понятно. Вырваться совсем из тисков историко¬
юридических построений было невозможно. Мало что мог тогда дать и срав¬
нительно-исторический материал. Пресняков достаточно осторожно, в отли¬
чие от своего друга и коллеги Н. П. Павлова-Сильванского, привлекает све¬
дения по Западной Европе, больше оперируя фактами из западно- и южно-
славянской истории, т. к. в единстве общих путей развития славянства он,
по всей видимости, не сомневался.
В наше время, на новом уровне развития исторической науки можно
вновь вернуться к ряду построений Преснякова. Характер государственно¬
сти IX —X вв. поможет понять бурно развивающаяся сейчас политическая
антропология.57
А княжая организация с ее княжим правом находит себе объяснение из
новых открытий западнославянских историков, которые обнаружили так на¬
зываемую служебную систему, непосредственно обслуживающую князя.
Эти наблюдения уже перенесены и на восточнославянскую почву.58
Речь идет лишь о нескольких примерах, количество которых можно ум¬
ножить. В наше время, когда феномен советской историографии сам стано¬
вится достоянием истории, наследие А. Е. Преснякова возвращается к нам
во всей своей многогранности и помогает лучше разобраться в сложных
вопросах истории Киевской Руси.
56Пресняков А. Е. Княжое право в Древней Руси... С. 58.
57 См., например: Крадип Н. Н. Политическая антропология. М., 2001.
58 Дворниченко А. Ю. К проблеме восточнославянского политогенеза // Ранние формы по¬
литической организации: от первобытности к государственности. М., 1995. С. 294—318.
Я. Л. Соболева
К ВОПРОСУ ОБ УДОСТОВЕРЕНИИ
РУССКИХ АКТОВ В КОНТЕКСТЕ
ВОСТОЧНО-РИМСКОГО ПРАВА
Малоизученной в русском средневековом праве остается проблема эво¬
люции и развития юридической значимости печатей. Впервые вопрос о
«праве печати» поставили глоссаторы канонического права, основываясь на
папской доктрине развития документов, по которой печати отводилась роль
критерия подлинности и достоверности последних. Особая значимость при¬
давалась декреталию папы Александра III (1167 —1169).1 В нем определя¬
лось, что только документы, составленные нотариусами или скрепленные
аутентичной (подлинной, достоверной) печатью, следует считать веродо¬
стойными. Точное определение аутентичной печати нельзя найти ни у одного
толкователя канонического права. Между ними существовали разногласия:
как определить понятие sigillum authenticum, каков круг сановных лиц, чьи
печати можно было принять за аутентичные.2
На этот факт указывает ряд западноевропейских исследователей, зани¬
мающихся изучением вопроса о роли документа в судебном доказательстве
в эпоху феодализма. Однако у них не вызывает сомнения, что именно под
влиянием канонического права утверждается статус печати как критерия
достоверности документа, заменяющей в этом плане показания свидетелей и
собственноручную подпись на документе, существующую в качестве удосто¬
верения со времен античности. П. Еханек пишет: «С уверенностью можно
сказать одно: эти указы (папские. — Я. С.) утвердили повсеместно раз и
навсегда печать как средство удостоверения, а для территории к северу от
Альп на долгое время и как единственное средство удостоверения. В них
были сформулированы твердые критерии гарантий документальных запи¬
1 Johanek P. Zur rechtlichen Funktion von Traditionsnotiz, Traditionsbuch und früher Siegel-
urkundc // Recht und Schrift im Mittelaltcr / Hrsg. von P. Classen. Sigmaringen, 1977. S. 159 —
160; Trusen W. Zur Urkundenlehre der mittelalterlichen Jurisprudenz // Ibid. S. 206 — 207.
2 Redlich O. Die Privaturkunden des Mittelalters // Urkundenlchrc. München; B., 1911.
T. III. S. 112; Ewald W. Siegelkunde. München; B., 1914. S. 42.
© H. A. Соболева, 2006
48
История Русского государства и права
сей. Эти указы освобождали документ, заверенный печатью, от бремени
остатков архаического способа удостоверения, которые еще существовали
вначале. Эти указы превратили документ, заверенный печатью, в рацио¬
нальный процессуальный инструмент доказывания, которого требовало
вновь создаваемое церковное право и который соответствовал сложным
общественным отношениям позднего Средневековья».3
С течением времени аутентичными печатями каноническим правом стали
признаваться печати всех духовных корпораций и сановников, включая
приходских священников. Право аутентичности почти одновременно рас¬
пространялось также на печати светских князей.4
По-видимому, под влиянием норм канонического права5 понятие «право
печати» находит отражение уже с XIII в. в светских законодательных памят¬
никах ряда европейских стран. Так, в Швабском зерцале, известнейшем
немецком юридическом памятнике, делается различие между печатями, обла¬
дающими силой доказательства в широком смысле (для документов, посы¬
лаемых за пределы собственных владений) — это печати пап, королей, цер¬
ковных и светских князей, а также прелатов, капитулов, конвентов, — и пе¬
чатями, предназначенными для внутреннего употребления. Печати прочих
«господ» имели силу только в делах их собственных и подчиненных им лиц.6
Статьи о печатях данного законодательного памятника являются отраже¬
нием существовавшей в то время в Европе юридической практики, которая
сталкивалась со все возрастающим количеством и разнообразием скрепляю¬
щих документы печатей. Средневековый юрист, имея в руках грамоту с пе¬
чатью, рассматривал ее как свидетельство и доказательство того, что грамо¬
той скреплено обязательное юридическое действие, о котором объявлено в
соответствующей компетентной инстанции, зафиксированное письменно на
вечные времена. В этом плане доказательная сила запечатанной грамоты
была гораздо значимее доказательной силы свидетельских показаний. Под¬
линность документа с печатью могла вызвать сомнения только в том случае,
если форма текста или печать давали повод для сомнения. Большое значе¬
ние придавалось сохранности печати: в транссумптах (копиях) XIII —
XIV вв. постоянно встречаются формулы, свидетельствующие, что печать
оригинала находится в полной сохранности. Перед списком с текста грамо¬
ты давалось точное описание печати — изображения и легенды (надписи).
Грамоты с поврежденной либо утраченной печатью нуждались в подтвер¬
ждении их правовой силы иными средствами. Если права, предоставляемые
грамотой, отменялись, то символически это выражалось в отрезании вися¬
щих на нитях печатей.
3 Johanek P. Zur rechtlichen Funktion... S. 162.
4 Ilgen Th. Sphragistik // Grundriss der Geschichtswissenschaft. Leipzig, 1906. Bd 1. L. 2.
S. 360; Kuczyhski S. K. Picczes?cie ksi^zat Mazowieckich. Wroclaw; Warszawa; Krakow; Gdansk,
1978. S. 27.
5 Trusen W. Zur Urkundenlehre... S. 206.
6 Ilgen Th. Sphragistik. S. 360; Kittel E Siegel. Braunschweig, 1970. S. 128.
Н. A. Соболева. К вопросу об удостоверении русских актов.
49
Помимо Швабского зерцала правовое значение печати отражалось и в
других законодательных памятниках XIII —XIV вв. В Золотой булле 1222 г.
короля Эндре, утверждавшей привилегии венгерского дворянства, королев¬
ская печать употребляется в качестве утверждающего средства.7 Статут
адриатического острова Корчулы XIII в., древнейший после Русской Прав¬
ды памятник славянского права,8 фиксирует использование в судопроизвод¬
стве так называемой sigillum citationis (Ladungssiegel — «печать вызова»).
В правовом памятнике средневековой Чехии XIII —начала XIV вв. — Рожм-
бергской книге, которая представляет собой и юридический сборник, и
руководство по практическому применению правовых норм, зафиксировано
обязательное использование земской печати в качестве символа судебной
власти, при помощи которой осуществлялся вызов ответчика по иску жалоб¬
щика.9 Чешские исследователи отмечают, что функция этой печати была
вполне определенной: она служила только знаком вызова на суд и не высту¬
пала в качестве утвердительного знака грамот10 (грамоты скреплялись коро¬
левской печатью). Указание на «знак судьи» встречается также и в первом
писаном своде норм польского обычного права — Польской Правде XIII в.11
Этот факт позволил польским ученым заявить о существовании в раннефе¬
одальном польском государстве специальной печати для вызова на суд.12 За¬
конодательный памятник Польши XIV в. — Статут короля Казимира III
1347 г. — содержит специальную статью «О печати отцевской детям», уста¬
навливавшую порядок оформления (скрепления печатью) документа, касав¬
шегося одной семьи.13
Можно привести и другие примеры, подтверждаюпще упрочение право¬
вого статуса печати путем включения соответствующих статей в различные
европейские средневековые законодательства. К этим памятникам не могут
не обращаться современные исследователи, разрабатывающие проблему
«Право и письменность Средних веков», акцентируя внимание и на анализе
места печати в средневековой юриспруденции.14
7 Хрестоматия памятников феодального государства и права стран Европы. М., 1961.
С. 711.
8 Пашу то В. Т., Шталь И. В. Корчула. Корчульский статут как исторический источник
изучения общественного и политического строя острова Корчула XIII в. М., 1976.
9 Хрестоматия... С. 837; Ясинский А. Н. Основные черты развития нрава в Чехии XIII —
XV вв. Юрьев, 1902. С. 7; Jireček H. Pråvinicky život v Čechach a na Moravé. Praha; Brno,
1903. N 71. Kniha Rožmberska. S. 73 — 76.
10 Fiala Z. Panovnickc listiny. Kancelår zemsky soud za Prcmysla II (1247 — 1253 — 1278) //
Sbornik archivnich pråci. Praha, 1951. T. 1. Č. 1. S. 279.
11 Starodawne prawa polskiego pomniki / Wyd. A. Z. Helcel. KraKÕw, 1870. T. 2. S. 15; cm.
также: Винавер М. Исследование памятника польского обычного права XIII века, написанного
на немецком языке. Варшава, 1888. С. 122.
12 Gumowski М., Haisig М., Mikucki S. Sfragistyka. Warszawa, 1960. S. 70.
13 Акты, относящиеся к истории Западной России, собранные и изданные Археографиче¬
ской комиссией. СПб., 1846. Т. 1. № 2.
и Trusen W. Zur Urkundcnlehre... S. 208; Battenberg F. Das Hofgerichtssiegcl der deutschen
Kaiser und Könige 1235-1451. Köln; Wien, 1979. S. XI-XII.
50
История Русского государства и права
Русские правоведы XIX в. практически никогда не рассматривали функ¬
ционирование печати как проявление общественно-правовой жизни. Боль¬
шинство ограничивались констатацией факта, что печать в Средневековье
заменяла подпись лица, выдавшего грамоту, противопоставляя «прежнее»
правовое значение печати «современному». «В современности, — писал
А. Лохвицкий, — она (печать. — Я. С.) не имеет прежнего значения, ибо
печать без подписи не дает акту никакого значения, тогда как подпись без
приложения печати не лишает акта характера законности».15
Юридическое значение средневековых печатей попытался осмыслить
Д. М. Мейчик.16 По его мнению, печать как критерий подлинности делит
свою функцию с подписью, становясь существеннейшим показателем юри¬
дической силы и знаком достоверности документа. Далее этого теоретиче¬
ского вывода о функции печати и соотношении последней с подписью в до¬
кументах особого вида (жалованных, указных грамотах) Мейчик не пошел.
Он, правда, отмечал, что на рассматриваемых им документах печать не все¬
гда выступает как исключительное средство, укрепляющее правовую силу
акта. Конкурируют с ней доказательства свидетелей (послухов). Однако о
взаимозависимости всех этих средств скрепления документа автор высказы¬
вается весьма туманно, отдавая пальму первенства в случае определения
основного критерия подлинности и юридической силы средневекового доку¬
мента показаниям послухов, а не наличию у документа печати. Таким обра¬
зом, оставалось неизвестным, кто занимался запечатыванием акта, чья пе¬
чать обладала достаточной степенью права, чтобы скреплять тот или иной
документ, какая роль отводилась послухам и их печатям (или печати) с
точки зрения удостоверения и т. д.
Одной из причин, объясняющих отсутствие интереса отечественных пра¬
воведов XIX в. к печатям, являлась недостаточная источниковая база — ма¬
лая изученность самого сфрагистического материала. Так, К. А. Неволин,
например, использовал известные к его времени данные о вислых новгород¬
ских печатях,17 однако они еще ждали научного обобщения, поэтому имею¬
щиеся в его распоряжении сведения не могли кардинально повлиять на
оценку правоведом их юридической значимости.
Однако более существенной причиной игнорирования в юридической ли¬
тературе вопроса о печатях следует признать отсутствие в древнерусском за¬
конодательстве (прежде всего в Русской Правде, важнейшем правовом па¬
мятнике Древнерусского государства, нормы которой нашли отражение и в
законодательстве XV —XVI вв.18) каких-либо нормативных положений, ка¬
сающихся печатей, в частности квалификации их доказательной силы. По-
видимому, иначе и быть не могло: ведь, по мнению почти всех без исклю¬
15Лохвицкий А. Курс русского уголовного права. СПб., 1867. С. 379.
16 Мейчик Д. М. Грамоты XIV и XV вв. Московского архива Министерства юстиции.
М., 1883.
17Неволин К. А. История российских гражданских законов. СПб., 1851. С. 54.
18 Развитие русского права в XV —первой половине XVII в. М., 1986. С. 18.
Н. А. Соболева. К вопросу об удостоверении русских актов.
51
чения исследователей-юристов, Русская Правда не давала основания гово¬
рить о письменном процессе.19
Соответствовал устному процессу способ вызова в суд. Согласно Русской
Правде, истец сам заботился, чтобы ответчик являлся на суд, однако не ис¬
ключается, что вызовом (доставкой?) туда занимались особые лица, испол¬
нявшие судебные функции. Форма вызова многим исследователям русского
права кажется не определенной.20 Особенности древнерусского судопроиз¬
водства, насколько его отражают статьи Русской Правды, как будто отри¬
цают саму возможность использования «печати вызова». В то же время
нельзя исключить предположение, что судебным служащим, предъявляю¬
щим печать вызова (sigillum citationis), был упоминаемый в памятнике ме¬
те льник, метник (он же метальник, митник). Как известно, этот термин про¬
исходит от слова «мета», «метить».21 Аналогию можно найти в раннем вен¬
герском судопроизводстве XI —XII вв., где упомянуты судебные чиновники
(первоначальная судебная компетенция их мало известна), которых по имею¬
щейся у них печати (так называемому клейму) называли «клеймщиками».22
Современные историки права, так же как и их отечественные предшест¬
венники, не включают печати в качестве предмета исследования в изучение
ни судебного процесса, ни системы доказательных средств, ибо они в целом
не вносят существенных корректив в общую сумму знаний и представлений
о средневековом русском праве. Подвергнув более тщательному изучению
различные правовые памятники — Русскую Правду, княжеские уставы, Су¬
дебники XV —XVI вв. — отечественные исследователи (это прежде всего
историки) лишь детализировали общую концепцию древнерусского права,
подчеркивая, что оно создавалось на русской почве, отражало те обществен¬
ные отношения, которые сложились на Руси, и закрепляло порядки, обу¬
словленные природой древнерусского феодального общества.23
При подобном, постулированном, подходе без внимания остаются «ме¬
лочи», способные высветить многие ракурсы широкой панорамы развития
русского права, например, возникновение и эволюция института печати.
Нормы, относящиеся к печатям, наличествуют в таких русских правовых
памятниках, как Псковская Судная грамота, Новгородская Судная грамота,
19 Лишь Н. Дювернуа отмечал, что в одной статье Русской Правды встречается «самое на¬
звание писца». См.: Дювернуа Н. Источники права и суд в Древней России. М., 1869. С. 51.
Действительно, па этот факт (ст. 74 Пространной Правды) мало кто обращал внимание. В от¬
личие, например, от комментариев «Памятников русского права», в современных коммен¬
тариях этой статьи ничего не говорится о «писце». См.: Российское законодательство X —
XX вв.: В 9-ти т. М., 1984. Т. 1: Законодательство Древней Руси. С. 69, 108—109.
20 Беляев И. О вызове в суд по древним русским законам до Уложения 1649 г. // Журнал
министерства юстиции. 1860. Т. 3. Кн. 1—3. С. 98 — 99.
21 Российское законодательство X —XX вв. Т. 1. С. 121. Метельник упоминается в ст. 9,
107 Пространной Русской Правды.
22 Чизмадиа А., Ковач К., Асталош Л. М. История венгерского государства и права.
М., 1986. С. 40.
23 Российское законодательство X —XX вв. Т. 1. С. 24.
52
История Русского государства а права
Двинская уставная грамота, Судебники 1497 и 1550 гг., и в более поздних.
Известно, что несмотря на существование в Древней Руси довольно разви¬
той системы гражданско-правовых норм, включающих отношения собствен¬
ности, обязательственного, наследственного и семейного права,24 вышена¬
званные памятники регламентируют, в основном, уголовное и уголовно-про¬
цессуальное право.25 И хотя, например, в Судебнике 1497 г. конкретизиро¬
ваны некоторые нормы гражданского права, в частности установлена общая
и четкая норма о наследовании, в целом все они мало отражают гражданское
право и о печатях как средстве доказательства не сообщают. Однако, хотя
в большинстве случаев сведения о них «вплетены» в судопроизводство в по¬
шлинных статьях, при анализе последних в контексте развития судопроиз¬
водства можно получить ряд свидетельств и о становлении института печати
на Руси.26
Регламентация того или иного института в законодательных памятниках
служит своеобразной вехой, отмечающей этапы развития этого института,
однако само развитие предполагает отражение его в иных социальных явле¬
ниях, в данном случае не только в кодексах, но и в повседневной юридиче¬
ской практике, в актовом, делопроизводственном материале, да и просто в
быту (находки перстней-печатей). Изучение начальных этапов становления
института печати связано с анализом древнерусских металлических печа¬
тей — булл, атрибуция и датировка которых осуществлена в отечественной
литературе (труды Н. П. Лихачева, В. Л. Янина). С XI в. буллы получили
широкое распространение на юге, западе и севере Руси, однако в XII в. их
функционирование на юге затухает (по времени этот феномен совпадает с
сужением сферы применения буллы в Византии, где в XIII в. она уже
используется редко27), а на севере — в Новгороде и Пскове — наблюдается
расцвет буллы, продолжавшийся несколько столетий.
Широкое распространение в Древней Руси буллы, по-видимому, не мо¬
жет являться чисто внешним отражением ее ориентации на византийскую
традицию. Однако внешне развитый институт печати предстает перед нами
юридически не оформленным в контексте современных представлений о его
функциональной трансформации.
В западноевропейской научной сфрагистической литературе28 в настоя¬
щее время превалирующим является мнение о несинхронности развития
двух функций печати: охранная функция (применительно к письменности —
24 История государства и права СССР. М., 1985. Ч. 1. С. 31 —33; Российское законодатель¬
ство Х-ХХ вв. Т. 1. С. 21-23.
25 История государства и права... С. 62, 91.
26 Подробнее см.: Соболева Н. А. Печать как атрибут права и Судебник 1497 г. // Судебник
1497 г. в контексте истории российского и зарубежного права XI —XIX вв. М., 2000. С. 158 —
171.
27 Laurent V. Le corpus des sccaux de PEmpire byzantin // Akten des XI Internationalen byzan-
tinisten Kongresses. München, I960. S. 307.
28 Обобщил мнения ученых Э. Киттель в своей знаменитой книге «Печать». См. выше: При¬
меч. 6.
Н. А. Соболева. К вопросу об удостоверении русских актов.
53
запечатывание писем, посланий, распоряжений и пр.) предшествует функ¬
ции заверения (скреплению печатью акта). Подобное разделение функций
находится в связи с двуединым процессом — с развитием средневекового ак¬
та, составным элементом которого становится печать, и с развитием права
как такового. Если запечатывание (нем. Versiegelung) было вызвано необ¬
ходимостью охранять документ от незаконного вскрытия (изображение на
печати «портрета» правителя символизировало карательные санкции за
вскрытие опечатанного документа), то заверение печатью (нем. Untersiege¬
lung) служило доказательством его подлинности — веродостойности.
Данное обстоятельство позволяет поставить вопрос о правовой значимо¬
сти ранней русской металлической буллы. Как известно, появление первых
«актовых» печатей в нашей исторической литературе соотносится с русско-
византийскими договорами X в. Ряд исследователей полагает, что, по край¬
ней мере, договор 971 г. был скреплен печатью Святослава, его буллой. Как
будто бы этот факт подтверждает фраза: «не сомневайтесь в правде того, что
мы обещали вам ныне и написали в хартирг этой и скрепили своими печатя¬
ми».29 Однако анализ формы скрепления всех договоров30 показывает, что
со стороны русских они утверждались при помощи клятвы князя и близких
ему людей. Если же принять точку зрения отечественных историков о при¬
ложении к договорам печатей послов, то, скорее всего, по аналогии с дого¬
вором Византии и Персии 562 г., который считается классическим при
оформлении международных договоров Византии, печати послов выполня¬
ли охранительную роль свернутого трубочкой договора, но отнюдь не утвер¬
дительную.31
Правовой характер русско-византийских договоров не может вызвать ни¬
каких сомнений. Однако это право имеет определенный уровень, и исполь¬
зование русскими печатей в качестве утвердительного средства в этот период
кажется очень проблематичным. Подобная постановка вопроса ни в коем
случае не подчеркивает «примитивность» правосознания русских. Речь идет
об определенной ступени развития и оформления правовых отношений
(в данном случае — о скреплении договоров с обеих сторон при помощи
клятвы). Думается, что русско-византийские договоры X в. не могут свиде¬
тельствовать, что печать в правовой жизни русского общества в этот период
функционировала уже как утвердительное средство. В определенной степе¬
ни она могла служить в качестве удостоверения личности. В торговле, в
фискальных мероприятиях в Древней Руси в X в. могли использоваться
печати, осуществляя функцию запечатывания, закрытия, т. е. играя роль
особого знака, пломбы, «пятна» (метки). Эти функции характерны для
29 Повесть временных лет / Пер. Д. С. Лихачева, Б. А. Романова. М.; Л., 1950. Ч. 1. С. 52.
30 Подробнее об этом см.: Соболева Н. А. Русские печати. М., 1991. С. 79 — 94.
31 Использован немецкий перевод Менандра, где, как нам кажется, более точно изложены
сведения о форме скрепления договора (Byzantinische Diplomaten und östliche Barbaren /
Übers., eingel und erkl. von E. Doblhofer. Graz, 1955. S. 95 — 111).
54
История Русского государства и права
начальной стадии развития института печати, когда она еще не выделилась
окончательно из знаков собственности.32
По-видимому, близкое к подобному пониманию печати известие содер¬
жится в ст. 28 Краткой Русской Правды, упоминающей «пятно». Отраже¬
нием подобного восприятия печати является древнерусский перевод Эклоги,
который был осуществлен в XI в.: слово «σφραγίζω» переведено «назнаме-
нати»33 вместо «приложить печати»,34 что соответствует правовому представ¬
лению переводчика о печати как знаке-метке — «знамени». (На временные
особенности древнерусского перевода, выражающиеся в специфике ин¬
терпретации греческого текста русским переводчиком Эклоги, обратил вни¬
мание Л. В. Милов.35) Термин «σφραγίζομενος-» переведен как «знамена-
ный» также в «Земледельческом уставе»36 — составной части «Книг закон¬
ных», перевод которых на Руси относят к XII в. Издавший их А. Павлов
считал, что «переводчик <...> делал все, чтобы приблизить византийские
законы к русскому быту и понятиям».37
Однако в нормах Прохирона, полностью переведенного на русский язык,
как полагают, во второй половине XIII в., «σφράγις> («σφραγίδεξ») перево¬
дится только как «печать» («печати»). В Прохироне «знаменати», «знаме-
новати» заменяется на «запечатлети».38
Печать на Руси в XII в. приобретает уже утвердительную функцию, о чем
свидетельствует публичный акт XII в. — Жалованная грамота киевского
князя Мстислава Владимировича и его сына Всеволода Новгородскому
Юрьеву монастырю.39 Правда, утвердительной формулы в грамоте нет, пе¬
чать же (позолоченный аргировул) «моложе грамоты на сто лет и является
подложной».40
В начале XIII в. в грамотах смоленских князей печать как утвердительное
средство упоминается в корроборационной формуле внешнеполитических
актов.41 Здесь удостоверительная функция печати, как говорится, налицо.
32 Н. П. Лихачев, крупнейший знаток и исследователь не только сфрагистических памятни¬
ков, по и различного рода знаков, отмечая функциональное отличие печатей, писал в отноше¬
нии знаков, что это бытовое явление, результат «желания отметить в разное время и в разных
случаях родопроисхождение, собственность, производство». См.: Лихачев Н. П. Материалы
для истории византийской и русской сфрагистики // Труды музея палеографии. Л., 1930. Т. 2.
С. 193.
33 «Мерило Праведное» по рукописи XIV в. / Изд. под набл. и со вступ. ст. М. Н. Тихо¬
мирова. М., 1961. Л. 176 об.
34 Эклога: Византийский законодательный свод VIII века / Вступ. ст., пер., коммент.
Е. Э. Липшиц. М., 1965. С. 52.
35 Милов Л. В. О древнерусском переводе византийского кодекса законов VIII века (Экло¬
ги) // История СССР. 1976. № 1. С. 158 и след.
36 «Книги законные», содержащие в себе, в древнерусском переводе, византийские законы,
земледельческие, уголовные, брачные и судебные / Изд. А. Павлов. СПб., 1885. С. 55 — 56.
37Там же. С. 17, 28.
38 «Мерило Праведное»... Л. 281 об.
39ГВНП. М.; Л., 1949. № 81.
40Янин В. Л. Актовые печати Древней Руси. X —XV вв. М., 1970. Т. 2. С. 16 — 21.
41 Смоленские грамоты XIII —XIV вв. М., 1963. С. 25, 54.
H. А. Соболева. К вопросу об удостоверении русских актов.
55
В контексте современных представлений о формировании правого стату¬
са печати должен быть поставлен вопрос о становлении удостоверительного
«инструментария» частного акта на Руси, к которому она относится.
С. Н. Валк справедливо полагал,42 что рассмотрение удостоверительного ап¬
парата, так же как и самого частного акта, следует начинать с новгородских
и псковских частных актов (XIV —XV вв.), ибо они сохранили в формуляре
архаизмы устной традиции (обычное право) — слова «одерень», «воде-
рень», «свободная воля», «навечно» и наличие послухов. В удостоверитель¬
ной статье наблюдается идентичность понятия «послух» и «печать». Это це¬
лый комплекс обонежских грамот XV в.: «А на то послух печать святаго
Спаса»; «А на то послух печать дому божий Софии и архиепископа владыки
Феофила» и т. д.43
По аналогии с возникновением института печати в западноевропейских
странах можно предположить, что и на Руси утверждение ее правового зна¬
чения соотносится не только с обычным правом, но и с каноническим.
О влиянии церковного права, основанного в большей степени на византий¬
ском законодательстве, на некоторые сферы древнерусской действительно¬
сти писал ряд историков.44 Подчеркивалось, что византийское право уже с
XI в. могло участвовать в формировании норм церковного права. Однако и
в светском праве очень рано могли быть использованы византийские юриди¬
ческие нормы. Перевод Эклоги, согласно недавним изысканиям, относится
к XI в. Автор установил, что тогда уже осуществлялось и редактирование:
«Редакторские вмешательства в текст являются важным свидетельством то¬
го, что перевод Эклоги имел в Древней Руси практическое значение».45 Ти¬
тул XI Эклоги, по мнению исследователей, влиял на ст. 16—17 Псковской
Судной грамоты.46 Прослеживается влияние норм Эклоги и Прохирона на
форму завещаний XIV —XV вв. Северо-Восточной Руси.47
Применительно к нашей тематике наибольший интерес могут представ¬
лять именно Эклога и Прохирон, ибо в них содержатся статьи об использо¬
вании печатей в качестве удостоверяющего средства.
Большинство исследователей, изучавших «право печати», считали, что
нельзя говорить о «закономерном переходе от печати древности к печати
средневековой», основываясь на факте заверения документа в греко-рим¬
ском мире при помощи подписи, нотариального удостоверения, но не печа¬
ти. Однако все же можно обнаружить точку соприкосновения в развитии
42 Валк С. Н. Грамоты полные // Сб. статей по русской истории, посвященных С. Ф. Пла¬
тонову. Пг., 1922. С. 123—124, 129.
43ГВНП. № 308, 318. См. также: Jsfe 309, 311, 341.
44 Ščapov J. N. Le droit romain oriental en Russie jusqu’au XV-e s.: Nouveaux aspects du prob¬
lème // Atti del III seminario internazionale di studi storici «Da Roma alia terza Roma». 21 —
23 aprile 1983. Napoli, 1986.
45Милов Л. В. О древнерусском переводе... С. 163.
46Алексеев Ю. Г. Псковская Судная грамота и ее время. Л., 1980. С. 75 — 76.
47 Семепчепко Г. В. Византийское право и оформление русских завещаний XIV —XV вв. //
ВВ. 1986. Т. 46. С. 164-173.
56
История Русского государства и права
утвердительной функции печати на рубеже двух социально-экономических
формаций. В Corpus juris civilis (VI в.) приведено высказывание римского
юриста Венулея: «Магистраты каждой местности должны заботиться о том,
чтобы желающим совершить сделку при свидетелях были предоставлены
свидетели из числа их самих (магистратов) и другие свидетели либо лица,
прилагающие печати, дабы таким путем сделки совершались быстрее и дабы
было обеспечено доказательство совершенных дел».48 В комментариях от¬
мечается, что употребление в тексте слова testari свидетельствует об особой
сделке, а именно о совершении завещания («testor, atus sum, ari» — делать
завещание, завещать).
Все основные черты законодательства Юстиниана по вопросу о свидете¬
лях, как считает Е. Э. Липшиц, сохранены в Эклоге,49 византийском зако¬
нодательном памятнике VIII в., одном из важных источников славянского
права. В титуле V Эклоги «О (лицах), не имеющих права завещания» (име¬
ется вариант с добавлением: «и о завещаниях письменных и устных») го¬
ворится, что письменное завещание делается в присутствии семи свидетелей,
призванных для этой цели и совместно подписывающих завещание и прила¬
гающих печати. Устное завещание также делается в присутствии семи сви¬
детелей. Если не найдется столько человек, то устное и письменное завеща¬
ния совершаются при наличии пяти или даже трех свидетелей. «Если же не
найдется и трех свидетелей, то воля завещателя будет считаться недействи¬
тельной».50
Таким образом, в византийском праве, как и в римском, «заверительная»
функция печати существует «на законном основании», однако, во-первых,
не доказана ее первичность, во-вторых, она абсолютно фиксируется только
в завещании. В позднеримское и ранневизантийское время имелись доку¬
менты с печатями, сосуществовавшие с многочисленными документами, не
содержащими их, для которых заверительным средством и доказательством
подлинности служила собственноручная подпись того лица, от имени кото¬
рого этот документ написан, либо подписи свидетелей.
Так же как в Эклоге, в Прохироне печати упоминаются в титулах (гра¬
нях), относящихся к составлению завещания. Согласно ст. 4 грани 21
«О заветех» за приложением печатей по числу свидетелей обязано наблю¬
дать должностное лицо (rcpaiTOpoę — в греческом тексте, «судья» — в сла¬
вянском51). В ст. 5 грани 25 «О превращении завета» отмечается, что заве¬
щание считается недействительным, когда все свидетели его подписали,
однако «не вси запечатлеша».52 В грани 21 содержатся и другие нормы, по
которым должно быть оформлено завещание и которые, как доказал Г. В. Се-
48 Дигесты Юстиниана. М., 1984. С. 367; См. также: Эклога... С. 150.
49Эклога... С. ИЗ.
50 Там же. С. 52.
51 «Мерило Праведное»... Л. 275; Imperatorum Basilii, Constantini et Leonis Prochiron / Ed.
С. E. Zacharie. Hcidelbergus, 1837. P. 123.
52 «Мерило Праведное»... Л. 281 об.
Н. А. Соболева. К вопросу об удостоверении русских актов.
57
менченко,53 применялись при составлении завещаний в Северо-Восточной
Руси. Ряд статей (4, 5, 6-я) уточняют использование печатей.
В грани 27 Прохирона «О сведителех» ст. 36 («аще кто единого члвка
положения в печати принесеть, не приятно сведетельство его»54) дает новую
интерпретацию ст. 16 титула XIV Эклоги: «единственное свидетельство
должно быть отвергнуто, даже если его дает булевт».55 Эта норма зафик¬
сирована еще в кодексе Юстиниана и среди некоторых других норм переве¬
дена в отрывке под названием: «Отъ различны(х) тите(л) рекше грании
1оустиньяна цря новы(х) запове(де) и гла(в) по 1збранью различны(х)»:
«Яко единъ токмо непослушан есть, аще и великъ будеть сановникъ...».56
Итак, в Эклоге и Прохироне упоминание о печатях содержится в статьях,
нормирующих составление завещания. Печать выступает в качестве удосто¬
верительного средства наряду с подписью.
В древнерусских правовых памятниках данная норма не зафиксирована,
хотя в церковном праве могла стать известной очень рано. При устном
характере завещаний существенным является указание на количество послу¬
хов. Если послухов-судей было 1257 (а именно столько мужей заменял поп
по русскому правовому памятнику — «Закону Судному людем» простран¬
ной редакции,58 становясь единственным свидетелем при совершении заве¬
щаний согласно новгородско-псковским завещаниям, в которых наиболее
явственно сохранилась архаическая традиция), то это число не соответству¬
ет нормам вышеназванных византийских памятников.
И все же нельзя не обратить внимания на грань 27 Прохирона, где речь
идет о свидетелях и в особой статье оговаривается запрет привлекать только
одного свидетеля (его печать). Это правило, как отмечалось выше, было ус¬
тановлено Юстиниановым правом, а на Руси стало известно в XI в. благо¬
даря Кормчей книге. Помимо того, что в главе 17 второй части «Мерила
Праведного» «Отъ различны(х) тите(л) рекше грании 1оустиньяна цесаря»
запрещается свидетельствовать одному человеку, хоть он и будет «санов¬
ник» (это приравнивается к свидетельству еретика, а «еретикъ же по всему
не сведительствуеть на правовернаго»), в главе 3-й «Мерила Праведного»
имеется аналогичная статья. В эту главу под названием «О послоусехъ и о
числе 1хъ» включено 75-е апостольское правило, которое гласит: «В по¬
слу шьство еретика не приимати, ни вернаединого, въ оустехъ. В. (2) е или
трии станеть всякъ глъ тълкъ: не тькмо на оклеветанье еретикъ не приятенъ,
ни на послушьство не приемли, аще же единъ послушествуеть, аще же и ве-
ренъ есть, не приятенъ. И к Тимофееви бо великий Павелъ пиша ре(че): на
53 Семепченко Г. В. Византийское право... С. 164—173
54 «Мерило Праведное»... Л. 287 об.
55 Эклога... С. 64.
56 «Мерило Праведное»... Л. 136а.
57Милов Л. В. О древнерусском переводе... С. 162 — 163.
58 Закон Судный людем пространной и сводной редакции. М., 1961. С. 145.
58
История Русского государства и права
презвитера послушьства не приемли, аще не пре(д) двемя ими треми послу¬
хи...».59
«Правила стьшхъ Апстлъ», помещенные в Древнеславянской Кормчей,
трактуют 75-е правило иначе: «Въ послушьство на епспа еретика не приима-
ти, нъ ни верьна единого тькмо въ оустехъ бо дъвою или. Г. (3) послоухъ
станеть всякъ глаголь».60
Подобный текст сохранился и в других списках Кормчей книги.61 В ней
содержалась также норма Юстинианова права о неприятии послушества од¬
ного человека, ибо упомянутый выше отрывок «Отъ различны(х) тите(л)
рекше грании 1оустиньяна цесаря...», куда входит статья об одном послухе
и еретике, включен в ее состав.62
Таким образом, свидетельство одного послуха отрицалось в различных
переводных памятниках так же, как и в подлинных греческих. Одно лицо,
по всем церковным правилам (а так как при составлении завещания нахо¬
дился священник, то канонический способ утверждения отрицать нельзя),
не могло послушествовать, хоть это лицо и заменило 12 человек. Вероятно,
поэтому в псковских завещаниях, которые, как отмечалось выше, несут сле¬
ды архаики, в удостоверительной формуле упоминаются два лица: «А на то
послух Бог и отец мой духовной...».63
Понятие Бога-послуха встречается на Руси уже в XI в.64 Феодосий
Печерский в одном из своих поучений подчеркивал: «Ответ деяхом <...>
пред видимыми послухы и пред невидимыми». В «Повести временных лет»
записано: «Аще право глеши, Бъ ти буди послу(х)».65 Те же два лица фи¬
гурируют и в новгородских духовных, однако в них далее перечисляются
свидетели, присутствующие при составлении завещания,66 так что об одном
послухе речь здесь идти не могла. Подобная формула присутствует прак¬
тически во всех псковских завещаниях.
Минимальное число послухов — три — называет и Закон Судный лю-
дем,67 но уже не по отношению к духовным грамотам, а в любом случае, ко¬
гда возникает «пря». Предложение Краткой Русской Правды в спорном
случае идти «на извод пред 12 человека» не противоречит зафиксированно¬
му в ранних памятниках права постулату — «не менее трех свидетелей».
59 «Мерило Праведное»... Л. 71.
60Бенешевич В. Н. Древнеславяпская кормчая XIV титулов без толкований. СПб., 1906.
Т. 1. Вып. 1-3. С. 78.
61 Кормчая: Напечатана с оригинала патриарха Иосифа. Первая половина. М., 1912.
Л. 20-21.
62 У идольский В. М. Описание славянских рукописей Московской Патриаршей (ныне Си¬
нодальной) библиотеки // Чтения Общества истории и древностей российских. 1867. Кн. 2.
С. 49.
63Марасипова Л. М. Новые псковские грамоты XIV —XV вв. М., 1966. С. 38.
64 Срезневский И. И. Материалы для словаря древнерусского языка. М., 1858. Т. 2. С. 1238.
«5ПСРЛ. М., 1962. Т. 1. С. 257.
66Марасипова Л. М. Новые псковские грамоты... С. 39.
67 Закон Судный людем краткой редакции. М., 1961. С. 104; Закон Судный людем про¬
странной и сводной редакции. С. 140.
Н. А. Соболева. К вопросу об удостоверении русских актов.
59
Русская Правда, отражающая существование на Руси института послу шест-
ва как составной части обычного права, не называет какое-то определенное
число послухов, необходимое для удостоверения, но иногда требует мини¬
мум — два.68 В Пространной Русской Правде в ст. 37, 39 для доказательства
того, что вещь куплена на торгу, предписывается «вывести» «свободна мужа
два или мытника, пред кимъ же купивше».69 Таким образом, свидетельство
должностного лица по своим правовым функциям может быть приравнено к
свидетельству послухов, сколько бы их ни было (кроме одного). Отсюда
уже недалеко и до смены свидетельства должностного лица на знак этого ли¬
ца. А он особенно удобен тем, что, применяя его (естественно, речь идет о
письменной форме), скрепляя договор, заинтересованное лицо платит
«мзду» — пошлину или мыто. Так печать и пошлина становятся неразрыв¬
ны, и в этой «неразрывности» нормы применения печати зафиксированы в
русских законодательных памятниках.
В настоящее время можно считать не вызывающим сомнения факт влия¬
ния византийских правовых установлений на текст и удостоверительную
часть завещаний Северо-Восточной Руси.70 В последней оно сказывается не
только в определенном Эклогой и Прохироном числе послухов, но и в требо¬
вании приложения последними печатей. Особенно явственно ощущается
влияние именно Прохирона, статьи которого о писце, писавшем «завет», и
о применении всеми послухами одной печати, удостоверяющей завещание,
составлявшие специфику Прохирона, зафиксированы в комплексе актов
только Северо-Восточной Руси (в новгородско-псковских завещаниях, где
сильны еще архаические традиции, влияние византийских правовых памят¬
ников не является таким четким). Некоторые черты, присущие удостовере¬
нию завещаний, содержатся и в других видах частных актов этого региона
(роль писца как свидетеля сделки, приложение всеми присутствующими
одной печати, скажем, к меновной грамоте).
Сам по себе факт сходства формуляра разных видов частных актов не
составляет специфику только Северо-Восточной Руси. Например, на на¬
чальном этапе существования новгородских купчих их формуляр имел ряд
черт, характерных для новгородских духовных и данных грамот.71 Интерес
представляет другое: в Северо-Восточной Руси удостоверительная часть не
только завещаний в определенной степени соответствовала нормам визан¬
тийского права, но следы этих норм заметны при оформлении и других част¬
ных актов.
В связи с этим привлекает внимание грань 14 Прохирона «О проданье и
о купленьи». Отмечая, что купля-продажа бывает и «без написания», Про-
хирон устанавливает четкие правила «о бывающим с написанием»: «не ино¬
т Демченко В. Историческое исследование о показаниях свидетелей как доказательстве по
делам судебным по русскому праву до Петра Великого. Киев, 1859. С. 50.
69 Российское законодательство X —XX вв. Т. 1. С. 66.
70 Довольно доказательно это сделал Г. В. Семенченко (см.: Семенченко Г. В. Византий¬
ское право...).
71 Андреев В. Ф. Новгородский частный акт XII —XV вв. Л., 1986. С. 96.
во
История Русского государства и права
го свершену преже быти глемъ проданию и куплению, аще и образи прода-
ния не напишють, или самого продающаго рукою или от иного напишет,
по(д)пишет же продаю(щий)».72 Таким образом, письменно заключенная
сделка о купле-продаже считалась действительной только тогда, когда дого¬
вор написал сам продавец своею рукою или при написании другим лицом он
был подписан продавцом.
На Руси собственноручная подпись не использовалась примерно до
XVI в. даже в практике оформления завещаний Северо-Восточной Руси,73
где согласно соответствующим нормам Эклоги и Прохирона, казалось бы,
могла найти применение. А печать продавца обязательно прилагалась к куп¬
чим Северо-Восточной Руси, о чем особо сообщалось в корроборационной
формуле: «А запечатал Иван Семенович своею печатью»; «А запечатал есмь
печатью отца своего господина игумена Трифона»; «А запечатал есмь своею
печатью» и т. д.74 Подобное персонифицированное использование печати
придавало документу, который она скрепляла, то же значение достоверно¬
сти, как если бы он был подписан собственной рукой дарителя или продав¬
ца. Степень доказательности подобного документа с печатью, т. е. роль его
в судебном процессе в XIV —XV вв., не представляется еще до конца выяс¬
ненной, однако приложение печати продавца или дарителя к определенным
частным актам Северо-Восточной Руси, на наш взгляд, может явиться отра¬
жением вышеуказанной грани 14 Прохирона.
Все вышеизложенное позволяет поставить вопрос о пересмотре сущест¬
вующей в научной литературе точки зрения на роль и значение византийско¬
го права в средневековой Руси. Наблюдения над становлением удостовери¬
тельного «инструментария» частных актов свидетельствуют, что соотнесе¬
ние последнего с византийскими правовыми памятниками особенно заметно
в Северо-Восточной Руси. Наши наблюдения увязываются с возрастанием
интереса к византийским переводным памятникам в этом регионе,75 с рас¬
пространением списков Эклоги в XIV —XV вв. в Московском великом кня¬
жестве, с предположениями, имеющими место в отечественной историогра¬
фии по поводу «деятельного приложения к практике <...> Номоканона в
тех его частях, которые имели для этого времени особенную важность»,
начиная с Ивана Калиты. А. Павлов в доказательство своего предположе¬
ния76 ссылается на приводимую И. И. Срезневским запись в Сийском еван¬
гелии, сделанную в 1339 г.77 В ней содержится следующая похвала Ивану
72 «Мерило Праведное»... Л. 260.
13 Семепченко Г. В. Византийское право... С. 170.
74 См.: АСЭИ. М.; Л., 1952-1964. Т. 1-3.
1ЪŠcapov J. N. Le droit... S. 494.
76 «Книги законные»... С. 35 — 36.
77 Б. М. Клосс датирует «Похвалу Ивану Калите» 1340 г., сосредотачивая внимание
исключительно на христианских добродетелях киязя (Клосс М. Б. Очерки по истории русской
агиографии XIV —XVI веков. М., 2001. С. 148). Датировка записи является предметом дискус¬
сий, см. обзор точек зрения по данному вопросу в кн.: Столярова Л. В. Древнерусские надпи¬
си XI —XIV веков на пергаменных кодексах. М., 1998. С. 332 — 337.
Н. Л. Соболева. К вопросу об удостоверении русских актов.
61
Даниловичу Калите: «Сему блгородному князю великому Ивану створшему
дела подобна в Русской земли правоверному цсрю Костянтину». И далее:
«...6о князь великой 1соа имевше правый су(д) па(че) меры, поминая бже-
ствена(е) писания исправльния стхъ и прдбны(хъ) соц о правиломъ монока-
нуньнымъ, ревнуя правоверному цсрю Оустияну...».78
Схема развития на Руси правового статуса печати, рассмотренная лишь
«в первом приближении» в настоящей статье, гипотетична. Однако при всем
том нельзя не отметить соразмерность эволюции отечественного института
печати с теми параметрами, которые просматриваются в большинстве запад¬
ноевропейских трудов, посвященных эволюции средневекового документа,
средствам его удостоверения, а также изложенными во многих обобщающих
сфрагистических трудах. Какова бы ни была специфика источников, нахо¬
дящихся в распоряжении исследователей проблем права и правовых инсти¬
тутов Руси X —XV вв., вряд ли стоит отечественным правоведам игнориро¬
вать институт печати, являвшийся элементом общественно-правовой жизни,
с которой координируется ее функциональное развитие.
78 Срезневский И. И. Сведения и заметки о малоизвестных и неизвестных памятниках.
СПб., 1897. Гл. 81-90. С. 145-146.
А. В. Майоров
БОРЬБА ЗА БЕРЕСТЪЕ В 1182 г.
ПО СВЕДЕНИЯМ ПОЛОЦКОЙ ЛЕТОПИСИ
В. И. ТАТИЩЕВА И ПОЛЬСКИХ
СРЕДНЕВЕКОВЫХ ХРОНИК
В «Истории Российской» В. Н. Татищева есть несколько сообщений, за¬
имствованных из не дошедшей до нас Полоцкой летописи. Наиболее значи¬
тельным из них, как известно, является так называемая «Повесть о Святох-
не», давно уже ставшая предметом особого внимания исследователей.1 Дру¬
гим подобным известием можно считать оригинальное сообщение, касаю¬
щееся не известного по другим источникам эпизода из русско-польских
отношений. Речь идет о помещенном под 1182 г. описании участия польских
войск в междоусобных столкновениях западнорусских князей, оспаривав¬
ших друг у друга города Берестье и Дрогичин.
В нем говорится о том, как дрогичинский князь Василько Ярополчич
«поссорился» с минским князем Владимиром (Владимирком) Володареви-
чем, державшим также и берестейский стол. Призвав «поляков и мазовшан
в помочь», Василько разбил Владимира в битве на реке Буге и овладел Бе-
рестьем, но сам княжить в городе не отважился, оставив здесь «брата жены
своей, князя мазовецкого, с поляки». Тем временем Владимир Володаревич,
собрав новое войско и получив помощь полоцких князей, вернулся в Бере¬
стье и «по жестоких приступах чрез девять дней Бресть взял и поляков мно¬
гих побил, достальных на окуп и в размену за своих отпустил».
Продолжив наступление, Владимир нанес войскам Василька новое пора¬
жение на реке Нуре под Дрогичином, после которого «едва Василько с ма-
1 См.: Майоров А. В. 1) «Повесть о Святохпс»: история изучения и современные приемы
верификации известий В. Н. Татищева // Вестник Удмуртского университета. Сер.: История.
2004. N° 3; 2) «Повесть о Святохне» в трудах современных исследователей // Образ науки в
университетском образовании: Материалы XVII научной конференции кафедры источникове¬
дения и вспомогательных исторических дисциплин Историко-архивного института РГГУ. М.,
2005; 3) О Полоцкой летописи В. Н. Татищева//ТОДРЛ. Т. 57 (в печати); Толочко А. «Исто¬
рия Российская» Василия Татищева: источники и известия. М., 2005.
© А. В. Майоров, 2006
А. В. Майоров. Борьба за Берестье в 1182 году..
63
лыми людьми к тестю своему Лешку ушел». Последний «тотчас, есче собрав
войско, пошел на Владимирка и принудил его, оставя Подляшие, область
Василкову, выити к Брестю за реку Буг». Однако воспользоваться плодами
такой победы дрогичинский князь не смог. «Василко, не имея чем полякам
обесчанного заплатить, котораго от него усильно требовали, пожитки бо его
все Владимирко в Дрогичине и Нуре пограбил и городы разорил, уступил
тестю по собе все свое владение...».2
Вопрос о достоверности этого известия также занимал многих исследова¬
телей. Он поставлен уже давно, но до сих пор не получил удовлетворитель¬
ного решения. Выяснение его сопряжено с другой серьезной проблемой. Та-
тищевское известие не находит соответствия в сообщениях некоторых поль¬
ских источников, прежде всего Хроники Винцентия Кадлубка, где содер¬
жатся сведения о походе на Берестье малопольского князя Казимира Спра¬
ведливого, вмешавшегося в междоусобную борьбу русских князей.3
Сведения Кадлубка и других польских хронистов неоднократно сопос¬
тавлялись с рассказом Татищева. Однако разница в показаниях источников
настолько велика (называются различные участники события, по-разному
излагаются обстоятельства происшедшего), что как-либо согласовать их
почти невозможно. Приходится либо полностью отвергать одно из них
(ясно, что предпочтение при таком выборе отдается польскому источнику
как более раннему), либо хронологически «разводить» эти сообщения, при¬
урочив одно из них к событиям более раннего или позднего времени.
Н. М. Карамзин отказывался принимать рассказ Татищева, считая его
смешанным «с явной ложью».4 Однако по мере того как в середине — второй
половине XIX в. общее отношение к историческому творчеству Татищева
стало понемногу смягчаться,5 оригинальные сведения «последнего русского
летописца», касающиеся в частности русско-польских отношений, хотя и с
разными оговорками, начинают использовать в своих работах как русские,
так и польские историки.6
Особенностью изучения татищевского известия о борьбе за Берестье вы¬
ступает тот факт, что в отечественной и польской историографии оно вос¬
2 Татищев В. Н. Собрание сочинений: В 8-ми т. М., 1995. Т. II-III. История Российская.
Ч. 2. Гл. 19-39. С. 127-128.
3 Щавелева Н. И. Польские латиноязычные средневековые источники: тексты, перевод,
комментарий. М., 1990. С. 105—106.
А Карамзин H. М. История Государства Российского. М., 1991. Т. II —III. С. 551, при¬
меч. 87.
5 См.: Валк С. Н. «История Российская» В. Н. Татищева в трудах отечественных исследо¬
вателей XIX —начала XX века. Подготовительные фрагменты // Валк С. Н. Избранные труды
но источниковедению и историографии. СПб., 2000.
6 См., например: Gorski К. Stosunki Kasimicrza Sprawicdliwcgo z Rusią. Lwow, 1875. S. 14
i п.; Smolka S. Mieszko Stary i wiek jego. Warszawa, 1881. S. 330 — 331; Линпичепко И. А. Вза¬
имные отношения Руси и Польши до половины XIV ст. Киев, 1884. Ч. I. С. 32 — 34, 53, 55, 57,
61, 65-66, 78-79, 82-83, 117, 119-120, 125-128, 131, 133, 148, 151-152, 166, 190, 197,
VII, IX —X, XIV, XVI, XX; Андрияшев А. М. Очерк истории Волынской земли до конца
XIV ст. Киев, 1887. С. 46 — 48; Иванов П. А. Исторические судьбы Волынской земли с древ¬
нейших времен до конца XIV в. Одесса, 1895. С. 99.
64
История Русского государства и права
принимается по-разному. Польские историки в целом подходят к нему с
большим доверием, нежели отечественные (русские и украинские), в чьих
работах преобладающим является критическое отношение. Примером может
служить высказывание М. С. Грушевского, в котором звучит характерная
снисходительно-ироническая интонация: «Рассказ этот (о борьбе за Бе-
рестье. — А. М.), очевидно, действительно взят из какой-то летописной
компиляции, но ввиду отмеченной у Татищева бесцеремонности в пересказе
летописных известий подробности его мы должны брать cum grano salis».7
У польских же авторов конкретно-исторический анализ превалирует над
общими соображениями о характере и научной значимости исторического
творчества Татищева. Поэтому в их работах мы встречаем более оптимисти¬
ческий настрой: хотя Татищев и «любил приукрашивать» сообщения источ¬
ников собственными домыслами, однако «главный сруб» своего рассказа он
должен был почерпнуть из древней полоцкой летописи, и этим определяется
ценность его рассказа.8
В трудах последнего времени вновь проявил себя скептический подход.
Изложенный в «Истории Российской» сюжет о борьбе за Берестье и Дроги-
чин в 1182 г. полностью обойден вниманием в фундаментальной моногра¬
фии В. Т. Пашуто.9 Его отвергает и А. Б. Головко на том основании, что та-
тищевское известие «не согласуется со сведениями современных событию
памятников и в связи с этим не может быть использовано в качестве источ¬
ника по рассматриваемому вопросу».10
Заметим, что несоответствие показаний разных источников — еще не
основание, чтобы отвергать один из них, тем более, что альтернативное та-
тищевскому известие Винцентия Кадлубка (а именно оно, надо полагать,
имелось в виду) в строгом смысле исходит не от современника событий, —
работу над своей Хроникой отставной краковский епископ начал не менее
чем через три с половиной десятилетия после описываемого похода Кази¬
мира.11 Впрочем, в данном вопросе взгляды А. Б. Головко нельзя назвать
последовательными. В новейшей работе он присоединяется к мнению иссле¬
дователей, считающих, что известия Татищева «дают определенную инфор¬
мацию» о судьбе берестейско-дрогичинских земель второй половины
7 Грушевський М. С. 1стор1я Украши —Руси. Кшв, 1992. T. II. С. 367, примеч. 1.
8 См. также: Balzer О. Genealogia Piastôw. Rraköw, 1895. S. 188; Zajqczkowski S. Najdaw-
niejszc osadniztwo polskie na Podlasiu // Roczniki do dzicjow spol. i gospod. Lwow, 1936. T. V;
Wiodarski B. Sasiedstwo polsko-ruskie w czasach Kasimicrza Sprawiedliwego // Kwartalnik His-
toriczny. R. LXXVI. 1969. Z. 1. S. 13; Caban W. Polityka pölnoezno-wschodnia Kazimicrza Spra¬
wiedliwego w latach 1177 — 1192 // Rocznik Bialostocki. Warszawa, 1974. T. XII. S. 200 — 201.
9Пашуто В. Т. Внешняя политика Древней Руси. М., 1968.
10 Головко Л. Б. Древняя Русь и Польша в политических взаимоотношениях X —первой
трети XIII вв. Киев, 1988. С. 83 — 84.
11 Как полагают исследователи, Вшщснтий Кадлубск начал работу над своей Хроникой на
склоне лет в Епджссвском монастыре, куда он удалился после оставления епископской кафед¬
ры, и таким образом время его работы приходится па 1218—1223 гг. (Щавелева Н. И. Поль¬
ские латиноязычные средневековые источники... С. 79).
А. В. Майоров. Борьба за Берестье в 1182 году..
65
XII в.12 Против крайних суждений в оценке татищевского известия 1182 г.
высказывается А. В. Горовенко, посвятивший его анализу специальное
исследование.13 Историк отмечает, что сведения «последнего русского лето¬
писца» по своей надежности не уступают путаному и тенденциозному сооб¬
щению «современника событий» Винцентия Кадлубка, но, поскольку источ¬
ник их не может быть установлен, весь татищевский рассказ о борьбе за Бе¬
рестье «приходится все же отнести к числу апокрифов».14
Итак, несмотря на значительные усилия, затраченные исследователями,
вопрос о достоверности татищевского известия 1182 г. по-прежнему остается
открытым. В немалой степени это объясняется, как уже отмечалось, общим
весьма неоднозначным отношением к «Истории Российской» как источнику
оригинальной информации, дополняющей массив летописных известий.
В примечании к рассказу о борьбе за Берестье В. Н. Татищев поясняет,
что приведенные в нем сведения отсутствуют в волынской летописи и были
почерпнуты из какого-то иного имевшегося в его распоряжении источника.
Однако более или менее точно определить этот источник автор не может.
Сверх того, передаваемые им характеристики этого ныне не известного до¬
кумента настолько противоречивы, что происхождение его может вызвать
серьезные подозрения.
В первой редакции «Истории Российской» утверждается, будто назван¬
ный фрагмент взят «из летописца Еропкина»: «Сие взято из летописца
Еропкина, а в протчих пропусчено, из чего видно, что на Волыни в сии
времяна гисториков не было или были, да нас не дошли; а паче мню, что
списыватели оное и написанное для сокращения, за постороннее почитая,
выметали».15 Во второй же редакции вместо Еропкина Татищев почему-то
указывает на другого своего сотрудника — Хрущева, летопись именует «ма¬
нускриптом Хрущова», составленным «в области Полоцкой»: «Сие взято из
манускрипта Хрущова, а в прочих пропущено. Из сего видно, что некто в
области Полоцкой писатель Несторову летопись дополнял».16 Однако это
чтение присутствует не во всех вариантах татищевского произведения. В Во-
ронцовском списке, отразившем один из ранних этапов работы над текстом
примечаний второй редакции второй части, вместо «манускрипта Хрущова»
читаем уже знакомое «летописца Еропкина».17
Странная путаница с именами сотрудников, тем не менее, не дает осно¬
ваний говорить о каком-то легкомысленном отношении Татищева к интере¬
сующему нас источнику. Как установлено исследователями, вопрос о досто¬
12 Головко О. Побужжя в контексН псштичного розвитку Швденно-Захщжм Pyci (X —
перша половина XIII ст.) // Укра'ша в Центрально-Схщнш вврош. КиТв, 2002. Вип. 2. С. 63.
vi Горовеико А. В. Татищевское известие о борьбе за Берестье в 1182 году // Вопросы исто¬
рии. 1995. № 8.
14 Там же. С. 146.
^Татищев В. Н. Собрание сочинений. Т. IV. История Российская. Ч. 2. Первая редакция.
С. 451—452, примеч. 382.
16Там же. Т. II-III. Ч. 2. Гл. 19-39. С. 251, примеч. 530.
17 Там же. С. 300 — 301, вар. 9 — 9.
66
История Русского государства и права
верности источника не просто занимал автора «Истории Российской», но во¬
обще являлся главным вопросом его источниковедческой работы.18 Действи¬
тельно, этот вопрос получил у Татищева детальную методическую разработ¬
ку: «Верность сказания, — писал историк, — за главное почесться может,
оное же на многие степени разделяется». К первой «степени» он относил
рассказы участников событий, затем сообщения современников или записи,
сделанные с их слов. При этом иностранные сочинения заведомо уступают
отечественным, ибо «о своем отечестве, если страстию самолюбия или само¬
хвальства не побежден, всегда более способа имеет правую написать, неже¬
ли иноземец», плохо владеющий языком и недостаточно знающий обычаи и
законы страны.19
Верный этому правилу, историк подвергает проверке сведения, содержа¬
щиеся в «манускрипте» Еропкина, сопоставляя с известными ему сообще¬
ниями польских хронистов (Я. Длугоша, М. Кромера, М. Меховского,
М. Вельского) о победах и завоеваниях Казимира Справедливого на Руси,
в частности о том, что «Казимир у русских взял сии страны, Бресть Литов¬
скую, которая было от Польши отступила, Дрогичин в Подляшии, Володи-
мер и Перемышльскую страну, и в Берестии замок построил».20
Произведения польской средневековой историографии, уже опублико¬
ванные в Европе, были доступны и широко использовались русскими авто¬
рами первой половины XVIII в., оказав заметное влияние на становление
отечественной историографии и исторической прозы. Особой популярно¬
стью, помимо произведений уже названных авторов, пользовалась Хроника
М. Стрыйковского, также хорошо известная Татищеву.21
Но, в отличие от многих своих современников, автор «Истории Россий¬
ской» имел возможность сличать данные польских хроник с показаниями
малоизвестных тогда еще русских источников. Сравнение убедило историка
в том, что по своей надежности показания Полоцкой летописи никак не усту¬
пают сведениям польских авторов. Последние он подвергает дополнитель¬
ной проверке, сопоставляя с рассказом Винцентия Кадлубка, и, кроме того,
обнаруживает в них серьезные внутренние противоречия.
Тем самым Татищев окончательно убеждается, что сообщения хронистов
XV —XVI вв. есть «сущая ложь», поскольку «Кодлубок о том не упоми¬
нает», а из дальнейшего изложения «ниже покажется от них самих, сколько
Роман владимирский и галицкий им страшен был».22 К тому же указанные
18Клосс Б. М., Корецкий В. И. В. Н. Татищев и начало изучения русских летописей // Ле¬
тописи и хроники. 1980 г. М., 1981. С. 12.
19Татищев В. Н. Собрание сочинений. Т. II-III. История Российская. Ч. I. С. 83.
20Там же. Т. IV. История Российская. Ч. 2. Первая редакция. С. 452, примеч. 382; Т. II-
III. История Российская. Ч. 2. Гл. 19 — 39. С. 251, примеч. 530.
21 Рогов А. И. Стрыйковский и русская историография первой половины XVIII в. // Источ¬
ники и историография славянского средневековья. М., 1967. С. 150—157; Моисеева Г. Н. Рус¬
ская историческая проза и польские историки // Польско-русские литературные связи. М., 1970.
С. 86-90.
22Татищев В. Н. Собрание сочинений. Т. IV. История Российская. Ч. 2. Первая редакция.
С. 452, примеч. 382.
А. В. Майоров. Борьба за Берестье в 1182 году.
67
сообщения не соответствуют общему ходу исторических событий русско-
польских отношений: «Брест, Владимир и Червонную Русь гораздо позже
литовские князи, от русских завладев, Польше приобщили. А в сие время
Роман галицкий там был силен, что поляки не смели на его пределы вое¬
вать».23
Следовательно, сообщение о походе поляков на Берестье и Дрогичин не
могло быть связано с рассказами польских хроник, из них Татищев мог
взять только дату похода — 1182 г. Кроме того, рассказы польских хроник
чересчур политически тенденциозны и потому были неприемлемы для пат¬
риотически настроенного автора «Истории Российской». Польские извес¬
тия, скорее, должны были заставить его обойти сюжет о Берестье стороной
как «сущую ложь», если бы не наличие альтернативной версии заслужи¬
вающего доверия источника.
История похода малопольского князя Казимира Справедливого на запад-
новолынский город Берестье до сих пор остается во многом невыясненной.
Известия о нем сохранились только в польских источниках, допускающих
многочисленные неточности и весьма поверхностно относящихся ко всему,
что не связано непосредственно с интересами польского князя. Русские же
летописи не сохранили никаких сведений об этом событии. Так что трудно
с полной определенностью говорить ни о времени похода, ни о том, кому из
русских князей вызвался помогать Казимир.
Хроника Кадлубка сообщает, что как только временно прекратилась
вражда Казимира и великопольского князя Мешка Старого, первый немед¬
ленно занялся внешнеполитическими делами: «Вторгшись на Русь, [Кази¬
мир] нападает прежде всего на город Берестье, надежно укрепленный как
воинами, так и искусными сооружениями и самим местом расположения, и
осаждает его со всех сторон».24 Далее хронист объясняет причину похода:
Казимир решил вернуть Берестье «первородному сыну своей сестры, по
ошибке отвергнутому братьями из-за того, что мать по причинам скрытой не¬
нависти наклеветала, будто он [ей] не сын, а был подложен, [когда] не было
надежды на потомство».25 Далее выясняется, что это неожиданное разобла¬
чение, прежде всего, возмутило горожан и их всеобщее негодование стало
причиной низложения князя: «Посему горожане, считая недостойным, что¬
бы какой-то незаконнорожденный [отпрыск] главенствовал над другими
князьями, решительно взбунтовались, более всего возмущались вожди вой¬
ска».26
Русским князем, лишившимся стола в Берестье, как говорит Кадлубек,
был кто-то из племянников Казимира. Публикатор Хроники в «Памятниках
польской истории» А. Белевский полагал, что здесь имеется в виду старший
23Там же. Т. II-III. История Российская. Ч. 2. Гл. 19 — 39. С. 251, примеч. 530.
24 Щавелева Н. И. Польские латиноязычные средневековые источники... С. 105.
25 Там же.
26 Там же.
68
История Русского государства и права
сын сестры Казимира Юдиты и венгерского королевича Бориса Кальман.27
Но эта версия не согласуется с данными византийских источников о том, что
Борис был женат на родственнице императора Иоанна II Комнина.28
По мнению М. С. Грушевского, Кадлубек принимал за племянника Ка¬
зимира печально известного Олега «Настасьича», внебрачного сына галиц-
кого князя Ярослава Осмомысла, и по времени эти события следует отно¬
сить к 1188 г., когда после смерти Ярослава началась борьба между его
сыновьями.29 Такая гипотеза основывается в большей степени на данных Ве¬
ликопольской хроники, которая, дополняя рассказ Кадлубка некоторыми
новыми деталями, допускает очевидную путаницу, смешивая воедино два
разных события — поход на Берестье, датированный здесь 1182 г., и поход
на Галич 1188 г., когда Казимир помогал Роману Мстиславичу.30
Более предпочтительно выглядят объяснения О. Бальцера. Ученый на
основании анализа широкого круга разнообразных источников — венгер¬
ских, польских и русских — приходит к выводу, что поход Казимира на
Берестье следует отнести к 1182 г., а не названным по имени племянником
малопольского князя был сын другой его сестры, Агнешки, выданной в
1151 г. за волынского князя Мстислава Изяславича, — упоминающийся в
русских летописях Святослав Мстиславич.31 Данного мнения придержи¬
ваются и современные исследователи.32
Таким образом, свидетельства польских хроник относятся к тому перио¬
ду в истории Волыни, который в наименьшей степени обеспечен русскими
источниками, — к 70 —80-м гг. XII в. Киевский летописец в эти годы прак¬
тически не пользуется волынскими известиями, сосредоточившись на собы¬
тиях в других землях Руси — в основном, Владимиро-Суздальской, Черни¬
говской и Киевской.33 Этим, надо думать, и объясняется отсутствие в лето¬
писи данных о походе поляков на Берестье.
Необходимо, однако, признать, что принятое большинством исследовате¬
лей отождествление упомянутого Кадлубком племянника Казимира с рус¬
ским князем Святославом Мстиславичем далеко не безупречно. Хронист
утверждает, что польский князь принялся помогать «первородному сыну
27 Monumenta Poloniae Historica. Lwow, 1872. Т. II. P. 407 — 408.
28Щавелева H. И. Польские латиноязычные средневековые источники... С. 127, при¬
меч. 2.
29Грушевський М. С. 1стор1Я Укра'ши — Руси. Т. II. С. 574 — 577.
30 См.: «Великая хроника» о Польше, Руси и их соседях XI —XIII вв. / Пер. Л. М. Попо¬
вой; вступ. ст. и коммепт. Н. И. Щавелевой. М., 1987. С. 122 — 123, 224 — 225, примеч. 3.
31 Balzer О. Genealogia Piastöw. Krakow, 1895. S. 171 — 173.
32 Wlodarski В. S^siedstwo polsko-ruskic... S. 15; Kürbis B. Komentarz // Mistrza Wincentego
Kronuka Polska / Tlum. K. Abgarowicz i B. Kürbis. Wst?p. i kom. B. Kürbis. Warszawa, 1974.
S. 201, prz. 153; Caban W. Politika pölnocno-wschodnia Kazimierza Sprawiedliwego... S. 201;
Щавелева H. PI. 1) Польки — жены русских князей // Древнейшие государства на территории
СССР. 1987 г. М., 1989. С. 57; 2) Польские латиноязычные средневековые источники...
С. 128, примеч. 2.
33 Апдрияшев А. М. Очерк истории Волынской земли... С. 139—140; Котляр М. Ф. Га-
лицько-Волинська Русь. Кшв, 1998. С. 104.
А. В. Майоров. Борьба за Берестье в 1182 году.
69
своей сестры, по ошибке отвергнутому братьями» и горожанами, считавши¬
ми «недостойным», чтобы незаконнорожденный «главенствовал над други¬
ми князьями». «Главенствовать» над своими братьями мог только старший,
«первородный», как говорит Винцентий. Однако Святослав не мог быть
старшим сыном Мстислава Изяславича, таковым, как известно, являлся
Роман, княживший в «старшем» городе Волыни —Владимире.34 Что же ка¬
сается Святослава, то, насколько можно судить, он, напротив, был младшим
среди известных по летописям сыновей Мстислава, и поэтому после смерти
отца ему достался второстепенный стол в Червене.35
Это, пожалуй, наиболее заметная, но не единственная «неувязка» в рас¬
сказе Кадлубка. А. В. Горовенко, недавно заново проанализировавший его
в сопоставлении с данными других русских и польских источников, с пол¬
ным основанием мог упрекать краковского епископа в том, что тот «совер¬
шенно не знает иерархии княжеских столов Западной Волыни и сообщает
сведения, не укладывающиеся в хронологию, восстанавливаемую по рус¬
ским летописям и польским рочникам. Он не только не может назвать по
именам всех сыновей родной сестры своего князя, но даже не уверен в том,
сколько их вообще было...».36
34 Грушевський М. С. 1стор1Я Укра'ши —Руси. Т. II. С. 366; Котляр М. Ф. Галицько-Во-
линська Русь. С. 104.
эй Мстислав Изяславич имел четверых сыновей: Романа, Всеволода, Святослава и, вероят¬
но, Владимира (на месте имени последнего во всех списках Ипатьевской летописи читается
только «-мир»). Владимир рано умер, в год смерти отца (ПСРЛ. М., 1998. Т. 2. Стб. 562),
и младшим среди братьев остался Святослав.
36Горовенко А. В. Татшцевское известие... С. 145.
Н. В. Штыков
К ИСТОРИИ СКЛАДЫВАНИЯ
АППАРАТА УПРАВЛЕНИЯ ТВЕРСКИХ КНЯЗЕЙ
В XIII-НАЧАЛЕ XIV в.
Формирование политических систем русских земель после монгольского
нашествия и установление зависимости Руси от Орды всегда привлекало
пристальное внимание историков. Нашествие стало основной причиной
упадка одних русских городов и возвышения других, в частности Москвы и
Твери, чьи князья стали главными претендентами на власть. Вместе с воз¬
вышением новых городских центров постепенно меняется и система управ¬
ления. Отметим, что управление средневековой Москвой достаточно под¬
робно изучалось исследователями.1 Становлению системы управления в дру¬
гих русских землях уделялось меньше внимания. В первую очередь это было
связано с исключительной для отечественной истории ролью Москвы —
ядра будущего Русского государства. Определенное значение имело при
этом и состояние источников, затрудняющих изучение Твери, Рязани или
Нижнего Новгорода. Так, не сохранились духовные грамоты тверских кня¬
зей, только одна из них — завещание князя Михаила Александровича —
дошла до нас в летописи.
Тем не менее, вопросы управления средневековой Тверью нашли отраже¬
ние в исследованиях многих историков, прежде всего В. С. Борзаковского.
В своей работе «История Тверского княжества» В. С. Борзаковский рас¬
смотрел состав аппарата управления Твери, в том числе изучил персоналии
тверских бояр.2 В. А. Кучкин определил границы Тверского княжества,
тверских уделов.3 Э. Клюг изучил политическое развитие Твери.4 А. Е. Ба-
1 Из новейших работ см: Алексеев Ю. Г. У кормила Российского государства: Очерк раз¬
вития аппарата управления XIV —XV вв. СПб., 1998; Фетищев С. А. Московская Русь после
Дмитрия Донского: 1389—1395 гг. М., 2003.
2 Борзаковский В. С. История Тверского княжества. Тверь, 1994. С. 220 — 231.
3 Кучкин В. А. Формирование государственной территории Северо-Восточной Руси в X —
XIV вв. М., 1984. С. 145—198; см. также: Кучкин В. А. Договорные грамоты московских кня¬
зей XIV века: внешнеполитические договоры. М., 2003.
* Клюг Э. Княжество Тверское (1247 — 1485). Тверь, 1994.
© Н. В. Штыков, 2006
Н. В. Штыков. К истории складывания аппарата управления тверских князей... 71
сенков сравнил политические системы Москвы и Твери.5 С. В. Богданов
исследовал вопросы, связанные с реконструкцией духовной грамоты князя
Михаила Ярославича Тверского.6 Тверское боярство оказалось в центре вни¬
мания А. В. Кузьмина.7
В данной статье делается попытка проследить складывание аппарата
управления Твери в первые десятилетия ее независимости, выявить состав
ближайших к тверским князьям бояр.
В историографии нет единого мнения о времени формирования политиче¬
ской системы Тверской земли. Разброс мнений достаточно большой — от
времени княжения Ярослава Ярославича до правления его внуков, Дмит¬
рия, Александра, Константина и Василия. Представляется, что политиче¬
ская система Твери формируется в период княжения Михаила Ярославича,
т. е. на рубеже XIII —XIV вв.8 При этом необходимо учитывать, что в на¬
чале XIV в. тверские князья были также и великими князьями Влади¬
мирскими и Новгородскими. Отсюда возникает сложность при отделении
аппарата управления тверского князя от великокняжеского аппарата управ¬
ления. Вместе с тем можно проследить влияние боярства великого князя на
политическое развитие Твери.
До 1247 г. Тверь являлась частью Переяславского княжества и управля¬
лась наместниками великого князя Ярослава Всеволодовича. Известно имя
великокняжеского наместника в Твери в 1244 г. — Явид. Боярин Явид орга¬
низовал вместе с дмитровским наместником Кербетом отпор литовской рати,
напавшей на западные рубежи Переяславской земли.9
К началу XIV столетия Тверь превратилась из небольшого городка, за¬
висимого от Переяславля, в центр мощного самостоятельного княжества.
Большую роль в этом сыграло правление князя Ярослава Ярославича, став¬
шего после смерти Александра Невского великим князем. Несомненно, на¬
личие у тверского князя великокняжеского ярлыка позволяло Твери опи¬
раться на ресурсы Великого княжества.
Еще в 1254 г. Ярослав Ярославич едет княжить в Ладогу в сопровожде¬
нии своих бояр.10 Очевидно, что это были тверские бояре, которые вместе
со своим князем отправились на север в новгородский «пригород».
5 Басенков А. Е. Создание политических систем Московского и Тверского княжеств в пер¬
вой половине XIV в. Л., 1990. С. 1—45.
6 Богданов С. В. «Завещание» Михаила Ярославича Тверского и удельная система Твер¬
ского княжества в середине XIV в. // Великий князь Тверской и Владимирский Михаил Яро¬
славич: личность, эпоха, наследие. Тверь, 1997. С. 98—107.
7 Кузьмин А. В. 1) Эволюция родословной «памяти» боярства Твери (род Борисовых-
Бороздиных) // Вспомогательные исторические дисциплины: специальные функции и гумани¬
тарные перспективы: Тезисы докладов и сообщений XIII научной конференции. Москва, 1 —
2 февраля 2001 г. М., 2001. С. 75 — 77; 2) Из истории боярства Твери конца XIII —XV вв. (На¬
щокины, Нагие, Собакины, Коресвы, Ельчипы) // Первые открытые исторические чтения «Мо¬
лодая паука». Сб. статей. М., 2003. С. 18 — 27.
8 Штыков Н. В. Социально-политическое развитие Тверской земли в XIV —первой чет¬
верти XV в.: Автореф. дис. ... канд. ист. наук. СПб., 2004. С. 17.
9ПСРЛ. М., 2000. Т. 3. С. 80; Кучкин В. А. Формирование... С. 113—114.
,0ПСРЛ. М., 1997. Т. 1. Стб. 473.
72
История Русского государства и права
Бояре князя Ярослава Ярославича нам не известны, за исключением Жи-
дослава и Андрея Воротиславича. Воевода Жидослав упомянут в летописи
под 1252 г., когда он был убит в Переяславле во время Неврюевой рати.11
Тогда же погибла жена Ярослава, и были захвачены дети князя. Впрочем,
остаются некоторые сомнения в принадлежности воеводы к тверским боя¬
рам, учитывая тот факт, что основу войска, противостоявшего монголам, со¬
ставляли отряды князя Андрея Ярославича. Другой боярин — Андрей
Воротиславич — называется в источниках тысяцким князя Ярослава Яро¬
славича, княжеским наместником в Новгороде в 1270 г.12
При сыновьях Ярослава Ярославича — Святославе и Михаиле — число
тверских бояр увеличивается. Вероятно, переход служилых людей в Тверь
осуществлялся постоянно. Однако можно выделить две волны выездов слу¬
жилых людей в Тверь при Михаиле Ярославиче. Первая крупная группа,
по-видимому, приезжает в Тверскую землю в насыщенные политическими
катаклизмами 1293 — 1294 гг. Это время Дюденевой рати и смерти великого
князя Дмитрия Александровича, время значительной миграции не только
простых общинников, но и боярства. В частности, известно имя боярина
Гаврилы Юрьевича, которого князь Михаил послал в Тверь для обороны
города от ордынцев.13
Вторая группа бояр прибыла в Тверь после смерти великого князя
Андрея Александровича в 1304 г. Вероятно, она была более представитель¬
ной и по числу, и по знатности бояр, чем группа 1293— 1294 гг. Среди бояр
второй группы явно преобладали великокняжеские бояре. Так, в Тверь отъ¬
ехали Акинф с сыновьями, а также Давид Явидович (вероятно, сын Явида,
упомянутого в 1244 г.).14
Наличие большого числа бояр у Михаила Ярославича представляется не
случайным. В конце XIII —начале XIV столетий набирающая силу и влия¬
ние Тверь все более привлекает взоры бояр. В. Н. Бочков, изучив родослов¬
ные предания о выезде служилых людей, пришел к выводу, что среди прие¬
хавших в то время в Тверь бояр «превалировали опытные войны, включае¬
мые в княжескую дружину». В работе В. Н. Бочкова приведены данные о
пяти случаях приезда в Тверь на рубеже XIII и XIV вв. основателей извест¬
ных дворянских фамилий:
1. Ольгерд Прега — родоначальник Нагих и Собакиных.
2. Борис Федорович Половой — родоначальник Шетневых (тверских
тысяцких) и Зюзиных.
3. Дол — родоначальник Левашевых и Туровых.
п ПСРЛ. М., 1997. Т. 1. Стб. 473.
,2ПСРЛ. Т. 3. С. 89, 321; Тысяцким Андрей Воротиславич назван в Никоновской летопи¬
си (ПСРЛ. М., 2000. Т. 10. С. 148).
13Приселков М. Д. Троицкая летопись: Реконструкция текста. СПб., 2002. С. 346.
А. В. Кузьмин обратил внимание, что Гаврила Юрьевич был внуком Лазаря, боярина князя
Всеволода Юрьевича Владимирского. См.: Кузьмич А. В. Эволюция родословной памяти...
С. 77.
14 ПСРЛ. СПб., 1913. Т. 18. С. 86; Приселков М. Д. Троицкая летопись. С. 352.
Н. В. Штыков. К истории складывания аппарата управления тверских князей.
73
4. Дуск Величка — родоначальник Нащокиных, Олферьевых.
5. Жидимор — родоначальник Бибиковых.15
Приезд большого числа бояр определил военно-политическое положение
Тверской земли. Увеличение военного потенциала приводило к наступатель¬
ной, агрессивной политике Михаила Ярославича. Схожий процесс в эти
годы проходил и в Москве.16 Очевидно, политическая активность тверских
князей в конце XIII —начале XIV в. была обусловлена теми же причинами,
что и активность князей Москвы.
Среди окружения Михаила Ярославича были и выходцы из княжеских
семей. Во время пожара в Твери в 1298 г. «загорешася сени под великим
князем Михаилом Ярославичем Тверским, и згоре двор князь Михаила
Ярославича весь. Божию же милостью пробудися самъ князь Михайло, и
выкинулся и с княгинею своею в окно; а сени полны княжат и боярченков,
спаше и много сторожей, и никто не слыша. И тако инии избежаша, и инии
изгореша, и казна княжаа вся згоре, и порты и все погоре».17 Статус этих
«княжат» не совсем понятен. Не исключено, что они находились в зависи¬
мом от тверского князя положении — в роли служилых князей.
После 1304 г. Михаил Ярославич Тверской получает возможность при¬
влечь на свою сторону великокняжеский аппарат в Новгороде. Об этом мож¬
но судить из грамоты, посланной Михаилу Ярославичу новгородцами в
1305 г.18 В ней содержится жалоба новгородцев на двух наместников вели¬
кого князя — Федора Михайловича из Пскова и Бориса Константиновича
из Корелы. В псковском наместнике Федоре Михайловиче исследователи
видят сына белозерского князя Михаила Глебовича.19 В 1314 г. Федор Ми¬
хайлович, вероятно, возглавлял отряд новгородцев, отправленный для по¬
давления восстания в Кореле.20
Важнейшей частью княжеского аппарата являлись дворяне. Сведения о
дворянах тверских князей сохранились в договорах между Новгородом и ве¬
ликими князьями Владимирскими из Тверского дома. Анализ грамот позво¬
ляет сделать вывод, что дворяне конца XIII —начала XIV в. являются людь¬
ми князя, исполняющими судебные функции.21
Однако в вышеупомянутых грамотах отражены далеко не все функции
княжеских дворян. Согласно И. Б. Михайловой, дворяне были доверенны¬
15 Бочков В. Н. «Легенды» о выезде дворянских родов // АЕ за 1969 г. М., 1971. С. 81 —82.
™Горский А. А. Москва и Орда. М., 2000. С. 40 — 41.
17ПСРЛ. Т. 10. С. 171.
'«ГВНП. М.; Л., 1949. № 8. С. 18-19.
19Янин В. Л. Новгород и Литва: пограничные ситуации XIII —XIV веков. М., 1998. С. 90;
Аверьянов К. А. Купли Ивана Калиты. М., 2001. С. 111 — 114.
2(,ПСРЛ. Т. 3. С. 94, 335.
21 ГВНП. № 1. С. 10; № 2. С. 11; № 3. С. 12-13; № б. С. 15-16; № 7. С. 17; № 9. С. 20;
Михайлова И. Б. Служилые люди Северо-Восточной Руси в XIV —первой половине XVI века.
СПб., 2003. С. 357 — 359; см. также: Борзаковский В. С. История Тверского княжества.
С. 223-224.
74
История Русского государства и права
ми лицами князя и занимались различными, в том числе и хозяйственными
вопросами.22
Перед Бортеневской битвой 22 декабря 1317 г. Михаил Ярославич «при-
зва епископа своего, и князи, и бояре».23 «Князи», как полагает В. А. Куч-
кин, были союзниками Михаила Ярославича. Такими союзниками могли
быть, по мнению исследователя, дмитровский, ростовский и, вероятно,
углицкий князья.24
В 1317 г. после поражения Юрия Московского Михаил Тверской на¬
правил к нему своего боярина Олексу Марковича с предложением о мире.25
Вероятно, Олекса Маркович, посланный с важной миссией, входил в число
доверенных бояр Михаила Ярославича.
Согласно Житию, Михаила Ярославич жил в Орде со своей «дружи¬
ной». Гибель тверского князя поставила под угрозу и жизнь находившихся
с ним бояр, многие из которых были схвачены. Вероятно, часть бояр и слуг
Михаила Ярославича спаслась вместе с его сыном Константином у жены
Узбека, ханши Боялынь.26
Победа Юрия Московского над своим соперником не могла не повлиять
на изменение позиции великокняжеских бояр. Можно предполагать, что
часть их перешла на сторону Москвы еще до Бортеневской битвы, когда
Юрий Данилович приехал из Орды с ярлыком на великое княжение Влади¬
мирское. Тем не менее многие бояре сохранили верность тверским князьям,
сыновьям Михаила Ярославича. Это видно по энергичным шагам, предпри¬
нятым старшими Михайловичами — Дмитрием и Александром — с целью
перехватить у Юрия власть. В 1322 г. новым великим князем стал Дмитрий
Михайлович, а после его казни в Орде в 1326 г. — Александр Михайло¬
вич.27
Тверское восстание 1327 г. и его подавление существенным образом по¬
влияли на расстановку сил в русских землях. Разорение Тверской земли
ордынским войском надолго подорвало военную и экономическую мощь со¬
перницы Москвы — Твери. Князь Александр Михайлович был вынужден
пережидать гнев хана в Пскове. Тверские бояре вместе с младшими братья¬
ми Александра, Константином и Василием, возвращаются в Тверь и зани¬
маются восстановлением разрушенного города.28
Стремление Александра Михайловича вернуться в Тверь и вновь полу¬
чить великое княжение, оправдавшись перед ханом, нашло поддержку со
72 Михайлова И. Б. Служилые люди... С. 531.
'п Клосс Б. М. Избранные труды. Т. 2. Очерки по истории русской агиографии XIV —
XVI веков. М., 2001. С. 191.
24 К у теин В. А. Договорные грамоты московских князей XIV в.: внешнеполитические дого¬
воры. М., 2003. С. 52, примеч. 118.
2:>ПСРЛ. М., 2000. Т. 15. Стб. 474.
26Клосс Б. М. Избранные труды. Т. 2. С. 198—199.
27ПСРЛ. Т. 15. Стб. 41-42.
28Там же. Стб. 44 — 45; Тверским князем с 1329 по 1337 гг. становится Константин Михай¬
лович.
Н. В. Штыков. К истории складывания аппарата управления тверских князей.
75
стороны его союзников, прежде всего Василия Давыдовича Ярославского и
Романа Михайловича Белозерского.29 Вместе с ними Александр Михайло¬
вич по требованию хана Узбека выехал в Орду. До Святослав ля Поля Алек¬
сандра сопровождал его брат Василий «з бояры своими и со слугами».30 На¬
личие своих бояр и слуг у кашинского князя Василия Михайловича показы¬
вает развитие местного аппарата управления в тверских уделах.
В Орде князю Александру Михайловичу не удалось выполнить задуман¬
ное. По приказу Узбека Александр со своим сыном Федором был казнен
28 октября 1339 г. В последние дни жизни тверских князей около них были
их ближайшие бояре. Они не были связаны с великокняжескими боярами и
представляли собой непосредственно боярство Твери. После казни Алек¬
сандра Михайловича и Федора Александровича часть бояр и слуг «розбе-
жашася, елице же остася ту».31 Оставшиеся бояре в дальнейшем составят
основу аппарата управления Тверского княжества.
Еще в 1338 г. «мнози бояре» покидают Тверь и перебираются в Москву.32
Среди них видное место занимали бояре великого княжения, перешедшие на
службу в Тверь при Михаиле Ярославиче. Такими боярами были, например,
Ратшичи — Иван Морхиня с племянниками — Федором и Иваном. В этом
нельзя не усматривать все отчетливее проявляющуюся тенденцию к ослаб¬
лению политических позиций тверских князей.
Таким образом, аппарат управления Твери формируется, в первую оче¬
редь, на базе аппарата великого князя, соединенного с местным аппаратом.
К концу 30-х гг. XIV в. система управления Тверской земли уже была сфор¬
мирована. Великокняжеские бояре внесли большой вклад в развитие твер¬
ской политической системы, поддерживая притязания князей Тверского до¬
ма на великое княжение Владимирское. Однако, когда победа московских
князей стала очевидной, большинство из них отказались от службы князьям
Твери.
29ПСРЛ. Т. 10. С. 209; Клюг Э. Княжество Тверское... С. 122.
30 Там же. С. 209.
31 ПСРЛ. Т. 10. С. 210.
32ПСРЛ. Т. 15. Стб. 48; См.: Бочков В. Н. «Легенды»... С. 82; Веселовский С. Б. Иссле¬
дования по истории класса служилых землевладельцев. М., 1969. С. 52.
В. Л. Кучкин
К ИЗУЧЕНИЮ ДОГОВОРА 1390 г.
ВАСИЛИЯ ДМИТРИЕВИЧА
С ВЛАДИМИРОМ СЕРПУХОВСКИМ
Уже через несколько месяцев после своего возведения на владимирский
великокняжеский стол Василий Дмитриевич вынужден был заключать со¬
глашение со своим самым могущественным родственником — двоюродным
дядей, серпуховским князем Владимиром Андреевичем. Летопись сообщает,
что после 15 августа 1389 г., когда ханский посол Шихмат посадил во Вла¬
димире Василия Дмитриевича на стол великого княжения, «князю великому
Василию Дмитриевичю бысть розмирие со княземъ съ Владимеромъ Андрее-
вичемъ. Князь же Владимеръ съ сыномъ съ княземъ съ Иваномъ и съ своими
бояры старейшими поеха въ свои градъ Серпоховъ и отътуда въ Торжекъ,
и тамо пребысть нЪколико время въ Теребеньскомъ, дондеже умиришася».
Поскольку далее в таком раннем летописном памятнике, как Рогожский ле¬
тописец, сообщается о смерти 11 сентября митрополита Пимена, можно за¬
ключить, что отъезд Владимира Андреевича из Серпухова в стоявшее почти
на тверском рубеже новоторжское с. Теребенское1 имел место до 11 сентября
1389 г. Такая картина вырисовывается по летописным данным. Примирение
между двоюродными дядей и племянником состоялось не сразу. «Toe же зи¬
мы, — продолжает летопись, — по Крещении князь великии Василеи
Дмитреевичь взя миръ и любовь съ княземъ съ Владимеромъ АндрЪевичемъ
и уд'Ьли ему нЪколико градовъ, вда ему Волокъ да Ржеву».2 Крещение
1 О местоположении с. Теребенское см.: Кучкин В. А. Формирование государственной тер¬
ритории Северо-Восточной Руси в X —XIV вв. М., 1984. С. 152.
2 ПСРЛ. Пг., 1922. Т. 15. Вып. 1. Стб. 157; ср.: ПСРЛ. СПб., 1913. Т. 18. С. 139. Любо¬
пытно отметить, что в Софийской I и Новгородской IV летописях, восходящих к новгородско-
софийскому своду 30-х гг. XV в., приведено другое имя ордынского посла «силиа», сажавшего
Василия Дмитриевича на великокняжеский стол, — Улан. См.: ПСРЛ. М., 2000. Т. б. Вып. 1.
Стб. 508; Л., 1925. Т. 4. Ч. I. Вып. 2. С. 368. В этой связи представляет явный интерес свиде¬
тельство анализируемой договорной грамоты 1390 г., где в одной из статей говорится следую¬
щее: «А володимсрьскии послы, какъ ты вы’Ъхал и своеЪ оч(и)ны, а тотъ ти проторъ не надобЪ»
(здесь и далее цитаты из договора 1390 г. даются по подлиннику: РГАДА, ф. 135, отд. I,
В. А. Кучкип. К изучению договора 1390 года.
77
отмечалось 6 января. Следовательно, примирение произошло после 6 января
1390 г. Неизвестный московский летописатель отметил главное, с его точ¬
ки зрения, содержание соглашения между потомками Ивана Калиты: пере¬
дачу великим князем своему двоюродному дяде Волока Ламского и Рже-
вы. О других условиях «мира и любви» между родичами он ничего не сооб¬
щил.
В 60-х гг. XVIII в. при разборе документов Московского архива Колле¬
гии иностранных дел был найден текст договора между великим князем Ва¬
силием Дмитриевичем, его братом Юрием Дмитриевичем, остальными деть¬
ми Дмитрия Донского и Владимиром Андреевичем Серпуховским. Обнару¬
живший договор Н. Н. Бантыш-Каменский описал его в составленном им в
1767 г. «Реестре старинными великихъ князей грамотамъ съ 1256 по
1585 годъ» под номером 17: «Договорная грамота великого князя Василья
Дмитриевича и братей его со княземъ Володимеромъ АндрЪевичемъ о бытии
имъ въ дружбЪ и согласии, о управлении всякому своими землями по преж¬
де учиненному разделу, о судахъ, расправахъ, дани, пошлинахъ s. Году не
показано, а по л’Ьтописцамъ слЪдуетъ быть между 68971389 и 6914Ш6 годами.
Къ сей грамотЬ привЪшены три восковыя печати, кои нЪсколко раскраши-
лись. А грамота по краями нЬсколко и в срединЪ згнила и нЪкоторыхъ словъ
недостаетъ».3 Почему Н. Н. Бантыш-Каменский датировал найденную им
грамоту промежутком времени между 1389 и 1406 гг., сказать сложно. Если
первая дата может быть объяснена тем, что в 1389 г. Василий Дмитриевич
стал великим князем, а он был одной из договаривавшихся сторон, то проис¬
хождение второй даты загадочно. В 1406 г. умер митрополит Киприан, его
имя отсутствует в договоре. Но тогда грамоту следовало бы датировать вре¬
менем не до, а после 1406 г. Впрочем, главное заключается в ином. Из опи¬
сания Н. Н. Бантыш-Каменского («о управлении всякому своими землями
по прежде учиненному разделу») следует, что с текстом грамоты он ознако¬
мился бегло, там речь шла не только о прежнем разделе земель, но и о том,
что Владимир Андреевич получил от великого князя Василия «Волокъ с во-
лостьми» «да Ржеву с волостьми». Этот датирующий признак остался неза¬
меченным Н. Н. Бантыш-Каменским.
Тем не менее предложенная им дата была принята Н. И. Новиковым,
в 1773 г. обнародовавшим краткое описание грамоты,4 а в 1775 г. впервые
напечатавшим рассматриваемый договор в «Древней российской вивлиофи-
ке».5 Однако уже в начале 80-х гг. XVIII в. М. М. Щербатов существенно
уточнил предложенное Н. Н. Бантыш-Каменским время написания докумен¬
рубр. II, № 9). Очевидно, что посол из Орды был не один, их было, по меньшей мере, двое,
и различные русские летописи правильно называли имена двух татарских послов, участвовав¬
ших в церемонии посажепия Василия Дмитриевича на великокняжеский стол во Владимире.
3 РГАДА, ф. 180, оп. 13, ед. хр. 425, с. 15 —16 чернильной пагинации (л. 10 об. — 11 каран¬
дашной пагинации).
4 ДРВ. СПб., 1773. Ч. II. С. 253.
5 ДРВ. М., 1788. Ч. I. № 14. С. 109-114.
78
История Русского государства и права
та: «Мир великого князя с князем Владимиром Андреевичем. 1390 г.»;6 «Го¬
да не показано, но следует быть в начале 1390 году».7 Автор «Истории Рос¬
сийской от древнейших времен» не привел свидетельств, которые обосновы¬
вали бы такую датировку. Однако можно догадываться, на чем зиждилось
утверждение М. М. Щербатова. С одной стороны, это было свидетельство
договорной грамоты о передаче Василием Дмитриевичем князю Владимиру
Андреевичу Волока и Ржевы, с другой — свидетельства летописей. При
описании событий конца 80 —начала 90-х гг. XIV в. М. М. Щербатов
использовал сведения около полутора десятков летописных сводов, в его
время еще не опубликованных.8 Хотя архивные номера этих сводов с течени¬
ем времени изменились, в принципе можно установить, с какими летопис¬
ными памятниками работал М. М. Щербатов.9 Так, указанная им рукопись
№ 57 в 4° из Типографской библиотеки — это рукопись ГИМ. Синод. № 789.
Именно эта рукопись использована как основная при издании Типографской
летописи в XXIV томе Полного собрания русских летописей.10 В Типограф¬
ской летописи известие о ссоре великого князя Василия Дмитриевича с кня¬
зем Владимиром Андреевичем изложено кратко и не вполне точно: «Тоя же
зимы бысть розмирие великому князю Василью съ княземъ Володимеромъ.
И пакы смирися и дасть ему къ его отчинЪ Волокъ да Ржеву».11 Известие
читается в статье 6897 г., оно заключает эту статью, а предшествует ему со¬
общение о смерти 5 декабря матери князя Владимира Андреевича. На этом
основании можно было бы сказать, что соглашение между князьями-родст-
венниками заключено после 5 декабря 1389 г., и не более того. Но в исполь¬
зованной М. М. Щербатовым рукописи № 57 в 1° той же Типографской биб¬
лиотеки (ныне ГИМ. Синод. № 645) содержался текст свода 1518 г., издан¬
ный в 1964 г. по этой рукописи в виде вариантов.12 В своде 1518 г. под
6897 г. указывалось, что «бысть розмирие великому князю со княземъ Воло-
димером, и Ъде Володимер в Серпохов, а оттоуд’Ъ — в Торжок, и пребысть
тамо нЪколико в Теребенском, и тако оумиришась». Далее в той же статье
сообщалось: «Зимы тое, по крещении, смирись князь великии со князем Во-
лодимером и придасть емоу к его отчинЪ Волок да Ржевоу».13 Хотя приве¬
денное известие в позднем своде 1518 г. уступает в точности и конкретности
аналогичному известию более ранних летописных памятников, суть проис¬
шедшего между великим князем Василием Дмитриевичем и серпуховским
ßЩербатов М. М. История Российская от древнейших времен. СПб., 1781. Т. 4. Ч. I.
С. 241, заголовок на поле страницы.
7 Там же. СПб., 1784. Т. 4. Ч. III. № 7. С. 23.
8 Там же. Т. 4. Ч. I. С. 239, примеч. 1; С. 240, примеч. 3.
уО рукописях, которыми пользовался М. М. Щербатов при написании своей «Истории
Российской от древнейших времен», см.: Дмитриева Р. П. Библиография русского летописа¬
ния. М.; Л., 1962. С. 9; Кучкип В. А. Повести о Михаиле Тверском. М., 1974. С. 11 — 13.
1(,ПСРЛ. Пг., 1921. Т. 24. C. II.
11 Там же. С. 158.
12ПСРЛ. М.; Л., 1964. Т. 28. С. 6-7.
13 Там же. С. 249 — 250.
В. А. Кучкии. К изучению договора 1390 года.
79
князем Владимиром Андреевичем оно передает верно, как верно сведение и
о примерном времени их примирения. Исходя из показаний свода 1518 г.,
М. М. Щербатов и мог писать о заключении мира между князьями Москов¬
ского дома в начале 1390 г.
Хотя эта дата далеко не сразу утвердилась в научной литературе, в част¬
ности, издатели первой части «Собрания государственных грамот и дого¬
воров» в 1813 г. датировали договор между Василием Дмитриевичем и Вла¬
димиром Андреевичем 1389 г.,14 видимо, не приняв во внимание, что Креще¬
ние в мартовской летописной статье 6897 г. (или сентябрьской 6898 г.)
должно приходиться на 6 января 1390 г., а Н. М. Карамзин и размолвку
Владимира Андреевича с великим князем Василием, и примирение между
ними изложил под одним 1389 г., впрочем, в примечании указав, что дого¬
вор был заключен по Крещении,15 т. е. по хронологической последователь¬
ности излагаемых им событий все-таки в начале 1390 г., в конце концов она
стала общепризнанной. В частности, С. М. Соловьев без всякой ссылки на
М. М. Щербатова также относил составление договора к 1390 г.: «в первый
же год княжения Василиева встречаем известие о ссоре великого князя с дя¬
дею Владимиром Андреевичем <...>. Но в начале следующего года находим
уже известие о мире между дядею и племянником».16 Поскольку первый год
великого княжения Василия Дмитриевича приходился на 1389 г., то мир ме¬
жду московскими князьями — на начало 1390 г.
Однако А. В. Экземплярский и размолвку, и примирение между Васи¬
лием Дмитриевичем и Владимиром Андреевичем датировал одним годом.
«18-го мая 1389 года скончался Дмитрий Иванович Донской», — писал
исследователь.17 15 августа «того же года» великим князем стал старший
сын Дмитрия Василий. С ним рассорился серпуховский князь Владимир
Андреевич. «Но в том же году, — по словам А. В. Экземплярского, — дядя
и племянник примирились и написали договорную грамоту».18 Очевидно,
что А. В. Экземплярский относил все описанные pim выше события к одному
1389 г.
Более реально подходил к датировке договора А. Е. Пресняков. Основы¬
ваясь на тексте Никоновской летописи, он относил его составление «после
Крещения 1390 г.».19
Впрочем, и после работ С. М. Соловьева и А. Е. Преснякова дата дого¬
вора — 1389 г., — указанная в издании 1813 г., остававшемся лучшим изда¬
14 Собрание государственных грамот и договоров. М., 1813. Ч. I. С. 62.
15Карамзин Н. М. История государства Российского. М., 1993. Т. V. С. 72 и 279 — 280,
примеч. 139.
16 Соловьев С. М. Сочинения. М., 1988. Кн. 2. С. 348.
17 Экземплярский А. В. Великие и удельные князья Северной Руси в татарский период с
1238 но 1505 г. СПб., 1889. Т. I. С. 125. Следует заметить, что Дмитрий Донской умер не 18,
а 19 мая 1389 г.
18 Там же. С. 126.
19 Пресняков А. Е. Образование Великорусского государства: Очерки по истории XIII —
XV столетий. Пг., 1918. С. 330, примеч. 1.
80
История Русского государства и права
нием документа вплоть до середины XX в., все еще находила своих привер¬
женцев. Так, Е. Ф. Карский, перечисляя источники, использованные им при
написании труда по славянской палеографии, назвал и договорную грамоту
«вел. кн. Василия Дмитриевича с дядею Володимиром Андреевичем
1389 г.».20
Наиболее содержательный анализ первой договорной грамоты между ве¬
ликим князем Василием Дмитриевичем и Владимиром Андреевичем Серпу¬
ховским дал Л. В. Черепнин. При датировке грамоты он обратил внимание
на то, что в ней нет ссылки на «благословение» митрополита, что, как
правило, указывалось в княжеских договорных грамотах начиная с 60-х гг.
XIV в. Исследователь объяснил это тем, что в момент составления соглаше¬
ния в Москве не было митрополита Киприана, который приехал туда только
в марте 1390 г. «Очевидно, — подводил итог Л. В. Черепнин, — грамота
относится ко времени до приезда в Москву митрополита Киприана, т. е. до
марта 1390 г.».21
А. А. Зимин, как писал он сам, внес «небольшое уточнение» в датировку
грамоты, предложенную Л. В. Черепниным. Исследователь заметил, что в
летописи после сообщения о мире между великим князем Василием Дмит¬
риевичем и Владимиром Серпуховским читается известие о рождении 26 ян¬
варя у Владимира Андреевича сына Федора. Отсюда А. А. Зимин справед¬
ливо заключил, что договор был составлен после б января и до 26 января
1390 г.22
Что касается содержания договора, то оно весьма ценно, а в целом ряде
случаев просто уникально, т. к. позволяет не только выяснить условия
отмеченных летописью «мира и любви» между князьями-родственниками,
но и более полно и точно оценить тот конфликт, который закончился утвер¬
ждением договорной грамоты.
В последнем отношении большой интерес представляет статья договора,
которая уже неоднократно была предметом внимания исследователей, но до
сих пор остается проанализированной не до конца: «А что ординьскага тя¬
гость и коломеньскии посолъ, коли еси былъ в своей оч(и)нЪ, а то намъ по
розочту. А володимерьскии послы, какъ ты вьгЬхал и своей оч(и)ны, а тотъ
ти проторъ не надобЪ». Выясняется, что на Руси был ордынский посол, ко¬
торого московские князья принимали в Коломне. Поскольку издержки на
его содержание брали на себя стороны, заключившие соглашение, т. е. дети
Дмитрия Донского и их двоюродный дядя, следует думать, что посол прие¬
хал на Русь уже после смерти Дмитрия Донского. Последний скончался
20Карский Е. Ф. Славянская кирилловская палеография. Л., 1928. С. 58.
21 Черепнин Л. В. Русские феодальные архивы XIV —XV вв. М.; Л., 1948. Ч. I. С. 64.
22 Зимин А. А. О хронологии духовных и договорных грамот великих и удельных князей
XIV —XV вв. // Проблемы источниковедения. М., 1958. Вып. VI. С. 287. Ссылаясь на известие
о рождении 26 января княжича Федора Владимировича, А. А. Зимин использовал почему-то
текст свода конца XV в. (там же, примеч. 79), хотя то же известие есть в более раннем Рогож¬
ском летописце. См.: ПСРЛ. Пг., 1922. Т. 15. Вып. 1. Стб. 157.
В. А. Кучкип. К изучению договора 1390 года.
81
19 мая 1389 г.23 А. Е. Пресняков считал, что посол прибыл для того, чтобы
звать в Орду старшего сына Дмитрия Ивановича Василия для получения
там великокняжеского ярлыка.24 Если так, то посол должен был появиться
в московской Коломне не позднее второй половины июня 1389 г.25 К этому
времени конфликт между Владимиром Андреевичем Серпуховским и детьми
Дмитрия Донского был уже налицо, поскольку договор 1390 г. увязывает
время пребывания ордынского посла в Коломне с пребыванием князя Вла¬
димира «в своей оч(и)нЪ», а летопись прямо указывает на то, что именно
из-за распри с Василием Дмитриевичем серпуховский князь «поеха въ свои
градъ Серпоховъ». О напряженных отношениях между Владимиром Анд¬
реевичем и сыновьями Дмитрия Донского в момент пребывания ордынского
посла в Коломне, а Владимира Андреевича в Серпухове свидетельствует и
факт отказа серпуховского князя от уплаты ордынской «тягости» и расхо¬
дов по содержанию посла, о которых говорит договор и на которые Влади¬
мир Андреевич согласился, только заключив в январе 1390 г. соглашение со
своими двоюродными племянниками.
Но откуда «поеха», как сообщает летопись, Владимир Андреевич с 8-лет¬
ним сыном Иваном в свою отчину? Источники не дают на это прямого отве¬
та, однако, судя по обстоятельствам тех дней, можно достаточно уверенно
сказать, что из Москвы. 20 мая 1389 г. в Архангельском соборе московского
Кремля состоялись похороны Дмитрия Донского. На похоронах присутст¬
вовали «князи»,26 среди которых должны были быть и Владимир Андрее¬
вич, и его сын Иван. Следовательно, размолвка между серпуховским князем
и Василием Дмитриевичем началась в Москве, через несколько дней или са¬
мое большее через три-четыре недели после смерти Дмитрия Ивановича,
23ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. Стб. 156.
24 Пресняков А. Е. Образование Великорусского государства... С. 330, примеч. 1.
25 В XIV в. из русских земель до Орды добирались за месяц (Кучкип В. А. Повести о Ми¬
хаиле Тверском. С. 226). Итальянец Амброджио Контарини, выехав из Астрахани 10 августа
1476 г., 25 сентября того же года приехал в Москву. На широте Сарая он оказался после
15 дней пути, т. с. 25 августа (Барбаро и Контарини о России: К истории нтало-русских связей
в XV в. / Вступит, статьи, подгот. текста, нер. и коммент. Е. Ч. Скржииской. Л., 1971. С. 225,
226). Очевидно, что и в XV в. расстояние между Русью и Ордой преодолевали за месяц. Так,
очевидно, было и в 1389 г. Исходя из этих расчетов, следует полагать, что «володимсрьскии
послы», посадившие 15 августа на великокняжеский стол Василия Дмитриевича, выступили из
Орды примерно в середине июля. Если они дождались возвращения своего соотечественника,
коломенского посла, то последний должен был покинуть пределы Руси в середине июня. Если
принять предположение А. Е. Преснякова, что коломенский посол был направлен для пригла¬
шения Василия Дмитриевича в Орду, то следует принять во внимание то время, какое потребо¬
валось для извещения ордынского хана (им тогда был Тохтамыш) о смерти Дмитрия Донского.
Даже если гонцы со спешными известиями ездили в 2 — 3 раза быстрее правителей, послов и
торговцев, то время между 19 мая (днем смерти Донского) и серединой июня оказывается
слишком малым, чтобы ордынскому послу можно было достигнуть Коломны. Поэтому возмож¬
но, что этот посол ехал не к Василию Дмитриевичу, а к его отцу Дмитрию Ивановичу, но не за¬
стал его в живых. Однако уже к приходу коломенского посла обнаружились трения между
Владимиром Андреевичем Серпуховским и Василием Дмитриевичем.
2(5ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. Стб. 156.
82
История Русского государства и права
а не после 15 августа или даже «тоя же зимы», как утверждается в проци¬
тированных выше летописях. В этой связи определенный интерес вызывает
свидетельство Тверской летописи. В ней под 6897 г. сообщается следующее:
«Той же весны, мйсяца маа въ 25 день, преставися князь великий Дмитрей
Ивановичь, живъ отъ роду 40 лЪтъ; а сына своего Василиа князя благослови
на свой столь. За мало дний побйже князь Володимеръ Андреевичь отъ ве¬
ликого князя въ Торьжекъ, и на Крещение миръ взяша».27 В изложении со¬
бытий тверским сводчиком допущены разного рода неточности и недомолв¬
ки. Так, Дмитрий Донской скончался не 25 мая, а 19 мая. Ошибка вызвана,
по-видимому, тем, что в Твери весть о смерти московского князя была по¬
лучена 25 мая. Жил Дмитрий не 40, а неполных 39 лет. Конфликт между
Владимиром Андреевичем и Василием Дмитриевичем изложен кратко, без
московских деталей (например, нет известия об отъезде Владимира с сы¬
ном Иваном в Серпухов), но верно. В этой связи указание Тверской лето¬
писи, что бегство Владимира Андреевича произошло «за мало дний» (т. е.
через «мало дний») после кончины Дмитрия Донского, представляет явный
интерес. В принципе, оно совпадает с показаниями январского договора
1390 г.
Хронология «розмирия», восстанавливаемая главным образом на основа¬
нии свидетельств этого договора, позволяет понять причины княжеского
разлада. Дело, конечно, не в личной обиде дяди на двоюродного племянни¬
ка, как объясняли конфликт некоторые исследователи, а, как догадывался
еще Л. В. Черепнин, в резком недовольстве Владимира Серпуховского
политикой скончавшегося великого князя Дмитрия,28 в феврале 1389 г.
арестовавшего старейших бояр князя Владимира, а уже 25 марта 1389 г. за¬
ставившего его заключить договор, по которому серпуховский князь лишал¬
ся принадлежавших ему Дмитрова и Галича, целого ряда прав в Москве и
смиренно признавал свою вассальную зависимость от великого князя Дмит¬
рия Ивановича и его старшего сына Василия.29
Договорная грамота 1390 г. содержит и другой материал, позволяющий
судить о дальнейшем развитии междукняжеского конфликта в московском
правящем доме. Оказывается, что в то время, когда на Руси пребывали «во-
лодимерьскии послы», серпуховский князь «выйхал и своей оч(и)ны».
Иными словами, к 15 августа 1389 г., когда татары утверждали Василия
Дмитриевича на великокняжеском столе, Владимира Андреевича уже не
было в Московском княжестве. Если вспомнить, что одного из ордынских
послов — Улана — летопись называет «сильным», то поведение серпухов¬
ского князя получает свое объяснение: опасаясь, что против него будет при¬
менена татарская сила, тем более, что он отказался от ордынских выплат,
Владимир покинул отчинный Серпухов и укрылся близ новгородско-твер¬
27ПСРЛ. СПб., 1863. Т. 15. Стб. 444.
28 Черепнин Л. В. Русские феодальные архивы XIV —XV вв. Ч. I. С. 63.
29ПСРЛ. Т. 15. Выи. 1. Стб. 155; Черепнин Л. В. Русские феодальные архивы XIV —
XV вв. Ч. I. С. 40-45.
В. А. Кучкип. К изучению договора 1390 года.
83
ской границы. Вместе с тем, объясняется и появление на Руси двух «воло-
димерьских послов», в задачи которых входило не только посажение стар¬
шего сына Дмитрия Донского на великокняжеский стол, но и его вооружен¬
ная поддержка против внутренних противников. О последнем Орду проси¬
ли, по-видимому, сами наследники Дмитрия Донского. Во всяком случае, в
покинутом Владимиром Андреевичем Серпухове установилась великокня¬
жеская власть. Об этом также сообщает договор 1390 г.: «А что в наше не-
любье кого есмы поймали твоихъ, а иныхъ на поруку издавали и к целованью
привели, нАтцев намъ отпущати, а порука и целованье свести, а взлтое по
исправ’Ь отъдати. А хто са чимь ко[ри]стовалъ в СерпоховЪ, ишрись сьЪст-
ного, и волостехъ, а то ны по исправЪ велЪти отъдати. А что в т[воеи о]чинЬ
сед’Ьли мои волостели, тЪмъ ны исправа оучинити, ка к и своимь. А что взато
право, ино то вз[ати, а] что взато криво, а то по исправЪ отъдати».
Мысль о том, что наследники Дмитрия Донского в междоусобном кон¬
фликте стремились использовать татарскую силу, находит определенную
опору еще в одной статье рассматриваемого договора. В ней прописано усло¬
вие, согласно которому «выидеть Юрьи с посломь, и намъ то поднати по
розочту, по выходу». Последнее свидетельствует о том, что в момент выра¬
ботки соглашения между Василием Дмитриевичем и Владимиром Андрее¬
вичем второго Дмитриевича — Юрия — не было в Москве, он находился в
Орде. Высказывая предположение, что «коломеньскии посолъ» приходил
приглашать в Орду преемника Дмитрия Донского Василия, А. Е. Пресняков
писал, что «ездил в Орду не в. к. Василий, а брат его Юрий».30 Но если
Юрий отправился к Тохтамышу хлопотать о посажении на владимирский
стол старшего брата, то он должен был вернуться на Русь с «володимерь-
скии послы». Однако на Руси его не было и спустя несколько месяцев после
возведения брата на великокняжеский стол. Очевидно, Юрий был отправ¬
лен в Орду позже.31 Его возможное возвращение домой с еще одним ордын¬
ским послом подсказывает, с какой целью он поехал в Орду. Видимо, в Мо¬
скве продолжали надеяться с ханской помощью решить внутренний спор в
30Пресняков А. Е. Образование Великорусского государства... С. 330, примеч. 1.
31 Л. В. Черепиин не определяет времени, когда отправился в Орду Юрий, но причину его
поездки объясняет совершенно иначе, чем А. Е. Пресняков. «Можно думать, — пишет Л. В. Че-
реппин, — что эта поездка стояла в связи с завещанием Дмитрия Донского, согласно которому
Юрий был объявлен наследником Василия I». См.: Черепиин Л. В. Русские феодальные архи¬
вы XIV —XV вв. Ч. I. С. 67. Такое объяснение совершенно расходится с тем, что известно о со¬
бытиях первых 7 — 8 месяцев после смерти Дмитрия Донского. Если Юрий, согласно Л. В. Че-
реппину, ездил в Орду обсуждать свои права на великокняжеский стол, то этим затрагивались
права его старшего брата. Между тем, как свидетельствует договор от января 1390 г., братья дей¬
ствовали сообща. Юрию тем более приходилось опасаться происков Владимира Серпуховско¬
го, что он по завещанию отца получил во владение Галич, который раньше принадлежал Вла¬
димиру Андреевичу. Противостоять требованиям серпуховского князя Юрий мог только в сою¬
зе со старшим братом. Поездка Юрия в Орду была предпринята в интересах всех сыновей
Дмитрия Донского и имела целью вызов на Русь ханского посла, который с помощью ли воен¬
ной силы, с помощью ли дипломатии сумел бы защитить их интересы.
84
История Русского государства и права
свою пользу. Но Тохтамыш, связанный противоборством с Тимуром,32 такой
помощи не оказал.
Затянувшийся внутримосковский конфликт (он продолжался около 7 ме¬
сяцев, примерно столько же, сколько и знаменитый конфликт 1480 г. между
Иваном III и его братьями Андреем Угличским и Борисом Волоцким) кон¬
чился компромиссом. Прежние владения Владимира Андреевича — Дмит¬
ров и Галич — остались в руках сыновей Дмитрия Донского, но по договору
от января 1390 г. к серпуховскому князю переходили Волок Ламский и Рже¬
ва, что компенсировало его территориальные потери предшествующего года,
под его власть возвращался Серпухов и серпуховские волости, увеличива¬
лись его военные и финансовые права в общей отчине — Московском кня¬
жестве, повышался статус среди князей московского дома. Это были основа¬
ния тех мира и любви, о которых написали летописцы, сообщая о договоре
между московскими Калитовичами в январе 1390 г.
Кроме фиксации принципиальных договоренностей сторон, докончальная
грамота содержит такие особенности, которые позволяют представить, как
составлялись и оформлялись подобные документы. На одну такую особен¬
ность обратил внимание Л. В. Черепнин. Приведя текст договора 1390 г. о
возможном приходе из Орды татарского посла с Юрием, Л. В. Черепнин пи¬
сал: «В текст докончания великого московского и серпуховского князей был
включен заочно Юрий Дмитриевич и к грамоте была привешена его печать,
хотя сам галицкий князь в это время находился в Орде».33 Как это происхо¬
дило технически (оставил ли Юрий, уезжая в Орду, свою печать старшему
брату, сделал ли восковой оттиск, скрепил ли заранее печатью чистый бу¬
мажный лист, на котором должен был быть написан текст соглашения),
Л. В. Черепнин не объяснял. Но сделанное исследователем наблюдение при¬
вело его к мысли о том, что скрепление княжеской духовной или договорной
грамоты печатью определенного князя еще не означает действительного уча¬
стия такого князя в оформлении документа, печать могла привешиваться и
без согласия князя, «заочно». Именно так трактовал Л. В. Черепнин появле¬
ние печати князя Константина Дмитриевича на второй духовной грамоте его
старшего брата великого князя Василия Дмитриевича. По мнению Л. В. Че-
репнина, эта духовная фиксировала подчинение Константина Дмитриевича
наследнику великого князя, малолетнему княжичу Василию, но Константин
воспротивился этому, за что и был лишен своих владений. Построениям исто¬
рика мешала печать князя Константина, скреплявшая текст второго завеща¬
ния его старшего брата и долженствовавшая свидетельствовать о согласии
Константина с этим текстом. Вот здесь-то Л. В. Черепнин и привел парал¬
лель с оформлением январского договора 1390 г.: «Нашему предположению
(о ссоре Константина с великим князем не до, а после написания второй ду¬
ховной грамоты Василия. — В. К.) не противоречит то обстоятельство, что
:п Весной 1389 г. Тохтамыш осаждал союзный Тимуру Сабрап (Саурап) в бассейне Сыр-
Дарьи, а осенью того же года готовился к отражению нападения Тимура. См.: Сб. материалов,
относящихся к истории Золотой Орды. М.; Л., 1941. Т. II. С. 157, 158.
33 Черепнин Л. В. Русские феодальные архивы XIV —XV вв. Ч. I. С. 67, 80.
В. А. Кучкип. К изучению договора 1390 года.
85
ко второй духовной Василия Дмитриевича, среди других печатей, привешена
и печать Константина. Вспомним первую договорную грамоту Василия I
с Владимиром серпуховским 1390 г., скрепленную печатью Юрия галицкого,
который в момент составления грамоты был в Орде».34 Оформление договора
1390 г. становилось, таким образом, неким образцом при характеристике дру¬
гих княжеских грамот средневековой Руси.
Эти наблюдения над текстом докончания 1390 г. и его оформлением
должны быть дополнены археографической характеристикой документа.
Существующие археографические описания договорной грамоты 1390 г.
не в полной мере отражают особенности написания сохранившегося согла¬
шения. Прежде всего следует указать на поправки и ошибки писца, сделан¬
ные в тексте договора, которые прежними архивистами и публикаторами ни¬
как не отмечались. А они были. Так, в строке 5 (всего в грамоте 64 строки,
последняя неполная) в слове «хитрости» буквы «хи» написаны по смытым
буквам почерком и чернилами писца договорной грамоты. В строке 37 во
фразе «А наидемъ Ржеву» вместо «наидемъ» написано «наидемы». Описка
осталась неисправленной. Почерком и чернилами писца написана по смытой
букве буква «Ъ» в слове «животинЪ» в 43 строке грамоты. В следующей
44 строке писец вновь допустил ошибку и вынужден был написать по смы¬
той букве букву «ю» в слове «нелюбье». В строке 50 во фразе «А мос-
ковск[а]|а рать ходить с моимь воеводою» слово «ходить» было написано
дважды, что свидетельствует о копировании писцом письменного текста,
а не о его работе под диктовку.35 Описка осталась без поправки. В строке 56
в слове «исберуть» буква «б» была написана писцом грамоты по полусмы-
той букве. В строке 60 во фразе «а твои богаре тобЪ служили» в слове
«богаре» буква «р» была написана писцом грамоты по букве «д». Наконец,
в строке 61 читается «мны на нихъ нелюбьга не держати», где «мны» было
написано вместо «ны».
Но особенно удивительно то, что архивисты и издатели договорной
грамоты 1390 г. никогда не отмечали наличие вертикальной полосы, прохо¬
дящей по левому полю бумажного листа, на котором написан текст соглаше¬
ния. Полоса идет в 27 мм от верхнего обреза листа, в 12 мм от его левого
края и в 21 мм от текста. Ее протяженность составляет 296 мм. Не заметить
такую полосу невозможно, и тем не менее исследователи о ней никогда и
ничего не писали, хотя грамота находится в научном обороте почти четверть
тысячелетия. Внимательно рассматривая эту полосу, можно обнаружить,
что состоит она из букв. Они были написаны строго перпендикулярно тек¬
сту, поскольку строго следовали одному из вержеров бумажного листа. Не¬
смотря на утраты, которые объясняются ветхостью левого края грамоты,
при увеличении можно прочитать следующий текст (утраченные места вос¬
станавливаются по смыслу и заключаются в квадратные скобки, выносные
34 Там же. С. 90.
35 Характеристику и оценку таких ошибок «удвоения» см. в книге: Лихачев Д. С. Тексто¬
логия: На материале русской литературы X —XVII вв. 2-е изд. Л., 1983. С. 72, 76 — 77.
86
История Русского государства и права
буквы вставляются в строку и обозначаются курсивом, недостающие буквы
слов под титлом вставляются в строку в круглых скобках): «Г(о)с(под)и,
помози рабу своему, напи[са]вшему докончАнье се, а повелЪньемь великого
кна[з]а Васил[ыа] Дмитриевича и его брата князя Юрыа Дмитриевича.
РА[д]Аше (?) и в здравье, [и] въ веселье и в любовь вечную. Како радъ
[зак\]ць, избывъ отъ тенета, тако радъ писець послЪ р[а]бот[ы]».36 Таким
образом, вертикальная линия оказывается не декоративной чертой, а запи¬
сью писца. Кажется, это единственный случай в дипломатике русского сред¬
невековья, когда переписчик официального документа оставил на нем за¬
пись личного характера. Высота строки записи в основном равняется 0,5 мм,
почему ее и трудно было прочитать. Вместе с тем такой размер букв свиде¬
тельствует о выработанных навыках малоразмерного письма и большом
профессионализме писца грамоты. Назвать себя по имени он не решился. Не
следует забывать, что княжескими писцами обычно бывали дьяки, а дьяки
в XIV столетии являлись, как правило, княжескими холопами.37 Холопье
имя в междукняжеской договорной грамоте могло привести осмелившегося
увековечить свое имя в официальном документе к суровому наказанию.
Но даже при отсутствии имени писавшего обнаруженная запись пред¬
ставляет большой интерес. Сравнение окончания работы писца с освобожде¬
нием зайца из тенет — сетей для ловли зверей, расставлявшихся охотника¬
ми, известно и по другим памятникам древнерусской письменности. Так, в
датируемом самым концом XIV в. пергаменном Прологе на сентябрьскую
половину года писец, закончив работу, написал: «Радъ загачь, изб’Ьгъ от те¬
нета, та[ко и] писець, кончавъ последнюю строку».38 В конце XIV в. писцом
36 Плотность записи писца — 8 букв на 10 мм. В слове «написавшему» после букв «напи»
утрачено 2,5 мм бумажного листа, текст легко восстанавливается. В словах «кна[з]а Ва-
сил[ьа]» после букв «кня» утрачен 1 мм, а после «Василь» — 2 мм бумажного листа; текст вос¬
станавливается без затруднений. Слово «рА[д]Аше» восстанавливается предположительно.
Первая буква напоминает букву «г», но вертикальная часть этой буквы опускается ниже стро¬
ки. Вторая буква может быть и буквой «д». Третья буква утрачена, размер утраты 2 мм. Чет¬
вертая буква может быть и буквой «а». Буквы «ше» видны отчетливо, и, судя по контексту, это
окончание глагола. Даже если это окончание другого глагола, не «ра[д]ашс», это существенно
не влияет на понимание текста. После слова «здравье» утрачен 1 мм бумажного листа. Буква
«и» реконструирована по смыслу. Перед буквами «ць» нет 4 мм бумажного листа. Текст рекон¬
струирован но смыслу. В последнем слове после буквы «р» и после буквы «т» нет по 1 мм бу¬
мажного листа. Текст восстанавливается достаточно легко.
37 Первую духовную грамоту Ивана Калиты 1336 г. писал дьяк Кострома. Первую духов¬
ную грамоту Дмитрия Донского 1372 г. писал дьяк Нестер. Тот же Нестер, еще не будучи дья¬
ком, писал духовные грамоты отца Дмитрия Донского великого князя Ивана Ивановича. В по¬
следних говорилось, что «хто будсть моихъ дьаковъ <...> дал есмь имъ волю». См.: ДДГ.
М.; Л., 1950. С. 8, 25, 17, 19. Княжеские дьяки-холопы известны вплоть до второй половины
XVI в. См.: Колычева Е. И. Холопство и крепостничество (конец XV —XVI в.). М., 1971.
С. 60-62, 246.
38 Столярова Л. В. Свод записей писцов, художников и переплетчиков древнерусских пер¬
гаменных кодексов XI —XIV веков. М., 2000. № 390. С. 389. О датировке этого Пролога не
началом XIV в., как указано у Л. В. Столяровой, а концом XIV в. см. в критическом разборе
названного труда Л. В. Столяровой: Мошкова Л. В., Турилов А. А. «Плоды ливанского
кедра». М., 2003. С. 73.
В. А. Кучкип. К изучению договора 1390 года.
87
Кузьмой был написан Апостол, в котором Кузьма сделал приписку: «Радъ
зааце, ис тенета изб^гъ, тако радъ писець, книги написавше».39 В датируе¬
мой 1409—1410 гг. Триоди постной встречается почти аналогичное изрече¬
ние: «Радъ заяць, тенето изб^г, тако и н[ынЪ] рад писець, сию кн[игу] кон¬
чавши».40 Писцы XVI в. тоже знали такое сравнение: «Как заецъ радъ,
тенетъ избылъ, так азъ радъ, книгу ciio списалъ».41 Писец в Каргополе,
переписав в 1551 г. рукопись, закончил ее словами: «Возрадовася заець,
избегше от тенетя, тако возрадовася писець, достигши последняго стиха и
останочные строкы».42 Подобное сравнение было известно в XVI в. и в за¬
паднорусских землях: «Радъ быс(ть) заець, изринувшися от тенета, а рыба
от сЬти, а птица от клепца, а должникъ отъ резоимца, а холопъ от государя,
такъ радъ быс(ть) писецъ, достигши в книзЪ остаточного слова прелога сего
и последний строки видечи, якъ святого воскрсния».43 Наконец, в миниа¬
тюрном, в восьмую долю листа, русском рукописном сборнике XVII в.,
обнаруженном в свое время И. И. Срезневским в Копенгагене, среди ряда
пословиц была помещена и такая: «Радъ заецъ, избывъ тенета, тако и пи¬
сецъ последней строка».44 Совершенно очевидно, что сравнение радости
писца, завершившего работу, с чувством зайца, вырвавшегося из тенет на
волю, было распространено в XIV —XVII вв. в разных русских землях. По¬
добное сравнение стало пословицей. Но примечательно, что наиболее ран¬
ний ее вариант дает не рукописная книга, а грамота, официальный договор
между князьями. Подобный факт может свидетельствовать о том, что в кон¬
це XIV в. писцами грамот и переписчиками рукописных книг были одни и
те же люди. Профессионалы-нотарии, оформлявшие исключительно юриди¬
ческие документы, появились в княжеском окружении позднее.
Следует заметить, что писец докончальной грамоты не только ради крас¬
ного словца прибег к пословице о зайце. Он действительно путался в бук¬
вах, словах, а также мыслях, выраженных в некоторых статьях грамоты.
Выше уже были приведены примеры исправления отдельных букв в тексте
договора. Примечательно, что если в первых 36 строках грамоты было сде¬
лано одно исправление, допущена одна ошибка, то в последующих 27 стро¬
ках договора число ошибок возросло до семи, причем три описки так и оста¬
лись неисправленными. Удвоение глагола «ходить» в строке 50 ясно свиде¬
тельствует о том, что писец договорной грамоты переписывал текст с не-
сохранившегося чернового экземпляра, который, вполне возможно, он сам
39 Столярова Л. В. Свод записей... С. 423, № 477.
40 Записи писцов в древнерусских рукописях XIII —XV вв. (Из архива М. Г. Гальченко).
М., 2003. С. 65. Текст в квадратных скобках реконструирован автором статьи.
41 Срезневский И. И. Материалы для Словаря древнерусского языка. СПб., 1903. Т. III.
Стб. 948 (из рукописи 1545 г. Кирилло-Белозерского монастыря).
42 Рукописные книги собрания М. П. Погодина: Каталог. СПб., 1992. Вып. 2. № 617.
С. 226.
43 Карский Е. Ф. Славянская кирилловская палеография. С. 280.
44 Срезневский И. И. Сведения и заметки о малоизвестных и неизвестных памятниках.
XLI —LXXX. СПб., 1876. № LXII. С. 373.
88
История Русского государства и права
и составлял. Длительная черновая работа, затем переписывание текста на¬
бело приводили к тому, что писец уставал, в конце грамоты он передавал
текст договора уже не столь тщательно, как в начале письма.
При внимательном чтении договорной грамоты обнаруживаются опреде¬
ленные логические противоречия как между ее отдельными статьями, так и
внутри самих статей. Так, обращает на себя внимание формулировка статьи
о передаче великим князем Василием Дмитриевичем новых земель своему
двоюродному дяде. Великий князь дал серпуховскому князю «в вудЪлъ Во-
локъ с волостьми, а волости ИздЬтемле да Воиничи, да Ржеву с волостьми,
того намъ подъ тобою блюсти, а не обидЪти». Оборот «с волостьми» как буд¬
то указывает на передачу Владимиру Андреевичу Волока Дамского и Ржевы
со всеми относившимися к этим центрам территориями. Применительно к
Волоку Дамскому к такому пониманию текста склоняется С. 3. Чернов.45
Однако относительно волоколамских волостей в грамоту внесено существен¬
ное пояснение: «а волости ИздЬтемле да Воиничи». Между тем, в XIV—.
XV вв. Волоку Дамскому административно подчинялся целый ряд волостей
и станов. В своем исследовании о Волоке Дамском С. 3. Чернов указывает
на существование к концу XV в. на территории Волока и относившейся к
нему Рузы 13 территориально-административных единиц.46 Не все они суще¬
ствовали в конце XIV в., часть из них образовалась в XV столетии. Можно
согласиться с С. 3. Черновым в том, что окружавшие Волок Дамский и под¬
ступавшие непосредственно к городу Староволоцкий, Дамский и Рахов ста¬
ны существовали издревле и относились к собственно Волоку, названному в
договоре 1390 г.47 Но почему в договоре 1390 г. не упомянуты достаточно
старые волоколамские Локныш и Сестринский стан,48 зато указаны самая
западная волоцкая волость — Издетемль и самая восточная — Войничи?49
Думается, отсутствие уточняющего определения «всеми» в статье договора
1390 г. о наделении Владимира Андреевича волоцкими волостями («Волокъ
с [всеми] волостьми») неслучайно. Серпуховскому князю были отданы не
все волоцкие земли, а лишь Волок Дамский с городскими станами и две во¬
лости, которые конкретно в договоре и указываются.
45 Чернов С. 3. Волок Ламский в XIV —первой половине XVI в.: Структуры землевладения
и формирование военно-служилой корпорации. М., 1998. С. 52.
46 Там же. С. 64 и карта-схема на с. 70 — 71.
47 Там же. С. 52 и карта-схема на с. 70 — 71.
48 Локныш, или Локпашский стан упоминается в грамоте конца 20 —начала 30-х гг. XV в.
(АСЭИ. М., 1952. Т. I. N° 62. С. 58). Первое упоминание Сестринского стана относится к
1507 г., но он существовал много раньше. См.: Чернов С. 3. Волок Ламский в XIV —первой
половине XVI в. ... С. 126.
49 О местоположении этих волостей см.: Там же. С. 51. Иная и более аргументированная
локализация волости Войничи (по р. Маглуше (Мологоще), левому притоку Малой Истры)
предложена В. В. Лелсцким. См.: Лелецкий В. В. Волость Войничи по писцовой книге 1567 —
69 г. // Древняя Русь: Вопросы медиевистики. 2001. № 1 (3). С. 10—17. Волость возникла ме¬
жду зафиксированными духовными грамотами 30-х гг. XIV в. Ивана Калиты московскими во¬
лостями Сурожик и Мушкова Гора.
В. А. Кучкип. К изучению договора 1390 года.
89
Относительно ржевских волостей никаких разъяснений в грамоте нет, и
также можно думать, как это и делали многие исследователи, что Владимир
Андреевич получил все ржевские волости. Однако последующая статья до¬
говора: «А ци какимь дЪломь отоиметься от тоб[Ъ] Ржева, и дати ми тобЪ во
Ржевы мЪсто Шрополчь да Медуши. А искати ны Ржевы, а тобЪ с нами с
одиного. А наидемъ Ржеву, и Ржева тобЪ, а волости наши намъ» — может
быть истолкована в том смысле, что серпуховский князь распоряжался в
ржевских волостях отнюдь не один. По меньшей мере, часть ржевских волос¬
тей сохранялась за «нами», т. е. детьми Дмитрия Донского. И тогда прихо¬
дится признавать, что данное обстоятельство осталось неотмеченным в ста¬
тье о наделении Владимира Андреевича Ржевой «с волостьми», как нечетко
были прописаны права всех московских князей в Волоке Дамском. Если же
полагать, что статья предусматривает возврат Ярополча и Медуш (это вла¬
димирские волости бывшего великого княжения) в ответ на передачу отвое¬
ванной Ржевы Владимиру Андреевичу, то тогда не ясно, почему употреблено
выражение «волости наши намъ». Ведь обещание «дати ми тобЪ во Ржевы
мЪсто Шрополчь да Медуши» свидетельствует о владении и распоряжении
этими волостями одного великого князя. Как бы там ни было, очевидно
одно: статья отредактирована не совсем внимательно, она допускает проти¬
воречивые толкования, в ней употреблена разная терминология.
В строках 18 — 20 грамоты помещены статьи, трактующие вопросы коман¬
дования войсками, состоявшими из отрядов бояр великого князя и бояр сер¬
пуховского князя. Но только на строке 50 между статьями о данях с бояр,
живших на землях не своего князя, и о порядке возвращения непошлых слуг
Владимиру Андреевичу, помещена статья о командовании московской ратью.
В данном случае речь может идти о недостаточно продуманной кодификаци¬
онной работе составителей или составителя соглашения. Приведенные при¬
меры свидетельствуют о том, что отработка текста договорной грамоты была
делом достаточно сложным, и если писец принимал участие на всех этапах
подготовки, редактирования и переписки грамоты, то он действительно дол¬
жен был потратить на это немало сил и был искренне рад окончанию ра¬
боты.
Впрочем, его чувства этим не ограничивались. Судя по первой части за¬
писи («и в здравье, и в веселье, и в любовь вЪчную»), он был очень доволен
тем обстоятельством, что внук и правнуки Ивана Калиты сумели дого¬
вориться между собой. Действительно, прекращение многомесячного
«нелюбья», грозившего самыми непредсказуемыми последствиями (втягива¬
ние во внутримосковскую борьбу Орды, Новгорода, Твери, Литвы), гаран¬
тировало и «здравье», и «веселье», хотя едва ли «любовь вЪчную». Но даже
без последней соглашение внушало несомненный оптимизм, и писец выра¬
зил твердую уверенность в мирном и безоблачном будущем.
Но, пожалуй, самый большой интерес прршиски состоит в ее указании на
то, что договорная грамота была составлена «повелЪньемь великого кназа
Васильки Дмитриевича и его брата князя Юрьга Дмитриевича». Едва ли упо¬
минание «повеления» удельного московского князя Юрия Дмитриевича,
90
История Русского государства и права
бывшего второстепенным контрагентом оформленного договора при глав¬
ных договаривавшихся сторонах — великом князе Василии Дмитриевиче и
Андрее Серпуховском, могло быть сделано заочно, когда Юрий пребывал в
Орде. Подобная ссылка на «повеление» звенигородско-галичского правите¬
ля была уместна при прямом участии Юрия в составлении договора или, по
меньшей мере, его присутствии при заключительном оформлении доконча-
ния. Если верно последнее, то это означает, что договор был составлен в
присутствии Юрия, к моменту заключения соглашения успевшего вернуться
из Орды.
На это указывают и печати договора. Все они привешены к грамоте на
одинаковых шелковых шнурах красного цвета, что может свидетельствовать
об их одновременном прикреплении. Все печати восковые, односторонние,
сравнительно небольшого размера, т. е. перстневые.50 Едва ли можно пред¬
полагать, разделяя точку зрения Л. В. Черепнина, что перед отъездом в
Орду Юрий снял с себя свой перстень-печатку и оставил его в Москве. Ско¬
рее всего, он сохранил его при себе и использовал при скреплении договора
с Владимиром Серпуховским.
Таким образом, запись безымянного писца московской договорной грамо¬
ты 1390 г. раскрывает новые стороны написания и оформления этого важ¬
ного документа, предотвратившего крупный конфликт в московском княже¬
ском доме, последовавший сразу же после смерти Дмитрия Донского. Раз¬
лад в правящей московской династии был вызван попыткой Дмитрия уси¬
лить великокняжескую власть и расширить великокняжеские владения за
счет удельного князя Владимира, что отразил договор от 25 марта 1389 г.
Владимир Андреевич, воспользовавшись кончиной брата и сюзерена, ре¬
шился на открытую конфронтацию с детьми Дмитрия Донского. И новому
великому князю Василию Дмитриевичу пришлось идти на уступки, чтобы
погасить вражду.
50 Последнее по времени описание этих печатей см.: Соболева Н. А. Русские печати.
М., 1991. № 16. С. 149; X? 49. С. 161; X? 50. С. 162.
А. О. Беляев
К ВОПРОСУ О ФОРМИРОВАНИИ ИДЕИ
НЕЗАВИСИМОСТИ РУССКОГО ГОСУДАРСТВА
ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XV в.
Создание и развитие государства осуществляется достижением опреде¬
ленных целей, в которых заинтересованы ведущие слои населения. Эти слои
не должны составлять большинство населения страны, но обязательно
должны играть заметную роль в государственной политике.
В Великом княжестве Московском во второй половине XV в. ведущими
слоями были формирующаяся аристократия, православная церковь и воору¬
женные силы, создающиеся на основе поместной системы.
За три с половиной века существования Московского княжества в составе
его населения произошли большие изменения. Среди свободного населения
обособилось несколько групп, «отличавшихся одна от другой все более и бо¬
лее резко обозначающимися юридическими признаками. Этим была подго¬
товлена почва для зарождения сословий».1
Основными группами стали служилые люди, посадские люди, составляв¬
шие большинство населения городов и посадов, и крестьяне, представляв¬
шие основную массу сельского населения. Несмотря на различные сослов¬
ные интересы, доминантой идеологии населения стало стремление к обрете¬
нию независимости и созданию единого государства.
В тот период шел процесс не разобщения, а консолидации русского наро¬
да «единение всех сил и ресурсов северо-восточных волостей. Такому еди¬
нению способствовало стремление к национальной независимости, сохране¬
нию отеческой культуры и традиций».2
Феодальная смута второй четверти XV в. окончилась победой великого
князя Московского Василия II. Некоторые из его подданных начинали име¬
новать его «царем», подчеркивая тем самым его определенную независи¬
1 Дьяконов М. А. Очерки общественного и государственного строя Древней Руси.
СПб., 2005. С. 191.
2 Михайлова И. Б. Служилые люди Северо-Восточной Руси в XIV —первой половине
XVI века. СПб., 2003. С. 5.
© А. О. Беляев, 2006
92
История Русского государства и права
мость от Орды. В это же время погибла Византийская империя — оплот
православной веры. Из оставшихся государств, исповедовавших правосла¬
вие, самым мощным оказалось великое княжество Московское. Тогда поя¬
вилась идея о переходе царского, т. е. императорского достоинства к вели¬
ким князьям Московским. Укреплению представления о «царском» харак¬
тере власти способствовало и установление в 1448 г. автокефалии русской
церкви. При поставлении митрополита теперь все решала воля великого
князя. Верховенство же в церковных делах традиционно считалось прерога¬
тивой только одного светского правителя — императора, царя.
«Но царь не может подчиняться другому царю, он должен быть полно¬
стью суверенным правителем. Идея о царском достоинстве московского ве¬
ликого князя неизбежно должна была прийти в противоречие с продолжав¬
шимся признанием верховенства хана Большой Орды».3 Возникает проти¬
воречие с прежним представлением о верховенстве ордынского «царя» —
хана.
В этот же период Золотая Орда практически развалилась: на ее окраинах
начали складываться ханства, лишь номинально зависимые от хана Боль¬
шой Орды. И «ордынские царевичи» не отказывались от приглашений на
службу, следовавших от Московских князей, еще сохранявших отчасти
формальную вассальную зависимость от Орды. В отношениях же с «глав¬
ным царем» у Василия II заметных перемен не произошло — хан по-преж¬
нему являлся его сюзереном.
С развалом Большой Орды некоторые татарские князья и мурзы стали
переходить на службу к великому князю Московскому и, таким образом, де¬
лались подданными Москвы. «Началось мирное взаимное сближение и воз¬
действие друг на друга — путем торговли, службы и тому подобных сноше¬
ний, взаимного влияния обычаев, причем воздействие более развитой куль¬
туры было сильнее (переход татар к земледелию, знакомство с русским
языком и пр.). Значительная часть татарского дворянства приняла право¬
славие, обрусела и вошла в состав служилого сословия Московского госу¬
дарства».4
Падение Византии подтолкнуло дальнейшее развитие в русском обществе
идеи о «царском» характере власти великого князя Московского, несовмес¬
тимой с идеей подчинения ордынскому «царю».
После вокняжения Ивана III в договорных грамотах князей Московского
дома с зависимыми от них удельными князьями произошли изменения в
формулировке пункта об отношениях с Ордой. Теперь уплата «выхода» в
Орду зависела не от «а переменит Бог Орду», а исключительно от воли ве¬
ликого князя.
3 Горский А. А. Представления о «царе» и «царстве» в средневековой Руси (до середины
XVI века) // Царь и царство в русском общественном сознании». М., 1999. С. 27.
4 Рязановский В. А. К вопросу о влиянии монгольской культуры и монгольского права на
русскую культуру и право // Вопросы истории. 1993. № 7. С. 157.
А. О. Беляев. К вопросу о формировании идеи независимости Русского государства... 93
«С присоединением земель в состав бояр стали входить князья прежде
независимых княжеств („княжата“), что означало понижение их социально¬
го статуса».5 Им, естественно, хотелось служить самостоятельному госу¬
дарю, а не правителю пусть и богатого, но вассального княжества.
В то время аристократия московского княжества увеличивалась не толь¬
ко за счет бывших удельных князей. «Она еще более умножилась греками
и иноземцами, явившимися после Софьи, при ознакомлении с Западом, и
особенно знаменитыми беглецами литовскими».6 Соответственно усилилось
влияние аристократии на Великого князя Московского в аспекте освобожде¬
ния от сюзеренитета Орды.
Идею сильной независимой власти поддерживали и крестьяне, и город¬
ские низы, которым жилось бы спокойнее под охраной мощного православ¬
ного (единоверного) государя, чье войско могло защитить их от набегов
степняков. Таким образом, все слои населения великого княжества Москов¬
ского были заинтересованы в его самостоятельности. Идея освобождения
объединяла все русское общество.
Для окончательного освобождения от ордынского сюзеренитета необхо¬
дима была и военная сила. К последней четверти XV в. великокняжеское
войско, возглавляемое умелыми полководцами — князьями Д. Холмским,
Д. Щеней и другими, накопило достаточный опыт проведения боевых опе¬
раций против различных противников и было готово как к защите своих ру¬
бежей, так и к проведению наступательных боев, что и было продемон¬
стрировано в боях против Великого княжества Литовского и Ливонского
ордена. Была создана оборонительная линия на Оке, и у Орды уже не хва¬
тало сил препятствовать ни ее созданию, ни ее преодолению.
Мудрый и дальновидный политик, Иван III осторожно относился к по¬
следнему решительному шагу, не желая, быть может, излишнего кровопро¬
лития, но народ жаждал освобождения от татарского ига. По мнению
Д. И. Иловайского, «на решимость Иоанна прекратить даннические отно¬
шения к Золотой Орде, по всем признакам, повлияло и общественное мне¬
ние московского населения: ненависть к татарскому ярму, сознание его уни¬
зительности и презрение к варварам — мусульманам, которых православ¬
ные люди называли „поганью“, все более и более выступали наружу по мере
внешних успехов и политического усиления Московского государства. Иван
Васильевич не только не опережал в этом случае общественные стремления,
а напротив должен был почти бороться с нетерпением значительной части
своего народа».7
Русская православная церковь помогала великим князьям Московским в
деле собирания русских земель и разделяла их стремления к независимости
от Золотой Орды. Церковь всегда поддерживала московских князей в борьбе
5 Кривошеев Ю. В. Становление Великорусской государственности//История России. На¬
род и власть. СПб., 1997. С. 192.
6 Полевой Н. А. История русского народа: В 3-х т. М., 1997. Т. 3. С. 331.
7 Иловайский Д. И. Собиратели Руси. М., 1996. С. 419.
94
История Русского государства и права
с внешним врагом, опасаясь, что иноверцы могут искоренить «веру право¬
славную». «Нужно было заботиться о своем „православном князе“, могу¬
щем защитить Русь и прекратить княжеские усобицы и споры».8
Вторая четверть XV в. ознаменовалась кровопролитной борьбой за вели¬
кокняжеский стол между братом Василия I Юрием Дмитриевичем и его сы¬
новьями Василием Косым и Дмитрием Шемякой с Василием II, сыном Ва¬
силия Дмитриевича. Ожесточенная междоусобица, отмеченная не только
схватками, но и предательством, ослеплением главных противников (Васи¬
лия Косого и Василия Темного), принесла много бед.
Церковь осуждала смуту. Архиереи упрекали князя Дмитрия Шемяку,
неугомонно заводившего крамолы, обращались к нему с увещеваниями, осу¬
ждениями, и, наконец, собор пастырей направил Шемяке грозное послание.9
Игумен Кирилловского монастыря Трифон (впоследствии архиепископ
Ростовский) и игумен Ферапонтова монастыря Мартиниан убедили Москов¬
ского великого князя (в тот момент бывшего великого) Василия II Василь¬
евича в том, что клятва, данная им в Угличе Дмитрию Шемяке, подтвер¬
ждавшая отказ от права занимать великокняжеский стол, незаконна, как
действие неволи и страха. Освобождение великого князя от этой клятвы
являлось событием неординарным, требующим определенной решимости ду¬
ха, вместе с осознанием того факта, что великокняжеский стол должен ос¬
таваться за представителем старшей линии Московского дома. Население
удельных княжеств исповедовало православие, и русская церковь была еди¬
ной не только формально, но и фактически. Хотя архиепископство Ростов¬
ское не входило в состав Московских земель, действия указанных иерархов
отчасти решили судьбу как Московского княжества, так и Северо-Восточ¬
ной Руси в целом.10
О единстве церкви свидетельствует и поведение новгородских иерархов.
Как следует из летописей, вряд ли существовала особая приязнь между Ве¬
ликим князем Московским и новгородским архиепископом. Но показателен
тот факт, что архиепископский полк, прибыв с другими новгородскими пол¬
ками на Шелонь, участия в злосчастной для новгородцев битве не принял.
Можно полагать, что воеводы этого полка имели указания от церковников
сохранять своего рода нейтралитет. Как писал Г. В. Вернадский, «духовен¬
ство и многие простолюдины были приведены в смятение религиозными раз¬
ногласиями, и многие из них находились под впечатлением посланий
митрополита Филиппа. Вновь избранный архиепископ Феофил отказался
послать свое конное войско („архиепископское знамя“) против Ивана III и
разрешил использовать его только против псковичей».11
Окончание феодальной смуты на Руси практически совпало с падением
Константинополя. Византийская империя — оплот православия — переста¬
8 Мавродип В. В. Образование Русского национального государства. Л., 1941. С. 34.
9 Федотов Г. П. Святые Древней Руси. Ростов и/Д, 1990. С. 141.
10 Толстой М. В. История Русской церкви. Валаам, 1991. С. 259, 268.
11 Вернадский Г. В. Россия в средние века. Тверь, 1997. С. 61.
А. О. Беляев. К вопросу о формировании идеи независимости Русского государства... 95
ла существовать. Константинопольская патриархия встала практически в
один ряд с другими восточными патриархиями (Иерусалимской, Антиохий¬
ской, Александрийской), влачившими незавидное существование в завое¬
ванных мусульманами странах.
Как Московское великое княжество оказалось наиболее мощным право¬
славным государством, так и Русская церковь стала наиболее мощной среди
православных церквей. По мнению иерархов Московской митрополии, пер¬
вая по своему значению в православном мире церковь не могла находиться
не в суверенном (по нынешней терминологии) государстве. И церковь нача¬
ла проводить идеологическую подготовку населения к освобождению рус¬
ских земель от ордынской зависимости.
Одним из таких важных актов явилось освобождение церковью и архи¬
епископом Ростовским Вассианом от вассальной клятвы ордынскому «царю»
великого князя Ивана III. В своем знаменитом послании Ивану III 1480 г.
Вассиан не только объявил его равным татарскому царю, но отказал в цар¬
ском достоинстве всем Чингизидам, т. е. объявил их 250-летний сюзеренитет
над Русью нелегитимным. Это давало нравственную возможность Ивану III
начать решительные действия против ордынских ханов. «„Клятва хану“
была важным элементом русского исторического сознания XIII —XV вв.; го¬
товность Вассиана снять эту „клятву“ отражала новое явление в русской
общественной жизни».12
Рядом ученых советского периода был создан стереотип о роли русской
православной церкви во время ордынского ига, с предельной четкостью
сформулированный Н. С. Гордиенко в предисловии к книге «История рус¬
ской церкви» H. М. Никольского: «деятельность церкви в период монголо¬
татарского нашествия — деятельность откровенно антипатриотическая».13
Хотя русской церкви и были созданы привилегии веротерпимыми монгола¬
ми, правда, в той же степени, как и для других конфессий, православные
иерархи поддерживали великих князей в их борьбе за независимость, что
свидетельствует об их патриотизме и предвидении ими будущих историче¬
ских судеб России.
Церковь исподволь формировала общественное мнение о неприятии пра¬
вителей Орды в качестве законных сюзеренов московских князей. Стерео¬
тип, существовавший в течение двух столетий: главный татарский хан явля¬
ется правителем более высокого ранга, чем кто-либо из русских князей, —
следовало разрушить. И в русских летописях появились уничижительные
эпитеты по отношению к ордынским ханам, чего раньше не допускалось.
Махмуд в сообщениях о его походе на Переяславль-Рязанский в 1460 г. име¬
нуется «безбожным» (это внесено в текст не позже начала 1470-х гг.), Ах¬
мат в рассказе о его походе на Русь в 1472 г. — «злочестивым». В летописях
1470-х гг. начали прилагаться уничижительные эпитеты («безбожный»,
12Лурье Я. С. Две истории Руси XV века. СПб., 1994. С. 193.
13 Гордиенко Н. С. Н. М. Никольский и его «История русской церкви» II Никольский Н. М.
История русской церкви. 3-е изд. М., 1985. С. 14.
96
История Русского государства и права
«окаянный») к самому основателю Золотой Орды — Батыю, как вставки в
более древние тексты о взятии Киева в 1240 г. и убиении в Орде Михаила
Черниговского в 1246 г. Уничижительные характеристики («злочестивый»,
«окаянный», «мучитель» и др.) давались Батыю и в повести об убиении Ба¬
тыя, составленной Пахомием Сербом.14
В 1472 г. было создано «Житие Ионы, архиепископа Новгородского».
В нем содержится предсказание, сделанное святителем Ионой в начале
1460-х гг. Василию II, а затем повторенное Ивану III, что именно в княже¬
ние Ивана Васильевича произойдет освобождение от власти ордынских ца¬
рей.15
«В огромной по масштабу идейной работе, направленной на упрочение
молодой российской государственности»,16 участвовали различные слои соз¬
дающейся России. Из глубины веков шла традиция отмечать значительные
события в жизни народа строительством храмов. Русский народ всегда счи¬
тал Богоматерь своей покровительницей. К богородичной тематике, связан¬
ной с этими традициями, обратился и Иван III. В Кремле по его заказу
строится главный храм России — Успенский собор, и перестраиваются Бла¬
говещенская и Рождественская церкви.
После освобождения от Ордынской зависимости правительство великого
княжества Московского активизировало усилия по объединению русских
территорий в единое государство. Политическое подчинение земель Северо-
Западной и Северо-Восточной Руси власти Московского великого князя
шло одновременно с постепенным внедрением новой идеологии в сознание
населения этих земель. Так, новгородцы должны были привыкнуть величать
его не «господином», а «государем», и измерять свои земли не в новгород¬
ских, а в московских сохах. После присоединения к Москве в 1485 г. Тверь
формально оставалась великим княжеством. Ее жители получили «своего
собственного», «природного» великого князя — Ивана Молодого, сына
Марии Борисовны (Тверитянки), функции которого были не великокняже¬
скими, а лишь наместническими. После кончины Ивана Ивановича эта фор¬
мальность была ликвидирована, и Тверь уже не являлась великим княжест¬
вом и подчинялась государю всея Руси «на общих основаниях».
Таким же образом была приведена в подчинение Москве и Вятка. Целью
московских воевод, посланных в Вятку, с самого начала было — «не умире-
ние вятчан, а ликвидация политической структуры Вятской земли и безого¬
ворочное включение ее в состав Русского государства — на тех же началах,
как была за десять лет до этого включена новгородская земля. На Вятке,
как и на Волхове, установились московские, т. е. общерусские распоряд¬
ки».17 Летописи просто указывают, что «июня 11 послал князь великий рать
Горский А. А. Москва и Орда. М., 2003. С. 168—175.
^ Толстой М. В. История Русской церкви. С. 274, 275, 294.
16Борисов Н. С. Русская церковь в политической борьбе XIV —XV веков. М., 1986. С. 187.
17Алексеев Ю. Г. Судебник Ивана III. Традиция и реформа. СПб., 2001. С. 18, 19.
А. О. Беляев. К вопросу о формировании идеи независимости Русского государства... 97
свою на Вятку за их неисправление».18 Подобные действия московского пра¬
вительства представлялись современникам вполне закономерными.
Одним из признаков установления общерусского распорядка, при этом
чрезвычайно важным, стало появление в 1497 г. «Судебника». Судебник
вобрал в себя основы правовых документов предыдущих столетий, начиная
с «Правды Русской», влияние которой можно обнаружить местами даже
текстологически,19 что подчеркивает приверженность традициям, идущим
«из старины».
Увязка Судебника с уходящими в далекое прошлое документами была
важна не только в чисто юридическом, но и в политическом смысле. С 1485 г.
Иван III Васильевич усвоил титул «великий князь всея Руси». Этот титул
имел далеко не формальное значение, так как подтверждал, что реальное
объединение всех земель к востоку от литовского рубежа было закончено, —
они составляли теперь единое государство.
Но термин «вся Русь» обозначал не только это. Иван III ушел от опоры
исключительно на московскую традицию. «В обращении к новгородским по¬
слам в ноябре 1470 г. <...> он впервые апеллировал к именам Рюрика, Вла¬
димира Святого и Всеволода Большое Гнездо, определив их как последова¬
тельных носителей идеи единства Руси — единства и непрерывности поли¬
тической традиции. Идея „великого княжения всея Руси“ впервые перешаг¬
нула границы, определенные договором с Литвой — границы, реально сло¬
жившиеся в результате польско-литовской экспансии на протяжении двух
столетий».20
Уверенность в преемственности власти позволила московским князьям
использовать образ Георгия Победоносца в качестве одного из атрибутов
российского герба. Георгий-воин выступал покровителем киевских князей.
«Московские князья переносили на себя не только деяния святого воина, за¬
щитника и заступника, но и его внешний вид. В основе подобного при¬
страстия <...> лежала идея преемственности власти московских князей от
киевских, через владимирских».21
«Усиление интереса к историческим корням московской великокняже¬
ской власти было одним из проявлений роста национального самосознания
в связи с успехами в деле объединения Руси и борьбы за независимость».22
Так устанавливалась «связь времен», исторические традиции, к ссылкам
на которые правящие круги прибегали в разные времена, особенно в слож¬
ные периоды развития русского государства.
В сношениях с великим князем Литовским, который именовался и «Рус¬
ским», так как в состав Литовского государства, благодаря агрессивной вос¬
точной политике польских и литовских князей, входили и русские княжест¬
18ПСРЛ. СПб., 1848. Т. 4. С. 157; СПб., 1913. Т. 18. С. 272.
юЗимин А. А. Правда Русская. М., 1999. С. 327.
20 Алексеев Ю. Г. Судебник Ивана III. С. 23.
21 Соболева Н. А. Герб Российского государства // Вопросы истории. 1992. № 10. С. 193.
22Борисов Н. С. Русская церковь... С. 186.
98
История Русского государства и права
ва, Иван III вводит свою новую титулатуру «Иоанн Божию ми л остию госу¬
дарь всея Руси и великий князь Владимирский, Московский, Новгород¬
ский, Псковский, Тверской, Югорский, Болгарский и иных».23 Включив в
свой титул «и иных», Иван Васильевич тем самым зафиксировал возмож¬
ные факты перехода служилых князей со своими людьми и землями от ве¬
ликого князя Литовского к Великому князю Московскому и присоединения
их княжеств «мирным путем» к Русскому государству.
После ожесточенных споров Великий князь Литовский был вынужден
согласиться с этим титулом, тем более, что дальновидный Иван Васильевич
возводил свой род к князьям Киевским, тем самым обосновывая претензии
на собирание всех русских земель под своей рукою.
Для правления Ивана III характерна целеустремленность и осторож¬
ность, осмотрительность и дальновидность, опора на традицию и «старину»
и твердость при введении нового, настойчивость при проведении политики
собирания русских земель.
«Отличительным характером внутренних учреждений Иоанновых была
не столько новость основных начал, сколько определительность прежних
форм гражданственности. Тщательно избегая всего иноземного, усердно
держась старины отечественной, он не изменил ни прав, ни взаимных отно¬
шений, но в то же время определял им сферу, давал лучшее направление,
сообразное с системою единодержавия и, подобно Ярославу, положив пе¬
чать закона на главные условия жизни общественной, заслужив от потомст¬
ва справедливое имя законодателя <...>. Для умножения военных сил он
раздал поместья многочисленному классу людей <...> для единства дейст¬
вий принял постоянным правилом разделить войско на полки <...> опреде¬
лил взаимные отношения воевод, требовал строгой дисциплины и усилил
снаряд, или артиллерию, которая с тех пор была непременной принадлеж¬
ностью нашего ратного дела. Наконец, он же положил начало войску посто¬
янному <...>. Для умножения государственных доходов он установил
лучший порядок в сборе податей и судных пошлин».24
Как указывал Л. В. Черепнин, определенные исторические данные по¬
зволяют утверждать, что на Руси с конца XV века уже существовало цен¬
трализованное государство, «но государственная централизация в это время
еще далеко не была завершена».25
Одновременно с созданием государства во второй половине XV в. начало
складываться представление о государе (царе) как о высшей, объединяю¬
щей (сакральной) фигуре, воплощающей в себе все лучшие человеческие
качества. Этому во многом способствовала личность первого русского госу¬
даря Ивана III Васильевича, длительный срок пробывшего во главе страны.
23 Иловайский Д. И. Собиратели Руси. С. 437.
24 Устрялов Н. Г. Русская история до 1855 г. Петрозаводск, 1997. С. 228.
25 Черепнин Л. В. Образование Русского централизованного государства в XIV —XV веках.
М., 1960. С. 114.
А. О. Беляев. К вопросу о формировании идеи независимости Русского государства... 99
Значительный вклад в возвеличивание великокняжеской власти на Руси
внесли болгарские и югославские книжники, появившиеся в Москве после
захвата Балкан турками. «Особенно выдающуюся роль сыграл серб Пахо-
мий <...>. Московский князь, по его словам, не зовется царем единственно
„смирения ради и по величеству разума“, тогда как имеет все права на этот
титул».26 Под влиянием югославянских книжников москвичи начинают на¬
зывать свой город «новым Константиноградом», а Ивана III — новым царем
Константином. В недалеком будущем псковский старец Филофей сформу¬
лирует свой тезис о Москве — третьем Риме.
Освобождение от ордынского ига, объединение земель Северо-Восточной
и Северо-Западной Руси, установление единого для Руси Юрьева дня, рег¬
ламентировавшего социально-экономические вопросы, (в данном случае
имеется в виду закрепление в общегосударственном масштабе «давно суще¬
ствовавших традиций взаимоотношения крестьян и землевладельцев»27),
внимание к нуждам простых людей (выслушивание жалоб новгородцев про¬
тив бояр и «житьих» людей, дело о «посулах» князя Оболенского-Лыко)
создавали в народе образ грозного, но справедливого государя. Восприятие
сакрального характера власти русского государя (царя) вошло в сознание,
в идеологию русского народа.
К концу пятнадцатого столетия от Рождества Христова современник Ива¬
на III жил не в удельном княжестве, был не москвичом, тверитянином, нов¬
городцем и «иных» земель, он жил в суверенном государстве и был поддан¬
ным Божьей милостью самодержца России. Такой результат дало совпаде¬
ние интересов индивида и социума — государства, когда ими овладела идея
объединения и независимости.
26 Ульянов Н. И. Комплекс Филофся // Вопросы истории. 1994. № 4. С. 157.
27 Кривошеев Ю. В. Становление Великорусской государственности. С. 200.
С. В. Васильев
О ФУНКЦИЯХ «соков» в связи
с ПРОБЛЕМОЙ ДРЕВНЕРУССКИХ «ЯБЕШИКОВ»
И «ЯБЕДНИЧЕСТВОМ» СУДЕБНИКА 1497 г.
В Псковской Судной грамоте (далее — ПСГ) весьма распространенным
является глагол «сочить». «Сочить» означает «обвинять», «предъявлять
иск». «...А кто учнет сочить на ком бою...», «...имет сочить съсудного
серебра...», «...имут сочить долг по доскам...», «...сочит торговых денег по
доскам...» — так определяет ПСГ различные варианты судебных исков. Иск
по ПСГ мог предъявлятся «взаклич»: «взаклич сочит своего найма»,1 что
является аппеляцией к общине-миру, призывом на который должен был
откликнуться каждый.2 Здесь мы сталкиваемся с отголоском того времени,
когда сама община отправляла правосудие.3
Глагол «сочить» имеет один корень с известным как Судебнику Кази¬
мира, так и I Литовскому Статуту (далее — ЛС) специальным должностным
лицом — «соком». Судебник Казимира употребляет формулу «сок усочит»,4
т. е «укажет», «покажет». По Л С сок идет «следом» и занимается поиском
пропавшей вещи («лица») и обыском («трушением дома»).5
В современном болгарском языке «сочити» означает «показывать», «ука¬
зывать», сербо-хорватском — «разыскивать и изобличать преступника», в
белорусском — «сачыць» — «следить», «выслеживать», в русском языке,
по Словарю В. И. Даля, — «искать», «следить», «сочевая собака» —
«ищейка», «гончая».6
1 Российское законодательство в X —XX вв.: В 9-ти т. М., 1984. Т. 1: Законодательство
Древней Руси. С. 335, ст. 9 (далее — РЗ).
2 Сыромятников Б. И. Очерк истории суда в древней и новой России // Судебная рефор¬
ма. М., 1915. Т. 1. С. 47-48.
3 Алексеев Ю. Г. Псковская Судная грамота и ее время. Л., 1980. С. 58.
4 Владимирский-Буданов М. Ф. Хрестоматия по истории русского права. Ярославль,
1872. С. 46, ст. 16, 17, 18.
5 Статут Великого Княжества Литовского 1529 г. Минск, 1960. С. 134 (далее — СВКЛ).
6 Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. М., 1981. Т. 4. С. 286 (да¬
лее — Даль).
С. В. Васильев, 2006
С. В. Васильев. О функциях «соков» в связи с проблемой древнерусских «ябетииков»... 101
«Сок» известен и праву других славянских народов, широко представлен
он у чехов, однако здесь не может идти речи о заимствовании «института
соков» в Великом Княжестве Литовском (далее — ВКЛ). Судебник Кази¬
мира в статьях «о соке» ссылается на старый порядок, обычай.7
Чем же занимались данные должностные лица у славянских народов?
Ф. И. Леонтович писал, что «по старочешскому праву сок относился к
числу низших урядников, специально занимавшихся так называемым соче-
нием, т. е отысканием и выдачею воров и покражи, а также показанием сле¬
дов вора». Древнейшее значение сока у славян, по мнению автора, было сле¬
дующим. «Соки» следили за преступлениями, доносили о преступлениях и
являлись на суд в качестве обвинителей.8 В 70-х гг. XX в. к подобной же
точке зрения пришел польский историк права Ю. Бардах, который на осно¬
ве анализа обширного сравнительно-исторического материала пришел к вы¬
воду, что сок — специальное лицо в практике процесса, занимавшееся разы¬
сканием пропавшего имущества или преступника и одновременно выступав¬
шее в качестве особо важного свидетеля на суде».9
В западнорусских землях, как указывает И. П. Старостина, «лицо, сооб¬
щившее потерпевшему сведения об объявленном преступлении, называлось
соком, а то, что он сообщил, обозначалось глаголом „сочить“».10 В качестве
примера можно привести документ начала XVI в., начинающийся словами:
«А коли будет человек или холоп или роба на государя своего сочити...».11
В исторической литературе «сока» принято отождествлять с ябетником
Русской Правды (далее — РП).12 Интересно отметить, что в современном
чешском языке «сок» — «противник», «враг», «клеветник», польском —
«клеветник». Как видим, в западнославянских языках это слово близко по
значению русскому «ябеда». В Судебнике 1497 г. «ябедничество» является
7 Старостина И. 77. Судебник Казимира 1468 г. // Древнейшие государства на территории
СССР: Материалы и исследования. М., 1991. С. 260.
8 Леонтович Ф. 77. Древнее хорвато-далматское законодательство. Одесса, 1868. С. 86.
9 Bardach /. Sok, soczenie, prosoka. Studium о postepowaniu dowodowym \v Wiclkcm ksien-
twie Litewskim oras w inych krajach Europy spodkowej i wshodncj // О davvnci i niedawnei Lit-
wie. Poznan, 1988. S. 140—187.
10 Старостина 77. П. Судебник Казимира 1468 г. C. 314 — 315.
п Ясинский М. Уставные земские грамоты Литовско-Русского государства. Киев, 1889.
С. 190.
12 Каченовский М. О Русской Правде // Ученые Записки Императорского Московского
Университета. 1835. Сентябрь. № 3. С. 386; Леонтович Ф. 77. 1) Русская Правда и Литовский
Статут // Университетские известия. Киев, 1865. № 3. С. 15; 2) Древнее хорвато-далматское за¬
конодательство. С. 86; Мрочек-Дроздовский П. Н. О древне-русских ябедниках (К вопросу об
объяснении Русской Правды) // ЧОИДР. 1884. Кн. 1. С. 5 и далее; Греков Б. Д. Полина.
Опыт изучения общественных отношений в Полине XIV —XVII вв. М., 1951. С. 137 — 139; Па-
шуто В. Т., Шталь 77. В. Корчула. Корчульский Статут как исторический источник изучения
общественного и политического строя острова Корчула XIII в. М., 1976; Bardach J. Sok, soc¬
zenie, prosoka. S. 140 — 187. Против такого подхода возражает И. П. Старостина, но мнению
которой «не представляется убедительным отождествление сока с ябедником, а также объясне¬
ние отсутствия сока в Древней Руси тем, что аналогичные функции выполняли агенты велико¬
княжеской власти ябедники» (Старостина 77. П. Судебник Казимира 1468 г. ... С. 321).
102
История Русского государства и права
преступлением и упоминается в одном ряду с такими «лихими делами» как
«татьба», «разбой», «душегубство». Если РП не раскрывает значения ябед¬
ника, то Судебник 1497 г. не раскрывает значения ябедничества.
ЛС знает также и термин «осочене». Его смысл прямо противоположен
глаголу «сочить» ПСГ. «Осочене» ЛС — это клевета, ложный донос. ЛС
называет «осочене явное або таемное, або таемное подозрение неслушное».
По Л С тот, кто обвинил необоснованно в преступлении, должен понести на¬
казание, назначенное за это преступление: «тот хто на кого помовит, а не
доведет (т. е. не докажет) тым каранем сам мает каран быти».13
Судебник 1497 г. в ст. 8 говорит о ябедничестве в следующем контексте:
«А доведут на кого татбу, или разбой, или душегубство, или ябедничество
или иное какое лихое дело, и будет ведомый лихой, и боярину того велети
казнити смертною казнью, а исцево велети доправити изь его статка».14
Рассмотрим функции данных должностных лиц (соков, ябетников и др.)
с тем, чтобы определить их место и значение в правовой системе, а также по¬
пытаемся проследить эволюцию, приведшую к появлению «ябедничества».
В ЛС сок — лицо, которое шло «следом», занималось поиском пропав¬
шей вещи («лица») и обыском («трушением дома»). Ст. 2, р. XIII Л С гла¬
сит: «Которым обычаем заставати мает лицо або след в чием дому. Тэж у ста¬
ву ем естли бы кому сок вел або за лицом следом пришел в чий дом, а не мог
мети вижа от того пана, чий человек, або от повету, тогды мает при той
стороне трести дом...».15
,3СВКЛ. С. 32. Аналогично ЛС ложный донос карает и Винодольский Закон: «Если же
кто-нибудь донссст на кого-либо в двор, по не будет в состоянии доказать свой донос, да будет
приговорен к той же пени двору, к которой приговорили бы того, который был бы обвинен,
а обвиненный да будет свободен» (Ягич В. Закон Виподольский. СПб., 1880. С. 84 — 85). Ви¬
нодольский Закон употребляет для обозначения ложного доноса фактически тот же термин,
что и ЛС. Этот термин — «остачепе» (Буква «т», по мнению издателя, является ошибкой пере¬
писчика. Плата, которую получал дознаватель называется в Винодольском Законе «осоке»
(Там же. С. 84, 61). Это подчеркивает родство древней славянской юридической терминологии.
Сходная норма о наказании за лжссвидетельсво присутствует и в общсгермапском своде за¬
конов Каролине, утвержденном рейхстагом в 1532 г.: «Свидетели, коих уличат в том, что они
путем ложных и злостных свидетельских показаний подвергли или хотели подвести невинов¬
ного под уголовное наказание должны быть подвергнуты тому наказанию, которое они хотели
навлечь своими показаниями на невиновного» (Хрестоматия по истории феодального госу¬
дарства и права стран Европы. М., 1961. С. 451).
В средневековой Испании ложный донос наказывался по принципу талиона, справедливый
поощрялся определенной платой (Варьяги О. И. Донос и его социальная роль в эпоху рецеп¬
ции римского права по пиренейскому законодательству XIII —XIV вв. // Право в средневеко¬
вом мире. СПб., 2001. С. 212).
Можно предположить, что такое тождество норм о клевете и лжесвидетельстве обусловлено
общностью источника, вероятно, римско-византийского права. Так, ст. 51. Титула XVII Эклоги
гласит: «Клеветники подлежат тому же наказанию какое надлежит за то, в чем они ложно
обвинили» (Эклога: Византийский законодательный свод VIII века / Вступ. ст., пер., коммент.
Е. Э. Липшиц. М., 1965. С. 73).
14 Российское законодательство X —XX вв.: В 9-ти т. М., 1985. Т. 2. Законодательство пе¬
риода укрепления Русского централизованного государства. XIV —V вв. С. 55 (далее — РЗ II).
13СВКЛ. С. 124.
С. В. Васильев. О функциях «соков» в связи с проблемой древнерусских «ябстпиков»... 103
Как представляется, процедура сочения родственна институту свода. Раз¬
личие в том, что при своде потерпевший сам занимался поиском пропажи,
тогда как при сочении действовал посредством соков. Об этом говорится в
ст. 26 ЛС: «Тэж уставуем: естли хто иает треста чый дом, будучи сведом
або тэж через соков доведавгиися лица, абы было в дому чием, в ко море або
в погребе найдено, тогды не сам истец, кому шкода, але стороннего человека
осмотревшы, абы ничого в ней не было, мает послано быта, абы лица ос¬
мотрел...».16 РП в ст. 114 говорит: «Аже кто своего холопа сам досочится в
чьем-любо городе...».17 Эту статью РП прекрасно иллюстрирует новгород¬
ская берестяная грамота № 109 (нач. XII в.), речь в которой идет о пропаже
«робы», купленной в «Плескове». Автор грамоты сообщает: «А се та хочоу
коне коупив, и княж моуж въсадив, та на съводы».]8
За свою деятельность данные должностные лица получали определенное
вознаграждение. Приведем примеры.
В южнославянском Статуте острова Корчула должностное лицо, родст¬
венное соку, именовалась accusator.19 Он занимался раскрытием преступных
сообществ, в частности пиратских шаек, и получал вознаграждение — поло¬
вину денежного штрафа или имущества преступника или сообщества.20 По
Винодольскому Закону 1288 г. (Ст. XLVIII), пристав разыскивает и ловит
скот, угнанный в татбе, за плату.21
У южных славян институт соков практически в неизменном виде сущест¬
вовал и в XIX в. Плату для соков устанавливает «Обштий земальский за-
коник Црногорский» 1855 г.: «Сок, кои насочи судца митника, добиЬе на¬
граде петдесет талиера, а овие петдесет талиера треба узети у судаца митни¬
ка и поступати с ньими онако, како што осмо правило овог законика изго-
вора».22
Институт соков известен и обычному праву албанцев XVIII —XIX вв.
У албанцев данные должностные лица были и явными, и тайными, работали
как за вознаграждение — сродни частным детективам, так и на обществен¬
ных началах.23 По положениям обычного албанского права: «Всякий разго¬
вор следователей с дознавателем происходит тайно», «Следователи дают
клятву, что не выдадут дознавателя до самой его смерти, если только он сам
не захочет раскрыться».24
Сходные отношения просматриваются и в обычном праве народов Се¬
верного Кавказа, где выдача преступников производилась также за денеж¬
18 Там же. С. 130.
17 РЗ. С. 72.
18Зализняк А. А. Древненовгородский диалект. М., 1995. С. 235.
19 Обвинитель {лат.). Статут написан на латинском языке.
20 Пашуто В. Т., Шталь И. В. Корчула... С. 104 — 105.
21 Ягич В. Закон Виподольский. С. 66.
22 Jirecek. Svod zakonuv slovanskyeh. V Prasze, 1880. S. 521 (далее — Svod). S. 368, N 10.
23 См.: Памятники обычного права албанцев османского времени. М., 1994.
24 Там же. С. 181, 184.
104
История Русского государства и права
ное вознаграждение.25 Одна из норм гласила: «доказчик принимает присягу
и бывает тайный и явный».26
В некоторых славянских землях подобные должностные лица имели до¬
вольно высокий правовой статус.27 Так, Полицкому Статуту XV —XVII вв.
известен институт прокураторов. Ст. 11 памятника предписывает избирать
прокураторов от 3-х «племен» с тем, чтобы они выполняли общинные обя¬
занности («да они отежу опйена дугована»).28 В далматских общинах, в ча¬
стности в Дубровнике, должности соков, аккузаторов, прокураторов были
выборными, а обвинение они основывали на свидетельстве общины.29
В средневекой Чехии соки в своей деятельности опирались на соседей и
без их свидетельства не могли никого выдать.30
В Полицкой должностной иерархии прокуратор занимал третье место по¬
сле князя и воеводы. Как отмечал Б. Д. Греков, по Статуту существовало
два вида прокураторов: высшие и низшие. Первые вели суд от имени князя.
На решения этого суда нельзя было подавать аппеляцию. Высшие прокура¬
торы являлись здесь блюстителями порядка, напоминая современные орга¬
ны прокурорского надзора. Низшие прокураторы выступали как частные
поверенные, «адвокаты», «детективы». Иск можно было возбуждать, как
лично, так и через прокураторов.31 Должники вправе требовать отсрочки за¬
седания суда «нека найду прокуратора, не умим сам говорити». Их деятель¬
ностью было также «искати и прити се», т. е. заниматься поиском пропажи
и выступать в суде. В случае болезни можно было послать вместо себя
прокуратора («неговь прокуратор»).32 Интересно отметить, что и в ЛС адво¬
кат назван прокуратором.33
Институт общественных защитников был известен и сербскому Законни¬
ку Стефана Душана XIV в. Ст. 71 «О сироте» говорит следующее: «Сирота
коя несть яка прети или отпирати да дае пьрьца кои ке отпирати». («Сирота,
которая не в состоянии искать или отвечать (на суде), да представляет за¬
щитника, который будет отвечать».)34 Как отмечал В. Ягич, по Статуту
острова Крка, обязанностью «присежников» было «браните довице и сироте
и такой иних убозих люди».35
25 Леоптович Ф. И. Адаты кавказских горцев. Материалы но обычному праву Северного и
Восточного Кавказа. Одесса, 1882. Вып. II. С. 160 — 161.
26Гальперин С. Д. Очерки первобытного права. СПб., 1893. С. 188—189.
27 Греков Б. Д. Опыт изучения общественных отношений в Полице XIV —XVII вв.
М., 1951. С. 215.
28Леоптович Ф. И. Древнее хорвато-далматское... С. 87.
29 Пашу то В. Т., Шталь И. В. Корчула... С. 103.
30 О жупных судах. Исследование г. Ирчска / Перевод с чешского А. Штейпфсльда //
Архив юридических и практических сведений, относящихся до России, издаваемый Николаем
Калачевым. СПб., 1861. Кн. VI. С. 53.
31 Греков Б. Д. Опыт изучения... С. 217 — 218, ст. 21.
32 Там же. С. 137-138.
33СВКЛ. С. 76, ст. 9, р. 6.
34Зигель Ф. Законник Стефана Душана. СПб., 1872. С. 44 — 45.
33 Ягич В. Закон Винодольский. С. 25. По мнению А. Рейца, древнерусский ябедник был
присяжным (Рейц А. Опыт истории российских государственных и гражданских законов.
М., 1836. С. 409).
С. В. Васильев. О функциях «соков» в связи с проблемой древнерусских «ябетников»... 105
Прослеживаются определенные параллели в функциях славянских пра¬
воохранителей (аккузаторов, прокураторов, соков) и англосаксонских ще-
рифов.
В раннесредневековой Англии на шерифов возлагались полицейские обя¬
занности. Шерифы, именовавшиеся также герефа, шир-герефа, избирались
населением графства и приносили присягу, являясь «охранителями мира».36
Изначально эти должностные лица занимались только лишь поиском воров
и украденного, однако с течением времени их компетенция расширяется.
К ним можно было обратиться с требованием правосудия, они назначали
срок слушания дела в суде, следили за соблюдением судебного порядка,
объявляли королевские указы и наблюдали за их выполнением,37 организо¬
вывали население для преследования воров и поиска похищенного, осуще¬
ствляли контроль за деятельностью купцов, свидетельство купли-продажи.38
И у славян, и у англосаксов данные лица изначально занимались лишь
поиском воров и украденного. Чем объяснить такое сходство?
Думается, что зарождение этого института можно отнести к тому време¬
ни, когда для противодействия преступности существовали еще первобыт¬
ные, примитивные механизмы, как например: месть, саморасправа, воору¬
женный отпор и т. п. Воровство же, как преступление тайное, в силу своей
специфики вызвало появление особых специалистов, занимавшихся поис¬
ком похищенного и выявлением воров. Постепенно, по мере складывания
представления о правонарушении, их функции расширялись.
Интересный «юридический» обычай записал М. Забылин. «Если в доме
случилась пропажа и признаков никаких не было, кроме одного подозрения,
то вызывали ворожею или колдуна, и эти обличители присматривались к
животу подозреваемого. Как это производилось, неизвестно, но во всяком
случае нужно предполагать, что от этой ворожбы возникла пословица: пло¬
хо лежит — брюхо болит».39 Это, несомненно, отголосок дохристианских
верований. Мы знаем, что князьям принадлежали судебные полномочия. Но
князья у языческих славян нередко выполняли и роль верховных жрецов.
Во многих славянских языках слова «жрец» и «князь» звучат почти одина¬
ково.40 Можно предположить, что в древности поиском воров и украденного
36Ковалевский М. М. История полицейской администрации. Прага, 1877. С. 76 — 79, 88,
97. Одним из названий этих должностях лиц у англосаксов было также сксрмсн (как будто со¬
звучно славянскому сок. — С. В.).
37 Новгородская первая летопись под 6726 г. в известии о «гълкс и мятеже» упоминает
бирича ябстпика, т. с. глашатая, состоявшего при данном должностном лице. «...И бысть на
зиму, побежс Матеи Душильцсвиць, съвязав моисеица бирицъ ябетниць (курсив мой. —
С. В.); новгородци же угонивъше и, яша и ведоша и на Городище...», — говорится в летописи
(Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. М., 1950. С. 57 — 58 (далее —
НПЛ)). Исходя из этого, можно предположить, что, подобно шерифам, древнерусские ябетни-
ки также объявляли постановления властей, контролируя, вероятно, и их выполнение.
38 Савело К. Ф. Раннефеодальная Англия. Л., 1977. С. 84 — 85.
39 Русский парод: его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия / Собр. М. Забылиным.
М., 1880. Ч. 3. С. 406.
40Рыбаков Б. А. Язычество Древней Руси. М., 1983. С. 314.
106
История Русского государства и права
занимались особые «ворожеи»-жрецы, которые затем и выдавали воров кня¬
зю, судившему их при участии рода или племени. Поиск воров эти служи¬
тели культа сопровождали, вероятно, магическими действиями, с тем, чтобы
вызвать подношения, жертвы богам и т. п со стороны заинтересованных
лиц.
Институт соков можно связать и с институтом «законоговорителей», «ве¬
щателей права», известным многим народам.41 Так, в раннесредневековой
Исландии на альтинге специальный законоговоритель оглашал право еже¬
годно.42 А на Северном Кавказе у народов кабардинской группы известен
«титул» «язык народа», дававшийся за доблесть, храбрость, участие в су¬
дебных разбирательствах, знание обычаев и красноречие.43
Обратимся теперь к рассмотрению древнерусских ябетников. Одной из
проблем является происхождение самого этого термина РП. Отметим, что
глагол «сочить» является по сути общеславянским и употреблялся он как на
Юге Руси, так и на Севере. Этот глагол встречается в новгородских берестя¬
ных грамотах.44 В более позднее время, во второй половине XVII в., в Бе¬
лозерском у., в особых документах — «следовых записках» — употреб¬
ляются выражения «след высочили», «высочили след».45
В связи с этим возникает вопрос: почему в РП присутствует «ябетник»,
а не «сок»?
О происхождении термина ябедник в прошлом веке была высказано убе¬
дительное предположение, что ябедник — это ославяненное германское сло¬
во, означающее должностное лицо: Aembed (готск.) — должность, Embede
(датск.) — должность, Ambtman (нем.) — служитель.46 Эта точка зрения
разделяется и другими филологами.47 По мнению П. Н. Мрочек-Дроздов-
ского, ябедники являлись не земскими, общргнными, но княжескргми соками,
в противном случае они удержали бы славянское название, как в южно-рус¬
ских и западно-русских землях, где в Судебнике Казимира и Л С присутсут-
вует сок, а не ябетник.48 Н. А. Максимейко полагал, что ябетники в качестве
княжеских чиновников выступают лишь на Севере, в Новгороде, однако та¬
кой взгляд является спорным.49
41 Леоитович Ф. И. Старый земский обычай. Одесса, 1889. С. 63 — 77.
42Гуревич А. Я. Норвежское общество в раннее средневековье. М., 1977. С. 89.
43Леоитович Ф. И. Адаты... С. 170—171, 194.
44 Черепиип JI. В. Новгородские берестяные грамоты как исторический источник. М., 1969.
С. 69, 356-357.
45Геймап В. Г. «Сочспие следа» в Белозерском уезде // Вопросы экономики и классовых
отношений в Российском государстве XII —XVII вв. М.; Л., 1960. С. 93 — 99.
46 Мрочек-Дроздовский П. Н. О древне-русских ябетниках... С. 3.
47 Брицип М. А. Из истории восточно-славянской лексики. Киев, 1965. С. 33. Можно пред¬
положить, что на Севере Руси институт древних славянских соков подвергся влиянию герман¬
ского, норманского права, о чем и свидетельствует тсмип «ябедник», тогда как у южных славян
па данный институт повлияло римское право, о чем говорят термины «ирократор», «аккузатор».
48Мрочек-Дроздовский П. Я. О древне-русских ябетниках... С. 5, 18.
49 Максимейко Н. А. Опыт критического исследования Русской Правды (Краткой редак¬
ции). Харьков, 1914. Вып. 1. С. 23.
С. В. Васильев. О функциях «соков» в связи с проблемой древнерусских «ябетников»... 107
М. Ф. Владимирский-Буданов приводил Витебский привилей 1503 г., из
которого явствует, что «ябетники-ябедники» являлись должностными лица¬
ми и в это время, причем их должность носила общественный характер.
В случае злоупотребления со стороны чиновников наместнику предписыва¬
лось избирать в «подвойские» и «ябедники» «добрых людей», которые бы
мещанам «любы были».50 Мы видим, что «ябедник» обладал здесь доста¬
точно высоким правовым статусом и являлся не государственным, но свя¬
занным с городским самоуправлением чиновником. К началу XVI в. отно¬
сятся известия о смоленских «ябедниках», речь о которых пойдет далее.
Ябедники упоминаются и в новгородских берестяных грамотах. Не¬
смотря на их скудные свидетельства, грамоты позволяют дополнить пред¬
ставления об этих должностных лицах. В грамоте № 235 (XII в.) некто Су-
дита жалуется, что на него наслали «ябетника дова и пограбила мя в братни
долг».51 Речь здесь идет, по-видимому, о грабеже как конфискации с санк¬
ции судебных властей. На ябедников возлагались, таким образом, судебно-
исполнительные функции. Это вполне соответствует юридическому порядку
того времени, при котором не было четкого разделения судебной и исполни¬
тельной властей.
В грамоте № 421 (сер. XII в.) содержится выражение «пошлю ябетни¬
ка». Приведем ее текст. «От Боряте к Нежилу. Поиди сыну домовь, свобод-
не еси. Пак ли не идеши, послоу на тя ябетник, я заплатил 20 гривн, а ты
свободен».52 В другой, более ранней грамоте № 12 (перв. пол. XII в.) из
Старой Русы сохранились слова «а я солю ябетенике» — «а я шлю ябетни¬
ка»,53 т. е. присутствует та же формула. На этом сведения новгородских
берестяных грамот о ябедниках исчерпываются.
Однако эти сведения дают основание предположить, что ябетники высту¬
пали и как частные поверенные, действовали не только лишь как агенты го¬
сударственной княжеской власти, но и как представители частных лиц
(«я шлю ябетника»). Это может свидетельствовать о том, что ябетники в
Новгороде могли служить как князю, так и общественным институтам.
Близкие аналогии такого порядка являет собой ПСГ. В качестве примера
можно привести ст. 25, в которой говорится о вызове обвиняемого на суд
особым лицом — «позовником». «Позовник» — либо княжий, либо псков¬
ский служитель, либо частный человек, нанятый истцом за свой счет.54
И. П. Старостина пишет, что и западнорусский «сок не был урядником, но
человеком, пользующимся общественным доверием, которого пострадавший
нанимал за свой счет для отыскивания пропавшего».55
50Владимирский-Буданов М. Ф. Немецкое право в Польше и Литве. СПб., 1868. С. 116 —
117.
^ Зализняк А. А. Древиеиовгородский диалект. С. 308.
52 Там же. С. 259.
53 Там же. С. 284.
54 Алексеев Ю. Г. Псковская судная грамота. Псков, 1997. С. 64.
55 Старостина И. П. Судебник Казимира 1468 г. ... С. 312.
108
История Русского государства и права
Перейдем к рассмотрению «ябедничества». Деятельность должностных
лиц такого рода как соки, ябедники и др. была связана, как уже отмечалось,
с обвинением, а также с получением денежного вознаграждения за свою дея¬
тельность. Вследствие этого, данные должностные лица могли использовать
служебное положение в своекорыстных целях, а также заниматься ложными
обвинениями, клеветой. Уже «Закон Судный людем» запрещает тайное до¬
носительство: «Во всяку пьрю и клевету и шьпты достоить князю и судии
не послушати их бес свидетель мног». Эта норма присутствует во всех ре¬
дакциях закона.56
В качестве примера одного из наиболее ранних проявлений «ябедничест¬
ва» в восточнославянских землях можно привести данные древнейшей нов¬
городской берестяной грамоты № 247 (XI в.). Текст этой грамоты сохранил¬
ся не полностью, однако речь в ней идет о том, что «смерды» побили «кле¬
ветника». По мнению Л. В. Черепнина, речь в грамоте идет о поклепном
деле.57 «Клеветник» грамоты — возможно, лицо, родственное «соку» (ср.
«клевештин», «клевештарь» черногорцев). Само слово «клевета» означало
«обвинение» и проделало сходную эволюцию, но по-видимому, ранее.58
Сохранились слова: «а продай клеветника того», которые можно истол¬
ковать, как призыв подвергнуть «клеветника» штрафу-«продаже». У албан¬
цев дознаватель-сок в случае ложного обвинения оплачивал пропажу вместо
вора.59 У древних чехов ложных соков побивали камнями.60
Выше отмечалось стремление законодателей пресечь «ябедничество»,
оградить невиновных от ложных доносов. Исходя из этого, и ябедничество
Судебника 1497 г. можно объяснить как злостную клевету. Однако Судеб¬
ник определяет за это преступление смертную казнь. Это побуждает
предпринять попытку более тщательного рассмотрения данного преступле¬
ния Судебника.
Как отмечал П. Н. Мрочек-Дроздовский, в источниках первой половины
XVI в. ябедники выступают и как лжесвидетели в суде, и как простые обви¬
нители, и как подстрекатели к мятежам — «кромольники», и в связи с «гра¬
бежом».61 Предшественниками ябедников в злоупотреблении своим служеб¬
™Ганев В. Законъ Соудный Людьмъ. София, 1959. С. 196.
57 Черепнип Л. В. Новгородские берестяные грамоты... С. 53; Зализняк А. А. Дрсвнсновго-
родский диалект. С. 223.
58Мрочек-Дроздовский П. Н. О дрсвие-русских ябстниках... С. 5. О клеветниках, как
неких должностных лицах, повествует Новгородская Первая летопись под 6717 г.: «В ле¬
то 6717. Идоша новгородьци на Чьрпигов с князьмъ Костяптином, позвани Всеволодомь
<...>. И Всеволод изимаве мужи их, и иссковав посла с в Володимирь, а самъ поиде с новго-
родци и с клеветники (курсив мой — С. В.) поиде па Рязаньскую волость...» (НПЛ. С. 50 —
51).
59 Памятники обычного права албанцев османского времени. С. 28, 180.
60 О жуиных судах... С. 42. По чешскому Статуту Оттона 1229—1237 гг., сок обвинял,
основываясь на свидетельстве соседей, а в случае ложного свидетельства побивался камнями
(5уос1. 5. 489, N 7).
81 Мрочек-Дроздовский П. Н. О древне-русских ябетниках... С. 9—13.
С. В. Васильев. О функциях «соков» в связи с проблемой древнерусских «ябетников»... 109
ным положением были тиуны, также обладавшие судебно-правовыми полно¬
мочиями.62
Как представляется, содержание ябедничества Судебника 1497 г. рас¬
крывают следующие свидетельства источников, хронологически близких
Судебнику. Это — новгородская берестяная грамота № 307 первой полови¬
ны XV в., свидетельство Новгородской Первой летописи, относящееся при¬
мерно к этому же времени, а также сведения о ябедниках смоленского при-
вилея 1505 г.
В берестяной грамоте рассказывается о действиях ложных позовников.
Приведем ее текст. «Осподену Одреяну Михайловицю, осподену Мыкити
Михаиловицю, осподеже нашей Настасеи Михайлове жене челом бею хре-
стьяне избоищине. Здесе осподо у вашей вълости является позовнице у Го-
ротъне, и зде является позовнице ложивы и зде осподо явлется рукописания
лживые. А переписывают вашь не требу. И деяк позовниции рукописаниа
лживые творяся. Печатале. И ва Парфе рукусаниуся.63 А хрестьяне вашь
вам своей осподе цолом бею». В переводе: «Господину Андреану Михаило¬
вичу, господину Никите Михаиловичу, госпоже нашей Настасье Михайло¬
вой жене, челом бьют крестьяне из Избощ. Здесь господа появляются позов-
ники в Городне. И здесь являются позовники лживые. И здесь господа
являются рукописания лживые. А переписывают ваше имущество непра¬
вильно. И дьяк позовничий и рукописания лживые творятся. Печатал (дьяк).
И в Парфе рукописания. А крестьяне ваши вам своим господам челом
бьют».64
По мнению А. В. Арциховского, наложение печатей совершалось, ве¬
роятно, ради вымогательства, лживые позовники — самозванцы. Слово
«печатале» говорит об опечатывании какого-то имущества. «Здесь они вы¬
ехали на промысел целым коллективом, взяв с собой дьяка».65 Сходной
точки зрения придерживается и В. Л. Янин: «Приставы опечатывают иму¬
щество, предъявляя рукописания, т. е. какие-то официальные грамоты, на
которых они основывались в своих действиях. Но эти рукописания лживые,
подложные, подложные и сами приставы. Они организовались в жульниче¬
скую артель, захватили с собой печати и грабят».66 В. Л. Янин, отмечая, что
приведенная грамота датируется при помощи дендрохронологии 1424 —
1446 гг., связал ее со следующим известием Новгородской Первой летописи
под 1445 г.:67 «А в то же время не бе в Новегороде правды и правого суда и
62 Завадская С. В. О значении термина «княж тиун» в XI —XIII вв. // Древнейшие госу¬
дарства на территории СССР: Материалы и исследования. М., 1976. С. 163. Ф. И. Леоитович
указывал, что основными в деятельности тиуна в Западной Руси были судебные функции (Ле-
онтович Ф. И. Крестьяне юго-западной России по литовскому праву XV —XVI столетий //
Университетские известия. Киев, 1862. 10. Отд. II. С. 19).
63 Так в тексте.
м Зализняк А. А. Древненовгородский диалект. С. 565.
65 Новгородские берестяные грамоты (из раскопок 1956 — 1957). М., 1963. С. 140.
тЯпин В. Л. Я послал тебе бересту... М., 1975. С. ИЗ.
67Там же. С. 113-114.
110
История Русского государства и права
въсташа ябетницы, изнарядиша четы и обеты и целования на неправду и
начата грабити по селам и по волостем и по городу и беяхом и поруганье
суседом сущим окрест нас и бе по волости изъежа велика и боры и клятвы
всими людьми на старейшины наша и на град наш, зане не бе в нас милости
и суда права».68 Летописные «ябетники» выступают не как клеветники,
а, скорее, как разбойники.
Сведения о ябедничестве новгородских берестяных грамот и летописи до¬
полняются известием смоленского привилея 1505 г.: «Такеж клали перед
нами третий лист отца нашого короля его милости, который его милость пи¬
сал до пана Миколаяж Радивиловича о кривдах и новинах, которые месту
Смоленскому часу его держания делалися. На первей, что ся тычет (касает¬
ся) ябедников, которые ходечи по месту людей соромотят и боем клепают и
заряживают заряды великие и коли хто бою, а любо и зарядов оттяжется от
того, пересуды великии на них наместники и окольничии в оный час бирыва-
ли, ино в том своем листе его милость писал, которые бы ябедники людей
дармо клепали боем, а любо заряды великие заклада ли, а пришодши на суд,
то ся не доищут ни бою ни зарядов, абы тих ябедников винами карано подле
их заслуги, который будет чого заслужил».69 О ябедничестве как о преступ¬
лении, связанном с подделкой документов и ложным обвинением, писал,
ссылаясь на смоленский привилей, еще М. Т. Каченовский.70
Ясна связь ябедников с обвинением, но теперь уже ложным («людей
соромотят»). Если в берестяной грамоте упоминаются лживые рукописания,
то в привилее также фигурируют какие-то доку менты-«заряды». Как в Смо¬
ленском привилее, так и в Новгородской летописи говорится, что ябедники
совершали насильственные действия.
Таким образом, ябедничество смыкается с откровенным разбоем. Надо
полагать, что именно поэтому в Судебнике 1497 г. оно стоит в одном ряду с
«лихими делами». Ябедничество представляется особым видом корыстного
преступления, сродни мошенничеству, а также злостному вымогательству,
сопряженному нередко с откровенным насилием и ложными обвинениями.
Корыстный мотив присутствует и в «осочене» ЛС: «а шло бы о горло або о
имене».71 Ябедничество, вероятно, являлось «профессиональным» заня¬
тием.
В связи с упоминанием в комплексе с ябедничеством ложных документов
необходимо отметить, что Л С, карающий очень мягко за государственные
преступления, очень сурово (сожжением!) карает тех, кто подделывает, а
так же заведомо использует официальные «листы и печати»,72 что можно со¬
отнести со смертной казнью за ябедничество Судебника 1497 г.
6«НПЛ. С. 425.
69Цит. но: Брицып М. А. Из истории восточно-славянской лексики. С. 36. См. также:
Ясинский М. Уставные земские грамоты Литовско-Русского государства... С. 175.
70Каченовский М. О Русской Правде... С. 385.
71 СВКЛ. С. 32.
72СВКЛ. С. 33, ст. 5, p. I.
С. В. Васильев. О функциях <<соков» в связи с проблемой древнерусских «ябетников»... 111
Подделка актов и печатей — неотъемлемая часть мошеннических дейст¬
вий по русскому праву.73 Характерно, что во многих законодательных па¬
мятниках «ябедничество» и подделка документов тесно связаны. Приведем
примеры. Судебник 1550 г. упоминает «...или ябедничество или подписку
или иное лихое дело...». В Уставной земской грамоте волостей Малой Пе-
нежки выйской и Суры Двинского у. указывает на «...ябедников, подпищи-
ков, кто учнет ябедничать или руки подписывать...», в Стоглаве говорится:
«...и нарядных дел с ябедники не было же...».74
Судебник относит ябедников к «лихим людям». Понятие «лихо» означа¬
ло на Руси беду в широком смысле, разорение, крупный материальный
ущерб.75 Примечательно, что замена «т» на «д» в слове «ябетник» произош¬
ла, по мнению филологов, под влиянием слова «беда».76 Лихие люди в по¬
нимании того времени — это преступники-рецидивисты, систематически за¬
нимающиеся преступным промыслом. В правосознании того времени лихие
люди мыслились как антагонисты всего государственного уклада, они вне
общества, вне православной правды, они не совместимы с русской жизнью
в широком понимании, что отразилось в пословице: «лихие люди — нена¬
вистники добру».77 То, что ябедничество было именно корыстным преступ¬
лением, подтверждается и поговоркой, приведенной В. И. Далем: «Лучше
нищий праведный, чем богач ябедный».78
Интересно отметить, что сходно с Судебником 1497 г. подобное преступ¬
ление классифицирует и Законник Стефана Душана в ст. 167 «о потворе»
(о мошенничестве): «Аще се обрете кои любо потворьник (курсив мой. —
С. В.), и ище кога потворомь лъжомь и обезомь, таковы да се каже како
тать и гоусарь». («Если кто-либо мошенник и ищет на ком-либо обманом ло¬
жью и клеветою, таковой да будет наказан как вор и разбойник».)79
В целом, появление такого преступления как ябедничество и в восточно¬
русских, и в западнорусских землях ВКЛ весьма показательно и свидетель¬
ствует о сходных кризисных явлениях в правовых отношениях в восточно-
славянских землях. «Осочене» ЛС можно понимать не только лишь как на¬
73 Фойницкий И. Мошенничество по русскому нраву. СПб., 1871. С. 244.
74 РЗ II. С. 108, ст. 59; С. 231, ст. 19-20; С. 269.
75 Рогов В. А. История уголовного права, террора и репрессий в Русском государстве XV —
XVII вв. М., 1995. С. 64-65.
76Брицын М. А. Из истории восточно-славянской лексики. С. 34.
77 Рогов В. А. История уголовного права... С. 64 — 65.
78 Даль. Т. 4. С. 671.
79Зигель Ф. Законник... С. 96 — 97. Интересно отметить, что в русско-литовских актах на¬
чала XVI в. «клеветник» именуется «потварием»: «...а любо слуга добре врожденный шляхтич
на пана своего што имет сочити, а не доведет ино нам того как потварцу (курсив мой. — С. В.)
казнити» (Ясинский М. Уставные земские грамоты Литовско-Русского государства... С. 175).
В «Приведен всей шляхте обывателем воеводства киевского на нскоторие права и водности»
1507 г. говорится: «Такъжс хто иметь па кого сочити, ино того сока с ним поставити; а любо
слуга добре вроженыи шляхтич на п(а)на своего што иметь сочыти а не доведеть ино нам того
как потварцу» (Jietuvos metrika (1499—1514). Vilnjus, 1995. № 289. С. 241).
112
История Русского государства и права
казание за клевету, связанное с оживлением римского права в эпоху Воз¬
рождения,80 но и соотнести с восточнорусским ябедничеством.
«Ябедничество» не являлось исключительно лишь новгородским явле¬
нием, но весьма красноречивое свидетельство новгородского летописца дает
основания предположить, что оно пустило глубокие корни в Новгородской
республике и приняло там наиболее грубые, насильственные формы.
О. В. Мартышин полагает, что «ябедничество» как уголовное преступление
с ответственностью за это деяние оформилось еще до падения независимости
Новгорода. По мнению автора, «тон летописи позволяет предположить, что
ябедничество подвергалось не одному только моральному осуждению».81
Вообще же, в Новгородской земле к моменту падения ее независимости
широкое распространение получили разного рода противоправные действия.
В 1475 г. великий князь Иван Васильевич предпринял мирный поход на
Новгород и в ноябре того же года во время «городищенского стояния» судил
суд как глава единого Русского государства.82 Быть может, «ябедничество»
возникло как судебный прецедент именно тогда, во время «городищенского
стояния», а впоследствии было внесено кодификаторами в общерусский Су¬
дебник.
Подведем итоги нашим изысканиям. Их можно свести к следующим по¬
ложениям:
1. Деятельность славянских «соков» находит близкие аналогии с функ¬
циями древних англосаксонских шерифов.
2. Постепенная эволюция привела к негативному восприятию «соков».
3. В западнорусских землях Великого княжества Литовского «сок» со¬
хранял свое исконное значение вплоть до I Литовского Статута.
4. Можно предполагать, что древнерусские ябедники были не только
княжескими должностными лицами, но выполняли также роль частных по¬
веренных, представителей сторон, являлись общинными должностными ли¬
цами.
5. Ябедничество Судебника 1497 г. представляется особым видом уголов¬
ного преступления, а именно вымогательством, грабежом, сопряженным с
ложным обвинением, откровенным насилием, а также подделкой докумен¬
тов.
80 Юргипис Ю. Литовский Статут — памятник истории права и культуры Великого княже¬
ства Литовского // Первый Литовский Статут 1529 г.: Материалы Республиканской науч.
конф., посвященной 450-летию Первого Статуса. Вильнюс, 1982. С. 18.
81 Мартышин О. В. Вольный Новгород: Общественно-политический строй и право фео¬
дальной республики. М., 1992. С. 285.
82 См.: Алексеев Ю. Г. К Москве хотим: Закат боярской республики в Новгороде. Л., 1991.
С. 100-104.
К. В. Петров
«У нас отсутствуют эффективные ме¬
ханизмы, направленные на социальную
поддержку лиц, оказавшихся в результа¬
те рыночных реформ без средств к суще¬
ствованию»
(Из выступления на заседании Государст¬
венной Думы РФ, 1999 г.)
ДОГОВОР «ИЗОРНИКА С ГОСУДАРЕМ»
ПСКОВСКОЙ СУДНОЙ ГРАМОТЫ
(реконструкция ) *
Псковская Судная грамота — один из наиболее значительных историче¬
ских памятников прошлого, не обделена вниманием исследователей. Однако
особенностью работ советского периода, посвященных Псковской Судной
грамоте (далее: ПСГ) и иным правовым памятникам, является их изучение
вне зависимости от правовой природы самих документов.
Представление о субъективном характере права, его отождествление с
законом, абсолютизация экономической составляющей общественных отно¬
шений, будучи составными частями марксистской доктрины и широко рас¬
пространившись в России после 1917 г., нашли свое отражение в трудах
историков под лозунгом изучения подлинных — экономических — факто¬
ров развития общества. Вполне понятно, что и изорник за истекшие годы
рассматривался преимущественно как социально-экономическая категория
феодального общества.1
Между тем, ПСГ, будучи историческим источником, была и остается пра¬
вовым актом. В данном случае это означает, что ПСГ регулировала общест¬
* Работа подготовлена в рамках проекта РГНФ, № 05-03-03534.
1 В новейших историко-правовых работах, посвященных ПСГ, договор изорника с госуда¬
рем не исследуется (Гурьева О. Ю. 1) Гражданское право по Псковской Судной грамоте: Авто-
реф. дис. ... канд. юрид. паук. Казань, 2003; 2) Гражданское право но Псковской Судной гра¬
моте. Тольятти, 2003).
© К. В. Петров, 2006
114
История Русского государства и права
венные отношения, в которые могло вступать население Псковской земли
вне зависимости от экономического положения отдельных лиц, причем ука¬
занные отношения носили динамический характер. К лозунгу, выдвинутому
в свое время П. А. Аргуновым — «пора сделать усилие и решительно рас¬
статься с теорией свободного договора между государем и изорником», —
сейчас вряд ли можно относиться серьезно и, тем более, следовать ему.2
Наличие группы статей с устойчивым обозначением сторон в договоре
(изорник и государь) указывает на существование особого договора.3 Вооб¬
ще, в древнем праве различных государств существовали смешанные дого¬
воры, которые в настоящее время с целью их анализа можно разложить на
составляющие их «элементарные договоры». Среди подобных договоров —
договор между тамкаром и шамаллу, существовавший в Вавилоне и подверг¬
шийся частичному регулированию в «законах царя Хаммурапи» (§100 —
107).4
Причина появления и существования в праве подобных сложных догово¬
ров заключена в природе древнего (древнего и средневекового) права, за¬
креплявшего фактические, уже сложившиеся общественные отношения.5
12 статей текста ПСГ (по старой нумерации) посвящены различным
вопросам взаимоотношений между изорником и государем. Причем казуаль¬
ный характер изложения правовых норм и неполнота в характеристике
отношений между сторонами указывают на то, что в ПСГ были включены
нормы, призванные дополнить пробелы в обычно-правовом регулировании
этих отношений. Иначе говоря, следует полагать, что целью включения в со¬
2 Аргунов П. А. Крестьянин и землевладелец в эпоху Псковской Судной грамоты: К исто¬
рии сеньерьяльных отношений на Руси // Ученые записки Саратовского университета. Саратов,
1925. Т. 4. Вып. 4. С. 20.
эО договоре: Мейер Д. И. Русское гражданское право. Пг., 1914. С. 20 — 33; Брагин¬
ский М. И., Витряпский В. В. Договорное право. Общие положения. М., 1998; Иванов В. В.
Общие вопросы теории договора. М., 2000; Пугииский Б. И. Гражданско-правовой договор //
Вестник Московского университета. Сер. 11. Право. 2002. № 2. С. 38 — 57. См. также: Плюс-
нина О. В. Индивидуально-правовые договоры: природа, практика реализации и толкования:
Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Нижний Новгород, 2004; Некрасова М. Е. Договор как
теоретико-правовая категория: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2004; Бекленищева И. В.
Понятие гражданско-правового договора (сравнительно-правовое исследование): Автореф.
дис. ... канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2004. См. также: Кривцов Д. Ю. Договор в общест¬
венном сознании средневековой Руси // Материальная и духовная культура феодальной Рос¬
сии. Горький, 1990. С. 61—68.
4 См.: Дьяконов И. М. Законы Вавилонии, Ассирии и Хеттского царства // Вестник древ¬
ней истории. 1952. Mb 3. С. 225 — 303; The Code of Hammurabi / Translated by L. W. King. —
The Avalon Project at Yale Law School // www.yale.edu/lawwcb/avalon/mcdieval/hammenu.htm.
5 В настоящее время во всем мире существует устойчивая тенденция к стандартизации со¬
держания договоров. В связи с этим в современном обществе люди зачастую вынуждены «под¬
гонять» отношения между ними под существующие типичные договоры. Случается, что это
обстоятельство ведет к пробелыюсти в правовом регулировании отношений между сторонами,
а следовательно, к возможности нарушения прав и интересов участников правоотношений —
от злоупотребления правом до совершения правонарушений в форме мошенничества. В лучшем
случае, стороны заключают смешанные договоры (См.: Писчиков В. А. Смешанные и нетипич¬
ные договоры в гражданском праве России: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2004).
К. В. Петров. Договор «изорника с государем» Псковской судной грамоты
115
став ПСГ статей, посвященных изорнику, было урегулирование отношений
между ним и его «государем», причем таких отношений, которые не были
урегулированы обычным правом — «псковской пошлиной».
Таким образом, ПСГ очерчивает в своих статьях лишь отдельные аспекты
отношений между изорником и «государем». Поскольку цель настоящей
работы — дать представление о характере и существе договорных отноше¬
ний между изорником и государем, то в ней существо договора в его отдель¬
ных аспектах, не отраженных в нормах статей ПСГ, подверглось логической
реконструкции.6
Принимая во внимание спорные вопросы истории складывания сохра¬
нившегося текста,7 временем существования договора в том виде, в котором
он отражен в ПСГ, следует считать 1460-е гг. Впрочем, очевидно, что дого¬
вор в своих основных чертах возник значительно раньше, нежели сущест¬
вующий текст ПСГ, и, по всей видимости, продолжал существовать в после¬
дующие годы.
Судя по тексту ст. 85 [79], договор мог быть оформлен письменно в форме
«записи», либо без таковой, т. е. в устной форме. В последнем случае отно¬
шения между сторонами регулировались исключительно «псковской пошли¬
ной». Следовательно, в первом случае стороны могли включить в договор не¬
обычные условия, условия, которые не регулируются «пошлиной». Это
обстоятельство вполне понятно, поскольку заключение договора отражает
конкретную жизненную ситуацию, что учитывается в его содержании.
В случае если договор оформлен «записью», в нем может быть перечис¬
лено передаваемое изорнику имущество (ст. 44 [35]).8 В «записи» в качестве
стороны (изорника) может быть указано не только конкретное лицо, но и
члены его семьи (жена, дети). Причем в соответствии со ст. 85, вне зависи¬
мости от их указания в «записи», они наследуют вместе с имуществом и обя¬
зательства, вытекающие из договора, — прежде всего возврат «покруты».
В равной степени, «брат или иное племя», т. е. родственники умершего
изорника, как следует из ст. 86 [80], вместе с имуществом наследовали обя¬
зательства, вытекающие из договора.
Предмет договора заключается в том, что одна сторона — государь —
передает другой стороне — изорнику — следующее имущество: (1) «покру-
6 В этом отношении нельзя согласиться с Л. В. Черспниным о цельном уставе, посвящен¬
ном изорнику (Череппип Л. В. Русские феодальные архивы XIV —XV вв. М.; Л., 1948. Ч. 1.
С. 432-433).
7 Из последних работ см. например: Шибаев М. А. Некоторые вопросы истории текста
ПСГ // Псковская Судная грамота и российская правовая традиция. Труды науч. конф., по¬
священной 600-летию ПСГ. Псков, 27 — 28 окт. 1997 г. Псков, 1997. С. 37 — 40.
8 В. В. Момотов рассматривает «запись», как и «доску», как формы обеспечения договора
(Момотов В. В. 1) Формирование русского средневекового права в IX —XIV вв. М., 2003.
С. 261, 300; 2) Формирование русского средневекового права в IX —XIV вв.: Авторсф. дис. ...
д-ра юрид. наук. М., 2003. С. 41). Впрочем, в других местах своей работы он же пишет о том,
что «доска» — форма сделки (Момотов В. В. Формирование русского средневекового права...
С. 126, 259). Оба утверждения представляются неверными.
116
История Русского государства и права
ту», (2) серебро, (3) всякую «вершь по имени», т. е. любые вещи, перечис¬
ленные поименно, (4) пшеницу яровую или озимую.
В тексте ст. 44 [35] также отмечается, что перечисленное имущество воз¬
вращается государю вне зависимости от того, кто стал инициатором растор¬
жения договора — государь или изорник. Более того, на то, что это имуще¬
ство принадлежит государю и передается изорнику на срок действия дого¬
вора, указывает текст ПСГ, согласно которому (ст. 44 [35] и 76 [69]) госу¬
дарь вправе («волно») на безусловный возврат этого имущества любыми
средствами, вплоть до «заклича» — публичного объявления о хищении иму¬
щества.
Б. Н. Чичерин, М. А. Дьяконов, В. М. Клеандрова, Ю. Г. Алексеев,
А. Л. Шапиро, В. А. Аракчеев и ряд других исследователей полагают, что
термин «покрута» охватывает такие виды имущества, как серебро, «вершь»,
пшеница.9
Если это так, то возникает вопрос: почему «законодатель» в статье ПСГ
решил раскрыть содержание термина покрута? Была ли в этом необходи¬
мость?
С другой стороны, текст ст. 44 [35] ПСГ все указанные вещи перечисляет
как одноположенные, через «и»: «волно и взакличъ своей покруты и сочить
серебра и всякой верши по имени, или пшеница ярон или озимой...». Это
заставляет предположить, что «покрута» отличалась от иного имущества,
которое могло быть передано изорнику. А. Л. Шапиро, со ссылкой на текст
Новгородской Первой летописи, отмечает, что «слово „покручати“ употреб¬
лялось на Северо-Западе Руси в значении „снаряжать, снабжать средствами
для выполнения определенной работы“».10 С этим можно согласиться. Но
означает ли это, что покрута изорника включала в себя серебро? Является
ли серебро средством, необходимым для выполнения сельскохозяйственных
работ? Очевидно, что не является. Покрута представляется нам таким иму¬
ществом, без которого выполнение обязательств по договору невозможно.
Все указанное выше имущество, кроме «покруты», изорник получает от
государя по взаимной договоренности, если изорник хочет его получить,
а государь может это имущество предоставить. Исключение составляет «по¬
крута», которая является обязательной частью, существенным условием до¬
говора, наряду с предоставлением земельного участка. Из текста ст. 51 [42]
9 Чичерин Б. Н. Опыты по истории русского права. М., 1858. С. 194; Дьяконов М. А.
Очерки общественного и государственного строя Древней Руси. 4-е изд. СПб., 1912. С. 100;
Богословский М. М. Крестьянская аренда в Псковской Судной грамоте // Исторические
известия. М., 1917. Вып. 2. С. 34 — 36; Клеандрова В. М. Комментарий [к ст. 44 Псковской
судной грамоты] // Российское законодательство X —XX вв.: В 9-ти т. М., 1984. Т. 1.
Законодательство Древней Руси. С. 365; Шапиро А. Л. Русское крестьянство перед закрепоще¬
нием (XIV —XVI вв.). Л., 1987. С. 148—149; Алексеев /О. Г. Комментарий [к ст. 44 — 45 (35)] //
Алексеев Ю. Г. Псковская Судная грамота. Текст. Комментарий. Исследование. Псков, 1997.
С. 68; Аракчеев В. А. Средневековый Псков. Власть, общество, повседневная жизнь в XV — XVII
вв. Псков, 2004. С. 83.
10Шапиро А. Л. Русское крестьянство перед закрепощением... С. 148—149.
К. В. Петров. Договор «изориика с государем» Псковской судной грамоты
117
следует, что в случае если «государь» не сможет доказать («поставить
людей») факт проживания на селе изорника, «ино тот человек», т. е. госу¬
дарь, «покруты своей не доискался». И наоборот, если государь докажет
факт проживания изорника на своем «селе», то он, говоря словами ПСГ,
«покруты своей доискался». Иначе говоря доказанный факт проживания
изорника «на селе» государя означает, что изорник получил от государя
«покруту» (хотя в реальной жизни, по-видимому, могло быть и по-друго¬
му). В этом отношении, представляется ошибочным мнение П. Е. Михайло¬
ва и Ю. Г. Алексеева о том, что покрута не была связана с использованием
земли.11 Искусственным является и толкование М. М. Богословского.12
Как следует из ст. 51 [42 — 43], 63 [54], 76 [69] и 84 [78], изорник живет
«на селе» государя. Поскольку проживание изорника «на селе» невозможно
без «покруты», логично предположить, что «покрута» является таким иму¬
ществом, без которого выполнить условие договора изорник не сможет,
и именно поэтому обязательно должен получить его от государя. Это так,
если допустить, что для изорника цель заключения договора состоит не в
простом, фактическом проживании на «селе» государя, иначе становится не¬
понятен интерес государя в заключении договора. Значит, изорник не толь¬
ко живет в селе государя, но и получает от государя земельный участок для
обработки, и участок этот находится в непосредственной близости к «селу»
самого государя — это и означает «проживание на селе». Следовательно,
логично предположить, что «покрута» — имущество, необходимое для обра¬
ботки этого участка, то есть сельскохозяйственный инвентарь. Причем коро¬
ва и лошадь не включались в состав имущества, которое может быть переда¬
но государем изорнику. Это следует из текста ст. 86, согласно которой на-
следополучатели имущества изорника вправе «искать» у государя корову и
лошадь.
В свое время исследователи, рассматривая социально-экономический
облик изорника, сближали его с крестьянином XVI —XVII вв., получившим
«подмогу» («ссуду») от помещика или вотчинника. Это позволило им тол¬
ковать «покруту» как подобную «подмогу» («ссуду»).13 Эта позиция была
выражена в работах И. Д. Мартысевича и В. М. Клеандровой, указывавших
на покруту как возвратную ссуду, подмогу.14 Причем И. Д. Мартысевич,
вслед за дореволюционными исследователями, не смешивал договор ссуды
и покруту, отмечая последнюю только в отношениях между государем и
изорником.15
11 Михайлов П. Е. Юридическая природа землепользования по Псковской Судной Грамо¬
те //Летопись занятий Археографической комиссии за 1914 г. Пг., 1915. Вып. 27. С. 106, 109;
Алексеев Ю. Г. Комментарий [к ст. 51 (42)] II Алексеев Ю. Г. Псковская Судная грамота...
С. 70.
12 См.: Богословский М. М. Крестьянская аренда в Псковской Судной грамоте. С. 38.
13 Например: Чичерин Б. Н. Опыты по истории русского права. С. 192.
14 Мартысевич И. Д. Псковская Судная Грамота. М., 1951. С. 87, 199; Клеандрова В. М.
Комментарий [к ст. 44 Псковской судной грамоты]... С. 365.
15 Мартысевич И. Д. Псковская Судная Грамота. С. 82 — 83, 87.
118
История Русского государства и права
В. В. Момотов пошел дальше, отождествив ссуду и договор ссуды. Прав¬
да, он считает, что «покрута» — обозначение особого договора ссуды, отли¬
чающегося от иного договора ссуды содержанием (его безвозмездным харак¬
тером), и сторонами — он заключался между патроном и «задавшимися
людьми». Более того, как утверждает исследователь, договор «покрута»
был присущ всему средневековому русскому праву.16
Итак, изорник получает от государя в пользование земельный участок и
имущество, необходимое для его обработки («покрута»), применительно к
данному договору это — сельскохозяйственный инвентарь, а также может
получить денежные средства («серебро»), зерно и любые иные вещи, пере¬
численные поименно. В свою очередь, государь получает от изорника воз¬
награждение (натуральное или денежное — в тексте ПСГ это обстоятельство
не конкретизируется, поэтому следует думать, что возможны были любые
варианты, в зависимости от договоренности сторон).
Текст ст. 63 [54] содержит единственное указание на возможный размер
вознаграждения государя. Здесь указывается, что в случае расторжения до¬
говора по инициативе любой из сторон, государь получает «все половину
своего изорника», другую половину получает изорник. Поскольку имущест¬
во, передаваемое государем изорнику при заключении договора («покрута»
и др.), остается собственностью государя и подлежит безусловному воз¬
врату государю, остается предположить, что разделу подлежит имущество,
нажитое изорником в период действия договора. Учитывая это обстоятель¬
ство, можно думать, что размер вознаграждения составлял половину урожая
изорника и подлежал выплате в определенный момент времени. Такого же
мнения придерживались М. Ф. Владимирский-Буданов, И. Е. Энгельман,
П. Е. Михайлов, В. М. Клеандрова.17 Напротив, М. А. Дьяконов считал,
что размер вознаграждения, подлежащий уплате государю изорником, со¬
ставлял четвертую часть урожая.18
Поскольку отношения между изорником и государем носят договорный
характер, т. е., помимо прочего, они являются срочными (временными), их
содержание обусловлено свободным усмотрением сторон. В равной степени
обе стороны наделены правом выступить инициатором расторжения дого¬
вора: отречься, дать «отрок». Это следует из текста ст. 42 [32 — 33], 44 [35].
Между тем, ст. 42 [32 — 33] устанавливает единый срок прекращения дого¬
ворных отношений вне зависимости от того, кто является их инициатором —
изорник или государь. Срок — один раз в году, в Филиппово заговенье.
Б. Н. Чичерин, Н. Н. Дебольский были даже склонны сближать факт
наличия одного срока для выхода в год со значением Юрьева дня и в целом
с процессом закрепощения крестьян. Причем изорник и государь зачастую
16 Момотов В. В. Формирование русского средневекового права в IX —XIV вв. С. 130,
300-301.
17Михайлов П. Е. Юридическая природа землепользования... С. 27 — 39; Клеандрова В. М.
Комментарий [к ст. 63 Псковской Судной грамоты]... С. 370.
18 Дьяконов М. А. Очерки общественного и государственного строя... С. 99.
К. В. Петров. Договор «изориика с государем» Псковской судной грамоты
119
рассматривались ими не иначе как крестьянин и землевладелец (хозяин, по
Б. Н. Чичерину; помещик, по Н. Н. Дебольскому).19 При этом Б. Н. Чиче¬
рин отмечал казуальный характер регулирования отношений между изорни-
ком и хозяином в ПСГ, вытекавших из обязательства.20
М. А. Дьяконов полагал, что «отрок» со стороны изорника влек за собой
уплату изорником «двойного оброка» или половины урожая, что, тем са¬
мым, затрудняло расторжение договора.21 «Старый изорник», несостоятель¬
ный должник — одно из звеньев «в цепи возникающего крепостного права
на крестьян».22
Советские исследователи при рассмотрении нормы о сроке прекращения
отношений между изорником и государем часто указывали на ее «феодаль¬
ный характер», а положение изорника определялось ими как положение
«феодально-зависимого крестьянина».23
Другие исследователи, совершенно справедливо, не видели никаких огра¬
ничений для сторон в установлении срока прекращения отношений.24 Одна¬
ко сам факт установления такой нормы и ограничение правовых обычаев,
регулирующих этот момент, не вызывал у них специальных комментариев.
Между тем, юридическое значение нормы является совершенно опреде¬
ленным. Во-первых, «слабой стороной в договоре» считается та сторона, ко¬
торая в наибольшей степени заинтересована в заключении договора.25 Кто
же в большей степени заинтересован в договоре: изорник, практически не
имеющий иных средств к существованию, кроме тех, которые получает по
договору от государя, или государь, имеющий возможность без ущерба для
себя выделить изорнику указанное в предмете договора имущество? Вывод
очевиден. Уже в самом обозначении сторон указывается на слабую сторону
в договоре — это изорник. Во-вторых, детальная регламентация всех обстоя¬
19 Чичерин Б. Н. Опыты по истории русского права. С. 187, 192—193; Дебольский Н. Н.
К вопросу о прикреплении владельческих крестьян // ЖМНП. 1895. Ч. 302. № 11. С. 80 — 81.
20 Чичерин Б. Н. Опыты по истории русского права. С. 194.
21 Дьяконов М. А. Очерки общественного и государственного строя... С. 100.
22 Там же. С. 101.
23Аргунов П. А. Крестьянин и землевладелец в эпоху Псковской Судной грамоты... С. 22 —
24; Кафенгауз Б. Б. Псковские «изорники» // Ученые записки МГПИ. 1939. Т. 4. Вып. 2.
С. 46 — 47; Мартысевич И. Д. Псковская Судная Грамота. С. 87; Клеандрова В. М. Коммен¬
тарий [к ст. 42 Псковской судной грамоты] // Российское законодательство X —XX вв. Т. 1.
С. 364 — 365. См. также: Алексеев Ю. Г. Псковская Судная грамота и ее время. Развитие фео¬
дальных отношений на Руси XIV —XV вв. Л., 1980. С. 148—149.
24 Беляев И. Д. Крестьяне на Руси. Исследование о постепенном изменении значения кре¬
стьян в русском обществе. М., 2002. С. 80 — 81; Михайлов П. Е. Юридическая природа земле¬
пользования... С. 15; Богословский М. М. Крестьянская аренда в Псковской Судной грамоте//
Исторические известия. М., 1917. Вып. 2. С. 11; Алексеев Ю. Г. Комментарий [к ст. 42 (32 —
33)] // Алексеев Ю. Г. Псковская Судная грамота... С. 68; Аракчеев В. А. Средневековый
Псков... С. 84.
25 См., например: Шергиеневич Г. Ф. Задачи и методы гражданского правоведения. Ка¬
зань, 1898; Брагинский М. П., Витрянский В. В. Договорное право. Общие положения.
М., 1998. С. 642 — 643; Славецкий Д. В. Принцип защиты слабой стороны гражданско-право¬
вого договора: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Самара, 2004.
120
История Русского государства и права
тельств, вытекающих из действия договора, а значит, предсказуемость дей¬
ствий сторон, всегда выгодна «слабой стороне». Это положение, в общем,
достаточно очевидное для юристов, нуждается в некоторой конкретизации,
расшифровке. Представим, что государь стал инициатором расторжения до¬
говора и известил изорника о прекращении отношений через неделю.
Другая ситуация: изорник стал инициатором прекращения договора и сооб¬
щил государю о прекращении его действия через неделю. Кто из сторон ока¬
жется в данном случае в наименее благоприятной ситуации? Очевидно, что
это — изорник, которому будет необходимо искать иную возможность для
того, чтобы обеспечить себя (и свою семью).
Таким образом, установление одного точного срока для расторжения до¬
говора по инициативе одной из сторон делает действия сторон более пред¬
сказуемыми и в значительной степени защищает интересы «слабой сторо¬
ны», в договоре — изорника. Значение Филиппова заговенья (14 ноября
старого стиля) как срока прекращения договора, как неоднократно и спра¬
ведливо указывалось исследователями, обусловлено временем окончания се¬
зонных сельскохозяйственных работ.26
И. Д. Мартысевич писал, что действие нормы ст. 42 влечет за собой лишь
потерю государем доли урожая, невозможность «согнать со своей земли
изорника в любое время».27 Это так, поскольку земля принадлежит госу¬
дарю. Но при отсутствии нормы ст. 42 государь не только мог «согнать со
своей земли изорника в любое время», но и потребовать определенную до¬
говором долю урожая.
Статьи 75 [67] —76 [69] и 84 [78]—87 [82] регулируют имущественные
споры между изорником и государем и между государем и наследниками
изорника. Вслед за П. Е. Михайловым, Л. В. Черепниным и другими спе¬
циалистами, полагаем, что в архетипе сохранившегося текста ст. 77 [70] —
83 [77] либо не было, либо они располагались в другом месте текста.28 Су¬
ществующие в ПСГ признаки, указывающие, как нам представляется, на
вставку текста, не означают существование особого текста, содержащего ста¬
тьи, регулирующие только отношения между изорником и государем.
Установленный в ст. 76 [69] порядок взыскания покруты в счет имуще¬
ства сбежавшего изорника примечателен указанием на ситуацию, при кото¬
рой впоследствии изорник предъявляет претензии по поводу имущества,
распроданного в соответствии с порядком, установленным в ст. 76 [69]. По¬
скольку норма ст. 76 [69] носит казуальный характер, очевидно, что бегство
изорника, т. е. неправомерное прекращение договорных отношений, в реаль¬
ной жизни случалось в тех случаях, когда изорнику не удавалось вести хо¬
зяйство успешно, причем таким образом, что его имущества даже не хватало
26Михайлов П. Е. Юридическая природа землепользования... С. 12 — 13.
21 Мартысевич И. Д. Псковская Судная Грамота. С. 88.
28 См.: Алексеев Ю. Г. Структура текста Псковской Судной грамоты // Алексеев Ю. Г.
Псковская Судная грамота... С. 114 — 121; Алексеев Ю. Г. Палеографические наблюдения над
списками Псковской судной грамоты // Там же. С. 94.
К. В. Петров. Договор <?изорпика с государем» Псковской судной грамоты 121
на покрытие стоимости покруты. В соответствии со ст. 93 [90], изорник, ока¬
завшийся не в состоянии вернуть покруту и скрывающийся от судебного раз¬
бирательства, обязан уплатить судебные издержки.
Сравнительно недавно В. В. Момотов высказал мнение о том, что под
обязательством в средневековом праве понималось не право на действия,
а право на лицо.29 Причем исследователь не последователен в своем утвер¬
ждении. В другом месте он указывает на то, что обязательство означало не
только право на действие лица, но и на его личность.30 И наконец, им же
высказан не совсем понятный тезис: «заключение обязательств» (sic! —
К. П.) вело к установлению права на лицо.31
В доказательство своего мнения В. В. Момотов приводит текст новгород¬
ской берестяной грамоты № 471 и, следуя за комментаторами, отмечает, что
грамота фиксирует факт обращения в суд для выдачи обельной грамоты в
отношении должника, не исполнявшего в течение 6 лет обязательства по
возврату имущества.32 Даже если принять предложенное толкование,33 то из
грамоты не следует никаких указаний на то, что обязательство представляло
собой право на лицо. В данном случае исследователь смешивает обязатель¬
ство как право на действие, с одной стороны, и личную ответственность за
неисполнение обязательства — с другой.
Текст ст. 76 [69] ПСГ ясно указывает на имущественную ответственность
за неисполнение обязательств по договору. Впрочем, думается, что В. В. Мо¬
мотов не прав не только применительно к ситуации в Псковской земле
XV в., что следует из текста ст. 76. Если принять точку зрения В. В. Момо-
това о содержании обязательства как о праве на лицо, то следует полагать,
что гражданские (вещные и обязательственные) права обязанных лиц будут
ограничены. Между тем, в древних правовых текстах подобных примеров
нет. В данном случае В. В. Момотов упускает из виду другую важную осо¬
бенность древнего права — существование, помимо имущественной, личной
ответственности по обязательствам, что, однако, нисколько не ограничивает
дееспособность обязанных лиц.34
29 Момотов В. В. Из истории формирования обязательственного нрава в средневековой
Руси // Ученые записки юридического факультета Ростовского университета. 2002. Вып. 4.
С. 161-162.
30Момотов В. В. Формирование русского средневекового права... Авторсф. ... С. 14, 40.
31 Момотов В. В. Формирование русского средневекового права... С. 253 — 254.
32 Арциховский А. В., Янин В. Л. Новгородские грамоты на бересте (Из раскопок 1962 —
1976 гг.). М., 1978. С. 66-68.
33 На мой взгляд, текст грамоты может быть прочитан и интерпретирован иначе: Окинф
шестой год должен шесть коробей ржи и коробыо пшеницы. Биричю [следует дать] «бел» (т. е.
денег), в отсылке (т. с. обращении в суд) бил [челом] Митруфапе.
34 С. В. Пахман указывал на решения о телесных наказаниях при нарушении обязательств
даже применительно к обычному праву XIX в. Причем, по его мнению, подобные решения вы¬
носились волостными судами, потому что «всякое иное взыскание ложилось бы тяжким бреме¬
нем <...> на его семью и всем его хозяйство» (Пахман С. В. Обычное гражданское право в
России. М., 2003. С. 65).
122
История Русского государства и права
С другой стороны, в древнем (средневековом) праве существовали такие
договоры, заключение которых было основанием приобретения иной право¬
субъектности, иначе говоря, перехода в другое сословие. Поскольку В. В. Мо-
мотов, рассматривая вопрос о сословиях не в юридической плоскости,35
обязательство из указанных договоров, как и виды правосубъектности, при¬
нимает за существо всех обязательств в средневековом русском праве. И на¬
конец, в-третьих, некоторые ограничения на действия лиц вытекали из за¬
ключения договоров и были вызваны исключительно социальной и эконо¬
мической обстановкой, конкретными условиями жизни людей. Действитель¬
но, как, например, в ситуации XV в. найти обязанное лицо, если оно пере¬
ехало в другой город «или инде где», говоря словами ПСГ? Логично, что
обычай ограничивал возможность смены места проживания для таких лиц —
оно могло рассматриваться как бегство, т. е. неправомерное прекращение
договорных отношений, что и следует из текста ст. 76 [69] ПСГ.36
Из договорного характера отношений между изорником и государем вы¬
текает возможность имущественных споров между сторонами. Причем, сле¬
дуя за действительными условиями жизни, ПСГ устанавливает разные виды
доказательств: ст. 75 [67] содержит требование «посудить» любой («в чем»)
документ («доску»), представленный суду изорником;37 ст. 51 [42], 87 [82]
указывают на свидетельские показания как доказательство, которое требует¬
ся представить государю. Причем думается, что термин «сторонние люди»,
использованный в указанных статьях ПСГ, обозначает независимых людей,
то есть не родственников и не иных лиц, находящихся в личной зависимости
от государя.
Логика, которой следовал псковский «законодатель», достаточно очевид¬
на и для современного наблюдателя: предоставить сторонам равные возмож¬
ности при процедуре доказывания исходя из конкретной ситуации. Посколь¬
ку государь, судя по предмету договора, являлся местным жителем, земель¬
ный участок, который он передает изорнику, находился в той же местности,
где жил сам государь, — показания сторонних людей, соседей государя —
основной вид доказательства для него. Изорник мог быть местным челове¬
ком, мог быть пришлым — соответственно, показания сторонних людей (со¬
седей) могли быть необъективными. В этой ситуации любые письменные до¬
казательства уравнивают процессуальные права сторон.
Соответственно, термин «посудить» ст. 75 [67] понимается нами как
«принять к рассмотрению судом»; сходным образом рассматривали этот
термин Б. Н. Чичерин, И. Д. Беляев, П. Е. Михайлов.38 Существует иное,
обратное толкование термина «посудить» — не принять к рассмотрению су¬
35Момотов В. В. 1) Формирование русского средневекового права... С. 152, 138—139,
385 — 386; 2) Формирование русского средневекового права... Автореф. ... С. 12 — 13, 33.
36 См. также: Дювернуа Н. Л. Источники права и суд в Древней России: Опыты но истории
русского гражданского права. М., 1869. С. 128—129.
37 Чичерин Б. Н. Опыты по истории русского права. С. 198.
38 См.: Алексеев Ю. Г. Псковская Судная грамота и ее время... С. 194.
К. В. Петров. Договор «изорпика с государем» Псковской судной грамоты
123
дом. Эта точка зрения отражена в работах H.H. Дебольского, И. Д. Марты-
севича. В. М. Клеандровой, Ю. Г. Алексеева, делающих вывод о том, что
«доска» не имела доказательной силы при иске изорника к государю.39 Не¬
понятна только аргументация сторонников этого толкования. Подобное тол¬
кование возможно только в том случае, если a priori исходить из предвзято¬
го отношения суда к изорнику.
В тексте ПСГ в некоторых статьях, регулирующих отношения изорника
и государя, наряду с изорником упоминаются котечник и огородник. По¬
следние близки к изорнику, отличаясь от него предметом договора, — котеч¬
ник принимает от государя, помимо покруты (возможно, снастей для лова
рыбы), водный участок «исаду», а огородник — «огородную часть». По¬
скольку разница в предмете договора — их единственное отличие (и с этим
согласны практически все исследователи ПСГ), то можно предположить,
что нормы, регулирующие отношения между изорником и государем, могли
быть применены и к договору между котечником и государем и огородником
и государем.
Норма ст. 43 [34] посвящена порядку уплаты государю вознаграждения
в случаях, когда котечник не получил доход (улов), забросив, пропустив ве¬
сенний лов, либо изорник, названный в статье «исполовником»/0 не полу¬
чил своей урожай. В этом случае, и это вполне естественно, вознаграждение
подлежит уплате. Основной вопрос, разрешаемый в ст. 43 [34], — порядок
определения размера вознаграждения, учитывая то обстоятельство, что по
договору вознаграждение определяется долей дохода (урожая, улова). Вы¬
ход из данной ситуации вполне логичен: размер вознаграждения определя¬
ется величиной (дохода) улова, полученного на том же месте другим лицом.
Та же логика в принципах решений подобных хозяйственно-бытовых ситуа¬
ций видна на примере §42 Законов царя Хаммурапи: в случаях, когда арен¬
датор не вырастил урожай, арендная плата взыскивается в соответствии с
урожаем соседей.41
Две нормы ПСГ трудны для понимания и, вследствие этого, вызывали
споры среди специалистов.42 Во-первых, норма ст. 42 [33], посвященная
урегулированию спора между изорником и государем при отроке: «а запрет¬
ся изорник или огородник или котечник отрока государева, ино ему правда
39 Дебольский Н. Н. К вопросу о прикреплении владельческих крестьян // ЖМНП. 1895.
Ч. 302. № 11. С. 81; Мартысевич И. Д. Псковская Судная Грамота. С. 87; Клеапдрова В. М.
Комментарий [к ст. 75 Псковской Судной грамоты] // Российское законодательство X —XX вв.
Т. 1. С. 372; Алексеев Ю. Г. Комментарий [к ст. 75 (67)] //Алексеев Ю. Г. Псковская Судная
грамота... С. 74.
40 Шапиро А. Л. Русское крестьянство перед закрепощением. С. 149; Алексеев Ю. Г. Ком¬
ментарий [к ст. 43 (34)] // Алексеев Ю. Г. Псковская Судная грамота... С. 68.
41 «If any one take over a field to till it, and obtain no harvest therefrom, it must be proved
that he did no work on the field, and he must deliver grain, just as his neighbor raised, to the owner
of the field» (The Code of Hammurabi / Translated by L. W. King. — The Avalon Project at Yale
Law School...).
42 См.: Алексеев Ю. Г. Псковская Судная грамота и ее время... С. 150—152.
124
История Русского государства и права
дать, а государь не доискался четверти, или огородной части, или с ысады
рыбной части».43
Сразу отмечу, что условия прекращения отношений между сторонами
(«отрок») определены в ПСГ: 1) срок в порядке ст. 42 [32]; 2) возврат го¬
сударю покруты и иного имущества в порядке ст. 44 [35]; 3) раздел остав¬
шегося имущества изорника в порядке ст. 63 [54]. Никаких иных условий и
обстоятельств порядок расторжения договора не предусматривает. Причем
этот порядок не меняется вне зависимости от того, кто выступил инициа¬
тором прекращения отношений.
Поскольку «отрок государев», т. е. инициатива расторжения договора,
принадлежит государю, а изорник «запирается», можно предположить, что
государь нарушил условия расторжения договора. Учитывая условия, пере¬
численные выше, можно сказать, что государь либо наруишл требования
ст. 63 [54], либо норму ст. 42 [32].
Поскольку ст. 42 [33] помещена сразу после статьи о сроке «отрока», ло¬
гично предположить, как это делали И. Е. Энгельман, В. О. Ключевский,
М. Ф. Владимирский-Буданов, Б. Н. Чичерин, М. М. Богословский, что
речь идет о нарушении государем срока «отрока».44 Именно в этом случае
государь лишается «четверти» из части (половины), указанной в ст. 63 [54].
Аналогичным образом следовало поступить при споре котечника и огород¬
ника с государем. Присяга («правда»), к которой приводился изорник в
данном случае, была доказательством факта «отрока» с нарушением требо¬
ваний, установленных ст. 42 [32].
И. Е. Энгельман и В. О. Ключевский полагали, что в ситуации, отмечен¬
ной в 42 [33], отношения между изорником и государем сохраняются.45 Если
это так, то непонятна природа понесенных государем убытков: в этом случае
«четверть» — не что иное, как текущие натуральные платежи. Думается,
что скорее прав был М. Ф. Владимирский-Буданов, считавший, что убытки
государя возникают вследствие «незаконного», т. е. нелегального «отрока».
Правда, вопреки мнению М. Ф. Владимирского-Буданова, нет оснований
считать, что при «отроке» полагался дополнительный натуральный платеж,
которого и лишается государь.46
В ст. 75 [68] содержится загадочная фраза «А старому изорнику вози вес¬
ти на государя». При всей разнице в существующем толковании этой нормы,
исследователи едины в обязанности, накладываемой на старого изорника, —
«возы вести». Отличия во мнениях заключаются в определении того, кем
являлся «старый изорник». С точки зрения М. А. Дьяконова, П. И. Беляе¬
ва, П. А. Аргунова, «старый изорник», в отличие от новых, обязывались до¬
полнительными повинностями.47 Б. Н. Чичерин, М. М. Богословский,
43Алексеев Ю. Г. Псковская Судная грамота... С. 41.
44 См.: Алексеев Ю. Г. Псковская Судная грамота и ее время... С. 150.
43 Там же.
46 Там же.
47 См.: Там же. С. 170.
К. В. Петров. Договор «озорника с государем» Псковской судной грамоты
125
Ю. Г. Алексеев считают, что старый изорник — изорник, расторгнувший
договор с государем и обязанный до своего ухода «возы вести»/8
Возможна и другая гипотеза. В ст. 75 [67] речь идет о письменных дока¬
зательствах («доска»), которые следует принять к рассмотрению в суде (по¬
судить). Вероятно, что следующая норма (ст. 75 [68]) также указывает на
доказательства, которые может предоставить в суд «старый изорник», т. е.
изорник, который находится в обязательственных отношениях с государем
уже долгие годы. По всей видимости, имеются в виду отношения, которые не
могут быть подтверждены никакими письменными документами. Вместе с тем,
фраза «вози вести» наталкивает на предположение о неисправном тексте,
где, однако, «весть» могло быть частью слова и фрагментом не понятой пере¬
писчиком (или редактором) фразы. В Псковской III летописи, например,
встречаются слова «повестовати» в значении «рассказывать»,49 «повестоуя» —
«рассказывая»,50 «повестоую» — говорю, рассказываю.51 Возможно, старый
изорник должен был что-то «возвестить», указать на возможные доказатель¬
ства существа и условий своих отношений с государем. Предложенное толко¬
вание согласуется также с содержанием норм в сохранившемся тексте:
ст. 75 [67], 75 [68], 76 [69] содержат исключительно процессуальные нормы.
Какие же причины могли привести к появлению договора изорника с го¬
сударем? Конечно, правы те исследователи, которые писали о том, что изор-
никами становились бедные люди.52 Но какие «бедные люди»? Сто pit отме¬
тить, что изорник мог иметь семью, жену и детей, и при этом оказывался в
ситуации, когда необходимо заключить договор с государем и стать собст¬
венно изорником. Думается, что вступление человека в договорные отноше¬
ния в качестве изорника было обусловлено определенной ситуацией, в ко¬
торой оказался этот человек и, возможно, члены его семьи. В обстановке
XV в. — отсутствия привычных современному человеку, почти витальных
благ, таких, например, как электричество — подобных срггуаций было, ве¬
роятно, предостаточно: начиная от стихийных бедствий и оканчивая воору¬
женными нападениями «лихих людей», «немец» и др.
М. А. Дьяконов, М. М. Богословский, П. Е. Михайлов и другие иссле¬
дователи, усматривали в договоре изорника с государем разновидность до¬
говора аренды.53 Многие исследователи обошли стороной вопрос о правовой
48Богословский М. М. Крестьянская аренда в Псковской Судной грамоте... С. 22; См.:
Алексеев Ю. Г. 1) Псковская Судная грамота и се время... С. 168—170; 2) Комментарий
[к ст. 75 (68)] II Алексеев Ю. Г. Псковская Судная грамота... С. 74.
49 «оучал великому Новоугородоу повестовати» (Псковские летописи // ПСРЛ. М., 2000.
Т. 5. Вып. 2. С. 209).
50 Там же. С. 194.
51 «язъ царевна повестоую, что...»; «отчине государя моего и вашего повестоую» (Там же.
С. 191).
52Шапиро А. Л. Русское крестьянство перед закрепощением... С. 151.
53Дьяконов М. А. Очерки общественного и государственного строя... С. 99; Богослов¬
ский М. М. Крестьянская аренда в Псковской Судной грамоте... С. 45; Михайлов П. Е. Юри¬
дическая природа землепользования... С. 3; Шапиро А. Л. Русское крестьянство перед закре¬
пощением... С. 152.
126
История Русского государства и права
природе договора.54 Между тем, лишь Н. Л. Дювернуа подметил в содержа¬
нии отношений между изорником и государем элементы иных договоров:
личного найма, ссуды, имущественного найма.55 Мнение исследователя ну¬
ждается в уточнении. Думается, что личный найм в отношениях между изор¬
ником и государем отсутствует. Между тем, совершенно очевидны элементы
аренды земельного участка и имущественного найма. Последний выражает¬
ся в передаче «покруты», неразрывно связанной с использованием земель¬
ного участка. Возможность передачи серебра и пшеницы, содержащаяся в
ПСГ, указывает на элементы договоров займа и ссуды (возобновляемых ве¬
щей).
В новейшей литературе сохраняются старые оценки — «изорник» рас¬
сматривается как категория «зависимого населения».56 Эти оценки в полной
мере обусловлены сохранением марксистского методологического экономиз¬
ма — многим исследователям трудно заново переосмыслить, перечитать и
сопоставить методологические исследования в условиях методологического
плюрализма, «выезжают на старом багаже». Куда более корректен термин
«обязанное лицо». Если строго подходить к термину «зависимое население»
или «экономически зависимое население», то следует признать, что незави¬
симого населения не существует: почти любой договор влек и влечет за со¬
бой возникновение обязательств, а значит, определенную экономическую за¬
висимость лиц, их ограниченность в одних действиях и обязанность совер¬
шать другие действия.
Средневековое общество вырабатывало механизмы и формы социальной
поддержки лиц, которые по различным и, прежде всего, объективным
обстоятельствам (например пожар и пр.), утратили возможность вести свое
хозяйство. К подобным механизмам и формам относятся различные виды
договоров, отличающиеся по своему содержанию: от «мягких форм» (на¬
пример договор изорника с государем) до «жестких форм» (например за¬
пись (договор) в холопство).
Среди указанных видов договоров договор «изорника с государем» позво¬
лял человеку и его семье выжить в обстановке сравнительно слабо развитой
экономики и сложных климатических условий. В этой ситуации общество в
лице правоприменителя (судьи) и вече, регулируя отдельные аспекты отно¬
шений между изорником и государем, возникавшие вследствие нарушения
договора, санкционирует социальную практику и нормы обычного права.
Сходные условия экономической и социальной жизни древнерусского
общества предопределяют существование договоров и общественных отно¬
шений, близких по своей нормативной и правовой природе к договору
«изорника с государем». Иначе говоря, вполне вероятно, что и в иных древ¬
нерусских землях существовали договоры, близкие к договору «изорника с
государем» по своему социальному содержанию, сущности и целям.
54 Алексеев Ю. Г. Псковская Судная грамота и ее время... С. 146.
55Дювернуа Н. Л. Источники нрава и суд в Древней России... С. 301.
56Молотое В. В. Формирование русского средневекового права... С. 129.
С. H. Кистерев
НЕДЕЛЫЦИК XV—XVI вв.:
ПРОИСХОЖДЕНИЕ ТЕРМИНА
Уже не одно столетие историки пытаются раскрыть систему функциони¬
рования государственного аппарата Русского государства XV —XVI вв., и,
несмотря на это, еще многие вопросы не имеют удовлетворительных ответов.
Не последнее место в их списке занимает определение полномочий тех или
иных должностных лиц, а иногда и этимология терминов, под которыми эти
должностные лица фигурируют в юридических памятниках.
К числу должностей, происхождение наименований которых вызывает до
сих пор несогласия в среде специалистов, относится недельщик, персонаж
значительного числа правых и жалованных грамот и целого ряда статей за¬
конодательных сводов, прежде всего — Судебников 1497 и 1550 гг.
Анализируя тексты названных памятников, исследователи определили
круг обязанностей и прав недельщика, и в настоящее время эти вопросы в
целом можно считать решенными. Так, комментируя ст. 4 Судебника 1497 г.,
С. И. Штамм писала: «недельщик — должностное лицо, в обязанность кото¬
рого входили вызов в суд сторон, арест и пытка обвиняемых и передача в суд
дел о воровстве, организация судебного поединка и исполнение решения суда».1
Серьезной проблемой остается объяснение происхождения термина «не¬
дельщик», способное повлиять на понимание сущности этого социально-пра¬
вового явления. Еще В. Н. Татищев в комментарии к ст. 9 Царского судеб¬
ника видел в недельщике «старшего пристава той недели».2 В дальнейшем
было дано более пространное объяснение: «Недельщик — старший над при¬
ставами или ходоками; и как они поседмично переменялись, от того имя по¬
лучили...».3 Весьма конкретен был М. Ф. Владимирский-Буданов: «Приста¬
ва при московском центральном суде исправляли свои обязанности пооче¬
редно, по неделям (отсюда название — недельщик)».4 В целом соглашаясь
1 Российское законодательство X —XX веков: В 9-ти т. М., 1985. Т. 2. С. бб.
2 Татищев В. Н. Собрание сочинений. М., 1996. Т. 7. С. 233.
3 Там же. С. 291.
4 Владимирский-Б у данов М. Ф. Христоматия по истории русского нрава. Киев; СПб.,
1901. Вып. 2. С. 92, примеч. 39.
© С. Н. Кистерев, 2006
128
История Русского государства и права
с этим положением, Ю. Г. Алексеев отметил, что слово «неделя» не стоит
понимать излишне буквально, поскольку за одну неделю невозможно со¬
вершить дальнюю поездку, например, из Москвы в Вологду и обратно, вы¬
полняя поручение судебной власти. «Но что недельщики при исполнении
своих служебных обязанностей, — читаем тут же, — периодически сменяли
друг друга, вполне вероятно».5
Сомнение Ю. Г. Алексеева превратилось в твердое суждение С. В. Стрель¬
никова, по мнению которого, «термин „неделыцик“ происходил от понятия
„недели“ как срока, в течение которого осуществлялся вызов сторон в суд и
исполнение его решений».6
Таким образом, ныне существуют два варианта объяснения происхожде¬
ния термина «неделыцик», первый из которых возводит его к периодически
повторяющемуся недельному сроку исполнения должностным лицом своих
обязанностей, а второй — к недельному или кратному неделе сроку, необхо¬
димому для выполнения поручения данным должностным лицом. Поскольку
заведомо не подлежит сомнению, что один из вариантов неверен, то необхо¬
димо попытаться выяснить, какой именно. И вследствие умолчания В. Н. Та¬
тищева об источниках его суждения, в первую очередь придется рассмотреть
аргументы С. В. Стрельникова, представленные в пользу нового мнения.
Однако заранее следует заметить, что дискуссия о происхождении того
или иного термина никак не может привести к позитивному решению, если
отсутствует прямое указание источников, исключающее саму возможность
продолжения дискуссии. Можно решить вопрос о хронологии и обстоятель¬
ствах возникновения какого-то явления, можно достоверно судить о целях
создания некоего государственного института, о полномочиях и обязанно¬
стях определенных чиновников, искать первое упоминание термина в доку¬
ментальных или нарративных памятниках, возводить его происхождение к
той или другой лексической единице, но невозможно утверждать, будто тер¬
мин обязан своим появлением той или иной функции данного института, ка¬
кой-то черте деятельности обозначаемого им чиновника и т. п. Предметный
разговор будет идти лишь о допустимости этимологических построений на
основе имеющихся в распоряжении исследователя аргументов в пользу
предлагаемой им гипотезы.
С. В. Стрельников, прежде всего, использовал правую грамоту 1543 г. о
беглых холопах галичского наместника А. М. Нагого, в тексте которой ска¬
зано: «И неделщик Александра Михайловича Посник на той жонке Овдонке
да на их детех на Инке да на Лукерьице правил тое татбы тринатцати рублев
три недели. И став неделщик перед Александра Михайловича так рек л: Ве¬
лел еси, государь, на тое женке Овдонке да на их детех на Инке да на Лу¬
керьице государя их татбы Михаила Филипова сына Френева на тринатцать
рублев править. И я, государь, на той женке Овдонке и на их детех на Инке
да на Лукерьице правил тое татбы тринатцати рублев три недели. Ино, го¬
5 Алексеев Ю. Г. Судебник Ивана III. Традиция и реформа. СПб., 2001. С. 282.
6 Стрельников С. В. К изучению юридической терминологии в средневековой Руси X —
XVII вв. («правда», «праведчик» и «неделыцик») // ОФР. М., 2004. Вып. 8. С. 74.
С. Н. Кистерев. Неделъщик XV—XVI вв.: происхождение термина
129
сударь, на ней тое татбы тринатцати рублев доправити немошно и поруки
по них нет никаковы и переводу».7 Решающим для Стрельникова стало
исчисление недельщиком использованного им для взыскания денежной сум¬
мы времени в неделях. Допуская, что в русской судебной практике сроки
исчисляли неделями, исследователь полагает, что и на данные неделыцикам
поручения изначально отводилось время, измеряемое кратным неделе чис¬
лом дней.8 Последнее нельзя считать справедливым. В обязанности недель-
щика, в частности, входил вызов ответчика в суд, и при условии, что
ответчик проживал в Москве, передвижение по улицам которой никак не
могло занимать хотя бы одной целой недели, срок, отпущенный судебной
властью неделыцику на выполнение такого разового поручения, заведомо
должен был видеться гораздо менее семи дней. Сомнение Ю. Г. Алексеева,
таким образом, имеет и обратную силу. Если для поездки из Москвы в Во¬
логду и обратно недели было явно недостаточно, то для вызова ответчика с
Великого посада в Кремль такого времени было бы излишне много. Следо¬
вательно, версию Стрельникова о происхождении термина «недельщик»
уже можно обоснованно заподозрить в несоответствии истине.
Отстаивая свое мнение, С. В. Стрельников сослался на тяжбу Суздаль¬
ского Спасо-Евфимьева монастыря с кн. Б. И. Горбатым около 1497/98 г.,
в которой запрошенный одной из сторон срок также исчислялся неделями
(двумя).9 Однако такое заключение вряд ли можно считать справедливым.
При разбирательстве спора о нарушении границ владения первоначально
княжеский слуга Андрейка трижды просил по две недели для явки в суд сво¬
его господина. Затем представший перед судьей вместо князя другой его слу¬
га Пронька Сахаров дважды выпросил срок по 10 дней для того, чтобы в суд
мог прибыть сам кн. Горбатый и предъявить документ, удостоверяющий пра¬
во владения спорными лугами. Наконец, князь Борис трижды испрашивал
срок для явки своего отца князя Ивана Ивановича и предъявления отсутствую¬
щего документа, в первый раз две недели и еще два раза по 10 дней.10 Таким
образом, запрос именно двух недель ответчиком в одном случае и десяти дней
в другом является отражением его собственных представлений о времени, не¬
обходимом для явки в суд его господина, т. е. простой случайностью.
В начале 60-х гг. XV в. происходил суд между тиуном Саввина Сторо-
жевского монастыря Сидором и Крутицким посельским Давыдом о праве
рыбной ловли в озере Полецком и в верховье р. Нары. Судьей, по распоря¬
жению князя Андрея Васильевича, выступал Дмитрий Давыдович Моро¬
зов.11 В ходе разбирательства ответчик попросил отсрочки для предоставле¬
ния необходимых документов и явки в суд крутицкого игумена. Удовле¬
I Антонов А. В. Новые источники по истории полного холопства первой половины
XVI века // РД. М., 1998. Вып. 4. С. 125 (=АСЗ. М., 2002. Т. 3. С. 375-376. № 457).
8 Стрельников С. В. К изучению юридической терминологии... С. 69.
9 Там же С. 69 — 70.
10АСЭИ. М., 1958. Т. 2. С. 536-540. № 493.
II О нем см.: Зимин А. А. Формирование боярской аристократии в России во второй поло¬
вине XV —первой трети XVI в. М., 1988. С. 239.
130
История Русского государства и права
творяя эту просьбу, «Дмитреи Давыдович велел приставу Петеле таков срок
старцю дать, какова просит. И пристав Петеля по Дмитрееву слову Давы-
довичя таков срок обема истцем оучинил...».12 С. В. Стрельников обратил
внимание на этот документ как самый ранний из упоминающих недельщика,
но при этом не заметил, что в нем говорится не о сроке, данном недельщику
для выполнения поручения, а о времени, предоставленном неделыциком
одной из тяжущихся сторон, да еще и без точного обозначения его длитель¬
ности. Тем самым, эта правая грамота свидетельствует только о праве не¬
дельщика назначать срок для предъявления сторонами процесса доказа¬
тельств в свою пользу, но не о способе исчисления такого срока.
Подкрепление тезису о происхождении термина «недельщик» в связи с
кратным неделе сроком, предоставляемым судьей для выполнения разового
поручения, Стрельников пытался найти в юридических памятниках, которым
таковой термин неизвестен, но в которых трактуются вопросы, входившие в
компетенцию недельщика. Одним из таких источников стала Новгородская
судная грамота, в ст. 41 которой читается: «А кто кого позовет в селе позов-
кою или дворянином, ино дать срок на сто верст две недели, а дале и ближе,
а то по числу».13 Поскольку здесь фигурирует должностное лицо — дворя¬
нин, — занимающееся вызовом ответчика в суд, т. е. обязанное совершить пу¬
тешествие на значительное расстояние, что требует измеряемого неделями сро¬
ка, то следует предположить, что прообразом недельщика в Московском кня¬
жестве был дворянин, а в Новгородской земле — подвойский.14 Обращается
при этом внимание и на исчисление процессуальных сроков в отдельных
статьях той же Судной грамоты в неделях (ст. 23, 24, 35i.15 Однако при этом
упускается из виду, что ст. 24, например, предписывая в поземельных делах
срок по три недели на сто верст езды, постановляет: «А о иных делех срок
по старине».16 Естественно, ничто не обязывает предполагать, будто в иных
делах срок измерялся бы аналогичным образом.
Приведенные С. В. Стрельниковым примеры, не свидетельствуя в пользу
мнения о происхождении термина «недельщик» от «недели» как срока
исполнения данного этому должностному лицу поручения, заставляют за¬
даться вопросом о причине, по которой таковой термин присваивается обла¬
дателю соответствующих полномочий, начиная лишь с 60-х гг. XV в.
Ю. Г. Алексеев справедливо отметил, что введение постоянной должности
недельщика в это время носило «характер реформы судебно-административ¬
ного аппарата — может быть, одной из первых реформ Ивана III».17 Если
допустить, что утверждения Стрельникова справедливы, то сущность ре¬
формы придется видеть в установлении правила исчисления процессуаль¬
12 АСЭИ. М., 1964. Т. 3. С. 84 — 85. № 55. Издатель датировал документ 1461 — 1462 гг. Со¬
мнения в справедливости такой датировки см.: Алексеев Ю. Г. Судебник Ивана III... С. 280.
,3ПРП. М., 1953. Вып. 2. С. 218.
14 Стрельников С. В. К изучению юридической терминологии... С. 72.
15 Там же. С. 73.
,6ПРП. Вып. 2. С. 215.
ПАлексеев Ю. Г. Судебник Ивана III... С. 281.
С. Н. Кистерев. Недельщик XV —XVI вв.: происхождение термина 131
ных сроков в неделях, если же прав В. Н. Татищев, то реформа заключалась
в установлении нормы, предписывающей понедельное чередование должно¬
стных лиц при исполнении ими обязанностей, т. е. существенно влияла на
функционирование судебного аппарата.
Первое предположение кажется тем менее вероятным, что и Простран¬
ной, и Краткой Правдам было известно исчисление довольствия, а тем са¬
мым и срока службы должностных лиц неделями: «А се покон вирныи: вир¬
нику взяти 7 ведор солоду на недилю...».18 Следовательно, предполагать,
что в этой области в середине XV в. произошло радикальное изменение, нет
оснований. А отсюда и невозможно понять, что стало бы поводом для воз¬
никновения нового термина — «недельщик».
Дело, разумеется, не в том, что длительность поездки неделыцика по слу¬
жебным делам могла существенным образом превышать семидневный срок.
Неделей определялось не общее время исполнения им обязанностей, а толь¬
ко срок поступления к нему в производство новых дел, само ведение кото¬
рых могло растягиваться надолго. К примеру, арестованные люди скрываю¬
щегося Федора Пестова просидели у неделыцика Федора Тютчева с 12 мар¬
та по 9 мая 1568 г.19 Другой пример: предписание недельщику Ивану Борте-
неву доставить суду выпись из старых писцовых книг Костромского у. было
дано 25 марта 1560 г., а получил судья документ из рук неделыцика лишь
7 апреля, т. е. на тринадцатый день.20 Московский тиун Яков Никитич Гу¬
бин Моклоков21 начал рассмотрение дела 14 апреля 1547 г., когда дал первое
поручение недельщику Мурьзаку, а 21 июня того же года тот же недельщик
представил судье скованного ответчика.22 Арестованный 3 декабря 1582 г. по
разбойному делу поп Иван содержался под стражей у неделыцика Гневаша
Корочанского больше года и был выпущен на поруки тем же недельщиком
после кончины Ивана Грозного.23
Для подтверждения реальности такого понедельного порядка службы
следовало бы отыскать примеры аналогичного отправления своих обязанно¬
стей другими представителями судебных инстанций XV —XVI вв. Такой
пример находится.
18 Правда Русская. М.; Л., 1940. Т. 1. С. 81, 105.
19 АФЗХ. АМСМ. Л., 1983. С. 215. N° 167.
20 АСЗ. М., 1997. Т. 1. С. 91. № 116. Новых писцовых книг в это время, видимо, еще не су¬
ществовало. Василий Иванович Наумов с товарищами, от которых недельщик должен был по¬
лучить документ, выписи с собственных книг давали позднее, например, в 1562 г. (АФЗХ.
АМСМ. С. 144 — 147. № 130). Осенью 1565 г. книги В. И. Наумова уже использовались для
отдела поместья (РИБ. Пг., 1915. Т. 32. С. 452 — 453. № 224). Следовательно, новое описание
Костромского у. весной 1560 г. только проводилось, и выпись недельщик должен был получить
с книг Поярка Ильича Квашнина, использовавшихся в качестве приправочных. Интересно,
что в 1541 г. костромским писцом назван Острат Ильич Квашнин (АФЗХ. АМСМ. С. 78.
N° 66).
21 Я. Н. Моклоков принадлежал к семье видных дьяков. См.: Веселовский С. Б. Дьяки и
подьячие XV —XVII вв. М., 1975. С. 345-346.
22 АСЗ. Т. 1. С. 203-205. N° 229.
23Лихачев Н. П. Сборник актов, собранных в архивах и библиотеках. СПб., 1895. Вып. 2.
С. 262-263.
132
История Русского государства и права
В 68 главе Стоглава прописано: «А по рядным грамотам и по духовным,
и по кабалам, и в поклажаех, и в боех, и в грабежех, и в прочих во всяких
делех, опричь духовных дел, попов и диаконов, и всех причетниковъ, и мир-
скых людей повелевают святители бояром своим судити; а у бояр в суде си-
дети старостам поповскым и пятидесятцскым, и десятцскым по неделям по
два — по три, да градцскым старостам и целовалником, и земскому диаку,
которым царь прикажет».24 Поповские старосты, пятидесятские и десятские
должны были присутствовать при боярском суде и непосредственно участ¬
вовать в процессе в качестве наблюдателей по неделям, причем единовре¬
менно по два или по три человека. Думается, перед нами полная аналогия
организации службы судебных приставов, каковыми были недельщики.
Деятельность последних действительно была сопряжена с дальними и
трудными разъездами. Например, об одном недельщике середины 50-х гг.
XVI в. известно, что ему приходилось путешествовать из Новгорода на рас¬
стояние пятисот, семисот и даже тысячи верст и больше, покупая для этих
целей плавсредства и нанимая гребцов.25 Естественно, на время его отлучки
из Новгорода функционирование судебной власти не могло остановиться по
причине невозможности вызова сторон в суд и исполнения приговоров. Мно¬
жество дел в производстве одновременно требовало бы и наличия соответст¬
вующего количества неделыциков, исполняющих обязанности параллельно.
Законодательство Ивана III и его внука решало проблему иначе. По ст. 31
Великокняжеского судебника: «А ездити неделщиком и на поруку давати са¬
мим с приставными или своих племянников и людей посылати с приставны¬
ми. А урочников им не посылати с приставными».26 В «людях» неделыцика
нельзя усмотреть кого-то, кроме его личных холопов.27 Их присутствие пре¬
дусматривается и ст. 37: «А в которой город или в волость в которую приедет
неделщик или его человек с приставною, и ему приставная явити наместнику
или волостелю, или их тиуном».28 В «урочниках» видят наемных людей, под¬
рядившихся на выполнение разового поручения.29 Судебник запрещает
использование таких наемных для замещения самого неделыцика.
Спустя половину столетия ситуация иная. По ст. 47 Судебника 1550 г.:
«А ездити недельщиком с приставными и на поруку давати самим или своих
ездоков посылати, а людей им своих с приставными не посылати».30 Ездоки
24Емчеико Е. Б. Стоглав. Исследование и текст. М., 2000. С. 361 —362.
25 ДАИ. СПб., 1846. Т. 1. С. 121-122. № 58.
26 Судебники XV —XVI веков. М.; Л., 1952. С. 23.
27 Российское законодательство X —XX веков. Т. 2. С. 80.
28 Судебники XV —XVI веков. С. 24.
29 Там же. С. 74.
30 Там же. С. 155.
Необходимо заметить, что ездоки фигурируют в актовом материале задолго до издания
Царского судебника. В частности, в жалованной грамоте 21 апреля 1541 г. Муромскому Бори¬
соглебскому монастырю записано: «А наши педелщики и их ездоки сроки на них и на их кре¬
стьян наметывают один в году...». То же повторено в грамоте тому же монастырю 18 февраля
1548 г. (Маштафаров А. В. Муромские монастыри и церкви в документах XVI —начала
XVII века // РД. М., 2000. Вып. 6. С. 53, 55. № 2, 3).
C. H. Кистерев. Недельщик XV—XVI вв.: происхождение термина
133
не являлись «людьми» неделыцика, каждый недельщик набирал не более
семи человек, которые записывались у кормленых дьяков.31 Их проступки
карались торговой казнью, а недельщик обязан был возместить ущерб.
В то же время, ездоки были не единственными предусмотренными законом
помощниками неделыцика. В конце той же статьи читается: «А без заговор¬
щиков неделщиком недель не делати».32 Это новый персонаж, в котором иссле¬
дователи видят лиц, вступавших с недельщиком в особые отношения «с це¬
лью совместного несения его служебных обязанностей и получения соответ¬
ствующего вознаграждения».33 Заговорщики так же, как и ездоки, должны
были записываться у дьяков, «чтоб неделщики заговорщиков <...> своих не
отпирали». Проступок заговорщика возмещался всеми участниками заговора.
В качестве иллюстрации норм Царского судебника особый интерес пред¬
ставляют два документа, содержащие сведения о деятельности недельщиков
в Новгороде. В ноябре 1567 г. к исполнению обязанностей неделыцика в Нов¬
городе приступил Василий Алексеев Свербеев, обязавшийся «недели делати
вправду». Заведомо было известно, что он не окажется единственным на слу¬
жебном поприще: в поручной записи читается, что «а в неделях им насилства
и продажи никому не чинити...».34 В августе следующего года Скурат Иванов
Аничков, который, пожалованный царским жалованьем «новогородскими не¬
делями», «недели делати заговорил с Федором да с Васильем Свербеевым да
с Ываном с Ширяевым, добычею <...> промеж себя делитца повытна», отка¬
зывался от своей должности и участия в добыче товарищей.35 С. В. Стрель¬
ников видит в Василии Свербееве и Скурате Аничкове недельщиков.36 Необ¬
ходимо заметить, что это мнение не имеет достаточного основания.
Первый из документов — поручная запись, составленная от лица рассы¬
лочных детей боярских большой дьячьей избы Третьяка Андреева сына Би-
рилева, Афанасия Юрьева сына Обольянинова, Василия Лучанинова сына
Веселого, Суморока Михайлова сына Сумина и Василия Веригина сына
Карпова, площадного подьячего Недьяка Андреева, калачника Губы Кли¬
ментьева сына, его брата Василия скотника со Славковы улицы и хлебника
Терентия Алфимова царскому дьяку Ивану Матвееву, согласно которой Ва¬
силию Алексееву сына Свербееву из Смердынь Никольского погоста Бежец¬
кой пятины велено «по Цареве государеве великого князя грамоте быти в Ве¬
ликом Новегороде в неделях».37 Вывод об обладании Василием Свербеевым
31 В грамоте 1585 г. ездоки отождествлены с племянниками неделыцика (АСЗ. Т. 1. С. 291.
№ 299).
О кормленых дьяках см.: Садиков П. Л. Очерки по истории опричнины. М.; Л., 1950.
С. 218-222; Судебники XV —XVI веков. С. 234-237.
Не является ли ограничение числа ездоков семью указанием на возможность чередования
их в исполнении поручений в течение недели?
32 Судебники XV —XVI веков. С. 155.
33 Российское законодательство X —XX веков. Т. 2. С. 144.
34 РИБ. Т. 32. С. 470. № 230.
35 Там же. С. 483 — 484. № 235.
36 Стрельников С. В. К изучению юридической терминологии... С. 70 — 71.
134
История Русского государства и права
статусом неделыцика, вероятно, базируется на выражениях в тексте поруч¬
ной «быти в неделях» и «недели делати». Однако эти выражения применя¬
лись и по отношению к помощникам настоящего неделыцика. В той же ст. 47
Царского судебника находим: «А которого неделщика пустят в недели,
и сколко у которого неделщика будет заговорщиков и ездоков, кому с кем в
заговоре делати и кому от кого с приставными ездити...». Следовательно,
заговорщики тоже «недели делали», почему в Василии Свербееве уже мож¬
но видеть не собственно неделыцика, а одного из его заговорщиков.
Еще красноречивее, на наш взгляд, второй из упомянутых документов.
Скурат Аничков «зговорил» Федора и Василия Свербеевых и Ивана Ши¬
ряева «недели делати» и теперь отказывается от этого, оговаривая, что
«с ними делати в заговоре не хочю и добычею с ними делитца, и какова, го¬
сударь, проделка учинитца с сех мест, и мне в ту проделку им не тянути,
тобе бы, царю государю, было ведома».38
Комментируя этот документ, Б. А. Романов писал: «Перед нами здесь
„заговор“ неделыцика с тремя заговорщиками-товарищами, работающими
на долевых началах и принявших на себя ответственность за всякую „про¬
делку“ <...>. Не поладив со своими „заговорщиками“, недельщик Скурат
явочным порядком расторгает „заговор“. Не видно, вовсе ли тем самым он
выходит из „недель“, или нет, и, если нет, то будет ли он дальше „делать
недели“ в одиночку или подыщет себе иных „заговорщиков“. Но по точному
смыслу текста, названные „заговорщики“ не прекращают своей деятельно¬
сти, ибо и „с сих мест“ предвидится в этой их деятельности возможность
„проделки“».39 Из процитированного рассуждения можно заключить, что
Романов не считал Федора и Василия Свербеевых и Ивана Ширяева недель-
щиками, видя в них в полном соответствии с текстом документа заговорщи¬
ков Скурата Аничкова, и не соглашаться с ним повода не находится. Более
того, если строго следовать тексту, то слова «пожаловал ты, царь государь,
меня, холопа своего, царьскым жалованьем наугородцкыми неделими, и яз,
государь, твоим царскым жалованьем недели делати заговорил с Федором
да с Васильем Свербеевыми да с Ываном с Ширяевым» свидетельствуют о
том, что собственно недельщиком был один Скурат, подобравший себе то¬
варищей и теперь расторгающий ранее заключенный с ними и зафиксиро¬
ванный у кормленых дьяков, получивших еще и поручные по заговорщиках
записи, договор.40 Насколько можно заметить, Скурат, отвергая для себя
37 РИБ. Т. 32. С. 469-470. № 230.
38 РИБ. Т. 32. С. 484. № 235.
39 Судебники XV —XVI веков. С. 239.
40 Примеры практического участия заговорщика в суде и строгого отличия его от собственно
неделыцика находим в более раннее время. В январе 1504 г. кашинский князь Юрий Иванович
«велел перед собою неделщику Петеле Пивову судных мужей поставити. И перед князем
Юрьсм Ивановичем в Пстелипо место Пивова заговорщик его Мижуи Ушаков судных мужей
(поставил)...» (АСЭИ. Т. 3. С. 186. № 172). В 1528 г. заговорщик московского неделыцика
Даниила Трофимова Неклюд Чагин пытался править «истцов иск» по суду боярина Михаила
Юрьевича (АФЗХ. М., 1951. Ч. 1. С. 196. № 222). Необходимо обратить внимание, что дея¬
тельность заговорщиков в это время как бы не предусмотрена нормами Судебника 1497 г.
С. Н. Кистерев. Недельщик XV—XVI вв.: происхождение термина
135
возможность выполнять служебные обязанности совместно с тремя назван¬
ными заговорщиками, прямо не отказывается от своей должности недельщи-
ка, не просит освободить его от службы, из чего можно, вопреки Б. А. Рома¬
нову, сделать вывод, что он оставлял ее за собой. При этом следует учесть,
что законодатель, запрещая недельщикам исполнение их обязанностей без
заговорщиков, не утверждает, что таковые на протяжении всего срока служ¬
бы должны оставаться одни и те же. Необходимость записи заговорщиков у
кормленых дьяков вызвана опасением, что недельщик откажется признать
своим заговорщика, допустившего служебный проступок. Но из этого еще
не следует, что недельщик не мог отказаться от услуг неугодного ему заго¬
ворщика. Видимо, в этом случае достаточно было уведомить соответст¬
вующие инстанции письменно, что и сделал Скурат Аничков. Допущение
Б. А. Романова, что заговорщики и после петиции Аничкова могли бы про¬
должать свою деятельность, основывающееся на упоминании Скуратом воз¬
можных в будущем «проделок», не кажется верным. Будущей «проделкой»,
в первую очередь, стала бы сама эта деятельность отставленных заговорщи¬
ков, и Аничков заранее отвергает возможные претензии в свой адрес за дей¬
ствия своих бывших помощников.
Невозможность продолжения деятельности заговорщиками, от товарище¬
ства с которыми отказался недельщик, понималась и впоследствии. Состави¬
тель ст. 148 гл. 10 «Уложения 1649 г.» недаром писал: «А ездить недельщи-
ком с наказными памятьми и с приставными, и на поруки давать самим и
товарищам их, кто кому верит...».41 Скурат Аничков, допуская в грядущем
возможность «проделки» со стороны своих бывших заговорщиков, тем са¬
мым засвидетельствовал свое к ним недоверие. Дальнейшая служба их ста¬
новилась невозможной.
Заключая, что товарищи Скурата Аничкова не были равными ему по по¬
ложению, не состояли каждый в должности неделыцика, получаем повод
отрицать возможный аргумент в пользу мнения об участии разных недель-
щиков в одном и том же судебном процессе.42
Приведение документа 1504 г. как иллюстрации к ст. 31 Великокняжеского судебника, когда
заговорщик рассматривается наравне с племянниками и холопами неделыцика (Алексеев Ю. Г.
Судебник Ивана III... С. 278, примеч. 30), представляется неправомерным.
41 Соборное Уложение 1649 года: Текст. Комментарии. Л., 1987. С. 46.
42 Речь, конечно, не идет об исключительных случаях, вроде необходимости ареста оказав¬
шего сопротивление приставу преступника, когда рязанский князь вынужден предписать по¬
слать одновременно несколько иедельщиков (АСЭИ. Т. 3. С. 391. № 372). Этот единственный
пример присутствия нескольких педелыциков в одном деле приводит Л. В. Черепнин (Судеб¬
ники XV —XVI веков. С. 74).
Столь же экстраординарной была и посылка в Рязань 22 октября 1582 г. иедельщиков Гнс-
ваша Корочапского и Андрея Княжнина, которые должны были вместе с губным старостой
Михаилом Хвостовым доставить в Разбойный приказ некоего попа Ивана и других «оговорпых
людей». Видимо, это было вызвано трудностями поиска и задержания сразу нескольких раз¬
бойников. Все дальнейшие действия проводились одним из иедельщиков — Гневашем (Лиха¬
чев Н. П. Сборник актов... Вып. 2. С. 261—263).
То же можно сказать и о ситуации, когда в декабре 1519 г. великий князь назначил для
приведения в действие приговора над осужденными сразу трех иедельщиков. Возможно, это
136
История Русского государства и права
Не является таким аргументом и разбирательство спора о Новгородском
луге между крестьянами дворцового села Красное и Владимирским Рожде¬
ственским монастырем. Из грамоты 21 декабря 1595 г. следует, что в 7103 г.
для производства обыска по делу во Владимир был послан недельщик Гри¬
горий Назимов, а по сведениям, предоставляемым мировой записью оппо¬
нентов, осенью 1596 г. рождественский архимандрит Варлаам привлекал
«государева неделыцика Федора Сабурова из приказу Болыново дворца».43
Однако при ближайшем рассмотрении оказывается, что спор о праве собст¬
венности на луг, начавшийся в 7103 г., имел продолжение в виде грабежа,
совершенного дворцовыми крестьянами в 7105 г. Следовательно, Федор Са¬
буров участвовал уже в другом деле, если даже его коллега продолжал в это
время исполнять свою должность.
В феврале 1498 г. старцы московского Симонова монастыря Антоний и
Ларион, обвиняя старосту и крестьян Долгой слободки на Белоозере в попыт¬
ке захвата трех монастырских деревень, на суде перед великим князем Дмит-
рием-внуком говорили: «И мы, господине, в той силе слали по того старосту
великого князя неделщика Ивашка Тура; и неделщик, господине, его тамо не
наехал; а он, господине, уехал к Москве. И мы его, господине, здесе на Мо¬
скве выдали за того же неделщика за Ивашка за Тура».44 Видимо, поручен¬
ное одному из неделыциков дело не мог исполнять никто иной из его коллег,
иначе трудно было бы объяснить, почему старцы постарались в Москве разы¬
скать все того же Ивана Тура, а не передали старосту кому-то другому.
Разумеется, все сказанное вовсе не означает, что в Москве или Новгороде
одновременно во всех случаях мог действовать лишь один недельщик со свои¬
ми заговорщиками. Еще Б. А. Романов обратил внимание на указ 22 (21) авгу¬
ста 1556 г., который предписывал: «А к старостам и к целовальникам посы-
лати грамоты с неделщики <...>. И неделщик или ездок отдаст бояром в ту
избу, ис которой пошлют».45 Исследователь допускал, что в это время «недель¬
щик уже знает ту избу приказную, где записаны его ездоки и заговорщики,
но выполняет поручения еще не только своей избы, а и любого приказа».46
объясняется большим количеством виновных и разнообразием видов наказаний, когда одному
должны были отсечь руку, предварительно бив кнутом, двух бить кнутом, а с третьего взы¬
скать значительную денежную сумму в возмещение за нанесенный противной стороне ущерб.
Стоит заметить, что и признанная потерпевшей сторона представлена одновременно нескольки¬
ми истцами (АССЕМ. М., 1998. С. 46. № 17).
43 Кистерев С. Н. Владимирский Рождественский монастырь в документах XVI —начала
XVII века // РД. М., 2000. Выи. 6. С. 131, 135. № 36, 38.
44 АСЭИ. Т. 2. С. 447 — 448. № 416. О судебных полномочиях Дмитрия-внука на Белоозере
в 1498 г. см.: Каштанов С. М. Социально-политическая история России конца XV—первой
половины XVI в. М., 1967. С. 91.
45 Законодательные акты Русского государства второй половины XVI —первой половины
XVII века. Тексты. Л., 1986. С. 41.
46 Судебники XV —XVI веков. С. 240. Примечательно, что в 1602 г. недельщик приезжал в
Суздаль «из Четверти» (Маштафаров А. В. Явочные челобитные 1568 — 1612 годов из архива
Суздальского Покровского девичьего монастыря // РД. М., 2003. Выи. 9. С. 327). В 1593 г. в
поданной во Владимирский судный приказ челобитной просил дать неделыцика в Московский
С. Н. Кистерев. Недельщик XV—XVI вв.: происхождение термина
137
Однако из упоминаний в актах «площадных» и «дворцовых» неделыциков47
можно сделать вывод, что хотя бы Дворец располагал собственным штатом
таких служащих.48 Естественно, что возбуждаемые Дворцом дела подразуме¬
вали участие в них дворцовых же и никаких иных неделыциков.49
Выше приводился пример использования одновременно пяти или шести
неделыциков для задержания преступника в Рязанском княжестве. Такое
было возможно, если это и даже большее количество их находилось еди¬
новременно в распоряжении судебной инстанции. Можно сослаться на дру¬
гой пример: в 1560 г. приставами у шведского посольства назначались по не¬
сколько неделыциков ежедневно.50 Эти примеры свидетельствуют в пользу
мнения об одновременном, в течение одной недели, исполнении служебных
обязанностей несколькими неделыциками.
Об этом же свидетельствует и положение «Указа о недельщиках» в со¬
ставе Великокняжеского судебника, запрещающее недельщику ездить с при¬
ставными в город своего жительства: «А в котором городе живеть неделщик,
ино ему с приставными в том городе не ездити, ни посылати ему с пристав¬
ными в свое место ни в какове деле».51 Наличие лишь одного недельщика
существенно затруднило бы работу суда, случись необходимость послать его
именно в тот город, где он обычно проживал. Очевидно, что под рукой дол¬
жен был оказаться другой служилый человек с теми же полномочиями.
В 1573 г. во время тяжбы между новгородскими Духовым и Вяжицким
монастырями наместники князь Иван Федорович Мстиславский и Никита
Романович Юрьев «велели неделщиком Ивану Андрачееву да Вешняку Ива¬
нову» игуменов обоих обителей «с очей на очи поставите перед собою», что
те 6 августа того же года и сделали.52 Как отметили авторы публикации, это
самое позднее упоминание новгородских наместников.53 Объяснение присут¬
ствию двух неделыциков в одном деле возможно найти в статье 74 Царского
судебника, начальная часть которой постановляет: «А на котором городе бу¬
уезд Никифор Иванович Хомяков (АСЗ. Т. 1. С. 276. № 288). Еще в 1541 г. истец сам при¬
влекал недельщика, который затем выполнял предписания судьи: «И яз, господине, ныне того
Микитку изшел здесь на Москве и выдал его за великого князя недслщика за Посиика за Бол-
гакова» (АСЗ. Т. 1. С. 201. № 228).
47 АФЗХ. М., 1956. Ч. 2. С. 408. № 367; М., 1961. Ч. 3. С. 18. № 7; АСЗ. Т. 1. С. И. № 3;
С. 244. № 269; С. 283. № 290; АССЕМ. С. 135. № 64; С. 502. № 264.
48 Свои площадные и дворцовые неделыцики были и у патриарха (АФЗХ. Ч. 3. С. 43.
№ 23; С. 84. № 48; С. 367. Доп. № 5). Примеры деятельности владычных неделыциков: Маги-
тафаров А. В. Явочные челобитные 1568—1612 годов... С. 293, 302, 318.
49 В некоторых жалованных грамотах прямо предусматривалась деятельность именно двор¬
цовых неделыциков: Антонов А. В., Баранов К. В. Акты XV —XVI веков из архивов русских
монастырей и церквей И РД. М., 1998. Вып. 3. С. 44. № 35; Молчанова Н. К. Жалованная
грамота Никольскому Можайскому собору 1536 г. // РД. Выи. 4. С. 127.
50 Сб. РИО. СПб., 1910. Т. 129. С. 74.
51 Судебники XV —XVI веков. С. 23.
52 Анкудинов И. Ю.у Баранов К. В. Акты новгородского Духова монастыря 1574 — 1595 го¬
дов // РД. Вып. 9. С. 342.
53 Там же. С. 341.
138
История Русского государства и права
дут два наместника или на волосте два волостеля, а суд у них не в розделе,
и им имати пошлины по списку обема за одного наместника, а тиуном их за
одного тиуна, и оне собе делят по половинам. А которые городы или волости
поделены, а случится им суд вопчей, и им обема пошлины имати одны, да
те им пошлины делити межу собя по половинам же».54 В Великом Новгороде
было два наместника, каждый из которых, блюдя свой интерес, вероятно,
посылал неделыцика от собственного имени, как в другом случае использо¬
вал бы собственного тиуна.
В 1528 г. великому князю Василию Ивановичу был явлен судный список,
отражающий ход произведенного Фуником Курцевым и Шарапом Баскако¬
вым разбирательства по делу о спорной земле между Благовещенским Кир-
жацким монастырем и Василием Облязом Лодыгиным. Последний этот спи¬
сок «оболживил», почему великий князь вынужден был велеть поставить
перед собой не присутствовавших на докладе Баскакова и судных мужей,
распоряжение о чем было дано недельщику Алеше Горбунову.55 Недельщик
выполнил поручение, и правдивость судного списка была подтверждена,
однако спустя шесть месяцев Обляз Лодыгин предъявил государю черновик
будто бы истинного судного списка. Разбирательство возобновилось, и обо¬
их судей вместе с обоими истцами снова поставили перед великим князем,
но на сей раз это сделал недельщик Русин Головачев.56 Обляз снова проиг¬
рал дело, и в марте 1529 г. поступило предписание запечатать судный спи¬
сок великокняжеской печатью, но судьи тянули с отводом земли монастырю
и выдачей правой грамоты, на что им было строго указано от имени Васи¬
лия III 24 июня следующего года. Правая грамота была выдана судьями
лишь 15 мая 1531 г., и в ней был зафиксирован произведенный ими отвод
земли монастырю.57 Таким образом, в деле были задействованы сразу два
неделыцика, что на первый взгляд говорит против высказанного мнения,
будто в одном процессе предполагалось участие одного же неделыцика.
Однако необходимо обратить внимание на то, что по существу недельщики
участвовали в разных процессах: А. Горбунов выступил приставом на за¬
вершающей стадии земельного спора, тогда как Р. Головачев был привлечен
по делу о подлинности представленного чернового судного списка. Не сле¬
дует забывать, что деятельность двух недельщиков разнесена во времени:
между решением первого спора и возникновением нового прошло полгода,
и при этом не исключено, что решение великого князя по делу о земле отстоя¬
ло на какой-то срок от выполнения А. Горбуновым его служебного долга.
Как показывают материалы этих же разбирательств, судебные инстанции не
особенно торопились окончить дело. Тем самым, находится много поводов,
54 Судебники XV —XVI веков. С. 167.
5SЛихачев Н. П. Сборник актов... Вып. 2. С. 188—189.
Интересно, что в ноябре 1519 г. В. Лодыгин присутствовал на разъезде земель митропо¬
личьей кафедры и того же Благовещенского монастыря (АФЗХ. Ч. 1. С. 122. № 132).
56Лихачев Н. П. Сборник актов... Вып. 2. С. 189—190.
57Там же. С. 192—194.
С. Н. Кистерев. Недельщик XV—XVI вв.: происхождение термина 139
чтобы не принимать факт привлечения двух неделыциков по спорным делам
В. Лодыгина в качестве аргумента в пользу мнения об участии нескольких
неделыциков в одном процессе как ординарном явлении.
Возвращясь к вопросу о происхождении термина «недельщик», напом¬
ним, что он фиксируется впервые в актах 60-х гг. XV в. Ранее в ответ на
замечание Ю. Г. Алексеева, что московская «Запись о душегубстве» долж¬
ности неделыцика не знает,58 мы, подобно С. В. Стрельникову, исходя из
сходства обязанностей и прав упоминаемого ею пристава и неделыцика, пред¬
положили возможность, что пристав «Записи» и есть недельщик.59 Пристав
упоминается в «Записи» в связи с необходимостью суда в расположенных в
Московском у. селах великой княгини и удельных князей. «А во Езерецкое
село, тамо судья с Москвы не ездит, да ездит пристав, да возмет собе товари¬
ща, и дав на поруце, да судит его на Москве бол шеи наместник...».60 На¬
личие некоего товарища у пристава, в котором можно усмотреть известного
по позднейшим материалам заговорщика, на наш взгляд, подтверждает воз¬
можность отождествления этого пристава и неделыцика, хотя сам термин
еще и не применяется, а вероятно, и не существует.61
Термин возникнет позднее. В жалованной грамоте белозерского князя
Михаила Андреевича митрополиту Филиппу (1464 — 1473) для Воскресен¬
ского Череповецкого монастыря написано: «И кому будет в моей вотчине до
того монастыря и до монастырских христиан каково дело, или тем митропо-
личим монастырским христианом будет каково дело, и они бьют челом мне,
князю Михаилу Андреевичю, и яз даю своих приставов неделщиков бело-
озерских на имя своею приставною грамотою, и мои приставове на поруку
их дают и ставят их передо мною <...>. А срок их записывают за неделю до
мясного заговенья, а тот им срок один в году. Мои приставове неделщики
белозерские в тот монастырь и по монастырским христианом без приставные
не ездят и на поруку их не дают».62 То, что князь не ограничился одним сло¬
вом — «неделыцики», а говорил о «приставах неделыциках», возможно,
свидетельствует о недавнем происхождении термина, еще непривычном для
населения и нуждающемся в известном пояснении. Кроме приставов, иных
неделыциков мы не знаем, т. е. уточнение кажется излишним, и все же оно
присутствует, значит, необходимо в условиях становления термина, отра¬
жающего новое явление. Сущность деятельности части приставов измени¬
лась, стало изменяться и их название.
58Алексеев Ю. Г. Судебник Ивана III... С. 280
59Кистерев С. Я. Исследование Ю. Г. Алексеева о Судебнике 1497 г. // ОФР. М., 2002.
Вып. б. С. 252-253.
«°ПРП. М., 1955. Вып. 3. С. 168.
6‘ Напомним, что отсутствие упоминания заговорщика в тексте Великокняжеского судебни¬
ка еще не говорит об отсутствии самой практики привлечения заговорщиков к исполнению обя¬
занностей неделыциков, как о том свидетельствуют документы 1504 и 1528 гг.
82 АФЗХ. Ч. 1. С. 244. № 280.
М. М. К ром
ПУТНАЯ ПЕЧАТЬ ИВАНА IV
Эта небольшая заметка посвящена малоизвестному эпизоду из истории
русской сфрагистики и дипломатики — так называемой путной печати
40-х гг. XVI в.
Изучая документы великокняжеской канцелярии периода «боярского
правления», я обратил внимание на необычную фразу в конце некоторых
грамот. Так, в жалованной грамоте Ивана IV игумену Троице-Сергиева мо¬
настыря Никандру на безмытную торговлю в г. Переславле крестьян мона¬
стырского села Нового (Ростовского у.) от 5 октября 1543 г. сказано: «К сей
грамоте яз, князь великий, велел и печать свою путную приложите».1
В известных мне более ранних документах выражение «путная печать» не
встречается. Необычно и то, что упомянутая жалованная грамота скреплена
не красновосковой печатью, как это было принято в XVI в. для этого типа
документов, а желтовосковой. Вот как издатели «Актов исторических» опи¬
сали эту печать: «...приложена небольшая желтовосковая печать, на ко¬
торой приметен стоящий человек с простертой рукою; надпись кругообраз¬
ная стерлась, и печати уцелел только отрывок».2 Обращение к подлиннику3
ничего не прибавляет к этому описанию: за прошедшие с момента издания
грамоты сто шестьдесят с лишним лет сохранность печати только ухудши¬
лась.
Следующее по времени упоминание путной печати относится к марту
1544 г., когда троицкому игумену Никандру была выдана великокняжеская
жалованная льготная грамота по случаю постройки вокруг монастыря ка¬
менной ограды. Поскольку грамота сохранилась только в списках XVII в.,
каким было изображение на печати, мы не знаем; известно только, что пе¬
чать была «на черном воску».4 Путная печать была приложена также к жа¬
лованной несудимой грамоте Ивана IV от 1 августа 1544 г., и вновь ее по-
1 АИ. СПб., 1841. Т. 1. № 143. С. 209.
2 Там же.
3 РГАДА, ф. 281 (ГКЭ), Ростов, № 21/10558.
4 РГБ, ф. 303 (Архив Троице-Сергиевой лавры), кн. 527, № 288, л. 253.
© М. М. Кром, 2006
М. М. Кром. Путная печать Ивана IV
141
лучателем был Троице-Сергиев монастырь. Как и в предыдущем случае, су¬
дить о внешнем виде печати мы не можем: грамота сохранилась только в
списках.5
Путной печатью была скреплена и грамота на беспошлинный провоз мо¬
настырских запасов, которой Иван IV пожаловал 15 марта 1545 г. троицкого
игумена Никандра.6 Хотя эта грамота дошла до нас в подлиннике, но печать
не сохранилась: остался только след черного воска.7
Зато на основании упомянутых четырех грамот можно предложить прав¬
доподобное объяснение самому термину «путная печать»: для этого нужно
обратить внимание на место издания документов. Первая из интересующих
нас грамот (от 5 октября 1543 г.) «писана на Волоце»;8 вторая (от 17 марта
1544 г.) «писана у Троицы в Сергиеве монастыре»;9 там же, «у Троицы в
Сергееве монастыре», написаны третья (от 1 августа 1544 г.)10 и четвертая
(от 15 марта 1545 г.)11 грамоты. Важно, что все эти документы были выданы
не в Москве. Таким образом, можно предположить, что путная печать была
атрибутом походной канцелярии Ивана IV: в частности, она сопровождала
государя во время поездок на богомолье, в данном случае — в Троице-Сер¬
гиев монастырь.
Это предположение подтверждается при обращении к следующему доку¬
менту — жалованной обельно-несудимой и заповедной грамоте, которую
Иван IV, находясь «у Троицы в Сергиевом монастыре», выдал 3 октября
1546 г. игумену Ионе. Печать, названная «путной», на подлиннике грамоты
не сохранилась: остался только ее след, позволяющий судить о том, что пе¬
чать, видимо, была черновосковой.12 В данном случае известно и имя дьяка,
выдавшего грамоту: на склейке имеется надпись: «дьяк Василей Гри¬
горьев», — речь идет о Василии Григорьевиче Захарове Гнильевском.13
19 ноября 1546 г., во время пребывания государя в Великом Новгороде,
была выдана еще одна льготная грамота игумену Троице-Сергиева монасты¬
ря Ионе. В конце документа сообщается о его скреплении путной печатью;
остатки этой черновосковой печати сохранились до нашего времени, но изо¬
бражение уже невозможно различить.14
В декабре 1547 г., когда царь находился во Владимире, он выдал две жа¬
лованные тарханно-несудимые грамоты игумену Троице-Сергиева мона¬
стыря Ионе; обе были запечатаны путной печатью (в настоящее время со¬
5 РГБ, ф. 303, кн. 527, № 289, л. 253-254; кн. 528, № 289, л. 411-412 об.; кн. 529,
№ 289, л. 312-313.
6 Опубликована (по списку XVII в.): ААЭ. СПб., 1836. Т. 1. № 203. С. 181 — 182.
7 РНБ, ф. 532 (Основное собрание актов и грамот), on. 1, № 128.
8 АИ. Т. 1. С. 209.
9 РГБ, ф. 303, кп. 527, л. 253.
10 Там же, л. 253 об.
11 ААЭ. Т. 1. С. 182.
12 РГАДА, ф. 281 (ГКЭ), Переславль Залесский, № 140/8864.
13 См. о нем: Веселовский С. Б. Дьяки и подьячие XV —XVII вв. М., 1975. С. 118—119.
14 РГАДА, ф. 281 (ГКЭ), Переславль Залесский, № 141/8865.
142
История Русского государства и права
хранились только обломки черновосковых печатей).15 Особенно интересна
грамота от 24 декабря 1547 г. на место под монастырский двор в г. Влади¬
мире. Как говорится в документе, игумен Иона бил челом царю, «чтоб нам
ево пожаловати — велети дати в Володимере местечко пустое по(д) двор на
приезд...»; эта просьба была удовлетворена. Самое примечательное — это
имеющаяся на левом нижнем поле грамоты помета, сделанная беглой скоро¬
писью: «дати один двор, а жити одному человеку».16 По-видимому, перед
нами — своего рода резолюция, записанная дьяком во время доклада у го¬
сударя.
29 января 1548 г. Иван IV, находившийся тогда в Нижнем Новгороде,
вновь пожаловал троицкого игумена Иону «з братьею», выдав им тарханно-
несудимую грамоту на монастырские дворы с варницами в г. Балахне. Гра¬
мота была скреплена путной печатью, которая, в отличие от всех упомяну¬
тых ранее, дошла до нас в хорошем состоянии.17 На прикладной овальной
черновосковой печати (2,2x2,8 см) изображен в профиль, вправо, обнажен¬
ный мужчина, который держит левую руку на бедре, а правой опирается на
некий предмет, похожий на дерево (этот предмет виден нечетко, так как пра¬
вый край печати обкрошился). Очевидно, при изготовлении матрицы этой
печати была использована вправленная в перстень античная гемма: подоб¬
ные печати были широко распространены в Северо-Восточной Руси XIV —
XV вв. и в Московском государстве XVI —XVII вв.18
Нельзя не заметить особого благоволения юного Ивана IV и его советни¬
ков к обители святого Сергия в 1540-х гг.: монастырские власти неоднократ¬
но пользовались пребыванием государя «у Троицы» для получения жало¬
ванных грамот (17 марта и 1 августа 1544 г., 15 марта 1545 г., 3 октября
1546 г.); они же подавали челобитья Ивану IV во время его поездок в другие
места: на Волок (5 октября 1543 г.), в Великий Новгород (19 ноября 1546 г.),
Владимир (24 декабря 1547 г.), Нижний Новгород (29 января 1548 г.) —
и сразу получали просимое, не дожидаясь возвращения государя в столицу.
Впрочем, еще один имеющийся в нашем распоряжении документ показы¬
вает, что иногда и другие челобитчики в подобной ситуации добивались не¬
медленного удовлетворения своих просьб. Так, 18 февраля 1548 г. во Вла¬
димире Иван IV выдал льготную грамоту с освобождением от всех пошлин
на три года архимандриту Муромского Борисоглебского монастыря Семи-
ону «з братьею», жаловавшимся на разорение от казанских татар и царских
сборщиков податей. К грамоте была приложена путная печать, до нашего
времени не сохранившаяся.19
15 РГАДА, ф. 281, ГКЭ, Торжок, № 4/12046; Владимир, № 24/1801.
16 РГАДА, ф. 281 (ГКЭ), Владимир, № 24/1801.
17 Архив СПб ИИ РАН, кол. 41 (собр. Головина), on. 1, д. 63.
18 См.: Камеицева Е. И., Устюгов Н. В. Русская сфрагистика и геральдика. 2-е изд. М.,
1974. С. 87 — 89, 120 — 121; Соболева Н. А. Русские печати. М., 1991. С. 133, 138—140, 225.
19 РГАДА, ф. 281 (ГКЭ), Муром, № 9/7741. Опубл.: Маштафаров А. В. Муромские мона¬
стыри и церкви в документах XVI —начала XVII века // Русский дипломатарий. М., 2000.
Вып. 6. С. 54 — 56.
М. М. Кроя. Путная печать Ивана IV
143
Всего за 1543— 1548 гг. удалось выявить десять жалованных грамот, скре¬
пленных путной печатью. Не исключено, что в результате дальнейших архив¬
ных поисков число известных нам подобных документов возрастет, однако
уже сейчас можно утверждать, что путная печать характерна именно для
40-х гг. XVI в.; в последующую эпоху распространения она не получила.
Размышляя о причинах этого феномена периода «боярского правления»,
можно указать на возросшую с 1543 г. самостоятельность юного государя20
и на его участившиеся поездки по стране, что давало челобитчикам шанс до¬
биться быстрого решения своего дела путем личного обращения к монарху,
избегнув тем самым уже получившей печальную известность московской во¬
локиты.21
Приведенный материал позволяет сделать ряд наблюдений о деятельно¬
сти московской канцелярии описываемого времени. Прежде всего, можно
придти к выводу о том, что хранившаяся в казне государственная печать,
которой скреплялись наиболее важные документы, включая жалованные
грамоты, по-видимому, из Москвы не вывозилась.22 Именно поэтому дьяки,
сопровождавшие великого князя (а с 1547 г. — царя) в поездках, попыта¬
лись найти ей замену в виде «путной», т. е. походной печати. Однако этот
«эксперимент» оказался недолговечным.
Дело в том, что, как отмечают западные медиевисты, пребывание монар¬
ха в том самом месте и в тот самый день, которые обозначены в дате издан¬
ной от его имени грамоты, — это архаическая черта средневековой админи¬
страции, связанная с личным характером королевской власти. Людовик
Святой (1226—1270) действительно находился там и тогда, где и когда изда¬
вались его эдикты и другие акты; при Филиппе Красивом (1285 — 1314) это
уже не было правилом.23
Было бы интересно провести аналогичное исследование на русском ма¬
териале и выяснить, когда фактическое местонахождение государя переста¬
20 В наказе отправленному в сентябре 1543 г. в Литву посольству Б. Сукина утверждалось,
будто «великий государь Иван <...> в мужеский возраст входит, а ростом совершенного чело¬
века уже есть, а з Божьею волею помышляет уж брачный закон Припяти» (Сборник РИО.
СПб., 1887. Т. 59. С. 228). В декабре того же года Иван IV велел казнить кн. А. М. Шуйского,
«не мога терпети, что бояре безечинье и самовольство чинят без великого князя веления...»
(ПСРЛ. М., 1965. Т. 29. С. 45).
21 Одно из самых ранних упоминаний «московской волокиты» содержится в указной грамо¬
те, посланной в марте 1546 г. на Вятку; см.: Труды Вятской ученой архивной комиссии 1905 го¬
да. Вятка, 1905. Вып. 3. Отд. 3. С. 88.
22 О том, как выглядела в 40-е гг. XVI в. государственная печать, можно судить по хорошо
сохранившейся красновосковой печати (с изображением всадника, поражающего копьем дра¬
кона, на одной стороне и двуглавого орла — на другой), привешенной к жалованной грамоте
Симонову монастырю от б августа 1546 г. См.: Акты феодального землевладения и хозяйства.
Акты Московского Симонова монастыря (1506—1613) / Сост. Л. И. Ивина. Л., 1983. № 82.
С. 95 (легенда). В научной литературе печать этого типа именуется малой государственной,
или кормленой, печатью (см.: Каменцева Е. И., Устюгов Н. В. Русская сфрагистика и гераль¬
дика. С. 128— 129).
23 См.: Jle Гофф Ж. Людовик IX Святой. М., 2001. С. 245, 404.
144
История Русского государства и права
ло строго соответствовать месту выдачи его грамот. Можно заметить, напри¬
мер , что уже с начала XVI в., когда установился обычай в дате грамоты ука¬
зывать не только год, но и место ее выдачи, в качестве такового, как прави¬
ло, называется Москва. Достаточно сказать, что все жалованные грамоты,
полученные Троице-Сергиевым монастырем от великого князя Василия III
(1505 — 1533), были выданы в Москве.24 На этом фоне девять троицких
грамот, которые в 1540-е годы были пожалованы монастырю Иваном IV во
время его пребывания в этой обители, а также в Великом Новгороде, Вла¬
димире и Нижнем Новгороде, выглядят явной аномалией. Неудивительно,
что эта практика (для которой понадобились пресловутые «путные печати»)
не получила дальнейшего развития. Во второй половине XVI в., судя по
опубликованным документам, грамоты выдавались только в столице, хотя
цари (как, например, Иван Грозный в годы опричнины) не раз на длитель¬
ный срок покидали ее пределы. В самом конце XVI столетия в заключитель¬
ной части некоторых грамот появляется указание на их выдачу «в царст¬
вующем граде Москве»:25 тем самым за столицей окончательно был закреп¬
лен статус средоточия власти и единственного места, откуда могли исходить
законные акты.
Так история о путных печатях, которая на первый взгляд может пока¬
заться лишь любопытным, но малозначительным казусом, в более широком
контексте предстает весьма важным и показательным эпизодом в длитель¬
ном процессе централизации и деперсонализации власти, ее отделения от
личности государя.
24 См.: Акты Русского государства 1505 — 1526 гг. М., 1975. № 23, 32, 34, 88, 89, 98, 99,
135 — 137, 146, 147, 175, 185 (место выдачи не указано), 193, 205, 206, 211 (место выдачи не
указано), 220, 250, 280; АИ. Т. 1. № 132; РНБ, ф. 532, on. 1, К? 100; Акты, относящиеся к
истории тяглого населения в Московском государстве, изд. М. Дьяконовым. Юрьев, 1897.
Вып. 2. № 7; и др.
25 См., например, жалованную грамоту царя Бориса Федоровича Новодевичьему монасты¬
рю от 30 января 1599 г.: Акты Российского государства. Архивы московских монастырей и со¬
боров XV —начала XVII вв. / Отв. ред. В. Д. Назаров. М., 1998. № 141. С. 344.
И. Я. Фроянов
КОММЕНТАРИЙ к СТАТЬЕ 98
СУДЕБНИКА 1550 г.
«А которые будут дела новые, а в сем Судебнике не написаны, а как те
дела с государева докладу и со всех боар приговору вершается, и те дела в
сем Судебнике приписывати», — гласит статья 98 Судебника 1550 г.1
В исторической науке эта статья породила многолетние споры, вращавшие¬
ся вокруг вопроса о политическом статусе Боярской Думы в России середи¬
ны XVI в. Еще В. О. Ключевский, имея в виду данную статью Судебника
1550 г., говорил: «В XVI в. было формально утверждено политическое зна¬
чение думы: боярский приговор был признан необходимым моментом зако¬
нодательства, через который должен был проходить каждый новый закон,
прибавлявшийся к судебнику».2
Н. А. Рожков, рассматривая период с конца XV в. до половины XVI сто¬
летия как «первый, зачаточный период развития самодержавной власти рус¬
ских государей», приходит к выводу о том, что «этот период закончился
временным торжеством боярской олигархии, выразившимся не только в том
определяющем влиянии, какое принадлежало „избранной раде“ до шестиде¬
сятых годов XVI века, но и в юридической норме, внесенной в Судебник
1550 года, по которому новые законы должны были устанавливаться „с го¬
сударева указа и со всех бояр приговора“».3 По Н. А. Рожкову, следова¬
тельно, и Боярская Дума, и Избранная Рада — органы боярской олигархии,
взявшей в середине XVI в. верх над самодержавной властью, что было юри¬
дически оформлено Судебником 1550 г.
Согласно В. И. Сергеевичу, «организованный Сильвестром и Адашевым
совет похитил царскую власть, царь был в нем только председателем, совет¬
ники решали все по своему усмотрению, мнения царя оспаривались и отвер¬
гались; должности, чины и награды раздавались советом. Это говорит царь,
это подтверждает и противник его — кн. Курбский. Но Избранная Рада не
1 Судебники XV —XVI веков. М.; Л., 1952. С. 176.
2 Ключевский В. О. Боярская Дума Древней Руси. М., 1902. С. 317.
3 Рожков Н. А. Происхождение самодержавия в России. М., 1906. С. 184 — 185, 189.
© И. Я. Фроянов, 2006
146
История Русского государства и права
ограничилась одной практикой, ей удалось оформить свои притязания и
провести в Судебник ограничения царской власти». В. И. Сергеевич ссыла¬
ется на ст. 98 Судебника 1550 г., предлагая следующий ее комментарий:
«Для дополнения Судебника новыми законодательными определениями
требуется приговор „всех бояр“. Это несомненное ограничение царской вла¬
сти и новость: царь только председатель боярской коллегии и без ее согла¬
сия не может издавать новых законов. Жалобы Грозного были совершенно
основательны. Требование Судебника о приговоре „всех бояр“ относится к
будущему и, конечно, никогда не было приведено в исполнение; в настоящее
же время царя ограничивал не совет всех бояр, а только некоторых».
B. И. Сергеевич задается вопросом: «Из кого же состоял этот совет, продик¬
товавший ограничение царской власти?». И отвечает: «Судя по тому, что
Курбский называет его „избранной радой“, надо думать, что в состав его
входили не все думные люди, а только некоторые из них, избранные. Во
главе этого совета стояли поп Сильвестр и окольничий Алексей Адашев».4
Построения В. И. Сергеевича в довольно мягкой форме оспорил
C. Ф. Платонов, который по поводу утверждения ученого о том, что Силь¬
вестр с «угодниками» провел в Судебник ограничение царской власти, за¬
мечал: «Осторожнее на этом не настаивать, но возможно и необходимо при¬
знать, что для самого Грозного боярская политика представилась самым
решительным покушением на его власть».5 Более энергично и определенно
с критикой взглядов В. И. Сергеевича выступил М. Ф. Владимирский-Бу¬
данов. Он исходил из убеждения, что Боярская Дума «есть учреждение не
отделимое от царской власти; поэтому, подобно правам этой последней,
права думы не были определены законом, а держались как факт бытовой,
на обычном праве».6 По мнению исследователя, ко времени Сильвестра и
Адашева «относятся самые мудрые меры ограничений боярского произво¬
ла», а отнюдь не самодержавной власти.7 М. Ф. Владимирский-Буданов
приводил факты, которые, как ему казалось, вели к «неизбежности совсем
отказаться от идеи об ограничении царской власти Судебником».8
Критические замечания последовали и со стороны М. А. Дьяконова:
«Ограничение царской власти, бесспорно, крупный исторический факт, ко¬
торый должен быть подготовлен предшествующими историческими условия¬
ми. Но каковы же эти условия? Проф. Сергеевич не приводит никаких но¬
вых указаний и ограничивается лишь общеизвестными выдержками из
переписки Курбского с Грозным в довольно обычном ее освещении. Немно¬
гие его замечания могут показаться и не вполне последовательными».9 Отве¬
А Сергеевич В. И. 1) Русские юридические древности. СПб., 1900. Т. 2. С. 368 —369;
2) Лекции и исследования но древней истории русского права. СПб., 1910. С. 170—171.
5 Платонов С. Ф. Лекции по русской истории. СПб., 1907. С. 164.
6 Владимирский-Б у дапов М. Ф. Обзор истории русского права. СПб.; Киев, 1907. С. 170.
7 Там же. С. 171.
«Там же. С. 171, 172.
9 Дьяконов М. Очерки общественного и государственного строя древней Руси. СПб., 1912.
С. 439.
И. Я. Фрояпов. Комментарий к статье 98 Судебника 1550 г.
147
чая на вопрос о том, что же означает формула Судебника 1550 г. «с госу¬
дарева докладу и со всех бояр приговору», М. А. Дьяконов утверждал:
«Она означает то же самое, что и другая формула — „государь указал и
бояре приговорили“, т. е. совместное решение вопроса государем и всеми
наличными членами боярской думы, и ничего более».10
Несмотря на эту критику, идеи В. И. Сергеевича не заглохли. В работе
М. Н. Покровского «Боярство и боярская дума» они приобрели еще более
радикальный характер. Статью 98-ю царского Судебника 1550 г. М. Н. По¬
кровский именовал «феодальной конституцией середины XVI в.».11 Глав¬
ный смысл ее заключался в том, что «московский великий князь, только что
ставший царем, не мог издавать никаких законов без согласия боярской ду¬
мы». М. Н. Покровский, подобно Н. А. Рожкову, в статье 98-й видел «выс¬
ший момент торжества феодальной знати».12
Когда в конце 30-х гг. XX в. историческая концепция М. Н. Покровского
была низвергнута с научного пьедестала, подверглись критике и эти его
представления о Боярской Думе середины XVI в. К. В. Базилевич, прини¬
мавший участие в борьбе против, как тогда выражались, «антиленинских,
антиисторических взглядов М. Н. Покровского», писал: «Еще в начале
XVI в. Боярская дума не могла помешать великому князю решать важней¬
шие дела „сам третей у постели“. Было бы ошибочным рассматривать зако¬
нодательные функции Боярской думы как ограничение законодательных
прав царской власти. Появление ст. 98 Судебника 1550 г. не помешало Ива¬
ну IV действовать в ближайшие годы после принятия этого Судебника неза¬
висимо от боярского приговора в важнейших вопросах внутренней полити¬
ки».13
И. И. Смирнов поставил М. Н. Покровского в один ряд с В. О. Ключев¬
ским и В. И. Сергеевичем, поскольку все они «единодушны в понимании со¬
держания ст. 98 и оценке ее политического значения как закона, утверждаю¬
щего господствующую роль Боярской Думы, боярства в верховных органах
власти».14 Одно из важнейших обстоятельств, препятствующих такому пони¬
манию, И. И. Смирнов усматривал в том, «если ст. 98 Судебника 1550 г. зна¬
менует собой „момент высшего торжества феодальной знати“, то очевидно,
что Судебник 1550 г. не может являться антибоярским кодексом, направлен¬
ным на ограничение роли боярства в управлении и имеющим целью укрепле¬
ние аппарата власти и управления централизованным государством».15 Более
10 Там же. С. 441.
11 Покровский М. Н. Русская история с древнейших времен. М., 1933. Т. 1, приложение.
С. 231.
12 Там же. С. 232.
,3 Базилевич К. В. «Торговый капитализм» и генезис московского самодержавия в работах
М. Н. Покровского// Против исторической концепции М. Н. Покровского. М.; Л., 1939. Ч. 1.
С. 157.
14 Смирнов И. И. Очерки политической истории русского государства 30 —50-х годов
XVI века. М.; Л., 1958. С. 386.
15 Там же.
148
История Русского государства и права
обоснованной И. И. Смирнову показалась точка зрения М. Ф. Владимир¬
ского-Буданова и М. А. Дьяконова: «Аргументация, развитая М. Ф. Влади¬
мирским-Будановым и М. А. Дьяконовым, с достаточной убедительностью
доказывает ошибочность трактовки ст. 98 Судебника 1550 г. как конституци¬
онного закона, внесшего коренное изменение в характер государственной
власти Русского государства. Основной их вывод, — что ст. 98 говорит об
обычном порядке, в каком происходило издание новых законов в Русском го¬
сударстве, — является совершенно верным и должен быть принят».16
И. И. Смирнова, правда, не удовлетворила позитивная часть построений
М. Ф. Владимирского-Буданова и М. А. Дьяконова.17 Что предложил он
взамен? Историк говорит: «Боярская Дума во второй половине XVI в. пред¬
ставляла собой одно из звеньев в государственном аппарате Русского центра¬
лизованного государства, и хотя аристократический состав думы давал ей
возможность занимать позицию защиты княжеско-боярских интересов, но
как учреждение дума являлась царской думой, собранием советников царя,
к выяснению мнений которых по тем или иным вопросам обращался царь,
когда он считал это нужным. Поэтому видеть в обсуждении закона в Бояр¬
ской Думе нечто похожее на обсуждение закона в парламенте — значит со¬
вершенно произвольно переносить на Боярскую Думу Русского самодержав¬
ного государства черты законодательных учреждений конституционного го¬
сударства. По тем же самым основаниям нельзя видеть в обсуждении законов
в Боярской Думе ограничения царской власти».18 Что касается ст. 98 Судеб¬
ника 1550 г., то она «не дает никаких оснований для вывода об ограничении
Судебником власти царя. Подобная интерпретация ст. 98 не имеет под собой
объективных данных и историографически может быть лишь истолкована
как одно из выражений либеральной идеологии историков направления
В. О. Ключевского».19
Приступая к комментированию ст. 98 Судебника 1550 г., Б. А. Романов
замечал: «Эта статья, смысл которой с первого взгляда представляется
совершенно ясным, породила, однако, целый историографический спор,
взявший у его участников много труда на дополнительные далеко идущие
исследования».20 Б. А. Романов полагал, что повод к данному спору подала
«писательская манера составителя Судебника»,21 которая прежде всего отра¬
зилась в формуле «с государева докладу и со всех бояр приговору». Иссле¬
дователь не исключал в будущем возможности установления в этой «литой
формулировке» некой толики словотворчества составителя. Подобные при¬
знания свидетельствуют, на наш взгляд, о том, что Б. А. Романов понимал
16 Смирнов И. И. Очерки политической истории... С. 387.
17 Там же.
18 Там же. С. 397-398.
19 Там же. С. 398. См. также: Смирнов И. И. Судебник 1550 г. // Исторические записки.
М., 1947. Т. 24.
20 Романов Б. А. Комментарий // Судебники XV —XVI веков. С. 334.
21 Там же. С. 335.
И. Я. Фроянов. Комментарий к статье 98 Судебника 1550 г.
149
определенное несоответствие содержания упомянутой формулы ст. 98 тому
ее истолкованию в историографии, с которым ему пришлось согласиться.
А согласился он с толкованием И. И. Смирнова, чье исследование, как ему
казалось, «ликвидирует спор, возникший вокруг ст. 98 по вопросу, к кото¬
рому она сама по себе никакого отношения не имеет, и отвечает именно на
тот вопрос, который поставлен в ст. 98 самим ее автором».22 Б. А. Романов
несколько поспешил с заявлением о том, будто исследование И. И. Смирно¬
ва положило конец спору по поводу ст. 98 царского Судебника 1550 г.
Точно такую же поспешность проявил и В. М. Панеях, когда утверждал,
будто «исследованиями И. И. Смирнова и Б. А. Романова спор (по ст. 98
Судебника. — И. Ф.) можно считать исчерпанным: участие бояр в законо¬
дательном процессе не дает оснований „говорить о дуализме законодатель¬
ных органов Русского государства“, а только о том, что к собранию совет¬
ников царь обращался для выяснения их мнения „по тем или другим во¬
просам <...>, когда <...> считал это нужным“».23 Согласно В. М. Панеяху,
«думные чины, участвовавшие в подготовке законов, не могли ограничить и
не ограничивали самодержавную власть царя».24 По словам В. М. Панеяха,
ст. 98, «интерпретация которой стала предметом многолетних дискуссий, не
внесла принципиальных изменений, а только кодифицировала сложившую¬
ся практику...».25
Вопреки заявлениям В. М. Панеяха, историографическое направление,
восходящее к В. О. Ключевскому и В. И. Сергеевичу, продолжало разви¬
ваться. С. В. Бахрушин в книге об Иване Грозном, опубликованной в
1942 г. и переизданной в 1945 г., замечал, что Избранная Рада, внушавшая
Ивану IV чувство послушания своим мудрым советникам, «внесла даже в
„Судебник“ особую статью, согласно которой все добавления к нему делают¬
ся царем лишь „по приговору всех бояр“, т. е. Боярской думы».26 В связи с
законодательством Избранной Рады С. В. Бахрушин говорит о «боярской
теории двоевластия царя и его советников».27
А. Г. Поляк в историко-правовом обзоре к Судебнику 1550 г., изданном
в серии «Памятники русского права», писал: «Судебник вводит постановле¬
ние об издании законов „с государева докладу и всех бояр приговору“, т. е.
указывает на необходимость санкционирования закона представителями гос¬
подствующего класса», а также «на необходимость участия в выработке за¬
22 Там же. С. 337. Несколько иначе оценивал результаты исследования И. И. Смирнова
историк русского права Г. Б. Гальперин, заявлявший, будто из его схемы «совершенно выпала
боярская дума как орган, осуществляющий совместно с царем законодательные функции в
стране. Все законодательные памятники свидетельствуют, что в большинстве случаев государь
законодательствует вместе с боярами» (Гальперин Г. Б. Форма правления Русского централи¬
зованного государства XV —XVI вв. Л., 1964. С. 45).
23 Власть и реформы: От самодержавия к советской России. СПб., 1996. С. 62.
2/1 Там же.
25 Там же. С. 61.
26Бахрушин С. В. Научные труды. М., 1954. Т. 2. С. 292.
27 Там же. С. 293.
150
История Русского государства и права
кона представителей господствующего класса».28 «Большинство новых зако¬
нов, — говорит А. Г. Поляк, — принималось царем совместно с Боярской
Думой. Это показывает, что хотя норма ст. 98 о совместном законодатель-
ствовании царя и Боярской Думы и не была безусловно обязательной для
царя, но весьма возможно, что у составителей Судебника было стремление
сделать ее таковой».29
А. А. Зимин в соответствии со своей концепцией политики компромисса
Избранной Рады замечал: «Чрезвычайно интересна статья 98 Судебника,
устанавливавшая, что законы должны были приниматься („вершатца“)
„з государева докладу и со всех бояр приговору“. Двойственная природа
Судебника в этой формуле отразилась как нельзя лучше: дела должны были
сначала докладываться государю, после чего принимался приговор при уча¬
стии Боярской Думы. Судебник и в этой заключительной статье отражает
компромисс между растущим дворянством, сторонником укрепления цар¬
ского самодержавия, и феодальной знатью, цеплявшейся за права и прерога¬
тивы Боярской Думы».30
Позднейшие комментаторы подчеркивают новизну ст. 98 Судебника.
Так, С. И. Штамм пишет: «Впервые в истории русского законодательства
определяется порядок издания и опубликования новых законов. При отсут¬
ствии в законе указания на порядок решения того или иного дела оно вер¬
шится вышестоящей инстанцией — Боярской Думой. Такой прецедент ста¬
новится по существу новой законодательной нормой».31
Очень важной и необычной представлялась ст. 98 А. Г. Кузьмину: «По-
истине историческое значение имеет статья 98 Судебника, уникальная во
всем российском законодательстве. Статья предусматривает, что „которые
будут дела новые, а в сем Судебнике не написаны, и как те дела с государева
докладу и со всех бояр приговору вершатца, и те дела в сем Судебнике при-
писывати“. Смысл этой статьи позднее прокомментировал сам Иван Гроз¬
ный, заодно разрешив спор историков: выполняли ли советники его пору¬
чения, или он озвучивал подготовленные ими тексты».32 Всем ходом своих
рассуждений А. Г. Кузьмин склоняется к последнему варианту, принимая,
таким образом, точку зрения В. О. Ключевского, В. И. Сергеевича и
Н. А. Рожкова.
А. Л. Янов в ст. 98 Судебника Ивана IV обнаружил «попытку Прави¬
тельства компромисса ограничить в 1550-е власть царя».33 Историк рассмат¬
2Н Памятники русского права / Под ред. проф. Л. В. Черепнина. М., 1956. Выи. IV. С. 340.
29 Там же. С. 339.
30 Зимин А. А. Реформы Ивана Грозного. Очерки социально-экономической и политиче¬
ской истории России середины XVI в. М., 1960. С. 365.
31 Российское законодательство X —XX веков: В 9-ти т. М., 1985. Т. 2. С. 170.
32 Кузьмин А. Г. 1) Адашев и Сильвестр // Великие государственные деятели России.
М., 1996. С. 135; 2) История России с древнейших времен до 1618 г.: В 2-х кн. М., 2003.
Кн. 2. С. 240.
33 Янов А. Л. Россия: у истоков трагедии. 1462 — 1584: Заметки о природе и происхождении
русской государственности. М., 2001. С. 500.
И. Я. Фрояпов. Комментарий к статье 98 Судебника 1550 г.
151
ривает ее как «конституционное ограничение» царской власти, возрождая в
некотором роде идеи М. Н. Покровского.
Свои соображения насчет статьи 98 Судебника 1550 г. высказала А. Л. Хо-
рошкевич. По ее мнению, «статья 98 закрепила верховную власть Думы:
впредь законы и установления должны были приниматься, а дела „вершит-
ца“ „з государева докладу и со всех бояр приговору“. Избранная рада этой
статьей судебника достойно увенчала свою деятельность, несколько изменив
роли царя и Думы».34 Судебник, утверждает А. Л. Хорошкевич, «отводил
царю лишь совещательную роль».35 Более того, в Судебнике, по ее словам,
«предусматривалась возможность „приговора“ одних только бояр. В случае
вызова на суд наместника, боярина или сына боярского „запись велят дати
бояре, приговоря вместе“ (ст. 75). Видимо „заслуга“ в подобном изменении
баланса внутриполитических сил принадлежала ближайшим сподвижникам
царя — членам Избранной рады — А. Ф. Адашеву и дьяку И. М. Вискова-
тому».36 Согласно Судебнику 1550 г., полагает А. Л. Хорошкевич, «измени¬
лось соотношение сил царя и бояр».37 Она подчеркивает, что в толковании
ст. 98 Судебника солидаризуется с мнением В. О. Ключевского, В. И. Сер¬
геевича и М. Н. Покровского.38
Таковы суждения отечественных историков о статье 98-й царского Судеб¬
ника 1550 г. Длительные расхождения и споры в исторической литературе
по данному вопросу свидетельствуют о его сложности, порожденной неодно¬
значностью сведений, содержащихся в источнике. Поэтому здесь могут быть
только догадки, более или менее обоснованные, различающиеся большей
или меньшей степенью убедительности. Для нас наиболее вероятной являет¬
ся версия В. И. Сергеевича. Почему? По ряду обстоятельств.
Необходимо сразу же отметить: ст. 98 — новая,39 отсутствующая в вели¬
кокняжеском Судебнике 1497 г. Это, по-видимому, означает, что появление
ее в законодательном кодексе (Судебнике 1550 г.) обусловлено историче¬
скими реалиями, приобретшими особую общественную значимость и поли¬
тическую актуальность между 1497 —1550 гг., т. е. между временем издания
великокняжеского и царского Судебников. К разряду этих реалий в первую
очередь следует отнести самодержавную власть московских государей, сло¬
жившуюся фактически и юридически в сравнительно короткий срок (конец
XV —середина XVI вв.). Отношениям нового института самодержавной вла¬
сти с традиционным властным учреждением, олицетворяемым Боярской Ду¬
3/1 Хорошкевич А. Л. 1) Царский титул Ивана IV и боярский «мятеж» 1553 года // Отечест¬
венная история. 1994. № 3. С. 31; 2) Россия в системе международных отношений середины
XVI века. М., 2003. С. 89.
35Хорошкевич А. Л. 1) Царский титул Ивана IV... С. 31; 2) Россия в системе международ¬
ных отношений середины XVI века. С. 89
36Хорошкевич А. Л. 1) Царский титул Ивана IV... С. 31—32; 2) Россия в системе между¬
народных отношений середины XVI века. С. 89 — 90.
37 Хорошкевич А. Л. Царский титул Ивана IV... С. 31.
38Хорошкевич А. Л. 1) Царский титул Ивана IV... С. 41 (примеч. 61); 2) Россия в системе
международных отношений середины XVI века. С. 89 (примеч. 122).
39Романов Б. А. Комментарий... С. 334.
152
История Русского государства и права
мой, и посвящена статья 98 Судебника 1550 г. Поэтому едва ли правильным
является утверждение, будто данная статья «не внесла принципиальных
изменений, а только кодифицировала сложившуюся практику».40 Вернее
было бы сказать, что она и «внесла», и «кодифицировала». Однако новации
в ней — все-таки главное.
Ст. 98 представляла собой попытку законодательно оформить отношения
самодержца с Боярской Думой в сфере правотворчества, определить их
роль и место в законодательстве. Нетрудно догадаться, какие «преферен¬
ции» должна была получить Дума, если учесть, что составление Судебника
1550 г. совпало со временем могущества Сильвестра, Адашева и возглавляе¬
мой ими Избранной Рады. Как и следовало ожидать, в статье 98 реформа¬
торы попытались ограничить самодержавную власть в пользу Думы. И здесь
В. И. Сергеевич, на наш взгляд, прав. Ведь что означает обязательное уча¬
стие Боярской Думы в законодательстве наряду с государем, участие, кото¬
рое самодержец не в силах отменить? Это означает отсутствие полноты са¬
модержавной власти, ее разделение между Боярской Думой и царем, утра¬
тившим право править государством самостоятельно, ни на кого не огляды¬
ваясь. Здесь тот самый случай, о котором Иван Грозный говорил: «Како же
и самодержец наречется, аще не сам строит?».41 Но это еще не все.
Статья 98 сформулирована так, что допускает возможность двойственно¬
го толкования содержащегося в ней текста, т. е. составлена таким образом,
что заключает в себе некоторую двусмысленность, выгодную Боярской Ду¬
ме, но не государю. Видимо, Б. А. Романов имел в виду данную особенность
ст. 98, когда говорил о словотворчестве составителя Судебника 1550 г.
Трудно, однако, поверить, будто тот внес в Судебник пусть даже «некую то¬
лику» личного творчества или в неудачных выражениях записал текст инте¬
ресующей нас сейчас статьи. Это полностью исключено, поскольку запись
законов осуществляли высококлассные, вышколенные специалисты. Ст. 98,
надо полагать, задумывалась именно в том виде, в каком записана в Судеб¬
нике 1550 г. И тут, конечно, центральной является формула с государева
докладу и всех бояр приговору. Может показаться, что смысл названной
формулы прост и ясен. Но это только кажется.
Обычно за словосочетанием с государева докладу исследователи видят
доклад государю по тому или иному делу, требующему законодательного
приговора Боярской Думы. Так, А. А. Зимин в качестве иллюстрации по¬
добной практики привел доклад князя И. А. Булгакова царю о татебных де¬
лах: «Лета 7064-го (1555) ноября в 26 день докладывал царя государя и ве¬
ликого князя Ивана Васильевича всеа Руси боярин князь Иван Андреевич
Булгаков <...> И ноября в 28 день сего докладу царь государь князь вели¬
кий Иван Васильевич всеа Руси слушав, и велел указ учинити».42 Но язы¬
40 Власть и реформы... С. 61.
41 Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским. Л., 1979. С. 21.
А23имин А. А. Реформы Ивана Грозного... С. 365 (примеч. 1); Памятники русского права.
Вып. IV. С. 360, 361.
И. Я. Фроянов. Комментарий к статье 98 Судебника 1550 г.
153
ковое построение фразы с государева докладу и со всех бояр приговору
вершаешся позволяет сделать два, по крайней мере, предположения. Первое
предположение заключается в том, что за этой фразой скрывалось единое
действие, не разорванное во времени и состоящее из двух актов — госу¬
дарева доклада и приговора всех бояр. Второе предположение касается
формулы с государева докладу и состоит в толковании этой формулы не как
доклада государю, а как доклада государя. Если последнее предположение
верно, то получается, что ст. 98, устанавливая порядок дополнения Судеб¬
ника 1550 г. новыми законами, предусматривает совместное заседание царя
и Боярской Думы, на котором государь (или кто-нибудь из приказных
людей от его имени) произносит доклад по вопросу об издании нового зако¬
на, а Дума своим приговором утверждает его, и затем производится соответ¬
ствующая дополнительная запись в Судебнике.
Чтобы понять подлинный смысл законодательной процедуры, вводимой
ст. 98 Судебника 1550 г., надо вспомнить значение термина доклад, приня¬
тое в то время. В академическом Словаре русского языка XI —XVII вв. при¬
ведены три значения слова доклад: 1. Изложение дела вышестоящему лицу
для решения; 2. Разбирательство судебного дела в вышестоящей инстанции;
3. Официальное утверждение (сделки, акта, документа).43 Как видим, тер¬
мин доклад предполагал обращение докладчика к вышестоящей инстанции.
Получается, таким образом, что в ст. 98 Судебника царь был поставлен
ниже Боярской Думы, которая, являясь теперь высшим органом власти,
принимала окончательное решение «с государева докладу» в важнейшей и
определяющей области государственной жизни — законодательстве. Спра¬
шивается, как могло такое случиться? Как удалось вписать в Судебник по¬
ложение, производящее переворот во властных структурах Русского госу¬
дарства? Удалось все это благодаря огромному политическому влиянию ре-
форматоров-законотворцев, а также их юридической изобретательности и
хитрости.
Вступление закона в силу они отнесли на будущее,44 что в значительной
мере сглаживало остроту «законодательной инициативы», исходящей от них.
Аналогичное впечатление должны были произвести используемые в ст. 98
традиционные выражения и формулы. Вместе с тем закон ими был сформу¬
лирован так, что давал возможность, как уже отмечалось нами выше, двоя¬
кого его толкования. Достигалось это посредством применения привычных
понятий, наполняемых новым содержанием. Конечный же результат зави¬
сел от реального соотношения сил. Реформаторы круга Сильвестра и Ада¬
шева надеялись, судя по всему, на полную узурпацию власти. Но напрасно.
Самодержец все-таки удержал власть в своих руках. Поэтому, надо думать,
ст. 98 Судебника 1550 г. никогда не была приведена в исполнение.45 Харак¬
терна, однако, попытка узаконить главенство Боярской Думы в системе вла¬
43 Словарь русского языка XI —XVII вв. М., 1977. Вып. 4. С. 290.
44 См.: Сергеевич В. И. Русские юридические древности. Т. 2. С. 369.
45 Там же.
154
История Русского государства и права
сти на Руси середины XVI в., попытка придать Думе статус, схожий со ста¬
тусом Рады соседнего Великого княжества Литовского, стоящей над коро¬
лем и обладающей реальной властью.46
Для Русского государства, теснимого врагами со всех сторон, такой поря¬
док был не только неприемлем, но и губителен, поскольку разрушал обще¬
ственную дисциплину и ответственность, особенно в высшем сословии кня¬
жеско-боярской знати, в силу исторических обстоятельств поставленной в
положение правящей элиты страны. Это хорошо видно на примере поведе¬
ния князя Андрея Курбского в Литве, куда он бежал, изменив своему при¬
родному государю. Оно характеризует амбиции и замашки русской знати,
которую пришлось вразумлять Ивану Грозному.
Будучи в Литве, Курбский отличался властолюбием и непокорством
королю. Так, получив королевский приказ, повелевающий ему дать удовле¬
творение одному тамошнему магнату за разбой и грабеж своих крестьян в
Смедыне, он в присутствии свидетелей вызывающе ответил: «Я-де у кгрунт
Смедынский уступоватися не кажу; але своего кгрунту, который маю з’ласки
Божое господарское, боронити велю. А ест л и ся будут Смедынцы у кгрунт
мой Вижовский вступовать, в тые острова, которые Смедынцы своими быть
менят, тогды кажу имать их и вешать».47
Суд и расправу Курбский и его люди творили самовольно. Случилось
так, что урядник нашего князя Иван Калымет по жалобе крещеного еврея
Лаврина на бегство его должника Агрона Натановича велел схватить жену
бежавшего и двух за него поручителей, Юска Шмойловича и Авраама Яко-
вича, посадить в яму с водой, кишащую пиявками, а дома их и лавки опеча¬
тать. Соплеменники бросились спасать своих, обратившись к местному под-
старосте с просьбой послать к Колымету и потребовать от него ответа, по
какой причине он, в нарушение прав и вольностей, дарованных королем, ве¬
лел схватить ни в чем неповинных евреев и посадить их в жестокое за¬
ключение. И вот поветовый возный, окруженный выборными людьми, прие¬
хал в Ковель к замку князя, но наткнулся на закрытые ворота. Привратник
объявил прибывшим, что «пан Калымет вас в замок пустити не казал». Дол¬
го стоял представитель власти у замковых ворот. Он слышал несущиеся из-
за стены вопли несчастных, посаженных в жуткую яму. «Терпим везенье и
мордованье окрутное бесправие и безвинне», — кричали те. Наконец, Калы¬
мет соблаговолил выйти. Его спросили: «За что поймал и посадил в заклю¬
ченье евреев ковельских?». «За поручительство по Агрону Натановичу», —
невозмутимо ответил княжеский урядник и внушительно добавил: «Чи не¬
вольно подданных своих не тылько везеньем, або чим иншим, але и горлом
карати? А я што чиню, теды за росказаньем пана моего, его милости князя
Курбского: бо пан мой, князь Курбский, маючи тое именье Ковельское и
46 См.: Бычкова М. Е. Русское государство и Великое княжество Литовское с конца XV в.
до 1569 г.: Опыт сравнительно-исторического изучения политического строя. М., 1996. С. 31 —
39.
47 Сказания Князя Курбского. СПб., 1868. С. XVIII.
И. Я. Фрояпов. Комментарий к статье 98 Судебника 1550 г.
155
подданных в моцы своей, волен карати, як хочет. А король его милость и
нихто инший до того ничого не мает. А иж ся Жидове королем озывают, не-
хай же их король оборонит; а я их з’везенья не пущу, ниж пять сот коп
грошей Лавринови». Так безрезультатно окончились первые хлопоты о за¬
ключенных.
На следующий день приехал в Ковель по своим делам урядник Ка¬
ширский. Сердце сжалось у него, когда он увидел страдальцев в яме. Уряд¬
ник просил Калымета о милосердии. И тот, казалось, сжалился. «Он за
просьбою нашею, — доносил потом сострадатель, — их при нас выпустил,
которых мы видели есмо кровавых, што пьявки смоктали (сосали)». Но
едва каширский урядник уехал, люди вновь оказались по приказу Калымета
в яме. Дошло дело до короля, который выдал декрет об освобождении аре¬
стованных. Но Калымет проигнорировал королевский декрет. Тогда его спе¬
циальным королевским мандатом вызвали в суд. Он мандат не взял, велев
прочитать документ перед собой, а затем сказал нарочному: «Для чого до
мене мандат носишь королевский? Бо я королю не служу, служу я князю,
пану своему». Лишь через полтора месяца Курбский по ходатайству вели¬
кого канцлера коронного и пана великого маршалка распорядился освобо¬
дить невинных евреев и распечатать их дворы и лавки.48
Эти и другие эпизоды жизни Курбского,49 именуемого некоторыми новей¬
шими историками «князем-диссидентом», «первым русским диссидентом»,50
показывают, о каком «правовом обществе» мечтали его сподвижники на Ру¬
си, утверждению какого «правового порядка» способствовала ст. 98 Судеб¬
ника 1550 г.
48 Там же. С. XVIII-XX.
49 Там же. С. XX-XXI.
30 Филюгикин А. И. История одной мистификации: Иван Грозный и «Избранная Рада».
М., 1998. С. 215, 227. Напомним также, что еще П. Н. Милюков называл А. М. Курбского
«первым русским эмигрантом» (Милюков П. Н. Очерки по истории русской культуры: В 3-х т.
М., 1995. Т. 3. С. 62).
Е. Н. Швейковская
ПОДЬЯЧИЕ СЪЕЗЖИХ ИЗБ
ВЕДОМСТВА УСТЮЖСКОЙ ЧЕТВЕРТИ
В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XVII в.
Необходимое звено в местном управлении XVII в. составлял подьяческий
аппарат приказных изб. На рубеже XX —XXI вв. довольно широко развер¬
нулось изучение государственного управления. Внимание ученых привлека¬
ли вопросы формирования кадров управленцев, социальная среда их рекру¬
тирования, материальное обеспечение. Следует отметить, что наиболее ис¬
следованной является система центральных приказов. Из работ последнего
времени наиболее значимы появившаяся в 1987 г. монография Н. Ф. Деми¬
довой о служилой бюрократии XVII в. и вышедшая в 1998 г. книга Ю. Г. Алек¬
сеева о развитии аппарата управления XIV —XV вв.1 Вкупе они при всем
различии исследовательских подходов характеризуют зарождение и форми¬
рование дьячества на этапах образования единого Российского государства,
его развитие в особую социальную прослойку периода сословно-представи¬
тельной монархии, эволюционировавшей к абсолютной, — приказных лю¬
дей. Профессионализм и неродовититость управленцев, сращивание с вот¬
чинно-служилым сословием со временем повышали их социальный статус,
а к исходу XVII в. они составили сложно структурированную прослойку.
Образование сословно-квалификационных разрядов внутри нее вело к пре¬
образованию сословного деления в должностное.
Обстоятельное источниковедческое исследование О. В. Новохатко о за¬
писных книгах Разрядного приказа XVII в. выявило их многофункциональ¬
ность, которая свидетельствует о принципах устройства и работы этого важ¬
нейшего учреждения России. Книги содержат достаточно материала, в част¬
ности о взаимоотношениях центрального и местного воеводского управле¬
ний. Большой интерес, по мнению автора, представляют данные о личном
составе приказов, в том числе и подьячих.2
1 Демидова Н. Ф. Служилая бюрократия в России XVII в. и ее роль в формировании абсо¬
лютизма. М., 1987; Алексеев Ю. Г. У кормила Российского государства. СПб., 1998.
2 Новохатко О. В. Записные книги Московского стола Разрядного приказа XVII века.
М., 2001. С. 23, 312-315.
© Е. Н. Швейковская, 2006
Е. Н. Швейковская. Подьячие съезжих изб ведомства Устюжской четверти.
157
Местные органы управления, как и их кадры, изучены в меньшей степе¬
ни, чем центральные. Целесообразно обратиться к подьяческому персоналу
съезжих изб городов Севера, опираясь на источники Устюжской четверти и,
в первую очередь, на челобитные самих соискателей подьяческой должно¬
сти, а также сопутствующие документы.
Н. Ф. Демидова установила, что в 20 —30-х гг. XVII в. сформировался
тип местного учреждения, которое в первой половине столетия называлось,
как правило, съезжей избой. Штат большинства из них был невелик, и наи¬
более типичны были избы в 2—5 человек. Примечательно следующее на¬
блюдение исследовательницы: «Личный состав съезжих, или приказных, изб
разделялся на временную и постоянную части. Первая была представлена
воеводами, дьяками, реже подьячими с приписью, присылавшимися в город
на 2 — 3 года. Вторая состояла из местных подьячих, работавших в приказ¬
ных избах».3 В зависимости от величины и значения города в съезжей избе
работал либо дьяк, либо подьячий с приписью, исполнявший «при воеводах
ту же роль, что и дьяки („в дьячье место“), т. е. являвшихся воеводскими
товарищами. Бывали, однако, случаи, когда в одном и том же городе в раз¬
ные годы имели место назначения то дьяков, то подьячих с приписью».
Именно так обстояло дело в Устюге, куда дьяки назначались в 1616— 1619,
1633—1634 гг., а в другие годы — подьячие с приписью.4 В данной статье
внимание сосредоточивается как раз на подьячих, присылаемых на службу
в местные учреждения из центрального приказа — Устюжской четверти.
Конечно, наиболее интересны написанные на государево имя челобитные
соискателей должности, будь то воеводская или подьяческая. В них более
или менее обстоятельно излагаются служебные карьеры, материальное со¬
стояние на момент подачи прошения о назначении, социальное положение.
Эти челобитные содержат не только конкретные сведения о том или ином
лице, но и рефлексивную самооценку, которая может быть завышена. Пока¬
зания же о материальном обеспечении могут занижаться. Сам тип челобит¬
ной как документа предполагает такую субъективность вносимых в нее дан¬
ных. Вместе с тем челобитчик, приискивая себе место сам, заинтересован со¬
общить реальные сведения, дабы получить его. До некоторой степени чело¬
битные XVII в. на соискание должности напоминают собой современное
резюме трудоустраивающегося лица. Обратимся к рассмотрению некоторых
из них, относящихся к 1630-м гг.
В 1634 г. должность подьячего в Великом Устюге оказалась весьма при¬
влекательной для соискателей. В январе этого года подал челобитную в
Устюжскую четверть Григорий Самсонов.5 Прежде всего, он счел необходи¬
мым обратить внимание на свой профессиональный «стаж» в одном из важ¬
нейших приказов, ведавшем уголовным судопроизводством на территории
всей страны. Он «сидел <...> в Розбойном приказе и у иных твоих госу¬
3 Демидова Н. Ф. Служилая бюрократия... С. 30.
4 Там же. С. 32.
5 РГАДА, ф. 141, № 17, ч. 1 (1626 г.), л. 303.
158
История Русского государства и права
даревых дел в подьячих болыни двацати лет». Другими словами, он начал
свою деятельность примерно в 1612—1614 гг., по-видимому, почти сразу за
восстановлением государственной власти и аппарата. За столь длительную
службу он, скорее всего, не остался молодым подьячим. Ведь «государева
жалованья денежной оклад мне, холопу твоему, тритцать пять рублев». Че¬
лобитчик приводит одно из последних «иных государевых дел», в котором
он участвовал: «ныне я <...> был на твоей государеве службе под Смолен¬
ском с твоим государевым боярином с Михайлом Борисовичем Шейным
болши года». У С. Б. Веселовского указано еще одно из «иных» служебных
поручений Г. Самсонова, в 1632 г. он значится подьячим Поместного прика¬
за и уже с окладом в 35 р.6 За более чем год смоленской службы он «одол¬
жал великим неискупным долгом». И главное, «поместья и вотчины за мною
<...> нет». Получаемый денежный оклад, как он полагал, был недостаточен
для покрытия возникшего долга, неискупного», т. е. неуплатного.
Г. Самсонов счел приведенные послужные данные вполне достаточными,
чтобы обратиться к царю Михаилу Федоровичу с просьбой об искомом мес¬
те: «вели меня отпустить на Устюг Великой на Дмитриево место Ключа¬
рева». Усиливая мотивацию просьбы, он добавляет сведения о своем, ве¬
роятно, уже почтенном возрасте: «пожалуй меня <...> для моей старости за
мое службишко». Примечательно, что Г. Самсонов хорошо осведомлен о
службе своего предшественника, причем не только самой последней, но и бо¬
лее ранней. Он сообщает, что Дмитрий Ключарев, которого он хочет сме¬
нить, «преж сево был в Кевроле и на Мизине полтреья года, а на Устюге
живет другой год». Наиболее весомый аргумент челобитчик приберег на ко¬
нец своего прошения: «на твоей государеве службе он, Дмитрей, нигде не
бывал». Последняя формулировка вызывает особый интерес. Она ясно по¬
казывает осознание служилыми людьми преимущества военной службы, в
данном случае во время Смоленской войны, перед приказной, да еще в та¬
ких далеких и не столь значительных местах, как Кеврола и Мезень. По
челобитной Г. Самсонова было принято положительное решение в следую¬
щей формулировке: «Государь пожаловал, велел ево отпустить на Устюг Ве¬
ликой в подьячие с приписью на Дмитриево место Ключарева». На его осно¬
вании Устюжская четверть 19 января 1634 г. распорядилась: «Дать госу¬
дарева грамота на Устюг к воиводе к Максиму Стрешневу, а велеть Гри-
горью Самсонову быть на Устюге у государева дела с Максимом в подьячих
с приписью на Дмитриево место Ключарево». Последнему же велено «быть
к Москве и во всяких делах велеть Дмитрею с Григорьем росписатца».
В том же 1634 г. на место подьячего в Устюге претендовал Иван Голов¬
ков. В начале челобитной он, так же как и Г. Самсонов, заявляет: «Работал
я, холоп твой, в Дому у пречистой Богородицы блаженные памяти при отце
твоем государеве великом государе святейшем патриархе Филарете Ники¬
тиче Московском и всеа Русии и при прежних патриархех в Казенном при¬
6 Веселовский С. Б. Дьяки и подьячие XV —XVII вв. М., 1975. С. 462.
Е. Н. Швейковская. Подьячие съезжих изб ведомства Устюжской четверти..
159
казе в подьячих много лет».7 Перед нами подьячий с большим опытом рабо¬
ты, Казенный патриарший приказ возник в 1619/1620 г., а И. Головков уже
служил в патриаршем ведомстве. Ему, используя выражение того времени,
было «за обычай» ведение, например, приходной и расходной документа¬
ции, охватывающей самые разные отрасли патриаршего хозяйства. За неко¬
торое время до рассматриваемой челобитной, видимо, в конце 1632 —начале
1633 г., И. Головков уже обращался с челобитной к «государю и блаженные
памяти отцу твоему государеву великому государю и святейшему патриарху
Филарету Никитичю Московскому и всеа Руси»: «чтобы государи меня, хо¬
лопа своего, пожаловали для моей старости и работы, велели мне быть у
своего государева дела на Москве или на городе, где вы государи укажете».
В июне 1632 г. И. Головков значится подьячим в Хлынове.8 Обращение вы¬
звано, скорее всего, заканчивавшимся сроком службы на Вятке и желанием
«для старости» получить место в Москве или в другом городе. Эта просьба
подьячего была доведена до сведения патриарха, ибо «блаженные, государь,
памяти, отец твой государев великий государь светлейший патриарх Фила¬
рет Никитич Московский и всеа Руси, слушав челобитной, пожаловал, ве¬
лел мне приискать место и бить челом имянно».
Рассматриваемую челобитную 1634 г., поданную уже после смерти
(1633) Филарета Никитича, И. Головков написал во исполнение получен¬
ной ранее высочайшей патриаршей рекомендации. К этому времени он по¬
кинул далекую Вятку и приехал в столицу («ныне я <...> волочюсь на Мо¬
скве без места»). И. Головков приискал себе должность подьячего как раз
в Устюге, занятое пока Дмитрием Ключаревым, и претендентом на которое
был еще и вышеназванный Григорий Самсонов. И. Головков свою просьбу
на искомый пост выразил следующим образом: «Милосердый государь царь
и великий князь Михайло Федорович всеа Руси, пожалуй меня, холопа сво¬
его, для отца своего государева и святейшего патриарха Филарета Никитича
Московского и всеа Руси и для своих государевых благородных чад госу¬
дарей наших благоверных царевичев князя Олексея Михайловича да князя
Ивана Михайловича, вели мне быть у своего государева дела на Устюге на
Дмитриево место Ключарева...». Приведен и пафосный довод: «чтоб я, хо¬
лоп твой, волочась на Москве без места, з женишком и з детишками голод¬
ною смертью не умер». Так же как и Г. Самсонов, И. Головков знает:
«А Дмитрею Ключареву на Устюге другой год, да он же был наперед тово
в Кевроле да на Мезени в дьячье место два годы». При рассмотрении чело¬
битной, адресованной на имя царя, «государь пожаловал, велел выписать,
и посколь дамно (так! должно быть давно) послан». В Устюжской четверти
23 января 1634 г. постановлено: «Выписать к государю в доклад, сколь дав¬
но отпущен и где преже сего был, и о том сослатца с Новгоротцкою чети».9
7 РГАДА, ф. 141, № 17, ч. 1 (1626 г.), л. 304.
8Веселовский С. Б. Дьяки... С. 122.
9 РГАДА, ф. 141, № 17, ч. 1 (1626 г.), л. 304.
160
История Русского государства и права
Приведенные пометы таковы, что кажутся, на первый взгляд, не относя¬
щимися ни к И. Головкову, ни к содержанию его челобитной. Обращение
же за справкой в Новгородскую четверть можно бы связать с его службой в
Хлынове, но информация о ней остается за рамками челобитной. Правда,
Кеврола и Мезень, где служил Д. Ключарев, были тоже подведомственны
Новгородской четверти. Возможно допустить такой ход рассмотрения чело¬
битной И. Головкова. Во-первых, оно произошло через 4 дня после приня¬
тия решения, причем положительного, по челобитной Г. Самсонова (19 ян¬
варя), т. е. почти вслед за ним. Во-вторых, два фигуранта претендовали на
одно место подьячего в Устюге, который служил там второй год. В-третьих,
при докладе думного дьяка, видимо, возник вопрос, когда точно истекает
срок службы Д. Ключарева в Устюжской съезжей избе, и понадобилось
уточнить место и длительность нахождения его на предыдущем месте, чтобы
подготовить выписку «к государю в доклад». Последняя предполагает вто¬
ричное устное доведение до сведения государя уточненных обстоятельств
данного дела.
Такая выписка «из отпуску» была подготовлена в Устюжской четверти:
«В прошлом в 141-м году октября в б день по памяти из Розряду за приписью
думного дьяка Ивана Гавренева велено отпустить на Устюг Великой Дмитрея
Ключарева в дьяки. И Дмитрей Ключарев на Устюг Великий отпущен и го¬
сударева грамота ему дана октября в 10 день».10 Итак, была подтверждена
посылка Д. Ключарева, к тому же инициированная Разрядом, в Устюг на
должность дьяка в октябре 1632 г. К январю 1634 г., когда рассматривались
челобитные Г. Самсонова и И. Головкова, он не прослужил еще двух лет.
В конечном счете на его место в Устюг был послан Г. Самсонов.11
Однако И. Головков, не получив подьячества в Устюге, менее чем через
месяц по рассмотрении его челобитной, 14 февраля 1634 г., был вознаграж¬
ден за свою «старость и работу» и пожалован в дьяки, назначен в Яро¬
славль, в котором пробыл в течение 1634/35 г.12 Так было учтено его поже¬
лание исполнять «государево дело» в Москве или еще где-то «на городе».
Оклад в дьяках в 1635/36 г. ему составлял 600 четей и 65 р. В 1638 г. он
значится патриаршим дьяком, имевшим двор в Москве. Можно думать, что
и семья, и двор у него были и в 1634 г., когда он бил челом, «волочась на
Москве без места з женишком и з детишками». В 1637/38— 1641/42 гг. он —
дьяк Патриаршего двора.13
Г. Самсонов в 1634 — 1635 гг. работал в съезжей избе Устюга, в 1638 г.
опять значится подьячим в Разбойном приказе.14
Третий персонаж, Дмитрий Ключарев, опосредованно задействованный в
рассматриваемых челобитных, судя по ним, был в Кевроле и на Мезени по¬
10 РГАДА, ф. 141, 1626 г., № 17 ч. 1, л. 305.
11 Там же, л. 306 — 309.
12Веселовский С. Б. Дьяки... С. 122.
13 Там же.
м Там же. С. 462.
Е. Н. Швейковская. Подьячие съезжих изб ведомства Устюжской четверти.
161
дьячим, причем «в дьячье место», правда не ясно, в одном из этих городов
или в обоих. С. Б. Веселовский аттестует Д. Ключарева как молодого
подьячего, участвовавшего в 1619/20 г. в описании Нижнего Новгорода;
в 1626 г. он — подьячий Новгородской чети, с 1629/30 по февраль 1631 г. —
подьячий на Мезени, а о его деятельности в Кевроле ученый не упоминает.
После службы дьяком в Устюге Д. Ключарев весной 1634 г. и в 1635 г. —
дьяк в объездах на Москве. В 1635 — 1637 гг. был дьяком приказа Холопьего
суда. В 1637 г. имел оклад в 600 четей и 60 р. В 1637—1639 гг. служил
дьяком приказа Большого прихода, умер в том же 1639 г.15
В 1635 г. службы в Устюге ищет подьячий Ямского приказа Иван Иванов
сын Ключарев. Его обширная (в 2 листа) челобитная чрезвычайно обстоя¬
тельна и изобилует примечательными жизненными подробностями. Во-пер¬
вых, он — внук «бывшего Крутицкого митрополита Ионы».16 Во-вторых, он
сообщает: в прошлые годы «по прошенью деда моего митрополита Ионы ми¬
лость твоя государева блаженные памяти великая государыня инока Марфа
Ивановна жаловала меня из детцкой, жил я при ее государской близости».
Однако столь высокое положение прервалось, по всей вероятности, по смерти
высокой благодетельницы, а также деда. Отец же челобитчика, «Иван
Архангельской, бывший ключарь, послан был в Сибирь в Тоболеск в прото¬
попы». Тобольская архиепископия была создана в 1621 г., и ее возглавил
архимандрит Новгородского Хутынского монастыря Киприан. С ним у
И. Архангельского возник острый конфликт, длившийся 14 лет. «И за не¬
нависть по оклеветанью архиепископа Кипреяна безвинно сослан был в
дальной Кузнетцкой острожек». Оставшись без отца, попавшего в опалу,
И. И. Ключарев «бедной и беспомощной бродил на Москве меж двор».
И в данном случае «бедной» не есть метафора, ибо: «что было отца моего
животишков на Москве у деда моево у митрополита Ионы, и те наши живо¬
ты после деда моево смерти завладел насильством Крутицкой митрополит
Кипреян, что был в Новегороде». По окончании же опалы отец челобитчика
был «взят к Москве» и временно «велено ему побыть на Вятке».17
И. И. Ключарев сообщает, что он «в Ямском приказе много лет и в ыных
приказех сидел безо всякого пороку», и у государевых дел «одолжал», ко¬
нечно же, «великими долги». Его бедственное положение усугубляется и
тем, что у него «царского жалованья — поместейца и вотчинки — <...> нет
ни в котором городе»; к тому же в 1631/32 г. у него «на Кулишках згорел
дворишко». Он теперь скитается без приюта, и ему «в подьячих сидеть за
бедностью невозможно». Прося пожаловать его и «отпустить» в Устюг «на
Григорьево место Самсонова», который служит уже «другой год», он адре¬
суется не только к царю Михаилу Федоровичу, но и «отца своего блажен¬
ные памяти великого государя святейшего патриарха Филарета Никитича
Московского и всеа Русии и для матери своей блаженные памяти великия
15 Там же. С. 242.
16 РГАДА, ф. 141, № 17, ч. 2 (1626 г.), л. 13.
17Там же, л. 13—14.
162
История Русского государства и права
государыни инокини Марфы Ивановны». Просьба И. И. Ключарева была
удовлетворена: «Государь пожаловал велел ево на ево место отпустить». По¬
мета Устюжской четверти отмечает, что 9 июня 1635 г. «подал челобитную
Иван Ключарев», а также во исполнение государева указа необходимо «дать
грамота к воеводе, велеть ему быть с воеводою на Устюге у государева дела
на Григорьево место Самсонова».18
В самом конце июля 1635 г. из Устюжской четверти воеводе Устюга Сте¬
пану Лукьяновичу Стрешневу была послана грамота с изложением основно¬
го содержания челобитной И. И. Ключарева и сообщением о его назначе¬
нии.19 Рекомендательная часть грамоты предлагает воеводе велеть «ему быть
у нашего дела с собою вместе» и исполнять всякие дела, развертывая их
характеристику — «устюжан посадцких людей и волостных крестьян веда¬
ли и судили по нашему указу, каков <...> наказ дан тебе Степану за припи-
сью дьяка нашего Пантелея Чирикова вместе за один, а розни б меж вами
никоторые не было». Также подьячие, прежний Григорий Самсонов и вновь
назначенный И. И. Ключарев, должны передать дела друг другу — «во вся¬
ких делах и в денгах по счету <...> росписатца по противням», причем без
всяких споров. Только после этого воевода может Григорья «отпустить к
нам к Москве», сообщив об этом отпиской. Смененный подьячий, в данном
случае Григорий Самсонов, должен сам явиться в Устюжскую четверть к
дьяку Пантелею Чирикову и подать ему отписку и заверенный счетный рос-
писной список.20 И. И. Ключарев пробыл в подьячих в Устюжской съезжей
избе по июнь 1637 г., в январе 1641 г. был пожалован в дьяки и назначен в
посольство в Грузию.21 Он сумел повысить свой социальный статус и, ве¬
роятно, материальное состояние. Однако челобитная следующего претенден¬
та на то же место подьячего в Устюге корректирует длительность пребыва¬
ния в нем И. И. Ключарева.
В 1638 г. притязал на эту должность подьячий Арефа Башмаков. Его
челобитная весьма лаконична. Он сразу сообщает: «Работаю, государь, в по¬
дьяческом чину болши тритцати лет и на твоих государевых службах бы¬
вал».22 Стало быть, его служба началась примерно в первом десятилетии
XVII в.23 А. Башмаков продолжает: «А после тово (видимо, как раз после
пребывания на «государевых службах». — Е. Ш.) сидел у твоего госуда¬
рева дела в Стрелецком приказе тринатцать лет, у денег и у хлеба и у всяких
дел бес порока», т. е. он вел финансовые дела, связанные с обеспечением
стрельцов жалованьем. У С. Б. Веселовского он значится подьячим данного
приказа в 1629, 1632/33 и 1633/34 гг., а его оклад — 35 р., в 1636/37 г. он
18 РГАДА, ф. 141, 1626 г., № 17 ч. 2, л. 14.
19 Там же, л. 15.
20Там же, л. 16—17.
21 Веселовский С. Б. Дьяки... С. 242.
22 РГАДА, ф. 141, 1636 г., № 57, л. 157.
23 В 1619/20—1620/21 и 1621/22 гг. А. Башмаков участвовал в дозорах Романова и посада
Серпухова. См.: Веселовский С. Б. Дьяки... С. 44.
Е. Н. Швейковская. Подьячие съезжих изб ведомства Устюжской четверти... 163
участвует в объездах на Москве. Показательно, что в челобитной А. Башма¬
ков счел необходимым подчеркнуть: «Ив твоей государеве казне сочтен и
сметные списки прошлых годов зделал». И главное: «Про то, государь, про
все ведомо твоему государеву боярину князь Ивану Борисовичю Черкаско-
му». Далее он просит: «за мои службишка и за приказную многую работу»
быть «на Устюге Великом в диацех». Высокопрофессиональный приказной
службист знает: «А преж сево там бывали диаки, а ныне там подьячей Иван
Ключарев, живет третей год». Учитывая имевшиеся прецеденты назначения
дьяков в Устюжскую съезжую избу, соискатель считает себя вправе рас¬
считывать на подобное место. Показательно, что он «отчитался» в своих
служебных делах в Стрелецком приказе, о чем информирован его глава
И. Б. Черкасский,24 лишь потом стал ходатайствовать о должности в
Устюге.
Однако его ожидания на дьячье место не оправдались. Из пометы на
челобитной думного дьяка Ивана Гавренева следует, что А. Башмакова ве¬
лено «отпустить на ево место». Резолюция Устюжской четверти от 12 апреля
1638 г. конкретизирует помету: «По сему государеву указу и по подписной
челобитной велеть отпустить на Устюг на Иваново место Ключарево Орефу
Бошмакова и грамота ему государева велеть отдати».25
Рассмотренный документ уточняет срок нахождения И. Ключарева в
Устюге по сравнению с данными С. Б. Веселовского. Подьячий там «живет
третей год», т. е. примерно с августа 1635 г. до мая 1638 г. Также коррек¬
тируется и начало службы самого А. Башмакова в Устюге. Вряд ли он мог
уехать в ноябре 1637 г. (дата С. Б. Веселовского), не получив государевой
грамоты с назначением, а ее могли ему «отдати» примерно к концу апреля
1638 г. По сведениям С. Б. Веселовского, А. Башмаков пробыл в Устюге по
октябрь 1639 г., а затем в декабре 1641—марте 1642 г. ездил с Афонасием
Желябужским на Дон с жалованьем для казаков и осмотра Азова; в январе
1643 г., в 1646—1647 гг. он — дьяк приказа Холопьего суда.26
Примечательны челобитные Ивана Афонасьева, подьячего Поместного
приказа, добивавшегося в 1632/33 г. такого же места в Сольвычегодске. Их
3, и с сопутствующими документами их можно рассматривать как небольшое
дело.27 Две из них развернутые и связаны по содержанию, причем одна с
пометой от 10 августа 1633 г., а другая без даты, третья же челобитная с по¬
метой 1 сентября 1633 г. — краткая и касается прохождения дела в Устюж¬
ской четверти.
Из обеих пространных челобитных узнаем: в «нынешнем 141-м году»
И. Афонасьев «по государьскому имянному приказу» был послан «с Онд-
реем Совиным на Резань да в Ряской» для сыскного дела. Он подчеркивал
24 И. Б. Черкасский возглавлял Стрелецкий приказ в 131 — 150 (1622/23—1641/42) гг. См.:
Богоявленский С. К. Приказные судьи XVII в. М.; Л., 1946. С. 308.
25 РГАДА, ф. 141, № 57 (1636 г.), л. 157.
26Веселовский С. Б. Дьяки... С. 44.
27 РГАДА, ф. 141, № 17, ч. 1 (1626 г.), л. 285-291.
164
История Русского государства и права
важность возложенного не него поручения: «вам государем работал», —
исполняя которое «проелся и одолжал великим долгом». В его отсутствие
«женишко и детишка» также «помирали голодом и одолжали». Оскудение
семьи было, действительно, велико, так как в случившийся в 1633 г. в Мо¬
скве «нынешней китайской пожар без меня, холопа вашего, разорили без
остатку, дворишко роз ломали и всякое рухлядишко и запасишко рознесли».
Его еще пустой двор упоминается в 1638 г.28 По этим причинам И. Афонась-
еву «на Москве с женишкой и з детишками и с людишками прокормитися
нечем», тем более, что у него «поместейца и вотчинки нет». Кроме того, «на¬
перед сего» (до поездки в Рязань и Ряжск?) он был «посылан в Вязьму с
вашею государьскою денежною казною к городовому делу и в недочетных
денгах одолжал». После перечисления всех отрицательных происшествий
подьячий уточняет свой стаж: «А работаю я, холоп ваш, вам государем в По¬
месном приказе и в иных приказех болши дватцати лет».29
В датируемой пространной челобитной на имя царя Михаила Федоро¬
вича и патриарха Филарета И. Афонасьев выражает просьбу кратко и дело¬
вито: «пожалуйте меня <·..>, велите мне быти у своего государева дела у
Соли Вычегоцкой с воеводой с Яковом Милославским подьячево на Ивано¬
во место Задонского», который, по его сведениям, «живет у вашего госуда¬
рева дела два годы». Пометы осведомляют: одна думного дьяка — «Государь
пожаловал, велел выписати, как дамно послан, да по тому делу велел доло¬
жить себе государей», другая Устюжской четверти — «141-го августа в
10 день выписать из отпуску».30
Такая выписка «из отпусков прошлых лет» была подготовлена в Устюж¬
ской четверти. Она состоит как бы из двух частей: справочной и отделенной
от нее пробелом в две строки части текущей информации. В справочной части
говорится, что Иван Задонской бил челом царю Михаилу Федоровичю
«в прошлом во 140-м году сентября в 8 день, чтоб государь ево пожаловал
велел ему быть у государева дела у Соли Вычегоцкой на Тимофеево место
Пчелина в подьячих». Помета дьяка Пантелея Чирикова на его челобитной
была такой: «Государь царь и великий князь Михайло Федорович всеа Русии
пожаловал велел ево отпустить к Соли Вычеготкой на Тимофеево место Пче¬
лина. А приказал государь в церкве у Рожества пречистые»31 (здесь и далее
выделено мной. — Е. Ш.). По этому устному государеву указу «Иван За¬
донской к Соли отпущен и государева грамота о том, что ему у государева
28Веселовский С. Б. Дьяки... С. 36.
29РГАДА, ф. 141, № 17, ч. 1, л. 286, 287. И. Афонасьев с 1626/27 по 1649 гг. — подьячий
Псковского стола с окладами: в 1626/27—1630/31 гг. — 15 р., в 1631/32 — 1632/33 гг. — 20 р.,
в 1644/45 г. — 10 р.; 30 июня 1627 г. послан с Ф. Игнатьевым описывать Тверской у., но в
1627/28 г. отставлен из-за болезни. См.: Веселовский С. Б. Дьяки... С. 36.
30 РГАДА, ф. 141, № 17, ч. 1 (1626 г.), л. 287.
31 Белокаменная церковь Рождества Богородицы была построена в 1393 г. по заказу вдовы
Дмитрия Донского па месте бывшей деревянной церкви Лазаря. В 1473 г. она горела, а в 1480 г.
обрушились ее своды. В 1514 г. по указу Ивана III храм перестроил А. Фрязин, затем он под¬
вергся перестройке в 1680 г. См.: Московский кремль. М., 1971. С. 21—22.
Е. Н. Швейковская. Подьячие съезжих изб ведомства Устюжской четверти.
165
дела быть и во всяких государевых делах об росписке с Тимофеем Пчелиным
к Соли отпущен в прошлом во 140-м году декабря в 18 день». Дата написана
более светлыми чернилами, видимо, позже, так как, возможно, уточнялась.32
Вторая часть извещает, что «и ныне государю царю <...> Михаилу Фе¬
доровичи) <...> государю светлейшему патриарху Филарету Никитичю Мо¬
сковскому <...> бьет челом Поместного приказу подьячей Иван Офонасьев.
А сказал...», и далее излагаются основные положения его челобитной: о по¬
сылке «на Резань да в Ряской для государева сыскнова дела», где он «госу¬
дарю работал, проелся и одолжал», об обнищании его жены и детей,
разрушении двора и сносе имущества в «нынешней китайской пожар», о бо¬
лее ранней поездке «в Вязьму з государевою денежною казною»; также
резюмируется, что «поместейца и вотчины за ним нет, а работает де он го¬
сударю в Поместном приказе и в иных приказех болши дватцати лет».
Воспроизведена и просьба челобитчика «ему Ивану быть <...> у государева
дела у Соли Вычеготцкой с воеводою с Яковом Милославским в подьячих
на Иваново место Задонсково».33
В то время как готовилась эта выписка, И. Афонасьев подал еще одну
пространную челобитную. В ней он приводил те же самые факты своей дея¬
тельности, что и в первой, сообщал, что уже бил челом о месте подьячего в
Сольвычегодске, причем с характерным акцентом: «где мне, бедному холопу
вашему, прокормитца». Он продолжал: «И вы государи меня <...> пожало¬
вали, велели, выписав, доложить себя государей. И дело, государи, в Устюж¬
ской чети выписано», и сам приводит точную дату назначения Ивана Задон¬
ского, который «послан к вашему государеву делу во 140-м году в сентябре,
и ныне ему два года». Этот пассаж наглядно показывает, что опытному по¬
дьячему был хорошо известен порядок прохождения бумаг в приказах.
Принимая его в расчет, теперь он просит как раз, чтобы соответствующие
должностные лица действовали в соответствии с ранее полученной резолю¬
цией: «велите по тому делу доложить себя государей», а ему бы «быть по
прежнему моему челобитью» на место Ивана Задонского и, главное, «с во¬
локиты вконец не погинуть и з женишком, и з детишками, и с людишками
не помереть з голоду». В итоге вторичного рассмотрения появилось реше¬
ние: «Государь и святейший патриарх пожаловали <...>, будет в сентябре
минуло два года, велеть ево отпустить на Иваново место».34
Однако, пока суд да дело, И. Афонасьев подает третью челобитную.
В ней он приводит только сведения, которые отвечают резолюции на про¬
странной челобитной с августовской датой 1633 г. и соответствуют спра¬
вочной части выписки, сделанной из отпусков в Устюжской четверти. «По¬
жаловали вы государи меня холопа своего, велели отпустить к Соли
Вычегоцкой подьячево на Иваново место Задонского. А тот Иван послан во
140-м году в сентябре в 8 день, а грамота ему отпущена в декабре». Загвозд¬
32 РГАДА, ф. 141, № 17, ч. 1, л. 287а.
33 Там же, л. 287а —288.
34 Там же, л. 286.
166
История Русского государства и права
ка же в получении И. Афонасьевым окончательного разрешения на место
объясняется следующей фразой: «И мне, холопу вашему, ваш государев дьяк
Пантелей Чириков сказывал, что срок не дошел», т. е. не истекли два года
подьячества И. Задонского. Свою повторную просьбу на имя государей
И. Афонасьев формулирует так же кратко и деловито: «Пожалуйте меня
<...> велите государи меня по прежнему своему государеву указу и подпис¬
ным челобитным отпустить на то Иваново место Задонского, не изволочат.
На этой челобитной имеется следующая помета: «142-го сентября в 1 день.
Государь и святейший государь патриарх пожаловали велели ево Ивана
отпустить к Соли и челобитная взять к росписке».35
Разбираемая выше справка Устюжской четверти снабжена, в свою оче¬
редь, резолюцией: «142-го сентября в 1 день. Государь и святейший госу¬
дарь патриарх пожаловали велели Ивана Офонасьева отпустить в подьячие
к Соле Вычеготцкой на Иваново место Задонскова. А приказал государь
святейший патриарх на Семень день Летопровотца как шол из Собору».Зб
Итак, оба документа ожидали рассмотрения и вынесения окончательного
решения о назначении И. Афонасьева, которое и было принято в один и тот
же день. Вероятнее всего, сначала было получено устное одобрение патриар¬
ха по шествии его из Собора (Благовещенского37), и затем уже в соответст¬
вии с ним подписана резолюция на третьей челобитной соискателя об отпус¬
ке его в Сольвычегодск.
Взяв «челобитную к росписке», в Устюжской четверти 9 сентября 1633 г.
была составлена грамота сольвычегодскому воеводе Якову Михайловичу
Милославскому.38 Ее текст распадается на две части. Начальная, с изложе¬
нием фактов из пространных челобитных И. Афонасьева, воспроизводит
текст второй части выписки из отпусков, сделанной в Устюжской четверти
с характерным вводом «А сказал...». Подытоживает эту часть сформулиро¬
ванная в косвенной речевой форме просьба челобитчика: «И нам бы ево
Ивана пожаловать велеть ево отпустить к Соли Вычеготцкой подьячево на
Иваново место Задонсково», а также указание на имевшуюся резолюцию:
«А на челобитной ево (последней, краткой) помета думного дьяка нашего
Ивана Гавренева», зафиксировавшую повеление царя и патриарха его
«к Соли отпустить на Иваново место Задонского».39
Вторая позитивная часть грамоты к Я. М. Милославскому обращена не¬
посредственно воеводе: «и как к тебе ся наша грамота придет...», за чем сле¬
дуют указания ему о необходимых действиях, когда И. Афонасьев приедет к
месту службы. Прежде всего, воевода велел бы новому подьячему «быть у
нашего дела с собою вместе» и исполнять всякие дела, а именно, «усольцев
35 РГАДА, ф. 141, № 17 ч. 1, л. 285.
3,5 Там же, л. 288.
37 О выходе царя в Новый год и его праздновании см.: Забелин И. Домашний быт русских
царей в XVI и XVII столетиях. М., 2000. Т. 1. Ч. 1. С. 398 — 399.
38 РГАДА, ф. 141, № 17, ч. 1, л. 289-290.
39 Там же, л. 290.
Е. Н. Швейковская. Подьячие съезжих изб ведомства Устюжской четверти... 167
посацких и волостных крестьян ведать и судить по нашему указу и наказу,
каков наш наказ будет за приписью дьяка нашего Понтелея Чирикова, вместе
за один», причем согласовывая дела, чтобы «розни б меж вами никакие не
было». Затем прибывший подьячий должен с уезжающим, в данном случае
с И. Задонским, во всех делах и «в деньгах по счету <...> росписатца по
противням безо всякого спору». Исполнив эту обязательную процедуру, вое¬
вода мог прежнего подьячего «отпустить к нам к Москве», сообщив письмен¬
но о его отъезде и распорядившись «отписку и росписной список <...> отдать
и Ивану явитца в Устюжской четверти дияку нашему Понтелею Чирикову».
В рассматриваемой грамоте есть специальный пассаж, который касается
содержания пленного: «А которой колодник у подьячево у Ивана Задонско-
во поляк Ян Стригаловской, и ты б тово колодника велел у нево у Ивана
взять и держать ему Ивану Офонасьеву неоплошно по прежнему нашему
указу с великим береженьем».40
Подьячий, покидавший место службы в городе, подведомственном Устюж¬
ской четверти, получал из нее уведомление о назначении его преемника. Та¬
кое было послано И. Задонскому с датой 6 сентября 1633 г. По нему он дол¬
жен был после приезда вновь назначенного И. Афонасьева с ним «во всяких
делех и в денгах по счету» расписаться «по противням безо всякого спору».
После чего И. Задонский ехал бы «к нам к Москве, а приехав к Москве,
явился и росписной список отдал в Устюжской четверти дияку нашему Пон¬
телею Чирикову». В данном случае грамота специально говорит о содержа¬
щемся в Сольвычегодске колоднике поляке Яне Стригаловском. И. Задон¬
скому рекомендовалось передать его с рук на руки: «ты б тово колодника
отдал ему Ивану Офонасьеву и велел ево держать по прежнему нашему ука¬
зу с великим береженьем, и в том колоднике росписався».41
И. Афонасьев, столь непросто добивавшийся места в Сольвычегодске,
получил извещение из Устюжской четверти от 14 января 1635 г. о назна¬
чении на его место подьячего Ивана Коровина. Ему он должен сдать дела с
оформлением «росписных» списков, и возвратиться в Москву, представив
отчет Пантелею Чирикову в Устюжской четверти.42
Итак, в Сольвычегодске И. Афонасьев пробыл с сентября — октября
1633 г. по январь — февраль 1635 г. Однако здесь он совершил должностное
нарушение при воеводе Федоре Федоровиче Головачеве, который сменил
Якова Михайловича Милославского по указу от И июля 1634 г.43 О нем из¬
вестно из челобитной Ф. Ф. Головачева в Устюжскую четверть от 15 апреля
1635 г., в которой он отвечает на ряд запросов Четверти, относящихся пре¬
имущественно к сбору налогов текущего года и прошлых лет, в том числе и
о проступке И. Афонасьева. Воеводе было велено «подьячево Ивана Офо-
насьева за ослушапье посадить в тюрьму на неделю и прогоны на нем до-
40 Там же.
41 Там же, л. 291.
42 Там же, л. 378.
43 Там же, л. 355 — 356.
168
История Русского государства и права
править с Москвы до Соли и от Соли до Москвы вдвое». В чем же состояло
это ослушание? Оно относилось к самой важной сфере государственной дея¬
тельности — финансовой. Отчетность по сбору налогов была под неусып¬
ным контролем учреждений с финансовыми функциями, а недоимки взы¬
скивались «безо всякие пощады». А И. Афонасьев как раз «государевым до¬
ходом — данным и оброчным денгам и стрелецкому запасу 142-го году <...>
сметной росписи не послал», не выполнив, таким образом, и требование
Четверти, и, видимо, распоряжения воеводы. Кроме того, учитывая настой¬
чивость подьячего в достижении искомого места в Сольвычегодске, можно
полагать, что между ним и воеводой произошло нелицеприятное объясне¬
ние. В результате строптивый «подьячей Иван Офонасьев поехал к тебе, го¬
сударю, к Москве до твоей государевы грамоты».44
Вспомним, что у него во время посылки в Вязьму с «денежною казною
к городовому делу» произошел некий инцидент, в результате которого он
«в недочетных денгах одолжал». По всей вероятности, в его «бухгалтерии»
не сошлись итоги и образовалась недостача, которую он был должен пога¬
сить, заняв для этого деньги. Примечательно, что не собранные к необходи¬
мому сроку налоги могли быть взысканы с местных администраторов. Крас¬
норечива резолюция Устюжской четверти на челобитной, обращенная к упо¬
мянутому воеводе Ф. Ф. Головачеву, она прямо говорит: «будет вскоре не
пришлете те деньги (данные, оброчные стрелецкие прошлых лет и за теку¬
щий 143-й год. — Е. Ш.), по государеву указу доправлены будут на воиводе
и на подьячем, и на целовальникех...».45
Как говорилось выше, служба И. Афонасьева «в Помесном и в ыных при-
казех» к 1633 г. продолжалась более 20 лет, начавшись сразу после восста¬
новления государственной власти. С. Б. Веселовский считал, что его служба
в Поместном приказе длилась по сентябрь 1649 г., именно тогда его вдова по¬
лучила на погребение мужа 5 р. Историк не располагал сведениями о коман¬
дировке И. Афонасьева в Сольвычегодск, он указал на его участие с Семеном
Колтовским в описании и межевании Московского у. в 1640/41 г.46
Рассмотренные челобитные на подьяческое место в Устюге и Сольвычегод¬
ске, поданные в Устюжскую четверть, свидетельствуют, что на них претен¬
довали подьячие с большим стажем работы (до 20 — 30 лет) в центральных
приказах, таких как Поместный, Стрелецкий, Ямской. Служа в каком-либо
из них и обладая большими профессиональными навыками, они командиро¬
вались для выполнения иных поручений. Почти все упомянутые подьячие не
имели поместно-вотчинного обеспечения, а получали денежное жалование.
Это обстоятельство было важным мотивом соискателей места в съезжей избе.
Не менее веским доводом были такие критерии как служебный опыт, дли¬
тельность несения «государева дела» и возраст, за них желательно получить
вознаграждение в такой форме как «покормитца» от должности в уезде.
44 РГАДА, ф. 141, № 17, ч. 2 (1626 г.), л. 18.
45 Там же, л. 17-а об.
46Веселовский С. Б. Дьяки... С. 36.
РУССКАЯ ЦЕРКОВЬ
В XV—XVII вв.
М. В. Корогодина
ПРАВИЛА О КРЕСТНОМ ЦЕЛОВАНИИ
Крестное целование имело немалое значение для средневекового челове¬
ка. Это и форма клятвы на суде или в спорных делах, и неотъемлемый эле¬
мент принесения присяги, и удостоверение в искренности намерений чело¬
века. Однако церковь не всегда одобряла принесение крестного целования,
а порой церковные и светские постановления вступали в противоречие отно¬
сительно использования крестного целования как клятвы.
Действительно, церковь резко осуждала нарушение обещания, данного с
крестным целованием, или целование креста «на криве», т. е. заведомо лож¬
но. В недавно вышедшей статье П. С. Стефановича были подробно разо¬
браны святоотеческие и древнерусские тексты, послужившие основой для
почитания креста и резко негативного отношения церкви к ложному крест¬
ному целованию.1 Однако в целом, опираясь на летописи и церковно-учи¬
тельную литературу XI —XIV вв., автор приходит к выводу, что средневе¬
ковый человек делал различие между клятвой вообще и крестным целова¬
нием и что, как правило, осуждалось нарушение крестного целования, а не
принесение его. Автору известен опубликованный А. И. Алмазовым испо¬
ведный текст XVI в.,2 в котором порицается само принесение крестного це¬
лования, но исследователь не предлагает объяснения этому явлению.
Между тем не только в рукописи, указанной А. И. Алмазовым, но и в ря¬
де других исповедных вопросников XV —XVII вв. у кающегося спраши¬
вают, не целовал ли он креста «на праве».3 Таким образом, церковь осуж-
1 Стефанович П. С. Крестоцелованис и отношение к нему церкви в Древней Руси // Сред¬
невековая Русь. М., 2004. Вып. 5. С. 86—113.
2 Алмазов А. И. Тайная исповедь в православной восточной Церкви: Опыт внешней исто¬
рии. Исследование преимущественно по рукописям. Одесса, 1894. Т. 3. С. 149—151.
3 РНБ: Кир.-Бел., Я? 530/787, л. 155 об.; Колоб. 478, л. 14 — 22 об.; Мих. Q. 10, л. 111 об.—
115 об.; Погод. 308, л. 278 об. —281 об.; Погод. 313, л. 213 — 217 об.; Соф. 838, л. 191; Соф. 875,
л. 131, 133-134 об.; Соф. 1065, л. 2 об.; Соф. 1090, л. 454-466; Соф. 1095, л. 15-25;
Соф. 1102, л. 32; СПбДА AII/128, л. 245 об.-251 об.; СПбДА AIV/7, л. 114-121 об.; БАН:
Калик. 1, л. 11 об., 18 об. —19; Чуван. Р-134, л. 22, 35 (XIX в., старообрядческая рукопись);
1.2.23, л. 93; РГБ: Волок. 154, л. 4 об.; Вологод. 24, л. 171-177; ГИМ, Синод. 898, л. 218;
© М. В. Корогодина, 2006
172
Русская церковь в XV—XVII вв.
дает не только нарушение крестного целования, но и вообще целование кре¬
ста как клятву. При этом крестное целование широко использовалось в сред¬
невековой юридической практике. Крест целовали князья, заключая дого¬
воры друг с другом;4 простые люди, — присягая князю, а позже царю;5 на
крестное целование указывают Судебники 1497 и 1550 гг. как на способ при¬
ведения к судебной присяге: «А на кого взмолвят детей боярскых человек
пять или шесть добрых, по великому князю по крестному целованию, или
черных человек пять-шесть добрых христиан целовалников, что он тать,
а довода на него в прежнем деле не будет, у кого крал или кому гыбель
плачивал, ино на том взять исцеву гыбель бес суда».6 Наконец, крест могли
целовать при разрешении спорных вопросов вне официального судебного
разбирательства. Какое же целование креста осуждала церковь?
Очевидно, изначально целование креста должно было заменить в хри¬
стианизировавшейся стране приведение к роте, то есть к языческой клятве.
Однако очень быстро под «ротой» стала пониматься не обязательно клятва
с соблюдением языческих обрядов. Приведение к роте предписывалось кня¬
жескими уставами (Краткой и Пространной редакцией Русской правды,
Псковской судной грамотой) для приведения к присяге свидетелей.7
В Ипатьевской летописи под 6453 (945) г. рота упоминается при описании
заключения договора князя Игоря с византийским императором Романом I, —
христиане клянутся в церкви, а нехристиане приносят клятву языческим бо¬
гам, причем слово рота употребляется по отношению к обоим видам клят¬
вы.8 В текстах XIV —XVI вв. рота часто упоминается наравне с другими
формами клятвы (в том числе с крестным целованием) и не несет на себе
какого-либо языческого оттенка; например, в рукописях XVI в. говорится о
том, что крест целуется «в роте».9
Но уже в начале XV в. слишком широкое использование крестного цело¬
вания (и, по всей видимости, как следствие участившиеся случаи целования
креста «во лжу») стало волновать церковных иерархов. В 1409 г. в новго¬
ИРЛИ, Псретц 12, л. 115 об. См. также: Корогодина М. В. Исповедь в России в XIV —XIX вв.:
Исследование и тексты. СПб., 2006. С. 174 — 179.
4 Сергеевич В. И. Русские юридические древности. СПб., 1900. Т. 2. С. 200 — 210. Автор
собрал летописные известия о заключении договоров, сопровождавшихся крестным целовани¬
ем, о нарушении их и о разрешении князей от крестного целования духовенством.
5 До нашего времени дошли подкрестные записи рубежа XVI —XVII вв.: царю Борису Федо¬
ровичу Годунову от 15 сентября 1598 г., царю Дмитрию Ивановичу (Лжедмитрию I) от 12 июня
1605 г., царю Василию Ивановичу Шуйскому от 20 мая 1606 г., королевичу Владиславу от
19 августа 1610 г., царю Дмитрию Ивановичу (Лжедмитрию II) от января 1611 г. См. ААЭ.
СПб., 1836. Т. 2. С. 57-61, 94-95, 102-103, 280, 293.
6 Российское законодательство X —XX веков / Отв. ред. А. Д. Горский. М., 1985. Т. 2: За¬
конодательство периода образования и укрепления Русского централизованного государства.
С. 55 — 56 (Судебник 1497 г.). См. также: Судебник 1550 г. (Там же. С. 97 — 120).
7 Российское законодательство X —XX веков. М., 1984. Т. 1. Законодательство Древней
Руси. С. 47-49, 64-80, 331-344.
8 ПСРЛ. СПб., 1908. Т. 2: Ипатьевская летопись. С. 35 — 42.
9 РНБ: Кир.-Бел., № 530/787, л. 152 об. —156; Соф. 1102, л. 28-30; БАН, Калик. 1,
л. 10-12 и 17 об.-19 об.
М. В. Корогодина. Правила о крестном целовании
173
родском Софийском соборе у иконы святых Гурия, Самона и Авива был
чудесно явлен вор, которого не могли обнаружить до этого.10 По этому слу¬
чаю новгородский архиепископ Иоанн дал «благословение» и «указ» прихо¬
жанам собора святой Софии больше не целовать крест в спорных вопросах,
касающихся краж, а ходить к иконе св. Гурия, Самона и Авива и брать спе¬
циально приготавливаемую просфору. «Слышю зде, што у вас о великой и
о малой гибели ходят ко кресту; ино то деете не по Божию закону», — го¬
ворится в «Благословении».11 Таким образом, традиционно суд Божий осу¬
ществлялся через целование креста. Митрополит Макарий (Булгаков) счи¬
тал, что постановление архиепископа Иоанна не долго выполнялось,12 но
нам представляется, что списки XVI в. «Благословения» и «Указа» говорят
о том, что и спустя одно-два столетия идея архиепископа Иоанна о недопус¬
тимости слишком частого и широкого использования крестного целования
находила сочувствие в умах читателей и переписчиков.13
Подтверждение этому мы находим в одной из рукописей третьей четверти
XVI в., хранящейся ныне в Софийском собрании PH Б. Значительный по
объему чин исповеди в этой рукописи сопровождается текстом, обращенным
к приходским священникам и озаглавленным «Указ о крестном целова¬
нии».14 В тексте рассматриваются различные случаи принесения крестного
целования. Особое внимание уделяется крестному целованию, даваемому в
«неверной земле» взятыми в плен на войне или послами и купцами, которых
«засадили» иноземцы. Если пленника понуждают целовать крест с обеща¬
нием, что он не убежит, и он, дав обещание, бежит из плена, то по возвраще¬
нии на родину священник должен наложить на него епитимью до смерти, за¬
ключающуюся в весьма строгом посте и отлучении от причастия. «Лутче бы
человеку умерети, а честнаго бы креста не поцеловати, занеже крестному це¬
лованию покаяния нет, то есть грех смертный», — говорится в «Указе».
Очевидно, здесь причиной для запрещения крестного целования является
слишком большой соблазн нарушения его. Далеко не каждый будет искрен¬
ним, целуя крест, если такой ценой он сможет сохранить жизнь или сбежать
из плена, и составитель «Указа» подчеркивает неискупимость нарушения
крестного целования — греха, о котором склонны были забывать пленники.
Действительно, в XVI в. крестное целование было основным способом
убедиться в искренности намерений пленников и заручиться их верностью.
В 1581 г. Киприан Оничков, оборонявший Соловецкий монастырь и помор¬
ские волости от шведов, писал Ивану Грозному о взятых в плен лазутчиках.
Согласно его посланию, пленников пытали, но казнить не решились без ука¬
за государя, и Оничков просил Ивана Грозного дать указ, что делать с ла¬
,0ПСРЛ. М., 2004. Т. 43: Новгородская летопись по списку Дубровского. С. 169.
11 Макарий (Булгаков). История русской церкви. М., 1995. Т. 3. С. 457.
12 Там же. С. 177-178.
13 РНБ, Соф. 836, л. 114-116.
14 РНБ, Соф. 890, л. 250 об. —253 об. См. также: Корогодина М. В. Исповедь в России в
XIV —XIX вв. ... С. 550-551.
174
Русская церковь в XV—XVII вв.
зутчиками дальше.15 Грозный велит казнить тех, кто действительно оказался
лазутчиком, но кто по собственным словам и по свидетельству местных жи¬
телей неповинен в шпионстве, тех следует отдать на поруки и привести ко
кресту, что они будут сохранять верность русскому царю. В то же время для
людей, оказавшихся волею судьбы на стороне противника во время военных
действий и желающих вернуться на отчизну, важно было удостовериться в
том, что они не будут после возвращения преданы светскому или церковно¬
му суду как изменники. Герой Повести о Тимофее, относимой исследовате¬
лями к 1470— 1480-м гг., требует прощальной грамоты и от великого князя,
и от митрополита; такая грамота должна послужить ему гарантией безопас¬
ности при обратном переходе на службу к Ивану III от татар.16
Другой повод для принесения крестного целования — судебное раз¬
бирательство. Сурово осуждая ложное свидетельство, сопровождаемое цело¬
ванием креста, «Указ о крестном целовании» запрещает священникам пус¬
кать таких людей в церковь, ходить к ним домой и читать для них молитвы,
служить молебны и поминать на литургии, брать у них свечи, просфоры или
приношения. Если же священнику случится служить требу в доме, где есть
«ротники», то последних на время службы надлежит выгнать из помещения.
Особое внимание составитель текста уделяет вельможам, целующим крест
«на виновате». Вынося на поле слово «зри», составитель убеждает священ¬
ников не бояться и не стыдиться проявлять твердость по отношению к вель¬
можам: «вы, попове, тех не стыдитеся, в церковь их не пущайте, а в дом к
ним не приходите». Фактически, это означает полное отлучение от всей
церковной жизни.
Впрочем, суровое осуждение тех, кто сознательно лжет, целуя крест, не
является новым. В исповедном тексте XVI в. нарушение крестного целова¬
ния по тяжести епитимьи (20 лет поста) приравнивается к сознательному
убийству, а в епитимийном тексте XIV в. за измену крестному целованию
положено «до смерти плакатися».17 В то же время в тексте, созданном в
XV в. в Кирилло-Белозерском монастыре, за нарушение крестного целова¬
ния назначалась епитимья всего два года поста — составитель намного более
реалистично подошел к решению проблемы, связанной с церковным покая¬
нием.18 Однако «Указ о крестном целовании» запрещает также целование
креста «на праве», даже если оно вынужденное. Тем, кто целует крест
«на праве», составитель предлагает назначать трехлетнюю епитимью, запре¬
щая им ходить в церковь и принимать от них приношения. Поцеловавших
15 Грамота царя Ивана Грозного Киприану Оничкову, см.: ААЭ. СПб., 1836. Т. 1. С. 374 —
375.
16 Русские повести XV —XVI веков / Сост. М. О. Скрипиль. М.; Л., 1958. С. 119—123.
17 Алмазов А. И. Тайная исповедь в православной восточной Церкви... Т. 3. С. 148 (по ру¬
кописи РНБ, Соф. 1088, л. 358 — 360); Смирнов С. И. Материалы для истории древнерусской
покаянной дисциплины: Тексты и заметки. М., 1912. С. 142 (но рукописи ГИМ, Синод. 3,
л. 293 об. —294).
18Алмазов А. И. Тайная исповедь в православной восточной церкви... Т. 3. С. 150 (по ру¬
кописям РНБ, Кир.-Бел., № 22/1099, л. 431 —433 об. и Кир.-Бел., № 9/1086, л. 81 об.—84 об.).
М. В. Корогодипа. Правила о крестном целовании
175
же крест «на криве» и пришедших на исповедь, чтобы раскаяться в содеян¬
ном, составитель связывает 30-летней епитимьей, отлучая их на этот срок от
участия в церковной жизни и обязывая соблюдать строжайший пост; при¬
частиться же они могут только перед смертью. Составитель, очевидно, пони¬
мал, что не только кающимся будет тяжело нести такую епитимью, но и ду¬
ховникам непросто предъявлять столь строгие требования. Привлекая вни¬
мание читающего словом «зри», написанным на поле, составитель описы¬
вает адские муки, которые грозят духовникам, постеснявшимся выгнать
«ротников» из церкви или отказаться от их приношения: «вы с ними злую
муку приимите и геону огненую, и тму кромешную». Автор текста прирав¬
нивает «ротников» к еретикам и самоубийцам, которые по втором пришест¬
вии без суда пойдут в муку вечную.
С «Указом о крестном целовании» перекликается исповедный вопрос¬
ник, адресованный вельможам и помещенный в той же рукописи.19 Собст¬
венно, лишь одна статья говорит непосредственно о целовании креста: «На
крестном целовании у своего государя бывал еси какове власте?». Обратим
внимание, что в статье осуждается само крестное целование, без уточнения —
«на криве» или «на праве», причем говорится о крестном целовании, необ¬
ходимом в силу исполнения должности, то есть узаконенном нормами свет¬
ского права. Однако другие статьи также говорят о делах, непосредственно
связанных с принесением крестного целования. Здесь спрашивается о вер¬
ности государю и предательском сговоре с иноземцами, о поведении во вре¬
мя военных действий и в плену, особенно много вопросов об отправлении
суда. Верность и честность во всех этих случаях удостоверялась целованием
креста, и, преступая свой долг, вельможа преступал также крестное целова¬
ние.
Исповедные тексты, говорящие об обязанностях вельмож, выступают в
данном случае неофициальным гарантом честности и добросовестности вель¬
можи перед государем и нижестоящими людьми. Одним их источником для
составления исповедных вопросников, как убедительно показал Б. Н. Фло-
ря, были крестоцеловальные записи, в которых рассматриваются те же во¬
просы верности государю во всем.20 Подобных покаянных текстов для вели¬
ких князей и царей не существовало (единственный в своем роде образец
исповедного вопросника для царей был выпущен Московским печатным
двором около 1630 г.). Однако церковные иерархи могли требовать от кня¬
зя, как и от всякого другого человека, выполнения обещаний, заверенных
крестным целованием, и наложение запрещения за отказ держаться данного
слова. В 1447 г. великий князь Василий Васильевич обращается к церкви
как к арбитру, обвиняя Дмитрия Юрьевича Шемяку в нарушении крестного
целования. В результате от имени российских иерархов: епископов, архи¬
19 РНБ, Соф. 890, л. 179— 181 об. Публикацию текста исповедного вопросника см.: Корого¬
дипа М. В. Исповедь в России в XIV —XIX вв. ... С. 510 — 511.
20 Флоря Б. Н. Исповедные формулы о взаимоотношениях церкви и государства в России
XVI —XVII вв. // Одиссей. Человек в истории. Историк и время. 1992. М., 1994. С. 204 — 214.
176
Русская церковь в XV — XVII вв.
мандритов, игуменов, — а также от лица священников было составлено по¬
слание Дмитрию Шемяке, в котором пастыри укоряли князя за нарушение
обещаний, закрепленных крестным целованием: «Что ж ты, господин наш,
запросто учинил еси собе то честнаго и животворящаго креста целованье и
те крепкие и утверженые ваши речи и писания, который сам еси на себе на¬
писал <...> и честный и животворящий крест целовал? <...> Попрал еси
свое православие и крестное целование ни во что же вменив, ни к единому
своему слову достоверен сътворился еси».21
В 1503 г. дочь Ивана III, Елена, выданная отцом замуж за литовского
великого князя Александра Ягеллона, убеждает отца прекратить военные
действия против ее мужа. Главный аргумент Елены — соблюдение Алексан¬
дром обещаний, данных Ивану Васильевичу с крестным целованием, и сле¬
довательно, необоснованность и беспричинность недовольства Ивана III ли¬
товским князем: «Доведаешся ты, государь и отец мой, что ж король его ми¬
лость во всем тебе подле грамоты свое докончалные правил, и с крестного
целования ни в чем не выступил; <...> и, поразумевши правду государя мое¬
го, <...> возми по старому первую любовь и дружбу с братом и с зятем сво¬
им, с королем и великим князем Александром».22 Впрочем, у Ивана III было
свое мнение о том, выполняет или нет зять данные обещания, и он посове¬
товал дочери не вмешиваться.
Изучение рукописи, в которой сохранился «Указ о крестном целовании»,
позволяет сделать некоторые выводы о рецепции текста в России. В относи¬
тельно небольшой по объему рукописи (257 листов) мы находим 9 сортов
бумаги, датируемой по филиграням 1550— 1580-ми гг.23 Это позволяет пред¬
положить, что рукопись была написана в небольшом местечке, удаленном от
книгописных центров, на остатках разносортной бумаги. Записи и пробы
пера, сохранившиеся на листах рукописи, свидетельствуют о том, что она
активно использовалась и переходила из рук в руки, а не лежала невостре¬
бованной в какой-нибудь монастырской книгохранительнице. В 1630-х гг.
рукопись была поновлена: заменены утраченные листы, восполнен недос¬
тающий текст. В это время рукопись находилась в Великом Устюге — в кон¬
це ее записано начало челобитной к Михаилу Федоровичу от устюжского
посадского человека Микиты Онуфриева Рудакова на устюжского же жите¬
ля Ивана Семенова. Возможно, именно устюжанин Микита Рудаков был
владельцем рукописи, и по его инициативе был дописан недостающий текст
на утраченных листах, хотя почерк челобитной отличается от почерка, ко¬
торым восполнен текст на вставленных в 1630-е гг. листах. Вероятно, руко¬
пись находилась в Устюге уже в начале XVII в. — на одном из листов
приписана молитва о «победе и одолении врагов» царем Василием Ивано¬
вичем Шуйским. Молитва значительно отличается от канонического поми¬
нания царя на ектении и несет на себе следы политической борьбы с против¬
21 АИ. СПб., 1841. Т. 1. С. 75-83.
22 ААЭ. Т. 1. С. 104-110.
23 Описание рукописи см.: Корогодипа М. В. Исповедь в России в XIV —XIX вв. ... С. 395.
М. В. Корогодина. Правила о крестном целовании
177
никами Шуйского.24 Такая приписка могла быть сделана в Устюге, жители
которого в 1608 г., когда Лжедмитрий II покорял окрестные земли, решили
«стоять накрепко» за царя Василия Шуйского.25 В середине XVII в. руко¬
пись оказалась в Лужской пятине и принадлежала церкви Рождества Бого¬
родицы Волдомецкого погоста на р. Шебке, в которой служил священник
Никифор Стефанович. В 1672 г. книга уже находилась в Угличском у. и
была продана одним священником другому. Так в течение века рукопись
объехала почти всю Россию.
Интерес к рукописи в тот или иной период, о котором свидетельствуют
записи, удивительным образом находит соответствие в исторических собы¬
тиях. Так, именно в Смутное время оказываются актуальны идеи «Указа о
крестном целовании». При появлении нового князя, а позже царя люди
должны были клясться ему в верности, целуя крест. В Смутное время
присяги то одному, то другому государю следовали чередой. К кресту часто
приводили насильно, под угрозой расправы заставляя людей целовать крест
новому государю. Живой рассказ об этом сохранился в челобитной 1609 г.
царю Василию Ивановичу соборного дьячка Павла Мокеева, и хотя, вероят¬
но, автор сгустил краски, поскольку был вынужден оправдываться от обви¬
нений в пособничестве Лжедмитрию II, все же его повествование, как можно
думать, верно отражает нравы и поведение как победителей, так и жителей
захваченных территорий.26
От Смутного времени сохранились также документы, показывающие, что
священники порой пытались своей властью и авторитетом удержать от при¬
несения крестного целования или наложить запрещение на тех, кто целовал
крест. В 1606 г. патриарх Гермоген посылает грамоту митрополиту Казан¬
скому и Свияжскому Ефрему и благодарит его за то, что он дал наказ
приходским духовникам г. Свияжска отлучать от церковных таинств и отка¬
зываться от приношений тех, кто целует крест царевичу Дмитрию, нарушая
крестное целование царю Василию Ивановичу: «Ты де, сыну, велел их
отцем духовным запрещати и приношения к церквам Божиим у них имати
не велел за то, что они государево царево и великого князя Василия Ивано¬
вича всеа Руси крестное целованье преступили». Положение, в котором ока¬
зались жители Свияжска, сходно с событиями, описанными в Повести о Ти¬
мофее, упоминавшейся выше и написанной более чем за сто лет до Смутного
времени. Современникам Смуты, как и Тимофею, пришлось бить челом и
просить о прощении и разрешении как государя, так и главу церкви: «Того
же Свияжского города дворяне и дети боярские и всякие люди, узнав то, что
они, омрачившееся прелестию, государево царево и великого князя Василья
24 РНБ, Соф. 890, л. 50: «Еще молимся о милости Божии, о помощи, о поспешении и о кре¬
плении и о сподоблснии, еже на враги победа и одоление благоверного и христолюбивого царя
и великого князя Василия».
23 ААЭ. Т. 2. С. 179-181.
26Там же. С. 221 —222. Павла Мокеева обвинял в измене князь Михаил Ухтомский, см.:
Там же. С. 222 — 223.
178
Русская церковь в XV — XVII вв.
Ивановича всея Руси крестное целование преступили, били челом государю
царю и великому князю Василию Ивановичу всеа Руси и нам, чтобы госу¬
дарь царь и великий князь Василей Иванович всеа Руси их пожаловал, вины
их им отдал, а нам бы их соборне простити и разрешити».27
Таким образом, в отношении к крестному целованию церковные иерархи
действительно занимали порой позицию, противоречившую нормам светско¬
го права. Негативное отношение к крестному целованию, даже если человек
был искренен в своих словах, объяснялось тем, что с переменой обстоя¬
тельств крестное целование слишком легко нарушалось, и величайшая свя¬
тыня, крест, попиралась. Опасения тех, кто выступал против принесения
крестного целования как присяги, были оправданы: в Петровское время от
крестного целования в юридической практике отказались, поскольку такая
клятва часто нарушалась. Однако в XIV —XVI вв. такого взгляда на крест¬
ное целование придерживались лишь отдельные иерархи, и свидетельства о
церковных наказаниях за принесение крестного целования и даже за нару¬
шение его чрезвычайно редки.
27 ААЭ. Т. 2. С. 138-139.
О. А. Абеленцева
К ВОПРОСУ ОБ ИЗБРАНИИ ПРЕЕМНИКА
МИТРОПОЛИТА ИОНЫ В 1461 г.
Фактическая автокефалия1 (самоуправление) Русской церкви была уста¬
новлена в 1448 г. в результате вступления Греческой церкви в унию с Рим¬
ской церковью на Ферраро-Флорентийском соборе 1438 —1439 гг. Непро¬
стое для епископата русской церкви и светских властей Руси решение было
принято в условиях продолжающегося внутреннего кризиса великого кня¬
жения Московского, связанного с борьбой за престолонаследие. В связи с
Флорентийской унией встал вопрос об отношениях Русской церкви и Кон¬
стантинопольского патриархата. Через 9 лет после заключения Флорентий¬
ской унии в Москве решились поставить митрополита собором русских епи¬
скопов. Им стал епископ рязанский и муромский Иона2 — один из видных
церковных и политических деятелей середины XV в. Занимая в течение бо¬
лее чем 12 лет место предстоятеля Русской церкви и будучи одним из бли¬
жайших сподвижников великого князя Василия II Васильевича, Иона непо¬
средственно принимал участие во многих политических событиях и оказы¬
вал на них существенное влияние.
На время его первосвятительства приходятся как многие драматичные со¬
бытия политической истории середины XV в. — феодальная война, татар¬
ские нашествия, так и крупные события в жизни Русской митрополии —
установление фактической автокефалии Русской церкви и разделение ми¬
трополии Киевской и всея Руси на Киевскую и Московскую. Это во многом
определило то неослабевающее внимание, которое исследователи уделяли
рассматриваемому периоду и фигуре митрополита Ионы. Непростые обстоя¬
тельства, в которых протекала его церковно-политическая деятельность, вы¬
зывали и вызывают споры в исторической литературе. Одним из спорных
вопросов является вопрос о каноничности процедуры избрания преемника
митрополита Ионы.
1 Троицкий С. В. О церковной автокефалии // Журнал Московской патриархии. 1948. № 7.
2ПСРЛ. М.; Л., 1949. Т. 25. С. 270; СПб., 1851. Т. 5. С. 269; Пг., 1921. Т. 24. С. 184 —
185; М.; Л., 1959. Т. 26. С. 208; СПб., 1910. Т. 20. Ч. 1. С. 261.
О. А. Абеленцева, 2006
180
Русская церковь в XV —XVII вв.
В 1461 г., в связи с ухудшением состояния здоровья митрополита Ионы,
епископатом митрополии и правящими кругами великого княжества Мос¬
ковского было принято решение об обеспечении преемственности православ¬
ного первосвятительства в управлении митрополией посредством избрания
преемника стареющему митрополиту. Уния как соединение крупных церков¬
ных организаций — восточных патриархатов и Римской церкви — потерпела
неудачу. Появление в западнорусских землях митрополита-униата Григория
стало не возрождением унии, а завоеванием папством чужих канонических
территорий, так как иерархи-греки, ранее бывшие членами клира Констан¬
тинопольского патриархата, сейчас фактически представляли исключитель¬
но римскую курию. При этом важно оценить, насколько реальна была угро¬
за распространения власти римской курии на восточно-русские земли? Пред¬
ставляется, что, как и в более ранний период, когда в Москве отказались
принять унию, проникновение папства на территории, подвластные велико¬
му князю московскому, можно было предотвратить политическими средст¬
вами. Однако в целом внешнеполитическая обстановка была тревожной.
Длительная смута на московском великом княжении, повлекшая ослабление
государства, падение Константинополя и бедственное положение его пат¬
риархии, неурегулированность отношений с Константинопольским патриар¬
хом, политические амбиции Литвы — все это могло вызывать тревогу и же¬
лание обеспечить преемственность православных иерархов на московском
митрополичьем столе.
Очевидно, что вопрос о преемнике митрополита всегда вызывал живой
интерес как у епископата, так и у светских властей. Проведение кулуарных
переговоров о кандидатуре будущего митрополита не подлежит сомнению.
Чем же было вызвано введение формальной процедуры избрания преем¬
ника?
Практика благословения преемника действующим митрополитом в ми¬
трополии Киевской и всея Руси была известна и ранее, но происходило это
при совершенно иных канонических обстоятельствах для Русской церкви и
не сопровождалось особыми формальными процедурами.
Е. В. Белякова3 и Б. А. Успенский,4 рассматривая вопрос о самой воз¬
можности получения благословения на занятие митрополии при здравст¬
вующем митрополите, указывают на то, что подобная практика существова¬
ла в отношении митрополии Киевской и всея Руси, чему имеются письмен¬
ные свидетельства. Например, литовская часть митрополии была обещана
митрополиту Пимену, «если же митрополит Малой Руси и Литвы Киприан
скончается прежде него».5 Эти сведения источника — соборного определе¬
3 Белякова Е. В. Учреждение автокефалии Русской церкви в политической мысли XV —
XVI вв. // Римско-коистаитиноиольское наследие на Руси: идея власти и политическая практи¬
ка: IX Международный семинар исторических исследований «От Рима к Третьему Риму» (Мо¬
сква, 29-31 мая 1989 г.). М., 1995. С. 293.
4 Успенский Б. А. Царь и патриарх. М., 1998. С. 248.
5 РИБ. СПб., 1880. Т. 6. Приложение. № 30. Стб. 184.
О. А. Абеленцева. К вопросу об избрании преемника митрополита Ионы в 1461 г. 181
ния — представляют особую ценность как отражающие практику византий¬
ских властей. Согласно Житию митрополита Алексия, митрополит Фео-
гност отправлял его в Константинополь за разрешением быть митрополитом
после Феогноста,6 а в настольной грамоте митрополиту Алексию также со¬
общается о ходатайстве за него митрополита Феогноста.7 Согласно позднему
памятнику — Житию архиепископа новгородского Ионы — епископу Ионе
дано было благословение константинопольского патриарха еще при жизни
митрополита Фотия. В Житии также сообщаются более невероятные вещи,
которые не известны из других источников — «ради лукавьства Митяева»
решено было избирать преемника митрополиту еще при его жизни.8
Приведем сообщения источников об избрании митрополитом Ионой пре¬
емника. Антилатинское полемическое произведение «Слово от святых писа¬
ний еже на латыню» сообщает, что митрополит Иона, «не мало поболев,
и тако богодуховне благословяше в свое место дръжати». Далее, как пред¬
ставляется по содержанию текста, в Слове приводится переработанный
фрагмент либо благословенной грамоты митрополита Ионы, которая, как
известно, была положена на престол в Успенском соборе, либо настольной
грамоты митрополиту Феодосию, выданной ему после поставления собором
епископов, что маловероятно, так как о существовании подобной грамоты
ничего не известно: «Настолование и правление святыя великыя церкве Рус-
кых земль великие митропольи, еже о Святем Дусе брату и сослужебнику
смирения моего, Феодосию архиепископу бывшу Ростовьскому и Ярослав¬
скому, еже по нем блюсти и пещися святыми церквами и добре управляти и
пасти богоизбранное Христово стадо словесных овец». Далее следует обра¬
щение митрополита Ионы к московским властям: «О сих же моля и прося,
благословяше богодуховне сынов своих, боговенчанного Василья царя всея
Руси и боговълюбленых сынов его, и приказывая им сице повелеваша: „Да
в место мое, рече, будет вам, сынове, благословен Феодосий архиепископ и
съвершен митрополитом на Рускую землю“. Еже и бысть Божиею благода¬
тью по благословению его». Затем следует сообщение о кончине митрополи¬
та Ионы и обретении грамоты с благословением преемника: «Егда же бысть
по отшествии его еже к Богу, и обретоша грамоту его написану о благосло¬
вении Феодосия архиепископа на место его великого Руских земль митропо¬
льи». Этот памятник интересен прежде всего тем, что, возможно, сохранил
для нас фрагмент грамоты Феодосию.
По мнению Б. А. Успенского, рассматриваемый памятник «представляет
дело так, будто бы грамота была написана Ионой тайно и обретена после его
6 Житие митрополита Алексия // ОЛДП. М., 1877. Вып. IV. Ч. I. С. 48 — 49.
7 РИБ. Т. 6. Приложение. № 9. Стб. 44.
8 ПЛДР: Вторая половина XV века. М., 1982. С. 358. Известие о поставлении митрополита
Ионы в Житии архиепископа Ионы представляет безусловный интерес, так как в нем поясня¬
ется даже такое обстоятельство, как заблаговременное поставление Ионы в епископы с той це¬
лью, чтобы он имел возможность сразу же приступить к управлению митрополией после
смерти митрополита.
182
Русская церковь в XV — XVII вв.
смерти». В связи с таким пониманием текста, исследователь предположил,
что, «возможно, автор „Слова...“ отдавал себе отчет в канонической непра¬
вомерности этого шага».9 С нашей точки зрения, использование слова «обре-
тоша» в данном контексте не отражает ситуацию, когда о существовании
грамоты и ее содержании не было известно епископату и московским вла¬
стям, о чем свидетельствуют другие источники.
Самый ранний источник, сообщающий о благословении преемника, —
повольная грамота епископа тверского Геннадия10 на поставление в митропо¬
литы того, «кого Бог изберет и благодать Святого Духа, и отець нашь, свя¬
тейший митрополит».11 Грамота была составлена после 22 марта (дата по¬
давления Геннадия в епископы), но до 31 марта 1461 г. — дня кончины
митрополита Ионы. Геннадию известно лишь о намерении благословить кан¬
дидата. В списке повольной грамоты из формулярника ГИМ, Увар, собр.,
512 сохранились имена двух из присутствовавших на соборе епископов —
новгородского архиепископа Ионы и ростовского архиепископа Феодосия.
Следовательно, подобную грамоту должен был дать перед отъездом из Мо¬
сквы и новгородский архиепископ Иона.
Следующий по времени документ — послание малого собора русских епи¬
скопов тверскому епископу Геннадию12 — рассказывает как о событиях, пред¬
шествовавших собору, так и о соборном решении относительно кандидатуры
преемника. Как следует из послания, решение о благословении преемника
принималось в следующем порядке: великий князь «познал отца своего ми¬
трополита немощ», созвал епископов; митрополит, епископы и великий князь
«поговорили» о возможности избрания преемника. Как представляется, здесь
отразился первый этап принятия решения. Когда о намерении благословить
преемника стало известно официально, была составлена повольная грамота
епископа тверского Геннадия, дав которую, епископ отправился в Тверь.
Далее, согласно посланию, митрополит Иона, «рассудив по божественым
и священным правилом», «обговорил» с князем и епископами, «избрал и
благословил» преемника, что и было зафиксировано в грамоте и послании.
Решение было принято митрополитом и пятью епископами при участии ве¬
ликого князя Василия II. Трое епископов присутствовали лично — это Фи¬
липп Суздальский, Ефросин Муромский и Рязанский и Геронтий Коломен¬
9 Успенский Б. А. Царь и патриарх. С. 50, примеч. 37.
10 Формулярный извод повольной грамоты [Тверского] епископа [Геннадия] освященному
собору Московской митрополии с присягой о непризнании униата Григория и других будущих
«латынских» ставленников [Москва. 1461 г., марта 22 — 31]. (Опубл.: АИ. СПб., 1836. Т. 1.
№ 274. С. 506; ДАИ. СПб., 1846. Т. 1. № 12. С. 11-12; РИБ. Т. 6. № 92. Стб. 683-684;
РФА. Вып. 1. № 31. С. 142-143.)
11 РФА. М., 1986. Вып. 1. № 31. С. 142.
12 Формулярный извод послания малого собора («совета») русских владык тверскому епи¬
скопу Геннадию о вызове его в Москву на заседание освященного собора Московской митропо¬
лии для избрания на митрополичий стол [Ростовского архиепископа Феодосия Бывальцева.
Москва. 1461 г., марта 31-мая 3]. (Опубл.: АИ. Т. 1. № 69. С. 121; РИБ. Т. 6. № 93.
Стб. 685-688; РФА. Вып. 1. № 8. С. 78-79.)
О. А. Абелепцева. К вопросу об избрании преемника митрополита Ионы в 1461 г. 183
ский. Новгородский архиепископ Иона и пермский епископ Иона прислали
повольные грамоты.
Собор, избравший преемника, состоялся после 22 марта 1461 г. и после
составления епископом Геннадием повольной грамоты, но до кончины
митрополита 31 марта 1461 г.
Архиепископ Феодосий не значится среди присутствующих на соборе,
имя его как получившего благословение было опущено в результате форму¬
лярной обработки, но в тексте послания осталось определение, позволяющее
судить о мотивировке избрания именно этого кандидата: митрополит благо¬
словил «старейшего имярек архиепископа или епископа на свое место, да и
грамоту свою благословеную на его имя в святей велицей зборной церкви
Пречистые Богоматери за своею подписью и печатью на престоле положил»,
т. е. митрополит Иона счел необходимым при выборе преемника опереться
на авторитет Феодосия как старейшего из епископов. Видимо, в данном
случае речь идет о том, что Феодосий возглавлял старейшую кафедру. Сле¬
дует сказать, что выбор митрополитом Ионой кандидата был, видимо, про¬
диктован не только указанным обстоятельством. Архиепископ ростовский
Феодосий, как упоминалось ранее, был духовником Софьи Витовтовны,
т. е. близким к великокняжеской семье человеком. Кроме того, как показали
обстоятельства, в результате которых Феодосий был принужден покинуть
кафедру, — недовольство священников, которых новый митрополит, как со¬
общает Софийская II летопись, попытался «нужею навести на Божий путь:
нача их на всяку неделю сзывати их и учити по святым правилом»13 — он
стремился в это непростое для Русской церкви время быть требовательным
к клиру, что соответствовало линии митрополита Ионы, который уделял
большое внимание канонической дисциплине.
После кончины митрополита благословение, зафиксированное в грамоте,
стало официальным актом волеизъявления покойного митрополита, которое
можно было предъявить на соборе епископов или использовать, например,
в официальной переписке. Как сообщает то же послание собора епископов
Геннадию Тверскому, с грамоты митрополита Ионы был сделан список и
направлен тверскому епископу Геннадию вместе с посланием.
Б. А. Успенский, говоря о неканоничности назначения преемника митро¬
политом Ионой, ссылается на 76-е апостольское правило, а также на 23-е пра¬
вило Антиохийского собора (341 г.), согласно которым епископу не разре¬
шается поставлять себе преемника.14 Однако в данном случае ссылка на ука¬
13 ПСРЛ. СПб., 1853. Т. б. С. 186. Митрополит вызвал недовольство населения тем, что за¬
прещал в служении священников, недостойных носить сан. Реакция паствы глубоко расстрои¬
ла Феодосия, он заболел, сложил с себя сан, а когда выздоровел, взял в свою келью в Чудовом
монастыре расслабленного, чтобы ухаживать за ним. Рассказ Софийской II составлен, видимо,
близким и сочувствующим Феодосию человеком, но сама попытка нового митрополита столь
ревностно относиться к своим обязанностям говорит о многом. Феодосий, будучи архиеписко¬
пом, сам испытал гнев митрополита Ионы, который хотел снять с него сан за нарушение поста
в навечерие праздника Богоявления (РФА. Вып. 1. № 41. С. 165 — 167).
14 Правила святых апостол и святых отец с толкованиями. М., 1876 (М., 2000). С. 152 —
155; Правила святых поместных соборов с толкованиями. М., 1880 (М., 2000). С. 198 — 200.
184
Русская церковь в XV—XVII вв.
занные правила не корректна, так как в них речь идет, во-первых, о постав-
лении в епископы, а не в митрополиты; во-вторых, речь идет о родственни¬
ках епископа, хотя в толкованиях говорится и о других лицах; в-третьих,
правила говорят именно о поставлении, а не о благословении преемника.
Несмотря на то, что благословение преемника посредством специальной
грамоты было несомненной новацией, но за этой непривычной формой стоя¬
ло соборное избрание преемника («и с нами, с своими богомольци, избрал
и благословил на тот превеликий степень святительства»).15
Свои действия митрополит Иона основывал, согласно посланию, на «бо-
жественых и священных правилах». К сожалению, в послании не сказано,
о каких правилах идет речь.16
Грамота, подписанная митрополитом, скрепленная его печатью и поло¬
женная на престол в Успенском соборе, хоть и отразила мнение собора епи¬
скопов, но была составлена от имени одного митрополита Ионы и, следова¬
тельно, не являлась соборным решением о наречении митрополита.
Возможно, Иона хотел таким способом, с одной стороны, обеспечить пре¬
емственность в управлении митрополией, а с другой стороны, выполнить
указание правил — не рукополагать самому преемника.
Другая группа документов, также освещающих этот вопрос и относящих¬
ся к рассматриваемому периоду, ничего не говорит о благословении митро¬
политом преемника. Наиболее ранний документ в этой группе — рассмот¬
ренная ранее присяжная грамота епископов митрополиту Ионе.17 В грамоте,
составленной еще при жизни митрополита Ионы, сперва цитируется преж¬
нее обещание епископов, данное ими при поставлении, которое состоит из
двух частей: 1) обещания быть неотступными от действующего митрополита
(в этой части текста обстоятельств его поставления грамота не раскрывает);
2) обещания быть верными его преемнику, который будет поставлен «по
избранию Святого Духа и по святым правилом святых апостол и святых
отець, и по повелению господина нашего, великого князя имярек <...> в той
зборной церкви Святые Богородицы на Москве на той великий престол у
15 РФА. Вып. 1. № 8. С. 78.
16 Процедура избрания кандидата или кандидатов на Русскую митрополию при традицион¬
ном порядке избрания митрополита константинопольским патриархом не нашла своего отраже¬
ния в кодексе канонических правил. Некоторые сведения по интересующему нас вопросу мож¬
но найти, например, в настольной грамоте патриарха Филофея митрополиту Алексию, которая
сообщает об обычном порядке поставления митрополитов на Русь. Патриарх стремился «найти
и избрать из числа клириков <...> Константинополя мужа, славного добродетелью, отличаю¬
щегося силою слова, сведущего в канонах и искусного в благочестивых [гражданских] законах,
и, поставив его в архиереи, послать туда на доброе и достойное пастырское служение» (РИБ.
Т. 6. Приложения. № 9. Стб. 44). Из приведенной цитаты не ясно, избирался ли кандидат в
епископы (в митрополиты ставили обыкновенно не из епископов, а из свящеппоииоков), как
определяет бытовавший на Руси Устав о поставлении епископа (РИБ. Т. б. № 52. Стб. 442 —
443), из трех кандидатов. Даже если кандидата ставили, не избирая его из трех наиболее дос¬
тойных, то в имеющихся в пашем распоряжении источниках все же нет сведений о какой-либо
формальной процедуре его избрания.
17 РФА. Вып. 1. № 14. С. 92.
О. А. Абелснцева. К вопросу об избрании преемника митрополита Ионы в 1461 г. 185
гроба святаго Петра». В конце грамоты епископы опять присягают в верно¬
сти действующему митрополиту. В этой части текста грамоты присяга также
состоит из двух частей. В первой части, в целом по содержанию повторяю¬
щей данное ранее обещание, связанное с поставлением преемника, исключая
клаузулу о поставлении митрополита по повелению великого князя, еписко¬
пы присягают действующему митрополиту (т. е. раскрываются условия его
поставления), а во второй части, где речь идет о преемнике, не повторяются
клаузулы о постав лении по святым правилам и повелению великого князя,
а лишь о постав лении преемника «в зборной церкви Святыя Богородици на
Москве, у гроба святого чюдотворца Петра, митрополита русскаго».
Другой документ — присяжная грамота тверского епископа Геннадия,18
сохранившаяся также в виде формулярного извода,19 была составлена после
сорокового дня со времени кончины митрополита Ионы, т. е. не ранее
10 мая.20 Структура грамоты сходна со структурой рассмотренной выше
присяжной грамоты епископов. В этой грамоте во вторую часть первой при¬
сяги, сообщающей об основаниях поставления преемника, добавлены клау¬
зулы о единстве «о всяком православном деле» с другими епископами и об
участии «братии» великого князя в избрании митрополита. Последняя клау¬
зула не содержит ничего нового,21 так как о роли «благородных и благовер¬
ных князей русскых» говорилось и в источниках, описывающих избрание и
поставление митрополита Ионы.22 Обе указанные выше присяги говорят о
непризнании митрополитом Григория Болгарина. В целом, несмотря на не¬
которые отличия в текстах присяг, имеющиеся в рассматриваемых докумен¬
тах, они отражают сходные представления об основаниях для поставления
митрополита. Избрание кандидата происходит с участием светских властей
и епископата, а затем епископы ставят избранного митрополитом.
Как видно из приведенного примера, текст присяги не был строго фик¬
сирован, т. е. не состоял из определенного числа клаузул, таким образом,
отсутствие какой-либо клаузулы, например, о повелении великого князя,
как нам представляется, не может быть свидетельством того, что епископы
сочли его участие в избрании митрополита нежелательным. В этом отноше¬
18 Присяжная грамота тверского епископа Геннадия Кожина митрополиту Феодосию и освя¬
щенному собору Московской митрополии о верности московскому митрополиту и о непризна¬
нии митрополитом униата Григория, находящегося в Литве [Москва. 1461 г., мая 10—1461 г.,
июля 8]. РИБ. Т. 6. № 94. Стб. 687-690.
19 Формулярный извод присяжной грамоты [Тверского епископа Геннадия Кожина и новго¬
родского архиепископа Ионы] митрополиту [Феодосию] и освященному собору Московской
митрополии о верности московскому митрополиту и о непризнании митрополитом униата Гри¬
гория, находящегося в Литве [Москва. 1461 г., мая 10 — 1461 г., июля 8]. РФА. Вып. 1. N° 55.
С. 194—195. Этот формулярный извод А. И. Плигузов и Г. В. Семенченко атрибутировали
также и архиепископу новгородскому Ионе.
20 Митрополит назван в грамоте приснопамятным, что не могло быть сделано ранее сороко¬
вого дня, так как в этом случае умерший считается новопреставленным.
21 А. И. Плигузов счел упоминание о роли князей «изменением, произошедшим за два с по¬
ловиной года» (РФА. М., 1992. Вып. 5. С. 1007).
22 См., например, духовную грамоту митрополита Ионы. РФА. М., 1987. Вып. 3. № 23.
186
Русская церковь в XV — XVII вв.
нии нельзя согласится с А. И. Плигузовым. Сравнивая присяжную и до¬
вольную грамоты, которые отвечают разным целям и имеют разные форму¬
ляры, на основании отсутствия подобной клаузулы о роли великого князя в
поставлении митрополита, например, в повольной грамоте епископа твер¬
ского Геннадия, и наличия клаузулы о роли великокняжеской братии в при¬
сяжной того же Геннадия и, как предполагал А. И. Плигузов, в присяжной
архиепископа новгородского Ионы, исследователь сделал выводы относи¬
тельно их представлений об основаниях для избрания нового митрополита.
Как нам кажется, в данном случае, источники не дают оснований говорить
о неких новых «претензиях» великокняжеской власти, которые встретили
«серьезные возражения» в Твери и в Новгороде.23
Как же соотносятся две рассмотренные группы документов в части изло¬
жения оснований для поставления нового митрополита? Важно учесть, что
хронологически присяжные грамоты как бы обнимают весь хронологиче¬
ский период, в который были созданы рассматриваемые документы, т. е.
принципиальных изменений в подходах к поставлению митрополита не про¬
изошло. Как представляется, объем сведений об основаниях для избрания
кандидата определяется характером документа и существовавшими в то
время его формулярами. Для повольных грамот не было характерно подроб¬
ное изложение оснований для постав ления, так как они были отражены в
присяжных грамотах. Возникает вопрос, почему во второй присяжной гра¬
моте не нашла отражение такая новация, как благословение преемника еще
здравствующим митрополитом? С нашей точки зрения, акт благословения
не вносил никаких принципиальных изменений в процесс избрания и по¬
став ления нового митрополита, так как действующий митрополит благослов¬
лял преемника не иначе как «поговорив» с епископами и великим князем.
Так же избирали кандидата в митрополиты и в Литве, но там его отправляли
на поставление в Константинополь. Возможно, формальный акт благослове¬
ния преемника отвечал представлениям об иерархичности церковной власти.
Можно ли расценивать благословение преемника как нарушение канони¬
ческих норм? Как было сказано ранее, с одной стороны, в Константинополе
избрание и поставление в митрополиты на Русь производилось через епи¬
скопскую хиротонию, так как поставляемые не были епископами, с другой
стороны, нет данных, были ли они избираемы из трех кандидатов, как это
предполагалось при поставлении епископа. В случае с митрополитом Исидо¬
ром можно сказать с большой долей уверенности, что кандидат был один.
Для Русской церкви принципиальные изменения в порядке поставления
митрополита возникли в результате отказа от Флорентийской унии в Моск¬
ве и временного прекращения канонических отношений с Константинополь¬
ским патриархатом. Благословение преемника, хоть и явилось новацией, но
не противоречило основным положениям, установившимся в результате по¬
ставления митрополита Ионы.
23 См.: РФА. М., 1988. Вып. 4. С. 917.
А. И. Алексеев
ЗАМЕТКИ О РЕЛИГИОЗНОСТИ ИВАНА III
Масштабные военные и политические предприятия Ивана III на глазах
изумленных современников меняли карту Восточной Европы. Не менее ре¬
волюционные начинания осуществлял великий князь и в области культуры,
активно используя знания и опыт иноземцев/иноверцев. Известно также, что
время великого княжения Ивана III характеризуется значительным ростом
напряженности в отношениях с церковью. В связи с этим вопрос о свое¬
образной религиозности Ивана III давно привлекал внимание исследовате¬
лей. В советской историографии тема неортодоксальной религиозности Ива¬
на III развивалась, главным образом, на основе наблюдений над политикой
великого князя в отношении церковных и монастырских вотчин, высшей
точкой которой стала попытка секуляризации на церковном соборе 1503 г.1
Исследователи обращали внимание и на покровительство, которым при дво¬
ре Ивана III пользовались еретики-жидовствующие, а также противники мо¬
настырских вотчин — нестяжатели.2 В социально-политических построе¬
ниях историографов обеим группировкам отводилась роль идеологов секу¬
ляризации, а великий князь изображался прагматичным политиком, пользо¬
вавшимся в своих целях религиозной риторикой. Например, Н. С. Борисов
заключил: «Очевидно, князь Иван был человеком религиозным, однако дос¬
таточно свободным во всем том, что касается формальной стороны дела.
При этом он чтил обряды, знал таинственную магию ритуала».3 С другой
стороны, отмечалась определенная свобода великого князя от морали, по¬
зволявшая ему в нарушение долга христианина притеснять своих братьев,
расправляться с ближайшими соратниками.4 В этих поступках Ивана III
1 См.: Каштанов С. М. Социально-политическая история России конца XV —первой поло¬
вины XVI века. М., 1967. С. 195—197; Зимин А. А. Россия на рубеже XV—XVI столетий.
М., 1982. С. 197-211.
2 Лурье Я. С. Идеологическая борьба в русской публицистике конца XV —XVI вв. М.; Л.,
1960. С. 141.
3Борисов Н. С. Иван III. М., 2000. С. 482.
4 См.: Лурье Я. С. Иосиф Волоцкий как публицист и общественный деятель // Послания
Иосифа Волоцкого. М.; Л., 1959. С. 35 — 36.
© А. И. Алексеев, 2006
188
Русская церковь в XV—XVII вв.
охотно усматривают проявления черт «ренессансной личности», свободной
от норм христианской морали и склонной к гедонизму. Обращают также
внимание на странную форму клятвы «небом и землею и Богом сильным»,
которую Иван III принес в 1488 г. перед братом Андреем.5
Прежде всего, стоит отметить, что заметное в историографии XIX —
XX вв. стремление исследователей выделить в средневековой религиозности
формальную и сущностную сторону является наследием «века Просвеще¬
ния» с присущим ему глубоким презрением по отношению к «эпохе Веры».
Согласно подходу, возобладавшему в современной исторической науке,
вплоть до эпохи Конфессионализации XVI —XVII вв. в Западной Европе
понимание религии не являлось индивидуальным, а кажущиеся сегодня
незначительными детали обрядов и ритуалов воспринимались в нерасторжи¬
мом единстве с воплощением истин веры. Как раз факты вмешательства ве¬
ликого князя в дела церкви свидетельствуют о его глубокой заинтересован¬
ности в вопросах веры. Средневековый правитель чувствовал себя ответст¬
венным за правильное исполнение канонических правил и предписаний.
Вспомним высказывание М. Блока о том, что «когда короли пытались
управлять церковью, они управляли ею в качестве своеобразных „церковни¬
ков“, и именно так смотрели на их действия окружающие».6 По этой при¬
чине мы считаем правильно поставленным не вопрос о том насколько был
свободен великий князь от религиозности современной ему эпохи,7 но во¬
прос о религиозном сознании, носителем которого он был. А также вопрос
о том, почему это сознание породило череду конфликтов при столкновении
со сферой религиозности традиционной.
Ивана III трудно упрекнуть в равнодушии к религиозным вопросам, тем
более в склонности к «паганизму» или гедонизму. Он дал немало примеров
своего благочестивого отношения к православным святыням. Великий князь
возвел беспрецедентно большое количество каменных церквей в Москве, по
его приказу были реконструированы древние храмы Владимира и Дмит¬
рова. В эпоху Ивана III формируется ядро пантеона святых покровителей
Москвы, куда наряду с общеправославными включаются святители Северо-
Восточной Руси Петр, Алексей Леонтий Ростовский, преподобные Сергий
Радонежский, Варлаам, Кирилл Белозерский. Заметно стремление Ивана III
оказывать почитание своим святым покровителям Иоанну Златоусту и свя¬
тителю Николаю. Великий князь не пренебрегал обязанностью выступить в
защиту православной веры в Литовском государстве.8 Первый государь всея
5 ПСРЛ. СПб., 1910. Т. 20. 1-я пол. С. 353.
6 Блок М. Феодальное общество. М., 2003. С. 373.
7 Ср.: «Ревностное благочестие и строгая приверженность ритуалу парадоксальным обра¬
зом сочетались у московских князей с весьма вольным обращением не только с неугодными им
иерархами, но и со многими предписанными церковью нормами» (Борисов Н. С. Повседневная
жизнь средневековой Руси накануне конца света. М., 2004. С. 34).
8 См., например, письма Ивана III своей дочери Елене, супруге великого князя Литовского
Александра (Сб. РИО. СПб., 1882. Т. 35. Памятники дипломатических сношений Древней Рос¬
сии с державами иностранными. № 53. Стб. 255; № 57. Стб. 273 — 274; № 58. Стб. 274 — 280;
№ 62. С. 292 и др.).
А. И. Алексеев. Заметки о религиозности Ивана III
189
Руси принял на себя инициативу строительства Успенского собора, участво¬
вал в перенесении мощей святителя Петра. Его расположением пользова¬
лись такие подвижники благочестия, как митрополит Филипп, ростовский
архиепископ Вассиан Рыло, старец Троице-Сергиева монастыря Паисий
Ярославов, преподобный Нил Сорский и др.
Иван III не дает таких ярких примеров религиозной экзальтации, как его
внук Иван IV, в отличие от последнего, о его благочестии нельзя судить по
литературным произведениям, ярко отразившим личную религиозность
Грозного. Попытаемся, не претендуя на окончательность выводов, последо¬
вательно рассмотреть отношение Ивана III к церковной иерархии, к мона¬
стырям, к актуальным в период его княжения эсхатологическим ожиданиям,
к иноверцам, к еретикам.
1. Во многом обязанные своему возвышению митрополитам московские
князья со времен Дмитрия Донского стали вступать в острые конфликты с
предстоятелями русской церкви. «Докончание» митрополита Киприана с ве¬
ликим князем Василием Дмитриевичем «давало великому князю возможно¬
сти и для вмешательства во взаимоотношения между разными слоями самого
духовенства».9 Еще в 1392 г. было «узаконено первое в истории Руси посто¬
янное финансовое обложение церкви светской властью под предлогом ордын¬
ской тягости».10 Преемнику Киприана митрополиту Феогносту пришлось с
большим трудом добиваться у великого князя возвращения имений, принад¬
лежавших ранее митрополичьей кафедре.11 Известны случаи прямого оттор¬
жения великими князьями монастырских владений.12 Отставка главы рус¬
ской церкви до Ивана III была беспрецедентным случаем в истории Рос¬
сии.13 Подчиняясь воле московского самодержца оставили свои кафедры
возглавлявшие русскую церковь митрополиты Феодосий (1461 — 1464) и Зо-
сима (1490—1494), архиепископ новгородский Феофил был заточен в тем¬
ницу и отрекся от своего сана по принуждению (1480 — 1482), был вынуж¬
ден оставить свою кафедру и ростовский архиепископ Иоасаф (1489). Серьез¬
ные конфликты возникали между Иваном III и митрополитами Филиппом
(1472) и Геронтием (1478, 1479—1481, 1483). Более года после смерти
митрополита Геронтия 28 мая 1489 г. (до поставления митрополита Зосимы
26 сентября 1490 г.) пост главы русской церкви оставался вакантным.
Показательно, что полем конфликтов часто служило не традиционное
право печалования за опальных, но вопросы, находившиеся сугубо в компе¬
тенции иерархии: порядок освящения церквей, вопросы канонизации и др.
Сооружение нового Успенского собора породило в обществе целый ряд
споров. Необходимость переноса митрополичьих гробниц вызвала попытки
9 Флоря Б. Н. Отношения государства и церкви у восточных и западных славян. М., 1992.
С. 122.
10 РФА. М., 1986. Вып. 1. № 3. С. 66 — 68.
11 РИБ. СПб., 1908. Т. 6. Стб. 289-304.
12 АСЭИ. М., 1958. Т. 2. № 259, 285, 286, 288-290, 333, 334, 337, 381.
13 См.: Алексеев Ю. Г. Государь Всея Руси. Новосибирск, 1991. С. 66; Борисов Н. С.
Иван III. С. 190.
190
Русская церковь в XV—XVII вв.
канонизировать митрополитов Феогноста и Филиппа. Обе попытки натолк¬
нулись на противодействие великого князя и навлекли на него упреки в не-
благочестии.14 Причем если в случае с отказом прославить Феогноста вели¬
кий князь и митрополит Геронтий оказались единодушны, то попытка кано¬
низировать Филиппа при поддержке со стороны митрополита была реши¬
тельно пресечена великим князем.15 Серьезным соблазном для причта
Успенского собора явилась и ситуация с перенесением мощей святителя и
чудотворца Петра.16 Еще больше страстей возбудил спор о правильном освя¬
щении церквей («хождении посолонь»). Традиционно этот обряд совершал¬
ся в направлении движения по солнцу, но с конца XIV в. — наоборот.17 Ве¬
ликий князь рьяно отстаивал традиционный обычай против мнения митро¬
полита и большинства духовенства и уступил только в силу обстоятельств.18
При этом первый государь всея Руси был не только чужд религиозной
экзальтации, но и часто прагматически предпочитал евангельским нормам
политические и экономические выгоды. В сентябре 1492 (7000) г. великий
князь арестовал в Москве своего брата Андрея, и через некоторое время тот
скончался в темнице.19 Тяжесть преступления увеличивалось еще и тем, что,
по-видимому, имело место и нарушение крестоцелования. Только 26 октября
1496 г. Иван III перед тремя епископами принес покаяние в смерти брата,
«что своим грехом и неосторожею его уморил в нужи».20 Для эпизода со
странной клятвой, которую великий князь дал своему брату Андрею, необ¬
ходимо вспомнить библейский контекст. Обратившись к соответствующим
местам Библейских книг можно убедиться в том, что формула клятвы с упо¬
минание неба и земли прямо запрещалась. См.: «Не клянитесь именем моим
во лжи, и не бесчести имени Бога твоего» (Лев. 19: 12); «Братия мои, не кля¬
нитесь ни небом, ни землею» (Иак. 5: 12); «А я говорю вам: не клянитесь
вовсе: ни небом, потому что оно престол Божий, ни землею, потому что она
подножие ног его, ни Иерусалимом, потому что он город великого царя. Ни
головою твоею не клянись, потому что не можешь ни одного волоса сделать
белым или черным» (Мтф. 5: 34 — 36). Задумав масштабную перестройку
центра столицы, великий князь распорядился сносить церкви и старые клад¬
14 ПСРЛ. М., 2001. Т. 6. Вып. 2. С. 218; ПСРЛ. М.; Л., 1949. Т. 25: Московский летопис¬
ный свод конца XV в. С. 325. Подробный анализ дан в работе: Класс Б. М., Назаров В. Д. Ле¬
тописные источники XV в. о строительстве московского Успенского собора // Акты Российского
государства: Архивы московских монастырей и соборов XV —начала XVII вв. М., 1998.
С. 523-543.
15 ПСРЛ. СПб., 1859. Т. 8. С. 203. См. также: Сиренов А. В. Московский книжник конца
XV в. Петр и его произведение //ТОДРЛ. СПб., 2001. Т. 52. С. 593 — 595.
16Клосс Б. М., Назаров В. Д. Летописные источники... С. 536; БЛДР. СПб., 1999. Т. 7.
С. 418. («Независимый летописный свод 1480-х гг.»).
17 См.: Клосс Б. М., Назаров В. Д. Полемическое сочинение 1481 г. о хождении «посо¬
лонь» // Московская Русь (1359—1584): культура и историческое самосознание. М., 1997.
С. 373 — 374, 387 (UCLA slavic studies).
18 ПСРЛ. Т. 20. 1-я пол. С. 348; БЛДР. Т. 7. С. 438.
19 ПСРЛ. Т. 20. 1-я пол. С. 356; ПСРЛ. Л., 1982. Т. 37. С. 97-98.
20 ПСРЛ. М.; Л., 1963. Т. 28. С. 160.
А. И. Алексеев. Заметки о религиозности Ивана III
191
бища, на месте которых возникали новые улицы и сады.21 Осквернение алта¬
рей и нарушение покоя мертвых являлись вопиющим нарушением право¬
славной традиции и сильно смущали современников. Архиепископ Новгоро¬
да Геннадий писал великому князю Ивану III о возбуждении среди киевских
иудеев, вызванном слухами о переносе церквей в Москве: «Здесе приехал
жидовин новокрещеной, Данил ом зовут, а ныне христианин, да мне сказы¬
вал за столом во все люди: понарядился, деи, есми из Кеева к Москве, ино
ми, деи, почали жидове лаяти: „Събака, деи, ты ся куды нарядил? Князь,
деи, великий на Москве церкви из града все выметал вон“; а сказывал то
пред твоим сыном боярьским пред Вяткою: ино каково то безчередие и не-
честь государьству великому учинена!»22 Из того же послания следует, что
в числе аргументов, которыми оперировали сторонники великого князя,
были указание на практику богослужений в походных шатровых церквях и
на многочисленные случаи сожжения церквей. Трудно сказать, кто высту¬
пал в данном случае советником великого князя, но отметим явно прак¬
тический, а не канонический характер аргументации. Геннадий отводит этот
аргумент указанием на многолетнее существование алтарей, любое исполь¬
зование мест из-под которых является осквернением (Ср.: «свято место пус¬
то не бывает»). Четвертое Правило митрополита Иоанна II предписывало
при переносе ветхих церквей тщательно оберегать места от всякого оск¬
вернения человеком или животным: «ставляються древяны церкви не ны на
том месте не стувляються, место, в нем же олтарь, иде же ся тайна творяше,
оградити и неприкосновенно хранити и честно, еда не нужа священне
приимахут и нечестие святая попираються».23
В то же время можно выделить ряд представителей церковной иерархии,
которые были наиболее близки великому князю. Это ростовский архиепи¬
скоп Вассиан Рыло,24 старец Паисий Ярославов,25 Геннадий Гонзов26 в быт¬
ность свою архимандритом Чудовского монастыря. Вассиан являлся также
духовником великого князя и вместе с Паисием принимал от купели кня¬
жича Василия-Гавриила. Вассиан также вместе с Геннадием поддерживал
Ивана III в конфликте с митрополитом в вопросе о «хождении посолонь»
при спорах об освящении Успенского собора.27 Интересно, что в 1482 г.
союзником великого князя в споре по этому вопросу выступал преемник
Вассиана на ростовской кафедре архиепископ Иоасаф.28 Данное обстоитель-
21 ПСРЛ. М., 2000. Т. 12. С. 236, 240; Т. 24. С. 211, 239.
22Казакова Н. А., Лурье Я. С. Антифеодальные еретические движения на Руси XIV —
начала XVI века (далее — АФЕД). М.; Л., 1955. С. 377.
2;*ГИМ. Син. 132, л. 512 об. Новгородская Синодальная кормчая 1280-х гг.
24 См. о нем: Лурье Я. С. Вассиан Рыло // Словарь книжников и книжности Древней Руси
(далее — СлКиКДР). Л., 1988. Вып. 2. Вторая половина XIV —XVI вв. Ч. 1. С. 123—124.
25 См.: Прохоров Г. М. Паисий Ярославов // СлКиКДР. Л., 1989. Вып. 2. Вторая половина
XIV —XVI вв. Ч. 2. С. 156-160.
26 См.: Лурье Я. С. Геннадий Гонзов // СлКиКДР. Вып. 2. Ч. 1. С. 145—146.
27 ПСРЛ. Т. 6. Вып. 2. С. 314-315; БЛДР. Т. 7. С. 430.
28 БЛДР. Т. 7. С. 438 («Независимый летописный свод 1480-х гг.»).
192
Русская церковь в XV —XVII вв.
ство заставляет предположить, что в русской церкви существовали раз¬
личные традиции освящения церквей, причем великий князь апеллировал
именно к ростовской. Паисий Ярославов осенью 1480 г. выступал посредни¬
ком между великим князем и его мятежными братьями и по настоянию ве¬
ликого князя несколько месяцев был игуменом Троице-Сергиева монастыря.
Вместе с тем известно, с каким пафосом Вассиан обличал малодушие своего
духовного сына в посланиях на Угру, а Геннадий уже в бытность новгород¬
ским архиепископом не пользовался доверием великого князя. Легко заме¬
тить, что великий князь охотно пользовался услугами названных лиц в сво¬
их целях, но вопрос о том, обладал ли даже Вассиан реальным влиянием на
своего духовного сына, остается дискуссионным. Остается упомянуть еще
митрополита Зосиму, который был по воле Ивана III в 1490 г. возведен на
престол из архимандритов Симонова монастыря,29 а уже в 1494 г. оставил
его в силу неясных причин.30
Насколько можно судить по имеющимся источникам, ранее или одновре¬
менно с Вассианом духовником великого князя являлся неизвестный по име¬
ни протопоп вдовец. В рассказе о браке Ивана III с Софьей Палеолог Львов¬
ская летопись сообщает, что венчал великокняжескую чету коломенский
протопоп Осея, «занеже здешним протопопом и духовнику своему не пове-
ле, занеже вдовцы».31 Тот факт, что на протяжении ряда лет великий князь
держал в качестве своего духовника вдового священника, представляет зна¬
чительный интерес. Споры о том, достойны ли овдовевшие священнослужи¬
тели своего сана, активно велись со второй половины XIV столетия, и, на¬
сколько мы можем судить по летописным известиям и памятникам церков¬
но-полемической книжности, возбуждали в обществе далеко не праздный
интерес.32 Попытки запретить священнодействовать вдовым попам и дьяко¬
нам предпринимали митрополиты Петр и, вероятно, Киприан.33 Но дело
было не только в стремлении привести практику в соответствие с нормами
29 Первый независимый от Константинополя митрополит Иона был поставлен собором епи¬
скопов, Феодосий, Филипп и Гсроитий были рукоположены в епископы самим Ионой (См.:
Успенский Б. А. Избранные труды. М., 1996. Т. 1. С. 191 — 193).
30 См.: РИБ. Т. б. Стб. 834-835; ПСРЛ. М., 1965. Т. 30. С. 38; СПб., 1848. Т. 4. С. 164;
Пг., 1924. Т. 24. С. 213; М.; Л., 1963. Т. 28. С. 159; М.; Л., 1959. Т. 26. С. 289.
31 ПСРЛ. СПб., 1910. Т. 20, 1-я пол. С. 299.
32 Тема обличения недостойных священнослужителей была тесно связана с темой обличения
симонии, т. с. продажей церковных должностей за деньги. Симония считалась первой ересью
в христианстве, и по своему значению споры вокруг нее многократно превышают масштабы
всех еретических движений русского средневековья. См.: Преображенский В. Св. Тарасий пат¬
риарх цареградский и VII вселенский собор. СПб., 1893. С. 115 — 118; Macrides R. J. Simony //
The Oxford Dictionary of Byzantium. N Y; Oxford, 1991. Vol. 3. P. 1901 —1902. Об этих спорах
в России см.: Ключевский В. О. Псковские споры // Православие в России. М., 2000. С. 354 —
370; Алексеев А. И. «Власфимия» // Православная энциклопедия. М., 2005. Т. IX. С. 116 —
117.
33 РИБ. Т. 6. № 17. Стб. 159—164 («Поучение митрополита Петра»). В своих ответах игу¬
мену Афанасию митрополит Киприан не признавал законным даже для пономаря 2 и 3-й бра¬
ки, см.: РИБ. Т. 6. № 32. Стб. 259.
А. И. Алексеев. Заметки о религиозности Ивана III
193
канонического права. Сомнения в действенности таинств, совершаемых не¬
достойными священниками, терзали сознание средневековых обывателей,
готовых усматривать в многочисленных бедствиях последствия неправильно
совершенных магических ритуалов. Достаточно сослаться на многочислен¬
ные конфликты из-за вдовых священников в Пскове.34 Следует предполо¬
жить, что каноническое сознание наиболее строгих архиереев и доходивший
до фанатизма ригоризм толпы наталкивались на стойкое противодействие
большей части клира и светских властей. При этом первые руководствова¬
лись стремлением сохранить свои места и доходы, а вторые желали сохране¬
ния традиционного, коренящегося в веках порядка, который позволял обхо¬
диться без острых конфликтов и противостояний. Позиция Ивана III в во¬
просе о вдовых попах и дьяконах имела основания и в каноническом праве.
Канонические доводы в пользу права вдовых священников служить литур¬
гию выдвигали позднее Григорий Скрипица и Вассиан Патрикеев, а на мо¬
сковском соборе 1667 г. — и восточные патриархи.35 Соборный приговор о
за-прете священствовать овдовевшим священникам был принят только 1 сен¬
тября 1503 г., в период тяжелой болезни великого князя и под давлением
монашеской партии «иосифлян».36 Как и в спорах о «хождении посолонь»,
в спорах вокруг вдовых попов великий князь отстаивал позицию традицион¬
ного благочестия и противодействовал стремлениям иерархии ужесточить
дисциплинарную власть над белым духовенством, не преследуя самостоя¬
тельных политических целей.
2. Известный церковный собор 1503 г. дает повод поставить вопрос и об
отношении Ивана III к монастырям и их вотчинам. Сам факт постановки
вопроса о праве монастырей держать села дает доказательства в пользу те¬
зиса, что и сам великий князь и правительственные круги Москвы, как ми¬
нимум, не были убеждены в оправданности практики земельных вкладов по
душе. Некоторый материал для суждения о религиозности Ивана III дают
наблюдения над духовными грамотами. Мать Ивана III, великая княгиня
Мария Ярославна, в 1477 г. сделала беспрецедентный по размеру денежный
вклад в Кирилло-Белозерский монастырь — 495 р., с обязательством истра¬
34 Наиболее острый конфликт произошел в 1469/70 г., см.: Псковские летописи. М., 1955.
Вып. 2. С. 165-169.
35 См.: Написание вдового попа, Георгия Скрипицы, из Ростова града о вдовствующих по¬
пах // ЧОИДР. 1848. № 6. Отд. 4. С. 45 — 54; Казакова Н. А. Вассиан Патрикеев и его сочине¬
ния. Л., 1960. С. 182. Восточные патриархи на московском соборе 1667 г. засвидетельствовали,
что «издревле священными правилами не имевшие жен клирики не запрещахуся», см.: О цер¬
ковных соборах // Христианское чтение. 1852. 4.1. Январь —июнь. С. 18.
36 Перечень списков см.: Плигу зов А. И. «Соборный ответ 1503 г.» // РФА. М., 1988. Т. IV.
С. 755. Публикации: ААЭ. СПб., 1836. Т. 1. № 383; РФА. М., 1987. Ч. III. № 24. Под 1 сен¬
тября пересказан текст приговора в Псковской I (ПСРЛ. Т. 4. С. 277) и Новгородской II
(ПСРЛ. Т. 30. С. 175—176, 200) летописях. См. также: Псковские летописи. Л., 1941. Вып. I.
С. 89; Российское законодательство X —XX вв. М., 1985. Т. 2. С. 358 — 359 («Стоглав»). О со¬
боре 1503 г. см.: Алексеев А. И. Под знаком конца времен. СПб., 2002. С. 279 — 302.
194
Русская церковь в XV—XVII вв.
тить всю сумму к 1492 г.37 Братья Ивана III князья Юрий Дмитровский и
Андрей Вологодский, двоюродный брат Михаил Верейский в своих завеща¬
ниях немало места уделили указанию вкладов, которые надлежало сделать
по их душам в монастыри.38 В завещании Ивана III тема подушных вкладов
не фигурирует. Однако для духовных грамот великих князей этот факт,
скорее всего, не исключение, но традиция. По-видимому, совершение вкла¬
дов по главе Московского дома становилось обязанностью великой княгини
и детей.39
Насколько можно судить на основании известных нам монастырских
вкладных и кормовых книг, Иван III делал крупные вклады в монастыри.
В Троице-Сергиев монастырь Иван III в 1462—1466 гг. пожаловал рыбные
ловли на озере Владычне и прилегающих к нему.40 А в 1466/67 г. во испол¬
нение завещания своего дяди князя Петра Дмитриевича и княгини Ефроси¬
ньи великий князь передал в монастырь вотчину Илемну.41 Позднее из-за
этой волости Иван III вступил в резкий конфликт с монастырем. В 7014
(1505/1506) г. по его душе вклад в 60 р. дал Василий III.42
В 1482—1484 гг. Кирилло-Белозерский монастырь получил значительное
земельное пожалование от великого князя, но уже в 1484/85 г. при игумене
Гурии монастырь от него отказался в обмен на назначение хлебной руги.43
В Симонов монастырь великий князь около 1481 г. дал с. Ватолино в Мо¬
жайском у., с обязательством поминать его в день его памяти и преставле¬
ния, соответственно 22 января и 28 октября.44 Только будучи тяжело боль¬
ным, Иван Васильевич в сентябре — октябре 1503 г. совершает поездку на
богомолье по монастырям.45 Паломничество сопровождалось вкладами «по
себе и по своих родителех», на которые так скуп был «самодержец» боль¬
шую часть своего княжения.
В целом можно заключить, что Иван III был в высшей степени умерен¬
ным вкладчиком, которому было чуждо стремление дорого купить молит¬
венную поддержку монахов в загробной жизни. И в этом отношении пози¬
ция Ивана III опиралась на авторитетную в Византии и на Руси традицию.
37 АСЭИ. Т. 2. № 249. См. наш комментарий к этой грамоте: Алексеев А. И. Грамота вели¬
кой княгини Марии Ярославны в Кирилло-Белозерский монастырь (эсхатологический кон¬
текст) // Источниковедение и историография в мире гуманитарного знания: Доклады и тезисы
XIV научной конференции. Москва, 18—19 апреля 2002 г. М., 2002. С. 82 — 84.
38 См.: Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV —XVI вв. М.; Л.,
1950 (далее-ДДГ). № 68, 74, 80.
39 См.: духовную грамоту великого князя Василия Дмитриевича (ДДГ. № 20). Можно при¬
вести в пример и духовную князя Ивана Юрьевича Патрикеева (ДДГ. № 86).
40 АСЭИ. Т. 1. № 314.
41 Там же. № 342.
42 Вкладная книга Троице-Сергиева монастыря. М., 1987. С. 26.
43 Никольский Н. Кирилло-Белозерский монастырь и его устройство до второй четверти
XVII в. СПб., 1910. Т. 1. Вып. II. С. 12.
44 РЫБ, ОСРК, F.IV.348, л. 5 об. См. также: Ивина Л. И. Крупная вотчина Северо-Вос¬
точной Руси конца XIV —первой половины XVI в. Л., 1979. С. 115 — 116.
45 ПСРЛ. Т. 28. С. 387.
А. И. Алексеев. Заметки о религиозности Ивана III
195
В сборнике, принадлежавшем ставленнику великого князя митрополиту
Зосиме, содержится ряд выписок на тему загробного спасения. Например,
в статье, озаглавленной «От Анастасия Синайского», читаем: «подобает нам
пещися о своих устах во всем животе, а по смерти не надеятися прощены
быти».46 За ней следует выписка из Дионисия Ареопагита, содержащая
красноречивое утверждение: «Приимет каждой, еже с телом здела, или бла¬
го или злое, праведных молитва в нынешнем житие, а несть молитвы по
смерти».47 Сходные идеи содержатся и в других статьях сборника, выписан¬
ных из сочинений Иоанна Дамаскина, Григория Беседовника и др. В Иоси¬
фа Волоцкого данные идеи, без сомнения, разделяемые Зосимой, оказались
представлены как саддукейская ересь — неверие в загробную жизнь: «Умер,
деи, ин, то умер — по та места и был».48
С 80-х гг. XV столетия исследователи фиксируют резкое уменьшение
общего количества земельных вкладов со стороны «светских контрагентов»
монастырей.49 Ряд подлинных земельных актов на монастырские владения
был затребован в Москву, очевидно, для пересмотра владельческих прав.50
С этого же времени действовало известное запрещение «во Твери, в Микули-
не, в Торжку, в Оболенску, на Белеозере, на Рязани, мимо тех городов лю¬
дей иных городов людем вотчин не продавати и по душам в монастыри без
докладу не давали».51 Распоряжения Ивана III позволяли светским вотчин¬
никам выкуп у монастыря родовых вотчин, что было прямо связано с нару¬
шением ряда на поминовение.52 Два других распоряжения великого князя за¬
прещали дачу волостных земель «в закуп» и «по душе», а земли, данные по
душе Пермскому владыке, отписывались у него и возвращались к волости.53
Наконец, Иваном III были грубо нарушены завещательные распоряжения
своих удельных братьев в пункте о передаче сел и деревень монастырям.54
Вклад, сделанный по князе Андрее Васильевиче, был с ведома властей Ки-
рилло-Белозерского монастыря заменен денежными выплатами.55 В отноше¬
нии вотчин Троице-Сергиева монастыря проведены конфискации в Переяс¬
лавском, Белозерском и Вологодском уездах. По наблюдениям М. С. Черка¬
совой, великому князю «удалось вообще ликвидировать троицкие владения
46 См.: РГБ, Троицкое собр. № 122. Цит. по изд.: Григоренко А. Духовные искания на Руси
конца XV в. СПб., 1999. С. 131-132.
47 Там же. С. 132.
48 АФЕД. С. 428.
49 См.: Алексеев Ю. Г. Освобождение Руси от ордынского ига. Л., 1989. С. 124 — 125; 175,
примеч. 19; 196, примеч. 328; Черкасова М. С. Землевладение Троице-Сергисва монастыря в
XV —XVI вв. М., 1996. С. 90-103.
•so Черепнин Л. В. Русские феодальные архивы XIV —XV вв. М., 1951. Ч. 2. С. 31.
51 ААЭ. Т. 1. № 227. С. 219.
52 АСЭИ. М., 1952. Т. 1. № 423.
53 АСЭИ. М., 1964. Т. 3. № 291а, 2916.
54 ДДГ. № 68. С. 223; № 80. С. 302. Очевидно, Иваном III было конфисковано с. Слотино,
полученное Троице-Сергиевым монастырем по духовной грамоте его бабки великой княгини
Софьи Витовтовны (ДДГ. № 57).
55 АСЭИ. Т. 1. № 266, 267.
196
Русская церковь в XV — XVII вв.
в Белозерском и Вологодском уездах, а в западных от Москвы уездах —
Верейском и Малоярославецком — не допустить их произвольного расшире¬
ния».56 Наиболее острый конфликт произошел из-за волости Илемна, при¬
надлежавшей Троице-Сергиеву монастырю.57 Игумен Пафнутьево-Боровско-
го монастыря Иосиф Санин, который, по всей видимости, в силу покрови¬
тельства другого выходца из Пафнутьева монастыря, Вассиана Рыло, поль¬
зовался расположением Ивана III, свидетельствовал: «Монастырские сироты
иные проданы, а иные биты, а иных в холопы емлют».58 Вспоминая же об
общей атмосфере тех лет, Иосиф писал: «Иноческий же чин, иже в мона¬
стырях и иже в пустынях пребывающе, тако же и от мирь-ских человек и бла¬
городных и христолюбивых многи съгражахуся сердци, и многыя скорби и
печали душа имуще исполнены <...>. И абие неповинни заточением осуж¬
даются от дръжавнаго, и скорби многи и юзы и темница и разграбление име¬
нием приемлють. Овие же спострадують тем, аще не изгнанием, но писанием
утешительным и телесных потреб скудость утешающе темь, еще же и противу
еретичьскых глагол съпротивно и обличително отвещание от божественных
писаний събирающе посылаху, еретиком съпротивляющеся».59 Согласно вы¬
воду Л. В. Черепнина: «Общее направление политики московского прави¬
тельства в сторону попыток ограничения монасты-рей в их праве получать зе¬
мельные вклады не подлежит сомнению».60 Таким образом, центральным
стержнем ограничительной политики Ивана III являлись мероприятия по
ограничению последствий распространения практики вкладов по душе.
3. Следует вспомнить, что вторая половина XV столетия стала временем
нарастания эсхатологических ожиданий, которые все в большей степени
определяли тип коллективного поведения средневекового общества. Здесь
впору задаться вопросом о том, в каком отношении находилась личная рели¬
гиозность первого государя Всея Руси к религиозному фону эпохи. Уже
И. Хрущов обратил внимание, что накануне ожидавшегося конца времен
московский князь проводил активную внешнюю политику, деятельно пере¬
страивал Кремль, вынося за город старые церкви и кладбища.61 Современ¬
ный историк Н. С. Борисов пишет по поводу поведения Ивана III: «Он
правил так, словно и не замечал, что грозный ангел уже при дверях».62
56 Черкасова М. С. Землевладение Троице-Ссргиева монастыря: Автореф. дис. ... канд.
ист. наук. М., 1982. С. 13.
57 Судя по полемическому «Слову иному», конфликт завершился тяжелой болезнью, пора¬
зившей великого князя {Бегунов Ю. К. «Слово иное» — новонайденпос произведение русской
публицистики XVI в. о борьбе Ивана III с землевладением церкви // ТОДРЛ. Л., 1964. Т. 20.
С. 351-354).
58 Послания Иосифа Волоцкого. М.; Л., 1959. С. 144 («Послание монахам Пафнутьева мо¬
настыря»).
59 АФЕД. С. 474 («Сказание о новоявившейся ереси»).
60 Черепиип Л. В. Русские феодальные архивы. Ч. 2. С. 32; См. также: Киселев В. А. Ве¬
ликий князь московский и ярославские монастыри (из истории политической борьбы на рубе¬
же XV —XVI вв.) //Ярославская старина. Ярославль, 1997. Вып. 2. С. 9—14.
61 Хрущов И. Исследование о сочинениях Иосифа Санина преподобного игумена Волоцко¬
го. СПб., 1868. С. 171.
62Борисов Н. С. Повседневная жизнь средневековой Руси... С. 34.
А. И. Алексеев. Заметки о религиозности Ивана III
197
Представление о том, что напряженные ожидания конца света порож¬
дают в обществе глубокий пессимизм и отчаяние, лишают почвы все прояв¬
ления политической и деловой активности, в высшей степени односторонне
и неверно. Наполненный эсхатологическими переживаниями рубеж 1000 г.
в странах Западной Европы повсеместно отмечен строительством простор¬
ных церквей и монастырей, обращением к христианству значительных масс
простонародья.63 К этой символичной дате современные медиевисты возво¬
дят начало экономического роста, заложившего основу для процветания За¬
падного мира.64 Но при этом отношение большинства государей тогдашней
Европы к ортодоксальной церкви в высшей степени почтительно. Близкие
отношения на рубеже 1000 г. связывали императора Оттона III и главу за¬
падного христианства папу Сильвестра, король Франции Роберт получил
прозвище Благочестивый, преисполнен религиозной экзальтации король
Высокой Бургундии Рудольф III и т. д.
По отношению к эсхатологии между позициями Ивана III и православной
иерархии обнаруживается значительное различие. Резкое усиление москов¬
ской Руси на фоне последовательного крушения православных государств за¬
ставляло искать обоснование своей миссии вне традиционных идей. В сбор¬
нике, принадлежавшем епископу Филофею Пермскому, читается, например,
следующая анонимная статья: «Колико государьства было Грецкое и не одно,
и Сербьское, и Болгорьское, и Арбанаское, и Босна — ту же Бог покорил
под поганство наших грехов деля, а теперь турци переступили Чермное море,
занеже взял Кафу, ино осмотримся рано».65 После счастливого для Руси
исхода «стояния на Угре» в окружении великого князя распространились по¬
бедные настроения. При дворе явно были готовы бросить вызов культивируе¬
мым церковными институтами ощущениям страха и отчаяния. До нас дошли
только отголоски споров. В Типографской летописи, в основе которой лежит
Ростовский владычный свод, под 1481 г. читаем: «...но да не похвалятся не-
смыслении в своем безумии, глаголюще: „Мы своим оружием избавихомся
Рускою землю“, но дадут славу Богу и пречистой Матери Богородици, той
6о спасе насъ, и престануть от таковаго безумна, а добри и мужествении, слы-
шавше сиа, притяжуть брань къ брани и мужество к мужеству за православ-
нуе хрестьянство противу бесерменству, да въсприимут в сем житии от Бога
милость, от государя жалование великого князя <...>. Подщитеся схранити
свое отечьство, Рускою землю, от поганых, не пощадите своих глав, да не
узрят очи ваши распленениа и разграблениа домов ваших и убьениа чад ва-
шихь и поруганна над женами и над дщерми вашими, якоже пострадаша и
63 См. обобщающий обзор в емкой и насыщенной фактами работе: Tremp Ernst. Das Jahr
Tausend in der Europäischen Geschichte: Endzeitangst oder Neubeginn? // Apokalypse oder Golde¬
nes Zeitalter? Zeitenwenden aus historischer Sicht / Herausgegeben von Walter Koller. Zürich,
1999. S. 81-103.
64Поньон Э. Повседневная жизнь Европы в 1000 году. М., 1999. С. 43 — 44; Дюби Ж.
Время соборов. М., 2002. С. 84 и др.
65РГБ, Музейное собр., № 3271, л. 15 об.
198
Русская церковь в XV—XVII вв.
инии велици и славнии земли от Турков, еже глаголю: Блъгаре и Скръби и
Греци и Трапизон и Аморея и Арбанасы и Хръваты и Босна и Манкупь и Ка-
фа, инии мнози земли, иже не стяжа мужественне и погибоша и отечьство из-
губиша и землю и осподарьство...».66 В упомянутом сборнике митрополита
Зосимы содержится отрывок из «Диоптры», в котором опровергается мнение
о связи между исходом 7-й тысячи лет от сотворения мира и концом света.67
Нет сомнений, что Иван III был знаком с этой авторитетной линией аргумен¬
тации, опровергавшей эсхатологические страхи рубежа 7000 г.
Именно Зосимой было составлено «Изложение пасхалии», в котором
впервые появлялось уподобление Москвы Константинополю, а великий
князь Иван III провозглашался новым царем Константином.68 Прежде чем
утвердилось учение о Москве как Втором Константинополе, великий князь
мог находить опору своим политическим амбициям в апелляции к альтерна¬
тивным системам летосчисления, в первую очередь, к иудейской.
Различие между христианской и иудейской традициями очень значитель¬
но. Согласно Септуагинте, число лет от Адама до Потопа составляло 2242 г.,
а по масоретскому тексту, — 1656 лет, год воплощения Христа соответствен¬
но приходился на 5500 и 3760-й соответственно.69 Архиепископ Геннадий
указывал, что, согласно иудейским хронологическим расчетам, в момент, ко¬
гда, согласно христианскому летосчислению, до ожидавшегося с истечением
7-й тысячи лет от сотворения мира оставалось три года, еретики опирались
на иудейскую календарную традицию, согласно которой шел 5228 г. от со¬
творения мира.70 Представления о связи между окончанием седьмой тысячи
и наступлением конца света широко распространилось в кругах духовенст¬
ва. Это представление базировалось на традиции записей в пасхалиях, ряде
текстов, принадлежавших святоотеческой традиции. Смущение начало про¬
никать в умы задолго до роковой даты. В послании Ростовскому архиепи¬
скопу Иоасафу Геннадий просил прислать книги, которые «у еретиков все
есть»: Селивестр папа Римский, Афанасий Александрийский, Слово Козь¬
мы пресвитера на богомилов, Послания патриарха Фотия Болгарскому кня¬
зю Борису, библейские книги Пророчества, Бытия, Царства, Притчи, Ме¬
нандр, Исус Сирахов, Логика, Дионисий Ареопагит.71 Этот список немало
смущал исследователей, поскольку из всех названных сочинений к еретиче¬
ским можно причислить разве что «Логику» Моисея Маймонида и «Тайную
Тайных». Оба последних сочинения носят на себе следы перевода с еврей¬
ского, и современные исследователи не сомневаются в их принадлежности
66ПСРЛ. Т. 24. С. 201.
67РГБ, Троицкое собр., № 122, л. 275 — 288.
68Лурье Я. С. Зосима // СлКиКДР. Вып. 2. Вторая половина XIV —XVI вв. Ч. 1. С. 366.
69 Пеитковский А. Календарная традиция Древней Руси // Символ. 1989. № 22. С. 167.
70 АФЕД. С. 318. См.: «Да что которые лета у нас украли срстици жидовьекыми числы, и
в тс лета которые цари, или паны, или патриархи писаны но имспом, ипо тех где вмещати?».
Там же. С. 311, 318.
71 Там же. С. 320.
А. И. Алексеев. Заметки о религиозности Ивана III
199
«жидовствующим».72 На наш взгляд, эти принадлежавшие к ортодоксаль¬
ной традиции сочинения объединяет единство темы. В них присутствуют
тексты, в которых можно установить связь между исходом седьмой тысячи
лет и наступлением конца света.
В религиозном поведении государя всея Руси, на наш взгляд, можно вы¬
делить две стороны: приверженность элементам традиционного религиозного
мировоззрения и интерес к усвоению элементов вероучения иных конфессий.
4. При дворе Ивана III длительное время господствовал дух религиозной
толерантности, навлекавший на великого князя и его окружение обвинения
в неправославии.73 Обращает на себя внимание, что Ивану III, по-видимому,
совершенно было чуждо предвзятое отношение к иудеям, которое господ¬
ствовало в католических странах Европы.74 Периодически повторявшиеся
преследования иудеев на протяжении XIII —XV вв. на государственном
уровне имели место во Франции, Англии, Германии. В 1492 г. их общины,
отказавшиеся принять христианство, изгнал из пределов Великого княжест¬
ва Литовского Александр Ягеллончик.75 В то же самое время в государстве
Ивана III набирала силу «ересь жидовствующих», борьбу с которой с пере¬
менным успехом вела православная иерархия во главе с новгородским архи¬
епископом Геннадием. Позиция великого князя по отношению к еретикам
вполне может быть названа покровительственной.76 При этом занимавшие
пост главы русской церкви митрополиты Геронтий, а затем и Зосима, демон¬
стрировали весьма мало ревности постоять за чистоту православной веры.
Позиция первого объяснялась таким фактором как «боязнь державного»,
второй же сам навлек на себя обвинения в ереси.
Ересиархом, положившим начало ереси жидовствующих, считается не¬
кий иудей Схария, появившийся в Новгороде в 1471 г. в свите князя Михаи¬
ла Олельковича.77 После работ Я. С. Лурье было принято считать его пло¬
дом фантазии Волоцкого игумена, но последние исследования доказывают
реальность ересеарха Схарии и его тождество с киевским астрологом Заха-
рией Бен-Аароном.78 Князь Михаил Олелькович, в свите которого ересиарх
Схария впервые прибыл в Новгород, был двоюродным братом Ивана III и
мог рекомендовандовать московскому двору известного астролога. Автор
72 См.: Таубе М. Послесловие к «Логическим терминам» Маймонида и ересь жидовствую¬
щих // In memoriam: Сборник памяти Я. С. Лурье. СПб., 1997. С. 246; Багно В. Е. За Аристо¬
телевыми вратами (древнерусская и кастильская версии краткой редакции «Тайная Тайных») //
ТОДРЛ. СПб., 2003. Т. 54. С. 188.
73 Упомянем здесь согласие с честью принять в Москве папского легата Антонио Бопумбрс
в 1472 г. (ПСРЛ. М.; Л., 1949. Т. 35. С. 299).
74 См.: Трахтенберг Д. Дьявол и евреи. Средневековые представления о евреях и их связи
с современным антисемитизмом. Москва; Иерусалим, 1998.
75 См.: Бершадский С. А. Литовские евреи: История их юридического и общественного по¬
ложения в Литве от Витовта до Люблинской унии. СПб., 1883.
76 См.: Послание Иосифа Волоцкого архимандриту Митрофану Андрониковскому // Посла¬
ния Иосифа Волоцкого. М.; Л., 1959. С. 175—178.
77 См.: «Сказание о новоявивщейся ереси» Иосифа Волоцкого (АФЕД. С. 468 — 469).
78 См.: Taube М. The Kievan Jew Zacharia and the Astronomical Works of the Judaizcrs //
Jews and Slavs. W. Moskovich et al. cds. Jerusalem, 1995. Vol. 3. P. 199 — 223.
200
Русская церковь в XV—XVII вв.
«Послания инока Саввы» был вынужден частным образом предостерегать
посланного в Крым с официальной миссией боярина Д. В. Шейна от кон¬
тактов с «жидовином Схарией».79 При дворе отца невестки Ивана III Елены
Волошанки, покровительствовавшей еретикам, — молдавского господаря Сте¬
фана Воды — иудеи занимали заметное положение, а один из них — Иосиф
бен Шор — являлся даже канцлером.80 В 1481 г. великий князь настойчиво
приглашал на службу в Москву таманского князя Захарию Гвизольфи, име¬
нуя его «жидовином».81 Послом Ивана III при дворе Стефана в 1483 —
1484 гг. был влиятельный дьяк и впоследствии виднейший член кружка жи-
довствующих Федор Курицын.82 Главным агентом Ивана III в Крыму был
влиятельный еврейский купец Хозя Кокос.83
К постели тяжело больного старшего сына и фактического соправителя
великого князя Ивана Ивановича Молодого в 1490 г. был приглашен лекарь
«Леон жидовин», вмешательство которого привело к смерти наследника
престола и казни самого лекаря.84 Обращение за исцелением к лекарю-жи-
довину строго осуждалось в средневековом христианстве. Современники-
книжники вряд ли могли оставить без внимания библейскую параллель:
«И сделался Аса болен ногами на 39 году царствования своего, и болезнь
его поднялась до верхних частей тела; но он в болезни своей взыскал не Гос¬
пода, а врачей» (2 Пар. 16: 12). Популярное в древнерусской книжности
«Слово Иоанна Златоуста о лечащихся волхованием от болезни» гласило:
«Христиане почто ся зовете, да повинимся кресту и не идем ко врагам Бо-
жиим, к волхвом и чародеем, то врази Божии суть, лучшее умрети, нежели
ко врагам идти. Кое пособие тело целити, а душю убити, так я обретатель
зде мало прияти утешение, а тамо посланным быти с бесы в вечный огнь».85
На положение «жидовствующих» при дворе этот эпизод влияния не оказал.
Культурная ситуация, в которой возникла ересь жидовствующих, может
быть, с одной стороны, уподоблена времени расцвета «ученой магии» в За¬
падной Европе в XIII —XV вв., характеризующемуся обостренным интере¬
сом к сведениям по астрологии, алхимии и некромантии, почерпнутым из
арабских и иудейских книг.86 С другой стороны, обращает на себя внимание
79 См.: Белокуров С. А. «Послание инока Савы па жидов и на еретики» // ЧОИДР. 1902.
Кн. 3. Отд. II. С. 1-94.
80 В годы правления молдавского господаря Стефана Воды еврейская торговля процветала,
и «ясский еврей Исаак беп-Всниамин Шор был назначен господарским управляющим, а затем
даже занял пост канцлера». См.: Лозинский С. Г. Румыния // Еврейская энциклопедия. СПб.,
1991. Т. XIII. С. 725.
81 Сб. РИО. 1884. Т. 41. С. 41, 71, 77, 114, 309. См. также критический комментарий
Я. С. Лурье: АФЕД. С. 109—110.
82 О Федоре Курицыне как о вольнодумце см.: Лурье Я. С. Русские современники Возрож¬
дения. Л., 1988. С. 89 — 135. О его дипломатической и государственной деятельности см.: Алек¬
сеев Ю. Г. У кормила Российского государства: Очерк развития аппарата управления XIV —
XV вв. СПб., 1998. С. 203-224.
83 Сб. РИО. Т. 41. С. 12, 50.
8/1ПСРЛ. Т. Софийская II. С. 327; ПСРЛ. М., 2000. Т. 12. С. 222.
85РГБ, Волок, собр., № 113 (435), л. 56 об. —58 об.
86 Кириллин В. М. «Просветитель» преподобного Иосифа Волоцкого // Записки Отдела ру¬
кописей РГБ. М., 2000. Вып. 51. С. 122 — 123.
А. И. Алексеев. Заметки о религиозности Ивана III
201
параллель между ересью «жидовствующих» при дворе Ивана III и еретика¬
ми при дворе короля Роберта Благочестивого в 1022 г. Эта ересь также была
связана своим происхождением с иудейским учением. Орлеанские еретики
обратили в свою ересь королевского духовника Стефана и пользовались
большим влиянием. Еретики отрицали действенность святого крещения, та¬
инств пресуществления, необходимость отпущения грехов, отвергали брак,
считали нечистой некоторые виды пищи (сыр и мясо). Рауль Глаубер сооб¬
щает также, что они считали мир не сотворенным Богом, отрицали чело¬
веческое рождение Христа, иерархию, молитвы и добрые дела. Земля и не¬
бо, учили они, существовали предвечно, а благодетельный Бог не мог быть
творцом порочного.87 Обозначенные параллели могут рассматриваться лишь
в качестве самых предварительных тезисов к изучению ереси жидовствую¬
щих. Необходимы новые исследования, которые смогут сформировать более
отчетливое представление об этом, во многом загадочном, феномене истории
средневековой Руси.
Приведенные здесь рассуждения отнюдь не исчерпывают тему религиоз¬
ности Ивана III. Подводя предварительные итоги, можно отметить, что, на¬
сколько нам позволяют судить источники, великий князь являлся гармо¬
ничной личностью, в которой уважение к церкви, почитание святынь и мо¬
настырей сочетались со стремлением властно проводить в жизнь свой идеал
благочестия, вступая порой в острые конфликты с высшей иерархией. Мы
не имеем возможности судить о духовной эволюции Ивана III. Он обнару¬
жил способность противодействовать митрополитам уже в первые годы по
вступлении на престол, а в последние годы правления предпринял попытку
отобрать вотчины у монастырей. Только к 1503 г. мы вправе отнести резкий
перелом в сознании первого государя всея Руси и связать его с тяжелой бо¬
лезнью, внезапно поразившей великого князя в разгар соборных прений. Но
даже покаявшийся в покровительстве еретикам и предпринявший паломни¬
чество по монастырям великий князь счел необходимым сместить с владыч¬
ной кафедры Новгорода своего главного оппонента в области церковной по¬
литики Геннадия Гонзова. Мы не склонны доверять рассказу об отказе Ива¬
на III от предсмертного пострижения в монашество в том виде, как он приве¬
ден у В. Н. Татищева.88 Характерно, однако, что если его отец Василий II
Темный выразил согласие на постриг, но не был пострижен из-за сопротив¬
ления бояр, то постриг сына Ивана III Василия III состоялся в условиях
острого конфликта между боярами и митрополитом. Мы склоняемся к тому,
чтобы считать Ивана III носителем типичного для великих князей Москов¬
ского дома XIV —XV вв. типа благочестия, в котором уравновешивались
ревность к вере с соображениями текущей политики, а авторитету церковной
иерархии противопоставлялась гордость за принадлежность к потомству
Владимира Святого, Александра Невского и Дмитрия Донского.
87 См.: Осокин Н. А. История альбигойцев и их времени. М., 2000. С. 130—132; Werner E.,
Erbstosser М. Kleriker, Mönche, Ketzer. Das religiöse Leben im Hochmittelalter. Berlin, 1992.
S. 70-73.
88 См.: Татищев В. H. Собрание сочинений. M., 1996. T. 6. C. 100.
М. С. Черкасова
ИСТОЧНИКИ ПО ИСТОРИИ
ВОЛОГОДСКО-ПЕРМСКОЙ ЕПАРХИИ
В XVI-ПЕРВОЙ ЧЕТВЕРТИ XVII в.
Систематизация источников по истории Пермской (Вологодско-Перм¬
ской) епархии необходима для уточнения хронологии и титула ее архиереев,
вопросов административно-судебной и хозяйственной организации, персо¬
нального состава владычных бояр и детей боярских, изменений террито¬
риальных границ. В предлагаемой вниманию читателя статье мы обратимся
прежде всего к грамотам, происходящим из архиерейской канцелярии. В ка¬
честве дополнительных источников привлечены поземельные акты из архи¬
ва Кирилло-Белозерского монастыря, приговоры земских и церковных со¬
боров России XVI в., Боярской думы и Освященного собора, данные мона¬
стырских вкладных книг, сфрагистики и эпиграфики, делопроизводствен¬
ная документация.
Согласно записи в Вологодско-Пермской летописи под 1 марта 1492 г.,
митрополит Зосима и новгородский архиепископ Геннадий по повелению
Ивана III передали пошлины с вологодских церквей, прежде находившихся
под юрисдикцией новгородского архиепископа, а также митрополичьих
церквей в городе Вологде и на посаде, в ведение владыки Пермского Фило¬
фея. Этим постановлением отменялся прежний («по старине») порядок,
фиксируемый Коростынским договором Новгорода и Москвы 1471 г., по ко¬
торому десятина и пошлины с вологодских церквей поступали в казну нов¬
городского владыки.1
На Вологду как место пребывания главы Пермской епархии указывает
запись о том, что в мае 1493 г. пермский епископ Филофей заложил в Во¬
логде церковь Вознесения в своем монастыре в слободке.2 С этого времени,
продолжая именоваться Пермскими, епископы подолгу проживали в Воло¬
где. В тогдашней церковной иерархии Филофей занимал скромное место: на
1 ГВНП. М.; Л., 1949. № 26.
2 ПСРЛ. М., 1959. Т. 26. С. 287 — 288; Савваитов П. И. Учреждение Вологодской епар¬
хии // Вестник ими. Русского Географического общества. СПб., 1858. Ч. 22. Смесь. С. 18 — 25.
© М. С. Черкасова, 2006
М. С. Черкасова. Источники по истории Вологодско-Пермской епархии.
203
соборах 1490 г. (против еретиков) и 1496 г. (по избранию троицкого игуме¬
на Симона на митрополию) он назван шестым.3
В Вычегодско-Вымской летописи указан 1501 г. как время ухода Фило¬
фея с епископской кафедры на покой в Кирилло-Белозерский монастырь,
вскоре там умершего — «тое ж летом опочил пастырь добрый и смирен¬
ный»,4 однако в книгах Ферапонтова монастыря сохранилось известие о
том, что бывший пермский владыка умер 2 октября 7016 (1507) г. в Фера¬
понтове.5 Его преемником стал епископ Никон. На возможные вологодские
корни Никона указывает тот факт, что он был выходцем из Дионисьева Глу-
шицкого монастыря, где и нашел последний покой в 1514 г.6
В литературе не закрепилось мнение, высказанное в свое время Амвро¬
сием (Орнатским) и Евгением (Болховитиновым), о том, что в 1503 г. про¬
изошло разделение епархии на Пермскую и Вологодскую.7 Оно основыва¬
лась на неустойчивом употреблении архиерейского титула в летописях — то
как Пермского, то как Вологодского, что создавало ошибочное представле¬
ние о двух самостоятельных кафедрах. Преемником Никона стал святитель
Протасий (1514—1520), а тому, в свою очередь, пришел на смену Пимен
(1520—1525). Ко времени его святительства предание относило основание
Сямского монастыря к северу от Вологды, на месте явления чудотворной
иконы Рождества Богородицы.8 Возможно, срок пребывания на архиерей¬
ской кафедре Пимена следует ограничить 1523 г., поскольку в позднейшем
Сказании об обретении мощей преп. Григория и Кассиана Авнежских, осно¬
вателей Троице-Авнежского монастыря, 1524 г. фигурирует как время, ко¬
гда вологодский святительский престол был празден. Любопытно, что в свя¬
зи с этим обретением в данном источнике фигурирует Авнежское удельное
княжество и его правители Симеон и Петр.9
3 ПСРЛ. Л., 1977. Т. 33. Холмогорская летопись. Двинская летопись. С. 127, 131.
4 Историко-филологический сборник. Сыктывкар, 1958. Выи. IV. С. 264.
5 Никольский Н. К. Кирилло-Белозсрский монастырь и его устройство. СПб., 1897. Т. 1.
Вып. 1. Приложения. С. 63; Бриллиантов И. Ферапонтов Белозерский ныне упраздненный
монастырь, место заточения патриарха Никона. СПб., 1899. С. 48, 242.
6 Историко-филологический сборник. С. 265; Михайлов М. И. Описание Усть-Выма. Во¬
логда, 1851. С. 306. Н. Суворов в соответствии с открытой в 1681 г. надписью на надгробной
плите Никона считал временем его кончины 1514 г. (Глушицкий монастырь Вологодской епар¬
хии / Сост. Н. Суворов. Вологда, 1876. С. 50, 66).
1 Михайлов М. И. Описание Усть-Выма. С. 307; Амвросий (Орнатский). История рос¬
сийской иерархии. М., 1807. Ч. 1. С. 184.
8 Суворов H. 1) Исторические сведения об иерархах Древне-Пермской и Вологодской
епархии. Б/г. С. 29; 2) Сямский Богородицс-Рождсствснский монастырь в Вологодской епар¬
хии // Вологодские епархиальные ведомости (далее — ВЕВ). 1880. Ч. пеофиц. № 23, 24; 1881.
№ 1; Историко-филологический сборник... С. 265.
9 Муромцев И. Историческое значение земель, вошедших в состав Вологодской губернии,
от первых известий о них до окончательного присоединения их к великому княжеству Москов¬
скому // Вологодские губернские ведомости. 1846. Прибавление к № 13 — 14; Степанов-
скийИ. К. Вологодская старина: Историко-археологический сборник. Вологда, 1890. С. 11, 435;
Свистунов М. А., Трошкин Л. Л. Междуречье: Очерки и документы местной истории (1137 —
1990). Вологда, 1993. С. 29, 45.
204
Русская церковь в XV—XVII вв.
За первую треть XVI в. документы Пермской епархии нам неизвестны,
хотя ретроспективные указания на их существование есть. В позднейшей
жалованной грамоте вологодского архиепископа Ионы кирилловскому игу¬
мену Иоасафу на освобождение принтов в монастырских селах от церковной
дани и пошлин 1601 г. упоминаются прежние безданные грамоты Никона,
Пимена, Алексея, ряда последующих владык на эти же самые церкви.10
В описях Вологодского архиерейского дома XVII —XVIII вв. также фигури¬
руют Усть-Вымские сотные с писцовых книг письма Ивана Боброва 7038
(1529/30) г.11 Вероятно, речь должна идти об описаниях архиерейских вот¬
чин в Яренском у., где со времен Стефана Пермского находилась старая
резиденция пермских архиереев — городок Усть-Вымь. В первой четверти
XVI в. имперский посол Сигизмунд Герберштейн писал о том, что «в Воло¬
где епископы Перми имеют свое местопребывание, но без власти», имея,
вероятно, в виду их официальный титул Пермских.12
Наиболее ранний документ пермских епископов, находившихся в Воло¬
где, относится ко времени владыки Алексия (1525 — 1542). Д. Ф. Полознев
опубликовал благословенную грамоту ростовского архиепископа Никандра
священноиерею иноку Симону Иванову 1558 г., в которой ретроспективно
упоминается полученная последним от вологодского епископа Алексия став¬
ленная грамота на служение в церкви архистратига Михаила в Кубенской
десятине 1534/35 г.13
5 октября 1539 г. епископом Алексием была выдана жалованная грамота
игумену Кирилло-Белозерского монастыря Афанасию, освобождавшая цер¬
ковный причт в монастырских селах в Кубенской и Сямской волостях от
дани и различных пошлин (десятинников, доводчиков, заезщиков, зазывни-
ков, благословенной, соборной, явленной и оброчной куницы, полюдной
пшеницы, казенных алтынов).14 Ко времени епископа Алексия относится,
по-видимому, наиболее раннее известие о землевладении владычной кафед¬
ры в Вологодском у. Формировалось оно за счет пожалований великого кня¬
зя Ивана IV Васильевича. В 1542/43 г. произошел обмен между владыкой и
Кирилло-Белозерским монастырем: последний отдал кафедре свою д. Ани-
10 РНБ, ОСРК, Q.II.113 6, л. 635.
11 Вологодский государственный историко-архитектурный и художественный музей-запо¬
ведник (далее — ВГИАиХМЗ), ф. 1, оп. 2, кн. 11, л. 41 об.; кн. 15, л. 43; Опись жалованных
грамот, указов, всяких крепостей и платежных отписей Вологодского епископа Ссрапиона
1756 г., учиненная при приеме прежнего крепостного хранителя игумена Симона к отдаче вновь
определенному книгохранитслю монаху Вениамину 1756 г. // Летопись занятий Археографиче¬
ской комиссии (далее — ЛЗАК). 1864 г. СПб., 1865. Вып. 3. С. 125. № 178; Писцовые книги
Русского Севера / Под ред. Н. П. Воскобойниковой. М., 2001. С. 384.
12Герберштейн С. Записки о Московии. М., 1988. С. 154, 332.
13 Полознев Д. Ф. Благословенные и ставленные грамоты Ростовской и Вологодской епар¬
хий XVI —XVII вв. из фондов ОПИ ГИМ // Сообщения Ростовского музея. Ростов, 1995.
Выи. VIII. С. 52.
14 ДАИ. СПб., 1846. Т. 1. С. 366. № 220 (акт был опубликован по оригиналу с вислой
черновосковой печатью из Императорской Публичной библиотеки).
М. С. Черкасова. Источники по истории Вологодско-Пермской епархии.
205
киево, а взамен получил две владычные деревни в Ракульской трети Город¬
ского стана — Лукьяново и Шалавино.15
В 1540—1550-е гг. в кирилловских актах отражен состав владычного
двора. В числе послухов различных земельных операций в них поименова¬
ны сын боярский и дьяк Яков Ульянов сын Лисицын, дьяк Богдан Данилов
сын Шевелев, бояре Гаврило Софоньев сын Дедевшин, Третьяк Васильев
сын Порошин, Григорий Тимофеев сын, дети боярские Шемяка Семенов
сын Малафеев, Семен Федоров сын Борисова, Дмитрий Константинов сын
Болтин, Дмитрий Яковлев сын Беляева.16
От святителя Пермского и Вологодского Киприана (1547 — 1560) дошло
несколько актов. Сам он происходил из Московского Богоявленского мона¬
стыря, был там игуменом в 1520/21 —1543/44 г.17 11 октября 1547 г. он выдал
в Вологде жалованную грамоту кирилловскому игумену Афанасию об осво¬
бождении причта Георгиевской церкви в селе Усове в Масленском стану в
Окологодней десятине от владычной дани и различных пошлин.18 Админи¬
стративно-судебный и хозяйственный аппарат владыки составляли его деся¬
ти льники, недельщики, конюхи, повара, различные приставы. Возможно,
такого же содержания грамота была дана Киприаном в 1546/47 г. и Лопото-
ву Григорьево-Пелынемскому монастырю, но она известна лишь по упоми¬
наниям в его описях XVII в.19
М. И. Михайлов опубликовал по подлиннику еще одну оформленную в
Вологде жалованную грамоту Киприана — крестьянам Глотовской слободки
на Мезени (Яренский у.) от 20 сентября 1554 г.20 Ильинский поп должен был
платить 3 деньги «заезда» владычному приказчику на Усть-Выми. Поп нахо¬
дился под судебной юрисдикцией этого приказчика и самого епископа. Ки-
приан, по-видимому, занимал вологодскую кафедру с перерывами. Во Вкладной
книге Троице-Сергиева монастыря XVII в. под 5 января 1549 г. записан
15Енин Г. П. Описание документов XIV —XVII вв. в копийпых книгах Кирилло-Бело-
зерского монастыря, хранящихся в Отделе Рукописей Российской Национальной библиотеки.
СПб., 1994. С. 120. № 699.
16Шумаков С. Обзор Грамот коллегии экономии. М., 2002. Вып. 5. С. 205 (подлинник:
ГКЭ по Вологде № 2587); РНБ: СПбДА, AI/17, л. 4, 7 об.-8, 22 об.; ОСРК, Q.II.113 б, л. 203,
587-588, 695.
17 Акты Российского государства. Акты московских монастырей и соборов. XV —начало
XVI в. М., 1998. № 40, 49, 51, 86.
18 РИБ. Пг., 1915. Т. 32 (Архив П. М. Строева. Т. 1). № 167, 197; Михайлов М. И. Опи¬
сание Усть-Выма. С. 328 — 329.
19 РНБ, ОСРК, Q.IV.397, л. 18; Государственный архив Вологодской области (далее —
ГАВО), ф. 496, on. 1, кн. 3, л. 15, 29; ф. 883, on. 1, кн. 68, л. 12.
20 Михайлов М. И. Описание Усть-Выма. С. 328 — 329. В 1852 г. грамота па Глотову сло¬
бодку была переиздана: ВЕВ. 1852. № 52. С. 588. Недавно текст ее был переиздан Н. П. Вос-
кобойниковой (Воскобойпикова Н. П. К истории строительства храмов в Ильинском Кослан-
ском приходе Яренского уезда в XVI —XX вв. // Материальная и духовная культура населения
Европейского Севера России в XIX —XX вв.: Тезисы научно-практической конференции.
Яренск, 2003. Ч. 1. С. 42 — 48). См. также: Писцовые книги Русского Севера. С. 387, 389, 391
и др.
206
Русская церковь в XV—XVII вв.
вклад драгоценного евангелия вологодским владыкой Алексием, а под 28 мар¬
та 1550 г. — 50-рублевый вклад Киприана.21 В одном позднем летописчике
Киприан уже под 1551 г. называется Вологодским и Пермским.22
В следующей по времени грамоте Киприана — ставленной попу Е. Логи¬
нову на иерейство в Кубенскую десятину от 2 апреля 1556 г. — владыка так¬
же назывется Пермским и Вологодским, а его епархия — «своей епископией
Вологоцкойь .23 Как и прочие акты Киприана, эта грамота была выдана на
Вологде, и в ней упомянут владычный наместник, являясь к которому (либо
к десятильнику), поп Е. Логинов мог переходить от одной церкви к другой.
27 мая 1558 г. Киприан подтвердил указанную выше жалованную грамоту
Кирилло-Белозерскому монастырю 1547 г. на имя нового игумена — Мат¬
фея. 12 апреля 1562 г. Киприан выдал еще одну ставленную грамоту — дья¬
кону Ивану Федотову на священнослужение в Успенской церкви в Заозер-
ской десятине в Семигородове.24 Дата этой грамоты корректирует хроноло¬
гию пребывания Киприана на посту архиерея : указанный Суворовым 1554 г.
следует отодвинуть, по крайней мере, до 1562 г. Неточной оказывается дата
кончины Киприана в Вычегодско-Вымской летописи — 1560 г., коль скоро
в 1562 г. Киприан еще выдавал грамоты.
Ставший его преемником Иоасаф I (полагаем, с 1564 г.) участвовал в июле
1566 г. в двух соборных совещаниях: 2 июля на земском — по вопросу о про¬
должении войны с Литвой, а 20 июля на церковном — по избранию митропо¬
лита Филиппа.25 В иерархии Освященного собора он занимал шестое место
после двух архиепископов (Новгорода, Ростова) и еще трех епископов.
В 1567 г. титул Иоасафа I, по-видимому, был обновлен за счет определе¬
ния его как Великопермского и Вологодского. Такое именование видим в
преамбуле отписной книги владычного приказчика Федора Максимова сына
Тороканова Николо-Коряжемского монастыря от 19 июля 1567 г.26 В даль¬
нейшем составление описей монастырей как форма учета церковного имуще¬
ства станет традиционной для Вологодской епархии, и примечательно, что
установлен такой порядок был при Иоасафе I. Почти наверняка данное
мероприятие было обусловлено включением Соли Вычегодской (недалеко от
которой находился Николо-Коряжемский монастырь, на противоположном
берегу Вычегды) в опричнину в 1566 г.27
В связи с упоминанием Ф. М. Тороканова отметим, что в 1585/86 г. в та¬
ком же качестве известен уже его сын Тимоха, приказчик в архиерейском
21 Вкладная книга Троице-Ссргиева монастыря. М., 1987. С. 39 (л. 94).
22 Шмидт С. О. Поздний летописчик со сведениями по истории России XVI в. // Летописи
и хроники. 1973 г. М., 1974. С. 350.
23 РИБ. Т. 32. X? 197. Стб. 416 — 417. На печати владыки была надпись «Киприян Пермскы
и Вологоцки».
24 РИБ. Т. 32. X? 217. Стб. 442-443.
25 Суворов Н. Исторические сведения... С. 29; РИБ. Т. 32. X? 329. Стб. 634.
26 АЮБ. СПб., 1884. Т. 3. № 352. Стб. 388-397; переиздание: РИБ. Т. 32. № 229. Стб. 458-
469; Суворов Н. Исторические сведения... С. 29.
21 Зимин А. А. Опричнина. М., 2000. С. 375, примеч. 170.
М. С. Черкасова. Источники по истории Вологодско-Пермской епархии.
207
с. Никольском на р. Виляди.28 Он был ответственен за сбор с крестьян этого
села соколиного оброка, казначеевых, дьячих и подьячих пошлин. О позе¬
мельном характере его службы свидетельствует указание на принадлежа¬
щую ему в данном комплексе дер. Федорково, населенную половниками.
Служба его в Яренском уезде продолжалась долго: 28 июля 1602 г. ему была
послана жалованная грамота владыки Иоасафа на судебные прерогативы в
отношении населения Покровского погоста на Усть-Виляди.29
Затронем спорный вопрос о времени переноса архиерейской кафедры из
Перми в Вологду. В Вычегодско-Вымской летописи под 1564 г. однозначно
говорится: «Того же лета переведен быть с Устьвыми на Вологду владыко
Иоасаф Пермский. Оттоле епископия начав быти на Вологде, на Устьвыме
после того епископия не была». Уже на следующий год в той же летописи
отмечен сменивший Иоасафа I Макарий.30 Однако этой дате противоречит
упоминающая Иоасафа под 7076 г. запись на иконе из Ильинского мужского
монастыря с Верхнего посада Вологды: «Лета 7076 при благоверном царе
и великом князе Иване Васильевиче всея Русии и при митрополите Филип¬
пе и при епископе Иасафе Пермском u Вологодском...»,31
М. И. Михайлов считал Иоасафа последним Пермским епископом, вме¬
сте с которым была переведена на Вологду кафедра Усть-Вымских архие¬
реев («А в которе годы с Усть-Выма епископия на Вологду переведена, u то¬
гда бысть земли мерение»).32 Имеется в виду общерусское поземельное опи¬
сание конца 1550 —1560-х гг.33 К периоду святительства Иоасафа I относил
перенос резиденции владыки из Усть-Выми в Вологду и Н. И. Суворов.34
Во Вкладной книге Троице-Сергиева монастыря под 22 марта 1565 г. запи¬
сан 50-рублевый вклад Иоасафа, уже поименованного как «владыка Воло¬
годский и Великопермский». Полагаем, что этот титул утвердился в конце
святительского срока Иоасафа (возможно, ближе к 1568/69 г.). Косвенное
указание на это содержится в позднейшей, 21 апреля 1588 г., благословен¬
ной отпускной грамоте митрополита Иова священноиноку Корнилию, кото¬
рого владыка Иоасаф (ретроспективно в грамоте 1588 г. поименованный как
Вологодский и Великопермский) когда-то поставил в диаконы Воскресен¬
ского собора.35
Год смерти Иоасафа I определяется известием Троицкой вкладной книги,
упоминающей под 21 сентября 1570 г. 50-рублевый вклад по нем архиман¬
28Шумаков С. А. Сольвычегодские сотницы 7094 г. М., 1905. С. 9.
29 Андреев А. Описание актов, хранящихся в Археографической комиссии Академии наук
СССР // ЛЗАК за 1927-1928 гг. Л., 1929. Вып. 35. С. 237-238. № 46.
30 Историко-филологический сборник... С. 266.
31 ВЕВ. 1849. № 26. С. 252.
32 Михайлов М. И. Описание Усть-Выма. С. 309 — 310.
33Колычева Е. И. Аграрный строй России XVI в. М., 1987. С. 21.
34 Суворов Н. Исторические сведения об иерархах... С. 41—42.
33 РИБ. Т. 32. № 338. Стб. 654 — 656 (перепечатана из АЮ. № 339. III); Чагин Г. Н. Власть
и управление в Перми Великой в XV —XVI вв. // Судебник Ивана III. Становление самодер¬
жавного государства на Руси. СПб., 2004. С. 21—229.
208
Русская церковь в XV—XVII вв.
дрита Феодосия Вятко.36 Уход Иоасафа со своего поста мог произойти
примерно за год до его смерти. При оформлении жалованной грамоты Ива¬
на IV Николо-Катромскому монастырю 18 июля 1569 г. в статье о духовном
суде фигурировал «богомолец наш владыка Вологодский и Великоперм¬
ский», однако конкретное имя не было указано, возможно, потому, что в тот
момент кафедра была вакантной.37
Преемником Иоасафа стал Макарий, но произошло это позднее 1565 г.,
отмеченного Вычегодско-Вымской летописью. М. В. Кукушкина упоминает
о вкладной записи 1569 г. на евангелии московской печати, сделанной детьми
боярскими епископа Макария Дмитрием и Макарием Яковлевыми.38 Книга
предназначалась для вклада в Корнильев Комельский монастырь, что может
указывать на связь Макария с вологодским черным духовенством. Вклад в
период опричного террора свидетельствует о стремлении служилых людей
архиерея заручиться на всякий случай поддержкой духовной обители.
Г. Лыткин, в отличие от Михайлова и Суворова, именно Макария считал
первым Вологодским и Великопермским епископом, при котором в 1571 г.
к епархии были присоединены Двина и Холмогоры (хотя в Вычегодско-
Вымской летописи годом этого присоединения показан 1565 г.)39 И. Покров¬
ский считал, что именно включение Двинской земли в Пермско-Вологод¬
скую епархию в 1571 г. послужило причиной окончательного переноса
архиерейской кафедры из Усть-Выми в Вологду и переселения туда всего
архиерейского штата. Вологодским и Великопермским владыка Макарий
был назван на соборе 1572 г. по вопросу о четвертом (неканоническом)
браке Ивана IV. Получаем хронологический интервал, в течение которого
мог утвердиться святительский титул владыки Вологодского и Пермского —
начиная примерно с 1568/69 г. (Иоасаф I) и до 1572 г. (Макарий).
Г. Лыткин различал в этом титуле обозначение «Пермский» и «Велико¬
пермский». Если под первым подразумевалось подчинение архиерею Выче¬
годской Перми, то под вторым — Вишерско-Чусовской Перми, куда в
1580-е гг. выдвинулись торгово-промышленные интересы Строгановых. Тер¬
ритория «Великой Перми» вполне определенно была очерчена в указной
грамоте Ивана IV пермскому наместнику кн. Ивану Михайловичу Елецкому
от 6 ноября 1581 г. — это Чусовской острог, Усольские места, Пермские во¬
лости, Соль Камская. Обозначение «Великопермский» Г. Лыткин присваи¬
вал епископу Варламу лишь с 1584 г. Однако приведенные нами выше дан¬
ные из преамбулы отписной книги Николо-Коряжемского монастыря 1567 г.
и актовых источников не подтверждают этого мнения, поскольку титулова¬
ние вологодских архиереев «Великопермскими» известно, по крайней мере,
с рубежа 1560—1570-х гг. Перечень свидетельств может быть дополнен.
36 Вкладная книга Троице-Ссргиева монастыря. С. 39 (л. 94).
37 Савваитов П. И. Успенская Семигородняя пустынь и упраздненный Николаевский Кат-
ромский монастырь. Вологда, 1856. С. 39.
38Кукушкина М. В. Книга в России в XVI веке. СПб., 1999. С. 158, примеч. 384.
39Лыткин Г. Пятисотлетие Зырянского края //ЖМНП. 1883. Ч. 230. С. 306.
М. С. Черкасова. Источники по истории Вологодско-Пермской епархии.
209
Наиболее ранняя грамота, в которой впервые встречаем обновленный и
торжественный архиерейский титул — «епископ Богом спасаемых градов
Вологды и Великой Перми», — отпускная епископа Макария попу Парфе-
нию Пантелеймонову от 11 сентября 1572 г. (грамота с печатью, по-видимо¬
му, была выдана кем-то из владычных дьяков в отсутствие самого владыки,
находившегося в это время в Москве).
Далее следует назвать жалованную грамоту епископа Макария Кирилло-
Белозерскому монастырю о сборе венечных пошлин в вологодских селах
обители приходскими священниками и их доставке в архиерейскую казну
«без недобора» от 24 марта 1574 г.40 В 1575 г. вновь произошли изменения
в составе территории Вологодской епархии путем включения в нее части
Важской земли. Об этом можно судить на основании подтвердительной под¬
писи 1574/75 г. на царской жалованной грамоте Важскому Богословскому
монастырю 1548 г., включавшей статью о духовном суде лично владыки Ма¬
кария Вологодского и Великопермского (а не его десятильников и приказ¬
ных людей) над старцами и слугами этой обители. Еще одна грамота — жа¬
лованная царя Ивана IV Макарию 1576 г. — известна лишь по упоминаниям
в позднейших описях архиерейского дома 1660 и 1663 гг. Оригинал имел
красную вислую печать, а о его содержании приходится только гадать.
Наиболее раннее известие о следующем епископе Вологодском и Велико¬
пермском — Варламе — выявлено нами во Вкладной книге Троице-Сергие-
ва монастыря. Под 20 декабря 1576 г. в ней записан его 30-рублевый вклад.
3 апреля 1578 г. ему была представлена на утверждение духовная грамота
Г. Ф. Матафтина.41 7 февраля 1581 г. Варлам же дал в Троицу по своим
родителям 50 р.42 Лишь по публикации известна ставленная грамота Варла¬
ма дьякону Н. Иванову на священство к церкви Николая Чудотворца в
с. Карачеве Сямской волости Вологодского уезда от 22 марта 1579 г.43 Соб¬
ственноручно подписанный владыкой подлинник имел вислую черновоско¬
вую печать, на одной стороне которой был обозначен титул («Божиею ми-
лостию Варлам епископ Вологоцки и Великопермски»), а на другой изобра¬
жена Богоматерь с младенцем на престоле. С таким же титулом Варлам упо¬
минается в общерусском приговоре Освященного собора от 15 января 1580 г.,
запретившем монастырям приобретать земли любыми способами.44
До нас дошел единственный подлинный акт святителя Варлама, выявлен¬
ный Ю. В. Анхимюком при разборе коллекции А. П. Гранкова, — его жа¬
лованная тарханно-несудимая грамота детям боярским на дворовые места
в Николо-Владычной слободе 30 октября 1583 г. Грамота имеет не вислую,
40Покровский И. Русские епархии в XVI —XIX вв., их открытие, состав и пределы. Ка¬
зань, 1897. Т. 1. (XVI-XVII вв.). С. 116.
41 Зимин А. А. Опричнина. М., 2000. Приложение. № И. С. 427 (публ. В. Д. Назарова).
42 Вкладная книга. С. 39 (л. 94).
4:3 РИБ. Т. 32. № 253. С. 516-517 (перепечатана из АЮ. № 389. I).
44 Законодательные акты Русского государства второй половины XVI —первой половины
XVII в. Тексты. Л., 1989. № 40. С. 59.
210
Русская церковь в XV — XVII вв.
а прикладную черновосковую печать небольшого размера, воспроизведен¬
ную в публикации Ю. В. Анхимюка.45 При передаче титула архиерея
почему-то указано только, что он «епископ Вологодский» и опущена вторая
часть — Великопермский. В ОР РНБ нами был обнаружен адекватный
оригиналу список этой грамоты XIX в., сделанный с подлинника и включен¬
ный в сборник различных документов Вологодской епархии XIX в.46
В жалованной грамоте епископа Варлама 1583 г. упоминается владычный
боярин Дмитрий Яковлев сын Беляев, известный по вкладной записи
1569 г. на старопечатном евангелии, предназначенном для дачи в Корнильев
Комельский монастырь. Его племянникам (Даниле Васильеву сыну Брянко-
ву с «товарищи») передавались иммунитетные права (судебные и налого¬
вые) в отношении зависимого населения в их дворах в Николо-Владычной
слободке. Из агентов административно-судебного аппарата владыки Варла¬
ма в грамоте фигурируют тиуны, слободские приказчики, казенный дьяк Се-
мион Григорьев. Налоговые поступления во владычную казну состояли из
дани, оброка, «праздничного» и других пошлин.
Епископами Вологодскими и Пермскими устойчиво называются и сле¬
дующие за Варламом Антоний (1586—1587) и Иона (1589—1603). От ко¬
роткого святительского срока Антония известна его благословенная грамота
на строительство новой церкви во имя Афанасия и Кирилла Александрий¬
ских в вологодском с. Рукине 19 мая 1586 г.47 Документ был выдан на Мо¬
скве, а скрепляющая его вислая черновосковая печать имела весьма краткую
надпись: «Божиею милостию Антоний епископ». В сводной описи грамот во¬
логодских монастырей и других церковных учреждений епархии 1768 г. на¬
ходим указание на подлинную сотную грамоту времени Антония с писцовых
книг письма и меры Аф. Вельяминова да дьяка И. Григорьева 22 февраля
1587 г. на домовую Софийскую вотчину. Имеется в виду опубликованная в
1905 г. С. Шумаковым сотная на архиерейские земли в Вилегодской волости
Усольского уезда.48
С деятельностью Антония Н. Суворов связывал окончательный перенос
резиденции архиерея внутри самой Вологды, со Старого городища (Ленивой
площадки) на другое место, к вновь построенному (но еще не освященному)
Софийскому собору.49 Тогда же, по-видимому, в новый каменный собор
была перенесена гробница епископа Киприана, погребенного в старом ка¬
45 Рукописные собрания Государственной библиотеки СССР им. В. И. Ленина. Указатель.
М., 1996. Т. 1. Вып. 3. С. 410.
46 РНБ, ОСРК, F. 1.788, л. 348-348 об.
47 РИБ. Т. 32. № 329. Стб. 634.
48ГАВО, ф. 496, on. 1, кн. 2489, л. 132 («В конце оной сотной приложена печать черного
воску, которая измялась. Писана в столбец, за ветхостью на ней во многих местах пробилось»);
Шумаков С. Сольвычегодскис сотницы. № 2. С. 8—10. Упом.: Васильев Ю. С. Поуездный
указатель материалов писцового делопроизводства по Северу Росссии XVI в. (писцовых книг,
сотных, выписей из них, платежных) // Крестьянство Севера России в XVI в.: Межвузов¬
ский сборник научных трудов. Вологда, 1984. С. 175; Писцовые книги Русского Севера. С. 297.
49 Суворов Н. Вологодский архиерейский дом // ВЕВ. 1869. № 16. С. 646 — 648.
М. С. Черкасова. Источники по истории Вологодско-Пермской епархии..
211
федральном соборе.50 Крайнюю дату пребывания Антония на своем посту
позволяет уточнить его житие, опубликованное Н. Суворовым. В нем сооб¬
щается, что Антоний скончался на память святого великомученика Димит¬
рия Солунского 26 октября 7096 года (т. е. 1587 г.). За три недели до своей
смерти Антоний успел освятить придел Усекновения Честные Главы Иоанна
Предтечи в Софийском соборе.51 В пользу 1587 г. как года смерти Антония
свидетельствует и фраза из указной грамоты дворецкого Г. В. Годунова на
Соль Вычегодскую городовому приказчику от 25 марта 1588 г. о ревизии
Николо-Коряжемского монастыря, поскольку «ныне на Вологде владыки
нет».52 Следовательно, срок архиерейского служения Антония надо ограни¬
чить 1587 г., а не 1588 г., как принято в литературе. Особняком стоит непо¬
нятное известие Троицкой вкладной книги о том, что владыка Антоний мог
занимать кафедру уже в апреле 1571 г. (после Иоасафа и до Макария), ко¬
гда был записан его 50-рублевый вклад в Сергиев монастырь.53 При еписко¬
пе Антонии не прерывались старинные связи Вологды с Усть-Вымью. По его
повелению на Усть-Выми местными священниками Мисаилом и Евтихием
составляется Вычегодско-Вымская (или Мисаило-Евтихиевская летопись),
доведенная затем до 1619 г.54
С принятием патриаршества иерархическое место вологодского архиерея
повысилось. В настольной патриаршей грамоте новгородскому митрополиту
Варламу от 6 марта 1592 г. вологодский и великопермский архиепископ
Иона назван четвертым после Казанско-Астраханского, Ростово-Ярослав¬
ского и Сарско-Подонского митрополитов.55 Под 7101 г. во Вкладной книге
Кирилло-Белозерского монастыря отмечен вклад вологодского архиеписко¬
па Ионы двумя собольими шубами за 16 р.56 После назначения Ионы в
1604 г. Ростовско-Ярославским митрополитом архиерейскую кафедру до
1607 г. занимал Иоасаф II. Как об умершем, о нем писали в своей челобит¬
ной представители вологодского духовенства в Ярославль к воеводе
кн. Д. М. Пожарскому и Совету всея земли в 1612 г. Челобитчики с неодоб¬
рением отзывались о пре-емнике Иоасафа II Сильвестре, который утвердил¬
ся на архиерейском столе без правительственной санкции. В ответ ярослав¬
ские власти повелели Сильвестру быть архиереем «до большого собору, как
Московское государство очистится».57 Во вкладной книге Соловецкого мона¬
стыря под 120 (1611/12) г. помечен вклад в размере 100 р. Сильвестра,
«епископа Корельского города, а после был архиепископ Вологодцкий и Ве¬
50 Суворов Н. Описание Вологодского кафедрального Софийского собора. М., 1863. С. 61.
51 Там же. С. 173-174.
52РИБ. Т. 32. № 337. Стб. 651. И. К. Степаповский считал годом кончины Антония 1587 г.
(Степаповский И. К. Вологодская старина... С. 23, 113).
53 Вкладная книга. С. 39 (л. 94).
54 Историко-филологический сборник... С. 242 — 243 (предисл. П. Доронина).
55 ДАИ. Т. 1. С. 229. № 137.
56 Архив СПб ИИ РАН, колл. 115 (Рукописные книги), № 1074, л. 438.
57 Старая Вологда. XII —начало XX в.: Сборник документов и материалов. Вологда, 2004.
С. 195. № 230.
212
Русская церковь в XV —XVII вв.
ликопермский».58 Сильвестр стал свидетелем страшного разорения Вологды
польско-литовскими отрядами 22 — 25 сентября 1612 г. и сообщал с земскими
людьми в Москву о воеводском нерадении и оплошестве («...А все, господа,
деялось хмелем: пропили город Вологду воеводы»).59 С титулом «епископ
Корельский и Ореский» Сильвестр был упомянут в утвержденной грамоте
на царство 1613 г., и значило ли это, что он представляет именно Вологодско-
Пермскую епархию, не ясно.60 Во всяком случае официальное приглашение
прибыть на собор было послано не ему, а Нектарию (из Охридских еписко¬
пов), но его подписи на утвержденной грамоте нет. О пребывании Сильве¬
стра на вологодской кафедре свидетельствуют его приходо-расходные книги
за октябрь 1612 —июль 1613 г., выписки из которых дошли до нас в составе
архива вологодских краеведов, отца и сына Н. И. и И. Н. Суворовых.61
Вскоре (примерно 25 — 26 июня 1613 г.) произошло снятие его с архие¬
рейской кафедры. Новопоставленный владыка Нектарий-грек начал правле¬
ние с распоряжения вологодским воеводам кн. М. Г. Темкину-Ростовскому
и Г. Г. Пушкину о совместном с приказными людьми архиерейского дома
описании имущества и запасов архиерейской кафедры.62
К марту —апрелю 1614 г. относятся две благословенные грамоты Некта¬
рия на построение в Лодомском приходе на Двине церкви во имя Богоявле¬
ния Господня. Ранее этот приход, как и все Нижнее Подвинье, находился
под юрисдикцией Новгородского митрополита. Следовательно, в первые по-
слесмутные годы часть приходов Новгородской митрополии была включена
в Вологодскую епархию, но уже в 1627 г. приход Лодомской Георгиевской
церкви снова подчинялся Новгородскому митрополиту.63
В судьбе вологодских архивов роковую роль сыграло разорение 1612 г.
О том, что многие документы на земли архиерейской кафедры тогда сгоре¬
ли, сообщал владычный приказный Глеб Патрикеев во время одного спорно¬
го земельного дела 1630 г.64 Из указной царской грамоты 1620 г. узнаем, что
ранее по всей Вологодской архиепископии монастырям, светским вотчинни¬
кам и помещикам были выданы царские «жалованные тарханные грамоты»,
согласно которым приходские попы «ни в каких делех» (гражданских и ду¬
ховных. — М. Ч.) не подчинялись святительскому суду. Географический
58 Архив СПб ИИ РАН, колл. 2 (Актовые книги), № 152, л. 109.
59 Вологодские губернские ведомости. 1839. Прибавления к № 3. С. 19 — 20; Старая Воло¬
гда... С. 195-196. № 231.
60 Собрание государственных грамот и договоров. М., 1813. Ч. 1. № 103. С. 637 (из воло¬
годского духовенства на соборе 1613 г. были: архимандрит Сгтсо-Каменного монастыря Пити-
рим, игумен Спасо-Прилуикого монастыря Симеон; дворян представлял выборный М. М. Осто¬
лопов); Суворов Н. Описание Вологодского кафедрального Софийского собора. С. 180.
61 ВГИАиХМЗ, ф. 13 (Суворовы), оп. 1, кн. 1, л. 1.
62 Суворов Н. Описание Вологодского кафедрального Софийского собора. С. 175—179;
ЛЗАКза 1864 г. СПб., 1865. Вып. 3. С. 8-12, 61-63.
63РИБ. СПб., 1908. Т. 25. Акты Холмогорской и Устюжской епархии. Т. 3. Приложение.
Акты Лодомской церкви Архангельской епархии. Стб. 178—180.
м ВГИАиХМЗ, ф. 1, оп. 2, № 100. Благодарю Д. Е. Гневашсва, обратившего мое внимание
на это дело.
М. С. Черкасова. Источники по истории Вологодско-Пермской епархии.
213
диапазон действия этих грамот был весьма широк — Вологодский уезд,
Вычегда, Яренский городок, Сысола, Пермь Великая, Соль Камская. Суще¬
ствовали и архиерейские жалованные тарханные грамоты, освобождавшие
храмовых причетников от выплаты церковной дани. В условиях сильного
оскудения Вологодской епархии все эти прежние тарханы было решено от¬
менить, вернув «всякого церковного чину людей» под эгиду святительского
суда по делам духовным и обложив все церкви данью в архиерейскую каз¬
ну.65
За первую четверть XVII в. сведений о грамотах из архива Вологодского
архиерейского дома становится больше, но часть из них известна только по
публикациям, сделанным в свое время Н. И. Суворовым, а другая часть —
лишь по упоминаниям в описях 1660 и 1663 гг.66 Новая разновидность учет¬
ной документации — архиерейские окладные книги — начала составляться
по предписанию царя и патриарха, изложенному в упомянутой выше указ¬
ной грамоте 1620 г., а по Вологде одна такая книга — 1618 г. — возникла
и ранее. В окладных, переписных, приходо-расходных книгах XVII в. со¬
держатся интересные сведения о восточной половине обширной епархии —
Усть-Выми, Усольском, Мезенском, Пустозерском уездах. Материал этот
требует отдельного рассмотрения.
65 Вологодские акты 1500 — 1684 гг. // ЛЗАК за 1864 г. Вып. 3. С. 8—12. Грамота была под¬
тверждена 18 августа 1645 г. царем Алексеем Михайловичем на имя Вологодского и Велико¬
пермского архиепископа Маркела.
66ВГИАиХМЗ, ф. 1, on. 1, кн. 11, 15; Суворов Н. Описание Вологодского кафедрального
Софийского собора. С. 175 — 179; ЛЗАК за 1864 г. Вып. 3. С. 8—12, 61—63.
А. И. Папков
ФОРМИРОВАНИЕ СЕТИ ПРАВОСЛАВНЫХ ХРАМОВ
В ЮЖНЫХ УЕЗДАХ РОССИЙСКОГО ЦАРСТВА
В КОНЦЕ XVI-НАЧАЛЕ XVII в.
Необходимым условием стабильного существования любого общества
является наличие адекватной идеологической системы, обеспечивающей его
членам эмоционально-ценностную ориентацию в мире. Следует признать,
что после падения советской идеологии российское общество вплоть до на¬
стоящего времени не преодолело мировоззренческого кризиса. Поэтому
большие надежды возлагаются на православие, которое и сейчас восприни¬
мается как непременный атрибут русского традиционного существования,
свидетельство особой русской духовной культуры.
В свете данного обстоятельства особую актуальность приобретают иссле¬
дования истории Русской Православной Церкви (далее — РПЦ). Для разре¬
шения проблемы государственно-церковных отношений Юг России является
уникальной территорией. Здесь переплелись необходимость противостояния
католическо-униатской экспансии с Запада, постоянная опасность с мусуль¬
манского Юга, особенности распространения православия на новые земли,
на которых, в отличие от Сибири или Севера, практически не было корен¬
ного населения.
Каждый город, построенный в ходе продвижения территории Российско¬
го царства на Юг, становился не просто новым военным укреплением, но и
полноценным населенным пунктом, центром колонизации прилегающей тер¬
ритории. В городе размещались для постоянного проживания служилые лю¬
ди («по отечеству» и «по прибору») вместе со своими семьями. Нередко их
усадьбы располагались особыми слободами вокруг центрального укрепле¬
ния. По мере хозяйственного развития в новых городах формировался посад
с торговым и ремесленным населением. Естественно, что параллельно в этих
российских поселениях должны были строиться православные храмы и мо¬
настыри, а также формироваться определенная церковная структура, необ¬
ходимая для удовлетворения религиозных запросов населения. В историче¬
ской литературе обращалось внимание на исключительную роль государства
в распространении православия на окраинах страны. Применительно к Си¬
бири и Карелии упомянутую особенность кратко охарактеризовал митропо-
© А. И. Папков, 2006
А. И. Папков. Формирование сети православных храмов в южных уездах России... 215
лит Макарий (Булгаков), описав строительство государством церквей в
острогах и основание монастырей.1
И. К. Смолич однозначно определил мировоззрение русского человека
XVI —XVII вв. как «насквозь религиозное», в результате чего «все события
церковной и государственно-политической жизни рассматривались, взвеши¬
вались и оценивались с религиозной точки зрения».2 По мнению П. В. Зна¬
менского, «даже внешний вид русского города и селения показывали, что
религия — господствующая сила в стране; иностранцы видели в русских
городах множество богатых церквей и монастырей, слышался неумолкаю¬
щий звон колоколов, по всем улицам стояли часовни и иконы с зажженными
перед ними свечами, прохожие крестились перед каждой часовней, а иные
клали земные поклоны <...>, весьма часто совершались крестные ходы».3
Д. И. Багалей отметил тот факт, что храмы на Юге России нередко воз¬
никали одновременно с основанием городов. Он указал на случаи постройки
вместе с крепостью не одной церкви, а сразу двух, приведя в качестве
примера возведение Царева-Борисова.4
Приправочная книга кн. Волконского и подьячего Окинфова 1599 г. по¬
зволила оценить владения белгородского духовенства, которые находились
в Донецкой волости. Двум священникам, дьякону, двум дьячкам, пономарю
и просфирнице Белгородского Троицкого собора были отведены следующие
угодья: р. Нежеголь с реками Корень и Короча, лес на р. Нежеголь, озера
Лебяжье, Константиновское и Печенеги, оба берега Северского Донца, от
устья Нежеголи до устья Волчьих Вод, с рыбными и звериными ловлями,
лесом и всякими угодьями. В дальнейшем все перечисленные владения, за
исключением р. Нежеголи, были переданы другим владельцам. Взамен их в
1616 г. монастырь получил Мохначевский и Гниловский юрты на Северском
Донце, речки Мож, Камылына и озеро Косыж.
Практически все церкви и духовенство обеспечивались земельными наде¬
лами. Им отводилось определенное количество сена (сенокосов), предостав¬
лялось право пользования лесом и рыбными ловлями. Сравнение доли ду¬
ховенства с аналогичными владениями прихожан не свидетельствует о со¬
словной привилегированности священнослужителей. Нередко попы имели
наделы, значительно уступавшие размерам наделов их прихожан.5
После образования единого Российского государства его южные земли в
церковном отношении подчинялись трем епископам: Рязанскому и Муром¬
скому, Сарскому и Подонскому (Крутицкому), Смоленскому и Брянскому.
Смоленская епархия присоединилась к Московской митрополии в 1514 г.,
в ее состав вошли города, отвоеванные у Великого княжества Литовского в
1 См.: Макарий {Булгаков). История русской церкви. М., 1996. Кн. 6. С. 61—62.
2 Смолич И. К. Русское монашество. М., 1997. С. 76.
3Знаменский П. В. История русской церкви. М., 1996. С. 155.
4 Багалей Д. И. Очерки из истории колонизации и быта степной окраины Московского го¬
сударства. М., 1887. Т. 1. С. 116—117.
5 Материалами Воронежского у. этот вывод ранее был обоснован Э. В. Комоловой (См.:
Комолова Э. В. Церковное развитие южнорусского региона в XVII в. // Из истории воронеж¬
ского края. Воронеж, 2002. № 10. С. 7).
216
Русская церковь в XV—XVII вв.
1500 г.: Чернигов, Брянск, Стародуб и Новгород-Северский. При этом епи¬
скоп Брянский и Черниговский был взят в плен и отправлен в Москву.
К сожалению, неизвестны точные границы тогдашних епархий РПЦ.
Следует обратить внимание и на то обстоятельство, что, в силу различных
причин, отдельные территории, города или церковные учреждения могли
ведаться не в самой ближайшей к ним епархии. Так, Белевский Спасо-Пре-
ображенский монастырь, построенный еще белевскими князьями Солнцевы-
ми-Засекиными в первой четверти XVI в., числился в Крутицкой епархии.
Объяснить это можно тем, что к моменту основания монастыря Смоленск
еще оставался в юрисдикции Великого княжества Литовского.6
Пожалуй, одной из главных особенностей возникновения большинства
храмов и монастырей на южной окраине страны была значительная роль го¬
сударства в этом процессе. В этом неспокойном приграничном регионе глав¬
ным субъектом и регулятором колонизации выступало само государство.
В Тульском кремле стояла соборная церковь Архистратига Гавриила, по¬
строенная «на каменное дело», и вторая, теплая, церковь. Характерно, что
во всей Туле XVI в. не было ни одной каменной церкви, хотя и существова¬
ла обширная каменная крепость. На посаде стояло несколько деревянных
храмов. Среди них были и построенные по образцу каменных.7
Ко времени отписания Епифани «на государя», в 1571/72 г., в ней чис¬
лилось восемь казачьих слобод с пятью церквами. Внутри Дедилова стояла
деревянная Покровская церковь.8 Внутри небольшого города Венева (Горо-
денска), число дворов которого, включая посад, не превышало 143, имелась
церковь Параскевы Пятницы. В примыкавшем к городу посаде располага¬
лась Преображенская церковь.9
При анализе государева указа 1599 г. об основании Валуйки И. Н. Микла¬
шевский указал на примечательный факт: воевода Мосальский должен был
взять с собой «церковное строенье»: иконы, ризы, церковную утварь, коло¬
кола, богослужебные книги и даже пшеничную муку для выпечки просфор.10
Можно предположить, что роль государства была не менее значительной
и при основании храмов в других южнорусских городах. По всей видимо¬
сти, одновременно со строительством крепостных стен и башен Воронежа,
в 1586 г. была возведена соборная Благовещенская церковь с приделом Ни¬
колая Чудотворца.11 И если сооружение первого храма осуществлялось в
русле других государственных мероприятий, проводившихся властями при
постройке нового города в соответствии с установившейся практикой, то по
прошествии незначительного времени появляются храмы, строительство ко¬
торых связано уже с инициативой горожан.
6 См.: Макарий (Булгаков). История... Кн. 4. Ч. 1. С. 194—198, 213.
7 Тихомиров М. Я. Россия в XVI столетии. М., 1962. С. 382 — 383.
8 Там же. С. 389 — 390.
9 Там же. С. 51.
10 Миклашевский И. Н. К истории хозяйственного быта Московского государства.
М., 1894. Ч. 1. С. 25.
11 См.: Глазьев В. Я. Страницы ранней церковной и монастырской истории города Воронежа
и Воронежского уезда // Церковь и ее деятели в истории России. Воронеж, 2001. Вып. 2. С. 46.
А. И. Папков. Формирование сети православных храмов в южных уездах России... 217
В 1615 г. в Никольской церкви Стрелецкой слободы Воронежа служили
два священника: Савва Никитич и Яков Леонтьевич. Все церковное имуще¬
ство: иконы, ризы и свечи — принадлежало священнослужителям. При хра¬
ме была колокольня, на которой находились два колокола, приобретенные
на средства попов, и шесть — на средства прихожан. По предположению
В. Н. Глазьева, поп Леонтий служил в Никольской церкви в период 1594 —
1615 гг. Его жена Мария, овдовев, стала просвирницей той же церкви.
В 1622/23 г. она вместе со своими детьми (попом Максимом и Нехорошим)
подала челобитную, заявив, что церковь построена на средства ее покойного
мужа Леонтия. В ответ на эту челобитную появилась царская грамота, пове¬
левавшая служить в Никольской церкви сыну Марии Максиму. Распоряже¬
ние вызвало протест другого священника, Саввы, который напомнил, что
при царе Федоре Ивановиче его отец Никита пришел из Ряжска и соорудил
церковь во имя святого Николая.
Можно утверждать, что значительная часть воронежских храмов была
сооружена и обустроена по инициативе и на средства прихожан, без участия
государства. Дозорная книга Воронежского у. 1615 г. содержит сведения о
храмах в других слободах Воронежа. Одной из самых старых воронежских
слобод была слобода полковых казаков. В ней священники Афанасий и
Кузьма Павлов на свои средства построили: первый — храм Рождества
Христова и теплую церковь во имя св. Георгия, а второй — храм Параскевы
Пятницы и теплую церковь во имя Дмитрия Солунского.
По предположению В. Н. Глазьева, к старейшим храмам Воронежа отно¬
силась церковь во имя пророка Ильи с приделом Фрола и Лавра, построен¬
ная священником Иваном Никитиным. Она находилась «на посаде на Ста¬
ром городище», т. е. там, где располагалась воронежская крепость в 1586 —
1590 гг., до ее сожжения черкасами.12 Известно, что этот храм был не только
выстроен на средства его первого священника о. Ивана, но и им же снабжен
церковной утварью. На колокольне при храме висели два колокола: один —
попа, а другой — прихожан.13 В слободе беломестных казаков в 1615 г. на¬
ходилась церковь Покрова Богородицы. Церковная утварь была приобрете¬
на на средства прихожан. В храме служили два священника — Григорий
Степанов и Иван Федоров, а также во дворе жила просвирница Ульяна. При
этом храме находились две кельи с нищими.14 Таким образом, соборная Бла¬
говещенская и Никольская церкви, стоявшие в Стрелецкой слободе, явля¬
лись самыми древними храмами в Воронеже. К числу старейших следует
также отнести церкви, располагавшиеся в слободе полковых казаков, —
Рождественскую, Пятницкую и Ильинскую. После 1594 г. могла появиться
Покровская церковь в слободе беломестных казаков. В отличие от вышена¬
званных, в 1615 г. считалась «новой» церковь во имя Дмитрия Угличского
с престолом Михаила Малеина в Напрасной слободе, «строение попа Мат¬
12 Подробнее об этом см.: Папков А. И. Порубежье Российского царства и украинских зе¬
мель Речи Поснолитой в конце XVI —первой половине XVII века. Белгород, 2004. С. 94 — 95.
13 См. об этом: Комолова Э. В. Церковное развитие... С. 5.
14 См.: Акиньшин А. Н. Храмы Воронежа. Воронеж, 1994. С. 8.
218
Русская церковь в XV—XVII вв.
вея Афанасьева».15 В писцовых книгах 1628 г. упомянутая выше Покров¬
ская церковь имеет второе наименование — Рождества Богородицы, показа¬
но ее расположение — за пределами крепости, на посаде, в центре базара.
К началу XVII в. относится появление церкви Иоанна Предтечи на Чижовке
(она же Троицкая с приделом Усекновения главы Иоанна Предтечи).16
Дозорная книга Воронежского у.17 указывает на наличие четырех сел на
правом берегу Дона, но лишь в одном из них, с. Губареве, имелась церковь
(Богоявленская, «строение попа Федора»), не пострадавшая от татарского
набега 1613 г. Напротив, церковь св. Георгия в с. Гвоздевка, Богоявленская
церковь в с. Большое Терновое и Архангельская в Малом Терновом запус¬
тели. Забегая вперед, можно добавить, что в 1629 г. в двух последних из
упомянутых селений храмов уже не было, а сами они числились уже не се¬
лами, а деревнями.18
В двух селах на р. Усмани в 1615 г. находились: в с. Собакино храм с дву¬
мя престолами — во имя Николая Чудотворца и во имя Дмитрия Солунского
(«строение попа Власа»); в с. Боровом — церковь Введения Пресвятой Бо¬
городицы с приделом Живоначальной Троицы («строение мирское»). На ле¬
вобережье Воронежа располагались две церкви: в с. Ступино (церковь во
имя Дмитрия Солунского) иве. Излегощи (храм во имя Рождества
Христова).
На территории будущего Четровицкого стана, на правом берегу р. Воро¬
неж, от с. Чертовицкого до Карачунекого монастыря в 1615 г. было построе¬
но пять церквей и одна часовня. В с. Чертовицком находилась теплая цер¬
ковь с трапезою во имя Михаила Архангела, в которой служил священник
Матвей Федоров. В сельце Грязном имелась Пятницкая церковь («строение
мирское», книги и ризы попа Василия Филипова). Храм Николая Чудо¬
творца был в с. Рамонь, в с. Березово располагалась церковь Обновления
храма Христа, а в с. Лопатки — Пятницкая церковь. Кроме того, в сельце
Животинном находилась часовня, «наречена церковь Архангела Михаила».
На территории будущего Карачунского стана к 1615 г. возникли четыре
церкви и одна часовня. В с. Сенном — церковь во имя Архангела Михаила,
в с. Манино — храм Рождества Христова, в с. Курино — церковь Николая
Чудотворца, в с. Белоколодезь — Богоявленская церковь, а в сельце Верби-
лово — часовня во имя Козьмы и Демьяна. Всего в Воронежском у. в 1615 г.
находилось 17 церквей и две часовни. Таким образом, храмы, существовав¬
шие в начале XVII в. на территории Воронежского у., были воздвигнуты
прихожанами.
По наблюдениям Э. В. Комоловой, первые священники прибывали в Во¬
ронеж из внутренних областей России. В дальнейшем воспроизводство ду¬
ховенства осуществлялось за счет детей местных священников. Причт воро¬
нежских церквей был невелик, он состоял обычно из одного-двух попов и
15 См.: Глазьев В. Н. Страницы... С. 46.
16 Акипьшип А. Н. Храмы Воронежа. С. 29.
17 См.: Глазьев В. Н. Страницы... С. 60.
18Комолова Э. В. Церковное развитие... С. 4.
А. И. Папков. Формирование сети православных храмов в южных уездах России... 219
одного, в редких случаях — двух, пономарей. Дьяконы же, к примеру,
в 1615 г. были только при соборной Благовещенской и Никольской церквях.
При воронежских Покровской и Рождественской в 1615 г. упоминаются по
две кельи нищих, которые питались от церкви.19
По подсчетам того же историка, в Воронеже в 1615 г. из 194 четвертей
церковных земель в поле на каждого священника в среднем отводилось по
7,5 — 15 четвертей земли в поле (здесь и далее количество земли приводится
по трехпольной системе, когда измерялся один из трех равных участков. —
А. Я.), а на казака — по 20 — 30 четвертей. В селах нормой земельного на¬
дела для церквей было 15 четвертей в поле. Исключение составляли села
Бел-Колодезь (30 четвертей), Собакино (20 четвертей), Большое Терновое
(20 четвертей), Чертовицкое (18 четвертей), Гвоздевка (10 четвертей), Жи¬
вотинное (10 четвертей), Грязное (10 четвертей) и Рамонь (10 четвертей),
а сельские помещики обычно имели порядка 80 четвертей. В это же время
воронежские церкви владели 50 — 150 копнами сена, а соборной принадлежа¬
ло 300. На сельские храмы приходилось, как правило, 20 — 30 копен, за исклю¬
чением церкви с. Собакина (140 копен) и с. Бел-Колодезя (60 копен).20
Одновременно с постройкой крепости Оскол начинается храмовое строи¬
тельство и формирование церковной структуры в этом населенном пункте.
Известно, что на западной стороне детинца находилась церковь Николая
Чудотворца. Она имела придел во имя Параскевы, нарицаемой Пятницей,
стоявший отдельно от здания основного храма. За р. Оскол, в сторону Чу-
фичевского леса, вместе с землями станичных вожей и атаманов находились
церковные поля. А владения дьячка, пономаря и просвирницы располага¬
лись за р. Осколом, в общей даче с приходскими священниками. Всего за
храмом числилось 130 четвертей пашни, лесных угодий и «дикого поля».
В 1616 г. храм был разорен. Кроме того, имелся собор в честь Преображе¬
ния Господня. В остроге находилось еще три церкви: во имя св. Георгия,
Покрова Пресвятой Богородицы и Никиты.
Соборный храм имел два придела: святого князя Владимира Киевского
и Федора Стратилата. Храмовая икона Преображения Спасова имела искус¬
но сделанный серебряный с позолотой оклад. На колокольне висело два ко¬
локола по три пуда весом каждый. За р. Осколом, в Ровеньском лесу, на¬
ходилось 120 четвертей поместной церковной земли, там же были земельные
дачи приходских священников. Видимо, первым соборным священником
был поп Богдан. Двор, в котором он проживал вместе с женой и детьми, сто¬
ял в малом остроге. В 1616 г., во время захвата города черкасами, церковь
сгорела, но была отстроена вновь.21
В слободе станичных ездоков, находившейся в большом остроге, был вы¬
строен храм во имя Покрова Пресвятой Богородицы с приделом святых му¬
чеников Фрола и Лавра. Здесь же был нестыкованный22 храм во имя Успе¬
ния Пресвятой Богородицы и святых мучеников Бориса и Глеба. Эта дере¬
19 Там же. С. 4 — 5.
20Там же. С. 7.
21 Никулов А. П. Старый Оскол. Курск, 1997. С. 61—62, 168—169.
220
Русская церковь в XV—XVII вв.
вянная церковь примыкала к земляному валу и располагалась недалеко от
городских Покровских ворот. Как и другие церкви, она сгорела в 1616 г.,
а затем была восстановлена.23
За крепостной стеной, напротив больших ворот, была выстроена церковь
во имя Архистратига Михаила. После разорения 1616 г. она была поставле¬
на на новом месте, рядом с восстановленной крепостью.
В Беломестной слободе была выстроена церковь Козьмы и Демьяна с
приделом Благовещения Пресвятой Богородицы. Известно, что первым свя¬
щенником этого храма был Матвей Гаврилов. Церковь несколько раз горе¬
ла, но отстраивалась на прежнем месте. Земля этому храму была отведена
за р. Осколом, рядом с владениями станичных ездоков, и перед рекой,
в районе государственной мельницы.
За р. Осколом, в Ямской слободе, не позднее 1601 г. была построена цер¬
ковь Обновления Храма Воскресения Христова. Ее первым священником
был Клементий Федоров.
В 1596 г. жители Ездочной слободы выстроили на Сведенской поляне
храм во имя Явления Святой Богородицы Одигитрии. Первым священником
в ней был Семион Гаврилов.
После постройки Оскола появляется Оскольский у. Известно несколько
православных храмов, существовавших в нем к началу XVII в. Среди них
церковь Архангела Михаила в с. Нижнее Чуфичево (Чуфичевский стан),
построенная, скорее всего, одновременно с основанием города. В с. Яблоно-
во Дубенского стана стояла церковь Николая Чудотворца, построенная в на¬
чале XVII в. В Ублинском стане, в с. Караваево-Геросим, имелась церковь
Рождества Пресвятой Богородицы, которая сгорела в 1612 г., а следователь¬
но, была построена еще до Смуты. В этом же стане был еще один храм: цер¬
ковь Параскевы Пятницы в с. Пятницкое-Черкасское. Она была построена
в конце XVI в., а в 1612 г. разорена татарами.24
Рассмотрев в общих чертах процесс складывания структуры РПЦ в южных
уездах Российского царства в конце XVI —начале XVII в., следует отметить,
что за довольно короткое время в данном регионе появилось достаточно мно¬
го православных храмов. Определенную роль в этом процессе сыграло госу¬
дарство. Правительство наделяло Церковь землями и другими угодьями, необ¬
ходимыми для полноценного функционирования РПЦ в регионе. При соору¬
жении новых крепостей за правительственный счет возводились не только
укрепления, но и церкви. Можно предположить, что за государственный счет
строилось только необходимое (минимально достаточное) для идеологиче¬
ского обеспечения колонизации количество храмов. Затем, по мере заселения
региона, появляются церкви, возведенные уже местными жителями.25
22 Под «нестыкованным» храмом понимается церковь (в данном случае) с двумя престола¬
ми (Успения Пресвятой Богородицы и Бориса и Глеба). При этом престолы располагались в
разных, отдельностоящих (нестыкованных), помещениях.
23 Нику лов А. 77. Старый Оскол. С. 170.
24 Там же. С. 170-173.
25 Статья подготовлена при финансовой поддержке РГНФ. Проект 06-01 -55108а/Ц.
ПРОБЛЕМЫ СОЦИАЛЬНО-
ЭКОНОМИЧЕСКОЙ
ИСТОРИИ И ГЕНЕАЛОГИЯ
С. В. Стрельников
ПОТОМКИ ПЕТРА ОРДЫНСКОГО
И КАРАШСКАЯ СЛОБОДА
Ростовский Петровский монастырь, что на Поле, находился на берегу
озера Неро в 3 верстах к северо-востоку от Ростова. История его возникно¬
вения содержится в «Повести о Петре, царевиче ордынском», составленной
в Ростовской земле и датируемой исследователями периодом от середины
XIV в. до конца XV в. Время создания ее определяется исторической и по¬
литической обстановкой Ростовского княжества, нашедшей отражение в са¬
мой Повести.1
В основу Повести положена легенда об основателе Ростовского Петров¬
ского монастыря, ордынском царевиче, племяннике хана Берке, принявшем
христианство и перешедшем на службу к ростовскому князю. Завершается
Повесть семейной хроникой рода царевича Петра — его детей, внуков и пра¬
внуков. Есть все основания считать, что основанный Петром монастырь в те¬
чение нескольких поколений являлся домовым монастырем семьи царевича
Петра. Хронологическая канва событий — от 1253 г. и до нашествия Ахмыла
в 1322 г. В отличие от ростовских епископов, к ростовским князьям автор отно¬
сится несколько пренебрежительно, поскольку не называет последних по име¬
нам. Это позволяет исследователям считать, что произведение должно было
быть написано в то время, когда ростовские князья теряли свою власть и
авторитет, а Москва все больше и больше овладевала ростовскими землями.
Считается, что в исторических документах не встречается ни имя самого
Петра, ни его потомков.2
Однако хорошо известно, что во второй половине XIV в. ростовские кня¬
зья проводили в отношении татар очень гибкую политику.3 Более того, из-
1 Повесть о Петре, царевиче ордынском // ПЛДР. Конец XV —первая половина XVI века.
М., 1984. С. 20 — 37; Дмитриева Р. П. Повесть о Петре, царевиче ордынском // Словарь книж¬
ников и книжности Древней Руси. Л., 1989. Вып. 2 (вторая половина XIV —XVI в.). Ч. 2.
Л-Я. С. 256-259.
2 Дмитриева Р. П. Повесть о Петре, царевиче ордынском... С. 257, 258.
3 Насонов А. Н. Монголы и Русь. Л., 1940. С. 67.
© С. В. Стрельников, 2006
224
Проблемы социально-экономической истории и генеалогия
вестны браки ростовских князей на татарках. Так, ростовский князь Глеб
Василькович женился в Орде на родственнице хана.4 Сын Бориса Василь-
ковича, Константин, во втором браке был женат на татарке.5 В летописях
сохранились упоминания о многочисленных поездках Бориса и Глеба Ва-
сильковичей в Орду, где их неизменно встречали «с честию».6 Там же, в
Орде, скончались князья Борис Василькович, Михаил Глебович и Констан¬
тин Борисович.7 На территории самого Ростовского княжества встречаются
татарские топонимы. Следовательно, данная легенда могла иметь под собой
вполне достоверные факты.
Согласно Повести, ростовский князь, под которым, скорее всего, подразу¬
мевается Борис Василькович, дал Петру грамоты на владение «множество
земель от езера, воды и лесы».8 Следовательно, начало складывания земель¬
ных владений монастырская традиция относит ко второй половине XIII в.
Позднее, в XVII в., монастырь, чтобы подтвердить свои претензии на пра¬
во рыбной ловли в Ростовском озере, сослался на Повесть («Житие Петра
царевича»), хранившуюся в ростовской посадской Благовещенской церкви.9
Любопытно, что представленная рукопись Повести была датирована: «писа¬
на книга „Житие Петра царевича“ в лето 6987 (1478/79 г. — С. С.)».10 По
предположению А. Г. Мельника, Повесть могла быть составлена в 1478/79 г.,
т. е. после утраты Ростовским княжеством своей независимости.11 Впрочем,
следует заметить, что указание на дату составления Повести не характерно
для агиографической традиции, а следовательно, мы имеем дело с упомина¬
нием об одном из наиболее ранних списков данного памятника.
Писцовая книга 1629 — 1631 гг. фиксирует земельные владения монасты¬
ря в 5 станах (Сотемском, Печеготцком, Назорном, Якимовском и Холмец-
ком).12 География земельных владений монастыря в совокупности с другими
источниками позволяет определить в общих чертах развитие монастырской
вотчины со второй половины XIII в. и по начало XV в.
Повесть, помимо самого Петра, называет также поименно внука и пра¬
внука — Юрия и Игната. Вологодский и новгородский соборные синодики
XVI в. перечисляют более подробно род царевича Петра: «Блаженому Пет¬
ру царевичю, иже поправшему скверную и богомерзскую татаръскую веру,
Л ПСРЛ. 2-е изд. М., 2001. Т. 1. Лаврентьевская летопись. Стб. 524.
5 Там же. Стб. 528.
6 Белякова М. М. Некоторые наблюдения над отражением исторических фактов в «Повес¬
ти о Петре, царевиче Ордынском» //Литература Древней Руси. Источниковедение. Л., 1988.
С. 80.
7 ПСРЛ. Т. 1. Стб. 525, 527, 529.
к Повесть о Петре, царевиче ордынском... С. 30.
9 Грамота от 7153 (1645) г. царя Михаила Федоровича о рыбных ловлях в Ростовском озе¬
ре // Ярославские епархиальные ведомости. 1893. Ч. пеофиц. Стб. 551.
10 Там же.
11 Мельник А. Г. К вопросу о времени возникновения «Повести о Петре, царевиче ордын¬
ском» //ТОДРЛ. СПб., 2003. Т. 53. С. 626-627.
12 РГАДА, ф. 1209, он. 1, кн. 10750, л. 1105 (1107) — 1125 (1127).
С. В. Стрельников. Потомки Петра Ордынского и Карашская слобода
225
и пришед в Ростов и крестися и монастырь созда святых апостол Петра и
Павла, и же есть и до ныне. И детем его и внучатом его Никите, Юрию Ни-
китичю, Марку Юриевичю и жене его Феодоре и сыном его Александру и
Вениамину и внуку его Гаврилу, Юрию Юрьевичю и жене его Ксение и
сыну его Данилу и всему роду их — вечнаа память».13 В составе копийной
книги Московского митрополичьего дома среди ростовских актов сохрани¬
лась данная, датированная публикаторами периодом 1390—1406 гг., некоего
Юрия Юрьевича митрополиту Киприану на починки Березницы и Треги-
зово.
По предположению С. Б. Веселовского, Юрий Юрьевич являлся неиз¬
вестным московским боярином.14 Однако сопоставление поминальной запи¬
си и грамоты позволяет отождествить Юрия Юрьевича как потомка ордын¬
ского царевича Петра. Согласно данной, починки были даны в митропо¬
личью слободку Караш «Святому Василью».15 Речь идет о погосте Василия
Кесарийского у озера Осника, являвшегося центром волости. Здесь же на¬
ходилось и одноименное с. Осник.16
Грамота Юрия Юрьевича уже служила объектом для изучения в научной
литературе.17 Условием вклада было занесение в синодики его имени, а так¬
13 Запись приведена по «вологодскому» синодику (См.: РНБ, Погод. 1596, л. 167). Анало¬
гично в «новгородском», за исключением одного имени. Ксения в «новгородском» названа
Оксиньей (См.: РНБ, ОСРК, F.n.IV.l, л. 10 об.-И об.).
14 Веселовский С. Б. Феодальное землевладение в Северо-Восточной Руси. М.; Л., 1947.
Т. 1. С. 379.
15АФЗХ. М., 1951. Ч. 1. МЬ ю.
16 АФЗХ. Ч. 1. № 12.
17 Семенченко Г. В. Митрополичья кафедра в борьбе за землю (об одной подделке 1460 —
1490-х гг.) // Церковь, общество и государство в феодальной России. М., 1990. С. 164 — 167.
Следует заметить, что мнение Г. В. Семенчснко о подложности грамоты представляется не бес¬
спорным. Напомним, что основанием для такого вывода служит титулование Киириана «ми¬
трополитом всея Руси», что, по мнению автора, в титулатуре московских митрополитов про¬
изошло лишь с 1461 г. (до этого они были «митрополитами Киевскими и всея Руси»), а также
обращение «...дал еемь в дом пречистыа Богородици и великим чюдотворцом Петру и Алек¬
сею...». Упоминание митрополита Алексея, по Г. В. Семенченко, говорит о том, что перед нами
подделка, поскольку мощи Алексея были обретены не ранее начала 1430-х гг., празднование
его памяти было установлено около 1449 г., а Логофетовская редакция его Жития относится к
1459 г. Следовательно, по мнению исследователя, грамота не могла быть составлена в 1390 —
1406 гг., поскольку в этот период митрополит Алексей, у которого при жизни были крайне на¬
тянутые отношения с Киприаном, еще не был объявлен «чудотворном». Мнение Г. В. Семен¬
ченко о позднем употреблении титула «митрополит всея Руси» можно было бы оспорить. Сам
Семенченко признавал, что не всегда для грамот, выданных при Киприане, Фотии и Ионе,
было характерно использование титула «митрополит Киевский и всея Руси». Так, грамоту ми¬
трополита Киириана 1391 г. Царе-Константиновскому монастырю, где встречается титул «ми¬
трополит всея Руси», автор объясняет «обработкой ее под образец для одного из формулярни-
ков митрополичьих посланий, из которого она попала в книгу земельных актов митрополичьей
канцелярии» (Там же. С. 165—166). Вместе с тем исследователям давно известны документы
XIV —начала XV вв., где встречается использование обоих титулов. Это духовные и договор¬
ные грамоты великих и удельных князей. Докончания Дмитрия Донского с князем Владими¬
ром Андреевичем Серпуховским 1367 и 1389 гг. (грамота 1389 г. дошла в подлиннике!), с кня¬
зем Михаилом Тверским 1375 г., с князем Олегом Рязанским 1382 г., первая духовная Дмит¬
226
Проблемы социально-экономической истории и генеалогия
же имен жены и детей.18 Следует подчеркнуть, что подавляющее большин¬
ство земель Петровского монастыря находилось в южных станах Ростовско¬
го у., расположенных по соседству с Карашской волостью, — Печеготцком
и Назорном. В том же Печеготцком стане за Петровским монастырем числи¬
лось с. Петровское на речке Печегде.19 В составе владений Карашского Вос¬
кресенского монастыря находились деревни Петровская и Юрьевская,20 ко¬
торые гипотетически можно связать с именами Петра и Юрия. Наличие в
волости-слободке татарских топонимов (Караш, Икларъ, Отларъ, Астрю-
ково) указывает на возможное присутствие здесь во второй половине XIII —
XIV вв. татарских поселений и слободок. На территории всего Ростовского у.
встречаются топонимы Боскач, Неврюево.
О наличии в Ростове татар говорит и сама Повесть. Из татарских вель¬
мож, проживавших в Ростове, выбрал себе супругу царевич Петр. В этой
связи внимания заслуживает поминальная запись в ростовском соборном си¬
нодике: «Георгию Баскаку, Георгию Товтивиловичю и княгиням их Марии,
Настасий — вечная память».21 Георгий (Юрий) Баскак, судя по записи,
являлся крещеным татарином. Его супругой записана княгиня Мария.
В отличие от «вологодского» и «новгородского» синодиков, в синодиках
ростовских церквей — Воскресенской и Иоанна Богослова — род царевича
Петра записан несколько иначе: «Лазаря, Георгия, Игнатия, князя Фомы,
Петра, княгини Марфы».22 Сравнение записей синодиков двух ростовских
церквей и ростовского соборного синодика позволяет предположить, что
Георгий и княгиня Марфа — никто иные, как Георгий Баскак и его супруга
княгиня Мария. Следовательно, Георгий (Юрий) Баскак приходился вну¬
ком царевичу Петру, т. е. Юрием из Повести, ходившим в Орду. Возможно,
рия Донского 1375 г. (дошла в подлиннике!), докончания Василия I с Михаилом Тверским
1396 г., с его братьями Андреем Можайским и Петром Дмитровским 1401 — 1402 гг. — Алек¬
сей, Пимин и Киприан титулуются как «митрополит всея Руси» (ДДГ. М.; Л., 1950. № 5,
8—11, 15, 18). Однако в докоичаниях Василия I с Юрием Галицким 1390 г., Владимиром Анд¬
реевичем Серпуховским 1401 — 1402 гг. и Федором Рязанским 1402 г. Киприан назван «митро¬
политом Киевским и всея Руси» (ДДГ. № 14, 16, 19). Следовательно, использование церков¬
ными иерархами, в том числе и Киприаном, титула «митрополит всея Руси» было самым
распространенным явлением в последней трети XIV в. Гораздо сложнее обстоит дело с «чудо¬
творцем Алексеем». Непонятно, почему Г. В. Семенченко столь невероятной казалась мысль о
возможности некоторого поновления грамоты Юрия Юрьевича, дошедшей к тому же лишь в
составе копийного сборника. Тем более, что упоминаемые в грамоте земли действительно числи¬
лись в конце XV в. в составе митрополичьих владений (См.: АФЗХ. Ч. 1. Jsib 12. С. 10).
18 АФЗХ. Ч. 1. № 10.
19РГАДА, ф. 1209, on. 1, кн. 10750, л. 1106 об. (1108 об.). Этимологически название села
можно связать с Петром Ордынским.
20 АФЗХ. Ч. 1. № 12.
21 Конев С. В. Синодикология. Ч. 2. Ростовский соборный синодик // Историческая генеа¬
логия. 1995. Вып. 6. С. 106. Благодаря синодику, теперь становится известным имя сына полоц¬
кого князя Товтивила, погибшего в междоусобице в Литве в 1263 г. Сын Товтивила бежал со
своим двором в Новгород. Жена Юрия Товтивиловича, согласно синодику, княгиня Анастасия.
22 Сазонов С. В. Синодики надвратных церквей Ростовского архиерейского дома // Сообще¬
ния Ростовского музея. Ростов, 1992. Вып. 3. С. 142, 149.
С. В. Стрельников. Потомки Петра Ордынского и Карашская слобода
227
Петр
Никита (Лазарь)
Юрий (Георгий Баскак) + Мария (Марфа)
Игнат
Юрий + Ксения (Оксинья)
Марк + Феодора
Петр
Чириков
Александр Вениамин
Данило
Вениамин
Родословная рода царевича Петра
причина этих поездок заключалась не только в отстаивании прав монастыря
на рыбный промысел в споре с ростовскими князьями, как это пытался
представить автор Повести, но и в выполнении функций баскака.
В синодиках уже упомянутых ростовских церквей в перечне имен рода
царевича Петра встречается имя Петр. Однако им не мог быть сам родона¬
чальник рода, поскольку его имя записано в самом заголовке поминальной
записи. Здесь же имя Петра внесено после имени сына, внука, правнука и
некого князя Фомы. Отождествить данного Петра позволяет родословная
роспись рода Чириковых, выводивших себя от Петра Ордынского. Как
явствует из росписи, «а у Петра (Ордынского. — С. С.) сын Лазарь, а у
Лазаря сын Юрьи, у Юрья сын Игнати, у Игнатья сын Петр, почал писатца
Чириков. И бысть с великим князем Дмитреем Ивановичем против Мамая
в сторожевом полку, и о том свидетелствует летописная книга и печатная ки¬
евская кроника, что зовутца Ксинопсис».23 «Летописная книга» — это, ве¬
роятно, Никоновская летопись, в которой под 1380 г. сообщается о посылке
незадолго до Куликовской битвы дозорных, «стражей», среди которых упо¬
мянут и Петр Чириков.24 Судя по росписи, потомки Петра Чирикова оказа¬
лись в составе двора удельного князя Андрея Углицкого и разделили судьбу
своего незадачливого господина.
Предположение исследователей о том, что Караш являлась татарской
слободкой,25 причем, согласно С. Б. Веселовскому,26 первого полу столетия
23 РГАДА, ф. 286, оп. 1, кн. 449, л. 520. Благодарю К. В. Баранова за предоставленную
информацию.
24ПСРЛ. СПб., 1897. Т. И. С. 55.
25 Титов А. А. Ростовский уезд Ярославской губернии. М., 1885. С. 260, 271—273.
26Веселовский С. Б. Феодальное землевладение в Северо-Восточной Руси. Т. 1. С. 378.
228
Проблемы социально-экономической истории и генеалогия
татарского ига над Русью, можно несколько развить. Поскольку владения
Петровского монастыря и Юрия Юрьевича находились по соседству с Ка-
рашской волостью-слободкой, то нельзя исключать вероятности того, что
вся слободка Караш какое-то время могла принадлежать выходцам из Орды,
например, тому же царевичу Петру.
Сама ростовская слободка Караш (Святославль, Всеславль) попала в ру¬
ки московских князей во второй половине XIV в. Свидетельство об этом со¬
держится в грамоте Ивана III от 17 марта 1483 г. В документе есть ссылка
на предшествующую грамоту великого князя Василия Дмитриевича, проме¬
нявшего митрополиту Киприану Святославлю слободку на Алексин.27 Эту
предшествующую грамоту В. А. Кучкин датирует временем не ранее б марта
1390 г. и не позднее 13 февраля 1392 г.28 Ссылка же Ивана III в грамоте
1483 г. на то, что вышеназванной слободой «благословил прадед мой деда
моего великого князя»29 (а в грамоте царя Федора Ивановича на Карашскую
слободу от 30 октября 1584 г. точнее — «благословил прародитель мой
князь великий Дмитрий Иванович сына своего великого князя Василья»),30
относит время владения Карашем московскими князьями к периоду правле¬
ния Дмитрия Донского. Возможно, и прав В. А. Кучкин, отмечая, что по¬
скольку Караш не упоминается в последней духовной Донского, то «необхо¬
димо признать, что он принадлежал к территории великого княжения Вла¬
димирского и в качестве части великокняжеских владений в Ростове стал
достоянием Дмитрия Донского».31
Д. А. Корсаков еще в прошлом веке отмечал, что в Ростовском у. при
селе Караш сохранилось обширное татарское кладбище.32 Основываясь на
названиях некоторых поселений Карашской волости XIX в. (Астрюково,
Караш), А. А. Титов предположил, что прежде эти поселения были татар¬
скими.33 С. Б. Веселовский развил эту мысль, полагая, что Караш «некогда
была татарской слободой, вероятно, первого полу столетия татарского завое¬
вания Руси».34 Кстати сказать, А. Н. Насонов также рассматривал наличие
в пределах Ярославской губернии большого числа топонимов с названиями
Баскач, Баскаки, Баскаково и т. д. как «следы усиленной концентрации бас-
каческих отрядов в районе Ростовского княжества» во второй половине
XIII в.35 Это и есть то, что Д. А. Корсаков называл татарской колониза¬
цией.36 Если С. Б. Веселовский затруднялся сказать, какое название «Ка-
27 АФЗХ. Ч. 1. № 1. С. 23-24.
28 Кучкин В. А. Формирование государственной территории Северо-Восточной Руси в X —
XIV вв. М., 1984 С. 273-274.
29АФЗХ. Ч. 1. № j. С. 23.
30АФЗХ. М., 1961. Ч. 3. № 18. С. 36.
31 Кучкин В. А. Формирование... С. 274.
32Корсаков Д. А. Меря и Ростовское княжество. Казань, 1872. С. 204.
33 Титов А. А. Ростовский уезд... С. 260, 271—273.
34Веселовский С. Б. Феодальное землевладение... С. 378.
33 Насонов А. Н. Монголы и Русь. С. 58.
36 Корсаков Д. А. Меря и Ростовское княжество. С. 205.
С. В. Стрельников. Потомки Петра Ордынского и Карашская слобода
229
раш» или «Святославль» являлось первичным,37 то В. А. Кучкин полагает,
что древнейшее название слободы было «Святославль» или «Всеславль».38
При этом само возникновение Карашской слободы В. А. Кучкин относит к
середине XIV в.39
Развивая гипотезу В. А. Кучкина о первичности «Святославля», хоте¬
лось бы высказать одно предположение. Определение «Святославля слобод¬
ка», скорее всего, указывает на ее первоначальную принадлежность некоему
князю. Таким князем, вероятно, мог быть Святослав Всеволодович (сын
Всеволода Большое Гнездо), получивший в 1212 г. от великого князя Юрия
Всеволодовича в качестве удела Юрьев Польской.40 Территориально Караш¬
ская волость-слободка расположена в южной части Ростовского у. по сосед¬
ству с Переяславским и Юрьевским уездами. Мимо Караша шла старинная
дорога из Ростова в Переяславль и Юрьев.41 Именно географическая бли¬
зость «Святославли» слободки к юрьевскому уделу Святослава Всеволодо¬
вича делает данное предположение наиболее вероятным.
Следовательно, основанная, вероятно, как княжеская, «Святославля»
слободка по соседству с Юрьевым Польским и Переяславлем, ставшая, судя
по второму названию «Караш», татарской, во второй половине XIV в. вновь
оказывается княжеской, а в конце XIV в. стала принадлежать Митропо¬
личьему дому.
Итак, царевич Петр и его потомки — не часть монастырской легенды,
а вполне реальные исторические персонажи, информация о которых фраг¬
ментарно содержится в различных источниках.
31 Веселовский С. Б. Феодальное землевладение... С. 378.
38Кучкин В. Л. Формирование... С. 274 — 275.
39 Там же. С. 275.
40ПСРЛ. М., 2000. Т. 15. Стб. 312.
41 АФЗХ. Ч. 1. № 5.
А. В. Кузьмин
ИЗ ИСТОРИИ МОЖАЙСКИХ ЗЕМЛЕВЛАДЕЛЬЦЕВ
В XIV—НАЧАЛЕ XV в.
(Вельяминовы, Валуевы, Новосильцовы)
Первоначальный состав землевладельцев Можайского у. по-разному
реконструируется и оценивается в современной историографии. Во многом
такая ситуация сложилась потому, что круг актовых источников для
изучения данной проблемы весьма мал и сохранился выборочно. Поэтому,
как правило, для исследования привлекаются более информативные писцо¬
вые материалы по Можайскому у. за XVI —начало XVII в.1 Однако сведе¬
ния указанного вида документов прошлого в полной мере не могут заменить
нам практически полностью утраченные к настоящему времени данные част¬
ных актов по Можайску за XIV —XV вв. К сожалению, в числе последних
оказались и два списка духовной грамоты князя Андрея Дмитриевича, упо¬
минавшиеся среди рукописей архива Посольского приказа еще в 1626 г.2
Установить первичный состав нетитулованных вотчинников в Можай¬
ском уделе в момент его постепенного вхождения и формирования в составе
Московского великого княжения в XIV в. удается лишь с помощью ретро¬
спективного анализа источников. Число последних можно расширить за счет
привлечения к изучению заданной ранее темы описей архива Посольского
приказа. Здесь можно обнаружить ряд упоминаний о малоизвестных в на¬
стоящее время грамотах второй половины XIV в., которые требуют тщатель¬
ного источниковедческого анализа.
В описи 1626 г. известно всего три таких документа за указанный выше
период времени. Они находились между тетрадкой, где был «список з до-
кончальные грамоты Великого Новагорода с великим князем Василием Дмит-
реевичем», и купчей грамотой великой княгини Марии Ярославны, «что ку-
1 См., например: Бенцианов М. М. Государев двор и территориальные корпорации служи¬
лых людей Русского государства в конце XV —середине XVI в.: Дис. ... канд. ист. паук. Ека¬
теринбург, 2000. С. 207 — 240.
2 Опись Посольского приказа 1626 г. М., 1977. Ч. 1. С. 41 (л. 17); С. 56 (л. 44 об.).
А. В. Кузьмин. Из истории можайских землевладельцев в XIV — начале XV в. ... 231
пила она у Настасьи Федоровы жены на Коломне село Мячково».3 В отли¬
чие от соседних документов, тексты или выдержки этих трех актов или даже
их поздние списки, увы, не сохранились. Тем не менее, благодаря описи
архива Посольского приказа 1626 г., до нас дошли хотя бы имена владель¬
цев перечисленных документов.
Первый документ — это «грамота правая, что судил князь великий Ва¬
силий Дмитреевич Ивана Федоровича с Ываном с Хоробровым, а которой
Иван Федорович словет и в котором году грамота писана, тово в грамоте не
написано». Рамки составления документа определяются временем княжения
Василия I — 1389 — 1425 гг. Впрочем, последние можно уточнить. Среди
«примыслов», отмеченных в духовной грамоте 1389 г. Дмитрия Ивановича
Донского, фигурирует владение, принадлежавшее ранее одному из упоми¬
наемых в правой грамоте лиц. Великой княгине Евдокие Дмитриевне (t 1407)
выделялся вдовий удел вместе «съ Ывановым селом с Хороброва».4 Это
село находилось в «Васильцеве сто» к востоку от Москвы.5 Итак, выясня¬
ется, что Иван Хоробров — московский землевладелец, который жил во вто¬
рой половине XIV в. и служил не только Василию I, но и его отцу. Интерес¬
но также отметить, что, помимо московского, по данным XVI в., еще одно
«село Хороброво с деревнями» находилось в Угличском у.6 Кроме того, зем¬
ли одноименного села Хороброво (а по данным 1626—1627 гг. — уже пус¬
тоши) в 105 четвертей располагались на р. Шибенке в Роменском стане Мо¬
жайского у.7 Последний факт косвенно может свидетельствовать о связях
Ивана Хороброва с Можайском.
По мнению А. А. Зимина, в правой грамоте упоминались представители
двух боярских родов — Всеволожей и Кошкиных: «Иван Федорович Кошкин
подписал все три дошедшие до нас духовные этого великого князя. Это —
„казначей“ и виднейший боярин конца XIV —начала XV в. Иван Хоробров —
возможно, Иван Дмитриевич Всеволожский. Кошкины были решительными
врагами этого их основного соперника при великокняжеском дворе».8
При проверке этого вывода можно заметить, что источникам отчество
Ивана Хороброва неизвестно. Между тем, они отмечают, что у него был
сын Андрей, который погиб 5 декабря 1437 г. в бою под Белевым против
ордынцев хана Улуг-Мухаммада. Для поминания А. И. Хоробров был за¬
писан в синодик Московского Кремлевского Успенского собора.9 Позднее
3Там же. С. 37 (л. 10—11).
4 ДДГ. М.; Л., 1950. № 12. С. 35.
5 Любавский М. К. Образование основной государственной территории великорусской
народности. Л., 1929. С. 36.
8 ДДГ. № 104. С. 441 (л. 35 об.); Веселовский С. Б. Последние уделы в северо-восточной
Руси // ИЗ. 1947. Т. 22. С. 102.
1 Холмогоровы В. и Г. Исторические материалы о церквах и селах XVI —XVII ст. М.,
1901. Вып. 10. Можайская десятина (Московского у.). С. 228.
8 Государственный архив России XVI ст.: Опыт реконструкции / Подгот. текста и коммепт.
А. А. Зимина; под ред. и с предисловием Л. В. Чсреипипа. М., 1978. Ч. 2. С. 274 (далее —
Зимин А. А. Государственный архив России).
9 ДРВ. 2-е изд. М., 1788. Ч. 6. С. 456; См. также: Конев С. В. Синодикология. Ч. 2. Рос¬
товский соборный синодик // Историческая генеалогия. 1995. Вып. 6. С. 103 (л. 55 об.—56).
232
Проблемы социально-экономической истории и генеалогия
отсюда его имя попало в летописи.10 Однако древнейшая роспись Всеволо-
жей конца XV в., находящаяся в Синодальном списке Типографической ле¬
тописи (далее — Тип. ред.) и в Румянцевской редакции (далее — Рум.
ред.) родословных книг 40-х гг. XVI в. не знает у И. Д. Всеволожа ни по¬
добного прозвища, ни сына по имени Андрей. Источники упоминают толь¬
ко Ивана (у него осталось 4 дочери. — А. К.) и Семена Ивановичей.11
Семен имел двух детей — Ивана Бздиху и бездетного Андрея Кутиху.
У И. С. Бздихи Всеволожа известен бездетный сын Семен, живший в нача¬
ле XVI в. «И от Дмитрея Олександровича род не пошел», — констатировал
позднее родословец.12
Если принять вывод А. А. Зимина, то получается, что сам И. Д. Всево-
лож и его потомки должны были называться Хоробровыми. Однако источ¬
ники Всеволожей так не именуют. Между тем, в 1524 г. упоминаются мос¬
ковские землевладельцы Сима, Иван и Михаил Даниловичи Хоробровы.
Они — лица, которые абсолютно не вписываются в родословную Всеволо¬
жей.13 Кроме того, Иван Всеволож, в отличие от И. Ф. Кошкина, впервые
упоминается как боярин довольно поздно — лишь в 1415 г.14 В духовных
грамотах Василия I его имя всегда стоит выше представителей рода Кошки¬
ных.15 Однако порядок упоминания лиц в рассматриваемой нами правой
грамоте совершенно иной. Таким образом, приведенные выше аргументы
свидетельствуют против отождествления А. А. Зимина, смешавшего в дан¬
ном случае представителей двух совершенно разных боярских семей.
Сложнее определить, из какого рода происходил судившийся с И. Хо¬
робровым Иван Федорович. В 70 —80-е гг. XIV в. у великого князя Дмит¬
рия Ивановича было два боярина, носивших такое имя и отчество. Это —
единственный сын Ф. В. Воронца Вельяминова, а также один из сыновей
князя Федора Константиновича Красного Фоминского (t 1387) — Иван Со¬
бака. Между 25 марта—16 мая 1389 г. оба они были в Москве и сидели у
духовной грамоты своего сюзерена.16
Боярство и казначейство И. Ф. Кошкина в конце XIV в. вызывает ряд
возражений. Казначеи XIV —середины XV в. не занимали высокого положе¬
ния при дворе великого князя. Об этом свидетельствуют документы конца
XIV в., которые упоминают казначеев только после бояр и без указания
10 Ср.: ПСРЛ. СПб., 1913. Т. 18. С. 190 (л. 392); М.; Л., 1949. Т. 25. С. 260 (л. 363 об.) и др.
11 Там же. М., 2000. Т. 24. С. 230 — 231 (л. 329 об.); Редкие источники но истории России
(далее — РИИР). М., 1977. Вып. 2. С. 139 (л. 107—107 об.); Родословная книга по трем спи¬
скам // ВОИДР. М., 1851. Кн. 10. Материалы. С. 164, 252 и др.
12 РИИР. Вып. 2. С. 139-140 (л. 107-107 об.).
13Веселовский С. Б. Ономастикой. М., 1974. С. 342.
МАСЭИ. М., 1952. Т. 1. № 30. С. 41 [Подлинник].
15 ДДГ. № 21. С. 59; № 22. С. 62 [Подлинники]. Подробнее о происхождении рода Всево¬
ложей Заболоцких см.: Кузьмин А. В. Фамилии, потерявшие княжеский титул в XIV —первой
трети XV в. (Ч. 1. Всеволож Заболоцкие, Волынские, Липятины) // Герменевтика древнерус¬
ской литературы. М., 2004. Вып. 11. С. 701—783.
16Там же. № 12. С. 37 [Подлинник].
А. В. Кузьмин. Из истории можайских землевладельцев в XIV—начале XV в.
233
отчества.17 В середине XV в. известен случай, когда казначеем Василия II
стал крещеный татарин Евстафий Аракчеев. При этом он исполнял еще и
роль дьяка.18 В конце 50-х гг. XV в., но до 1462 г. «великий князь Василей
Васильевич всеа Русии пожаловал есми боярина своего и великие княгини
и казначея Михаила Олексеевича Черта Стромилова», дал ему «Звенигород
в пут(ь)».19 Михаил Черт был сыном попавшего в 1454 г. в опалу велико¬
княжеского введенного дьяка Алексея Стромилова, который помог бежать в
Литву боярину можайского князя Ивана Андреевича (f после 1471) — Ни¬
ките Константиновичу Добрынскому. За этот поступок А. Стромилов вместе
с сыном Михаилом, «съ вотчинною и со всем его животом», как подчерки¬
вает генеалогический извет, был отдан навечно в службу митрополитам всея
Руси.20 Правда, из приведенного выше примера видно, что М. А. Стромилов
сумел вернуться в великокняжеский двор и даже стать введенным боярином.
Однако это был всего лишь эпизод в его карьере. Дети, внуки, правнуки и
ряд родственников М. А. Стромилова в конце XV —XVI в. в служебной
иерархии так и не поднялись выше звания митрополичьих детей боярских.21
Поэтому вряд ли такой родовитый человек, каким был И. Ф. Кошкин, мог
возглавлять боярскую думу, исполняя в 1408 г. такую невысокую долж¬
ность, как казначей. В управлении государством возвышение роли казначея
приходится лишь на вторую половину XV в., но и в данное время казначеи
никогда не занимали первых мест в думе. Источник, на который опирался
А. А. Зимин, известен лишь в списке конца XV —начала XVI в. Его аутен¬
тичность вызывает большие сомнения.22 Вследствие этого приходится при¬
знать, что документы второй половины XIV —начала XV в. не дают веских
оснований, чтобы ставить знак равенства между социальным положением и
политическим влиянием казначея в начале и конце XV в.23
17 «А меняли бояре Иван Федоровичу Семен Тимофеевичу Кузьма казначей (выделено
мной. — А. К.)» (АСЭИ. М., 1958. Т. 2. № 340. С. 338 [Список XVII в.]). При этом стоит
указать, что по отношению к Кузьме вряд ли применимо наименование «боярин», на котором
настаивают некоторые исследователи (Чернов С. 3. Домен московских князей в городских ста¬
нах 1271 — 1505 гг. // Культура средневековой Москвы: исторические ландшафты: В 3-х т.
М., 2005. Т. 2. С. 85). Именно отсутствие в акте отчества казначея прямо свидетельствует о не-
вхождении Кузьмы в данную группу лиц.
18Там же. Т. 1. № 266. С. 193 [Подлинник].
19Лихачев Н. П. Дипломатика. М., 2001. С. 24.
20Лихачев Н. П. «Государсвъ родословецъ» и род Адашевых. СПб., 1897. С. 63 — 64, при¬
меч. 3.
21 АФЗХ. М., 1951. Ч. 1 (но указ.); Веселовский С. Б. Феодальное землевладение в Севе¬
ро-Восточной Руси. М.; Л., 1947. Т. 1. Ч. 2. С. 191, 222, 224, 348 — 353, 361, 374, 423, 425 и др.
22 Несмотря на ряд недочетов, отмеченных А. А. Горским в аргументации А. П. Григорьева,
точка зрения последнего о позднем происхождении «ярлыка» (точнее — письма) ордынского
эмира Едигея и наличии в нем интерполяций представляется наиболее убедительной {Гри¬
горьев А. П. «Ярлык Едигея»: Анализ текста и реконструкция содержания // Историография и
источниковедение истории стран Азии и Африки. Л., 1988. Выи. 11. С. 55 — 93; Ср.: Гор¬
ский А. А. Москва и Орда. М., 2000. С. 130—133).
23 Веселовский С. Б. Исследования по истории класса служилых землевладельцев. М., 1969.
С. 149.
234
Проблемы социально-экономической истории и генеалогия
Вызывает большое сомнение и сам факт боярства И. Ф. Кошкина в кон¬
це XIV в., прежде всего потому, что его отец Ф. А. Кошка Кобылин, как
предполагается, умер лишь около 1407 г.24 Следовательно, если даже учесть,
что в последние годы жизни он отошел от службы, то получение боярства
детьми Федора Кошки не могло произойти ранее начала XV в. В 1406/07 г.
брат И. Ф. Кошкина, Федор Голтяй, выдал дочь Марию (t после 1456) за¬
муж за четвертого сына князя Владимира Андреевича Храброго (f 1410) —
Ярослава-Афанасия (t 1426), для которого этот брак стал вторым.25 Данное
событие косвенно указывает, что к этому времени И. Ф. и Ф. Ф. Кошкины
должны были стать боярами. Кроме того, вряд ли случайно, что в 1408 г. в
этом чине впервые упоминается и их младший брат Александр Федорович
Беззубец.26 Поэтому из-за определенной разницы во времени есть серьезные
основания сомневаться, что в правой грамоте конца XIV в. упоминался
именно И. Ф. Кошкин, а не кто-то другой. Однако остается открытым
вопрос, к какому же тогда роду относился упоминаемый в документе Иван
Федорович?
Для ответа на этот вопрос стоит обратить внимание на два следующих за
этим делом в описи 1626 г. документа. Первый из них — это грамота Васи¬
лия I «дядине ево Марье на слободку на Чагощу»; второй акт — «грамота
Василья тысецкого, что купил у Семена Васильевича да у Юрья Борисовича
Чагощу вотчину всю».27 Оба этих акта последней трети XIV в. ранее принад¬
лежали тысяцким Вельяминовым.28 Поскольку все грамоты составлены при¬
мерно в одно время, то не исключено, что ранее они могли находиться среди
документов этого рода и касаться его землевладения в одном из регионов
Московского великого княжества.
В связи с указанной выше гипотезой отметим, что известная по актам сло¬
бодка Чагоща располагалась в Можайской земле. Как отмечается в духов¬
ной Ивана III, составленной около 1503—1504 гг., великий князь завещал
своему сыну Василию (t 1533) «город Можаескъ с волостьми, и с путми, и
з селы, и со всеми пошлинами, и з Чагощъю, и с Турьевым, и с Ореховною,
и с Могилном, и с Миченками, и съ Шатешью, и з Сулидовым, и з Дмитров-
24 Веселовский С. Б. Исследования по истории класса служилых землевладельцев. С. 147;
Подробнее о боярине Федоре Кошке см.: Барсуков А. [Я.]. Род Шереметевых. СПб., 1881.
Kii. 1. С. 19 — 27; Трутовский В. К. Федор Кошка // Сб. статей, посвященных Л. М. Савело¬
ву. М., 1915. С. 290-299.
25РИИР. Выи. 2. С. 46-47 (л. 608 об.); ПСРЛ. М., 1965. Т. 30. С. 132 (л. 219); М., 2001.
Т. 8. С. 81; Т. 25. С. 237 (л. 331 об.); С. 278 (л. 389) и др. О первом браке князя Ярослава
Владимировича см.: Там же. М., 2000. Т. 15. Стб. 486.
26 ПСРЛ. Т. 15. Стб. 483.
27 Опись архива Посольского приказа 1626 г. Ч. 1. С. 37 (л. 10 об.).
2*Черепнин Л. В. Русские феодальные архивы XIV —XV вв. М.; Л., 1948. Ч. 1. С. 27,
примеч. 77; Веселовский С. Б. Исследования по истории класса служилых землевладельцев.
С. 215; Зимин А. А. Государственный архив России. Ч. 2. С. 274; Кузьмин А. В. Грамоты
Воронцовых-Вельяминовых в государственном архиве России в начале XVII в. // Источнико¬
ведение и историография в мире гуманитарного знания. М., 2002. С. 277 — 279.
А. В. Кузьмин. Из истории можайских землевладельцев в XIV — начале XV в.
235
цом по обе стороны Угры».29 По мнению М. К. Любавского, земли волости
Чагоща размещались «между верховьем Москвы и Гжатью».30
Итак, выясняется, что тысяцкий В. В. Вельяминов, его сын Микула и не¬
вестка Мария были можайскими вотчинниками. Раз так, следовательно, и
другие представители рода Вельяминовых могли иметь здесь свои владения.
Подтверждение данному предположению находим среди названий мест¬
ных населенных пунктов. Так, д. Воронцово расположена всего в 2 км от
р. Москвы к северо-востоку от Можайска. Древность ее основания подтвер¬
ждают материалы археологических раскопок. В Воронцове зафиксировано
древнерусское «селище XIV —XVII вв., площадь распространения которо¬
го — 33,6 тыс. кв. м».31 Учитывая время возникновения данного поселения,
следует предполагать, что его владельцами в XIV в. были Федор Воронец
или его сын Иван. Поэтому представляется более вероятным, что в правой
грамоте, наряду с И. Хоробровым, вероятнее всего, упоминался боярин
И. Ф. Воронцов, а не его тезка из другой московской фамилии. Данное на¬
блюдение можно подтвердить дополнительно. Иван Федорович, представи¬
тель семьи Фоминских, выходец из младшей ветви дома князей Смоленской
земли, в отличие от потомков князя Александра Федоровича Нетши, не имел
вотчин на территории можайских волостей.32 Поэтому сомнительно, чтобы
Иван Хоробров в конце XIV в. мог судиться именно с ним.
В пользу того, что суд имел место между И. Хоробровым и И. Ф. Ворон¬
цовым, а не между И. Хоробровым и И. Ф. Фоминским, говорит еще один
косвенный факт. В «Васильцеве сто», помимо села И. Хороброва, в его за¬
падной, наиболее освоенной части (между с. Подкопаево и Спасо-Андрони¬
ковым монастырем), на правом берегу вблизи р. Яузы располагалось еще
одно с. Воронцово (в ряде случаев — Воронцово поле). Найденная при
археологических исследованиях селища древнерусского времени красногли¬
няная керамика была отнесена А. А. Юшко к XIV —XV вв.33
Таким образом, есть весьма веские основания предполагать, что в правой
грамоте конца XIV в. упоминались представители старомосковских бояр¬
ских родов Воронцовых и Хоробровых, а не Всеволожей и Кошкиных, как
ошибочно считал А. А. Зимин.
Обращает внимание происхождение и характер генеалогических связей
вотчинников, продавших свои владения В. В. Вельяминову. Чагоща ранее
принадлежала двум родственникам — Семену Васильевичу и Юрию Бори¬
29 ДДГ. № 89. С. 355 [Список начала XVI в.]; См. также духовную царя Ивана Грозного
1572 г. (Там же. № 104. С. 436 [Список начала XIX в.]).
30Любавский М. К. Образование... С. 46.
31 Подробнее см. в кн.: Юшко А. А. Феодальное землевладение Московской земли XIV в.
М., 2003. С. 94-97.
32 Веселовский С. Б. Исследования по истории класса служилых землевладельцев.
С. 359-369.
33 Чернов С. 3. Домен московских князей в городских станах 1271 — 1505 гг. ... С. 264.
Рис. 73; С. 479 — 480. В исследовании С. Б. Веселовского этот факт не отмечен (ср.: Веселов¬
ский С. Б. Исследования по истории класса служилых землевладельцев. С. 220, 222).
236
Проблемы социально-экономической истории и генеалогия
совичу. Покупатель был внуком московского тысяцкого Протасия, который
выехал на службу в Москву в 30-е гг. XIV в.34 Данная сделка могла про¬
изойти до смерти В. В. Вельяминова, т. е. до 17 сентября 1373 г.35 Это, хотя
и приблизительная, но все-таки самая ранняя дата составления первого част¬
ного акта, заключенного между можайскими вотчинниками. Время его со¬
ставления совпадает с началом широкого распространения частных актов в
таких регионах Руси, как Новгород Великий и Псков.36
Описание документа сохранило лишь имена землевладельцев. Как прави¬
ло, подобные сделки заключались между родственниками или ближайшими
соседями. И действительно, из духовной великого князя Дмитрия Ивановича
можно узнать, что в 1375 г. он конфисковал село «Ивановъское Васильевича
въ Гремичах», тянувшее со второй половины XIV в. к Можайску. Оно входи¬
ло в состав отъезжих (т. е. изначально — не местных, а включенных) волос¬
тей вдовых княгинь из правящей в Москве династии.37 Земли, тянувшие к
Гремичам, располагались в междуречье Нары и Протвы.38 По наблюдениям
С. Б. Веселовского, «здесь километрах в семи-восьми от Вереи находятся
ныне селения Протасьево, Васильево и Тимофеево, лежащие смежно, близко
одно к другому».39 Бывший владелец одного из этих сел был казнен в 1379 г.
И. В. Вельяминова после его возвращения из Орды «оболстивше его и
преухитривъше, изымаша его въ Серпухове и приведоша его на Москву».40
Надежды на примирение с великим князем Дмитрием сына последнего мос¬
ковского тысяцкого не сбылись: «В се же лето месяца августа 30 во втор-
никъ до обеда потятъ бысть мечемъ на Кучкове поли Иванъ Васильевъ,
сынъ тысяцкого на Москве повелениемъ великого князя Дмитрея».41 «И бе
множество народа стояще, — замечает Никоновская летопись, единственный
источник, сохранивший полный рассказ о трагической судьбе И. В. Велья¬
минова, — и мнози прослезиша о нем и опечалишася о благородстве его и о
величествии его...».42 Объяснение столь суровому решению великокняже¬
34 Кузьмин А. В. Жития XIII —XIV вв. как исторический источник по генеалогии у ари¬
стократии Северо-Восточной Руси // Мир житий. М., 2002. С. 103.
35Зимин А. А. Государственный архив России. Ч. 2. С. 275.
36Каштанов С. М. Из истории русского средневекового источника (Акты X —XVI вв.).
М., 1996. С. 90.
37ДДГ. № 7. С. 23; № 11. С. 34 [Подлинники]. Во второй грамоте прямо упоминается
старший сын тысяцкого — Иван, отъехавший в 1375 г. на службу в Тверь.
38Любавский М. К. Образование... С. 56; Кучкин В. А. Княгиня Анна — тетка Симеона
Гордого // Исследования по источниковедению истории России (до 1917 г.). М., 1993. С. 9.
ЗУ Веселовский С. Б. Исследования по истории класса служилых землевладельцев. С. 221;
См. также: Юшко А. А. Феодальное землевладение... С. 85.
4(,ПСРЛ. М., 2000. Т. 11. С. 45.
41 Там же. Т. 25. С. 200 (л. 275); См. также: СПб., 1910. Т. 23. С. 124 (л. 213 об.); Т. 24.
С. 143 (л. 201 об.); М.; Л., 1963. Т. 28. С. 81 (л. 194 об.); С. 244 (л. 237) и др.
42 Там же. Т. 11. С. 45. Интересно отметить, что в конце рассказа о «поимании» и казни
Ивана Васильевича стоит слово «Аминь». Это косвенно свидетельствует о том, что текст о
И. В. Вельяминове в виде отдельного рассказа мог быть вставлен в великокняжеский свод из
какого-то отдельного по своему происхождению источника.
А. В. Кузьмин. Из истории можайских землевладельцев в XIV — начале XV в. ... 237
ской власти, вероятно, следует искать в результатах сыска. Ведь еще ранее,
после битвы на р. Воже 11 августа 1378 г., в обозе у ордынского мурзы Бе-
гича москвичи «имаша же тогда на воине той некоторого попа от Орды
пришедша Иванова Васильевича и обретоша у него злых и лютых зелен
мешок (выделено мной. — А. К.) и истязавше его много и послаша его в
заточение на Лаче озеро, иде же 6е Данило Заточеникъ».43 В связи с этим
Никоновская летопись замечает, что «6е бо тогда Иванъ Васильевичь тысяц¬
кий во Орде Мамаеве, и много нечто нестроениа бысть».44 Таким образом,
как и в случае с боярином Семеном Тонглиевичем (t 1283), великокняже¬
ской власти через несколько лет удалось все же жестко отреагировать на
очередную попытку ряда видных нетитулованных слуг посеять крамолу ме¬
жду русскими князьями в конце 70-х гг. XIV в. и зазвать ордынцев в очеред¬
ной масштабный поход на Русь.
Основная часть родословцев первой половины XVI в. в трактовке собы¬
тий 1379 г. весьма кратки и тенденциозны. В Синодальном списке (30-е гг.
XVI в.) Тип. ред. говорится, что «у Василья у Васильевичя быль большой
сынъ Иванъ, и того зарезали на Кучкове поле, а детей оу него не оста¬
лось».45 Здесь первоначальная информация текста была частично сокращена
и искажена. Подтверждение этому находим в Летописной редакции родо¬
словных книг 40-х гг. XVI в. (далее — Лет. ред.), где, правда, для удоб¬
ства местнических счетов Иван и Микула поменялись местами. Тем не менее
роспись знает потомков И. В. Вельяминова: «А у Ивана у Васильевича сын
Федор. А у Федора сын Микула Рогушка. А Микулы дети Рогушкины: Петр
да Кречат. Петровы дети: Дмитрей, да Иван Бобр, да Григорей Трубица, да
Василей Пирон».46
Правильное чтение есть лишь в Рум. ред. Источник прямо говорит о
печальной судьбе И. В. Вельяминова: «Велел его казнити князь великий в
опале, а ссекли ему головы на Кучкове поле». Роспись этой редакции, как
и Лет. ред., также перечисляет потомков боярина Ивана (f 1379), причем
вновь не были записаны «Кречатовы дети». Однако эта роспись имеет чте¬
ние, которого нет в более ранних Тип. и Рум. ред.: «А от Ивана дети его
опалы для в своем роду и в счете не стояли».47 Данные родословные источ¬
ники, по-видимому, не знали или не хотели из-за местнических счетов вспо¬
минать о службе потомков И. В. Вельяминова в Тверском великом княже¬
стве. По-видимому, уникальные сведения об этом сохранило «Слово по¬
хвальное» инока Фомы. Здесь говорится, что в 1446 г. при штурме Васили¬
ем II Темным города Углича великий князь Борис Александрович (t 1461)
43Там же. Т. 25. С. 200 (л. 275); См. также: Т. 23. С. 124 (л. 213 об.); Т. 28. С. 81
(л. 194 об.); С. 244 (л. 237) и др.
44Там же. Т. И. С. 48
45Там же. Т. 24. С. 232 (л. 332 об.)
46РИИР. Вып. 2. С. 65-66 (л. 621).
47 Там же. С. 135 (л. 100 об. —101). Позднее эта информация отразилась в Патр. ред. и
ред. в 81 главу родословных книг (Ср.: Родословная книга по трем спискам. С. 90; РГАДА,
ф. 181, № 173/278, л. 261).
238
Проблемы социально-экономической истории и генеалогия
из Твери «посла к нему своего сына боярского и с нимъ пушечника с пуш¬
ками, именем Микулу Кречетникова (выделено мной. — А. К.). Но таковъ
беяше той мастеръ, но яко и среди немець не обрести такова».48 Не исклю¬
чено, что упоминаемый в данном источнике Микула Кречетников и внук
И. В. Вельяминова, Микула Федорович Рогушка, — это одно и тоже лицо.
Располагавшаяся по соседству с селом в Гремичах Чагоща отошла в
1373 г. второму сыну тысяцкого Василия — Микуле. Отец женил его на до¬
чери нижегородско-суздальского князя Дмитрия Константиновича (t 1383).
При этом Микула «поясъ лучшой взялъ с нею», так как Мария была старше
Евдокии, жены Дмитрия Донского. Брак Марии с Микулой состоялся так¬
же в 1367 г. Этот московский боярин погиб 8 сентября 1380 г. на Куликовом
поле. Единственная дочь Микулы и Марии вышла замуж за потомка смо¬
ленских князей — Ивана Дмитриевича Всеволожа.49 16 мая 1389 г. князь
Василий Дмитриевич Московский и Мария Дмитриевна Вельяминова кре¬
стили младшего сына великого князя Дмитрия Ивановича — Константина.50
О времени ее смерти косвенно свидетельствует «память» боярина П. К. До-
брынского. В ней отмечается, что «княжь Юрьева Патрекеевичя княгини
Анна сидела выше Настасьи Васильевы Михайловича тысяцкого, а подъ На-
стасию сидела Анна Ивановна Морозова, а подъ Анною сидела Марья Ми-
кулина Васильевичя, а подъ Марьею Огрофена Иванова Х[р]омого, а подъ
Огрефеною Марья Полуехтова, а подъ Марьею Ульяна Собакина».51 Брак
дочери великого князя Василия I Дмитриевича — Анны-Марии и князя
Юрия, сына Патрикия Наримантовича Литовского, состоялся в 1418 г.52
Следовательно, Мария Дмитриевна умерла позже 1418 г. По мнению
А. А. Зимина, ее смерть привела к тому, что Чагоща отошла в великокня¬
жескую казну.53 Однако к последнему выводу следует отнестись осторожно,
ибо источники не подтверждают принадлежность Чагощи к великокняже¬
скому домену вплоть до 1503 — 1504 гг.54 Кроме того, нельзя забывать, что у
Марии Дмитриевны от брака с Микулой Васильевичем осталась дочь, жена
московского боярина Ивана Дмитриевича Всеволожа. Согласно статьям
Русской Правды о наследстве она имела право претендовать на имущество
матери и отца.
У третьего сына В. В. Вельяминова — Полуехта, который «убился с
церкви», была «дочь его княгини Офросинья княжь Петрова Дмитрее-
48 «Инока Фомы Слово похвальное» // БЛДР. СПб., 1999. Т. 7. С. 120.
49ПСРЛ. Т. 24. С. 232 (л. 332 об.-333); Т. 25. С. 250 (л. 348 об.-349); РГАДА, ф. 181,
№ 20/25, л. 850.
“ПСРЛ. М., 2000. Т. 8. С. 52.
51 Там же. Т. 24. С. 232 (л. 334-334 об.); См. также: РИИР. Вып. 2. С. 63 (л. 619);
РГАДА, ф. 181, № 20/25, л. 850 об.; Милюков П. Н. Древнейшая разрядная книга официаль¬
ной редакции (по 1565 г.). М., 1901. С. 10.
52Карамзин Н. М. История государства Российского. М., 1993. Т. 5. С. 328.
53 Зимин А. А. Государственный архив России. Ч. 2. С. 275.
54 Ср.: ДДГ. № 89. С. 355 [Список начала XVI в.]; Опись Царского архива XVI в. и архива
Посольского приказа 1614 г. М., 1960.
А. В. Кузьмин. Из истории можайских землевладельцев в XIV — начале XV в.
239
вич[я], а сына у нихъ не было».55 Свадьба Петра и Евфросинии состоялась
16 января 1406/07 г.56 После смерти князя его вдова в 1427 — 1466 гг. рас¬
поряжалась рядом земель князя Петра в Дмитровском уделе.57 О связях с
Можайском княгини Евфросинии и ее отца — боярина П. В. Вельяминова —
ничего неизвестно.
Приведенные ранее данные о старшей линии боярского рода Вельямино¬
вых, владельцев земель в Можайском уделе в XIV —первой трети XV в.,
можно свести в следующую генеалогическую схему:
Протасий (Вельямин)
п. у. 1340
Даниил Взял Меч Василий
? у. 1348
б/д
Василий Федор Воронец Тимофей Юрий Грунка
t 13.09.1373 у. 1350-е п. у. 1389 t 08.09.1380 (?)
I I , I I
Иван Микула - Мария Полусхт ~ Мария Воронцовы Семен Вельяминовы
1 30.08.1379 1 08.09.1380 п. у. 1418 у. 1407 п. у. 1418 1 нач. XV в.
I I б/д
Федор NN - И. Д. Вссволож Смоленский Евфросиния - Петр Дмитриевич Дмитровский
? ? п. у. 1434 после 1385 — 1466 29.07.1385 — 1427
Микула Рогушка Всеволожи
у. 1446 (?) XV —начала XVI вв.
Итак, род Вельяминовых, хотя и имел, начиная с XIV в., вотчины в Мо¬
жайске, тем не менее его представители так и не появились на службе при
дворе местных удельных князей в XV в. Потомки старшей ветви Вельями¬
новых, родоначальник которой стал противником великого князя Дмитрия
Ивановича, свои земли в Можайске утратили. После казни в 1379 г. И. В.
Вельяминова его дети и внуки остались на службе в Твери. Представители
средней ветви рода Вельяминовых, наоборот, продолжили свою службу в
Москве. По иронии судьбы младшего внука боярина И. Ф. Воронцова, Ти¬
мофея Никитича, в 1454 г. «застрелили з города Можайска бездетна».58
55ПСРЛ. Т. 24. С. 232 (л. 332 об.); См. также: РИИР. Вып. 2. С. 65 (л. 621); С. 135-136
(л. 101 —101 об.) и др.
56 ПСРЛ. Т. 18. С. 153 (л. 313 об.); Назаров В. Д. Дмитриевский удел в конце XIV —середи¬
не XV в. // Историческая география России. XII —начало XX вв. М., 1975. С. 53, примеч. 45.
57 Баранов К. В., Маштафаров А. В., Назаров В. Д., Рыков Ю. Д. Комментарии // Акты
Российского государства. Архивы московских монастырей и соборов XV —начала XVII в.
М., 1998. № 28. С. 440 — 443 [Коммепт. В. Д. Назарова].
58 РИИР. Вып. 2. С. 136 (л. 101 об.).
240
Проблемы социально-экономической истории и генеалогия
Первый из продавших свою часть Чагощи боярин Семен Васильевич так¬
же происходил из древнего рода вотчинников. Его дед Окатий (Акатий) еще
до середины 30-х гг. XIV в. уступил свою слободку на р. Москве под Зве¬
нигородом Ивану Калите.59 Данное сообщение источника опровергает вер¬
сию поздней родословной легенды, будто Окатий носил прозвище Вол и
происходил из Литвы, откуда выехал на службу к великим князьям влади¬
мирским в 1240 г.60 Судя по сохранившимся названиям населенных пунктов,
он был крупным землевладельцем на территории Московского великого
княжества.61 Отец Семена, Василий, был четвертым из бояр, подписавших
около 1348 г. докончальную грамоту сыновей Калиты.62 Сам С. В. Окатьев —
важная фигура при дворе Дмитрия Донского. В духовной, составленной ме¬
жду 25 марта—16 мая 1389 г., среди бояр-послухов он стоит на четвертом
месте. Выше его находились лишь муж сестры великого князя — князь
Д. М. Боброк Волынский (t до 1411), а также такие влиятельные бояре, как
Тимофей Васильевич Вельяминов (t после 1389) и Иван Родионович Кваш¬
ня (t 1390). Двое последних лиц ранее подписывали первую духовную сво¬
его сюзерена, составленную еще в середине 70-х гг. XIV в.63 С. В. Окатьев
первое время сохранял свое положение и при дворе Василия I. Так, он при¬
сутствовал на мене земель между великим князем и митрополитом Киприа-
ном. Это событие состоялось не ранее 6 марта 1390 г., но и не позже 13 фев¬
раля 1392 г., когда скончался один из участников сделки — великокняже¬
ский боярин Д. Ф. Бяконтов.64 Троицкая летопись сохранила уникальное
известие, что весной 1397 г. «преставися Семенъ Васильевичь».65 Умершего
боярина, несомненно, следует отождествлять только с С. В. Окатьевым.
В отличие от мужа, место жены С. В. Окатьева, Арины, среди боярынь
великой княгини было гораздо скромнее. Она сидела ниже «Марьи Мику-
лины жены Васильевичи тысяцкого, Огрофены Ивановы жены Андреевичи
Хромого» и «Марьи Остеевы», но выше «Ульяны Ивановы жены Соба-
кина, Васильевы матери».66 По-видимому, у нее сложились доверительные
отношения с Софьей Витовтовной (t 1453). Летом 1451 г. эта великая кня¬
гиня завещала своему внуку Юрию «дворъ свои московьскии внутри города
59ДДГ. № 1 (а —б). С. 7, 9 [Подлинник].
60 Савелов Л. М. Родословные записи. М., 1908. Вып. 2. С. 11; Андреевский С. С. Валуе¬
вы. Орел, 1913. С. 3 и др.
61 Веселовский С. Б. Исследования по истории класса служилых землевладельцев.
С. 230-233.
62 ДДГ. № 2. С. 13 [Подлинник].
63Там же. № 10. С. 36 — 37 [Список конца XV в.].
64Приселков М. Д. Троицкая летопись: Реконструкция текста. М.; Л., 1950. С. 441; О да¬
тировке см.: Кучкин В. А. 1) Формирование государственной территории Северо-Восточной
Руси в X —XIV вв. М., 1984. С. 273 — 274; 2) Дмитрий Донской и Сергий Радонежский в канун
Куликовской битвы // Церковь, общество и государство в феодальной России. М., 1990.
С. 107.
65 Приселков М. Д. Троицкая летопись. С. 447.
66ПСРЛ. Т. 24. С. 232 (л. 333); РИИР. Вып. 2. С. 63 (л. 619); РГАДА, ф. 181, № 20/25,
л. 850 об. и др.
А. В. Кузьмин. Из истории можайских землевладельцев в XIV — начале XV в.
241
Орининьскии Семеновы жены Васильевича».67 Отсутствие наследников
у Семена и Арины говорит о том, что их брак, по-видимому, был бездет¬
ным.
Видным служилым человеком при дворе великого князя Дмитрия Ива¬
новича был также родной брат С. В. Окатьева — боярин Тимофей Волуй.
Как и другой московский и можайский землевладелец — М. В. Вельяминов,
8 сентября 1380 г. он погиб в битве с войсками Мамая.68 Близость детей
боярина Василия Окатьевича к великокняжеской семье и митрополиту Ки-
приану подчеркивает запись о роде Валуевых в синодике Московского Крем¬
левского Успенского собора. Источник отмечал «вечную память» следую¬
щим лицам: «Иоанну Родионовичу, Тимофею Васильевичу, и брату его
Семену Васильевичу, и сыну его Феодору, и Данилу, и Симеону, Андрею
(выделено мной. — А. К.), и Борису Даниловичу, Давиду Васильевичу, Да¬
нилу Феофановичу, Ивану Михайловичу».69
Дети Тимофея Волуя упоминаются в источниках в конце XIV в. После
гибели отца они стали великокняжескими боярами, что свидетельствует о
большом доверии великого князя Дмитрия Ивановича к представителям это¬
го рода и уважении к памяти покойного. Федор, первый из сыновей Тимо¬
фея, осенью 1382 г. «убьенъ бысть отъ своего раба лукаваго».70 Его брат Да¬
ниил и И. А. Всеволож в 1392 г. ездили в Новгород Великий «просити
черьнаго бору и княжщины, и о крестной грамоте, что покончали Новгород-
ци къ митрополиту на Москве не зватися». Московские послы предлагали:
«И вы тоую грамоту отошлите, а целование митрофолитъ с васъ снимаеть».
Однако новгородцы не согласились, из-за чего «оучинися розмирье с Низов-
ци».71
Младший брат Федора и Даниила, Семен Тимофеевич, также известен
источникам. Он упоминается в качестве послуха в меновой и жалованной
тарханной и несудимой грамоте, выданной великим князем Дмитрием черне¬
цу Савве на монастырь во имя Спаса Преображения у Медвежьих озер в
верховьях р. Пехорки. Данный источник следует датировать периодом ме¬
жду концом сентября 1380 —концом сентября 1382 гг. или 8 октября —де¬
кабрем 1382 г. Последняя дата выглядит более предпочтительно.72 Этот
промежуток разрывает поездка бояр С. Т. Валуева и М. И. Морозова в
Тверь за митрополитом, отъехавшим сюда, спасаясь от набега ордынцев
хана Тохтамыша на Великое княжество Владимирское и Московское. Прав¬
да, неизвестно, когда именно бояре выехали из Москвы. Летописец отмечает
лишь то, что Тверь вместе с Киприаном они покинули 3 октября 1382 г.,
67 ДДГ. № 57. С. 177 [Подлинник].
««ПСРЛ. Т. 25. С. 204 (л. 282).
™ДРВ. Ч. б. С. 451, 452.
70 ПСРЛ. Т. 18. С. 134 (л. 262 об.); Веселовский С. Б. Исследования по истории класса
служилых землевладельцев. С. 234.
71 ПСРЛ. М., 2000. Т. 4. Ч. 1. С. 372-373 (л. 245 об.); См. также: Т. 25. С. 220 (л. 306 об.)
И др.
72 АСЭИ. Т. 2. № 340. С. 338 [Список XVII в.].
242
Проблемы социально-экономической истории и генеалогия
а в Москве оказались 7-го числа.73 И. А. Голубцов, С. М. Каштанов и
А. В. Антонов, не учитывая специфики получения боярского чина в Москве
XIV в., полагают, что в данном случае в акте на Спасскую обитель упоми¬
нается С. Т. Вельяминов.74 К этой же точке зрения в последнее время скло¬
няется и С. 3. Чернов.75 Однако с таким тождеством лиц совершенно нельзя
согласиться.
В XIV в. неизвестны случаи, когда при живом отце боярине его сын по¬
лучал бы в Москве аналогичный думный чин. Кроме того, против данного
предположения свидетельствует еще один факт. Как отмечает сам же
С. 3. Чернов, «к югу от Пехорской волости в пределах Почернева стана
большую площадь (10 — 20 тыс. кв. м) имело с. Акатово».76 В отличие от
С. Б. Веселовского и поддержавшего его точку зрения А. А. Юшко,77
С. 3. Чернов не решается отождествлять его название «с Акатием, родо¬
начальником бояр Валуевых». Тем не менее он признает, что наличие в селе
Акатово на р. Пехорке селища древнерусской эпохи, относящегося к XIV —
XVII вв., «не противоречит такой связи».78 На наш взгляд, вряд ли есть вес¬
кие основания отказываться от предположения С. Б. Веселовского о владе¬
нии данным селом ближайших потомков боярина Окатия. Именно участие
С. Т. Валуева в качестве послуха в меновой и жалованной тарханной и не-
судимой грамоте 1382 г. на Спасский монастырь у Медвежьих озер как раз
подтверждает прямую связь Окатьевичей с данным московским станом.
В конце первой четверти XV в. Анна, вдова боярина Семена Тимофее¬
вича, вместе со своими сыновьями Константином и Ильей, завещала в Пере¬
яславский Успенский Горицкий монастырь расположенное к югу в 5 км от
него с. Чашницы Никитского стана. По мнению А. В. Антонова, предложив¬
шего приблизительную датировку данного вклада — 1383—1423 гг.,
в упоминающемся боярине следует видеть С. Т. Вельяминова.79 Однако с
таким тождеством лиц вновь решительно нельзя согласиться: во-первых,
в XIV в. еще исключалась возможность одновременного присутствия в ве¬
ликокняжеской думе в чине боярина отца и сына; во-вторых, достоверно не¬
известно, был ли С. Т. Вельяминов боярином, если не у великого князя
Дмитрия Донского, то хотя бы у Василия I; в-третьих, источники не знают
у С. Т. Вельяминова родных братьев с именами Константин и Илья. Кроме
73ПСРЛ. Т. 18. С. 133 (л. 262 — 262 об.). С. 3. Чернов, не учитывая сентябрьский стиль
летописей, ошибочно датирует данную поездку бояр 1383 г., а не 1382 г. (Чернов С. 3. Домен
московских князей в городских станах 1271 — 1505 гг... С. 77, 85.).
74 АСЭИ. Т. 2. № 340. С. 339 [Комментарий]; Каштанов С. М. Очерки русской диплома¬
тики. М., 1970. С. 344 [Комментарий к акту № 2]).
75 Чернов С. 3. Домен московских князей в городских станах 1271 — 1505 гг. ... С. 77, 85.
76 Там же. С. 183.
11 Юшко А. А. Феодальное землевладение... С. 158—160.
78 Чернов С. 3. Домен московских князей в городских станах 1271 — 1505 гг. ... С. 183, при¬
меч. 109.
79 Антонов А. В. Вкладчики Успенского Горицкого Переяславского монастыря XV —
XVI вв. // РД. М., 2003. Выи. 9. С. 5-6.
А. В. Кузьмин. Из истории можайских землевладельцев в XIV — начале XV в. ... 243
того, А. В. Антоновым без внимания был оставлен круг их родственников,
упоминаемых во вкладной записи и внесенных сюда для поминания.
Синодик Успенского Горицкого монастыря содержит следующую запись:
«Село Чашничи дала Анна Семенова жена Тимофеевича да с своими детми
с Костянтином да с Ыльею: Тимофея, Анну, Симеона, Костянтина, Илью,
Иоанна, Матфея, Симеона, Агрепену, Иустинию».80 Обращает на себя вни¬
мание то, что основная часть указанных выше лиц не была в начале XV в.
вкладчиками обители. Очевидно, что они были внесены для поминания поз¬
же, уже после внесения в протограф синодика имен боярина Семена Тимо¬
феевича, его жены Анны и детей — Константина и Ильи. Сразу обращает
на себя внимание пара мужских имен — Иван и Матвей. Известно, что в
конце XV в. среди Валуевых (а не Вельяминовых!) действовал такой вид¬
ный служилый человек, как Матвей Иванович.81 13 января 1495 г. он упо¬
минается в списке детей боярских, отправленных в Литву для проводов ве¬
ликой княжны Елены Ивановны.82 Спустя три года ему поручили описывать
Шелонскую пятину в Новгородской земле.83 Благодаря записи в синодике
можно установить, что он являлся правнуком московского боярина С. Т. Ва¬
луева, жена которого, Анна, очевидно, происходила из числа переяславских
вотчинников. Перечень упоминаемых лиц, к сожалению, пока не дает твер¬
дых оснований считать М. И. Валуева внуком Константина или Ильи Семе¬
новичей, хотя очевидно, что напрашивается первый вариант, поскольку в
первой половине XV в. источники знают ряд лиц, упоминаемых как Иван
Константинович. Но это не главное. Важен сам факт, что одна из ветвей
старомосковской боярской фамилии Валуевых в XV в. происходила от
С. Т. Валуева.
Об Андрее, младшем из детей Тимофея Волуя, известно мало. Вклю¬
чение для поминания в Успенский синодик свидетельствует о его видном по¬
ложении в Москве, возможно — боярстве. Свою службу А. Т. Валуев, оче¬
видно, начал позже, чем его старшие братья. Возможно, она совпала с тем
периодом, когда Андрей Дмитриевич 1432) стал полновластным правите¬
лем Можайско-Белозерского удела. После возвращения князя из Великого
Новгорода в 1399 г. большинство местных вотчинников получили возмож¬
ность служить у него. Такие знатные семьи, как Валуевы, могли сделать са¬
мостоятельный выбор. Ведь они имели земли не только под Можайском, где
им принадлежало с. Валуево, но и под Москвой, Звенигородом и Рузой.84
Сведений источников о Валуевых за первую половину XV в. сохранилось
немного. В основном, это записи представителей фамилии в помянниках.
80Там же. С. 20 (л. 9).
81 Веселовский С. Б. Исследования по истории класса служилых землевладельцев. С. 236.
82 Сб. РИО. СПб., 1892. Т. 35. № 31. С. 163-164.
83Лихачев Н. П. Разрядные дьяки XVI в. СПб., 1888. С. 313, примеч. 2; Писцовые книги
Новгородской земли / Сост. К. В. Баранов. М., 1999. Т. 1. С. 143 (л. 11); С. 144 (л. 2) и др.
84 Веселовский С. Б. Исследования по истории класса служилых землевладельцев. С. 230 —
243; См. также: Юшко А. А. Феодальное землевладение... С. 156—160.
244
Проблемы социально-экономической истории и генеалогия
Краткость их информации сильно затрудняет выяснение степени родства ме¬
жду упоминающимися в источниках лицами. Так, в Щукинском списке си¬
нодика Успенского собора записан род «Валуев: Федора, Тимофея, Феодо¬
сия, Василия». По мнению С. Б. Веселовского, Василий — это дед Тимо¬
фея. Однако это не так. Дело заключается даже не столько в том, что Васи¬
лий — отец, а не дед Тимофея Валуя, но и в другом. Не совсем ясно, кем
ему приходился Федор. С. Б. Веселовский полагал, что здесь упоминается
Ф. Т. Валуев.85 По его мнению, именно его жена дала Троице-Сергиеву мо¬
настырю «в мор великой Петровское село и з деревнями, и с пустошми, и с
лесом, и с пожнями», находившиеся в волости Воря на одноименной реке в
Московском у.86 Причин, объясняющих, что могло помешать Акулине вы¬
полнить свой христианский долг в предшествующие 40 лет, С. Б. Веселов¬
ский не называет. Предлагаемая исследователем дата вклада весьма неус¬
тойчива — около 1423 г.,87 1414 или 1426—1427 гг.88 К сожалению, в работе
М. С. Черкасовой, специально посвященной землевладению этой обители,
столь ранний вклад в Троицкую обитель не был рассмотрен.89 Уточнить его
дату помогают летописи. Если в 1425 г. они говорят просто о море в Москве,
то в 1426 г. прямо называют его великим.90 Вклад делался ради спасения
души и поминания в синодике Троице-Сергиева монастыря, который назы¬
вает «Феодора — Валуев» и «Акилину», что «дала Петровское». Источ¬
ник, подобно синодику Успенского собора, не называет отчества Ф. Валуе¬
ва.91 Важность этой, казалось бы, незначительной детали, можно понять,
если обратиться к тексту Уваровского списка «памяти» боярина Ф. И. Са¬
бура Зернова. Здесь отмечается, что «Федор Сабур сидел выше Никиты Во¬
ронцова, и Степана Минина, и Семена Травы, и Василья Собакина, и Лыко¬
вых, и Ивана Крюка, и Бориса Галицкого, и Романа Ивановича, и Федора
Валуева (выделено мной. — А. К.), и Федора Вельяминовича». Судя по
упоминаемым лицам, источник называет состав великокняжеских бояр, ко¬
торый сложился в 10-е гг. XV в., т. е. до вхождения в состав московской
думы князя Юрия Патрикеевича Литовского (t после 1457).92 В 1418 г. он
женился на дочери великого князя Василия I — Анне-Марии.93 Кроме того,
дополнительно можно отметить, что названный «памятью Федора Сабура»
85 Веселовский С. Б. Исследования по истории класса служилых землевладельцев. С. 235.
86АСЭИ. Т. 1. № 282. С. 202 [Список сер. XVI в.], 613; Веселовский С. Б. Исследования
по истории класса служилых землевладельцев. С. 235.
87 Веселовский С. Б. Феодальное землевладение в Северо-Восточной Руси. Т. 1. 4.1.
С. 192.
88 АСЭИ. Т. 1. С. 613.
89 Черкасова М. С. Землевладение Троице-Сергиева монастыря в XV —XVI вв. М., 1996.
9(,ПСРЛ. Т. 8. С. 93 и др.
91 ОР РГБ, ф. 304/1, № 817, л. 14 об.
92 Цит. по кн.: Веселовский С. Б. Исследования по истории класса служилых землевла¬
дельцев. С. 25.
93Карамзин Н. М. История... Т. 5. С. 328, примеч. 254; ДРВ. Ч. 6. С. 452; РИИР.
Вып. 2. С. 63 (л. 619) и др.
А. В. Кузьмин. Из истории можайских землевладельцев в XIV — начале XV в. ... 245
великокняжеским боярином Борис Васильевич Галицкий (| после 1440)
успел перейти до 1425 г. на службу к правителю Звенигорода и Галича
Мерьского — князю Юрию Дмитриевичу ^ 1434).94 Таким образом, не
остается сомнений, что в начале XV в. среди бояр великих князей влади¬
мирских и московских был еще один Федор Валуев.
Данный вывод позволяет по-новому подойти к отождествлению лиц, упо¬
минаемых в акте 1426 г., Щукинском списке Успенского и Троицком сино¬
диках. Источники при упоминании Федора Валуева опускают один важный
факт, который, как правило, ими все же отмечался. Синодики не указы¬
вают, что Федор был убиенный. Кроме того, в Щукинском списке у Ф. Ва¬
луева среди родственников фигурирует Феодосий, тем временем как в спи¬
ске, опубликованном Н. И. Новиковым, этого человека нет. Следовательно,
в первом случае источник называет не сына Тимофея Валуева, а его родст¬
венника. Поскольку в Щукинском списке Успенского синодика до Василия
последовательно были указаны Тимофей и Феодосий, то, как один из ва¬
риантов, можно предположить, что в данном случае упоминаемый Федор
Валуев — это сын Феодосия, внук московского боярина Василия Окатье-
вича.95 Вероятно, бездетная смерть этого Федора в мор 1425—1426 гг. и
привела к тому, что его жена Акулина сделала столь щедрый вклад в мона¬
стырь.
О других представителях рода Валуевых в первой половине XV в. источ¬
ники упорно молчат. Поскольку земли этой фамилии находились на тер¬
ритории удельных княжеств, то не исключено, что внуки Т. В. Волуя
Окатьева могли оказаться на службе у князей Юрия и Андрея Дмитрие¬
вичей и их детей. Косвенно этот вывод подтверждают следующие факты.
Во-первых, в Галичском у. целая волость стала называться Валуевской.96
Во-вторых, в XVI в. хорошо заметна связь Валуевых со старицким двором,
где группировались многие московские фамилии, скомпрометировавшие
себя в XV в. службой в уделах и замешанные в известных интригах в период
феодальной войны (такие, например, как Волынские, Овцыны из рода Лы¬
ковых, Сатины — из рода Шонуровых, Колычевы — из рода Кобыли-
ных).97 Вероятно, в первой половине XV в. бояре Валуевы были не столь
оппозиционны внутренней политике великих князей, как некоторые пред¬
ставители рода Даниловых (Нетшиных) и Добрынских.98 Валуевы сохрани¬
94 ПСРЛ. Т. 25. С. 246 — 247 (л. 344 об.); Т. 27. С. 101 (л. 296 об.—297); Веселовский С. Б.
Исследования по истории класса служилых землевладельцев. С. 419.
95 Менее вероятна возможность того, что Феодосий — второе имя убитого в 1382 г. Федора
Тимофеевича, так как для такой трактовки поминальная запись в синодике не дает никаких
оснований.
96Ивина Л. И. Внутреннее освоение земель России в XVI в. Л., 1985. С. 134.
97 Зимин А. А. Удельные князья и их дворы во второй половине XV и первой половине
XVI в. // История и генеалогия. М., 1977. С. 161 — 184.
98 Веселовский С. Б. Исследования по истории класса служилых землевладельцев. С. 302 —
314, 451—454, 469, 508, 511—512; Зимин А. А. Формирование боярской аристократии в Рос¬
сии во второй половине XV —первой трети XVI в. М., 1988. С. 220, 251—252, 255.
246
Проблемы социально-экономической истории и генеалогия
ли свои дворы в Москве," родовые земли на территории бывших уделов,
в том числе и в Можайске,100 но доступ в великокняжескую думу Валуевым
был окончательно закрыт.101
Вторым продавцом Чагощи, отмеченным описью Посольского приказа
1626 г. после С. В. Окатьева, был Юрий Борисович. Его упоминание с -вич
говорит о том, что он также был важным землевладельцем, возможно, боя¬
рином. В Москве в круг нетитулованной знати первой половины — середины
XIV в. входил только один человек, который носил имя Борис. HUI сохра¬
нила несколько ранних известий о деятельности боярина Бориса Семено¬
вича.
Осенью 1340 г. после возвращения великого князя Семена Ивановича из
ставки хана Узбека Борис приехал в Торжок, где вместе с московскими на¬
местниками — князем Михаилом Давыдовичем (t после 1362) и Иваном Рыб¬
киным — стал собирать черный бор. Действия москвичей вызвали неудо-
вольство местной правящей элиты. Она запросила помощи у Новгорода. Его
представители тайно «с полкы пришли в Торжок, где «изимаша наместьни-
ковъ», «борцовъ», а также «жены их и дети, и сковаша я (выделено
мной. — А. К.)». Однако развить успех им не удалось. Население города
раскололось на два лагеря. При подходе к Торжку объединенной рати из
Северо-Восточной Руси («Низовьскои земли») «черные люди» освободили
москвичей. Новгородцы и новоторжские бояре были вынуждены отсюда бе¬
жать. Чуть позднее, после переговоров, послы Новгорода «доконцаша миръ
по старымъ грамотамъ» с великим князем Семеном Гордым и «даша боръ по
волости», а затем «приела князь наместьникъ в Новъгород».102 По именам
источники называют их в 1342 г., это были Федор и Борис. Однако позд¬
нее — вплоть до 1350 г. — местный летописец отмечает деятельность лишь
последнего.103 Важно отметить, что в этот год «ходиша новгородци воевать на
Немечкую землю с Борисовым сыномъ с наместьницимъ (выделено мной. —
А. К.)». Его имени источник, к сожалению, не называет. Тем не менее,
99Тихомиров М. Н. Россия в XVI ст. М., 1962. С. 82.
1(ЮТКДТ. М.; Л., 1950. С. 65 (л. 128 об.); С. 125 (л. 95); С. 173 (л. 129 об.); С. 181
(л. 135 об.); С. 183 (л. 137); С. 186 (л. 139); С. 194 (л. 145); Веселовский С. Б. Феодальное
землевладение в Северо-Восточной Руси. Т. 1. Ч. 1. С. 191 — 192; Киселев И. А. Генеалогиче¬
ский состав боровского дворянства во второй половине XVI —XVII вв. // Генеалогия. Источни¬
ки. Проблемы. Методы исследования. М., 1989. С. 52 — 53; Кистерев С. Н. Частный случай
родового выкупа в середине XVI в. // РД. М., 1998. Вып. 3. С. 71 —79 и др.
101 Веселовский С. Б. Исследования по истории класса служилых землевладельцев. С. 233 —
236; Зимин А. А. Формирование боярской аристократии в России... С. 157.
,(,2ПСРЛ. М., 2000. Т. 3. С. 352-353 (л. 208 об.-209); М., 2000. Т. 6. Вып. 1. Стб. 413 —
414 (л. 355 — 356) и др. «Черный бор» собирался с части Новгородских земель, в том числе и
Торжка, с 1333 г. с периодичностью в 7 — 8 лет (Подробнее об этом в ст.: Янин В. Л. «Черный
бор» в Новгороде XIV —XV вв. // Куликовская битва в истории и культуре нашей Родины.
М., 1983. С. 98— 107. О поборах в Новгороде в пользу Орды см. также в ст.: Хорошкевич А. Л.
Монголы и Новгород в 50-е гг. XIII в. (по данным берестяных грамот № 215 и 218) // История
и культура древнерусского города. М., 1989. С. 69 — 73).
103ПСРЛ. Т. 3. С. 356 (л. 211 об.); С. 360 (л. 214 об.).
А. В. Кузьмин. Из истории можайских землевладельцев в XIV—начале XV в.
247
известно, что 21 марта новгородцы захватили «посад» шведского города Вы¬
борг, а на следующий день разбили «Немець», вышедших против них из
крепости. Разорив округу, они вернулись домой.104 Руководить такой круп¬
ной операцией, пусть и формально, должен был уже вполне взрослый чело¬
век. Не исключено, что им как раз и оказался тот самый Юрий Борисович,
который в правление великого князя Дмитрия Ивановича продал свою часть
Чагощи тысяцкому В. В. Вельяминову.105
После этой сделки Юрий Борисович в дошедших до настоящего времени
источниках не упоминается. Не знают его в качестве одного из родоначаль¬
ников какой-либо фамилии и известные росписи родов московской знати
XVI —XVII вв. Тем не менее обращает внимание его относительно редкое
для представителей нетитулованной знати второй половины XIV в. имя
Юрий. Среди семей великокняжеских бояр, владевших землями в Можай¬
ском княжестве, по данным письменных источников известен лишь один
случай, когда предок жил в середине — второй половине XIV в. и носил имя
Юрий. Это — Юрий Шалай, у которого был сын Яков Новосилец и пять
внуков — Василий, Иван, Семен, Антоний и Григорий. О древности и знат¬
ности Новосильцовых наглядно свидетельствует включение росписи рода в
состав Рум. ред. родословных книг 40-х гг. XVI в., а позднее — в Государев
родословец 1555 г., ряд его частных редакций и Бархатную книгу 1686 г.106
Первым в источниках из приведенных выше лиц упоминается Яков Юрье¬
вич Новосилец — родоначальник Новосильцовых. Известно, что в 1374 г.
князь Владимир Андреевич «заложи градъ Серпоховъ», «приказавъ намест-
ничьство дръжати града Якову Юрьевичю, нарицаемому Новосильцю, окол-
ничемоу своему».107 Позднее, как отмечают росписи Новосильцовых, нахо¬
дящиеся в составе частных редакций Государева родословца, «Яковъ былъ
бояринъ у великого князя Василья Дмитреевича».108 Княжение последнего
относится к 1389— 1425 гг. Данная информация косвенно подтверждается с
точки зрения хронологии и служебного положения его детей.
Сыновья Якова Новосильца служили в боярах у великих князей Васи¬
лия II (f 1462) и Дмитрия Юрьевича Шемяки (t 1453). Так, например,
И. Я. Новосильцов известен как боярин галицкого князя. Он упоминается
в одном из посланий митрополита Ионы к новгородскому архиепископу
Евфимию.109 Точно датировать данный документ позволяет так называемая
Летопись Авраамки. Она сообщает, что Дмитрий Юрьевич до своего въезда
в Великий Новгород (2 апреля 1449 г.) «от себе послал Ивана Яковлича,
104 Там же. С. 361 —362 (л. 215 об.).
105 Подробнее о деятельности московских наместников в Новгороде в 1340 — 1350 гг. см.:
Кузьмин А. В. Московский посол и наместник в Новгороде в середине XIV века (историко-генеа¬
логические заметки) // Прошлое Новгорода и Новгородской земли. Новгород, 1998. С. 51—57.
1,,6РИИР. Вып. 2. С. 174 (л. 169); БК. М., 1787. Ч. 2. Гл. 39. С. 254; РГАДА, ф. 181,
№ 173/278, л. 369 (Подробнее см.: Приложение № 1 —2).
,(,7ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. Стб. 106-107 (л. 313); Т. 18. С. 114 (л. 21 об.-213) и др.
108 Цит. по кн.: Лихачев Н. П. Разрядные дьяки XVI в. С. 392.
109 АИ. СПб., 1841. Т. 1. № 53. С. 102 [Публикация с датой - 1452-1453 гг.].
248
Проблемы социально-экономической истории и генеалогия
чтоби княгыню приняли и сына Ивана в честь».110 После смерти Шемяки
И. Я. Новосильцов, очевидно, не последовал за его семьей в земли ВКЛ,
а предпочел вернуться в Москву. Этот этап его карьеры практически неиз¬
вестен. Однако можно не сомневаться, что он успел оказать весьма значи¬
тельные услуги великому князю. Уступчивость и политический компромисс
И. Я. Новосильцова, по-видимому, как и в случае с А. Стромиловым, мог
быть вызван страхом потерять родовые земли. Очевидно, уже после переез¬
да ко двору Василия II, возможно, за посреднические услуги он передал
сельцо Халдеевское «въ Серпухове на Каменке» Симонову монастырю.
Около 1463 г. обитель продала его дмитровскому князю Юрию Васильевичу
(t 1472).111 Родословцы утверждают, что «Иванъ быль боярин у великого
князя Василья Васильевича».112 Достоверность этого известия косвенно под¬
тверждает видная служебная карьера его старшего сына Василия Китая, ко¬
торый в течение 60 —70-е гг. XV в. становится одним из самых видных бояр
при дворе Ивана III.113
Уточнение периода деятельности представителей старшей ветви рода по¬
могает приблизительно установить время жизни Якова Новосильца.
Л. И. Ивина (правда, без приведения каких-либо аргументов) полагает, что
он «стал наместником не ранее 30 — 40 лет от роду».114 Однако с таким вы¬
водом вряд ли можно согласиться. Дело в том, что Новосильцовы кроме зе¬
мель в Можайске, Дмитрове, Боровске, Серпухове и Ржеве имели еще вла¬
дения в Волоке Ламском.115 Ими в 1390— 1404 гг. управлял князь Владимир
Андреевич. По мнению С. 3. Чернова, именно в эту пору на территории
позднейшего Хованского стана Волоколамского у. могли появиться вот¬
чины Новосильцовых. Позднее ими владели Хилиновы — потомки Федора
Антоньевича Хилина, правнука Юрия Шалая.116 Сам Ф. А. Хилин Ново¬
сильцов еще был жив около 1468—1472 гг.117 Между тем, его дед Яков
1,0 ПСРЛ. М., 2000. Т. 16. Стб. 192. Одним из первых на это важное сообщение источника
при датировке послания митрополита Ионы обратил внимание В. Л. Янин (Янин В. Л. Очерки
комплексного источниковедения: Средневековый Новгород. М., 1977. С. 195—196; ср.: Зи¬
мин А. А. Витязь на распутье. М., 1991. С. 152).
111 АСЭИ. Т. 2. № 377. С. 374-375 [Список конца XV-начала XVI в.] (Ср.: ДДГ. № 68.
С. 223 [Список 2-й пол. XV в.]). Л. И. Ивина неуверенно датирует этот вклад то 40-ми, то
40 —50-ми гг. XV в. (Ивина Л. И. Крупная вотчина Северо-Восточной Руси конца XIV —
начала XVI вв. Л., 1979. С. 60 — 61, 96).
112 Цит. по кн.: Лихачев Н. П. Разрядные дьяки XVI в. С. 392, примеч. 3; РГАДА, ф. 357,
on. 1, № 16, гл. 48, л. 151.
113 Зимин А. А. Формирование боярской аристократии. С. 253, 276, примеч. 12; Моро¬
зов Б. Н. Новосильцовы // Летопись Историко-родословного общества в Москве. М., 1993.
Вып. 1 (45). С. 33-34.
114 Ивина Л. И. Крупная вотчина Северо-Восточной Руси... С. 61, примеч. 118.
115 Зимин А. А. Формирование боярской аристократии в России. С. 253 — 254.
1.6 С. 3. Чернов ошибается, когда считает, что Хилины — потомки Андрея Яковлевича
(Чернов С. 3. Волок Ламский в XIV —первой половине XVI в. М., 1998. С. 294 — 295; Ср.:
РИИР. Вып. 2. С. 175 (л. 169 об.); БК. Ч. 2. С. 256).
1.7 АСЭИ. Т. 1. No 380. С. 277 [Список сер. XVI в.].
А. В. Кузьмин. Из истории можайских землевладельцев в XIV — начале XV в. ... 249
Юрьевич в духовной своего сюзерена Владимира Андреевича, составленной
между 1404 — 1406 гг., не упоминается. К этому времени, вероятно, он мог
либо уже умереть или отсутствовать по каким-либо причинам на месте. Воз¬
можен еще один вариант. Из-за нежелания терять свои выслуженные вот¬
чины в Дмитровском и Волоцком уездах Яков Юрьевич мог перейти из уде¬
ла на службу к Василию I.
К середине XVI в. род Новосильцевых сильно размножился. В Тысячной
книге 1550 г. и Дворовой тетради начала 50-х гг. XVI в. они записаны в раз¬
ных уездах страны. Среди них лишь потомки Г. Я. Новосильцова по-преж¬
нему продолжали служить из Можайска.118 Возможно, в этом факте следует
видеть косвенное отражение раздела земель в начале XV в. между сыновь¬
ями Якова Юрьевича Новосильца.
Не исключено, что родоначальник Новосильцовых на рубеже XIV —
XV вв. или даже в самом начале XV в. еще был жив. В 1374 г. он был еще
молодым человеком, лишь начинавшим свою службу. Его окольничество —
следствие высокого происхождения и положения среди старейших боярских
родов великих князей. Всему этому, безусловно, Новосильцовы обязаны
своим предкам, которыми, по-видимому, могли быть можайские землевла¬
дельцы, бояре Борис Семенович и его сын Юрий.
Указание в грамоте на Юрия Борисовича, наряду с Семеном Василье¬
вичем, как на совладельца Чагощи, наводит на мысль, что предки Валуевых
и Новосильцовых, возможно, могли быть родственниками, разделившими к
середине XIV в. данную вотчину на половины. Поскольку первым в акте
среди продавцов Чагощи назван московский боярин Семен Васильевич, то
есть основания всего для двух возможных предположений: 1) ближайшие
предки Валуевых могли происходить из старшей ветви некогда единого с
предками Новосильцовых рода, либо 2) семья московского боярина Василия
Окатьевича находилась в родстве с Юрием Шалаем или его отцом — мос¬
ковским боярином Борисом Семеновичем — по женской линии.
Приведенные выше сведения о представителях рода Валуевых и Ново¬
сильцовых за XIV —начало XV в. можно свести в следующую генеало¬
гическую схему, приведенную ниже.
Исследование происхождения и родственных связей Валуевых и Ново¬
сильцовых показывает, что их предки входили в число старинных вотчин¬
ников Можайской земли. Уже во второй половине XIV в. (по крайней мере,
до 1373 г.) в этом кругу намечаются разделы и продажи части родовых вла¬
дений. Интересно отметить, что в числе покупателей выступает семья из¬
вестного московского тысяцкого В. В. Вельяминова, стремившегося рас¬
ширить свои владения к западу от Москвы. Очевидно, эти действия в ряде
случаев затрагивали интересы и получали противодействие со стороны дру¬
гих московских вотчинников. В случае с Хоробровыми Вельяминовым даже
пришлось заручиться правой грамотой с суда великого князя Дмитрия Ива-
118ТКДТ. М.; Л., 1950. С. 183 (л. 137); С. 186 (л. 139).
250
Проблемы социально-экономической истории и генеалогия
NN
t нач. XIV в.
О кати й
у. 1330-с (?)
Семен
п. у. 1350
Василий
у. ок. 1348
Борис
п. у. 1350
I
Феодосий
Юрий
Тимофей Волуй Семен - Арина
t 08.08.1380 t 1397 t нач. XV в. t 2-я пол. XIV в. у. до 1373
б/д (?)
Федор Даниил Семен - Арина Андрей Федор - Акулина Яков Новосилец
I 1382 у. 1392 п. у. 1382 t нач. XV в. ? | 1425/26 п. у. 1426 t нач. XV в.
6/д (?) I б/д (?)
Константин
t нач. XV в.
Илья
t нач. XV в.
новича. Если предполагаемое родство Валуевых и Новосильцовых верно, то
оказывается, что неизвестный пока по имени их общий предок жил в эпоху
присоединения Можайска к Москве в 1303 г. К сожалению, более предметно
по данному вопросу пока сказать нечего.
Конечно, если бы сохранились полные тексты грамот, которые еще были
доступны составителям описи архива Посольского приказа 1626 г., то ряд
вопросов, затрагиваемых в данном исследовании лишь предположительно,
мог бы получить более широкое освещение. Тем не менее рассмотренные
выше сведения и так дают достаточный материал для размышлений о ходе
процесса феодализации землевладения в Можайской земле. Несомненно,
здесь, как и в близких с ней Московской, Переяславской, Волоцкой и Твер¬
ской землях,119 уже в XIV в. формируются заметные боярские вотчины, пре¬
имущественно расположенные вдоль границ своего зарождающегося уезда.
1,9 Веселовский С. Б. 1) Феодальное землевладение в Северо-Восточной Руси. М.; Л., 1947.
Т. 1.4. 1—2; 2) Исследования по истории класса служилых землевладельцев. М., 1969; Алек¬
сеев Ю. Г. Аграрная и социальная история Северо-Восточной Руси XIV —XVI вв.: Переяслав¬
ский уезд. М.; Л., 1966; Чернов С. 3. 1) Волок Ламский в XIV —первой половине XVI в.
М., 1998; 2) Домен московских князей в городских станах 1271 — 1505 гг. // Культура средне¬
вековой Москвы: исторические ландшафты: В 3-х т. М., 2005. Т. 2; Юшко А. А. Феодальное
землевладение Московской земли XIV в. М., 2003; Кузьмин А. В. 1) Из истории боярства
Твери конца XIII —XV вв. (Нащокины, Нагие, Собакины, Кореевы, Ельчины) // Первые
открытые исторические чтения «Молодая наука». М., 2003. С. 18 — 27; 2) Из истории боярства
Твери конца XIII —XV вв.: (Род Коробовых, Кондыревых, Измайловых, Спячевых и Бабки¬
ных) // Вторые открытые исторические чтения «Молодая наука». М., 2005. С. 22 — 32; 3) Фор¬
мирование, генеалогия и персональный состав боярства Тверского великого княжества в XIII —
XV вв. Ч. 1 // Проблемы источниковедения. М., 2006. Вып. 1 (11) (в печати).
А. В. Кузьмин. Из истории можайских землевладельцев в XIV — начале XV в.
251
Они принадлежали лицам, входившим в ближайшее окружение местных
сюзеренов. Происхождение и корни этой нетитулованной знати были связа¬
ны с данной территорией не позднее, чем с рубежа XIII —XIV вв. Все это
косвенно свидетельствует в пользу начала экономического подъема сельской
округи Северо-Восточной Руси, оправившейся после страшных лет ордын¬
ских погромов и не менее опасных инфекционных заболеваний.
ПРИЛОЖЕНИЕ 1
Родословная Новосильцовых по Саровскому I списку
Разрядной редакции родословных книг
Глава 48
РОД НОВОСИЛЬЦОВЫХ Л. 151
Приехал из Немец х королю Ольгерду муж честен именем Шель с вотчиною
своею Ерма Ливонского и в Литве крестился. А во крещении имя ему Георгии.
И из Литвы приехал к великому князю Дмитрею Ивановичю в лето 6883 (1374).
А у Юрья Шеля дети: Яков Новосилец, да Петр; да Яков был боярин у великого
князя Василья Дмитреевича.
А у Якова дети: большой Иван, а был боярин у великого князя Василья Василь¬
евича.
А другой — Григореи, да Онтонеи, да Дмитреи, да Григореи.
А у Яковлева у Ивана дети: Василеи Китаи, а был наместник на половине Вели¬
кого Новагорода, да Михаило Черт, да Иван.
А у Василья у Китая сын Дмитреи.
А у Дмитрея сынов не было, одна была дочь за князем Федором Скопиным. //
А у другово сына Иванова, у Михаила у Черта, дети: Иван да Семен. л. 151 об.
А у Ивана сын Ондреи Нечаи, бездетен.
А у Семена сын Михаило.
А у Михаила сын Федор.
А у третьего сына Иванова, у Ивана, дети: Иван Кур да Федор Кологривои, без¬
детен.
А у Ивана у Кура дети: Иван да Юрьи, бездетен.
А у Ивана сын Василеи.
А у Василья сын Василеи же.
А у другово сына у Яковлева, у Григорья, дети: Иван Балымат да Федор.
А у Ивана Балымата дети: Федор да Лев, оба бездетны, да Олексеи, да Иван,
бездетен.
А у Олексея дети: Степан, да Яков, // да Иван. л. 152
А у Степана сын Иван Копыря, убит на Москве в Крымского царя приход, без¬
детен.
А у Якова Олексеева сына дети: Иван Темка, да Ратман, убит на Молодех, да
Ермолаи Меншик, убит под Соколом.
252
Проблемы социально-экономической истории и генеалогия
л. 152 об.
л. 153
А у Федора у Григорьева сына дети: Петр, да Степан, да Григореи, да Захарья.
А у Петра дети: Иван, да Елизареи, да Петр.
А у Ивана дети: Игнатеи, да Семен, да Петр.
А у Степана дети: Васи леи да У грим, бездетен.
А у Василья дети: У грим да Григореи.
А у Григорья дети у Федорова сына — сын Михаило, убит на Москве.
А у Михаила дети: Иван, да Огафон Кахотен да Федор, а оба убиты на // Москве.
А у Захарья дети: Михаило, да Данил о, да Жегули, бездетен, да Василеи, да
Лука.
А у третьево сына Яковлева, у Онтонья, дети: Василеи Хилин да Григореи
Лунь.
А у Василья у Хилина дети: Борис, да Иван, да Федор.
А у Бориса дети: Михаило, да Степан, да Иван, да Федор.
[А] у Григорья у Луня дети: Семен Чюдин да Иван Шелаи.
А у Семена у Чюдина дети: Александр, Парфенеи, бездетен, а убит на Солдеге,
да Дементеи, да Домашней, да Иван Меншик.
А у Олександра дети: Федор, да Онтонеи, да Степан, оба бездетны, убиты под
Казанью.
А у Ивана у Шеля дети: Федор, да // Онтонеи, да Степан, бездетны, убиты под
Казанью.
А у Федора сын Ондреи, бездетен.
А у четвертого сына Яковлева, у Дмитрея, дети: Иван да Денисеи, оба бездетны.
А у Федора сын Иван, убит в Полотцку.
А у пятого сына Яковлева, у Григорья, сын Зиновеи Станище.
А у Зиновия у Станища дети: Иван да Таврило, а оба убиты под Ростиславлем,
бездетны.
А у Ивана сын Салтан, бездетен.
РГАДА, ф. 357, on. 1, № 16 [Список 20-х гг. XVII в.], л. 151 — 153
ПРИЛОЖЕНИЕ 2
Родословная роспись Новосильцовых по списку 1665 г.
кн. А. И. Лобанова-Ростовского
редакции родословных книг в 81 главу
Глава 69
Род Новосильцовых, а пошли они от Облагини,
Клементьевых роду
Юрье Шалаи. А у Юрья сын Яков. А у Якова дети: Василеи, да Иван, да Семен,
да Онтонеи, да Григореи.
А у Василья сын Василеи же. А у Василья Васильева сына — сын Коур. А у Коура
дети: Юрье да Иван.
А. В. Кузьмин. Из истории можайских землевладельцев в XIV — начале XV в. ... 253
А у другова сына Яковлева, у Ивана, дети: Василеи Китаи да Михаило Черт. А у
Василья у Китая сын Дмитреи, бездетен. А у Михаила у Черта дети: Иван да Семен.
А у Ивана сын Нечаи, бездетен. А у Семена сын Михаило.
А у Семена, у третьева сына Яковлева, у Шалаева дети: Фома да Олексеи. А у
Фомы сын Иван. А у Олексея дети: Василеи, да Богдан, да Стонищо, да Ондреи, да
Федор.
А у четвертого сына Иаковлева, у Онтония, дети: Федор Лихин да Григореи
Лунь. А у Федора у Лихина дети: Василеи, да Борис, да Иван. А у Григорья у Луня
дети: Шалаи да Чюдин.
А у пятова сына Яковлева, у Григорья, дети: Иван, да Федор Дютка, да Семен.
А у Ивана у Григорьева сына дети: Федор Балымат, да Лев, да Олексеи. А у Федора
Дютки дети: Петр, да Степан, да Григореи, да Захар.
РГАДА, ф. 181, № 173/278, л. 369
Е. Н. Ланько
К ВОПРОСУ О ТОРГОВЛЕ И СБОРЕ ПОШЛИН
В ТВЕРСКОЙ ЗЕМЛЕ XIV—XV вв.
Договора между князьями являются ценным источником по истории тор¬
говли и таможенного дела на Руси XIV —XV вв. Опираясь на сведения меж-
княжеских договоров и других источников, можно проследить эволюцию
правил торговли и сбора пошлин в Тверской земле XIV —XV вв. Тверь
издавна была важнейшим торговым центром Руси.1 Из городов Тверского
княжества в торговом отношении особенно выделялись Кашин, Зубцов, Ста¬
рица. Здесь собирались торговые пошлины.2 Тверь являлась центром тран¬
зитной московско-литовской торговли. Пути по Волге и ее притокам в Твер¬
ском княжестве не могли миновать ни московские, ни новгородские купцы.
Договоры Великого Новгорода с Тверью свидетельствуют об их обширных
экономических связях.3 Из Новгорода в Москву через Тверь везли лен,
хмель, импортные товары. В летописи есть сообщение под 1372 г., что в
Торжке новгородцы перебили тверских купцов, в ответ на это тверичи со¬
жгли город.4 Таким образом, вооруженные конфликты возникали на почве
торговых отношений.
Тверь имела торговые связи со Смоленском, а через него и с другими зем¬
лями Великого княжества Литовского.5 В договоре 1427 г. Бориса Алек¬
сандровича Тверского с Витовтом оговариваются особенности сбора по¬
шлин. Здесь же есть оговорка — «по давному».6
До 1475 г. тверичи активно участвовали в южноевропейской торговле.
Татарские купцы часто посещали Тверь.7
1 Хорошкевич А. Л. Русское государство в системе международных отношений конца XV —
начала XVI веков. М., 1980. С. 65.
2 Борзаковский В. С. История Тверского княжества. СПб., 1876. С. 61.
3ГВНП. М.; Л., 1949. С. 9-13, 16-18. 20-22, 28, 30.
4 ПСРЛ. М., 2000. Т. 15. Стб. 431.
5 Хорошкевич А. Л. Русское государство... С. 65 — 67.
« ДДГ. М.; Л., 1950. С. 62 (№ 23).
1 Хорошкевич А. Л. Русское государство... С. 65.
© Е. Н. Ланько, 2006
Е. Н. Лапько. К вопросу о торговле и сборе пошлин в Тверской земле XIV —XV вв. 255
Москва и Тверь издавна торговали друг с другом. В первый раз из до¬
шедших до нас московско-тверских межкняжеских договоров условия вза¬
имной торговли встречаются в 1375 г., после победы Дмитрия Донского и
широкой коалиции русских князей над Михаилом Александровичем Твер¬
ским.8 Еще B.C. Борзаковский отметил, что речь в этой грамоте идет о вос¬
становлении старой пошлины и беспрепятственной торговли, как было при
Иване Калите.9 В 1371 г. торговые отношения Москвы и Твери были прерва¬
ны. В перемирной грамоте послов великого князя литовского Ольгерда Ге-
диминовича с великим князем московским Дмитрием Ивановичем сказано
про Михаила Тверского: «А опричь послов, тферичем нет дел в нашей отчи¬
не в великом княжении, а нашим нет дел во Тфери».10 Такое заявление было
сделано на фоне острой борьбы за лидерство между Москвой и Тверью сре¬
ди русских земель. Л. В. Черепнин считает, что московское правительство
стремилось политически и экономически изолировать Тверь, так как в дан¬
ном документе нет ни слова о праве проезда через великое княжение для
тверских купцов.11 В. А. Кучкин не видит в данном договоре изоляционист¬
ской политики для Твери, так как здесь нет запрета торговать тверичам с
Новгородом, Литвой, Ордой, а только с вотчиной Дмитрия Донского. Кро¬
ме того, исследователь отмечает, что слово «тверич» может обозначать не
торговцев, а должностных лиц.12 Но думается, что эта категория людей на¬
зывается здесь послами. Трудно предположить, что при данных условиях
заключения договора торговые отношения Твери не страдали. Но прерывать
торговые связи на длительный срок было невыгодно, поэтому во всех меж¬
княжеских докончаниях после 1375 г. устанавливаются традиционные пра¬
вила для тор-говых людей.
Во-первых, договаривающиеся стороны постоянно обязуются «новых
мытов не замышляти»,13 т. е., помимо старых, известных купцам таможен¬
ных пунктов, не устанавливать новых. Мытом называлась пошлина, соби¬
раемая с торговых людей не с ценности, а с количества товаров. Одним из
самых ранних памятников, в котором упоминается «мыт», является Учреди¬
тельная грамота смоленской епископии 1136 г.14 «Мытник» в Ипатьевской
летописи впервые упомянут под 1151 г.15 По своей величине мыт примерно
равнялся косткам (пошлине с самих торговых людей, а не с товаров). В до¬
говорах Твери, Москвы, Новгорода, Рязани условие не замышлять новых
мытов прослеживается постоянно. Это способствует стабильности товаро¬
оборота между княжествами. Даже накануне присоединения Твери к едино¬
8 ДДГ. С. 25 (№ 9).
9 Борзаковский В. С. История Тверского княжества. С. 64.
10 ДДГ. С. 21 (№ 6).
" Черепнин Л. В. Русские феодальные архивы XIV —XV вв. М.; Л., 1948. Ч. 1. С. 48.
12Кучкин В. А. Договорные грамоты московских князей XIV в. М., 2003. С. 160.
13 ДДГ. С. 25 (№ 9).
14 Древнерусские княжеские уставы XI —XV вв. М., 1976. С. 143.
,3ПСРЛ. СПб., 1908. Т. 2. Стб. 415.
256
Проблемы социально-экономической истории и генеалогия
му Русскому государству в межкняжеском договоре подчеркивается тради¬
ционная схема проезда купцов из одной земли в другую.
Таким образом, докончальные грамоты фиксируют в основном политиче¬
ские, а не экономические изменения в жизни княжеств. Условия сбора по¬
шлин с купцов и их размеры остаются неизменными в течение сотни лет.16
В договоре Москвы с Тверью середины 80-х гг. XV в. о размерах пошлин
сказано: «А на старых мытех имати пошлина с воза денга, а косток с чело¬
века денга ж».17 Впервые такие размеры пошлин в московско-тверской тор¬
говле были установлены взаимным докончанием великого князя московско¬
го Василия Васильевича с великим князем тверским Борисом Александро¬
вичем в 1456 г.18
До этого грамота 1399 г. вела расчеты сбора пошлин с купцов в кунной
системе: «А на старых ти мытех имати с воза по мортке обеушной, а костки
с человека мортка».19 Н. М. Карамзин впервые отметил, что здесь «цена
означается старою кожаною монетою».20 Представляет огромный интерес,
являются ли «мордка» и «мордка обеушная» равнозначными взносами. Ви¬
димо, да, так как в следующей статье стоит частица «же», которая означает
«тоже»: «А поедет на Верее с торговлею, ино мортка же». То есть здесь не
оговаривается отдельно размер мыта и косток. В. А. Кучкин считает, что
«мордка обеушная» была равна деньге уже в этом договоре. Пересчет этого
сбора на денежную систему действительно произошел в середине 50-х гг.
XV в., когда «мордка» была заменена «деньгой».
В договоре 1399 г. записано и такое условие: «А поедет на Верее с торгов¬
лею, ино мортка же». По мнению В. А. Кучкина, Бежецкий Верх — искон¬
но новгородское владение — в это время был уже в руках Москвы, и речь
здесь идет о сборе мыта московскими мытниками с тверских купцов. Инте¬
ресно, что, в отличие от грамоты 1399 г., в 1485 г. это условие записано не
в московском, а в тверском противне.21 Это позволяет не согласиться с мне¬
нием В. А. Кучкина, что в XIV в. не составлялись противни договоров. Они
просто до нас не дошли.
Далее в московско-тверских грамотах следует подробная информация о
штрафах за беспошлинный провоз товаров и условиях их взимания. Денеж¬
ные пошлины собирались у «завора», т. е. охраняемого пункта на проезжей
дороге. Если мытник здесь отсутствовал, то торговец мог продолжить свой
путь, не ожидая его, но если мытник его догонял, то имел право взять мыт
и костки, но не штраф.
В отличие от мыта, который налагался за провоз товара, проезжающие с
транзитной торговлей люди облагались другой пошлиной — костками. По
16ПСРЛ. Т. 2. Стб. 415.
17 ДДГ. С. 297 (№ 79).
18 Там же. С. 186 (№ 59).
19Там же. С. 40 (№ 15).
20Карамзин Н. М. История государства Российского. М., 1993. Т. 5. С. 287.
21 Кучкин В. А. Договорные грамоты... С. 310.
Е. Н. Ланько. К вопросу о торговле и сборе пошлин в Тверской земле XIV — XV вв. 257
размеру платежа мыт с воза равнялся косткам с человека. Возникает вопрос,
какого именно «человека» облагали костками? Очевидно, что речь здесь
идет о торговце, и во всех московско-тверских грамотах он назван «челове¬
ком». Однако в договорах с Рязанью 1382 г. и 1434 г. есть такая статья:
«А мыта с воза по дензе, а с пешехода мыта нет».22 В. А. Кучкин считает
«пешехода» в этих документах аналогом «человека» московско-тверских до-
кончаний, с которого берут костки. Отсюда он интерпретирует «костки» как
пошлину с пешего торговца.23 Думается, «пешеход» не равен здесь «челове¬
ку». Пешеход не платит мыт, но и костки не платит, следовательно, «чело¬
век» — это не пеший торговец, а тот, кто сопровождает товар на возах. Раз¬
мер «косток» не зависит от количества провозимых возов, он всегда равен
деньге.
«Промыта» устанавливается в шесть алтын, а «заповеди шесть жо алтын,
колко бы возов ни было».24 Если учесть, что один алтын в XV в. — это
шесть денег, то штрафы довольно велики.25 За объезд мыта придется пла¬
тить не деньгу с воза, а 36. Такие штрафы установлены московско-тверским
докончанием 1456 г. и были неизменны до середины 80-х гг. XV в.26 Но еще
в грамоте 1399 г., в которой все платежи рассчитаны в кунной системе, чита¬
ем: «А кто промытится, ино с воза промыты по штидесят, а заповеди шесть¬
десят одина, колько бы возов ни было».27
B.C. Борзаковский заметил, что промыт равнялся 60 векшам, которые в
XV в. стали соответствовать 6 алтынам, или 36 деньгам. Одна мортка была
приравнена к деньге, а промыта и заповедь в шестьдесят превратились в
6 алтын. Исследователь указывает, что в последующих договорах добавле¬
ние «шестьдесят одна» не встречается, а заповедь равнялась 6 алтынам.28
Думается, в грамоте имеется в виду не 61 векша, а «одна» заповедь, т. е. «по¬
стоянная», «одинаковая», сколько бы возов ни было, равная 60. Поэтому в
поздних договорах она превращается просто в 6 алтын. В. А. Кучкин пред¬
полагает, что «шестьдесят» вовсе не является числовым выражением промы¬
та и заповеди, а отражает название древней формы штрафа.29 Думается,
однако, что речь здесь идет все-таки о цифрах. «Заповедь», видимо, явля¬
ется штрафом за неуплаченные «костки». Она, судя по смыслу, взимается
22 ДДГ. С. 29. № 10; С. 83. № 33.
23Кучкин В. А. Договорные грамоты... С. 309.
24 ДДГ. С. 297 (№ 79).
25 АСЭИ. М., 1958. Т. 2. № 474. С. 512-513; № 249. С. 164; М., 1964. Т. 3. № 23. С. И, 42.
В историографии остается нерешенным спор, чему был равен алтын в XIV в.: Спасский И. Г.
Алтын в русской денежной системе // Краткие сообщения Института истории материальной
культуры. М., 1956. Вып. 66; Янин В. Л. Алтын и его место в русских денежных системах
XIV —XV вв. // Там же; Кистерев С. Н. Алтын в системе денежного счета Руси до начала
XV в. // Монета. Вологда, 1998. Вып. 5.
26 ДДГ. С. 186 (№ 59).
27 Там же. С. 40 (№ 15).
28 Борзаковский В. С. История Тверского княжества. С. 218.
29Кучкин В. А. Договорные грамоты... С. 311.
258
Проблемы социально-экономической истории и генеалогия
дополнительно с промытом, как если бы возов было на один больше, вне за¬
висимости от их числа.
Далее в договорах Москвы и Твери следует пункт о взимании пошлин с
речных судов: «Ас лодьи пошлины с доски по два алтына, а болши того
пошлины нет. А со струга алтын всех пошлин».30 На основании этой статьи
Л. В. Черепнин делает вывод о том, что речные суда строились и продава¬
лись в Твери.31 Думается, что данный пункт не иллюстрирует строительство
речного торгового флота в Твери, а только оговаривает размеры пошлин с
товаров, провозимых речным транспортом. Так как на него приходится
основной грузооборот товаров, провозимых из княжества в княжество, то
особый интерес представляет оценка соотношения сборов пошлин с ладей и
наземного транспорта. Согласно данным 70 —80-х гг. XV в., объем товаров,
перевозимых на ладье, равнялся примерно 30 возам.32 Неудивительно поэто¬
му, что сумма сбора с ладьи превышала мыт с воза в 12 раз. В. А. Кучкин
подсчитал, что размер мыта с соответствующего количества возов должен
был колебаться от 5 до 17 алтын.33 Ладьи облагаются не целиком, а по «дос¬
кам», т. е. по количеству отделений в ладье. Налог со струга составляет,
судя по московско-тверским грамотам, один алтын. Это в два раза меньше,
чем с доски ладьи, значит, размер струга составлял половину отделения ла¬
дьи. Однако в московско-рязанских грамотах читаем совершенно иные дан¬
ные: «А с лодьи, с доски по алтыну, а струга с набои 2 алтына, а без набои
денга».34 То есть пошлина с доски ладьи здесь в 2 раза меньше, чем со струга
«с набои». Значит, размер пошлин, взимаемых с речных судов, не был оди¬
наковым в общерусском масштабе. Возможно, он варьировался в зависимо¬
сти от размеров ладьи или зависел от условий заключения межкняжеских
договоров. Интересно, что в докончании с Рязанью московский великий
князь имел таможенные льготы: «А со князей великих лодей пошлин нет».35
Такое условие в тверских грамотах отсутствует. Здесь настойчиво подчерки¬
вается одноразовость сбора пошлин с ладьи и струга, в отличие от проезд¬
ных пошлин, которые платились у каждого мыта.36
Далее в московских и рязанских грамотах описываются сборы пошлин за
проданный товар: «А тамга и восмничее от рубля алтын».37 Тамга и восмни-
чее взимались только в случае торговли на территории княжества, а при
транзитных перевозках платились только мыт и костки.
В. А. Кучкин, рассматривая эту статью, считает, что один алтын — это
не общая сумма тамги и осмничего вместе взятых.38 Если тамга — это налог
30 ДДГ. С. 298 (№ 79).
31 Черепнин Л. В. Образование Русского централизованного государства в XIV —XV веках:
Очерки социально-экономической и политической истории. М., 1960. С. 370.
32 АСЭИ. Т. 2. С. 132. № 203.
33Кучкин В. А. Договорные грамоты... С. 311.
34 ААЭ. Т. 1. № 170. С. 138.
35 ДДГ. С. 289. № 76.
36 Там же. С. 299. № 79.
37 Там же. С. 29. № 10.
38 Кучкин В. А. Договорные грамоты... С. 312.
Е. Н. Лапько. К вопросу о торговле и сборе пошлин в Тверской земле XIV — XV вв. 259
на продажу товара, а осмничее — налог на покупку товара, то, по утвержде¬
нию исследователя, их платили разные люди — продавец и покупатель. Та¬
ким образом, власти получали шестипроцентный налог (3% + 3%) от каждой
торговой сделки. По смыслу текста договора, однако, получается, что тамгу
и осмничее платит один человек: «А тамга и осмничее взяти, аже имет
торговати, а поедет мимо, и он знает мыт да костки». Таким образом, упо¬
минается одно лицо — продавец.
Интересно, что в московско-рязанских договорах уже с 1382 г. мыт с воза
был равен деньге, т. е. в Рязани в последней четверти XIV в. не было кун-
ной системы.39 Это самое раннее свидетельство о размере пошлины при
торговых операциях между княжествами. Мыт минимален.
Так как один рубль в XIV —XVI вв. был равен 200 деньгам,40 то в 1382 г.,
согласно московско-рязанскому договору, мыт был равен 0,5% от рубля.
Кучкин объясняет такой низкий размер мыта в 1382 г. стремлением оживить
торговлю после войны с Мамаем. Думается, однако, что это не так, потому
что даже в середине XV в. в межкняжеских договорах мыт всегда имеет оди¬
наковую величину — одна деньга с воза. Следовательно, эта норма является
постоянной и традиционной.
Чтобы обеспечить благоприятные условия для торговли, специальная
статья оговаривает беспрепятственный проезд купцов из одного княжества в
другое: «А межи нас людем нашим и гостем путь чист без рубежа. А кто
учинит рубеж или вывод, и рубежчика и выводчика по исправе выдати».41
Условие «гостити без рубежа» является древнейшей нормой, которая встре¬
чается еще в договоре XIII в. Новгорода Великого с владимирским великим
князем Ярославом Ярославичем Тверским.42 В домонгольских договорах
Смоленска с Ригой и Готским Берегом уже зафиксировано правило свобод¬
ной и спокойной торговли: «А межи нас людем <...> путь чист».43 В мос¬
ковско-тверских докончаниях оно появляется в 1318 г.: «А гости всякому
гостити без рубежа».44 Особый интерес представляет следующая статья до¬
говора 1485 г.: «А кто учинит рубеж или вывод, и рубежника, и выводчика
по исправе выдати».45 В грамоте 1375 г. этот пункт звучал иначе: «А вывода
и рубежа межи себе не замышляти. А хто замыслит рубеж, рубежника по
исправе выдати». В 1485 г. «рубеж» оказывается на первом плане. Можно
предположить, что на практике именно этот случай имел место чаще, хотя,
возможно, в 1375 г. «вывод» был важнее для договаривающихся сторон.
39 ДДГ С. 29. № 10.
40Кучкин В. А. Рубль и его фракции по документальным данным XIV —первой трети
XVI вв. // Поволжье в средние века. Тезисы докладов Всероссийской научной конференции,
посвященной 70-летию со дня рождения Германа Алексеевича Федорова-Давыдова (1931 —
2000). Н. Новгород, 2001. С. 144 — 145.
41 ДДГ. С. 297 (№ 79).
42ГВНП. № 3. С. 13.
43 Смоленские грамоты XIII —XIV веков. М., 1963. С. 23 — 24.
44Кучкин В. А. Договорные грамоты... С. 336.
45 ДДГ. С. 295. № 79.
260
Проблемы социально-экономической истории и генеалогия
В. А. Кучкин понимает под «выводом» перезыв непосредственных произво¬
дителей из одного княжества в другое с предоставлением им на первых по¬
рах налоговых льгот.46 «Вывод» был запрещен в XIII в., как показывает
договор великого князя владимирского с Новгородом: «А вывод ти, княже,
в всей волости Новгородской не надобе».47 Здесь не совсем ясно, кто явля¬
ется выводчиком — князь или другое лицо. Согласно московско-тверским
договорам, речь идет о частном лице. Кроме того, меры пресечения вывода
ужесточаются, и если в 1375 г. санкции к выводчику не применялись, то в
1456 г. вывод стал приравниваться к «рубежу».
«Рубежник», по мнению В. А. Кучкина — это преступник, совершивший
злодеяние на территории другого княжества, который выдается головой как
уголовник.48 Действительно, в договоре Новгорода с Норвегией 1326 г. есть
такое условие: «Так же, если норвежцы переходят меру и рубеж земель, же¬
лая сделать зло, и если, наоборот, новгородцы переходят рубеж земель со
своей земли на норвежскую, чтобы сделать зло, то таковые должны быть
схвачены и наказаны, по крестному целованию».49 Думается, что в текстах
межкняжеских договоров речь идет о другом. Возьмем статью, характерную
для всех московско-тверских грамот: «А рубеж нашей отчине...». Здесь сло¬
во «рубеж» означает «граница». Следовательно, по аналогии, выражение
«путь чист без рубежа» обозначает свободный пропуск через границу кня¬
жества. Таким образом, рубежник — это человек, который мешает беспре¬
пятственному проезду купцов и «наших людей», преграждая путь. Скорее
всего, речь здесь идет о представителях княжеской администрации. Этот
пункт грамоты предупреждает беспредел местных властей. Человек, кото¬
рый способствует нарушению экономических и внешнеполитических связей
между договаривающимися княжествами, подлежит выдаче «по исправе».
Слово «рубеж» употребляется в одной статье с «выводом». Видимо, эти
термины являются антонимами. Если «рубеж» означает задержание на гра¬
нице, то «вывод» может значить насильственное выдворение за пределы
княжества. Наказание на выводчика в середине XV в. налагается такое же,
как на и рубежника. В. А. Кучкин считает, что «вывод» относится непо¬
средственно к крестьянскому населению, и статьи о запрещении выводов, по
его мнению, свидетельствуют о запрете свободы перехода крестьян.50 Одна¬
ко композиционно статья о выводе связана в межкняжеских докончаниях со
статьей: «А межи нас людем нашим и гостям путь чист». Поэтому она отно¬
сится и к «людем», и к «гостем» и препятствует ущемлению их прав на
территории союзного княжества. В. А. Кучкин считает, что термин «люди
наши» означает не население вообще, а торговцев и дипломатов. Думается,
что для обозначения торговцев употреблялось слово «гости», а дипломатов
46Кучкин В. А. Договорные грамоты... С. 211.
47ГВНП. № 1. С. 10.
48Кучкин В. А. Договорные грамоты... С. 211.
49ГВНП. № 39. С. 70.
soКучкин В. А. Договорные грамоты... С. 313.
Е. Н. Лапько. К вопросу о торговле и сборе пошлин в Тверской земле XIV —XV вв. 261
документы называют «послами». Значит, «люди наши» — это тверичи и мо¬
сквичи, свободное население, в том числе и крестьяне. Еще В. И. Сергеевич
считал, что здесь имеются в виду именно крестьяне, так как в договоре есть
статья о свободном переходе бояр и слуг, то этот пункт относится к людям
вообще, в том числе и к крестьянам.51
Пункт о запрете рубежа и вывода является традиционным во всех мос¬
ковско-тверских договорах и не изменился даже за несколько месяцев до па¬
дения суверенитета Твери. Анализ источников показывает, что статьи меж-
княжеских договоров, которые устанавливают правила торговли, особенно¬
сти судопроизводства и службы, отличаются стабильностью формулировок,
по сравнению с политическими статьями. Следовательно, в социально-эко¬
номической жизни люди опирались на давние традиции, и новшества приви¬
вались с трудом. Это обеспечивало постоянство в экономике на фоне карди¬
нальных политических изменений, связанных с образованием единого Рус¬
ского государства.
51 Сергеевич В. И. Древности русского права. 3-е изд. СПб., 1909. Т. 3. С. 234.
М. Е. Бычкова
ДИНАСТИЧЕСКИЕ БРАКИ РУССКИХ
ВЕЛИКИХ КНЯЗЕЙ В XIV—XVI вв.
В последние годы возрос интерес исследователей к проблемам родствен¬
ных связей между различными семьями, принадлежащими к правящей эли¬
те Русского государства, и влиянию такого родства на политические процес¬
сы, проходившие в XIV —XVI вв. Свой вклад в изучение этой проблемы
внес и Ю. Г. Алексеев, плодотворно занимающийся ранней историей фор¬
мирования Русского государства и создания государственного аппарата.
Одним из аспектов изучения родства является вопрос о возникновении и
развитии династических связей между московскими великими князьями и
соседними правителями. Это не только генеалогическая проблема: решение
этого вопроса поможет понять, какое место занимала Россия в системе евро¬
пейских государств.
Родство русских великих князей чаще всего отсчитывалось от браков
времени Ярослава Мудрого. Действительно, потомки этого киевского князя
благодаря последующим союзам еще долго появлялись на юге Европы, в Пор¬
тугалии, германских княжествах. Но династические связи русских князей
практически прервались в XIII в., когда русские земли попали в зависи¬
мость от татар, а сами князья чаще стали брать в жены дочерей татарских
ханов, стараясь таким образом упрочить свое положение.
В это же время — XIII —XIV вв. — на западных границах русских кня¬
жеств формируется новое государство — Великое княжество Литовское.
В значительной степени в его состав входят бывшие русские княжества, осно¬
ванные Рюриковичами, а правящей династией являются Гедиминовичи —
потомки первого великого литовского князя Гедимина.
Браки русских Рюриковичей с литовскими Гедиминовичами, появившие¬
ся в XIV в., фактически положили начало новому этапу династических бра¬
ков правителей русских земель с европейскими правящими домами.
Можно определить два направления таких союзов: русские Рюриковичи
с Гедиминовичами и русские Рюриковичи с Рюриковичами, правившими
или служившими в Литве. Если в первом случае подобные браки можно рас¬
сматривать как бесспорные династические союзы, то во втором — это не
© М. Е. Бычкова, 2006
М. Е. Бычкова. Династические браки русских великих князей в XIV —XVI вв.
263
просто политические союзы, заключаемые, чтобы усилить положение кон¬
кретных правителей, но, возможно, попытка теснее связать выделившиеся
самостоятельные ветви бывших киевских великих князей в то время, когда
политическая роль самого Киева исчезла.1
Очевидно, первым из этих союзов следует считать брак сына московского
великого князя Ивана Калиты — Семена Ивановича Гордого — и дочери
великого литовского князя Гедимина Анастасии (Августы), заключенный в
1333 г. Впоследствии их дочь Василиса в 1349 г. вышла замуж за кашинско¬
го князя Михаила Васильевича. Еще раньше, в 1326 г., другая дочь Геди¬
мина — Альдона (в крещении Анна) — была выдана замуж за наследника
польского престола — будущего короля Казимира Великого.
Не исключено, что такие родственные связи помогли тогда же, в 30-е гг.
XIV в., прочнее укрепиться в Великом Новгороде еще одному сыну Гедими¬
на — Наримонту-Глебу, приглашенному служилым князем «на новгород¬
ские пригороды». Литовский потомок Наримонта — Александр Патрикие-
вич, выехавший в Москву в 1408 г., еще до этого переезда, в 1403 г., выдал
свою дочь Агрипину замуж за можайского князя Андрея Дмитриевича.
В Москве потомки Наримонта, от которых пошли князья Голицыны и Кура¬
кины, стабильно занимали высокое служебное положение.2
Однако в генеалогических источниках конца XV в. гораздо больше вни¬
мания уделялось браку литовского князя Ольгерда и тверской княжны Уль¬
яны (1350). Старшая сестра Ульяны в 1347 г. стала второй женой москов¬
ского великого князя Семена Гордого.
Родословие литовских князей, помещенное вместе с первой редакцией
Сказания о князьях владимирских, связывает этот брак Ольгерда с именем
московского князя: «и паки прислал Олгерд к великому князю Семиону Ива-
новичю, прося за себя свести его дочери великого князя Александра Михай¬
ловича Тверскаго».3 На первом месте у автора стоит тот факт, что московский
князь был женат на тверской княжне, и соответственно брак с Ульяной род¬
нил бы Ольгерда с московским домом. С именем Ульяны в этом произведе¬
нии связано и крещение Ольгерда перед смертью в православную веру.
Естественно, в Послании тверского автора Спиридона-Саввы (начало
XVI в.) эти же события связаны с именем великого тверского князя Михаи¬
ла Александровича: к нему посылает послов Ольгерд, «моля его и обещевая
присягу имети к нему и помоществовати во всем и повиноватися, яко же
отцу его створяше та. Князь же велики Михаило Александрович возлюби
его и вдаде за нь сестру свою великую княжну Ульяну. И от того часа наре-
чеся Олгерд князем по жене своей великой княжне Ульяне».4
1 Подробнее о династических русско-литовских браках см.: Baumgarten N. Généalogies des
branches régnantes des Rurikides du XlII-e siècle. Roma, 1934; Tçgowski J. Pcrwsze pokolenia
Giedyminowiczôw. Poznan, 1999.
2 Tengowski J. Pcrwsze pokolenia... S. 15 — 32.
3 Дмитриева P. П. Сказание о князьях владимирских. М.; Л., 1955. С. 180.
4 Там же. С. 169.
264
Проблемы социально-экономической истории и генеалогия
Уже эти тексты показывают, что браку Ольгерда и тверской княжны и в
XVI в. придавалось династическое значение, по одной версии закреплявшее
союз Твери-Москвы и Литвы, а по другой — Твери и Литвы. Следует отме¬
тить, что к 1350 г., когда был заключен этот брак, Александр Михайлович,
упоминаемый в Сказании, уже умер; в Твери княжил его старший сын Все¬
волод Александрович, а не Михаил — брат Ульяны, упомянутый в Посла¬
нии.
Михаил Александрович, став великим тверским князем после смерти
брата, женил старшего сына и наследника Ивана Михайловича на дочери
великого литовского князя Кейстута Марии (1375), а младших сыновей (ка¬
шинские князья): Бориса — на смоленской княжне; Василия же — дважды:
на дочери Владимира Ольгердовича и дочери князя Корибута Анастасии.5
В дальнейшем внучка великого тверского князя Ивана Михайловича Анна
Ивановна выходит замуж за литовского князя Свидригайло (1430), а пра¬
внучка — Мария Борисовна — за московского великого князя Ивана III Ва¬
сильевича. Брат Марии, последний великий тверской князь, женился на до¬
чери Семена Олельковича (также потомке Ольгерда) Софье (1471 ).6
Эти браки, стабильно заключаемые в каждом новом поколении, роднили
тверских князей с литовскими князьями, и они же помогали Твери в борьбе
с Москвой за главенство среди русских земель.
Московские князья также роднились с литовскими. Младший брат Семе¬
на Гордого Иван Иванович, став великим князем, выдал свою дочь Любовь
за князя Дмитрия Боброка Кориатовича (1356).
В польской генеалогической литературе не раз высказывалось мнение,
что Дмитрий Кариатович, погибший в битве на Ворскле в 1399 г., — это
Дмитрий Боброк Волынский, один из сподвижников московского князя
Дмитрия Донского. Это родство связало московских князей с литовскими
Гедиминовичами, княжившими на Волыни и Подоле.7
Но самыми яркими были браки детей Дмитрия Донского. Его старший
сын и наследник женился на дочери великого литовского князя Витовта Со¬
фье (1392). Софья много сделала, чтобы сохранить дружеские контакты с
литовским двором: она неоднократно возила своих сыновей к Витовту в
Литву. В литературе как-то проходит незамеченным, что сыновья Софьи
были единственными внуками Витовта, поэтому московские князья, пусть
чисто символически, позднее могли считаться претендентами на литовский
престол. Не исключено, что это обстоятельство сыграло свою роль во второй
половине XVI в., когда Иван Грозный, правнук Софьи и Василия Дмитрие¬
вича, и его сыновья выдвигались как кандидаты на польско-литовский пре¬
стол.
5 Baumgarten N. Généalogies... P. 46 — 47; TegowskiJ. Perwsze pokolenia... S. 219. Родным
братом Микловши Марии был великий князь Витовт (Ibid. С. 84, 110). Родными братьями
первой жены Бориса Михайловича были князья Александр (Олелько) и Иван Вельский.
6Baumgarten N. Généalogies... P. 47.
1 TegowskiJ. Perwsze pokolenia... S. 170 — 171.
М. Е. Бычкова. Династические браки русских великих князей в XIV —XVI вв.
265
Кроме того, одна дочь Василия и Софьи, московская княжна Анна, вы¬
шла замуж за византийского императора Ивана Палеолога, а другая — Ана¬
стасия — за князя Александра (Олелько) киевского (1417).8
Младший брат Василия Дмитриевича, князь галицкий Юрий Дмитрие¬
вич, был женат на дочери смоленского князя (1400). Важно заметить, что
именно в это время Смоленск окончательно входит в состав Великого кня¬
жества Литовского. Сестра Юрия Мария Дмитриевна вышла замуж за ли¬
товского князя Семена-Лугвеня (1393). Прямым потомком от этого брака
был выехавший в 1526 г. в Москву князь Федор Михайлович Мстислав¬
ский, который был одним из претендентов на московский престол,9 пока у
великого князя Василия Ивановича не появился наследник. Весь XVI в.
князья Мстиславские входили в верхушку Государева двора; вскоре после
выезда Федора Мстиславского была составлена новая редакция родослов¬
ной легенды литовских князей, где было указано происхождение князя Ми¬
хаила от Семена-Лугвеня по женской линии (князья Мстиславские) и от
младшего брата Ольгерда по мужской линии (князья Ижеславские).10
Федор
Среди московской ветви Рюриковичей на литовских княжнах преимуще¬
ственно женились удельные князья: боровско-серпуховской князь Владимир
Андреевич (двоюродный брат Дмитрия Донского) в 1372 г. женился на
дочери Ольгерда и Ульяны княжне Елене,11 а в 1456 г. их потомок Иван Ва¬
сильевич уже выехал в Литву.
В конце XV в. на русско-литовские браки повлиял и союз Ивана III и
Софьи Палеолог. Эта сирота и бесприданница, безусловно, не принесла
мужу прав на византийский престол, но сам брак повышал престиж госу¬
даря всея Руси; он вызвал интерес к Русскому государству в странах Евро¬
8 Там же. С. 88 — 89.
9Зимин А. А. Россия на пороге нового времени. М., 1972. С. 315 — 316 и сл.
10 Бычкова М. Е. Первые родословные росписи литовских князей в России // Общество и
государство феодальной России. М., 1975. С. 133—139.
11 ТедошБН ]. Репуэге роко1сша... Б. 124.
Предки князя Ф. М. Мстиславского:
Гедимин
Ольгерд
Евнутий
Ссмеп-Лугвень Михаил Семен
Юрий Ярослав Юрий Андрей
Иван Иван
Ульяна Михаил
266
Проблемы социально-экономической истории и генеалогия
пы. Именно после 1473 г. начинается интенсивный обмен посольствами с
различными государствами, император предлагает заключить брак предста¬
вителя своего дома с московской княжной.12
Теоретически дети Софьи имели минимальные права на московский пре¬
стол: у Ивана III был сын от первого брака, который в 1482 г. женился на
Елене Стефановне, дочери валашского воеводы. Наследником должен был
стать сын Ивана Ивановича Дмитрий, которого Иван III в 1498 г. венчал на
княжение.
Брак Софьи и Ивана отозвался и на судьбе еще одних потомков Дмитрия
Донского — князей можайских и верейских. Еще в 1454 г. Иван Андреевич
Можайский, внук Дмитрия Донского, бежал в Литву, где женился на доче¬
ри князя Федора Воротынского; их сын Андрей Иванович женился на княж¬
не Чарторыйской. А еще раньше (1452) за князя Чарторыйского вышла за¬
муж дочь Дмитрия Юрьевича Шемяки Мария.
Михаил Андреевич, верейский князь, младший брат Ивана Андреевича,
в 1480 г. женил сына на племяннице Софьи Палеолог Марии. Софья дала
Марии в приданое украшения первой жены великого князя, и когда Иван
III потребовал, чтобы эти украшения были возвращены в казну, Василий и
Мария бежали в Литву. Их дочь Софья вышла замуж за литовского магната
Альберта Гаштольда.
Эти браки, заключенные в конце XIV —XV вв., имели особое значение
для Литвы. С 80-х гг. XIV в. там идет активное внедрение католической
религии, ставшей официальной религией государства: союзы православных
Рюриковичей со своими однородцами из русских княжеств оказывали реаль¬
ное противостояние натиску католической церкви, создавали возможность
«отложения» от Литвы и практически способствовали сохранению самостоя¬
тельной литовской государственности вплоть до Люблинской унии.
Самым блестящим завершением династических браков XIV —XV вв. ме¬
жду русскими и литовскими князьями стала свадьба дочери Ивана III и Со¬
фьи: в 1495 г. Елена Ивановна вышла замуж за великого князя литовского,
а позднее короля польского, Александра.
Появление в Вильнюсе православной великой княгини усилило положе¬
ние православных князей в Великом княжестве Литовском.13 Не только Еле¬
на, но и родственные связи русских князей с литовскими, заложенные в про¬
шлом, создавали противовес политическим тенденциям, формировавшимся
при дворе. Вскоре после переезда Елены в Литву при великокняжеском дво¬
ре возвышается семья православных князей Глинских, любимцем короля
становится только что вернувшийся со службы при дворах европейских мо¬
нархов Михаил Львович Глинский.14 С этой семьей были связаны родством
широкие слои православной шляхты Литвы.
12 См.: Панова Т. Д. Великая княгиня Софья Палсолог. М., 2005.
13Бычкова М. Е. Состав класса феодалов России в XVI в. М., 1986.
и Там же. С. 61-66.
М. Е. Бычкова. Династические браки русских великих князей в XIV —XVI вв.
267
По сомнительному сообщению польского геральдиста конца XVI в. Бар¬
тоша Попроцкого, брак Елены Ивановны и короля Александра не был без¬
детным: у них родилась дочь Варвара, выданная замуж за герцога саксон¬
ского.15
Племянница Михаила Глинского Елена Васильевна стала женой москов¬
ского великого князя и матерью царя Ивана Грозного. Московская редакция
родословия Глинских выводила этот род от потомков Чингиз-хана, но в XVI в.
существенным было то, что дед Елены Лев Борисович Глинский сумел по¬
родниться со старинными православными шляхетскими семьями Княжест¬
ва.16
Сам Иван Грозный женился на представительнице старинного боярского
рода; с этого брака и начинается отсчет родства будущей династии Романо¬
вых с московскими царями Рюриковичами и их предками.
* * *
Если еще раз обратиться к родословной таблице браков между Рюрико¬
вичами и Гедиминовичами, мы увидим, что более частыми были такие браки
между великими тверскими князьями и удельными князьями московского
дома. Но эти браки чаще заключались с боковыми линиями Гедиминовичей.
В то же время браки московских великих князей были только с дочерьми
литовских великих князей. Конкретные итоги того, как все эти родственные
связи влияли на судьбы России и Литвы, надо искать в истории дипломати¬
ческих отношений и истории формирования территории обоих государств.
15 Рaprocki В. Ogrod krolewski. Praga, 1599. S. 173.
16 См. подробнее: Бычкова М. Е. Белорусские предки Ивана Грозного // Наш радавод.
Гродно, 1991. С. 468-470.
К. В. Баранов
ЗАМЕТКА О ПРОИСХОЖДЕНИИ
ПАИСИЯ ЯРОСЛАВОВА
Постриженик Спасо-Каменного монастыря, расположенного на острове
Кубенского озера, Паисий Ярославов был одним из ведущих деятелей рус¬
ской церковной жизни второй половины XV в. Характерной чертой его жиз¬
ненного пути можно назвать особенную близость к семье московского вели¬
кого князя, начало которой Г. М. Прохоров относит еще к последним годам
гражданской войны второй четверти XV в., когда в Спасо-Каменном мона¬
стыре с Паисием мог познакомиться Василий Темный.1 Особым почетом ста¬
рец Паисий пользовался у Ивана III, у которого он крестил родившегося
в 1479 г. второго сына Василия (будущего великого князя Василия III).
Очевидно, по воле и при участии великого князя Паисий Ярославов в том
же 1479 г. стал игуменом Троице-Сергиева монастыря. Но об особенном до¬
верии к Паисию свидетельствует желание Ивана III видеть его на месте
митрополита Геронтия в момент кризиса в отношениях великого князя с гла¬
вой русской церкви в 1484 г.
Понятно, что уважение такого человека, как Иван III, имело особую цену
и раскрывало для Паисия отличные перспективы церковной карьеры. Но,
видимо, будучи по призванию, а не по названию только, монахом и челове¬
ком созерцательного склада ума, Паисий Ярославов не сделал карьеры из
своей близости к государю: уже в 1481 г. он отказывается от почетного игу¬
менства в Троице-Сергиевом монастыре из-за падения дисциплины среди бра¬
тии, и позднее, в 1484 г., не принимает предложение великого князя занять
место митрополита. Очевидно, после этого Иван III отказывается от мысли
использовать Паисия как проводника своей политики в церковной иерар¬
хии. В дальнейшем Паисий выступает в качестве авторитетного судьи по ду¬
ховным вопросам (в частности, вместе со своим учеником Нилом Сорским
1 Прохоров Г. М. Паисий Ярославов // Словарь книжников и книжности Древней Руси.
Л., 1989. Выи. 2. Ч. 2. С. 156-160.
© К. В. Баранов, 2006
К. В. Баранов. Заметка о происхождении Паисия Ярославова
269
он заседал на соборе 1490 г. против жидовствующих), вплоть до своей смер¬
ти 22 декабря 1501 г.2
Исследование жизни и деятельности Паисия затрудняется небольшим ко¬
личеством сведений о нем самом. Неизвестно ни его светское имя, ни имя
его отца, ни вообще его происхождение. Лишь удержанное им фамильное
прозвище (Ярославов) намекает на принадлежность к кругу людей, в кото¬
ром происхождение рода имело сугубо важное значение. Скорее всего, этим
кругом людей могла быть некая корпорация потомственных служилых зем¬
левладельцев, институт, в котором принадлежность к тому или иному роду
определяла общественное положение его членов на службе государю и среди
себе подобных. Впрочем, в биографии Паисия нет и указаний на его про¬
исхождение из какого-либо региона и соответственной служилой корпора¬
ции.
Осветить вопрос о происхождении старца Паисия позволяет изучение ге¬
неалогии другого Ярославова, ярославского вотчинника Леонтия Алексее¬
вича Ярославова. Самые ранние сведения о нем содержатся в жалованной
грамоте великого князя Ивана III, которую Леонтий и Василий Алексеевичи
Ярославовы получили в 1464 г. для подтверждения прав владения на села в
Черемошском стане бывшего Ярославского княжества. О значении этого до¬
кумента как первого официального акта, свидетельствующего о присоедине¬
нии Ярославской земли к Московскому государству, я уже писал.3 Сведения
о Л. А. Ярославове позволяют следующим образом описать его биографию.
Судя по тексту жалованной грамоты, в которой Леонтий Алексеевич высту¬
пает как совладелец довольно большой и иммунитетно защищенной вотчи¬
ны, Л. А. Ярославов было, несомненно, ярославским боярином в период не¬
зависимости и сохранил свое положение в первые годы после присоединения
Ярославской земли. Но, несмотря на свой довольно высокий статус в Яро¬
славле, он не мог, конечно, претендовать на такое же место в среде ближай¬
ших советников московского великого князя. В столице он получил долж¬
ность, для которой не требовалось иметь происхождения из местных москов¬
ских служилых родов: Леонтий стал дьяком. За свою короткую дьяческую
карьеру, на протяжении 10—12 лет, он именуется то Леонтием Ярославо¬
вым, то Леонтием Алексеевым. Впервые он упоминается в 1485 г., когда
дьяк Леонтий Алексеев участвовал в установлении московской власти в Тве¬
ри после ее взятия и бегства тверского великого князя.4 Дьяк великого князя
Левонтей упоминается в правых грамотах, выданных в период между
1485—1490 гг.5 В 1495 г. он числится в разрядном списке придворных,
2 Согласно мснсе достоверным сведениям... Паисий был еще жив в 1503 г. и участвовал в
соборе, на котором выступил против владения монастырей селами (Прохоров Г. М. Паисий
Ярославов. С. 157).
3 Акты служилых землевладельцев XV —начала XVII века / Сост. А. В. Антонов, К. В. Ба¬
ранов. М., 1997. Т. 1. С. 302, 303 (текст грамоты), 340 — 342 (комментарии).
4 ПСРЛ. М.; Л., 1949. Т. 25. С. 330.
5 АСЭИ. М., 1952. Т. 1. № 523; М., 1958. Т. 2. № 399.
270
Проблемы социально-экономической истории и генеалогия
сопровождавших великого князя в поездке в Великий Новгород.6 В том же
списке в числе постельников записаны его сыновья Федор и Андрей.7 По¬
следний раз Леонтий упоминается в документе, созданном между 1495 и
1497 гг.8 К 1523 г. в живых не осталось ни Леонтия, ни его детей. На них
прервалась старшая ветвь рода Ярославовых.9
Фамильное прозвище Паисия показывает его происхождение из рода
Ярославовых, но его биография не дает указаний на степень родственных
отношений с Леонтием Алексеевичем Ярославовым. Для ответа на этот во¬
прос обратимся к истории рода Л. А. Ярославова.
Материал по генеалогии этого рода для второй половины XV в. дает уже
упоминавшаяся жалованная грамота Ивана III от 23 марта 1464 г.10 В 1464 г.,
когда была выдана грамота, были живы Леонтий и Василий Алексеевичи
Ярославовы. Леонтий назван в грамоте первым, что указывает и на его стар¬
шинство среди братьев Ярославовых. К 1485 — 1495 гг. Василий уже умер
(по крайней мере, он не упоминался в подтверждении грамоты, которое
относится к этим годам), а вместо него появился другой брат, Никита Алек¬
сеевич. Вскоре после 1495—1497 гг. умер и сам Леонтий Алексеевич, и, судя
по тому, что новое подтверждение грамоты оформлено на имя только его де¬
тей Федора и Андрея, они к этому времени поделили вотчину с Никитой
Алексеевичем или его потомками, получившими на свою часть вотчины осо¬
бую грамоту.
Замечу, что, судя по расположению вотчины Ярославовых на территории
Черемошского стана Ярославского у., относящегося к территории княжения
ярославского великого князя Александра Федоровича, Ярославовы были
потомственными служилыми людьми этого князя.11 Связь Ярославовых с
князем Александром Федоровичем можно проследить и в другом регионе.
Как известно, часть ярославских земель еще до 1463 г. была присоедине¬
на к Московскому государству. Одной из таких земель была Кубена, где
располагался и Спасо-Каменный монастырь, пострижеником которого, как
выше говорилось, был Паисий Ярославов. В архиве Спасо-Каменного мона¬
стыря сохранилась меновная грамота, выданная еще до перехода Кубены в
московские руки, около 1440-х гг., уже известного нам ярославского князя
Александра Федоровича. Согласно этому документу, князь передавал мона¬
6 Разрядная книга 1475—1598 гг. М., 1966. С. 25.
7 «Федор да Ондрей Левонтьевы дети Олексесва» (Разрядная книга 1475 — 1598 гг. С. 26).
8 АСЭИ. М., 1964. Т. 3. № 208.
9 В 1523 г. местные старожильцы утверждали: «А ту, господине, землю знаем, на которой
стоим, то, господине, земля Филиповсково села. А было, господине, то село вотчина Леонтия
Олсксеевича и его детей Федора да Ондрея. И как, господине, Леонтия и его детей не стало,
и князь великий, господине, пожаловал тем селом и деревнями князь Михаила Телятсвского
и его сына князь Ивана» (Акты служилых землевладельцев XV —начала XVII века. Т. I.
№ 146).
10 Там же. Т. 1. № 312.
11 См. реконструкцию расположения уделов князей ярославского дома: Кучкин В. А. Фор¬
мирование государственной территории Северо-Восточной Руси в X —XIV вв. М., 1984. С. 300.
К. В. Баранов. Заметка о происхождении Паисия Ярославова
271
стырю ряд своих земель взамен монастырской земли, взятой еще отцом яро¬
славского князя. При совершении этого акта присутствовали служилые люди
князя, прямо названные боярами, — Давыд Матфеевич, Алексей Ярославич
и Александр Александрович.12
Несомненно, Алексей Ярославич и являлся отцом братьев Леонтия, Ва¬
силия и Никиты Ярославовых, и от имени деда Ярослава была образована
их фамилия. Как видно, уже Алексей Ярославич служил ярославскому кня¬
зю Александру Федоровичу, возможно, имел вотчины в Кубене, а в качестве
служилого человека и местного землевладельца выступал свидетелем в ме-
новной грамоте своего государя.
Выяснение старинных связей семьи Ярославовых с Спасо-Каменным мо¬
настырем дает возможность обоснованно предполагать их родственную бли¬
зость с Паисием Ярославовым, в своей деятельности также тесно связанным
с тем же монастырем. Какое же место в генеалогии рода Ярославовых мог
занимать Паисий? Судя по его фамильному прозвищу, он мог быть либо сы¬
ном Алексея Ярославича и братом Леонтия, Василия и Никиты, либо сыном
неизвестного нам (но, возможно, и существовавшего) другого сына Яросла¬
ва и дядей упомянутых братьев Ярославовых.
Решению этого вопроса мало помогают хронологические наблюдения о
жизни и деятельности Ярославовых. Паисий умер в 1502 г., а родился, по
крайней мере, до 1433 г., когда родился его ученик Нил Сорский. Несомнен¬
но, Паисий должен быть старше своего ученика. Скорее всего, он жил не
более 80 — 90 лет, что указывает на 1410 —20-е гг. как на самую раннюю из
возможных дат его рождения. Вряд ли он мог быть сыном Ярослава, так как
сын последнего, Алексей, явно умер в период между 1440 —началом 1460-х гг.,
вероятно, в достаточно преклонном возрасте.13 Да и даты деятельности Паи¬
сия синхронны с временем жизни Леонтия Алексеевича Ярославова.
С. В. Стрельников обратил мое внимание на упоминаемого в источнике
XV в. некоего Моисея Ярославова. Речь идет о духовной Дионисия Глушиц-
кого, также известного постриженика Спасо-Каменного монастыря. Духов¬
ная была явлена ростовскому епископу Ефрему 11 января 1436 г.; при «явке»
присутствовали бояре ростовского владыки — старец Федор Ростовцев и
«Мосей» Ярославов.14 Родство этого последнего с ярославцами Ярославовы¬
ми весьма вероятно. Может быть, Моисей и есть отец Паисия? Хроноло¬
гически это вполне возможно. Впрочем, возможна и другая точка зрения.
Запись с упоминанием Моисея повреждена, публикатор грамоты И. А. Го¬
лубцов не был уверен в правильности чтения этого имени и поместил его в
квадратные скобки (но не объяснил, почему). Не будет ли правильнее пред¬
12 Акты социально-экономической истории Северо-Восточной Руси конца XIV —начала
XVI в. Т. III. № 263.
13 Не думаю, что следует рассматривать возможность того, что Паисий был сыном самого
Ярослава: его несомненный сын, Алексей, именовался не Ярославовым, а Ярославичем, т. е.
для него имя отца не превратилось еще в фамильное прозвище.
14 АСЭИ. Т. 3. № 252.
272
Проблемы социально-экономической истории и генеалогия
положить, что «Мосей» — это неверно прочитанное публикатором имя Паи-
сия, записанного, например, в форме «Пасей» или «Пасея»?15 Но мог ли
Паисий Ярославов в возрасте 20 — 25 лет быть боярином ростовского еписко¬
па? До обследования подлинника духовной Дионисия Глушицкого вопрос
остается открытым.
Видимо, однозначное решение вопроса об отце Паисия — был ли им
Алексей Ярославич или неизвестный по имени его родной брат (Моисей?) —
пока отсутствует. Ясно только, что братьям Ярославовым Паисий приходил¬
ся родным или двоюродным братом.
Выяснение факта происхождения Паисия из рода ярославских бояр Яро¬
славовых существенно важно. Во-первых, становится понятной и неслучай¬
ной связь Паисия со Спасо-Каменным монастырем — эта связь имеет корни
в отношениях его отца (а может быть, и более ранних предков) Алексея
Ярославича как соседа и видного слуги местного князя, на территории удела
которого монастырь находился. Во-вторых, для биографии Л. А. Ярославо¬
ва существенно, что ученик его брата (родного или двоюродного), старца
Паисия, Нил Сорский, был, в свою очередь, в молодости подьячим, а его
брат Андрей Майко — видный дьяк второй половины XV в. В таком случае
понятно, каким образом ярославцу удалось попасть в верхи московской при¬
казной бюрократии и сделать здесь дьяческую карьеру. Более того, Андрей
Майко в своей деятельности демонстрирует связь именно со Спасо-Камен-
ным монастырем. Между 1453 и 1461 гг. великий князь Василий Васильевич
пожаловал в монастырь несколько пустошей. В подлиннике грамоты была
подпись «Майко», без указания на дьячество.16 В 1470-х гг. великая княгиня
Мария Ярославна передала Никольский в Святой Луке монастырь (припис¬
ной к Ростовскому Борисоглебскому) Спасо-Каменному монастырю; указ¬
ная грамота об этом подписана дьяком Майко.17 Замечу, что первое появле¬
ние в источниках дьяка Леонтия Алексеева (Ярославова) синхронно по вре¬
мени с появлением при дворе великого князя Ивана III его старшего родст¬
венника Паисия. Разумеется, именно возвышение старца Паисия сыграло
главную роль в карьере его младшего брата.
Наконец, происхождение Паисия из потомственных слуг князей немос¬
ковского рода может намекать на одну из причин его конфликта с монаше¬
ствующей братией Троице-Сергиева монастыря, по большей частью связан¬
ной происхождением с московскими служилыми людьми. Возвышение яро¬
славского «сына боярского», пусть даже в замкнутом монашеском сообще¬
стве, оказалось для москвичей неприемлемым.
15Такие формы записи имени Паисия известны. См.: Прохоров Г. М. Паисий Ярославов...
С. 157.
16 АСЭИ. Т. 3. № 266.
17 Там же. № 268.
А. Л. Грязное
ЗЕМЛЕВЛАДЕНИЕ КНЯЗЕЙ КЕМСКИХ
В XV—XVI вв.
Князья Кемские — ветвь белозерских Рюриковичей. В XVI в. они зани¬
мали в среде своих родичей наиболее видное положение. В первую очередь,
это видно на примере многочисленных (относительно остальных белозер¬
ских князей) служебных назначений. Что же позволило Кемским занять ли¬
дирующее положение среди родственников? Явно не генеалогическое стар¬
шинство, поскольку непосредственный родоначальник Кемских — князь
Давыд Семенович — был всего лишь третьим сыном Семена Васильевича
Согорского, который, в свою очередь, был также третьим сыном Василия
Федоровича (основателя всех линий белозерских князей XV —XX вв.).
И значительных служебных успехов в предыдущий период (XV в.) Кемские
не добились. Единственным примером включения Кемских в управление Бе-
лозерьем в это время служит наместничество Давыда Семеновича (между
1435-1447 гг.).1
Скорее всего, положение Кемских в XVI в. было связано с их землевла¬
дением. Подробный очерк о землевладении Кемских в конце XV —XVI вв.
содержится в работе А. И. Копанева. Используя документы из архива Ки-
рилло-Белозерского монастыря, ему удалось в общих чертах показать исто¬
рию развития родовой вотчины Кемских, локализовать ее основные центры.
По наблюдениям А. И. Копанева, вотчины Кемских располагались «не в
одной меже, а в разных местах общего целого»2 и очень часто дробились и
переходили из рук в руки. Основным заключением этой части исследования
А. И. Копанева стал вывод о большой неустойчивости княжеской вотчины,
что плохо сказывалось на ее хозяйственном состоянии.3
В нашем распоряжении имеется практически тот же круг источников, что
и у А. И. Копанева, но, опираясь на его исследование, на наш взгляд, су-
' АСЭИ. М., 1958. Т. 2. № 86. С. 52.
2 Копаиев А. И. История землевладения Белозерского края XV —XVI вв. М.; Л., 1951.
С. 158.
3 Там же. С. 165.
© А. Л. Грязной, 2006
274
Проблемы социально-экономической истории и генеалогия
ществует возможность более детальной реконструкции землевладения Кем¬
ских как на территории Кемы, так и в Пошехонье, начиная с самого раннего
периода вплоть до последней трети XVI в. Более пяти десятков актов (не
считая противней) позволяют с большой точностью проследить динамику
развития вотчины, определить ее внешние и внутренние границы.4 Совре¬
менные технологии позволяют конкретизировать полученные результаты в
виде карт любой степени детализации и для любых хронологических интер¬
валов.
Наиболее ранним документом, описывающим землевладение Кемских,
является деловая наследников Давыда Семеновича (вдовы и пяти сыновей),
которые поделились «вотчиною отца своего, княжью Давыдовою, Кемою».5
Можно выделить несколько наиболее важных моментов, зафиксированных
в ней. Полноправными наследниками Давыда Семеновича являются не толь¬
ко пять сыновей, но и его вдова Феодосья. Вся Кема, без каких-либо исклю¬
чений, находится в собственности этой княжеской семьи. Территория Кемы
делится на две половины — Никольскую и Ильинскую, каждая из которых
переходит в руки группы из трех наследников. Кроме Кемы, Давыд Семе¬
нович владел вотчиной Турыбаров угол и неким прикупом. Этими землями
Давыдовичей позднее должна была наделить княгиня Феодосья.
Локализация района Кемы, благодаря исследованию А. И. Копанева,
определена точно (по берегам реки Кемы, впадающей с севера в Белое
озеро). Однако о местоположении Турыбарова угла и «прикупа» Давыда
Семеновича ни А. И. Копанев, ни кто-либо другой из исследователей ничего
не писал. Поскольку раздел основной вотчины Кемских — собственно
Кемы — содержится в первой половине текста деловой, то Турыбаров угол
и «прикуп» должны были находиться вне Кемы. Попробуем локализовать
эти владения. Крупнейший белозерский землевладелец первой трети XVI в.
князь Иван Иванович Нащока Кемский, внук Давыда Семеновича, по сво¬
ему завещанию (1533) «пожаловал есми и благословил своего сына Феодора,
дал есми ему в Пошехонье свое сельцо Юрьевское, да Турыбарово, да Иев-
левское и з деревнями».6 Единственный схожий топоним — Турыбарово —
находится в Пошехонье, юго-восточнее вотчин младшей ветви Согорских
(вблизи истоков рек Cora, Шелекша и Копша, на берегах которых распола¬
гались вотчины Согорских, Шелешпальских и Ухтомских). Следовательно,
кроме вотчины на севере Белозерья, Давыд Семенович владел землями и в
Пошехонье, причем в том же районе, где располагались вотчины старших
линий белозерских князей.
«Прикуп» локализовать сложнее. Севернее Турыбарова угла располага¬
лось с. Воскресенское Гридинское, владение младшего из Давыдовичей —
4 Комплекс актов, относящихся к землевладению Кемских, составляет =42% от всей сово¬
купности актового материала но землевладению белозерских князей в XV —XVI вв.
5 АСЭИ. Т. 2. № 227а. С. 148. И. А. Голубцов датировал этот акт временем ок. 1474 —
1486 гг.
6 РНБ, СПбДА, AI/16, л. 907 об.
276
Проблемы социально-экономической истории и генеалогия
Федора.7 Возможно, именно оно скрывается под обозначением «прикупа».
Это предположение подтверждается деловой грамотой владельцев Ильин¬
ской половины Кемы княгини Феодосьи и князей Федора и Фуника Давы¬
довичей (1482 — 1490). В ней Фуник и Феодосия обязуются передать Фе¬
дору свои части «прикупа» князя Давыда Семеновича.8 Вероятно, «прикуп»
достался владельцам Ильинской половины вотчины Кемских (Афанасию,
Федору и Феодосье), а Турыбаров угол — владельцам Никольской полови¬
ны (Александру, Ивану и Давиду). Скорее всего, деловые составлялись
отдельно при разделе вотчин в Кеме и в Пошехонье. Поскольку Турыбаров
угол не попал в состав латифундии Кириллова монастыря, в архиве послед¬
него и не сохранилось документов на эту вотчину. Село Гридинское Давыд
Семенович мог купить у одного из князей Шелешпальских, владения ко¬
торых охватывали Гридинское с запада и севера.9
Кроме села Гридинского, к прикупам Давыда Семеновича относились и
некоторые другие земли. Белозерский вотчинник Насон Ильин за 5 р. зало¬
жил Давыду Семеновичу приданое своей матери Аксиньи — Нефедьевскую
землю (две деревни и пустошь) в волости Лоза, южнее Белоозера.10 Пола¬
гаем, что дети Насона Максим и Степан не выкупили у Давыда Семеновича
эту вотчину, поскольку на обороте духовной Насона записи о выкупе земли,
заложенной за 5 р., не было. За пределами Кемы находилась и д. Еремин-
ская (в Карголоме), данная вдовой Давыда Семеновича Феодосьей в Кирил-
ло-Белозерский монастырь.11
Ранее не ставился вопрос о причинах деления Кемы на Никольскую и
Ильинскую половины. Само именование половин происходит от названия
сел, расположенных на противоположных берегах Кемы. Деловая на вот¬
чину Давыда Семеновича была составлена вдали от Кемы, скорее всего, в
Москве, и не содержит конкретных географических реалий.12 Поэтому деле¬
ние на Никольскую и Ильинскую стороны не может быть отнесено к ново¬
введениям и, скорее всего, существовало еще при Давыде Семеновиче. Хотя
деление на две половины такай крупной вотчины как Кема вполне оправда¬
но, но причиной, по которой оно возникло, должно было быть какое-то
7 Федор продал вотчину — с. Гридинское — своим племянникам (Данилу, Давыду и Ива¬
ну Юрьевичам) за несколько лет до своей гибели в 1506 г. (АСЭИ. Т. 2. № 282. С. 190).
8 АСЭИ. Т. 2. № 264. С. 177.
9 Другими претендентами на первоначальное владение Гридипским могли быть Согорские,
но поскольку Владимир и Дмитрий Согорские были родными братьями Давыда, то купленное
у них село продолжало бы оставаться для Давыда отчиной и не могло быть охарактеризовано
как прикуп.
10 АСЭИ. Т. 2. № 168. С. 103.
11 Там же. № 224. С. 146.
12 В момент составления деловой отсутствовали Александр Давыдович и княгиня Феодосья.
О том, что деловая составлялась в Москве, говорит состав послухов (ни один из них не был бс-
лозерским вотчинником) и скрепление ее печатью Спасского архимандрита. Иная ситуация за¬
фиксирована в более поздних деловых на Никольскую сторону, в которых подробно описан со¬
став владений каждого из братьев, а в качестве послухов выступают или местные землевла¬
дельцы, или крестьяне.
278
Проблемы социально-экономической истории и генеалогия
событие. Вероятно, это связано с системой наследования Кемы в более ран¬
нее время.
В родословной у князя Семена Васильевича Согорского названы пятеро
детей. Трое из них носили фамилию Согорский (Владимир, Федор, Дмит¬
рий), а двое — Кемский (Давыд и Константин). Вероятно, удел князя Се¬
мена был разделен между пятью его сыновьями: Согорза, находящаяся в
Пошехонье, — между Владимиром, Федором и Дмитрием, а Кема — между
Давыдом и Константином. Константин назван в родословной бездетным,
умершим в монашеском чину. Скорее всего, доля Константина в Кеме пере¬
шла после его пострижения к Давыду или же была куплена последним у
брата. Конкретизируя эти наблюдения, можно предположить, что Давыд
первоначально владел Никольской стороной (она перешла к его старшим
сыновьям), а Константин — Ильинской, которая значительно уступала Ни¬
кольской по площади (что согласуется с положением Константина как само¬
го младшего в семье). В свою очередь, деление Кемы на половины подтвер¬
ждает указание родословных на то, что Константин был именно Кемским.
Итак, после смерти Давыда Семеновича была составлена деловая на его
владения. Пятеро братьев и их мать Феодосья разделили Кему на две части.
Александру, Ивану и Юрию досталась Никольская сторона (верховья Кемы
до порогов и правый берег ниже по течению), а Федору, Фунику и Фео-
досье — Ильинская сторона (левый берег Кемы).13 Позднее Давыдовичами
были составлены специальные раздельные, уже на вотчины внутри каждой
половины. Эти документы, насыщенные географическими реалиями, позво¬
ляют реконструировать процесс дробления Кемы уже на раннем этапе —
в 1470 —80-х гг.
Скорее всего, составление этих деловых отстояло по времени от состав¬
ления первой деловой на все владения Давыда Семеновича. Всем заинтере¬
сованным лицам необходимо было собраться вместе (напомним, при первом
разделе отсутствовали Александр Давыдович и княгиня Феодосья) и более
детально обговорить границы своих будущих вотчин. Сохранились деловая
Александра, Ивана и Юрия Давыдовичей на Никольскую сторону,14 развод¬
ная на владения Ивана и Юрия Давыдовичей,15 а также деловая Фуника и
Федора Давыдовичей и княгини Феодосьи на Ильинскую сторону.16 Все эти
документы были известны А. И. Копаневу и использовались им, но первые
две деловые при издании АСЭИ оказались пропущены, хотя, несомненно,
принадлежат к XV в.17
В деловой на Никольскую сторону поименованы основные территориаль¬
ные единицы, входящие в состав вотчины каждого из братьев. Названия от-
13 АСЭИ. Т. 2. № 227а. С. 148.
14 РНБ, СПбДА, А1/16, л. 883 об.-884 об.
15 Там же, л. 934.
16 В этой деловой, написанной от имени Федора, оговариваются границы только его вотчи¬
ны, а упоминания владений Афанасия и Феодосьи отсутствуют (АСЭИ. Т. 2. № 264. С. 177).
17 В настоящий момент нами подготовлены к изданию шесть ранее не публиковавшихся
светских актов XV в. из архива Кирилло-Белозсрского монастыря.
280
Проблемы социально-экономической истории и генеалогия
дельных деревень в деловой не фигурируют, их локальные группы скры¬
ваются под топонимами Заболотье, Ярбозеро, пол Слободы и др.,18 но обя¬
зательно оговаривается расположение пожень, и указываются территории,
к которым они тянут. По этой деловой братья разделили отцовскую вотчину
следующим образом. Александр Давыдович взял себе с. Никольское, а к не¬
му Заболотье, Ярбозеро, пол-Индомана, пол-Слободы, земли по обеим сто¬
ронам Кемы от Чердам порога до реки Вокштомы и Вокштому. Иван Давы¬
дович взял д. Калитину, земли по Кеме до Чаганова порога, Березник,
Кергозеро, Кемское озеро и Суедозеро. Юрий Давыдович взял Старую де¬
ревню, земли вниз по Кеме, Норью, Коркуч вниз до Чаганова порога и
вверх до Космина порога, Корбоозеро и Баботоозеро.
В составленной после этого разводной на земли Ивана и Юрия Давыдо¬
вичей уточняется граница между их владениями Калитиной, Норьей и Бе-
резником. Отдельные топонимы, упоминаемые в этих двух документах, ло¬
кализованы на карте А. И. Копанева, но, к сожалению, картина получается
настолько фрагментарной, что невозможно хотя бы приблизительно опреде¬
лить, где действительно располагались вотчины братьев и как проходили
границы этих вотчин. Тем более остается совершенно непонятно, как шло
дальнейшее развитие вотчин князей Кемских. Картографирование поможет
более подробно ответить на эти вопросы.
Центр вотчины Александра — с. Никольское19 — располагался в нижнем
течении реки Кемы, на этом же берегу находились центры других вотчин
Кемских — с. Покровское, д. Калитино, с. Старое, а на другом берегу
Кемы — с. Ильинское. Часть владений Александра обозначена на карте
А. И. Копанева, часть можно идентифицировать по названиям соответст¬
вующих озер. Так локализуются Ярбозеро, пол-Индомана (другая половина,
очевидно, на Ильинской стороне), пол-Слободы (аналогично), Вокштома.
Неясным остается только местоположение Заболотья и рубежей вотчин —
Чердам-порога и Косина порога, но локализация и этих топонимов также
возможна.
Из владений Ивана на первом этапе удается локализовать Калитинскую
деревню, Кергозеро, Кемское озеро и Соедозеро. Березник, скорее всего,
находился к западу от д. Калитинской, где на современной карте обозначено
болото Березовик, а на более ранних картах еще и урочище с таким же на¬
званием.20
Центром владений Юрия стало с. Старое, в настоящее время оно уже не
существует, но было обозначено на карте 1974 г. и располагалось южнее Ни-
18 На современных картах в районе реки Кемы (на территории вотчин Кемских) показано
менее 70-ти деревень, и почти ни одна из них в актах XVI в. не упоминается. В различных до¬
кументах князей Кемских населенных пунктов упоминается в несколько раз больше, но лока¬
лизовать владения удается только используя названия рек и, особенно, озер.
19 Вблизи Никольского, на площади около 80 км2, располагалось еще 10 сел, являвшихся
центрами вотчин разных линий Кемских.
20 Атлас Вологодской области. М., 2001. Лист 21; С-62-47-48.
282
Проблемы социально-экономической истории и генеалогия
Кольского.21 По картам определяется местоположение Норьи с Корбозером
и Баботозером.22
Заболотье, не локализованное А. И. Копаневым, упоминается позднее,
когда проводятся его межи с Березником и Норьей. Ясно, что Заболотье рас¬
полагалось вблизи этих, уже локализованных нами объектов. Скорее всего,
оно находилось южнее Ярбозера,23 за болотами (относительно села) Норья
и Березник. Приблизительно можно определить место расположения упоми¬
наемых на Кеме порогов. Чердам-порог находился в верховьях Кемы. Вла¬
дения Александра Давыдовича включали в себя пол-Слободы (на Николь¬
ской половине) и земли после Чердам-порога по обоим берегам Кемы до впа¬
дения в нее Вокштомы. Следовательно, Чердам-порог находился между
Слободой и Вокштомой. Даже на современной карте в этом районе обо¬
значены пороги, с которыми и следует отождествить Чердам-порог. Другой
порог — Косин — находился в районе Индомана. В деловой на Никольскую
сторону указывается межа «от Индомана вниз по реке по Кеме пожни и зем¬
ли до Косина порога к Индоману ж».24 Отсюда видно, что Косин порог на¬
ходился по течению ниже Индомана, а поскольку далее указываются межи
«Коркуч вниз по реке по Кеме до Чаганова порога <...>, а в верх по реке
по Кеме до Косина порога...»,25 то становится очевидным, что граница меж¬
ду Коркучем и Индоманом проходила по Косину порогу. Местоположение
этого порога можно попробовать определить по карте XIX в., составленной
Ф. Ф. Шубертом.26 Ниже впадения в Кему р. Индоман располагалась груп¬
па поселений. Южная деревня этой группы носила название Косина (ныне
Босово), вероятно, вблизи этой деревни и находился Косин порог. На этой
же карте указано и местоположение Коркуча.
Третий порог, упоминаемый в деловой на Никольскую сторону, — Чага-
нов. Его местоположение можно определить по разводной на вотчины Ивана
Давыдовича с землями его племянников — Данилы, Давыда и Ивана Юрье¬
вичей.27 В этой разводной Чаганов порог служит рубежом Поречью и Куе.
Положение Куи определяется по раздельной на владения Данила Юрьеви¬
ча, где она называется в одном комплексе с Коркучем, следовательно, По¬
речье находилось во владении Ивана Давыдовича, а Чаганов порог служил
21 РСФСР. Вологодская область. Топографическая карта. Масштаб 1:100 000. Съемка
1967-1968 гг. М., 1974. Лист С-62-47-48.
22 На картах севернее Никольского обозначено Норское озеро и болото вокруг него. На кар¬
те А. И. Копанева местоположение этих микрорегионов определено приблизительно.
23 Граница Ярбозера с Заболотьем проводится в меновиой Александра и Семена Ивано¬
вичей Нащокиных Кемских (1551/52) (РНБ, СПбДА, А1/16, л. 931).
24 РНБ, СПбДА, А1/16, л. 883 об.
25 Там же, л. 884.
26 Фрагмент «Топографической специальной карты западной части Российской империи»,
составленной Ф. Ф. Шубертом, по изданию 1859 г. напечатан в работе Н. А. Макарова,
С. Д. Захарова и А. П. Бужиловой (Макаров Н. А., Захаров С. Д., Бужилова А. П. Средне¬
вековое расселение на Белом озере. М., 2001. С. 186). Более качественно интересующий нас
фрагмент этой карты напечатан на обложке указанной монографии.
27 АСЭИ. Т. 2. № 298. С. 255.
284
Проблемы социально-экономической истории и генеалогия
границей между Куей и Коркучем с одной стороны, и Поречьем — с другой.
На современной карте обозначены пороги в пределах поселка Бонга,28 с ко¬
торыми и можно отождествить Чаганов порог.
Послухами в деловой на Никольскую сторону были лица явно не дво¬
рянского происхождения. Первым, например, стоит имя Пани Еремина,
а последним из послухов записан староста Мартын (вероятно, он был ста¬
ростой всей Кемской вотчины при Давыде Семеновиче). В разводной на зем¬
ли Ивана и Юрия Давыдовичей проводится межа между их вотчинами Ка-
литиной, Норьей, Березником. Послухи, как и в предыдущей грамоте, —
скорее всего, крестьяне. Следовательно, деловая и разводная грамоты со¬
ставлялись уже в Кеме, при участии местных крестьян.
Структуру землевладения на Ильинской стороне Кемы с такой подробно¬
стью восстановить сложнее, так как не известно практически никаких доку¬
ментов на владения в этой половине Кемы. Наиболее полное представление
можно составить о вотчине князя Федора Давыдовича, поскольку сохрани¬
лась деловая на треть Ильинской половины Кемы.29 От деловой на Николь¬
скую сторону она отличается тем, что в ней содержится описание только вот¬
чины князя Федора Давыдовича, а про трети Афанасия и Феодосьи фактиче¬
ски ничего не говорится. В конце деловой содержится условие, по которому
Афанасий и Феодосья обязуются передать Федору свои жеребьи в прикупе
князя Давыда Семеновича. Владения Федора, описываемые в этой деловой,
локализуются в низовьях Кемы (Понизовье) и в ее верхнем течении: пол-
Слободы, устье реки Шимы, Исаево, Пызамозеро, Холуй и Палшозеро.
Позднее Афанасий купил у Федора его треть Ильинской стороны — с. До¬
рийское — за 70 р.30 Вероятно, это село находилось в Понизовье и являлось
центром вотчины князя Федора. В результате в руках Афанасия скон¬
центрировалось 2/3 Ильинской стороны. Однако, скорее всего, треть княги¬
ни Феодосьи на Ильинской стороне не отошла полностью Афанасию, как
полагал А. И. Копанев.31 Практика наделения вдовы княгини долей в родо¬
вой вотчине предполагала, что после ее смерти эта доля должна была де¬
литься между всеми членами семьи. Скорее всего, треть княгини Феодосьи
была поделена между ее пятью сыновьями. Именно этим можно объяснить
то, что в 1515 г. в руках у Давыда Юрьевича, кроме вотчины его отца, на
Никольской стороне оказалась и вторая половина Коркуча («Коркуч Ильин¬
ская сторона»).32 Кроме того, на Ильинской стороне, в межах с с. Ильин¬
ским, находились земли Александра Давыдовича (деревня, а затем сельцо
Панинское).33 Поэтому считаем, что, скорее всего, Ильинская половина Кор¬
куча и земли в районе д. Панинской входили в состав владений княгини
28 Центр Поречснского сельсовета Вашкинского района Вологодской области.
29 АСЭИ. Т. 2. № 264. С. 177.
30 Там же. № 295. С. 250-251.
31 Копанев А. И. История землевладения... С. 159.
32 РНБ, СП6ДА, А1/16, л. 916.
33 РГАДА, ГКЭ по Белоозеру, № 755, л. 1.
286
Проблемы социально-экономической истории и генеалогия
Феодосьи, а после ее смерти достались не Афанасию, а другим представи¬
телям рода: Ильинская сторона Коркуча — Юрию Давыдовичу или его де¬
тям, а Панинская — Александру Давыдовичу. Село Ильинское, скорее все¬
го, принадлежало Афанасию и являлось центром его вотчины.34
Результат реконструкции землевладения князей Кемских на первона¬
чальном этапе представлен в Приложении на карте № 1.
Выскажем несколько наблюдений общего характера. В деловой на Ни¬
кольскую сторону владения Давыдовичей перечисляются строго в порядке
удаления от центра вотчины. Вотчина каждого из братьев (на Никольской
стороне) была разделена на три или четыре части. На Ильинской стороне
раздел был проведен по несколько иному принципу. Владения здесь делятся
на две части и образуют значительные владельческие комплексы.
Границы вотчин, зафиксированные в первом разделе, оказались не дол¬
говечны. Уже в межевой Ивана Давыдовича с его племянниками Даниилом,
Давыдом и Иваном (относится к 1490-м гг.) обнаруживаются изменения во
владельческой принадлежности отдельных частей вотчин.35 В ней проводит¬
ся граница между Куей, Норьей, Коркучем, Корбозером (владения Юрьеви¬
чей) с одной стороны, и Поречьем, Березником, Ярбозером, Индонамом (вла¬
дения Ивана Давыдовича) — с другой. Часть земель, принадлежащих по
этой межевой Ивану Давыдовичу, ранее (в деловой на Никольскую сторо¬
ну) была записана за его братом Александром. Скорее всего, изменение
границ произошло в результате покупки, поскольку уменьшения вотчин
Ивана Давыдовича не произошло (это определяется по завещанию его сына
Ивана Нащоки (1533), в котором перечислены все территории, ранее при¬
надлежавшие Ивану Давыдовичу), а это исключает обмен земель между
Александром и Иваном.36 Предположим, что обнаруженные изменения в
границах вотчин и послужили причиной составления этой разводной. Воз¬
34 Афанасий владел Ильинским в 1511 г. (Акты, относящиеся до гражданской расправы
древней Руси. Составил Фсдотов-Чеховской. Киев, 1860. Т. I. № 25).
35 АСЭИ. Т. 2. № 298. С. 255 — 256. И. А. Голубцовым была осуществлена публикация это¬
го акта по дефектному подлиннику (он же использовался при издании «Актов юридических» и
Архива Строева). В результате оказались не прочитаны некоторые слова, а использование акта
для реконструкции замлевладсния Кемских оказалось фактически невозможным. Однако в ко-
пийной книге AI/16 содержится список противня этого же документа, известный и И. А. Голуб-
цову, но почему-то не использовавшийся им в полной мере. Копиистам XVII в. были известны
оба подлинных противня грамоты. Конец списка, содержащегося в копийной книге, отличается
от опубликованного и выглядит так: «А запечатал Данило своею печатью. А сю розводную
грамоту писал яз, Иван, своею рукою на себя и на свою братью. Писана с подлинные крепости.
А такова ж другая крепость слово в слово за печатью ж есть. А на конце разошлась: А запе¬
чатал яз, князь Иван, сию грамоту своею печатью. А грамоту писал яз, князь Иван, своею
рукою сю розводную» (РНБ, СПбДА, AI/16, л. 920 об.—921 об.).
36 Возможно, что эти земельные перетасовки (не явно зафиксированные документами) про¬
изошли в результате раздела доли княгини Феодосьи. Иван Давыдович мог отдать взамен Ярб-
озера и других владений земли, полученные им на Ильинской стороне. Ведь именно там,
в районе Слободы и Вокштомы на Ильинской половине, оказывается одна из вотчин Алек¬
сандровичей (РНБ, СПбДА, AI/16, л. 888).
А. Л. Грязное. Землевладение князей Кемских в XV —XVI вв.
287
можно, приращение вотчин Ивана Давыдовича произошло в результате при¬
обретения этой части вотчины или у самого Александра, или же у одного из
его сыновей (скорее всего, у бездетного Данила).37
Кроме изменений, зафиксированных в этой разводной, обнаруживается
еще одно приращение владений Ивана Давыдовича или его сына Ивана На-
щоки за счет земель, ранее принадлежавших Александру Давыдовичу. Это
земли по среднему и верхнему течению реки Вокштомы, которые позднее
Иван Нащока завещал своему сыну Михаилу.38
Еще одно изменение границ вотчин на левом берегу Кемы произошло ме¬
жду 1470-ми и 1515 гг. Судя по сохранившейся купчей, Фуник купил у сво¬
его брата Федора всю его треть на Ильинской стороне Кемы, причем цен¬
тром вотчины Федора являлось с. Доринское.39 Однако в духовной Данилы
Юрьевича Кемского (1515) среди его владений, располагавшихся в нижнем
течении Кемы, названа д. Доринская, что свидетельствует о переходе части
вотчины Федора Давыдовича в руки его племянников Данилы, Давыда и
Ивана Юрьевичей. В результате этой сделки все нижнее течение Кемы (По¬
низовье) оказалось в руках этой ветви Кемских.
Важной вехой в истории землевладения Кемских была реализация заве¬
щания Данилы Юрьевича Кемского (ум. между 1515 и 1520 гг.). В этом до¬
кументе, составленном в 1515 г., перечисляются вотчины князя Данилы,
часть из которых должна была поступить в местные монастыри, а остальные
проданы. В завещании допускался выкуп вотчины его родственниками, что
и было осуществлено около 1520 г.40
Сопоставив информацию духовной Данила Юрьевича с деловой на Ни¬
кольскую сторону Кемы, становится очевидным, что он владел всеми земля¬
ми отца, а кроме этого, приобрел еще половину Коркуча на Ильинской сто¬
роне, земли в Понизовье и с. Гридинское Кодобой в Пошехонье. Судя по
всему, Данил и его братья делили отцовскую вотчину между собой. В извест¬
ных поземельных актах они выступают сообща. Вместе они межевали земли
с дядей Иваном Давыдовичем, вместе купили вотчину у Федора Давыдо¬
вича, вместе отстаивали свои интересы на суде с княгиней Анной Кемской
(к этому времени Иван уже умер).41 Кроме того, в завещании Данила ни
разу не говорится о каких-либо вотчинах его братьев.
В результате выполнения завещания князя Данилы его обширная вотчина
была поделена между тремя оставшимися ветвями Кемских (см. Карту № 4).
Как видим, у каждой из трех ветвей сложились крупные комплексы владе¬
ний, с включениями небольших вотчин в разных частях Кемы.
37 Если предположить, что эти земли принадлежали Даниле Александровичу, то становится
возможным определить территории вотчин его братьев Григория и Федора (об этих вотчинах
будет сказано далее).
38 РНБ, СПбДА, А1/16, л. 909 об.
39 АСЭИ. Т. 2. № 295. С. 250-251.
40 РНБ, СПбДА, А1/16, л. 914 об.—917 об. Первоначально представители каждой из ветвей
Кемских выкупили но 1/3 вотчины, а затем разделили каждую треть на доли.
41 АСЭИ. Т. 2. № 282, 298; Т. 3. № 475.
288
Проблемы социально-экономической истории и генеалогия
В отличие от владений Юрьевичей, земли старшей ветви Кемских — де¬
тей Александра Давыдовича, были разделены между его сыновьями на
отдельные вотчины. Об этом можно судить на основании судного дела Гри¬
гория Александровича, в котором говорится о его вотчине и раздельной его
сыновей, в которой упоминается и его особая вотчина.
В 1524 г., когда Кемские делили белозерскую часть вотчины Давыда
Юрьевича, из старшей ветви были живы четыре сына Григория Алексан¬
дровича и их дядя Федор Александрович. На их треть пришлись земли села
Матвеевского (деревни Прилуцкая, Пыжебой42 и др.), Корбозеро и Коркуч —
Ильинская сторона. В этом же году Федор Александрович по соглашению с
племянниками выделил из этой трети свою долю — с. Матвеевское (без
других деревень) и Коркуч — Ильинскую сторону.43 Затем и дети Григория
Александровича разделили между собой владения, остававшиеся до этого не
разделенными (младшие Григорьевичи, вероятно, только еще вступали в по¬
ру зрелости).44 При разделе Матвей взял себе Панинскую деревню, Прилуц-
кую и Корбозеро. Прилуцкая и Корбозеро ранее входили в состав вотчины
князя Данила Юрьевича, а Панинская раньше принадлежала Григорию
Александровичу и находилась на Ильинском берегу, в межах с с. Ильин¬
ским. По утверждению Григория Александровича Кемского (в 1511 г.),
межа между Панинской деревней и Ильинским была проведена еще его
отцом.45 Следовательно, землями на Ильинской половине Кемы владел еще
Александр Давыдович Кемский. Остальные братья Матвея — Андрей, Иван
и Гордей — разделили между собой территорию Слободы и земли по Во-
кштоме, причем вотчина Гордея располагалась и на Ильинском берегу Ке¬
мы, по реке Шиме. Река Шима служила границей Слободы еще при покупке
Афанасием Фуником 1/3 Ильинской стороны у Федора Давыдовича.46 Сле¬
довательно, хотя и не ясно как, но в руках братьев оказалась вся территория
Слободы (Никольская и Ильинская стороны).
Поскольку при разделе вотчины братьями говорится о том, что они «по¬
делили <...> отца своего вотчину и дяди своего княж Даниловской прикуп»,
то можно попытаться определить состав вотчин Григория Александровича.
Часть вотчины Данила Юрьевича, доставшаяся братьям, нам известна (Кор¬
бозеро, Прилуцкая, Пыжебой и др.), следовательно, остальная часть вотчи¬
ны, называемая при разделе, ранее принадлежала Григорию Александро¬
вичу. Это все земли Слободы (на Никольской и Ильинской половинах),
сельцо Панинское (на Ильинской стороне) и земли по Вокштоме.
Брат Григория Александровича Федор Александрович владел с. Николь¬
ским. Это выясняется благодаря раздельной на его вотчину, составленной в
1538/39 г. Федор умер бездетным, поэтому вотчина досталась его племянни¬
42 Пыжебой — левый приток Ковжи, впадающий в нес южнее Ярьи.
43 РНБ, СПбДА, AI/16, л. 932-932 об.
44 Там же, л. 887-889.
45 РГАДА, ГКЭ, № 755, л. 1.
4К АСЭИ. Т. 2. № 264. С. 177.
А. Л. Грязное. Землевладение князей Кемских в XV —XVI вв.
289
кам Матвею и Андрею (Иван и Гордей к этому времени уже умерли). Мат¬
вей взял себе с. Матвеевское и часть Ильинской стороны Коркуча, Андрей
взял Никольское село с другой частью Коркуча.47 Благодаря этой деловой
можно установить, чем владел Федор Александрович до получения своей
доли из вотчин Данилы. Коркуч и Матвеевское село достались Федору при
разделе вотчины князя Данила Юрьевича, следовательно, сам Федор унас¬
ледовал от отца с. Никольское.
Дальнейшего дробления вотчин и этой ветви Кемских не произошло.
Двое из четырех братьев Григорьевичей умерли бездетными, а их вотчины
(в 1530/31 г.) поделили между собой Матвей и Андрей. Матвей взял вотчину
Ивана, а Андрей — Гордея.48 Еще раньше, в 1524/25 г., Матвей увеличил
свою вотчину, купив у белозерских землевладельцев Окишевых их родовую
вотчину Китлу.49 Китла обошлась Матвею в 200 р. и, вероятно, располага¬
лась по течению реки Китлы, левого притока Индоманки (на Ильинской
стороне Кемы). Хотя в купчей на Китлу говорится о жене и детях Матвея,
дальнейшая судьба его семьи неизвестна.
Андрей Григорьевич владел северной частью Слободы (на обоих берегах
Кемы). В 1545/46 г. он межевал спорные земли с князем Михаилом Ивано¬
вичем Нащокиным. В межевой граница была проведена от реки Индомана
через Кушкар болото, Порог болото, Порог ручей, реку Кему, Шавкозеро
до Ковжского озера.50 Большая часть этих топонимов локализуется на со¬
временной карте (ныне: река Индоманка, болото Кушкач, безымянные бо¬
лото и ручей, река Кема и Ковжское озеро). Благодаря этому мы можем
провести точную границу между вотчинами двух ветвей Кемских на 1545 г.
Детьми Андрея Григорьевича следует считать Михаила Андреевича и
Андрея Андреевича Кемских. Первый в 1553/54 г. межевал свои земли с
Александром Ивановичем Нащокиным Кемским.51 Из межевой видно, что во
владении Михаила находились земли Слободы, граничащие с Вокштомой и
Холуем, а сама Слобода ранее принадлежала Андрею Григорьевичу. Другим
сыном Андрея Григорьевича мог быть Андрей Андреевич Кемский, в 1567/68 г.
давший на помин родителей, братьев и сестер Конев наволок на реке Ков-
же.52 Он стал последним известным нам представителем этой ветви рода.
47 РНБ, СПбДА, AI/16, л. 935 об.-936 об.
48 Там же, л. 893 — 893 об.
49 Китлу продали Семен Полено Федоров, его дети Епимах и Май, Пахом Есипов, Есип и
Федор Титовы дети Окишевы (РНБ, СПбДА, AI/16, л. 932 об. —933). Окишевы были земле¬
владельцами средней руки, владея несколькими вотчинами на севере Белозерья. Кроме Китлы
Окишевы владели селом в Чарондс (восточнее Китлы, на берегу оз. Воже), которое около
1474 — 1486 гг. дал в Кириллов монастырь Есип Окишев (АСЭИ. Т. 2. № 227. С. 147) и вотчи¬
ной в Карголоме (АСЭИ. Т. 2. № 304. С. 259 — 260). Брат Есипа Окишева Тит в 1497 г. был
Белозерским таможенником (АСЭИ. Т. 3. № 23), а в 1511 г. белозерским таможенником был
Есип Титов Окишев. Возможно, белозерские Окишевы связаны родством с известным вологод¬
ским купеческим родом Акишевых (кон. XVI —XVIII вв.).
50 РНБ, СПбДА, AI/16, л. 942 об.-943.
51 Там же, л. 945 об. —946.
52 АЮ. № 116. С. 143.
290
Проблемы социально-экономической истории и генеалогия
Как реально обстояло дело с распределением вотчин внутри ветви Фуни-
ковых, не совсем ясно. Ни одного документа XVI в., регулирующего земле¬
владение этой ветви на территории Кемы, не сохранилось. После покупки
Фуником трети Ильинской стороны у брата Федора53 и смерти княгини
Феодосии, в руках Фуника и его детей сосредоточилась большая часть Иль¬
инской половины Кемы. В 1520 г. из вотчин Данила Юрьевича к владениям
Фуниковых прибавились Старое село, Куя и Никольская половина Корку-
ча. Кроме земель в Кеме Фуниковы располагали вотчинами в Пошехонье
(из владений Данилы Юрьевича) и крупной вотчиной в Звенигороде (села
Покровское и Никольское). Сохранению Фуниковыми крупных размеров
вотчин благоприятствовала немногочисленность их ветви: у Фуника было
два сына и три внука.
Однако Фуниковы не только приобретали новые вотчины. В 1520-х гг.
по какой-то причине от Фуниковых к Григорию Александровичу перешла
Ильинская половина Слободы, а еще раньше к детям Юрия Давыдовича
перешли земли в понизовье (с. Доринское). Ранее эти земли были куплены
Фуником у своего брата Федора.
Одним из важнейших и показательных источников по землевладению
князей Кемских является духовная грамота князя Ивана Нащоки, состав¬
ленная в 1533 г. В его руках к концу жизни сосредоточились значительные
земельные владения. Поскольку он был единственным сыном Ивана Давы¬
довича, то унаследовал всю его вотчину (1/3 Никольской стороны). Кроме
того, как установлено выше, уже Иван Давыдович добавил к своим владе¬
ниям Ярбозеро, Заболотье и Индоман. В свою очередь Иван Нащока в ре¬
зультате раздела вотчины Данила Юрьевича приобрел Норью, Баботозеро,
с. Вознесенское и сравнительно небольшую вотчину на Ильинской стороне
в Понизовье. В результате к концу жизни у Ивана Нащоки, даже если учи¬
тывать только земли в Кеме, превосходили первоначальную долю его отца
на Никольской стороне более чем в два раза. Общая площадь кемских
вотчин Нащоки к 1533 г. составляла около 1000 км2 и примерно в полтора
раза превосходила вотчины Фуниковых или Григорьевичей.
Все свои вотчины Нащока завещал пятерым сыновьям, причем старшему
из них — Федору — полагалась вотчина только в Пошехонье (сельцо Юрьев¬
ское). Земельные владения между Нащокиными распределялись следую¬
щим образом: Андрей получил сельцо Тетляково, Поречье, Кергозеро, Мак-
соозеро, Баботозеро, Снежную гору и деревни в Ростовском у.; Алек¬
сандр — сельцо Вознесенское, Заболотье, Ярбозеро, сельцо Никольское и
Пантино (в Пошехонье); Семен — сельцо Покровское, Норью, Березник,
Чюржу, Ярью, Индоман и с. Поляниново (в Пошехонье); Михаил — сельцо
Успенское, Кемозеро, Вокштому, Водозеро и сельцо Билбякино (в Поше¬
хонье).
53 Вероятно, возможность покупки Фуником целой вотчины Федора была связана с женить¬
бой Фуника на дочери Ивана Семеновича Морозова и получении им в приданое не только вот¬
чины в Звенигороде, но и крупной суммы наличными деньгами.
А. Л. Грязное. Землевладение князей Кемских в XV—XVI вв.
291
Результат раздела вотчины Ивана Нащоки между его сыновьями и наша
реконструкция землевладения князей Кемских на 1533 г. представлена на
Карте № 5. В это время, кроме братьев Нащокиных, вотчинами в Кеме вла¬
дели Федор Александрович, его племянники Матвей и Андрей Григорье¬
вичи, Семен и Иван Фуниковы.
Братья Нащокины оказались наделены почти равными долями, причем
Нащока приказывал своим сыновьям: «о тех землях спору меж собою нет,
ни переделу».54 Как уже говорилось, старший сын Нащоки Федор вотчин в
Кеме не получил — случай для княжеского землевладения Средневековой
Руси единичный. Следующий по старшинству сын Андрей получил в Кеме
довольно крупную вотчину с центром в сельце Тетляково, а также вотчину
в Ростовском у., купленную Нащокой у Ивана Булгакова Захарьина.
Владения Александра Ивановича оказались не очень большими. Узкие
полоски земли у сел Вознесенского и Самсоновского и Ярбозеро с Заболоть-
ем составили его кемскую вотчину. Но в Пошехонье ему досталась крупная
вотчина Никольское Кукобой, выкупленная отцом у Корнилия Комельского
в 1525/26 г.55 Вотчина Семена Ивановича состояла из трех частей. Ее основу
составляли земли села Покровского с прилегающими Норьей и Березником.
Южнее находилась Ярья, а выше по Кеме Никольская половина Индомана.
Кроме того, в Пошехонье Семен владел с. Поляниновым. Младший сын
Ивана Нащоки Михаил владел самой крупной по площади вотчиной в Кеме,
но зато в Пошехонье у него была самая маленькая вотчина — сельцо Бил-
бякино на Кодобое.
Таким образом, старший сын Нащоки землями в Кеме не владел, двое из
сыновей (Андрей и Михаил) владели вотчинами, находящимися «в одной
меже», а два других (Александр и Семен) — вотчинами, состоящими из 3 —
4-х частей.
Несмотря на отцовский запрет, практически сразу после смерти Ивана На¬
щоки (между 28 марта и 31 августа 1533 г.), Андрей и Семен Ивановичи по¬
менялись всеми своими вотчинами в Кеме, Пошехонье и Ростовском у.56
Цель обмена довольно туманна, поскольку позднее, в 1541/42 г., Семен вы¬
купил у Андрея и его сына Давыда свою бывшую вотчину с. Покровское.57
В результате в руках у Семена оказалась примерно половина кемской вот¬
чины отца, а у Андрея остались земли только вне Кемы. Тем не менее, не¬
смотря на совершенную сделку в писцовой книге Белозерского у. 1544 г.
писца Ф. Ф. Хидырщикова, с. Покровское и вся остальная вотчина Андрея
была записана за ним.
54 РНБ, СП6ДА, А1/16, л. 912-912 об.
55 АЮ. № 78.
56 РНБ, СПбДА, А1/16, л. 933 — 934. Поэтому позднее, в 1540 г., у Андрея возник земель¬
ный спор с Троицким Усть-Шехонским монастырем (РНБ, СПбДА, А1/16, л. 936 об. —937).
57 РГАДА, ГКЭ по Белоозсру, №783; РНБ, СПбДА, А1/16, л. 937-938; (¿ЛУ.иЗб,
л. 180-181.
292
Проблемы социально-экономической истории и генеалогия
В Кеме у Александра, по сотной с писцовой книги Ф. Ф. Хидырщикова,
в Ярбозере и Заболотье было одно село, 30 деревень и один починок.58
В кемской вотчине Семена было сельцо, 33 деревни, 12 починков и одна
пустая деревня. Кроме того, в вотчине, по писцовой книге, числившейся за
Андреем Ивановичем, но которой уже должен был владеть (по купчей) Се¬
мен Иванович, было сельцо, 27 деревень, 2 починка и 2 пустых деревни.59
Всего, таким образом, Семен владел двумя селами, 60 деревнями, 14 почин¬
ками и 3 пустыми деревнями.
Младший из сыновей Ивана Нащоки Михаил умер в 1546 или 1547 г.
В соответствии с завещанием отца вотчина Михаила была разделена на че¬
тыре части между его ближайшими родственниками. Первоначально братья
(Александр и Семен) и племянники (Иван Федорович и Давыд Андреевич)
Михаила составили договорную грамоту и пригласили в качестве арбитра
соборного старца Кирилло-Белозерского монастыря.60 Сам раздел состоялся
немного позже,61 и в результате на севере Кемы появилось еще четыре вот¬
чины. Через некоторое время, в 1556/57 г., Александр и Семен поменялись
своими землями, Александр отдал Семену свои земли в Ярбозере в обмен на
долю Семена из вотчины князя Михаила — с. Успенское с деревнями у Ке-
мозера.62 Тем самым оба брата консолидировали свои вотчины, но действо¬
вали они уже в интересах Кирилло-Белозерского монастыря.
Еще в своей духовной (1552) Семен Иванович завещал вотчины в Кирил¬
лов монастырь, но позднее, уже после обмена с Александром (в 1556/57 г.),
продал их туда за 300 р.63 Так в руках Кирилло-Белозерского монастыря
оказалась одна из крупных кемских вотчин. Но дальнейшего роста мона¬
стырского землевладения здесь уже не произошло. По переписной книге
вотчин Кириллова монастыря 1601 г., во владении монастыря в Кеме была
только бывшая вотчина Семена Ивановича Нащокина Кемского.64 Кемская
вотчина Александра Нащокина (села Успенское и Вознесенское) после его
смерти в 1564 г., в соответствии с действующим законодательством, была
отписана на царя.65
О судьбе остальных родовых вотчин Кемских в 60 —70-х гг. XVI в. дос¬
товерные данные отсутствуют. Однако в начале XVII в. в волостях, сформи¬
рованных из владений князей Кемских, были испомещены служилые люди
из западных уездов Русского государства. К 1614 г., когда проходило это
испомещение, волости уже находились в разряде черных. Скорее всего, вот¬
58 РГАДА, ГКЭ по Белоозеру, №790; РНБ, СПбДА, AI/16, л. 900-901.
59Шумаков С. Обзор ГКЭ. Вып. 2. С. 117-119.
80 АЮ. № 259. С. 272-273.
61 РНБ, СПбДА: AI/16, л. 893 об.-896; Q.IV.1136, л. 177-179 об.
62 РНБ, СПбДА, AI/16, л. 930 об.-932, 944 об.-945 об.
63 РГАДА, ГКЭ по Белоозеру, № 806; РНБ, СПбДА, AI/16, л. 878 об.-879 об.
64 Вотчинные хозяйственные книги XVI в. Вытные книги. Хлебные оброчники и переписная
книга вотчин Кирилло-Белозерского монастыря 1559—1601 гг. / Под ред. А. Г. Манькова.
М.; Л., 1983. С. 391-394.
65 РГАДА, ГКЭ по Пошехонью, № 9694.
А. Л. Грязное. Землевладение князей Кемских в XV —XVI вв.
293
чины Кемских, как и вотчины большинства других местных землевладель¬
цев (в том числе и их родственников Андомских и Вадбольских), были кон¬
фискованы во время опричнины.
Пошехонская вотчина Кемских также восходит к первоначальному уделу
князя Семена Васильевича Согорского. Но, в отличие от Кемы, эта вотчина
на протяжении XV —XVI вв. постоянно увеличивалась в размерах.
Как уже указывалось выше, самые ранние сведения о землевладении
Кемских имеются в деловой наследников Давыда Семеновича. К его поше¬
хонским вотчинам относились Тырыбаров угол и «прикуп» — с. Гридин-
ское. Поскольку Турыбаров угол назван в деловой вотчиной Давыда Семе¬
новича, то, скорее всего, он был получен князем Давыдом от своего отца.
Вероятным также может быть предположение о том, что Турыбаров угол
был куплен Давыдом у своего брата Дмитрия Семеновича Согорского, ко¬
торый владел смежными землями (с. Тутаново). В этом случае Турыбаров
угол продолжал оставаться для Давыда Семеновича отчиной, что и было за¬
фиксировано в деловой. «Прикуп» — с. Гридинское Воскресенское на Ко¬
довое — был приобретен Давыдом Кемским, скорее всего, у старшей ветви
Шелешпальских или у Дябринских, младшей ветви этого же рода. Таким
образом, можно уверенно утверждать, что пошехонская вотчина у Кемских
появилась или в начале XV в. (если Турыбаров угол Давыд Семенович унас¬
ледовал от отца), или в середине XV в. (в том случае, если обе вотчины
были приобретены у третьих лиц).
После раздела вотчины Давыда Семеновича Турыбаров угол перешел во
владение его сына Ивана, по крайне мере, именно сын последнего — Иван
Нащока — владел этой вотчиной в 1533 г. Село Гридинское, по соглашению
между владельцами Ильинской стороны Кемы, перешло к Федору Давыдо¬
вичу. Вероятно, ввиду своей бездетности Федор продал все свои вотчины:
сначала треть Ильинской стороны — брату Фунику, а затем и Гридинское
— племянникам Данилу, Давыду и Ивану (с условием пожизненного
проживания в нем). Еще два года после гибели Федора под Казанью в
1506 г. его вдова Анна продолжала жить в Гридинском, не передавая его
племянникам. В 1508 г. Юрьевичи инициировали судебное разбирательство,
которое выиграли с помощью родственников. В результате, вплоть до
смерти Давыда Гридинское находилось в руках этой ветви Кемских.
В соответствии с завещанием Давыда в 1520 г. Гридинское было разделе¬
но на три части между тремя ветвями Кемских. Старшей ветви (Федору
Александровичу, Матвею, Андрею, Гордею и Ивану Григорьевичам) доста¬
лось само Гридинское с несколькими деревнями, Ивану Нащоке — д. Бил-
бякино, ставшая впоследствии сельцом, также с несколькими деревнями,
а Семену и Ивану Фуниковым — также ставшая позднее селом д. Трофи¬
мово, с остальными деревнями.66 Таким образом, у каждой из ветвей Кем¬
ских в Пошехонье появилась родовая вотчина. Однако только вотчина Ива¬
66 АЮ. № 263.
294
Проблемы социально-экономической истории и генеалогия
на Нащоки продолжала интенсивно расти. В 1525/26 г. Нащока выкупил у
преподобного Корнилия Комельского вотчину Семена Андреевича Шелеш-
пальского — с. Никольское Кукобой.67 Между 1518 и 1533 гг. он же выку¬
пил у Т. Б. Слизнева с. Поляниново, вероятно, проданное ему тем же Семе¬
ном Шелешпальским.68
По завещанию Ивана Нащоки, вотчины в Пошехонье распределялись ме¬
жду его сыновьями следующим образом: Александр получил Никольское
Кукобой, Семен — Поляниново, Михаил — Билбякино. Кроме того, еще
раньше все пять сыновей Ивана поделили между собой «сельцо Юрьевское,
да Турыбарово, да Иевлевское и з деревнями».69 В этом же году Андрей и
Семен обменялись всеми своими вотчинами, в том числе и землями в Поше¬
хонье. В следующие годы уже дети Нащоки продолжали увеличивать свои
пошехонские вотчины.
В 1538 г. Александр Иванович межевал земли своей вотчины Кукобой с
вотчиной Павло-Обнорского монастыря — с. Инжевар.70
В 1545/46 г. Михаил Иванович купил у П. А. Ухтомского за 140 р. вот¬
чину в Пошехонье на Ухтоме (д. Вороново, Белавинское и др.).71 Однако в
деловых на его вотчину, составленных в 1550 и 1551 гг., эта вотчина не упо¬
минается.72 Хотя в копийных книгах Кирилло-Белозерского монастыря
сохранилась как купчая Михаила на эти деревни, так и предыдущая купчая
Александра Васильевича Ухтомского, сама это вотчина в состав владений
Кириллова монастыря не попала. По писцовым книгам XVII в., этот вла¬
дельческий комплекс принадлежал Корнильево-Комельскому монастырю,73
хотя ни купчей, ни данной грамоты на этот комплекс в копийной книге
Корнильева монастыря не содержится.
После смерти Михаила его ближайшие родственники разделили между
собой и его пошехонскую вотчину. На тот момент она состояла только из
села Билбякина с окрестными деревнями. В деловой на владения Михаила
не было указано числа, когда она была составлена, но 30 сентября датирует¬
ся выпись из судного дела Александра, Семена и Давыда Кемских с бояри¬
ном Григорием Юрьевичем Захарьиным о землях в селе Билбякине.74 Сле¬
довательно, к 30 сентября 1/4 земель в селе Билбякине, которые получил
Иван Федорович Кемский, перешла к Г. Ю. Захарьину. Исходя из этого,
деловую на владения Михаила Ивановича можно датировать временем ме¬
жду 1 и 30 сентября 1551 г.
67 АЮ. № 78.
68РНБ, СПбДА, AI/16, л. 909 об. Еще в 1518 г. Семен Андреевич Шелешпальский межевал
свои земли с Ахметеком (Иоакимом) Ивановичем Согорским. В числе владений Семена было
и Поляниново (АЮ. № 147. С. 165).
69 PH Б, СПбДА, AI/16, л. 907 об.
70 Там же, AI/17, л. 197 об.-199.
71 РНБ, Q.IV.1136, л. 204 об.-205.
72АЮ. № 259; РНБ: СПбДА, AI/16, л. 893 об.-896; Q.IV.1136, л. 177-179 об.
73 РГАДА, ф. 1209, кн. 12517, л. 737-738 об.
74 РНБ, СПбДА, AI/17, л. 215 об.-216.
А. Л. Грязное. Землевладение князей Кемских в XV —XVI вв.
295
В этом же году Александр Иванович приобрел у своих племянников Ива¬
на и Дмитрия Федоровичей Согорских их земли в Дябрине.75 Вотчина рас¬
полагалась в межах с землями князей Дябринских, поэтому в 1556/57 г.
Александр провел межевание с князьями Василием, Никитой, Федором и
Андреем Ивановичами Дябринскими.76 Благодаря этой межевой выясняются
точные границы владений как Дябринских, так и Александра Ивановича.
В свою очередь, следует учесть, что вотчина, купленная Александром Кем¬
ским у своих племянников, в начале XVI в. принадлежала Ахметеку Согор-
скому и составляла северную часть его Дябринской вотчины.
В том же 1556/57 г. Александр обменялся с братом Семеном вотчинами
своего младшего брата Михаила.77 В результате в руках Александра сосре¬
доточились две из четырех долей в селе Гридинском Кодобой (сельцо Бил-
бякино с деревнями). Итогом интенсивных земельных операций Александра
Нащокина стала продажа в этом же году всех пошехонских вотчин в Кирил-
ло-Белозерский монастырь.78 Так, в руки обители перешли земли в сельце
Билбякине, Дябринская вотчина и крупная вотчина — с. Никольское Куко-
бой. Одновременно с этой купчей монастырь приобрел все вотчины у Семе¬
на Ивановича Нащокина.79 В результате в руках Кириллова монастыря
оказались почти все пошехонские и кемские вотчины Нащокиных Кем¬
ских.80 Последним представителем этой ветви Кемских, продолжавшим вла¬
деть землями в Пошехонье, оставался племянник Александра и Семена
Давыд Андреевич. Он владел небольшой долей в сельце Билбякино.81
В 1570/71 г. Давыд в два приема приобрел у князей Ухтомских с. Бори-
соглебское старое, которое в следующем году передал в Кириллов мона¬
стырь.82
Однако, кроме Нащокиных, вотчинам в Пошехонье владели Кемские и
других линий. Хотя вотчинных архивов этих ветвей на земли в Пошехонье
не сохранилось, некоторые данные можно почерпнуть из архива Кирилло-
Белозерского монастыря. В частности можно полагать, что ни Фуниковы,
ни старшая ветвь Кемских после получения долей в селе Гридинском (1520)
новых вотчин в Пошехонье не приобретали. Из межевой 1567 г. на земли
села Билбякина Кириллова монастыря и соседних владельцев выясняется,
75 Там же, л. 164 об. —165.
76Там же, л. 199 — 202.
77 АЮ. No 105. С. 139.
78 РНБ, СПбДА, AI/17, л. 164-164 об.
79 ГКЭ № 806; Дебольский В. Н. Из актов и грамот Кирилло-Белозерского монастыря.
СПб., 1900. С. 84 — 85. Обе купчие составлены в один год (7065), писал один писец (Неустрой
Терентье сын Скудина), все послухи идентичны. Кроме того, в купчей Семена послухом был
Александр, а в купчей Александра — Семен.
80 В 1564 г., после смерти Александра Ивановича, владельческие права монастыря на его
пошехонские вотчины были подтверждены Иваном IV. Владельческая судьба вотчины Турыба-
ров угол после 1533 г. не ясна.
81 В 1554/55 г. Давыд межевал эти земли с вотчиной дяди Александра (РНБ, СП6ДА,
А1/17, л. 214-215 об.).
82 РНБ, СПбДА, AI/17, л. 143-143 об., 144 об.-146.
296
Проблемы социально-экономической истории и генеалогия
что деревни, по разделу 1520 г. принадлежавшие князьям Фуниковым Кем¬
ским, находятся во владении Ивана Андреевича Шуйского, а с. Воскресен¬
ским владеет Андрей Кемский.83 Под Воскресенским имеется в виду с. Гри-
динское, в 1520 г. полученное Кемскими старшей ветви, а князь Андрей
Кемский, владеющий Гридинским, — это, скорее всего, один из сыновей
Андрея Григорьевича Кемского.84 Более поздние сведения о землевладении
Кемских в Пошехонье в источниках отсутствуют.
К концу XV в. относится приобретение Фуниковыми крупной вотчины
за пределами Белозерья. Связано это приобретение с браком Фуника Давы¬
довича Кемского и внучки боярина Семена Федоровича Морозова. Во всех
родословных, содержащих роспись Морозовых, был отмечен этот брак, и ука¬
зывалось, что дети Фуника унаследовали вотчину Морозовых в Звениго¬
роде — села Никольское и Покровское. Эта довольно крупная вотчина на¬
ходилась на границе Звенигородского и Московского уездов и оставалась в
руках Фуниковых вплоть до опричнины.85 В приправочном списке с писцо¬
вых книг Звенигородского у. 1558—1560 гг. содержится описание вотчины
Василия Семеновича Фуникова (1/2 с. Никольского) и вдовы его брата
Дмитрия Аксиньи с детьми Григорием и Семеном (с. Покровское).86 Кроме
того, другой половиной села Никольского владел Федор Федорович Нагой,
отец последней жены Ивана Грозного. Примечательно, что вотчина Федора
Федоровича названа приданной, что напрямую свидетельствует о его браке
с княжной Фуниковой.87 Другим звенигородским землевладельцем был
князь Никита Иванович Мезецкий.88 Он, как и Федор Нагой, владел земля¬
ми и угодьями, находящимися в общем владении и споре с Фуниковыми.
Скорее всего, его вотчина сельцо Сумороково раньше входила в состав вла¬
дений Фуниковых и перешла к Мезецким в качестве приданого. В целом
Фуниковы в XVI в. сохранили большую часть своей звенигородской вот¬
чины и даже приобрели земли в соседнем Рузском у.89 Тем не менее более
поздними свидетельствами о землевладении Фуниковых в Подмосковье мы
не располагаем.
* * *
Реконструкция эволюции землевладения Кемских заставляет вниматель¬
нее анализировать данные о родовом землевладении других княжеских фа¬
83 АЮ. № 152. С. 171-172.
м В том же году Андрей дал в Ферапонтов монастырь Конев наволок на реке Ковже (АЮ.
№ 116).
85 На современных картах локализуется с. Покровское.
86 Материалы для истории Звенигородского края / Сост. С. Н. Кистерев. М., 1992. Вып. 1.
С. 26-27, 29-30.
87 Там же. С. 27. Женой Федора Нагого могла быть или дочь или сестра (возможно, даже
двоюродная) владельца другой половины Никольского — Василия Семеновича Фуникова.
88 Материалы для истории Звенигородского края. Вып. 1. С. 28 — 29.
89 Рузский у. но писцовой книге 1567 — 1569 годов. М., 1997. С. 162.
А. JI. Грязное. Землевладение князей Кемских в XV — XVI вв.
297
милий. Полнота, хотя и не исчерпывающая, Источниковой базы по землевла¬
дению этого рода позволяет по-иному взглянуть на историю княжеского зем¬
левладения и проследить тенденции, ранее не улавливавшиеся историками.
Родовые вотчины Кемских сравнительно поздно, только в 1550-х гг., начали
переходить в монастыри. Однако еще до этого времени значительные масси¬
вы земель (до половины) сменили владельцев и оказались в руках не у пря¬
мых наследников, их первоначальных собственников. Поэтому отсутствие
хотя бы незначительного числа из имеющихся в нашем распоряжении доку¬
ментов существенно исказило бы картину эволюции землевладения. Это,
в свою очередь, заставляет с большей осторожностью реконструировать зем¬
левладение других дворянских родов, в меньшей степени обеспеченных до¬
кументами.
Родовое княжеское землевладение в Кеме оказалось чрезвычайно устой¬
чивым. Возможно, это было связано с изначально крупным размером дан¬
ной княжеской вотчины (более 4000 км2) и, соответственно, высокими дохо¬
дами владельцев. Принцип сохранения вотчин в руках рода действовал до
середины XVI в. Если вотчина по каким-либо причинам оказывалась вы¬
морочной, то преимущественные права на нее имели ближайшие родствен¬
ники, представители той же ветви. Если пресекалась вся ветвь, как это было
в случае с братьями Юрьевичами, на вотчину имели права все представители
рода.
Кемские на протяжении всего времени существования рода демонстриро¬
вали не только заботу о сохранении родовой вотчины в своих руках, но и
неуклонное стремление к приобретению новых владений за пределами Ке-
мы. Уже Давыд Семенович приобрел земли в Пошехонье, Карго л оме и Ло¬
зе. Его сын Фуник стал обладателем крупной вотчины под Звенигородом.
Внук Данил Юрьевич приобрел вотчину в Пошехонье, а Иван Нащока —
в Пошехонье и Ростове; правнуки Матвей и Андрей Григорьевичи — в Бе-
лозерье, Александр и Михаил Ивановичи и Давыд Андреевич Нащокины —
в Пошехонье.
Картографирование вотчин Кемских не подтверждает предположения
А. И. Копанева о переходе большей части территории Кемского удела в
руки Кирилло-Белозерского монастыря.90 Кроме того, судя по сохранив¬
шимся актам, владениями Давыдовичей исчерпывалось все феодальное зем¬
левладение в Кеме. Вотчины Кемских в Пошехонье к середине XVI в. со¬
ставляли весьма существенную часть землевладения белозерских князей в
этом регионе, но в период опричнины они перешли в руки Кирилло-Бело¬
зерского монастыря.
В целом, суммируя наблюдения по землевладению князей Кемских, мож¬
но сказать, что на протяжении всего XVI в. родовое землевладение этой вет¬
ви белозерских князей демонстрировало поразительную устойчивость. Неиз¬
вестно ни одного заклада вотчины, а продажа отдельных вотчин была, оче¬
■){) Копанев А. И. История землевладения... С. 136.
298
Проблемы социально-экономической истории и генеалогия
видно, осуществлена под воздействием внешних факторов,91 в частности в
связи с усилившимся государственным регулированием княжеского земле¬
владения, выразившемся в ряде указов. Поэтому переход части вотчин Кем¬
ских, точнее, одной из ветвей (Нащокиных), в Кириллов монастырь и в каз¬
ну не мог оказать разрушительного воздействия на землевладение старшей
и младшей ветвей рода, продолжавших владеть своими вотчинами в полном
объеме. Уничтожение княжеского землевладения на Белоозере, в том числе
и землевладения Кемских, несомненно, произошло во время опричнины, при¬
чем на этот же период приходится и физическое пресечение всего рода.92
91 Кемские, в отличие от других своих родичей, не испытывали серьезных финансовых за¬
труднений. Об этом говорят не только большие денежные вклады в монастыри и неоднократ¬
ные выкупы родовых вотчин, но и крупные суммы наличными, хранившиеся, например, в Ки¬
риллове монастыре.
92 У поколения Кемских, жившего в 1560-х гг. (не менее 7 человек), неизвестно ни одного
сына.
Фролов А. А.
МЕТОДЫ РАБОТЫ ПИСЦОВ В ДЕРЕВСКОЙ
ПЯТИНЕ НОВГОРОДСКОЙ ЗЕМЛИ
ВО ВРЕМЯ ПИСЬМА 1495-1496 гг.
И ПРОБЛЕМА РЕКОНСТРУКЦИИ
ПИСЦОВЫХ ПОЛЕВЫХ ЗАПИСЕЙ*
В литературе, посвященной изучению новгородских писцовых книг, поч¬
ти отсутствуют примеры дифференцированного рассмотрения двух разно¬
временных и разноплановых этапов их создания: писцового описания «в по¬
ле» и работы составителя беловой рукописи (далее — просто «рукописи»).
Без осознания того, что рукопись объединяет результаты работы как мини¬
мум этих двух этапов, изучение техники полевого описания невозможно.1
Выявление методов работы писцов должно базироваться на анализе ма¬
териалов, отражающих первоначальный состав и порядок сведений, со¬
державшихся в их полевых записях. Естественно, что именно эти сведения
(далее — «дневник») легли в основу рукописи, но наличие этапа ее компо¬
новки серьезно осложняет работу по реконструкции их состава и порядка.
Для наглядности рассмотрим характер организации материала в рукописи
* Работа написана при поддержке РГНФ, грант 03-01-00080а. В форме доклада результаты
работы обсуждены на двух конференциях. См.: Фролов А. А. 1) Методы работы писцов в Дс-
ревской пятине Новгородской земли в конце XV в. и проблема реконструкции писцовых черно¬
вых записей // Тезисы докладов XIV конференции «Писцовые книги и другие историко-геогра¬
фические источники XVI —XX вв.», посвященной 70-летию Исторического факультета Санкт-
Петербургского университета. СПб., 2004. С. 78 — 80; 2) Особенности описания округов нов¬
городской Дсревской пятины 1495 — 1496 гг. // Восточная Европа в древности и Средневековье:
проблемы источниковедения. XVII чтения памяти члена-корреспондснта АН СССР В. Т. Па-
шуто, IV чтения памяти А. А. Зимина. Тезисы докладов. М., 2005. Ч. II. С. 277 — 279. Автор
выражает благодарность К. В. Баранову, С. Н. Кистсреву, В. Д. Назарову, Е. Н. Швсйков-
ской за ценные замечания.
1 Единственная попытка реконструкции маршрута и приемов работы писцов предпринята
В. А. Буровым в статье: Опыт реконструкции системы описания новгородской волости Жабна
в 1495—1501 гг. (по историко-археологическим данным) // Прошлое Новгорода и Новгород¬
ской земли. Новгород, 1995. С. 62 — 66. Однако он, строго говоря, анализировал последова¬
тельность, заданную составителем рукописи.
© А. А. Фролов, 2006
300
Проблемы социально-экономической истории и генеалогия
на примере Буховского погоста (Табл. 1). На этапе компоновки рукописи
сведения дневника могли быть заменены на более современные (например,
преамбула (2) — при смене владельца) или вообще быть дополнены инфор¬
мацией, которая отсутствовала в дневнике (вставка, характеризующая но¬
вейшие перемены в землевладении (1), подсчет итогов (7); возможно, све¬
дения о доходах в пользу землевладельца (5)).2
Таблица 1
Структура материала писцовой книги Деревской пятины письма 1495—1496 гг.
(на примере отрывка из описания Буховского погоста)
Элемент структуры
Текст рукописи
Заголовок рубрики
Буховскон погост
А. «Текстовый блок»
1. Вставка в готовую рукопись
И те деревни отданы лета 7008-го Федору да Ивану да Ти¬
мофею Кропоткиным (приписка в начале рубрики но сто¬
ронам слов «Буховской погост» — А. Ф.)
2. Преамбула, характеризующая
категорию земельного владения
и его историю
В Буховском погосте великого князя деревни Федоровские
Яковля Селезелсва Немово.
3.1. Название деревни, подвор¬
ное описание
Д. Королева: дв. Симаник Илейкин, зять его Еремка,
дв. Федко Юхнов, сын его Офремко,
сеют ржы пол-6 коробьи, а сена косят пол-40 копен, 2 обжы;
старого дохода за хлеб и за все пошлины 2 гривны;
ключнику иол-коробьи ржы, пол-коробьи овса, 2 сыра,
2 горсти л ну.
Д. Дедно...
А в вопчих деревнях с Рождественским монастырем, на
Федоровском четвертом жеребьи:...
4.1. Хозяйственные параметры
5.1. Сведения о доходе с дерев¬
ни
3.2.;4.2.;5.2. и т. д.
6. Сведения о «вопчих» владе¬
ниях
7. Итоги по владению по старо¬
му и новому письму, сравнение
их количественных показателей
И всех деревень по старому писму и с вопчими четыре,
а дворов в них 6, а людей 6 человек, а обеж шесть. А ста¬
рого дохода...; и за тот доход давали денгами оброку...
И убыло пол-обжы.
И по новому писму 2 деревни, а дворов в них... А оброку
положено на те деревни денгами за все старые доходы...3
Б. «Текстовый блок»
И т. д.
Несомненно, однако, что из дневника были заимствованы названия селе¬
ний (3) и их хозяйственные параметры (4): исследователями давно замечено,
что в подавляющем большинстве локализованных случаев селения одного вла¬
дения, описанные подряд, являются ближайшими соседями в пространствен¬
ном отношении. Особенно отчетливо эта особенность проявляется в крупных
земельных владениях. Логика перехода описания от одного селения к друго¬
му в таких случаях соответствует наиболее рациональной последовательности
объезда пунктов, которая учитывает наличие на пути водных преград, болот
и других элементов ландшафта, влияющих на выбор маршрута.
2 О приемах работы над рукописью см.: Фролов А. А. Некоторые вопросы источниковеде¬
ния писцовой книги Деревской пятины письма 7004 г. // Древняя Русь: вопросы медиевистики.
2004. № 3 (17). С. 61-68.
3НПК. СПб., 1859. Т. I. Стб. 753-755.
А. А. Фролов. Методы работы писцов в Деревской пятине Новгородской земли.
301
Систематическое совпадение порядка описания отдельных групп селений
в рукописи с их пространственной близостью дает основания предполагать,
что рукопись в значительной степени сохранила порядок перечисления то¬
понимов, существовавший в дневнике, а дневник состоял из описания селе¬
ний в порядке «закрытия маршрута» писцами. Если такое предположение
верно (чему ниже будет приведено подтверждение), восстановление порядка
сведений в дневнике сводится к реконструкции «пространственных цепо¬
чек» (далее — «цепочек»), которые состоят из селений, описанных писцами
последовательно. Но для решения такой задачи необходимо представлять
принципы компоновки, которым следовал составитель рукописи, т. е. ту за¬
кономерность, с которой он перемещал отдельные фрагменты текста днев¬
ника. Только так можно выявить ситуации, в которых порядок дневника
действительно мог сохраниться, и те, в которых взаимное расположение се¬
лений в тексте рукописи для реконструкции дневника значения не имеет, по¬
скольку было предопределено требованиями к структуре рукописи.
Принципы компоновки писцовой книги Деревской пятины хорошо извест¬
ны. Делая выписки из дневника, составитель создавал так называемые «тек¬
стовые блоки», объединяющие всю информацию о землях того или иного
владельца, имеющих общую историю (т. е. конфискованную у одного «ста¬
рого владельца») (рис. 1: столбец 7). «Текстовые блоки» сгруппированы в
рубрики (рис. 1: столбец 5). Каждая рубрика объединяет земли, тянущие
податями к одному погосту-месту, — даже в том случае, если они относятся
к другому погосту-округу. Внутри каждой рубрики «текстовые блоки» рас¬
положены по категориям владения (рис. 1: столбец 6): оброчные, помест¬
ные, владычные, монастырские, своеземческие земли.4 Первым в «текстовом
блоке» составитель помещал село или сельцо и деревни, населенные «людь¬
ми» землевладельца. После них — деревни с крестьянами, в самом конце —
пустые и вопчие деревни, починки, пустоши и селища.
Ясно, что при такой «перетасовке» изначальный порядок сведений днев¬
ника мог сохраниться только для отдельных фрагментов, в «измельчении»
или «нарезке» которых у составителя рукописи не было необходимости.
Иными словами, серия «цепочек», из которых состоял дневник, в ходе пере¬
компоновки его материалов по перечисленным выше принципам была рас¬
членена на множество отдельных «звеньев». «Звеном» назовем описание
группы селений в изначальном (полевом) порядке. Подчеркну, что каждое
«звено» несет информацию о направлении движения писцов — от первого
пункта звена до последнего.5 Следует учитывать возможность того, что «зве¬
нья» разных «цепочек» в рукописи перемешаны. Из сказанного ясно, что
интересующие нас «звенья» могут быть обнаружены только внутри «тексто¬
вых блоков» (например, описанные в поле подряд деревни с живущими па¬
шенными дворами, конфискованные у одного «старого владельца», передан¬
ные в поместье одному «новому владельцу»). Очень часто «текстовый блок»
4 Дворцовые земли пятины выделялись в отдельную писцовую книгу.
5 Как частный случай в качестве звена фигурируют и отдельные селения.
302
Проблемы социально-экономической истории и генеалогия
состоит из нескольких звеньев, причем не обязательно от одной «цепочки».
Завершение одного и начало другого «звена» маркируется «швом», на ко¬
тором селения, перечисленные в рукописи подряд, заметно удалены друг от
друга в пространстве. Единственным способом выделить «звенья», расста¬
вить их в порядке дневника и восстановить «цепочки» является изучение
взаимного пространственного расположения селений и направления, задан¬
ного последовательностью, в которой описаны селения внутри «текстовых
блоков». Сказанное о характере соотношения дневниковых записей со струк¬
турой рукописи отражено в виде схемы на примере двух «цепочек» Посон-
ского погоста (рис. 1).
Позитивных данных о методах полевого описания рубежа XV —XVI вв.
нет. Поэтому достоверность и полнота реконструкции такого рода «цепочек»
определяется полнотой локализации селений микрорегиона, которая гаран¬
тирует от возникновения существенных пробелов, могущих привести к оши¬
бочному смешению различных «цепочек». Задача решалась на материале
тех округов, на территории которых локализовано от 61 до 86% пунктов6
(Посонский, Ясеновичский, Буховский (рис. 2 — 4), Сеглинский, Устьянский,
Черенчицкий погосты), а пункты различных «цепочек» отделяются друг от
друга в пространстве достаточно определенно. В результате сделан ряд на¬
блюдений, характеризующих «цепочки».
1. «Цепочки» состоят из селений различных владений только одного по¬
госта-округа. Направление, в котором ориентированы «звенья» смежных с
ним погостов, почти всегда исключает возможность вхождения их в ту же
«цепочку». Особый случай — совпадение направления последней «цепоч¬
ки» одного округа с первой «цепочкой» другого (см. п. 5).
2. «Цепочки» учитывают особенности ландшафта той территории, по ко¬
торой проходят. Они избегают частого пересечения крупных рек, переходя
с одного берега на другой только после того, как вся работа на первом уже
сделана. Пересечение крупных рек фиксируется в местах, где, по данным
современной карты и по указаниям планов Генерального межевания, нахо¬
дятся броды и переправы.
3. За редким исключением (см. п. 5) «цепочки» начинаются возле погос¬
та-места, расходясь в разных направлениях. Таким образом, отправной точ¬
кой в описании округа являлся его центр, что совершенно понятно: наиболее
точными сведениями о расселении в округе располагали служители местной
церкви. П. 1—3 подтверждают мысль о соответствии «цепочек» реальным
полевым маршрутам писцов.
6 Локализация выполнена в рамках работы над историческим атласом Деревской пятины
по писцовым книгам письма 1495 — 1496 гг., проходящей с 2000 г. в сотрудничестве с Н. В. Пио-
тух (Истфак МГУ) (Пиотух Н. В., Фролов А. А. 1) Электронный историко-географический
атлас Деревской пятины // Круг идей: электронные ресурсы исторической информатики. Тру¬
ды VIII конференции Ассоциации «История и компьютер». М.; Барнаул, 2003. С. 198 — 233;
2) Населенные пункты Деревской пятины конца XV века // Вестник РГНФ. М., 2003. № 4 (33).
С. 30 — 40). Номера селений и земельных владений на рисунках и в таблицах приведены по
базе данных, лежащей в основе работы над атласом.
А. А. Фролов. Методы работы писцов в Деревской пятине Новгородской земли... 303
4. Особый интерес представляют сложные случаи, когда «звенья», вклю¬
ченные в один «текстовый блок», относятся к различным «цепочкам»
(например, рис. 1: владение 31). Установлено, что если «звено», встречен¬
ное в рукописи в «текстовом блоке А» первым, принадлежит «цепочке» 1,
а «звено», встреченное в том же блоке вторым, принадлежит «цепочке» 2 и
т. д., то «звено» «текстового блока Б», находящееся в «цепочке» 1, также
располагается в тексте рукописи до (а не после) «звена» того же «текстового
блока Б», находящегося в «цепочке» 2. Наиболее отчетливо это видно на
примере Посонского погоста — рис. 2, табл. 2. Так, в описании владений
№ 37, 38 и 43, пункты которых распределены между «цепочками» 2 и 3,
Рис. 1. Схема приведения дневниковых записей в порядок, заданный структурой
писцовой книги (на примере 1-й и 2-й «цепочек» Посонского погоста-округа).
В столбцах под номерами указаны: 1—2 — элементы, характеризующие положение
селений в дневнике и определяющие его структуру: 1 — номер «цепочки»;
2 — порядковый номер пункта в «цепочке»; 3 — 8 — элементы, характеризующие
положение селений в рукописи и определяющие ее структуру: 3, 4 — порядковый номер
пункта в тексте рукописи, 5 — рубрика рукописи, б — категория земельного владения
(обр — оброчное; пом — поместное; мои — монастырское; св — своеземческое),
7 — помер владения по базе данных (владение по объему соответствует
«текстовому блоку» рукописи), 8 — статус пункта (д — деревня; д_п — пустая деревня;
поч — починок; сел — селище); 9 — топоним. Жирным контуром обведены группы пунктов,
составляющие одно «звено».
Рис. 2а. Реконструкция движения писцов по территории Посонского погоста
Рис. 26. Реконструкция движения писцов по территории Посонского погоста
306
Проблемы социально-экономической истории и генеалогия
упомянутые первыми селения относятся к «цепочке» 2, а упомянутые по¬
следними — к «цепочке» З.7
Наличие данной закономерности является подтверждением того, что
дневник состоял из серии «цепочек», отражающих порядок «закрытия
маршрута». Составитель рукописи копировал из описания всех «цепочек» в
одно место сведения о землях одного владения, затем второго и т. д. Час¬
тично последовательность расположения «цепочек» в дневнике может быть
установлена именно благодаря присутствию в одном «текстовом блоке»
«звеньев» нескольких «цепочек» (табл. 2 — 4). По сути, это означает воз¬
можность достаточно полной и доказательной реконструкции порядка, в ко¬
тором были описаны селения в дневнике.
5. Одна из «цепочек», в установленных случаях — первая для погоста-
округа — может начинаться не возле центра, а у окраины округа. Один из
обнаруженных случаев в этом отношении особенно интересен. В то время
как первая8 по порядку «цепочка» в Посонском погосте начинается на левом
берегу р. Белой и направлена к центру погоста (рис. 2), достоверно послед¬
няя «цепочка» соседнего Ясеновичского погоста заканчивается на правом
берегу той же реки в 5 км выше по течению (рис. 3), причем на современной
карте в этом месте изображена дорога, пересекающая реку. По-видимому,
экономя время, писцы начинали описание округа уже во время переезда от
центра прежде описанного погоста в новый центр.
6. Длину «цепочек» можно рассчитать лишь приблизительно: не всегда
определенной является принадлежность к «цепочке» тех селений, которые
не удалось локализовать. В половине реконструированных случаев длина
«цепочек» составляет не более 30 км. Максимальная длина — 77 км. Рас¬
стояние от центра погоста до начальной («на работу») и конечной («с рабо¬
ты») точек «цепочки» невелико (как правило, не более 10 км, очень редко —
более 15 км). Учитывая характер прохождения «цепочек», естественным ка¬
жется предположение о соответствии большинства их дневному маршруту
писцовой комиссии. «Цепочки», длина которых превышает 30 км, могут
быть интерпретированы как два-три маршрута, из которых каждый после¬
дующий начинался в месте завершения предыдущего. Маршруты в два —три
7 В таблицах 2 —4 в ячейках записаны номера только тех селений, положение которых в
тексте несет указание на взаимное расположение «цепочек». Соответственно, не вносились в
таблицы селения тех владений, которые были описаны только в одной «цепочке», а также
центры погостов, села, пустоши, селища, починки, вопчие деревни, положение которых в тек¬
сте не песет информации о принадлежности к «цепочке».
8 К сожалению, позитивных данных недостаточно для того, чтобы выяснить положение
«цепочки» 5 относительно «цепочек» 1 —4. Теоретически существует вероятность того, что она
предшествовала им всем или некоторым из них. В этом смысле «цепочку» 1 нельзя назвать
«достоверно» первой. Но косвенные соображения свидетельствуют против такой реконструк¬
ции: надежная взаимосвязь между собой «цепочек» 1—4 свидетельствует, что описание имело
определенную пространственную логику: в Посонском погосте сначала описывался правый
берег р. Цны, затем левый. Такой порядок кажется естественным, поскольку до Посонского
был описан Яссновичский (юго-восточнее), а после него — Коломенский (севернее) (см. вто¬
рую часть настоящей статьи).
А. А. Фролов. Методы работы писцов в Деревской пятине Новгородской земли.
307
дня, предполагавшие остановку писца на ночлег по дороге, если и имели ме¬
сто, то явно в качестве исключения.
Для более уверенных суждений о том, чему соответствует большинство
реконструируемых «цепочек», требуется статистический анализ распределе¬
ния их длины в связи с длиной пути «на работу» и «с работы». Кроме того,
нужно учитывать, что первая «цепочка» погоста может представлять в
пространственном отношении одно целое с последней «цепочкой» погоста,
описанного прежде. Для окончательного вывода имеющихся данных пока
недостаточно, поэтому предложенная интерпретация может рассматриваться
только как рабочая версия.
Материалы менее полно локализованных погостов-округов подтвер¬
ждают правоту отдельных наблюдений, сформулированных выше, и не про¬
тиворечат остальным. Поэтому достаточно основательной представляется
мысль о единстве принципов работы писцов во всех округах Деревской пя¬
тины — по меньшей мере, в погостах, не обладающих никакими отличите ль-
Рис. 3. Реконструкция движения писцов по территории Ясеновичского погоста
308
Проблемы социально-экономической истории и генеалогия
ными особенностями внутренней территориальной структуры. Описание пя¬
тины состояло в последовательном описании писцовых округов-погостов.
В пределах округа намечались маршруты, которые начинались в центре по¬
госта, соответствующие, как можно предполагать, дневному переезду. По¬
следний маршрут планировался таким образом, что выводил к пределам сле¬
дующего погоста, прежде не описанного. Еще не добравшись до центра но¬
вого погоста, писцы начинали описание его земель по дороге.
В заключение первой части данной работы считаю необходимым изло¬
жить еще одно наблюдение, касающееся проблемы соотношения дневника и
рукописи. Мотивом, подвигнувшим меня к разработке этой темы, являлось
стремление ответить на вопрос, не может ли взаимное расположение в руко¬
писи «текстовых блоков», относящихся к землям одной владельческой кате¬
гории, дать дополнительную информацию о пространственном положении
описанных селений. Например, можно ли утверждать, что деревня, прак¬
тически не локализуемая с помощью исторических карт, находилась в
первой «цепочке» Ы-ского погоста-округа, на том основании, что соответст¬
вующее поместье упомянуто в рукописи перед поместьями, земли которых
описаны во второй и последующих «цепочках»?
Если исходить из логики использования сведений дневника при создании
писцовой книги, это вполне вероятно: встретив в дневнике название деревни
в самом начале описания И-ского погоста, составитель книги должен был
первым среди помещиков этого округа упомянуть именно ее владельца.
Однако соотнесение порядка, в котором перечислены в рукописи владельцы
одной категории (например, поместной), с нахождением в «цепочках» их
деревень пока не обнаружило сколько-нибудь определенной зависимости.
Внутри своей категории земель такие владения расположены либо случайно,
либо исходя из каких-то иных соображений (о которых пока нельзя гово¬
рить определенно). И этому находится объяснение, опирающееся на знание
принципов перекомпоновки сведений дневника составителем писцовой кни¬
ги. Выше они получили подробное описание, из которого ясно, что состави¬
тель выписывал сведения, вошедшие в результате в один «текстовый блок»,
из различных мест дневника, а одна рубрика могла объединять земли не¬
скольких погостов-округов. Значит, вплоть до завершения переработки все¬
го дневника составителю не был известен размер ни отдельных «текстовых
блоков», ни целых рубрик. Поэтому с неизбежностью для каждой группы
селений, входящих в одно земельное владение, составитель должен был за¬
водить отдельную «карточку», которая заполнялась по мере прочтения им
дневника. Позднее занесенная сюда информация могла корректироваться с
учетом более свежих сведений (например, о смене землевладельца). По¬
скольку с точки зрения фискально-административной структуры Деревской
пятины все владения одной категории Ы-ского погоста были равнозначны,
соответствующие им «карточки» могли перетасовываться. Естественно, что
созданная таким образом «картотека» и известная нам рукопись — два раз¬
личных документа. По рубрикации и внутренней структуре рубрик «карто-
А. А. Фролов. Методы работы писцов в Деревской пятине Новгородской земли.
309
тека» уже соответствовала известной рукописи. Однако она нуждалась в вы¬
беливании, сведении воедино. Поэтому далее мы будем называть ее «черно¬
виком».9
9 Разделение стадий обработки полевых материалов на «дневник», «черновик» и «руко¬
пись» кажется более корректным, нежели предложенное ранее в кратких публикациях:
Фролов А. А. 1) Методы работы писцов... С. 78 — 80; 2) Особенности описания округов...
С. 277-279.
Рис. 4. Реконструкция движения писцов по территории Буховского погоста
310
Проблемы социально-экономической истории и генеалогия
* * *
Подход к тексту рукописи, изложенный выше, а также те выводы, к ко¬
торым мы уже пришли, попробуем теперь применить для решения вопроса
о том, в какой последовательности в дневнике располагались описания це¬
лых писцовых округов — погостов и волостей. Рис. 5 демонстрирует очеред¬
ность, в которой помещено описание погостов в рукописи.10 Порядок пере¬
числения отдельных групп погостов и волостей соответствует их простран¬
ственной близости. Но в нескольких местах отчетливо видны разрывы —
«швы». Наиболее заметные из них — при переходе от Ситенского погоста
к Жабенскому (20 — 21), от Вельского погоста к Морозовичскому (44 — 45),
от Холынского погоста к Деманскому (52 — 53), от Полоновского погоста к
Курскому (54 — 55), от Налючского погоста к волости Стерж (60 — 61). Тре¬
буют комментария переход от Великопорожского погоста через Березайский
к Боровицкому (16—17 — 18), от Жабенского погоста к Молвятицкому
(21 —22), от Крестецкого погоста к Язвищскому (42 — 43).
Первое, что необходимо выяснить, — не связаны ли эти «швы» с меха¬
ническим перемещением листов рукописи или их целых групп. Проблема
первоначального порядка листов в рукописи11 весьма обстоятельно освещена
в статьях А. И. Никитского и А. М. Андрияшева.12 Очень похожую работу,
к сожалению, неопубликованную, выполнил и Н. Н. Ардашев.13 Ими были
обнаружены перебивки листов, связанные с позднейшей историей докумен¬
та, и, соответственно, восстановлен правильный их порядок. Наблюдения
над количеством листов в тетрадях позволили также оценить размер утрат
текста. Кроме того, исследователи обнаружили, что тетради рукописи имеют
сквозную литерацию и что, помимо нее, местами сохранилась и частная ли-
терация отдельных пачек тетрадей, или «статей». Ее присутствие позволило
выделить в сохранившейся части рукописи 15 «статей». Говоря о частной
литерации, А. М. Андрияшев писал, что «громадная рукопись писцовой
книги (сохранилось 1593 полулиста) для удобства пользования была разде¬
лена на несколько частей различной величины».14 В виде таких частей, по
предположению исследователя, эта книга и хранилась долгое время. Более
1(1 Для наглядности стрелки соединяют не только центры погостов, расположенные на тер¬
ритории пятины, но и те, что находятся за се пределами (Млевский (б), Боровицкий (18), Кре-
мсиицкий (39), Морозовичский (45), Черснчицкий (56), Рамышевский (57) и Петровский (58)).
В действительности писцы могли и не заезжать в них.
11 РГАДА, ф. 137, Новгород. № 1, ч. 1,2.
12Никитский А. И. Заметки об издании новгородских писцовых книг // ЖМНП. 1880.
Ч. 212. № 2. С. 268 — 296; Андрияшев А. М. О необходимости предварительного изучения тек¬
стов писцовых книг // Русский исторический журнал. 1917. № 1. С. 103—110.
13 РГАДА, ф. 337, on. 1, № 8320. Суммарная характеристика этого исследования дана
Л. И. Шохиным (Шохин Л. И. Московский архив Министерства юстиции и русская историче¬
ская наука: Архивисты и историки во второй половине XIX —начале XX века. М., 1999.
С. 393).
14 Андрияшев А. М. О необходимости предварительного изучения... С. 107.
А. А. Фролов. Методы работы писцов в Деревской пятине Новгородской земли.
311
точен, как мне представляется, был Н. Н. Ардашев, который считал част¬
ную литерацию первоначальной. «Статьи» он трактовал как части рукопи¬
си, «изготовленные разными подьячими по розданным им в переписку час¬
тям подлинника»,15 т. е. черновика в нашем понимании. Правоту Ардашева
подтверждает то, что разные «статьи» написаны разными почерками.
К сделанным наблюдениям о разбивке рукописи необходимо добавить,
что каждая «статья» начиналась с новой рубрики и, соответственно, состоя¬
ла из целого числа таких рубрик. На рис. 5 видно, что почти все «статьи»
содержат описание компактной группы погостов, а «швы», соответственно,
15 РГАДА, ф. 337, оп. 1, № 8320, л. 12.
Рис. 5. Описание погостов Деревской пятины в рукописи (1499)
312
Проблемы социально-экономической истории и генеалогия
приходятся на конец одной и начало другой «статьи». Очевидно, что во всех
подобных случаях «статьи» являются своеобразными «звеньями», сохранив¬
шими последовательность и направление, заданные дневником, но в отдель¬
ных случаях перепутанными между собой. К случаям перемещения «статей»
в рукописи может быть отнесен переход в рукописи от Ситенского (п. 20 —
конец «статьи» 4) погоста к Жабенскому (п. 21 — начало «статьи» 5), в то
время как описания ближайших к первому из них Шегринского и Поли-
щского погостов полностью занимают «статьи» № 8 и 9 соответственно.
Таким образом, описание погостов «статьи» 5 из середины черновика пере¬
местилось к началу текста рукописи. То же самое произошло и со «статьей» 7,
которая, судя по пространственному расположению описанных в ней погос¬
тов, находилась в черновике сразу после «статей» 8 и 9. Поменялись места¬
ми «статьи» № 10 и 11 (рис. 6).
Однако «статьи», включающие описание погостов юго-западной части
пятины, в пространственном отношении отнюдь не компактны (№ 5 и 13).
Следовательно, порядок дневника был нарушен здесь еще до передачи под¬
готовленного составителем чернового текста для переписки. В этом логично
усматривать замысел составителя писцовой книги. Естественно, что струк¬
тура писцовой книги — базового финансового документа пятины — должна
была соответствовать податной структуре этой пятины.16 Деревская пятина
состояла из земель Новгородского (большая часть погостов), Деманского
(Деманский погост (п. 53), половина Полоновского (п. 54) и часть Бухов-
ского (п. 27) погостов) и Курского (Курский (п. 55), Черенчицкий (п. 56),
Рамышевский (п. 57), Петровский (п. 58), Устьянский (п. 59), Налючский
(п. 60) погосты) присудов, а также ряда единиц, в систему присудов не вхо¬
дивших: волостей Стерж (п. 61), Морева (п. 62), Белила (п. 63), Лопасти-
цы (п. 64), Буйцы (п. 65), Холмского погоста (п. 66) и семи торгово-ремес¬
ленных поселений — рядов и рядков. Именно в указанном порядке распо¬
ложил рубрики в рукописи составитель. В оглавлении оказались все
погосты Новгородского присуда. Погосты двух других присудов были объ¬
единены под названиями их центров: «городок Деман» и «городок Курско»,
затем идут волости, Холмский погост, ряды и рядки.
Но на пути писцов, учитывавших целесообразность перемещения по тер¬
ритории пятины (и, соответственно, в дневнике), погосты разных присудов
встречались попеременно. Например, после погоста Новгородского присуда
они могли приехать в погост Деманского присуда, затем оказаться в зоне,
находящейся вовсе вне системы присудов, после чего вернуться в Новгород¬
ский присуд. Именно в такой ситуации проявлялась компиляторская функ¬
ция составителя писцовой книги: описание земель Деманского и Курского
присудов, Холмского погоста с волостями составило отдельные «статьи»,
а описанные в дневнике вперемешку с ними близлежащие, но удаленные
друг от друга погосты Новгородского присуда, соответственно, уже в черно-
16 Фролов А. А. Структура новгородских пятин на рубеже XV —XVI веков: сравнительный
аспект изучения // Староладожский сборник. СПб.; Старая Ладога, 2003. Вып. б. С. 92 — 121.
А. А. Фролов. Методы работы писцов в Деревской пятине Новгородской земли.
313
Рис. 6. Описание погостов Деревской пятины в полевых записях 1495—1496 гг.,
использованных составителем рукописи (реконструкция)
вике рукописи оказались также объединены в одну «статью» № 5. Думаю,
что значение имела и иерархия внутри присудов: городок Деман находился
на территории Деманского погоста-округа. Описание рубрики, объединяю¬
щей земли Деманского присуда, начиналось с городка как его центра. Есте¬
ственно, что одноименный округ, даже будучи описан после Полоновского
погоста, должен был оказаться первым в этой рубрике.
Исходя из такого понимания принципов работы составителя, попытаемся
реконструировать порядок описания писцами юго-западной части Деревской
пятины (рис. 6). Помогут нам в этом результаты локализации некоторых
территориальных единиц. Между Жабенским и Молвятицким погостами
314
Проблемы социально-экономической истории и генеалогия
Новгородского присуда, помещенными в «статье» № 5 подряд, находятся
Полоновский погост, половина земель которого относилась к Деманскому
присуду, и Деман. Естественно предполагать, что и описывались они в та¬
ком порядке. Тем более, что после Демана была описана как отдельная
территориальная единица волость Березовец. Первая «цепочка» на ее терри¬
тории направлена в сторону центра со стороны Демана. Уже после проведе¬
ния письма, но незадолго до составления рукописи, волость Березовец была
«приписана» к Жабенскому погосту — в связи с опалой державшего ее в
кормлении И. Ю. Патрикеева.17 Поэтому в отдельную рубрику рукописи
она выделена не была, а описание ее переместилось по тексту в конец руб¬
рики «Погост Жабенской». Наблюдения над первыми «цепочками» округов
позволяют также установить, что затем описывались волость Стерж и Мол-
вятицкий погост. Судить о первых «цепочках» в волостях юго-запада пяти¬
ны и в Холмском погосте пока не представляется возможным. Однако про¬
странственное расположение этих территорий не оставляет сомнений в том,
что составитель сохранил порядок, в котором они находились в дневнике.
То же самое относится к Курскому, Черенчицкому, Рамышевскому и Пет¬
ровскому погостам. Описанные далее по тексту Влажинский («статья» № 5)
и Буховский («статья № 6) погосты Новгородского присуда разделены
Устьянским и Налючским погостами Курского присуда, поэтому логично
полагать, что эти два последних находились в дневнике между первыми дву¬
мя. Соответственно, от земель Петровского погоста писцы должны были
перейти к описанию Борковского, центр которого расположен всего в 12 км
от единственной локализованной «петровской» деревни (всего их в Дерев-
ской пятине было четыре).
Сбивчивым кажется перечисление рубрик внутри «статьи» № 4 в вос¬
точной части пятины. Дело в том, что Великий Порог (рис. 5, пункт 16) и
Боровичи (18) расположены рядом и значительно удалены от Сеглино (15)
и селения, которое воспринимается в качестве погоста-места в рубрике «По¬
гост Березайской на Березае» (17). Для понимания логики описания в дан¬
ном случае нельзя обойтись без небольшого историко-географического
отступления. В рубрике «Погост Сеглиньской» писцовая книга описывает
три массива земель, каждый из которых имеет свой центр с храмом: с. Сег¬
лино, с. Кемцы и с. Глиненец. Первые два расположены компактно, третий
образует «анклав», отделенный от остальных полосой земель Березайского
погоста.18 Удалось установить, что описание деревень первых двух массивов
начиналось не из Сеглино, расположенного на юго-восточной окраине пого-
стского округа на берегу р. Меты, а из Кемец, которые находятся недалеко
от его западной границы. Переезд писцов из с. Кемцы в с. Великий Порог
кажется более естественным.
17 Фролов А. А. Некоторые вопросы... С. 57 — 61.
18 Фролов А. А. Березанский «анклав» и проблема княжеской домениальной собственности
в Новгородской земле // ОФР. М., 2004. Вып. 8. С. 29 — 57.
А. А. Фролов. Методы работы писцов в Деревской пятине Новгородской земли.
315
Описание следом Березайского погоста заставляет вспомнить еще об
одной историко-географической особенности микрорегиона: под этой рубри¬
кой объединено описание земель волости Смерда Березайская (в среднем
течении р. Березайки) и деревень так называемого «Березайского анклава»
(в нижнем течении той же реки). Судя по писцовой книге Бежецкой пятины
1581/82 г., анклав имел продолжение и на правобережье р. Меты.19 Близость
последнего к Великому порогу заставляет предполагать, что именно его опи¬
сание находилось в дневнике после Великопорожского погоста. Такой ма¬
невр мог быть без труда выполнен писцами благодаря тому, что между Вели¬
ким Порогом и Березовским Рядом проходила одна из магистральных нов¬
городских дорог — Дубецкая.20 Следом был описан и «Сеглинский анклав»,
расположенный севернее «Березайского анклава», после чего описание бы¬
ло продолжено — уже в Боровичском погосте.
Непонятным остается только одно — в какой момент была описана Бе¬
резайская Смерда. По общей логике, в которой формировался дневник, со¬
ответствующий текст должен был встретиться составителю рукописи не
раньше, чем текст о «Березайском анклаве»: либо сразу, либо несколько ни¬
же. В противном случае следовало бы ожидать, что в «статье» 5 рубрика
«Березайский погост на Березае» окажется перед Великопорожским, а ско¬
рее всего — и перед Сеглинским погостом. Однако это верно лишь в том
случае, если волость в дневнике была отнесена к Березайскому погосту. Ме¬
жду тем, именно в этом и приходится сомневаться. По-видимому, во время
письма она представляла собой самостоятельную единицу не только описа¬
ния, но и фиска. Волость обладала уникальным статусом: писцовая книга
молчит о ее «старом владельце», а доход с нее (ругу) получали только попы
церкви Михаила Архангела на Городище.21 Время работы над писцовой кни¬
гой приходится на момент ликвидации этого статуса. Не позднее февраля
1503 г. началась раздача деревень волости в поместье.22 Сразу после завер¬
шения работы над рукописью михайловские попы лишаются права собирать
ругу с волости, о чем сообщает приписка, сделанная на полях. Этот момент
датируется 1499— 1500 гг., поскольку все датированные приписки относятся
только к 7007 или 7008 г. Надо полагать, именно в связи с этим волость бы¬
ла «приписана» к Березайскому погосту. Возможно, данное событие про¬
изошло непосредственно во время переписки рукописи набело: описание зе¬
мель «Березайского анклава» начато составителем с середины листа (462 об.),
как будто начало рубрики (т. е. описание волости Смерда) было вставлено
уже позднее.
Указание на обособленное существование Березайской Смерды от Бере¬
зайского погоста-округа, восходящее, по-видимому, еще к последней четвер¬
19 Там же.
20 Фролов А. А. Дубецкая дорога (к истории путей сообщения между Новгородом Великим
и Северо-Восточной Русью) // Прошлое Новгорода и Новгородской земли. Материалы научной
конференции. Новгород, 1998. С. 80 — 82.
21 Подробнее см.: Фролов А. А. Березайский «анклав»... С. 31—32.
22 Акты служилых землевладельцев. М., 1999. Т. 1. № 271.
316
Проблемы социально-экономической истории и генеалогия
ти XV в., находим в «Книге записей Софийской пошлины»,23 которая фик¬
сирует сбор церковных пошлин во владычную казну в 1576/77 г. Архаич¬
ность отраженной в ней структуры в целом (группировка храмов по окру¬
гам-десятинам, названия которых по большей части совпадают с названиями
пятин или полу пятин; упоминание погостов-уездов-приходов) отмечается
исследователями уже давно.24 Четко проявляется корреляция в иерархии
сельских церквей по «Книге записей» — с одной стороны, и по новгород¬
ским писцовым книгам рубежа XV —XV вв. — с другой. Центральные хра¬
мы «Книги записей», образующие свой уезд или погост, находятся на погос¬
тах-местах писцовых книг. Церкви, находящиеся «в уезде» или «в погосте»
«Книги записей» (часто источник называет их «выставками»), если и опи¬
саны в писцовых книгах, то только как «вторые» или «третьи» церкви, рас¬
положенные во владельческих селах. В Деревской пятине так обстоит дело
в Полищском, Сеглинском, Коломенском, Семеновском, Налеском погос¬
тах. Но в случае с Вознесенским храмом на Березае мы обнаружим исклю¬
чение. «Книга записей» относит его к «Пирогожскому» уезду, т. е. фикси¬
рует его подчиненное положение относительно расположенного неподалеку
храма в Пиросе — центре одноименного погоста-округа.
В целом реконструируется следующий порядок расположения описных
округов в дневнике писцов (порядковые номера соответствуют нумерации на
рис. 6): погосты 1) Заборовский; 2) Ясеновичский; 3) Посонский; 4) Коло¬
менский; 5) Бологовский; 6) Млевский; 7) Михайловский; 8) Вельевский;
9) Городенский; 10) Короцкий; И) Неретцкий; 12) Ужинский; 13) Турен-
ский; 14) Рютинский; 15) волость Березайская Смерда; погосты: 16) Сег-
линский; 17) Великопорожский; 18) «Березайский анклав» — собственно
Березайский погост с центром в с. Березовский Ряд; 19) «Сеглинский анк¬
лав» с центром в с. Глиненец; 20) Боровицкий; 21) Пиросский; 22) Ситен-
ский; 23) Шегринский; 24) Полищский; 25) Локотский; 26) Островский;
27) Черньчевичский; 28) Теребуновский; 29) Ручьевский; 30) Крестецкий;
31) Язвищский; 32) Вельский; 33) Оксочский; 34) Кременичский; 35) Усть-
Воломский; 36) Морозовичский; 37) Холовский; 38) Боженский; 39) Брон-
ничский; 40) Наволоцкий; 41) Понедельский; 42) Сытинский; 43) Холын-
ский; 44) Жабенский; 45) Деманский; 46) Полоновский; волости 47) Бере-
зовец; 48) Стерж; 49) погост Молвятицкий; волости 50) Морева; 51) Бели¬
ла; 52) Лопастицы; 53) Буйцы; погосты 54) Холмский; 55) Курский;
56) Черенчицкий; 57) Рамышевский; 58) Петровский; 59) Устьянский;
60) Борковский; 61) Листовский; 62) Тюхолский; 63) Влажинский; 64) На-
лючский; 65) Буховский; 66) Семеновский; 67) Налесский; 68) Яжелбиц-
кий; 69) Еглинский.
Таким образом, удается вполне конкретно реконструировать картину
движения писцов по пятине. Конечно, наиболее интересным результатом
23 Книга записей Софийской пошлины (РНБ, Соф. 1548, л. 1—244а).
24 Селин А. А. Историческая география Новгородской земли в XVI —XVII вв.: Новгород¬
ский и Ладожский уезды Водской пятины. СПб., 2003. С. 279
А. А. Фролов. Методы работы писцов в Деревской пятине Новгородской земли... 317
является то, что выделяются два маршрута, между собой не связанные. Раз¬
рыв между Холынским и Жабенским погостами не удается объяснить исхо¬
дя из предложенных выше наблюдений над историей текста и особенностя¬
ми его структуры. Первый маршрут начинается у юго-восточной границы
пятины, ведет на север и запад и заканчивается в крайнем северо-западном
погосте пятины — Холынском — близ трассы Большой Московской дороги.
Второй начинается в Жабенском погосте,25 двигаясь на запад, а затем на се¬
вер. Завершается он в Еглинском погосте в центре пятины — также возле
Большой Московской дороги.
Трудно удержаться от предположения, что два реконструированных мар¬
шрута отражают параллельную работу двух писцовых комиссий. Напомню,
что писцовая книга названа по именам двух писцов — Прокофья Зиновье¬
вича Скурата и Петра Волка Борисова. Естественно, что после произведен¬
ной составителем рукописи и переписчиками перегруппировки погостов и
целых рубрик, книга уже не могла подразделяться на две части, каждая из
которых соотносилась бы с именем одного из писцов. Она представляла еди¬
ное целое, составленное по четкому плану и имеющее единую структуру.
Предположение о разделении всего объема работы между двумя писцо¬
выми комиссиями помогает разрешить противоречие между масштабностью
описания и небольшими сроками, в которые оно было выполнено. С одной
стороны, ряд обстоятельств датирует письмо в пределах осени 1495 —
1496 гг.,26 то есть оно длилось максимум 480 — 490 календарных дней. Есте¬
ственно, значительная часть этого периода не могла быть использована для
работы из-за неблагоприятных климатических и погодных условий. С дру¬
гой стороны, площадь Деревской пятины в конце XV в. была огромна —
ок. 32100 кв. км.27 Впрочем, предлагать окончательное решение данного во¬
проса пока рано. Во многом оно зависит от интерпретации «цепочек»,
реконструируемых в пределах отдельных округов. Если удастся обнаружить
подтверждение тезиса о том, что в большинстве случаев это дневной мар¬
шрут писца (о чем говорилось в первой части настоящей работы), возмож¬
ной становится оценка среднего темпа работы писцовой комиссии (до 30 км) и
условной площади, которую «закрывали» таким маршрутом (ок. 80 кв. км —
вместе с лесами и болотами).28 Это, в свою очередь, ведет к оценке числа ра¬
бочих дней, необходимых для описания всей пятины, — около 400 (включая
дни «сокращенные», когда по тем или иным причинам (допустим, непогода)
писцы почти не работали) или примерно по 200 дней работы в поле на ка¬
25 Возможно, одну из последних «цепочек» Посонского погоста писала также она: к сожа¬
лению, не все селения его северо-западной окраины — на границе с Жабенским погостом —
удалось локализовать, поэтому нельзя быть полностью уверенными в точности реконструкции
«цепочек» 5 и 6 этого округа.
26 Фролов А. А. Некоторые вопросы... С. 57 — 61.
21 Фролов А. А. Дерсвская пятина. Предисловие // Писцовые книги Новгородской земли:
Каталог писцовых книг Русского государства. М., 2004. Вып. 2. С. 190—199.
28 Фролов А. А. Особенности описания округов... С. 279.
318
Проблемы социально-экономической истории и генеалогия
ждую комиссию. Это представляется вполне выполнимым за календарный
срок, который длилась писцовая кампания.
Общим результатом проведенного исследования является возможность в
дальнейшем, на основе знаний о методах работы писцов и составителя руко¬
писи, реконструировать дневник писцов путем «расслоения» писцовой книги
и обоснования последовательности расположения в ней различных инфор¬
мационных блоков.
ТАБЛИЦЫ 2-4.
Таблица 2
Взаимосвязь «цепочек»: Посонский погост
№ владения
по БД
№ «цепочки»
1
2
3
4
5
6
33
392-394
395-398
31
373-375
376-383
384
37
421-422
423-428
38
430-432
433-434, 436-437
43
474-478
479-482
56
602-605
607-608
35
404
409-411
Таблица 3
Взаимосвязь «цепочек»: Ясеновичский погост
№ владения
по БД
№ «цепочки»
1
2
3
4
5
6
24
268-285
286-287
288-294
295
297-325
327-334
Таблица 4
Взаимосвязь «цепочек»: Буховский погост
N° владения
по БД
№ «цепочки»
1
2
3
4
5
6
1103
8440
8442-8444
473
4756-4775
4776-4778
4779-4792
4794-4799
471
4747-4748
4749
474
4801-4802
4803
А. А. Селин
ГЕНЕАЛОГИЧЕСКАЯ
И ИСТОРИКО-ГЕОГРАФИЧЕСКАЯ ЗАМЕТКА
О СВОЕЗЕМЦАХ
В 1971 г. Ю. Г. Алексеев высказал суждение о сельском происхождении
своеземцев, основанное на том, что фамильные прозвища последних проис¬
ходят от названий сельских поселений.1 Позднее в работах В. Л. Янина2 и
автора этой работы3 была приведена аргументация против данного сужде¬
ния; в самом деле, среди «сведенных» новгородских землевладельцев очень
многие носили такие фамильные прозвища, и если большая их часть до кон¬
фискаций, видимо, принадлежала к той же социальной группе, что и более
поздние своеземцы (вероятно — житьи люди), и, таким образом, также мог¬
ли иметь сельское происхождение,4 то все же и многие крупные бояре — Ло-
шинский, Марфа Борецкая — имели прозвища, образованные от названий
сельских поселений.5 По всей вероятности, большинство своеземцев все же
владели определенными земельными участками в городе, другие же (по
1 Алексеев Ю. Г. Водская пятина // Аграрная история Северо-Запада России. Вторая по¬
ловина XV —начало XVI в. Л., 1971. С. 189. Впервые мнение о своеземцах как о выдвинув¬
шихся и завладевших землей на вотчинном праве крестьянах было высказано В. Пешковым в
1858 г. (Пешков В. Русский народ и государство. М., 1858. С. 226 — 227). В последнее время
эту точку зрения поддерживает А. А. Фролов (Фролов А. А. Островский погост Деревской пя¬
тины во второй половине XV века: история административного устройства // Прошлое Нов¬
города и Новгородской земли: Материалы научной конференции 11 — 13 ноября 1999 г. Вели¬
кий Новгород, 1999. Ч. 2. С. 31 —36).
2 Янин В. Л. 1) Новгородская феодальная вотчина: Историко-генеалогическое исследова¬
ние. М., 1981. С. 157—181; 2) Материалы новгородской экспедиции в контексте древнерус¬
ской истории // Доклады Института российской истории РАН. 1995—1996. М., 1997. С. 58.
3 Селин А. А. 1) К исторической географии Водской пятины // Новгород и Новгородская
земля: История и археология. Новгород, 1998. Вып. 12. С. 304 — 315; 2) Судьбы новгородских
своеземцев в XVI —XVII вв.: заметки но истории судеб потомков землевладельцев республикан¬
ского периода // Новгородский исторический сборник. СПб., 2003. Вып. 9 (19). С. 316 — 338.
4 Пусть даже такое «сельское происхождение» будет приписано Победицким, которые вла¬
дели почти половиной Ладожского у.
5Янин В. Л. Новгородская феодальная вотчина... С. 55.
© А. А. Селин, 2006
320
Проблемы социально-экономической истории и генеалогия
предположению В. Л. Янина — младшие братья) сохраняли только сель¬
ские владения и постепенно превращались в крестьян.6
Позиция В. Л. Янина, определяющая своеземцев как новгородских вот¬
чинников небоярского происхождения, сохранивших свои владения после
конфискаций конца XV в. встречает понимание далеко не у всех исследова¬
телей. Так, в статье Т. А. Бернштам, посвященной, в частности, географии
ландшафтов Важской земли, термин «своеземец» употреблен совершенно в
ином значении — «новгородец, первопоселенец» (в Поважье).7 Проблема
происхождения своеземцев также вызывает сомнения у некоторых исследо¬
вателей. Видный финский медиевист и русист X. Киркинен солидаризиро¬
вался с мнением Ю. Г. Алексеева о том, что часть своеземцев имела кресть¬
янское происхождение. «В дворянское сословие сумели пробиться богатые
карельские крестьяне, некоторые из которых заняли даже высокие должно¬
сти. Наиболее известным является род Роуккула (Рокульские. — А. С.),
члены которого фигурируют в документах XV века в числе „пяти родов ка¬
рельских детей“ и который, видимо, дал название деревне Ровколы в окре¬
стностях Ребол».8
Разделяя в целом мнение В. Л. Янина о связи большинства своеземче-
ских родов с Новгородом, мы допускаем возможность «записи в своеземцы»
новгородских крестьян-колонистов. Однако нам представляется, что отнесе¬
ние того или иного рода мелких землевладельцев к потомкам таких крестьян
требует комплексной аргументации. В настоящей статье при рассмотрении
истории колонизации одного из районов бывшей Новгородской земли мы
предприняли попытку сопоставления данных генеалогии и исторической
географии.
Выделение своеземцев из всего состава новгородских вотчинников небо¬
ярского происхождения республиканского периода достаточно условно.
Известно, что члены одной и той же семьи после конфискаций Ивана III
могли частью сохранить владения, а частью лишиться их. Таким образом,
рассматривая судьбы потомков этих людей в XVI —XVII вв., мы не видим
различия между мелкими вотчинниками, утратившими свои вотчины и их
сохранившими.
В ряде случаев боярщины, владельцы которых имели сходные прозвища
и о которых почти наверняка можно говорить как о состоящих друг с другом
в родстве, располагались в непосредственной близости друг от друга, что,
на наш взгляд, указывает на генетическое единство таких групп владений в
прошлом, как цельной волости, принадлежавшей «родоначальнику» всех бо¬
* Янин В. Л. Новгородская феодальная вотчина... С. 175 — 176.
1 Бернштам Т. А. Локальные группы Двипско-Важского ареала. Духовные факторы в
этно- и социокультурных процессах // Русский Север: К изучению локальных групп. СПб.,
1995. С. 260-261.
8 Киркинен X., Невалайнен П., Сихоо X. История карельского народа. Петрозаводск,
1998. С. 59. Следуя концепции С. Б. Веселовского о происхождении своезсмчсских прозвищ,
не фамилия Рокульских дала название д. Ровколы, а наоборот (см.: Веселовский С. Б. Топо-
нимака на службе у истории // ИЗ. 1945. Т. 15. С. 57 — 69).
А. А. Селии. Генеалогическая и историко-географическая заметка о своеземцах 321
лее поздних владельцев. Эти волости иногда образуют значительные терри¬
тории, и, что чрезвычайно важно, их владельцы не соотносятся с каким-ли¬
бо известным по другим письменным источникам боярским родом, т. е.
со всей уверенностью можно отнести их к житьим людям. Таковы Слузовы,
Победицкие, Сарские, Троицкие. Обращение к материалам о владельцах
эпохи новгородской независимости в Водской и Шелонской пятинах также
дает немало примеров соответствия топонимов фамильным прозвищам вла¬
дельцев. Эти прозвища, данные по главному (и, возможно, наиболее ранне¬
му по времени возникновения) селению волостки, к концу XV в. прини¬
мают, по всей видимости, родовой характер. В течение XVI в. значительная
часть своеземческих родов разрослась, следствием чего было дальнейшее
измельчание их владений.9 Одновременно проходила и мобилизация земель¬
ной собственности, в результате которой своеземцы Облуцкие10 оказались
помещиками Копорского у.,11 а Ровдицкие, компактно проживавшие на
границе Лядского и Вельского погоста Шелонской пятины, оказались зем¬
левладельцами Дворецкого погоста.12
Следует подчеркнуть, что картина, которую удается реконструировать на
основании самых ранних сохранившихся писцовых книг рубежа XV —
XVI вв. — есть уже определенный итог, результат мобилизации этих владе¬
ний; наверняка многие из них к моменту конфискаций подверглись наслед¬
ственному разделу, куплям, обмену и т. п. Причем, вероятно, эта мобилиза¬
ция проходила одновременно с дальнейшей колонизацией земель. На это
указывает, в первую очередь, компактность расположения владений земле-
владельцев-родственников и, с другой стороны, их явная неравноценность в
рамках владений одной фамилии.
* * *
Особенной чертой землевладения этого района (ныне — это пограничье
Лужского района Ленинградской области и Плюсского района Псковской
области) является необычная для Полужья и Поплюсья удаленность посе¬
лений друг от друга. Ко времени описания рубежа XV/XVI вв. практически
все население этого района составляли своеземцы. Большинство этих свое¬
9 Преемственность своеземческих фамилий в XVI в. была подмечена Н. Мятлевым: Десят-
ня Водской пятины 1605 года / Подг. Н. В. Мятлевым // Известия Русского генеалогического
общества. 1911. № 4. С. 450 (далее — Десятня 1605).
10 Прозвище Облуцких несомненно соотносится с названием Облуцкого погоста Шелонской
пятины (ныне — в Порховском районе Псковской области).
11 Дссятня 1605. С. 495; Дозорная книга Полужской половины Водской пятины дозору
Ивана Семеновича Мельницкого, Федора Никитича Неклюдова и подьячего Матвея Помещи-
кова. 1612.8.07 // Riksarkivet, Stockholm, Ockupationsarkivet från Novgorod (RA, NOA), se¬
rie 1: 16. C. 31.
12 То есть переместились примерно на 70 км на восток, с территории современного Плюс¬
ского района Псковской области на территорию Порхова (ср.: д. Ровдицы, Плюсский район,
д. Дворец, Порховский район).
322
Проблемы социально-экономической истории и генеалогия
земцев принадлежало низшей категории — они платили подмогу земцам
дальней службы. Что особенно примечательно, почти все своеземческие фа¬
мильные прозвища, связанные с населенными местами этого района, сохра¬
няются в источниках до середины XVIII в. Практически все здешние свое¬
земцы в XVII в. инкорпорировались в новгородское дворянство.
Рассмотрим подробнее судьбы этих родов во второй половине XVI —на¬
чале XVIII в. Важнейшим источником, впервые фиксирующим фамильные
прозвища своеземцев этих погостов, является писцовая книга Залеской по¬
ловины Шелонской пятины Яныша Муравьева и подьячего Кирилла Кис-
течкова, составленная около 1571 г. и опубликованная в 1905 г.13
Вердужские
Фамильное прозвище своеземцев Вердужских связано с д. Вердуга в До-
ложской трети Вельского погоста, неподалеку от Сяберского монастыря.14
Единственный раз своеземцы Вердужские упомянуты в 1571 г. Это Истома
и Федор Есипов Вердужские, чьи деревни к этому времени стояли пусты¬
ми.15 В более поздних описаниях 1582 и 1628/29 гг. упомянуты только «по-
розжие» земли этих землевладельцев.16 Заметим, что во всех случаях они
также самой д. Вердугой не владеют.
Вешенские
Этот род получил фамильное прозвище по д. Вешень (см. карту). До
1572 г. эта деревня была «за Ивашком, Юшком, Худячком, Федком, Миткой
Лукиными», позднее отдана переведенным из Нещердского у. помещикам
И. Т. Оникееву и В. С. Лаптеву.17 В течение Смутного времени и в первые
годы царствования Романовых никакой информации о Вешенских мы не
фиксируем ни в писцовых книгах, ни в десятнях. Но в переписной книге Ше¬
лонской пятины 1678 г. фигурирует землевладелец Вельского погоста Лука
Вешенский.18 В марте 1691 г. упомянут его сын, Кирилл Лукин Вешенский,19
13 Писцовая книга Шелонской пятины письма и меры Яныша Иванова сына Муравьева и
подьячего Кирилки Кистечкова. 1571 (без начала) // Новгородские писцовые книги, издаваемые
ими. Археографической комиссией. СПб., 1905. Т. 5 (далее — ПК 1571). Стб. 538 — 541 и др.
14 Ныне д. Сяберо в Лужском районе Ленинградской области.
15 ПК 1571. Стб. 537.
16 Список с дозорной книги поместных, вотчинных и пустопорозжих земель Шелонской пя¬
тины Залесской половины письма и дозора В. Волконского и В. Андреева. 1628—1629
(РГАДА, ф. 1209, on. 1, д. 800 (далее — ДК 1628/29), л. 436 об.); Подлинная писцовая книга
поместных, монастырских и церковных земель Шелонской пятины письма писца Л. Аксакова.
1582 (РГАДА, ф. 1209, on. 1, д. 957 (далее - ПК 1582), л. 1045 об.).
17 Ввозная грамота Ивану Тимофееву сыну Оникееву и Василию Суморокову сыну Лаптеву
на земецкие поместья в Лядском погосте Шелонской пятины. 1572.29.07 (РГАДА, ф. 1209,
д. 16931, л. 202 об.-204).
18 Подлинная переписная книга поместных и вотчинных сел и деревень, дворов и людей
Шелонской пятины Залесской половины стольника Степана Оничкова и подьячего Антипа Фе¬
дорова. 1678 (РГАДА, ф. 1209, on. 1, д. 8570, л. 236, 343).
19 Записная книга крепостных актов по Шелонской пятине. 1671 — 1701 (Архив СПб ИИ,
колл. 115, on. 1, д. 357. F", л. 156).
324
Проблемы социально-экономической истории и генеалогия
а в переписной книге 1706/07 г. — внук, Кондратий Кириллов Вешенский.20
В течение этого времени Вешенские владеют не д. Вешень, а близлежащим
усадищем Сабицы с деревнями. Напрашивается мысль о том, что фамильное
прозвище Вешенские сохранили с XVI в., временно утратив владения в годы
Смуты, но вновь поверставшись окладами в середине XVII столетия.
Дворецкие
Дворецкие — самый большой род среди своеземцев Лядско-Бельского
пограничья. Фамильное прозвище они получили по д. Дворец, неподалеку
от центра Лядского погоста. В середине XVI в. этой деревней владели земцы
Микифорко Терентиев и его сын Иванко;21 проследить среди позднейших
земцев Дворецких их потомков нам не удается.
Впервые Шарап Степанов Дворецкий упомянут в писцовой книге 1571 г.
как земец Вельского и Лядского погостов.22 Именно в этой книге четко обо¬
значено родовое гнездо Дворецких — д. Дворицы в Лядском погосте, —
прежде находившееся в вотчине деда земцев 1571 г., Якова Никифорова,
а в это время разделенное между внуками: Андреем и Селянином Григорье¬
выми, Ездоком и Федором Васильевыми, Звягой, Шарапом, Шатуном, Хар-
лантеем и Шестаком Степановыми детьми Дворецкого. Все эти земцы уже
не несли самостоятельной службы, а платили подможные деньги соседу,
земцу «большой службы» Федору Должинскому.23 Шарап Дворецкий оста¬
вался помещиком этих погостов и в 1582 г. (правда, уже без братьев).24
В 1594 г. ему было поручено отделить поместье Зверю Корсакову,25 а в
1596/97 г. Шарап пахал пустошь Витонеж в том же погосте.26 В Смутное
время о Шарапе Дворецком не было слышно ничего, его пустое поместье в
Вельском погосте упомянуто в дозорной книге 1628/29 г.27
В 1571 г. впервые упомянуты Нечай и его брат Семен Александровы Дво¬
рецкие, помещики Вельского погоста.28 Нечай («с братьей») сохранил свое
поместье и в 1582 г.,29 равно как и в 1628/29 г.30 Ни в десятнях, ни в других
источниках эпохи Смуты эта ветвь Дворецких не упоминается.
20 Переписная книга помещичьих, вотчинных и монастырских крестьян, церковнослужите¬
лей Шелонской пятины Новгородского у. переписи Дм. Тим. Аничкова. 1706/07. Подлинник
(РГАДА, ф. 1209, on. 1, д. 8575, л. 225).
21 Ввозная грамота Илье Филипову сыну Корсакову на поместье в Лядском погосте. 1572,
сент. (без конца) (РГАДА, ф. 1209, д. 16931, л. 21—22, 27 об.).
22 ПК 1571. Стб. 546, 563.
23 Там же. Стб. 563.
24 ПК 1582, л. 1054 об.-1055.
23 Отписная книга поместий у зсмцев-нетчиков. 1594 (вотч. контора, д. 16947) // Материалы
Поместного приказа по Новгороду и Новгородской области XVI —XVII вв. / Под общ. ред.
А. А. Новосельского и А. И. Яковлева. М., 1928 (Архив СПбИИ, колл. 276, on. 1, д. 92, С. 126).
26 Дело по челобитной Зверя Корсакова о том, что его поместные пустоши дозорщики
признают оброчными и взыскивают за них оброк. 1596. 21.09—14.10 // Дела тайного приказа.
Л., 1926. Т. 4. № 4. Стб. 18-29 (РИБ. Т. 38).
27 ДК 1628/29, л. 438 об.
28 ПК 1571. Стб. 546-547.
29 ПК 1582, л. 1057 об.
3,1 ДК 1628/29, л. 439.
А. А. Селии. Генеалогическая и историко-географическая заметка о своеземцах 325
Род своеземцев Дворецких в конце XVI-начале XVII вв.
Кроме Нечая с братьями известно еще несколько Дворецких конца XVI в.,
которых не удается соотнести с генеалогической схемой. Так, до 1592/93 г.
пустошью в Косицком погосте владел Сидор Дворецкий,31 в 1596 г. среди
верстанных новиков известен Афанасий Яковлев Дворецкий.32
Хорошо известен сын Шарапа Дворецкого, Домашний Шарапов Дворец¬
кий. В 1601/02 г. он, а также его сын Семен, записали за себя холопов в
Новгороде.33 В конце августа 1612 г. он отделил Дмитрию Федорову Кури¬
цыну поместье в Щепецком, Прибужском и Лядском погостах, скрепив
отдельные книги своей рукой.34
Земельные владения Василия Дворецкого в Лосицком погосте по отделу
1612/13 г. были розданы Степану Домашневу Дворецкому и Ивану Андрее¬
ву Толбугину, естественно в поместья.35 Неслуживым новиком с окладом в
100 четвертей и 4 р. денег был записан в 1621 и 1624/25 гг., видимо, млад¬
ший брат Степана Дворецкого, Семен.36 В 1628/29 г. он — владелец д. Жит-
ковичи и 3 пустошей в Вельском погосте37 и сельца Заполье в Лядском по¬
госте.38
31 Дело по челобитным Василия Бутурлина и Тимофея Шаховского о поместье А. Обухова.
1614, март // RA, NOA, serie 2: 98.
32 Десятня новиков, поверстанных в 1596 году / Подг. Н. П. Лихачевым // Известия Русско¬
го генеалогического общества. 1909. № 3. С. 199.
33 Новгородские записные кабальные книги 100—104 и 111 годов. М.; Л., 1938. С. 368.
34 Отдел Домашним Дворецким поместья Дмитрию Федорову сыну Курицыну изменничья
поместья Дмитрия Константинова сына Скобельцына в Щепецком погосте Шелопской пятины.
1612.23.08 // RA, NOA, serie 1: 41. С. 587-591.
33 Роспись поместьям детей боярских Шелонской пятины, которым даны поместья в 121 и
122 гг. 1613/14 // RA, NOA, serie 2: 139, л. 13, 14.
38 Десятня денежной раздачи новгородцам Шелонской пятины кн. Д. И. Мезецким и дьяка¬
ми М. Милославским и Д. Семеновым. 1621.4.07 (РГАДА, ф. 210, он. 4, д. 131 (далее — Де¬
сятая 1621), л. 81 об.); Десятая денежной раздачи служилым и неслужилым новикам Водской,
Шелонской, Деревской, Бежецкой и Обонежской пятин дьяком Федором Апраксиным. 1624/25
(РГАДА, ф. 210, он. 4, д. 136, л. 15).
37 ДК 1628/29, л. 415 об.-416.
38 Там же, л. 473.
326
Проблемы социально-экономической истории и генеалогия
Еще один их брат, Тимофей Домашнего Дворецкий, в 1621 г. был запи¬
сан земцем с большим окладом в 450 четвертей и 14 р. с городом.39 В 1628/29 г.
он — владелец пустошей Вешень и Озерево в Лядском погосте.40
В той же десятне упоминается Елизар Семенов Дворецкий с окладом в
150 четвертей и 6 р. с городом (возможно, но маловероятно, сын Семена До¬
машнего Дворецкого).41 В 1624/25 г. он отделял поместье одному из помещи¬
ков Быстреевского погоста,42 а в 1628/29 г. сам назван помещиком этого по¬
госта (владел половиной д. Зовка).43
Самым большим поместьем в Лядском погосте владел Никита Домашнего
Дворецкий — собственно сельцом Дворицы и 9,5 пустошами (из них две —
Дворец Другой и Вешень).44 Интересно, что при этом в десятнях он не упо¬
минается и, следовательно, в 1620-х гг. службы не служил.
Согласно дозорной книге 1628/29 г., тремя пустошами в Лядском погосте
владели также земцы Шестак Степанов и Андрюша Никитин Дворецкие,45
и 3 пустошами в Лосицком погосте — Ларион Семенов Дворецкий.46
В 1678 г. в Шелонской пятине известно четыре помещика Дворецких —
Григорий Абрамов (в усадище Винкина Гора в Лосицком погосте); Алексей
Дмитриев, живший в усадище Дворицы; сын Тимофея Дворецкого, живший
в д. Заозерье47 и Тимофей Семенов Дворецкий, живший в Вельском погосте.48
В 1693/94 г. Иван Семенов Дворецкий поменялся с будущим новгород¬
ским комендантом Иваном Юрьевичем Татищевым задворным человеком.49
В переписной книге Шелонской пятины 1706 г. упомянуты помещики Алек¬
сей Дмитриев (помещик Лядского погоста) и Козьма Семенов (живший в уса¬
дище Дворицы и владевший д. Житковичи) Дворецкие.50 Впрочем, генеало¬
гическая связь их с более ранними Дворецкими нами не прослежена.
Шестаковы-Дубровицкие
Особое место среди своеземцев пограничья Лядского и Вельского погос¬
тов занимают Шестаковы. В 1683 г. один из Шестаковых, Григорий Васильев,
подал челобитную на Ивана Юрьевича Татищева, который утверждал, что
39 Дссятня 1621, л. 79 об.
40 ДК 1628/29, л. 473 об.
41 Дссятня 1621, л. 81.
42 ДК 1628/29, л. 224.
43 Там же.
44Там же, л. 471 об.—472 об.
45Там же, л. 481 —481 об.
46 Там же, л. 600, 600 об.
47 Подлинная переписная книга поместных и вотчинных сел и деревень, дворов и людей
Шелонской пятины Залесской половины стольника Степана Оничкова и подьячего Антипа Фе¬
дорова. 1678 (РГАДА, ф. 1209, он. 1, д. 8570, л. 179, 203, 233).
48 Там же, л. 332.
49Мсновныс записи разных лиц о промене крестьянами с И. Ю. Татищевым. 1673. 4.01 —
1693.16.10 (РГИА, ф. 878, оп. 2, д. 39).
50 Переписная книга помещичьих, вотчинных и монастырских крестьян, церковнослужите¬
лей Шелонской пятины Новгородского у. переписи Дм. Тим. Аничкова. 1706/07. Подлинник
(РГАДА, ф. 1209, оп. 1, д. 8575, л. 197 об., 224 об., 219 об., 225).
А. А. Селии. Генеалогическая и историко-географическая заметка о своеземцах 327
Шестаков — его крестьянин. Однако Шестаков неплохо ориентировался в
документах и показал, что записанные в писцовых книгах Яныша Муравь¬
ева 1571 г. земцы Офонос Парфеев и Первуша Шестаков, населявшие вме¬
сте с другими 8 своеземцами д. Дубровичи Вельского погоста, — его родня.51
В конце XVI в., по словам Г. В. Шестакова, жило три брата, Первой, Перха
и Друган-Никита, дети Осипа Шестакова. У Перхи было три сына: старший
Офонос, упомянутый в писцовой книге Яныша Муравьева, Тимофей-Козел,
служивший и умерший в псковских конных казаках, и отец Григория Шес¬
такова, Василий. Все старшие Шестаковы, по челобитной, погибли «в не¬
мецкое разорение», кроме Никиты-Другана, Тимофея и Василия Шестако¬
вых. Василий был самым младшим и рос в Сяберском монастыре; Тимофей,
как было сказано, служил в казаках, а дядя его Друган, по выражению
Г. В. Шестакова, в то время был «в гульбе». Василий Шестаков, уйдя из
монастыря, пошел в добровольные бобыли к боярину Ивану Федоровичу
Хованскому, куда, прийдя из «гульбы», подселился и Друган-Никита
(впрочем, вскоре ослеп). После смерти кн. И. Ф. Хованского, когда его
вдове Марье выделяли прожиточное поместье, за ней был записан Друган
Осипов Шестаков и малой Васька (Василий) Друганов Шестаков. По точ¬
ному выражению Г. В. Шестакова, отчество Василия Шестакова было не
«Друганов», а «Перхин», хотя и «отец их, Васка, того дядю своего Другана
имал себе вместо отца». После смерти вдовы княгини Марьи Василий Шес¬
таков и родившийся к тому времени Григорий жили добровольно, без поряд¬
ной, в крестьянах за Иваном Алексеевым Татищевым, после смерти кото¬
рого они были отделены племяннику того, Ивану Юрьевичу Татищеву, ко¬
торый и пытался насильно взять с них порядные записи, «и он де, земец
Гришка з братьею, не хотя у него, Ивана, жить в порабощении, учали о том
бити челом великому государю, и он де, Иван Татищев, сведал их челоби¬
тье, учал их бить и в железа ковать и всячески изгонять и истыжать, и он
де Гришка з братьею не стерпя ево изгоненья, бьет челом великому госу¬
дарю, по родству земцы, против прежних родичей своих». 14 июля 1683 г.
воевода П. В. Шереметев решил дело в пользу земцев «Гришки да Пен-
тюшки да Тимошки да Петрушки Васкиных детей Шестаковых».52
Обращение к писцовой книге Яныша Муравьева дает дополнительную
информацию об этом роде. Среди земцев Лядского погоста Шестаковы со¬
вершенно определенно именуются Дубровицкими (по названию д. Дуброви¬
чи, где они жили); кроме того, назван их дед, Терех Ульянов. При этом
Афанасий Перхин Дубровицкий и его брат Иван, не известный Г. В. Шес¬
такову, с поместья в Л адском погосте служили службу самостоятельно,
51 ПК 1571. Стб. 545.
32 Челобитная крестьян И. Ю. Татищева Шестаковых, выписи из писцовых книг и другие
документы об освобождении их из крестьянства как бывших земцев (без начала и конца). 1683
(РГИА, ф. 878, он. 2, д. 40). Мы не публикуем здесь документ, так как не имеем возможности
сверить текст с оригиналом по причине закрытия Российского государственного исторического
архива.
328
Проблемы социально-экономической истории и генеалогия
а с других земель вместе со своими родичами платили подмогу «земцу боль¬
шие службы» Тимохе Укретцкому.53
Житковские
Фамильное прозвище Житковских связано с д. Житковичи на севере
Лядского погоста.54
Впервые Житковские упомянуты в 1571 и 1572 гг.55 Тимофей Иванов и
Третьяк Наумов Житковские тогда владели деревнями Житковичи, Сварец
и пустошью Вешняя (Вешень).56 Прежние владельцы этих деревень, упомя¬
нутые в писцовой книге 1571 г., Максим Степанов и его братанич Иванко
Гридин — по всей вероятности, предки Тимофея и Третьяка — прозвища
Житковских не носили.
В 1599/1600 г. земцу Лаврентию Степанову Житковскому (Житкову)
была отделена часть поместья Афанасия Андреева Еремеева в Лосицком по¬
госте. При царе Василии Шуйском он бил челом о намеренном неправиль¬
ном отделе ему в 1606/07 г. части поместья Петра Скобельцына в Лосицком
погосте (10 четвертей на погосте Гостичеве) Янышем Опалевым, который
лучшую долю выделил вдове Петра Скобельцына с детьми: «да тод же, го¬
сударь, Яныш, наровяси, отписал еси у меня половину закосу на Дряжне
рекою <...>, да на Широкой <...>, да на Лютой рекою...».57 После 1617 г.
Житковские сходят со сцены, а д. Житковичи, давшая им фамильное про¬
звище, переходит во владение Ровдицких.
Ровдицкие
Фамильное прозвище — по названию д. Ровдицы. Впервые это фамиль¬
ное прозвище встречаем в писцовой книге 1571 г., где упомянуто пять брать¬
ев — Третьяк, Томило, Ждан, Богдан и Поздяк, дети Нечая Александрова
Ровдицкого и владельцы 12 деревень на периферии Вельского погоста
33 ПК 1571. Стб. 563.
54 Ныне д. Большие и Малые Житковичи Плюсского района Псковской области.
55 Ввозная грамота Ивану Черницыну сыну Корсакову па поместье в Вельском погосте Шс-
лонской пятины. 1572, сент. (без конца) (РГАДА, ф. 1209, д. 16931, л. 38 — 39 об.).
56 ПК 1571. Стб. 540, 541.
57 Дело по челобитной Шелонской пятины Лаврентия Степанова сына Житкова о непра¬
вильном отделе поместья. 1607—1610 // RA, NOA, serie 2: 95.
А. А. Селии. Генеалогическая и историко-географическая заметка о своеземцах 329
(д. Ровдицы среди них не было).58 Их брат Неклюд Нечаев и, вероятно,
двоюродные братья, Данило и Иван Семеновы, Иван Докукин, а также
Ждан и Нехороший Максимовы Ровдицкие, владели пустой д. Ровдицы.
Писцовая книга Я. Муравьева особо отмечает, что единственным служащим
земцем с этого поместья был Данило Ровдицкий (служивший в Новгороде в
Поместной избе, вероятно, рассылыциком), остальные же земцы давали
подмогу в государеву казну.59 В феврале 1573 г. упомянут выборный цело¬
вальник Залесской половины Шелонской пятины Томило Ровдицкий.60 Ду¬
маем, что он, равно как и выступавший в декабре 1586 г. одним из поручни-
ков по недельщику Шелонской пятины Томило Степанов Ровдицкий,61 —
это известный по писцовой книге 1571 г. Томило Нечаев сын. Писцовая кни¬
га 1582 г. лишь повторяет имена Третьяка и Нечая Ровдицких с братьями и
указывает на пустоту их поместий.62 Вновь Ровдицкие встречены нами в до¬
зорных книгах Дремяцкого погоста 1595 г. В начале 1590-х гг. поместье
здесь получил земец Истома Ровдицкий, а в 1591/92 г. — уже многократно
упомянутый нами Томило Ровдицкий.63
Несколько Ровдицких упомянуто в далеких от Вельского погоста частях
Новгородской земли. Петр Михайлов Ровдицкий, согласно десятне 1598/99 г.,
служил земцем Водской пятины с окладом в 200 четвертей и к 1603/04 г.
скончался64 (вероятно, в 1599/1600 г., когда 100 четвертей его поместья в
сельце Остров Хрепельского погоста отошло Дмитрию Досадину).65 Еще
двое Ровдицких, Данило (возможно, известный по писцовой книге 1571 г.
Данило Иванов сын)66 и Михаил, упомянуты источниками в качестве поме¬
щиков Дворецкого погоста на Шелони в начале XVII столетия. Последний,
Михаил, в октябре 1611 г. жил в крестьянском дворе в своей д. Выбити.67
Это последние встреченные нами известия о земцах Ровдицких.
Пажинские
Фамильное прозвище Пажинских происходит от д. Пажино Вельского
погоста, располагавшейся на границе современных Лужского и Плюсского
38 ПК 1571. Стб. 543-545.
59 Там же. Стб. 546.
60 Обыскная книга Ивангородцкого окологородья. 1573.25.02 // Самоквасов Д. Я. Архив¬
ный материал. Новооткрытые документы поместно-вотчинных учреждений Московского царст¬
ва. М., 1909. Т. 2. Ч. 2. С. 336-340.
61 Поручная запись по недслыцике. 1586, дек. (Из архива Л. Н. Целеии // Сборник Новго¬
родского общества любителей древности. 1911. Вып. 5. С. 6 — 7).
62 ПК 1582, л. 1052-1054 об., 1056 об.
63 Дозорные книги порожних земель Дремяцкого погоста Шелонской пятины дозора подья¬
чего Суботы Никифорова. 1595.20.06 (РГАДА, ф. 1209, д. 973, л. 121, 122).
м Дссятня 1605. С. 508.
63 Дело по челобитью сына боярского Водской пятины Васки Григорьева с. Есипова о по¬
местье. 1613, до 18.03 // RA, NOA, serie 2: 220.
68 Дозорные книги Зарусской половины Шелонской пятины дозора Петра Андреева сына
Ногина и подьячего Никиты Молчанова. 1611, сент. // RA, NOA, serie 1: 70. С. 129.
67 Отдел губным старостой Борисом Мякининым Семену Павлову сыну Бровцыну поместья
вдовы Григория Харламова в Дворецком погосте Шелонской пятины. 1610.28.04 // RA, NOA,
serie 1: 41. С. 68 — 71; Дозорные книги Зарусской половины Шелонской пятины дозора Петра
Андреева сына Ногина и подьячего Никиты Молчанова. 1611, сент. // RA, NOA, serie 1: 70. С. 129.
330
Проблемы социально-экономической истории и генеалогия
районов, соответственно Ленинградской и Псковской областей. Впервые это
прозвище встречается у своеземцев в 1571 г. В писцовой книге Я. Муравьева
упомянуты Неклюд, Ждан, Дмитрий и Савелий Андреевы, Осталец, Федор
и Григорий Константиновы, Третьяк Мартемьянов и Первой Васильев Па-
жинские.68 Все они жили в д. Пажино и владели совместно еще тремя дерев¬
нями (одна из них пустая).
Первой Васильев Пажинский известен и по более поздним источникам:
в 1599/1600 г. как неслуживый сын боярский Шелонской пятины, он отделил
в Лосицком погосте поместье А. А. Еремеева своеземцу Л. С. Житкову.69
Довольно подробно известна история службы его младшего современника,
Ивана Васильева Пажинского. На верстании 1605/06 г. ему был назначен
оклад в 150 четвертей и 6 рублей денег с городом. 5 июля 1612 г. он отделил
поместье вдове Полуэкта Колычева Матрене в Вельском погосте Шелонской
пятины.70 При разборе 2 мая 1619 г. ему был подтвержден оклад, положенный
по десятне 1605/06 г.,71 а 4 июля 1621 г. по какой-то причине денежный оклад
был уменьшен до 5 р.72 По дозорной книге 1628/29 г., он владел поместьем в
Вельском погосте (пустошь Горнечно у кладбища),73 а также недавно пожало¬
ванным ему земецким поместьем Гриши Анофриева в Лядском погосте (пус¬
тошь Пожарища и еще три пустоши).74 Возможно, его сын, Никифор Иванов
Пажинский, согласно той же писцовой книге, владел третью д. Житковичи.75
В десятне 1621 г. упомянут другой служилый земец Никифор Петров Па¬
жинский, с таким же окладом в 150 четвертей и 5 рублей денег с городом.76
Дозорная книга 1628/29 г. знает его как помещика Вельского погоста (близ
погостского центра),77 а также упоминает как помещицу его мать Акулину и
младшего брата Степана, живших в д. Пажино на реке Черной и владевших
еще тремя пустошами.78 В переписной книге 1678 г. упомянут потомок Ива¬
на Васильева Пажинского Максим Федоров, живший в усадище Горнечно,
а также владевший поместьем в Лядском погосте.79 Последний известный
68 ПК 1571. Стб. 541.
89 Дело по челобитной Шелонской пятины Лаврентия Степанова сына Житкова о непра¬
вильном отделе поместья. 1607 — 1610 // RA, NOA, serie 2: 95.
70 Отдел поместья вдове Матрене, жене П. Колычева с детьми в Вельском погосте Шелон-
ской пятины. 1612.5.07 // RA, NOA, serie 1 (копия без пагинации в Архиве СПбИИ, м/ф 296).
71 Сыскная дссятня о поместных и денежных окладах дворян и детей боярских Шелонской
пятины Новгородского у. с упоминанием о нридачах к их окладам за участие в походах на восстав¬
ших в 1607 г. под Алексии, Серпухов, Тулу и Каширу. 1619.2.05 // Народное движение в России
в эпоху Смуты начала XVII века. 1601 — 1608 гг.: Сборник документов. М., 2003. С. 282.
72 Дссятня 1621, л. 57.
73 ДК 1628/29, л. 412 об.
7/1 Там же, л. 470 об.—471.
75 Там же, л. 417.
76 Дссятня 1621, л. 70 об.
77 ДК 1628/29, л. 414.
78Там же, л. 414 об.—415.
79 Подлинная переписная книга поместных и вотчинных сел и деревень, дворов и людей
Шелонской пятины Залесской половины стольника Степана Оничкова и подьячего Антипа Фе¬
дорова. 1678 (РГАДА, ф. 1209, on. 1, д. 8570, л. 234 об.—235, 338).
А. А. Селии. Генеалогическая и историко-географическая заметка о своеземцах 331
нам Пажинский — это отставленный от службы около 1698 г. сын боярский
Шелонской пятины Гаврила Степанов сын Пажинской.80
* * *
Мы рассмотрели вкратце историю семи своеземческих фамилий, населяв¬
ших болотистые районы пограничья Лядского и Вельского погостов Шелон¬
ской пятины. Уже на рубеже XV и XVI вв. в этом районе Новгородской зем¬
ли жили практически одни своеземцы, чьи фамильные прозвища нам неиз¬
вестны. Создается впечатление, что большое число своеземческих фамилий,
видимо родственных между собой, заселивших практически монопольно
пустынные земли водораздела Луги и Плюсы, представляют собой группу
колонистов последних лет новгородской независимости, самостоятельно раз¬
работавших незаселенные пространства и получившие их в вотчины, ко¬
торые были сохранены московскими чиновниками. Вероятно, потребности
правильного составления разрядной документации в XVI в., а также тенден¬
ция к нивелировке различий внутри служилого сословия привели к тому,
что за своеземческими родами укрепляются фамильные прозвища, которые
давались по тем деревням, которые были родовыми гнездами этих родов.
Дальнейшая мобилизация поместий, особенно проявившаяся после конфи¬
скаций поместий у земцев-нетчиков в начале 1590-х гг., привела к потере
многими своеземческими родами этих гнезд.
В годы Смуты большинство своеземцев Шелонской пятины исчезает из
поля зрения источников (за исключением самого разветвленного рода Дво¬
рецких). Типичные судьбы представителей этой социальной группы проде¬
монстрированы на примере Дубровицких-Шестаковых — «гульба», верста¬
ние в конные казаки. После Смутного времени своеземцы Лядского и Вель¬
ского погостов начинают возвращаться в ряды служилого сословия и вер¬
статься поместьями, начиная с минимальных окладов. К концу XVII в. они
в целом растворяются в рядах мелкопоместного новгородского дворянства,
сохранив тем не менее тенденцию к тяготению к своим родовым вотчинам.
ПРИЛОЖЕНИЕ Г
1683 — Расспросные речи земца Григория Васильева сына Шестакова, которого
И. Ю. Татищев насильно записывает в крестьяне
А у выписи земец Гришка Васильев сын Шестаков сказал, что в писцовых книгах
Якова Муравьева написано в земцах в Вельском погосте в деревне в Дубровичех
8(1 Обыскные книги (годовые сметные росписи) Новгорода, Ладоги, Порхова. 1698 (СПб ИИ,
колл. 115, он. 1, д. 324, л. 5 об.).
*К сожалению, мы не имеем возможности сверить текст с оригиналом по причине закры¬
тия Российского государственного исторического архива.
332
Проблемы социально-экономической истории и генеалогия
Офонос Перфильев да Первуша Шестаков, и те де земцы ему Гришке з братьею
сродне: Первуша Шестаков деду их Перхе был брат родной аи сам их жеа, у Первуши
и у Перхи был брат родной Друган Остановы дети Шестаковы, а подлинное имя
было Другана Микита, а что в той же писцовой книге написан Офонос Перфильев,
и тот Офонос Перхиев, а не Перфильев, отцу ево Гришкину Васки большой, был
брат, да у них же третий был середней брат Тимофей Перхин, прозвище Козел, и
тот во Пскове в конных казаках был, про то ведомо Лядского погоста старожилом,
которые ево знали, и в конных де казаках во Пскове и умер. А отц де ево, Гришкин,
Васка Перхов сын Шестаков, был у них меньшой брат, и которые земцы в той дерев¬
не Дубровичи написаны отцу ево Гришкину з братьею, Васке Перхову, и деду их
Перхи Шестакову, все были ссрудиччи, и в неметцкое разоренье те их родичи и отц
их Перха и Офонос Шестаковы все убиты, а иные померли, а только ис тех родичей
их после неметцкого разоренья остался деду их, Гришкине з братьею, Перхе Шеста¬
кову брат родной Никита, прозвище Друган, Осипов сын Шестаков, а отцу их,
Гришкину, Васки Перхину Шестакову, дядя родной, да отц их Васка, да дядя Ти¬
мофей, которой во Пскове в конных казаках был, Перхины дети Шестаковы. А ‘Тот
же6 отц де их Гришкин з братьею Васка от родичей своих остался мал, и взрос в мо¬
настыре на Сябере и в их монастырской деревне в Женичах, а дядя ево Друганко
Осипов в то время был в гулбе, и не захотя вдев отц их Васка за тем монастырем
жити и пристал добровольно жити в бобылех в поместье у боярина у князя Ивана
Федоровича Хованского в Лятцком погосте в деревни в Лугу и дядя ево, Друган
Осипов сын Шестаков, из гульбе к отцу их пришел и ослеп, и жил с отцом их вместе.
И после боярина князя Ивана Федоровича Хованского, как жене ево, вдове княгине
Марье, на прожиток поместье ево отделяли, и в отдельных книгах написали Другана
Осипова сына с Васкою, а отц их Гришкин, Васка, не Друганов был, Перхин, а Дру¬
ган был отцу их дядя родной, и что оне жили вместе, и отц их, Васка того дядю сво¬
его Другана имал себе вместо отца, потому и написали в отдельные книги и отца их
Васку Другановым сыном, а после вдовыг княгини Марьи жил отц их Васка и он,
Гришка з братьею, во крестьянех добровольно за Иваном Алексеевым сыном Тати¬
щевым, а крепостей де у них никаких, ни порядных записей во крестьянство не да-
вывано. А после Ивана Татищева отделены оне за племянника ево за Ивана Юрьева
сына Татищева, и он де, Иван, учел на них сильно имать во крестьянстве крепости
и порядные записи, и он де, земец Гришка з братьею, не хотя у него, Ивана, жить в
порабощении, учали о том бити челом великому государю, и он де, Иван Татищев,
сведал их челобитье, учал их бить и в железа ковать и всячески изгонять и истыжать,
и он де, Гришка з братьею, не стерпя ево изгоненья, бьет челом великому государю,
по родству земцы, против прежних родичей своих.
Челобитная крестьян И. Ю. Татищева Шестаковых, выписи из писцовых книг
и другие документы об освобождении их из крестьянства как бывших земцев
(без начала и конца). 1683 (РГИА, ф. 878, оп. 2, д. 40, л. 2, 3).
Л~*в ркп зачеркнуто; 6~бв ркп написано выше строк; °~вв ркп написано выше строк;
гв ркп повторено и зачеркнуто.
А. И. Раздорский
ПИТЕЙНАЯ ТОРГОВЛЯ В ВЯЗЬМЕ В XVII в.
(по данным кабацких книг)
Сведения о питейной торговле в Вязьме в XVII в. содержатся в кабацких
(кружечного двора) книгах этого города. Всего сохранились 24 вяземские
кабацкие книги за 1627/28—1679/80 гг. Среди западнорусских городов
Вязьма располагает наиболее многочисленным собранием подобных источ¬
ников. Рассматриваемые документы хранятся в фонде 137 («Боярские и го¬
родовые книги») РГАДА.1
В вяземских кабацких книгах представлены данные о казенных закупках
в течение года хлебного вина и сырья для производства пива и кислого меда
(меда-сырца, ржаного и ячменного солода, овса и хмеля), а также о приемке
перечисленных товаров, оставшихся неизрасходованными в предыдущем го¬
ду; отражены данные о продаже питей и производстве пива и кислого меда;
приведены отчеты о денежных средствах, истраченных на обеспечение дея¬
тельности казенных питейных заведений в течение года.2 В некоторых
источниках имеются данные о конфискации вина, выкуренного незаконным
образом (например, 7 декабря 1639 г. у казака Григория Высоцкого сына
Семенова было «вынуто» полведра вина, которое было безденежно отдано
«обатчику, хто про то вино сказал», а на казаке доправлена заповедь в раз-
1 РГАДА, ф. 137 (Боярские и городовые книги), Вязьма, кн. 2, л. 1—51 (1627/28, бело¬
вая); кн. 2-а, л. 1—44 (1627/28, черновая); кн. 3, л. 1 — 195 (1639/40); кн. 4, л. 1 — 172
(1640/41); кн. 5, л. 1 — 133 (1642/43); кн. 6, л. 1 — 165 (1641/42); кн. 8, л. 1 — 122 (1644/45);
кн. 9, л. 1 — 146 (1645/46); кн. 10, л. 1 — 124 (1646/47); кн. 11, л. 1 — 117 (1647/48); кн. 12,
л. 1-149 (1648/49); кн. 13, л. 1-133 (1649/50); кн. 17, л. 1-82 (1652/53); кн. 20, л. 1-123
(1653/54); кн. 26, л. 1-81 (1666/67); кн. 29, л. 1-68 (1668/69); кн. 30, л. 1-76 (1669/70);
кн. 31, л. 23 — 64 (1673, март — август); кн. 34, л. 1—84 (1673/74, беловая); кн. 35, л. 1—90
(1673/74, черновая); кн. 7, л. 1—89 (1674/75); кн. 37, л. 1—91 (1675/76); кн. 39, л. 136 — 218
(1676/77); кн. 40, л. 1-64 (1679/80).
2 Подробнее о структуре и содержании вяземских кабацких книг см.: Раздорский А. И.
Вяземские кабацкие книги XVII века: Источниковедческая характеристика и методика обра¬
ботки // Города Европейской России конца XV —первой половины XIX века: Материалы меж¬
дународной научной конференции 25 — 28 апреля 2002 г., Тверь — Кашин — Калязин: В 2-х ч.
Тверь, 2002. Ч. 1. С. 83-96.
© А. И. Раздорский, 2006
334
Проблемы социально-экономической истории и генеалогия
мере 2 рубля 4 алтына 1,5 деньги),3 сведения об отпуске питей иностранным
посланникам, проезжавшим через Вязьму (например, 9 сентября 1646 г. ли¬
товскому гонцу капитану Генриху Рейману и двум сопровождавшим его
людям было выдано на день: капитану — 4 чарки вина, 2 кружки пива и
1 кружка меда; его спутникам — по 2 чарки вина и 1 кружке пива4), записи
о продаже питей в кредит местным жителям (например, в книге 1674/75 г.
сказано: «Да на вязмичах розных чинов на многих людех кружечнаго двора
за питье в доимке три рубли шесть алтын четыре деньги. А вместо денег в
том питье закладовали заклады свои платье и всякую рухлядь»5).
В настоящей статье рассмотрены ассортимент продававшихся в Вязьме
питей, места и формы их продажи, единицы их измерения, география по¬
ставок хлебного вина, объемы питейной торговли, цены на алкогольные на¬
питки.
В течение всего периода, отраженного в имеющихся источниках, в Вязь¬
ме производилась казенная продажа хлебного вина, кислого меда и пива,
а в 1652/53 г. осуществлялась также продажа кваса.
В 1627/28 г. перечисленные алкогольные напитки продавались в трех ка¬
баках и из казенного винного погреба. К 1639/40 г. количество питейных за¬
ведений в Вязьме увеличилось. В это время и вплоть до кабацкой реформы
1652 г. продажа питей велась уже в семи местах: чарочной избе, четверт¬
ном, Московском, Смоленском, Верхнем и Нижнем кабаках и из казенного
винного погреба. После 1652 г. питейная торговля осуществлялась только на
кружечном дворе и из казенного винного погреба.
Хлебное вино продавалось в Вязьме чарками, кружками и ведрами. Объ¬
ем казенного ведра составлял предположительно 33 — 34 фунта (около
13,5 — 14 л).6 Что же касается мелкой тары, посредством которой осуществ¬
лялась торговля хлебным вином в розлив, то известно, что во второй поло¬
вине XVII в. казенное ведро включало 10 кружек и 100 чарок, кружка —
10 чарок. Кружка XVII в. имела весовое значение 3,5 фунта чистой воды.7
Кислый мед и пиво измерялись в 1627/28 г. мерниками, гарцами и фартами.
Объем мерника точно неизвестен, ясно лишь, что эта тарная единица превос¬
ходила по объему ведро в несколько раз. В 1627/28 и 1639/40 гг. отпускная
цена мерника и ведра кислого меда составляла соответственно 1 р. 20 к. и
24 к. (разница в 5 раз), а пива — 48 к. и 12 к. (разница в 4 раза). Исходя
из этих цифр, можно предположить, что мерник превосходил по объему ка¬
зенное ведро в 4 —5 раз. Отпускная стоимость гарца кислого меда была в
1627/28 г. 5 к., фарты — 1 к. Следовательно, в 1 гарце было 5 фарт, а в
мернике — 24 гарца и 120 фарт. Та же пропорция получается и при расчете
пивных цен 1627/28 г.: мерник пива — 48 к., гарц — 2 к. К 1639/40 г. был
3 РГАДА, ф. 137, Вязьма, кн. 3, л. 64 — 64 об.
4 Там же, кн. 10, л. 98—109.
5 Там же, кн. 7, л. 89.
6 Каменцева В. М., Устюгов Н. В. Русская метрология. М., 1965. С. 114—119.
7 Похлебкин В. В. История водки. 2-е изд., испр. и доп. Новосибирск, 1994. С. 151.
А. И. Раздорский. Питейная торговля в Вязьме в XVII в.
335
осуществлен переход к измерению продаваемого кислого меда и пива в
ведрах.
Своя винокурня в Вязьме в рассматриваемое время не функционировала,
хотя в вяземской писцовой книге 1627 г. упоминается «государева винная и
пивная поварня»,8 и хлебное вино закупалось у местных и иногородних под¬
рядчиков. Среди них отмечены жители следующих населенных пунктов: Вязь¬
мы (в 1627/28, 1639/40-1642/43, 1645/46-1649/50, 1652/53, 1653/54, 1666/67,
1668/69, 1669/70, 1673/74—1676/77, 1679/80 гг.); сел и деревень Вяземско¬
го у.: д. Березок (1653/54, 1673/74), д. Благославья (Богославля, Богославья,
Богуслава) (1668/69, 1674/75-1676/77), с. Вешек (1673/74, 1674/75, 1676/77,
1679/80), д. Горней (1652/53, 1674/75), д. Городища (1673/74), с. Дмитрова
(1669/70), д. Доброй (1679/80), д. Ермаковой (1666/67, 1668/69, 1669/70,
1673/74-1676/77, 1679/80), д. Лошкиной (1653/54), д. Мининой (1679/80),
д. Михайловской (1674/75), с. Мишина (1679/80), д. Павловой (1653/54),
д. Свиридовой (1679/80), д. Степанской (1679/80), д. Якуниной (1676/77,
1679/80); Дорогобужа (1639/40-1642/43, 1644/45-1648/49, 1652/53, 1653/54,
1666/67), с. Городища Дорогобужского у. (1653/54), Духовщины (1679/80),
Калуги (1668/69), Костромы (1627), Мещерска (1666/67), Могилева (1645/46,
1668/69), Можайска (1648/49), Москвы (1639/40—1641/42), Полоцка
(1646/47), Почепа (1673/74), Смоленска (1639/40-1642/43, 1644/45-1646/47,
1648/49), Ветлицкого стана Смоленского у. (конкретный населенный пункт
не указан) (1666/67), Еленского стана того же уезда (1674/75), с. Островчина
того же уезда (1668/69), д. Селечни того же уезда (1673/74), с. Скачкова того
же уезда (1668/69), Стародуба (1666/67), Юрьева (1649/50). До начала рус¬
ско-польской войны 1654 — 1667 гг. хлебное вино в Вязьму привозили
преимущественно торговцы из восточных городов Речи Посполитой, а в по¬
следующий период — местные поставщики: жители Вязьмы и Вяземского
уезда. Кислый мед и пиво производились непосредственно в Вязьме под
контролем кабацкой администрации.
Данные об объемах питейной торговли в Вязьме в 1627/28—1679/80 гг.
представлены в приведенной ниже таблице. Они свидетельствуют о том, что
наиболее интенсивно продажа питей производилась здесь в первой половине
XVII в. В начале же 1650-х гг. прослеживается негативное влияние кабац¬
кой реформы 1652 г. на питейную торговлю Вязьмы. Так, количество про¬
данного хлебного вина сократилось в 1652/53 г. по сравнению с дорефор¬
менным 1649/50 г. в 2,3 раза, кислого меда — в 6,5 раз, пива — в 2,5 раза.
В этих условиях администрация новообразованного вяземского кружечного
двора, заменившего собой кабаки, чтобы хоть как-то поправить финансовое
положение, вынуждена была открыть казенную продажу кваса.9 Подобная
8 РГАДА, ф. 137, Вязьма, кн. 1, л. 63 — 63 об.
9 По всей стране, согласно расчетам К. В. Базилевича, питейная прибыль, являвшаяся
важнейшей статьей государственных доходов, уменьшилась после 1652 г. примерно на 30%
(Базилевич К. В. Денежная реформа Алексея Михайловича и восстание в Москве в 1662 г.
М.; Л., 1936. С. 7.)
336
Проблемы социально-экономической истории и генеалогия
ситуация наблюдалась в это время и в других русских городах, в частности
в Курске.10 Но уже в 1653/54 г. объемы питейной торговли в Вязьме неожи¬
данно существенно возросли и достигли рекордных за все время наблюдений
отметок. Данное обстоятельство связано с тем, что в это время (а рост про¬
даж приходится на лето 1654 г.) через Вязьму проходило большое количест¬
во войск, направлявшихся на запад к Смоленску. В последующие годы
объемы питейной торговли в Вязьме вновь сократились и на уровень первой
половины XVII в. выйти в целом так и не смогли, несмотря на тенденцию к
увеличению продаж питей, обозначившуюся в 1670-е гг.11
Объемы казенной питейной торговли в Вязьме в 1627/28—1679/80 гг.
Год
Вино
(ведра)
Кислый мед
(ведра)
Пиво
(ведра)
1627/28
2588,5
259,5 мерников,
92 гарца, 4 фарты
791,5 мерника
67 гарцов
1639/40
2779,25
981,5
1802,25
1640/41
3275
1317,25
1599
1641/42
1698,5
1140,5
1583,5
1642/43
1293,75
841,75
1275
1644/45
2204,5
807,5
1340,5
1645/46
2073
716,75
1368 ведер, 4 фарты
1646/47
2148,75
801,75
1300
1647/48
1387,25
499,75
847
1648/49
1544,75
643,5
977
1649/50
2033,25
595,25
1193
1652/5312
871
92,25
470,5
1653/54
3995,25
1365,75
2994,5
1666/67
733,25
375,75
1161
1668/69
802
373,75
1089,25
1669/70
1042
261
1425
1673 (март—август)
559
77,5
1247,5
1673/74
754
151,25
1568,75
1674/75
1921,875
312,625
1301,75
1675/76
2013
216,875
1340
1676/77
1932
235
1241
1679/80
2698,25
202,375
1321,75
Отпускные цены на алкогольные напитки в Вязьме в рассматриваемое
время выглядят следующим образом. В конце 1630-х—1640-е гг. стоимость
10Раздорский А. И. Торговля Курска в XVII веке. СПб., 2001. С. 267.
11 В вяземских кабацких книгах зафиксирован интересный факт экономии казенных денеж¬
ных средств при производстве пива в условиях сложного финансового положения в стране,
сложившегося в ходе русской-польской войны и реализации денежной реформы. Сырьевая за¬
кладка при изготовлении пива состояла из трех элементов: хмеля, ржаного солода, ячменного
солода или овса. Во второй половине 1640 —первой половине 1650-х гг. при производстве пива
в Вязьме использовались ржаной и ячменный солод и хмель. В 1660 —1670-е гг. ячменный со¬
лод был заменен более дешевым овсом (по данным вяземской кабацкой книги 1645/46 г., ячмен¬
ный солод закупался по 72 к. за четверть, а овес — по 36 к. за четверть, т. е. вдвое дешевле).
12 Помимо вина, кислого меда и пива, продано также 144,5 ведер кваса.
А. И. Раздорский. Питейная торговля в Вязьме в XVII в.
337
вина, отпускавшегося в мелкий розлив в чарочной избе и кабаках, колеба¬
лась от 60 к. до 1 р. 55 к. за ведро, а вина, продававшегося из казенного по¬
греба в крупный розлив, — от 40 до 96 к. После проведения кабацкой
реформы цены на вино изменились незначительно. В 1650 —1660-е гг. стои¬
мость вина, продававшегося кружками и чарками, составляла от 1 р. до 2 р.
за ведро, а вина, сбываемого из казенного погреба, — от 60 к. до 1 р. 20 к.
В 1670-е гг. прослеживается тенденция к снижению стоимости вина. В этот
период вино, продававшееся в мелкий розлив, стоило от 40 до 1 к. 20 к. за
ведро, в крупный — от 33 до 96 к. за ведро. Следует отметить, что в течение
года цена на вино несколько раз менялась в сторону понижения. Так, в сен¬
тябре 1676/77 г. вино в мелкий розлив продавалось по 80 к. за ведро, в
октябре —январе — по 64 к., а в феврале — августе уже по 48 к. Стоимость
кислого меда и пива отличались большей стабильностью. В 1630 —1650-е гг.
она не менялась из года в год. Ведро меда стоило 24 к., ведро пива — 12 к.
В 1660-е гг. цены на эти напитки возросли. По-видимому, это было связано
с удорожанием сырья после финансового кризиса начала 1660-х гг. Во вто¬
рой половине 1660-х гг. ведро кислого меда стоило уже 32 к., а стоимость
пива колебалась в течение года от 12 до 17 к. В первой половине 1670-х гг.
цены на кислый мед вернулись к уровню 1630—1650-х гг. Ближе к концу
1670-х гг. в медвяной и пивной торговле, также как и в винной, наблюдается
снижение отпускных цен. Кислый мед в это время стоил от 20 до 24 к. за
ведро, пиво — от 8 до 12 к. за ведро. Стоимость кваса в 1652/53 г. была рав¬
на стоимости пива и равнялась 12 к. за ведро.
Представленные в статье фактологические и статистические данные о пи¬
тейной торговле в Вязьме впервые вводятся в научный оборот и могут быть
сопоставлены с аналогичными показателями по другим городам страны.13
13 Для сравнения укажем, например, цены на спиртные напитки в Можайске и Курске.
Отпускная цена ведра хлебного вина в кружечной, чарочной и ведерной продаже в Можайске
составляла во второй половине 1640-х гг. соответственно 1 р. 60 к., 1 р. 72 к. и 1 р. 25 к., в се¬
редине 1650-х гг. — 1 р. 20 к., 1 р. 50 к. и 1 р. 20 к., во второй половине 1660-х гг. —
1 р. 20 к. —1 р. 50 к., 1 р. 60 к.—2 р., 80 к. —1 р. 20 к., в первой половине 1670-х гг. —
80 к. —1 р. 20 к., 1 р. —1 р. 80 к., 70 — 80 к. Стоимость ведра пива в Можайске колебалась в
разные годы от 14,5 к. до 18 к., кислого меда — от 27 до 40 к. В Курске во второй половине
1650-х гг. ведро хлебного вина продавалось по цепе 1 р. в ведро и по 1 р. 50 к. в кружку и
чарку, в 1670-е гг., соответственно, по 1 р. и по 1 р. 20 к. Ведро кислого меда в Курске в
1670-е гг. продавалось по 25 к.
П. В. Седое
ЧЕЛОБИТНАЯ КНЯЗЕЙ ОДОЕВСКИХ
о СВОИХ РОДОВЫХ ЗЕМЛЯХ
НАКАНУНЕ ОТМЕНЫ МЕСТНИЧЕСТВА
Положение московского боярства в конце XVII в. обычно трактуется как
закоснение и увядание. Хорошо известны слова Григория Котошихина о за¬
седании Думы: «а иные бояре, брады свои уставя, ничего не отвещают, <...>
и многие из них грамоте не ученые и не студерованые». При этом цитату
обычно обрывают, хотя дальше Г. Котошихин признавал, что в Думе есть
«кому быти на ответы разумному из болших и из менших статей бояр».1
Благодаря талантливому перу В. О. Ключевского стала крылатой сентенция
Федора Шакловитого из следственного дела 1689 г. — о том, что «бояре
падшее, зяблое древо»: ученый превратил эти слова в «отходную» всему мо¬
сковскому боярству.2
Исследователи часто используют еще одну цитату из сочинения Г. Кото¬
шихина — о том, что к середине XVII в. старые боярские роды «без остатку
миновалися». Речь идет о пресечении князей Мстиславских и Шуйских, со¬
ставлявших цвет московской знати. Следующей по знатности боярской семь¬
ей считались князья Воротынские, чья высокая местническая честь вошла в
поговорку. В XVII в. бытовало выражение, часто используемое в местниче¬
ской брани: «не Воротынский де, чево лаешь». Очевидно, для любого, кто
начинал «считаться местами», первостатейная знатность кн. Воротынских
не подлежала сомнению. Но в 1680 г. пресеклось мужское потомство и этой
семьи, как будто подтверждая слова Г. Котошихина об исчезновении знат¬
ных боярских родов. Вокруг пресечения рода князей Воротынских и раз¬
вернулась история, которая будет в центре данной статьи.
27 апреля 1680 г. бояре — князь Н. И. Одоевский с сыном Я. Н. Одоев¬
ским и внуками: Ю. М. Одоевским и кравчим с путем В. Ф. Одоевским —
подали челобитную о пожаловании им части вотчин, оставшихся после
1 Котошихин Г. О России в царствование Алексея Михайловича. СПб., 1906. С. 24.
2 Ключевский В. О. Собрание сочинений. М., 1989. Т. IV. С. 65.
© П. В. Седов, 2006
П. В. Седое. Челобитная князей Одоевских о своих родовых землях.
339
смерти боярина князя И. А. Воротынского. В. Ю. Беликов и Е. И. Колы¬
чева обнаружили дело Поместного приказа 1680 г. о наследстве князей Во¬
ротынских,3 что позволяет представить последствия данной челобитной.
Нам удалось обнаружить еще один, более полный, текст челобитной кн. Одо¬
евских 1680 г. в записной книге Московского стола Поместного приказа, ко¬
торый публикуется ниже.
Боярин князь И. А. Воротынской умер 24 июля 1679 г. вскоре после
сердечного приступа, случившегося во время заседания Боярской думы.4 Со
смертью 24 апреля 1680 г. его внука — князя Ивана Михайловича — пре¬
секлось мужское потомство князей Воротынских, и встал вопрос о судьбе
родовых вотчин этой боярской семьи. Уже через три дня князья Одоевские
заявили о своих правах на земли князей Воротынских.
Челобитная Одоевских 1680 г. не содержит новых данных по истории
XVI в., но представляет несомненный интерес в контексте истории XVII сто¬
летия. Она начинается с указания о пожаловании Василием III жеребья в
г. Одоеве после князя Петра Семеновича Одоевского его двоюродному пле¬
мяннику кн. Ивану Михайловичу Воротынскому. Челобитная кн. Воротын¬
ских (около 1525 г.), обнаруженная В. Д. Назаровым, позволила исследо¬
вателю сделать вывод о том, что Василий III передал кн. И. М. Воротын¬
скому жеребей кн. Петра Семеновича Одоевского в связи с отсутствием у
него мужского потомства. Это пожалование вызвало сопротивление со сто¬
роны князя Василия Семеновича Одоевского и его племянников, которые
фактически не давали И. М. Воротынскому владеть землей, принадлежав¬
шей ранее их семье.5 Видимо, поэтому челобитная Одоевских 1680 г. начи¬
нается с упоминания о том, что еще при Василии III у их предка были отня¬
ты земли.
Далее в этой челобитной отмечено, что Иван IV забрал у князя
И. М. Воротынского земли: города Одоев, Новосиль и Чернь с уездами и
пожаловал взамен Стародуб Ряполовский с уездом, а также с. Мошок с
деревнями в Муромском у., с. Княгинино в Нижегородском у. и селище
Фокино в Василегородском у. В свете известных в настоящее время фактов
это место челобитной следует ‘ понимать следующим образом. Накануне
опричнины, в 1562 г., князья Воротынские попали в опалу и лишились сво¬
их удельных владений, но в 1566 г. они получили назад Одоев и Новосиль.
В 1568/69 г. царь вновь забрал у кн. М. И. Воротынского Одоев и Ново-
3 Беликов В. Ю., Колычева Е. И. Документы и землевладении князей Воротынских во вто¬
рой половине XVI —начале XVII вв. // Архив русской истории. М., 1992. Вып. 2. С. 98 — 99.
4 Сохранилась запись об освидетельствовании тела покойного боярина кн. И. А. Воротын¬
ского. Доктора Л. Блюментрост и С. Зомер подали сказку о том, что на заседании Думы 24 июля
1679 г. кн. И. А. Воротынскому стало плохо: «быв на сидении, нача болезновати и жалобу
предлагати о зелпой болезни сердечной и стеснении, того ради поволено ему домой ехать, и до¬
ма також изнемогающе зелиее» и после рвоты «мало нечто мокроты выкупу в, внезапно смер-
тию угасает». По заключению врачей, причиной смерти стал сердечный приступ, о чем свиде¬
тельствовали посинение лица и ногтей (РГАДА, ф. 143, оп. 2, № 1294, л. 2 — 3).
5 Назаров В. Д. Тайна Челобитной Ивана Воротынского // ВИ. 1969. № 1. С. 211, 215.
340
Проблемы социально-экономической истории и генеалогия
си ль и дал взамен земли в Стародубе Ряполовском, а также вотчины в
Муромском, Нижегородском и Василегородском уездах.6 В XVII в. Воро¬
тынские сохранили часть земель, которыми в предыдущем веке владели на
правах удельных «державцев». По писцовым книгам 1646 г., за князем
И. А. Воротынским значились с. Мошок Муромского у. и с. Княгинино
Нижегородского у., а по переписным книгам 1678 г. — и села в Стародубе
Ряполовском.7
Боярин князь И. А. Воротынский стал самым крупным землевладельцем
страны: по переписным книгам 1678 г., за ним значилось 4609 дворов.8 Кня¬
зья Воротынские и Одоевские были однородцами — потомками новосиль-
ских служилых князей. Обращает на себя внимание, что в 1680 г. князья
Одоевские претендовали на вотчины князей Воротынских не только потому,
что они приходились им ближайшей родней: умерший кн. И. А. Воротын¬
ский доводился кн. Н. И. Одоевскому племянником. Челобитная кн. Одо¬
евских подчеркивает и еще одно обстоятельство, из-за которого и появился
длинный экскурс в историю вотчин кн. Воротынских и Одоевских XVI в.:
передача Василием III жеребья кн. П. С. Одоевского кн. И. М. Воротын¬
скому. В челобитной 1680 г. этот факт послужил обоснованием древних
прав кн. Одоевских на вотчины кн. Воротынских, которые, в свою очередь,
были обменены при Иване IV на другие земли. Такая логика отстаивания
владельческих прав необычна для XVII в., когда любое пожалование рас¬
сматривалось как царская милость.
Князья Одоевские хорошо помнили о своих правах удельных правите¬
лей, утраченных в XVI в. В центре былого удела кн. Одоевских находился
Лихвинский Добренский монастырь.9 Кн. Одоевские не порывали связи с
этим монастырем и после полной утраты своих родовых земель в этом уезде.
Кн. Никита Иванович Одоевский вывез из Добренского монастыря древние
родовые иконы — «моление» бояр XVI в. кн. Даниила Семеновича и Ники¬
ты Романовича Одоевских — и передал их как реликвию своим потомкам.
При этом кн. Н. И. Одоевский не порвал связей с удельным монастырем
своих предков и завещал сделать в него вклад по своей душе.10
Живший в московском плену С. Потоцкий описал характеры бояр, с ко¬
торыми он, очевидно, лично общался. В его характеристиках заметны осо¬
8 Скрынников Р. Г. Опричнина и последние удельные княжения на Руси // ИЗ. М., 1965.
Т. 76. С. 163—167; Беликов В. Ю., Колычева Е. И. Документы о землевладении князей Воро¬
тынских... С. 93 — 98; Павлов А. П. Государев двор и политическая борьба при Борисе Году¬
нове. СПб., 1992. С. 159
7 Шватченко О. А. Светские феодальные вотчины в России во второй половине XVII ве¬
ка. М., 1996. С. 87-88.
8 Новосельский А. А. Роспись крестьянских дворов 1678 г. // Исторический архив. 1949.
Т. IV. С. 123.
9 О монастырях и церквях на территории удела кн. Одоевских см.: Антонов А. В. К исто¬
рии удела князей Одоевских // Русский дипломатарий. М., 2001. Вып. VII. С. 271—273.
10 См. духовные бояр князей Н. И. и Я. Н. Одоевских (РГИА, ф. 1088, он. 3, № 22, л. 2;
№ 23, л. 6-7).
П. В. Седое. Челобитная князей Одоевских о своих родовых землях.
341
бенности восприятия польским паном обычаев московской знати. По его
мнению, боярин князь И. А. Воротынский исключительно знатен, и к тому
же двоюродный брат царя по матери, «но дух его неспособен к великим
предприятиям». Иначе характеризует С. Потоцкий князей Одоевских. По
его словам, боярин князь Н. И. Одоевский «происходит от знаменитого и
почти царского рода князей Черниговских; но <...> предки его променяли
свой удел на безусловное подданство. Таким образом, князь Никита Ивано¬
вич Одоевский живет теперь, смешанный в толпе придворных, и по своему
благоразумию (не всегда, однако, проницательному), и по благородным
чувствованиям, неистребившимся в его сердце, он достоин лучшей участи».
Сын Никиты Ивановича — Яков — «сведущ более в делах мирных, нежели
воинских. Еще в юных летах, получив высокое звание, он оправдал сие по¬
спешное возвышение похвальным управлением Астраханского воеводства.
Он образовал свой ум, занимаясь изучением Славянского языка, и отличает¬
ся более природною мудростию, нежели приобретенною учеными труда¬
ми».11 В представлении С. Потоцкого, если бы кн. Одоевские не перешли на
московскую службу, то в Речи Посполитой их ждала бы «лучшая участь».
Свысока оценивая образованность князей Одоевских,12 С. Потоцкий не смог
отказать им в достоинствах, свойственных аристократам его родины: «бла¬
городных чувствованиях», «природной мудрости» и даже некоторой учено¬
сти. С точки зрения польского аристократа, дистанция между московскими
боярами и знатью Речи Посполитой была очевидной, но преодолимой.
Поведение кн. Одоевских в 1680—1682 гг. подтверждает аристократиче¬
ские претензии этой боярской семьи. Их челобитная 1680 г. обращается к
памяти о былых владельческих правах предков, владевших землями на
правах удельных «державцев». Эти права кн. Одоевские и выдвинули на
первый план, когда обратились к царю, чтобы он «не велел их лишать роди¬
тельского наследия, пожаловал бы теми их родительскими вотчинами».
Среди знатных бояр того времени князья Одоевские представляли самый
многочисленный боярский клан. При Федоре Алексеевиче имел место уни¬
кальный случай, когда три поколения этой семьи одновременно были
боярами: Никита Иванович, его сын Яков Никитич и двое внуков — Юрий
Михайлович и Василий Федорович. Такого не бывало ни разу за всю мно¬
говековую историю Думы. Столь впечатляющий успех семьи Одоевских был
результатом их службы в царской комнате. Сам князь Н. И. Одоевский, все
его дети, внуки и правнуки начинали придворную службу в стольниках
царевичей или спальниках царя, а затем становились ближними боярами.
Это обстоятельство принципиально отличало положение этого рода в XVII в.
11 Характеры вельмож и знатных людей в царствование Алексея Михайловича // Северный
архив. 1825. Ч. 17. МЬ 20. С. 296-300.
12 Анализ писем kii. Н. И. Одоевского привел Н. В. Понырко к выводу, что они написаны
человеком, «вполне владевшим эпистолярным жанром и хорошо знакомого с высокой книжно¬
стью» (Словарь книжников и книжности Древней Руси. СПб., 1993. Вып. 3 (XVII в.). Ч. 2.
С. 418-419).
342
Проблемы социально-экономической истории и генеалогия
по сравнению с предшествующим столетием. Высокое значение кн. Одоев¬
ских в XVI в. определялось их статусом удельных «державцев». В XVII в.
кн. Одоевские сумели удержаться у кормила власти благодаря тому, что
прислуживали членам царской семьи.
В 1670 — начале 1680-х гг. князь Н. И. Одоевский обладал положением
первостепенного боярина. Его двор располагался в самом Кремле. На свадь¬
бе Алексея Михайловича с Натальей Кирилловной 22 января 1671 г. он был
посажен «в отцово место», а его жена — «в материно место»; Я. Н. Одоев¬
ский был первым дружкой с государевой стороны, а его жена — первой сва¬
хой. От имени всей Думы князь Н. И. Одоевский поздравлял царей Алек¬
сея Михайловича и Федора Алексеевича на церемонии празднования «ново-
летия» 1 сентября и по другим торжественным случаям. Как первый боярин
князь Никита Иванович водил осля под патриархом в Цветоносное воскре¬
сенье и вместе с сыном Яковом принимал присягу всего двора при восшест¬
вии царя Федора Алексеевича на престол.13 18 октября 1680 г. была создана
Расправная палата, и с самого начала ее возглавил боярин кн. Н. И. Одоев¬
ский. В 1681 г. вместе с ним членами палаты были также его сын кн. Яков
Никитич и внук Юрий Михайлович.14 Таким образом, семья кн. Одоевских
заняла главенствующее положение в этом органе высшего правосудия.
Осенью 1681 г. из среды «великородных боляр» поступило предложение
присвоить членам Думы вечные несменяемые наместнические титулы, кото¬
рые до того использовались лишь на дипломатических переговорах. Высший
наместнический титул в тот момент имел боярин кн. Н. И. Одоевский, ко¬
торый, надо думать, сочувствовал такому предложению. Идея установить в
Думе иерархию наместнических титулов на манер Речи Посполитой, извест¬
ная в литературе как «боярская попытка», вызвала резкую отповедь патри¬
арха Иоакима. Глава церкви опасался, чтобы «учиненные вечные наместни¬
ки великородные люди по николицех летех, обогатясь и возгородев, москов¬
ских царей самодержавством не отступили».15 Может быть, поэтому не была
удовлетворена и челобитная Одоевских 1680 г.: чрезмерное обогащение
боярских семей таило угрозу для самодержавной власти.16
Причины неудачи «боярской попытки» 1681 г. крылись во взаимоотно¬
шениях высшей аристократии с государем. Традиционное понимание знат¬
ности в России проистекало из положения на государевой службе. Возрас¬
тание роли придворной службы с конца XVII в. уравнивало потомков слу-
13 ДР. СПб., 1855. Т. III. Стб. 593, 728, 873, 1640; Т. IV. Стб. 59, 61, 102, 190, 205, 240, 300,
427; АЮЗР. СПб., 1882. Т. XII. С. 765; РГАДА, ф. 210, Московский ст., стб. № 508, л. 3; Ска¬
зание Адольфа Лизека о посольстве от императора Римского Леопольда к великому царю Мо¬
сковскому Алексею Михайловичу в 1675 году //ЖМНП. 1837. Ч. 16. № 11. С. 350.
14 См.: Седов П. В. Создание Расправной палаты // Russische und Ukrainische Geschichte.
Vom 16—18. Jahrundert. 2001. C. 97—108.
15 См.: Седов П. В. О боярской попытке учреждения наместничеств в России в 1681 —
1682 гг. // Вестник ЛГУ. 1985. Вып. 2. № 9. С. 25 — 29.
16 О решении судьбы земель кн. Воротынских в 1680 г. см.: Беликов В. Ю., Колычева Е. И.
Документы о землевладении князей Воротынских... С. 98 — 99.
П. В. Седое. Челобитная князей Одоевских о своих родовых землях.
343
жилых князей с незнатными царскими выдвиженцами. Князья Одоевские
сумели в XVII в. достичь выдающихся результатов благодаря службе в ком¬
нате царей и царевичей. Сервильное положение русской аристократии не по¬
зволило ей реализовать свои политические амбиции.
Если отказаться от представления о боярстве конца XVII в. как «падшем,
зяблом древе», то челобитная Одоевских 1680 г. станет выразительным сви¬
детельством генеалогических воспоминаний и родовых претензий боярского
рода накануне отмены местничества. Ожиданиям кн. Одоевских не суждено
было сбыться не потому, что аристократия XVII в. находилась в упадке,
а потому, что она перерождалась из московской боярской знати XVII в. в
придворную аристократию XVIII в., у которой не оказалось иных прав и
привилегий, кроме пожалованных монархом.
ПРИЛОЖЕНИЕ
1680 апреля 21. Запись о челобитной бояр кн. Одоевских о пожаловании им ро¬
довых вотчин, оставшихся после смерти боярина кн. И. А. Воротынского
Того ж числа1 били челом великому государю бояря князь Никита Иванович да
князь Яков Никитич, да князь Юрья Михайлович, да крайней с путем князь Василей
Федорович Одоевские. В прошлых де годех блаженные памяти государь великий
князь Василий Иванович всеа Росии самодержец по смерти прародителя их князя
Петра Семеновича Одоевского изволил жеребей ево в городе Одоеве отдать племян¬
нику ево двоюродному, а ево боярина князя Никиты Ивановича прадеду князю Ива¬
ну Михайловичю // Воротынскому. И после де того великий государь царь и великий
князь Иван Васильевич всеа Росии самодержец город Одоев и город Новосиль, и
город Чернь с уезды у деда ево у боярина и слуги у князя Михаила Ивановича
Воротынского изволил взять на себя государя, а в то место пожаловал ему Стародуб
Ряполовской с уездом да в Муромском уезде село Мошек з деревнями, да в Ниже-
городцком уезде село Княгинино з деревнями, да в Василегородцком уезде Фокино
селище з деревнями и с починки, и с слободами, и со всеми угодьи, и з бортными
лесами, и с рыбными ловлеми. И после де великий государь царь и великий князь
Иван Васильевич всеа Росии самодержец Стародуб // Ряполовской у деда ево у боя¬
рина и слуги у князя Михаила Ивановича изволил взять на себя государя, а ему по¬
жаловал старую ево вотчину город Перемышль. А отходя, государь, сего света, дед
ево боярин и слуга князь Михайла Иванович те свои вотчины отказал и в духовной
написал детям своим, а ево боярина князя Никиты Ивановича дядьям боярину князю
Ивану да брату ево князю Дмитрею Михайловичем. И с той их духовной деда ево
боярина и слуги2 князя Михаила Ивановича список за ево рукою у него боярина кня¬
зя Никиты Ивановича. И по государской де милости и по той духовной дядья ево
боярин князь Иван да князь Дмитрей Михайловичи теми вотчинами владели по свою
смерть. А после де своего живота дядя ево боярин // князь Иван Михайлович те свои
вотчины приказал и в духовной своей написал сыну своему, а ево боярина князя Ни¬
киты Ивановича брату князю Алексею Ивановичю. И та де духовная свидетельство-
л. 31
л. 31 об.
л. 32
л. 32 об.
а 27 апреля 1680 г.; 2и слуги дописано над строкой.
344
Проблемы социально-экономической истории и генеалогия
вана прадедом ево государевым блаженные памяти великим государем святейшим
Филаретом Никитичем патриархом Московским и всеа Росии и закреплена ево госу-
дарскою рукою. И за печатью по той де их духовной брат ево князь Алексей Ивано¬
вич и сын ево, а ево боярина князя Никиты Ивановича племянник боярин князь
Иван Алексеевич и сын ево, а ево внук князь Иван владели по свою смерть. И в ны¬
нешнем де во 188-м году апреля в 24 де волею божиею внука ево князь Ивана Воро¬
тынского нестало. И великий государь пожаловал бы их призри л на них свою госу-
л. 33 дарскою милостию за многие службы // и крови и смерти родителей их и за их служ¬
бы не велел их лишать родительского наследия, пожаловал бы теми их родительски¬
ми вотчинами как ему, великому государю, об них Бог по сердцу положит. А на чело¬
битной ево помета думного дьяка Василья Семенова: 188-го апреля в 27 де государь
пожаловал велел о том выписать и доложить себя государя думному дьяку Ивану Го¬
рохову.
На той челобитной помета думного дьяка Ивана Горохова: записать в книгу и вы¬
писать подлинно, справясь с дачами и с крепостьми, и ту челобитную.
РГАДА, ф. 1209, оп. 4, № 3198, 1680-1681 г.,
Записная книга челобитных Московского стола, л. 31—33.
ВОЕННАЯ ИСТОРИЯ
XVI—XVII вв.
Л. И. Филюшкин
ИЗОБРАЖЕНИЕ ЛИВОНСКОЙ ВОЙНЫ
В РУССКОМ ЛЕТОПИСАНИИ XVI-XVII вв.*
Самым ранним русским летописным сочинением, в котором освещались
боевые действия в Прибалтике, является Степенная книга. «Книга Степен¬
ная царского родословия» (далее — СК) была написана в начале 1560-х гг.
Этапы ее создания наиболее убедительно реконструированы А. В. Сирено-
вым, выявившим оригинал СК с редакционными пометками (Волковский
список — РГАДА, ф. 181, on. 1, д. 185).1 Большинство памятников русской
исторической мысли второй половины XVI —XVIII вв. испытало влияние
этого произведения, а многие из них использовали СК в качестве источни¬
ка.2 Центральным пунктом концепции СК являлась интерпретация прошло¬
го Московского царства в духе иосифлянских теократических устремлений.
Это определило специфику жанра произведения: СК была сборником статей
агиографического содержания, расположенных по генеалогической схеме
(по «степеням»). История России в ней представлена в виде лестницы, веду¬
щей Россию по этим «степеням», как по ступеням лестницы, к Царству
Божьему.
Специфика жанра СК определила и особенности изображения в ней вой¬
ны Ивана IV в Прибалтике. 18-я глава 17-й степени содержит заголовок:
«О многочюдесной победе на Ливоньские немцы и о взятии городов Ругоди-
ва и Юрьева и Ракобора и Вельяна и иных многих градов». В ней говорится,
что Ливонская земля в древности звалась «Чюдьцы». Она принадлежала
русским князьям, здесь великий князь Ярослав Владимирович основал в
* Работа выполнена по проекту AZ 08/SR/04 «Der historische Diskurs um den Livlandkrieg
(1558—1583)», поддержанному Gerda Henkel Stiftung.
1 Сиренов A. В. О Волковском списке Степенной книги // Опыты по источниковедению:
Древнерусская книжность. СПб., 2001. Вып. 4. С. 246 — 303.
2 Васенко П. Г. «Книга Степенная царского родословия» и ее значение в древнерусской
исторической письменности. СПб., 1904. Ч. 1. С. 168, 212, 215, 217; Покровский H. Н. Афа¬
насий // Словарь книжников и книжности Древней Руси. Л., 1988. Вып. 2. Ч. 1. С. 73 — 79;
Сиренов А. В. Степенная книга как исторический источник: (Редакции XVI —начала XVII вв.):
Автореф. дис. ... канд. ист. наук. СПб., 2001. С. 11, 14 — 16.
© А. И. Филюшкин, 2006
348
Военная история XVI — XVII ев.
свою честь г. Юрьев и выстроил церкви. Прихожане «Чюдьцев» были под¬
властны Русской митрополии. Но потом «из Заморья» пришли «богомерз¬
кие немцы», завоевали «Чюдьцев», при этом стали подвластны русским
князьям и дань давали русским государям и великому Новгороду. «Егда же
умножиша и обогатеша и самочинием возгордешася и не токмо дани давать
не начата к Новуграду, но и брань супротивну воздвизаху и пакости многи
великому Новуграду и Пьскову содеваху, овогда убо побеждающе, овогда
сами побеждены бываху». Немцы многократно заключали мир, потом нару¬
шали его, т. е. зарекомендовали себя закоренелыми клятвопреступниками.
Наконец, они дошли до того, что «на церковь Христову восколебашася
ко своему им разорению и епископию Юрьевъскую от истинного благочес¬
тия в Латыньское бископьство претвориша», разорили православные церк¬
ви, попрали иконы, учинили гонения на христиан «паче древних иконобо-
рець». Затем ливонские немцы истребили всех русских в своей земле, раз¬
громили их дома и уничтожили в городах русские кварталы («концы»).
Купцов бесчестили, чинили им всякие препятствия, мешали торговле и т. д.
Благочестивый царь Иван IV «о сих жалости многи исполнился» и посы¬
лал неоднократно к немцам с увещеваниями исправиться, начать вновь пла¬
тить дань, прекратить преследования христиан, «аще же неисправлени бу¬
дут, то своим мечем претяше им». Ливонцы испугались, потому что прозна¬
ли про судьбу не прислушавшихся к требованиям царя Казани и Астрахани.
Они прислали послов, «милости и мира просяще и покаряющеся», и госу¬
дарь «моления их не презре». Он поставил условием сохранения мира пла¬
теж дани, восстановление православных церквей, безопасность русских в
Ливонии. Однако немцы, «льстивно мировоние умысливше» и «злословес¬
ное коварство», вместо сбора дани стали готовиться «на брань».
Иван IV тогда послал на них рать, причем подчеркивается участие в ней
«всей земли» — «со всех градов многие люди выбором», а также татары,
черкасы. Дальше описываются победы русской армии, легко проходящей
всю Ливонию и берущей один город за другим, разбивающей немцев в по¬
левых сражениях. Это сопровождается чудесами, например, обретением
православных образов на пепелище пожара в г. Нарве (Ругодиве), при этом
русские воины, штурмовавшие Нарву, через р. Нарову переправлялись лег¬
ко, «аки ангелом носимы».3 Ливонцы же постоянно лукавят, просят о мило¬
3 11 мая в Нарве случился пожар. Согласно большинству источников, загорелся дом па¬
рикмахера Кордта Улькена, затем огонь перекинулся на соседние дома. В русских летописях,
начиная с СК, причиной пожара называлось глумление «немца» над православными иконами:
он захотел порубить их на дрова для варки пива. Иконы ответили огнем, от которого загоре¬
лась вся Нарва. После взятия города они были найдены на пепелище пеопаленными. За чудо¬
творными образами в Нарву были отправлены юрьевский архимандрит Варфоломей, печерский
игумен Корнилий, протопоп псковского собора Св. Троицы Иларион и протодиакон Иван. Во¬
круг Нарвы и Ивангорода был устроен грандиозный крестный ход с молебнами. После пего
иконы отправили в Новгород, где их встречал Пимен (ПСРЛ. М., 2000. Т. V. Вып. 2. С. 236).
Сказание о чудотворных нарвеких иконах в XVII в. приобрело самостоятельное значение и
присутствовало в Новгородской Погодинской летописи (РНБ, Погод. 1411, л. 243) и Мазурин-
А. И. Филюшкип. Изображение Ливонской войны в русском летописании.
349
сти («льстивые моления»), о переговорах, обещают исправиться, даже це¬
луют крест на верность Ивану IV — и тут же лгут, нарушают клятвы, даже
нападают, — за что Бог их немедленно карает новыми победами русского
оружия.
В целом рассказ СК освещает боевые действия в Прибалтике в 1558 —
1560 гг. (от январского похода 1558 г. до взятия Феллина летом 1560 г.).
Они представлены в виде единой кампании, имеющей логическое заверше¬
ние: в Феллине был пленен и сведен на Москву магистр ордена, и этим про¬
демонстрированы победа и торжество русского царя и православной веры.
По аналогии с татарскими ханствами, пленение правителя страны прирав¬
нивалось к ее покорению (хотя к этому времени бывший магистр Фюстен-
берг, действительно плененный под Феллиным, уже оставил свой пост, ко¬
торый занимал Г. Кетлер). Ливонцы были наказаны за свои преступления.
Больше ничего о войне за Прибалтику в СК не говорится. Помещено только
(сразу вслед за известием о падении Феллина) под 7071 (1563) г. сообще¬
ние, что «за враждование и неисправление короля литовского» Иван IV
взял «древнее свое Отечество», г. Полоцк, «и тамо живущих богоубийствен¬
ных жидов конечьной пагубе предаде и богомерзких латын и злейших ико-
ноборець расплени и расточи и град благочестием обнови». Ни о какой связи
между войной с ливонцами и походами на Полоцк в СК не говорится. Далее
СК переходит к рассказу об отношениях с Крымским ханством и всемирны¬
ми патриархами и больше к теме войны за Прибалтику не возвращается.4
Таким образом, в первоначальном концепте этой войны, заложенном в
СК, можно выделить несколько принципиальных моментов. Первый — вой¬
на идет за возврат исконных русских земель, за реализацию права россий¬
ского монарха на эти земли, которое выражается в виде требования дани,
неприкосновенности его подданных на Ливонской территории. Второй —
война носит богоугодный характер, так как является наказанием впавших в
грех еретичества ливонских немцев, которые сравниваются с иконоборцами.
Третий — война закончена в 1560 г. пленением магистра и взятием его рези¬
денции, это несомненная победа русского оружия. Дальнейшие боевые дей¬
ствия и вмешательство в конфликт других держав автора СК совершенно не
интересуют, их как бы и не было.
Боевые действия в Прибалтике в XVI в. получили освещение и в офици¬
альной русской летописи, дошедшей до нас в составе так называемого Ли¬
цевого летописного свода, созданного, по Б. М. Клоссу, между 1568 и
1576 гг.5 В нем описываются походы и сражения на территории Ливонии и
русско-литовского пограничья в 1558—1567 гг. По всей видимости, сущест¬
вовали черновики и подготовительные материалы для продолжения летопи¬
сном летописце (ПСРЛ. М., 1968. Т. 31. С. 135). Краткое изложение этой легенды есть и в ле¬
тописной компиляции XVIII в. из Новгородской Уваровской и Новгородской Забслииской ле¬
тописей (РНБ, F.IV.857, л. 268 об.).
4 ПСРЛ. СПб., 1913. Т. 21. 2 пол. С. 655-662.
5Клосс Б. М. Никоновский свод и русские летописи XVI —XVII веков. М., 1980. С. 249.
350
Военная история XVI—XVII вв.
си до 1568 г., во всяком случае, о них упоминается в описи царского архива:
«Ящик 224. А в нем списки, что писати в летописец, лета новые, прибраны
от лета 7068-го до лета 7074-го и до 7076-го». Видимо, речь идет об «отпис¬
ках», которые, в качестве отчета о своих действиях, должны были сочинять
и присылать в Москву как русские дипломаты, так и воеводы. Известно, что
такие записи вел в Феллине оставленный там на воеводстве А. Ф. Адашев.6
Официальная летопись по годам рассказывает о начале войны, договорах
с ливонцами, боевых действиях до 1564 г., дипломатических переговорах до
1567 г. Конфликт изображается в провиденциалистских тонах: Иван IV
исполняет Божью волю, наказывая ливонцев — изменников и клятвопре¬
ступников. То, что Бог дает русскому царю Ливонию, есть несомненное сви¬
детельство его благоволения к действиям государя. Одно из центральных
мест в повествовании занимает Повесть о Полоцком взятии — рассказ о по¬
ходе на Полоцк в 1563 г., написанный в стиле повествования о взятии Ка¬
зани в 1551 — 1552 гг. Только вместо мусульман Грозный теперь борется за
торжество православной веры с литовцами, впавшими в «люторскую ересь».
В летописи названы в основном успехи русского оружия, а отдельные неуда¬
чи изображаются как следствие нарушения врагами данных клятв, веролом¬
ных нападений, измены воевод или Божьего наказания за грехи. По ко¬
личеству информации данный летописный свод содержит наибольший объ¬
ем сведений о начальном периоде войны по сравнению с остальными нарра¬
тивными источниками.7
При этом стоит отметить, что события 1558—1567 гг. в официальной ле¬
тописи не изображены как единая военная кампания — перед нами перечень
походов и международных переговоров, не имеющий четко выраженных
хронологических рамок или этапов. Описаны причины и начало войны, но
не отмечено ни окончание кампании, ни переход ее от покорения Ордена к
борьбе с Великим княжеством Литовским. Это может быть связано как с
особенностями русского летописания, практически не выделявшего отдель¬
ные войны (почти все они сконструированы историками нового и новейшего
времени), так и с обрывом официального летописания после 1567 г. (т. е.
конца войны просто не дождались). Ведение официальных хроник в России
было возобновлено только в 1630-е гг.8
6 Описи Царского архива и архива Посольского приказа 1614 г. / Подг. к печати
С. О. Шмидта и С. А. Левиной. М., 1960. С. 43; Алыииц Д. Н. Приписки к лицевым сводам
XVI века: (Их происхождение и значение как исторических источников): Дис. ... канд. ист.
паук. Л., 1947. С. 72.
7 ПСРЛ. М., 2000. Т. 13. С. 287-408.
8 В литературе это принято объяснять наступившим «на рубеже 70 —80-х гг. XVI в. крахом
внешней и внутренней политики „яростиваго" правителя, отказом от попыток свалить пережи¬
ваемые неудачи на „измены“ бояр, невозможностью выработать вполне приемлемую для Ивана
IV версию событий его долгого „царства“» (см.: Солодкин Я. Г. История позднего русского ле¬
тописания. М., 1997. С. 14). В данной аргументации не ясно, какие именно события вызвали
столь серьезный кризис, что официальные летописцы отказались даже от попытки фиксиро-
А. И. Филюшкип. Изображение Ливонской войны в русском летописании.
351
Однако, как отметил В. И. Корецкий, прекратилось только официальное
летописание, а составление местных и частных летописчиков продолжалось.9
Из них на втором месте по информативности стоит Псковская III летопись,
дошедшая в двух списках сер. XVII в. (Строевском и Архивском II). В ее
составе находится так называемый свод 1567 г., который А. Н. Насонов свя¬
зывал с авторством игумена Псковского Печерского монастыря Корнилия
(с критикой этой точки зрения выступил H. Е. Андреев).10
Псковская III летопись содержит описание боев в Ливонии глазами пско¬
вичей, чья территория непосредственно примыкала к театру военных дейст¬
вий. В отличие от официального летописания, на ее страницах гораздо мень¬
ше победных реляций, зато больше рассказов о тяготах военного времени
для мирных жителей, трудностях, испытываемых русской армией в Ливо¬
нии, успешных контрударах рыцарского войска, нападениях литовцев на
Псковщину. Данная хроника приводит много уникальных подробностей о
ходе кампании. В ней можно найти данные о погодных условиях, состоянии
коней во время переходов, погромах армией мирного населения, казнях
схваченных ливонских военачальников, размерах мобилизации посохи и т. д.
Повествование охватывает период с 1558 по 1567 г., ход войны изображен
как перечень походов русских войск в Ливонию и Литву и отдельных ответ¬
ных ударов ливонцев и литовцев. В отличие от официального летописания,
гораздо меньше внимания уделено Полоцкому походу 1563 г., мало инфор¬
мации о дипломатическом противостоянии держав, зато большое внимание
вать происходящее. Тем более, что в памятниках эпохи (например, посланиях самого Ивана
Грозного) никаких следов «краха» и смятения умов нет, напротив, царь с каждым годом все
больше убеждался в правильности и богоугодности своих деяний. Об этом свидетельствует со¬
держание и тон государевых посланий к Андрею Курбскому (1577), Стефану Баторию (1578 —
1581) и др.
И. Н. Данилевский предложил другое объяснение. Структуру летописного повествования,
отбор материала, форму его подачи, причины продолжения и завершения летописания в Древ¬
ней Руси определял эсхатологический топос. Именно этим и можно объяснить внезапный обрыв
московского летописания в 1570-е гг., когда оно, достигнув пика своего развития и в области
жанра, и в сфере литературной техники, совершенно неожиданно прекратилось на несколько
десятилетий. Исследователь считает, что это произошло как раз из-за утраты летописью своей
социальной функции как «книги ответной» па Страшном Суде: в 1569 г. (7077 г. от Сотво¬
рения мира) минула последняя «точно определенная» для летописца эсхатологическая дата
(«ссдьмирнчпое число»), и ориентиры для составления хроник были утеряны (подробнее см.:
Данилевский И. Н. Повесть временных лет: герменевтические основы изучения летописных
текстов. М., 2004. С. 235 — 270). Летописание возрождается через несколько десятилетий уже
па иных принципах. Однако как с точки зрения данной гипотезы объяснить, что прекратилось
официальное летописание, а сохранилось составление хроник в регионах (например, Пскове,
Соловецком монастыре), дальнейшее развитие получил жанр кратких летописцев? Получает¬
ся, что для их авторов эсхатологический смысл не имел значения?
9 Корецкий В. И. История русского летописания второй половины XVI —начала XVII в.
М., 1986. С. 12.
10Насонов А. Н. Из истории псковского летописания // Исторические записки. М., 1946.
Т. 18. С. 255 — 294; Андреев Н. Е. О характере 3-й Псковской летописи // The Religious World
of Russian Culture. Hague; Paris, 1975. Vol. 2. P. 117—158.
352
Военная история XVI — XVII вв.
уделяется военным столкновениям ливонцев и литовцев со шведами. Лето¬
писец пристрастен: если официальный летописный свод рассказывает в
основном о победах, то Псковская III летопись описывает, главным образом,
поражения русских войск, делает акцент на неудачах политики Грозного.11
Таким образом, в Псковской III летописи мы имеем дело с одним из пер¬
вых антигрозненских сочинений. Война в Ливонии и с Великим княжеством
Литовским однозначно признается ненужной, несущей только тяготы рус¬
ским людям, вызванной исключительно прихотями царя.
В восприятии событий мы видим определенную целостность (летописец
подчеркивает, что Иван IV потерял те самые города, что вначале захватил),
но она связана, скорее, с фигурой царя, чем с пониманием череды походов
в Ливонию и Литву как единой кампании. Да и повествование в Строевском
и Архивском II списках Псковской III летописи отличается по своей струк¬
туре. Строевский список обрывается на 1567 г., а в Архивском II опущены
известия о начале войны за Ливонию; первым событием, относящимся к
кампании, назван захват Полоцка в 1563 г.
Интересно, что, в отличие от псковского летописания, авторы хроник
другого прифронтового города — Великого Новгорода — боевые действия в
Ливонии просто проигнорировали. События второй половины XVI в. осве-
ща-ются в Новгородской II летописи, составленной, видимо, в 1570 —80-х
гг. Повествование в ней обрывается на 1572 г., после которого помещены
три мелких записи под 1573, 1581, 1587 гг. Самый ранний список летописи
датируется концом XVI —началом XVII в.12 Из событий войны за Прибал¬
тику Новгородская II летопись знает только ее начало — под 7066 (1558) г.
помещено известие, что «Божьей милостию, изволением царя государя ве¬
ликого князя Ивана Васильевича и его государевых бояр и воевод и князей
и детей боярских и всех служилых людей службою и хотением взяли госу¬
даревы воеводы все немецкие [города]». Далее перечислено 18 городов.13
Больше никаких сведений о боевых действиях в Прибалтике эта летопись
не содержит, что выглядит довольно странно. Ее автор обходит молчанием
даже события, напрямую связанные с Новгородом (например, перенос в мае
1558 г. из Нарвы в Новгород образов Николы и Богородицы Одигитрии,
найденных на месте пожара). Иногда упоминаются визиты духовных лиц
или воевод, останавливавшихся в Новгороде проездом в Ливонию или из
Ливонии, проход через город пленных.
Важным этапом в освещении в XVI в. темы войны за Ливонию с Речью
Посполитой стало создание Соловецкого летописца. По В. И. Корецкому,
он составлен в 1580-х гг. и представляет собой образец монастырского лето¬
писания, в котором местные сведения приводились наравне с общерусскими.
11 ПСРЛ. СПб., 1848. Т. 4. С. 309-318; Т. 5. Выи. 2. С. 234-250.
12 Яниш Н. Н. Новгородская летопись и се московские переделки // ЧОИ ДР. М., 1874.
Кн. 2. Отд. 1. С. 1—96; Зиборов В. К. Летопись Новгородская II // Словарь книжников и
книжности Древней Руси. Л., 1989. Вып. 2 (Вторая половина XIV —XVI вв.). Ч. 2. С. 51.
13 ПСРЛ. СПб., 1841. Т. 3. С. 159.
А. И. Филюшкип. Изображение Ливонской войны в русском летописании.
353
Автор памятника почти полностью опускает историю борьбы за Ливонию в
1550 — 1560-е гг., упоминая только взятие Полоцка и приезд Магнуса «на го¬
сударево имя» под 7071 г. Под 7079 г. приводится редкое известие о походе
войск Ивана IV под Выборг. Под 7082 (1573/74) г. помещено уникальное
для русских летописей известие об участии Рюриковичей в элекции польско¬
го короля (почти все летописи обходят эту тему молчанием): «при-ходил из
Литвы от всея земли посол ко государю Михайло Халабурда, про-сил на
королевство государя царевича Федора, и государь им царевича не дал». С
1574 — 1575 гг. центральное место в повествовании занимает пере-чень бое¬
вых действий в Ливонии, России и Литве, приводятся списки взятых
городов, называются имена воевод.14
Тем самым автором Соловецкого летописца была заложена новая исто¬
риографическая традиция, характерная для кратких летописцев XVII в., со¬
держащих историю боевых действий в Прибалтике в 1570—1580-е гг.: они
имеют много сходства с разрядными записями, рассказывают о службах
представителей знати в той или иной кампании.
Холмогорская летопись, составленная на Русском Севере в сер. XVI в.,
была доведена до 1558 г.15 Она в последней статье содержит единственную
запись о походе в 1558 г. С. Микулинского-Пункова, П. М. Щенятева и
Д. Р. Юрьева, и они «всю Ливонскую землю попленили», взяли Ругодив,
Юрьев, в качестве трофеев взяли много пленных и колоколов. Около Риги,
Колывани и Кеси (в летописи: «Кесина») «землю пусту сотворили».16 Про¬
должения летописи нет. Данный фрагмент представляет собой объединение
в рамках единого повествования разновременных событий. Ни Нарва, ни
Юрьев в действительности не были взяты в январском походе 1558 г. под
командованием Д. Р. Юрьева,17 С. И. Микулинский на самом деле коман¬
довал войсками в январском походе 1559 г.,18 а сведений о воеводстве в Ли¬
вонии П. М. Щенятева в это время мы вообще не обнаружили. Таким обра¬
зом, информативная ценность Холмогорской летописи невысока. Причины
искажения фактов здесь не очевидны, возможно, перед нами просто фикса¬
ция летописцем полученных им из ненадежных источников неточных сведе¬
ний.
В конце XVI в. в сборнике, принадлежавшем Кирилло-Белозерскому мо¬
настырю, был переписан краткий летописец, которые ученые называют или
нКорецкий В. И. Соловецкий летописец конца XVI в. // Летописи и хроники. 1980 г.:
B. Н. Татищев и изучение русского летописания. М., 1981. С. 236 — 241; Тихомиров М. Н. Со¬
ловецкий летописец второй половины XVI в. // Тихомиров М. Н. Русское летописание. М.,
1979. С. 192-206.
15 Лурье Я. С. 1)0 неизданной Холмогорской летописи // Исследования по отечественному
источниковедению: Сб. статей, посвященный 75-лстию проф. С. Н. Валка. М.; Л., 1964.
C. 449 — 455 (Труды ЛОИИ. Вып. 7); 2) Холмогорская летопись // ТОДРЛ. М.; Л., 1970.
Т. 25. С. 138-149.
,КПСРЛ. Л., 1977. Т. 33. С. 138.
,7ПСРЛ. Т. 13. С. 287.
18Там же. С. 313-314.
354
Военная история XVI — XVII вв.
Кирилло-Белозерским, или Вологодским.19 Он содержит короткие известия
о походе Шигалея и М. Глинского в Ливонию в 1558 г., взятии Ругодива и
Феллина (оба этих события автор относит к 1559 г.). Также упоминается о
походе под Колывань в 1559 г., взятии Полоцка в 1563 г., захвате Пайды в
1571 — 1572 гг.20 Способ передачи информации сходен с Соловецким лето¬
писцем: названа дата, город, на который направлен поход русских войск и
имена воевод, т. е. соблюдается «разрядный» стиль.
В Архангелогородском летописце (Устюжском летописном своде), в про¬
должении основного текста, составленном в конце XVI —начале XVII в.,21
из событий Ливонской войны упоминается в нескольких словах только по¬
ход Ивана IV на Полоцк в 1563 г.22 В Безднинском летописце, по определе¬
нию В. И. Корецкого — «первом памятнике неофициального дворянского
летописания», также упомянуто только взятие Полоцка.23 В других летопис¬
ных сводах, составленных в конце XVI в. (Хронографы редакции 1599,
1601 гг.) изложение доводится только до XV в.24 По мнению ряда ученых,
существовала также некая «Летопись Иосифа» — «История о разорении
русском», повествование в которой охватывало 1560 — 1613 гг. Ее автором
был келейник патриарха Иова. Это произведение использовал в своей работе
В. Н. Татищев, но оно до нас не дошло.25
Таким образом, освещение Ливонской войны в летописных памятниках
XVI в. отличается следующими особенностями. Намечены два дискурса в
характеристике войны: 1) нападение на Ливонию как богоугодное дело и
успех русского оружия, 2) война как ошибка и прихоть русского царя, не
жалеющего своих подданных. Описание боевых действий, сначала против
ордена, а потом против Великого княжества Литовского в летописях XVI в.
практически одинаково: дата, название населенного пункта, вокруг которого
развернулось сражение или который сдался без боя, иногда — имена воевод
и предводителей войск противника и достаточно скудные подробности
сражений. Перед нами череда битв и походов, продолжающая сходные ле¬
тописные перечни за период XV —первой половины XVI в. Для русского ле¬
тописца XVI в. Ливонская война 1558—1583 г. не являлась единой кампа¬
нией с общими целями и задачами. Она распадалась на череду сражений за
захват населенных пунктов и земель в Ливонии, Литве (высшей точкой ко¬
торых было взятие Полоцка) и затем оборону от литовцев (героическое
«Псковское сидение»). Только два события Ливонской войны удостоились
19 Солодкин Я. Г. История позднего русского летописания... С. 34 — 35.
20 Тихомиров М. Н. Краткие летописные записки эпохи опричнины // Тихомиров М. Н.
Русское летописание. С. 228 — 229.
21 Сербина К. Н. Устюжское летописание XVI —XVIII веков. Л., 1985. С. 26 — 35.
22ПСРЛ. Л., 1982. Т. 37. С. 103.
23 Корецкий В. И. 1) Безднинский летописец конца XVI в. из собрания С. О. Долгова // За¬
писки Отдела рукописей ГБЛ. М., 1977. Вып. 8. С. 207; 2) История русского летописания...
С. 73-106.
24 РНБ: собр. Погод. 1441; Титов. 143.
23Корецкий В. И. История русского летописания... С. 112.
А. И. Филюшкин. Изображение Ливонской войны в русском летописании.
355
в XVI в. специального внимания русских книжников, создавших о них осо¬
бые воинские повести. Повесть о взятии Иваном Грозным Полоцка в 1563 г.
и Повесть о прихожении Стефана Батория под град Псков. Не зафиксирова¬
но даже время окончания кампании — летописи молчат о Ям-Запольском
перемирии 1582 г. и Плюсском мире 1583 г., лишь Соловецкий летописец
вскользь упоминает, что «царь с королем помирился».
Причина этих особенностей летописания XVI в., видимо, в следующем.
Если мы обратимся к освещению русскими средневековыми историками
главных военных предприятий великих князей, то очевидно, что осмысле¬
ние их значения происходило не единовременно, а спустя какое-то время по¬
сле описываемых событий, от нескольких десятилетий (например, «Казан¬
ская история», на страницах которой изложена концепция покорения Ка¬
занского ханства в 1552 г., видимо, создана в конце XVI в.) до нескольких
веков (к примеру, красочная и концептуальная история Куликовской битвы
была оформлена только в XV —XVI вв.). Ливонской войне здесь не повезло:
когда пришло время ее осмысления, она оказалась в тени бурных перипетий
подготовки Смуты, а затем гражданской войны и интервенции начала XVII в.
Возможно, сыграл свою роль и общий неудачный итог кампании. Поэтому
русская историческая мысль в конце XVI в. к созданию концепта Ливонской
войны так и не обратилась, а заложенного в Степенной книге концепта «свя¬
щенной войны» оказалось недостаточно для осмысления боевых действий
1570 —80-х гг., хотя они и получили определенное развитие в Повести об
обороне Пскова. Но здесь речь, скорее, надо вести о развитии традиций
древнерусского жанра воинских повестей, заложенных еще в летописных
повестях XIII в. и памятниках Куликовского цикла.
Как изображали Ливонскую войну авторы XVII в.?
В XVII в. в русской историографии Ливонская война постепенно обрас¬
тает дискурсами и легендами. В XVII в. сведения о войне Ивана IV за При¬
балтику присутствуют во многих летописях, и можно проследить как разви¬
тие заложенных в XVI в. тенденций осмысления войны, так и появление но¬
вых концепций.
В 1630 —40-е гг. была закончена работа над созданием компилятивного
так называемого хронографа Сергея Кубасова. В его составе находилась
«Повесть книги сия от прежних лет», приписываемая И. М. Катыреву-Рос-
товскому, известная и по другим спискам.26 Время ее создания, возможно,
относится к 1626 г. В ней содержится оригинальная трактовка окончания Ли¬
вонской войны (о более ранних событиях вообще не упоминается): Иван IV
«...многие лета во дни живота своего провожая уже и на конец старости
пришед, нрава же своего никако пременися, и разгневася на нь Бог, попусти
26Державина О. А. История создания «Летописной книги», приписываемой князю Ка-
тыреву-Ростовскому // Ученые записки МГПИ им. В. П. Потемкина. М., 1955. Т. 48. С. 29 —
45; Зиборов В. К. 1) Летописная часть хронографа С. Кубасова // Проблемы истории СССР.
М., 1979. Вып. 8. С. 58 — 73; 2) Об авторе так называемой Повести Катырева-Ростовского //
Источниковедение литературы Древней Руси. Л., 1980. С. 244 — 250.
356
Военная история XVI—XVII вв.
на Российское государство кроля полского, Стефан имя ему, прозванный
Обатур, и прешед со множеством воин и пленил окрестные многие грады
Московского государства и под Псковом много время продолжи свое стоя¬
ние, и уклони мысль свою на крестьянское убиение и простре десницу свою
на несытное грабление, и сего же царь Иван устрашися зело, и посла к пол-
скому королю под царствующий град Псков послов своих с умилением,
дабы ярость гнева своего прекратил и дал был крестьянскому народу покой
и тишину. И кроль полской послов царя и великого князя принял честно и
время подал благоутешно, от царствующего града отступи и мирное поста¬
новление на дванадесять лет утверди».27
Здесь применительно к теме Ливонской войны звучит критика политики
Ивана Грозного, за деяния которого Бог наказал Русь нашествием инопле¬
менных. Необычно и отношение к Баторию, изображенного орудием Божь¬
его гнева. Очень интересно наименование Пскова «царствующим градом» —
в русской средневековой книжности это понятие прилагалось к трем миро¬
вым столицам — Вавилону, Иерусалиму и Константинополю. Для России
же «царствующим градом» однозначно была Москва.28 Придание Пскову в
данном отрывке столь высокого, почти сакрального статуса, подчеркивает
провиденциальность происходящего: Псков выступает воплощением всего
Московского царства, страдающего по вине трусливого и жестокого госу¬
даря. Возможно, здесь следует предположить влияние на автора «Повести»
Псковской III летописи.
Осуждение царя как виновника смут в государстве, правда, в более общей
форме, содержится в окончании списка Оболенского Псковской летописи
1636 г. (аналогичные варианты есть в Снегиревском списке 1676 г.) в статье
7070 (1561/62) г.: «Бысть при державе великого государя царя и великого
князя Иоанна Васильевича, всеа Русии самодержца, на Москве и во всей
Руской земли, в государеве вотчине, тишина и благоденствие великое, и
рука государева высока над всеми ордами, многие грады и земли прикланя-
лися под его государеву державу, и того же году и Полоцко взял. И потом,
по грехом Руския земли, возсташа мятеж велик и ненависть во всех людех,
и межусобная брань и беда великая, и государя на гнев подвигли, и за ве¬
ликую измену государь царь учиниша опричнину, и бысть мятеж по всей
земле и разделение. И сбыстся Христово слово: возста сын на отца и отец
на сына, и дщи на матерь и мать на дщерь, и врази человеку домашние его.
И оттого бысть запустение Руской земли».29 Из событий войны списки Сне-
гиревский и Оболенского упоминают об осаде Пскова 1581 г., но в виде
краткой, по дням, росписи боевых действий.30
27 Изборник славянских и русских статей, внесенных в хронографы русской редакции / Со¬
брал и издал А. Попов. М., 1869. С. 284.
28 Подробнее см.: Филюшкин А. И. «Царствующий град Москва...» // Российская мо¬
нархия: Вопросы истории и теории: Межвузовский сб. статей, посвященный 450-летию учреж¬
дения царства в России (1547 — 1997). Воронеж, 1998. С. 10 — 23.
29ПСРЛ. Т. 4. С. 343; Псковские летописи. М.; Л., 1941. Вып. 1. С. 113.
30ПСРЛ. Т. 4. С. 344; Псковские летописи. Вып. 1. С. 114—115.
А. И. Филюшкип. Изображение Ливонской войны в русском летописании.
357
Интересно, что в списке Оболенского помещена специальная глава о швед¬
ской интервенции начала XVII в., в которой ее истоки выводятся из пораже¬
ния Ивана IV в войне: Иван III поставил на рубеже Ивангород и тем «нем¬
цев» усмирил, лишь ливонцы иногда нападали, но в 1579/80 (sic! — 7088) г.
напал Баторий, осадил Псков, «тогда и погании (sic! — А. Ф.) свеистии
немцы ощутиша благополучно время, аки волки хитающе от пустыня», на¬
пали и захватили ряд русских городов (Корелу, Ивангород, Ям). Но их в
1588 г. вернул Федор Иоаннович. Однако шведы на этом не успокоились
и пришли на Русь войной в Смутное время.31
Попытка переосмысления войны была предпринята в ряде крупных ле¬
тописных сводов XVII в. Около 1637 г., по Б. М. Клоссу, была составлена
Троицкая редакция Никоновской летописи (так называемая редакция
1630-х гг.).32 В части, касающейся событий Ливонской войны, в статьях
1554 — 1558 гг. она практически полностью, за исключением мелких раз¬
ночтений, копирует Лицевой свод XVI в. Повествование начинается расска¬
зом «о пожаловании ливонских немцев, возложении на них дани» и обры¬
вается на рассказе о походе в Ливонию войск под командованием П. И. Шуй¬
ского и взятии Юрьева в июле 1558 г. После этого помещены несколько
кратких информационных сообщений о взятии Полоцка (1563), Пайды
(1573), Куконоса (1577), и на этом рассказ о правлении Грозного вообще
обрывается, а летописец переходит к истории Федора Ивановича.33 Таким
образом, ничего принципиально нового для нашей темы свод 1630-х гг. не
содержит.
В 1630 —40-е гг. на основе Троицкой редакции Никоновской летописи и
Хронографа редакции 1617 г. возникла летописная компиляция, дошедшая
до нас в ряде списков. Одним из них является так называемый Хронограф
Арсения Суханова.34 Известия о первых годах войны за Прибалтику пред¬
ставляют собой сокращенные сообщения Троицкой редакции 1630-х гг.
(упоминаются поход в Ливонию Шигалея января 1558 г., взятие Нарвы,
Адежа, Сыренска (1558), Полоцка (1563) и Пайды (1573)).35
Зато под 1576 г. помещено очень любопытное легендарное описание по¬
сольства Захария Угорского к цесарю Максимилиану. Цесарь заявил, что
«про государя де вашего царя Ивана мудрые философы пишут, и которые
знают его и детей его, что де он подобен храбростию и ратию Александру
Македонскому, и прославился во всех нас царех и будет де еще в земли ва¬
шей смятение великое, потому что властели де будут не согласны, тогда во¬
царится самоназвався царь от мала рода и конюшего боярства, и не по мно-
зех летех в скорби душу испустит, и потом жена въцарится, и мало дни
31 Там же. С. 118.
32Клосс Б. М. Никоновский свод... С. 273. В работе Б. М. Клосса помещен обзор списков.
33 РНБ: Мих. Б. 133, л. 876 об.-930; ОСРК, Б.1У.237, л. 1160-1221 об.; Эрм. 425, т. 3,
л. 136-151.
34 Клосс Б. М. Никоновский свод... С. 273 — 274.
35 РНБ, КХУП.П, л. 454 об.-456 об.
358
Военная история XVI—XVII вв.
пребыв в бесчестии изыдет с царскаго дому, а смятение будет вашей земли
в те годы лет з десять мало болши, а потом воцарится останок царскаго
роду, вашего царя в детьстве убо ни во что ж вменен, но воспомянет Бог
Российского царства спасение, и прославлен будет царь ваш во вселенней
якоже Александр царь Македонский».36 Эта легенда, очевидно, указываю¬
щая на Бориса Годунова, как будет показано в дальнейшем, позже претерпе¬
ла трансформацию и была связана в ряде летописцев с пророчествами це¬
саря Максимилиана о Ливонской войне.
Далее в Хронографе кратко повествуется о взятии Стефаном Баторием
Полоцка, Великих Лук, нападении на Псков. Очень интересно, что в созна¬
нии XVII в. уже происходит замещение ливонских немцев более актуальны¬
ми противниками: под 1577/78 г. в описании похода в Ливонию говорится,
что Иван IV ходил «на непослушника своего на Свийскаго короля» и взял
27 городов немецких.37
Одним из наиболее интересных сводов XVII в. является Пискаревский
летописец (далее ПЛ — А. Ф.), который сохранился в единственном спи¬
ске, хранящемся в Отделе рукописей РГБ. Относительно его происхожде¬
ния и датировки единого мнения нет, большинство исследователей относит
его составление к первой половине XVII в. (наиболее полный обзор точек
зрения см. в работах Я. Г. Солодкина).38 Обзор российской истории автор
ПЛ доводит до 1645 г. Определение времени создания рукописи летописца
1640-ми гг. подтверждают палеографические изыскания Т. В. Диановой.39
В то же время, необходимо учесть, что по мнению многих исследователей
ПЛ компилятивен, то есть в его составе отложились различные материалы
более раннего происхождения (от записок приказных людей до других ле¬
тописей).
Об этом свидетельствует довольно большое количество (особенно в ран¬
ней части) редакторских пометок, вставок, уточняющих текст. Они обычно
оформлены на полях в рамках в виде церкви, дома, нередко в тексте сделана
пометка крестом — куда надо внести замечание, написанное на полях. Мар¬
гиналии выполнены почерком, отличающимся от тех, которыми написан ос¬
новной д^кст, но тоже скорописью XVII в.40
36 ОР РНБ, F.XVII.17, л. 456 об.
37 Там же, л. 456 — 457.
38Яковлева О. А. Пискаревский летописец // Материалы по истории СССР. М., 1955. Ч. 2.
С. 13, 15, 20; Тихомиров М. Н. Пискаревский летописец как исторический источник о собы¬
тиях XVI —начала XVII века // История СССР. 1957. № 3. С. 112, 118—122; Греков И. Б. Об
идейно-политических тенденциях некоторых литературных памятников начала XVII в. (об авто¬
ре Пискаревского летописца) // Культурные связи народов Восточной Европы в XVI веке.
М., 1976. С. 332, 335, 339, 340, 344; Солодкин Я. Г. 1) По поводу атрибуций Пискаревского
летописца // ТОДРЛ. Л., 1990. Т. 44. С. 396; 2) История позднего русского летописания...
С. 58-67.
39 Дианова Т. В. К вопросу о времени создания Пискаревского летописца // Летописи и
хроники. 1976. М., 1976. С. 147; Солодкин Я. Г. По поводу атрибуций... С. 396.
40 РГБ, ф. 228 (Пискарсва), № 176, л. 268, 269 об., 275 об., 302, 302 об., 323, 335, 336 об.,
379 об., 409 об., 484 об., 580 об., 672 об., 677 об.
А. И. Филюшкип. Изображение Ливонской войны в русском летописании.
359
Автор ПЛ пытался создать связное повествование, для чего прибегал к
нехитрому приему: перед описанием наиболее важных, с его точки зрения,
событий, он помещал «пророчества» о них. К числу таких значимых сюже¬
тов книжник отнес взятие Полоцка в 1563 г. Рассказ о видении грядущей
победы, посетившем одновременно брата царя Юрия Васильевича и митро¬
полита Макария, помещен после статьи 7063 (1554/55) г., после чего сразу
же следует статья 7071 г., повествующая о взятии Полоцка в реальности.41
О более ранних событиях Ливонской войны ПЛ молчит. После описания
падения Полоцка через несколько статей автор ПЛ возвращается к теме вой¬
ны с Литвой, рассказывает о походе Петра Шуйского и князей Серебряных
к Друцким полям и поражении московских войск под Овлялицами в 1564 г.
Согласно тексту ПЛ, Петр Шуйский пешим бежал с поля битвы, и его пой¬
мали и утопили литовские крестьяне. После этого под 7081 (1572/73) г. по¬
вествуется о походе под Пайду и гибели под ее стенами Малюты Скуратова;
о походе под Коловерь и пропаже без вести в сражении Ивана Андреевича
Шуйского; под 7083 (1574/75) г. — царском трехмесячном походе по Двине,
сопровождавшемся взятием 27 городов (видимо, дата ошибочна, имеется в
виду поход 1577 г.). Далее подряд идут статьи о походе под Колывань
7085 (1576/77) г., под Кесь 7087 (1578/79) г., подготовке в 7088 (1579/80) г.
еще одного похода «в немцы», но тут Баторий взял Полоцк, затем Сокол и,
наконец, в 1581 г. пришел ко Пскову. Осада длилась 32 недели. Автор ПЛ
опять рассказывает о гибели воевод («да тут же убили Мишку Черкаше-
нина, а угадал себе сам, что ему быти убиту, а Псков будет цел»). Под
7089 (1580/81) г. помещен рассказ о взятии немцами Корелы и ее возврате
войсками Федора Ивановича через 17 лет «бес крови».42
Этим перечнем исчерпываются сведения ПЛ о Ливонской войне. Можно
отметить следующие особенности данного повествования: в каждом сюжете
автор отслеживает судьбы аристократов, участвовавших в боевых действи¬
ях, часто — погибших в них. При этом очевидна склонность составителя ПЛ
к отбору разного рода поучительных и занимательных примеров из людских
судеб (истории смерти Петра Шуйского, Михаила Черкашенина, рассказ о
попытке заслать в Псков «адскую машину»). При этом фактическая сторона
повествования часто неточна: есть ошибки в датах, персонажах, перепутана
последовательность событий и т. д. Летописец не знает начального этапа
борьбы за Прибалтику, для него вышеназванные походы и сражения не
являются звеньями одной кампании.
По Я. Г. Солодкину, между 1635 — 1645 гг. был составлен Московский
летописец. В его основу легли два главных источника: разрядная книга част¬
ной редакции (дворян Яновых) и неизвестный нам летописец нач. XVII в.,
автор которого был близок к митрополичьим кругам.43 В летописце отсутст¬
41 ПСРЛ. Л., 1978. Т. 34. С. 190.
42 Там же. С. 190, 192-194.
43 Солодкин Я. Г. История позднего русского летописания... С. 25 — 28; ср.: Корецкий В. И.
История русского летописания... С. 34 — 72.
360
Военная история XVI—XVII вв.
вуют сведения о начале войны за Ливонию (возможно, они были просто ме¬
ханически утрачены), зато после рассказа о казни М. И. Воротынского по
обвинению в измене после победы на Молодях в 1572 г. помещен текст, по¬
вествующий о походах на Пайду, Колывань, Лужу, Резицу, Ухлень-на-Дви¬
не, Кесь, опале Магнуса, вокняжении Стефана Батория, подготовке круп¬
ного царского похода в Ливонию, взятии Баторием Полоцка, Сокола, Лук,
Невеля, Велижа, осаде Пскова.
Повествование имеет две особенности. Во-первых, в тексте нет дат, и со¬
бытия иногда имеют нетрадиционную, но не очень точную трактовку (на¬
пример, подготовка похода 1577 г. на Ливонию изображена как наказание
за «невежливость» Стефана Батория, вздумавшего писаться к государю
«братом»). Во-вторых, летописец в данной части составлен на основе раз¬
рядов. Собственно статьи о событиях Ливонской войны представляют собой
указание на населенный пункт, на который производится нападение, и пере¬
чень воевод полков, имеющий прямое сходство с перечнями разрядных
книг.
Интересен пассаж в Московском летописце об окончании войны. В нем
сказано, что приехал папский легат А. Поссевино «короля с государем ми-
рити». Замирение изображено чуть ли не как победа Москвы: первым и
главным его условием является отвод войск Батория от стен Пскова, вто¬
рым — король возвращает города, которые захватил, и лишь третьим —
«государь королю поступился Ливонской земли града Юрьева и иных горо¬
дов». О мире со шведами 1583 г. Московский летописец не упоминает.44
Между 1652 и 1658 гг. при патриаршей кафедре в правление Никона был
создан так называемый Патриарший летописный свод 1652 г. Он известен в
нескольких редакциях.45 В первой редакции отсутствуют сведения о боевых
действиях 1558— 1560-х гг., основное внимание уделяется внутренним собы¬
тиям, связанным с опричниной: помещено известие о бегстве А. М. Курбско¬
го, приводится вариант Жития Филиппа Колычева46 и Повесть об опричном
погроме Новгорода.47 Далее рассказывается о посольстве к цесарю Макси¬
милиану Ждана Квашнина, вместо рассуждений о сходстве русского царя с
Александром Македонским (как в Хронографе Арсения Суханова) содер¬
жится новое пророчество императора, теперь уже о ливонских завоеваниях
Грозного: «А про немецкие городы сказал, что невечны, а впредь достанутся
44ПСРЛ. Т. 34. С. 225-229.
45 Лаврентьев А. В. Списки и редакции летописного свода 1652 года // Источниковедческие
исследования по истории феодальной России. М., 1981. С. 62 — 82; Насонов А. Н. История
русского летописания XI —начала XVIII века. М., 1969. С. 483 — 487.
46 Обзор изучения жития см.: Колобков В. А. Митрополит Филипп и становление москов¬
ского самодержавия: Опричнина Ивана Грозного. СПб., 2004; Латышева Г. Г. Публици¬
стический источник но истории опричнины (К вопросу о датировании) // Вопросы историо¬
графии и источниковедения отечественной истории: Сб. трудов МГПИ им. В. И. Ленина.
М., 1974. С. 30-62.
47 РНБ: Вяз. Q.206, л. 61-70; Погод. 1406, л. 142 об.-161 об.; Q.IV.139, л. 230 об.-253.
А. И. Филюшкип. Изображение Ливонской войны в русском летописании.
361
они за вашим государем и скончаются, и не токмо грады, но и вся земля».
Данный топос можно связать с идеологическим обоснованием готовящейся
войны за Прибалтику Алексея Михайловича, когда потребовалось объяс¬
нить потерю приобретений Ивана IV в Ливонии и в то же время обосновать
неизбежность присоединения этих земель к Русскому государству.
Вслед за этим в Вяземском и Погодинском списках повествуется о походе
Ивана IV 1577 г. «в Корланскую и в Латогорскую землю и в Литовскую»,
когда было взято 26 городов и пленен Александр Полубенский. Под 1579/80 г.
содержится еще одно известие о походе в «Немецкую землю» с «великим
собранием», а в списке Основного собрания РНБ добавлено известие об
осеннем походе 1579 г. «до Вилны» А. Д. Хилкова, М. А. Безднина и
Ив. Фустова.48 Все эти сообщения текстологически сходны с аналогичными
известиями Соловецкого летописца49 и, видимо, восходят к общему источ¬
нику (что подтверждается повышенным вниманием в обеих летописях к жиз¬
ни Филиппа Колычева).
После этого в Патриаршем своде 1652 г. помещена летописная Повесть
об осаде Пскова Стефаном Баторием, написанная в провиденциалистских
тонах, призванная подчеркнуть торжество православной веры и бегство Ба-
тория.50 Последним известием о войне за Прибалтику является сообщение о
походе Федора Ивановича «под Ругодив на немцев» в 1588/89 г.
В XVII в. дальнейшее развитие получает региональное летописание. В про¬
должении Псковской III летописи по Архивскому II списку, переписанном
с добавлениями в середине XVII в., внесенными по приказу сына псковского
воеводы В. Н. Собакина, после повествования об опричном погроме Новго¬
рода под 7078 г. помещен целый пассаж, обличающий царя, чьи поступки
несут подданным одно горе: «Еще же к сему повеле правити посоху под
наряд и мосты мостити в Ливонскую землю и Вифлянскую, и зелеиную руду
збирати, и от того налогу и правежу вси люди новгородцы и псковичи обни-
щаша и в посоху поидоша сами, а давать стало нечево, и тамо зле скончаша-
ся нужно от глада и мраза и от мостов и от наряду. А во Пскове баидаки и
лодьи больший посохои тянули под ливонские городы, под Улех, и, немного
тянув, покинули по лесом, и тут згнили, и людей погубили. И взят 24 горо¬
да ливонские и вифлянские у немец, и своих людей посади с нарядом и с
запасы. А запасы возили из дальних городов из замосковных, и наполни
грады чужие рускими людьми, а свои пусты сотвори». Литва и немцы «из
заморья» скоро отобрали эти города обратно, а к Ивану IV «прислали нем-
48 РНБ: Вяз. Q.206, л. 71-71 об.; Погод. 1406, л. 164-164 об.; Q.IV.139, л. 253-253 об.
Сходным, с сокращением некоторых деталей, является повествование во Второй редакции Сво¬
да 1652 г.: РНБ: Q.IV.474, л. 117 — 155 об.; F.IV.297, л. 65 об.—89 об. Здесь также возве¬
личиваются успехи русского оружия: так, во время осады Баторием в 1579 г. Полоцка и Соко¬
ла «литовцев в приступе побито вчетверо против русских» (Q.IV.474, л. 137).
49Корецкий В. И. Соловецкий летописец конца XVI в. ... С. 239.
50 РНБ: Вяз. Q.206, л. 71 об.-81; Погод. 1406, л. 164 об.-185 об.; Q.IV.139, л. 254-
280.
362
Военная история XVI — XVII oo.
чина лютого волхва нарицаемого Елисея», который «конечне был отвел царя
от веры: на руских людей царю возложил свирепство, а к немцам на любовь
преложи». По совету Елисея начались гонения на русскую знать, а сам царь
стал готовиться бежать в Англию.
Но зловредного волхва убили, «да не до конца будет Руское царьство
разорено и вера християнская. Сицева бысть держава грозного царя Ивана
Васильевича», — завершает свое обличение псковский летописец. Его фи¬
нальным аккордом стал фрагмент о шведском наступлении 1581 г.: «И збы-
сться Писание глаголюще: „Аже аще кто чюжаго похочет, помале и свое
останет“. Царь Иван не на велико время чюжую землю взем, а помале и сво¬
ей не удержа, а людей вдвое погуби». Грозный даже не решился помочь оса¬
жденному Пскову, хотя стоял в Старице с трехсоттысячной армией (явно
фантастическая цифра), «а на выручку бояр своих не посылал подо Псков,
ни сам не пошол, но страхом одержим бе. Глаголют неции, яко сына своего
царевича Ивана того ради остнем поколол, что ему учал говорити о выру¬
чении града Пскова». Грешного тирана обманули литовцы, приславшие к
нему Антония Поссевино, который сказал, будто бы Псков пал, и Иван IV
отдал за него 15 ливонских городов, а потом узнал, что это ложь, но все рав¬
но подписал мир на таких позорных условиях.51
По А. И. Копаневу, около 1661 —1667 гг. на Русском Севере был состав¬
лен так называемый Пинежский летописец. В нем, по-видимому, отложился
какой-то не дошедший до нас летописный текст, поскольку концепцию
Пинежского летописца позже воспроизводили своды, составленные далеко
от северных областей, следовательно, у них был один источник. Под
7085 (1576/77) г. рассказано о неудачном штурме Ревеля (Колывани), затем
помещена новая редакция рассказа о пророчестве цесаря, видимо, восходя¬
щая к общему источнику с Патриаршим сводом 1652 г., об отправке к це¬
сарю Захария Угорского и Ждана Квашнина, которые привезли известие о
взятии Иваном IV в Ливонии 26 городов за то, что ему «встреча не бывала».
За это цесарь вознес похвалу Грозному и изрек пророчество: «Будет де и на
вашей земли на Москве сметение лет 10 и болши, и земля де ваша распро¬
странится велми царьми и царствы многими обладают, а которые городы
иманы у вашего царя недолговечны». Император послал царю «скипетр цар¬
ствия Римского державы непобедимыя и диядиму и порфиру, и дары вели-
кия, и со умилением писа». Дальнейшая информация, содержащаяся в Пи-
нежском летописце, сильно искажена. Так, под 1587 г. помещена, по опреде¬
лению М. А. Салминой, «легендарно-историческая» Повесть о взятии Ива¬
ном IV Смоленска.52 Пинежский летописец содержит также и краткий ва¬
риант другой легендарной повести XVII в. о временах Ивана IV — Повесть
51 ПСРЛ. Т. 4. С. 318-320; Т. 5. Вып. 2. С. 261 -263.
52 Копансв А. И. Пинежский летописец XVII в. // Рукописное наследие Древней Руси: По
материалам Пушкинского дома. Л., 1972. С. 76 — 79; Салмина М. А. Древнерусская повесть о
взятии Смоленска Иваном Грозным //ТОДРЛ. Л., 1969. Т. 24. С. 192 — 195.
А. И. Филюшкин. Изображение Ливонской войны в русском летописании.
363
о царе Иване Васильевиче и купце Харитоне Белоулине.53 О событиях, свя¬
занных с Ливонской войной, больше ничего не говорится.
В 1650 —60-х гг. была создана одна из самых популярных кратких лето¬
писных компиляций XVII в. — «Летописец выбором». Он неоднократно до¬
писывался и дополнялся всю вторую половину XVII в. и дошел более чем в
20 списках.54 Он содержит лишь отрывочные сведения о Ливонской вой¬
не — ошибочное известие о взятии А. Д. Басмановым Нарвы 1 октября
1558 г., о взятии Полоцка в 1563 г., о походе Стефана Батория на Луки Ве¬
ликие и с «17-ю ордами» под Псков.55
В 1669 г. дьяк Федор Акимович Грибоедов по заказу Алексея Михайло¬
вича составил «Историю о царях и великих князьях земли Русской» в каче¬
стве учебной книги для государевых детей.56 Ивану IV там посвящена 17-я гла¬
ва. К числу главных деяний его царствования относится покорение Казани,
Астрахани и Сибири, «и тако Руския земли держава пространством разли-
вашеся, и народи ея веселием ликоваху и победные хвалы богу возсылаху».
О Ливонской войне в этом чуть ли не первом учебнике русской истории нет
ни слова, если не считать невнятной фразы, что Иван IV «вся окрестныя
устраши и фряги покори» (здесь остается открытым вопрос, кого Ф. Гри¬
боедов понимал под фрягами).57 Эта фраза, видимо, восходит к источнику,
близкому к Хронографу Арсения Суханова, где содержится похвала Ива¬
ну IV, очень сходная с грибоедовской.58
Около 1678 г. архимандритом Макарьевского Желтоводского монастыря
на Волге Тихоном была составлена Латухинская Степенная книга.59 Степен¬
ные книги как источник сведений по русской истории были вообще не¬
обычайно популярны в XVII в., существует несколько десятков списков и
вариантов этого сочинения. Латухинская (дошедшая в списке XVIII в.) впо¬
следствии пользовалась популярностью у историков нового времени как
исторический источник, к ней обращался Н. М. Карамзин. По сравнению с
текстом СК XVI в. здесь изменены заголовки, в повествование о войне за
Прибалтику сделаны две вставки: «Об обновлении Даниловского монасты¬
53 Алъшиц Д. Н. Древнерусская повесть про царя Ивана Васильевича и купца Харитона Бе-
лоулипа // ТОДРЛ. М.; Л., 1961. Т. 17. С. 255-271.
54 Богданов А. П. «Летописец выбором» // Словарь книжников и книжности Древней Руси.
Вып. 3 (XVII в.). Ч. 2. С. 239-243.
•«РНБ, Q.XVII.22, л. 69 об.-70 об.
58 Ромодановская Е. К. История о царях и великих князьях земли русской Ф. А. Грибое¬
дова в собрании М. Н. Тихомирова// Научные библиотеки Сибири и Дальнего Востока: Вопро¬
сы книжной культуры Сибири и Дальнего Востока. Новосибирск, 1973. Вып. 14. С. 69 — 83.
57 Грибоедов Ф. История о царях и великих князьях земли Русской / Сообщ. С. Ф. Плато¬
нова и В. В. Майкова. СПб., 1896. С. 24 — 25 (ПДП. Т. 121). Рукописи «Истории...» см.: РГБ,
ф. 256 (Собр. Н. П. Румянцева), on. 1, д. 82, 83. Текст похвалы сходен с фрагментом из
Хронографа по списку ГИМ, Синод., № 135, опубликованном А. Поповым, — Изборник сла¬
вянских и русских статей... С. 183. Из событий Ливонской войны в Хронографе отмечено
только взятие Полоцка в 1563 г. (Там же. С. 184).
58 РНБ, F.XVII.17, л. 456 об.
59Корецкий В. И. История русского летописания... С. 122.
364
Военная история XVI—XVII вв.
ря» и «Об Антонии Сийском Чудотворце». Иначе выглядит и концовка рас¬
сказа: если в редакциях XVI в. оформлено логическое завершение в виде
описания пленения ливонского магистра и его доставки в Москву, то в Ла-
тухинской этого нет. Здесь говорится, что после взятия Феллина «Некогда
же сам благочестивейший государь царь и великий князь Иоанн Васильевич
всея России зело оскорбляшеся на неисправленный, те и лукавнующия нем¬
цы, и хотяше сам на них идти», то есть сюжет не закончен. Однако он не
получает дальнейшего развития: далее следуют рассказы об укрощении нра¬
ва Грозного кроткой царицей Анастасией, о измене князя А. М. Курбского
(с легендой о Василии Шибанове и отрывком из Первого послания Курб¬
ского), об опричном новгородском погроме 1570 г.
Многое из рассказа Латухинской СК легло в основу «Истории...»
Н. М. Карамзина и способствовало порождению знаменитого мифа о вер¬
ном стремянном Шибанове, под пыткой, с пронзенной царским посохом но¬
гой, гордо читавшем в лицо монарху-извергу обличительный текст. Пересказ
Первого послания Андрея Курбского Ивану IV от 30 апреля 1564 г. в Лату¬
хинской СК выглядит следующим образом: «Царю, от бога препрославлен-
ному и во благочестии пресветло явившемуся, ныне же грех ради наших со-
противно обретеся, разумеваяй да разумеет яко совесть прокаженну имущи:
яковаже и в безбожных языцех не обретеся. Почто, царю, силных во Израи¬
ли презрел еси, воевод от Бога тебе данных без вины казнил еси, и различно
муча смерти предаде их. Или, царю, неразумееши, яко от Бога казним за то
сам будеши. Безсмертен ли еси мнишися быти, и не чаешь неумытному су¬
дии небесному царю предстати, хотящему судити всей вселенней. Егда аз
пред воинством твоим ходил и их добре воинствовати учил, никогда же к
сопостатным полки твоя хребтами обратил, но всегда лицем к лицу на них
ополчахуся, и побеждал их. Сам же от них многия раны на теле моем но¬
шах. От них же и доныне тело мое болезнует, и кровь моя, яки вода проли¬
ваемая, вопиет на тя ко Господу Богу моему, и отселе не узриши лица моего
до общаго дне пришествия Христова на землю».60
Кажется странным, что автор Латухинской СК упустил сюжет об осаде
Пскова, который хорошо вписывался в общий агиографический контекст па¬
мятника.61 В целом Латухинская СК, как и другие источники, свидетельст¬
вует, что рост интереса к личности Ивана Грозного в XVII в. в основном ка¬
сался топосов опричных репрессий и причин «облютения» царя, внешняя
политика Ивана IV книжников интересовала меньше.
В 1670-х гг. возникла новая редакция Патриаршего летописного свода,
составление которой Б. М. Клосс связывает с именем келаря московского
Чудова монастыря Варлаама Палицына.62 В его основу легли Никоновская
60 PH Б, F.IV.597, л. 390 об.-391.
61 Там же, л. 374 об.—394 об.
62 Клосс Б. М. 1) Варлаам Палицыи // Словарь книжников и книжности Древней Руси.
СПб., 1992. Выи. 3 (XVII в.). Ч. 1. С. 156; 2) Никоновский свод и русские летописи...
С. 277-280.
А. И. Филюшкин. Изображение Ливонской войны в русском летописании.
365
летопись, Русский Хронограф, новгородские и псковские летописи, Космо¬
графия, новый летописец, Хроника Мартина Вельского и другие произведе¬
ния. Из событий собственно войны эта летопись упоминает только взятие
Полоцка Иваном IV в 1563 г. Зато в своде приводится очередной вариант
легенды о пророчествах цесаря Максимилиана. Рассказ о посольстве Заха¬
рия Угорского содержит стилизованный отрывок из грамоты, якобы послан¬
ной от Ивана IV к Максимилиану (на то, что перед нами стилизация, ука¬
зывает неправильный прескрипт: «Неизреченную от Бога и данную ти
власть», в то время как подлинные царские грамоты XVI в., как правило,
начинались со слов: «Милосердия ради, милосердия бога нашего...» или
«Бог наш Троица, им же живем и движемся и есмы»).
Очень примечателен приведенный на страницах летописи диалог Макси¬
милиана с русским послом 3. Угорским. Цесарь спрашивал, насколько «ве¬
лика русская земля, и скол силно ходит царь ваш, а мой сродич царь и ве¬
ликий князь на своего недруга, и князь Захарей сказывал: „Земля русская
велика и чудотворцов в ней много, и милость от них и чюдеса великие“».
Дальше император спросил про нападение на Пайду и Коловерь, приводит¬
ся уже встречавшийся ответ о том, что пайденские немцы государя «не
встретили», их сперва наказали за это приходом «легких людей». А когда
по русскому отряду из Пайды открыли артиллерийский огонь, то в гневе
Иван IV и обрушился на своих врагов, и воевал до тех пор, пока не взял
восемь городов. Это цесарь прокомментировал сравнением Ивана IV с Алек¬
сандром Македонским и Константином Великим. Затем он изрек первое
пророчество (относительно Смуты), что в Русской земле будет смятение ве¬
ликое и продлится пять —десять лет, а потом «земля распространится» и
царь многими землями и ордами овладеет. В качестве примера Максимили¬
ан сослался на судьбу «своего подручника» Михаила, которого младенцем
вынули из живота у матери, погибшей при землетрясении, — однако смот¬
рите, несмотря на столь ужасное начало жизни, он стал приближенным
императора! Также и Русь выживет во всех переделках и «станет высоко».
Далее помещено повествование о втором посольстве, Ждана Квашнина, со¬
держащее, помимо прочего, пророчество о «недолговечных ливонских гра¬
дах».63
В 1680—1688 гг. чудовскими летописцами была составлена новая редак¬
ция Патриаршего летописного свода. Она дошла до нас в редакции 1690-х гг.
Целью ее написания, по А. П. Богданову, было стремление на богатом исто¬
рическом материале обосновать концепцию «избранности» Московского
царства и российских самодержцев среди всех «племен земных».64 Из собы¬
тий Ливонской войны отсутствует описание первых лет борьбы за Ливонию.
63 РНБ, F.IV.236, л. 347 об., 356 об.-360 об.
64 Богданов А. П. 1) Редакции летописца 1619—1691 гг. // Исследования по источниковеде¬
нию истории СССР дооктябрьского периода. М., 1982. С. 124 — 140; 2) Летописный свод пат¬
риарший 1680-х гг. // Словарь книжников и книжности Древней Руси. СПб., 1993. Вып. 3
(XVII в.). Ч. 2. С. 284-286.
366
Военная история XVI — XVII вв.
Упоминается только взятие Полоцка, который «был под его царскою держа¬
вою 16 лет». В 1580 г. польский король разорил Псковскую страну, взял
Сокольск и выжег Луки Великие. В 1581 г. Стефан напал на Псков и стоял
6 лет, и с ним «в собранье» было «17 орд». Последним из событий, связан¬
ных с борьбой за Прибалтику, упоминается поход Федора на Немецкую
землю в 7093 (1584/85) г. «по два годы и взя Ливонию да Копорье». Как мы
видим, Патриарший свод 1680-х гг. грешит значительным искажением
информации.65
Около 1682 г. Исидором Сназиным был создан так называемый Мазурин-
ский летописец, один из наиболее интересных летописных сводов XVII в.66
Помещенные в нем сведения о событиях Ливонской войны явно восходят к
соответствующим фрагментам Лицевого летописного свода XVI в., только в
сокращенном варианте. Мазуринский летописец рассказывает о «лести» ли¬
вонских немцев, пытавшихся затянуть переговоры и не платить дани, об
отправке армии под началом Шигалея, о январском походе 1558 г., о «руго-
дивском взятии» с легендой о варке пива на костре из русских икон. Далее
следует пересказ Никоновской летописи о боевых действиях 1558—1560 гг.
до взятия Феллина.
На этом последовательное повествование о войне в Ливонии обрывается.
Дальнейшие сведения, видимо, были почерпнуты И. Сназиным из разных
мелких летописчиков. Под 1569 г. помещено известие о бегстве в Литву
А. М. Курбского и о переходе Воеводства Киевского от Литвы к Польской
короне (так своеобразно Сназин трактовал Люблинскую унию?).67 Затем
автор возвращается к 1563 г. и рассказывает о походе на Полоцк, причем
его главным успехом называет то, что государь «тамо живущих богоубивст-
венных жидов к конечной пагубе приведе». Под 1577 г. помещен рассказ о
походе Грозного в Ливонию, «и многие грады поймал, и немец под свою дер¬
жаву приведе». А в это время король польский взял Полоцк. Грозный отве¬
тил походом в Курляндскую землю, Латогорскую и Литовскую, где взял
27 городов со всеми уездами. А в Польше тем временем воцарился Стефан
Баторий. В 1579 г. он напал на Великие Луки, но взял их только в 1580 г.
и возвратился в Литовскую землю. В августе 1581 г. Баторий появился под
КРНБ, Солов. 878/988, л. 634, 635-636.
66 Корецкий В. И. Мазуринский летописец конца XVII в. и летописание Смутного времени //
Славяне и Русь. М., 1968. С. 282 — 290; Богданов А. П., Чистякова Е. В. «Да будет потомкам
явлено...». М., 1988. С. 60 — 75; Солодкин Я. Г. О спорных вопросах изучения Мазуринского
летописца (Из истории русской культуры начала петровской эпохи) // «Морским судам быть!..»:
Российскому военно-морскому флоту — 300 лет: Межвузовский сб. науч. трудов. Воронеж,
1996. С. 150-164.
67 Источником этого известия, на наш взгляд, мог быть «Синопсис» Иннокентия Гизеля, со¬
держащий абсолютно идентичный фрагмент (Синопсис, или краткое описание о начале Сла-
венского народа, о первых киевских князьях, и о житии Святаго, благовернаго и всликаго кня¬
зя Владимира, всея России первейшая самодержца, и о его наследниках, даже и до благочес-
тивейшаго Государя царя и великого князя Федора Алексеевича в пользу любителям истории
третьим тиснением изданное. СПб., 1735. С. 253). Впрочем, аналогичное дословное известие
есть и в Латухинской Степенной книге (РНБ, F.IV.597, л. 391 об.).
А. И. Филюшкии. Изображение Ливонской войны в русском летописании.
367
стенами Пскова, «и с великим срамом отъиде, побито у него войска великое
множество».68
Такая концепция истории Ливонской войны предлагается в Мазуринском
летописце. Как мы видим, в ней перепутана последовательность и хроноло¬
гия событий, война не воспринимается как единая кампания, в повествова¬
нии много лакун и неточностей.
В Вологодском летописце конца XVII —начала XVIII в., составленном в
Спасо-Прилуцком монастыре,69 помещено необычное сообщение о взятии
Полоцка, видимо, воспроизводящее отголосок какой-то легенды об Иване
Грозном: «Царь князь великий Иван Василевичь взял в Полтеску острог на
масляной неделе в полдник и город Полтеск взял, зоговев сыром в первой
понедельник».70 Это — единственное известие данной летописи о Ливонской
войне.
Между 1680 и 1689 гг. Андреем Яковлевичем Дашковым был составлен
фамильный Летописец Дашковых.71 Первая часть сочинения являлась
сокращенной компиляцией из Хронографа редакции 1617 г. В разделах, по¬
священных истории правления Ивана Грозного, автором привлекался мате¬
риал из частной разрядной книги Дашковых. Автор приводит краткие раз¬
ряды похода 1560 г. с Великих Лук, упоминает ряд воеводских назначений
в ливонских и пограничных с Литвой городах в разные годы Ливонской вой¬
ны.72 Из событий первых лет конфликта с рядом ошибок упоминаются по¬
ход Тохтамыша 1559 г., взятие А. Д. Басмановым Ругодива в 1558 г., По¬
лоцкое взятие 1563 г. Под 1568 г. значится «Поход против Ливонского ко¬
роля», под 1573 г. — взятие Пайды, под 1578 г. — поход в Ливонскую зем¬
лю под град Володимер, в том же году — бои под Псковом с Баторием.
В высшей степени интересно, что поход Ивана Грозного на Ливонию в 1577 г.
трактуется как «ходил на Свитского (шведского! — А. Ф.) короля» и взял
у него 27 городов.73 Таким образом, для А. Я. Дашкова в конце XVII в.
Прибалтика однозначно воспринималась как шведское владение, о том, с кем
в самом деле воевал Иван Грозный, русский дворянин уже не помнил.
В конце XVII в. на основе переработки Хронографа редакции 1626 г. и
других источников был составлен краткий Костромской летописец.74 Ива¬
ну IV в нем посвящено всего лишь несколько строк — это похвала, во мно¬
гом сходная с похвалой в сочинении Ф. Грибоедова, правда, из нее исчезли
таинственные «фряги», покоренные Грозным.75 Очень краткое сообщение,
68ПСРЛ. Т. 31. С. 133-142.
69Казакова Н. А. Вологодское летописание XVII —XVIII вв. // ВИД. Л., 1981. Вып. 12.
С. 73-86.
70ПСРЛ. Л., 1982. Т. 37. С. 173.
71 Богданов А. П., Чистякова Е. В. «Да будет потомкам явлено...». С. 77 — 82.
72 РНБ, Эрм. 567, л. 101, 103, 104.
73Там же, л. 101 об., 102 об.
74 Богданов А. П. Летописец Костромской краткий // Словарь книжников и книжности
Древней Руси. Вып. 3 (XVII в.). Ч. 2. С. 246 — 247.
75 РНБ, Погод. 1600, л. 95 об.-97 об.
368
Военная история XVI — XVII вв.
что «король литовский» шесть лет с 17-ю ордами осаждал Псков и так его
и не взял, содержится в так называемом Кратком Московском летописце кон¬
ца XVII в.76
Таким образом, в летописании XVII в. можно выделить следующие тен¬
денции в освещении событий войны за Прибалтику во второй половине
XVI в. По-прежнему нельзя говорить о выделении в русской истории особой
концепции Ливонской войны. Повествование о ней все еще представляет со¬
бой традиционный перечень походов и сражений. Возрастает, если так пра¬
вомерно выразиться, «утилитарный» интерес к ливонским походам: в лето¬
писи включаются разряды этих походов, что явно отражает практические
интересы дворянских родов по возвеличиванию служб своих предков. Появ¬
ляются новые оценки политики Ивана Грозного: он осуждается за то, что
уступил польскому королю и отдал ему уже завоеванные земли. В XVII в.
в летописном повествовании увеличивается количество сюжетов, когда при¬
меры из истории войны привлекаются для иллюстрирования религиозно¬
моральных сентенций, растет количество связанных с ней исторических ле¬
генд.
76 Буганов В. И. Краткий Московский летописец конца XVII в. из Ивановского областного
краеведческого музея // Летописи и хроники. 1976: М. Н. Тихомиров и летописеведение.
М., 1976. С. 291.
Н. В. Смирнов
БОЕВЫЕ ХОЛОПЫ В СОСТАВЕ
ПОМЕСТНОЙ КОННИЦЫ В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ
XVI—ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XVII в.
Одним из элементов службы дворян и детей боярских с земельных вла¬
дений было выставление с избыточных поместных земель вооруженных
слуг, снаряженных и обеспеченных лошадьми за счет помещика. Законода¬
тельное оформление эта практика получила в Уложении о службе царя Ива¬
на Васильевича, принятого в 1555 — 1556 гг., в качестве одного из этапов
крупномасштабной реформы русских вооруженных сил.1 Текст Уложения,
дошедший до нас в составе Никоновской летописи, гласил: «Которые вел-
можи и всякие воини многими землями завладали, службою оскудеша — не
против государева жалования и своих вотчин служба их — государь же им
уравнение творяше: в поместьях землемерие им учиниша, комуждо что дос¬
тойно, так устроиша, преизлишки же разделиша неимущим, а с вотчин и с
поместья уложенную службу учини же: со ста четвертей добрые угожей
земли человек на коне и в доспесе в полном, а в дальной поход о дву
конь (выделено мной. — Я. С.); и хто послужит по земли и государь их
жалует своим жалованьем, кормлении, и на уложенные люди дает денежное
жалованье; а хто землю держит, а службы с нее не платит, на тех на самих
имать денги за люди; а хто дает в службу люди лишние перед землею, через
уложенные люди, и тем от государя болшее жалованье самим».2
Расплывчатость формулировки вызывала вопрос о количестве боевых
слуг, которое помещик должен был выставлять в поход. Одни исследовате¬
ли полагают, что они выставлялись уже с первых 100 четвертей поместной
земли, другие полагают, что первые 100 четвертей были призваны обеспе¬
чить службу самого помещика, а слуги выставлялись, только если поместье
превышало этот размер. В любом случае боевые слуги должны были быть
1 Вопрос точной датировки Уложения о службе остается дискуссионным и подробно рас¬
смотрен Н. Е. Носовым в работе: Носов Н. Е. Уложение о кормлениях и службе 1555 — 1556 гг. //
ВИД. Л., 1985. Т. XVII. С. 58-87.
2ПСРЛ. М., 2000. Т. 13. С. 268-269.
© Н. В. Смирнов, 2006
370
Военная история XVI — XVII вв.
вооружены и снаряжены, чтобы быть способными участвовать в дальней
конной полковой службе, — т. е. иметь коня, вооружение и доспехи.
Требование Уложения о службе было призвано повысить эффективность
поместий как экономической базы для комплектования поместной конницы.
При строгом исполнении норм Уложения появлялась возможность увели¬
чить численность кавалерии без дополнительных земельных раздач и вер¬
стания новых дворян и детей боярских в службу.
Следующим шагом после законодательной регламентации службы с по¬
местий стал полномасштабный смотр поместной конницы, проведенный в
Серпухове летом 1556 г. «И государь сам смотрил свой полк, бояр и княжат
и детей боярскых и людей их всех, да у ведает государь свое воинство, хто
ему как служит. И государьское к ним по тому достоинству и жалование
<...>. И того же дни государь приказал князю Владимиру Андреевичи), того
же дни государь велел во всех местех смотрити детей боярскых и людей их.
И свезли к государю спискы изо всех мест, и государь сметил множество во¬
инства своего».3 Серпуховский смотр был, безусловно, не первым подобным
мероприятием, однако никаких материалов о предшествующих 1556 г. смот¬
рах и разборах служилых людей «по отечеству» мы не имеем.
Впервые подробные сведения о боевых слугах, их вооружении и снаря¬
жении мы встречаем как раз в материалах смотра 1556 г. по Кашире и в
боярской книге того же года. Помимо вышеупомянутых сведений в этих до¬
кументах впервые встречается разделение боевых слуг на три основные
группы, которое сохраняется и в XVII в.
Первую группу представляли боевые слуги, в какой-то мере являвшиеся
наследниками старой дружины. Именно о них и идет речь в «Уложении о
службе» 1555 — 1556 гг. Во время смотра 1556 г. к ним применялись те же
требования, что и к самим дворянам и детям боярским. Они обязательно
должны были быть конными, иметь вооружение и защитное снаряжение.
Предполагалось их использование в бою наравне с дворянами и детьми
боярскими. Эта группа холопов была наиболее профессионально подготов¬
ленной и боеспособной.
Вторая группа слуг, выступавших в поход вместе с помещиком, представ¬
ляет определенный интерес. В отличие от первой, в документах четко обо¬
значена их функция — быть при запасном коне своего хозяина. Но это был
не просто обычный слуга, следивший за конем дворянина. Указанные лица
всегда имели своего собственного коня и зачастую были очень хорошо
вооружены. Все это говорит о том, что они также играли значительную роль
в составе поместной конницы. Они также попадали в число тех слуг, ко¬
торых были обязаны выставлять помещики со своей земли.
Наконец, третья группа слуг представляла собой обозных. Поместная
система предполагала полное самообеспечение служилого человека. Высту¬
3ПСРЛ. Т. 13. С. 270-271.
Н. В. Смирное. Боевые холопы в составе поместной конницы.
371
пая в дальние походы, дворянин брал с собой множество различных припа¬
сов и снаряжения. Все это он не мог вести с собой, и потому большая часть
перевозилась в обозе. Доспехи также перевозились отдельно. При обозе нахо¬
дились и дворянские слуги, чаще всего именуемые «кошевыми» или «людь¬
ми в кошу». Встречаются и другие названия — «человек с юком», «человек
с возы», «человек с запасы». Вооружение их, как правило, было хуже, чем
у боевых слуг, и тем более чем у дворянина. В их задачу входила забота об
имуществе дворянина, в том числе и защита обоза от нападения, обустрой¬
ство и защита войскового лагеря. В боярской книге встречаются также еди¬
ничные упоминания «человека в стану» и «человека на городе».
Так как выставлявшиеся за счет помещика воины являлись слугами, то в
источниках XVI —XVII вв. к ним применялся обобщающий термин «боевые
холопы». Правда в десятнях он не используется, заменяясь на термин «чело¬
век» («человек на коне», «человек с господским конем», «человек в кош»).
Для более четкого разграничения трех упомянутых выше групп в данной
статье в дальнейшем они будут именоваться следующим образом: 1-я груп¬
па — служилые холопы, 2-я группа — с господским конем и 3-я группа —
кошевые.4
Жесткие требования Уложения о службе стали основанием для утвер¬
ждения о том, что привлечение к полковой службе боевых слуг (холопов)
позволяло резко увеличить численность поместной конницы, а следователь¬
но, и всей русской армии. Ярким примером этого стала брошюра С. М. Се¬
ред онина.5 Объясняя разницу между численностью русской поместной кон¬
ницы по немногочисленным сведениям разрядной документации и сведениями
иностранцев, Середонин указывает, что каждый дворянин и сын боярский
выставлял в поход в среднем 3-х боевых слуг, что доводило общую числен¬
ность поместной конницы конца XVI столетия до 75 ООО человек.6 Несмотря
на то, что наибольшая (документально подтвержденная) численность слу¬
жилых людей «по отечеству» не превышала 18 ООО человек,7 доводы Сере-
донина казались многим убедительными, так как подтверждали популярное
мнение об огромной численности русской армии в эпоху Ивана IV. Впрочем,
некоторые «исследования» еще более преувеличили силы русской кавале¬
рии. Д. Масловский в статье, посвященной русской армии XVII в., писал:
«в XVI столетии считают боевого элемента от 80 000 — 100 000, а с воору¬
4 Данная терминология была впервые применена в работах В. М. Воробьева: Воробьев В. М.
1) Из истории поместного войска в условиях иослесмутиого времени (на примере новгородских
служилых городов) // Исторический опыт русского народа и современность. СПб., 1994.
С. 82 — 91; 2) «Конность, людность, оружность и сбруйность» служилых городов при первых
Романовых // Дом Романовых в истории России. СПб., 1995. С. 93—108.
5 Середонин С. М. Известия иностранцев о вооруженных силах Московского государства
в конце XVI века. СПб., 1891.
6 Там же. С. 13.
7 В одном из крупнейших походов периода Ливонской войны — Полоцком походе 1563 го¬
да — численность дворян и детей боярских составляла 17 995 чел. См.: Книга Полоцкого по¬
хода 1563 г. СПб., 2004 (Рукописные памятники. Вып. 9).
372
Военная история XVI — XVII вв.
женными слугами до 300 ООО тысяч. В конце столетия полагают (но без
основания) до 60 ООО».8
Между тем, тщательное изучение имеющихся в нашем распоряжении не¬
многочисленных источников XVI в. и гораздо большего числа документов
XVII века позволяют пересмотреть устоявшийся стереотип о доле боевых
слуг в составе поместной конницы.
Из дошедших до нас документов в наибольшей степени подтверждает те¬
зис об огромном количестве боевых холопов дворян и детей боярских в со¬
ставе русского войска «Боярская книга 1556 года», опубликованная в конце
XIX столетия.9 Документ, составленный вскоре после проведения Серпухов¬
ского смотра, включал в себя сведения о «конности, людности, оружности
и доспешности» московских чинов, начиная с бояр, заканчивая выборными
дворянами из городов. К сожалению, документ сохранился не полностью,
в нем есть информация лишь о 13-ти последних статьях служилых людей
из 25-ти.10 Поэтому мы не располагаем информацией о наиболее экономиче¬
ски состоятельной части служилых людей.
Итак, упомянутые в боярской книге 155 служилых человек, по которым
имелись сведения об их боеготовности, могли выставить 603 боевых холопа
с вооружением в доспехах и на лошадях. В это число не попали такие кате¬
гории слуг, как «человек с юком», «человек в кош», «человек в стану», «че¬
ловек пеш», так как их число не нормировалось Уложением о службе.
В среднем на одного служилого человека в боярской книге приходилось по
4 боевых слуги. Были и те, кто выставлял в поход целые отряды, причем
значительно превышая при этом существующие нормативы:
«Яков Иванов сын Кузмин <...>, поместья за ним 1184 четверти, вотчи¬
ны нет. И по уложенью взяти с него 11 человек в доспесех, по старому смот¬
ру людей его 17 человек, в Серпухове смотр ему не был, годует в Казани
<...>, и князь Петр (П. И. Шуйский, казанский воевода. — Н. С.) в смот¬
ренном списку сыскал людей ево 13 человек в доспесех и на конех и передал
2 человека в доспесех <...>.
Григорей Микитин сын Сукин <...>, вотчины за ним четверть сохи да в
спорном месте полполполчети сохи, поместья 600 четвертей. И по уложенью
взяти с нево 7 человек в доспесех. По старому смотру людей ево 15 человек
в доспесех, а в Серпухове людей ево 20 человек в доспесех, а шеломы не
писаны, и передал 13 человек <...>».11
8 Масловский Д. Поместные войска русской армии в XVII столетии // Военный сборник.
1890. № 9. С. 12— 13. Фантастические сведения автора не помешали ему сделать один правиль¬
ный вывод, что «число вооруженных слуг у отдельных лиц, есть надежда, будет точно выяс¬
нено при разборке „дссятсп“ разборных списков» (С. 12).
9 Боярская книга 1556 года // Архив историко-юридических сведений, относящихся до Рос¬
сии, издаваемый Н. Калачовым. СПб., 1861. Кн. 3. Отд. 2. С. 28 — 80.
10 Лица, указанные в боярской книге, были разделены на 25 статей в зависимости от назна¬
ченного им денежного жалованья. Представители самой высшей из сохранившихся статей
(11-й) получали 50 р., самой низшей (25-й) но 6 р.
11 Боярская книга 1556 года. С. 66 — 67.
Н. В. Смирное. Боевые холопы в составе поместной конницы.
373
Как видно, служилые люди иногда приводили с собой больше, чем требо¬
вало Уложение, получая при этом денежную компенсацию, а иногда мень¬
шее число боевых слуг (холопов), что отражалось на выплачиваемом им жа¬
лованье. Всего таких «передаточных» людей насчитывалось 204 человека,
а «недоданных» — 133. Отсюда разница между реальным и сметным («уло¬
женным») числом слуг составляет 71 человек в пользу первых.
Защитное снаряжение боевых слуг частично освещено в статье Д. М. Фа¬
теева.12 Основным видом защиты боевых слуг был «тегиляй». В документе
упомянуты несколько их типов: простой, «толстый», «тонкий», «камча¬
тый», «бархатный». Вторым по распространенности был металлический
«пансырь», третьим — «бехтерец». Встречаются немногочисленные упоми¬
нания таких видов доспеха, как «бармица», «кольчуга», «куяк» и «зерца¬
ло». Помимо этого распространенным видом защиты была «шапка медная»
и «шапка бумажная». Важно отметить, что кошевые холопы защитного сна¬
ряжения не имели вовсе.13
Таким образом, данные «боярской книги 1556 года» вроде бы подтвер¬
ждают мнение о значительной доли боевых слуг (холопов) в составе поме¬
стной конницы, особенно учитывая тот факт, что данные наиболее обеспе¬
ченной части московских чинов не сохранились. С другой стороны, следует
также учесть, что доля самих московских чинов среди служилых людей «по
отечеству» была невелика. Поэтому для выяснения вопроса о численности
боевых холопов следует изучить положение уездного (городового) дворян¬
ства. Главным источником по боеготовности «служилых городов» являются
десятни. К сожалению, до нас дошло незначительное число подобных доку¬
ментов по XVI в., из которых лишь три содержат сведения о боевых слугах,
остальные же представляют лишь списки служилых людей без подробного
описания их «конности, людности, оружности».
Наиболее древняя из них — каширская десятая 1556 г., являющаяся ре¬
зультатом Серпуховского смотра.14 Сохранилось также две десятни, отра¬
жающие состояние русского уездного дворянства на завершающем этапе Ли¬
вонской войны — коломенская 1577 г. и ряжская 1579 г.15 Обстоятельный
обзор этих документов был сделан в еще одной статье Д. М. Фатеева.16
Сводная информация о количестве боевых слуг по данным десятен представ¬
лена в таблице 1.
12 Фатеев Д. М. Вооружение и снаряжение русской кавалерии в 1556 — 79 гг. // Прошлое
Новгорода и Новгородской земли: Материалы научной конференции. Великий Новгород, 2002.
Ч. 1. С. 147-154.
13 Там же. С. 152.
14 Гуляев Е. О детях боярских и отроках княжеских и вообще о дворянах, служивших в
России до конца XVIII столетия // «Heráldica»: Исторический сборник Н. В. Шапошникова.
СПб., 1900. Т. I. С. 28-44.
15 Сторожев В. Н. Десятни XVI века // Описание МАМЮ. М., 1891. Кн. 8. С. 2 — 42 (Ко¬
ломна), 219 — 248 (Ряжск).
16 Фатеев Д. М. Приокские служилые города в 1550-х и 70-х гг. (готовность к дальней
полковой конной службе) // Прошлое Новгорода и Новгородской земли: Материалы научной
конференции. Великий Новгород, 2002. Ч. 1. С. 124 — 129.
374
Военная история XVI—XVII вв.
Количество боевых слуг (холопов)
во второй половине XVI в. (по данным десятен)17
Служилый
город
Год
Дворян и детей
боярских
Боевых слуг (холопов)
В среднем
на дворя¬
нина
(без учета
кошевых)
Всего
Есть
сведения
о слугах
Служилых
С господ¬
скими
лошадьми
Кошевых
Всего
Кашира
1556
407
369
339
12
263
614
0,95
Коломна
1577
329
320
80
58
185
323
0,43
Ряжск
1578
454
100
3
6
35
44
0,09
Как видно из таблицы, даже в лучшие времена (1556) уездные дворяне
и дети боярские могли выставить в поход в среднем только 1 полноценного
боевого слугу и 1 кошевого холопа («человека с юком»). Причем среди дво¬
рян и детей боярских нередки были случаи полного отсутствия слуг (71 че¬
ловек). Основная масса служилых людей по отечеству могла привести с со¬
бой в полки 1—3 слуг, включая кошевых. Впрочем, и среди уездных дворян
были впечатляющие исключения. Два каширянина, подобно персонажам
боярской книги, были способны выставить на службу небольшие отряды
боевых слуг (холопов).
«Андрей Дмитриев сын Таптыков, в ево место сын ево Андреян, людей
дал царю великому князю в полк 8 человек о дву конь, с копьи в доспехах,
5 человек с вьюки, а сам о дву конь, 8 человек в доспехах. <...>
Гриша Злобин сын Петров <...>, а людей дал в полк к смотру 10 человек
на конех, 4 человека в доспехах, 6 в тегиляех толстых и в саадаках и в саб¬
лях, да 6 коней простых, да 5 человек с вьюки, а сам на коне в доспесе и в
шеломе».18
Таким образом, только относительно времени начала Ливонской войны
можно документально подтвердить тезис о том, что помещики приводили с
собой на службу одного боевого слугу, удваивая тем самым численность по¬
местной конницы. Эти же данные опровергают умозрительные построения
С. М. Середонина.
Тяжелая и продолжительная Ливонская война и возобновившиеся опус¬
тошительные вторжения крымских и ногайских татар привели к разорению
многих помещичьих хозяйств и, следовательно, снижению боеготовности
дворян и детей боярских. Примером этого служит состояние служилых го¬
17 В данной таблице приводятся сведения как об общей численности дворян и детей бояр¬
ских но десятням («Всего»), так и число тех служилых людей, которые представили сведения
о боевых слугах. При расчете среднего количества боевых слуг (холопов) на одного дворянина
кошевые холопы не учитываются, так как их число не нормировалось Уложением о службе
1555-1556 гг.
18Гуляев Е. О детях боярских и отроках княжеских... С. 28 — 29 (каширская десятня
1556 г.).
Таблица 1
Н. В. Смирнов. Боевые холопы в составе поместной конницы.
375
родов Коломны и Ряжска на завершающем этапе Ливонской войны. В коло¬
менской десятне один боевой холоп приходится уже на 2 — 3 дворянина, а из
ряжских служилых людей «по отечеству» боевого холопа для полковой
службы мог привести лишь каждый десятый. Причем в отношении Ряжска
следует отметить, что приведенные сведения касаются лишь 100 лучших
дворян служилого города. Если в Коломне доля дворян и детей боярских
без слуг (даже кошевых) составляла менее трети, то в Ряжске, напротив,
более двух третей от общего числа боеготовых. Среди коломенских дворян
нашлись немногие (3 чел.), которые смогли снарядить на службу по 5 —
6 боевых слуг (холопов), включая кошевых, а в Ряжске самое большое чис¬
ло холопов составляло три человека.19
Таким образом, уже к концу Ливонской войны боевые слуги (холопы)
составляли меньшинство в рядах поместной конницы. К сожалению, разоре¬
ние войны стали лишь первым шагом на пути тяжелейшего экономического
кризиса, который поразил все сельское хозяйство Русского государства, но
особенно тяжело сказался на поместной системе. Массовое бегство крестьян
из поместий дворян и детей боярских продолжалось и после окончания вой¬
ны. В борьбе с этим явлением слабо помогали даже вводимые «заповедные
лета». Очередной удар был нанесен страшным голодом 1601 — 1603 гг. В это
время от услуг боевых холопов стали отказываться и крупные землевладель¬
цы. Сокращение числа слуг не столько ослабляло поместную конницу,
сколько создавало внутриполитическую напряженность в стране. Изгнан¬
ные боевые холопы стали опорой для антиправительственных движений
Хлопка, обоих Лжедмитриев, Болотникова и бесчисленных мелких само-
званческих и разбойничьих движений.
Смутное время окончательно подорвало экономическую базу службы дво¬
рян и детей боярских. Служилые люди «по отечеству» больше рассчитывали
на государево денежное жалованье, чем на доходы с разоренных поместий.
Положение русского дворянства наглядно демонстрируют результаты «боль¬
шого разбора» 1621 —1622 гг., проводимого в 89-ти служилых городах в пред¬
дверии намечавшейся войны с Речью Посполитой (Таблица 2). Благодаря ря¬
ду работ, проведенных в рамках семинара «Государевы служилые люди XVI —
XVII вв.» под руководством В. М. Воробьева, были обработаны и опублико¬
ваны материалы о готовности к службе (в том числе и боевых холопах) слу¬
жилых городов Великого Новгорода,20 Бежецкого Верха, Боровска, Вороне¬
жа, Зубцова, Кашина, Луха, Старицы, Твери,21 Волхова и Белева,22 Алекси¬
19 Фатеев Д. М. Приокские служилые города в 1550-х и 70-х гг. ... С. 127 — 128.
20Воробьев В. М. «Конность, людность, оружность и сбруйность» служилых городов...
21 Смирнов Н. В. Разбор и смотр войска в 1621 г. и поместное дворянство // Прошлое Нов¬
города и Новгородской земли: Материалы научной конференции. Великий Новгород, 1999.
Ч. 2. С. 91-99.
22 Фатеев Д. М. Боеготовность приокских служилых городов по результатам смотра
1621/22 гг. // Прошлое Новгорода и Новгородской земли: Материалы научной конференции.
18 — 20 ноября 2003. Великий Новгород, 2003. С. 123—127.
376
Военная история XVI—XVII вв.
на и Козельска,23 Тулы,24 Пскова и Ржевы Пустой.25 В данной статье допол¬
нительно привлечены данные по Владимиру, Мценску и Угличу.26
Количество боевых слуг (холопов) в 1621—1622 гг.
(по данным десятен)27
Служилый город
Дворян и детей
боярских
Боевых слуг (холопов)
В среднем
на дворя¬
нина
(без учета
кошевых)
Всего
Готовых
выступить
на службу
Служилых
С господ¬
скими
лошадьми
Кошевых
Всего
Алексинский
110
90
-
20
?
20
0,22
Бежецкий
131
30
-
-
?
-
0
Белевский
217
128
25
3
71
99
0,22
Волховский
260
170
4
5
95
104
0,05
Боровский
69
65
-
3
?
3
0,05
Владимирский
221
200
25
42
?
67
0,34
Воронежский
333
244
-
5
?
5
0,02
Зубцовский
114
17
-
-
?
-
0
Кашинский
190
20
-
-
?
-
0
Козельский
98
89
-
6
?
6
0,07
Луховский
57
52
5
22
?
27
0,52
Мценский
826
768
45
16
170
231
0,08
Новгородский
1203
625
66
38
147
251
0,16
Старицкий
83
5
-
-
?
-
0
Тверской
128
37
-
3
?
3
0
Тульский
630
518
13
49
236
298
0,12
Углицкий
76
9
1
1
?
2
0,22
Всего по 17 городам
4746
3067
184
213
719 (?)
1116 (?)
0,13
Данные десятен разбора 1621 — 1622 гг. демонстрируют нам ситуацию,
сходную с положением рижского служилого города в конце Ливонской вой¬
ны. Почти три тысячи боеготовых дворян и детей боярских, 16 уездных
дворянских объединений могли в сумме выставить на службу всего 330 бое¬
23 Богданов И. В. О «конности, людности и оружности» Алексинского и Козельского слу¬
жилых городов в 1621 г. // Прошлое Новгорода и Новгородской земли: Материалы научной
конференции. Великий Новгород, 2002. Ч. 1. С. 160—163.
24 Смирнов Н. В. Тульское поместное хозяйство в 1621 г. // Проблемы материальной и ду¬
ховной культуры народов России и зарубежных стран. VI Всероссийская научная конферен¬
ция студентов и аспирантов: Тезисы докладов. Сыктывкар, 1999 г. С. 59 — 60; Федосеев Д. М.
Тульский служилый город в 1621 и 1631 гг. // Прошлое Новгорода и Новгородской земли: Ма¬
териалы научной конференции. 18 — 20 ноября 2003. Великий Новгород, 2003. С. 137 — 144.
25 Воробьев М. В. Псковский и Пусторжсвский «служилые города» по материалам смотра
военных сил России в 1621 г. // Псков в Российской и европейской истории (к 110-летию перво¬
го летописного упоминания). М., 2003. Т. 1. С. 326 — 333.
26РГАДА, ф. 210, оп. 4 (Дела десятен), № 2 (Владимир), 162 (Углич), 192 (Мценск).
27 Во многих десятнях 1621 —1622 гг. не вносились сведения о кошевых холопах (в таблице
в таких случаях ставится знак «?»). Расчет количества боевых холопов на 1 человека произво¬
дится по аналогии с таблицей 1.
Таблица 2
Н. В. Смирное. Боевые холопы в составе поместной конницы.
J77
вых холопов двух первых категорий, которые могли быть использованы в
полевом сражении. Это означало, что в среднем лишь у каждого девятого
служилого человека имелся такой слуга. Стоит добавить, что даже такая
удручающая ситуация усугублялась двумя обстоятельствами. Во-первых,
такое число холопов могло быть выставлено только в случае выплаты госу¬
дарева денежного жалованья (так называемая сметная готовность).28 Во-
вторых, даже в этом случае более полутора тысяч дворян и детей боярских
по-прежнему не могли даже сами выйти на службу, не то что выставить в
поход боевого слугу. В региональном аспекте несколько выделяется из общей
безрадостной картины луховское и владимирское дворянство (в среднем
1 боевой слуга на 2 дворян и детей боярских). Однако дворяне некоторых
уездов (Бежецкий Верх, Зубцов, Кашин, Старица) вообще не могли обес¬
печить службу ни одного служилого холопа или холопа при господском
коне.
Что касается вооружения и снаряжения холопов, то в целом оно было
сходным с дворянским. На вооружении служилых холопов и холопов с гос¬
подскими лошадьми числились те же комплекты — пищаль и сабля, саадак
и сабля. Обеспеченность боевых слуг лошадьми была в целом ниже, чем у
дворян и детей боярских. Очень высока была доля худых лошадей — мери¬
нов, меринков, меринцов.29
Столь низкая численность боевых холопов ставит под сомнение саму воз¬
можность использования их в самостоятельных подразделениях («холопьих
сотнях»), о чем говорится в некоторых работах. Для того чтобы набрать дос¬
таточное количество всадников для такого рода подразделения, требовалось
бы собирать их с доброго десятка служилых городов.
Постепенное восстановление поместного хозяйства в мирные годы деся¬
тилетия после окончания Смуты привели к некоторому улучшению боего¬
товности дворян и детей боярских. Накануне новой войны с Речью Поспо-
литой, после выдачи крупного денежного жалованья (15 — 25 р.), подавляю¬
щее большинство служилых людей «по отечеству» могло выступить в поход.
Однако ситуация с боевыми слугами продолжала оставаться прежней
(таблица 3). В Смоленский поход дворянские сотни отправились с мини¬
мальным числом боевых холопов, основную массу которых составляли ко¬
шевые.
28 Подробнее о реальной и сметной готовности см.: Воробьев В. М. Из истории поместного
войска в условиях послесмутного времени...
29 Вопрос о качестве конного состава поместной конницы и стоимости дворянских и холопь¬
их лошадей подробно освещен в двух работах М. В. Воробьева: Воробьев М. В. 1) Боевые ло¬
шади русской кавалерии XVI —XVII вв. (мифы и реальность) // Прошлое Новгорода и Нов¬
городской земли: Материалы научной конференции. Великий Новгород, 2002. Ч. 1. С. 155 —
160; 2) О стоимости боевых лошадей русской конницы в первой четверти XVII в. // Археоло¬
гия, история, нумизматика, этнография Восточной Европы: Сб. статей памяти проф. И. В. Ду¬
бова. СПб., 2004. С. 173-179.
378
Военная история XVI —XVII вв.
Таблица 3
Количество боевых слуг (холопов) накануне Смоленской войны 1632—1634 гг.
(по данным десятен 1630—1631 гг.)30
Служилый город
Дворян и детей
боярских
Боевых слуг (холопов)
В среднем
на дворя¬
нина
(без учета
кошевых)
Всего
Готовы
выступить
на службу
Служилых
С господ¬
скими
лошадьми
Кошевых
Всего
Бежецкий
230
224
-
7
?
7
0,03
Вельский
117
112
1
8
?
9
0,08
Вологодский
?
126
-
16
?
16
0,12
Галицкий
?
518
7
30
?
37
0,07
Зубцовский
126
124
2
И
58
71
0,1
Костромской
1095
1089
32
130
?
162
0,15
Новгородский
1443
967
18
-
79
97
0,02
Пошехонский
?
138
3
12
?
15
0,11
Романовский
?
84
1
1
57
59
0,02
Тверской
120
116
1
5
69
75
0,05
Тульский
730
616
14
221
?
235
0,38
Всего по 11 городам
4727 (?)
4114
79
441
263 (?)
783 (?)
0,13
Неудачный ход Смоленской войны привел к тому, что к моменту ее
окончания многие дворяне и дети боярские находились на службе уже без
своих слуг. По данным десятен 1634 г., у тверских дворян из 75 боевых слуг
осталось 25, у зубцовских из 71 — всего 9 человек. В целом в четырех
«тверских» служилых городах (Бежецкий Верх, Зубцов, Старица, Тверь)
осталось лишь 56 кошевых холопов и ни одного служилого или с господским
конем.31
Последним крупным смотром уездного дворянства в первой половине
XVII в. стал разбор и денежная раздача 1649 г. Обширный комплекс деся¬
тен этого разбора, насчитывающий почти 50 книг и охватывающий более по¬
ловины всех «служилых городов» того времени, еще ждет исследования,
поэтому данные о боевых слугах мы приводим лишь по двум регионам —
тверскому и костромскому (таблица 4).32
30 Источниками для данной таблицы являются десятни денежной раздачи 1630—1631 гг.:
РГАДА, ф. 210, оп. 4 (Дела десятен), № 79 (Тверь), 83 (Белая), 103 (Бежецкий Верх), 109
(Зубцов); Там же, Столбцы Новгородского стола, № 37, л. 18 — 213 (Романов, Пошехонье, Га¬
лич, Вологда). Данные по Костроме приведены по: Баранов К. Н. О готовности Костромского
«служилого города» к службе в 1630 и 1649 гг. // Прошлое Новгорода и Новгородской земли:
Материалы научной конференции. Великий Новгород, 2002. Ч. 1. С. 170—173; По Новгороду:
Воробьев В. М. «Кониость, людность, оружность и сбруйность» служилых городов... С. 99 —
102; По Туле: Федосеев Д. М. Тульский служилый город...
31 РГАДА, ф. 210, оп. 4 (Дела десятен), № 80 (Тверь), 104 (Бежецкий Верх), 110 (Зуб¬
цов), 203 (Старица).
32Там же, № 105 (Бежецкий Верх), 111 (Зубцов), 199 (Тверь); данные по Костроме при¬
ведены по: Баранов К. Н. О готовности Костромского «служилого города» к службе... В ко¬
стромской и зубцовской дссятнях есть данные только о дворянах и детях боярских одной из по¬
ловин.
Н. В. Смирное. Боевые холопы в составе поместной конницы.
379
Количество боевых слуг (холопов) в 1649 г.
(по данным десятен)
Служилый город
Дворян и детей
боярских
готовых
к службе
Боевых слуг (холопов)
В среднем на
дворянина
(без учета
кошевых)
Служилых
С господскими
лошадьми
Кошевых
Всего
Бежецкий
86
2
10
24
36
0,14
Зубцовский
36
1
1
9
И
0,3
Костромской
617
20
81
219
319
0,16
Тверской
67
-
6
21
27
0,09
Всего по 4 городам
806
23
98
273
393
0,15
Незначительный охват представленных материалов не позволяет делать
четких выводов, тем не менее, применительно к указанным выше регионам,
можно отметить стабилизацию ситуации с боевыми слугами. Их число по-
прежнему незначительно, и основную долю составляют кошевые холопы.
Десятни 1649 г. интересны тем, что предоставляют очень подробную
информацию о вооружении боевых холопов, в том числе и кошевых. Оно
отличалось большим разнообразием холодного и огнестрельного оружия.
Служилые холопы были вооружены так же, как и дворяне. Основным их
оружием были карабины и пистоли, реже — пищали. В комплект вооруже¬
ния, как правило, входила сабля. Никаких других видов холодного оружия
у служилых холопов не встречается. Холопы с господскими лошадьми, на¬
оборот, в большей степени были вооружены устаревшими к середине XVII в.
пищалями. Единственным типом холодного оружия также была сабля. Зато
кошевые холопы комплектовались вооружением хаотично. Немногие из них
выступали в поход с карабинами, пистолями или саблями. Намного чаще
встречались разнообразные пищали, рогатины и даже топоры. Такое поло¬
жение прослеживается и по более раннему периоду. На основе изучения
новгородских десятен 1638 г. В. М. Воробьев пришел к следующим выво¬
дам: «Вооружение конных слуг мало чем отличалось от помещичьего и со¬
стояло как из огнестрельного, так и холодного оружия. Несколько по-друго¬
му обстояли дела с вооруженностью кошевых людей. Их оружие должно
было быть приспособленным к оборонительным действиям. Поэтому значи¬
тельная часть прежнего помещичьего тяжелого вооружения перешла в руки
кошевых людей».33
Крайне низкая степень оснащенности служилых городов боевыми холо¬
пами была нарушением норм Уложения, тем более что значительная часть
дворян и детей боярских владела значительными поместными дачами. Но
при этом земельные владения уездных дворян и детей боярских (как помес¬
тий, так и вотчин) страдали серьезным недостатком — отсутствием рабочего
населения (крестьян и бобылей).
33Воробьев В. М. «Конность, людность, оружность и сбруйность» служилых городов...
С. 103-106.
Таблица 4
380
Военная история XVI — XVII вв.
Практически все служилые люди, которым удавалось привести на смотр
боевых слуг в соответствии с уложенными нормами, имели на своих поме¬
стных и вотчинных землях до нескольких десятков крестьянских и бобыль-
ских дворов. Из 10 луховских дворян и детей боярских лишь один владел
менее чем десятью крестьянами и бобылями, четверо — более чем десятью,
двое — более чем 20-ю, в поместьях еще троих насчитывалось соответствен¬
но 33, 42 и 60 крестьянских и бобыльских дворов.34 Несколько иначе обстоя¬
ло дело во Мценском служилом городе. Из служилых людей мценян, ко¬
личество боевых холопов у которых соответствовало уложенному, 18 чело¬
век владели до 10-ти крестьянами и бобылями, 12 — свыше этого числа.35
Но и в том, и в другом случае залогом нужного числа выставляемых в поход
боевых слуг была хорошая населенность поместий и вотчин рабочим населе¬
нием.
Случаи, когда члены служилого города, не имея крестьянских или бо¬
быльских дворов, могли привести с собой на смотр боевых холопов, крайне
редки. Они относятся к новикам, которые служили с отцовских поместий.
Например, мценский новик Кирило Алаев сын Протасов при разборе сооб¬
щил, что «...поместья и вотчины нет. На государеве службе будет подле
отца на коне в саадаке да за ним человек служилой на мерине с пищалью да
человек в кошу с запасом...».36 При этом его отец, выборный дворянин Алай
Борисов сын Протасов, владел 366 четвертями поместной земли с 16 кресть¬
янскими и бобыльскими дворами и, помимо боевых слуг сына, мог выста¬
вить от себя все три типа боевых холопов: «...служилого человека на коне
в саадаке, да человека на мерине в саадаке с конем с простым, да человека
в кошу запасом...».37
Интересным примером того, насколько важным для обеспеченности дво¬
рянской службы была населенность их поместных и вотчинных владений,
является следующий текст владимирской десятни 1621 г.:
Павел Васильев сын Вышеславцов (выбор, 800 чети), «...поместье за ним
худо, в дачех 99 чети, крестьян и бобылей 7 человек, и то де ево поместье
разорено от литвы и от казаков. И с тово де ево поместья без жалованья на
службе быти не с чево. <...> А сам Павел сказал: при прежних де государех
служил по Мещере с мещерского поместья на коне в пансыре, да за два коня
простых, а с ними по человеку на конех с простыми конями в саадацех и
саблях да за ним три человека на конех в пансырех с копьи. А поместья за
ним в Мещере в дачех 260 чети крестьян и бобылей 60 человек и то де по¬
местье взято в 122-м году за опалу...».38 Указанный случай показывает, как
высокая плотность крестьянского населения поместья позволяла дворянину
значительно превысить уложенные нормы (пять боевых слуг вместо двух),
34 РНБ, Эрм. 343/3.
35 РГАДА, ф. 210, оп. 4 (Дела дссятеп), № 182.
36Там же, л. 252 об.—253.
37 Там же, л. 6 —7 об.
38Там же, № 2, л. 9 —9 об.
Н. В. Смирное. Боевые холопы в составе поместной конницы.
381
а недостаточное число крестьян и бобылей вообще не позволяло выступить
на службу.
При изучении десятен бросается в глаза значительная доля кошевых хо¬
лопов, составлявших основную часть боевых слуг. Учет их вместе с другими
категориями существенно изменяет ситуацию с обеспеченностью дворянской
службы слугами «людностью» в лучшую сторону. Однако записывать коше¬
вых холопов в число полноценных воинов не следует. Хотя последние иссле¬
дования показали, что кошевые холопы, также как служилые, были конны¬
ми,39 они все же не попадали под действие Уложения о службе. Основным
доказательством этого являются сведения все той же боярской книги 1556 г.
«Русин Данилов сын Игнатьев. <...> Поместья за ним 19 вытей <...>,
а в Серпуховском смотре поместья за собою сказал 12 вытей, сам о 2 конь,
в доспесе и в шапке, да человек на коне в доспесе и в шеломе, да 2 человека
на конех в тегиляех в толстых, да 2 человека на меринех с юки. А по уло-
женью взяти с него с земли человек в доспесе и передал 2 человека в теги¬
ляех...».
«Останя Правоторхов сын Истленева. <...> Вотчины за ним с братани-
чем треть сохи, поместья на 400 четвертей, людей его <...> с ним будет <...>
5 человек на конех в доспесех, да на городе 10 человек с пищальми <...>,
А по уложению взяти с него с земли 4 человека в доспесех и 1 человек в
тегиляе, и передал человек в тегиляе, и не додал человек в тегиляе».
«Невзор Злобин сын Чоглоков, <...> поместья за ним 30 вытей, сам в
доспесе и в шеломе, да 2 коня просты, да за ним 3 человека — 2 в пансырех
и один в бехтерце, да 6 человек на конех без доспеху, да 5 человек в ко¬
шу, да 5 человек в стану. А по уложенью взяти с нево с земли 2 человек в
доспесех, и передал человек в доспесе».40
Из этих примеров видно, что под нормы уложения не попадали не только
кошевые холопы («в кошу», «с юки», «в стану») или пешие слуги («на
городе»), но и конные служилые холопы, не имевшие защитного снаряже¬
ния. За их наличие помещику не полагалась денежная компенсация. О том,
что и в XVII столетии кошевые не учитывались при определении степени
боеготовности служилого человека, говорит тот факт, что сведения о них со¬
держат менее половины десятен (см. выше табл. 2 и 3). Две другие кате¬
гории боевых слуг (холопов) упоминаются во всех без исключения десят-
нях, где вообще есть сведения о боеготовности.
Подводя итог исследованию обеспеченности дворянской службы боевыми
слугами (холопами) во второй половине XVI —начале XVII в., еще раз отме¬
тим:
— Нормы Уложения о службе Ивана Грозного не совсем выполнялись
уже в период его принятия. В ходе исследуемого периода различного рода
причины привели к тому, что указанные выше нормы вообще перестали вы¬
полняться.
39Воробьев М. В. О стоимости боевых лошадей русской конницы...
40 Боярская книга 1556 года. С. 28 — 31
382
Военная история XVI—XVII вв.
— Наличие боевых слуг (холопов) у дворян и детей боярских уже на за¬
вершающем этапе Ливонской войны были, скорее, исключением, нежели
пра-вилом. Доля их в составе русской поместной конницы была очень незна¬
чительна.
— Главной причиной неспособности подавляющего большинства уездных
дворян и дворян боярских выставить в поход боевых слуг (холопов) была
низкая степень обеспеченности их земельных владений (поместий и вотчин)
рабочим населением (крестьянами и бобылями).
— Масса кошевых (обозных) холопов не считалась полноценной частью
русской поместной конницы как при разработке Уложения о службе 1555 —
1556 гг., так и в последующее столетие. Их наличие не являлось важным
показателем боеготовности служилого человека «по отечеству».
Л. Н. Лобин
ПОЛКОВАЯ АРТИЛЛЕРИЯ
В ЦАРСТВОВАНИЕ МИХАИЛА ФЕДОРОВИЧА
(1613-1645)
В семнадцатом столетии многие виды технической промышленности (же-
лезо-ковательное и литейное дела, пороходелие и селитроварение) зависели
от развития огнестрельного дела. Поэтому исследователь, обратившийся к
изучению документов об отечественном «огнестрельном наряде», невольно
переносится из области военной истории в область экономическую — перед
ним фактически оказывается вся предыстория складывания российской про¬
мышленности.
Однако в силу грандиозности военных преобразований Петра Великого
русская артиллерия XVII в. зачастую изображается как нечто несовершен¬
ное, хаотичное, почти не связанное в своем развитии с военными реформами
начала XVIII в.1 «Со времени Михаила Федоровича до Петра Великого ни¬
каких серьезных улучшений в нашей артиллерии не произошло», — писал
в начале XX в. известный историк артиллерии А. А. Нилус, повторяя, по
сути, вывод Н. Е. Бранденбурга о том, что в XVII столетии царил «полный
произвол и неурядица» в изготовлении орудий.2 Многие современные исто¬
рики полностью разделяют такое мнение, более основанное на априорных
умозаключениях, чем на источниковой базе. Некоторые положения, в част¬
ности о «хаотичности» артиллерии XVII в., не будучи доказанными, при-
1 См. об этом, например: Лобин А. Н. Состояние полковой артиллерии к началу царство¬
вания Петра Первого: к вопросу о преемственности развития артиллерийского вооружения
конца XVII —начала XVIII вв // «Мы были». Генерал-фсльдцсйхмейстср Я. В. Брюс и его
эпоха: Материалы Всероссийской научной конференции 12 — 14 мая 2004. СПб., 2004. Ч. 2.
С. 37.
2 Бранденбург Н. Е. Исторический каталог Санкт-Петсрбургскго Артиллерийского музея.
СПб., 1877. Ч. 1; Нилус А. А. История материальной части артиллерии. СПб., 1905. Т. 1.
С. 112; ср.: По Маршалл. Выбор пути. Почему Московия не стала Европой // Родина. 2003.
№ И. С. 26-27.
© А. Н. Лобин, 2006
384
Военная история XVI — XVII вв.
обрели характер «состоявшегося факта»; в свое время такого рода аксиомы
переходили из одной работы в другую.3
Перечень устоявшихся стереотипов можно было бы продолжить, но это
не выходит за рамки нашей работы. Как нам кажется, причина такого под¬
хода лежит в том, что основной массив документации Пушкарского приказа,
рассредоточенный по семи рукописным собраниям Москвы и Санкт-Петер¬
бурга, остается малоизученным до сегодняшнего дня.4 Как справедливо за¬
метил один из немногих специалистов по «огнестрельному наряду» XV —
XVII вв. А. Н. Кирпичников, мнения о «произволе и неурядице» в допет¬
ровской артиллерии всегда опровергались, когда «дело доходило до харак¬
теристики какого-либо отдельного периода».5 Выход из данного положения
видится во введении в научный оборот массива архивных материалов Пуш¬
карского приказа, который до сих пор редко используется при изучении
артиллерии XVII в.
Несколько слов хочется сказать об исследованиях А. Н. Кирпичникова,
которые посвящены изучению артиллерии по интересующему нас периоду
XVII столетия. Изучив описи «пушек и пищалей» XVI —XVII вв., автор со¬
ставил таблицы, расположив орудия по их точному признаку — «весовому
калибру». «При таком разделении, — пишет А. Н. Кирпичников, — в ка¬
жущемся беспорядке открылся ясный и точный порядок. Каждому подраз¬
делению составленной нами таблицы <...> соответствуют десятки и сотни
одинаковых по калибру орудий и сотни тысяч ядер».6 Таким образом, вывод
историка можно сформулировать следующим образом: «весовой калибр» —
самый точный признак, размеры и масса орудий не были основными кри¬
териями. А. Н. Кирпичниковым был получен ряд совершенно новых, отлич¬
ных от общепринятых, выводов о развитии артиллерийского вооружения в
сторону типизации продукции.
Однако следует отметить и недостатки такого подхода. Дело в том, что
описи пушек XVII в., на которые главным образом опирается в своих иссле¬
дованиях А. Н. Кирпичников, лишь в редких случаях описывают конструк¬
тивные параметры с указанием года отливки. В большинстве же случаев рос¬
писи городовой артиллерии характеризуются лаконичными сведениями об
3 Денисова М. М., Портпов М. Э. Русское оружие. М., 1952. С. 76; Артиллерия и время:
Сб. статей и материалов, посвященных 610-летию отечественной артиллерии. СПб., 1993.
Вып. IV. С. 111.
л Лебедянская А. П. Пушкарский приказ: Рукопись дне. ... канд. ист. наук. М., 1950; Ло-
бин А. Я. Материалы Пушкарского приказа как исторический источник // Историография и источ¬
никоведение Отечественной истории: Сб. научных статей. СПб., 2003. Вып. 3. С. 105—115.
5 Кирпичников A. Я. 1) «Описная книга пушек и пищалей» как источник по истории сред¬
невековой русской артиллерии // Сб. материалов и исследований АИМ. Я., 1959. Вып. 4.
С. 256; 2) Русская средневековая артиллерия. О единообразии в изготовлении орудий и их
классификации // Археология, история, нумизматика, этнография Восточной Европы: Сб. ста¬
тей памяти проф. И. В. Дубова. СПб., 2004. С. 203.
Кирпичников А. Я. Описная книга пушек и пищалей... С. 268; см. также: Кирпични¬
ков А. Я. Русская средневековая артиллерия... Табл. I —VII.
А. Н. Лобии. Полковая артиллерия в царствование Михаила Федоровича
385
орудиях; а их записи подобны записям «Описной книге пушек и пищалей»
1647 г., в которых присутствуют лишь калибры и названия. Поэтому крайне
трудно, а иногда практически невозможно установить, к какой эпохе при¬
надлежит то или иное орудие, упоминаемое в документе. Основное внима¬
ние в изучении производства артиллерии XVII в., как мы считаем, следует
уделять не анализу описей городских орудий, перечисляющих вооружение,
которое скапливалось в городах на протяжении нескольких столетий (XV —
XVII вв.), а более широкому кругу источников — рассмотрению всей техни¬
ческой документации Пушкарского приказа и Пушечного двора, показываю¬
щей и четкую классификацию, и единообразие новоотлитых орудий. Кроме
того, именно изучение актов и книг главного артиллерийского ведомства
дает основание предположить, что не только калибр, но и размеры и массы
орудий были в XVII в. основными критериями пушечного производства.
В настоящей работе предпринята попытка проанализировать полковую
артиллерию времен царя Михаила Федоровича Романова, главным образом
на основе делопроизводственных документов Пушкарского приказа.
1. Русская полковая артиллерия
и восстановление Пушечного двора в 1613—1630 гг.
После трагических событий Смутного времени правительству Михаила
Федоровича, взявшему бразды правления с 1613 г., предстояло решить наи¬
сложнейшие задачи по восстановлению Пушечного двора, налаживанию
производства и подготовке к новой войне за возвращение потерянных зе¬
мель. Смотр вооруженных сил в 1614 — 1615 гг. показал, что события Смут¬
ного времени нанесли ощутимый урон состоянию «огнестрельного наряда».
Фактически страна не имела полноценной артиллерии. Возобновить артил¬
лерийское производство в кратчайшие сроки было не так легко: сильно по¬
страдал от обстрелов Пушечный двор, его деревянная литейная сгорела,
а каменная требовала восстановления.
Чтобы внедрить научную основу для модернизации и повышения интен¬
сивности производства, на Пушечном дворе планировалось привлечь к рабо¬
там иностранных специалистов.7 К литейному производству была подклю¬
чена группа русских специалистов под руководством известного мастера
Андрея Чохова. В отреставрированном каменном и новопостроенном дере¬
вянном амбарах сразу же начались работы по отливке орудий.
Документы отмечают введение в начале 1620-х гг. ряд новшеств, напри¬
мер, в 1623 г. приглашенные иноземцы построили на Пушечном дворе «куз¬
нечную мельницу и учали железо ковать водою».8 О растущем из года в год
производстве свидетельствуют также кормовые и окладные росписи Пуш¬
7 Архив СПб ИИ РАН, ф. 175 (И. X. Гамеля), он. 3, кн. 27; Лобин А. Н. Литсц немецкий
Иван Фалька // Родина. 2002. № 6. С. 33.
8Забелин И. Дополнения к Дворцовым разрядам. М., 1883. Кн. 3. С. 161.
386
Военная история XVI — XVII вв.
карского приказа 1598—1627 гг. В конце XVI в. литьем занимались пять пу¬
шечных и колокольных мастеров; в 1617/18 г. на Пушечном дворе числилось
6 литейщиков, в 1627 г. — 5 главных специалистов. По росписям нетрудно
заметить, что по штатному составу к 20-м гг. XVII в. Пушечный двор вышел
на уровень досмутного времени.9 Если же обратимся к записям дворцовых
приказов, составленных по памятям Пушкарского приказа, то заметим, что
постоянные жалования сукном мастеров свидетельствуют о растущей произ¬
водительности пушечной литейной.10
В годы царствования Михаила Федоровича документы отмечают не¬
сколько типов полковых пушек «руссково и немецково литья». Это проис¬
ходило оттого, что руководство Пушкарского приказа стремилось воссоз¬
дать артиллерию после Смуты по образцам, соответствующим передовому
европейскому уровню.
Анализ сохранившихся документов наводит на мысль о том, что с 1613
по конец 1620-х гг. Пушечный двор отливает те же типы орудий, что и в
конце XVI в., исключение составляют 1,5 — 2-фунтовые «полковые пищали»
нового образца.
Основное количество производимых пищалей калибром 6, 4, 3 фунтов
называлось «полуторными» и обозначалось в зависимости от размеров,
соответственно, «большими», «середними» и «малыми» полуторными пища¬
лями.11
В связи с тем, что пожар 1626 г. уничтожил основную часть архива Пуш¬
карского приказа, нами была предпринята попытка собрать по частицам
уцелевшие документы по производству полуторных пищалей. В фонде ака¬
демика И. X. Гамеля из архива СПб ИИ РАН удалось обнаружить неко¬
торые материалы, среди которых особое внимание привлекает приходо-рас¬
ходная книга Пушкарского приказа (ПРК) и Опись московских орудий
1695 г. (OMO).12 Так, фрагменты ПРК содержат сведения о том, что в июле
1618 г. под руководством А. Чохова отливались партии «полуторных пища¬
лей».13 Записи «Дворцовых разрядов», составленные по «памятям Пушкар¬
ского приказа, фиксируют отливку этих орудий до 1623 г.14 OMO значи¬
тельно дополняет подробными описаниями 6-фунтовых «больших полу¬
торных пищалей»:
9 Архив СПб ИИ РАН, ф. 175 (И. X. Гамеля), on. 1, № 1, л. 1; № 5, л. 1-8.
10Забелин И. Дополнения к Дворцовым разрядам. Кн. 3. Стб. 760.
11 Сборник Московского Архива Министерства Юстиции. М., 1914. Т. VI. С. 50.
12 Архив СПб ИИ РАН, ф. 175 (И. X. Гамеля), оп. 3, кн. 27; on. 1, № 465.
13Там же, оп. 3, кн. 27, л. 271 («...ярыги <...> у Ондрея Чохова глину бьют к образцам и
летейному делу полуторных пищалей», «...к полуторным пищалям <...> сушат сердечники и
крепи куют»). В конце сентября 1618 г. мастер был награжден «за то, что он лил полуторные
пищали» (Забелин И. Е. Дополнения к Дворцовым разрядам. Кн. 2. Стб. 140); в ноябре
ученики мастера были пожалованы «за то, что они слили <...> 5 пищалей полуторных» (Там
же. С. 140).
14 В 1622 — 1623 гг. К. Михайлов, Г. Наумов, А. Якимов «слили полуторного и всякого на¬
ряду шестьдесят одну пищаль да 10 тюфяков» (Забелин И. Е. Дополнения к Дворцовым раз¬
рядам. Кн. 2. Стб. 143).
А. Н. Лобни. Полковая артиллерия в царствование Михаила Федоровича
387
6-фунтовые полуторные пищали 1608—1648 гг.15
Год
отливки
Калибр
Вес
Длина ствола
Дополнительные
Сведения
1608
6 фунтов
54 — 57 пуд
4
аршина
2 орудия стояли в 1695 г. в Москве у Яуз¬
ских ворот и в Александровской башне
1618
6 фунтов
?
4
аршина
5 пищалей слил А. Чохов с учениками
1623
6 фунтов
52 — 56 пуд
4
аршина
3 орудия в 1695 г. хранились в Москве на
Мстиславском дворе и у Никитских ворот
1628/29
6 фунтов
52 — 58 пуд
4
аршина
2 орудия хранились на Пушечном дворе
1630
6 фунтов
49 — 51 иуд
4
аршина
3 орудия стояли у Мясницких и у Пречис¬
тенских ворот
1648
6 фунтов
46 — 49 пуд
4
аршина
2 пищали в 1695 г. хранились на Мсти¬
славском дворе
Сведения о более раннем производстве орудий таких же параметров так¬
же можно найти в OMO и в других описях городов (Смоленск, Псков и т. д.).
В редких случаях пушкарские головы и дьяки подробно расписывали ка¬
либр, размеры, вес и надписи на стволах, например: «...пищаль руссково
литья 6 гривенок ядро длина 4 аршина <...>, на ней к запалу великого го¬
сударя наименование: „Божиею милостию повелением государя царя и ве¬
ликого князя Василия Ивановича всеа Руси самодержца зделана сия пи¬
щаль полуторная во 2-е лето государства его лета 7116-го делал Андреев
ученик Чохова Ивашко Алексеев“», «...пищаль медная полуторная Левик,
мерою 4 аршина, на ней подпись, что лита в 7098-м году, лил Андреев
ученик Кондратей Михайлов, на ней у казны и на середине и у дула травы
и обручи гладкие, а позади казны лвова персона, у дула пояс травчатый»
и др.16
Сравнив по документам все характеристики полуторных орудий 1560 —
1600 и 1608 — 1648-х гг. между собой, мы убедились, что на Пушечном дво¬
ре в течение более восьмидесяти лет отливались однотипные пищали. Тем
самым подтверждается мнение А. Н. Кирпичникова о том, что 6-фунтовые
орудия XVI и XVII вв. «почти одинаковы, причем экземпляры XVI в. поч¬
ти не отличаются от образцов XVII в.».17 Малочисленность источников не
дает возможности подробнее проследить выпуск полуторных пищалей на
Пушечном дворе в течение второй половины XVI —первой половины XVII в.
Первые орудия калибром 6 фунтов, с длиной ствола около 4 аршинов
(+/-1 вершок) и весом 48 — 50 пудов, как отмечается в документах, стали
отливать мастера Богдан и Кашпир Гану сов в 1560-х гг. Ученик последне¬
го, Андрей Чохов, с помощниками делал такие же полуторные пушки в
конце XVI —начале XVII в. В свою очередь, чоховские ученики (В. Логи¬
нов, Т. Алексеев и др.) по прежним образцам лили 6-фунтовые полковые
15 Архив СПб ИИ РАН, ф. 175 (И. X. Гамеля), оп. 1, № 465.
1(5Там же; ДАИ. СПб., 1853. Т. 5. С. 294-310.
17Кирпичников А. Н. Русская средневековая артиллерия... С. 214. См. табл. VI.
Таблица 1
388
Военная история XVI — XVII вв.
орудия в 30 —40-х гг. XVII в. Изменения лишь претерпевала внешняя
отделка стволов.18
До 30-х гг. XVII века средние и малые полуторные (4 — 3 фунтовые) пи¬
щали, по-видимому, производились незначительными партиями, так как
упоминаний о них сохранилось очень мало.
Орудия «русково литья» более мелкого калибра (1,5 — 2 фунта) на Пу¬
шечном дворе отливали в течение 1620 —40-х гг. следующие мастера:
И. Антипьев, И. Антонов, В. Логинов, Н. Баранов, Ф. Баранов, Ф. Ива¬
нов, С. Кузьмин, П. Кузьмин, А. Меркульев, И. Тимофеев, И. Топин,
Ф. Улыбин и др. По-видимому, все они на тот момент являлись учениками
известных литейщиков — А. Чохова, А. Якимова и др. Сравнение описей
артиллерии с промышленной документацией Пушечного двора дает пред¬
ставление не только о масштабах литья, но и о размерах пищалей «руссково
литья»: пушки имели относительно короткий ствол (аршин 10 вершков
+/-1 вершок) и малый вес (8 — 9 пудов), благодаря чему их можно было бы
использовать в полевых боях (подробнее см. Приложение).19 Характерна
еще одна особенность: большинство пищалей обладают схожими украшения¬
ми, в которых присутствуют изображения православных крестов и «Голго¬
фы». «Голгофа» представляла собой «крест с подножием, копие с тростью»,
т. е. символическое изображение места, где умер Христос. К началу
1630-х гг. производство этих пищалей постепенно вытесняется полковыми
пушками шведского образца, а к 1640 г. они окончательно уступили место
разработанным в недрах Пушечного двора 2,3, 4-фунтовым орудиям новых
конструкций.
2. Полковая артиллерия шведского образца в 1630—1634 гг.
2.1.Кожаные пушки
В 1625/26 г. по предложению полковника Мельхиора фон Вюрмбрандта
и барона Роберта Скотта шведским королем Густавом Адольфом был введен
новый вид орудий — 1—3-фунтовые кожаные пушки, которые состояли из
тонкостенного медного ствола с торелью; ствол скреплялся несколькими же¬
лезными обручами, а затем обвивался просмоленной веревкой и сверху об¬
шивался кожей, пропитанной дегтем; снаружи надевался железный обруч с
двумя цапфами. Кожаная пушка весила всего 3 — 4 пуда и легко перевози¬
лась на лафете одной лошадью. Но стрелять такое «чудо-оружие» могло
18 Архив СПб ИИ РАН, ф. 175, on. 1, № 465; ДАИ. Т. 5. С. 294-310; Сб. МАМЮ.
М., 1914. Т. 6. С. 159—163. При сравнении оказывается, что орудия Богдана, Кашнира Гану-
сова, Русина Евсеева, Тимофея Логинова и Григория Наумова почти одинаковы; разница в ве¬
се (2 — 4 пуда) может объясняться отсутствием или присутствием роскошного орнамента на
стволах. См. также: Кирпичников А. Н. Русская средневековая артиллерия... Табл. VI.
,9Опись Смоленска 1670—1671 гг. // ДАИ. Т. 5. С. 294 —310; Опись Пскова // Сб.
МАМЮ. Т. 6. С. 159-163.
А. Н. Лобип. Полковая артиллерия в царствование Михаила Федоровича
389
только картечью; к тому же из-за плохой теплопроводимости веревок ствол
перегревался и мог разорваться. К началу 1630-х гг. от производства кожа¬
ных орудий в Швеции отказались. Но в соседней «Московии» новым изо¬
бретением заинтересовались — Россия времен Михаила Федоровича явля¬
лась одной из немногих стран, которые пристально следили за развитием
шведской артиллерии.
Период 1620 —30-х гг. — время тесного военно-политического сотруд¬
ничества России и Швеции. Как установил в своих работах Б. Ф. Поршнев,
существовала прямая связь между заключением военно-политического сою¬
за Швеции и России накануне Смоленской войны 1632— 1634 гг. и началом
создания армии «нового строя».20 С 1628 г. русская казна поставляла се¬
верному соседу огромные по тем временам партии дешевого хлеба — шведы
покупали его по 5 —6 рейхсталеров за ласт, а продавали в Амстердаме по
75 рейхсталеров.21 Размер русской помощи был по заслуге оценен шведским
королем — на переговорах военной миссии во главе с полковником А. Лесли
было достигнуто соглашение о создании в России полковой артиллерии по
шведскому образцу — шведы были готовы открыть русским секреты своих
пушек.
Записи дворцовых разрядов, сделанные по «памятям» Пушкарского при¬
каза, отмечают: вслед за Швецией, Россия с 1630 г. начала производить ко¬
жаные пушки. В документах записи «о пушечном кожаном деле» выражены
кратко, поэтому узнать какие-нибудь подробности относительно их произ¬
водства не всегда представляется возможным. Известно лишь, что на Пу¬
шечном дворе кожаные пушки делал приглашенный в Москву шведский
мастер Ю. Коет. По памяти из Пушкарского приказа, 16 июня 1632 г. «нем-
чин Елисей Коет» пожалован сукном «за стрельбу, что он перед государем
стрелял на лугу из кожаные пушки июня в 13 день».22 Но, как уже отме¬
чалось, из-за плохой теплопроводимости веревок бронзовый ствол сильно
разогревался и портился от выгорания, что вело к его разрыву. По свиде¬
тельству русских послов, из 104 сделанных Коетом орудий «всего 32 пушки
отстоялись, а те все от первые стрельбы не устояли».23 В дальнейшем, также
как и в Швеции, в России на смену кожаным пушкам пришли полковые
пушки. О легких кожаных оружиях русское правительство вспомнило в
1660-х гг. — очевидно, в это время была предпринята попытка реанимиро¬
вать производство забытых сверхлегких орудий. В 1661 г. было указано по¬
слать из Москвы в Новгород «на пушечное дело кож задубных 50 <...>,
а велено из тех кож делать пушки полковые».24 Позже воевода Б. А. Репнин
20 Поршнев Б. Ф. Тридцатилетняя война и вступление в нее Швеции и Московского госу¬
дарства. М., 1976. С. 230 — 270.
21 Там же; Нефедов С. А. Первые шаги российской модернизации: реформы середины
XVII в. // Вопросы истории. 2004. № 4. С. 33 — 52.
22 Забелин М. Е. Дополнения к Дворцовым разрядам. Кн. 3. Стб. 760.
23 Якубов К. И. Россия и Швеция в первой половине XVII в. // ЧОИ ДР. 1897. Кн. 4.
Отд. I. С. 258.
24 Акты Московского Государства. СПб., 1901. Т. 3. № 390.
390
Военная история XVI—XVII вв.
сообщил в Разрядный приказ, что из Новгорода в его полк были присланы
2 «пушки кожаных окованные железом», и, что интересно, в качестве бое¬
припасов к ним указаны не картечь, а «ядра пустые».25
Необходимо также отметить, что кожаные пушки встречаются в описях
городской артиллерии. Так, в Переяславле-Рязанском в 1646 г. упоминают¬
ся «2 пищали скорострельные меховые, одна медная, другая железная, ядро
по гривенке».26 В Смоленске в 1671 г. на вооружении города стояла «пи¬
щаль медная с обручами железными, обвита сверху кожами».27 В описи
Пскова 1696 г. перечисляются 5 кожаных пищалей, «и те все кожаные пища¬
ли обняты в длину полосами и поперег железные обручи с кольцами, а в се¬
редине трубы медные».28
2.2. Русские «гegementsstycken» —
полковые пушки по шведскому образцу
В 1629 г. на смену кожаным пушкам появились знаменитые шведские
полковые орудия — «^етеп1з81ускеп», ставшие основным оружием швед¬
ской армии в Тридцати летней войне.29 В обмен на поставки дешевого хлеба
Швеция поделилась с Россией образцами и этого нового оружия.
В 1631 г. шведский мастер Юлиус Коет с одобрения Пушкарского прика¬
за начинает «новое пушечное дело» — отливает полковые пищали по швед¬
скому образцу. В челобитной П. Захарова (подана в Пушкарский приказ в
1638 г.) отмечается, что к нуждам предстоящей войны швед делал «короткие
пищали по своему немецкому образцу».30 К Смоленскому походу, согласно
росписи Пушкарского приказа (август 1632 г.), было приготовлено 116 ко¬
ротких пищалей, «что литы по немецкому чертежу».31 Таким образом, при
сравнении челобитной и росписи открываются следующие обстоятельства:
челобитная П. Захарова сообщает о факте отливки «коротких пищалей»
Ю. Коетом, а роспись приводит количество отлитых орудий и их парамет¬
ры. Тем самым вывод С. А. Нефедова о том, что Ю. Коет «не умел отливать
«^етеп1551уске»,32 является ошибочным.
Полковая пушка «немецково образца» представляла собой короткостволь¬
ное бронзовое орудие калибром 3—4 фунтов, весом 8 пудов (со станком —
10 пудов) и длиной всего 1,5 аршина. Новое орудие отличалось хорошей ма¬
невренностью (пара солдат могла легко перемещать перед строем лафет со
25Епифанов П. П. Оружие // Очерки русской культуры XVII века. М., 1978. Ч. 1. С. 277.
26Онисная книга пушек и пищалей // Сборник материалов и исследований АИМ. Л., 1959.
Вып. 4. С. 307.
27 ДАИ. Т. 5. С. 309.
28Епифанов П. П. Оружие... С. 277.
29Brzezinski R. The Army of Gustavus Adolphus. London, 1993; Нефедов С. А. Первые ша¬
ги...
30 Архив СПб ИИ РАН, ф. 175 (И. X. Гамеля), on. 1, № 38, л. 1.
31 РНБ, Эрм. 461, л. 70 об.
32Нефедов С. А. Первые шаги... С. 41.
А. Н. Лобин. Полковая артиллерия в царствование Михаила Федоровича
391
стволом и осыпать противника ядрами и картечью) и скорострельностью (до
шести выстрелов в минуту).
К сожалению, не сохранилось до наших дней ни одной полковой пушки
1630-х гг., не уцелело ни одного чертежа Ю. Коета (надо полагать, что
отлитые «по немецкому образцу» орудия ничем не отличались от шведских
«собратов»). Однако мы имеем единственное в своем роде иконографиче¬
ское изображение стоящих перед шеренгами русской армии «коротких» пу¬
шек на гравюрах В. Гондиуса 1636 г.33
В 1631 г. в Москву приехал шведский посланник с предложением Густава
Адольфа доставить пушки, которые «деланы легки против тово образца, что
господин Елисей Кует образец на Москве слил». Посланник настойчиво со¬
ветовал взять эти пушки, так как они «годны не только в поле, но и в полку,
да и легки, перевозить легко».34
Новые короткие пищали составляли артиллерию полков «иноземного
строя». Так, в полках, снаряженных в 1632 г. под Смоленск, было: в полку
Гордона — 12 пищалей; в полку Краферта — 8 пищалей; в полку Кинемон-
та — 8 пищалей; в полку Кита — 6 пищалей; в полку Матейсона — 6 пи¬
щалей.35
Все без исключения полковые короткие пищали, названные М. Б. Шей¬
ным «меньшим нарядом, которому быть у пехоты», были отлиты, как уже
отмечалось, по шведскому образцу. Всего под 116 полковых орудий было
выделено 117 лошадиных подвод. Для стрельбы, как и в шведской армии,
использовались картузы с зарядами и ядрами.36
Большинство «коротких пищалей» было потеряно под Смоленском в
1634 г. После смерти мастера Ю. Коета в том же году Пушечный двор не
производил шведские образцы орудий. Очевидно, секрет их изготовления
мастер унес с собой в могилу.
Но опыт изготовления «полковых коротких пищалей» был усвоен мас¬
терами Пушечного двора и в дальнейшем значительно помог им в производ¬
стве единообразных полковых пищалей после 1634 г.
3. Артиллерия после Смоленской войны (1634—1645)
После неудачной Смоленской войны правительство Михаила Федорови¬
ча взяло курс на воссоздание полковой артиллерии. Одному из лучших
33 План осады и обороны г. Смоленска 1632 — 1634 гг. г. Вильяма Гондиуса, офорт на 16 лис¬
тах, 1636 г., хранится в собрании фонда художественной графики Смоленского государствен¬
ного музся-зановедника. Учетный Я? СОМ9602. Описание гравюр: Даниловский А. План оса¬
ды и обороны г. Смоленска в 1632 и 1634 гг. с объяснительным текстом. СПб., 1904.
34 Сташевский Е. Смоленская война (1632 — 1634). Киев, 1919. С. 186.
35Там же. С. 174; Разрядные записи осады Смоленска (РНБ, Эрм. 461, л. 70 об.).
36 В договоре с поляками 1634 г. М. Б. Шейн сдал «17 зарядов в трубках с зельем насыпа¬
ны, и ядра к ним привязаны но 4 гривенки ядро» (Акты, собранные в библиотеках и архивах
Археографической Экспедицией. СПб., 1836. Т. 3. № 246).
392
Военная история XVI —XVII вв.
европейских мастеров — Гансу Фальку из Нюрнберга — был отдан в рас¬
поряжение каменный литейный амбар и назначено большое жалование, в не¬
сколько десятков (!) раз превышающее заработную плату русских масте¬
ров.37
Изготовляли полковые пищали по специальной циркулярной статье —
«росписи пищальных образцов стараго и новаго завода».38
Документы Пушкарского приказа говорят о литье партиями однотипных
полковых пушек. 10 сентября 1640 г. был дан указ Г. Фальку «слить снаряд
стараго заводу» — 28 пищалей по 2 гривенки ядро.39 В соседнем деревянном
амбаре русские мастера отливали также партиями полковые орудия 2, 3,
4 фунта ядром: «У Михаила Иванова слито 10 пищалей — 2 пищали по
4 гривенки ядро, да 8 пищалей по 2 гривенки ядро...».40 А. Якимов свиде¬
тельствовал в Пушкарском приказе: «Со 146 по нынешний по 149 год сделал
я, Олексей, пятьдесят шесть пищалей: двадцать пищалей по четыре гривен¬
ки ядро, осмнадцать пищалей по три гривенки ядро, семнадцать пищалей по
две гривенки ядро, и на опытной стрельбе сошли все здоровы, без порухи,
да на дватцать пищалей образцы к литью готовы».41 9 мая 1640 г. царь ука¬
зал завести «вновь полкового наряда» в количестве 80 пищалей.
До наших дней сохранилась неполная «роспись пищальным образцам»
1641 г. (в росписи отсутствует начало, в котором говорилось о количестве
пушечных образцов, изготовленных А. Якимовым). Уцелевший текст содер¬
жит росписи моделей, которые сделали Д. Кондратьев (20 шт.), М. Иванов
(20 шт.) и М. Боранов (20 шт.), с указанием количества меди и олова для
каждого мастера. В конце документа приводятся итоговые данные — всего
93 образца, 1443 пуда меди и 146 пудов 20 гривенок олова.42 Поскольку фра¬
зы в «росписи» трафаретны, то можно реконструировать содержание по¬
терянного текста. Так же нетрудно вычислить количество образцов и метал¬
ла для литья пушек А. Якимовым. Содержание потерянного фрагмента бу¬
дет примерно следующим: «У Алексея Якимова в заводе 33 образца в две
и три и четыре гривенки ядро по кружалу, а по его Алексеевой смете на¬
добно на те пищальные на 33 образца в литье и в тело и на прибыль и на
жолоб меди дощатой 430 пудов да олова 43 пуда».43 Таким образом, на ос¬
новании «Росписи пищальных образцов» можно составить следующую таб¬
лицу:
37Лобин А. Литсц немецкий... С. 33 — 35.
38 Описание актов собрания графа А. С. Уварова. М., 1905. № 104. С. 514.
39Там же; Лобин А. Литец немецкий... С. 34.
40Немировский Е. Л. Андрей Чохов. М., 1982. С. 87.
41 ОПИ ГИМ, ф. А. С. Уварова, карт. V, № 29/5, л. 3. См.: Лебедянская А. П. Пушкар¬
ский приказ. Прил. 7.
42 ОПИ ГИМ, ф. А. С. Уварова, карт. IX, № 3, л. 17; Впервые документ был обнаружен
А. П. Лебедянской. См.: Лебедянская А. П. Пушкарский приказ. Прил. 7. Но реконструкция
начала документа у А. П. Лебедянской не делается.
43 Курсивом здесь выделен формуляр записи, жирным шрифтом — восстановленные
слова.
Л. Н. Л об uu. Полковая артиллерия в царствование Михаила Федоровича
393
Роспись пищальных образцов 1641 г.
Мастер
Кол-во образцов
Калибр пищалей
Требуется металла
А. Якимов
33
2, 3, 4 фунта
430 и. меди и 43 п. 20 ф. олова
Д. Кондратьев
20
2, 3, 4 фунта
375 п. меди и 37 п. олова
М. Иванов
20
2, 3, 4 фунта
320 и. меди и 32 п. олова
М. Боранов
20
2, 3, 4 фунта
318 п. меди и 34 п. олова
Всего:
93
2, 3, 4 фунта
1443 п. меди и 146 п. 20 ф. олова
До конца 1630-х гг. Пушкарский приказ не мог наладить бесперебойное
пушечное производство из-за обветшалости амбаров Пушечного двора: ка¬
менная литейная, подновленная после Смуты, к этому времени требовала
более основательной реконструкции, а деревянный амбар, построенный в
1616 г., прогнил. Чтобы не останавливать полностью литье пищалей, руко¬
водство Пушкарского приказа приняло решение реконструировать Пушеч¬
ный двор поэтапно.
В начале 1641 г. Пушкарский приказ указал разобрать «старой деревян¬
ный амбар» и на его месте поставить каменный. В мае того же года гончары
разобрали старую литейную печь и стали делать новую.44 Новый амбар воз¬
вели в кратчайшие сроки. Отметим, что деревянные стены литейной были
заменены в то время, когда стены Кремля требовали ремонта. Перед нами
неоспоримое доказательство того, какое большое значение придавалось пу¬
шечному литью после Смоленской войны. По словам очевидца, царь Миха¬
ил Федорович «полату превелику построил», где стали отливать новые пуш¬
ки, «и на ней постави своего царского величества знамя — орел позла¬
щен».45
Чтобы не останавливать пушечное производство во время ремонта Пу¬
шечного двора в 1641 г., Пушкарский приказ договаривался с частными
предпринимателями. Так, некто А. Комаев взялся отлить в Костроме пища¬
ли по присланным образцам, но его пушки оказались «худы, не против
образца».46
К 1643 г. новый Пушечный двор был значительно модернизирован: кро¬
ме двух каменных амбаров, на главном литейном заводе появились новые
подсобные помещения, склады, весы, водяная мельница, кузницы, свер¬
лильные и плавильные амбары, мастерские избы по склону берега к р. Не¬
глинной. Но в последние годы царствования Михаила Федоровича, 1644 —
1645 гг., Пушечный двор не производил интенсивных работ по выпуску пол¬
ковых пищалей. Обнаруженная нами в архиве Военно-исторического музея
артиллерии, инженерных войск и войск связи (ВИМАИВ и ВС) «Книга
расходная Пушкарского приказу по раздачи жалования служилым людям
44 ОПИ ГИМ, Собр. А. С. Уварова, карт. X, № 20, л. 5; карт. XII, № 9, л. 53.
45Забелин И. Е. История города Москвы. М., 1905. Ч. I. С. 165.
46 Опись дел Пушкарского приказа 1633—1646 гг. (РГАДА, ф. 141 (ПДСЛ), 1646, № 87,
л. 42).
Таблица 2
394
Военная история XVI—XVII вв.
пушкарского чина за скрепою дьяка Осипа Пустынникова» 1644—1645 гг.
позволяет установить причины этого явления. Книга расписывает весь рабо¬
тающий штатный состав Пушечного двора. Записи начинаются с 20 ноября
1644 г.: в течение целого года пушечным литьем занимались всего два мас¬
тера — Д. Кондратьев и М. Боранов. На этот момент литейщики Г. Наумов
и А. Якимов умерли, а пушечный мастер Ганс Фальк был, очевидно, в отъ¬
езде. Кроме учеников Д. Кондратьева и М. Боранова (13 человек), упомя¬
нуты еще 21 ученик Г. Фалька и умерших мастеров.47 Таким образом, двух¬
годичный перерыв в производстве орудий в 1644 — 1645 гг. объясняется не¬
достатком квалифицированных кадров. Тем не менее известно, что в первые
годы правления нового царя — Алексея Михайловича — литейщики изго¬
товляли пушки «по прежним образцам». Так, в 1647 г., по сметной росписи
М. Боранова и учеников умершего А. Якимова, было сделано «7 образцов
пищальных ядро по 4 гривенки, 7 образцов пищальных ядро по 3 гривен¬
ки, длина тем образцам по 2 аршина с четью, 16 образцов ядро по 2 гривен¬
ки».48
Таким образом, по результатам исследования документации Пушкарско¬
го приказа выявляется более-менее стройная картина развития артиллерий¬
ского вооружения в первой половине XVII в.
Несмотря на катастрофическое положение «пушечного дела» после Сму¬
ты, правительство царя Михаила Федоровича и патриарха Филарета сумело
в достаточно короткие сроки решить вопросы по воссозданию полковой артил¬
лерии на совершенно новом качественном уровне, соответствующем уровню
передовой европейской державы — Швеции. «Полковой огнестрельный
наряд» становится более подвижным, что повышало возможность его приме¬
нения в бою. Были заложены основы для создания унифицированной артил¬
лерии в полках «нового строя» (от 6 —8 в солдатских и до 12 орудий в дра¬
гунских полках).
После Смоленской катастрофы производство полковых пищалей не упа¬
ло, а наоборот, значительно возросло; при этом основательная модерниза¬
ция Пушечного двора позволила в дальнейшем не только обеспечить стре¬
лецкие, солдатские и драгунские полки нужным количеством орудий, но и
проводить постепенное перевооружение крепостей на южных и западных
рубежах государства.
Обращение к архивным материалам Пушкарского приказа позволяет
опровергнуть устоявшееся в историографии мнение о «хаотичности» и «не¬
доразвитости» артиллерийского вооружения XVII столетия.
47 Архив ВИМАИВ и ВС, ф. 1. (Пушкарский приказ), кн. 3, л. 1 об.— 144.
48РНБ, ф. 532 (ОСАГ), ч. 1, № 780. Черновые записи.
А. Н. Лобип. Полковая артиллерия в царствование Михаила Федоровича
ПРИЛОЖЕНИЕ
Однотипные пушки, отлитые на Пушечном дворе в 1617—1648 гг.49
№
п/п
Название
Ядро
(фунт)
Длина ствола
Вес
Надпись
на стволе
Украшения на стволе
1.
«Пищаль медная
полковая русского
литья»
1,5
арщин
10 вершков
8 пуд.
«Петр»
«крест, да уши с
личинами»
2.
«Пищаль медная»
2
аршин
10 вершков
7
«Иван
Антипьев»
7
3.
«Пищаль медная
русского литья»
1,5
аршин
10 вершков
7
«Воин»
«крест в травах, да
уши с личинами»
4.
«Пищаль медная»
1,5
аршин
10,5 вершков
8 пуд.
36 фун.
«Воин»
«Крест»
5.
Пищаль полковая
медная, на вертлюге
2
аршин
10 вершков
7
«Иван
Антипьев»
«уши витые»
6.
«Пищаль медная,
2
аршин
10 вершков
7
«Иван
Антипьев»
7
7.
«Пищаль полковая
медная в станку и на
колесах»
1,5
аршин
10 вершков
7
«лил ее Иван
Антонов»
«меж казны и ушей в
травах крест с подно¬
жием, уши травчатые с
личинами <...>, да у
дула три репейка»
8.
«Пищаль медная, в
стану и на колесах
2
аршин
10 вершков
8 нуд.
30 фун.
«Мастер
Микифор
Баранов»
«вылит крест в травах,
около креста копие и
трость <...> на ней
выше ушей и у дула
травы».
9.
«Пищаль медная»
2
аршин
9,5 вершков
7
«Мастер
Микифор
Баранов»
«крест с подножием,
уши травчатые с ли¬
чинами, а на середине
от ушей травы клин¬
чатые, у дула травы
простые литые, да у каз¬
ны и ушей и у дула вы¬
литы обручи гладкие»
10.
«Пищаль полковая
медная»
2
аршин
10 вершков
7
«лил ее мас¬
тер Никифор
Баранов
«над подписью меж
казны и ушей в траве
крест, уши витые»
И.
«Пищаль медная
русского литья»
2
аршин
10 вершков
11 иуд.
«мастер
Филипп
Баранов»
«вылит крест в травах,
да уши с личинами,
подле ушей и у дула
травы»
12.
«Пищаль медная,
полковая, в стану,
на колесах»
2
аршин
10 вершков
8 пуд.
«Мастер
Филипп
Баранов»
«у казны вылит крест в
травах да уши с личи¬
нами, подле ушей и у
дула травы»
13.
«Пищаль медная
полковая»
1,5
аршин
10 вершков
7
«Федор
Иванов»
«крест, уши с личина¬
ми, у казны и у ушей и
у дула обручи гладкие»
49Таблица составлена на основании следующих источников: ДАИ. СПб., 1853. Т. 5. С. 294 —
310; Сб. МАМЮ. М., 1914. Т. 6. С. 22-163.
396
Военная история XVI—XVII вв.
Продолжение прил.
№
п/н
Название
Ядро
(фунт)
Длина ствола
Вес
Надпись
на стволе
Украшения на стволе
14.
«Пищаль медная
полковая»
1,5
аршин
10 вершков
?
«Федор
Иванов»
«крест в травах <...>
да у дула вылиты
травы, уши с личина¬
ми, правое ухо по¬
порчено, да на ней же у
казны и ушей и у дула
обручи гладкие»
15.
«Пищаль медная»
1,5
аршин
11 вершков
9
«Лил Федор
Иванов»
«Крест»
16.
«Пищаль медная»
1,5
аршин
10 вершков
9
Ф. Иванов?
?
17.
«Пищаль медная»
1,5
аршин
11 вершков
9
Ф. Иванов?
?
18.
«Пищаль медная
русского литья»
1,5
аршин
9,5 вершков
?
«лил Степан
Кузьмин»
?
19.
«Пищаль полковая,
медная, на
вертлюге»
2
аршин
10 вершков
«лил Стефан
Кузьмин»
?
20.
«Пищаль медная»
1,5
аршин
10 вершков
8 пуд.
«лил пищаль
Алексей
Мерку льев»
«у казны вылит крест
да уши с личинами,
подле ушей к дулу
травы»
21.
«Пищаль медная,
русского литья»
2
аршин
10 вершков
«лил Алексей
Мерку льев»
«вылит крест, уши с
личинами, от ушей и у
дула травы»
22.
«Пищаль полковая
медная, в колоде»
1,5
аршин
9,5 вершков
?
«лил Павель-
ко Кузьмин»
«за меж казны и ушей в
травах вылит крест с
подножием, уши трав¬
чатые с личинами,у
ушей и у дула 2 пояса
травчатые, да у казны
и ушей и у дула обручи
гладкие»
23.
«Пищаль полковая
медная в станку и на
колесах»
1,5
аршин
10 вершков
?
«лил Павел
Козьмин»
«на ней же меж казны
и ушей в травах вылит
крест с подножием,
уши травчатые с
личинами, у шеи на
средине 2 пояса
травчатые, да у казны
и ушей и у дула обручи
гладкие»
24.
«Пищаль медная
русского литья»
2
аршин
10 вершков
9 пуд.
10 гри¬
венок
«Лил пищаль
Иван
Тимофеев»
«Крест»
25.
«Пищаль полковая
медная, в станку и
на колесах»
1,5
аршин
10 вершков
?
«лил ее Иван
Топин»
«в травах крест с под¬
ножием <...>, уши
травчатые с личинами,
у дула пояс травчатый,
подле креста и ушей и
у дула обручи гладкие»
А. Н. Лобип. Полковая артиллерия в царствование Михаила Федоровича
397
Окончание прил.
№
п/п
Название
Ядро
(фунт)
Длина ствола
Вес
Надпись
на стволе
Украшения на стволе
26.
«Пищаль медная,
в станку и на коле¬
сах»
1,5
аршин
9,5 вершков
?
«Федор
Улыбин»
27.
«Пищаль медная»
2
аршин
10 вершков
9 пуд.
12 фун.
«Лил мастер
Тимофей»
«Голгофа»
28.
«Пищаль медная»
2
аршин
10 вершков
10 пуд.
20 фунт
«Тимофей»
литые пояса,
«Голгофа»
О. Ю. Куц
ТАТАРЫ НА КАЗАЧЬЕМ ДОНУ
(по материалам 1630—60-х гг.)
Из исторической литературы о донских казаках XVII в. известно, что,
кроме людей русского происхождения, среди казаков было немало предста¬
вителей различных народов, выходцы из которых зачастую даже не были
православными.1 В этом отношении показательно, что в 1632 г. донские ка¬
заки, отказываясь давать присягу Москве, одним из аргументов своего отка¬
за называли тот факт, что среди них живет много «бусурман» (мусульман),
которые не могут «целовать крест» (присягать) по христианскому обычаю.2
А в казачьей отписке (донесении) в Москву от 1658 г. видим такие слова:
«А которые <...>, у нас в Войске живут переезщики иноземцы — турки,
и татаровя, да и греки, и иных розных земель люди, которые переезжают к
нам, к Войску, на Дон <...> — и служат они, живучи у нас в Войске <...>
государевы службы с нами вместе».3 И хотя среди казаков были люди со¬
вершенно разного этнического происхождения (встречались даже арапы),4
тем не менее татар в этом перечне следовало бы поставить на первое место,
ибо только они выделяются в документах в особую группу донского населе¬
ния под названием «донские татары».
Историография проблемы довольно бедна. Из серьезных работ можно
назвать лишь статью С. В. Черницына «Некоторые аспекты этнических
процессов в Войске Донском в XVII в. (на примере тюркоязычных пересе¬
ленцев)».5 Отмечая неоднородный этнический состав населения донских ка¬
1 См., например: Мипинков Н. А. Донское казачество в эпоху позднего средневековья (до
1671 г.). Ростов н/Д, 1998. С. 135 и далее.
2 РГАДА, ф. 210 (Разрядный приказ), столбцы Белгородского стола, № 39, л. 463.
3 Донские дела. Пг., 1917. Кн. 5. Стб. 371—372.
4 Так, арап был захвачен крымцами у донских казаков в 1662 г. во время казачьего напа¬
дения морем под Керчь. См.: РГАДА, ф. 123 (Сношения России с Крымом), кн. 43, л. 10 об.
«Арап» — негр, чернокожий.
5 Черницып С. В. Некоторые аспекты этнических процессов в Войске Донском в XVII в.
(на примере тюркоязычных переселенцев) // Дон и Северный Кавказ в древности и средние века.
Ростов н/Д, 1990. С. 72 — 82. Н. А. Мининков в данном вопросе следует за С. В. Черницыным.
См.: Мипинков Н. А. Донское казачество... С. 135 — 136.
© О. Ю. Куц, 2006
О. Ю. Куц. Татары па казачьем Дону.
399
зачьих городков (о чем сообщают различные источники XVI —XVII вв.),
автор предпринимает попытку рассмотреть этнические процессы на Дону.
С. В. Черницын констатирует, что процессы эти отнюдь не ограничивались
ассимиляцией казаками восточно-славянского происхождения (в первую
очередь, русскими) представителей неславянских народов. Среди послед¬
них автор подчеркивает преобладание на Дону тюркоязычных выходцев —
в первую очередь, ногайских и крымских татар, а также турок, поскольку
именно с этими народами казаки жили в соседстве и имели постоянные кон¬
такты. И хотя по большей части именно русские определяли политическое
развитие Войска и основные черты культуры донского казачества, уже в
источниках XVII в. упоминаются донские татары, несшие казачью службу.
В документах, продолжает С. В. Черницын, эту группу называют также
«наши татарове», «донские», «юртовые» татары, тем самым отделяя ее от
враждебных казакам представителей тюркоязычных народов. Данному
историческому феномену и уделяется главное внимание в рассматриваемой
статье.
Как пишет С. В. Черницын, специальных исследований о донских тата¬
рах нет. Автором рассматриваются основные источники формирования дан¬
ной группы. Это: добровольные «переезщики», плен, а также бегство из
России на Дон новокрещенных татар из числа холопов (часто по подговору
донских казаков). Впрочем, второй и третий пути чаще вели к ассимиляции,
поскольку принятие христианства в этих случаях было правилом. Что каса¬
ется «выходов» к казакам из окрестных земель, то автор приводит конкрет¬
ные примеры таких переходов. Например, в войсковой отписке от февраля
1638 г., присланной в Москву из занятого казаками Азова, говорилось, что
«прибежали де к ним в Азов из Нагай (из ногайских улусов, кочевавших
«под Крымом». — О. К.) татарове...» и дали сведения о военных приготов¬
лениях крымского хана. Частью эти примеры относятся ко времени пребы¬
вания казаков в Азове (1637 — 1642), но имеются они и за более поздний пе¬
риод времени. Например, в войсковой отписке от ноября 1646 г. сообщалось
о трех «переещиках» из Азова 2 октября и называлось имя одного из них:
«...А зовут Токмаметком Абызко, Шамаметев сын, родства Кипчаскова,
азовские были жильцы». Подобные выходы автор делит на одиночные (или
малыми группами) и групповые, когда к казакам «могли переходить и круп¬
ные коллективы, имевшие свою организацию и предводителей». По мнению
автора, пример тому — перекочевка под Азов ногайских мурз в конце 30-х гг.
XVII в.6
На основании данного материала С. В. Черницын делает ряд выводов.
Так, он отмечает этническую неоднородность донских татар, поскольку они
приходили на Дон из разных мест. При этом преобладал ногайский эле¬
мент — среди тех, кто переходил в Войско, констатирует автор, чаще всего
упоминаются именно ногайские татары. С другой стороны, как мы видели,
6 Черницын С. В. Некоторые аспекты... С. 72 — 76.
400
Военная история XVI — XVII вв.
упоминаются и выходцы из Азова (после оставления его казаками). И это
не только татары, но и турки. Донские татары-мусульмане иногда присутст¬
вуют в казачьих станицах, отправлявшихся Войском с донскими отписками
в Москву, — впервые они упоминаются, по данным С. В. Черницына,
в 1636 г. (это Олиманко Татарин и Сенчурко Татарин).7 От себя добавим,
что подобные примеры можно привести и для более позднего времени, хотя
они не так уж часты, да к тому же в составе станиц, когда последние насчи¬
тывали более десятка казаков — это один-два, максимум три человека, что
отражает, безусловно, роль и значение донских татар среди казаков Дона.
Последняя была, как представляется, не очень большой.
Следует сказать, что выводы автора не всегда убедительны. Так, верен,
на наш взгляд, вывод о преобладании среди донских татар ногайского эле¬
мента (поскольку, по словам С. В. Черницына, среди тех, кто переходил в
Войско, чаще всего упоминаются именно ногайские выходцы), однако дан¬
ный вывод, думается, неверно аргументирован. В частности, выходы в кон¬
це 30-х гг. XVII в. на Дон из-под Крыма ногайских татар следует в боль¬
шинстве случаев рассматривать как перекочевку (или перемещение) их к
Астрахани, а вовсе не переход к казакам на житье. О переходах же на Дон
«крупных коллективов» ногайских татар вообще говорить не приходится —
низовья Дона были для них лишь перевалочным пунктом на пути к Астраха¬
ни. Когда переехавший из Крыма на Дон представитель крымской знати (он
был из крымских ногаев) Адил-мурза захотел кочевать под Азовом и по дан¬
ному поводу отправил в Москву своих людей с прошением об этом, ему отве¬
тили, что «то дело не статочное (невозможное. — О. К.): в Азове живут ка¬
заки своим казацким обычаем, а мурз и татар никово нет,8 и служить ему не
с кем (т. е. нет такого примера. — О. К.). А казачья служба ему служить
не пригож: человек чесной (честный, т. е. знатный. — О. К.)».9 Наконец,
С. В. Черницын пишет о компактном якобы проживании донских татар
«в низовьях Дона при главном Войске», и ему неизвестны сведения об их
проживании в других казачьих городках.10 Как увидим далее, о «компакт¬
ном проживании» донских татар только при казачьем центре говорить не
приходится. В значительной степени эти ошибки вызваны скудостью сведе¬
ний о донских татарах — последнее отмечает и сам автор. К тому же статья
написана только на основе опубликованного материала.11
7 Черницын С. В. Некоторые аспекты... С. 78, 77.
8 Речь здесь идет не об отдельных татарах, а об улусах — татарских обществах в полном
составе во главе с мурзой (о чем как раз и пишет С. В. Черницын) и с кочевьями.
9 РГАДА, ф. 127 (Сношения России с ногайскими татарами), 1639 г., № 12, л. 73 — 74.
10 Черницын С. В. Некоторые аспекты... С. 79.
11 Материалы и выводы данной статьи повторяются и частично дополняются в других рабо¬
тах этого же автора. См., в частности: Черницын С. В. 1) Донские татары: некоторые вопросы
этнической истории и расселения // Историческая география Дона и Северного Кавказа. Рос¬
тов н/Д, 1992. С. 106—114. 2) Донское казачество: этнический состав и этнические процессы
(XVIII —XIX вв.): Автореф. дис. ... канд. ист. наук. М., 1992.
О. Ю. Куц. Татары па казачьем Дону.
401
Таким образом, насущной задачей представляется поиск и разбор по дан¬
ной теме неопубликованных материалов. Однако сначала, думается, необхо¬
димо понять, какие обстоятельства привели к тому, что на Дону особой со¬
циальной группой жили некрещенные татары-«6усурмане», с которыми, ка¬
залось бы, казаки вели непримиримую борьбу. Что за международная обста¬
новка заставляла этих татар пребывать на стороне казаков? Чтобы ответить
на эти вопросы, мы постараемся, насколько это возможно, на основе тех же
неопубликованных документов коротко осветить положение в самом татар¬
ском мире.
Прежде всего следует отметить, что татары как ранее, в конце XVI —
начале XVII в., так и в рассматриваемый период времени не представляли
собой в политическом отношении единого целого. Они были расколоты на
ряд политических объединений, зачастую враждовавших друг с другом. На
юге существовало два главных политических объединения татар. Прежде
всего это была Крымская орда («Крымский улус»), занимавшая Крымский
полуостров и Причерноморские степи. С другой стороны, близ Астрахани с
1640-х гг. кочевали остатки Большой Ногайской орды, пребывавшие в рус¬
ском подданстве и находившиеся под руководством астраханских воевод.
Большая Ногайская орда еще в начале XVII в. являлась крупным политиче¬
ским объединением татар, однако после перехода улусов Больших Ногаев в
30-е гг. XVII в. в Крым и возврата к началу 1640-х гг. обратно под Астра¬
хань их силы оказались подорванными. Основу Большой Ногайской орды
составляли улусы мурз трех основных родовых кланов этого объединения —
Тинмаметевых, Урмаметевых, Иштерековых. Большая часть улусов Урма-
метевых, правда, так и не вернулась под Астрахань, сохранив крымское
подданство. «Под Крымом» они обычно кочевали по р. Молочные Воды,
Бердам, а также близ Перекопа.
Между Азовом и р. Кубанью («Кубой») кочевали улусы Малой Ногай¬
ской орды («Казыев улус»), части которой временами принимали русское
подданство и уходили на кочевья к востоку — в предгорья Кавказа (к Ка-
барде) икр. Куме. Малые Ногаи традиционно подчинялись Крыму, одна¬
ко, находясь в удалении от него, часто действовали на свой страх и риск.
Существовала также немногочисленная группа азовских татар, живших в
Азове или кочевавших близ него.
Ситуация политической разобщенности приводила к вражде и непрекра-
щающимся набегам татар друг на друга. Конфликты усиливались и тем
обстоятельством, что враждовавшие стороны принадлежали к разным госу¬
дарствам. Поэтому походы татар Большой Ногайской орды «под Крым»,
а также их нападения на Малых Ногаев и азовцев, и наоборот, были вполне
обычным делом.
В отписках астраханских воевод в Москву нередко встречаются известия
о подобных набегах татар друг на друга. Иногда отряды татар отправлялись
из-под Астрахани в набеги «под Крым» по распоряжению астраханских вла¬
стей и подробно отчитывались перед ними по возвращении. Поэтому из
отписок в Москву астраханских воевод можно почерпнуть немало сведений
402
Военная история XVI—XVII вв.
о практике таких набегов. Думается, лучше, чем говорить своими словами,
привести несколько примеров из архивных источников. Вот два характер¬
ных эпизода.
В конце декабря 1637 г. из Астрахани «под Крым и под ногайские улу¬
сы» (последние кочевали тогда «под Крымом») для «проведыванья крым¬
ских, и нагайских, и всяких вестей, и для языков (т. е. с целью получения
информации о недругах. — О. /С.)», а также для «конского отгону» был
отправлен отряд из 50 «охочих» едисанских татар. Позднее, во время рас¬
спроса, они показали следующее. Отряд переправился через Дон в районе
казачьего Есаулова городка,12 откуда направился в поход «под Крым».
В Крымской степи «на урочище Ерклые»13 (в другом месте — «Еркелы»)
астраханские татары подметили ногайских «зверовщиков» (т. е., как пояс¬
нено в документе, татар, которые «выезжают из улусов своих для зве-
ровья» — охоты на зверя), у которых они «ночью украдом» отогнали «с пол-
тараста лошадей». «В языках» захватить никого не удалось. После этого
едисанский отряд тем же путем вернулся с добычей обратно в Астрахань.14
В конце января 1638 г. из Астрахани было отпущено в новый набег
70 юртовских и едисанских татар.15 Вернулись они в марте и также были
подвергнуты расспросу. Подробности данного похода таковы. При пере¬
праве через Дон опять же в районе Есаулова городка к татарскому отряду
присоединилось 60 донских казаков, отправившихся вместе с ним в набег
«под Крым». С пути, однако, казаки вынуждены были вернуться обратно,
поскольку у них «пристали лошади». Астраханские же татары в Крымской
степи на р. Бузане («Бузуне») «наехали <...> на зверовье» (охоте) «нагай¬
ских татар в трех местах со сто с шездесят (сто шестьдесят. — О. К.) чело¬
век», отогнав у них «изгоном» (то есть внезапным нападением) четыреста
лошадей и захватив в плен одного татарина. С этой добычей они и вернулись
обратно к Есаулову городку.16 Подобные примеры можно продолжать.
Совершались подобные экспедиции и на Ногайскую степь. Так, в апреле
1650 г. под Азов был отправлен отряд из 40 юртовских и ногайских татар.
Любопытно, что в поход татары вызвались сами, подав воеводам в съезжей
избе челобитную с просьбой разрешить им идти «из Астарахани <...> для
поиску крымских людей и для проведывания вестей». За полтора дня пути
от Азова на р. Ее астраханский отряд «съехал» (встретил) на дороге, шед¬
шей из Азова к улусам Малого Ногая, «казыевских татар двадцать человек
12 Переправа через Дон в районе Есаулова и других казачьих городков была характерна
для татарских отрядов, отправлявшихся из-под Астрахани в набег «под Крым».
13 Урочище — речка в степи с обильной растительностью и богатым животным миром.
14 РГАДА, ф. 127 (Сношения России с ногайскими татарами), 1638 г., № 1, л. 5 — 6.
15 Едисанские и юртовские татары традиционно жили под Астраханью; первые вели коче¬
вой образ жизни, вторые — полуоседлый. См.: Новосельский А. А. Борьба Московского госу¬
дарства с татарами в первой половине XVII в. М.; Л., 1948. С. 56.
16РГАДА, ф. 127 (Сношения России с ногайскими татарами), 1638 г., № 1, л. 61, 63 — 64.
Река (или урочище) Бузан (Бузун, Бузук) находилась за Молочными Водами (считая от
Крыма). См.: Там же, ф. 119 (Калмыцкие дела), 1663 г., № 1, л. 228.
О. Ю. Куц. Татары на казачьем Дону.
403
конных». С ними же было две телеги «с полоном» (православными пленни¬
ками). Нападение было предпринято внезапно («безвестно») днем, «в обед-
ную пору». В ходе боя несколько казыевцев было убито на месте, прочие
же, «покиня полон и телеги, розбежались врознь»; в ходе преследования
было убито еще несколько человек.
Из расспроса освобожденных астраханскими татарами «полоняников»
выяснилось, что все они были «белорусцы» (украинцы) из-под Киева, в плен
же попали в ходе совместных действий запорожских казаков и крымских та¬
тар против поляков. «Полоняников» этих было восемь человек, в том числе
три девушки и пятеро подростков — последние в возрасте от 10 до 14 лет.
Возвращавшиеся из похода «в Литву» татары везли их к себе в улусы.17
Подобные эпизоды нередко можно встретить в отписках в Москву астра¬
ханских воевод. Так, в 1644 г. небольшой отряд татар из Астрахани напал
под Азовом на азовских татар, захватил у них лошадей, но на обратном пути
был настигнут превосходящими силами и разгромлен. В 1636 г. значитель¬
ный отряд русских и татар напал на шедшие в Азов из-под Кабарды кочевья
Казыева улуса, отогнал у татар «конские табуны», но на преследовании был
разбит, потеряв всю добычу,18 и т. д. Все это были будни Ногайской степи.
С другой стороны, такие же нападения совершались на кочевья Большой
Ногайской орды казыевскими и азовскими татарами. В качестве примера
приведем только один подобный эпизод. 29 мая 1651 г. из улусов кочевавших
под Астраханью ногайских Эл-мурзы Янмаметева и Ислам-мурзы Чубарма-
метева в поход на Ногайскую степь отправилось тридцать пять человек. Как
значится в воеводской отписке, поход был предпринят татарами «для прове-
дыванья о приходе под улусы их крымских, и азовских, и темрюцких, и ка-
зыевских воинских людей, чтоб <...> (они. — О. К.) под улусы их безвестно
не пришли, и <...> конских и животинных табунов не отогнали». На второй
и третий день, однако, ушедшие в поход «прибежали <...> в улусы врознь
на лошедях, а иные пеши», сообщив мурзам, что «в днище» (в дне пути) от
улусов они встретились с отрядом азовских татар, которые их «на степи
<...> розгоняли, а иных переграбили, и лошади, и ружье (оружие. — О. К.)
отбили», после чего направились обратно в Азов.
Из ногайских улусов была немедленно организована погоня во главе с
упомянутыми мурзами. Азовцев удалось «сойти» (настигнуть) лишь в чет¬
вертый день «на урочище Таллыгуе». Основные силы астраханских татар
остались при этом в засаде («в прикрыте»), послав от себя «в подъезд <...>
для поманки (приманки. — О. К.) к азовским татаром» пять человек. По¬
гнавшись за ногайцами «всеми людьми», азовцы попали в засаду. В ходе
боя восемь азовских татар было убито, четверо захвачено «в языках»,
остальные разогнаны.19 Было захвачено значительное количество лошадей,
17Там же, ф. 127 (Сношения России с ногайскими татарами), 1650 г., № 1, л. 3 —б, 9.
18Там же, 1644 г., № 1, л. 7 — 8; 1637 г., X? 1, л. 26.
19 По-видимому, здесь видим заимствованный у татар известный казачий боевой прием вен¬
терь.
404
Военная история XVI — XVII вв.
а также походное имущество азовцев — как сказано в документе, ногайцы
«коши их все поймали».
Из расспросов пленных выяснилось, что азовский отряд насчитывал
тридцать три человека, все татары были «азовских улусов», кочевавших в
тот момент под Азовом на р. Кагальник. В поход под Астрахань они ходили
«для конского и животинного отгону» по своей инициативе. Примерно в дне
пути от Астрахани на азовцев наткнулся «вневеды» (т. е. неожиданно для
себя) упомянутый выше отряд ногайских татар. Не приняв боя, астрахан¬
ские татары бросились бежать, потеряв во время бегства семнадцать лоша¬
дей и десять человек пленными. Выяснив от захваченных ногайцев, что их
«конские и животинные табуны ходят против (около. — О. К.) Астарахани
в ближних местех, и в улусах де у них, и в табунах сторожи крепкие, и опа-
сенье (от набегов. — О. К.) болшое», азовские татары направились обратно
в Азов. По пути они встретили и ограбили в степи еще несколько небольших
групп астраханских татар (одна из них, в частности, возвращалась в Астра¬
хань с Дона), пока не были настигнуты и разгромлены сами. Характерно,
что захваченных астраханских татар азовцы, ограбив, отпускали.20
Однако набеги друг на друга совершали не только Малые Ногаи и азов¬
цы, с одной стороны, и Большие Ногаи — с другой. Уже примерно со
второй трети XVII в. Большая Ногайская орда находилась в состоянии рас¬
пада. Кланы мурз Тинмаметевых, Урмаметевых, Иштерековых часто враж¬
довали друг с другом, при этом дело доходило и до кровавых конфликтов.
После возвращения к 40-м гг. XVII в. основной части ногайских улусов
из-под Крыма к Астрахани Урмаметевы мурзы остались в крымском поддан¬
стве, и набега из Астрахани на Крымскую степь были направлены в первую
очередь против них. (Еще ранее набеги «под Крым» остававшихся под
Астраханью юртовских и едисанских татар совершались против кочевавших
там Больших Ногаев в целом — см. выше.) Однако вражда существовала и
внутри кланов ногайских мурз, вернувшихся из Крыма под Астрахань, и
при обострении этой вражды усобицы и взаимные набеги становились обыч¬
ным делом в Большой Ногайской орде. Случалось, что в конфликты мурз
Большого Ногая вмешивались мурзы Ногая Малого, а также едисанские и
юртовские татары, и тогда распутать клубок взаимных набегов, обид и сче¬
тов между мурзами было не под силу и астраханским воеводам.
Вот, к примеру, лишь некоторые эпизоды взаимных набегов ногайских та¬
тар в 1645 — 1646 гг. Осенью 1645 г. в кочевавшие под Кабардой казыевские
улусы Девой-мурзы Канмурзина из Астрахани был послан «с листом» (гра¬
мотой) сын боярский Яков Есипов. Сам Девой-мурза, отколовшись в ходе
вооруженного столкновения от прочих мурз Малого Ногая, перешел со свои¬
ми улусами в русское подданство (прочие казыевские мурзы кочевали в тот
момент «под Крымом»). Характерно, что во время пребывания в улусах Де¬
вой-мурзы сына боярского Я. Есипова татарские мурзы и их «улусные люди»
20 РГАДА, ф. 127 (Сношения России с ногайскими татарами), 1651 г., № 1, л. 177—182.
Казыевские татары — татары Малой Ногайской орды.
О. Ю. Куц. Татары па казачьем Дону.
405
жаловались ему, что «им де обида от Болшого Натаю от татар», которые
«приходят под их улусы, и лошади у них отгоняют». Интересно, что во вре¬
мя пребывания самого Я. Есипова у татар неизвестные люди «приходили»
(нападали) под казыевские улусы, и «лошеди отгоняли трожды (трижды. —
О. /С.)». Казыевцы поясняли, что это были ногайские татары. Тогда же к Де-
вой-мурзе из ногайских улусов приезжал татарин для сыска угнанных у него
лошадей. Ему действительно было оказано содействие в этом деле.
В татарской грамоте, отправленной из улусов Девой-мурзы в Астрахань,
также звучали жалобы на бесчинства ногайцев. В частности, Большие Ногаи
обвинялись в том, что они под казыевскими улусами «худо делают» — «ло¬
шеди емлют, и людей <...> проезжих грабят» (т. е. нападают на людей, вы¬
езжающих из улусов). В ответной грамоте из Астрахани, однако, казыевцам
напоминали об их неоднократных набегах под Астрахань на улусы Больших
Ногаев, а также сообщали о постоянных жалобах на них ногайских мурз по
поводу того, что казыевские мурзы и татары, «приходя» под ногайские улу¬
сы, «лошади и животину крадут, и улусы громят». Воеводы приводили при¬
меры конкретных набегов казыевцев. В конце грамоты звучала угроза по¬
слать из Астрахани на улусы Девой-мурзы «государевых ратных людей».
Грамота из Астрахани, тем не менее, успеха не возымела, и уже в конце
марта 1646 г. на кочевавшие под Астраханью улусы кейкувата Янмамет-
мурзы и его сына Ямгурчей-мурзы был совершен крупный набег казыевских
мурз во главе с Девой-мурзой. Кочевавшие близ Астрахани Большие Ногаи
в спешном порядке бежали под город; против казыевцев было выдвинуто
даже несколько «приказов» (полков) пеших и конных астраханских стрель¬
цов. Ходили слухи, что казыевский набег был совершен с ведома ногайского
Чебан-мурзы Иштерекова, кочевавшего в тот момент в районе Терека и
враждовавшего с Янмамет-мурзой и его детьми.
Конфликт между тем продолжался. Летом 1646 г. кейкуват Янмамет-
мурза со своими «улусными людьми» ходил в поход на Чебан-мурзу. В ходе
столкновения «на обе стороны» были «побиты <...> многие люди», в том
числе погиб сын Янмамет-мурзы Ян-мурза. Тем не менее в ходе набега на¬
падавшим удалось отогнать «лошеди многие». Впоследствии выяснилось,
что в походе к Тереку на стороне Янмамет-мурзы участвовали также астра¬
ханские юртовские татары, не имеющие прямого отношения к конфликту.
Подвергшаяся нападению сторона, жалуясь в Астрахани на учиненное в
ее улусах «разорение», потребовала сыскать и вернуть отогнанных лошадей.
Однако, когда воеводы попытались осуществить это мероприятие, к ним по¬
ступила встречная челобитная со стороны Ямгурчей-мурзы. Тот, в частно¬
сти, указывал, что набег был совершен в отместку за неоднократные набеги
на их улусы Чебан-мурзы Иштерекова совместно с казыевским Девой-мур-
зой. Что же касается отогнанных лошадей, продолжал Ямгурчей-мурза, то хо¬
дившие в набег «те лошеди розпродали, и друзьям своим роздали». И если
этих лошадей воеводы будут сыскивать и возвращать прежним владельцам,
то «им де то будет в большое оскорбленье», тем более что за них был убит
Ян-мурза, брат Ямгурчея. В результате сыскные мероприятия были прекра¬
406
Военная история XVI — XVII вв.
щены, чтобы, как писали в Москву воеводы, «меж их (татар. — О. К.) 66л-
шие ссоры не учинить».21 На этом, думается, можно остановиться — мы
отнюдь не ставим перед собой цель пересказать все перипетии конфликтов
в Большой Ногайской орде середины 40-х гг. XVII в. Наша задача более
скромна — показать, насколько непростыми были взаимоотношения в татар¬
ском мире даже в пределах одной «орды», а также по возможности просле¬
дить тактику взаимных татарских набегов.
Итак, как видим, беспокойной и тревожной в военном отношении в 40-е гг.
XVII в. была обстановка даже в подконтрольных Русскому государству сте¬
пях. Конфликты в Ногайской орде происходили еще с XVI в., поэтому упо¬
мянутые события нельзя представлять себе как что-то из ряда вон выходя¬
щее.22 Взаимные набеги производились даже несмотря на угрозу сыска и
возврата «погромного» имущества. Тем более естественны были набеги на
«чужих» татар, имущество которых сыску и возврату не подлежало вовсе.
В этом отношении важно отметить, что набеги донских казаков на подоб¬
ном фоне оказываются лишь органичной частью беспокойной жизни степи,
отнюдь не представляя собой чего-то необычного. На основе приведенного
материала можно сделать вывод о сходстве казачьих и татарских приемов
ведения степной войны. Это и малая численность отрядов, направлявшихся
в набег, и нападения «украдом», «изгоном» (внезапно), нередко — ночью,
и традиционная для степи цель набегов — лошадиные табуны и скот («жи¬
вотина»).23 Не случайно «донские татары» неплохо чувствовали себя среди
казаков, а использование их опыта в ходе набегов под татарские улусы толь¬
ко придавало казакам дополнительные шансы на удачу.24 Казачий быт До¬
на, целиком ориентированный на походы за добычей, весьма привлекал та¬
тар, многие из которых шли сюда «с бедности», в надежде (причем вовсе не
призрачной) разбогатеть.
Безусловно, между казачьими и татарскими походами были и существен¬
ные отличия. Татары обычно не любили идти на жертвы, стараясь по воз¬
можности уклониться от боя. Казачьи же ватаги, вооруженные огнестрель¬
ным оружием и не боящиеся потерь, были в состоянии действовать более
дерзко по сравнению с татарами. Тем не менее шансы на скорое обогащение,
которые предоставляла «лихая» степь своим не менее «лихим» сынам,25
широко использовались как казаками, так и татарами.
21 РГАДА, ф. 127, 1646 г., № 1, л. 144 — 147, 153 — 157, 245 — 248. Ксйкуват — почетный ти¬
тул в Большой Ногайской орде.
22 Неурядицы и взаимные набеги между Большими Ногаями и находившимися в русском под¬
данстве Малыми Ногаями улуса Арсланбек-мурзы Каспулатова продолжались и в 1650-е гг.
23 Поход с Дона отряда в 100 — 200 и более человек являлся уже довольно крупным для
донских казаков военным событием. В повседневных же походах с Дона под татарские улусы
обычно принимало участие от десяти до нескольких десятков человек.
24 Характерно в этом отношении, что в 1649 г. в Астрахани стрельцы подавали челобитную,
в которой писали, что им «без татар в подъезд ездить не мочно». См.: Новосельский А. А.
Исследования по истории эпохи феодализма. М., 1994. С. 45.
25 «Лихой» (в знач. того времени) — опасный, недобрый.
О. Ю. Куц. Татары на казачьем Дону.
407
Как уже вскользь упоминалось, и татары Большой Ногайской орды, и
казачий Дон находились под властью московских государей. Это, по-види¬
мому, и стало главной причиной той исторически сложившейся ситуации,
что Дон для татар, кочевавших под Астраханью, был в какой-то степени
«своей» территорией. В частности, в источниках нередко встречаются слу¬
чаи, когда татары, у которых донские казаки в ходе «воровских» (разбой¬
ничьих) походов на Волгу и каспийское взморье захватывали с целью полу¬
чения выкупа родственников, ездили выкупать последних прямо в казачьи
городки. Между тем, совсем по-иному обстояло дело с татарами улусов Ма¬
лых Ногаев, перешедших под «руку» московского царя. Эти татары продол¬
жали сохранять традиционные для них связи с турецким Азовом, и что это
было именно так, хорошо видно из следующего эпизода.
В апреле 1652 г. из Астрахани на Ногайскую степь на правой стороне
Волги с целью «проведывания вестей» про крымских татар был отправлен
сын боярский Алексей Казанцев. С ним в поход пошло пятьдесят стрельцов-
добровольцев и двое астраханских едисанских мурз с татарами (последних
было 88 человек). После примерно двухнедельного следования по степи
отряд остановился недалеко от Азова у р. Ей в «крепких местах» (т. е. в уро¬
чище), откуда были отправлены разъезды по ближайшим степным дорогам.
«Ратные люди» стояли в засаде четыре дня, пока не подметили на «темрюц-
кой дороге» (в двух днях пути от Азова) ехавших со стороны этого города
неких «азовских людей» в количестве около сорока человек, ставших в пол¬
день на стан («на коши»). Отряд А. Казанцева всеми силами ударил на них.
В ходе боя двадцать человек «тех азовских людей» было убито, девять за¬
хвачено в плен, прочие бежали. Кроме того, в руки нападавших попало чет¬
веро «белорусцов»-полоняников — «баба, да девка» и двое «робят», три
женщины-татарки, а также все татарское имущество и лошади. После этого
отряд вернулся в Астрахань. Правда, троих татар на обратной дороге при¬
шлось «побить» (убить), так как они от ран «были болны» и везти их с со¬
бой было «никоторыми делы нелзе», одному удалось бежать. Весь поход
продлился с 28 апреля по 2 июня.
В ходе допросов пленников в Астрахани выяснилось следующее. Татар¬
ский отряд состоял из азовских и казыевских татар, которые ехали из Азова
в улусы Малого Ногая Арсланбек-мурзы Каспулатова, находившиеся в рус¬
ском подданстве, всего татар было сорок два человека. Из взятых в плен
один оказался торговым человеком из Крыма (г. Кафы), ехавшим в Малый
Ногай «с товаром для торга». Он возил оттуда через Азов «масло коровье»,
причем уже не первый год. Другие пленники были из улусов Арсланбек-
мурзы Каспулатова, ездившие в Азов для покупок. Купив в Азове кумача,
сапог и пр., они возвращались в свои улусы, кочевавшие под Пятью Горами
и на р. Куме. Еще двое ездили в Азов для выкупа из плена своей сестры,
захваченной донскими казаками под Азовом. Они возили в Азов на продажу
в счет выкупа коровье масло и гоняли «животину» — коров. Любопытно,
что сестра этих татар оказалась уже до их приезда выкупленной азовскими
«турскими людьми»; оставалось лишь вернуть сумму выкупа «с наддачею»
408
Военная история XVI — XVII вв.
(прибавкой). Вместе с казыевскими татарами в их улусы ехали и азовские
татары — одни с «продажными полоняниками», другие с товарами. Из за¬
хваченных женщин-татарок двое были женами казыевских татар, одна —
упомянутая выкупленная пленница. В итоге казыевские татары и женщины
были отправлены в Малый Ногай по челобитной посла Арсланбека-мурзы
(посол в тот момент находился в Астрахани), а крымский торговец был
брошен в тюрьму. Отбитые православные пленники были отданы на время
«для исправленья веры» в монастырь.26
Итак, как видим, татары Малого Ногая, даже перейдя «под руку» мос¬
ковского царя, продолжали поддерживать отношения (в том числе торго¬
вые) с Азовом и более отдаленным «бусурманским» миром, у астраханских
же татар был свой политический ареал, в котором донские казаки занимали
определенное место, и выкупать пленников ездили уже непосредственно к
ним.
Перейдем к вопросу о происхождении основной части живших на Дону
татар (или так называемых донских татар), которые в одной из небольших
статей по истории казачества были даже названы «неведомыми».27 В дейст¬
вительности, думается, никакой загадки в этих татарах нет. В большинстве
своем они были такими же «сходцами» из окрестных территорий, как и дру¬
гие жители казачьих городков. В данном отношении характерны слова ци¬
тировавшейся во вступлении к данной статье войсковой отписки от 1658 г.,
где говорится о «переезщиках-иноземцах» на Дон как о людях, присоеди¬
нившихся к казакам под влиянием различных обстоятельств. В связи же с
прекращением подвоза на Дон хлеба из южнорусских городов, продолжают
казаки, из-за ложных известий о моровом поветрии в казачьих городках,
«те <...> иноземцы, от <...> великого голоду и нуж (нужды. — О. К.)
хотят розбрестися многие по своим землям, а наша братья (т. е. сами каза¬
ки. — О. К.) по твоим государевым украиным городом розбрестися хотят
многие...».28 Как видим, большая часть этих «иноземцев» (если не все они)
не составляла постоянного населения края; упомянутые люди могли при не¬
обходимости вернуться на родину — впрочем, это же можно сказать и о
значительной, если не основной, части русского населения Дона.29 То же са¬
мое, думается, касается и донских татар, поскольку они составляли значи¬
тельную часть населения казачьего Дона, занимая в рассматриваемый пе¬
риод времени второе за восточными славянами место среди представителей
различных народов, населявших его.
26 РГАДА, ф. 127 (Сношения России с ногайскими татарами), 1652 г., № 1, л. 64 — 70, 74.
«Крепкие места» — урочище.
27 Слава тебе, Господи, что мы — казаки! Памятка / Автор-сост. Б. А. Алмазов. СПб., 1996.
Вып. 8. С. 7.
28 Донские дела. Кн. 5. Стб. 372. В действительности «моровое поветрие» было лишь в
Астрахани и Черном Яру.
29 См. об этом: Куц О. Ю. О связях населения южнорусских городов с донскими казаками
(по материалам второй четверти XVII в.) // ОФР. М., 2000. Вып. 4. С. 157.
О. Ю. Куц. Татары па казачьем Дону.
409
Вот несколько судеб «донских татар», встретившиеся нам в документах
за указанный период времени. Так, приехавший в январе 1637 г. в Астра¬
хань едисанский татарин Кожай («Кожайко») Елманов показал в расспро¬
се, что «тому де ныне лет с восмь сшел он Кожайко из Астарахани на Дон
от бедности», оставив жену и детей в ногайских улусах и прожив все это
время на Дону. Другой, юртовской татарин Бектемир Кульмаметев, прие¬
хавший в Астрахань в июле 1639 г. из занятого казаками Азова, показал,
что семь лет назад он «поехал из Астарахани на Дон для добычи», все это
время жил там и «на Дону живучи женился». Зимой этого года он привез в
Астрахань свою жену, а затем ездил на Дон «для долгового взятку» (т. е.
чтобы получить с кого-то долг).30
В декабре 1639 г. с Дона приехало в Астрахань «донских татар з женами
и детми человек з десеть». Один из них, едисанский татарин Нуржувтуркей
Абызов, показал следующее. Около десяти лет назад «воровские казаки» во
время нападения на татарские улусы под Астраханью на р. Бузане («Бузу-
не») захватили его жену и «свезли на Дон». Для выкупа («окупа») у каза¬
ков своей жены он и поехал на Дон, однако обратно под Астрахань казаки
его почему-то «не отпустили». В результате он остался жить на Дону,
прожив там «лет з десеть» и вторично там женившись. Некоторое время на¬
зад он «прислал з Дону в Астарахань жену свою», а ныне приехал сам
«з другою женою» «в Астарахань на житье». Как видим, и у этого татарина
пребывание на Дону было весьма удачным (содержать двух жен мог позво¬
лить себе только состоятельный человек). Похожа и история другого еди-
санского татарина, Кинкинея Аллабердеева. У него десять лет назад «воров¬
ские казаки» захватили сноху (похоже, во время того же самого набега, о
котором сообщал Н. Абызов), и К. Аллабердеев также ездил на Дон для ее
«окупа» и тоже не был отпущен казаками обратно. Живя на Дону, он также
женился и теперь вернулся обратно вместе со снохой и женой.31
В том же декабре 1639 г. в Астрахань приехал татарин едисанского улуса
Байда Юмашев с матерью, который показал, что вместе с другими едисан-
скими татарами он «отходил» от Астрахани в 1633/34 г. с улусами Больших
Ногаев, но после переправы последних через Дон на Крымскую сторону в
районе Азова он отстал от ногайцев и «с матерью своею пришел в казачей
городок Эпок (Ебок. — О. К.)», в котором и жил все время до возвращения
в Астрахань. Теперь он собирался жить, как и прежде, в едисанском «Борис-
мурзине улусе Янарсланова». Такова же и история Элдибея Базаева, ногай¬
ского татарина улуса Адил-мурзы Каракельмаметева. После перехода татар
его улуса через Дон он, отстав от ногайцев, с женой и сыном перешел к ка¬
закам и жил «в казачье городке в Маначе». Вернувшись под Астрахань, он
30 Р ГА ДА, ф. 127 (Сношения России с ногайскими татарами), 1637 г., № 1, л. 49; 1639 г.,
№ 1, л. 114.
31 Там же, 1639 г., № 1, л. 22.
410
Военная история XVI—XVII вв.
собирался жить в одном из едисанских улусов.32 Можно привести и другие
подобные примеры.33
Все это, конечно, единичные факты, дошедшие до нас лишь вследствие
того, что упомянутые люди были привлечены в Астрахани к расспросу.
Большинство же татар, приезжавших с Дона в улусы под Астрахань, не по¬
падало в поле зрения астраханских властей, да и расспросы упомянутых та¬
тар были вызваны не самим фактом их приезда с Дона, а интересом астра¬
ханских воевод к положению дел у казаков на Дону — рассказ о последнем
и составляет основное содержание расспросных речей.
Турецкий путешественник Эвлия Челеби, проезжавший в середине
1660-х гг. по Дону, отметил, что в казачьих городках живет вместе с каза¬
ками немало татар (речь идет о городках, располагавшихся между излучи¬
ной Дона (Переволокой) и низовьями Дона).34 Путешественник называет их
представителями народа «хешдек». Данным термином, согласно наблюде¬
нию А. П. Григорьева — автора предисловия ко второму выпуску извлече¬
ний из труда Эвлии «Книга путешествия», последний обозначал поволж¬
ских (астраханских) татар.35
В источниках русского происхождения также упоминается о татарах,
живших в «верховых» казачьих городках. Вот характерный пример, частич¬
но уже приводившийся выше. Отправленные из Астрахани в январе 1638 г.
для «конского отгона» и захвата «языков» (пленников) в поход «под Крым»
татары Ажимбет Мурзагельдеев и Досай («Досайка») Эшимов с отрядом из
70-ти юртовских и едисанских татар во время расспроса после возвращения
рассказали следующую историю.
Упомянутый отряд, переправившись через Дон в районе казачьего Есау-
лова городка, отправился в поход на Крымскую степь по правой («Крым¬
ской») стороне Дона. Характерно, что из этого городка к татарам присоеди¬
нилось шестьдесят донских казаков, отправившихся вместе с ними в набег
«под Крым». С дороги, правда, эти казаки, не доехав до неприятельских
улусов, «воротились назад в Ясаулов городок», потому что у них «пристали
32 РГАДА, ф. 127, 1639 г., № 1, л. 23.
33 В частности, в июле 1644 г. ногайский Юнус-мурза Тинмаметев привел в Астрахань к
воеводам для расспроса пять человек едисанских и ногайских татар, приехавших к нему в улус
с Дона. В ходе расспроса они рассказывали похожие истории. Некоторым своеобразием отли¬
чается лишь рассказ одного из них, едисанского татарина Эшкулая Агымова, хотя и данная
история была, безусловно, также весьма характерной для своего времени.
Упомянутый татарин показал, что осенью 1632 г. он поехал к казакам на Дон «для сыску
брата своего», однако, когда «приехал на Дон в городок в Торновой (Терновый. — О. К.)»,
у него «под тем городком отогнали лошеди азовские татаровя». После этого происшествия
Э. Агымов из Тернового перебрался в Черкасский городок, где и «жил все (это время. —
О. К.) в Черкасском городке у брата своего». Теперь он вернулся обратно, а «брат де <...> его
с ним в Астарахань не приехал, потому что коней нет, ехать не на чем». (Там же, 1644 г., № 1,
л. 170-171.)
34 Эвлия Челеби. Книга путешествия. М., 1979. Вып. 2. С. 181, 189.
я Григорьев А. П. Предисловие. //Там же. С. 18.
О. Ю. Куц. Татары на казачьем Дону.
411
лошади». Вместе с казаками в Есауловский городок вернулось и пятеро та¬
тар по той же причине.
Оставшиеся татары напали в трех местах на р. Бузуне на кочевавших
«под Крымом» ногайских татар, отогнав у них «лошадей с четыреста» и
одного татарина захватив «в языцех». Со своей добычей они вернулись
обратно к Есаулову городку и просили донских казаков «перепустить их
через Дон под Астарахань». Однако в этот момент «ис того де Ясаулова
городка вышед едисанские татаровя, которые живут на Дону для добычи
(курсив наш. — О. К.), лошадей у них и взятого языка отбили». Ограблен¬
ные пытались жаловаться есауловским казакам, чтобы они «отгонные их ло¬
шади и взятого языка велели им Ажимбетю и Досаю отдать назад», казаки
попытались восстановить справедливость, но «те де едисанские татаровя
донских казаков не послушали, лошадей и взятого языка не отдали».36
Как видно из приведенных сообщений, на Дону жили, в первую очередь,
астраханские татары, причем жили они здесь, как и казаки, «для добычи» —
т. е. с целью участия в военных предприятиях. Известия о контактах между
астраханскими татарами и донскими казаками нередко встречаются в источ¬
никах. Так, во время осады казаками Азова в 1637 г. к ним подошел отряд
юртовских татар из трехсот человек, посланных из Астрахани «для язы¬
ков». Присоединясь к казакам, они приняли участие во взятии Азова, осу¬
ществляя функцию караула «от степи» во время решающего штурма города,
беспощадно преследуя и убивая («побивая») азовцев, выбравшихся из него
во время боев внутри городских стен и пытавшихся скрыться в степи. В ре¬
зультате эти татары получили соответствующий пай при разделе захвачен¬
ной в Азове военной добычи
В целом контакты донских казаков с татарами Нижнего Поволжья, на¬
ходившихся в рассматриваемое время в русском подданстве, в значительной
степени напоминают отношения первых с населением южных русских горо¬
дов. Особенно тесным общение казаков с татарами Нижнего Поволжья было
в начале 30 —начале 40-х гг. XVII в., когда в ходе грандиозного перехода
Большой Ногайской орды с астраханских кочевий из русского подданства в
Крым и обратно немало татар осело в казачьих городках по Дону. Прекрас¬
но зная ситуацию в степях и хорошо разбираясь в тонкостях татарской пси¬
хологии, казаки охотно принимали на Дон татар, создавая при этом, по-ви¬
димому, психологически приемлемую для них обстановку.
Косвенным подтверждением последних слов может служить свидетельст¬
во вернувшихся в 1639 г. (благодаря активным усилиям казаков) в русское
36РГАДА, ф. 127 (Сношения России с ногайскими татарами), 1638 г., Я? 1, л. 61, 63 — 64.
Конечно, дело тут вовсе не во всесилии «есауловских» татар. Скорее всего, казаки просто не
очень хотели добиться выполнения своего требования (по принципиальным вопросам донские
казаки не боялись идти на серьезные столкновения даже с запорожскими казаками, что было
действительно делом опасным); вполне возможно, что после ухода ограбленных татар в Астра¬
хань они вместе с татарами из Есаулова разделили их добычу. К тому же свои татары были для
казаков намного ближе, и обижать их, вмешиваясь во внутритатарские распри, не имело для
казаков большого смысла.
412
Военная история XVI—XVII вв.
подданство трех ногайских мурз, писавших в своей челобитной во время
приезда в Москву во главе татарской делегации, что после перехода их улу¬
сов через Дон они видели от казаков (в частности, от войскового атамана
Ивана Каторжного) столько «доброты» (добра), сколько не видели от своих
отцов и матерей.37 Особенно эта казачья «доброта» выделялась на фоне тех
репрессий, которым подверглись ногайские татары от единоверных крым-
цев. Ногайцы, как правило, возвращались из Крыма ограбленными; казаки,
«оскужая себя» и собирая между собой деньги, предоставляли татарской
верхушке «корм», а улусных татар ссужали телегами, юртами и прочими
предметами татарского обихода, приобретавшимися казаками в ходе воен¬
ных действий и использовавшихся, по-видимому, в казачьем быту.38
Конечно, среди «донских татар» могли быть и выходцы из крымских
улусов, но преобладание среди них представителей Большой Ногайской
орды, а также юртовских и едисанских татар, на наш взгляд, не подлежит
сомнению. Правда, случались среди «донских татар» и измены (особенно в
тех случаях, когда опасность казачьего нападения угрожала их родному
улусу), однако «изменники» встречались и среди донских, и среди запорож¬
ских казаков.
В документах нередки упоминания об участии донских татар в казачьих
походах на Крымскую степь, однако о преобладании их в таких походах го¬
ворить не приходится. Предпринимались донскими татарами и самостоя¬
тельные военные предприятия. Так, в 1638 г. в поход на Крымскую степь
ходило с Дона сорок татар.39 Это самый крупный самостоятельный поход
донских татар, встретившийся нам в источниках.
Случалось, совершали донские татары и подвиги во имя своей новой пра¬
вославной родины. Источники донесли до нас следующий удивительный
эпизод. На рубеже 1653—1654 гг. в ходе сложных дипломатических игр в
четырехугольнике Польша — Крымское ханство — украинское казачество —
Россия из Москвы в Крым были отправлены посланники Тимофей Хутын-
ский и подьячий Иван Фомин. Перед ними была поставлена цель — добить¬
ся участия татарских войск на русской стороне в связи с открывшимися во¬
енными действиями между Русским государством и Польшей. Предполагая
одновременно — при учете перехода Б. Хмельницкого и Войска Запорож¬
ского в русское подданство, — что Крым не примет подобного предложения,
а выступит на стороне Польши, в марте 1654 г. из Москвы на Дон был
отправлен указ: если к казакам поступят известия о выступлении крымских
войск против России или Украины, идти в морской поход на Крым.
В одной из стычек с татарами последними было захвачено два донских
казака, показавших во время допроса в Бахчисарае, что они были посланы
с Дона по государеву указу «под Крым» «для языков» и признавшихся о
намерении донских казаков идти морем на крымских татар по указу из Мо¬
37 РГАДА, ф. 127, 1639 г., № 13, л. 137.
38Там же, л. 123 (войсковая отписка от ноября 1639 г.).
39Там же, 1637 г., № 1, л. 57.
О. Ю. Куц. Татары па казачьем Дону.
413
сквы. Показания казаков, включая одного из них самих, сразу же были
представлены русским посланникам, которые оказались в замешательстве.
Однако пленник неожиданно объявил, что никакого указа из Москвы на
Дон не поступало. Русские посланники приободрились и стали развивать
прежнюю версию, что казаки «воруют» самовольством, о самом пленнике
заявив крымцам: «...а тот казак — ваш же ногайской татарин, и вы своих
татар унимайте, чтоб они на Дон не ходили и с донскими казаками заодно
не воровали!» Крымцам ответить было нечего; пленника тут же было при¬
казано убить. Трудно сказать, какие мотивы двигали этим человеком. Не ис¬
ключено, что он был крещеным и происходил, насколько можно судить по
данному отрывку, из крымских ногаев. К сожалению, мы не знаем даже его
имени.
Между тем казаки уже вышли в море и начали «погром» крымского по¬
бережья. Крымцы хотели все-таки изобличить русских посланников и при¬
вели к ним еще одного донского казака, захваченного под Кафой. Тот под¬
твердил, что казаки действительно вышли в море по царскому повелению.
Впрочем, посланники на этот раз заявили, что под угрозой смерти можно
сказать что угодно.40
Участвовали донские татары, по-видимому, и в морских походах каза¬
ков. Так, документы донесли до нас следующий эпизод. В 1657 г. во время
погрома казаками крымского побережья между Кафой и Керчью крымскими
татарами было схвачено двое донских казаков, один из которых назвался
переводчиком из Москвы. После наведения русскими послами в Крыму
Р. Жуковым и Л. Пашиным о нем справок оказалось, что это астраханский
татарин, действительно бывавший в Москве и знавший много языков. Впо¬
следствии он был посажен крымцами на кол.41
Любопытно, что жившие на Дону татары время от времени ездили с Дона
к своим родственникам, как это делали и донские казаки, выезжая «к Руси».
Так, зимой 1638 г. в кочевавшие «под Крымом» ногайские улусы к ногай¬
ским мурзам с Дона были отправлены трое донских татар с войсковой
грамотой, призывавшей их возвращаться в русское подданство. Во время
пребывания в ногайских улусах они были схвачены крымцами и доставлены
к крымскому хану, но в ходе допроса сумели скрыть истинную цель своей
поездки, сказав, что приехали «повидатца с родимцами». Характерно при
этом, что хан поверил данному объяснению и отпустил этих татар обратно
в те же улусы.42 (Об этом факте упоминает в своей статье и С. В. Черни-
цын.)
Следует отметить, что жившие на Дону донские татары были «бусурма-
нами». Они имели своих «абызов» (священнослужителей) и, по-видимому,
места для исполнения религиозных ритуалов. Так, в конце 1630 —начале
40 Сухорукое В. Д. Историческое описание земли Войска Донского. Новочеркасск, 1903.
С. 215 — 216. Цитата дана по примеч. 302 (С. 216). Возможно, детали эпизода местами не точны.
41 РГАДА, ф. 123 (Сношения России с Крымом), кн. 40, л. 421 —422, 425.
42 Донские дела. Кн. 1. СПб., 1898. Стб. 643 (войсковая отписка от декабря 1637 г.).
414
Военная история XVI—XVII вв.
1640-х гг. одним из наиболее видных и влиятельных среди донских татар
людей был Чепай-абыз, неоднократно упоминающийся в документах и вы¬
полнявший ответственные войсковые поручения во время дипломатических
переговоров казаков с ногаями о переходе последних в русское подданство
в конце 30-х гг. XVII в.
Итак, в целом можно сказать, что связи казаков (а также донских татар)
с татарскими улусами (прежде всего, кочевавшими под Астраханью) были
характерны для рассматриваемого периода и очень напоминают (правда, в
значительно меньшем масштабе) взаимодействие казаков с населением
южнорусских городов, включая процессы ухода на Дон. Однако отношения
донского казачества с астраханскими татарами имеют и существенные осо¬
бенности. Так, мы не видим развитых торговых связей (хотя, возможно, они
были), да и отношение казаков к татарам очень сильно отличалось от их от¬
ношения к «руским людям» — для православного казачьего населения Дона
астраханские татары-«6усурмане» все-таки оставались, по-видимому, чужи¬
ми людьми. Как уже отмечалось, в документах нередко упоминаются слу¬
чаи, когда татары Нижнего Поволжья ездили на Дон для «окупа» (выкупа)
из казачьего плена своих родственников (отцов, жен, сестер и т. д.), за¬
хваченных «воровскими казаками» во время нападений под Астраханью на
татарские улусы. Подобное отношение к русскому населению со стороны ка¬
заков было просто немыслимо, хотя на Волге «воровские казаки» грабили
и русских.
И все же, как представляется, Дон для кочевавших под Астраханью та¬
тар был во второй трети XVII в. в некотором роде своей территорией, что
стало итогом перехода в более раннее время Большой Ногайской орды «под
высокую руку» русского царя, а также результатом той непростой военно¬
политической ситуации, которая сложилась в степях между Волгой и Днеп¬
ром в рассматриваемый период времени. Все это привело к массовому взаи¬
модействию донских казаков и астраханских татар, постоянному пополне¬
нию казачьего населения Дона людьми, прекрасно знающими и саму степь,
и приемы ведения войны в ней. Думается, это в значительной мере дает
ответ на вопрос, откуда донские казаки так хорошо знали степные простран¬
ства. Мы, разумеется, не отрицаем здесь того, что смешение казаков русско¬
го происхождения и татар могло происходить (и происходило) и в более
раннее время, но приходится констатировать, что указанный временной про¬
межуток дает нам образец именно массового взаимодействия татар и каза¬
ков. Ведь нападать на татарские улусы, расположенные на большом рас¬
стоянии, да еще небольшими группами, было не так просто, если к тому же
учесть, что неприятель постоянно остерегался таких нападений. Данная си¬
туация вызывает невольное удивление на фоне характерных для казаков
беспощадных расправ с «бусурманами», но она же говорит о том, что расо¬
вая ненависть сама по себе была чужда казакам. Таково было своеобразие
отношений донских казаков и татар во второй трети XVII в.
ДРЕВНЕРУССКАЯ
КНИЖНАЯ КУЛЬТУРА
Е. Л. Конявская
СОФЬЯ ЯРОСЛАВНА ТВЕРСКАЯ:
«ПАМЯТЬ» КНЯЖНЫ-ИНОКИНИ
На сегодняшний день известно всего два списка Жития Софьи Яро¬
славны, оба хранятся в собрании Отдела рукописей РГБ. Первый список
этого редкого памятника был найден Л. В. Тигановой в собрании Рогожско¬
го кладбища (Рог. № 658) и опубликован в 1972 г.1 Список, сохранившийся
в сборнике конца XV —начала XVI в., содержал ошибочные чтения,2 что за¬
ставило Л. В. Тиганову предположить позднее происхождение Жития, ко¬
торое она отнесла ко второй половине XV в. В 1987 г. А. А. Турилов и
Ю. Д. Рыков сообщили о существовании еще одного списка Жития — в соб¬
рании М. И. Чуванова.3 Список читается в Торжественнике с дополнения¬
ми, датирующемся 60-ми гг. XV в.4 Он лишен большинства ошибок и испор¬
ченных чтений, которыми изобилует список Рогожского собрания, и содер¬
жит верную дату пострижения Софьи — 6801 г.5 Проанализировав Житие
с учетом второго исправного списка, В. А. Кучкин отнес составление памят¬
ника к началу XIV в.: 1305—1306 гг.6 Таким образом, этот памятник оказы¬
вается древнейшим из дошедших до нас агиографических произведений
тверской литературы.
1 Тиганова Л. В. Повесть о Софье Ярославне Тверской // Записки Отдела рукописей Госу¬
дарственной библиотеки им. В. И. Ленина. М., 1972. Вып. 33. С. 253 — 264.
2 См.: Кучкин В. А. Житие Софьи, сестры Михаила Ярославина Тверского // Религии мира.
История и современность. 2002. М., 2002. С. 133.
3 Рукопись несколько раз меняла шифр (собр. Чуванова, № 14; затем собр. Чуванова, № 1),
в настоящий момент ей возвращен первоначальный номер: собр. Чуванова, № 14 (далее —
Чув. № 14).
4 Описание см.: Гадалова Г. С. Повесть о княжие Софье Ярославне Тверской как истори¬
ческий источник по истории и культуре Тверского края // Тверь, Тверская земля и сопредель¬
ные территории в эпоху средневековья. Тверь, 2002. Вып. 4. С. 421 —424.
5 Подробно см. об этом: Кучкин В. А. 1) Когда было написано Житие Софьи Ярославны
Тверской? // Мир житий. М., 2002. С. 109—110; 2) Житие Софьи, сестры Михаила Яросла¬
вина Тверского... С. 135—136.
6Кучкин В. А. Когда было написано Житие Софьи Ярославны Тверской?.. С. 114.
Е. Л. Конявская, 2006
418
Древнерусская книжная культура
Существуют четыре публикации этого текста: Л. В. Титановой — по спи¬
ску РГБ. Рог. № 658, Б. М. Клосса — по списку РГБ. Чув. № 14.7
В. А. Кучкин и Г. С. Гадалова опубликовали Житие по списку Чуванова с
разночтениями по списку Рогожского собрания.8
В тех же указанных выше работах Житие исследовалось как историче¬
ский источник.
Памятник невелик по объему. В раннем списке вместо заглавия кино¬
варью выделено начало первой фразы: «В лЪто 6801-е месяца февраля въ
10 день на память святаго мученика Харлампия въ седмыи час нощи...»,9 да¬
лее говорится о пострижении Софьи в мужском монастыре архистратига
Михаила епископом Андреем и игуменом этого монастыря. Софья пострига¬
ется, таясь от матери и в отсутствие в Твери брата. Далее рассказывается о
любви и особом доверии между братом и сестрой, о давнем стремлении
княжны уйти в монастырь. После традиционного для преподобнических жи¬
тий описания аскезы, которой предается княжна-инокиня, следует краткий
рассказ о строительстве монастыря, закладке и освящении церкви св. Афа¬
насия.
Следующая часть произведения посвящена деятельности Софьи как на¬
стоятельницы монастыря: передаются ее речи, убеждающие дев и вдов по¬
стричься, наставления инокиням.
Затем следует заключительная часть, рассказывающая о болезни и кон¬
чине княжны. Называется точное время ее преставления и положения во
гроб, традиционно представлено оплакивание: «И бысть великъ плачь и
рыдание во всемъ градЪ, не токмо въ градЪ, но и по селомъ».10
Нельзя не заметить, что памятник необычный. Обращает на себя внима¬
ние уже заглавие: в нем обозначена не дата преставления Софьи, а дата ее
пострига. Софья именуется мирским именем не только в рассказе о постри¬
жении, но и далее, где говорится о ее жизни в монастыре. Нет в повество¬
вании описаний чудес. Наконец, сам текст в раннем списке (Чув. № 14) не
имеет в заглавии слова «житие».
Хотя в списке Рогожского собрания в заглавие слово «житие» уже вне¬
сено («Житье госпожи нашея Софьи»), Л. В. Тиганова сомневалась, что
рассматриваемый текст относится к этому жанру, и называла его «повестью,
близкой к исторической».11 Она обратила внимание на отсутствие рассказов
о детстве княжны и о чудесах, на указание даты пострижения вместо даты
преставления.
Г. С. Гадалова, отмечая отсутствие в заглавии Чувановского списка слова
«Житие», предложила все же говорить о «житийной, а не исторической по-
7 Тиганова Л. В. Повесть о Софье Ярославне Тверской... С. 261 —264; Класс Б. М. Избран¬
ные труды. М., 2001. Т. 2. С. 204 — 206.
8 Кучкин В. А. Житие Софьи, сестры Михаила Ярославина Тверского... С. 138—141; Га¬
далова Г. С. Повесть о княжне Софье Ярославне... С. 424 — 427.
9 Кучкин В. А. Житие Софьи, сестры Михаила Ярославина Тверского... С. 138.
10 Там же. С. 141.
11 Тиганова Л. В. Повесть о Софье Ярославне Тверской... С. 260.
Е. Л. Конявская. Софья Ярославна Тверская: «Память» кпяжпы-ипокипи
419
веста», «памяти». Используя термин «память», Г. С. Гадалова ссылается на
В. О. Ключевского. Строго говоря, в труде последнего «память» не опреде¬
лена как некий вид текста, жанровая разновидность, ученый лишь подчер¬
кивал, что первоначальным назначением жития было «служить историче¬
ской запиской или „памятью“ о святом».12 Однако, как будет показано да¬
лее, для применения этого термина к данному тексту имеются основания.13
Разбирая приведенные аргументы, следует вспомнить, что, например,
про ложные жития не всегда содержат рассказы о детстве святого, агиограф
может сразу переходить к повествованию о его главном подвиге — о том, за
что он прославлен. Тому есть примеры из русских и южнославянских жи¬
тий: жития Ольги, Владимира, Федора Ярославского, Довмонта Псковского
и др. Не сразу могут появиться и рассказы о чудесах, на первом этапе может
быть отмечен сам факт чудес от мощей или раки — без подробного рассказа.
В преподобническом житии основание монастыря, успешное управление им,
аскеза, которой предается прославляемый, давая образец для подражания
черноризцам, — деяния, безусловно, достойные его почитания сначала в мо¬
настыре, а затем и за его пределами. Но если чудеса не зафиксированы при
жизни святого или сразу по его преставлении, официальная канонизация ме¬
стночтимого подвижника могла состояться уже после обретения его мощей.
Определяя жанровую природу этого произведения, можно говорить о не¬
коем протожитии, или использовать употребленный Г. С. Гадаловой термин
«память». Это слово встречается и у самих древнерусских книжников, ко¬
торые имели в виду записки, «грамоты» с биографическими заметками о
святом, составляемые в монастыре «для памяти».14 О подобных записях и
текстах чернового характера, своего рода «протожитиях», писал В. О. Клю¬
чевский.15
Не все такие записи и рассказы использовались при создании Житий. О
тех же, что использовались, часто писали сами агиографы. Общеизвестно,
что Епифаний Премудрый, говоря о подготовительной работе к написанию
Жития Сергия Радонежского, упоминает «свитки, в них же бЪаху написаны
н'Ькыя главизны еже о житии старцевЪ памяти ради, ова убо въ свитцЬхъ,
ова же в тетратЬх, аще и не по ряду, но предняя назади, а задняя напреди».16
О такого же рода записях, но не своих, а сохранившихся ко времени, когда
агиограф взялся за написание Жития Арсения Тверского, говорит создатель
12Ключевский В. О. Древнерусские жития святых как исторический источник. М., 1871.
С. 64 (репринтное изд.: М., 1988).
13 У Б. М. Клосса принадлежность памятника к житиям сомнения не вызывает, без особых
объяснений и иллюстраций он относит этот текст к «типичным житиям краткого, Проложного ти¬
па», т. к. видит в нем некие «несомненные признаки агиографической литературы» (Клосс Б. М.
Избранные труды. Т. 2. С. 202).
14 Проблему составляет многозначность этого слова: в древнерусской традиции термином
«память», если не учитывать основное значение, чаще всего обозначалось поминовение святого
в церкви в определенный день.
15Ключевский В. О. Древнерусские жития... С. 371—380.
16Житие Сергия Радонежского // БЛДР. СПб., 1999. Т. 6. С. 256.
420
Древнерусская книжная культура
дошедшей до нас редакции памятника: «за преоумножение же лЪтъ игаа
издрашасА, игаа ветха вельми». При этом дважды он употребляет слово «па¬
мяти»: его предшественники «писаху на памАтехъ», а затем хранили напи¬
санное в монастыре, «в памАтехъ предающе дроугъ дроугу».17 Еще более
подробно о таком черновом агиографическом тексте говорится в ранних
редакциях Жития Зосимы и Савватия Соловецких. В приписке автора этого
текста, игумена Досифея, рассказывается о том, как по указанию новгород¬
ского архиепископа Геннадия он записал все, что рассказывал последнему о
святых подвижниках. Однако этот текст не получил никакого распростране¬
ния и оставался у самого Досифея, который считал себя неспособным соз¬
дать житие, соответствующее канону. Впоследствии он уговарил опального
митрополита Спиридона-Савву, чтобы тот, используя его написание, под-
вигся «преписати и изложити стройно Жште».18 Краткий текст о создании
Жития соловецких святых сохранился также среди летописных статей в
сборнике-конволюте первой половины XVII в.: РГБ, Большаков, № 333.
Здесь еще более определенно говорится о том, что Досифей «юповЪда ему
вся подробну, щва и написана, дастъ ему на памятей» (л. 133 об.). Очевид¬
но, что под «памятями» здесь понимается написанный текст.
Что же касается самих текстов, то характерно, что «памятью», или «вос¬
поминанием о житии», названо повествование об Ионе Новгородском. Хотя
в сборниках оно помещается под днем преставления архиепископа, это про¬
изведение также не может считаться житием в привычном смысле слова.
Оно представляет собой набор рассказов, не всегда даже связанных с лично¬
стью Ионы. Так, еще не начав повествования об Ионе, автор заявляет: «чин
же и зде приложися въспомянути его по преподобнемъ архиепископ^ на-
шемъ Еуфимии...»,19 но при этом начинает рассказ с еще более раннего вре¬
мени — со времен Евфимия I, которого он, чтобы отличить от вышеупомя¬
нутого Евфимия II, именует Емельяном. В повествовании не соблюдается
хронологический принцип изложения, хотя завершается памятник расска¬
зом о преставлении Ионы о нетленности его тела и о том, что с верою при¬
ходящие к гробу святого получают исцеление от недугов. В заключительном
пассаже снова звучит слово «память», причем контекст вновь не оставляет
сомнений в том, что речь идет о письменном тексте. Автор говорит, что взял¬
ся за это написание, поскольку о нем умолчали другие: «инии оставиша, иже
болшая памети писавшей».20
Возможно, к тому же виду записок «памяти ради» можно отнести рассказ
инока Иннокентия о смерти Пафнутия Боровского, а также усмотреть типо¬
17 Конявская Е. Л. Житие св. Арсения епископа Тверского // Древняя Русь. Вопросы ме¬
диевистики. 2001. № 3 (5). С. 71.
18 Минеева С. В. Рукописная традиция Жития преп. Зосимы и Савватия Соловецких
(ХУ1-ХУШ вв.) М., 2001. Т. 2. С. 47.
,9ПЛДР: Вторая половина ХУ века. М., 1982. С. 350.
20 Там же. С. 374.
Е. Л. Копявская. Софья Ярославна Тверская: «Память» княжны-инокини
421
логическое родство с ними так называемой «Записки о Макарии Калязин-
ском», использованной позже составителем Жития Макария.21
Обращаясь к анализу конвоя в обоих сборниках, следует отметить, что в
составе Чувановского Торжественника есть двенадцать житий и слов, кото¬
рые входят и в сборник Рогожского собрания: Житие митрополита Петра,
Мучение св. Юлиании, Мучение св. Стефана, Житие Марии Египетской,
Житие св. Евпраксии, Житие св. Алексея, человека Божия, Мучение
св. Власия, «Слово на Собор трех святителей» Никифора Каллиста, Слово
Иоанна Златоуста «О младенцах, избиенных Христа ради и о Ироде», Сло¬
во Иоанна Дамаскина на Благовещение, Слово Кирилла Иерусалимского на
Сретение Господне, Слово на погребение Христово и о плаче Св. Богороди¬
цы в Великую субботу. Порядок следования этих произведений в названных
сборниках, как правило, не совпадает, однако сам факт наличия общих тек¬
стов может свидетельствовать о том, что оба сборника восходят к протогра-
фическому, о типе которого можно судить по выявленному ядру.
Характерен подбор житий, предшествующих тексту о Софье, в сборнике
из собрания Чуванова. Как было отмечено Г. С. Гадаловой, этот комплекс
текстов открывается Житием св. Андроника и жены его Афанасии:22 в этот
день — 17 мая — была заложена церковь св. Афанасия основанного Софьей
монастыря. Далее следуют 13 житий святых жен,23 а также «Слово некоего
отца духовного к дщери своей Анастасии». В их числе «Мучение Веры, На¬
дежды, Любови и матери их Софии» — в этот день церковь была освящена.
Жития святых жен, предшествующие повествованию о Софье, интересно
рассмотреть с точки зрения того, на какие подвиги могла ориентироваться
как сама Софья, так и автор произведения о ней. Оказывается, что три жи¬
тия — Евфимии, Феклы и Екатерины — мученические. Остальные святые
так или иначе совершали преподобнический подвиг: Феврония — преподоб¬
номученический, Мария Египетская — отшельнический, Евпраксия приня¬
ла иноческий чин еще отроковицей и в монашеском подвизании удостоилась
дара чудотворений, Евсевия основала монастырь вдали от родного дома.
Автор сочинения о Софье Ярославне упоминает о чтении княжной житий
Феклы, Февронии и Евпраксии. Но различимых следов использования их
в качестве литературных образцов в рассматриваемом памятнике нет. Зато
в других житиях: Андроника и Афанасии, Евфросинии, Феодоры, Марины,
21 Крушелышцкая Е. В. Записка о Макарии Калязинском // ТОДРЛ. СПб., 1993. Т. 46.
С. 308 — 314; Гадалова Г. С. Пространная редакция Жития преподобного Макария Колязин-
ского // Литература Тверского края в контексте древней культуры. Тверь, 2002. С. 20.
22 Гадалова Г. С. Повесть о княжне Софье Ярославне... С. 418. Главная церковь и мона¬
стырь посвящаются св. Афанасию, в честь отца Софьи, Ярослава-Афанасия.
23 Их ряд нарушает только следующее за Житием Евфросинии Измарагд Житие Филарета
Милостивого. Выделение такого комплекса тем более правомерно, что до Жития Андроника и
Афанасии (т. е. до л. 279 об.) в сборнике соблюдался календарный принцип следования тек¬
стов, т. е. шла минейная часть Торжественника. После текста о Софье (л. 398 об.—400 об.)
читаются еще двенадцать слов и житий вне календарного порядка, а с л. 451 по 525 идет триод-
пая часть (со Слова о мытаре и фарисее до Слова св. Евсевия на Святую неделю).
422
Древнерусская книжная культура
Домники — присутствует мотив, повторяющийся в Житии Софьи. Это по¬
стриг втайне от родных (как правило, из-за нежелания вступать в навязы¬
ваемый ими брак), и при этом в мужском монастыре. Святые долгое время
скрывают свой пол и раскрывают тайну лишь незадолго до преставления.
Едва ли пострижение Софьи в мужском монастыре архистратига Михаила —
плод воображения автора «памяти» о Софьи, ибо эта часть произведения
изобилует фактическими подробностями. Речь здесь может идти, скорее,
об образце поведения для самой княжны, чем об образце литературном для
автора.
Проблематичны и поиски близости памятника с Житием Евфросинии По¬
лоцкой. Такие поиски были предприняты как Л. В. Тигановой, так и
Г. С. Гадаловой.24 То, что игуменья наставляет Евфросинию следовать при¬
меру Февронии и Евпраксии «и инЪх множество, гаже Ха ради пострада-
ша»,25 может подтверждать лишь то, что именно эти святые жены были наи¬
более известны русским читателям житий. Параллели же, которые приводит
Л. В. Тиганова, на самом деле не содержат текстуального сходства, в них
совпадает лишь общий смысл:
Житие Евфросинии Житие Софьи
СЗсекоша $ сЪбЪ плотьская сласти, пре- Нача томити плоть свою постомъ
даша телеса своя на постъ и на бд'Ьние. и на и жажею, и пЪниемъ нощнымъ, и на
коленное поклонлние. и на земли легаше...26 голЪ леганиемъ и желЪза ношаше на
телЪ своемъ...27
Г. С. Гадалова отмечает как общие черты двух памятников отсутствие
чудес и обилие «разговорной речи». Однако едва ли можно говорить о том,
что рассматриваемый книжный памятник изобилует примерами разговорной
речи. По крайней мере, для доказательства подобной мысли нужно прово¬
дить подробное исследование с конкретными примерами. Возможно, автор
работы о княжне Софье имела в виду диалоги между героями (т. е. прямую
речь), но и в этом случае необходимо детальное изучение с точки зрения
обилия прямой речи обоих памятников на фоне других агиографических
произведений, которое бы подтвердило данный постулат. Что же касается
описания чудес, то «протожитие» Софьи их действительно не содержит, то¬
гда как в Житии Евфросинии Полоцкой чудеса есть. Так, здесь рассказыва¬
24 Если Л. В. Тиганова высказала такую мысль с осторожностью (см.: Тиганова Л. В. По¬
весть о Софье Ярославне Тверской... С. 260), то Г. С. Гадалова полагает, что Житие Евфроси-
пии «несомненно» было «одним из источников „Повести о Софье“» (Гадалова Г. С. Повесть о
княжие Софье Ярославне... С. 416).
25 Жития и чудеса святых в древнерусской письменности. Тексты. Исследования. Материа¬
лы. М., 2002. С. 156. Как уже говорилось, Жития Февронии и Евпраксии упоминаются и в
Житии Софьи.
26 Там же. С. 155.
27Кучкин В. А. Житие Софьи, сестры Михаила Ярославича Тверского... С. 139 (далее
ссылки на это издание помещены в тексте в скобках).
Е. Л. Копявская. Софья Ярославна Тверская: «Память» кпяжпы-ипокипи
423
ется о двух чудесах при строительстве церкви Спаса Вседержителя (глас
Ивану, руководителю строительных работ, и чудесное нахождение в печи
недостающих для завершения строительства плит), а также о чудесном яв¬
лении Евфросинии ангела незадолго до ее преставления.
Таким образом, повествование о Софье осталось «памятью», «протожи-
тием», так и не развившись в житие, а стало быть, попытки канонизации
княжны-инокини не были достаточно активными. Однако оно включалось в
сборники, имевшие хождение в самом основанном ею монастыре, что свиде¬
тельствует о ее местном почитании. Один из таких сборников — известный
нам Торжественник из Чувановского собрания.
Стоит ли связывать с основанным Софьей монастырем создание самого
рассматриваемого памятника? Казалось бы, в поисках автора преподобни-
ческого жития, в первую очередь, естественно было бы обратиться к мона¬
стырю, где подвизался герой агиографического произведения.28 Но мона¬
стырь Софья основывает женский, а данных об агиографах-женщинах в
древней и средневековой Руси у нас нет.29
Можно рассмотреть вероятность написания Жития монахом или иеромо¬
нахом монастыря архистратига Михаила, в котором Софья постриглась, ибо
два момента в памятнике описаны со знанием деталей и точным указанием
времени: пострижение княжны и ее преставление.30 Называются также даты
с указанием памяти святых на этот день в тех случаях, когда события тре¬
буют прихода в монастырь епископа и других игуменов: при закладке и
освящении церкви. Однако вместе с тем сомнительно, что инок Михайлов¬
ского монастыря стал бы писать о своем игумене: «Юрьи Явидович, той бо
6Ъ игоуменъ оу святого Михаила» (С. 138).
Нельзя сказать, что автор вообще больше ничего не знает о жизни осно¬
ванного Софьей монастыря. Ему известно, что из монастыря уходили, по¬
скольку он еще не смог приобрести славы чудотворениями и знамениями.
В тексте Жития приводятся доводы покидающих обитель: «А которая чюде-
са или знамениа дЪются въ манастыри семь, по чему разоумЪти, аже добро
житье общее?» Тот же мотив звучит и в обличении уходящих — в словах
Христа, сказанных в ответ фарисеям, просящим знамения: «Родь золъ, ло-
укавъ, любод'Ьвыи знамениа ищетъ, и знамение не дастъся ему. Моужи ни-
невгистии и царица Южская въ последний день Страшнаго пришествия,
вставше на соуд, осудят ищющих знамении и чюдесъ в моукоу вечную»
(С. 140 — 141). Текст памятника говорит и о других трудностях, с которыми
сталкивалась Софья. Убеждая «сродниц» своих последовать ее примеру,
28 Г. С. Гадалова так и пишет: «...автор (возможно, инок построенного Софьей монасты¬
ря)...» (Гадалова Г. С. Повесть о княжие Софье Ярославне... С. 415).
29 Есть свидетельство, что Евфросиния Полоцкая писала книги и вырученные деньги разда¬
вала нуждающимся, но это еще не означает, что она создавала оригинальные произведения.
30 Это отмечалось в научной литературе, см.: Тиганова Л. В. Повесть о Софье Ярославне
Тверской... С. 259 — 260; Кучкип В. А. Житие Софьи, сестры Михаила Ярославича Тверско¬
го... С. 137.
424
Древнерусская книжная культура
она далеко не всегда добивалась успеха: «Инии заткоша оуши свои, да не
слышать, возлюбивши прелесть свЪта сего и надЪющеся в нем вЪчновати»
(С. 140). Наконец, различимы следы какой-то вражды между теми иноки¬
нями, которые пришли в монастырь вдовами, и теми, которые постриглись,
будучи девицами: «И паки о семь молю вы, сестры, — говорит Софья, —
не оукаряите старицъ, глаголющи: „Мы дЪвы“. Блюдитеся сего, еже глаго-
летъ Писание, мнози от блоудниць дЪвы быша, и мнози, дЪвьство соблюдше,
прокажены быша» (С. 141). Как можно видеть, здесь реалии лишь угады¬
ваются в благочестивых речах и наставлениях, и в этом смысле рассмотрен¬
ные тексты по насыщенности фактическими деталями резко отличаются от
отмеченных выше мест в начале и конце памятника.
При этом автору известны взаимоотношения Софьи Ярославны с братом,
он знает, что брат посвящен в ее помыслы об уходе в монастырь, в то время
как от матери это утаивается. Наконец, в Житии приводится точная дата
отъезда Михаила Ярославича в Орду в 1305 г. — 1 мая, хотя эта дата к жиз¬
ни Софьи и ее монастыря прямого отношения не имеет. Сочинитель дважды
сообщает о поездках Михаила Ярославича в Орду, и оба раза поясняет
смысл его поездок: в первом случае Михаил Ярославич «бЪше в ОрдЪ, за-
стоупая крестьяне от нашествиа поганых» (С. 138),31 во втором — «прия ве¬
ликое княжение» (С. 141). Все это заставляет предполагать, что составитель
«памяти» Софьи жил вне монастырских стен и, хотя, скорее всего, был ли¬
цом духовным, принадлежал к княжескому окружению.
Что же касается его начитанности и искусности как создателя словесного
произведения, то, как будет показано далее, он на литературном поприще
не был человеком ни случайным, ни начинающим.
Из имеющихся публикаций текста Жития Софьи Ярославны Тверской
лишь в издании Л. В. Тигановой отмечено испорченное место, содержащее
пропуск. Этот дефект был, как теперь ясно, в протографе обоих списков
(как Рог. № 658, так и Чу в. № 14): «И потому разумЪти, ажь гнилою и
мертвою вещью <...> образомъ Святыа Троица соущимъ в нас оумьнымъ та-
лантомъ и словомъ, и душею, аже ли кто оумныи талантъ даръ Божии,
свЪтилникъ спасенаго промысла погребъ въ земли...» (С. 140). Очевидно,
что в первой части приведенного фрагмента отсутствует глагол, а «гнилая и
мертвая вещь» оказывается в одном ряду с «образом Святой Троицы». В на¬
стоящее время оказалось возможным этот пропуск восполнить. Дело в том,
что в Житии содержатся обширные цитаты из Поучения «Поклонъ и блгос-
ловление С5 Есифа къ дЪтемъ моимъ и братии моей», сохранившегося в двух
списках: рубежа XIV —XV вв. — РНБ. Соф. № 1262 (Трифоновский сбор¬
ник) и XVI в. — РГБ. Ундольский № 219 (далее — Унд. № 219). Здесь
читается: «И потомоу разумЪти, аже негли не гнилою и мртвою вещию, не
ногама велить себе искати спсния, но бесмртною вещию, образомъ Стыа
Трца, сущимъ в нас оумнымъ талантом гломь и дшею. А иже кто оумныи
31 О причине этой поездки Михаила Ярославича см.: Кучкин В. Л. Когда было написано
Житие Софьи Ярославны Тверской?.. С. 112—113.
Е. Л. Конявская. Софья Ярославна Тверская: «Память» княжны-инокини
425
<...> талантъ даръ Бии свЬтилникъ спнаго промышла погрЬбъ въ зем¬
ли...».32 Понятно, что причины пропуска — гаплографические: выпущен
текст между дважды встречающимся словом «вещью». При этом текст с про¬
пущенной строкой стал непонятным, смысл противопоставления разрушил¬
ся, что повлекло за собой дальнейшую порчу текста — пропуск отрицания
не: «гнилою» вместо «не гнилою».
В целом же автор Жития использует в своем тексте большой фрагмент
из сочинения Есифа со слов: «И самъ Христосъ то же глаголеть...»
(С. 140) — до слов: «...комоуждо насъ того боятися» (С. 141). При этом он
проявляет себя как искусный книжник, виртуозно подстраивающий цити¬
руемый текст к предмету и задачам своего сочинения:
Поучение Есифа Житие Софьи
А иже кто оумныи талантъ, даръ Бии, Аже ли кто оумныи талантъ, даръ
свЬтилникъ спснаго промышла погр’Ьбъ в Божии, свЬтилникъ спасенаго про¬
земли погыбающихъ вещии, начнетъ ногами мысла погребъ въ земли погибающих
искати Ба, не в ЕрлмЬ сущаго, но всю вещей, начнет лЬнитися о своемъ спа-
в(селЬнноу) горстию юбдъдерж(ащаго)... . сении или паки комоу въсЬетъ врагъ
(С. 135) въ сердце изыти изо ограды святого
Афонасия, похуляюще небрежениемъ
иноческое житие... (С. 140)
Использовав цитату из сочинения Есифа, автор строит дальнейший текст
фразы в соответствии с реальным положением дел в тверской женской оби¬
тели. Так, для этого монастыря проблема стремления инокинь отправиться
в Святую землю, видимо, не имела актуальности, зато случаи ухода из оби¬
тели, очевидно, были.
Далее Есиф приводит льстивые слова дьявола, а автор Жития использует
их для изложения доводов тех, кто по дьявольскому наущению хочет уйти
за монастырскую ограду:
Поучение Есифа Житие Софьи
не сптиса на (единомъ мЬ)стЪ, взищи Ба, А которая чюдеса или знамениа
поиди въ страны, взищи Ерлма и стхъ местъ, дЬются въ манастыри семъ, по чему
кдЬ знамЬнига и чюдеса дЬютса... (С. 136) разоумЬти, аже добро житье общее?
(С. 140)
Наконец, автору приходится опустить обращение «братие» и снова ис¬
ключить обличение поиска спасения «ногами»:
Поучение Есифа Житие Софьи
ЛЬпо было, братиса, комоуждо насъ того ЛЬпо было комоуждо насъ того
боАще, не ногами было искати спнига и Ба... боятися, понеже дЬвы есмы (С. 141).
(С. 136).
32 Никольский Н. К. Материалы для истории древнерусской духовной письменности //
СОРЯС. СПб., 1907. Т. 82. Я? 4. С. 135 (далее ссылки на это издание даны в тексте в скобках).
426
Древнерусская книжная культура
Обнаружений источник произведения о Софье дает возможность не толь¬
ко выяснить начитанность и мастерство его автора, но и весьма серьезно
скорректировать датировку самого Поучения Есифа, ибо Житие Софьи, как
уже говорилось, датируется 1305 — 1306 гг. Таким образом, ясно, что произ¬
ведение Есифа должно было существовать уже в самом начале XIV в. Это
дает возможность отказаться от предположения Г. М. Прохорова о том, что
им мог быть архимандрит новгородского Юрьева монастыря Иосиф,33 о ко¬
тором имеются летописные известия с 1337 по 1345 гг.
Как уже было сказано, один из двух списков сочинения Есифа входит в
так называемый Трифоновский сборник — кодекс, содержащий учительные
слова, в основном обличительного характера, касающиеся различных недос¬
татков в церковной жизни. Этот сборник включает Власфимию — произве¬
дение той же направленности. Другой список находится в составе патерико-
вого сборника: рукопись содержит Скитский патерик с прибавлениями рас¬
сказов и поучений из других патериков и сборников. В списке Унд. № 219
Поучение Есифа завершает рукопись. В этот сборник Поучение могло быть
включено, поскольку касается правил монашеской жизни и содержит рас¬
сказ из Лавсаика о женщине в образе лошади, представшей так из-за того,
что не причащалась 3 недели.
Учитывая разночтения списков, определенно можно сказать, что в заим¬
ствованном фрагменте Житие Софьи ближе к списку У идольского. Так, в
ряде случаев по разночтениям текст в Житии Софьи совпадает со списком
Унд. № 219, в одном — со списком Соф. № 1262 (В Житии и Соф. № 1262:
«гнилою и мертвою вещью», в Унд.: «гнилою мртвою вещию») и в несколь¬
ких — дает свой вариант.
Свой вариант разночтений, правда небольших, Житие дает в трех слу¬
чаях, причем первый из них — наиболее сложный, так как здесь расходятся
еще и списки самого Жития:
Поучение Есифа Житие Софьи
1. всАКое (Унд.: всакокО оутехы плотьскыа всАКиа (но по Рог.: всякоя) оугЬхы
ПЛОТСКИА
2. спнаго промышла спснаго промысла
3. знаменита и чюдеса дЬютса чюдеса или знамениа дЬются
Совпадения Жития и Унд. № 219 отличающиеся от чтений Соф. № 1262
следующие:
Соф. № 1262
1. ПО ВСА ДНИ ТЪрПИТЬ ВСАКу ноужю и хул-
нагл словеса
2. сущимъ в нас оумнымъ талантом, гломь и
дшею
Унд. № 219, Житие Софьи
ПО ВСА дни терпитъ BCAKtf ноужю и
хоулнаА лживаА словеса
соущимъ в нас оумьнымъ талантомъ
и словомъ, и дшею
33 См.: Прохоров Г. М. Есиф // Словарь книжников и книжности Древней Руси. Л., 1987.
Вып. 1. XI —первая половина XIV в. С. 125.
Е. Л. Конявская. Софья Ярославна Тверская: «Памя?пъ>> княжны-инокини
427
Несколько более сложная картина совпадений и отличий в третьем фраг¬
менте:
Соф. № 1262
3. Родъ золъ, лукавъи
и любод'Ьевъ знамениА
ищеть, знамение се34 не
дастъсА емоу.
Моужи ниневгитьстии
и црца оужицьскага...35
Унд. № 219
Родъ золъ, лукавъи и
любодЬевъ знамениА
ищеть, знамЪние не
дастъсА ему.
Моужи ниневгитьстии
и црца оужескага...
Житие Софьи
Род золъ, лоукавъ, лю-
бодЪивыи знамениа ищеть,
и знамение не дасътъсА
ем#.
Моужи ниневгитстии и
црца ЮжскаА...
Список Ундольского дает более правильные чтения и в тех частях текста,
которые не заимствовались автором Жития:
Соф. № 1262 Унд. № 219
прочитати же оученига бжтвенага по Спсо- почитати бжтвенага оучеша и по Спсовоу
воу оучению: «Горе булкомъ слЪпымъ...» словоу: «Горе бусаком слЪпымь...»
Здесь, очевидно, ошибочно повторено «учение» вместо «слова», которое
уместнее при введении прямой речи.
Обнаруживаются в Соф. № 1262 неверные грамматические формы:
Соф. № 1262
1. то и тако имъ не болозЪ, а нынЪ
дьржащимъ ту власть ерЪюмъ
2. ни имамъ никоего же слова
3. аже Хсъ всЪмъ равно надежю спние
даровалъ
4. [се ли съхра]нАСА СЗ смЪше
Унд. № 219
то и тако имъ не болозЪ, акы ингЬ держа-
щимъ тоу власть ерЪемъ
не имамъ никоего ж(е) слова
аже Хсъ всЬмъ равно надежю спсениА
даровалъ
се ли съхранАтсА С5 см^са
Дважды в Соф. № 1262 встречаются пропуски:
Соф. Хо 1262
1. 1чинъ кксархъ вчини лъ в книгы,
глмыа Съставъ
2. Макарии же нЪтуть вины никоеА
же
Унд. X? 219
И чР уучьскы-г книгъ слово уи стмь Ма-
карьи 1шан ексархъ въчинилъ в книгы,
глемыА Съставъ
Макар'ш же реч(е): не соут вины ни-
коесд
Есть случай и обратный — в списке Трифоновского сборника используе¬
мый евангельский текст оказывается несколько ближе к оригиналу, хотя в
любом случае цитата здесь неточна:
Соф. Хо 1262
сами не внидуть въ жизне-
НЫА ДВ'ЬрИ И ХОТАЩИМЪ
затворАють
Унд. Хо 219
сами не внидут въ жиз-
неньиа дв'Ьри, а хота-
щимъ внити затворАють
Евангелие от Луки
сами не внидосте, и входа-
щымъ возбранисте
34 Местоимение «се» в евангельских текстах отсутствует.
33 В евангельских текстах «южская».
428
Древнерусская книжная культура
Очевидно, автор Жития Софьи располагал более ранним списком произ¬
ведения Есифа, чем оба нам известные. И этот список был свободен от
погрешностей текста Поучения в Трифоновском сборнике. Это означает, что
подобный исправный список был в руках и составителя сборника из соб¬
рания Ундольского (т. е. исправность текста в этой рукописи нельзя отнести
на счет исправлений переписчика или редактора).
По-видимому, Поучение написано русским автором, о чем свидетельству¬
ет русифицированное имя — Есиф, а не Иосиф. Кроме того, одна из тем
Поучения — осуждение паломничеств в Святую Землю. Известно, что на
Руси к паломничествам отношение было сложное,36 в Византии же подобная
проблема не стояла.
Соблазнительно предположить, что сочинение Есифа относится к твер¬
ской литературе конца XIII —начала XIV в. Однако для этого нет сейчас
прочных оснований. Можно только сказать, что это произведение входило
в круг памятников, известных тверским книжникам уже в самом начале
XIV столетия.
В. А. Кучкин отмечал, что появление произведения о Софье, а также по¬
пытки создания культа Ксении, начало почитания Михаила Ярославича сви¬
детельствуют о «стремлении создать свой пантеон святых в Тверском кня¬
жестве»37 уже в начале XIV в. Как известно, в пантеон святых Тверской зем¬
ли Софья так и не вошла, нет упоминания ее имени в месяцесловах, нет
икон с ее образом. «Протожитие» тверской княжны, дошедшее до нас в двух
сборниках, так и не оформилось в ее Житие. Образ скромной инокини-осно¬
вательницы женской обители затмили подвиги и мученическая смерть ее
брата (Михаила Ярославича) и племянника (Александра Михайловича),
а затем яркая личность Михаила Александровича Тверского.
36 См., например, Ответы Нифонта на вопрошения Кирика и Илии (РИБ. 2-е изд. СПб.,
1908. Т. VI. Стб. 27, 61—62). Есть выпады против паломничеств, совершаемых монахами в
Рим и Иерусалим, в «Беседе» Козмы Пресвитера, фрагменты которой, как показано Ю. К. Бе¬
гуновым, включались в русские прологи именно в конце XIII в. (см.: Бегунов Ю. К. Козма
Пресвитер в славянских литературах. София, 1973. С. 47). Исключать знакомство Есифа с
произведением Козмы (или его фрагментами) нельзя, однако в обличениях таких хождений у
двух этих авторов особой близости не наблюдается.
37Кучкин В. А. Житие Софьи, сестры Михаила Ярославича Тверского... С. 137.
М. А. Шибаев
К ВОПРОСУ ОБ АТРИБУЦИИ РУКОПИСЕЙ
КИРИЛЛО-БЕЛОЗЕРСКОГО МОНАСТЫРЯ XV в.
ПО КОДИКОЛОГИЧЕСКИМ ДАННЫМ*
В настоящее время актуальной задачей является комплексное историко-
кодикологическое исследование средневековых монастырских книжных соб¬
раний. Необходимо отметить, что для изучения состава бумажных партий и
движения бумаги по регионам в России в XV в. наиболее подходящим явля¬
ется исследование библиотеки Кирилло-Белозерского монастыря. Ключевой
задачей нашей работы является выявление массива бумаги, используемого в
Кирилло-Белозерском монастыре на протяжении XV в. Мы попытаемся
найти ответ на вопрос о возможности определения происхождения рукописи
на основании атрибуции тождественных водяных знаков. Сейчас в филигра-
новедении особую популярность приобретает создание специализированных
баз данных. Однако, помимо составления глобальных баз данных, по-преж¬
нему остается актуальной задача создания локальных банков данных по
регионам и периодам, и такой банк данных мы сейчас разрабатываем по ки¬
рилловским рукописям XV в. Хотя данная работа еще далека от заверше¬
ния, тем не менее осмелимся опубликовать некоторые ее предарительные
итоги в порядке обсуждения. Существенным подспорьем для нас является
опись собрания Кирилло-Белозерского монастыря конца XV в., состоящая
из чернового и белового подробного описания рукописей и краткого инвен¬
таря, описывающего библиотеку в целом, по названиям книг. Опись была
издана и подробно откомментирована Н. К. Никольским.1
Первый этап нашей работы — сбор информации о всех бумажных руко¬
писях, находившихся в Кирилло-Белозерском монастыре на протяжении
XV в. Если судить по монастырской описи, из 212 упомянутых в кратком
инвентаре рукописей только 26 были пергаменные (т. е. около 12%). Необ-
* Статья написана при поддержке гранта РФФИ, № 05-06-80477.
1 Никольский Н. К. Описание рукописей Кирилло-Белозерского монастыря, составленное
в конце XV века. СПб., 1897. (ОЛДП. Т. СХШ.)
© М. А. Шибаев, 2006
430
Древнерусская книжная культура
ходимо учитывать и то, что монастырская опись явно не полная и описывает
в основном богослужебные книги и рукописи, предназначенные для чтения
всей братии. Келейные книги и книги так называемого «светского харак¬
тера» — исторические сочинения, палеи и летописи — в описи не обозна¬
чены. Для оценки количества книг в монастыре можно использовать и дру¬
гой ориентир — запись кирилловского книжника Ефросина, жившего во
второй половине XV в., на полях одного из своих сборников о том, что в
библиотеке Троицкого монастыря было 300 книг.2 Учитывая примерно оди¬
наковый масштаб обоих монастырей, можно предположить, что аналогичное
или чуть меньшее (около 250) количество книг находилось в Кирилло-Бело-
зерской обители. Из упомянутых 212 рукописей нам известно уже около 140
реально дошедших до нас книг. Отметим, что существует большой резерв
для расширения этого списка, поскольку собственно из Кирилло-Белозер-
ского собрания РНБ происходит чуть более половины из указанных 140 ру¬
кописей, а на сегодняшний день в Кирилло-Белозерском собрании насчиты¬
вается около 180 рукописей, датируемых по филиграням XV в. К этому надо
прибавить Софийское собрание рукописей РНБ, значительная часть кото¬
рого также формировалась из кирилловских рукописей. Это дает нам право
утверждать, что монастырская библиотека может быть реконструирована
практически полностью, и количество сохранившихся рукописей, вероятно,
составит более 80% от числа имевшихся в монастыре на конец XV в. Это
дает вполне репрезентативный материал для изучения массива бумаги, ко¬
торый использовали монахй Кирилло-Белозерского монастыря на протяже¬
нии XV в.
Следующий этап работы — создание банка данных по филиграням выяв¬
ленных рукописей из Кирилло-Белозерского монастыря. В нашем банке
данных мы четко отслеживаем два момента — наличие парности и макроде-
фомации маркировочных знаков. К сожалению, оба этих показателя редко
учитываются составителями традиционных альбомов филиграней или элек¬
тронных баз данных. Каждая учетная запись содержит информацию о шиф¬
ре, формате и названии рукописи. В круглых скобках перед шифром ука¬
зывается номер рукописи по Предварительному списку книг XV в. Каждый
знак имеет порядковый номер. В квадратных скобках после названия фи¬
лиграни указывается номер листа, на котором встретилась филигрань (если
существует цифровая копия знака в банке данных) и наличие парности.
Парные филиграни обозначаются литерами А и Б. В случае макродеформа¬
ции знака указывается номер основного листа, а далее, перед номерами
остальных листов со следами явной деформации маркировочного знака, ста¬
вится «def.». Если в другой рукописи встретилась тождественная фили¬
грань, то также в квадратных скобках вслед за ссылкой на датировку по аль¬
бому указывается шифр рукописи, а затем в круглых скобках номер водя¬
ного знака в рукописи и наличие парности форм (например, А или Б, если
2 РНБ, Кир.-Бел., № 6/1063, л. 80.
М. А. Шибаев. К вопросу об атрибуции рукописей Кир.-Бел. монастыря.
431
встретился знак только с одной формы, или А, Б, если в рукописи присут¬
ствуют обе парных формы). Приведем пример записи двух рукописей с то¬
ждественными знаками и указания на них в перекрестных ссылках.
(3127) РНБ, Софийское собр., № 1276. 2°. Тимановский сборник.
1. Ножницы (1 вар.) [А( 164)-Б( 165)] — подобно Брике, № 3663 (1445)
2. Ножницы (2 вар.) [А(298)-Б(302)] — подобно Брике, № 3663 (1445)
3. Ножницы (3 вар.) [А(313)-Б(316)] — подобно Брике, № 3739 (1439)
4. Литера «Р» большая под крестом [А(10)-Б(37)] — подобно Лиха¬
чев, № 855 (1416)
5. Три горы под крестом (1 вар.) [А(44)-Б(319)] — подобно Брике,
№ 11699 (1432) [К-Б, № 114/239 (2) А, Б]
6. Три горы под крестом (2 вар.) [А( 136)-Б( 194)] — подобно Брике,
№ 11694 (1423)
7. Скрещенные мечи [А(260)-Б(261)] — типа Брике, № 5159 (1476)
8. Лошадь с уздечкой [А(265) — В(278)] — подобно Лихачев, № 975
(1441)
9. Башня [А(93)-Б(94)] — подобно Брике, № 15866 (1430—1448)
10. Единорог [А(253)] — подобно Брике, № 9964 (1453)
11. Цветок [А(243)-Б(245)] — подобно Лихачев, № 959 (1431)
12. Голова единорога [(А(210)-Б(305)] — подобно Брике, № 15809
(1423)
12. Голова быка средняя с носом [А(230)-Б (231, def. 240)] — типа
Брике, № 14137 (1381)
14. Две собачьи головы [А(218)-Б(224)] — подобно Брике, № 15581
(1400-1415)
15. Голова оленя с ногами [А (237)] — типа Брике, № 3278 (1395)
(787) РНБ, Кирилло-Белозерское собр., № 114/239. 2°. Маргарит.
1. Литера «В» под крестом [А (7)-Б(24)] — подобно Брике, № 7979
(1416)
2. Три горы под крестом (1 вар.) [А (86)-Б(266)] — подобно Брике, №
11699 (1432) [Соф., № 1276(5) А, Б]
3. Три горы под крестом (2 вар.) [А(341)-Б(344)] подобно Брике, №
11696 (1424-1429 гг.)
4. Весы [А (328)-Б (333)] — подобно Брике, № 2437 (1426)
5. Голова быка большая под семилепестковым цветком [А (347)-
Б(360)] — подобно Брике, № 14782 (1432—1435)
6. Фляга пилигрима [А(26)] — подобно Лихачев, № 983 — 984 (1444)
7. Единорог [А(29)] — подобно Брике, № 9964 (1453)
8. Василиск [А(32)] — подобно Брике, № 2665 (1427)
Данный банк данных, конечно же, не заменяет электронные базы дан¬
ных. Он, скорее, дополняет их. Современные базы данных по филиграням
432
Древнерусская книжная культура
содержат систему поиска и заполнения с помощью полей. Чем больше пока¬
зателей, тем больше требуется полей. Для составления глобальных баз дан¬
ных (например, по европейской средневековой бумаге), которые могут насчи¬
тывать тысячи рукописей и десятки тысяч знаков, такой подход вполне оправ¬
дан. Но для решения локальной задачи составления каталога филиграней
Кирилло-Белозерского монастыря такая система не требуется. Перекрест¬
ные ссылки позволяют легко отыскивать тождественные филиграни в руко¬
писях. Учитывая, что в наш банк данных попадет не более двухсот пятиде¬
сяти рукописей, это не осложнит поиска тождественной филиграни.
Последний этап — цифровая съемка филиграней в инфракрасном диапа¬
зоне. В ходе реализации проекта автор данной статьи (совместно с Д. О. Цып-
киным) разработали специальное оборудование и методику съемки фили¬
граней. Обычно во время копирования филиграней в кодексах применяется
клин, который, впрочем, не позволяет точно выверить плоскость съемки по
отношению к камере. Наша в общем-то несложная система состоит из верти¬
кального прозрачного стекла, к которому прижимается лист. С одной сторо¬
ны стекла с прикрепленным к нему листом находится источник света,
а с другой стороны расположена камера, снимающая знак в инфракрасном
диапазоне и передающая изображение на компьютер. Такая установка по¬
зволяет снимать филигрань и в четвертую, и даже в восьмую долю листа.
Однако мы сейчас занимаемся съемкой филиграней из рукописей форматом
в 2°, in folio. Дело в том, что по нашим наблюдениям нам не потребуется
снимать много знаков из рукописей меньших форматов, поскольку съемка
таких знаков позволяет получать снимок филиграни только фрагментарно,
что, с одной стороны, затрудняет атрибуцию знака, а с другой — делает
работу бессмысленной, так как филигрань может быть отыскана в рукопи¬
сях форматом in folio. При этом текстовая схема описания составляется для
каждой кирилловской рукописи, а итоговые снимки получаются только с
листов рукописей форматом, как правило, in folio.
Важным подспорьем в атрибуции рукописей из Кирилло-Белозерского
монастыря должно стать параллельно ведущееся составление банка данных
по почеркам (на уровне манер) древнерусских писцов XV в. Сопоставление
банков почерковых манер и анализ филиграней бумаги, на которых эти по¬
черка встречаются, уже сейчас дает интересные результаты.
Примером может служить атрибуция нескольких рукописей из Софий¬
ского собрания PH Б. Отправной точкой для этого служит рукопись из Ки¬
рилло-Белозерского собрания РНБ, № 296/553. Это Минея на март, в 4°,
переписанная, судя по выходной записи в 1467 г., в Кирилло-Белозерском
монастыре иноком Герасимом. Нам удалось установить, что Кормчая из Со¬
фийского собрания РНБ, № 1173 (далее — Соф. 1173) также в основном
переписана тем же Герасимом. Сомнения отпадают, когда мы обратимся к
описи конца XV в. Кирилло-Белозерского монастыря, где под номером 74
краткого инвентаря имеется название книги — «Правила в десть», а на л. 1
Соф. 1173 есть запись — «Правило болшое» (формат Соф. 1173 — infolio).
Это правило есть ни что иное как Кормчая, содержащая список Русской
М. А. Шибаев. К вопросу об атрибуции рукописей Кир.-Бел. монастыря.
433
Правды. Именно Соф. 1173 дала название целой группе списков Русской
Правды, названной Новгородско-Софийской. Сейчас выясняется, что этот
список не имеет отношения к Новгороду, а изготовлен в Кирилло-Белозер-
ском монастыре.
Для нас рукопись Соф. 1173 интересна прежде всего тем, что частично
переписана на бумаге с очень редко встречающейся филигранью типа «Герб»
(типа Брике, № 16061 —16063) которая есть также и в рукописи Софийско¬
го собрания РНБ, № 1140. Это Устав церковный, форматом in folio, также,
вероятно, упомянутый в кратком монастырском инвентаре под № 1 как
«Устав в десть». Таким образом, мы наблюдаем как бы цепную реакцию, ко¬
гда атрибуция одной рукописи влечет за собой атрибуцию следующей.
В заключение отметим, что несмотря на предстоящий довольно большой
объем работы, оптимизм внушает сам факт, что количество древнерусских
книг XV в. совершенно не сопоставимо с массивом источников этого време¬
ни, написанных или напечатанных в Европе, где инкунабул и рукописей
сохранилось несколько сотен тысяч. Все говорит о том, что проблема ком¬
плексного исследования филиграней древнерусских рукописных книг XV в.
может быть решена уже при нынешнем поколении исследователей.
Ю. Д. Рыков
МЕЖЕНИНА - НЕИЗВЕСТНЫЙ ДЬЯК
ВЕЛИКОЙ КНЯГИНИ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XV в.
И СУДЬБА КНИГИ «ПАНДЕКТЫ» НИКОНА
ЧЕРНОГОРЦА С ЗАПИСЯМИ ЭТОГО ДЬЯКА
Исследование истории аппарата управления в средневековой России и
персональное исследование происхождения, земельных владений и характе¬
ра деятельности русских дьяков принадлежат к числу важных задач отечест¬
венной истории. Особый научный интерес представляет изучение биографи¬
ческих сведений о малоизвестных и неизвестных дьяках XV в., когда при¬
казной строй еще только зарождался. В данной связи всякое обнаружение
новых имен дьяков этого времени и даже находка скупых биографических
данных о дьяках XV в., естественно, должны обратить на себя пристальное
внимание современных историков, работающих над изучением проблем за¬
рождения и эволюции административно-приказного аппарата в средневеко¬
вой России.
При описании большого и замечательного собрания рукописных книг мо¬
сковского купца-старообрядца Егора Егоровича Егорова (1862 —1917)1 архео¬
графами ОР ГБЛ в 1960-х гг. были обнаружены три недатированные записи
XV в. дьяка великой княгини —Меженины. Записи этого дьяка сохранились
на л. 382 об. рукописи «Пандектов» антиохийского монаха Никона Черно¬
горского, хранящейся в составе данного рукописного фонда под № 18.2
«Пандекты» Никона Черногорца из собрания E. Е. Егорова представляют
собой объемный компилятивный сборник из 63 глав, содержащий в своем со¬
ставе большое количество библейских и святоотеческих писаний учителей и
подвижников христианской церкви, житий святых и церковно-канонических
текстов, а также церковно-покаянных уставов. Формат книги in folio; текст
написан полууставом нескольких почерков на бумаге, датируемой по водяным
1 О Е. Е. Егорове и о его собрании см.: Рыков Ю. Д. Собрание Е. Е. Егорова (ф. 98) //
Рукописные собрания Государственной библиотеки СССР имени В. И. Ленина: Указатель.
М., 1986. Т. 1. Вып. 2 (1917-1947). С. 61-84.
2 РГБ, собр. Е. Е. Егорова (ф. 98), № 18, л. 382 об.
© Ю. Д. Рыков, 2006
Ю. Д. Рыков. Меженина — неизвестный дьяк великой княгини второй пол. XV в. ... 435
знакам третьей четв. XIV в.3 Рукопись содержит древнейший текст болгар¬
ской переработки 2-го болгарского перевода (начала XIV в.) вышеназванного
памятника древней византийской письменности, которая была, предположи¬
тельно, осуществлена во время реформ патриарха Евфимия Тырновского.4
В дореволюционное время егоровский список «Пандектов» Никона Чер¬
ногорца вообще не был известен ученым, так как собиратель редко кому по¬
казывал свои рукописные книги.5
После поступления собрания Е. Е. Егорова в 1918 г. на хранение в Отде¬
ление рукописей и старопечатных книг Государственного Румянцевского му¬
зея рукопись была описана главным хранителем Отделения Г. П. Георгиев¬
ским (1866—1948), но его рукописное описание не увидело свет и осталось
лежать в личном архиве.6
Краткие сведения об этом списке «Пандектов» были даны в инвентарной
рукописной описи собрания Е. Е. Егорова 1945 г., которая затем была пере¬
печатана на машинке.7
Две записи XVII в. о принадлежности егоровского списка «Пандектов»
Никона Черногорца библиотеке Кирилло-Белозерского монастыря в 1964 г.
были опубликованы С. И. Сметаниной.8
В рамках подготовительной работы по созданию «Сводного каталога»
древнейших славяно-русских рукописей, хранящихся в СССР, сотрудником
Отдела рукописей ГБЛ Н. Б. Тихомировым (1927 — 2000) были подготовле¬
ны краткие археографические сведения об этой рукописи для так называе¬
мого «Предварительного списка» славяно-русских рукописей XI —XIV вв.,
хра-нящихся в СССР. Эти данные были опубликованы в 1965 г.9 Егоровские
3 Водяные знаки в рукописи следующие: литера «В» на прямой черте с крестом — несколь¬
ко вариантов, один из которых подобен Мошин и Тралич, № 5159 (1358); «ладья» двух ва¬
риантов: 1-й — близок к Лихачев, № 3758 (1368) и Мошин и Тралич, № 6458 (1368), 2-й —
близок к Лихачев, № 3760 (1368) и Мошин и Тралич, № 6438 (1368); «два круга», располо¬
женных вертикально и перечеркнутых прямой линией с крестом — подобные: Лихачев, X? 331
(1358), № 646 (между 1345—1355 гг.), № 2053 (1345) и Мошин и Тралич, № 2957 (1368 г.,
а варианты 1345—1355 гг.), Zonghi, X? 360 (1341); «козел» крупных форм двух вариантов:
1-й подобен — Мошин и Тралич, № 1668 (1344/45), 2-й не отождествлен; «шлем» двух вариан¬
тов, один из которых — типа Мошин и Тралич, X? 1773 — 1776 (1356—1389), а другой не ото¬
ждествлен (см. л. 366); «колокол» (?) (л. 127, 128 — знак не отождествлен).
4 Горский А. В., Невоструев К. И. Описание славянских рукописей Московской Сино¬
дальной библиотеки. М., 1862. Отд. 2. Ч. 3. С. 22; Павлова Р. За историята на произведенията
на Никон Черногорец в славянската писмеиост // Търиовска книжовна школа. В. Търново,
1999. Т. 6. Българската литература и изкуство от търновския период в историята на православ-
ния свят. С. 212.
5 См. об этом: Рыков Ю. Д. Собрание Е. Е. Егорова (ф. 98)... С. 74 — 76.
8 Георгиевский Г. П. Описание рукописных книг собрания Е. Е. Егорова [X? 1 — 176]
(РГБ, ф. 217 (Архив Г. П. Георгиевского), картон 8, сд. хр. 39, Х° 18).
7 РГБ. Собрание Е. Е. Егорова. Опись. [Б. м, б. г.]. Машинопись. С. 5. X? 18.
8 Сметанина С. И. Записи XVI —XVII веков на рукописях собрания Е. Е. Егорова // АЕ
за 1963 г. М., 1964. С. 387. Х° 152.
у Предварительный список славяно-русских рукописей XI —XIV вв., хранящихся в СССР
(для Сводного каталога рукописей, хранящихся в СССР, до конца XIV в. включительно) /
Сост. Н. Б. Шеламаиова // АЕ за 1965 г. М., 1966. X? 676. С. 226.
436
Древнерусская книжная культура
«Пандекты» Никона Черногорца № 18 в ходе подготовки рукописного опи¬
сания собрания Е. Е. Егорова были описаны Н. Б. Тихомировым.10
В 1967 г. вышла в свет статья В. А. Кучкина о Слове Анастасия Синаита
«о черноризцах» как об одном из литературных источников текста Еллинского
летописца 2-го вида. Для определения лексического варианта текста перевод¬
ного Слова Анастасия Синаита, использованного составителем протографа
данного Летописца, ученый привел для сравнительного текстологического
анализа различные лексические варианты Слова Анастасия, в том числе и ва¬
риант болгарского перевода текста этого Слова, помещенного в составе двух
списков егоровских «Пандектов» Никона Черногорца под № 1 и под № 18.11
Археографические наблюдения Н. Б. Тихомирова о болгарском списке
«Пандектов» Никона Черногорца в дальнейшем были использованы в док¬
ладе сотрудницы группы описания собраний рукописных книг Отдела руко¬
писей ГБ Л Л. В. Тигановой, сделанном в мае 1968 г. в Ленинграде на сове¬
щании в ИРЛ И АН СССР. Доклад был в дальнейшем доведен до уровня
научной статьи и напечатан в 1970 г. в сборнике, специально подготовлен¬
ном по материалам данного совещания.12 Именно здесь впервые в печати
была процитирована одна из трех вышеупомянутых записей дьяка Межени-
ны, и было высказано предположение, что рукопись с данной записью дьяка
и другими записями конца XIV —начала XV в. с упоминанием имени вел. кн.
Московского Василия Дмитриевича, возможно, находилась в великокняже¬
ской библиотеке и была затем дана вкладом в Кирилло-Белозерский мона¬
стырь при его основании.13 Однако историки, к сожалению, своевременно не
обратили внимание на упоминание имени неизвестного дьяка в указанной
статье. В дальнейшем егоровским списком «Пандектов» Никона Черногорца
как древнейшей рукописью болгарской письменности интересовались, в основ¬
ном, лишь литературоведы и языковеды.14
Имени дьяка Меженины мы не найдем ни в одной из специальных печат¬
ных работ, посвященных изучению истории дьячества и его персонального
состава в XV в. Нет упоминаний этого имени ни в справочнике С. Б. Весе¬
ловского,15 ни в справочнике А. А. Зимина,16 ни в монографическом иссле¬
,(> Данное рукописное описание хранится в личном архиве покойного археографа.
п См.: Кучкин В. А. Один из источников Еллинского летописца второго вида // ВВ.
М., 1967. N9 27. С. 323, примеч. 9.
12 Тиганова Л. В. Подготовка каталога-справочника русско-славянских рукописей (Руко¬
писные собрания Государственной библиотеки СССР им. В. И. Ленина) // Пути изучения древ¬
нерусской литературы и письменности. Л., 1970. С. 148—160.
13 Там же. С. 157.
и Павлова Р. За исторнята па произведеннята па Никои Черногорец... С. 210; Богданова С.
Еще раз о среднеболгарской рукописи Егор. 18 // Slavia Orthodoxa. Език и култура: Сб. в чсст
на Румяна Павлова. София, 2003. С. 44; Максимович К. [А.] «Пандекты Никона Черногорца
в болгарском переводе XIV века: рукописная традиция и проблемы издания // Проводите през
столетие на Балканитс: Доклади от международната конференция. София, 26 — 28 юни 2003.
София, 2004. С. 338, 340, 348 и др.
15 См.: Веселовский С. Б. Дьяки и подьячие XV —XVII вв. М., 1975.
16См.: Зимин А. А. Дьяческий аппарат в России второй половины XV —первой трети
XVI в. // ИЗ. М., 1971. Т. 87. С. 219-286.
Ю. Д. Рыков. Межеиипа — неизвестный дьяк великой княгини второй пол. XV в. ... 437
довании Ю. Г. Алексеева.17 То есть в лице вышеупомянутого Меженины мы
до сих пор, по сути, имеем дело с дьяком второй половины XV в., абсолютно
неизвестным современным историкам.
После всего вышесказанного обратимся к записям дьяка Меженины, со¬
хранившимся в вышеуказанной егоровской рукописи. Записи дьяка помеще¬
ны на обороте последнего листа с текстом «Пандектов» Никона Черногорца.
Согласно карандашной листовой нумерации перв. пол. XX в., выполненной
сотрудником Отдела рукописей РГБ Е. И. Усовым,18 — это л. 382 об.19
Здесь друг под другом последовательно помещены три записи, сделанные
мелким наклонным полууставом втор. пол. XV в. Верхняя запись содержит
следующий текст: «Л сс писал ЛЛсжснина дькъ кнагини вслиюгЬ». Ниже этой
записи теми же чернилами и почерком написаны две другие тайнописные за¬
писи, читающиеся лишь в зеркальном отражении, ибо буквы написаны в за¬
писи справа налево. Первая из них (средняя) читается как: «Олноцнпс а
нолъкн». Текст данной записи, как можно убедиться, написан простой лито¬
реей и расшифровывается с помощью подстановки согласных букв как «Оспо-
динс а посътп» или «Осподи нс а посътп». В последнем слове тайнописной
записи дьяк, очевидно, допустил ошибку. Возможно, последняя буква оста¬
лась по невнимательности незашифрованной20 и ее следует передать как «н».
В этом случае запись в исправленном виде должна читаться как «Осподинс,
а посътн» или «Осподи, нс а посътн». Из текста обоих вариантов записи
следует, что она явно недописана дьяком. Вторая из этих тайнописных запи¬
сей (самая нижняя) является усеченной вариацией первой: « Я С€ писал Л/1с-
жснина дькъ». Складывается впечатление, что дьяк Меженина делал такие
записи в порядке практической «тренировки» с целью закрепления получен¬
ных криптографических знаний. Впрочем, не исключено, что эти записи де¬
лались дьяком и с целью показать свою криптографическую образованность
другим возможным читателям данной книги.
Итак, «Меженина» — это некалендарное прозвищное имя дьяка великой
княгини втор. пол. XV в. Оно происходит от одноименного древнерусского
слова, обозначающего летнюю засуху, недород, нехватку хлеба в голодное
17 См.: Алексеев Ю. Г. У кормила Российского государства. Очерк развития аппарата
управления XIV —XV вв. СПб., 1998.
18 О Е. И. Усове см.: Червяков А. Д. Собрание Е. И. Усова (ф. 651) // Рукописные собра¬
ния Государственной библиотеки СССР имени В. И. Ленина: Указатель. Т. 1. Выи. 2. С. 252 —
253.
19 В статье Л. В. Титановой лист с текстом записей дьяка Меженины ошибочно указан как
л. 341 об. (см.: Тигаиова Л. В. Подготовка каталога-справочника русско-славянских рукопи¬
сей... С. 157).
20 Например, в записи книгописца в одном из сборников втор. пол. XV в. зашифрованное
простой литореей имя писца «Григорсй Якимов сын» передано как «Чмичомей Ятиров сын»,
т. е. в слове «Ятиров» последняя буква по невнимательности не зашифрована, ибо правильнее
следовало бы написать «Ятирош» (см.: Соболевский А. И. Славяно-русская палеография.
2-е изд. СПб., 1908. С. 110; Сперанский М. Н. Тайнопись в юго-славянских и русских памят¬
никах письма // Энциклопедия славянской филологии. Л., 1929. Вып. 4. Ч. 3. С. 100).
438
Древнерусская книжная культура
время.21 Наряду с некалендарным прозвищным именем, у дьяка было и кре¬
стильное параллельное имя, которое он в своих записях на книге не указал.
Но в этом нет ничего особенного. Дьяки XV —XVII вв., находясь на казен¬
ной, дворцовой или приказной службе, зачастую именовались и в докумен¬
тах, и в устном общении прозвищными, а не христианскими именами, напри¬
мер, костромской дьяк поел. четв. XV в. Болобан, новгородский дьяк XV в.
Чернец Гаврилов Паюсов, поместный дьяк XVI в. Путила Михайлов, двор¬
цовый дьяк XVI в. Мясоед Вислый, дьяк и казначей XVI в. Казарин Дуб¬
ровский, псковский дьяк XVI в. Сулмень Булгаков, думный дьяк XVII в.
Сыдавной Васильев и многие-многие другие.
Статус дьяка великой княгини как будто позволяет думать о достаточно
высоком социальном и экономическом статусе Меженины. По всей вероятно¬
сти, он был служилым и грамотным вотчинником и имел определенные адми¬
нистративные способности. Все это, вместе взятое, очевидно, и повлияло на
получение Межениной высокой должности дьяка при дворе великой княгини.
Упоминаемый в записи на л. 382 об. дьяк «великой княгини» Меженина
а priori мог быть дьяком либо вел. кнг. Софьи Витовтовны (1391 — 1453),
жены вел. кн. Московского Василия I Дмитриевича (1389—1425), либо вел.
кнг. Марьи Ярославны (1433—1485), жены вел. кн. Московского Василия II
Васильевича (1425 — 1462). Употребленное в записях дьяка выражение
«княгиня великая» восходит к традиционным формулировкам дьяческих
подписей в актах, исходивших от имени обеих великих княгинь.22
У вдовствующей с 27 февраля 1425 г. вел. кнг. Софьи Витовтовны, управ¬
лявшей Московским великим княжеством во время малолетства вел. кн. Ва¬
силия И, естественно, были дьяки, помогавшие ей в делах государственного
управления. Однако, кроме великокняжеских земель, у Софьи Витовтовны
были и свои личные земельные владения. По подсчетам С. Б. Веселовского,
«она купила не менее 45 владений разного размера в девяти уездах» Мос¬
ковского великого княжества.23 Помимо этого, по духовной Василия I она
получила в вотчинное владение Нерехотскую волость в Костромском у.,
волость Усть-Углу в Белозерском крае и целый ряд сел в других уездах.24
Для управления всеми этими землями у вел. кнг. Софьи имелись не только
избранные бояре, но также и свои дьяки. Известен, например, некий дьяк
Яков, который подписал жалованную грамоту вел. кнг. Софьи Витовтовны
игумену Троице-Сергиева монастыря Савве, датируемую 1428 — 1432 гг. Как
полагает Ю. Г. Алексеев, этим дьяком мог быть Яков Кочергин, который позд¬
21 См.: Веселовский С. Б. Ономастикой: Древнерусские имена, прозвища и фамилии.
М., 1974. С. 196; Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. М., 1967. Т. 2. С. 592;
Словарь русского языка XI —XVII вв. М., 1982. Вып. 9. С. 71.
22 См.: АСЭИ. М., 1952. Т. 1. X? 131. С. 101; № 237. С. 167; X? 327. С. 237; № 349. С. 256;
X? 369. С. 270; Х° 399. С. 292; X? 451. С. 339; X? 502. С. 381; М., 1958. Т. 2. X? 207. С. 135;
X? 249. С. 164; X? 252. С. 166; М., 1964. Т. 3. X? 59. С. 92; ХЬ 203. С. 214 и др.
23 См.: Веселовский С. Б. Феодальное землевладение в Северо-Восточной Руси. М.; Л.,
1947. Т. 1. С. 81.
24 Там же. С. 80 —81.
Ю. Д. Рыков. Меженина — неизвестный дьяк великой княгини второй пол. XV в.
439
нее служил в ростовском уделе ее вдовствующей снохи — вел. кнг. Марьи
Ярославны.25 Вел. кнг. Московская Софья Витовтовна скончалась в 1453 г.,
составив перед смертью духовную грамоту.26
Вел. кнг. Марья Ярославна после смерти своего мужа 27 марта 1462 г.
по его духовному завещанию получила в пожизненное управление москов¬
скую половину Ростовского княжества.27 У вдовствующей вел. княгини, в
отличие от Софьи Витовтовны, было уже довольно значительное количество
дьяков, которые осуществляли различные административно-управленческие
и канцелярские функции. Как известно, у вел. кнг. Марьи Ярославны в
аппарате управления Ростовским уделом служили и бывшие дьяки ее умер¬
шего мужа вел. кн. Василия II: Андрей Майко, Василий Беда, Степан Боро¬
датый, и вновь набранные ею дьяки: Матфей, Никифор Демидович, Семен,
Яков Кочергин.28 2 февраля 1478 г. Марья Ярославна постриглась в Кирил-
ло-Белозерском монастыре под именем Марфы и скончалась в монашеской
схиме 4 июня 1485 г.
У нас есть больше оснований полагать, что неизвестный дьяк Межени¬
на — это, по всей вероятности, дьяк вел. кнг. Марьи Ярославны, поскольку
почерк записей датируется как будто второй половиной XV в.
Следует подчеркнуть, что прозвищное имя дьяка «Меженина» является
очень редким. Оно даже не отмечено в «Ономастиконе» крупнейшего знато¬
ка исторических источников XV —XVII вв. С. Б. Веселовского. Маститый
историк назвал здесь только одно лицо с прозвищной фамилией Межени-
нов. Таким лицом является каширянин Данила Яковлевич Меженинов.29
Источником данного указания для С. Б. Веселовского послужил припра¬
вочный список с Писцовой книги г. Каширы и Каширского у. 1577/78 —
1578/79 гг., составленный писцами кн. И. Д. Гагариным и А. И. Исаковым
«с товарыщи».30 Однако фамилия каширского сына боярского Д. Я. Меже-
нинова, несомненно, восходит к прозвищу Меженина, которое носил дьяк
великой княгини, ставший родоначальником данной фамилии. С. Б. Весе¬
ловский это хорошо осознавал и поэтому привел толкование фамилиеобра¬
зующего слова «меженина» в своем «Ономастиконе».31
Как указывалось выше, у вдовствующей вел. кнг. Марьи Ярославны,
а затем инокини Марфы, в Ростовской удельной канцелярии в указанное
время был немалый штат дьяков. Правом самостоятельного «подбора кад¬
ров» для своего аппарата управления уделом вдова располагала на юриди¬
ческой основе духовного завещания вел. кн. Василия II 1461/62 г., который
указывал здесь: «А кто будет моих казначеев, или кто моих дьяков прибыток
25Алексеев Ю. Г. У кормила Российского государства... С. 178.
26См.: ДДГ. М.; Л., 1950. № 57. С. 175-178.
27 См.: Там же. № 61. С. 195-195.
28 См.: Алексеев Ю. Г. У кормила Российского государства... С. 178.
29Веселовский С. Б. Ономастикой... С. 196. В «Ономастиконе» Данила ошибочно назван
Давидом».
ЗНПКМГ. СПб., 1877. Ч. 1. Отд. 2. С. 1425.
31 Веселовский С. Б. Ономастикой... С. 196.
440
Древнерусская книжная культура
мой от мене ведали, или поселских, или тиунов, или хто женился у тех, ино
те все не надобны моей княгине и моим детем».32 Вполне возможно, что по¬
ступление Меженины на службу в аппарат управления Ростовским уделом
Марьи Ярославны и состоялось на основе этого великокняжеского завещания.
Даже будучи уже инокиней Марфой, Марья Ярославна продолжала
оставаться владелицей Ростовского удела: она по-прежнему управляла свои¬
ми удельными землями с помощью дьяков и именовалась «великой княги¬
ней», при этом после пострижения она употребляла иногда не только кня¬
жеский титул, но даже и свое светское имя.33
С учетом того, что в своей записи на «Пандектах» Меженина называл
себя дьяком «великой княгини», можно считать, что эту запись дьяк Меже¬
нина сделал в период времени ее владения Ростовским уделом, т. е. между
1462 и 1485 гг.
За свою службу в Ростовском уделе в качестве дьяка Меженина мог по¬
лучить поместье на территории данного удела. Не исключено, что после
окончания службы в уделе вел. кнг. Марьи Ярославны Меженина и его сы¬
новья могли поступить на великокняжескую службу. Достоверных данных
об этом в источниках XV в. нет, или они нам пока неизвестны, однако ве¬
роятность такого хода событий не исключена. Ведь многие служилые люди
из присоединяемых уделов часто переходили на московскую великокняже¬
скую службу. Тем не менее, по более поздним сведениям писцовой книги
Ростовского у. 1629— 1631 гг., о ростовских землевладельцах Межениновых
никаких ретроспективных данных не имеется.34
По историческим актам нам известен сейчас только один человек, носив¬
ший во втор. пол. XV в. данное редкое прозвище, — это Иван Меженина,
который был посельским в администрации ярославского кн. Даниила Ва¬
сильевича, сохранявшего в это время в какой-то мере свои княжеские су¬
веренные права в Ярославле.35 Итак, что же все-таки известно нам об этом
Иване Меженине?
Княжеский посельский Иван Меженина от имени своего ярославского
«государя» во втор. пол. XV в. тягался с монастырским мордашским посель¬
ским, старцем Спасо-Евфимьева монастыря Нифонтом по поводу спорных
земель и покосов в Суздальском у. Монахи Спасо-Евфимьева монастыря на¬
зывали эти земли своими, но ярославский кн. Данила Васильевич упорно с
этим не соглашался, так как он якобы получил их в качестве приданого от
своего тестя, нижегородско-суздальского кн. Ивана Васильевича Горбатого.
32ДДГ. № 61. С. 198.
33 См., например: АСЭИ. Т. 3. № 73. С. 108; № 252. С. 166 и др.
34 Приношу глубокую благодарность С. В. Стрельникову, любезно просмотревшему данную
писцовую книгу на предмет наличия или отсутствия в ней имен землевладельцев Меженино¬
вых.
35 См о нем: Шульгин В. С. Ярославское княжество в системе Русского централизованного
государства в конце XV —первой половине XVI в. // Научные доклады Высшей школы: Исто¬
рические науки. М., 1958. № 4. С. 9; Зимин А. А. Формирование боярской аристократии в
России во второй половине XV —первой трети XVI в. М., 1988. С. 84.
Ю. Д. Рыков. Межеиипа — неизвестный дьяк великой княгини второй пол. XV в. ... 441
Столкновение социально-экономических интересов спасских старцев с инте¬
ресами ярославского князя Данилы Васильевича произошло на почве дву¬
кратных летних покосов травы с этих земель крестьянами ярославского кня¬
зя, согласно его указанию и распоряжению его посельского Ивана Межени-
ны. Спасский архимандрит Кассиан еще в связи с первым покосом подал
жалобное челобитье вел. кн. Московскому Ивану III Васильевичу на княже¬
ского посельского Ивана Меженину, был даже назначен для суда судья
Остафий Судов, но данный суд «не свелся». После второго покоса острое
конфликтное дело стал рассматривать уже суд второй инстанции во главе с
самим Иваном III. Княжеский посельский Иван Меженина в судебном со¬
стязании проиграл монастырскому посельскому старцу Нифонту. Он не
смог представить на суде данных грамот кн. И. В. Горбатого на эти суздаль¬
ские селища и луга, переданные кн. Даниле Васильевичу как придание зем¬
ли. В отличие от Ивана Меженины, спасский старец Нифонт смог предста¬
вить для обоснования монастырских вотчинных прав две данные других
служилых землевладельцев на спорные суздальские земли, сохранившиеся
в архиве Спасо-Евфимьева монастыря.36 В издании АСЭИ правая грамота
этого великокняжеского суда И. А. Голубцовым была предположительно да¬
тирована отрезком времени около 1465 — 1471 гг.37 Однако нижняя граница
акта вполне может быть сужена, так как ярославский кн. Данила Василье¬
вич был убит во время похода русских войск на Казань в 1469 г.38 Стало
быть, Иван Меженина практически мог выступать представителем князя в
суде второй инстанции лишь в период между 1465 и 1469 гг.
Дальнейшая судьба посельского ярославского князя Ивана Меженины
после участия его в судебном разбирательстве неизвестна. Вероятно, он
продолжал оставаться и дальше княжеским посельским. Однако после гибе¬
ли в казанском походе удельного ярославского кн. Данилы Васильевича его
вотчина попала в руки Ивана III, который обменял земли ярославского
кн. Данилы на звенигородские вотчинные земли, которыми стал владеть его
сын Давыд Данилович Хромой. Какой могла быть судьба Ивана Меженины
после ликвидации удела кн. Данилы, сказать трудно.
Можно, конечно, предполагать, что бывший посельский ярославского
кн. Данилы Васильевича Иван Меженина в дальнейшем оказался на службе
у вел. кнг. Марьи Ярославны в должности дьяка, однако такое допущение
имеет, очевидно, исключительно умозрительный характер, ибо социальный
разрыв между этими двумя административными должностями достаточно
велик. Впрочем, в отечественной истории все же известны редкие случаи,
когда действительно существовали такие должностные метаморфозы. Извес¬
тен, например, посельский удельного дмитровского кн. Юрия Васильевича
в Юрьеве Польском Данила Козел Терентьевич Милославский, который
позднее (после смерти кн. Юрия и ликвидации его удела) продолжил служ¬
38См.: АСЭИ. Т. 2. X? 443. С. 485; X? 445. С. 486-487; ср.: АССЕМ. М., 1998. X? 51.
С. 113-115; X? 1. С. 164-165, 168-169, 174-175, 179, 185, 189-190.
37 АСЭИ. Т. 2. X? 464. С. 502, 567-568.
38 См.: Зимин А. А. Формирование боярской аристократии... С. 84.
442
Древнерусская книжная культура
бу в этой же административной должности у вел. кн. Ивана III и его жены
вел. кнг. Софьи Фоминичны Палеолог в Сольвычегодском у., а затем в
1521 — 1524 гг. он стал дьяком вел. кн. Василия III.39 Следовательно, Иван
Меженина в определенном случае может все-таки рассматриваться как одна
из кандидатур для последующего отождествления суздальского посельского
с дьяком Межениной.
Вместе с тем, в силу исключительной редкости подобной должностной
«метаморфозы», можно также предполагать, что служивший при дворе
удельной кнг. Марьи Ярославны дьяк Меженина, скорее всего, — это не
бывший суздальский посельский Иван Меженина, а другой человек с подоб¬
ным прозвищным именем, но с более высоким социальным статусом.
Церковное поминание как будто именно такого человека в самое недавнее
время было найдено А. В. Кузьминым в пергаменном синодике из собрания
ризницы Троице-Сергиевой лавры под № 25. Основная часть этого мона¬
стырского синодика писалась в 1574/75 г. «по замышлению» троицкого архи¬
мандрита Памвы и соборных старцев келаря Евстафия и казначея Паисия.40
Само собой разумеется, что текст этого синодика переписан был, как это
обычно водится, с более раннего оригинала. В данном синодике имеется по¬
минание некоего «ДищнмсТа», над именем которого помещена киноварная рас¬
шифровка «Меженина».41 Имеющаяся в помяннике киноварная расшифровка
имени Дионисия идентична некалендарному имени дьяка вел. кнг. Марьи
Ярославны, что невольно наводит на мысль, что в данном троицком синоди¬
ке, возможно, содержится поминание именно дьяка великой княгини Меже-
нины. Однако среди дьяков Марьи Ярославны дьяк Меженина с христиан¬
ским именем «Дионисий» (как и дьяк «Иван Меженина») пока не известен.
Во вкладной книге Троице-Сергиева монастыря какой-либо вклад по Диони¬
сии Меженине рубежа XV —XVI вв. не отмечен. Никакими иными прямыми
сведениями о поминаемом в троицком синодике Дионисии Меженине мы
пока не располагаем. Впрочем, по актам XV в. известен некий «Федько Ме-
женинов», который в 1470-х гг. был писцом купчей на пожню Ларионовскую
на р. Яхроме в Дмитровском у.42 С учетом формы написания имени и фами¬
лии писца купчей и ее датировки можно полагать, что этот «Федько» был
молодым сыном Меженины, дьяка великой княгини. Очевидно, в связи с мо¬
лодостью писца Ф. Меженинова в купчей не было указано и его отчество,
и нам остается только пожалеть об этом, ибо подлинное крестильное имя
отца этого писца могло бы внести некоторую ясность при решении вопроса о
христианском имени дьяка Меженины.
Во вкладной книге Троице-Сергиева монастыря записан, правда, денеж¬
ный вклад, сделанный, очевидно, по душе одного из более поздних однород-
цев Дионисия Меженины, поминавшегося во время чтения монастырского си¬
39См.: Веселовский С. Б. 1) Исследования по истории опричнины. М., 1963. С. 411;
2) Дьяки и подьячие XV —XVII вв. С. 332.
40РГБ, собр. Троице-Сергиевой лавры (ф. 304. III), № 25, л. 258 — 258 об.
41 Там же, л. 56.
42 АСЭИ. Т. 1. № 471. С. 357.
Ю. Д. Рыков. Меженина — неизвестный дьяк великой княгини второй пол. XV в. ... 443
нодика. Здесь в родовой поминальной рубрике Межениновых записан некий
Семен Васильев сын Меженинов, на помин которого в феврале 1564 г. был
сделан 50-рублевый вклад его племянником Горяином Федоровым сыном
Бояринова.43 Никакими сведениями о С. В. Меженинове мы сейчас опять же
не располагаем. Исходя из отчества данного Меженинова, можно лишь счи¬
тать, что он не является сыном дьяка великой княгини. В данном случае о
Семене речь может идти только как о внуке дьяка. Отец же его — Васи¬
лий — может предположительно рассматриваться как сын или один из сыно¬
вей Дионисия Меженины. Из отмеченного факта наличия у С. В. Межени¬
нова племянника Г. Ф. Бояринова можно сделать твердый вывод, что Горяин
был сыном неизвестной нам сестры Семена. Вот, пожалуй, и все.
Обратимся все-таки вновь к троицкому синодику и попытаемся проком¬
ментировать по мере возможности те имена, которые находятся рядом с име¬
нем Дионисия Меженины. Может быть, этот путь исследования поможет до¬
быть какие-то иные, хотя бы косвенные данные для толкования этого имени?
Непосредственно перед именем вышеупомянутого Дионисия Меженины
в троицком помяннике записано поминание «бо^ДимТл» с киноварной рас¬
шифровкой «Тслсшсвъ» над именем. Известен великокняжеский дьяк Иван
Иванов сын Телешев, начало дьяческой карьеры которого относится к концу
XV в., а последнее упоминание о нем в источниках датируется 1530 г.44 Слу¬
жилым человеком при дворе Ивана III наверняка был и Якуш Телешев, ко¬
торый в 1502 г. сопровождал из Москвы до Рязани кафийского посла Ала-
коза, возвращавшегося в Крым. Якуш должен был передать рязанской вел.
кнг. Аграфене Васильевне подробный маршрут и инструкцию от самого мо¬
сковского государя.45 Вероятно, записанный в синодик Евфимий Телешев
происходил из того же служилого рода, что и великокняжеский дьяк
И. И. Телешев, носивший прозвание «Иван Молодой» для отличия от сво¬
его тезки-отца. Можно предполагать, что Евфимий Телешев являлся служи¬
лым землевладельцем. Евфимий вполне мог быть дядей или дедом дьяка
И. И. Телешева. Родословие Телешевых XV в. нам, к сожалению, неизвест¬
но, но по данным земельных описаний втор. пол. XVI в. многие Телешевы
проходят как вотчинники и помещики Коломенского и Каширского уездов.46
После Евфимия Телешева в троицком синодике 1574/75 г. на данном листе
записан целый ряд поминаемых лиц без какой-либо киноварной расшифров¬
ки над их именами, а также некий Михаил Афонин и отдельные члены рода
«Бориса Захарьича со Твори». Об Афонине сведениями не располагаем. Упо¬
мянутый же Борис Захарьевич — это представитель знатной тверской бояр¬
ской фамилии Бороздиных, родоначальник ветви Борисовых-Бороздиных.47
43 Вкладная книга Троице-Сергиева монастыря / Изд. подгот. Е. Н. Кпитина, Т. Н. Ману-
шина, Т. В. Николаева; отв. ред. Б. А. Рыбаков. М., 1987. С. 123. Л. 464 об.
44 См. о нем: Веселовский С. Б. Дьяки и подьячие XV —XVII вв. С. 510 — 511; Зимин А. А.
Дьяческий аппарат в России второй половины XV —первой трети XVI в. ... С. 271—272.
45 Алексеев Ю. Г. У кормила Российского государства. С. 257.
46 См.: ПКМГ. СПб., 1895. Ч. 1. Указатель. С. 397 — 398 (по указателю).
47 О боярском роде Борисовых-Бороздиных см.: Зимин А. А. Формирование боярской ари¬
стократии... С. 261—263.
444
Древнерусская книжная культура
Борис Захарьевич являлся тверским боярином, а его трое сыновей — Иван,
Петр и Василий — «были в боярех на Москве и во Твори», как свидетель¬
ствует родословец.48 В родовом помяннике Борисовых-Бороздиных первым
записан «Иоанн», которого, очевидно, можно отождествить с сыном Б. 3. Бо¬
роздина, боярином и воеводой Иваном Борисовичем, который был убит в
августе 1501 г. во время литовского похода.49 Среди других видных предста¬
вителей рода в помяннике записан «инок Савва», которого можно отожде¬
ствить с Саввой Ивановичем Яра, основавшим в 1418 г. Савво-Вишерский
монастырь под Великим Новгородом и умершим 1 октября 1461 г.50 Зна¬
чительную часть родового помянника Борисовых-Бороздиных составляют
лица княжеского достоинства обоего пола, с которыми представители рода
были тесно связаны родственно.
Учитывая факт датировки родового помянника Борисовых-Бороздиных
началом XVI в. и вероятную датировку записи с именем Евфимия Телешева
этим же временем или даже концом XV в., можно соответственно предпола¬
гать, что помещение имени Дионисия Меженины в троицкий синодик да¬
тируется соответственно также рубежом XV и XVI столетий. Помещение
имени Дионисия Меженины среди имен великокняжеских служилых людей
этого времени косвенно свидетельствует и о том, что и Дионисий Меженина
принадлежал, возможно, к этому же самому кругу великокняжеских служи¬
лых лиц. В этом случае можно думать, что дьяк вел. кнг. Марьи Меженина
после ее смерти 4 июня 1485 г. и ликвидации ее Ростовского удела перешел
на службу к ее сыну вел. кн. Московскому Ивану III.
Однако несмотря на всю кажущуюся «соблазнительность» отождествле¬
ния Меженины, дьяка великой княгини, с Дионисием Межениной, записан¬
ным в Троицкий синодик для вечного заупокойного поминания, мы пока
утвердительно этого сделать не можем из-за недостатка фактов. Не может
быть полностью снята на текущий момент и кандидатура суздальского по-
сельского Ивана Меженины для отождествления его с дьяком великой кня¬
гини Межениной. Не исключена, наконец, и возможность обнаружения дру¬
гих исторических персонажей, которые могли бы рассматриваться как кан¬
дидаты для последующего их возможного отождествления с Межениной.
Л. В. Тиганова, впервые опубликовавшая запись Меженины, дьяка вели¬
кой княгини, на обороте последнего листа книги «Пандектов» Никона Чер¬
ногорца, предположила, что егоровский список памятника мог находиться в
великокняжеской библиотеке, а затем мог быть дан вкладом в Кирилло-Бе-
лозерский монастырь. Основанием для такого предположения, помимо за¬
48 Родословная книга князей дворянских и выезжих. М., 1787. Ч. 2. С. 141; Редкие
источники по истории России. М., 1977. Вып. 2. С. 157; Зимин А. А. Формирование боярской
аристократии... С. 261.
49 Разрядная книга 1475—1598 гг. М., 1966. С. 31; Зимин А. А. Формирование боярской
аристократии... С. 261.
50 Зверинский В. В. Материал для историко-топографического исследования о православ¬
ных монастырях Российской империи с библиографическим указателем. СПб., 1890. Т. 1.
№ 416. С. 221—222; Зимин А. А. Формирование боярской аристократии... С. 261.
Ю. Д. Рыков. Меженина — неизвестный дьяк великой княгини второй пол. XV в. ... 445
писей дьяка великой княгини Меженины, для нее послужили и другие за¬
писи с упоминанием имени вел. кн. Московского Василия Дмитриевича
(1389—1425), а кроме того — записи о последующей принадлежности этой
книги к собранию Кирилло-Белозерского монастыря.51
Такое предположение, на первый взгляд, как будто действительно не ли¬
шено некоторых оснований. На нижнем поле л. 110 имеются записи мелким
скорописным почерком кон. XIV или перв. четв. XV в. с упоминанием мос¬
ковского государя Василия I Дмитриевича: «Гн^ кнзю» (зачеркнуто. —
Ю. Р.), «ThV кнзю (у буквы «ю» не дописан кружок. — Ю. Р.) в€дик[ол\#]
Басили[ю] Дл\итри[€вичю]». Эти записи, наряду с записью дьяка великой
княгини Меженины, Л. В. Тиганова предположительно связывала с возмож¬
ной былой принадлежностью егоровских «Пандектов» великокняжеской биб¬
лиотеке, однако записи с упоминанием имени вел. кн. Василия Дмитриевича
имеют уж слишком явный характер пробы пера. Следует также заметить, что
в рукописи рядом с этими записями на поле помещены и другие типичные
пробы пера в виде неоднократно повторенных писцом начертаний букв «а»
(с длинным хвостиком) и «#», которые подражают начертаниям этих букв,
имеющимся у правого края основного текста «Пандектов». Кроме того, рядом
с записями с упоминанием имени великого князя на поле л. 110 помещена
даже такая характерная молитвенная проба пера, как: «Помид^и ava, Бс».
Записи с упоминанием имени вел. кн. Московского Василия Дмитрие¬
вича в «Пандектах» Никона Черногорца являются свидетельством того, что
егоровские «Пандекты» 2-го болгарского перевода во времена великого кня¬
жения Василия I, несомненно, уже находились на Руси. Однако данные за¬
писи ни в коей мере не могут служить основанием для предположения о воз¬
можной принадлежности данной книги к библиотеке московских государей.
Записи эти явно восходят к типовым начальным формулярам обращений к
государю в посланиях или челобитных, которые были широко известны
всем «работникам чернил и пера», т. е. дьякам, подьячим и книгописцам.
Именно лица данных категорий, и прежде всего профессиональные книго-
писцы, перед началом переписки рукописей, в качестве пробы пера и чер¬
нил, нередко оставляли подобные записи на рукописных книгах, которые
находились у них под рукой.
В данной связи интересно заметить, что аналогичные записи с прямым
обращением к вел. кн. Василию Дмитриевичу делались на полях и некото¬
рых других рукописных книг. Так, в «Лествице» Иоанна Синайского кон.
XIV в. из собрания Московского Чудова монастыря на бумажной обклейке
внутренней стороны верхней крышки переплета полууставом перв. четв.
XV в. написано: «ThV кнзю bcahkoav# Басиаь[ю] Дл\итри€вич кьетъ челомъ».52
Сопоставляя эту запись с записью на егоровских «Пандектах», можно без
труда видеть полное сходство начального словесного формуляра письма или
51 Тиганова Л. В. Подготовка каталога-справочника русско-славянских рукописей... С. 157.
32 Сводный каталог славяно-русских рукописных книг, хранящихся в России, странах СНГ
и Балтии. XIV в. М., 2002. Вып. 1. № 378. С. 546.
446
Древнерусская книжная культура
челобитной. Подобную запись типа пробы пера на книге мог сделать либо
монастырский книгописец, либо монастырский подьячий. Приведем для пу¬
щей убедительности еще два примера. В рукописной книге с текстом «Слов
постнических» Василия Великого 1388 г. из собрания того же Чудова мона¬
стыря на нижнем поле л. 95 об. помещена полууставная запись мелкими бу¬
квами: «Гн# [к]назю великом# £дсилью Дмитр€юв[ич#]». По мнению
Л. В. Столяровой, эта запись «сделана почерком, сходным с почерком пис¬
ца осн[овного] текста»,53 однако вышеприведенная запись никак не может
датироваться 1388 г., так как, исходя из упомянутой титулатуры Василия
Дмитриевича («великий князь»), написана, несомненно, позднее.54 Л. В. Сто¬
лярова считает эту запись «эпистолярной», но со знаком вопроса. В руко¬
писной книге сербского извода под названием «Воспоминание к своей ему
душе» Петра Дамаскина в списке трет. четв. XIV в. мелким русским полу¬
уставом начала XV в. (или кон. XIV в.) на верхнем поле л. 96 об. сохрани¬
лась проба пера: «£лсил[ью]» (вероятно, и здесь имеется в виду вел. кн. Ва¬
силий Дмитриевич).55 В этой же книге на л. 91 можно прочитать запись
очень мелким почерком того же времени: «Додожд своего гнл кнза».56 Дан¬
ная запись опять перекликается с документами дьяческого делопроизводст¬
ва, поскольку копирует начальный формуляр докладных купчих, меновных
и других грамот феодального землевладения. Данная книга Петра Дамаски¬
на ранее принадлежала Московскому Симонову монастырю, а затем стала
собственностью Троице-Сергиева монастыря.
Автором подобных записей с обращением к вел. кн. Василию I были, по
всей вероятности, все те же служители пера и чернил. При этом примеча¬
тельно, что все такие записи в приведенных примерах делались в стенах мо¬
настырей на книгах богословско-учительного характера, которые зачастую
служили оригиналами для переписки профессиональными книгописцами.
Таким образом, у нас нет никаких веских оснований, чтобы расценивать за¬
писи типа пробы пера эпистолярного или челобитного характера с упоминанием
имени вел. кн. Василия Дмитриевича в «Пандектах» Никона Черногорца из
собрания Е. Е. Егорова в качестве убедительного доказательства принадлеж¬
ности данной рукописной книги в это время к великокняжеской библиотеке.
Эти записи могли быть сделаны либо профессиональными книгописцами, ли¬
бо монастырскими подьячими, «пытавшими» чернила и перья, вне всякой за¬
висимости от принадлежности данной книги великокняжеской библиотеке.
Сделанные дьяком Межениной записи в конце «Пандектов» Никона Чер¬
ногорца восходят, очевидно, ко времени служения дьяка в канцелярии
удельной вел. кнг. Марьи Ярославны. Принадлежала ли эта книга к библио¬
теке ростовской удельной княгини, сказать положительно наверняка труд¬
53 Столярова Л. В. Свод записей писцов, художников и переплетчиков древнерусских пер¬
гаменных кодексов XI —XIV веков. М., 2000. № 351. С. 355.
54 См.: Мошкова Л. В., Турилов А. А. «Плоды ливанского кедра». М., 2003. С. 71.
55 Сводный каталог славяно-русских рукописных книг, хранящихся в России, странах СНГ
и Балтии XIV в. Вып. 1. № 86. С. 194.
56 Там же.
Ю. Д. Рыков. Меженина — неизвестный дьяк великой княгини второй пол. XV в. ... 447
но, поскольку у нас нет никаких прямых свидетельств в пользу этого пред¬
положения. И напротив, дьяк Меженина в принципе вполне мог быть сам
владельцем «Пандектов» Никона Черногорца, чем и могут легко объяснять¬
ся три записи, оставленные дьяком в конце данной рукописной книги.
Дьяк великой княгини Меженина был человеком грамотным и знающим
несложные системы тайнописи — простую литорею, называемую иначе «та¬
рабарской азбукой», и зеркальный способ шифровки текстов, когда слова
пишутся справа налево и свободно читаются лишь при их обратном отобра¬
жении на зеркале. При этом дьяк Меженина мог комбинированно употреб¬
лять обе криптографические системы.
В древнерусской книжности криптографическим письмом пользовались,
как правило, опытные старые книжники. Они употребляли тайнопись, в
основном, в писцовых записях или приписках на листах переписанных ими
рукописных книг. По определению известного и авторитетного палеографа
В. Н. Щепкина, тайнопись употреблялась этими писцами «главным образом
в качестве забавы: писец обращал в загадку свое имя или краткое послесло¬
вие, а иногда изображал тайнописью приписки более или менее случайного
характера».57
Была ли тайнописная запись дьяка Меженины на книге лишь его свое¬
образной «тренировкой» с целью закрепления полученных криптографиче¬
ских знаний, или эти записи явились желанием дьяка блеснуть своей крип¬
тографической образованностью перед другими читателями данной книги,
применял ли Меженина когда-либо тайнописное письмо в своей дьяческой
деятельности, сейчас сказать трудно. Нам пока неизвестно практически ни
одного документа, который был бы напрямую связан с именем дьяка Меже¬
нины, не говоря уж о текстах, написанных его рукой.
Если исходить из достоверности предположения о принадлежности «Пан¬
дектов» Никона Черногорца дьяку Меженине, то тогда можно думать и о
возможном дальнейшем бытовании этой книги в доме дьяка, близкого к вел.
кнг. Марье Ярославне. Гипотетически можно полагать, что дьяк Меженина
служил в Ростовском уделе вел. кнг. Марьи Ярославны, в иночестве Мар¬
фы, вплоть до ее смерти 4 июня 1485 г. в Кирилло-Белозерском монастыре.
Дальнейшую биографию дьяка после смерти инокини Марфы и ликвидации
ее Ростовского удела реконструировать весьма трудно.
Судьба книги, на которой дьяк написал три вышеупомянутых записи, до
XVI в. по источникам достоверно не прослеживается. Однако Л. В. Тигано-
ва полагает, что данные «Пандекты» Никона Черногорца могли быть пода¬
рены в Кирилло-Белозерский монастырь еще при его «основании» в 1397 г.,
«о чем, может быть, поведала бы неоконченная запись на л. 1: „В лето 6905
[1397] месяца генваря 26 книга сия...“».58 Характер и указанная исследова¬
тельницей дата записи, а также сама история создания Кири л ло-Белозер¬
ского монастыря не позволяют нам связывать происхождение этой записи с
57Щепкин В. Н. Русская палеография. 3-е изд., доп. М., 1999. С. 158.
™ТигановаЛ. В. Подготовка каталога-справочника русско-славянских рукописей... С. 157.
448
Древнерусская книжная культура
великокняжеской библиотекой и с реальным временем вклада данной руко¬
писной книги в Кирилло-Белозерский монастырь 26 января 1397 г.
Прежде всего, хотелось заметить, что у нас нет прямых данных, чтобы
при переводе даты записи от библейского «сотворения мира» на современ¬
ное летосчисление пользоваться исключительно лишь византийским кален¬
дарным стилем. Сентябрьское исчисление года, судя по русским летописям,
действительно появляется впервые на рубеже XIV —XV вв., однако трудно
сказать, насколько широко вошел в этот период времени византийский стиль.
В XIV в. господствовал древнерусский мартовский стиль. Он был вытеснен
сентябрьским стилем лишь в конце XV в.59 Исходя из этого, более право¬
мерным было бы считать, что 6905 г. в записи дан не по сентябрьскому
стилю, а по более распространенному в это время мартовскому стилю. Если
учесть данное резонное соображение, то при редукции январской даты от
«сотворения мира» следует вычитать не 5508 лет, а 5507. В этом случае при
переводе года от «сотворения мира» на современное летосчисление получа¬
ется не 26 января 1397 г., а 26 января 1398 г. То есть ни о каком «основа¬
нии» Кирилло-Белозерского монастыря в этом случае говорить никак не
приходится, ибо эта монашеская обитель была основана в 1397 г., о чем
непреложно свидетельствует Житие преподобного Кирилла Белозерского.
Автор этого Жития священноинок Пахомий Логофет не назвал точно ни
дня, ни месяца, ни года основания Кирилло-Белозерского монастыря. Лишь
описывая в тексте Жития кончину преподобного основателя, Пахомий ука¬
зывает точную дату смерти Кирилла — 9 июня 6935 г. — и далее замечает:
«Бяше блаженый Кирилъ, егда прииде на мЪсто то, лЪтомъ шестимдесятим,
пребысть же на мЪстЬ том лЪт 30, яко всЬх лЪт житиа его девятдесять».60
Если следовать этому указанию, то 9 июня 6935 г. от библейского «сотво¬
рения мира» соответствует 9 июня 1427 г. нашей эры. Пахомий свидетель¬
ствует, что Кирилл прожил в основанном им монастыре 30 лет. Следова¬
тельно, простым арифметическим действием время основания Кирилло-Бе¬
лозерского монастыря определяется как 1397 г.61
Стало быть, январская запись на л. 1 «Пандектов» Никона Черногорца
при мартовском начале 6905 г. была сделана уже после реального основания
монастыря. Но пойдем от противного. Допустим, что исследовательница
права, когда употребляет для пересчета даты записи от «сотворения мира»
на современную календарную хронологию византийский стиль. Ведь в кон¬
це XIV —начале XV в. сентябрьский счет годов начинает все же появляться
при очевидном господстве мартовского стиля. Поэтому действительно не ис¬
ключено, что вышеупомянутая запись сделана по византийскому календарю
и дата записи от «сотворения мира» относится к 26 января 1397 г.
Как известно, Кирилло-Белозерский монастырь был основан бывшим
игуменом Московского Симонова монастыря Кириллом и бывшим иноком
59 См. об этом подробнее: Бережков Н. Г. Хронология русского летописания. М., 1963.
м БЛДР. СПб., 1999. Т. 7. С. 194-195.
61 Никольский Н. К. Кирилло-Белозерский монастырь и его устройство до второй четверти
XVII в. СПб., 1897. Т. 1. Вып. 1. С. XXXVIII, прилож. 3.
Ю. Д. Рыков. Межепипа — неизвестный дьяк великой княгини второй пол. XV в. ... 449
той же обители Ферапонтом на берегу Сиверского озера в Белозерском крае
в 1397 г.62
Основатель Кирилло-Белозерского монастыря Кирилл (до пострижения —
Козьма) был сыном благочестивых родителей, находившихся в родстве с
окольничим Дмитрия Донского Тимофеем Васильевичем Вельяминовым,
погибшим 8 сентября 1380 г. на Куликовом поле.63 Игумен Кирилло-Бело¬
зерского монастыря действительно был близок к великокняжескому дому и
даже состоял в переписке с вел. кн. Московским Василием I Дмитриевичем
и его родными братьями: удельным кн. Галичским и Звенигородским Юрием
Дмитриевичем и удельным кн. Можайским и Белозерским Андреем Дмит¬
риевичем.64 В своем письме к Василию I Кирилл действительно благодарил
великого князя за его частые щедрые «милостыни» монастырю, но ничего
не сообщал о каких-либо великокняжеских книжных дарах. Данное письмо
игумена Кирилла, равным образом как и сами благодеяния великого князя,
происходили, несомненно, уже после образования в Белозерье Кирилловой
обители.
Первоиздатели послания игумена Кирилла Василию I Дмитриевичу в до¬
революционных «Актах исторических», а вслед за ними известный совре¬
менный литературовед Г. М. Прохоров и новейший исследователь историк
С. А. Фетищев согласно датируют данный источник периодом 1399 —
1402 гг.65 По мнению С. А. Фетищева, в послании Кирилла вел. кн. Васи¬
лию I можно прямо видеть отклик игумена Кирилла на события 1399 г., ко¬
гда кн. Семен Дмитриевич предпринял вооруженную попытку захватить у
вел. кн. Московского Василия I с помощью татар утраченный в 1392 г. ни¬
жегородско-суздальскими князьями Нижний Новгород и когда в отместку
за этот набег состоялся ответный поход великокняжеского войска под ко¬
мандованием брата московского государя, кн. Юрия Дмитриевича, на Ниж¬
ний Новгород и Казань.66
26 января 1397 г. Кирилло-Белозерский монастырь никак не мог быть
основан. Из Жития преподобного Кирилла Белозерского, составленного
известным агиографом Пахомием Логофетом, явствует, что Кирилл и его спод¬
вижник Ферапонт пришли в Белозерский край летом 1397 г., поскольку ко¬
гда они нашли место для основания монастыря, то, водрузив крест и испол¬
нив благодарственный канон в похвалу Пресвятой Богородицы, устроили
себе прежде всего («прьвЪе») временное жилище в виде «сЪни», т. е. в виде
навеса из ветвей на столбах или шалаша,67 и лишь потом «нача копати келию
62 См. об этом: БЛДР. Т. 7. С. 151 — 157.
63 Там же. С. 136; Никольский Н. К. Кирилло-Бслозерский монастырь и его устройство до
второй четверти XVII в. Т. 1. Вып. 1. С. 11 — 12.
64 БЛДР. СПб., 1999. Т. 6. С. 424-436.
65 Акты исторические. СПб., 1841. Т. 1. С. 21—22; Прохоров Г. М. Кирилл Белозерский //
Словарь книжников и книжности Древней Руси. Л., 1988. Выи. 2. Ч. 1. С. 476 — 477; Фети¬
щев С. А. Московская Русь после Дмитрия Донского. 1389—1395. М., 2003. С. 114 — 115.
66Фетищев С. А. Московская Русь после Дмитрия Донского... С. 114 — 116.
67 Словарь русского языка XI —XVII вв. М., 2000. Вып. 24. С. 73.
450
Древнерусская книжная культура
в земли».68 Инок Ферапонт, пожив короткое время вместе с Кириллом в этой
келье, покинул затем преподобного старца, уйдя жить в другое место, где
позднее был основан монастырь, названный по его имени. Некоторое время
после ухода Ферапонта Кирилл жил в этой земляной келье совсем один в
строгом созерцательном «безмолвии». Лишь по прошествии времени к Ки¬
риллу пришли иноки и миряне, которых преподобный старец стал принимать
и постригать в «ангельский образ». Так сформировалась монастырская бра¬
тия. Очевидно, летом 1397 г. на территории возникшего монастырского
общежительства окрестными плотниками была поставлена и деревянная цер¬
ковь во имя Успения Пресвятой Богородицы, окончательно завершившая
процесс создания Кирилло-Белозерского монастыря.69 Все эти факты есть
убедительное доказательство того, что запись с упоминанием даты 26 янва¬
ря 6905 г. даже при сентябрьском летосчислении никак не могла «поведать»
о дарении «Пандектов» из «великокняжеской библиотеки» «при основании»
Кирилло-Белозерского монастыря, ибо данный монастырь был основан Ки¬
риллом поздней весной или летом 1397 г., а не зимой.
Самый факт «дарения» Кириллу «Пандектов» Никона Черногорца из
«великокняжеской библиотеки» (если бы он действительно имел место и
даже в более позднее время) был бы исключительно достопамятным истори¬
ческим событием для Кирилла и братии новообразованного монастыря. Мо¬
нахи непременно бы сохранили предания о таком великокняжеском вкладе
в своей памяти и внесли бы такие сведения в дальнейшем во вкладные книги
Кирилло-Белозерского монастыря и в описи монастырской библиотеки. Та¬
кой факт обязательно бы отметил и агиограф преподобного Пахомий Лого¬
фет. Но ничего подобного нет.
Следовательно, вышеупомянутая запись 26 января 6905 г. на начальном
листе «Пандектов» Никона Черногорца, несомненно, связана с каким-либо
иным фактом или событием.
«Пандекты» Никона Черногорца из собрания Е. Е. Егорова содержат
текст редакционной переработки 2-го болгарского перевода. Большинство
исследователей считает, что редакционная переработка 2-го перевода «Пан¬
дектов» Никона Черногорца была проведена в Болгарии во времена реформ
патриарха Евфимия Тырновского.70 Если это действительно так, то дата
26 января 6905 г. вполне могла быть проставлена, например, для памяти, по
случаю приобретения данного списка «Пандектов» Никона Черногорца где-
нибудь на Афоне или в Болгарии, поскольку сам болгарский прав ленный
список «Пандектов» датируется по водяным знакам третьей четв. XIV в. Та¬
кое объяснение записи 1398 (или 1397) г. нам представляется логичным.
68 См.: БЛДР. Т. 7. С. 150-151.
69См.: Там же. С. 150-157.
70 См.: Горский А. В., Невоструев К. И. Описание славянских рукописей Московской Си¬
нодальной библиотеки. Отд. 2. Ч. 3. С. 22 — 26; Павлова Р. За историята на произведенията на
Никон Черногорец... С. 212.; Miklas H. Zur kirchenslavischen Überlieferung der Häresienges¬
chichte des Johanes von Damaskus // Festschrift für Linda Sadnir. Hrsg. Von E. Weiher. Freiburg
i Br.f 1981. S. 355; Богданова C. Еще раз о среднеболгарской рукописи Егор. 18... С. 44.
Ю. Д. Рыков. Межепина — неизвестный дьяк великой княгини второй пол. XV в. ... 451
Как известно, XIV в. — это время оживленного развития русско-болгарских
церковных и книжных связей. На территорию Московской Руси в это время
проникает ряд новых переводов южнославянских памятников византийской
книжности, а также старые переводы византийских памятников, прав лен¬
ных по греческим рукописям.71 Древнейший русский список 2-го болгарско¬
го перевода появляется на Руси в списке 1381 г., написанном в Серпухов¬
ском Высоцком монастыре.72 На этом фоне оживленных русско-болгарских
церковных и книжных связей запись 1397 г. логично связать со временем
приобретения болгарского прав ленного списка «Пандектов» Никона Черно¬
горца каким-нибудь лицом, побывавшим на Афоне или в Болгарии и вывез¬
шим его оттуда на Русь. Во всяком случае, во времена вел. кн. Московского
Василия I (1389—1425) данный список «Пандектов» Никона Черногорца
уже, несомненно, был на территории Московского государства, о чем доста¬
точно убедительно свидетельствуют пробы пера, имеющиеся в данной руко¬
писной книге. Разумеется, наверное, могут быть и другие объяснения при¬
чин появления подобной записи на начальном листе кодекса с текстом бол¬
гарского списка «Пандектов» Никона Черногорца. Запись мог, например,
поставить для памяти и позднейший книгописец, получивший данную руко¬
пись в этот день для ее переписки.
Если исходить из предположения, что Меженина был непосредственным
владельцем «Пандектов», то вполне можно допустить, что вкладчиком кни¬
ги в монастырскую библиотеку в конце XIV или в начале XV в. мог быть
либо сам вышеупомянутый дьяк (в случае, если он был жив в это время),
либо его прямые наследники.
Фамилия «Межениновы» встречалась нам неоднократно в различных ак¬
товых и писцовых источниках XVI —XVII вв., однако носители этой фами¬
лии, жившие в Тверском, Рязанском и Каширском уездах, генеалогически
прямо никак не могут быть связаны на основании известных источников с
дьяком великой княгини Межениной, с суздальским посельским Иваном
Межениной, с Дионисием Межениной, записанным в троицкий синодик, с
писцом купчей 70-х гг. XV в. Федором Межениновым. Среди выявленных
по источникам представителей фамилии Межениновых, живших в XVI —
XVII вв., можно назвать тверичей: своеземца Константина Иванова сына,
Орину, вдову Замятии Меженинова (данные писцового описания 1541 —
1543 гг.),73 рязанцев: Григория (данные отдельной выписи 1574 г.),74 Ивана
и его сына Степана (данные писцового описания 1594 — 1596 гг.),75 Худяка
Остафьева сына (данные отдельной выписи 1568 г.76 и писцовых описаний
71 Список этих переводов см.: Соболевский А. И. Южнославянское влияние на русскую
письменность в XIV —XV вв. // Соболевский А. И. История русского литературного языка.
Л., 1980. С. 150-151.
72ГИМ, собр. Московской Синодальной библиотеки, № 193.
73 См.: ПКМГ. Ч. 1. Отд. 2. С. 267.
74 См.: Антонов А. В. Вновь открытые рязанские акты XVI —начала XVII века // РД. М.,
2003. Вып. 9. С. 252. № 16.
75 См.: ПКРК. Рязань, 1898. Т. 1, вып. 1. С. 20.
76 См.: АСЗ. М., 1997. Т. 1. № 169. С. 140.
452
Древнерусская книжная культура
1594—1598 гг.)77 и его сына Петра (данные писцового описания 1627 —
1629 гг.).78 К числу этих лиц примыкает и уже упоминавшийся выше каши-
рянин Данила Яковлев сын (данные писцового описания 1577 — 1578 гг.).79
В библиографическом указателе печатных работ по истории, геральдике
и генеалогии российского дворянства выдающегося знатока Л. М. Савелова
(1868 —1947)80 фамилия «Межениновы» вообще никак не отмечена. Она
учтена лишь в генеалогическом справочнике по истории тульского дворян¬
ства, составленном генеалогом В. И. Чернопятовым (1857 — 1935). В роспи¬
си Межениновых, доведенной до середины XIX в., родоначальником пока¬
зан помещик дер. Прудки Каширского у. Матвей Меженинов, родившийся,
очевидно, где-то в перв. четв. XVII в. Более ранних сведений о Меженино¬
вых, а уж тем более об истинном родоначальнике фамилии — «Меженине»,
у В. И. Чернопятова, к сожалению, нет.81 В собрании московского генеалога
Ю. Б. Шмарова (1898 — 1989), хранящемся ныне в составе рукописных фон¬
дов Государственного Музея имени А. С. Пушкина, имеется даже специаль¬
ное «досье» на дворянский род Межениновых, в котором помещены родо¬
словные схемы этой фамилии.82 Три схемы данного собрания восходят к вы¬
явленным почтенным генеалогом материалам фонда Герольдмейстерской
конторы в РГАДА и к фонду Московского депутатского дворянского собра¬
ния в ЦИАМ,83 четвертая схема имеет своим источником опубликованную
роспись В. И. Чернопятова. Одна из фамильных родословных Меженино¬
вых, восходящая к материалам РГАДА и ЦИАМ, показывает родоначальни¬
ком Межениновых некоего Ивана, однако и данный родоначальник Меже¬
ниновых вряд ли появился на свет ранее последней четверти XVI в. Сыном
этого Ивана Меженинова в росписи ЦИАМ показан, между прочим, Матвей.
Составители этих родословных росписей Межениновых жили в XVIII —
XIX столетиях, и более ранних колен своего рода они, очевидно, уже не
помнили или не знали, демонстрируя тем самым перед нами расхожее рус¬
ское изречение об Иванах, не помнящих родства. Однако родословные рос¬
писи Межениновых, составленные их потомками в XVIII —XIX вв., ценны
для нас тем обстоятельством, что убедительно свидетельствуют о происхож¬
дении ранних представителей фамилии «Межениновы» XVII в. из среды
каширских землевладельцев, служивших по городовому дворянскому
списку. Следовательно, можно полагать, что каширский сын боярский
Д. Я. Меженинов и каширские Межениновы XVII в. находятся, очевидно,
77 См.: ПКРК. Т. 1. Вып. 1. С. 25, 54, 297, 374.
78 См.: Там же. Вып. 3. Рязань, 1904. С. 1064.
79 См.: ПКМГ. Ч. 1. Отд. 2. С. 1425.
80 Савелов Л. М. Библиографический указатель по истории, геральдике и генеалогии рос¬
сийского дворянства. 2-е изд. Острогожск, 1897.
81 Чернопятов В. И. Дворянское сословие Тульской губернии. М., 1909. Т. 3 (12). Родо¬
словец. Материалы. Ч. 6. С. 371.
82 Пользуюсь случаем, чтобы сердечно поблагодарить заведующую отделом генеалогии
Пушкинского музея О. В. Рыкову, обратившую мое внимание на эти материалы.
83 РГАДА, ф. 286, оп. 1, ед. хр. 450, л. 382; ед. хр. 472, л. 866; ЦИАМ, ф. 4, оп. 14,
ед. хр. 1179.
Ю. Д. Рыков. Меженииа — неизвестный дьяк великой княгини второй пол. XV в. ... 453
в определенном генеалогическом родстве между собой. Будущие археогра¬
фические и источниковедческие разыскания и находки, возможно, позволят
исследователям восстановить утраченные звенья родословной данной фами¬
лии, в том числе и начальные.
Скудость имеющихся сейчас в нашем распоряжении исторических источ¬
ников не позволяет проверить степень достоверности многих высказанных
выше предположений, касающихся биографии Меженины, дьяка великой
княгини, возможности принадлежности ему «Пандектов» Никона Черногор¬
ца и последующего вклада этой рукописной книги в Кирилло-Белозерский
монастырь либо им, либо его близкими родичами. Не вполне ясны происхо¬
ждение и прямое крестильное имя этого дьяка, характер и время его дьяче-
ской деятельности в период службы при дворе вел. кн. Марьи Ярославны,
судьба дьяка Меженины после ликвидации Ростовского удела великой кня¬
гини, судьбы его детей и их ближайших потомков, их генеалогические связи
с детьми боярскими Межениновыми XVI —XVII вв., жившими на террито¬
рии Тверского, Каширского и Рязанского уездов.
Безусловно, решать все эти острые проблемы исследователям предстоит в
ходе последующих целенаправленных научных источниковедческих исследо¬
ваний. Возможно, окажется плодотворной и дальнейшая работа по сравнитель¬
ному изучению почерка дьяка Меженины и почерков грамот вел. кнг. Марьи
Ярославны, написанных неизвестными дьяками, которые вместо подписей
проставляли в конце этих грамот свои личные монограммы.84 При положи¬
тельном результате идентификации почерков можно будет сделать новые
открытия, касающиеся жизни и дьяческой деятельности Меженины, дьяка
великой княгини. Дополнительные сведения о дьяке Меженине могут дать в
перспективе и новые археографические находки исследователей. Комплекс¬
ное изучение новообнаруженных источников с учетом уже известных фактов
может послужить основанием для объективной проверки сделанных нами вы¬
водов и предположений относительно дьяка Меженины на том ограниченном
материале, которым мы располагали при написании данного исследования.
Во второй части нашего труда, по мере возможности, мы постараемся про¬
следить книжную судьбу «Пандектов» Никона Черногорца, в которых дьяк
великой княгини Меженина оставил свои три записи. Как известно, книги,
как и люди, имеют свою судьбу. Изучение судеб книг — важнейшая задача
исторического источниковедения, библиотековедения и книговедения.
Самая ранняя известная опись Кирилло-Белозерской библиотеки пред¬
ставляет собой краткий инвентарь монастырских книг, который сохранился
в составе сборника последней четв. XV в.85 Сборник этот, по предположе¬
нию Н. К. Никольского, ранее принадлежал старцу Кирилло-Белозерского
монастыря Герману, сподвижнику преподобного Нила Сорского и основате¬
84 Список таких грамот с нерасшифрованными личными монограммами дьяков приведен в
приложении к монографическому исследованию Ю. Г. Алексеева (см.: Алексеев Ю. Г. У кор¬
мила Российского государства. С. 311. № 70 — 72; С. 312. К? 83; С. 314. № 94, 95).
85 PH Б, Кир.-Бел., № 101/1178.
454
Древнерусская книжная культура
лю Подольного монастыря близ Вологды.86 В составе монастырской библио¬
теки данный сборник оказался где-то в период времени между 1601 — 1621 гг.
Данный краткий инвентарь был списан с оригинального перечня книг мона¬
стырской библиотеки для личного пользования старца. Как полагал H.H. За¬
рубин, этот протограф инвентарного перечня был более раннего времени,
чем список Германа.87
В составе книжного инвентаря в списке последней четв. XV в. имеется
краткое упоминание четырех книг, целиком связанных с именем Никона
Черногорца и его сочинениями. На л. 130 сборника старца Германа читается
следующий текст: «Два Никона в дссть. Дв^ книги Ииконьскига посланию в
дссть».88 Одна из этих «дестевых» книг Никона Черногорца была предпо¬
ложительно отождествлена Н. К. Никольским с рукописью Новгородской
Софийской библиотеки № 1432. Данная книга представляет собой список
«Пандектов» Никона Черногорца в лист, написанный священноиереем
Авксентием в 6983 г., т. е. в 1474/75 г.89 Рукопись была известна крупней¬
шему археографу и историку XIX в., «колумбу российских древностей»
П. М. Строеву.90 Не исключено, что егоровский список «Пандектов» Нико¬
на Черногорца был второй «дестевой» книгой Никона данного книжного ин¬
вентаря Кирилло-Белозерской библиотеки.
В XVI в. егоровские «Пандекты» Никона Черногорца, несомненно, уже
входили в состав книгохранительной казны Кирилло-Белозерского мона¬
стыря. Об этом убедительно свидетельствует библиотечная запись-скрепа
четким полууставным почерком и коричневыми чернилами по нижним по¬
лям начальных четырех листов данной книги: «Книга / Кнри/довА / мнтырА».
Такие же или подобные библиотечные записи-скрепы на начальных листах
обнаруживаются и в других рукописных книгах Кирилло-Белозерского соб¬
рания. Как отмечают современные исследователи монастырских описей,
учет книг по описям, очевидно, велся и в XVI в., но библиотечные инвен-
тари этого столетия не сохранились.91
В описи строения и имущества Кирилло-Белозерского монастыря 1601 г.
среди книг монастырской библиотеки можно найти краткие описания 10 книг
с сочинениями Никона Черногорца.92 Остальные 9 книг в данной описи
86Никольский Н. К. Описание рукописей Кирилло-Белозерского монастыря, составленное
в XV веке. СПб., 1897. С. XXXIX — ХЫУ. См. также: Прохоров Г. М. Герман Подольный //
Словарь книжников и книжности Древней Руси. Л., 1988. Вып. 2. Ч. 1. С. 150—152.
87 Зарубин Н. Н. Применение форматного принципа к расстановке книг в древнерусских
библиотеках и его возникновение // Сборник Российской Публичной библиотеки. Пг., 1924.
Т. 1. Вып. 2. С. 219.
88Никольский Н. К. Описание рукописей Кирилло-Белозерского монастыря, составленное
в XV веке. С. 5.
89 Там же.
90 См.: Строев П. М. Библиологический словарь и черновые к нему материалы. СПб.,
1882. С. 217.
91 См.: Опись строений и имущества Кирилло-Белозерского монастыря 1601 г.: Комменти¬
рованное издание / Сост.: 3. В. Дмитриева и М. Н. Шаромазов. СПб., 1998. С. 279.
92 См.: Там же. С. 128 (л. 227 об., 228 об.).
Ю. Д. Рыков. Межепипа — неизвестный дьяк великой княгини второй пол. XV в. ... 455
переписаны суммарно. Исследователям и издателям описи 1601 г. удалось
выявить и отождествить 9 таких реально существующих монастырских
книг Никона Черногорца,93 но одна рукописная книга осталась им неиз¬
вестна. По всей вероятности, 10-я книга с сочинениями Никона Черно¬
горца из библиотеки Кирилло-Белозерского монастыря — это и есть «Пан¬
декты» Никона Черногорца из собрания Е. Е. Егорова, на обороте послед¬
него листа которых и оставил свою подпись Меженина, дьяк великой кня¬
гини.
О несомненной принадлежности данной рукописной книги из собрания
Е. Е. Егорова к библиотеке Кирилло-Белозерского монастыря прямо свиде¬
тельствуют и сохранившиеся библиотечные записи XVII в. На л. V егоровских
«Пандектов» Никона Черногорца читаются записи раздельной скорописью
XVII в., сделанные, безусловно, библиотекарями Кирилло-Белозерского мо¬
настыря: 1) «Правила Никонскис и толкование заповедей Гдних» (в верхней
части листа); 2) «Л'Ьтл ЗРОГ год^ (т. е. 1664/65 г. — Ю. Р.) сиа книга гдго-
А€л\аА Провльнал (так! — Ю. Р.) Никонскиа писл\аны€ по две грани Кирилова
монастырА казеннаА. Бумага болшла алексъдреА (так! — Ю. Р.)» (в средней
части листа, почерк иной); 3) «Правила Никонские» (в нижней части листа,
запись частично затерта размазанными чернилами).94
Егоровские «Пандекты» Никона Черногорца оставались в составе биб¬
лиотеки Кирилло-Белозерского монастыря и в XVIII в. На л. IV об. сохра¬
нился старый номер рукописи в библиотеке Кирилло-Белозерского мона¬
стыря, проставленный бледными чернилами почерком второй половины
XVIII в. Как нам удалось установить, этот библиотечный номер соответст¬
вует описанию библиотеки Кирилло-Белозерского монастыря 1766 г. Здесь
под № 434 среди «дестевых» рукописей дается следующее описание «Пан¬
дектов» Никона Черногорца: «Толкование заповедей и Послание Никоново.
Бумага болшая на две грани в красной коже, на исподней доске пять жуков
и застежки медные».95
«Пандекты» Никона Черногорца из собрания Е. Е. Егорова № 18 дейст¬
вительно имеют 2 «грани», т. е. 2 столбца, и написаны на большой алек¬
сандрийской бумаге, что засвидетельствовано вышеприведенной библиотеч¬
ной записью XVII в. на л. V в егоровской рукописной книге. Однако пере¬
плет в егоровской рукописи совсем другой, чем отмечен в описи книгохрани-
тельницы 1766 г.
93 См.: Там же. С. 302. [К85]; С. 303-304. [К93].
94 Как уже отмечалось выше, часть этих записей была опубликована еще в 1964 г. в упро¬
щенной орфографии (см.: Сметанина С. И. Записи XVI —XVII вв. на рукописях собрания
Е. Е. Егорова. С. 387. № 152).
93 РЫБ, Кир.-Бел., № 106/1342, л. 25. Сердечно благодарю 3. В. Дмитриеву, которая в сво¬
ем ответном письме ко мне от 24 октября 2004 г. удостоверила правильность сделанного мной
вывода о том, что библиотечный № 434, имеющийся на л. IV об., соответствует описи мона¬
стырской киигохраиительницы 1766 г., и любезно прислала мне копию текста описания «Пан¬
дектов» Никона Черногорца, который помещен в этой описи.
456
Древнерусская книжная культура
В настоящее время рукопись помещена в переплет изготовленный в пос¬
ледней трети XIX в. (очевидно, в 60-х гг. XIX в.):96 это доски в светло-жел¬
той коже со слепым тиснением. Застежки и замки на переплетных крышках
латунные, литые, с художественным фигурным рельефом, замки с чекан¬
кой. Нижняя крышка с 4-мя гладкими латунными жуковинами сердцевид¬
ной формы по углам и рельефным средником в форме цветка или розетки.
Нижние части обеих крышек с металлическими скобами. На корешке три бу¬
мажные наклейки: 1-я — с названием книги: «Никона Черныа горы», 2-я —
со старым ее номером «124» в собрании Першиных и 3-я — с современным
шифром «18» в собрании Е. Е. Егорова, проставленным типографской крас¬
кой. Полное несоответствие данных о переплете описи 1766 г. находит свое
объяснение в том, что современный переплет рукописи — не «родной», ибо
был изготовлен в 60-е гг. XIX в. взамен старого или утраченного. Очевидно,
опись 1766 г. дает описание более раннего переплета, того самого, который,
вероятно, был и при дьяке вел. княгини Меженине.
По всей вероятности, переплет 60-х гг. XIX в. был изготовлен по заказу
известных ковровских коллекционеров братьев М. Ф. и Д. Н. Першиных,97
которым эта рукопись Кирилло-Белозерского монастыря принадлежала по¬
сле ее «ухода» из состава монастырской книгохранительницы. Вполне воз¬
можно, что к Першиным книга попала через предприимчивых книготоргов¬
цев, скупавших древние рукописные книги и документы у разных владельцев,
в том числе и у монастырей, а затем продававших рукописи по выгодной для
себя цене различным коллекционерам и любителям русских древностей.
Рукописные «Пандекты» Никона Черногорца ко времени продажи ее ков-
ровским коллекционерам Першиным либо утратили свой прежний переплет,
либо он оказался сильно поврежденным и стал практически не пригодным
для дальнейшего выполнения им задачи сохранения книги. Перед изготовле¬
нием в 60-х гг. XIX в. нового переплета большая часть листов в «Пандектах»
Никона Черногорца была подклеена чистой бумагой последней трети (60-х гг.?)
XIX в. для укрепления листов книги у корешка, по внешним краям или в
местах надрывов. При переплетении рукописи правильный порядок листов
был нарушен, ибо л. 8—15 по ошибке были вплетены переплетчиком XIX в.
не на свое место; судя по тексту, эти листы должны следовать после л. 23.
После изготовления второго переплета листы рукописи были слегка обреза¬
ны и окрашены по обрезу зеленой краской. На боковом внешнем поле л. 1
новыми владельцами «Пандектов» Никона Черногорца был проставлен оваль¬
96 В пользу этого свидетельствуют переплетные листы XIX в. в начале (л. I —III, VI —VIII)
и в конце (л. 383, 384) книги. Данные листы изготовлены из бумаги машинного производства
со штемпелем бумажной фабрики Сумкина: (см.: Клепиков С. А. Филиграни и штемпели на
бумаге русского и иностранного производства XVII —XIX вв. М., 1959. Табл. 2. № 154 (1866,
1868 гг.)).
97 См. о них: Бударагин В. П. На книжных перепутьях // Исследования но древней и новой
литературе. Л., 1987. С. 339 — 342; см. также: Заволоко И. Н. Собрание рукописей и старопе¬
чатных книг Д. Н. Першина и И. В. Дорофеева в Рижской Гребенщиковской общине //ТОДРЛ.
М.; Л., 1960. Т. 16. С. 567-569.
Ю. Д. Рыков. Меженипа — неизвестный дьяк великой княгини второй пол. XV в. ... 457
ный владельческий штамп, выполненный фиолетовой штемпельной краской
с текстом: «Братья Першины в КовровЪ». Тот же штамп был проставлен и
на верхнем обрезе книги. Здесь же синими чернилами проставлен был номер
книги в першинском собрании: «124». Этот же номер, как мы уже отмечали,
указан и на бумажной наклейке на корешке книги.
В списке «Пандектов» Никона Черногорца на старом переплетном л. IV об.
первой четв. XVII в. находится запись гражданским почерком XIX в.: «Пре¬
подобны отец Кирилл Белоезерски престависа в лЪто С5 Рождества Христова
въ 1428[-е]. На Бело езеро прииде изъ Симонова монастыря въ лЪто 1398-е
(так! — Ю. Р.). Следственно, cia светаа книга куплена или написано (так! —
Ю. Р.) при жизни ево». Под этой записью сделана карандашная помета
другим почерком XIX в.: «Знакъ на етомъ листу 1610 г.». При визуальном
просмотре л. IV на свет на нем можно увидеть водяной знак с изображением
трех корон, расположенных в два ряда в виде «пирамиды», и изображением
под ними ленты с надписью: «EDMON DENISE». Обращение к известному
справочнику К. Я. Тромонина по филиграням, изданному в 1844 г. и упоми¬
наемому в нижеследующих записях на этом листе, показывает, что данный
водяной знак действительно датируется 1610 г.98 На бумажной подклейке
XIX в. к обороту л. IV дополнительно сделана еще одна карандашная помета
тем же почерком: «Знакъ на бумаги по Тромонину N° 46 — годъ 1345», над
словом «годъ» затем дополнительно было приписано карандашом: «и № 745».
Указанные здесь номера бумажных водяных знаков по справочнику Тромо¬
нина соответствуют изображению двух вертикально расположенных кругов,
которые перечеркнуты посередине прямой вертикальной линией с крестом
наверху.99 Действительно, данный тип водяного знака имеется в основной
части рукописных «Пандектов» Никона Чудотворца.100
Не исключено, что данные датирующие пометы со ссылками на печатный
справочник К. Я. Тромонина, ставший популярным во втор. пол. XIX в.
в среде книгопродавцев и собирателей русской книжной старины, сделаны
антикварами, продавшими рукопись Першиным. Впрочем, возможно, эти
записи принадлежат и самим братьям-коллекционерам. Ответ на данный
вопрос лежит на путях дальнейшего сравнительного палеографического
исследования почерков записей.
В собрании братьев М. Ф. и Д. Н. Першиных в г. Коврове Владимир¬
ской губ. эти «Пандекты» Никона Черногорца и хранились во втор. пол.
XIX в. вплоть до продажи ее в 1894 г. сыном последнего из братьев-коллек-
ционеров И. Д. Першиным известному московскому собирателю Е. Е. Его¬
рову, который после приобретения книги занес сведения об этом в свой
рукописный владельческий каталог собрания рукописных книг под № 1161.
В каталоге содержится следующая запись об этом приобретении: «Никона
98 См.: Тромонин К. Я. Изъяснение знаков, видимых в писчей бумаге... М., 1844.
Табл. XXXIX. № 547 (1610 г.).
99 См.: Там же. Табл. II. № 46 (1345 г.); Табл. LIII. № 745 (1345 г.).
100 См. нашу общую характеристику филиграней егоровского кодекса в примеч. 3 настоящей
статьи.
458
Древнерусская книжная культура
Черныя Горы (без Тактикона) в лист, в два столбца, письма 16 столетия,
на 382 листах, цЪлая, в переплет^, спутана (одинакова с цЬлою № 519).
У Ив. Дм. Першина 29 ноябрь 1897 года. 550 р.».101 Коллекционер, очевид¬
но, допустил описку в указании датировки данной древней рукописи, напи¬
сав, что она «/б столетия». Ведь даже записи XIX в. содержали сведения
о ее более ранней датировке. Одна из этих записей гласила, что данная кни¬
га была куплена или написана «при жизни» Кирилла Белозерского», кото¬
рый преставился «в лЪто Рождества Христова въ 1428 [-е]», а другая со¬
общала, что водяной знак на бумаге данной рукописи по справочнику Тро-
монина датируется 1345 г. Несомненно, E. Е. Егоров видел эти записи и зна¬
комился с водяными знаками рукописи. Как видно из каталожной записи,
он даже сравнивал ее текст с текстом другого списка Никоновских «Пандек¬
тов», который он приобрел ранее — 17 июня 1894 г. — у известного мос¬
ковского антиквара и коллекционера И. Л. Силина и включил в свой вла¬
дельческий рукописный каталог под № 519. Силинский список собиратель
датировал в своем владельческом каталоге собрания рукописных книг кон¬
цом XVI в.102 О том, что продаваемые Егорову «Пандекты» Никона Черно¬
горца датируются XIV в., наверняка знали и ковровские коллекционеры
Першины, постаравшиеся получить за эту рукописную книгу хорошую цену
при продаже.
После регистрации першинского списка «Пандектов» Никона Черногор¬
ца в егоровском каталоге под № 1161 данная рукопись хранилась в составе
Егоровского собрания рукописных книг под этим номером вплоть до состав¬
ления в Отделе рукописей ГБЛ в 1945 г. инвентарной рукописной описи со¬
брания E. Е. Егорова. Номера этого инвентаря в дальнейшем стали употреб¬
ляться в качестве шифров Егоровского собрания, с 1918 г. хранящегося в
стенах Отделения рукописей и старопечатных книг Государственного Ру¬
мянцевского музея (ныне — ОР РГБ). Старые шифры рукописей после со¬
ставления инвентарной описи собрания утратили свое былое значение. Спи¬
сок «Пандектов» Никона Черногорца, купленный E. Е. Егоровым у
И. Д. Першина в 1894 г. и зарегистрированный им во владельческом ката¬
логе собственного собрания рукописных книг под № 1161, после 1945 г. стал
числиться под № 18.
Таким образом, рассмотренная нами судьба болгарского списка «Пандек¬
тов» Никона Черногорца третьей четв. XIV в., попавшего в годы правления
вел. кн. Василия I Дмитриевича в Великое княжество Московское, также
как и рассмотренная ранее судьба Меженины, дьяка великой княгини, пред¬
ставляется весьма интересной в плане изучения истории книжной культуры
и истории комплектования монастырских и частных библиотек в России.103
им РГБ, собр. Е. Е. Егорова, без шифра, рсг. № 2071, л. 136 об.
102 Там же, л. 74.
103 Пользуюсь случаем сердечно поблагодарить своего коллегу А. В. Кузьмина за любезное
содействие, постоянный интерес к теме исследования и оказанную практическую помощь при
подготовке настоящей работы к печати.
А. В. Сиренов
ЖИТИЕ ГЕОРГИЯ ВСЕВОЛОДОВИЧА
И КИТЕЖСКИЙ ЛЕТОПИСЕЦ
Пожалуй, самой загадочной из древнерусских легенд следует считать ле¬
генду о граде Китеже. По мнению В. Л. Комаровича, эта довольно поздно за¬
писанная история уходит своими корнями в раннесредневековый период и
даже в языческую Русь.1 Отметим, что для такого вывода материала явно не¬
достаточно. Единственная письменная версия Китежской легенды, так назы¬
ваемый Китежский летописец, известен в списках конца XVIII —начала XX в.2
При его составлении использованы печатные святцы 1646 г. или более позд¬
ние издания, так как в них впервые появляется память Георгия Всеволодо¬
вича. Кроме того, в тексте Китежского летописца прослеживается знакомство
его автора со Сказанием о Федоровской иконе Богоматери: герой Летописца,
князь Георгий Всеволодович, по просьбе жителей Малого Китежа тщетно пы¬
тается перенести икону Богоматери в город, а потом основывает на месте пре¬
бывания иконы Федоровский монастырь.3 В Сказании о Федоровской иконе
столь же неудачными оказываются попытки князя Василия Квашни перене¬
сти икону из леса в Кострому. Впоследствии же становится очевидным проис¬
хождение иконы из Городца.4 Отождествление основывается в том числе и на
этой связи двух текстов Малого Китежа с Городцом. Предполагают даже, что
автор Сказания о Федоровской иконе использовал Китежский летописец,
что, по причине позднего происхождения летописца, крайне маловероятно.5
1 Комарович В. Л. Китежская легенда. Опыт изучения местных легенд. Л., 1936. С. 152 —
153 и др.
2 Воронцова Л. М. Мотивы социальной борьбы в легенде о граде Китеже // Стили мышле¬
ния и поведения в истории мировой культуры. М., 1990. С. 160—161; Пудалов Б. М. О руко¬
писной традиции «Китежского летописца» // Град Китеж, озеро Светлояр в русской культуре.
Литературно-исторические чтения. Нижний Новгород, 1995. С. 19 — 22.
3 Комарович В. Л. Китежская легенда... С. 64.
4 Сказание о Федоровской иконе Богоматери // Вестник археологии и истории, издаваемый
ими. Археологическим институтом. СПб., 1909. Вып. 19. С. 211, 215.
5 Нечаева Т. В. «Сказание о Федоровской иконе» первой трети XVII в.: местная легенда и
литературный текст//Герменевтика древнерусской литературы. М., 1993. Сб. 6. Ч. 1. С. 149 —
151, 158.
© А. В. Сиренов, 2006
460
Древнерусская книжная культура
По-видимому, здесь следует говорить скорее о бродячих фольклорных сюже¬
тах, нежели о текстологической связи двух памятников письменности.
Можно указать еще одну сюжетную параллель к Китежскому летописцу
и Сказанию о Федоровской иконе. Речь идет о Житии князя Георгия Всево¬
лодовича.6 О герое Жития известно, что он был сыном владимирского князя
Всеволода III, после смерти отца и старшего брата наследовал влади¬
мирский стол, погиб при нашествии Батыя в битве на реке Сить в 1238 г. и
погребен в Успенском соборе г. Владимира. Канонизировали Георгия Все¬
володовича в 1645 г., чему, можно думать, способствовало то обстоятельст¬
во, что протопоп владимирского собора приходился родным братом пат¬
риарху Иосифу.7 Видимо, к канонизационным торжествам в окружении пат¬
риарха было составлено Житие новоявленного святого, которое позже по¬
лучило распространение на месте почивания его мощей, во Владимире.
Однако кроме этого, владимирского, Жития существует еще одно Житие
Георгия Всеволодовича, составленное в Поволжье. В самом факте почита¬
ния здесь этого князя ничего странного нет. Георгий Всеволодович после
поражения в битве на Липице в 1216 г. лишился владимирского княжения
и некоторое время княжил в Ради лове Городце на Волге, который большин¬
ство исследователей склонны отождествлять с современным Городцом.
В 1223 г. Георгием Всеволодовичем основан Нижний Новгород. Наконец,
главным героем Китежского летописца является тот же Георгий Всеволодо¬
вич, а герой Сказания о Федоровской иконе в некоторых списках называет¬
ся сыном Георгия Всеволодовича.8
Интересующее нас Житие Георгия Всеволодовича, известное в единст¬
венном списке 2-й четв. XVIII в. (РГБ, ф. 218, № 768), было составлено,
судя по всему, в Костроме. На это указывает присутствие в нем легенды об
основании костромского города Юрьевца Поволжского и рассуждение о том,
какие князья погребены в Костроме.9 Именно эти два сюжета и связывают
Житие Георгия Всеволодовича с Китежским летописцем и Сказанием о Фе¬
доровской иконе.
Следует отметить, что названные сюжеты не присутствовали в Житии
изначально. Недавно нами обнаружен еще один список Костромского Жи¬
тия — ГИМ, собр. Е. В. Барсова, № 1475 (далее — Барс. 475),10 который
проливает свет на историю текста этого произведения. Обнаруженный спи¬
сок находится в составе конволюта и содержит 15 листов, датируется он
40 —50-ми гг. XVII в.11 Рукопись написана аккуратным выработанным полу¬
6 См.: Путь к граду Китежу. Князь Георгий Владимирский в истории, житиях, легендах /
Подг. текстов и исслед. А. В. Сирепова. СПб., 2003. С. 88—155.
7 Там же. С. 24 — 35.
8 Нечаева Т. В. «Сказание о Федоровской иконе»... С. 153—154.
9 Текст опубликован: Путь к граду Китежу... С. 120—155.
10 За указание шифра приношу искреннюю благодарность В. И. Охотниковой.
11 Филигрань: Лилия в щите под короной с литерами ВВ (?) — вид: Водяные знаки руко¬
писей России XVII в. / Сост. Т. В. Дианова, Л. М. Костюхина. М., 1988. № 903 (литеры MD)
(1641), 904 (литеры PI) (1642), 909 (литеры AI) (1646—1654), 912 (литеры ID) (1653).
А. В. Сирепов. Житие Георгия Всеволодовича и Китежский летописец
461
уставом с киноварными орнаментированными инициалами, перед началом
текста на л. 1 помещена искусно выполненная чернилами заставка старопе¬
чатного стиля, заголовок жития написан вязью. Рассматриваемая рукопись
бытовала в Костроме, об этом свидетельствует полустертая запись полуус¬
тавом XVII в. по нижнему полю л. 1 —6: «...Успения Богородицы в Брачни-
цех в стольном граде Костроме». Текст Жития значительно короче, чем в
списке РГБ, ф. 218, № 768, он даже называется иначе. Согласно заголовку,
здесь перед нами не Житие Георгия Всеволодовича, а «Слово о пришествии
на Русь безбожнаго царя Батыя и убиении великого князя Георгия Всеволо¬
довича Владимерского, новаго чюдотворца и о поставлении на великое кня¬
жение в Великий Новъград святаго Александра Невскаго чюдотворца в лето
6745 году». При сравнении обоих текстов можно сделать вывод о вторично-
сти пространного варианта. Прежде всего укажем на присутствие в заголов¬
ке и основном тексте краткой редакции еще одного героя помимо Георгия
Всеволодовича — это Александр Невский, биография которого никак не
связана с основной сюжетной линией. Наблюдения над источниками Жития
также свидетельствуют в пользу первичности краткой редакции. Житие
основано на тексте Степенной книги и нескольких известиях летописи, близ¬
кой к Московскому великокняжескому своду конца XV в. Если известия ле¬
тописи в тексте Жития существенно переработаны, то заимствования из Сте¬
пенной книги приведены почти дословно. Приведем в качестве примера одно
заимствование фрагмента Степенной книги в краткой и пространной редак¬
циях Жития. Оговоримся, что подобных примеров можно привести еще не¬
сколько.
Степенная книга12
Великий же князь Яро¬
слав с прочими в Новегоро-
де богосохранен быстъ.
Яве же есть ведати, яко
сию злобу от Батыя на русь-
кую землю попусти Господь
грех ради наших, иже про¬
тече даже и до Великаго Но-
ваграда. Тамо же внити ему,
яко же мнози глаголют, бо¬
жественная сила возбрани,
идеже тогда самодержавст-
вуя богохранимый великий
князь Ярослав Всеволодичь,
его же тамо тогда снабдевая
Краткая ред.13
Т огда же великий
князь Ярослав Всеволо¬
дичь и с прочими в Но-
веграде Богом сохранен
бысть от поганых.
Яве же есть, яко сию
злобу от Батыя попусти
Господь на Рускую зем¬
лю грех ради наших, иже
протече даже и до Вели¬
каго Новаграда. Тамо же
внитти ему, яко же мно¬
зи глаголют, божественая
сила возбрани, идеже то¬
гда самодержаствуя бого¬
хранимый великий князь
Ярослав Всеволодичь, его
Пространная ред.14
Яве же есть видети,
яко сию злобу от Батыя
попусти на ны Господь
грех ради наших, иже и
протече землю Россий¬
скую даже и до великаго
Новаграда. Тамо же вни¬
ти ему, якоже мнози гла¬
голют, божественная си¬
ла возбрани, идеже тогда
самодержавствую бого¬
хранимый великий князь
12ПСРЛ. СПб., 1908. Т. 21. Ч. 1. С. 263.
13ГИМ, Барс. 1475, л. 9 об.
14 Путь к граду Китежу... С. 145.
462
Древнерусская книжная культура
и сохраняя Бог неврежена
наследника Руському царст¬
вию, яко же праведнаго Ноя
от вселеньскаго потопа и яко
же Лота от Содомьска горе¬
ния; тако и боголюбивый
Ярослав от нашествия пога¬
ных татар богосохранен
бысть, с ним и благочести¬
вая его сожительница и
шесть благородных сынов
его: Александр, Андрей, Кос-
тянтин, Афанасий, Данил,
Михаил, и два присная бра¬
та его: Светослав с сыном
Дмитрием и Иван Стародуб-
ский и Василей Всеволо-
дичь, внук Костянтина Рос-
товскаго, и сыновец его Вла-
димер Костянтиновичь и Ва¬
сильковы Костянтиновича
сынове Борис и Глеб.
же тамо тогда снабдевая
и сохраняя Бог невре-
женна наследника Рус-
кому царствию; с ним же
тогда и благочестивая его
сожитница и шесть бла¬
городных сынов его:
Александр, Андрей, Кос-
тянтин, Афонасий, Да¬
нил, Михаил, и два при¬
сная брата его: Свето¬
слав с сыном Дмитреем и
Иван Стародубский и
Василек Всеволодичь,
внук Костянтина Ростов-
скаго, и сыновец его
Владимер Костянтино¬
вичь и Васильковы Кос¬
тянтиновича сынове Бо¬
рис и Глеб.
Ярослав Всеволодич, его
же тамо тогда снабдевая,
соблюде Господь Бог на¬
следника быти Россий¬
скому царствию. С ним
же беху тогда и шесть
благоверных сынов его:
Александр, Андрей, Кос-
тантин, Афанаси, Данил,
Михаил. И от сих убо до
зде.
Как видим, в обеих редакциях текст Степенной книги подвергнут одина¬
ковой правке — изъят фрагмент «яко же праведнаго Ноя от вселеньскаго
потопа и яко же Лота от Содомьска горения; тако и боголюбивый Ярослав
от нашествия поганых татар богосохранен бысть». При этом краткая редак¬
ция оказывается ближе к своему источнику, чем пространная. Так, в крат¬
кой редакции сохранен присутствующий в Степенной книге заголовок, а
также текст «и два присная брата его: Светослав с сыном Дмитреем и Иван
Стародубский и Василек Всеволодичь, внук Костянтина Ростовскаго, и сы¬
новец его Владимер Костянтиновичь и Васильковы Костянтиновича сынове
Борис и Глеб». В пространной же редакции этих чтений нет, вместо послед¬
него из них — характерная при сокращении текста заметка «И от сих убо
до зде». К тому же слова Степенной книги «и сохраняя Бог неврежена на¬
следника Руському царствию», переданные без изменений в краткой редак¬
ции, в пространной редакции существенно изменены: «соблюде Господь Бог
наследника быти Российскому царствию». И все же нельзя утверждать, что
известный нам текст краткой редакции был положен в основу пространной.
В тексте последней присутствует одно первичное чтение Степенной книги:
фраза «яве же есть ведати» в краткой редакции потеряла последнее слово:
«яве же есть», а в пространной редакции, хотя его и исказила, но все же
сохранила: «яве же есть видети». Итак, по нашему мнению, первоначальной
является краткая редакция Жития, которая потом была распространена, в
результате чего появилась пространная редакция. При распространении тек¬
ста привлекалась Степенная книга, причем, по всей видимости, той же
редакции, что и при составлении краткой редакции Жития.
А. В. Сирепов. Житие Георгия Всеволодовича и Китежский летописец
463
С Житием Георгия Всеволодовича оказывается родственным по тексту
Сказание об иконе Федоровской Богоматери. Известны три редакции Ска¬
зания. Краткая редакция присутствует в Четьих Минеях Иоанна Милютина,
т. е. существовала уже в середине XVII в. Пространная редакция доводит
описание чудес от иконы до 1646 г., однако наиболее ранние списки ее да¬
тируются третьей четвертью XVII в. Третья редакция, Проложная, появля¬
ется в издании Пролога 1662 г. и, вероятно, в это же время и была состав¬
лена.15 Невыясненным остается вопрос, какая из двух редакций Сказания
первична — краткая или пространная? Для нашей темы этот вопрос также
важен, поскольку в пространной редакции читается известие о гибели Геор¬
гия Всеволодовича. В краткой редакции оно отсутствует (его отсутствие в
Про ложной редакции в комментариях не нуждается, так как здесь весь текст
Сказания значительно сокращен). Если первичной является краткая редак¬
ция, то известие о Георгии Всеволодовиче является вставкой пространной
редакции. Если же первична пространная редакция, то рассматриваемое из¬
вестие — результат сокращения изначального текста в краткой редакции.
Вопрос о соотношениях редакций Сказания, как представляется, можно ре¬
шить на материале присутствующего в обеих редакциях Сказания заимство¬
вания из Степенной книги.
Степенная книга16
И паки Бог по мере
гнев свой и з безмерною
милостию малу наводя на
ны многообразными на-
ка[за]ньми: овогда убо гла¬
дом, овогда же смертоно¬
сней, овогда же пожаром,
иногда же пленением от
поганых...
Пространная редакция17
Богу наказующи люди
своя и попущающу грех
ради наших овогда умно¬
жением дождя и градом
и иногда же бездождием
и гладом и огнем и тяж¬
кими недуги и болезньми
и скорбъми телесными и
мором, а иногда же на¬
шествием иноплемен¬
ных...
Краткая редакция18
Богу бо тако попущаю¬
щу грех ради наших ово¬
гда бездождием и безвед-
рием, а иное гладом и гра¬
дом и огнем и тяжкими
недуги и болезньми и
скорбъми не токмо телес¬
ными, но и душевными,
иногда же и иноплеменни¬
ки...
Как видим, пространная редакция оказывается ближе к источнику, чем
краткая, в которой текст распространен дополнительными подробностями.
Кроме того, пространная редакция Сказания в этом месте обнаруживает
сходство и с Житием Георгия Всеволодовича:
15 Ebbinghaus A. Die altrussischen Marienikonen-Legenden. Berlin, 1990. S. 204 — 208; Ка¬
ган M. Д. Сказание о иконе Богоматери Федоровской // Словарь книжников и книжности
Древней Руси. СПб., 1998. Вып. 3. Ч. 3. С. 407 — 412.
16 ПСРЛ. Т. 21. Ч. 1. С. 259-260.
17 Сказание о Федоровской иконе Богоматери... С. 209.
18 РНБ, Солов., № 990/1099, л. 211 об.-212.
464
Древнерусская книжная культура
Степенная книга19
И паки Бог по мере
гнев свой и з безмер¬
ною милостию малу на¬
водя на ны многообраз¬
ными нака[за]ньми:
овогда убо гладом, ово-
гда же смертоносием,
овогда же пожаром,
иногда же пленением
от поганых...
Сказание20
Богу наказую-
щи люди своя и по-
пущающу грех ради
наших овогда умно¬
жением дождя и
градом и иногда же
бездождием и гла¬
дом и огнем и тяж¬
кими недуги и 6о-
лезньми и скорбьми
телесными и мором,
а иногда же наше¬
ствием иноплемен¬
ных. ..
Кратк. ред.
Жития21
и Бог наказу-
ет ны овогда
гладом, ово по¬
жаром, ово же
иноплеменных
нашествием...
Простр. ред.
Жития22
и Бог наказу ет
ны овогда гла¬
дом, овогда мо¬
ром, овогда же
иноплеменных
нашествие...
В Житии и в Сказании появляется формулировка «Богу наказующи» /
«Бог наказу ет», которой в Степенной книге нет. Вместо формулировки Сте¬
пенной «пленением от поганых» в Сказании и в Житии читаем «нашествием
иноплеменных» / «иноплеменных нашествием» / «иноплеменных нашест¬
вие». Представляется, что эти разночтения не могли появиться в Сказании
и в Житии независимо друг от друга. Поскольку текст Жития ближе к Сте¬
пенной книге (например, в Сказании отсутствует слово «пожаром»), можно
предположить, что в Сказание заимствование из Степенной книги попало
через Житие. По всей видимости, использовалось Житие краткой редакции,
поскольку в пространной содержится полемика со Сказанием, из чего мож¬
но заключить, что она младше Сказания.23 Использование Жития при со¬
ставлении Сказания объясняет и появление в последнем известия о гибели
Георгия Всеволодовича: «...еже попусти Бог окаяннаго и свирепаго и пре-
гордаго и мерзкаго отступника и лютаго мучителя царя Батыя, и всю Рус¬
скую землю и мнози российстии грады плениша и град Владимир плени и в
нем благовернаго и великаго князя Георгия уби...».24 Дальнейший текст Ска¬
зания повествует о Городце и находившейся там иконе Богоматери: «...и то¬
гда плениша град, глаголемый Городец, и понеже и вся сущия люди в нем
19ПСРЛ. Т. 21. Ч. 1. С. 259.
20 Сказание о Федоровской иконе Богоматери... С. 209.
21 ГИМ, Барс. 1475, л. 2 об.
22 Путь к граду Китежу... С. 133.
23 Текст краткой редакции Жития в данном месте не во всем первичнее текста пространной
редакции. Так, в пространной редакции и в Сказании присутствует слово «мором», соответст¬
вие которому есть и в Степенной книге («смертоносием»), но которое отсутствует в краткой
редакции. Можно думать, что перед нами дефект, присущий привлекаемому списку краткой
редакции, а не тексту редакции в целом, так как в более поздней пространной редакции это
слово есть.
24 Сказание о Феодоровской иконе Богоматери... С. 209 — 210.
А. В. Сирспов. Житие Георгия Всеволодовича и Китежский летописец
465
посече и весь пуст его сотвори, яко же обычай есть пленующим, и от того
плену и раззорения град той запусте и охуде, в нем же бе и сия чудотворная
икона, о ней же нам повесть сия предлежит».25 Этот переход от гибели
Георгия Всеволодовича к разорению Городца, возможно, и натолкнул соста¬
вителя Китежского летописца на идею совместить оба сюжета.
Житие и Сказание объединяет также сюжет обретения иконы — Георгия
Победоносца в Житии и Богоматери в Сказании. Этот сюжет присутствует
в обеих редакциях Сказания и только в пространной редакции Жития. Тек¬
стуальной близости мы тут не обнаружим, но сюжетное сходство налицо.
В обоих случаях князь (Василий Квашня в Сказании и Георгий Всеволодо¬
вич в Житии) обретает в лесу икону, висящую на дереве (на сосне в Сказа¬
нии, на вязе в Житии). Едва ли следует говорить о заимствовании из Ска¬
зания в пространную редакцию Жития, скорее, здесь имеем дело с бродячим
сюжетом об обретении иконы. Правда, у пространной редакции имеется и
непосредственная связь со Сказанием. В Сказании главный герой назван Ва¬
силием Георгиевичем Квашней. О его происхождении сказано, что он «сын
благовернаго и великаго князя Георгия Ярослава Владимирскаго, внук же
бе преподобнаго и благовернаго и великаго князя Александра Невскаго».26
Тут явная путаница: братья Георгий и Ярослав соединены в одно лицо, ко¬
торое названо отцом Василия Квашни, а сын Ярослава Александр Невский,
который должен бы быть братом Василия, представлен его дедом. Автор
пространной редакции Жития пытался разобраться в этой путанице: «Подо¬
бает же и сие ведати, яко на Костроме два Василия погребены суть. Первый
Василий Всеволодичь, о нем же выше речеся, яко на Костроме господствуя.
Мню же сему быти и прозванием сим, иже наречеся бяше Квашня. При нем
же явися икона Пресвятыя Владычицы нашея Богородицы и Приснодевы
Марии, рекомая Феодоровская. Другий же племянник его Василий Яросла-
вич, о нем же в российских летописцах пишет сице: „По великом князе бла¬
женном Александре Ярославиче Невском державствова во граде Владимире
брат его великий князь Ярослав Ярославич седмь лет. По Ярославе же Яро¬
славиче господствова пять лет во Владимире брат же его великий князь Ва¬
силий Ярославич и с миром ко Господу отыде и положен бысть на Костроме
у святаго Феодора“. Последи же их бяше и ин великий князь Василий, сын
великаго кънязя Александра Невскаго, но той, по свидетельству летопис-
цов, при отце своем господствоваше в Великом Новеграде, а не на Костроме.
О протчем же житии его и о скончании в летописаних не обретеся. И о сих
убо дозде».27 Вопрос о происхождении Василия Квашни волновал не только
составителя пространной редакции Жития. В некоторых списках краткой
редакции Сказания помещена выписка из Хронографа о костромских князь¬
ях по имени Василий. В одном списке эта выписка сопровождается сле¬
дующим комментарием: «Выписано сие из Хронографа в Богоявленском мо¬
25 Сказание о Фсодоровскоп иконе Богоматери... С. 210.
26 Там же.
27 Путь к граду Китежу... С. 154.
466
Древнерусская книжная культура
настыре лета от сотворения мира 7227, от воплощения же Божия Слова
1719 году маиа в 13 день».28 Таким образом, приведенный пассаж простран¬
ной редакции Жития совершенно однозначно относится к Сказанию и даже
полемизирует с ним. Взаимовлияния Жития и Сказания свидетельствуют о
длительном бытовании этих произведений в одной читательской аудитории.
К одному комплексу с Житием и Сказанием относится и Китежский лето¬
писец. В литературе уже отмечалась близость Летописца и Сказания.29 Дей¬
ствительно, в летописце под именем Малого Китежа описывается Городец.
От Малого Китежа Георгий Всеволодович направляется к озеру Светлояр
по пути, идущему до этого озера из Городца. Кроме того, Георгий Всеволо¬
дович пытается внести икону Богоматери в Малый Китеж, но после неудачи
этой попытки строит Федоровский монастырь на месте пребывания иконы.
Согласно же Сказанию, Федоровская икона до нашествия Батыя находилась
в Городце. Т. В. Нечаева полагает, что перед нами в данном случае свиде¬
тельство использования Китежского летописца при составлении Сказания.30
Полагаем, что на основании переклички сюжетов такого вывода делать нель¬
зя. Скорее, это отражение одной легенды в разных произведениях. Более
того, возможно влияние Сказания, причем его пространной редакции, на со¬
ставление Летописца. Именно в пространной редакции Сказания упомина¬
ние о гибели Георгия Всеволодовича и разорении Городца следуют одно за
другим. Оба сюжета объединяет тема нашествия Батыя, но попали они в
Сказание из разных источников и с разными целями. Упоминание о гибели
Георгия Всеволодовича заимствовано из краткой редакции Жития наряду с
описанием нашествия Батыя, причем целью данного заимствования был по¬
следний сюжет. Известие о разорении Городца, полагаем, восходит к устно¬
му источнику и помещено в Сказание с другой целью — обозначить место
изначального пребывания чудотворной иконы. Действительно, в дальней¬
шем повествовании упоминается о происхождении иконы из Городца. Если
бы отсутствовало известие о разорении и запустении Городца, то осталось
бы непонятным, почему икона покинула этот город. Итак, соединение в Ска¬
зании двух известий, гибели Георгия Всеволодовича от Батыя и разорения
и «конечного запустения» Городца, можно признать непреднамеренным и
даже случайным. То обстоятельство, что на их контаминации построен
основной сюжет Китежского летописца, едва ли случайно. Полагаем, что
Китежский летописец восходит к Сказанию, а не наоборот. Если это так, то
датировать Летописец следует временем не ранее второй четверти XVII в.,
а вероятно, и еще более поздним.
Обратим внимание на еще одно сюжетное совпадение в произведениях
рассматриваемого комплекса. В пространной редакции Жития и в Китеж-
ском летописце присутствуют сходные легенды об основании города —
28 Островский П. Ф. Историческое описание Костромского кафедрального собора. М.,
1855. С. V.
29Комарович В. Л. Китежская легенда... С. 64.
30Нечаева Т. В. «Сказание о Федоровской иконе»... С. 149—151.
А. В. Сирепов. Житие Георгия Всеволодовича и Китежский летописец
467
Юрьевца Поволжского в Житии и Большого Китежа в Летописце. Сходство
не только в том, что в обоих случаях в качестве основателя города действует
Георгий Всеволодович. Правда, и это совпадение знаменательно. В По¬
волжье и в настоящее время чтут Георгия Всеволодовича именно как градо¬
строителя. В рассматриваемых же сюжетах Георгий Всеволодович действу¬
ет, если можно так выразиться, по одному алгоритму. Он спускается по
Волге из Ярославля и пристает к берегу, где становится свидетелем знаме¬
ния. В Житии князю является во сне висящая на дереве икона Георгия По¬
бедоносца, а наяву князь видит на противоположной стороне Волги «огнен¬
ный луч», похожий на «сияющую звезду». В Летописце князь пытается
перенести в Малый Китеж чудотворную икону. Неважно, что явившиеся
князю знамения не похожи одно на другое. Более существенно, что в обоих
случаях Георгий Всеволодович продолжает свой путь посуху, удаляется от
Волги и обретает некое знаменательное место — вяз с иконой в Житии,
озеро Светлояр в Летописце. Здесь он и основывает город.
В данной работе рассмотрен комплекс бытовавших в Поволжье в XVII —
XVIII вв. произведений, связанных с именем князя домонгольского периода
Георгия Всеволодовича Владимирского. В результате обращения к основно¬
му источнику сведений о Георгии Всеволодовиче, Степенной книге, удалось
установить взаимоотношение рассматриваемых произведений. Первым в этом
ряду следует считать краткую редакцию жития Георгия Всеволодовича.
Относительно ее написания в Поволжье данных нет, но единственный спи¬
сок этого произведения в XVII в. бытовал в Костроме. На основе краткой
редакции Жития Георгия Всеволодовича в Костроме была создана простран¬
ная редакция. Ее можно датировать временем не позже 2-й четверти XVIII в.,
так как этим временем датируется ее единственный известный список. Из
краткой редакции известие о нашествии Батыя и гибели Георгия Всеволодо¬
вича было включено в пространную редакцию Сказания о Федоровской ико¬
не Богоматери. В краткой редакции Сказания это известие читается в сокра¬
щенном виде, что является еще одним аргументом в пользу первичности
пространной редакции относительно краткой. В Сказании сообщение о ги¬
бели Георгия Всеволодовича, видимо, по случайности оказалось объединено
с известием о разорении и запустении Городца. Можно предположить, что
данное место Сказания уже в XVIII в. повлияло на создание Китежского ле¬
тописца.
А. А. Романова
к истории списков иконы
КАЗАНСКОЙ БОГОМАТЕРИ XVII в.:
СКАЗАНИЕ ОБ ИКОНЕ БОГОМАТЕРИ
КАЗАНСКОЙ НИЖНЕЛОМОВСКОЙ
История Казанской иконы Богоматери, обретенной по явлению Богома¬
тери девятилетней девочке Матроне в 1579 г., как и многочисленных спи¬
сков этой одной из наиболее почитаемых икон, — предмет пристального вни¬
мания историков церкви и искусствоведов. Внимание к Казанской иконе в
последнее время подогревалось в связи с возвращением Ватиканом России
чудотворной иконы (по вполне правдоподобному предположению, выска¬
занному Н. Н. Чугреевой, списка, принадлежавшего прежде Дивеевской
пустыни).1
Известно, что вскоре после явления иконы (8 (21) июля 1579 г.) список
с нее был послан в Москву. Уже в XVI в. появились первые чудотворные
списки с иконы, в частности Ярославский (1588).2 До 1612 г. Казанская ико¬
на Богоматери чтилась местно, в Казани, в Москве празднование иконе
было установлено в память событий 22 октября 1612 г. — дня освобождения
Китай-города от поляков.3 В масштабах всей России празднование Казан¬
ской иконе было установлено при царе Алексее Михайловиче, в 1649 г., по
случаю рождения во время всенощной службы на 22 октября 1648 г. царе¬
вича Дмитрия Алексеевича: «милостию Божиею и молитвами и заступлени-
1 Вероятнее всего, собственно Казанская икона погибла от рук вандалов в 1904 г. По мне¬
нию Н. Н. Чугреевой, икона Богородицы, находившаяся в Ватикане, представляет собой образ,
принадлежавший первой игумении Дивеевского монастыря Александре (см.: Чугреева Н. Н.
Какая Казанская икона Богородицы в Ватикане // Русский дом. 2001. № 4. С. 38 — 39).
2 Чугреева Н. Н. «Державная Заступница»: Чудотворные иконы Богородицы Казанской в
Смутное время, Ярославская и Московская // Светильник: Религиозное искусство в прошлом и
настоящем. 2003. № 1 (2). С. 3 —36.
3Макарий {Булгаков). История русской церкви. М., 1996. Кн. 6. С. 109; Чугреева Н. Н.
«И бывает ход большой»: О почитании иконы Богородицы Казанской в царствование Михаила
Фсодоровича // Светильник: Религиозное искусство в прошлом и настоящем. 2003. № 2 — 3.
С. 23-52.
© А. А. Романова, 2006
Л. А. Романова. К истории списков иконы Казанской Богоматери
469
ем Пречистыя владычицы нашея Богородицы, явления чудотворныя иконы
Казанския, на память святого Аверкия епискупа Ерополского чудотворца
Московское государьство от литовских людей очистилось, и сего ради Бо-
жия милосердия уставили праздновать Пречистой Богородице, явлению
чудотворной иконы Казанския в царьствующем граде Москве при отце на¬
шем <...> Михаиле Федоровиче, а в прошлом во 157 году октября в 22 день
на праздник Пречистыя Богородицы явления чудотворныя иконы Казан¬
ския во время всенощнаго пения Бог даровал, родися нам сын, государь
царевичь князь Дмитрий Алексеевичь, и мы указали ныне в тот день, октяб¬
ря в 22 день, празновать Пречистой Богородице, явлению чудотворныя ико¬
ны Казанския во всех городех, по вся годы».4 Однако начальные этапы
складывания традиции почитания образа Казанской Богоматери вызывают
множество вопросов.5 В литературе неоднократно ставился вопрос о том, ка¬
кая икона могла находиться в стане князя Д. И. Пожарского, какая именно
Казанская икона была одной из главных святынь Петербурга и т. д.6
Далеко не до конца исследован вопрос о первоначальных этапах бытова¬
ния Сказания о явлении и чудесах иконы Казанской Богоматери. Вероятно,
редакции, созданной будущим патриархом Гермогеном ((сохранилась в авто¬
графе — ГИМ, Синод. 982) (ок. 1594 г.)), предшествовал более ранний
этап — Похвальная повесть, автором которой был предшественник Гермоге¬
на, архиепископ Тихон Казанский (1583— 1589).7 Уже в начале XVII в. по¬
являются литературные сочинения, посвященные описанию явлений и чудес
от списков Казанской иконы: Сказание о иконе Богоматери Казанской Яро¬
славской и «Сказание вкратце о новом девичье монастыре, что в Ярославле
в остроге большой осыпи и о чюдотворном образе Пречистыя Богородицы».8
Первые Романовы почитали образ как символ покровительства Божьей
матери своей династии: в 1636 г. в Москве на Красной площади был освящен
собор Казанской Богоматери. В 1620-е гг. по всей России началось строитель¬
ство Казанских храмов. В самых разных городах и весях фиксируется явле¬
ние новых чудотворных списков Казанской иконы: Богородско-Уфимская
(1621), Каташинская Казанская (1622), Казанская Вязниковская (1623),9
4 Указ от 29 сентября 1649 г.: ААЭ. СПб., 1836. Т. 4. С. 61. № 40.
5 См. об этом, например: Ebbinghaus A. Die altrussischen Marienikonen-Legcndcn. Berlin,
1990. S. 40-41.
6 В последнее время тема почитания Богородицы Казанской приобрела актуальность уже
хотя бы потому, что с 2005 г. осенний праздник Казанской иконы Богоматери 4 ноября по су¬
ществу оказался государственным.
7 Анхимюк Ю. В. К истории Сказания о Казанской иконе Богородицы // Румянцевские
чтения. Материалы Международной конференции (13 — 16 апреля 2004): Инновационные тех¬
нологии и многообразие культур. М., 2004. С. 9 — 21.
8 Буланин Д. М. Сказание о иконе Богоматери Казанской Ярославской // Словарь книж¬
ников и книжности Древней Руси. СПб., 2004. Вып. 3 (XVII в.). Ч. 4. С. 570 — 572.
9 В справочной литературе фигурирует дата 1624 г., однако запись о свидетельстве чудес
от иконы, произведенной архимандритом Владимирского Рождественского монастыря Порфи-
рием и другими духовными лицами, датирована 11 октября 7132 г., соответственно, с учетом
сентябрьского стиля, датой явления иконы следует считать 1623 г. В XIX в. в Вязниковской
470
Древнерусская книжная культура
Дерманская в Волынской епархии (1636) и др.10 Тогда же и позднее появ¬
ляются литературные произведения, посвященные этим иконам. О списке с
Вязниковского образа повествует, например, Сказание о принесении чудо¬
творной иконы Казанской Богородицы из града Вязники в град Калугу в
1627 г.11
Сохранилось несколько сказаний о явленных Казанских иконах более
позднего времени, в числе их Сказание о явлении Богоматери Казанской в
Тобольске (1661),12 и менее известные примеры: в Бушневской волости Га-
личского у. (1642),13 в Авнежской волости «в Святогорском улусце на Свя¬
той горе» Вологодского у. (1666).14 Как и в случае с другими явленными
иконами, зачастую Богоматерь является визионеру с наказом проповедовать
среди христиан отказ от греховных поступков (пьянства, матерной брани
и пр.) и почитать новоявленный образ. Однако явление чудотворной иконы
могло иметь место и при иных обстоятельствах: например, ее могли найти
на дереве, пне или на камне. Пример последнего можно найти в еще одном
малоизвестном сочинении, повествующем о списке Казанской иконы Бого¬
матери — а именно, в публикуемом ниже Сказании о иконе Богоматери Ка¬
занской Нижнеломовской, сохранившемся в рукописи РГБ, ф. 178 (Музей¬
ное собр.), № 3311, нач. XVIII в. (далее — Муз. 3311).15 Сказание о Ниж¬
неломовской иконе рассказывает о явлении списка иконы Богоматери в
1643 г. на камне у источника близ г. Нижний Ломов Пензенской губернии.16
Крепость Нижний Ломов была возведена по указу Михаила Федоровича в
1636 г. Таким образом, явление иконы стало знаковым событием для моло¬
дого городка на засечной черте, население которого составляли преимуще¬
ственно служилые люди. Пешие и конные казаки и члены их семей из близ¬
пустыни хранился перечень, включавший описание более 200 чудес от иконы (Иоасаф. О свя¬
тых иконах, особенно чтимых, находящихся во Владимирской епархии. Владимир, 1859.
С. 27 — 28; Ebbinghaus A. Die altrussischen Marienikonen... S. 32).
10 Земная жизнь Пресвятой Богородицы и описание святых чудотворных ее икон, чтимых
православною церковью, на основании Священного Писания и церковных преданий / Сост.
С. Снессорева. Ярославль, 1994. С. 211—230. (с изд.: СПб., 1898).
11 ГИМ, Музейское собр., № 1447, список на бумаге с «белой датой» 1825 г.
12 Ромодановская Е. К. Сказание о явлении Казанской иконы Богородицы в Тобольске //
Христианство и церковь в России феодального периода (материалы). Новосибирск, 1989.
С. 45-58.
13 См.: Авдеев А. Г. Макарий Вуколов // Словарь книжников и книжности Древней Руси.
СПб., 2004. Вып. 3 (XVII в.). Ч. 4. С. 489-492.
14 См.: Каталог собрания рукописей П. И. Савваитова / Сост. И. А. Бычков. СПб., 1900.
Вып. 1. № 24. С. 22 — 23.
15Музейное собрание: Описание. М., 1997. Т. 2 / РГБ; сост. Т. А. Исаченко. С. 109.
Переплет или обложка у рукописи отсутствует. 8е. 16 л. Филигрань — герб Амстердама (знак
не отождествлен). Список дефектный — без конца.
16 В самом г. Пенза почиталась как чудотворная икона Казанской Богоматери, по преда¬
нию, подаренная Алексеем Михайловичем в 1666 г. и хранившаяся в кафедральном соборе —
см.: Иаков (Бурлуцкий), протоиерей. Предание о святых иконах, в городе Пензе чтимых: Спа¬
сителя, что в Черкасской Воскресенской церкви, и Казанской Божией матери в кафедральном
соборе // Пермские епархиальные ведомости. 1870. № 17. Часть неофиц. С. 542.
А. А. Романова. К истории списков иконы Казанской Богоматери
471
лежащих местностей (Наровчатовского городища, Красной слободы, Верх¬
него Ломова, деревень Алатырского, Кадомского, Темниковского и Шанско¬
го уездов), а также жители окрестных мордовских поселений (например,
д. Аксела Темниковского у.) — основные персонажи рассказа о чудесах от
явленной Богородичной иконы.
На месте явления иконы была выстроена часовня, а в 1648 г. по царскому
указу был создан Нижне-Ломовский Казанско-Богородицкий монастырь.
Уже в 1649 г. указом Алексея Михайловича обители были отведены земли.17
Монастырь пользовался покровительством и позднее — сам за себя говорит
тот факт, что по штатам 1764 г. монастырь не был превращен в приходскую
церковь или причислен к заштатным обителям, а напротив, его отнесли к
числу второклассных.18 В 1774 г., во время Пугачевского восстания, Ниж-
неломовский монастырь был разграблен. В 1780—1788 гг. в стенах обители
размещалась духовная семинария, впоследствии переведенная в Тамбов.
Еще на рубеже XX —XXI вв. монастырь был заброшен,19 в настоящее время
ведутся работы по его восстановлению.
Икона («живописью подобна чудотворному образу, что в Казани, в раз¬
мере же меньше онаго...», по описанию архимандрита Евпсихия) до револю¬
ции находилась в монастыре, сведения о дальнейшей ее судьбе в литературе
не обнаружены. Празднование Нижнеломовской иконе было приурочено к
дню памяти собственно Казанской иконы, 8 июля старого, 21 июля нового
стиля, в этот же день совершался крестный ход, и эта же дата фигурирует
в перечнях чудотворных икон.
Сказание о Нижнеломовской иконе Богоматери в том виде, в каком оно
дошло до нас в списке РГБ, не является цельным произведением и состоит
из нескольких разделов, сводящих воедино свидетельства о чудотворениях,
имевших место от иконы в разные годы. Таким образом, памятник отражает
ранние этапы становления агиографического повествования, а именно —
фиксацию устного предания об обретении и чудотворных свойствах свя¬
тыни.
Запись чудес, как можно увидеть из приводимой ниже публикации, охва¬
тывает преимущественно события 7151—7168 (1643—1660) гг. Многие чуде¬
са датированы 8 июля, т. е. приходятся на праздник Казанской иконы Бо¬
гоматери. Некоторые чудеса сохранили форму повествования от первого
лица, при этом вступительная часть, повествующая об обретении святыни,
17 Евпсихий, архим. Историко-статистическое описание Нижнеломовского Казанского вто¬
роклассного мужского монастыря. Сочинение бывшего настоятеля оного монастыря архиман¬
дрита Евпсихия. Исправленное и дополненное настоящим настоятелем архимандритом Гедео¬
ном в 1911 г. Нижний Ломов, 1911. С. 6.
18Амвросий (Ориатский). История российской иерархии. М., 1813. Ч. 5. С. 169; Зверин-
ский В. В. Материал для историко-топографического исследования о православных мона¬
стырях в Российской империи. СПб., 1892. Т. 2. № 652. С. 70 — 71 (репринтное издание: СПб.,
2005).
19 См., например: Мануйлова Е. В. Нижнеломовский Казанский мужской монастырь //
Пензенская энциклопедия. М., 2001. С. 391.
472
Древнерусская книжная культура
изложена сухим и казенным языком («Совершаемо 6Ъ в Росии, при державЪ
благочестиваго государя царя и великого князя Михаила Феодоровича всеа
Росии самодержца, явися икона Пресвятыя Богородицы...»), отсутствует
описание самой иконы и подробное изложение обстоятельств, при которых
произошло обретение. В Сказании нет вступления и других атрибутов за¬
конченного в литературном отношении текста, но заметно использование
определенных шаблонов, свойственных повествованиям о чудотворных ико¬
нах. Так, нижнеломовский воевода «возва града того иереи и диаконы и с
клирики и глагола им, да шед сотворят молебное пЪние на мЪсте при источ-
нице, гдЪ же явися образ Богоматери», множественное число при упомина¬
нии священников и дьяконов, возможно, является риторической фигурой,
призванной придать масштабность факту переноса иконы, или заимствова¬
нием, ибо в крепости в этот период была лишь одна деревянная церковь,
сребролюбивый пономарь которой упоминается в одном из рассказов о тво¬
римых от иконы чудесах. Сказание — не строго документальное повество¬
вание, в нем присутствуют свойственные жанру обобщения: «мнози от ико¬
ны Богородичны ползу приимаху, и отхождаху в домы своя в веселии, вос-
прияша убо хромыя хождение, глухия слышание, безочивыя сладкозрЪние,
в недузЪх прокаженных очищение, от обуреваемых духов — целомудрия».
Впрочем, как и многие другие провинциальные сочинения о чудотворных
иконах XVII —XVIII вв., дальнейшей литературной обработки Сказание не
получило. Архимандрит Евпсихий неоднократно упоминает «летопись мона¬
стырскую», содержавшую перечень из 109 чудес от иконы. Вполне вероят¬
но, «монастырская летопись» представляла собой список со Сказания,
сохранившегося в рукописи Муз. 3311. Более о других списках произведе¬
ния ничего не известно.
Сюжет повествования об обретении чудотворной иконы традиционен: со¬
гласно Сказанию, образ нашел не названный по имени казак (в краеведче¬
ской литературе и монастырском летописце XIX в. он именуется Афанасием
Набоковым, но в Муз. 3311 указание на имя отсутствует). О своей находке
казак рассказал местному воеводе (в литературе он именуется Косаговым,
в списке — Косягором), который, однако не поверил в чудотворную силу
иконы и захотел забрать икону в город. Лишь внезапная болезнь и чудесное
исцеление воеводского сына после молебна иконе убедили воеводу в обрат¬
ном. Вскоре икона, слух о которой быстро распространился, была перене¬
сена с камня в часовню.
Основную часть Сказания составляет перечисление датированных и не¬
датированных чудес, заключающихся преимущественно в исцелении жите¬
лей близлежащих местностей. Литературные достоинства памятника вряд
ли вызовут большой интерес, но как исторический источник Сказание при¬
мечательно тем, что является еще одним свидетельством активной поддерж¬
ки центральных властей культа Казанской иконы Богоматери на перифе¬
рии — монастырь был создан при порубежной крепости именно в те годы,
когда празднование Казанской Богоматери становится общероссийским.
А. А. Романова. К истории списков иконы Казанской Богоматери
473
Как отметил архимандрит Евпеихий, до 1700 г. образ Нижнеломовской
Казанской именовался явленным, и только позднее, по прошению жителей
Верхнего и Нижнего Ломова он стал именоваться чудотворным и многоце¬
лебным.20 Возможно, по этому поводу и было составлено «Сказание», во¬
бравшее в себя записи чудес от иконы, которые обычно велись в храмах. По¬
следнее датированное чудо в Сказании относится к 1684 г., что позволяет
предположить, что оно было создано в промежутке между 1684 и 1700 гг.
Помимо рассматриваемого Сказания о явлении Казанской иконы сущест¬
вует отличное от него небольшое «Сказание о чюдотворной иконе Казанской
Богородицы второкласнаго мужескаго монастыря, что в Нижнем Ломове»
инока Казанского Нижнеломовского монастыря Иоанна Григорьева, датиро¬
ванное в тексте 1794 г. (РГИА, ф. 834, оп. 3, № 3708, XIX в., л. 42 — 43 об.)
и помещенное в приложении к рукописному «Историко-статистическому опи¬
санию Нижеломовского Казанского Богородицкого второклассного мужского
монастыря» архимандрита Евпсихия.21 Указанное сочинение конца XVIII в.
не содержит каких-либо новых фактов об истории явления иконы и, по су¬
ществу, содержит не «сказание», а литературно украшенную «похвалу»
(о чем свидетельствуют и начальные строки памятника: «В самыя послед-
нейшия времена, то есть в лето от Сотворения мира 7151-е...», и концовка:
«Радуйся, красуйся и веселися и пребуди с нами до скончания века рав-
нопредстательством своим нас спасающи и покрывающе от всяких бед и на¬
пастей, аминь»).
Текст Сказания о Казанской Нижнеломовской иконе Богоматери публи¬
куется в Приложении по списку РГБ, ф. 178, № 3311, орфография упро¬
щена.
ПРИЛОЖЕНИЕ
Сказание о чудесах Казанской Нижнеломовской иконы Богоматери
Сказание о чюдесЪх Пресвятыя Богородицы чюдотворныя иконы глаголемыя л. 1
Казанския.
В л-Ьто 7151-го июля в 8 день быша чюдеса велия от образа Богоматери Христа
Бога нашего приснодевы Марии с превЪчным младенцом воображаемом на руку ея,
20Евпеихий, архим. Историко-статистическое описание... С. 5.
21 Романова А. А. Сказание о иконе Богоматери Казанской Ломовской (Нижнеломовской) //
Словарь книжников и книжности Древней Руси. СПб., 2004. Вып. 3 (XVII в.), ч. 4. С. 568 —
569. Список РГИА представляет собой рукопись сочинения, впервые опубликованного в Перм¬
ских епархиальных ведомостях 1869 г. (Историко-статистическое описание Нижеломовского
Казанского Богородицкого второклассного мужеского монастыря // Пензенские епархиальные
ведомости. 1869. Часть неофиц. № 12. С. 368 — 383; N° 13. С. 392 — 412; № 14. С. 425 — 439),
вышедшего отдельным изданием в Пензе в 1891 г., а с дополнениями архимандрита Нижнело¬
мовского Казанского монастыря Гедеона — в 1911 г. Публикации содержат некоторые отличия
от рукописи, в частности в них отсутствует текст сказания 1794 г.
474
Древнерусская книжная культура
иже искони Бога слова сотворшаго нас. Совершаемо 6Ъ в Росии, при державЪ бла-
гочестиваго государя царя и великого князя Михаила Феодоровича всеа Росии само¬
держца явися икона Пресвятыя Богородицы сицевым образом: при источнице ближ¬
него града Ломова во едином поприще иже убо источник из горы исхождаше, и
узрЪша людие града того сию чюдотворную икону владычицы нашея Богородицы
л. 1 об. при источнице на камени стояще // и шедше во град, повЬдаша сие явление воеводе
града того Иоанну, прозвание Косягору, об явлении сем, той воевода не я вЪры и
хотя взяти новоявленную икону Пресвятыя Богородицы с М’Ьста того во град и в той
час разболЪся сын воеводы того, ему же имя Григорий, и болЪзнь его кр’Ьпка бЪ З'Ьло.
И воспомянувся воевода о явлении иконы Богородичны, и моляшеся ей со слезами
о избавлении сына его, и возва града того иереи и диаконы и с клирики и глагола
им, да шед сотворят молебное п'Ьние на м'Ьсте при источнице, гдЬ же явися образ Бо¬
гоматери, идЬже воевода тамо со всЬми своими и священницы убо пришедше на
м'Ьсто то со кресты и начата молебное совершати по чину. И в той час благоволением
л. 2 Богоматери приснодевы Марии вскоре исцЬле' // сын его от бол'Ьзни тоя и бысть
здрав и видЬ той воевода яко исцЬле, и возда хвалу ПресвягЬй БогородицЬ. И преиде
убо слово в пределы и веси града того о явлении иконы Пресвятыя Богородицы и
начата всенародное множество стекатися к месту тому и совершающе молебное
п'Ьние и в тЪ убо дни исцЬлила Пресвятая Богородица Нижнего града Ломова казака
Семена Ситникова жену ево Акилину, не видЪла очми три л’Ьта. И видЬвше людие
чюдеса от Богоматере, превелию и болшую любов чюдотворнЪи иконЪ приложиша и
состроиша часовню на м’Ьсте гдЬ же б*Ь явися образ Богородицы, и взята икону бо-
городичню с камене, на немже 6Ъ явися, и принесоша, поставиша в новостроенной
часовни, иже при источнице, и паки начата молебное п’Ьние совершати, и в той ден
л. 2 об. милостию Богоматере исцелЪв Нижнего // града Ломова конной казак Феодот по рек-
лу Болдырев, был скорбЪн ногами осмь Л'Ьт.
Иного человека исцелила Пресвятая Богородица — того ж града жену Анну,
была одержима черным недугом шесть Л’Ьт. Во 152-м году июля в 8 день исцЬлила
Пресвятая Богородица Норовчатовского городища конного казака, доч ево девицу
Ксению Трофимову, не вид’Ьла очми три годы.
(Юного1 человека исцЬлила Пресвятая Богородица: с Норовчату ж девицу Ма¬
рину, не владЬла ногами три года.
Еще исцЬлила Пресвятая Богородица Нижеломовского у'Ъзду села Прянзерок
крестьянскую жену Феодосию Яковлеву дочь, не видЪла очми двадесят л'Ьт.
Той же день исцЬлила Пресвятая Богородица града Ломова пешева казака Влади-
мера Карпова, был одержим черным недугом шесть Л'Ьт. //
л. з Во 153-м году июля в 8 день исцЬлила Пресвятая Богородица Нижнего Ломова
п'Ьшего казака дочь девицу Агрипину Иванову, не видЪла очми от младенчества:
в оспной бол’Ьзни испортилися, и в двадесятом году исцЪлех милостию Богоматере
июля в 8 день.
Начата людие пред образом Ея множитися, и приношаху св'Ъщи, инии же и фа-
миан, и мнози от иконы Богородичны ползу приимаху, и отхождаху в домы своя в
веселии, восприяша убо хромыя хождение, глухия слышание, безочивыя сладко-
зр'Ьние, в недуз'Ьх прокаженных очищение, от обуреваемых духов — целомудрия.
И велико б'Ъ исцеление от образа чюдотворныя иконы в разных летех, и то писано
ниже сего.
1 В начале строки здесь и далее в рукописи оставлено место для киноварной прописной бу¬
квы.
А. А. Романова. К истории списков иконы Казанской Богоматери
475
(Оказание в подленник в похвалу нашей заступнице ПресвятЬи Богородице, и
списахом же кто чем был скорбен и жител коего града и веси и во время то егда со-
вершаху молебное // пение, прииде от града Ломова соборной церкви пономарь, ему- л. 3 об.
же имя Софоний, и ста на источнице, где же бе чюдотворная икона Пресвятыя Бо¬
городицы, и пред образом ея от многих свЪщ возженным исходящым рай {так)
источник капли. И той пономар на источнице воск, иже от свеч, собираше втаи и
слагаше вкупе и хотя в дом свой нести, и от того получити корысть. И от того часа
бысть наказание ему от образа Богородицы, ужаса велми исполнено: за ево десную
руку воспят, еюже собираше воск, и бысть в кричании зЪлне. Си же бо слыша мног
народ, дондеже в кричании воспомянувся той пономар, и прииде, и моляшеся Пре¬
святой Богородице со слезами и каяся о всем пред всеми. И бысть помощию и ми-
л остию Богородицы управ лен, яко же 60 и первОе, и в та времена ины бяше многия
от образа Богородицы чюдеса, // иже не сут писано в сказании сем и в записке о после л. 4
сказания сего в чюдесех Богородицы, того для что в прошлых годОх в сеи обители
Казанския Богородицы церков Иоанна Предтечи попущением Божиим от огня воз-
горОся, и в церкви книги и чюдеса Богородичныя многия згорОша, а о тех чюдес воз-
брано бяше о после того пожару немного статей из записок тоя же обители братии,
и после сего быша чюдеса велия во обители от иконы Богородичны содЪваемы. Паки
глаголет убо о сем в записке в чюдесех Пресвятыя Богородицы, и во оно время, иже
бяше исперва, видЪша вси людие жители того града многие великия чюдеса от образа
чюдотворныя иконы и чюдишася о превысочайших великих градех, исходящих от
образа Пресвятыя Богородицы, и прославиша в Троицк Бога славимаго, иже тако¬
вую благодат нам даровавшаго иконою // Богородичною, и шедше молиша убо того л. 4 об.
града воеводу Иоана о чюдесех писати благоверному государю царю и великому кня¬
зю Михаилу Феодоровичю Всеа Росии самодержцу. Благоверный государь указал
на месте новоявленный чюдотворныя иконы Казанския, иже при источнице, по¬
строит церковь во имя Пресвятыя Богородицы и повеле царь к церкви вдати книги
и ризы и воск на свещи и церковное вино и монастырь мужеске устроити и вся мона-
стырския потребы иже довлеяше быти монахом и промыслом Богоматере на том мес¬
те при источнице монастырь устроен, иже днесь видим всеми нами. И собравшеся
всем монахом на память чюдес, иже содеваемы от богородичны иконы и нас посе
ныне всем прирящущым к ней.
И во 192-м году июля в 8 день в память празнества чюдес Богородичных исце-
лех // милостию ея Троецкого острогу бобылская жена Дария от оспныя болезни. Не л. 5
видела очми двадесят пять лет, но и днес убо ко образу ПресвятЬи Богородицы с
верою благочестно приходят, от зол хранит и милует, и многим точит цел бы, упо-
вающым на ня и припадающе ей, сих просвещает, бед и скорбей избавляет, исправ-
ляющых законная к горе к сыну своему Христу Богу нашему возводить, еяже молит¬
вами даждь нам Боже мир и радость всегда, ныне и присно и во веки веков, аминь.
Роспись о чюдесех Богородичных о свобождении милостию ея различных
болезней кто был чем скорбен и о исцелевших коего града и веси жители и се
записано на перечен и в подленник в сей книге.
Во 151-м году июля в 8 день исцелила // Пресвятая Богородица Нижеломовского л. 5 об.
пушкаря Филиппа Афонасьева, был он ногами скорбен два лета.
Во 152-м году исцелила Пресвятая Богородица князя Василия Козловского жену
его княгиню Екатерину, была одержима черным недугом до самоевского липяга (?),
девицу Акилину, не видела она очми три годы.
Еще исцелила Пресвятая Богородица Троецкого острогу девицу Вассу Гаврилову
дочь, не видела она очми боле дву лет.
476
Древнерусская книжная культура
Того ж году июля в 8 день исцелила Пресвятая Богородица Норовчатовского
городища казака Семена, дочь ево девицу Акилину, не видела очми восмь лет. Да с
Норовчату ж второва Адрееву жену Ирину, не видела очми боле году.
Во 153-м году исцелила Пресвятая Богородица Темниковского уезду деревни
л. 6 Азарапина крестьянина Семена Евсевева, очми не видел // дванадесят лет.
Того ж году июля в 8 де(нь) исцелила Пресвятая Богородица Норовчатовского
городища казака Фрола Борисова, жену ево Анну, не владела она правою рукою де¬
сять недель, да Ломовского уезду села Мумари девицу Феодосию Степанову доч, не
видела очми два года.
Во 154-м году исцелила Пресвятая Богородица Нижнего города Ломова пешего
казака, дочь ево девицу Агрипину Иванову дочь, не видела очми от младенчества, и
в двадесятом году возраста ея исцелех милостию Богоматере.
Того ж году июля в 8 день исцелила Пресвятая Богородица Краснослобоцкого
присуду села Шенина крестьянина Евтифея Долматова, от роду он очми не видал.
Да Ломовского уЬезду затнищика (?!) Никиту Семенова, не слышал осмь лет.
л. 6 об. Во 155-м году исцелила Пресвятая Богородица // Норовчатовского городища
Ульянею Ефремову жену Яковлева, не видела очми пят на десять лет.
(Т)ого ж году июля в 8 де(нь) исцелила Пресвятая Богородица с Ломова пешего
казака Григоревскую жену Федорова Ефимью Алексееву, не видела очми четыре го¬
да. А с Ломова ж пешей слободы казака Афонасья Иванова дочь ево Алену, была
скорбна очми, не владела руками и ногами тридесят лет.
(В)о 156-м году июля в 8 де(нь) исцелила Пресвятая Богородица Нижнего го¬
рода Ломова казака Михайлову Чепурнову сноху ево Дарию, была очми тяжка пять
лет.
(И)юля в 8 де(нь) исцелила Пресвятая Богородица Троицкого острогу вдову
Парасковию Григорьеву доч, не видела очми четыре года.
(Д)а Краснослободскаго присуду села Гумень Евдокею Карпову доч, была без
ума сем лет. //
л. 7 (Т)ого ж числа исцелила Пресвятая Богородица Красные слободы крестьянскую
жену Ефимию, не владела ногами с полгода.
(В)о 157-м году июля в 8 де(нь) исцелила Пресвятая Богородица Нижнего Ломо¬
ва воротника Василья сноху ево Ефимию Кондратьеву, скорбна была очми год. А Но¬
ровчатовского городища Матрену Афонасьеву дочь, была одержима лопотою (?).
А другаго человека исцелила Темниковского уезду деревни Оскала Соломанию
Максимову доч, не видела очми дванадесят лет.
(В)о 158-м году июля в 8 де(нь) исцелила пресвятая Богородица Красной слобо¬
ды крестьянина Гаврилу Трифанова, не видел очми тридесят лет, (д)а Ломовского
уезду села Калши Матрону Иванову дочь, стромна была ногами полтретья года.
(Т)ого ж числа исцелила Пресвятая Богородица Темниковского уезду села Гуляе-
л. 7 об. ва крестьянина // Никиту Мелентьева, страмен (?) был ногами двадесят лет.
А другова человека исцелила Темниковского уезду деревни Камасовы девицу
Вассу, не видела очми три лета.
(В)о 159-м году июля в 8 день исцелила Пресвятая Богородица Нижнего города
Ломова девицу Агафию Максимову доч, не видела очми десят лет, а Темниковского
уезду деревни Акселу девицу Агафию Хрисанфову доч, не видела очми от младен¬
чества.
Иного человека исцелила Пресвятая Богородица Нижнего города Ломова пешего
казака Иакима Иванова сына Кудрявцова, скорбен был рукою да ногою пять лет.
А. А. Романова. К истории списков иконы Казанской Богоматери
477
(В)о 160-м году исцелила Пресвятая Богородица Нижнего города Ломова конно¬
го казака Ивана Яковлева: жену ево Марию МатфЪеву, не видЪла очми три лЪта.
(И)юля в 8 де(нь) исцелила Пресвятая Богородица Верхнего города Ломова со¬
борного попа Филиппа // Иванова, был скорбен очми с полгода, а другаго человека л. 8 об.
Нижнего города Ломова села Шувар Ирину Петрову дочь, очми была скорбна оемь
лЪт.
(В)о 161-м году исцелила Пресвятая Богородица Краснослобоцкого присуду села
Плужного Лаврентья Семенова, очми был скорбен два лЪта.
Того ж году, июля в 8 де(нь) исцелила Пресвятая Богородица Троецкого острогу
Василья Федорова сына Шулгина, был скорбен очми три лЪта.
(Д)а Темниковского уЪзду села Каменнова броду крестьянина Петра Родивонова,
был одержимь черным недугом девят лЪт.
Иного человека исцелила села Троицъкого крестьянина Василья Микифорова,
был скорбен нутрем четыре года.
(В)о 162-м году июля в 8 день исцелила Пресвятая Богородица Краснослобод¬
ского уъзду села Новые У сады крестьянина Агапия МатфЪева, был очми скорбен два
л'Ьта //
Того ж числа исцелила Пресвятая Богородица Ломовского у'Ьзду села Шувару л. 8 об.
крестьянку Ирину Ефремову, очми скорбна была оемь лЪт.
Да Орзамаского уЪзду села Никитина девицу Агрипину Степанову доч, не видЪла
очми два л’Ьта.
Во 163-м году исцелила Пресвятая Богородица Нижнего города Ломова пешего
казака девицу Ефимию Васильеву доч, не видЪла очми боле году.
Да села Девичья Рукова двух человек: крестьянку Наталию Филипову доч, не
видЪла очми шесть лЪть, да девицу Агрипину Артемьеву доч, была розелабленна три
годы.
Июля в 8 день исцелила Пресвятая Богородица города Арзамасу с посаду Никиту
Кузмина, в скорби лежал пять лЪт.
Во 164-м году, июля в 8 де(нь) исцелила Пресвятая Богородица Кадомского
уЪзду деревни Бячипомры крестьянку Настасию Иванову доч, была скорбна очми
пять лЪт. //
Того ж числа исцелила Пресвятая Богородица Темниковского уЪзду деревни Ту- л. 9
маевы девицу Афросинью Алексееву доч, была очми скорбна шесть лет.
Да Нижнего города Ломова уЪзду села Тезикова мордвина Онадейки Соткина доч
ево девицу Щахтю, не владела правою рукою два лЪта.
Во 165-м году июля в 8 де(нь) исцелила Пресвятая Богородица Краснослобод¬
ского присуду села Жарья Семена Холопова жену ево Евдокею Михайлову доч, не
владела ногами три годы.
(Т)ого ж числа исцелила Пресвятая Богородица Нижеломовского уЪзду села Ко¬
решки крестьянина Климонта Прокоф(ь)ева сына, был розелаблен три года.
А Верхоломовского уЪзду села Толковки девицу Марию Семенову дочь, не ви-
дЪла очми от младенчества и в тридесятой год возраста ея исцЪлев милостию Бого-
матере.
(В)о 166-м году июля в 8 де(нь) исцелила Присвя(тая) Богородица // Красносло- л. 9 об.
бодского присуду деревни Верхнего Жарья (?) Захария Васильева жену его Домни-
ку Михайлову доч, не видЪла очми сем лЪт. А Краснослободского ж присуду деревни
Жарья (?) Нижнего Семено Холопова жену ево Евдокию Михайлову доч, скорбна
была очми и не видЪла свЪту тридесять лЪт.
478
Древнерусская книжная культура
(Т)ого ж числа исцелила Пресвятая Богородица Нижнего города Ломова девицу
Неонилу Филипову дочь Афонасья Пушкаря, внуку ево, была она скорбна ногами
год.
(В)о 167-м году исцелила Пресвятая Богородица Темниковского уезду деревни
Вачипомры девицу Настасью Аврамову доч, очми не видела осмь лет.
(Т)ого ж числа и году июля в 8 де(нь) исцелила Пресвятая Богородица Нижело-
мовского уезду села Шувару Захара Куклоякова жену ево Катерину Михайлову доч,
не видела очми два годы.
л. 10 (Т)ого ж числа исцелила Пресвятая Богородица Кадомского // уезду деревни Су-
гордии крестьянку Наталию Семенову доч, жену Ивана Антонова, не владела рукою
левою девять лет.
(В)о 168-м году исцелила Пресвятая Богородица Кадомского уезду села Полуж-
ного крестьянку Ирину Борисову доч Прокофьеву жену Кузнецова, не видела она
очми тридесят лет.
(Т)ого ж году июля в 8 день исцелила Пресвятая Богородица Нижнего города
Ломова девицу Вассу конного казака Спиридона Яковлева доч ево, не видела очми
семь лет.
(Т)ого ж числа исцелила Пресвятая Богородица Верхнева Ломова стрелца Фло¬
ра, жену ево Анну, скорбна была очми двадесят лет.
(Т)ого ж числа исцелила Пресвятая Богородица Троецкого острогу двух человек:
крестьянина Семиона Тимофеева сына Пятого, очми не видел год, а христианку Да¬
рию Варламову доч Иванову жену Пичюгина, не видела очми лето едино. //
л. 10 об. Да в разных летех целения написано имянно, а коих годов простоты для не
написано предписующих.
Исцелила Пресвятая Богородица Красные слободы христианку Ирину Анцы-
форову доч Степана Селиверстова сноху, не видела очми год, и ногою была скорбна.
(И)сцелила Пресвятая Богородица Ломовского уезду села Мумари крестьянина
Савина Никитина, скорбен был очми год.
(И)сцелила Пресвятая Богородица города Темникова нищего Сергия Прокофье¬
ва, был очми скорбен двадесять лет.
(И)сцелила Пресвятая Богородица Верхнева Ломова уезду села Охлебинина вдо¬
ву Марину Никифорову доч Ивановскую жену, не видела очми дватцат лет.
(И)сцелила Пресвятая Богородица Темниковского уезду деревни Емикиевы де-
л. 11 вицу Екатерину // Игнатьеву доч, лежала ломотою три годы.
(И)сцелила Пресвятая Богородица Нижеломовского уезду села Колорья (?) де¬
вицу Анну Филипову дочь, не видела очми два года.
(И)сцелила Пресвятая Богородица Красные слободы Евдокею Семенову дочь
Афонасьеву жену Шилина, была скорбна полгода.
(И)сцелила Пресвятая Богороидца Красныя ж слободы крестьянку Анну Пар-
феньеву дочь Васильеву жену Смышляеву, была скорбна очми два лета.
(И)сцелила Пресвятая Богородица Краснослободского присуду села Девичья
У сады девицу Елену Семенову доч, была скорбна очми четыре года.
(И)сцелила Пресвятая Богородица Красные слободы крестьянина Никиту Трфои-
мова, был скорбен очми и не говорил год.
(И)сцелила Пресвятая Богородица присуду Троецкого острогу деревни Мордви¬
на Кечатку Лопшина, был дряхл год //
л. 11 об. (И)сцелила Пресвятая Богородица Верхоломовского уезду деревни Шуструя
мордовку Шяревску Мочовскову (?) жену, была скорбна очми два лета.
А. А. Романова. К истории списков иконы Казанской Богоматери
479
(В)о 158-го году майя в 24 де(нь) исцелила Пресвятая Богородица Нижнего
города Ломова Пешней слободы Фомину жену Сеурова (?) Ирину Парфеньеву доч,
скорбна была правою рукою 17 недель.
(Т)ого ж числа и года июля в 6 де(нь) исцелила Пресвятая Богородица Красные
слободы беломестного казака Козмы Ковыляевского, сноху ево вдову Аврамову дочь,
не видела очми — одним оком три года.
(И)сцелила Пресвятая Богородица Темниковского уЪзду деревни Чакаевы кре¬
стьянина Елисея Тимофеева, очми не видела пят лЪть.
(И)сцелила Пресвятая Богородица города Темникова нищего Семиона Трофимо¬
ва, единым оком не видЪл от младенчества.
(И)сцелила Пресвятая Богородица города Темникова Елиские слободы Игнатья
Иванова от оспные скорби // не видЪл от младенчества. л. 12
(И)сцелила Пресвятая Богородица Темниковского уЬзду деревни Чакаевы кре¬
стьянина Семиона, не видЪл очми два лЪта.
(И)сцелила Пресвятая Богородица Краснослободского присуду села Жарья кре¬
стьянку ЕвдокЪю Семенову жену Хлыстову, одержима была черным недугом 10 лЪт.
(И)сцелила Пресвятая Богородица Нижеломовского уЪзду села Коремши вдову
Домнику Жулябину, была очми скорбна полтора года.
(И)сцелила Пресвятая Богородица Алатырского уЪзду села Березников девицу
Дарию Иванову доч Подлиинова, дряхла была и не владела ничем семнатцат лЪт.
(В)о 158-м году исцелила Пресвятая Богородица Шанскаго уЪзду деревни Агла-
мозовы мордвина Петяса Тихонова, одержим был черным недугом полтора года.
(И)сцелила Пресвятая Богородица Троецкого острогу Козловской слободы деви¬
цу Евдок'Ью Никитину доч Н1 Маковину, была скорбна очми полтора года. л. 12 об.
(И)сцЬлила Пресвятая Богородица Алаторского уЪзду села Березников вдову
Ефимию Семенову доч, суха была рука тридесят лЪт.
(И)сцЬлила Пресвятая Богородица Керенского уЪзду деревни Очаковы мордвина
Никиту (?) Жуябина (?) был глух от роду своего.
(И)сцЪлила Пресвятая Богородица Нижеломовского уЪзду села Кочелаева куз¬
неца Данилу Абрамова, был сухорук полгода.
(И)сцЪлила Пресвятая Богородица Алаторского уЪзду села Березников девицу
ЕвдокЪю Яковлеву доч, не видЪла очми пятнатцат лЪт.
(И)сцелила Пресвятая Богородица Темниковского уЪзду села Акшина девицу
Марию, одержима была черным недугом десят лЪт.
(И)сщЬлила Пресвятая Богородица Краснослободского присуду села Шаверок
крестьянку Неонилу Антипову доч, скорбна была очми восмь лЪт, а того ж села Ша¬
верок девицу Парасковию // Степанову доч, не видЪла очми три года, [и]сцЬлила л. 13
Пресвятая Богородица Керенского уЬзду деревни Слупори мордовку девицу Верку
Худякову доч, не видЪла очми пятнадесят лЪт.
(И)сЬлила Пресвятая Богородица старого города Темникова Василья Семенова,
одержим был черным недугом три года.
(В)о 158-м году майя в 9 день исцЪлила Пресвятая Богородица Верхнего города
Ломова казака Флора жерновника, жену ево Анну Федорову дочь, не видЪла очми
двадесят лЪт.
(И)сцелила Пресвятая Богородица Кадомского уЪзду деревни Ивановской кре¬
стьянина Фрола Кузмина, не видЪл очми десят лЪт.
2 На оборотах л. 12—13 пропечатался текст л. 13 и 14, отдельные слова плохо читаются.
480
Древнерусская книжная культура
Исцелила Пресвятая Богородица Верхоломовского уЬзду деревни Пичовки мор¬
довку Левая Сивушеву доч Степана Уркину жену, не видЬла очми седмь лЬт.
(И)сцелила Пресвятая Богородица Краснослободского присуду села Нижнева
л. 13 об. Жабья крестьянку // Татиану Елкоеву (?) доч, не видЬла очми 6 лЬт.
(И)сцЬлила Пресвятая Богородица Пискорьева (?) монастыря крестьянскую
дочь девицу ЕвдокЬю Киприянову доч, не видЬла очми десят лЬт (?).
(И)сцелила Пресвятая Богородица Краснослободского присуду села Тялуского (?)
крестьяна Ивана Кротова, не видЬл очми двадесят лЬт.
(И)сцелила Пресвятая Богородица Нижеломовского уЪзду села Каремши кресть¬
янина Лукияна Михайлова, не слышал он осмь лЬт.
(ЮсцЪлила Пресвятая Богородица Кадомского уЪзду деревни Адольбы мордовку
Ашкалды Властякову (?) доч Наурову жену прозвание Налитова, не видЪла очми
шесть лЪт.
(И)сцелила Пресвятая Богородица Темниковского уЬзду села Окселу крестьяни¬
на Ивана Никифорова, не видЪл очми три годы.
(И)сцЬлила Пресвятая Богородица Темниковского уЪзду села Девичья рукава де¬
вицу Наталию Филипову доч Шинкину, не видЪла очми седмь Л'Ьт //
л. 14 (И)сцелила Пресвятая Богородица города Алатыря девицу Марфу Иванову доч
Кузнецову, была скорбной она очми одиннатцат Л'Ьт.
(И)сцелила Пресвятая Богородица Нижеломовского уЪзду села Шувар крестьян¬
ку Агрипину Петрову доч Ивана Семенова жену, не видЪла очми три годы.
(И)сцелила Пресвятая Богородица Нижеломовского уЪзду села Михайловского
девицу Соломаниду Тимофееву доч, была она ногами дряхла три года.
(В)о 158-м году, июля в 7 де(нь) исцелила Пресвятая Богородица города Арза¬
масу уЬзду села Никитина девицу Устину Филипову доч Сажиных, глуха была два
года.
(И)сцелила Пресвятая Богородица Кад омского уЪзду деревни Жаравкиной морд¬
вина Пяшукяю Везрапина, не видЪл очми седмь лЬт.
(И)сцелила Пресвятая Богородица Троицкого острогу присуду деревни Ежевки
девицу Настасию Степанову доч АгЬева, скорбна была очми три года.
л. 14 об. (И)сцелила Пресвятая Богородице Атемарского городца // гулящева человека
Елизара Давыдова, не видЬл очми два лЪта.
(И)сцелила Пресвятая Богородица Нижнего города Ломова из Затинной Феодо¬
сию Фомину доч Лаврентьеву жену Вострокопытова, не видЬла очми три года.
(И)сцелила Пресвятая Богородица Верхоломовского уЬзду деревни Каргалеи
мордовку Любаву Богданову дочь, не видЬла очми два лЬта.
(И)сцелила Пресвятая Богородица Норовчатовского городища крестьянку Анну
Сергееву дочь Анофриеву жену, не видЬла очми шесть лЬт.
(И)сцелила Пресвятая Богородица Красные слободы крестьянку Ксению Степа¬
нову доч Яковлеву жену Шинкину, не видЪла очми шесть лЬт.
(В)о 161-м году октября в 17 день, исцелила пресвятая Богородица Красносло¬
бодского присуду села Пружскаго крестьянина Ивана Филипова сына Мешка, не ви-
дЬл очми три года.
(И)сцелила Пресвятая Богородица Нижнего города Ломова // (обрыв текста).
РГБ, Муз. 3311. 8°. 16 л.
М. М. Галанов
ДОНЕСЕНИЕ Л. РИНХУБЕРА КАК ИСТОЧНИК
ПО ИСТОРИИ ПОЛИТИЧЕСКОЙ БОРЬБЫ
В РОССИИ В ЦАРСТВОВАНИЕ
ФЕДОРА АЛЕКСЕЕВИЧА
Важнейший корпус источников по истории политической борьбы в Рос¬
сии составляют донесения иностранных дипломатов, посланников, резиден¬
тов. В последнее время в исторической науке идет позитивный процесс пере¬
оценки традиционного скептического отношения к значимости иностранных
источников для осмысления российской истории. Так, Ю. Н. Беспятых, до¬
казывая их достоверность, пишет, что «дипломаты не должны были подда¬
ваться субъективным воззрениям уже в силу поставленных перед ними за¬
дач: правительствам требовалась надежная адекватная информация».1 Про¬
должая свою мысль, историк отмечает, что «поддающиеся проверке досто¬
верные сведения заставляют с напряженным вниманием отнестись к фактам
уникальным, тоже весьма многочисленным на страницах сочинений и отсут¬
ствующим в других документах эпохи».2
По выражению известного знатока исторических источников по поли¬
тической истории России последней четверти XVII в. Е. Е. Замысловского,
иностранные источники применительно к этому времени «получают значе¬
ние первостепенное».3 При этом они распадаются на дипломатическую кор¬
респонденцию (отдельные донесения и отчеты о миссии), путевые записки
и обзорные сочинения историко-географического характера. Близки к по¬
следнему жанру и сочинения Лорана Ринхубера. Это один из наиболее инте¬
ресных источников по истории России 70 —80-х гг. XVII столетия. Сущест¬
вует несколько посланий Ринхубера саксонскому курфюрсту Фридриху и
донесение римскому папе Иннокентию XI. Опубликованы подлинные доку¬
1 Беспятых Ю. Н. Западноевропейские источники по истории России первой четверти
XVIII века (Ч. Уитворт, Г. Грунд, Л. Ю. Эренмальм): Дис. ... д-ра ист. наук. Л., 1990. С. 383.
2 Там же. С. 385.
3Замысловский E. Е. Царствование Федора Алексеевича. СПб., 1871. Ч. 1. С. 210.
© М. М. Галанов, 2006
482
Древнерусская книжная культура
менты и автограф — рукопись, сохранившаяся в Готе, в герцогской библио¬
теке. Центральная их мысль — борьба за единство действий России и Евро¬
пы против Турции и преодоление в связи с этим религиозных разногласий
католической и православной церквей.
Лоран Ринхубер, шотландец по происхождению, сын небогатого бюргера,
занимался медицинской практикой в Лейпциге. 8 марта 1673 г., поступив на
русскую службу, он появился в Дрездене с секретной миссией, а 28 мая
1678 г. — в Эльсиноре.4 В 1675 — 1676 гг. Ринхубер выполнял функции при¬
дворного доктора в Москве, при этом пользовался покровительством
А. С. Матвеева. В 1679 — 1683 гг. он проживал в Италии, а в апреле 1683 г.
курфюрст Саксонии Иоганн-Георг III снабдил его письмом к московским
царям, в котором приглашал их воевать с Турцией. После длительного путе¬
шествия по Германии, Англии, Лифляндии Ринхубер прибыл в Москву и
20 июня 1684 г. получил аудиенцию у царей.5
Нами осуществлен перевод донесения Лорана Ринхубера папе римскому
Иннокентию XI. Текст его существует в трех списках: в Римском архиве
Министерства пропаганды, в архиве Ватикана и в архиве Министерства ино¬
странных дел в Париже. Перевод осуществлен по публикации списка из Ми¬
нистерства пропаганды. Название донесения — «Отчет для папы о поездке
в Москву». Дата послания устанавливается следующим образом. В тексте
упоминается 1678 г. как прошедший, а о свадьбе царя Федора Алексеевича
(1680) речи не идет. Кроме того, из донесения следует, что на момент его
написания царю было 18 лет. Таким образом, представляется возможным
предположить, что донесение написано в 1679 г. Оно повествует о впечатле¬
ниях, почерпнутых Ринхубером от посещения Москвы: польско-русско-ту-
рецких отношениях, придворной ситуации, личности А. С. Матвеева, борь¬
бе придворных группировок, роли вопросов веры в межгосударственных
отношениях. Донесение написано на французском языке.
Донесение Л. Ринхубера «Отчет для папы о поездке в Москву»
Да будет благословен пишущий правду.
В год от рождества господня 1672, страшные враги христианства, захватив Каме¬
нец Подольский, нанесли удар по цветущему Польскому королевству, и светлейший
король Польши6 и Сейм через послов непрерывно обращались в Москву с призывами
о помощи в размере 40 ООО войска. Москва действительно вопреки положений дого¬
вора уклонялась от помощи Польше, причем великий царь Алексей Михайлович,7
правитель всей России, дал понять Польше, что со своим богатством он не только
сохранит мир в своих границах, но и выйдет в европейский мир, чтобы королевству
Польскому придти на помощь.
4 Резиденция датских королей.
5 Relation du Vojage en Russie Fait en 1684 par Laurent Rinhuber. Berlin, 1883. P. V —VIII.
6 Ян-Казимир II — польский король с 1648 по 1672 г.
7 Алексей Михайлович (1629—1676) — русский царь с 1645 г.
М. М. Галанов. Донесение Л. Ринхубсра как источник тго истории полит, борьбы 483
Таким образом, был созван совет, где был Артемон Сергеевич,8 премьер-министр
русского правительства, (хотя многие не знают его имени, именно он в основном все
и делает), который сосватал царю свою близкую родственницу, Наталью Кириллов¬
ну,9 чьим учителем и опекуном он был. Вдобавок, Артемон был человеком велико¬
душным, сыном некоего Сергея, протопопа, или крупного священника, который был
святее патриарха Никона,10 т. к. с последнего было снято патриаршество и он был
сослан; он покровительствовал городскому казначею Паисию Лигариду,11 который
ныне сам живет в России. И поскольку Артемон велеречив и очень деловит, никогда
ничего худого московским властителям не советовал, и все время изобретал новое,
обращались к услугам его ума, смотря на него как на актера, и великих принцев ве¬
селила унаследованная им огромная непреклонность, поражающая ум. Так, в 1672 го¬
ду, в противоречие московским традициям, в театре было поставлено священное
представление, смотреть которое прибыла московская знать с царем и при полном
зале.12 По своим человеческим качествам Артемон, если с ним познакомиться, вну¬
шает почтение, и чтобы дать хороший совет правителю, он рассматривает все вариан¬
ты, много узнает о том, что происходит вне страны, чрезвычайно часто рассылает по¬
сольства, которые исследуют все происходящее на местах.
Ввиду его утверждения, что такие собирающие информацию посольства приносят
очень много пользы, они направлялись в Испанию, Англию, В Галлию — Андрей
Виниус,13 к народу Батавии, и в Данию, Швецию, и Голландию — Емельян Игнать¬
евич,1,1 в Польшу, а также к Императору Римскому, Венецианскую республику и
германскому курфюрсту, равно как и в Его Святейшеству Клементу X — Пауль Ме-
незиус,15 католик, происходящий из свободных Шотландских баронов де Питфо-
дельс. Также и меморандумы, уже разосланные европейским правителям, сообщают,
что при раздорах, разделяющих их друг от друга, военная мощь Турции на этот раз
непременно будет обращена против Польши.
В будущем месяце (когда будут направлены все посольства) уже 1673 года по
Римскому счету, всем мужам Рима будет продемонстрировано, и Его Святейшеству16
будет доказано, что Москва достаточно населена, и окружена поселениями с множе¬
ством крепостей, власть же в ней осуществляется жестокая, не знающая ни жалости,
ни сочувствия, подлинно сильной рукой, но гордая и благородная.
8 Матвеев Артамон Сергеевич (1625—1682) — сын дьяка. С 1669 г. — глава Малорос¬
сийского приказа, с 1671 г. — глава Польского приказа. В 1672 г. пожалован в окольничие,
а в 1674 г. — в бояре. Убит стрельцами в 1682 г.
9 Нарышкина Наталья Кирилловна (1651 — 1694) — вторая жена царя Алексея Михайло¬
вича (с 1671 г.).
10 Никон (1605—1681) — в миру Никита Минов, патриарх Московский и всея Руси (1652 —
1666).
11 Лигарид Паисий — ученый грек, переехавший в Россию. Богослов, философ. Официаль¬
ный сторонник православия, однако был склонен к «латиномудрствоваиию».
12 Имеется в виду первый спектакль устроенного А. С. Матвеевым в Кремле придворного
театра — «Артакссрксово действо».
13 Виниус Андрей Андреевич (1641 — 1714) — думный дьяк, судья Сибирского и Артилле¬
рийского приказов, дипломат и организатор горно-металлургического дела в России.
14 Украинцев Емельян Игнатьевич (1641 — 1708) — подьячий Посольского приказа с 1660 г.,
дьяк с 1675 г, с 1681 г. — думный дьяк. В 1689 — 1699 гг. — глава Посольского приказа. Впо¬
следствии посол в Турции и Польше.
15Менсзий Павел (1637—1694) — шотландец, на русской службе с 1661 г., генерал-майор
(1672).
16 Иннокентий XI, в миру Бенедетто Одсскальчи — папа римский (1676—1689).
484
Древнерусская книжная культура
Однако тем же временем их мудрецы укоряли Артемона, что он либо откладывал
ответ Риму на некое будущее время, либо же все злободневные вопросы решал через
апостольского нунция в Варшаве. Когда в свое время Артем он направил посланни¬
ков непосредственно к Его Святейшеству, все было осуществлено при полном едино¬
душии, поскольку стремились к тому, чтобы Его Святейшество привел к согласию
относительно военного противодействия Турции всех католических государей; в на¬
мерения же Артемона входило (чего он никому не мог доверить), чтобы с первыми
основателями союза, дела нового и ранее не обсуждавшегося посольствами, начать
постоянные контакты с Церковью для последующего с ней объединения в одну, пре¬
одолевая, таким образом, схизму. Именно поэтому большинство поляков и католи¬
ков, равно как и патриарх Никон и митрополит Лигарид, постоянно побуждали
Артемона к образованию католиков, и к тому, чтобы русскому царю по возможности
излагать их смиренную природу и постоянное миролюбие, и таким образом еще бо¬
лее убедить светлейшего царя, что турецкая военная сила может быть собрана прак¬
тически неограниченная, и что он должен быть твердо уверен в том, что война с Тур¬
цией неминуема, и что решение по этому поводу должно быть принципиальным до
того, как что-либо начнется на самом деле. Если в Европе польские властители не
договорятся с царем, они навлекут на себя апостольское недовольство, что сделает
военный союз с Польшей не обязательным, и впоследствии польский мирный дого¬
вор с Турцией вместо благоприятного будет не только позорным, но и просто невы¬
носимым.
На самом деле, об изменениях в русской империи в настоящее время сообщить
можно совсем немного; как было сказано, она является деспотической монархией, в
ней уважают и почитают великих царей, также по образу и положению вещей весьма
могущественна аристократия, царь не прислушивается к одному премьер-министру
больше, чем к какому-либо другому, но все решается по сенатскому совету бояр, ко¬
торые дают рекомендации властителю империи по всем вопросам. Малообразован¬
ный царь, несмотря на свое малолетство, тем не менее проводит переговоры.
Как бы то ни было, благополучнейший Алексей Михайлович, сраженный острой
лихорадкой, скончался 28 Января 1676 года,17 в третьем часу ночи, и его неожидан¬
ная смерть была сообщена с боем всех колоколов; все население Москвы погрузилось
в скорбное рыдание. После царя остались три принца, Федор и Иоанн от первой,
Петр — сын от второй царицы, Натальи, которому в то время шел шестой год.18 По
принципу наследования и по представленному совету, единовластие было возложено
на Федора, законного наследника империи; Артемон специально проследил за осу¬
ществлением этого, ища поводов для протеста, поскольку Федор и Иоанн (таковы
уж они) — люди болезненные, и следовало бы сделать подлинным правителем Пет¬
ра. Но на самом деле же он стремился стать, при назначении Петра, реальным
управителем империи. Артемон таким образом выступил против настоящих принцев
и всех советников, в чем и был обвинен. Так, в ту же самую ночь, Федор Алексеевич
был всеми приветствован как царь и самодержец русской империи, и подданные по¬
слушно подтвердили свое подчинение его верховной власти. Таким образом, на сле¬
дующий день, тело покойного было отнесено в церковь Михаила Архангела, ближай¬
17 Алексей Михайлович умер в ночь с 29 на 30 января 1676 г. (Соловьев С. М. История
России с древнейших времен. М., 1991. Т. 12. С. 585).
18 Федор (1661 — 1682) и Иван (1666—1696) Алексеевичи — сыновья Алексея Михайло¬
вича от брака с М. И. Милославской; Петр (1672 — 1725) Алексеевич — от брака с Н. К. На¬
рышкиной.
М. М. Галанов. Донесение Л. Ринхубера как источник по истории полит, борьбы 485
шую к резиденции царя и место для царей священное, где покойный царь был охра¬
няем в главном памятном зале шестью или семью сменяющимися караульными.
Огромная толпа народа смотрела на него, покоящегося в славе; когда служба была
окончена, на следующий день чиновники и придворные принесли присягу на вер¬
ность новому царю.
Артемон в ходе этой истории получил серьезный удар, но лучшим лекарством для
него стали его огромные знания и веселый нрав, которые его и поддержали. Князь
Долгорукий публично оскорбил Артемона, говоря, что он является сыном попа-рас-
стриги. Артемон еще до следующего дня, созвав 4000 солдат, при том же Долгору¬
ком, находясь в зале, представил их царю и князьям, сказав: «Вот, к моим услугам
4000 дураков, которых я могу привести в действие в связи с этим. Следовательно,
от тебя, царь, зависит, оградить меня от обид».19
По прошествии уже некоторого времени, в Москву вернулся Иван Михайлович
Милославский, сестра которого была первой законной царицей, равно как и царст¬
венной матерью светлейшего Федора.20 Так как Иван четыре года был ранее губерна¬
тором Астрахани, по допущению самого Артемона (так!), он был принят царем. По-
истине, семья Ивана и прочие изгнанные Артемоном из Москвы семьи в места весьма
отдаленные — не случайным образом во дворце окружили себя друзьями предшест¬
вовавшей царицы, и при посредстве доброго владыки отомстили за себя.21 Была так¬
же чума и порча, когда Иван отвернулся от Артемона, царицы Натальи и ее отца,
Кирилла Полуэктовича Нарышкина, и от всей семьи.22 Партия Ивана Михайловича
защищала Ирину, которая была старшей сестрой царя Алексея Михайловича23 и у
которой некогда были плохие отношения с Артемоном.
Таким образом, его обвиняли в преступлениях по нескольким статьям: оскорбле¬
нии величества, неправосудии, государственной измене и убийстве ближайших род¬
ственников. Царица Наталья призвала его друзей, чтобы никто не боялся появиться
там. Отец Кирилл и его сыновья, братья царицы, были по отдельности брошены в
камеры. Мать, как говорят, отправилась в изгнание. Самому Артемону царь прика¬
зал отдать назад пожалованное, а именно золото и серебро, равно как и его друзьям
19 Л. Ринхубер сообщает о попытке А. С. Матвеева воспрепятствовать легитимной проце¬
дуре передачи власти старшему сыну покойного царя Федору. Об этом эпизоде российской ис¬
тории известно только из иностранных источников: донесений П.-М. Свидерского (Andreae
Chrysostomi Zaluski, Varmicns Episcopi, epistolarum, historiko-familiarum tomus primus. Brunsber-
gac, 1709. P. 600) и Ст. Бентковского (Monumcnts historiques, relatifs aux regnes d’Alexis
Michailowitsch, Fcodor III et Pierrc le Grand czars de Russic, extraits des archivcs du Vatican et
de Naples par Augustin Thcincr. Romc, 1859. № CLXXXVI. P. 241.)
20 Милославский Иван Михайлович (умер в 1685 г.) — боярин с 1676 г., глава придворной
группировки Милославских. Милославская Мария Ильинична (1628—1669) — его двоюрод¬
ная сестра, первая жена царя Алексея Михайловича.
21 Л. Ринхубер имеет в виду группу лиц, составлявших «партию» Милославских: боярина
И. Б. Милославского, окольничих М. Б. и Л. С. Милославских, бояр Б. М. и И. Б. Хитрово,
бояр Ю. А. и М. Ю. Долгоруковых, боярина В. С. Волынского и др. (подробнее об этом см:
Галанов М. М. 1) Политическая борьба в России в 1682 году: Дис. ... канд. ист. наук. СПб.,
2000. С. 65 — 75; 2) Придворные группировки и их борьба за власть в царствование Федора
Алексеевича // Клио. 2002. № 3 (18). С. 52).
22 Нарышкин Кирилл Полуэктович (1623 — 1691) — отец Натальи Кирилловны, боярин
(1672). Сыновья его: Иван (1658—1682), Афанасий (1662—1682), Мартемьян (1665—1697)
и Федор (1666—1691).
23 Ирина Михайловна (1626—1696) — сестра царя Алексея Михайловича.
486
Древнерусская книжная культура
и клиентам. У Артемона уже давно накапливались русские и греческие приношения.
В бедности, он один отдавал, сколько мог, и провел в бесславии и трудах четыре дня.
После того, как казна владыки истощилась, причем значительная часть была прода¬
на, он передал реликвии из царской сокровищницы. Именно в силу того, что даже
надеть ему было нечего, и имения приносили плохой доход, он с единственным сво¬
им сыном, 16-летним Петром (так; читать: Андреем) Артемоновичем, вместе был
отправлен в морское путешествие в вечную ссылку.24 Вместе со своим руководите¬
лем, человеком жестким и великим, несчастья которого в данные дни вызывали
ужас, истинные московские друзья и слуги Артемона были подвергнуты страшным
пыткам. На собрании сената закованных в колодки били большой плеткой, или кну¬
том, стремясь расследовать многочисленные случаи, но никто из них не был в со¬
стоянии признаться. В железных оковах были приведены отец царицы Кирилл и его
сыновья, славные молодые люди, чтобы и их подвергнуть публичной пытке. В конце
этого варварского зрелища, после того, как они провели неделю в камере, отец был
объявлен под арестом, а сыновей отправили в ссылку.25 Так семья Артемона вся вы¬
слана в разных направлениях, сам же он — на Пустозеро, на самый край Сибири.
Царица Наталья же ушла в монастырь, снова изгнанная из своего московского оби¬
талища.26
С того времени и на будущее, противник Артемона Иван Михайлович совершен¬
но изменил Москву и, перестроив дворец, нанес большой ущерб как внутренним, так
и внешним делам, так и не став таким же могущественным министром, каким был
Артемон. Действительно, как только царь позволил Ивану окружить себя отцовским
вниманием, тот немедленно начал подчинять князей империи и советовался со мно¬
гими; поскольку царю было только лишь 18 лет, он провозгласил себя его предста¬
вителем, Иван же назначал различных чиновников, и поскольку он величественней¬
шей царице-супруге приходится близким родственником, он жестоко управляется
даже в главном царском дворце.
Так, нового московского царя зовут Федором Алексеевичем, которому от отца
досталась навряд ли радостная и счастливая участь, а именно, цинготное худосочие
и псевдопаралич голеней, с которыми ему приходилось справляться, но на самом
деле все это от его слабости и, вероятно, сильных микробов, с которыми борются
медики. Его брат Иоанн таков же по природе. После смерти больного, во избежание
безвластия, к правлению Россией призвали Петра, обладающего множеством талан¬
тов, крестника Артемона, которого теперь превозносят до небес, и таким образом
блестящее будущее стало катастрофично.
Патриарх России Иоаким, постриженный в монахи из военных командиров, под¬
нялся на самую вершину иерархии.27 Великий царь и светлейший патриарх, заклю¬
чив союз, выглядели как в русской пословице: что можно сделать против бога, царя
и патриарха?
24 Имеется в виду ссылка А. С. Матвеева в Пустозерск в 1676 г. по обвинению в хранении
«заговорных писем» против царя Федора Алексеевича.
25 В источниках есть информация о ссылке в 1677 г. в г. Ряжск И. К., К. Ф., П. Ф. На¬
рышкиных и жены Ф. П. Нарышкина с сыном (Соловьев С. М. История России с древнейших
времен. М., 1991. Т. 13. С. 185; Книга записная царя и великого князя Петра Алексеевича //
Соловьев С. М. Сочинения: В 18-ти кн. М., 1991. Кн. 7. С. 309).
26 Н. К. Нарышкина с сыном Петром и «малым двором» удалилась в с. Преображенское.
27 Иоаким (1620— 1690), в миру Иван Савелов — патриарх Московский и всея Руси (1674 —
1690).
М. М. Галанов. Донесение Л. Ринхубера как источник по истории полит, борьбы 487
Советники в русской империи называются боярами, которые не так по своему
числу многочисленны, и иногда выбираются из числа плебеев, но все они местные,
и никто не должен иметь никакого отношения к туркам. Сегодня в числе их име¬
нуются по порядку: князь и принц Никита Иванович Одоевский, первый принц им¬
перии и советник, хранитель здоровья царя и начальник аптеки, князь Юрий Алек¬
сеевич Долгорукий, главный военачальник, воинственный и исключительно смелый
человек, которому, как говорят, никто не смеет возразить, воевавший в далеких
краях, князь Юрий Симеонович Куракин, Богдан Матвеевич Хитрово, царский ма¬
жордом, князь Алексей Андреевич Голицын, генерал армии, князь Иван Андреевич
Голицын, князь Федор Федорович Куракин, учитель царя, князь Иван Андреевич
Хованский, князь Иван Борисович Репнин, князь Иван Андреевич Хилков, князь
Иван Андреевич Пронский, князь Петр Васильевич Шереметев, князь Петр Михай¬
лович Салтыков, князь Иван Алексеевич Воротынский, князь Яков Никитович Одо¬
евский, князь Григорий Григорьевич Ромодановский, генерал, воевавший с турками,
князь Юрий Петрович Трубецкой, князь Иван Федорович Стрешнев, князь Михаил
Юрьевич Долгорукий сын, Иван Богданович Хитрово, Кирилл Полуэктович На¬
рышкин, отец царицы Натальи, Иван Богданович Милославский, князь Юрий Ни¬
китович Воротынский, Артемон Сергеевич Матвеев, ныне в изгнании, князь Михаил
Иванович Морозов, князь Родион Матвеевич Стрешнев, Иван Михайлович Мило¬
славский, князь Иван Иванович Прозоровский, Василий Васильевич Голицын, Ва¬
силий Симеонович Волынский, князь Петр Симеонович Урусов, князь Федор Гри¬
горьевич Ромодановский. Эти и другие подобные им являются советниками в россий¬
ской империи, остаются ее подлинными властителями, назначающими чиновников,
что еще долго будет длиться; в силу того же самого беднейшие работники невозмож¬
но угнетаются, поскольку такова особенность смешанного церковно-политического
устройства русского государства. Большинство собравшихся, знати и прочих — ко¬
гда я сравниваю их с собой, я предстаю бедняком, чего бы я в свое время ни достиг.
Тем временем, немногим из них было достаточно моего предложения своих услуг в
будущем.
Русские являются исключительно православными ортодоксами, вера в них исклю¬
чительно тверда, придерживаются они греческой религии, весьма строгой, римских
католиков обзывают схизматиками, не соглашаясь на какие-либо контакты между
церквями; однако в самом городе Москве для приезжего люда существуют три люте¬
ранских общины и одна кальвинистская, у которой есть свой храм.
Лютеран отсюда уже изгоняли до заступничества за них Саксонского курфюр¬
ста,28 кальвинисты же соорудили свой храм на деньги купцов-кальвинистов. А ерети¬
ки, которые во множестве убыли в Россию, совершенно не обращают внимания на
колокола церквей.
Евреев в русской империи не переносят, поскольку они убили Господа нашего,
но и греки с евреями уживаются плохо, поскольку, по сообщению Гесиода, горшеч¬
ник слушает горшечника, а кантор — кантора.
Относительно католической церкви, вокруг нее сплотилось большинство поля¬
ков; здесь московский патриарх и многие из клира рассказывают, что когда поляки
в тридцатые годы текущего столетия заняли Москву и управляли ею,29 они сделали
стойло для коней в церкви собора Иоанна Крестителя. Эта церковь расположена
28 Иогапн-Гсорг II — курфюрст Саксонии с 1656 по 1680 г.
29 Поляки были в Москве в 1610 — 1612 гг.
488
Древнерусская книжная культура
практически в центре дуги московского кремля, внутри нее по разным поводам бы¬
вает множество народа, на близлежащей колокольне подвешены много колоколов,
подобных которым не найдется во всей Европе. Но это к слову. Поляки были упо¬
мянуты в рассказе о церквях единственно потому, что в Москве говорят, что эта вера
противоречит их натуре.
То, что поляки никогда не могут договориться с Москвой — исключительно вина
посланников. Русские в отношении поляков ведут себя совершенно неприемлемо, по¬
ляки же в высшей степени сдержанны, и таким образом проистекает взаимная анти¬
патия, причем поляки во всех вопросах веры в спорах с Москвой исключительно рев¬
нивы и всему придают большое значение. К императору посылают депутации по вся¬
кому поводу, когда церкви может что-то потребоваться, и патриарх получает по вся¬
кой своей прихоти, ничем нимало не довольствуясь, на что царь Алексей Михайло¬
вич легко соглашался. Франциск Аннибал Боттони, посланный в 1675 году к царю
(посольство которого было предпринято по идее цезаря) сумел исправить многие по¬
литические разногласия в ходе своих переговоров с Артемоном. Как бы то ни было,
когда он говорил с этим великим герцогом, патриарх постоянно противоречил. Во¬
истину, для него личная выгода стоит на самом первом месте в повестке дня.
Здесь полагают, что будто бы Его Святейшество Клементий X30 выдал царю санк¬
цию на то, чтобы он стал во главе всей Европы, и следовательно выводят, что он
может миролюбивыми посольствами сделать это трудное дело — направить на вер¬
ный путь святую церковь и весь христианский мир. Ввиду подобного положения ве¬
щей, Его Святейшество дал свой ответ, получив всеобщее его одобрение (как авгу¬
стейших императоров, так и правителей и князей христианских), и поздравил нового
русского правителя, а для ограничения турецкого могущества, так беспокоящего Мо¬
скву, посоветовал, чтобы знатные люди из нее, и прежде всего патриарх, как было
написано буквально, приложили к этому все усилия.
И здесь из-мною написанного очевидно следует, что, в соответствии с решением
светлейшего ежемесячного совета, Москва открыта для меня не полностью. Я адре¬
суюсь к Римским властям и их старейшинам, светлейшим кардиналам господам Бар-
беринуму, Бранкаччи, Чибо, Роспильози и Дес Триес, равно как и к светлейшему и
почтеннейшему господину секретарю Пропаганды Веры и светлейшему и почтенней¬
шему господину Помпею, аббату де Скарлатти, почтеннейшему ректору коллегии
Скотторум отцу Леслев, и к господину Вильгельму Леслев, с нижайшим приветстви¬
ем от меня, равно как и нашему Святейшему правителю, где хотел бы собственными
словами выразить свое приветствие Его Святейшеству и признательность за то, что
Его Святейшество от всего понтификата назначил чиновником и оплатил расходы,
принимая во внимание все блага сегодня и возможные в будущем, сообщая, что ныне
же я представил ответы царю России со всем их содержанием, после чего, чтобы дело
оказалось успешно, я тщательно рассмотрел проблемы войны на море. Далее, здесь
же состоялись слушания по делу светлейшего Одескальчи, который был в итоге
избран понтификом, поскольку в этом основном замысле надежда и вера относитель¬
но ситуации вне страны, и наши московиты в большинстве своем поняли это, и все
весьма сильно желают, чтобы христиане объединились против турок, если даже они
между собой не согласны, и Рим чтобы был с ними. Ввиду этого, по тщательном рас¬
смотрении дела, когда все здесь было увидено и услышано одними, а другими ска¬
зано и написано, заседание завершилось удовлетворительным образом. Итак, в этом
30 Климент X, в миру Эмилио Альтьери — папа римский (1670 — 1676).
М. М. Галанов. Донесение Л. Ринхубера как источник по истории полит, борьбы 489
месяце, хотя написанному ранее верило очень незначительное число людей, записи
были переданы в руки приехавшим русским, которым под страхом смертной казни
запрещалось писать из Москвы о делах ли империи, или о дворцовых, или о рели¬
гиозных.
В том же месяце меня благословили на участие в посольстве Рима, и таковое было
открыто. О нем написать здесь ничего не представляется возможным, и могу сказать
лишь, что на подлинный путь в жизни меня наставили именно те, кто сказал: путь,
истина и жизнь. Одновременно прилагаю собственное мнение: русские безусловно
желают мира с турками, и еще два года назад слышно было, что их военные присту¬
пали к переговорам. Таким образом, самым желанным для них является мир, кото¬
рый, как представляется, они готовы устанавливать любыми средствами. Не призы¬
вая в подтверждение себе никаких правителей или начальников, я хотел бы лично
самому Его Святейшеству сообщить о беспокойстве по поводу того, что огромное вой¬
ско стоит наготове, и как турки, так и русские чрезвычайно озлоблены, причем у них
нет нехватки ни в людях, ни в боевом духе.
В самом деле, уже в текущем году русским поступило против турков 150.000 вой¬
ска с Украины, которым командовали генералы: князь Григорий Григорьевич Ромо-
дановский,31 Голицын,32 Бутурлин,33 Хованский.34 В 1678 году общее руководство
было поручено Ромодановскому, который разделил его со своим сыном Федором
Григорьевичем Ромодановским. Начальник и гетман казаков, Иван Самойлович,35 со
своими выступил против России. Эти казаки Москвой еще не были усмирены. По¬
скольку данные казаки присоединились к Турции, ситуация для Москвы оказалась
сложной. Казаки — народ свободный, враждебный Польше, исповедующий русскую
веру, но не весь, многие склонны к римско-католической, что было изложено в пись¬
ме, направленном гетманом Иваном Самойловичем, которому единственному казаки
подчиняются. Они вооружены и рьяно выступают за свободу, исключительно упор¬
ны, и готовы вспыхнуть, как порох, по самому пустячному поводу.
Однако, в то же самое время для принятия решений об установлении радостного
мира прибыл христианнейший посланник от Иннокентия XI с извещением, что Наше
Святейшество хотел бы установить безусловный мир между Москвой и прочими
правителями, равно как и католическими государями для предостережения против
сокращения армии, направленной против турок; вне сомнения, московский великий
князь и патриарх обратят внимание на серьезную благосклонность Его Святейшест¬
ва, устанавливающего мир ради этого святого дела между европейскими правителя¬
ми и королями, и в чем единственно Его Святейшество может преуспеть, несмотря
на то, что все охотнее всего стремятся к миру, а в Москве, как говорят, очень хвалят
31 Ромодаиовский Григорий Григорьевич — князь, боярин и воевода. Главнокомандующий
русской армией в русско-турецкой войне 1677 — 1681 гг. Убит стрельцами в 1682 г.
32 Голицын Василий Васильевич (1643 — 1715) — князь, боярин и воевода, в 1682 —
1689 гг. — глава Посольского приказа. Сослан в Каргополь после свержения власти царевны
Софьи Алексеевны.
33 Бутурлин Иван Васильевич — с 1677 г. боярин, в 80-е гг. XVII в. — посол в Речи По-
сполитой.
34 Хованский Иван Андреевич — князь, боярин с 1659 г., воевода. Во время стрелецкого
восстания 1682 г. — глава Стрелецкого приказа. Казнен 17 сентября 1682 г. благодаря интри¬
гам царевны Софьи.
35 Самойлович Иван Самойлович — генеральный войсковой есаул с 1669 г., гетман Украи¬
ны (1672 — 1687). Свергнут московскими властями, сослан в Тобольск, где и умер в 1690 г.
490
Древнерусская книжная культура
его за эти устремления и называют: муж-миротворец. На самом же деле Москва
вооружается, и получив кредиты от Польши и прочих, стала вооруженной силой,
стоящей между турками и Европой, а для сдерживания первых, она просит о мире
со второй.
Далее, Его Святейшество при посредстве своего посланника сообщил, что отно¬
сительно церковных дел в Москве поступил запрос от Императора,36 и от короля
Франции,37 и от курфюрста Баварии,38 что поскольку и лютеране в московской
церкви поддерживаются курфюрстом саксонским,39 и кальвинисты равным образом
курфюрстом бранденбургским,40 который не так давно прислал 1000 солдат для
проживания и охраны кальвинистского храма, — равным образом светлейший кур¬
фюрст Баварии, при совете семи королевских советников, людей согласных друг с
другом и почтенных, приветствовал бы мысль о финансировании его средствами и
строительстве католической церкви в Москве.
И таким образом, в Москве присутствуют переселенцы из Англии, Франции, —
по самым разным причинам покинувшие свои страны, но здесь дискриминируется
римское исповедание, что я и в прошедшем месяце доводил до сведения властителей,
как письменно, так и устно, как был должен. Здесь недостаточно смиренных посла¬
ний с просьбами отнестись благосклонно и великодушно при решении этих проблем.
В этот раз я более не пишу о языке и положении в Москве по собственному опы¬
ту, поскольку Его Святейшество при своих превосходящих мои возможностях, с
разумом своим светлейшим, и меня просветить может, а я же Его Святейшество по
божественному распоряжению покорнейше молю помянуть в молитве и не обделить
милостью.
Архив Пропаганды. Записи касательно Посольства
в Москве, Польше и Рутени. T. IV. 1720— 1725.
Memoire de Rinhuber sur Moscou // Pierling P. Un médecin diplomate
Laurent Rinhuber de Reinufer. Paris, 1893. P. 128—147.
36 Леопольд I — император «Священной Римской империи» с 1657 но 1705 г.
37 Людовик XIV (1638 — 1715) — король Франции с 1643 г.
38 Фердинанд — курфюрст Баварии с 1651 по 1679 г.
39 Иоганн-Георг II — курфюрст Саксонии с 1656 по 1680 г.
40 Фридрих-Вильгельм — курфюрст Бранденбурга с 1640 по 1688 г.
СПИСОК ПЕЧАТНЫХ ТРУДОВ Ю. Г. АЛЕКСЕЕВА
(2001-2005 гг.)1
2001
Судебник Ивана III. Традиция и реформа. — СПб.: «Дмитрий Буланин», 2001. —
448 с.
Рец.: Кистерев С. Н. Исследование Ю. Г. Алексеева о Судебнике 1497 г. //
Очерки феодальной России. — М.: УРСС, 2002. — Вып. 6. — С. 235 — 269.
За Отечество свое стоятель // Фроянов И. Я. Начала Русской истории. Избран¬
ное. — М.: Издательский Дом «Парад», 2001. — С. 5 — 18.
Отв. ред.: Фроянов И. Я. Начала Русской истории: Избранное. — М.: Издатель¬
ский Дом «Парад», 2001. — 976 с.
Отв. ред.: Опыты по источниковедению. Древнерусская книжность / Отв. ред.
Ю. Г. Алексеев, В. К. Зиборов. — СПб.: Наука, 2001. — Вып. 4. 468 с.
«Первая Казань» и зарождение военного ведомства Русского государства //
Исследования по русской истории: Сборник статей к 65-летию И. Я. Фроянова /
Отв. ред. В. В. Пузанов. — СПб.; Ижевск: УдмГУ, 2001. — С. 152 — 165.
С. К. Грейг // Три века Санкт-Петербурга. Т. I. Осьмнадцатое столетие. Книги 1
(A-M) и 2 (H-Я). СПб., 2001. С. 281.
П. А. Румянцев-Задунайский // Там же. С. 258.
Ф. Ф. Ушаков // Там же. С. 440.
Рец.: А. А. Зимин. Правда Русская / Подгот. В. Г. Зимина, А. Л. Хорошкевич;
Отв. ред. В. Л. Янин. — М.: Древлехранилище, 1999. — 424 с. // Вопросы истории.
2001. № 9. С. 153-156.
Рец.: Айрапетов О. Р. Забытая карьера «русского Мольтке»: Николай Николае¬
вич Обручев (1830 — 1904). — СПб.: Алетейя, 1998. — 315 с. // Отечественная исто¬
рия. 2001. № 4. С. 190-192.
Отв. ред.: Творогов О. В. Древняя Русь: события и люди. 2-е изд. — СПб.: Нау¬
ка, 2001. - 219 с.
2003
Кампания 1471 г. в Заволочье // Прошлое Новгорода и Новгородской земли. Ве¬
ликий Новгород, 2003. С. 20 — 33.
Морская политика Ивана III (к постановке вопроса) // От Древней Руси к России
нового времени: Сборник статей: К 70-летию Анны Леонидовны Хорошкевич / Сост.
А. В. Юрасов; отв. ред. В. Л. Янин. — М.: Наука, 2003. — С. 108—125.
1 Список составлен С. В. Стрельниковым при участии М. А. Алексеевой и Н. В. Штыкова.
Список печатных трудов Ю. Г. Алексеева за 1960 — 2001 гг. см.: Российское государство в
XIV —XVII вв. Сб. статей, иосвящ. 75-летию Ю. Г. Алексеева / Отв. ред. А. П. Павлов. СПб.:
«Дмитрий Буланин», 2002. С. 604 — 613.
492
Список печатных трудов Ю. Г. Алексеева
«И многих татар топили...» // Родина. 2003. Jsfe 12. С. 44 — 47.
Кампания 1463 г. на псковско-ливонском рубеже // Псков в российской и европей¬
ской истории (К 1000-летию первого летописного упоминания). М., 2003. Т. 1.
С. 179-189.
2004
К вопросу о судебном иммунитете в княжеских грамотах XII —XIV вв // Очерки
феодальной России: Сборник статей. — М.: УРСС, 2004. — Вып. 8. — С. 10 — 28.
Судебник Ивана III. Вопросы структуры текста // Судебник Ивана III: Становле¬
ние самодержавного государства на Руси: Сборник статей / Под ред. И. Я. Фрояно-
ва. - СПб.: СПбГУ, 2004. - С. 15-38.
Чл. редкол.: Судебник Ивана III. Становление самодержавного государства на
Руси: Сборник статей / Под ред. И. Я. Фроянова. — СПб.: СПбГУ, 2004. — 460 с.
Походный дневник и разрядные записи (до 80-х гг. XV в.) // Мавродинские чте¬
ния. 2004. Актуальные проблемы историографии и исторической науки: Материалы
юбилейной конференции, посвященной 70-летию исторического факультета Санкт-
Петербургского государственного университета / Под ред. А. Ю. Дворниченко. —
СПб.: СПбГУ, 2004. - С. 15-16.
Устюжская летопись и поход 1462 г. // Вестник СПбГУ. Сер. 2. 2002. СПб., 2004.
Вып. 4. С. 19 — 28.
Летняя кампания 1469 г. и великокняжеская летопись // Вестник СПбГУ. Сер. 2.
2003. СПб., 2004. Вып. 3. С. 3-16.
«Медведи» заблудились в календаре: бухнули в колокол, не глянув в святцы.
[Интервью Ю. Г. Алексеева и В. М. Воробьева] Беседу вел С. Иванов // Советская
Россия. 16 ноября 2004. С. 2.
2005
Победа на Шелони // Неисчерпаемость источника: К 70-летию В. А. Кучкина. —
М.: Памятники исторической мысли, 2005. — С. 276 — 297.
Развитие системы управления войском в России в 1368 — 1468 гг. // Ad fontem =
У источника: Сборник статей в честь Сергея Михайловича Каштанова / Отв. ред.
С. О. Шмидт. — М.: Наука, 2005. — С. 256 — 269.
Походы русских войск при Иване III (1462—1471) // Чтения по военной истории.
СПб., 2005. С. 157-160.
Походы 1467 и 1468 гг. // Проблемы социальной истории и культуры Средних ве¬
ков и раннего Нового времени / Под ред. Г. Е. Лебедевой. — СПб.: Алетейя, 2005. —
Вып. 5. С. 42 — 66.
Кампания 1472 года. Победа на Оке // Вестник СПбГУ. Сер. 2. 2005. СПб., 2005.
Вып. 1. С. 3—18.
Господин Псков и его войско в кампании 1471 г. // Albo dies notanda lapillo: кол¬
леги и ученики — Г. Е. Лебедевой. СПб., 2005. С. 202 — 217.
Походы русских войск при Иване III (1462 — 1471) // Чтения по военной истории.
СПб., 2005. С. 157-160.
Крестьянство в России // Крестьянский мир в русском искусстве. СПб., 2005.
С. 9—13 (соавтор — Т. М. Китанина).
В печати:
Походы русских войск при Иване III: некоторые вопросы стратегического руко¬
водства // Труды кафедры истории России с древнейших времен до начала XX века /
Отв. ред. А. Ю. Дворниченко. — СПб.: Изд-во СПбГУ. Вып. 1.
Список печатных трудов Ю. Г. Алексеева
493
Принятие Судебника // К 90-летию со дня рождения А. Л. Шапиро: Сборник ста¬
тей. - СПб.: СПбГУ.
Судебник Ивана III в русской историографии // К 90-летию со дня рождения
В. В. Мавродина: Сборник статей. — СПб.: СПбГУ.
Кампания 1480 г. Победа на Угре // Военная энциклопедия. — СПб.: Азбука.
Кампания 1500 г. и победа на Ведроши // Там же.
О Юрии Георгиевиче Алексееве
Юрий Гергиевич Алексеев: К 75-летию со дня рождения: Библиографический
указатель трудов, 1960 — 2000 / Сост. К. В. Петров. — СПб.: Европейский Дом,
2001. - 20 с.
Петров К. В. Юрий Георгиевич Алексеев и его путь в истории // Российское го¬
сударство в XIV —XVII вв.: Сборник статей, посвящ. 75-летию Ю. Г. Алексеева /
Отв. ред. А. П. Павлов. — СПб.: «Дмитрий Буланин», 2002. — С. 6 — 30.
Рец.: Алексеев А. И. Сборник в честь Ю. Г. Алексеева // Археографический еже¬
годник за 2002 год. М., 2004. С. 396 — 398.
Кривогиеев Ю. В., Штыков Н. В. К 75-летию Юрия Георгиевича Алексеева //
Альманах «Университетский историк». — СПб.: СПбГУ, 2002. — Вып. 1. С. 1993 —
1998.
СОКРАЩЕНИЯ
АСЗ — Акты служилых землевладельцев XV —начала XVII вв.
АСЭИ — Акты социально-экономической истории Северо-Восточной Руси
конца XIV —начала XVI вв.
АФЗХ — Акты феодального землевладения и хозяйства XIV —XVI вв.
АЮБ — Акты, относящиеся до юридического быта Древней России.
АЮЗР — Архив Юго-Западной России, издаваемый Комиссиею для разбор¬
ки древних актов.
БК — Боярские книги.
БЛДР — Библиотека литературы Древней Руси.
ГВНП — Грамоты Великого Новгорода и Пскова.
ГКЭ — Грамоты коллегии экономии.
ДДГ — Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей
XIV-XVI вв.
ДР — Дворцовые разряды.
ДРВ — Древняя российская вивлиофика.
ИЗ — Исторические записки.
ЛЗАК — Летопись занятий Археографической комиссии.
МАМЮ — Московский архив Министерства юстиции.
МГАМИД — Московский главный архив Министерства иностранных дел.
НПК — Новгородские писцовые книги.
ОФР — Очерки феодальной России.
ПКМГ — Писцовые книги Московского государства.
ПКРК — Писцовые книги Рязанского края.
ПРП — Памятники русского права.
РД — Русский дипломатарий.
РИБ — Русская историческая библиотека.
РФ А — Русский феодальный архив XIV —первой трети XVI вв. / Подг.
текста и коммент. А. И. Плигузова и Г. В. Семенченко и др., под
ред. В. И. Буганова. М., 1986—1992. Вып. I —V.
ТКДТ — Тысячная книга 1550 г. и Дворовая тетрадь 50-х гг. XVI в.
ЦИАМ — Центральный исторический архив Москвы.
ЧОЛДП — Чтения в Обществе любителей духовного просвещения.
СОДЕРЖАНИЕ
Юрию Георгиевичу Алексееву — 80 лет
B. А. Аракчеев, С. В. Стрельников. Юрий Георгиевич Алексеев 5
А. А. Осипов, И. И. Люсов, о. Николай (Епишев). Жизнь ученого:
рука на пульсе истории 25
C. А. Фетищев. Юрий Георгиевич Алексеев — руководитель студенческого
научного семинара 28
История Русского государства и права
А. Ю. Дворниченко. А. Е. Пресняков — исследователь Киевской Руси 35
Н. А. Соболева. К вопросу об удостоверении русских актов в контексте
восточно-римского права 47
A. В. Майоров. Борьба за Берестье в 1182 г. по сведениям Полоцкой
летописи В. Н. Татищева и польских средневековых хроник 62
Н. В. Штыков. К истории складывания аппарата управления тверских
князей в XIII —начале XIV вв 70
B. А. Кучкин. К изучению договора 1390 г. Василия Дмитриевича
с Владимиром Серпуховским 76
А. О. Беляев. К вопросу о формировании идеи независимости Русского
государства во второй половине XV в 91
C. В. Васильев. О функциях «соков» в связи с проблемой древнерусских
«ябетников» и «ябедничеством» Судебника 1497 г 100
К. В. Петров. Договор «изорника с государем» Псковской Судной грамоты
(реконструкция) ИЗ
С. Н. Кистерев. Неделыцик XV —XVI вв.: происхождение термина 127
М. М. Кром. Путная печать Ивана IV 140
И. Я. Фроянов. Комментарий к статье 98 Судебника 1550 г 145
E. Н. Швейковская. Подьячие съезжих изб ведомства Устюжской четверти
в первой половине XVII в 156
Русская церковь в XV—XVII вв.
М. В. Корогодина. Правила о крестном целовании 171
О. А. Абеленцева. К вопросу об избрании преемника митрополита Ионы
в 1461 г 179
А. И. Алексеев. Заметки о религиозности Ивана III 187
М. С. Черкасова. Источники по истории Вологодско-Пермской епархии
в XVI —первой четверти XVII в 202
496
Содержание
А. И. Папков. Формирование сети православных храмов в южных уездах
Российского царства в конце XVI —начале XVII в 214
Проблемы социально-экономической истории и генеалогия
С. В. Стрельников. Потомки Петра Ордынского и Карашская слобода .... 223
А. В. Кузьмин. Из истории можайских землевладельцев
в XIV —начале XV в. (Вельяминовы, Валуевы, Новосильцовы) 230
Е. Н. Ланько. К вопросу о торговле и сборе пошлин в Тверской земле
XIV —XV вв 254
М. Е. Бычкова. Династические браки русских великих князей
в XIV —XVI вв 262
К. В. Баранов. Заметка о происхождении Паисия Ярославова 268
А. Л. Грязное. Землевладение князей Кемских в XV —XVI вз 273
А. А. Фролов. Методы работы писцов в Деревской пятине Новгородской
земли во время письма 1495 — 1496 гг. и проблема реконструкции
писцовых полевых записей 299
А. А. Селин. Генеалогическая и историко-географическая заметка
о своеземцах 319
А. И. Раздорский. Питейная торговля в Вязьме в XVII в.
(по данным кабацких книг) 333
П. В. Седов. Челобитная князей Одоевских о своих родовых землях накануне
отмены местничества 338
Военная история XVI—XVII вв.
А. И. Филюшкин. Изображение Ливонской войны в русском летописании
XVI - XVII вв 347
Н. В. Смирнов. Боевые холопы в составе поместной конницы в первой
половине XVI —первой половине XVII в 369
А. Н. Лобин. Полковая артиллерия в царствование Михаила Федоровича
(1613-1645) 383
О. Ю. Куц. Татары на казачьем Дону (по материалам 1630 —60-х гг.) .... 398
Древнерусская книжная культура
Е. Л. Конявская. Софья Ярославна Тверская: «Память» княжны-инокини. . 417
М. А. Шибаев. К вопросу об атрибуции рукописей Кирилло-Белозерского
монастыря XV в. по кодикологическим данным 429
Ю. Д. Рыков. Меженина — неизвестный дьяк великой княгини второй
половины XV в. и судьба книги «Пандекты» Никона Черногорца
с записями этого дьяка 434
А. В. Сиренов. Житие Георгия Всеволодовича и Китежский летописец .... 459
А. А. Романова. К истории списков иконы Казанской Богоматери XVII в.:
Сказание об иконе Богоматери Казанской Нижнеломовской 468
М. М. Галанов. Донесение Л. Ринхубера как источник по истории
политической борьбы в России в царствование Федора Алексеевича . . 481
Список печатных трудов Ю. Г. Алексеева (2001—2005 гг.) 491
Список сокращений 494