Author: Уотлз Дж.
Tags: физиотерапия радиотерапия другие терапевтические средства психотерапия трудотерапия история новое время
ISBN: 978-5-88230-042-4
Year: 2016
Text
rs
И Джеффри УОТЛЗ
Ol
cm
uL
й
г1 S
Loi
ΓΊ
-ρ
Институт философии РАН
Джеффри
УОТЛЗ
Золотое правило
Общая редакция и предисловие доктора философских наук,
академика РАН А.А.Гусейнова
Перевод и дополнительные примечания кандидата философских
наук, старшего научного сотрудника О.В.Артемьевой
Институт общегуманитарных
исследований
Москва
2016
УДК 615.8
ББК 53.57
У 32
Джеффри Уотлз
ЗОЛОТОЕ ПРАВИЛО — М.: Институт общегуманитарных
исследований, 2016 — 346 с.
Общая редакция и предисловие доктора философских наук,
академика РАН АА.Гусейнова
Перевод и дополнительные примечания кандидата философских наук,
старшего научного сотрудника О.В.Артемьевой
От переводчика: Выражаю глубокую благодарность Р.Г. Апресяну, Чжан
БайчунЮу К.В. Карпову, МЛ. Корзо, И.Р. Насырову, A.A. Сочилину,
А.Р. Фокину за помощь в работе над переводом.
В книге американского ученого Джеффри Уотлза рассмотрена история
Золотого правила, а также широкий спектр его значений в различных контекстах,
начиная от Конфуция и греческих мыслителей, через иудейскую и христианскую
традиции, философов Нового времени до современных философских и
теологических споров о его природе и значении. Большое внимание уделено
психологическим и логическим аспектам правила, а также попыткам его широкого
внедрения в бизнес-практику США в XX веке.
Автор выступает против односторонних интерпретаций Золотого правила и
на его примере раскрывает целостность моральной жизни в ее эмоциональных,
интеллектуальных и духовных проявлениях. В работе обобщена богатая и
разнообразная информация о Золотом правиле и теоретических опытах его
интерпретации, одновременно в ней показана его эффективность при решении
современных нравственных проблем.
Книга предназначена для специалистов и студентов в области культурологи,
этики, психологии, религиоведения, а также для широкого круга читателей,
интересующихся вопросами морали и межчеловеческого общения.
ISBN 978-5-88230-042-4
©Дж. Уотлз, 2016
© О.В. Артемьева, перевод, 2016
© A.A. Гусейнов, вступительная статья, 2016
© Институт общегуманитарных исследований, 2016
Взаимность или автономия воли?
Золотое правило нравственности гласит: «Как Вы хотите, чтобы с
Вами поступали люди, поступайте и Вы с ними». Оно является одним
из древнейших, распространенных и специфичных нравственных
требований. Древнейших: оно возникает в середине первого тысячелетия до
нашей эры. Точнее говоря, не возникает, а приобретает окончательную
формулировку, дошедшую до наших дней. На самом деле оно еще
древней, ибо письменную (словесную) формулу правила нельзя
отождествлять с реально практикуемыми людьми нравственными
отношениями, отражением и выражением которых эта формула является, подобно
тому, как законы логики и правила грамматики нельзя отождествлять с
реальными фигурами мышления и речи, которыми мы все пользуемся
в своей естественной речи. Люди действовали в духе золотого правила
до того, как оно было выделено и зафиксировано мыслителями. И даже
сегодня после тысячелетних усилий по популяризации золотого
правила и споров вокруг его понимания многие из тех, кто вполне
принимает это правило и действует в его логике, никогда о нем не слышали и уж
как минимум не держат его в памяти. А то, что нормальные нравственно
здоровые люди руководствуются этим правилом, и мыслят и поступают
в его духе, — это очевидно. Объясняя близким свой поступок, которым
они могут быть недовольны, разве мы не говорим в качестве оправдания:
«Войдите в мое положение»? Желая получить совет в трудной ситуации,
разве мы не спрашиваем, например, друга: «А как бы ты поступил на
моем месте»? Подчеркивая нравственную недопустимость какого-то
действия, не скажем ли мы в качестве укора: «А тебе бы понравилось, если
бы с тобой так поступили»? Распространенных: оно возникает
приблизительно в одно и то же время во всех древнейших культурах и прочно
вошло в их ткань. Оно представлено во всех религиях, являясь одним
из самых несомненных и важных их нравственных инвариантов. Его
мы находим в изречениях Конфуция, Будды, заповедях Иисуса Христа,
хадисах Мухаммеда, гномах Фалеса, в «Махабхарате», этом знаменитом
памятнике древней Индии, в Библии, оно было и до сегодняшнего дня
остается темой размышлений философской и религиозной литературы.
Словом, золотое правило нравственности является общечеловеческим
не только по идейному содержанию, но и в качестве исторического
факта. Специфичных: оно в более полной мере, чем какое-либо иное требо-
3
А.А.Гусейнов
вание выражает своеобразие нравственности. В известном смысле его
можно считать синонимом нравственности. Оно не предписывает какое-
либо определенное содержательное действие, как, например, помогать
бедным, быть сдержанным и т.п. Золотое правило выявляет устойчивую
архитектонику (строение) всякого нравственного действия как
отношения, разворачивающегося между индивидом (личностью) и другими
людьми (ближними), и оно задает общую схему поведения в рамках этих
отношений. Эта схема, к более конкретному анализу которой мы
вернемся позже, предполагает, что действующий индивид сам задает смысл
межчеловеческих отношений, исходя из того, что он считает наилучшим,
а чтобы удостовериться, действительно ли этот смысл является
наилучшим или нет, оно обязывает взглянуть на эти отношения как бы глазами
других, так, как если бы он сам был на их месте. Золотое правило
рассматривает человека а) в модусе долженствования и б) во всечеловеческой
гуманистической перспективе. Оно исходит из того, что нравственный
индивид есть ответственный субъект, который сам формирует себя,
задавая всечеловеческий смысл своему существованию.
Книга американского исследователя Джеффри Уотлза «Золотое
правило», предлагаемая русскоязычному читателю в прекрасном переводе
кандидата философских наук О.В. Артемьевой, представляет собой
развернутый очерк истории и теоретических интерпретаций этой нравственной
истины.
1
Появление Золотого правила на первый взгляд может показаться
чудом. В самом деле, оно возникает одновременно в разных культурах,
которые не были связаны между собой. Далее, оно с самого начала имеет
завершенную лаконичную форму и сегодня звучит также, как в устах
сановника ассирийского царя премудрого Ахикара (VII в. до н.э.), отца
китайской нации Конфуция (VI-V вв. до н.э.), иудейского мудреца Гиллеля
(I в. до н.э.), других древних учителей человечества. И еще один
удивительный момент: оно отличается гуманистической широтой, которая
даже в нашу глобализирующуюся эпоху остается вдохновляющим
идеалом. В действительности все эти особенности золотого правила, в силу
которых оно как бы выпадает из исторического контекста, психологии и
социологии своей эпохи и утверждает себя как законченную
вневременную истину, говорят о следующем: наряду и в отличие от внешней
реальности, видимым образом детерминирующей наше сознание и поведение,
существует еще особая, независимая от нее духовная реальность, одним
4
Взаимность или автономия воли?
из воплощений и свидетельств которой это правило как раз и является.
Золотое правило выражает элементарную первооснову
духовно-практической жизни и в этом качестве является истиной, которая светит
изнутри и дана, увидена в законченном виде. Оно является началом, которое
ни из чего не выводится, напротив, из него выводится все остальное. С
этой точки зрения одинаковости формулы золотого правила всюду, где
она встречается, приходится удивляться также мало, как, например, той
очевидности, что день и ночь сменяют друг друга, или тому факту, что
дважды два всегда дает один и тот же результат. Разумеется, остается
вопрос, почему такое непосредственное проникновение в духовную
реальность произошло именно тогда, когда это произошло. Ответ на него
связан с самой историей духовного развития человека, с тем поворотом в
этой истории, который произошел в середине первого тысячелетия до
нашей эры и который немецкий философ XX века Карл Ясперс назвал
осевым временем. «Новое, возникшее в эту эпоху в трех упомянутых
культурах (в Китае, Индии и на Западе — А.Г.), сводится к тому, что человек
осознает бытие в целом, самого себя и свои границы. Перед ним
открывается ужас мира и собственная беспомощность. Стоя над пропастью, он
ставит радикальные вопросы, требует освобождения и спасения.
Осознавая свои границы, он ставит перед собой высшие цели, познает
абсолютность в глубинах самосознания и в ясности трансцендентного мира. Все
это происходило посредством рефлексии. Сознание осознавало сознание,
мышление делало своим объектом мышление»1. В это переломное время,
в силу чего, собственно, оно и стало переломным, зародились мировые
религии, возникли основные категории мышления и универсально
расширился весь духовный горизонт человека. Возникшее золотое правило
было вписано в этот процесс, стало одним из его значимых элементов. В
первую очередь оно было связано с открытием человека,
индивидуализированное™ его деятельности, роли разума в ней, что было важнейшим
вектором и смыслом происходившего в осевое время духовного
переворота.
Духовный переворот осевого времени был в то же время радикальным
поворотом, отказом от ограниченности предшествующей духовной
формации, которая характеризовалась природной (племенной) узостью
отношений и мифологической скованностью сознания. Это хорошо видно
на примере золотого правила. Предшествовавшее осевому времени доци-
вилизационное ( догосударственное, родо-племенное) состояние в том,
Репере К. Смысл и назначение философии. М.: Политиздат, 1991. С. 32
5
А.А.Гусейнов
что касается его нормативной основы, держалось на двух
фундаментальных принципах: а) изначальном и безусловном разделении людей на
«своих» и «чужих»; б) коллективной ответственности индивидов в пределах
кровно-родственной общности. Базовой основой общественной
дисциплины была идея равного возмездия, воплощенная в институте талиона:
жизнь за жизнь, око за око, зуб за зуб. Золотое правило представляет
собой отрицание и этих принципов и их непосредственного воплощения в
талионе. Оно задает новую нравственную перспективу, в которой а)
формулируется изначальное человеческое равенство всех людей помимо и
поверх их групповых и иных социо-природных различий и б)
утверждается принцип индивидуальной ответственности поведения. Именно этим
— тем, что золотое правило отрицает предшествующий нравственный
порядок, — можно объяснить его предельную, абстрактно-завершенную
гуманистическую широту. Такова, видимо, природа всех идеальных схем
и конструктов: они строятся, как правило, от противного, являются не
столько выражением футурологических прозрений, сколько результатом
неприятия, отрицания существующего положения вещей в самой его
основе. Их вдохновляющая сила не в том, что они предвидят будущее, а в
том, что они решительно порывают с прошлым. И если сегодня золотое
правило, сформулированное две с половиной тысячи лет назад, вполне
сохраняет свою жизненную актуальность, быть может, даже
оказывается еще более злободневным, чем в прошлом, то это помимо всего
прочего еще и потому, что сохраняется, постоянно воспроизводится и
поддерживается (в том числе и усилиями теоретиков морали) та общественная и
регулятивная варварская практика, в ходе которой и для преодоления
которой оно возникает и существует.
2
Джеффри Уотлз не рассматривает предысторию золотого правила, что
вполне возможно, объясняется тем, что она плохо изучена, хотя он и
делает по этому поводу точное замечание, согласно которому в христианстве
«правило выражало отказ от принципа возмездия». Но зато он дает
развернутое изложение и анализ его истории, чему посвящена большая часть
книги. Автор довольно полно охватывает источники, в которых
упоминается золотое правило, удачно дополняя с этой целью основной текст
развернутыми примечаниями; основную же свою задачу он видит в том,
чтобы осмыслить его особую интегрирующую роль в моральной жизни
человека в целом. Поэтому основное внимание он уделяет
интеллектуально-духовным традициям, в которых золотое правило рассматривает-
6
Взаимность или автономия воли?
ся как основной этический принцип: конфуцианской, иудаистской,
христиански-западной.
В учении Конфуция золотое правило выделено как слово, которым
можно и следует руководствоваться всю жизнь. Оно при этом — не
жесткая норма, а трудно достижимая задача, некое руководство моральной
жизни, предполагающее правильное применение в многообразии
жизненных отношений и человеческих характеров. «Если западные
философы ломали голову над прояснением Золотого правила, анализируя
противоположные примеры, — пишет Уотлз, — то ранняя китайская мысль
такую задачу перед собой не ставила». Перед ней не стояла
гносеологическая проблема истинности правила, а лишь вопрос об усилиях,
направленных на то, чтобы ему следовать. Моральное учение, согласно
конфуцианскому взгляду на мир, не требует доказательства своей истинности, ибо
оно само есть критерий истинной жизни. Золотое правило как
квинтэссенцию морали следует рассматривать в контексте становления,
духовного развития человека. Оно представляет собой не внешнюю норму и
не фиксированную добродетель, а прежде всего конкретные отношения.
И оно предполагает особую практику, связанную с воображаемой
сменой ролей, с опытом и интуицией. Основное место, где дается
конфуцианская формула золотого правила, звучит так: «Цзы-гун спросил: Можно
ли всю жизнь руководствоваться одним словом? Учитель ответил: «Это
слово — взаимность. Не делай другому того, чего не желаешь себе»2.
Китайское слово шу, переведенное здесь как «взаимность», другими
авторами переводится как «забота о людях», «великодушие», «сострадание»,
«прощение», «снисходительность». Все эти понятия вполне можно
считать уместными, законными конкретизациями золотого правила по
Конфуцию.
В греческой и римской античности можно найти много прямых и
косвенных упоминаний золотого правила, начиная с рассказанного
Диогеном Лаэртским свидетельства, когда на вопрос «Какая жизнь самая
лучшая и справедливая?», Фалес ответил: «Когда мы не делаем сами того, что
осуждаем в других»3, и кончая апеллирующими к золотому правилу
моралистическими сентенциями Сенеки. Однако оно для философов
оставалось лишь одним из случаев практического благоразумия и могло
вполне соседствовать с прямо противоположными утверждениями (о том же
2 Конфуций. Лунь Юй 15:23 // Древнекитайская философия: Собр. текстов в 2 т.
Т. 1. М.: 1972. С. 143.
3 Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов.
М.: Мысль, 1986.
7
А.А.Гусейнов
Фалесе и тот же Диоген Лаэртский, например, рассказывает, что на
вопрос «Когда легче всего сносить несчастье?» тот ответил: «Когда видишь,
что врагам еще хуже»). Как пишет Уотлз, в ту эпоху «не существовало
канонической версии правила — такой, чтобы авторы, пишущие по
данному предмету, могли считать, что предлагают варианты той формулы,
которую все ценят и знают наизусть. Ни один автор не использовал максиму
Золотого правила в качестве центра, в котором сходились самые важные
темы». Существуют, по крайней мере, две особенности античного
мышления, которые не позволяли рассматривать Золотое правило в качестве
организующего центра нравственной жизни: а) обоснование
нравственных максим в качестве требований разума и б) акцент при рассмотрении
поведения на самости и стремлении к счастью. Философии для
осмысления этического статуса Золотого правила понадобилась посредствующая
роль христианства.
Золотое правило мы находим также в иудаистской традиции, из
которой как ее принципиальной расширение и качественное
преобразование выросло христианство. В ней оно возникает во II веке до н.э. в рамках
стремления раскрыть единство заповедей Десятисловия и Торы в целом.
Кульминацией является позиция учителя Гиллеля, который в ответ на
просьбу язычника получить краткое (чтобы можно было выслушать, стоя
на одной ноге) выражение мудрости Торы сказал: «Не делай никому того,
что ты не хочешь, чтобы было сделано тебе. Это вся Тора. Остальное —
комментарии»4. Гиллель выделяет Золотое правило без привычной к тому
времени ссылки на ту же Тору, в частности, задоведь любить ближнего
как самого себя (Лев. 19:18), а как самодостаточный принцип, по
отношению к которому Тора может рассматриваться как толкование. Обобщая
иудаистскую традицию освоения Золотого правила, Уотлз пишет:
«Причина того, что Золотое правило считают принципом, состоит не в том, что
только оно одно адекватно выражает личную мораль (и вытесняет
другие наставления, например такие, как "Возлюби ближнего своего, как
самого себя"). По моему убеждению, причина скорее кроется в том, что
существует единство моральной жизни, и Золотое правило представляет
собой один из способов формулирования этого единства». Соглашаясь с
этим утверждением, уместно добавить, что Золотое правило потому и
может играть интегрирующую роль по отношению к моральной жизни в
целом, что в нем именно личностное начало является исходным пунктом и
основанием действия. Не этим ли объясняется центральная роль Золото-
4 Schab 31А
8
Взаимность или автономия воли?
го правила в учении, для которого нет ни эллина, ни иудея, а есть только
люди, каждый из которых несет в себе божественное начало и, как
говорит апостол Павел, есть «во всем Христос» (Кол. 3:11)?!
Золотое правило в этическом учении Иисуса Христа5 — это вызов,
такой же вызов, как и все это учение, и практический вызов для каждого
нравственно ответственного человека, и теоретический вызов для
специалиста, пытающегося найти его разумное объяснение. Дело в том, что
евангельская моральная программа, которую кратко можно определить
как этику любви, с одной стороны, является в современном мире
общепризнанной, хотя часто и без ссылки на сами Евангелия и на Иисуса
Христа как основателя учения, а с другой стороны, она противоречит всем
господствующим общественным устоям и практикуемым нравам.
Достаточно сказать, что Иисус призывал не отвечать злом на зло, не
противиться злу силой, прощать врагов. На уровне общих целей и идеалов все
согласны с тем, что насилие есть зло, нет философов, духовных лидеров,
которые проповедовали бы войну и насилие, нет политиков, которые, как
они говорят, не боролись бы за мир. В то же время вся структура
современных обществ предполагает наличие армий, вооружений, полиции,
тюрем, а общественное сознание на всех уровнях (и на обыденном, и на
теоретическом) находит оправдания для насилия в разнообразных формах
и ситуациях. Что этика ненасилия, любви и милосердия и современная
цивилизация несовместимы между собой — это вещь настолько
очевидная, что обойти ее невозможно. Весь вопрос в том, какую сторону занять:
встать ли на этическую, нравственную позицию и поставить под вопрос
современную цивилизацию, как это сделали великие моралисты нашего
времени, как, например, Л.Н. Толстой, Махатма Ганди, Альберт Швейцер,
или говорить от имени цивилизации и под нее приспособить
нравственное учение, как это делают большинство авторов, в том числе и автор
данной книги. Золотое правило встречается в двух евангелиях, от Матфея и
от Луки. В обоих случаях оно вписано в проповеди Христа, излагающие
основные положения его нравственного учения, в качестве обобщающего
положения, суммирующего все другие заповеди. И в том и в другом
случае он связывает действия по логике Золотого правила с характером
отношения человека к ближнему и сравнивает с образцом небесного отца.
5 В Евангелиях оно встречается дважды (Мф.7:2; Лк. 6:31) и оба раза как
обобщенная характеристика основных нравственных заповедей Иисуса. Наиболее
развернутой и адекватной сути правила считается формула из Евангелия от
Матфея: «Итак, во всем, как хотите, чтобы с Вами поступали люди, поступайте
и Вы с ними, ибо в этом закон и пророки».
9
А.А.Гусейнов
Соотношение этих двух аспектов — взаимности отношений и
предельно высокого стандарта — составляет, по мнению Уотлза, особое
внутреннее напряжение и специфику христианской версии Золотого
правила. Автор прежде всего точно замечает, что взаимность Золотого правила
нельзя путать с правилом возмездия, предполагающим, что надо платить
добром за добро и злом за зло, с другими ограниченными формами
взаимности («возвращай оказанные услуги», «что посеешь, то и пожнешь» и
др.). Она предполагает милосердность отношений без расчета на
ответное действие, ибо какая заслуга любить любящих, это делают и грешники.
Взаимность Золотого правила вытекает из такой любви к ближнему,
которая есть естественное выражение чистоты его сердца, простое следствие
его доброты. Это — такая жизненная позиция, которая невозможна сама
по себе и которую невозможно разумно понять, если не понять, что речь
идет о том, чтобы быть милосердным, как милосерден отец небесный,
который повелевает солнцу восходить над злыми и добрыми и
посылает дождь на праведных и неправедных, если не учесть, что царство
небесное как награда за добродетель находится не впереди, а сзади, в самой
душе, является не результатом поступков, а их истоком. Эта связь
между взаимностью и высоким божественным стандартом поведения, в силу
которой взаимность уже по сути дела перестает быть взаимностью,
составляет настоящую головоломку, ибо трудно отделаться от чувства, что
этот стандарт, особенно в той части, в которой речь идет о таких высоких
требованиях, как любить и прощать врагов или раздать все имущество
бедным, превышает собственно человеческие возможности и даже
нормы благоразумия. Дж. Уотлз выходит из такого затруднения, используя
типичный прием такого аналитического расчленения понятия, которое
снимает противоречие, подобно тому, как в жизни снимаются конфликты
благодаря тому, что сами конфликтующие стороны разводятся в разные
стороны. Он предлагает различать в составе христианского
нравственного канона наставления божественного ранга, которые предназначены
лишь избранным апостолам, и наставления для остальных, «которые при
разумной интерпретации остаются возвышенными, хотя и
осуществимыми, поскольку каждый последователь духовно оснащен, чтобы
дорасти до них». Соответственно он выделяет несколько уровней
евангельского Золотого правила. Правда, надо заметить, что он вынужден идти на
уязвимые компромиссы. Так, аргументируя, что высокий стандарт любви
к врагам не отменяет благоразумия, в частности, не требует вступления
на путь пацифизма, он пишет, что «ни одно из религиозных наставлений
Иисуса, адресованных индивиду, не исключает прав использовать силу в
10
Взаимность или автономия воли?
случае народной самообороны». На это уместно заметить, что Иисус
своей этикой выводит человека в другой мир, призывает «не заботиться о
том, что нам есть, или что пить, или во что одеться», ибо этим заняты и
язычники, а искать «прежде царства Божия и правды его» (Мф. 6:32-33),
он наставляет людей становиться другими, задавать своими действиями
такую реальность, где нет разделения на нации и где, разумеется, не
может вообще возникать вопрос о национальной обороне.
Философы и теологи средних веков в их усилиях укрепить
христианскую веру разумными доводами и соединить ее с греческой философией
рассматривали Золотое правило и как естественный закон, записанный в
сердце каждого, в том числе неверующего, и как требование веры,
которое имеет для человека одухотворяющее значение и свидетельствует об
изначальной замкнутости его воли на добрые дела. При всех различиях в
аргументации христианские мыслители не ограничивались
соображениями благоразумия и связывали Золотой правило с той твердостью духа,
источник которой заключен в связи человека с Богом. Как пишет Фома Ак-
винский, подобие Богу предшествует подобию с ближним. Человеческое
начало, связанное с взаимностью отношений, не существует для него, как
и для других средневековых мыслителей, в отрыве от причастности
человека к Богу. Новое время разорвало эту связь, сведя, в конце концов,
Золотое правило к его непосредственному содержанию взаимности
отношений между людьми и подвергнув критике с точки зрения требований
разума. Поворотным пунктом стала позиция Томаса Гоббса, включившего
Золотое правило в свою договорную концепцию происхождения
государства. Гоббс считал, что естественное состояние людей, которое
предшествует государству, в ходе преодоления и для преодоления которого
последнее возникает и существует, есть состояние войны всех против всех.
Это состояние объясняется неограниченной свободой , в силу которой
все имеют право на все и, реализуя его, попадают в ситуацию
непрерывной борьбы. В результате оказывается под угрозой безопасность людей.
Единственный разумный выход из этого тупика — это такое ограничение
первоначальной свободы, когда каждый «довольствуется такой степенью
свободы по отношению к другим людям, которую он допустил бы у
других людей по отношению к себе». Договорное объединение людей на этой
основе и под началом суверена, обладающего монополией на применение
силы для поддержания мирного порядка, составляет суть государства.
Отношения в государстве регулируются рядом разумно обоснованных
естественных законов, которые резюмируются в простом, легком,
доступном всем правиле: не делай другому того, чего ты не желал бы, чтобы было
11
А.А.Гусейнов
сделано по отношению к тебе. Золотое правило в таком понимании
является общедоступным аналогом принципа взаимного ограничения
свободы, на котором держится государство. Это был совершенно новый
подход, в рамках которого Золотое правило объясняется как требование
разума без апелляции к религиозной метафизике, замыкается на
реальный интерес безопасного существования индивидов, увязывается с
договорным характером отношений между людьми. Он стал превалирующим
в философской литературе, в которой основной упор делается на
обоснование Золотого правила, в силу чего оно получает различную
интерпретацию в рамках различных философских систем и под вопросом
оказывается его изначальный статус как основного нравственного принципа. В
книге Дж. Уотлза прослежена история философской интерпретации
Золотого правила в эпоху Просвещения (в трудах Локка, Лейбница, Канта).
Он также подробно рассматривает современные исследования и споры в
философской и психологической литературе по этому предмету, которые
хотя отдельными фрагментами и известны русскому читателю, но тем не
менее в таком систематизированном и полном виде появляются впервые
и представляет особый интерес.
Линия рациональной критики и десакрализации Золотого правила
была для Нового времени специфичной и превалирующей, но не
единственной. Уже в том же XVII веке, когда творил Гоббс, в Англии
появляются несколько фундаментальных книг, выдержанных в идущей из
средневековья религиозной традиции (уместно заметить, что в их названиях
впервые появляется закрепившийся впоследствии за рассматриваемым
нравственным требованием термин Золотое правило). Дж. Уотлз
подробно рассматривает одну из них — работу Б. Кэмфилда «Всобъемлющее
правило праведности...». Он также внимательно прослеживает историю
рассмотрения Золотого правила как религиозной (евангельской) истины
и, что особенно ценно и само по себе и для русского читателя в
особенности, показывает, как она воплотилась в нравственном опыте Америки
конца XIX-XX веков, посвятив этому главу с говорящим названием
«Золотое правило отцовства и братства человека».
з
Изучение едва ли не каждой философской темы сопряжено с той
трудностью, что ею порождена такая масса литературы, которую невозможно
всю охватить. Это относится и к Золотому правилу. Дж. Уотлз
ограничивает свой очерк источниками, представленными на английском,
немецком и французском языках, что включает его труд в пространство ис-
12
Взаимность или автономия воли?
следований и дискуссий западного мира и одновременно дает хорошее
представление о них. Судьба Золотого правила на русской почве
осталась вне его внимания. Представляя русскому читателю его книгу,
уместно хотя бы вкратце попытаться дополнить его в этой части. Не претендуя
на полноту обзора, следует назвать ряд исторических имен: Д.И.
Фонвизина, П.Я. Чаадаева, B.C. Соловьева, но прежде всего Л.Н. Толстого, П.А.
Кропоткина, которые отводили ему центральное место в своих
моральных учениях, а также публикации современных отечественных авторов.
Д.И. Фонвизин в сочинении «Опыт русского сословника» (впервые
напечатано в журнале «Собеседник любителей российского слова» за 1783 г.
(ч. I, IV, X)), разъясняя различие между синонимичными понятиями
беспорочности и добродетели, прямо ссылается на различие между
негативной и позитивной формулировками Золотого правила. Приведем
полностью этот небольшой текст: «Часто без разбору говорится: он ведет жизнь
беспорочную, добродетельную, честную; но чтоб узнать, все ли сии
выражения единообразно употреблять можно, надлежит определить разум
каждого.
Беспорочность поставляет себе правилом не делать того другому, чего
бы не пожелал себе. Добродетель распространяет сие правило гораздо
далее и велит делать то другим, чего бы пожелал себе. Беспорочность
обыкновенно меньше заслуживает похвалы, нежели добродетель. Первая
может происходить и от страха наказания; но последняя есть великодушное
стремление человека жертвовать другому своим благосостоянием. Чем
таковая жертва важнее, тем славнее добродетель.
Состояния людей так многообразны, что при различении
добродетели от беспорочности необходимо надобно рассмотреть внимательно,
какой человек, в какое время и в каких обстоятельствах сделал доброе дело.
Иногда беспорочность достойна похвалы гораздо больше, нежели
самая добродетель. Богатый человек, не расстраивая нимало своего
состояния, помог бедному некоторым подаянием. Угнетенный нищетою
возвратил отданную ему на сохранение вещь, о которой никто не знал, что
она у него в сохранении. Один изъявил добродетель, другой
беспорочность; но которая должна большего почтения? Можно сказать, что
беспорочность бедного есть уже добродетель, а добродетель богатого есть
только что беспорочность»6.
В этом фрагменте существенно, что Фонвизин обращается к
Золотому правилу для разъяснения смысла нравственных понятий, считая его
6 Фонвизин Д.И, Собр.соч. в 2 т. Т. 1. Москва-Ленинград: Гос. изд. худ.
литературы, 1959. С. 127.
13
А.А.Гусейнов
тем самым наиболее подходящей для этого иллюстрацией. Таким
косвенным отождествлением нравственности с Золотым правилом он вероятнее
всего следовал не отечественной традиции, а западным влияниям:
основание так думать состоит в том, что он ранее переводил книгу Сэмюэла
Кларка «Существование и атрибуты Бога», которая прямо примыкала и
позднее печаталась вместе с его рассматривающей Золотое правило
работой о естественной религии и религии откровения. При этом для
Фонвизина было важно, что речь шла о евангельском положении, так как он
не принимал точку зрения современных ему французских просветителей,
отрывавших нравственность от религии. Еще один момент достоин быть
отмеченным: он рассматривает данное правило не как равную себе
абстракцию, а как допускающее и требующее конкретизации направление
нравственно ориентированных суждений, вплоть до того, что негативная
формула может оказаться более предпочтительной, чем позитивная, хотя
сама по себе она стоит ниже.
Петр Яковлевич Чаадаев обращается к Золотому правилу во втором
философическом письме. Он связывает его с тем обстоятельством, что
данная человеку свыше таинственная способность, лежащая в основе его
возвышенных мыслей и поступков, находится в противоречии с его
естественным и единственно исходящим от него самого стремлением к
своей выгоде. Это противоречие неустранимо, потому что не устранима
органичная человеку нацеленность его действий на то, чего мы желаем для
самих себя. «И потому, - пишет он, явно имея в виду евангельскую
заповедь, - высший разум, выражая свой закон на языке человека, снисходя к
нашей слабой природе, предписал нам только одно: поступать с другими
так, как мы желаем, чтобы поступали с нами»7. Это правило, полагает он,
свидетельствует об ограниченности нравственных возможностей
человека, его неспособности постичь и достичь абсолютного блага.
Золотое правило входит фрагментом в этическую систематику
Владимира Сергеевича Соловьева, но играет в ней скорее иллюстративную
роль, чем концептуальную. Раскрывая природу жалости, которая
является низшей формой альтруизма, Соловьев критикует взгляд Шопенгауэра,
с точки зрения которого сострадание является необъяснимым
(иррациональным) отождествлением двух совершенно чуждых друг другу особей.
Его не устраивает понимание морали как внешнего обруча,
стягивающего разрозненных индивидов. С его точки зрения все существа
изначально связаны как части целого. «Истинная сущность жалости не есть про-
7 Чаадаев П.Я. Поли. собр. соч. и избр. письма. Т. 1 М.: Правда, 1991. С. 349.
14
Взаимность или автономия воли?
стое отождествление себя и другого, а признание за другим собственного
(ему принадлежащего) значения — права на существование и
наибольшее благополучие. — Эта идея жалости, взятая в своей всеобщности и
независимо от субъективных душевных состояний, с нею связанных (т.
е. взятая логически, а не психологически), есть правда и справедливость:
правда, что и другие существа однородны и подобны мне, и
справедливо, чтобы я относился к ним, как к себе»8. Альтруизм как высшее начало
добра, оправданию которого посвящена вся этическая система
Соловьева, включает в себя два неявно представленных уже на стадии жалости
правила, совпадающие с негативной и позитивной формулами Золотого
правила, которые суть соответственно правило справедливости и
правило милосердия: «1) не делай другому ничего такого, чего себе не хочешь от
других, и 2) делай другому все то, чего сам хотел бы от других»9. В
действительности, считает Соловьев, справедливость и милосердие не
существуют раздельно, вне связи друг с другом: первое правило предполагает
и милосердное отношение, ибо, если я жалею другого, то буду и помогать
ему, а второе правило можно также считать правилом справедливости,
ибо без этого будет непонятно социальное измерение нравственности, ее
внутренняя связь с правом. Он объединяет их в одно: «Никого не обижай
и всем, насколько можешь, помогай (Neminem laede, imo omnes, quantum
potes, juva)»10. Скромное место, которое Соловьев отводит Золотому
правилу, объясняется, по-видимому, тем, что оно слишком эмпирично и
сводит нравственность к отношениям индивидов, в то время, как сам он
рассматривает ее как то, что от Бога и может быть реализовано только в
перспективе Богочеловечества.
Лев Николаевич Толстой рассматривал Золотое правило
нравственности как квинтэссенцию христианской морали, которая была для него
синонимом морали как таковой в ее подлинном содержании. Хотя Толстой
был радикальным критиком официального христианства, он считал себя
христианином, последователем учения Иисуса Христа, который в его
понимании — не Бог, не сын Бога, а выдающийся духовный реформатор. Он
противопоставил символу веры Нагорную проповедь, развив это
убеждение в цельное религиозно-нравственное мировоззрение. Толстой дал
свою версию Нагорной проповеди, сведя ее к пяти заповедям,
противостоящим Декалогу:
8 Соловьев B.C. Оправдание добра // Соловьев B.C. Соч. в 2 т. Т. 1. М.: Мысль,
1988. С. 54
9Тамже.С. 168.
10 Там же.
15
А.А.Гусейнов
« 1) Не сердитесь; 2) не забавляйтесь похотью блудной; 3) не клянитесь
никому ни в чем; 4) не судите и не судитесь и 5) не делайте различия
между разными народами; не знайте царей и царств». Все они сводятся к
одному поучению, «в котором заключаются все эти правила, закон и
пророки: все то, что желаете, чтобы делали для вас люди, то сделайте им»11.
Толстой многократно и в теоретических работах и в публицистических
текстах говорит о Золотом правиле, подчеркивая и варьируя ряд мыслей:
Оно 1) совпадает с нравственностью в ее практической части; 2)
суммирует нравственность в этой части,полагая, что все моральные истины,
выраженные прежде всего в пятисловии Иисуса, можно рассматривать в
качестве выводов, естественных следствий из данного правила, основным,
самым очевидным и важным из которых является отказ от насилия («И
потому на вопрос о том, как поступать относительно тех людей, которые
будут покушаться на совершение против нас всякого рода насилий,
ответ один: перестать делать другому то, чего ты не желаешь, чтобы тебе
делали»12 ; 3) записано в сердце каждого человека; человеческая душа, по
Толстому, — христианка в отличие от тела, имеющего языческую природу.
Хотя Толстой рассматривает Золотое правило главным образом в
контексте христианской морали, тем не менее, он его не замыкает
исключительно на нее. Оно, по его мнению, присутствует во всех религиях,
является их общим знаменателем, христианство в этом отношении отличается
от других религий только тем, что в нем более полно и последовательно
выражена присущая им всем идея любви, которая как раз находит в
Золотом правиле свое практическое выражение. «Истины общей всем
людям религии нашего времени так просты, понятны и близки сердцу
каждого человека, что, казалось бы, стоило бы только родителям, правителям
и наставникам вместо отживших и нелепых учений о троицах,
богородицах, искуплениях, индрах, тримуртнях и улетающих на небо буддах и
Магометах, в которые они сами часто не верят, — внушать детям и
взрослым те простые, ясные истины общей всем людям религии,
метафизическая сущность которой в том, что в человеке живет дух божий, и
практическое правило которой в том, что человек должен поступать с другими
так, как он хочет, чтобы поступали с ним, — и сама собою изменилась бы
вся жизнь человеческая»13.
11 Толстой Л.Н. Соединение и перевод четырех евангелий // Поли. собр. соч. в
90 т. Т. 24. М.: Художественная литература, 1957. С. 282.
12 Толстой Л.Н. Указ. изд. Т. 37. С. 207.
13 Толстой Л.Н. Что такое религиях и в чем сущность ее? // Указ. изд. Т. 35. С. 192.
16
Взаимность или автономия воли?
Для толстовского учения о Золотом правиле специфично то, что он
рассматривает его как акцентированное выражение внутренней свободы
человека, того фундаментального факта, согласно которому каждый
разумный индивид, что, собственно, и можно считать показателем его
разумности, является ответственным субъектом осмысленности своей
жизни. «Исполняй все люди учение Христа, и было бы царство Бога на земле;
исполняй я один — я сделаю самое лучшее для всех и для себя»14, читаем
мы в одном из первых его религиозно-нравственных сочинений «В чем
моя вера?) (гл.9). О Том же в работе «Закон насилия и закон любви»:
«Делай свое дело жизни, исполняя волю бога, и будь уверен, что только этим
путем ты будешь самым плодотворным образом содействовать
улучшению общей жизни»15.
Петр Алексеевич Кропоткин так же, как и Толстой, нравственное
учение которого он высоко ценил и чтил, видит в Золотом правиле
практическое выражение самой сущности морали, только в отличие от него он
рассматривает его в контексте «новой реалистической науки о
нравственности, освобожденной от религиозного догматизма, суеверий и
метафизической мифологии»16. Его основная идея состоит в том, что в самой
природе человека заложено начало, позволяющее отличать добро как то,
что полезно обществу, от зла как того, что вредно ему; в этом человек
наследует общественным животным. Речь не о фигуральном выражении, а о
буквальном: «если наблюдать животные сообщества не с точки зрения
заинтересованного буржуа, а как простой вдумчивый наблюдатель, —
приходится признать, что нравственное начало «Относись к другим так, как
ты желал бы, чтобы они отнеслись к тебе при тех же обстоятельствах»
встречается везде, где существует общество» ..., наше нравственное
чувство — природная способность, совершенно также, как чувство осязания
или обоняния»17. Что касается христианства, оно в понимание данного
вопроса не внесло ничего нового, так как «во всех первобытных
религиях и в самых первобытных общежитиях уже считалось и теперь считается
правилом «не делать ближнему, т.е. человеку своего рода, того, чего не
желаешь себе»18. Заслуга христианства, считает он, заключалась в
требовании прощения зла, от которого оно впоследствии само отказалось. Живое
существо всегда действует согласно своей природе и иначе действовать
14 Толстой JIM. В чем моя вера? // Указ. изд. Т. 23. С. 402
15 Толстой JIM. Указ. изд. Т. 23. Т. 37. С. 206.
16Кропоткин П.А. Этика. М.: Политиздат, 1991. С. 25.
17Тамже.С.299,300.
18Тамже.С. 108.
17
А.А.Гусейнов
не может, что, разумеется, не означает, будто нравственность
реализуется помимо разума, она, природа, лишь опосредуется разумом, и
«поступать с другими так, как он хотел бы, чтобы поступали с ним, переходит
в привычку у человека и у всех общительных животных»19. Золотое
правило выражает сознание равенства, присущее людям как общественным
существам, и именно в силу такой глубокой укорененности в самом
способе человеческого существования оно имеет также персональный
характер. Сопряженный с ним принцип равенства предполагает также
«полнейшую свободу личности», позволяющую нам «искренне и откровенно
выражать наши симпатии и антипатии к тому, что мы считаем хорошим
и дурным», бороться против лжи, грубости, насилия и всего, что
«возмущают наше чувство равенства»20.
Кропоткин мыслил Золотое правило, как и нравственность в целом, в
единстве фактического и ценностного начала, не видя никакого
противоречия между ними. Оно выражает общественный, коллективный,
совместный характер человеческого бытия и в этом смысле данное правило
есть правило взаимности. Но такой способ бытия, действия в духе
Золотого правила естественны, органичны человеку, более того, они
составляют основной вектор его жизненной активности. Поэтому взаимность
в данном случае выступает не как калькуляция интересов разных сторон,
а как способ самоутверждения нравственной личности, ее уважение к
себе. Он даже считал родом ограниченности само стремление моралистов
мыслить в категориях эгоизма и альтруизма. «Жизнь, говорил он, может
поддерживаться, лишь расточаясь», и нравственная активность — это не
обязанность, это нормальное состояние, в котором, как считал
Кропоткин, как раз и пребывает революционер-анархист. «Бороться,
пренебрегать опасностью, бросаться в воду для спасения не только человека, но
даже простой кошки, питаться черствым хлебом, чтобы положить конец
возмущающей вас неправде, чувствовать себя заодно с теми, кто достоин
любви, чувствовать себя любимым ими — все это, может быть, и жертва
для какого-нибудь болезненного философа, вроде Спенсера, но для
человека, полного энергии, силы, мощи, юности, это глубокое счастье
сознавать, что ты живешь»21.
В советский период истории России в той мере, в какой он
характеризовался господством воинствующей классовой идеологии, Золотое правило
нравственности было, что называется, не ко двору. Первые известные мне
19Тамже.С304
20 Там же. С. 307,308.
21 Там же. С. 319,314.
18
Взаимность или автономия воли?
два его робких упоминания относятся к середине 60-х годов прошлого
века и сопровождаются критическими оговорками. Это — примечание к
тому месту в изданном в 1965 году сочинению Гоббса «Левиафан», в
котором формулируется второй естественный закон, совпадающий с Золотым
правилом: «Подобный всеобщий закон оказывается далеким от
реальной действительности, объективно означающим закрепление воли
господствующего класса»22, а также выдержанная приблизительно в таком
же духе и оставшаяся совсем незамеченной маленькая справочная статья
«Золотое правило» в «Кратком словаре по этике», изданном в том же году.
(Это было первое упоминание в русскоязычной литературе самого
термина Золотое правило — до этого им не пользовались, обходясь словами
«правило», «поучение», « закон», «нравственное начало», «правило
альтруизма», а часто вообще без общего обозначения). Ситуация изменилась
и Золотое правило вошло в этическую литературу и общественное
сознание в качестве важного нравственного требования после статьи A.A.
Гусейнова «"Золотое правило" нравственности»23 в «Вестнике Московского
университета». Сер. Философия» №4 за 1972 год, вслед за которой в 1979
году появилась популярная книга того же автора под тем же названием24.
В них давалось представление об истории и содержании Золотого
правила, оно рассматривалось в рамках соотношения классового и
общечеловеческого содержания нравственности как выражение последнего, а его
происхождение связывалось с преодолением талиона. За последние годы
исследование Золотого правило обогатилось рядом работ, среди
которых, прежде всего, следует назвать серию статей Р.Г. Апресяна25: он пред-
22Гоббс Т. Соч. в 2 т. Т. 2. М.: Мысль, 1965. С. 729
23 Кавычки, в которые был заключен термин «Золотое правило», явились
результатом компромисса с догматически настроенными членами редколлегии
журнала, возражавшими против публикации статьи, - компромиссом, на который
было тем легче пойти, что в них (кавычках) крылась неопределенность: то ли
они выделяли сам термин, то ли обозначали его фигуральный характер (речь
шла все-таки не о металле), то ли выражали сомнение в его уместности.
24 А.А.Гусейнов. Золотое правило нравственности. М.: 1979, 1982, 1988. Книга
вышла массовым тиражом в 150 тысяч экземпляров (и термин золотое
правило был, конечно, уже без кавычек); была в скорости переведена на болгарский,
испанский, немецкий, словацкий языки, что свидетельствовало о насущности
нравственной темы в общечеловеческом звучании.
25 См.: Апресян Р.Г. Золотое правило // Этика: новые старые проблемы. К
шестидесятилетию Абдусалама Абдулкеримовича Гусейнова М.: Гардарики,
1999. С. 9-29; Он же. Талион и золотое правило (Критический анализ
сопряженных контекстов)// Вопросы философии, 2001, № 3; Он же. Золотое правило
в этике Аристотеля // Философия и этика. Сборник научных трудов: К 70-летию
академика АА.Гусейнова / Отв. ред. и сост. Р.Г Апресян. М.: Альфа-М, 2009. С.
157-170. Генезис золотого правила // Вопросы философии. 2013. №. 10. С. 39-49.
19
А.А.Гусейнов
ложил новый, хотя и не бесспорный, взгляд на соотношение талиона и
золотого правила, согласно которому золотое правило является не
отрицанием, а обобщением талиона и последний следует рассматривать не как
исторический пережиток, а как вполне позитивный нравственный
феномен, являющийся, в частности, посредствующим звеном между моралью
и правом; он расширил представление о генезисе Золотого правила,
показав на ряде исторических примеров (в частности, на примере
размышлений и действий Ахилла перед лицом Приама, который пришел к нему с
просьбой вернуть тело своего поверженного им сына), что оно было
представлено в реальном опыте нравственной жизни еще до того, как была
найдена его адекватная формула26. Следует также назвать статьи Э.Ю.
Соловьева и СВ. Лугового, посвященные обоснованности кантовской
критики Золотого правила27, а также ряд популярных работ28.
4
Дж. Уотлз предлагает свою интерпретацию Золотого правила, которую,
используя его же терминологию, можно назвать целостной и пластичной.
Она исходит из следующих основных положений. Золотое правило
необходимо рассматривать в его связанности с более полной философией
моральной жизни, из чего вытекает, что оно всегда контекстуально, вписано
в традиции и философские системы. Оно связано со становлением и
развитием личности, является условием и следствием ее совершенствования,
представляет собой подвижный синтез ее интуитивных, эмоциональных
и рационально-логических начал. Оно представляет собой
взаимосвязанное единство различных аспектов, которые являются одновременно
стадиями духовного роста человека: эмоционального, интеллектуального,
духовного. Исторически сложившиеся формулировки Золотого правила
выражают разные его аспекты, которые отражают его внутреннее
богатство и которые можно выстроить в такой ряд: правило эмпатии,
основывающее действия на собственных желаниях индивида — «чего себе не
26 «Даже когда правило еще не сформулировано, по его логике действует
человеческий разум» (См.: наст. изд. С. 328), пишет Дж. Уотлз, что вполне
соответствуют реализованному Р.Г. Апресяном методу исследования.
27 Соловьев Э.Ю. Кант на вечные времена // Философия и этика. Сборник
научных трудов к 70-летию академика А.А.Гусейнова. М.:2009. С. 91-103.
Луговой СВ. Золотое правило в философии Канта. http://kant-online.ru/?p=891.
28 Балашов Л.Е. Золотое правило поведения. М.: ACADEMIA, 1999; Стопович
Л.Н. «Золотое правило» нравственности как общечеловеческая ценность //
Звезда, 2008, № 2; Кочетков Г. «Золотое правило» этики // Кочетков Г. Беседы
по христианской этике. Вып. 7. М.: Свято-Филаретовский православно-
христианский институт, 2006.
20
Взаимность или автономия воли?
желаешь (желаешь), не делай (делай) того другим»; правило автономии,
предлагающее индивиду считать законом для себя то, что он считает
этически правильным для другого — «сам не делай того, что осуждаешь в
других»; правило взаимности, предлагающее брать за основу суждение о
поведении другого — «как ты не хочешь (хочешь), чтобы с тобой
поступали другие, так и ты не поступай (поступай) с ними». Еще один важный
тезис в позиции автора состоит в том, что философский и религиозный
подходы к Золотому правилу не исключают друг друга. Такой объемный
взгляд, можно предположить, вытекает из стремления автора обосновать
паритет Я и Другого, что составляет, по его мнению, которое, впрочем,
вполне соответствует основной западной интеллектуальной парадигме в
этом вопросе, основное условие правила.
Его позиция вытекает из всего проведенного им анализа
современных дискуссий по данному вопросу. Рассмотрев все основные подходы,
прежде всего, с точки зрения их ключевой задачи, заключающейся в том,
чтобы дать объяснение Золотому правилу как принципу взаимности, он
показывает: каждый из них является ценным и необходимым для
понимания идеи взаимности отношений и в то же время ни один из них не
может быть признан достаточным. Они страдают односторонностью.
Общие и специальные психологические исследования, посвященные
Золотому правилу, значительно обогатили наши представления о его
мотивах и их деформациях: симпатии, эмпатии, самообмане, эгоизме,
способности представить себя на месте другого, альтруизме; они вместе с тем
показали не только сложность психологического мира, остающегося до
настоящего времени предметом разногласий среди самих специалистов,
но и его недостаточность для понимания взаимности как основы
нравственного поведения. Тайна личности и ее нравственного поведения не
определяется исключительно знанием, как и для понимания самой роли
знания недостаточно одного психологического анализа. Философские
исследования Золотого правила ведутся в двух различных
направлениях: англо-американская философская традиция сосредоточена на
вопросе о логической последовательности правила в качестве универсального
принципа поведения, европейская континентальная философия
рассматривает по преимуществу отношения Я и Другого и лежащие в их
основе идеи (уважения, ответственности и др.). Аналитический подход
исходит из того, что универсализуемость означает применимость одних и тех
же суждений к одним и тем же ситуациям независимо от вовлеченных в
ситуацию лиц, и с этой точки зрения формула Золотого правила
является несовершенной и требует уточнения, чем многие авторы и занимают-
21
А.А.Гусейнов
ся. Он, однако, не может игнорировать тот факт, что действующие
индивиды никак (ни количественно, ни качественно, ни по своей диспозиции
в отношениях между собой) не могут быть приравнены друг к другу
настолько, чтобы можно было отвлечься от них, и неизбежно
наталкивается на контрпримеры. Европейские философы не только не отвлекаются
от действующих индивидов, а, напротив, придают существенное
значение их различию и рассматривают межчеловеческое отношение как
отношение Я и Другого, где Другой есть как раз иной, чем Я. Но они, хотя весь
их пафос направлен против навязывания , принуждения в отношениях,
не могут соединить взаимность с ассиметрией Я и Другого. Эти
подходы, которые односторонни уже по отношению друг к другу, даже
соединенные вместе оказываются недостаточными: Золотое правило не может
быть последней инстанцией, задающей моральный смысл
межчеловеческим отношениям, ибо оно само действует не в ценностном вакууме,
оказывается нравственно заряженным. Это —- одна из причин стремления
достичь уровня, «превышающего уровень морального разума» (С. 320),
под которым автор имеет в виду религиозный уровень. Словом,
имеющиеся интерпретации Золотого правила, каждая из которых
раскрывает важный его аспект, не дают целостного представления о нем. Отсюда
стремление Дж. Уотлза соединить их все. Он так и пишет: «Я выступаю
лишь против односторонности» (С. 316).
Золотое правило задает не конкретные поступки, а их общее
направление, как удачно выражается автор, «это — луч, а не карта» (С. 294). Оно
не только допускает, но и предполагает конкретизацию применительно
к ситуациям и индивидам в их практической бесконечности. Поэтому
оправдано и ценно широкое и пластичное толкование Золотого правила,
которое допускает такую конкретизацию, вменяя тем самым каждому
индивиду обязанность быть его ответственным субъектом. Вместе с тем
следует иметь в виду, что Золотое правило стягивает воедино
содержательное и персональное многообразие межчеловеческих отношений, является
их нравственным инвариантом, что обязывает рассматривать его как
самостоятельный равный самому себе принцип. В противном случае
существует опасность размывания собственного смысла и высокого стандарта
правила, злоупотребления им в морально-демагогических целях. Разве не
является чем-то подобным появление торговых контор и магазинов под
названием Золотого правила или попытки измерения экономического
эффекта его применения в бизнесе?! А чем иным, как не
злоупотреблением, следует считать утверждение, что Золотое правило может оправдать
вооруженную борьбу в рамках народной самообороны?!
22
Взаимность или автономия воли?
5
Трудности и парадоксы, с которыми сопряжены исследовательские
усилия, направленные на объяснение Золотого правила, заставляют
задуматься, а не связаны ли они с исходным его пониманием как правила
взаимности. В самом деле, если в отношении Я и Другой обе стороны
равноценны и равновелики как субъекты действия, но различны своим
положением по отношению друг другу и тем более своими материальными
характеристиками, то взаимопонимание и гармонию между ними надо
рассматривать каждый раз как не поддающееся нравственному
обобщению частное дело самих вступающих в отношения индивидов или, если
тем не менее стремиться к такому обобщению, то найти в качестве
уравнивающего начала нечто третье (лицо или принцип).
Двух мало, нужен третий. Выходом может быть новый взгляд, который
исходит из ассиметрии отношения, лежащего в основе Золотого
правила, и рассматривает его, выражаясь нарочито грубо с целью выявить суть
дела, как правило не для двух, а для одного — для Я, для того, кто
действует. Здесь я бы хотел оттолкнуться от одного утверждения Дж. Уотлза,
которое в его работе не получило развития: «Золотое правило в первую
очередь есть принцип философии жизни, выражающий личную норму
поведения в межиндивидуальных отношениях» (С. 303). Не уверенный
в том, что правильно понимаю мысль автора, я слышу в ней созвучие с
близкой мне идеей приоритета автономии воли перед взаимностью. Речь
идет о понимании Золотого правила.
Золотое правило пришло на смену талиону. Оно отменило его,
говоря более строго: перевернуло. В обоих случаях речь идет об отношениях
человека к другим людям в пределах его сознательных действий,
рассмотренных не в том или ином конкретном содержании этих отношений, а в
их общей формальной структуре. И талион, и Золотое правило отвечают
на вопрос о нравственном критерии отношений: я и другие. Талион
исходит из того, что эти отношения должны быть возмездными, для чего
другим необходимо платить той же монетой и на их действия отвечать тем
же, что было получено от них: око за око, зуб за зуб. В более обобщенном
виде, но тот же принцип заложен в формуле: добром за добро, злом за зло.
Это и есть принцип взаимности, возведенный в нравственную основу
отношений индивида к другим людям. Он, этот принцип, предполагает
равенство индивидов, которое возможно постольку, поскольку индивиды
выступают не в персональном качестве, а от имени целого, как
экземпляры серии (представители того или иного рода, племени, сторонники тех
23
А.А.Гусейнов
или иных принципов и т.д.), поскольку они единичны, но не
единственны. Золотое правило предполагает и задает уже другую, прямо
противоположную диспозицию: действующий индивид сам должен решать,
какими будут его отношения с другими людьми, руководствуясь тем, какими
бы он хотел их видеть. Здесь уже нет равенства сторон, а есть центр и
его окружение, периферия, все определяется центром и по отношению к
нему29. Действующий индивид находится в центре, сам формирует
принцип своего отношения к другим, он есть нравственный субъект и в этом
качестве единственен: ему не на кого опереться, ибо он персонален,
представляет только самого себя, и ему некого спросить, ибо учителя, которые
могли дать ответ, как, например, Конфуций или Гиллель, отсылают его к
самому себе. Своеобразие Золотого правила (в частности, в его
противоположности талиону) выразилось в его формуле, представляющей
собой соединение двух модальностей языка и поведения: повелительной и
сослагательной — особенность, на которую, исследователи не обращают
должного внимания. В одной части оно звучит категорически: «делай!»,
«поступай!» или «не делай!», «не поступай!». В другой части оно
выдержано в сослагательном наклонении: «как вы хотите, чтобы поступали», «как
вы не хотите, чтобы поступали». Категорическая часть адресована
самому действующему индивиду, сослагательная часть касается желательных
действий других по отношению к нему же. О других речь идет в
идеальном плане, предположительном; реальным предметом Золотого правила
является сам действующий (поступающий) индивид, нравственное
качество его решений. Золотое правило — не о принципах поведения вообще,
а о том, как поступать мне, данному конкретному человеку, не об
идеальном устройстве общества, не о наставлениях мудрых людей, а о
нравственном смысле моих поступков. Субъект Золотого правила озабочен не
нравственным состоянием мира, не тем, что и как делают другие, а
собой, своей собственной нравственной судьбой, он, если можно так
выразиться, законченный нравственный эгоист. Здесь два момента, и оба-
существенные. Во-первых, субъект Золотого правила является нравственно
озабоченным совсем не в том смысле, что он сомневается в самой
нравственности, задумался над тем, зачем ему вообще сковывать себя
нравственными нормами. Предмет его заботы совершенно иной: не быть или
не быть нравственным, а как быть нравственным, как наилучшим
образом реализовать свое стремление быть таковым. Наше правило не име-
29 Об осмыслении морали в категориях: центр и периферия, о центральности
морального субъекта см.: Зубец О.П. Ценностное границеполагание и мораль //
Этическая мысль. Вып. 6 / Под ред. А.А.Гусейнова. М.: ИФРАН, 2005. С. 219-238.
24
Взаимность или автономия воли?
ет целью превратить безнравственного индивида в нравственного, если
вообще корректно так формулировать вопрос. Оно предназначено для
того, чтобы нравственному индивиду помочь найти правильные
решения в трудных и сложных ситуациях, прежде всего в ситуациях
противоречивых желаний. Его ситуация — не ситуация человека, решающего
по какому пути пойти, а ситуация путника, не желающего сбиться с пути.
Во-вторых, нравственного субъекта, каким он мыслится в Золотом
правиле, другие интересуют не сами по себе, а с точки зрения того, как они
относятся к нему, и что он должен делать, чтобы это отношение было
таким, каким он хочет, чтобы оно было. Золотое правило не предлагает и не
обязывает индивида присмотреться, разумно предположить, как поведут
себя другие или что им может понравиться в его действии, на какую
реакцию с их стороны он может рассчитывать и т.п., оно лишь предлагает
в мысленном эксперименте, поставив себя на место (ситуацию) другого,
а другого на свое место (ситуацию), определить, какое отношение со
стороны другого было бы для него (действующего субъекта) желательным. И
все это необходимо сделать, чтобы найти правильное решение для себя и
не сбиться в трудной ситуации с нравственного пути.
Золотое правило можно, конечно, определить как правило
взаимности, но только во вторую очередь, в первую очередь оно является
правилом нравственной автономии личности. Взаимность в нем присутствует
как момент вторичный и, что еще более важно, как идеальный.
Вторичный, так как мысленная, воображаемая игра с поведением других
привлекается для того только, чтобы найти решение для себя. Идеальный, так
как предполагается, что действующий индивид нравственной
выдержанностью своего решения (поступка) задает такой образец для других,
который, если они будут ему следовать, с его точки зрения и для него является
наилучшим. Другой как категория нравственных отношений и другой как
живой эмпирический индивид — не одно и то же; отдельные, хотя и
экстраординарные, случаи, когда мы сталкиваемся с индивидами, которые не
дают никаких эмпирических свидетельств того, что в них сохранилось
человеческое достоинство и, тем не менее, мы демонстрируем уважительное
отношение к ним, подтверждают это. В этом смысле, если
руководствоваться логикой Золотого правила, другие не существуют для меня в их
эмпирической явленности, они высвечиваются из пустого темного
пространства светом моего поступка, они как бы создаются,
выдумываются мной благодаря тому, что я своим поступком наделяю их
нравственным достоинством; к примеру, индивид может изваляться в грязи во всех
смыслах, совершенно потерять человеческий облик, и я, желая оставаться
25
А.А.Гусейнов
в пространстве морали, руководствуясь непонятно какими
соображениями, веду себя по отношению к нему участливо, скажем, отношусь с
чувством сострадательного отвращения, и я делаю это потому, что своим
отношением не просто реагирую на эту ситуацию, а самой этой реакцией
(поступком своим) выражаю собственную нравственную сущность,
показываю, как должны обойтись со мной, когда (если) я окажусь в таком
же положении.
Говоря нормативным языком, можно сказать: Золотое правило — не
требование, которое другие предъявляют ко мне. И не требование,
которое я предъявляю к другим. Это — требование, которое я как
нравственный субъект предъявляю к себе. Мне не важно, как в таких ситуациях
ведут себя другие, мне не важно, как другие будут оценивать мои поступки,
мне важно своими поступками сказать им, как я хотел бы, чтобы они вели
себя в такой же ситуации, окажись они на моем месте, а я на их. Я
своими поступками не отношусь к другим, а делаю их другими. Другие — это
не вообще другие, не сами по себе другие, а мои другие. Если вернуться к
вопросу об автономии и взаимности как аспектах Золотого правила, то
можно сказать, что это — автономия взаимности: взаимности,
задаваемой автономностью действующего нравственного субъекта, являющейся
ее выражением и продолжением.
A.A. Гусейнов
26
Предисловие
Как справиться с потрясением, не поддаться цинизму при
столкновении с проявлением явного нравственного упадка в обществе?
Самый простой путь — осуждение. Мы можем разделить человечество
на два лагеря — на тех, кто создает проблемы и тех, кто
придерживается высоких стандартов, но такое решение нельзя считать идеальным. Я
убежден, что если мы откроем для себя Золотое правило во всей полноте
значений, мы сможем научиться вести себя более гуманно и эффективно.
Даже активные в моральном плане люди нуждаются в разъяснении
Золотого правила гораздо больше, чем я представлял себе, когда начинал
свое исследование десять лет назад. Я думал, что почти каждый
воспитан так, что когда слышит фразу «Золотое правило», сразу же
сформулирует принцип: «Поступай по отношению к другим так, как ты хотел бы,
чтобы другие поступали по отношению к тебе». Я также думал, что почти
каждый, кто слышал формулировку этого принципа, сразу же достаточно
точно схватывал его значение. И я думал, что люди, высоко ценящие этот
принцип, иногда задумываются над способом его применения. Я не
проводил научного анализа и не рискнул бы назвать точные цифры, но мой
опыт разговоров о правиле с отдельными людьми или группами на
протяжении последних нескольких лет заставляет меня усомниться во всех
этих моих предположениях.
Волонтеры, собирающие средства для экологической группы, считали,
что Золотое правило звучит как «око за око и зуб за зуб». Репортер
исказил правило: «Делай другим то, что сделано по отношению к тебе». Два
студента, корректно сформулировали правило, но долго спорили со
своим профессором, доказывая, что правило выражает призыв отомстить.
Жена пастора усомнилась в том, что правило является библейским.
Философы часто искажают правило и игнорируют его, а те, кто
интерпретирует правило как милосердие, не находят отклика.
Эта книга адресована как начинающим, так и зрелым исследователям
философии и религии, из нее также смогут извлечь для себя пользу и
изучающие психологию, историю культуры.
Опираясь на курсы по философии и религии, в данных главах я
представляю наследие многих культур и академических дисциплин с целью
выработать многостороннюю и при этом, как я надеюсь,
последовательную концепцию Золотого правила. В данном подходе я пытаюсь прео-
27
Джеффри Уотлз
долеть крайности, одна из которых акцентирует различия ценой
игнорирования универсального значения, а другая видит во всех традициях
одну-единственную концепцию правила. В книге настоящее
обогащается благодаря рассмотрению прошлого, а прошлое исследуется с учетом
сегодняшних проблем. В главном разделе книги — «История Золотого
правила» я рассматриваю конфуцианство, античную греческую
культуру, классическую иудаистскую мысль, Новый Завет, средневековую
теологию и Реформацию, раннюю новоевропейскую философию,
американскую историю конца XIX и начала XX веков, современную психологию,
философию и религиозную мысль. Раздел завершается проектом новой
этики, в центре которой находится Золотое правило.
Мой опыт работы над книгой изначально представлял собой
упражнение в благочестии. Затем он преобразился в стремление создать новую
академическую специальность и обеспечить ее реальное существование.
Потом этот опыт стал для меня делом нового самоопределения. Книга
завершается как дар, как приглашение увидеть то, что обнаружил я.
Правило обрело для меня живую реальность несколько лет назад — не во время
исследования и не в результате какого-либо продуманного
эксперимента по практическому воплощению правила. Это произошло, когда я в
течение двух недель занимался семейными домашними делами, поскольку
моя жена Хагико должна была сосредоточиться на своих литературных
исследованиях. Однажды, когда наш восемнадцатилетний сын
протянул мне свою тарелку, я ощутил легкое, непроговариваемое,
неосознаваемое унизительное отношение: «Держи. Ты из тех, кто заботится о таких
вещах». В тот момент я понял, что таким же образом относился к своей
жене.
В моем интеллектуальном и личном приключении я искал и нашел, но
нашел не в результате поиска. И теперь я знаю, почему говорят, что
Золотое правило можно понять только когда живешь им.
Дж.Х. Уотлз
Стоу, Огайо, Март 1996
28
Признательность
Идея этой книги возникла в 1985 году в ходе семинара по Золотому
правилу в Стэнфордском университете, на котором я имел честь
помогать Дэвиду С.Найвисону (Nivison). Его работа по конфуцианскому
Золотому правилу вдохновляла меня, его дружба и исследовательский
опыт оказались для меня особенно полезными. Я не могу перечислить
всех авторов и друзей, которые внесли вклад в мою работу, я также не
в состоянии воспользоваться в достаточной мере всеми их
предложениями. Тем не менее, я хочу отметить помощь, оказанную мне в освоении
конфунцианской традиции Джоном Бертронгом (Berthrong), Антонио
Кьюа (Сиа), Джулией Чинг (Ching), Гербертом Фингаретом (Fingarette),
Крейгом Ихара (Ihara), Кванг-Сэй Лии (Lee), Барри Стебеном (Stehen),
Ли Рэйни (Rainey), Тан И-цзе, Джеймсом Вэаром (Ware) и Ян Сяо-цзе. Я
выражаю особую благодарность Митчелу Х.Миллеру младшему за
помощь, оказанную при написании глав об античной греческой
философии. Я также признателен за помощь, оказанную Джонатаном Барнсом
(Barnes), Джулией Барковиак (Barkowiak), Джемсом Дикоффом (Dickoff),
Альбрехтом Диле (Dihle), Даниэлем Домбровски (Dombrowski),
Норманом Фишером (Fischer), Даниэлем Гуерри (Guerrièe), Патрисией Джемс
(James) и Дианой Йегер (Yeager). Торсти Оорела (Äärelä) сформулировал
замечания по главе, посвященной иудаизму, Дэвид Э.Фрейзер (Fraser) и
Дэвид Оделл-Скотт (Odell-Scott) — сделали свои замечания к главе,
посвященной Новому Завету. А Джон В. П.Эпчински (Apczynski) и Джордж
Л.Мерфи (Murphy) — к главе, посвященной средневековой мысли и
эпохе Реформации. Роберт П. Свиренга (Swierenga) поделился
замечаниями к главе, посвященной американской истории, а Роб Дэвис (Davis) и
Филип А.Ролник (Rolnick) помогли мне в работе над теологией XIX и
XX вв. Фундаментальные замечания С. Дэниэла Бэтсона (Batson) к
главе, посвященной психологии, заставили существенно ее пересмотреть, а
Брет Латвелл (Lathwell) помог мне заострить позиции социальной науки.
Непрерывное обсуждение понимания Золотого правила в современной
этике с Гэрри Дж. Генслером С.Дж. (Harry J. Gensler S.J.), привело к
замечательной дружбе и все более глубокому пониманию. Я благодарен
Брюсу Олтону (Alton) за точные комментарии, Дэниэлу О.Дальстрому
(Dahlstrom), Дональду Эвансу (Evans), Луи Поджману (Pojman) и
Уильяму Лэду Сэшензу (Sessions), каждый из которых читал части рукописи
29
Джеффри Уотлз
на первых этапах. Кроме того, я очень признателен за беседы Рональду
М.Грину (Green), Р.М.Хэару (Hare), Джорджу Р.Лукасу (Lucas)
младшему, Джону Морриелу (Morreall), Оноре О'Нил (O'Neill), Мануэлю Вела-
скесу (Velasquez) и Кэрол Уайт (White). Джозеф Т. О'Коннел (O'Connell)
и Джулиан Вудс (Woods) помогли мне в работе над главой об индуизме,
Абрагим И.Хан (Khan) — об исламе, Роберт Л. Хэйнс (Haynes) — в
исследовании афро-американских представлений, Сиу Харвей (Harvey) — в
исследовании традиций американских индейцев.
Я признателен за предоставленную мне, приглашенному
исследователю трех школ Независимой ассоциации университетов в Северной
Каролине, прекрасную возможность поделиться своими открытиями.
Вторая серия презентаций частично была поддержана Советом университета
Огайо по гуманитарным наукам и Национальным гуманитарным фондом.
Я благодарен студентам, посещавшим мой семинар по Золотому правилу
в Кентском государственном университете, а также Ричарду Бергу (Berg)
и Антонио Гуалтиери (Gualtieri) — участникам дискуссии, посвященной
Золотому правилу и закону любви, проведенной в 1994 году и
поддержанной Канадским Советом по изучению религии.
Части второй главы были перепечатаны с изменениями из статьи
«Золотое правило у Платона» в «Журнале по религиозной этике» в весеннем
выпуске 1993 г. с разрешения издателя1. Части десятой главы немного в
ином виде сначала были опубликованы в статье «Уровни значения
Золотого правила» в «Журнале по религиозной этике» в весеннем выпуске
1987 г.2.
Ссылки на Священное Писание даны по Новому переработанному
стандартному изданию Библии (New Revised Standard Version Bible)3.
Современный исследователь многим обязан библиотекарям и
библиографическим службам, и я хочу выразить признательность за помощь,
которую я получил от Глэдис Смайли Белл (Bell) и Майкла Коула (Cole) из
библиотеки Кентского государственного университета, а также
библиотекарям из университетов Торонто и Санта Клары.
1 Wattles J. Plato's Brush with the Golden Rule // Journal of Religious Ethics 21 (Spring
1993), № 1. P. 69-85, © 1987 by Religious Ethics, Inc. Разрешение на публикацию
получено от издателя — корпорации «Религиозная этика».
2 Wattles }. Levels of Meaning in the Golden Rule // Journal of Religious Ethics
15 (Spring 1987), № 1. P. 106-129, © by Religious Ethics, Inc. Разрешение на
публикацию получено от издателя — корпорации «Религиозная этика».
3 Разрешение получено от Отдела христианского образования Национального
Совета христианских церквей, США, которому принадлежат авторские права
на этот перевод. [Ссылки на Библию в книге даны по русскому синодальному
переводу. — Прим. пер.]
30
Золотое правило
Огромной честью для меня было работать с сотрудниками
Оксфордского университетского издательства (Oxford University Press), включая
ответственного редактора Синтию Рид (Read), помощника редактора
Питера Олина (Ohlin), редактора рукописи Генри Кравица (Krawitz) и
выпускающего редактора Роба Дилворта (Dilworth). Я также благодарен
внештатному литературному сотруднику редакции Мауре Хай (High) и
анонимному рецензенту. Я благодарен всем им за поразительное
терпение и готовность помочь.
В заключении я выражаю огромную благодарность моим родителям
Джорджу Уотлзу и Луизе Ховард (Howard), которые приобщили меня к
Золотому правилу. Семейная жизнь с Хагико Ичихара Уотлз и нашим
сыном Бенджамином Ичихара Уотлз была для меня источником
необыкновенной радости и давала поддержку.
31
1. Введение
Золотое правило: одно или несколько, золотое или блестящее?
Детей учат уважать родителей и других авторитетов. Подростков
заставляют контролировать свои импульсы. Взрослым вменяют вести
себя в соответствии с определенными нравственными нормами.
Поэтому может показаться, что мораль представляет собой всего лишь
принуждение, культурный голос, который различными способами говорит
«нет» нашим желаниям. Конечно, существуют времена, когда именно
«нет» должно быть сказано и исполнено. Но постепенно люди
открывают в морали нечто большее — то, что укоренено в самой жизни. «Нет» —
это всего лишь одно из слов в языке жизни, он содержит и другие слова,
в том числе слова Золотого правила: Поступай по отношению к другим
так, как ты хотел бы, чтобы другие поступали по отношению к тебе. Это
книга о жизни в соответствии с этим принципом.
Единство правила
Нет ничего проще Золотого правила для интуитивного понимания. В
нем есть такая непосредственная ясность, благодаря которой оно
подобно лестнице, по которой любой может взобраться без особого
напряжения. Я знаю, какое отношение ко мне других людей мне нравится, и
именно так я должен относиться к другим людям. Правило рекомендует мне
принимать во внимание других, а не потакать собственной
эгоистичности. Однако исследование правила выводит за рамки конвенциональных
интерпретаций, а осуществление его на практике выводит за рамки
конвенциональной морали.
Правило повсеместно рассматривается как ясное и самоочевидное.
Практически каждый знаком с той или иной его формулировкой.
Рассерженный родитель использует правило как орудие: «Ты так хочешь,
чтобы другие к тебе относились?». Адвокат призывает присяжных поставить
себя на место своего клиента. Отмечая, что конкретные правила и
объяснения не могут охватить всех возможных ситуаций, руководство по
профессиональной этике побуждает сотрудников относиться к коллегам с
такими же вниманием и уважением, каких они хотели бы для себя. Это
правило в разных формулировках используется в бесчисленных речах,
проповедях, документах и книгах, при этом предполагается, что оно име-
32
Введение
ет единственное четкое значение, которое слушатель или читатель
понимает и принимает. Во времена, когда разногласия часто служат поводом
для применения насилия, думается, именно в этом правиле
обнаруживается содержание, с которым каждый может согласиться. В подтверждение
представления, что «все мировые религии проповедовали» Золотое
правило, его приверженцы собирали в различных традициях максимы и
создавали списки формулировок, подобные следующим: «Индуизм: Никому
не позволяй делать другому то, что для него самого отвратительно»1.
«Ислам: Никто не уверует из вас [воистину], пока не будет желать брату
своему того, что желает самому себе»2. Назначение этих списков
самоочевидно. Несмотря на различие формулировок все религии признают одно и то
же фундаментальное, универсальное моральное учение3. Более того, се-
кулярная этика также может принять данный принцип в качестве
общего основания.
Однако под микроскопом анализа все оказывается не так просто.
Различные формулировки обладают разными значениями, а различия
контекстов порождают вопрос о том, то же ли самое понятие
задействовано во фрагментах с практически идентичными выражениями? Является
ли неизменным значение правила во всех этих высказываниях?
Например, не прекращается дискуссия об относительном достоинстве
позитивной формулировки по сравнению с негативной: «Не делай другим того,
чего бы ты не хотел, чтобы они сделали тебе». Полное значение
предложения также нельзя понять в отрыве от контекста. Например, цитирование
в главе «Золотое правило в конфуцианстве» предложения из пятнадцати
слов из «Бесед и высказываний» Конфуция, не позволит передать
исторический динамизм социальных, этических и духовных коннотаций
правила. Что означают слова в исходном контексте? Насколько важно правило
для конкретной традиции? Наконец, как именно это правило работает в
конкретном взаимодействии говорящего или пишущего, с одной
стороны, и слушающего или читающего — с другой. Правило может
действовать как непреодолимый укор, в виде благочестивого следования
традиции, в качестве образца для аналитического рассмотрения или в качестве
принятого на себя личного обязательства. Так существует одно правило
или их много? Можем ли мы вообще говорить о Золотом в строгом
смысле слова правиле?4 Некоторые индусы предписание относиться к другим,
как к самому себе, интерпретируют в значении призыва соединиться с
божественным духом внутри каждого человека. Некоторые мусульмане
считают, что Золотое правило должно применяться прежде всего в
границах исламского сообщества. Некоторые христиане рассматривают прави-
33
Джеффри Уотлз. Золотое правило
ло как сжатое выражение морали Христа. И бесчисленное количество
людей мыслит о правиле вообще вне каких-либо религиозных ассоциаций.
Вопрос о значениях Золотого правила в различных контекстах
ставится вовсе не для того, чтобы превратить все сходства в прах и тлен, а всего
лишь указывает на неопределенный вес культурных различий. Не
только контекст задает значение. Предложение, выражающее Золотое
правило, вносит в контекст собственное значение. Значение действительно
связано с контекстом, но тот факт, что контексты различны, не доказывает
отсутствия общности значения. Более того, язык и культура не являются
надежными инструментами для определения сходств и различий в
концепциях, поскольку гармония между концепциями простирается за
языковые и культурные границы5. К счастью, Золотое правило не обладает
одним-единственным значением. Оно не является статичным,
одномерным высказыванием с единственным значением, которое следует
признать или отбросить, обосновать или опровергнуть. А разнообразие его
значений не является беспорядочным. В различных употреблениях
сохраняется преемственность значений, позволяющая говорить о Золотом
правиле. Мой тезис состоит в том, что единство правила легче осмыслить,
понимая его как символ процесса развития, охватывающий
эмоциональный, интеллектуальный и духовный уровни, чем апеллируя к
единственности его значения.
Качество правила
«Золото там, где вы его нашли» — говорит пословица, придуманная
горняками, обнаружившими то, что искали, в неожиданных местах. Так
какого рода руду или сплав представляет собой учение, которое с XVII
в. стало называться «Золотое правило»? Золотое оно или блестящее?
Некоторые восторженные замечания как будто свидетельствуют в пользу
представления о Золотом правиле как о подлинном открытии. Они как
будто говорят: «Эврика! Это высший принцип жизни. Он может быть
выражен в единственном утверждении!».
Теолог Пауль Тиллих, напротив, считает правило второстепенным
принципом. Для него, библейская заповедь любви и убежденность в том,
что Бог есть любовь «бесконечно превосходят» Золотое правило.
Проблема с Золотым правилом состоит в том, что оно «не говорит, чего мы
должны желать»6. Является ли правило Золотым7. Другими словами,
заслуживает ли оно того, чтобы мы дорожили им как правилом жизни? Ценность
правила — такой же предмет спора, как и его значения. Думается,
большинство людей интуитивно считает Золотое правило достойным прин-
34
Введение
ципом, и некоторые о нем высказались так, как если бы правилу была
присуща особая сила, способная изменить человечество.
Понятно, что Золотое правило считали высшим моральным
принципом. Я не хочу быть убитым, следовательно, я не должен убивать другого.
Я не хочу, чтобы партнер по браку изменял мне, чтобы моя собственность
была украдена и т.д., следовательно, я должен относиться к другим с
соответствующим уважением. У других есть аналогичные интересы, и
правило призывает меня относиться к другому, как к подобному мне. Более
того, я осознаю, что иногда у меня возникают желания, чтобы ко мне
относились иначе, чем соответствовало бы моему взвешенному, вынесенному
с учетом всех обстоятельств суждению. Эта мысль указывает на
очевидную необходимость размышления для надлежащего применения
Золотого правила. Наконец, в личных отношениях я хочу быть любимым и как
следствие правило призывает меня быть любящим7. Для человека, просто
заинтересованного в том, чтобы жить правильно, а не конструировать и
не критиковать теории, в правиле содержится много такого, что говорит
в пользу его применения. Некоторые авторы возводят правило на
пьедестал, порождая впечатление, что его достаточно для этики в том
смысле, что никто и никогда не сможет поступить неправильно, если
соблюдает его, или в том смысле, что из него можно вывести все обязанности.
Другие утверждают, что правило представляет собой необходимый
критерий правильного поступка. Иными словами, поступок должен пройти
тест Золотого правила для того, чтобы его можно было бы обоснованно
считать правильным, любое же действие, не прошедшее тест, будет
неправильным. Некоторые философы мечтали об этической теории, которая
была бы самодостаточной (не зависящей от спорных аксиом), идеально
надежной (неуязвимой для контрпримеров) и всемогущей (позволяющей
каждый раз выводить корректное моральное суждение на основе
соответствующих данных о ситуации). Они мечтали о создании этики как
независимой, рациональной дедуктивной системы по образцу геометрии с
единственной нормативной аксиомой. Однако каким бы оправданным ни
было это стремление, когда в качестве кандидата на единственную
аксиому начинают рассматривать Золотое правило, малейшего
аналитического усилия оказывается достаточно, чтобы принизить его ценность. Для
того, чтобы отвергнуть претендента на трон, хватает одного-единствен-
ного контрпримера.
Сегодня многие исследователи считают, что правило приемлемо для
обыденного использования, но уязвимо, если рассматривать его со всей
философской серьезностью. Большинство профессиональных этиков
35
Джеффри Уотлз. Золотое правило
опирается на другие принципы, поскольку правило уязвимо перед
контрпримерами, например таким, как излюбленный сегодня вопрос: «Что если
садомазохист будет относиться к другим так, как он хочет, чтобы другие
относились к нему?»
В принципе Золотое правило способно устоять против возражений,
поскольку в себе самом содержит источник самокоррекции. Любую
искаженную интерпретацию можно оспорить так: «Хотели ли бы Вы, чтобы
к Вам относились в соответствии с правилом, построенным таким
образом?» Рекурсивное применение правила к результатам его
предшествующего применения — это механизм, который избавляет правило от многих
затруднений. Подробное рассмотрение контрпримера с садомазохизмом
(которое предлагается в 13 главе) показывает, что корректное
использование правила требует определенного уровня зрелости. Контрпример не
опровергает Золотое правиле в его корректном понимании, напротив,
он служит уточнению правила, а именно — правило работает адекватно,
если им пользуется развивающаяся личность. В действительности
применение правила само по себе стимулирует необходимое развитие.
Поскольку правило есть сжатое выражение морали, оно предполагает по крайней
мере минимум искренности, которая исключает возможность
софистического манипулирования правилом для «обоснования» заведомо
имморального поведения. При невозможности допущения этого условия
множатся проблемы.
Возражения, которые выдвигались против правила полезны,
поскольку иллюстрируют ошибочные истолкования и проясняют условия,
выполнение которых необходимо для использования правила в моральной
теории.
Одно из возражений состояло в том, что Золотое правило исходит из
фундаментального сходства человеческих существ, тем самым оно не
принимает во внимание различия между людьми. В частности, правило
якобы предполагает, что мы хотим того же, чего хотят другие. Как пошутил
Джордж Бернард Шоу «Не делай другим того, что ты хочешь, чтобы они
сделали для тебя. У вас могут быть разные вкусы»8. Может также
казаться, что Золотое правило предполагает, что то, чего мы хотим для себя, есть
благо для нас, а то, что является благом для нас, является благом и для
других. Такое предположение чаще всего связывают с позитивной
формулировкой. Поэтому правило якобы подходит для непосредственного
применения лишь среди тех, чьи убеждения и потребности схожи. Однако в
действительности правило призывает к надлежащему рассмотрению лю-
36
Введение
бого релевантного различия между людьми — именно такого
рассмотрения субъект хотел бы в отношении себя со стороны других.
Согласно другому критическому замечанию, Золотое правило
устанавливает слишком заниженный стандарт, поскольку в качестве критерия
морали утверждает обычные потребности и желания. В соответствии с
одной из интерпретаций, правило предлагает индивидам делать все то,
чего в своем воображении они могли бы пожелать, чтобы было сделано в
данной ситуации в отношении них самих. Так, Золотое правило
обязывало бы судью выносить осужденному преступнику приговор с предельной
снисходительностью. Следовательно, как утверждается, правило в
качестве простого принципа симпатии не может управлять суждением в
случаях, когда вынужденное действие нежелательно для того, на кого оно
непосредственно направлено.
Сходная проблема состоит в том, что правило, воспринимается всего
лишь как установка на симпатию и приравнивается к совету: «Относись
к другим так, как они хотят, чтобы ты относился к ним». Подобным
образом в самом начале «Моби Дика» Германа Мелвилла решает нелегкий
вопрос Измаил, когда новый друг Квикег приглашает его присоединиться к
языческому обряду поклонения богу. Измаил задумывается:
Но что значит поклоняться богу? Исполнять его волю, так ведь? А в чем
состоит воля божья? В том, чтобы я поступал по отношению к
ближнему так, как мне бы хотелось, чтоб он поступал по отношению ко мне,
— вот в чем состоит воля божья. Квикег — мой ближний. Чего бы я
хотел от этого самого Квикега? Ну конечно же, я хотел бы, чтоб он
принял мои пресвитерианскую форму поклонения богу. Следовательно, я
тогда должен принять его форму, ergo — я должен стать
идолопоклонником9.
Если Золотое правило понимать как требование, вменяющее субъекту
самым простым и некритическим образом отождествлять себя с другим,
то в результате высшая перспектива, к которой правило устремляет
мыслящего субъекта, будет утрачена.
Те возражения, которые я представлю ниже, обладают некоторой силой,
и ее лишь акцентировал бы поспешный предварительный ответ, поэтому
я отложу рассмотрение этих возражений на потом. Если мы признаем, что
правило не следует интерпретировать как установление специфических
желаний субъекта или реципиента в качестве высшего стандарта
отношения к Другому, то возникают другие проблемы. Они связаны с тем, что
правило не уточняет, чего именно субъекту следует желать. Правило тре-
37
Джеффри Уотлз. Золотое правило
бует всего лишь последовательности морального суждения: те
стандарты, которые применяют в своем отношении к другим, следует применять
и при рассмотрении отношения других к себе. Недостаток конкретности,
всего лишь формальный или всего лишь процедурный характер правила
якобы делает его слабым в качестве руководства. Создается впечатление,
что правилу присущи те же недостатки, что и любому общему
моральному принципу: оно не приводит к конкретным содержательным выводам,
которые были бы полезны для решении множества жизненных проблем.
Даже если большинство людей живет в согласии с общими принципами,
нормами, кредо, изречениями, заповедями, которые служат укреплению
единства разума, то недостаток любого принципа состоит в том, что он
является всего лишь принципом, всего лишь началом, и только полное
изложение этической системы может обосновать значение
утверждаемого принципа. Более того, обращение к общему принципу может
использоваться как уход от проблем в их конкретности, как отказ добраться до
их сути.
Иногда выдвигают возражение и против практики, в значительной
степени связанной с правилом, согласно которому следует представлять себя
в ситуации другого человека10. Возражение состоит в том, что эта
практика является абстрактным, вторичным, искусственным, маскулинным, ма-
нипулятивным механизмом, который никогда не сможет компенсировать
недостаток человеческого понимания и спонтанной доброты.
Правило критиковалось и как наивный, идеалистический стандарт,
непригодный для мира жесткой конкуренции. Может показаться, что
согласно правилу, если я заслуживаю доверия и хочу, чтобы мне доверяли,
я должен относиться к каждому как заслуживающему доверия в равной
степени. Более того, беспредельное человеколюбие, предполагаемое
Золотым правилом, якобы предъявляет нереалистичные, с точки зрения
психологии, требования. Нечестно в отношении семьи и друзей
придерживаться универсальных установок Золотого правила. Наконец, есть
некоторые религиозные вопросы. Золотое правило критиковали за то, что
оно представляет собой наставление, которое вводит людей в
заблуждение, позволяя им уклоняться от более возвышенных наставлений
религиозной морали, например, заповеди Иисуса «как Я возлюбил вас, так и вы
любите друг друга»11. Некоторые признают лишь второстепенную
практическую значимость правила, предполагая, что в духовном
существовании потребность в правилах преодолена. Другие же критиковали Золотое
правило за традиционную связь с религией, утверждая, что моральная
38
Введение
интуиция и моральный разум могут действовать без апелляции к какому-
либо религиозному основанию.
Отвечая на все эти возражения, можно следовать трем возможным
стратегиям: отказаться от правила, переформулировать его или
сохранить правило в обычной формулировке, при этом воспользоваться
возражениями для того, чтобы прояснить его адекватную интерпретацию. Я
выбираю третий путь.
Характер и содержание книги
Исследование Золотого правила не следует начинать с азов жизненной
философии. Мораль находит высшее воплощение в жизни, посвященной
истине, красоте и добру на материальном, интеллектуальном и духовном
уровнях. Таким образом адекватный контекст для этики должен был бы
включать размышления о научной, философской и духовной истине, о
красоте в природе и искусстве. Без определенной степени полноты в
осуществлении истины и красоты, не может быть проницательности и
спонтанности, которые украшают моральное действие. Эта книга не
предполагает решения специальных задач, определенных этим более широким
философских контекстом. Тем не менее подлинное исследование морали
предполагает необходимость отрицания ложной свободы, претензии на
обладание правом совершать все, что только захочется избрать.
Книга направлена на разрушение фамильярного отношения к
Золотому правилу. В ее главах предлагается проследить эволюцию правила,
познакомиться с рядом исторических исследований Золотого правила в
различных культурных традициях, а также с исследованиями в современной
психологии, философии и религии. Содержание каждой главы связано с
вопросами, рассматриваемыми в других главах, так что каждая отчасти
формирует проблематику других глав. Особое внимание уделено
следующим вопросам:
• представление перспективы другого, способность представить
себя в ситуации другого человека
• вопрос о спонтанности и бескорыстии
• философский анализ, возражения и ответы на них
• добродетели, связанные с правилом
• тема человеческого подобия
Правило обычно так или иначе связывают с убеждением в том, что
человеческие существа в чем-то похожи. Исследование этой связи
составляет второй по значимости предмет книги. В заключительных главах я
предлагаю обновленную этику Золотого правила. Поскольку конечное ос-
39
Джеффри Уотлз. Золотое правило
нование этой этики религиозное, данная книга в конечном итоге
представляет собой исследование по религиозной этике.
Я стремился не столько к энциклопедическому охвату всего, что было
опубликовано о Золотом правиле, сколько к представлению целостного
взгляда на материалы, имеющие отношения к правилу как к принципу
жизненной философии. Я также был избирателен при рассмотрении
традиций. Несмотря на тот факт, что Золотое правило было выражено в той
или иной форме в большинстве или во всех мировых религиях, только
в конфунцианской и иудео-христианской традициях оно стало особым
предметом постоянного размышления. В некоторых традициях Золотое
правило представлено неполно, одной лишь формулировкой. Например,
«Если работник вашего соседа убежал от него в ваш сад, вы должны
вернуть его хозяину; так вы хотите, чтобы ваш ближний относился к вам»12;
«Великий Дух, сделай так, чтобы я не мог критиковать моего ближнего,
пока не пройду милю в его мокасинах»13. Хотя предмет книги не
охватывает все традиции, отсюда не следует, что добродетели, которые
символизирует Золотое правило, в меньшей степени присутствуют в таких не
обсуждаемых здесь традициях, как индуизм и буддизм.
В научной, гуманистической и религиозной философии существуют и
другие возможности рассмотрения жизни в соответствии с Золотым
правилом. Каждый из подходов конкурирует с другими подходами, каждый
стремится показать, что именно здесь возможно объяснение
акцентируемого в других подходах содержания, и что именно данных подход
способен вобрать в свою систему мышления взлелеянные в рамках других
подходов факты, значения и ценности. Так, научная философия стремится
объяснить альтруизм, опираясь на биологические и
социально-психологические категории. Гуманисты признают научные факторы и вклад
религий в развитие альтруизма, но настаивают на том, что человеческую
доброту можно адекватно понять только в строго гуманистическом
контексте. Религиозные мыслители признают научные истины, те значения и
ценности, на которых делают акцент гуманисты, но средством доступа к
высшим ценностям и к источнику человеческого родства считают веру14.
О научном содержании, представленном в данной книге, можно
говорить в двух смыслах. В части I, в главе 9 предлагается психологическое
исследование, а главы, в которых приводятся философские и
религиозные интерпретации являются научными, поскольку представляют собой
истории: история как дисциплина выступает здесь в качестве
всеохватывающей науки. Эти истории претендуют на историческую объективность
в следующих смыслах: в авторских интерпретациях я попытался придер-
40
Введение
живаться рамок, которые были бы приемлемы для тех, чье исследование
я излагал, и той позиции, которую специалисты в данной сфере могли бы
считать допустимой (как бы они ни расходились с ней), я попытался
изложить информацию таким образом, чтобы не согласный со мной читатель
мог использовать ее и рассказать более убедительную историю.
Подобным образом в книге представлено философское содержание. Оно
определяет саму структуру и ткань книги — здесь фиксируются идеи
философов, предлагаются отдельные комментарии к историям (которые с точки
зрения профессионального историка, являются философскими
историями), философское содержание представлено в заключении к книге. То
же можно сказать и о религиозном содержании как предмете обсуждения
и как позиции, с которой ведется обсуждение. Я попытался представить
информацию для общей аудитории таким образом, чтобы
стимулировать независимое суждение. И хотя христианская позиция представлена
в книге в большей степени, чем другие, в заключительной главе в каждом
ключевом пункте я предлагаю аналогичные иллюстрации и из других
религий.
Если религиозная составляющая должна обрести общепризнанное
значение в этике как таковой, то современная доминирующая
концепция этики должна положить начало этому признанию. Согласно данной
концепции, цель этики состоит в том, чтобы помогать индивидам,
находящимся в состоянии конфликта, приходить к разумному согласию по
поводу моральных проблем. И поскольку религиозные убеждения так
непримиримы, поиск универсального согласия надо осуществлять
независимо от религии. Но как можно достичь универсального согласия исходя
из секулярных оснований, с которыми большая часть населения мира не
согласна? Все голоса — религиозные и нерелигиозные — должны
включиться в открытый диалог по нравственным вопросам, поскольку никто
не знает, откуда именно придет идея, которая для всех нас окажется
благотворной.
В данной книге используется понятие уровней жизни —
эмоционального, интеллектуального и духовного, и здесь необходимо пояснение.
Разговор об уровнях оправдан, поскольку в человеческом опыте есть
разрывы, и каждый шаг к новому, более высокому уровню открывает новую
перспективу для уже достигнутых уровней. Существует некоторая
асимметрия: каждый уровень вмещает более низкие уровни, но не наоборот.
Вместе с тем, взаимосвязь уровней настолько глубоко проникающая, что
следует избегать чрезмерной фиксации на разговоре об уровнях и сохра-
41
Джеффри Уотлз. Золотое правило
нять фундаментальное понимание единства личности и равенства всех
мужчин и женщин.
Собирая материалы для данного исследования, я пересмотрел
электронные базы и указатели книг по философии, религии и общественным
наукам на английском, немецком и французском языках, посвященных
Золотому правилу. К разделу по психологии я искал литературу об эмпа-
тии, симпатии и альтруизме. Даже в рамках традиций, на которых я
сосредоточил свое внимание, читатель обнаружит лакуны, отчасти
отражающие лакуны в найденной мной и прочитанной литературе о Золотом
правиле15.
В книге я употребляю выражение «братство человека» («the brotherhood
of man»16) несмотря на то, что признаю фундаментальную истину о
равенстве мужчин и женщин и необходимость ее четкого выражения в
языке, а также на то, что уже преодолел в себе самодовольство, свойственное
в этом вопросе старшим поколениям. Пару раз я использую выражение
«родственность человечества» («the siblinghood of humankind») —
выражение с неизбежными коннотациями семейности, которые могут стать
общепринятыми для будущих поколений. Я не отказываюсь при этом от
предшествующего выражения, в котором обнаруживается плодотворное
интуитивное понимание, разделяемое в масштабах всего мира. При
разъяснении текстов других авторов, я без колебаний воспроизвожу их
терминологию, какие бы осознаваемые или неосознаваемые ассоциации с
сексизмом она не вызывала, и избегаю «языкового снобизма» —
восприятия авторской терминологии как достаточного основания для обвинения.
Английский язык быстро меняется, и для того, чтобы быть успешным в
современной чувствительной среде, в процессе коммуникации требуется
проявление значительной меры доброй воли.
Обзор
Значения Золотого правила в данном исследовании выявляются на
основе анализа контекста проблем с позиций конкретных культурных
традиций и академических дисциплин. В первой части истории
выстраиваются на основе хронологической последовательности. Полученную
эволюцию неправильно рассматривать как линейное движением от
убогого варварства к цивилизованному великолепию. Начало не было таким
примитивным, как можно представить. Некоторые ступени можно
толковать по-разному. И к концу повествования многое из самого лучшего
оказывается в прошлом. Тем не менее целостное рассмотрение истории
Золотого правила позволяет увидеть в ней прогресс.
42
Введение
Во второй главе рассматривается конфуцианское Золотое правило,
которое встроено в этику характера. Добродетели связаны с отношениями
и сосредоточены на семье. Определенное в данном контексте благодеяние
в конечном итоге распространяется на все человечество. Идеалы ясны, и
устремленность к ним требует строгой самодисциплины. Однако цель
состоит не в сознательном подчинении нормам, а в спонтанной жизни. В
центре данной главы — объяснение роли Золотого правила в
приближении к спонтанности.
В третьей главе прослеживается постепенное формирование Золотого
правила в древней Греции и в Риме. Первоочередная задача состояла в
освобождении правила от расхожей софистики обыденных практик и
максим взаимности, воздаяния, помощи друзьям и нанесения ущерба врагам.
Эта глава рассказывает, каким образом (если отбросить обыденное и
софистическое использование правила) получал признание универсальный
характер Золотого правила.
В четвертой главе обсуждаются упоминания Золотого правила в
ранней иудейской литературе. К первому веку раввин Гилель смог
предложить правило в качестве краткого изложения всей Торы. В этой главе
исследуется, как исторически стало возможно такое понимание правила.
Пятая глава посвящена исследованию правила в Евангелиях от
Матфея и Луки. Авторы Нового Завета сталкиваются с проблемой отделения
правила от конвенциональных представлений о взаимности и воздаянии,
а также с проблемой установления связи правила с возвышенными
стандартами жизни и учения Иисуса. В этой главе показано, почему наиболее
адекватное понимание правила в данных контекстах предполагает
выделение различных уровней интерпретации.
В шестой и седьмой главах обсуждаются европейские Средние века и
ранний новоевропейский период, особое внимание уделяется теологам
и богословам — Августину, Фоме Аквинскому и Лютеру, английским
религиозным авторам XVII века, философам Сэмюэлу Кларку, Иммануилу
Канту и Джону Стюарту Миллю. В начале этого периода Золотое правило
повсеместно рассматривалось как важное положение «естественного
закона», доступное человеческому уму без посредства особого откровения
или божественной благодати. Две проблемы, связанные с Золотым
правилом, стимулируют мысль авторов в этот период. Во-первых, какое
значение имеет наличие или отсутствие религиозной веры для осуществления
Золотого правила? Во-вторых, как следует отвечать на возражения,
выдвигаемые против Золотого правила?
43
Джеффри Уотлз. Золотое правило
В восьмой главе описывается расцвет Золотого правила в качестве
популярного слогана в Америке в конце XIX и начале XX веков.
Религиозные лидеры, политики и бизнесмены, которым посвящена данная глава,
не воспринимали проблему Золотого правила как исключительно
теоретическую. Какая человеческая реакция станет преобладающей в эпоху
жесткой конкуренции, когда потребность в реформах очевидна, а
неопределенность в отношении богатства и бедности вызывает тревогу? Среди
возможных ответов, разнящихся от беспощадного расширения
собственной власти до мистического самоотречения, социальный дарвинизм,
который бросает решительный вызов христианству. В каких ситуациях
Золотое правило, превозносимое многими как принцип отцовства Бога и
братства человека, не сводится к безыскусному предписанию,
толкающему к экономическому и политическому самоубийству, а обосновывает
себя в качестве высшего принципа развития?
В девятой главе собраны представления психологов о Золотом
правиле. Несколько теоретиков, включая Пиаже, Кольберга и Эриксона,
обсуждают Золотое правило как элемент теории ступеней психологического
развития. Кроме того, при анализе применения правила полезными
оказались работы клинических и экспериментальных психологов.
Десятая и одиннадцатая главы посвящены рассмотрению Золотого
правила в философии XX века. Каковы сильные и слабые стороны
правила, рассматриваемого исключительно в качестве принципа
последовательности морального суждения? Что могут сказать философы об эмпа-
тии и об обмене ролями в воображении? Какое влияние на объяснение
правила оказывает возрастающее в современном мире осознание инако-
вости Другого?
В двенадцатой главе рассматриваются современные интерпретации
правила в религиозной философии и теологии. Как применение правила
может привести к позитивной трансформации желаний человека? Какие
уровни значения предполагаются в правиле? Содействует ли применение
правила на религиозном уровне решению моральных проблем? Как оно
действует — в идеале — в христианском сообществе? Глава завершается
рассмотрением интерпретации правила в современном бахаизме.
Во второй части разъясняется философско-религиозный контекст,
питающий практическое применение правила. В результате этика признает
значимость моральной интуиции, оттачивает интуицию в сфере
морального мышления, признает сложный социальный контекст
взаимодействия и выводит субъекта за рамки правила осознанного долга к
наполненной любовью спонтанности.
44
Введение
Примечания
1 Этот фрагмент обнаружен в «Махабхарате» (Mahabharata. Bk. 5. Ch. 49. V.
57) (Vol. 5. P. 281: в новом, хотя и неполном английском переводе ван Бью-
тенена (van Buitenen)). Я признателен Джулиану Вудсу (Woods) за то, что он
указал мне на этот фрагмент, а также на три похожих высказывания в
«Махабхарате». «Человек, знающий, как мучительно для него, когда другие
делают ему неприятное, никогда не должен поступать подобным образом по
отношению к другим» (Bk. 12. Ch. 251). «Кто в другом человеке порицает
(что-либо), того и сам не должен делать» (Bk. 12. Ch. 279. V. 113)).
«Никогда не следует делать другому того, что считаешь вредным для себя» (Bk. 13.
Ch. 113). Последнее высказывание мне удалось обнаружить в более старом,
полном 20-ти томном английском переводе (в 19 книгах) (Vol. 11. Р. 240),
автором которого является Пратапа Чандра Рой (Pratapa Chandra Roy).
Работы Леонидаса Йоханнеса Филиппидиса (См.: Philippidis LJ. Die «goldene» Regel
religionsgeschichtlich Untersucht. Leipzig: Adolf Klein Verlag. 1929; Philippidis LJ.
Religionswissenschaftliche Forschungsberichte über die «goldene Regel». Athens: n.n.,
1933.) остаются превосходным источником для интерпретации разных
значений Золотого правила в главных мировых религиях. Филиппидис (1929)
цитирует немецкий перевод «Махабхараты» Пола Дейссена (Deussen) и Отто
Штрауса (Strauss) с использованием их собственной системы нумерации. «Не делай
никому того, чего ты не хотел бы, чтобы сделали тебе; в этом суть закона;
любой другой закон имеет силу по твоему усмотрению [gilt nach Belieben]» (Bk. 5.
V. 1517-1518)). «Знающий человек склонен относиться ко всем существам, как
к самому себе» (12.1923. Р. 483, 10). «Тот, кто сам любит жизнь, как может убить
другого? Пусть он позаботится для других о том, чего желает себе самому [da-
füer sorge er auch bei den anderen]. Как человек, который спит с чужой женой,
может укорять кого-либо? (Bk. 12. V. 9250-9251. Р. 415, 22)). «Пусть никто не
делает другому того, чего не хочет для себя; в этом суть праведности» (13.5571)).
Филиппидис также приводит слова Яджнавалкья (Yajnavalkya III, 65): «Не
пристрастность является началом добродетели; добродетель возникает лишь когда
применяется на практике. Поэтому пусть никто не делает другому того, чего тот
не одобрил бы». Я также обнаружил ссылки на Анушасанапарву (Книга о
предписании) (Anusasana Parva) 113.8 и Брихадараньяка-упанишаду (Brihadaranyaka
Upanishad) 5.2.2.
2 Эта цитата взята из Хадисов (или Преданий), свидетельств о
высказываниях и действиях Мухаммада, а также его ранних последователей. Эти предания
обладают меньшим авторитетом для мусульман, чем Коран.
Процитированный здесь хадис (Rost H. T.D. The Golden Rule: A Universal Ethic. Oxford: George
Ronald. 1986. P. 103) взят из собрания «Сорок хадисов Имама Ан-Навави» (Ап-
Nawawi. An-Nawawis Forty Hadith (13) I Tr. Ezeddin Ibrahim and Denys Johnson-
Davies . Damascus: Holy Koran Publishing House. 1976. P. 56). Рост также
приводит следующий фрагмент из Корана: «Горе обмеривающим, тем, которые, когда
для себя мерой берут у людей, требуют правильного меряния; А когда для них
отмеривают им или отвешивают, мерят не верно» (Сура 83; 1-4 [Пер. на
русский Г.С.Саблукова]). Коран также превозносит тех, которые «любят
переселившихся к ним: в сердцах своих они не находят желания получить то, что этим
дается, и дают им предпочтение над собою» (Сура 59; 9 [Пер. Г.С.Саблукова]).
Кроме этого, Рост фиксирует, что традиция приписывает Мухаммаду
следующие высказывания: (1) «Хорошо относись к соседу, будешь правоверным. Же-
45
Джеффри Уотлз. Золотое правило
лай людям то, что желаешь себе, будешь мусульманином» (См. Ибн Ханбал,
Ахмад. Ал-Муснад. 8081. Каир: Му'ассасат Куртуба. Б.г. Т. 2. С. 310). (2) «О, Йазид
ибн Асад, желай людям то, что желаешь себе» (Ибн Ханбал, Ахмад. Ал-Муснад.
16707. Каир: Му'ассасат Куртуба. Б.г. Т. 4. С. 70.) (3) «Не уверует никто из вас,
пока не пожелает своему брату того же, чего желает самому себе» (Аль-Бухари.
Сахих аль-Бухари. Китае аль-иман. 13. Бейрут: Дар Ибн ал-Касир — ал-Йамама.
1987. Т. 1. С. 14) [Русский перевод всех трех высказываний пророка (Мухамма-
да) с арабского сделан И.Р. Насыровым]. Я благодарен Абрагиму X. Хану (Khan)
из Университета Торонто, который поделился со мной своей неопубликованной
статьей «Золотое правило как моральная основа религиозной истории?», в
которую включен раздел, посвященный исламу (статья написана в 1993 году). Следуя
функционалистскому подходу Элвина Гулднера (Gouldner), Хан предполагает,
что Золотое правило способствовало социальной сплоченности в религиозных
сообществах, формы жизни которых настолько различались, что правило не
могло рассматриваться в качестве универсального принципа с общим для всех
значением. Тем не менее правило содействовало социальной сплоченности во
всех обществах, которые нуждались во взаимности (в обмене благами), в
благотворительности (например в отношении очень молодых и очень старых, не
способных возвращать блага) и моральном абсолютизме (опасном требовании
подчинения социальным нормам). Хан выявляет функции Золотого правила в
моральном институте Хисбы — неотъемлемой части социально-экономической
справедливости в исламском обществе. Он также ссылается на конституцию,
которую Мухаммад разработал в Медине для всех групп, включая
мусульманскую и иудейскую, и в которой конкретизировались права и обязанности по
совместной защите города. Хан цитирует последнее (незадолго до смерти)
обращение Мухаммада к общине, которое завершалось напоминанием о том, что все
мусульмане — братья. Однако исламская мораль прежде всего требует
подчинения божественному повелению. Хан приводит пояснения из «Наставлений
ищущему Бога» Ибн Араби, где можно прочитать: «смысл всех заповедей сводится к
тому, что все, чего бы вы хотели, чтобы Истинный сделал для вас, шаг за шагом
делайте для Его творений» (Цит. по: Jeffery Α., ed. A Reader on Islam. The Haugue:
Mouton, 1962. P. 647.).
3 В одном из примеров в буддизме Золотое правило гласит: «Не
причиняйте вреда другим — того, что вы считали бы вредным для себя» («Удана-вар-
га», 5.18). Дополнительные упоминания содержатся в «Сутта Ниппате» (705), в
«Самьютта Никае» (353), «Дхаммападе» (129-130), в «Ачаранга Сутре» (5.101-
102), «Маджхиме Никае» (i.415). В зароастризме обычно приводят цитату из
«Дадистана-и-Диника»: «Только тот по природе хорош, кто не делает
другому ничего, что нехорошо для него самого» (94.5). Христианский автор Гарсила-
со дела Вега (1961. Р. 9) сообщает, что лидер инков Манко Капак (Сарае) учил
поданных тому, что «каждый должен делать другим то, чего он хотел бы, чтобы
другие делали ему (Цит. по: Alton В. An Examination of the Golden Rule. Ph.D. diss.
Stanford University, 1966. P. 111).
4 Я выражаю признательность Олтону {Alton В. An Examination of the Golden
Rule. P. 14-19), благодаря ему я смог четко осознать данную проблему. Его
диссертация является выдающейся по компаративистски-историческим и анали-
тико-философским качествам. Олтон, в настоящее время является сотрудником
Тринити Колледжа университета Торонто, он оказывал мне самую
разнообразную помощь в работе.
46
Введение
5 В действительности каждое усилие по прояснению значимости различий
предполагает, что эти различия можно понять. Культурные барьеры
объясняются на едином языке, при этом предполагается, что слушатель/читатель поймет
позиции по обе стороны «барьера». Кроме того, не каждое межкультурное
открытие касается различия. Эти идеи проводятся в нескольких очерках,
содержащихся в книге Ларсона и Дойча «Кросскультурная интерпретация» (См.: Larson
G.J., Deutsch E. Interpreting Across Boundaties. Princeton: Princeton University
Press, 1988). Участники движения за межрелигиозный диалог иногда отмечают,
что они часто ощущают больше общего с родственными умами или
родственными душами в других религиях, чем с теми, кто принадлежит их собственной
традиции, но противится диалогу.
6 См.: Tillich P. The New Being. Lincoln, NE: University of Nebraska Press, 2005. P.
30-32. Цит. по: Phillips W.E. The Glittering Rule // Theology Today 39, 1982, № 2. P.
194-198.
7 Некоторым авторам чужды сентиментальные или христианские коннотации
слова «любовь», и они предпочитают использовать термин «забота»; другие
говорят о совершении «блага» для других.
8 Shaw В. Man and Superman // Collected Works of George Bernard Shaw. Vol. 10.
N.Y. W.H.Wise. P. 217. Цитата взята из приложения к «Человеку и супермену»,
которое называется «Максимы для революционеров» («Maxims for
Revolutionists»).
9 Мелвилл Г. Моби Дик, или Белый Кит / Перевод и прим. И.Бернштейн. М.:
Художественная литература, 1967. С. 91. Как указывает Олтон, эта история
обнажает более глубокую проблему существенных культурных различий между
двумя персонажами. Как возможно применять Золотое правило в такой ситуации,
не впадая в культурный империализм или наивный культурный релятивизм?
Прогрессивные интерпретации правила обеспечивают мощную защиту от
обеих крайностей, но было бы безрассудством утверждать, что даже сам по себе
принцип, пусть и безошибочно понимаемый, может распутать столь сложные
проблемы.
10 Чтобы прояснить представление перспективы другого, обратимся к ряду
примеров. Первый случай будет приблизительно таким: «Помните, коллега из
Индии, которая придет на ужин, — индуистка (Hindu); подумайте, что она
будет чувствовать, если мы подадим говядину». Сразу все ясно: конечно, мы не
будем подавать говядину. Не предпринимается никакой попытки представить
абстрактно, что будет чувствовать человек, если подадут неприемлемую для него
пищу. В силу обычая принимать во внимание интересы друзей нам понятно, что
достаточно простого напоминания о запрете для индуиста на употребление в
пищу говядины. Это мышление в духе Золотого правила, хотя здесь нет обмена
ролями.
Во втором случае Алисия обещает Марго позвонить после работы. Но когда
Алисия добирается до дома, она чувствует себя очень уставшей и не испытывает
желания звонить Марго. Усевшись на диван, она на минуту задумывается о
своем нежелании звонить подруге. Она осознает, что Марго может беспокоиться,
думать, не случилось ли с ней чего-то по дороге домой и говорит себе: «Я знаю,
что я чувствовала бы, если бы Марго не позвонила мне, как обещала». Таким
образом Алисия мгновенно представляет этот сценарий и дает себе возможность
пережить опыт, чувства, связанные с воображаемой ситуацией. Этот процесс
воображения, длящийся всего лишь несколько секунд наводит на мысли о не-
47
Джеффри Уотлз. Золотое правило
стабильности городской жизни и о женской уязвимости. Возможное
беспокойство Марго становится наглядно понятным. Алисия передумывает и звонит ей.
В третьем случае Алисия знает, что Марго легко привести в крайнее
беспокойство. Здесь в результате обмена ролями Алисия может представить не свои
переживания, а то, насколько будет расстроена Марго, если не дождется
обещанного звонка. Два последних случая демонстрируют стандартные способы
обмена ролями в воображении, когда в ситуации участвует один реципиент
действия.
11 Ин. 13: 34. — Прим. пер.
12 Оригинальный источник данного высказывания: Claridge С.С. Wild Bush
Tribes of Tropical Africa. London, 1922. P. 248, 259. В моей книге оно цитируется
по: Hertzler J.O. On golden rules // International Journal of Ethics, 1934, № 44. P. 419.
Клэридж также рассказывает, что у баконго есть обобщенная формулировка
Золотого правила: «О, человек, чего тебе не нравится, не делай своим собратьям».
В результате интернет-поиска по имени Гэри Дженслер (Gensler) была
обнаружена поговорка нигерийских йоруба: «Тот, кто собирается острой палкой
мучить птенца, сначала должен испробовать на себе, как это больно».
13 Я благодарен Су Харви (Harvey) за сбор этой информации. Есть много версий
молитвы или изречения, автора, имя которого установить невозможно. Цитата,
приведенная в тексте, взята у миссии Святого Франциска. Преп. Р.М.Денмайер
(Denmaier) подтвердил, что это высказывание обладает особой
значимостью для индейцев северных прерий. В книге «The World Treasure of Religious
Quotations» приведена следующая молитва: «Великий Дух, Помоги мне никогда
не судить другого, пока не пройду в его мокасинах два месяца». По другой
версии: «Не суди человека, пока не пройдешь милю (или сотню миль) в его
башмаках (или мокасинах)». Окончательный вариант, приведенный в «International
Thesaurus of Quotations» и представленный Индейским комитетом
Национального Совета Церквей, формулируется так: «Не суди никого, пока ты не
пройдешь две луны в его мокасинах». Это высказывание не содержит европейских
мер — «миль» и «месяцев».
14 У меня не было намерения предлагать здесь ограниченную модель
религии, по крайней мере в той части, которая касается моего употребления
термина «вера». Уилфрид Кантвелл Смит (См.: Smith W.C. Faith and Belief. Princeton:
Princeton University Press. 1979) корректно и точно показал значимость и
назначение веры в буддизме, индуизме, исламе и христианстве.
15 Я знаю, что есть работы на финском и древнееврейском, но не могу
исследовать их, так как не владею этими языками.
16 В английском языке слово «man» означает «мужчина». В «дофеминистской»
культуре это слово также было синонимом слова «человек». С развитием
суфражистского и феминистского движений, с проникновением идеи равенства
мужчин и женщин в культуру, данное синонимичное замещение стало
считаться некорректным. Вместо слова «man» для обозначения человека, человеческого
существа стали употреблять выражение «human being». — Прим. пер.
48
I. Золотое Правило в различных
культурных традициях
2. Конфуцианский путь от
добросовестности к спонтанности
Конфуцианская традиция чтит красоту той подлинной добродетели
(goodness), когда отсутствует даже тень порожденного
самосознанием сомнения, и благородство характера проявляет себя спонтанно. Такой
идеал привлекателен, но как эта прекрасная спонтанность возникает в
человеческом характере? Как можно спонтанно жить, не нарушая долг?
Возможно ли культивировать такой способ жизни?
В автобиографическом наброске Конфуций описывает некоторые шаги
на этом пути:
В пятнадцать лет я обратил свои помыслы к учебе. В тридцатилетнем
возрасте я обрел самостоятельность. В сорок лет я освободился от
сомнений. В пятьдесят познал волю неба. В шестьдесят лет научился
отличать правду от неправды. В семьдесят лет я стал следовать желаниям
моего сердца и не нарушал ритуала1.
Спонтанность, которая проявляется в следовании «желаниям сердца»
и при этом предполагает соблюдение ритуала, едва ли можно спутать с
импульсивностью.
Золотое правило играет важную и многогранную роль в
формировании благородного и спонтанно проявляющего себя характера. Во-первых,
применение правила укрепляет добродетели, благоприятствующие
развитию человеческих отношений в упорядоченном обществе. Во-вторых,
правило символизирует саму цель, тот тип отношения, который
является идеальным. В-третьих, оно связывает единой нитью разные подходы к
поведению человека, уделяющие внимание нормативным, философским
и духовным аспектам.
Литературная традиция конфуцианского Золотого правила берет
начало в произведениях Конфуция (551-499 до н.э.) В условиях политической
коррупции, вражды, распадающегося общества и девальвации
стандартов добродетели Конфуций объединил традиционные китайские учения
и дополнил их, стремясь дать твердое основание общественному и
политическому порядку.
Краеугольным камнем его учения было совершенство характера,
особым образом проявляющееся в основополагающих отношениях
общества: между отцом и сыном, мужем и женой, старшим и младшим бра-
50
Конфуцианский путь от добросовестности к спонтанности
тьями, императором и министром, между друзьями. Преимущественное
внимание уделялось семье, все отношения, за исключением последнего,
ассиметричны, включают главного и подчиненного. Разумеется,
поскольку нормы любых отношений предполагали не подлежащие обоснованию
представления о превосходстве и подчиненности, изучающим Золотое
правило было сложнее добиться легкой спонтанности в своих действиях.
Конфуцианское учение о Золотом правиле получило развитие в
трудах таких крупных последователей Конфуция, как Мэн-цзы (371-289 до
н.э.) и Чжу Си (1130-1200). В то время как Конфуция интересовали
прежде всего характер человека и общество и он не уделял в своих беседах
особого внимания религиозным или метафизическим вопросам, а Мэн-
цзы лишь слегка продвинулся по направлению к царству невидимого, —
в неоконфуцианстве, развивавшемся под влиянием буддистской мысли и
опыта медитации, а также в нескончаемом противоборстве с даосизмом,
многое изменилось. Первым неоконфуцианским мыслителем,
сопоставимым по масштабу с крупнейшими средневековыми мыслителями других
традиций, был Чжу Си. Подобно Конфуцию, он подверг переосмыслению
существующие традиции и положил начало новым. Он учил «выверению
вещей», которое ведет к открытию космического принципа, и выдвинул
максиму духовной практики: «полдня учения и полдня тихого сидения».
Он развивал представление о «Великого предела», безмятежность
которого задает в уме основу всем началам мысли и обусловливает процессы
универсума. Эти изменения, как и следовало ожидать, существенным
образом повлияли на интерпретацию Золотого правила2.
Укорененность Золотого правила в добродетелях отношений
Самым древним источником, содержащим Золотое правило, является
«Лунь юй» Конфуция — собрание изречений, приписываемых Конфуцию
и его последователям, а также кратких бесед Конфуция с учениками. В
«Лунь юй» Конфуций размышляет о совершенстве характера,
откровенно говоря и о собственных недостатках, о самосовершенствовании и о тех
качествах, которые ему удалось в себе выработать. Самым ясным образом
изначальный смысл Золотого правила открывается в следующей беседе:
Цзы-гун спросил: Можно ли всю жизнь руководствоваться одним
словом»? Учитель ответил: «Это слово — взаимность [шу]. Не делай
другому того, чего не желаешь себе»3.
Конфуций ответил, апеллируя к добродетели отношений и затем
сразу же определил эту добродетель, указав на принцип. Ответ Конфуция
51
Джеффри Уотлз. Золотое правило
предполагает, что существуют правила, которые человек может
перерасти. Конкретные правила, например, «Повинуйся императору»,
допускают исключения и действуют лишь в ситуации, когда император
приказывает. Золотое же правило действует всегда.
Если западные философы ломали голову над прояснением Золотого
правила, анализируя противоположные примеры, то ранняя китайская
мысль с такую задачу перед собой не ставила. Правило никогда не
рассматривалось в ней вне связи с характером человека, в качестве
абстрактного независимого критерия правильного действия. Этические значения
Золотого правила с самого начала были настолько четко определены, что
такие проблемы просто не возникали4. Само по себе правило,
выражающее добродетель снисходительности, было связано, как мы видим, в
самом значительном конфуцианском тексте, содержащем Золотое правило
— в «Лунь юй», с парной добродетелью — верностью (loyalty) (чжун)5.
Конфуций сказал: «Шэнь! Мое учение пронизано одной идеей». Цзэн-
цзы сказал: «Истинно так!» Когда учитель ушел, ученики спросили:
«Что это значит?» Цзэн-цзы ответил: «Основные принципы учителя —
преданность [государю] (чжун) и забота [о людях] (шу), больше
ничего» (4:15)6.
Метафора единого (нити)7 — на самом деле, переплетенности двух
добродетелей — символизирует единство, пронизывающее разнообразие
конфуцианского учения.
Такая интерпретация Цзэн-цзы стала общепринятой, хотя кажется
невероятным, что Конфуций согласился бы с тем, чтобы какой-нибудь
ученый мог в его отсутствие выявить единую нить, проходящую через все его
учение8. В любом случае текст обрел статус священного, и через
выделение в нем верности и снисходительности как единой для конфуцианского
пути темы был утвержден и вечный статус Золотого правила.
Представление о единой нити породило бесконечные комментарии, повлиявшие
на понимание Золотого правила. В последующей традиции сюжет
Золотого правила воспринимался главным образом в связи с темами верности
и снисходительности.
Для совмещения понятий верности и снисходительности
существует и этимологическое основание. Оба термина обозначаются
иероглифами, каждый из которых имеет один и тот же нижний символ. Понятие
верности/чжун, выражается верхним символом, означающим, центр, и
нижним, означающим ум или сердце. Таким образом, чжун предполагает,
что ум или сердце находятся в центре. В понятии снисходительности/шу,
верхний символ означает «подобно» или «как», а нижний — ум или серд-
52
Конфуцианский путь от добросовестности к спонтанности
це. Этимологически шу означает симпатию в отношении чувств и мыслей
другого человека, близкого по уму и сердцу.
Есть и дополнительное основание для соединения верности и
снисходительности. Как показал Дэвид Найвисон, в классической китайской
литературе эти две добродетели дополняют друг друга, при этом первая
скорее выражает социальное отношение к вышестоящим, а вторая — к
нижестоящим. Верность предполагает стремление к наилучшему
выполнению долга — в особенности перед вышестоящим. В действительности
верность иногда означает преданность императору и правительству;
таким образом, для отстаивания этой добродетели может существовать
политический мотив. Снисходительность предполагает великодушное
отношение к подчиненным, и по своим требованиям она не является особо
ригористичной9. Оба типа отношений также приемлемы в отношениях
среди равных. Найвисон замечает, что слово «делать» в выражении
«делайте другим» имеет значение дарения (или причинения) чего-то
нижестоящим: «Не причиняй другим того, чего ты не хочешь, чтобы другие
причиняли тебе»10. Конфуций ответил: «Ох, Цы! Этого добиться
невозможно!»11.
Конфуций не представлял Золотое правило как умеренную, всего лишь
конвенциональную или легко осуществимую норму. Цзы-гун сказал: «То,
чего я не хочу, чтобы делали мне, я не хочу делать другим». Конфуций
ответил: «Сы! Этого добиться невозможно!»12. Отчасти сложность
определялась, по-видимому, тем, что Золотое правило относится не только к
поступкам, но и к желаниям. Возвышенные этические аспекты Золотого
правила очевидны в важном тексте III в. «Следование середине»:
Верность [верхам] и снисходительность [к низам] ненамного отстоят
от Дао. Чего себе не желаешь, того не делай и другим. Дао
благородного мужа состоит из четырех [положений], я, Цю, пока не способен
осуществить ни одного из них: служить отцу так, как это требуется от
сына..., служить государю так, как это требуется от подданного...,
служить старшему брату так, как это требуется от младшего..., прежде
испытать на себе то, что требуешь от друзей13.
Если верность и снисходительность являются добродетелями второго
уровня — ненамного отстоят от Дао, какая из них является более
значимой?
Хотя в классическом конфуцианстве нет единой, иерархической
схемы добродетелей, одно качество обычно считается высшей
объединяющей добродетелью в «Лунь юй» (хотя иногда и ставится ниже мудрости).
53
Джеффри Уотлз. Золотое правило
Высшая добродетель — жэнь, со-человечность (также переводится
«человечность», «благожелательность» или любовь»)14. Можно безупречно
исполнять основные политические обязанности и при этом не обладать
в достаточной мере добродетелью со-человечности. Правителю
необходима добродетель со-человечности для того, чтобы надлежащим образом
заботиться о потребностях народа, а члены общества нуждаются в
добродетели со-человечности, чтобы по-настоящему участвовать в обрядах или
традиционных ритуалах — таких, как молитва, жертвоприношения и
похороны. По самой своей сути со-человечность требует быть человечным
в отношениях лицом к лицу. Со-человечность, согласно Антонио Куа, не
может быть определена исключительно на языке правил и критериев
морального поведения или через перечисление таких добродетелей, как
сыновья почтительность, верность и т.д. Она может осуществляться лишь
ситуативно, спонтанно, посредством морального творчества15.
Как же проявляется добродетель со-человечности и какой путь к ней
является наилучшим? Золотое правило дает примечательный ответ на
оба вопроса. Как показывают два фрагмента из «Лунь юй», оно
устанавливает высокий стандарт и тем самым может быть тесно связано с со-
человечностью. В первом фрагменте снисходительность — это одна из
добродетелей, включенная в со-человечность:
Чжун-гун спросил о человеколюбии. Учитель ответил: «Вне своего
дома относись к людям так, словно принимаешь дорогих гостей.
Используй народ так, словно совершаешь важное жертвоприношение. Не
делай людям того, чего не желаешь себе, и тогда и в государстве, и в
семье к тебе не будут чувствовать вражды». Чжун-гун сказал: «Хотя я и
недостаточно сообразителен, но буду поступать в соответствии с
этими словами»16.
Здесь поведение, соответствующее Золотому правилу, связано с
гостеприимством, а гостеприимство простирается за пределы
конкретного сообщества. Такое расширение границ великодушия является знаком
со-человечности. Во втором фрагменте со-человечность описывается на
языке Золотого правила.
Человеколюбивый человек — этот тот, кто, стремясь укрепить себя [на
правильном пути], помогает в этом и другим, стремясь добиться
лучшего осуществления дел, помогает в этом и другим. Когда [человек]
в состоянии руководствоваться примерами, взятыми из его
непосредственной практики, это можно назвать осуществлением
человеколюбия17.
54
Конфуцианский путь от добросовестности к спонтанности
Здесь высокий уровень со-человечности описывается как соответствие
Золотому правилу. К тому же сравнение себя с другими (оценивая по себе
самому, по тому, «что близко нам самим») — это путь достижения со-
человечности. Как сказал Мэн-цзы, «ближайший способ к отысканию
человеколюбия заключается в том, чтобы в деятельности быть усердным и
снисходительным к другим»18.
Сравнивая себя и другого
Применение Золотого правила иногда требует явного обмена ролями
в воображении, умения поставить себя в ситуацию другого. Во второй
части выше процитированного фрагмента Конфуций побуждает
человека сравнить себя с другим. Но что именно включено в сравнение?
Традиционные китайские источники не дают психологического объяснения
или философского анализа, вместе с тем, возможно по кусочкам
составить поразительно богатую мозаику, соединяя классических и
неоконфуцианских авторов (и Мо-цзы, который не вписывается в Конфуцианскую
линию).
1. Сравнивая себя и другого, человек представляет себя в ситуации
другого. Он допускает, что другие также могут быть голодными и
испытывать жажду, стремятся к успеху, к формированию благородного характера
и т.д. В общем смысле, человек различает желания другого, аналогичные
его собственным (допустимым) желаниям. Предположение, которое,
думается, разделяют авторы всех периодов, сформулировано Чжу Си: «Под
"сравнением" я имею в виду, что сознание другого я сравниваю со своим,
и тем самым ставлю себя на место другого»19.
2. Хотя наша эмпатия несовершенна, мы можем интуитивно
понимать других. Вопрос современной западной философии о том, как можно
обоснованно претендовать на знание других людей (хоть сколько-нибудь)
резко контрастирует с конфуцианским доверием к способности
интуитивного понимания человеческих отношений. Интуитивное качество эм-
патии — особенно в действии — очевидно в следующем фрагменте из
классического «Великого учения»:
В «Указе Кан [-шу] говорится: "Как будто оберегаешь младенца". Если
сердце искренне стремится к чему-то, то, даже не достигая цели, не
уходит от нее далеко. Еще не бывало, чтобы сначала учились пестовать
детей, а потом выходили замуж»20.
55
Джеффри Уотлз. Золотое правило
Поскольку интуитивное понимание других лежит в основе нашего
знания других и к тому же подвержено ошибкам, цель сравнения состоит в
оттачивании интуиции21.
3. Человек рассматривает другого в рамках модели отношений —
таких, как отношения отца и сына. В простом случае человек может
использовать себя в качестве примера в том смысле, что сам он осознает
себя в рамках модели отношений, например, отца и сына. Даосская
история излагает конфуцианскую мысль о понимании другого в рамках
модели отношений. Способность осознания себя самого в рамках такой
модели иллюстрируется в одной из истории Чжуан-цзы (395-295 до н.э.).
Чжуан-цзы охотился за странной птицей, которая забылась, преследуя
богомола, который также забылся, преследуя цикаду, которая просто
забылась. Размышляя о цепи истреблений, Чжуан-цзы бросил охоту и
обнаружил, что сам оказался целью преследования лесника, принявший
Чжуан-цы за браконьера. Чжуан-цзы ушел прочь и размышлял над
случившимся три луны22. Этические вопросы управляют сравнением
посредством норм, определяющих отношения.
4. Сравнение является делом как сердца, так и ума. Разделение сердца
и ума противоречит китайской традиции, поскольку термин «синь»
охватывает значение обоих понятий. Участие сердца в выявлении подобия
себя и других акцентируется в неоконфуцианском рассмотрении
верности и снисходительности Чэнь Чуня (1159-1223), представителя школы
Чжу Си. Его объяснение основывается на этимологии и комментариях:
«Когда человек простирает свое собственное сознание до сознания
других так, что их желания становятся подобными его собственным
желаниям, это есть эмпатия [шу]»23.
5. Сравнение есть творческая, художественная задана. Понимание
другого человека в той же мере искусство, как и наука. Герберт Фингарет
обнаружил, что в «Лунь юй» сравнение (p'i) всегда проводится с
использованием дерзких, творческих аналогий. «Таким образом, когда Конфуций
задумывается над смыслом обучения, он прибегает к сравнению (pi)
обучения с насыпанием горы горстями земли»24.
6. Для того, чтобы вызвать надлежащее чувство в сложной ситуации,
человеку может понадобиться аналогия данной ситуацией с той,
которая спонтанно вызывает надлежащее чувство. Мэн-цзы пишет о
распространении чувств. Если надлежащая установка и действие имели
место в одном случае, они могут быть распространены и на другие случаи.
Побуждая царя, который продемонстрировал сострадание в отношении
быка, но которому недостает сострадания к собственному народу, Мэн-
56
Конфуцианский путь от добросовестности к спонтанности
цзы советует: «возбудить в себе такие чувства сердца и приложить их к
другим, только и всего»25. Мэн-цзы показывает, что такое сравнение
может быть более сложным, чем просто сравнение себя с другим. Для того,
чтобы адекватно понять ситуацию чужого человека, агенту может
потребоваться предварительный шаг — вспомнить о своей симпатии к
близкому человеку (или животному) Мэн-цзы связывает распространение
чувств с распространением действий:
Уважение к своим старцам распространите и на чужих старцев, а
жалость к своим младенцам — ко всем другим ... чтобы охранять всю
землю, омываемую четырьмя морями, достаточно распространить
милосердие. .. С древности повелось, что люди намного превосходят
других ничем иным, как умелым распространением своей деятельности,
вот и все26.
Представление о распространении чувств и действий невозможно вне
укорененности в собственной семье.
7. Человек отождествляет себя с конкретными особенностями
ситуации другого. О сложности отождествления себя с другим говорит Мо-цзы
(470-391 до н.э.) — мыслитель, не принадлежащий конфуцианской
традиции27. Мо-цзы развивает представление о любви к другим как к
самому себе лишь в практическом смысле: человек должен делать другим то
же добро, которого желает самому себе, — он должен накормить
голодного, одеть нагого и т.д. В своих примерах Мо-цзы говорит об
интуитивно понятных человеческих потребностях28. Тот тип отождествления, к
которому может прибегать человек, например, с другой страной, отличен от
отождествления с другим человеком, однако первое может
потребоваться для второго. Может оказаться, что человеку необходимо уметь
сопереживать патриотизму другого, приехавшего из другой страны, с тем
чтобы надлежащим образом отождествить себя с ним самим. Мо-цзы учил,
что универсальная любовь к человечеству возникнет тогда, когда люди
будут относиться к другим людям как к самим себе и к другим семьям,
государствам и т.д. как к своим собственным. Он утверждал, что было
бы неразумно при совершении поступков пренебрегать этой установкой,
если ясны последствия и нет страха, вызванного ложным представлением
о том, что она требует жертвенности29.
8. Научный аспект в понимании других. Научный компонент
понимания, столь сильный в китайской традиции, в традиционных текстах,
содержащих Золотое правило, отсутствует. Интересно рассмотреть, почему
понятие «выверение вещей», столь заметное в обсуждении культивиро-
57
Джеффри Уотлз. Золотое правило
вания себя, никогда не используется в изложении концепции
межличностного сравнения. Если сравнение всецело направлено на понимание
другого, а выверение вещей — это врата понимания (как утверждается
в «Великом Учении» и как говорит Чжу Си), тогда почему этот научный
подход не применяется в практике Золотого правила? Думается,
объяснение заключается в выше упомянутом интуитивном характере
сравнения. Тем не менее, полноценная современная практика Золотого правила
должна также принимать во внимание вклад науки.
9. Мы можем видеть другого в контексте Пути, не прибегая к явному
сравнению. Мэн-цзы сообщает, что Путь можно обнаружить в самом себе
и в другом человеке:
Благородный муж, следуя истинным путем, углубляется (в область
знания), желая овладеть им. Овладев им, он спокойно пребывает в нем.
Спокойно пребывая в нем, он твердо опирается на него. Твердо
опираясь на него, он берет его слева и справа, как из неиссякаемого
источника30.
Обнаружив Путь (или его начало), человек, по-видимому, понимает,
что Путь, ощущаемый в самом себе, совпадает с тем Путем, который
познается посредством отождествления с другим. Не существует никакой
осознаваемой потребности в явной сосредоточенности на особенностях
другого или в явном сравнении себя с другим. Духовный опыт затмевает
любое проявление иерархии в отношениях31. На этом уровне нет явного
следования Золотому правилу.
10. Сравнение проводится в контексте универсальной семьи.
Сравнение —- это вопрос признания сходств между собой и другим, и, наконец,
вопрос признания человеческого родства. Однако, такой подход не связан
с явным сравнением как представлением себя в ситуации другого.
Напротив, это можно назвать отождествлением с универсальной семьей Неба и
Земли.
Для конфуцианского мудреца «в пределах четырех морей все люди
братья»32. «Следование середине» призывает к «заботе о простом люде как о
своих детях»33. Если это звучит снисходительно, то отчасти из-за того, что
философам нравилось давать советы правителям и отождествлять себя с
положением правителей. Более того, неоконфуцианство питало
амбициозную идею, что мудрец благодаря личному совершенству принесет
процветание всему народу. Наконец, модель отеческой любви в результате
экстраполяции стала нормой как для правителя, так и для мудреца,
которые своими действиями стремились принести процветание всем.
58
Конфуцианский путь от добросовестности к спонтанности
В неоконфуцианстве тема универсальной любви становится более
заметной. Чжан Цзай (1020-1077) утверждал: «Небо — мой отец, а Земля
— моя мать... Все люди — мои братья и сестры»34. Этим высказыванием
начинается его знаменитое сочинение «Западная надпись» («Си мин»),
которое Джан Цзай разместил на западной стене зала в своей академии. Эта
изречение также было включено Чжу Си в собрание выдающихся
конфуцианских и неоконфуцианских слов мудрости, благодаря чему обрело
известность в последующей неоконфуцианской мысли. Согласно Ван Янми-
ну (1472-1529), «мудрец... относится ко всем людям в мире как к своим
братьями и детям»35.
Популярный неоконфуцианский образ отождествления с другими
означал «образование единого целого» с другими. Чжу Си связывал это
метафизическое единство с применением Золотого правила:
Человеколюбивый человек рассматривает Небо и Землю и все вещи
как одно целое. Для него не существует ничего, что не являлось бы им
самим. Поскольку он признал все вещи как самого себя, чем можно
ограничить его человечность? ... Самое трудное — описать
человечность. Поэтому Конфуций просто сказал, что человеколюбивый
человек, «стремясь укрепить себя [на правильном пути], помогает в этом
и другим...». Надежда состоит в том, что вглядываясь в этот путь, мы
можем постичь существо человечности36.
Создается впечатление, что самость относится к другим как центр к
своим спутникам. Тем не менее эгалитаристские пристрастия Чжу Си
довольно сильны. Он делает акцент на беспристрастности, которая не
допускает фаворитизма в отношении самого себя или другого и
использует метафору «взаимно отражающихся» индивидов37. Он также пишет, что
«среди живых вещей мужчины и женщины принадлежат одному роду и
находятся на высшем уровне. Поэтому их называют братьями и
сестрами»38.
Спонтанность и Золотое правило
Спонтанность — признак мудреца: «Искренний добивается цели без
усилий, обретает без размышлений, спокойно сливается с Дао
середины»39. Не возникает никакого беспокойства и в отношении того, что
следует делать, и в отношении способности человека сделать это.
Идеальный образ жизни, однако, труднодостижим в силу сложности
нравственной жизни. Даже тот, кто знает, как правильно поступить,
может столкнуться с необходимостью борьбы с неуправляемыми желания-
59
Джеффри Уотлз. Золотое правило
ми, ненавистью40, ленью41. К числу более изощренных трудностей
относятся навязчивая одержимость долгом42, смесь эгоистической мотивации,
порожденной обостренным пониманием выгоды от обладания
добродетелью43, и интеллектуализма, сосредоточенного на общих принципах и
невосприимчивого к тому, что происходит рядом44.
Согласно конфуцианскому представлению, зрелая спонтанность в силу
всех этих трудностей формируется исключительно постепенно благодаря
самодисциплине, которая постепенно учит сердце перенаправлять
энергии неприемлемых импульсов и следовать лишь правильным мотивам.
Привычные обязательства должны быть усилены, и это обеспечит
надежность спонтанности. Усилия, предпринимаемые на одной ступени,
поддерживают тот опыт, кульминация которого выражается в переходе на
следующую ступень.
Если моральная спонтанность — это цель, не должна ли естественность
мудреца каким-то образом отражаться в приближении к цели? Мэн-цзы
объяснил, каким образом это происходит. Он признавал, что
невозможно сформировать со-человечность из ничего, посредством одного
решительного намерения. Необходимо также опираться на исходную доброту
в каждом человеке. В своем классическом объяснении Мэн-цзы
выдвигает идею о врожденном добросердечии человека — о четырех
исключительно человеческих мотивах: чувстве сострадания, чувстве стыда,
чувстве учтивости и скромности, чувстве правдивости45. При том, что эти
четыре начала, или ростка, или семени врожденны, они не находятся
всецело во власти воли. Характер можно «культивировать», стимулируя
проявление и рост этих начал. Мэн-цзы призывал придерживаться середины
между крайностями, он высмеивал бездумные усилия, направленные на
самосовершенствование, как в истории о земледельце, который хотел
помочь всходам расти, пытаясь вытянуть их:
При необходимости иметь дело со справедливостью не будь
настороже, но не забывай в сердце о ней, не тщись сам способствовать ее росту.
Не уподобляйся в этом некому уроженцу владения Сун.
Среди жителей владения Сун был такой, который возымел печаль
по поводу того, что его всходы на поле не растут. Он начал подтягивать
их руками из земли. Вернувшись домой сам не свой от таких усилий,
он сказал своим домашним людям: «Ну и намаялся же я сегодня! Я
помогал всходам расти!» Сын его побежал в поле разглядывать ростки, а
они все завяли.
В Поднебесной мало таких, которые не помогали бы всходам расти.
Но пользы всходам не только не приносят, а губят их, как те, кто не
60
Конфуцианский путь от добросовестности к спонтанности
пропалывает их, полагая, что в этом нет пользы, и оставляет их на
произвол судьбы, так и те, кто подтягивает их руками ростки из земли,
якобы помогая этим росту46.
Таким образом Мэн-цзы представил надлежащее моральное развитие
как середину между недостатком, который проявляется в отказе от роста,
и избытком, который проявляется в старании его ускорить.
В период неоконфуцианства спонтанность была истолкована
метафизически. Признак мистицизма обнаруживается в новом символе,
введенном Чжу Си для интерпретации традиционного образа нити. В
комментарии по поводу образа одной нити в «Лунь юй» (4.15) (классическая связь
между снисходительностью и верностью в контексте Золотого правила)
он начинает с неустановленной цитаты и добавляет сравнение: «Пустое
и спокойное, без единого признака, при этом содержащее все богатство
вещей... Оно подобно сто-футовому дереву. Одна нить проходит через
все дерево — от корней до ветвей и листьев»47. На смену
земледельческой метафоре культивирования себя Мэн-цзы пришла всего лишь
ботаническая метафора корня и ветвей. В «Лунь юй» было сказано, что одна
нить проходит через все учение Конфуция. Здесь она обеспечивала
единство жизни. В таком контексте корни символизируют сонастроенность с
трансцендентным; ветви — любящее служение. Эта метафора
укоренена в метафизике Чжу Си, придающей новые значения традиционным
понятиям. Для Чжу Си верность (чжун) ни в коем случае не является
метафорой простой лояльности в отношении вышестоящих или верности
самому себе, она означает укорененность в Высшем Пределе или
сосредоточенность на нем. Снисходительност (шу) здесь означает безграничен-
ное благодеяние48.
Вопреки представлению о последовательном развитии
добросовестности (conscientiousness), снисходительность в контексте Золотого правила
не воспринималась в некоторых текстах ни как объяснение цели, ни как
способ достижения цели, а как именно то, чему не достает
необходимого качества. Чжу Си однажды прямо сформулировал это: «Жэнь [сочело-
вечность] спонтанна; альтруизм (шу) культивируется»49. Ван Янмин был
даже еще более определенен:
Я не делаю людям того, что они делают мне, когда я этого не хочу. То,
чего я хочу, проистекает из желания моего сердца естественно и
спонтанно без принуждения. Не делать что-либо другим возможно лишь
при совершении некоторого усилия. Это указывает на различие
между жэнь ... и шу.
61
Джеффри Уотлз. Золотое правило
Тогда каким же образом добросовестное самоограничение, на котором
делается акцент в негативной формулировке правила, можно совместить
с возрастанием спонтанности?
Согласно Роберту Эллисону, цель обуздания неподобающих действий
состоит в освобождении пространства для проявления спонтанности
подлинной доброты человеческой природы50. Благодаря познавательной
скромности и смирению человек не решится утверждать, что знает, в чем
состоит благо другого. Иногда мы можем с определенностью знать, чего
не следует делать, но при этом не способны сформулировать ясное
представление о том, что следует совершить. Негативная формулировка
более созвучна этим установкам, в то время как самонадеянное
злоупотребление позитивной формулировкой Золотого правила вроде бы нанесла
много вреда. Если мы верим во внутреннюю доброту человеческой
природы, тогда нет никакой необходимости в позитивных моральных
правилах. Согласно Эллисону, «Необходимо лишь быть уверенным в том, что
природе конкретного человека будет дана возможность проявить свой
подлинный характер»51. При таком прочтении негативная формулировка
правила направлена на предотвращение морального ущерба и на
содействие моральному росту. Чуткий к главным темам в китайской традиции,
Эллисон обнаруживает в Золотом правиле принцип, благодаря которому
естественность мудреца оказывается доступной ученику.
Однако это не вся история. Если Золотое правило требует одного лишь
самоограничения в отношении неподобающих импульсов, тогда
Конфуцию в «Лунь юй» не было бы смысла говорить, что в семьдесят лет он стал
следовать желаниям своего сердца (2:4), как и рекомендовать Золотое
правило в качестве правила, которым можно руководствоваться всю жизнь
(15:23,24). Для мудрецов преклонного возраста правило обуздания было
бы бесполезно. Примеры, которые используются для объяснения
Золотого правила в «Лунь юй» (6:28) и в «Следовании середине», четко
показывают, что для выполнения правила необходимо позитивное действие. Чэнь
Чунь решает проблему, гармонично соединяя обе формулировки.
Когда Великий Учитель сказал: «Не делай другим того, чего не хочешь,
чтобы сделали тебе», он говорил об одной стороне вопроса В
действительности, человек не просто не должен делать другим то, чего не
хочет, чтобы делали ему; но и все то, что он хочет, чтобы делали ему, он
должен делать другим52.
Чэнь Чунь далее различает три уровня осуществления верности и
снисходительности в контексте Золотого правила: приближение к осу-
62
Конфуцианский путь от добросовестности к спонтанности
ществлению в усилии ученика, божественная сущность и проявление
верности и снисходительности, подлинное их воплощение в жизни мудреца:
В целом верность и снисходительность по большому счету только
для ученика составляют предмет усилия. Учитель Чэн (Чэн И)
сказал: «"Предписание Неба, настолько прекрасное и постоянное". Это
верность. "Путь (Неба) направлен на такое изменение и
преображение, когда каждый обретает свою правильную природу и находит свое
предназначение". Это снисходительность. ... В случае мудреца его
сознание просто полностью слито с великим основанием, оно всегда
действует и реагирует так, что все, что войдет в него, будет
находится там, где должно находится... Снисходительность мудреца — это со-
человечность, которая не требует распространения...
Распространение предполагает применение некоторого усилия»53.
Сбалансированная практика Золотого правила, следовательно,
эволюционирует от добросовестного усилия, которое контролируется с
помощью самонаблюдения, до уровня, когда духовно-метафизическое
основание настолько наполняет сознание, что затмевает приводящие в смятение
эгоистические, а также материальные побуждения.
Заключение
Между Золотым правилом в конфуцианстве и Золотым правилом в
современной западной мысли существует ряд различий и сходств, о
которых следует сказать. Во-первых, китайские источники, содержащие идею
сравнения себя и другого, дают поразительно целостное представление
об обмене ролями в воображении, которое часто связывают с практикой
Золотого правила. Воображение себя на месте другого требует
применения этически ориентированной интуиции сердца и ума, понимания
образов отношений, использования научного знания («выверения вещей») и
творческого воображения, распространения на данную ситуацию чувств,
которые были пережиты ранее в подобного рода отношениях,
внимательность к Пути другого человека и к своему собственному, отождествление
с другим как с членом универсальной семьи. И хотя может показаться,
что упоминание всех этих предпосылок морального поведения
утверждает недостижимый идеал, тем, кто воспринимает ситуацию исходя из
установки любви, готовности совершить поступок, часто доступно его
адекватное интуитивное понимание.
Во-вторых, конфуцианское Золотое правило никогда не превращалось
в принцип, абстрагированный от идеи развития характера, поскольку из-
63
Джеффри Уотлз. Золотое правило
начально оно формулировалось как разъяснение социальной
добродетели снисходительности.
В-третьих (так же считают многие западные исследователи),
правило должно пониматься как принцип который обладает различными
значениями на различных этапах. Изначально оно представляет собой
тщательное сравнение себя с другим, которое характерно для ранней стадии
конфуцианского добросовестного культивирования себя, однако в
конечном итоге оно символизирует спонтанное безгранично любящее
служение человека, пребывающего в гармонии с высшей реальностью.
В-четвертых, следует заметить, что в отличие от христианской мысли,
в конфуцианской философии никогда и нигде не утверждается, что Небо
— наш отец, а все мужчины и женщины — наши братья и сестры, и что
именно это понимание является основанием для богатой практики
Золотого правила. Истоком конфуцианского представления о человечестве
как о единой семье была не вера в божественного Отца, а сравнение на
основании Золотого правила, распространение на других того
снисхождения, которое человек питает к своей собственной семье.
В целом, в конфуцианской философии этика подобающего поведения в
контексте социальных отношений, метафизика безмятежности и
деятельности Высшего предела указывали на то, как достичь жизни в духовной
красоте по Золотому правилу.
Примечания
1 Лунь юй 2:4 // Древнекитайская философия: Собр. текстов в 2 т. Т. 1. М.: 1972.
С. 143. Далее все цитаты из «Лунь юй», кроме специально оговариваемых
случаев, даны в переводе В.А. Кривцова по этому изданию.
2 Я воздержался, ограниченный целями данного исследования, от анализа
размышлений о Золотом правиле другого крупного неоконфуцианского мыслителя
Ван Янмина (1472-1529), вдохновляющая жизнь которого, а также учения о
моральной, духовной проницательности и дерзкий поступок делают его фигурой
абсолютно незаурядной.
3 Лунь Юй 15:23. С. 167. «Шу» произносится сжато с нисходящей интонацией.
Самый распространенный современный перевод термина «шу» — «эмпатия»
(«empathy»), но в данном варианте ослабляются активные этические коннотации «шу»,
поэтому слово «снисходительность» («consideration») предпочтительнее.
Отсутствие единого перевода порождает особую трудность для исследователей.
[Вариантов русского перевода термина «шу» также несколько. В переводе
данного фрагмента В.А. Кривцовым «шу» передается как «взаимность», в
переводе Л.С. Переломова как «снисхождение» (См.: Лунь Юй 15:24 // Переломов Л.С.
Конфуций: «Лунь Юй». Исслед., пер. с кит., коммент. М: Изд. фирма
«Восточная литература» РАН, 2000. С. 415). В примечании 50 к «Лунь юй» В.А. Кривцов
описывает «шу» как «заботу о людях» (См.: Древнекитайская философия. Т. 1.
Прим. 50. С.316) — Прим. пер.]
64
Конфуцианский путь от добросовестности к спонтанности
4 В одной из разновидностей Золотое правило предписывает человеку
принимать во внимание убеждения и удовлетворять желания другого «Не делай
другим того, чего они не хотят». Мэн-цзы придумал подобную формулу для
достижения согласия с общественным мнением и общими оценками: «Не делайте
того, что не следует делать, и не желайте того, чего не следует желать » (Мэн цзы.
Пер. с кит. B.C. Колоколова / Под ред. Л.Н. Меньшикова. СПб.: Центр
«Петербургское востоковедение», 1999. С. 189 [Далее все ссылки на трактат «Мэн цзы»,
за исключением специально оговариваемых случаев, будут даны по этому
изданию. — Прим. пер.]). Давая совет правителям, Мэн-цзы выражает
демократичные настроения. Он призывает правителя, стремящегося завоевать сердца
народа: «Собирай и предоставляй ему все то, что он желает; не распространяй на
него всего того, что он ненавидит» (Мэн цзы. С. 108). «Народ также радуется
радостями того, кто радуется его радостям, также печалится печалями того, кто
печалится его печалями» (Мэн цзы. С. 32). «Небо видит глазами и слышит
ушами своего народа» (Мэн цзы. С. 137).
5 «Чжун», обычно переводится как «верность» и произносится сжато, высоким
тоном, не повышающимся и не понижающимся.
6 Chan Wing-tsit. A Source Book in Chinese Philosophy. Princeton: Princeton
University Press, 1963. P. 27. Я признателен Джей Ян (Yang) из университета
Калгари за ее замечание о том, что слово «нить» («thread»), используемое в
традиции английского перевода, предполагает следующий образ: нечто проходит
через что-то еще, как через монетку с отверстием в центре.
7 В дословном переводе с английского на русский начало фрагмента Лунь
юй 4:15 выглядит так: «Шэнь, одна нить проходит через все мое учение
(курсив мой — О A.)» («Ts'an, there is one thread that runs through my doctrines»). В
русском переводе В.А.Кривцова слово «нить» отсутствует: «Шэнь! Мое
учение пронизано одной идеей». В переводе Л.С.Переломова также нет этого
слова, вместо него используется термин «Единое»: «Шэнь! Мой дао-путь пронизан
Единым» (Переломов Л.С. Конфуций: «Лунь Юй». С. 331). Слова «нить» нет и в
китайском оригинале . Если данный фрагмент переводить с китайского
дословно, то Конфуций упагребляет слово «единое», однако точнее смысл целого
фрагмента передает термин «единая идея». Выражаю свою признательность Чжан
Байчуню за консультацию по этому вопросу. — Прим. пер.
8 Выражаю признательность Джону Мегхеру (Meagher), обратившему на это
мое внимание.
9 Иероглиф верности и снисходительности содержит один и тот же нижний
символ. А.Ч.Грэхэм (Graham) выбрал этот текст из полного собрания ранних
конфуцианских определений Цзя И во 2 в. до н.э.: «Забота о том, чтобы
правильное исходило из самого центра тебя самого и содействие этому
называется "чжун"» («Искусство Пути» («Lore of the Way»)) «Chia Yi hsin shu» (В, 32А),
«Tao shu» (Graham A.C. Disputers of the Too. La Salle, 111.: Open Court, 1989. P.
20-22).
10 Исследователи расходятся по вопросу о том, действительно ли эти
коннотации присущи терминам «верность» и «снисходительность», но не по вопросу о
значимости данных обязанностей в конфуцианском обществе. Здесь я следую
интерпретации Найвисоиа, работа которого 1984 года будет опубликована в
собрании сочинений Найвисона под редакцией Брайена Ван Нордена [Речь идет
о книге: Nivison D.S. The Ways of Confucianism: Investigations in Chinese
Philosophy. Ed. by B.W. Van Norden. Peru, Illinois: Open Publishing Company, 1996. Дан-
65
Джеффри Уотлз. Золотое правило
ная книга представляет собой собрание лекций, выступлений, статей Найвисо-
на разных лет, посвященных китайской философии. — Прим. пер.]. Ссылки на
Найвисона в этой главе (за исключением специально оговоренных) относятся к
статье 1984 года и цитируются с его разрешения. В данной главе я иду
отличным от Найвисона путем, но я благодарен ему за выявление социальной
симметрии понятий верности и сниходительности и метафизической трансформации
этих понятий в учений Чжу Си [По всей вероятности речь идет о статье
Найвисона «Golden Rule Arguments in Chinese Moral philosophy», опубликованной в
выше названной книге (См.: Nivison D.S. Op. cit. P. 59-76)].
11 Д. Лау (Lau) использует все это предложение для пространного перевода
единственного слова — «шу» в «Лунь юй» 4:15. С. 149.
12Луньюй5:11.С. 150; Chan, 1963,28.
13 Чжун юн («Следование середине»). Введение, перевод с китайского и
комментарии А.Е. Лукьянова // Конфуцианское «Четверокнижие» («Сы шу»)
Конфуцианское четверокнижие («Сы Шу»). Пер. с кит. и коммент. А.И. Кобзева,
А.Е. Лукьянова, Л.С. Переломова, П.С. Попова при участии В.М. Майорова.
Вступит, ст. Л.С. Переломова. М.: Восточная литература, 2004. С. 132.
14 Я обычно склонен переводить «жэнь» как «humanity» («человечность»,
«человечество»), за исключением случаев, когда в силу того, что я довольно часто
употребляю слово «humankind» («человечество»), может возникать
путаница. Довольно сложно перевести «жэнь» (произносится с повышающейся
интонацией). В обыденном языке значения жэнь имеются в виду, когда человеком
восхищаются за его человечность (humanity), или из-за того, что он
является «подлинно человечным» или обладает «великой человечностью», и многие
переводчики используют именно данный термин. Термин «со-человечность»
(cohumanity ) обладает несколькими преимуществами, и все чаще используется
переводчиками несмотря на то, что является неологизмом. «Со-человечность»
соответствует существенным особенностям китайской этимологии: жэнь
выражается двумя символами — символом, обозначающим «человека» и символом,
обозначающим «два». Добродетели, которые иллюстрируют со-человечность,
выражают характер отношения между двумя индивидами. Со-человечность
— это добродетель, обращенная от человека к человеку par excellence. Термин
«благожелательность» подходит для перевода жэнь, поскольку не связан с
расплывчатым и пассивным пожеланием. Использование же термина «любовь» в
качестве перевода вызывало сомнения на протяжении XIX столетия в силу
христианских обертонов данного понятия, которые не сочетаются с учением
Конфуция. Понятно, что каждый может с особым рвением либо использовать в
переводе термины, которые внушают мысль о подобии классического китайского
и христианского опытов, либо выступать против их использования. [Возможная
путаница при употреблении слов «humanity» и «humankind», о которой пишет
Уотлз, объясняется тем, что оба слова в английском языке могут означать
«человечество». В русском же языке слова «человечность» и «человечество» не
имеют общих значений, поэтому никакой путаницы при употреблении данных
понятий не возникает. На русский язык понятие «жэнь» обычно переводится как
«человечность», но также и как «гуманность». — Прим. пер.]
15 См., напр.: Сиа A.S. Confucian vision and human community // Journal of
Chinese Philosophy, 1984, № 11. P. 227-38.
16 Лунь юй 12:2. С. 159-160; Chan 1963, 39.
66
Конфуцианский путь от добросовестности к спонтанности
17 Лунь юй 6:28. С. 153; Chan 1963, 31. Последнее предложение переводят по-
разному. Найвисон переводит так: «Умение проводить сопоставление (в
смысле, с другим человеком), опираясь на то, что близко (в смысле, на себя самого),
можно назвать способом (достижения) благожелательности». Герберт Фингарет
пишет: «Уметь увидеть аналогию, опираясь на то, что находится рядом, — это
путь жэнь» (Fingarette H. Following the one thread of the Analects //Journal of the
American Academy of Religion, 1980, № 47 ( 3). P. 380). Леонидас Йоханнес Фи-
липпидис цитирует перевод Вильхельма: «уметь использовать близкое (=себя
самого) в качестве примера» — и формулирует собственное резюме в единой
фразе, — есть «сознание подобия» (Bewusstsein der Gleichheit) (Philippidis L.J.
Religionswissenschaftliche Forschungsberichte über die «goldene Regel». Athens: n.n.,
1933. P. 43, 50). [Дословный перевод на русский язык английской версии
высказывания Конфуция, который приводит Уотлз в основном тексте: «Обладающий
человечностью, желая сформировать собственный характер, также формирует
характер других, и желая быть выдающимся, также помогает другим оыть
выдающимися. Умение судить других на основе того, что близко нам самим, можно
назвать способом осуществления человечности». Помимо перевода В.А.
Кривцова, существуют и другие варианты перевода данного высказывания Конфуция
на русский язык. Перевод Б. Виногродского: «А человечность такова: если
хочешь устойчивости, сделай устойчивым другого. Если хочешь, чтобы тебя
понимали, пойми другого. Способность через сближение приобретать качества
других может быть названа способом приближения к человечность» (Конфуций.
Рассуждения и изречения: В переводе и с комментариями Б. Виногродского. М.:
Эксмо, 2013. С. 57.). Перевод И.И. Семененко: «Кто человечен, тот другим дает
опору, желая сам ее иметь, и помогает им достичь успеха, желая сам его
достигнуть. Умение найти пример вблизи — вот в чем я вижу искусство человечности»
(Конфуций. Изречения. Книга песен и гимнов. Перевод с кит. Харьков: Фолио;
М.: ACT, 2000. С. 36) — Прим. пер.].
18 Мэн цзы. Пер. с кит. П.С. Попова // Конфуцианское четверокнижие («Сы
Шу»). Пер. с кит. и коммент. А.И. Кобзева, А.Е. Лукьянова, Л.С. Переломова,
П.С. Попова при участии В.М. Майорова. С. 374. [Данная цитата приводится в
переводе Попова, поскольку она в наибольшей степени соответствует версии
цитаты, приводимой Утолзом. Близким по смыслу и используемым терминам
является перевод Л.И. Думана: «Нет более близкого [пути] в достижении
человеколюбия, чем действовать, стараясь быть великодушным...» (См.: Мэн-цзы.
Пер. Л.И. Думана // Древнекитайская философия: Собр. текстов в 2 т. Т. 1. М.:
Мысль, 1972. С. 246. —Прим. пер.]
19 Chu Hsi. The Philosophy of Human Nature / Tr. J. Percy Bruce. New York: AMS
Press, 1973. P. 435.
20 Да сюэ («Великое учение»). Введение, перевод с кит. и коммент. А.И. Кобзева
// Конфуцианское «Четверокнижие» («Сы шу»). Пер с кит. и коммент. А.И.
Кобзева, А.Е. Лукьянова, Л.С. Переломова, П.С. Попова при участии В.М.Майорова.
С. 108.
21 Поскольку интуитивный характер понимания в межличностных отношениях
является определяющим, научный компонент понимания, весьма существенный
для китайской традиции, в традиционных текстах, содержащих Золотое
правило, отсутствует. Непонятно, почему понятие «выверение вещей», постоянно
акцентируемое при обсуждениях культивирования себя, никогда не используется
для изложения концепции сравнения в межличностных отношениях.
67
Джеффри Уотлз. Золотое правило
22 См.: Мэн цзы. Пер. В.В. Малявина // Мэн цзы, Де-цзы. М.: Мысль, 1995. С. 187.
23 Chen Ch 'un. Neo-Confucian Terms Explained (The Pei-hsi Tzu-i) / Tr. Wing-tsit
Chan, 1986. P. 89.
24 Fingarette H. Following the one thread of the Analects // Journal of the American
Academy of Religion, 1980, № 47 ( 3). P. 381.
25 Мэн цзы. С. 23.
26 Мэн цзы. С. 23.
27 Я убежден в том, что современные конфуцианцы должны были бы признать
Mo цзы одним из своих интеллектуальных предшественников. Учение Мо-цзы
об универсальной любви, подвергшееся в то время критике за мнимое
игнорирование сыновней почтительности, затем было во многом принято
неоконфуцианцами. Критика же Чжу си состояла в том, что учению Mo цзы не достает
второго принципа (в дополнение к принципу универсальной любви), который
утверждал бы сыновнюю почтительность. Если же исходить из принципа
сыновней почтительности, то через его распространение можно перейти и к
универсальной любви (См.: Chu Hsu Lu Tsu-Chien. Reflections on Things at Hand / Tr.
Wing-tsit Chan. New York: Columbia University Press. 1967.11.89.80).
28 Mo Tzu/Ίτ. Burton Watson. New York: Columbia University Press. 1963. Sec. 16.
29 В конечном счете, для Мо-цзы это позиция отождествления с волей Неба.
30 Мэн цзы. Пер. с кит. П.С. Попова // Конфуцианское четверокнижие («Сы
Шу»). С. 323 [Цитата дана по переводу П.С. Попова (а не B.C. Колоколова),
поскольку перевод П.С. Попова в большей степени соответствует английскому
переводу данной цитаты — Прим. пер.].
31 Побуждает ли описание такого опыта к пренебрежению принятым в
обществе? Нет, поскольку понимание Пути предполагает осознание значения для
действия конкретной ситуации. Осмысление Пути по умолчанию основано на
восприятии другого в контексте ситуации.
32 Лунь юй 12:5 II Переломов Л.С Конфуций: «Лунь юй». С. 382.
33 Чжун юн («Следование середине»). Введение, пер. с китайского и коммент.
А.Е. Лукьянова// Конфуцианское «Четверокнижие» («Сы шу»), С. 137.
34 Chan Wing-tsit. A Source Book in Chinese Philosophy. P. 497.
35 Янмин опирается здесь на классические учения ( Wang Yang-ming. Instructions
for Practical Living and Other Neo-Confucian Writings by Wang Yang-Ming / Tr.
Wing-tsit Chan. NY: Columbia University Press. 1963; нумерация означает часть I,
раздел 142, страница 118).
36 Chu Hsi, Lu Tsu-Chien. Reflections on Things at Hand, 1.20.19.
37 В.Чэн (Chan) поясняет идею взаимного отражения Чжу Си как
предположение об «абсолютно чистых, без единой пылинки (эгоистичности) зеркалах,
отражающих друг друга» (См.: Чжу си. О сознании (Синь). Пер. с кит. A.C.
Мартынова, И.Т. Зограф, вступ. статья и коммент. к переводу A.C. Мартынова,
грамматический очерк И.Т. Зограф. М.: Восточная литература, 2002. С. 108).
38 Chu Hsi. The Philosophy of Human Nature, 11.89.77.
39 Чжун юн («Следование середине»). Указ. изд. С. 139; Chan Wing-tsit. A Source
Book in Chinese Philosophy. P. 107.
68
Конфуцианский путь от добросовестности к спонтанности
40 См.: Сунь-цзы. Исправление имен (Чжэн мин) // Феоктистов В.Ф.
Философские трактаты Сюнь-цзы. Исследование. Перевод. Размышление китаеведа /
Сост. Е.В. Якимова. М.: Наталис, 2005. С. 301-302.
41 См.: Мэн цзы С. 26.
42 Suzuki D. Τ Ethics and Zen Buddhism // Moral Principles of Action, ed. R.A.
Anshen. New York: Harper. 1952. P. 607.
43 Fung Yu-lan. A History of Chinese Philosophy. Princeton: Princeton University
Press. 1953. P. 393.
44 Nivison 1956, 68 [В библиографии Уотлза к книге не содержится работы Най-
висона 1956 года, на которую он ссылается в тексте. — Прим. пер.]
45 Мэн цзы. С. 55.
46 Мэн цзы. С. 49.
47 Chu His, Lu Tsu-Chien. Reflections on Things at Hand / Tr. Wing-tsit Chan. New
York: Columbia University Press, 1967 (1.32.26).
48 Выражаю признательность Найвисону, которому принадлежит эта идея.
Чжу Си пишет «"Чжун" значит постоянно видеть в Небе Царя» (Chu Hsi 1967
1.19.17)». В комментариях к «Лунь юй» 4:15 он пишет: «Полное осуществление
себя есть чжун, распространение себя называют "шу"»; затем он цитирует Чэна
И с тем, чтобы показать, что "Чжун" — это путь Неба, а "шу" — это путь
человека. Чжун означает отсутствие ошибки, а 'шу" — то, как мы
осуществляем "чжун". "Чжун" — это Ύ" (сущность или «субстанция»), "шу" — это "yung"
(«действие»). Первое — «великая причина», второе — осуществленный Путь»
(Чжу Си. Цит. по: Nivison D.S. Op. cit.; ср.: Chu Hsi, Lu Tsu-Chien. Reflections on
Things at Hand, 11.52.62).
49 Chan Wing-tsit. A Source Book in Chinese Philosophy. P. 633.
50 Allinson R.E. The Confucian golden rule: A negative formulation. Journal of Chinese
Philosophy, 1985, № 12. P. 305-315.
51 Ibid. P. 308.
52 Ch 'en Ch 'un. Neo-Conrucian Terms Explained. P. 89, 89.
53 Ibid. P. 91.
69
3. От греческой взаимности к
космополитическому идеализму
СЬфистика — обидное слово. Великие мыслители античной Греции
использовали его для характеристики оппонентов,
распространявших, по их мнению, ложную мудрость. «Софистика» подразумевала
рассуждение, которое вводит в заблуждение, риторику, которая приносит
истину на алтарь власти в обществе. По описанию Сократа (470-399 до
н.э.), Платона (428-348 до н.э.) и Аристотеля (384-322 до н.э.), софисты
вступали на поле философии, вооруженные талантом, мастерством и
обширным познанием, но отказывались подвергать обыденное
мнение исправлению по стандартам честной логики и философской
проницательности. Особенность софистического красноречия в устной
или письменной форме состояла в том, что в нем замысловатым
образом были переплетены приверженность общественному установлению,
туманный идеализм и стремление защитить личный интерес.
Софистическое красноречие могло доставлять удовольствие, если не было
конфронтационным или оскорбительным. Тем не менее самая большая
заслуга в совершении прорыва в понимании Золотого правила в
греческой культуре в IV в. до н.э., принадлежала именно софисту Исократу
(436-335 до н.э.).
Поскольку Золотое правило не устанавливало конкретный
моральный стандарт, его часто смешивали с общественными конвенциями,
тривиальность которых стала очевидной лишь в более позднюю эпоху и в
другой культуре. Распространенный кодекс расплаты добром за добро и
злом за зло — помощи друзьям и причинения вреда врагам —
представлял собой конвенцию такого рода. Драма Золотого правила в Древней
Греции состояла в том, что только появившись, оно оказалось
смешанным с «этикой расплаты» — кодексом, который разрушил себя, подобно
тому, как разобщенность во время Пелопонесской войны между
Афинами и Спартой (431-401 до н.э.) обернулась общественной и политической
дезинтеграцией, и в результате внутренне разобщенные и взаимно
разъединенные греческие города-государства были завоеваны Филиппом
Македонским в 338 г. до н.э.
Золотое правило тяжело рождалось на Западе. Его редко
представляли в виде общей формулировки. Общая формулировка должна была бы
70
От греческой взаимности к космополитическому идеализму
высветить общечеловеческий масштаб правила и ослабить этос
разобщенности, поскольку в контексте правила каждый человек, будь то друг
или враг, рассматривались как соизмеримые с субъектом. Никогда в
греческой или римской античности не существовало канонической версии
правила — такой, чтобы авторы, пишущие по данному предмету, могли
считать, что предлагают варианты той формулы, которую все ценят и
знают наизусть. Ни один автор не использовал максиму Золотого правила в
качестве центра, в котором сходились самые важные темы. Ни один не
выдвинул правило в качестве ведущего морального принципа. Даже на
закате этого периода (перед христианским вторжением в
средиземноморский мир) мышление в духе Золотого правила изначально проявлялось в
формулировках конкретных максим, касающихся, например, отношения
к рабам.
В древнегреческой литературе правило обнаруживается не во
вдумчивых комментариях по поводу всеми признанного принципа, а в
определенном стиле мышления. Мышление в духе Золотого правила,
объективированное в различных высказываниях и максимах, включало идею,
рекомендацию и требование: Те, кого затрагивают твои действия,
соизмеримы с тобой. Представь себя на месте другого, чтобы легче понять,
как по отношению к самому себе применять такой же высокий
моральный стандарт, который ты применяешь по отношению к другим. Не
относись к другим так, как ты не хочешь, чтобы относились к тебе.
Становление правила происходит стихийно, как побочный продукт
мыслительного усилия, направленного на решение двух вопросов: Как
следует судить о правиле помощи друзьям и причинения вреда врагам?
И должны ли мы распространять благодеяние лишь на тех, кто нам дорог,
или на все человечество? Однажды Сократ и Платон совершили
переворот в осмыслении первого вопроса, а к ясным заключениям по второму
вопросу несколько веков спустя пришли стоики.
Примечательно, что обзор греко-римской моралистической
литературы позволяет выявить вариации размышления вокруг одной
признаваемой всеми, но не проговариваемой в общем виде, темы. Это особенно
интересно в свете поздних обсуждений учения (связанного с этикой
естественного права), согласно которому существуют всеобщие истины,
имеющие силу для разума каждого человека. Золотое правило действовало
еще до того, как как сложилась его каноническая формулировка, до того,
как на него начали ссылаться и, апеллируя к нему, приходить к согласию,
до того, как оно получило институциональное признание. Так кажется, по
крайней мере, ретроспективно.
71
Джеффри Уотлз. Золотое правило
Моральная ясность раннего мышления в духе Золотого правила
Самое раннее воплощение мышления в духе Золотого правила
обнаруживается в «Одиссее» Гомера (VIII до н.э.). Зевс под страхом
божественного (или безбожного) наказания повелевает Калипсо — богине, которая
держит плену возлюбленного Одиссея, освободить пленника и отправить
его домой. Одиссей, который не любит Калипсо, не поверил ее решению
отпустить его. Он требует от нее клятву не наносить вреда исподтишка, и
Калипсо заверяет его:
Но я клянусь и землей плодоносной, и небом великим,
Стикса подземной водою клянусь, ненарушимой, страшной
Клятвой, которой и боги не могут изречь без боязни,
В том, что тебе никакого вреда не замыслила ныне,
Нет, я советую то, что сама для себя избрала бы,
Если 6 в таком же была, как и ты, затрудненье великом;
Правда святая и мне дорога; не железное, верь мне,
Бьется в груди у меня, а горячее, нежное сердце1.
Калипсо не формулирует Золотое правило в общем виде и не
применяет его как общую формулу правильного поведения. Тем не менее,
после слов «если б в таком же была, как и ты затрудненье великом» можно
заметить тенденции к обобщению, которые содержатся в наших интуи-
циях касательно того, что является честным2. Человек должен выразить
готовность принять свое отношение к другому, когда произойдет обмен
ролями. Калипсо представляет себя в ситуации подобной той, в которой
находится другой — Одиссей. Она связывает свое обещание с
подтверждением морального достоинства и искренности. Она действует исходя из
сознания (noos) справедливости и чувства (thumos) сострадания, и
демонстрирует свою надежность в выполнении обещания.
По Диогену Лаэртскому, Фалес сказал, что жизнь людей самая лучшая
и справедливая, «когда мы не делаем того, что осуждаем в других»3.
Другая общая формулировка встречается у Геродота (484-424 до н.э.), где он
пересказывает историю правителя Меандрия из Самоса, которая имела
место непосредственно перед вторжением на этот остров персов. Меан-
дрий предпринял решительную попытку установить справедливый
политический порядок на месте бывшего царства. Его предложение, не
осуществившееся в силу недоверия и вероломства, начиналось так:
Мне, как вам известно, Поликратом вверены скипетр и вся власть, и
я мог бы стать ныне вашим царем. Однако я сам ни за что не стану
делать того, что порицаю в моем ближнем. Я ведь не одобрял влады-
72
От греческой взаимности к космополитическому идеализму
чества Поликрата над людьми равными ему, и порицаю всякого, кто
творит подобные деяния. Так вот, Поликрата постигла участь,
определенная Роком, а я передаю всю власть народу и провозглашаю
свободу и равенство4.
Критерий здесь — «то, что я порицаю», а не «то, чего я не желаю» —
является недвусмысленно моральным. Общий характер этой
формулировки определяется тем, что она охватывает все деяния человека, а не
только некоторые из них. Связь Золотого правила с равными правами была
радикальной. Жест честности, продемонстрированный Меандрием,
сделал его уязвимым перед окружением, которое, как мы увидим,
придерживалось преимущественно иной этики. Сфера применения правила здесь
расширяется до соответствующего политического союза — группы
людей, которых Меандрий считал своими друзьями.
Смешение Золотого правила с отстаиванием личного интереса
В античной Греции преобладала практика, когда друзьям делали добро,
а врагам причиняли зло. И в этом проявлялись кардинальные
добродетели эпохи. Между греческими городами-государствами войны случались
так же часто, как и столкновения между индивидами внутри конкретного
города-государства. «Длительная междоусобица, годы подстрекательства
и расплаты — характерное для высшего общества явление... Не в
афинских обычаях было маскировать ненависть»5. Безусловно, ответная
любезность часто не предполагала калькуляции собственной выгоды, а ради
возмездия иногда намеренно жертвовали личным интересом. Практика
эквивалентной расплаты, о которой здесь говорится, — это не только
немилосердная слепота и самоубийственная враждебность, но также риск,
жертвенность и самосохранение в мире насилия.
Поскольку Золотое правило формировалось в рамках традиции
эквивалентной расплаты, то его не всегда от этой традиции отличали.
Становление этики оказания помощи друзьям и причинения вреда врагам
прослеживается в самом масштабном, специально посвященном Золотому
правилу исследовании Альбрехта Диле «Золотое правило» («Die goldene
Regel»). Обнаруженную связь между Золотым правилом и традицией
расплаты Диле доводит до крайности, интерпретируя всякое проявление
мышления в духе Золотого правила в античных культурах
средиземноморского мира как слитое с расхожей моралью и подчиненного ей. Такую
мораль он называет «мышлением расплаты» (Vergeltungsdenken)6. Диле
рассматривает Золотое правило как продукт деятельности софистов —
путешествующих профессиональных учителей риторики и других наук в
73
Джеффри Уотлз. Золотое правило
V- IV вв. до н.э. Хотя позиции софистов и Платона в чем-то были схожи,
софисты резко критиковали Платона за стремление к
трансцендентальной истине. Их формулировки были общими по характеру и
превосходили по степени общности более ранние конкретные максимы — такие, как
«Тот, кто убил человека, будет убит». Новые формулировки относились
не только к реактивным действиям, но и к тем действиям, которые
инициируются субъектом и реакции на которые других людей он предвидит7.
Диле видит заслугу софистов в том, что они развивали способность к
отвлеченному мышлению и рациональному анализу, он подчеркивает, что в
Золотом правиле запечатлено стремление софистов предложить
общедоступную, отвечающую здравому смыслу технику достижения
социального успеха8. По словам Джеймса Робинсона, софисты трансформировали
«обыденную моральную практику в рациональные абстрактные
максимы, а эти максимы — в афористичные высказывания на каждый день,
достаточно яркие для того, чтобы их можно было запомнить, и эстетически
приемлемые по риторическим меркам того времени»9.
В целом, связь Золотого правила с мышлением расплаты недостоверна.
В энциклопедическом исследовании, посвященном мировому развитию
моральных идей Эдвард Вестермарк связывает первобытное возмездие с
внеморальным негодованием, личной ненавистью и местью. И напротив,
моральное неодобрение отличают три фактора: (1) отсутствие
эгоистичности; (2) предполагаемая независимость морального суждения от
симпатии или враждебности по отношению к тем, о чьих действиях
выносится суждение; (3) предположение (в действительности ложное, с точки
зрения Вестермарка), что моральное суждение «должно разделяться
всяким, кто обладает достаточным знанием о данном случае и "достаточно
развитым" моральным сознанием»10.
В допустимости первоначальной интерпретации Диле можно
убедиться, если следовать следующему рассуждению. Обратите внимание, что
Золотое правило можно принимать, следуя желанию или из страха, как
такую линию поведения, которая направлена на непрерывное получение
благ от союзников и на предупреждение или минимизацию конфликтов.
Вполне естественно в дружеской манере отвечать тем, кто настроен по
отношению к нам дружески, и отвечать враждебностью тем, кто проявляет
по отношению к нам враждебность. В той мере, в какой в обществе
действует норма платить людям той же монетой, благоразумно поступать в
соответствии с максимой благоразумия: «Относись к другим в свете
ожиданий, что они отплатят добром за добро и злом за зло». Из этой максимы
можно получить следующее правило: «Относись к другим, как ты хочешь,
74
От греческой взаимности к космополитическому идеализму
чтобы другие относились к тебе», которое не выводит за рамки
технологии личного интереса. Лучшие примеры того, как Золотое правило
смешивают со стремлением к частной выгоде, можно обнаружить в
произведениях софиста Исократа — рьяного защитника этики эквивалентной
расплаты. Его самое сильное произведение — «Панегирик»,
опубликованный в 380 г. до н.э., апеллирует к правилу помощи друзьям и
причинения вреда врагам с целью убедить греческие города объединиться для
противостояния угрозе, исходящей от Македонии (которая завоюет их в
338 г. до н.э.). У Исократа была школа в Афинах во времена Платона,
критически в отношении Платона настроенная. Исократ — софист в
платоновском смысле: блестящий, талантливый в ораторском (литературном)
искусстве и презрительно относившийся к спекулятивной философии.
Одно из писем Исократа, написанное в 374 г. до н.э. — в то время, когда
вероятно был написан «Федон» Платона, изобилует свидетельствующими
об этом замечаниями. В максимах Исократа (преимущественно
позитивно сформулированных), так или иначе связанных с зарождающимся
Золотым правилом, Я и Другой представлены как соизмеримые, и эта
интуиция становится центром разнообразных психологических наблюдений
и предметом моральных и политических советов11. В завершении речи к
суду, который должен принять решение по его делу, Исократ призывает
судей: «вынесите справедливое решение и будьте для меня такими
судьями, перед какими вы и сами хотели бы предстать»12. Он советует: «Будь
по отношению к родителям таким, каким ты хотел бы видеть по
отношению к себе собственных детей»13. Однако этот совет, явно в
возвышенном моральном стиле, непосредственно следует за советом «Почитай
божество всегда, особенно же вместе со всеми гражданами: таким образом
люди увидят, что ты и богам приносишь жертву, и законы соблюдаешь»14.
На основании положения о соизмеримости государств, Исократ
отстаивает умеренную, разумную и честную симметричность властных
отношений. «Так относись к более слабым государствам, как ты хотел бы, чтобы
более сильные относились к тебе»15. После этого совета, опять-таки
сформулированного в возвышенном моральном стиле непосредственно
следует предложение: «В спор вступай не по любому поводу, а лишь из-за того,
что в случае победы принесет тебе пользу»16. Подобную двусмысленность
можно заметить в рассуждении «Никокл», в котором Исократ пишет от
имени правителя, представляя себя на его месте, — как если бы Исократ
писал речь для Никокла17. Здесь мы находим достаточно общую
формулировку рождающегося правила, но опять-таки встроенную
непосредственно в контекст мышления расплаты: «За что сердитесь на других, того
75
Джеффри Уотлз. Золотое правило
не делайте сами. Что осуждаете в своих речах, того не допускайте в своих
поступках. Знайте, что ваши успехи в жизни будут зависеть от вашего
отношения ко мне»18. Другими словами, автор-«правитель» советует своим
подданным следовать Золотому правилу в их отношении к правителю...,
а если они не будут этого делать, им следует ожидать возмездия. Для того,
чтобы добиться ясности в отношении проблем, связанных с мышлением
расплаты (как в древнегреческой мысли, так и в Новом Завете),
необходимо выделить несколько принципов, которые являются логически
независимыми, даже если оказываются соединенными или смешанными в
данном тексте.
1. Принцип расплаты: Мы должны платить добро за добро и злом за зло.
Это формулировка мышления расплаты и это максима, вменяющая
то, что человек должен делать.
2. Принцип общественной или космической справедливости: Действия
имеют последствия: если мы совершаем добро, можем рассчитывать
на получение добра в ответ; если мы совершаем зло, можем ожидать
страданий. Это наблюдение почерпнуто из реального опыта. Диле
приводит слова софиста Антифонта: «Но кто думает, что (он может
причинять) зло своим ближним, (и при этом сам) не испытывать зла,
тот не разумен»19.
3. Принцип морального благоразумия: Мы должны совершать добро, а
не зло, поскольку это соответствует нашему долгосрочному личному
интересу. Диле цитирует наставление отдавать часть своего богатства
богу, поскольку бог наградит в ответ; и он подтверждает
существование веры в то, что значительное число энареев у скифов — результат
наказания богов за то, что скифы не проявляли решимости в
совершении жертвоприношений богам»20.
4. Золотое правило: Мы не должны делать другим то, чего не хотим,
чтобы другие делали нам. Ни один из первых трех принципов не связан
с этикой равной расплаты. Те, кто принимает принцип космической
справедливости, имеют основание для утверждения принципа
благоразумия. Но принцип расплаты не совместим с принципами
космической справедливости и благоразумия, поскольку причинение вреда
другим раскручивает спираль вечного мщения. Мышление в духе
Золотого правила, которое продемонстрировал правитель Меандрий в
рассказе Геродота, исключает мотив благоразумия, отстаивает то, что
считается по существу правильным, не предполагает никакой
концепции космического возмездия и исключает совершение зла.
76
От греческой взаимности к космополитическому идеализму
Ограниченное применение мышления в духе Золотого правила
Платоном: «Критон»
В древнегреческой философии, сформировавшейся в поиске
источника, или принципа всех вещей, происходит поворот, когда приходит
Сократ и сосредотачивается на познавательных основаниях
добродетельного поведения. Платон же обнаружил ключ к развитию характера в
обращенности разума к исследованию познаваемых образцов, или
структур («форм»), и открыл их высший источник — вечный, совершенный,
божественный, единый принцип — «благо»21. Сократ и Платон
критиковали софистов, кроме того, Платон в своих диалогах был последователен
и решителен в критике этики помощи друзьям и причинения вреда
врагам22.
В «Критоне» Платон рассказывает о Сократе, заключенном в тюрьму
и приговоренном афинским судом к смерти за мнимое внушение
безбожия и развращение молодежи. Друг Сократа Критон предлагает
подкупить стражника с тем, чтобы дать Сократу возможность убежать. Он не
хочет потерять своего друга и не хочет, чтобы пострадала его собственная
репутация в глазах тех, кто мог подумать, что ему жаль потратить
деньги на спасение друга. В образе Критона Платон представляет свойство
характера, которое проявляется в чрезмерной социально-эмоциональной
озабоченности человека тем, что о нем подумают другие. Отвечая Крито-
ну, Сократ отрицает приоритет мнения большинства и затем добивается
согласия в отношении большей посылки (отказа от элемента возмездия в
мышлении расплаты): никогда не причиняй вреда, даже в ответ на
причиненный вред. Согласие в отношении этого принципа есть философская
кульминация диалога. Следующую, финальную, часть диалога Сократ
начинает с вопроса, как этот принцип можно применить к данной
ситуации. Не приравнивается ли побег из тюрьмы нарушению
справедливого соглашения? Здесь Критон оказывается в затруднительном положении.
Тогда Сократ отвечает:
Ну так посмотри вот на что: если бы, в то время как мы собирались бы
удрать отсюда — или как бы это там ни называлось, — если бы в это
самое время пришли сюда Законы и Государство и, заступив нам дорогу,
спросили: «Скажи-ка нам, Сократ, что это ты задумал делать? Не
задумал ли ты этим самым делом, к которому приступаешь, погубить и нас,
Законы и все Государство, насколько от тебя это зависит?»23
Применяя мышление в духе Золотого правила, Сократ представляет
себя на месте тех, кому его поступок мог бы нанести вред. Он воображает,
77
Джеффри Уотлз. Золотое правило
что сказали бы персонифицированные законы, если смогли бы удержать
его от побега из тюрьмы. В действительности, его план ориентировал на
поиск беспристрастной позиции в отношении того, что является
справедливым, а что вредным. Эта точка зрения истинна, даже если считают, что
данное высказывание Сократа содержит определенную долю иронии.
Аргументация Платона в пользу верности божественному духу в
«Федоне»
В «Федоне» Платон описывает Сократа в тюрьме в день казни, когда
ему должны были дать цикуту. Тема бессмертия души — главная тема
последней беседы с друзьями. Вопрос состоит в том, допустимо ли
следовать Сократу не в смысле подражания его вечному философскому
исканию, а в смысле совершения самоубийства. В «Федоне» (62 Ь-е), приведен
аргумент, согласно которому мы не должны совершать самоубийство,
поскольку мы находимся в распоряжении бога — лучшего учителя, рядом
с которым мудрый человек хочет находится как можно дольше. Сократ
использует аргумент, который может быть выведен из Золотого правила:
Точно так, как мы не хотели бы, чтобы наша собственность была
разрушена без нашего разрешения, мы не должны расстраивать бога, раньше
времени отнимая у него свои жизни.
Сократ начинает с сомнительного источника: «Сокровенное учение24
гласит, что мы, люди, находимся как бы под стражей и не следует ни
избавляться от нее своими силами, ни бежать, — величественное, на мой
взгляд, учение и очень глубокое»25. Ссылка на мистическую аллегорию —
знак иронии, поскольку цель платонической философии состояла в
преодолении популярной религии с ее страстями, мнениями, страхами и
карательном представлении о справедливости. Однако признание приговора
Сократом служит примером усилия философа проникнуть в
религиозный миф ради выявления его универсального значения: «И вот что еще,
Кебет, хорошо сказано, по-моему: о нас пекутся и заботятся боги, и
потому мы, люди, часть божественного достояния. Согласен ты с этим или
нет?». Согласие Кебета с Сократом задает общее основание для этой части
их диалога: мы принадлежим богам.
Аргументация на основе Золотого правила обнаруживается в
высказывании Сократа, призывающего Кебета вместе поразмыслить над
примером: «Но если бы кто-нибудь из тебе принадлежащих убил себя, не
справившись предварительно, угодна ли тебе его смерть, ты бы верно,
разгневался и наказал бы его, будь это в твоей власти?»26.Такой обмен
ролями в воображении демонстрирует возможность в рамках мышления в
78
От греческой взаимности к космополитическому идеализму
духе Золотого правила соединять то, что Платон считает низшими
психологическими и религиозными представлениями, с моральным
прозрением. Во фрагменте актуализируется мотив возмездия —
составляющая мышления расплаты, против которого выступает Платон, и который
связан с антропоморфной концепцией бога-мстителя. Такое
представление о Боге вытесняется из диалогов через описание Сократом опыта
переживания присутствия принадлежащего личности божественного духа
(daimon) и через концепцию вечной добродетели (goodness). В данном
контексте иерархическое отношение высшего к низшему является
несомненно обоснованным, а возможность того, что наша собственность
окажется предательской по отношению к нам, невероятной (пока мы не
стали размышлять над «Евтифроном» Платона, в котором убийство раба
становится поводом для философского исследования). Помимо того, что
читатель заметит в этом фрагменте иронию, он должен также обнаружить
здесь подлинно платоновское утверждение. Полет воображения Сократа
в рассказе о сбежавшей собственности связан с идеями, которых в
действительности придерживается Платон: зло в человеческой жизни
имеет последствия; наказание вписано в справедливый порядок; немыслимо,
чтобы после смерти человек не пожинал плоды сформированного в
земной жизни характера. Правильное с моральной точки зрения заключение
в отношении самоубийства становится яснее, когда мы представим себя
на месте Божества.
Если мы поверим в то, что Платон хотя бы отчасти был серьезен,
когда говорил о загробной жизни, возникнут новые вопросы. Может ли
моральная теория сохранить целостность, если она исходит из положения
о существовании космического порядка наград и наказаний? Должен ли
личный интерес вмешиваться в мотивацию человека, верящего в данный
порядок? Если тот, кто предвкушает жизнь после смерти, хочет отделить
мораль от личного интереса, сможет ли он избежать отношения к
культивируемой им добродетели как в первую очередь к украшению
собственной бессмертной души? Легко понять такое сомнение, но трудно доказать,
что эта вера непременно сделает мотивацию человека сомнительной.
Ответить на это можно, поставив встречные вопросы: Что если добродетель
действительно совпадает с подлинным личным интересом в
долгосрочной перспективе? Что если загробная жизнь и правда существует? Что
если наши земные привязанности действительно имеют значение для
нашей бессмертной души? Должны ли мы в этих вопросах отказаться от
своих убеждений? Или наш долг состоит в том, чтобы представить свои
убеждения в определенном контексте, принимая во внимание их позна-
79
Джеффри Уотлз. Золотое правило
вательную ограниченность, психологическую обусловленность, делая
акцент на важности самореализации в этой жизни и на понимании, что от
такой самореализации зависит будущее души? В образе Сократа мы
видим, что именно для Платона является примером надлежащего внимания:
Сократ не оглядывается на божественные награды и наказания, живет с
осознанием философской ответственности, исследует аргументы и
стремится к добродетели по той причине, что она обладает внутренней
ценностью.
О каких же философских возможностях мышления в духе Золотого
правила мы можем судить по данному фрагменту из «Федона»? Во
взаимоотношениях богов и смертных нет такого равенства, при котором
мы должны были бы относиться к богам так, как мы хотели бы, чтобы
боги относились к нам. Когда мы говорим: «Не относитесь к другим, как
вы не хотите, чтобы другие относились к вам», мы исходим из не
проговариваемого условия: «в такой же (по смыслу) ситуации». Это условие
можно расширить, чтобы получить новое применение Золотого
правила: человек должен относиться к высшему так, как ему хотелось бы,
чтобы низший относился к нему. Таким образом, сфера Золотого правила не
ограничена взаимодействием равных в социальном отношении. Золотое
правило применимо по отношению к тем, с кем возможно сопоставление.
Удивительно, что Бог включен в их число. (Сократ использует
единственное число — theos — во фрагменте 62b7). Структура этого конкретного
расширения сферы Золотого правила такова. Наше отношение к Богу ас-
симетрично подобно таким ассиметричным отношениям, в которых мы
играем роль старшего. Наш опыт в качестве рецепиентов действия (когда
другие подчиняются или не подчиняются нашим законным требованиям)
дает нам возможность предвидеть отношение Бога к рассматриваемым
действиям. Неявное правило состоит в том, что мы должны относиться
к высшим, обладающим божественной природой, так, как мы хотим,
чтобы наши подчиненные относились к нам. В этом смысле мы должны
относиться к Богу так, как мы хотим, чтобы относились к нам. Принцип,
который может быть сконструирован на основе аргументов с позиции
Золотого правила в «Критоне» и «Федоне», состоит в следующем:
«Размышляя о том, как относиться к высшему, обладающему божественной
природой», представьте себя (насколько это возможно) в положении высшего
и не попирайте того, что вы считаете честным»27. Сила таких аргументов
напоминает нам, что действия по отношению к себе и к другим людям
также касаются и наших отношений с Богом.
80
От греческой взаимности к космополитическому идеализму
Рассуждение Платона об уважении чужой собственности в
«Законах»
В «Законах» Платон детально анализирует подобающее для правильно
устроенного государства законодательство. В отношении хозяйственной
деятельности афинянин, прибегая к небольшому рассуждению близкому
Золотому правилу, выдвигает «простое общее правило»: «пусть никто по
мере возможности не касается моего имущества и не нарушает моей
собственности, даже самым незначительным образом, раз нет на то всякий
раз моего особого разрешения. И я буду точно так же относиться к чужой
собственности, пока я в здравом уме»28. Предшествующие приключения
мышления в духе Золотого правила касались верности по отношению к
высшим, здесь же мы имеем симметричную максиму для использования
в межчеловеческих отношениях. И здесь опять возникает
неопределенность. Желание афинянина, чтобы другие не касались его собственности,
выглядит чрезмерным. Далее он объясняет, почему деловые люди должны
стремиться уважать собственность других. Согласно афинянину,
финансовые издержки, которые приходится терпеть в результате ограничений,
накладываемых добродетелью, окупятся укреплением в душе
добродетели. Такое соображение может показаться «своекорыстным». Далее
следует обсуждение наказания для воров. Как и выше, максима имеет
отношение к соображениям, касающимся собственности.
Тем не менее, думается, здесь мы имеем дело не только с мышлением,
ориентированным на награды и наказания. Награда, о которой здесь идет
речь, — это сокровища души, несоизмеримые с корыстью («простой
личной выгодой»). Афинянин, зрелый гражданин, считает, что добродетель
состоит в отказе от захвата чужой собственности и не просто из-за того,
что за этим может последовать расплата. Данное правило выдвинуто в
качестве практического принципа, а не в качестве замены
теоретического понимания реальности. Не следует считать, что оно предложено в
качестве меняющегося в зависимости от интереса критерия правильного.
Трансформация мышления в духе Золотого правила в философии
Платона
На первый взгляд правило «Не делай другим того, чего не хочешь,
чтобы они делали тебе» устанавливает желание человека в качестве критерия
морали. Платон в последовательной оппозиции к софистическому прин-
81
Джеффри Уотлз. Золотое правило
ципу Протагора «Человек есть мера», помимо прочего, делает акцент на
стремлении к интеллектуальному постижению вечных, совершенных,
неизменных божественных «форм» и их отношений к вещам, которые мы
обнаруживаем вокруг себя29. Если бы Платон хоть когда-нибудь
специально обсуждал сформулированное в общем виде Золотое правило, его
главное возражение было бы выражено в замечании, которое делает
Сократ в «Государстве»: «несовершенное не может служить мерой чего бы то
ни было»30. Неуправляемые желания вообще не являются мерой. Однако
удивительно, что все случаи мышления в духе Золотого правила в
диалогах Платона включают положения, которые блокируют это возражение31.
Человек, использующий мышление в духе Золотого правила, — Сократ
или афинянин — добродетелен, предан наивысшему стандарту доброты.
Положения, которые блокируют возражения, состоят, во-первых, в том,
что в качестве моральной меры здесь не предлагается свободно
трактуемое Золотое правило, и во-вторых, в том, что желания Сократа и
афинянина едва ли являются неуправляемыми — они оба стремятся к
божественной мере. Такой идеализм способствует достижению понимания,
необходимого для надлежащего применения Золотого правила.
Облагороженные желания не переходят границ справедливого.
Для более полного развития теории, можно поставить вопрос о том,
какая концепция идеализма, божественной меры и совершенства
необходима для утверждения несофистического Золотого правила. Здесь нет
нужды подробно разбирать этот вопрос. Любого интуитивно
неприемлемого противоположного примера будет достаточно, чтобы по контрасту
указать на смысл искомого идеализма. Любой идеализм, заслуживающий
это название, не допускает использований Золотого правила,
соответствующих лишь его букве, но не духу — таких, как показная манипуля-
тивная благожелательность, мстительность, навязывание другому своих
стандартов, или таких, на которые ориентируются карикатурные
прелюбодеи или садомазохисты и т.д. Защиту от злоупотребления и ключ к
возвышенной интерпретации правила следует искать в соединенности
Золотого правила с идеалами характера.
Нормы дружеских отношений по Аристотелю
Аристотель считал, что Золотое правило вполне правомерно
действует в отношениях друзей. Согласно Диогену Лаэртскому, когда
Аристотеля спросили, как следует вести себя с друзьями, Аристотель ответил: «Так,
как хотелось бы, чтобы они вели себя с нами»32. Дружба представлена в
виде концентрических кругов. В центре — себялюбие, дружба с самим со-
82
От греческой взаимности к космополитическому идеализму
бой. У людей благородного характера оно не привязано к материальному
интересу и не есть проявление асоциальности, себялюбие присуще
человеку, которого не мучает внутренний конфликт, который не
испытывает тревоги, оставаясь наедине с самим собой, который удовлетворен
своей жизнью, когда оглядывается назад, и главное — избирает благородные
поступки ради себя самого. Такой человек наслаждается поистине
счастливой жизнью, наполненной совершенными видами деятельности, в
которых под руководством разума полностью реализуются человеческие
способности. Хотя Аристотель в возвышенных тонах пишет о
философском созерцании Бога, он не считает, что высший опыт теоретического
разума особенно благотворен для этики. Напротив, он делает акцент на
культивировании добродетельных привычек, которое предполагает
дисциплину в отношении эмоций и внимательное рассуждение, основанное
на взвешенном понимании ситуации.
Затем идет близкий круг друзей и семьи. Можно грезить о
божественной самодостаточности (представляя мыслящее самое себя мышление,
то есть Бога), однако обладание друзьями — одно из необходимых благ
в жизни. Друзьям нравятся одни и те же виды деятельности, они
разделяют политические убеждения33. Каких же благ следует желать для
своего друга? Тех же благ, которых человек желает для себя. «Итак, поскольку
каждый из этих признаков присутствует в отношении доброго человека
к самому себе, а к другу относятся, как к самому себе (потому что друг —
это иной [я сам] [alios autos]»34. (Аристотель не просто отмечает, что
каждый из них самость; скорее он имеет в виду, например, следующее: ты, мой
друг, для меня другой Джефри). Та же идея применима и к семье:
«родители к детям питают дружбу как к самим себе»35. Дружба предполагает
искреннее желание блага другому, ради другого; друг также стремится
совершать благо своему другу36.
Следующий круг друзей включает сограждан. Это люди, о которых
человек также заботится, а добродетельный человек готов умереть за свой
город37. Хотя концепция справедливости Аристотеля отличается от
мышления расплаты, в «Никомаховой этике» он вполне снисходителен к
этому распространенному обычаю38. В то время как Платон оценивал
взаимность, обращая внимание на ее манипулятивные формы, Аристотель
оценивает ее скорее как разумное соблюдение равновесия. При
обсуждении справедливости Аристотель не оправдывает расплату злом за зло или
причинение вреда обидчику, напротив, он сосредотачивается на
восстановлении надлежащей соразмерности, например, в случае когда
несправедливо забрали собственность или распределили ее недолжным обра-
83
Джеффри Уотлз. Золотое правило
зом. Более того, наказание адресовано не «врагам», а тем, кто конкретным
действием нарушил надлежащую пропорцию.
Жизнь в городе — это взаимодействие, без обмена не было бы
взаимоотношений. Главная забота Аристотеля состоит в сохранении
соразмерности во взаимодействии. Равенство — это идеал, и все-таки оно не
требует обмена того же вида и того же количества блага. Друзья совершают
надлежащий обмен, возвращая расположенность, которую получают
вместе с даром39. Однако в отношении благодетеля и
облагодетельствованного может иметь место неравенство. Оказывать благодеяние — «признак
превосходства», а принимать благодеяние — признак «превосходства
другого»40. Если человек не может вернуть соизмеримое благо
благодетелю, компенсация будет состоять в оказании благодетелю большей чести.
Аристотель обнаруживает то, что можно назвать разумностью по
Золотому правилу в обычной общественной жизни. Она с очевидностью
проявляется в дружбе тех, у кого добрая воля проистекает из
определенного рода сходств.
Друзья и те, у кого одни и те же блага и несчастья, и те, у кого друзья
одни и те же и враги одни и те же, потому что такие люди необходимо
имеют одинаковые желания. Таким образом желающий и себе, и
другому одного и того же, представляется другом этого другого человека41.
Во фрагменте о распространенных способах мышления указывается на
предполагаемое Золотым правилом соответствие между чувствами и
действиями: «Что человек сам делает, за то он, говорят, с ближних не
взыщет, следовательно, чего он сам не делает, за то он несомненно взыщет»42.
Этот вывод интересен, хоть и ошибочен. Если я понимаю его
правильно, первая часть относится к социально-психологическому обобщению,
согласно которому люди обычно благосклонно относятся к другим, если
другие ведут себя так же, как они. Во второй части говорится, что люди в
целом не делают то, за что взыщут с других. Пример такого рода
соответствия содержится в аристотелевском обсуждении юмора. Существуют
настолько оскорбительные шутки, что достойный человек никогда не будет
их рассказывать, он также не будет приветствовать, когда другие
рассказывают их43. Другими словами, Аристотель выявляет общее соответствие
между чувствами людей в отношении того, что совершают другие, и их
собственными поступками. Большинство людей не является лицемерами.
До сих пор люди следуют Золотому правилу, которое Аристотель никогда
не формулировал в качестве нормы, но его этика и не предполагала фор-
84
От греческой взаимности к космополитическому идеализму
мулирования правил поведения. Его метод — это нормативное описание,
в скрытом виде содержащее предписания.
Наиболее отдаленный от центра круг дружбы включает всякое
человеческое существо. Предполагается, что человек подтвердит способность
жить в человеческом сообществе, что в разумных пределах он смягчит
строгое формальное требование надлежащей для других меры и проявит
добрую волю. Есть основание и для ограниченной дружбы с рабами как
человеческими существами, поскольку «существует некое право у
всякого человека в отношении ко всякому человеку, способному вступать во
взаимоотношения на основе закона и договора»44. Более того, Аристотель
обратил внимание на широкий спектр привязанностей, которые
распространяются на отношения животных, а также подтверждают общую
человечность, преодолевающую культурные барьеры.
По-видимому, в родителе дружественность к порожденному заложена
от природы, так же как в порожденном — к родителю, причем не
только у людей, но и у птиц, и у большинства животных, и у существ
одного происхождения — друг к другу, а особенно у людей, недаром мы
хвалим человеколюбивых. Как близок и дружественен человеку
всякий человек, можно увидеть во время скитаний45.
Аристотель не требовал от человека быть филантропом, другом
человечества, однако предложенные им в этике обобщения были
предназначены не только для локального сообщества. Они представляли собой
нормативную выжимку из наблюдений и размышлений, основанных на
опыте его путешествий, исследований и обсуждений. В
действительности само занятие классической философией неявно выражало попытку
занять общечеловеческую позицию, осмысление которой стало
центральным в учении стоиков.
Космополитический характер Золотого правила в стоицизме
Универсальный масштаб Золотого правила в стоицизме был задан
положением, что человеческие существа — потомки Бога (Зевса), и
универсальный логос (принцип, разум) управляет всем космосом. В каждом
человеке есть божественная искра, благодаря которой он способен осознать
космическую истину. Стоики отождествляли божественную искру с
разумом, это отождествление стало знаком философского рационализма46.
Исполнять волю Бога, следовательно, означало быть верным собственной
природе и действовать в соответствии с правильным разумом47.
85
Джеффри Уотлз. Золотое правило
Мышление в духе Золотого правила обнаруживается в ряде
фрагментов в произведениях Сенеки (4 до н.э.-65 н.э.) — стоического философа и
наставника императора Нерона. В произведении «О гневе» Сенека
рассказывает о жестокостях и безрассудствах, к которым ведет гнев, указывает
на ложные толкования гнева, раскрывает причины и способы исцеления
от гнева. Безмятежность души слишком дорога, чтобы растрачивать ее в
гневе. Текст полон мудрости, почерпнутой из психологического,
социального и исторического опыта. Сенека рекомендует представлять себя на
месте другого исходя из позиции закаленного разума:
Мы всегда должны поставить себя на место того, кто вызвал наш гнев:
часто нас делает гневливыми неправильная оценка самих себя; к тому
же мы не хотим снести того, что сами сделали бы другому48.
В другом тексте, Сенека, обсуждая как следует совершать благодеяние,
приводит Золотое правило в виде скрытого парадокса. Рациональность,
предполагаемая моральной практикой, не должна препятствовать
проявлению спонтанности:
Рассмотрим же, достойнейший из мужей Либералий, остающееся
доселе нерассмотренным от предшествовавшего отдела, а именно: каким
образом надлежит оказывать благодеяние. Мне кажется, я в состоянии
указать путь наиболее удобный. Будем оказывать благодеяние так, как
желали бы сами принимать его: прежде всего — охотно, скоро и без
всякого колебания49.
Парадокс Золотого правила состоит в том, что многие ситуации
исключают возможность рациональной рефлексии, поэтому правило не
может привести к цели, если используется как принудительное умственное
упражнение, в этом случае оно невыполнимо.
Сенека применяет межличностное моральное сравнение в вопросе об
отношении к рабам:
Я не хочу заниматься этим чересчур обширным предметом и
рассуждать насчет обращения с рабами, с которыми мы так надменны,
жестоки и сварливы. Но вот общая суть моих советов: обходись со стоящими
ниже так, как ты хотел бы, чтобы с тобой обходились стоящие ниже50.
Вопросы о характере самого Сенеки порождают сомнения
относительно той искренности, с которой он распространяет Золотое правило на
отношение к рабам. Было установлено, что позиция Сенеки по проблеме
рабства не была слишком передовой для его времени и представляла
собой всего лишь набор клише51. Хотя Сенека способствовал утверждению
86
От греческой взаимности к космополитическому идеализму
человечного отношения к рабам, его позиция была основана на
противоречивом сочетании апелляции к принципу и беспокойства об
опасностях, которыми чреваты восстания рабов. Он не выступал ни за отмену
рабства, ни за масштабное освобождение рабов, хотя в своем завещании
предусмотрел освобождение собственных рабов, никогда не
придирался к ним и не относился жестоко. Несмотря на то, что Сенеке как
учителю и другу императора приписывали влияние на ранний достойный этап
правления Нерона, лицемерие Сенеки — явное и скрытое,
озадачивало историков52. Провозглашая добродетель бедности или умеренности в
пользовании материальными благами, он накопил роскошное богатство.
Помимо вопроса об искренности Сенеки, следует обратить внимание и
на то, что обращения к Золотому правилу в то время уже стали
банальностью. Вне зависимости от того, действительно ли люди искренне
принимали Золотое правило или просто осознавали его следствия, они
ценили его как достойную норму. И те, кто заботился о своей репутации (или
те, кто, как Сенека, отвечали за добрую репутацию своих хозяев), могли
особым образом акцентировать значение Золотого правила для решения
своих задач.
Если провозглашение Сенекой Золотого правила в отношении
рабства не вполне внушало доверие, то этого нельзя сказать о высказывании
Эпиктета — освобожденного римского раба: «Чего не желаешь себе, не
желай и другим; тебе не нравится быть рабом — не обращай в рабство
других»53. Свободный от гнева Эпиктет, следовал собственному
моральному учению, содержащему элементы логики. Эта логика не просто
позволяла решить формальную задачу выведения конкретного заключения
из общего закона. Моральная логика учения Эпиктета о Золотом
правиле (и в данном случае уместна негативная формулировка) точно
выражает опыт страдания, порожденного угнетением. Греки долго считали, что
мудрость рождается из страдания. У Эпиктета мы обнаруживаем Золотое
правило, особая моральная сила которого обусловлена тем, что оно
провозглашено человеком, испытавшем на себе это зло.
Заключение
Правильно ли считать Золотое правило софистическим? Да, если оно
утверждается в оппозиции философии. Да, если оно применяется
предвзято. Конечно, правило высказывают и современные софисты. Однако
едва ли при таком понимании правила можно раскрыть его высокий
потенциал.
87
Джеффри Уотлз. Золотое правило
Платон считал, что мышление в духе Золотого правила может
оказаться полезным как начальный этап на пути разума к философскому
пониманию. Если Сократ и Платон возвышали нас над самодовольной
посредственностью, то Аристотель защищал нас от чрезмерного идеализма.
Намного легче представить нормальную социальную практику Золотого
правила, следуя Аристотелю. Если бы Аристотель когда-либо возражал
против общей формулировки Золотого правила как универсального
правила, он указал бы на необходимость найти способ выражения в Золотом
правиле подобий между людьми, чтобы непосредственное применение
правила было обоснованным (например, накормить голодающего
человека). Более того, чтобы применять правило, человеку необходимо
научиться примериваться к ситуациям, когда он сталкивается с людьми, желания
которых неизвестны или отличны от его собственных. Аристотель
обладал именно такой необходимой для применения правила, гибкостью. Он
понимал, что его принципы не имеют характера математических
принципов — истинных для каждого возможного применения54.
Стоики начинали с утверждения Золотого правила как универсального
морального закона, но чрезмерный акцент на совершенствовании
характера — на упорядочивании самости в гармонии с разумом — препятствовал
развитию общечеловеческого понимания. Чрезмерная сосредоточенность
на внутренней цитадели души разрушала глубокий смысл
взаимоотношений и ослабляла стимул к общественному служению55.
Космополитическая концепция человечества была выражена скорее в философии духа и
философии права, породивших понятие прав человека. Стоицизм
остался философией и не стал религией. Признание в стоицизме человеческого
родства высекло тот огонь, которому еще предстояло разгореться.
Примечания
1 Гомер. Одиссея. Пер. В.А.Жуковского. Песня V, 184-191. М.: Наука, 2000
(серия «Литературные памятники») С. 59.
2 В английском переводе фрагмента «Одиссеи», на который ссылается Уотлз,
Калипсо говорит о «честном» (fair) и «правильном» (right): «I know what is fair
and right». В.А.Жуковский перевел этот фрагмент так: «Правда святая мне
дорога». Перевод Вересаева ближе к английскому переводу: «Не лишено и моей
справедливости сердце» (См.: Гомер. Илиада. Пер. В.В.Вересаева. М.:
Гослитиздат, 1953. —Прим. пер.
3 Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов.
М.: Мысль, 1986. С. 66.
А Геродот. История / Пер. Г.А.Стратановского. Общ. ред. С.Л.Утченко. Л.:
Наука, 1972. С. 182.
5 Dover K.J. Greek Popular Morality in the Time of Plato and Aristotle. Berkeley and
88
От греческой взаимности к космополитическому идеализму
Los Angeles: University of California Press. 1974. P. 182.
6 Диле подвергает критике приведенные выше интерпретации высказываний,
содержащих Золотое правило, в произведениях Гомера и Геродота. Для того,
чтобы представить величие книги Диле, обратите внимание на то, что в «Die
golden Regel» он собрал и проанализировал высказывания, содержащие Золотое
правило, и близкие по смыслу фразы в греческой, римской, иудейской и
христианской древности. Тезис Диле состоял в том, что в этих цивилизациях
становление Золотого правила изначально было связано с архаическим греческим
понятием справедливости, и эта связь никогда не была утрачена. Основанная на
архаическом понятии справедливости обыденная недифференцированная
мораль расплаты добром за добро и злом за зло распространилась по всему
средиземноморскому миру. Диле собрал огромное множество конкретных максим,
но ради обоснования своей позиции скрыл существенные различия между ними.
Вопреки собственному утверждению о том, что греческое Золотое правило
всегда оставалось в плену мышления расплаты, Диле зафиксировал тот факт,
что по мере развития греческой культуры от принципа расплаты, основанного на
оценке внешних событий, постепенно огказывались по мере того, как
взаимопонимание обретало новую глубину. Все в большей степени принимались во
внимание намерения и учитывалась мера ответственности субъекта (См.: Dihle Л.
Die goldene Regel. Gottingen: Vandenhoeck & Ruprecht. 1962. P. 18-19).
Рекомендовали прощение. Было признано, что мудрость состоит в сдерживании порыва
судить и платить той же монетой, и что характер страдания трагических героев не
может быть объяснен одним возмездием (Ibid. P. 52-56).
7 Dihle Α. Die goldene Regel. P. 80-81.
8 Ibid. P. 85-87.
9 Robinson J. Review of Albrecht Dihle, Die goldene Regel // Journal of the History of
Philosophy, 1966, № 4. P. 86.
10 Westermarck E. The Origin and Development of the Moral Ideas. London:
Macmillan, 1906. P. 77, 102-105. Цит. по: Reiner H. Die goldene Regel und das
Naturrecht // Studia Leibnitiana, 1977, № 9. P. 236.
11 Пример психологического наблюдения содержится в письме правителю и
другу: «Искорени всякий страх из умов граждан и не стремись к тому, чтобы
были объяты ужасом те, кто ни в чем не виновен. Ведь как ты других сумеешь
расположить к себе, так ты и сам будешь относиться к ним» (Исократ. К Нико-
клу (23). Пер. Э.Д. Фролова // Малые аттические ораторы / Под. ред. Э.Д.
Фролова. М.: Ладомир, 2013. С. 26 [Далее все ссылки на произведения Исократа
даются по этому изданию — Прим. пер.].
12 Исократ. Эгинская речь (51). Пер. Ю.В.Андреева. С. 419.
13 Исократ. К Демонику (14). Пер. Э.Д.Фролова. С. 13. Ср.: «Что ты хотел бы
посоветовать бы своим детям, тому стремись и сам следовать» (Исократ. К Ни-
коклу (38). Пер. Э.Д. Фролова. С. 29.
14 Исократ. К Демонику ( 13). С. 13.
15 Исократ. К Никоклу (24). С. 26. [В дословном переводе с английского на
русский это высказывание выглядит иначе: «Общайся с более слабыми
государствами так, как ты считаешь подобающим для более сильных государств
общаться с тобой» (курсив переводчика. — O.A.) (Deal with weaker states as you
think it appropriate for stronger states to deal with you) — Прим. пер.]. Исократ
использует подобное высказывание в «Панегирике», где превозносит Афины за
89
Джеффри Уотлз. Золотое правило
способность выдержать тест на принадлежность великой цивилизации —
осуществление власти без злоупотребления ею (Исократ. Панегирик (81). Пер.
К.М.Колобовой. С. 59).
16 Исократ. К Никоклу (25). С. 26.
17 В этом духе он наставляет поданных царя, которые друг по отношению к
другу должны вести себя в соответствии с примерным поведением, которое, по их
мнению, подобает царю: «Считайте своим долгом так относиться к другим, как
вы хотели бы, чтобы я относился к вам» (Исократ. Никокл, или к жителям
Кипра (49). Пер. Э.Д.Фролова. С. 43.
18 Исократ. Никокл или к жителям Кипра (61). С. 45.
19 Цит. по: Маковельский O.A. Софисты. Вып. 2. Баку, 1941. С. 51.
20 Dihle Α. Die goldene Regel. P. 21-22.
21 Понятие блага в платоновском «Государстве» идентично понятию
прекрасного в «Пире» и в «Пармениде». Лишь в последних двух диалогах представлено
вполне философское рассуждение.
22 См.: Платон. Критон 49d. Пер. М.С.Соловьева // Платон. Собр. соч. в 4 т. Т. 1.
М.: Мысль, 1990. С. 105 [Далее все ссылки на сочинения Платона даются по
этому изданию. — Прим. пер.]; Менон 7le. Пер. С.А.Ошерова; Горгий 474b-481b.
Пер. С.П.Маркиша. С. 510-520. Ср.: Dihle А. Die goldene Regel. P. 5-6,62-65.
23 Критон 50а5-8. С. 105.
24 Речь идет об учении пифагорейцев.
25 [Англоязычные] исследователи спорят по поводу вариантов корректного
перевода слова «phroura»: следует ли переводить его словом «стража» или
словом «тюрьма». Последний вариант отражает не просто фат буквального
заточения Сократа (Gallop D. Platos Phaedo. Oxford: Clarendon Press. 1975. P. 83), но
также связан с орфико-пифагорейским учением, обсуждаемым в «Федоне»
позже, согласно которому душа в наказание заточена в тело, и прежде чем она
сможет вернуться к высшему, ей должен быть вынесен приговор (ср.: Кратил 400с.
Пер. Т.В.Васильевой. С. 634, Горгий 493а. С. 533). В пользу этого перевода
склоняется Джон Бернет (Burnet J., ed. Phaedo // Piatonis Opera Oxford: Clarendon
Press. 1937. P. 22) и Р.Хэкфорт (Hackforth R. Platos Phaedo. Cambridge: Cambridge
University Press. Hamerton-Kelly. 1972. P. 36) (eh.: Ср.: Jaeger W. The Theology of
the Early Greek Philosophers. Oxford: Clarendon Press. 1947. P. 55-72, 83-86).
Рона Бергер в своем исследовании использует оба значения (Burger R. The
Phaedo. New Haven: Yale University Press. 1984. P. 32). С точки зрения Бергер,
представление о теле как о тюрьме означает (для Платона) неоправданное
притязание души быть свободной от тела с тем, чтобы ощутить реальность
непосредственно. По словам Бергер, Сократ, играя методом Анаксогора, учит именно
тому, чтобы этого не делать. И наоборот, во втором подходе к рассмотрению
вопроса Сократ учит быть настойчивыми в анализе logous, аргументов.
Представление о жизни как о «сторожении» содержит указание и на упорство Сократа,
взявшего на себя в Афинах роль овода, а также на оправданное убеждение
философа в том, что логосу должно следовать и что логос отделим от «вещей самих
по себе». «Федон» можно изучать, хотя Сократ уже умер.
Я не утверждаю, что в слове «phroura» не содержится значение «тюрьма», но
новое значение обнаруживается и в слове «стража». Было бы нелепо отрицать
орфико-пифагорейские предпосылки, из которых исходят сократовские собе-
90
От греческой взаимности к космополитическому идеализму
седники, хотя Ганс Георг Гадамер утверждал, что Симмий и Кебет в большей
степени представляют умонастроение научного просвещения (Gadamer H.-G.
Dialogue and Dialectic / Tr. P.C.Smith. New Haven: Yale University Press. 1969. P.
22-38). Последнее слово в этом споре дают Сократу, который после рассказа о
жизни как о «phroura», сразу же отбрасывает спорные мистические коннотации
с тем, чтобы определить самое существенное для его логоса — мы
принадлежим богам.
26Платон. Федон, 62Ы-3. Пер. С.П.Маркиша. Указ. изд. Т. 2. С. 12.
27 Ср. с призывом к снисхождению: «И не оскорбляйте Святаго духа Божия»
(Еф. 4:30).
28 Платон. Законы, 913а. Пер. А.Н.Егунова. Указ. изд. Т. 4. С. 374. На эту
цитату ссылается (Элтон (Alton 1966, 99).
29 Исходный термин Платона, который переводят как «форма» — это «eidos».
Это слово основано на причастии прошедшего времени от глагола «видеть».
«Eidos» этимологически можно передать как «то, что было понято». Понимание,
однажды удавшееся, неоспоримо — не в том смысле, что другие не могут
выдвинуть возражений, а в том смысле, что никакие возражения не смогут
поколебать понимающего человека. Он осознал космическую реальность.
30 Платон. Государство, 504с. Пер. А.Н.Егунова. Указ. изд. Т. 3. С. 285.
31 Кэтрин М.Никрас (Nickras) — студентка в государственном университете
Кента, обратила внимание на то, что Сократ в «Апологии» наставляет афинян
относиться к его сыновьям так, как он относился к своим согражданам. К тому
же в конце «Федона» Сократ призывает друзей относиться друг к другу так, как
он относился к ним.
32 Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов.
С. 194. На эту цитату ссылается Олтон {Alton В. An Examination of the Golden
Rule. P. 100.).
33 Аристотель. Никомахова этика 1167a23-1167bl5. Пер. Н.В.Брагинской //
Аристотель. Соч. в 4 т. Т. 4. М.: Мысль, 1984. С. 253-254 [Далее при ссылках
на «Никомахову этику» — EN, с указанием стандартного округленного номера
строк и страницы по данному изданию. — Прим. пер.].
34 EN, 1166аЗ 1—32. С. 250-251. Использование переводчиком местоимения
мужского рода вполне соответствует тому факту, что Аристотель главным образом
писал о мужчинах. И тем не менее он ссылается на любовь матери к ребенку как
парадигму «дружбы».
35 EN, 1161Ь28.С. 237.
36 EN, 1167a2. С. 252.
37 EN, 1169a20. С. 258. Совершенный человек в первую очередь выбирает
благородные поступки (1169а9-25. С. 258).
38 Аристотель фиксирует причины существования традиции помощи друзьям и
причинение вреда врагам:
В самом деле, либо стремятся [делать] зло в ответ на зло, а [вести себя]
иначе кажется рабством, либо — добро [за добро], а иначе не бывает
передачи, между тем как вместе держатся благодаря передаче, недаром храмы
богинь Благодарения ставят на видном месте: чтобы воздаяние
осуществлялось; это ведь и присуще благодарности — ответить угодившему
услугой за услугу и в свой через начать угождать ему (EN,1132b35-l 133a5).
91
Джеффри Уотлз. Золотое правило
39 EN, 1155b33. С. 221; 1163а2. С. 241; 1164Ы. С. 245.
40 EN, 1124Ы1. С. 133. [Дословный перевод на русский с английской версии
данного фрагмента Аристотеля о величавом выглядит иначе: «Оказание
благодеяния подобает высшему, а получение — низшему» («Doing good is proper to the
superior person, and receiving it to the inferior»)].
41 Аристотель. Риторика. Пер. О.П.Цыбенко // Аристотель. Поэтика.
Риторика. М.: Лабиринт, 2000. С. 66. Эту цитату приводит Пэкалак (Aristotle.
Rhetoric (selections) / Tr. T. Irwin // Philosophers on Friendship, ed. M. Pakaluk.
Indianapolis: Hackett. 1991. P. 72-73).
42 Аристотель. Риторика. С. 74.
43 «... считается, что, какие насмешки не стесняются выслушивать, такие и
сами говорят» (Аристотель. Никомахова этика 1128а28. С. 142).
44 EN, 1161b7. С. 237. Конечно, Аристотель не был первым среди греков,
представление которых об общей человечности бросало вызов расхожим
предрассудкам. Эсхил в «Просительницах» говорил о том, что греки и черные
египтяне родственны, поскольку произошли от единого божества. Платон в «Меноне»
изобразил мальчика-раба, наделенного разумом и способного к математике.
45 EN, 1155al6-23.C219.
46 «Снова и снова в своих письмах [Сенека] говорит о святом духе, живущем в
нашем теле» (Rist J.M. Stoic Philosophy. Cambridge, Mass.: Cambridge University
Press. 1969. P. 267). Согласно Марку Аврелию, «Этот гений есть дух и разум
каждого из нас». Он пишет:
«Живи в общении с богами! Но в общении с богами живет тот, кто
постоянно являет им свою душу довольной своим уделом, действующей
согласно желаниям гения, которого Зевс дал каждому человеку как наставника и
руководителя и который есть частица его самого» (Марк Аврелий.
Наедине с собой. Размышления. Пер. С.М.Роговина // Римские стоики: Сенека,
Эпиктет, Марк Аврелий. М.: Республика, 1995. С. 302. Данную цитату
приводит Рист. См.: RistJ.M. Stoic Philosophy. P. 269).
47 Inwood В. Ethics and Human Action in Early Stoicism. Oxford: Clarendon Press.
1985. P. 106.
48 Сенека. О гневе. Пер. Т.Ю.Бородай // Сенека Луций Анней. Философские
трактаты. СПб.: Алетейя, 2001. С. 158.
49 Сенека. О благодеяниях. Пер. (предположительно) П.Краснова // Римские
стоики. С. 28.
50 Сенека. Нравственные письма Луцилию. Письмо 47. Пер. С.А.Ошерова. М.:
Наука, 1977. С. 78.
51 Griffin М.Т. Seneca Oxford: Clarendon Press. 1976. P. 256-285.
52 «В изгнании он тратил свой литературный талант и философское
образование на лесть в попытке вернуть утраченное положение» (Griffin M. Т. Seneca P.
135).
53 Эпиктет. Афоризмы. Пер. В.Алексеева // Римские стоики. С. 256.
54 Существуют и исключения (в случаях действий, описание которых
предполагает проступок — блуд, воровство и человекоубийство). См.: EN, 1.3 (С. 55-56),
И.6 1107а11.С. 87.
55 Роберт Соколовский выразил это следующим образом:
92
От греческой взаимности к космополитическому идеализму
Стоики изменили понимание сущности моральной добродетели как
внешнего действия, они стали понимать добродетель как установку разума,
поскольку хотели добиться независимости человеческого поступка. Но
автономия, к которой они стремились, не могла быть осуществлена
человеческими субъектами. Стоики искали тот тип автономии, который
возможен в жизни мышления и абсолютно независим ни от чего внешнего. Они
смешали созерцательное и практическое мышление и хотели обосновать
последнее посредством утверждения независимости первого (Sokolowski R.
Moral Action. Bloomington: Indiana University Press. 1985. P. 198).
Представление о том, что стоический космополитизм был отчасти защитной
реакций на разрушение властями империи возможностей для живого,
локального политического участия, имевшего место во многих городах-государствах
Древней Греции, уже стало банальностью. Продвижение в философии к
космополитическому мышлению, таким образом часто сопровождалось отказом от
живой вовлеченности в настоящее, вело к жизни, возвышающейся над
локальными делами, а не погруженной в них.
93
4. Иудейское правило мудрости
В иудейской литературе периода Второго Храма Золотое правило
возникает во II в. до н.э., и из незаметного довольно быстро
превращается в одно из главных религиозных учений. В действительности процесс
его возникновения дает материал для понимания того, как вообще
воспринимались моральные принципы. В данной главе исследуется та часть
истории иудейской этики, кульминация которой связана с учением
раввина Гилеля. Его расцвет приходится на 30 до н.э.-10 н.э. Когда Гиллеля
попросили обобщить Тору, он ответил: «Что ненавистно тебе самому,
того не делай ближнему твоему; в этом вся Тора, прочее — ее
толкование. Иди и учись!»1.
Мышление в духе Золотого правила в иудейском Священном
Писании
Поиск истоков Золотого правила в иудаизме ведет к основанию
самого иудаизма, к утверждению Бога как творца неба и земли, который
провозгласил: «сотворим человека по образу Нашему, по подобию Нашему»2,
Бога, который заключил завет с Авраамом и который под водительством
Моисея освободил евреев от рабства египетского, дал им Тору, включая
десять заповедей, для руководства собственному народу3. Золотое
правило как обобщение Торы сформируется лишь через несколько веков —
в период, когда отдельные примеры мышления в духе Золотого правила
будут появляться случайно, несистематически. В самом простом смысле
мышление в духе Золотого правила можно охарактеризовать как
осознание моральных следствий из того факта, что другие люди подобны мне.
На ранних примерах из иудаизма мы видим, что когда мышлению в
духе Золотого правила следует умный пророк, он оказывается
способным бросить вызов царю по самым болезненным моральным проблемам.
После того, как евреи поселились в Палестине, их объединенное царство
процветало недолго. К этому периоду относится столкновение между
пророком Нафаном и царем Давидом (X в.). Давид, воспылав страстью
к прекрасной Вирсавии, отправил ее мужа на войну. После того, как муж
был убит, Давид взял Вирсавию в свой дом. Нафан пришел к Давиду и
рассказал ему историю с тем, чтобы тот представил себе ситуацию, подобную
его собственной, и подобное совершенному царем преступление вызвало
бы его праведное возмущение.
94
Иудейское правило мудрости
И послал Господь Нафана к Давиду, и тот пришел к нему и сказал ему: в
одном городе были два человека, один богатый, а другой бедный. У
богатого было очень много мелкого и крупного скота; А у бедного ничего,
кроме одной овечки, которую он купил маленькую, и выкормил, и она
выросла у него вместе с детьми его; от хлеба его она ела, и из его чаши
пила, и на груди у него спала, и была для него, как дочь. И пришел к
богатому человеку странник, и тот пожалел взять из своих овец или
волов, чтобы приготовить обед для странника, который пришел к нему,
а взял овечку бедняка и приготовил ее для человека, который пришел
к нему. Сильно разгневался Давид на этого человека, и сказал Нафану:
жив Господь! достоин смерти человек, сделавший это. И за овечку он
должен заплатить вчетверо, за то, что он сделал это, и за то, что не имел
сострадания. И сказал Нафан Давиду: ты — тот человек4.
После того, как Нафан объявляет Давиду обвинительное суждение
Бога, мы читаем: «И сказал Давид Нафану: согрешил я пред Господом».
Таким образом, Давид признал, что суждение, которое он вынес в
отношении богатого человека, применимо по смыслу к нему самому, и эта
ситуация также подобна его собственной.
Возможно, впервые Золотое правило в четкой общей формулировке
пришло в Палестину из Месопотамии5. Вавилонская легенда об Ахикаре
по меньшей мере относится к V в. до н.э., хотя армянский перевод,
содержащий Золотое правило, датируется 450 н.э. Поэтому возможно Золотое
правило — это более поздняя интерполяция в Повести. В легенде
сочетаются знакомые мотивы совета сыну и совета царю. «Сын мой, то, что
кажется тебе злом, не делай своему товарищу»6. Ирония состоит в том, что
царский визирь дает этот совет племяннику (взятому в качестве
приемного сына по причине отсутствия наследника) в ожидании, что тот
превзойдет его и станет царем. Вместо этого оказывается, что когда племянник
действительно пришел к власти и они поменялись ролями, тот обошелся
с ним вероломно. Однако в конце концов справедливость
восторжествовала. Данная формулировка правила содержит обобщение, поскольку она
охватывает все поведение по отношению к кому-либо, а не касается
исключительно конкретного действия.
Мудрость и закон
Какого же рода «правилом» является Золотое правило?
Представляет ли оно собой часть житейской мудрости или повеление суверенного
таинственного Бога или что-либо еще? Ранние контексты правила дают
ключ к тому, как его следует понимать. Одним из литературных источ-
95
Джеффри Уотлз. Золотое правило
ников Золотого правила в Палестине является литература иудейской
мудрости, которая по своему содержанию весьма близка другим традициям
Ближнего Востока и Средиземноморского мира.
Мудрость долго считалась высоко чтимой добродетелью, тесно
связанной с праведностью. В Книге Притчей Соломоновых (8:22-31)
воспевается мудрость — первое творение Бога, на которое он опирался при
сотворении всего остального. Общая диспозиция в литературе мудрости
такова: мудрец дает советы царю. Хотя мудрость должны ценить все,
особенно важно, чтобы вполне мудрым был царь, чтобы он мог блюсти
закон внутри страны и управлять отношениями с другими государствами.
Царя Соломона почитают как человека, представляющего образец
мудрости. Общей для всей литературы мудрости была форма притчи — краткое
выразительное высказывание, касающееся человеческой жизни. Притча
(mashal) — это «словосочетание, значение которого связано с
"правлением" или "властью"»7. Притчи дают уроки благоразумной жизни и того, что
значит «ходить по тому пути, по которому повелел Господь»,
почерпнутые из человеческого опыта8. Это уроки, в которых делаются обобщения
относительно природы, человеческого поведения, они побуждают к
праведности. Например, «Погибели предшествует гордость, и падению
надменность»9, «Лучше блюдо зелени и при нем любовь, нежели
откормленный бык, и при нем ненависть»10. Праведность не означает одного лишь
соответствия внешнему требованию, это образ жизни, который
удостоверяет себя в человеческом опыте. Обещание наград и наказаний выражает
ту идею, что существует тождество между долгосрочным интересом
индивидуума и исполнением заповеди Бога. Тот, чья воля в «законе
Господа», будет «как дерево, посаженное при потоках вод, которое приносит
плод свой во время свое» в то время, как «путь нечестивых погибнет»11.
Поскольку мудрость и закон связаны, возникает вопрос, можно ли
считать, что в иудейском законе есть место для Золотого правила. Общий
характер Золотого правила, как и «закона любви», является исключением
для иудейских законнических (legal) текстов. Джозеф Бленкинсоп пишет
о слиянии законнических традиций и традиций мудрости («sapiental») в
Израиле, в результате чего
закон не мог больше рассматриваться как абсолютно объективная
и внешняя реальность ... Напротив, соединение закона с мудростью
предполагает, что он должен быть усвоен в деятельности, которая в
устремленности к общей цели соединяет учение и благочестие: «Но
когда ты взыщешь там Господа Бога твоего, то найдешь Его, если
будешь искать его всем сердцем твоим и всею душею твоею»12.
96
Иудейское правило мудрости
Принимая во внимание этот контекст, мы теперь можем выстроить
литературную историю, которая ведет непосредственно к Гиллелю и к тому,
как он применял Золотое правило.
Правило в текстах второго века
Каждый текст, в котором выражено мышление в духе Золотого
правила, добавляет специфический новый момент. Первая особенность,
выраженная в тексте Бен-Сиры (190-175 до н.э.), состоит в том, что в
иудаизме мышление в духе Золотого правила отражает логику честности и
снисходительности, основанную на признании того, что люди подобны
друг другу13. Эта книга — рассуждение из сорока двух глав, посвященное
мудрости, — возносит хвалу творениям Бога в природе и истории.
Кульминация книги —гимн благодарения и поэма, повествующая о
неуклонном стремлении автора к мудрости, о его склонностях к мудрому
поведению. В конце он призывает читателя следовать тем же путем. Бен-Сира
рекомендует множество добродетелей и конкретизирует образцовое
поведение для разных жизненных ситуаций. Один фрагмент, содержащий
Золотое правило, начинается с поучения о божественной награде за
человеческое прощение:
Прости ближнему твоему обиду, и тогда по молитве твоей отпустятся
грехи твои. Человек питает гнев к человеку, а у Господа просит
прощения; к подобному себе человеку не имеет милосердия, и молится о
грехах своих, сам будучи плотию, питает злобу: кто очистит грехи его?14.
Логика Золотого правила такова, что оно несовместимо с корыстной
молитвой15. Бен-Сира также использует мышление в духе Золотого
правила в качестве разъяснения того, как быть снисходительным.
Осознание, что потребности других людей подобны собственным, имеет
значение для поведения за столом:
Когда ты сядешь за богатый стол, не раскрывай на него гортани своей
и не говори: «много же на нем!» Помни, что алчный глаз — злая вещь.
Что из сотворенного завистливее глаза? Потому он плачет о всем, что
видит. Куда он посмотрит, не протягивай руки, и не сталкивайся с ним
в блюде. Суди о ближнем по себе и о всяком действии рассуждай16.
Специфически религиозный смысл Золотого правила ясно выражен в
«Письме Аристея» (127-118 до н.э.), в котором Золотое правило
снисходительности рекомендовано по модели отношения Бога к человечеству.
Правило высказывается без всякого пафоса в ситуации, когда царь
задает важные вопросы философам. Царь высоко оценил только что получен-
97
Джеффри Уотлз. Золотое правило
ные краткие традиционные ответы от двух философов, приглашенных на
пир в качестве гостей:
Царь принял ответ с великим удовольствием и, глядя на другого,
сказал: «Что есть научение истине?» И тот отвечал: «Если ты не хочешь,
чтобы зло случилось с тобою, но хочешь быть причастником всего
благого, тогда ты должен соблюдать одно и то же в отношении к твоим
подданным и преступникам, и ты должен кротко увещевать
благородного и доброго. Ибо Бог привлекает к Себе всех людей Своей
благостью17.
В «Письме Аристея» Золотое правило вложено в уста философов, что
подкрепляет гипотезу, согласно которой правило вошло иудейскую
культуру из Греции. Заслуживает внимания, что в этом тексте соединены как
негативный, так и позитивный аспекты мышления в духе Золотого
правила.
Книга Товита (составленная в конце 2 в. до н.э.) содержит Золотое
правило в ясной, общей формулировке в контексте всемирной мудрости
и божественной награды за службу Богу18. Книга рассказывает историю
Товита — слепого человека, жизнь которого длится большую часть
Израильской истории — начинается еще до разделения царства (931 до н.э.) и
завершается более, чем через два столетия после этого. Товит — человек
образцовой праведности и его дочь (у которой умерли семь женихов)19
жаждут смерти, но Бог решает их проблемы. Товит высказывает
правило в качестве совета сыну наряду с более или менее конкретными
максимами, касающимися семейной жизни, верности Богу, наград за
праведную жизнь, милостыни, стремления к мудрости и того, как быть хорошим
работодателем. Все они составляют непосредственный контекст правила.
Плата наемника, который будет работать у тебя, да не переночует у
тебя, а отдавай ее тотчас: и тебе воздастся, если будешь служить Богу.
Будь осторожен, сын мой, во всех поступках твоих и будь
благоразумен во всем поведении твоем. Что ненавистно тебе самому, того не
делай никому. Вина до опьянения не пей, и пьянство да не ходит с тобою
в пути твоем20.
Здесь смешаны различные соображения: строжайшей честности,
личной заинтересованности в божественной награде, благоразумное
чувство соразмерности. Можно заметить моральную двойственность этого
фрагмента, не предполагающую какого-либо отступления от моральной
чистоты, критики конкретных моральных правил или отрицания
обещанной божественной награды. Тем не менее, такая разнородность сооб-
98
Иудейское правило мудрости
ражений всякий раз, когда мы замечаем ее, порождает следующий вопрос:
где находится смысловой центр Золотого правила в данном контексте? В
личном интересе или в соответствии требованиям божественной
праведности, или где-либо еще? Автор текста превозносит Товита как человека
неоспоримой праведности, поэтому тем более понятно, что не
существовало никакой потребности в рассуждении, устанавливающем
приоритетный порядок этих соображений.
Правило как обобщающий принцип
Как только Золотое правило вошло в иудейскую литературу, его
стали связывать с распространением двух фундаментальных правил,
вменяющих любовь к Богу и ближнему Иногда (по меньшей мере до II в. до
н.э.) считали, что смысл первой половины Десяти заповедей, в которой
речь шла прежде всего о почитании Бога, обобщен в повелении: «Слушай,
Израиль: Господь, наш Бог наш, Господь един есть; и люби Господа, Бога
твоего, всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всеми силами
твоими»21. По поводу второй половины Десяти заповедей, связанной с
моральными запретами, иногда считали, что ее смысл обобщен в учении из
«Кодекса святости» Левита (17-26) (названном так из-за призыва:
«Освящайте себя, и будьте святы, ибо Я Господь, Бог ваш, [свят]»22: «люби
ближнего твоего, как самого себя»23. Хотя по контексту в Левите представлены
обязанности, прежде всего относящиеся к собратьям Израилевым,
каждое человеческое существо, включая в особенности бедняка, вдову и
чужеземца — являются потенциальными бенефициариями. Какое же
объяснение дается такому расширению великодушия? Память людей об их
страданиях. «Пришелец, поселившийся у вас, да будет для вас то же, что
туземец ваш; люби его, как себя; ибо и вы были пришельцами в земле
Египетской. Я Господь, Бог ваш»24.
Любовь к Богу означает выполнение заповедей25. Две эти великие
заповеди рассматривались как суть закона, обе были выражены в качестве
добродетелей: благочестия (eusebeia) и справедливости (righteousness)
(dikaiosune). Заповедь любви к Богу рассматривалась как приоритетная
по отношению к заповеди любви к ближнему. Данный порядок
отличается от такого (например, в «Ефтифроне» Платона), когда благочестие
считают особым типом справедливости. Подчинение благочестия
справедливости (когда справедливость есть предмет «чисто рационального»
рассуждения) ведет к тому, что религия становится несоотносимой с
философской этикой. Подчинение же справедливости благочестию придает
справедливости религиозный характер.
99
Джеффри Уотлз. Золотое правило
Двойной смысл Десяти заповедей — любовь к Богу и любовь к
ближнему сначала обнаруживается в Книге Юбилеев (150 до н.э.)26. В другие
времена обобщение оказалось даже еще более сжатым: закон любви к
ближнему сам по себе рассматривался как выражение смысла всех Десяти
заповедей. Как же такое может быть? Для благочестивого иудея любить
ближнего значит одновременно любить Бога и подчиняться ему. Любовь
к ближнему — доказательство искренности любви к Богу, поэтому
любовь к ближнему служит проверкой на любовь к Богу. Следовательно, обе
интенции любви могут смешиваться, и обе заповеди могут быть
выражены через любовь к ближнему.
Золотое правило применялось в качестве частичного вывода из
Декалога в манускрипте «Два пути», найденном среди Кумранских рукописей.
В нем противопоставляются путь света и жизни и путь мрака и смерти.
После формулировки двух великих правил, в тексте рядом
представлены Золотое правило и заповеди любви, а затем используется следующая
часть Декалога для разъяснения Золотого правила.
Путь жизни таков: Во-первых, ты должен любить Господа, твоего
создателя, и во-вторых, ближнего, как самого себя. И всего, чего бы ты не
хотел, чтобы сделали тебе, ты не должен делать никому. Объяснение
этих слово таково: Не убивай, не прелюбодействуй, не произноси
ложного свидетельства, не блуди, не кради, не желай того, что
принадлежит ближнему твоему27.
Между Золотым правило и законом любви существуют различия.
Закон любви не выражен в форме императива в древнееврейском языке28;
он говорит, какими вещи должны быть (в будущем, которое установит
Бог). К тому же, в Золотом правиле не упоминается любовь29. Однако эти
различия не препятствовали использованию Золотого правила в качестве
разъяснения закона любви к ближнему. В комментарии, относящемся к 1
в. до н.э. Золотое правило применяют для объяснения наставления Лев.
19:18: «Не мсти и не имей злобы на сынов народа твоего; но люби
ближнего твоего, как самого себя. Я Господь»30. В другом тексте Золотое
правило заменяет этот фрагмент из Левита: «Я не даю вам (иного) повеления,
как только относительно страха Божия. Ему служите вы и к нему
прикрепляйтесь ... и чтобы никто не делал своему ближнему того, чего он не
хочет себе»31.
Золотое правило, таким образом стало частью древней традиции
обобщения закона. Объяснение этой традиции дал рабби Симлай (3 в. н.э.):
100
Иудейское правило мудрости
613 заповедей были открыты Моисею: 365 запрещающих заповедей и
248 — предписывающих заповедей32... Когда Давид (Пс. 14) пришел,
он обобщил 613 заповедей до 11 этических принципов: «Господи, кому
дано пребывать в шатре Твоем? Обитать на святой горе Твоей? (1) Тому,
чьи пути непорочны. (2) Кто поступает справедливо. (3) Не лжет сам
себе. ( 4) У кого на устах нет клеветы. (5) Кто другу не причинит зла. (6)
Не нанесет оскорбления ближнему. (7) Кто презирает недостойных. (8)
Богобоязненных же почитает. (9) Если поклялся — пусть даже во вред
себе, клятвы не нарушит. (10) Не ссужает денег в рост. 11) Не берет
взяток и никогда не засудит невиновного ... Когда Исайя пришел и
установил их шесть (33:15): (1) Тот, кто ходит в правде. (2) Говорит
справедливо. (3) Презирает доходы от притеснения. (4) Отрясает руки свои
от взяток. (5) Затыкает ухо свое, чтобы не слышать о кровопролитии.
(6) Закрывает глаза свои, чтобы не видеть зла. Затем пришел Михей и
установил их три (Михей 6:8): Чего Господь требует от тебя, кроме (1)
действовать справедливо, (2) Любить дела милосердия, (3)
Смиренномудро ходить перед Богом твоим. И затем Исайя опять устанавливает
два принципа (Ис. 56:1): сохраняйте суд и делайте правду. Затем
приходит Амос и устанавливает один принцип (Амос 5:4): Взыщите Господа,
и будете живы, или (как предпочитал рав Нахман бен-Исаак): Аввакум
пришел и основал весь Закон на одной фундаментальной идее
(Аввакум 2:4): Праведный своею верой жив будет33.
Такие принципы и положения закона рационализируют традицию,
сосредотачивая ум на более определенной, осуществимой цели.
Обобщающее правило в древнееврейском — kelaU закон, или принцип34.
Принцип, сжатая мудрость которого выражает саму суть проблемы, обобщает,
а также подчеркивает приоритет духовных уроков над требованиями
ритуала.
Новация Гиллеля
После того, как указали на жизненный характер Золотого правила в
контексте иудейской традиции, его простоту, обобщающую функцию,
всеобщность, духовную направленность, мы можем понять особенность
использования правила Гиллелем. К этому скромному раввину,
известному своим терпением, однажды обратился назойливый посетитель,
собирающийся принять иудаизм, которого до этого прогнал Шаммай — глава
соперничавшей с гиллелевской академии.
Случилось так, что один язычник пришел к Шаммаю и сказал ему: «Я
обращусь в иудаизм, если ты расскажешь мне всю Тору, пока я стою на
одной ноге». Шаммай прогнал его прутом. Когда этот человек пришел к
101
Джеффри Уотлз. Золотое правило
Гиллелю, Гиллель обратил его в иудаизм, сказав: «Что ненавистно тебе
самому, того не делай ближнему твоему; в этом вся Тора, прочее — ее
толкование. Иди и учись!»35
Здесь Золотое правило обобщает не только Десять заповедей, но и всю
Тору. Гиллель мог ответить, апеллируя к заповеди любви к Богу и
ближнему, но он не приводит выдержки из Торы и не упоминает Бога. Так он
представляет прозелиту нерелигиозную философию жизни. Отвергая
авторитет писания, Гиллель отвечает спрашивающему без ханжеской
набожности, не держась за законническую оборонительную позицию и не
пускаясь в сложные объяснения. Именно эта свобода в применении
Золотого правила была утрачена по мере того, как правило становилось
каноническим.
В ответ на просьбу обобщить Тору, Гиллель далее представляет Золотое
правило как самодостаточный принцип. В конце он предлагает Тору в
качестве толкования, а не начала. Слово, которое переводят как толкование,
— это perushuy оно также означает уточнение {specification); и если мы
делаем акцент на втором смысле, тогда возникает впечатление, что в
этической системе Золотое правило выступает в роли почти главной аксиомы.
Гиллель наводит на мысль, что в остальном Тора занимается уточнением
или разработкой, конкретизации Золотого правила. Подобным образом,
когда Матфей сказал, что закон и пророки полагаются на Золотое
правило, язык подсказывает метафору родительского отношения; другие
моральные правила Торы рассматриваются как следствия рационализации
Золотого правила36. Один Эбионитский иудео-христианских текст
начинается с выведения второй части Десяти заповедей из «одного
уникального высказывания, переданного богобоязненным евреям»:
Чего не хотим, чтобы было сделано нам, мы не должны причинять
другим; если вы не хотите быть убиты, не убивайте никого; если вы не
хотите, чтобы прелюбодействовали с женой вашей, не
прелюбодействуйте ни с чьей женой; если вы не хотите, чтобы у вас было украдено, не
крадите ничего, что принадлежит другому37.
Конкретные заповеди точно выражены здесь в гипотетической форме,
при этом они основаны на определенном предположении того, что «вы»
не хотите быть убиты или не хотите, чтобы увели вашу супругу или
украли вашу собственность.
Раввиистическая традиция последовала за Гиллелем, за прецедентом
обобщения Торы в одном принципе38. В следующей истории раввин Аки-
ва отвечает так же, как и Гиллель:
102
Иудейское правило мудрости
Случилось, что к раввину Акиве пришел человек и сказал ему: «Рав,
научи меня сразу всему Закону». Он ответил «Мой сын, Моисей, наш
учитель, дожидался на горе сорок дней и сорок ночей прежде, чем
научился ему, а ты говоришь «Научи меня всему Закону сразу! Однако,
мой сын, вот фундаментальный принцип Закона: То, чего ты
ненавидишь сам, не делай ближнему. Если ты хочешь, чтобы никто не
наносил вреда тому, что является твоим, не вреди ему. Если ты хочешь,
чтобы другой унес то, что является твоим, не уноси того, что принадлежит
твоему ближнему»39.
Общечеловеческие значения
Термин «ближний», употребляемый Гиллелем в формулировке
Золотого правила со временем стал означать каждое человеческое существо.
Согласно Эдварду Шиллебиксу,
Значение понятия «ближний» в Ветхом Завете претерпело
всевозможные изменения. В самых древних текстах «ближний» — это
соотечественник или ровня в социальном отношении; позже — бедный или
занимающий низкое положение, менее значимый и низший по
социальному статусу соотечественник, нуждающийся в защите; и, наконец,
все представители народа для каждого израильтянина подобны
«слабому человеку», имеющему право на помощь: все люди братья.
Согласно окончательной редакции Второзакония, образ поведения по
отношению к бедному должен быть распространен на всех собратьев; то
есть должен превосходить закон и справедливость, любовь к
ближнему — это братское, оберегающее, любящее отношение к каждому члену
Божьего народа. Так в итоге, призыв касался внутренней
расположенности к любви и доброте... В секулярном греческом языке [«ближний
(neighbour)»] означал «сосед», ближайший народ, в конечном итоге —
другой человек, которого вы случайно встретили. Евреи диаспоры
превратили такую любовь к ближнему (neighbourly love) в универсальную:
она включала всех. «Мой ближний» — каждый и всякий человек,
которого я встречаю (вследствие такого понимания евреи диаспоры
постепенно адаптировались к своему нееврейскому окружению, и
отчасти — вследствие их самозабвенной веры в Бога, который создал все и
каждого)40.
Заключение
Золотое правило, наряду с проповедуемой в иудаизме любовью к
людям, демонстрировало простоту, всеобщность и духовную направленность
принципов, формирующихся в иудаизме первого века. Ко времени Гиллеля,
103
Джеффри Уотлз. Золотое правило
правило — это учение Бога, Тора в кратком мудром выражении; оно
действительно считается квинтэссенцией Торы и начинает использоваться в
качестве аксиомы при выведении конкретных правил. Однако несмотря на
то, что Золотое правило самоочевидно и опирается на самое себя, его
история как обобщающего принципа отражает процесс формирования морали
и религии, обусловленный потребностями их распространения.
Причина того, что Золотое правило считают принципом, состоит не в
том, что только оно одно адекватно выражает личную мораль (и
вытесняет другие наставления, например такие, как «Возлюби ближнего своего,
как самого себя). По моему убеждению, причина скорее кроется в том, что
существует единство моральной жизни, и Золотое правило представляет
собой один из способов формулирования этого единства.
Мудрость и праведность, благочестие и справедливость — это
добродетели, самым заметным образом связанные с классическим иудейским
Золотым правилом. Здесь нет смешения с принципами взаимности или
воздаяния, нет беспокойства по поводу чрезмерности перфекционистских
стандартов; даже когда Бог предлагается в качестве парадигмы поведения
в соответствии с Золотым правилом, правило не становится непосильной
ношей. Оно тесно связано с близкой максимой: «Возлюби ближнего
самого, как самого себя» и оно определяет способ, каким праведный человек
относится к каждому и всякому другому человеку.
В религиозном контексте акцент на Боге как Творце особым
благоприятным образом повлиял на идею универсальной человечности.
Моральные правила рассматриваются как повеления, проистекающие из любви
Творца ко всем мужчинам и женщинам — его творениям; Бог хочет,
чтобы все жили и показывает нам путь. В этой перспективе разделение
человечества на два класса — мудрых, которые следуют добродетели и идут по
пути жизни, и глупых, которые следуют злу, греху и беззаконию, и идут
по пути смерти —- обладает логически вторичным, производным
статусом, зависит от решения человека. В иудейской мысли первого века
существовало два способа установления приоритета с целью преодоления
очевидного напряжения между «филантропией» — подражанием любви Бога
ко всем человеческим существам и критикой, основанной на разделении
двух путей41. В позиции, альтернативной «филантропиической» главный
акцент ставился на различии — на различии между мудрыми и
глупыми. Этот акцент определяет апокалиптический дискурс, предполагающий
доминирование в религиозном сознании идей наказания и награды, что
усиливает личный интерес и установки на исключительность. Там же, где
различие подчинено любви к человечеству, предостережение появляется
104
Иудейское правило мудрости
в контексте вдохновляющей поддержки. Выбор пути, с которым
сталкивается индивид —- это выбор, озаренный ободрением, терпением,
справедливым наказанием, милосердием и приятием.
Примечания
1 Тора означает буквально «учение», в особенности — Священное Писание, в
особенности — первые пять книг Библии.
2 Быт. 1:26.
3 Исх. 20; Втор. 5.
4 2 Цар. 12:1-7. Генслер (См.: Gensler H.J. The Golden Rule. Ph.D. diss.
University of Michigan, 1977) обращает внимание на подобные истории в 2 Цар. 14:1-13.
Я выражаю глубокую признательность Торсти Оорело (Äärelä), который оказал
существенное влияние на мою позицию в данной главе, включая представление
о том, что этот библейский текст может относиться ко времени после VI в. Я
не могу разрешить спора между исследователями по вопросам о том, кто
первый сформулировал Золотое правило, кто у кого его заимствовал или кто у кого
его не заимствовал, какой источник является подлинным. Более того,
существует некоторая неосознаваемое предпосылка при обсуждении данных вопросов,
а именно: самые ранние обнаружения Золотого правила датируются позже
самых древних дошедших до нас текстов. В своей критике предшествующего
варианта этой главы Оорело подчеркнул традиционное иудейское происхождение
приводимых мной образов: Бен-Сиры, превозносящего мудрость Бога в
противоположность человеческой мудрости, и Гиллеля — вавилонского раввина,
стоящего у истоков фарисейского движения. Таким образом, представление Диле об
иудейском Золотом правиле как эллинистическом заимствовании сомнительно,
хотя и возможно. Эллинистический иудаизм, сосредоточенный в Александрии,
возник в результате греческого влияния в Палестине после ее завоевания
Александром Великим в 333 до н.э.
5 Филиппидис обнаружил замечание в одной из старейших книг (2300 до н.э.)
— в шумерском эпосе о Гильгамеше, в котором рассказывается о дружбе Гиль-
гамеша и Энкиду. Прежде чем пуститься в опасное предприятие, царица — мать
Гильгамеша дает Энкиду наставления, включая следующее: «Люби его, как
самого себя» {Philippidis L.J. Religionswissenschaftliche Forschungsberichte über die
«goldene Regel». P. 33). Мне не удалось подтвердить наличие этого фрагмента в
английских переводах.
6 Charles R.H., ed. The Apocrypha and Pseudepigrapha of the Old Testament. Oxford:
Clarendon Press. 1913. P. 737.
7 Blenkinsopp J. Wisdom and Law in the Old Testament. P. 17. Некоторые
исследователи объясняя смысл mashal (притчи), подчеркивают ее значение как стандарта
«сравнения» или как «модели».
8 Литература мудрости включает ключевые книги — Иова, Притчей
Соломоновых и Экклезиаста; в более широком определении она включает также Псалмы,
Книгу Премудростей Соломона, Книгу Премудрости Бен-Сиры и Книгу Товита.
9 Прит. 16:18.
ЮПрит. 15:17.
11 Пс. 1.
105
Джеффри Уотлз. Золотое правило
12 Втор. 4:29; Blenkinsopp J. Wisdom and Law in the Old Testament. P. 100.
(«Мудрость» на латинском — «sapientia»).
13 Книгу Премудрости Бен-Сиры, также известную как Екклезиастик,
протестанты рассматривают как апокрифическую, а католики — как второканониче-
скую, т.е. относящуюся ко второй группе книг, которые церковь считает
каноническими.
14 Сир. 28:2-5.
15Ср.Мф. 6:12; Лк. 11:4.
16 Сир. 31:13-17.
17 Письмо Аристея Филократу 207 (Пер. на рус. В.Ф.Иваницкого). Письмо
относится к Псевдоэпиграфам Ветхого Завета — неканоническим иудейским
произведениям.
18 Книга Товит также не является каноническим текстом Еврейской Библии и
рассматривается христианами как второканонический или апокрифический.
19 В действительности, по Книге Товита, семь женихов умерли не у дочери То-
вита, а у его будущей невестки Сары, будущей жены его сына Товии. — Прим.
пер.
20 Товит 4:14-15.
21 Втор. 6:4—5. Десять заповедей выражают суть религиозного законодательства,
которое Моисей представил своим последователям для того, чтобы организовать
их в сообщество. Существуют и другие версии, рассказывающие об этом (Исх.
19-20, 34). Моисей также дает наставления для организации богопочитания в
зрелых сообществах (хотя вопрос о том, какая доля этих наставлений
получена из более поздних источников, является предметом споров). Кодекс
Второзакония (Втор. 12-26) оставляет впечатление очень сурового, хоть и ориентирует на
справедливость.
22 Лев. 20:7; ср.: Лев. 20:26.
23 Лев. 19:18. Полностью стих читается так: «Не мсти и не имей злобы на сынов
народа твоего; но люби ближнего твоего, как самого себя. Я Господь [Бог ваш]».
24 Лев. 19:38.
25 Эдвард Шиллебикс цитирует Втор. 6.4-5, 6:6; 5:10; 7:9; 10:12; 11:1,13,22;
19:9; 30:6; особенно 6:4-5 и 26:26; 2Цар. 23:25 (Schillebeeckx Ε. Jesus: An
Experiment in Christology / Tr. Hubert Hoskins. New York: Random House. 1981. R
249).
26 См.: Книга Юбилеев 20:2; 36:8. Что касается этой книги, которую относят
к Псевдоэпиграфам, я полагаюсь на Флуссера (Flusser D. The Ten
Commandments and the New Testament // The Ten Commandments in History and Tradition, ed.
Gershon Levi. Jerusalem: Magnes Press, The Hebrew University. [1985] 1990)
27 Цит. по: FlusserD. The Ten Commandments and the New Testament. R 235.
28 Я признателен Хэлу Варлоку (Warlock) из колледжа Хай Пойнт (High Point)
за это грамматическое пояснение.
29 Олтон замечает, что закон любви в отличие от Золотого правила требует
логического ограничения: иногда мы заботимся о себе («любим») так, как было
бы неуместно заботиться о других (за исключением тех ситуаций, когда другие
не могут позаботиться о себе сами) (Alton В. An Examination of the Golden Rule.
106
Иудейское правило мудрости
Ph.D. diss. Stanford University. 1966. P. 68-69).
30 Палестинский Таргум (толкование), также известен как Иерусалимский Тар-
гум. Дэвид Флуссер приводит другой, более поздний пример:
Интересно обратить внимание на следующий фрагмент
древнееврейского перевода «Сказания Сендебара» (Tales of Sendebar) (ed. Morris Epstein,
Philadelphia 1967, p. 296 ). В концу истории, герой дает совет царю «То, что
ты сам ненавидишь, не делай своему ближнему; и люби свой народ, как
самого себя». Это есть в одной группе рукописей, и понятно, что мы имеем
дело с переводом с какого-то другого языка. Во второй группе рукописей
Золотое правило и слова о любви к ближнему были откорректированы и
соответствовали классическим библейским и талмудическим
формулировкам — Золотому правилу, приведенному в арамейской
формулировке Гиллеля «Что ненавистно тебе самому, того не делай ближнему твоему»
(Flusser D. The Ten Commandments and the New Testament. P. 228).
31 Завет Неффалима, сохранившийся на древневрейском языке // Ветхозаветные
апокрифы: Книга Еноха; Книга Юбилеев, или малое бытие; Заветы двенадцати
патриархов; Псалмы Соломона. СПб.: Амфора, 2009. С. 350.
32 Предполагают, что позитивные правила относятся к нашим обязанностям
перед Богом, а негативные — к нашим обязанностям перед человечеством.
33 Раввин Симмлер. Вавилонский Талмуд Маккот 23Ь-24а (приводится в:
Abrahams I. Studies in Pharisaism and the Gospels. Library of Biblical Studies. New
York: Ktav. 1967. P. 23) [При переводе фрагмента на русский язык
использовалось издание: Раввин Иосиф Телушкин. Еврейская мудрость. Этические,
духовные и исторические уроки по трудам великих мудрецов. 2-е изд. Ростов н/Д,
Краснодар: Феникс, Неоглори, 2009. — Прим. пер.].
34 Перевод Евангелия от Матфея на греческий 22.36 — «заповедь» (entöle) — не
сохраняют этого смысла; хотя Флуссер отмечает, что в своем переводе Филон
преодолевает эту лингвистическую трудность, как и Павел (Рим. 13:9; Гал. 5:14
(Flusser D. The Ten Commandments and the New Testament. P. 228n).
35Шаббат31а.
36 Gerhardsson B. Agape and imitation of Christ // Jesus, the Gospels, and the Church,
ed. E.P. Sanders. Macon, Ga.: Mercer University Press. 1987. P. 168.
37 Rehm ß., ed. Die Pseudoklementinen. Vol. 1, Homilien. Berlin: n.p. 1969. P. 118.
Приводится в: Flusser D. The Ten Commandments and the New Testament. P. 226n.
38 В записи мудрости первых раввинов «Пиркей Авот» (Поучения отцов)
рассказывается о применениях мышления в духе Золотого правила в словах
мудрости, приписываемых раввину Элазару («дорожи честью ближнего, как
собственной») и раввину Иосе «Дорожи имуществом и деньгами ближнего, как своими
собственными»); раввин Элиэзер учил: «Дорожи честью ближнего, как
собственной» (Rabbi Nathan. The Farthers According to Rabbi Nathan. Tr. J. Goldin.
New Haven: Yale University Press. 1955. P. 235) [При переводе на русский язык
использовалось: Трактат «Пиркей Авот» (Поучение отцов): http://moshiach.ru/
study/encyclopedia/pirkei_abot.html#gl (Гл. 2. Мишна 10, 12) — Прим. пер.]
Представитель еврейского эллинизма платоник Филон Александрийский (13
до н.э.-50 н.э.), реконструировавший универсальные модели, выраженные в
Торе, писал: «От чего ты ненавидишь страдать, ты не должен делать другим».
Данное правило Филону приписывает Евсевий Кесарийский в «Preparatio Evan-
gelica» viii.7.6. (включено в: Philo of Alexandria. Philo. Vol 9 / Tr. F.H. Colson.
107
Джеффри Уотлз. Золотое правило
Loeb Classical Library. London: Heinemann. 1941); он приводит слова из
утерянной работы Филона — «Hipotheca».
Флуссер отмечает, что такие рационализации на основании одного принципа
также обнаруживаются и в Новом Завете:
Не оставайтесь должными никому ничем, кроме взаимной любви; ибо
любящий другого исполнил закон. Ибо заповеди: «не прелюбодействуй», «не
убивай», «не кради», «не лжесвидетельствуй», «не пожелай чужого», и все
другие заключаются в сем слове: «люби ближнего твоего, как самого себя».
Любовь не делает ближнему зла; итак любовь есть исполнение закона»
(Рим. 13:8-10).
Ибо весь закон в одном слове заключается: «люби ближнего твоего, как
самого себя» (Гал. 5:14).
Если вы исполняете закон царский, по Писанию: «возлюби ближнего
твоего, как себя самого», хорошо делаете (Ик. 2:8).
Такие рационализации предполагают, что любящий Бог — это принимаемое
по умолчанию условие любви людей друг к другу: «потому что любовь от Бога,
и всякий любящий рожден от Бога и знает Бога» (1Ин. 4:7). Хотя Золотое
правило выражает смысл и иудейского, и христианского моральных учений о
поведении по отношению к другим людям, оно по всей вероятности не выражает
смысла той части Десяти заповедей, в которой говорится об отношении к Богу
Правило, за редким исключением, не определяет отношения верующего к Богу.
39 Abot de Nathan, ed. Schechter (2nd ed., n.d.) chap. 26, p. 53. Приводится в: King
G.B. The negative golden rule // Journal of Religion, 1928, № 8. P. 268-279.
40 Schillebeeckx E. Jesus: An Experiment in Christology. P. 249-250.
41 См.: Perdue L.G., Scott B.B., Wiseman W.J., eds. In Search of Wisdom. Louisville:
Westminster/John Knox Press. 1993. Филон выстраивает концепцию
человеколюбия на основе греческих и иудейских источников.
108
5. Правило Божественной любви в
Новом Завете
Иисус иногда представляется противоречивой фигурой отчасти из-за
того, что одни его наставления кажутся интуитивно
привлекательными, а другие сомнительными. Золотое правило, например,
связывают с некоторыми спорными наставлениями. Следовательно, всякий, кто
принимает изначальный очевидный смысл Золотого правила Иисуса в
качестве главного, столкнется с трудностью при интерпретации
правила в конкретных контекстах. Может показаться, что Нагорная проповедь
в Евангелии от Матфея (5-7) и аналогичная ей Проповедь на равнине
в Евангелии от Луки (6:20-49) связывают правило с более умеренными
стандартами: отдавать другим, представать пред наказанием Божьим
(Матфей); отдавать щедро с тем, чтобы после получить сполна (Лука).
Но в этих контекстах правило также связано и с высоким стандартом,
включая предписание быть совершенным и любить врагов. Таким
образом, в связи с Золотым правилом в Новом Завете возникает два главных
вопроса: Как правило соотносится с представлениями о взаимности? И
как правило соотносится с высоким стандартом Нагорной проповеди в
Евангелии от Матфея и Проповеди на равнине в Евангелии от Луки —
стандартом, который иногда считают неоправданно высоким? Для того,
чтобы показать, что в формулировках правила у Матфея и Луки
появляется задающий перспективу разумный, высокий стандарт, необходимо
разобраться в некоторых деталях. Сначала вкратце о взаимности.
Поскольку данный термин часто употребляется в неточном значении для
выражения сущности Золотого правила, и поскольку в I в. с понятием
взаимности были связаны различные идеи, необходимо отделить
правило от четырех идей, с которыми его иногда смешивают:
1. Правило взаимности в ограниченном смысле: возвращай оказанные
тебе услуги; будь дружелюбен с теми, кто дружелюбен с тобой.
2. Правило возмездия: отвечай злом на зло; «глаз за глаз».
3. Этика расплаты: сочетание взаимности и возмездия — такое, когда
справедливость означает совершение добра друзьям и зла — врагам.
4. Принцип социального и космического реализма: действия при
обычном социальном взаимодействии имеют последствия в
естественном ходе событий и в будущей жизни. Если мы совершаем добро, мы
109
Джеффри Уотлз. Золотое правило
можем в целом ожидать получение добра в ответ; если мы
совершаем зло, мы можем ожидать страдания («Что посеете, то и пожнете»).
Интерпретация и Новый Завет
В Евангелиях Нового завета письменные и устные воспоминания и
предания выстроены таким образом, чтобы рассказать истории, которые
авторы и составители (издатели) считали чрезвычайно важными. Сегодня
многие исследователи подчеркивают различия в религиозной
проблематике евангелистов и тем самым ставят под сомнение суждение о
достоверности их рассказов. Некоторые исследователи не решаются приписывать
Золотое правило Иисусу, поскольку правило уже тогда было частью
распространенной иудео-эллинистической культуры и могло быть
вставлено в текст из иных, нежели учение Иисуса, источников. В разговорах об
Иисусе (а не в разговоре об Иисусе Матфея или просто о Матфее) есть
некоторое безрассудство, поскольку мы имеем лишь текст и у нас нет
инструмента для независимой проверки его достоверности. Как же можно
решить эту проблему? Гегель где-то сделал ироничное замечание по
поводу интерпретации, определяемой духом, а именно — разумом, а именно
— здравым смыслом (собственным мнением).
Конечно, можно рассчитывать на вдохновение, позволяющее осознать
написанное, и на помощь в заполнении пробелов, которые составляют
необходимую часть текста. Если бы мы понимали арамейский и могли бы
посмотреть видео с Иисусом, услышать его голос, разглядеть его жесты,
мы осознали бы, насколько мы как читатели переполнены, если говорить
об эмоциональной составляющей текста, нашими собственными
чувствами и возможно вносим в слова милосердия оттенок несбыточности или
оттенок негодования — в предостережения. Насколько же то, как нечто
сказано, сообщает нам больше того, что сказано.
Можно, доверяясь тексту, выявить его последовательность и без
обращения к обнаруженным реальным документам или к духовному опыту,
пока у нас не будет убедительных доводов против такого доверия. Моя
объяснительная гипотеза состоит в том, что некоторая напряженность
между нарративами Евангелий или внутри конкретного нарратива,
является следствием многосторонности учения Иисуса. Более того, опираясь
на предположение, что жизнь Иисуса отражает его учение, я надеюсь
преодолеть, насколько возможно, эту напряженность через попытку
осознания единства его жизни.
Многостороннее учение особенно подвержено искажению,
поскольку люди, различающиеся интеллектуально, эмоционально, духовно, под-
110
Правило Божественной любви в Новом Завете
черкивают значимость одних мыслей в ущерб другим. Например,
согласно расхожему мнению, автор или последний составитель «Евангелия»
от Матфея обращался к иудеям, знакомым с иудейским законом,
поэтому он, в отличие от авторов других нарративов, подчеркнуто выделял
ригористичное моральное учение Иисуса1. Тем не менее Матфей включает
текст и значительный набор наставлений, представляющих другие
стороны учения Иисуса — таких, как: «Придите ко мне, все труждающиеся и
обремененные, и я успокою вас; возьмите иго Мое на себя и научитесь
от Меня, ибо я кроток и смирен сердцем, и найдите покой душам вашим;
ибо иго Мое благо, и бремя Мое легко»2. Таким образом, по тексту
Евангелия от Матфея можно судить о том, что составитель стремился
передать все многообразие воспоминаний об Иисусе, а не одно лишь
приглаженное поверхностное религиозное содержание его учения. Большинство
интерпретаторов Нагорной проповеди пытаются найти баланс, стремясь
учесть строгость стандарта, не соскальзывая при этом во внешний
легализм; стремясь к серьезному восприятию проповеди, не впадая в
буквоедство, которое затемняло бы иллюстративный характер примеров
(подставлять другую щеку, идти второе поприще); стремясь всецело принять
приоритет духовного измерения, не останавливаясь при этом на
бескомпромиссной этике внутренней установки, которая не предполагает
формулирования конкретных норм поступка; стремясь к разумному
толкованию Проповеди и не пытаясь при этом напрямую приспособить ее к
современной культуре3. Широкий круг наставлений собран в Нагорной
проповеди, она включает любящие ободрения (заповеди блаженства)4 и
решительные предостережения (напр., о гневе как духовном эквиваленте
убийства). Я полагаю, что именно этот сложный контекст является
ключом для понимания Золотого правила Иисуса. Помимо того, что было
принято признавать великое литературное мастерство Иисуса, благодаря
которому возможно передать живое духовное изложенное в притчах
учение на языке обыденных образов, существует также тенденция толковать
моральные наставления Иисуса, сформулированные в таких же
обыденных терминах как однозначные и догматичные. Однако Золотое правило
сложнее, чем кажется.
Золотое правило у Матфея
У Матфея (7:12) говорится: «panta oun hosa ean thelete hina poiousin
humin hoi anthropoi, houtos kai humeis poieite autois; houtos gar estin ho
nomos kai oi prophetai».
Ill
Джеффри Уотлз. Золотое правило
Итак [оип]
во всем [panta hosa]
как вы хотите [еап thelete]
чтобы [hina] с вами [humin]
поступали [poiousin] люди [hoi anthropoi],
так [houtos каг] поступайте [poiete] и вы с ними [autois];
ибо [gar] в этом [houtos] есть [estin] закон [ho nomos] и [kai] пророки [ho
prophetai].
«Вы» во множественном числе в третьей строке указывает на, что
Золотое правило дано не только индивиду, но и сообществу. Здесь имеет
место апелляция к интуитивным представлениям о хотении/желании/
изволении и о поступке. В выражении «как вы хотите, чтобы с вами
поступали люди» глагол «thelete» не несет никаких специальных
коннотаций. Он может быть переведен как «желаете», «хотите», или «изволите».
Может возникать некоторое несоответствие со словом «boulomai»,
которое означает выбор как следствие размышления. Следовательно, здесь
имеет место апелляция к интуитивному представлению человека о том,
какого отношения к себе он хочет. В призыве отталкиваться от
собственного желания хорошего отношения к себе со стороны других для
определения того, как следует относиться к другим, выражена некоторая вера
в человечество. Дело не в том, что религиозная традиция и личные
размышления не играют роли в формировании интуиции, и не в том, что
человеку не надо уединяться «в пустыне» для размышления и
формулирования великих решений. Скорее дело в том, что Золотое правило задает
лишь не выраженный в явной форме ориентир для доведения желания до
зрелости/преображения, а именно — оно задает направление опыта,
который развивается по мере того, как человек начинает рассматривать
других как сопоставимых по значению с собой. Подобное замечание можно
сделать в отношении «poiein» — делать, поступать. Здесь не
предполагается никакой философии действия, подобной, например, греческой с ее
различением действий на те, которые предпринимаются исключительно
в качестве средства достижения какой-либо последующей цели, и на те,
которые обладают ценностью сами по себе. Единственный вывод для
философии действия состоит в том, что действие здесь понимается главным
образом как межличностное, как взаимодействие5.
Однако, в Евангелии от Матфея Золотое правило помещено в контекст,
который задает ему значение иного уровня. Правило дано сразу после
замечания о благах, которые Отец Небесный дает просящим у него6.
112
Правило Божественной любви в Новом Завете
Просите и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам;
Ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему
отворят. Есть ли между вами такой человек, который, когда сын его
попросит у него хлеба, подал бы ему камень? И когда попросит рыбы,
подал бы ему змею? Итак, если вы, будучи злы, умеете даяния благие
давать детям вашим, тем более Отец ваш Небесный даст блага
просящим у него. Итак во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди,
так поступайте и вы с ними; ибо в этом закон и пророки. Входите
тесными вратами; потому что широки врата и пространен путь, ведущие
в погибель, и многие идут ими (Мф. 7:7-13).
Размещение Золотого правила в контексте отеческой любви (Мф. 7:7-
11) определяет его новое значение. Может казаться, что правило
довольно странно сочетается с уроком молитвы. Лука логически соединяет урок
молитвы с другими касающимися молитвы наставлениями7. Можно
понять, почему некоторые исследователи толкуют Нагорную проповедь как
закрепление воспоминания об одной беседе посредством дополнения ее
многочисленными наставлениями. Возможно органичнее было бы
расположить правило, скажем, после наставления, предписывающего сначала
вынуть бревно из собственного глаза, а уж потом пытаться вынуть сучек
из глаза другого8. Это укрепило бы обычные ассоциации правила с
братской справедливостью равных, отношения между которыми могут быть
нарушены в результате эгоистического искажения позиции.
Матфей ищет большего, нежели правило равенства. Любить в данном
контексте означает любить, как любит Отец, а это в свою очередь
означает исполнение воли Отца: «Не всякий говорящий Мне: "Господи!
Господи" войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего
Небесного»9. Хотя о Творце можно сказать: «Но, как небо выше земли, так
пути Мои выше путей ваших, и мысли Мои выше мыслей ваших»10, в
прямом контексте любовь Отца представлена фактически как простая
человеческая родительская любовь, которая не предполагает никакого
героического масштаба.
Исполнение закона и пророков
Наилучшее объяснение отеческая любовь и Золотое правило у Матфея
получают в рамках общей темы исполнения Иисусом традиции. «Не
думайте, что Я пришел нарушить закон или пророков; не нарушить пришел
Я, но исполнить»11. То, что Матфей затем ссылается на Золотое правило
как на «закон и пророков», придает особый статус правилу и
устанавливает связь между Золотым правилом и призванием Иисуса: Иисус проде-
113
Джеффри Уотлз. Золотое правило
монстрирует новое исполнение Золотого правила. «Закон и пророки» —
двойное обозначение единства иудейских священных книг. Позже, когда
Матфей приводит великие заповеди любви к Богу и ближнему, он
добавляет: «На сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки», таким
образом он устанавливает связь между Золотым правилом и двумя этими
обобщающими принципами12.
Что же может означать исполнение Торы? В Нагорной проповеди
исполнение предполагает сочетание прерывности и непрерывности. Во-
первых, исполнение предполагает сохранение достижений традиции
(например, универсальности моральной обязанности). Золотое правило
регулирует отношения всех людей (anthropoï)y a не только единоверцев13.
Как Бог повелевает солнцу всходить над добрыми и злыми, и посылает
дождь на праведных и неправедных, так и любовь последователей Иисуса
не может простираться лишь на избранных14. Данному смыслу
придается еще большая сила в притче Иисуса о добром самаритянине и не только
потому, что самаритянин не принадлежал признанной евреями
религиозной группе, но также потому, что у самаритянина не было ни
потребности, ни возможности выяснять религиозную принадлежность избитого
до полусмерти и брошенного на дороге человека, которому он оказал
помощь15. Иисус сказал людям: «И отцом себе не называйте никого на земле,
ибо один у вас Отец, который на небесах»16.
Исполнение предполагает внесение корректировок для того, чтобы
можно было учесть новые факты, значения и ценности. У Матфея и Луки
Золотое правило корректируется так, что негативные формулировки
(например, «Не делай другому того, чего не хочешь, чтобы другие делали
тебе») уступают место позитивным. Это изменение стало предметом
неоправданно повышенного внимания комментаторов. Прежде всего,
предлагались аргументы в пользу негативной формулировки: одно из главных
назначений морального закона — демаркация границ, которые нельзя
нарушать. Необходимость добиваться соблюдения этих границ сегодня так
же неотложна, как и во времена Моисея17. Во-вторых, создается
впечатление, что некоторые авторы I в. серьезно заботились о вербальном
различении; негативные выражения Золотого правила чаще встречаются как в
дохристианских, так и в раннехристианских документах18. Наконец,
существуют доводы и в пользу позитивной формулировки: она призывает
приверженцев Золотого правила быть активными в моральном отношении; с
психологической точки зрения более действенным является призыв к
добру, чем запрет на совершение зла; позитивные формулировки — такие,
114
Правило Божественной любви в Новом Завете
как закон любви, прямо выражают ценности, которые лишь
предполагаются в запретах.
Исполнение правила также требует расширения значения заповедей.
«Вы слышали, что сказано древним: «не убивай; кто же убьет, подлежит
суду». А Я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего
напрасно, подлежит суду»19. Бог смотрит в душу. Хотя выражение «А Я говорю
вам» — уникально в литературе того периода и, по мнению
исследователей, является несомненным аутентичным выражением авторитета
Иисуса, подобное расширение заповедей было известно в иудейской проповеди
того времени. Значение правила расширяется благодаря его соединению с
учением об отеческой любви.
Исполнение также может влечь за собой изменения, отвергающие то,
чего первоначально придерживались. Например, как мы увидим в свое
время, Нагорная проповедь учит не отвечать злом на зло. Однако это
неправильно считать свидетельством в пользу упрощенного толкования
различия между «Новым Заветом любви и милосердия» и «Ветхим
Заветом закона и воздаяния»20. Хотя иудейское Писание вменяло на
причинение вреда отвечать тем же21, оно также рекомендовало проявлять доброту
в отношении к врагу22 и провозгласило милосердного Бога23.
В итоге, хотя Золотое правило не было частью Письменной Торы,
можно сказать, что оно было исполнено в жизни и учении Иисуса.
Традиционное Золотое правило сохранилось, но его негативная формулировка
уступила место позитивной, произошло расширение контекста, и теперь
правило выражало отказ от принципа возмездия.
Взаимность в Евангелии от Матфея
Традиция обещала блаженство природы для праведных и гибель для
неправедных24. В литературе мудрости никогда специально не
акцентировалось получение наград за хорошее поведение и наказаний за плохое.
Поскольку награды и наказания рассматриваются как обобщения,
касающиеся человеческих взаимодействий, то обладают определенной
степенью вероятности. Что может быть понятнее ответа на любовь
любовью? Что может быть естественнее возмездия за нанесенный вред? Товит
рекомендует давать милостыню в качестве защиты от возможной
нужды (4:10). Климент Римский в Первом послании Коринфянам (гл.13)
(хронологически оно может предшествовать Евангелиям или следовать за
ними), включает правило благоразумия: «Как вы делаете, так вам будут
делать»25. Может показаться, что мышление расплаты было
распространено в обществе, характерно для религии и также для Золотого правила.
115
Джеффри Уотлз. Золотое правило
Согласно Брюсу Дж. Малина, в общественном мире Палестины I в.
взаимность в смысле оказания услуг в ожидании получения ответных услуг и
благодарности за полученные ранее услуги была обычной, весьма
характерной практикой26.
Хотя уравнивание себя с другим, предполагаемое Золотым правилом,
могут связывать с обычаем обмена услугами, ответы Иисуса на добро и
зло не определяются установкой на оказание услуг лишь друзьям и
отмщение за причиненный вред. Он настаивает на том, что благодеяние не
должно сводиться к ответу на оказанные услуги: «И если вы
приветствуете только братьев ваших, что особенного делаете?»27. Иисус также не
поддерживает распространенное представление о том, что человек может
накапливать заслуги перед Богом, совершая достаточно добрые поступки,
которые перевесят меньшие грехи28. В Нагорной проповеди, Иисус
отвергает принцип возмездия. «Вы слышали, что сказано: "око за око, и зуб
за зуб". А я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в
правую щеку твою, обрати к нему и другую»29. Иисус упрекает учеников за то,
что они хотели отомстить селению Самарянскому, призвав на него огонь
с неба, поскольку их там отвергли30. Чтобы представить мысль в
перспективе, вспомним, что «закон талиона» не был максимой яростной мести.
Изначально его понимали как ограничение мести: глаз за глаз — и не
более того31. Тем не менее Иисус ясно дает понять, что его апостолы в этом
не участвовали.
Иисус отчетливо призывает к стандартам более высоким, нежели ответ
на оказанные услуги и возмездие, и все же остается устойчивое
впечатление, что этика расплаты проявляется и в Евангелиях Нового Завета32.
Например, после формулировки Золотого правила у Матфея сразу идет
замечание об узких вратах, которые ведут к жизни и широких, которые ведут
к гибели. Чтобы распутать эту проблему, необходимо исследовать темы,
отдаленные от главного содержания Евангелия — от вселяющих
надежду заповедей блаженства или Золотого правила. Указывает ли
рассуждение о наградах и наказаниях на сохранение мышления расплаты в тексте
Матфея? Нагорная проповедь завершается притчей, в которой
противопоставляется дом, построенный на камне и устоявший, дому, построенному
на песке и упавшему33. Тот, кто «вкладывает» таланты слишком
нерешительно, получает меньшую награду, чем тот, кто полностью отдает себя34.
Связь между севом и жатвой исключает возможность случайного
вмешательства. Ответственный учитель также никогда не упустит напоминания
о последствиях тех решений, которые могут принять его ученики. Реализм
неправильно отождествлять с мышлением расплаты.
116
Правило Божественной любви в Новом Завете
Разговор о «наградах» — таких, как заверения в заповедях блаженства,
даются тем, кто верит в Бога, и поэтому когда они сталкиваются с
ситуацией, где на кону оказывается многое, у них нет необходимости
взвешивать разные вещи. Полученное заверение дает возможность индивидам
действовать, не думая о себе в критической ситуации, когда нет надежды
получить возмещение от других. Лука рассказывает, что Иисус молился и
получил заверение в Гефсимани35 и затем пошел к распятию, откликаясь
на своем пути на нужды других36.
Наказание, которое назначал Иисус, применялось в русле
милосердных действий по исправлению грешника. Задумайтесь о структуре
урока прощения (Мф. 18:12-35) —- общественной процедуры, выраженной
в двух притчах. Сначала Иисус рассказывает притчу о пастухе, который
пускается на поиски потерянной овцы. Цель пастуха — вернуть
заблудшего в жизненный круг сообщества верующих. Далее идет
трехступенчатая процедура, через которую обязан пройти член сообщества, если
другой член сообщества согрешит против него. Если нескольких усилий
(например, от личного разговора наедине до разговора в узком кругу и до
встречи всего сообщества ) будет недостаточно для исправления, если все
средства исчерпаны, тогда нераскаявшийся, упорствующий в своем
своенравии, несущий раздор индивид должен быть исключен из общины. В
конце притчи через применение Золотого правила ставится под сомнение
праведность слушателя/читателя, который представляет себя выносящим
суждение о другом. Раб задолжал своему господину большую сумму и его
уже собирались бросить в заточение, но он молил о милосердии и был
прощен. Однако сам он проявил безжалостность и потребовал наказания
для человека, который был должен ему гораздо меньше. Узнав о
жестокости этого не простившего раба, господин бросил его тюрьму37. Учение
Иисуса о прощении соединяет личное, духовное отношение и
конкретную общественную процедуру. Припоминая, сколько раз были
прощены, верующие предпринимают необходимые действия по исправлению и
поддержанию сообщества. Урок из текста Матфея (гл. 18) иллюстрирует
соединение духовного и практического аспектов любви к члену
религиозного сообщества, несущему раздор, аналогичное соединение несомненно
имеет место применительно к любви к врагу.
Коротко говоря, прощение может быть принято или отвергнуто, и
человеческая жизнь в конечном итоге оказывается по ту или другую
сторону водораздела. Происходит расхождение путей (ср. Книга Иисуса На-
вина: «изберите себе ныне, кому служить»)38. При всей неоднозначности
нашей жизни, при всех наших великодушии и заблуждениях, грехе, су-
117
Джеффри Уотлз. Золотое правило
ществует одно общее направление. С точки зрения того, кто может
распознать промежуточное состояние незрелости, Иисус говорит: «Так
всякое дерево доброе приносит и плоды добрые, а худое дерево приносит и
плоды худые»39. После этой жизни наступает либо воскресение, либо
погибель души40. Тому, кто окончательно и навсегда отвергает
божественное предложение спасения, можно сказать: «кто имеет, тому дано будет и
приумножится; а кто не имеет, у того отнимется и то, что имеет»41.
Именно божественный суд распознает, когда такой смертный полностью
идентифицировал себя с антитезой реальности42. Суд — это не реактивное
отмщение оскорбленного Божества, а акт, который включает признание, что
чаша греха переполнена. Это не возмездие и не воздаяние в строгом
смысле; это следствие греха в универсуме, ориентированном на
совершенствование доброты. Матфей показывает нам, что Иисус вполне был способен
проявить себя как боец. Существует некоторая аналогия с последним,
отрицательным суждением Христа в его последней речи в храме43, где он
осуждает грех тех религиозных вождей, которые решили предать его
смерти. Обличение иллюстрирует исчерпанность терпения, когда многие
обращения оказываются отвергнутыми44.
Ограниченность этики расплаты не связана с фактом естественного
отношения действия и его следствия или с необходимостью для группы
особым образом вести себя по отношению к неисправимым,
причиняющим вред индивидам или из потребности разоблачения смертоносного
лицемерия. Различие между этикой расплаты и божественной любовью
состоит в том, что этика расплаты узко односторонняя, тогда как
божественная любовь щедро отвечает на добро и милосердно — на зло, судит
справедливо, если и когда милость оказывается окончательно отвергнута.
Этика расплаты ориентирована на краткосрочную материальную выгоду,
а божественная любовь — на царствие небесное.
Следовательно, Золотое правило Матфея не следует связывать с
этикой расплаты, предполагающей ответное оказание услуг и ответное
причинение вреда. Оно — соединяет (1) обобщение закона и пророков и (2)
учение Иисуса об отеческой любви и возрастающие требованиями к
ученичеству.
Высокий стандарт Нагорной проповеди
Признание связи между Золотым правилом и высоким стандартом
Нагорной проповеди неизменно порождает вопрос о том, не становится ли
правило нереалистичным и даже бесчеловечным. Часть проповеди учит,
что изначально праведность — дело сердца. Для побуждения к исполне-
118
Правило Божественной любви в Новом Завете
нию таких традиционных требований, как запрет на убийство и
прелюбодеяние необходима соответствующая духовная установка. Если
подлинная праведность мотивирована духовно, можно сказать, что в силу этого
стандарт действительно является высоким, но не может считаться
бесчеловечным.
Кроме того, существуют требования, которые предполагают
проведение более сложного анализа.
Вы слышали, что сказано: око за око, и зуб за зуб. А Я говорю вам: не
противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к
нему и другую; и кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку,
отдай ему и верхнюю одежду; и кто принудит тебя идти с ним одном
поприще, иди с ним два. Просящему у тебя дай и от хотящего занять у
тебя не отвращайся. Вы слышали, что сказано: люби ближнего твоего
и ненавидь врага твоего. А Я говорю вам: любите врагов ваших,
благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и
молитесь за обижающих вас и гонящих вас, Да будете сынами Отца вашего
Небесного; ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и
добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных. Ибо, если вы
будете любить любящих вас, какая вам награда? Не то же ли делают и
мытари? И если вы приветствуете только братьев ваших, что
особенного делаете? Не так же ли поступают и язычники? Итак будьте
совершенны, как совершен Отец ваш Небесный45.
Те, к кому обращена проповедь, не должны противиться злу,
обращаться в суд для защиты прав собственности, они должны любить врагов и
быть совершенными. Большинство (хоть и не все) из этих наставлений в
их адекватном понимании могут быть исполнены обычным верующим.
Для того, чтобы разобраться во всем этом, необходима
реконструирующая интерпретация. К кому обращена Нагорная проповедь?
Практическая важность проблемы состоит в том, что Золотое правило в Нагорной
проповеди связано с особо высоким стандартом, и это порождает вопрос:
обязателен ли такой стандарт для всех верующих?
Кто был адресатом какой части проповеди — двенадцать апостолов,
все преданные ученики или народ — вопрос, по которому ведутся
многочисленные дискуссии46. Матфей выстраивает проповедь в этом
смысле неопределенно: в начале, читателю говорят, что Иисус не обращается
к народу: «Увидев народ, Он взошел на гору; и когда сел, приступили к
Нему ученики Его»47. Однако в конце мы читаем: «И когда Иисус окончил
слова сии, народ дивился учению Его»48. Обращение «Вы — свет мира»49
едва ли вписывается в проповедь, обращенную к народу. Форма и содер-
119
Джеффри Уотлз. Золотое правило
жание Нагорной проповеди, с одной стороны, «указывает на группу
преданных учеников, которые идут за своим учителем и получают от него
наставления касательно значения отдельного, или священного сообщества,
которое собирается вокруг него»50. Лука размещает изложение Проповеди
на равнине сразу после того, как Иисус призывает к себе двенадцать
апостолов из большей группы учеников51.
Правильно ли говорить, что среди наставлений, собранных в
Нагорной проповеди есть такие, в которых сформулированы исключительные
требования для двенадцати апостолов, знаменосцев миссии Иисуса? Цель
апостолов как представителей Иисуса и как провозвестников настоящего
и будущего царства состояла в том, чтобы быть образцом воплощения не
только современных им стандартов, но и небесных стандартов — таких,
которые выражают всемирную судьбу, ориентированную в будущее
«эсхатологическую» этику52.
Никакие основанные на тексте аргументы не могут окончательно
разрешить этот вопрос, но если мы предположим, что Нагорная проповедь
была адресована этим двенадцати для объяснения требований к их
миссии, что-то прояснится. Хотя большая часть Проповеди содержит
наставления, подобные заповедям блаженства, пригодным для народа, другая
часть адресована специально апостолам.
По поводу непротивления заметим, что несмотря на оккупацию
Римом Палестины, Иисус отверг идею поиска «царств мира»53. Он
предложил духовное лидерство взамен военного восстания (восстания в
результате обернулись национальным самоубийством в проигранных войнах за
освобождение [66-70 гг. и 132-135 гг.]). Апостолы не проходили военную
службу, и многие первые ученики следовали их примеру; также апостолы
не разбирали между собой тяжбы в суде, и позже к этому побуждали всех
верующих в целом54. Высокий стандарт Иисуса иногда ошибочно
принимали за слабость, безропотную покорность, неспособность ответить на
причиняемое зло. Но посмотрите на последнее торжественное вхождение
Иисуса в Иерусалим, несущего духовную власть в противостоянии
интеллектуальной аргументации и физической силе — всему тому, чем
обладали его враги. «Непротивление» — это негативное выражение
позитивного, творческого и мужественного действия: воздать добром за зло, в ответ
на удар «подставить другую щеку», «идти второе поприще», когда
принуждают идти одно (по закону римские воины могли заставить иудейских
граждан нести их снаряжение одно поприще). Учение — это не свод
законов, но иллюстрация бесстрашного и любящего поведения в ситуации
ограниченных возможностей. Из Проповеди нельзя вывести пацифизм.
120
Правило Божественной любви в Новом Завете
Термин «враг» относится к личным врагам, а не к врагам государства.
Золотое правило совместимо с вооруженной защитой группы. Какого
отношения человек может хотеть для себя со стороны других, если он член
захватнической армии, которая грабит и убивает? Должен ли я считать, что
требование любви состоит в том, чтобы мне было позволено пировать,
пока я не насытился? Другой захочет, чтобы его остановили, и если
понадобится, с применением любой силы55. Иисус никогда не осуждает дело
воинов, и (у Луки) он восхищается великой верой римского сотника56.
Коротко говоря, некоторые аспекты учение о непротивлении обращены
исключительно к апостолам, но учение содержит и другие аспекты, из
которых каждый может извлечь полезный для себя здравый смысл.
Призыв в Проповеди оставить заботы о материальном благополучии57
универсален, хотя требование положиться на Отца небесного в
удовлетворении каждодневных потребностей и сообща владеть имуществом
относится только к тем двенадцати, которые путешествовали вместе с
Иисусом, когда народ был к ним благосклонен58. Так богатому из
начальствующих было предписано продать, что он имеет59; но Иисус затем
приостановил действие этого требования, так как собирался покинуть их: «И
сказал им: когда Я посылал вас без мешка и без сумы и без обуви,
имели ли вы в чем недостаток? Они отвечали: ни в чем. Тогда Он сказал им:
но теперь, кто имеет мешок, тот возьми его, также и суму»60. УД. Дэвис
пишет о ранней церкви: «Так называемый древний "коммунистический"
эксперимент длился недолго; вскоре возникла необходимость посылать
деньги в Иерусалим "бедным", которые неблагоразумно тратили свои
капиталы»61.
Призыв быть совершенными («teleios») адресован всем, и не только в
том смысле, что от апостолов или учеников ожидают полного
личностного развития, а в том смысле, что от каждого верующего ожидается
обретение целостности. По уточнению Иоахима Джеремайса, нам не следует
«понимать "teleios" в перфекционистском смысле; Матфей скорее
понимал "elios" в значении ветхозаветного "tamim" ("целый", "неделимый") для
определения тех, кто принадлежит Богу всей полнотой своей жизни»62.
«Не можете служить Богу и маммоне»63. Оставив заботы, ученики должны
«искать прежде Царства Божия и правды Его» и доверить Богу
удовлетворение нужд во всем прочем64.
Особые адресованные апостолам предписания, конечно, не должны
заменять всего Евангельского послания и восприниматься в качестве за-
коннических требований, обращенных к любому, стремящегося войти в
Царствие; сама Проповедь отрицает такое понимание: «Блаженны нищие
121
Джеффри Уотлз. Золотое правило
духом, ибо их есть Царствие Небесное»65. Благодаря такой позиция
смирения оказывается возможным подлинное, по-детски невинное
вхождение в Царствие66. Тем не менее, вступив в него, каждый верующий должен
развиваться, и развитие в конечном итоге предполагает трансформацию
всей жизни в свете отношения с Богом. Неправильно считать, что раз
апостолам предъявляется более высокий моральный стандарт, то всем
остальным предъявляется опасно заниженный. Обратите внимание, как
Иисус перед последним входом в Иерусалим, объясняет, какую цену
заплатит каждый, кто последует за ним: «если кто хочет идти за Мною, от-
вергнись себя и возьми крест свой и следуй за Мною; Ибо кто хочет душу
сберечь, тот потеряет ее; а кто потеряет душу свою ради Меня, тот
обретет ее»67.
Эсхатологическое присутствие Иисуса создает гравитационное
притяжение, которое прочно удерживает апостолов на ближней орбите;
похожие отчасти требования адресованы тем семидесяти, которые были
уполномочены проповедовать Евангелие. Другие ученики и прочий народ
также были вовлечены в это поле праведности68. Присутствие Иисуса
порождает желание и решимость жить, как он: ядро его нового сообщества
разделяло его особые требования, а такие наставления, как Золотое
правило, были тем духовным средством, благодаря которому разнообразное
в моральном отношении человечество могло вести все в большей степени
богоподобную жизнь69.
За пределами взаимности: Золотое правило у Луки
В Евангелии от Луки (и в Деяниях Апостолов) Иисус утверждает
Царствие Бога через всепрощение, особое одобрительное отношение к
бедным. Иисус исцеляет, проповедует и учит силой Духа, который сходит
на смертных в день Святой Троицы, дает возможность Стефану, Петру и
Павлу творить их героические дела, и который продолжает вдохновлять
верующих на распространение веры в мире.
Как и у Матфея, Золотое правило у Луки находится среди наставлений,
которые называют Проповедью на равнине. Лука 6:31 гласит: «kai kathos
thelete hina poiousin humin hoi anthropoi, poiete autois homoios».
И [kai]
как [kathos]
хотите [thelete]
чтобы с вами поступали люди [hina poiousin humin hoi anthropoi],
так и вы поступайте с ними [poiete autois homoios].
122
Правило Божественной любви в Новом Завете
Формулировка Луки начинается со слов: «И как вы хотите, чтобы с
вами поступали люди». Эта формулировка подчеркивает не столько то,
что делается, сколько то, как это делается. Выражение Матфея: «Итак, во
всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди» предполагает
индивидуализированные действия, которые, по-видимому, могут быть
описаны внешним образом. Разумеется, оба аспекта действия важны в каждом
Евангелии. Контекст Золотого правила у Луки явно порождает вопросы о
высоком стандарте и взаимности.
Но вам слушающим говорю: любите врагов ваших, благотворите
ненавидящим вас, благословляйте проклинающих вас и молитесь за
обижающих вас. Ударившему тебя по щеке подставь и другую; и
отнимающему у тебя верхнюю одежду не препятствуй взять и рубашку. Всякому,
просящему у тебя, давай, и от взявшего твое не требуй назад. И как
хотите, чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними. И
если любите любящих вас, какая вам за то благодарность? ибо и
грешники любящих их любят. И если делаете добро тем, которые вам
делают добро, какая вам за то благодарность? ибо и грешники то же делают.
И если взаймы даете тем, от которых надеетесь получить обратно,
какая вам за то благодарность? ибо и грешники дают взаймы грешникам,
чтобы получить обратно столько же. Но вы любите врагов ваших, и
благотворите, и взаймы давайте, не ожидая ничего; и будет вам награда
великая, и будете сынами Всевышнего; ибо Он благ и к неблагодарным
и злым. Итак будьте милосердны, как и Отец ваш милосерд. Не
судите, и не будете судимы; не осуждайте, и не будете осуждены; прощайте,
и прощены будете; давайте и дастся вам: мерою доброю, утрясенною,
нагнетенною и переполненную отсыплют вам в лоно ваше; ибо, какою
мерою мерите, такою же отмерится и вам. (Лк. 6:27-38).
И здесь опять используется пример Отца. Лука противопоставляет
Золотое правило этике взаимности и отождествляет правило с щедростью
по отношению к бедным, с любовью к врагам, с проявлением
милосердия, подобного милосердию Отца; те, кто щедро дает, получит щедро от
Отца70. Нельзя сказать, что мысль о награде за дарение здесь полностью
отсутствует, хотя безграничная щедрость, к которой призывают, едва ли
возможна без самозабвенного бескорыстия. Следовательно, наставление
исполнено не тогда, когда помнят об обещании, а когда посвящают себя
нуждам других.
Существует по меньшей мере три возможных отношения между
Золотым правилом и любовью, которую воплощает Иисус, и разделить
которую он призывает своих слушателей. Во-первых, Золотое правило — важ-
123
Джеффри Уотлз. Золотое правило
ный традиционный обобщающий принцип, но в нем нет любви Иисуса.
Во-вторых, любовь Иисуса настолько радикальна и так мало
приспособлена к этому миру, что для осуществления любви в повседневной жизни,
необходимо Золотое правило справедливости. В-третьих, Золотое
правило обретает совершенную интерпретацию именно в контексте
воплощаемой Иисусом любви.
Первая концепция, а именно, представление, что Золотое правило
уступает по ценности требованию любви, в некоторой степени
правдоподобна, поскольку Золотое правило в его вербальном выражении легче
связать с разумным благодеянием, чем с переполняющей любовью; столь
же легко представить благоразумную взвешенность, противоречащую в
некоторых случаях наполненной любовью щедрости. Тем не менее,
Золотое правило у Луки связано с любовью к врагам, и у Луки еще труднее, чем
у Матфея, ограничить значение Золотого правила рамками прошлой
традиции: «Закон и пророки до Иоанна: с сего времени Царствие Божие бла-
говествуется»71.
Вторая концепция, утверждающая, что любовь нуждается в Золотом
правиле, благодаря которому возможно ее мудрое проявление,
привлекательна, если мы представляем себе любовь как восторг в другом и
желание делать другому добро — желание, назначение которого побуждать
субъектов к пониманию конкретной ситуации другого и к
уравновешиванию импульсов великодушия осознанием важности соразмерных
других требований. Однако эта концепция может привести к
предположению, что любовь — это склонность совершать глупости. Если любовь
отождествляют с импульсивностью и неспособностью к мудрой
проницательности, тогда легче понять, для чего в повседневной жизни нужен
дополнительный принцип Золотого правила равенства.
Поль Рикёр, идеи которого находятся в центре внимания в главах 11 и
12, выступал за сочетание первых двух концепций. Для того, чтобы
показать, каким образом в контексте Золотого правила у Луки преодолевается
мышление расплаты, Рикёр описывает движение от «экономики обмена
с его логикой эквивалентности» к «экономике дара с его логикой
избытка» и связанной с ней «риторикой парадокса». Поскольку дар был
получен ранее (от Бога), человек должен быть щедрым по отношению к другим
даже в ситуациях, когда не может ожидать от них ответа на эту щедрость.
Щедрость вытесняет мотив совершения блага ради получения будущих
преимуществ в ответ. «Золотое Правило здесь не просто
формулируется, оно интегрировано в новую этику. Это было бы немыслимо, если бы
оно не могло быть переинтерпретировано в соответствии с новой логи-
124
Правило Божественной любви в Новом Завете
кой сверхизбытка, запечатленной в любви к врагам»72. Нерасчетливая
любовь к врагам, с точки зрения Рикёра, — это этический парадокс, он
«направлен на дезориентацию ради переориентации, как говорят о притчах
многие комментаторы»73. Согласно Рикёру, любовь к врагам
приостанавливает и полностью преодолевает этику. Золотое правило появляется по
другую сторону такой дезориентации для переориентации общественных
перемен.
Вопреки этому анализу, Рикёр в конечном итоге интерпретирует
Золотое правило как принцип
социального/экономического/политического равенства, необходимый для поддержания социальной стабильности
после утверждения революционной нерасчетливой любви к врагам,
которая закрыла старый порядок и ввела новый. Согласно Рикёру,
существенно важно поддерживать «напряженность» между, с одной стороны,
двусторонним принципом справедливости, который сохраняет взаимность,
а с другой — односторонней любви к врагам74. Необходимо непрестанно
переинтерпретировать радикальную любовь с позиции справедливости,
а справедливость — с позиции радикальной любви. Однако, в другой
статье, затрагивающей ту же тему, Рикёр допускает, что Золотое правило
может «склонять то к одному направлению, то к другому, в соответствии с
данной интерпретацией»75. Избыточный характер экономики отдавания
драматизируется в стихе: «Давайте, и дастся вам: мерою доброю,
утрясенною, нагнетенною и переполненною отсыплют вам в лоно ваше; ибо
какою мерой мерите, такою же отмерится и вам» (6:38). Рикёр
представляет этот комментарий в качестве своего заключения: «Отсутствие меры
— это хорошая мера. Такова поэтическая транспозиция риторики
парадокса: сверхизбыток оказывается скрытой истиной эквивалентности.
Золотое правило повторяется. Но повторение означает преобразование»76.
Понятно, что можно признать полезность моральной практики
сравнения субъектом себя с другим и любовь, которая это преодолевает. Для
различения двух данных уровней нет необходимости связывать Золотое
правило с более низким из них. В Проповеди на равнине Иисус
предлагает Золотое правило вовсе не только для того, чтобы напомнить своим
последователям о необходимости твердо стоять на земле и быть
справедливыми в общественных отношениях. Лука не создает духовную любовь,
слепую к реальности с ее секулярным принципом справедливости.
Напротив, он имеет в виду такое объединение концепций Золотого правила
и любви, когда они предполагают друг друга.
Вопрос о разумности высокого стандарта возникает и в связи с
Проповедью на равнине. Означает ли любовь к врагам отрицание благоразумия,
125
Джеффри Уотлз. Золотое правило
навлечение на себя оскорбления, превращения себя в жертву, вступление
на путь пацифизма? Как мы видели, ни одно из религиозных наставлений
Иисуса, адресованных индивиду, не исключает права использовать силу в
случае народной самообороны.
Обоснование разумности этики Иисуса в отношении хозяйственных
дел не означает освящение status quo. Проповедь на равнине
категорически не совместима с благодушной реакцией на экономическое
неравенство. Лука подчеркивает внимание Иисуса к бедным и опасности,
связанные с богаством77. В обществе Иисуса, отмечает Иоахим Джеремайс,
«"раздача милостыни" является не поощрением нищенства, а основной
формой социальной помощи»78. Мысль Луки о бедных состоит вовсе не в
том, что каждый человек должен отказаться от своего имущества. С
удовлетворением Иисус обращается к Закхею, который отдает лишь половину
своего имения бедным79. Бедные, по существу, — это терпящие бедствие
и страдающие. Согласно Малина, «бедный человек, думается, тот, кто не
может поддерживать унаследованный статус в силу случайных
обстоятельств, затронувших его и его семью, подобных долгу, жизни на чужой
земле, болезни, смерти (вдовству) или какому-либо физическому
увечью»80. Иисус занимается исцелением, но не позволяет восприимчивости
к материальным потребностям отвлечь себя от особой миссии. Когда
народ, видевший, как Иисус исцелил больного, искал его в надежде, что
чудотворец останется с ними, Иисус отправился дальше: «и другим городам
благовествовать Я должен Царствие Божие, ибо на то Я послан»81.
Любовь, к которой призывал Иисус, не является ни невозможной, ни
непрактичной, также и его язык, фигуры речи не направлены на то, чтобы
вывести слушателя из отношений диалога. Лука изображает Иисуса как
человека молитвы, дух которого дает возможность верующим подражать
ему, продолжать жить, удоподобляясь ему: «усовершенствовавшись,
будет всякий, как учитель его»82. Семьдесят учеников обнаружили, что они
тоже могут творить чудеса83. Стефан, «будучи исполнен Духа Святого»,
отважно проповедовал, заплатил за это своей жизнью и умер, как Иисус,
предавая душу Богу и моля о прощении для тех, кто убил его84. Для
автора Евангелия от Луки и Деяний Апостолов, дух, полнотой которого жил
Иисус, и сегодня дан верующим, чтобы они могли жить в соответствии с
тем первоначальным побуждением: «тем более Отец Небесный даст Духа
Святого просящим у него»85.
Избыточная универсальная любовь в контексте Золотого правила у
Луки связана с главными религиозными наставлениями. Иисус учил, что
«Царствие Божие внутри вас есть»86, он изображает Бога, отправляющим-
126
Правило Божественной любви в Новом Завете
ся в путь ради каждой «заблудшей овцы», ожидая возвращения каждого
«блудного сына» и не желая никому гибели87. Лука в конечном итоге учит,
что дух прольется на каждую плоть88. Он показывает Бога, который
любит каждого из нас безграничной любовью.
Заключение
Итак, по контексту Золотое правило Иисуса меняет мотивацию в
обычной практике обмена услугами, оно исключает и возмездие. Новый Завет
показывает, что речь о наградах и наказаниях может и не опираться на
мышление расплаты. Высокий стандарт, связанный с правилом,
включает два вида наставлений: те, которые обращены специально к апостолам
как представителям настоящего и будущего Царствия Божьего, и другие
наставления, которые при разумной интерпретации, остаются
возвышенными, хотя и осуществимыми, поскольку каждый последователь духовно
оснащен, чтобы дорасти до них.
Гибкость правила, которое остается доступным для всех и разумным
при том, что сообщает высокий стандарт, можно понять как приглашение
к слушателю/читателю пройти через несколько уровней интерпретации.
Золотое правило благоразумия: Поступайте по отношению к другим
так, как вы хотите, чтобы другие поступали по отношению к вам ... с
реалистичным отношением к последствиям своего выбора для
благополучия другого в долгосрочной перспективе. Это правило должно быть
отделено от псевдо Золотого правила личного интереса: Делай другим то, чего
ты хочешь, чтобы другие делали тебе ... в расчете на уклонение от
наказания и получение наград для самого себя. Вполне допустимо, чтобы у
человека было благоразумное представление о долгосрочном благополучии
его собственной души; благоразумие «стоит затрат» на принятие
предложенного обязательства или образа действия. Сюда полностью
вписывается предостережения Иисуса о последствиях эгоистичной жизни, его
заверения в том, что он успокоит страхи, пробудит изобретательность тех,
кто открыт для выбора пути любви и служения. Данное Иисусом
обещание вечной жизни для всех, кто получит его по вере, разрушает
естественное беспокойство человека о совершении правильного ценой
существенных для него, с земной точки зрения, издержек. Благоразумие состоит в
исполнении воли Бога, что означает совершение поступков по
отношению к ближнему в соответствии с Золотым правилом. Но и для
ближнего столь же благоразумно поступать таким образом, поэтому искренне
верующий человек будет действовать не только ради удовлетворения
непосредственных потребностей другого, но также способствуя развитию
127
Джеффри Уотлз. Золотое правило
другого в духе Золотого правила. Благоразумие, соединяясь с Золотым
правилом, таким образом подводит к следующему уровню.
Золотое правило любви к ближним: Поступайте по отношению к
другим так, как вы хотите, чтобы другие поступали по отношению к вам ...
как выражение снисходительности и справедливости в отношениях
между ближними, когда понятие «ближний» включает всех безотносительно
к этническим или религиозным различиям. Однако, поскольку ближним
может быть враг, осуществление «конвенциональной этики честности»
может потребовать особой любви, которая ведет нас к следующему
уровню.
Золотое правило отеческой любви: Поступайте по отношению к
другим так, как вы хотите, чтобы другие поступали по отношению к вам...
подражая божественному образцу. Образец, который задает правило, в
том, как любит Отец, раздавая щедрые дары и проявляя милосердие, и в
жизни Иисуса, показывающей, что любовь не исключает суровой
дисциплины.
Эти три уровня содержатся в учении Иисуса в смешанном виде.
Учение Иисуса дает гарантию того, что те, кто поднимается с уровня
любви к ближнему на уровень отеческой любви (предполагающий любовь к
врагам, щедрое дарение, миротворчество, претерпевание гонений и т.д.),
не пожертвуют тем самым вечным благополучием своей души. Я уверен,
что надлежащее осознание духа Золотого правила Иисуса, идет от
понимания того, что он, наилучшим образом используя устную и письменную
традиции, придал им новое значение своим собственным учением и
своей жизнью.
По тем же соображениям стремление выразить родительскую любовь,
подобную любви Бога не должно увлечь в ловушку — позицию
снисходительного превосходства. Наоборот, здесь уместна та же позиция
служения, которую одобрил бы человек, если бы он в подобных обстоятельствах
оказался объектом божественной отеческой любви со стороны другого.
Примечания
1 Привычно называть первые книги Нового завета, как, например, «Евангелие
от Матфея». На самом же деле слово «Евангелие» является интерполяцией, у
греков просто «От Матфея».
2 Мф. 11:28-30.
3 Описании истории интерпретации Нагорной проповеди в контексте
рассматриваемого вопроса см. статью Амоса Уайлдера в: Wilder A.N. The Sermon on the
Mount // The Interpreters Bible. Vol. 7. New York: Abingdon. 1951. P. 160-161. Ср.:
Lerne E. Realisierbare Forderungen der Bergpredigt? // Kerygma und Dogma, 1970, №
128
Правило Божественной любви в Новом Завете
16. Р. 32-48; Ваитап С. The Sermon on the Mount. Macon, Ga.: Mercer University
Press, 1985.
4 В заповедях блаженства содержится учение о счастье (Мф. 5:3-12),
обещающее блаженство нищим духом, плачущим, кротким, алчущим и жаждущим
правды, милостивым, чистым сердцем, миротворцам и гонимым.
5 Это замечание совсем не является тривиальным для тех философских
дискуссий, в которых теория действия рассматривается прежде всего как средство
решения проблемы сознание-тело и не принимается во внимание межличностный
аспект действия.
6 Существуют различные суждения в отношении того, действительно ли
правило представляет собой обобщение предшествующего текста. Согласно Дей-
лу С. Эллисону мл., стих 7:12 можно считать обобщением сказанного в 6:19—
7:12, а также сутью всей проповеди (5:17-7:12) (Allison D.C., Jr. The structure of
the Sermon on the Mount // Journal of Biblical Literature, 1987, № 106 (5). P. 436).
Поскольку правило как таковое представлено в качестве общего принципа, трудно
выделить то содержание, которое правило обобщает. В то же время важен
прямой контекст, скрепляющий правило с предшествующим стихом о том, как Отец
Небесный отвечает молящему. В рассказе Луки правило играет центральную
роль в целостном фрагменте 6:27-38.
7 Лк. 11: 1-13.
8 Мф. 7:1-5.
9 Мф. 7:21. Ср. Мф. 12:50.
10 Ис. 55:9.
11 Мф. 5:17.
12 Мф. 22:40. Данное выражение встречается в тексте Матфея еще один раз:
«Ибо все пророки и закон прорекли до Иоанна» (11:13).
13 Это так, несмотря на то, что Матфей иногда пренебрежительно отзывается о
язычниках(5:47, 6:7, 6:32, 10:5, 18:17).
14 Мф. 5:45.
15 Лк. 10:30-37.
16 Мф. 23:9.
17 Разновидность этого аргумента см.: Abrahams I. Studies in Pharisaism and the
Gospels. Library of Biblical Studies. New York: Ktav. 1967.
18 «Письмо Аристея» здесь уже упоминалось. Брюс Олтон (См.: Alton В. An
Examination of the Golden Rule) собрал примеры нескольких раннехристианских
версий Золотого правила. В раннехристианском произведении «Дидахе»
используется негативная формулировка (в «Учении о двух путях» (см.: Schlopp Ζ,., ed.
The Fathers of the Church. Vol. 1. NY: Christian Heritage. 1947. P. 357); «Учение
двенадцати апостолов» (Дидахе) содержит ту же формулировку Золотого
правила (см.: Alton В. An Examination of the Golden Rule. P. 47), что и «Апостольские
постановления» Кн.7 (2) и «Апология» Аристида) (Апология, которую
афинский философ Аристид держал перед императором Адрианом о почитании Бога
всемогущею (XV (5)). Пер. А. Покровского с греч. версии Апологии // Золотое
слово Священного Предания I—III в. Вып. 5. М.: Русская
историко-филологическая школа «Слово», 2000. С. 6-23. В «западных» рукописях Книги Деяний Св.
Апостолов (например, «D» в Кодексе Безы) негативная формулировка Золотого
129
Джеффри Уотлз. Золотое правило
правила дана в Деяниях Св. Апостолов 15:20.
19 Мф. 5:21-22.
20 Ср.: Прит. 20:22: «Не говори: "я отплачу за зло"; предоставь Господу, и Он
сохранит тебя».
21 Исх. 21:23; ср.: Лев. 24:19; Втор. 19:19.
22 Исх. 23:4-5; Прит. 25:21.
23 Иов 33:26; Пс. 32; Ис. 43:25.
24 Ср., напр.: Втор. 32.
25 Цит. по: Первое послание Климента Александрийского. Пер. П. Преображе-
ниского // Послания мужей апостольских. Рига: Латвийское Библейское
Общество, 1994. С. 95-148.
26 Malina В J. The New Testament World. Atlanta: John Knox Press, 1981. P. 80.
Малина добавляет, что широко распространенный обычай для пары индивидов,
равных или неравных в социальном отношении, состоял в установлении
взаимно благотворных, свободных отношений, когда они будут все делать друг для
друга.
27 Мф. 5:47.
28 Jeremias J. New Testament Theology / Tr. John Bowden. NY: Scribner's. 1971. P.
216.
29 Мф. 5:38-39.
30 Лк. 9:51-56.
31 Blenkinsopp J. Wisdom and Law in the Old Testament. P. 79.
32 Ср.: Притча о Талантах (Мф. 25:15-28). Грюндель (См.: GrundelJ. Die
goldene Regel und die Situationsethik // Ethik ohne Normen?, ed. H. van Oyen, J. Grundel.
Freiburg: Herder. 1970) сразу берет быка за рога и признает термин «talio» как
обоснованную характеристику последнего «эсхатологического» суда Бога, как
распределение наград и наказаний, недоступное человеческой мудрости, в
особенности — мудрости отдельного человека. В качестве доказательства он
ссылается на Мф. 4:25, 6:14-15, 8:38, 10:33, 18:35; Рим. 2:1, 2:12, 2Кор. 9:6; 2Тим.
2:12. Золотое правило Нового Завета не следует интерпретировать в том духе,
что оно требует запредельного, невозможного уровня любви; правило
«связывает индивидов с народом Божьим, его мышлением и действием в
эсхатологической перспективе грядущего суда» (Р. 112). Золотое правило — это
распространенный во всем мире принцип (и принцип естественного закона), «поскольку
мысль о человеческом "talio" — одна из фундаментальных основ
правильного и справедливого» (Р. 112). Золотое правило — это принцип не радикальной
любви-agape, а пюбви-filia — дружеских отношений в рамках божественно
упорядоченных и политически стабильных порядков (относящихся к правам
собственности, семейной жизни и т.д.). Любовь может иметь место там, где
жилище каждого человека находится в безопасности (Beheimatung) (Р. 136).
33 Мф. 7:24-27.
34 Притча о талантах: Мф. 25:15-28.
35 Лк. 22:42-43.
36Лк.23:28,34,43.
37 Поскольку в современной этике данная притча играет важную роль с тех пор,
130
Правило Божественной любви в Новом Завете
когда P.M. Хэар построил на ней свою знаменитую книгу «Свобода и разум»
(1963), для иллюстрации логики Золотого правила я привожу ее здесь
полностью.
Посему Царство Небесное подобно царю, которых захотел сосчитаться с
рабами своими. Когда начал он считаться, приведен был к нему некто,
который должен был ему десять тысяч талантов; А как он не имел, чем
заплатить, то государь его приказал продать его, и жену его, и детей, и все,
что он имел, и заплатить. Тогда раб тот пал и, кланяясь ему, говорил:
«государь! потерпи на мне, и все тебе заплачу». Государь, умилосердившись над
рабом тем, отпустил его и долг простил ему. Раб же тот, выйдя, нашел
одного из товарищей своих, который должен был ему сто динариев, и,
схватив его, душил, говоря: отдай мне, что должен. Тогда товарищ его пал к
ногам его, умолял его и говорил: потерпи на мне, и все отдам тебе. Но тот не
захотел, а пошел и посадил его в темницу, пока не отдаст долга. Товарищи
его, видев происшедшее, очень огорчились и, придя, рассказали государю
своему все оывшее. Тогда государь его призывает его и говорит: злой раб!
весь долг тот я простил тебе, потому что ты упросил меня; Не надлежало
ли и тебе помиловать товарища твоего, как и я помиловал тебя? И
разгневавшись государь его отдал его истязателям, пока не отдаст ему всего долга
(Мф. 18:23-34).
В ходе обсуждения Золагого правила у Матфея Литл и Твис утверждают, что
притча о непрощающем рабе показывает, что государь действует в соответствии
с принципом Золотого правила справедливости. Так, у Матфея имеет место не
только «авторитарная» система обоснования морали, но также
«формалистическая» система обоснования, «сочетание разновидностей закона взаимности»
(Little D., Twiss S. Comparative Religious Ethics. San Francisco: Harper & Row. 1978.
P. 180). Они заключают:
Следовательно, в Евангелии от Матфея мы можем видеть истоки
давнишней двойственности представления об основании действия в
христианской традиции. Вопрос «Нечто является правильным, поскольку является
предметом повеления Бога, или Бог повелевает в силу правильности того,
что повелевает?» оказывается дилеммой, проистекающей
непосредственно из самого Евангелия от Матфея, из альтернативных типов обоснования,
содержащихся в этой книге. Оба типа обоснования, хоть и предполагают
разные акценты и значения, вписаны в схожие комплексы
космологических и антропологических верований и поддерживаются ими (Ibid. R 206).
38 Нав. 24:15.
39 Мф. 7:17.
40 Мф. 10:28.
41 Мф. 13:12.
42 «Судить» по-древнееврейски значит также «распознавать» (discern).
43 Мф. 23.
44 Ср. Мф. 21:33-41. Вопреки воинственности характер обличения весьма
сдержанный. В начале речи Иисус предостерегает народ от подчинения тем, кто
восседает на месте Моисея, и в заключении выражает свое отношение к
народу, подобное отношению птицы к своим птенцам. Речь не ведет ни к какому
последующему действию. Иисус просто уходит. Он не произносит никаких
упреков во время суда и распятия. Вопреки этим фактам, вопреки разуму и Золотому
131
Джеффри Уотлз. Золотое правило
правилу, речь Иисуса в гл. 23 была использована в XX в. против евреев, хотя
не содержала ничего антиеврейского. Дэвис (Davies) показал, что в тот период
существовали иудейские секты, которые использовали подобную жесткую речь
для обличения коррупции политически ангажированного священства того
времени.
45 Мф. 5:38-Ф8.
46 В теории коммуникации различают основную аудиторию, к которой
непосредственно обращается выступающий, и вторичные по его замыслу аудитории.
47Мф.5:1.
48 Мф. 7:28.
49 Мф. 5:14.
50 Williams J. G. Paranenesis, excess, and ethics // Semeia, 1990. № 50. P. 164.
51 Лк. 6:13.
52 Эсхатология — это доктрина, предмет которой составляют «последние вещи»
— вопросы, относящиеся к концу времен или к всеславному, божественно
учрежденному всемирному будущему.
53Мф.4:8.
54 Мф. 5:38-41; 1Кор. 6:1-6.
55 См.: Coppenger M. The golden rule and war // Criswell Theological Review, 1990,
№ 4. P. 295-312. Задаваясь вопросом: «Как бы я хотел, чтобы другие относились
ко мне, если бы я был вынужден, находясь на военной службе, примкнуть к
кровожадным тиранам», Коппенгер пишет «христианский ответ кажется
очевидным: "Остановите меня! Не дайте осуществиться моим усилиям по
установлению или защите порочного режима"» (Ibid. P. 296-297).
56 Лк. 7:1-7.
57 Мф. 5:3-12, 6:25 (Ср.: Лк. 12:22).
58 Мф. 6:25-33.
59 Лк. 18:22.
60 Лк. 22:35-36.
61 Davies W.D. The Setting of the Sermon on the Mount Cambridge: Cambridge
University Press. 1964. P. 387.
62 Jeremias J. New Testament Theology. P. 130; интерпретацию совершенства у
Матфея в контексте закона сообщества см.: Davies W.D. 'Knowledge' in the Dead
Sea Scrolls and Matthew 11:25-30 // The Harvard Theological Review, 1953. Vol. 46,
№3. P. 115-116.
63 Мф. 6:24.
64 Мф.: 6:25-33.
65 Мф. 5:3.
66 Мф. 4:17; 18:4.
67 Мф.: 16:24-25.
68 Лк. 10:3-4. Согласно развиваемому здесь взгляду, отказ носить оружие был
уместным, необходимым для тех, кто выступал в качестве священников, чьи
жизни были призваны служить символом лучшего времени, но этот отказ был
необязателен для верующих в целом.
132
Правило Божественной любви в Новом Завете
69 Борген так обобщает смысл Золотого правила в тексте Матфея:
В Евангелии от Матфея Золотое правило используется для мессианской
интерпретации воли Бога. Цель — добиться полного,
демонстрируемого учениками, подчинения этой воле. Значение Золотого правила в тексте
Матфея состоит в следующем: Человек, обладающий естественным
себялюбием и предполагающий, что другие также обладают им, в подчинении
воле Бога превращается в то, что делает другим. Ученики не предъявляют
требования, а превыше всего и всецело подчинены воле Бога. Такое
подчинение Богу характеризует тех, кому обещано Царствие Божие, кто является
светом мира, кто уже причастен Царствию Божьему (Borgen Ρ Den sakalte
gyldne regel // Norsk Teoiogisk Tidsskrift, 1966. № 9. P. 140).
70 Диле интерпретирует Золотое правило (у Луки) как иллюстрацию того, что
Иисус намеревался отвергнуть, а не предложить (См.: Dihle A. Die goldene Regel.
Gottingen: Vandenhoeck & Ruprecht. 1962. P. 113). Слово «poiete» («поступайте»)
грамматически может употребляться и в изъявительном («поступаете»), и в
повелительном (как императив) наклонениях. В первом случае предложение
описывает, как «вы» действительно ведете себя, а не как «вы» должны себя вести.
«Как вы хотите, чтобы люди относились к вам, так вы и относитесь к ним». В
таком случае 6:31 можно прочитать, как первое из нескольких описаний
поведения грешников — того, как они ведут себя, любя лишь тех, кто любит их и т.д.
Джеймс Робинсон критикует грамматический анализ фрагмента Л к. 6:31,
предложенный Диле. Свой ключевой аргумент он формулирует следующим образом:
И все же факт состоит в том, что наличие цепи согласованных
высказываний, соединенных друг с другом посредством «kai», затрудняет поиск
основания для противительного значения в стихе 32, которого требует эта
интерпретация (слово «но» в приведенном выше переводе). Ситуация,
критикуемая в стихах 32-34, представлена скорее всего не в стихе 31, а в
условных предложениях, вводящих критические утверждения в каждом
из стихов 32-34 (Robinson }. Review of Albrecht Dihle, Die goldene Regel //
Journal of the History of Philosophy, 1966, № 4. P. 87).
Меркельбах (См.: Merkelbach R. Über eine Stelle im Evangelium des Lukas //
Grazer Beitrage, 1973. № 1. P. 171-175) (не прочитав Робинсона) развивает позицию
Диле, предлагая внести изменения в текст Луки, необходимые для того, чтобы
такое прочтение стало грамматически возможным. Единственный мотив
реконструкции Меркельбаха, однако, — спасти интерпретацию, у которой есть
более правдоподобные альтернативы. Следует отметить, что Робинсон высоко
ценит Диле за его образцовые методы, сосредоточенность на языке и культурных
предпосылках; Диле, согласно Робинсону, показывает, каким образом серьезная
тенденция может объяснять явления, поэтому для их объяснения не требуется
изначально полагаться на гипотезу о распространении или заимствовании.
71 Лк. 16:16.
72 Ricoeur R The golden rule: exegetical and theological perplexities // New Testament
Studies, 1990, № 36. P. 395.
73 Ibid. P. 396.
74 Ibid. P. 396-397.
75 Ricoeur P. Entre philosophie et théologie: La Regle dbr en question // Revue
d'Histoire et de Philosophie Religieuses, 1989. № 69 (1). P. 8.
133
Джеффри Уотлз. Золотое правило
76 Ricoeur P. The golden rule: exegetical and theological perplexities // New Testament
Studies, 1990, № 36. P. 397.
77 Лк. 6.Т6-20; 6:20, 24; 7:22; 12:34; 13:15; 14:12-14,16:13-14,19:8, 27:26-37.
78 Jeremias /. New Testament Theology. P. 221. Джеремайс отмечает, что концепция
Матфея в большей степени является духовной, нежели концепция Луки —
«Блаженны нищие духом» (Мф. 5:3), а не «Блаженны нищие». По моему мнению,
Джеремайс приводит обоснованную аргументацию в пользу того, что
понимание «бедности» Матфеем ближе к пониманию Иисуса. Он делает это, отчасти,
посредством интерпретации того фрагмента у Луки, где Иисус объявляет о
своей миссии словами Ис. 61: «Дух Господень на Мне; ибо Он помазал Меня бла-
говествовать нищим и послал Меня исцелять сокрушенных сердцем, пропове-
дывать пленным освобождение, слепым прозрение, отпустить измученных на
свободу, Проповедывать лето Господне благоприятное» (Лк. 4:18-19). Изучение
этого фрагмента показывает, что позиция Иисуса действительно
подтверждает интерпретацию Джеремайса. Такое понимание позиции Иисуса не влечет за
собой непосредственных, конкретных политических следствий.
79 Лк. 19:1-10.
80 Malina В.]. The New Testament World. Atlanta: John Knox Press, 1981. P. 85.
81 Лк. 4:43. Ср. Мк.: 1:32-38.
82 Лк. 6:40.
83 Лк. 10:17.
84 Деян. 6-7.
85 Лк. 11:13.
86 Л к. 17:21. В Новом пересмотренном стандартном переводе Библии (The New
Revised Standard — NRSV) данный фрагмент представлен в альтернативной
другим переводам версии: «Царствие Божие среди вас есть» («the kingdom of heaven
is among you»), что также имеет смысл.
87 Лк. 15.
88 Деян. 2:17.
134
6. Теологический принцип
Как наличие или отсутствие религиозной веры влияет на практику
Золотого правила? Данный вопрос относится прежде всего к
личному опыту, но его обсуждение нельзя отделить от обсуждения
социальных и политических проблем. В Европе в эпоху средневековья активную
роль играли теологи, христианская церковь стремилась к
доминированию в культурной сфере и в конце концов добилась этого. Усилия
теологов и философов были направлены на интеллектуальную интеграцию
христианства с греческой философией и на политическую — с
неверующими. Решение этих задач влияло и на интерпретации Золотого правила.
Теологи утверждали, что вера преображает практику правила даже
несмотря на то, что правило как исходный уровень обычного сознания
выступает в качестве принципа для верующего и неверующего.
Запад узнавал об универсальном масштабе Золотого правила из
стоицизма, классического иудаизма и христианства. Эксклюзивистские
представления об «избранном народе» и «церкви спасенных»
осложняли ясный гуманитарный посыл утверждений о необходимости
неограниченного гостеприимства и заботы о чужих, вдовах и сиротах, заблудшей
овце и блудном сыне, об иудее и греке, рабе и свободном, мужчине и
женщине1. Однако, представление об особом значении Золотого правила как
главного этического принципа было почерпнуто из воспроизведенного в
Новом Завете учения Гиллеля о том, что Золотое правило — сущность
закона и пророков.
Философские и библейские истоки христианской этики
Как же стало возможным сближение античной средиземноморской
и религиозной традиций? В стоицизме уже содержалось понятие Бога в
виде универсального логоса (разума), источника умопостигаемых
принципов. В стоицизме также начали признавать значение Золотого
правила. Следовательно, был открыт путь теоретическому утверждению
Золотого правила как космической истины, как «закона природы», доступного
каждому человеческому разуму. В то же время в иудейских и
христианских произведениях утверждалось, что все люди, включая неверующих,
в какой-то степени знают Божественную истину. Если раввинистическая
этика подчеркивала важность обсуждения конкретных случаев во всех
подробностях, то христианские теологи, опирающиеся на идеи естествен-
135
Джеффри Уотлз. Золотое правило
ного права, согласно исследованию Ганса Райнера, выделили несколько
идей в Ветхом и Новом Заветах2.
1. Согласно Иудейскому Священному Писанию, все люди обладают
знанием добра и зла. «Но знает Бог, что в день, в который вы вкусите их
[плодов дерева], откроются глаза ваши, и вы будете, как боги,
знающие добро и зло» (Быт. 3:5).
2. Признание праведности благочестивых иудейских патриархов было
возможно еще до представления Моисеем писанного закона. Авраам
поверил в Бога, и Бог оценил его веру как праведность (Быт. 15:6).
3. Моисей сказал, что заповеди были записаны в сердце его народа: «Ибо
заповедь сия, которую я заповедую тебе сегодня, не недоступна для
тебя и не далека ... Но весьма близко к тебе слово сие; оно в устах
твоих и в сердце твоем, чтоб исполнять его» (Втор. 30:11-14).
4. Более того, Золотое правило было представлено как обобщение
религиозного закона. «Итак, во всем, как хотите, чтобы с вами поступали
люди, так поступайте и вы с ними; ибо в этом закон и пророки» (Мф.
7:12).
5. В Послании к Римлянам Павел утверждает, что у язычников закон
также запечатлен в сердце:
Ибо когда язычники, не имеющие закона, по природе законное делают,
то, не имея закона, они сами себе закон: Они показывают, что дело
закона у них написано в сердцах, о чем свидетельствует совесть их и
мысли их, то обвиняющие, то оправдывающие одна другую (Рим. 2:14-16).
6. Золотое правило содержится в критике Павлом осуждающего других
за то, что делает сам: «каким судом судишь другого, осуждаешь себя»
(Рим. 2:1).
Таким образом, Золотое правило оказывается общей платформой для
философской и библейской этик. Когда христианские верования впервые
подвергались систематическому упорядочиванию, Иустин Мученик
утверждал, что Золотое правило в негативной формулировке известно всем
и везде одобряется, раз люди чувствуют вину за то, что делают другим то,
чего не хотят, чтобы другие делали им3. Тертуллиан использовал
позитивную и негативную формы как равноценные, выражающие естественный
закон4. Однако только Божья благодать может гарантировать исполнен-
ность правила в реальном поведении личности5.
В этот период христианские писатели были склонны мыслить (отчасти
вследствие упрощенного представления о различии между Ветхим и
Новым заветами) полярностями и противопоставлять: 1) справедливость —
136
Теологический принцип
любви или милосердию; 2) совершение каждым человеком действия в
соответствии со стандартами — поведению, источником которого является
душа, наполненная божественной благодатью; 3) негативно
сформулированное Золотое правило — позитивно сформулированному Золотому
правилу. В результате негативно сформулированное правило
становилось принципом справедливости, предписывающим всем человеческим
существам добродетель самоограничения, а позитивно
сформулированное правило становилось принципом любви, предписывающим
милосердие — добродетель, которая может раскрыться исключительно как плод
духа.
Правило, обращено к воле, а осуществляется благодатью:
Августин
Создавая христианское учение в период упадка Римской империи,
Августин (354-430), северо-африканский епископ из Гиппона, понимал
правило как народную поговорку и использовал негативную формулировку
правила для обобщения естественного закона. Сожалея о том, что люди
больше беспокоятся о подчинении правилам грамматики, чем правилам,
данным Богом, Августин утверждал: «И, конечно, знание грамматики
живет не глубже в сердце, чем запечатленное в нем сознание, что ты делаешь
другому то, что сам терпеть не пожелаешь»6.
Для Августина, хотя правило запечатлено в совести каждого человека,
те, кто не имеют веры, обладают лишь ограниченной способностью к
добродетельному поведению. Исходя из собственного живого опыта
борьбы, предшествующего обращению, Августин допускает, что неверующие
способны к гражданской добродетели и внешне правильному поведению.
Поведение же поистине угодное Богу возможно исключительно как
следствие благодати, Божьего дара7.
Таким образом, у Августина мы опять встречаем утверждение, что
целостное, духовное осуществление Золотого правила — это плод духа.
Хорошо известно, что Августин был вовлечен в самый яростный
литературный спор с оппонентами-теологами. Этот спор лишь возбуждал
подозрение, что данное утверждение — демонстрация силы, переход к
обвинению, авторитарное установление церковного барьера, оборонительная
высокомерная позиция. Не пытаясь развеять свое подозрение (и не думая
о том, что религиозный человек должен стыдится быть уличенным в
применении силы, и о том, что он не должен вступать в конфликт), мы можем
рассмотреть возможность, что утверждение Августина, связывающее
целостную моральную жизнь с религиозной верой, помимо всего прочего,
137
Джеффри Уотлз. Золотое правило
говорит нечто о личной истории автора и о его наблюдениях за
другими. Если это так, то кажущееся «эксклюзивистским» утверждение о
религиозной вере и о совершенно исполнении Золотого правила выглядит
не столько ограничивающим и враждебным, сколько открытым и
дружелюбным, по меньшей мере в главном его пафосе.
Августин делает первые шаги к новому рассмотрению правила,
анализируя контраргумент в отношении Золотого правила и предлагая два
способа ответа на него.
Бывает так, что если кто-то хочет, чтобы с ним произошло что-то
постыдное и для этого будет ссылаться на эту заповедь [Мф. 7:12];
например, если некто хочет, чтобы его склонили к неумеренному питью и к
тому, чтобы он предался безудержному пьянству, и сначала
побуждает того, от которого он хочет совершения того же самого в отношении
себя самого, то нелепо предполагать, что тем самым этот человек
исполнил данную заповедь [т.е. Золотое правило]. Итак, поскольку это,
как я полагаю, могло привести в замешательство, то для прояснения
дела было добавлено одно слово, так что после того, как сказано: «Во
всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди», было добавлено
[слово] «по-доброму». Если же это слово отсутствует в греческих текстах,
их также следует исправить. Но кто бы осмелился это сделать?
Следовательно, надо понимать, что эта заповедь является полной и
совершенной во всех отношениях даже и без добавления этого слова. А то,
что сказано «во всем, как хотите» следует понимать не в широком и
общем смысле слова, а в узком [и собственном]. Ведь воля может быть
только в добрых делах, а для злых и порочных дел уместно слово
«вожделение», а не «воля». И это не потому, что Писание всегда говорит
таким образом, но там, где это необходимо, оно сохраняет узкое [и
собственное] значение слова, чтобы не допускать другого его понимания8.
Согласно Августину, подлинное значение правила выражено в
высказывании: «Итак, во всем хорошем, как хотите, чтобы с вами поступали
люди...» Он аргументирует свою интерпретацию, опираясь на более
позднюю рукопись Матфея, содержащую уточненную формулировку Золотого
правила9. В то же время он предлагает второй способ ответа на
контраргумент в отношении Золотого правила с привлечением любителя
вакханалий, — концептуальное различение. Если интерпретировать Золотое
правило на уровне плоти, оно оказывается простым человеческим желанием
и всего лишь призывает одного человека угождать другому. В
действительности же, правило обращено к тому, чего человек хочет (wills) («во
всем, как хотите [vultis]»). Августин отличает волю (voluntas) от эгоисти-
138
Теологический принцип
ческой, испорченной страсти (cupiditas)10. Бог создал Адама и Еву с
правильно устроенной волей, внутренне ориентированной на добро, на
счастье, сосредоточенное в Боге. Следствия грехопадения Адама и Евы были
таковы, что нам теперь необходима божественная благодать для
восстановления изначальной мощи воли.
Августин мог бы защитить Золотое правило и от современных
возражений, но он, разумеется, не был занят реабилитацией остатков
античного благочестия и не предлагал для этого переформулировать Золотое
правило с тем, чтобы оно отвечало требованиям секулярного
рационализма. Он представил вариант прочтения для прояснения Золотого
правила, а ясность для Августина означала борьбу за божественно
просветленный человеческий разум. Далее он комментирует, что у Матфея (7:12)
заповедь дана в контексте наставления, которое вменяет «простоту
сердца» (simplicitas cordis, Π, 22.74), то есть, человек должен отдавать нечто
другому, «не ожидая от него в ответ никакой временной выгоды».
«Следовательно, око, став чистым и простым, будет пригодно и способно к
наблюдению и созерцанию своего внутреннего света»11. Согласно
этому объяснению, все происходит не так, что естественный разум
сначала осознает заповедь, а потом исполняет долг; скорее, «внутренний свет»
различают благодаря постоянному вниманию к заповедям.
«Определенная крепость и способность идти путем мудрости заключается в благих
нравах (in bonis moribus), которые приобретаются, пока не [достигнута]
чистота и простота сердца»12.
С точки зрения Августина, Золотое правило в одном дополнительном
смысле применяется не исключительно в отношениях между
человеческими существами. Речь не идет о том, что верующие должны
выстраивать свое отношение к Богу, как они хотят, чтобы Бог относился к ним.
Скорее им следует осознать, что существует аналогия между ситуациями,
когда они обращаются со своими нуждами к Богу и когда другие
обращаются со своими нуждами к ним. Августин цитирует предостережение по
поводу взаимности: «Кто затыкает ухо свое от вопля бедного, тот и сам
будет вопить, — и не будет услышан» (Прит. 21:13). И продолжает:
Как он [Бог] может признавать нас, своих просителей, давайте
относиться к своим; и как мы можем знать, что именно должны отдать
своему ближнему, просящему у нас (молящему нас о милостыни), имея
в виду, что подобным образом Бог может услышать, о чем мы молим
его, мы можем заключить, чего именно хотели бы получить в подобном
случае от других13.
139
Джеффри Уотлз. Золотое правило
Таким образом, если верующие хотят, чтобы их молитвы были
услышаны, они должны отвечать на потребности других так же, как они хотели
бы, чтобы относились к ним.
Поздняя средневековая этика и томистский синтез
Особое значение Золотому правилу как обобщению и основанию
естественного закона стали придавать, начиная с Лактанция (начало IV в.)14.
Согласно Райнеру, в ранние Средние века христианская мысль
лишилась динамичного напряжения между настоящим временем и грядущим
концом света, в результате Золотое правило было поставлено на службу
«статичной этике порядка»15. Грациан в «Декрете Грациана» («Decretum
Gratiani») (ок. 1140) отождествил естественный закон с Золотым
правилом. Именно он сделал особый акцент на правиле, тем самым
стимулировал постоянное обращение к правилу в трудах магистра Руфина
(«Сумма декретов» которого вышла около 1158 г.), Ансельма Кентерберийского
(1033-1109), Гильома из Шампо (ум. в 1122), Петра Ломбардского (ум. в
1160), Гуго Сен-Викторского (1096-1144), Иоанна Солсберийского (1125-
1180), Бонавентуры (1221-1274), Матфея из Акваспарты (ок. 1235-1302) и
Дунса Скота (ок. 1270-1308)16. Пьер Абеляр (1079-1142) настаивал, что в
свете христианского учения о любви Золотое правило следует понимать
как предписание делать другим только добро, а не зло, — то, что мы
хотели бы получать и от других17.
По мере того как корпус аристотелевских произведений входил в
культуру северной Европы в XII в. через исламские исследовательские
центры и центры изучения переводов, возникала потребность в новом
синтезе христианской традиции с доступными образцами науки и философии.
Лидер этого движения в Парижском университете Фома Аквинский (ок.
1225-1274) сплетал нити августиновской традиции с нитями аристоте-
лизма. В вопросе Золотого правила он следовал Августину и
интерпретировал правило как имеющее отношение к воле (направленной к благу),
отличной от простого желания18. Он также продолжил традицию,
связывающую Золотое правило с законом любви, и для интерпретации
библейского учения использовал понятие дружбы Аристотеля (отношение к тем,
кто «дорог» человеку).
Как сказано в IX книге «Этики», любовь к другому происходит от
любви человека к самому себе, постольку, поскольку человек относится к
другому так же, как к самому себе. Поэтому в словах во всем, как
хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними, ибо в
этом законы и пророки, разъясняется некий принцип любви к ближне-
140
Теологический принцип
му, который скрыто содержится и в этом высказывании: Люби
ближнего твоего, как самого себя. И потому здесь некоторым образом
разъясняется эта заповедь19.
К аристотелевскому понятию любви к себе, Фома добавил прежде
всего мысль о том, что любовь (caritas, милосердие, agape) внушена душе
самим божественным духом20. Хотя Фома принимал во внимание
возражение, что любовь предполагает отношение по меньшей мере между двумя
людьми, он настаивал на том что единство самости с самой собой — это
парадигма для союза, к установлению которого стремится дружба21. Он
был достаточно осторожен, чтобы сказать не то, что человек
распространяет милосердие на самого себя, а то, что человек должен любить (diligere)
самого себя любовью-каритас как тот, кто принадлежит Богу. Думается
понятие «любить» включает отчасти значение Платоновского эроса —
влечение к тому, что, по-видимому, обладает ценностью. Там, где
иудейские и греческие священные тексты использовали единственный термин
для любви, направлена ли она была к Богу или ближнему, Фома
зарезервировал caritas как уникальный термин для обозначения ни с чем не
сравнимого отношения между человеком и Богом.
Дружба с Богом позволяет нам стать «участниками божественной
природы» 22. В результате становится понятной логика того, что мы делаем
для ближнего. «Наше подобие Богу предшествует нашему подобию
ближнему и обусловливает его [ratio]»23. Действительная причастность
человека Богу является главным мотивом для любви к другим24.
Правило религиозной и секулярной этики: Мартин Лютер
В произведениях Мартина Лютера (1483-1546) обнаруживается
поразительная, сложная эволюция в интерпретации Золотого правила.
Возможно первая проповедь Лютера как монаха-августианца (1510 или 1512)
была посвящена правилу, и он вывел из него предельное религиозно
устрашающее моральное требование. Подчеркивая значимость
позитивной формулировки Золотого правила Лютер утверждал, что мы не можем
выполнить его, если всего лишь избегаем зла. Для нашего спасения
необходимо, чтобы мы совершали добро, более того, чтобы мы совершали все
то добро, какое только возможно совершить. Он заключил, что если нам
это не удастся, нас следует осудить на вечные муки25.
Поскольку Лютер обрел личный опыт спасения благодаря благодати
через веру, он осознавал значение Золотого правила сквозь призму
нового понимания любви. Хотя в этой жизни грех никогда не будет искоренен
141
Джеффри Уотлз. Золотое правило
— «верующий всегда оправдан, всегда грешен» — вера дает возможность
обрести помимо ветхой природы человека, так сказать, новую
человечность, схожую с изначальным — до грехопадения — состоянием Адама26.
Любовь к Богу и ближнему — главная тема религиозной жизни, и даже
смысл правила, или закона трансформируется благодаря духовному
опыту. Священное Писание больше нельзя было воспринимать как
средоточие законов, предписывающих похвальные дела, которые способен
совершить благочестивый, совестливый, умный человек. Напротив, Писание
— это посредник в общении между Богом и человечеством, оно содержит
заповеди и обетования, в особенности обетования касающиеся того, что
вера — дар Божий — и лишь она одна является средством нашего
спасения. Грешник, который стремится уверовать в обетования Божьи,
становится радостным и свободным.
Следовательно, для Лютера исполнение Золотого правила,
наполненное верой, едва ли можно понимать как следование правилу в
конвенциональном смысле. Добрые дела должны исходить от верующего как из
источника благодарности27.
Золотое правило обычно означает своего рода равенство между я и
другими, и это значение конкретизируется в двух эгалитаристских темах
религиозной этики Лютера: религиозные занятия монахов и священников
не имеют приоритета над занятиями рабочих и домохозяек28; и верующий
не подвластен никому и слуга всем29.
Каков же для Лютера статус Золотого правила? Он рассматривает
правило и как часть естественного закона, признаваемого всеми людьми, а
также как фундаментальное требование самопревосходящей любви30.
Правило решительно призывает нас преобразить эгоистичную любовь
или полностью отвергнуть ее, как это сделал Иисус на кресте. Мы
должны идентифицироваться с Божьей волей ради подлинных потребностей
другого человека, и Бог даст возможность сделать это человеку веры.
Импликации Золотого правила бесконечны, они превосходят уровень
закона в обыденном смысле слова. Согласно Лютеру, человеческая природа
(ветхий Адам) действует по принуждению и совершает минимум,
настоящий же христианин следует Золотому правилу добровольно и от всего
сердца31.
Как же Лютер объединяет высказывание о естественном законе с
христианской обращенностью к кресту? Всегда оставаясь теологом, Лютер
рассматривает естественный закон как провозглашенный Богом. В свете
доктрины единства закона Лютер интерпретирует Золотое правило в
учении Христа не как новое законодательство, но как восстановление пер-
142
Теологический принцип
вичной Адамической фазы закона, смысл которого был раскрыт в Десяти
заповедях Моисея и в сдвоенной заповеди любви в Нагорной проповеди32.
Более того, вечный закон наполняется содержанием благодаря
конкретной ситуации — части непрерывного творения. В конкретной ситуации
Бог непрерывно открывает свою волю сердцу человека33. Таким образом,
Золотое правило действует как учение, благодаря которому возможны
объяснение текущей ситуации и применение вечного закона любви.
Согласно Йорма Лаулайа (Laulaja), в поздних работах (1520-1525)
Лютер использовал Золотое правило как ключ к социальной, экономической
и политической жизни. В рамках критики аскетического идеализма,
выражающего суть монашеского образа жизни, Лютер предложил такую
интерпретацию Золотого правила, которая предполагала, что человеческие
существа не ведут обособленное, бесполезное, затворническое
существование, а находятся в отношениях и живут в сообществе. Взаимность в
правиле указывает на общественную реализацию, обычно включающую
и семейную жизнь. В экономической сфере правило запрещает получение
от других несправедливой выгоды и вменяет скромную жизнь, если
другие пребывают в нужде. В отношении политики Лютер показал, что
правило вменяет индивиду прагматично идти на компромиссы ради блага
сообщества. Золотое правило требует, чтобы судьи были беспристрастны
и применяли закон не формально, но в соответствии с равенством и
признавая исключения, а также индивидуальные особенности. Следует
предпочитать мирные урегулирования, но решения суда, чтобы быть
эффективными, должны исполняться34.
В проповеди 1530 года Лютер возвращается к Матфею (Мф. 7:12) и
рассматривает Золотое правило как суть Нагорной проповеди. В
рассуждении Лютера нет тревоги о спасении. Действительный мир с Богом не
требует от верующего в качестве предварительного условия достижения
совершенства в проявлении альтруизма, в то же время в силе остается
положение о том, что неподчинение подлежит наказанию и что
правило, применяемое с чистой совестью, может предотвращать совершение
человеком любых форм проступков. Моральная критика Лютера
направлена на несообразность и несправедливость оскорбительного отношения
к женщинам, а также получения за счет других нечестной выгоды в
экономических предприятиях. Правило касается не отношения к Богу, а
скорее относится ко всему, «как хотите, чтобы с вами поступали люди». Оно
объединяет заповеди, касающиеся человеческих отношений и огромного
множества заключений, которые могут быть получены из этих заповедей.
Лютер представляет правило как моральное учение, но теперь делает ак-
143
Джеффри Уотлз. Золотое правило
цент не на строгости стандарта, а скорее на необыкновенной доступности
его ясного и убедительного морального учения.
Проповедь Лютера заверяет в том, что человек больше не нуждается в
законнических книгах и моральных экспертах, чтобы познать, чего
требует Иисус, поскольку понимание прихожанином того, какого отношения к
себе он хочет, служит постоянным источником учения и проповеди.
Проблема состоит в том, что наше окружение и наша ветхая природа не
позволяют нам «задуматься над тем, что Он говорит и оценить свою жизнь
по масштабу этого учения».
Я убежден, ... что стоит нам обрести привычку помнить о правиле и
особенно не лениться в этом и сохранять внимание, как мы сразу
почувствуем его влияние и заметим его плоды. Я никого не считаю
настолько грубым или злым, чтобы он увиливал от правила или чтобы
мысли о правиле как-то уязвляли его. Несомненно, со стороны Христа
было разумно сформулировать правило именно так. Единственный
пример, который Он устанавливает для нас, — это мы сами, и Он,
насколько возможно, открывает нам это правило, прокладывая ему путь
к нашему сердцу, нашему телу, нашей жизни и к нашим отношениям
с ближними. Не надо далеко уезжать, прилагать много сил или нести
расходы. Книга запечатлена в вашей собственной душе, и она
настолько ясна, что для того, чтобы понять Моисея и закон, не нужны очки.
Так что вы сами себе Библия, сами себе учитель, сами себе богослов и
сами себе проповедник35.
Таким образом, заканчивает Лютер словами великодушия и надежды.
Заключение
Несмотря на мирные примеры — такие, как проповедь 1530 г.
Лютера, посвященная Золотому правилу, в богословских дискуссиях по
вопросу о важности веры для моральной практики обнаружились
значительные расхождения. Практика Золотого правила могла рассматриваться
как внешнее дело или как внутренний опыт. С внешней точки зрения,
поступки могут быть «одними и теми же», мотивированы они верой или
нет. Однако с внутренней точки зрения, их едва ли можно считать
одинаковыми. Поступки веры — это плоды духа, качества характера, которые
не формируются в результате привычки к самодисциплине, а воплощают
дар соединенности с незримо присутствующим Богом. Вопреки
сложности определения мотива конкретного действия богословы усматривают
радикальное различие между делами плоти и делами духа. Преемствен-
144
Теологический принцип
ность в понимании Золотого правила как общего принципа для
верующих и неверующих была затемнена.
Космополитичная философия духа пыталась сгладить этот разрыв.
Поскольку все человеческие существа наделены общими универсальными
способностями духа, Золотое правило может использоваться в
моральном и политическом богословии, как и в философии в качестве
посредника, обеспечивающего гармоничное сочетание античных греческих и
библейских традиций. Правило может выступать в качестве минимальной,
но эффективной этики, направленной на достижение социального
порядка и благополучия. Однако конфликт духа и плоти останется, он будет
захватывать то пространство духа, которое считалось нейтральной зоной.
К тому же религия была центром притяжения греховных плотских
эмоций. До конца XVI в. отсутствие гибкости в религии, нетерпимость,
религиозные войны разрушили надежду на то, что Золотое правило сможет
опосредовать взаимоотношения разделившегося человечества. На
протяжении веков великодушному позитивному религиозному пониманию
потенциала человека не придавалось надлежащего значения.
Примечания
1 См.: Исх. 20:21-22; Лк. 15; Гал. 3:28.
2 Что касается латинской христианской литературы в целом, то я
опираюсь на библиографию, приведенную Райнером (Reiner H. Pflicht und Neigung.
Meisenheim am Glan: Westkulturverlag Anton Hain. 1951. P. 178-292; Reiner H.
Antike und Christliche Naturrechtslehre // Archiv fur Rechts- und Sozialphilosophic.
1954/55, № 41. P. 528-561; Reiner H. Die philosophische Ethik. Heidelberg: Quelle &
Meyer. 1964. P. 186-195.).
3 Reiner H. Antike und Christliche Naturrechtslehre // Archiv fur Rechts- und
Sozialphilosophic. 1954/55, № 41. P. 551, 544. Иустин (160 г.) пишет: Бог
«предлагает всему роду человеческому то, что всегда и везде благо и справедливо, и
всякий народ знает, что прелюбодеяние, блуд, человекоубийство и все прочие тому
подобные дела — зло. И хотя все это делают, однако они не чужды сознания, что
они согрешают, когда так поступают» (Иустин Мученик. Разговор с Трифоном
Гл. 93 // Сочинения Св. Иустина, Философа и мученика. Пер. Прот. П.
Преображенского. М.: Университетский типограф, 1892. С. 132-362).
4 Тертуллиан. Против Маркиона. Кн. IV. Гл. 16. Пер. с лат. А.Ю. Братухина. СПб.:
Издательство Олега Абышко, Университетская книга СПб., 2010. С. 324-325;
Migne /.P., ed. Patrologia Latina. Paris: Gamier Fratres. Vol. 2,1879. P. 397.
5 Ориген в Золотом правиле видел выражение предписаний, запечатленных в
сердце, а также в законе Писания: «Что так близко естественному опыту, как то,
что люди могут не делать другим того, чего не хотят, чтобы им сделали другие?».
Самоочевидность правила подтверждает, что человеческий ум наделен
естественным моральным знанием (Reiner H. Antike und Christliche Naturrechtslehre
// Archiv fur Rechts- und Sozialphilosophic. 1954/55, № 41. P. 549-551).
145
Джеффри Уотлз. Золотое правило
6 Августин Блаженный. Исповедь. Кн. 1 (XVIII). Пер. с лат. М.Е. Сергеенко. М.:
Ренессанс, СП ИВО — СиД, 1991. С. 72.
7 Reiner H. Antike und Christliche Naturrechtslehre // Archiv fur Rechts- und Sozial-
philosophic. 1954/55, № 41. P. 551-552. Райнер ссылается на произведение
Августина «О нагорной проповеди Господней» [Augustine, De sermone Domine in monte И,
9, 32]; «Против Фауста манихея» [Contra Faustum XIX, 2].
8 Этот комментарий к Мф. 7:12 обнаружен в произведении «О нагорной
проповеди Господней» (Augustine, St. The Lords Sermon on the Mount // Ancient
Christian Writers: The Words of the Fathers in Translation. Ed. J. Quasten, J.C. Plumpe,
J.J. Jepson. Westminster, Md.: Newman Press. Vol. 5. 1948. P. 161-162) — Пер. с
лат. К.В. Карпова, А.Р. Фокина по изд.: S. Aurelii Augustini. De Sermone Domini in
Monte (II, 22, 74) // S. Aurelii Augustini. Opera Omnia. Edito Latina. PL 34.
В следующем параграфе Августин показывает, что Золотое правило
«относится к любви к ближнему, а не к любви к Богу», прежде всего из-за того, что Иисус
не сказал: «Во всем, как хотите, чтобы поступали с вами, поступайте так же».
Согласно Карлу Ф. Моррисону, попытка понять божественную истину в
результате приключения по толкованию Писания сравнима, для Августина, с
попыткой понять другого человека в результате толкования того, что говорят.
Августин считает толкование рискованным и описывает его с помощью метафор
игры. Толкование может привести к пониманию лишь в том случае, когда
толкователь обретает «способности, интуиции или представления, которые
возникают не у того, кто допрашивает, они формируются в результате эмпатического
участия в другом» (Morrison К. F. I am you: The Hermeneutics of Empathy in Western
Literature, Theology, and Art. Princeton: Princeton University Press. 1988. P. 191).
Такое участие дает возможность не только более-менее удовлетворительного
понимания, но также слияния с другим. Симпатия между людьми усиливается в
результате общего происхождения от прародителей человечества, в результате
общего чувства в отношении чего-либо и в результате общих взглядов,
например, по интеллектуальным или политическим проблемам. Но возможна и
более тесная связь, чем симпатия. «Привязанность личностей (identities), которой
учил [Августин], проявляется, когда один человек проявляет участие
(разделяет) в чувствах другого и тем самым двое становятся одним по духу» (Ibid. P. 95).
Такое участие не доступно толкованию.
9 В 192 Проповеди Августин приводит правило в формулировке близкой
формулировке Матфея.
10 Ср.: Августин Блаженный. О Граде Божьем (Кн. XIV (8)) // Августин
Блаженный. Творения. Т. IV / Сост. и подготовка текста к печати С.И.Еремеева. СПб.:
Алетейя, Киев: УЦИММ-Пресс, 1998. С. 16.
11 Augustine 1948, 163 [Пер. с лат. А.Р. Фокина по изд.: S. Aurelii Augustini. De
Sermone Domini in Monte II]
12 Augustine 1948,161 [Пер. с лат. А.Р. Фокина по изд.: S. Aurelii Augustini. De
Sermone Domini in Monte (II, 22, 74). Op. cit.].
13 Цит. по: William Bishop of St. Davids. The Comprehensive Rule of Righteousness:
Do As You Would Be Done By. Cornhill, England: William Leach. 1679. P. 12.
[Выражаю признательность М.А.Корзо за указание на то, что данная цитата
Августина содержится в произведении «Catena Aurea» («Золотая цепь») — антологии па-
тристических комментариев к Евангелиям, собранных Фомой Аквинским. См.:
Thomas Aquinas. Catena Aurea: Vol. I. Part 1, The Gospel of Saint Matthew / English
transi, by J.H.Newman. N.Y.: Cosimo Books, 2007. P. 277. — Прим. пер.]
146
Теологический принцип
14 Лактанций удостаивает правило особо высокой оценки, по крайней мере
дважды:
Корень справедливости и фундамент равенства в том, чтобы ты не
совершал того, чего не хочешь для себя самого, но мерил душу другого человека
по своей. Если тебе неприятно сносить несправедливость, и тот, кто ее
вершит, считается у тебя несправедливым человеком, подумай о другом
человеке, как о [самом] себе, и суди о себе, как ты судишь о другом человеке,
и знай, что ты, причиняя вред другому, поступаешь столь же неправедно,
как и другой, причиняя вред тебе. Если мы поймем это, то сохраним
невинность, которая является как бы первой ступенью справедливости. Ибо
первым [правилом] является — не совершать вреда. Вторым — приносить
пользу {Лактанций. Эпитомы Божественных установлений // Лактанций.
О творении Божием. О гневе Божием. О смерти гонителей. Эпитомы
Божественных установлений. Пер. с лат. В.М.Тюленева. 2-е изд, испр. М.: Дар,
СПб.: Издательство Олега Абышко, 2014. С. 226).
Мы должны видеть себя в другом человеке. Ведь сущность справедливости
обычно состоит в том, чтобы ты не совершал в отношении другого ничего
из того, что сам не хочешь претерпеть от другого (Лактанций.
Божественные установления. Пер. В.М.Тюленева. СПб.: Издательство Олега Абышко,
2007. С. 422-423).
15 Reiner H. Antike und Christliche Naturrechtslehre // Archiv für Rechts- und Sozial-
phüosophic. 1954/55, № 41. P. 556.
16 Ссылки на данных авторов приводит Г.Райнер (Reiner H. Die philosophische
Ethik. P. 189) по Миню: Anselm of Canterbury. Dialogus inter Christianum et
Judeum (Migne. Op. cit. Vol. 163, P. 582); William of Champeaux. Dialogus inter
Christianum et Judeum (Migne. Op. cit. Vol. 163, P. 1051); Peter Lombard. In
Epistolam ad Romanos (Migne. Op. cit. Vol. 191. P. 1345); St. Hugh of Victor.
Dialogus de sacramentis legis naturalis et scriptae (Migne. Op. cit. Vol. 176. P. 351);
John of Salisbury. Polycraticus. Lib. IV (Migne. Op. cit. Vol. 199. P. 527); Bonaventure.
Compendium theologiae veritatis. Lib. V Cap. II; Matthaeus ab Aquasparta.
Quaestiones disputatae, Quaestiones de legibus. Codex 159 Assisi; Johannes Duns
Scotus. Opus Oxoniensis IV. Distinctio 21. Quaestio 2, n. 8.
[В переводе на русский язык см.: Гильом из Шампо. Диалог между
Христианином и Иудеем о католической верею Пер. С.С.Неретиной // Антология
средневековой мысли (Теология и философия европейского Средневековья): В 2 т. Т. 1 /
Под ред. С.С.Неретиной; сост. С.С.Неретиной, Л.В.Бурлака. СПб.: РХГИ, 2001. С.
265-266].
17 Spendel G. Die goldene Regel als Rechtsprinzip // Festschrift fur Fritz von Hippel
zürn 70. Geburtstag, ed. J.Esser, H. Thieme. Tubingen: J.C.B. Mohr (Paul Siebeck). P.
498.
18 См.: St. Thomas Aquinas. Super evangelium S. Matthaei lectura. Ed. RR. Cai , O.P.
Rome: Marietti. [ 1874] 1951. Ch. 7. See. 6. Remark 648. P. 102. Он связывает Мф.
7:12 с Мф. 6:12 «И прости нам долги наши, как и мы прощаем должника нашим».
19 Фома Аквинский. Сумма теологии. Т. IV. Первая часть Второй части. Вопросы
68-114. Пер. с лат. А.В.Апполонова. М.: Книжный дом: «Либерком», 2012. С. 381.
На данный фрагмент ссылается Олтон (Alton В. An Examination of the Golden
Rule. P. 114). В разделе 1 Фома рассматривает вопрос «Действительно ли ветхий
закон содержит только одну заповедь?». Ответ состоит в том, что закон
содержит множество заповедей в отношении к применяемым средствам, и он един в
147
Джеффри Уотлз. Золотое правило
отношении цели, которая должна быть достигнута с помощью этих средств:
Всякий закон по самой своей сути направлен на установление
гармоничных отношений между человеком и человеком или человеком и Богом. И
потому любой закон исполняется в этой заповеди, люби ближнего твоего,
как самого себя, как в некоей цели всех заповедей. В самом деле, любовь к
ближнему включает в себя и любовь к Богу, когда ближний любим ради
Бога (См.: Там же).
Фома рассматривает Золотое правило как разъяснение заповеди любви к
ближнему.
20 Любовь как внушение благодати — предмет обсуждения Фомы в
«Сумме теологии» в Первой части Второй части. Вопросы 62-65 (См.: Фома Ак-
винский. Сумма теологии. Первая часть Второй части. Вопросы 1-67. Пер. с
лат. А.В.Апполонова. М.: Сигнум Веритатис, 2008. С. 676-714); также: Summa
theologica, 2a2ae, question 24.
21 См.: Фома Аквинский. Сумма теологии. Т. 5. Вторая часть второй части.
Вопросы 1-46. Пер. с лат. А.В.Апполонова. М.: КРАСАНД, 2015. С. 300; также:
Summa theologica 2a2ae, question 25, article 4.
22 См.: Фома Аквинский. Указ. изд. Вторая часть первой части. Вопрос 62, раздел
1. С. 676-678. Высказывание взято из 2 ПеТ. 1:4-8. Ср.: Фома Аквинский. Указ.
изд. Вторая часть Первой части. Вопрос 66. Раздел 6: Милосердие приближает к
Богу, поскольку «любимое некоторым образом пребывает в любящем и, кроме
того, любящий через аффект влеком к единству с любимым» (С. 728). Фома
ссылается на 1 Иоан. 4:16, где говорится: «Бог есть любовь и пребывающий в любви
пребывает в Боге, и Бог в нем». Фома замечает (и здесь он совпадает с
китайской традицией): «Любовь-каритас... не относится к этому благу как к
труднодостижимому, ведь после единения нет смысла говорить о трудностях» (Фома
Аквинский. Сумма теологии. Т. 5. Вторая часть второй части. Вопросы 1-46. С.
261; Summa theologica 2a2ae, question 23, article 6)..
23 Фома Аквинский. Сумма теологии. Т. 5. Вторая часть второй части. Вопросы
1-46. С. 319; Summa theologica 2a2ae, question 26, article 2. Фома не является
другом грешникам. Их следует любить единственно за способность приблизиться
к Богу (это напоминает Кантовское разъяснение, что уважение к личности
сводится к уважению к моральному закону [См.: Кант И. Основоположение к
метафизике нравов // Кант И. Соч. в 4 т. на нем. и рус. языках. Пер. подготовлен
Э.Ю.Соловьевым, А.К.Судаковым / Под ред. Н.Мотрошиловой, Б.Тушлинга. М.:
Московский философский фонд, 1997. С. 85 прим.]. Фома также утверждал, что
неисправимых грешников, попавших под власть глубочайшей нечестивости,
ради защиты других следует предавать смерти. Фома предвосхищает идею
Лютера о распространении теологии на политику.
24 Фома Аквинский. Сумма теологии. Т. 5. Вторая часть второй части.
Вопросы 1—46. С. 322; Обсуждение в томистской метафизике платононовской темы
причастности см.: Rolnick Ph.A. Analogical Possibilities. Academy Series. Atlanta:
Scholars, 1993.
25 Я благодарен Джорджу Л.Мерфи (Murphy) — теологу, физику, пастору
лютеранской Церкви Св. Марка (Толмадж, Огайо) за то, что он привлек мое
внимание к двум проповедям Лютера, посвященным Золотому правилу, и за
плодотворную критику данного раздела этой главы. Проповедь, содержание которой
здесь обсуждается, см.: Luther Martin. Luthers Works. Vol. 51. Sermons / Tr. and ed.
J.Doberstein. Philadelphia: Fortress. 1959. P. 5-13.
148
Теологический принцип
26 См.: Мартин Лютер. Свобода христианина // Мартин Лютер. Избранные
произведения. Пер. К.Комарова. СПб.: Андреев и согласие, 1994. С. 39.
27 Лютер выражает благодарность верующего следующим образом:
Непосредственно из самой веры возникает самое сладкое возбуждение
сердца, благодаря которому расширяется и обогащается дух человека (это
любовь, данная Святым Духом через веру в Христа), так что он тянется к
Христу, этому благодатному и щедрому завещателю, и становится
совершенно новым, другим человеком. И действительно, кто бы не пролил слезы
радости, будучи почти без сознания от счастья во Христе, если бы
непоколебимо верил в то, что это бесценное обетование Христа принадлежит
ему? Как бы мог он не любить такого великого благодетеля, который по
собственной воле предлагает, обещает и дарует великие сокровища и
бессмертное наследие тому, кто не достоин этого и заслуживает
совершенно иного? (Luther Martin. Three Treatises [«The Babylonian Captivity of the
Church»]. Rev. ed. Tr. Charles M. Jacobs, A.T.W. Steinhäuser, W.A. Lambert.
Philadelphia: Firtress,1970. P. 158).
28 Luther Martin. Three Treatises [«The Babylonian Captivity of the Church»]. P.
202.
29 См.: Мартин Лютер. Свобода христианина. С. 25.
30 Ссылаясь на основное издание произведений Лютера, 1883 [ 1966] —
Веймарское издание (WA), Раунио {Raunio A. Die goldene Regel als theologisches Prinzip
beim jungen Luther // Thesaurus Lutheri. Ed. T.Mannermaa, A.Ghiselli, S.Peura.
Helsinki: Finnische Theologische Literaturgesellschaft and LutherAgricola-Gesellschaft.
1987) цитирует следующие фрагменты: WA, vol. 4. P. 590-595; WA. P. 56, 197-200,
482-485; WA, vol. 1. P. 502, 16-26; WA, vol. 2. P. 577-582; WA, vol. 17 II. P. 88-104;
WA, vol. 32. P. 494-499; WA, vol. 40 II. P. 144-146.
31 Laulaja J. Kultaisen Saannon Etiikka. Helsinki: Missiologian Ja Ekumeniikan Seu-
ra R. Y. 1981. P. 6. В эту книгу, написанную на финском языке, также включен
краткий обзор на английском языке и пространный — на немецком. Хекель
вносит дополнения и точно указывает на все тонкости комментария Лютера к
Золотому правилу в лекциях 1515-1516 гг., посвященных посланию Павла к
Римлянам (В особенности: Рим. 12:10). Именно в силу безусловного характера любви к
себе мы не способны распространить [любовь] на ближнего, поэтому закон нас
осуждает. Только в результате разрушения эгоистичной любви духовная любовь
может вдохнуть в нас жизнь. Таким образом, интерпретация Золотого правила,
допускающая возможность простого уравнивания себя с другим, бесконечно
далека от честного принятия Божественной заповеди, представленной у Мф. 7:12
(См.: (Heckel Th. Regula aurea // Zur politischen Predigt, ed. Evang.-Luth. Dekanats
München. Munich: Evang.-Luth. Dekanats München. 1952).
32 Laulaja J. Kultaisen Saannon Etiikka. P. 266.
33 Ibid. P. 278.
34 Ibid. P. 274-277.
35 Luther Martin. Luther s Works. Vol. 51. Sermons. 1959. P. 235-241.
149
7. Обсуждения в Новое время. От
религиозного к секулярному
На протяжении веков Золотое правило почитали как принцип
религиозной и философской этики. Краткий период мира закончился,
когда философы стали употреблять свою свободу для критики и
переосмысления традиционных учений с тем, чтобы эти учения в большей
мере соответствовали требованиям разума. Драма Золотого правила в
европейской этике раннего Нового времени была обусловлена
появлением трех альтернативных ответов на философскую критику: сохранение
правила и его коррекция с использованием критики, проясняющей его
значение; сохранение правила в новой версии; отрицание правила или
его замена новым сконструированным принципом, который бы
удерживал все ценное, что было в Золотом правиле и был лишен всех его
недостатков.
Данный этап характеризовался вспышкой религиозных, мировых и
гражданских войн в Европе. Все это нашло отражение в философии
Томаса Гоббса (1588-1679), который видел в Золотом правиле
фундаментальный принцип устройства мирного общества. С точки зрения Гоббса,
человеком движет преимущественно эгоистические мотивы в «естественном
состоянии» (предшествующем учреждению государства), которое
характеризуется состоянием войны всех против всех, каждый человек
обладает правом защищаться любыми средствами. Но существует также
обязанность стремиться к миру, создавать «гражданское общество», в котором
гарантирован мир, и суверенная власть, обладающая монополией на
применение силы, обеспечивает соблюдение договоров. Какие права при
отказе от неограниченной индивидуальной суверенности индивид должен
стремится сохранить при заключении общественного договора,
устанавливающего новый порядок? Человек должен «довольствоваться такой
степенью свободы по отношению к другим людям, которую он допустил
бы у других людей по отношению к себе» — принцип, который Гоббс
отождествляет с Золотым правилом1. В честном описании Гоббсом
личного интереса человека и его враждебности предвосхищена озабоченность
социал-дарвинизма по поводу применимости Золотого правила к более
ранним ступеням социально-нравственной эволюции. Однако вместо
постепенной эволюции в направлении полного расцвета Золотого правила,
150
Обсуждения в Новое время. От религиозного к секулярному
Гоббс предлагает рассматривать правило как знак радикального перехода
от анархии к порядку. Его произведения вызвали протесты и
стимулировали дальнейшее осмысление Золотого правила.
Золотое правило в английских религиозных произведениях XVII в.
Едва ли может удивить факт появления книг, посвященных Золотому
правилу, принимая во внимание богатство классической мысли, Писания,
философии и богословия, в которых о нем столько было сказано. Четыре
англичанина в XVII в. опубликовали такие книги и дали Золотому
правилу его имя2. Я подробно рассмортрю лишь первую из них. Это
книга-трактат «Всеобъемлющее правило праведности: Поступай с другими так, как
ты хотел бы, чтобы поступали с тобой» (1679) («The Comprehensive Rule
of Righteousness, Do as You Would Be Done By»), написанную «его преосве-
щенством Уильямом, Епископом Св. Дэвида» Англиканской церкви
(Епископом Ульямом)3. Вторая представляет собой проповедь 1683 г. Джорджа
Борастона (род. ок. 1634), озаглавленную «Королевский закон, или
Золотое правило справедливости и милосердия» («The Royal Law, or the Golden
Rule Justice and Charity»), опубликованную в ответ на просьбы прихожан.
Борастон отстаивал правило как свидетельство гармонии между
естественными представлениями и богооткровенной религией и выступал
против идеи Гоббса о первобытном человеческом состоянии (primitive
human estate) и против вытеснения богооткровенной религии в деизме4.
Третья книга — «Золотое правило, или объяснение Королевского закона
равенства» («The Golden Rule; or, The Royal Law of Equity Explained»)
принадлежит Джону Гудману (Goodman) (1626?-1690)5.
В каждой из этих трех книг используется термин «Золотое правило»,
хотя никто не объясняет почему именно золотой цвет связывают с
первым моральным принципом. Мы конечно можем обсуждать
осознаваемые и неосознаваемые ассоциации — металлургические, финансовые,
расовые и другие, повлиявшие на выбор этого слова, однако слово
«золотое» явно выражает высшую ценность, особенно когда употребляется
с определенным артиклем (Золотое правило — the golden rule). Согласно
Оксфордскому словарю английского языка, термин «правило» обозначает
конкретный стандарт — такой, как плотницкий инструмент, как
«линейка, которую используют для проведения прямой линии и измерения
длины»6. В более широком смысле оно также означает моральный стандарт,
образец, или критерий. Правило также может выступать в качестве
принципа для совершения чего-либо. Сам термин ассоциируется с
законодательством, контролем, властью, правлением, господством, владычеством,
151
Джеффри Уотлз. Золотое правило
установленной традицией или обычаем, тем самым за термином
закрепляются коннотации жесткости и формальности. В итоге в силу
ассоциаций, порождаемых термином «правило», акцент делается на
представлении о стандарте, строгой подчиненности и общем характере принципа.
Обстоятельство, что название «Золотое правило» постоянно соседстству-
ет с другим названием — «королевский закон», порождает мысль о
соединенности «золотого» с «королевским», предполагающей определенную
силу, суверенность правила, отражающую суверенность Христа нашего
Царя и Бога как законодателя. Логика метафор порождает образ Золотого
правила как высшего морального принципа.
Кэмфилд, отмечая, что наши действия подлежат регулированию,
выделяет несколько причин того, что различные люди считают закон любви к
ближнему (который он отождествляет с Золотым правилом) королевским
законом: это закон Христа нашего Царя, это закон Бога.
Подобно дороге общего пользования, этот закон очевиден — без
всяких закоулков и поворотов, неровностей и препятствий, общий для
всех, принадлежит как каждому в отдельности, так и всем вместе:
Королевским законом, наконец, как скажут другие, он является в силу его
широты и охвата, от него зависят все другие законы, все другие законы
он содержит в себе7.
Обращаясь к «христианскому читателю», Кэмфилд во многом
опирается на Библию, на «язычников» и христианских авторов, писавших на
греческом и латыни, в особенности, на произведения Августина, Хризосто-
ма и Эразма. Кэмфилд по-новому осмысливает связь Золотого правила
с греческими софистами: «Именно Протагору принадлежит
высказывание, повторенное затем Платоном [sic], о том, что человек является мерой
всех вещей.... Бог сделал его мерой собственных действий по отношению
к другим людям и соотнес человека с самим собой как стандартом своео-
го долга»8. Позже Кэмфилд объяснил, что подлинное себялюбие, которое
включено в понятие меры человека, не совместимо с грехом и с телесной
любовью, «человек — это прежде всего разум, душа и дух»9.
В первой части текста Кэмфилд предлагает одиннадцатистраничную
аргументацию в пользу того, что слово «итак» в Мф. 7:12 связывает
Золотое правило с предшествующим стихом, где говорится, что Бог дает
блага тем, кто просит. Золотое правило учит нас тому, что мы должны
давать нашим ближним, если в молитве надеемся получить то, что
просим, от Бога. Действительно, правило говорит не только о том, что другие
люди делают для нас, но также о том, что Христос и Бог делают для нас. В
152
Обсуждения в Новое время. От религиозного к секулярному
«Евангелии от Луки», «Божественный образец» для нас — милосердный
Бог. «Мы все должны учится быть такими по отношении к другим, каким
мы хотим видеть Бога в его отношении к нам»10.
Упоминания правила в произведениях ряда классических авторов
«достаточно, чтобы показать, что правило нашего благословенного
Спасителя — очевидная составляющая закона природы», который каждый
человек, если он не испорчен, читает в своем собственном сердце и совести»11.
Во всеобъемлющем правиле праведности негативная версия включена в
позитивную. «Кто бы ни требовал совершать какое-либо благо, в то же
самое время запрещает отрицание блага и зло, противостоящее благу»12.
Заповедь любви к ближнему представлена как «душа и жизнь»
Золотого правила. Определение любви дано в духе «Риторики» Аристотеля:
«Желать другому того, что мы считаем благом, не преследуя никаких
личных целей, способствовать его достижению и делать для этого все, что в
нашей власти»13. Золотое правило требует «осознанного обмена ролями,
то есть, мы должны представить других людей в нашем состоянии, ранге,
в наших обстоятельствах, а себя самих — ими»14.
Правило отделено от некоторых других принципов, которые
становятся предметом критики, включая следующие: «Во всем поступай по
отношению к другим так, как они поступили бы по отношению к себе». «Все,
чего ты желаешь сам, делай по отношению к другим» Этих принципов
следует избегать как прямого потворства своеволию. Правило также не
является принципом воздаяния, многие библейские тексты
накладывают запрет на возмездие в человеческих поступках. Тот, кто
осуществляет справедливость, должен заботится о том, чтобы действовать
исключительно и строго в качестве исполнителя закона15.
Кэмфилд выдвигает то, чего позже будет искать Локк: соображения,
которые раскрывали бы «основание и разумность» правила. В
дополнение к предшествущим общим соображениям, он предложил три
дополнительных частных. «Собратья и сыновья одного Отца», «носители одного
божественного образа», «владельцы одной земли», «мы все сотворены и
одним Богом и находимся под его защитой», Он «сотворил [наши] сердца
одинаковыми, так что мы можем хорошо представлять себе желания
других»16. Кэмфилд говорит о «реальном равенстве всех людей от природы и
христиан — по благодати»17.
Второе соображение, которое раскрывает «основание и разумность»
правила — наш реальный и возможный опыт обмена ролями. Кэмфилд
благоразумно предостерегает в отношении некоторых возможных
изменений («все мы подвержены различным изменениям в мире»), обращает
153
Джеффри Уотлз. Золотое правило
внимание на изменение роли иного рода (родитель был ребенком,
ребенок может стать родителем); а некоторые действительные обмены
ролями рекомендует («мы можем с пользой обмениваться отношениями и
условиями с другими людьми»)18.
Третье и последнее соображение, благодаря которому правило
отшлифовывается как разумный принцип, состоит в том, что мы пожинаем то,
что посеяли, как в отношениях с людьми, так и с Богом19.
Золотое правило, с точки зрения Кэмфилда, обеспечивает
возможность для культивирования добродетели. «Цель Правила [состоит] в
предотвращении или устранении [чрезмерного себялюбия и своекорыстия],
которые уводят нас от выполнения опредленных предписаний порядка,
справедливости и милосердия»20. Правило направлено на
предотвращение лицемерия. Золотое правило побуждает к осмысленной жизни,
заставляет задуматься над тем, какого отношения к себе мы бы хотели, не
позволяет быть опрометчивым, как и участвовать в «скотском труде»21.
Правило способствует формированию «упорядоченной и
организованной воли — воли, послушной требованиям правильного суждения и
религии, а следовательно, сведущей в подлинно добрых вещах — тех,
которые следует совершать». Он цитирует слова Гроция о том, «чтобы мы
другим делали то, что в соответствии с предписанием разума, мы не
считаем несправедливым желать для себя от других»22.
Далее автор утверждает, что из этого правила можно вывести все
добродетели. Он проводит широкое обсуждение добродетелей и
соответствующих им пороков: описывает каждую добродетель для того, чтобы
наглядно показать, что мы хотим к себе именно добродетельного
отношения, и описывает каждый порок, чтобы наглядно показать, что
именно порочного отношения к себе мы не хотим. Первые четыре
добродетели относятся к стандартам личного поведения в частных отношениях: (1)
искренность, а не лицемерие; (2) смиренность, а не гордость, (3)
невинность, а не причинение вреда другим через склонение их к греху; (4)
исправление того зла, которое мы совершили, а не злословие, не грубость
и не сплетни. Следующая добродетель становится предметом
рассуждения в социальной и политической этике и касается повиновения властям:
(5) «уважительное повиновение и покорность всем, кто стоит над нами»23.
Затем Кэмфилд возвращается к личным добродетелям: (6) позитивные
действия справедливости и (7) действия любви и милосердия по
отношению к другим, включая жалость, сострадание, симпатию, дружеские
чувства к притесняемым и нуждающимся; сорадование, прощение,
милосердие, проявление доброй воли, молитва за других и совершение ради блага
154
Обсуждения в Новое время. От религиозного к секулярному
других всего, что только возможно. Он завершает свою «индукцию»
перечислением «множества Универсалий» из Ап. Павла (Фил. 4:8) с призывом
к размышлению над всем, что истинно, честно, справедливо и т.д.:
«размышляйте об этих вещах, а они с самого начала уже установлены»24.
Таким образом, «Всеобъемлющее правило праведности: Поступай с
другими так, как ты хотел бы, чтобы поступали с тобой» — это книга, в
которой предложено скрупулезное историческое обозрение и толкование
библейских текстов, в ней содержатся элементы гносеологического и
логического анализа, дано состоящее из трех частей объяснение, которое
раскрывает основание правила и демонстрирует его разумность,
показывает, каким образом в ходе практики правила формируется множество
добродетелей.
Ранняя критика Джона Локка и Готфрида Вильгельма Лейбница
Современная критика Золотого правила начинается с Джона Локка
(1632-1704), который выступал против философии сознания, связанной с
этикой естественного закона. По Локку, не существует врожденных идей,
то есть идей, внедренных в разум Богом и очевидных для всех. По Локку,
разум — это чистый лист (tabula rasa), детерминированный
исключительно опытом. Однако зарождающийся эмпиризм не стал причиной его
разрыва с классической философией, поскольку он все еще признавал, что
благодаря «исследовательским усилиям» вечные истины могут стать
самоочевидными для разума. В отношении нравственности он утверждает:
не может быть предложено ни одно нравственное правило, для
которого нельзя было бы с полным правом спрашивать основания <...> Но
если бы самое непоколебимое нравственное правило и основу всякой
общественной добродетели — «всякий должен поступать с другими
так, как хочет, чтобы с ним поступали другие» — сообщили человеку,
никогда его раньше не слыхавшему, но способному понять его смысл,
то разве не нелепо не спрашивать, на каком основании это так, и раз-
ве сообщающий это правило не обязан доказать его истинность и
разумность? Но именно это ясно показывает, что оно не является
врожденным. <...> истина всех этих нравственных правил явно зависит от
чего-то другого, предшествующего им, и из чего они должны быть
выведены»25.
Никто не брался за обоснование Золотого правило до XX в..
Проблема доказательства «истинности и разумности» правила заставила Канта и
других отказаться от него в пользу строго определенных принципов.
155
Джеффри Уотлз. Золотое правило
Сомнение в отношении Золотого правила, выраженное Локком, было
поддержано Лейбницем (1646-1716), для которого философия была
основным делом, но который также занимался дипломатическими
вопросами (например, он добивался примирения в христианстве римского
католицизма и протестантизма). Настаивая в противоположность Локку на
концепции врожденных истин, Лейбниц соглашался в главном с
суждением Локка о том, что Золотое правило само по себе не является
рациональным, самоочевидным принципом. Оно нуждается в доказательстве
и объяснении. Это «практическая истина», которая познается
инстинктивно, но является неопределенной. Чтобы добиться ясного и четкого
понимания, нам необходимо вывести ее рациональным образом.
Единственного контрпримера было достаточно, чтобы привести Лейбница к
поразительному заключению. Он предлагает собственную
интерпретацию подлинного значения правила: «Если бы это зависело от нас, то мы
хотели бы от других излишнего; значит ли это, что мы должны делать
излишнее и другим? Мне скажут, что здесь имеют в виду только
справедливую волю. Но это значит, что данное правило не может служить мерилом,
а, наоборот, нуждается в таковом. Подлинный смысл этого правила
заключается в том, что для вынесения справедливого суждения надо встать
на точку зрения другого человека»26.
Таким образом, Лейбниц окончательно поставил в центр внимания
вопрос о том, задает ли, предполагает ли правило стандарт правильного
поведения. Иудео-христианская традиция рассматривала закон как
«зависящий» от Золотого правила и представляла правило высшим
принципом, из которого могут быть выведены все другие частные законы.
Однако, как только была осознана та проблема, что люди, ожидающие от
других удовлетворения своих низменных желаний, могут использовать
Золотое правило для получения неприемлемых заключений, стало ясно,
что провозглашение Золотого правила высшим моральным принципом
предполагает, что желания субъекта являются приемлемыми или
становятся таковыми в результате рефлексивного процесса применения
Золотого правила. Частные законы уточняют, чего именно не следует желать
или совершать. Если Золотое правило предлагается как обобщение таких
законов, оно не может рассматриваться как их единственный источник.
Правило разума и вечные отношения: Сэмюэл Кларк
Сэмюэл Кларк (1675-1729) отводил Золотому правилу важное место в
религиозной этике, но при этом ограничил и уточнил правило. Хотя
переосмысление Кларком Золотого правила не было прямым ответом Локку
156
Обсуждения в Новое время. От религиозного к секулярному
или Лейбницу, в его обсуждении очевидно новоевропейское стремление к
строгости. Религиозная этика Кларка выражает представление о
космическом порядке. В поиске пригодного мы должны стремиться осознать «те
же разнообразные необходимые и вечные отношения [которые
направляют] волю Бога ..., чтобы избрать лишь то, что соответствует
справедливости, равенству, добродетели и истине ради благополучия всего
универсума»27. Наши действия должны быть «во благо людей», что определяется
беспристрастно, т.е. на основе соображений, «предшествующих какому-
либо уважению или расположению, упованию или опасению, любой
конкретной частной личной выгоде или ущербу, награде или наказанию —
как в настоящем, так и в будущем»28. Наш долг, говорит он, состоит в том,
в особенности, чтобы мы обращались с каждым человеком так, как в
подобных обстоятельствах мы могли бы разумно ожидать, чтобы он
обращался с нами; и чтобы в целом мы стремились посредством
универсальной благожелательности добиваться благополучия и счастья
всех людей. Первая часть правила — справедливость, вторая —
любовь29.
В этом фрагменте справедливость, или беспристрастность, отделена от
благожелательности, или любви, и Золотое правило связано со
справедливостью.
Для Кларка, Золотое правило — это принцип разума.
«Несправедливость в поступке — это тоже самое, что ложь или противоречие в
теории, и та же самая причина, которая превращает одно в абсурду другое
делает неразумным. Любое отношение или соразмерность, которые
человек в каком-то случае устанавливает с другим, являются такими же, какие
другой в подобных обстоятельствах устанавливает с ним». Затем
следует часто цитируемая формулировка Золотого правила: «Что бы я ни
считал для другого разумным или не разумным совершить по отношению
ко мне, то же, в соответствии с тем же суждением, я провозглашаю
разумным или неразумным для меня совершить по отношению к нему».
Далее во фрагменте говорится о применении правила, во-первых, в
симметричных отношениях: «Если бы люди не были поразительно испорчены
... было бы невозможно, чтобы универсальная справедливость не
поддерживалась всем человечеством, и в особенности — среди равных, где
отношение справедливости просто и очевидно» Наконец, Кларк затрагивает
отношения, которые характеризуются социальной ассиметрией:
При рассмотрении обязанностей высших и низших в различных
отношениях, измерение справедливости несколько сложнее; и все же оно
157
Джеффри Уотлз. Золотое правило
всегда может быть осуществлено с помощью того же правила
поступать с другим так, как ты хотел бы, чтобы поступали с тобой, если
внимательно рассмотрены различия в отношении: то есть, если
рассматривая, что для тебя правильно (fit) совершить по отношению к другому,
ты всегда принимаешь во внимание не только каждое обстоятельство
поступка, но также каждое обстоятельство, отличающее другого
человека от тебя, и если в процессе решения, чего именно ты хотел бы,
чтобы другой в случае обмена обстоятельствами, должен был совершить
по отношению к тебе, ты всегда принимаешь во внимание не то, к чему
тебя толкает какая-либо неразумная страсть или личный интерес, а то,
что тебе предписывает желать беспристрастный разум.
Данное положение дает возможность Кларку, уточнив смысл правила,
справиться с печально известным контрпримером:
Например, судья для того, чтобы справедливо обойтись с
преступником, должен исходить не из того, к желанию чего, будь он
преступником, склонили бы его страх или себялюбие, а из того, ожидание чего
пригодным и справедливым его заставили бы признать разум и
общественное благо. Та же мера должна быть соблюдена при выведении
обязанностей родителей и детей, хозяев и работников, правителей и
подданных, граждан и иностранцев30.
Следовательно, согласно Кларку, попытка применения Золотого
правила для выяснения того, что является пригодным в соответствии со
стандартом вечных отношений и блага универсума, предполагает
проведение рационального и эмпирического анализа, стремление к
справедливости требует мудрого беспристрастного суждения, опирающегося на
чуткое восприятие деталей обстоятельств конкретного
рассматриваемого отношения.
Замена правила принципами разума: Иммануил Кант
Иммануил Кант (1724-1804) воспитывался в атмосфере пиетизма, на
протяжении десятилетий он мыслил в русле традиционной философии
— до тех пор, пока скептические произведения Дэвида Юма не
пробудили его, как он писал, от «догматического сна»31. Однако Кант отрицал не
только теологическую этику, но также новую эмпирическую этику
чувства, он объяснял мораль как прежде всего сферу рационально
избранных универсальных принципов, а не желаний, даже если они благие или
ими правильно управляют32. Если идеи Канта верны, тогда и Золотое
правило (в его изначальной формулировке) и его религиозное основание
являются устаревшими.
158
Обсуждения в Новое время. От религиозного к секулярному
Кант предложил три рациональные принципа как формулировки
одного высшего морального принципа, «категорического императива»
(безусловного требования). Первый принцип состоит в том, что человек
должен действовать только в соответствии с такими принципами,
руководствуясь которыми, он разумно желал бы, чтобы в соответствии с ними
поступал бы каждый («Поступай только по такой максиме,
относительно которой ты в то же время можешь желать, чтобы она стала
всеобщим законом»33. Второй принцип утверждает определенное уважение к
человечеству: «Поступай так, чтобы ты никогда не относился к
человечеству, как в твоем лице, так и в лице всякого другого, только как к
средству, но всегда в то же время и как к цели»34. Третий принцип призывает
агента представить себя гражданином и законодателем воображаемой
совершенной цивилизации, всемирного или даже универсального
сообщества подлинно моральных агентов. Этот принцип провозглашает «идею
воли каждого разумного существа как всеобщей законодательной воли», то
есть законов для союза («царства») разумных существ35.
Категорический императив Канта отличается от Золотого правила по
крайней мере в трех моментах. Во-первых, категорический императив
сосредоточен на принципах воли, а не на поступках, совершения
которых мы хотим по отношению к нам, и не на отношениях, каких мы хотим
для себя. Во-вторых, он явно сосредоточен на логической всеобщности
наших решений, на максимах или правилах поступка. В-третьих, он
сосредоточен на рациональном критерии для вынесения суждения о таких
правилах36. Стандарт долга определяется не тем, чего ты хочешь, а тем, что
ты разумно считаешь надлежащим универсальным законом.
Для того, чтобы устранить религиозные основания для
правильного отношения к другим, Кант предлагает обоснование обязанности
уважения к людям с помощью своего рода Золотого правила — выведение
обязанности по отношении к другим на основе большей посылки,
выражающей интуицию о себе самом, и меньшей посылки, выражающей
понимание того, что другие подобны мне:
разумная природа существует как цель сама по себе. Так человек
необходимо представляет себе собственное свое бытие; постольку это
положение, следовательно, является субъективным принципом
человеческих действий. Но так представляет себе свое бытие и всякое другое
разумное существо, в силу того же самого основания разума, которое
имеет значение и для меня; таким образом, это положение в то же
время—и объективный принцип37.
159
Джеффри Уотлз. Золотое правило
Канту удается в продолжение стоической мысли утвердить
достоинство людей как свободных рациональных агентов, способных поступать
в соответствии с принципами. Кроме того, Кант совершенно правильно
понимает, что дорелигиозный разум способен достигать понимания
человеческого достоинства. Кант считает, что у каждого человека есть
моральный разум, способность поступать в соответствии с моральным законом,
который имеет основание в самом себе. Каждое рациональное существо
должно мыслить самостоятельно и развивать самодетерминацию — не
позволять внешним авторитетам или эмоциям определять свои решения
и поступки. Мысль состоит не в том, что человеку запрещено
воспринимать идеи от других и не в том, что эмоции являются злом, а в том, что не
следует поступать бездумно в соответствии с такими идеями и мотивами.
Только те максимы, которые признал разум, совместмы с нашим
существованием в качестве автономных агентов. Никто не может относиться к
любому другому человеку только как средству для собственного счастья
или благополучия общества.
Для последующего анализа различия между концепцией
универсальных рациональных законов Канта и определенным понятием
последовательности в современной этике важно подчеркнуть значение
рациональной последовательности в трактовке Канта. Последовательность
предполагаемого садомазохиста или фанатика-нациста, который желает
быть гонимым, если будет доказано, что он являтся евреем, едва ли будет
подтверждена по критерию Канта. Достоинство каждого свободного,
рационального морального агента состоит в том, что каждый может
определять свое действие в соответствии с принципом, а не с желаниями и
страхами, преобладающими на уровне телесных эмоций, которые каузально
сплетены с мозгом и природной средой.
В ходе обсуждения уважения к людям в «Основоположении к
метафизике нравов» Кант в известной сноске критикует Золотое правило. Он
выделяет несколько причин того, почему конвенционально
сформулированное правило не может быть принципом морали:
Не следует однако думать, что здесь может служить путеводной нитью
или принципом тривиальное: quod tibi non vis fieri etc. (что ты не
хочешь для себя, того и т.д.). Ведь это положение, хотя и с различными
ограничениями, только выводится из вышеуказанного принципа; оно
не может быть всеобщим законом, так как не содержит в себе ни
основания обязанностей относительно самого себя, ни обязанностей
любви к другим (ведь некоторые охотно согласились бы, чтобы другие им
не благодетельствовали, лишь бы только они сами могли избавиться
160
Обсуждения в Новое время. От религиозного к секулярному
от оказывания благодеяний), ни, наконец, основания повинных
обязанностей по отношению друг к другу; так как преступник, опираясь
на это положение, стал бы аргументировать против карающих его
судей и т.д.38
Из-за того, что Кант говорит о правиле в сноске, цитирует его на
латыни, приводит в негативной формулировке и в неполном виде, ему удается
минимизировать конфликт с религиозными и политическими
авторитетами. Тем не менее, его критика радикальна и затрагивает также
библейские формулировки.
Согласно Канту Золотое правило не может быть высшим моральным
принципом, во-первых, поскольку Золотое правило выведено из
всеобщего принципа — категорического императива. Это замечание касается
сферы обязанностей, с которой связано правило. Категорический
императив относится к законам, указывающим как каждый должен
относиться к каждому (включая самого себя), а Золотое правило очевидно
указывает на то, как агенты должны относиться к тем, на кого направлены их
действия.
Более того, Золотое правило неполно. Высший моральный принцип
должен быть таким, из которого можно вывести любой тип обязанности.
Самое простое из возражений Канта состоит в том, что правило не
относится к категории обязанностей в отношении самого себя, например,
к обязанности развивать свои возможности по самосовершенствованию
или уважать себя в своих поступках.
Кант утверждает, что Золотое правило не обеспечивает (адекватного)
основания для благожелательности, поскольку человек, не желающий
делать благо другим может просто согласиться не быть благополучателем.
Это можно расценить как опрометчивость, поскольку каждый, по
крайней мере в раннем детстве, был благополучателем в том смысле, что о нем
заботились другие, и было бы нелепо интерпретировать Золотое
правило, исключая возможность его расширения: «другим следует делать то,
что сами мы принимаем с благодарностью». Кантовский ленивый в
филантропическом плане человек не придерживается линии рассуждения,
предлагающей постепенное раскрытие смысла Золотого правила, которое
прежде всего заставляет задуматься над тем, какого отношения к себе
хочет человек. Возможно этот ленивец захочет блага от других, когда его
потребность в заботе станет неотложной.
Не зная об ответе Кларка на подобные возражения, Кант предполагал,
что если бы суд при вынесении приговоров преступникам
руководствовался Золотым правилом, это привело бы к несправедливой снисходи-
161
Джеффри Уотлз. Золотое правило
тельности39. Если Золотое правило определяет моральность на основании
того, что, как представляется агенту, он может желать, находясь в
ситуации другого, то Кант настаивает, что моральность определяется тем, что
агент рационально считает правильным (например, наказание
преступника). По общему признанию, в самом понятии долга заключено его
отличие от того, что кто-либо склонен совершить или от того, чего кто-либо
хочет от других. Не желание, а основанное на принципах мышление
определяет, что есть правильное.
Правило и дух утилитаризма: Джон Стюарт Милль
Философ-реформатор и законодатель Джон Стюарт Милль (1806-
1873) определял правильное действие через наибольшее благо
наибольшего количества людей, которых это действие может затронуть. Далее он
определял благо через счастье, а счастье — через удовольствие.
Поскольку Золотое правило выражает то, чего хочет агент, то Миллю было легко
использовать его:
утилитаризм требует от человека в вопросах своего личного счастья
и счастья других быть настолько строго беспристрастным, насколько
беспристрастен незаинтересованный благожелательный наблюдатель.
В Золотом правиле Иисуса из Назарета мы вычитываем совершенный
дух этики пользы. Требования поступать с другими так, как ты хотел
бы, чтобы поступали с тобой, любить ближнего как самого себя
конституируют идеал совершенства утилитаристской морали40.
Милль здесь не исходит из какого-либо своего религиозного
убеждения. Если Кант при формулировании категорического императива
опирался на собственные религиозные представления, то у Милля, возможно
не было таких представлений. Его убеждение состояло в том, что
религиозные представления в их лучшем воплощении, ведут к той морали,
которая сближается с утилитаризмом.
Заключение
В отношении Золотого правила мыслители придерживались трех
позиций. Подобно епископу Кэмфилду, они могли сохранять правило в
качестве общего «высшего» принципа и допускать возможность
использования теоретического прогресса для обогащения концепции правила.
Подобно Кларку, они могли переформулировать правило как один из
конкретных принципов, существующий наряду с другими. Или же они
могли критиковать правило — в его буквальной традиционной абстракт-
162
Обсуждения в Новое время. От религиозного к секулярному
ной формулировке — в качестве бедного кандидата на членство в клубе
принципов, о чем свидетельствует современный профессиональный
этический дискурс. Более влиятельные философы эпохи Просвещения
избрали последний вариант. К концу этого периода, когда за буквальную
формулировку Золотого правила уже никто не держался, еще
сохранялись некоторые из его более ранних значений, но их вытеснили новые,
получившие признание философские интерпретации. Как теократы
терпимо относились к неверующим в государстве в той мере, в какой те в своей
жизни придерживались общих моральных стандартов, так и секуляристы
терпимо относились бы к верующим, если бы те жили подобным образом.
Некоторые проблемы в обсуждаемых здесь текстах требуют
уточнения. Кэмфилд, Борастон и Гудман понимают Золотое правило как
образец (парадигму или стандарт или меру) в двух смыслах. Напряженность
между этими смыслами никогда специально не проясняли. Для Борасто-
на и Гудмана, образец отношения к другим, раскрывается, с одной
стороны, в том, как Бог относится к людям, с другой стороны, в том, чего мы
желаем для самих себя. В первом случае предполагается, что мы в
значительной мере знаем, что Бог делает нам и для нас, а также что мы
одобряем дела Бога. С религиозной точки зрения, при благоприятном стечении
обстоятельств эти условия выполняются. Образец во втором смысле —
то, чего мы желаем для себя, — согласуется с образцом в первом
смысле, если только наши желания даны Богом и не искажены эгоизмом.
Однако если Золотое правило необходимо в качестве принципа морального
мышления, его роль в конкретном случае может состоять в
уравновешивании заботы о себе и другом таким образом, чтобы собственные
желания были ограничены справедливостью. Следовательно, Золотое правило
понимается, мягко говоря, не так, что оно возводит в образец поведения
собственные желания человека. Оно достигает своей цели отчасти через
напоминание о том, что другие в значительной мере подобны мне самому
в их желании определенного отношения к себе, и отчасти — через
приобщение субъекта к подлинному образцу, к божественной личности.
Далее, Кант вовсе не довольствовался простым утверждением
человеческого достоинства как аксиомы, и его обоснование человеческого
достоинства может быть подвергнуто критике по трем пунктам. Во-первых,
тот факт, что я уважаю себя, а вы уважаете себя, рассмотренный в
единстве двух этих аспектов, не доказывает, что мне следует уважать вас, даже
при условии, что каждый из нас имеет одно и то же основание для
самоуважения, поскольку к заключению о достоинстве можно прийти, лишь
совершая ошибку круга в аргументации — изначально признавая рассма-
163
Джеффри Уотлз. Золотое правило
триваемое основание самоуважения рациональным. Во-вторых, не
каждый относится к себе с глубоким самоуважением, предположение о
котором содержится в посылке кантовской аргументации; возможный ответ,
что чувство низкой самооценки — это всего лишь эмоции, а не голос
разума, который может слышать каждый из нас, сам нуждается в
доказательстве. В-третьих, утверждение о человеческом достоинстве в контексте
рациональности обычно сводится к паре более слабых утверждений: (1) все
люди обладают достойной разумной способностью, (2) человек, который
живет в согласии с разумом, хоть такой цивилизованный индивид и
редкость, реально заслуживает уважения41. Поскольку всегда можно
усомниться, был ли мотив конкретного действия подлинно моральным, не
существует ничего, что разум может удостоверить в любом человеческом
существе в качестве того, что реально дает основания для уважения42.
Наконец, Золотое правило, рассматриваемое всего лишь как принцип
симпатии, может вызвать опасения, связанные с вульгарным
утилитаризмом, а именно с тем, что вульгарный утилитаризм, опираясь на правило,
может обосновать рабство, при котором небольшое количество рабов
защищено от чрезмерного страдания, и довольно большое количество
людей в достаточной мере удовлетворено таким порядком. Однако
интуитивно понятно, что такой порядок нарушает Золотое правило, поскольку
уважающий себя человек не желает быть принесенным в жертву
гипотетическому большинству и тем самым отрицает любую интерпретацию
Золотого правила, которая может потребовать такой жертвы. В
утилитаризме нет развитой философии субъекта, но совершенно ясно, что чем более
основательную связь между достоинством и индивидом утверждает
философия, тем более серьезную защиту от вульгарного утилитаризма она
обеспечиает.
Стремясь сформулировать концепцию Золотого правила на основе
выявления единой линии в различных позициях западной теологии,
философии и психологии, оптимист середины XIX века мог бы предложить
следующее обобщение. Золотое правило — это богооткровенный принцип,
сфера которого — любвовь к ближнему, оно обретает новое значение,
когда соединяется с разумом и отражается в обычном проявлении
человеческого отношения (не имеет значения, связаны с ним или нет в уме
субъекта какие-либо религиозные убеждения). Однако, по поводу данного
обобщения было бы невозможно достичь согласия, поскольку стандарты,
предполагаемые различными концепциями Золотого правила и
заменяющими его впоследствии принципами, в значительной степени
различались. Эти стандарты разнились от человеческих желаний до мнений на
164
Обсуждения в Новое время. От религиозного к секулярному
основе проницательных суждений о человеческих проблемах, от
рациональных стандартов, отделенных от чувства и религиозного авторитета,
до парадигмы божественного действия и вечно существующих образцов,
избранных божественной волей. Единодушие существовало лишь в
отношении понимания, что мораль Золотого правила включает в число благо-
получателей все человечество. Конечно, продолжался спор о том, что
значит быть человеческим существом и какие виды опыта необходимы для
осуществления морального потенциала человека. Пессимист
рассматривал бы Золотое правило как сеть, прикрывающую видимость случайного
и всего лишь формального единства диспутантов.
Действительно, согласие разрушалось. Понятие морали, основанное
на постоянно обновляющемся синтезе науки, философии и религии,
первыми в осмыслении которого были Филон, Августин и Фома Аквинский,
в период Реформации и Просвещения оказалось вытесненным. Религия
оторвалась от науки, наука, новоевропейская психология, — от религии
и философии, а философия — от религии и науки. Очевидное
исключение — синтез науки, философии и религии Гегеля, но в нем религия
предстала усеченной, а Золотое правило — погруженным в контекст морали
социальных, корпортивных и политических организаций. Гегель
ограничил моральную универсальность Золотого правила с тем, чтобы избежать
постнациональных политических импликаций. Затем Ницше разоблачит
религиозную мораль служения как слабую, покорную, стремящуюся
превзойти то, что порождено самой волей к власти. В следующих главах я
покажу, что современные ученые, философы и религиозные мыслители,
каждый по отдельности, работают на великий синтез, который очевидно
имел место в прошлом. Как можно писать о морали, не опираясь на
эмпирические, философские и религиозные (или антирелигиозные)
допущения и утверждения? И как можно восстановить полный спектр живых
значений Золотого правила без совместного усилия по объединению
науки, философии и религии?
Примечания
1 Гоббс Т. Левиафан, или материя, форма и власть государства церковного и
гражданского / Пер. А.Гутермана // Гоббс Т. Собр. соч. в 2 т. Т. 2. М.: Мысль,
1991. С. 99. Принцип равной свободы — это «закон Евангелия: поступай по
отношению к другим так, как ты желал бы, чтобы другие поступали по
отношению к тебе. И это закон всех людей: quod tibi fieri non vis, alteri ne feceris» (См.:
Там же). В 1-й части «Левиафана» — «О человеке», в 15 гл. Гоббс
представляет 19 конкретных естественных законов, относящихся к справедливости,
равенству, умеренности, милосердию и к ключевым особенностям юридической
процедуры, таким, как «Никто не может быть судьей самого себя». Гоббс допускает,
165
Джеффри Уотлз. Золотое правило
что большинство людей слишком заняты или нерадивы, чтобы познать
множество законов природы, тем не менее члены 1ражданского общества обязаны
соблюдать их. Для того, чтобы
«никто из людей не мог оправдываться незнанием этих законов, они были
резюмированы в одном легком правиле, доступном пониманию и самого
неспособного человека. И это правило гласит: не делай другому того, чего ты
не желал бы, чтобы было сделано по отношению к тебе. Это правило
говорит и самому неспособному человеку, что в отношении естественных
законов ему следует знать одно, а именно что, если, при взвешивании действий
других людей и собственных, первые окажутся слишком тяжелыми, он
должен положить их на другую чашу весов, а собственные действия на их место,
с тем чтобы его собственные страсти и самолюбие ничего не могли
прибавить к весу действий других людей. Усвоив себе это правило, он убедится в
разумности всех естественных законов» (Гоббс Т. Указ. изд. С. 122).
Олтон устанавливает пять положений Гоббса о Золотом правиле: «оно
обобщает "естественные законы"; дает метод получения этих законов; этот метод
является рациональным; правило действует так, что исключает личный интерес;
и (по умолчанию) естественные законы законы — это законы справедливости,
сбалансированности, или порядка» (Alton В. An Examination of the Golden Rule.
P. 116).
2 Последнюю из этих четырех публикаций — книгу Бенджамина Кэмфилда
(Camfield) (1638-1693) я обнаружил слишком поздно, чтобы включить ее в
данную работу. Книга называется «Полезное исследование того всеобъемлющего
правила праведности: Поступай с другими так, как ты хотел бы, чтобы
поступали с тобой..., которое является практическим рассуждением о Мф. 7:12» (1679)
(«A Profitable Enquiry into That Comprehensive Rule of Righteousness Do as You
Would Be Done By ... Being a Practical Discourse on S. Matt, vii 12»).
В действительности, Уотлз с самого начала работал с книгой Кэмфилда,
однако по недоразумению принял ее за книгу Уильяма, Епископа Св. Дэвида,
который никаких текстов о Золотом правиле не писал. Недоразумение произошло в
силу того, что на одной из непронумерованных страниц, предшествующих
первой странице книги Кэмфилда, была опубликована реклама работы Уильяма.
Рекламу Уотлз воспринял как титульную страницу, поэтому приписал
авторство книги Уильяму. См. об этом подробно: Duxbury N. Golden Rule Reasoning,
Moral Judgement and Law // Notre Dame Review, 2009. Vol. 84, № 4. P. 1546 (note
68). Книга Кэмфилда недавно была переиздана: Camfield В. A Profitable
Enquiry into That Comprehensive Rule of Righteousness Do as You Would Be Done By ...
Being a Practical Discourse on S. Matt, vii 12. Proquest, Eebo Editions, 2011.
Поскольку Уотлз реально ссылается на Кэмфилда, воспринимая его как
Уильяма, то далее и в тексте, и в сносках эта оплошность исправлена. — Прим. пер.
3 См. сноску 2. — Прим. пер.
4 Согласно Борастону, правило представляет собой «одно из тех естественных
представлений, которые вплетены в само наше устройство»; дети апеллируют
к нему, чтобы защитить себя. Благодаря своей простоте Золотое правило имеет
ценность также для взрослых. Поскольку человеческий разум склонен
ошибаться и по причине «краткости человеческой жизни, сложности и утомительности
обучения, запутанности познания, множественности конкретных случаев,
исключений и ограничений» (Boraston G. The Royal Law, or the Golden Rule of Justice
and Charity. London: Printed for Walter Kettilby. 1684.1. P. 10), мы нуждаемся в на-
166
Обсуждения в Новое время. От религиозного к секулярному
дежном, открытом принципе — в афоризме, аксиоме или обобщении —
который раскрыл бы нам «содержание, суть и основу» наших обязанностей (Ibid.).
В формулировке правила Борастон предвосхищает Сэмюэла Кларка. Борастон
пишет: «Наши постоянные, хорошо контролируемые желания — то, чего мы
желаем, чтобы другие делали или не делали нам, — достаточное указание на то,
что мы сами в подобных ситуациях должны делать или не делать им» (Ibid. P. 4).
«Каждый человек естественным образом стремится к самосохранению и
благополучию», это задает «образец милосердия и справедливости по отношению ко
всем другим людям», поскольку Золотое правило вменяет нам относиться к
другим так, «как если бы мы поменялись с ними личностью и обстоятельствами, и
они оказались бы в наших обстоятельствах» (Ibid. P. 5). Борастон
провозглашает универсальный характер правила, требующего от нас следовать тому
примеру добродетельного поведения по отношению ко всем людям, который дает нам
Христос. После рассмотрения правила в контексте симметричных отношений с
целью раскрыть смысл положения о том, что мы должны относиться к другим
так, как мы хотели бы, чтобы они относились к нам, Борастон в конце книги
интерпретирует правило в контексте ассиметричных отношений применительно к
политической власти: «Мы должны повиноваться властям с такой готовностью,
с какой мы хотели бы, чтобы нам повиновались дети и слуги» (Ibid. P. 21).
5 Гудман обращает внимание на контрпримеры к правилу (примеры пьяницы,
сладострастника, ловкого карманника, людей, которые хотели бы
несправедливо завладеть долей собственности богатого человека или хотели бы
использовать законы в своих личных интересах). Так, он рассматривает Золотое правило
не как закон, а как меру, определяющую, что мы должны сделать для другого.
Вот формулировка Гудмана:
Моя обязанность в соответствии с этим правилом в основном состоит в
том, что я должен совершать по отношению к другому все то, или
воздерживаться от совершения (соответственно) всего того (поменявшись
ролями и слушая свое собственное сердце и совесть), что, по моему убеждению,
мой ближний обязан совершить по отношению ко мне или от
совершения чего обязан воздержаться в подобной ситуации (Goodman ). The
Golden Rule; or, The Royal Law of Equity Explained. London: Printed by Samuel
Roycroft for Robert Clavell. 1688. P. 26).
Правило обязывает правителя так же, как и обычного человека, поскольку
его значение «первично по отношению к некоторым чинам и различиям между
людьми». Оно действует применительно к гражданам различных государств и
людям различной религиозной принадлежности, «ведь наш Спаситель показал
нам, что человечество должно уважать своих ближних». Хотя Бог и воздвиг
преграду между иудеями и язычниками, «когда пришел наш Спаситель, стена
между людьми была разрушена и весь мир превращен в один народ» (Ibid. P. 31-33;
адаптация Еф. 2:14).
Гудман утверждал, что правило не регламентирует нашего отношения к Богу,
поскольку «в силу бесконечности всех em совершенств, в нас нет ничего, к чему
мы могли бы апеллировать как к стандарту того, что надлежит делать по
отношению к нему». Мы должны любить Бога «сильнее, чем любим самих себя». К
тому же, если бы весь наш долг сводился к Золотому правилу, Библия была бы
ненужной, и язычники, обладая светом природы, имели бы самое главное (Ibid.
Р.16,19).
Гудман завершает свою книгу перечислением пороков (напоминая читателям,
что если они не хотят, чтобы к ним относились таким образом, им не следует от-
167
Джеффри Уотлз. Золотое правило
носиться так к другим) и перечислением преимуществ от исполнения Золотого
правила, включая добрую христианскую репутацию, исполнение молитвы,
обретение внутреннего мира и чистой совести (хотя совершение блага «исходя из
мотива и ожидания» выгод — это «эгоизм и скаредность») (Ibid. P. 36-37, 80-
86).
6 Первое использование выражения «Золотое правило», зафиксированное в
Оксфордском словаре английского языка (второго издания), восходит к XIV в. и
соотносится со словом «линейка» (ruler) в значении плотницкого инструмента.
Латинское обозначение правила — «régula» обладало тем же смыслом («regere»
означает провести или направить прямую). Многие значения слова «правило»
(rule) обнаруживаются в английском языке в тот же период.
В Оксфордском словаре в 1674 году приводится следующее употребление:
«Забывая о Золотом Законе: Поступай с другими так, как ты хотел бы, чтобы
поступали с тобойу люди делают Я центром своих поступков» (ссылка на: Godfrey
R. Inj. & Ab. Physic 54). В следующем веке терминология остается адаптивной,
о чем свидетельствует упоминание в 1741 г. этого «Золотое принципа морали»
(ссылка на: Watts I. The Improvement of the Mind. I, xiv, 8).
7 Camfield B. A Profitable Inquiry into that Comprehensive Rule of Righteousness.
Printed by William Leach. 1679, P. 53. На странице 212 этой книги встречается
самое раннее, какое мне удалось обнаружить, употребление термина «Золотое
правило» (в качестве названия морального принципа).
8 Camfield В. A Profitable Inquiry into that Comprehensive Rule of Righteousness. Из
вступительного слова к «Христианскому читателю» («Christian Reader»).
9 Ibid. P. 69.
10 Ibid. P. 63-67.
11 Ibid. P. 33.
12 Ibid. P. 57.
13 Ibid. P. 54.
14 Ibid. P. 61.
15 Ibid. P. 38-52.
16 Ibid. P. 81-86.
17 Ibid. P. 81.
18 Ibid. P. 90.
19 Ibid. P. 91.
20 Ibid. P. 58.
21 Ibid. P. 77-80.
22 Ibid. P. 60-61 [в номере страницы опечатка — 63 (Прим. пер.)].
23 Ibid. P. 146-153.
24 Ibid. Р. 212.
25 Локк Дж. Опыт о человеческом разумении / Пер. с англ. А.Н.Савина // Локк
Дж. Собр. соч. в 2 т. Т. 1. М.: Мысль, 1985. С. 117.
Чуть ниже в той же главе Локк замечает: «Великий принцип нравственности
— * поступать с другими так, как хочешь, чтобы другие поступали с тобою" —
более восхваляется, чем соблюдается. Но нарушение этого правила является по-
168
Обсуждения в Новое время. От религиозного к секулярному
роком не больше, чем внушение другим того, что оно не есть ни нравственное,
ни обязательное правило» (Там же. С. 119).
26 Лейбниц Г.В. Новые опыты о человеческом разумении / Пер. с фр.
П.С.Юшкевича // Лейбниц Г.В. Собр. соч. в 4 т. Т. 2. М.: Мысль, 1983. С. 93.
27 Clarke S. A Discourse of Natural Religion // British Moralists 1650-1800, ed. D. D.
Raphael. Oxford: Clarendon Press. [ 1705] 1969. P. 192.
28 Ibid.
29 Ibid. P. 207.
30 Все приведенные в этом абзаце высказывания содержатся в: Clarke S. A
Discourse of Natural Religion // British Moralists 1650-1800. P. 208-209.
31 Пиетизм — это движение внутри Протестантизма, приверженцы которого
особое значение придавали беззаветной религиозной жизни в молитве,
изучению Писания и моральному поступку в противовес догмам, символам веры и
ритуалам.
32 Кант говорит о необходимости санкций в «Основоположении к метафизике
нравов»: хотя существенно важно, что именно разум, а не желание и не страх,
определяет что должен делать субъект, Кант признает потребность в чувствах
(основанных на моральном разуме) для мотивации поведения. «Чтобы хотеть
того, к чему только разум можем предписать долженствование чувственно аф-
фицируемому разумному существу, для этого требуется, конечно, способность
разума возбуждать чувство удовольствия или благорасположения к
исполнению долга, следовательно, причинность разума определять чувственность
согласно со своими принципами» (Кант И. Основоположение к метафизике
нравов // Кант И. Соч. в 4 т. Т. 3. М.: Московский философский фонд, 1997. С. 265).
Кант также замечает, что требуется «изощренная опытом способность к
суждению» для того, чтобы влиять на волю человека, благодаря которой будут
осуществляться моральные законы.
33 Кант И. Основоположение к метафизике нравов // Указ. изд. С. 143. Если
долг должен определяться не (всего лишь сиюминутным) желанием, а разумом,
что из этого следует? Мы должны проявлять волю в соответствии с законами,
присущими воле. В природе вещи действуют в соответствии с собственными
законами, и существует тип законов, присущих волению. Моральная
рациональность требует беспристрастного применения универсальных принципов.
Следует применять моральные правила последовательно, не делая исключений для
самого себя.
По Канту, максимы, в соответствии с которыми мы действуем, должны
быть пригодны для применения в качестве универсальных принципов.
Максима — это высказывание, в котором выражено решение, определяющее наше
действие. Всякий раз, когда мы действуем, у нас есть мотив. Если мы
попытаемся выразить мотив в высказывании (а Кант считает, что мы никогда не
можем быть абсолютно уверены в нашем мотиве), мы сможем формулировать его
как «установку», или «максиму». Согласно такой интерпретации, в полноценно
сформулированной максиме, содержатся три положения: поступок должен быть
совершен, условия, при которых надлежит совершить этот поступок, и мотив.
Если использовать современный язык, максима принимает форму: «Когда бы я
ни оказывался в ситуации типа С, я должен совершить поступок типа Π на
основании соображения СО. Например, «когда бы меня ни склоняли к
жульничеству, я всегда буду отказываться, чтобы сберечь свою репутацию». Мотив лич-
169
Джеффри Уотлз. Золотое правило
ного интереса для Канта, делает максиму внеморальной. Примером моральной
мотивации будет отказ жульничать из соображения верности истине.
34 Кант И. Основоположение к метафизике нравов // Указ. изд. С. 169.
35 Там же. С. 175,181.
36 Как мы можем отличить максиму, которая выдержит рациональную
проверку? Главный критерий Канта состоит в ответе на вопрос, сможет ли агент
последовательно желать, чтобы каждый действовал в соответствии с той же
максимой. Иногда мы сами инициируем критическое размышление, когда задаемся
вопросом: «Что если бы каждый так поступал?» На первый взгляд, этот вопрос
открывает путь к идее моральной рациональности Канта. Но категорический
императив не просто апеллирует к желаемым последствиям превращения
данной максимы в правило для каждого. Кант отмечает, что в некоторых случаях
желание, чтобы максима стала универсальным законом, оборачивается
логической непоследовательностью. Ложное обещание вернуть одолженные деньги,
например, предполагает максиму, которая, если станет универсальным законом,
сделает невозможной саму практику одалживания и ссуды, в которую
включается обманщик. Если использовать современный язык, проверка на универса-
лизуемость показывает, что такую имморальную максиму нельзя сделать
универсальной, ее нельзя последовательно желать в качестве принципа действия
каждого. По поводу обязанностей любви к другим, которые обсуждались выше,
Кант говорит, что человек, который сначала желает сделать универсальной свою
максиму не помогать другим, должен подумать о том, что однажды ему может
понадобится помощь других и осознать, что универсализация его максимы
приведет к противоречию с его собственным желанием помощи.
37 Кант И. Основоположение к метафизике нравов // Указ. изд. С. 169.
38 Там же. С. 171, 173 (сноска). Кант читал критику Золотого правила
Лейбницем, и соблазнительно думать, что открытие категорического императива было
отчасти порождено потребностью реформирования Золотого правила. Кант
употребляет слово «необходимый» (или «совершенный») долг для описания тех
обязанностей, в отношении которых ни в каких обстоятельствах не
допустимы никакие исключения — таких, как долг уважения к себе и к другим.
Необходимые обязанности противопоставляются «широким», которые не являются
обязательными в каждой ситуации, в какой могут быть уместны, — такие, как
обязанность совершенствоваться или делать благо другим. При том, что человек
должен совершать все благо, какое только может, он не обязан каждому давать
пожертвование или непрестанно развивать себя. Существует четыре типа
обязанностей — совершенные и несовершенные обязанности в отношении себя и
других. Критика Кантом Золотого правила состоит в том, что он не задает
основания ни для какой из них.
39 Помимо Кларка, Уэйтли предлагает другое ясное решение данной проблемы.
Согласно Уэйтли, правило заключает в сеое наши первые представления о
справедливости (См.: Whately R. Introductory Lessons of Morals and Christian Evidences.
Cambridge, Mass.: John Bartlett. 1857).
40 Миллъ Дж.Ст. Утилитарианизм. Гл. 2. // Миллъ Дж.Ст. Утилитарианизм. О
свободе / Пер. с англ. А.Н. Неведомского. 3-е русск. изд. С-Пб.: Издательство
книгопродавца И.П.Перевозникова. 1900. С. 98-129.
41 Кант пишет: «нравственность и человечество, поскольку оно к ней
способно, есть то, что только одно и имеет достоинство» (Кант И. Основоположение
170
Обсуждения в Новое время. От религиозного к секулярному
к метафизике нравов // Указ. изд. С. 187). В какой-то момент, он ясно
показывает, что не говорит об уважении к лицам (persons), которое многие, по-видимому,
обнаружили в его этике: «Все уважение к лицу есть, в сущности, только
уважение к закону (порядочности и т.д.) пример которого нам дает это лицо» (Там же.
С. 85 сноска).
42 Кант К Там же. С. 99-101.
171
8. Золотое Правило отцовства Бога
и братства человека
Конец XIX — начало XX в. в Америке было временем
масштабного экономического роста и неравенства, огромных возможностей и
злоупотреблений, временем Американского могущества и мировой
войны. Первые научные теории эволюции были направлены на
понимание вида человек и общественной жизни. Они бросали серьезный вызов
традиционной религии. Уменьшает ли подлинная религия возможности
человека для участия в серьезной конкуренции или наоборот? По мере
продолжения дискуссии Америка стала центром динамичного,
вдохновленного религиозными убеждениями движения в поддержку Золотого
правила, которое оказывало влияние на общество, политику, экономику,
бизнес и межконфессиональные отношения. Многие энтузиасты
выбирали правило своим девизом, издавалась популярная литература,
посвященная правилу; многие конторы назывались «Золотое Правило», в
обычай вошло наделять отличившихся в следовании правилу прозвищем
«Золотое Правило». Авторы, разъясняющие максимы для конкретной
профессии, называли предлагаемые принципы «Золотыми правилами»,
многие книги публиковали под заглавиями вроде «Золотого Правила
хирургии». Братство Золотого Правила формировалось с целью
объединения всех религий и народов мира. В этот период Золотое правило
символизировало беззаветную преданность служению человечеству.
В основе движения, которое распространилось за пределы
христианства, было убеждение в том, что все мужчины и женщины — братья и
сестры в семье Бога, суть религии формулировалась в евангелии
отцовства Бога и братства человека. Фраза «братство человека» («brotherhood
of man») предполагает, а не исключает, участие женщин. В ходе борьбы
за объединение религиозного идеализма с научным реализмом, Золотое
правило оказалось в центре полемики1. Не является ли человек,
следующий правилу в своей жизни, неоправданно уязвимым в жесткой
эволюционной борьбе и конфликтах, или само правило есть двигатель
эволюционного прогресса?
Все более утверждалось понимание того, что каждый индивид
родственен каждому другому человеческому существу. Человечество
разрывали религиозные войны между христианами и мусульманами в Сред-
172
Золотое Правило отцовства Бога и братства человека
ние века, протестантами и католиками в период раннего Нового времени.
Европейцы, питающие отвращение к кровопролитию, обратились к
толерантности, особенно когда стало ясно, что религиозность не является
гарантией моральности и что атеисты живут в согласии с высокими
моральными стандартами. В XVIII в. Юм провозгласил, что в каждом
человеке есть искра благожелательного чувства по отношению к человечеству,
а Кант и другие пытались выделить приемлемое для всех основание
религии и морали. В XIX в. на всех уровнях культуры процветал религиозный
и секулярный гуманизм. В девятой симфонии Бетховена была
использована «Ода к радости» Шиллера, которая в переводе звучит так: «Радость!
Дивной искрой божьей ... ты волшебно вновь связуешь все, что делит
мир сует: там мы все друзья и братья, где горит твой кроткий свет»2. Лев
Толстой (1828-1910) отказался от жизни русского аристократа и
преимуществ, которые дает литературный успех, ради жизни, подобной в чем-то
жизни крестьянина. Толстой определял искусство как способность
пробуждать чувство отцовства Бога и братства человека3. Толстовское
безоговорочное следование Нагорной проповеди и критика роскоши и
угнетения стимулировали развитие идеализма во всем мире.
Немецкий богослов Альбрехт Ричль (Ritschi) (1822-1889) опирался
на Канта в своей концепции царствия небесного как организации
человечества посредством морального действия, вдохновленного любовью4.
Влиятельный ученик Ричля Адольф фон Гарнак (Harnack) (1851-1930)
стремился отделить суть аутентичного христианства от часто
сопоставляемого с ним греческого философского учения и опирался при этом на
историческое исследование. Благодаря основательному образованию
Гарнак мог смело читать Новый Завет между строк и открывать для себя
заново несомненную склонность Иисуса говорить о религии в контексте
семейной жизни. Он представлял содержание учения Иисуса как отцовство
Бога, братство человека и утверждение бесконечной ценности
индивидуальной души. В рамках такой религиозной концепции Золотое
правило обретало новый смысл и историческую жизнеспособность5. В
межрелигиозных отношениях новая религиозная концепция достигла высшей
исторической точки на Всемирном Парламенте религий, организованном
в Чикаго в 1893 году пресвитерианским священником, доктором Джоном
Генри Барроузом (Barrows) в рамках выставки, приуроченной к
празднованию открытия Колумбом Америки. Неудивительно, что наиболее часто
упоминаемым моральным принципом в работе парламента было Золотое
правило6. Правило превозносили представители конфуцианства,
иудаизма и христианства7. Возможно Золотое правило было самым распростра-
173
Джеффри Уотлз. Золотое правило
ненным, его признавали все религии; оно символизировало решимость
участников жить в сердечном братском и сестринском единстве, которое
во время работы парламента реально ощущало большинство участников.
Примечательно, что на основе единства понятий отцовства Бога и
братства человека могло решаться множество задач. Учение исходило из
утверждения о единстве Бога и о его личном характере. Представление
о Боге как родителе включало ту мысль, что Бог превосходит
верующего, и в то же время намекало, что Бог близок верующему, и мы способны
ощущать божественное присутствие. Последовательность составляющих
в призыве указывает на главенство отношения индивида с Богом.
Формулировка не отсекает ни одну религию, и все же в ней подразумевается
особый акцент, характерный для иудейской и христианской мысли. Братство
человека — это социальное следствие отношения индивида с Создателем.
В разговоре о братстве затрагивались особые задачи современности,
связанные с ослаблением сил, разрывающих человечество: религиозной
нетерпимости, национализма, расизма, сексизма, экономической и
политической несправедливости и т.д. В концепции «Отцовство Бога и братство
человека» религиозные компоненты учения разъясняются исходя из
универсальной логики семейной жизни.
С самого начала распространение Золотого правила подпитывалось
романтическим и демократическим духом. Несмотря на то, что правило
можно было интерпретировать в чисто националистическом ключе,
новый дух возвышал обычного человека и достойные переживания
человеческой души. В Америке XIX в. были широко распространены следующие
тенденции: вера в равенство, неприятие традиционного общественного
авторитета, а также ограничивающих правил и нормативов, уверенность
в том, что у человека есть свое место в огромном универсуме, оптимизм
в отношении способности человека к моральному росту, неприязнь к
заумным теориям и готовность каждого человека самому быть философом8.
Соответственно, энтузиасты Золотого правила того времени были не
философами и богословами, а министрами, политиками и бизнесменами.
Золотое правило в учениях о социальной эволюции: Герберт
Спенсер
Этика Золотого правила братства должна была конкурировать с
концепцией эволюции, которой предстояло занять центральное место в
научном мышлении, и не только в биологии, но также в экономике и
социологии. Сторонники правила противопоставляли Золотое правило
«правилу Золота». Приверженность Золотому правилу также выражалась
174
Золотое Правило отцовства Бога и братства человека
в протесте против учения о том, что социальный прогресс
осуществляется главным образом через жестокую конкуренцию в борьбе за
выживание. Однако поскольку эволюцию понимали как постепенное
совершенствование конкурирующих сил в соответствии с моральными мотивами,
Золотое правило могли рассматривать как символ общественного
порядка, который однажды восторжествует.
Герберт Спенсер (1820-1903) был ведущим теоретиком социального
дарвинизма, он распространил эволюционную биологическую модель на
общество и историю. Фактически самоучка, Спенсер в конце XIX в.
возможно был самым влиятельным английским автором. Более всего он
известен учением о том, что правительство должно позволить конкуренции
в бизнесе отсеивать слабые компании; «выживание сильнейшего» ведет к
долгосрочной выгоде для всех. Спенсер также считал правильным, чтобы
все бедные и больные также отсеивались в процессе эволюции.
В представлении Спенсера, эволюционирующая цивилизация
обеспечивает одновременное развитие эгоизма и альтруизма (определяемого
как совокупность «всех действий, идущих при обычном ходе вещей на
пользу не себе, а другим»)9 и постепенную их гармонизацию. Эгоизм
действует как соревновательный принцип в существе, которому надо прежде
всего жить, чтобы действовать, и также как принцип обновления,
заботы о развитии и поддержании здорового энтузиазма (которого
болезненный Спенсер был полностью лишен), что ведет к жизни, «наполненной
энергией», к «течению жизни», «излучающей добрую радость». «Индивид,
который эгоистичен в достаточной степени, сохраняет те силы, которые
делают возможной альтруистическую деятельность»10. В обществе,
конечно, разумно практиковать альтруизм в определенной мере. Когда
потребность в конфликте, отсеивающем неспособных развивать цивилизацию,
уменьшится, будет развиваться альтруистическая эпоха. Однако
крайности альтруизма и эгоизма исчезнут, «более ограниченный альтруизм»
будет уравновешиваться «значительно умеренным эгоизмом»11.
Эволюционистскому пониманию Золотого правила, по-видимому,
следовал в своей риторике и практике Джон Хэй (Hay) (1838-1905),
личный секретарь Президента Авраама Линкольна, государственный
секретарь при президентах МакКинли и Теодоре Рузвельте. Его цель состояла
в смягчении американской дипломатической власти с помощью
Золотого правила и, думается, его усилия увенчались некоторым успехом.
Оратор, государственный деятель в том значении, в котором понимал эти
понятия греческий софист Исократ, он однажды сказал, что в обобщенном
175
Джеффри Уотлз. Золотое правило
виде его подход к внешней политике выражают доктрина Монро и в
Золотое правило12.
Растущая жестокость экономической власти в конце XIX в. и нападки
на религию со стороны позитивистов и агностиков вызвали реакцию со
стороны религии13. Один из авторов предсказал период отсутствия
морали — моральный хаос, когда разрушается мораль одной эпохи и
утверждается иной общественный порядок14. Одна из возможных реакций
на неприемлемые особенности того времени предполагала минимизацию
участия в культурных изменениях. Такой минимизации было добиться
либо прибегая к защитному поведению, либо обращаясь к старым
обычаям, которые все еще действовали в сельских поселениях. Другая реакция
выражалась в развитии «социального христианства» в форме все
большей включенности в различные проекты по благотворительности, в
агитации или за реформу, направленную на преодоление пороков городской
жизни, или за радикальное социалистическое переустройство. Проповедь
социального евангелия Вашингтоном Глэдденом (Gladden) (1836-1918),
Лаймоном Эбботом (Abbot) (1835-1922), Джорджем Херроном (Herron)
(1862-1925), Дж.Е. Скоттом (Scott) (1836-1917), Вальтером Роаушенбу-
шем (Rauschenbusch) (1860-1918) и др. была направлена на четкое
выражение социального, экономического и политического смысла отцовства
Бога и братства человека. Конечно, по вопросу о том, какого рода
экономических изменений требует правило, мнения различались15. Некоторые
рассматривали государственный социализм как очевидное требование
правила, но большинство выражало несогласие с главными
принципами Карла Маркса, и никогда не признало бы допустимыми ни классовую
борьбу, ни революционные методы достижения целей.
Золотое правило братства
Конечно, недостаточно произносить речи о религиозном единстве и
человеческом поведении. Необходимо что-то делать. Цивилизация
должна трансформироваться. 26 марта 1901 года в баптистской церкви
«Голгофа» в Нью Йорке было проведено собрание, посвященное учреждению
Братства Золотого правила. Собрание было проведено под эгидой
предшествующей ему организации — Ассоциации по подготовке памятника
барону и баронессе де Гирш (de Hirsh), которая была основана ньюйорк-
ским скульптором Джорджем Э. Бисселом (Bissei). Признавая еврейских
благотворителей барона и баронессу де Гирш лучшим примером главных
христианских добродетелей, Биссел предложил воздвигнуть им памятник
— символ Золотого правила в Центральном парке «в специально отведен-
176
Золотое Правило отцовства Бога и братства человека
ном месте»16. Первый проект Братства Золотого правила был направлен
на завершение этого памятника, но это составляло лишь одну из задач.
Было решено, что для организации настало время предпринять усилия по
экуменическому объединению христианства, по установлению гармонии
между иудаизмом и христианствам и в конечном итоге — по
утверждению единства всего человечества.
Некоторые организации слабели, как казалось, из-за недостатка
влиятельных связей. Ассоциация по подготовке памятника отличалась от
таких организаций. Ее президентом был бывший главный почтмейстер
США. Среди вице-президентов Ассоциации были бывший президент
США Гровер Кливленд (Cleveland) и президент Колумбийского
университета. Среди директоров — Теодор Рузвельт, Джон Хэй и президенты
Гарвардского, Принстонского университетов и университета Джона Хопкин-
са. Альфред Дрейфус, Марк Твен и Мэри Бэйкер Эдди писали письма в
поддержку общества. От Ассоциации было не так легко отмахнуться. На
открытии собрания, учредившего общество, зачитали письма от
Президента Уильяма Мак-Кинли и вице-президента Теодора Рузвельта. Кто-то
вспомнил историю одного из сенаторов США, который потерпел
поражение на перевыборах, поскольку выразил мнение, что «надежда на
господство десяти заповедей и Золотого правила в американской политике
является радужной мечтой, реализовать которую невозможно»17.
Свидетель тех событий — секретарь Братства Золотого правила —
Теодор Ф. Сьюард. На Всемирном парламенте религий Сьюард нашел 21
человека для членства в новой организации — в Братстве христианского
единства, призванного сохранить дух единства парламента и «заложить
начало федерации нового мира» на основе «декларации любви к Богу и
человеку под водительством Христа»18. Сьюард писал, что учредительное
собрание братства «все, кто присутствовал там, ощущали как одно из
самых важных и значительных событий, которые когда-либо видел мир»19.
Это было межрелигиозное собрание, на котором звучали речи с позиций
иудаизма, конфуцианства и христианства (большинство). Один
священник выразил общее чувство: «Сегодня вечером все мы побывали на
Святой Горе. Мы все преобразились, поскольку, обсуждая своих различных
лидеров и учителей, увидели в них нечто еще большее — Бога любви,
Всеобщего отца»20.
Помимо памятника, который предполагалось разместить в
Центральном парке, официально учрежденное Братство Золотого правила
планировало решение других задач, включая установление дней Золотого
правила в церквях, синагогах и школах, борьбу за гуманное обращение с
177
Джеффри Уотлз. Золотое правило
животными, изготовление членской карточки и значка — однодюймовой
линейки, разграниченной на десять частей с надписью «Золотое
правило».
Карта памятников в Центральном парке не содержит никакого
указания на монумент, посвященный барону и баронессе де Гирш. Напротив,
известна история о том, с какой энергией администрация парка
отбивалась от множества «благотворительных» организаций, желавших
установить в парке свою статую или монумент21. Нет никаких свидетельств о
продолжении деятельности Братства Золотого правила после принятия
его конституции.
Что же произошло? Влиятельные сторонники Ассоциации по
подготовке памятника были обескуражены наивными устремлениями
организации, пришедшей ей на смену. К тому же участники поддались искушению
и приписали роль движущей силы своему лозунгу, в действительности же
в качестве движущей силы выступали люди, следовавшие этому лозунгу.
На учредительном собрании 26 марта один священник заявил: «Этот
лозунг обеспечит безопасность и защиту самым униженным гражданам»22.
Золотое правило стало фетишем. Другое объяснение несостоятельности
организации обнаруживается в комментариях раввина Джозефа Силь-
вермана (Siverman) на учредительном собрании. Он говорил, что на
протяжении 35 столетий религиозные усилия по объединению человечества
не увенчались успехом. Атеизм пытался сделать то же самое, опираясь «на
другие основания — этику, философию, науку, искусство, литературу».
Но культура подчеркивает различия. Деятельность одержимых страстью
реформаторов часто приводит к насилию. Причина неудач коренится в
двух ошибочных предпосылках: «Во-первых, что всеобщего братства не
существует, что оно должно быть создано посредством усилия человека;
во-вторых, что решение проблемы состоит в создании всеобщей церкви
или идеального общественного порядка»23.
Харизма и политическая власть в применении правила: Сэмюэл
Джонс
Один из тех, кто заслужил желанное прозвище, был Сэмюэл Милтон
(«Золотое правило») Джонс (1846-1904). Рожденный в Уэльсе, он
приехал в Соединенные Штаты в возрасте трех лет и с десяти лет работал не
покладая рук. Среди тех, кто больше всего повлиял на его сознание были
Лев Толстой, Уолт Уитмен (Whitman) и священник-конгрегационалист
Джордж Херрон (Herron). Когда Джонс открыл для себя мысль Херрона
о том, что выражение «Отец наш» означает, что все люди — братья, тема
178
Золотое Правило отцовства Бога и братства человека
братства стала главной в его жизни24. Как и Уолт Уитмен, он хотел, чтобы
государство было «землей товарищей», настоящей семьей — не по
дисциплинарной модели, а в духе «все за одного, один за всех »25. Работая
оператором по добыче нефти, он изобрел лучший способ добычи и на основе
своих изобретений основал компанию в Толидо (Огайо), которую назвал
Acme Sucker Rod Company. Удрученный и возмущенный плачевным
состоянием безработных, ищущих работу, свою собственную компанию он
посвятил осуществлению Золотого правила.
Тех, кто искал работу, не спрашивали об их религии, морали или
обычаях, не проверяли их физическое состояние. Это усугубляло
сложность кадровых проблем, поскольку не предпринималось никаких
усилий по найму самых надежных и заслуживающих доверия заявителей.
Тем не менее дисциплина была установлена в соответствии с
кооперативным принципом... Со своей сестрой Эллен, он основал Золотое
правило-Хаус — общественный центр, в который включил бесплатный
детский сад26.
Джонс хотел создать на фабрике условия настолько «привлекательные
и приятные, чтобы они могли склонить людей к прекрасной жизни»27.
Рядом с фабрикой он разбил Парк Золотого Правила и открыл его для всех.
Там выступали известные ораторы, включая Джейн Аддамс (Addams) из
Халл-Хауса, доктора Джона Харви Келлога (Kellog) из Бэттл-Крика
(Мичиган) и проповедника социального евангелия Вашингтона Глэддена
(Gladden). Джонс был страстным приверженцем открытого форума, на
котором могли провозглашаться всякие идеи. Трибуна была открыта для
агностиков, атеистов и радикалов любого сорта, парк стал общественным
и интеллектуальным центром города.
Джонс и его ближайший друг Нельсон О. Нельсон с беззаветным
мужеством старались жить по Нагорной Проповеди в соответствии с
утопической аграрной моделью Толстого. Джонс говорил: «Мы все должны
понимать евангелие ДЕЙСТВИЯ. Я достаточно хорошо знаю, как
осуществлять Золотое Правило; трудность состоит в моем нежелании
осуществлять его полностью, в том, что я осуществляю его лишь
наполовину»28. Но он все активнее занимался бизнесом и городской политикой. В
1897 году «Золотое Правило» Джонс был избран мэром Толидо (избран
большинством голосов республиканцев). В 1899 году он был переизбран
как независимый кандидат, баллотировался на пост губернатора и
проиграл, затем опять стал мэром в 1901 году и умер в 1904 во время
четвертого срока на этом посту. В ходе своей реформаторской деятельности Джонс
179
Джеффри Уотлз. Золотое правило
участвовал во многих серьезных политических баталиях.
Принципиальными для него были следующие вопросы «(1) требование партийной
независимости; (2) самоуправление; (3) компания по установлению
строгого общественного контроля над трамвайной корпорацией»29. Ненадолго
Джонс снискал национальную известность, но подобно Уитмену, он
отвергал общепринятые представления о приличиях и условностях. Он
заменил дубинки полицейских на более легкие трости и требовал, чтобы
полицейские использовали их эффективно, но не агрессивно; его
критиковали за чрезмерную мягкость в применении законов30. Джонсу
«Золотое правило» так и не удалось воплотить мечты в реальности.
В законодательных вопросах... Джонс потерпел поражение из-за
непреодолимых политических препятствий. Проведению реформ
серьезно препятствовали авторитеты штата, влиятельные группы давления,
трудности создавала беспартийность Джонса. Но даже если бы всего
этого не было, Джонс столкнулся бы с проблемой воплощения идеи
кооперативного содружества, поскольку предварительно не провел
четкого различия между свободным предпринимательством и
общественной собственностью. По причине ограниченности экономических
познаний он не смог продумать переход от общества конкуренции к
обществу кооперации31.
Тем не менее Джонса считали лидером среди христианских
социальных реформаторов того времени за силу личности, мужественную
непосредственность и за его существенный вклад в неспокойную сферу
промышленности и политики.
От религиозной этики к этике бизнеса: Артур Нэш
Две позиции в американском движении в поддержку Золотого
правила представляли Артур Нэш (Nash) (1870-1927) и Дж.С. Пенни (Penney)
(1875-1971). Каждый из них написал автобиографию. Будучи
успешными христианскими лидерами в бизнесе, они давали советы в отношении
практических, моральных и духовных принципов жизни, которые были
проверены в их личном опыте участия в конкурентной сфере32. Нэш,
история которого приводится здесь более подробно, в годы до и после Первой
мировой войны оказался вовлеченным в социальную драму городского
христианства. Его приверженность Золотому правилу на практике с
самого начала определялась религиозными мотивами. Пенни, напротив, был
человеком традиционным, жителем сельской местности и маленького
города, он следовал Золотому правилу как моральному принципу и добился
180
Золотое Правило отцовства Бога и братства человека
успеха в бизнесе без всякой религиозной мотивации еще до того, как в его
жизни случилось евангельское обращение.
Отделена ли религиозная сфера от сферы деловой активности? Или
между религиозностью человека и тем, как он ведет свой бизнес,
должна существовать связь? Поскольку мост между религией и бизнесом
построили те, кто руководствовался прежде всего религиозными
мотивами, оказалось, что он не кажется надежным тем, кто руководствовался
прежде всего мотивами экономическими. В некоторых случаях
переплетение религиозных и коммерческих идей приводило к двусмысленности,
которая оказывалась предметом циничной интерпретации. Если в
популярном бестселлере 1924 года Брюса Бартона (Barton) «Человек,
которого никто не знает» Иисус мог быть представлен в качестве величайшего в
истории рекламодателя и продавца, то коммерческие обозреватели
также могли продвигать религию в качестве стимула, способного вдохновить
человека на такое ведение отношений, которое способствовало бы
процветанию. Многие противники религии придавали своим предприятиям
видимость религиозного идеализма.
Хотя на убежденность Артура Нэша в очевидной практической
ценности религиозных принципов иногда влияли подъем или спад в
бизнесе, он оставался одним из самых искренних приверженцев Золотого
правила как основания организации отношений в бизнесе. Нэш родился в
деревенской избе в Индиане в 1870 году, был старшим из девяти детей у
строгих родителей — адвентистов седьмого дня. Он отзывался о своих
родителях как людях «суровой, несгибаемой бескомпромиссной» веры и
«сильного, безупречного характера»33. Он получал образование в
адвентистских школах и в семинарии, потом его послали в Детройт учителем
в школу для адвентистских священников и миссионеров. Его отказ
держаться конфессиональных рамок привел к конфликту и к первому
разрыву с христианством34.
Нэш уехал из Детройта и не возвращался туда несколько лет. По
возвращению же был поражен тяжелым положением безработных и при
поддержке других людей смог открыть прачечную, обеспечив многих
бедняков работой. Прихожане стали посылать ему свои сбережения. Он
встретил христианку, которая стала его женой и матерью троих его
детей. Она убедила Нэша в том, что его критика христианства касалась не
религии Иисуса, а того, что ей должным образом не следовали.
Вдохновленный, Нэш вновь стал священником в Церкви Учеников Христа.
Однако после того, как на похоронной церемонии он превозносил достоинства
весьма уважаемого, но не принадлежавшего ни к какому вероисповеда-
181
Джеффри Уотлз. Золотое правило
нию человека, его попросили покинуть пост. Затем чтобы поддерживать
свою семью, Нэш нашел работу по продаже одежды и выполнял свою
работу очень хорошо. В 1909 он переехал в Коламбус (Огайо), где занялся
производством мужской одежды, начал процветать, однако во время
наводнения 1913 года потерял почти все. Затем он переехал в Цинциннати,
где смог в 1916 году организовать Компанию А. Нэша по пошиву
костюмов на заказ для индивидуальных клиентов, имея в качестве начального
капитала шестьдесят тысяч долларов. Вскоре после заключения
перемирия, он приобрел право собственности на небольшую мастерскую, в
которой шил одежду по договору.
Затем случилось важное событие, составляющее смысл всего этого
повествования. Нэш принял хромающий бизнес, хозяин которого арендовал
площадь в здании компании Нэша. Арендатор запустил в Цинциннати
предприятие по пошиву одежды (в депрессивной в то время сфере
промышленности) с тяжелыми условиями труда. Когда пришло время
начислять заработную плату, Нэш понял, что некоторые незащищенные
группы зарабатывали всего четыре доллара в неделю. Еще совсем недавно его
поразил тот образ мира, который возможно воплотить, если люди всего
лишь будут жить по Золотому правилу. Он выступал с речами на эту тему
и думал о существенном повышении заработной платы на предприятии,
но его сын, вернувшийся с войны в Европе разочарованным,
сопротивлялся этой идее. Они потеряли четыре тысячи долларов за
предшествующий финансовый год, но Нэш решил, что он скорее закроет мастерскую,
чем будет принуждать людей работать в бизнесе по пошиву одежды.
Акционеры согласились с закрытием компании, а Нэш согласился
возместить их потери, при этом он принял решение платить им прожиточный
минимум, пока они не вышли из бизнеса. Он собирался вложить
оставшийся капитал, каким бы он ни был, в качестве первого взноса в покупку
фермы, работая на которой, он по крайней мере будет получать
удовлетворение от честного заработка. Нэш объявил свое решение небольшой
группе рабочих. Его речь стоит процитировать полностью:
«Друзья, у вас не было сомнений, когда мы купили эту мастерскую и я
пришел познакомиться с вами. И конечно, вы слышали о моих
выступлениях во время войны, посвященных Братству и Золотому
Правилу, в которых я защищал христианство и настаивал на его связанности
с моей концепцией подлинной демократии. И теперь я собираюсь
немного поговорить с вами. Во-первых, я хочу, чтобы вы знали, что
Братство для меня реальность. Вы все — мои братья и сестры, как и я, дети
того же самого великого Отца, — имеете право на ту же справедли-
182
Золотое Правило отцовства Бога и братства человека
вость и честное отношение, каких я хочу для себя. И пока мы
работаем в мастерской [что для меня означает еще месяца три-четыре], я буду
относиться к вам с Божьей помощью, как к своим братьям и сестрам, и
Золотое правило будет нашим единственным основным законом. Это
означает: во всем, как я хочу, чтобы вы поступали со мной, окажись я
на вашем месте, я буду так поступать и с вами. Теперь, поскольку не
знаю каждого из вас лично, я бы хотел, чтобы вы поднимали руки,
когда я буду называть ваши имена».
Я прочитал первое имя. Под ним было написано: Пришивание
пуговиц — $4 в неделю. Я смотрел прямо перед собой на небольшую группу
людей и не видел ни одной руки. Потом я посмотрел направо и увидел
пожилую леди, поднявшую дрожащую руку. Сначала я не мог
говорить, поскольку почти мгновенно лицо моей собственной матери
возникло между этой пожилой леди и мной. Я думал, что моя мать
могла оказаться в такой же ситуации и о том, что в таких обстоятельствах
я бы захотел что-нибудь сделать для нее. Я не знал, что сказать,
поскольку понимал, что пока буду работать в мастерской после согласия
возместить все убытки, вызванные ликвидацией компании, я не
смогу повысить зарплату работникам в достаточной мере. Мне казалось,
что мой очевидный долг требует сохранить сбережения для
мальчиков, которые вернулись домой с военной службы и для дочери, только
что поступившей в университет. Но я смотрел на пожилую леди и
видел только свою мать. Наконец, я выпалил: «Я не знаю, сколько стоит
пришивать пуговицы, я никогда не пришивал пуговицы. Но ваши
зарплаты для начала будут $12 долларов в неделю» 35.
Нэш шел по списку, на 300 процентов повышая зарплату тем, кто
зарабатывал меньше всех, а самые высокие зарплаты поднимая от 18 до 27
долларов. Этот поступок был совершен не под влиянием порыва, а при
ясном понимании того, что все эти деньги будут взяты из тех, которые
он должен вложить в ферму. На протяжении последующих месяцев он
не уделял внимания бизнесу по пошиву одежды, но когда потребовалось
оценить финансовое положение, он был удивлен: их малый бизнес вырос
в три раза по сравнению с предыдущим годом. Затем Нэш узнал, что
после его небольшой речи итальянский гладильщик признал, что если бы он
был боссом, выступил бы подобным образом перед своими работниками
и поднял бы им заработную плату, он бы хотел, чтобы они «трудились, как
проклятые». Но именно так и трудились работники Нэша. Вскоре
мастерская получила заказов больше, чем могла выполнить. Вдохновленный,
Нэш превратил свой бизнес в лабораторию по применению Золотого
правила и его бизнес процветал36.
183
Джеффри Уотлз. Золотое правило
Ориентация Нэша на Золотое правило стала причиной многих
изменений в его бизнесе37. Он предложил программу участия работников в
прибыли компании, работники приняли решение получать прибыль в
форме более высокой заработной платы. К 1923 году рабочие владели почти
половиной всех акций компании. Наиболее высоко оплачиваемые
работники обратились с ходатайством увеличивать долю выплат исходя не
из размера заработной платы, а из количества отработанного времени.
«Таким образом, более высокооплачиваемые работники, по своему
собственному почину отказались от претензий на значительную сумму денег
для того, чтобы низкооплачиваемые работники, которые больше
нуждались, могли получать больше»38. Нэш продолжал повышать заработную
плату, ограничивая прибыль капитала до семи процентов, и
реинвестировал остальную прибыль в расширение бизнеса. Он жил просто.
Когда Нэш предложил не выплачивать премии тем, кто работал менее шести
месяцев (поскольку работник приходил на короткое время и уходил
сразу после получения премии), рабочие не соглашались, настаивая на том,
что Золотое правило предполагает искреннюю мотивацию в каждом
работнике, и они победили. Нэш и рабочие договорились, что потребитель
должен участвовать в установлении цен, и поэтому их цены были
существенно ниже, чем у других (от шестнадцати до двадцати девяти долларов
за костюм, а у других — от пятидесяти до ста). Они также договорились
возвращать сверхприбыли постоянным клиентам в форме более
качественных товаров и дополнительной отделки. Во время безработицы они
предложили сократить зарплату и создать дополнительные рабочие места
для безработных в Цинциннати. У них было много солнечного света,
свежего воздуха и здоровая система парового отопления, они перестроили
свой завод в соответствии с графиком, который сами приняли. Рабочая
неделя была сокращена до сорока часов, Нэш решительно выступал
против сверхурочной работы. Каждое изменение было предложено кем-то из
рабочих или всесторонне обсуждалось на собрании компании. Нэш
поддерживал профсоюзы, на его предприятии было единогласно принято
решение не изготавливать одежду для предприятия, выступающего против
профсоюза, они искоса смотрели на тех, кто занимал рабочее место
бастующего. Однако сам Нэш считал, что существует лучший способ защитить
права рабочих, и на его заводе не было профсоюза. Рабочих Нэша
посетил опытный инспектор, он решил, что наблюдает сдельную работу,
настолько быстрым был труд, но эти люди работали на условиях почасовой
оплаты. Впрочем, в одной комнате рабочие проявляли исключительное
усердие в отношении своей работы, и инспектор был уверен, что они ра-
184
Золотое Правило отцовства Бога и братства человека
ботают на условиях почасовой оплаты, в действительности же они были
единственными, кто получал сдельную зарплату. Даже в трудные
экономические времена их бизнес продолжал рост с приблизительно $132000 в
1918 году до $ 3750000 в 1922 году.
Нэш приобрел широкую известность и в 1923 году опубликовал
автобиографию, в которой провозглашал Золотое правило кардинальным
принципом, рассказывал о своем пути к успеху и привел два
комментария-признательности39. После блистательного описания своего
духовного, социального и материального успеха, бывший проповедник наконец
обрел национальную трибуну, которую у него уже нельзя было отнять.
Из посмертного издания книги 1930 года, подготовленного
помощником Нэша, мы узнаем остальную часть истории. Став известным, Нэш
Золотое Правило взял на себя тяжелую задачу — он много ездил,
произносил речи, и в течении четырех последних лет его жизни бизнес, ставший
достаточно крупным, не мог поддерживать изначальный дух на
прежнем уровне. Поскольку Нэш нанял на работу не несколько сотен, а 140000
работников, мотив служения уже не был таким искренним, как раньше.
Ранее, по оценкам Нэша, 90 процентов рабочих воплощали в себе дух
предприятия, а другие 10 процентов беззаветно работали рядом с ними.
Теперь же некоторые люди стали пользоваться отсутствием жесткой
системы контроля, а некоторые нижестоящие руководители не успевали за
своим лидером. Пока Нэш был в отъезде и проводил большую часть
времени, выступая на клубных ужинах, церковных и профсоюзных
собраниях, перед торговыми палатами, фаворитизм, дискриминация и слабая
квалификация стали заметными, моральный дух ослабевал.
Нэш смог разрешить эту проблему, и признание этого факта
способствовало распространению его философии управления. Сначала он
обратился к группе священнослужителей и предложил им исследовать
каждый этап его деятельности и сообщить о любой ситуации, в которой
учение Христа могло быть применено лучше. Они отказались, полагаясь
на его богатый опыт в бизнесе. В конце концов он решил обратиться к
профсоюзу. До этого Нэш хотя и сочувственно относился к
профсоюзному движению, все-таки старался заботиться о своих рабочих настолько
хорошо, чтобы они не чувствовали потребности в профсоюзе. В течении
предшествующих десяти лет враждебность между трудом и
управлением, особенно в швейной промышленности, была достаточно сильной.
Однако теперь, в декабре 1925 Нэш обратился к Объединенному профсоюзу
швейной и текстильной промышленности, последовательно
содействовавшему профессиональному мастерству и благосостоянию рабочих. Тех-
185
Джеффри Уотлз. Золотое правило
ническая компетентность профсоюза, которую Нэш раньше отвергал как
безжизненную, оказалась наиболее полезной. Были введены новые
методы бухгалтерского учета, управления имуществом и финансовых
отношений. Таким образом были внедрены многие технические методы научного
управления, к которым раньше Нэш относился пренебрежительно,
поскольку считал их механическим заменителем человеческого
сотрудничества, он понял, что в действительности эти методы обеспечивают
реальное распространение и применение Золотого правила. Бизнес пережил
спад и стал сильнее, чем когда-либо; объем продаж за 1926 год
составил четырнадцать миллионов долларов. Рабочим принадлежала большая
часть акций. Стало очевидно, что руководствуясь главным своим
желанием — следовать Золотому правилу, Нэш самостоятельно не мог
распознавать каждый шаг, который необходимо было предпринимать в
продвижении вперед. Он нуждался в профсоюзе, который показал ему, что методы,
применению которых он противился, в действительности были
необходимы для реализации его собственных целей. Тем не менее, именно
следуя Золотому правилу, Нэш осознал важность профсоюза и таким
образом принял идеи, которые ранее отвергал во имя правила.
Он основал «Журнал Нэша» для публикации популярных,
вдохновляющих жемчужин мудрости, редакционных статей для
бизнес-консультирования, освещения новостей компании и мировых новостей. В одном из
редких своих выступлений философского характера, Нэш ответил на
статью, в которой успех его компании объяснялся применением Золотого
правила в совокупности с другими факторами принятия решения в
бизнесе. Он подверг критике разделение Золотого правила и обоснованного
решения в бизнесе.
Чтобы всецело следовать Золотому Правилу, бизнесмен сначала
вынужден закупить свой товар, руководствуясь Золотым Правилом в
своих отношениях с продавцом, точно так же он руководствуется
Золотым Правилом, совершая закупки для своих клиентов. Мысль,
которую я хочу выразить, состоит в том, что большую часть религиозных и
духовных соображений мы погрузили в болотистые пучины
сентиментализма. Усилия церкви в прошлом не были в должной мере
направлены на образование мужчин и женщин, на обеспечение их
подготовленности к широкой и полной жизни. Каким бы ни был успех компании А.
Нэша в следовании Золотому Правилу, этот успех пришел, поскольку
у нас было достаточно знания о бизнесе, благодаря которому мы
могли именно так следовать Золотому Правилу. Всегда, когда нам не
удавалось осуществить самое благородное и глубокое решение в бизнесе, это
186
Золотое Правило отцовства Бога и братства человека
происходило из-за того, что нам не хватало проницательности для
понимания обязанности в соответствии с Золотым Правилом...
Другими словами, совершенное и безошибочное следование Золотому
Правилу требует безошибочного мышления и непоколебимого мужества40.
Книга Нэша показала, что религия нуждается в общественно
эффективной практике применения Золотого правила. Любой приемлемый
экономический успех должен основываться не на манипуляции, направленной
на утоление жажды выгоды, а на добрых отношениях всех вовлеченных
людей. Поступки в соответствии с Золотым правилом необходимы для
процветания делового предприятия и общественных отношений, в
которые он включен, поскольку правило стимулирует совершенствование
служения. Применение правила в бизнесе нельзя рассматривать как путь
к самоубийству, правило часто помогает достижению успеха.
Религиозная мотивация обычно необходима для стимулирования практики
искреннего следования Золотому правилу. Следовательно, религия имеет
существенное значение для процветания бизнеса и, значит, для
процветания общества и цивилизации. Коротко говоря, Нэш видел в правиле
символ своих христианских идеалов братства и служения, а также метод для
выявления новых способов доброго отношения к своим рабочим и
клиентам.
От этики бизнеса к религиозной этике: Дж.К. Пенни
В свои юные годы Дж.К. Пенни воспринимал Золотое правило скорее
как символ суровой, назидательной, жертвенной морали своего
«праведного и самоотверженного» отца, нежели как символ духовного примера
его «бескорыстной кроткой матери» 41.
Сын примитивного баптиста42 (и внук священника), третий ребенок43
из двенадцати детей (шестеро из которых дожили до взрослого возраста),
выросший на ферме Пенни вспоминает, что учился самостоятельности с
восьми лет, поскольку должен был сам зарабатывать деньги на одежду. Он
исполнял поручения, он разводил свиней. Но когда соседи пожаловались
на запах, отец запретил ему разводить свиней — первый урок по
неприятным последствиям жизни по Золотому правилу. Мальчик стал
выращивать арбузы, для защиты своего урожая последние ночи перед уборкой он
провел в поле с собакой и с дробовиком. Он повез арбузы на окружную
ярмарку и поставил свой фургон близко к месту, где множество людей
входило на ярмарку. Торговля уже была оживленной, когда отец прервал
его и приказал сворачиваться и ехать домой. Парень невольно нарушил
норму торговли по отношению к другим торговцам, которые расположи-
187
Джеффри Уотлз. Золотое правило
лись внутри ярмарки и заплатили за лицензию, дающую право торговать.
Это был второй суровый урок в связи с Золотым правилом.
Следующий этап жизни Пенни по Золотому правилу относится к его
первым годам в бизнесе. Он учился продавать одежду, ткани и швейные
принадлежности. «Я концентрировался на двух моментах: на знании
ассортимента, того, что где находится и на предоставлении покупателю
наилучшего обслуживания и качества, при этом я получал лишь небольшую
прибыль с каждой продажи. Я был особенно заинтересован в идее
владения магазином, торгующим старыми запасами»44. Пенни учился тому, что
значит «улучшение обслуживания и качества, с женской точки зрения»
45. Он держался вдали от крупных городов, чувствуя, что знает «как быть
ближе к жизни людей в небольших городах, изучая их потребности,
предпочтения, и как соответствующим образом служить им»46. Ему нравилось
работать там, где сам он и те, кто с ним работал, «понимали соседей так
же легко, как они могли понять нас» 47. В 1902 году Пенни открыл
магазин в Кеммерере (Вайоминг) с вывеской «Магазин Золотое Правило». Он
работал вместе с женой сначала без всякой помощи, они работали
много, слишком много, как вспоминает Пенни, с раннего утра до позднего
вечера, семь дней в неделю. Они строго следовали Золотому правилу, были
чрезвычайно экономны и разбогатели. Когда они начали нанимать людей,
Пенни никогда не брал на работу тех, у кого не было «абсолютной веры
в Высшее существо», он отбирал людей «с характером, полных
вдохновения и энергии» 48. У него были большие амбиции: «Служа нашим
покупателям, мы создадим в них тот источник искрящейся доброй воли, которая
будет пробуждать в них желание помогать нам служить им» 49.
Последний период его жизни был отмечен религиозным обращением.
Постоянно терзаемый собственным поверхностным отношением к
религии, он был не в состоянии полностью убедить себя в том, что «человеку
достаточно вести моральную, правильную жизнь» 50. Пенни было
пятьдесят восемь лет, он чрезвычайно много тратил на благотворительность, и
когда грянула Великая депрессия, этот процветающий, успешный человек
оказался доведенным до банкротства, до алкоголизма и отчаяния. Через
евангелическую миссию в Нью Йорке он обрел Бога самым светлым,
наилучшим способом и поэтому мог по-новому говорить о Золотом правиле.
«От наших духовных истоков берут начало наши способности к
бескорыстию» 51. Пенни заявил, что мир должен быть преобразован, он будет
преобразован и он может быть преобразован только через практику
Золотого правила, вдохновленную духовными мотивами, через служение всем
людям как своим ближним.
188
Золотое Правило отцовства Бога и братства человека
С ростом цивилизации и расширением горизонтов определение
«братства» становилось более точным, и люди постепенно стали понимать
Золотое правило как фундаментальный принцип, уместный во всех
видах отношений. В прежние периоды бизнес определяли как секуляр-
ный, а служение — как религиозное. По мере того, как мы видели, что
между секулярным и религиозным не существует никакой границы,
формировалось общественное понимание того, что Золотое правило
для бизнеса значит столько же, сколько и для других видов
человеческих отношений52.
Таким образом Пенни, как Нэш и Джонс, был приверженцем
религиозной концепции братства — основания полноценной практики
Золотого правила.
Заключение
Золотое правило использовалось для поддержания солидарности, для
утверждения человеческого достоинства и для выражения религиозного
опыта на планете, богатой разнообразием и нуждающейся в
объединяющих идеалах. Вопреки безрассудствам некоторых энтузиастов, правило,
разъясненное с помощью евангелия отцовства Бога и братства человека,
выстояло в столкновении религиозного идеализма и научного
реализма. Эволюция подразумевает не только прогресс, но и борьбу. Не
только идеализм нуждается в реализме для действенности идеалов, но и
реализм нуждается в идеализме, чтобы соответствовать прогрессивному
миру. Тот факт, что правило ставило в центр опыт согласия
представителей различных религий, и тот факт, что риторика Золотого правила могла
использоваться в качестве эффективного средства обновления, внушали
надежду на моральное чувство в человеческом сердце и на
зарождающееся духовное сообщество. Как же в таком случае Золотое правило должно
применяться на практике? Не существует формулы, с помощью которой
можно было бы выявить степень доминирования мотива служения над
обоснованным личным интересом. Не существует формулы для
определения того, когда именно результат самопожертвования будет
наибольшим. Золотое правило не может служить заменой талантливому
руководству, хотя может установить моральный ориентир для одухотворенного
руководства и командной работы.
Высмеивание безрассудств идеализма или разоблачение вопиющих
проявлений ограниченности реализма могут привести к тому, что люди
станут еще более циничными в оценках возможности объединения
идеализма и реализма. Приведенные здесь биографии демонстрируют пре-
189
Джеффри Уотлз. Золотое правило
одоление цинизма, они показывают, как люди, рискнувшие относиться
к другим так, как они хотели бы, чтобы другие относились к ним,
нашли свой путь. Артур Нэш обнаружил, что повышение зарплат, которое
было очевидно жертвенным поступком, обернулось выгодным для него
откликом рабочих, их предприятие, которое соединило в себе
религиозное и моральное развитие с прогрессом в бизнесе, привлекло внимание
всей страны. Дж.К. Пенни рассматривал правило как моральное
ограничение, налагаемое на стремление к выгоде, а также как принцип
служения. В конце он также писал о братстве, вдохновленном религиозными
мотивами. Сэмюэл Джонс, несмотря на относительный экономический и
политический успех, продолжал стремиться (иногда неблагоразумно) к
достижению не достижимых для него общественных и личных целей. Его
чувство болезненности жизненных противоречий было гораздо острее,
чем у Пенни или Нэша. Нэш и Пенни показали, что индивид и компания
могут процветать, будучи принципиальными приверженцами правила.
Однако Джонс, также показал, что до общества, преображенного
практикой применения правила, еще очень далеко.
Примечания
1 В силу важности религиозного представления о семье в этой главе и в
книге в целом, здесь уместно привести пространное критическое замечание в
отношении социально-психологической природы данного представления.
Исторический реализм свидетельствует о том, что социально-психологические проблемы
влияли на теологию отцовства Бога и братства человека в Америке. Жанет Фиш-
берн в книге «Отцовство Бога и викторианская семья: социальное евангелие в
Америке» (1980) показывает, что в религиозной доктрине учитывались тревоги
и конфликты людей того поколения. Могло показаться, что Золотое правило в
версии Евангелия от Матфея короля Якова было адресовано прежде всего
мужчинам: «Итак во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди (men), так
поступайте и вы с ними, ибо в этом закон и пророки». Тем не менее, викториан-
цы считали мужчин и женщин абсолютно «равными», поскольку они обладали
комплементарными способностями в своих специфических сферах жизни.
Женщинам в большей степени приписывали интуитивную способность,
моральность и духовность, а мужчинам — способность к ведению битв в публичной
сфере (Fishburn J.R The Fatherhood of God and the Victorian Family. Philadelphia:
Fortress.l981.P. 27n).
Однако обретение совершенной мужественности в тот период стало более
сложным, и семейная жизнь приносила меньшее удовлетворение. По поводу
среднего класса в Чикаго в 1870-е и 1880-е Ричард Сеннетт (Sennett) пишет:
Нуклеарная семья использовалась скорее как укрытие от города, нежели
механизм адаптации. Поэтому данная форма семьи разрушала власть отца,
заманивала в дом, где доминировала мать, и подрывала шансы сыновей на социальную
мобильность. Во времена кризиса крепкие нуклеарные семьи были
абсолютно не приспособлены к решению проблем, связанных с городским насилием и
с неопределенным опасением социального распада (Цит. по: Hareven Т.К. The
190
Золотое Правило отцовства Бога и братства человека
history of the family as an interdisciplinary field // The Family in History, ed.
Theodore K. Rabb and R.I. Rotberg. New York: Harper & Row. 1971. P. 221).
Питер Дж. Файлин пишет, что на рубеже веков мужчины осознавали,
насколько невероятно сложно «быть мужчиной» {Filene P.G. Him/Her/Self [Ch. 3.
Man and Manliness]. 2nd ed. Baltimore: Johns Hopkins University Press. 1986. P.
69-93). Идеал мужественности предполагал индивида с превосходным
самообладанием, достигшего успеха праведными средствами, руководящего семьей
благожелательно и справедливо. Но работа уводила мужчину из дома и
отнимала у него все больше времени, при этом в экономическом плане была менее
выгодной, удовлетворение, которое она приносила, далеко не соответствовало
популярному образу «деятельной жизни», которую отстаивал Теодор Рузвельт,
— жизни, наполненной силой, воинственно настроенной и победоносной. 1890-
е видели культ Наполеона в популярных журналах. Лютер X. Гулик (Gulick) с
издательством YMCA популяризировал атлетичное «мускулистое христианство»,
в котором «тренировка на матах и брусьях, или участие в недавно изобретенной
игре — баскетболе [будет развивать] альтруизм, способность к кооперации и
самоконтролю». Посмотрите на Иисуса, — советует Гулик, — если вам нужен
пример «величавой мужественности» (цит. по: Filene RG. Him/Her/Self. P. 75).
Между тем, женщины становятся сильнее, вдохновленные романами середины XIX
в., в которых превозносилась их способность совершенствовать себя и
общество. Женщины оказались вовлеченными в кампании против пороков, которые
в разной степени ассоциировались с мужчинами. Их развивающаяся
сексуальность иногда воспринималась как угроза мужскому здоровью и
сбалансированности мужских энергий (Ibid. P. 92). Более того, промышленная революция
открыла женщинам альтернативу домашней жизни; в 1921 году они обрели право
голосовать, это была эра прогресса для женщин. Так что, согласно Фишберн,
понятно, что в представлении тех, кто не смог подтвердить свою
мужественность экономическим успехом, героические идеалы проповедников социального
евангелия боролись с женоподобным образом христианства (Fishbum J.F. The
Fatherhood of God and the Victorian Family. P. 165-166).
Фишберн дает следующее объяснение: в описании проповедников
социального евангелия Бог есть имманентный источник естественного порядка,
эволюционного прогресса и морального закона, а также источник материнского
прощения: «Богу отцу, который создал, поддерживает, любит и прощает,
соответствуют два уровня викторианского брака. Бог обладает мужскими
способностями производства потомства, обеспечения средствами существования и
женской добродетелью чистой любви» {Fishburn J.F The Fatherhood of God and the
Victorian Family. P. 141). Бога понимали так, что он благодаря свету своего
вечного духа, заботится о каждом человеке, помогает ему в борьбе с искушением.
В любой ситуации, требующей совершения поступка, интуитивное понимание
того, что следует делать, и способность осуществить это, будут даны человеку
изнутри, силой духа Иисуса (Ibid. P. 167). Таким образом, людей «убеждают в
том, что они дети личного Бога, к нему они могут обратиться с молитвой о
покое и поддержке в их тяжелой работе, в исполнении моральных требований и
преодолении жизненных невзгод» (Ibid. P. 141). Религиозный самоанализ ушел
в прошлое, поскольку согласно новому представлению о Боге, кальвинистская
доктрина судящего, наказывающего Бога соответствовала менее развитым
этапам человеческой истории.
Новый образ божественного Отца, полностью лишенного авторитарной
верховной власти, согласно Фишберн, мог быть следствием протеста против су-
191
Джеффри Уотлз. Золотое правило
ровости отцов в ранний викторианский период (Р. 161). Провозглашение
отцовства Бога и братства человека символизировало «"новое" мировоззрение
многочисленного амбициозного американского среднего класса» (Ibid. P. 89,
162-163). По мнению Фишберн, согласие Раушенбуша с ценностями среднего
класса стало в конечном итоге причиной утраты для него какой-либо реальной
возможности изменить общество (Ibid. P. 175). Однако, представителями
низшего класса образ семьи воспринимался иначе. Для них Отец был Богом
справедливости в соответствии с моделью того Бога, который наказал фараона и вывел
народ Моисея из Египта.
В практике социального евангелия «исходили из того, что дух любви и
братства, усвоенный в крепкой любящей семье, естественным образом
изливается из семьи» в американское общество, а из него — в остальной мир (Ibid. 23).
Фишберн подробно описывает широкое применение выражения «отцовство
Бога» лидерами тред-юнионов и политиками; смешение между царством Бога
и перстом судьбы (идеей, согласно которой Америке несомненно
предначертано управлять миром). С социальным евангелием иногда связывали расовые
доктрины (Ibid. 15, 90). Реформированию Америки и обсуждению значения
Америки для других народов иногда уделяли больше внимания, чем отношению с
Богом, которое стало рассматриваться как средство достижения цели.
Следовательно, можно сказать, что в провозглашении отцовства Бога и братства
человека чрезмерный акцент на связи развитой религии с развитой цивилизацией
затмевал то самое духовное равенство человечества, для выражения которого и
было предназначено социальное евангелие.
Фишберн критикует сторонников социального евангелия за смешение лучших
опытов семейной жизни с божественным идеалом. Понимание
трансцендентности Бога и различия между Богом и историческим процессом утрачивается.
В богословском смысле своим понятием Бога Раушенбуш «сводит религиозный
символ к метафоре». Подобным образом возможность данного понятия указать
на нечто большее, чем оно способно выразить, потеряна: «аналогия
превращается в тождество» (Ibid. 171). Другими словами, рассматривать отеческое
понятие Бога как метафору означает представлять сначала человеческого отца, а
затем переносить этот образ на Бога. Думать подобным образом значит думать о
Боге как об образце, несовершенно выражаемом человеческими отцами и
отцовство Бога рассматривать как образец, несовершенно выражаемом
человеческими отцами (ср.: Rolnick Ph.A. Analogical Possibilities. Academy Series. Atlanta:
Scholars, 1993). Символ выражает больше, чем могут объяснить общественные
науки, философия и богословие.
2 «Ода к радости»/ Пер. на рус. В.П.Коломийцева [Прим. пер.]
3 См. Толстой Л.Н. Что такое искусство? // Толстой Л.Н. Собр. соч. в 22 т. М.:
Художественная литература, 1983. Т. 15.
4 Ричль находил, что Кант "первый воспринял высшую значимость для этики
"Царства Божего" как объединения людей, связанных законами добродетели»
(цит. по: Welch С. Protestant Thought in the Nineteenth Century. 2 vols. New Haven:
Yale University Press. 1972-1985). Ричль развивал модернизированное
лютеранство, в котором излечение Богом греха и вины человека (оправдание) открывает
верующему универсальную любовь к ближнему (примирение).
5 Harnack A. What Is Christianity? / Tr. Th. Baily Saunders. Harper Torchbooks. New
York: Harper & Row, 1957.
6 Это было ясно уже по приветственному слову С.С. Бонни (Bonny): «Мы стре-
192
Золотое Правило отцовства Бога и братства человека
мимся на этом конгрессе объединить все религии в противостоянии неверию;
сделать Золотое правило основанием этого союза и продемонстрировать миру
действительное единство многих религий в благих делах религиозной жизни
(Neely F. T. Nelly s History of the Parliament of Religions and Religious Congresses
at the Worlds Columbian Exposition. Ed. Walter R. Houghton. Chicago: F.T.Neely.
1894. P. 40). Епископ Арнетт (Arnett) Африканской методистской епископальной
церкви уповал на освобождение Африки, «главными в которой будут религия,
мораль, образование и умеренность, признание отцовства Бога и оратства
человека; а десять заповедей и Золотое правило будут правилом жизни в великих
республиках освобожденной Африки» (Ibid. P. 70; Арнетт вновь обращается к
правилу на с. 155).
7 См.: Neely ET. Nellys History of the Parliament of Religions and Religious
Congresses at the Worlds Columbian Exposition. P. 150 (конфуцианство); р. 147,
213, 376-377 (иудаизм); р. 40, 69, 70, 196, 285, 645, 687, 843 (христианство).
Гарвардский профессор Д.Дж. Лион (Lyon) в своем выступлении «Иудейский вклад
в цивилизацию» сказал «Наша церковь и христианские благотворительные дела
— не что иное, как воплощение Золотого правила по формулировке иудея»
(Ibid. P. 377). Среди причин того, почему можно ожидать постепенного
утверждения христианства в Японии, Нобута Кисимото (Kishimoto) называет
следующую: «согласно фундаментальному учению, христианство учит любить Бога и
любить человека. Золотое правило — венец христианства и не потому, что оно
было создано Христом — этому правилу учили Будда и Лаоцзы задолго до
Христа, а потому, что Он придал правилу надлежащее значение и в словах и в
своей жизни» (Цит. по: Neely ET. Nellys History of the Parliament of Religions and
Religious Congresses at the World s Columbian Exposition. P. 796).
8 Commager H.S. The American Mind. New Haven: Yale University Press. 1950. 13-
39.
9 Спенсер Г. Научные основания нравственности. Данные науки о
нравственности. Изд. 2-е. М.: ЛКИ, 2008. С. 222.
10 Там же. С. 215.
11 Там же. С. 221.
12 Джон Хей (Hay) в речи «Американская дипломатия». Цит. по: Huffman J.F.
John Hay, the poetic trumpet: The rhetoric of «the statesman of the golden rule». Ph.D.
diss. Michigan State University. 1966. P. 315. Согласно доктрине Монро, никакая
Европейская держава не может устанавливать сферу влияния в Америке.
13 Обсуждение параллельных разработок в английском и немецком богословии
см.: Welch С. Protestant Thought in the Nineteenth Century. 2 vol. New Haven: Yale
University Press, 1972-1985.
14 Smith G. The prospect of a moral interregnum // Atlantic Monthly 44, 1879, №
265. P. 629-642. Ричард Хофстадтер обобщает эту статью Смита:
Смит считает, что религия всегда служила основанием западного
морального кодекса; и со стороны позитивистов и агностиков было глупостью
рассчитывать на то, что когда в результате эволюции христианство будет
разрушено, гуманистические ценности христианской этики сохранятся.
В конце концов, Смит допускает, что можно разработать этику,
основанную на науке, но в настоящем наступит период отсутствия морали,
подобный тем, которые имели место ранее в периоды кризисов. Такой же период
был в эллинистическом мире после крушения в нем религии, вызванного
193
Джеффри Уотлз. Золотое правило
научным размышлением; другой имел место в Римском мире до того, как
возникло христианство и утвердило новое моральное основание; третье
крушение случилось в западной Европе, когда Ренессанс породил эпохи
Борджиа и Макиавелли, Гизов и Тюдоров; в конце концов, пуританизм в
Англии и контрреформация в католической церкви принесли моральную
стабильность. В настоящее время происходит другое религиозное
крушение:
Мы спрашиваем, к какому возможному результату приведет эта
революция в морали? Какой-то результат она будет иметь. Эволюция — это сила,
борьба за существование — это сила, естественный отбор — это сила...
Но что станет с братством человека и самой идеей человечества? (Цит по:
Hojfstadter R. The Age of Reform. New York: Knopf, 1955. P. 87).
15 В своей книге «Золотое правило в бизнесе» 1896 года Чарльз Флетчер Доул
(Dole) изложил свое представление, которое состояло в том, что правило
необходимо разумно применять в универсуме, где правит закон, что бизнесмену
в самом начале перспективного предприятия следует быть готовым к серьезной
моральной инвестиции, и что широкое признание правила ведет к
определенным последствиям:
При осуществлении огромного числа торговых сделок следует
придерживаться справедливости и думать о служении людям. Выигрыш от
нечестности ограничен и сопряжен с риском. Золотое правило, направленное на
максимальное благополучие людей, настолько фундаментально по своей
природе, что требует своего рода подчинения еще до того, как люди
осознали его смысл. Вполне возможно, что если бы все в Нью Йорке завтра
утром приняли Золотое правило, цифры, выражающие цены, стоимость
и прибыль, не претерпели бы слишком больших изменений. Вполне
вероятно, что услуги, оказываемые лишь немногими из нас, стоят больше, чем
мы за них получаем. Признание Золотого правила приведет к снижению
значительного количества источников пустых трат; и будет
способствовать увеличению того важного продукта, которым мы все живем;
благодаря признанию Золотого правила будут устранены определенные досадные
злоупотребления и несправедливости; а главный выигрыш получит
человечество, он состоит в обретении живого смысла нашего братства,
возвышающего обычные отношения торговли до уровня заботы учителя, врача,
поэта и художника, друга и патриота.
Дуглас Ферт Адресон рассказал историю пресвитерианского проповедника из
Сан Франциско Дж.Е. Скотта (Scott) (1836-1917), который половину своей
карьеры посвятил защите христианского социализма. Как многие из его
поколения, Скот мог критиковать современное индустриальное общество, опираясь
на свои воспоминания о жизни на семейной ферме и идеалы, определявшие эту
жизнь (Anderson D.E Presbyterians and the golden rule: The Christian Socialism of
J. E. Scott // American Presbyterians. 1989. № 67 ( 3). P. 234). Он отделял свою
позицию от марксистского социализма, и в своем неортодоксальном подходе
утверждал постепенный переход к общественному порядку, в котором будут
устранены конкуренция и неравное распределение. Он ооратился к
разумному среднему классу с посланием «Царство социализма». В этом царстве и будет
осуществляться Золотое правило (символизирующее идеалы Нагорной
Проповеди). Приоритеты Скотта — социальные, хотя он, в отличие от некоторых
других, оставивших свой духовный сан, сохранил свои обязанности как
религиозного служителя:
194
Золотое Правило отцовства Бога и братства человека
Представьте, что гигиеническому состоянию города нанесен ущерб в
результате плохой работы канализационной системы, улучшится ли сколько-
нибудь эта система от простого факта религиозной обращенности каждого
мужчины, женщина и ребенка? На фабрике внедрена новая машина,
которая сделает ненужной работу половины из тех, кто работал на этой
фабрике раньше. Получат ли эти люди новую работу в силу одного лишь факта
повсеместного индивидуального совершенствования или духовного
возрождения, станут ли они такими же независимыми и самодостаточными,
как раньше? Если бы все люди в южных государствах «возродились в вере»
до периода неповиновения, отменило бы это факт рабства в Африке? Эти,
и многие другие обстоятельства требуют «общественной реформы», а не
индивидуального совершенствования. Что сначала? Бандит никогда не
станет настоящим христианином, пока он не перестанет воровать, а он не
перестанет воровать, пока воровство считается респектабельным бизнесом
(Anderson D.E. Presbyterians and the golden rule: The Christian Socialism of
J. E. Scott // American Presbyterians. 1989. № 67 ( 3). P. 240).
О естественном и эффективном действии Золотого правила см.: Buzzell Rev.
G. W. Story of Good Will Institute and Golden Rule Farm Homes (год издания не
установлен).
16 Seward Th.F. The Golden Rule Brotherhood. New York: The G. R. Brotherhood. P.
7. (год издания не установлен)
17 Ibid. P. 39.
18 Neely ET. Nelly's History of the Parliament of Religions and Religious Congresses at
the World s Columbian Exposition. P. 509.
19 Seward Th.F The Golden Rule Brotherhood. P. 29.
20 Ibid. P. 55.
21 Reed H.H., Duckworth S Central Park. New York: Clarkson N. Potter. 1967. P. 46,
151-159.
22 Seward Th.F. The Golden Rule Brotherhood. P. 47.
23 Ibid. P. 41-43. В своем обращении к Парламенту религий Сильверман
сосредоточился на анти-иудаизме (Neely ET. Nellys History of the Parliament of Religions
and Religious Congresses at the Worlds Columbian Exposition. P. 636).
24 Simmons D.B. A Rhetorical History of Samuel «Golden Rule» Jones. Ph.D. diss.
Ohio University. 1981. P. 19. Херрон писал «Действительная проблема
вдохновения касается не способа обретения вдохновения святыми людьми в древности, а
того, существуют ли теперь святые люди, которые желают вдохновения и
готовы к самоотдаче в служении истине и справедливости» (цит. по: Frederick P.].
Knights of the Golden Rule. Lexington: University Press of Kentucky. 1976. P. 21).
25 Simmons D.B. A Rhetorical History of Samuel «Golden Rule» Jones. P. 23.
26 Ibid. P. 30.
27 Ibid. P. 29.
28 Smith RM. Beyond progressivism // Midwest Review. 1988. № 10. P. 49.
29 Simmons D.B. A Rhetorical History of Samuel «Golden Rule» Jones. P. 2.
30 Отношение Джонса к проституткам также порождало споры:
Когда городскую женщину арестовывали за кражу у клиента часов и
кошелька, Джонс допрашивал мужчину, затем, когда выяснялось, что обви-
195
Джеффри Уотлз. Золотое правило
нитель был респектабельным главой семейства, Джонс отказывался
слышать от него хотя бы одно слово против этой женщины, он просто говорил
ей: «Иди и погреши еще немного!». Затем мэр добавлял тихо «Порок
нельзя искоренить до тех пор, пока респектабельный человек не перестает
платить приличные деньги на его тайную поддержку. Затем он штрафовал
мужчину на десять долларов, по его собственному признанию, для
оказания публичному дому покровительства (цит. по: Simmons D.E. A Rhetorical
History of Samuel «Golden Rule» Jones. P. 43).
Джонс не подписывал законы, запрещающие азартные игры, и позволял
пивным работать по воскресеньям. Статистика показывала, что во время
пребывания Джонса на посту число преступлений снижалось, хотя причиной тому мог
быть тот факт, что, как вспоминал один судья, «они всегда находили то или иное
основание для того, чтобы отпустить обвиняемого». Арестованного за пьянство
бродягу освободили после того, как Джонс вдребезги разбил обнаруженный у
бродяги в кармане заряженный револьвер. Джонс говорил: «Я поступал по
отношению к несчастным мужчинам и женщинам, представшим передо мной
на этом суде, именно так, как я хотел бы, чтобы другой судья поступил по
отношению к моему сыну, если бы он был пьяницей или вором, или по
отношению к моей сестре или дочери, если бы она была проституткой {Simmons D.E. А
Rhetorical History of Samuel «Golden Rule» Jones. P. 61).
31 Обобщение Симмонсом исследования Марсии Каролин Каптур (Kaptur)
(См.: Simmons D.E. A Rhetorical History of Samuel «Golden Rule» Jones. P. 94).
32 Nash A. The Golden Rule in Business. 2nd ed. New York: Fleming H. Revell. [
1923] 1930 (второе издание 1930 года включает последнюю главу, добавленную
Филиппом И. Робертсом (Roberts), помощником Нэша); Penney J.С. Fifty Years
with the Golden Rule. New York: Harper. 1950.
33 Nash A. The Golden Rule in Business. P. lOf. Он подробно пишет о своей святой
матери и том, влиянии, которое она оказывала на него.
34 Изначальный опыт, определивший дальнейшее его становление, Нэш
приобрел, когда жил в Детройте. Этот опыт был связан с настоящим образцом для
подражания — женщиной, не принадлежавшей его церкви. Агнес Аркамбаль
(dArcambal) организовала реабилитационный центр для освободившихся
преступников, многие считали ее незаурядным жизнеутверждающим человеком.
Через несколько дней после ее смерти присматривающий за Нэшем священник
задал ему вопрос о том, возможно ли для этой женщины спасение. Нэш смело
отстаивал ее перспективы на жизнь вечную. Он оставил церковь еще до того,
как могло начаться заседание Оргкомитета конференции Учеников Христовых,
призванное рассмотреть его вопрос. Затем, полностью разочарованный, он
отказался от религии во второй раз, отмечая мимоходом в автобиографии, что
прошел через период «греха и деградации», в течении нескольких лет скитаясь
по всему Среднему Западу, перебиваясь то одной случайной работой, то другой
(Nash A. The Golden Rule in Business. P. 11).
Позже, в первые три года Первой мировой войны, он резко обвинял
христианство в том, что происходило в Европе. Затем в 1917 году его друг священник,
который планировал уехать из города на некоторое время, пригласил Нэша
прочитать воскресную проповедь вместо него. Священник предложил Нэшу
представить собранию критику христианства. При подготовке к своей диатрибе в
течение двух месяцев Нэш проводил интенсивные исследования и по-новому
открыл для себя жизнь и учение Иисуса. За годы учебы в семинарии он не смог
196
Золотое Правило отцовства Бога и братства человека
прийти к такому пониманию. Духовная реальность идеалов, которые он теперь
живо видел, облагородила его и придала ему внутреннюю силу.
35 Nash A. The Golden Rule in Business. P. 51-53.
36 В начале 1919 они начали производство и бизнес увеличился более, чем в два
раза по сравнению с предыдущим годом. В 1920 бизнес утроился. В 1921 бизнес
вырос на треть и они достигли пределов заводских мощностей. В 1922 бизнес
увеличился на 50 процентов и достиг трех миллионов долларов. Нэш внедрил
некоторые инновации в трудовые отношения и оказался на самом передовом
крае перспективного этического менеджмента.
37 Об инновациях в бизнесе, связанных с Золотым правилом, подробно
рассказывает в своем отчете Преп. Ф. Эрнст Джонсон — секретарь Комиссии Церкви
по Общественному служению Федерального Совета Церквей Христа в Америке.
См.: Nash A. The Golden Rule in Business. Ch. 6.
38 Nash A. The Golden Rule in Business. P. 79.
39 Есть одно свидетельство — часть журналистского исследования,
проведенного Рут Уайт (White), чернокожей женщиной, которая представилась на
«Фабрике Золотого правила» как Хэтти Кларк, бедная и нуждающаяся в работе. Она
отметила необычайное великодушие, с которым ее встретили, несколько
работников предложили ей жилье. Когда человек, ограбивший компанию, был
схвачен и осужден, некоторые рабочие рассказали другим, что у него есть жена и
четверо детей и что они (рабочие) желают что-нибудь сделать для них. Они
решили предоставить матери работу и поручили Кларк выделить семье средства.
Когда же она рассказала им, кем является в действительности и какова ее цель,
они радушно предложили продолжить исследование и интервью, как ей
захочется, и она описывала одну жизненную историю за другой, чрезвычайно
взволнованная тем, что эта группа людей посвятила свою жизнь Золотому правилу.
40 Nash A. Nash Journal (company newsletter). Cincinatti: A. Nash Co. 1926, № 2. P.
I, 3. Эти комментарии появились в ответ на объяснение Сайласом Бентом
успеха Нэша в августе 1926 года. Бент утверждал, что главные факторы,
способствующие успеху Нэша связаны с его деловой хваткой (Bent S. The golden rule, plus
sound ousiness. Nations Business. 1926. P. 18-19).
41 Penney J.C. Fifty Years with the Golden Rule. P. 245. Мы не должны думать, что
главной чертой отца в восприятии сына была суровость. Пенни вспоминал, как
его отца лишили работы в церкви, в которой он так долго служил, из-за
спора по вопросу о воскресной школе. Тогда как мальчик был полон негодования
по поводу этого инцидента, его отец сказал: «не затаивай обиды, Джим. Люди
видят вещи такими, какими они их видят. Нужно время, чтобы идеи завладели
людьми» (Ibid. P. 21).
Когда я был маленьким мальчиком, я понял, что хотя у него было два
различных призвания, он работал так, что они стали равнозначными. Он был
фермером, и он был священником, и для него не было никакой разницы в
том, что эти два призвания требуют от человека. Он пахал, сажал, убирал
урожай и потом, когда читал свои проповеди, применял свое умение с тем
же чувством, так что по существу у него было одно общее дело —
служение. [Penney J.C. Fifty Years with tne Golden Rule. P. 64).
42 Примитивные баптисты — баптисты-кальвинисты, которые отличались
строгим пониманием предопределения, буквальным толкованием Библии и
защитой автономии местных церквей. — Прим. пер.
197
Джеффри Уотлз. Золотое правило
43 По многим другим источникам, Дж.К. Пенни был не третьим, а седьмым
ребенком в семье. См., напр.: James Cash Penney // The State Historical Society of
Missoury. Historic Missourians. URL: http://shs.umsystem.edu/historicmissourians/
name/p/penney/ (дата обращения — 27.03.2015).
44 Penney J. С. Fifty Years with the Golden Rule. P. 44.
45 Ibid. P. 47.
46 Ibid. P. 48.
47 Ibid. P. 75.
48 Ibid. P. 58, 74. Главный принцип состоял в доверии людям: «Людям, которые
приходили в компанию Дж.К. Пенни вместе со мной, никогда не требовалось
поручительства. Те, кому был необходим поводок для совершения правильных
поступков, для нас не были людьми. Я всегда предпочитал показывать другим,
что полагаюсь на них. Те же, которые оказались недостойными, лишь
принуждали выделиться других, существенно превосходивших их числом.
49 Penney J.C. Fifty Years with the Golden Rule. P. 104.
50 Ibid. P. 118.
51 Ibid. P. 219.
52 Ibid. P. 52.
198
9. В башмаках другого человека
Эмоциональная, интеллектуальная или духовная жизнь не может
быть простой. Они сложны каждая в отдельности, а во
взаимосвязи образуют сплетение, которое с трудом поддается анализу. Дело
психологии — вникнуть в это сплетение, получить значительное количество
надежных свидетельств, благодаря которым нам легче будет понять себя
и других. Обозревая психологическую литературу за последние сто лет,
можно заметить, что крупные теоретики обращались к таким темам или
группам тем, которые до этого не привлекали внимания, в достаточной
степени прорабатывали их систематическую структуру, предлагали
эмпирическое обоснование, делали их привлекательными с философской
и литературной точки зрения, и эти темы становились предметом
поддержки или критики. Специалисты также участвовали в дискуссиях,
которые определили облик их дисциплины или под-дисциплины на
десятилетие или даже больше. В этой главе будет предложен обзор работ
тех авторов, которые писали непосредственно о Золотом правиле, затем
будут представлены результаты ряда исследований, посвященных
специально симпатии, эмпатии, самообману, способности представлять себя
на месте другого, альтруизму — всему, что связано с применением
Золотого правила.
Читателя не должна обмануть случайная видимость
последовательности в рассмотрении выделенных здесь исследований. Исследования
отвечали на различные вопросы, в них применялись различные
психологические методы: описание собственного опыта исследователя,
психоаналитическое наблюдение, наблюдение за детскими играми, интервью с
альтруистами, интервью, предполагающие решение моральных проблем,
интерпретации биографий, эксперименты с испытуемыми, не
подозревающими о том, что выступают в качестве предмета исследования,
драматические приключения, связанные с личностной реализацией и программы
профессионального развития. Более тысячи исследований были
проведены в отношении одних только эмпатии или альтруизма. Среди них —
исследования, которые надежно подтверждают выдвинутые гипотезы и
которые подтверждают их слабо, есть неубедительные исследования, есть
такие, которые опровергают друг друга, и такие, в которых
преодолеваются расхождения между предшествующими теориями, есть
обсуждения, касающиеся вопроса о том, правильно ли были концептуализирова-
199
Джеффри Уотлз. Золотое правило
ны эмпатия или альтруизм, и обсуждения, свидетельствующие о том, как
сложно дать операциональные определения этим понятиям с тем, чтобы
можно было проверить гипотезу. Корабль психологии вышел из гавани
интуитивного понимания, но на горизонте не видно ни одного порта
научного согласия, по крайней мере — не видно никакой согласованной
общей теории в отношении комплекса проблем, связанных с Золотым
правилом1.
Будущее исследование может серьезно повлиять на применение
Золотого правила, если удастся выявить и проанализировать практическое
значение таких различений внутри опыта, как: наблюдение за другим,
представление того, как человек будет чувствовать себя в ситуации
другого, представление того, что чувствует другой, представление о мире с
позиции другого, представление последствия действия для другого,
представление того, как справедливость поступка будет оценена другим, и
учет наглядно представляемой позиции другого при принятии
морального решения. В этой сфере есть успешные начинания, но стремление к
полному охвату соответствующих исследований пока не увенчалось успехом.
Следует отметить, что представление себя в ситуации другого не
вменяется непременно Золотым правилом, не является необходимым или
достаточным условием для обоснованного морального суждения. Иными
словами, иногда человек представляет себя в ситуации другого, но
остается непонимающим в силу невежества или самообмана, а иногда
человек интуитивно схватывает, что следует делать без какого-либо внешнего
акта представления.
Взаимность и Золотое правило в детском развитии: Жан Пиаже
Работы Жана Пиаже, основанные на наблюдении за детьми,
пользуются большим авторитетном у психологов — специалистов по
когнитивному развитию. В работе «Моральное суждение у ребенка» (1932) Пиаже
выдвигает концепцию морального развития, основанную на понимании
морали как соответствия правилам. Следуя Эмилю Дюркгейму, он
связывает мораль с правилами и рассматривает моральные правила как
продукты общества. Он исследует моральное развитие на основе наблюдения
за тем, как дети различного возраста играют в игры по правилам.
Пиаже определяет стадии развития на основе выявления различий в
том, как дети относятся к правилам игр. Он сосредотачивается на
опыте взаимности в смысле «ты мне, я — тебе», когда в целом равные
личности обмениваются ролями, например, по очереди становясь «водящим».
До проявления моральности, в возрасте от двух до пяти лет, ребенок во-
200
В башмаках другого человека
влечен в эгоцентричное подражание, он играет по правилам старших, не
понимая смысла поведения, которому он или она подражает2. Для
ребенка в возрасте пяти лет, «правила священны и неизменны, поскольку в них
выражена родительскую власть»3. Следующие две моральные стадии
возникают последовательно. Определение стадии — вопрос пропорции, и
взрослые обычно выделяют какой-то один из этих двух основных типов
морали.
1. Мораль подчинения правилам. Дети шести-семи лет способны
следовать правилам, понимая, что они означают. В этом возрасте дети могут
осуществлять взаимный контроль при применении правил и эффективно
выполнять обязательства — такие, как запрет на обман4. Ребенок склонен
«рассматривать долг и связанную с ним ценность как существующие сами
по себе, независимо от сознания, как предъявляемые вне зависимости от
обстоятельств»5. Ответная, возмездная справедливость — воздаяние
нарушителю тем же — является нормой. Уважение односторонне и иерар-
хично. Согласно Пиаже, эта моральная установка связана с почитанием
религиозного авторитета у взрослых.
2. Мораль кооперации. Дети в возрасте одиннадцати-двенадцати лет
способны к рациональному пониманию правил, они ощущают новый
уровень свободы, у них больше возможности для сотрудничества: они
понимают, что конвенциональные правила можно изменять на основе
группового согласия. Они готовы систематизировать правила с тем, чтобы
правила могли охватывать все возможные случаи, хотя девочки в
меньшей степени привержены соблюдению правил, чем мальчики6. Дети здесь
могут взаимодействовать как автономные и равные друг другу. На этой
более поздней стадии, «правило по взаимному согласию рассматривается
как закон, который вы должны уважать, если хотите остаться в группе»,
хотя возможно изменять его посредством соглашения7. Уважение
взаимно8. «Кооперация представляет собой реальный фактор формирования
... самости, которая опирается на нормы взаимности, объективного
обсуждения и знает, как следовать им, чтобы стать уважаемой»9.
Согласно Пиаже, «нормы разума и в особенности важную норму взаимности
— источник логики отношений — можно развивать только в
кооперации и посредством кооперации. Является ли кооперация результатом или
причиной разумности или и тем, и другим, разумность необходимо
предполагает кооперацию, поскольку быть рациональным значит
"позиционировать себя" таким образом, чтобы подчинять индивидуальное
универсальному»10.
201
Джеффри Уотлз. Золотое правило
Пиаже связывает проблематику справедливости с Золотым правилом.
Проще говоря, есть два типа справедливости, соответствующие двум
уровням морали в развитии ребенка. В атмосфере игры взаимность-от-
ветность (reciprocity)11 осуществляется «без какого-либо ложного
уважения к традиции или к воле какого-либо индивида», а также без учета таких
факторов, как «неравенства, обусловленные случайностью, чрезмерными
индивидуальными различиями в умении или физической силе»12. На
начальном уровне морали, взаимность-ответность используется для
применения того типа возмездной справедливости, которая требует наказания,
равного правонарушению. Но возмездие ведет к цепи реакций, которые
разрушают игру. Более возвышенное представление о взаимности,
предполагающей равенство, способствует проявлению тех реакций, которые
позволяют поддерживать игру. Использование взаимности-ответности,
связанной с начальным чувством справедливости, ведет к взаимности в
более возвышенном смысле взаимности-обоюдности (mutuality).
На наш взгляд, именно интерес к взаимности ведет к преодолению
той ограниченной справедливости, которая свойственна детям,
отвечающим на полученные удары с математически точной
эквивалентностью. Подобно всем духовным реальностям, представляющим собой
результат не внешнего ограничения, а автономного развития,
взаимность включает два аспекта: фактическую взаимность и идеальную —
нечто такое, что должно быть. Ребенок начинает практиковать
взаимность, а это не так просто, как можно подумать. Затем, когда данная
форма равновесия в действиях стала для него привычной, его
поведение меняется внутренне, форма поведения, так сказать,
взаимодействует с его содержанием. Теперь справедливым в первую очередь
считается поведение, которое предполагает бесконечную взаимность, а не
всего лишь взаимно-ответное действие. Таким образом, принцип
«Поступай с другими так, как ты хотел бы, чтобы поступали с тобой»
начинает вытеснять представление о примитивном равенстве. Ребенок
ставит прощение выше мести — не в силу слабости, а из-за того, что
у мести «нет конца» (мальчик десяти лет). Как в логике мы можем
наблюдать такое взаимодействие формы высказывания с его
содержанием, когда принцип противоречия ведет к упрощению и прояснению
исходных определений, так и в этике взаимность предполагает
прояснение более глубокой тенденции поведения посредством постепенной
переориентации этого поведения на саму универсальность. Если не
покидать сферу взаимности ... между более утонченными формами
справедливости — такими, как равенство и любовь в собственном смысле
слова, — больше не возникает никакого реального конфликта13.
202
В башмаках другого человека
Следовательно, для Пиаже мораль состоит в следовании
общественным правилам, но есть разница в уровне зрелости между подчинением
правилам, рассматриваемым как внешние, налагаемые «сверху»
требования, и кооперацией в соответствии с правилами, выработанными в
собственной общественной группе. Описывая процесс посредством почти
мистических терминов, Пиаже утверждает, что практика обмена ролями
в ситуациях, регулируемых правилами, способствует моральному росту.
Золотое правило и стадии морального рассуждения: Лоренс
Кольберг
Лоренс Кольберг слыл среди психологов главным защитником
Золотого правила, в котором видел выражение высшего уровня морального
развития. Воспитание не помогло Кольбергу сделать выбор, когда он,
пойманный и отправленный на корабль с евреями, который должен был вывезти
всех их из Европы, мучился вопросом: использовать ли шанс спасения от
нацистов. Следовало ли ему остаться с еврейскими узниками или сбежать
для того, чтобы попытаться спасти других? Диссертация Кольберга,
которую он защитил в 1958 году в Чикагском университете, была основана на
исследовании мальчиков в Чикагской исправительной школе, которых он
просил объяснить решение серии моральных дилемм.
Предположительно дилеммы использовались с целью вынудить ребенка подчинить одни
правомерные соображения другим, прояснить приоритеты, совершить
то, что неявно или явно означает выбор принципа. Наиболее известной
из этих задач является дилемма Хайнца. Жена Хайнца умирает из-за
отсутствия прописанного ей лекарства стоимостью в две тысячи долларов,
купить которое Хайнц не в состоянии, он может только украсть его. Что
следует делать Хайнцу? Кольберг классифицировал ответы в
зависимости от типа применяемого рассуждения, а не в зависимости от выбора
конкретных решений. Согласно Кольбергу, каждый проходит через
универсальную и необходимую последовательность стадий (правда, многие
взрослые не продвигаются дальше третьей или четвертой стадий). Он
выявил две предконвенционалъные стадии: рассуждение о том, как
действовать, чтобы избежать наказания (первая стадия) или получить награду
за доставленное авторитету удовольствие (вторая стадия). Далее следуют
две конвенциональные стадии: рассуждение о том, как действовать,
чтобы исполнение роли отвечало ожиданиям непосредственного
социального окружения (третья стадия) и затем рассуждение, основанное прежде
всего на уважении к закону и порядку, лежащим в основании общества,
которому принадлежит индивид (четвертая стадия). На постконвенци-
203
Джеффри Уотлз. Золотое правило
опальных стадиях индивиды способны критиковать конвенциональные
стандарты. Для этих стадий характерно рассуждение, что человек должен
действовать согласно соглашениям, которые являются результатом
установления разными группами общей основы для договоренностей (пятая
стадия), и рассуждение на основании универсальных моральных
принципов (шестая стадия)14.
Кольберг сообщает, что люди на разных стадиях морального
рассуждения исходят из разных представлений о Золотом правиле. «Мы
систематически задавали детям, которые "знают" Золотое Правило или могут
повторить его, вопрос: "Если кто-то на улице ударит вас, как вы должны
поступить по Золотому правилу?" Дети на первой и второй стадиях
морального развития говорят: "Ударить его в ответ. Поступай по
отношению к другим так, как они поступают по отношению к тебе"»15.
Золотое правило в собственном смысле проявляется на уровне
конвенционального рассуждения. «В отличие от первой и второй стадий
конкретной взаимности, на третьей стадии взаимность приравнивается к
обратимости, к Золотому правилу. Под Золотым правилом понимается (1)
идеальный обмен ролями или обращение позиций..., не обмен
действиями и (2) обращение позиций, основанное на идеале ("Чего бы ты хотел на
его месте?"), а не обусловленное реальностью ("Как бы ты поступил на его
месте")16. На третьей стадии человек обладает представлением о
справедливости: «Справедливо отдавать больше беспомощным людям,
поскольку вы способны представить себя в их роли и компенсировать их
беспомощность». На третьей стадии человек ориентирован на проявление
инициативы в «одностороннем оказании помощи, сопровождающемся
благодарностью, а не на строгий равный обмен». Тем не менее на этой
стадии мораль функционирует только в рамках взаимных отношений.
«Социально-нравственный порядок понимается как состоящий прежде всего
из диадных отношений взаимного принятия ролей, взаимного
расположения, благодарности и заботы о взаимном одобрении»17. Для Кольберга
третья стадия ограничена исключительным вниманием к
индивидуальным отношениям, относительно изолированным от социальных систем, в
которых и возникают многие моральные дилеммы.
На шестой стадии рассуждение характеризуется полной
интеллектуальной зрелостью. Оно основано на приверженности универсальным
моральным принципам. Ключевая мысль Кольберга состоит в том, что
«моральное суждение должно быть обращаемым, что мы должны желать
жить в соответствии с нашим суждением или решением и тогда, когда
обмениваемся местами с другими в ситуации, по поводу которой выносим
204
В башмаках другого человека
суждение или решение. Разумеется, это справедливо, если выполняется
формальный критерий, подразумеваемый Золотым Правилом: «Это
правильно в том случае, если продолжает оставаться правильным, когда вы
ставите себя на место другого»18. Объяснение шестой стадии
рассуждения можно обнаружить у таких философов, как Иммануил Кант и Джон
Ролз. Для того, чтобы найти решение в сложных ситуациях с участием
более двух человек, Кольберг предлагает свой собственный метод
морального рассуждения, который называет «моральные музыкальные стулья»19.
1. При принятии решения следует поставить себя в воображении на
место каждого другого действующего лица и рассмотреть притязания
(claims), которые мог бы сформулировать каждый со своей точки
зрения.
2. Если притязания одной стороны оказываются в конфликте с
притязаниями другой, следует представить каждую из сторон на месте
другой. Тогда одна сторона должна будет отказаться от своего притязания,
если оно основано на непризнании точки зрения другой стороны...
В моральных музыкальных стульях существует только один «стул-
победитель», его признают все другие участники игры, это стул
человека, приоритетным для которого является требование
справедливости20.
Кольберг также описывает седьмую стадию, превосходящую
принципы справедливости, которая характеризуется верой в личного Бога или в
пантеистический космический порядок21. Кольберг понял, что прогресс
от первой стадии рассуждения к последующим мотивирован
потребностью во все более адекватном способе осмысления моральных проблем.
Проблемы, возникающие на одной стадии, разрешаются на следующей.
Однако на вопрос «для чего надо быть моральным?» нельзя ответить,
исходя из моральной позиции. На него можно ответить редукционистски —
через сведение морали к средствам достижения личной и/или групповой
удовлетворенности или посредством перехода к религиозному
мышлению. Столкновение с явной несправедливостью в мире побуждает многих
людей искать более глубокого смысла, что ведет к пониманию и
убеждению новой силы. На седьмой стадии когда возникают проблемы,
связанные со справедливостью, человек все еще использует универсальные
моральные принципы. Однако характерно, что такой человек реагирует,
исходя прежде всего из любви к другим как к членам семьи человечества,
как согражданам одного универсума или как к существам, объединенным
жизнью и любовью. На седьмой стадии люди участвуют в служении, ко-
205
Джеффри Уотлз. Золотое правило
торое превосходит требования справедливости и долга. Моральное
развитие предполагает развитие логики, но не исчерпывается им. Точно так
же ступень агапэ, или ответственной любви, не достигается без
морального развития, но и не сводится к нему. Между тем, при описании
высшей религиозной стадии Кольберг не выявил нового уровня для
Золотого правила22.
Два уточнения в отношении феминистской критики: Кэрол Гиллиган
Поскольку Кольберг представил Золотое правило в лучшем случае как
абстрактный принцип справедливости, то критика Кольберга со
стороны Кэрол Гиллиган (Gilligan) за неспособность признать значимость того,
что она обозначила как склонность женщин рассматривать сложные
моральные проблемы в ходе анализа деталей соответствующей ситуации
(«ориентация женщин на заботу»), а не в ходе рассуждения о том, как
применять абстрактные принципы («ориентация мужчин на
справедливость»)23, вполне правомерна.
Эта критика, проницательна она или нет в отношении различий между
мужчинами и женщинами, требует уточнения. Восприимчивость к
сложности ситуации и ясное понимание принципа должны взаимно дополнять
друг друга. Люди хотят, чтобы с ними обращались, учитывая должным
образом соответствующие детали ситуации, и с чуткостью, свойственной
отношениям, а не на основе слепого применения абстрактного
принципа (как бы он ни понимался). Детали ситуации значимы как особенности,
которые могут быть выражены в языке и тем самым — в общих терминах,
применимых к другим ситуациям. Более того, принципы уместны
исключительно в преломлении описания конкретной ситуации.
Если бы в дискуссии Кольберга и Гиллиган обсуждалась седьмая
стадия, то можно было бы заметить, что яркий пример седьмой стадии у
Кольберга — женщина (Андреа Симпсон (Simpson)), которая беззаветно
посвятила себя заботе о душевнобольном брате. Большее внимание к
такого рода примерам должно привести к углублению понимания
природы морали, значимости религии, равенства мужчин и женщин и
различий между ними.
Другая особенность Золотого правила становится очевидной в ответе
на замечание некоторых феминисток. Моральное учение использовалось
для того, чтобы удерживать женщин в рамках патриархальных систем.
Некоторые причину этого видят в том, что к морали обычно
обращаются как к способу защиты от эгоистичной и эгоцентричной агрессии
мужчин, в то время как чрезмерная отзывчивость женщин на требования и
206
В башмаках другого человека
потребности других составляет проблему сопоставимой значимости.
Минутной рефлексии достаточно, чтобы избавиться от ложного вывода из
Золотого правила. Если я хочу, чтобы ко мне относились по-доброму,
означает ли это, что я должна относиться к оскорбляющему «сильному»
(«superior») так, чтобы он мог считать это отношение добрым? Еще ближе
к сути следующий вопрос на основе Золотого правила: Хотел бы я,
чтобы мне «служил» человек, «добрые дела» которого проистекают из
недостатка самоуважения? Если правило должно действовать в
зарождающуюся эпоху равенства между мужчинами и женщинами, его также следует
понимать как противоядие против недооцененной, потерпевшей крах
самости.
Стадии зрелости и Золотое правило: Эрик Эриксон
Согласно Эрику Эриксону (Erikson), Золотое правило символизирует
универсальную, гуманистическую этическую ориентацию, которая
предполагает множество стадий роста. Жизнь задает последовательность
типичных испытаний, и зрелый индивид обретает комплекс качеств Эго,
или добродетелей, успешно проходя через эти испытания. Каждая
добродетель закладывает идеальное основание для обретения
следующей. В результате опыта первого года жизни доверие должно взять верх
над недоверием. В течение второго и третьего годов, проблема состоит
в том, будут ли автономия, уверенность в способности к
самоутверждению преобладать над стыдом (как боязнью быть выставленным на
всеобщее обозрение прежде, чем будет готов к этому, боязнью
продемонстрировать уязвимость или ущербность, ощущаемые как имманентные
самости). В возрасте от четырех до пяти лет, проблема выражается в
альтернативе: инициатива (по-разному проявляемая мальчиками и
девочками) или чувство вины (критика может подавлять разум ребенка). Далее,
в позднем детстве возникает потребность в обретении добродетели
трудолюбия: установка «Я могу», чувство компетентности при выполнении
действия, при обучении, в процессе внесения своего вклада, в
противоположность развитию чувства неполноценности, порожденному
сомнением в собственных умениях и положении. Затем, в подростковом
возрасте, происходит борьба чувства идентичности со смешением разных
ролей. Когда идентичность устойчива, человек способен принять на себя
обязательства быть верным — в дружбе, в религии, в сообществе. Далее,
устойчивая интимность предполагает взаимность в сексуальном
удовлетворении и добродетель любви. Кризис среднего возраста выражается
в противоположности продуктивности и инертности. Готов ли человек
207
Джеффри Уотлз. Золотое правило
проявлять заботу о будущем поколении (вкладываться в воспитание
детей, в общество) или он будет сконцентрирован на самом себе? На
поздних этапах взрослой жизни человек сталкивается с конфликтом между
целостностью Эго и отчаянием. После всех триумфов и разочарований
возникает новая любовь к самому себе как части мирового порядка,
укорененного в духовных глубинах. Конечная добродетель — мудрость,
которая укрепляет мужество, развивает старые представления о
целостности и вдохновляет детей бесстрашием перед смертью24.
Эриксон употребляет термины «моральный» и «этический» для
обозначения противоположных ориентации: «Я буду рассматривать
моральные правила поведения как правила, основанные на страхе перед
угрозами, которые следует предотвратить. Угрозы могут быть внешними — быть
покинутым, наказанным, выставленным на всеобщее обозрение или
внутренними — чувством вины, стыда или обособленности. В обоих случаях
основание для подчинения правилу может не быть достаточно ясным, это
угроза, которая имеет значение. И напротив, я буду рассматривать
этические правила как правила, основанные на идеалах, за которые следует
бороться и которые предполагают высокую степень рационального
одобрения и полное согласие с формулировкой блага, определением
совершенства и с какой-либо перспективой самореализации»25. Таким образом,
моральное развитие начинается, когда ребенка ограничивают с помощью
угроз, которые питают неисчерпаемую и неосознаваемую «энергию
разрушительного гнева» и могут привести в более позднем возрасте к
моральному ригоризму и жестокости26.
В противоположность этому, зрелость достигается в ходе
взаимодействия с другими, поскольку индивид участвует в социальной
реальности, он активизирует других и сам активизируется другими. Каждый
пробуждает другого и отвечает другому обретением уверенности, большей
частью «досознательной и подсознательной»27. На промежуточной
стадии развивающаяся личность придерживается некоторой идеологии как
средства преодоления временной неуверенности.
Золотое правило охватывает человечество универсальным образом,
включая людей и группы, которые исключаются более низкими
уровнями зрелости. Правило самым адекватным образом интерпретируется не
как совет благоразумия или максима сочувствия, а как принцип
взаимности, при применении которого субъект берет на себя инициативу,
«вступает во взаимодействие настроенный (сознательно или бессознательно)
на активное дарение, а не в силу каких-то претензий или вследствие
своей зависимости». Действие, в котором осуществляется Золотое правило,
208
В башмаках другого человека
укрепляет не только самого деятеля в «той силе, которая подобает его
возрасту, уровню развития и положению»28, но и другого.
В Индии Эриксон выступил с речью «Золотое правило в свете нового
понимания», он воспользовался случаем выразить свои опасения
относительно международного конфликта и свое уважение к Ганди.
Высказываясь по поводу различных формулировок Золотого правила в индуистской
традиции, он отметил, что максима «Не делай другому того, что,
совершенное в отношении тебя, причинит тебе страдание» предполагает
недостаточную зрелость характера. Более развитой он считает другую
формулировку: «Никто не является верующим, если не любит для своего брата
того, что он любит для себя»29. Эриксон признавал несомненно
безусловным следующее положение (commitment) в учении Упанишад: «Кто
видит все существа в своем собственном Я и свое собственное Я во всех
существах, тот не питает ненависти». Он продолжает, «в наш исторический
момент становится ясно в самом что ни на есть практическом смысле,
что тот, кто осуществляет Золотое правило и тот, по отношению к кому
оно осуществляется, —- один и тот же человек, — это и есть человек»30.
Почти мистическая концепция единства человечества Эриксона
основана на опыте взаимной активизации, когда каждый «действует в
соответствии с тем, что является самым подлинным в другом и руководствуется
этим»31. Совершенно очевидно, что для Эриксона, Золотое правило
является принципом, который неизменно охватывает все человечество
вопреки стараниям ограниченного ума замкнуть заботливого только на членов
своей группы.
Проблемы концепции стадий морального развития
Некоторые психологи выражают обеспокоенность тем, что
классификация людей по «иерархии» стадий является пагубной. В некотором
смысле данное возражение отрицает само себя, поскольку
неиерархический подход очевидно считается высшим по отношению к иерархическим
подходам. Таким образом, оказывается практически невозможно выйти
за пределы такого образа мысли. Вместе с тем, озабоченность здесь
вполне оправдана в силу неустранимой опасности проявления неуважения к
тем, кого считают в каком-либо смысле низшими. Концепции уровней
опасны тем, что могут затушевать общую человечность того, кто
классифицирует и того, кто подвергается классификации. Также
оказывается слишком легко воспринимать других через стереотипы и не позволить
им подвергнуть себя исследованию. Однако, чтобы избежать опасности,
недостаточно признать ее, поскольку гордыня может проявиться вновь в
209
Джеффри Уотлз. Золотое правило
каком-либо чувстве превосходства над «теми людьми, которые
занимаются классификациями, этими страдающими навязчивой идеей
интеллектуалами, которые выстраивают системы уровней».
Выделение определенных различий между людьми, находящимися на
разных стадиях развития, иногда порождает впечатление неуважения к
тем из нас, кто в классификации оказывается на более низких ступенях.
Например, какой-нибудь рационалист может рассматривать физические
чувства как досадную особенность более низкого уровня. Однако, с
диалектической точки зрения, более низкие стадии являются
предпосылкой более высоких и способствуют их достижению. Более высокие в свою
очередь наполняют более низкие уровни новым значением и ценностью.
Например, эмоция сочувствия (sympathy) у млекопитающих становится
составляющей более зрелого чувства сострадания (compassion). В ходе
духовного развития эмоции трансформируются так, что любящее
сочувствие постепенно преодолевает естественные желания и страхи, люди
склоняются к тому, чтобы носить «бремена друг друга» (Гал. 6:2); как
Исайя написал о Боге: «Во всякой скорби их Он не оставлял их» (Ис. 63:9).
В поддержку концепции стадий развития можно согласиться с тем, что
правдоподобны по крайней мере две гипотезы: каждый шаг
личностного роста должен вести к более глубокому пониманию самости и
другого, способствующему более глубокой интерпретации Золотого правила, а
осуществление Золотого правила должно вести к личностному росту.
Более того, возражение против теории стадий становится еще более слабым,
когда стадии понимаются как шаги в развитии заботы или любви,
потенциально направленных на любое человеческое существо. Высшие стадии
должны быть отмечены не отходом от достижения более низких стадий,
а обретением абсолютной целостности личности. Гуманизация
обсуждения теории стадий развития кажется более реалистичной, нежели
попытка отказаться от нее. Существенным здесь является чувство меры.
Различение уровней остается полезным для анализа, хотя следует помнить,
что жизнь смешивает то, что различает интеллект, что личность
действует как целое и что развивающаяся личность на любой стадии движется к
обретению все большей целостности.
Очерк развития сочувствия
Золотое правило учит относиться к другим, «как вы хотите, чтобы
другие относились к вам». В лаконичной формулировке правила нет четкого
указания на то, что у вас должно быть понимание другого человека. Да и
как достичь этого понимания? Возможно самое базовое понимание дру-
210
В башмаках другого человека
гого основано на чувстве. И действительно, кажется, что сущность
конвенционального смысла Золотого правила определяется принципом
сочувствия (sympathy): «Заботьтесь о чувствах других, как вы хотите, чтобы
другие заботились о ваших чувствах». Сочувствие, определенное Лоре-
ном Виспе (Wispé) как «обостренное осознание необходимости облегчить
сложное положение другого», развивается через взаимодействие
аффективных и когнитивных факторов. Я обобщу некоторые исследования,
через построение следующей последовательности32.
1. Младенец психологически еще не отделен от своей матери. В
особенности в первые несколько месяцев жизни младенца горестный плач
другого ребенка заставляет младенца горестно плакать.
Положительные, как и отрицательные, чувства заразительны. Этот феномен
обнаруживается у взрослых, их может вдохновлять заразительный
энтузиазм других людей или угнетать их депрессия.
2. Ребенок спонтанно подражает жестам других. К тому же существует
связь в развитии между восприятием и социальным познанием.
Ребенок начинает поворачиваться и узнавать предметы — одна и та же
вещь может быть видна отовсюду. Само понимание объективности
воспринимаемых вещей предполагает понимание того, что другие со
своих точек зрения, могут подтвердить чье-то восприятие. Ребенок
также демонстрирует осознание того, что значит быть на месте
другого, например, переживая ревность оттого, что другой ребенок сидит
на коленях у его матери.
3. Один ребенок успокаивает другого, совершая те же заботливые
действия, которые бы совершил родитель. Сочувственное поведение
может проявиться до двух лет.
18-месячная Джули переживала радостное волнение, когда другой
ребенок — Брайен пришел к ней в гости в загородный дом. Однако Брай-
ену совсем не нравилось быть с незнакомыми людьми и вскоре он
начал вопить и колотить кулаками по полу. Почти сразу восторг Джули
улетучился, она оцепенела, выглядела встревоженной и испуганной.
Мама Джули посадила Брайена на высокий детский стульчик, дала
ему печенья, но он продолжал кричать и бросал печенья на пол.
Джули, которая обычно хотела съесть не только свои печенья, но и печенья
других, подняла печенья, положила их на подставку для еды на стуле.
Брайен продолжал кричать и Джули попыталась погладить его по
волосам. Затем она подошла к своей маме, взяла ее за руку и подвела к
Брайену33.
211
Джеффри Уотлз. Золотое правило
Это свидетельство показывает, что сочувствие проявляется до
способности принимать моральное решение. Ребенок может поступать, как того
требуют правила, но еще не понимает значения и ценности, которые эти
правила выражают.
4. В возрасте четырех лет и несомненно к возрасту восьми лет,
представление положения другого в большей степени становится
когнитивным, отличным от преимущественно аффективных опытов
эмоциональной зараженности и личного страдания34. Более-менее
индивидуализированный опыт обретается по мере того, как
развивающееся «эго» начинает утверждать свои желания и проявляет
разумную волю. Ребенок обретает способность к моральному решению.
Он может дать некоторое объяснение своему собственному поступку,
что указывает на некоторое понимание смысла правил, на некоторое
осознание моральных значений и ценностей. Сочувственное
поведение может быть в большей степени мотивировано стремлением
облегчить страдание другого, нежели стремлением облегчить свое
собственное страдание.
5. Далее на горизонте появляются высшие стадии морального опыта и
обязательства. Мышление, чувства и поступки развивают новые
способности к жизни, соответствующей Золотому правилу, и сочувствие
может перерасти в сострадание.
Проблема самообмана
Обычно мы предполагаем, что интуитивно понимаем других, что мы
правильно сопереживаем другим, что проявление нашего внимания к
ним уместно. Однако психология говорит нам, что несмотря на то, что,
пытаясь понять других, мы постоянно полагаемся на эмпатию, наше эм-
патическое представление о других часто обманывает нас. Золотое
правило вменяет нам относиться к другим так, как мы хотим, чтобы другие
относились к нам, тем самым неявно подтверждая предположение, что
существуют важные общие характеристики Я и Другого или сходства
между ними. Чрезмерная вера в общность характеристик может
притупить восприимчивость к различиям точно так же, как чрезмерное
внимание к различиям может сделать людей слепыми к восприятию сходства.
Проблема ошибочной эмпатии безусловно важна для осуществления
Золотого правила. Если предполагается, что правило поощряет в нас
самодовольство относительно понимания других, тогда окажется, что
правило способствует формированию ограниченного сознания и равнодуш-
212
В башмаках другого человека
ного отношения к другим. Можно просто не осознавать различие между
собой и другим, и согласно Зигмунду Фрейду, это вполне естественно:
... мы без рассуждения приписываем всякому другому нашу
собственную конституцию, а следовательно и наше сознание, и ... это
отождествление есть sine qua поп нашего понимания. Я ранее распространяло
такое предположение, или отождествление на другие человеческие
существа, животных, растения, неодушевленные объекты и на весь мир,
и это было уместно до тех пор, пока сходство всего названного с
индивидуальным Я было безгранично велико; но по мере того, как различие
между Я и всеми этими Другими увеличивалось, отождествление
становилось все более сомнительным35.
Роберт Л. Кац (Katz) описал возможности ошибки и самообана при эм-
патии. Чрезмерная эмпатия — один из источников ошибки:
Мы осознаем некоторые параллели и смутно представляем некоторые
стороны опыта другого человека и далее, без какого-либо
необходимого подтверждения, делаем выводы в отношении его целостной
личности. Это проявление поспешного обособления и отказа от
эмоциональных усилий [по пониманию другого] до того, как произойдет реальная
встреча. Мы слишком быстро начинаем верить в то, что преодолели
свою отчужденность и поняли другого человека изнутри36.
Кац обращает внимание на очевидные опасности. Необходимо быть
осторожными при вынесении личных оценок другим и при
использовании категорий и языка, которые являются выражением расовых,
культурных, тендерных или классовых стереотипов37. Кац пишет о
«сострадающем проповеднике Евангелия» («evangelical empathizer»), который «уверен
в том, что его ценности и представления о том, что является нормальным,
имеют силу и для него самого, и для его слушателей. Он в большей
степени привержен категориям, чем своим слушателям»38. Когда психотерапевт
использует свои собственные чувства и не опирается исключительно на
неизбежно абстрактные и шаблонные понятия, его понимание
становится более глубоким39.
Конечно, существует надежда. Три профессора, преподающие
среднему медицинскому персоналу, выступили по поводу исследований,
которые показали, что даже интуитивные способности не позволяют многим
профессионалам в сфере оказания помощи, проявлять эмпатию таким
образом, чтобы она действительно помогала пациентам40. Рассматривая
эмпатию как умение, Жан Р. Хьюз (Hughes), Джойс Карвер (Carver) и Рут
Маккей (МасКау) из университета Далхаузи (США) подготовили успеш-
213
Джеффри Уотлз. Золотое правило
ную программу по развитию эмпатии в межличностных взимодействиях.
Они создали программы для медсестер Ожогового центра больницы
королевы Виктории, используя трехступенчатое определение Э.Л. Ла
Моники: «Эмпатия... предполагает точное восприятие тем человеком, который
оказывает помощь, мира пациента, передачу этого понимания пациенту
и его восприятие пациентом»41. Санитарки и медсестры учатся лучше
понимать сигналы, идущие от пациента, демонстрировать свое понимание
пациента посредством вербального признания как содержательной, так и
эмоциональной сторон его призыва, заботиться о восприятии пациентом
этого понимания. Участники исследования пришли к осознанию того, что
понять других и добиться понимания со стороны другого гораздо
сложнее, чем мы обычно думаем, они узнали «каким образом приводят к
непониманию второстепенные, некорректные предположения, возникающие
из неспособности отнестись всерьез к призывам пациента»42. Хотя было
эмоционально тяжело пройти через обучение, которое касается проблем,
затрагивающих понимание профессиональной компетенции и
компетенции в сфере межличностных отношений. Во время обучения медсестры
прошли путь от сопротивления и скептицизма к заинтересованности и к
проявлению личной инициативы в поиске дополнительных материалов,
отвечающих их собственным осознаваемым потребностям. Программы,
рассчитанные на двадцать — двадцать пять часов, начинаются с
лекционных занятий и письменных упражнений, затем между партнерами
проводятся ролевые игры. Занятия заканчиваются групповой рефлексией по
поводу ролевых упражнений. Медсестры сообщили о лучшем понимании
в отношениях с пациентами, а также с коллегами. В группе медсестер эти
программы привели к последовательному улучшению поведения,
уровень которого не снижался, семь месяцев спустя после обучения. Главный
урок этой программы состоял в том, что для развития эмпатии до уровня
эффективного оказания помощи, полезно общаться и в беседе проверять
достоверность своего восприятия43. Воображения здесь не достаточно.
Психодраматический обмен ролями
Как сообщает Кац, для преодоления ошибок в представлении себя в
ситуации другого, необходимо сделать следующее:
Тригант Барроу (Burrow) зафиксировал свой личный опыт, благодаря
которому он остро осознал определенные внутренние опасности в
положении психиатра... Один из его пациентов подверг сомнению его
искренность. Он попросил д-ра Барроу поменяться местами. Он занял бы кресло
психиатра, а врач стал бы пациентом. Это было непрофессионально и не-
214
В башмаках другого человека
обычно, но д-р Барроу принял просьбу своего пациента. Вскоре д-р
Барроу обрел новое болезненное понимание профессионализма и
авторитарности, которые определяли его собственные терапевтические установки.
Теперь он обнаружил в себе определенные склонности к самооправданию.
Его понимание возникло только тогда, когда он поменялся местами44.
Рискованное предприятие Барроу было формой ролевой игры,
техническим приемом, который широко применялся в воспитании. Термин
«обмен ролями» («role reversal») абсолютно уместен, поскольку имел
место (взаимный) обмен ролями, а не просто односторонняя попытка
представить себя в «роли» другого.
Подготовленная ролевая игра предполагает использование
воображения в том, что называют психодраматическим обменом ролями. Якоб Л.
Морено (Moreno) впервые использовал воображение в соединении
психологии и театра, воображение также применялось на семинарах
Арманда Волькаса (Volkas) — психолога, психодраматерапевта, актера и
режиссера из Окланда (Калифорния). Волькас, родители которого пережили
Холокост, собрал вместе детей жертв Холокоста и детей нацистов. В
«Актах примирения» — в двухдневном семинаре, проводимом много раз в
Окланде и в Берлине, обмен ролями, применявшийся в основанной на
импровизации игре, предполагал обращение к памяти, восприятию и
воображению. Не существует никакого сценария, участники создают
драму по мере того, как проходят через последовательность упражнений, это
дает им возможность пережить моральную и эмоциональную силу. Эта
сила исходит от двух групп людей, которые решились на совместное
воспоминание о Холокосте, на преодоление стереотипов и развитие
коммуникации.
Некоторые подробности, которые приводит Волькас в своем
рассказе об упражнениях, свидетельствуют о значении в работе семинара
обмена ролями. Каждый участник начинает рассказ о себе с высказывания «Я
немец» или «Я еврей» и каждый делится мыслями и чувствами,
связанными с утверждением этого факта о себе. Они обсуждают свои опыты и
чувства по мере их переживания. Работая с группами, с десятью
немцами и десятью евреями, Волькас разбивает их на пары, состоящие из
немца и еврея, они обмениваются жизненными историями. Затем каждый от
первого лица рассказывает группе историю другого, как если бы это была
его собственная история. В другом упражнении участники представляют
себя в положении людей с фотографий сцен из нацистской Германии45. В
середине семинара участники проигрывают опыт родителей, например,
опыт мужчины со сломанными за кражу хлеба запястьями, который на-
215
Джеффри Уотлз. Золотое правило
шел этот хлеб у сточной канавы, когда выходил на рассвете в поисках
чего-либо съестного. Есть упражнение, в ходе которого пары обмениваются
ролями господина и раба, отчасти обнаруживая «потенциального
фашиста в каждом из нас». Они создают маски фашистской части самих себя.
Каждая группа воспроизводит стереотипы своей собственной культуры.
В конце предполагается торжественное собрание. Каждый участник
находит нечто такое, что дает надежду на будущее. Все они представляют, как
люди будут вспоминать Холокост в следующие двести лет, создают
ритуал воспоминания через пантомиму, музыку и поэзию. Наконец, они
совершают некоторое действие и делают публичное заявление. Через этот
опыт участникам помогают противостоять болезненным детским
воспоминаниям, они находят в себе силы относится к родителям по-новому и
честно. Обмен ролями, согласно Волькасу, составляет смысл всей
терапии: «Если вы можете носить башмаки другого человека, его будет
невозможно дегуманизировать»46.
Драматург, актриса и профессор Анна Дивер Смит (Smith) использует
эмпатию как способ самораскрытия. Ее работа «Сумерки: Лос Анджелес,
1992» («Twilight: Los Angeles, 1992») заставила аудиторию сопереживать
самым разным людям, участвовавшим в беспорядках, которые
последовали после суда над полицейскими по делу Родни Кинга. На основе более,
чем 170 интервью, Смит воссоздала на сцене боль каждого из своих
персонажей. Ее цель как единственного исполнителя на сцене ясна. В
интервью Джону Лару (Lahr) для статьи в «New Yorker», она объясняла: «Важно,
что белая публика ищет идентификации... сама с собой. Создать
ситуацию, в которой она сопереживает менее удачливым — иной тип театра»47.
Лар замечает, что «она создала атмосферу интимности, признавая
равенство другого. Она пережидает гнев. Она принимает противостояние. Она
точно выражает язык тела. Иногда подвергается испытанию даже ее
право слушать»48. Смит говорит об ужасе расизма, о необходимости
заставить людей проснуться: «Единственный способ преодолеть страх,
проникающий в сознание, — это проникнуть в сознание других, имитировать в
сознании поступки других людей, поскольку проникновение в
собственное сознание наводит ужас»49.
Экспериментальная психология об идеях альтруизма
Главная причина интереса к эмпатии, сочувствию и к представлению
положения другого состоит в том, что все это стимулирует помогающее
поведение, совершение поступков по Золотому правилу. Участники
экспериментального исследования, которых учат представлять себе пози-
216
В башмаках другого человека
цию другого человека, с большей готовностью совершают помогающие
поступки, чем те, кого не учили этому50. Тем не менее существуют
ограничения, в том числе и те, на которые обращают внимание Дэнис Кребс
(Krebs) и Кристин Рассел (Rüssel): «Мы можем сказать, что когда люди
надевают башмаки других людей, они в большей степени оказываются
склонными помогать этим людям. Но не всем одинаково подходят чужие
башмаки, не достаточно всего лишь надеть их. Путь от принятия роли до
альтруизма запутан и извилист» 51.
Существует некоторые данные, подтверждающие, что при
эффективном применении Золотого правила сосредотачиваются на человеке и на
требующей отклика ситуации. Активно действующий человек, в большей
степени сосредоточен на ситуации, а человек, всего лишь
представляющий ситуацию, в большей степени сосредоточена на страдании другого52.
Другими словами, продуктивное участие предполагает отвлеченность от
жалости. Высокая степень эмпатии может быть связана с уровнем
непродуктивного физиологического и психологического возбуждения53.
«Возбуждение» — это обобщающее понятия, которое объединяет множество
факторов. В экстремальной ситуации человек может оцепенеть, будучи
свидетелем преступления, или впасть в панику, наблюдая страшную
аварию. В менее экстремальных случаях чувство «Я должен что-то сделать
— что же я собираюсь сделать?» может ускорить смещение внимания с
требующей срочного отклика ситуации на самость, которая должна
соотноситься с определенными стандартами. Высокая степень
физиологического возбуждения, связанное с сильным чувством личного страдания,
может ослабить альтруистичное поведение.
Кроме того, тот факт, что большую часть явно альтруистичного
поведения можно интерпретировать как способ облегчения личного
страдания или улучшения настроения, стал поводом для дискуссии о том,
совершают ли люди альтруистичные поступки, если в их основе не доминирует
мотив личного интереса. Кажется, что Золотое правило призывает
субъектов действовать, в конечном итоге принимая во внимание интерес
другого. Моральную интонацию правила интуитивно можно отличить от
интонации личного интереса. Но в какой мере психология может доказать
существование подлинного в этом смысле альтруизма? Невозможно
полностью искоренить всякое сомнение, но можно изменить
психологические взгляды. Сила доказательства сейчас на стороне представления, что
подлинный альтруизм существует. Такое изменение произошло главным
образом благодаря серии экспериментов, проведенных Дэниелом Бэтсо-
ном (Batson) и его коллегами, показавшими, например, что эмпатия отли-
217
Джеффри Уотлз. Золотое правило
чается от личного страдания, поскольку личное страдание определяется
на языке таких эмоций, как «шок, тревога, отвращение, стыд и страх», а
эмпатия на языке таких эмоций, как «сострадание, забота, теплота и
мягкосердечие»54.
Однако несмотря на данные в пользу утверждения о том, что
подлинный альтруизм можно отделить от поведения с доминирующим мотивом
личного интереса, Бэтсон, Патрисия Шонрейд (Schoenrade), В. Ларри Вен-
тис (Ventis) также тщательно систематизировали данные в пользу
отрезвляющего вывода, согласно которому многие люди, считающиеся
религиозными, не проявляют альтруизма в большей степени, нежели люди,
считающиеся нерелигиозными. В работе «Религия и индивид» («Religion
and the Individual»), авторы придерживаются
социально-психологического подхода, у них нет предубежденности против религии, они
рассматривают три позиции по отношению к религии: религия может действовать
как средство достижения личного интереса; к религиозныым
убеждениям могут относиться искренне как к истинам, обладающим
внутренней ценностью; религия может восприниматься как непрерывный поиск.
Только последняя позиция определенно свидетельствует о возрастающей
толерантности к социально маргинализированным людям и о большей
восприимчивости к потребностям других. Думается, притча Иисуса о
добром самаритянине содержит точное социологическое обобщение:
многие религиозные люди (когда цена помощи велика и легко уклониться от
ее оказания, когда человек убежден в том, что другие его не видят) делают
не больше, чем обычные люди55.
Экспериментальная психология совсем немного сделала для
исследования Золотого правила. Единственный проведенный в этой области
эксперимент затрагивал вопрос о том, насколько по-разному люди
реагируют на позитивную и негативную формулировки Золотого правила. Рон Б.
Ремберт (Rembert) попросил студентов шестого курса составить два
списка: один — список действий, совершения которых по отношению к себе
со стороны других они бы не хотели, а другой — список желаемых со
стороны других действий.
Список «нежелаемых действий» был длиннее списка «желаемых».
Например, «бить», «красть», «надсмехаться», «унижать», «обманывать» были
перечислены в списке «нежелаемых действий», а «любить», «уважать» и
«помогать» — в списке «желаемых». Список «нежелаемых действий»...
включал конкретные виды поведения, которые относительно легко
идентифицировать. Список «желаемых действий»... включал общие
установки и виды поведения, определить которые сложнее»56.
218
В башмаках другого человека
Студенты пришли к заключению, что негативной версии Золотого
правила легче следовать, чем позитивной.
Заключение
Психологические исследования эмпатии, сочувствия и альтруизма
только начинают оказывать влияние на понимание Золотого правила.
При любом понимании стадий развития, ясно, что размышляющие о
Золотом правиле по мере взросления толкуют его по-разному. Установление
того факта, что эмпатии и представления позиции другого часто
недостаточно для того, чтобы мотивировать альтруизм, само по себе
является важным результатом, поскольку этот факт предполагает, что мы ищем
моральную мотивацию не только в сочувствии. Более того, когда
утверждают, что только религиозная мотивация сама по себе или наряду с
другими мотивами может служить равноценной заменой сочувствию, ясно, что
по своему характеру она должна быть в высшей степени одухотворенной.
Также полезно понять, какое существенное значение для
человеческого развития имеет представление положения другого. Благодаря
такому представлению можно осознать различия. Не сводить тайну
личности, которую мы признаем, к тому, что можно определить или раскрыть
интеллектуально, не определять пластичного, растущего, меняющегося
человека на основе исключительно знания. Разум может понять разум;
воображение здесь выступает в качестве не ухода от реальности, а
приближения к ее пониманию.
Способность отождествления с другими неразрывно связана с
тайной личности. Каждый безгранично уникальный человек признает
других людей. Каждый живет в условиях непрерывного межличностного
постижения, и межличностный опыт является двусторонним. Он включает
сторону субъекта и сторону того, на кого направлено действие
субъекта, и может быть осмыслен только в единстве двух сторон: любящего и
любимого, наносящего вред и претерпевающего вред; обучения и
преподавания; взросления в качестве ребенка, а затем, содействия взрослению
другого в качестве родителя. Зрелое применение Золотого правила
предполагает идентификацию с другими, что означает понимание,
соответствующий уровень разделенного чувства и соответствующий
практический ответ.
Ясно, что Золотое правило не исчерпывается призывом надеть чужие
башмаки. Понимание позиции других людей может накладывать
серьезные ограничения. Вот что написал в своей книге «Души черного народа»
У.Э.Б. Дюбуа (Du Bois):
219
Джеффри Уотлз. Золотое правило
После египтянина и индийца, грека и римлянина, германца и
монгола, негр представляет собой что-то вроде седьмого сына, рожденного
в рубашке и наделенного ясновидением в американском мире — мире,
который не дал ему подлинного самосознания, а лишь позволяет
видеть себя через обнаружение другого мира. Это уникальное ощущение,
двойное сознание, это постоянное ощущение наблюдения за собой
глазами других, измерение собственной души меркой мира,
выражающего поразительное презрение и жалость. Он всегда чувствует свою
двойственность — американец и негр; две души, два мышления, два
непримиримых стремления; два враждующих идеала в одном черном
теле, упорная сила которого — единственное, что сдерживает его
целостность, не позволяя ему разорваться57.
Таким образом, для адекватного понимания себя и другого требуется
не только восприимчивость к положению другого, но также моральный
разум и духовная проницательность.
Примечания
1 Я признателен Дэниэлу Бэтсону (Batson), который подробно откликнулся на
раннюю версию данной главы. Хотя я не могу претендовать на его поддержку
представленной здесь линии мысли, он помог мне тем, что задал серьезную
исследовательскую перспективу, прояснял проблемы, исправлял ошибки и
указал на библиографические ресурсы. Его книги и статьи, включая «Религиозный
опыт» («Religious Experience», 1982), «Вопрос альтруизма» («The Altruism
Question», 1991) и его книга «Религия и индивид» («Religion and Individual», 1993)
были для меня особенно полезны.
2 Plaget У. The Moral Judgment of the Child / Tr. M.Gabain. New York: Free Press.
1965. P. 78.
3 Ibid. P. 56.
4 Ibid. P. 78.
5 Ibid. P. 111.
6 Ibid. P. 53, 77.
7 Ibid. P. 28.
8 Ibid. P. 295.
9 Ibid. P. 95-96.
10 Ibid. P. 107.
ИВ специальной англоязычной литературе понятие взаимности уточняется
через два в целом синонимичных термина — «reciprocity» и «mutuality».
Различие данных терминов состоит в том, при употреблении первого
акцентируется ответность, реактивность действий, второго — обоюдность. Более подробно
об этом см.: Апресян Р.Г. Феномен взаимности: коммуникативные и
нормативные предпосылки исторического формирования морали // Вестник
Российского университета дружбы народов. Серия: Философия. 2012, № 1. С. 75-90. Уотлз
употребляет термин «reciprocity» в двух значениях: в общем значении взаим-
220
В башмаках другого человека
ности и в значении взаимности как ответное™. Исходя из этого «reciprocity» в
данном переводе передается соответственно терминами «взаимность» и «вза-
имность-ответность», а термин «mutuality» — термином
«взаимность-обоюдность». — Прим. пер.
12 Piaget J. The Moral Judgment of the Child 72, 73.
13 Ibid. P. 323-324.
14 Можно задаться вопросом о том, представляют ли ранние ступени,
описанные Кольбергом, моральное рассуждение или скорее основание для подчинения.
Неясно также и то, каким образом задание, адресованное маленьким детям по
решению сложных проблем взрослых — таких, как дилемма Хайнца, может
открыть надлежащим образом доступ к их моральному сознанию. Что если
подлинно моральные решения включают такое признание значений и ценностей
отношений, в свете которого простое подчинение авторитету или
общественной группе не выражает подлинно морального в проявлении моральности у
молодых людей? С позиции веры мораль в конечном итоге означает исполнение
воли Бога, тогда поведение на второй ступени, направленное на доставление
удовольствия родителям, может иметь большую, нежели всего лишь «предкон-
венциональная», значимость. Должна ли существовать спиралевидная модель,
воплощающая последовательность от родительского влияния до влияния
сверстников, так что религиозный «авторитет» возвращается,
трансформируется в кооперацию ν развивающегося взрослого? Что если моральные принципы
представляют собой такие пропозициональные формы выражения идей,
которые действительно может понять ребенок шести лет? Что если полное
моральное развитие предполагает понимание духовных значений и ценностей,
сопровождающееся признанием высшего обязательства жить в соответствии с ними,
и, наконец, интеграцию всей жизни человека на основании этого обязательства?
15 Kohlberg L. The Philosophy of Moral Development: Moral Stages and the Idea of
Justice. Vol. 1 of Essays on Moral Development. San Francisco: Harper & Row. 1981.
P. 202.
16 Ibid.
17 Ibid. P. 149-150.
18 Ibid. 197.
19 Музыкальные стулья (или горячие стулья) — соревновательная игра, которая
состоит в следующем. Играющие под музыку передвигаются вдоль расставленных
в круг сиденьями наружу стульев, количество которых на один меньше, чем число
играющих. Когда музыка неожиданно замолкает, каждый из играющих должен
занять ближайший стул. Тот, кому стула не хватило, выбывает из игры. На каждом
последующем этапе игры количество стульев в круге сокращается. Игру
выигрывает тот, кому удается занять единственный оставшийся стул. — Прим. пер.
20 Kohlberg L. The Philosophy of Moral Development: Moral Stages and the Idea
of Justice. Vol. 1. P. 199. Неожиданным образом Кольберг рассматривает
процедуру — моральные музыкальные стулья (с включенным в нее
«приоритетом требования справедливости») — как эквивалентную процедурам
принятия решений, отстаиваемым P.M. Хэаром (см.: Hare RM. Freedom and Reason.
Oxford: Clarendon Press. 1963) и Джоном Ролзом (см.: Rawls J. A Theory of Justice.
Cambridge, Mass.: Harvard University Press. 1971). Согласно Хэару, мораль требует
от человека представлять себя в положении каждого другого, кого коснутся
действия, и действовать так, чтобы максимизировать общую сумму удовлетворен-
221
Джеффри Уотлз. Золотое правило
ных желаний и интересов всех вовлеченных в ситуацию людей. Согласно Ролзу,
следует жить в соответствии с принципами, которые были бы выбраны группой
индивидов, которые, как можно представить, (1) не знают о тех особенностях,
которыми бы обладали в обществе, упорядоченном в соответствии с теми
принципам, которые они выбрали и (2) стремятся максимизировать собственные
интересы.
21 Kohlberg L.y Power С. Moral Development, Religious Thinking, and the Question
of a Seventh Stage // Kohlberg L. The Philosophy of Moral Development: Moral Stages
and the Idea of Justice. Авторы анализируют ступени веры, разработанные
Джеймсом Фаулером. Высшая, шестая, ступень веры рассматривается здесь как
седьмая ступень Кольберга.
22 Джордж Герберт Мид (Mead) был социальным психологом, который
связал Золотое правило со способностью занять позицию (или представить себя
в роли) других людей. Он рассматривал Золотое правило как правило
поведения в будущем глобальном обществе и предложил социально-психологическую
интерпретацию религиозного фактора альтруизма (см.: Mead G. H. The Social
Psychology of George Herbert Mead. Ed. A.Strauss . Chicago: University of Chicago
Press. 1934. P. 19). Мид указал, что наше представление о своей самости
формируется в значительной мере через обретение способности видеть себя с позиции
других. Социальная зрелость обретается вместе со способностью представить
себя в роли другого, идентифицировать себя со все более расширяющимися
кругами — семьей, окружением, государством и человечеством как одной
семьей. Мид, социальный психолог и прагматист в философии, представлял
религиозную жизнь как распространение сочувствия. Для Мида, в эволюции
универсального общества религия играет важную, но не основополагающую роль,
поскольку она представляет собой один из факторов, содействующий
достижению этой цели. Другие факторы включают логику науки, концепцию
демократии и развитие рыночного обмена до уровня мировой торговли. Для Мида
адекватность социально-психологических реакций на других
гармонизирована с религиозным отношением ко всему человечеству как к одной семье. Мид
признает, что христианство не единственная религия, претендующая на
универсальную позицию, однако постоянно цитирует учение Иисуса. Мид
комментирует Притчу о добром самаритянине: «Иисус собрал людей и показал, что был
один человек в беде, и она вызвала в другом реакцию, и он ее понял... Это
основа той фундаментальной связи, которая зовется "любовью к ближнему". Эта
реакция, которую все мы в каком-то смысле проявляем по отношению к
каждому Чужой нам человек вызывает в нас установку помочь, и такая же установка
ожидается от другого. Она делает нас всех схожими (Мид Дж.Г. Разум, я и
общество (Главы из книги) // Мид Дж.Г. Избранное: Сборник переводов. М.: ИНИОН
РАН, 2009. С. 209 [перевод скорректирован — Прим. пер.]). Религия,
построенная на этом понимании, согласно Миду, остается ограниченной, поскольку
сочувственная реакция здесь относится к страданию или проявляется в
эмоциональных отношениях. Необходима социальная интеграция многих аспектов
человеческих отношений с тем, чтобы создать абсолютно конкретный
религиозный идеал человечества как одной семьи.
23 Гиллиган предложила концепцию женского развития с иной
последовательностью стадий по сравнению с последовательностью стадий мужского развития,
разработанной Кольбергом. На основе проведенных исследований Гиллиган
предложила следующую схему: (1) «изначальная сосредоточенность на заботе о
222
В башмаках другого человека
себе с целью обеспечения выживания»; (2) «новое понимание связи между
собой (self) и другим», в котором понятие ответственности связано с
«материалистской моралью, ориентированной на обеспечение заботы о зависимом и
неравном»; (3) осознание того, что я сама, как и другой, достойна заботы, в центре
нового значения морали остаются «отношения и отклик, но эта мораль
становится универсальной в осуждении эксплуатации и причинения вреда» (Gilligan
1982, 74). В целом исследование не подтвердило изначальные обобщения Гил-
лиган, и теперь она говорит о справедливости и заботе как задачах, значимых
и для мужчин, и для женщин (См.: Gilligan С. In a Different Voice. Cambridge:
Harvard University Press. 1982).
24 Erikson E.H. Eight ages of man // Childhood and Society. New York: W. W. Norton.
1963. Эриксон выступает против предположения о том, что чувство доверия и
другие добродетели являются достижениями, «обретенными раз и навсегда и
в нужном состоянии. И действительно, некоторые авторы настолько были
нацелены на создание шкапы достижений на основе этих ступеней, что беспечно
упустили все "негативные" чтоства (базовое недоверие и т.д.), которые
составляют динамическую пару с 'позитивными" на протяжении всей жизни» (см.:
Ibid. P. 273-274).
25 Erihon E.H. The golden rule in the light of new insight // Insight and
Responsibility. New York: W.W.Norton. 1964. P. 222. Цит. в: Conn W.E. Erik Erikson:
The ethical orientation, conscience and the golden rule // Journal of Religious Ethics.
1977, №5 (2). P. 251.
26 Erikson E.H. The golden rule in the light of new insight. P. 243. Цит. в: Conn W.E.
Erik Erikson: The ethical orientation, conscience and the golden rule. P. 261. С
точки зрения Эриксона, факт бессознательного морального гнева подтверждает
потребность в передовых техниках самоанализа.
27 Erikson E.H. The golden rule in the light of new insight. P. 165. Цит. в: : Conn W.E.
Erik Erikson: The ethical orientation, conscience and the golden rule. P. 258.
28 Ibid.
29 Обычно эту формулу приписывают не индуизму, а с исламу.
30 Eribon E.H. The golden rule in the light of new insight. P. 243.
31 Conn W.E. Erik Erikson: The ethical orientation, conscience and the golden rule. P.
259.
32 Wispe L. The distinction between svmpathy and empathy: To call forth a concept
a word is needed // Journal of Personality and Social Psychology. 1986, № 50. P. 315-
321. Виспе призывал к концептуальному и терминологическому различению
сочувствия (sympathy) и эмпатии (empathy). Этому призыву вняли лишь
некоторые экспериментальные психологи. См., например, высокодифференцирован-
ное рассмотрение Хоффманом (Hoffman M.L. Interaction of affect and cognition
in empathy // Emotions, Cognition, and Behavior, ed. C.E.Izard, J.Kagan, R.Zajonc.
Cambridge: Cambridge University Press. 1984) ступеней развития эмпатии, на
многих ступенях которого соединены аффективные и когнитивные факторы.
Термины «эмпатия» и «сочувствие» (sympathy) в литературе имеют множество
значений, и исследователи расходятся в понимании того, насколько чувства
человека, обладающего эмпатией, схожи с чувствами другого человека, и о той
степени, в какой «эмпатия» (как указывает этимология) относится к эмоциям
или чувствам (pathe). Обратите внимание также на то, что представление себя
в ситуации другого человека допускает когнитивную погрешность, признание,
223
Джеффри Уотлз. Золотое правило
что то, что человек желает понять, ему доступно не в полной мере, поскольку
мы имеем дело с возможностью, а не действительностью: что бы я чувствовал,
если бы был в этой ситуации или как на другого человека повлиял бы мой
конкретный поступок?
33 Alper J. Is empathy innate? // Science. 1985. № 85. P. 14.
34 Strayer J. Affective and cognitive perspectives // Empathy and Its Development. Ed.
N.Eisenberg, J.Strayer. NY: Cambridge Univ Press, 1987. P. 222.
35 Freud Z. Unconscious // The Standard Edition. Vol. 14. P. 169. Цит. в: Katz R.L.
Empathy. Glencoe, 111.: Free Press. 1963. P. 60.
36 Katz R.L. Empathy. P. 167.
37 Ibid. P. 145,179.
38 Ibid. P. 184.
39 Ibid. P. 17.
40 См.: Hughes J.R., E.J.Carver, R.C.MacKay. Learning to use empathy // Empathy in
the Helping Relationship, ed. R.C.MacKay, J.R.Hughes, E.J.Carver. New York: Springer.
1990. P. 107.
41 Ibid. P. 110.
42 Hughes JR., E.J.Carver, R.C.MacKay. Learning to use empathy. P. 112.
43 Было бы интересно исследовать, как такую программу можно применять в
культуре, которая в существенной степени основана на невербальной
коммуникации.
44 Кац цитирует Барроу. См.: Katz R.L Empathy.
45 Дуглас Адаме из Высшего теологического союза (Graduate Theological Union)
в Беркли, Калифорния впервые использовал драматический обмен ролями в
применении к произведениям искусства. Например, его студенты представляли
себя в положении индивидов, запечатленных в скульптуре или перемещались,
изображая направления в живописи, а затем обсуждали свои опыты.
46 Morning Edition, National Public Radio, May 19,1992.
47 Lahr- J. Under the skin // New Yorker. June 28, 1993. P. 90.
48 Ibid. P. 93.
49 Ibid. P. 94.
50 Davis M.H. Empathy: A Social Psychological Approach. Madison, Wis.: Brown and
Benchmark. 1994. P. 144.
51 Krebs D, Russell C. Role-taking and altruism // Altruism and Helping Behavior, eds.
J.Ph.Rushton, R.Sorrentino. Hillsdale, N.J.: Erlbaum. 1981. P. 162.
52 Wispe L. The distinction between sympathy and empathy: To call forth a concept a
word is needed. P. 317. Нэнси Айзенберг (Eiaenberg) обнаружила, что те
испытуемые, которые сообщили, что были очень расстроены, наблюдая страдание
другого, часто не оказывали ему никакой помощи, казалось, что ими часто движет
желание восстановить собственный покой, а не беспокойство о чьем-то
страдании. Она обнаружила, что эти более эгоистичные «альтруисты» в большей
степени покладисты и не уверены в себе. Кроме того, те, кто переживает в силу
беспокойства о себе, менее альтруистичны, в то время как те, кто переживает из-за
беспокойства о других, проявляют подлинный альтруизм.
224
В башмаках другого человека
53 «Возбуждение» («arousal») — это термин, который, конечно, охватывает
многие феномены. Возбуждение может быть порождено внешними
факторами окружающей среды, которые препятствуют проявлению альтруизма.
Нетрудно представить воздействие на альтруистическое поведение
нарастающего пешеходного и автомобильного потока, обилия зрительных раздражителей и
постоянно высокого уровня шума {Moser G. Urban stress and helping behavior:
Effects of environmental overload and noise on behavior // Journal of Environmental
Psychology. 1988. № 8. P. 287-298). Неудивительно следующее свидетельство:
[Студентов Принстонской семинарии] попросили подготовиться и
выступить с сообщением, посвященном Притче о добром самаритянине. После
этого их также попросили выступить в другом, находящемся неподалеку,
здании. Дарли (Darly) и Бэтсон (Batson) использовали путь между
зданиями университета как аналог дороги из Иерусалима в Иерихон и для
полноты сценария поместили на этом пути студента, который с трудом
передвигался, его одежда была потрепанной, он кашлял и стонал. Дарли и Бэтсон
хотели посмотреть, какую помощь студенты окажут «жертве». Фактором,
значительно повлиявшим на различия в помогающем поведении,
оказался дефицит времени — условие, в которое были поставлены испытуемые
{Rest], et al. Moral Development. New York: Praeger. 1986. P. 17).
Более того, возбуждение может быть связано с реальной мобилизацией
способностей человека, вызванной хорошим настроением. Люди, у которых было
хорошее настроение вследствие решенной задачи, счастливых мыслей, чтения
«радостных» сообщений, получения неожиданных подарков или
обнаружения денег, впоследствии демонстрировали особые проявления альтруизма (См.:
Rosenhan D. Focus of attention mediates the impact of negative affect on altruism //
Journal of Personality and Social Psychology. 1980. № 38 (2). P. 291-300).
54 См.: Rigby P., O'Grady P. Agape and altruism // Journal of the American Academy
of Religion. 1989. № 57 (4). P. 736; Batson C.Dy et al. Where is the altruism in the
altruistic personality? // Journal of Personality and Social Psychology. 1986. № 50 (1).
P. 212-220. 1986. В этих работах представлены подтверждения в пользу того, что
даже в тех ситуациях, в которых можно было легко уменьшить личное
страдание посредством избегания ситуации, его порождающей, субъекты с высокой
степенью эмпатии (усиленной экспериментальными средствами)
демонстрировали также устойчивую ориентацию на помогающее поведение.
55 Batson CD, Schoenrade Р., Venus W.L. Religion and the Individual [Ch. 10]. New
York: Oxford University Press. 1993.
56 Rembert R.B. The golden rule: Two versions and two views // Journal of Moral
Education. 1983. Vol. 12, № 2. P. 101.
57 Du W.E.B.Bois. The Souls of Black Folks. New York: Vintage Books. 1990. P. 8-9.
225
10. Принцип последовательности в
моральном решении
Обсуждения Золотого правила в аналитической философии XX века
привели к известной степени точности и ясности. Однако при этом
смысл Золотого правила был сведен к принципу последовательности, и в
сравнении с тем, как Золотое правило обсуждалось в предшествующей
философии, это достижение можно считать признаком духовного и даже
морального оскудения. Однако к концу XX в. новые поиски привели к
открытию макрокосма в этом микрокосме. Другими словами, понятие
Золотого правила как принципа последовательности теперь
расширяется с помощью логических средств, и благодаря этому расширению этика
становится более содержательной.
О каких утратах в полноте обсуждений идет речь? Если мы обратим
свой взор в прошлое, мы вспомним, что на заре западной философии
греческие мыслители, сталкиваясь с непреодолимым множеством
различных исходных элементов, задвались вопросом об arche, космическом
источнике (причине, начале, основании), или arhai. «Arche» в латинском
стало «princeps», a в английском — «principle» (принцип). В иудаизме
принцип представлял собой извлеченную из опыта и библейской
традиции мудрость. В раннем христианстве Иисус рассматривался как princeps,
и верующий мог стремиться жить в соответствии с божественной волей
или в соответствии с божественным образцом, открытым верующим для
подражения. Для Дэвида Юма (1711-1776), «принцип» имел двойное
значение: он рассматривался в качестве фундаментального фактора
(начала или источника) в человеческом уме, а также в качестве высказывания.
Второе значение стало доминирующим, и сегодня при обсуждении
моральных принципов имеют в виду высказывания. Согласно
современному употреблению, высказывания являются принципами, если они более
общие по сравнению с конкретными правилами, поясняющими их в
рамках данной системы мышления. Более того, согласно одному из подходов,
принципы, в отличие от конкретных моральных правил, применимы ко
всем случаям и никогда не оказываются друг с другом в конфликте.
Для стоиков, универсальный принцип представлял собой
рациональную, умопостигаемую структуру универсума, в определенном смысле
значимую для каждого человеческого существа, более того — для любо-
226
Принцип последовательности в моральном решении
го рационального существа. Некоторые религиозные философы
рассматривали эти универсальные принципы как «идеи в уме Бога». Сэмюэл
Кларк, когда говорил о пригодности вещей (fitness of things), исходил из
божественного универсального образца. Кант поместил идею
последовательности в одном ряду с универсальными образцами и представил
моральные принципы как следование самому разуму, высшему достоинству
каждого рационального субъекта и законодательству, подобающему
развитой цивилизации. В XX в. Золотое правило оказалось связанным с
универсальными принципами и должно было быть переинтерпретировано
вместе с ними. Значение универсальности принципа было сведено к
вопросу его согласованности с другими суждениями, которые готов
утвердить индивидуальный субъект. Представление об универсальности на
время утратило свои космические, религиозные, метафизические, фило-
софско-антропологические коннотации. Была предпринята попытка
использовать упрощенное представление с тем, чтобы сохранить все то из
предшествующей традиции, что было достойно сохранения. И этот
подход оказался удивительно плодотворным.
Данная глава и последующие выстроены таким образом, чтобы
представить различные подходы в современной философии — в
англо-американской аналитической и в континентальной европейской, включая
феноменологию, экзистенциализм и «гетерологию», то есть философское
размышление о Другом (человеке). (Географические стереотипы в
определенном смысле дезориентируют, однако в данных главах они не
порождают никаких проблем). Для понимания этого различия полезно
посмотреть на философию как на посредника между наукой и религией.
Обычно философия охватывает всю сферу, связанную с поиском
человеком истины, — от науки до духовного опыта. Аналитическая философия
тяготеет к логическим методам, близким к методам научного
исследования. Это очевидно, даже когда верующие аналитические философы
обсуждают философию религии. Феноменология, экзистенциализм и
постмодернистские направления тяготеют к мышлению по своему характеру
религиозному, граничащему с религиозным (философия, которая
ограничивает собственную сферу тем, что может быть подтверждено общим
человеческим опытом) или с пострелигиозным (философия после
«смерти Бога»). Цель этой упрощенной схемы — показать, что эти «два» типа
философских подхода взаимодополнительны. Разумеется, взаимное
влияние методов все в большей степени характеризует картину современной
философии с присущим ей хаосом и с той надеждой, которую она дает. В
227
Джеффри Уотлз. Золотое правило
данной главе Золотое правило анализируется в свете аналитической
традиции, а в следующих — в свете немецкой и французской мысли.
Универсализуемость как последовательность собственных
суждений
Аналитическая философия отличается вниманием к ясности,
признанием различия между утверждениями о фактах и другими видами
утверждений, а также особым интересом к логике. Некоторые
представители этой традиции в этике считают, что Золотое правило утверждает нечто
важное на интуитивном уровне, что можно рационально
переформулировать, не допустив тем самым возможности использования примеров,
направленных на опровержение правила. Главная интерпретация
Золотого правила в аналитической философии XX в. состоит в том, что
правило представляет собой нестрогое выражение требования, согласно
которому, все наши моральные суждения должны быть универсализуемыми
в том смысле, что нам следует быть готовыми применить то же суждение
в таком же типе ситуации, невзирая на оказавшихся вовлеченными в эту
ситуацию индивидов.
Ясную формулировку такой интерпретации правила предложил
утилитарист Генри Сиджвик:
Какое бы действие любой из нас не считал правильным для самого себя,
он интуитивно считает такое действие правильным для всех
подобных лиц в подобных обстоятельствах. Или, можно сказать по-другому:
«если тип поведения, который является правильным (или
неправильным) для меня, не является правильным (или неправильным) для
кого-либо еще, должно существовать основание для некоторого
различия двух этих случаев — иное, нежели тот факт, что Я и Он — разные
люди». Соответствующее высказывание может быть также
справедливо сформулировано относительно того, что должно быть совершено
по отношению к разным индивидам (а не ими самими). Эти
принципы повсеместно признавались не в их самой абстрактной и
универсальной форме, а при конкретном применении к ситуации, в которой
два (или более) индивида относились друг к другу сходным образом,
и в этом применении [принципы] предстали в виде широко
известного Золотого правила: «Поступайте по отношению к другим так, как вы
хотели бы, чтобы они поступали по отношению к вам». Эта
формула, несомненно, является неточной, поскольку можно желать от
другого содействия в грехе и быть готовым ответить взаимностью. Неверно
было бы даже сказать, что мы должны другим делать лишь то, что мы
считаем правильным для них делать нам, поскольку невозможно от-
228
Принцип последовательности в моральном решении
рицать, что бывают различия в обстоятельствах и даже в природе двух
индивидов Л и ß, в силу чего для А будет неправильно относиться к ß
так, как для В будет правильно относиться к Л. Словом, строго
сформулированный самоочевидный принцип должен иметь такую
негативную форму, как: «для А не может быть правильным относиться к В
так, как для В будет неправильно относиться к Л на том
исключительно основании, что они два разных индивида и при отсутствии
какого-либо различия в природе или обстоятельствах этих двоих, которое
могло быть установлено как разумное основание для различного
отношения». Такой принцип явно не может обеспечить полное
руководство — в действительности его воздействие в строгом смысле состоит
только лишь в предъявлении требования определенного onus probandi
(бремени доказательств) человеку, позволяющему себе такое
отношение к другому, которое, будучи допущенным в отношении него самого,
вызвало бы его недовольство. Но здравый смысл всецело признает
значимость максимы, и ее истинность в определенных границах кажется
мне самоочевидной1.
В данном рассуждении кратко выражена суть аналитических
дискуссий, посвященных Золотому правилу, указывается на уязвимость
правила перед контрпримерами с использованием субъекта с извращенными
желаниями, здесь также выделен приемлемый этический и логический
смысл правила2.
Золотое правило как вывод из принципа последовательности
Маркус Джордж Сингер, философ из университета Висконсина
(США), вслед за Сиджвиком привлекает для интерпретации Золотого
правила идеи Кларка и Канта. Он начинает свою книгу «Всеобщность в
этике» (1961) с рассмотрения вопроса «Что произошло бы, если бы
каждый поступал так?» (Позже он говорил, что этот вопрос есть обобщение
(generalization) аналогичное обращающему вопросу (reversibility question):
«Что если бы кто-то поступил так по отношению к вам?»)3. Вопрос
обычно предполагает «аргумент всеобщности», который состоит в том, что
если последствия поступка каждого будут ужасными (или
нежелательными), «вы» не должны совершать его. Сингер исследует, в каких типах
ситуаций этот аргумент состоятелен. (В некоторых типах ситуаций он не
состоятелен: например, если бы для каждого было ужасно стать фермером,
и ни для кого не было бы ужасно стать фермером. В таких случаях
аргумент всеобщности считается обратимым (invertible) и, следовательно, он
не применяется). Сингер замечает, что аргумент всеобщности опирается
на принцип, традиционно известный как принцип честности, или спра-
229
Джеффри Уотлз. Золотое правило
ведливости, или беспристрастности, который он называет принципом
всеобщности: То что правильно (или неправильно) для одного лица,
является правильным или неправильным для любого подобного лица в
подобных обстоятельствах. Золотое правило есть конкретизация принципа
всеобщности. А принцип всеобщности можно рассматривать как
обобщение (generalization) Золотого правила.
А как насчет уточнения, касающегося подобных лиц в подобных
ситуациях? Существует ли критерий для установления того, какие именно
особенности лиц или ситуаций этически значимы? Если такого критерия нет,
не является ли данное ограничение уловкой? Не уклонение ли это от
решения вопроса, не делает ли оно тривиальным принцип всеобщности,
не подменяет ли содержательное этическое исследование обсуждением
вопроса о значимых подобиях? Согласно Сингеру, в этом нет никакого
уклонения, как в ссылке на сходство, нет ничего тривиального.
Уточнение — это в каждом конкретном исследуемом случае обращение к списку
значимых факторов, которые обосновывают рассматриваемое моральное
суждение. На основе этого списка можно определить класс индивидов,
или ситуаций, к которым применимо всеобщее суждение. Новый, более
частный принцип не содержит термина «подобный» изначально,
применение этого термина оказывается следствием данного принципа4. Мы
можем рассмотреть пример мужчины, который оставляет всю работу на
кухне своей жене. Если он обосновывает такое поведение правом «главы
семьи», принцип всеобщности покажет, что по смыслу его утверждения,
любой муж, даже ленивый и не приносящий дохода, может обосновать
перекладывание работы на кухне на свою жену, какой бы изможденной
и загруженной она ни была. Если он обосновывает перекладывание
работы на свою жену тем, что у него срочные дела на работе, в то время как
она относительно свободна, принцип всеобщности предполагает, что он
будет готов выполнить эту работу всякий раз, когда ее график будет
более жестким, чем его.
На основе исследования всеобщности в 1963 и 1976 годах Сингер
опубликовал две ставшие известными статьи, посвященные Золотому
правилу. Он обратил внимание на то, что в отношении Золотого правила
выносятся противоположные утверждения: что оно является решением всех
мировых проблем и что оно вводит в заблуждение, ложно или абсурдно;
что оно вбирает утилитаризм и что оно обеспечивает принцип
справедливости, которого как раз нет в утилитаризме; что оно обобщает смысл
морали и что для его применения необходимо сначала построить
систему морали. Сингер утверждает, что Золотое правило — не просто удобное
230
Принцип последовательности в моральном решении
напоминание, это «самое действенное средство морального воспитания»
из всех известных ему5.
Обращаясь к спорам по поводу достоинств позитивной и негативной
формулировок правила, Сингер показывает, что формулировки
равноценны (с логической или моральной точки зрения, в отличие от
риторической или психологической точки зрения), поскольку любое действие
можно описать как в позитивных, так и в негативных понятиях:
Желание, ожидание, или стремление, выраженные в негативных тер-
минах всегда могут быть переформулированы в позитивных терминах.
Например, нет никакой разницы между нежеланием, чтобы другие
лгали сами себе и желанием, чтобы они не лгали сами себе, между
желанием, чтобы они говорили другим правду и желанием, чтобы они не были
неспособны говорить другим правду. В целом, высказывание «А
желает, чтобы произошло х» эквивалентно высказыванию «А не желает,
чтобы χ не произошло», а высказывание «А не желает, чтобы χ
произошло» — высказыванию «А желает, чтобы χ не произошло»6.
Чтобы защитить Золотое правило от контрпримеров, Сингер
интерпретирует его в контексте своей теории всеобщности (theory of generalization):
В любой традиционной формулировке это правило не просто неточно,
если его воспринимать буквально, оно приведет к ужасным вещам...
Буквальные интерпретации правила, несомненно, ошибочно толкуют
его смысл. Но все это указывает на то, что в своем исходном виде
правило неточно и нуждается в конкретизации. Оно не высказывает того,
что подразумевает и не подразумевает того, что высказывает. В точной
формулировке Золотое правило оказывается непосредственным
следствием принципа всеобщности. Сиджвик отмечает, что «правило
равенства» («rule of equity») («Что бы я не считал разумным или
неразумным для другого совершить по отношению ко мне; тем же самым
суждением я провозглашаю разумным или неразумным для меня
совершить в подобных случаях по отношению к нему») есть точная
формулировка "Золотого правила"»7.
Таким определением Золотого правила отвергаются логически узкие
интерпретации Золотого правила. Сингер утверждает, что примеры
противоположные Золотому правилу относятся не к общей (general)
интерпретации правила, а только к частной ее интерпретации. Например, в
соответствии с частной интерпретацией, Золотое правило требует, чтобы я
вменял другим то, чего именно мне хочется (например, поиграть на
барабане в 3 часа ночи). Между тем, в соответствии с общей интерпретацией,
«каждому следует поступать по отношению к другим согласно тем же са-
231
Джеффри Уотлз. Золотое правило
мым принципам или нормаму которые он желал бы, чтобы другие
применяли по отношению к нему самому» (например, не беспокоить других без
всяких на то причин)8.
Однако следует быть внимательным, чтобы не допустить того, что
Сингер называет инверсией Золотого правила в правило «Делай то, чего хотят
другие», которое ведет к парадоксу в том случае, если у других
противоположные потребности. Золотое правило, скорее, предписывает нам
принимать во внимание интересы, потребности, вкусы, желания, стремления
других. Такое предписание сомнительно, поскольку желания и
стремления одного человека могут противоречить потребностям и интересам
другого, а те и другие вместе взятые могут противоречить потребностям
и интересам других. Источником более точного морального предписания,
с точки зрения Сингера, является не само по себе Золотое правило, а
связанные с ним принципы9.
Сингер не признает никакой устойчивой потребности в моральной
интуиции. Его обращение к общей интерпретации правила показывает,
что если стремление или действие описываются как частные,
аргументация на основе Золотого правила, полагающаяся на такие описания, будет
иметь плохие следствия. Если же действие описано на достаточном
уровне общности, аргументация на основе Золотого правила будет
обоснованной. Различение между частной интерпретацией и общей
интерпретацией плодотворно в качестве отправного пункта, но оно порождает вопросы
относительно того, как следует описывать действия.
Какой уровень общности (generality) приемлем? Что является
источником формулировок: чистая способность к абстракции или моральная
интуиция? Сингер не касается этой проблемы в своей статье о Золотом
правиле, но в книге «Всеобщность в этике» он признает эту проблему. После
того, как Сингер проделал блестящую работу и очертил крут приемлемых
описаний действий, он признал, что вопрос о том, как добиваться таких
описаний, нельзя решить отвлеченно, но на него несомненно можно
ответить при рассмотрении конкретных случаев10.
Золотое правило как предвосхищение теории морали: P.M. Хэар
Оксфордский философ P.M. Хэар развивал традицию интерпретации
Золотого правила как принципа последовательности моральных
суждений субъекта. Но если для Сиджвика и Сингера должным образом
сформулированное правило было частью более широкой теории морали, Хэар
разрабатывал тематику Золотого правила как основание целостной
теории морального рассуждения. Рассуждение, связанное с обменом роля-
232
Принцип последовательности в моральном решении
ми в воображении, стало частью критерия моральных суждений. Если
учесть, что у человека есть понимание своих предпочтений,
касающихся отношения к нему других, а также осознание фактов конкретного
случая и живое представление о реальной или возможной ситуации рецепи-
ента (если рассматриваемое действие свершится), то этот критерий будет
состоять в том, готов ли субъект предписать действие вне зависимости от
того, какую роль — субъекта или реципиента — он будет играть. После
выхода книги «Свобода и разум» (1963), сочетающей кропотливый
анализ сложностей этической теории и тонкостей морального языка, в том
числе, в контексте обсуждения практических моральных проблем, Хэа-
ра с большим основанием, чем любого другого философа, следует считать
инициатором возрождения дискуссии о Золотом правиле в современной
аналитической этике11.
Мысль Хэара легче понять, рассмотрев два аргумента на основе
Золотого правила, предложенных им в статьях, которые были опубликованы в
1975 году. Первый представлен в связи с обсуждением эвтаназии.
Я не собираюсь приводить обычные больничые примеры (хотя они у
меня есть). Я собираюсь рассказать о необычном случае, который, тем
не менее реально имел место некоторое время назад, и о котором
сообщила пресса. Водитель бензовоза попал в аварию, в результате
которой его цистерна перевернулась и мгновенно загорелась. Сам водитель
оказался заблокированным в кабине и не мог освободиться. Он
умолял свидетелей проишествия убить его, ударив по голове, и не дать ему
сгореть заживо. Я думаю, что кто-то сделал это, но я не знаю, что
после этого было на суде.
Теперь, пожалуйста, спросите себя, как я много раз спрашивал себя
я, как бы вы хотели, чтобы эти люди поступили по отношению к вам,
если бы вы оказались в ситуации того водителя. Я не могу представить,
чтобы при серьезном рассмотрении этого вопроса — кто-то,
представляя себя в подобной ситуации, когда необходимо дать указание
очевидцам, каким правилом тем надо руководствоваться, признал, что это
правило безусловно не должно предписывать эвтаназию12.
В данном аргументе эвтаназия не предлагается для широкого круга
ситуаций. Обращаясь в этом контексте к христианским читателям и отвечая
на возражение, что допущение эвтаназии в одном случае опасно
ослаблением общего решительного неприятия убийства, Хэар отмечает, что
подлинный ответ на проблему моральной деградации заключается в
открытии заново «основания морали в долге любви к ближнему как к самому
себе». В прошлом церковь в целях педагогической эффективности учила
233
Джеффри Уотлз. Золотое правило
слишком упрощенным правилам. Тот факт, что мы привыкли к
упрощенным правилам, не должен определять решение в рассматриваемом случае.
Христианская этика в понимании Хэара требует подчинения заповедям
Христа, она требует любить ближнего, как самого себя. В Золотом
правиле Христос указал нам, как это делать. Поэтому применять все усилия
своего разума для следования методу Золотого правила — значит
осуществлять христианскую этику. Вместе с тем, Хэар отказывается апеллировать
к идее, что «все люди — братья», поскольку факты, сами по себе, не
позволяют нам перейти к заключению, как мы должны действовать; более
того, нам необходим критерий для определяния того, кто в
соответствующем смысле является нашими «братьями».
Аборт — другая проблема, по поводу которой Хэар использует
аргументацию, основанную на Золотом правиле. Он выводит из правила
следующий принцип: Мы должны делать другим то, что, будучи
совершенным по отношению к нам, нам понравится. Применение этого аргумента
кажется достаточно простым: «Если нам нравится, что никто не прервал
беременность, в результате которой мы родились, тогда мы не должны,
ceteris paribus, прерывать никакую беременность, в результате которой
родится человек, чья жизнь будет подобна нашей»13. Благодаря этому шагу
Хэару удается избежать попытки предложить субъекту такое применение
Золотого правила, при котором он должен будет представить себя в
положении эмбриона, что невозможно. Ограничивающее условие — ceteris
paribus, «при прочих равных условиях» — заставляет нас искать
соответствующего сходства среди «вещей, касающихся нашей жизни, благодаря
которым нам нравится, что мы родились. Это можно сформулировать в
достаточно общем виде —- чтобы касалось всех людей», ушедших, ныне
живущих и будущих14.
Как возможно получить содержательные моральные заключения, не
опираясь на какие-либо содержательные моральные предпосылки
(например, в отношении равенства и достоинства людей как свободных,
разумных, моральных субъектов)? Для Хэара аргументация на основе
Золотого правила действует в соответствии с логикой, которая уже
содержится в самом моральном языке. Моральные понятия — такие, как
«доброе», «правильное», «должное» — обладают двумя логическими
особенностями, которые определяют теорию морали. Первая — универсали-
зуемость. Считать, что один студент должен посещать занятия, значит
предполагать, что любой другой студент в точно таких или
относительно похожих обстоятельствах должен посещать занятия. Самой «логикой»
моральных понятий предполагается, что они применяются во всех подоб-
234
Принцип последовательности в моральном решении
ных ситуациях. Ситуации, в которых я использую моральный язык,
обладают определенными поддающимся описанию особенностями,
направляющими мое суждение. Формулируя моральное суждение, я предполагаю,
что в другой ситуации, подобной моей в значимых аспектах (а именно в
тех, благодаря которым я, по моему мнению, получил право вынести
первое суждение), я готов сформулировать такое же суждение вновь.
Другими словами, универсализуемость — это особенность морального языка
— того, как обычно понимают тех, кто говорит, и какого рода
высказываний от них ожидают. Следовательно, универсализуемость не
эквивалентна моральному тезису, требующему, чтобы поведение было
мотивировано стремлением субъекта соответствовать правилам определенного
рода. Тезис универсализуемости всего лишь запрещает субъекту
выносить противоречащие друг другу моральные суждения15.
Другая особенность логики морального языка состоит в том, что он
прескриптивену или управляет действием. Если я считаю, что должен
платить свои налоги, я, согласно Хэару, предполагаю прескрипцию «Мне надо
заплатить мои налоги». Предписывая самому себе, я беру на себя
обязательство совершить то, чего требует мое суждение. Никакое препятствие
не удержит меня, я должен действовать в соответствии со своим
предписанием, если являюсь типичным пользователем языка морали. Хэар
особо подчеркивает, что прескриптивность требует, чтобы действия
человека были согласованы с его суждениями. Если я считаю, что ты должен
платить свои налоги, я предполагаю предписание: «Плати свои налоги». Я
могу считать, что ты, будучи приглашенным мной на ужин, можешь
отказаться от десерта. В соответствии с прескриптивностью я тем самым
соглашаюсь на твой отказ от десерта.
В соответствии с универсализуемостью я также принимаю
предписание «Вы тоже [если похожи на меня в значимых аспектах] платите свои
налоги» (хотя я и не брал на себя обязательство говорить вам заплатить
ваши налоги). На основании двух ключевых особенностей
морального языка (моральные понятия предполагают «универсальное»
применение в любой относительно похожей ситуации; моральные понятия пре-
скриптивны) Хэар называет свою этическую теорию «универсальным
прескриптивизмом». Следует напомнить, что понятие универсальных
прескрипций не предполагает ни то, что чьи-либо моральные правила
должны обладать высокой степенью общности, ни то, что теория
универсального прескриптивизма порождает императивы подобные Золотому
правилу.
235
Джеффри Уотлз. Золотое правило
В той мере, в какой признаются универсализуемость и прескрипти-
визм моральных суждений, стратегия аргументации Золотого правила
выполняется. Если я раздумываю о совершении чего-либо в отношении
кого-либо, предполагается, что совершение этого действия я считаю
правильным. Универсализуемость моральных суждений предполагает, что я
считаю правильным для кого-либо совершить то же самое действие в
отношении меня, будь я в точно такой или относительно похожей ситуации.
Тогда прескриптивность моральных суждений в данной ситуации
предполагает предписание «Субъекту следует совершить этот поступок в
отношении меня». Если я не могу принять это предписание, значит я не могу
последовательно утверждать, что совершить рассматриваемое действие в
отношении другого будет правильно с моей стороны.
Сложная задача моральной жизни, согласно данной концепции,
состоит в действительном совершении того, что вменяется предписаниями,
прошедшими проверку универсализуемостью. Рассуждая о том, что
следует делать, надо выделить морально значимые особенности ситуации,
рассмотреть подобные ситуации, включая ситуации с обменом ролями,
и затем задаться вопросом, готов ли человек предписать
рассматриваемое действие в таких ситуациях. Субъекты должны использовать
воображение, чтобы рассмотреть какие бы предрасположенности они имели,
если бы были в положении других; они должны знать об обстоятельствах
данного случая (действительных или предполагаемых); и их
предпочтения должны быть логически последовательными. Следовательно, когда
мы сталкиваемся с необходимостью принятия морального решения и у
нас есть предпочтения касательно того, какого отношения к себе мы бы
хотели, нам необходимо понять обстоятельства ситуации (реальные или
предполагаемые), представить себя в положении других и следовать
требованиям логики.
Хэар прояснил вопрос, который часто вносил путаницу в дискуссии о
Золотом правиле. Вспомним пример сострадательного судьи у Канта,
который задавался вопросом о том, что он чувствовал бы, если бы ему
вынесли приговор. В противоположность этому примеру Золотое правило
относится к наличной установке в отношении гипотетической ситуации,
в которой некто является заключенным.
Хэар использовал свой метод проверки прескрипций для
конструирования примера рассуждения в соответствии с Золотым правилом на
основании притчи в Евангелии от Матфея о жестокосердном рабе, долги
которого были прощены, но который отказался в свою очередь простить
своего должника:
236
Принцип последовательности в моральном решении
Пример взят из известной притчи. А должен деньги В, а В должен
деньги С, и существует закон, по которому кредиторы могут взыскать долги
угрожая должникам заключением в тюрьму. В спрашивает себя: «Могу
ли я сказать, что должен использовать эту меру против А, чтобы
заставить его платить?» Он несомненно склонен сделать это, или хочет
это сделать. Следовательно, если бы не стоял вопрос об
универсализации предписаний, он с готовностью согласился бы вынести единичное
предписание «Л надо посадить в тюрьму». Но когда он в свою очередь
пытается превратить это предписание в моральное суждение и
говорит: «Я должен посадить А в тюрьму, поскольку он не отдает мне долг»,
он осознает, что это повлечет принятие принципа «Всякий, кто
находится в моем положении, должен посадить своего должника в
тюрьму, если тот не отдает долг». Но затем он думает о том, что С находится
в таком же положении кредитора по отношению к нему самому (к В),
что их случаи в обратном порядке идентичны и что если всякий в этом
положении должен сажать своих должников в тюрьму, тогда С должен
посадить его (В) в тюрьму. И признать моральное предписание «С
должен посадить меня в тюрьму» значит вменить ему в обязанность
(поскольку, как мы уже видели, он должен использовать слово «должен»
прескриптивно) принять единичное предписание «С следует посадить
меня в тюрьму», но как раз это В и не готов принять. А если не готов,
тогда и не может принять первое суждение, согласно которому он (В)
должен посадить А в тюрьму за долги16.
С логической точки зрения жестокосердный должник не может
придти к заключению, что он не должен бросать своего кредитора в тюрьму.
Он может заключить лишь то (признавая универсализуемость
предписаний), что помещение своего должника в тюрьму не совместимо с его
собственным предпочтением не оказаться в таком положении. Одни только
логические соображения не скажут ему, какую сторону противоречия
отбросить — нежелание быть брошенным в тюрьму или желание бросить в
тюрьму собственного должника. Пример показывает, что
последовательность, вменяемая Золотым правилом (внутри собственных предписаний
человека) не является неоходимым условием правильности частного
морального суждения. Последовательность также не является
достаточным условием правильного морального суждения. Однако мы можем
заметить, что таким условием можно считать тест на готовность человека
быть в равном положении с другими. Проблемы, сопутствующие этой
аргументации, и сейчас обсуждаются в узко специальных рассуждениях17.
Если Золотое правило изначально является моральным принципом
поведения субъекта по отношению к единичному другому, как его приме-
237
Джеффри Уотлз. Золотое правило
нять в «многосторонних ситуациях», в которые вовлечено больше
одного «другого»? Субъекты должны рассмотреть влияние своих действий на
всех, кого эти действия затронут, представляя себя в положении
каждого из них в произвольной последовательности. Хэар утверждает, что
универсальный прескриптивизм ведет к утилитаризму18. Согласно этой
теории, если интересы всех должны быть полностью учтены, тогда усилие
морального мышления можно сравнить с попыткой занять позицию
идеального наблюдателя, который соединит в себе заботу обо всех, кого
затронет рассматриваемое действие.
Наиболее основательно Хаэр обсуждал возражние против своей
теории, апеллирующее к примеру фанатичного нациста, который считает,
что подвергать евреев гонениям правильно19 (Хэар был военнопленным,
он попал в плен в Бирме во время Второй мировой войны, и особенно
был озабочен вопросом развенчания расизма средствами моральной
философии). Представим, что этот фанатик должен был бы применить тест
универсализуемости и придти к заключению, что если бы он был
евреем, его также следовало подвергнуть гонениям. Представьте далее, что он
один из тех редких приверженцев идеи, которые готовы принять это
заключение. Если генеалогическое исследование докажет, что он еврей, он
с готовностью пройдет через все то, чему сам подвергает других евреев.
Более того, Хэар говорит, что фанатик, следующий идеалу,
безразличному к интересам людей, может соблюдать последовательность, вменяемую
Золотым правилом, и исключать себя из сферы действия аргументов,
основанных на Золотом правиле20. Позже, развивая концепцию более
радикального утилитаризма в книге «Моральное мышление» (1981) Хаэр
утверждал (допуская, что при обдумывании решения значима сила
предпочтения), что такой пример практически невозможен: мыслимо ли,
чтобы предпочтения нациста были более сильными, чем предпочтения
еврея?21 Тем не менее, метод Хэара требует учитывать предпочтения всех
включенных в ситуацию. Следует представить себя в положении каждого
человека, которого затронет действие. Если количество нацистов
слишком велико, их предпочтения сильны, а количество евреев очень мало и
они достаточно смиренны, к каким заключениям придет утилитарист? И
в такой невероятной ситуации, Хэар следует своей теории и игнорирует
то, что интуитивно считается морально правильным.
Хэар тщательно отделяет моральное суждение от склонностей
(inclinations), которым можно сопереживать, но он делает эти
склонности критерием морального суждения. Хэару нужна теория, которая могла
бы обходиться без независимых (substantive) моральных предпосылок, но
238
Принцип последовательности в моральном решении
не содержится ли независимая моральная предпосылка в допущении
возможности решать моральные вопросы посредством суммирования силы
предпочтений? Тому, кто готов подвергнуть универсализации
предписание, которое кажется аморальным, теория Хэара предлагает три варианта
ответа: (1) индивид не смог достаточно живо представить, что вероятней
всего последует за принятием цели такого действия (вред, шок,
поскольку недоверие подрывает доверие), (2) индивид не смог принять во
внимание реальность последствий таких действий (ослабление характера,
содействие институциональному разрушению), или (3) индивид признает
предписание, которое вступает в логический конфликт с другим его
предпочтением (с желанием уважения).
Обмен ролями в воображении
Отвечая Хэару, К. Тэйлор возражал, что, с точки зрения некоторой
интерпретации, обмен ролями не имеет смысла22. Требуется ли от меня
представлять себя другим человеком? Осуществление этого
невозможного дела приведет к путанице. Я больше не буду знать, кто я такой. Если
бы я был вами, я бы не был собой, но я непреодолимо остаюсь самим
собой. Более того, когда я пытаюсь стать вами, что-то неизбежно
ускользает от меня. Я не могу последовательно представить, что я есть некто, кем я
не являюсь. Поэтому как я могу представить себя обладающим всеми
вашими качествами в гипотетической ситуации? Тэйлор предлагает решить
эту проблему посредством проведения различий между одной
непоследовательной интерпретацией обмена ролями в воображении и двумя
последовательными альтернативами: Я могу попытаться представить, что я
чувствовал бы, если бы был в другой ситуации, или я могу попытаться
представить, что будет чувствовать другой человек. Размышление о том,
что я буду чувствовать в другой ситуации дает приблизительное
представление о том, что будет чувствовать другой, хотя может быть трудно
или невозможно представить, что чувствует тот, кто очень сильно
отличается от меня.
Готовность положиться на обмен ролями в воображении при решении
моральных вопросов стала предметом критики со стороны Альфреда Дж.
Маккея, сформулировавшего следующую дилемму. С одной стороны, там,
где различие между субъектом и тем, на кого направлено его действие,
невелика, обмена ролями не требуется. При предположении, что другой
подобен мне, для того чтобы узнать его, мне не нужно прибегать к
обмену ролями в воображении. С другой стороны, если различие велико,
обмен ролями не поможет преодолению пропасти чуждости. Интуитивный,
239
Джеффри Уотлз. Золотое правило
связанный с воображением процесс ничего не сообщает мне о том,
каким будет наиболее вероятное влияние моего действия на другого. В
формулировке МакКея это звучит так: «Я могу задавать прямые вопросы о
Джонсах, как и спрашивать их обо мне, при предположении, что
характеристики, относящиеся к моей реакции, — вовсе не мои, а
характеристики Джонсов»23. Результат этой дилеммы — ограничить обмен ролями в
воображении напоминанием себе о том, что уже известно.
Когда буддисту в сложной, с моральной точки зрения, ситуации
советуют подумать, как бы поступил Будда, задача обычно состоит в том,
чтобы он рассмотрел, взвесил должным образом, принял во
внимание то, что уже знает, но возможно недооценил. Это подобно приме-
риванию чужих башмаков. Совет может быть направлен на
исправление «ошибок процесса» — невнимательности, бесчувственности, или
предубежденности, он предполагает, что знание о чувствах других
доступно, но вероятно не использовалось или использовалось
ненадлежащим образом24.
Дилемма Маккея (обмен ролями либо избыточен, либо невозможен)
неизбежно порождает сомнение в значимости обмена ролями, но не
может заставить полностью от него отказаться. Разве когда человек, на
которого направлено действие, знаком субъекту действия и в значительной
степени похож на него, не существует потребности быть внимательным
к изменению его нужд и косвенных общественно значимых последствий
собственного действия? Разве когда человек чувствует себя связанным с
другим несмотря на бездну различий между ними, его воображение и
понимание скованы неведением? Однако эти возражения не затрагивают
позиции Маккея по вопросу о когнитивной ценности обмена ролями в
воображении.
Хэар убежден в возможности решения проблем, связанных с
использованием обмена ролями по отношению к самым разным «другим»:
Трудность познания, каково это — чувствовать себя банту... того же
рода, что и трудность познания, каково быть Джеймсом, моим братом-
близнецом, и отличается лишь большей степенью. Практическая...
трудность познания, каково чувствовать себя банту, живущим на
ферме, должна преодолеваться посредством более близкого и
благожелательного знакомства с отдельными банту, живущими на фермах25.
Смысл схачен точно. Личное знакомство способствует пониманию.
Хэар имеет в виду не то, что выполнение проверки предписаний на их
согласованность с другими моральными суждениями предполагает личное
240
Принцип последовательности в моральном решении
знакомство, а то, что личное знакомство нужно для адекватного
понимания конкретных обстоятельств и последствий предполагаемого действия.
Тем не менее, ограниченность человеческого опыта порождает
проблему, связанную с обменом ролями, — проблему, которая была поставлена
чернокожей худжницей и философом Эдриан М.С. Пайпер:
Формы творческого выражения — такие, как музыка, живопись ,
поэзия, художественная литература и нарративное объяснение от
первого лица (first-person narrative account) усиливают нашу способность к
представлению ... внутренних состояний другого, даже если мы сами
не имели опыта таких состояний. Новые сочетание образов, слов,
метафор и тональных последовательностей дают нам возможность
создать такой образ в воображении, который в свою очередь может стать
причиной трансформации или расширения сферы наших
эмоциональных реакций. В утверждениях о том, что человек не может понять,
например, каково для женщины быть изнасилованной, если этот
человек мужчина, или каково для чернокожего быть объектом расистского
сексуального домогательства, если этот человек белый, содержится тот
положительный смысл, который связан с отказом включать
уникальность опыта другого в свое неизбежно ограниченное представление о
нем. Но слишком часто такие утверждения основаны всего лишь на
отсутствии интереса к пониманию «каково все это», предполагающему
исследование широкого разнообразия литературных и
художественных произведений, предназначенных именно для того, чтобы
просветить нас в отношении такого рода вещей. Неудивительно обнаружить
неспособность к ... представлению внутренних состояний другого,
которой предшествует отсутствие любопытства по отношению к ним,
или эгоцентричные и ограниченно-частные представления о других, и
в дополнение к этому — отсутствие интереса к искусству26.
Пайпер пропагандирует художественно одухотворенное воображение
наряду с эмоционально сбалансированной эмпатией.
Сегодня практическое применение Золотого правила, помимо обмена
ролями в воображении, должно включать диалог, совместное решение и
действие27. Юрген Хабермас в своей статье подчеркивает важность
различения между между воображением, как должно применяться правило, и
обсуждением. Первый путь — мыслить «монологически, ограничиваясь
только воображением», то есть мыслить самому обо всем, что
относится к возможному способу применения правила28. Кант задавался
вопросом о том, какие максимы всякий мог бы пожелать в качестве всеобщего
закона; Т.М. Скэнлон (Scanion) говорит о системе правил действия,
«которую всякий, кого это касается, может рационально представить в ка-
241
Джеффри Уотлз. Золотое правило
честве результата информированного, добровольного, рационального
согласия между всеми, кого это касается»29.
Второй способ применения правила — проведение «теста,
сконструированного на основе интерсубъективности». Опираясь на идеи
Джорджа Герберта Мида и Лоренса Кольберга, Хабермас выстраивает
универсальный дискурс, участники которого будут принимать различные роли
(будут рассматривать, чего бы они в идеале желали, будучи в
положении других). В случае морального конфликта, Я необходимо начать с
благожелательной идентификации с другим для того, чтобы «быть
способным занять именно ту точку зрения, исходя из которой [другой] мог бы
осуществлять свои упования, интересы, ценностные ориентации и т.п.».
Далее, проект принятия роли должен осуществляться обеими
сторонами. Диалог обостряет эмпатию, «интуитивное понимание того, что
стороны... вносят в ситуации друг друга»30. Далее, человек переходит от
межиндивидуального отношения к отношениям в группе. Теперь возможна
проверка конкретного действия на универсализуемость31. Хабермас
цитирует Мида: «Универсальность наших суждений... проистекает из того
факта, что мы занимаем позицию всего сообщества, всех рациональных
существ»32. Такая универсальность превосходит ограниченное,
этноцентричное содружество, основанное на жертвенности ради вождя, как в
нацизме33. Практический дискурс «трансформирует идеальное
принятие роли, которое Кольберг считал чем-то таким, что, будучи приватным
и обособленным, может быть представлено как публичное событие, как
осуществляемое в идеале всеми»34.
Рассматривая, как идеал справедливости должен осуществляться
людьми, имеющими различные представления о благе, Хабермас
различает два понятия равенства: «Равное уважение к каждому человеку
вообще как к субъекту, способному к автономному действию, означает равное
отношение; однако, равное уважение к каждому человеку как к
индивиду может означать... поддержку человека как самореализующегося
существа»35.
Хабермас создал этическую теорию, основанную на том, что
потребовалось бы индивидам для справедливого (fairly) сотрудничества с целью
выбора действий, которые затронут их всех. Дискурсивная этика
формулирует условия, необходимые для недеформированной коммуникации
равных. Например, какие общественные условия влияют на способность
людей со знанием дела участвовать в обсуждении? Хабермас не защищает
абстрактный и бессердечный рационализм:
242
Принцип последовательности в моральном решении
Никакое требование универсализации не должно иметь силы,
причастность к идеальному коммуникативному сообществу не
превратиться в осознанную и необратимую солидарность, уверенность в
близком родстве в общем жизненном контексте... Архаические
объединяющие энергии родства не исключались даже из идеей
космополитизма конца XVIII в., они всего лишь преображалась в солидарность со
всеми, имеющими человеческое лицо. «Все люди братья» — смог
сказать Шиллер в своей «Оде к радости»36.
Таким образом Хабермас признает историческую связь морального
идеала с ощущением человечества как единой семьи.
Наконец, еще одна проблема, касающаяся обмена ролей в
воображении, по поводу которой возникла дискуссия, связана с вопросом о том,
с какими чертами другого человека следует идентифицировать себя.
Кажется, что идентификация с другим человекам — это всеобщий опыт, не
предполагащий осмысленной дифференциации. В конкретном случае
человек интуитивно понимает, что имеет значение для его практической
цели. Угощая гостя мороженным, хозяин заказывает то, чего хочет гость.
Когда мать отводит маленького ребенка на прививку, она в воображении
идентифицирует себя с возможным страданием ребенка не для того,
чтобы решить, что делать, но лишь для того, чтобы подумать как наилучшим
образом помочь ребенку управлять своим переживанием; при
принятии решения о прививке она идентифицирует себя с интересом ребенка
в том, чтобы быть здоровым. Рекомендуя диету пациенту, врач
принимает во внимание то, что нужно пациенту. Но что если хозяин по
моральным соображениям, которые не разделяет его гость, не ест шоколад, или
что если врач по религиозным соображениям, которые не разделяет
пациент, не рекомендует ему есть свинину? Должен ли полицейский
идентифицировать себя с убеждениями террористов? Представляя, как
террорист будет реагировать на задержание, полицейский идентифицирует
себя с убеждениями террориста, но когда он принимает решение о том,
что делать с бомбой, он остается на собственной моральной точке зрения:
«Я считаю, что в обратной ситуации, в которой я придерживаюсь
убеждения террориста, даже если я всецело верю в правоту своего дела, меня
должны задержать».
Формализм и идея минимизации роли интуиции
Некоторые аналитические философы исходят из основной дихотомии,
которую составляют интуитивное понимание, выраженное в обыденном
языке, и идеальный рациональный анализ. При всем внимании к прони-
243
Джеффри Уотлз. Золотое правило
цательности обыденного языка, сохраняющего различения, отвергнутые
философами, и при всем том, что сам анализ оценивается в
определенной мере на основании его соответствия «нашим интуициям», интуиция
часто приравнивается к наивному, не предполагающему образованности
чутью. Притом что отдельные интуиции как способ восприятия вещей
«простым человеком» могут быть необходимыми в повседневной
жизни, философы часто считают, что эти интуиции требуют перевода на
более точный язык, а также нуждаются в некотором общем концептуальном
обосновании.
Поэтому многие философы критикуют традицинное Золотое правило
за его неопределенность. Высказывание «Относись к другим, как ты
хочешь, чтобы относились к тебе» не настолько точно, как, скажем, та
«рациональная суть», которую можно выделить из правила, и которая
выражена в формулировках Кларка, Сиджвика, Сингера или в следующей
формулировке Брюса Олтона: «Если А рационально относится к
правилу Я, далее, если для А существуют основания считать, что Я
применяется к поведению других в отношении к А, и А подобно этим другим в
значимых аспектах, тогда у А есть основания считать, что Я применяется и к
поведению А в отношении других»37. Олтон утверждает, что Золотое
правило следует понимать как формальный принцип, устанавливающий
требование, которому должно соответствовать любое конкретное моральное
правило (например, по поводу обмена услугами, честного действия, или
по поводу призыва быть любящим) с тем, чтобы его определяли как
рациональное моральное правило. Золотое правило нельзя приравнивать к
какому-либо конкретному моральному правилу хотя оно часто связано с
одним или несколькими такими правилами. В этом контексте
формальность Золотого правила имеет отношение не к какому-либо
устрашающему символическому высказыванию, а к тому факту, что оно представляет
собой константу в разнообразии конкретных правил, которые
используются при практическом применении Золотого правила.
Самый основательный формальный анализ Золотого правила как
принципа последовательности был проведен Гарри Дж. Генслером (Gensler),
который развивал ключевые идеи Хэара в книге «Формальная этика»38.
Интуитивная формулировка правила по версии Генслера такова:
«Относись к другим только так, как ты хотел бы, чтобы относились в такой же
ситуации к тебе». Его точная формулировка (не учитывая символическую
логическую формулировку) такова: «Не допускайте совмещения (1)
совершения А в отношении к X и (2) недопущения мысли о совершении А
по отношению к вам в точно такой же ситуации».
244
Принцип последовательности в моральном решении
Логика — это первая составляющая в понятии последовательности
Генслера. Логика требует, чтобы мы в своих убеждениях были
последовательными, то есть чтобы мы не придерживались противоречащих друг
другу убеждений и чтобы мы не придерживались одного убеждения,
отрицая при этом другое, логически из него вытекающее (с тем
уточнением, что человек понимает или должен понимать логические отношения).
Логика полезна тем, что принуждает нас ясно и точно осознавать наши
предпосылки. Генслер применяет общую рациональную аксиому, которая
в интуитивной формулировке звучит так: «Следует мыслить и жить в
соответствии с логикой и другими аксиомами формальной этики».
В дополнение к логической последовательности существует и
практическая последовательность (мое понятие), или добросовестность
(conscientiousness), которая включает несколько компонентов. Этот вид
последовательности нарушается, когда наше стремление
непоследовательно, когда наши желания, решения и действия противоречат друг
другу, когда мы стремимся к цели, но не используем необходимые средства;
когда мы не живем в согласии с нашими моральными убеждениями.
Генслер утверждает, что принять императив — значит действовать (когда
ничто не мешает нашему действию). Следовательно, стремление и действие
могут быть последовательными или непоследовательными. Генслер
формулирует двойную аксиому «слабой прескриптивности»: «Если вы
должны совершать А, совершайте А. Если совершить А для вас правильно, вы
можете совершить А». Он использует эту аксиму для обоснования того,
что предписывать действие, которое считают неправильным, есть
проявление непоследовательности. Последовательность нашего стремления
также предполагает неприятие того суждения, что нам следует совершить
действие, хотя мы не стремимся использовать необходимые средства.
Если необходимые средства неприемлемы, мы не можем последовательно
стремиться к данной цели. Добросовестность предполагает
согласованность наших действий, решений и желаний с нашими этическими
убеждениями.
Следующий вид последовательности — беспристрастность
(impartiality), требование выносить подобные оценки в отношении
подобных ситуаций, невзирая на вовлеченных в ситуацию индивидов. Для
получения теоремы беспристрастности, Генслер использует аксиому уни-
версализуемости, которая в интуитивной формулировке звучит так:
«Если поступок А должен быть совершен (будет порядочным), тогда
любой поступок точно такой же или относительно подобный поступку А в
его универсальных свойствах в любом реальном или гипотетическом слу-
245
Джеффри Уотлз. Золотое правило
чае также должен быть совершен (будет правильным)»39. В тех случаях, в
которых трудно установить значимое подобие, можно вернуться к
точному подобию. Согласно универсализуемости, если для вас будет правильно
совершить А по отношению к X, тогда в абсолютно такой же ситуации
будет правильно совершить А по отношению к вам. Теорема
беспристрастности, которая ведет к Золотому правилу, состоит в следующем: «Не
допускайте совмещения (1) убеждения в том, что для вас будет правильно
совершить Λ по отношению к X и (2) неприятие убеждения в том, что в
точно такой перевернутой ситуации для X будет правильно совершить А
по отношению к вам».
На основе только что приведенных аксиом и теорем Генслер готов
предложить строгое обоснование своей формулировки Золотого правила. В
дополнение к этому, он показывает, что беспристрастный и
добросовестный субъект с необходимостью примет Золотое правило, и что
существует много (по меньшей мере 4320) вариаций Золотого правила, которые
также являются теоремами, и еще больше (по меньшей мере 30240)
неправильных формулировок, которые в случае соединения с фактическими
предпосылками могут привести к нелепым выводам. Правильные
формулировки обычно имеют форму «не допускай совмещения», содержат
уточнение «подобная ситуация» и высказывание, выражающее реальную
установку по отношению к гипотетической ситуации.
Затем Генслер исследует всеобщность (generalization) Золотого
правила, формулу универсильного закона, который требует, чтобы мы
поступали только так, как хотели бы, чтобы поступал каждый в подобных
обстоятельствах. Эта формула охватывает случаи, в которых мы (в первую
очередь) всего лишь относимся к себе определенным образом (например,
пренебрегаем своим здоровьем), и не желаем для других такого
отношения к себе в подобном случае, или такого отношения, о которым мы
будем позднее сожалеть.
По признанию Генслера, этика не сводится к последовательности. Мы
можем быть последовательными и в то же время ошибаться. Обсуждая
проблему расизма и рациональности, Генслер обращается к истории
нациста, который, обнаружив в себе еврейские корни, решил, что он сам и
его семья должны быть помещены в концентрационный лагерь и
уничтожены. «Этот нацист, — поясняет Генслер, — был последовательным».
Формальная этика сама по себе не может провозгласить его действие
неправильным, но есть такая вещь, которую она может сделать для
минимизации возможности придерживаться таких чудовищных предписаний
для людей, стремящихся мыслить этически. Речь идет о конструирова-
246
Принцип последовательности в моральном решении
нии идеалов моральной рациональности в дополнение к уже
упоминавшимся условиям формальной последовательности. Эти условия
полуформальны, их нельзя успешно систематизировать на основе использования
переменных и констант, и все же они нейтральны и зависят от
формальных условий. Дополнительные условия — идеалы, к которым мы должны
стремиться приблизиться, поскольку это разумно с практической точки
зрения. Во-первых, мы должны обладать всеми полезными
эмпирическими данными относительно обстоятельств, альтернатив, последствий,
аргументов за и против и т.д. Затем важно живо представлять самих себя
в точно такой ситуации, в какой находится другой человек. Далее,
существуют разнообразные личные качества — такие, как мотивированность
при принятии решения о том, как следует поступать, творческое
отношение к поиску альтернативных средств, восприимчивость к советам
других, в большей мере соответствующим условиям моральной
рациональности. Возможно этот список неполон, но он может быть пересмотрен
в обратном порядке: постарайтесь сделать все, чтобы наилучшим
образом составить свой исходный список, затем пересмотрите его;
тщательно проанализируйте пересмотренный список, затем внесите дальнейшие
коррекции и т.д. На каждой стадии роста вы должны размышлять,
соблюдая по мере возможности те условия, соблюдения которых в идеале вы
хотели бы от других людей.
Этика Генслера является формальной в разных смыслах. Он
объясняет, что формальная этика, как и формальная логика, содержит
непротиворечивые принципы, однако по вопросам их значения, обоснования и
степени полезности могут возникать значительные разногласия.
Формальная этика как теория нейтральна, поскольку она не формулирует
фундаментальных содержательных принципов (например о внутреннем
достоинстве каждого человеке). Цель Генслера — предложить некоторые
формальные инструменты для морального рассуждения, приемлемые в
рамках практически любого этического подхода. Он убежден, что
прозрения Хэара по поводу рассуждения в соответствии с Золотым правилом
настолько ценны, что должны быть выражены доступным для
использования всеми людьми способом, неважно какой теории они
придерживаются — эгоизма, натурализма, эмотивизма, антинатурализма или вкратце
рассмотренного Генслером кантианского морального реализма. Генслер
показывает, что каждая теория имеет основания принять условия
моральной рациональности, которые он предлагает.
Хотя ни формальная логика, ни формальная этика не являются
сферами, где царят абсолютная ясность и порядок, обе в равной мере заслужива-
247
Джеффри Уотлз. Золотое правило
ют, согласно Генслеру, широкого признания. В обеих проверка принципов
предполагает выявление нелепых примеров. Обе артикулируют
определенные рациональные модели нашего мышления в форме
аксиоматической системы; однако по утверждению Генслера, его неформальный
анализ проведен так, что может соответствовать формальным требованиям,
а не наоборот. И формальная логика, и формальная этика требуют, чтобы
предикаты не были неопределенными, и чтобы каждый термин имел
постоянное значение и референцию. Никакая формальная система не может
обосновать все. Поэтому для понимания первых принципов нужна
интуиция. Тем не менее, когда у нас есть разногласия по поводу интуицией, мы
обращаемся к логике и к условию последовательности. Формальная
этика использует выражения, содержащие переменные, логические термины
и немного других достаточно абстрактных понятий — таких, как должное
(ought)y цели-средства, быть убежденным (believe), желать (desire) и
действовать. Формальная этика сама по себе никому не говорит, что следует
делать. Скорее, она предлагает инструменты рассуждения, которые
оттачивают моральное мышление каждого.
Заключение
Золотое правило можно назвать «матерью теорий». Разнообразние
плодотворных исследований Золотого правила, рассмотренных здесь,
говорит о том, что способность правила стимулировать формальное
этическое мышление еще далеко не исчерпано. Современные исследования
всеобщности, значений морального языка и универсализуемости
доказывают наличие связи между рациональностью и моральностью, они
составляют важную главу в освоении Золотого правила. Эти исследования
показывают что правило вызывает значительный интерес, вопреки
поверхностным попыткам опровергнуть его. Примеры, приводимые для
опровержения правила, срабатывают лишь при условии, что правило
вырывается из контекста, воспринимается буквально и используется в
качестве необходимого или достаточного условия обоснованного морального
суждения, как единственная нормативная аксиома в этической системе.
Необходимо более глубоко освоить традицию Сингера, Хэара, Олтона,
Хохе, Кесе, Генслера и других. И тем не менее, хотя они и не противоречат
большей части того, о чем я собираюсь сказать, здесь уместно несколько
комментариев относительно пределов формальных интерпретаций
Золотого правила.
248
Принцип последовательности в моральном решении
Каждая формальная реконструкция правила предлагает какое-либо
новое значения правила, но включает ли она все понимания, которых
достигают другие интерпретаторы? Формальные интерпретации остаются
неполными, какими бы плодотворными они ни были. В системе Олтона
правило является аксиомой, в системе Генслера — выведенной теоремой.
Тот факт, что правило может действовать по-разному в разных системах,
указывает, что мораль превосходит любую аксиоматическую систему.
Дело не в том, что мышление в форме системы бесполезно, а только лишь
в том, что никакая система не может охватить и организовать все таким
образом, чтобы она была идеально приспособлена для решения любой
задачи.
Если Золотое правило свести к принципу последовательности или
универсализуемости, придется пожертвовать интуицией,
содержащейся в правиле. Правило предполагает уважение к людям, как это выразил
Кант во второй формулировке категорического императива, придав
своей философии сбалансированность, которую мы интуитивно
воспринимаем в Золотом правиле и которой лишен принцип универсализуемости
в его обособленности. Формальные подходы оставляют открытым вопрос
о том, какие значимые подобия между людьми помогают нам понять наш
долг. Олтон пишет о людях, а в системе Генслера используются
переменные, которые относятся к людям, но именно это представление о
человеке порождает особую трудность для философии. Использование понятия
«человек» для определения моего места и места других предполагает, что
у нас есть что-то общее в важном, хотя логическая система не может
определить, что это такое. Напротив, разговор о рациональности и
последовательности уводит от решения вопроса. Что значит быть человеком?
Прогресс в метаэтике или в деонтической логике может создать обманчивое
впечатление, что этику можно построить в обход такого
фундаментального философского исследования.
Формализм говорит о «фактах» как если бы это понятие, с
философской точки зрения, не представляло бы никакой проблемы. Во многих
практических случаях так и есть. Однако некоторые факты необходимо
устанавливать научно, но социальные науки при продолжающихся
философских и религиозных дискуссиях относительно того, что значит быть
человеческим существом, не всегда бывают убедительны.
Иногда кажется, что цель формализма состоит не в оттачивании
моральной интуиции, а в полной ее замене (насколько это возможно) на
точно сформулированные высказывания. Однако корректнее понимать
моральную интуицию как способность к непосредственному пониманию
249
Джеффри Уотлз. Золотое правило
долга. Следовательно, задача этики на этом пути отточить интуицию, а не
заменить ее. Интуиция необходима нам не только в повседневной жизни,
когда у нас может не хватать времени на рефлексивное отношение к
ситуации. Она необходима нам также для того, чтобы почувствовать
потребность в обдумывании способа действия, чтобы задуматься о
неадекватности конкретной моральной теории, чтобы выбрать первые принципы,
убедиться в обоснованности правил вывода, сформулировать
надлежащие описания действий и понять смысл аргументов. Большинство
теоретиков признает, что мы не можем доказать обоснованность нашего
исходного интуитивного интереса к долгу. Интуиции подлежат коррекции
и их можно исправить с помощью аргументации, но аргументация
зависит от выстраивания доказательства, основанного на других интуициях.
Теория создается не на интеллектуальных вершинах с целью управления
скудной интуицией, она, скорее, оттачивает, расширяет, проясняет
интуицию и полагается на нее. Процесс взаимной коррекции интуиции с
помощью рефлексии и рефлексии с помощью интуиции бесконечен.
При всех своих преимуществах формализм не видит в доброте
красоты. Мы не можем определить и потому выразить в правиле во всех
тонкостях, какого именно отношения к себе нам бы хотелось. Вероятно мы
можем как-то обозначить это отношение (например, «с любовью», «с
непринужденной сердечностью», «благосклонно»). Люди проявляют
благосклонность очень по-разному. Никакое описание поведения не может
зафиксировать ее. Воодушевляющая, радостная, светлая, — это отчасти
эстетические качества, которое не вписывается в рамки формального
этического отношения. Признание важности того, как мы поступаем (как
и того, что мы делаем) открывает путь эстетическому в этике.
Таким образом, Золотое правило рациональной последовательности
составляет значительную часть истории, но не исчерпывает ее. Если
существуют не только два уровня — неопределенная этическая интуиция
и рациональная ясность — тогда нельзя заключить, что Золотое правило
представляет собой предмет исключительного полномочия научного
философского рассуждения.
Критику ограниченности формальной этики можно выразить
позитивно, отметив, что Золотое правило действует надлежащим образом в
контексте более широкой философии моральной жизни.
250
Принцип последовательности в моральном решении
Примечания
1 Sidgwick H. The Methods of Ethics. 7th ed. Chicago: University of Chicago Press.
[1907]. 1962. 379-380.
2 Я должен упомянуть статью 1941 года Пола Вайса (Weiss) о Золотом правиле,
которая была переработана и дополнена для его книги 1950 года «Свобода
человека» («Mans Freedom»). Однако содержание этой статьи недостаточно
соотносилось с существующими дискуссиями и поэтому не вызвала отклика других
философов.
3 Singer M.G. Universalizability and the generalization principle // Morality and
Universality. Ed. N.Pottere, M.Timmons. Dordrecht: D. Reidel. 1985. P. 47.
4 Singer M.G. Generalization in Ethics [Ch. 2]. New York: Alfred Knopf. 1961.
5 Singer M.G. The golden rule // Philosophy (Journal of the Royal Institute of
Philosophy). 1963. № 38 (146). P. 310.
6 Singer M.G. The golden rule // Encyclopedia of Philosophy. Ed. P.Edwardse. New
York: Macmillan. 1967. P. 365-366.
7 Singer M.G. Generalization in Ethics. P. 16. Позже Сингер скажет, что
соотношение между Золотым правилом и принципом всеобщности не было до
конца продумано (Singer M.G. Universalizability and the generalization principle //
Morality and Universality. P. 47).
8 Эта подвижка Сингера была явно предвосхищена Артуром Т. Каду, писавшем
об «уровне более общего мышления, который и является органичным [для
правила] уровнем. Брауну может нравиться писать свою фамилию как «Брауни», с
«и» на конце, но он должен обобщить эту прихоть до желания правильного
написания своей фамилии прежде, чем сможет применять Правило» (Cadoux А. Т.
The implications of the golden rule // International Journal of Ethics (then The Ethical
Record). 1911-1912. № 22. P. 276).
9 Это принципы всеобщности, обобщающего аргумента (generalization
argument) и принципа последствий («Если последствия того, что А совершает X,
будут нежелательными, тогда А не должен совершать X») и категорического
императива («Поступай только согласно такой максиме, руководствуясь которой,
ты в то же время можешь пожелать, чтобы она стала универсальным законом»)
(Singer M.G. Generalization in Ethics. P. 336).
10 Singer M.G. Generalization in Ediics. P. 144.
11 Книге «Свобода и разум» (1963), которая для меня является главным
источником рассмотрения теории Хэара, предшествовала книга «Язык морали»
(1952), а после нее вышла книга «Моральное мышление» (1981) и множество
статей.
12 Hare R.M. Euthanasia: A Christian view // Proceedings of the Center for Philosophic
Exchange. 1975, №6. P. 45.
13 Hare R.M. Abortion and the golden rule // Philosophy and Public Affairs. 1975. Vol.
4, № 3. P. 208.
14 Последующая аргументация Хэара туманна. Человеку, которому не
нравится, что он родился и который обращается к Золотому правилу для обоснования
аборта, Хэар возражает, что у него есть возможность для счастья, и,
следовательно, он должен признать наличие подобных возможностей и у других. Хэар
оставляет открытым вопрос о допустимости аборта в случаях, когда не суще-
251
Джеффри Уотлз. Золотое правило
ствует никакой перспективы счастливой жизни. Он пишет:
Если из данного плода родится человек, который во взрослом возрасте
будет иметь тяжелейшую инвалидность, по той возможной причине, что его
мать была больна краснухой, и при этом существует основание
предполагать, что следующий ее ребенок будет абсолютно нормальным и таким
же счастливым, как большинство людей, то основание для абортирования
данного плода и рождения следующего ребенка состоит в том, что
следующий ребенок будет горазо в большей степени рад своему рождению,
чем тот, который разовьется из данного плода. (Hare RM. Euthanasia: A
Christian view // Proceedings of the Center for Philosophic Exchange. 1975, № 6.
P. 209).
Можно сказать, что тем потенциальным людям, которые не родились в силу
некоторого совершенного или несовершенного действия (это различение, по
Хэару, несущественно), был нанесен вред. И Хэар не только говорит об
эмбрионах, но также о тех, кто мог родиться в результате не случившегося коитуса.
В его утилитаристской теории возводится в долг иметь столько детей, сколько
возможно, пока не возникнет непосредственная угроза перенаселения,
определяемая как момент, после которого последующие рождения уменьшают сумму
общего счастья {Hare R.M. Euthanasia: A Christian view // Proceedings of the Center
for Philosophic Exchange. 1975, № 6. P. 208).
Мэри Эн Уоррен выступала против представления Хэара о том, что аборти-
рование плода приравнивается к нанесению вреда человеку вообще; человек
ни в коей мере не является плодом, и поэтому нечто совершенное в отношении
плода не является ipso facto чем-либо совершенным в отношении человека (См.:
Warren M. A. Do potential people have moral rights? // Canadian Journal of Philosophy.
1977. Vol. 7, № 2. P. 275-289). Генслер сделал аргументацию Хэара более
строгой (Gensler HJ. A Kantian argument against abortion // Philosophical Studies. [1984]
1986. № 49. P. 83-98), его усилия подверг критике Брайен Уилсон (См.: Wilson В.
On a Kantian argument against abortion // Philosophical Studies. 1988. № 53. P. 119-
130).
Коррадини утверждает, что применение Хэаром Золотого правила для
решения проблемы абортов основано на «эмпирическом» понятии человека, в
соответствии с которым один человек может быть заменен другим, а не на
«онтологическом» понятии человека, в соответствии с которым каждый человек
уникален {Corradini Α. Goldene Regel, Abtreibung und Pflichten gegenüber möglichen
Individuen // Zeitschriftfurphilosophische Forschung. 1994. № 48 (1). P. 21-42).
15 Hare R.M. Freedom and Reason. P. 31-32.
16 Hare R.M. Freedom and Reason. P. 91-92. Притча взята из: Мф. 18.
17 Gensler H.J. The prescriptivism incompleteness theorem. Mind. 1976. Vol. 85, №
340. P. 589-596. Ср.: Singer M.G. Generalization in Ethics. P. 40. Ханс-Ульрих Хохе,
развивая теорию Хэара, заметил, что нежелание кредитора быть брошенным
в тюрьму несомненно сильнее, чем его склонность бросить в тюрьму
должника, поэтому если его рассуждение правильно, он придет к корректному
заключению (См.: Hoche H.-U. Zur logischen Struktur von Goldene-Regel Argumenten im
Sinne Hares // Kant-Studien. 1983, № 74 (4). P. 40-78). Хохе также предлагает
другую линию обоснования. Согласно объяснению Хэара, кредитор может придти
лишь к тому заключению, что он, строго говоря, не обязан сажать своего
должника в тюрьму; действительный же вопрос состоит в том, допустимо ли с
моральной точки зрения сажать должника в тюрьму (См.: Hare RM. Freedom and
252
Принцип последовательности в моральном решении
Reason). Согласно Хохе, разобраться с этим можно, проверив противоположную
гипотезу: «Я обязан не сажать своего должника в тюрьму» (эквивалентную
высказыванию «Для меня, с моральной точки зрения, не допустимо сажать моего
должника в тюрьму»). Тест действует так же, как и раньше, — через
воображение силы предпочтения другого в ситуации обмена ролями. Если одна из
гипотез, которую надо проверить, противоречит предпочтениям, это является
знаком в пользу принятия другой гипотезы. Ральф Кесе критиковал обоснование
Хохе как спорное, поскольку предпочтение, моральную значимость которого
еше предстоит проверить, используется при проверке противоположной
гипотезы (Kese R. Zur Methodologie und Logik von Goldene-Regel Argumenten // Kant-
Studien. 1990. № 81 (1). P. 89-98).
18 Интерпретация Хэаром универсализуемости ведет к утилитаризму,
поскольку для выявления содержания единичных предписаний, которые затем
подвергаются универсализации, субъект апеллирует к желаниям и интересам. Для Хэ-
ара, «интерес направлен, грубо говоря, на то, чего человек хочет или вероятно
захочет в будущем, или на то, что является (или вероятно является)
необходимым или достаточным средством для чего-либо такого, чего человек хочет (или
вероятно хочет)» (Hare R.M. Freedom and Reason. P. 22). Однако в книге
«Свобода и разум» он не использует радикальный утлитаризм, поскольку признает, что
наши решения определяются не только утилитаристскими соображениями, но и
идеалами.
19 Hare R.M. Freedom and Reason. Ch. 9.
20 Ibid. P. 105-106.
21 Hare R.M. Moral Thinking [Ch. 10]. Oxford: Clarendon Press. 1981.
22 См.: Taylor C.C.W. Review of R. M. Hares Freedom and Reason // Mind. 1965, №
74. P. 280-298. (обзор книги Р.М.Хэара «Свобода и разум»); ср.: Wiseman М.В.
Empathetic identification // American Philosophical Quarterly. 1978. Vol. 15, № 2. P.
107-113.
23 MacKay A.E Extended sympathy and interpersonal utility comparisons // Journal
of Philosophy. 1986. Vol. 83, № 6. P. 322. Ср.: Brülisauer В. Die goldene Regel // Kant-
Studien. 1980. № 71. P. 325-345.
24 MacKay A.E Extended sympathy and interpersonal utility comparisons // Journal
of Philosophy. 1986. Vol. 83, № 6. P. 308.
25 Hare R.M. Freedom and Reason. P. 206-207.
26 Piper A.M.5. Impartiality, Compassion, and Modal Imagination // Ethics. 1991. №
101. P. 738.
27 Один из примеров — движение за межконфессиональный диалог, когда
организаторы конференций на ранней стадии подготовки привлекают членов
других конфессий, а не готовят конференцию в соответствии с идеями одной
традиции, лишь на последнем этапе приглашая представителей других традиций
для заполнения мест, которые для них были заранее подготовлены.
28 Habermas J. Justice and solidarity: On the discussion concerning stage 6 // The
Moral Domain. Ed. Th.Wren. Cambridge: MIT Press. 1990. P. 234. Выражаю свою
благодарность Норману Фишеру за то, что он поделился со мной этой статьей.
29 Ibid. P. 231. [обобщение идей Скэнлона].
30 Ibid. P. 234.
253
Джеффри Уотлз. Золотое правило
31 Ibid. Р. 233-234.
32 Mead G.H. Mind, Self, and Society. Ed. Ch.W.Morris. Chicago: Universityof Chicago
Press. [ 1934] 1962. Цит. по: Habermas /. Justice and solidarity: On the discussion
concerning stage 6. P. 241.
33 Habermas J. Justice and solidarity: On the discussion concerning stage 6. P. 245.
34 Ibid. P. 236.
35 Ibid. P. 242.
36 Ibid. P. 246.
37 Alton B. An Examination of the Golden Rule. P. 225. Это всего лишь одна
формулировка из группы метаэтических правил по типу Золотого правила,
предложенных Олтоном.
38 Генслер написал диссертацию по Золотому правилу (1977), опубликовал
три книги, несколько статей по логике и несколько — по этике. Книга Генслера
«Формальная этика» соединяет логическую сложность с дружественной к
читателю, земной ясностью. Я очень многое узнал из этой работы.
39 Генслер предваряет это утверждение другим, представляющим собой часть
аксиомы универсализуемости: «Если поступок А должен быть совершен (будет
правильным), тогда существует некоторое сочетание Φ универсальных качеств
— таких, что поступок А есть Ф, и в любом реальном или гипотетическом
случае каждый поступок, который есть Ф, должен быть совершен (будет
правильным)». Универсальное качество есть «качество, не подлежащее оценке и не
выражаемое посредством личных имен» (таких, как Генслер, Чикаго или IBM) или
указательных слов (как Я, это или сейчас). Оценочное качество — такое,
которое, подобно качеству «неправильно», выражает общую оценку в целом (all-
things-considered evaluation).
254
11. Принцип чуткости и уважения
Современная философия Я и Другого задает новый контекст для
интерпретации Золотого правила, особенная заслуга здесь
принадлежит мыслителям, развивавшим континентальные европейские
философские традиции. Нельзя не отметить, что мировая война коснулась
многих авторов, чьи позиции будут рассмотрены в этих главах, включая
и позиции тех трех философов, которые будут обсуждаться в данной
главе. Это обострило их чуткость, укрепило моральную убежденность и
раскрыло взаимное влияние философского размышления и
осмысленной человеческой жизни.
Опыт эмпатии: Эдит Штайн
Эмпатия стала предметом основательного изучения в
феноменологической философской традиции. Это направление в том виде, в каком его
развивали Эдмунд Гуссерль (1859-1938) и другие, изначально было
ориентировано на строгое описание самых общих особенностей опыта, и
поэтому к нему можно относиться как к философскому подходу к
психологии. Описывая опыт других людей, Гуссерль сосредоточился на той фазе
отношения, когда Я, мыслящий субъект, формирует свое понимание
Другого. Согласно Гуссерлю (философствующему от первого лица
единственного числа, приглашающему читателя думать от своего имени и выражать
свое собственное понимание), Я как воплощенное Эго в присутствии
другого человека и перед его лицом, признает, что этот человек подобен
ему самому. Течение опыта другого человека никогда не дано Я
непосредственно, как если бы оно было частью его собственного опыта. По этой
причине при обсуждении интерсубъективного понимания Гуссерль
говорит об апперцепции, а не об интуиции, стремясь показать, что для Я опыт
Другого никогда не может быть предметом перцепции, даже если у Я
действительно есть понимание этого опыта: Я апперципирует (apperceive)
его. Я не прибегает к выводу, рассуждая о том, что тело другого
человека подобно тому, как выглядело бы его собственное, если бы Я
переживало Ху и поэтому другой человек тоже должен переживать X (или нечто
подобное)1. Нет такого рассуждения, которое могло бы приблизить к чуду
признания одного воплощенного Эго другим. Я не смотрит на тело
другого сначала как на материальную вещь, затем представляя, что внутри этой
255
Джеффри Уотлз. Золотое правило
вещи должен быть какой-то субъект, напротив, Я видит тело другого как
уже одушевленное сознанием, как живое тело2.
Гуссерль никогда не публиковал подробного рассуждения об эмпатии,
это сделала его ассистент Эдит Штайн (1891-1942), жизнь которой
стала примером единства академических и практических убеждений. В 1915
году Штайн прервала свои исследования ради служения в Красном
Кресте. В 1916 вернулась с войны и закончила диссертацию под руководством
Гуссерля о феноменологии эмпатии. Воспитанная в ортодоксальном
иудаизме, она рано утратила свою веру, но позже заинтересовалась религией
под влиянием Макса Шелера и других, с которыми встретилась во время
учебы в Геттингене. Она приняла католичество в 1922 году и преподавала
в женской школе при Доминиканском монастыре; затем в 1933, когда ей
запретили преподавать, она вступила в монастырь кармелиток, где
продолжала писать работы по философии, о проблемах женщин и о духовной
жизни3. В 1938 в целях безопасности ее перевели в Нидерланды, но 2
августа 1942 года она была схвачена гестапо и отправлена в
концентрационный лагерь Вестерборк. Есть свидетельства о ее пребывании в Вестербор-
ке до того, как 7 августа ее перевели в Аушвиц и 9 августа казнили. Хильда
Граеф (Graef ) собрала историю последних дней Штайн.
Некоторые заключенные, которым посчастливилось дождаться
освобождения, сохранили воспоминания о сестре Бенедикте. Они особо
выделяли ее удивительное спокойствие и безграничное милосердие, с
которым она отдавалась заботе о детях в лагере — мыла и одевала, как
могла, поскольку их собственные матери, охваченные страхом, были не
способны делать это сами4.
В своей книге об эмпатии Штайн заметила, что споры об эмпатии
«основаны на молчаливом допущении, что чужие [fremd] субъекты и их опыт
даны нам»5. Она употребляла термин «эмпатия» для обозначения
нашего изначального признания сознания Другого; в ее книге
анализируется каждый этап человеческого признания, и лишь часть ее работы
обобщена здесь. Эмпатия как осознание Другого отделяется от сочувствия
(sympathy), которое, в строгом употреблении Штайн, означает
переживание одного и того же вместе с Другим, например, радости от одних и тех
же хороших новостей6.
Вклад Штайн, самым непосредственным образом связанный с
Золотым правилом, — это объяснение эмпатического понимания как
предшествующего обмену ролями в воображении, она показывает, каким
образом последнее, в отличие от первого, можно рассматривать в качестве
производного.
256
Принцип чуткости и уважения
Подобно Гуссерлю, Штайн подчеркивает, что опыт эмпатии — это
переживание опыта Другого при том, что опыт Другого не становится своим
собственным опытом. Собственные переживания «изначальны» — они
принадлежат потоку собственного опыта, в то время как переживания
другого не являются изначальными. «Когда я живу в радости Другого, я
не чувствую изначальную радость. Она не проистекает непосредственно
из моего Я». Штайн описывает процесс эмпатии, осуществляющимся
циклично в трех этапах. Первый этап — эмпатия в самом простом смысле:
Для иллюстрации природы акта эмпатии рассмотрим пример. Друг
рассказывает мне, что он потерял брата и я осознаю его боль. Что же
это за осознание? Меня не интересует здесь поиск основы, из которой я
вывожу боль. Возможно, его лицо бледно и взволновано, его голос
монотонный и напряженный. Возможно, он также выражает боль в
словах. Разумеется, все это вещи можно исследовать, но не они
составляют предмет моего интереса. Я хочу узнать не как я прихожу к этому
осознанию, а что оно есть само по себе... Я воспринимаю это лицо
внешним образом, и боль дана "сразу" вместе с ним»7.
С первого этапа начальной эмпатии, можно спонтанно перейти ко
второму этапу, переживая ситуацию с позиции Другого, а затем вернуться к
прежнему состоянию на третьей фазе и посмотреть на Другого
непосредственно, так сказать, еще раз, обладая более глубоким пониманием его
переживания. Сначала переживание другого
возникает сразу передо мной, оно предстает передо мной в качестве
объекта (как грусть, которую я «читаю» на лице другого). Но когда я
исследую его скрытые тенденции (пытаюсь превратить настроение
другого в ясную для себя данность), содержание, которое вовлекло
меня в переживание другого, в действительности больше не является
объектом. Я больше не обращен к содержанию, а обращен к его
объекту, я рядом с субъектом этого содержания, я оказываюсь на
подлинном месте субъекта. И только после успешного прояснения,
содержание опять предстает передо мной в качестве объекта8.
Переход ко второй фазе — не воображение, не сознательный акт,
приближающий к невозможному знанию, но что-то вроде исследования всех
тонкостей трудного положения человека, участие в переживании
Другого. Погруженность в переживание Другого позволяет рассмотреть его
более подробно и полно. «Представить себя Другим [hineinversetzen]
означает пережить его опыт вместе с ним»9. Действительно, эмпатия включает
фазу, которая предполагает устойчивое, самозабвенное участие в другом,
257
Джеффри Уотлз. Золотое правило
когда драма другого разворачивается перед «глазами» (в тексте, разговоре
или поведении). Например, глядя на акробата: «Я не этот акробат, а
только "рядом" с ним. Я совершаю его движения не реально, а лишь как бы»10.
Точнее, на «самой высокой ступени эмпатии мы находимся "рядом" с
чужим субъектом и обращены вместе с ним на его объект»11. Вторая фаза
предполагает самозабвенность, но (как правило) не чувство единства, не
эмоциональное слияния с другим, не регресс до уровня,
предшествующего межличностной дифференциации12. В частности эмпатия не требует
жить чувствами, которые спонтанно передаются от одного человека
другому. Штайн подчеркивает различие между эмпатией и эмоциональной
зараженностью:
Когда я хочу избавиться от беспокойства, я ищу компанию
весельчаков... Несомненно, поскольку мы пропитаны такими «переданными»
чувствами, мы живем в них и тем самым в самих себе. Это
препятствует тому, чтобы мы обращались к чужому опыту или погружались в
чужой опыт, что является характерной особенностью эмпатии13.
Штайн настаивает на том, что «эмпатия» представляет собой
фундаментальное переживание, а действия, связанные с представлением себя
в ситуации Другого и с припоминанием ситуации Другого являются
производными, вторичными феноменами14. Дело не в том, что с обменом
ролями в воображении что-то не так. «Если эмпатия не состоится, это
действие окажется неполноценным... Мы могли бы назвать этот суррогат
эмпатии "допущением", но не эмпатией как таковой»15.
За пределами эмпатии: Ханс Райнер
Мощным импульсом к исследованию и размышлению о Золотом
правиле с позиции этики естественного закона — традиции, относительно
маргинализированной в современной этике, стали работы Ханса Райне-
ра (Reiner). В XX в. на западе для исследований Золотого правила были
характерны глубокое историческое понимание, скрупулезное
размышление, творческое отношение к различным философским и религиозным
традициям16. Все эти особенности присущи и исследованиям Райнера,
который, основываясь главным образом на философии Фомы Аквинского и
Канта, предложил обновленное изложение нескольких ключевых
направлений западной этики17.
Весьма влиятельная в немецких философских и теологических
дискуссиях о Золотом правиле статья Райнера «Золотое правило» (1948)
заслуживает подробного рассмотрения, поскольку в ней предлагается свежая
258
Принцип чуткости и уважения
философская рефлексия по поводу нового исторического исследования,
нацеленная на построение последовательности интерпретаций правила18.
Принимая во внимание возражения против правила, выдвинутые
Лейбницем (о том, что правило предполагает социальные нормы) и Кантом
(например, что судья должен отказаться от наказания преступника), Рай-
нер настаивает на необходимости избегать совершения «ошибки,
рассмотрения ... самоочевидного характера Золотого правила как признака
завершенности, невозможности дальнейшего его прояснения»19. Для
объяснения правила не следует опираться только лишь на его формулировку.
Согласно Райнеру, Золотое правило следует отделить от ряда
несостоятельных, с этической точки зрения, принципов, с которыми его иногда
связывают или путают: расплата добром за добро и злом за зло;
следование традиции; совершение всего того, чего хочет другой человек.
Золотое правило предстает в трех кардинальных, имеющих самостоятельное
значение формах. Общим для них является рассмотрение устойчивого,
определенного воления (в отношении того, что человек хочет пережить
или чего не хочет, а также того, что он считает правильным или
неправильным) в качестве стандарта для принятия решения относительно
собственного действия.
В первой существенной форме Золотое правило предписывает
действие, основанное на эмпатии (Einfühlung). Большинство формулировок
Золотого правила не исключают явным образом этой интерпретации.
Какое понятие воли предполагается в предыдущем пункте: «Во всем как
хотите, чтобы с вами поступали люди»? Воля, предполагаемая в этой
интерпретации, естественным эгоистичным образом стремится к тому, что
приятно и полезно, и избегает того, что неприятно и разочаровывает. Как
позитивная, так и негативная формулировки правила, имеют отношение
или соответствуют тому, что человек хочет или не хочет пережить или
претерпеть. Применение правила эмпатии есть осуществление
практической любви -— проявление внимания к другим, несовершение
неприятных или наносящих вред поступков, оказание помощи и поддержки.
Правило эмпатии призывает к важнейшему переходу от
сосредоточенности на себе к нравственному проявлению воли. Хотя воля, которая
выступает здесь в качестве стандарта отношения к другим, является
эгоистичной, правило эмпатии призывает к преодолению именно
эгоистической позиции20. Правило эмпатии настроено на «относительные»
ценности, которыми пользуется или обладает не каждый, на ценности, которые
имеют значение для самого человека или для других (например, ценность
достаточного количества пищи). Хотя изначально мы переживаем («чув-
259
Джеффри Уотлз. Золотое правило
ствуем») эти ценности в своей ситуации, они также должны
осуществиться и для других, поэтому мы должны поощрять других к этому. Для
решения о том, что делать в случаях, когда при совершении действия можно
избежать причинения вреда другому человеку только за счет причинения
вреда себе или третьему лицу, и в случаях, когда более высокие ценности
сталкиваются с более низкими, необходимы дополнительные принципы.
Поскольку Райнер считал Золотое правило принципом
естественного права, выходящим за рамки любого конкретного социального
порядка и поскольку он благодаря своим исследованиям знал, каким образом
средневековая христианская этика превратилась в обычную этику
порядка, он разделял обеспокоенность по поводу возможной зависимости
Золотого правила от существующих социальных норм. Позже он доказывал,
что эта зависимость не свойственна второй и третьей формам правила и,
следовательно, ее можно считать недостатком только правила эмпатии,
но никак не непреодолимым возражением против Золотого правила в его
полном содержании. Но как тогда, с позиции ограниченного правила
эмпатии, можно ответить на контрпример с преступником, апеллирующим к
Золотому правилу для того, чтобы судья освободил его? Данный
контрпример подталкивает к мысли, что согласно непроговариваемому
пониманию, действие правила ограничено определенными рамками. Правило
эмпатии очевидно не претендует на предвосхищение таких
обоснованных ценностей социального порядка, как право, собственность и
наказание. Этим ценностям по умолчанию приписывается большая значимость
по сравнению с ценностями, которые утверждает правило, так что оно не
обладает фундаментальной значимостью; оно лишь дополняет
принципы, управляющие повседневной жизнью и социальным порядком.
Несмотря на то, что такое Золотое правило обладает ценностью, поскольку
поддерживает легитимные институты, по-видимому, оно не должно ни при
каких условиях использоваться для критики институциональных норм21.
Вторую кардинальную форму Золотого правила Райнер называет
«правилом автономии». Под «автономией» понимается норма, или закон
(nomos)y который человек принимает для себя (autos). Центральная идея
правила автономии состоит в том, что похвала или осуждение в
отношении поведения другого должны приниматься как стандарт для
собственного поведения. Это правило охватывает не только взаимодействия с
другими, но все поведение в целом.
Содержание правила автономии гораздо шире той идеи, что наша
оценка нравственных качеств действий другого должна быть менее
искаженной, чем наше суждение о собственных действиях. В отличие от пра-
260
Принцип чуткости и уважения
вила эмпатии (относящегося к тому, чего мы хотим или не хотим),
правило автономии начинается с нравственного суждения, из чего, впрочем,
не следует, что оно предполагает существующие социальные нормы.
Теперь мы подходим к сути философии нравственного суждения Райнера,
как она представлена здесь (теологический аспект теории естественного
права мы оставляем в стороне). Согласно этой философии, ценности,
реальные ценности, переживаются и что нравственные законы основаны
на ценностях. Мы спонтанно чувствуем ценности (или антиценности) в
поведении другого и затем признаем необходимую связь между своими
нравственными оценками и нравственными требованиями, которые мы
сами должны принять для себя22. Вынесение оценок по поводу поведения
другого предполагает наше желание (will), чтобы действия, включая наши
собственные, соответствовали им. Автономия предполагает, что воля (the
will) свободно признает и принимает требования, вытекающие из
фундаментальных ценностных суждений. Это правило автономии отличается
от категорического императива Канта: если моральное рассуждение для
Канта начинается с принципа, согласно которому только универсализуе-
мые максимы приемлемы, моральное рассуждение по правилу автономии
начинается с конкретных оценок.
Во всей литературе, посвященной Золотому правилу, нет более
убедительного объяснения смысла последовательности Золотого правила, чем
объяснение Райнера. В работах, написанных сразу после окончания
Второй мировой войны, он обсуждал последствия попрания правила
автономии, поступков против совести, неспособности действовать в
соответствии с нормами, сформулированными суждениями о поведении других.
Установление высокого стандарта для других, но не для себя, приводит
как к субъективным (experiential), так и объективным последствиям —
позору, утрате доверия. Когда человек по-разному применяет высокие
нормы по отношению к самому себе и к другим, его показная
демонстрация высшей степени серьезности в отношении к этим нормам
оказывается разоблаченной. Так, человек в самом существенном смысле
оказывается нечестным по отношению к себе. Важнейшей для человеческого
бытия является способность определять себя в соответствии с
принципами, выражающими абсолютные и относительные ценности. Признать
свое обязательство, а когда оно оказалось обременительным, отказаться
от него, значит способствовать разрушению собственной ценности как
целостного и верного самому себе человека. Неспособность пройти
проверку — это не вопрос логической последовательности, это проблема
характера. Более того, есть общественные ожидания в отношении того, что
261
Джеффри Уотлз. Золотое правило
каждый внесет свой вклад в осуществление ценностей. Таким образом,
несправедливо искать для себя особую выгоду, не внося при этом
никакого вклада. Любой гражданин, который хочет жить в цивилизованных
условиях, предполагающих определенную степень доверия между
людьми, также не может позволить себе поведения, подрывающего доверие.
Недопустимо перекладывать ответственность на полицию или на другие
органы власти, поскольку государство зависит от людей определенного
характера. У совершившего предательство нет ни права, ни способности
переадресовать обращенные к нему моральные ожидания другим, тем
более родителям, учителям, или политикам. Желать, чтобы другие
действовали морально, значит выражать свое желание жить в моральном мире.
Отчасти, интерес в существовании такого мира является эгоистическим,
но отчасти он может диктоваться и любовью к объективным ценностям
самим по себе; предать их — значит стать недостойным жить в
моральном сообществе. Правило автономии направляет нас в некотором
смысле к этим открытиям.
Золотое правило в третьей форме, по Райнеру, — правило взаимности
(Gegenseitigkeit, reciprocity). Оно отличается от правила автономии лишь
тем ограничением, что относится к поведению в отношении других. Если
правило эмпатии сосредоточено на том, что человек хочет пережить и
чего он не хочет претерпеть, здесь внимание смещается к тому, что
другой человек совершает, а также к нравственному суждению о поведении
другого. В правиле взаимности норму для поведения человека задает
такое отношение к нему других, которое он признает правильным. В
правиле взаимности мы, наконец, находим Золотое правило, которое можно
использовать практически. Оно также может служить основанием
общественного порядка; хотя для того, чтобы объяснить судье, как ему
следует поступать, чтобы «восстановить норму в случаях, когда она нарушена»,
необходим дополнительный принцип23. Таким образом, Золотое правило
«можно понять и обосновать всецело как принцип "естественного пра-
ва ».
В фундаментальных этических работах Райнер, опираясь на идеи Фомы
Аквинского и Канта, рассматривает Золотое правило в более широком
контексте, подчеркивая роль совести свободной человеческой личности.
Наши обязанности действовать определенным образом основаны на
объективных обязанностях, связанных с тем, как мы должны существовать,
чувствах ответственности и уважения, указывающих на эти объективные
обязанности25. Золотое правило играет ключевую роль вместе со многими
другими принципами, включая принципы справедливости, любви, благо-
262
Принцип чуткости и уважения
говения перед жизнью и признанием ценностей более высокого и более
низкого уровней26.
В статье 1977 года Райнер анализировал отношение между Золотым
правилом и естественным правом, представляя новое историческое
исследование и доказывая, что Золотое правило играет ключевую роль в
обосновании определенных фундаментальных прав, очевидных для
разума. Ниже вкратце представлена его аргументация. Изначальная мысль
Райнера состоит в том, что предпосылкой справедливого
общественного порядка служит наша реакция на угрозу нашему телу или жизни27.
Затем, из Золотого правила в изложенной выше интерпретации Райнера
вытекает, что, поскольку наши суждения о поведении других предполагают
норму, мы осознаем этическое основание и для нашего собственного
действия. (Другими словами, нам не просто не нравится, когда другие
вредят тому, чем мы владеем, или когда они ущемляют наши способности, но
воспринимаем это как зло). Следовательно то, что мы ставим себя на
место других, ведет к признанию требования равенства, ведь человек может
ожидать, что его притязания (например, на защиту от нападения) будут
признаны объективными, только если сам он признает соответствующие
притязания других. То же рассуждение можно распространить не только
на фундаментальные права на жизнь, но и на другие права. Таким
образом, люди, следующие Золотому правилу, ориентированы на
общественный порядок, в котором признаются фундаментальные права человека.
Бесконечное достоинство и потребность в другом: Эммануэль
Левинас
Философия Эммануэля Левинаса, французского еврея, захваченного
в плен нацистами, была ответом на тоталитаризм, который наделял
моральным достоинством людей лишь постольку, поскольку они являются
такими же (the same). Левинас описывает каждого Другого как
абсолютно отличного от поглощенного собой обособленного Эго, частные
удовольствия которого маскируют ненависть к Другому. Другой врывается
в обособленное Эго прежде, чем у Эго появится возможность для
совершения взвешенного поступка в соответствии с осознанным
обязательством. Само лицо Другого несет абсолютную заповедь «Не убий» и из
бездны своей нужды Другой взывает к радикальной ответственности Я. Для
Левинаса важно было понять, каким образом категории западной
философии (в отличие от иудейской религии) содействуют господству
тождественного (the same) над Другим. В той мере, в какой Эго живет ради
ассимиляции всего под себя (например, посредством научного и фило-
263
Джеффри Уотлз. Золотое правило
софского познания, технического контроля), отношение становится
невозможным. Как утверждал Левинас, каждый из нас остается
поглощенным идеологией и тоталитарной практикой «тождества» («the same») до
тех пор, пока мы не осознаем собственную униженность перед другим,
не признаем Другого учителем справедливости, не отдадимся
жертвенному служению Другому. Бескомпромиссно настаивая на признании ина-
ковости Другого, Левинас стремился понять эту инаковость, используя
все возможности языка. Посмотреть в лицо Другого значит столкнуться
с вечным, и достоинство Другого взывает уважению, которое в своей
безмерности уже граничит с самоуничижением. Требование каждого
Другого, предъявляемое к Я, настолько радикально, что трудно понять, как
ответить многочисленным Другим в группе.
Требуемый ответ Другому состоит в том, чтобы встать на его место.
Но, как отмечал Левинас, речь здесь не идет о когнитивном усилии,
ориентирующем на применение абстрактного морального принципа. Здесь
невозможно и аутентичное сочувственное присвоение «интересов»
другого; никакая технология суждений об общественном благополучии не
отдает должного Другому, стоящему перед тобой. Усилия ума по
пониманию лишь затемняют бесконечность Другого. Встать на место Другого
означает взять на себя ответственность за все в Другом, вплоть до
принятия на себя предназначенного Другому наказания. Пример можно найти в
рассказанной Эдит Вышогрод истории о польском францисканце
Максимилиане Колбе (Kolbe), которого отправили в Аушвиц и который
уговорил лагерные власти казнить его вместо приговоренного к смерти
заключенного28. В той мере, в какой правило «Делай другим то, что ты хочешь,
чтобы другие делали тебе» опирается на упрощенные предпосылки,
игнорирующие инаковость Другого, оно также оказывается захваченным
тоталитарным мышлением.
Как считает Дэвид Гойкоэчиа (Goicoechea), Левинас предлагает
«глубокую трансформацию, а также обновление Золотого правила»29.
Ключевой вопрос состоит в том, следует ли отношение к другому
интерпретировать как симметричное (например, эгалитарная интерпретация правила в
современной западной философии) или как асимметричное, по образцу,
например, историй Ветхого Завета (Авраам выполняет требование Сары
изгнать Агарь и Измаила) и различных образов (например,
страдающего раба). Согласно Гойкоэчиа, «Страдающее лицо другого обязывает меня
совершать по отношении к другому то, что он хотел бы, чтобы я
совершил по отношению к нему». Возникает вопрос: «Как страдающему рабу,
который подчиняется страдающему Другому и предан ему, следует реаги-
264
Принцип чуткости и уважения
ровать на правильного Другого и на правильное требование?» До
всякого знания и до всякого решения возникает мольба Другого.
Оскорбленный другой не может устанавливать отношение на основе взаимности, но
я, виновный, могу отдавать и жертвенно служить, могу пострадать,
заменяя собой другого, могу быть заложником другого в надежде на
примирение, в надежде (исполнение которой никогда не гарантировано) на
взаимное отношение.
Средний путь: Поль Рикер
Поль Рикёр — французский философ, на себе познавший нацистский
плен, большую часть жизни проработал в Чикагском университете и был
близко знаком со многими современными течениями в философии. В
своей ранней книге «Свобода и воля» он рассматривал корреляции
свободных фаз воления (willing) с его несвободными, пассивными фазами,
связанными с реакцией Я на условия, которые не порождены его собственной
волей. Эту же тему Рикёр развивает в контексте размышления о
межличностных отношениях в своей книге «Я-сам как Другой», в которой
природа Я проясняется через моральное отношение к Другому. Его идея
состоит в том, что действие есть взаимодействие, которое всегда включает
пассивный аспект. Рикёр отводит Золотому правилу значительное место в
морали в контексте философии отношения Я и Другого. Ключевым в
применении Золотого правила Рикёр считает признание того, что в действии
переживается ассиметричное отношение между агентом и реципиентом
действия. Агент осуществляет над другим некоторую власть. То, что агент
делает (или что говорящий говорит) затрагивает другого, который,
будучи реципиентом действия, в какой-то мере неизбежно пассивен. Когда
насилие (в грубой или изощренной форме) проникает в действие или
когда проявляется «неуважение к себе и презрение к другим», пассивность
другого превращается в физическое страдание30. «Делай другим то, что ты
хочешь, чтобы другие делали тебе» — призыв к взаимности в свете того
факта, что при обмене ролями агент становится претерпевающим. Более
того, в диалоге обмен ролями не просто представляется, а оказывается
реальным, поскольку каждый человек в свою очередь принимает роль Я,
говоря про себя «Я» и обращаясь к другому как к «Ты»; каждый вопрошает,
взывая к ответу другого.
Чтобы понять интерпретацию Рикёром Золотого правила, во-первых,
необходимо понять его представление о «Я» как включенном в
отношения. Он помещает свою философию между двумя, в его представлении,
крайностями — философией Гуссерля, в которой Другой рассматривает-
265
Джеффри Уотлз. Золотое правило
ся как подобный Я, как вариация на тему Я, и философией Эммануэля
Левинаса, который описывает Другого настолько безусловно
повелевающим и страдающим, настолько радикально другим по сравнению с
поглощенным собой эго, что отношения равных в его концепции едва ли
возможны. Рикёр усматривает в философии Гуссерля и Левинаса прозрения,
которые дополняют друг друга и которые возможно прояснить и
синтезировать. Он отвечает Гуссерлю и Левинасу, развивая собственную
концепцию Я, опираясь на Аристотеля, Канта, на различных современных
аналитических философов и философов-феноменологов. Что значит быть Я
и как Я знает себя? Один из возможных ответов в том, что каждый
человек знает себя интуитивно, интроспективно. Что может быть очевиднее
этого? И все же мы часто прячемся от самих себя. Следовательно, лишь
долгим обходным путем мы приближаемся к самопознанию.
Рикёр представляет Я как агента в объективном мире, этически и
морально31 связанного с другим, понимаемого через нарратив. Когда мы
спрашивает что есть агент, мы думаем о характере, об (относительно)
устойчивой самотождественности (sameness), о совокупности
предикатов, с помощью которых возможно объективно идентифицировать
кого-либо как одного и того же человека от года к году32. Однако, к такой
стабильности вся история никогда не сводится. Когда мы спрашиваем
кто есть агент, мы обращаемся к драматической динамике Я как
телесного субъекта, инициатива которого производит следствия в объективном
мире, даже если сам он не ограничен предикатами объективного мира.
Рикёр использует термин «плоть» для именования тела в субъективном
аспекте. Я не подобно бревну, ожидающему чтобы его описали с помощью
устойчивых предикатов вещей. Напротив, Я — это процесс, никогда не
завершенный, Я не упаковано в коробку с красивой лентой. Принимая во
внимание возможность лжи, хитрости, непонимания, заблуждения,
понятно, что вопросы достоверности постоянно возникают в связи с
самоописаниями агента33. Вопрос о том, насколько агент заслуживает доверия,
будет возникать при каждом его обещании.
Нарратив выделяет Я в качестве агента и претерпевающего. Именно
в нарративе (включая повествования, которые были задуманы как
реальная история, а не как художественный вымысел), Я обретает
относительно целостное, внутренне последовательное значение. Нарратив
синтезирует устойчивые предикаты характера с отклонениями,
превратностями судьбы и случайными событиями. Я, возникающее в
результате этого синтеза, включает «диалектику обладания и лишения, заботы и
беззаботности, самоутверждения и самоустранения»34. Поскольку наши
266
Принцип чуткости и уважения
жизни переплетаются, не мы определяем свою жизнь абсолютным
образом, мы скорее являемся соавторами35. Следовательно, Золотое правило
не навязывается как всего лишь внешнее или необоснованное
требование, поскольку Я (прежде всего) не является ни само-конституирующей,
ни само-понятной, ни само-достаточной сущностью. «Действие
является взаимодействием»36. Притом что иногда планы различных индивидов
прекрасно согласованы, иногда они расходятся и приходят в
столкновение: действие одного человека есть претерпевание другого. Согласно Ри-
кёру, в широком смысле претерпевающие — это те, «которых
затрагивают видоизменяющиеся или сохраняющиеся процессы», а агенты — это те,
кто инициирует эти процессы37.
Говорящий или агент «навязывает» нечто слушателю или
реципиенту; следовательно, можно сказать, что их отношения ассиметричны,
«претерпевание» навязано реципиенту. Однако, в заботе
(«заботливости» («solicitude»)) ассиметричное отношение между агентом и
претерпевающим действие может стать отношением отдающего и получающего.
Вопреки очевидному различию между отдаванием и получением Рикёр
обнаруживает «что-то вроде выравнивания», которое не позволяет
сочувствию — «желанию разделять страдание другого» смешаться с
«простой жалостью, когда Я втайне радуется, зная, что его пощадили».
В подлинной симпатии Я, способность к действию которого с самого
начала выше, чем эта же способность у его другого, оказывается
затронутым всем, что страдающий другой предлагает ему взамен, так как
это Я, исходящее из страдания другого, предлагает ему дар, который
черпается уже не в его способности к действию и существованию, а в
самой его слабости. Возможно, здесь и располагается самое главное
испытание заботливости, когда неравенство способности
компенсируется подлинной взаимностью при обмене, которая — в час агонии —
находит себе приют во взаимном шепоте или в слабом рукопожатии. ...
Я, обреченное на уязвимость смертельного удела, может получить от
слабости друга больше, чем оно ему дает, черпая силы из собственных
ресурсов38.
Осознавая отсутствие ресурсов, потребность в друзьях, Я
воспринимает себя не как самодостаточное, но как «другое среди других», поэтому
дружба может быть взаимной. Это предполагает элемент обратимости —
Я и другой могут обмениваться ролями, например, ролями говорящего и
того, кому говорят, произнося «Я» и «ты» в обращении друг к другу или
представляя себя на месте другого в воображении и сочувствии. Тем не
267
Джеффри Уотлз. Золотое правило
менее правда и то, что людей нельзя заменить одного на другого, каждый,
невосполним, как обнаруживается в случае потери любимого.
Какую же роль играет Золотое правило в более развернутой драме
этической и моральной жизни? Рикёр определяет этическое осуществление
как благую жизнь с другими для других в справедливых институтах. Он
основывает самоуважение прежде всего на общечеловеческой
способности: «Я — то существо, которое может оценивать свои действия и,
оценивая цели некоторых из них как благие, способно оценить само себя, и
притом как благое»39. Рикёр, как до него Кант и Милль, предлагает
аргументацию для действия по отношению к другому. Поскольку другой
также способен к достижениям, поддерживающим самоуважение, «Я не
могу оценивать самого себя, не оценивая другого как самого себя»40.
Временами эта способность актуализируется, возникают ресурсы доброты;
обретается «убеждение о благом суждении и благом действовании — в
моментальном и временном приближении к благой жизни»41. Однако
недостаточно всего лишь стремиться к благой жизни и довольствоваться
самооценкой. Радикальное зло, за которое индивид несет ответственность,
извращает человеческие мотивы настолько, что один индивид не может
привести все в порядок, господство, как правило, извращает отношение
между агентом и реципиентом. Самооценка, как правило, ведет к
тщеславию и к присвоению чрезмерных преимуществ. Рикёр предлагает в
качестве средства преодоления этой ситуации моральный фильтр,
возвышающий самооценку до ранга самоуважения.
Мораль требует от агентов действовать универсализуемым,
справедливым для каждого способом. Но мораль включает больше, нежели
принцип универсализуемости и уважения к человечности в едином понятии.
Мораль также требует уважения к людям, к множественности, которую
нельзя свести к комплексу предикатов, общих для человечности42. Кан-
товский императив уважения со всей ясностью формально выражает
суть Золотого правила в его популярной формулировке43. Если Кант
возвышает уважение к моральному закону над уважением к людям, то Рикёр
использует Золотое правило для утверждения правильных приоритетов.
Рикёр рассматривает и позитивную, и негативную формулировки
Золотого правила как выражение имеющих силу принципов. Негативную
форму нельзя исключить, поскольку существует неустранимая
потребность сказать «нет» насилию. Правило имплицитно запрещает все виды
зла — от манипуляции до насилия, скрытого в языке, пыток, которые
разрушают самоуважение и способность действовать, нарушение прав
собственности, сексуальное насилие и убийство44. Рикёр обнаруживает, что
268
Принцип чуткости и уважения
негативная форма способствует моральному творчеству: она «оставляет
раскрытым весь веер не запрещенных вещей и тем самым уступает место
моральному изобретательству в порядке разрешенного»45. В позитивной
формулировке яснее просматривается то, что мораль требует реального
совершения благожелательного действия. Наконец, негативная
формулировка предполагает позитивную, следовательно, позитивная является
более фундаментальной, ведь запрет предполагает то, что утверждается. Во
взаимном обмене самооценками возникает и подлинное утверждение.
Для Рикёра, особое достоинство Золотого правило состоит в том, что
оно требует взаимности наперекор силе асимметрии, скрытой в различии
между агентом и реципиентом. Мораль, которая всего лишь
подчеркивает уважение к общей человечности людей, устраняет различие, но
Золотое правило сохраняет понимание различия агента и реципиента.
Согласно этой позиции, даже в заботливости невозможно избежать господства.
Таким образом Золотое правило представляет собой норму, которая
предписывает уважение к людям «в их множественности и инаковости»46.
Однако Рикёр отказывается использовать «различие ради различия, что в
предельном случае делает все различия неразличимыми в той мере, в
какой всякая дискуссия становится бессодержательной»47. Понятие
Золотого правила Рикёр обобщает в следующем фрагменте:
Переход от этики к морали — от желательного наклонения благой
жизни к императиву обязательства — осуществляется ... под знаком
Золотого правила, которому мы вознамерились воздать по всей
справедливости, поставив ему в заслугу то, что оно располагает заповедь
в самой точке соединения ассиметричного отношения между «сделать
что-либо» и «подвергнуться чему-либо» (благо, относительно
которого ты хотел бы, чтобы оно тебе было оказано; зло, относительно
которого тебе было бы ненавистно, если бы оно тебе было сделано). Тем
самым действование и претерпевание предстают распределенными
между двумя различными действующими лицами — деятелем и
претерпевающим действие, — причем последний выступает в роли
потенциальной жертвы первого. Но благодаря обратимости ролей каждый
агент действия претерпевает действие со стороны другого. И именно
претерпевая власть-няд собой, осуществляемую другим, он
облекается ответственностью за действие, сразу же подчиняющееся правилу
взаимности, которое преобразует правило справедливости в
правило равенства. Следовательно, накопление в каждом действующем лице
ролей деятеля и претерпевающего действие, способствует тому, что
формализм категорического императива требует ... множественности
269
Джеффри Уотлз. Золотое правило
деятелей, когда каждый претерпевает взаимно осуществляемое
насилие48.
Ответственная жизнь с другими, разумеется, не предполагает
исключительно соответствия правилам. Рикёр объясняет это многими
причинами: поскольку правила могут противоречить друг другу, и сообщества
пестуют несократимое множество благ; поскольку необходима особая
способность для понимания конкретных исторических и коммунитарных
аспектов ситуаций; поскольку не существует точного различения между
людьми и не-людьми49. Более того, стремление к обнаружению равенства
в отношениях заботливости ведет к поиску равенства в справедливых
институтах.
Таким образом, для Рикёра, Золотое правило играет ключевую роль в
жизни, устремленной к счастью с другими и для других в справедливых
институтах. Правило не просто призывает агентов представить себя в
положении другого. Правило скорее отражает реальную взаимность между
говорящими и взаимодействующими людьми, между теми, кто действует,
и теми, кто претерпевает.
Заключение
Данная глава, как и две предшествующие ей, пронизаны одной идеей:
Золотое правило озаряет переход от эгоизма к сочувствию, от сочувствия
как всего лишь непосредственной реакции к разумной, осмысленной,
рациональной, морально активной жизни.
Если бы мир жил в соответствии с Золотым правилом
сочувственного отношения к другим, насильственные преступления прекратились бы,
а альтруизм преумножился. Величие сочувствия проявляется тогда, когда
мы достигаем спонтанного сердечного сочувствия и способны соединить
высочайшую мудрость и любовь в ответ на человеческое страдание.
Сочувствие — это человеческая теплота, в особенности когда оно созвучно
эмоциональным и физическим потребностям.
Однако, я убежден, что любой психолог или философ согласятся со
взвешенной позицией. Если сочувствие может достигать уровня мудрого
сострадания, оно также может быть наивным, недальновидным,
импульсивным, эгоцентричным и наносящим вред. Тот, кто чувствует жалость
по отношению к человеку с физическими недостатками, может вести себя
с ним снисходительно и покровительственно. Проблемы чрезмерного
сочувствия выявляются в случаях, когда родители безмерно потакают
желанием своих детей, или когда слабый человек поощряет пагубную зави-
270
Принцип чуткости и уважения
симость супруга, или когда политика жалости попирает мудрость. Более
того, чрезмерно акцентированное внимание к чувствам других ведет
всего лишь к морали милого обхождения, но решительный отпор злу никогда
не может быть милым. К тому же чрезмерное сочувствие разрушительно
для психического равновесия. Другими словами, для полноценного
осуществления порожденных сочувствием устремлений одного сочувствия
часто бывает недостаточно. В той мере, в какой сочувствие
проявляется как всего лишь эмоциональная реакция, оно нуждается в более
возвышенной перспективе, критика сочувствия состоит всего лишь в том, что
ему нельзя следовать, не полагаясь на интеллектуальные и духовные
качества.
В результате размышления люди понимают, что хотят не
сиюминутного удовлетворения желаний. Мы знаем, что не хотим, чтобы люди
относились к нам, сочувственно потворствуя во всем, и нам не следует так
относиться к другим. В дополнение к удовольствию настоящего момента
мы принимаем во внимание долгосрочное благополучие и мы
беспокоимся о том, позволят ли данные средства достичь нашей цели. Таким
образом, для того, чтобы интерпретировать Золотое правило надлежащим
образом, необходим разум.
Штайн показывает, как естественная идентификация с другими
позволяет, не прибегая к акту воображения, приблизиться к их позиции, хотя
в приключении по постижению другого человека, следует приветствовать
использование любых полезных средств. Райнер показал способ
выстраивания логического перехода от Золотого правила как принципа
сочувствия к правилу, включающему этического суждение. Он ясно выразил
идею интуиции ценностей более высокого и низкого уровней и признал
тот факт, что Золотое правило требует некоторых дополнительных
этических суждений. В диалектике сочувствия и морального разума Рикёр
движется от сочувственной отзывчивости к уважению по отношению к
людям как уникальным существам и считает уважение к людям
приоритетным по отношению к представлению об универсальном моральном
законе. Таким образом, идея морального разума у Рикёра развивается от
внутренней последовательности к ответственности. Рикёр выявляет в
правиле принцип движения и перехода от сочувствия к моральному
разуму.
Соединение идей стоиков и Канта с идеями Райнера, Левинаса и Рикёра
углубляет понятие уважения, предполагаемое Золотым правилом.
Уважение к людям включает признание того, что каждый индивид в
значительной степени обладает способностью разумно определять свои обязатель-
271
Джеффри Уотлз. Золотое правило
ства и свое поведение. Уважение отрицает возможность манипулировать
разумом или препятствовать приключению разума, приближающему к
осознанию истины, к поступкам в свете истины. Уважение предполагает
чувство, граничащее с трепетом перед величественной красотой каждой
уникальной, неопределимой, неисчислимой и незаменимой личности.
Уважение к другому связано с уважением к самому себе. Глубокое
самоуважение требует в своей жизни быть верным ценностям, включая
идеалы, которыми человек дорожит и считает важными как для других, так и
для себя.
Опасность этики чуткости и уважения заключается в чрезмерном
акценте на проблемах навязывания и присвоения. Также важно описать и
сделать предметом размышления опыт взаимодействия, когда то, что
совершает один человек, другой воспринимает как выражение любви. Когда
мы взаимодействуем в порыве общего понимания и вдохновения, мы не
чувствуем, что нам что-то навязывают, или что мы пассивны, когда
другой говорит и что-либо делает, нас также не терзает беспокойство о
наших интересах когда оскорбляют другого. В действительности мы не
чувствуем другого человека как другого, мы чувствуем по отношению к нему
что-то вроде родства. Инаковость не исчезает в мистическом забвении,
но и не является для нас проблемой. Мы не боимся представить себя в
чужих башмаках, поскольку у нас нет опасения, что мы будем ходить по
ногам других. Мы участвуем не в размышлении, а в действии, и когда мы
замечаем меняющиеся потребности другого, мы спонтанно корректируем
свое поведение и исправляем свое собственное восприятие вещей. Когда
мы живем в вере как братья и сестры, нас не поражает инаковость
другого, и вера учит принимать ситуации, когда инаковость разительна и
различие огромно: такие же ситуации возникают в семье.
Примечания
1 Данное объяснение основано прежде всего на посмертно опубликованных
работах Гуссерля об интерсубъективности. Позицию Гуссерля по этому вопросу
обычно критикуют, апеллируя к пятому размышлению из «Картезианских
размышлений». Оо этом можно сожалеть, поскольку тот текст представляет собой
рефлексию на грани солипсизма по сравнению с основной частью других его
работ.
2 Рикёр добавит, что я не могу претендовать на знание того, что опыт
другого подобен моему собственному на том лишь основании, что вербальные
выражения другого подобны моим. Опыт другого остается опытом другого и не
становится моим. Чудом является само признание того, что другой тоже
является самостью, центром сознания: «как и я, другой мыслит, хочет, наслаждается,
страдает» (Рикёр Я. Я-сам как Другой / Пер. с фр. Б.М.Скуратова. М.: Издатель-
272
Принцип чуткости и уважения
ство гуманитарной литературы, 2008. С. 390).
3 В своих работах о роли женщин Штайн предвосхитила многие современные
феминистские идеи, а в ее религиозной позиции были сбалансированы два
основных аспекта тендерных отношений — равенство и взаимодополнительность.
4 Stein Ε. Writings of Edith Stein / Tr. and ed. H.Graef. Westminster, Md.: Newman
Press. 1956. P. 13-14. Штайн является автором книг по религиозной философии
и перевода «Спорные вопросы об истине» («Disputed Questions on Truth») Фомы
Аквинского. Недавно она была канонизирована.
5 Stein Ε. On the Problem of Empathy / Tr. W.Stein. The Hague: Martinus Nijhoff.
1964. P. 4.
6 Ibid. P. 14.
7 Ibid. P. 6-7.
8 Ibid. P. 10.
9 Ibid. 1964, 20; ср.: Р. 10.
10 Ibid. P. 16.
11 Ibid. P. 12.
12 Ibid. P. 16-17. Феноменолог Макс Шелер подчеркивал важность такой
эмоциональной «зараженности» настроением, передаваемой через неосознаваемые
взаимодействия. Любимый пример — заразительный энтузиазм толпы, но
такой феномен проявляется и в отношениях между двумя людьми. Согласно Ше-
леру, этот уровень общего чувства есть устойчивый, сущностный пласт
человеческого единства, он никогда окончательно не утрачивается, хотя значительно
сжимается в современном западном обществе. Во взрослой жизни, согласно Ше-
леру, первичное недифференцированное эмоциональное сочувствие (sympathy)
сохраняется в качестве той эмоциональной связи, которая лежит в основе
других человеческих связей. Эта остаточная способность в меньшей степени
свойственна типичному цивилизованному взрослому, чем «первобытным людям,
детям, мечтателям, невротикам определенного типа, людям, поддающимся
внушению и действующим под влиянием материнского инстинкта» (Scheler M. The
Nature of Sympathy / Tr. P.Heath. Hew Haven: Yale University Press. [1913] 1954. P.
31).
13 Stein E. On the Problem of Empathy. P. 22-23.
14 Ibid. P. 14.
15 Ibid.
16 В Германии исследования Золотого правила разворачивались в пяти этапах:
(1) всестороннее изучение Золотого правила в мировых религиях Леонидаса
Йоханеса Филиппидиса {Philippidis L.J. Die «goldene Regel» religionsgeschichtlich
Untersucht Leipzig: Adolf Klein Verlag. 1929; дополнено: Philippidis LJ.
ReUgionswissens<±aftliche Forschunesberichte über die «goldene Regel». Athens: n.n.,
1933.); (2) непрерывная философская проработка и все более
детализированное историческое исследование Ханса Райнера {Reiner H. : Die goldene Regel: Die
Bedeutung einer sittlichen Grundformel der Menschheit // Zeitschrift fur philosophische
Forschung. 1948, № 3. P. 74-105; Pflicht und Neigung. Meisenheim am Glan:
Westkulturverlag Anton Hain. 1951; Antike und Christliche Naturrechtslehre // Archiv
fur Rechts- undSozialphilosophic. 1954/55, № 41. P. 528-561; Die philosophische Ethik
Heidelberg: Quelle & Meyer. 1964; Die goldene Regel und das Naturrecht // Studia
273
Джеффри Уотлз. Золотое правило
Leibnitiana, 1977, № 9. Р. 231-254), на его концепцию Золотого правила как на
авторитетную ссылались немецкие философы и теологи (среди авторов, которые
отталкивались от Райнера в своих произведениях, Шпендель (Spende! G. Die
goldene Regel als Rechtsprinzip. In Festschrift fur Fritz von Hippel zürn 70. Geburtstag,
ed. J.Esser, H. Thieme. Tubingen: J.C.B. Mohr (Paul Siebeck)), Лэнгер (Langer A.
Die goldene Regel — Ein Schlüssel zum Frieden // Kirche, Recht, und Land, ed.
F.Lorenz. Munich: Sudetendeutschen Priesterwerkes. 1969), Лесник (Lesnik S.A.
Die goldene Regel: Prinzip der neuen Menschlichkeit in Naturrechtlicher und biblischer
Auffassung. Gutenberg: Self-published. 1975), Xoxe (Hoche H.-U. Die goldene Regel
// Zeitschrift fur Philosophische Forschung. 1978. Vol. 32, № 3. P. 355-375), Шуллер
(Schüller B. Die Begründung sittlicher Urteile. Dusseldorf: Patmos Verlag. 1980), Бру-
лизауэр (Brulisauer В. Die goldene Regel // Kant-Studien. 1980. № 71. P. 325-345);
выше рассмотренная книга Альбрехта Диле (Dihle A. Die goldene Regel. Gottingen:
Vandenhoeck & Ruprecht. 1962) была довольно авторитетной несмотря на
критику (Lutz Α. Diskussion: Die goldene Regel // Zeitschrift fur philosophische Forschung.
1964, № 18. P. 467-475, Reiner H. Die goldene Regel und das Naturrecht, ср. также:
Robinson J. Review of Albrecht Dihle, Die goldene Regel // Journal of the History of
Philosophy, 1966, № 4. P. 84-87, Lerne Ε. Realisierbare Forderungen der Bergpredigt?
// Kerygma und Dogma, 1970, № 16. P. 32-48, Wattles J. Plato's brush with the
golden rule // Journal of Religious Ethics. 1993. Vol. 21, № 1. P. 69-85); (4) постоянная
вовлеченность Ханса-Ульриха Хохе и других в обсуждение вопросов, поднятых
в книге «Свобода и разум» Хэара и других работ (Hoche H.-U. Die goldene Regel
// Zeitschrift fur Philosophische Forschung. 1978. Vol. 32, № 3. P. 355-375; Hoerster
N. R.M.Hares Fassung der goldene Regel // Philosophisches Jahrbuch. 1974. № 81. P.
186-196; Kese R. Zur Methodologie und Logik von Goldene-Regel Argumenten //
Kant- Studien. 1990. № 81 (1). P. 89-98; Corradini A. Goldene Regel, Abtreibung und
Pflichten gegenüber möglichen Individuen // Zeitschriftfurphilosophische Forschung.
1994. № 48 (1). P. 21-42); социальная и политическая философия, творчески
развивавшая кантианскую этику, не обращалась непосредственно к Золотому
правилу. Исключение составляет работа Кремера-Ругенберга (Craemer-Ruegenberg
I. Moralsproche and Moralitdt. Freiburg: Verlag Karl Alber. 1975).
17 Исторически Золотое правило связывали с убежденностью в абсолютном и
равном фундаментальном достоинстве каждого человека. Следующая
стоицизму римская теория права включала три части: законы, относящиеся к
гражданам Рима, законы, относящиеся к жителям империи и «естественный закон»,
относящийся к человеческим существам как таковым. Вытекающая из такого
понимания концепция естественного права выявляла эволюционные и
революционные напряжения в системе, включавшей разительные неравенства. Золотое
правило оказывается центральным в средневековой и новоевропейской
традиции естественного права, в которой делается акцент на ограниченности власти
правителей и обязанностях правителей по отношению к подданным. Иногда
считается, что в основании обязанности лежит договор между гражданами или
согласие подданных. Доктрины естественного права были радикальными и
неисторическими, поскольку апеллировали к вечным (хотя и нетеократическим)
принципам, указывавшим на идеал, к которому следует приближаться.
Согласно ранней новоевропейской политической теории в рамках концепции
естественного права, человеческие существа «изначально свободны и равны, а
следовательно, независимы и обособлены в своих отношениях друг с другом».
Современная значение этой традиции состоит в том, что она является
источником для обсуждения прав человека.
274
Принцип чуткости и уважения
18 Райнер замечает, что пренебрежительная сноска в тексте Канта о Золотом
правиле на 150 лет уничтожила интерес немецких философов к правилу.
Обобщение его исторического исследования, большая часть которого включена в
начальные главы, здесь приводиться не будет.
19 Reiner #.: Die goldene Regel: Die Bedeutung einer sittlichen Grundformel der
Menschheit // Zeitschrift für philosophische Forschung. 1948, № 3. P. 80.
20 Ibid. P. 84.
21 Ibid. P. 85-86.
22 Райнер пишет: «В похвале и осуждении поведения другого и в наших
требованиях к нему мы признаем правильность определенных нравственных оценок
и их связь с соответствующими требованиями. Это означает, что тем самым мы
выразили, что сами желаем (will), чтобы действие соответствовало этим
оценкам и требованиям. Поскольку мы сделали это, тем не менее, как свободные
люди, поставившие на карту свою свободную личность, мы приняли для
нашей автономной личности нравственные требования, которые изначально
возникли из ценностей» (Reiner H. : Die goldene Regel: Die Bedeutung einer sittlichen
Grundformel der Menschheit. P. 90).
23 Reiner #.: Die goldene Regel: Die Bedeutung einer sittlichen Grundformel der
Menschheit. P. 101.
24 Ibid.
25 Reiner H. Pflicht und Neigung. Meisenheim am Glan: Westkulturverlag Anton
Hain. 1951.
26 Reiner H. Die philosophische Ethik Heidelberg: Quelle & Meyer. 1964.
27 Reiner H. Die goldene Regel und das Naturrecht // Studia Leibnitiana, 1977, № 9. P.
231-254.
28 Wyschogrod E. Saints and Postmodernism. Chicago: University of Chicago Press.
1990. P. 27.
29 Я выражаю признательность за разрешение использовать копию
неопубликованной статьи Дэвида Гойкоэчиа «За пределы Золотого правила с Левинасом»,
представленную на Канадском совете исследования религии 7 июня, 1993 г.
30 См.: Рикёр П. Я-сам как Другой / Пер. с фр. Б.М.Скуратова. М.: Издательство
гуманитарной литературы, 2008. С. 374.
31 Рикёр различал этику и мораль, понимая под первой стремление к
совершенной жизни, а под последней — соединение этого стремления с нормами; этика
это область целей; мораль — область обязанностей (См. Рикёр П. Я-сам как
другой. М. : Изд-во гуманитарной литературы, 2008. С. 205). — Прим. пер.
32 См.: Рикёр П. Там же. С. 148-149.
33 См.: Рикёр П. Там же. С. 95.
34 Рикёр П. Там же. С. 203.
35 См.: Рикёр П. Там же. С. 195.
36 См.: Рикёр П. Там же. С. 178.
37 Рикёр П. Там же. С. 177. Философские понятия для обозначения
взаимодействия являются результатом компромисса. Вместо использования понятий
«агент и реципиент», можно также использовать понятия «агент и пациент» (это
имеет в виду Рикёр), или «донор или реципиент» (подходящий вариант, кото-
275
Джеффри Уотлз. Золотое правило
рый он упускает). Однако, разговор о доноре и реципиенте предполагает
дистанцию между взаимодействующими, как если бы отношение с необходимостью
опосредовала передача вещи; следовательно, «агент» предпочтительнее
«донора». И разговор о пациентах предполагает крайность которая затемняет
взаимодействие; следовательно, «реципиент» предпочтительнее «пациента».
38 Рикёр Л. Там же. С. 228.
39 Рикёр П. Там же. С. 217.
40 Рикёр П. Там же. С. 231.
41 Рикёр П. Там же. С. 216.
42 Эта идея связана с тем фактом, что во второй формулировке категорического
императива Канта прорабатываются значения, которые не содержатся в явном
виде в первой формулировке (См.: Рикёр П. Там же. С. 250-251).
43 См.: Рикёр Я. Там же. С. 263.
44 См.: Рикёр П. Там же. С. 260-261.
45 Рикёр Я. Там же. С. 259-260.
46 Рикёр П. Там же. С. 322.
47 Рикёр П. Там же. С. 336.
48 Рикёр П. Там же. С. 385. Марк Ханьяди в книге «Я-сам как Другой» находит
основания для критики Золотого правила. Рикёр, двигаясь от этического
стремления к благу, к моральной ориентации и к обязанности, претендует на
открытие феноменологического уровня симпатии и заботливости,
предшествующего уровню взаимодействия. Именно здесь возникает осознание потребности в
установлении Золотого правила как универсального морального «нет»
возможности применения насилия, которым чревато взаимодействие. Но ни понятие
предшествующего взаимодействию Я, ни понятие взаимодействия,
предполагающее власть-над, не являются достаточными; и Золотое правило,
используемое в рамках гоббсовских предпосылок, остается заточенным в эгоцентричной
ориентации вопреки отстаиваемому Рикёром антикартезианскому нарративу Я.
Изменение правила: «Не делай другому того, чего он не хотят, чтобы ему было
сделано» в большей степени соответствовало бы пониманию инаковости
другого (См.: (Hunyadi M. La règle dor: Üeffet-radar // Revue de théologie et théologie et
phüosophie. 1994. № 126 (3). P. 215-222).
В ответ на критику Ханьяди, можно отметить, во-первых, что проблему
неустранимого эгоцентризма можно выискать даже в правиле различия (alterity
rule): именно Я должно интерпретировать проявления того, что другой не хочет.
Во-вторых, что касается этического и морального развития, Я не может
развиваться для другого, как не может действовать ради стимуляции развития
другого, не применяя (с учетом некоторой специфики) свои собственные стандарты.
Идеальное решение состоит в поиске в Я трансцендентного нормативного
источника, который одинаковым образом управляет и Я, и Другим.
49 См.: Рикёр П. Рикёр П. Я-сам как другой. С. 304, 315, 316, 322, 319.
276
12. Религиозные интерпретации в
XX веке
Само стремление к философии, метафизике и религиозной мысли,
думается, часто мотивировано желанием выявить общность
человеческих существ. В индуизме отождествление духовного Я субъекта
с духовным Я того, на кого направлено его действие, задает основу для
мышления в духе Золотого правила. Буддизм сходным образом
подчеркивает равную пустоту субъекта и того, на кого направлено его действие,
все рождаются из тела и души как взаимозависимые феномены, каждый
лишен независимой, самодостаточной реальности; после такой
деконструкции себялюбия должно появиться новое качество сострадания,
выражающее внутреннюю природу Будды.
В последних главах этой книги, я рассмотрю усилия, которые
предпринимаются в религиозной философии и теологии для последовательного
выражения духовной интерпретации Золотого правила. В современном
секулярном дискурсе полностью игнорируются немногочисленные
религиозные работы, в которых анализируется Золотое правило. Однако и
сами авторы этих работ так мало обращают внимание на работы других,
так что все это свидетельствует в значительной мере об отсутствии
традиции. Христианское образование в меньшей степени сосредоточено на
Золотом правиле, и в большей — на интерпретации Писания, на
теологических теориях любви и конкретных нравственных вопросах. Поскольку
«гуманизм» Золотого правила казался оторванным от высоких
моральных норм Нагорной проповеди и от учений, благодаря которым
христианство считается уникальной религией, возрожденное евангелическое
христианство после Первой мировой войны не придавало большого
значения Золотому правилу и едва ли рассматривало правило как принцип
согласия между религиями. Так было несмотря на то, что ведущий
евангелический теолог того времени Карл Барт, который выступал против Гар-
нака, утверждавшего, что мировая война продемонстрировала бездну
человеческой греховности и naïveté теологического оптимизма, в конце
концов принял концепцию братства человека.
Духовный уровень как кульминация индивидуального развития
277
Джеффри Уотлз. Золотое правило
Английский философ Артур Т. Каду в статье 1911 года предположил,
что согласно правилу, человек должен начинать не с представления себя в
положении другого, а с припоминания, какое отношение других ему
нравится. Далее Каду предлагает последовательную аргументацию, выдвигая
Золотое правило в качестве стимула к индивидуальному развитию:
[Правило] исходит из реально существующего во мне желания «Во
всем как хотите», но оно не предполагает удовлетворения этого
желания. Мое действие должно быть направлено на заботы другого, а не на
удовлетворение его желания: оно не исходит из теории услужливости,
оно не говорит: «Поступайте с другими так, как по вашему мнению,
они хотят, чтобы вы с ними поступили». Моим действием должно
руководить не мое предположение о том, каким может быть желание
моего ближнего, а мое собственное желание, перенесенное в
воображении на него: «Во всем, как вы хотите, чтобы с вами поступали люди,
так поступайте и вы с ними». В результате желание, на удовлетворение
которого направлено мое действие, никогда не является ни моим
желанием, ни желанием моего ближнего, каким оно было до применения
правила, но оно является таким моим желанием, которое я осознаю и
преобразовываю в свете того, что объединяет меня и моего ближнего,
направляя мое действие на него и проецируя на него мои желания. Без
такого преобразования правило будет бессмысленным, поскольку если
удовлетворение любого конкретного желания является благом,
почему благом является удовлетворение не столько моего желания, сколько
желание моего ближнего? Следовательно, пока Золотое правило, в
соответствии с которым мы готовы поступать, не преобразует наши
собственные желания, а значит и норму, в соответствии с которой мы
действуем, оно не может служить руководством к действию. И поскольку
руководство заключается в таком преобразовании, именно здесь
благо, на которое ориентирует Золотое правило, будет очевидным1.
Каду обсуждает несколько примеров, показывающих, как следование
Золотому правилу содействует развитию. «Я люблю, когда меня хвалят
другие, следовательно, я должен настроить себя на то, чтобы хвалить
других». Однако, эта похвала не должна быть смешной, поэтому мне
приходится находить в окружающих черты, действительно заслуживающие
похвалы. «Я люблю созерцать или слушать прекрасное или читать о
прекрасном, следовательно, я должен создавать прекрасное, чтобы им могли
наслаждаться другие». «Я желаю быть здоровым и иметь условия для
здоровой жизни, следовательно, я должен делать все, что в моей власти, для
того, чтобы такие условия были доступны другим». В целом же «я хочу
быть счастливым» и поэтому должен способствовать счастью других.
278
Религиозные интерпретации в XX веке
«Один общий результат, к которому ведет любое применение Золотого
правила состоит в том, что желания, образующие необработанную
материю правила, изменяются настолько, что увеличивают объем
удовлетворенного желания как самого агента, так и его ближних, или расширяют
сферу их беспрепятственной деятельности»2.
Каду следующим образом представляет переход к очевидной духовной
кульминации:
В [правиле] имплицитно содержится уверенность в том, что когда
человеческая природа достигнет вершины своей деятельности или
удовлетворенности, обнаружится также, что она достигла того, что мы
привыкли считать высшим качеством жизни, поскольку мы видим на
примере Того, кто дал Правило, к каким совершенствам характера оно
ведет. Общее количество осуществленного стремления, успешной
деятельности, счастливой жизни в мире пропорционально исполнению
Его правила. «Я пришел, — сказал Он, — чтобы имели жизнь и имели
с избытком».
Как и Кант, Каду делал акцент на исполнении надлежащего правила, но
в отличие от Канта он считал, что религиозное повиновение совместимо
с реализацией личности. Стремление к счастью по Золотому правилу,
согласно Каду, направляет людей к формированию характера, как у Христа.
Золотое правило, как мы неоднократно видели, можно
интерпретировать как содействие развитию, предполагающему прохождение
через последовательность стадий все большей зрелости. Другая
последовательность, соединяющая историческую и личностную перспективы,
обнаруживается в работе «Взаимность» Оливера дю Роя. Взаимность —
это бесконечное приключение, предполагающее повиновение закону (ср.:
Моисей) и подражание добродетели (ср.: Аристотель)3. Человек, чуткий к
универсальной человеческой взаимности, не перестанет подчиняться
законам или культивировать добродетель, однако его мотивирующим
идеалом будет межличностное общение, основанное на любви. Место деятель-
ностей более низкого уровня определено рядом с деятельностями более
высокого уровня: взаимность устраняет примесь рабства из подчинения
и восхищения.
Принимая и трансформируя схему трех уровней Райнера, дю Рой
выделяет три уровня Золотого правила, на каждом из которых правило может
быть сформулировано позитивно или негативно и каждый из которых
представляет стадию морального воспитания. Во-первых, существует
Золотое правило сочувствия. Золотое правило вовлекает агента в движение
от эгоистического желания к сочувствию, или «эмоциональному слия-
279
Джеффри Уотлз. Золотое правило
нию». В силу того, что Золотое правило соотносится с тем, чего мы
желаем, его вербальная формулировка обретает непреодолимую силу, даже
несмотря на то, что сам этот призыв в то же время основан на признании
ограниченности и указывает на нечто большее.
Второй уровень Золотого правила предполагает определенную
последовательность мышления, слова и дела; дю Рой называет его Золотым
правилом честности (authenticity) (следование стандартам, которые
человек применяет, когда судит о поведении других). Авторитеты и
учителя морали должны уделять особое внимание этому принципу.
Соответствующая стадия морального воспитания — осознание объективного,
беспристрастного закона. Нам необходимо этому учиться для того,
чтобы признавать, что другие действительно отличаются от нас. Для
подлинно человеческого усвоения данного закона нам необходимо творческое,
индивидуальное понимание тех ценностей, которые в нем заключены, в
противном случае закон почитают ради него самого, а мораль
превращается в цель саму по себе. Для того, чтобы исполнить закон, мы должны
преодолеть точку зрения закона.
Высший принцип Золотого правила — это принцип взаимности
(reciprocity). Для дю Роя, глубокое значение взаимности состоит в де-
центрации: человеку следует выносить суждения с позиции другого. Эта
стадия характеризуется особым качеством воли (отличной от желания),
направленной на благо другого. Однако, такая благожелательность
нуждается в некотором ограничении на основе объективной нормы, скажем,
в отношении того, что действительно является благом для другого
человека. В этом случае для уточнения часто обращаются к высказыванию:
«Возлюби ближнего твоего как самого себя», но при этом потребность в
дальнейшем уточнении остается: любовь должна быть направлена
надлежащим образом и т.д. Таким образом, уровень взаимности выразить
довольно сложно. Для дю Роя
Необходимо, чтобы счастье заключалось в счастье, желаемом для
другого, как для самого себя, в самой взаимности. Это радость любви,
которой один желает для другого, как желает для себя. Нельзя желать ее
для себя, не желая для другого, это было бы противоречием.
Взаимность в любви, которая является абсолютным требованием и высшим
человеческим упованием, включает требования истины, самоотдачи,
радушия и открытости другим4.
Следовательно, благожелательность по Золотому правилу,
осуществляется не просто как удовлетворение возможной материальной потребно-
280
Религиозные интерпретации в XX веке
сти другого человека, но непременно также как стимулирование в другом
той же радостной благожелательной деятельности, которую
осуществляет агент.
Применение Золотого правила, направленное на утверждение
общности людей показывает, как осуществляется децентрация. Хотя она может
благополучно осуществляться в перспективе «бесконечности», дю Рой
обращает внимание на опасность, состоящую в том, что человек может в
большей степени беспокоиться о качестве своей собственной любви, чем
о другом человеке. Можно использовать другого просто как повод для
проявления своей любви, для выстраивания планов, для довольства
собой. Потребность во взаимности, межличностном взаимодействии
остается неудовлетворенной. Мы можем попытаться отказаться от наших
желаний через самопожертвование, но великодушные поступки не снимают
проблему.
Согласно дю Рою, источником великодушия является Я, но
источником милосердия являются Другой и Бог. Децентрация не есть нечто такое,
чего мы можем достичь сами; напротив, некто — Бог — должен
сначала полюбить нас. Стандартом для этого уровня Золотого правила
является не та любовь, которой мы любим самих себя, но та любовь, которой
Он любит нас. Возлюбить врага, с которым невозможно отождествить
себя, который отвергает взаимность и от которого нельзя ожидать
никакой взаимности — значит действительно пережить любовь. Этот
идеал можно выдвинуть только если он уже осуществляется, и сила для его
осуществления исходит от благодати, превышающей способности
нашего воображения5.
Интеграция духовного опыта и нравственных требований
Когда человек был благословлен на осуществление духовной любви,
возникли проблемы, касающиеся надлежащего способа выражения этой
любви. Можно быть готовым к самопожертвованию, но ситуация может
требовать справедливости. Поль Рикёр для рассмотрения этой проблемы
соединил философию с библейскими интерпретациями. Статью «Любовь
и справедливость» (1991) он начинает с упоминания трех библейских
замечаний по поводу любви: любовь возвеличивает, радует, заботится;
заповедь любви имеет доправовой и доморальный характер, любовь
мобилизует разнообразные эмоции (так что эрос может символизировать
агапе). Справедливость характеризуется как общественный институт,
она предполагает коммуникацию, выслушивание аргументов и
достижение решения, поддерживаемого силой; справедливость также есть идея
281
Джеффри Уотлз. Золотое правило
или идеал соразмерного распределения. Поступок, согласно Рикёру,
осуществляется в напряженности между любовью и справедливостью.
Требование любить врагов — часть «экономии дара», поскольку любовь была
дана в избытке, ее следует отдавать другими. Экономия дара превосходит
правовую логику эквивалентности, взаимности. Золотое правило можно
интерпретировать либо как проявление взаимности, либо как результат
переинтерпретации на основе идеи любви, исходя из представления о
великодушии. И любовь, и справедливость взаимно необходимы отчасти
потому, что любовь без справедливости не знает, как воплотить высшее
обязательство в разумное действие.
Поступая, как поступил бы Иисус
СБ. Томас более оптимистичен по сравнению с Рикёром. Поскольку
Иисус из Назарета не только исторический персонаж из прошлого, но
также доступная нам духовная реальность, мы можем, согласно Томасу,
занять духовную позицию Иисуса с тем, чтобы выполнить рациональные
требования морали. Золотое правило — это духовное учение, внешним
и формальным аналогом которого является категорический императив;
они представляют собой «две стороны одной медали». Категорический
императив Канта проясняет «рациональную сферу» Золотого правила, а
Золотое правило Иисуса обеспечивает духовную основу для корректного
применения категорического императива6. Между рациональной и
духовной точками зрения возникает конфликт только в случае отказа
признавать приоритет духовного.
Согласно Томасу, можно принять точку зрения Иисуса, чтобы по-
настоящему приобщиться к его бытию. Поступая так, человек занимает
позицию не просто справедливого, но Универсального человека. С этой
позиции, морально значимые особенности ситуации прорисовываются
самым четким образом. «Освобожденные от необходимости оценивать
поступки исходя из внешней и формальной точки зрения», мы
открыты для спонтанного действия»7. После его совершения, проверка на
основе категорического императива покажет, что рациональные моральные
стандарты были соблюдены. Опыт эмпатии, который описывает Томас,
есть «ощущение пребывания в личности другого».
Золотое правило в сообществе веры
Духовная интерпретация Золотого правила достигает кульминации в
сообществе, члены которого расположены к взаимодействию на
духовном уровне. Воплощение любви в реальном сообществе стало централь-
282
Религиозные интерпретации в XX веке
ной темой в трактовке Золотого правила католическим теологом Хансом
Урсом фон Бальтазаром. В его понимании Христос и есть осуществление
нравственности. Фон Бальтазар называет Христа «воплощенным
категорическим императивом» не для того, чтобы показать, что Христос
осуществляет то, что формально выразил Кант, а для того, чтобы показать,
что моральное значение Христа безусловно. Исполнение Христом воли
Отца не может быть усовершенствовано, поэтому оно и является
универсальной нормой. Воля Отца состоит в том, чтобы в нем и с ним мы
любили наших детей и чтобы мы поклонялись ему духом и истиною. Смысл
христианского поведения не столько в том, что человек должен делать,
сколько в том, что человек может делать в свободе. В церкви и через ее
таинства предложение Богом спасения распространяется на весь мир. Хотя
фон Бальтазар настаивает на том, что исполнение воли Бога возможно
лишь в Христе, он предостерегает христиан против осуждения тех, кто
исповедует другие религии, а также против осуждения моральных
философов, поскольку даже если вера человека неявно выражена, она может
тем не менее в экзистенциальном плане быть действенной в его жизни.
В своем очерке фон Бальтазар утверждает, что высокие стандарты
Золотого правила в Евангелиях от Матфея и Луки (заповеди блаженства,
отрицание справедливости в мести, призыв быть совершенными и
милосердными, как Отец Небесный) указывают на то, чего один добрый
христианин может ожидать от другого и что один христианин должен дать
другому. «Совместные ожидания дара от Бога (это Христос) и уверенность
христиан в основании [Золотом правиле] позволяют, таким образом,
преодолеть рамки обычной человечности и воплотить божественную жизнь
в межличностных отношениях»8. Другими словами, свои значение и силу
Золотое правило черпает не в отношениях человека со своими ближними.
Христиане уповают на Христа в своих отношениях друг с другом, и
поскольку Божественный дар абсолютной любви стал реальным во Христе,
жизнь, которая возникает в сообществе, не является исключительно
человеческой, дети Бога уже вкусили божественной жизни.
Образ человечества, объединенного на основе божественного в
практике Золотого правила в универсальное сообщество, предложил бахаистский
автор Х.Т.Д. Рост9. Согласно его представлению, Золотое правило дано
Богом и такими боговоплощениями, как Кришна, Авраам, Заратустра,
Моисей, Будда, Иисус, Муххамад и самым последним боговоплощением — Ба-
хауллой (BahaVllah) (1817-1892). Поскольку все лидеры великих религий
учили божественной истине и поскольку всем их последователям
предопределено объединиться, надлежащий подход сравнительного религиове-
283
Джеффри Уотлз. Золотое правило
дения состоит в демонстрации гармонии между религиями. Откровение
прогрессивно и непрерывно, никакое откровение нельзя считать
окончательным. Осуществление Золотого правила разрушает расовые,
религиозные, национальные и классовые барьеры, разделяющие человечество
на «нас» и «их». Во вселенной, содержащей множество миров, потенциал
взаимности которых поражает воображение, цель этой жизни — обрести
качества божественности, которые понадобятся в жизни будущей:
духовность, веру, твердость, знание и любовь к Богу. Бахаулла оставил в
стороне вопрос о своем божественном статусе и обращался к другим к людям
как человек с посылом: «Я желал для них того, чего я желал для самого
себя»10. Однако посыл равенства не является главным в Золотом
правиле, поскольку единство человечества достигается, когда мы отдаем
предпочтение альтруизму, стремлению к благу не столько для себя, сколько для
другого, когда мы готовы жертвовать собой ради другого.
Заключение
При обзоре идей в этой главе главное, что заслуживает внимания, —
это взаимодополнительность проблематики и трактовок. У всех
подходов есть общие, убедительные преимущества, при этом у каждого есть
слабые места. Рассуждение, в центре которого идея развития, к
которому побуждает Золотое правило, имеет то преимущество, что показывает,
к чему ведет искреннее принятие Золотого правила. Откладывая
разговор о духовном, Каду оставляет без ответа вопросы о том, почему человек
способен принимать правило в его все более полном содержании (вопрос,
который рассматривают Бальтазар и Рост). В рассуждении, основанном
на идее развития, как можно судить по дю Рою, выделяется
последовательность уровней. Преимущество этого рассуждения состоит в том, что
здесь ясно показана возвышенная цель и достаточно много внимания
уделяется анализу тех знаков на пути к ней, которые могут помочь
читателю (несмотря на то, что вкусы в отношении возвышенного, подлинного
и ложного, могут искажать суждение о собственном положении на этой
карте). Представление о разных уровнях достижений уравновешивается
предупреждением об опасности возвеличивания и признанием того, что
высшее достижение — это самозабвенная идентификация с ближним. Дю
Рой, несомненно, ясно указывает на эти проблемы11.
Я никогда не забуду комментарий буддистского докладчика на
межрелигиозной панельной дискуссии. Он сказал об «отвратительности
религиозного опыта». Я принимаю это замечания не в том смысле, что
религиозный опыт может быть обманчивым, а в том, что он может привести
284
Религиозные интерпретации в XX веке
к оскорбительной неловкости. Если эта проблематика не заслуживает
осмысления, молчание несомненно будет надежнее.
Тот, кто пережил божественную любовь как новое качество
включенности в жизнь, сталкивается с проблемами, которые рассматриваются в
рассуждениях, подобных рассуждениям Рикёра. Он предлагает гибкое
понимание любви и справедливости, показывая при этом, что ни разумная
справедливость, ни духовная любовь не имеют основания в себе; каждая
обладает недостатками, которые должны быть компенсированы в другой.
Однако никакого устойчивого синтеза Рикёр не предлагает, он только
постоянно указывает на потребность взаимного согласования
справедливости и любви. Поскольку Рикёр не определил духовное так, чтобы оно
включало мудрость и не смог выработать новое определение
справедливости как регуляции любви, оба эти полюса напряженности остаются
несовершенными. Рикёр также не проводит различия между
справедливостью как историческим, развивающимся общественным институтом и
справедливостью как нормой человеческой жизни. Рикёр в своей
интерпретации смог избежать благодушия и догматизма, он прав также в
отношении ограниченности человеческого опыта. Правда и то, что любовь
сама по себе не распутывает сложные нравственные проблемы, однако
Рикёр, думается, не решился внушить читателю веру в возможность
продвижения к осуществлению божественного предназначения, пусть это
осуществление не может быть полным.
Томас предлагает решение проблемы Рикёра, доказывая, что человек
причастен духовному присутствию Иисуса, что он обретает духовную
мощь и божественную мудрость для осуществления Золотого правила не
только благодаря соблюдению рациональных моральных принципов.
Томас признает, что мы совершаем ошибки в наших усилиях, направленных
на единение с духом, и сохранение верности ему, как и вроде бы
укорененная в духе интуиция не защищены от ошибок. Однако Томас не
обсуждает какие меры философского и религиозного характера
необходимо предпринять для решения данной проблемы. Тем не менее он говорит
о двух типах верификации своего тезиса: используя кантовские
стандарты для интерпретации жизни Иисуса, можно показать, во-первых, что
поступки Иисуса согласуются с категорическим императивом; таким
образом, во-вторых, обращение к жизни Иисуса и есть путь к тому, что здесь
можно доказать. Если бы безоглядная вера могла нейтрализовать
непреодолимые напряженности в объяснениях Рикёра, Томас мог бы
прибегнуть к более решительному признанию того, что иногда духовная жизнь
требует именно усердного морального размышления. Почему признание
285
Джеффри Уотлз. Золотое правило
духа Христа должно освобождать человека от усилий по применению
морального разума? Должны ли мы допустить, что Иисус никогда не
мучился, принимая решение? Из какого образа спонтанности при этом исходят?
Соединение морального разума и веры должно осуществляться не
столько в переживании дополнительной напряженности, сколько в
расширении той самой веры, которую утверждают и Томас, и Рикёр.
Другой тип рассуждения, который предлагает фон Бальтазар, говорит
о качестве сообщества, порожденного позитивными религиозными
решениями. Тем не менее, как предполагает Бальтазар и показывает Рост,
ни одна религия не имеет монополии на духовный опыт в отношении
Золотого правила. Ценность обращения к идеям бахаизма состоит в
обнаружении структурных сходств с христианскими напутствиями. Каждый
автор претендует на формулирование универсальных истин, которые
может принять всякий человек, каждый имеет отношение к определенному
комплексу священных текстов. Когда религиозный человек
провозглашает универсальную истину, он неизбежно выражает конкретное
религиозное убеждение, и удача состоит в том, что каждая религия может внести
свой вклад в мир во всем человечестве, не компрометируя себя. Тексты
этих авторов можно рассматривать как автобиографические, поскольку
в них предстают индивиды различных профессий и интеллектуальных
биографий, участники приключения по раскрытию индивидуальности.
Здесь были рассмотрены новые концепции отношения религии и
этики. Кантианская этика (к которой авторы скорее обращаются за
поддержкой, нежели защищают ее) признает различие между моральным разумом
и религией, но именно моральному разуму приписывает
исключительную ответственность за определение того, что является правильным,
религия же задает более широкую перспективу, которая укрепляет
мотивацию, надежду на благодать, помогающую совершать подлинно
благожелательные поступки, и надежду на божественную награду. Согласно
одной из разновидности кантианской мысли, Бог проложил путь,
который разум часто не способен открыть самостоятельно, поскольку же путь
был открыт, разум может вымостить его универсально значимыми
разумными обоснованиями. Однако для авторов, идеи которых были
обобщены здесь, мораль, основанная на сочувствии и долге, несовершенна, ее
несовершенства можно преодолеть только на духовном уровне. Для фон
Бальтазара, божественное — это содержание духовного взаимодействия,
оно дано в благодати, заповедовано и осуществлено. Для Роста,
моральная жизнь есть выражение божественной любви к другим, ее
противоположность — стремление человека к материальным интересам.
286
Религиозные интерпретации в XX веке
Примечания
1 Cadoux А. Т. The implications of the golden rule // International Journal of Ethics
(then The Ethical Record). 1911-1912. № 22. P. 277-278.
2 Ibid. P. 280.
3 Cp: Du Roy O. La Réciprocité. Paris: Editeurs Epi. 1970. P. 24:
Детство проходит под знаком закона. Но воспитание постепенно
смягчается в результате того восхищения, с которым ребенок принимает образец
своих родетелей. Юность также часто является возрастом идеала.
Взрослость же превышает рамки добродетели. Только любовь к другим
приближает к границам человеческого, когда она децентрирует само моральное
сознание, чтобы открыть цель закона и добродетели: другого, каждого
человека, человечества.
Позже дю Рой, принимая три уровня Золотого правила Райнера, выявит три
стадии морального воспитания: сочувствие, или эмоциональное слияние, закон
и общность. Он не предлагает синтеза двух этих моделей.
4 Du Roy О. La Réciprocité. P. 44.
5 Более четкое изложение последовательности от уровня сочувствия и морали
до духовного уровня в Книге Урантии.
6 Thomas S.B. Jesus and Kant // Mind. 1970. Vol. 79, № 314. P. 199.
7 Ibid. P. 195.
8 Balthasar H. U. von. Neun Satze zur christlichen Ethik // Prinzipien Christlicher
Moral, ed. J.Ratzinger. Einsiedeln: Johannes Verlag. 1981. P. 176.
9 Книга Роста «Золотое правило» (1986), написанная в годы его пребывания в
колледже университета Кеньяты в Кении, содержит множеством цитат из
мировых религий.
10 Rost H.T.D. The Golden Rule: A Universal Ethic. Oxford: George Ronald. 1986. P.
148.
11 Ср.: Green R. Jewish Ethics and the virtue of humility // Journal of Religious Ethics.
1973. № 1. P. 53-63.
287
П. Этика Золотого правила
13. Золотое правило в философии
морали
Работая с одним фрагментом, например с окаменелой челюстной
костью, палеобиолог может удивляться сохранившейся до сих пор
остроте зубов, и для изучения этой кости ему не нужна остальная часть
животного. Тем не менее, интересно представить себе и весь скелет
целиком. Подобно этому Золотое правило указывает на более полную
философию моральной жизни и требует от человека ее полного
осуществления. В предшествующих главах часто использовались понятия роста,
эволюции, развития и прогресса, каждое из которых связано с
ценностными убеждениями. Теперь настало время для более подробного
рассмотрения религиозной философии, задействованной в этих историях, и для
возвращения к некоторым возражениям, о которых говорилось в первой
главе.
Нельзя ставить вопрос о доказательстве реальности Бога:
изначальное решение признать достоверность духовного опыта не может быть
результатом применения логики, как и решение признать достоверность
морального сознания или утверждать достоверность нашего
восприятия того, что мы живем в царстве причинно взаимосвязанных
природных объектов. Попытки доказательства таких фундаментальных
утверждений, или аксиом, либо слишком на многое претендуют, либо слишком
мало подтверждают. Разум и мудрость могут быть действенными, лишь
когда открыты духовному опыту.
За пределами формальной модели этики
Золотое правило — это луч, а не карта. Моральный принцип — это не
этическая система, он не является этической системой, полученной за
счет расширения абстрактного принципа. Моральный принцип — это
выражение жизни, чтобы понять моральный принцип и построить более
полную этику, требуется гораздо больше, нежели простая дедукция.
Конечно, интересно попытаться представить моральное мышление как
формальное и объяснить его, однако при такой трансформации можно
много потерять.
Мышление в духе Золотого правила представляют в виде следующей
модели, содержащей большую посылку, меньшую посылку и заключение:
290
Золотое правило в философии морали
1. Относитесь к другим, как вы хотите, чтобы другие относились к вам.
2. Вы хотите, чтобы другие относились к вам с надлежащим
сочувствием, уважением и т.д.
3. Поэтому относитесь к другим с надлежащим сочувствием, уважением
и т.д.
Обратите внимание, что наше понимание надлежащего (appropriate)
представляет оценку ценности, оценку, которая вырабатывается в
процессе размышления о паритете Я и Другого — главном условии правила.
Золотое правило не может быть высшим принципом морали в том
смысле, как если бы оно выступало в качестве единственной нормативной
аксиомы в дедуктивной этической системе, поскольку оно не может
действовать в ценностном вакууме. Тем не менее, благодаря данной модели
становится ясно, что Золотое правило непременно предполагает
определенную степень зрелости субъекта. Для того, чтобы сохранить правило, в
большую посылку при размышлении о том, какого отношения к себе
хочет человек, необходимо включить концепцию развития характера и тем
самым дополнить формальное понимание правила. По мере развития
человека ценности, выраженные в меньшей посылке, также развиваются, и
поведение, нравственно и логически вытекающее из этих посылок,
становится более совершенным. Более того, постоянное применение Золотого
правила вероятно способствует такому развитию. Правило может
вполне успешно применяться в качестве аксиомы при выведении моральных
суждений, поскольку если мы взрослеем в ходе реального морального
поиска (и поскольку наши желания становятся более благородными), то и
наша интерпретация правила также становится более зрелой.
Однако когда для отражения контрпримеров в отношении правила
ссылаются на необходимость определенного уровня зрелости
морального субъекта, создается впечатление, что обращение к Золотому правилу в
данном случае представляет собой круг в обосновании. С одной стороны,
правило используют для получения ясного ответа на вопрос: почему
некоторые действия неправильны — так ли вы хотите, чтобы к вам
относились? С другой стороны, предполагается, что индивид, который
размышляет о Золотом правиле, не таков, чтобы мучить, прелюбодействовать и
т.п. Если мы откажемся от упрощенного представления о дедуктивной
этической системе и признаем потребность в разумной интерпретации
правила, мы сможем избежать круга в обосновании. Главная мысль
состоит в том, что зрелость нельзя определять так, будто она предполагает
понимание того, что человеку следует правильно желать для себя. Зрелость
дает возможность играть в игру морального размышления, но она не га-
291
Джеффри Уотлз. Золотое правило
рантирует победы. Вторая сторона («добродетельный круг») также верна:
зрелость отчасти достигается в результате усилий, совершенных в ходе
морального мышления и совершения поступков. Целесообразнее
выработать другую модель морального мышления.
От моральной интуиции к моральному пониманию
Когда мы задумываемся о том, какого отношения к себе хотим в
различных типах ситуаций, мы не подвергаем всестороннему анализу
направленность конкретных желаний. Мы вообще не переживаем жизнь
как «ситуации», пока не сталкиваемся с какой-то конкретной проблемой.
Часто жизнь нашего желания не оформлена, смутна, неопределенна.
Временами, реагируя на определенные взаимодействия, мы можем
чувствовать двойственность, внутренний конфликт или просто растерянность.
Нас критикуют, и мы чувствуем себя обиженными, но при этом
осознаем, что получили именно то, в чем нуждались. Нас радуют добрые слова
другого, но при этом мы задумываемся о том, не довольствуемся ли всего
лишь лестью. Но иногда нам все абсолютно ясно. Конкретное
взаимодействие не просто выводит нас из равновесия или раздражает, но мы
возмущены несправедливостью отношения, которое унижает нашу
человечность. А иногда к нам относятся прекрасно, и в результате мы ощущаем
свое достоинство. Такие признания иллюстрируют действие моральной
интуиции.
Мы интуитивно знаем различие между периодами, когда отношения
с семьей и друзьями переживаются как любовь, и периодами, когда
любовь омрачена напряжением. Мы предпочитаем первый вид отношений,
поэтому знаем, чего Золотое правило требует от нас. Путешествуя, или
находясь в магазине или в компании или в правительственном
учреждении мы знаем различие между периодами, когда другой человек
проявляет чуткость, дух служения, и периодами холодности. В отношениях,
которые мы считаем предпочтительными, мы вообще не чувствуем, что к нам
«относятся». Следовательно, более уместная формулировка Золотого
правила будет такой: «Устанавливай с другими такие отношения, какие вы
хотите, чтобы другие устанавливали с вами».
Иногда мы интуитивно знаем, что именно следует совершить в данной
ситуации. В другое время мы уверенно подходим к решению проблемы,
но последующий опыт заставляет нас изменить свое мнение и мы
смотрим на прошлую уверенность со снисходительной улыбкой. Тот факт,
что интуиция нуждается в прояснении, показывает, что она не есть
безошибочное схватывание истины или долга. Но интуиция и не есть про-
292
Золотое правило в философии морали
сто наитие, которое нуждается в доказательстве. Интуиция освобождает
менее образованного человека от интеллектуального подчинения
научным, философским и религиозным элитам. Благодаря интуиции ум
каждого человека может быть причастен к конкретной сфере опыта и не
подчиняться теории, на какую бы впечатляющую аргументацию она бы ни
опиралась. Интуиция, относится ли она к фактам, долгу или духовной
реальности, является предпосылкой рассуждения. Все аргументы в
конечном итоге должны основываться на не допускающих доказательства
положениях, и эти положения формулируются как результат содержательных
частных опытов. Как отмечалось выше, интуиция нам необходима для
осознания потребности в моральном размышлении, для выбора первых
принципов, для надлежащего описания действий, для обоснования
правил вывода и понимания смысла аргументов. Истории о личном опыте
особенно ценны для проговаривания интуиции в ходе обсуждения.
Принципиальное преимущество Золотого правила состоит в том, что
оно основано на признании значимости интуиции индивида в
отношении того, как к нему следует относиться. Некоторые авторы отмечают, что
влияние личной истории на моральную интуицию как будто состоит в
том, что она затемняет разум или является для него помехой, или просто
поводом для замечания о культурной обусловленности интуиции. С
педагогической точки зрения, разумнее убеждать людей в том, что моральная
интуиции выражает реальную причастность морали — причастность,
которая будет углубляться благодаря последующему опыту и мышлению, а
не принижать опыт людей или предполагать, что их проблемы «релятив-
ны» и разрушают сам смысл серьезного морального исследования.
Моральная интуиция оттачивается в ходе размышления об опыте,
связанном с конкретными действиями, людьми, отношениями (между двумя
людьми) и общественными системами (из трех или более человек). В
идеале моральное мышление предполагает осмысленную идентификацию
с реципиентом(тами) действий, основанную на самом точном и полном
понимании реципиента(ов) и ситуации, к которой разумно стремиться.
Процесс морального мышления оттачивает (не вытесняет) моральную
интуицию, поэтому выводы из сегодняшнего философско-этического
размышления оказывают влияние на завтрашнюю моральную интуицию.
В идеале кульминацией морального размышления является понимание
(insight). В самом деле, при благоприятном случае никакой потребности в
новом размышлении нет, нет разницы между интуицией и пониманием,
и спонтанная реакция абсолютно уместна. Процесс морального
мышления — если он необходим — начинается с интуитивного схватывания не-
293
Джеффри Уотлз. Золотое правило
которых морально значимых особенностей ситуации, он продолжается
в морально-философском размышлении, предполагающем применение
проясненных понятий, высказываний и аргументации, отличающееся
разумностью, соблюдением чувства меры и упорядоченностью, и
вероятно достигает высшей точки в пониманииУ которое не может быть ни
поколеблено возражающими голосами, ни опровергнуто в результате
уточнений в свете накопленного опыта1.
Некоторые правильные моральные суждения (например, об
аморальности убийства и рабства, о порочности Адольфа Гитлера) легко
сформулировать сегодня, и они необязательно выражают понимание ценности
человеческой жизни, значения человеческой свободы и важности
доброго характера. Это понимание не является результатом соблюдения
требования строго следовать какой-либо конкретной философской системе,
хотя проницательный разум должен проявить себя в мышлении,
обладающем философской глубиной и ясностью. Понимание требует не
только совершения лучшего, на что способен человек, но также схватывания
того, чего требует ситуация. Понимание легче осуществляется в простых
случаях, в сложных же стремление к пониманию может привести
только к схватыванию единственной значимой ценности, оно не обеспечивает
адекватного взгляда на ситуацию.
Некоторые скептики отрицают возможность такого понимания,
надеясь тем самым избежать самонадеянности. Более скромный способ
мышления поможет избежать некоторых ошибок, но он опасен, когда
требуется смелость. Те, кто опирается на него, используют понимание для
выдвижения существенных возражений и благоразумной критики
самонадеянности. Скептикам и тем, кто стремится к пониманию, следовало бы
объединить свои усилия. Простота Золотого правила как императива
вселяет уверенность в том, что субъект найдет правильный путь.
Моральное суждение характеризуется неискоренимым реализмом;
другими словами, мы не довольствуемся рассмотрением всех моральных
суждений как всего лишь субъективных, соответствующих культуре
индивида, не отражающих никаких реальных значений и ценностей. Даже
если мы признаем, что морально подобающие устремления одного
человека часто отличаются от морально подобающих устремлений
другого человека в силу морально значимых различий между ними (степени
зрелости, культурного происхождения, интересов, занятий, воспитания
и обучения, состояния здоровья, благоприятной или неблагоприятной в
социальном плане ситуации и т.д.), тем не менее, большинство из нас
считает, что некоторые моральные устремления являются (объективно) по-
294
Золотое правило в философии морали
добающими, и что люди должны иметь подобающие, а не неподобающие
устремления в отношения самих себя и других. Любой вспомнит, что в
опыте принятия блестящего решения в критической, с моральной
точки зрения, ситуации или в оценке сложной успешно разрешенной
ситуации, обязательно участвовала интуиция. Такая минимальная концепция
реализма необходима для того, чтобы разговор о моральном понимании
имел смысл.
В интеллектуальной работе с Золотым правилом человек не только
преодолевает рамки идентификации с собственными наличными чувствами,
но также и рамки идентификации с чувствами другого. Можно
попытаться занять беспристрастную позицию, позицию третьего лица. Такая
позиция не требует отказа от сочувствия, но дополняет его по мере
возможности перспективой последовательности и справедливости. Кроме того,
Золотое правило, действующее в контексте полноценной философии
моральной жизни, неразрывно связано с искренним утверждением
человеческого достоинства. Какие бы недостатки уважения ни ощущал субъект,
не они задают норму последовательности в моральном суждении.
Последовательный нацист, который хотел быть уничтоженным в случае, если
окажется евреем, может соблюдать правило последовательности, но не
Золотое правило. Исследователи показывают, насколько невероятно,
чтобы нацист реально следовал требованию последовательности,
предварительно выполнив необходимое требование наглядно представить все
в воображении, опираясь на абсолютное знание фактов, соединенное с
правильным рассуждением. Это точно подмечено. Тем не менее, я
повторяю, что последовательный нацист, реальный или воображаемый, не
следует Золотому правилу.
Если философия морали начинается с сочувствия,
последовательности, справедливости и уважения к человеческому достоинству, то
останавливаться на этом необязательно. Возможно открытие новых образцов
индивидуального характера, отношений и систем, которые прольют свет
на то, что действительно является подобающим в конкретной ситуации.
Если такой подход к моральным вопросам и не является сегодня
распространенным, то он также не является беспрецедентным. Конфуцианство
развивало представление о небесных образцах. Иисус молился: «да будет
воля Твоя и на земле, как на небе». В традиции Платона, Филона и
Августина возникло представление о вечных идеях «в уме Бога», которые
открываются человеческим умом. Гегель подверг критике представление о
предсуществующих божественных образцах, и все же доказывал, что
социальную эволюцию следует рационально понимать как реализовавшую
295
Джеффри Уотлз. Золотое правило
логические возможности и создавшую устойчивые структуры
действительности — такие, как семья, экономические организации и государство.
Согласно Альфреду Норту Уайтхеду, каждый сделанный нами выбор
освещен синтезом соответствующих вечных идей; этот синтез божественен
и ощущается как заманчивая возможность, которая должна быть
реализована в нашем выборе. Если мы немного узнали о высоких образцах, это
не дискредитирует сам поиск, у нас есть еще большее пространство для
творчества и интеллектуального стремления к поиску образцов и их
осуществления.
Преимущество современного религиозного подхода состоит в том, что
он может сосредоточить в себе все лучшее из различных традиций мысли,
оставаясь при этом ориентированным в будущее, на творчество, на
развитие в приключении по осуществлению истины, красоты и добродетели.
Этот подход вносит особый смысл в разговор об исследований значений
конкретной ситуации. В этих конкретностях скрыты значения
определенной степени общности, и схватывание этих значений приравнивается к
интуиции космической структуры или образца истины.
Каково же место Золотого правила в философском процессе, ведущем
к пониманию? Несмотря на интуитивную простоту правило вовлекает
агента в процесс морального мышления. Самый элементарный уровень
воздействия Золотого правила состоит в том, что оно побуждает
сконцентрированного на себе индивида к сочувственному отношению к другим.
Прежде всего, правило выступает в качестве противоядия против
сознательной или бессознательной эгоистичности. Например, правило учит
гедонистов учитывать желания других наравне со своими, что сводит
(эгоистический) гедонизм на нет. Правило проверяет потребности с помощью
теста на общую приемлемость, и эгоистичные потребности (не просто,
скажем, в пище или любви, но и в чрезмерном количестве еды или в
монополии на любовь) не пройдут тест. Поскольку Золотое правило
призывает к взвешенной оценке себя и другого, оно должно служить также
противоядием против разрушения себя, принижения чувства собственного
достоинства.
Поскольку индивид совершенствуется в самореализации,
уравнивание себя и другого в соответствии с Золотым правилом остается важным
противоядием против более утонченных форм эгоизма2. Другой человек
— это не просто совокупность материальных потребностей и эмоций, но
также и тот, кто обладает моральным сознанием, философскими
убеждениями и т.д. Внутренняя сложность Золотого правила, предполагающего
296
Золотое правило в философии морали
сравнение Я и Другого, указывает на возможную потребность в
моральном мышлении.
Золотое правило побуждает агента к переходу от интуитивной
ступени процесса, ведущего к пониманию, к рефлексивной. Выполняя
функцию поиска решения, правило предлагает ответить на вопрос: «Какого
отношения к себе я хотел бы со стороны других в ситуации, когда я должен
решать, как относиться к другим?», и подобно лучу прожектора,
действительно освещает наилучший правильный путь (решение, которое потом
может быть обобщено и проверено). Более того, в ходе применения
правила может возникнуть чувство неудовлетворенности, побуждающее
индивида к поиску лучшей процедуры принятия решения, и в случае
обнаружения такой процедуры — к ее обоснованию.
Интуитивное признание другой личности означает, что другой — это
тот, кто обладает достоинством, и несомненно, обладает таким
достоинством, которое сравнимо с моим собственным (именно здесь и
начинается движение морального разума от понятия к высказыванию). Признание
соизмеримой ценности по-разному выражалось в этике в
формулировках таких принципов, как категорический императив, принцип
полезности и других разновидностей идеи моральной последовательности.
Золотое правило — исток этих конкретных принципов. Верно, что правило
не может их заменить, но ни один из этих принципов также не может
заменить правило. Совершенно нормально прибегать к
переформулированию Золотого правила в строгом этическом рассуждении, и было бы
глупо со стороны защитника правила сопротивляться таким попыткам ради
сохранения традиционной формулировки. Если, скажем, традиционная
формулировка правила допускает возможность истолкования порочных
желаний в качестве критерия морали, ее определенно следует исключить:
«Поступайте по отношению к другим, как вы разумно хотите, чтобы они
поступали по отношению к вам». Проблема, связанная с заменой
Золотого правила в каждом контексте новой редакцией, состоит в том, что это
может привести к сосредоточению внимания на одном уровне значения и
тем самым ограничить поступательный динамизм правила.
Религиозное объяснение морального мышления можно развить
дальше, представляя стремление разума к пониманию как применение данной
Богом способности к постижению истины по божественному, а не по
человеческому образцу. «Гарантией» возможности понимания является тот
факт (для веры), что было откровение, что божественный ум выразил
истину в человеческих категориях. В конечном итоге, самые фундаменталь-
297
Джеффри Уотлз. Золотое правило
ные истины человеческого мышления берут начало в универсальном уме,
действующем на более скромном уровне.
Этика отношений
Различные подходы к моральному мышлению отличаются
расстановкой акцентов: на индивиде, на отношениях (между двумя людьми) и на
общественных системах. Чрезмерный акцент на индивиде затрудняет
отношения и разрушает сообщество. Крайний индивидуализм остается ато-
мистичным и эгоистичным, неважно насколько утонченными могут быть
рассуждения о способах обеспечения удовлетворенности индивида. Если
этика делает чрезмерный акцент на отношениях между человеческими
существами, она оказывается не в состоянии обеспечить прочное
положение индивида и справиться с возможными конфликтами требований,
обусловленными множеством различных отношений и
функционированием общественных систем. Если этика делает чрезмерный акцент на
общественных системах, она подрывает индивидуальность и подчиняет
отношения целям ни в чем не укорененной солидарности.
Золотое правило так же, как и традиции пророческих религий и
стоической этики, предполагает признание исключительности индивида,
серьезное отношение к поведению индивида, принятию решений и
рассмотрению характера, оно управляет взаимодействиями индивида со всеми
другими индивидами, которые воспринимаются как подобные ему.
Золотое правило также воодушевляет индивида, подтверждая моральную
интуицию агента о том, что значит быть объектом хорошего отношения.
Более всего правило уместно в этике отношений. В его контексте
поступок интерпретируется не как стремление к самореализации, не как
предмет для рассуждения, не как детерминированный социальными
структурами, а как взаимодействие. Несмотря на то, что действие
правила не прерывается, когда взаимодействие между агентом и
реципиентом невозможно (например, когда критикуют того, кто находится
далеко в пространстве или во времени), правило предназначено прежде всего
для отношений. Агент отождествляет себя с реципиентом и поступает в
свете этой идентификации. Сюжет усложняется, когда главным
становится отношение с Богом. Именно в отношении с Богом индивид обретает
устойчивость, благодаря которой становятся возможными все
межчеловеческие отношения, и которая определяет эти отношения в контексте
высшей системы общественных взаимоотношений между людьми.
Иногда Золотое правило рассматривается как несовершенное,
поскольку оно лишь косвенно указывает на обязанности проявлять само-
298
Золотое правило в философии морали
обладание, мужество и в целом — формировать сильный характер. Если
имеет смысл говорить об обязанностях по отношении к самому себе (как
независимых от обязанностей по отношению к другим), тогда Золотое
правило является неполным и не предлагающим в этом отношении
никаких предписаний. Однако правило выдвигает общественную
концепцию Я (social conception of the self), и этика отношений ставит под
сомнение представление об обособленности и автономности обязанностей по
отношению к самому себе.
Кроме этого, этика, сосредоточенная на отношениях, ведет к
переосмыслению характера и добродетели на языке отношений, а также к
переосмыслению развития характера. Некоторые добродетели очевидно
являются добродетелями отношений — внимательность, уважение,
справедливость, любовь. Подход с позиции отношений может быть
распространен также на рассмотрение сдержанности и мужества, скажем, он
может показать, каким образом влечения и страхи препятствуют
осуществлению возможностей и обязанностей человека, данный подход
может быть сосредоточен на демонстрации того, каким образом жизнь
ответственного человека, состоящего в отношениях и существующего в
общественных системах, способствует совершенствованию в этих
добродетелях.
Социальные, экономические и политические значения
Золотое правило в первую очередь есть принцип философии жизни,
выражающий личную норму поведения в межиндивидуальных
отношениях. Китайское учение иллюстрирует приоритет личного аспекта: «Если
есть праведность в сердце, будет гармония в доме. Если есть гармония
в доме, государство будет хорошо управляться. Если государство
хорошо управляется, в мире будет мир»3. Данный подход не требует отсрочки
проведения политических реформ, пока в сердцах индивидов не
возродится праведность, он также не противоречит тому факту, что
правильно устроенные и хорошо управляемые организационные структуры
способствуют индивидуальному развитию. Но этот подход предполагает, что
изначально движущая сила исходит от индивида, здесь подчеркивается,
что пока индивиды не объединятся, идеи реформ никогда не будут
воплощены в реальности. Если ограниченность радикальной этики отношений
заключается в невозможности совладать с системами, то ее сила состоит
в признании значимости таких отношений, которые не задаются
общественными системами.
299
Джеффри Уотлз. Золотое правило
Золотое правило не связано исключительно с личными отношениями,
поскольку вдумчивое применение правила требует принимать во
внимание и тех, кого действия человека могут затронуть косвенно. Более того,
современная этика подчеркивает равную, фундаментальную ценность
каждого индивида и, следовательно, обязанность учитывать и дальних,
и ближних других в ходе размышления о том, как следует поступить.
Помимо этого, некоторые взаимодействия проявляются в общественных
системах специфическим образом. Правило значимо и для таких систем.
Действительно, непроясненность объекта во множественном числе
«Поступай по отношению к другим», открывает возможность для
философской этики исследовать такие применения правила. Стремление создать
общественные системы в соответствии с Золотым правилом выражает
веру в то, что моральные нормы, которыми руководствуются индивиды в
своих отношениях с другими, должны преобладать также и в этих сферах.
Если Золотое правило является универсальным принципом, тогда
должны существовать и нити, которые бы последовательно связывали
моральные суждения, касающиеся личных проблем, с этическими суждениями,
касающимися социальных, экономических и политических дел. Для
различных типов отношений существуют различные нормы; мы по-разному
относимся к родителю, к супругу, к ребенку, к товарищу по работе и т.д.
Золотое правило, если оно действует в рамках систематически
структурированных отношений, должно обладать также гибкостью, чтобы
учитывать вторичные значения в рамках системы. Иначе говоря, рассуждение в
соответствии с Золотым правилом оставляет возможность для
формулировки дополнительных меньших посылок, подобных посылкам в
следующей модели.
1. Относитесь к другим, как вы хотите, чтобы другие относились к вам.
2. Вы были руководителем и знаете, какого качества сотрудничества вы
хотите добиться.
3. Когда вы являетесь членом коллектива, обеспечьте для руководителя
такое же качество сотрудничества.
Равенство агента и реципиента, предполагаемое правилом, означает
необходимость рассматривать отношения по самой их природе как
отношения между равными. В контексте равенства между людьми, Золотое
правило абсолютно совместимо с представлением о руководстве и работе
в коллективе, если работа в коллективе добровольна, а руководство
воспринимается исключительно функционально, а не как вопрос
превосходства4. Золотое правило призывает руководителей руководить так, как они
хотели, чтобы руководили ими, а членов коллектива — обеспечить такое
300
Золотое правило в философии морали
качество коллективной работы, какого бы они хотели от своих
сотрудников, если бы были руководителями. Следует заметить, что хороший член
коллектива готов взять на себя руководство, если руководители
полностью предали ценности, которые легитимируют их должность. В идеале
любой конфликт, который может возникнуть между идеями равенства
и иерархии полномочий, может быть разрешен, и не следует думать, что
человек должен выбирать между моделью равенства или иерархической
моделью отношений в рамках общественных систем. Руководство часто
лучше всего разделить, например, со вторым руководителем, разделение
труда может иметь место не только в работе коллектива, но и в
руководстве. Открытость Золотого правила должна стимулировать моральное
творчество.
В индивидуальной философии жизни Золотое правило содействует
общественному служению, и его изначальное системное применение
обеспечивает приверженность социальному равенству. Применение
правила при рассмотрении экономических и политических проблем расширяет
сферу этой основополагающей приверженности. Философия моральной
жизни в целом и Золотое правило в частности не указывают на
детально проработанные модели общественных систем или на особые шаги для
конкретного поколения в направлении осуществления идеалов.
Правило склоняет к миру, но опираясь только на него, нельзя сформулировать
предложений по защите ямира и разоружению. Когда очевидно, что
военная стратегия является наилучшей для политической эволюции в
направлении вечного мира во всем мире, Золотое правило несомненно
санкционирует требования этой стратегии. Эксперты в экономических вопросах,
могут видеть, как в этой сфере применять Золотое правило. Есть лишь
одна оговорка: способ применения морального принципа к сложным
системам не всегда сразу очевиден. Моральный идеализм и фанатизм,
лишенные мудрости эволюции, ускоренными шагами влекут к худшему.
Слабость большей части современной политической философии
состоит в ее неспособности удерживаться на уровне заданного Кантом
понимания важности постепенного надлежащего эволюционного
приближения к идеалам развитой цивилизации5 (выраженного в его сочинениях по
истории и политике). Самодовольный консерватизм, попытки
революционных общественных изменений оказались одинаково
саморазрушительными.
Правило благотворно для общественных систем, поскольку оно ставит
вопросы, позволяющие выявить нормы для этих систем. В семье: не
вырождается ли отцовский авторитет в патриархат, попирающий равенство
301
Джеффри Уотлз. Золотое правило
мужчин и женщин и делающий страх главным в отношении ребенка к
родителю? В обществе: не допускается ли чрезмерное неравенство в
благополучии и в обладании властью? Не предается ли человеческое родство
при обсуждении «сообщества», очерченного этническими границами? В
бизнесе: не преобладает ли мотив пользы над мотивом служения? В
политике: не преступает ли государство рамки разумного патриотизма, когда
утверждает суверенитет, игнорируя свои обязательства в масштабах
всего мира? Приносит ли организация пользу тем, кто в нее входит и тем, кто
в нее не входит? Поскольку правило исходит из уважения к
человеческому достоинству, оно не совместимо с сексизмом, национализмом,
расизмом и ненадлежащим отношением к другим, основанном на различиях в
классовой принадлежности, в возрасте, состоянии здоровья, в
религиозной вере или безверии, в уровне образования, языковых предпочтениях и
т.д. Правило преображает этику общественных систем, но в первую
очередь оно благотворно для индивидов. Золотое правило формулирует
вопрос, успешное исследование дает возможность получить на основе
Золотого правила ответ. Только это, но большего от морального принципа
ожидать нельзя.
Золотое правило и самомнение
Важная современная критика правила подсказывает направление
дальнейшего развития этики Золотого правила. Возражение, которое
выдвигалось против правила, состояло в том, что оно поощряет
невосприимчивость к инаковости другого, поскольку исходит из идеи
фундаментальной общности агента и реципиента6. Некоторые оспаривают понятие
общей человечности, ссылаясь на (1) глубокое влияние тендерных,
расовых и классовых различий; (2) уникальность каждой личности. Однако,
при обсуждении общечеловеческих характеристик, необходимо
принимать во внимание ограничения, скажем, иметь в виду базовые
потребности и общие факты касательно человеческой природы (например,
неизбежность смерти). Только что упомянутые аспекты — такие, как тендер
и уникальность личности — также являются общими. Тендер, как и
уникальность, — это характеристика каждого человека. Данные
универсальные описания в существенных чертах показывают, что значит быть
человеком. Золотое правило исходит из общей человечности в этом широком
смысле. Каждый из нас хочет, чтобы с должным вниманием относились к
тем чертам, которые являются общими для нас и других, и к тем чертам,
которые нас отличают, каждый также хочет чтобы с должным вниманием
относились к его уникальности.
302
Золотое правило в философии морали
Поступать в соответствии с Золотым правилом — значит
относиться к другим, как сопоставимым с собой. Однако сопоставимость не
значит одинаковость, она не предполагает, что люди одинаково думают,
чувствуют или похожи друг на друга. Понятие сопоставимости включает
различие, уважение к различию и даже готовность слушать, когда другой
отвергает эмпатические благожелательные побуждения и требует не
вмешиваться. Принятие позиции другого в воображении помогает понять
различия между Я и Другим, правило действует на основе
предположения, что различия не должны препятствовать пониманию.
Когда рассуждение приводит к моральному пониманию, поступки
могут становится уверенными, и любые протесты реципиентов могут
восприниматься как результат слепоты или неготовности оплачивать
справедливую долю издержек прогресса. Однако понимание иногда можно
спутать с неоправданным самомнением. В последнем случае моральные
суждения человека остаются ограниченными, а действия
бесцеремонными. Как заметил пророк Иеремия, «Лукаво сердце человеческое более
всего и крайне испорчено»7. Считают, что Золотое правило усугубляет такую
возможность, поскольку создается впечатление, что оно побуждает
агента навязывать свои стандарты другим.
Если мы признаем проблему самомнения, остается вопрос почему
обращение к Золотому правилу так широко распространено? Ответ отчасти
заключается в том факте, что многие человеческие потребности
являются общими, например, люди хотят есть не испорченную, а свежую пищу и
то, чего мы хотим (качественной пищи, достойного отношения и т.д.),
часто является для хорошим. Хотя иногда наши потребности оказываются
в конфликте с нашим благом, развивающаяся практика Золотого правила
ведет к открытию ценностей, стремление к которым преображает наши
потребности.
Конечно, различия между людьми порождают непонимание и бывают
причиной неправильных моральных шагов. Софизм Шоу «Не делай
другим того, что ты хочешь, чтобы они сделали для тебя. У вас могут быть
разные вкусы» — умная игра, направленная против поверхностного
прочтения правила. Если Золотое правило изъято из контекста, представлено
как абстрактный, состоящий из нескольких слов лозунг, помещенный под
микроскоп анализа, его можно воспринять так, как если бы оно
побуждало благонамеренного агента навязывать нежелательные обязательства.
Однако любой ребенок с детства знает, что у различных людей различные
желания, и эти различия часто признаются автоматически.
303
Джеффри Уотлз. Золотое правило
Приглашая гостя на мороженное, хозяин не исходит из того, что гость
предпочитает мороженное, которое он сам любит. Тот, кому нравятся все
сорта мяса и напитков, не приготовит свинину для
гостя-мусульманина, бифштекс для последователя индуизма или вино для алкоголика.
Конечно, иногда мы забываем принимать во внимание различия, о которых
вспомним за минуту размышления, иногда мы даже не подозреваем о
глубоких и важных различиях между нами и другими. Потребности других
иногда поразительно отличаются от наших собственных, и по этой
причине иногда благожелательные поступки, совершаемые из благих
побуждений, оказываются скверными. Именно в этом и состоит смысл
высказывания Шоу, если отнестись к нему великодушно.
Следование своим предположениям о том, что хорошо для других,
очевидно может обернуться причинением вреда, особенно когда
моралистический догматизм подкреплен религией. Золотое правило содержит два
средства ограничения вмешательства из благих побуждений. Во-первых,
всякий, кто придерживается моральных убеждений, основанных на
религии, может задаться вопросом, какого отношения он или она хотели бы
со стороны тех, кто придерживается других убеждений. Во-вторых,
применение Золотого правила оказывает мягкое воздействие на
представление об идеале (например, Бога): идеал, совместимый с Золотым правилом,
распространяется вследствие призыва или даже убеждения, но не
принуждения.
Протест против вмешательства из благих побуждений иногда ведет к
предпочтению негативной формулировки Золотого правила, поскольку
она является в хорошем смысле смиренной (humble). Можно задаться
вопросом о том, что означает такая смиренность, если ее сторонники
считают свои взгляды по обсуждаемому вопросу лучшими (как в
действительности и должен считать каждый) по сравнению со взглядами оппонентов8.
Тем не менее, иногда мы яснее представляем себе вред, который не
следует причинять, чем благо. Усилия, направленные на облегчение страданий,
или отстаивание оснований справедливости кажутся менее
претенциозными, чем попытка воплотить в реальности грандиозные замыслы.
Однако, и негативная формулировка побуждает агентов относиться к другим
в свете своих собственных ценностей. Позитивная формулировка
связана с убеждением в том, что благая жизнь является активной в моральном
смысле. Что если культурные различия между агентами велики? Как
можно оценить значительно различающиеся интересы, не впадая при этом в
культурный империализм или радикальный релятивизм? Правильное
истолкованное Золотое правило служит защитой от культурного импе-
304
Золотое правило в философии морали
риализма точно так же, как основные нормы — внимательность,
уважение, справедливость, последовательность и любовь, с которыми
связывают правило, служат защитой против релятивизма. Правило побуждает
к честному обсуждению, в результате которого в конечном итоге можно
прийти к решению, с которым согласятся все.
Золотое правило и низменные желания
Кто следует духу Золотого правила, никогда не станет использовать
пример человека с низменными желаниями в качестве аргумента
против правила. Боле того, моральное воспитание приносит плоды,
поскольку содействует благу, а не пропагандирует зло. Жаль, что данному типу
возражений приходится уделять внимание, но они стали настолько
распространенными в академических кругах, что их нельзя не рассмотреть
в такой книге. Августин решал ту же проблему, когда анализировал
пример человека, желающего напиться и апеллирующего к Золотому правилу,
чтобы заставить пить и своего товарища. Поколение назад Алан Гевирт
(Gewirth) использовл пример человека, который возжелал, чтобы жена
его соседа забралась к нему в постель, и обращался к правилу, чтобы
обосновать это. Сегодня необходимую реалистичность возражения
обеспечивает новый стандартный пример — садомазохиста, который относится
к другим так, как хочет, чтобы относились к нему.
Приверженность Золотому правилу вопреки контрпримеру может
показаться всего лишь элементарным упрямством философа. Сколько раз
в диалогах Платона Сократ отвергал заурядное, обыденное
утверждение с помощью одного только контрпримера9. Конечно цена сохранения
Золотого правила в противостоянии обоснованным аргументам
велика. Однако и с контрпримерами не так все просто. Прежде всего,
беспечное обращение к призраку «садомазохиста», затемняет общую
человечность, связывающую человека, который критикует, и человека, который
определяется исключительно как «садомазохист». Данный контрпример
порождает опасение, что если низы будут действовать в соответствии с
Золотым правилом, это может привести к утверждению господства
наслаждения и злонравия. Этот конкретный контрпример подталкивает к
заключению, что садомазохист, вооруженный Золотым правилом, может
логически прийти к признанию допустимости разгула злонравия. Однако
при вдумчивом подходе мы поймем, что правило, воспринимаемое
только как принцип последовательности, от силы может быть использовано
для «обоснования» злонравного действия садомазохиста и только по
отношению к тем, у кого есть такие же желания.
305
Джеффри Уотлз. Золотое правило
Тот, кто готов отбросить правило, признавая обоснованность этого
единственного контрпримера, даже не стремится узнать, как следует его
понимать. В предшествующих главах было показано, что в представлении
многих искренних приверженцев, на понимание Золотого правила
благотворно влияет ассоциация с уважаемым учителем — то, что психологи
называют «гало-эффектом»10. Сколь бы неопределенными ни были идеалы
традиции, в представлении приверженцев Золотого правила, они
несомненно не совместимы с такими контрпримерами. Различные традиции
накапливают ресурсы, не доступные рациональному анализу, но
питающие традицию рациональной этики. В ходе анализа вопрос ставится не о
том, что правило означает или может означать (в контексте его
положительных возможностей), а скорее о том, как можно проинтерпретировать
значение слов, входящих в его формулу, в случае худшего сценария.
Максима «сначала поймите, потом критикуйте» при этом отвергается.
Критик предполагает, что правило было предложено в качестве
достаточного критерия обоснованного морального суждения и в качестве критерия,
который гарантированно приведет к безупречным результатам, кем бы
правило ни применялось Однако, как заметил Милль, «нетрудно доказать
несостоятельность какого угодно этического принципа, если только
предположить при этом всеобщий идиотизм»11. Но Золотое правило не
предназначено для того, чтобы гарантировать правильное решение всякому, в
том числе незрелому и не предпринимающему никаких усилий, человеку.
В предложенном ранее рассмотрении моральной интуиции
содержится указание на дополнительную причину того, почему надо осторожно
относиться к анализу высказываний, моральных принципов самих по
себе, как если бы их значение (не каждое из которых подлежит
формальному анализу), не зависело от более широкого контекста. Предложения
включены в абзацы, которые представляют собой часть рассуждений, и
подобно речевым актам в беседах, межличностные события вписаны в
традиционный контекст человеческого способа самовыражения.
Предмет строгого анализа непременно освещается также рассеянным светом
интуиции.
Как было отмечено ранее, Золотое правило само может отстоять себя,
поскольку внутри него содержится источник самокоррекции: любую
уязвимую интерпретацию можно поставить под вопрос: «Хотели бы вы,
чтобы к вам относились в соответствии с таким же правилом?» Если кажется,
что данный ответ всего лишь ad hominem и что он бросает вызов
индивиду, который выдвигает возражение, а не исследует достоинство
возражения, то на это следует заметить, что само Золотое правило есть ad
306
Золотое правило в философии морали
hominem в следующем смысле12. Оно представляет собой предписание
второму лицу, и в классических контекстах к слушателю
непосредственно обращаются Конфуций, Гилель или Иисус и т.д. Правило в первую
очередь дано вам, а не ему и не ей. Перед тем, к кому обращено правило,
стоит следующая задача: Найдите свой ответ в ситуации непосредственной
встречи — какого отношения к себе вы хотите?
Когда человек, придерживающийся невысоких стандартов, действует
в соответствии с наилучшим доступным ему пониманием Золотого
правила, он будет верен наилучшему из того, что может знать, и его усилие
заслуживает уважения, даже если соответствующее поведение настолько
неприемлемо, что другие, поступающие в соответствии с наилучшим из
того, что могут знать они, обязаны его обуздать.
Несмотря на уязвимость контрпримеров рассмотрению такого рода
возражений против правила стоит уделить внимание. Поверхностное
обоснование правила может цениться немного больше, нежели его
поверхностное отклонение. Контрпримеры часто указывают на действительные
проблемы, с которыми сталкивается человек, и они помогают прояснить
предпосылки, без которых не может быть надежного морального
правила. Рассматриваемый контрпример ведет к признанию трех проблем,
которые правило, взятое во всей его полноте, смягчает. Во-первых, иногда
люди проецируют собственные эгоистичные побуждения и телесные
влечения на других. Клинические исследования показывают, что
насильники, мотивированные желанием проявить власть (более
распространенный мотив изнасилования, чем ярость или садизм), часто приписывают
собственные желания своим жертвам. Один пациент сказал: «Она хотела
этого, она просила об этом. Она сказала "нет", просто чтобы я не подумал,
что она слишком уступчива»13. Однако никто не предполагает, что какой-
нибудь насильник когда-либо ставил перед собой цель жить по Золотому
правилу. И когда насильник утверждает: «она просила об этом», он
делает это конечно не для того, чтобы на основании данного факта заключить,
что его поступок соответствовал Золотому правилу. Золотое правило
обладает характером морального требования и в отношении такого рода
ситуаций этот характер на интуитивном уровне не совместим с
применением силы в сексуальных действиях. Иногда мы оказываемся свидетелями
неубедительных обращений к Золотому правилу, направленных на
самооправдание. Такое обращение имело место в интервью с врачом, который
проводил исследование в коммунистической Восточной Германии по
секретной программе. Исследование было направлено на выявление таких
способов приема анаболических стероидов атлетами из Восточной Герма-
307
Джеффри Уотлз. Золотое правило
нии, благодаря которым они могли бы успешно проходить
допинг-контроль. Он оправдывался: «Мы были готовы делать другим только то, что
были готовы делать себе и своим семьям»14. Возможно он имел в виду, что
не считал допинговые средства действительно опасными. Скорей всего
обращение к Золотому правилу было всего лишь рационализацией уже
случившегося факта15.
Этот контрпример указывает (пусть и неуклюже) на вторую реальную
проблему. Люди могут быть жестокими, даже когда они убеждены в том,
что действуют в соответствии с Золотым правилом. История о не
осуществившихся благих намерениях особым образом демонстрирует
ограниченность Золотого правила, когда оно выступает в качестве расхожей
нормы.
Девочка-подросток хотела красить губы помадой, носить каблуки и
ходить на танцы, но мать не разрешала ей. Когда эта разочарованная
девочка-подросток сама стала матерью, она заставляла красить помадой губы,
носить каблуки и т.п. свою не желавшую того дочь. Жестокая мать
считала, что применяет Золотое правило16. Однако этот случай
иллюстрирует лишь невротическое, ограниченное применение Золотого правила. Тот,
кто действительно живет в соответствии с правилом, будет поступать
в также соответствии с королларием: «Не принуждай других поступать
против их воли (за исключением случая, когда надо предотвратить
несчастье) — так, как вы не хотите, чтобы другие поступали так по отношению
к вам»17. К тому же Золотое правило в позитивной формулировке
призывает человека вспомнить об опыте, когда к нему относились надлежащим
образом. Размышление в соответствии с Золотым правилом начинается
с воспоминания человека о хорошем к нему отношении. Оно может
продолжится размышлением о хорошем отношении в настоящем или о
возможном хорошем отношении в будущем. Если бы жестокая мать могла
вспомнить об опыте хорошего отношения к ней, когда она была девочкой,
она имела бы подходящую модель для отношения к собственной дочери в
соответствии с Золотым правилом.
Третья проблема, на которую вероятно указывает контрпример,
состоит в том, что скрытый личный интерес может стать главным при
применении Золотого правила. Например, мотивом поступка может служить
мысль об уважении со стороны других, которые обратят внимание на
поведение человека, соответствующее Золотому правилу, или мысль о
страхе перед последствиями оскорбительного отношения к другим18. В ходе
взаимного процесса социализации мы учимся предугадывать чувства
других с тем, чтобы защитить себя от последствий оскорбительного отно-
308
Золотое правило в философии морали
шения к другим. Исполнение «моральных норм» слишком легко
превращается в средство защиты. Личный интерес действительно играет более
существенную роль в мотивации людей, чем обычно признают. Однако
этот факт не подтверждает спекулятивную, неверифицируемую теорию
психологического эгоизма, в соответствии с которой личный интерес
является главным мотивом всего человеческого поведения. Факты скрытого
личного интереса также не свидетельствуют о том, что мотивация
никогда не бывает по-настоящему ориентирована на другого. Если мы
придерживаемся исходного убеждения в том, что совершение блага
благотворно для нас, будут ли наши мотивы непременно смешанными? Поскольку
мы предпочитаем общаться с людьми, которые действительно заботятся
о нашем благе, Золотое правило может быть осуществлено при наличии
мотивации, баланс в которой смещен в направлении дружественности и
альтруистичности. Если в ходе применения Золотого правила ожидают
получить блага для себя, следует ли полностью скрывать эту
перспективу? Разве неправильно жить в надежде на лучшие будущие времена?
Отнимает ли эта надежда что-то у реципиента или является и его надеждой?
Исходное представление о возможных благах для себя необязательно
разрушает мотивацию поступков ради блага другого.
Словом, контрпримеры дают возможность убедиться в том, что для
надежного применения Золотого правила необходимо предположить
наличие у агента обычной способности внимательного отношения к чувствам
других и здравого понимания личного достоинства.
Возможен еще один поворот в рассуждении. В реальности,
противоположной одномерной логике, если наш садомазохист действительно
поставил перед собой цель следовать Золотому правилу, он вполне может
совершенствоваться в осуществлении более обдуманных поступков и
развивать самоуважение. Подобным образом, если суицидально
депрессивная женщина, не имеющая никаких иллюзий в отношении
человечества, должна была начать применять Золотое правило, она вполне могла
преодолеть сконцентрированность на себе и депрессию. Особый интерес
здесь представляет та мысль, что «исходная посылка» (самоуважение) в
развитии личности необязательно предшествует применению правила.
Применение правила может стимулировать развитие, которое стремятся
представить в качестве предпосылки, чтобы обеспечить теоретическую
надежность Золотого правила. Самоуважение может формироваться
неосознаваемо благодаря достижению успеха в разных практиках19. Это не
означает, что правило следует рекомендовать тому, у кого есть искушение
309
Джеффри Уотлз. Золотое правило
использовать его в качестве оправдания за совершенный проступок, а
означает, что правило существенно влияет на развитие человека.
Следовательно, в ответ на распространенный контрпример можно
отказаться от правила, по-новому его сформулировать, чтобы оно стало
неуязвимым для возражений, или настоять на такой интерпретации
Золотого правила, которая сохраняла бы достоинства обычной формулировки и
учитывала любые понимания, содержащиеся в возражениях. Я выбираю
третий путь как наилучший с точки зрения содействия
индивидуальному развитию и культурному прогрессу. Я рассматриваю правило как
главный символ морали, который по-разному конкретизируется на
различных уровнях развития.
Заключение
Как показали современные исследователи, Золотое правило в
преломлении морального разума требует соблюдения беспристрастной
последовательности. Почему последовательность является кардинальной
добродетелью в морали? Благодаря последовательности Золотого правила
пресекаются проявления лицемерия и достигается гармония мысли,
слова и дела. В современной рациональной этике особый смысл
последовательности раскрывается как беспристрастность в применении
принципов20. Почему следует стараться быть беспристрастными и не вставать на
чью-либо сторону в ущерб интересам одного человека или группы?
Беспристрастность имеет значение, только если прежде признается «равное
изначальное» достоинство каждого человека. (Изначальное достоинство
здесь абстрагировано от системных различий, в силу которых тщательная
охрана президента государства считается более важной, чем
большинства других граждан). Золотое правило утверждает равную ценность Я
и Другого, но в нем учитывается поступательный процесс
самореализации для определения того, насколько велика эта ценность. Универсали-
зуемость является требованием морального разума, только если каждый
человек обладает значимостью. Другими словами, признание ценности
индивида есть основание морального разума21.
С технической точки зрения, императив «Поступайте по отношению к
другим, как вы хотите, чтобы другие поступали по отношению к вам»
необязательно предполагает высказывание о том, что другие обладают такой
же ценностью, как вы. В действительности применение Золотого правила
можно обосновать именно как эвристический прием, помогающий
агенту осознать родство человечества. Тем не менее, если данный императив
310
Золотое правило в философии морали
не является произвольным, он должен основываться на осознании
человеческого достоинства.
В самом деле, для того чтобы осознать человеческое достоинство,
религия не нужна; намерение другого человека имплицитно содержит это
осознание, и размышление о значимости наших рациональных
способностей к самодетерминации углубляет понимание собственного
достоинства человека, как и понимание достоинства других. Является ли это
признание последним словом?
Представим агента с несомненным самоуважением, который
стремится утвердить достоинство человеческих существ как свободных
рациональных агентов. Однако проблемы остаются. Во-первых, утверждение
о человеческом достоинстве развеется при очевидных свидетельствах в
пользу противоположного. Мы часто совершаем низкие поступки. Как же
тогда можно доказать утверждение о человеческом достоинстве каждого
рационального агента? Не является ли оно всего лишь безосновательным
благородным жестом? Многие ведущие философы, которые
формулировали подобные утверждения, связывая утверждения о правах человека с
утверждениями о равном человеческом достоинстве, основывают свои
аргументы на необоснованных посылках22. Верно, что в любом
рассуждении необходимо опираться на аксиомы. Попытки объяснить частные
высказывания и сами эти объяснения не могут быть бесконечными.
Следует ли нам сделать оговорку, что утверждение человеческого достоинства
действительно является фундаментальным и не требует никакого
обоснования?
Другая проблема (как уже отмечалось ранее) состоит в том, что
попытки найти основание человеческого достоинства в рациональности ведут
к разрушению более слабой пары утверждений: во-первых, все люди
обладают важной разумной способностью, во-вторых, индивид
действительно заслуживает уважения в той мере> в какой он живет в согласии
с разумом. А что если кто-то утверждает свое самоуважение в обществе,
где уважение — вопрос чести, положения, редкая ценность, предмет
соперничества? Если человек поймет, что другие на таких же основаниях
утверждают свое самоуважение, почему бы ни считать «рациональной»
борьбу, а не признание того, что другие достойны того же уважения?
Основание морального разума, его проясненных интуиции и выверенной
справедливости можно выявить лишь за пределами морального разума.
Я бы хотел закончить на личной ноте. Сам я не являюсь приверженцем
какой бы то ни было рациональной формулировки правила,
направленной на сведение контрпримеров к минимуму, поскольку меня интересу-
311
Джеффри Уотлз. Золотое правило
ет главным образом жизнь правила, то, как правило развивается, как его
различные значения вплетаются одно в другое, и как работа с правилом
способствует развитию. Представление о Золотом правиле как о
принципе, обладающем эмоциональной, интеллектуальной и духовной
значимостью, стало отчасти способом восстановления более адекватной
концепции того, что значит быть человеком, а также способом преодоления тех
теорий морали, в которых какой-либо из этих аспектов недооценен.
Обоснованные обобщения в отношении человеческого развития позволяют
представить эти аспекты последовательно, хотя они всегда некоторым
образом соприсутствуют в личности морального агента. Исповедуемый
здесь подход содержит послание: «Не забывайте принимать во внимание
каждый из этих аспектов, если вы хотите применять правило осознанно и
основательно». Я выступаю лишь против односторонности.
Примечания
1 Следовательно, требование понимания — это требование, касающееся как
будущего, так и настоящего. Однако, язык поиска, приключения, приближения
может запутать, если он используется всего лишь в связи с построением
эмпирической, научной модели истины, когда истина трактуется как
предварительная и допускающая коррекцию в свете нового опыта. В эмпирической модели
истины не придается должного значения истине философского уровня, т.е.
истине как пониманию (например, пониманию того, что эмпирические
обобщения таковы, что могут быть пересмотрены), или духовному переживанию
истины как осененному божественностью общему удовлетворению от гармонии
между всеми этими уровнями.
2 Конечно, более высокие уровни самореализации для реципиента (как и для
агента) могут быть лишь возможными, а не действительными.
3 Это адаптированное высказывание из «Великого учения» (Chan Wing-tsit. A
Source Book in Chinese Philosophy. Princeton: Princeton University Press, 1963. P. 88).
Оригинальное высказывание следующее: «За выправленностью сердца
следует усовершенствованность личности, за усовершенствованностью личности
следует выравненность семьи, за выравненностью семьи следует упорядоченность
государства, за упорядоченностью государства следует уравновешенность
Поднебесной» (Да сюэ («Великое учение») // Конфуцианское «Четверокнижие» («Сы
шу»). С. 94) — Прим. пер.
4 Тот факт, что добровольность является идеалом, который может быть
воплощен в разной степени, не исключает возможности последовательных
институциональных действий, например, в области здравоохранения в отношении с
пациентами, которые не вполне способны дать согласие на лечение.
5 Такая эволюционная перспектива, разумеется, не требует игнорировать
симптомы цивилизационного упадка, но упадок не продолжается вечно. Рано или
поздно мы увидим такое вдохновляющее руководство и такую коллективную
работу, которые изменят развитие нашей планеты, и кто может сказать, не
происходит ли это изменение уже сейчас? Не так просто обобщить бесчисленные
взлеты и падения, которые одновременно и неизменно перестраивают настоя-
312
Золотое правило в философии морали
щее и будущее. В годы изучения мировой истории я пришел к заключению, что
история подобна десятиборью, в котором сила любви борется с силами
эгоизма, материализма и разрушения; у меня нет сомнений в конечном триумфе
любви, хотя такая уверенность дается трудно, если рассматривать какое-либо
конкретное событие или конкретный промежуток времени. Существует множество
позитивных людей, с которыми можно работать, и много перспективных
проектов, так что мужество и вера помогут развеять тревогу и преодолеть цинизм.
Как бы там ни было, я убежден в том, что только духовное возрождение
способно изменить движущую силу и направление развития нашей планеты.
Морального учения и религиозного вероучения здесь недостаточно.
6 Одна из форм такого возражения обнаруживается в критике Ж.-П. Сартром
идеи общей человеческой природы. Выступая против этой идеи, Сартр считал,
что мы определяем, кто мы есть, в каждый момент времени в радикальной
свободе. Однако его предложение сводится всего лишь к другой концепции того,
что значит быть человеком: мы должны утверждать, что каждое человеческое
существо свободно и сталкивается с определенными фундаментальными
альтернативами, например, осознавать или не осознавать нашу свободу.
7 Иер. 17:9.
8 Рассмотрим определение смиренности Рональда М. Грина:
Как добровольный отказ от особых преимуществ или «заслуги» —
случайных следствий рождения или судьбы, и как признание случайности всех
достижений, смиренность играет фундаментальную роль в побуждении
индивида занимать в первую очередь моральную точку зрения (Green R.
Religious Reason: The Rational and Moral Basis of Religious Belief. New York:
Oxford University Press, 1978. P. 130).
9 Скажем, в ходе беседы Сократа и Кефалом в первой книге «Государства»,
Сократ опровергает определение справедливости, скрытое в рассуждении Кефала,
с помощью одного контрпримера.
10 Гало-эффект проявляется, когда у наблюдателя складывается изначальное
положительное (или отрицательное) впечатление от кого-либо или чего-либо, и
затем он распространяет данное впечатление на этого человека в целом или на
этот предмет. Таким образом, первое положительное впечатление о человеке
побуждает нас доброжелательно объяснять допущенным им же позже
оплошности.
11 МилльДж.Ст. Утилитарианизм 17 Милль Дж.Ст. Указ. изд. С. 126.
12 Аргументы ad hominem причисляют к ложным, поскольку она направлены
против личности, а не против аргумента: «Вы бы лучше не вставали на сторону
этого богача (бедняка); конечно он будет выступать против (в защиту)
государственной медицины.
13 Groth A.N. Men Who Rape. New York: Plenum Press. 1979. P. 26-30.
14 Интервью с Майком Уоллесом, репортаж CBS с Зимних Олимпийских игр, 14
февраля, 1992.
15 Если возможно упомянуть противоположный случай без обертонов
политической полемики, рассмотрим совершенно другой пример Джеймса
Шлезингера, который будучи Председателем Комиссии по атомной энергетике в 1971 г.,
настолько был убежден в безопасности подземного ядерного испытания
(Cannikin), что поехал с женой и двумя детьми на Амчитку (Алеутские острова, Аля-
313
Джеффри Уотлз. Золотое правило
ска), где было проведено испытание. Я благодарен Д-ру Шлезингеру за то, что он
откликнулся на мою просьбу и поделиться подробностями в телефонном
разговоре.
16 Moffett J. The habit of imagining // Christian Century. 1975. 24 December. P. 1176-
1179.
17 Команда из множества консультантов, которые учили сотрудников тому, как
избегать оскорбительного отношения к женщинам и меньшинствам, призывали
избегать Золотого правила и пользоваться вместо него «платиновым правилом»:
относиться к другим так, как они [их реципиенты] хотят, чтобы к ним
относились (см.: McNeill/Lehrer News Hour на PBS, март 1994).
18 Чем больше ненадлежащего отношения к себе пережил человек, тем труднее
ему будет осознать те воспоминания, понимания или представления, благодаря
которым он открыл бы для себя модели хорошего отношения.
19 Следовательно, факторы личного развития могут оказывать друг на друга
взаимное влияние. И наоборот, развитие этих факторов можно рассматривать
как результат развития личности в целом.
20 Беспристрастность (impartiality) была выражена как всеобщая
пристрастность (omnipartiality); ее смысл состоит не в бессердечии, а в равном интересе к
каждому причастному человеку. Конечно, здесь мы сталкиваемся с более
сложными проблемами. Майкл Слоут (См.: Slote M. Morality and self-other asymmetry
// Journal of Philosophy. 1984. Vol. 81, № 4. P. 179-192) отметил, что в обыденной
морали допускаются несколько видов асимметрии между Я и Другим, не
предусмотренные беспристрастной позицией утилитаристской или кантианской
этики. Обыденная мораль отдает небольшое предпочтение альтруизму,
оказанию помощи другому. Моральная интуиция дает возможность агентам
выбирать карьеру в соответствии с их предпочтениями или идти на жертвы так, что
это не увеличит общую сумму блага. Я могу рисковать собой, но не могу
рисковать другими. Когда на основе беспристрастной позиции устанавливают
специальные обязанности членов семьи, это кажется ненормальным. Если люди
обладают ценностью, с точки зрения объективной морали в противоположность
обыденной, может оказаться приемлемым убийство одного человека ради
спасения пяти. Слоут приходит к заключению, что обыденная мораль является
более сложной и ее труднее, чем представлялось ранее, обосновать и обобщить в
качестве теории. Он не утверждает, что принцип беспристрастности требует от
агента стремиться распределить равные преимущества между всеми
возможными реципиентами; его мысль состоит в том, что, применение одной и той же
нормы по отношению к себе и другим приводит к трудностям, о которых
большая часть современной этики и не подозревает.
21 Если эта аргументация правильна, то ошибка Канта в «Основоположении к
метафизики нравственности» состояла в том, что он попытался перевернуть
значения, попытался основать уважение к людям на понятии правовой
последовательности. Ему следовало бы поменять порядок (в «Основоположении
метафизики нравственности») двух формулировок категорического императива и
принять человеческое достоинство в качестве аксиомы, а не пытаться ее
доказать рациональными средствами.
22 Луи Дж. Пожмана в статье «Основаны ли права человека на равном
человеческом достоинстве?» анализирует десять стратегий обоснования прав
человека, обращаясь к идее о равном человеческом достоинстве. Он рассматривает
314
Золотое правило в философии морали
позиции P.C. Петерса, Стэнли Бена, Монро Бердслея, Е.Ф. Кэррита, Джеймса Ра-
шелса, Рональда Дворкина, Кая Нельсена, Роберта Нозика, Дэвида Готиера,
Грегори Властоса, Джоэла Файнберга, Питера Сингера, Алана Гевирта, Томаса
Нагеля и Джона Ролза. По словам Пожмана, его цель состояла в демонстрации
того, «как мало внимания уделялось обоснованию эгалитаристской позиции»
(См.: Pojman LP. Are human rights based on equal human worth? // Philosophy and
Phenomenological Research. 1992. Vol. 52, № 3. P. 605-622).
Другой аргумент, который также можно найти у Юма, состоит в том, что в
обычных суждениях морального характера мы одобряем такие черты других, от
которых нам самим нет пользы, и этот факт доказывает, что чувства заботы о
благополучии человечества почти универсальны (хотя их часто преодолевают
другие чувства). Однако данный аргумент не отвечает на вопрос об основании
уверенности в возможности проблеска добродетели в каждом человеке.
315
14. Религиозные аспекты Золотого
правила
Метафорой отношения между философским и духовным прогрессом
может служить детская игра чехарда. Один ребенок выходит
вперед, перепрыгивая через стоящего перед ним. Затем он наклоняется, и
второй ребенок перепрыгивает через него. Каждое продвижение в
философии подготавливает продвижение в духовной сфере и наоборот1.
Существует множество причин для стремления достичь уровня
Золотого правила, превышающего уровень морального разума. Иногда даже
самого изнурительного исследования обстоятельств, принципов и
образцов не достаточно, чтобы понять, как следует поступать, и разум
устремляется к превышающей его мудрости. Моральный разум устремляется к
тому, что выше его, поскольку перед ним стоит задача выбрать
наилучшее направление действия с учетом всех обстоятельств. Когда человек
пытается с помощью разума рассмотреть сложную ситуацию в
перспективе идеала, он естественным образом достигает действительного
идеала, Бога. Более того, даже когда то, что следует совершить, ясно,
благодатный непринужденный способ действия нам все еще не по силам. Если
моральное решение и поступок искренни, они должны исходить от
личности в ее целостности, а не от одного только разума, и они должны быть
ответом на другого человека в его целостности, включающей также
духовное измерение. Кроме того, многим людям необходима религиозная
мотивация для поддержания движущей силы морального поведения. И
действительно, разумной, ориентирующей на совершение наилучших из
возможных поступков этики недостаточно, если для того, что бы
поступить наилучшим образом, нам необходима благодать. Наконец, может
оказаться, что без религиозного чувства человеческого родства попытка
на каких-либо других основаниях провозгласить равенство и воплотить
его в реальность не осуществима. Принимая во внимание логические
и практические трудности в утверждении человеческого достоинства в
мире, где широко распространены национализм, расизм и домашнее
насилие, стоит исследовать ресурсы для построения приемлемой
религиозной этики.
316
Религиозные аспекты Золотого правила
Золотое правило и семья Бога
Соотнесение Золотого правила с представлением о человечестве как
одной семье соответствует одному из самых убедительных пунктов
согласия, достигнутых в процессе развития глобальной этики. Предыстория
Золотого правила неясна, хотя правдоподобным кажется обобщение
Эдварда Вестермарка, согласно которому, в первобытных обществах сфера
обязанностей была ограничена обязанностями перед своей семьей и
родовой общиной, затем эта сфера расширилась и стала включать
обязанности перед племенем. Нормы, требующие гуманного отношения к
чужакам, обрели особое значение на следующих стадиях моральной эволюции.
Могло существовать специально выделенное для рынка место, где
запрещались налеты и велась торговля. С особым вниманием могли
относиться к «пришельцу в воротах» своих. Опыт отношений с чужаками в
ситуациях, регулируемых групповыми санкциями, вероятно способствовал
формированию более общего чувства идентичности, постепенно чувство
принадлежности к своей группе трансформировалось в чувство
национальной идентичности, а современные границы нравственного сознания
охватывают все человечество.
Предшествующие истории показывают, что Золотое правило чтут
особым образом, когда мораль понимается прежде всего через
взаимоотношения и когда людей объединяет верность человечеству как одной семье.
Эти условия обычно предполагают веру в более высокий Источник, или в
личного Бога, как это видно из китайской, греческой, иудейской и
христианской традиций (помимо прочих). Традиции раскрывают Золотое
правило как универсальный принцип, в каждой из них возникает
более-менее ясное и четкое представление о Боге как всеобщем отце для каждой
личности. Поскольку переживание Бога включает как материнскую, так и
отцовскую любовь (не говоря уже о периодах, когда эти переживания не
являются явно персонифицированными), здесь нет места для догматизма
в вопросе о том, какое название выберет человек для своего отношения с
Божеством2. В разговоре о семье предполагаются личность, близость,
способность к переживанию и любовь. Золотое правило здесь обретает новое
значение: «Относись к другим людям как братьям и сестрам, как
сыновьям и дочерям Бога, как ты хочешь, чтобы и другие относились к тебе».
В предлагаемой здесь религиозной этике отношений, главным
является отношение человека с Богом, с Первой Личностью. Проще говоря, идея
состоит в следующем. Человек уже является сыном или дочерью Бога. Как
только человек принимает эту истину, отношение обретает новую реаль-
317
Джеффри Уотлз. Золотое правило
ность и ведет к новому развитию, побуждает к самозабвенному
искреннему служению. Бог не является родителем одного человека, он также
родитель других, и в этом исток братства человека (родственности
человечества). Любовь сразу указывает на источник, который глубже
потребности поддержать зыбкое утверждение человеческого достоинства.
Переживая с помощью веры, что значит жить, как сын или дочь Бога, человек
живет, относясь к другим по-братски или по-сестрински. В этом свете,
Золотое правило становится принципом существования семьи Бога\
Золотое правило божественной любви
Вопреки непрерывным скачкообразным воплощениям философских
значений и духовных ценностей возможно утверждать, что переживание
жизни как следования воле Бога и его пути является главным
переживанием в жизни по Золотому правилу. Духовная интерпретация
правила «Относись к другим по Божьи, как ты хочешь, чтобы и другие
относились к тебе» может быть окончательной если только она предусматривает
искреннее сочувствие, уважение, основанное на знании благоразумие и
философское понимание4. Переход от братской или сестринской любви
к божественной отцовской или материнской любви предполагает более
высокий уровень обязательства, родительскую готовность к участию и
жертвенности, что превосходит любовь брата или сестры.
Представление о божественном образце или о парадигме жизни по
Золотому правилу может показаться странным, пока мы не примем во
внимание, что правило призывает человека вспомнить опыт хорошего
отношения к нему со стороны других. Правило побуждает нас воплощать
в нашем поведении модель отношения, которую мы испытали на себе и
приняли. Те, кто ощутил благость Бога, знают о вдохновении, питающем
жизнь по Золотому правилу в ее высшем смысле. Те, кто знает любовь
Бога, вкусили от ее щедрот, приняли ее порядок, стремятся передать эту
любовь другим, уподобиться Богу, пусть в ограниченном смысле. Они
могут выбирать: именно такого отношения к себе я хочу со стороны
других, именно так в определенном смысле я стремлюсь относиться к
другим. Эта целеустремленность не требует исполнения сверхчеловеческой
роли, но она заставляет человека стать руками и ногами, голосом
божественной любви, чтобы выполнить то, что способно выполнить
человеческое существо.
Стремление к поиску божественной парадигмы для человеческого
поступка обнаруживается в разных учениях. В индуистской традиции
существовала практика подражания божественной жизни и в конечном итоге
318
Религиозные аспекты Золотого правила
ее выразительного воплощения5. Многие буддисты считали Будду, Сид-
дхартху Гаутаму воплощением божественного бытия и внешним
проявлением внутренней природы Будды. Для неоконфуцианской школы Чжу
Си, трансформации Неба отражаются в поступках мудреца. Как
отмечалось в четвертой главе, в иудаизме «Письмо Аристея» учит поведению в
соответствии с Золотым правилом по модели отношения к нам Бога, и
традиция Моисея учила: «Будьте святы, ибо свят Я, Господь, Бог ваш». В
исламе Бог наделяется качествами праведности, милосердия,
сострадания, которые также характеризуют и человеческие существа несмотря на
безграничное различие между Творцом и творением. Сама
приверженность определенному священному тексту как к откровению основана на
вере в то, что идеалы божественности были выражены в человеческом
языке: открытое слово воспринимается как образец, руководство из
духовного мира, даже если никакой человеческий лидер не наделен
статусом образца.
Иисус в качестве образца представил Бога: «Будьте совершенны, как
совершенен Отец ваш Небесный» и «Будьте милосердны, как и Отец
ваш Небесный милосерден». Иисус также заверяет, что следование ему
и жизнь в соответствии с Евангелием — это путь мудрости и
исполнение воли Отца. Его единство с Отцом и его идентификация с
человечностью такого рода, что на закате своего служения он также сможет
представить себя в качестве подлинного образца: «да любите друг друга, как
Я возлюбил вас»6. Эту заповедь вместе с замечанием: «так как вы сделали
это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне»7 можно
рассматривать как последнее преображение Золотого правила Иисусом.
Заповедь дается не с нахмуренными бровями в осуждение, а с ободряющей
улыбкой: Явитесь! Рассуждая, как относиться к другим, чтобы это
соответствовало воле Бога, верующий может задаться вопросом о том, как
относился бы к людям в такой ситуации Иисус. Те, для кого Иисус является
Сыном Человека и Сыном Бога, откроют новое значение Золотого
правила как принципа существования семьи Бога.
В силу особенностей религии, включая такие, как вера в Сына
божественного Отца или братство в исламе, представление об универсальной
семье Бога здесь оказывается более сложным, если не утрачивается вовсе.
Но Золотое правило — это целебное средство для чрезмерно теологизи-
рованного религиозного сознания. В той мере, в какой развитие
религиозного сознания направлено на углубление представления об
универсальной семье Бога, а не игнорирует его, универсальное Золотое правило будет
по-прежнему символом морального выражения религиозного сознания.
319
Джеффри Уотлз. Золотое правило
Этические значения представления о семье Бога
Представление о семье Бога высвечивает некоторые неустранимые
этические проблемы. В переживании благости божественного Отца
преодолеваются рамки так называемой дилеммы этики божественного закона.
Классический вопрос «Является ли нечто добрым "просто потому", что
некоторая Божественная фигура требует этого, или Божество требует
нечто "просто потому", что это нечто является добрым?» задает загадку
религиозному разуму. Прямолинейная логика в попытке блокировать
рациональное объяснение посредством выражения «просто потому», всего
лишь искажает бесконечность Бога и нивелирует сложность жизни
творения. Проблема с первой частью дилеммы состоит в том, что если
действие рекомендовано «просто потому», что Бог требует этого, ничто не
может защитить от произвола жестокого Бога. Но практическое знание
Бога говорит нам о немыслимости того, чтобы воля Бога не
рассматривалась как в конечном итоге добрая. Проблема со второй частью дилеммы
состоит в том, что если Бог требует нечто «просто потому», что это нечто
является добрым, может показаться, что нам не нужно обращаться за
помощью к Богу, что мы сами можем определять, что является добрым для
нас (возможно, используя критерии аналогичные критериям Бога).
Однако если наше предназначение состоит в совершенствовании в
добродетели с тем, чтобы уподобиться Богу и помогать в этом другим, тогда здесь
не существует легкого пути, исключающего участие Бога. Таким образом,
Золотое правило можно рассматривать как божественное требование, и
при этом не оказаться в путах классической дилеммы.
Далее, представление о семье Бога обеспечивает возможность
обращения к вопросу обоснования Золотого правила. Хотя в логическом
смысле правило можно вывести из таких более общих принципов, как
категорический императив, вопрос окончательного обоснования остается
открытым. В каком-то смысле требование окончательного обоснования
фундаментального морального принципа неправильно, поскольку на
вопрос «Почему надо быть моральным?» ответить невозможно, в
предлагаемых ответах берутся либо доказать больше, чем нужно, либо меньше,
чем нужно8. Тем не менее, у Золотого правила есть основание: признание
человечества как семьи Бога. В некотором смысле семья Бога уже
существует; например, мои братья и сестры — теУ которые страдают и
обижают друг друга, и именно в этом состоит весь ужас. Чувство реальности
универсальной семьи дает почувствовать и ее практические
возможности — когда совершенствующиеся индивиды живут в превосходных от-
320
Религиозные аспекты Золотого правила
ношениях друг с другом в развитом мире. В моральном поступке
реализуются возможности человеческого родства в свете реальности семьи Бога9.
Это основание Золотого правила не является высказыванием, хотя может
быть выражено в высказываниях10. Здесь также не утверждается, что
высказывание о семье Бога может быть представлено как свободный от
ценности факт, из которого можно вывести моральные высказывания11.
Представление об универсальной семье также дает тот ключ, который
можно использовать для преодоления разрыва между принципом
философии моральной жизни и этикой общественных систем. Употребление
понятий семьи в религиозном смысле предполагает приоритет семьи как
базового института общества, как сферы, из которой мы узнаем об
отношениях и о морали, и как общественной системы, которой мы с самого
начала преданы.
В ходе построения этики Золотого правила возникает вопрос о
полноте. Можно ли рассматривать правило как принцип любого рода
обязанности? И в первую очередь, включает ли оно обязанности почитать Бога?
Большинство защитников Золотого правила не считают, что его
применение уместно в сфере отношения с Богом, но интересно рассмотреть самый
сильный контраргумент. Такое расширение сферы правила не является
совершенно бессмысленным, поскольку если Бог является личностью,
тогда следует относиться к Нему с уважением и вниманием, как ко всем
людям, об этом говорит в наставлении апостол Павел: «И не
оскорбляйте Святого Духа Божия»12. Следовательно, обмен ролями в воображении
в сфере главного отношения не есть проявление отсутствия благочестия.
Необязательно считать самонадеянностью стремление рассматривать
человеческие дела, исходя из представления о божественном. Если Бог
обращался к человечеству, использовал человеческий язык, значит между
Богом и человечеством есть общее и необязательно считать полное
преодоление человеческой ограниченности необходимым условием
приближения к богочеловеческой перспективе — лучшей для смертных.
Предельная возможность для верующего — попытаться определить, какое
направление поступка является наилучшим в долгосрочной перспективе
с учетом всех обстоятельств — равнозначна попытке приблизиться к
божественной мудрости. Не надо думать, что лишь штурмующая небесные
идеалы гордость, а не наполненное молитвой сердце, поможет вдумчиво
связать с Богом принцип: «Проявляйте необходимое уважение к тем, кто
выше вас, ведь и вы хотите, чтобы ваши подчиненные проявляли к вам
необходимое уважение». Понятно, что неверно было бы выдвинуть ко-
ролларий: «Почитайте Бога так же, как вы хотели бы, чтобы ваши дети по-
321
Джеффри Уотлз. Золотое правило
читали вас», поскольку существует различие между конечными,
несовершенными личностями, с одной стороны, и с бесконечной совершенной
личностью — с другой. С учетом этого различия, лучше представлять
Золотое правило как правило только для человеческих отношений.
Спонтанность и парадокс Золотого правила
С Золотым правилом связан мягкий парадокс, который заключается в
том, что Золотое правило направляет нас к тому, чтобы мы превзошли
его. Примените правило рекурсивно: Хотите ли вы, чтобы другие
относились к вам исключительно по правилу? Один грубому обращению
предпочитает внешнее следование Золотому правилу, а другой прежде всего
выбирает такое отношение к себе, которое основано на любви или
является в надлежащем смысле гуманным. Парадокс можно усилить, проведя
аналогию с заповедью любви к ближнему. Сознание, основанное на долге,
не способно осуществить долг любви, но оно может обратиться к
источнику любви, и такое обращение позволит преодолеть сознание,
основанное на долге. Парадокс предписания любить состоит в том, что оно может
быть выполнено, только лишь если позиция повиновения преодолена.
Только духовная трансформация морали может стать ответом на
ницшеанскую критику тенденции морализма к принудительности.
Этот парадокс ведет к признанию того, что моральное поведение — это
следствие, оно избыточно, является плодом духа. Моральное учение и
повиновение морали сами по себе не способны содействовать достижению
задаваемой ими цели. Этика чрезмерно сосредоточена на том, что
должно быть совершено и недостаточно на том, какое взаимодействие
является наилучшим. Религиозная этика, сосредоточенная на воле Бога,
подразумевает в первую очередь в качестве высшего желания исполнение воли
Бога. Частичная преданность оборачивается безмерной трудностью при
решении вопроса «что?» и недостатком духовного содержания в
вопросе «какой?» по отношению к поступку. Золотое правило может
свободно переориентировать внимание духовно настроенного агента от него
самого на другого, на беспристрастную позицию третьего лица, на
божественную позицию. Эта переориентация внимания актуализирует такие
аспекты Золотого правила, которые уже не требуют применения правил.
Золотое правило оказывается символом бескорыстной жизни13.
Если бескорыстие является кардинальной добродетелью, тогда Золотое
правило может освобождать от интроспекции, которая может быть
чрезмерной. Идея формирования характера традиционно требовала от
человека применения силы воли для преодоления сопротивления, для совер-
322
Религиозные аспекты Золотого правила
шения правильного, пока совершение правильного не станет для человека
привычным и он не начнет получать от этого удовольствие. Но благодаря
духовной трансформации человек оказывается способным получать
удовольствие даже на первых шагах формирования привычки: сначала дух
наполняет ум, затем ум побеждает материю.
Как же проявляется ответственная спонтанность? Мы вступаем в
жизнь, не рассуждая и не принимая заранее решение. Спонтанность
неизбежно присутствует во всех проявлениях жизни, и даже когда мы
рассуждаем по необходимости, в инстинктивном, побуждающем к самозащите
и управляющим нашим рассуждением импульсе остается определенная
доля спонтанности. Идеал состоит в том, что по достижению зрелости мы
способны принимать решения — великие решения, основанные на
совершенном для нас мышлении, которое откроет для нас такое разнообразие
будущих ситуаций, которое мы не способны предвидеть14. Такие решения
позволяют нам действовать спонтанно во всех таких ситуациях. Когда
мы чувствуем, что данная ситуация не вписывается в рамки того, что мы
уже правильно поняли и решили, мы обращаемся к рассуждению. Оно не
уничтожает спонтанность, поскольку при преодолении трудностей, само
по себе рассуждение может быть отмечено раскрепощенностью. В
идеале решения человека настолько безупречны, что склонность опровергать
их можно рассматривать как предательское искушение. В идеале
самосовершенствование настолько всесторонне и сфера решений настолько
всеобъемлюща, что человек может подтверждать здесь свои способности на
протяжении всей жизни.
323
Заключение
А теперь выделим основные идеи исследования. Золотое правило
интуитивно постижимо, легко для понимания, его простота придает
уверенность в том, что агент может найти правильный путь. Обычно
правило предъявляется сторонником моральной традиции в виде
упрощенного обобщения, чаще всего оно выражено в требовании относиться
к другим внимательно и справедливо исходя из признания, что другие
подобны самому агенту
Золотое правило адресовано тем, в ком можно предположить хотя бы
минимальную долю искренности — тем, кто не будет манипулировать
правилом ради оправдания явно имморального поведения. Золотое
правило не следует интерпретировать как изолированный принцип, не
связанный ни с какими ценностями, как единственную нормативную
аксиому в рамках формализованной этической теории. Тем не менее правило
является принципом в самом полном смысле. Даже когда правило еще не
сформулировано, по его логике действует человеческий разум.
Сформулированное, оно оказывается заразительным и вскоре признается
значимым. Золотое правило воспринимается как сжатое выражение мудрости
человеческого опыта и библейской традиции. Оно равно служит
потребностям образованных и необразованных людей, философы
систематизируют значения правила в разных формулировках. Признавая равное
изначальное достоинство каждого человека, правило вменяет требование
последовательности. Как сказал Кларк: «Что бы я ни считал для другого
разумным или не разумным совершить по отношению ко мне, то же, в
соответствии с тем же суждением, я провозглашаю разумным или
неразумным для меня совершить по отношению к нему»15. Кроме того, этот
принцип философии моральной жизни значим в социальной, экономической
и политической сферах.
Правило в большинстве значений можно воплотить в реальности, не
прибегая к помощи религии, поскольку оно не является теологическим
принципом, в нем никогда не упоминается Бог, оно не ссылается на
тексты или доктрины какой-либо религии. Правило выражает человеческое
родство, самую фундаментальную истину, лежащую в основе морали. С
религиозной точки зрения, Золотое правило есть принцип
существования семьи Бога, и оно предполагает отношение к другим людям, как к
брату или сестре. В предельном своем выражении оно соответствует боже-
324
Заключение
ственному образцу, и предполагает распространение на других того же
отношения служения, которое ему нравилось бы самому, если бы он в
ситуации такого же рода был реципиентом чьей-либо
божественно-родительской любви.
Смысл правила нельзя зафиксировать в неизменном виде, поскольку
оно обращено к мыслящему, деятельному, непрерывно
совершенствующемуся человеку. Следовать правилу до конца — значит двигаться от
эгоизма к сочувствию, оттачивать с помощью разума моральную интуицию
и понимать, что правило может быть исполнено в спонтанном любящем
служении, а не в следовании правилу сугубо из сознания долга. В
процессе зрелого отождествления с другими представление себя в положении
другого может быть полезным, если одновременно используются другие
приемы понимания и взаимодействия с другими. Таким образом, в
единстве правила на фоне его широкого разнообразия выражается жизнь
правила как символа процесса совершенствования.
Кто бы ни следовал Золотому правилу, он открыт для изменения.
Идентифицируя себя с конкретным другим индивидом или с позицией
третьего лица в сложной ситуации или с божественной парадигмой, человек
позволяет произойти незаметной постепенной трансформации —
трансформации, дающей яркую надежду индивиду и всему миру. Правило
начинается с установления в качестве стандарта поведения такого
отношения, которого Я ожидает со стороны других, но утверждая равенство
Другого и Я, правило побуждает человека приблизиться к более
возвышенной позиции — той, которая открывает несомненное родство
человечества. Следовать этой возвышенной позиции значит отважиться на
встречу с божественным и понять, что каждый последующий шаг на этом
пути освещен Творцом.
Стремление к идеальному обычно порождает представление об
уровнях развития. Разговор об уровнях включает предположение о
конфликте, необходимом для встречи с чем-то отличным от Я и для осознания в
конечном итоге его превосходства. Только в конце индивидуальной
борьбы можно достоверно в спокойных тонах говорить об интеграции или
синтезе. Если уровни понимают как стадии осуществления
человеческого родства, тогда представление об уровнях не несет никакой
опасности. В каком-то смысле духовный уровень помогает достичь
эмоциональных и интеллектуальных уровней отношения, обеспечивает управление
ими. Когда мы занимаем духовную позицию, любовь может пропитывать
наши эмоциональные реакции до такой степени, что мы оказываемся
способными сформировать (более-менее спонтанно) разумное и мудрое
325
Джеффри Уотлз. Золотое правило
расположение к каждому человеку, которого мы встречаем.
Следовательно, эмоция становится индикатором, указывающим, в какой степени дух
наполняет всю личность. Развитие неправильно считать тем результатом,
которого мы добиваемся, добавляя прогресс на одном уровне к прогрессу
на другом уровне. Наоборот, развитие происходит неосознанно, по мере
того, как личность искренне отдается переживанию. Таким образом,
замена просто выраженного Золотого правила на формулировку с
конкретизацией уровней его реализации не сделает его более совершенным.
Сталкиваясь с проблемами современной цивилизации, поверхностное
мышление ищет панацею. Однако простое слово мудрости не поможет в
решении сложной проблемы, если в его простоте не выражена жизнь,
истоком которой является универсальная система истин. Чем глубже
понимание Золотого правила, тем лучше мы сознаем, что оно не дает простых
ответов. Но тот, кто учится применять его целостно, соединяя
психологическое сочувствие и моральный разумом, руководствуясь духовной
любовью, покажет путь к более яркому будущему.
«Поступай по отношению к другим, как ты хочешь, чтобы другие
поступали по отношению к тебе» — это часть единого языка нашего мира,
на котором говорят люди с различными, но пересекающимися
представлениями о морали. Лишь такой пластичный принцип может служить
лестницей морального восхождения для всего человечества.
Примечания
1 Позвольте мне прояснить значение, которое я связываю с духовным в отличие
от значения, которое я связываю с религиозным. В разговоре о духовном опыте
утверждается наличие духовных реальностей — Бога и духа, вечно
пребывающего дара Божия. В разговоре о религиозном опыте признается роль
религиозной традиции в объяснении и подготовке такого опыта.
Мое рабочее определение следующее: духовное — это уровень реальности,
отличный от материи, который превосходит разум (mind). По мере того, как мы
развиваемся в направлении этого уровня, мы приближаемся к божественному
образу, следуя последовательно по пути как наставляемые духом, ведомые
духом и, наконец, наполненные духом. Говорить о духовном опыте значит
свидетельствовать о разрыве с «просто» интеллектуальным уровнем. В самом деле,
пока уровень разума каким-либо образом не преодолен, его нельзя
осмысленно обозначить в этом качестве. Конечно, если разрыв был абсолютным, не
существовало бы никакой целостности личности и возможно никакого собственно
человеческого понимания духовного.
2 Во избежание непонимания важно подчеркнуть, что в предлагаемом здесь
представлении о религиозной философии Бог представлен как образец для
человеческих родителей. Когда на основе представления о человеческих
родителях достигается понимание Бога, понятие отца не является метафорой,
наоборот, человеческие родители в лучших воплощениях причастны к отеческой
326
Заключение
любви Бога и выражают ее. Отцовство Бога, не имеющее ничего общего с
патриархальным господством, наделяет максимальной силой для преодоления
такого господства. См.: Рикёр П. Отцовство: от фанатизма к символу // Рикёр П.
Конфликт интерпретаций / Пер. с фр. И.С.Вдовиной. М.: Академический
проект, 2008. С. 623-662; Visser Y W.A. Hoofl. The Fatherhood of God in an Age of
Emancipation. Philadelphia: Westminster Press. 1982; Hamerton-Kelly R. God the
Father. Philadelphia: Fortress. 1979; Rolnick Ph.A. Analogical Possibilities. Academy
Series. Atlanta: Scholars, 1993.
3 Те, кто отрицает, что неверующие также являются сыновьями и дочерями
Бога, относятся к человечеству скорее как к соседству, чем как к братству. Но
опыт любви к другому как к самому себе показывает, что разумно попытаться
понять другого в соединении с собой, а не в обособленности, кажущейся или
реальной. Неважно, какие слова мы выбираем, но очень важно, как мы друг к
другу относимся. Обоснованность понятия братства человека (родственности
человечества) зависит от ответа на вопрос, кто является сыновьями и
дочерями Бога? Существует множество значений этого выражения, благодаря чему
понятие семьи Бога имеет множество оттенков, оно динамично. Хотя христиане
признают Иисуса из Назарета сыном Бога в единственном смысле, есть и другие
значения, которые оказываются взаимозависимыми в целостном понятии семьи
Бога.
Во-первых, мы сыновья и дочери Бога, если мы с помощью веры и
благодати принимаем истину семьи Бога. Благодаря вере, истина может переживаться
осознанно, непрерывно и с все большей отдачей.
Во-вторых, вероятно никто из нас пока еще не является сыном или дочерью
Бога. Иисус сказал: «Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами
Божиими» (Мф. 5:9) и «Любите врагов ваших, благословляйте проклинающих
вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих
вас, да будете сынами Отца Вашего Небесного» (Мф. 5:44-45). Будущее время
выражает полноту отношения, которая достигается только за пределами земной
жизни.
В-третьих, все человечество есть сыновья и дочери Бога. Иудейская Библия
и Новый Завет во многом это подтверждают. Иов оправдывает свое отношение
к слугам следующим образом: «Если я пренебрегал правами слуги и служанки
моей, когда они имели спор со мною, то что стал бы я делать, когда бы Бог
восстал? И когда бы он взглянул на меня, что мог бы я отвечать Ему? Не Он ли,
Который создал меня во чреве, создал и его, и равно образовал нас в утробе? (Иов
31: 13-15). Создатель говорит: «сотворим человека по образу Нашему, по
подобию Нашему». «Светильник Господень — дух человека, испытывающий все
глубины сердца» (Прит. 20:27); дух был излит «на всякую плоть» (Деян. 2:17);
Царствие Небесное внутри нас (Лк. 17:21). Утверждение о том, что все человечество
есть семья Бога, не ослабляет требование веры как цены спасения. Иисус
говорит с каждым встречным о Боге как об Отце — моем Отце, нашем Отце,
твоем Отце. Он обращается к собравшимся: «И отцом себе не называйте никого на
земле, ибо один у вас Отец, Который на небесах» (Мф. 23:9). Бог пускается на
поиски каждой «пропавшей овцы», ждет возвращения каждого «блудного сына»
и не хочет ничьей погибели (Лк. 15). В Писании показан Создатель, который
любит каждого из нас бесконечной любовью.
Аналитически можно различить семьи Бога: небесную семью и семью
человечества в целом. Жизнеспособность целостного понятия семьи Бога состоит в
том, что каждая из этих разных семей входит в него.
327
Джеффри Уотлз. Золотое правило
4 Располагая сочувствие и другие способности на уровне, предшествующем
духовному уровню, я не хочу предрешить рассмотрение теологического вопроса о
том, необходима ли божественная благодать даже для переживания искреннего
сочувствия. Рассматривая богоцентричную этику как вершину человеческого
развития, я не имею в виду, что для богоцентричной религии не имеют значения
предшествующие уровни «обычной» человеческой жизни.
5 Эту практику обсуждает Хаберман (См.: Haberman D.L. Acting as a Way of
Salvation. New York: Oxford University Press. 1988).
6 Иоан. 15:12.
7 Матф. 25:40.
8 На вопрос «Почему надо быть моральным?» предлагались разнообразные
ответы.
A. Люди моральны в силу влияния общества на их развитие. Данное
объяснение поведения, даже если является правильным, объясняет слишком
мало, поскольку затрагивает лишь внешнее соответствие общественным
нормам, а не внутреннюю, целесообразную природу морального опыта.
Б. Люди должны быть моральными, поскольку это соответствует их
интересам, или из-за того, что человек чувствует себя в большей степени
реализованным в личностным плане, когда ведет моральную, а не
имморальную жизнь. Этот ответ также слишком мало объясняет, поскольку сводит
мораль к разумному эгоизму, в то время как мораль задает нормы,
превосходящие личный интерес. Аристотелевское возражение, состоящее в том,
что себялюбие имеет плохую репутацию, поскольку часто проявляется как
материальное, и что счастье человека состоит в преданности друзьям,
неудовлетворительно. Даже если требование быть совершенными будет
признано в качестве высшего, невозможно достичь совершенства только лишь
на основе этого принципа, не принимая во внимание другие, равно
важные принципы.
B. Люди должны быть моральными, поскольку общество основано на
взаимном доверии его членов; альтернативой общественном состоянию
является естественное состояние, когда жизнь человека «одинока, бедна,
беспросветна, тупа и кратковременна » (Гоббс). Этот ответ, как и ответ (Б)
мало что объясняет.
Г. Люди должны быть моральными, поскольку некоторый авторитет
(например, Бог) требует этого. Если этот ответ не рассматривается как другой
вариант ответа (Б), он должен основываться на предположении, что все,
чего не потребует Бог, является моральным, то есть в этом ответе
пытаются сказать больше, чем требуется для ответа на вопрос «Почему надо быть
моральным?»
9 Я не считаю, что «одно человеческое усилие» (если это вообще постижимо)
может создать и совершенствовать цивилизацию.
10 Сегодня широко распространена критика фундаментализма, который
трактуется как попытка представить самоочевидные, ясные, определенные
рациональные основания философии. Такая ошибка будто бы затемняет зависимость
любого такого основания от широкой сети человеческих идей и языка. Более
того, фундаментализм будто бы скрывает нашу неспособность познать
истину любой великой фундаментальной теории. Тип описанного здесь основания
представлен во фрагменте из работы «Дело любви» Серена Кьеркегора: «Что
328
Заключение
есть базис и основание жизни духа в духовном понимании... ? Это есть любовь;
любовь есть источник всего, в духовном понимании любовь есть глубочайшая
основа жизни духа {Kierkegaard S. Works of Love / Tr. H.Hong, E.Hong. New York:
Harper & Row. [ 1847] 1962. P. 205).
11 Я предположу, что только одновременное признание факта ценности и ее
переживание может быть представлено как воплощение семьи Бога. Сознание
факта отмечено определенной стабильностью, в то время как сознание
(духовной) ценности отмечено подвижной жизненностью. В любой конкретный
момент концептуализации один из этих этапов оказывается в фокусе сознания, а
другой на периферии, каждый предмет (отцовство Бога и родство человечества)
может быть понят как факт или как ценность. Эффективная корректирующая
способность сознания такова, что когда предмет этой способности оказывается
в ее фокусе, самокоррекция ни в каком смысле не действует.
12 Ефс. 4:30.
13 Однако верно и то, что в ситуациях, когда рассматривается справедливость,
права самости не должны быть исключены из рассмотрения.
14 Модель таких решений описывается в: Мф: 4. Иисус принимает решения,
которые определяют его последующий путь ненасильственного, безучастного к
политике служения, не предполагающего обращения к чуду, путь жизни,
принимающий все несовершенствами человечества.
15 Clarke S. A Discourse of Natural Religion // British Moralists 1650-1800. P. 208.
329
Библиография
1. Abrahams I. Studies in Pharisaism and the Gospels. Library of Biblical Studies. New
York: Ktav. 1967.
2. Ahlstrom S.E. A Religious History of the American People. New Haven: Yale
University Press. 1972.
3. Allinson R.E. On the negative version of the golden rule as formulated by Confucious
// New Asia Academic Bulletin. 1982. № 3. P. 223-232.
4. Allinson R.E. The Confucian golden rule: A negative formulation. Journal of
ChinesePhilosophy, 1985, № 12. P. 305-315.
5. Allison D.C., Jr. The structure of the Sermon on the Mount // Journal of Biblical
Literature, 1987, № 106 (5). P. 423-44.
6. Alper J. Is empathy innate? // Science. 1985. № 85. P. 70-76.
7. Alton B. An Examination of the Golden Rule. Ph.D. diss. Stanford University. 1966.
8. Anderson D.F. Presbyterians and the golden rule: The Christian Socialism of J. E.
Scott // American Presbyterians. 1989. № 67 ( 3). P. 231-243.
9. An-Nawawi. An-Nawawis Forty Hadith / Tr. E.Ibrahim, D.Johnson-Davies.
Damascus: Holy Koran Publishing House. 1976.
10. Aristotle. Nicomachean Ethics / Tr. T.Irwin. Indianapolis: Hackett. 1985.
11. Aristotle. Rhetoric (selections) / Tr. T.Irwin // Philosophers on Friendship, ed.
M.Pakaluk. Indianapolis: Hackett. 1991.
12. Atkinson D. The golden rule // Expository Times. 1982. № 93 (11). P. 336-338.
13. Augustine, St. The Lords Sermon on the Mount // Ancient Christian Writers:
The Words of the Fathers in Translation. Ed. J. Quasten, J.C. Plumpe, J.J. Jepson.
Westminster, Md.: Newman Press. Vol. 5. 1948.
14. Augustine, St. The City of God / Tr. Marcus Dods. New York: Random House. 1950.
15. Bachmeyer T. J. The golden rule and developing moral judgment // Religious
Education. 1973. № 68. P. 348-365.
16. Baier K. The Moral Point of View. Ithaca: Cornell University Press. 1958.
17. Balthasar H.U. von. Neun Satze zur christlichen Ethik // Prinzipien Christlicher
Moral, ed. J.Ratzinger. Einsiedeln: Johannes Verlag. 1981.
18. Barach ]., Eistrott J.B. The transactional ethic: The ethical foundations of free
enterprise reconsidered // Journal of Business Ethics. 1988. №7. P. 545-551.
19. Bartsch H.-W. Traditionsgeschichdiches zur «goldenen Regel» und zum
Aposteldekret Aposteldekret // Zeitschrift fur die neutestamentliche Wissenschaft
und die Kunde des Urchristentums. 1984. № 75 (1-2). P. 128-132.
20. Batson CD. The Altruism Question. Hillsdale, N.J.: Erlbaum. 1991.
21. Batson CD, Schoenrade R, Ventis W.L. Religion and the Individual. New York:
Oxford University Press. 1993.
330
Золотое правило
22. Batson CD., Venus W.L. The Religious Experience. New York: Oxford University
Press. 1982.
23. Batson CD, et al. Where is the altruism in the altruistic personality? // Journal of
Personality and Social Psychology. 1986. № 50 (1). P. 212-220.
24. Bauer Wr. A Greek-English Lexicon of the New Testament and Other Early
Christian Literature / Tr. W.E Arndt, F.Wilbur Gingrich. Chicago: University of
Chicago Press. [ 1959] 1979.
25. Bauman C. The Sermon on the Mount. Macon, Ga.: Mercer University Press, 1985.
26. Becker L.C. Reciprocity. Chicago: University of Chicago Press. 1986.
27. Behnisch M. The golden rule as an expression of Jesus' preaching // Bangalore
Theological Forum. 1985. № 17 (1). P. 83-97.
28. Bent S. The golden rule, plus sound business. Nations Business. 1926. P. 18-19.
29. Blackstone W. T. The golden rule: A defense // Southern Journal of Philosophy.
1965. № 5. P. 172-177.
30. Blenkinsopp J. Wisdom and Law in the Old Testament. New York: Oxford University
Press. 1983.
31. Blundell M.W. Helping Friends and Harming Enemies: A Study in Sophocles and
Greek Ethics. Cambridge: Cambridge University Press. 1989.
32. Boraston G. The Royal Law, or the Golden Rule of Justice and Charity. London:
Printed for Walter Kettilby. 1684.
33. Borgen P. Den sakalte gyldne regel // Norsk Teoiogisk Tidsskrift, 1966. № 9. P. 129-
146.
34. Brook R. Justice and the golden rule: A commentary on some recent work of
Lawrence Kohlberg // Ethics. 1987. № 97. P. 363-73.
35. Brulisauer B. Die goldene Regel // Kant-Studien. 1980. № 71. P. 325-345.
36. Burger R. The Phaedo. New Haven: Yale University Press. 1984.
37. Burnet J., ed. Phaedo // Platonis Opera Oxford: Clarendon Press. 1937.
38. Buzzell Rev. G. W. Story of Good Will Institute and Golden Rule Farm Homes, n.d.
39. Cadoux A. T. The implications of the golden rule // International Journal of Ethics
(then The Ethical Record). 1911-1912. № 22. P. 272-287.
40. Camfield B. A Profitable Inquiry into that Comprehensive Rule of Righteousness.
Printed by William Leach. 1679.
41. Cary A.S. Economic freedom and the golden rule // Christianity and Crisis. 1953.
№13 (11). P. 84-86.
42. Chan Wing-tsit. A Source Book in Chinese Philosophy. Princeton: Princeton
University Press, 1963.
43. Charles R.H., ed. The Apocrypha and Pseudepigrapha of the Old Testament.
Oxford: Clarendon Press. 1913.
44. Chen Chun. Neo-Confucian Terms Explained (The Pei-hsi Tzu-i) / Tr. Wing-tsit
Chan. New York: Columbia University Press, 1986.
45. Chu Hsi. The Philosophy of Human Nature / Tr. J. Percy Bruce. New York: AMS
Press, 1973.
331
Джеффри Уотлз
46. Chu Hsi, Lu Tsu-Chien. Reflections on Things at Hand / Tr. Wing-tsit Chan. New
York: Columbia University Press. 1967.
47. Chuang Tzu. The Complete Works of Chuang Tzu / Tr. B.Watson. New York:
Columbia University Press. 1968.
48. Clarke S. A Discourse of Natural Religion // British Moralists 1650-1800, ed. D. D.
Raphael. Oxford: Clarendon Press. [ 1705] 1969.
49. Commager H.S. The American Mind. New Haven: Yale University Press. 1950.
50. Confucius. The Analects . / Tr. D.C. Lau. Harmondsworth: Penguin Books, 1979.
51. Conn WE. Erik Erikson: The ethical orientation, conscience and the golden rule //
Journal of Religious Ethics. 1977, № 5 (2). P. 249-266.
52. Coppenger M. The golden rule and war // Criswell Theological Review, 1990, № 4.
P. 295-312.
53. Corradini A. Goldene Regel, Abtreibung und Pflichten gegenüber mogüchen
Individuen // Zeitschriftfurphilosophische Forschung. 1994. № 48 (1). P. 21-42.
54. Craemer-Ruegenberg I. Moralsproche and Moralitdt. Freiburg: Verlag Karl Alber.
1975.
55. Cua A.S. Confucian vision and human community // Journal of Chinese Philosophy,
1984, №11. P. 227-38.
56. Davies W.D. The Setting of the Sermon on the Mount. Cambridge: Cambridge
University Press. 1964.
57. Davis M.H. Empathy: A Social Psychological Approach. Madison, Wis.: Brown and
Benchmark. 1994.
58. De William Theodore Bary. Neo-Confucian cultivation and the seventeenthcentury
enlightenment // The Unfolding of Neo-Confucianism. Ed. de Bary. New York:
Columbia University Press. 1975.
59. Dihle A. Die goldene Regel. Gottingen: Vandenhoeck & Ruprecht. 1962.
60. Diogenes Laertius. The Lives and Opinions of Eminent Philosophers. Vol. 9 / Tr.
C.D.Yonge. London: George Bell & Sons. 1905.
61. Dole Ch.F. The Golden Rule in Business. New York: Thomas Y. Crowell. 1896.
62. Donaldson D.M. Studies in Muslim Ethics. London: S.P.C.K. 1963.
63. Dover K.J. Greek Popular Morality in the Time of Plato and Aristotle. Berkeley and
Los Angeles: University of California Press. 1974.
64. Du W.E.B.Bois. The Souls of Black Folks. New York: Vintage Books. 1990.
65. Du Roy O. La Réciprocité. Paris: Editeurs Epi. 1970.
66. Eisenberg N. Altruistic Emotion, Cognition, and Behavior. Hillsdale, N.J.: Erlbaum.
1986.
67. Eisenberg N., Stray er J., eds. Empathy and Its Development. New York: Cambridge
University Press. 1987.
68. Epictetus. The Discourses of Epictetus with the Encheiridion and Fragments / Tr.
G.Long. London: Chesterfield Society, n.d.
69. Erikson E.H. Eight ages of man // Childhood and Society. New York: W. W. Norton.
1963.
332
Золотое правило
70. Erikson Ε. Η. The golden rule in the light of new insight // Insight and Responsibility.
New York: W.W.Norton. 1964.
71. Evans D. Spirituality and Human Nature. Albany: State University of New York
Press. 1993.
72. Evans O.E. The negative form of the golden rule in the Diatessaron // Expository
Times. 1951. Vol. 63, № 1. P. 31-32.
73. FileneP.G. Him/Her/Self. 2nd ed. Baltimore: Johns Hopkins University Press. 1986.
74. Fingarette H. Following the one thread of the Analects // Journal of the American
Academy of Religion, 1980, № 47 ( 3). P. 372-405.
75. Fishburn J.F. The Fatherhood of God and the Victorian Family. Philadelphia:
Fortress. 1981.
76. Flusser D. The Ten Commandments and the New Testament // The Ten
Commandments in History and Tradition, ed. Gershon Levi. Jerusalem: Magnes
Press, The Hebrew University. [ 1985] 1990.
77. Frederick P.J. Knights of the Golden Rule. Lexington: University Press of Kentucky.
1976.
78. Freud S. The Standard Edition of the Complete Psychological Works of Sigmund
Freud / Ed. J.Strachey 24 vols. London: Hogarth. 1953-1974.
79. Fung Yu-lan. A History of Chinese Philosophy. Princeton: Princeton University
Press. 1953.
80. Gadamer H.-G. Dialogue and Dialectic / Tr. P.C.Smith. New Haven: Yale University
Press. 1969.
81. Gallop D. Plato's Phaedo. Oxford: Clarendon Press. 1975.
82. Gensler H.J. The prescriptivism incompleteness theorem. Mind. 1976. Vol. 85, №
340. P. 589-596.
83. Gensler H.J. The Golden Rule. Ph.D. diss. University of Michigan. 1977.
84. Gensler H.J. A Kantian argument against abortion // Philosophical Studies. [1984]
1986. № 49. P. 83-98.
85. Gensler H.J. Formal Ethics. London: Routledge. 1996.
86. Gerhardsson B. Agape and imitation of Christ // Jesus, the Gospels, and the Church,
ed. E.P. Sanders. Macon, Ga.: Mercer University Press. 1987.
87. Gewirth A. The golden rule rationalized // Midwest Studies in Philosophy. 1978. №
3. P. 133-147.
88. Gilligan G In a Different Voice. Cambridge: Harvard University Press. 1982.
89. Goicoechea D. Beyond the golden rule with Levinas. Unpublished paper. 1993.
90. Goodman J. The Golden Rule; or, The Royal Law of Equity Explained. London:
Printed by Samuel Roycroft for Robert Clavell. 1688.
91. Gould J. The not-so-golden rule // Southern Journal of Philosophy. 1963. № 5. P.
10-14.
92. Gould J. The golden rule // American Journal of Theology and Philosophy. 1983.
Vol. 4, № 2. P. 73-79.
93. Graham A.C. Disputers of the Too. La Salle, 111.: Open Court, 1989.
333
Джеффри Уотлз
94. Green R. Jewish ethics and the virtue of humility // Journal of Religious Ethics.
1973. №1. P. 53-63.
95. Green R. Religious Reason: The Rational and Moral Basis of Religious Belief. New
York: Oxford University Press, 1978.
96. Griffin M.T. Seneca. Oxford: Clarendon Press. 1976.
97. Groth A. N. Men Who Rape. New York: Plenum Press. 1979.
98. Grundel J. Die goldene Regel und die Situationsethik // Ethik ohne Normen? Ed. H.
van Oyen, J. Grundel. Freiburg: Herder. 1970.
99. Haberman D.L. Acting as a Way of Salvation. New York: Oxford University Press.
1988.
100. Habermas }. Justice and solidarity: On the discussion concerning stage 6 // The
Moral Domain. Ed. Ih.Wren. Cambridge: MIT Press. 1990.
101. Hackforth R. Plato's Phaedo. Cambridge: Cambridge University Press. 1972.
102. Hamerton-Kelly R. God the Father. Philadelphia: Fortress. 1979.
103. Hare RM. Freedom and Reason. Oxford: Clarendon Press. 1963.
104. Hare R.M. Abortion and the golden rule // Philosophy and Public Affairs. 1975.
Vol. 4, № 3. P. 201-22.
105. Hare R.M. Euthanasia: A Christian view // Proceedings of the Center for Philosophic
Exchange. 1975, № 6. P. 43-52.
106. Hare R.M. Moral Thinking. Oxford: Clarendon Press. 1981.
107. Hareven Т.К. The history of the family as an interdisciplinary field // The Family in
History, ed. Theodore K. Rabb and R.I. Rotberg. New York: Harper & Row. 1971.
108. Harnack A. What Is Christianity? / Tr. Th.B.Saunders. Harper Torchbooks. New
York: Harper & Row.
109. Heckel Th. Regula aurea // Zur politischen Predigt, ed. Evang.-Luth. Dekanats
München . Munich: Evang.-Luth. Dekanats München. 1952.
HO. Herodotus. The History of Herodotus / Tr. George Rawlinson. 4 vols. New York:
Appleton. 1859.
111. Hertzler J. O. On golden rules // International Journal of Ethics, 1934, № 44. P. 418-
436.
112. Hobbes Th. Leviathan. Oxford: Clarendon Press. [ 1651] 1967.
113.Hoche H.-U. Die goldene Regel // Zeitschrift fur Philosophische Forschung. 1978.
Vol. 32, № 3. P. 355-75.
114.Hoche H.-U. The Golden Rule. Tr. J. Claude Evans // Contemporary German
Philosophy. Vol. 1. Ed. D.E.Christiansen et al. University Park: Pennsylvania State
University Press. 1982.
115. Hoche H.-U. Zur logischen Struktur von Goldene-Regel Argumenten im Sinne
Hares // Kant-Studien. 1983, № 74 (4). P. 40-78.
116. Hodges D.C. The Golden Rule and Its Deformations // The Personalist. 1957, № 38.
P. 130-148.
Wl.Hoerster N. R.M.Hares Fassung der goldene Regel // Philosophisches Jahrbuch.
1974. № 81. P. 186-196.
334
Золотое правило
118. Hoffman M.L. Interaction of affect and cognition in empathy // Emotions,
Cognition, and Behavior, ed. C.E.Izard, J.Kagan, R.Zajonc. Cambridge: Cambridge
University Press. 1984.
119. Hoffstadter R. The Age of Reform. New York: Knopf, 1955.
120. Holoviak S.J. Golden Rule Management: Give Respect, Get Results. Reading, Mass.:
Addison-Wesley. 1993.
121. Homer. Odyssey / Tr. W.H.D. Rouse. New York: New American Library. 1949.
122. Huffman J.E John Hay, the poetic trumpet: The rhetoric of "the statesman of the
golden rule." Ph.D. diss. Michigan State University. 1966.
123.Hughes JR., E.J.Carver, R.C.MacKay. Learning to use empathy // Empathy in the
Helping Relationship, ed. R.C.MacKay, J.R.Hughes, E.J.Carver. New York: Springer.
1990.
124. Hunyadi M. La regie dor: Leffet-radar // Revue de théologie etphilosophie. 1994, №
126(3): 215-222.
125. Inwood B. Ethics and Human Action in Early Stoicism. Oxford: Clarendon Press.
1985.
126. Isocrates I Tr. G.Norlin, vols. 1-2. Tr. L.Van Hook. Loeb Classical Library.
Cambridge: Harvard University Press. 1928-1945.
127. Ivanhoe Ph.J. Reweaving the one thread of the Analects // Philosophy East and
West. 1990. № 40 (1). P. 18-33.
128. Jaeger W. The Theology of the Early Greek Philosophers. Oxford: Clarendon Press.
1947.
129. Jeffery Α., ed. A Reader on Islam. The Hague: Mouton. 1962.
130. Jeremias J. New Testament Theology / Tr. John Bowden. NY: Scribner's. 1971.
131.Justin Martyr. An Early Christian Philosopher: Justin Martyrs Dialogue with
Trypho. Ed. J.C.M. van Winden. Leiden: Brill. 1971.
132. Kant I. Ethical Philosophy / Tr. James W. Ellington. Indianapolis: Hackett. 1983.
133. Katz R.L. Empathy. Glencoe, 111.: Free Press. 1963.
134. Kese R. Zur Methodologie und Logik von Goldene-Regel Argumenten // Kant-
Studien. 1990. № 81 (1). P. 89-98.
135.Khan Abrahim H. 1993. The golden rule as moral bedrock in religious history?
Unpublished paper.
136. Kielkopf Ch.Ε Possible world problems with the golden rule // Proceedings of the
Ohio Philosophical Association. 1974. P. 96-108.
137. Kierkegaard S. Works of Love / Tr. H.Hong, E.Hong. New York: Harper & Row. [
1847] 1962.
138. King G.B. The negative golden rule // Journal of Religion, 1928, № 8. P. 268-279.
139. Kohlberg L. The Philosophy of Moral Development: Moral Stages and the Idea of
Justice. Vol. 1 of Essays on Moral Development. San Francisco: Harper & Row. 1981.
140. Krebs D, Russell G Role-taking and altruism // Altruism and Helping Behavior, eds.
J.Ph.Rushton, R.Sorrentino. Hillsdale, N.J.: Erlbaum. 1981.
\A\.Lahr J. Under the skin // New Yorker. June 28, 1993. P. 90-94.
335
Джеффри Уотлз
\42.Langer Л. Die goldene Regel — Ein Schlüssel zum Frieden // Kirche, Recht, und
Land, ed. F.Lorenz. Munich: Sudetendeutschen Priesterwerkes. 1969.
143. Larson G.J., Eliot D. Interpreting across Boundaries. Princeton: Princeton University
Press. 1988.
144. Laulaja J. Kultaisen Saannon Etiikka. Helsinki: Missiologian Ja Ekumeniikan Seura
R.Y. 1981.
145.Leibniz G.W. New Essays on Human Understanding / Tr. P.Remnant, J.Bennett.
Cambridge: Cambridge University Press. [ 1765] 1981.
146. Lerne Ε. Realisierbare Forderungen der Bergpredigt? // Kerygma und Dogma,
1970, № 16. P. 32-48.
147. Lesnik S.A. Die goldene Regel: Prinzip der neuen Menschlichkeit in Naturrechtlicher
und biblischer Auffassung. Gutenberg: Self-published. 1975.
148. Little D.t Twiss S. Comparative Religious Ethics. San Francisco: Harper & Row.
1978.
149. Locke J. An Essay Concerning Human Understanding. NY: Dover. [ 1690] 1959.
150. Luther Martin. D. Martin Luthers Werke. Kritische Gesamtausgabe. Weimarer
Ausgabe. Weimar: H. Bohlaus Nachfolger. Reprint Graz, Austria: Akademische
Druck-u. Verlagsanstalt. [ 1883] 1966.
151. Luther Martin. Luther's Works. Vol. 51: Sermons / Tr. and ed. J.Doberstein.
Philadelphia:Fortress. 1959.
152. Luther Martin. Three Treatises. Rev. ed. Tr. Charles M. Jacobs, A.T.W. Steinhauser,
W.A.Lambert. Philadelphia: Fortress. 1970.
153. Lutz A. Diskussion: Die goldene Regel // Zeitschrift fur philosophische Forschung.
1964, № 18. P. 467-475.
154. McGrayJ. W. The golden rule and paternalism // Journal of Interdisciplinary Studies.
1989. № LP. 145-61.
155. MacKay A.F. Extended sympathy and interpersonal utility comparisons // Journal
of Philosophy. 1986. Vol. 83, № 6. P. 305-322.
156. The Mahabharata of Krishna-Dwaipayana Vyasa / Tr. P.Ch.Roy. Calcutta: Oriental
Publishing Co. [ 1883-1896].
157. Mahabharata. Vier philosophischen Texte aus des Mahabharatam / Tr. P.Deussen,
O.Strauss. Leipzig: F.A.Brockhaus. 1906.
158. Mahabharata. Vol 5 / Tr. J.A.B. van Buitenen. Chicago: University of Chicago Press.
1978.
159. Malina В.]. The New Testament World. Atlanta: John Knox Press, 1981.
160.Mayhew E, ed. Golden Rules for the Treatment of Horses and Other Animals.
Philadelphia: Women's Pennsylvania Society for the Prevention of Cruelty to
Animals. 1896.
161. Mead G.H. The Social Psychology of George Herbert Mead. Ed. A.Strauss. Chicago:
University of Chicago Press. 1934.
162. Mead G.H. Mind, Self, and Society / Ed. Ch.W.Morris. Chicago: Universityof
Chicago Press. [1934] 1962.
336
Золотое правило
163. Meecham H.G. The Letter of Aristeas: A Linguistic Study with Special Reference to
the Greek Bible. Manchester: Manchester University Press. 1935.
164. Melville H. Moby-Dick. Ed. H.Hayford, H.Parker. Norton Critical Edition. New
York: W. W. Norton. [1851] 1967.
165. Mencius I Tr. D.C.Lau. Harmondsworth: Penguin. 1970.
166. Merkelbach R. Über eine Stelle im Evangelium des Lukas // Grazer Beitrage, 1973.
№1.P. 171-175.
167. Metzger B.M. The designation «the golden rule» // Expository Times. 1958, № 69.
P. 304.
168. MigneJ.P.y ed. PatrologiaLatina. Paris: Garnier Fratres. 1879.
169. Mill J. S.f Bentham J. Utilitarianism and Other Essays / Ed. A.Ryan. London:
Penguin. 1987.
170. Mo Tzu I Tr. Burton Watson. New York: Columbia University Press. 1963.
17l.MoffettJ. The habit of imagining // Christian Century. 1975. 24 December, 1176-
1179.
172. Morrison K.E I am you: The Hermeneutics of Empathy in Western Literature,
Theology, and Art. Princeton: Princeton University Press. 1988.
173. Moser G. Urban stress and helping behavior: Effects of environmental overload and
noise on behavior // Journal of Environmental Psychology. 1988. № 8. P. 287-298.
174. Mulholland I.A. Autonomy, extended sympathy and the golden rule // Inquiries
into Values, ed. Sander H. Lee. Lewiston, N.Y., Queenston, Ont.: Edwin Meilen.
1988.
175. Nash A. Nash Journal (company newsletter). Cincinatti: A. Nash Co. 1926-27.
176. Nash A. The Golden Rule in Business. 2nd ed. New York: Fleming H. Revell. [ 1923]
1930.
177. Rabbi Nathan. The Fathers According to Rabbi Nathan / Tr. J.Goldin. New Haven:
Yale University Press. 1955.
178. Neely ET. Nedys History of the Parhament of Rehgions and Rehgious Congresses
at the Worlds Columbian Exposition. Ed. Walter R. Houghton. Chicago: F.T.Neely.
1894.
179.Nivison D.S. Golden rule arguments in Chinese moral philosophy // Nivison D.S.
The Ways of Confucianism / Ed. B.W. Van Norden. Illinois: Open Court Publishing
Company. 1996.
180. Noble M. Golden Rules of World Rehgions. Los Angeles: Ivan Deach, Jr. 1931.
181. Penney J.C. Fifty Years with the Golden Rule. New York: Harper. 1950.
182.Perdue L.G., Scott B.B., Wiseman W.J., eds. In Search of Wisdom. Louisville:
Westminster/John Knox Press. 1993.
183. Philippidis L.J. Die «goldene Regel» religionsgeschichtlich Untersucht Leipzig:
Adolf Klein Verlag. 1929.
184. Philippidis L.J. Rehgionswissenschaftliche Forschungsberichte über die «goldene
Regel». Athens: n.n., 1933.
337
Джеффри Уотлз
185. Philo of Alexandria. Philo. Vol 9. Tr. F.H. Colson. Loeb Classical Library. London:
Heinemann. 1941.
186. Phipps W.E. The glittering rule // Theology Today 1982. Vol. 39, № 2. P. 194-198.
187. Piaget J. The Moral Judgment of the Child / Tr. M.Gabain. New York: Free Press.
1965.
188. Piper A.M.S. Impartiality, Compassion, and Modal Imagination // Ethics. 1991. №
101. P. 726-757.
189. Plato. The Collected Dialogues of Plato. Ed. E.Hamilton, H.Cairns. New York:
Bollingen Foundation. 1961.
190. Pojman LP Are human rights based on equal human worth? // Philosophy and
Phenomenological Research. 1992. Vol. 52, № 3. P. 605-622.
191. Quinn Ph.E. The Golden Rule of Parenting. Nashville, Tenn.: Abingdon. 1989.
192. Raunio A. Die goldene Regel als theologisches Prinzip beim jungen Luther //
Thesaurus Lutheri. Ed. T.Mannermaa, A.Ghiselli, S.Peura. Helsinki: Finnische
Theologische Literaturgesellschaft and LutherAgricola-Gesellschaft. 1987.
193. Rawls J. A Theory of Justice. Cambridge, Mass.: Harvard University Press. 1971.
194. Reed H.H., Duckworth S. Central Park. New York: Clarkson N. Potter. 1967.
l95.Rehm Ä, ed. Die Pseudoklementinen. Vol. 1, Homilien. Berlin: n.p. 1969.
196. Reiner H. Die goldene Regel: Die Bedeutung einer sittlichen Grundformel der
Menschheit // Zeitschrift fur philosophische Forschung. 1948, № 3. P. 74-105.
197. Reiner H. Pflicht und Neigung. Meisenheim am Glan: Westkulturverlag Anton
Hain. 1951.
198.Reiner H. Antike und Christliche Naturrechtslehre // Archiv fur Rechts-
undSozialphilosophic. 1954/55, № 41. P. 528-561.
199. Reiner H. Die philosophische Ethik. Heidelberg: Quelle & Meyer. 1964.
200. Reiner H. Die goldene Regel und das Naturrecht // Studia Leibnitiana, 1977, № 9.
P. 231-254.
201. Rembert R.B. The golden rule: Two versions and two views // Journal of Moral
Education. 1983. Vol. 12, № 2. P. 100-103.
202. Rest J, et al. Moral Development. New York: Praeger. 1986.
203. Reuter H.-R. Bergpredigt undpolitische Vernunft // Die Bergpredigt, ed.
R.Schnackenburg. Schriften der Katholischen Akademie in Beyern. Vol. 107.
Dusseldorf: Patmos Verlag. 1982.
204. Ricoeur P. Fatherhood: From phantasm to symbol / Tr. R.Sweeney // The Conflict
of Interpretations, ed. D.Ihde. Evanston, 111.: Northwestern University Press. 1974.
205. Ricoeur P. Entre philosophie et théologie: La Regle dbr en question // Revue
d'Histoire et de Philosophie Religieuses, 1989. № 69 (1). P. 3-9.
206. RicoeurP The golden rule: exegetical and theological perplexities // New Testament
Studies, 1990, № 36. P. 392-397.
207. Ricoeur P. Oneself as Another / Tr. K.Blarney. Chicago: University of Chicago Press.
1993.
338
Золотое правило
208. Rigby Ру O'Grady Ρ Agape and altruism // Journal of the American Academy of
Religion. 1989. № 57 ( 4). P. 719-737.
209. Rist J.M. Stoic Philosophy. Cambridge, Mass.: Cambridge University Press. 1969.
210. Robins M.H. Hares golden-rule argument: A reply to Silverstein // Mind. 1974, №
83. P. 578-581.
211. Robinson J. Review of Albrecht Dihle, Die goldene Regel // Journal of the History of
Philosophy, 1966, № 4. P. 84-87.
212. RolnickPh.A. Analogical Possibilities. Academy Series. Atlanta: Scholars, 1993.
213. Rosenhan D. Focus of attention mediates the impact of negative affect on altruism //
Journal of Personality and Social Psychology. 1980. № 38 (2). P. 291-300.
214. Rosmarin A. New York: OM Publishing. Golden Rules. 1947.
2\5.Rost H.T.D. The Golden Rule: A Universal Ethic. Oxford: George Ronald. 1986.
216. Rowley H.H. Chinese sages and the golden rule // Bulletin of the John Rylands
Library. 1940. № 24. P. 321-352.
217. SchelerM. The Nature of Sympathy / Tr. P.Heath. Hew Haven: Yale University Press.
[ 1913] 1954.
218. Schillebeeckx E. Jesus: An Experiment in Christology / Tr. Hubert Hoskins. New
York: Random House. 1981.
219. Schmidt K.O. Die goldene Regel und das Gesetz der Fülle. Pfullingen in Wurtt:
Baum-Verlag, n.d.
220. Schlopp L., ed. The Fathers of the Church. Vol. 1. NY: Christian Heritage. 1947.
221. Schmitz Ph. Die goldene Regel Schlüssel zum ethischen Kontext // Christlich
Glauben und Handeln, ed. K.Demmer. Dusseldorf: Patmos Verlag. 1977.
222. Schüller B. Die Begründung sittlicher Urteile. Dusseldorf: Patmos Verlag. 1980.
223. Schultz J.P Reciprocity in Confucian and rabbinic ethics // Journal of Religious
Ethics. 1974, № 2 (1). P.143-150.
224. Seneca L. Annaeus. On Benefits / Tr. A.Stewart. London: George Bell. 1887.
225. Seneca L. Annaeus. Moral Essays / Tr. J.W. Basore. Loeb Classical Library. London:
Heinemann. 1928.
226. Seward Th.F. The Golden Rule Brotherhood. NY: The G. R. Brotherhood, n.d.
227. Shaw B. Man and Superman // Collected Works of George Bernard Shaw. Vol 10.
New York: W. H. Wise. 1930.
228. Shubik M. A Note on Biology, Time, and the Golden Rule // Cowles Foundation
Discussion Paper. № 696. New Haven: Cowles Foundation for Research in
Economics at Yale University. 1984.
229. Sidgwick H. The Methods of Ethics. 7th ed. Chicago: University of Chicago Press.
[ 1907]. 1962.
230. Silverstein H.S. A note on Hare on imagining oneself in the place of others // Mind.
1972. Vol. 81, № 323. P. 448-450.
231. Simmons D.B. A Rhetorical History of Samuel «Golden Rule» Jones. Ph.D. diss.
Ohio University. 1981.
232. Singer M.G. Generalization in Ethics. New York: Alfred Knopf. 1961.
339
Джеффри Уотлз
233.Singer M.G. The golden rule // Philosophy (Journal of the Royal Institute of
Philosophy). 1963. № 38 (146). P. 293-314.
234. Singer M.G. The golden rule // Encyclopedia of Philosophy. Ed. P.Edwardse. New
York: Macmillan. 1967.
235. Singer M.G. Universalizability and the generalization principle // Morality and
Universality. Ed. N.Pottere, M.Timmons. Dordrecht: D. Reidel. 1985.
236. Slote M. Morality and self-other asymmetry // Journal of Philosophy. 1984. Vol. 81,
№4. P. 179-192.
237.Smith G. The prospect of a moral interregnum // Atlantic Monthly 44, 1879, №
265. P. 629-642.
238. Smith R.M. Beyond progressivism // Midwest Review. 1988. № 10. P. 43-54.
239. Smith W.C. Faith and Belief. Princeton: Princeton University Press. 1979.
240. Sokolowski R. Moral Action. Bloomington: Indiana University Press. 1985.
241. Spencer H. The Principles of Ethics. New York. D. Appleton. 1892.
242. Spencer H. The Evolution of Society. Ed. R.L.Carneiro. Chicago: University of
Chicago Press. 1967.
243. Spencer H. Social Statics. New York: Robert Schalkenbach Foundation. [ 1850]
1970.
244. Spendel G. Die goldene Regel als Rechtsprinzip. In Festschrift fur Fritz von Hippel
zürn 70. Geburtstag, ed. J.Esser, H. Thieme. Tubingen: J.C.B. Mohr (Paul Siebeck).
1967.
245. Spooner W.A. Golden rule // Encyclopedia of Religion and Ethics, ed. J.Hastings.
New York: Scribner's. 1928.
246. Stein E. Writings of Edith Stein / Tr. and ed. H.Graef. Westminster, Md.: Newman
Press. 1956.
247. Stein E. On the Problem of Empathy / Tr. W.Stein. The Hague: Martinus Nijhoff.
1964.
248. Stewart R. W. The golden rule // Expository Times. 1950, № 62. P. 115-117.
249. Stray er]. Affective and cognitive perspectives // Empathy and Its Development. Ed.
N.Eisenberg, J.Strayer. NY: Cambridge Univ Press, 1987.
250. Strecker G. Compliance — Love of ones enemy — The golden rule // Australian
Biblical Review. 1981. № 29. Ρ 38-46.
251. Suzuki D. T. Ethics and Zen Buddhism // Moral Principles of Action, ed. R. A. Anshen.
New York: Harper. 1952.
252. Taylor C.C. W. Review of R. M. Hares Freedom and Reason // Mind. 1965, № 74. P.
280-298.
253. Thomas S.B. Jesus and Kant // Mind. 1970. Vol. 79, № 314. P. 188-199.
254. St. Thomas Aquinas. Super evangelium S. Matthaei lectura. Ed. PR. Cai, O.P. Rome:
Marietti. [ 1874] 1951.
255. St. Thomas Aquinas. Summa Theologiae. 60 vols. / Tr. R. J. Batten, O.P. Blackfriars.
New York: McGraw-Hill. [ 1267-1272] 1969.
340
Золотое правило
256. Thomasius Christian. « Fundamenta iuris naturae et gentium. Darmstadt: Scientia
Verlag Aalen. 1950.
257. Tolstoy L. What Is Art? / Tr. Aylmer Maude. London: Oxford University Press. [
1898] 1930.
258. Tripp Rh.Th., ed. The International Thesaurus of Quotations. New York: Crowell.
1970.
259. Urantia Foundation. The Urantia Book. Chicago: Urantia Foundation. 1955.
260. Vega G. de la. The Incas. Tr. Maria Jolas. New York: Orion Press. 1961.
261. Visser 't W. A. Hooft. The Fatherhood of God in an Age of Emancipation.
Philadelphia: Westminster Press. 1982.
262. Walsh W The Golden Rule. London: С W. Daniel. 1920.
263. Wang Yang-ming. Instructions for Practical Living and Other Neo-Confucian
Writings by Wang Yang-Ming / Tr. Wing-tsit Chan. NY: Columbia University Press.
1963.
264. Wang Yang-ming. The Philosophical Letters of Wang Yang-ming // Tr. J.Ching.
Canberra:Australian National University Press. 1972.
265. Ward D.J.H. A More Golden Rule. Denver, Colorado: n.p. 1932.
266. Warren M.A. Do potential people have moral rights? // Canadian Journal of
Philosophy. 1977. Vol. 7, № 2. P. 275-289.
267. Wattles J. Levels of meaning in the golden rule // Journal of Religious Ethics, 1987.
Vol. 15, №1. P. 106-129.
268. Wattles J. Platos brush with the golden rule // Journal of Religious Ethics. 1993. Vol.
21, № 1. P. 69-85.
269. Weill J. Nephtali et la regie dor // Revue des Etudes Juives. 1929, № 82. P. 127-131.
270. Weiss P. The golden rule // Journal of Philosophy 1941. Vol. 38, № 16 (July 31): 421-
30.
271. Weiss P. The golden rule // Mans Freedom. New Haven: Yale University Press. 1950.
272. Welch С Protestant Thought in the Nineteenth Century. 2 vols. New Haven: Yale
University Press. 1972-1985.
273. Westermarck E. The Origin and Development of the Moral Ideas. London:
Macmillan, 1906.
274. Whately R. Introductory Lessons of Morals and Christian Evidences. Cambridge,
Mass.: John Bartlett. 1857.
275. Wilder A.N. The Sermon on the Mount // The Interpreters Bible. Vol. 7. New York:
Abingdon. 1951.
276. William Bishop of St. Davids. The Comprehensive Rule of Righteousness: Do As
You Would Be Done By. Cornhill, England: William Leach. 1679.
277. Williams J.G. Paranenesis, excess, and ethics // Semeia, 1990. № 50. P. 163-87.
278. Wilson B. On a Kantian argument against abortion // Philosophical Studies. 1988.
№53. P. 119-130.
279. Wiseman M.B. Empathetic Identification // American Philosophical Quarterly.
1978. Vol. 15, №2. P. 107-113.
341
Джеффри Уотлз
280. Wispe L. The distinction between sympathy and empathy: To call forth a concept a
word is needed // Journal of Personality and Social Psychology. 1986, № 50. P. 315-
321.
281. Wolbert W. Die goldene Regel und das ius talionis // Trierer Theologische Zeitschrift
95. P. 169-181.
282. Woods R.L., ed. The World Treasury of Religious Quotations. New York: Hawthorn
Books. 1966.
283. Wu Yi. Chinese Philosophical Terms. Lanham, Md.: University Press of America.
1986.
284. Wyschogrod E. Saints and Postmodernism. Chicago: University of Chicago Press.
1990.
285. Zahorsky }. Golden Rules of Pediatrics // Golden Rule Series. St. Louis, Mo.:V.
Mosby. 1913.
Арабские источники
1. Аль-Бухари. Сахих алъ-Бухари. Китаб аль-иман. 13. Бейрут: Дар Ибн ал-
Касир — ал-Йамама. 1987. Т. 1.
2. Ибн Ханбал, Ахмад. Ал-Муснад. 16707. Каир: Му'ассасат Куртуба. Б.г. Т. 4.
3. Ибн Ханбал, Ахмад. Ал-Муснад. 8081.Каир: Му'ассасат Куртуба. Б.г. Т. 2.
Русскоязычные источники
1. Августин Блаженный. Исповедь. Пер. с лат. М.Е.Сергеенко. М.: Ренессанс, СП
ИБО -СиД, 1991.
2. Августин Блаженный. О Граде Божьем // Августин Блаженный. Творения. Т.
IV / Сост. и подготовка текста к печати С.И.Еремеева. СПб.: Алетейя, Киев:
УЦИММ-Пресс, 1998.
3. Антология средневековой мысли (Теология и философия европейского
Средневековья): В 2 т. Т. 1 / Под ред. С.С.Неретиной; сост. С.С.Неретиной,
Л.В.Бурлака. СПб.: РХГИ, 2001.
4. Апология, которую афинский философ Аристид держал перед императором
Адрианом о почитании Бога всемогущего (XV (5)) / Пер. А.Покровского с
греч. версии Апологии // Золотое слово Священного Предания I—III в. Вып. 5.
М.: Русская историко-филологическая школа «Слово», 2000. С. 6-23.
5. Аристотель. Соч. в 4 т. Т. 4. М.: Мысль, 1984.
6. Геродот. История / Пер. Г.А.Стратановского. Общ. ред. С.Л.Утченко. Л.:
Наука, 1972.
7. Гоббс Т. Собр. соч. в 2 т. Т. 2. М.: Мысль, 1991.
8. Гомер. Одиссея. Пер. В.А.Жуковского. М.: Наука, 2000 (серия «Литературные
памятники»).
9. Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов.
М.: Мысль, 1986.
342
Золотое правило
10. Щетин Мученик. Разговор с Трифоном Гл. 93 // Сочинения Св. Иустина,
Философа и мученика. Пер. Прот. П. Преображенского. М.: Университетский
типограф, 1892. С. 132-362
11. Кант И. Основоположение к метафизике нравов // Кант И. Соч. в 4 т. на нем.
и рус. языках. Пер. подготовлен Э.Ю.Соловьевым, А.К.Судаковым / Под ред.
Н.Мотрошиловой, Б.Тушлинга. М.: Московский философский фонд, 1997.
12. Конфуцианское «Четверокнижие» («Сы шу») / Пер. с кит. и коммент.
А.И.Кобзева, А.Е.Лукьянова, Л.С.Переломова, П.С. Попова при участии
Майорова. Вступит, ст. Л.С.Переломова. Институт Дальнего востока. М.:
Восточная литература, 2004.
13. Конфуций. Изречения. Книга песен и гимнов. Перевод с кит. Харьков: Фолио;
М.: ACT, 2000.
14. Конфуций. Лунь юй / Пер. В.А.Кривцова // Древнекитайская философия:
Собр. текстов в 2 т. Т. 1. М.: Мысль, 1972.
15. Конфуций. Рассуждения и изречения: В переводе и с комментариями
Б.Виногродского. М.: Эксмо, 2013.
16. Лактанций. Божественные установления. Пер. В.М.Тюленева. СПб.:
Издательство Олега Абышко, 2007.
17. Лактанций. О творении Божием. О гневе Божием. О смерти гонителей. Эпи-
томы Божественных установлений. Пер. с лат. В.М.Тюленева. 2-е изд, испр.
М.: Дар, СПб.: Издательство Олега Абышко, 2014.
18. Лейбниц Г.В. Собр. соч. в 4 т. Т. 2. М.: Мысль, 1983.
19. ЛоккДж. Собр. соч. в 2 т. Т. 1. М.: Мысль, 1985.
20. Маковельский O.A. Софисты. Вып. 2. Баку, 1941.
21. Малые аттические ораторы / Под. ред. Э.Д.Фролова. М.: Ладомир, 2013.
22. Мартин Лютер. Свобода христианина // Мартин Лютер. Избранные
произведения. Пер. К.Комарова. СПб.: Андреев и согласие, 1994.
23. Мелвилл Г. Моби Дик, или Белый Кит / Перевод и прим. И.Бернштейн. М.:
Художественная литература, 1967.
24. МидДж.Г. Избранное: Сборник переводов. М.: ИНИОН РАН, 2009.
25. Миллъ Дж.Ст. Утилитарианизм. О свободе / Пер. с англ. А.Н.Неведомского.
3-е русск. изд. С-Пб.: Издательство книгопродавца И.П.Перевозникова. 1900.
26. Мэн цзы. Пер. с кит. В.С.Колоколова / Под ред. Л.Н.Меньшикова. СПб.: Центр
«Петербургское востоковедение», 1999.
27. Первое послание Климента Александрийского. Пер. П.Преображениского
// Послания мужей апостольских. Рига: Латвийское Библейское Общество,
1994. С. 95-148.
28. Переломов Л.С. Конфуций: «Лунь Юй». Исслед., пер. с кит., коммент. М.: Изд.
фирма «Восточная литература» РАН, 2000.
29. Письмо Аристея Филократу. Пер. на рус. В.Ф.Иваницкого.
30. Платон. Собр. соч. в 4 т. М.: Мысль, 1990.
343
Джеффри Уотлз
31. Рикёр П. Отцовство: от фанатизма к символу // Рикёр П. Конфликт
интерпретаций / Пер. с фр. И.С.Вдовиной. М.: Академический проект, 2008. С. 623-
662.
32. Рикёр П. Я-сам как Другой / Пер. с фр. Б.М.Скуратова. М.: Издательство
гуманитарной литературы, 2008.
33. Римские стоики: Сенека, Эпиктет, Марк Аврелий. М.: Республика, 1995.
34. Сенека Луций Анней. Нравственные письма Луцилию. М.: Наука, 1977.
35. Сенека Луций Анней. Философские трактаты. СПб.: Алетейя, 2001.
36. Спенсер Г. Научные основания нравственности. Данные науки о
нравственности. Изд. 2-е. М.: ЛКИ, 2008.
37. Толстой Л.Н. Что такое искусство? // Толстой Л.Н. Собр. соч. в 22 т. М.:
Художественная литература, 1983. Т. 15.
38. Фома Аквинский. Сумма теологии. Первая часть Второй части. Вопросы 1 -67.
Пер. с лат. А.В.Апполонова. М.: Сигнум Веритатис, 2008.
39. Фома Аквинский. Сумма теологии. Т. IV. Первая часть Второй части.
Вопросы 68-114. Пер. с лат. А.В.Апполонова. М.: Книжный дом: «Либерком», 2012.
40. Чжу си. О сознании (Синь). Пер. с кит. А.С.Мартынова, И.Т.Зограф, вступ.
статья и коммент. к переводу А.С.Мартынова, грамматический очерк
И.Т.Зограф. М.: Восточная литература, 2002.
41. Чжуан-цзы I Пер. В.В.Малявина // Мэн цзы, Ле-цзы. М.: Мысль, 1995.
344
Содержание
A.A. Гусейнов Взаимность или автономия воли? 3
Предисловие 27
Признательность 29
1. Введение 32
I. Золотое Правило в различных культурных традициях
2. Конфуцианский путь от добросовестности к спонтанности 50
3. От греческой взаимности к космополитическому идеализму 70
4. Иудейское правило мудрости 94
5. Правило Божественной любви в Новом Завете 109
6. Теологический принцип 135
7. Обсуждения в Новое время: От религиозного к секулярному 150
8. Золотое Правило отцовства Бога и братства человека 172
9. В башмаках другого человека 199
10. Принцип последовательности в моральном решении 226
11. Принцип чуткости и уважения 255
12. Религиозные интерпретации в XX веке 277
II. Этика Золотого правила
13. Золотое правило в философии морали 290
14. Религиозные аспекты Золотого правила 316
Заключение 324
Библиография 330
НАУЧНОЕ ИЗДАНИЕ
Джеффри Уотлз
Золотое правило
Общая редакция и предисловие доктора философских наук,
академика РАН А.А.Гусейнова.
Перевод и дополнительные примечания кандидата философских наук,
старшего научного сотрудника О.В.Артемьевой
Сдано в набор 01.10.2016 Подписано в печать 13.10.2016.
Формат 84x108 732 Печать офсетная.
Заказ №
ООО Издательство "ИОИ"
115093, Москва, ул.Люсиновская, д. 13, стр.1
Отпечатано с готовых файлов заказчика
в типографии ПАО «Т8 Издательские Технологии»
Москва, Волгоградский пр-т, д. 42, корп. 5
Джеффри Уотлз (р. 1945) - современный американский
ученый, отставной профессор Государственного
Университета Кента (Kent state University), США, штат Огайо. Обучался
философии в Стендфордском университете (США, штат
Калифорния), докторскую степень получил в
Государственном северозападном университете штата
Луизиана (Northwestern state Uni v ersity), стажировался в
Католическом университете Лувена (Бельгия) и Торонтском
университете (Канада). Он известен своими трудами в
области философии науки, феноменологии религиозного опыта,
эстетики, теоретической и прикладной этики. Его научный
стиль характеризуется пафосом мультикультурализма и
междисциплинарными методами исследования. Опубликованная
издательством Оксфордского университета книга «Золотое
правило» стала кульминацией его творчества; она отличается
редким сочетанием академической глубины анализа с
популярностью изложения, благодаря чему заняла важное место
в научных дискуссиях о золотом правиле и положила начало
обширной учебной литературе по этой теме. Среди последних
работ Дж.Уолтза следует назвать книгу «Жизнь в истине,
красоте и благе» (2016)
Золотое правило - поступай по отношению к другим так, как
ты хотел бы, чтобы другие поступали по отношению к тебе -
является одним из самых древних, широко распространенных
и важных нравственных истин. В книге американского ученого
Джеффри Уотлза рассмотрена история Золотого правила, а
также широкий спектр его значений в различных контекстах,
начиная от Конфуция и греческих мыслителей, через
иудейскую и христианскую традиции, философов Нового времени
до современных философских и теологических споров о его
природе и значении. Большое внимание уделено
психологическим и логическим аспектам правила, а также попыткам его
широкого внедрения в бизнес-практику США в XX веке. Автор
выступает против односторонних интерпретаций Золотого
правила
и на его примере раскрывает целостность моральной жизни в
ее эмоциональных, интеллектуальных и духовных
проявлениях. В работе обобщена богатая и разнообразная информация
о Золотом правиле и теоретических опытах его
интерпретации, одновременно в ней показана его эффективность при
решении современных нравственных проблем.
9"785882||300424||>