1902.
ШШЕ СОЧІНЕИІЙ
ЭРНЕСТА 11 II I Hi
ВЪ ДВѢНАДЦАТИ ТОМАХЪ
Съ лортретомъ автора и очеркомъ его жизни и деятельности.
ПЕРЕВОДЪ СЪ ФРАНЦУЗСКАГО
подъ редакціей В. Н. МИХАЙЛОВА
ТОІЬ/ГЪ ххь
Τ
Изданіе В. К. ФУКСА.

Дозволено цензурой С.-Петербургъ, 9-го Января 1903 года.
К Ι Ε В Ъ.
Типографія Петра Барскаго, Крещатикъ, соб. домъ, № 40.

ИСТОРИЧЕСКИ СТАТЬИ.

Состояние міра около половины перваго вѣка. (45-ый г.)
Политическое состояніе міра было крайне печально. Вся
власть была сосредоточена въ Римѣ и легіонахъ, а тамъ
происходили постыдныя, унизительныя сцены. Римская аристократія,
завоевавшая весь міръ и, въ сущности, одна управлявшая дѣлами
при Цезаряхъ, предалась такой необузданной сатурналіи преступ-
леній, какой міръ не знавалъ ни раньше, ни послѣ.
Устанавливая единовластіе, Цезарь и Августъ вполнѣ вѣрно понимали
потребности своего времени. Послѣ того какъ Римъ завоевалъ
безкояечное количество провинцій, исчезла всякая возможность
существованія прежней конституціи, основанной на привилегіяхъ
патриціанскихъ семѳйствъ, этихъ упорныхъ и злобныхъ тори *).
Но Августъ прѳнебрегалъ всѣми обязанностями настоящаго
политическая дѣятеля и предоставлялъ будущее игрѣ случая. Безъ
опредѣленнаго закона о наслѣдованіи, безъ точныхъ правилъ
касательно усыновленія, цезаризмъ лежалъ, какъ колоссальная
тяжесть, на палубѣ судна, лишеннаго балласта. Неизбѣжны были
самыя ужасныя потрясенія. Три раза въ течѳніе одного и того
же вѣка, приКалигулѣ, Неронѣ и Домиціанѣ, величайшая въ мірѣ
власть попадала въ руки негодныхъ или сумасбродныхъ людей.
Здѣсь начало ужасовъ, которые врядъ ли были превзойдены
ужасами, совершенными монгольскими династіями. Въ этомъ фаталь-
номъ рядѣ правителей приходится почти извинять Тиберія,
который сдѣлался вполнѣ злымъ только къ концу своей жизни, и
Клавдія, который только отличался странностями, былъ неловокъ
и имѣлъ дурныхъ совѣтниковъ. Римъ сдѣлался школой
безнравственности и жестокости. Нужно прибавить еще, что зло шло въ
особенности съ Востока, отъ этихъ низкопробныхъ льстецовъ,
отъ тѣхъ безславныхъ людей, которыхъ Египетъ и Сирія
посылали въ Римъ; 2) пользуясь гоненіемъ на настоящихъ римлянъ,
эти люди чувствовали себя всемогущими около правившихъ пре-
ступниковъ. Самыя позорныя дѣла Импѳріи исходили изъ Вос-
*) Тацитъ, Лѣ топись, I, г\ Флорусъ, IV, з; Пошіоній, въ Дигестахъ, кн. I,
часть И, отд. 2.
2) Геликонъ, Аппель, Евцеръ и др. Римляне считали, что „короли* Востока
учили дурныхъ императоровъ жестокости.

6
ИСТОРИКЕСКІЯ СТАТЬИ.
тока и въ особенности жзъ Егжпта, бывшаго тогда самой жспор-
чѳнной страной вселенной х).
Дѣйствжтельно, истинный римскіж духъ еще былъ жжвъ.
Чѳловѣческое благородство далеко еще не угасло. Великая тра-
джція гордости и добродѣтелж хранилась въ нѣсколькихъ семей-
ствахъ, достигшжхъ властж вмѣстѣ съ Нервой ж составлявшжхъ
блескъ вѣка Антониновъ; жхъ краснорѣчивымъ выразителемъ
былъ Тацитъ. Нельзя отчаиваться въ эпохѣ, въ которую
подготовлялись такія глубокочестныя души, какъ Квжнтиліанъ, ІІлиній
Младшій, Тацитъ. Распущенность поверхности не коснулась ве-
ликаго запаса честности и серьезности, находившагося въ хоро-
шѳмъ римскомъ обществѣ; нѣкоторыя семейства давали еще прж-
мѣры порядка, подчиненія долгу, согласія, прочныхъ добродѣте-
лей. Въ благородныхъ домахъ были еще достойныя удивленія
жены и сестры 2). Развѣ была когда-либо болѣе трогательная
судьба, чѣмъ судьба этой молодой и непорочной Октавіи,
дочери Клавдія, жены Нерона, оставшейся чистой, не смотря на всѣ
окружавшія ея низости, убитой 22-хъ лѣтъ, когда она не успѣла.
еще испытать никакой радости? Женщины, охарактеризованныя
въ надписяхъ: castissimae, univirae, не рѣдки 3). Жены
сопровождали своихъ мужей въ ссылку 4). Другія раздѣлялж жхъ
благородную смерть 5). Прежняя римская простота не была
утрачена; воспитанно дѣтей были посвящены серьезныя заботы.
Самыя благородныя женщины собственноручно занимались
работами жзъ шерсти в); въ хорошжхъ семействахъ забота о туалетѣ
была почти неизвѣстна 7).
Замѣчательные государственные дѣятѳли, выходящіѳ, какъ
изъ подъ земли, при Траянѣ, не были въ сущности
неожиданностью. Они служили и при прежнихъ царствованіяхъ, но нмѣли
мало вліянія, такъ какъ были отброшены въ тѣнь
вольноотпущенниками и низкими фаворитами императора. Люди крайне цѣн-
ныѳ занимали важные посты и при Неронѣ. Организация
государства была въ сущности хороша, и перехода къ управлѳнію дур-
ныхъ императоровъ, какъ ни былъ онъ пѳчаленъ, не было до-
') См. надпись паразита Антонія (Comptes rendus de l'Académie d'Inscript. et
B.-L., 1864, стр. i66 и слѣд.). Ср. Тацитъ, Лѣт опись, IV, 55—5^·
2) См., напр., рѣчь Лукреція Веспилло, посвященную его умершей женѣ, Ту-
ріи; текстъ, первый разъ опубликованный полностью Моммзеномъ, можно видѣгь въ
Mémoires de l'Académie de Berlin, 1863, стр. 455 и слѣд. Ср. рѣчь
императора Адріана по поводу смерти Мурдіи (Орелли, Inscr. 'lat., no 4860) и Ма-
тидіи (Mém. de l'A с a d. de Berlin, 1863, CTP· 4^3 и сягвд.). Теперь слишкомъ
занимаются сатирическими латинскими отрывками, въ которыхъ жестоко
разоблачаются пороки женщинъ. Это все равно, что составлять общую картину нравовъ
XVII вѣка по Матурену, Ренье и Буало.
8) Орелли, n-os 2647 и слѣд., особенно 2677» 2742, 453°» 486о; Гензенъ, n-os
7382 и слѣд., особенно 74о6; Ренье, Inscr. de 1* Algérie, n° 1987. Конечно,
часто эти эпитеты были ложны; но они показываютъ во всякомъ случаѣ цѣну, какую
придавали добродѣтели.
4) Плиній, Письма, VII, 19; IX, 13; Аппіанъ, Граждан, в о и н ы. IV 36-
Фантя два раза слѣвовала за своимъ мужемъ, Гельвидіемъ Прискомъ, въ ссылку; въ
третій разъ она была изгнана послѣ его смерти.
ь) Героизмъ Арріи извѣстенъ всѣмъ.
·) Светоній, А в г., 73· Погребальная рѣчь надъ Туріей, I, 30.
7) Погребальная рѣчъ надъ Туріей, I, з1·

СОСТОЯНІЕ МІРА ОКОЛО ПОЛОВИНЫ ПЕРВАГО ВЪКА. 7
статочно, чтобы измѣнить ходъ дѣлъ и принциповъ государства.
Имперія, далекая отъ упадка, была во всей силѣ самой 'здоровой
юности. Упадокъ придетъ и для нея, но черезъ два вѣка
и—странная вещь!—при гораздо менѣе худшихъ правителяхъ. Съ точки
зрѣнія политики положѳніе было аналогично положенію Франціи,
которая, не имѣя со времени Революціи установленнаго порядка
замѣщенія властей, можетъ подвергаться оласнымъ случайно-
стямъ, но ея внутренная организація и національная сила не слиш-
комъ страдаютъ отъ этого. Въ моральномъ отношеніи время, о
которомъ мы говоримъ, можно сравнить съ XVIII вѣкомъ; эту
эпоху можно посчитать совершенно испорченной, если судить о
ней по мемуарамъ, рукописной литературѣ, коллекціямъ анекдо-
товъ того времени, но все же въ эту эпоху нѣкоторые дома
соблюдали суровую чистоту нравовъ.
Философія вступила въ союзъ съ честными римскими
семействами и благородно сопротивлялась. Школа стоиковъ
производила такіе великіе характеры, какъ Кремутія Кордуса, Тразею,
Аррію, Гельвидія Прискуса, Аннея Корнутуса, Музонія Руфуса,
этихъ удивительныхъ учителей аристократической добродѣтели.
Суровость и прѳувѳличѳнія этой школы проистекали изъ ужас-
ныхъ жестокостей правленія Цезарей. Постоянная мысль хоро-
шаго человѣка была направлена на то, чтобы закалить себя къ
казнямъ и приготовиться къ смерти *). Луканъ съ дурнымъ вку-
сомъ, a Персій съ высшимъ талантомъ выражали самыя благород-
ныя чувства великой души. Сенека Философъ, Плиній Старшій,
Патиріусъ Фабіанусъ поддерживали возвышенную традицію науки
и философіи. Не всѣ подчинялись; были и мудрецы. Но слиш-
комъ часто оставалось одно средство: умереть. Иногда верхъ
брали подонки человѣчества. Духъ разврата и жестокости лилъ
тогда черезъ край и дѣлалъ Римъ истиннымъ адомъ 2).
Это правительство, такой отличавшееся страшной неровностью
въ Римѣ, было гораздо лучше въ провинціяхъ. Тамъ въ гораздо
меньшей степени наблюдались колебанія, потрясавшія столицу.
Несмотря на недостатки римская администрація была гораздо
лучше королевствъ и республикъ, подавленныхъ завоеваніѳмъ.
Время муниципальнаго главенства давно миновало. Эти
маленькая государства сами уничтожили себя своимъ эгоизмомъ, сво-
имъ завистливымъ духомъ, своимъ невѣжествомъ или малой
заботливостью о частной свободѣ. Уже никого не удовлетворяла
прежняя греческая жизнь, вся протекавшая въ борьбѣ,
отличавшаяся внѣшнимъ характеромъ. Она была очаровательна въ свое
время, но этотъ блестящій Олимпъ демократіи полу-боговъ, по-
терявъ свою свѣжесть, сдѣлался сухимъ, холоднымъ,
незначительных^ пустымъ, поверхностнымъ, лишеннымъ доброты и
положительной честности. Это именно и установило законность
владычества макѳдонскаго, а потомъ римскаго. Имперія еще не знала
чрезмѣрныхъ притязаній централизаціи. До эпохи Діоклетіана
*) Сенека. Письма, XII, XXIV. XXVI, LVIII, LXX. О гнѣвѣ (De ira).
Ill, 15; О спокойствіи духа (De tranquillitate animi), 10.
2) Ср. Сенека, Письма, XCV, 16 и слѣд.

8
ИСТОРИЧЕСКИ СТАТЬИ.
она предоставляла много свободы провинціямъ и городамъ. Въ
Палѳстинѣ, Сиріи, Малой Азіи, Малой Арменіи, Ѳракіи еще
существовали почти независимыя государства, которыя состояли
только подъ покровительствомъ Рима. Эти государства стали
опасными только начиная съ Калигулы, когда по отношенію къ
нимъ перестали держаться великой и глубокой политики,
намеченной Августомъ х). Свободные города (а ихъ было очень
много) управлялись по своимъ законамъ; у нихъ была
законодательная власть и всѣ магистратуры автономнаго государства; до III
вѣка всѣ декреты муниципій начинаются такой формулой: „Оенатъ
и народъ 2)...." Театры были не только предметомъ удовольствия;
повсюду они были очагами общѳственнаго мнѣнія и движенія.
Большинство городовъ представляло подъ различными
названиями маленькія республики. Муниципальный духъ былъ очень си-
лѳнъ въ нихъ 8); они потеряли только право объявлять войну:
это гибельное право, сдѣлавшее міръ полемъ битвы. „Благодѣ-
янія римскаго народа по отношѳніи къ чѳловѣчеству"
представляли тему иногда яьстивьіхъ рѣчей, но было бы несправедливо
совершенно отрицать ихъ искренность 4). Культъ „римскаго
міра* 5), идея великой демократии, организованной подъ охраной
Рима, представляли сущность всѣхъ мыслей 6). Одинъ греческій
риторъ развилъ обширнѣйшую эрудицію для доказательства того,
что слава Рима должна быть собрана всѣми вѣтвями грѳческаго
народа, какъ своего рода общее наслѣдство 7). Что касается Си-
pin, Малой Азіи, Египта, то можно сказать, что римское завоѳ-
ваніѳ не разрушило тамъ никакой свободы. .Эти страны уже
давно умерли для политической жизни или даже совсѣмъ не учав-
ствовали въ ней.
Вообще, не смотря на вымогательства поставленныхъ отъ
Импѳріи правителей и насилія, нѳотдѣлимыя отъ абсолютнаго
правительства, міръ, во многихъ отношеніяхъ, никогда еще не
былъ такъ счастливъ. Администрація, прибывавшая изъ отдален-
наго центра, представляла такія болыпія преимущества, что даже
грабежи преторовъ послѣднихъ. временъ Республики не могли
сдѣлать ее ненавистной. Кромѣ того законъ Юлія сильно ограни-
чилъ область злоупотреблѳній и взяточничества. Если исключить
правленіе Нерона, то безумства и жестокости импѳраторовъ
поражали только римскую аристократію и близкую свиту импера-
торовъ. Никогда человѣкъ, не жѳлающій заниматься политикой,
не жилъ болѣе счастливо. Дрѳвнія республики, въ которыхъ каж-
даго заставляли заниматься раздорами партій 8), представляли
очень нѳудобныя условія для сущѳствованія. Тамъ жители вѣчно
х) Светоній, А в г., 48.
2) Примѣры этого безчисленны въ надписяхъ.
3) Плутархъ, Ρ г а е с. g е г. г е і ρ u b 1., XV, 3—4; Anseni sitger. res p.
4) Тацитъ, Лѣтопись; IV, 55—56; Рутиліусъ Нуматіанусъ, Itin, 1, 63
и слѣд.
5) «Immensa romanae pacis majestas». Плиній, Hist, nat., XXVII, 1.
6) Эліусъ Аристидъ, Похвала Риму; Плутархъ, трактатъ о Счастьѣ
Римлянъ, начало; Филонъ, Leg. ad Caium, § 21, 22, 39» 4о.
7) Деыисъ Галикарнасскій, Antiquités romaines,-I, начало.
8) Плутархъ, Жизнь Солона, 2о.

С0СТ0ЯНІЕ МІРА ОКОЛО ПОЛОВИНЫ ПЕРВАГО ΒΦΚΑ. 9
подвергались безпокойству, ссылкамъ. Описываемая же эпоха
кажется какъ бы нарочно созданной для широкаго прозелитизма,
стоящаго выше раздоровъ маленькихъ городовъ, выше
соперничества династій. Посягательства на свободу проистекали не
столько отъ римской администрации, сколько отъ независимости,
оставшейся еще въ провинціяхъ и общинахъ 2). Мы видѣли и еще
увидимъ много случаевъ въ этой исторіи, которые подтвердятъ
нашу мысль.
Въ тѣхъ изъ завоеванныхъ странъ, гдѣ политическія
потребности не существовали уже цѣлые вѣка или гдѣ были лишены
только права поражать себя безпрѳрывными войнами, имперія
внесла съ собой эру неизвѣстнаго до сихъ поръ благосостоянія
и благополучія 2) и даже—это можно сказать безъ парадокса—
свободы. Съ одной стороны, сдѣлалась возможной свобода
торговли и промышленности, о которой грѳческія республики не
имѣли даже представления. Съ другой стороны, свобода мысли
только выиграла при новомъ режимѣ. Эта свобода всегда съ
большимъ удовольствіемъ имѣетъ дѣло съ королѳмъ или прия-
цемъ, чѣмъ съ завистливыми и ограниченными гражданами. Дрѳв-
нія республики не знали ея. И безъ нея греки совершили вели-
кія дѣла, благодаря несравненному могуществу своего генія; но
не слѣдуетъ забывать, что въ Аѳинахъ была инквизиція 3). Инк-
визиторомъ былъ король-архонтъ, a мѣстомъ инквизиціи—пор-
тикъ, изъ котораго исходили обвиненія въ „нечестіи". И такого
рода обвиненія были очень многочисленны; такія дѣла чаще всего
встрѣчаются у ораторовъ Аттики. Прѳступленіями, вызывавшими
за собой смерть, были не только такія преступленія философовъ,
какъ отрицаніе Бога или Провидѣнія, но и самыя легкія
посягательства на культы городовъ, проповѣдыванія чужестранныхъ
религій, самыя ребяческія 'нарушѳнія мелочнаго ритуала таинствъ.
Боги, которыхъ осмѣивалъ на сцѳнѣ Аристофанъ, иногда убивали.
Они убили Сократа и чуть не убили Алкивіада. Анаксагоръ, Про-
тагоръ, Ѳѳодоръ, Діагоръ Мелосскій, Продикъ Кеосскій, Стиль-
поній, Аристотель, Теофрастъ, Аспазія, Еврипидъ,—всѣ.
подверглись болѣѳ или менѣе серьезнымъ преслѣдованіямъ 4). Вообще,
свобода мысли была плодомъ государству вышѳдшихъ изъ ма-
кедонскаго завоевания. Атталы и Птоломеи первые доставили
мыслителямъ свободу, которой не доставляли дрѳвнія республики.
Римская импѳрія продолжала ту же традицію. Конечно, при им-
періи по отношенію къ философамъ часто применялся произволъ,
но это всегда происходило отъ того, что они занимались
политикой 5). Въ сборникѣ римскихъ законовъ до Константина тщетно
искали текста противъ свободы мысли, а въ исторіи императо-
ровъ—процесса противъ абстрактной доктрины. Ни одинъ ученый
не тѳрпѣлъ бѳзпокойствъ. Такіѳ люди, которыхъ сожгли бы въ
г) См. Athénée, XII, 68; Эліенъ, Va г. Hist., IX, 12,
2) Тацитъ, Лѣтопись, I, 2.
3) Въ этомъ отношеніи полезно изучить характеръ Евтифрона у Платона.
4) Діогенъ Лаерцій, II, ιοί, ііб: V·, $,-6, 37» 3δΐ ІХ» b2'> Атеней, XIII, $2.
XV, 52; Эліенъ, Va г. Hist., II, 23; III. 36 Плутархъ, Периклъ, 32; De plac.
philos., I, vu, 2; Діод. Сиц.,' XIII, vi, 7; Школа Аристофана въ Aves,.io73·
δ) Въ особенности при Веспасіанѣ; дѣло Гельвидія Прискуса.

10
ИСТОРИЧЕСКИ! СТАТЬИ.
срѳдніе вѣка, какъ Галіенъ, Люціаігь, Плотинъ, жили спокойно
подъ покровительствомъ закона. Имперія провозгласила эру
свободы въ томъ смыслѣ, что она уничтожила абсолютное
главенство семьи, города, племени и замінила или умѣрила это главенство
главенствомъ государства. Древнія республики, феодализмъ тира-
низировали индивидуума гораздо больше, чѣмъ государство.
Конечно, въ извѣстныя эпохи римская имперія жестоко преслѣдо-
вала христіанство *); но во всякомъ случаѣ она не остановила его.
Широкія идеи всеобщаго братства, вышедшія въ большин-
ствѣ случаевъ изъ стоицизма 2), это общее чувство человѣчества,
были плодомъ менѣе узкаго режима и менѣе исключительнаго
воспитанія индивидуума 3). Мечтали о новой эрѣ, яовыхъ мірахъ 4).
Общественное богатство очень увеличилось и, не взирая на
несовершенство экономическихъ доктринъ того времени, благо-
состояніе было очень распространено. Нравы не были такими,
какъ это обыкновенно думаютъ. Правда, въ Римѣ всѣ пороки
проявлялись съ возмутительнымъ цинизмомъ 5); въ особенности
тѳатральныя представленія ввели страшную испорченность. Нѣ-
которыя страны, какъ, напр., Египетъ, также опустились до
крайней низости. Но въ большинстве провинцій былъ средній классъ,
въ которомъ были достаточно распространены доброта,
супружеская вѣрность, домашнія добродетели, честность 6). Развѣ въ
мірѣ честныхъ гражданъ маленькихъ городовъ встрѣчается болѣе
очаровательный идеалъ семейной жизни, чѣмъ тотъ, который
оставилъ намъ Плутархъ? Какое добродушіе! Какая кротость
нравовъі Какая непорочная и милая простота 7)! Очевидно, Херо-
нея не была единственнымъ мѣстомъ, гдѣ жизнь была такъ
проста и невинна.
Въ привычкахъ; даже внѣ Рима, конечно, было еще много·
жестокаго, или какъ остатокъ древнихъ, всегда кровожадныхъ
нравовъ, или какъ результатъ особаго вліянія римской
суровости. Но въ этомъ отношеніи былъ замѣтенъ прогрессъ. Какое
х) Однако, дальше мы попытаемся доказать, что эти преслѣдованія,—по
крайней діѣр-ѣ, до преслѣдованій Деція,—были преувеличены.
2) Діогенъ Лаерцій, Vil, ι. 32. 33/ Евсевій, Ρ r é ρ a r. évang., XV, 15;
и вообше De legibus и De Officiis Цицерона.
3) Теренцій, H e a u t ο η t., Ι, ι, 17; Цицеронъ D e finibus bon. et mal.,.
V, 23; Partit, oral, 16, 24; Овидій, Fastes, II, 684; Луканъ, VI, 54 и слѣд.;.
Сенека, Письма, XL VIII, XCV, 51 ислід.; De і г a, I, 5; ΠΙ, 43; Арріенъ,
Dissert. d'Épict, I, ix, 6; 11, ν, 26; Плутархъ, De la fort, des R 0 m., 2; De la
fort. d'Alexandre, 1, 8, 9.
4) Виргилій, Egl. IV; Сенека, Médée. 375 и слѣд.
δ) Тацитъ, Лѣтопись, II, 8$; Светоній, Тиб., 35*> Овидій, Fast., II,.
497—54.
6) Надписи надъ гробницами женщинъ очень трогательны. «Mater omnium-
h'ominum, parens omnibus subveniens», y Ренье Ι η s с r. d e ГА 1 g é r i e„
n° 1987. Ср. тамъ же no 2756; Момзенъ, Inscr. R. Ν., n° 1431. «Du 0 bus vir-
tutis et castitatis exempli s», Not. et mém. de la Soc. de
Const a η t i η e, 186$, стр. ι$8. См. надпись Урбаниллы у Герена, Voy. archéolog.
dans la ré g. de Tunis, I, 289 и восхитительную надпись Орелли, no 4648. Нѣ-
которые изъ этихъ текстовъ относятся къ періоду за первымъ вѣкомъ; но выражае-
мыя ими чувства не были новы, когда ихъ писали.
7) Propos de Table. Ι, ν, ι; Vie de Démosth, 2; діалогь о Любви, 2, и въ-
особенности У τ ѣ ш е н i е женѣ.

СОСТОЯНИЕ М1РА ОКОЛО ПОЛОВИНЫ ПЕРВАГО ВЪКА. 11
нѣжное и чистое чувство, какое впечатлѣніе меланхолической
кротости не нашли своего истиннаго выраженія подъ перомъ
Виргилія или Тибулла? Міръ смягчался, терялъ свою античную
суровость, пріобрѣталъ мягкость и чувствительность.
Распространялись правила человечности *); равенство, абстрактная идея
правъ человѣка гордо проповѣдывались стоицизмомъ 2).
Благодаря положеніямъ римскаго права, касающимся приданаго,
женщина становилась все болѣѳ властной надъ своей судьбой;
улучшались правила обращенія съ рабами 3), и Сенека даже обѣдалъ
за однимъ столомъ со своими 4). Рабъ—уже не то необходимо
грубое и злое существо, которое выводила латинская комѳдіят
чтобы вызывать взрывы смѣха, и съ которымъ Катонъ совѣту-
етъ обращаться, какъ съ вьючнымъ животнымъ 5). Теперь
времена значительно изменились. Рабъ морально равенъ своему
господину; его считаютъ способнымъ къ добродѣтели, вѣрности,
отреченію, и онъ доставляетъ доказательства этого 6). Предраз-
судки относительно благородства происхожденія начали
исчезать 7). Даже при худшихъ императорахъ было установлено
нѣсколько очень человѣчныхъ и справедливыхъ законовъ 8).
Тиберій былъ ловкимъ финансистомъ; онъ учредилъ на отлич-
ныхъ основаніяхъ систему финансоваго кредита 9). Неронъ ввелъ
въ систему налоговъ, до сихъ поръ несправедливую и
варварскую, улучшенія, которыя въ состояніи пристыдить даже насъ 10).
Прогрессъ законодательства былъ весьма значителенъ, хотя
смертная казнь еще нелѣпо расточалась. Любовь къ бѣднякамъ,
симпатия ко всѣмъ, благотворительность становились добродѣтелями п).
х) „Caritas generis humani", Цяцеронъ, De F i η i b u s, V, 23. „Homo sacra res
homini*, Сенека, Ер is t., XCV, 33.
2) Сенека, Epi st., XXXI, XL VII; De bene f., Ill, 18 и слѣд.
3) Тацитъ, чЛѣтопись, XIV, 42 и слъ\д.; Светоній, Клавдій, 25; Діонъ
Кассій, LX, 29; Плиній, Epi st., VII, 16; Сенека Реторъ, Controv, III, 2I; VII, 6;
Сенека Философъ, Ε ρ i s t., XL VII; De benef., 18 и слѣд.; Колумелла, D e г e
r u s t i с a, I, 8; Плутархъ, Жизнь КатонаСтаршаго, s;De ira, 11.
4) Epis t., XL VII, 13.
5) Катонъ, De r e r u s t i с a, 58, 59, 104; Плутархъ, Жизнь Катан at
4, 5. Сравните почти настолько же суровыя правила Екклезіаста: XXXIII, 25 и слѣд.
β) Тацитъ, Лѣтопись, XIV, во; Діонъ Кассій, XLVII, 10; LX, 16; LXI1,
i3; LXVI, 14; Светоній, Кай, 16; Аппіанъ, Гражд. воины, IV, начиная съ
главы XVII (особенно гл. XXXVI и слѣд.) до главы LI. Ювеналъ,ѴІ, 47°" и слѣд.,
рисуетъ нравы самаго худшаго міра.
7) Горацій, Sat, I, ѵі, ι и сл-бд.; Цицеронъ, Ер is t., Ш, 7; Сенека-Реторъ,
С о η t г о v., I, 6.
8) Светоній, Кай, 15, 16; Клавдій. 19, 23, 25;Неронъ, іб; Діонъ Кас-
сій, LX, 25, 29.
9) Тацитъ, Л ѣт опись, VI, 17; Ср. IV, 6.
10) Тацитъ, Лѣтопись, ХШ, 5О — 5 *î Светоній, H е ρ о н ъ, ю.
11 ) Эпитафія ювелира Еводуса (hominis boni, misericordis, amantis
pauperes), Corpus inscr. la t., n° 1027, надпись вѣка Августа (Ср. Еггеръ,
Mémd'hist. a η с. e t d e ρ h i 1., стр. 351 и слѣд.і; Перро, Exploration de
la Galatie, etc., стр. n8—П9 (πτωχούς φιλέοντα); рѣчь Адріана надъ Матидіей
(Mém. de Г А с a d, de Berlin, 1863, стр. 489); Момзенъ, Inscr. regni.
Neap., n° 1431, 2868, 4880; Сенека-Реторъ, Controv., I, 1; III, i9; IV, 27; VIII, 6;
Сенека-Философъ, De hem., II, 5, 6; De benef., I, 1; II, 11; IV, 14; VII, 31.
Сравните: Лебланъ, Inscr. chrét. de la Gaule, И, стр. 2з и слѣд.; Ореллит
n° 4657Î Феа, Framm. de' fasta consol., стр. 90; P. Гарруччи, С i m i t e r α
degli an t. Ebrei, стр. 44.

12
ИСТОРИЧЕСКІЯ СТАТЬИ.
Театръ былъ самымъ невыносимымь позоромъ для чѳстныхъ
людей и одной изъ главныхъ причинъ, возбуждавшихъ антипатію
іудеевъ и вообще всѣхъ іудействующихъ къ современной имъ
свѣтской цивилизаціи. Эти гигантскіе чаны представлялись имъ
клоакой, кишѣвшей всѣми пороками. Тогда какъ первые ряды
апплодировали, въ вѳрхнихъ рядахъ часто проявлялись отвращѳніе
и ужасъ. Сраженія гладіаторовъ съ большимъ трудомъ
устраивались въ провинціяхъ. По крайней мѣрѣ, эллинскія страны
отказывались отъ нихъ и чаще всего придерживались прѳжнихъ
греческихъ упражненій г). На Востокѣ кровавыя игры всегда
сохраняли явный признакъ римскаго происхожденія 2). Йзъ сорѳв-
нованія съ Коринѳянами 3) Аѳиняне рѣшили какъ-то ввести у
себя эти варварскія игры; но тогда, какъ говорятъ, поднялся
одинъ философъ и знакомъ указалъ, чтобы прежде разрушили
алтарь Состраданія 4). Такимъ образомъ, отвращеніе къ театру,
ристалищу, мѣсту гимяастическихъ упражненій, т. е къ обще-
ственнымъ мѣстамъ, составлявшимъ сущность греческаго и
римскаго города, представляло одно изъ самыхъ глубокихъ чувствъ
христіанъ и привело къ очень многимъ послѣдствіямъ. Античная
дивилизація была публичной; въ ней все происходило открыто,
на виду у собравшихся гражданъ, совершенно противоположно
нашимъ обществамъ, гдѣ жизнь носитъ частный характеръ и
ограничена стѣнами дома. Театръ замѣнилъ агора и форумъ.
Проклятіе, произнесенное надъ театромъ, отразилось надъ всѣмъ
обществомъ. Между церковью, съ одной стороны, и
общественными представленіями, съ другой, установилось соперничество.
Рабъ, прогоняемый съ игръ, направился въ церковь. Когда
мнѣ приходилось бывать на этихъ мрачныхъ арѳнахъ, которыя
представляютъ лучше всего сохранившийся остатокъ античнаго
города, я всегда видѣлъ духъ борьбы двухъ міровъ: здѣсь бѣд-
ный честный чѳловѣкъ, уже наполовину христіанинъ, сидящій
въ послѣднемъ ряду, закрывающей себѣ лицо и уходящій съ
него дованіѳмъ, а тамъ философъ, внезапно поднимающейся и упрекаю-
щій толпу въ низости 5). Эти примѣры были рѣдки въ первомъ
вѣкѣ. Однако, протесты начинали раздаваться 6). Театръ
становился безславнымъ мѣстомъ 7).
Законодательство и административные правила импѳріи
представляли еще настоящій хаосъ. Центральный деспотизмъ,
свобода муниципій и провинцій, капризы правителей, неистовства не-
зависимыхъ общинъ вступали въ самыя странныя столкновенія.
Но религіозная свобода только выигрывала отъ этихъ ко нфликтовъ.
1) Corpus і η s с г. дт а е с, п° 2758.
2) Ibid, n-os 2194 Ь., 25и, 2759 b·
3) Нужно припомнить, что въ римскую эпоху Коринѳъ представлялъ колонію
иностранцев*!,, основанную Цезаремъ и Августомъ на мѣстѣ прежняго города.
4) Люціенъ, D é m о η а χ, 57·
5) Діонъ Кассій, LXVI, 15.
6) См. особенно Эліусъ Аристидъ, трактатъ противъ комедіи (I, стр. 751 и
слѣд„ изд. Диндорфа).
7) Замѣчательно, что во многихъ городахъ Малой Азіи остатки древнихъ
театровъ еще и теперь служатъ убѣжищами проституціи. Ср. Овидій, Ars a m a η d i>
I, 89 и слѣд·

С0СТ0ЯНІЕ МІ.РА ОКОЛО ПОЛОВИНЫ ПЕРВАГО ВЪКА. 13
Единообразная прекрасная администрація, устанавливающаяся со
времени Траяна, болѣѳ гибельна для нарождающагося культа,
чѣмъ неправильное, полное неожиданностей состояніе безъ
суровой полиціи эпохи Цезарей.
Учрежденія общественной помощи, основанныя на томъ
дринципѣ, что государство имѣетъ родительскія обязанности по
отношенію къ своимъ членамъ, развились широко только со
времени Нервы и Траяна. г) Но нѣкоторые слѣды ихъ встрѣча-
ются и въ первомъ вѣкѣ. 2) Уже существовали пособія для дѣ-
тѳй, 3) раздача пищи нуждающимся, такса на хлѣбъ съ удов л е-
твореніемъ продавцовъ, мѣры предосторожности для обезпеченія
продовольствія, преміи и залоги для судохозяевъ, хлѣбныя марки,
позволявшія покупать хлъбъ по дешевой дѣнѣ. 4) Бсѣ безъ ис-
ключенія императоры проявляли величайшую заботливость къ
этимъ вопросамъ, правда, низшимъ, но въ извѣстныя эпохи пре-
обладавшимъ надъ всѣми другими. Можно сказать, что въ
отдаленной древности міръ не нуждался въ милосердіи. Тогда міръ
былъ молодъ, бодръ; госпиталь былъ безполезенъ. Простая
гомеровская мораль, по которой гость, нищій, посылается Юпите-
ромъ 5), представляла мораль сильныхъ и веселыхъ юношей. Въ
свой классически періодъ Греція дала самыя утонченныя
правила состраданія, милосердія, человѣчности, безъ всякой задней
мысли о соціальныхъ безпокойствахъ, безъ всякой меланхоліи 6).
Въ эту эпоху человѣкъ былъ еще здоровъ ж счастливъ; можно
было не считаться со зломъ. Что касается учреждении взаимопо
мощи, то греки значительно опередили римлянъ "'.). Ни одно
либеральное, милостивое распоряженіе не вышло отъ этой
жестокой знати, которая въ продолженіе всей республики проявляла
такую подавляющую власть. Въ описываемую нами эпоху колос-
сальныя богатства аристократіи, роскошь, огромныя скопленія
людей въ нѣкоторыхъ мѣстахъ и, кромѣ того, жестокосердіе
римлянъ, ихъ отвращеніе къ состраданію 8), породили пауперизм ъ.
Угодливость нѣкоторыхъ императоровъ по отношенію къ
римской черни только увеличивала зло. Милостыня, tesserae fru-
mentariae, ободряла порокъ и легкомысліе, но нисколько не
устраняла нищеты. Въ этомъ отношеніи, какъ и во многихъ дру-
гихъ, Востокъ действительно превосходилъ Западный міръ. У
евреевъ были настоящія благотворительныя учрежденія. Повиди-
1) Орелли-Гензенъ, n-os 1172, 3362 и слѣд., 6660; Геренъ, "V о у. en
Tunisie II, стр. $9î Боргези, Oeuvres competes, IV, стр. 269 и слѣд,; Э. Де-
жарденъ. De tabulis aliment; а г i i s (Парижъ, i8s4); Аврелій Викторъ,
Epitome, Нерва; Плиній, Письма, I, 8; VII,. ιδ.
2) Надписи у Дежардена, op. ci t.. ч. Il, гл. I.
3) Светоній. A в г., 4ь 46; Діонъ Кассій, LI, 21; LVII1, 2.
4) Тацитъ, Лѣтоп, II, 87; VI, 13; XV, ιδ, 39; Светоній, А в г., 4L 42; Клав-
дій, і8. Ср. Діонъ Кассій, LXII, 18; Орелли, n° 3358 и сл-бд.; Геызенъ, 6662 и
слѣд.; Форчеллини, статья Tessera frumentaria.
5) Одиссея, VI, 207.
β) Еврипид-ь, Suppl, ст. 773 и слѣд,; Аристотель, Реторика, II, ѴПГ,
Мораль Никомах., VIII, і; IX, χ. См. Стобей, Florilège, XXXVII и СХІІІ и
вообще отрывки Менандра и греческихъ комиковъ.
7) Аристотель, Политика, VI, ш, 4 и $,
8) Цицеронъ, Tus cul an es .IV, 7, 8; Сенека, De clem., II, 5, 6.

14
ИСТОРИЧЕСКИ! СТАТЬИ.
кому, въ храмахъ Египта были иногда кассы для бѣдныхъ 4).
Убѣжище Серапеума Мемфисскаго для затворниковъ и затвор-
ницъ также было отчасти благотворительнымъ учрежденіемъ.
Страшный кризисъ, потрясшій чѳловѣчество въ столшгв Импѳ-
ріи, мало чувствовался въ отдаленныхъ странахъ, гдѣ жизнь
оставалась простой. Упрекъ въ отравленіи земли, уподобленіе Рима
куртизанкѣ, пролившей міру вино своей безнравственности, во
многихъ отношеніяхъ справедливъ. Провинція была лучше Рима
или, скорѣе, нечистые элементы, со всѣхъ сторонъ стекавшіеся
въ Римъ, какъ въ помойную яму, образовали очагъ заразъ, гдѣ
исчезли старыя римскія добродѣтели и гдѣ пришѳдшія извнѣ сѣ-
мена медленно развивались.
Умственное состояніе разяичныхъ частей Имперіи было мало
удовлетворительно. Въ этомъ отношеніи замѣчался
действительный упадокъ. Высокая культура ума находится въ большей
зависимости отъ политическихъ условій, чѣмъ частная мораль. Кромѣ
того необходимо, чтобы прогрессъ духовной культуры морали шелъ
параллельно. Несомнѣнно, Маркъ Аврелій былъ болѣе честнымъ че-
ловѣкомъ, чѣмъ всѣ древніе греческіе философы, однако его поло-
жительныя свѣдѣнія о действительности вселенной ниже свѣдѣній
Аристотеля, Епикура; онъ вѣритъ иногда въ боговъ, какъ въ
опредѣленныхъ лицъ, вѣритъ въ сны, предсказанія. Въ римскую
эпоху міръ совершаетъ прогрессъ въ морали, но подвергается
научному упадку. Этотъ упадокъ очень замѣтенъ отъ Тиберія до
Нервы. Греческій геній съ оригинальностью, силою, богатствомъ,
не имѣвшими еще себѣ равныхъ, уже несколько вѣковъ тому
назадъ, создалъ раціональную энциклопедію, нормальную
дисциплину ума. Это поразительное движѳніе, начавшееся съ Ѳалеса и
первыхъ іонійскихъ школъ (за шесть вѣковъ до настоящей эры,),
остановилось около 120 года до Рождества Христова. Послѣдніе
представители этой пяти-вѣковой геніальной работы: Аполлоній
Пергейскій, Ератосфенъ, Аристархъ, Геронъ, Архимедъ, Гиппархъ,
Хризиппъ, Карнѳадъ, Панетій, умерли, не оставивъ наслѣдни^
ковъ. Я вижу только Посидонія и нѣсколькихъ астрономовъ, про-
должающихъ еще старыя традиціи Алѳксандріи, Родоса, Пер-
гама. Греція, отличающаяся такимъ умѣньемъ творить, не
сумѣла извлечь ни изъ науки, ни изъ философіи народнаго обра-
зованія, средства противъ суевѣрія. Обладая замѣчательными
научными учреждениями, Египетъ, Малая Азія, даже Грѳція были
преданы самымъ глупымъ вѣрованіямъ. Но когда наука не въ
силахъ обуздать суевѣріе, суевѣріе истощаетъ науку. Борьба
между этими двумя силами ведется на смерть.
Воспринявъ греческую науку, Нталія сумѣла на время
оживить ее новымъ чувствомъ. Лукрецій представилъ образецъ
великой философской проблемы, представлявшей одновременно и
гимнъ и проклятіе, внушавшей поочередно бодрость и отчаяніѳ,
проникнутой глубокимъ чувствомъ человѣческой судьбы, всегда
отсутствовавшимъ у грековъ. Послѣдніе, какъ настоящія дѣти,
воспринимали жизнь такъ весело, что никогда не думали прокли-
4) Папирусъ Луврскій, п° 37» кн, і, стр. 2і, въ Notices et extraits,
т. XVIII, 2-я ч., стр. 298.

СОСТОЯВШИ МІРА ОКОЛО ПОЛОВИНЫ ПЕРВАГО ВЪКА. 15
нать боговъ, находить природу несправедливой и вѣроломной по
отношенію къ чѳловѣку. Болѣе мрачныя мысли появились у ла-
тинскихъ философовъ. Но, подобно Греціи, Римъ не сумѣлъ
сдѣлать науку основаніемъ народнаго образования. Въ то время,
когда Цицеронъ съ изысканнымъ тактомъ давалъ законченную
форму идѳямъ, которыя онъ заимствовалъ у Эллиновъ; когда
Лукрецій писалъ свою удивительную поэму; когда Горацій
признавался въ своемъ свободномъ невѣріи Августу, котораго это
мало трогало; когда одинъ изъ лучшихъ поэтовъ этой эпохи,
Овидій, съ изяществомъ свободнаго мыслителя разбиралъ са-
мыя почтѳнныя басни; когда великіе стоики выводили прак-
тическія слѣдствія изъ греческой философіи, — въ это время
вѣрили самымъ нелѣпымъ химерамъ, a вѣра въ чудесное была
безгранична. Никогда не занимались въ большей степени
пророчествами, чудесами 1). Прекрасный эклектически деизмъ
Цицерона 2), продолженный и еще усовершенствованный Сенекой3),
оставался вѣрой малаго числа возвышенныхъ умовъ, не оказывавшихъ
никакого вліянія на свой вѣкъ.
До Веспасіана Имперія не имѣла ничего, что можно было
бы назвать обществѳннымъ образованіемъ 4). То, что она имѣла
позже въ этомъ родѣ, ограничивалось почти одними глупыми
упражнениями грамматиковъ; общій упадокъ отъ этого больше
ускорялся, чѣмъ замедлялся. Послѣднія эпохи республиканскаго
правительства и царство Августа были свидѣтелями одного изъ
лучшихъ, когда-либо существовавшихъ литературныхъ движеній.
Но послѣ смерти великаго императора упадокъ быстръ или,
лучше сказать, совершенно внезапенъ. Интеллигентное и
культурное общество Цицероновъ, Аттикусовъ, Цезарей, Мѳценатовъ,
Агриппъ, Полліоновъ исчезло, какъ сонъ. Несомненно, были
еще просвѣщенныѳ люди, стоявшіе на уровнѣ науки своего
времени, занимавшіе высокое соціальное положеніе, какъ, напримѣръ,
Сенека и литературное общество, центромъ котораго они были,
Люцилій, Галліонъ, Плиній. Римское право, представляющее фи-
лософію, примѣненную къ законамъ, практическое примѣнѳніѳ
греческаго раціонализма, продолжало свой величественный ростъ.
Въ вѳликихъ римскихъ семействахъ сохранился запасъ
возвышенной религіи и страшное отвращеніе къ суевѣріямъ 5).
Географы Страбонъ и Помпоній Мела, медикъ и экциклопедистъ
Цельзій, ботаникъ Діоскоридъ, юристъ Семпроній Прокулусъ
были очень сильными головами. Но они представляли исключе-
нія. Кромѣ нѣсколькихъ тысячъ людей міръ былъ погружѳнъ въ
полное невѣдѣніе законовъ природы6). Общей болѣзныо было лег-
*) Виргилій, Ε g 1.,. IV; G е о г g, I, 463 и слѣд.; Горацій, О d., 1, II; Тацить,
Лѣтоп., VI, 12; Светоній. А в г., з1·
2) См., напр., De républic а, III, 22.
3) См., напр., удивительное письмо XXXI къ Люцилію.
4) Светоній, Been., 18; Діонъ Кассій, τ. VI. стр. $$8 (изд. Штурци); Евсе-
вій, Хроника, 89; Плиній. Epi st., I, 8; Гензенъ, Добавленіе къ Орелли, стр.
124, η° ιι72.
5) Надгробная рѣчь Туріи, I, стр. 30—31.
6) См. особенно первую книгу Валерія Максима, работу Юліуса Обсеквенса о
чудесахъ иСвященныя рѣчи Эліуса Аристида.

16
ИСТОРИЧЕСКІЯ СТАТЬИ.
ковѣріе1). Литературная культура сводилась къ пустой, ничему
не научавшей реторикѣ. Преимущественно моральное и
практическое направленіе философіи изгнало великія спекуляціи. Чело-
вѣческія знанія, за исключеніемъ географіи, нигдѣ не шли впе-
редъ. Образованный любитель занялъ мѣсто творческаго ученаго.
Въ этомъ проявлялъ свое роковое вліяніе высшій недостатокъ
римлянъ. Народъ этотъ, столь великій благодаря имперіи, по·
уму стоялъ на второмъ мѣстѣ. Самые образованные римлянег
Лукрецій, Витрувій, Цельзій, Плиній, Сенека, были въ своихъ
положительныхъ знаніяхъ учениками грековъ. Даже слишкомъ
часто они только посредственно копировали посредственную
греческую науку2). Городъ Римъ никогда не былъ великой научной
школой. Тамъ почти безъ контроля царило шарлатанство. Нако-
неп/ь, латинская литература, безспорно имѣвшая удивительный про-
изведенія, процвѣтала мало времени и не вышла за предѣлы за-
паднаго міра 3).
Къ счастію, Греція оставалась вѣрной своему генію.
Чудовищный расцвѣтъ римскаго могущества ослѣпилъ ее, но не уни-
чтожилъ. Черезъ пятьдесятъ лѣтъ она снова завоюетъ міръг
снова будетъ владычицей всѣхъ мыслящихъ и утвердится на
тронѣ вмѣстѣ съ Антонинами. Но въ описываемое время и Греція
переживаетъ одинъ изъ своихъ періодовъ усталости. Геній въ
ней рѣдокъ; оригинальная наука ниже той, которую она имѣла.
въ предшествующее вѣка, которую будетъ имѣть въ слѣдующемъ.
Александрійская школа, находившаяся въ упадкѣ въ теченіе двухъ
послѣднихъ вѣковъ, но имѣвшая, однако, въ эпоху Цезаря такого
ученаго, какъ Созигѳнъ, теперь онѣмѣла.
Такимъ образомъ періодъ отъ смерти Августа до воцаренія
Траяна слѣдуетъ считать періодомъ временнаго упадка человѣ-
ческаго ума. Древній міръ далеко еще не сказалъ своего по-
слѣдняго слова; но пережитыя имъ жестокія испытанія лишили
его голоса и сердца. Настанутъ лучшіе дни, и умъ,
освободившись отъ тяжелаго режима Цезарей, снова воспрянетъ. Эпиктетъ,
Плутархъ, Діонъ Хризостомъ, Квинтилліанъ, Тацитъ, Плиній
Младшій, Йвеналъ, Руфусъ Эфесскій, Аретей, Галіенъ, Птоло-
мей, Гипсиклъ, Теонъ, Люціанъ напомнятъ еще лучшіе дни
Трещи,—не той неподражаемой Грѳціи, которая существовала только
одинъ разъ для отчаянія и очарованія всѣхъ любящихъ
прекрасное, но все еще богатой и плодовитой Греціи, которая, соеди-
нивъ свои дарованія съ дарованіями римскаго духа, создастъ
новые, полные оригинальности плоды.
Общіе вкусы были очень дурны. Великихъ греческихъ
писателей не было, a извѣстные намъ латинскіѳ писатели, за исклю-
ченіемъ Персея, были очень посредственны и лишены гѳнія.
Напыщенность портила все. Принципъ, по которому публика
судила о произведеніи ума, былъ почти такой же, какъ въ наше
время. Искали только внѣшнихъ блестящихъ чертъ. Слово уже
1) Августъ (Светоній, А в г., 90—92) и даже, какъ говорятъ, Цезарь (Плиній,.
Hist, η a t., XXVIII, ιν, 7) не избежали его.
2) Маниліусъ, Гигинъ, переводъ Аратуса.
3) Цицеронъ, Pro Archia, 10.

СОСТОЯНІЕ МІРА ОКОЛО ПОЛОВИНЫ ПЕРВАГО ВЪКА. 17
не было простой оболочкой мысли, извлекающей свое изящество
изъ своего совершеннаго соотношенія съ выражаемою идеей.
Слово культивировали само по себѣ. Творя свое произведете,
авторъ стремился показать свой талантъ. О качествахъ рѣчи или
публичнаго чтенія судили по количеству словъ, встрѣченныхъ
апплодисментами. Въ это время совершенно забыли принцилъ,
что въ области искусства все должно служить для украшенія, но
что все, взятое умышленно для украшенія, дурно. Эпоха эта,
если хотите, была очень литературна. Говорили только о красно-
рѣчіи, о хорошемъ стилѣ, а въ сущности всѣ писали плохо; не
было ни одного оратора, такъ какъ хорошій ораторъ, хорошій
писатель—это люди, не дѣлающіе ремесла ни изъ того, ни изъ
другого. Въ театрѣ вниманіе поглощалъ главный актеръ; пьесы
сокращали, чтобы цитировать только эффектные отрывки, с a η t і с а.
Общимъ духомъ литературы былъ глупый „диллетантизмъ",
захвативший даже императоровъ,—глупое тщеславіе. заставлявшее
каждаго доказывать, что у него есть умъ. Отсюда вытекаетъ
чрезвычайная пошлость, нескончаемыя „Тезеиды", драмы, ко-
торыя писались для чтенія въ кружкахъ, поэтическая
банальность, которую можно сравнить только съ классическими
трагедиями и эпопеями, процвѣтавшими у насъ шестьдесятъ лѣтъ
тому назадъ.
Даже стоицпзмъ не смогъ избѣжать этого недостатка или,
по крайней мѣрѣ, не сумѣлъ до Эпиктета и Марка Аврелія
найти прекрасную форму дляоблаченіясвоихъ ученій. Въ самомъ
дѣлѣ, крайне странными памятниками являются трагедіи Сенеки,
въ которыхъ самыя высокія чувства выражены тономъ
совершенно утомительнаго литературнаго шарлатанизма; все же эти
трагедіи указываютъ на нравственный прогрессъ и неисправимый
упадокъ вкуса. То же нужно сказать о Луканѣ. Напряженіе души,
этотъ естественный эффектъ великаго трагизма положенія, поро-
дилъ надутость, при которой единственной заботой было
блистать прекрасными сентенціями. Случилось нѣчто подобное тому,
что имѣло мѣсто у насъ во время Революціи; сильнѣйшій кри-
зисъ, какой когда-либо происходилъ, не могъ произвести ничего,
кромѣ полной напыщенности литературы риторовъ. На этомъ
не надо останавливаться. Иногда новыя мысли выражаются съ
большими претензіями. Стиль Сенеки трезвъ, простъ и чистъ
по сравненію со стилемъ Августина. Но мы прощаемъ Августину
его часто невозможный стиль, его нелѣпые concetti, за его
прекрасныя чувства.
Во всякомъ случаѣ это воспитаніе, во многихъ отношеніяхъ
благородное и превосходное, не доходило до народа. Это было
бы сравнительно небольшимъ неудобствомъ, если бы народъ по-
лучалъ, по крайней мѣрѣ, религіозную пищу, подобную той, какую
получаютъ въ церкви наиболѣе обездоленный части нашихъ об-
ществъ. Но рѳлигія во всѣхъ частяхъ Имперіи очень ослабла.
Вполнѣ основательно Римъ оставилъ всѣ прежніе культы, устра-
нивъ изъ нихъ только все безчеловѣчное *), возмутительное и
2) Светоній. К л а в д і й, 25.

18
ПСТОРИЧЕСКІЯ СТАТЬИ.
несправедливое по отношѳнію къ другимъ г). На всѣ эти культы
Римъ распространилъ нѣчлю въ родѣ оффиціальнаго лоска, который
собиралъ и какъ бы сливалъ ихъ. Къ несчастно, эти старые
культы, хотя и были различнаго происхожденія, имѣля общую
черту: одинаковую невозможность дойти до теологическаго уче-
нія, до прикладной морали, до назидательной проповѣди, до
священства, действительно плодотворнаго для народа. Языческій
храмъ никогда не былъ тѣмъ, чѣмъ были въ свои лучшія эпохи
церковь и синагога, т. е. общимъ домомъ, школой, госпиталемъ,
гостинницей, убѣжищемъ, куда бѣднякъ могъ идти за кровомъ 2).
Это была холодная, сѳііа, куда не входили, гдѣ ничему не
учились. Пожалуй, римскій культъ былъ лучшимъ изъ
практиковавшихся до сихъ поръ. Чистота сердца и тѣла считалась въ
немъ принадлежностью религіи 3). Если устранить несколько фар-
совъ, напоминающихъ нашъ карнавалъ, то римскій культъ, по
своей строгости, приличію и . серьезности, стоялъ выше причуд-
ливыхъ, доходящихъ до смѣшного церемоній, которыя тайно
вводили нѣкоторыя лица, увлекавшіяся всѣмъ восточнымъ.
Однако, жеманство, заставлявшее римскихъ патриціевъ отличать „ре-
лигію", т. е. свой собственный культъ, отъ „суевѣрія", т. е. куль-
товъ иностранцевъ 4), кажется намъ довольно ребяческимъ. Всѣ
языческіе культы по существу своему были суевѣрны. Почти всѣ
наши суевѣрія представляютъ остатки религіи, предшествующей
христианству, которое не сумѣло совершенно искоренить свою
предшественницу. Если бы въ наши дни пожелали найти образъ
язычества, его нужно было бы искать въ какой-нибудь забытой
деревнѣ, въ самой отдаленной глуши.
Охраняемые только весьма слабымъ народнымъ преданіемъ
и алчнымъ духовенствомъ, языческіе культы не могли не
выродиться въ идолопоклонство 5). Августъ, хотя и осторожно, допу-
стилъ обожать себя въ провинціяхъ, какъ бога6). Тиберій допу-
стилъ на глазахъ у себя недостойное состязаніе азіатскихъ горо-
довъ, оспаривавшихъ честь воздвигнуть во имя его храмъ7). Нѳ-
лѣпое безбожіе Калигулы не вызывало никакого противодѣйствія;
кромѣ іудаизма не было ни одного священника, который могъ бы
противиться такимъ безуміямъ. Языческіе культы, вышедшіѳ въ
болынинствѣ случаевъ изъ первобытнаго культа естественныхъ
силъ, десять разъ преобразованные всякаго рода примѣсями и вооб-
раженіемъ народовъ, были ограничены своимъ прошлымъ. Изъ
2) Іосифъ, A η t., XIX, ν, 3.
2) B.ereschith rabba, т. LXV, л. 65В.
3) Цицеронъ, De 1 е g i b u s, ΓΙ, 8; Вопискусъ, Авреліаыъ, 19.
4) „Religio sine superstitione". Погребальная рѣчь Туріи, I, стр. з°—З1· ^м·
Трактатъ о суевѣрій Плутарха.
5) См. Мелитонъ, Περί αληθείας,, въ Spicilegium syriacum Ky-
ретоыа, стр, 43, и въ Spicil. Solesmense домъ Питра, т. II, стр. XLI, чтобы
отдать себѣ отчетъ о впечатлѣніи, которое это производило на іудеевъ и христіанъ.
6) Светоній, А в г., 52; Діонъ Кассій. LI, 20; Тацитъ, Лѣтоп., I, 10; Авр.
Викторъ, Цез., і; Аппіанъ, Bell. Civ., V, 132; Норисъ, Cenotaphia Pisana,
разсужд, 1, гл. 4; К a 1 e n d a r i u m С u m a n u m въ С о г ρ u s inscr. 1 a t, I, стр
Зіо; Eckhel, Doctrina num. vet., ч. 2-я, т. VI, стр. юо, 124 и слѣд.
7) Тацитъ, Лѣтоп., IV, 55—5&· Ср. Валерій Максимъ, прологъ.

СОСТОЯНІВ МІРА ОКОЛО ПОЛОВИНЫ ПЕРВАГО BfcKA.
19
нихъ нельзя извлечь того, чего въ нихъ никогда не было:
деизма, творенія. Отцы церкви вызываютъ у насъ улыбку, когда пере-
числяютъ проступки Сатурна, какъ отца семейства, Юпитера, какъ
супруга. Но, право, было бы гораздо смѣшнѣе возводить Юпитера
(т. е. атмосферу) въ званіе моральнаго бога, который приказы-
ваетъ, запрещаетъ, награждаетъ, наказываетъ. Въ мірѣ, жаждав-
шемъ вѣры, что можно было дѣлать, напр., съ культомъ Венеры,
который развился въ виду соціальной необходимости во время
первыхъ плаваній финикіянъ по Средиземному морю, но со време-
немъ сдѣлался оскорбленіемъ того, что всего болѣе считали
сущностью религіи?
Дѣйствительно, со всѣхъ сторонъ энергично проявлялась
потребность въ монотеистической религіи, которая дала бы въ
видѣ основанія для морали божественныя предписанія. Такимъ
образомъ наступаетъ эпоха, когда натуралистическія религіи, све-
денныя къ простому ребячеству, къ кривлянью волшебниковъ, пе-
рестаютъ удовлетворять общества, въ которыхъ человъчество
жѳлаетъ моральной, философской религіи. Въ Индіи, въ Персіи
этой потребности отвѣчали ученія Будды, Зороастра. Орфизмъ,
мистеріи пытались дѣлать то же въ греческомъ мірѣ, но эти
попытки пользовались непродолжительнымъ успѣхомъ. Въ
описываемую нами эпоху проблема ставилась для всего міра съ тор-
жественнымъ единодупііемъ и повелительнымъ величіемъ.
Правда, Греція представляла исключеніе въ этомъ отноше-
ніи. Эллинизмъ устарѣлъ гораздо меньше другихъ религій Им-
періи. Плутархъ въ своемъ маленькомъ городе Беотіи жилъ
эллинизмомъ, спокойный, счастливый, довольный какъ дитя, съ
спокойной религіозной совѣстыо. У него нѣтъ ни слѣда кризиса,
разрыва, бѳзпокойства, угрожающей революціи. Но только грече-
скій духъ былъ способенъ на такую дѣтскую чистоту. Всегда
довольная собою, гордая «своимъ прошлымъ и блестящей миѳо-
логіей, которой она обладала во всѣхъ святыхъ мѣстахъ, Греція
не участвовала въ внутреннихъ мукахъ, терзавшихъ остальной
міръ. Одна она не взывала къ христианству; одна она хотѣла
обходиться безъ него; одна она думала, что поступаетъ лучше 1). Это
обусловливалось вѣчной юностью, патріотизмомъ, той веселостью,
которыя всегда характеризовали истиннаго эллина и теперь еще
дѣлаютъ грека какъ бы чуждымъ угрожающимъ намъ тяжелымъ
заботамъ. Такимъ образомъ эллинизмъ могъ сдѣлать попытку
возрожденія, на которую не могъ рѣшиться ни одинъ изъ куль-
товъ Имперіи. Во II, III, 'IV вѣкахъ нашей эры эллинизмъ
создаете организованную религію путемъ смѣшенія греческой ми-
ѳологіи и философіи, и своими философами-чудотворцами, своими
древними мудрецами, возведенными на степень прорицателей,
своими легендами о Пиѳагорѣ и Аполлоніп будетъ конкурировать
съ христіанствомъ; эта конкуренція оказалась безуспѣшной.
Эта попытка еще не была произведена въ эпоху Цезарей.
Первые философы, стремившіеся * къ своего рода союзу между
*) Коринѳъ—единственный городъ Греціи, въ которомъ въ первое время было
много христіанъ—еще не былъ въ эту эпоху эллинскимъ городомъ.

20
ИСТОРИЧЕСКИ СТАТЬИ.
фшіософіей и язычествомъ, Евфратъ Тирскій, Аполлоній Тіанскій,
Плутархъ, относятся къ концу вѣка. Объ Евфратѣ Тирскомъ намъ
извѣстно мало. Легенда настолько прикрыла истинную біографію
Аполлонія, что неизвѣстно, нужно ли причислить его къ мудре-
цамъ, основателямъ. религій или шарлатанамъ. Что же касается
Плутарха, то это не столько мыслитель, новаторъ, сколько
умиренный умъ, желающій примирить всѣхъ, дѣлая фнлософію
робкой, a религію на половину разсудительной. Въ немъ нѣтъ
свойствъ ни Порфирія, ни Юліана. Опыты аллегорилескаго тол-
кованія стоиковъ г) очень слабы. Мистеріи, напр., Бахуса, на ко-
торыхъ подъ полезными символами 2) говорилось о безсмертіи
души, были ограничены извѣстными странами и не имѣли обшир-
наго вліянія. Невѣріе въ оффиціальную религіго было общимъ въ
просвѣщенномъ классѣ 3). Политики, повидимому, наиболѣе стре-
мившіеся поддерживать государственный культъ, мстятъ ему
очень красивыми словами4). Открыто исповѣдывалась
безнравственная система, что религіозныя басни хороши только для
народа и потому должны быть поддерживаемы для него 5). Но эта
предосторожность была совершенно безполезна: вѣра народа
также была глубоко потрясена 6).
Правда, со времени воцаренія Тиберія замѣчается
религиозная реакція. Повидимому, міръ боится открытаго невѣрія эпохи
Цезаря и Августа; подготовляется злосчастная попытка Юліана;
всѣ суевѣрія возстановляются по государственнымъ соображе-
ніямъ '7). Валерій Максимъ даетъ первый примѣръ писателя, дѣ-
лающагосяпомощникомъизнемогающихъ теологовъ. Но отъ этого
поворота наибольшую пользу получили иностранные культы.
Серьезная реакція въ пользу греко-римскаго культа будетъ имѣть
мѣсто только во II вѣкѣ. Теперь классы, одержимые религіоз-
нымъ безпокойствомъ, обращаются къ культамъ, пришедшимъ съ
Востока 8). Изида и Сераписъ встрѣчаютъ большее поклоненіе,
чѣмъ когда либо 9). Со всѣхъ сторонъ появляются всякаго рода
обманщики, чудотворцы, магики, пользующееся этой потреб-
х) Гераклидъ, Корнутусъ. Ср. Цицер., De natura deorum, ill, 23—25,
60, 62—64.
2) Плутархъ, С ο η s о 1 ati 0 ad uxorem, 10; De sera numinis vindi-
c t a, 22; Heuzey, Mission de Macédonie, стр. 128; Revue archéologique,
anp. 864, стр. 282.
3) Лукрецій, 1, 6$ и слѣд.; Саллюстій, С ati I., 52; Цицеронъ, De η a t.
deorum, II, 24, 2*; De di vi η at, II, 33, 3;, 37; De haruspicum r esp ο η si s почти
все; Τ us cul., I. 16; Ювеналъ, Sat Π, 149—152; Сенека, Ε ρ is t., XXIV, 17.
4) „Sua cuique civitati religio est, nostra nobis". Цицеронъ, Pro Flacco, 28.
5) Цецеронъ, D e η a t. d e 0 r u m, I, 30 42, D e d i ν i η a t, II, 12, 33, 35, 72;
De harusp. resp.6 и др., Титъ Ливій. I. 19; Квинтъ Курцій: IV, і0; Плутархъ,
De plac. phil., I, VII, 2; Діог. Сиц., Ι,ΙΙ, 2; Варронъ, у Свят. Авг., De ci vit Dei,
IV, 31, 32; VI 6; Денисъ Галикарн., II, 2о; ѴШ, 5; Валерій Максимъ, I, и.
6) Цицеронъ, De divinat., И, 15; Ювеналъ, II, 149 и слѣд.
7) Τ а ц и τ ъ, Л ѣ τ о п., XI, 15; Плиній, Ε ρ i s t, X, ^j. Полезно изучить
личность Серапіона у Плутарха, De Ρ y.t h i а е о г а с u 1 i s. Cp. De E i a ρ u d
D e 1 ρ h 0 s, начало. См. особенно Вале(>ій Максимъ, кн. I вся цѣликомъ.
8) Ювеналъ, sat, VI, 489» $vj и слѣд.; Тацитъ, Лѣтоп., XI, 15- Ср. Лю-
ціанъ, Собраніе боговъ; Тертулліанъ, Apolog., 6.
9) Ioc, Ant., ХѴШ, ш, 4; Тацитъ, Лѣтоп., Π, 85; Le—Bas, Inscr., ч. V,
n° 395,

С0СТ0ЯНІЕ МІРА ОКОЛО ПОЛОВИНЫ ПЕРВАГО ВЪКА. 21
ностыо, какъ это обыкновенно бываѳтъ въ эпохи и въ странахъ,
когда государственная религія слаба ]); вспомните воображаемые
или действительные типы Аполлонія Тіанскаго, Александра Або-
нотійскаго, Дерегринуса, Симона Гиттона -). Эти заблужденія и
ошибки были какъ бы молитвой изнемогающей земли, безплод-
ными попытками міра, искавшаго правилъ для жизни и прихо-
дившаго иногда въ своихъ конвульсивныхъ усиліяхъ къ чудо-
вищнымъ созданіямъ, обреченнымъ на забвеніе.
Въ общемъ можно сказать, что половина перваго вѣка—
одна изъ худшихъ эпохъ древней исторіи. Греческое и римское
общество обнаруживаетъ упадокъ по отношенію къ
предшествующему и отсталость по отношенію къ последующему. Но величіе
этого кризиса хорошо обнаруживало странное, скрытое еще обра-
зованіе. Повидимому, жизнь потеряла свои двигатели; убійства
умножились 3). Никогда еще вѣкъ не представлялъ такой борьбы
между благомъ и зломъ. Зломъ былъ страшный деспотизмъ, по-
вергающій міръ въ руки жестокихъ и сумасшедшихъ людей,
порча нравовъ, явившаяся результатомъ введенія въ Римъ пороковъ
Востока, отсутствіе хорошей религіи и серьезнаго народнаго
образовали. Благомъ были, съ одной стороны, философія, съ
открытой грудью сражавшаяся противъ тирановъ, презиравшая чудо-
вищъ, три или четыре раза гонимая въ теченіе полувѣка (при
Неронѣ, Веспасіанѣ, Домиціанѣ)4), а, съ другой стороны,—усилія
народной добродѣтели, эти законныя стремленія къ лучшему ре-
лигіозному состоянію, это стремленіе къ братствамъ, монотеи-
стическимъ культамъ, эта реабилитация бѣдняка,
производившаяся главнымъ образомъ подъ покровомъ іудаизма и христіанства.
Эти двѣ великія силы были далеки отъ согласія. Партія
философская и партія христіанская не знали другъ друга и настолько
мало сознавали общность своихъ усилій, что философская пар-
тія, достигнувъ силы благодаря воцаренію Нервы, далеко не была
благосклонна къ христіанству. Собственно говоря, планъ хри-
стіанъ былъ гораздо радикальнѣе. Стоики, властители Нмперіи,
реформировали ее и стояли у власти въ теченіе ста самыхъ луч-
шихъ лѣтъ исторіи человѣчества. Христіане, властители ЕГмперіи
со времени Константина, окончательно разрушили ее...
г) Плутархъ, De Pyth, orac, 25.
2) См. Люціанъ, Alexander seu pseudomantis и De morte Pe-
r e g r i η i.
3) Сенека, Ер is t., XII, XXIV, LXX; Надпись Ланувіума; Орелли, 44<Η·
4) Діонъ Кассій, LXVI, 13; LXVII, 13; Светоній, D о m i t., ю; Тацитъ,
Agricola, 2, 45*> Плиній, Ε ρ is t., Ill, 11, Филостратъ, Жизнь Аполлонія, кн. VII
вся; Евсевій. Chron., ad ann. Ch. 90.

Борьба Рима съ иностранными культами въ первомъ вѣкѣ. (45 г.).
Въ первомъ вѣкѣ Имперія, казавшаяся враждебной ре-
лигіознымъ нововведеніямъ, шедшимъ съ Востока, еще не вела
противъ нихъ рѣшительной борьбы. Принципъ государственнаго
культа поддерживался еще довольно мягко. При республики
несколько разъ подвергали проскрипціи чужеземные культы, въ
частности культъ Изиды, Сераписа *). Но это оказалось безпо-
лезно. Народъ склонялся къ этимъ купьтамъ, какъ бы повинуясь
непреодолимому влеченію2). Когда въ 535 году отъ основанія Рима
было приказано разрушить храмъ Изиды и Сераписа, то не
нашлось ни одного рабочаго, который взялся бы за это дѣло, и кон-
сулъ самъ долженъ былъ разбить дверь ударами топора 3). Было
ясно,что латинскій культъ уже не удовлетворялъ толпу. Пред-
полагаютъ (и не безъ основанія), что Цезаръ возстановилъ
культы Изиды и Сераписа, чтобы польстить народнымъ ин-
стинктамъ 4).
Этотъ человѣкъ со своими глубокими и либеральными
взглядами выказалъ себя благосклоннымъ по отношенію къ полной
свободѣ совѣсти 5). Августъ былъ болѣе приверженъ къ націо-
нальной религіи 6). Онъ пыталъ антипатію къ восточнымъ куль-
тамъ 7) и даже запретилъ совершеніе египетскихъ леремоній въ
Италіи 8); но онъ хотѣлъ, чтобы всякій культъ, въ
особенности еврейскій, былъ господиномъ у себя9). Онъ избавилъ
евреевъ отъ всего, что могло оскорблять ихъ религіозноѳ
чувство, въ особенности отъ всякихъ гражданскихъ обязанностей въ
субботніе дни 10). Нѣкоторые изъ его приближенныхъ выказывали
1) Валерій Максимъ, lui; Титъ Ливій, XXXIX, 8—18; Цицеронъ, De I е g i b u s,
II, 8; Діонисій Галикарнасскій, II, 2o; Діонъ Кассій, XL, 47; XLII, 26; Тертулліанъ,
Apol, o; Adv. nationes, I, 10.
2) Проперцій, IV, it 17; Луканъ, VIII, 831; Діонъ Кассій, XLVII, 15, Арно-
бій, II, 73·
3) Вэлерій Максимъ, I, ш. 3»
4) Діонъ Кассій, XLVII, 15.
5) Іос, XIV, х. Ср. Цицеронъ, Pro Flacco, 28.
6) Светоній, А в г., З1· 63> Діонъ Кассій, LII, $6.
7) Светоній, А в г., Q^·
8) ДІонъ Кассій LÎV, 6
э) Ioc, Ant., XVI, νι.
10) Ibid. XVI, νι, 2.

БОРЬБА РИМА СЪ ИНОСТРАННЫМИ КУЛЬТАМИ ВЪ ПЕРВОМЪ ВБКЪ. 23
менѣе терпимости и охотно сдѣлали бы его религіознымъ пре-
слѣдователемъ въ пользу латинскаго культа г). Повидимому, онъ
не уступилъ пагубнымъ совѣтамъ. Іосифъ, котораго, впрочемъ,
можно подозрѣвать въ преувеличении, утверждаетъ, что онъ до-
дарилъ священные сосуды Іерусалимскому храму 2).
Тиберій первый ясно поставилъ принципъ государственнаго
культа и принялъ серьезныя предосторожности противъ
еврейской и восточной пропаганды 3). Нужно напомнить, императоръ
былъ „pontifex maximus" (великій жрецъ) и потому,
покровительствуя старому римскому культу, казалось, только выполнялъ
обязанности своего положенія. Калигула лишилъ силы эдикты
Тиберія 4); но его безуміе не позволило ему ничего послѣдова-
тельнаго. Повидимому, Клавдій подражалъ политике Августа.
Въ Римѣ онъ укрѣплялъ латинскій культъ, казался занятымъ
прогрессомъ чужеземныхъ культовъ 5), примѣнялъ строгости
противъ евреевъ6) и ожесточенно преслѣдовалъ братства 7). Въ
Іудеѣ, наоборотъ, онъ казался благосклоннымъ къ туземцамъ 8).
Милости, которыми пользовались въ Римѣ Агриппы въ эти два
послѣднія парствованія, доставляли ихъ единовѣрцамъ
могущественную протекцію, за исключеніемъ тѣхъ случаевъ, когда
полиция требовала мѣръ безопасности.
Что касается Нерона, то онъ мало занимался религіей 9).
Его гнусные поступки по отношению къ христіанамъ были
проявленіями жестокости, но не законныхъ постановленій 10). При-
мѣры преслѣдованій, приводимые въ римскомъ обществѣ въ это
время, проистекаютъ скорѣе отъ власти семьи, чѣмъ отъ власти
общества п). Наконецъ, подобные факты происходили только въ
благородныхъ римскихъ домахъ, сохранявшихъ еще прежнія тра-
диціи 12). Провинціи могли свободно исповѣдывать свой культъ,
съ единствеянымъ условіемъ—не оскорблять культа' другихъ
странъ 13). Жители провинцій 14) также имѣли во время
пребывания въ Римѣ это право, лишь бы не оскорблять культа Рима.
Въ первомъ вѣкѣ имперія объявила войну только двумъ рели-
г.іямъ: друидизму и іудаизму, такъ какъ они были крѣпсстями,
*) Діонъ Кассій, LII, }6.
ή Іосифъ, Іуд. Войн., V, XIII, 6. Ср. Светоній, А в г.. 93·
ζ) Светоній, Тиб., зб; Тацитъ, Ann., II, 85; Іос. Ant., XVIII, ш, 4» 5» фи"
лонъ, in F 1 а с с u m, § ι; Leg. a d С a i u m, § 24; Сенека, Epist, CXIIJ, 22,
Утвержденіе Тертулліана (Apolog., § 5), воспроизведенное нѣкоторыми другими
писателями, о намѣреніи Тиберія поставить Іисуса Христа въ число боговъ, не заслу-
живаетъ обсужденія.
4) Діонъ Кассій, LX, 6.
5) Тацитъ, Ann,, Xi, 15.
β) Діонъ Кассій, LX, 6; Светоній, К л а в д і й, 25; Act., XVIII, 2.
7) Діонъ Кассій, LX, 6.
s) Ioc, Ant., XIX, v, 2; XX, vi, 3; Іуд. Войн., II, хп, η.
9) Светоній, Неронъ, 56·
10) Тацитъ, Ann., XV, 44, Светоній, Неронъ, 16.
11 ) Тацитъ; Ann., XIII. 32-
12) Ср. ДіонъКассій (Xlphilin), Домиц., sub fin.; Светоній, Домиц., 15. Это
различіе формально проведено въ Дигестахъ, кн. XLVII, гл. ххи, de Coll. et
Corp.. ι и 3.
13) Цицеронъ, Pro Flacco, 28.
ы) Это различіе указано въ Дѣяніяхъ, XVI, 20—21. Ср. XVIII, 13.

24
ИОТОРИЧЕСКІЯ СТАТЬИ
въ которыхъ защищались национальности. Всѣ были убѣждены,
что исповѣданіе іудаизма включало въ себѣ презрѣніе къ гра-
жданскимъ законамъ и безразличное отношеніе къ
благополучно государства г). Когда іудаизмъ желалъ быть простой
индивидуальной религіей, его не преслѣдовали 2). Строгости противъ
культа Сераписа проистекали, быть можетъ, изъ его монотеис-
тическаго характера 3), который уже смѣшивалъ его съ другими
преслѣдуемыми культами 4).
Во времена апостоловъ ни одинъ определенный законъ ъ)
не запрещалъ исповѣдыванія монотеистическихъ религій. До
воцарения сирійскихъ императоровъ эти религіи всегда находились
подъ надзоромъ. Но только со времени Траяна имперія
систематически преслѣдуетъ ихъ, какъ вреждебныя другимъ рели-
гіямъ, нетерпимыя и заключавшія въ себѣ отрицаніе
государства. Вообще, единственное, чему римская имперія объявила войну
въ дѣлѣ религій,—это теократія. Ея принципомъ былъ принципъ
свѣтскаго государства; она не допускала, чтобы религія имѣла
какія-либо гражданскія или политическія послѣдствія; особенно
она не допускала какихъ-либо ассоціацій въ государствѣ
помимо его. Именно этотъ пунктъ былъ существеннымъ;
собственно говоря, онъ былъ причиной всѣхъ преслѣдованій. Законъ о
братствахъ болѣе религіозной нетерпимости былъ фатальной
причиной насилій, обезчестивпгихъ лучшія царствованія.
Въ дѣлѣ ассоціацій, какъ и во всѣхъ высшихъ и сложныхъ
дѣлахъ, греческія страны имѣли первенство передъ римлянами.
Греческія э ρ а н ы или τ і а з ы въ Аѳинахъ, Родосѣ, на остро-
вахъ Архипелага представляли прекрасныя кассы взаимопомощи,
кредита, страхованія на случай пожара, милосердія, честныхъ
удовольствій 6). Всякая эрана имѣла свои рѣшенія, вырѣзанныя
на столбахъ, свои архивы, общую кассу, пополняемую
добровольными дарами. Эранисты или тіазиты проводили вмѣстѣ нѣ-
которые праздники, собирались для пировъ, на которыхъ царила
дружеская теплота 7). Членъ общества, испытывая денежное
затруднение, могъ дѣлать займы у кассы съ обязательствомъ
возврата ссуды. Женщины также принимали участіе въ этихъ эра-
г) Цицеронъ, Pro F 1 а с с о, 28: Ювеналъ, XIV, юо и сл-бд; Таиитъ, Hist.
V, 495; Плиній, Epist., Χ, 97/ Діонъ Кассій, LU. 36.
2) Іос, Іуд. Войн. VII, ν, 2.
3) Элій * Аристидъ, Pro Serapide, 53; Юліанъ, О rat. IV, стр. 136 изданія
Spanheim'a и камни съ надписями, собранные въ Bulletin de la soc. des Antiq. de Fr.,
1859, стр. 191—J95.
4) Тацитъ. Ann, II, 85; Сьетоній, Тиб., 36; Іосифъ, A ut, XVIII. ш, 4—5'
письмо Адріана у Вопискуса. Vita Saturnini, 8.
ъ) Діонъ Кассій, XXXVII, ι у.
6) См. опубликованныя или исправленныя надписи въ Revue archèolog.,
ноябрь і8б4, 3Q7 и слѣд.; декабрь 1869, стр. 460 и слѣд;іюнь 1865., стр. 451—452
и стр. 497 и слѣд; сентябрь 1865, стр. 214 и слѣд.; апрѣль i860; Россъ, Ι η s с г.
graec. ined., отд. II, n° 282. 291, 292; Гамильтонъ, Researches in Asia
Minor, т. II, n°. 301; Corpus inscr. graec. nos i2o, 126, 25256, 2562; Рангабе,
Antiq. hell en., η °8n; Гензенъ, n° 6082; Вергилій, Eel., ст. 30. Ср. Гарпократі-
онъ, Lex., ερανιστής; Фестусъ. слово Thiasitas; Дигесты, XLVII, ххіі, de Coll. et
Corp., 4; Ллиній, Epist.. X, 93, 94.
7) Аристотель, Этика H и к о м a χ., VII, ιχ, 5; Плутархъ, Греч,
вопросы, 44·

БОРЬБА РИМА СЪ ИНОСТРАННЫМИ КУЛЬТАМИ ВЪ ПЕРВОМЪ ВЪКѢ. 25
нахъ; онѣ имѣли свою особую предсѣдательницу (proéranistrie).
Собранія отличались безусловной тайной; суровый регламентъ
поддерживалъ порядокъ на нихъ; повидимому, они происходили
въ закрытыхъ садахъ, окруженныхъ портиками или маленькими
постройками, и среди нихъ возвышался алтарь для жертвопри-
ношеній г). Наконецъ, каждое общество имѣло особыхъ выбор-
ныхъ лицъ, назначаемыхъ по жребію на годъ (clerotes 2) по
обычаю древнихъ греческихъ демократій. Избирался только одинъ
предсѣдатель. Его подчиненные должны были подвергаться при
пріемѣ своего рода экзамену и удостовѣрить, что они „здоровы,
благочестивы и благонамѣренны" 3). Въ этихъ маленькихъ брат-
ствахъ, существовавшихъ за два или за три вѣка до разбираемой эры,
происходили движенія, почти настолько же разнообразныя, какъ
тѣ движенія, которыя въ средніе вѣка создали столько рели-
гіозныхъ орденовъ и подраздѣленій этихъ орденовъ. На одномъ
островѣ Родосѣ ихъ насчитывали до девятнадцати 4), изъ кото-
рыхъ многія носили имена ихъ основателей и реформаторовъ.
Нѣкоторыя изъ этихъ тіазъ, въ особенности тіазы Бахуса, имѣли
мистическія доктрины и старались доставить утѣшеніе хорошимъ
людямъ. Если въ греческомъ мірѣ еще оставалось немного любви,
состраданія, религіозной морали, то именно благодаря свободѣ
подобныхъ частныхъ культовъ. Эти культы соперничали съ оф-
фиціальной религіей, недостатки которой съ каждымъ днемъ
становились все ощутительнѣе.
Въ Римѣ ассоціаціи такого рода встрѣчали больше
затруднена 5) и не меньше расположенія среди обездоленныхъ классовъ.
Принципы римской политики относительно братствъ были
обнародованы въ первый разъ при Республикѣ (за 186 лѣтъ до нашей
эры) по поводу вакханалій. По своему характеру римляне были
очень склонны къ ассоціаціямъ 6), въ особенности къ религіоз-
нымъ 7). Но такого рода постоянныя общества не нравились
патриціямъ 8); этимъ стражамъ общественной власти, которые
при своемъ узкомъ и сухомъ пониманіи жизни допускали только
такія соціальныя группы, какъ семью и государство.
Были приняты самыя мелочныя предосторожности:
необходимость предварительнаго позволенія, ограниченіе числа чле-
новъ, запрещеніе имѣть постояннаго magi s te г sacrorum и
*) Вешеръ въ Archives des missions scientif., серія 2-я, τ. Ι, стр.
432, и Rev. arch., сент, 1865, стр. 221—222, Ср. Аристотель, Экономика,
Л, з/ Страбонъ, IX, ι, ις; Corpus і η s с г. g г., n° 2221, строки 13—14·
2) Κληρωτοί. Отсюда Κλήρος, экклезіастическое происхожденіе котораго иное;
оно намекаетъ на положеніе племени Левита у Израиля. Но возможно, что
первоначально слово было заимствовано у греческихъ братствъ. Вешеръ нашелъ среди вы-
борныхъ лицъ этихъ братствъ одного ετΛσν,οτζος (Revue arch., апр, 1865).
Собрате называлось иногда συναγωγή (Revue arch., сент. 1865, стр. 2іб; Поллуксъ,
IX, VIII, 143).
3) Corp. inscr.gr., п° ив. Ср. Rev. arch., сент. 1865, стр. 2іб.
4) Вешеръ въ Rev. arch., дек. 1864, стр. /[во и слѣд.
5) Греческія братства также не всегда обходились безъ нихъ. Надписи въ
Revue arch., дек. 1864, стр. 462 и слѣд.
6) Дигесты, XLVII, ххп, de Coll. et. Corp., 4.
7) Титъ Ливій, XXIV, ίο и слѣд.; Орелли и Ггнзесъ, 1 nscr. lat, Гл. V. § si·
8) Діонъ Кассій, LU, 36, LX, 6.

26
ИСТОРІІЧЕСКІЯ СТАТЬИ.
составлять общую кассу путемъ подписокъ 1). Такая же
заботливость нѣсколько разъ проявлялась въ исторіи Имперіи. Арсе-
налъ законовъ содержалъ въ себѣ тексты всякихъ запретитель-
ныхъ мѣръ 2). Но отъ власти зависѣло, пользоваться или не
пользоваться ими. Подвергшиеся проскрипціи культы часто опять
появляются черезъ немного лѣтъ послѣ ихъ проскрипціи3). Кромѣ
того, иммиграція иностранцевъ, въ особенности сирійцевъ,
постепенно возобновляла источники, питавшіе вѣрованія, которыя
напрасно старались уничтожить.
Съ удивленіемъ видишь, до какой степени вопросъ, пови-
димому, второстепенный, занималъ самыя умныя головы. Однимъ
изъ главныхъ стрѳмленій Цезаря и Августа было
воспрепятствовать образованію новыхъ обществъ и разрушить уже
существовавшая 4). Декрѳтъ, принятый, какъ кажется, при Августѣ, пытался
точно определить границы права собраній и обществъ. О б-
щ е с τ в а должны быть только погребальныя. Имъ позволено
собираться только разъ въ мѣсяцъ; они могутъ заниматься только
погребеніемъ умершихъ членовъ; ни подъ какимъ предлогомъ
они не должны увеличивать своихъ сборовъ 5). Имперія
ожесточалась до крайнихъ предѣловъ. Преувеличивая свою идею
государства, она желала изолировать индивидуума, разрушить
всякую нравственную связь между людьми, поразить законное же-
ланіе бѣдныхъ сжаться вмѣстѣ въ маленькомъ убѣжищѣ, чтобы
согрѣвать другъ друга. Въ древней Греціи городъ былъ также
очень тираниченъ; но въ обмѣнъ за лишенія онъ давалъ столько
удовольствія, столько славы, столько свѣта, что никто не думалъ
жаловаться на него. За городъ съ радостью умирали; безпре-
кословно подчинялись его самымъ несправедливымъ. прихотямъ.
Но римская имперія была слишкомъ обширной, чтобы быть
отечествомъ. Она предлагала всѣмъ болыпія матеріальныя выгоды,
но не заставляла любить себя. Неотделимая отъ такой жизни печаль
казалась хуже смерти.
Такимъ образомъ, не взирая на всѣ усилія политиковъ,
братства развивались въ огромной степени. Это было точное
подобав нашйхъ средневѣковыхъ братствъ съ ихъ патронами и
пиршествами. Большія семейства заботились о своемъ имени,
отечества, традиціи; но у бѣдныхъ было только ихъ collegium.
Тамъ они находили удовлетвореніе. Всѣ тексты показываютъ
\) Титъ Ливій, XXIX, 8—і8. Ср, эпиграфическій декретъ въ Corpus inscr.
1 a t i η a r u m, I, стр. 43—44i Ср. Цицеронъ, De 1 e g i b u s, II, 8.
2) Цицеронъ, Pro s e χ t., 25, in Ρ i s., 4; Асконій, in Cornelianam, 75
(изд Орелли.); in Pisonianam, стр. 7—Я; Діонъ Кассій, XXXVIII, 13, I4Î
Дигесты, III. lV, Quod cujusc, 1; XLVII, xxn, de Coll. et Corp.. цѣликомъ.
8) Светоній, Домит., ι; Діонъ Кассій, XLVII., 15, LX, 6; LXVI, 24.
4) Светоній, Цезарь, 42; Августъ, 32, Іосифъ, Ant., XIV, χ, 8; Діонъ
Кассій, LU, $6.
5) Caput ex S. С. P. R. Quibus coïre, convenire, collegiumque habere liceat. Qui
stipem menstruam conferre volent in funera, ii in collegium coeant, neque sub specie
ejus collegii nisi semel in mense coeant conferendi causa unde defuncti sepeliantur".
Надпись Ланувіума і-ая кол., строки ю—13, у Моммзена, De collegiis et s oda-
liciis Romanorum. (Kiliae, 1843); CTP. 81—?2 и ad calcem. Ср. Дигесты,
XLVII, xxii, de Coll. et Corp., 1; Тертулліанъ. Apolog., 39

БОРЬБА РИМА СЪ ИНОСТРАННЫМИ КУЛЬТАМИ ВЪ ИЕРВОМЪ ВѢКЪ. 27
намъ, что эти collegia или сое tus были образованы изъ ра-
бовъ *), ветерановъ 2), мелкихъ людей (tenuiores 3). Между
свободными людьми, вольноотпущенниками, рабами царило
равенство 4). Въ этихъ обществахъ было много жѳнщинъ 5). Рискуя
безпокойствами, иногда тяжелыми наказаніями, всѣ
обездоленные желали вступить въ члены этихъ collegia, гдѣ жили въ свя-
зяхъ пріятнаго братства, гдѣ находили взаимную помощь, гдѣ
заключали связи, продолжавшіяся и послѣ смерти 6). Мѣсто
собранія, или schola collegii, имѣло обыкновенно тетрастиль
(портикъ съ четырьмя сторонами 7), гдѣ были отбиты правила
общества рядомъ съ алтаремъ бога покровителя и triclinium для
пировъ. Дѣйствительно, пировъ съ нетерпѣніемъ ожидали; они
происходили въ праздники патроновъ или годовщины нѣкото-
рыхъ членовъ, основателей обществъ 8). Каждый приносилъ свою
долю; одинъ изъ братьевъ, по очереди, доставлялъ убранство
пира, заботился о ложахъ, убранствѣ стола, хлѣбѣ, винѣ, теплой
водѣ 9). Рабъ, которому предстояло сдѣлаться вольноотпущенни-
комъ, обязанъ былъ принести своимъ товарищамъ амфору хоро-
шаго вина 10). Пріятное веселье оживляло празднество; было
определенно рѣшено не затрагивать никакого дѣла, касающагося
общества, чтобы ничто не смущало этой непродолжительной
радости и горя этихъ бѣдныхъ людей п). Всякое насильственное
дѣйствіе, всякое непріятное слово наказывалось штрафомъ 12).
Если судить по внѣшнимъ признакамъ, эти коллегіи
представляли только общества взаимнаго погребенія 18). Но этого
одного было достаточно, чтобы придать имъ моральный харак-
теръ. Въ римскую эпоху, какъ въ наше время и во всѣ эпохи
ослабленія религіозныхъ вѣрованій, забота о могилѣ весьма
занимала народъ. Тогда любили думать, что не будутъ брошены
1) Надпись Ланувіума, Кол. 2-ая, строки з· 7» Дигесты, XLVII, ххіі, de
Coll. et Corp., 3.
2) Дигесты, XL VII, xi, de Ε χ t г. с r i m., 2.
ή Ibid., XLVII, xxii, de Coll. et Corp., 1 и 3.
4) Геузей, Mission de Macedonia, стр. ji и слѣд; Орелли, Ι η s с г., n° 4093
δ) Орелли, 2409; Мелыпіоррии П. Висконти, Silloge d'iscrizioni anti-
с h е, стр. 6.
6) См. мѣста, относящаяся. къ обществамъ Эскулапа и Гигіеи, Юпитера, и
Діаны, Антин., у -ѵіоммзена. op. cit., стр. 93 и слѣд. Ср. Орелли, Inscr. Iat., nos
1710 и слѣд., 2394» 2395» 24*3> 4°75< 4079· 4ΐ°7ι 4207, 493^» 5°44î Моммзенъ,
op. cit., стр. 9*6, из, 114; де-Росси. Bulletino di archeol. cristiana,
2-ой годъ: n° 8.
7) Надпись Ланувіума, кол. і-ая, стр. 6—η\ Орелли, 2270; де-Росси. Bullet,
di archeol. crist, 2-ой r. n° 8.
8) Надпись Ланувіума, кол. 2-ая, стр. и—13; Орелли, 4420.
9) Надпись Ланувіума, кол. і-ая, стр. 3—9, 2і; кол. 2-ая, стр. η—17; Мом-
мзенъ, Inscr. regni Neap., 2559*) Марини, A11 і, стр. 398; Муратори, 49 !· 7*
Моммзенъ, De coll. et sod., стр. 109 и слѣд., 113. Люкіанъ, Peregrinus, 11.
10) Надпись Ланувіума, кол. 2-ая, стр, η.
11) Надпись Ланувіума, кол. 2-ая, стр. 24—25·
12) Ibid., кол. 2-ая, стр, 26—29. Ср. Corpus inscr. g г., no 126.
13J Орелли, Inscr. Iat, η-os 2399, 2400, 2405. 4093, 4ΐ°3ΐ Моммзенъ, De coll. et
sod. Rom., стр. 9y; Геузей, цитир. мѣсто. Ср.еще теперь маленькія гробницы рим-
скихъ братствъ.

28
ИСТОРИЧЕСКІЯ СТАТЬИ.
въ страшныя общія ямы *), что коллегія позаботится о похо-
ронахъ, что собратья, которые прждутъ къ подножію костра,
получатъ маленькій гонораръ 2) въ двадцать сантимовъ 3).
Въ особенности рабы имѣли потребность вѣрить, что, если гос-
подинъ велитъ бросить ихъ тѣло собакамъ, найдутся друзья,
которые совершатъ воображаемые похороны 4). Бѣдный чело-
вѣкъ вносилъ ежемѣсячно одно су въ общую кассу, чтобы обез-
печить себѣ послѣ смерти маленькую урну въ columbarium съ
мраморной плитой, на которой будетъ вырѣзано его имя.
Погребете у рямлянъ, тѣсно связанное съ sacra gentilitia или
обычаями семьи, имѣло чрезвычайное значеніе. Погребенные вмѣстѣ
заключали своего рода внутреннія братства, вступали въ род-
ственныя отношенія 5)...
Получивъ специальное позволеніе, общества имѣли въ Римѣ
всѣ права гражданскихъ лицъ 6). Но это позволеніе давалось съ
безконечными предосторожностями, разъ общества имѣли кассу
и дѣло шло не только о погребеніи 7). Религіозный характеръ
или совершеніе сообща молитвъ были запрещены и формально
указаны въ числѣ условій, дѣлавшихъ собраніе преступленіемъ 8).
Преступаете это представляло оскорбленіе величества,—по край-
ней мѣрѣ, со стороны того, кто объявилъ собраніе 9). Клавдій
дошелъ до того, что запретилъ кабачки, гдѣ собирались члены
обществъ, запретилъ даже мелкія лавочки, гдѣ бѣдные люди за
дешевую плату могли покупать горячую, кипяченую воду10).
Траянъ и лучшіе императоры смотрѣли на всѣ ассоціаціи съ боль-
шимъ недовѣріемъ п). Крайняя покорность была главнымъ усло-
віемъ, чтобы было признано право религіозныхъ собраній; кромѣ.
того, они происходили съ большими строгостями 12). Легисты,
') Горацій, Sat, I, ѴШ, 8 и слѣд.
2) Funeraticium.
3) Надпись чЛанувіума, кн. і-ая. стр. 24, 25, З2·
4) Надпись Ланувіума, кол. 2-ая, стр. 3 —5·
5) Цицеронъ, De of fie, Ι. ιη\ Pro Arc hi a. X, 1. Ср. Плутархъ, De
f r a t. amore, 7; Дигесты, XLVII, XXII, d e С 0 11. e t С о r p., 4. Въ одной
римской надписи основатель погребальницы настоятельно требуетъ, чтобы всѣ, кто
будетъ туда положенъ, исповѣдывали его религію, ad religionem pertinentes
m e a m (де-Росси, Bulletino di archeol. с r i s t, 3-ій годъ, no 7, стр. ^4).
6) Ульпіанъ, Frag m., XXII, 6; Дигесты, III, IV, Q u 0 d с u j u s с, ι; XL VI,
I, d e F i d. e t M a η d., 22; XL VII, II, d e F u r t i s, 31; XLVII, XXII, d e С 0 11. et
Corp., 1 и з; Грутеръ, 322, 3 и 4; 424. 12: Орелли, 4080; Марини, Atti, стр. 955
Муратори, $ι6, ι; Mém. de la Soc des Ântiq. de Fr.', XX, стр. 78.
7) Дигесты, XLVII, XXII, d e С 0 11. et Corp., цѣликомъ; Надпись Лануві-
ума, кол. 1-ая, стр. ю—13; Марини, Atti, стр. 552»* Муратори, 520,3; Орелли, 4075»
4і 15» :5б7» 2?97» 3І4о» 39І35 Гензенъ, 66$$, 07455 другія данныя у Моммзена, о р.
cit., стр. 8о и слѣд.
8) Дигесты, XLVII, XI, de Extr. cri т., 2.
9) Ibid., XLVII, XXII, de Coll. et Corp., 2; XLVIII, IV, ad Leg. Jul. ma-
jest, ι.
10) Діонъ Кассій, LX, 6. Ср. Светоній, Неронъ, іб.
1Х) См. административную переписку Плинія и Траяна. Плиній, Ер is t., Χ,
43» 93» 94, 97* 9δ·
12) „Permittitur tenuioribus stipem menstruam conferre, dum tamen semel in men-
se coeant, ne sub praetextu hujusmodi illicitum collegium coeant". (Дигесты XLVII,
XXII, de Coll. et Corp., 1). „Servos quoque licet in collegio tenuiorum recipi vo-
lentibus dominis." (Ibid. 3). Ср. Плиній, Epi st., X, 94; Тертулліанъ, Apol., 39.

БОРЬБА РИМА СЪ ИНОСТРАННЫМИ КУЛЬТАМИ ВЪ ПЕРВОМЪ ВЪКЪ. 29
составлявшее римское право, такіе выдающіеся какъ практическіе
юристы, проявили свое незнаніе человѣческой природы, всячески,
даже страхомъ смертной казни, преслѣдуя вѣчную потребность
души, подавляя ее всякими гнусными или наивно-ребяческими
предосторожностями х). Подобно творцамъ нашего „гражданскаго
кодекса", они смотрѣли на жизнь съ страшной холодностью. Если бы
жизнь состояла въ томъ, чтобы забавляться по предписаніямъ
свыше, ѣсть свой кусокъ хлѣба, получать удовольствія сообразно
своему положеніювъ обществѣ и подъ присмотромъ начальника,—
все это было бы правильно. Но наказаніемъ обществъ,
предающихся такому ложному, ограниченному направленію, является
прежде всего скука, а потомъ неистовый тріумфъ религіозныхъ
партій. Человѣкъ никогда не согласится жить въ такой ледяной
атмосферѣ; ему нужна малая ограда, братство, гдѣ вмѣстѣ жи-
вутъ и умираютъ. Наши большія абстрактныя общества не въ
состояніи удовлетворить всѣ инстинкты общественности человѣка.
Предоставьте ему привязать свое сердце къ чему нибудь, искать
утѣшеніе, гдѣ онъ находитъ его, создавать себѣ братьевъ,
заключать связи сердца. Пусть холодная рука общественной власти не
вмѣшивается въ это царство души, царство свободы. Жизнь,
радость возродятся въ мірѣ только тогда, когда исчезнетъ наше
недовѣріе къ collegia,—недовѣріе, представляющее печальное
наслѣдіе римскаго права. Ассоціація внѣ государства, не
разрушая его, представляетъ важнъйшій вопросъ будущаго. Будущій
законъ объ ассоціаціяхъ рѣшитъ, пойдетъ ли современное
общество по стопамъ древняго. Достаточно одного примѣра: римская
имперія вложила свою судьбу въ законъ о сое tu s illicitі,
illicita collegia. Христіане и чужестранцы, совершая дѣло
человѣческой совѣсти, разбили этотъ законъ; основанная на этомъ
законѣ Имперія погибла вмѣстѣ съ нимъ.
Міръ греческій и римскій, міръ свѣтскій, не знавшій
священства, не имѣвшій ни божественнаго закона, ни откровенныхъ
книгъ, коснулся здѣсь проблемъ, которыхъ онъ не могъ рѣшить.
Прибавимъ еще, что, если бы онъ пмѣлъ священниковъ, суровую
теологію, прочно организованную религію, онъ не основалъ бы
свѣтскаго государства, проникнутаго идеей раціональнаго
общества,—общества, основаннаго на простыхъ человѣческихъ потреб-
ностяхъ и естественныхъ отношеніяхъ индивидуумовъ. Религіозная
отсталость грековъ и римлянъ была результатомъ ихъ
политическая и интеллектуальная превосходства. Напротивъ, религіоз-
ное превосходство еврейскаго народа было причиной его
отсталости въ политическомъ и философскомъ отношеніяхъ
J) Дигесты, I, XII, de Off. praef. urbi, ι, §■ 14. ср. Моммзенъ, op. cit.,
стр. I27i; III, IV, Quod cujusc, ι; XLVII, XX, d e С о 11. e t С о г p., 3. Нужно
замѣтить, что замѣчательный Маркъ Аврелій, расширилъ, насколько могъ, права
ассоціацій. Диг. XXXIV, V, de Rebus dubiis, 20; XL, III, de
Manumission i b u s, ι; и даже XL VII, VXII, de Со 11 e t -С о г p., ι.

Иродъ Агриппа L Послѣдствія его смерти. Еврейскій
прозелитизмъ (44-й г.).
Ироду Агриппѣ, внуку Ирода Великаго, удалось въ 41-мъ
году опять собрать владѣнія своего дѣда. Благодаря милостямъ
Калигулы, онъ собралъ подъ своей властью Батанію, Трахони-
тиду, часть Горана, Абилену, Галилею, Перѳю *). Его позорная
роль въ трагикомѳдіи, сделавшей Клавдія императоромъ, -)
привела къ его концу. Этотъ хитрый восточный человѣкъ, въ
награду за уроки низости и вѣроломства, которые онъ далъ Риму,
получилъ для себя Самарію и Іудею, а для своего брата Ирода—
маленькое царство Халкиду 3). Онъ оставилъ въ Римѣ самыя
дурныя воспоминанія о себѣ, и отчасти его совѣтамъ приписывали
жестокости Калигулы 4). Его армія и языческія города Себасты,
Кѳсаріи, которые онъ принесъ въ жертву Іѳрусалиму, не любили
его 5). Но евреи находили его великодушнымъ, великолѣпнымъ,
симпатизирующимъ ихъ бѣдамъ. Онъ старался сдѣлаться попу-
лярнымъ среди нихъ и потому повелъ политику, совершенно
отличную отъ политики Ирода Великаго. Послѣдній жилъ, имѣя
въ виду скорѣе греческій и римскій міръ, чѣмъ міръ еврѳйскій.
Напротивъ, Иродъ Агриппа любилъ Іерусалимъ, строго соблю-
далъ еврейскую рѳлигію, любилъ ея обряды и не пропускалъ дня
безъ молитвъ 6). Онъ доходилъ даже до того, что кротко выслу-
шивалъ мнѣнія ригористовъ и старался оправдаться отъ ихъ упре-
ковъ 7). Онъ платилъ Іерусалимскому храму дань, обязательную
для всякаго дома 8). Однимъ словомъ, въ лицѣ его правовѣрные
евреи имѣли правителя по своему сердцу.
Было неизбѣжно, чтобы правитель съ такимъ характеромъ
преслѣдовалъ христіанъ. Чистосердечно или нѣтъ, Иродъ
Агриппа былъ ѳврейскимъ правителемъ во всемъ значеніи этого
слова 9). Домъ Иродовъ, по мѣрѣ своего ослабленія, обращался
1) Надписи этихъ странъ вполнѣ подтверждаютъ показанія Іосифа (Comptes
rendus de l'Acad des inscr. et B.—L., 1865, стр. іоб—109).
2) Іосифъ, Ant., XIX, IV; Іуд. Войн, II, XL
8) Іосифъ, Ant., XIX, V, τ; II, ι; Іуд. Войн., II, XI, s; Діонъ Кассій, LX, 8.
4) Діонъ Кассій, LIX, 24.
5) Іос, Ant., XIX, IX, 1.
β) Ibid., XIX, VI, ι, 3; VII, 3, 4; VIII, 2; IX, ι.
7) Ibid., XIX, vn, 4.
*) loo, Ant, XIX, VII, 3.
9) Ювеналъ, Sat., VI, 158—159, Персій, Sat, v, 180.

ИРОДЪ АГРМППА I.
31
къ благочестію. Уже не было и помину широкому замыслу
основателя династіи, желавшаго объединить подъ общей имперіей
цивилизаціи самые различные культы. Когда Иродъ Агриппа,
сдѣлавшись царемъ, впервые вступилъ въ Александрию, его
приняли какъ іудейскаго царя; этотъ титулъ возбуждалъ населеніе и
давалъ мѣсто безконечному хвастовству 1). Но кто могъ быть
іудейскимъ царемъ, какъ не хранитель закона и традицій, пра-
витель-теократъ и преслѣдователь? Такимъ образомъ, со времени
Ирода Великаго, при которомъ фанатизмъ былъ совершенно по-
давлѳнъ, до начала войны, приведшей къ разрушѳнію Іерусалима,
мы видимъ возростающую прогрессію религіознаго рвенія. Смерть
Калигулы (24-го января 41-го года) вызвала благопріятную для
евреевъ реакцію. Клавдій вообще благосклонно относился къ
нимъ 2) благодаря тому вліянію, которое имѣли на него Иродъ
Агриппа и Иродъ, царь Халкиды. Онъ не только рѣшилъ въ пользу
евреевъ Александрии ихъ споръ съ туземцами и даровалъ имъ
право выбрать себѣ этнарха; онъ опубликовалъ также, какъ гово-
рятъ, эдиктъ, даровавшій евреямъ во всей Имперіи тѣ же права,
что и евреямъ Александрии, т. ѳ. свободу жить по своимъ зако-
намъ съ ѳдинственяымъ условіемъ: не оскорблять другихъ куль-
товъ. Нѣкоторыя попытки гонѳній, аналогичныя тѣмъ, которыя
были при Калигулѣ, были подавлены 3). Іерусалимъ очень
разросся; къ городу прибавился кварталъ Безѳта 4). Римская власть
мало давала себя чувствовать, такъ что Вибій Марсусъ,
разумный человѣкъ, развившійся подъ вліяніемъ важныхъ порученій
и отличавшійся большимъ образованіемъ 5) (онъ замѣяилъ Публія
Петронія въ должности имперскаго легата Сиріи), время отъ
времени указывалъ Риму на опасность этихъ полу-независимыхъ
странъ Востока 6).
Дѣйствитѳльно, своего рода феодальный отношенія, которыя
со времени смерти Тиберія стремились установиться въ Оиріи и
сосѣднихъ странахъ, 7) представляли задержку политики имперіи
и имѣли крайне дурные результаты. Приходящіе изъ Рима
„цари" были людьми и оказывали самое скверное вліяніе.
Развращенность и паденіѳ народа, въ особенности при Калигзщѣ,
проистекали въ большой степени отъ примѣра этихъ несчастныхъ,
которые послѣдовательно ходили въ своемъ пурпурѣ въ театръ,
въ дворцы цезарей, въ тюрьмы 8). Что касается евреевъ, то
авто номія означала для нихъ нетерпимость. Первосвященникъ остав-
лялъ прётензіи рода Анны только для того, чтобы отдаться не
г) Филонъ, in F 1 а с с u m, § 5 и слѣд.
2) Іосифъ, Ant XIX, V. 2 и слѣд.; XX, УІ, з;ІуД-Войн., Il, XII, у Его при-
нудительныя мѣры противъ римскихъ евреевъ (Светоній, К л а в д і й, 2%\ Діонъ Кас-
сій, LX, 6) были вызваны мѣстнылш условіями.
3) Іос, Ant, XIX, νι, 3.
4) loc. Ant, XIX, vu, 2; Iуд. Войн., II, xi, 6; V, iv, 2; Тацитъ 2,
Hist, У, 12.
5) Тацитъ, Ann.. VI, 47.
6) loc, Ant, XIX, vii, 2;v:i 1, 1; XX, I, 1.
7) loc, Ant, XIX, vin, 1.
8) Светоній, К а й, 22, 26, з 5; Ліонъ Кассій, LIX, 24; LX, 8; Тацитъ. A η п.;
XI, 8. Для выясненія роли этихъ царьковъ Востока слѣдуетъ изучить карьеру
Ирода Агриппы I у Іосифа. (A nt,XVllI, XIX). Ср. Горацій, Sat, I, vu.

32
ИСТОРИЧЕСКИ! СТАТЬИ.
менѣе гордому и жестокому роду Боетуса. Правитель, желая
нравиться евреямъ, не могъ не давать имъ того, что они больше
всего любили; онъ долженъ былъ проявлять строгость ко всѣмъ,
кто отходилъ отъ строгой ортодоксіи.
Дѣйствительно, Иродъ Агриппа сдѣлался къ концу своего
дарствованія жестокимъ преслѣдователемъ. Нѣсколько времени
спустя послѣ праздника Пасхи 44-го года, онъ велѣлъ от.рубить
голову одному изъ главныхъ чяеновъ апостольской коллегіи,
Іакову, сыну Заведея, брату Іоанна. Дѣло не было представлено,
какъ религіозное; процессъ не слушался передъ синедріономъ;
приговоръ былъ произнесенъ по праву правителя, какъ и приго-
воръ Іоанна Крестителя. Ободренный впечатлѣніемъ этой казни
на евреевъ, Иродъ Агриппа не пожелалъ остановиться на такомъ
легкомъ пути популярности. Это были первые дни праздника
Пасхи, когда фанатизмъ обыкновенно страшно з7величивался.
Агриппа велѣлъ заключить апостола Петра въ башню Антонія. Онъ
хотѣлъ судить и казнить его съ большой торжественностью передъ
массой собравшегося народа. Но этому злодѣйскому поступку не
суждено было совершиться: Петру удалось уйти изъ темницы.
Агриппа не долго жилъ послѣ этихъ насилій 1). Въ 44-мъ
году онъ отправился въ Кесарію, чтобы играми прославить
императора Клавдія. Стеченіе народа было необычайно по сво-
имъ размѣрамъ; на играхъ пришли просить у него прощенія
жители Тира и Сидона, имѣвшіе съ нимъ споръ. Эти
празднества очень не понравились евреямъ, какъ потому, что они
происходили въ нечистомъ городѣ Кесаріи, такъ и потому, что
мѣстомъ ихъ былъ театръ. Одинъ разъ, когда царь при подоб-
ныхъ же обстоятельствахъ оставилъ Іерусалимъ, извѣстный рав-
винъ Симеонъ предложилъ объявить его чуждымъ іудаизму и
исключить изъ храма. Царь довелъ свою снисходительность до
того, что въ театрѣ посадилъ раввина рядомъ съ собой, желая
доказать ему, что тутъ нѣтъ никакого грѣха противъ Закона 2).
Думая такимъ образомъ, что ригористы удовлетворены, Иродъ
Агриппа по своимъ склонностямъ предался свѣтскимъ торжест-
вамъ. На второй день праздника онъ очень рано вошелъ въ
театръ въ туникѣ изъ серебряной ткани, замѣчательно блестѣвшей
на солнцѣ. Впечатлѣніе отъ этой туники, блиставшей подъ
лучами восходящаго солнца, превзошло всякіе возможные предѣлы.
Окружавшіе его финикіяне обратили къ нему льстивыя рѣчи, на-
вѣянныя ихъ языческими вѣрованіями. „Это богъ,—говорили они,—
а не человѣкъ/* Иродъ Агриппа не засвидѣтельствовалъ своего
негодованія и не упрекнулъ этого выраженія. Черезъ пять дней
онъ умеръ. Евреи и христіане думали, что онъ былъ пораженъ
за то, что не отвергъ съ ужасомъ богохульной лести.
Сообщаемые Іосифомъ признаки заставляютъ думать, что онъ былъ от-
равленъ; разсказьт другихъ историковъ о двусмысяенномъ пове-
деніи финикіянъ и заботливости, съ которой они ухаживали за
Бластусомъ, слугой Ирода Агриппы, подтверждаютъ это пред-
положеніе.
х) Іосифъ, Ant., XIX, ѵш, 2.
2) Іосифъ, Ant., XIX, vu, 4·

ЖРОДЪ АГРИППА I.
33
Со смертью Ирода Агржппы I былъ положенъ конецъ
независимости Іерусалима. Городомъ начали управлять
прокураторы, и этотъ рѳжимъ продолжался до вѳликаго возстанія. Это было
большимъ счастьемъ для христіанства: эта релжгія, которая позднѣе
должна была вести такую ужасную борьбу протжвъ римской имперіи,
выросла подъ тѣныо римскаго принципа, подъ его покровитель-
ствомъ. Именно Римъ мѣшалъ іудаизму всецѣло предаться сво-
имъ инстинктамъ нетерпимости и подавить всякое свободное
развитее, таившееся въ немъ. Всякое уменьшеніе еврейскаго
авторитета было благодѣяніемъ для новаго духовнаго теченія, проби-
вавшаго себѣ дорогу въ мірѣ. Куспій Фадусъ, первый изъ этого
новаго ряда прокураторовъ, былъ другимъ Пилатомъ, полнымъ
твердости и, по крайней мѣрѣ, благихъ пожеланій. Но Клавдій
продолжалъ проявлять благосклонность къ желаніямъ евреевъ,—
особенно благодаря настояніямъ молодого Ирода Агриппы, сына
Ирода Агриппы I, котораго онъ очень любждъ ж держалъ при
себѣ г). Послѣ непродолжительнаго управленія Куспія Фадуса.
обязанности прокуратора были довѣрены еврею, Тибѳрію
Александру, племяннику Филона и сыну алабарха евреевъ Александ-
ріи; Тжберій Александръ достжгъ высокаго положѳнія и игралъ
большую роль въ политической исторіж вѣка. Правда, евреи не
любили его и не безъ основанія смотрѣлж на него, какъ на
отступника 2).
Чтобы положить конецъ постоянно поднимающимся спорамъ,
прибѣгли къ средству, соответствующему хорошимъ принципамъ.
Произошло своего рода раздѣленіе духовной ж свѣтской власти.
Политическая власть осталась за прокураторами; но Иродъ, царь
Халкиды, братъ Агриппы I, былъ назначенъ начальникомъ храма,
хранжтелемъ первосвященническихъ облаченій; кромѣ того, онъ
завѣдывалъ священной кассой ж былъ облечѳнъ правомъ
назначать первосвященниковъ 3). Послѣ его смерти (въ 48-мъ году),
Иродъ Агриппа II, сынъ Ирода Агриппы I, замѣстжлъ своего
дядю на этомъ посту, который онъ несъ до самой великой
войны. Во всемъ этомъ Клавдій выказывалъ много доброты. Высо-
кіе римскіе чиновники въ Сиріи, хотя и менѣе склонные къ
уступкамъ, чѣмъ самъ императоръ, также выказывали большую
умѣренность. Прокураторъ Вентждій Куманусъ довелъ свою снж-
сходительность до того, что позволжлъ евреямъ обезглавить
солдата, разорвавшаго экземпляръ Пятикнижія 4). Но все было без-
полезно; Іосифъ вполнѣ основательно относитъ къ управлению
Кумануса безпорядки, которые привели въ концѣ концовъ къ
разрушенію Іерусалима.
Христіанство не играло никакой роли въ этихъ волнѳніяхъ.
Но эти волненія, какъ ж само хржстіанство, были однимъ изъ
симптомовъ чрезвычайной лихорадки, пожиравшей еврейскій на-
*) Іос, Ant, XIX, ѵі, ι; XX, ι, ι, 2.
2) Іосифъ, Ant., XX, ν, 2; Ι у д. Войн., Η, χν, ι; хѵіи, η и сл-ѣд.; IV, χ, 6;
V, ι. 6; Тацигь, Ann., XV, 28; Hist., I, n; II, η<$\ Светоній, В e спас, 6; С or-
pus in scr. graec, n° 4952. (Cp. ibid., Ill, стр. 311);
3) Іосифъ, Ant, XX, 1, 3.
4) Ipc, A η t., XX, ν, 4; I у д. Вой н., II, хи, 2.

34
ИСТОРИЧЕСКАЯ СТАТЬИ.
родъ, и совершавшейся въ немъ божественной работы.
Еврейская религія никогда не дѣлала такихъ болыпихъ шаговъ впе
редъ 1). Іерусалимскій храмъ бьшъ однтгмъ пзъ самыхъ извѣст-
ныхъ святилищъ міра; въ немъ приносилось наибольшее
количество жертвъ 2). Іудаизмъ сдѣлался господствующей религіей
нѣкоторыхъ частей Сиріи. Правители дома Асмонеевъ насильно
обращали къ нему цѣлые народы (йдумеянъ, Итуреянъ и т. д.) 3).
Было много примѣровъ насильственнаго обрѣзанія 4); стремленіе
къ прозелитизму было очень велико. Самъ домъ Ирода
могущественно содѣйствовалъ еврейской пропагандѣ. Чтобы жениться
на дѣвушкахъ этого дома, богатства котораго были несмѣтны,
правители маленькихъ династій, находившихся въ вассальномъ
подчиненіи у Рима (Эмеса, Понта, Калиціи), становились
евреями 5). Аравія, Эѳіопія также насчитывали большое количество
обращенныхъ. Семьи Месены и Адіабѳны, платящія дань парѳя-
намъ, также были обращены въ іудаизмъ,. особенно женщины 6).
Было рѣшено, что счастье достигается знаніѳмъ и исповѣдыва-
ніѳмъ Закона 7). Нѳподвергавшіеся обрѣзанію болѣе или менѣе
видоизмѣняли свою религію въ направленіи іудейской; своего рода
монотеизмъ сдѣлался общимъ духомъ религіи въ Сиріи. Въ Да-
маскѣ, городѣ совсѣмъ не ѳврѳйскаго происхожденія, почти всѣ
женщины приняли іудейскую религіто 8). Такимъ образомъ за
іудаизмомъ фарисейскимъ образовался іудаизмъ свободный, не
такой высокой пробы, не знающій всѣхъ тайнъ секты 9),
представляющей только благое жѳланіе, но имѣвшій лучшее будущее...
Однимъ изъ наиболѣе необычайныхъ примѣровъ этой
склонности религіозныхъ душъ къ іудаизму является примѣръ
царственной семьи Адіабены на Тигрѣ10). Эта семья, персидская по
происхождѳнію и по нравамъ п), затронутая уже отчасти
греческой культурой 12), почти всецѣло стала еврейской и даже сдѣла-
лась очень благочестивой 13). Часто эти прозелиты бывали благо-
чѳстивѣе еврѳевъ по рожденію. Изатъ, глава рода, былъ обра-
щенъ въ іудаизмъ проповѣдью одного купца еврея, по имени Ана-
нія, который, войдя для своей мелкой торговли въ Сераль Абен-
нѳриха, царя Месены, обратилъ всѣхъ женщинъ и сдѣлался ихъ
духовнымъ наставникомъ. Женщины познакомили его съ Иза-
х) Іосифъ, такъ подробно излагающій исторію этихъ волненій, не упоминаетъ
о христіанахъ.
2) Іос, Contra Α ρ і о η е m, И, 39; Діонъ Кассій, LXVI, 4.
3) Іос, Іуд. Войн., IV, іѵ, з; V, хш, 6; Светоній, Авг., 93»' Страбонъ,
XVI, іі, 34? 37"» Тацитъ, Hist. V, 5-
4)Іос, Ant., XIII, іх, 1; хі, з; хѵ, 4Î XV, ѵіі, 9.
5) Іос, Іуд. Войн., II, хѵіі, ю; Vita, 23*
β) Іос, Ant., XX, νιι, ι. 3. Ср. XVI, vu, 6.
7) Ibid., XX, 11, 4.
8) Ibid., XX, и, 5, 6; ιν, ι.
9) Ioc, Іуд. войн., II, XX, 2.
10) Сенека, отрывки у Св. Август., D е civ. Dei. VI, 11.
») Ioc, Ant., XX, 11—ιν.
12) Тацитъ, Ann., XII, 13, 14. Большая часть именъ этой семьи-персидская.
13) Это доказываетъ имя „Елена". Замѣчательно, однако, что греческаго
ничего нѣтъ на надписи могильнаго камня этой царицы; послѣдняя надпись была
открыта и доставлена въ Парижъ Соси. См. Journal Asiatique, декабрь і8б$ г.

ИРОДЪ АГРИППА I.
35
томъ. Въ то же время Елена, мать Изата, поучалась истинной
религіи у другого еврея. Въ своѳмъ рвеніи новообращеннаго
Изатъ захотѣлъ немедленно подвергнуться обрѣзанію, но мать и
Ананія отговорили его отъ этого поступка. Ананія доказалъ ему,
что соблюденіѳ заповѣдей Божіихъ важнѣе обрѣзанія и что
можно быть хорошимъ евреемъ и безъ этого обряда. Подобную
терпимость раздѣляли очень немногіѳ просвѣщенные умы.
Несколько времени спустя одинъ еврей изъ Галилеи по имени Елеазаръ,
заставь царя за чтеніемъ Пятикнижія, текстами доказалъ ему,
что нельзя соблюдать Законъ, не будучи .обрѣзаннымъ. Изатъ
былъ убѣжденъ этимъ и операція была немедленно произведена
надъ нимъ 1).
За обращеніемъ Изата послѣдовало обращеніе его брата
Монобаза и почти всего рода. Около 44-го года Елена перѳѣхала
въ Іерусалимъ, гдѣ она велѣла построить дворецъ для царскаго
дома Адіабены и семейный мавзолей, существующей еще и
теперь 2). Она стала пользоваться большимъ расположѳніемъ
еврѳевъ благодаря своей кротости и милосердію. На евреевъ
производило большое впечатлѣніе, когда они видѣли, какъ
эта благочестивая еврейка посѣщаетъ храмъ, совѣтуется съ
учеными, читаетъ Законъ, преподаетъ его своимъ сыновьямъ. Во
время чумы 44-го года эта святая женщина была провидѣніемъ
города. Она закупила большое количество хлѣба въ зѳрнѣ въ
Египтѣ и сухихъ фиговыхъ плодовъ на Кипрѣ. Изатъ въ свою
очередь послалъ болыпія суммы для распредѣленія бѣднымъ.
Богатства Адіабены отчасти уменьшились въ Іерусалимѣ. Сыновья
Изата научились въ немъ обычаямъ и языку евреевъ. Такимъ
образомъ весь этотъ родъ былъ источникомъ помощи для
класса нищихъ. Онъ получилъ права города; нѣкоторые изъ его чле-
новъ находились въ неьгъ во время осады Тита 3), другіе фигу-
рируютъ въ талмудичѳскихъ писаніяхъ, какъ образцы
благочестия и привязанности 4).
Именно это отводитъ царскому роду Адіабены мѣсто въ
исторіи христианства... Принимая іудаизмъ, онъ повиновался
чувству, которое должно было привести къ христіанству весь
язычески міръ. Эти возвышенные прозелиты,—именно потому, что
они были святыми,—ничуть не были фанатиками. Они
принимали, что истинная религія можетъ исповѣдываться при господствѣ
самыхъ различныхъ гражданскихъ кодексовъ. Они совершенно
отдѣляли религію отъ политики. Тогда все болѣе
обнаруживалось различіе между мятежниками сектантами, которые должны
были съ неистовствомъ защищать Іерусалимъ, и миролюбивыми
набожными людьми, которые при первыхъ признакахъ войны
должны были бѣжать въ горы
1) Ср. В е г е s с h i t h г a b b a. XL VI, s id.
2) По всей видимости, это памятникъ, извѣстный теперь подъ ииенемъ« Mo-
гилъ царей». См. Journal Asiatique, цитированное мѣсто.
3) Іосифъ, Іуд. Войн., II, χιχ, 2; VI, νι, 4·
4) Талмудъ Іерусал., Peah, 15e; Талмудъ Вавил,, Baba Bathra, 11 a.
I о m a, 37a; N a ζ i г, 196; Schabbath, 686; Sitra, 70 a; Bereschith rabba
XLVI, a. 51 d.

36
ИСТОРИЧЕСКИ! СТАТЬИ.
Во всякомъ случаѣ, мы видимъ, что вопросъ о прозелитахъ
ставился одинаково въ іудаизмѣ и нарождавшейся религіи. Съ
обѣихъ сторонъ чувствовалась потребность расширить входную
дверь. Для всѣхъ, стоявшихъ на этой точкѣ зрѣнія, обрѣзаніе
было безполезнымъ или даже вреднымъ обычаемъ; прѳдписанія
Моисея были простымъ признакомъ расы, имѣющимъ значеніе
только для сыновъ Авраама. Прежде, чѣмъ сдѣлаться
универсальной рѳлигіей, іудаизмъ долженъ былъ свестись къ своего
рода деизму, предписывающему только правила естественной
религии. Нужно было совершить возвышенную миссію, и часть
иудаизма, въ первую половину перваго вѣка, взялась за нее очень
умно. Съ одной стороны іудаизмъ представлялъ одинъ изъ бѳз-
численныхъ національныхъ культовъ *), которые наполняли міръ
и святость которыхъ проистекала единственно изъ того, что такъ
почитали ихъ предки; съ другой стороны іудаизмъ былъ
абсолютной религіей, религіей для всѣхъ, которая должна была
сдѣлаться всеобщей. Но послѣдующія событія, которыя п]зивели
къ истребительной войнѣ, положили конецъ этой роли іудаизма.
ι) Τα πάτρια εθη,—обычное выраженіе Іосифа, когда онъ защищаетъ поло-
женіе евреевъ въ языческомъ мірѣ.

Возстаніе въ Іудеѣ. (66-й г.)
Всю іудейскую націю охватила лихорадка, которую можно
сравнить только съ той, которая имѣла мѣсто во Франціи во время
Революціи и въ Парижѣ въ 1871 году. Эти „божественныя болѣзни",
передъ которыми древняя медицина объявила себя бѳзсильной,
казалось, стали обыкновенными для еврѳйскаго народа. Можно
было бы сказать, что, рѣшившись на крайности, онъ хотѣлъ идти
до предѣловъ человѣчества. Въ тѳчѳніѳ четырехъ лѣтъ эта
странная раса, созданная, иовидимому, для того, чтобы вызывать на
бой благословляющаго и проклинающаго ее, была въ конвуль-
сіяхъ, передъ которыми съ почтеніемъ долженъ остановиться
историкъ, колеблясь между удивленіѳмъ и ужасомъ, какъ передъ
всѣмъ таинственнымъ.
Причины этого кризиса были очень древни, а самъ кризисъ
неизбѣженъ. Моисеевъ законъ, приведенный въ то состояніѳ, въ
какомъ мы видимъ его теперь, повидимому, въ УП вѣкѣ до
Рождества Христова, и помимо ассирійскаго завоеванія разрушилъ
бы малое царство потомковъ Давида. Съ того времени, какъ взялъ
верхъ элѳмѳнтъ пророчества, іудѳйское царство, поссорившееся
со всѣми своими сосѣдями, воспылавшее постоянной ненавистью
къ Тиру, Эдому, Моаву и Аммону, потеряло способность жить.
Нація, посвящающая себя религіознымъ и соціальнымъ пробле-
мамъ, тѳряетъ значѳніе въ политикѣ. Въ тотъ день, когда
Израиль сделался „собственностью Бога, царствомъ священниковъ
и народомъ святымъ" *), было написано, что онъ не будѳтъ
такимъ народомъ, какъ другіѳ. Судьба не допускаетъ въ себя
противорѣчій; превосходство всегда выкупается какимъ-нибудь
униженіемъ.
Династія Ахеменидовъ нѣсколько оставила Израля въ покоѣ.
Эта крупная феодальная имперія, терпимо относившаяся ко всѣмъ
различіямъ провинцій, очень походившая на Багдадскій калифатъ
и Оттоманскую имперію, представляла такую обстановку, въ
которой евреи чувствовали себя лучше всего. Повидимому,
владычество Птоломѳевъ въ III вѣкѣ до Рождества Христова такэке
было имъ довольно симпатично. Но не то было во время
правления Селевкидовъ. Антіохія сдѣлалась центромъ энергичной
1) Исходъ, XIX, 5—6.

38
историческія статьи.
эллинской пропаганды; Антіохъ Епифанъ считалъ себя обязан-
нымъ ставить всюду изображеніе Юпитера Олимпійскаго, какъ
знакъ своего могущества. Тогда разразилось первое великое
іудейское возстаніѳ противъ свѣтской цивилизаціи. Израиль тер-
пѣливо переносилъ прекращение своего политическаго
существованья со времени Навуходоносора, но онъ не щадилъ ни одной
мѣры, когда увидѣлъ опасность для своихъ религіозныхъ
учреждена. Расу, вообще мало воинственную, обуялъ героизмъ; безъ
регулярной арміи, бѳзъ полководцевъ, безъ тактики, она побѣдила
Селевкидовъ, поддержала свое великое право и создала себѣ
второй періодъ автономіи. Но асмонейское царство было всегда
обуреваемо глубокими внутренними пороками, и потому
просуществовало не дольше одного вѣка. Судьба не дала еврейскому
народу установить отдѣяьную національность; этотъ народъ всегда
мечтаетъ о чемъ-нибудь интернаціональномъ; его идеалъ не го-
родъ, а синагога, свободная конгрегація. То же было съ исламомъ:
онъ создалъ огромную имперію, но уничтожилъ всякую націо-
нальность у покоренныхъ народовъ и не оставилъ имъ другого
отечества кромѣ мечети, zaonia.
Такое соціальное положеніѳ часто называютъ теократиче-
скимъ; это вѣрно, если этимъ желаютъ сказать, что глз^бокая
идея семитическихъ религій и вышедшихъ изъ нея имперій пред-
ставляетъ царство Бога, какъ единственнаго повелителя міра,
какъ универсальнаго повелителя; но у этого народ? теократія не
является синонимомъ владычества духовенства. Собственно
говоря, священникъ играетъ неважную роль въ исторіи іудаизма и
исламизма. Власть принадлежитъпредставителю Бога,—тому, кого
вдохновляетъ Богъ, пророку, святому человѣку, тому, кто полу-
чилъ свою миссію съ неба идоказываетъ ее чудесами или успѣ-
хомъ. За отсутствіемъ пророка власть достается составителю апо-
крифическихъ книгъ, приписываемыхъ древнимъ пророкамъ, или
ученому, толкующему божественный законъ, начальнику синагоги,
а еще чаще главѣ семьи, который хранитъ Законъ π передаетъ
его дѣтямъ. При такой организаціи общества гражданская власть
теряетъ свое значеніе. Эта организація функціонируетъ лучше
всего тогда, когда подчиняющееся ей индивидуумы разсѣяны на
правахъ терпимыхъ чужестранцевъ по великой имперіи, гдѣ
не царитъ единообразие. Іудаизмъ по своей природѣ долженъ
подчиняться, такъ какъ онъ неспособенъ извлечь изъ своего лона
принципъ военной власти. То же явленіе замѣчается у современ-
ныхъ намъ ірековъ. Греческія общины въ Тріестѣ, Смирнѣ, Кон-
стантинополѣ процвѣтаютъ гораздо лучше маленькаго греческаго
королевства, потому что эти общины избавлены отъ политиче-
скихъ волненій, въ которыхъ найдетъ себѣ гибель живая раса,
преждевременно предоставленная свободѣ.
Римское владычество, установившееся въ Іудеѣ въ 63 г. до
Рождества Христова съ помощью арміи Помпея, повидимому,
сначала удовлетворяло нѣкоторымъ изъ условій іудейской жизни.
Въ это время Римъ еще не имѣлъ обыкновенія ассимилировать
страны, которыя онъ послѣдовательно присоединялъ къ своей
обширной имперіи. Онъ отнималъ у нихъ право заключать миръ

ВОЗСТАНІЕ ВЪ ІУДЕЪ.
39
и объявлять войну, а за собой оставлялъ только право рѣшенія
важныхъ политическихъ вопросовъ. При остальныхъ вырод-
кахъ династіи Асмонеевъ и при Иродахъ іудейскій народъ
сохранилъ эту полу-независимость, которая должна была
удовлетворять его, такъ какъ его религія пользовалась уваженіемъ.
Но внутренній кризисъ народа былъ слишкомъ силенъ. Когда
религіозный фанатизмъ превышаетъ извѣстную степень, чело-
вѣкъ перестаетъ переносить всякое управленіе. Нужно сказать
также, что Римъ безпрестанно стремился сдѣлать свою власть на Во-
стокѣ болѣе дѣйствительной. Небольшая вассальныя государства,
которыя Римъ сначала сохранялъ, мало-по-малу исчезали, а про-
впнціи просто присоединялись къ имперіи. Начиная съ 6-го года
послѣ Рождества Христова, Іудея управлялась прокураторами,
подчиненными имперскимъ легатамъ Сиріи и имѣвшими рядомъ съ
собою параллельную власть Иродовъ. Невозможность такого
режима съ каждымъ днемъ обнаруживалась все больше. На Востокѣ
истинные патріоты и религіозные люди мало уважали Иродовъ.
Административныя привычки римлянъ, даже наиболее разумныя,
были ненавистны еврѳямъ. Вообще, римляне обнаруживали много
уступчивости по отношенію къ мелочнымъ придиркамъ народа 1).
Но этого было недостаточно; дѣло дошло до такого положенія,
что нельзя было ничего дѣлать, не касаясь каноническаго
вопроса. Такія абсолютныя религіи, какъ исламизмъ, іудаизмъ, не
переносятъраздѣленій. Если онѣ не господствуютъ, онѣ считаютъ
себя преслѣдуемыми. Если онѣ чувствуютъ, что имъ покрови-
тельствуютъ, онѣ становятся требовательными и стараются
сделать невозможной^ жизнь другихъ культовъ. Это замѣчательно
ясно въ Алжирѣ, гдѣ евреи, чувствуя, что ихъ поддерживаютъ
противъ мусульманъ, становятся невыносимыми по отношенію къ
послѣднимъ и безпрестанно надоѣдаютъ правительству своими
распрями.
Конечно, мы склонны думать, что въ этой попыткѣ, которую
сдѣлали римляне и іудеи, чтобы жить вмѣстѣ, nj которая
кончилась такимъ страннымъ разрывомъ, обѣ стороны совершали
ошибки. Многіе прокураторы были безчѳстными людьми; другіе
были грубыми, жестокими, доходили до ненависти къ религіи,
которая ихъ раздражала и будущаго которой они не понимали.
Нужно было обладать совершенствомъ, чтобы не раздражаться
противъ этого ограниченнаго, высокомѣрнаго духа, враждебнаго
къ греческой и римской цивилизаціи, злобнаго къ остальному
роду человѣческому; но поверхностные наблюдатели считали этотъ
духъ сущностью евреевъ. Да и что могъ думать начальникъ о
своихъ подчиненныхъ, которые всегда обвиняли его передъ импе-
раторомъ и составляли заговоры противъ него даже тогда, когда
онъ бывалъ совершенно правъ? Кто первый виноватъ въ этой
великой ненависти, которая вотъ уже двѣ тысячи лѣтъ суще-
ствуетъ между іудейскимъ народомъ и остальнымъ міромъ?
Такого вопроса нельзя даже ставить. Въ подобныхъ дѣлахъ все
*) См. надпись, открытую Ганно. Revue archéolog., апрѣль—май, 1872
journal Asiatique, августъ—сентябрь, 1872.

40
ИСТОРИЧЕСКІЯ СТАТЬИ.
дѣйствіе ивоздѣйствіе, причина и слѣдствіе. Эти исключенія, эти
замки у еврейскихъ кварталовъ(ге τ τ о), эти особые костюмы—вещи
нѳсправедливыя. Но кто первый пожелалъ ихъ? Тѣ, которые
считали себя загрязненными отъ прикосновенія съ язычниками; тѣ,
которые стремились отделиться отъ нихъ, составить особое
общество. Фанатизмъ создалъ цѣпи, цѣпи удвоили фанатизмъ.
Ненависть порождаетъ ненависть, и есть только одно средство выйти
изъ этого фатальнаго круга: устранить причину ненависти, эти
несправедливый раздѣленія, которыхъ сначала желали и искали секты,
которыя потомъ сдѣдаяись ихъ позоромъ. Современная Франція
разрѣшила проблему іудаизма. Устранивъ всѣ законныя преграды,
окружавшія евреевъ, она лишила іудаизмъ всѣхъ его узкихъ,
исключительныхъ свойствъ, т. е. обычаевъ и замкнутой жизни,
такъ что еврейская семья, перенесенная въ Парижъ, почти пере-
стаетъ вести еврейскую жизнь черезъ одно или два поколѣнія.
Было бы несправедливо упрекать римлянъ перваго вѣка,
что они не действовали подобнымъ образомъ. Между римской
имперіей и ортодоксальнымъ іудаизмомъ была совершенная
противоположность. Чаще всего зачинщиками были евреи. Идея об-
щаго права, которую римляне принесли съ собой въ зародышѣ,
была антипатична строгимъ хранителямъ Торы. Моральныя
потребности послѣднихъ находились въ совершенномъ противорѣчіи
съ чисто человѣческимъ обществомъ, бѳзъ всякой примѣси тео-
кратіи, какимъ было римское общество. Римъ основалъ
государство, евреи—церковь. Римъ создалъ свѣтское, раціональное
правительство, евреи провозвѣстили царствіе Божіе. Борьба между
этой узкой, но плодотворной теократіей и провозглашеніемъ
абсолютная свѣтскаго государства была неизбѣжна. У евреевъ былъ
свой законъ, основанный на совершенно другомъ принципѣ, чѣмъ
римское право, и совершенно непримиримый съ поспѣднимъ.Не
будучи еще жестоко утомлены, они не могли удовольствоваться
простой терпимостью. Вѣдь они обладали словами вѣчности,
тайной справедливаго города. Съ ними было то же, что происходитъ
теперь съ мусульманами въ Алжирѣ. Наше общество, хотя
несравненно высшее, внушаетъ послѣднимъ только отвращеніе. Ихъ
законъ, внушенный имъ свыше, одновременно гражданскій и
религиозный, наполняетъ ихъ гордостью и дѣлаетъ ихъ
неспособными подчиняться философскому законодательству, основанному
на простомъ знаніи отношений людей между собой. Прибавьте
къ этому глубокое невѣжество, которое препятствуетъ фанатиче-
скимъ сѳктамъ отдавать себѣ отчетъ въ силахъ гражданскаго міра
и ослѣпляетъ ихъ относительно исхода войны, которую они такъ
легко начинаютъ.
Одно обстоятельство много способствовало тому, чтобы
поддерживать постоянное враждебное отношеніе Іудеи къ имперіи:
евреи не несли военной службы. Кромѣ того, вездѣ лѳгіоны были
образованы изъ. людей страны, и вотъ почему римляне съ
слабыми численно арміями удерживали въ повиновеніи огромныя
области *). Солдаты римлянъ и обитатели страны оказывались
ѵ) См. любопытное разсужденіе, вложенное Іосифомъ въ уста Агриппы II,
уд. Войн., II, хѵі, 4.

B03CTAHIE ВЪ ІУДЕБ.
41
соотечественниками. Не то было въ Іудеѣ. Легіоны, занимавшіе
страну, были набраны по большей части въ Кѳсаріи и Себастѣ,—
городахъ, враждебныхъ іудаизму. Отсюда вытекала
невозможность какого-либо соглашенія между арміей и народомъ. Въ Іеру-
салимѣ римскія войска были разсѣяны по укрѣплѳніямъ и
находились какъ бы въ положеніи постоянной осады.
Однако, чувства различныхъ частей еврейскаго міра по отно-
шенію къ римлянамъ далеко не были одинаковы. За исключе-
ніемъ такихъ свѣтскихъ людей, какъ Тиберій Александръ, став-
шихъ безразличными къ своему старому культу и считавшихся
отступниками своими единовѣрцами, всѣ неблагосклонно
относились къ чужестраннымъ завоѳвателямъ; но всѣ были еще далеки
отъ возстанія. Въ этомъ отношеніи въ Іерусалимѣ можно
отличать четыре или пять партій 1):
1) Партія саддукеевъ и сторонниковъ Ирода, остатки дома
Ирода и его кліентуры, великія семьи Ханана и Бетуса, быв-
шихъ священниками храма;—это міръ епикурейцевъ и
стремящихся къ наслажденію невѣрующихъ, ненавидимый народомъ по при-
чинѣ своей гордости, малой набожности, своихъ богатствъ. Эта
партія, по существу своему консервативная, въ римскомъ влады-
чествѣ находила гарантію своихъ привилегий и, не любя рим-
лянъ, очень враждебно относилась ко всякой революціи.
2) Партія фарисейской буржуазіи,—партія честная,
составленная изъ людей разсудительныхъ, установившихся, спокойныхъ,
порядочныхъ, любящихъ свою религію, точно соблюдающихъ ее,
даже набожныхъ, но безъ воображенія, достаточно образованныхъ,
знающихъ иностранный міръ и ясно видящихъ, что возстаніе мо-
жетъ привести только къ уничтоженію націи и храма. Типомъ
этого класса людей является Іосифъ; участь ихъ та же, которая,
повидимому, всегда достается умѣреннымъ партіямъ во время
революціи: безсиліе, непостоянство и величайшая непріятность
слыть за измѣнниковъ въ глазахъ большинства.
3) Экзальтированные всякаго рода, ревнители вѣры, убійцы
(с и к а ρ і и), странная смѣсь фанатичѳскихъ нищихъ, довѳденныхъ
до послѣдней нищеты несправедливостями и насиліемъ
саддукеевъ, считающихъ себя единственными наследниками обѣщаній,
данныхъ Израилю, этому „бѣдному" народу, любимому Богомъ.
Пищу ихъ составляли книги пророковъ, напр., Еноха, неистовые
апокалипсы; они считаютъ царство Божіе близкимъ. Вообще они
дошли до крайней степени экзальтаціи, когда-либо
наблюдавшейся въ исторіи.
4) Разбойники, праздношатающиеся, искатели приключеній—
продуктъ полной соціальной дезорганизации страны. Эти люди,
по происхожденію въ болыпинствѣ случаевъ Идумеяне и Наба-
теянѳ, мало заботились о религіозномъ вопросѣ; но они были
зачинщиками бѳзпорядка и вступили въ совершенно естественный
союзъ съ экзальтированной партіей.
5) Благочестивые мечтатели, ессеи, ebionim, спокойно
ожидавшее царствія Божія, благочестивые люди, группирующіеся око-
1%) Іосифъ, Іуд. Войн. II, хѵі, 4; "V іtа, з-

42
ИСТОРИЧЕСКІЯ СТАТЬИ.
ло храма, молящіеся, плачущіѳ. Но они имѣли еще такое малое
значеніѳ въ глазахъ народа, что Іосифъ не причисляетъ ихъ къ
элементамъ борьбы 1). Думали, что въ день опасности эти
святые люди сумѣютъ только убѣжать.
Судьями положенія должны были оказаться, конечно,
экзальтированные. Демократическая и революціонная сторона
иудаизма проявилась у нихъ страшнымъ образомъ. Вмѣстѣ съ Іудой-
Галонитомъ они были убѣждены, что всякая власть исходитъ изъ
зла, что имперія—дѣло сатаны (такіе правители, какъ Калигула,
Неронъ, эти настоящіе воплощенные демоны, только
подтверждали этотъ взглядъ), и скорѣе дали бы убить себя, чѣмъ
назвали бы госдодиномъ кого-нибудь, кромѣ Бога. Подражатели Ма-
таѳіи, перваго изъ вѣрующихъ, который, видя еврея, приносящаго
жертву идоламъ, убивалъ его, они мстили за Бога ударами
кинжала. Имъ достаточно было услышать, какъ необрѣзанный гово-
рилъ о Богѣ или о Законѣ, чтобы они старались захватить его
въ одиночку; тогда они предлагали ему выборъ между обрѣза-
ніемъ или смертью 2). Исполняя эти таинственныя мнѣнія, кото-
рыя предоставляли „рукѣ Божіей", и считая себя обязанными
приводить въ исполненіе страшное наказаніе лишенія правъ
общины, равносильное поставленію внѣ закона и смерти 3), они
составляли армію террористовъ, пылавшихъ революціоиными стре-
мленіями. Можно было заранѣе предвидѣть, что эти сбитыя съ
толку головы, неспособныя различать своихъ грубыхъ аппети-
товъ отъ страстей, казавшихся имъ святыми въ ихъ безуміи, дой-
дутъ до послѣднихъ предѣловъ и не остановятся ни передъ
какой ступенью безумія.
Умы какъ бы находились подъ давленіемъ постоянной
галлюцинация; со всѣхъ сторонъ распространялись грозные слухи.
Мечтали только о пророчествахъ; апокалиптическій характеръ
еврейской фантазіи окрашивалъ все ореоломъ крови. Съ ужа-
сомъ разсказывали о кометахъ, мечахъ на небѣ, сраженіяхъ въ
облакахъ, внезапномъ свѣтѣ, появившемся ночью въ храмѣ, жерт-
вахъ, рождавшихъ неестественныхъ уродовъ въ момеятъ
жертвоприношения. Однажды огромныя бронзовыя двери храма сами
собой отворились и ихъ съ трудомъ можно было закрыть. На
Пасху 65-го года, около 3 часовъ послѣ полуночи, храмъ былъ
внезапно освѣщенъ на полчаса, какъ днемъ; думали, что внутри его
пожаръ. Въ другой разъ, въ день Пятидесятницы, священники
слышали шумъ нѣсколькихъ людей въ святилищѣ, какъ бы
приготовляющихся къ переселенію и говорящихъ другъ другу: „Уй-
демъ отсюда! уйдемъ отсюда!" 4). Все это было соединено
вмѣстѣ только послѣ удара; но глубокое волнѳніе душъ было
лучшимъ признакомъ того, что подготовлялось нѣчто необычайное.
*) Іустинъ изъ Тиберіады, наиисавшій исторію войны евреевъ, ничего не гово-
рилъ о христіанахъ. Фотій, Biblioth., cod. XXXIII.
2j Phil os ο ρ hu m en a, IX, 26.
3) См. Journal A s i at i q u e, авг. -сент. 1872, стр. І78ислѣд. Ср. Іосифъ,
I уд. Войн., II, vin, 8.
4) Іосифъ, Іуд. Войн., II, ххн, ι; VI, у 34Î Тацитъ, Hist., У, iyt Талм.
Вавил., Ρ e s a с h i m, 57a; К e r i t h ô t h, 28 a. Ioma, 39 в.

ВОЗСТАНІЕ ВЪ ІУДЕЪ.
43
Особенно пророчества о Мессіи возбуждали въ народѣ
непреодолимую потребность волноваться. Люди не обрекаютъ себя
на умѣренную судьбу, когда приписываютъ себѣ будущее царство.
Теоріи этого рода сводились для толпы къ пророчеству, которое,
какъ говорили, было извлечено изъ Священнаго Писанія ж по
которому долженъ былъ въ это время появиться въ Іудѳѣ князь,
будущій повелитель вселенной 1). Безспорно доводами разубѣж-
дать упорную надежду; очевидность бѳзсильна противъ химеры,
которую народъ воспринялъ всѣми силами своей души.
Гессій Флоръ изъ Клазомѳнъ замѣнилъ Альбина, какъ
прокуратора Іудеи, въ концѣ * 64-го или началѣ 65-го года.
Повидимому, это былъ довольно злой человѣкъ; онъ былъ обязанъ
своимъ мѣстомъ вліянію своей жены Клеопатры, бывшей
подругой Поппеи 2). Ненависть между нимъ и евреями скоро достигла
крайней степени. Евреи сдѣлались невыносимыми для него своей
обидчивостью, привычкой жаловаться изъ-за мелочей и своимъ
малымъ уважѳніѳмъ къ военнымъ и гражданскимъ властямъ; но,
повидимому, и ему доставляло удовольствие дразнить ихъ и
хвастаться этимъ. 16-го и 17-го мая между его войсками и жителями
Іѳрусалима произошла стычка по довольно пустому поводу.
Флоръ удалился въ Кесарію, оставивъ въ башнѣ Антонія только
одну когорту. Это былъ очень предосудительный поступокъ.
Если вооруженная власть занимаетъ городъ, въ которомъ
обнаруживается народное волненіе, то она можетъ предоставить его
собственному неистовству, только истощивъ всѣ средства сопротив-
ленія. Если бы Флоръ оставался въ городѣ, евреи врядъ ли
осилили бы его, и всѣ послѣдующія несчастія были бы избѣгнуты.
Но разъ Флоръ уѣхалъ, судьбой было рѣшено, чтобы римская
армія возвратилась въ Іерусалимъ только черезъ огонь и
кровь.
Однако, отступленіе Флора далеко не вызвало окончатель-
наго разрыва между городомъ и римскими властями. Въ то
время въ Іерусалимѣ были Агриппа II и Береника. Агриппа
искренно старался успокоить умы, и всѣ умеренные,
действительно, пристали къ нему; пользовались даже популярностью
Береники, въ которой, по мнѣнію народа, ожилъ духъ ея
прабабки, Маріаммы Асмонейской. Въ то время, какъ Агриппа увѣ-
щевалъ толпу въ крытой галлереѣ дворца Асмонеевъ, его жена
показалась на террасѣ, бывшей надъ этой галлереей. Все было
безполезно. Разсудительные люди говорили, что война приведетъ
къ вѣрной гибели націи; ихъ называли маловѣрными. Агриппа,
отчаявшись въ успѣхѣ исправить ихъ, оставилъ городъ и
удалился въ свои имѣнія въ Батаніи. Немедленно толпа болѣе от-
*) Іосифъ, Іуд. Войн., VI. ν, 4'» Светоній. Be сп а с, 4. S> Тацитъ, Hist, V, 13.
2) Іосифъ, Ant., XX, χι, ι; I у д. Войн., II, хіѵ, 213. Конечно, Іосифъ при-
страстенъ къ Гессію Флору. Іосифъ писалъ ad p.robandum. По его системѣ: ι)
война велась (замѣтьте: τόν πόλεαον о -/„αταναγκάσας ψάς αρασβαι... οσα δραν ήναγκάσθημεν,
Ant., XX, χι, 1) благодаря невоздержности Флора; 2) эта война дѣло не націи, но
банды разбойниковъ и убійцъ, терроризировавпшхъ націю. Нужно остерегаться оши-
бокъ, къ которымъ привела его эта система. Однако, что касается Флора, то
Тацитъ (Ист., У, 9» І0)» повидимому, согласенъ съ Іосифомъ. Онъ возлагаетъ
большую отвѣтственность на прокураторовъ.

44
ИСТОРИЛЕСКІЯ СТАТЬИ.
чаянныхъ хитростью завладѣла Мазадской крѣпостью 1),
расположенной на берегу Мертваго моря; она находилась на разстояніи
двухъ дней пути отъ Іерусалима и была почти неприступна.
Это былъ явно враждебный поступокъ. Въ Іерусалимѣ все
болѣѳ обострялась борьба между партіей мира и партіѳй войны.
Первая изъ этихъ партій состояла изъ людей богатыхъ, которые
должны были все потерять при крушеніи; во второй, кромѣ иск-
реннихъ энтузіастовъ, была масса бѣдняковъ, которымъ
национальный кризисъ, устраняющей обыкновенныя условія жизни, прино-
ситъ только пользу. Умѣренные опирались на маленькій рим-
скій гарнизонъ, расположенный въ башнѣ Антонія; Первосвящен-
никомъ былъ человѣкъ незнатнаго происхождения, Матвей, сынъ
Ѳеоѳила 2). Со времени низложенія Анны младшаго, по настоя-
нію котораго былъ убитъ св. Іаковъ, повидимому, стали
систематически не выбирать первосвященника изъ могущественныхъ свя-
щенническихъ семей. Но настоящимъ главою священнической
партіи былъ прежній первосвященникъ, Ананія. сынъ Неведея,
человѣкъ богатый, энергичный, мало популярный по причинѣ
той безжалостной строгости, съ которой онъ добивался признанія
своихъ правъ, ненавидимый особенно за грубость и лихоимство
своихъ слугъ. По странности, не рѣдкой во времена революціи,
главой партіи дѣйствія былъ Елеазаръ, сынъ этого самаго Ана-
ніп 3). Онъ занималъ важный постъ военачальника храма.
Повидимому, его религіозное рвеніѳ было искренно. Доводя до
крайности тотъ принципъ, что жертвы могутъ совершаться только
евреями и для еврѳевъ, онъ велѣлъ прекратить молитвы за
императора и благоденствіе Рима 4). Члены древнихъ священниче-
скихъ фамилій, фарисеи, разсудительные и установившееся люди
видѣли опасность этого 5). Они призвали на помощь авторитетныхъ
ученыхъ, совѣщались съ раввинами, указывали на каноническое
право, но все было напрасно, такъ какъ было ясно, что низшее
духовенство стало на одну сторону съ экзальтированными и
Елеазаромъ 6).
Высшее духовенство и аристократия, отчаявшись овладѣть
народной массой, преданной самымъ поверхностнымъ внушені-
ямъ, послали гонцовъ къ Флору и Агриппѣ съ просьбой
возможно скорѣе подавить возстаніе, пока еще есть время. Какъ сооб-
щаетъ Іосифъ, Агриппа жѳлалъ истребительной войны, которая
стерла бы съ лица земли всю еврейскую расу. Онъ ничего не от-
вѣтилъ гонцамъ. Агриппа послалъ партіи порядка корпусъ изъ
трехъ тысячъ арабскихъ всадниковъ. Партія порядка съ этими
всадниками заняла верхній городъ (современные армянскій и ев-
*) Saule у, Voy. autour de la mer Morte., I, стр. 199 и слѣд., Rey,
Voy. dans le Haouran, стр. 284 и слѣд.
2) Іосифъ, Іуд. Войн., 11 гл. XIV—XVII.
3) Іосифъ, A η t., XX, IX, 7,
4) Вотъ одно изъ доказате.іьствъ ошибки въ системѣ Іосифа, утверждавшаго,
что партія войны состояла исключительно изъ разбойниковъ и молодыхъ людей, же-
лавшихъ обогатиться во вр'емя смятенія.
5) Ср. Талмудъ Вавилонскій, Gittin, 56а; Tosiphtha, Schabbath, XVII.
в) У мусульманъ фанатизмъ замѣтенъ особенно у дѣтей въ возрастѣ отъ
десяти до двѣнадцати лѣтъ.

ВОЗСТАНІЕ ВЪ ІУДЕЪ.
45
рейскій кварталы х). Партія дѣйствія заняла нижній городъ и
храмъ (современные кварталы мусульмански, могариби и гарамъ).
Между двумя кварталами началась настоящая война. Возставшими
командовали Елеазаръ и Менагемъ, сынъ Іуды Галонита,
который первый шестьдесятъ лѣтъ тому назадъ поднялъ евреевъ,
проповѣдуя имъ, что истинный почитатель Бога не долженъ
считать никакого другого человѣка высшимъ. 14-го августа возстав-
шіе завладѣли вѳрхнимъ городомъ, сожгли домъ Ананіи, дворцы
Агриппы и Береники. Всадники Агриппы, Ананія, его братъ и
всѣ знатные, которые могли присоединиться къ нимъ, укрылись
въ самой верхней части дворца Асмонеевъ.
На другой день послѣ этого успѣха инсургенты атаковали
башню Антонія,· въ два дня они завладели ею и подожгли. На-
конѳцъ, они напали на верхній дворецъ и завладѣли имъ 6-го
сентября. Всадникамъ Агриппы предоставлено было свободно
выйти. Что касается римлянъ, то они заперлись въ трехъ башняхъ,
называемыхъ Гиппикусъ, Фазаэль и Маріамма. Ананія и его
братъ были убиты. Какъ всегда бываетъ въ народныхъ движе-
ніяхъ, вскорѣ возникло разногласіѳ между предводителями
победоносной партіи. Менагемъ сдѣлался невыносимымъ со своей
гордостью демократа-выскочки. Елеазаръ, сынъ Ананіи,
раздраженный, несомненно, убійствомъ своего отца, прогналъ Мена-
гема и потомъ убилъ его. Остатки партіи Менагема спаслись въ
Мазаду, которая до конца войны оказалась убѣжищемъ самыхъ
экзальтированныхъ фанатиковъ.
Римляне долго защищались въ своихъ башняхъ. Доведенные
до крайности, они просили только сохранить имъ жизнь, что и
было имъ обѣщано; но какъ только они сложили оружіе,
Елеазаръ велѣлъ убить ихъ всѣхъ за исключеніѳмъ Метилія,
начальника когорты, который обѣщалъ допустить надъ собой обрѣзаніе.
Такимъ образомъ, Іерусалимъ былъ потерянъ римлянами въ
сентябре бб-го года, приблизительно черезъ* сто лѣтъ послѣ взятія
его Помпеемъ. Боясь, что будетъ отрѣзано всякое отступленіе,
римскій гарнизонъ крѣпости Махеро сдался. Ерѣпость Кипросъ,
господствующая надъ Іерихономъ 2), также сдалась въ руки ин-
сургентовъ. Вѣроятно, въ то же время былъ занятъ
мятежниками Геродіумъ3). Слабость, которую проявили римляне во всѣхъ
этихъ столкновеніяхъ, представляѳтъ нѣчто странное и придаетъ
некоторое вѣроятіе мнѣнію Іосифа, по которому Флоръ рѣшилъ
предоставить дѣла собственному течѳнію. Справедливо, что
первые порывы возстаній обнаруживаютъ страшную силу, такъ что
остановить ихъ очень трудно, и умные люди предпочитаютъ
пользоваться ихъ ошибками.
Черезъ пять мѣсяцевъ возстанію удалось установиться страш-
нымъ образомъ. Оно не только завладело Іерусалимомъ, но че-
х) Относительно топографіи Іерусалима въ эту эпоху см. Вогюэ, Le temple
de I é г., пл. XXXVI; Saulcy, Les derniers jours de 1er us.; планъ Iepyca-
лима Тоблера и Ванъ-де-Вальде; Ordnance Survey о f I e r u s a 1 e m, капитана
К.Вильсона (1864.65); Bib el atlas. Менке, n°5.
2) Риттеръ, Erdkunde, XV, стр. 458-459.
3) Іосифъ, I у д. войн., IV, IX, 5; VII, VI.

46
ИСТОРИЧЕСКІЯ СТАТЬИ.
резъ іудейскую пустыню, находилось въ сношеніи съ областью
Мѳртваго моря, крѣпости котораго оно держало въ своей рукѣ.
Такимъ образомъ, оно имѣло сношенія съ Арабами, Набатеями,
врагами Рима. Іудея, Идумея, Перея, Галилея находились за-одно
съ возставшими. Въ это время въ Римѣ гнусный повелитель
раздав а лъ общественныя мѣста самымъ недостойнымъ, самымъ не-
способнымъ людямъ. Если бы евреи могли сгруппировать около
себя всѣхъ недовольныхъ Востока, римскому владычеству въ
этихъ странахъ былъ бы положенъ конецъ. Къ несчастью для
нихъ, дѣйствіе было совершенно обратное; ихъ возстаніѳ внушило
населенно Сиріи только большую вѣрность имперіи. Ненависти,
которую евреи внушали своимъ сосѣдямъ, было достаточно,
чтобы во время нѣкотораго ослаблѳнія римскаго могущества
возбудить противъ нихъ враговъ, не менѣѳ опасныхъ, чѣмъ легіоны.

Избіеніе евреевъ въ Сиріи и Египтѣ. (66-й г.").
Дѣйствительно, въ это время какъ бы общій пароль пробѣ-
жалъ по всему Востоку, вызывая повсюду огромныя избіенія
евреевъ. Несовмѣстимость еврейской ж греко-римской жизни съ
каждымъ днѳмъ сказывалась все въ большей и большей степени.
Одна изъ двухъ расъ желала истребить другую; казалось, между
ними не могло быть и рѣчи о пощадѣ. Чтобы понять эту
борьбу, нужно уяснить себѣ, до какой степени іудаизмъ проникъ во
всю восточную часть римской имперіи. „Они заполонили всѣ
города,—говоритъ Отрабонъ г):—и трудно назвать хотя бы одно мѣ-
сто въ мірѣ, которое не приняло бы къ себѣ этого племени или,
лучше сказать, которое не было бы занято имъ 2). Египетъ, Ки-
ренаика и многія другія страны приняли ихъ нравы, соблюдая съ
точностью ихъ прѳдписанія, и извлекли большую выгоду изъ
признанія ихъ національныхъ законовъ. Въ Египтѣ они получили
законное право жить, и имъ назначена большая часть города
Александріи; у нихъ есть свой этнархъ, управляющей ихъ дѣла-
ми, совершающій для нихъ судъ, слѣдящій за исполненіемъ дого-
воровъ и завѣщаній, какъ президентъ независимаго государства".
Такое сосѣдство двухъ настолько противоположныхъ элемѳнтовъ,
какъ вода и огонь, не могло не привести къ самымъ страшнымъ
взрывамъ.
Не слѣдуетъ подозрѣвать римское правительство въ томъ,
что оно способствовало этимъ взрывамъ; тѣ же убійства
происходили и у Парѳянъ 3), хотя ихъ положеніе и интересы были со-
всѣмъ иные, чѣмъ на Западѣ. Одна изъ заслугъ Рима въ томъ,
что онъ основалъ свою имперію на мирѣ, на подавленіи мѣст-
ныхъ войнъ, и никогда не примѣнялъ отвратительнаго средства
правительства, сдѣлавшагося однимъ изъ политическихъ секре-
товъ турецкой имперіи и состоявшаго въ томъ, чтобы
возбуждать другъ противъ друга различныя народности смѣшанныхъ
странъ. Что же касается убійства по рѳлигіознымъ мотивамъ, то
идея его никогда не была болѣѳ далека отъ римскаго духа.
Чуждый всякой теологіи, римлянинъ не понималъ секты и не допус-
калъ, чтобы могли быть раздѣленія изъ-за такихъ пустяковъ,
г) Цитировано по Іосифу, Ant., XIV, χι ι, 2.
2) Μηδ' έπικρατεΐται ύπ'αυτοΰ.
*) Іосифъ, Ant., XVIIL, ιχ.

48
ИСТОРИЧЕСКІЯ СТАТЬИ.
какъ спекулятивныя воззрѣнія. Кромѣ того, антшгатія къ евре-
ямъ была въ античномъ мірѣ такимъ общимъ чувствомъ, что ее
не нужно было развивать. Эта антипатія отмѣчаѳтъ бездну,
которую человѣческій родъ, быть можетъ, никогда не заполнить. Она
обусловливается чѣмъ-то большимъ, чѣмъ раса; это—ненависть
различныхъ назначеній человѣка, ненависть человѣка мира, до-
вольствующагося своими внутренними радостями, къ человѣку
войны, человѣка лавки и конторы—къ крестьянину и
благородному. Не безъ основанія, конечно, этотъ бѣдный Израиль велъ
жизнь народа, вѣчно подвергающагося избіеніямъ. Конечно, было
какое-нибудь основаніе, когда васъ преслѣдовали всѣ націи и
всѣ вѣка. До настоящаго времени еврей вкрадывался всюду,
требуя общихъ правъ; но въ дѣйствительности еврей никогда не
пользовался общими правами, а еохранялъ свой собственный ста-
тутъ; онъ хотѣлъ имѣть гарантіи всѣхъ и, кромѣ того, цѣлый
рядъ исключеній, исключительные законы. Онъ хотѣлъ преиму-
щѳствъ націи, не будучи націѳй, не участвуя въ повинностяхъ
націи. Ни одинъ нар.одъ никогда не могъ вынести этого. Націи—
это созданія войны, основываемыя и поддерживаѳмыя мечомъ;
онѣ—дѣло крѳстьянъ и солдатъ; евреи нисколько не
способствовали ихъ установленію. Вотъ въ чемъ огромная ошибка въ пре-
тензіяхъ израильскаго народа. Терпимый иностранецъ можетъ
быть полезѳнъ странѣ, но подъ тѣмъ условіемъ, чтобы страна не
была наводнена имъ. Несправедливо требовать правъ члена семьи
въ домѣ, котораго не строилъ, подобно птицамъ, несущимъ яйца
въ чужое гнѣздо, или ракамъ, занимающимъ раковжну другого
вида а).
Евреи оказали міру столько хорошихъ и столько дурныхъ
услугъ, что къ нимъ никогда не будутъ справедливы. Мы мно-
гимъ обязаны имъ и въ то же время такъ хорошо видимъ ихъ
недостатки, что не можемъ оставаться спокойными при видѣ
ихъ. Этотъ вѣчный Іеремія, этотъ „человѣкъ печали", всегда жа-
пующійся, подставляющій подъ удары спину съ оскорбляющимъ
насъ терпѣніемъ; это созданіе, чуждое нашихъ инстинктовъ чести,
гордости, славы, деликатности и искусства; это существо мало
воинственное, мало рыцарское, которое не любитъ ни Греціи, ни
Рима, ни Германіи, но которому мы обязаны, однако, нашей ре-
лигіей,—это существо было поставлено, какъ мѣсто средоточія
противорѣчія π антипатіи; но эта антипатія была плодотворна,
такъ какъ она составляла одно изъ условій прогресса
человечества. Повидимому, въ первомъ вѣкѣ нашей эры міръ имѣлъ
неясное сознаніе того, что происходило. Онъ видѣлъ своего
господина въ этомъ чужестранцѣ, неловкомъ, воспріимчивомъ, роб-
комъ, бѳзъ внѣшняго благородства, но честномъ, нравственному
прилежномъ, ловкомъ въ дѣлахъ, одаренномъ скромными добро-
дѣтелями, не воинственномъ, но бывшемъ хорошимъ купцомъ,
веселымъ и покорнымъ работникомъ. Эта еврейская семья, про-
г) Нѣкоторые ученые наивно. признаютъ, что долгъ Израиля—соблюдать
Законъ и что Богъ заставляетъ остальной міръ трудиться для него. Талм. Вавил.,
В er ako th, 35 Β·

ИЗБІЕНІЕ ЕВРЕЕВЪ ВЪ СИР1И И ЕГИПТЬ.
49
свѣтленная надеждой, эта синагога, въ которой общая жизнь была
полна очарованія, внушали зависть. Эта покорность, спокойное
принятіе преслѣдованій и обидъ, самоотверженное утѣшеніе въ
своей незначительной роли въ томъ, что ѳто уравновѣшивается
жизнью въ семьѣ и церкви, спокойное веселье, какое въ наши
дни отличаетъ на Востокѣ ρ а й у и заставляетъ его находить
счастье даже въ своемъ подчиненіи, въ этомъ маленькомъ мірѣ,
гдѣ тѣмъ счастливѣе, чѣмъ выше стоишь надъ преслѣдованіями
и злобой,—все это вызывало у древней аристократии приступъ
дурного настроенія духа, кончавшейся иногда гнусными жесто-
костями.
Первыя проявленія бури начались въ Кесаріи г) почти въ тотъ
моментъ, когда революція совершенно восторжествовала въ Іеруса-
лимѣ. Кесарія была такимъ городомъ, гдѣ положеніе евреевъ и
не-евреевъ (послѣдніе объединялись подъ общимъ именемъ сирій-
цевъ) представляло больше всего затрудненій2). Въ смѣшанныхъ го-
родахъ Сиріи евреи составляли богатую часть населенія; но, какъ
мы сказали, это богатство проистекало отчасти отъ
несправедливости, отъ уклонѳнія отъ военной службы. Греки и сирійцы,
изъ которыхъ набирались легіоны, съ негодованіемъ переносили
то, что пользуются превосходствомъ по отношению къ нимъ люди,
изъятые изъ общегосударственныхъ повинностей и создавшіе себѣ
привилегию изъ терпимости къ ихъ націи 8). Вотъ гдѣ происхож-
деніе вѣчныхъ ссоръ, жалобъ, безъ конца приносимыхъ рим-
скимъ властямъ. Жители Востока пользуются, обыкновенно, ре-
лигіей, какъ предлогомъ для ссоръ; нерелигіозные люди,
обыкновенно, становятся религиозными, когда нужно тревожить своего
сосѣда; въ настоящее время турецкія влаоти завалены жалобами
такого рода. Начиная приблизительно съ 60-го года, въ Кесаріи
происходили безпрерывныя стычки между двумя половинами на-
селенія. Нѳронъ рѣшалъ всѣ вопросы противъ евреевъ 4), и это
только распаляло, ненависть. Жалкія шалости или, быть можетъ,
оплошности со стороны сирійцевъ стали въ глазахъ евреевъ пре-
ступленіями, несправедливостями. Молодые люди угрожали другъ
другу, вступали въ драки; люди пожилые жаловались римскимъ
властямъ, которые, обыкновенно, награждали палочными ударами
обѣ стороны 5). Гессій Флоръ внесъ въ это дѣло больше
гуманности: сначала онъ бралъ деньги съ обѣихъ сторонъ, а потомъ
насмѣхался надъ просителями. Синагога, имѣвшая обшую дверь,
посуда и нѣсколько птицъ, которыя были найдены у дверей
синагоги и которыя евреи считали остатками языческаго жертво-
приношенія, были важными событіями въ Кесаріи, когда туда
возвратился Флоръ, негодующій на обиды, нанесенныя ему
жителями Іерусалима.
Когда черезъ нѣсколько мѣсяцевъ узнали, что послбднимъ
удалось совсѣмъ изгнать римлянъ изъ своихъ стѣнъ, движеніе
х) Іосифъ, I у д. Войн., II, хѵш, ι—8; Vita, 6.
2) Ср. I а 1 к о u t, I, no; Midrasch Ε κ a, I, 5; IV, 21; Талм. Вавил., M е g i 11 a, 6 a.
3) Іосифъ, Ant., XX; ѵш, η\ I у д. Войн., II, хш, 7.
4) Іос, Ant., XX, ѵш, 7—9'у *УД- Войн., II, хш, 7»
б) Іос, Ant., XX, ѵш, 7; I у д. Войн., II, хш, у.

50
ИСТОРИЧЕСКІЯ СТАТЬИ.
стало очень бодрымъ. Между евреями и римлянами началась
открытая война; сирійцы заключили изъ этого, что они могли
безнаказанно убивать евреевъ. Въ одинъ часъ было зарѣзано
двадцать тысячъ; въ Кесаріи не осталось ни одного еврея. Флоръ
приказалъ схватить л отправить на галеры всѣхъ евреевъ, избѣ-
жавшихъ смерти бѣгствомъ. Это преступление вызвало страшную
месть х). Евреи объединились въ группы и въ свою очередь
стали убивать сирійцевъ въ городахъ Филадельфія, Гезебонъ, Ге-
расъ, Пелла, Скиоополисъ; они разграбили Декаполисъ и Гало-
нитиду, подожгли Себасту и Аскалонъ, разрушили Антедонъ и
Газу. Они жгли деревни рі убивали всякаго, кто не былъ евреемъ.
Сирійцы съ своей стороны убивали всѣхъ встрѣчавшихся евреевъ.
Вся южная Сирія представляла поле битвы; каждый городъ былъ
раздѣленъ на двѣ арміи, которыя вели безпощадную войну; ночи
проходили въ ужасѣ. Происходили страшные эпизоды. Въ Ски-
ѳополисѣ евреи сражались за-одно съ языческими жителями про-
тивъ своихъ единовѣрцевъ-завоевателей: но это не помѣшало
скиѳополійцамъ убить, въ коицѣ концовъ, всѣхъ евреевъ.
Кровопролитія евреевъ начались съ новой силой въ Аска-
лонѣ, Акрѣ, Тирѣ, Гиппосѣ, Гадарѣ. Происходившія въ Іеруса-
лимѣ бѣшеныя сцены заставляли видѣть во всякомъ евреѣ опас-
наго сумасшедшаго, неистовство котораго нужно предупредить.
Эпидемія убійствъ дошла и до Египта. Тамъ взаимная
ненависть евреевъ и грековъ была напряжена до послѣдней
степени. Александрія была наполовину еврейскимъ городомъ; евреи
составляли въ ней настоящую автономную республику 2). Пре-
фектомъ Египта былъ въ это время въ теченіе нѣсколькихъ мв-
сяцевъ еврей Тиберій Александръ 3), но еврей отступникъ, мало
расположенный быть снисходительнымъ къ фанатизму своихъ еди-
новѣрцевъ. Мятежъ разразился по поводу собранія въ амфитеат-
рѣ. Насколько можно судить, первыми зачинщиками были греки.
Евреи отвѣчали имъ страшной жестокостью. Вооружившись
факелами, они угрожали сжечь въ амфитеатрѣ 4) всѣхъ грековъ до
послѣдняго. Напрасно старался успокоить ихъ Тиберій Александръ.
Нужно было вызвать легіоны; евреи сопротивлялись; произошла
страшная рѣзня. Еврейскій кварталъ въ Александріи,
называвшейся Д е л ь τ а, былъ буквально заваленъ трупами; число уби-
тыхъ доходило до пятидесяти тысячъ.
Эти ужасы продолжались около мѣсяца. На сѣверѣ они
остановились у Тира, такъ какъ выше него евреевъ было не
настолько много, чтобы возбуждать недовѣріе у туземнаго насе-
ленія. Дѣйствительно, причина бѣдствія была скорѣе соціальная,
чѣмъ религіозная. Во всякомъ городѣ, гдѣ іудаизмъ становился
господствующим^ жизнь дѣлалась невозможной для язычниковъ.
Понятно, что успѣхъ еврейской революціи въ теченіе 66 года
1) Іосифъ, Іуд. Войн., II, хѵш, ι слѣд.; Vita, б, 65.
2) Страбонъ, цит. Іосифомъ, Ant. j u d., XIV, vn, 2.
3) Mém. de l'Acad desinscr. et belles-lettres, τ XXVI, часть і-ая,
стр. 296 и слѣд.
4) Въ эту эпоху амфитеатры были деревянные.

ИЗБГЕШЕ ЕВРЕЕВЪ ВЪ СИР1И И ЕГИПТЪ,
51
вызвалъ во всѣхъ смѣшанныхъ городахъ, сосѣднихъ съ
Палестиной и Галилеей, періодъ террора. Несколько разъ мы
настаивали на той особой чертѣ, благодаря которой еврейскій на-
родъ заключаетъ въ себѣ крайности и, если только можно такъ
сказать, споръ добра и зла. Дѣйствительно, ничто не можетъ
сравниться съ еврейской злобой; однако, іудаизмъ извлекъ изъ
своего лона идеалъ добра, жертвы, любви. Лучшіе изъ людей
были евреи; худшіе изъ людей были также евреи. Слѣдуетъ ли
удивляться, что народъ, заключающей въ себѣ такіе таинственные
плоды, совершилъ такія жестокости, впалъвъ такой бредъ, такую
горячку?
Конечно, во многихъ мѣстахъ христіане подверглись из-
біенію въ сентябри 66 года. Вѣроятно, однако, что ихъ мягкость
и безобидный характеръ часто спасали ихъ. Большинство хри-
стіанъ въ Сиріи было такъ называемыми „іудействующими" 1)
т. е. людьми обращенныхъ странъ, но не евреями по расѣ; на нихъ
смотрѣли съ недовѣріемъ, но не осмѣливались убивать; ихъ считали
какъ бы метисами, чуждыми своей родинѣ 2). Во время этихъ
страшныхъ мѣсяцевъ они обратили свои взоры къ небу и въ
каждомъ эпнзодѣ страшной бури видѣли признаки времени, на-
зиаченнаго для катастрофы: „Отъ смоковницы возьмите подобіе:
когда вѣтви ея становятся уже мягки и пускаютъ листья, то
знайте, что близко лѣто. Такъ, когда вы увидите все сіе, знайте:
что близко лѣто"!
Однако, римская власть приготовилась силой занять городъ,
который она такъ неразумно покинула. Римскій легатъ Сиріи,
Гестій Галлусъ, направился изъ Антіохіи къ югу съ
значительной арміей. Агриппа присоединился къ нему въ качествѣ
проводника экспедиціи; города доставляли ему добавочныя войска, у
которыхъ отсутствіе военнаго воспитанія замѣнялось закоренѣ-
лой ненавистью къ евреямъ. Гестій безъ особаго труда усмирилъ
Галилею и окрестную страну; 24 октября онъ прибылъ въ
Габаонъ 3), находившейся на разстояніи 10 километровъ отъ
Іерусалима.
Съ поразительной смѣлостыо мятежники атаковали его въ
этомъ положеніи и нанесли ему пораженіе. Такой фактъ нено-
нятенъ, если представить себѣ, что армія іерусалимлянъ была
составлена изъ шайки фанатиковъ, нищихъ и разбойниковъ. Но
въ ней были болѣе солидные, дѣйствительно военные элементы:
два представителя царской семьи Адіабеновъ, Монобазъ и Ге-
недей; Силасъ Вавилонскій, помощникъ Агриппы II, перешед-
ïïiîh въ народную партію; опытный воинъ Нигеръ Пѳрейскій;
Симонъ, сынъ Гіораса, начавшій съ этихъ поръ свою карьеру
насилія и героизма. Агриппа посчиталъ этотъ случай благопрі-
ятнымъ для переговоровъ. Двое изъ его эмиссаровъ обѣщали
жителямъ Іерусалима полное прощеніе въ случаѣ сдачи. Боль-
1) Іос, I уд. Войны., II, XVIII, 2.
2) Эта неважная фраза, повидимому, немного измѣнена у Іосифа: τους Ιουδαί-
ζοντος είχον έν υποψία, και το παρ' ενΑατοις αμφφολον ούτε άνελεΐν τις προχεί^ως ύπεμ,ενε
ν.αι μεμ.'.γμ.ένον ώς βεδαίως άλλόφυλον έφοβεΐτο.
3) Теперь Эль-джибъ.

52
ИСТОРИЧЕСКІЯ СТАТЬИ.
шая часть населѳнія желала принять это предложение, но
экзальтированные убили парламентеровъ. Тѣ, кто негодовалъ по поводу
такого вѣроломства, жестоко поплатились. Такое раздѣленіе дало
на время преимущество Гестію. Онъ оставилъ Габаонъ и
расположился въ мѣстѣ 0 a φ а или С к о π у с ъ; это былъ важный
постъ на сѣвѳръ отъ Іерусалима, на разстояніи почти часа
ходьбы, откуда былъ виденъ городъ и храмъ. Онъ оставался тамъ
въ теченіе трехъ дней, ожидая результатовъ переговоровъ. На
четвертый день (30-го октября), приведя въ порядокъ свои
войска, онъ двинулся впѳредъ. Партія сопротивленія оставила весь
новый городъ 1) и отступила во внутренній городъ (верхній и
нижній) и храмъ. Безъ всякаго препятствія Гестій заняпъ
новый городъ, кварталъ Безета, дровяной рынокъ (который и под-
жегъ), подошелъ къ верхнему городу и расположилъ свое войско
передъ дворцомъ Асмонеевъ.
Іосифъ утверждаетъ, что если бы Гестій Флоръ сейчасъ
сдѣлалъ нападеніе, война была бы кончена. Еврейскій историкъ
объясняетъ бездеятельность римскаго полководца интригами,
главной причиной которыхъ были деньги Флора. Повидимому,
на стѣнѣ можно было видѣть членовъ аристократической партіи
подъ управленіемъ одного изъ рода Анны, которые призывали
Гестія и · предлагали открыть ему ворота. Несомненно, легатъ
боялся какой-нибудь ловушки. Въ теченіе пяти дней онъ
напрасно пытался силой взять стѣну. " На шестой день (5-го ноября)
онъ, наконецъ, атаковалъ стѣну храма съ сѣвера. Страшное сра-
женіе произошло подъ портиками. Мятежниками уже овладѣло
отчаяніе и партія мира готовилась принять Гестія, какъ вдругъ
послѣдній велѣлъ протрубить отступленіѳ. Если вѣренъ разсказъ
Іосифа, то поведеніе Гестія необъяснимо. Возможно, что Іосифъ,
изъ-за своей тезы 2), преувеличиваетъ выгоды положенія Гестія
по сравненію съ евреями и уменыпаетъ действительную силу
сопротивленія. Несомненно то, что Гестій отступилъ въ свой
лагерь въ Скопусъ, а на другой день оттуда отправился въ
Габаонъ, преслѣдуемый евреями. Черезъ два дня (8 ноября) онъ
отступилъ, все еще преслѣдуемый до самаго выхода изъ Бето-
рона3), оставилъ весь свой обозъ й не безъ труда спасся въ
Антипатриду 4).
Неспособность Гестія, которую онъ выказалъ въ этомъ
походѣ, поистинѣ поразительна. Дурное управленіе Нерона,
должно быть, очень понизило всѣ государственныя отправленія,
чтобы сдѣлались возможны такіѳ случаи. Гестій не долго жилъ
дослѣ своего пораженія;' нѣкоторыѳ приписывали его смерть
печали 5). Неизвѣстно, что стало съ Флоромъ.
*) Часть, присоединенная къ древнему городу стѣной Агриппы, современный
христіанскіи кварталъ. Въ описываемую эпоху ограда Іерусалима отличалась отъ
современной только на югѣ. Даже съ этой стороны различіе не очень значительно.
2) Не лишнее вспомнить, что система Іосифа состоитъ въ томъ, чтобы
взвалить отвѣтственность и ужасы возстанія на Флора, показывая, что онъ самъ воспре-
пятствовалъ репрессивнымъ мѣрамъ и сдѣлалъ бесполезными усилія шртіи мира.
3) См. Геренъ, D escr. de la Pal., Іудея, 1, стр. ЗЗ^ и слѣд., 34^ и слѣд.
*) Іосифъ, I у д. Войны., II, ХѴИІ, о. XIX; Vita 5—2 (здѣсь Γέσσιος
употребляется, вѣроятно, вмѣто Κέσπος); Тацитъ, Hist., V, 10; Светоній, Been 4·
5) Тацитъ, Ист.. V, ю,

Веспасіанъ въ Галилеѣ. Дни ужаса въ Іерусалимѣ. (66-68-й гг.)
Въ то время, когда римская имперія переживала на Востокѣ
ужасный кризисъ, Неронъ, переходя отъ преступленія къ
преступление, отъ безумія къ безумію, всецѣло предался своему тщѳ-
славію артиста. Около него вмѣстѣ съ Петроніемъ исчезло все,
что можно назвать вкусомъ, тактомъ, вежливостью. Колоссальное
самолюбіе внушило ему жгучую жажду присвоить себѣ славу
всего міра 1). Онъ питалъ отчаянную зависть ко всѣмъ,
пользующимся вниманіемъ публики; успѣхъ въ какой бы то ни было
отрасли сталъ государственнымъ преступлѳніемъ; утверждаютъ,
что онъ хотѣлъ прекратить продажу произведений Йукаяа 2). Онъ
жаждалъ неслыханной славы3). Въ его головѣ тѣснились
грандиозные проекты прорытія Коринѳскаго перешейка, канала отъ
Байи до Остіи, открытія источниковъ Нила4). Уже давно его
мечтой было путешествіе въ Грецію—не изъ серьезнаго жѳланія
увидѣть шедевры несравненнаго искусства, но изъ сумасброднаго
желанія предстать на состязаніяхъ въ различныхъ городахъ и
одержать на нихъ побѣду. Эти состязанія были буквально без-
численны: основаніе подобныхъ игръ было однимъ изъ
проявлений греческой свободы; каждый мало-мальски богатый гражда-
нинъ видѣлъ въ зтомъ, какъ теперь въ основаніи нашихъ акаде-
мическихъ премій, вѣрный способъ передать свое имя
будущему5). Эти благородныя упражнения, такъ сильно содѣйствовавшія
силѣ и красотѣ древней расы и бывшія школой греческаго
искусства, подобно турнирамъ среднихъ вѣковъ, стали добычей рѳ-
месленниковъ; нѣкоторые изъ agones дѣлали изъ этого профессію
и получали награды. Вмѣсто хорошихъ, честныхъ гражданъ тамъ
фигурировали только гнусные бѳзполезные франты, или люди,
составившее себѣ изъ игръ прибыльную специальность. Тщеславному
императору не давали спокойно спать эти награды, которыя по-
*) „Omnium aemulus qui quoquo modo animum vulgi moverent". Светоній, H e-
ронъ, S3.
2) Тацитъ, Л ѣ τ о п., XV, 49·
d) Cupitor incredibilium. Тацитъ, Лѣтоп., XV, 42.
4) Какъ можно думать, посланные центуріоыы дошли до самыхъ Болыпихъ
Озеръ. Сенека, Quaes t η at., VI, 8.
5) См· надпись Ларисса, Acad, des inscr., засѣданіе 1-го іюля 1870 года.
См. также Rev. arch., іюль—августъ, 1872, стр. 109 и слѣд.

54
ИСТОРИЧЕСКТЯ СТАТЬИ.
бѣдитепи выставляли, какъ украшенія; онъ уже видѣлъ себя съ
тріумфомъ возвращающимся въ Римъ съ крайне рѣдкпмъ тпту-
ломъ peviodonice или побѣдителемъ во всѣхъ торжествениыхъ
играхъ *).
EÎro манія пѣвца дошла до верха безумія 2). Одна изъ прп-
чинъ смерти Тразеи—та, что онъ не приносилъ жертвъ „небесному
голосу" императора.3) Передъ своимъ гостемъ, царемъ парѳян-
скимъ, онъ захотѣлъ выказать только свой талантъ въ бѣгѣ за
колесницами 4). Въ театрахъ ставились лирическія драмы, въ ко-
торыхъ онъ игралъ главную роль и въ кото}эыхъ боги, богини,
герои, героини гримировались по образу его и женщпнъ, кото-
рыхъ онъ любппъ. Такимъ образомъ, онъ игралъ Эдипа, Ѳіеста,
Геркулеса, Алкмеона, Ореста,—его видѣли на сценѣ заковаштымъ
(въ золотыя цѣпи), его вели, какъ слѣпого, онъ подражалъ
сумасшедшему, дѣлалъ лицо рожающей женщины. Одинъ изъ его
послѣднихъ проектовъ состоялъ въ томъ, чтобы показаться въ
театрѣ обнаженнымъ, въ видѣ Геркулеса, раздирающаго льва
своими руками и убивающаго его }7даромъ палицы; какъ гово-
рятъ, левъ былъ уже выбранъ и выдрессировапъ, когда пмпера-
торъ умеръ5). Оставить мѣсто во время его пѣнія было такимъ
большимъ преступленіемъ, что для того, чтобы скрыть это,
принимались самыя смѣшныя предосторожности. На состязаніяхъ
онъ подсмѣивался надъ своими соперниками, старался смутить
ихъ; иногда эти несчастные начинали пѣть фальшиво, чтобы пз-
бѣжать опасности быть сравниваемыми съ нимъ. Судьи ободряли
его, хвалили его застенчивость. Если у кого-нибудь отъ этого
безобразнаго зрѣлища появлялась краска на лбу и выраженіе
печали на лицѣ, Неронъ говорилъ, что безпристрастіе нѣкоторыхъ
подозрительно. Кромѣ того, онъ, какъ школьникъ, повиновался
всѣмъ иравиламъ о наградахъ, дрожалъ передъ агонотетамп
и мастигофорами и платилъ, чтобы его не били за ошибкп.
Если онъ совершалъ какую-нибудь ошибку, за которую должны
были исключить его изъ состязанія,—онъ блѣднѣлъ; нужно было
говорить ему тихо, что это не было замѣчѳно среди энтузіазма
и апплодисментовъ народа. Опрокидывали статуи прежде з*вѣнчан-
ныхъ актеровъ, чтобы не возбуждать у него ириступовъ
необузданной зависти. На бѣгахъ ему предоставляли пріѣзжать первому,
если даже онъ падалъ съ колесницы; иногда, однако, онъ заста-
влялъ публично себя бить, чтобы думали, что онъ участвуетъ
въ состязаніяхъ на общихъ правахъ6). Какъ мы уже сказали, въ
Италіи его унижало то, что онъ имѣлъ успѣхъ только у всюду
слѣдовавшей за нимъ банды клакеровъ, искусно организованной
и щедро оплачиваемой. Римляне сдѣлались для него невыноси-
J) См. Comptes rendus de l'Acad. des inscr., 1872, стр. 114 и слѣд. Ср. Діонъ
Кассій, LXIIÎ, 8, 20. 21.
2) Светоній, Неронъ, 6, 7» so, 22, до. 4L 42, 44» 47ï Діонъ Кассій, LXIII,
26, 27,* Евсевій, Chron., годъ 64-ый; Carmina sibyll; V, 140—141..
3) Тацитъ, Лѣтоп., XVI, 22; Діонъ Кассій, LXII, гб,
4) Діонъ Кассій, LXIII, б.
5) Светоній, H е ρ о н ъ, 53·
·) Діонъ Кассій, LXIII, 1, 8 и сл-Ьд.; Светоній, Неронъ, 21—24, 53·

ВЕСПАСІАНЪ ВЪ ГАЛИЛЕЪ.
оо
мыми; онъ называлъ ихъ грубыми людьми иговорилъ, что уважа-
ющій себя артистъ можетъ обращатьвниманіе только на грековъ.
Столь желанный отъѣздъ былъ совершенъ въ ноябрѣ 66-го
года. Неронъ уже въ теченіе нѣсколысихъ дней былъ въ Ахайѣ,
когда до него дошло извѣстіе о пораженіи Гестія. Онъ понялъ,
что эта война требовала опытнаго, достойнаго начальника; но,
кромѣ того, онъ хотѣлъ такого, кого онъ не боялся бы. Казалось,
эти условія соединились въ Титѣ Флавіи Веспасіанѣ, серьезномъ
вопнѣ шестидесяти лѣтъ, который всегда пользовался успѣхомъ
π по прпчипѣ своего нпзкаго происхождения не могъ внушать
серьезныхъ опасеній.
Веспасіанъ былъ въ это время въ немилости у Нерона,
такъ какъ онъ не выказывалъ достаточнаго восхищенія его
чуднымъ голосомъ; когда ему пришли объявлять, что онъ
назначается начальникомъ похода въ Палестину, онъ думалъ, что
дѣло шло о приказѣ умереть. Къ нему немедленно
присоединился его сынъ Титъ. Около того же времени Мз7цій замѣнплъ
Гестія въ должности легата Сиріи. Такимъ образомъ,, три чело-
вѣка, которые черезъ два года будутъ распоряжаться судьбой
имперіи, оказались собранными на Востокѣ 1).
Полная побѣда мятежниковъ надъ римской арміей,
находившейся подъ начальствомъ легата, довела ихъ смѣлость до край-
нихъ предѣловъ. Наиболѣе интеллигентные и образованные люди
Іерусалима были очень печальны; они ясно видѣли, что въ концѣ
концовъ преимущество можетъ быть только на сторонѣ римлянъ,
имъ казалось иеизбѣжнымъ разрушеніе храма и націи 2); началась
эмиграція. Всѣ приверженцы дома Иродовъ, всѣ служившіе у
Агриппы удалились къ римлянамъ 3). Съ другой стороны
большинство фарпсеевъ, занятыхъ исключительно соблюденіемъ
Закона и будущимъ мирнымъ счастьемъ Израиля, были того мнѣ-
нія, что слѣдуетъ подчиняться римлянамъ, какъ раньше
подчинялись царямъ персидскимъ, Птоломеямъ. Они мало заботились
о національной независимости. Раби Іогананъ бенъ-Закаи, самый
знаменитый фарисей эпохи, жилъ въ сторонѣ отъ политики 4).
По всей вѣроятности, въ это именно время многіе ученые
переселились въ Ямнію и основали тамъ талмудическія школы, вскорѣ
получившія огромную извѣстность 5).
Однако, убійства возобновились и распространились даже
на тѣ части Сиріи, которыя до сихъ поръ были убѣжищемъ
отъ эпидеміп крови. Въ Дамаскѣ всѣ евреи были перерѣзаны.
Большинство женщпнъ Дамаска исповѣдывало іудейскую
религию, но, навѣрное, въ числѣ ихъ были и христіанки. Были
предприняты предосторожности, чтобы убійство было произведено
внезапно и безъ вѣдома евреевъ 6).
х) Іос, Іуд. Войн, proem., 8, II, XLI, ι, III, ι; Светоній, Been., 4; Та-
цитъ, Ист., V, ίο.
2) Іос, Vita 4.
3) be, Iуд. Войн., II, XX, ι; Vita, 6,
4) Мекильта объ И с χ о д ѣ, XX, 22; Талм. Вав. G i 11 i η. 56 a и b; Aboth derabh
Nathan, гл. IV; Мадрашъ-рабба о Koh., ѴІІ, и, и объ Ека I, $
б) Деренбургъ, Hist, de la Pal., стр. 288.
β) Іос; Іуд. Войн. II, XX, ι) Vita, 6.

56
ИСТОРИЧЕСКІЯ СТАТЬИ.
Партія сопротивленія развила чудовищную деятельность,
такъ что были увлечены даже трусливые. Въ храмѣ былъ орга-
низованъ совѣтъ, чтобы образовать національное правительство,
составленное по выбору націи. Въ это время группа умѣрен-
ныхъ еще не отказалась отъ деятельности. Она почти повсюду
принялась за дѣла, или потому, что надѣялась еще управлять
движеніемъ, или потому, что это была одна изъ тѣхъ тайныхъ
надеждъ противъ всѣхъ внушеній разума, которыми такъ легко
успокаиваютъ себя въ часы кризиса. Къ революціи пристали
очень значительныя лица: нѣсколько члѳновъ саддукейскихъ и свя-
щенническихъ фамилій, первые изъ фарисеевъ 2), т. е. высшая буржу-
азія, имѣвшая во главѣ мудраго и честнаго Симеона бенъ-Гамалі-
еля2), (сына Гамаліеля и правнука Гиллеля). Дѣйствовали конститу-
ціонно; верховенство синедріона признавалось. Городъ и храмъ
остались въ рукахъ уртановленныхъ властей: Анны (сына Анны,
осудившагоіисуса), старѣйшаго изъ первосвященниковъ 3), Іисуса
бенъ - Гамалы, Симеона бѳнъ - Гамаліеля, Іосифа бенъ - Горіона.
Іосифъ бенъ-Горіонъ и Анна были назначены комиссарами въ
Іерусалимѣ. Блеазаръ, сынъ Симона,—демагогъ безъ убѣжденій,
личныя желанія котораго сдѣлались опасны благодаря захвачен-
нымъ имъ сокровищамъ,— былъ намѣренно удаленъ. Въ то же
время выбрали комиссаровъ для провинцій; всѣ они
принадлежали къ умѣреннымъ, за исключеніемъ Елеазара, сына Ананіи,
котораго послали въ Идумею. Іосифъ, создавшій себѣ съ того
времени блестящую репутацію, какъ историкъ, былъ назначенъ
префектомъ Галилеи. Въ числѣ выборныхъ было много серьез-
ныхъ людей, которые приняли назначеніе по большей части
для того, чтобы пытаться поддерживать порядокъ и съ
надеждой управлять анархическими элементами, угрожавшими все
уничтожить 4).
Іерусалимъ былъ въ крайне возбужденномъ состояніи.
Городъ походилъ на лагерь, на оружейную фабрику; со всѣхъ
сторонъ раздавались крики упражнявшихся молодыхъ людей 5).
Евреи, жившіѳ на отдаяенномъ Вост.окѣ, въ особенности въ
царствѣ парѳянъ, присоединились къ этому движенію убѣждѳн-
ные, что римская имперія прожила свое 6). Чувствовалось, что
Неронъ приближается къ своему концу, и были убѣждены,
что вмѣстѣ съ нимъ исчезнетъ и имперія 7). Этотъ послѣдній
представитель титула Цезаря, погрузившейся въ пучину стыда и
презрѣнія, казалось, былъ очевиднымъ признакомъ этого. Съ
этой точки зрѣнія возстаніе должно было казаться гораздо менѣе
безсмысленнымъ, чѣмъ намъ, знающимъ, что въ римской имперіи
была еще сила, необходимая для нѣсколькихъ будущихъ возро-
*) Іосифъ, Vita, 5.
2) Іосифъ, Vita, 38.
3) Іосифъ, Іуд. Войн. IV. Ш, 7.
4) Іос, Іуд. Войн. II, XX, з и слѣд.; XXII. ι, Vita, 7; слѣдуетъ не упускать
изъ виду, что Іосифъ старается скрыть свое участіе въ революціи и выказываетъ
себя болѣе ум-вреннымъ, чѣмъ онъ былъ на самомъ дѣлѣ.
5) Іос, Іуд. Войн., II, XXI, ι.
6) Іос, Іуд. Войн-, proem. 2; VI, VI. 2; Діонъ Кассій, LXVI, 4.
7) Та же идея находится и въ Апокалипсисѣ.

ВЕСПАСІАНЪ ВЪ ГАЛИЛЕЕ.
57
жденій. Дѣйствительно, можно было легко придти къ тому мнѣ-
нію, что дѣло Августа разстраивалось; каждую минуту
воображали, что парѳяне готовы обрушиться на земли римлянъ *), да
это и случилось бы въ концѣ концовъ, если бы по разпичнымъ
причинамъ политическая сила парѳянъ не была въ этотъ моментъ
очень ослаблена. Одинъ изълучшихъ образовъ книги Еноха—тотъ,
въ которомъ пророкъ видитъ мечъ, данный овцамъ, и вооружен-
ныхъ имъ овецъ, преслѣдующихъ дикихъ животныхъ, и уб.ѣгающихъ
животныхъ. Именно таковы были чувства ѳвреевъ. Отсутствіѳ
военнаго воспитанія не позволяло имъ понять всей обманчивости
ихъ первыхъ побѣдъ надъ Флоромъ и Гестіемъ. Они отливали
монеты по образцу монетъ Маккавеевъ съ изображеніемъ храма или
какой-либо еврейской эмблемы, съ характерными древне -
еврейскими надписями 2). Обозначенныя годами „освобождения" или
„свободы Сіона", эти монеты были сначала анонимны или
выпускались отъ имени I еру салим а 8); позднѣе онѣ носили
имена начальниковъ партій, которые, благодаря какому-либо
разговору, захватывали высшую власть 4). Возможно даже, что въ
первые мѣсяцы возстанія Елеазаръ, сынъ Симона, обладавший
огромяымъ количествомъ серебра, велѣлъ отлить монету, при-
своивъ себѣ титулъ „первосвященника" 5). Во всякомъ случаѣ эти
выпуски монетъ были довольно значительны; впослѣдствіи эти
деньги называли „деньгами Іерусалима" или „деньгами опао
ности" 6).
Анна все болѣе становился начальникомъ умѣренной партіи.
Онъ надѣялся еще успокоить массу народа и тайно старался
замедлить производство оружія, парализовать сопротивленіе,
принимая видъ организатора. Это—самая опасная игра во время ре-
волюцій; Анна, по терминологіи революціонеровъ, принадлежалъ
къ измѣнникамъ 7). По мнѣнію фанатиковъ, его недостатокъ былъ
въ томъ, что онъ видѣлъ слишкомъ ясно; въ глазахъ исторіи его
*) Апокалипс, IX, ι4—ιι\ XVI, І2—іб. Ср. Іосифъ, I у д. Войн., VI, ѵі, 2.
2) Въ еврейской нумизматикѣ крайне трудно отличать монеты, относящаяся
къ первому возстанію, отъ монетъ, относящихся ко второму, а также отъ монетъ,
относящихся къ возстанію Маккавеевъ. См. трудъ Маддена, History of Jewish
coinage, стр. 154 и слѣд., резюмирующій всѣ прежніе труды. Мадденъ прини-
маетъ въ общемъ гипотезы Леви, подверженныя большимъ сомнѣніямъ. Но эти
сомнѣнія не всегда разрешаются; возможно, что въ первое возстаніе подделывали
монеты Асмонеевъ, а во второе—монеты перваго возстанія. Всякая монета съ изобра-
женіемъ храма или съ надписью: „свобода Іерусалима" или „свобода Сіона"
относится къ первому возстанію или сдѣлана въ подраженіе монетамъ перваго возстанія;
действительно, второе возстаніе никогда не приводило къ господству надъ Іеруса-
лимомъ. Повидимому, во время перваго возстанія не переливали римскихъ монетъ,
какъ дѣлали это вовремя второго (Мадденъстр. 171» 17^-· 203» 205)·
3) Мадденъ, стр. 164» 173—*74. χ8ο·
4) Елеазаръ, сынъ Симона, и Симонъ, сынъ, Гіораса. Недостоверно, что
Іоаннъ Гишальскій отливалъ монеты (Мадденъ, стр. 182). Неправильно приписывать
монеты Анн-б и Симеону бенъ-Гамаліелю. Послѣдній былъ простымъ гражданиномъ
очень ученымъ и не имѣлъ никакихъ атрибутовъ власти, Деренбургъ, Hist, de
la Pal., стр. 270, 271, 286, 423—424.
5) Мадденъ, стр. 156, ібі, и слѣд. Ср. Іосифъ, II, хх, 5·
β) Тосифта, Maaserscheni, I; Талмудъ Iepyc, I, 2; Талмудъ Вавил.,
Baba k a m а, 97 в; В е с h о г о t h, 50 a; A b о d a ζ а г а, 52 в. Ср. Леви, G е s с h.
der jiid. Munzen, стр. іаб и слѣл.
7) Іос, Іуд. Войн., II, ххп, і.

58
ИСТОРИЧЕСКИ* СТАТЬИ.
нельзя винить за то, что онъ согласился на самое фальшивое
положеніе, согласившись на войну безъ всякой вѣры въ нее,
единственно потому, что его побудили къ этому невѣжественныѳ
фанатики. Смятеніе въ провинціяхъ было ужасно. Арабскія страны х)
на востокѣ и на югѣ отъ Мертваго моря выбросили на Іудею
массу разбойниковъ, живгаихъ грабежами и убийствами. При
такомъ положеніи порядокъ былъ невозможенъ, такъ какъ для
его установления нужно было изгнать два элемента,
составлявшее силу революціи: фанатизмъ и разбойничество. При такомъ
ужасномъ положеніи есть выборъ только между призывомъ къ
иностранцамъ и анархіей. Въ Акрабатенѣ 2) молодой и храбрый
партизанъ Оимонъ, сынъ Гіораса, грабилъ и мучилъ бога-
тыхъ 3). Въ Галилеѣ Іосифъ напрасно старался поддерживать
какой либо порядокъ; извѣстный Іоаннъ Гишальскій, хитрый и
храбрый агитаторъ, соединявшій въ себѣ непоколебимую волю
съ пылкимъ энтузіазмомъ, во всемъ противодѣйствовалъ ему.
По вѣчному обычаю страны, Іосифъ долл^енъ былъ
регистрировать разбойниковъ и платить имъ правильное жалованье, какъ
выкупъ страны *).
Веспасіанъ приготовлялся къ порученному ему трудному
предпріятію. Онъ составилъ себѣ слѣдующій планъ: напасть на
возстаніе на сѣверѣ, поразить его сначала въ Галилеѣ, по-
томъ въ Іудеѣ, сосредоточить его въ Іерзгсалимѣ и
ожидать, пока оно не будетъ все сведено къ этому
центральному пункту, гдѣ скопленіе народа, голодъ, раздоры непремѣнио
приведутъ къ страшнымъ сценамъ; если же этого будетъ
недостаточно, то Веспасіанъ думалъ однимъ ударомъ прекратить
тогда возстаніе. Сначала онъ отправился въ Антіохію, гдѣ къ
нему должѳнъ былъ присоединиться Агриппа II со всѣмп своими
силами. До сихъ поръ въ Антіохіи еще не было избіенія евре-
ѳвъ,—несомнѣнно потому, что въ ней было много грековъ, прп-
нявшихъ іудейскую религію (чаще всего въ ея христіанской
формѣ), и это уменьшало ненависть. Однако, въ эту минуту
разразилась буря. Нелѣпое обвинение въ желаиіи поджечь городъ
привело къ убійствамъ, сопровождавшимся суровыми преслѣдо-
ваніями; при этомъ пострадали, конечно, и многочисленные
ученики Іисуса, смѣшанные съ приверженцами вѣры, къ которой
они принадлежали только наполовину5).
Экспѳдиція выступила въ мартѣ 67-го года, слѣдуя по
обыкновенной дорогѣ вдоль моря,, и свою главную стоянку устроила
въ Птоломаидѣ (въ Акрѣ). Первый ударъ палъ на Галилею, на-
селеніе которой выказало безпримѣрный героизмъ. Городокъ
Іудифатъ или Іотапата 6), незадолго передъ тѣмъ укрѣпленный,
*) Языкъ набатейскихъ надписей—сирійскій, но встрѣчающіяся въ нихъ соб-
ственныя имена—арабскія. Obéis, Jamer и т. д.
2) Страна, расположенная на границахъ Іудеи и Самаріи.
3) Іос, Іуд. Войн., ххп, 2\ IV, іх, з и слѣд.
4) Іос, Ітуд. Войн., II, хх, 5—ххі; Vita, 8 и сл-бд.
5) Іосифъ, Іуд. В ойн., VII, ш, ς—4·
«) Теперь Jéfat или Tell jéfa't или Tell' Djeftah. Ср. Шульцъ въ Zeitsh-
rîft der. d. m. g., 1849, стр. 49 и слѣд., 59 и слѣд., 6і; Риттеръ, XVI, стр., 764 и

ВЕСПАСІАНЪ ВЪ ГАЛИЛЕЪ.
59
оказалъ геройское сопротивленіе. Ни одинъ изъ защитниковъ
не хотѣлъ пережить другихъ; оказавшись въ безвыходномъ
положении, они убили другъ друга. Съ тѣхъ поръ слово „галилѳя-
нинъ" стало сиионимомъ крайняго фанатика, намѣренно идущаго
на смерть съ отчаяннымъ упрямствомъ. Тиберіада, Тарихея,
Гамала были взяты только послѣ настоящей войны. Въ исторіи
мало примѣровъ такого избіенія цѣлой расы. Даже волны мир-
наго озера были запятнаны кровью. Верегъ былъ покрытъ гні-
ющпмп трупами, воздухъ отравленъ. Толпы евреевъ укрылись
на баркахъ, но Веспасіанъ велѣлъ всѣхъ убивать или топить.
Оставшееся въ живыхъ здоровое паселеніе было продано; шесть
тысячъ плѣнныхъ было отослано Нерону въ Ахайю для самыхъ
тяжелыхъ работъ по прорытію коринѳскаго перешейка *);
старики были перерѣзаны. Оказался только одинъ перебѣжчикъ,
именно Іосифъ; это была неглубокая натура и, кромѣ того, онъ
всегда сомневался въ успѣхѣ войны; онъ сдался римлянамъ и
вскорѣ вошелъ въ милость у Веспасіана и Тита. Всѣ его замѣча-
тельныя качества, какъ писателя, не помогли смыть съ такого
поведенія пятна позора 2).
Середина 67-го года была употреблена на эту
истребительную войну. Галилея никогда не поправилась съ тѣхъ поръ;
находившиеся въ ней христіане нашли убѣжище за озеромъ.
Гишала, державшаяся дольше другихъ, пала въ ноябрѣ или де-
кабрѣ. Іоаннъ Гишальскій, съ неистовствомъ защищавшій свой
городъ, спасся и бѣжалъ въ Іудею. Веспасіанъ и Титъ
отправились на зимнія квартиры въ Кесарію и стали приготовляться
въ слѣдующемъ году осадить Іерусалимъ3).
Главная слабость временныхъ правительствъ, организован-
ныхъ для національной обороны, въ томъ, что они не могутъ пе-
ренестп поражепія. Постоянно подвергаясь нападкамъ со
стороны передовыхъ партій, они падатотъ въ тотъ день, когда не да-
ютъ поверхностной толпѣ того, для чего они были призваны: по-
бѣды. Іоаннъ Гишальскій и бѣглецы изъ Галилеи, съ каждымъ
днемъ прибывавшіе въ Іерусалимъ съ бѣшенствомъ въ душѣ,
еще больше увеличивали неистовство революционной партіи. Ихъ
дыханіе было жарко и прерывисто. „Мы не
побѣждены,—говорили они:—мы только ищемъ лучшихъ постовъ; зачѣмъ тратить
силы въ Гишалѣ и маленькихъ городишкахъ, когда намъ нужно
зашищать родной городъ?"—„Я видѣлъ,—говорилъ Іоаннъ Ги-
шальскій:—какъ машины рпмлянъ разбивались о стѣны городовъ
слѣд.; Робинзонъ, Ш, стр. 105 и ел.; Авг. Парентъ, Siège de Jotapata (1866),
стр. з и слѣд ; Нейбауеръ, Géogr. du Talmud, стр. 193, 203—204. Gopatata
Реланда представляетъ ошибку переписчика; Jftah-el Іисуса не имѣетъ къ этому
никакого отношенія.
*) Іос, Іуд. Войн. Ш, х, ю; Люціанъ или, скорѣе, Филостратъ, Nero seu
de isthmo perfodiendo, 3. Замѣтьте предубѣжденіе къ этой работѣ у сибиллин-
цевъ. V, 32, 132, 2I7Î νώ 155; ХН, 8ф Ср. Филостратъ, Ар о П., V, 19.
2) Vita, з#* 39 (малодопустимое объясненіе недовѣрія, которое онъ вну-
шалъ самымъ авторитетнымъ людямъ Іерусалима), Іустинъ Тиберіадскій очень
неблагосклонно относился къ Іосифу (Vita. 65).
3) Іос, I у д. Войн., Ш, IV, п; Vita, 65, 74"~75 (нужно принять во вни-
маніе тщеславіе Іосифа); Тацитъ, Hist. V, 10.

60
ИСТОРИЧЕСКІЯ СТАТЬИ.
Галилеи; если у нихъ не выростутъ крылья, они не переидутъ
за стѣны Іерусалима". Вся молодежь стояла за войну до послѣд-
нихъ крайностей. Войска волонтеровъ легко доходятъ до
грабежа; банды фанатиковъ, или религіозныя, или политическія,
всегда похожи на разбойниковъ г). Нужно жить, но свободные
отряды не могутъ жить, не тревожа населеніе. Вотъ почему во
время національныхъ кризисовъ разбойникъ и герой почти
синонимы. Военная партія всегда тиранична, умѣренность никогда не
спасала отечества, такъ какъ первый принципъ умеренности—
уступать обстоятельствамъ, а героизмъ, обыкновенно, не слушаетъ
голоса разсудка. Іосифъ, человѣкъ порядка по преимуществу,
вероятно, правъ, когда представляетъ рѣшеніѳ не отступать, какъ
поступокъ небольшого числа изступленныхъ фанатиковъ,
насильно увлекшихъ за собой спокойныхъ гражданъ, которые
больше всего желали бы подчиниться. Такъ бываетъ чаще всего; вѳ-
ликихъ жертвъ отъ націи безъ династіи можно добиться только
путемъ террора. Масса по существу своему боязлива; но
боязливый не идетъ въ счетъ во время революцій. Экзальтированные
всегда въ меньшинстве, но они заставляютъ покоряться себѣ,
отрѣзывая всякіе пути къ примиренію 2). Законъ подобныхъ
положены* тотъ, что власть непременно попадаетъ въ руки самыхъ
фанатичныхъ, а политики являются безсильными.
Въ виду этой, съ каждымъ днемъ увеличивающейся
горячки, положеніе умѣренной партіи 3) стало невозможно. Ванды
разбойниковъ, разграбивъ окрестности, направились въ Іерусалимъ;
тѣ, которые бѣжали отъ римскаго оружія, въ свою очередь,
укрылись въ городъ и изнуряли его. Не было никакой
действительной власти; господствовали зелоты 4); все, подозреваемые въ
„умеренности", были безжалостно убиты. До сихъ поръ война и
неистовства останавливались у входа въ храмъ. Теперь зелоты
и разбойники безпорядочно живутъ въ святомъ доме; все
правила законной чистоты, кажется, забыты; паперть храма
запачкана кровью, a въ немъ самомъ ходятъ съ запачканными нога-
*) Вспомните вандейцевъ, „разбойниковъ Луары" и до некоторой степени
волонтеровъ французской революціи, принимая во вниманіе, что Іосифъ, отъ котораго
мы зыаемъ всю эту исторію, это-своего рода Дюмурье. Его пристрастіе къ
политические противникамъ проявляется постоянно. Если вѣрить ему, поджигалыцики были
только кучкой ыесчастныхъ, не отвѣчающихъ никакому национальному чувству.
Тацитъ и Діонъ Кассій представляютъ дѣло совсѣмъ иначе. По ихъ мнѣнію,
была фанатизирована именно нація. Ясно, что Іосифъ желаетъ смягчить въ глазахъ
римлянъ преступленія своихъ соотечественниковъ и думаетъ извинить ихъ,
уменьшая выказанное ими мужество и патріотизмъ. Нужно вспомнить, кромѣ того, что
исторія еврейской войны подверглась цензурѣ Тита и получила Visa отъ Агрип-
пы И. По крайней мѣрѣ, такъ утверждаетъ Іосифъ (Vita, 65). *
2) См. въ особенности,'что произошло въ Тиберіадѣ. I ос, Іуд. Войн., Ш, іх,
7, 8; Vita, 65. Мусульмански* фанатизмъ также въ большинствѣ случаевъ—дѣло
меньшинства, господствующего надъ населеніемъ.
3) Οι μέτριοι, какъ ихъ называетъ иногда Іосифъ.
4) Это имя „Зелотъ" (евр.—каппа) до сихъ поръ принималось въ хорошемъ
смыслѣ. Террористы эпохи возстанія присвоили это имя себѣи сдѣлали его какъ бы
синонимомъ убійцы (loc, Іуд. Войн., IV, ш, 9Î VIII, ѵш, ι). Относительно
имени сикаріи въ Талмудѣ см. Деренбургъ, стр. 279> 281, 285, 475—47δ· Ср. Іосифъ,
I у д. Войны, II, хш, з; Ant., XX. ѵш, 5·

ВЕСПАСІАНЪ ВЪ ГАЛИЛЕЕ.
61
ми 5). Въ глазахъ священниковъ нѣтъ болѣе ужаснаго преступ-
ленія. Въ глазахъ многихъ благочестивыхъ людей это было
предсказанное Даніиломъ омерзеніе—стоять въ святомъ мѣстѣ
накануне главнаго поста. Подобно всѣмъ воинственнымъ фанати-
камъ зелоты мало заботились объ обрядахъ и подчинили ихтэ
святому дѣлу, по преимуществу, сраженіямъ.—Они совершили не
менѣе тяжкое посягательство, измѣнивъ порядокъ первосвящѳн-
ничества. Не принимая во вниманіе привилегии семей, изъ среды
которыхъ, обыкновенно, выбирали первосвященниковъ, они
выбрали незначительную вѣтвь священнической расы и прибѣгли къ
демократическому средству жребія 2). Конечно, жребій далъ
самые нелѣпые результаты; онъ палъ на простого человѣка, кото-
раго пришлось насильно притащить въ Іерусалимъ и насильно
облачить въ священническія одѣянія; такимъ образомъ, первосвя-
щенническое достоинство было опошлено сценами въ духѣ
карнавала. Всѣ серьезные люди: фарисеи, саддукеи, Оимѳонъ бенъ-
Гамаліель, Іосифъ бенъ-Горіонъ были оскорблены въ своихъ са-
мыхъ завѣтныхъ чувствахъ.
Эти крайности заставили, наконецъ, аристократическую сад-
дукейскую партію сдѣлать попытку противодействовать. Съ
большой ловкостью и мужествомъ Анна попытался собрать всю
честную буржуазно и все серьезное населеніе города, чтобы
разрушить чудовищный союзъ фанатизма и нечестія. Яелоты были
прижаты и принуждены замкнуться въ храмѣ, ставшемъ госпи-
талемъ для раненыхъ. Чтобы спасти революцію, они обратились
къ крайнему средству и призвали въ городъ идумейцевъ, т. е.
шайку разбойниковъ, привыкшихъ ко всякимъ насиліямъ и бро-
дившихъ около Іерусалима. Вступлеиіе идумейцевъ
ознаменовалось убийствами. Всѣ члены священнической касты, какпхъ
можно было только найти, были убиты; Анна и Іисусъ, сынъ Гама-
лы, подверглись страшному поруганію: ихъ тѣла были лишены
погребенія,—оскорбление, неслыханное у евреевъ.
Сыновья Анны до конца остались вѣрны своей роли и, если
можно такъ выразиться, своему долгу. Подобно большинству
старавшихся положить преграду крайностямъ сектъ и фанатизма,
они погибли, но благородной смертью. Послѣдній Анна быпъ,
повидимому, человѣкомъ больтихъ способностей 3); около двухъ
лѣтъ онъ боролся противъ анархіи. Это былъ истинный аристо-
кратъ, иногда суровый, но серьезный, проникнутый дѣйствитель-
нымъ чувствомъ народнаго дѣла, весьма уважаемый,
либеральный въ томъ смыслѣ, что онъ желалъ управленія націей благо-
родствомъ, а не насильственными заговорами. Іосифъ не
сомневается, что если бы онъ былъ живъ, ему удалось бы устроить
между римлянами и евреями почетное соглашеніе, а день его
смерти считаетъ моментомъ, въ который городъ Іерусалимъ и
еврейская республика были окончательно разрушены. Это былъ,
во всякомъ случаѣ, конецъ для саддукейской партіи, часто высоко-
*) Іос, Іуд. Войн., ІУ, ш. 6.
2) Тосифта, jo m а, ι; Сифра о Le vit, XXI, ю; Танума, 48 а.
ή Іос, I у д. Войн., ІУ, ν, 2.

62
ИСТОРИЧЕСКІЯ СТАТЬИ.
мѣрной, эгоистичной и жестокой, но все же единственной,
представляющей разумное мнѣніе и способной спасти страну *).
Вмѣстѣ съ Анной (первые дни 68-го года) погибло
прежнее еврейское священничество, укоренившееся въ великихъ сад-
дукейскихъ семействахъ, которые оказывали такое сильное про-
тиводѣйствіе зарождавшемуся христіанству. Велпко было удив-
леніе, когда народъ созерцалъ этихъ уважаемыхъ аристократовъ,
выброшенныхъ за предѣлы города, преданными на растерзаніе
собакамъ и шакаламъ; нѣкогда всѣ видѣлп ихъ въ пышныхъ
первосвященническихъ одѣяніяхъ, прѳдсѣдательствующими на
пышныхъ церемоніяхъ, окруженными почтеніемъ многочпслен-
ныхъ богомольцѳвъ, со всего міра стекавшихся въ Іерусалпмъ.
Это зрѣлище производило впечатлѣніе исчезающего міра.
Демократическое первосвященничество, провозглашенное мятежника-
ми, оказалось эфемернымъ. Священничеству, какъ и
обусловливавшему его храму, не было суждено быть главнымъ явленіемъ
іудаизма. Главнымъ явленіемъ былъ энтузіастъ, пророкъ, зелотъ,
посланникъ Бога. Пророкъ поразилъ царство; энтузіастъ, пылкій
сторонникъ секты, поразилъ священника. Но разъ были
поражены священникъ и царство, остается фанатикъ, который еще въ
теченіе двухъ съ половиною лѣтъ будетъ бороться противъ
судьбы. Когда же будетъ поражіенъ и фанатикъ, останется ученый,
раввинъ, толкователь Торы. Но священникъ и царь никогда не
воскреснутъ.
Опцозиція священнической партіи и партіи національной,
по существу своему демократической, чувствуется со времени
Нееміи, который былъ уже фарясеемъ. По мысли мудрецовъ,
истинный Ааронъ—это человѣкъ блага. Асмоней, бывшіе
одновременно священниками и царями, внушаютъ только влеченіе къ
благочестивымъ людямъ. Саддукейство, съ каждымъ днемъ
становившееся все болѣе нелопулярнымъ и все болѣе злопамятнымъ,
спаслось только благодаря тому, что народъ проводитъ различіѳ
между религіей и ѳя служителями2). Не нужно ни царей, ни
священниковъ,—таковъ, въ сущности, былъ идеалъ фарисея.
Неспособный самостоятельно образовать государство, іудаизмъ дол-
женъ былъ придти къ тому состоянію, въ которомъ мы видимъ
его вотъ уже восемнадцать вѣковъ, т. е. жить, какъ паразптъ,
въ республикѣ другого. Ему было также предназначено сдѣ-
латься религіѳй безъ храма, безъ священниковъ. Храмъ дѣлалъ
необходимымъ священника; его разрушеніе привѳдетъ къ
некоторому освобожденію. Зелоты, которые въ 68-омъ году убили
своихъ священниковъ и осквернили храмъ, чтобы защищать дѣло
Бога, не отходили отъ истинной традиціи Израиля.3)
*) Ср. Ant., XX, іх, ι и Іуд. Войн. IV, ѵ, 2. Въ этихъ отрывкахъ есть
нѣкоторое противорѣчіе. Никто не сомнѣвается, однако, что дѣло не идетъ объ
одномъ и томъ же лицѣ. (Ср. I уд. Войн., IV, ш, с,).
2) Іос. Іуд. Войн., IV, ш—ν, 2.
*) Страбонъ, XVI, II, з7» 40· Страбонъ получилъ свои свѣдѣнія отъ
либеральная еврея, враждебнаго священничеству и временной власти. Его фразы очень
хорошо выражаютъ враждебны* чувства еврея - демократа къ храму:... ως τοραννεΐον
βδελυττομένων..., ως ιερόν σεμνυνόντων -/сеч σεβόμενων.

ВЕСПАСІАНЪ ВЪ ГАЛИЛЕЪ.
63
Но была ясна неминуемая гибель корабля, лишеннаго вся-
каго консервативнаго балласта и преданнаго безумному экипажу.
Послѣ пзбіенія саддукеевъ терроръ сталъ господствовать въ
Іерусалимѣ безъ удержу, безъ всякаго противовеса 1). Впечатлѣ-
ніе было такъ велико, что никто не осмѣливался ни оплакивать,
ни погребать умеріпихъ. Состраданіе сдѣлалось преступленіемъ.
Число знатныхъ лицъ, погибшихъ отъ жестокости необуздан-
ныхъ фанатиковъ, доходить до двѣнадцатж тысячъ. Несомнѣнно,
нельзя вполнѣ довѣрять въ этомъ отношеніи даннымъ Іосифа.
Разсказъ этого историка о владычествѣ зелотовъ представляетъ
много нелѣпостѳй; безбожные люди не могли бы погибнуть
такой смертью, какой погибли они. Настолько же вѣрно было бы
объяснять французскую революцію выходомъ изъ тюремъ нѣ-
сколькихъ тысять каторжниковъ. Одно преступленіе само по себѣ
никогда ничего не сдѣлало въ мірѣ. Вѣроятно, народныя вол-
ненія, будучи дѣломъ неяснаго сознанія, а не разума, сами
развращаютъ себя своей побѣдой. По правилу всѣхъ движеній
такого рода, революдія Іерусалима сама поражала себя. Лучшіе
патріоты, тѣ, которые больше всего способствовали успѣхамъ
66-го года, Горіонъ, Нигеръ Пераитскій, были убиты. Весь
зажиточный классъ погибъ 2). Въ особенности были поражены смертью
извѣстнаго Захаріп, сына Баруха, самаго виднаго человѣка въ
Іерусалимѣ и очень любимаго всѣми хорошими людьми. Его
привели въ религіозное судилище, которое единогласно оправдало
его, но зелоты убили его посреди храма. Кажется, этотъ Захарія,
сыиъ Баруха, былъ другомъ христіанъ...
*) Относительно впечатлѣнія этихъ ужасовъ гражданской войны на римлянъ
см. у Плинія, Hist, η a t, XII, XXV (54)-
η Іосифъ, Іуд. Войн., IV, V, з—VII, 3·

Смерть Нерона. (68-ой г.)
Съ самаго начала весны 68-го года Веспасіанъ снова пред-
принялъ походъ. Какъ мы уже сказали, его планъ состоялъ
въ томъ, чтобы шагъ за шагомъ подавлять іудаизмъ, наступая
съ сѣвера ж запада къ югу и востоку, заставить бѣглецовъ
запереться въ Іерусалимѣ и тамъ безъ всякой пощады истребить эту кучку
мятежниковъ. Такимъ образомъ, онъ подступилъ къ Эммаусу ]),
въ семи миляхъ отъ Іерусалима, къ подножію большого
подъема, который ведетъ отъ Лиддійской равнины къ священному
городу. Онъ полагапъ, что еще не наступило время атаковать
этотъ городъ; онъ опустошилъ Идумею, затѣмъ Оамарію, а 3-го
іюня учредилъ свою главную стоянку въ Іерихонѣ и оттуда посы-
лалъ избивать евреевъ въ Переѣ. Іерусалимъ былъ замкнутъ
со всѣхъ сторонъ; его окружалъ губительный кругъ. Затѣмъ
Веспасіанъ вернулся въ Кесарію, чтобы собрать всѣ свои силы.
Здѣсь онъ получилъ извѣстіе, которое сразу остановило его в
слѣдствіемъ котораго было то, что сопротивленіѳ и возмущеніѳ
продолжалось въ Іерусалимѣ еще два года 2).
9-го іюня умеръ Неронъ. Въ теченіе большихъ іудейскихъ
войяъ, про которыя мы только что разсказывали, онъ продол-
жалъ вести въ Греціи свою артистическую жизнь; только къ
концу 67-го года онъ возвратился въ Римъ. Никогда еще онъ
такъ не наслаждался; всѣ игры для него соединили въ одинъ
годъ; всѣ города присылали ему свои призы за состязанія всякаго
рода; каждую минуту посѣщали его депутаціи, чтобы просить
его пропѣть въ ихъ городѣ. Этотъ большой ребенокъ, ротозѣй
(или, быть можетъ, насмѣшникъ), которому подо'бнаго никогда
не было, былъ внѣ себя отъ радости: „Одни только греки умѣ-
ютъ слушать,—говорилъ онъ:—греки одни достойны меня и моего
старанія". Онъ осыпалъ ихъ привилегиями, объявилъ для Греціи
λ) Этотъ Эммаусъ или Аммаусъ, вѣроятно, тотъ самый городъ, который позже
назывался Никополисомъ и который соотвѣтствуетъ теперешнему селенію Амвасу,
невдалеке отъ дороги изъ Яффы въ Іерусалимъ, приблизительно на серединѣ
этой дороги. Намъ кажется, что существовалъ еще другой Эммаусъ, на мѣстѣ ны-
нѣшняго селенія Κολωνία, въ полутора миляхъ отъ Іерусалима; о немъ говорить
Лука XXIV, із; Іосифъ, Іуд. Войн., VII; VI, 6. См. Геренъ, Palest., I, стр. 257 и
слѣд., 293 и слѣд. Нейбауеръ, G é о g г. du Τ а 1 т., стр. юо—Ю2.
2) Іосифъ, I у д. Войн., IV, ѴШ—IX, 2.

СМЕРТЬ НЕРОНА.
65
свободу въ участіи въ Истмійскихъ играхъ, щедро платилъ ора-
куламъ, предсказывавшжмъ ему то, чего онъ хотѣлъ, устранялъ
отъ себя тѣхъ, которыми былъ недоволенъ и, говорятъ, прика-
залъ задушить одного пѣвца, который не понизилъ своего голоса
настолько, чтобы можно было оцѣнить гопосъ самого Нерона !).
Гелій, одинъ изъ тѣхъ презрѣнныхъ людей, которымъ Неронъ
на время своего отсутствія предоставилъ полную власть надъ
Римомъ и его сенатомъ, уговаривалъ его вернуться; начали
проявляться самые серьезные политическіе симптомы; Неронъ отвѣ-
чалъ, что прежде всего онъ долженъ пріобрѣсти славу, что онъ
принужденъ доставить себѣ средства на то время, когда у него
болѣе не будетъ имперіи. И, действительно, его постоянною
заботою было доставить себѣ возможность жить благодаря своему
искусству, на свои средства, въ томъ случаѣ, если судьба когда-
либо приведетъ его къ положенію частнаго человѣка 2); и когда
ему старались внушить, что онъ слишкомъ утомляетъ себя, то
онъ говорилъ, что эти упражненія, которыя являются теперь для
него только царскимъ отдыхомъ, быть можетъ, когда-нибудь будутъ
сізедствомъ для пропитанія. Болѣе всего льститъ тщеславному
свѣтскому человѣку, немного занимающемуся искусствомъ или
литературой, воображеніе, что онъ проживетъ благодаря своему
таланту, если будетъ бѣденъ. Вмѣстѣ съ тѣмъ, у Нерона былъ
слабый и глухой голосъ, хотя онъ для его сихраненія и прибѣ-
.галъ къ смѣпгнымъ предписаніямъ тогдашней медицины; его
phonasque не отходилъ отъ него и каждую минуту рекомен-
довалъ ему самыя пустыя предосторожности. Стыдно сказать,
что Греція запятнала себя этимъ позорнымъ маскарадомъ.
Впрочемъ, некоторые города держали себя довольно хорошо; не-
честивецъ не осмѣлился вступить въ Аѳины: туда онъ не былъ
приглашенъ 3).
Къ нему прибывали все болѣе и болѣе. печальныя вѣсти;
уже прошло около года съ тѣхъ поръ, какъ онъ покинулъ Римъ 4);
и онъ отдалъ приказъ о возвращении. Это возвращеніе было пріят-
нѣе, чѣмъ самое путешествіе. Въ каждомъ городѣ ему
воздавали тріумфальныя почести, ломали стѣны, чтобы устроить ему
свободный входъ. Въ Римѣ это возвращеніе было неслыханнымъ
празднествомъ. Неронъ возсѣлъ на колесницу, на которой
некогда съ тріумфомъ въѣзжалъ Августъ; рядомъ съ нимъ сидѣлъ
музыкантъ Діодоръ; на головѣ у Нерона былъ олимпійскій вѣ-
нокъ, а въ правой рукѣ—вѣнокъ съ пиѳійскихъ игръ; передъ нимъ
несли его другіе добѣдные вѣнки и надпись съ перечнемъ одер-
жанныхъ имъ побѣдъ и спискомъ именъ тѣхъ лицъ, которыхъ
онъ побѣдилъ, а также съ названіями тѣхъ пьесъ, въ которыхъ
онъ принималъ участіе; за нимъ слѣдовали клакеры, обученные
J) Люціанъ, Nero, seu de isthmo, 9.
2) Свстоній, Неронъ, 4o; Діонъ Кассій, LX1II, 27.
3) Светоніи, Неронъ, 20—25, 53—55; Діонъ Кассій, LXIII, 8—18; Евсевій,
С h г о п., годъ 12-ый Нерона; С а г m і η a s i b y 11 i η a, V, 136 и слѣд.; XII, 90-92;
Филостратъ, A ρ о 1L, IV, 39» v» 7» 8, 22, 23; Темистій, oratio XIX, стр. 276
(изд. Г. Диндорфа); Лукіанъ, Неронъ, Юліанъ, Caes., стр. $ιо.
4) Тиллемонъ, Hist, des е m ρ , I, стр. 329·

66
ИСТОРИЧЕСКІЯ СТАТЬИ.
тремъ родамъ хлопанья, изобрѣтениымъ самимъ Нерономъ, и
всадники Августа; разрушили арку большого цирка, чтобы
открыть входъ Нерону. Слышались только крики: „Да здравствуетъ
побѣдитель на одимпійскихъ и пиѳійскихъ играхъ! Августъ!
Августъ! О, Неронъ-Геркулесъ! О, Неронъ-Аполлонъ! Единственный
періодонисъ! единственный, какого нигкогда не было! Августъ!
Августъ! О, священный голосъ! счастливъ тотъ, кто можетъ тебя
услышать!" Тысяча восемьсотъ восемь вѣнковъ, лолученныхъ
Нерономъ, были выставлены въ большомъ циркѣ и лривѣшены
къ египетскому обелиску.
Наконецъ, совѣсть лучшей части человѣчества возмутилась.
Востокъ, за искяюченіемъ Іудед, безъ стыда переносилъ эту
позорную тиранію и чувствовалъ при ней себя довольно хорошо;
но чувство чести жило еще на западѣ. Славой Галліи является
то, что ниспроверженіе подобнаго тирана было ея дѣломъ х). Въ
то время, какъ германскіе солдаты, полные ненависти къ респуб-
ликанцамъ и рабы своего принципа вѣрности, исполняли при Не-
ронѣ, какъ они это дѣлали и при другихъ императорахъ, роль хо-
рошихъ швейцарцевъ и телохранителей, 2) крикъ возмущенія
былъ поднятъ аквитанцемъ, потомкомъ прежнихъ царей этой
страны. Движеніе это было дѣйствительно галяьскимъ движені-
емъ 3); не обдумывая послѣдствій, галльскія войска съ увлечені-
емъ подняли возмущеніе. Сигналъ къ возмущенію поданъ былъ
Виндексомъ около 15-го марта 68-го года. Вѣсть объ этомъ
быстро прибыла въ Римъ. Вслѣдъ за этимъ стѣны были
испещрены оскорбительными надписями: „Своимъ пѣніемъ,—говорили
дерзкіе шутники:—онъ .разбудилъ пѣтуховъ^а По s) 4)." Сначала
Неронъ только смѣялся надъ этимъ; онъ даже говорилъ, что
очень радъ, что ему доставляютъ случай обогатить себя разоре-
ніемъ Галліи. Онъ продолжалъ пѣть и забавляться до той самой
минуты, когда Виндексъ приказалъ раздавать прокламаціи, въ
которыхъ Нерона называли жалкимъ комедіантомъ. Тогда этотъ
шутъ изъ Неаполя, гдѣ онъ тогда находился, написалъ въ сенатъ,
требуя для себя правосудия, и затѣмъ самъ отправился по
направлению къ Риму. Повидимому, онъ былъ занятъ только
НЕКОТОРЫМИ, недавно изобрѣтенными, музыкальными инструментами и
въ особенности особаго рода гидравлическимъ органомъ,
относительно котораго онъ имѣлъ серьезныя совѣщанія съ сенатомъ
и всадниками.
Извѣстіе объ отпаденіи Гальбы (3-го апрѣля) и о
присоединены! Испаніи къ Галліи, которое онъ получилъ за обѣдомъ,
было для него громовымъ ударомъ. Онъ опрокинулъ столъ, за
1) „Talem principem paulo minus quattuordecim annos perpessus terrarum orbis
tandem desiituit, initium facientibus Gallisa. Светоній, Неронъ, 40.
2) Светоній, Кай, 43, 58; Гальба, 12. Тацитъ, Исторія, 1, з1'» HI,
69; Плутархъ, Г а л ь б а, 5» 6. і8. Ср. Гензенъ. въ Annales de l'Institut
arche о 1. de Rome, т. XXII, стр. 13 и слѣд. Особенно смотри Орелли,
Inscriptions, №№ 2909 и 3539 (национальная библиотека); Фабретти. Ι η s с г.,
стр. 687. -Vî№ 97 и 9&«
3) Тацитъ, Исторія, I, si; IV, 17: Светоній, Неронъ. 40, 43» 45Î Діонъ
Кассій I, LXH, 22. ср. Іосифъ, I уд. Войн., proem., 2., IV, ѵш, ι.
4) Светоній, Неронъ, 45·

СМЕРТЬ НЕРОНА,
67
которымъ обѣдалъ, разорвалъ письмо, въ гнѣвѣ разбилъ двѣ боль-
шія узорчатыя драгоцѣнныя вазы, изъ которыхъ онъ
обыкновенно пилъ. Въ начатыхъ имъ смѣшныхъ сборахъ его главную
заботу составляли его музыкальные инструменты, театральныя при-
надлеяшости :), его женщины, которыхъ онъ нарядилъ
амазонками со щитами и топорами и гладко остриженными волосами.
Въ немъ упадокъ духа странно смѣнялся мрачнымъ шутовствомъ,
которое колеблешься принять за правду и не рѣшаешься
истолковать сумасшествіемъ; всѣ дѣйствія Нерона колебались между
мрачной злобой жестокаго глупца и насмѣшкой пресытившагося
человѣка. Всякая мысль его была нелѣпа 2). Мнимый міръ
искусства, въ которомъ онъ жилъ, сдѣлалъ его совершеннымъ ду-
ракомъ. Иногда онъ не такъ хотѣлъ бороться, какъ пойти безо-
ружнымъ къ своимъ врагамъ и заплакать передъ ними,
воображая, что растрогаетъ ихъ этимъ; онъ уже сочинилъ ѳріп^-
cium, которое долженъ былъ нѣть вмѣстѣ съ ними на
другой день послѣ прымиренія; иногда же онъ хотѣлъ умертвить
весь сенатъ, сжечь во второй разъ Рпмъ и во время пожара
выпустить на городъ звѣрей изъ цирка. Галлы въ особенности
приводили его въ бѣшенство; онъ говорилъ, что велитъ перѳрѣзать
всѣхъ галловъ, которые были въ Римѣ, какъ соумышленниковъ
ихъ соотечественниковъ и какъ подозрѣваемыхъ 3) въ желаніи
присоединиться къ нимъ. По временамъ онъ думалъ перемѣнить
столицу своей имперіи 4) и переѣхать въ Александрію; онъ по-
мнилъ, что предсказатели обѣщали ему восточную имперію и въ
особенности царство Іерусалимское; онъ мечтапъ, что его
музыкальный талантъ дастъ ему средства къ жизни, и возможность
этого, что было бы лучшимъ доказательствомъ его достоинствъ,
доставляла ему тайную радость. Затѣмъ онъ утѣшалъ себя
литературными соображеніями; онъ старался обратить вниманіе на
то, что было особеннаго въ его положеніи: все, что съ нимъ
происходило, было чѣмъ-то необыкновенным^* никогда никакой
монархъ, оставаясь въ живыхь, не терялъ такого громаднаго
владычества. Однако, даже въ дни самаго живого отчаянія Не]0онъ
ничего не измѣнялъ въ своихъ привычкахъ; онъ больше разго-
варивалъ о литературѣ, чѣмъ о галльскихъ происшествіяхъ; онъ
пѣлъ, острилъ, ходилъ incognito въ театръ и писалъ тайно
актеру, который ему нравился: „Удерживать такого занятого че-
ловѣка! Какъ это гадко" 5)!
Несогласія въ войскахъ галловъ, смерть Виндекса, слабость
Гальбы, быть можетъ, отсрочили бы освобожденіе міра, если бы,
въ свою очередь, рѣшительно не проявила себя римская армія.
Взбунтовались преторіанскія войска* и 8-го іюня на вечернемъ
собраніи провозгласили Гальбу императоромъ. Неронъ увидѣлъ,
что все потеряно. Его фальшивый умъ внушалъ ему только
однѣ нелѣпыя мысли: одѣться въ траурное одѣяніе, обратиться
х) Светоній, FI е ρ о н ъ, 44* Діонъ Кассій, LXIII, 26.
2) Светоній, Неронъ, 43' 47* Ліонъ Кассій, LXIII, 27·
3) Светоній, Неронъ, 43·
4) Аврелій Викторъ, О Цезаряхъ, Неронъ, 14.
ь) Светоній, Неронъ, 40» 42·

68
ИСТОРИЧЕСКІЯ СТАТЬИ.
въ этой смѣшной одеждѣ съ воззваніемъ къ народу, употребить
все свое сценическое искусство, чтобы возбудить къ себѣ состра-
даніе, и такимъ образомъ добиться прощенія за все прошлое
или, до крайней мѣрѣ, получить префектуру въ Египтѣ. Онъ
написалъ свою рѣчь *); ему доказывали, что онъ не дойдетъ до
форума, какъ его разорвутъ въ клочки. Онъ легъ спать; прос-
нувіпись ночью, отъ увидѣлъ, что стражи нѣтъ; его комнату
уже грабили. Онъ выходитъ, стучится въ разныя двери, но
никто не отвѣчаетъ. Онъ возвращается и рѣшается умереть,
требуетъ къ себѣ мирмиллона Спикула, блистательнаго убійцут
знаменитость амфитеатра; но всѣ удаляются. Неронъ снова
выходитъ, одинъ блуждаетъ по улицамъ, собирается броситься въ
Тибръ, снова возвращается. Казалось, міръ образовалъ вокругъ
него пустоту. Тогда его вольноотпущенникъ Ѳаонъ предложилъ ему
укрыться въ своей виллѣ, расположенной между Саларійской и
Номеитановой дорогами, верстахъ въ четырехъ отъ города 2).
Несчастный, едва одѣвшись, прикрытый плохенькимъ плащемъ,
сѣлъ на жалкую лошаденку, прикрылъ свое лицо, чтобы его
не узнали, и отправился въ сопровождены! трехъ или четырехъ
своихъ вольноотпущенниковъ, среди которыхъ былп Ѳаонъ, Споръ
и его секретарь Эпафродитъ. День еще не начинался; проѣзжая
черезъ Коллинскія ворота, Неронъ услышалъ изъ преторіанскаго
лагеря, вблизи котораго ему пришлось ѣхать, крики солдатъ,
проклинавшихъ его и провозглашавшихъ пмператоромъ Гальбу.
Прыжокъ его лошади, вызванный зловоніемъ брошеннаго на
дорогѣ трупа, заставилъ обратить на него вниманіе. Но, однако,
ему удалось достичь виллы Ѳаона, ползкомъ пробираясь подъ
кустарниками и прячась въ тростникахъ.
Его шутовской образъ мыслей и уличный жаргонъ не
оставляли его и теперь. Его хотѣли спрятать въ
образовавшуюся на вулканической почвѣ яму, какихъ въ этомъ краю
можно видѣть много. Это послужило Нерону поводомъ для
эффектнаго словца. „Какова судьба!—воскликнулъ онъ:—жить подъ
землей!" Его разсужденія были какимъ-то огненнымъ изве]зже-
ніемъ классичѳскихъ цитатъ, перемѣшанныхъ съ тяжеловѣс-
ными остротами скомороха, доведеннаго до отчаянія. На
каждое обстоятельство у него было заимствованное литературное
выраженіе, равнодушная антитеза: „Тотъ, который нѣкогда
гордился своей многочисленной свитой, окруженъ теперь только
тремя отпущенными рабами". По временамъ приходили ему на
память его жертвы, но это кончалось только реторическимп вы-
раженіями и никогда не доходило до нравственнаго раскаянія.
Комедіантъ одержалъ въ немъ веіохъ надъ всѣмъ прочпмъ. Для
Нерона положеніе его являлось только драмой, которую онъ
уже прежде рѳпетировалъ. Вспоминая тѣ роли, въ которыхъ
онъ изображалъ отцеубійцъ, государей, доведенныхъ до поло-
женія нищихъ, онъ находилъ, что теперь, изображая все это,
*) Послѣ смерти Нерона нашли черновикъ этой р-Ьчи. Светоній, Неронъ. 47*
2) Приблизительно полторы мили.

СМЕРТЬ НЕРОНА.
69
онъ играетъ самого себя, и напѣвалъ то стихотворение, которое
одинъ трагикъ вложилъ въ уста Эдипа:
Моя жена, моя мать и мой отецъ
Произносятъ мой смертный нриговоръ г).
Не будучи способнымъ ни на одну серьезную мысль, Не-
ронъ хотѣлъ, чтобы вырыли для него могилу по мѣркѣ его тѣла,
велѣлъ принести несколько кусковъ мрамора, воды и дерева
для своего погребенія; при этомъ онъ рыдалъ и говорилъ:
„Какой артистъ умираетъ!"
Но вотъ посланецъ Ѳаона приноситъ извѣстіе; Неронъ вы-
рываетъ его у него. Онъ читаетъ, что сенатъ объявилъ его об-
щественнымъ врагомъ и приговорилъ кънаказанію его „по
старинному обычаю".—„Какой это обычай?"—спрашиваетъ онъ. Ему
отвѣчаютъ, что голова осужденнаго заключается въ рогатку и
совершенно обнажается, а тогда по ней ударяютъ прутьями до
тѣхъ поръ, пока не послѣдуетъ смерть, и затѣмъ тащатъ тѣло
крючьями и бросаютъ его въ Тибръ. Неронъ содрогается отъ
ужаса, беретъ два кинжала, бывшіе при немъ, пробуетъ ихъ
лезвія и прячетъ, говоря, что „роковой часъ еще не насталъ".
Онъ проситъ Опора уже начать пѣть для него погребальный
пѣснп, снова пробуетъ убить себя, но не можетъ рѣшиться на
это. Его замѣшательство, и нѣчто въ родѣ таланта, который по-
зволялъ фальшиво дрожать фибрамъ его души, и этотъ глупый
и въ то же время мрачный смѣхъ, и его высокомѣрная глупость,
которая дѣлаетъ всю его жизнь похожей на какой-то шумливый
странный шабашъ,—все это достигло высшей степени пошлости.
Онъ иикакъ не могъ рѣшиться убить себя. „Не найдется ли
здѣсь кого-нибудь,— спросилъ онъ:—кто бы подалъ мнѣ при-
мѣръ?" И онъ сталъ еще болѣе цитировать, заговорилъ по
гречески, читалъ отрывки стихотвореній. Вдругъ послышался то-
потъ отряда конницы, ѣхавшей схватить его живымъ.
„Топотъ тяжелой конницы достигаетъ моихъ ушей!" â)—
воскликнулъ Неронъ. Тогда Эпафродитъ взялъ кинжалъ и вон-
зилъ его Нерону въ горло. Почти въ эту самую минуту
является центуріонъ и хочетъ остановить кровотеченіе, стараясь
убѣдить Нерона, что онъ спасетъ его. „Слишкомъ поздно!"—
отвѣтилъ умирающій, и глаза его выкатились изъ орбитъ и
застыли отъ ужаса. „Вотъ гдѣ преданность!"—прибавилъ онъ,
испуская послѣдній вздохъ 3). Въ этомъ выразилась его лучшая
комическая черта. Неронъ съ печалью жалуется на зло своего
вѣка, на отсутствіе чистосердечія и добродетельности!.. Аппло-
дируйте! Представленіе окончено. Единственный разъ ты, тыся-
челичная природа, сумѣла найти актера, достойнаго такой роли.
Неронъ очень заботился о томъ, чтобы его головы не
выдавали на поруганіѳ и чтобы все его тѣло сожгли. Двѣ его
кормилицы и любившая его до сихъ поръ Актея тайно похоронили
1) Діонъ Кассій, LXIII, 28. (Ср. Светоній, Неронъ, 460).
2) Иліада, Χ, 535·
3) Светоній, Неронъ, 4о-$о; Діонъ Кассій, LXUI, 22—29; Зонаре, XI, 13;
Плиній. Естеств. Исторія, XXXVII, II (ю).

70
ИСТОРИЧЕСКИ! СТАТЬИ
его въ богатомъ бѣломъ саванѣ, обшитомъ золотомъ, съ такой
пышностью, которую, какъ онѣ знали, любилъ Неронъ. Его
пепельные останки положили въ склепъ Домиція въ большомъ
мавзолеѣ, который возвышался на холмѣ Садовъ (Р і η с і о) и сво-
имъ видомъ съ Марсова поля производилъ прекрасное впечатлѣ-
ніе 1). Оттуда часто въ средніе вѣка появлялось, подобно вампиру,
его привидѣніе: чтобы прекратить эти появленія, смущавшія весь
кварталъ, выстроили храмъ S a η t а-М aria del popolo.
Итакъ, процарствовавъ тринадцать лѣтъ и восемь мѣсяцевъ,
на тридцать первомъ году жизни погибъ властитель, не скажу,
самый глупый или самый скверный, но самый тщеславный и
самый смѣшной изъ всѣхъ тѣхъ людей, которыхъ случайный
ходъ событій выставлялъ когда-либо на первый планъ исторіи.
Прежде всего Неронъ представляетъ изъ себя какое-то
литературное извращеніѳ. Онъ далеко не былъ лигпенъ всякаго
таланта и всякой честности; но это былъ несчастный человѣкъ,
опьяненный низкимъ родомъ литературы и декламаторскимъ ис-
кусствомъ, забывавшій послѣ Терпноса свою имперію,—человѣкъ,
который, получивъ извѣстіе о возмущеніи галловъ, не прекра-
тилъ спектакля, на которомъ присутствовал^ продолжалъ
выказывать знаки милости атлету и въ продолженіе нѣсколькихъ дней
думалъ только о своей лир£ и своемъ голосѣ 2). И во всемъ
этомъ болѣе всего былъ виноватъ народъ, жадный къ удоволь-
ствіямъ, прежде всего требовавшій, чтобы императоръ развлекалъ
его; виноватъ также ложный вкусъ времени, который нарушилъ
всякій порядокъ велпчія и прибавилъ слишкомъ большую цѣну
славѣ писателя или артиста. Опасность литературнаго восттита-
нія состоитъ въ томъ, что оно внушаѳтъ непреодолимую страсть
къ спавѣ и не даетъ серьезной моральной выдержки,
определяющей понятіе истинной славы. Кто-то написалъ, что человѣкъ,
отъ природы ничтожный, мелкій и притомъ мечтающій о вели-
комъ и бѳзконѳчномъ, самъ, въ сущности, не понимая ничего,
должѳнъ подвергнуться плачевному кораблекрушенію. Даже его
хорошія качества,—напримѣръ, отвращеніе къвойнѣ,—становятся
губительными для него, такъ какъ они заставляютъ его думать
только о томъ, какъ бы ему блистать, что, въ сущности, и не
свойственно ему. Во всякомъ случаѣ, не будучи Маркомъ-Авре-
ліемъ, не легко быть выше предразсудковъ своей касты и
своего положенія. Монархъ прежде всего—воинъ; великій монархъ
можѳтъ и долженъ покровительствовать наукамъ; но онъ не
допженъ быть литераторомъ. Августъ и Людовикъ ХІУ, шест-
вующіѳ во главѣ блѳстящаго умственнаго развитія, послѣ такихъ
гѳніальныхъ городовъ, какъ Аѳины и Флоренція, являются
самымъ прекраснымъ зрѣлищемъ въ исторіи; Неронъ же, Хиль-
пѳрихъ и король Людовикъ Баварскій—ничто иное, какъ кари-
*) Если Лактанцій не зналъ о существовании этого памятника, когда онъ пи-
салъ свой трудъ De mortibus persecutorum (глава 2-ая: „ut ne sepulturae
quidem locus in terra tam malae bestiae appareret"), то значитъ онъ еще не побы-
валъ тогда въ Римѣ ^Платнеръ и Бунзенъ, Beschreibung der stadt Rom,
2-ая гл., стр. $69—57 0·
2) Діонъ Кассій, LXIII, 26.

СМЕРТЬ НЕРОНА.
71
катуры. По отношенію къ Нерону безграничность императорской
власти и грубость римскихъ нравовъ сдѣлали то, что
карикатура казалась начертанной кровью.
Чтобы доказать неисправимую безнравственность толпы,
часто повторяютъ, что во многихъ отношеніяхъ Нерона любили.
Фактъ тотъ, что относительно него существовало два противо-
положныя общественный мнѣнія*). Всѣ серьезные и честные люди
того времени ненавидѣли его; люди же нпзкаго происхожденія,
толпа, любили его: одни—благодаря той наивности и тому неясно
сознаваемому чувству, который заставлятотъ бѣднаго плебея
любить своего государя, если онъ имѣетъ блестящую наружность2):
другіе любили его за то, что онъ отуманивалъ ихъ устройствомъ
празднествъ. Во время этихъ праздниковъ видѣли, какъ онъ,
окруженный толпой, обѣдалъ или ѣлъ въ театрѣ, среди народной
черни3). Къ тому же, развѣ Неронъ не ненавидѣлъ сѳнатъ и
римскую знать, которая имѣла такой жестокій характеръ и была
поэтому такъ мало популярна? Весельчаки, окружавшіе его, были,
по крайней м-врѣ, любезны и вѣжливы. Военная стража тоже всегда
питала къ нему уваженіе. Долгое время его могилу можно было
найти украшенной свѣжими цвѣтами, а на каѳедрѣ на Римской
площади неизвѣстными руками выставлялись его изображенія 4).
Основой успѣха Оттона было то, что онъ былъ прежде довѣрен-
нымъ лицомъ Нерона, и то, что онъ подражалъ ему въ своихъ
поступкахъ. Вителлій также смѣло рѣшился принять Нерона за
образецъ и слѣдовать его правиламъ управленія, для того, чтобы
его приняли въ Римъ. Тридцать или сорокъ лѣтъ послѣ смерти
Нерона всѣ желали, чтобы онъ былъ еще живъ, и мечтали о его
возвращеніи.
Эта популярность, проявленіе которой нельзя считать
особенно неожиданнымъ, въ сущности, имѣла престранныя послѣд-
ствія. Распространился слухъ, будто предметъ столькихъ сожа-
лѣній въ действительности не умеръ. Еще при жизни Нерона,
даже среди его пртіближенныхъ возникла мысль, что онъ поте-
ряетъ римскій престолъ, но что тогда-то и начнется для него
новое царствованіе,—царствованіе восточное и чуть ли не мессіани-
ческое5). Народъ всегда съ трудомъ примиряется съ мыслью,
что люди, долгое время обращавшіе на себя вниманіе міра,
исчезли окончательно. Смерть Нерона въ виллѣ Ѳаона, въ присут-
ствіи такого малаго числа свидетелей6), совсѣмъ не имѣла
характера общеизвѣстнаго факта; все, что касалось погребенія
Нерона, было сдѣлано тремя преданными ему женщинами; почти
одинъ йцѳлъ видѣлъ его трупъ 7); отъ личности его не осталось
ничего несомнѣннаго. Могли повѣрить, что произошла какая-ни-
1) Іосифъ, Ant.. XX, ѵш, 3·
2) Светоній, Неронъ, $6.
3) Светоній, Неронъ, 2о, 22. Тацитъ, Исторія, I, 4« 5» J& 7&> И, 95?
Діонъ Кассій, LXIII, 10.
4) Светоній, Неронъ, 57·
δ) Светоній, Неронъ. до; ср. Тацитъ, Annal. XV, 36· Самозванецъ-Не-
ронъ мечтаетъ только о Сиріи и Египтѣ. Тацитъ, И с τ о ρ і я, II. 9·
β) Четыре свидѣтеля—по Светонію, Неронъ, 48—5°·
7) Плутархъ, Жизнь Г а л ь б ы. η\ Светоній, Неронъ, 49·

72
ИСТОРИЧЕСКІЯ СТАТЬИ.
будь подмѣна; одни утверждали, что тѣло его совсѣмъ не было
найдено; другіе говорили, что рана, которую онъ самъ себѣ на-
несъ, была перевязана и вылѣчена г). Почти всѣ были того
мнѣнія, что онъ, подстрекаемый парѳянскпмъ посломъ, бѣ-
жалъ къ своимъ союзникамъ Арсасидамъ, давнишннмъ вра-
гамъ римлянъ, или же къ тому Тиридату, царю Арменіи, пу-
тешествіе котораго въ Римъ въ 66-мъ году сопровождалось
велико лѣпными празднествами, поразившими народъ2). Тамъ Не-
ронъ, будто бы, подготовлялъ гибель имперіи, и скоро его уви-
дятъ возвращающагося во главѣ восточной конницы, чтобы
казнить тѣхъ, кто ему измѣнилъ3). Его приверженцы жили этой
надеждой; уже они стали возстанавливать его статуи и пускали
въ ходъ эдикты съ его подтожной подписью4). Хрисгіане,
которые, напротивъ того, смотрѣли на Нерона, какъ на чудовище,
услыша подобные толки, которымъ они вѣрили, какъ π весь
народъ, были поражены и приведены въ ужасъ. Долго носплпсь
эти бредни и произвели онѣ то, что всегда бываетъ въ подоб-
ныхъ случаяхъ, а именно—появилось несколько лже-Нероновъ5).
Необычайность зрѣлища только у немногихъ не поколебала
ихъ здраваго смысла. Природа человѣческая была доведена до
крайнихъ предѣловъ возможности; въголовѣ осталась та пустота,
которая всегда бываетъ послѣ горячки; повсюду стали появляться
призраки и кровавыя привидѣнія. Разсказывалп, что въ ту
минуту, когда Hep онъ вышелъ изъ Коллпнскихъ воротъ и побѣжалъ
къ виллѣ Ѳаона, передъ его глазами блеснула молнія, въ
тоже время потряслась земля; она какъ-бы ]^аскрылась и изъ нея
вышли и бросились на Нерона души всѣхъ тѣхъ, кого онъ убилъ.
Въ воздухѣ какъ-будто носилась жажда мщенія...
1) Тацитъ. И с τ о ρ і я, U, 8; Сулышцій Северъ, Исторія, I, II, гл. 29.
2) Веронъ дѣйствительно думалъ бѣжать къ Вологезу и дѣйствительно
парѳяне всегда выказывали себя приверженцами Нерона. Светоній, Η е ρ о н ъ, 13,
3°. 47» 57Î Аврелій Викторъ, De Caesaribus, Неронъ, H*, Epi t. Неронъ, 8;
С a r m i η a s i b y 11. V, 147. Тиридатъ, вѣроятно, посѣтилъ аяіатскіе города (Діонъ
Кассій, LXIII, 7).
3) Светоній, Неронъ, 575 Тацитъ, Исторія, II, 8.
4) Ихъ было, по меньшей мѣрѣ два, первый тотъ, который былъ убитъ въ
Вирносѣ и о которомъ намъ представится случай много поговорить;
второй тотъ, который появился во время царствованія Домиціана, около 88-го года
(Тацитъ, И сто ρ і я, ι, г\ Светоній, Неронъ, 57)· Ѵказанія Зонаре (XI, і8)
относительно еще одного лже-Нерона, появившагося во времена Тита, повидимому,
являются слѣдствіемъ неправильныхъ датъ; данныя Зонаре можно отнести къ
лжеНерону 88-го года.
5) Светоній. Неронъ, 48; Діонъ Кассій, LXIII, 28.

Казни и предзнаменования. (68-й г.)
Первое впечатлѣиіе евреевъ и христіанъ при извѣстіи о воз-
станіи Впндекса представляло крайнюю радость. Оня думали, что
съ домомъ Цезаря прекратитъ свое существованіѳ ж имперія и
что возстагвшіе военачальники, полные ненавистл къ Риму,
непремѣнно пожелаютъ стать независимыми въ своихъ провин-
ціяхъ. Движеніе галловъ было принято въ Іудеѣ, какъ прпзнакъ,
аналогичный движенію самихъ евреевъ 1). Но это была большая
ошибка. Ни одна часть имперіи, за исключеніемъ Іудеи, не хо-
тѣла выііти изъ крупной ассоціаціи, доставившей всѣмъ миръ
и матеріальное благосостояніе. Всѣ страны по берегамъ Среди-
земнаго моря, нѣкогда враждовавшія другъ съ другомъ, съ вое-
хнщеніемъ жили теперь вмѣстѣ. Даже Галлія, умиротворенная
меньше другихъ странъ, ограничивала свои мятежный желанія
тѣмъ, что ниспровергала дурныхъ императоровъ, требовала ре-
формъ, жаждала либеральной имперіи. Но понятно, что народы,
привыкшіе къ эфемернымъ царствамъ Востока, считали
окончившею существованіе импѳрію, династія которой только что
прекратилась, и думали, что различыыя націи, находившіяся въ под-
чиненіи уже одинъ или два вѣка, образуютъ отдѣяьныя
государства во главѣ со своими военачальниками. Действительно, въ
теченіе восемнадцати мѣсяцевъ ни одному изъ начальниковъ
возставшихъ легіоновъ не удалось рѣшительно подавить своихъ
соперниковъ. Міръ никогда не испытывадъ такого потрясенія: въ
Римѣ почти не разсѣялся кошмаръ Нерона; въ Іерусадимѣ вся
напія находилась въ состояніи безумія; христиане были еще подъ
страшнымъ впечатлѣніѳмъ избіеній 64 года; сама земля была
добычей сильнѣйшихъ потрясеній. Весь міръ какъ бы помѣшался.
Казалось, планета была потрясена и нѳ могла дольше жить.
Страшная злоба, къ которой пришло языческое общество,
чудачества Нерона, его золотой дворѳцъ, его безумное искусство, его
портреты болѣе чѣмъ въ сто футовъ вышиною 2),—все это бук-
') Іосифъ, Іуд. Войн., proem., 2; VI, νι, 2.
2) Плиній, XXXIV, νιι (8); XXXV. vu (33); Діонъ Кассій, LXVI, і5.

74
ИСТОРИЧЕСКІЯ СТАТЬИ.
вально сдѣлало міръ сумасшедлшмъ. Со всѣхъ сторонъ
появились естественныя казни *) и держали души въ состояніи
ужаса.
Если читать Апокалипсисъ, не зная времени его составле-
нія, не имѣя ключа къ нему, то эта книга кажется произведе-
ніемъ самой причудливой индивидуальной фантазіи. Но это
произведете оказывается въ удивительномъ согласіи съ состоя-
ніемъ умовъ 2), если помѣстить его въ эпоху междуцарствія отъ
Нерона до Веспасіана, когда имперія переживала самый тяжелый
за все свое прежнее существованіе кризисъ. Можно даже сказать,
что это произведеніе было въ согласіи съ состояніемъ міра, такъ
какъ мы увидимъ сейчасъ, что физическая исторія земли доставляла
въ эту эпоху необходимые элементы. Міръ обнаруживалъ
пристрастие къ чудесамъ; никогда не занимались въ такой степени
предсказаніями. Всѣ думали, что находятся наканунѣ чѳго-то
неслыханнаго. Вѣрованіе въ знаки времени и чудеса было
удивительно; только нѣсколько сотенъ образованныхъ людей ви-
дѣли всю суетность этого 3). Мошенники, болѣе или менѣе
подлинные хранители древнихъ химеръ Вавилона,
эксплуатировали невѣжество народа и претендовали на толкованіе предзна-
менованій 4). Послѣднія были олицетворены; время прогоняло и
опять призывало ихъ 5), въ частности Оттонъ 6) и Вителлій 7) были
всецѣло преданы имъ. Высшая политика не пренебрегала
считаться съ этими ребяческими фантазіями 8).
Одною изъ самыхъ важныхъ частей вавилонской теологіп
было толкование чудовищныхъ рожденій, считаемыхъ знаками
ближайшихъ событій 9). Эта идея больше какой-либо другой
увлекала римскій міръ. Зародыши съ нѣсколькими головами
особенно считались очевидными предзнаменованіями: каждая голова
представляла императора ]0). Тоже думали о всякаго рода помѣ-
сяхъ. Кабанъ съ когтями считался совершеннымъ изображеніемъ
*) Ювеналъ, ѵі, 409—4-н.
2) См. особенно у Тацита, Hist., I, 3, 18. Ср. Ann.. XV, 47·
;<) Плиній Старшій, ученый эпохи, отличался замѣчательнымъ легковѣріемъ.
Наиболее серьезные историки, Светочій, Діонъ Кассій (LXI, 16; LXV, 1 и т. д.)
принимаюсь цѣнность предсказлній. Тацитъ (Hist, Ι, ι δ, 86), кажется, впдптъ ихъ
нелѣпость. Гальба презиралъ ихъ (Hist., 1, 18; Ср., однако, Плутархъ, Гальба, 23)
Веспасіанъ иногда смѣялся надъ ними (Свет., Веспасіанъ, ι$). '
4) Жизнь Аполлонія, Филостратъ,—въ частности V, 13.
5 J Вал ерш Максиіліъ, I, З·
в) Светоній, Оттонъ, 4, 6; Тацитъ, Hist, I, 22.
7) Светоній, Вителлій, и; Тацитъ, Hist., II, 62; Діонъ Кассій, LXV, ι;
Зонаре, Ann., VI, 5.
8) Светоній, 7иберій, 74; Кай, $7* Клавдій; 46; Неронъ, 6, 36. 40. 46;
Гальба, ι, о, і8; Оттонъ, 4, 6, j, 8; Вителлій, 14; Веспасіанъ., s, 7» 25·—
Тацитъ, Ann., XII, 64;. XIV, 9, i2, 22; XV, 22, 47; Hist., I, 3, 10, 18, 22, 38, 86;
II, 7^ Діонъ Кассій, LX, 35; LXI, 2, 16, 18; LXII, 1; LXI1I, 16, 26, 29; LXIV, 1, 7,
11; LXV, 1, 8, 9, 11, 13; LXVI, 1, 9.—Плиній. Η. Ν., lxx (72), lxxxiii (85), СШ
(106).—Плутархъ, Гальба, 23, Оттонъ, 4.—Евсевій, Chron., ad ann. 1973
Abrah., 7 Ner.. 9 Ner.,— Зонаре. XI, іб; Филостратъ, A по л л. IV, 43;—Іосифъ, Іуд.
Войн., VI ν, з» 4·—Ср. Вергилій, Geo г д., I, 463 и слѣд.; С arm i η a sibyll., Ill, 334,
337, 411 и слѣд.; IV, 128 и слѣд.; 122 и слѣд.,—Ср. Титъ Ливій, ххх, 2.
ajournai asiatique, окт.—нояб,—дек., 1871» стр. 449 и слѣд,
10) Филостр., А пол л.. V, із; Тацитъ, Ann., XV, 47; Hist., I, 86.

КАЗНИ И ПРЕДЗНАМеНОВАНІЯ.
75
Нерона г). Самъ Неронъ съ большимъ любопытствомъ относился
къ этимъ страннымъ якленіямъ 2).
Метеоры, знаки на небѣ также очень занимали умъ народа.
Болиды производили самое большое впечатлѣніе. Извѣстно, что
частота болидовъ—явленіе періодическое, возвращающееся
приблизительно черезъ каждыя тридцать лѣтъ. Въ такое время бы-
ваютъ ночи, когда кажетсе, что звѣзды стремятся упасть съ
неба. Кометы, затменія, ложныя солнца, полярныя сіянія, въкото-
рыхъ видѣли корону, мечи, кровавыя полосы, горящія облака съ
пластическими формами, гдѣ рисовались сраженія, причудливыя живот-
ныя,—жадно подмѣчались и, казалось, никогда не были такъ
интенсивны, какъ въ эти трагическіе годы. Говорили только о кровавыхъ
дождяхъ, о поразительныхъ дѣйствіяхъ молніи, о
возвращающихся вспять рѣкахъ, о кровавыхъ рѣкахъ. Тысяча вещей, на кото-
рыя не обращаютъ вниманія въ обыкновенное время, получали
преувеличенное значеніе благодаря лихорадочному волненію
общества 3). Безславный мошенникъ Бальбиллусъ эксплуатировалъ
впечатлѣніе, которое эти случаи производили иногда на
императора, чтобы возбудить его подозрѣніе къ знаменитымъ людямъ
и добиться отъ него жесточайшихъ приказовъ 4).
Но казни эпохи 5) до нѣкоторой степени оправдывали эти
безумія. Кровь текла ручьями со всѣхъ сторонъ. Смерть Нерона,
представлявшая во многихъ отношеніяхъ освобожденіе, открыла
періодъ гражданскихъ войнъ. Борьба галльскихъ легіоновъ
подъ начальствомъ Виндекса и Вергинія была ужасна: Галилея
была театромъ безпримѣрнаго истребленія; война Карбулона съ
парѳянами была очень кровопролитна. Еще худшаго ожидали въ
будущемъ; скоро поля Бедріака и Кремоны будутъ испарять
облака крови. Казни дѣлали изъ амфитеатровъ настоящій адъ.
Жестокость военныхъ и гражданскихъ нравовъ изгнала изъ міра
всякое состраданіе.
Къ убійствамъ присоединился голодъ. Въ 68 году приве-
зеннаго изъ Александріп хлѣба оказалось недостаточно 6). Въ на-
чалѣ марта 69 года разливъ Тибра произвелъ большія разруше-
нія 7). Бѣдность дошла до крайнихъ предѣловъ 8). Неожиданно
выступившее изъ береговъ море покрыло печалью Ликію 9). Въ
65 году страшная чума опечалила Римъ 10);вътеченіе осени число
умершихъ дошло до тридцати тысячъ. Въ томъ же году міръ
узналъ о страшномъ пожарѣ въ Ліонѣ п), a Кампанія была разо-
х) Тацитъ, Ann., XII, 64.
2) Флегонъ, De rebus m i г a b, гл. χχ. Плиній, указанные ниже отрывки.
3) Тацитъ, Ann., XV, 47· Hist. I, 18, 86; Діонъ Кассій, LXIII, ів\ Евсевій,
Chron., зз-ій годъ нашей эры: Car mi па sib у П., IV, 172 и слѣд.; V, 154.
4) Светоній, Неронъ, 36, 56î Тацитъ, Ann., ХУ, 47Î Плиній, II, ххѵ (23);
Діонъ Кассій, LXI, і8.
5) Carmina sib у П., Ill, 295 и слѣд., 323 и слѣд., 4^7 и слѣд.; IV, 140 и
слѣд., и т. д..
в) Светоній, Неронъ, 45; Ср. Тацитъ, Ann, XII, 43» Carmina sibyll,
Ill, гл. 475 и слѣд.
7) Тацитъ, Hist., I, 86; Светоній, Оттонъ, 8; Плутархъ, Оттонъ, 4·
8) Светоній, Неронъ, 455 Тацитъ, Hist, I, $6.
ή Діонъ Кассій, LXIII. 26.
10) Тацитъ, Ann., XVI, 13; Светоній, Неронъ, 39î Орозій, VII, j.
n) Тацитъ, Ann., XVI, 13; Сенека, Ер is t., XCI.

76
ИСТОРИЧЕСКИ! СТАТЬИ.
рена смерчами и циклонами, разрушительное дѣйствіе которыхъ
дошло до воротъ Рима 1). Казалось, порядокъ природы былъ
нарушенъ; страшныя бури со всѣхъ сторонъ распространяли
З^касъ 2).
Но больше всего поражали землетрясения. Земной шаръ
пѳрѳживалъ конвульсіи, нодобныя тѣмъ, которыя охватили
моральный міръ; казалось, земля и человѣчество одновременно были
охвачены лихорадкой3). Народнымъ движеніямъ свойственно
смѣшивать все, волнующее воображеніе толпы въ моментъ его
существованія; явленіе природы, крупное преступление, масса
случайныхъ или не явно связанныхъ вещей связываются и смѣ-
шиваются вмѣстѣ въ великой поэмѣ, которую человѣчество
составляете изъ вѣка въ вѣкъ. Но изъ всѣхъ явленій природы
землетрясения больше всего заставляютъ человѣка преклоняться
передъ непзвѣстными силами; страны, гдѣ землетрясенія часты,—
Неаполь, центральная Америка,—имѣютъ особыя мѣстныя суѳвѣ-
рія; то же нужно сказать о. вѣкахъ, когда они неистовствуютъ съ
особой силой. Но землетрясенія никогда не были такъ часты и
такъ распространены, какъ въ первомъ вѣкѣ. Не помнили того
времени, когда кора стараго континента подвергалась бы такимъ
сильнымъ возмущеніямъ 4).
Везувій подготовлялъ свое страшное изверженіе 79-го года.
5 февраля 63-го года Помпея была почти поглощена землетрясе-
ніемъ; большая часть жителей не хотѣла возвращаться въ го-
родъ. 5) Вулканическій центръ неапольской бухты .находился въ
описываемую эпоху около Пуццолей и Кумъ. Везувій еще сохра-
нялъ молчаніе 6); но рядъ мелкихъ кратеровъ, составляющихъ
область на западъ отъ Неаполя и носящихъ названіе Флегрей-
скихъ полей 7), повсюду представлялъ слѣды огня. Авернъ, А с h е-
rusia palus (Фузарское озеро), Аньянское озеро, Оольфатара,
маленькіе потухшіе вулканы Астрони,—Камальдоли, Ишіи, Низи-
ды, представляютъ теперь жалкій видъ; путѳшественникъ полу-
чаетъ отъ нихъ скорѣѳ пріятное, чѣмъ страшное впечатлѣніе. Но
не таково было чувство въ древности. Эти огненныя яечи, глубокіѳ
гроты, теплые источники, кипящіе ключи, міазмы, нсходящіе изъ
пещеръ звуки, зіяющія устья, извергающія сѣру и огненные
пары,—все это вдохновляло Вергилія; эти явленія пмѣли также
большое значеніе для религіозной исторіи чѳловѣчества. Выса-
*) Гацитъ, Ann., XVI, 13.
2) Тацитъ, Ann., XV, 47; Сенека, Quaest. nat., VI, 28.
'3) ^Mundus ipse concutitur... ingens timor... consternatio omnium**, Сенека, Quaes .
nat., VI, 1.
4) Ювеналъ, VI, 411; С arm. sib у П., Ill, 341, 401,449, 457,459 и слѣд.; IV,
128—129· Юлій Шмидтъ, директоръ аѳинской обсерваторіи, составившій каталогъ
землетрясений, благосклонно сообщилъ мнѣ часть своего каталога, касающуюся
занимающей насъ эпохи.
5) Тацитъ, Α η п.,'XV, 22J Сенека, Quaest. nat, VI, ι.
6) Въ до-историческія эпохи происходили изверженія Везувія; но гора давно
уже была въ покоѣ, когда разразилось изверженіе 79"гог°ла. (Діод. Сицил., IV*. 2і;
Страбонъ, V, іѵ, 3; Діонъ Кассій. LXVI, 21, 22; Витрувій, II, νι, 2; Плиній,
Lettres, VI, 16). Гора была обработана до самой вершины; только одна долина имѣла
флегрейскій видъ.
7) Страбонъ, V, іѵ, 4—9î Люл- Сицил., IV, 21—22.

КАЗНИ И ПРЕДЗНАМЕНОВАНЫ.
77
живавшійся околоПуццолей еврей,который шелъ въ Римъ ради инт-
ригъ, видѣлъ эту землю, изъ всѣхъ поръ которой поднимался дымъ,
постоянно потрясаемую, которая, какъ говорили, населена внутри
гигантами и муками *); въ особенности Сольфатара казалась ему
бездонной пропастью, едва замкнутой отдушиной ада. Развѣ под-
нимавшіеся вверхъ изъ отверстія сѣрнистые пары не были въ его
глазахъ очевиднымъ доказательствомъ существовавія озера под-
земнаго огня, предназначенная, какъ озеро Пентаполы,
наказывать грѣшниковъ?... 2) Нравственное состояніе страны поражало
не менѣе физическаго. Байя была курортомъ, центромъ роскоши
и удовольствій, мѣстомъ модныхъ дачъ, излюбленнымъ пребы-
ваніемъ легкомысленнаго общества 3). На Цицерона косо смот-
рѣли серьезные люди за то, что его вилла была среди этого
царства блестящихъ распутныхъ нравовъ 4). Проперцій
лалъ, чтобы тамъ жила его любовница 5); Петроній къ этому мѣ-
сту относитъ распутства Тримальціона 6). Дѣйствительно, Байя,
Бавлы, Кумы, Мизена видѣли всѣ безумія, всѣ преступленія.
Бассейнъ лазурныхъ водъ этой восхитительной бухты былъ мѣ-
стомъ кровавой морской битвы, въ которой погибли тысячи
жертвъ празднествъ Калигулы и Клавдія. Какъ должно было
действовать это на умъ благочестиваго еврея или христіанина,
который жаждалъ общаго пожара міра при видѣ этого безпри-
мѣрнаго зрѣлища, этихъ нелѣиыхъ построекъ среди волнъ, этихъ
бань, предмета ужаса для всѣхъ пуританъ? 7) Только однимъ спо-
собомъ. Они должны были сказать: „Слѣпы эти люди! Ихъ
будущее мѣстопребываніѳ подъ нлмп; они танцуютъ на адѣ,
который поглотитъ ихъ"...
Но землетрясенія происходили не только въ Италіи, а и по
всей восточной части Средиземнаго моря. Въ теченіе двухъ вѣ-
ковъ Малая Азія была въ вѣчномъ колебаніи 8). Города должны
были постоянно отстраиваться; нѣкоторыя мѣстности, напр., Фи-
ладельфія, испытывали потрясеыія почти ежедневно 9); Траллесъ
былъ въ состояніи вѣчнаго колебаиія 10); необходимо было изо-
*) Страбонъ, V, іѵ, 4» 5» 6, 95 VI. ш> 5Î Ліол- Сиц., IV, 2і. Эти титаниче-
скіе греческіе миѳы принимались евреями.
2) Повидимому, въ древности Сольфатара имѣла болѣе вулканическій видъ,
чѣмъ теперь; равнина, составляющая ея глубину, была покрыта измельченной въ по-
рошокъ сѣрой; кажется, тамъ не было растительности (Страбонъ, V, іѵ, 6).
3) Цицеронъ, Рг о Со е 1 і о, 20.
4) H а е с puteolana et cumana régna. Цицеронъ, ad A11., XIV,
i6. Cp. ibid., Ι, ι6 и Страбонъ, V, ιν, 7.
5) „Tu modo corruptas quam primum desere Baias".
e) Сенека называетъ его diversorium vitiorum. Epist., 51. Cp. Map-
діалъ, I, Lxin.
7) Вспомните ненависть монаховъ къ Фридриху II въ XIII вѣкѣ за то, что
онъ устроилъ бани теплыхъводъ около Пуццолей.
8) „Nusquam orbe toto tam assiduos terrae motus et tarn crebras urbium demer-
siones quam in Asia". Солинъ, Ρ о 1 у ρ h., 40. Ср. Тексье, Asie Min, стр.228,
25ό, 263, ib$, 279, 329 и слѣдм 439 и сл-бд.; Страбонъ, index, terrae motus;
Филостратъ, A ρ о 1 L, IV, 6. Это объясняетъ, почему въ Малой Азіи сравнительно
мало памятников*», иредшествующихъ первому вѣку нашей эры.
9) Страбонъ, XII, ιν, ю; ср. XII, ѵш, іб, 17, 18.
10) Слѣды этихъ разрушеній видны еще на склонахъ Тмолуса и Мессогиса.
Врлдъ ли встрѣчаются горы, болѣе причудливо раздѣленныя на части, расколотыя,
расщепленныя. См. особенно окрестности Траллеса (Аидинъ).

78
ИСТОРИЧЕСКІЯ СТАТЬИ.
брѣсти для домовъ систему взаимныхъ подпорокъ *). Въ 17-мъ
году произошло разрушеніе четырнадцати городовъ области Тмо-
луса и Мессогиса; это была самая страшная катастрофа этого
рода изъ всѣхъ, о какихъ говорили до сихъ иоръ 2). Въ годы:
23-ій 3), 33-ій 4), 37-ой 5), 46-ой 6), 51-ый 7), 53-ій 8) подобныя ча-
стичныя несчастія происходили въ Греціи, въ Азіи, въ Италіи.
Тера была въ періодѣ дѣятельной работы fl); Антохія испытывала
постоянныя потрясенія 10). Наконецъ, начиная съ 59-го года, не
проходило почти ни одного года, который не былъ бы отмѣченъ
какимъ-нибудь разрушеніемъ 11). Въ частности долина Ликуса со
своими христианскими городами Лаодикіеи, Колоссами, была
поглощена въ 60-мъ году... 12). Эта эпоха представляетъ одинъ изъ
рѣдкихъ примѣровъ, которые мы можемъ привести относительно
взаимнаго вліянія между матеріальной исторіей планеты и исторіей
развитія духа. Впечатлѣніе отъ катастрофъ долины Ликуса
величается также въ пророческихъ поэмахъ 13). Эти дрожанія Азіи
распространяли повсюду ужасъ; объ нихъ говорили въ цѣломъ
мірѣ 14), и число тѣхъ, кто не видѣлъ въ этихъ событіяхъ при-
знаковъ разгнѣваннаго существа, было очень мало 1δ).
Всѣ эти событія создавали мрачную атмосферу, и это
особенно чувствовалось людьми, живущими будущимъ, для кото-
рыхъ настоящая действительность казалась сплошнымъ наруше-
ніемъ всѣхъ божественныхъ законовъ. Видя появлявшееся
каждый день знаки на землѣ и на небѣ, пророковъ, поднимающихся
со всѣхъ сторонъ, кровавыя и огненныя рѣки, затемненное
солнце,—люди думали, что этотъ земной міръ скоро окончитъ свое
существованіе, и на ночвѣ такихъ чувствованій создавались пол-
ныя тайнъ книги...
*) Относительно перваго въ\ка до нашей эры см. особенно Іосифъ, Ant, XV,
ν, 2; Іуд. Войн., ΐ, χιι, з; Іустинъ, XL, 2*, Евсевій, С h го п., годы 19, 25, 39 прав-
ленія Августа.
2) Тацитъ, Ann., II, 47; Плиній, II, lxxxiv (86); Діонъ Кассій, LVII, 17;
Евсевій, Chron., годъ 4 Тиберія; Сенека, Quaes t. η at, VI, ι; Страбонъ XII,
ѵш, ι6, 17, г8; XIII, ш, $; іѵ, 8; Флегонъ, Mir., хш, хіѵ; Солинъ, 40;'Синселль,
стр. з χ9ΐ Corpus inscr. g г., по 345°5 Орелли, η© 687. іМоммзенъ, Inscr. rëgn
Neap., no 2486); Никифоръ, Hist, e с с 1., I, гл. 17, v. Ср. Carmina sibyllin a,
III, 341 и слѣд.; V, 286—291. Ср. катастрофу, случившуюся въ той же странѣ за
12 лѣтъ до нашей эры. Діонъ Кассій, LIV, 30.
3) Тацитъ, Ann., IV, 13.
4) Евсевій, Chron., этого года.
5) Светоній, Τ и б е ρ і й, 74·
6) Діонъ Кассій, LX, 29; Еве, Chron., годъ 5-ый Клавдія; Сенека, Q u а e s t.
η a t., Π, 26; VI. 21; Авр. Викторъ, Цез., Клавдій, 14.
7) Тацитъ, Ann., XII, 43·
8) Тацитъ, Ann., XII, 58. Ср. Синселль, стр. ЗЗ^» Парижъ.
9) См. замѣчаніе о 46-омъ годѣ, приведенное здѣсь.
10) Малала, кн. X, 243 (юг). 246 (104), 265 (іі2), изд. Бонна.
и) Евсевій, Chron., годы б2-ой и 6~5-ый; Светоній, Неронъ, 2б; Фило-
стратъ, Аполлоній, IV, 34; VI, 38, 4і; Сенека, Quae st. "η at., VI, ι; Пли-
ній, Hist, η a t., II, Lxxxin (85).
12) Евсевій и Орозій ошибаются относительно времени этого событія. Тацитъ
(XIV, 27) разрѣшаетъ вопросъ.
і3) Carmina sib у П., III, 471 и слѣд.; V, 286—291.
14) Ювеналъ, VI, 4п.
15) Діонъ Кассій, LXVIII, 25.

Воцареніе Флавіевъ, (69-70-й г.).
Режимъ государственныхъ военныхъ переворотовъ прнно-
сплъ свои плоды. Политика раздѣлилась на лагери, и верховная
власть продавалась какъ-бы съ аукціона. У Нерона бывали со-
бранія, на которыхъ сразу можно было увидѣть вмѣстѣ семь по-
слѣдующихъ императоровъ и отца восьмого 1). Истый республи-
канецъ Вергииій, желавшій власти только для сената и народа,
былъ не болѣе, какъ утопистомъ 2). Старый, честный воинъ,
Гальба, отказавшійся примѣняться къ этой военной оргіи, быстро
погпбъ. Одно время солдаты думали убить всѣхъ сенаторовъ,
чтобы этимъ упростить управленіе 3). Единство римской имперіи,
казалось, вотъ-вотъ должно было распасться. Не для однихъ
только христіанъ такое трагическое положеніе дѣла внушало дур-
ныя предсказания. Разсказывали о трехъ - головомъ ребенкѣ,
родившемся въ 68-мъ году въ Сиракузахъ, и въ этомъ видѣли сим-
волъ трехъ императо2ЭОвъ, которые появятся менѣе, чѣмъ въ
течете одного года, и даже несколько часовъ будутъ
существовать всѣ трое.
Гальба былъ убитъ и Оттонъ былъ провозглашенъ импера-
торомъ (15-го января 69-го года). Это провозглашеніе было какъ-
бы воскрешеніемъ Нерона. Серьезный, экономный,
неприветливый, Гальба во всемъ былъ противоположностью тому, кого онъ
замѣстилъ 4). Если-бы ему удалось заставить дать верхъ своему
поклоненію Пизону, то онъ былъ бы своего рода Нервой, и
тогда рядъ импѳраторовъ-философовъ начался бы на тридцать лѣтъ
раньше; но гнусная школа Нерона преодолѣла его. Оттонъ былъ
похожъ на это чудовище; солдаты и всѣ любившіе Нерона опять
нашли въ немъ своего идола. Его видѣли подлѣ покойнаго
императора, знали, что онъ игралъ роль премьера среди его лю-
бимцевъ, соперничалъ съ нимъ въ распутныхъ оргіяхъ, въ поро-
кахъ и безумной расточительности. Простой народъ съ перваго-
же дня далъ ему имя Нерона, да, кажется, и самъ Оттонъ въ нѣ-
2) Гальба, Оттонъ. Вителлій, Веспасіанъ, Титъ, Домиціанъ, Нерва и Траянъ-
отецъ.
2) Діонъ Кассій, LXIII.-2S.
3) Тацить, Hist, 1, 8о и слѣд.; Светоній, Оттонъ, 8; Діонъ Кассій, LXIV
9 и excerpta Vaticana, стр. 111,
4) Светоній, Гальба, 12 — 15-

80
ИСТОРИЧЕСКИ! СТАТЬИ.
которыхъ пжсьмахъ подписывался этимъ именемъ. Во всякомъ
случаѣ, онъ позволилъ ставить памятники этому чудовищу; онъ
снова поставилъ на высшія должности приверженцевъ Нерона и
громогласно объявилъ, что должѳнъ продолжать держаться
принциповъ, введенныхъ царствованіѳмъ Нерона. Первый
подписанный имъ актъ былъ приказомъ объ окончаніи постройки
Золотого Дворца 1).
Печальнѣе всего было то, что политически упадокъ, до
котораго дошли тогда, былъ совсѣмъ не безопасенъ. За нѣсколъ-
ко дней до Оттона (2 января 69 года) въ Германіи провозгласили
императоромъ безчестнаго Вителлія, и онъ не отрекся отъ этого.
Страшная междоусобная война, какой уже не было послѣ войны
Августа съ Антоніемъ, казалась неизбѣжной; общественное на-
строеніе было сильно возбуждено; всѣ только и видѣли страш-
ныя предзнаменованія 2); преступленія солдатскихъ шаекъ
распространяли повсюду ужасъ. Никогда еще люди не переживали по-
добнаго года; міръ истекалъ кровью. Первое - же сраженіе при
Бедріакѣ, передавшее всю имперію въ руки одного Вителлія
(около 15-го апрѣля) стоило жизни восьмидесяти тысячъ человѣкъ 3).
Солдаты легіоновъ разбѣгались, грабили страну и сражались другъ
съ другомъ 4); къ нимъ началъ приставать и народъ; говорили
о крушеніи общества. Въ то-же время развелась масса астроло-
говъ π всякаго рода шарлатановъ; Римъ былъ къ ихъ услугамъ 5);
казалось, разсудокъ помутился отъ массы преступлена и невѣ-
роятныхъ безразсудствъ.
И Востокъ находился въ не менѣѳ разстроенномъ положе-
ніи, чѣмъ Западъ. Съ іюня мѣсяца 68-го года военныя дѣйствія
римлянъ противъ Іерусалима были прекращены. Но отъ этого
среди евреевъ не уменьшились ни анархія, ни ихъ фанатизмъ.
Жестокости Іоанна Гишальскаго и ревнителей вѣры достигли
высшаго предѣла 6). Могущество Іоанна, главнымъ образомъ,
основывалось на подчиненіи ему отряда галилеянъ, доходившаго до
крайней степени разнузданности. Въ концѣ концовъ, жители Іе-
русалима возмутились и заставили Іоанна съ его наемниками
искать убѣжища въ храмѣ; но его такъ боялись, что для того,
чтобы предохранить себя отъ него, рѣшили противопоставить ему
соперника. Симонъ, сынъ Гіораса, родомъ изъ Герасы, который
отличился въ самомъ началѣ войны, разбойничалъ въ Идумеѣ.
Ему уже приходилось вести борьбу съ ревнителями вѣры, и два
раза онъ съ угрозами подступалъ къ воротамъ Іерусалима. Онъ
подступилъ туда и третій разъ, и тогда народъ самъ прпзвалъ
его, надѣясь этимъ оградить себя отъ возвращенія Іоанна. Этотъ
новый повелитель вступилъ въ Іерусалимъ въ мартѣ мѣсяцѣ 69-го
*) Тацитъ, Исторія, І,"із, 7*>; Светоній, Оттонъ, η\ Діонъ Кассій, LXIV,
8; Плутархъ, Жизнь Галь бы, 19; Жизнь Оттона, 3·
2) Тацитъ, Исто ρ ія, I, 86, 9°; Светоній, Оттонъ, η, 8, и. Діонъ Кассій,
LXIV, 7» ю; Шутархъ, Г а ль б а, 23; Отонъ, 4.
3) Діонъ Кассій, LXIV, 10.
4) Тацитъ, Исторія, II, 66—6S, Ср. Agricola, 7
5) Діоыъ Кассій, LXV, ι; Тацитъ, Исторія,- II, б2.\ Светонііі, Vita, 14;
Зонаре, VI, 5·
6) Іосифъ, Іуд. Войны, VII, Yl\\t ι.

ВОЦАРБІТІЕ ФЛАВІЕВЪ.
81
года. Іоаннъ Гишальскій остался обладіателемъ храма. Оба
военачальника старались превзойти другъ друга въ жестокости. Когда
еврей является господиномъ, то онъ бываетъ жестокъ; въ его на-
турѣ выказалось близкое родство съ карѳагеняниномъ. Среди
этого народа всегда находится достойное полнаго уваженія
меньшинство; это меньшинство и заключаетъ въ себѣ все величіе
еврейскаго народа; но въ толпѣ людей никогда не увидишь
столько зависти, столько страстнаго желанія уничтожить другъ друга,
какъ въ этомъ народѣ. Дойдя до нѣкотораго разлраженія, еврей
готовъ посягнуть на все, діже на свою рѳлигію. Исторія Израиля
показываотъ намъ людей, ожесточенныхъ другъ противъ друга х).
Скажи объ этомъ народ'Ь, что хочешь, хорошее ли, дурное, и
ничуть не удалишься отъ истины: вѣдь, хорощій еврей—отличное
созданіе, а скверный еврей—отвратительная тварь *).
Все это время Веспасіанъ оставался въ Кесаріи въ бездѣй-
ствіи. Его смнъ Титъ сумі.лъ запутать его цѣлою сѣтыо хитро
придуманнмхъ ннтрлгъ. Въ царствование Гальбы Титъ надЬялся
сдѣлаться преемникомъ этого стараго императора. По смерти же
Гальбы онъ понялъ, что можетъ достигнуть высшей власти,
только какъ замѣстптель своего отца. Съ искзгсствомъ ловкаго
политика онъ сумѣлъ обратить всѣ шансы въ пользу этого пскрен-
няго, честнаго, неблестищаго воина, у котораго отсутствовало
чувство личнаго честолюбіл, и который самъ нег?сдѣлалт, почти
ничего для того, чтобы помочь своему возвышенно. Весь Вос-
токъ способствовалъ этому. Муціанъ и сирійскіѳ легіоны съ
болыиимъ неудовольствіемъ переносили то, что западные легіоньі
одни распоряжались властью имперіи; они захотѣли выставить
своего собственнаго императора; но Муціанъ, будучи человѣ-
комъ несколько скептнческимъ, былъ болѣе склоненъ
предложить власть кому-либо, чѣмъ самому стать во главѣ управления,
и не желалъ порфиры самому себ'Ь. Такимъ образомъ, несмотря
на старость, мѣщанское происхожденіе и посредственный
способности, былъ избранъ Веспасіанъ. Впрочемъ, двадцати
восьмилетни! Титч> своими достоинствами, своей ловкостью и діштоль-
нымъ характеромъ восполнят* все то, что было нсхорошаго въ
натурѣ его отца. По смерти Оттона восточные легіопы сгь
неохотой дали присягу Вителлію. Ихъ возмущало нахальство гер-
манскнхъ солдатъ. Ихъ увѣрпли, что Вителлій желалъ отослать
свои любимыя войска въ Сирію, а оттуда перевести на берега
Рейна сирійскіе легіоиы, которые такъ любили въ Оиріи, и что
многое для этого было уѵке сдѣлано.
Къ тому же. Неронъ. хотя въ действительности умершій,
продолжалъ оказывать вліяпіе на дѣла человѣчоства, и легенда о
его воскресеніи имѣла нѣкоторую долю истины вч> видѣ
метафоры. Его партія пережила его. Вителлій послѣ Оттона заивилъ
себя, къ великой радости простого народа, явнымъ поклонником'!.,
подражатѳлемъ и мстителемъ Нерона. Онъ увѣрллъ, что, по его
мнѣнію, Неронъ далъ образецъ правильного республнканскаго
*) См.. напр.. Іосифъ, Іуд. Войн. VII, XI. Vita, -jb.
2) Это иослѣднее въ особенности относится къ восточпымъ сврсямъ.

Ç2 пето НЧЕСКІЯ СТАТЬИ.
управления. Онъ устроилъ велпколѣпныя похороны Нерону, лри-
казалъ играть его музыкальный произведены и при первой же
нотѣ всталъ и въ восхищеніи первый началъ апплодпровать 1).
Люди благоразумные и честные, утомлегтпые зрѣлищемъ этой
жалкой пародіи гнуснаго царствопанія, съ нетѳрпѣніемъ ожидали
сильной реакціи противъ Норопа, протпвъ его приверженцевъ
и всего имъ создмннаго; они въ особенности требовали возста-
новленія благородныхъ жертвъ тиранін. Знали, что Флавіи
честно исполняли эту роль. Наконецъ, туземные управители
Сиріи стали рѣзко высказываться въ пользу главы, въ которомъ
они видѣли своего защитника противъ фанатизма возмутившихся
евреевъ. Агрпппа II и его сестра Береннка и душой и тѣломъ
были преданы двумъ римскимъ военачальниками Хотя Бере-
никѣ было уже сорокъ лѣтъ, но она привлекла Тита на свою
сторону чарами, противъ которыхъ не могъ л'стоять молодой
честолюбивый человѣкъ, труженикъ, незнакомый съ высшимъ
свѣтомъ, занятый до сихъ поръ только мыслью о своемъ возвы-
шеніи: она своими любезностями и подарками овладѣла также
симпатіями стараго Веспасіана. Оба военачальника, низкаго
происхожденія, небогатые и простые, были очарованы аристо,
кратической прелестью этой очаровательной женщины -) и ве-
ликолѣпіемъ блестящаго, до сихъ поръ невѣдомаго имъ, свѣта.
Страсть, которою воешллалъ Титъ къ Берсипкѣ, ничуть не мѣ-
діала его планамъ: напротив'!, того, все показывало, что въ
этой женщтпіѣ, опытной въ интрпгахт> Востока, онъ нагаѳлъ по-
лезнѣищаго помощника. Благодари ой, маленькіс царьки Эмеса,
Софѳна и Комагена, всѣ союзники Иродовъ и люди, болѣѳ или
менѣе склонные къ іудейству 8), пристали къ заговору 4). Прѳ-
фектъ. Египта, еврі/й-ренегатъ Тиберій Александръ тоже всѳцѣло
былъ ііредаиъ ему 5). Даже парен не выказали готовность
поддержать его °).
Но удивительпѣо всего было то, что такіе умѣренныѳ ѳвреиу
какъ Іпспфъ. тоже одобрили заговоръ и изо всѣхъ силъ
старались наг.ячать римскому иолконодцу занимавшія ихъ идеи. Мы
видѣли, что енреп, окружавшіе Норопа. сумѣли убѣдить его, что,
если онгь потеряетъ престолъ въ Рпмѣ, то въ Іерусалимѣ для
себя онъ найдетъ новое царство, которое сдѣлаетъ его величай-
шимъ властлтелемъ всего міра 7). Іосифъ утверждаетъ, что еще
въ 67-мъ году, въ то время, когда онъ былъ взятъ римлянами
въ плѣнъ, онъ, на основапіи нѣкоторыхъ текстовъ изъ Священ-
наго Писанія, предск: з длъ Веспасіану предстоящую ему участь 8).
1) Тацитъ. Истор ія, И, ηι. 95î Скетоній, Vita, 11; Діонъ Кассій, LXV, 4<» 7·
й) Ея бюсты находятся въ музеѣ въ Неаполѣ, и во Флоренціи въ Uffizj,
№ 312.
3) Іосифъ? Ant., XIX. IX, ι.
4) Тацитъ, Исторія, Π, 2. 8і. Ср. Светоній, Титъ, η\ Іосифъ, Іуд Войн.
XII, VII, ι—3.
5) Смотри Mem de l'Acad. des fnscr., т. XXVI, і-ая часть, стр. 294 и слѣд.,
Ср. Апостолы, стр. 252: Св. Π авелъ, стр. юб—107.
6) Тацитъ, Исторія, Іі, 8г; IV, $ι.
2) Светонійг, Η е ρ о н ъ, 40·
*) Іосифъ, I уд. Войн., Ill, VIII, 3. 9Î IV, Χ, η. Ср. Светоній, Веспа-
сіанъ, 5Î Діонъ Кассіиг. LXVI, і; Аипіанъ поЗонаре, XI, іб. Замѣтьте разсужденія

ВОДЛРЕНІЕ ФЛАВІЕВЪ.
83
Повторяя постоянпо свои пророчества, евреи убѣдилгг громадное
число людей, даже не припаДяежавшихъ къ ихъ сектѣ, что Во-
стокъ восторжествуетъ, и вскорѣ пзъ Іудеи придетъ повелитель
міра >)· Маги> халдеи, астрологи также эксплуатировали вѣру въ
звѣзду Востока, посланницу Іудегіскаго царя, предназначенного
къ великой участи; это пророчество, какъ и всѣ предсказанія,
имѣло двойной смыслъ, и оно вполнѣ оправдалось бы, если бы
начальники сирійскихъ воискъ, расположенных^, въ нѣсколькихъ
мпляхъ отъ Іерусалима, достигли власти въ Сііріп, благодаря
движению этихъ воискъ ν Been сіанъи Титъ, окруженные евреями,
съ большимъ удовольствіемь прислуживались къ этимъ рѣчамъ.
Дѣйствуя со всЬмъ своим ъ во и иски мъ талаптомъ лротивъ іеру-
салимекпхъ фанатиковъ, оба эти полководца возымѣли склонность
къ іудейству, стали изучать его и выказывать почтеніе къ еврей-
скимъ ппсаніямъ 3). Іосифъ, благодаря своему пріитному,
мягкому и вкрадчивому характеру, очень скоро вошелъ съ'ними въ
дружбу; въ особенности подружился онъ съ Титомъ 4). Онъ рас-
хвалпвалъ имъ свой еврейскій законъ, разсказывалъ имгь
древня библейскія исторіи, часто перелагая ихъ на греческій языкъ,
разеуждалъ съ таинственностью о пророчествахъ. Другіѳ евреи
тоже питали къ нимъ дружбу и заставляли Веспасіана принять
какъ бы мессіаническую роль. Ко всему этому присоединились
еще разсказы о чудесахъ. Языческіе финикійскіе жрецы не захо-
тѣли остаться позади въ этомъ состязаніи въ лести. Оракулы
Паеоса 5) и Карме ля β) утверждали, будто они давно
предсказывали судьбу Флавіевъ. Послѣдствія всего этого обнаружились
позже. Достигнувъ власти, благодаря помощи Сиріи, флавійскіе
дмператоры гораздо болѣе были доступны идеямъ Спріи, чѣмъ
лрезиравшіе ее императоры династіи Цезарей.
Въ концѣ весны 69-го года Веспасіанъ хотѣлъ, казалось,
выйти изъ того военнаго бездѣйствія, въ которомъ его удержи-
вали политическая соображенія. 29-го апрѣля онъ отправился въ
походъ и показался со своей конницей подъ стѣнами Іерусалпма.
За это время одинъ пзъ его помощнпковъ, Цереалисъ, сжегъ
Гебронъ; вся Іудея подчинилась римлянамъ, за исключеніеміэ
Іерусалима и трехъ замковъ: Масада, Геродіумъ и Махеро, заня-
тыхъ заговорщиками. Эти четыре пункта требовали трудной осады.
Веспасіанъ и Титъ не рѣшались приступить къ осадѣ при тог-
дашнемъ ихъ положенін, наканунѣ новой междоусобной войны,
Зонаре. Ср. Тацитъ, И с то ρ і я, I, ю, II, і, 73? 74, 78; Світоній, Веспасіанъ,
5,· Іосифъ. Іуд. Войн., Ill, VIII, 3·
1) Іосифъ, I у д. Воин., VI, ν, 4Î Светоній, Веспасіанъ, 4Î Тацитъ,
История, V, ι$.
2) Іосифъ, I у д. Войн., VI, ν, 4·
3) Іосифъ, Vita, 65, 75·
4) Іосифъ, Ι у д. Войн., Ill, vin, 8, 9Î Vita, 75.
5) Вавилонскій Талмудъ, Gittin, 56 а и в; Aboth derabbi N a t ha n, 1 ν ,
Конецъ (сост. Midrasch Eka, ι, 5), разсказываетъ то. что здѣсь сказано объіосифѣ,
также и о Iohanan ben Zakaï.
6) Тацитъ, Исторія. II. 2—4, Светоній, Титъ, 5·
7) Светоній, Веспасіанъ, 5»' Тацитъ, Исторія·, II, 78·

84
ІІСТОРИЧЕСКТЯ СТАТЬИ.
въ которой имъ, навѣрно, могли понадобиться всѣ ихъ силы. Та-
кимъ образомъ, еще на три года затянулся рядъ безпорядочішхт,
переворотов^), державшихъіерусалимъвъ состоя ніи самаго необык-
новеннаго кризиса, который только сохранила въ пямяти
история *).
1-го іюля Тиберій Александръ провозгласила, Веспасіана
императоромъвъ Александріи и прнвелъ войска къ присягѣ; 3-го
іюля іудейская армія въ Кесаріи приветствовала его назвініемъ
Августа; Мудіанъ при помощи сирійскихъ легіоновъ' заставил?»
признать его въ Антіохіи, и къ 15-му весь Востокъ подчинился
Веспасіану. Въ Вейрутѣ былъ созванъ конгрессъ. на которомъ и
было рѣшено, что, пока Титъ будетъ вести войну съ евреями,
Мудіанъ пойдетъ на Итплію, a Весплсіанъ будетъ ждать исхода
событій въ Александріи. Послѣ кровопролитной междоусобной
войны (третьей въ продолжение послѣднихъ восемнадцати мѣсяцгвъ)
власть окончательно осталась за Флавіями. йтакъ. дѣловая и
умѣренная династія мѣщанскаго происхожденія, не имѣвшая
могущества расы Цезареіі, во лишенная также и ея недостат-
ковъ, встала на место наслѣднпкоьъ титула, созданнаго Авгу-
стомъ. Расточители и безумцы такгь злоупотребляли своей при-
вилегіей испорченныхъ дѣтей, что всѣ съ радостью
приветствовали вступленіе честнаго, но незнатнаго человѣка, съ трудомъ
добившагося престола, благодаря своимъ заслугамъ, не обращая
вниманія на его маленькія странности, его простую внѣшностьт
его простыя манеры. Такимъ образомъ, новая династія въ
течете десяти лѣтъ разумно и справедливо вела свои дѣла: она
спасла римское единство и показала всю ложность предсказаній ев-
реевъ, которые въ свопхъ мечтахъ уже видѣли, что Римъ газ-
рушѳнъ и имперія пала. Пожаръ 19-го декабря въ Капитоліи и
страшная рѣзня, происшедшая на другой день въ Римѣ 2), могли
на время дать имъ надежду, что великій день насталъ; но
происшедшее безъ всякой борьбы утвержденіе Веспасіана на
престоле показпло имъ, что нужно еще спокойно жить. Мудрый
Веспасіанъ самъ былъ гораздо меньше обрадованъ достижѳніемъ
власти, чѣмъ тѣ, которые дрались, чтобы доставить ее ему; онъ
проводилъ время въ Александріи при Тиберіи Александрѣ и
вернулся въ Римъ только въ іюлѣ мѣсяцѣ 3) 70-го года, немного
раньшо полнаго разрушенія Іерусалима. Титъ же, вместо того,
чтобы вести войну въ Іудеѣ, послѣдовалъ за отцомъ въ Египетъ
и про былъ при немъ до первыхъ чиселъ марта.
Раздоры въ Іерусалимѣ все увеличивались. Участники фана-
тическаго движенія далеко не были лишены злобы, зависти и
недовѣрія другъ къ другу; соединившись вмѣстѣ, люди, сильно
убѣжденныѳ и увлеченные чѣмъ-либо до страсти, обыкновенно
подозрительно относятся другъ къ другу; это-то и составляетъ
ихъ силу, такъ какъ взаимное недовѣріе создаетъ страхъ между
ними, связываетъ ихъ какъ бы желѣзными узами и не допуска-
*) Тацитъ, Исторія, V, ю.
?) Тацитъ, Исторія, III, 83; Діонъ Кассій, LXV, 19; Іосифъ, I у д. Войн.
3J См. Тиллемонъ, j-ья замѣтка о Веспасіанѣ.

ВОЦАРЕНІЕ ФЛАВІЕВЪ.
8~>
етъ ни отступления, ни даже временнаго упадка духа. Одна только
искусственная и неуверенная политика пользуется видимымъ,
инѣшнимъ согласіемъ и взаимнымъ дружелюбіемъ.
Неподдельный интересъ создаетъ партіто; принципы создаютъ разладъ,
внушаютъ человѣку желаніе наказать, изгнать, даже убить своихъ
нротивниковъ. Кто имѣетъ буржуазныя представления вообще о
дѣлахъ человѣческихъ, тотъ воображаетъ, что революція погибла,
разъ револіоціонеры „поѣдаютъ другъ друга". А это, наоборотъ,
служитъ доказательствомъ того, что революдія ведется съ
полной энергіей, что первенствующее значеніе въ ней имѣютъ не
личныя стремленія.— Яснѣе всего это видно въ описываемой
ужасной драмѣ Іерусалима. Актеры ея точно заключили
между собой договоръ смерти. Какъ подземныя пляски, во время
которыхъ, по средневѣковому повѣрію, сатана, образуя хоро-
водъ, затягивалъ въ фантастическія пропасти толпы людей, а
они держались за руки и плясали,—такъ революція никому не
позволяетъ выйти изъ образованнаго ею вертящагося круга.
Возбуждаемые одними, они сами возбз^ждаютъ другихъ и
приближаются къ пропасти; отступить не можетъ никто, такъ какъ за каж-
дымъ слѣдуетъ скрытый мечъ, который всякаго принуждаетъ
идти впередъ, какъ только онъ пожелаетъ отступить.
Симонъ, сынъ Гіораса, распоряжался въ городѣ 1); храмомъ
продоажалъ владѣть Іоаннъ Гишальскій со своей шайкой. Третья
партія образовалась подъ предводительствомъ сына Симона,
Элеазара, происходивпіаго изъ священнической семьи; онъ при-
влекъ къ себѣ часть ревнителей вѣры отъ Іоанна Гишальскаго,
заперся между внутренними стѣнами храма и жилъ
находившимися тамъ священными припасами и тѣми пожертвованіями
которыя продолжали приносить священникамъ. Эти три партіи 2)
вели между собой безпрерывныя войны. Приходилось ходить по
грудамъ мертвыхъ тѣлъ, такъ какъ ихъ уже болѣе не хоронили.
Были заготовлены громадные запасы хлѣба, которые могли бы
позволить выдерживать осаду цѣлые годы; но Іоаннъ и Симонъ,
желая отнять ихъ другъ у друга, сожгли эти запасы 3). Положеніѳ
жителей было ужасно; мирные люди молили Бога, чтобы порядокъ
былъ возстановленъ римлянами; но всѣ выходы оберегались
террористами, бѣжать не было возможности. Но,—странное дѣло!—съ кон-
цовъ свѣта еще стекался народъ къ Іерусалимскому храму, Іоаннъ й
Элеазаръ принимали прозѳлитовъ и получали отъ пихъ приношѳнія.
Но часто Іоаннъ стрѣлами и камнями изъ машинъ убивалъ во
время жертвоприношенія и престарѣлыхъ пилигримовъ, и свя-
щѳнниковъ^совершавшихъ для нихъ богослужѳніе. Участники воз-
*) Власть Пораса была правильнѣе, чѣмъ власть Іоанна Гишальскаго. Мы
имѣемъ его монеты, а не Іоанна, какъ кажется съ перваго взгляда (Мадденъ, стр.
166 и слѣд). Римляне признали истиннымъ печальникомъ (о άρχων αυτών) одного
Пораса и одного его казнили (Діонь Кассій, LXV, 7)· Тацитъ придаетъ однаковое
значеніс Симону и Іоанну (Исторія, V, 12).
. 2) Тацитъ, Исторія, V, 12.
8) Іосифъ, I у д. Войн., V, і, 4Î Тацитъ, И с то ρ і я, V, 12. Midrasch rabba,
sur К 0 h e I e t h, VII, 11; Вавил. Талмудъ, gittin, 56, a; Midrasch rabba, sur Ε k a 1, 5.

86
псторичискія статьи.
станія усиленно дѣйствовали^ по ту сторону Евфрата, желая
привлечь на свою сторону либо туземныхъ евреевъ, либо ихъ
противниковъ, либо парѳинскаго царя. Они воображали, что всѣ
евреи Востока возьмутся за оружіе. Римскія междоусобицы
подавали имъ безумныя надежды; они думали, что имперія вотъ-
вотъ распадется. Но напрасно Іисусъ, сынъ Анны, бѣгалъ по
городамъ и призывалъ на погибель Риму четыре небесныя
вѣтра; еще наканунѣ своей погибели фанатики объявили Іеру-
салимъ столицей міра, подобно тому, какъ на нашихъ глазахъ
осажденный и изнемогающій отъ голода Парижъ все-таки еще
утверждалъ, что лгіръ зависитъ отъ него, что онъ, Парижъ, ра-
ботаетъ для міра и страдаетъ вмѣстѣ съ нимъ.
Но стпаннѣе всего то, что фанатики оказались отчасти
правы. Эти іерусалимскіе фанатики, утверждавтіе, что Іеруса-
лимъ вѣченъ. въ то время, какъ онъ уже горѣлъ, были гораздо
ближе къ истинѣ, чѣмъ люди, видѣвшіе въ немъ толежо гнѣздо
разбойниковъ. Они ошибались только относительно военнаго
вопроса, но не относительно отдаленныхъ религіозныхъ послѣд-
ствій. Эти смутные дни въ дѣйствительности обозначали собою то
время, когда Іерусалимъ сдѣлался духовною столицею міра...

Разрушеніе Іерусалима. (70-й г.).
Наконецъ, желѣзное кольцо окончательно стянулось около
города. Какъ только позволила погода, Титъ выѣхалъ изъ
Александра, достпгъ Кссаріи и отъ этого города во главѣ страшной
арміп стллъ приближаться къ Іерусалиму. Съ нимъ было 4 ле-
гіона: 5-ый Македо нскій, 10-й Фретензисъ, 12-й
Фульмината, lô-iï Апол іштарисъ; кромѣ того, съ нимъ была масса-
войскъ, доставленпмхъ его союзниками изъ Сиріи, и много ара-
бовъ, пришедишхъ для грабежа 1). Съ нимъ были всѣ евреи,
приставшее къ Агршіпѣ 2), Тиберігі Александръ, ставшій преторіан-
скимъ префектомъ :*), Іосифъ, будущій историкъ. Береника, бѳзъ
сомнѣнія, ожидала результатовъ въ Кесаріи. Военныя качества
полководца соответствовали силѣ его войска. Титъ былъ
замечательный воинъ и въ особенности выдаіощіпся инженеръ, вмѣстѣ
съ тѣмъ умный человѣкъ, глуоокій политикъ и, при жестокости
нравовъ той эпохи, довольно человѣчный. Раздраженный удовлет-
вореніемъ евреевъ, видавшихъ начало многихъ гражданскихъ
войнъ, и ихъ усиліями вызвать иашествіе пароянъ 4), Веспасіанъ
совѣтовалъ крайне жестокія мѣры. По его ынѣнію, кротость
всегда толковалась, какъ признакъ слабости, этимъ гордымъ наро-
домъ, убѣжденнымъ, что онъ сражается за Бога и съ его
помощью.
Въ первыхъ числах7> апрѣля римская армія прибыла въ
Габаатъ-Саюль 5), на разстояніи полтора льё отъ Іерусалима.
Былъ почти канунъ праздниковъ Пасхи; въ горол'Ь со всѣхъ-
странъ собралась большая масса евреевъ 6). По мнѣнію Іосифа,.
1) Тацитъ, Hist. V, ι.
2) По словамъ Тацита (1. с). Агрипиа присутствовалъ при осадѣ. Замѣчатель-
но, что Іосифъ не приписываетъ ему роли ни въ одномъ эиизо/іѣ. Повидимому,
письмо Агриішы (Іос, Vita, 65) противорѣчитъ тому, что онъ былъ при осадѣ.
Быть можетъ, Іосифъ хотѣлъ скрыть обстоятельства, которыя могли только сдѣлать
его ненаьистнымъ въ глазахъ его единовѣрцевъ.
3) См. Mémoires de l'Académie des inscriptions. XXVI, і-ая
часть, стр. 299 и сл-ѣд.
4) Іосифъ, I у д. Войн. VI, ѵі, 2.
с) Весьма вѣроятно, Ту л е иль эль-Фудь. Робинзонъ, Bibl. R е s., I, стр.
577 и слѣд.
6) Такое дѣло какъ при Лиддѣ (Іос, I у д. Войн, II, XIX, іь дока-
зываетъ, какъ велики были сборища на праздники. Ср. Іос, Іуд. Войн., II,

83
ИСТ^РИЧЕСКІЯ СТАТЬИ.
число погибшихъ вѳ время осады доходитъ до милліона ста ты-
сячъ 1); казалось, вся нація сошлась вмѣстѣ для истребленія.
Около 10-го апрѣля Титъ остановился лагеремъ на углу башни
Псеѳина (теперь Кастъ-Д ж а л удъ). Нѣсколько частныхъ по-
бѣдъ, одержанныхъ случайно, и полученная Титомъ тяжелая рана
сначала придали евреямъ преувеличенную увѣренность въ свои
силы и научили ришіянъ, съ какой заботой они должны беречься
въ этой войнѣ неистовыхъ фанатиковъ.
Городъ можно было считать самымъ укрѣпленнымъ въ свѣ-
тѣ 2). Стѣны были въ духѣ тѣхъ громадныхъ построекъ, которыя
всегда возводила Снрія 3); внутри города ограда храма, ограда
верхняго города и ограда Акры составляли какъ бы простѣнки
и такжа были укрѣпленіями 4). Число защитниковъ было очень
велико, съѣстные припасы, хотя и уменьшенные пожарами, были
еще въ изобиліи. Внутри города партіи продолжали еще
сражаться, но для защиты оиѣ соединялись. Начиная съ ираздни-
ковъ пасхи, партія Элеазара почти исчезла и слилась съ паргіей
Іоанна 5). Титъ повелъ осаду съ совершеннымъ знаніемъ дѣла;
римляне никогда не производили такой научной атаки б). Въ по-
слѣднихъ числахъ апрѣля легіоны овладѣли первой оградой
северной части города и стали господами въ ней 7). Черезъ пять
дней послѣ этого была взята вторая стѣна, стѣна Акры. Такимъ
образомъ, почти половина города была во власти римлянъ. 12-го
мая они атаковали крѣиость Антонію. Окруженный евреями,
которые всѣ (быть можеть, за исключѳніѳмъ Тиберія Александра}
желали сохраненія города и храма, находясь больше, чѣмъ онъ
самъ думалъ, подъ вліяніемъ своей любви къ Береникѣ, которая,
повидимому, была благочестивой еврейкой, очень преданной своей
націи 8), Титъ искалъ, какъ говорятъ, условій примиренія, дѣлалъ
выгодныя цредложенія 9), но все было безполезно. Осажденные
отвѣчали на прѳдложѳнія победителя только насмѣшками.
*) Іос, I у д. Войн., ѴГ, іх, з (Ср. V, χιιι, η) Это сильное преувеличен? е.
Тлцитъ говорить о шестистахътысячахъ осажденныхъ (H і s t.. V, 13. Ср. Орозій, Yll*
9; Malala, стр. гбо). Ограда, возведенная еще въ концѣ мѣсяца взятіемъ сѣт-рнаго
квартала города, не могла бы заключить въ себѣ столько народу; кромѣ того, не
хватило бы воды, которой Іерусалимъ былъ такъ плохо снабженъ.
2; Тацитъ, Hist., V, и. Стѣны отвѣчали теперешнимъ за исключеніемъ
северной стороны. Ср. Соси (Saulcy), Dern. jours dejèrus., планы, стр. 2і8 и
слѣд.
3) Ioc, I у д. Войн., V, іѵ, 2, 4Î VI, іх> ι; ѴИ, ι, ι; Тацитъ, Hist.,
V. п.
4) Тацитъ, NHist, V, 8, и; Діонъ Кассій, LXVI, 4; Ioc, Ι γ д. Войн., V,
IV и Y
6) Ioc, I у д. Войн.. V, ш, ι; Тацитъ, V, 12.
β) Тацитъ, Hist., V, 13.
7) Относительно всей этой топографіи см. у Соси (Saulcy) Les dern. j 0-
tirs de 1er., 218 и сл±л.
8) Ioc, I y д. Войн., II, хѵ, ι; XVI, ι з· Въ Талмуд-Ѣ и у Іосифа эти
принцессы дома Ирода представляются очень набожными, склонными давать обѣты и
привязанными къ храму Деренбургъ, стр. 253, 290, примѣч.), Повидимому, Агриппа
также былъ правовѣрнымъ евреемъ. Талм. Вав., S и с с а. 27а; Ρ е s а с h i m, 107 в.
9) Относительно этого возможно нѣкоторое сомнѣніе; мы увидимъ. что Іосифъ
систематически восиѣваетъ кротость Флавіевъ и утверждаетъ, что совершенны* имъ
жестокости произошли исключительно благодаря упорству евреевъ. (I у д. ВойныѴ,

РАЗРУШЕІІІЕ ІВРУСА..ИМА.
S9
Тогда осада приняла характеръ страшной жестокости.
Римляне принялись за самыя гнусныя лыткет, но мужество евреев ь
только увеличивалось. 27-го и 29-го мая они сожгли осадныя
машины рпмлянъ и напали па нихъ въ пхъ лагерѣ. Между
осаждавшими началось уныніѳ; многихъ. это убѣдило, что евреи бі»т:иі
правы: Іерусалішъ, действительно, не приступе нъ; началось Сѣ,>
ство. Отказавшись отъ надежды взять городъ живой силой, Титъ
приступилъ къ бяокадѣ. Контрваллаціонная стѣііа, быстро
возведенная 1) (въ началѣ іюня) и укрѣпленная со стороны Переи ли-:
ніей cas te il а, окружающихъ вершину Голгоѳы, совершенно
отделила городъ отъ осаждавшихъ. До сихъ поръ овощи дості-
вали изъ окрестностей, но теперь голодъ сдѣлался просто ужас-
ньтмъ 2). Фанатики, лишенные нообходимаго, мало заботили.-ь
объ этомъ 8); чтобы найти скрытый хлѣбъ, дѣлались строгіе
розыски, сопровождавшееся пытками. Всякаго человѣка съ здоро-
вымъ цвѣтомъ лица обвиняли въ укрываніи съѣстныхъ гірина-
совъ. Куски хлѣба вырывали прямо изо рта. Въ этой плотной,
изнуренной, лихорадящей массѣ развились самый страшны я бо-
лѣзяи. Повсюду ходили страшные разсказы и только усиливали
ужасъ.
Съ этого времени въ Іерусалимѣ поселились голодъ,
бешенство, отчаяніе, безуміе. Это была клетка, наполненная буііисшо-
іх: VI, и. ѵі; ср. VI, m, 5). Сульпицій Северъ (II, 30). который здісь, і.акъ и
во многихъ другихъ мѣстахъ, сконировалъ забытое теиерь мн-fciiie Тацита, говорить
противоположное: quia nulla neque pacis neque deditionis copia da-
batur Конечно, ръ-шеніе Тита разрушить Іерусалимъ болѣе соотвѣтстьуеіъ и об·*
щимъ иравиламъ римской политики и интересамъ его семьи, такъ какъ у него ясно
обнаруживается намѣреиіе основать новую династію на славномъ ьодвигѣ инатріум·
фальномъ входѣ въ Римъ. Такимъ образомъ Іерусалимъ оилатилъ бы издержки
установления новой династіи Съ другой стороны, не нужно забывать вліянія на его умъ
Агришіы, ІЗереники и «даже такихъ второа еменныхъ лицъ, какъ Іосифъ, которые
могли выставить въ его глазахъ признательность, которую умѣрешіые евреи Рима,
Александрии и Сиріи питали бы къ спасителю храма. Здѣсь, какъ и въ дѣлѣ в ен-
наго совѣта, Тацитъ. быть можетъ, a priori, придаетъ Тигу идедлъ римской
суровости, сообразной идеялгь, господствовавшимъ со времени 'Грамма. Діонъ Кассііі
(LXVI, 4 и 5) совершенно согласснъ съ Іосифолъ; но ею снидѣтельстьо, кромѣ
того, что оно представляетъ, быть можетъ, только воспроизведете угвержденій еі ре і-
склго историка,—доказываетъ только, что рядомъ съ версісй Тацита есть лруіая
версія, желающая доказать человечность Тита. Кажется, талмудическая традиція
знаетъ кое-какіо переговоры съ цѣлью номѣшпть полному разрушонію города (A b 0-
th derabbi Nathan, гл. 1\', и vi). Замѣчательно что Іосифь былъ щедро на-
гражденъ въ γο году (Vita, ηβ) за то, что былъ орудіомъ попыток* примирены.·
Возможно, что Титъ дѣлалъ свои, попытки, заранѣе адая, что онѣ не удадутся, я
предоставляя себѣ свободу д-ѣйствій. Во всякомъ случаѣ въ рдзеказахъ Іосифа очень
большую часть нужно отнести на счетъ преувеличсній, желанія придать аыачсніе
себѣ и претензіи прослыть человѣкомъ, оказавшим* большія услуги своей шціи.
Нѣкоторые изъ его единовѣрцевъ упрекали его въ измѣнѣ. Р;;зі*ѣ не было отлич-
нымъ отвѣтомъ показать, какъ онъ пользовался расположеиіемъ къ нему Тита, чтобы
отвратить отъ своей страны худшее зло (Vita, 75)?
х) См. Соси (Saulcy), Les dern. jours de 1er., ст.\ 309 и слѣд, и нлагъ
На СТр. 222.
2) Воспоминаніе объ этомъ голодѣ очень живо въ талмудических* традиціях*.
Талм. Вав. G i 11 i η, 5$a и в; A b о t h d e r a b bi N a t h a η гл. VI; Ми іраоіъ о К о h.,
VII, и; о Ека, 1, у Ср. Іос, Іуд. Войн., VI, ni, з; Сульп. Сесерь, II. 30 в*, о
ятно, послѣ Тацита.
■ н) Утонч иная добровольная жестокость, которую нриписьшлетъ ииь Іосифь
(I, V и VI )t мало ігравдоііодоОнд.

90
ИСТОРИЧЕСКИ СГАТЫІ.
мѣшанными, городъ воплей, городъ каннибаловт^ адъ. С ь своей
стороны и Титъ былъ жестокъ: каждый день распиналось пять-
сотъ нѳсчастныхъ на виду у города, съ неслыханными мученінми,-
для крестовъ недоставало ни дерева, ни мѣста.
При этомъ избытгсѣ ужаса вѣра и фанатизмъ евреевъ
казались большими, чѣмъ когда-либо. Хра>іъ считали неразру-
шимымъ. Большинство было убѣжідено, что невозможно взять
городъ, находившиеся подъ особымъ покровительствомъ Бога *).
Въ народѣ появились пророки, возвѣщавшіе скорую помощь.
Довѣріе въ этомъ отношеніп было такъ велико, что многіе, имѣя
возможность бѣжать, оставались въ несчастномъ городѣ, чтобы
видѣть чудо Іеповы. Но неистовые фанатики царили, какъ господа^
Убивали всѣхъ подозрѣваемыхъ βί> желаніи сдать городъ. Такъ, по·
приказанію Симона, сына Гіораса, погибъ первосвященникъ
Матвей, принявшій этого разбойника въ городъ. На его глазахъ
были казнены три его сына. Многія почетный лица были также
преданы смерти. Было запрещено составлять даже маленькія
собранія; общія оплакиванія, совѣщаніи представляли уже пре-
ступленіе. Напрасно старался Іосифъ изъ лагеря римлянъ
завязать сношенія съ городомъ: его подозрѣвали обѣ стороны 2).
Положеніе дошло до того пункта, когда разумъ и умѣренность
не имѣютъ никакого шанса быть выслушанными.
Въ концѣ коицовъ, Титу надоѣла такая длинная осада, онъ
жаждалъ Рима, его блеска, его удовольствій 3); взятіе города го-
лодомъ казалось ему недостаточнымъ подвигомъ, чтобы
блестяще начать новую династію. Онъ вѳлѣлъ нострЪить четыре
новтлхъ aggeres для атаки города живою силою. Садовыя деревья
были срублены въ окрестностяхъ Іерусалима на разстояніи четы-
рехъ верстъ. Черезъ три недѣли все было готово. 1-го іюля
евреи снова рѣшилпсь на маневръ, въ первый разъ удавшійся
имъ: они вышли изъ города, чтобы сжечь деревянныя башни. Но
теперь ихъ маневръ совершенно не удался. Съ этого дня судьба
города, была ясна. 2· го ітоля римляне начали разбивать и
подкапывать башню Антонія. 5-го іюля Титъ овладѣлъ ею и почти
совершенно разрушилъ, чтобы открыть широкій проходъ своей
каиалеріи и машинамъ къ мѣсту, гдѣ сходились всѣ его усилія
и гдѣ должна была разыграться послѣдняя борьба.
Какъ мы сказали, храмъ по своему устройству представ-
лялъ самую страшную изъ крѣпостей 4). Укрѣпившіеся въ немъ
им;І;стѣ съ Іоанномъ Гишальскимъ евреи, приготовились къ
сражению. Вооружились даже священники. 17-го прекратилось
постоянное жертвоприношепіе, такъ какъ его некому было
совершать. Это произвело большое впечатлѣніе на народъ 5). Объ
этомъ узнали и за городомъ. Перерывъ жертвоприношенія былъ
для евреевъ такимъ же тяжелымъ явленіемъ, какъ остановка
і) Іос, I у д. Войн., VI, и, ι; Ѵч г.
2) Ср. Aboth derabbi Nathan, iv.
3> Тацитъ, Hist., V, ι и
*) Тацитъ, Hist., V, i2.
δ) Это служба поста і7-го числа' второго мѣсяца (ташіуза). См. Мишна
a a η і t h, iv, о.

VA: V . ШЛНІЕ ІЕГУСАЛІІМА» 91
двшкенія вселенной. Іоспфъ воспользовался этимъ случлемъ, чтобы
снова попытаться сломить упорство Іоаииа. Крѣлость Антонія
находится наразстояніи ne болѣе шестнадцати метро въ отъ храма.
По лриказанію Тпта (если только вѣренъ разсказъ автора „Іудѳй-
скихъ войнъ")Іоснфъ, взойдя на парапетъ башни, сталъ кричать
по-еврейски, что Іоаннъ можетъ удалиться съ такимъ числомъ
своихъ людей, какого пожелаетъ, что Титъ обяззтется
поддержав ть у евреевъ закониыяжертвотірпношенія, что онъдаже пре-
достанлнетъ Іолину выборъ, кому совершать пхъ. Іоаннъ не
согласился. Не ослѣдленньіе фанатпзмомъ спаслись тогда къ
римлянамъ, всѣ же оставшіеся избрали смерть,
12-го іюля Титъ началъ подступать къ храму !). Борьба
была крайне ожесточенна. 28-го римляне овладели всей сѣверной
галлереей, отъ крѣпости Антонія до Кедронской долины. Тогда
началась атака протпвъ самаго храма. 2-го августа самыя
сильный машины стали разбивать удивительно крѣпко поставленный
стѣны. Но дѣйствіе было почти незамѣтно; только 8-го августа
римлянамъ удалось подложить огонь къ воротамъ. Изумленіе
евреевъ было тогда невообразимо; они не думали, что это
возможно. Видя сверкающее пламя, они посылали на римлянъ
проклятія.
9-го августа Титъ велѣлъ потушить огонь и держалъ
военный совѣтъ, на которомъ присутствовали Тиберій Александръ,
Цереалисъ и его главные офицеры 2). Нужно было рѣшить,
сжигать храмъ или нѣтъ. Многіе были того мнѣнія, что евреи
не успокоятся, пока будетъ существовать храмъ. Но трудно рѣ-
глить, какого мнѣнія на этотъ счетъ держался Титъ, такъ какъ
относительно этого у насъ есть два противоположные разсказа.
По разсказу Іосифа, Титъ хотѣлъ сохранить такое удивительное
произведете, сохраненіе котораго сдѣлало бы честь его царство-
ванію и доказало бы умѣренность римлянъ. По разсказу Тацита3),
Титъ настаивалъ на необходимости разрушить зданіе.
Трудно выбрать какую-нибудь изъ этихъ совершенно непри-
миршшхъ ворсій. Если мнѣніѳ Тита въ передачи Іосифа можно
разсматривать, какъ изобрѣтеніе этого историка, жаждавиіаго
показать симпатію своего патрона къ іудаизму, смыть съ него
въ глазахъ евреевъ подозрѣніе въ разрушеніи храма и удовле*
творить пылкое желаніѳ Тита прослыть очень умѣреннымъ человѣ-
комъ 4),—то нельзя также отрицать, что простая рѣчь, вложен-
1) Относительно топографіи см. Воггое, Le temple de Je г.. стр., 6о—6Ц
кланы XV, XVI.
2) См. Леон. Ренье въ Mém. de ГА с ad. des inscr.. т. XXVI, часть
і-ая, стр. 269 и слѣд.
3) Бернайсъ (Oberdie ChronikdesSulpiciusSeverus, Берлинъ,
і86і, стр. 4$ и слѣд.) доказалъ, что отрывокъ Сулышція Севера (II, ххх, Ь—JI
почти слово въ слово извлеченъ изъ потерянной части Исторіи Тацита. Тацит ъ
же самъ чериалъ свѣдѣнія изъ книги Антонія Іуліануса, одного изъ военныхъ
совѣтниковъ, озаглавленной: De Judaeis (Минуцій Феликсъ. О et a v., 3$; Тилле-
монъ, Hist.-des em р. стр., I, 588) Орозій, какъ и Сулышцій Северъ, имѣлъ іюи*
руками полный текстъ И с τ о ρ і и. Но онъ говоритъ неопределенно: d i u deHbe·
ravit... Однако, онъ прииисываетъ пожаръ Титу: incenditaediruit (Vil, 9J·
4) Нельзя забывать, что Исторія еврейской войны (какъ. но крайней
м*ѣрѣ, утверждаетъ Іосифъ) была подвергнута цензурѣ* Тита, одобренію Агриішы,

92
ИСТОРГГЧЕСКШ СТАТЫГ.
ная Тацитомъ въ уста побѣдоноснаго полководца, кпкъ по стилю,
такъ и по ходу идей, представляетъ точное отраж^ніе чукстьъ
самого Тацпта. Можно предположить, что латпнскій историкъ, пи-
тавшій къ евреямъ л хрнстіаяамъ презрѣпіе, характеризующее
аноху Траяна и Антониновъ, заставил'!» говорить Тита, какъ
аристократа той эпохи, тогда какъ въ дѣііствнтелыюстп Тптъ болѣе
снисходительно относился къ восточными» суеиѣріямъ, чѣмъ
гордая аристократа, последовавшая :$а Флавіями 1). Онъ жплъ
три года съ евреями, которые прославляли ому свой храмт>,
какъ чудо міра: его очаровывали ласки Тосифа 2), Агрншіы и
еще больше Береники. Поэтому весьма возможно, что онъ же-
лалъ сохранить святилище, культъ котораго многіе изъ его при-
бгтиженнтлхъ выставляли, какъ совершенно миролюбивый.
Возможно, что, какъ утверждаетъ Іосифъ, были отданы приказанія
лотѵштіть зажженный накануне огонь и что въ виду возможности
страшнаго смятенія были приняты мѣры нротивъ пожара. Въ
характер* Тита была, съ одной стороны, действительная доброта,
г, съ другой,—стремлеиіе позировать и лицемѣрпть. Истина,
несомненно, въ томъ, что онъ не приказывалъ поджигать, какъ
го.воритъ Тацитъ, и не запрещалъ, какъ утверждаетъ Іосифъ, но
иредоставилъ всему полную свободу, оставляя возможность для
всё'хъ положений, которыя ому было выгодно поддерживать въ раз-
ныхъслояхъ общественнаго мнеиія. Какъ бы ни решать этотъ
спорный вопросъ, во всякомъ случае верно то, что было решено
окончательное нападеніѳ на зданіе, уже лишенное воротъ. Для
опытныхъ воиновъ оставшееся представляло, пожалуй, кровавое
усиліе, но несомненное по свопмъ результатами
Евреи предупредили атаку. 10 го августа 8) утромъ они
вступили въ неистовую, но безуспешную борьбу. Титъ заперся
въ башне Антонія, чтобы отдохнуть и при готовиться къ нападенію
на завтрашній день. Чтобы помешать возобновлена пожара,
былъ оставленъ отрядъ. Тогда-то, по разсказу Іосифа, произо-
Ш€)лъ инцидентъ, поплекшій за собой разрушеніе священнаго
зданія. Евреи съ бешенствомъ бросились на отрядъ у
пожарища; римляне опрокинули, ихъ и въ безпорядке вошли вместе
съ беглецами вт> храмъ. Раздраженіѳ рпмлянъ дошло до край-
нпхъ иределовъ. Одинъ солдатъ, „безъ всякаго приказанія и
какъ бы побуждаемый сверхъестественнымъ движеніемъ",
схватишь горящее бревно и, будучи иоднятъ своими товарищами,
вбросилъ его въ окно, выходившее на стены северной стороны 4).
Сейчасъ же распространилось пламя и дымъ. Въ это время Титъ
отдыхалъ въ своей палатке. Его разбудили и разсказали, что
что. олнимъ словомъ. она была составлена въ томъ духъ\ чтобы льстить самолюбію
Тита .и послужить иолитикѣ Флавіевъ. Іос, Vita, 63; С ο η t r a A ρ i о п., I, 9.
'!> Снетоній. Титъ, 55 Филостратъ, Apoll, VI, 29»
2) Участь о:ифа исхолитъ изъ особой сишіатіикъ нему Тита. Іуд. Войн.,
Ш, птт. 8 и 9·
3) Большой иостъ евреевъ по поводу разрушенія храма празднуется 9"го числа
мт.сяпа ябт-, который почти соотвѣтствуетъ нашему августу. Іос. Іуд. Войн. VI,
іѵ. 5; Миіпна, Taanith ιν, 6 (ср. Діонъ Кассій, LXVl, 7)·
."*) О планѣ и возобновлена храма см. γ Вогюе, Le temple dejérus.,
пл. XV и XVI.

РАЗРУШВНІЕ ИЕРУСАЛИМА-.
93
произошло. Тогда, если вѣрпть Іосифу, между нимъ и его
солдатами завязались борьба. Титъ голосомъ и жестами приказывалъ
потушнть огонь, но безнорядок-ь былъ такъ .великъ, что его
не слышали: тѣ же, кто не могъ сомнѣваться въ его намѣреніяхт»,
дѣлали видъ, что не слышатъ его. Вмѣсто tojo, чтобы тушить
пожаръ, солдаты только усиливали его. Увлекаемый толпой
неслушающихся солдатъ, Титъ поиалтэ въ самый храмъ. Пламя
не дошло до центральпаго зданія. Титъ увид/Ьлъ нетронутымъ
Святая святыхъ, о которомъ Агриппа, Іосифъ и Береника много
разъ говорили ему съ такимъ восхищеніемъ, л нашелъ его еще
лучше, чѣмъ можно было судить по разсказамъ. Титъ увели-
чплъ свое усердіе, заставилъ очистить отъ народа внутренность
храма и даже отдалъ Либералпсу, центуріону своей стражи,
приказаніе бить всѣхіэ, отказывающихся повиноваться. Вдругъ
пламя и дымъ появились у дверей храма. Во время безиорядоч-
наго отступления одинъ солдат ь иодложилъ огонь внутри. Пламя
охватило зданіе со всѣхъ сторонъ,—все было .потеряно, и Титъ
удалился.
Въ этомъ разсказѣ Іосифа много неправдоподобнаго. Трудно
повѣрить, чтобы римскіе легіоны выказали такую непокорность
по отношенію къ своему побѣдоносному начальнику. Діонъ Кас-
сій утверждаетъ совершенно обратное: Титу нужно было
употребить силу, чтобы заставить солдатъ войти въ мѣсто, окруженное
ужасомъ *); солдаты думали, что всѣ оскорбители этого мѣста
будутъ поражены смертью. Достовѣрно одно: черезъ нисколько
лѣтъ Титъ былъ очень доволенъ, что въ еврейскомъ мірѣ вѣрили
разсказу Іосифа и что пожаръ храма приписывали неповиновенію
его солдатъ или, скорѣе, сверхъестественному движеыію какого-
то бѳзсознательнаго дѣятеля высшей воли 2). И с τ о ρ і я I у д ѳ й-
скихъ Войнъ была написана въ концѣ царствованія Веспа-
сіана, самое раннее—въ 76-мъ году, когда Титъ уже желалъ быть
„радостью рода человѣческаго" и прослыть образцомъ кротости
и доброты. Въ прѳдшествующіе годы и въ другомъ, не-еврсй-
скомъ мірѣ, онъ, навѣрное, принялъ бы похвалы другого рода.
Въ чпслѣ изображѳній, проносимыхъ на трі}7мфѣ 71-го года, было
изображеніе „поджога храма"3), и тогда ужъ навѣрноѳ всякій
представлялъ этотъ фактъ славнымъ. Въ то же время Валерій
Флаккъ, придворный поэтъ, прѳдлагаетъ Домиціану, какъ лучшее
дримѣненіѳ своего поэтическаго таланта, воспѣть еврейскую войну
и представить его брата сѣющимъ повсюду поджигательные
факелы:
..... . Solymo nigrantem pulvere fratrem,
Spargentemque faces et in omni turre furentem4).
1) Діонъ Кассій, LXV\ 6. Ср. у самого Іосифа, XI, π, З· Іосифъ, бывшій сви-
дѣтелемъ событій, очень точенъ въ описаніи нѣкоторыхъ картинъ; но въ дѣломъ
его разсказъ извращенъ измышленіями и всякаго рода задними мыслями..
2) Δαιμονίφόρμή wi χρώ«χενος (Ioc.„ I у *. Войн., VI, іѵ, 5); Dei n^tu (Сульп.
Сев.., Il, 30). Іосифъ доходитъ до того, что цредставляетъ евреевъ, какъ первую
причину несчастія. Ααμθάνουσι δ' al φλόγες i% των οικείω-ν τήν αρχή* *al τψ αιτιαν,
(Ioc, 1. е.; ср. VI, π, 9).
3) Ioc, Ι уд. Войн., VII, ν, 5· ^д. «
4) Argonautica, Ι, 13. ВъТалмудѣ пожаръ храма приписывается „Титу-злод-вю .
Талм. Вав, Gittin, 56 а.

91
ΙΚ'Τί>Ι·ΠЧ-ЕСКІЯ стлтыі.
Въ это время на дворахъ π папертяхъ происходила жаркая
битва. Страшная рѣзня происходила около поднішавшагоси пе-
редъ храмомъ алтаря, который имѣлъ впдъ усеченной пирамиды
съ площадкой наверху; трупы убитыхъ на площадкѣ скатывались
по ступенькамъ и скоплялись у подножія. Со всѣхъ сторонъ
текли" ручьи крови; слышны были только пронзительные крики
убиваемыхъ и умиравшихъ, которые проклинали небо. Еще можно
было укрыться въ верхнемъгородѣ; многіе, предпочитали смерть
считая достойнымъ зависти умереть, защищая свое святилище; дру-
гіе бросались въ огонь или на мечи римля нъ; третьи убивали сами
себя или другъ друга г). Священники,которымъ удалось взобраться на
крышу храма, вырывали находившіеся тамъ свинцовыя
остроконечен, бросали ихъ въ римлянъ, пока пламя не охватило ихъ. Многіе
евреи собрались около святого мѣста, слѣдуя словамъ пророку что
въ этотъмоментъБогъпокажетъимъ знаки спасенія 2). Галлерея,
на которой собралось шесть тысячъ этпхъ несчастныхъ (почти
исключительно женщпнъ и дѣтел), сгорѣла. Въ ту минуту
сохранились только двери храма и часть ограды, предоставленная жснщи-
намъ. Римляне поставили свои знаки на мѣстахъ, гдѣ было Святая
святыхъ, и стали отправлять здѣсь свой культъ.
Оставался еще старый Сіонъ, верхній городъ, самая крѣпкая
часть города, стѣны которой были еще нетронуты; здѣсь
спаслись Іоаннъ Гишальскігг, Симонъ, сынъ Гіораса, и много сражав-
шихся, которымъ удалось проложить себѣ путь черезъ ряды но-
бѣдителей. Уто убѣжище фанатиковъ потребовало новой осады.
Іоаннъ и Симонъ установили центръ своего сопротивленія во
дворцѣ Иродовъ, расположенномъ на мѣстѣ современной крѣпо-
сти Іерусалима и прикрытомъ тремя огромными башнями: Гип-
пикусъ, Фазаѳль и Маріамма. Чтобы одолѣть это послѣднее
убѣжище еврейскаго сопротивленія, римляне должны были
построить aggeres противъ западной стѣкы города, противъ
дворца3). Этой работой занимались четыре лѳгіона въ продол-
женіе 18 дней (отъ 20-го августа до 6-го сентября). Въ это время
Титъ сжпгалъ тѣ части города, которыя находились въ его власти.
Особенно нижній городъ и Офель до Силоама были систематически
разрушены. Многимъ евреямъ, принадлежавщимъ къ буржуазіи,
удалось спастись. Людей простыхъ продавали по очень низкой
цѣнѣ. Вотъ происхожденіѳ огромной массы ѳврѳевъ-рабовъ,
которые, распространившись по Италіи и другимъ странамъ около
Срѳдиземнаго моря, внесли туда элементы новой жаркой
пропаганды. По мнѣнію Іосифа, число ихъ доходитъ до девяносто семи
тысячъ 4). Титъ пощадилъ ихъ по просьбамъ князей Адіабѳнскихъ.
Свящѳнническія облаченія, драгоцѣнные каменья, столы, чаши,
канделябры, стѣнные обои были доставлены ему. Онъ приказалъ
тщательно беречь ихъ, чтобы представить ихъ потомъ на тріумфѣ;
1) Діонъ Кассій, LXVI, 6.
") be, I y д. Войн., VI. ν, 2.
3) Т. е. противъ стѣны, идущей отъ современной крѣпости и заключающей
армянскіе сады. Соси (Saulcy), Les dern. jours de Je г., стр. 409—419 й
планъ на стр. 222.
<) Іос, Іуд. Войн., VI, іх, з.

Ρ A S ' У HITS Π ΓΒ ΙΕ Ρ У САЛ И ?» А. \ 5
тслѣднему онъ хотѣлъ придать особый характеръ чужеземной
пышности, выставляя богатую обстановку еврейскаго культа.
Agger es были окончены и римляне начали проламывать
стѣну верхняго города; послѣ первой атаки (7-го сентября) они
повалили часть ея и нѣкоторыя башни. Истощенные голодомъ,
изнуренные лпхорадкой и бѣшенствомъ, защитники походпли на
скелеты. Легіоны вошли безъ з.чтрудненія. Большинство домевьт
куда они вошли для грабежа, было наполнено трупами. Нѣкото-
рымъ несчастнымъ удалось спастись въ Акру, которую римляне
почти очистили, и въ обширныя пещеры, которыя цѣлой сѣтыо
проходили подъ почвой Іерусалима '). Въ это время Іоанітъ и
Симон ь2) пали духомъ. У нихъ оставались еще башни Гинпи-
кусъ, Фазаель и Маріамма,—эти самыя удивительныя
произведена древней архитектуры 3). Тараны ничего не могли бы
поделать противъ этихъ огромныхъ маесъ, составленныхъ съ безпри-
мѣрнымъ совершенствомъ и соединенныхъ желѣзными скрѣпами.
Но изнуренные, потерявшіѳ голову Іоаннъ и Симонъ оставили
эти непрлступиыя укрѣпленія и старались взять контрваллаціон-
ную линію со стороны Силоама. Потериѣвъ неудачу, они
присоединились къ своимъ товарищамъ, укрывшимся въ подзе-
мельяхъ.
8-го сентября всякое сопротивленіе было окончено. Солдаты
устали. Слабые, не способные даже ходить были убиты.
Остальные,—женщины и дѣтн,—были, какъ стадо, пригнаны къ огради
храма и заперты во виутреннемъ дворѣ, незатронутомъ пожа-
ромъ 4). Эта толпа, обреченная на смерть или на рабство, была
раздѣлена на категоріи. Всѣ сражавшіеся были убиты. Семьсотъ
молодыхъ юношей, самаго лучшаго роста и наружности, было
оставлено, чтобы идти на тріумфѣ Тита. Изъ другихъ всѣ
перешедшіѳ семнадцатшгвтній возрастъ были въ ножныхъ кан-
далахъ отосланы въ Египетъ на тяжелый работы или разосланы
по провинціямъ, " чтобы подвергнуться смерти на амфитеатрахъ*
Всѣ нѳдостигшіе семнадцатилѣтняго возраста были проданьи
Сортировка плѣнниковъ продолжалась несколько днейг въ
течете которыхъ, какъ говорятъ, умерло, много тысячъ людей: одни
потому, что имъ не давали пищи, другіе потому, что
отказывались принимать ее.
Слѣдующіе дни римляне употребили на то, чтобы сжечь
остатки города, разрушить стѣны, раскопать пещеры и
подземелья. Тамъ оказались большія богатства, много живыхъ инсур-
геятовъ, которые были немедленно убиты, и болѣе двухъ тысячъ
труповъ, кромѣ плѣнниковъ, которыхъ заключили туда терро-
!) Діонъ Кассій, LXVI, 5; Іос, Ant., XV, χι, 7; Ι у д. Воин., V, ш, χ; Тац,
Hist., Y, і2; Катервудъ (С a t h е г w о d), планъ; Вогюе, Le temple dejér., пл.Л, хѵп.
2) Обвиненіе въ трусости, которое предъявляетъ имъ Іосифъ, мало
правдоподобно и объясняется той ненавистью, которую питалъ къ нимъ еврейскій историкть.
3) Іос, Іуд. Войн., VI, іх. ι. Фундаментъ одной изъ этихъ башенъ
существуете до настоящаго времени и возбуждаетъ удивленіе, хотя глыбы были сняты,
а иотомъ нагромождены вопреки здравому смыслу.
*J Въ этой оградѣ было около ста десяти метровъ въ длину и девяносто метровъ
въ ширину. Это очень малое пространство для толпы, которую іюмѣіретъ туда Іосифъ.
Однако, онъ былъ буквально очевиднымъ свидѣтелемъ этого. \ іta* 75»

93
гіСТОРІГІЕСКІЯ СТАТЬИ.
рпсты. Іоапнъ Гишальскіи, голо до мъ вынужденней выйти, про-
силъ пощады у побѣдителей. которые присудили его къ вѣчному
зАКЛючепію вътюрьмѣ. Спмонъ, сынъ Гіораса. имѣвшій съѣстныѳ
припасы, оставался скрытымъ до конца октября. Когда же
сметные припаем издержались, онъ принялъ особое рѣшеніе. Одѣтый
въ бѣлый полукафтанъ, съ пурпурнымъ плащемъ, онъ вьішолъ
внезапно изъ-іюдъ земли и направился къ тому мѣсту, гдѣ былъ
храмъ !). Онъ воображалъ удивить этимъ римлянъ, симулировать
воскресеніе и, быть можетъ, прослыть Мессіей. Дѣйствительно,
сначала солдаты были немного поражены; Спмонъ назвалъ сиое
имя только ихъ начальнику Терѳнтіго Руфу. Пос:іѣдній заключияъ
его въ оковы, нослалъ пзвѣстіе къ Титу, бывшему тогда въ
Даней, и отп[)авилъ плѣнника въ Кесарію.
Храмъ и большія постройки были разрушены до оснопанія.
Цоколь храма былъ, однако, сохраненъ '-) и составляетъ то, что
теперь называется Тарам ъ-е шь-ш е ρ и φ ъ. Титъ хотѣлъ также
сохранить три башни: Гипппкусъ, Фазііель ж Маріамма, чтобы
потомство знало, противъ какихъ башень онъ долженъ быль
сражаться. Стѣна западной стороны была оставлена, чтобы
прикрывать лагерь 10-го легіона Фретенанса, который былъ
назначена держать гарнизонъ на развалинахъ взятаго города. Нако-
нецъ нѣсколько зданій, стоявшихъ на краю горы Сіонт*, пзбѣгли
разрушенія и остались въ видѣ изолированныхъ развалин ь3). Все
остальное исчезло 4). Отъ сентября 70-го года до 122-го года,
когда Адріанъ велѣлъ отстроить Іерусалимъ подъ дменѳмъ
Aelia Capitolina, Іерусалимъ представлялъ груду развалинъ,
въ углу которыхъ находились палатки вѣчно бодрствующаго ле-
гіона 5) Казалось, что всякую минуту начинается иожаръ, таив-
шійся подъ этими обожженными каменьями; дрожали при мысли,
что снова возродится духъ жизни въ этихъ трупахъ, которые,
казалось, изъ глубины сиоей могилы поднимали руки, чю5ы
утвердить, что съ ними обѣіцаніѳ. вѣчности.
1) Площадка храма дѣйствительно заключаетъ много скрытых*!» полземелій.
* ι Чрезвычайную вые >ту этого цоколя узнали только послѣ раскопокъ англи-
чанъ. Самый основы храма были видимы до эпохи Юліана. Ср. Гегезиішъ у Еве,
Н. Έ. II. ххш, ιδ. ■ ■ ·
3) Епифанъ, De mensuris. т. іф
4Мос. Іуд. Войн, VII, ι, і;Еиифанъ, De mensuris. гл. ід; Ла-ктзніій,
ins t. div.. IV, 2i; Орозій, VII, 9. Противоположны* утвержденія Евссвія (Je·
monstr. I an д.. VI, i8) и Іеронима(Іп Ζ ас h., гл. XIV) исходятъ изъ желанія
видѣть осуществлена нѣкоторыхъ иророчествъ. Очевидно, впрочемъ, что въ то время
разрушеніе ограничилось разваливаніемъ камней и ихъ разорасывлніомъ.
л5) На современномъ мѣстѣ латинскаго патріархата, Іос, -I уд. Войн., VII,
ι, г; Клермонь- Ганію, Comptes rendus de l'A cad. des inser., 1872. стр,
J58 и cjii>A.

Слѣдетвія разрушенія Іеруеалима. (71-73-ій гг.).
Повидимому, Титъ около мѣсяца оставался въ окрестностяхъ
Іерусалима, совершая жертвоприношения и вознаграждая солдатъ 1).
Добычу иплѣнныхъ онъ отослалъ въ Кесарію. Время года мѣшало
молодому полководцу вернуться въ Римъ. Онъ употребилъ зиму
на посѣщеніе различныхъ городовъ Востока и на празднества.
Съ нимъ тащили массу еврейскихъ плѣнниковъ, которыхъ
отдавали на съѣденіе звѣрямъ, сжигали живыми и заставляли
сражаться другъ противъ друга 2). Въ Панеѣ 24 октября, въ день
рожденія его брата Домиціана, погибло болѣе двухъ тысячъ пя-
тисотъ евреевъ въ пламени или страшныхъ играхъ. ѣъ Бейрутѣ
17 ноября было принесено въ жертву такое же количество плѣн-
ныхъ, чтобы прославить день рожденія Веспасіана. Ненависть
къ евреямъ была господствующимъ чувствомъ въ городахъ Сиріи.
Эти гнусныя убійства привѣтствовались съ радостью. Но
самое ужасное, пожалуй, то, что Іосифъ и Агриппа не покидали
Тита въ это время и были свидетелями этихъ гнусныхъ дѣяній.
Затѣмъ Титъ совершилъ продолжительное путешествіе по
Сиріи до самаго Ефрата. Въ Антіохіи онъ нашелъ населеніе,
враждебно настроенное противъ евреевъ. Ихъ обвиняли въ по-
жарѣ, который чуть-было не уничтожиль весь городъ. Титъ
удовольствовался тѣмъ, что велѣлъ снять бронзовыя доски, на
которыхъ были выбиты ихъ привилегіи 3). Городу Антіохіи онъ по-
дарилъ херувимовъ съ крыльями, покрывавпгихъ ковчегъ.
Этотъ странный трофей былъ поставленъ- передъ большими
западными воротами города, которые· поэтому стали называться
херувимскими. Кромѣ того, онъ ггоевятилъ Лунѣ квадругу за
помощь, которую она оказала ему во время осады. Въ Дафнэ
онъ воздвигъ на мѣстѣ синагоги театръ; надпись указывала, что
этотъ памятникъ былъ построенъ изъ добычи, взятой въ Іудеѣ 4).
Изъ Антіохіи Титъ вернулся въ Іерусалимъ. Онъ нашелъ
десятый легіонъ Фретензисъ подъ начальствомъ Терентія Руфа.
все еще занятымъ раскапываніемъ пещеръ разрушеннаго города.
1) Надпись въ Mèm. de l'Acad. des inscr., т. XXVI, часть і-ая, стр. 290
2) I уд. Войн,, ѴІІу 11: in, ι; ν, ι.
3.) Ioc, Ι уд. Войн., VII, in, 2—4*
4) Малала, стр. 261; ср. стр. 281 (издаыіе Бонна).

9S
ИСТОРИЧЕСКИ! СТАТЬИ.
Появленіе Симона, сына Гіораса, вышедшаго изъ-подъ земля,
когда думали, что тамъ уже никого нѣтъ, снова заставило рим-
лянъ обратить вниманіе на эти подземелья; дѣйствительно,
каждый день находили нѣсколькихъ несчастныхъ и новыя сокровища.
Тятъ, увидя пустыню, которую онъ самъ создалъ, не могъ, какъ
говорятъ, удержаться отъ проявленія жалости. Приближенные къ
нему евреи производили на него все большее впечатлѣніе; фанта-
смагорія восточной имперіи, которую рисовали передъ глазами
Нерона и Веспасіана, вновь появилась около него и даже стала
внушать подозрѣнія въ Римѣ ι). Агриппа, Береника, Іосифъ, Ти-
бѳрій Александръ были у него въ большей милости, чѣмъ когда
либо, a нѣкоторые даже пророчили Береникѣ роль новой
Клеопатры. На другой день послѣ пораженія мятежниковъ какъ-то
странно было видѣть людей той-же расы въ почетѣ, могущественными 2).
Что же касается Тита, то онъ все больше проникался той идеей,
что онъ выполнялъ божественную миссію; ему нравилось, когда
приводили пророчества, въ которыхъ, какъ говорили, рѣчь шла
о немъ. Іоспфъ 3) утверждаетъ, что онъ припысывалъ свою побѣду
Богу и считалъ себя предметомъ сверхъестественной милости.
Поразительно, что Филостратъ4) черезъ двадцать лѣтъ вполнѣ
нрпнимаетъ это предположеніе и видитъ въ этомъ апокриѳиче-
ское соотвѣтствіе между Титомъ и своимъ Аполлоніемъ. Если
повѣрпть ему, Титъ отказался отъ предложенныхъ ему вѣнковъ,
указывая, что это не онъ взялъ Іерусалимъ, что онъ только со-
вершилъ свой долгъ передъ разгнѣваннымъ Богомъ. Врядъ ли
Филостратъ зналъ приведенное мѣсто Іосифа. Онъ черпалъ свои
мнѣнія изъ сдѣлавшейся банальной легенды объ умѣренности
Тита.
Титъ вернулся въ Римъ въ маѣ' или іюнѣ 71-го года. Онъ
стремился, главнымъ образомъ, къ тріумфу, который превзошелъ
бы все, что видѣли до сихъ поръ. Простота и серьезность, гру-
боватыя манеры Веспасіана, не могли доставить ему престижъ
у населенія, которое привыкло требовать отъ своихъ
повелителей прежде всего расточительности, широкаго размаха. Титъ ду-
малъ, что торжественный входъ будѳтъ превосходнымъ дѣйст-
віемъ, и ему удалось преодолѣть въ этомъ отношеніи отвращеніе
своего стараго отца. Церѳмонія была организована со всѣмъ ис-
кусствомъ римскихъ декораторовъ той эпохи; ее отличало
стремление придать мѣстную окраску и историческую
правдоподобность 5). Такимъ образомъ, были совершены только простые
обряды римской рѳлигіи, какъ будто хотѣли противопоставить ее по-
і) Светоній, Титъ, 5·
2) Ювеналъ sat. I/128—130,—отрывокъ, который относится къ Тиберію Алек*
саыдру.
3) Іос, Іуд. Войн., VI, іх, ι. Несомненно, можно заподозрить здѣсь
систематически проводимую заднюю мысль Іосифа. Однако, черезъ нѣсколько лѣтъ Титъ, какъ
говорятъ, одобрилъ эти отрывки (Іос, і t a, 6s)î изъ этого можно заключить, что
они соответствовали отчасти его природѣи его мысли. Если же сомнѣваться въ
действительности такого одобренія, то остается, по крайней мѣрѣ, одно: Іосифъ думалъ
угодить Титу, составляя такъ свою исторію.
4) Жизнь Аполл., VI, 2$.
5) Іос, Іуд. Войн., VII, ν, 3-7.

СЛЪДСТВІЯ РАЗРУШЕНІЯ ИЕРУСАЛИМА.
99
бѣжденной релітгш. Въ началѣ процесіи фпгурпровалъ Веспасіанъ
въ качествѣ верховнаго жреца, съ головой, на половину
окутанной въ тогу: онъ произнесъ торжественную молптву.'За нпмъ
олѣдовалъ Тнтъ, выполнив πι ι π тотъ же обрядъ. Шествіе
представляло просто чудо; на немъ фигурировали всѣ лгобопытныя
вещи, всѣ рвдкостп міра, драгоцѣнные продукты восточнаго
искусства рядомъ съ законченными пропзведеніями греко-римскаго
искусства. Казалось, что на другой день послѣ величайшей
опасности, которой подвергалась имперія, нарочно застроили
пышную выставку ея богатствъ. Катящіяся лѣса въ три пли четыре
этажа возбуждали всеобщее удивленіе; на нпхъ были представлены
всѣ эпизоды войны, и каждая серія картпнъ оканчивалась жи-
вымъ изображеніемъ страннаго появленія Симона, сына Гіораса,
и способа, какпмъ онъ былъ взятъ. Блѣдныя лица и угрюмо смот-
рящіе глаза плѣнниковъ были скрыты ихъ пышными одѣяніями.
Среди нихъ былъ сынъ Гіораса, котораго съ большимъ торже-
ствомъ отвели на казнь. Затѣмъ слѣдовали захваченные
предметы храма: золотой столъ, золотой канделябръ съ семью вѣтвями,
пурпурныя покрывала Святая святыхъ, и въ концѣ ряда тро-
феевъ—книга Торы,—этотъ наиболѣе виновный плѣнникъ. Шествіѳ
замыкали тріумфаторы. Веспасіанъ и Титъ ѣхалп на отдѣльныхъ
колесницахъ !). Титъ весь сіялъ, но Веспасіанъ видѣлъ въ этомъ
только потерю дня для занятій; онъ скучалъ, не старался скрыть
обыденнаго выраженія лица занятаго человѣка, выражалъ свое
нетерпѣніе но поводу того, что процессія шла не достаточно
скоро, и говорилъ вполголоса:—,,Это отлично!.. Я заслужилъ это!...
Развѣ я былъ достаточно гяупъ?.. Въ моемъ возрастѣ 2)! " Домиціанъ
въ богатой одеждѣ, на превосходномъ конѣ, все время гарцовалъ
около своего отца и старшаго брата.
Такимъ образомъ, шествіе по Via Sacra дошло до храма
Юпитера Капитолійскаго, гдѣ обыкновенно оканчивались тріум-
фальныя шествія. У подножія clivus с ар i t о 1 і η u s остановились,
чтобы покончить съ печальной частью церемоніи,—казнью
вождей непріятеля. Этотъ позорный обычай былъ выполненъ
буквально. Симона, сына Гіораса, вытащеннаго изъ массы плѣнни-
ковъ, съ веревкой на шеѣ, сопровождаемаго гнусными оскорбле-
ніями, потащили къ Тарпейской скалѣ и тамъ убили. Когда
крики возвѣстили, что врага римлянъ уже нѣтъ, поднялось
огромное ликованіе, начались жертвоприношенія. Послѣ обычныхъ мо-
литвъ тріумфаторы возвратились на Палатинъ; остальная часть
дня протекла для всего города въ радости и празднествахъ.
Книги Τ о ρ ы и священныя оболочки были сложены въ импе-
раторскомъ дворцѣ. Золотые предметы и въ особенности столъ
для хлѣбовъ и канделябръ были положены въ болыпомъ зданіи,
которое Веспасіанъ вѳлѣлъ построить противъ Палатина, по
другую сторону Via Sacra, подъ именемъ храма Мира, и кото-
*) Іосифъ, видѣвшій церемонію, рѣшительно утверждаетъ это. Зонаре (XI. 17)
помѣщаетъ ихъ на одной и той же колесницѣ, но онъ говоритъ это не вполнѣ рѣ-
шительно,
*) Светоній, Been., 12.

100
ИСТОРИЧЕСКИ! СТАТЬИ.
рое было отчасти музеемъ Флавіевъ *). Торжественная арка ігЗЪ
пантеликскаго мрамора, существующая ж до сихъ поръ.
сохранила воспоминание объ этой необычайной пышности π изобра-
женія главныхъ предметовъ, которые несли во время шествія 2^
Отецъ исынъ получили поэтому случаю титулъ imperatores*
Но они отказались прибавить къ нему эпитетъ: judaei »), тж
потому, что связывали съ пменемъ judaei представление о чемъ
то грустномъ и смѣшномъ 4), или потому, что желали указать,
что эта іудейская война была не войной протпвъ чужого города'
но простымъ подавленнымъ мятежомъ рабовъ, или, наконеяъ
вслѣдствіе какой—либо тайной мысли, подобной той, какую въ
преувеличенной формѣ передали намъ Іосифъ и Филостратъ.
Монета, на которой была изображена закованная въ цѣпи Іудея,
плачущая подъ пальмовымъ деревомъ, съ надписью: Judaaa
capta, Judaea deyicta, сохранила воспоминание объ этомъ
огромномъ подвигѣ дпнастіи Флавіевъ. Монеты этого образца
продолжали выбивать до воцаренія Домиціана 5).
Дѣйствительно, побѣда была полная. Полководецъ нашей
расы, нашей крови, такой человѣкъ, какъ и мы 6), во главѣ ле-
гіоновъ, во главѣ которыхъ мы могли бы вст/рѣтпть многихъ на-
шихъ предковъ, еслпбы смогли разобрать эти списки, разбияъ
опору семитизма, нанесъ величайшее пораженіе теократіи, этому
страшному врагу цивилизаціи. Это былъ тріумфъ римскаго права
или, скорѣе, права раціональнаго,—созданія совершенно фшіо-
софскаго, не предпопагающаго никакого откровенія, надъ
еврейской Торой, этимъ чистымъ плодомъ откровенія. Это право,
корни котораго отчасти греческіе, но въ которомъ принималъ
также большое участіе практический геній латинянъ, было прево-
сходнымъ даромъ Рима побѣжденнымъ взамѣнъ за ихъ
независимость. Всякая побѣда Рима представляла прогрессъ разума;.
Римъ вносилъ въ міръ лучшій въ нѣкоторомъ отношеніи прин-
дипъ, чѣмъ принципъ ѳврейскій,—именно свѣтское государство,
основанное на чисто гражданской концепціп общества. Всякое
патріотическое усиліѳ достойно почтенія; но зелоты были не
только патріотами,—они были фанатиками, убійцами, невыносимыми
тиранами. Они стремились удержать кровавый законъ,
позволявши забрасывать камнями всякаго, несогласно думающаго. Они
отвергали общее, свѣтское, либеральное право, не заботящееся о
вѣрованіи отдѣльныхъ лицъ. Свобода совѣсти должна была
возникнуть въ концѣ концовъ изъ римскаго права, тогда какъ іуда-
измъ никогда не породилъ бы ее. Изъ іудаизма могла выйти
только синагога, цензура нравовъ, обязательная нравственность,
монастырь, міръ, въ которомъ, какъ въ Y вѣкѣ, человѣчество по -
') Этотъ храмъ, освященный въ 75-оыъ году, былъ совершенно сожженъ при
Коммодѣ. Однако,· нітъ основаній говорить относительно этого то» что говорить
Прокопій (De bello vand., II, 9).
2) Онъ былъ оконченъ только при Домиціанѣ. См.. надпись у Орелли, η0 75δ·
*) Діонъ Kacciô, LXVI, η.
' ) См. остроту Цицерона относительно Hîecro-solyrtaruis (Ad. Att.t И, ι χ).
5) Мадденъ, Jewish coinage, стр. 183—197.
6) Флавіи были родомъ изъ Галліи Цизальпинской. Портреты Тита и Веспа-
сіана представляютъ намъ два обыкновенныхъ лица, въродѣ тѣхъ, къ которымъ мы
больше всего привыкли.

СЛѢДСТВІЯ РАЗРУШЕН1Я ГЕРУСАЛИМА.
101
теряло бы всю свою силу, если-бы варвары не возобновили ее.
Дѣйствптельно, лучше господство человѣка войны, чѣмъ свѣтская
власть человѣка религіи. Человѣка войны не смущаетъ духъ, при
немъ свободно думатотъ, тогда какъ духовная власть требуетъ
отъ свопхъ подчиненныхъ невозможного: вѣрпть въ извтстныя
вещи и всегда находить пхъ тгстпннымп.
Итакъ, тріумфъ Рима былъ въ яѣкоторыхъ отисшеніяхъ
законенъ. Іерусалпмъ сдѣлался невозможностью; предоставленные
самлмъ себѣ евреи разрушили бы его. Но большой пробѣлъ дол-
женъ былъ сдѣлать эту победу безплодной. Несмотря на все
свое превосходство, наши западныя расы всегда выказывали
плачевное ничтожество въ релітгіозномъ отношеніи. РІзвлечь изъ
римской или галльской религіи что-либо подобное церкви было
немыслпмымъ предпріятіемъ. Но безполезна всякая побѣда надъ
религіей, если ее не замѣняютъ другой, удовлетворяющей по
крайней мѣрѣ такъ же хорошо, какъ и первая, потребностямъ сердца.
Іерусалимъ отомститъ за свое пораженіе: онъ побѣдитъ Римъ
хрпстіанствомъ, Персію—пслампзмомъ, разрушитъ античное
отечество, сдѣлается для лучшихъ душъ городомъ сердца. Наиболѣе
опасная тенденція Торы, одновременно моральнаго и граждан-
скаго закона, придающаго преимз'щество вопросамъ соціальнымъ
надъ вопросами военными, еще будутъ господствовать въ
будущей исторіи. Въ тѳченіе всѣхъ среднихъ вѣковъ личность,
находящаяся подъ надзоромъ общины, будетъ бояться выговоров ъ,
дрожать передъ отлученіемъ, и это будетъ справедливое возмез-
діѳ за моральное безразличіе языческихъ обществъ, протестъ про-
тивъ недостаточности римскихъ учрежденій для улучшенія
личности. Конечно, право религіозныхъ общинъ принуждать своихъ
члѳновъ—невыносимо. Самая большая ошибка думать, что есть
религія исключительно хорошая; вѣдь хорошая релпгія для каж-
даго чѳловѣка та, которая дѣлаетъ его кроткимъ, справедлпвымъ,
покорнымъ и снпсходительнымъ. Но вопросъ объ управленіи
чѳловѣчествомъ очень труденъ; пдеалъ высокъ, а земля такъ
низменна; если псключить встрѣчающіяся на каждомъ шагу
пустыни философа, то повсюду царятъ безуміе, глупость, страсти.
Древнимъ мудрецамъ удавалось присваивать себѣ авторитетъ
•только путемъ обмановъ, которые, не имѣя материальной силы,
давали имъ только воображаемую власть. Что было бы съ
цивилизацией, если-бы въ течѳніе цѣлыхъ вѣковъ не вѣрпли, что бра-
минъ можетъ уничтожить своимъ взглядомъ, если-бы варвары не
были убѣждены въ страшномъ мщенін святого Мартпна Турскаго?
Чѳловѣку необходима моральная педагогія, для которой
недостаточны заботы семьи и заботы государства.
Опьяненный успѣхомъ, Римъ врядъ ли помнилъ, что
еврейское возстаніе еще жило въ бассогінѣ М< ртваго моря. Три
крепости: Геродіумъ ,1), Махеро 2) и Мазада 3) все еще были въ ру-
*) Соси (Saulcy). Voyage en terre sainte, I, стр. 188 и слѣд.; Геренъ,
Descr. de la Pal., Ш, стр. 122 и слѣд.
2) Парентъ, Machaerons (Парижъ, iSftS).
8) Соси iSaulcy), Vov. autour delà mer Morte, I, стр. 199 и слѣд.;
пл. XI, хіі и XIII; Г.Рей, V о у. dans le Haouran, стр.. j8> и слѣд., ил. XXV
и XXVI.

кахъ евреевъ. Нужно было упорно закрывать глаза на пропсхо-
дящее вокругъ, чтобы питать еще надежду послѣ взятія Іерѵса-
лпма. Повстанце защищались такъ ожесточенно, какъ будто
борьба только-что началась. Геродіумъ представлялъ только ук-
рѣпленный дворецъ; онъ былъ взятъ безъ большпхъ усилій Лю-
цпліемъ Бассомъ. Махеро представплъ много трудностей; снова
начались жестокости, пзбіенія, продажи огромныхъ массъ евреевъ.
Мазада оказала одно пзъ самыхъ геротіческттхъ сопротпвленій,'
какія только помнятъ военная псторія. Елеазаръ, сынъ Джалры|
внукъ Іуды Галаннтскаго, овладѣлъ этой крѣпостью въ первые
же дни возстанія π сдѣлалъ пзъ нея убѣжпще для зелотовъ и
убійцъ. ІІазада занимала площадку огромной скалы, прпблизн-
т ельно нятпсотъ метровъ высоты на берегу Мертваго моря. Что-
б ы овладѣть этой площадкой, Фульвій Сильва долженъ былъ дѣ-
лать настоящія чудеса. Отчаяніе евреевъ было безгранично,
когда было взято это убѣжище, считавшееся непртіступнымъ. По
настоянію Елеазара они убили другъ друга и подложили огонь-
и одъ свое имущество, сложенное въ кучу. Такъ погибло девять-
с отъ шестьдесятъ человѣкъ. Этотъ трагическій эпизодъ пронзо-
шелъ 15-го апрѣля 72-го года.
Въ результатѣ этпхъ событій Іудея была перевернута вверх ъ
д номъ. Веспасіанъ приказалъ продать всѣ земли, оставшаяся без ъ
го сгіодъ въ виду смерти или илѣненія пхъ собственниковъ г )„
Ка жется, ему внушали идею, пришедшую позже въ голову А д-
ріану, отсропть Іерусалимъ подъ другимъ именемъ и основать
к ол онію. Онъ не соглашался и отдалъ всю страну въ собстве н-
ное владѣніе императору 2). Онъ отдалъ только восьмистамъ
ветер анамъ предмѣстье Эммаусъ около Іерусалима и сдѣлалъ изъ
нег о маленькую колонію, слѣды которой сохранились до
наши хъ дней подъ именемъ красивой деревеньки Кулоніе. На
ев реевъ былъ возложенъ спеціальный налогъ (iiscus). По всей
и мперіи они должны были платпть ежегодно Капитолію сумму
въ двѣ драхмы, какую до сихъ норъ платили іерусалимскому
храму 3). Небольшой кружокъ примирившихся евреевъ, Іосифъ,
А гриппа, Береника, Тиберій Александръ, выбралъ для пос-
то яннаго жительства Римъ. Этотъ кружокъ долгое время играл ъ
значительную роль. Онъ то доставлялъ іудаизму милости при
дв орѣ, то териѣлъ преслѣдованія со стороны экзальтированныхъ
φ анатпковъ, то ппталъ большія надежды, когда Береника могла
стать женой Тита и взять въ свои руки скипетръ вселенной.
Обратившись въ пустыню, Іудея сохринила спокойствіе; но
страшное потрясеніе, цетромъ котораго ей пришлось быть,
продолжало вызывать потрясенія въ сосѣднпхъ странахъ. Броженіе
*) Іос. J у д. Войн.. VII, ѵг, Ь.
2) Ίβίν αυτω τήν χώριν φυλάττων !*(1. е.). Это противорѣтштъ отчасти -τελεύων
-Я52ѵ γγ,ν аггсоозМа:. Несомнѣнно Φυλαττων должно иримѣняться къ цѣли продажи.
Относительно смысла ioiav cp. Corpus inse'r. graec, no 3761; Моммзенъ,
Inscr. regni. Near., n° 4^30; Гснзенъ. n° 6920; Сграбонъ. XVII, ι, 12.
3) loc, I уд. Войн.. VII. νι, 6; Діонъ Клссіп, LXVI, η\ Светоній. Доми-
ціанъ, 12\ Ашііанъ, Syr., 50: Оригенъ. Ε ρ і s t. ad A fric, т. 2. сгр. 28 A; Map-
ціаль, VJI. liv; знаменитая монета Нервы, Мадденъ, стр. іуо.

СЛЪДСТВІЯ РАЗРУШЕНИЕ ІЕРУСАЛИМА.
103
іудаизыа продолжалось до конца 73-го года. Избѣжавшіе смерти
зелоты, волонтеры осады, всѣ сумасшедшіе Іерусалима
распространились по Египту и Киренаикѣ. Богатыя, консервативны*
общины этихъ странъ, далекія отъ палестпнскаго фанатизма,
почувствовали опасность, которую могли навлечь на нихъ эти
безумцы; онѣ обязались другъ передъ другомъ задерживать
ихъ и предавать въ руки римлянамъ. Многимъ пзъ нихъ удалось
бѣжать до верхняго Египта, гдѣ на нихъ устраивали облавы, какъ на
дикихъ звѣрей *). Въ Киренахъ нѣкто Іонаоанъ, ткачъ по
ремеслу, сталъ пророкомъ и, какъ всѣ ложные мессіп, убѣдилъ
Двѣ тысячи ebionim или бѣдныхъ послѣдовать за нпмъ въ
пустыню, гдѣ онъ обѣщалъ показать имъ чудеса π удивптель-
ныя явленія 2). Здравомыслящіе евреи выдали его Катуллу,
правителю страны; но Іонаѳанъ отомстилъ доносами, которые
вызвали безконечно много зла. Почти все еврейское населеніе
Киренъ, одно изъ самыхъ цвѣтущихъ въ мірѣ 3), было
истреблено; его имущество было конфисковано въ пользу императора.
Катуллъ, выказывавгпій въ этомъ случаѣ страшную жестокость,
не былъ одобренъ Веспасіаномъ; онъ умерь въ страшныхъ
гаплюцинаціяхъ, которыя, по догадкамъ нѣкоторыхъ, дали тему
для театральной пьесы съ фантастическими декораціями: „Ви-
дѣнія Катулла4)".
Невѣроятная вещь! За этой продолжительной и страшной
агоніей не послѣдовала непосредственно смерть. При Траянѣ,
при Адріанѣ національный іудаизмъ еще оживаетъ и предается
кровавымъ сраженіямъ. Но жребій былъ, очевидно, брошенъ:
зелоты были окочантельно побѣждены. Временное царство ев-
реевъ было ненавистно, сурово, жестоко, эпоха Асмонеевъ, когда
они пользовались незавимостью, была ихъ самой печальной
эпохой. Слѣдовало ли жалѣть иродіанизмъ, саддукеизмъ, этотъ
позорный союзъ верховной власти безъ величія съ священниче-
скимъ авторитетомъ? Конечно, нѣтъ; не въ этомъ была цѣль
„народа Бога". Только слѣпые могли не видѣть, что идеальныя
учрежденія, къ которымъ стремился „Израиль Божій", не были
согласны съ національной независимостью. Эти учрежденія,
неспособ ныя создать армію, могли существовать только въ вас-
сальномъ подчиненіи у великой имперіи, предоставляя много
свободы ея начальникамъ, которые избавляли ихъ отъ политики
и не требовали отъ нихъ никакой военной службы. Имперія Ахе-
менидовъ совершенно удовлетворяла этимъ условіямъ еврейской
жизни. Позже этимъ условіямъ будутъ удовлетворять: калифатъ,
оттоманская имперія, и въ ихъ лонѣ разовьются такія свободныя
общины, какъ общины армянъ, грековъ, націи безъ. отечества,
замѣняющія дипломатическую π военную автономію автономіей
общины и церкви.
') Іос, I ух Войн, VU, χι, ι; Евсе.вій,. Chron., ad arm. 73.
2) Ioc, Iyx Войн., χι,, ι.
8) Страбонъ, пит. Іосііфчлгі, Ant., XIV. vu, 2.
4) Ювсиалъ, сат. VII!, стихъ'189.■''■'

104
ПСТОРИЧЕСКІЯ СТАТЬИ.
Римская нмперія не была достаточно^ гибка, чтобы
подчиниться требованіямъ заключавшихся въ ней общинт,. По мнѣнію
евреевъ, изъ четырехъ пмперій это была напболѣе суровая,
наиболѣе злая. Подобно Антіоху Епифану римская имиерія
отклонила еврейскій народъ отъ его истиннаго призванія, заста-
вивъ его по реакціи образовать отдѣльное царство или
государство. Но эту тенденцію вовсе не раздѣляли люди, представ-
лявшіе геиій расы. Въ нѣкоторыхъ отноіпеніяхъ иослѣдніе
предпочитали рпмлянъ. Идея еврейской національности съ каждымъ
днемъ становилась отсталой идеей, идеей неистовствующихъ и
безумцевъ, противъ которой благочестивые люди не стѣснялись
обращаться къ помощи завоевателей. Истинный еврей, привер-
женецъ Торы, черпающій правила для своей жизни въ свя-
щенныхъ кнпгахъ, мѳчтающій о царствѣ Бога, все больше
отказывался отъ всякой земной национальности. Принципы Іуды Га-
лонптскаго, составлявшіе душу великаго возстанія,—:принцииы
анархистскіе, но которымъ одинъ Богъ „господинъ", a человѣкъ
не имѣетъ права на этотъ титулъ *),—могли создать только банды
фанатиковъ въ родѣ индепендентовъ Кромвеля, но ничего прочнаго
создать не могли. Эти лихорадочныя взрывы были указателемъ
тайной работы въ Израилѣ; заставляя ихъ проливать кровь за
человѣчество, они должны были привести ихъ къ погибели въ
жестокихъ конвульсіяхъ.
Дѣйствптельно, народы должны выбирать между
продолжительной, спокойной, темной жизнью того, кто живетъ для
себя, и мятежной, бурной жизнью того, кто живетъ для чело-
вѣчества. Нація, выставляющая соціальныя и религіозныя
проблемы, почти всегда слаба, какъ нація. Всякая страна, мечтающая
о царствіи Божіемъ, живущая для общихъ идей, преслѣдующая
цѣли универсальнаго значенія, тѣмъ самымъ приносить въ
жертву свою частную судьбу, ослабляетъ и уничтожаетъ свою роль
земного отечества. Такъ было съ Іудеей, Греціей, Италіѳй; такъ
будетъ, пожалуй, съ Франціей. Никогда не несутъ безнаказанно
огонь въ себѣ. Іерусалимъ, городъ умѣренныхъ гражданъ, могъ
бы долго вести свою умѣренную исторію. Именно потому, что
Іерусалимъ имѣлъ несравненную честь быть колыбелью христіан-
ства, онъ сталъ жертвой Іоанна Гишапьскаго, Симона сына Гіо-
раса,—этпхъ бичей своего отечества на первый взглядъ, по въ
дѣйствительности орудій его апоѳеоза. Эти фанатики, которыхъ
Іосифъ называетъ разбойниками и убіицами, были худыми
политиками, малоспособными воинами: по они героически
погубили отечество, которое нельзя было спасти. Они погубили ма-
тѳріальныи городъ, но за то основали царство духовпаго Іеруса-
лнма, болѣе славное, чѣмъ оно было г/ь дни Ирода и Саломона.
Въ самомъ дѣлѣ, чего желали консерваторы, саддукеи? Они
желали очень плохого: продолжепія города свнщеиниковъ, какъ
Эмеса, Тіана или Комана. Конечно, они не ошиблись, утверждая,
что возстанія энтузіастовъ приведут'!, къ гибели націп. Возстаніе
и мессіанпзмъ разрушили национальное существованіе еврейскаго
') ioc, I y д. Войн, VII, vin, 6; χ, ι.

СЛЪДСТВІЯ РАЗРУШЕНІЯ ІЕРУСАЛИМА.
105
народа; но возстанія и мессіанпзмъ составляли прпзваніе этого
народа, который именно ими способствовалъ универсальному
дѣлу цивилизаціи. Мы не ошибаемся, говоря Франдіп: „Откажись
отъ революціи, или ты погибнешь". Но если будз'щее прпнадле-
жптъ одной изъ идей, вырабатывающихся тайно въ нѣдрахъ
народа, то окажется, что Франція получптъ удовлетворена
благодаря тому, что въ 1S70 и 1S71 годахъ составляло ея слабость и
нѳсчастіе. Наши Іоанны Гнтальскіе и Симоны, нанесшіе много
ударовъ истинѣ, никогда не будутт* великими гражданами; но
ихъ роль будетъ признана и тогда иайдутъ, быть можетъ,
что они больше разсудительныхъ людей способствовали скры-
тымъ стремленіямъ сз^дьбы.
Какъ преобразится іудапзмъ, лишенный своего святого
города, своего храма? Какъ выйдетъ талмудизмъ изъ того поло-
женія, въ которое его поставили событія? Въ извѣстномъ смыслѣ
іудаизмъ утратилъ основу своего существованія. Съ этого
момента духъ жизни ушелъ изъ Іерусалпма. Элогпмы (е lo h ira),
которые слышали шопотъ въ святилпщѣ: „Упдемъ отсюда!
Уйдемъ отсюда!" говорили правду. Вотъ законъ великихъ созда-
ній: творецъ исчерпываетъ свои силы, передавъ свое существо-
ваніе дрз7гому; послѣ полной передачи жизни тому, кто долженъ
продолжать ее, иниціаторъ-не болѣе какъ сухая вѣтвь,
истощившее свои силы существо. Однако, рѣдко такая склонность
природы проявляется немедленно. Растеніе, принесшее цвѣтъ, не
соглашается умереть отъ этого. Міръ иолонъ этими ходячими
скелетами, которые переживаютъ произнесенный надъ ними при-
говоръ. Къ ихъ числу принадлежитъ и іудапзмъ. Въ нсторіи
нѣтъ болѣе страннаго зрѣлища, чѣмъ зрѣлищѳ этого народа,
превратившегося въ привидѣніе,—народа, вотъ уже тысячу лѣтъ по-
терявшаго чувство дѣла, не написавшаго ни одной читаемой
странииы, не передававшаго намъ доступной науки. Слѣдуетъ-ли
удивляться, что, проживъ такимъ образомъ цѣлые вѣка внѣ
свободной атмосферы человѣчества, какъ бы въ погребѣ, въ
состоянии частнаго помѣшательства, этотъ народъ выходить такимъ
блѣднымъ, ослѣпляемымъ свѣтомъ, пзуродованнымъ?..

Евреи подъ владычествомъ грековъ *).
ИЗЪ ПОСМЕРТНЫХЪ ПРОИЗВЕДЕНІЙ Э. РЕНАНА.
Борьба въ Палестинѣ протипъ эллинизма.—Антіохъ Эпифанъ,—Гоненія Антіоха.—
„Мерзость Запустѣнія".-Очевидная необходимость воздаянія въ загробномъ мірѣ.
I.
Къ 175 г. до Р. X. эллпнпзмъ побѣдилъ все восточное
побережье Средпземнаго моря. Одинъ ляшь іудаизмъ въ Палестинѣ
упо£>но сопротивляется. Правда, даже и здѣсь господствуѳтъ
сильное увлеченіе греческими обычаями; образованная молодежь,
всѣ восприимчивые и подвижные слои народа обращаютъ свои
взоры къ солнцу, которое вскорѣ озаритъ весь міръ. Но старики,
враги греческаго раціонализма, обожая одну лишь Тору, борются
сильнѣе, чѣмъ когда-либо. Мы увидимъ, что впослѣдствіи они спа-
сутъ свой законъ и сдѣлаютъ изъ еврейскаго народа явленіе,
единственное въ псторіи. Египетъ, Финикія, Сирія, Малая Азія,
Италія, даже Карѳагенъ, Ассирія и Арменія—всѣ эти страны
довольно сильно эллинизировались; только Палестина
противопоставила этому великому соблазну свое рѣшительное „нѣтъ".
Она продолжала говорить на языкѣ сѳмитовъ и мыслить, какъ
мыслятъ семиты. Къ греческой наукѣ она пріобщила себя лишь
въ самой незначительной степени. Палестинѣ была совершенно
незнакома та литература, которая приводила въ восторгъ все
человечество; она не видѣла высшаго принципа разума и
красоты, который только что былъ провозглашенъ.
Греческая жизнь слагалась изъ нѣсколькихъ отдѣльныхъ
незавпсимыхъ элементовъ, подчиненныхъ какъ бы некоторому
внѣшнему порядку. Для наличности такого порядка необходимы
были общественныя зданія, въ частности такія, гдѣ люди могли
бы сходиться вмѣстѣ для извѣстиыхъ занятій; необходпмъ былъ
эфебумъ для юношества, театръ для народа, для литературнаго
его развптія, гимназіи, крытыя гимнастическая галлереи.
Интересы лпчнаго характера имѣлп существенное значеніе въ жизни
) „Revue de deux Mondes" мартъ.

ЕВРЕИ ПОДЪ ВЛАДЫЧЕСТВОМЪ ГРЕКОВЪ.
107
эллина. Правда, правовѣрный житель Востока ветхозавѣтный
евреи иди мусульманинъ) удѣляетъ видное мѣсто въ своей жизни
гигіенѣ и чистотѣ, но греческое воспитаніе задавалось
совершенно другими требованиями. Физическая борьба, гимнастпческія
уиражненія противны Востоку. Его шокировало обнаженное тѣло,
которое онъ видѣлъ на греческой палестрѣ. Житель Востока ду-
малъ, что отъ наготы недалеко уже до тѣхъ пороковъ, протпвъ
которыхъ, къ несчастію, Греція не приняла достаточныхъ иѣръ
предосторожности 1). Обрѣзанный часто подвергался насмѣшкамъ
въ гимназіи 2). Благочестивые израильтяне считали безнравствен-
нымъ гимнастическій спортъ, видя въ немъ опасность для своей
національной славы3).
Іерусалимъ раздѣлплся на два лагеря. Одни, объятые страст-
я ымъ желаніемъ слѣдовать греческимъ обычаямъ, дѣлали все
в озможное для эллинпзированія своего костюма, языка, манеръ.
Π ротивъ этихъ грекомановъ стояли такъ называемые Хасидеп,
набожные люди, съ ограниченнымъ кругозоромъ, враждебные
греческой цивилизации, даже всѣмъ ея свѣтлымъ сторонамъ: люди,
к оторые писали только на еврейскомъ плп арамейскомъ языкахъ
и лишь въ предѣлахъ, установленныхъ древней литературой. Ря-
д омъ съ этою розныо существовало другое раздѣленіе, еще бо-
лѣе сильное. Къ ортодоксальной партіи принадлежала большая
часть еврейскаго народа, но и среди нихъ было много людей
индифферентныхъ, которые неохотно оставались евреями и
враждебно относились къ строгому образу жизни, предппсываемему
Торою. Эта, группа евреевъ, мало преданныхъ своей вѣрѣ, могла
легко сдѣлаться добычею пропаганды, которая шла извнѣ, тѣмъ
болѣе, что всѣ условія времени толкали людей въ одну сторону.
X асидѳи, въ свою очередь, образовали свою собственную пар-
ті ю, особую „синагогу"1).
Тора, имѣвшая въ глазахъ властей, управлявшпхъ еврей-
скимъ народемъ, авторитетъ закона, должна была сдѣлаться нѣ-
сколько нетерпимой,—и по очень простой причинѣ: этотъ ко-
дѳксъ является не сборникомъ обычнаго права, преобразованнаго
ж точно формулированная, a произведеніемъ утопистовъ, теорѳ-
тиковъ идеальнаго общественнаго строя. Впіяніе Торы ярко
обнаружилось въ эпоху Асмонеевъ, когда евреи представляли собою
дѣйствительно національную силу.
Въ то время, о которомъ мы говорпмъ, положеніе было не
такое, но разница была незначительна. Персидскіе и греческіе
правители мало заботились о дѣлахъ общины, такъ что онѣ
становились маленькими деспотическими государствами. Положеніе
вещей напоминало собой тотъ порядокъ, который господствовалъ
у райевъ оттоманской имнеріи, гдѣ отдѣльная личность
подчинена неограниченной власти духовенства. Набожный еврей
находился подъ властью Торы, которая пзумляетъ насъ своими со-
1) Вторая книга Маккав., IV. і2.
-) S a і η t Ρ a u 1, стр 66 и слѣд.; M а г с-А и г è 1 е, стр. 55^·
3) Вторая книга Маккав., IV, 15.
1) Первая книга Маккав., и, 42* изд. Fritzsche.

lOS
ИСТОРИЧЕСКІЯ СТАТЬП.
ціальнымп тенденціямп, но въ то :ке время является напболѣе
несовершеннымъ кодексомъ законовъ, какой когда-либо
существовала Положеніе дѣлалось невыноспмымъ. Неудивительно
поэтому, что въ глазахъ многпхъ греческое право, чисто раціо-
нальное. подобно рпмскому праву, представляло открытый вы-
ходъ пзъ затрудненііг.
Ни Лагиды, которые никогда не слѣдовали принципу com-
pe Не intrare ради поддержки эллпнпзма, ни Антіохъ Великіы
и его преемникъ. которые отличались своей терпимостью, не
подходилп къ этому кипучему пламени съ тѣмъ, чтобы своимъ
вмѣшательствомъ оказать содѣігствіе той или другой иартіи. Но
все измѣнплось, когда на престолъ вступплъ Антіохъ,
прозванный Эппфаномъ г/, человѣкъ безпокойныи, безъ выдержки,
государь, временамп либеральный, всегда жестокій, губившш всѣ
свои лучшія начпнанія своей необузданностью π
несправедливостью4. Евреп, можетъ быть, подъ вліяніемъ предубѣжденія, ви-
дѣли въ немъ человѣка высокомѣрнаго, неприступнаго, сердце
котораго настолько очерствѣло, что ничто чѳловѣческое его не
могло тронуть: ни женщины, ни религія. По ихъ словамъ, то
былъ царь наглый и коварный -). Безнравственная, непристойная
политика Антіоха не новлекла-бы за собой важныхъ послѣдствій,
если-бы онъ не погубплъ своего престижа вътѣхъ безконечныхъ
предпріятіяхъ, гдѣ его ждали самыя печальныя неудачи. Онъ лю-
билъ Греціто и смотрѣлъ на себя, какъ на представителя
греческой культуры на Востокѣ. Его любпмымъ богомъ былъ Юпи-
теръ Олпмпійскій 3), культъ котораго онъ считалъ своимъ дол-
гомъ распространять, тотъ великій Юпптеръ, служители
котораго должны скорѣе отличаться разумнымъ Споков ствіемъ,
нежели безразсуднымъ усердіемъ. Меньше всего Антіохъ зналъ
свою страну, страну непримпримыхъ религіозныхъ и политиче-
сквхъ партій. Въ ней можно было установить централизацию
лишь при глубокомъ уваженіи къ ѳя мѣстнымъ культамъ,
-которые здѣсь играли ту же роль, какую въ другихъ мѣстахъ—играть
отечество и общество. Антіохъ совершилъ самую тяжкую ошибку,
какую совершаетъ монархъ, вмѣшивающійся въ религію своихъ
подданныхъ.
Весьма образованный, смѣлыи, съ великими планами въ
голова 4). новый государь сдѣлалъ Антіохію крупнымъ центромъ
научной и серьезной литературной жизни, центромъ, правда,
далеко уступавшимъ Александры. Эплфанъ является какъ бы вто-
рымъ основателемъ этого города, до тѣхъ поръ не выдѣяявша-
госяио своему развитію. Антіохія становится самымъ блестя-
щимъ, дѣятельнымъ средоточіемъ эллинизма. Это была смѣлая
попытка водворить высокую раціоналистическую цивилиаацію въ
тѣхъ малокультурныхъ странахъ, которыя до того времени почти
всѣ страдали суевѣріемъ и фанатизмрмъ. Можно сказать, что
онъ задумалъ эллинизировать; сѣверъ Слріи. Но іудаизмъ
*) Полибій, XXVI. ίο.
2) Даніилъ, ѴШ, 23 и слѣд.; XI, 2г и слід.; 37·
'іОлимпиконъвъ Аѳинахъ былъ посвященъ. ему Полибій, XXVI, ю
V Діодоръ Сицил., XXXI, 32, XXXI, χ 6; Титъ Ливій, VU, 20.

БВРЕТТ ПОДЪ ВЛАДЫЧѲСТВОМЪ ГРЕКОВЪ.
109
представлялъ непобѣдимую оппозіщіго. Нападая на него, Эпифанъ
нападалъ на скал}7. Обуздать крайностп фанатпзма, обезпечить
свободу вѣроисповѣданія, распространить на всѣ культы
одинаковые гражданскіе законы—все это было недостаточно для Ан-
тіоха. Ему хотѣлось прямо уничтожить ізтдапзмъ, принудить ев-
реѳвъ къ такпмъ актамъ, которые они считали лдолопоклон-
ствомъ ). Антіоха Эппфана сравнивали съ Тосифомъ II: сравненіе
невѣрное: послѣдній отстаивалъ тѣ права свѣтскаго государства,
который слзтжгши предметомъчрезмѣрныхъ притязаний теократіп.
Сирійскій же царь былъ настоягцпмъ гонителемъ п, встрѣчая со-
протпвленіе, онъ, благодаря своей неуравновѣпіанностп, бросался
на безумныя дѣла. Современники, играя его царскимъ эпптетомъ
прозвали его Эпиманомъ2). Кажется, иногда онъ, дѣйствп-
тельно, доходплъ до сумасшествія.
При Антіохѣ Эпифанѣ еврейская теократія, преемница про-
роковъ, впервые была предметомъ гоненій. Антіохъ слѣдуетъ
тому самому принципу, которому слѣдовалп римскіе императоры,
часто даже самые лучшіе. Но его дѣйствія менѣе извинительны:
іудаизмъ господствовалъ въ одной лишь странѣ, тогда какъ хри-
стіанство грозило всей пмперіи. Огонь, вспыхнувшій на почвѣ
взаимныхъ пререканій между государствомъ и церковью, не no-
га съ и по сію пору. Существуетъ, дѣйствптельно, антагонизмъ
между тѣмъ обществомъ, которое утверждаетъ, что основы его
зиждутся на божественномъ откровеніи, π другимъ великимъ
человѣческпмъ обществомъ, признающимъ лишь связи,
основании я на разумныхъ, правовыхъ началахъ. Маркъ
Аврелій,—совершенный контрастъ Антіоху Эпифану,—началъ, подобно послѣд-
нему, гоненія на теократію. Извиняющимъ обстоятѳльствомъ слу-
житъ для такихъ великихъ людей то, что, сдѣлавшись. власти-
телѳмъ страны, клерикализмъ преслѣдовалъ своихъ противниковъ
съ большею жестокостью, чѣмъ тѣ его преслѣдовали. Антіохъ,
до вступл.енія своего на престолъ, провелъ свою юность въ Ри-
мѣ въ качествѣ заложника. Его міровоззрѣніе сложилось въ
тесно мъ кругу римской знати. Можетъ быть, оттуда именно онъ вы-
несъэтотъ абсолютизмъ въ сферѣ идей и это чувство презрѣнія
къ религіямъ, не проникнутымъ національнымъ. римскимъ суе-
вѣріемъ, чувство, которое впослѣдствіи сдѣлало имперію
Августа отъявлѳннымъ врагомъ всякаго рода теократіи.
II.
Съ самаго вступленія на престолъ (въ 175 г. до Р. X.), Ан-
тіохъ выказалъ непріязнь къ ѳвреямъ, по крайней мѣрѣ, къ ев-
реямъ-піетистамъ или а Хсидеямъ. На всѣ должности назна-
1) R е χ A-ntiochus de m ere: superstitionem- et m. ores g га ее o-
rum dare ad-uisus, .quo rai η us t et e rr im am. g e nt.e.-m.i η m e 1 i u s. ' m ut a-
ret, Parthorum bello prohibitus est. (Тацитъ Hist., V, 8).
2) По гречески—«безумный".

по
ИСТОРИЧЕСКИЕ СТАТЬИ.
чались свободномыслящіе евреи, пзъ которыхъ многіе, желая
угодить царю, оставляли свою релпгію и поклонялись Юпптерз'
Олпмпіискому. Таклхъ ренегатовъ было очень много ]); на нихъ
сыпались милости: для нихъ существовали вьподныя мѣста, до-
ходныя должности -'). Прежняя религія оставляла у
вероотступника тяжелую память по себѣ—совершенное надъ нимъ обрѣ-
заніе: въ публпчныхъ мѣстахъ онъ слулшлъ предметомъ оскор-
бптельныхъ выходокъ. Излечивались отъ такого тяжелаго воспо-
минанія особой болѣзненной операціей, описанной Цельзомъ 3).
После этого ренегатъ становился дерзкимъ. Прогуливаясь
повсюду въ греческой одежде, онъ старался во всемъ показать себя
настоящпмъ грекомъ, съ презрѣніемъ глядѣлъ на Моисеевъ за-
конъ и на своихъ отсталыхъ единоплеменниковъ.
Понятенъ тотъ ужасъ и та печаль, какіе испытывалъ сынъ
Солпма, видя, какъ подобные люди щедро награждались за свое
вѣроотступнпчество и нерѣдко осыпались почестями. Увлеченіе
эллинизмомъ, подобно заразе, свирепствовало все съ большею
силою. Теченіе пзъ Антіохіи распространялось, какъ бы по
волшебству; въ самомъ Іерусалимѣ большая часть народа поддалась
новымъ вліяніямъ 4). Воцареніе Антіоха, взгляды котораго,
вероятно, были заранѣе извѣстны, дало партіп эллииистовъ
непобедимую сплз'. Во главе оппозиціи стоялъ первосвященникъ Онія
III. Это былъ мужъ благочестивый, съ сильной волей, который
при Селевкѣ Филопаторѣ энергично защищалъ сокровищницу
храма 5). Во главѣ греческой нартіи стоялъ его братъ Іисусъ,
который, по обычаю эллпнистовъ, назвалъ себя Язономъ. Усилія
этой иартіи были направлены на то, чтобы низложить Онію и на
его мѣсто поставить Язона. Послѣдній обѣщалъ царю огромное
количество серебра, обязался всѣми своими силами
содействовать эллинизаціп Іерусалима,—въ частности, построить тамъ гим-
назію и эфебумъ. Жители Іерусалима должны были именоваться
антіохійцами и считаться гражданами Антіохіи. Эпифанъ
согласился на эти предложенія. Онія былъ низложенъ, и Язонъ занялъ
его место 6). Тогда эллинизація дошла до крайнихъ пределовъ.
Была построена гимназія; молодежъ хлынула туда; священники
оставляли алтарь и спешили на палестру. Наступила какая - то
эпидемія неверія, лихорадочное стремленіе къ переменамъ.
Каждый старался скрыть свое происхожденіе и стремился подражать
грекамъ въ образе жизни. Никогда судьба Израиля не
подвергалась такимъ опасностямъ, какъ въ эти позорные дни (172 г. до
Р. X.). Еще немного—и иогибнетъ Библія, исчезнетъ навсегда
еврейская релпгія.
Язонъ ни ирѳдъ чемъ не останавливался. Въ тотъ годъ,
когда въ Тире происходили празднества въ честь Мелькарта,
совершавшаяся чрезъ каждыя пять ле-гъ, онъ иослалъ туда богатый
*) Первая книга Маккав., I. 14.
*) Даніилъ, XI,· 30—39»' первая книга Маккав., II, і8.
3) Первая книга Маккав., I, іб; См. Les Apôtres, стр. 330·
*) Первая книга Маккав. I, і2—іб.
ъ) Вторая книга Маккав.. III, ι и слѣд., IV, ι и слѣд.
б) Ibid. IV, 7—10.

ЕВРЕП ІІОДЪ ВЛАДЫЧЕСТВОМЪ ГР КОВЪ.
111
подарокъ, чтобы показать этимъ свою великодушную щедрость.
Но посланные были набожнѣе своего первосвященника п, вручивъ
серебро, устроили такъ^ что оно не пошло прямо на богослужеб-
ныя дѣли.
Язонъ оставался у власти только три года. Его смѣстилъ
нѣкто Онія, который называлъ себя Меяелаемъ и котораго иные
считаютъ братоиъ Язона 1). Санъ первосвященника перепіелъ къ
нему послѣ того, какъ онъ обѣщалъ Антіоху еще большее
количество серебра. Чтобъ уплатить эту своеобразную дань, Мене-
лай захватилъ сокровища храма и прибѣгалъ ко всевозможнымъ
насиліямъ 2). Престарѣлый Онія III удалился въ Дафту, близъ
Антіохіи. То былъ человѣкъ справедливый, выказывавшіи
большую независимость въ своихъ рѣчахъ. Менелай приказалъ его
убить. Такъ погибъ послѣдній первосвященникъ изъ саддукеевъ.
Съ самаго возвращенія изъ Вавилонскаго плѣна всѣ
первосвященники выходили изъ рода Сераііг.
Низложенный Язонъ нэ оставлялъ своихъ пропсковъ.
Между двумя злодѣямп происходило какъ бы соревнование
относительно того, кто изъ нихъ причинитъ больше вреда своей
странѣ. Не ясенъ весь ходъ этихъ интригъ. Вѣрно только одно:
возвратясь изъ похода въ Египетъ, Антіохъ вступплъ въ Іеру-
салимъ, пролилъ тамъ потоки кровп и вмѣстѣ съ другпмъ зло-
дѣемъ—ненавистнымъ Менелаемъ ограбилъ храмъ, изъ котораго
увезъ въ Аитіохію самые драгоцѣнные предметы а).
Положеніе было ужасное. Казалось, что нравственное
чувство окончательно погибло, что Богъ, дѣйствительно, отвратилъ
Свои взоры отъ Своего народа. Между тѣмъ, вскорѣ увидѣли
еще худшее. Въ 168 г. Антіохъ двинулся въ походъ противъ
Египта,—и вдругъ его остановилъ Попилій Лена. Взбѣшенный
этимъ, онъ повернулъ на сѣверъ и всю свою ярость излилъ на
Іѳрусалимъ 4). Быть можетъ, уже замѣтныя сношенія еврейской
консервативной партіи съ римлянами были действительной
причиною этого неионятнаго съ перваго взгляда нашествия Антіоха.
Сирійскій царь хотѣлъ совершенно уничтожить іудаизмъ. Путь
для этого—простой и рѣтительный—изгнать коренныхъ жителей
и замѣнить ихъ колоніей изъ грековъ или. эллинистовъ 5).Въту
эпоху такого рода выселенія и заселенія были обычнымъ явле-
ніемъ. Почти всѣ македонскіе города Сиріи были обязаны своимъ
происхожденіемъ жестокому началу: vête г es migrate coloni.
Мы увидимъ вскорѣ, что то же будутъ дѣлать евреи 6), когда
они станутъ сильнѣе. Антіохъ поручилъ одному изъ чиновниковъ
казна, по имени Аполлоній, осуществить эти планы. Многіе
евреи покинули городъ; многіе остались и были убиты, жены к
*) Іосифъ Флавій, Древн. XII, ν, ι; ср. XV, χπ, ι; XIX, v.
2) Вторая книга Маккав., IV, 2j. $о. ΤΛ .
3; Первая книга Маккав. I, 20-24; вторая книга Маккав. V, ι—2і; Іосифъ
Флавій, Древн. XII, ν 3Î Противъ Апіона, и, η.
χ) Даніилъ XI, зо—31· π vir
5) Первая книга Маккав., 1,29—40; вторая кн. V, 23—аб; Іос. Древн. \ц,
ѵ» 4; ср. первая книга М. I, 30—З2· 3& вторая—V, 24; Дан., VII, 25; ѵш, и и
<:л-вд,; IX, 27; XI, зі и слѣд.; XII, и.
с) Въ Яффѣ, въ Гезерѣ.

ПСТОРПЧЕСКІЯ СТАТЬИ
112
дочери ихъ—переданы въ рабство. Остальные отреклись отъ
своей рѳлпгіи. Для заселенія опустѣвшаго города были приведены
язычники. Прошло нѣсколько мѣсяцевъ, даже несколько лѣтъ,
въ теченіе которыхъ въ Іерусалпмѣ не жилъ ни одинъ еврей.
Адонай какъ будто не сдержалъ своего слова; всѣ обѣты, всѣ.
пророчества остались какъ бы неисполненными.
Сирійцы, очевидно, мало довѣряли своей новой колоніи. Они
срыли городскія стѣны, которыя, по пхъ мнбнію, могли служить
для евреевъ оплотомъ въ борьбѣ съ Антіохомъ. На холмѣ, ле-
жащемъ протпвъ Сіона х), они построили особую цитадель,
названную ими Акрой, съ тѣмъ, чтобы она могла послужить крѣ-
постыо для ихъ гарнизона и въ то же время—убѣжищемъ для
эллиннстовъ и ренегатовъ. Эта предосторожность не была безпо-
лезноіг. Въ послѣдовавшей вскорѣ борьбѣ Акра оставалась
постоянно въ рукахъ спршдевъ. Евреи завоевали ее только черезъ
26 лѣтъ (въ 141 г.).
Богослуженіе у евреевъ пріостановплось; постоянное жертво-
приношеніе пли tamid прекратилось. Мѣсто Іеговы занялъ
Юпитеръ Олимпійскій, покровитель сирійской пропаганды. Ещ е
за два года до этого ограбили внутреннее убранство храма;
алтарь ѳиміамовъ, семь святпльниковъ, трапеза предложенія—
все это было тогда же унесено. Неизвѣстно, какимъ перемѣнамъ
подвергалась со стороны язычішковъ Святая-Святыхъ; ворота въ
ней были закрыты. По греческому обычаю, одпнъ лишь главный
жертвеннпкъ предъ храмомъ имѣлъ религіозное значеніе.
Совершилось неслыханное святотатство! Сзади алтаря, на ньедесталѣ,
была поставлена статуя Юпитера Олимпійскаго, и язычники
стали приносить ей жертвы. Несказанный страхъ овладѣлъ тогда
евреями. Они потомъ запомнили день, когда была воздвигнута
статуя Юпитера Олимпійскаго—15 кислѳва 145 г. эры Салѳвки-
довъ, слѣдовательно въ декабрѣ 198 г. до Р. X.—назвали это со-
бытіе самымъ сильнымъ выраженіемъ, какое только могли
придумать. Евреи назвали это событіе „мерзостью запустѣнія"; греки
перевели ЭТИ СЛОВа: „^оеЛоуіА-іа τ/jî ερη|Λω3£-ως ". „abominatio desolationis"
по-латински *). Ужасъ достигъ крайнихъ предѣловъ. Іегова низ-
вѳрженъ своимъ соперникомъ. въ честь котораго дымятся жертвы
на самомъ пороге Его храма. Невиданное, гнустное зрѣлищеГ
Новуходоносоръ нѣкогда разрушилъ храмъ. Теперч же чужой
богъ водворился въ самомъ домѣ Іеговы и захватилъ Его
почести. О, горе!
Подобные жертвенники сооружались Юпитеру Оломпійскому
и въ другихъ іудейскихъ городахъ, прилегавшихъ къ Іѳрусали-
му. Іегову преслчдовали вплоть до Гаризимскаго храма, гдѣ.
сталь владычествовать Zeus Xenios. Самаритяне, безспорно,
оказали меньшее сопротивленіе, нежели евреи: не говорятъ о му-
ченикахъ-самаритянахъ въ эту эпоху а).
) Это—Неби-Даудъ, мнимый Сіонъ древнихъ топографовъ.
2)Прим. иер. (2) Даніилъ, IX, 27; XI, Зі; XII. и;Ср. VIII, із· Первая кн.
Макк. I, 54—59Î вторая кн:—VII, 2, Ср. Матвей—XXIV, і5ѵ
) Одно мѣсто въ первой книгѣ Маккав.—III, ю—кажется, даже указываетъ,.
что самаритане заключили союзъ съ сирійцами противъ евреевъ.

ЕВРЕИ ЛОДЪ ВЛАДЫЧЕСТВОМЪ ГРЕКОВЪ.
ИЗ
Въ то самое время, когда по всей Іудеѣ водворяли грече-
скі* ^ультъ, іудейскій культъ подвергался строгой опалѣ. Обрѣ-
заяіѳ, празднованіе субботы и другія предппсанія закона были
строго воспрещены подъ страхомъ смертной казни. Надзоръ былъ
самый строгій. Объявили войну Вибліи, источнику всѣхъ золъ:
уничтожали всѣ свитки Торы, какіе только находили. Каждый
мѣсяцъ надзиратели объѣзжали страну, чтобы захватить книги
Закона, чтобы увидѣть, не совершено-ли гдѣ обрѣзаніе. Всѣ
обязаны были съ плющемъ на головѣ участвовать въ вакханаляхъ *).
Свинина, эта воспрещенная закономъ пища, служила новодомъ
ко множеству несправедливостей. На дворахъ храма
происходили оргіи; язычники приходили туда съ распутными женщинами.
Разсказывали ужасныя вещи, безъ сомнѣнія, преувеличенныя.
Двѣ женщины были обвинены въ томъ, что совершили · обрѣ-
заніе надъ своими дѣтьми. Несчастныя матери были за это пре-
ступленіе низвергнуты со стѣны вмѣстѣ со своими младенцами,
привязанными къ ихъ грудямъ. Собравшись праздновать свою
субботу въ одной пещерѣ, евреи не оказали никакого сопротив-
ленія сирійцамъ и предпочли умереть въ своемъ тайномъ убѣ-
жипгб, подожженномъ врагами 2). Явилось множество лѳгендъ о
мученикахъ. Старецъ Элеазаръ, отказывающійся отъ невиннаго
притворства8), чтобы спасти свою жизнь, мать, присутствующая
при казни своихъ дЬтей4) и ободряющая ихъ при этомъ, слу-
жатъ прототипами тѣхъ. разсказовъ, которые впосдѣдствіи ста-
нутъ достояніемъ христіанства.
Такіе трагическіе дни потрясли нравственный міръ несчаст-
наго Израиля и нѣтъ сомнѣнія, что скорбь свою онъ изливалъ
въ горячихъ молитвахъ, въ .элегіяхъ. Псаломъ служилъ у
Израиля формой для выраженія элегіи и молитвы. Въ ту эпоху
образовались, бѳзспорно, такія произведенія, который, можетъ быть,
были даже записаны 5). Но существуютъ ли они въ современ-
номъ сборникѣ псалмовъ? Это одинъ изъ тѣхъ вопросовъ, о ко-
торыхъ очень трудно высказаться. Духъ Израиля не измѣнился,
но измѣнился era языкъ, и мы думаемъ, что произведенія,
составленные въ эпоху Антіоха, не трудно было бы отличить отъ
классическихъ нроизведеиій болѣе глубокой древности 6). То не
*) Вторая книга Маккав. VI, 27.
2; Вторая книга Маккав. VI. 4—п; Даніилъ, XI, 33—35·
3) Вторая книга Маккав., VI, і£ и слѣд.
4) I b і d„ VII, ι и слѣд. Г.р. такъ ыазыв. четвертую книгу Маккав., Origines
du Chri t. V, 303 и слѣд. О еврейскомъ текстѣ см.Цунид—Die g оttes hi en ·
liche ortrâge derjuden.
5) Слѣды ихъ видны въ первой книгѣ Маккав., 1, 25 и слѣд., з^ и слѣд., η,
6 и слѣд., 51 и слѣд.
6) Псалмы XL1V, LXXIV, LXXIX, LXXXUI, въ особенности, вполнѣ подхо-
дятъ къ этой эпохѣ; но ничто не говоритъ противъ того, что они болѣе древняго
происхожденія, такъ какъ такіе anavim мы часто находимъ въ аналогичныхъ слу-
чаяхь. Эти псалмы написаны гірекраснымъ классич-ескимъ языкомъ въ самомъ возвы-
шенномъ стилѣ,- часто они темны и полны ошибками· переписчиковъ. Но языкъ въ
эпоху Маккавеевъ сильно опустился, и геніи поэтическій исчезъ: стиль сталъ плос-
кимъ, запутаннымъ, на подобіе арамейскаго, не трудный для пониманія, когда авторъ
не уродуетъ сознательно своей мысли. Это можно замѣтить по книгѣ Даніила,· по
своеобразнымъ произведеніямъ, которыя мы находимъ тюслѣ первой книги Маккав.,
по тѣмъ гимнамъ, которые тогдашняя риторика производитъ безпрестанно и языкъ

ИСТОРИЧЕСКІЯ СТАТЬИ.
114
былъ литературный вѣкъ. Языкъ сталъ безцвѣтнымъ; чистота его
пала. Глубокіе политическіе перевороты отразились въ сферѣ ре-
лпгіозныхъ чувствъд релягіознагоміровоззрѣнія. Израиль уже не
могъ держаться въ своей старой позіщіи. Прежнія его основы
пошатнулись. Горизонтъ, до того времени закрытый для Израиля,
долженъ былъ открыться. Грезы безконечпого, заключенныя въ
тѣсныхъ стѣнахъ,-вотъ что было до спхъ поръ достояніемъ
Израиля. Стѣны скоро рухнутъ. Израиль возвѣститъ міру то
невидимое доселѣ безсмертіе, котораго самъ ироповѣдникъ до того
времени не исповѣдывалъ.
III.
Изъ всѣхъ идей, составляющпхъ содержаніе ума человѣ-
ческаго, самая логическая та, что добродѣтель должна быть
награждена *). Израилю же прпнадлежптъ та смѣлая мысль, что
добродѣтѳль дѣйствительно награждается,—мысль, до которой
онъ дошелъ, благодаря своей безграничной вѣрѣ въ
божественное правосудіе. Богъ предписываетъ добро, требуетъ его: слѣдо-
вательно, Онъ вознаграждаетъ добро. Если Всемогущій Господь
оставить того, кто сообразуется съ Его волею, Онъ явится обман-
щикомъ, виновшікомъ нелѣпой несправедливости.
Гдѣ же происходитъ это награжденіе справедливыхъ, нака-
заніе злыхъ? Такой вопросъ не имѣлъ смысла для древняго
семита. У человѣка нѣтъ другой жизни, кромѣ земной. Древній
семитъ отгонялъ отъ себя всѣ идеи другихъ народовъ о загроб-
которыхъ очень слабый. Въ особенности обратите внимпніе на странную молитву
у Даніила, IX, 4 и сл*д (СР· гимны третьей главы). Если бы въ маккавейскую эпоху
появились псалмы, то они должны были образовать особую грушіу въ одной изъ пяти
книгъ, составляющих* настоятій Псалтырь или вѣрнѣе, образовать особый сбор-
никъ» котораго не приписали-бы Давиду. Развѣ возможно смѣшать Цсаллы
Соломона, написанные немного позже Макклвсевъ, съ псалмами Давида? Все это
вмѣстѣ заставляетъ думать, что канонизированный Псалтырь былъ уже въ эпоху
йіаккзвеевъ законченъ и даже переведен ь на греческій языкъ (Сирахъ, прелисл. и
XVL1I, б и слѣд.)· Потомъ присоединили разныя книги въ концѣ Библіи (Даніилъ,
Экклезіастъ, Плачь Іеосміи): но древняя книга не расширялась: не смѣли туда
ничего уже прибавить. Языкъ въ грсческомъ иереводѣ Псалмов ь—одинаковъ повсюду:
этотъ перевпдъ является произведеніемъ одного и того-же автора. Если-бы
существовали Маккавейскіе псалмы, они выдѣлялись бы между остальными, какъ въ гре·
ческомъ нереводѣ, такъ и въ еврейскомъ текстѣ. Самый близкій къ такого рода
гісалмамъ, LXXIV, помѣщенъ въ первой книгѣ Маккав., (VII, іб 17.) въ качествѣ
древняго пророчества. (Ср. намекъ на нсаломъ ХСІК8 у Матвея. IX, 23). Прибавимъ,
что псалтырь Соломона предполагаем каі-юническій псалтырь законченнымъ и при·
иисываетъ его исключительно Давиду.
*) Средніе вѣка въ своей наивности довели эту идею до крайности. Живот-
ныя, не влахвя беземертной душой, должны быть награждены здѣсь на землѣ.
Молодая лань, которую католическіе монахини научили поклоняться Дѣвѣ. надітьницъ
передъ алтаремъ. сильно мучила ихъ. Вѣдь, очевидно, лань не могла попасть въ
рай. И вотъ, чтобы благочестіе ея не осталось безъ награды, набожныя сестры
откармливали ее вареньемъ. Левъ, вырывшій могиту для тѣла перваго отшельника
св. Антонія, встрічаетъ въ видѣ награды за свой трудъ барана, котораго онъ
пожираете; какъ и всякое другое созданіе, левъ имѣетъ право на награду. Съ человѣ-
комъ гораздо хуже постунаютъ на землѣ: ему поэтому предстоитъ жизнь въ буду-
щемъ.

ЕВРЕИ ПОДЪ ВЛАДЫЧЕСТВОМЬ ГРЕКОВЪ.
115
ной жизни. Онъ дошелъ до этого благодаря своему здравому
смыслу и экзальтированному пред став ленію о величіи Божьѳмъ.
Одинъ лишь Господь вѣченъ. Человѣкъ живетъ только извѣстноѳ
число лѣтъ. Человѣкъ можетъ продлить свое существованіѳ лишь
въ дѣтяхъ или, въ случаѣ бездѣтности, въ надгробной колоннѣ
(sein), которая сохранитъ его имя среди народа.
Утверждать, что добродѣтель получаетъ свою награду уже
здѣсь, на землѣ, значитъ сразу столкнутся съ неразрѣшимыми
противорѣчіями. Вѣдь въ дѣйствительносты мы видимъ, что
всегда и вездѣ нарушаются законы справедливая возмездія.
Обладая большими знаніями въ соціальныхъ наукахъ, нежели
дрѳвніѳ, мы идемъ еще далѣе и говоримъ, что иначе и быть не
можетъ. Несправедливость коренится въ самой природѣ вещей.
Вообразимъ себѣ самое прогрессивное общество, самую развитую
медицину—и, тѣмъ не менѣе, представляются случаи, гдѣ нѣтъ
правосудія. Человѣкъ иогибаетъ, пожертвовавъ своею жизнью
для спасенія ближняго. Никто не можетъ сказать, что въ этомъ
случаѣ проявилась абсолютная міровая справедливость. Древній
Израиль пускалъ въ ходъ всевозможные софизмы, чтобы преодо-
лѣть всѣ эти трудности. Сыновья несутъ наказаніе за пресупле-
нія своихъ отцовъ; община несетъ наказаніе за преступленіе
своихъ членовъ. Но такое правосудіе до того уродливо, что даже
самые правовѣрные сыны Израиля отказались отъ него. Іовъ го-
воритъ, что порочный человѣкъ не подвергается, въ сущности,
карѣ, если призираютъ его дѣтей: въз агробномъ царствѣ (scheol)
онъ не видитъ своего позора, не знаетъ о немъ. Іезекіиль
совершенно оставилъ теорію коллектив наго возмездія и провозгласилъ
что каждый человѣкъ получаетъ наказаніе или награду лишь за
свои собственныя дѣйствіи; такимъ образомъ совсѣмъ запутались
въ этихъ, крайне слабыхъ, теоріяхъ.
Вскорѣ отвергли самый фактъ несправедливости. Псалмо-
пѣведъ утверждаетъ, что онъ, во всю свою долгую жизнь,
никогда не видѣлъ, чтобы сынъ праведника выпрашивалъ себѣ
хлѣба 1). Иногда признавалпэ тотъ фактъ. „Праведникъ, дѣйстви-
тельно, часто бываетъ бѣденъ"—,говорили мудрецы.—„Но бѣдность
праведнаго приноситъ больше счастья, нежели богатство пороч-
наго. Вѣдь богатство такъ скоротечно'1. Нерѣдко затѣмъ
проникали въ тайники человѣческаго сердца, указывали на грѣхи,
которые можно совершить безсознатеяьпо. Богъ въ своемъ
правосудіи такъ строгъ, что замѣчаетъ несправедливыя дѣянія
человѣка, который кажется самымъ добродѣтельнымъ.
Оставалась теорія временныхъ испытаній. Господу угодно искушать
своихъ служителей; но затѣмъ Онъ исцѣляетъ содѣянное имъ
зло. Приводили всевозможные примѣры. Праведникъ Іовъ испы-
талъ оольшія несчастія. Но Господь воротилъ ему его
счастливое прошлое вдвойнѣ: вмѣсто 3000 верблюдовъ у Іова явилось
6000; вмѣсто 7 сыновей—14: умеръ онъ въ самой глубокой
старости— 120 лѣтъ Товія испыталъ еще болѣе незаслуженныя оѣд-
ствія: его несчастіе был0 послѣдствіемъ его добродѣтельнаго
L) Псал. XXVII, 25.

116
ИСТОРИЧЕСКІЯ СТАТЬИ.
поступка. Но ему нечего жаловаться: онъ выздоровѣлъ, и жизнь
его послѣ того была долга и хороша. Онъ видитъ счастливый
бракъ своего сына, видитъ погибель Нпневіи, врага своего
народа. Наградой Юдиѳи, за ѳя героическій подвигъ, было счастіе
народа, почести, которыя ей воздавали. Она также прожила до
120 лѣтъ.
Подобнымъ же образомъ объясняли превратности въ судьбѣ
Израиля. Страшныя несчастія, постигшія его, ниспосланы за его
грѣхи: это—наказаніе суроваго отца, любящаго свое дитя.
Будущность сулптъ Израилю, какъ Іову, безконечновеликія
награды. Міръ, -прпнадлежащій теперь тиранамъ, будетъ впослѣдствін
принадлежать ему; народы, которые презираютъ его теперь, бу-
дутъ впослѣдствіи лежать у его ногъ.
Эти слабые доводы успокаивали кое-какъ въ продолженіе
цйлаго ряда вѣковъ безпокойную совѣсть Израиля. Когда дѣло
шло о спасеніи имени Іеговы, довольствовались малымъ. Но въ
сущности Израиль испытывалъ сильную душевную, тревогу. Исто-
рія Израиля—это ѵысячелѣтнее стремленіе постичь идею воздаянія
въ будущемъ. Пророкъ, представитель Іеговы, вѣчно споритъ со
своимъ Богомъ, говоря, что тотъ компрометируетъ его, не
исполняя своихъ обѣтовъ. Благочестивый израильтянинъ безяре-
станно упрекаетъ Бога за невѣрность Его данному слову, за Его
милости, направленныя исключительно въ пользу враговъ. Какой
соблазнъ должно было представлять то зрѣпище, когда Израиль,
этотъ избранный народъ, подпадаетъ лодъ власть идолопоклон-
никовъ? Вся мощь Іеговы уходила на то, чтобы расположить въ
ихъ пользу деспотовъ-язычниковъ, дать имъ, идолопоклонникамъ,
видныя должности у побѣдителей міра. Плохую игру сталъ
вести Предвѣчный! Бѣдный Сирахъ положительно, въ отчаяніи. Пра·
ведникъ, натерпѣвтаись всю свою жизнь разныхъ несчастій, уми-
раетъ...
Онъ имѣетъ только одинъ грустный отвѣтъ: „Знаемъ ли мы,
что совершается въ послѣднія минуты? Одинъ часъ счастія унич-
тожаетъ долголѣтнія страданія; зло минувшее—не что иное, какъ
сон7>: его нѣтъ уже болѣе". Все это, конечно, разсужденія сла-
быя. Но времена были мпрныя; люди.жили въ богатствѣ и по-
коѣ. Богатство казалось состоятельному еврею вполнѣ хорошей
наградой; онъ охотно уступалъ Богу свой рай. Богатому не
нужна другая жизнь. Прп той темной жизни, которую, влачилъ
древней человѣкъ, іудапзмъ давалъ ему столько счастья, что онъ и
не крптпковалъ многпхъ неясныхъ его сторонъ.
Обстоятельства измѣнились, когда Антіохъ началъ свои го-
ненія. Тогда увидѣли, что на долю вѣроотступниковъ выпадаютъ
награды, а на. долю правовѣрныхъ—мучительная смерть за ихъ
преданность закону. Это было слишкомъ тяжело. Теорія, которая
и прежде не была сильна, оказалась разбитою. Машинально
продолжали повторять, что все это вызвали народные грѣхи *). Та-
кія слова представляли собой прямой отказъ отъ
прежней.доктрины. Кто можетъ, при всемъ своемъ добромъ желаніи, утвер-
х) Вторая книга Макк. VII, і8, 32—33> 3% Дан., IX, 4 и слѣд.

ЕВРЕИ ПОДЪ ВЛДДЫЧЕСТВОЫЪ ГРЕКОВЪ.
117
ждать, что праведники гголучаютъ свое воздаяніе въ нашей
земной жизни? Между мученіемъ π смертью—гдѣ мѣсто раю? Самъ
сынъ Сираховъ затруднился бы здѣсь отыскать свои минуты
счастія. Йѣтъ, нѣтъ—это невозможно! Мученпкъ не награждается
здѣсь, на землѣ. Онъ получаетъ свое воздаяніе—это безспорно
но только въ другой жизни, въ другомъ мірѣ.
Есть другая жизнь, другой міръ, гдѣ наступитъ царствіѳ
Божіе. Святые, теперь угнетенные, будутъ владыками этого міра.
Мученики, которые помогаютъ его основанію, воскреснут ъ.
Злые, безспорно, также воскреснутъ, но только для геенны' гдѣ
червь не умираетъ, огонь не гаснетъ *). Здѣсь мѣсто грѣшнпку.
По словамъ другихъ, злой не воскреснетъ: погибель будетъ его
наказаніемъ 2).
При помощи этой героической доктрины Израиль вышелъ
побѣдителемъ изъ своего безвыходнаго состоянія. Никогда еще
такимъ роковымъ путемъ не рождалась догма. Вѣра въ воскре-
сѳніе такъ логично вытекаетъ изъ развитія идей іудаизма, что
совершенно излишне искать для нея иноземное происхожденіе.
Персъ вѣрилъ въ воскресеніе ранѣе Израиля, и нужно признать,
что въ книгѣ Даніила, гдѣ впервые фигурируетъ еврейская
догма, всюду видны слѣды персидскаго вліянія. Но нельзя получить
спасеніе за чужой счетъ. Дѣйствптельнымъ впновникомъ идеи
воскресенія былъ мученикъ. Ему лишь отводитъ мѣсто въсвоемъ
многовѣковомъ царствованіи ясновидѳцъ съ острова Патмоса. Да-
ніилъ признаетъ необходимость воскресенія только тогда, когда
говоритъ о мученикахъ. Следовательно, эпоха зарожденш этой
идеи болѣе или менѣе точно оггредѣлена. Іисусъ. сынъ Сираховъ,
писавшій за нѣсколько лѣтъ до кризиса, вызваннаго Антіохомъ,
не имѣетъ еще никакого представления объ этой идеѣ 3). Авторъ
„Даніила", который писалъ въ ту печальную годину, говоритъ
следующее:
„И многіе изъ тѣхъ, которые спятъіподъ
землею, воскреснутъ; одни—длявѣчной жизни, другіе—
для позора, для вѣчнаго поношен ія" 4).
Ясно, что Израиль достигъ послѣдней цѣли своихъ вѣко-
выхъ усилій—вѣры въ царство Вожіе—синонимъ будущаго—
и вѣры въ воскресенi.e. Чуждый идеи, что душа—нѣчто
отличное отъ тѣла и переживаетъ его. Израиль не могъ иначе
создать ученіе о новой жизни, какъ только увѣровавъ въ возрож-
деніе всего человѣка. Душа праведника 5) не оставляетъ тѣла его.
Единство человѣка было лучше, сохранено, нежели въ ученіи
многихъ школъ, именующихъ себя спиритуалистическими. Гдѣ
а) См. Histoire du Peuple d*l s г., т. Ill 493; Сирахъ, VII, iy.
2) Вторая книга Макк., VII, 14. In resurrectione justorum. См. О ri g. du
Christ V, 276.
3) Не нужно добавлять, что въ прежнихъ сочиненіяхъ не видно никакихъ ея
слѣдовъ. Мнимое свидѣтельство кн. Іова основано на искаженіи текста.
*) Дан. XII. 2, і3. ντΤΛ _
5) 2-я книга Маккавеевъ, VII, о, іі, ц, 2}, 2C)r 36j XÎI» 43 и слѣд.: XIV, 40.
Гимнъ трехъ дѣтей у Даніила, III, 86, -νεύαατα -/Si ©υχαι δι-/.αίων. Матѳей. XXVII, 52.
Этотъ отрывокъ составляла по моему мнѣнію, часть яДаніилай въ первоначальномъ
видѣ;

118
историческія статьи.
же душа получаетъ свою награду?.. Она продолжаете
чувственную жизнь, чтобы владычествовать вмѣстѣ со святыми,
радоваться торжеству справедливости, которую привела съ собою, про-
должаетъ жить для того вѣчнаго царства, которое наступить на
лонѣ возрожденнаго человѣчества.
Вотъ идея, перевернувшая весь міръ. Вѣра въ будущее
насаждена въ человѣчествѣ народомъ, который менѣе всего вѣро-
валъ въ безсмертіе души и спльнѣе всѣхъ боролся лротпвъ чаръ,
которыя могли заколдовать нравственное чувство человѣка, какъ
бы давая ему фальшивый билетъ для вступленія въ не-реальньтй
міръ х).
Не нужно думать, что эта идея явилась въ видѣ непрелож-
наго, авторптетнаго требованія догмы. Долго еще или, точнѣе
говоря, всегда евреи останутся вѣрными своему прежнему ученію
и будутъ считать вѣру въ безсмертіе вѣрованіемъ піэтистовъ,
котораго можно придерживаться и не придерживаться.
Саддукеи въ этомъ отношеніи послѣдуютъ за традиціей. Израиль
попрежнему будетъ творить чудо: онъ будетъ производить муд-
рецовъ, не вѣруя въ безсмертіе. Постоянно будутъ такіе евреи,
которые сочтутъ себя достаточно награжденными, если они
богаты, живутъ въ довольствѣ, наслаждаются радостями жизни. Но
логика требовала удовлетворенія. Невозможно было, чтобы тотъ
народъ, который безкорыстнѣе всѣхъ трудился надъ распростра-
неніеыъ вѣры въ безсмертіе и болѣе всѣхъ этому
содействовал^—чтобы этотъ народъ остался чуждьгмъ тому, что мы счи-
таемъ однимъ изъ необходимых!, условій жизни. Намъ кажутся
немного наивными слова второго Исаіи, когда онъ говоритъ,
что долговѣчность* и богатство являются для него достаточной
наградой 2).
Не будемъ себя обманывать,—вѣдь единственнымъ руко-
водителемъ человѣка служитъ мысль о будущемъ. Народъ,
который откажется отъ всякой вѣры въ загробную жизнь, долженъ
пасть. Отдѣльная личность можетъ совершать великія дѣла, если
даже у нея нѣтъ вѣры въ безсмертіе; но нужно, чтобы вѣрили
вокругъ нея и ради нея самой. При движеніи арміи имѣётъ мѣ-
сто и личное мужество, и общее увлеченіе. Вѣра въ славу, наши
стремленія къ идеалу—все это пзвѣстныя формы идеи безсмер-
тія. Онѣ толкаютъ насъ на такія дѣла, которымъ будетъ дана
оцѣнка лишь послѣ нашей смерти 3. Въ большинствѣ случаев ъ,
жизнь благородныхъ людей построена на идеѣ загробной жизни.
Но вѣра въ славу пала благодаря узкимъ историческимъ взгля-
дамъ, господствующимъ въ наше время. Мало людей руководится
въ своей дѣятельности идеей вѣчности.
Признаюсь, я сильно сомнѣватось въ безсмертіи человека,
между тѣмъ я почти всегда имѣю въ виду цѣлн, лежащія за этой
жизнью. Я люблю свой трудъ, какимъ онъ будетъ послѣ меня;
кажется, что я буду жить въ немъ дольше, чѣмъ теперь. Но та-
2) То же и съ моногаміей. Израиль» такъ много содѣйствовавшій ея устано-
вленію,^ никогда не уничтожилъ у себя полигаміи.
2) См. Histoire du peuple d'1 s г. т. Ill, стр. 494.
3) Dummodo absoluar cinis.

ЕВРЕИ ПОДЪ ВЛАДЫЧЕСТВОМЪ ГРЕКОВЪ.
119
кого рода чувства становятся рѣдкими. Хочется наслаждаться,
вкушать свою славу, когда она еще не расдвѣла: вѣдь не по-
жнутъ ея нослѣ своей смерти.
Я старался объяснить въ „Исторіп происхожденія христіан-
ства" *), какъ вѣра евреевъ въ воскресеніе человѣка и ученіе
платониковъ о безсмертіи души такъ сочетались между собой во
II и III вв. христіанской эры, что постоянно оставалось много
неясныхъ вопросовъ.
Въ религіозномъ міровоззрѣніи христіанина и такъ назы-
ваемаго спиритуалиста ученіе платониковъ господствуетъ. Вос-
кресеніе тѣла является помѣхой, которую оставляютъ, какъ
ненужное украшеніе, до скончанія вѣковъ. Я старался доказать въ
разныхъ мѣстахъ 2) слѣдующую мысль: если наши апріорныя
идеи справедливости имѣютъ нѣкоторую дѣнность, то идеи
воскресения;, проповѣдуемыя іудаизмомъ, должны казаться болѣе1
правдивыми, нежели идеи платониковъ, исходящія отъ той ложной
мысли, что душа отделяется отъ тѣла. Здѣсь не мѣсто долго
останавливаться на этомъ. Еврейская концепція, по крайней мѣрѣ,
имѣла глубокій философскій смысяъ; она предполагает^ что чело-
. вѣкъ самъ по себѣ не безсмертенъ,—что безсмертіе, если оно
ему предопредѣлено, не лежитъ въ его прпродѣ, въ сущности,—
смертной, что оно нисходитъ единственно отъ благодати Господа,
желающаго быть справедливымъ 3). Это чудо, которое Онъ обя-
занъ совершить, вопреки закону: все то, что имѣетъ начало,
должно имѣть конецъ. Если міръ, достигнувъ полнаго своего
совершенства по пстеченіи милліарда вѣковъ, пожелаетъ быть
справедливымъ къ необъятной массѣ жившихъ въ немъ существъ,
то это возможно только тѣмъ путемъ, какой намъ представляется
въ воскресеніи людей; такъ какъ многовѣковой сонъ не длится
дольше сна минутнаго, то то же самое должно происходить въ
часъ смерти. Inmoraento, inictuoculi.
Но насъ слшпкомъ далеко завели наши грезы. Возвратимся
къ героямъ—дѣтямъ Израиля, которыя подчиняются тираніи во
имя того закона, всѣ награды котораго сводятся къ
продолжительной жизни. Никогда не узнаютъ, насколько благотворны были
эти печальные дни, когда Антіохъ Эпифанъ впервые явился въ
роли Нерона и, преслѣдуя религію, только утвердилъ, освятилъ
ее. Ничто не рождается безъ кризиса: мощь, которая скрывалась,
выходитъ наружу подъ давленіемъ необходимости. Іудаизмъ,
который хотѣлъ успокоиться на безнравственной доктринѣ, что че-
ловѣкъ виновенъ въ несчастіи, которое постигло его, вынужденъ
былъ отказаться отъ этой доктрины и произнести то слово,
которому онъ столько вѣковъ сопротивлялся: „Вѣчная жизнь". Мес-
сіанизмъ. апокалиптизмъ, одерживавшееся до тѣхъ поръ въ сво-
емъ ростѣ, зашагатотъ гигантскими шагами. Въ частности тогда
положено, было начало христианству. Двѣ основныя идеи послѣд-
.' 1) Т. П, стр. 97—9^:. τ· УІІ' СТР- 5°5-5°6·
2) Vie de jésus. Dialogues philosophiques; Examen de
conscience philosophipue.
3) Христіанскіе теологи также доказывали, что безсмертіе, не присущее при-
родѣ человѣка, даровано ему Господомъ чрезъ особый актъ.

120
ИСТОРИЧЕСКИ! СТАТЬИ.
няго—царство Божіе и воскресеніе—были вполпѣ
формулированы. Духъ мученика—созданъ. Мать и ея семеро сыновей обой-
дутъ весь міръ и станутъ хрпстіанскими мучениками.
„Мерзость запустѣнія" довела народъ до ярости. Да здравствуетъ
насиліе! Да здравствуютъ мученики! Они выводятъ человѣчество
на прямую дорогу, спасаютъ его отъ безвыходныхъ солгнѣній, на-
учаютъ истинному смыслу жизни; они учатъ людей стремиться
къ высокимъ цѣлямъ, даютъ имъ истинное ученіе о безсмертіи.

Очерки по исторіи иснусства и культуры.

Цезари.
ι
Было бы несправедливо считать сочиненіе Белэ: „Августъ,
его семья и его друзья" за то, чѣмъ онъ не желалъ его сдѣ-
лать. Этотъ знающій и талантливый профессоръ не имѣлъ намѣ-
ренія дать въ немъ историческую критику, являющуюся резуль-
татомъ долгихъ и трудныхъ изслѣдованій. „Я даю публикѣ не
книгу,—говоритъ Белэ:—a собраніе разговоровъ, которые были
стенографированы и которые я собралъ, такъ какъ меня объ этомъ
просили. Я оставилъ ихъ въ первоначальной формѣ, которая
постоянно будетъ напоминать читателю о томъ, что онъ дол-
женъ быть снисходителенъ; действительно, за импровизаціей
нужно признать право на нѣкоторую свободу и принять во вниманіѳ
то, что, хотя быстрота выраженія идей иногда и можетъ быть
полезна для нея, но часто также можетъ и вредить ей. Я
прошу историковъ и критиковъ не требовать отъ нихъ точности, но
вслушаться въ голосъ собственнаго сердца. Портреты, которые
я рисую, являются главнымъ образомъ этическими эскизами; я
стараюсь извлечь изъ нихъ уроки, даваемые исторіей. Люди съ
твердой душой найдутъ въ нихъ нѣкоторое утѣшеніе, люди съ
колеблющимся духрмъ—спасительный свѣтъ, потому что поэты,
льстецы и лживые законовѣды всѣхъ временъ сдѣлали изъ
Августа такой типъ, который можетъ только огорчать мыслящихъ
людей, оправдывать льстецовъ и обманывать тѣхъ, кто правитъ".
Понимаемая въ такомъ смыслѣ книга Белэ заслуживаетъ
многихъ похвалъ. Белэ принадлежитъ къ числу тѣхъ геніевъ, ко-
торымъ все удается, потому что между ними и тѣмъ вѣкомъ, въ
которомъ они живутъ, тѣми предметами, которыми они
занимаются, тѣми намѣреніями, которыми они руководятся, и той
публикой, которая ихъ окружаѳтъ, царитъ счастливая гармонія.
Белэ одаренъ удивительно здоровымъ практическимъ смысломъ,
тонкимъ вкусомъ и рѣшительностью въ сужденіяхъ, которая
является однимъ изъ самыхъ драгоцѣнныхъ качѳствъ въ наше
время слабыхъ характеровъ и вялыхъ умовъ. При всѣхъ этихъ ка-
чествахь Белэ обладаетъ темпераментомъ политическаго
деятеля; его ясный, живой и естественный слогъ указываетъ на то,
что онъ предназначѳнъ для дѣйствія. Остроумный академикъ

4 ОЧЕРКИ ПО ПСТОРІИ ИСКУССТВА И КУЛЬТУРЫ.
справедливо указываетъ въ предисловіи, что всѣ эти качества не
особенно полезны для научной критики. Первое условіе
необходимое для нея заключается въ томъ, чтобы писатель не ставилъ
себѣ никакой политической цѣли, не желалъ вліять на
современность, не позволялъ себѣ никакого намека на современныя со-
бытія, не угождалъ никакой партіи. Внесенныя въ исторію
заботы о настоящемъ неминуемо дѣлаютъ ее лживой.
Белэ самъ сознается намъ, что ігблью его была „мораль",
что онъ хотѣлъ „извлечь уроки, даваемые исторіей"; для того,
чтобы раздѣлять его взглядъ на Августа и Ливію, нужно
„вслушаться въ голосъ собственнаго сердца". Я совсѣмъ не думаю
порицать его; но вполнѣ естественно, что Леонъ Ренье, соста-
вившій тѵ же псторію исключительно на основаніи данныхъ
чистой критики, свободной отъ всякой предвзятой мысли, пришелъ
къ совершенно другимъ результатами Белэ думаетъ, что было
бы полезно для нравственности, чтобы Августъ, Ливія, Юлія,
Агриппа и Меценатъ совершили какъ можно больше
преступавши. Стремясь доказать извѣстные принципы, онъ принимаетъ
всѣ враждебныя указанія и думаетъ, что деспотовъ, ихъ семьи и
ихъ друзей слѣдуетъ представлять себѣ въ самыхъ мрачныхъ
краскахъ. Но подобныя указанія бываютъ иногда вѣрны, иногда
ложны. Нужно все принимать во вниманіе, все взвѣшивать и не
вполнѣ довѣрять, когда знаешь только одно мкѣніе. Я хотѣлъ
бы даже, чтобы намъ было возможно познакомиться съ защитой
Нѳрона. Его современникъ, Іосифъ, говоритъ намъ, что его исто-
рія была написана съ двухъ совершенно противоположных^ то-
чекъ зрѣнія: одни историки превозносили его до небесъ, другіе
же съ удивитѳльнымъ безстыдствомъ возводили на него всевоз-
можныя клеветы. *) До насъ достигли только тѣ версіи, которыя
изображаютъ сына Агриппины чудовищемъ; я считаю это изоб-
ражѳніѳ вѣрнымъ по существу, но все же я очень хотѣлъ бы
знать и другое мнѣніе. Ненависть такъ изобрѣтательна въ дѣлѣ
клеветы! Слухи о безнравственномъ и развратномъ городѣ
заслуживают такъ мало довѣрія! Въ угоду обманчивой аксіомѣ: Is
fecit, cui prod est, общественное мнѣніе не допускаетъ, чтобы
смерть устанавливала безпристрастное отношеніе къ человѣку.
У людей, живущихъ вдали отъ двора, существуетъ естественная
склонность предполагать, что тамъ совершается много престу-
пленій; тайна заставляетъ дѣлать всевозможныя прѳдположенія;
даже Марка Аврелія обвиняли въ томъ, что онъ былъ отрави-
телемъ.
Нужно ли говорить, что философъ, считающій неразрѣши-
мымъ вопросъ объ индивидуальномъ харэктерѣ историческихъ
личностей и ограничивающейся общими взглядами на исторію,
долженъ сдѣлать нѣкоторыя оговорки, критикуя книгу Белэ?
Спѣшу сказать, что я совершенно, согласенъ съ нимъ въ суще-
ственныхъ пунктахъ. У насъ одна и та же религія; мы чтимъ
одно и то же святилище и это святялище—Парѳенонъ. Моимъ
основнымъ догматомъ является превосходство республиканской
*) Ant. jud. XX, VIII, 3.

Ц Ε 3 Α Ρ II.
5
Греціи надъ всѣмъ остальнымъ человѣчествомъ и въ
особенности надъ всѣмъ тѣмъ, что сдѣлали Латиняне; по моему убѣжде-
нію Греція является источникомъ всего искусства, всей науки,
всего благороднаго. Разъ люди согласны въ этомъ, то все
остальное не имѣетъ особенной важности. Да, изученіе Греціи
должно быть основаніемъ всякаго просвѣщеннаго воспитанія.
Аѳины—единственное мѣсто въ мірѣ, гдѣ живеть совершенство;
Аѳпны должны служить цѣлью для пилигримовъ всего міра. Въ
наше время слишкомъ восхищаются Римомъ и слишкомъ много
изучаютъ его памятники, имѣющіе лишь второстепенное значе-
ніе. Аѳинскій гражданинъ со своей простотой и
непринужденностью свободнаго человѣка, какимъ мы видимъ его еще и
теперь на фрескахъ Парѳенона, является полу-богомъ въ сравненіи
съ заимствованнымъвеличіемъ одного изъ цезарей. Поэзія впредь
должна воспѣвать Грѳцію. Мечтать о Греціи и жить въ ней ду-
хомъ для культур наго человѣка то же, что для христианина жить
въ царствіи Божіемъ. Городъ, въ которомъ высшіе чиновники
избирались по жребію, гдѣ всякій гражданинъ былъ благород-
нымъ, гдѣ пословъ избирали по красотѣ, гдѣ побѣды, подобныя
Мараѳонской, одержаны солдатами, набранными не по набору,
гдѣ народъ апплодировалъ пьесамъ Софокла, гдѣ публика
понимала, любила и требовала отъ художника искусства, подобнаго
тому, съ какимъ построенъ Акрополь,—такой городъ былъ ѳдин-
ственнымъ въ мірѣ.
Большинство истинно оригинальныхъ произведеній
искусства и литературы также возникло въ маленькихъ болѣе или
менее республиканскихъ цѳнтрахъ, гдѣ всѣ знали другъ друга, гдѣ
цѣнился и признавался геній. Названія „эпоха Августа, эпоха
Льва X, эпоха Людовика XIV" заключаютъ въ себѣ историче-
скія заблужденія; они незаконно переносятъ славу знаменитыхъ
поколѣній на тѣхъ, кто съ честью похоронилъ ихъ. Царствова-
ніѳ Августа приходится въ концѣ того прекраснаго движенія
латинской литературы, которое прославило два послѣдніе вѣка
республики. При Медичи останавливается полетъ возрождения, по-
лучившаго свое начало въ итальянскихъ республикахъ срѳднихъ
вѣковъ. Людовикъ ΧΙΥ присутствуете лишь при упадкѣ
свободнаго французскаго гѳнія, расцвѣтшаго въ славную эпоху,
предшествовавшую наступлению его всемогущаго царствованія.
Во всѣхъ этихъ пунктахъ я согласѳнъ съ Белэ. Но, строго
разграничивая въ исторіи различныя степени благородства, не
олѣдуѳтъ все-таки пренебрегать требованіями времени. Наше
новое время, напримѣръ, ни въ чемъ не можѳтъ сравниться съ
идеальнымъ вѳликолѣпіѳмъ греческой жизни, которая
существовала только разъ для того, чтобы служить вѣчнымъ утѣшеніемъ
человѣчеству въ тѣхъ печальныхъ пустыняхъ, по которымъ оно
блуждало и по которымъ ему еще предстоитъ блуждать.
Возможно ли, чтобы государство, состоящее изъ тридцати шести
милліоновъ Галловъ, изъ которыхъ двадцать
милліоновъ—крестьяне, было въ чемъ-нибудь похоже на городъ, населенный
двадцатью тысячами Аѳинянъ? Попробуйте-ка въ такомъ государствѣ
назначать должности по жребію. Представьте себѣ, что Аѳины

6
ОЧЕРКИ ПО ПСТОРІИ ИСКУССТВА и культуры!
лежатъ на Борисѳенѣ, на широтѣ Кіева, среди скифовъ; мѣсто
народныхъ собраній и ареопагъ, Демосѳенъ и Аристофанъ
становятся тамъ немыслимыми. Очень, можетъ быть, что Бэле не от-
даетъ себѣ отчета во всѣхъ этихъ различіяхъ. Его чрезвычайная
строгость къ Августу и къ тѣмъ, кто содѣйствовалъ установле-
нію императорской власти, объясняется тѣмъ, что, по его мнѣнію,
это было человѣколюбивое предпріятіе, не имѣвшее никакой
законности. Если что-либо и было предписано заранѣе, такъ это
то, что Римъ, завоевывая міръ, приготовлялъ огромную военную
диктатуру. Можно ли вообразить себѣ, чтобы міръ,
превратившуюся въ этотъ огромный союзъ, согласился на то, чтобы имъ
управлялъ городъ Римъ? Парижъ также былъ центромъ притя-
женія для Франціи; возможно ли было, чтобы Франція
управлялась эшевенами Парижа? Въ тотъ день, когда Парижъ сдѣлался
столицей Франціи въ полномъ смыслѣ этого слова, Франція не
захотѣла, чтобы Парижъ имѣлъ только муниципальный органъ
власти. Если бы Венеціанская республика сдѣлала значительныя
тѳрриторіальныя пріобрѣтенія, то провинціи никогда не
согласились бы выносить управленія посредствомъ проведиторовъ; онѣ
непремѣнно ниспровергли бы мудрую венеціанскую конституцию,
основанную на привплегіяхъ древнихъ фамилій города, и
оказали бы содѣйствіе домогательствамъ какого-нибудь смѣлаго
полководца. Въ тотъ день, когда Римъ сталъ столицей міра, онъ
пересталъ быть независимымъ городомъ.
Движеніе, создавшее цезаризмъ, было движеніѳмъ всей
импѳріи. Разсматривая эти перевороты, историки обыкновенно
имѣютъ въ виду только городъ Римъ. Они съ сожалѣніемъ
смотрятъ на этотъ бѣдный римскій народъ, которому измѣ-
няютъ, который обманываютъ, на который надѣваютъ цѣпи;
они негодуютъ на тѣхъ скверныхъ гражданъ, которые
поработили свою родину. Но слѣдуетъ также принять во вниманіе весь
остальной міръ, который также имѣлъ право вмѣшиваться въ его
дѣла. Въ сущности говоря, римскаго народа больше не было; что
же касается до сената, то онъ переживалъ необходимыя послѣд-
ствія своей политики или вѣрнѣе своихъ ошибокъ: его правленіе
было тиранническимъ до послѣдней степени; Цезарь былъ осво-
бодителемъ для провинцій. Я не вѣрю въ политически обманъ,
съ продолжительными послѣдствіями. Это теорія, удобная для
умовъ, которые быстро останавливаются въ исканіи причинъ;
они видятъ въ исторіи только двѣ партіи: съ одной
стороны—народъ, являющійся всегда обманутой жертвой, съ другой—ловкіе
или сильные честолюбцы, которые обманываютъ и покоряютъ
его своему игу. Они забываютъ, что эти перевороты, измѣняю-
щіе форму государствъ, только кажутся достигнутыми путемъ
обмана; что народъ почти всегда является ихъ соучастникомъ,
что онъ привѣтствуетъ и благодаритъ побѣдителя и осыпаѳтъ
оскорбленіями сопротивляющіеся высшіе классы. Допустимъ, что
онъ ограничивается тѣмъ, что не вмѣшивается въ ходъ событій.
Но что это за вѣчное невинное дитя, которое никогда не умѣ-
етъ защитить себя? Право, взять на себя роль покровителя
этого младшаго брата значитъ воспользоваться ходомъ или, если

ЦЕЗАРИ.
7
можно такъ выразиться, силою вещей.—Конечно, одинъ разъ
обманъ возможенъ; но когда тотъ же самый обманъ повторяется
нѣсколько разъ подрядъ, когда народу представляется двадцать
случаевъ исправить совершенную имъ ошибку и народъ не
пользуется этими случаями, то слѣдуетъ говорить не объ обманѣ, но
объ историческомъ предопредѣленіи.
Вотъ каковы были событія, происшедшая со временп ос-
нованія Римской имперіи. Проблема начинаетъ обнаруживаться
со времени Марія и Суллы. Но у Марія не было достаточнаго
политическаго таланта, а Сулла былъ слишкомъ упорнымъ кон-
серваторомъ: вѣрнѣе сказать, разрѣшеніе проблемы не было еще
тогда столь настоятельно необходимымъ, чтобы установилась
императорская власть. Сулла, этотъ слѣпой тори, этотъ доктри-
неръ, не имѣвшій личнаго честолюбія, возстановилъ и укрѣпплъ
старую конституцію; онъ безплодно пролилъ потоки крови ради
реакціи. Но эта реставрація была непрочной; онъ самъ не вѣ-
рилъ въ нее и въ каждомъ талантливомъ молодомъ человѣкѣ
видѣлъ будущаго Марія. Въ действительности, Цезарь дости-
гаетъ всемогущества, ловко пользуясь стремленіями своего
времени. Можетъ быть скажутъ, что, принимая постоянную
диктатуру, онъ пошелъ дальше желаній тѣхъ, кто его до тѣхъ поръ
поддерживалъ? Допустимъ. Но вотъ онъ убитъ; республика
освобождена отъ тирана; ей представляется прекрасный случай
расцвѣсти снова. Ничуть не бывало. Тиранъ снова возрождается
изъ своего пра,ха; все группируется вокругъ его
продолжателей; непобѣдимая сила выдвигаетъ второго Октавія; ему служитъ
судьба
Вы скажете, что это было счастливой ловушкой, торже-
ствомъ военнаго искусства и политики надъ волей народа,—
Ничуть! На этотъ разъ исторія точно хотѣла дать намъ ясный
и недвусмысленный урокъ: побѣдитель при Акціумѣ былъ по
общему прязнанію очень слабымъ полководцемъ. Белэ отлично
доказываетъ это. Его успѣховъ нельзя также приписать его бо-
гатсву: Октавіи были довольно бѣдны. Чѣмъ же онъ былъ? Онъ
былъ плѳмянникомъ Цезаря. Вотъ сила, давшая гѳній человѣку,
который безъ этого сыгралъ бы самую второстепенную роль.
Допустимъ, что народъ, сделавшись умнѣе, призналъ свое
заблуждеяіе. Августъ умираетъ,—моментъ самый благопріятный;
Тибѳрій заставляетъ просить себя, чтобы заступить его мѣсто;
пусть народъ обойдется безъ него. Тиберій въ свою очередь
З^мираетъ, совершивъ ужасныя жестокости. Вотъ поводъ возста-
новить республику.—Народъ провозлашаетъ Калигулу.
Послѣ Калигулы иллюзіи немыслимы. Онъ явный безумецъ;
въ теченіе трехъ лѣтъ и трехъ мѣсяцѳвъ міръ находится во
власти жестокаго и заносчиваго сумасшедшаго, который насмѣ-
хался надъ родомъ людскимъ. Его убиваютъ. — А, наконецъ
то мы увидимъ, какъ воспрянетъ этотъ обманутый и
подавленный народъ! Хѳрея, глава заговора, республиканецъ; сенатъ рѣ-
шаетъ возстановить республику; консулы даютъ лозунгъ L і b е г t a s;
изъ ненависти къ имени Цезаря они собираютъ собраніе въ
Капитоліѣ, а не въ базиликѣ Юліанны. Римъ свободенъ; гово-

8
ОЧЕРКИ ПО ПСТОРІП ИСКУССТВА И КУЛЬТУРЫ.
рятся мудрія рѣчи, всѣ честные люди вздыхаютъ
свободно.—Однако, при всемъ этомъ не приняли въ соображеніе одного по-
луидіота, дядю иокойнаго императора, который во время шума
спрятался за занавѣску. Кто то замѣчаетъ его ноги; его вытас-
кнваютъ; несчастный проситъ пощады. Его провозглашаютъ им-
ператоромъ.
Здѣсь я останавливаюсь. Что же, неужели это не явная
историческая необходимость? Неужели режимъ, удерживающійся
не смотря на всѣ неблагопріятныя условія, не есть неизбѣжный
режимъ? Онъ былъ силенъ не смотря на злодѣевъ, чудовищъ,
сумасшедшихъ и дураковъ; его не погубили Тиберій, Калигула
Клавдій, Неронъ; онъ возраждается при Вѳспасіанѣ болѣѳ силь-
нымъ, чѣмъ когда-либо, послѣ Гальбы, Оттона и Виттелія и пос-
лѣ хѵдшаго пзъ тирановъ', Домиціана, онъ даетъ намъ прекрасную,
единственную въ своемъ родѣ эпоху, царство философовъ,
картину міра, управляемаго добродѣтелью и разумомъ. Если бы
режимъ Цезарей былъ тѣмъ, чѣмъ его считаютъ, имперія
двадцать разъ рухнула бы до тѣхъ поръ; въ действительности же
она очутилась только на высшей степени своего могущества. И
не говорите, что это было торжество силы, результатъ
превосходства военныхъ талантовъ надъ безоружной толпой. Августъ,
Тпберій и Клавдій совсѣмъ не были полководцами; Калигула и
Неронъ были просто смѣшны на войнѣ. Если данная политика
можѳтъ обойтись безъ талантовъ, если ее не убиваютъ никакія
ошибки, то это значитъ, что она соотвѣтствуетъ требованіямъ
времени. О, вы можете сказать, что этоть народъ низокъ и эгоис-
тичѳнъ; что въ нѳмъ нѣтъ ничего интереснаго, что всѣ симпатіи
высшихъ умовъ должны быть на сторонѣ тѣхъ, кто протестовалъ,
что каждый изъ насъ былъ бы за одно съ Брутомъ и Кассіемъ.
Вы можете сказать, что очень грустно жить на нашей жалкой
планетѣ, гдѣ умный и добродѣтельный человѣкъ теряется среди
безчисленной толпы злыхъ и глупыхъ; вы будете правы!
Историческая сужденія—это месть человѣческаго разума, который
почти всегда возмущается действительностью. Историкъ, поэтъ,
чѳловѣкъ живущій идеаломъ всегда должны стоять на сторонѣ
побѣжденныхъ; самъ Августъ признавалъ это; находясь въ об-
ществѣ свопхъ ученыхъ и писателей, онъ любилъ слушать, какъ
воспѣваютъ „благородную смерть Катона". Эстетика—не политика;
дѣйствительностъ—не идеалъ. Дѣйствительность — это царство
посрѳдственнаго и некрасиваго, царство буржуазныхъ стремлѳній
и низмѳнныхъ потребностей. Мы любимъ и. воспѣваемъ бла-
городныхъ людей, которые борются, но мы знаемъ, что они
безсильны.
Вотъ тотъ оттѣнокъ, въ которомъ мы расходимся съ Бѳлэ.
Августъ достигъ власти тѣми печальными путями, которые
возможны только въ тѣ эпохи, когда невозможна республика, когда
нѣтъ наслѣдственной династіи. Провозглашая его, народъ пос-
тупилъ скорѣе удачно чѣмъ мудро; властитель, котораго онъ
себѣ избралъ, хорошенько не зная его, сдѣлалъ очень хорошее
употребление изъ власти, пріобрѣтенной незаконнымъ образомъ.
Нѳ онъ былъ виноватъ въ томъ, что его восшѳствіѳ на престолъ

ЦЕЗАРИ.
9
было преступно; въ этомъ скорѣѳ былъ виноватъ народъ,
который, находясь въ затрудненіи, бралъ то, что находилъ подъ
руками. Съ нѣкотораго времени Белэ, повидимому, хочетъ
присоединиться къ школѣ, относящейся къ правителямъ съ крайней
строгостью. Что же касается меня, то я считаю управленіе людьми
дѣломъ крайне труднымъ. Я все больше и больше начинаю
думать, что нужно быть снисходительнымъ къ тѣмъ, кто не со-
всѣмъ плохо управляется съ этой задачей. Самые посредственные
правители часто поступаютъ лучше, чѣмъ поступили бы сами
народы. Тотъ, кто выводитъ человѣчество изъ состоянія его
примитивной анархіи, оказываетъ ему услугу. Вотъ то
инстинктивное побуждение, по которому большинство успокаивается только
тогда, когда оно отдало власть въ руки правителя. Большинство
чувствуетъ, что его положеніе слишкомъ непрочно, слишкомъ
подвержено перемѣнамъ, если оно не соединило своего разсудка
съ разсудкомъ одного индивидуума, или одного семейства.
Белэ, признавая, что эпохи Цезаря и Августа были эпохами
исключительными, готовъ простить послѣднему ту роль, которую
онъ. взялъ на себя и которая повела его къ диктатурѣ. Но онъ
упрекаетъ его въ томъ, что онъ не сложилъ съ себя этой
диктатуры или, вѣрнѣе, не превратилъ ее въ десятилѣтнее предсѣда-
тельство. Другими словами: онъ жалѣетъ о томъ, что Августъ
не подражалъ Суллѣ и не отдалъ власти въ руки сената. Онъ
забылъ о тѣхъ жестокихъ несправедливостяхъ, въ которыхъ
провинилось это учреждение. Сенатъ находилъ справедливыми всѣ
неравенства, всѣ государственные перевороты, когда они
поддерживали его власть. Сулла такъ-же мало походилъ на
Вашингтона, какъ и Цезарь и Августъ; онъ былъ болѣѳ жестокъ, чѣмъ
они оба, по крайней мѣрѣ, чѣмъ Цезарь, и къ тому же ничего
не основалъ. Сулла никогда не будетъ причисленъ къ великимъ
обновителямъ человѣчества. Это была странная и могучая
натура, идеалъ аристократа,лишѳннаго честолюбія и шарлатанства,
человѣкъ очень умный въ нѣкоторыхъ отношеніяхъ, очень
ограниченный въ другихъ, слишкомъ презирающій человѣческій
родъ, чтобы любить славу. Онъ стремился сохранить, а не
управлять; ему доставляло удовольствіе бороться съ ходомъ вещей;
онъ безкорыстно стремился къ реставрации. Что же онъ сдѣ-
лалъ? Путемъ ужасныхъ казней онъ только задѳржалъ то, что
должно было наступить. Я согласенъ, что Цезарь и Августъ
честолюбцы; но они имѣли вліяніе на цѣлыѳ вѣка и послѣдствія
ихъ дѣятельности живутъ еще и въ наше время.
Реальный прогрѳссъ, который произошелъ въ наши дни въ
нравственномъ чувствѣ, не долженъ искажать намъ картинъ
прошлаго. Подумайте только о томъ, сколько нужно было усилій,
чтобы капля здраваго смысла проникла въ огро*мноѳ стадо,
состоящее изъ милльярда головъ, населяющихъ нашу земную
поверхность. Любовь къ добру и разумъ были сначала достояніемъ
нѣсколькихъ тысячъ мудрецовъ. Цивилизація есть дѣло
небольшого числа благородныхъ душъ, которыя сумѣли очаровать,
увлечь, обмануть или покорить остальныхъ. Вотъ почему до
нашего времени не бываетъ великой политики безъ обмана и прѳ-

10
ОЧЕРКИ ИО ИСТОРІИ ИСКУССТВА И КУЛЬТУРЫ.
ступлѳнія. Жсторія нѳ есть урокъ нравственности. Белэ старается
доказать то, что онъ называетъ „наказуемостью въ исторіи";
онъ хотѣлъ бы, чтобы въ ней не было преступления безъ иску-
пленія, т. е. безъ наказанія виноватаго. Въ этомъ пунктѣ я
протестую во имя философіи и религіи. Злодѣи—люди очень хитрые;
если бы они замѣтили законъ, существоваяіе котораго
предполагаем Белэ, они не совершали бы преступлений. Въ
действительности въ этомъ мірѣ совсѣмъ нельзя констатировать кара-
тѳльныхъ тенденцій или мести Провидѣнія, направленной на ин-
дивидуумовъ. Исторія есть сплетѳніе благоденствующихъ пре-
ступленій и добродѣтелъныхъ усилій, преслѣдуемыхъ судьбой.
Иногда виновный бываетъ наказанъ, но столь же часто этого и
не случается; и даже въ тѣхъ случаяхъ, когда это, повидимому,
бываетъ, нужно остерегаться софизма post hoc, ergo propter
hoc. Белэ отлично показываетънамъ, чтоАвгустъ былъ несчастливъ,
особенно въ своей семьѣ; но эти несчастья не были необходи-
мымъ слѣдствіемъ его проступковъ. Что же касается до его по-
литическихъ дѣлъ, то они всегда были только вознаграждаемы.
Безупречный Маркъ Аврелій испыталъ почти столько же семей-
ныхъ несчастій, сколько и Августъ. Самый добродѣтельный че-
ловѣкъ подверженъ такимъ же жгучимъ страданіямъ, какъ и зло -
дѣй. Людовикъ XY не былъ наказанъ. а Людовикъ XVI постра-
далъ за ошибки, которыхъ онъ не совергпилъ. Пертинаксъ, Але-
ксандръ Северъ, Пробъ были убиты за то, что они были добрыми
императорами. Въ жизни правителей, которые сдѣлали много
добра и зла, часто замѣчается, что зло возвышало ихъ, а добро
губило.
Нѣтъ, добродѣтель не вознаграждается, a преступленіе не
наказывается здѣсь на землѣ. Природа безнравственна. Это и слу-
житъ основаніемъ религіи: разумъ упорно протестуетъ противъ
безнравственности природы, которая съ одинаковымъ равноду-
шіемъ смотритъ на справедливое и безчестное. Это составляетъ
необходимое условіе добродѣтели, которая не существовала бы,
если бы за преступленіемъ слѣдовало видимое наказаніе. Только
трансцендентное понятіѳ нравствеянаго міропорядка, вполнѣ
иротпвоположнаго тому, что мы видимъ вокругъ себя, только
противопоставленіе идеальнаго порядка низменной реальности,
убѣжденіе въ высшемъ прѳдназначеніи человѣка и человѣчества—
дѣлаютъ человѣка нравственнымъ. Этотъ священный догматъ,
служащій основаніемъ всякому обществу, называютъ различно:
безсмертіемъ души, воскресеніемъ, возрожденіемъ, а ρ о с a t а-
stase, царствіемъ Божіимъ; но какъ бы его ни называли, онъ
является результатомъ двухъ очѳвидныхъ фактовъ: 1) того, что
справедливость есть убѣжденіе человѣческаго сердца, 2) того,
что въ этомъ реальномъ мірѣ справедливости не существуетъ.
На всѣ возражѳнія противъ этой доктрины сознаніе отвѣчаетъ,
какъ дрѳвній арабскій патріархъ: Reposita est haecspesin
sinu meo.
Боюсь, что художникъ, человѣкъ, который судитъ о вещахъ
сообразно съ тѣмъ, насколько онѣ дѣйствуютъ на воображеніе,
также возмутится противъ нѣкоторыхъ сужденій Белэ. Эти Це-

ЦЕЗАРИ.
11
гари, эти историческія личности дерваго вѣка, о которыхъ Белэ
соворитъ такимъ рѣзкимъ тономъ, были гигантами, характерами,
зозданными для вѣчности. Даже Неронъ былъ неслыханнымъ
моральнымъ феноменомъ, Калигула — колоссальнымъ шутомъ,
Ливія Мессалина и Агриппина—необыкновенными чудовищами!
Слогъ Виктора Гюго не былъ бы слишкомъ преувеличеынымъ
для описанія подобныхъ личностей. Несколько неумѣстно
говорить объ этихъ людяхъ, какъ о безнравственныхъ буржуа. Это
все равно, что писать исторію семьи Боржіа, читая имъ нотаціп,
или говорить съ возмущеніемъ о Тамерланѣ. Исторія не должна
придавать слишкомъ большой важности нравамъ правителей, въ
особенности, когда эти нравы не имѣютъ вліянія на обществен-
ныя дѣла. Что знаемъ мы объ этой сторонѣ ихъ жизни? Сплетни
и очень часто клеветы. Что касается меня, то я очень хвалю
Цуарсона, который въ весьма пространной исторіи Генриха IV
посвятилъ всего одну или двѣ страницы его фаворйткамъ. Белэ
думалъ, что онъ нанесъ Августу сильный ударъ, называя его
„развратникомъ". Но развѣ сказать о Генрихѣ ГѴ и Фридрихѣ
Великомъ, что ихъ частная жизнь была не безупречной, значитъ
осудить ихъ? Иногда, въ прошедшіе вѣка (не всегда, конечно),
свободные нравы тѣхъ, кто управлялъ, служили гарантіей про-
тивъ нетерпимости. Родъ человѣческій такъ жалокъ, что очень
возможно, что цивилизація обязана кое-чѣмъ нѣкоторымъ слабо-
стямъ правителей. Возмущеніе противъ тиранническаго
владычества церкви въ средніе вѣка, можетъ быть, было бы менѣе
удачнымъ, если бы она не стѣсняла правителей. Чтобы имѣть
нѣкоторую свободу, правители должны были предоставить ее
также и своимъ подчиненнымъ. Многіе очень честные люди
побоялись бы святыхъ на тронѣ, потому что святые всегда обла-
даютъ абсолютными воззрѣніями. Не всякая жизнь была бы въ
безопасности при правитѳляхъ, подобныхъ Людовику Святому и
Филиппу II.
Августъ не былъ ни геніальнымъ, ни высоко-нравственньшъ
человѣкомъ. Онъ засталъ удивительно благопріятныя
обстоятельства и съ большимъ умѣньемъ воспользовался ими. Одна изъ
лучшихъ частей книги Белэ та, гдѣ авторъ показываетъ, чѣмъ
основатель имперіи былъ обязанъ окружающимъ его людямъ, въ
особенности Агриппѣ, Меценату и Ливіи. Роль Ливіи была
понята этимъ ученымъ профессоромъ съ особеннымъ тактомъ и
остроуміемъ. Какъ и Людовикъ XIV, Августъ наблюдаетъ
появление великихъ произведеній, не будучи самъ возвышеннымъ
умомъ; но онъ инстинктивно относится къ нимъ съ величайшей
справедливостью. Пониманіе великаго словно врождено ему: у
него нѣтъ царственной наружности, нѣтъ роскоши, простой домъ,
но великолѣпный вкусъ. Й кромѣ того, развѣ то, что его воспѣлъ
Виргилій, ничего не значитъ? Виргилій не былъ graecuhis; это
истинный пророкъ, человѣкъ нашей расы, нашей крови. О anima
cortese mantoyana, я оправдываю тѣхъ, кого оправдалъ ты!—
„Это была лестъ, скажете вы, или по крайней мѣрѣ
благодарность тому, кто возвратилъ ему его родовое имѣніе". Но, могъ
бы отвѣтить человѣкъ, проникнутый идеями стараго режима,

12
ОЧЕРКИ ПО ПСТОРІП ИСКУССТВА И КУЛЬТУРЫ.
развѣ лучшая привилегія власти не состоитъ въ томъ, что
правитель больше всѣхъ приближается къ богамъ и изображаетъ на
землѣ ихъ провидѣніе; что онъ можетъ отличать божественныхъ
пѣвцовъ и давать имъ маленькое поле, на которомъ они пишутъ
эклоги, доставляющіе впослѣдствіи отдыхъ и усладу чѳловѣ-
ческому роду? Конечно, похвала народа гораздо важнѣе; но исторія
всего одинъ или два раза видѣла народъ, который поощрялъ
художественныя произведенія, восхищался ими и вдохновлялъ
ихъ творцовъ; это было въ Греціи и нѣкоторое время въ италь-
янскихъ республикахъ. Наши народы недостаточно благородны,
чтобы обходиться безъ князей. Новая цивилизація во многихъ
отношеніяхъ была искусственнымъ созданіемъ дворовъ и
дворянства среди неподвижной массы, которая не особенно дорожила
ею; если бы дворы и дворянства исчезли, цивилизація среди
этихъ народовъ подверглась бы нѣкоторой опасности, такъ какъ
все благородное зародилось и поддерживалось отчасти благодаря
покровительству правителей.
Америка, въ которой нѣтъ аристократіи, живѳтъ только
заимствованиями у Европы; она до сихъ поръ не дала ни одного ве-
ликаго произведенія, ни одного открытія, такъ какъ чистое
искусство и чистая наука для нея слшпкомъ трудныя вещи.
Мнѣ кажется, что въ той строгости, съ которой нѣкоторые
критики относятся къ роли Августа и Мецената въ литературѣ,
заключается яѣкоторое недоразумѣніе. Въ наше время сущест-
вуютъ правила, которыя дѣлаютъ насъ неспособными понять по-
добныя вещи. Приверженѳцъ старыхъ идей, мнѣніе котораго я
приводилъ, сказалъ бы, можетъ быть: „Литераторъ нуждается въ
покровительствѣ прежде всего потому, что очень немногіе
писатели, живущіе на деньги, вырученныя отъ продажи своихъ про-
изведѳній, создали нѣчто значительное; a затѣмъ также потому,
что писатель нуждается въ защитѣ отъ всего прочаго чѳловѣче-
ства, отдаваясь своему исключительному прѳдпріятію. Онъ идѳтъ
противъ всѣхъ, и всѣ идутъ противъ него. Онъ нападаетъ на все
нелѣпоѳ и смѣшное, на общепринятыя мнѣнія. Онъ аристократъ.
Послѣ вѳликихъ правителей онъ пользуется самой громкой
славой: кто же защититъ его отъ зависти? Кто выдаетъ ему его
жертвъ? Поэтъ и выдающійся писатель также властелины осо-
баго рода. Ихъ деятельность выше закона. Великое
произведете, которое не умираетъ въ будущѳмъ и которое бичуетъ Ме-
біуса и аббата де-Пура, есть преступление по нашимъ мѣщан-
скимъ понятіямъ. Буало не могъ бы въ наши дни написать ни
одной изъ своихъ сатиръ; онъ могъ это сдѣлать въ свое время,
благодаря покровительству государя. Мольѳръ не могъ бы
написать своихъ великихъ произведений, если бы Людовикъ XIV не
предоставилъ ему смѣяться надъ его подданными. Комедія
невозможна въ наше время не потому, что нѣтъ смѣшного, и не
потому, что нѣтъ остроумія, но потому, что толпа требуетъ, чтобы
ее уважали, и нѣтъ Людовика XIV, который могъ бы усмирить
ее. Безмятежность Гете не была бы такой полной, если бы онъ
не встрѣтилъ покровительства великаго герцога. Поэтому союзъ
между правителями и литературой вполнѣ разуменъ; литература

ЦЕЗАРИ.
13
даетъ правителямъ ту славу, которую можетъ дать только она
одна; съ другой стороны, правители даютъ великимъ поэтамъ
свободу, которая имъ необходима. Правда, Аристофанъ обходится
и безъ подобнаго покровительства; онъ получилъ свою свободу
отъ народа; но мы никогда не устанемъ повторять, что Аѳины
были исключеніемъ. Литература нуждается въ прпвилегіяхъ;
общаго права ей не достаточно. Кто же дастъ ей эти привиле-
гіи? Государь, который приближаетъ поэта къ себѣ, покрываетъ
его своей тенью и получаетъ отъ него безсмертіе. Геній стоитъ
внѣ закона. Королевская власть, которая также внѣ закона,
является его естественной союзницей."
Въ общемъ, если мы оставимъ въ сторонѣ тѣ преступленіяг
которыя привели Августа къ власти, то мы увидимъ, что Августъ
совершаетъ только одну ошибку, и позднѣйшая исторія показы-
ваетъ, что онъ не могъ избѣжать ея. Онъ не сумѣлъ прочно
установить принципъ наслѣдованія власти; онъ не сдѣлалъ опре-
дѣленнаго выбора между избраніемъ, наслѣдственной передачей
власти и усыновленіемъ. Такая колоссальная власть, какъ власть
римскихъ цезарей, не могла быть наслѣдственной, какъ
феодальная власть. Принципъ цезаризма заключается въ присоединеніи
къ власти еще при жизни императора того, кого намѣчаетъ
судьба, такъ что всегда было какъ бы два императора сразу и одинъ,
такъ сказать, подготовлялся за спиною другого. Такимъ образомъ,
смерть императора была маловажнымъ событіемъ; она никогда
не оставляла пустоты и не производила замѣшательства. Это
отлично поняли Нерва, Троянъ, Адріанъ, Антонинъ. Августъ
также временами понималъ это; но потомъ онъ увлекся стремле-
ніемъ основать династію, стремленіемъ, которое позже
послужило источникомъ ошибокъ для лучшихъ императоровъ и
никогда не удавалось римской имперіи. Только четыре императора
со времени Августа до анархіи Ш-го вѣка были сыновьями
императоровъ: троеизъ нихъ, Домиціанъ, Коммодъ и Каракалла, были
самыми злыми изъ всѣхъ, когда либо царствовавшихъ людей.
Вслѣдствіе того, что у Августа не было опредѣленныхъ жела-
ній на этотъ счетъ, онъ былъ опутанъ интригами, окружѳнъ
преступлениями и подверженъ страннымъ подозрѣніямъ. Между Ти-
беріемъ и властью стояло девять человѣкъ; всѣ девять погибли
и въ концѣ концовъ имперія Августа попала въ руки человѣка,
котораго Августъ не любилъ, въ руки представителя самой
гордой изъ тѣхъ патриціанскихъ фамилій, съ которыми онъ боролся
всю жизнь. У Августа не было достаточно нравственныхъ силъ,
чтобы господствовать въ своей семьѣ; онъ далъ ей слишкомъ
много правъ. Замѣчательно, что идея основанія династіи
исходила не отъ. Августа, а отъ Юліи ж отъ Ливіи. Однажды одинъ
изъ друзей Августа сказалъ Юліи: Почему вы не слѣдуете при-
мѣру вашего отца? Посмотрите, какъ онъ остерегается обижать
другихъ людей, какъ онъ избѣгаетъ оскорблять ихъ самолюбіе,
какъ онъ старается не дать имъ почувствовать, что онъ глава.
имперіи!"—Юлія отвѣчала:—„Мой отецъ не умѣетъ сохранять
достоинства; что же касается меня, то я знаю и никогда не
забуду того, что я дочь императора.и

14
очерки но исторіи искусства и культуры.
Для этого рокового режима наслѣдственная власть, избраніе
и усыновленіе было одинаково бѣдственными; Нерва, Троянъ,
Адріанъ, Антонинъ, Маркъ Аврелій спѣдовапи другъ за другомъ
только благодаря счастливому случаю, которому было угодно,
чтобы у первыхъ четырехъ не было прямыхъ наслѣдниковъ; что
же касается Марка Аврелія, то за нимъ слѣдуетъ бѣдствен-
ный періодъ, благодаря тому, что онъ имѣлъ сына. Основать ди-
настію удается не всякому, кто этого хочѳтъ. Для этого нужны
вѣка и очень честные народы; это удавалось только Германцамъ:
въ Европѣ не было ни одной прочной династіи, которая не была
бы германскаго происхождѳнія.
Обсуждение этихъ великихъ проблѳмъ въ книгѣ Белэ пред-
ставляетъ чрезвычайный интересъ; онъ вноситъ въ него много
проницательности и остроумія. Въ этой книгѣ онъ доказалъ, что
если бы онъ захотѣлъ, то талантъ историка могъ бы принадлежать
къ числу богатыхъ дарованій, выпавшихъ на его долю.
II.
Недавно Белэ опубликовалъ второй томъ своихъ изслѣдо-
ваній по римской исторіи, которыя имѣли такой успѣхъ. Этотъ
томъ носитъ заглавіѳ: „Титъ и его династія" и является
четвертой и послѣднѳй частью серіи Белэ, носящей названіѳ: „Про-
цессъ Цезарей". Слово процессъ употреблено здѣсь въ букваль-
номъ смыслѣ. Белэ прежде всего является обвинителемъ: его
книга по большей части представляетъ изъ себя обвинительный
актъ. Белэ облаДаетъ всѣми качествами, необходимыми для того,
чтобы писать полную, основательную исторію, соразмѣрную въ
частяхъ, пользующуюся всѣми источниками свѣдѣній и
обнимающую все то, что составляетъ жизнь человѣчества въ данную
эпоху. Становясь на такую точку зрѣнія, чѳловѣкъ дѣлается снисхо-
дптельнымъ; онъ убѣждается, что управленіѳ людьми есть дѣло
весьма трудное и что, если бы чѳловѣчество было
предоставлено самому себѣ, оно управлялось бы еще хуже, чѣмъ въ томъ
сяучаѣ, когда честолюбцы освобождаютъ его отъ всѣхъ заботъ
на этотъ счетъ. Но Белэ не такъ понимаетъ это. Его книга есть
рядъ блестящихъ портрѳтовъ. Безобразіе преобладаетъ въ нихъ,
какъ оно преобладало въ оригиналахъ; но въ этомъ безобразіи
есть что-то странное; это-безобразіе гигантовъ. На первомъ вѣ-
кѣ нашей эры лежитъ печать преисподней, отличающая его отъ
всѣхъ другихъ вѣковъ; только эпоха Боржіа можетъ сравниться
съ нимъ по своимъ злодѣйствамъ и по царившей маніи величія.
Планъ Белэ не позволялъ ему говорить о томъ прогрессѣ,
который совершался въ теченіе этого необыкновеннаго вѣка,
который такъ ясно показываетъ, что философія исторіи должна дѣ-
лать строгое различіе между общимъ благосостояніемъ общества,
совершѳнствомъ его учрежденій и заслугами его правителей. Но
во всѣхъ своихъ произведеніяхъ нашъ талантливый собратъ вы-

ЦЕЗАРИ.
15
казываетъ свой изобрѣтатѳльный, быстрый, тонкій, возвышенный
умъ; всѣ они написаны изящнымъ, легкимъ, гибкимъ и естѳст-
веннымъ слогомъ и отличаются силою сужденія, тактомъ и чув-
ствомъ мѣры. Этж рѣдкія качества, дѣлающія Белэ дорогимъ для
всѣхъ, кто его знаѳтъ, проявляются съ особеннымъ блескомъ въ
томѣ, который мы обсуждали.

Искусство среднихъ вѣковъ и причины его упадка,.
Въ исторіи искусства у новыхъ народовъ мы встрѣчаемся
съ явленіемъ, которое, не смотря на то, что подобные примѣры
бывали и въ древности, все же остается очень страннымъ: я
говорю объ этомъ удивительномъ разрывѣ съ традиціями,
который съ конца ХУ-го вѣка внушилъ намъ презрѣніе къ нашему
прошлому и заставилъ насъ стремиться къ иному идеалу. Отъ
XI до ХГѴ вѣка Европа имѣла оригинальное искусство въ томъ
ограниченномъ смыслѣ этого слова, въ какомъ его только и
можно прилагать къ пропзведеніямъ чедовѣческаго духа. XI вѣкъ
былъ временемъ такого возрожденія въ философіи, въ поэзіи и
въ архптектурѣ, какихъ немного насчитывается въ долгой исто-
ріи человѣчества. XII и XIII вѣка развили это плодотворное
начало, XIV и ХУ вѣка видѣли его упадокъ. Удивительное явле-
ніе! Эти два вѣка въ политическомъ отношеніи были весьма
прогрессивны; за это время Филиппъ Красивый произвелъ секуляри-
зацію государства, первый разъ были провозглашены права чело-
вѣка, свѣтская жизнь въ первый разъ пробудилась вмѣстѣ съ
Валуа, патріотическая образованная буржуазия при Этьеннѣ
Марселе въ первый разъ заявила о своихъ правахъ, при Карлѣ У
было водворено административное правленіе, направленное на
общественное благо, Іоанной д'Аркъ была провозглашена
святость родины, изумительныя открытія измѣнили поверхность
земли. Но эти же два вѣка были вмѣстѣ съ тѣмъ временемъ
самаго печальнаго упадка вкуса, временемъ, когда умерло
все то, что создала душа среднихъ вѣковъ, временемъ,
которое въ области искусства было похоже на паралитика, чающаго
движенія воды. Этимъ движеніемъ было возрожденіе
древности, которая вышла изъ своей могилы какъ разъ въ тотъ моментъ,
когда она стала необходимой для воспитанія человѣчества. Въ древней
землѣ Италіи скрывалось столько сокровищъ, что остатки древ-
няго искусства встречались тамъ буквально на каждомъ шагу.
Прекрасные архитектурные памятники были еще почти не
тронуты. Правда, это была не Греція, которую тогда почти совсѣмъ
нѳ знали; это была второстепенная древность, но все же
древность. Стоило только возродиться этой красавшгв во всемъ ея
увѣрѳнномъ сущѳствѣ, во всей ея строгой красотѣ, какъ всѣ
были очарованы. Каждый спѣшилъ отречься отъ своихъ отцовъ,

ИСКУССТВО СРЕДНИХЪ въковъ Π ПРИЧИНЫ ЕГО УПАДКА. 17
выражая къ нимъ наибольшее презрѣніе и, чтобы понравпться
новой госпожѣ, считалъ себя обязаннымъ проявлять излишнее
рвеніе, котораго не ободрила бы даже она сама.
Начало нашего вѣка было временемъ первой реакціи лро-
тивъ этой перемѣны во вкусахъ, которая господствовала въ
течете трехъ вѣковъ, не встрѣчая ни малѣйшаго протеста.
Только Шатобріанъ возвѣстилъ удивленному и сначала даже
возмущенному человѣчеству, что сугцествуетъ христианская эстетика;
только послѣ него осмѣлились признать, что готическая церковь
также разрѣшаетъ проблему архитектуры, скульптура Сентъ-Жпль-
скаго собора возлѣ Арля и соборовъ Шартрскаго, Амьенскаго
и Реймскаго не можетъ быть забыта въ исторіи искусства. Тогда
на нихъ обратили вниманіе люди, самые чуждые духу этой
системы. „Чѣмъ больше я смотрю на готическіе памятники,—гово-
рилъ человѣкъ. имѣвшій право судить о скульптурѣ 1):—тѣмъ съ
болыиимъ наслажденіемъ читаю я эти прекрасныя религіозныя
страницы, вѣковыя стѣны церквей. Онѣ были архивомъ невѣ-
жественнаго народа. Поэтому нужно было, чтобы эти божест-
венныя письмена были такъ ясны, чтобы каждый могъ понять
ихъ. Готическія статуи святыхъ имѣютъ ясное и спокойное
выраженіе, полное вѣры и довѣрчивости. Въ тотъ моментъ, когда
я пишу, заходящее солнце еще золотптъ Амьенскій соборъ;
спокойное лицо каменнаго святого словно сіяетъ въ его лу-
чахъ."
Въ этомъ направленіи пошли дальше, и для многихъ то
движеніе, которое до тѣхъ поръ всѣ называли возрожденіемъ,
стало предметомъ порицанія и сожалѣнія. За нападками Вазари на
готическое искусство послѣдовали нападки на языческое искусство,
которое, по словамъ ревнителей новаго направления, убило
христианское искусство. Цѣлая, очень серьезная школа,
поддерживавшая такихъ людей, какъ Лассю и Віоле-ле-Дюкъ, и вдохновившая
такого поэта, какъ Монталамбера, предприняла
систематическую реабилитацию искусства среднихъ вѣковъ и даже попыталась
возстановить традиціи, порванныя на цѣлыхъ четыре столѣтія.
Тутъ она претерпѣла жестокія разочарованія. Эстетическія тео-
ріи, которыя всегда въ нѣкоторомъ смыслѣ вѣрны, пока онѣ
остаются достояніемъ возвышенныхъ умовъ, никогда не должны
стремиться къ реализаціп. Единственныя образцовыя произведенія,
которыя создала нео-готическая школа—это прекрасныя архео-
логическія книги. Безсиліе эстетическихъ теорій создать что-
нибудь въ искусствѣ, печать посредственности, которая роковымъ
образомъ лежитъ на всемъ подражательномъ, были еще разъ
доказаны блестящимъ примѣромъ; но всѣ лучшіе научные тру,лы,
которые появились во Франціи въ нашемъ вѣкѣ, вышли изъ этого
направления, или, если хотите, изъ этой моды. Правда, наши
работы по высшей критикѣ и тонкому анализу стоятъ ниже нѣмец-
кихъ; зато наша страна превзошла Германію въ примѣненіи
точнаго метода, въ которомъ качества ученаго и качества чело-
вѣка, имѣющаго вкусъ, проявляются въ стройной гармоніи. Бла-
*) Давидъ Анжерскій.

18
ОЧЕРКИ ДО ІІСТОРШ ИСКУССТВА И КУЛЬТУРЫ.
годаря работамъ этихъ послѣднихъ тридцати лѣтъ и благодаря
соглашению достигнутыхъ результатовъ, главныя проблемы, от-
носящіяся къ искусству среднихъ вѣковъ, получили разрѣшѳніе,
которое можно считать окончательными
I.
Какъ же родилось это искусство? Среди какого общества
выросло оно? Почему общество не смогло довести его до
совершенства? Почему у великаго поколѣнія, создавшаго готическій
стиль, не было въ качествѣ учениковъ художниковъ, подобныхъ
художникамъ Италіи ХѴІ-го вѣка? Вотъ вопросы, которые за-
даетъ сѳбѣ всякій философскій умъ; но документы, въ которыхъ
мы можемъ искать отвѣтовъ на нихъ, рѣдки и неполны. Фран-
цузскіе художники среднихъ вѣковъ не носятъ личнаго
характера; въ этой молчаливой толпѣ дицъ безъ именъ геній и
посредственный работникъ стоятъ рядомъ, мало отличаясь другъ
отъ друга. Чтобы открыть ту темную или, какъ мы говоримъ
теперь, безсознательную работу, результатомъ которой явилось
столько замѣчательныхъ произведена, нужны самыя старатель-
ныя изслѣдованія. На этотъ счетъ я не знаю ни одного болѣѳ
драгоцѣннаго документа, чѣмъ тотъ, который Лассю нѣсколько
лѣтъ тому назадъ представилъ на обсужденіе ученаго міра. 1)
Въ 1849 г. Жюль Кишера нашѳлъ въ Сенъ Жермѳнѣ и
представилъ въ Національную библіотеку одну очень замѣчатѳльную
рукопись. Это было нѣсколько листовъ пергамента въ пере-
плетѣ изъ старой кожи; на нихъ были рисунки, эскизы, замѣтки
и признанія архитектора ХШ-го вѣка Бильярда изъ Гоннекура.
Ученый и проницательный изслѣдоватѳль, которому Франція
обязана столькими добросовѣстными изысканіями, описалъ этотъ
интересный документъ; Лассю предпринялъ его полное изданіе
и воспользовался этимъ случаѳмъ, чтобы развить свои любимыя
идеи. Смерть застигла его за этой работой, которую довелъ до
конца одинъ изъ его учениковъ. 2)
Альбомъ Бильярда является чрезвычайно интерѳснымъ от-
раженіемъ того состоянія духа, въ которомъ жилъ художникъ
въ эпоху Людовика Святого. Вильярдъ былъ родомъ изъ
Гоннекура, деревни, расположенной между Камбрэ и Воселлѳмъ.
Онъ пикардіецъ и пишетъ на пикардійскомъ діалектѣ. Его жизнь
была бурной, подвижной, скитальческой жизнью средневѣкового
художника. Онъ путешествовалъ, какъ онъ самъ выражается,
„по многимъ зѳмлямъ". Въ его альбомѣ мы видимъ рисунки
церквей его родныхъ городовъ, Восселя и Камбрэ, восточной ро-
х) Album de Villard de Honnecourt, архитектора ХШ-го вѣка, манускриптъ,
напечатанный факсимилэ, и пр. Ж. В. А. Лассю, работа опубликованная иослѣ его
смерти и по его рукописи Альфредомъ Дарселемъ, Ларижъ, 185S г.
2) Англійское изданіе того же труда появилось съ научными прибавленіями
Роберта Вилли, профессора Кембриджскаго университета, Лондонъ 1859 г.

ИСКУССТВО СРЕДНИХЪ ВЪКОВЪ И ПРИЧИНЫ ЕГО УПАДКА. 19
зетки Шартрской церкви, церкви Св. Стефана въ Mo и розетки
Лозанскаго собора. Онъ имѣлъ такую громкую славу, что его
позвали даже въ Венгрію. На второй страницѣ второго листа мы
видимъ рисунокъ Мадонны съ младенцемъ Іисусомъ, надъ кото-
рымъ стоитъ слѣдующая надпись: „J'estoie mandes en le tierre de
Hongrie quant iole portrais рог со Гатаі io mieux."1) На чѳтвертомъ
листѣ мы находимъ эскизъ мозаичнаго пола со словами: J'estoie
une foien Hongrie, la uie mes mains jor, la viio le pavement d'une glize de
si faite manière.2) Благодаря искуственнымъ изысканіямъ удалось
найти въ Венгріи слѣды пребыванія Бильярда 3).
Единственное мѣсто въ Вѳнгріи, гдѣ явственно видно вліяніе
французской архитектуры, это Кашо. Церковь св. Елизаветы въ Ка-
шо построена во французскомъ готическомъ стилѣ, какъ
церкви св. Нва въ Брэнѣ и св. Стефана въ Mo. Надъ этой пос-
лѣдней церковью работалъ Вильярдъ. Поэтому вполнѣ
естественно предполагать, что церковь въ Кашо также его работы.
Впрочемъ участіѳ его въ постройкѣ церкви выразилось, вѣро-
ятно, только начертаніемъ общаго плана, потому что ея постройка
относится къ ХІХ-му вѣку,
Вильярдъ обладалъ довольно обширными знаніями по
физики. Окь получилъ, очевидно, самое тщательное образованіѳ по
тому времени. Онъ занимался изобрѣтеніѳмъ непрѳрывнаго
движѳнія. Его идеи о портретной живописи оригинальны и новы.
Нзучѳніѳ природы чувствуется въ его рисункахъ борцовъ, иг-
роковъ въ кости и многихъ другихъ фигуръ. Онъ нарисовалъ также
съ натуры различныхъ животныхъ: льва, дикобраза, медвѣдя,
лебедя, попугая, собаку. Около рисунка льва Вильярдъ замѣ-
чаѳтъ: „Et bien sacies que cil lions fu contrefais al vif". Яаконецъ,
изученіѳ или вѣрнѣе наблюденіѳ надъ древними памятниками
замѣчательнымъ образомъ проявляется въ могилѣ „Сарацина", т. е.
язычника (л. LX) и въ человѣкѣ одѣтомъ въ хламиду (LVII), по-
хожѳмъ на действующее лицо комедій Тѳренція. Есть также
нѣсколько эскизовъ, сдѣланныхъ по византійскимъ образцамъ.
Какъ видно, Вильярдъ черпалъ отовсюду. Крайняя деятельность,
смѣлость и новаторскій духъ, характеризующее художниковъ его
эпохи, нигдѣ не проявились лучше, чѣмъ у него. Своими смѣлыми
идеями, лихорадочнымъ жѳланіемъ превзойти другихъ, наивнымъ
разнообразіемъ прѳдметовъ, возбуждавшихъ его любопытство, онъ
похожъ на Леонарда дѳ Винчи или на Микель Анжѳло. Смотря
на его рисунки, думаешь, что они относятся къ кануну возрож-
дѳнія, въ действительности же они относились къ кануну упадка.
Чтобы объяснить себѣ это странное явлѳніѳ, нужно отдать сѳбѣ
отчѳтъ въ происхождении готичѳскаго искусства, въ его прин-
ципахъ, въ его тѳндѳнціяхъ и въ томъ роковомъ зачаткѣ разло-
женія, который оно въ себѣ заключало.
*) Меня позвали въ Венгерскую землю, когда я рисовалъ ее, потому что я
ее предпочиталъ.
2) Я былъ одинъ разъ въ Венгріи, гдѣ я пробылъ несколько дней; тамъ я
видѣлъ церковь, вымощенную подобнымъ образомъ.
3) См. Miffheilungen des К. К. Central Commission zur Erforschung und Erhaj-
iung der Bauhenkmale. Вѣна, іюнь 1859 Γ· (четвертый годъ).

20
ОЧЕРКИ ПО ПСТОРІИ ИСКУССТВА И КУЛЬТУРЫ.
Благодаря прекраснымъ изысканіямъ Лассю, Віоле ле-Дюка,
Мѳримэ, Витэ и Кишера,—время изобрѣтенія готическаго стиля
теперь хорошо пзвѣстно. Части аббатства Сенъ Дени, построенныя
Сюжеромъ (1137—1140), относятся еще скорѣе къ романскому,
чѣмъ къ готическому стилю. Въ Шартрскомъ соборѣ, начатомъ
между 1140 π 1145 годамп, наоборотъ, осталггсь лишь неболъшіе
слѣды романскаго стиля. Соборы въ Нуайонѣ и въ Сенлисѣ,
начатые въ .1150 году, отличаются уже вполнѣ новымъ стилемъ,
хотя въ нихъ его замѣнило вліяніе старыхъ привычекъ. Въ собо-
рахъ Лаонскомъ, Парижскомъ, Суассонскомъ и въ Фекаминскомъ
аббатствѣ, которые начаты на десять или на двадцать лѣтъ позже,
можно замѣтпть лишь самые ничтожные слѣды романскаго стиля.
Поэтому нужно полагать, что новый стиль со своими
характерными особенностями появился къ 1150 году. Нѣкоторые изъ
ученыхъ критиковъ, вродѣ Кишера, полагаютъ, что истинное
начало готическаго стиля относится къ болѣе ранней эпохѣ,
приблизительно къ 1100 году.
Страну, въ которой возникъ этотъ стиль, нельзя
определить съ такой точностью. Это было конечно во Франціи, потому
въ нашей родинѣ готическіе памятники появляются по крайней
мѣрѣ на сто лѣтъ раньше, чѣмъ въ другихъ странахъ. Это
произошло не въ южной и не въ центральной Франціи, потому что
этотъ стиль былъ перенесенъ туда лишь позже и никогда прочно
не привился тамъ; это не было также въ Бретани, гдѣ нѣтъ
готическихъ памятниковъ, болѣе древнихъ, чѣмъ памятники XIV
вѣка, и гдѣ всѣ эти зданія были построены иностранцами. Это не
было ни въ Нормандіи, ни въ Лотарингіи, ни во Фландріи, куда
готикъ былъ внесенъ лишь въ сравнительно позднюю эпоху. Это
было въ Иль-де-Франсѣ и въ окружающихъ его мѣстностяхъ, въ
Вексенѣ, въ Валуа, въ Бовэ, въ части Шампани, во всѳмъ
бассейне рѣки Оазы, словомъ, въ истинной Франціи, т. е. въ той
странѣ, гдѣ возникла династія Капетинговъ полтораста лѣтъ
тому назадъ.
Археологическій видъ этой части Франціи неоспоримо до-
казываетъ это положеніе. Тамъ сгрупированы всѣ соборы,
составляющее переходъ отъ романскаго стиля къ готическому, таковы
соборы въ Нуайонѣ, въ Сенлисѣ, соборъ Сенъ Реми въ Реймсѣ,
Богоматери въ Шалонѣ, церковъ Сенъ-ЛевъЭссеранѣ. Когда
входишь въ соборъ въ Нуайонѣ, то, какъ этовѣрно замѣтилъ Вито,
въ первую минуту принимаешь его за чисто готическую церковь;
но скоро замѣчаешь, что дуги встрѣчаются въ немъ такъ же
часто, какъ и стрѣлы, ивъ концѣ концовъ убѣждаешься, что нѣ-
котороѳ время оба стиля примѣнялись одновременно.
Действительно, романская арка встрѣчается во всѣхъ частяхъ церкви, но,
что удивительно, главнымъ образомъ въ самыхъ высокихъ ея
частяхъ. Почти во всѣхъ церквахъ этой мѣстности замечается то
же явленіѳ. Оба стиля тамъ совершенно смѣшиваются; если эти
церкви построены и въ готическомъ стилѣ, то все же общій
видъ зданія напоминаѳтъ романскій стиль, если онѣ ближе къ
романскому стилю, то все же въ нихъ легко замѣтить заостренія,.
которыя въ дальнѣйшемъ развитіи составили готическій стиль.

ИСКУССТВО СРЕДНИХЪ ВЪКОВЪ И ПРИЧИНЫ ЕГО УПАДКА. 21
Достаточно указать на Сенъ Дени, соборъ св. Стефана въ Бовэ,
соборъ св. Мартина въ Лаонѣ, св. Петра въ Суассонѣ, церковь
Урскампскаго аббатства, Сентъ Эвремонъ въ Крейлѣ, маленькія
романскія церкви въ окрестностныхъ Лаона π Бовэ, маленькія,
скорѣе готическія церкви въ старыхъ приходахъ въ Валуа. Вездѣ
въ романскомъ стилѣ чувствуется усиліе создать что-нибудь
болѣе легкое, а въ готическомъ—наивная простота, еще чуждая
всякой утонченности. Въ готическихъ зданіяхъ стрѣлка еще чуть
замѣтна, такъ какъ уголъ въ аркахъ еще довольно тупъ. Высота
ихъ еще довольно умѣренна. Стиль еще отличается той чистотой
и строгостью, которой онъ не сохраняетъ въ тѣхъ странахъ,
куда его перенесли. Еслибы даже подлинные тексты не
показывали намъ, что соборы въ Нуайонѣ, Сенлисѣ, Лаонѣ, въ Парижѣ
и Шартрѣ были первыми готическими церквами, мы могли бы
узнать объ этомъ по самому стилю этихъ. зданій. Маленькія
церкви Сѳнъ-Ле въ Эссеранѣ, въ Лонтонѣ, въ Агнетцѣ также
являются образцами пропорциональности, правильности и
умеренной смѣлости, которую готическая архитектура могла проявлять
только въ началѣ. Прибавимъ еще, что знаменитые архитектора
готической школы, Робертъ изъ Лузарша, Пѳтръ изъ Монтеро,
Эдъ изъ Монтрейля, Рауль изъ Куса, Ѳома изъ Сормана, Жанъ
изъ Шелле, Петръ изъ Гоннекура, всѣ родомъ изъ Иль-де-Франса,
Пикардіи или сосѣднихъ странъ и что ни одна страна такъ не
благопріятствовала появленію новаго стиля, какъ эта. Матерьялы
отличнаго качества находятся въ ней въ изобиліи. Камень въ
ней легко поддается обработки и словно побуждаетъ художни-
ковъ къ смѣлымъ попыткамъ и къ опаснымъ пробамъ; этимъ и
объясняется лихорадочная страсть къ новшествамъ, которая
заставила готическихъ архитекторовъ пускаться въ смѣлыя пред-
пріятія.
Готическій стиль есть чисто французское искусство. Онъ
родился во Франціи, въ самомъ центрѣ французской націи, въ
пвѣтущей и богатой странѣ, которая прежде всѣхъ освободилась
отъ германскаго феодализма, была колыбелью капетингской ди-
настіи и прежде другихъ пріобрѣла всѣ другія преимущества,
Это была, какъ сказалъ Віоле-ле-Дюкъ, архитектура страны
королей. Эта страна, находившаяся подъ чисто французскимъ влія-
ніемъ королевской власти и аббатства Сенъ-Дени, въ XI и ХП
вѣкахъ была мѣстомъ великаго пробужденія человѣческвго духа,
нѣкоторымъ возрожденіемъ, которое выразилось въ поэзіи въ
пѣсняхъ, въ философіи—въ появленіи схоластики, въ
политике—въ коммунальномъ движеніи, въ религіи—въ мистицизмѣ
св. Бернарда изъ крестовыхъ походовъ. Готическая архитектура,
или вѣрвѣе, созидательное направленіе, давшее ей начало, были
слѣдствіями однихъ и тѣхъ же причинъ. Что же касается
коммунъ, то, конечно, ихъ появленіе не случайно совпало съ архи-
тектурнымъ обновленіемъ. Церковь въ эту эпоху заступила мѣсто
форума и древней базилики; она была мѣстомъ общественныхъ
собраній и дѣйствительно города Нуайонъ, Лаонъ и Суассонъ,
въ которыхъ появились коммуны, первые воздвигли готическіѳ
соборы.

22
ОЧЕРКИ ПО ИСТОРІИ ИСКУССТВА И КУЛЬТУРЫ.
Можно сказать съ полной увѣренностыо, что въ области
архитектуры ни итальянское, ни французское вліяніе не примѣ-
шивалось къ этому чисто французскому возрожденію ХІ-го и
ХП-го вѣковъ. которое такъ печально пріостановилось въ XIV
вѣкѣ. Готическій стиль по меньшей мѣрѣ въ теченіе ста лѣтъ
остается исключительнымъ достояніемъ Франціи. На берѳгахъ
Рейна воздвигались еще романскія постройки, когда образцовыя
произведенія готическаго стиля строились уже на сѣверѣ Фран-
ціи. Въ Англіи готическія церкви начали строиться съ XII вѣка,
но ихъ строили французы. Когда въ 1174 году рѣшили
перестроить соборъ въ Кантрбери, то былъ открытъ конкурсъ: из-
бранъ былъ Вильгельмъ Сенскій, знаменитый своими большими
работами; онъ началъ постройку въ новомъ стилѣ, который уже
всецѣло царилъ во Франціи. Въ ХШ вѣкѣ безчисленные
каменщики, которые разнесли этотъ стиль по всѣмъ угламъ латинской
Европы, были французами. Первый готическій архитекторъ не
французъ, пользовавшийся извѣстностью, былъ Эрвинъ изъ Штейн-
баха (1277). Въ Германіи до XIV вѣка этотъ стиль называется
яфранцузскимъстилемъ", opus francigenum и это имя должно
бы было сохраниться за нимъ. Къ несчастью тѣже роковыя
обстоятельства, которыя лишили Францію славы ея пѣсенъ
подействовали и здѣсь. Узость понятій, воцарившаяся съ Людови-
комъ Святымъ, ужасы инквизиціи, несчастья столѣтней войны
погасили нашъ геній. Отрассбургъ и Кельнъ сдѣлались школой
стиля, созданнаго нами. Теперь уже во Франціи появляются
иностранные художники. Французскій стиль дѣлается герман-
скимъ; Италія называетъ его tudesque, потомъ, вслѣдствіе
удивите ль наго заблужденія, даетъ ему абсурдное названіе gothique.
Нужно вспомнить, что варвары были извѣстны въ Италіи
преимущественно подъ именемъ Готовъ. Gotico становится синони-
момъ barb а г о; легенда изображаѳтъ Готовъ фантастическими
существами, ожесточенно истребляющими романскіе памятники,
которые они молотами разбивали по ночамъ. Въ своемъ пре-
зрѣніи къ этой архитектурѣ, которая не согласовалась съ
греческими основными правилами и которая была имъ глубоко
антипатична, итальянцы ХУІ вѣка назвали ее Gotica и это имя
тѣмъ легче было принято Франціей XVII вѣка, что слово
„готически" вслѣдствіе итальянскаго вліянія приняло по французски
тотъ же оттѣнокъ (готичѳскій шрифтъ, готическія времена и т. п.).
Отсюда оставался одинъ шагъ до предложенія, что Готы основали
этотъ стиль: Вазари сдѣлалъ его, я эта историческая бѳзсмыслица
еще и до сихъ поръ не окончательно искоренилась въ Италіи х).
Какъ образовался этотъ необыкновенный стиль, который въ
теченіѳ чѳтырехъ столѣтій покрылъ Европу строеніями,
носящими отпечатокъ такой глубокой оригинальности? Добросовѣст-
ныя изслѣдованія, на которыя я указывалъ выше, рѣшили этотъ
вопросъ. Прежнія гипотезы о восточномъ вліяніи, о гѳрманскомъ
происхожденіи, о предполагаемомъ ксилоидическомъ типѣ (де-
*) Мы находим-ь эту мысль, выраженную съ удивительной увѣренностью въ
книгѣ Тройа Delia architettura gotica Неаполь 1858 г.

ИСКУССТВО СРЕДНИХЪ ВЪКОВЪ И ПРИЧИНЫ ЕГО УПАДКА. 23
ревянная архитектура) должны быть совершенно оставлены.
Готически стиль явился естественнымъ развитіемъ романскаго
стиля; иначе можно сказать, что онъ былъ резудьтатомъ работы ге-
ніальныхъ людей, которые съ непреклонной логикой вывели по-
слѣдствія изъ искусства своего времени: оно было продолженіемъ
прежняго стиля, создавшагося въ 1000 году и въ свою очередь
выведеннаго изъ тѣхъ законовъ, по которымъ строились хри-
стіанскіе храмы на западѣ.
Всѣ согласны въ томъ, что церкви, строившіяся до XI
вѣка, за исключеніемъ тѣхъ, которыя строились подъ нѳпосред-
ственнымъ вліяніемъ Византіи, были лишь жалкимъ подражаніемъ
древнимъ базиликамъ эпохи христіанскихъ императоровъ. Крыша
поддерживалась балками, которыя были видны изнутри, работа
была по большей части очень плоха и производилась безъ вся-
каго стиля. Необыкновенный прогрессъ въ строительномъ искус-
ствѣ, который произошелъ послѣ 1000 года, произвелъ въ хри-
стіанской архитектурѣ самую важную перемѣну, которую она
когда-либо переживала. Къ старой базиликѣ не прибавили ничего су-
щественнаго, но лишь развили всѣ ея элементы. Мѣсто балокъ
занялъ сводъ; къ стѣнамъ пристроены были контрфорсы,
поддерживавшее ихъ; изменилось отношеніе между высотой и
шириной. Въ то же время все приняло стиль и вскорѣ стиль
превратился въ изящество. Тяжелые столбы превратились въ
колонны, капители которыхъ стремятся подражать коринѳско-
му или смешанному ордену, даже тогда, когда онѣ
украшены мелкими лѣпными украшеніями. Форма церкви ясно
определена; это латинскій крестъ, образующейся изъ высокаго корабля
и болѣе низкихъ пристроекъ по бокамъ. Двѣ, по большей части
четырехугольныя башни, съ нѣсколькими рядами маленькихъ
оконъ съ дугами наверху, украшаютъ входъ. Розетка, или иногда
только намекъ на нее, дополняетъ фасадъ. Клиросъ немного
удлиняется и иногда окружается низкими перилами; окна узки и
часто раздѣлены посрединѣ. Центральный куполъ возвышается
надъ соединеніемъ корабля съ поперечнымъ ходомъ. Не менѣе
чувствительный прогрессъ замѣчается и въ исполненіи. Начи-
наютъ заботиться о прочности. Кромѣ того, очень заботятся о
богатствѣ храма внутри: стѣны и полъ украшаются цвѣтными ин-
крустаціями, колонны раскрашиваются яркими пестрыми
красками. Можно подумать, что церковь стараются уподобить
божественному Іерусалиму, сіяющему золотомъ и драгоценными
камнями.
Такимъ образомъ появился такъ называемый романскій
стиль, который въ XI и въ первой половинѣ XII вѣка покрылъ
Францію полными гармоніи и величія зданіями, каковы церкви
св. Стефана въ Канѣ, Сенъ Серненъ въ Тулузѣ, соборъ
Богоматери въ Пуатье и т. п. Когда изучаешь хорошенько эти церкви,
то видишь, что истинно творческимъ моментомъ въ архитектурѣ
среднихъ вѣковъ былъ моментъ ихъ появленія. Это уже готи-
ческія церкви по своей общей формѣ, по устройству
внутренности, по размѣрамъ корабля и галлерей. Основной принципъ уже
данъ; нужно только развить его. Югъ, Пуату и Овернь сдѣлали

24
ОЧЕРКИ ПО ИСТ0РІІІ ИСКУССТВА И КУЛЬТУРЫ.
робкіе шаги въ этомъ развитіи. Провансъ и Лангедокъ
продолжали строить въ романскомъ стилѣ до ХІУ вѣка. Сѣверъ, нао-
боротъ, шелъ безостановочно впередъ. Отчасти потому, чтороманс-
кіе церкви были хуже построены и что большинство ихъ
обрушилось въ началѣ ХІІ вѣка, отчасти потому, что эта часть Франціи
была одарена болѣѳ возвышѳннымъ воображеніемъ, а архитектурное
движеніе продолжалось тамъ безъ перерыва и, черезъ полтораста
лѣтъ послѣ своего появленія, романскій стиль претерпѣлъ тамъ
глубокія измѣненія.
Умственная работа, результатомъ которой явились эти пе-
ремѣны, была очень замѣчательна. Съ одной стороны,
архитектора сѣвера находили, что романскія церкви были слишкомъ
тяжелы π приземисты; они видѣли, что ихъ можно сдѣлать
гораздо болѣе узкими и употребить на нихъ гораздо меньше ма-
терьялу. Съ другой стороны, частые несчастные случаи доказали,
что въ церквахъ XI вѣка тяжесть свода плохо поддерживалась;
они постарались исправить это. Эта двойная тенденція повела къ
тому, что коробковый сводъ былъ замѣненъ крестовымъ сводомъ
и что стрѣльчатую арку стали предпочитать полукругу. Стрѣль-
чатая арка имѣла то преимущество, что она образовывала гораздо
меньшую разщелину и переносила напоръ на болѣе вѣрныя точки.
Эта перемѣна сначала производилась несистематично. Отрѣла
(мы употребляемъ это очень неточное слово, которымъ теперь
обозначаютъ остроконечную арку) примѣнялись къ большимъ
аркамъ, выдерживавшимъ большую тяжесть; полукругъ же
сохранился для маленькихъ аркъ. За то стали широко примѣнять
откосныя подпоры и контрфорсы, на которые ложилась вся тяжесть.
Они употреблялись уже и въ романскихъ церквахъ, но были еще
незначительны и скрыты. Здѣсь они стали главными частями,
допускавшими неслыханную легкость. Пустыя пространства
стали увеличиваться съ устрашающей быстротой. Могучія
основы, поддерживающія всю эту колеблющуюся массу, выносятся
наружу π такимъ образомъ осуществляется эта странная идея зда-
нія, поддерживающагося лѣсами, похожаго, если можно такъ
выразиться, на животное, скѳлетъ котораго находится снаружи.
Словно какое то могучее вѣяніе преобразило романскую
базилику, вытянувъ всѣ ея части. Церковъ становится словно
воздушной и вся проникнутая свѣтомъ, затемняетъ или окраши-
ваѳтъ его въ различные цвѣта по желанію. Стѣны достигаютъ
изумительной тонкости. Колонны таКі/Кв сделались гораздо тон-
ше или разделились на совсѣмъ тонкія колонки; съ виду
кажется, что они стоятъ здѣсь только для украшенія* Вся церковь
точно сдѣлана изъ связки камыша. Романскій стиль, разсчитан-
ный главнымъ образомъ на прочность, не достигаетъ большой
высоты; въ немъ больше заполненнаго пространства, чѣмъ
пустого; окна въ немъ малы, колонны массивны. Готическій стиль
буквально помѣшанъ на легкости. Громадныя узкія окна дѣла-
ютъ зданіе похожимъ на прозрачную клѣтку. Рудиментарныя
га.тлѳреи романскаго стиля превращаются въ цѣлые церкви, при-
строенныя сверху. Вертикальныя линіи замѣняютъ горизонталь-
ныя, выступы и углубленія—ровныя плоскости. Художникъ стара-

ИСКУССТВО СРЕДНИХЪ ВЪКОВЪ Я ПРИЧИНЫ ЕГО УПАДКА. 25
ясь главнымъ образомъ вызвать чувство удивленія, прпбѣгаетъ
къ иллюзіямъ и обманамъ зрѣнія. Онъ разлпчнымъ образомъ
маскируетъ все то, что сообщаетъ зданію прочность. Кажется,
что сводъ покоится на тонкихъ колонкахъ, въ то время какъ
въ действительности онъ опирается на боковыя стѣны. Сами
стѣны пугаютъ своей тонкостью, но снаружи ихъ поддержпваетъ
цѣлый лѣсъ подпорокъ. Эти окна подъ сводомъ просто ужаса-
ютъ, но сводъ поддерживается другими средствами. ХрупкІя
подпорки, которыя якобы поддерживаютъ его, въ действительности
только отвлекаютъ вниманіе отъ дѣнствптельныхъ прпспособле-
ній, поддерживающихъ его тяжесть.
Такимъ образомъ появилась такъ называемая готическая
церковь. Въ ней нѣтъ ничего такого, чего'бы не было въ
романской церкви. Это та же древняя базилика, лишь болѣе пустая,
болѣе тонкая, болѣе одухотворенная. Средневѣковая базилика
была уже готова до примѣненія стрѣльчатой архитектуры.
Другими словами: стрѣла. не есть особенность стиля, ее можно прп-
мѣнить ко всякому стилю. Ее примѣняютъ чисто романскія
церкви, вродѣ церквей св. Маврикія въ Анжерѣ и св. Жилля возлѣ
Арія. Часто примѣняли одновременно и стрѣлу и полукругъ и
довольно долго послѣ того какъ восторжествовала стрѣла*
продолжали примѣнять полукругъ въ колокольняхъ. Наконецъ,
множество церквей, не только въ странахъ, бывшихъ колыбелью
готика, но въ Гіеннѣ и въ Нормандіи, колеблются между двумя
стилями, и ихъ съ одинаковымъ правомъ можно назвать
готическими или романскими. Римская базилика перешла въ
христианскую базилику эпохи Константина, базилика этой эпохи перешла
въ церковъ ІХ-го и Х-го вѣковъ, церкви ІХ-го и Х-го вѣковъ—въ
романскую базилику, романская базилика—въ готическую церковъ,
и во всѣхъ этихъ переходахъ не было ни малѣйшаго
перерыва. Какъ бы ни были съ перваго взгляда мало похожи другъ на
друга Saint Paul hors les Murs и соборъ Богоматери, все же одно
изъ этихъ строеній образовалось изъ другого путемъ цѣлаго
ряда непрерывныхъ переходовъ.
Никто не отрицаетъ, что Франція Хи XI вѣковъ подчинялась
довольно сильному греческому вліянію; но это вліяніе не
сыграло значительной роли въ великомъ движеніи нашего націо-
нальнаго искусства. Подъ его вліяніемъ возникли церковъ св.
Фронта въ Перигеи, нисколько церквей въ Керси и въ Ангумуа;
но не здѣсь слѣдуетъ искать начала готическаго искусства. Еще
меньше основаній говорить о крестовыхъ походахъ и объ араб-
скомъ вліяніи. Готическая и арабская архитектуры имѣютъ
некоторое сходство; но это сходство объясняется подобіѳмъ ихъ
исход ныхъ точекъ. Одна происходитъ изъ романскаго стиля,
другая—изъ византійскаго; но романскій и византійскій стили были
братьями, постепенно развившимися изъ античнаго искусства.
Такимъ образомъ готическій и арабскій стили пришли къ ана-
логичнымъ результатамъ, но они ничѣмъ не обязаны другъ
другу и отличаются глубоко различными тенденціями. Стрѣла
всегда существовала на Востокѣ, но прпмѣнялась. спорадически,
общее же ея примѣненіе Востокъ усвоилъ сѳбѣ раньше Запада;

26
ОЧЕРКИ ПО ИСТОРШ ИСКУССТВА И КУЛЬТУРЫ.
но великіе строители ХІІ-го вѣка вовсе не оттуда заимствовали
ее. Они дошли до нея сами, безъ всякихъ заимствованій откуда
бы то ни было
Итакъ, одно и то же развптіе дало и романскія и готиче-
скія церкви. Все связано съ тѣмъ строительнымъ движепіемъ,
которое начинается съ 1000 года, производитъ наши ирекрасныя
романскія церкви, приходитъ къ 1150 году къ стрѣльчатой архн-
тектурѣ, къ 1200 году даетъ ея законченный, зрѣлый и
совершенный типъ, который ие измѣняется до ХѴ-го вѣка. Всѣ пе-
ремѣны, происшедшая въ промежутокъ отъ ХІ-го до ХіѴ-го вѣка,
явились необходимымъ слѣдствіемъ одного великаго переворота,
замѣнившаго балки сводомъ. Происхожденіе готическаго стиля
было вполнѣ логично; оно не нуждается ни въ какомъ чужомъ
вліяніи. Стрѣльчатый сводъ, употреблявшійся въ XI вѣкѣ въ
исключительныхъ случаяхъ, чтобы сообщить прочность аркамъ,
поддерживавшимъ большую тяжесть, дѣлается общимъ правиломъ
съ 1150 года; но можно утверждать, что онъ уже существовалъ
въ зародышѣ въ искусстве предыдущей эпохи. Нѣкоторыя
части новыхъ базиликъ, напримѣръ, хоры, почти требуютъ
его. Кромѣ того, стрѣльчатый сводъ больше говорилъ воображе-
нію и лучше отвѣчалъ религіознымъ чувствамъ того времени.
Въ общемъ въ архитектурѣ произошло то же самое, что и въ
языкѣ и въ поэзіи. Йзъ разбитыхъ, спутанныхъ остатковъ
древности, которые средніе вѣка передѣлывали сообразно своимъ
пдеямъ и чувствамъ, они создали себѣ орудіе совершенно не
похожее на римское.
Наши церкви такъ же относятся къ античному искусству,
какъ языкъ Данте къ языку Виргилія; ихъ можно назвать
варварскими и заимствованными, но они также имѣютъ свою
оригинальность и соотвѣтствуютъ совершенно новому религиозному
духу.
Какъ и всѣ великіе стили, готическій стиль въ началѣ
былъ совершѳннымъ. Мы слишкомъ привыкли судить объ этомъ
стилѣ по произведеніямъ времени упадка, и часто забываемъ,
что до появленія преувеличеній послѣдняго времени онъ пере-
жилъ классическую эпоху, въ теченіе которой онъ отличался
чувствомъ мѣры и сдержанностью. Это мы яснѣе видимъ на ма-
ленькихъ зданіяхъ, построенныхъ въ несколько лѣтъ и
отличающихся поляымъ единствомъ плана, чѣмъ на большихъ собо-
рахъ, которые почти всѣ были окончены въ ХІѴ-мъ вѣкѣ.
Церковь Сенъ Ле въ Эссеранѣ, на рѣдкоѳ изящество которой
впервые обратилъ вниманіе, кажется, Витэ, церковь въ Агнетцѣ
возле Клермона, зала въ Урскампѣ, прекрасная церковъ въ Лонг-
понѣ и даже церковь св. Ива въ Бремѣ—всѣ они являются
прекрасными образцами, поражающими такой же чистотой и
единствомъ, какъ самые лучшіе греческіѳ храмы. Церкви, воздвину-
тыя крестоносцами въ Палестинѣ, также блещутъ своей
строгостью. Эти простыли гранціозныя строенія перваго готическаго
стиля стоятъ очень высоко по своей художественности. Верти-
кальныя линіи не скрываютъ могучихъ горизонта ль ныхъ линій.
Капители, всѣ одинаковыя въ каждомъ зданіи и состоящія изъ

ИСКУССТВО СРЕДНИХЪ въковъ И ПРИЧИНЫ ЕГО УПАДКА. 27
изящнихъ листьевъ, еще напоминаютъ каринѳскія очертанія: ос-
нованія ихъ круглы и украшены простыми фризами; вся колонна
имѣетъ античный и строго пропорціональный видъ. Стрѣла,
остроту которой потомъ преувеличили, едва замѣтна. Въ Оенъ
Ле своды имѣютъ чисто романскіѳ размѣры. Высота строенія
умѣренна; строеніе довольно широко; окна умѣренной величины,
почти безъ раздѣпеній. Все зданіе дышетъ вѣрностью сужденій
и чувствомъ правильности, отъ которыхъ архитектура скоро
уклоняется въ сторону.
Какимъ же образомъ готическое искусство, создавшее
классически типъ, если можно такъ выразиться, о ρ д е н ъ,
исключавшей всякіе капризы, не оправдало возлагаемыхъ на него ожн-
даній? Почему ему не удалось сохраниться и стать искусствомъ
новаго времени? Мы постараемся отвѣтить на этотъ вопросъ. Это
явленіе имѣло причины двоякаго рода: однѣ лежали въ основахъ
самаго искусства, другія—въ основныхъ порокахъ общества его
времени. Суровость Филиппа Красиваго, легкомысліе Валуа, от-
сутствіе серьезности у дворянства, узость понятій у буржуазіи—
все это не единственныя причины, воспрепятствовавшая возрожде-
нію во Франціи въ ХІѴ-мъ вѣкѣ; само искусство было безсильно
произвести форму, которая могла бы сохраниться въ течѳніѳ дол-
гихъ вѣковъ. Альбомъ Бильярда является очень поучительнымъ
документомъ на этотъ счетъ.
II
Дѣйствительно, этотъ альбомъ показываетъ намъ не то, какъ
образовался готическій стиль, a скорѣе то, какъ онъ разлагался.
Увлеченіе смѣлыми комбинациями, которое мы видимъ на
каждой странидѣ, внушаетъ опасенія. Чувствуется, что этотъ
прекрасный стиль будетъ погубленъ всякими выходками и злоупот-
ребленіемъ планами, нарисованными на бумагѣ. На 28-мъ листкѣ
мы видимъ, что Вильярдъ и Петръ изъ Корби работаютъ вмѣстѣ,
состязаясь другъ съ другомъ (inter se disputando) въ созданіи но-
выхъ формъ, болѣе замѣчательныхъ по своей трудности и
странности, чѣмъ по своей красотѣ. Восхищеніе Бильярда бываетъ
иногда довольно ребяческимъ; онъ восторгается, напримѣръ, въ
Лаонской башнѣ скорѣе замысловатостью, чѣмъ прочностью ея
геометрическихъ пропорцій, или безвкусными аксессуарами, кото-
тыѳ онъ еще преувеличиваетъ .въ своемъ воображѳніи.
Чувствуется, что художникъ пошелъ дальше своей дѣли, не обладая
полной зрѣлостью суждѳній, которая заставила бы его удержать
традицію и сохранить ее отъ всякихъ преувеличеній.
Конечно, у художниковъ не было недостатка ни въ
подвижности, ни въ воображеніи. Между архитекторами этого времени
царила изумительно кипучая деятельность. Они жили въ коллѳ-
гіяхъ или составляли частныя общества и такой образъ жизни
лоддерживалъ въ нихъ пламенное соревнованіе. Для того, чтобы

28
ОЧЕРКП ПО ПСТОРШ ИСКУССТВА И КУЛЬТУРЫ.
эти люди не заботились о славѣ, нужно было, чтобы внутри сво-
ихъ братствъ они нашли достаточный двигатель, дѣлавшій ихъ
равнодушными ко всему, кромѣ уваженія своихъ собратьевъ.
Какъ далеки они отъ этой безличной работы XI и XII вѣковъ,
когда личность художника оставалась въ тѣни! Здѣсь каждый
художникъ имѣетъ имя, гордится своей церковью, пишетъ на
ней свое имя и велитъ похоронить себя въ ней. Альбомъ
Бильярда является несравненнымъ по своей важности документомъ.
свидѣтельствующпмъ о живости и молодости воображенія,
которыми отличались тогда наши художники: и въ этомъ отношѳніи
этотъ документъ не единственный. Сохранилось много плановъ
XIII и XIV вѣковъ, нарисованныхъ на пергаментѣ или высѣчен-
ныхъ изъ камня. Не смотря на то, что геометрія ихъ еще очень
элементарна и что въ ней употребляются только арки, они ука-
зываютъ на большую умственную работу. Къ тому же конкурсы
были обыкновеннымъ явленіемъ. Въ архивахъ Страссбурскаго
собора сохраняются рисунки фасада, представленныя на кон-
курсъ. Легенды о соперничества художниковъ папоминаютъ
подобный же легенды, ходившая въ Италіи въ ту эпоху, когда
всеобщее вниманіѳ устремилось на произведенія искусства.
Между тѣмъ недостатки, угрожавшіе этому великому стилю,
обнаруживались роковымъ образомъ. Единство зданій
становилось невозможнымъ; въ нихъ не было двухъ одинаковыхъ
капителей; окна отличались такимъ легкимъ рисункомъ, что казались
фантастическими; художники стремились къ преувеличенному, къ
невозможному; они упорно хотятъ заставить держаться въ воз-
духѣ непостижимые хоры церкви въ Бовэ; если бы мы -увидѣли
эти церкви только на рисункѣ, онѣ показались бы намъ
фантастическими. Главное чувство, возбуждаемое ими, есть глубокое
удивленіѳ; зданіе кажется сверхчеловѣческимъ и только, благодаря
союзу съ дьяволомъ, его удалось низвести изъміра фантазіи въ
реальный міръ.
XIV вѣкъ продолжалъ всѣ эти тендѳнціи и довелъ ихъ до
крайности. Готическая архитектура ХІІІ-го вѣка была
полна недостатковъ, но каждый изъ этихъ недостатковъ былъ источ-
никомъ захватывающей и странной красоты. Но вскорѣ дѣло мѣ-
няется. Преувеличивая еще вышину пустыхъ пространствъ,
готическая архитектура устраиваетъ какъ бы поединокъ между
тяжестью и величиной. Иногда она одерживала побѣду, какъ въ
Бовэ; но очень часто справедливыя требованія разсудка въ архи-
тектурѣ мстили за оказанное имъ пренебрежете. Колокольни
становятся уже слишкомъ высокими; ихъ легкія формы, ихъ проз-
рачныя очертанія производятъ двойственное впечатлѣніе: онѣ очаро-
вываютъ воображеніе, но вмѣстѣ съ тѣмъ возмущаютъ разсудокъ.
Подробности слишкомъ богато отдѣланы, слишкомъ много уг-
ловъ и выступовъ, статуй подъ балдахинами, трилистниковъ на
шпицахъ, ажурныхъ галлерѳй, рѣзной работы на камняхъ,
похожей на вышивку, которая, по словамъ Вазари, словно сдѣлана изъ
картона. Вообще, единство зданія принесено въ жертву; ровныя
поверхности больше не допускаются; боковыя часовни, которыя
почти всѣ относятся къ этому вѣку, показываютъ, что вниманіе

ИСКУССТВО СРЕДНИХЪ ВЪКОВЪ И ПРИЧИНЫ ЕГО УПАДКА. 29
было направлено на части и деталп и пренебрегало видомъ
цѣлаго. Общій видъ зданій стремится приблизиться къ пирамидѣ;
все зданіе увѣнчивается острыми треугольниками и фигурнымъ
крестомъ. Горизонтальныя линіи, которыя въ прежнпхъ готиче-
скихъ зданіяхъ все еще встрѣчаются, здѣсь совершенно псче-
заютъ. Всѣ заботы направлены на то, чтобы одѣть священное
зданіе въ ослѣпительный нарядъ и сдѣлать его похожимъ на
невѣсту. Увы! въ это время выросталъ внутренней недугъ и
медленно подготовлялось разрушеніе этихъ прекрасныхъ меч-
тати, расцвѣтшихъ въ моментъ энтузіазма.
Недугъ готическаго стиля действительно состоялъ въ томъ,
что онъ былъ порожденъ энтузіазмомъ и только энтузіазмъ могъ
поддерживать его. Церкви ХІІ и XIII вѣковъ были порождены
любовью въ буквальномъ смыслѣ этого слова. Прочтите только
прелестные разсказы, относящееся къ постройкѣ собора въ Шар-
трѣ или базилики Сенъ-Дени. Въ XIY вѣкѣ сюда прпмѣшивает-
ся идея возмущенія, наказанія, тяжелаго долга. Церкви строились
изъ раскаянія, а поддерживались административными мѣрами. Вѣра,
создавшая эти чудеса, не уменьшилась: она даже встречала
теперь меньше сомнѣній и возражений въ умахъ, такъ какъ XIY
вѣкъ отличался гораздо меныпимъ свободомысліемъ, чѣмъ XIII;
но она потеряла свою свободу и наивность, превратилась въ уз-
кій формализмъ, въ тяжелую и грубую рутину. Готическая
архитектура была больна той же болѣзнью, что и философія и поэзія:
эта болѣзнь была мелочность. Искусство превратилось въ
чудесный фокусъ, выродившійся въ безсиліе. Античный міръ могъ
цѣлые вѣка держаться того архитектурнаго стиля, который
создала Греція; греческіе ордена сдѣлались чѣмъ то вродѣ вѣч-
ныхъ законовъ, потому что греческій стиль есть самъ разсудокъ,
сама логика, примѣненная къ строительному искусству. Здѣсь же,
напротивъ,· всякое будущее было немыслимо, такъ какъ здѣсь съ
самаго начала поспѣшили дойти до послѣднихъ выводовъ. Упа-
докъ былъ въ нѣкоторомъ смыслѣ необходимъ; въ этомъ причудли-
вомъ· искусствѣ нѣтъ ни одного момента, который могъ бы
послужить прочной основой для будущаго искусства.
Чтобы тамъ ни говорили, но слѣдствіемъ этой -сложной
системы въ архитектурѣ была ея непрочность. Греческое и
римское зданіѳ вѣчно, если только его не разрушатъ нарочно. Оно
не нуждается ни въ какомъ рѳмонтѣ. Готическое зданіе
подвержено столь многочислѳннымъ условіямъ, что оно быстро
обрушивается, если къ нему не прилагать постоянныхъ заботъ. Го-
тическія постройки разсчитаны только на внѣшній эффектъ; части
скрытыя отъ глазъ зрителя, построены часто очень· небрежно;
кромѣ того, онѣ страдаютъ двумя смертельными болѣзнями: не-
совершеннымъ фундаментомъ" и слишкомъ тяжелымъ сводомъ.
Простого нарушенія въ течѳніи подземныхъ водъ . достаточно,
чтобы погубить все. Парѳенонъ, храмы въ Пестумѣ и Бальбѳкъ, раз-
считаные только на прочность, были бы цѣлы до сихъ поръ, если
бы родъ людской исчезъ на другой день послѣ ихъ постройки.
Готическая же церковь въ этихъ условіяхъ не продержалась бы
и ста лѣт.ъ. Эти церкви постоянно поддерживались и перестраи-

30
ОЧЕРКИ ПО ІІСТОРІИ ИСКУССТВА И КУЛЬТУРЫ
вались, онѣ всѣ исчезли бы къ нашему вѣку, если бы ихъ не
реставрировали ревнители старины. Въ тѣхъ городахъ, гдѣ есть и
римскія и готическія зданія, послѣднія кажутся развалинами по
сравненію съ первыми. На свѣтѣ не будетъ уже ни одной
готической церкви, когда греческія и римскія строѳнія будутъ еще
удивлять людей своей вѣчностыо. Я знаю, что мнѣ могутъ отвѣ-
тить: „Парѳенонъ занимаетъ всего 400 метровъ, a Амьенскій со-
боръ 7,000; если бы грекамъ пришлось построить закрытое зда-
ніе такихъ размѣровъ, то они не сдѣлали бы его такимъ проч-
нымъ, какъ Парѳенонъ".—Мы и не порицаемъ этой попытки; мы
констатируемъ только неизбѣжныя слѣдствія, которыя изъ нея
вытекаютъ. Въ архитектурѣ съ особенной силой чувствуется та
ограниченность, которой подчинены всѣ человѣческія дѣла: че-
повѣкъ всегда, выигрывая въ одномъ, теряетъ въ другомъ; ему
приходится выбирать между безупречной посредственностью и
величіемъ, сопряженнымъ съ недостатками.
Готическая архитектура, неся въ себѣ зачатокъ смерти, въ
то же время имѣла несчастье сильно повредить другимъ пласти-
ческимъ искусствамъ, низведя ихъ къ второстепенной роли. Какъ
теологія убивала раціональную науку, низводя ее къ роли своей
слуги, такъ и готическая архитектура, считая только себя искус-
ствомъ, дѣлала невозможнымъ прогрессъ въ живописи и скуль-
птурѣ. Что сказалъ бы Фидій, если бы онъ былъ подчиненъ
ордену архитекторовъ, который заказалъ бы ему статую,
предназначенную для того, чтобы стоять на высотѣ двухсотъ футовъ?
Такимъ образомъ истинная, требующая знаній, красота устранялась,
и художникъ допжѳнъ былъ заниматься незначительными и
легкими мелочами, изъ которыхъ каждая ее имѣетъ ценности сама
по сѳбѣ, и которыя, будучи нагромождаемы безъ всякой мѣры,
производятъ впечатлѣніѳ банальности. Мы не раздѣляемъ гнѣва
Вазари на эти проклятыя фабрики, которыя отравили міръ (questa
maledizione di fabriche... che hanno ammorbato il mondo), и не видимъ въ
нихъ, только чудовищнаго и варварскаго хаоса, безумнаго
изобрѣтенія Готовъ, которые могли ввести его только разру-
шивъ предварительно римскія зданія и убивъ всѣхъ хорошихъ
архитекторовъ; но все же мы можемъ согласиться съ нимъ въ
томъ, что въ нихъ недостаетъ пропорціальности и здраваго
смысла. Это не логичная архитектура; она стремится выйти изъ
чѳловѣческихъ условій. Она была порождена усиліями абстракціи,
слишкомъ продолжительной работой ума надъ планами.
Опьяненные своими чертежами, архитекторы шли все дальше въ облѳгчѳ-
ніи построекъ; ихъ планы на пергаментѣ ослѣпляли ихъ и
заставляли ихъ забывать требованія реальности. Поэтому рисунокъ
готической церкви часто бываѳтъ лучше самой церкви, потому что
на рисункѣ нѣтъ тѣхъ необходимыхъ приспособленій, посред-
ствомъ которыхъ планъ дримѣняется къ условіямъ матеріала.
Готичѳскій стиль былъ блестящимъ .архитектурнымъ пара-
доксомъ; онъ былъ преувѳличеніемъ одной стороны архитектуры,
а не плодотворной системой, фокусомъ,—поединкомъ, а не проч-
нымъ стилѳмъ. Поэтому онъ и не имѣлъ продолжѳнія, если не
считать подражаній нашего вѣка, который копировалъ поочередно

ИСКУССТВО СРЕДНИХЪ ВЪКОВЪ И ПРИЧИНЫ ЕГО УПАДКА. 31
всѣ типы пропшаго. Эта архитектура, внезапно оставленная въ
эпоху возрожденія, перенесла поразившіе ее удары только
благодаря странному компромису, т. ѳ. готическому стилю съ
греческими украшеніями, который мы видимъ вь дерквахъ Сентъ-
Етьеннъ дю Монъ и Св. Евстахія; потомъ онъ исчезъ
безвозвратно. Художниковъ XVI вѣка упрекали въ томъ, что они не
развивали его; но этотъ упрекъ совершенно несправѳдливъ: этотъ
стиль былъ уже исчѳрпанъ; оживить его было невозможно. Под-
ражанія XIX вѣка ясно доказывали это. Усилія сдѣлать пара-
доксъ логичнымъ, превратить въ здравый смыслъ моментъ опья-
ненія, доказали своей неуклюжестью, что архитектура XII и XIII
вѣковъ должна быть причислена къ тѣмъ оригинальнымъ произ-
ведѳніямъ, которыя покрываютъ славой своихъ создателей, но
которымъ неблагоразумно подражать.
Ш.
Вся исторія франдуоскаго искусства въ XIV и въ XV вѣкахъ
резюмируется въ одномъ великомъ явленіи. Искусство среднихъ
вѣковъ умираетъ, не достигнувъ своего совершенства; вмѣсто
того, чтобы прогрессировать, оно идетъ къ упадку. Другими
словами: возрожденіе не было дѣломъ Франціи. Въ XI и въ XII
вѣкахъ Франція далеко превосходитъ Италію во всѣхъ отрасляхъ
искусства. Въ Италіи въ эту эпоху не было ничего такого, что
могло бы сравниться съ нашими романскими базиликами, съ
картинами Оенъ-Оавена, съ скульптурой первыхъ готическихъ пор-
таловъ. Въ ХШ вѣкѣ Франція ѳше стоитъ нарэвнѣ со своей
соперницей. Во Франціи не было такихъ художниковъ, какъ Джіот-
то, но въ ней были лучшіе архитектора въ Европѣ. Въ XIV
вѣкѣ Франдія рѣшительно превзойдена. Авиньонскіѳ
художники, всѣ итальянцы,· признаны учителями, съ которыми никто
не могъ сравниться. Франція не пошла назадъ,. но Италія
двинулась впѳредъ большими шагами. Этотъ вѣкъ у насъ не былъ
ни вѣкомъ прогресса, ни вѣкомъ упадка: это былъ вѣкъ застоя.
Готическое искусство колеблется, останавливается и въ концѣ
кондовъ не можетъ создать формы, которую приняли бы всѣ. Въ
XV вѣкѣ Италія одна съ неподражаемымъ блескомъ выступаѳтъ
на ту славную дорогу, по которой всѣ націи пробовали слѣдо-
вать за ней. Почему это великое событіѳ въ исторіи человѣче-
скаго духа не произошло во Франціи? Почему страна, въ
которой произошло великое пробужденіѳ христіанскаго искусства,
пришла послѣ -этого къ посредственности и рутинѣ? Почему
возвышенный вкусъ перваго готичѳскаго стиля замѣнился низ-
меннымъ и буржуазнымъ вкусомъ, который такъ часто оскор-
бляетъ насъ въ произвѳденіяхъ XXV и XV вѣковъ? Причины
этого великаго явпенія многочисленны и связаны съ самыми
глубокими особенностями моральной и соціальной исторіи въ эпоху,
начавшуюся съ воцарѳніем-ъ династіи Валуа.

32
ОЧЕРКИ ПО ПСТОРШ ИСКУССТВА И КУЛЬТУРЫ
Здѣсь не слѣдуетъ ссылаться на политическая причины.
Если Франція приведетъ для своего извиненія тѣ трудныя
обстоятельства, въ которыхъ она находилась, то Италія можетъ
ответить ей, что ея обстоятельства были еще тяжелѣе. Французская
національность въ этотъ вѣкъ не подвергалась опасности;
итальянская же національность исчезла, при чемъ итальянскій геній
ничуть не померкъ. Среди глубоко взволнованнаго общества и
страшной анархіп, которая поддерживала постоянный ужасъ въ
обществѣ, продолжали появляться самыя изысканныя произведе-
нія, искусство продолжало развиваться съ полной свободой,
целью города соперничали въ созданіи прекрасныхъ произведеній
искусства. Ни одна эпоха не доказала такъ ясно, что искусства,
которыя счптаютъ принадлежностью міра, могутъ процвѣтать въ
волнующемся обществѣ, лишь бы это волненіе отличалось вели-
чіемъ и соотвѣтствовало возвышеннымъ страстямъ.
Если присмотреться ближе, то видишь, что это французское
общество, которому, повидимому, угрожали такія опасности, въ
сущности вовсе небыло въусловіяхъ, неблагопріятныхъ для разви-
тія искусства. Общественныя бѣдствія ложились всей своей
тяжестью на осѣдлое населеніе городовъ и деревень; но они со-
всѣмъ не касались вооруженнаго дворянства, которое ѣздило по
свѣту, вело блестящій образъ жизни. Для этого класса націи,
который сражался скорѣе для удовольствія, чѣмъ для защиты своего
отечества, время, протекшее со дняпораженія при Креси до цар-
ствованія Карла V, вовсе не было бѣдствеянымъ періодомъ. Фру-
ассаръ, вѣрноѳ эхо чувствъ рыцарскаго сословія, изображаетъ тѣ
годы, исторію которыхъ онъ пишетъ, скорѣе блестящимъ време-
немъ, богатымъ подвигами и приключеніями, чѣмъ временемъ
отчаянія. Мы можемъ утверждать, какъ бы это ни казалось стран-
нымъ, что, не смотря на всѣ ужасы, это былъ веселый въкъ; ни
литература, ни искусство не носятъ печати унынія. Король Іоаннъ
въ своей тюрьмѣ среди своихъ художниковъ и музыкантовъ за-
бывалъ о своемъ королевствѣ съ легкомысліемъ, которое пора-
жаетъ насъ *). 1400 годъ, который, по распространенному мнѣнію,
былъ кульминаціоннымъ пунктомъ самаго бѣдственнаго періода
нашей исторіи, былъ въ теченіе пятидесяти лѣтъ блестящимъ
пунктомъ, къ которому обращались всѣ воспоминания. Парижъ
въ этотъ моментъ отличался несравненнымъ блескомъ. Недавно
опубликованная рукопись2) наивно изображаетъ восхищеніѳ про-
винціаловъ этимъ центромъ всего утонченнаго. Только въ
первой половинѣ XV вѣка послѣдствія войны и политическаго упадка
глубоко отразились на обществѣ.
Съ одной стороны отсутствіѳ муниципальной жизни, съ
другой, наоборотъ, широкое развитіе республиканскихъ учрежденій
являются гораздо болѣѳ важными фактами для объяснения
контраста межщу исторіями французскаго и итальянскаго искусства.
Доказательствомъ этому служитъ то, что единственная страна
*) См. документы, опубликованные герцогомъ Омальскимъ въ двухъ томахъ
Miscellanies of the Philobiblon Sociexy 1855—1856.
2) Жильбертъ изъ Метца, О π и с а н i e города Парижа, опубликованное
Ле-Ру де-Линси (Парижъ, Обри 1855).

ИСКУССТВО СРЕДНИХЪ въковъ И ПРИЧИНЫ ЕГО УПАДКА. 33
по эту сторону Альпъ, въ которой мы находимъ зародышъ дви-
женія въ искусствѣ, подобнаго движенію итальянскому, есть
фландрія; въ то же время это единственная страна, гдѣ процвѣ-
таютъ маленькія, почти независимыя республики. Эти государства,
населенныя нѣсколькими тысячами человѣкъ, развиваготъ
необычайную деятельность и благопріятствуютъ развитію мѣстныхъ
школъ. Итальянскіе города третьей и четвертой степени имѣютъ
собственную школу съ особеннымъ характеромъ: эта школа
ничего не заимствуетъ отъ другихъ, не выходитъ за стѣны города
и имѣетъ свою совершенно особенную физіономію. Начиная съ
ХІУиХУвѣковъ школы, понимаемыя въ смыслѣ отдѣльныхъ цен-
тровъ, гдѣ искусство развивается вполнѣ независимо, почти исче-
заютъ у насъ. Только нѣкоторыя спеціальности, какъ напримѣръ
мастерство серебряныхъ и золотыхъ дѣлъ и обработка эмали
въ Лиможѣ, упорно защищаютъ свое существованіе. Въ эту эпоху
закономъ французскаго искусства дѣлается эклектизмъ. Каждый
художникъ исходитъ изъ общей моды своего времени, а не изъ
особенныхъ пріемовъ своего учителя.
Главный очагъ культуры и искусства во Франціи съ ХІУ
вѣка составлялъ дворъ. Съ перваго взгляда, кажется что въ этомъ
отношеніи послѣдніе годы среднихъ вѣковъ были очень
благоприятны. Валуа, какъ въ началѣ, такъ и въ концѣ своего дол-
гаго царствованія, какъ въ ХІУ, такъ и въ ХУІ вѣкѣ, отличались
тонкимъ вкусомъ. Историку искусства часто приходится
совершенно иначе судить о нѣкоторыхъ личностяхъ, чѣмъ историку
политики и нравовъ. Какой-нибудь тиранъ итальянскихъ городовъ,
загрязненный всякими преступленіями и заслуживающей прокля-
тія потомства, въ исторіи искусства занимаетъ почетное мѣсто.
Такимъ же образомъ слѣдуетъ признать, что династія Валуа,
которой историкъ политическихъ событій можетъ сдѣлать суровые
упреки, создала блестящую сторону французской цивилизадіи и
могущественно содействовала тому, что Франція заняла
первенствующее мѣсто въ дѣлѣ вкуса, изящества, и это мѣсто навсегда
осталось за ней. Начиная съ эпохи Филиппа Валуа, французскій
дворъ сталъ самымъ изысканнымъ центромъ въ мірѣ.
Празднества, турниры, утонченные рыцарскіе нравы привлекаютъ туда
весь міръ. Три или четыре короля, Богемскій, Наваррскій иШот-
ландскій, и множество почти иноземныхъ князей имѣли тамъ свою
обычную резиденцію; Парижъ былъ законодателемъ моды и при-
влекалъ къ себѣ вниманіе всей Европы. Филиппъ Валуа и его
сынъ Іоаннъ представлялись воображенію своихъ современни-
ковъ королями-трубадурами, проводящими жизнь въ войнѣ и
празднествахъ, среди непрерывнаго ряда славныхъ дѣлъ и зрѣ-
лищъ. Но истинное искусство не можетъ создаться безъ основа-
тельнаго умствепнаго образованія; веселыхъ сумасбродствъ
недостаточно для того, чтобы создать значительныя произведенія и
дать начало действительно продуктивному направленію.
Казалось, идеалъ былъ достигнутъ, когда случай вознесъ на
престолъ того изъ сыновей короля Іоанна, который соединялъ
со вкусами своего отца и братьевъ серьезный умъ, котораго у
нихъ не было. Карлъ У, еамъ бывшій художникомъ, архитекто-

34
ОЧЕРКИ ПО ИСТ0Р1И ИСКУССТВА И КУЛЬТУРЫ.
ромъ и мѳханикомъ, вмѣстѣ со своими искусными
товарищами Раймондомъ дю-Темпль и Жаномъ-Сенъ-Ромѳнъ, пока-
залъ примѣръ того, какъ мало можетъ сдѣлать династія,
любящая искусство, въ вѣкъ, лишенный генія. Въ итальянскихъ исто-
ріяхъ никто нѳ можетъ сравниться съ нимъ по справедливости и
мудрости; но вкусъ его всегда оставался тяжелымъ, низмѳннымъ
и, если можно такъ выразиться, буржуазнымъ. Свѣтская
архитектура дала при немъ несколько прѳлестныхъ строѳній, но не создала
истиннаго національнаго вкуса. Художникъ сталъ любимцѳмъ, за-
стольникомъ, а часто итайнымъ агентомъ и довѣреннымъ лицомъ
королей. Онъ пѳрѳсталъ быть мужественнымъ и умнымъ работни-
комъ XII и ХШ вѣка; онъ превратился въ ловкаго слугу, гото-
ваго на всѣ услуги, соединявпгаго ремесло съ художествомъ,
тайныя порученія съ искусствомъ и занимавшаго мѣсто въ ряду
королѳвскихъ слугъ, наряду съ шутомъ, придворнымъ музыкан-
томъ и портнымъ.
Аристократія принцевъ крови, которая начала образовываться
съ короля Іоанна и воцарилась подъ именѳмъ нѳсчастнаго Карла
VI, создала блестящій феодальный дворъ, похожій на царствую-
щіе дома Италіи. Эти короли, принесшіѳ столько несчастій Фран-
ціи въ области политики, всѣ отличались вкусомъ и могутъ
считаться первыми свѣтскими любителями искусства въ новыхъ об-
щѳствахъ. Они разоряли королевство, но они украшали его и,
благодаря имъ, Франція имѣла тотъ блестящій феодальный видь,
который она потеряла въ ХѴП и ХѴШ вѣкахъ, вслѣдствіѳ ломки
всего стараго, которая часто производилась очень неразумно. Ка-
кимъ искуснымъ коллекціонѳромъ былъ гѳрцогъ Беррійскій!
Гдѣ можно найти большую любовь къ роскоши, чѣмъ въ Бур-
гундскомъ домѣ? Какому расточителю можно легче простить его
безумныя выходки, чѣмъ Людовику Орлеанскому, этому
обольстительному чѳловѣку, представлявшему изъ себя смѣсь поро-
ковъ и достоинствъ своего времени? Но какъ далеки эти
государи отъ знамѳнитыхъ преступниковъ итальянскаго Возрождѳнія!
Принци крови дома Валуа, территоріальныя владѣнія которыхъ
были очень плохо разграничены и которые не имѣли постоянной
столицы, не могли создать областей искусства, какъ Висконти
и делла Скала, воцарившіеся въ рѳспубликахъ бывшихъ издавна
независимыми. Одной королевской власти недостаточно, чтобы
поддержать великое движѳніѳ въ искусствѣ. Для этого нужны
муниципальныя республики или маленькіе дворы, соотвѣтствую-
щіѳ естествѳннымъ раздѣлѳніямъ,иБургундскій домъосуществлялъ
яѣкоторыя изъ этихъ условій; но скверный фламандскій вкусъ
водворилъ тамъ тяжѳловѣсную, вульгарную роскошь, лишенную
идеала. Людовикъ Орлеанскій былъ чѳловѣкомъ эпохи возрож-
денія; но нѣкоторая слабость духа и характера, которая именно
и сдѣлала его личность такой привлекательной, помѣшала ему
имѣть серьезное вліяніѳ. Онъ обладалъ болѣѳ тонкимъ вкусомъ,
чѣмъ какой-либо изъ государей до него; но все же это .еще чисто
средневековой вкусъ: онъ любилъ остроуміѳ и легкость, но не
понималъ возвышеннаго стиля и благородства. Любовь къ
прекрасному соединялась у него съ самыми легкомысленными склон-

ИСКУССТВО СРЕДНИХЪ ВЪКОВЪ И ПРИЧИНЫ ЕГО УПАДКА. 35
ностями и его притворное благочестіѳ не создало ни ллодотвор-
ныхъ произвѳденій, ни нравственныхъ правилъ. Искусство не
можѳтъ быть результатомь ни честныхъ стараній, ни
легкомысленной игры галантныхъ вѣтрѳнниковъ: для него нужѳнъ гѳній.
Не нужно забывать, что Италія, создавшая возрожденіе
искусства, шла въ то же время во главѣ возрождѳнія философскаго мы-
шленія, словомъ, во главѣ того велгтгсаго пробужденія, которое
снова вывело чѳловѣчество на ту великую дорогу, съ которой
отстранили его невѣжество и умственный упадокъ.
Не мѳнѣе чувствительный контрастъ существовалъ и между
народными массами. Французская буржуазія ХІУ вѣка серьезна
и порядочна; она стремится принимать участіе въ политической
жизни. Къ этому времени образовалась высшая буржуазія изъ
чиновниковъ, разбогатѣвшихъ на государственныхъ финансовыхъ
предпріятіяхъ; таковы были, напримѣръ, Барбеттъ, Монтегю, позже
Жакъ Керъ. Эти выскочки проявили просвѣщенные вкусы и
исторія должна быть къ нимъ снисходитѳльнѣе, чѣмъ были ихъ
современники. Зависть князей погубила ихъ; почти всѣ они умерли
насильственной смертью. Лучшая буржуазія въ городахъ и въ
особенности въ Парижѣ достигла высокой степени благо-
состоянія и культуры; но у ней, можетъ быть, къ счастью,
не было ни одного изъ блестящихъ качествъ итальянской
буржуазии Тщательная заботливость о домѣ, которую мы видимъ въ
MéDagier de Paris, была направлена главнымъ образомъ на то,
что теперь называютъ комфортомъ, а не на украшеніѳ дома
предметами искусства. Буржуазный отель XIV вѣка былъ, должно
быть, похожъ на тѣ старыя жилища, полныя солиднаго богатства
которыя мы еще и теперь находимъ въ отдаленныхъ провин-
ціяхъ. Это не были ни изящные дома эпохи возрожденія, ни со-
времѳнныя квартиры съ ихъ банальной роскошью. „На долю
мужчинъ выпадаютъ всѣ заботы внѣ дома,—говоритъ Ménagier:
мужъ долженъ заботиться обо всемъ, ходить, бѣгать туда и сюда,
не смотря на дождь, вѣтеръ, снѣгъ, гололедицу; онъ то мокнетъ,
то страдаетъ отъ зноя, то потѣетъ, то дрожитъ".
Въ этой любви къ своему очагу былъ зародышь прочной
буржуазной нравственности, которая сдѣяала бы изъ насъ
серьезную націю, вродѣ англійской, если бы этотъ зародыпгъ нѳ
былъ заглушѳнъ тѣми легкомысленными вліяніями, которыя
пришли съ* Юга въ ХУІ-мъ вѣкѣ. Но какъ отличается этотъ
добрый буржуа, съ такимъ удовлѳтвореніѳмъ царящій въ своемъ
отѳлѣ въ кварталѣ Турнѳлль, отъ буржуа Пизы и Флорендіи!
Возникновеніѳ искусства обыкновенно сопровождается нѣкоторой
легкостью нравовъ. Руководимая суровымъ университетомъ, бур-
жуазія видѣла въ роскоши принцевъ крови, которая
действительно была непохвальна, только развратъ и увѳличѳніѳ нало-
говъ. Въ Италіи все прощалось тому, кто украшалъ городъ и
создавалъ памятники, достойные свободнаго народа. Во Франціи
это называлось расточитѳльствомъ и безумной тратой денегъ.
Жители Флоренціи, истребляемые чумой, рукоплескали иному
владельцу, заказавшему врата крестильной часовни; во Франціи
Гуго Обріо, главный зачинщикъ большихъ работъ въ Парижѣ,

36
ОЧЕРКИ по петорш ИСКУССТВА: И КУЛЬТУРЫ.
считался притѣснителемъ: его обвиняли въ ереси и. певѣріи; онъ
избѣжалъ костра только благодаря случаю, и всѣхъ его сторон-
никовъ народъ преслѣдовалъ, какъ враговъ Бога.
Наконецъ. религія Франціи, гораздо болѣѳ глубокая, чѣмъ
итальянская релпгія, не столь побуждала ее искать классическаго
еовершен-стпа. Церковь уже не обладала тѣмъ энтузіазмомъ
который въ ХІІ-мъ и ХІІІ-мъ вѣкахъ вдохновилъ столько оригл-
нальныхъ цропзведеній. Она, повпдимому, повинуется свѣтскимъ
тенденціямъ, который-далеко отвлекали людей того вѣка отъчиста-
го и возвышеннаго мистицизма св. Бернара, св. Франциска Ассиз-
скаго и св. Бонавентуры. Вѣра была еще не тронута; но она начала
превращаться въ рутину и не вдохновляла больше ничего, вели-
каго. Французскій католпцизмъ уже пріобрѣлъ свой печальный
и суровый характеръ. Церковь подобная Santa-Moria-Nave.ïla, на
стѣнахъ которой мы видимъ веселыя и изящныя картины
флорентийской жизни, была бы скандаломъ въ Парижѣ. Добрый
Николай Фламель и его жена, строгая Пернелла, почувствовали
бы себя здѣсь очень плохо. Франція, конечно, приносила столько
же жертвъ ради религіозныхъ построекъ, какъ и Италія; но она
никогда не была свободна . отъ нѣкоторой сухости. Церкви во
Флоренціи, Болоньѣ и Миланѣ, къ сожалѣнію неоконченные,,
отличаются гораздо болѣе утонченнымъ пониманіемъ искусства,
чѣмъ наши соборы той же эпохи. Ихъ воздвигла болѣе живая
мысль; въ Италіи это произведенія художниковъ, во Франціи—
ремесленниковъ: чувствуется, что деятельность однихъ
прогрессивна, тогда какъ искусство другихъ обречено.на гибель.
Такимъ образомъ все сложилось такъ, что итальянскій ху-
дожникъ имѣлъ больше свободы и достоинства. Вмѣсто работни-
ковъ безъ имени, неязвѣстяыхъ исторіи, въ Италіи каждый па-
мятникъ напоминаетъ знаменитое имя, составлявшее славу своего
города,—генія, котораго при жизни чтили, какъ политическая
дѣятеля, и о которомъ послѣ смерти создали легенду. Даже
преувеличенная слава нѣкоторыхъ изъ нихъ есть знаменательное
явленіе: она указываетъ на то, какъ высоко цѣнила красоту
толпа и какія могучія чары привлекали ее къ области
искусства.
Если мы посмотримъ на внѣшнія условія, въ которыхъ ху-
дожникъ работалъ въ Италіи и во Франціи^ то мы также безъ
труда увпдимъ, что итальяцскій артистъ проходилъ лучшую
школу. Наши художники гораздо больше изучали античное
искусство, чѣмъ обыкновенно полагаютъ; въ Реймсѣ слѣды этого
изученія очевидны; по крайней мѣрѣ три фигуры въ альбомѣ
Бильярда, копіи съ античныхъ и византійскихъ образцовъ доказы-
ваготъ это; но Италія въ этомъ отношеніи имела большія
преимущества. Остатки античнаго искусства были тамъ гораздо болѣе
значительны, чѣмъ въ сѣверной Франціи. Нѣсколько прекрасныхъ статуй,
напримѣръ, три граціи. Сіенекаго собора, были извѣстны уже въ
средніе вѣка. Ордена римской архитектуры привлекали вниманіе
уже со времени Брюнеллечи. Даже въ живописи византійское
искуство представляло для Гвинта и Оимабуэ гораздо болѣе со-

ИСКУССТВО СРЕДНИХЪ ВЪКОВЪ И ПРИЧИНЫ ЕГО УПАДКА. 37
вершенные образцы, чѣмъ тѣ, которые могли изучать наши
художники ХІІІ-го вѣка.
Искусство въ очень большой- мѣрѣ является отраженіемъ
общества, которое окружаетъ художника. Итальянское общество
отличалось изяществомъ и въ типѣ и въ. манерахъ, которымъ
не обладало наше общество. Раса тамъ была болѣѳ красива,
костюмы и манеры болѣе изысканны. Какую бы роль ни игралъ
идеализмъ художника, но все тѣ люди, съ которыхъ срисованы
Sposalizio Рафаэля, Жизнь Энея Сильвія въ Сіеннскомъ соборѣ,
фрески Santa-Maria-Novella далеко прѳвосходятъ по изяществу
и граціи людей, служившихъ образцами для живописи Сенъ—
Жакъ-де-ла-Вушери. Общій типъ въ этомъ вѣкѣ, судя по изоб-
ражѳніямъ на миньятюрахъ, некрасивъ: выражѳніѳ лицъ у всѣхъ
озабоченное, позы обыкновенны, костюмы тяжелы и неуклюжы;
нѣтъ ни благородства, ни геніальности. Огромное превосходство
древняго искусства надъ новымъ уже проявляется. Лишенные
всего того, что относится къ красотѣ внѣшнихъ формъ, новые
народы, чтобы создать что-нибудь благородное, должны будутъ
отказываться отъ своихъ націояальныхъ костюмовъ и манѳръ.
Имъ останется выбирать только между буржуазной
вульгарностью и театральнымъ благородствомъ. Ихъ пластическія
искусства и въ особенности ихъ скульптура всегда будетъ отличаться
нѣкоторой дѣланностыо и неуклюжестью.
Преувеличения готическаго стиля также не мало повредили
развитію искусства рисованія. Слѣдуя своему стремленію дѣлать
все какъ можно тоньше и уже, наши архитектора дошли до
того, что почти совсѣмъ вывели всѣ гладкія поверхности.
Изгнанная изъ своей естественной области, т. ѳ. со стѣнъ храмовъ,
живопись мало-по-малу опустилась до уровня обыкновеннаго
разрисовыванія жилищъ. Теперь художники только рисуютъ
мелкіе рисунки на колоннахъ, украшаютъ отели и составляютъ
изъ камней неуклюжія, лишенныя всякаго выраженія картины.
Вообразите себѣ, что было бы съ живописью въ Италіи, если
бы церкви времени Джіотто были построены въ этомъ стилѣ,
если бы гѳній этого великаго человѣка и его послѣдователей не
могъ проявиться на широкихъ стѣнахъ церквей въ Ассизѣ π
Campo-Santo въ Пизѣ! Наше превосходство въ архитектурѣ
погубило насъ. Переходя отъ одной трудности къ другой, наши
архитектора стали въ концѣ концевъ строить сухія, холод-
ныя, абстрактныя церкви, имѣющія только архитектурное зна-
ченіе. Пустота и обнаженность этихъ церквей, если только онѣ
избѣжали жалкой орнаментаціи ХѴ1І-го и ХѴІІІ-го вѣковъ, про-
изводятъ самое печальное впечатлѣніе. Подробности играютъ
въ нихъ второстепенную роль и только общій планъ является
чѣмъ-то живымъ· и преднамѣреннымъ; поэтому онѣ красивѣе
на рисункѣ чѣмъ въ действительности. Когда проходитъ
первое впечатлѣніѳ безконѳчности, получающееся отъ цѣлаго,. то
чувствуешь недостатки этой эгоистической и ревнивой
архитектуры, которая стремиться одна царить въ пустотѣ. Я не знаю
ни одного большого зданія въ средніѳ вѣка въ Италіи, которое

38
ОЧЕРКИ ПО ИСТОРІИ ИСКУССТВА И КУЛЬТУРЫ·
могло бы сравниться съ нашими соборами той же эпохи. Но
почему же тосканскія и омбрьенскія церкви отличаются болѣе
утонченнымъ искусствомъ чѣмъ Saint-Ouen и соборъ въ Бовэ?
Потому что архитектура ограничилась тамъ своей ролью и
каждая подробность сохранила свою ценность. Онѣ настолько же
выше нашихъ церквей, насколько Петрарка выше трубадуровъ.
Онѣ выполняють существенное усдовіе классичѳскаго искусства,
давая законченную рамку и давая мѣсто всѣмъ тонкостямъ вы-
лолнѳнія.
Правда, йталія имѣла два преимущества, которыхъ лишена
была Франція и въ которыхъ нужно отдать себѣ ясный отчетъ: во
пѳрвыхъ, въ ней сохранились въ цѣлости произвѳдѳнія ея древ-
нихъ мастѳровъ, а во вторыхъ: она имѣла, благодаря Вазари,
свою золотую легенду искусства. Создавая общественное
мнѣніѳ объ искусствѣ для всей Европы въ ХѴІ-мъ и ХѴП-мъ
вѣкахъ, итальянцы слишкомъ часто создавали пристрастную
славу. Бѳзъ сомнѣнія, во Франціи въ XIÏ-мъ и ХІІІ-мъ вѣкахъ
такэісе было школьное движеніе, подобное движенію Итапіи
въ ХІѴ-мъ вѣкѣ; но у ней не было людей, которые бы создали
легенду этого великаго развитія. Ея творческіѳ геніи были из-
вѣстны только по имени или по жалкимъ изображеніямъ на
полу построенной ими церкви, гдѣ они представлены одѣтыми
въ простую мантію работниками. Съ ихъ произвѳденіями
обходились еще хуже. Франція всегда имѣла обыкновеніѳ уничтожать,
когда хотѣла строить. Она три или четыре раза измѣнила свою
физіономію и каждый разъ считала себя обязанной сдѣлать
tabula rasa изъ своего прошлаго. Въ эпоху возрождѳнія она охотно
уничтожила бы готическіе храмы срѳднихъ вѣковъ; любители
классичѳскаго стиля въ ХѴП-мъ вѣкѣ думали, что они служатъ
искусству, уничтожая остатки построекъ, которыя они считали
неправильными. Наконецъ, въ наши дни, повидимому, стараются
уничтожить всѣ слѣды дрѳвнихъ учрѳжденій, стереть всѣ слѣды
прошлаго и уничтожить самое воспоминаніѳ о немъ. Наоборотъ,
Италія даже въ эпоху Рафаэля не уничтожила ни одного про-
изведенія Джіотто. Ея старыя школы были всегда дороги ей.
Совершенство классическаго искусства не сдѣлало ее
несправедливой къ періоду наивныхъ попытокъ. То вниманіѳ, которое
Вазари удѣляетъ древнимъ мастѳрамъ кажется во Франціи
смѣшнымъ; опыты первобытныхъ эпохъ она считаетъ просто
грубыми и варварскими,
Итакъ, счастливая судьба итальянскаго искусства
объясняется глубокими причинами и, кромѣ того, прѳвосходствомъ
итальянскаго генія. Италія, прежде всѣхъ другихъ странъ Европы,
поняла слово „слава" и стала работать для потомства. Этимъ же
объясняется и ѳя уваженіѳ кь зачаткамъ искусства.
Для Италіи искусство было рѳализаціѳй красоты, а не пустымъ
капризомъ, поэтому эта страна не чувствовала потребности
жертвовать произвѳдѳніями прошлаго ради удобства модныхъ худож-
никовъ. На ея лочвѣ мы видимъ всѣ наслоенія исторіи
искусства. Каждое изъ ея великихъ произведений имѣетъ свое имя,

ИСКУССТВО СРЕДНИХЪ въковъ И ПРИЧИНЫ ЕГО УПАДКА. 39
свой годъ, свою легенду. Еслибы наши архитектора ХІІ-го и
ХІІІ-го вѣковъ были итальянцами, то слава ихъ равнялась бы
славѣ Браманта и Микѳль Анжелло. Даже-бѳзвѣстныя имена Ко-
лара Лаонскаго и Жирара Орлеанскаго были бы въ Италіи
записаны въ золотой книгѣ. У насъ они не были забыты только
случайно, потому что имена ихъ фигурировали въ нелѣпой
расходной книгѣ, на ряду съ самыми низменными мелочами, illa-
crymabiles,... carent quia yate sacro.
Въ общемъ, если наше средневѣковое искусство не выжило,
то въ этомъ нельзя обвинять капризъ ХУІ-го вѣка; это
произошло оттого, что у него не было необходимихъ условій для
того, чтобы вполнѣ реализовать красоту. Искусство срѳднихъ
вѣковъ пало вслѣдствіе присущихъ ему недостатковъ и потому
что оно не смогло подняться до совершенства формы. Только
античный міръ могъ выдать новымъ націямъ тайну искусства,
которое никогда не жертвовало красотой ради выражѳнія и
всегда останавливалось пѳредъ безобразіемъ. Возрожденіе вовсе
не подавило искусства срѳднихъ вѣковъ, какъ это часто
говорили: искусство срѳднихъ вѣковъ умерло раньше, чѣмъ началось
возрождѳніѳ. Оно умерло потому, что основы его были
неспособны привести его къ полному успѣху. Его падѳніе не было
похоже на паденіѳ искусства, которое достигло своей цѣли и
начало опускаться вслѣдствіѳ излишней утонченности, а также
потому, что для человѣчѳскаго ума невозможно долго держаться
на высотѣ совершенства: это былъ упадокъ раньше достижѳнія
зрѣлости, нѣчто вродѣ молодости, которая увяла, не успѣвъ
вполнѣ развиться. У искусства конца ХТІ вѣка не было
недостатка ни въ талантахъ художниковъ, ни въ блестящей и
интеллигентной аристократіи, которая.могла бы оказать имъ
покровительство; ему не хватало высокаго нравственнаго двигателя,
благороднаго пониманія человѣческой природы и того чувства
великаго и прекраснаго, безъ котораго произвѳденія искусства,
такъ же какъ и произведенія литературы, не могутъ достигнуть
законченныхъ и имѣюгдихъ постоянное значѳніе формъ.
Искусство среднихъ вѣковъ оригинально въ томъ смыслѣ,
что оно стремится изобразить красоту такъ, какъ ее тогда
понимали, совершенно не подражая чужимъ классическимъ образ-
цамъ; но нельзя отрицать, что это пониманіе красоты было
гораздо ниже по сравненію съ античнымъ пониманіемъ. Оно не
могло дать полнаго искусства. Первый шагъ на пути прогресса
состоялъ въ томъ, чтобы отказаться отъ этихъ врѳдныхъ тра-
дицій и вернуться къ традиціямъ древности; но съ этихъ поръ все
искусство, кромѣитальянскаго, получило печать посредственности.
Никогда нельзя безнаказанно отказываться отъ своихъ отцовъ.
Желая избѣжать вульгарности, искусство впало въ дѣланность. Ис-
куствѳнный идеалъ, скульптура, принужденная выбирать между
условностью и бѳзобразіемъ, лживая архитектура—вотъ все, на что
были обречены перебѣжчики, которые отвернулись отъ среднихъ
вѣковъ и принялись копировать античное искусство. Къ счастью
новая цивилизація обладаѳтъ довольно обширными областями, ко-

40
ОЧЕРКИ ПО ІІСГОРШ ИСКУССТВА И культуры.
торыя принадлежатъ ей одной; это можетъ утѣшить ее въ томъ, что
она обречена въ области искусства на неисправимую
посредственность. Качества зрѣлаго возраста всегда исключаютъ
качества первой молодости; но нельзя все-таки жалѣть о томъ,
что эти блестящія, но скоропреходящія дары, замѣняются
прочными преимуществами зрѣлости.

Буддизмъ,
СТАТЬЯ 1-ая.
Доктрина, которая высшею цѣльто жизни ставить ничто пли.
если угодно, рай, въ которомъ человѣкъ оказывается въ состо-
яніи высохшаго трупа; доктрина, которая провозглащаетъ, что
вершина совершеннаго состоянія есть уничтоженіе непрерывной
жизни, по которой человѣкъ является крайнимъ и самымъ воз-
вышѳннымъ звеномъ творенія, въ которой идея высшаго
существа появилась уже въ позднѣйшую эпоху,—подобная
доктрина представляетъ такое необыкновенное явленіе, что нашъ
умъ лишь съ болыпимъ трудомъ допускаетъ ея возможность.
И, однако, такая доктрина существуете Въ довершеніе всего эта
доктрина, ловидимому, самая пессимистическая, какая когда-либо
исповѣдывалась, въ самыхъ различныхъ расахъ вызвала чувство
прямо чудесной приверженности: церковь нигилизма до нашего
времени остается самымъ компактнымъ религіознымъ зданіѳмъ
на Востокѣ, свободнымъ отъ мало-мальски значительнаго
раскола. Конечно, это—единственный фактъ въ исторіи человѣчес-
каго ума. Вызывая, благодаря своей судьбѣ, общее удивленіе, буд-
дизмъ еще болѣе поражаетъ насъ своей философіей, своимъ учені-
емъ, легендой о своемъ основателѣ, страннымъ стилемъ своихъ свя-
щенныхъ книгъ. Увеличивая злоуяотребленія самой абстрактной
схоластики грезами самаго нелѣпаго воображенія, эта религія,
вначалѣ не имѣвшая Бога и почти свободная отъ культа, въ
концѣ концовъ пришла къ сумасбродствамъ разнузданной ми-
еологіи. Религія, которая въ первыхъ стадіяхъ своего сущѳство-
ванія была наиболѣе философской и въ которой нѣкоторыя но-
вѣйшія школы думаютъ найти послѣднеѳ слово мудрости, стала
самымъ грубымъ изъ народныхъ культовъ. Находясь въ про-
тиворѣчіи со всѣми нашими инстинктами, буддизмъ возбуждаетъ
какое-то нездоровое влеченіе, подобно тѣмъ ужасающимъ чудо-
вищностямъ, въ которыхъ раскрываются порою сокровенныя
бездны природы.
Буддизмъ вполнѣ открытіѳ нашего вѣка. Начиная съ Марко
Пало, знавшаго легенду Лалитавистаря1), и до отца Horace délia
Penua, изъ центральной Азіи къ намъ доходили только басни. Семьде-
l) Relation, гл. Ch ХХѴШ.

42
ОЧЕРКИ ПО ИСТОРІИ ИСКУССТВА И КУЛЬТУРЫ.
пять лѣтъ тому назадъ буддизмъ былъ еще предметомъ самыхъ
противорѣчивыхъ утвержденій. Для однихъ Будда былъ афри-
канскимъ негромъ, потому что у него были курчавые волосы;
для другихъ это былъ богъ Оданъ (Воданъ); для третьихъ онъ
былъ планетнымъ божѳствомъ. Нѣкоторыя сближенія съ хрис-
тіанствомъ окончательно запутали дѣло. Одни видѣли въ нихъ
доказательство происхождѳнія несторіанской ереси, другіѳ
заключали отсюда, что буддизмъ былъ прототипомъ христіанства.
Папа, монахи, исповѣдь, святые, реликвіи, колокола,—что еще
нужно было для подтвержденія того, что обѣ религіи исходили
одна изъ другой?
Изслѣдованіе Китая и центральной Азіи, предпринятое въ
началѣ нашего вѣка, сразу разсѣяло эти потемки. Но насто-
ящимъ откровеніемъ были сообщенія Brian Haugthon Hodgson,
англійскаго резидента при непальскомъ дворѣ. Занимая одну
изъ тѣхъ должностей, которыя дѣлаютъ изъ чиновника Индійской
Компаніи почти абсолютнаго государя надъ многими милліонами
насѳлѳнія въ странѣ, въ которой еще процвѣтаетъ буддизмъ,
Hodgson задумалъ въ 1821 г. воспользоваться своимъ пребыва-
ніѳмъ въ Котманду для изученія доктрины, о которой было такъ
мало свѣдѣній. Дѣйствительно, до того времени буддизмъ из-
вѣстѳнъ былъ только въ Тибетѣ, Монголіи, Китаѣ, Японіи, въ
Индо-Китаѣ, на Малаккѣ и Цѳйлонѣ. Проницательный критикъ
могъ уже подозрѣвать, что начальное движеніе исходило изъ
Индіи; но въ такомъ случаѣ вставалъ, повидимому, нѳразрѣши-
мый вопросъ: если буддизмъ—уроженецъ Индіи, то почему въ
Индіи незамѣтно нд малѣйшаго указанія на него, исключая Ги-
малайскія долины, самыя близкія къ Тибету, почти-что не при-
надлѳжащія Индостану? Но всѣ сомнѣнія были устранены,
когда Hodgson извѣстилъ азіатскія общества въ Калькуттѣ,
Лондоне и Парижѣ о существованіи въ нѳпальскихъ монастыряхъ
громадной коллекціи буддійскихъ книгъ, написанныхъ на санскрит-
скомъ языкѣ и неизвѣстныхъ въ остальной части Индіи. Начала
буддизма были найдены; отнынѣ не могло оставаться ни малѣй-
шаго основанія ни относительно колыбели этого страннаго культа,
ни относительно языка, который употреблялся при его воз-
никновеніи.
Изъ чувства высокаго безкорыстія Hodgson пожелалъ, чтобы
ученая Европа воспользовалась плодами его открытія, и въ
1837 г. принесъ въ даръ парижскому азіатскому обществу дра-
гоцѣнную коллѳкцію буддійскихъ сочиненій на санскритскомъ
языкѣ, которую наше общество скоро пополнило копіями,
исполненными на его собственный счетъ. Филологъ, уже прославив-
шійся къ этому времени своимъ критическимъ гѳніемъ, Евгеній
Бюрнуфъ, думалъ, что лучшей формой признательности по от-
ношѳнію къ великодушному жертвователю было бы ознакомленіе
публики съ содѳржимымъ этихъ драгоцѣнныхъ томовъ. Для дос-
тиженія этой цѣли онъ рѣшилъ опубликовать одну изъ книгъ,
снабдивъ её комментаріями и прѳдпославъ ей введете съ изло-
женіемъ исторіи и догматовъ буддизма. Для этого онъ выб-
ралъ Lotus de la bonne foi, быть можѳтъ, самую характерную

Б у Д Д И 3 M Ъ.
43
изъ каноничѳскихъ книгъ Непаля. Но при составлѳніи ввѳденія,
которое должно было предшествовать переводу, онъ замѣтилъ,
что его введѳніѳ превратилось въ громадный трудъ, который не
можетъ даже умѣститься въ одномъ томѣ. Такъ появился въ
1844 г. первый томъ Введенія въисторію индійскаго
буддизма («Introduction à l'histoire du bouddhisme indien),—шедѳвръ
науки и философскаго ума, и появлѳніѳ его было эпохой въ исто-
ріи религіозныхъ ученій. Съ удивительною ясностью Бюрнуфъ
выяснилъ здѣсь происхожденіе буддизма и его превратностей.
Доктрина была изложена по нѳпальскимъ текстамъ, которые
послужили оригиналомъ для книгъ Тибета, Монголіи и Китая.
Второй томъ долженъ былъ быть посвященъ изложѳнію южнаго
буддизма—по цейлонскимъ книгамъ, написаннымъ на языкѣ пали,
послужившимъ оригиналомъ для Индо-Китая и Малакки. Въ то
же время долженъ былъ появиться уже давно законченный пере-
водъ Лотоса съ примѣчаніями, не нашедшими себѣ мѣста въ
Введѳніи. Увы! преждевременная смерть, лишивъ Францію
одной изъ ея славныхъ знаменитостей, прервала благородную
серію трудовъ. Знаменитый индіанистъ просматривалъ послѣдніѳ
листки Лотоса, когда почувствовалъ первые приступы болѣзни,
унесшей его въ могилу (май 1852).
Евгеній Бюрнуфъ въ своихъ изсдѣдованіяхъ пользовался
такимъ превосходнымъ методомъ, что его, труды даже въ нѳза-
кончѳнномъ видѣ останутся краѳугольнымъ камнѳмъ для тѣхъ
изслѣдованій, которыя дѣлаются послѣ него. Этотъ великій
учитель дѣлалъ свои утверждения крайне осторожно. Онъ постоянно
испытывалъ боязнь, какъ бы не вышло такъ, что онъ навязы-
ваетъ читатѳлямъ свои мнѣнія и въ силу превосходства своихъ
утвержденій употребляетъ какую-либо изъ хитростей, трудно
согласимыхъ съ любовью къ истинѣ. Благодаря совѣтамъ Бюр-
нуфа, Фуко, одинъ изъ самыхъ трудолюбивыхъ его учениковъ,
въ это самое время опубликовадъ французскій перѳводъ Лали-
тавистара или лѳгендарнаго жизнѳописанія Сакіа-Муни,
придерживаясь тибетской серіи. Такъ былъ заложенъ весьма
солидный фундамѳнтъ въ исторіи буддизма. Оставалось только
объяснить кажущіяся несообразности, съ самаго начала вызывавшія
столь законное удивлѳніе.
Изъ первоначальной серіи работъ, выполненныхъ съ такою
послѣдовательностью и умѣніемъ, вытекали четыре результата,
которые, повидимому, трудно было согласить. Прежде всего,
легенда, полная очарованія и, если можно такъ сказать, благого-
вѣнія;—затѣмъ, религиозный пѳреворотъ, который сохраняетъ все
свое значеніе, что бы ни думали о личности основателя—въ
третьихъ, нигилистическая философія, въ котррой трудно под-
мѣтить ѳя связь съ вызванными ею чудесами самоотвѳржѳнія,—
наконѳцъ, ученая религіозная организация, которая въ свое время
была для центральной Азіи тѣмъ же, чѣмъ для варварской
Европы католицизмъ, т. ѳ. высшимъ принципомъ нравственности и
цивилизаціи. Много новаго свѣта пролито на эти четыре пункта;
однако, нѣтъ ничего, что глубоко измѣняло бы заключѳнія,
которыя съ самого же начала провидѣлъ геній Бюрнуфа.

и
ОЧЕРКИ ПО ІІСТОРШ ИСКУССТВА И КУЛЬТУРЫ.
I.
Книги, трактующія о жизни и ученіи Будды, двоякаго рода:
простыя сутры юга и развптыя сутры сѣвера. Простыя сутры об-
ладаютъ преимуществомъ псторпческаго правдоподобія, которое
съ самаго же начала оболыцаетъ читателя. Все происходить въ Ин-
діи, въ опредѣленномъ мѣстѣ. Сакіа излагаетъ здѣсь ученіе нѣ-
сколькимъ ученикамъ въ саду нѣкоего Анаты-Пиндики. Проис-
ходятъ споры: видишь, что новое ученіе встрѣчаетъ еще
оппозицию π что ему прпходптся доказывать свои права на существо-
вате. Въ развптыхъ сутрахъ, наоборотъ, все совершается передъ
баснословной аудиторіей бодпсатвъ, столь же фантастическихъ,
какъ и міры, откуда они явились.· Некого уже обращать: всѣ
вѣрятъ. Вмѣсто дѣйствительныхъ учениковъ видишь передъ
собой миріады существъ съ именами, которыя невозможно
произнести. Въ простыхъ сутрахъ нѣтъ ни магіи, ни чудесныхъ нелѣпо-
стей, ни небесныхъ буддъ. Рамки, въ которыя заключены со-
бытія, ограничены и сохряняютъ правдоподобіе. Въ развитыхъ
сутрахъ все доводится до размѣровъ гиперболическаго абсурда.
Фантастическая ариѳметика пмѣетъ дѣло съ числами,
составленными изъ единицы съ ста сорока нулями. Толпы бодисатвъ, мно-
гочисленныя, какъ иесокъ въ Гатѣ,—миріады сотенъ тысячь мил-
ліоновъ,—всѣ сразу выходятъ изъ расщелинъ земли, чтобы
послушать Оакіа. Говорится о зданіи въ воздухѣ, замкѣ въ обла-
кахъ. Подобно гашишу, эти роскошныя грезы совершенно уни-
чтожаютъ понятіе о времени и пространствѣ. Крайняя скука,
которую онѣ навѣваютъ съ самаго начала, скоро смѣняется
дремотой. Изложеніѳ Лотоса, увѣряютъ насъ, длилось шестьдесятъ
кальпъ, виродолжѳніе которыхъ бодисатва сидѣлъ на одномъ
и томъ же мѣстѣ, съ неподвижнымъ тѣломъ и неподвижной
мыслью. Однако, всѣ существа слушали его, и ни одно изъ нихъ
не испытывало ни малѣйшей ни физической, ни умственной
усталости. Если авторы этихъ старанныхъ разсказовъ хотѣли
получить могущественное наркотическое средство, чтобы, такъ
сказать, предвосхитить состояніе Нирваны, то, нужно признаться, что
они вполнѣ достигли своей цѣли.
Лалптавпстара, конечно,—самое любопытное въ ряду
СОЧИНенІЙ, КОТОрЫЯ МОЖНО 6ЫЛО бы назвать Λεχθέντα ή πρ«χθέντα
Будды. Это евангеліе нигилизма намъ хорошо извѣстно по
прекрасному изданіи Фуко г). Мы изложимъ здѣсь эту поэму,
воспользовавшись одной-другой пригоршней золотыхъ блестокъ,·
которыми она переполнена. Въ этой мнимой біографіи индусскаго
спасителя мы не встрѣтимъ истинно дѣтской наивности, а только ребя-
ческія длинноты 2). Индіи въ высшей степени недастаетъ одного
искусства: умѣнія остановится во-время по дорогѣ преувѳличѳній.
Опьяненная сверхъестествѳннымъ, подъ вліяніемъ опасной
склонности, заставляющей ее играть съ безпредѣльнымъ и теряться
въ безумно громадныхъ цифрахъ, Индія доводитъ свою химеру
і) Rgya-Teher-Rol Ра или Développement des jeux, Paris, 1848
2) См. особенно эпизодъ съ ' Буддой въ школѣ.

Б у Д Д И 3 M Ъ.
45
до крайнооти, и, такимъ образомъ, нарушаетъ основное, правило
религіозной фантазіи:—даже и въ бреду сохранять умеренность
и измышлять правдоподобныя истины.
Бодисатва, созрѣвъ для освобождения, достигнувъ предпо-
слѣдняго изъ своихъ врѳменныхъ стралствованій, пребываетъ на
нѳбѣ боговъ Тушитъ, гдѣ, благодаря свонмъ заслугамъ, онъ за-
нялъ высшее мѣсто. Милліоны прежнихъ буддъ, боговъ, геніевъ
оказываютъ ему почести. Но этого для него недостаточно: желая
достигнуть высшаго разума, онъ готовится принять человѣческій
образъ— единственный, въ которомъ можетъ явиться будда. Срокъ
сошествія опредѣлѳнъ въ двѣнадцать лѣтъ> Боги, узнавъ, что
бодисатва долженъ вступить въ лоно матери, подъ видомъ бра-
мановъ отправляются въ Индію, чтобы посовѣтоваться съ
Ведами. Они узнаютъ тутъ, что бодисатва при своемъ рожденіи бу-
детъ надѣленъ тридцатью двумя знаменіями великаго человѣка
и непремѣнно будетъ царемъ или буддой. При этомъ извѣстіи
громадное число отшельниковъ поднимаются въ небесныя
пространства, достигаютъ области огня и пожираются имъ.
Прежде чѣмъ сойти съ неба бодисатва предается четыремъ
великимъ испытаніямъ для рѣшенія вопроса, гдѣ онъ долженъ
родиться. Боги обозрѣваютъ шестнадцать царскихъ семей въ Йядіи,
но въ каждой изъ нихъ они находятъ недостатки; бодисатва пе-
речисляетъ имъ знаменія, по которымъ можно узнать
„избранную" семью. Всѣ желательныя условія соединяетъ въ себѣ одна
лишь семья Сакіа.
Прежде чѣмъ оставить небо, бодисатва преподаетъ богамъ
свои послѣдніе совѣты и убѣждаетъ ихъ слѣдовать ему, чтобы
вмѣстѣ съ нимъ достигнуть конечнаго освобожденія. Боги, въ
слезахъ лобызаютъ его ноги; онъ утѣшаетъ ихъ, говоря, что
послѣ него ихъ будетъ обучать закону Майтрейя. Бодисатва
спрашиваетъ, въ какомъ видѣ онъ долженъ войти въ чрево
своей матери. Ему предлагаются нѣсколько образовъ боговъ и ге-
ніевъ; одинъ богъ сообщаетъ, что Ригведа предуказываетъ
образъ бѣлаго молодого слона; этотъ образъ онъ и
принимаете
Между тѣмъ въ рощѣ Сакіа появились восемь знаменій,
предвозвѣщающихъ великое событіе: съ Гималаевъ прилетаютъ
птицы и садятся на балюстрады; всѣ деревья покрываются цвѣ-
тами, пруды лотосомъ; оливковое и коровье масло не
уменьшаются, несмотря на громадное расходованіе ихъ; тромбоны,
теорбы, кимвалы издаютъ гармоничные звуки, хотя никто не
прикасается къ нимъ. Повсюду распространяется чистый свѣтъ,
благодетельно вліяющій на тѣло и душу. Царица Майя-Деви,
предчувствуя свою судьбу, проситъ у царя разрѣшенія вести строгую
жизнь въ уединеніи и раздавать щедрую милостыню.- Царь
соглашается на это. А между тѣмъ боги и бодисатвы всѣхъ міровъ
собираются сопровождать будду; всѣ существа полны кроткими
и любвеобильными чувствами; всѣ страданія прекращаются, ад-
скія казни прерываются; въ міровомъ пространстве слышны
звуки милліоновъ музыкальныхъ ннструментовъ, сотни милпіоновъ
боговъ на головѣ, рукахъ и плечахъ несуть колесницу бодисатвы..

46
ОЧЕРКИ ПО ИСТОРІИ ИСКУССТВА И КУЛЬТУРЫ.
Царица видѣла сны, заснувъ въ своей постели. Бодисатва про-
никаетъ въ ѳя чрево съ правой стороны, а она въ это самое
время видитъ во снѣ совершающееся таинство. Она поднимается,
преисполненная невѣдомымъ ощушеніѳмъ душевваго благосостоя-
вія, и идетъ сообщить о своей радости царю. Боги прѳдлагаютъ
свое жилище, чтобы Майя могла провести тамъ время своей
беременности, вдали отъ всякихъ волненій. Царь приказываетъ
построить спѳціально для нѳя дворѳцъ. Въ это же время Майя чу-
деснымъ образомъ оказывается въ жилищѣ боговъ.
Бодисатва въ чревѣ своей матери, сидя со скрещенными
ногами, все время прѳбывалъ погруженнымъ съ созерцательное раз-
мышлѳніѳ. Его мать видѣла его въ своемъ чрѳвѣ; она не
испытывала ни тяжести, ни желаній; ея не посѣщали дурныя грезы;
форма, звукъ, запахъ, вкусъ всего, что соприкасалось съ ней,
были пріятны. Въ это же время насѳлѳніѳ Капилавасту было
добродѣтелъно и счастливо; оно жило въ невинности и наслажденіи.
Приближается минута рожденія Будды. Всѣ цвѣты раскры-
ваютъ свои чашечки; всюду вырастаютъ молодыя плодовыя
деревья; львята сбѣгаютъ съ Гималаевъ и кружатъ около
Капилавасту, никому не причиняя ни малѣйшаго вреда. Дѣти боговъ,
украшенныя поясами, появляются въ покояхъ женщинъ; паря въ
воздухѣ, показываются жены Нага, и очертанія половины ихъ
тѣла доступны человѣческому взору; на небѣ появляются фигуры
десяти тысячъ дочерей боговъ съ опахалами изъ павлиньяго
хвоста въ рукахъ; вокругъ города Капилавасту носятся десять
тысячъ благоухающихъ урнъ; показались десять тысячъ дочерей
боговъ съ зонтиками, знаменами, хоругвями и остановились въ
неподвижной позѣ; такъ же неподвижны были сто тысячъ моло-
дыхъ дѣвушекъ боговъ съ раковинами, барабанами и
тамбуринами. Вѣтры удерживаютъ свое дуновѳніѳ; рѣки и ручьи
останавливают свое течѳніѳ; огонь не жжетъ; на галлѳреяхъ, въ двор-
цахъ, на тѳррасахъ, висятъ четки изъ жѳмчужинъ и тысячъ дра-
гоцѣнныхъ камней; вороны, совы, коршуны, волки, шакалы за-
молкаютъ; раздаются только гармоничные звуки; всюду
разбросаны по воздуху болыпіѳ и малые зонтики; слышны глубокія
ноты нѳбесныхъ литавръ; самыя высокія и низкія мѣста на землѣ
сравниваются; всѣ боги лѣсовъ, полувыступая изъ-за листвы,
принимаюсь неподвижную, благоговѣйно склоненную позу.
Царица въ это время гуляѳтъ въ саду Лумбани; она
переходить изъ рощицы въ рощицу, осматривая одно зеленое дерево
за другимъ. Дерево склоняется перѳдъ ней и привѣтствуѳтъ ее.
Царица, протянувъ руки, хватается за вѣтвь и, съ
благодарностью ввирая на небо, дѣлаѳтъ зѣвокъ и остается неподвижной.
Бодисатва выходитъ изъ ѳя чрева съ правой стороны, не
причиняя ей никакой раны. Индра и брама, принимаютъ его въ свои
объятія. Изъ подъ земли появляется громадный лотосъ,
предлагая свои услуги въ качествѣ колыбели. Появляется рѣка съ
холодной и рѣка съ теплой водой, чтобы обмыть его; съ неба
спускается зонтикъ, чтобы его прикрыть.
А онъ, сидя въ своемъ лотосѣ, внимательно разсматриваѳтъ
четыре стороны мірового пространства взоромъ вѳликаго чело-

БУДДИЗМ Ъ.
47
вѣка. Онъ видитъ милліоны міровъ, боговъ, людей. Онъ возвѣ-
щаѳтъ, что пришелъ въ міръ, чтобы спасти существа и на всѣхъ
пролить дождь изъ великой тучи закона. Тогда всѣ существа
испытываютъ трѳпетъ во всѣхъ своихъ члѳнахъ. Потокъ цвѣтовъ,
гирляндъ, украшѳній, пахучихъ порошковъ наполняѳтъ
пространство; по всѣмъ мірамъ разливается свѣтъ ста тысячъ цвѣтовъ,
необыкновенно благодѣятельно вліяя на тѣло и душувсѣхъ жи-
выхъ существъ. Страсть, ненависть, невѣжество, надменность,
печаль, униженіѳ, страхъ, зависть покидаютъ сердца всѣхъ. Со всѣхъ
сторонъ доносится шумъ отъ танцевъ.
Таковъ законъ, что мать бодисатвы умираетъ чѳрезъ семь
дней послѣ рожденія своего сына, потому что, видя его столь
прѳкраснымъ въ тотъ момѳнтъ, когда онъ отрекается отъ себя ради
спасенія твореній, она не перѳноситъ этого, и ея сердце
разрывается. Въ самомъ дѣлѣ, Майя испускаетъ послѣднее дыханіе
среди апсара, которыя суетятся около нея, и затѣмъ возрождается
среди боговъ. Прежде чѣмъ войти во дворецъ, царь съ своимъ
сыномъ посѣщаѳтъ пятьсотъ Сакіевъ. Всѣ прѳдлагаютъ свое
жилище ребенку, который, умножаясь, даетъ возможность думать
каждому, что онъ поселяется у него. Всѣ женщины желаютъ
ходить за нимъ. Избранной оказывается его тетка, почитаемая
Праджапати. Назначаются восемь кормилицъ, чтобы носить его,
восемь — чтобы кормить грудью, восемь—чтобы обмывать,
восемь,—чтобы присутствовать при его играхъ.
Одинъ отшельникъ, жившій на островахъ Гималая, овладѣв-
шій пятью трансцендентными знаніями, понялъизъ этихъ чудѳс-
ныхъ явленій, что народился вѳликій апмазъ. Своимъ божествѳн-
нымъ взоромъ онъ увидѣлъ въ городѣ Капилавасту ребенка,
которому поклонялись всѣ міры. Онъ пролетѣлъ воздушныя
пространства и остановился у дверей царскаго дворца. Царь
почтительно встрѣтилъ его. „О, отшельникъ, сказалъ онъ ему, я
не помню, чтобы уже видѣлъ васъ. Что приводитъ васъ сюда
и чего вы желаете?"—„Вѳликій царь, отвѣтилъ отшельникъ, у
васъ родился сынъ, и я пришелъ видѣть его." Царь говоритъ,
ему: „Вѳликій отшельникъ, дитя спитъ; подождите немного,
пока оно встанетъ!"—„Вѳликій царь, возразилъ отшельникъ,
подобные люди не спятъ долго." И въ самомъ дѣлѣ, бодисатва
далъ знать, что онъ уже проснулся; царь, нѣжно взявъ его въ
свои руки, поднесъ его къ отшельнику, который, увидѣвъ, что
тѣло его совершенно, что онъ одарѳнъ тридцатью двумя
знамениями великаго человѣка и восемьюдесятью вторичными знаками,
соединилъ руки, поцѣловалъ ноги ребенка, прижалъ его къ своей
груди и задумался. Увидѣвъ его плачущимъ и вздыхающимъ,
смущенный царь сказалъ ему: „О, отшельникъ, почему вы
проливаете слезы?"—„Вѳликій царь, не объ этомъ ребѳнкѣ плачу я;
въ немъ нѣтъ ни малѣйшаго порока. Я плачу о самомъ сѳбѣ.
Вѳликій царь, я старъ и изнуренъ, а этотъ молодой государь
облечется полнымъ и совѳршѳннымъ познаніѳмъ Будды. Сутце-
ствамъ, которыхъ пожираетъ огонь страсти, зависти и тревоги,
онъ возвратитъ спокойствіѳ. Существа, находящаяся въ сѣтяхъ
странствующей жизни и заключенныя въ цѣпи порчи, онъ осво-

48 ОЧЕРКИ ПО НСТОРІИ · ИСКУССТВА И КУЛЬТУРЫ.
бодптъ отъ ихъ оковъ. Подобно томуі великій царь, какъ
фиговый цвѣтокъ распускается въ этомъ мірѣ очень рѣдко, такъ и
будды являются лишь черезъ сотни милліоновъ калпъ. Это дитя
поможетъ перейти на другой берегъ сотнямъ милліоновъ су-
ществъ. О я,—я не увпжу этой жемчужины буддъ. Великій царь,
вѳтъ почему въ своей горести я испускаю протяжные вздохи^
Та же легкость воображенія, та же растянутость въ стилѣ
помогаетъ прикрыть цвѣтами, но цвѣтами съ какимъ-то снотвор-
нымъ запахомъ, разсказы о вступленіи Будды на путь спасителя;
Въ глубпнѣ женскихъ покоевъ онъ рпсковалъ забыть свою
миссию; чтобы попомнить ему о ней, боги превращаютъ звуки му-
зыкальныхъ ннструментовъ въ увѣщанія освободить мірь отъ
горестей π смерти. Во время прогулки лицезрѣніе дряхлаго
старца, больного π умершаго, убѣждаетъ его въ суетности всѣхъ
вещей. Встрѣча съ отшельникомъ^ достигшимъ совершеннаго
споконствія, окончательно побуждаетъ его избрать
благочестивую жизнь. Но передъ нимъ встаютъ препятствія. Печальныя
предчувствія Гоны, его невѣсты, дурныя сновидѣнія дочери, ея
видѣніе, гдѣ природа является въ хаотическомъ состояніи, пре-
дупреждаютъ отца; послѣдній совѣтуетъ женщинамъ удвоить
свои оболыценія по отношенію къ его сыну, чтобы помѣшать
ему думать о человѣчествѣ; но благо .существъ увлекаетъ его.
Боги и геніп сговариваются погрузить городъ въ глубокій сонъ.
и открыть двери молодому государю. Сакіа въ полночь всходитъ
на верхушку дворца и видитъ, что боги ждутъ его. Въ ту же
минуту поднимается звѣзда, засіявшая при его рожденіи. Увидѣвъ
пзъ этого знаменія, что часъ насталъ, онъ скрывается, рзгково-
димый богами; когда насталъ день, онъ былъ уже далеко.
До этого момента многія черты напоминали легенду о
Кришнѣ. Разсказъ объ отшельнической жизни молодого Сакіа
всецѣло принадлежитъ буддизму. Бѣглецъ отдается подъ
руководство прославившихся аскетовъ, но ни одинъ изъ нихъ не мо-
жетъ удовлетворить его. Сознавъ, что всѣ они идутъ по ложной
дорогѣ, онъ принимаетъ рѣшеніе не подражать никому изъ нихъ.
Въ теченіе десяти лѣтъ онъ изнуряетъ себя необыкновенно
суровыми подвигами; онъ становится такъ худъ, что испуганные
боги боятся, какъ бы онъ не умеръ. Они предупреждаютъ его
мать, которая живетъ среди нихъ. Она является къ Сакіа,
который едва ее узнаетъ,—такъ онъ ослабѣлъ; однако онъ утѣшаетъ
ее. Жители сосѣднихъ мѣстностеи принимаютъ его за кладби-
щенскаго духа. Д ем онъ, увидѣвъ его суровые подвиги, старается
соблазнить его. Бодисатва отражаетъ всѣ нападенія обольстителя;
но, убѣдившись, что изнуреніе тѣла не является дорогой къ по-
знанію, онъ рѣшаетъ питаться какъ слѣдуетъ; Десять молодыхъ по-
селянъ даютъ емуѣсть, и онъ получаетъ обратно всю свою красоту.
Онъ одѣвается въ саванъ. Онъ дѣлаетъ омовеніе въ Нэранджанѣ;
боги осыпаютъ его цвѣтами и окутываютъ благоуханіемъ.
Достигнувъ Водиманды, Сакіа. вспоминаетъ, что всѣ прежніе.
будды садились въ этомъ мѣстѣ на зеленый коверъ у подножія
древа познанія, и садится самъ; повернувшись на востокъ, онъ
даетъ обѣтъ не подниматься до тѣхъ поръ, пока не достигнетъ.

Б У Д Д И 3 M Ъ.
49
ссявѳршеннаго познанія. Всѣ деревья, всѣ горы вселенной
склоняются въ сторону Бодиманды. Всѣ дѣтіг, родившіяся въ этотъ
день, спятъ, повернувшись главой въ сторону Бодиманды. Сакіа
подвергается послѣднему нападеніго демоновъ, но пхъ снаряды
превращаются въ цвѣты. Отъ него требуютъ представить
свидетелей его добродѣтельныхъ поступковъ: земля даетъ ему это
свидетельство. У демона есть дочери, способныя подвергнуть
призваніѳ аскета самымъ опаснымъ искушеніямъ: рнъ заставляетъ
ихъ пустить въ ходъ противъ молодого святого тридцать ДВЕ
чары женщинъ. Бодисатва несокрушимыми аргументами доказы-
ваетъ имъ, что онѣ—только иллюзія іг что качества вожделѣнія
не суть качества.
Съ этого времени свободный отъ всего, что останавливаетъ
мысль, царственный отшельникъ пѳреходитъ отъ созерцанія къ
созерцанію. Въ пѳрвомъ онъ исключаетъ желанія, во второмъ
уничтожаетъ дѣла и сужденіе, въ третьемъ достигаетъ мистиче-
скаго безразличія, сохраняя еще воспоминание; наконецъ, въ чет-
вертомъ онъ вполнѣ устраняетъ личность и проникаѳтъ въ
область чистой мысли, свободной отъ какихъ бы то ни было измѣ-
неній. Три дочери демона противъ воли своего отца попытались
еще разъ обольстить будду, но онъ, даже не принимая никакой
предосторожности противъ нжхъ, просто превращаетъ ихъ въ
престарѣлыхъ старухъ. Ихъ отецъ совѣтуетъ имъ покаяться
перѳдъ буддой, который прощаетъ ихъ и возвращаетъ имъ ихъ
первоначальную красоту.
Тутъ Сакіа однимъ взоромъ постигаетъ всѣ своп прежнія
существованія; онъ восходитъ къ причинамъ болѣзни и смерти
и приходитъ къ признанію, что единственнымъ средствомъ
положить имъ конецъ является уничтоженіе рожденія и личнаго су-
ществованія. Овладѣвъ элементами жизни, онъ восклицаетъ: „Такъ
я положу конецъ горести", и входитъ въ нирвану. Въ одинъ мигъ всѣ
существа ощутили чувство безконечнаго блаженства; всѣ сферы
вселенной наполнились свѣтомъ, который утишилъ всѣ страданія;
въ воздушныхъ пространствахъ зазвучали божественныя литавры;
земля была потрясена шестью способами, какими ей свойственно
колебаться; всѣ будды испускали крики радости съ десяти кон-
цевъ пространства. Сакіа произнесъ слова: „Отшельникъ, подобно
птицѣ, рожденный изъ яйца, разбилъ свою скорлупу. Я достигъ
закона безсмертія—глубокаго, спокойнаго, изъятаго изъ-подъ вся-
ческаго волненія, свѣтоноснаго, независимаго отъ идеи.
Безмолвный, я буду пребывать въ тѣни лѣсовъ, въ глубинѣ своей
собственной природы. Тамъ не существуетъ никакой субстанціи. Для
того,кто позналъ причину и последовательный слѣдствія, нѣтъ
ни бытія, ни небытія".
II.
Странная религіозная философія буддизма въ высшей,
степени способна вызывать удивленіе лицъ, мало знакомыхь съ

50 очерки по исторіи искусства и культуры.
жизнью человѣческаго духа. „Любовь, иожертвованіе, прино-
шѳніе не имѣютъ никакой реальности: дѣйствія, какъ бы
хороши или дурны онѣ ни были, не имѣютъ никакого
результата: здѣшній міръ не существуетъ; нѣтъ существъ, которыя были
бы продуктомъ сверхъестественнаго рожденія. Когда человѣкъ,
это соедпненіе пзъ четырехъ элементовъ, отжилъ свое время,
земля возвращается къ массѣ земли, вода—къ массѣ воды, огонь—
къ массѣ огня, вѣтеръ—къ массѣ вѣтра; органы чувствъ восхо-
дятъ въ эѳиръ; четыре человѣка вмѣстѣ съ гробомъ, что соста-
вляетъ пять, уносятъ мертваго такъ далеко, какъ это приказы-
ваютъ строфы о сжиганіи труповъ; кости превращаются въ бѣ-
ловатый порошокъ, добрыя дѣла погибаютъ въ пламени костра.
Тѣ, кто утверждаетъ, что существуетъ нѣчто, невѣжественныѳ и
мудрые, разлагаются и превращаются въ ничто иослѣ смерти.
Нѣтъ ни убійцы, ни подстрекателя къ убійству, ни слушающаго,
ни говорящаго, ни познающаго, ни поучающаго. Когда человѣкъ
съ мечемъ отсѣкаетъ голову, то тутъ нѣтъ существа, которое
лишаетъ другого жизни; въ промежутке между тѣлами мечъ
встрѣчаетъ только пустое пространство" *).
Не просто ли это странная насмѣшка? Не имѣетъ ли въ
виду это отрицаніе, доводимое до крайнихъ предѣловъ, напугать
человѣческое сознаніе и привести его къ вѣрѣ? И то, и другое.
Буддизмъ склоненъ къ игрѣ въ противорѣчія. Будда пришелъ
освободить людей отъ ложныхъ представленій, научивъ ихъ, что
ничего не существуетъ. „Подобно тому, какъ заснувшаго чело-
вѣка, который подъ вліяніемъ дурныхъ сновидѣній испускаетъ
крики, родственники и друзья успокаиваютъ словами:—„Не бойся,
не бойся",—такъ и блаженные будды поучаютъ закону творенія,
которыхъ смущаютъ четыре вида ложныхъ представленій. Нѣтъ,—
говорятъ они имъ,—ни мужчины, ни женщины, ни творенія, ни
жизни, ни духа, ни личности; эти состоянія не имѣютъ никакой
реальности; всѣ они—продуктъ воображенія; всѣ они—то же, что
иллюзія, то же, что сонъ, нѣчто искусственное, то же, что образъ
луны, отражающейся въ водѣ". Творенія, если они уразумѣваютъ
это поученіе, видятъ, что всѣ состоянія свободны отъ страстей,
видятъ, что всѣ состоянія свободны отъ заблужденія, не имѣ-
ютъ собственной природы. Съ своею мыслью, покоящейся на
пространствѣ, эти творенія, какъ только они отживаютъ свое время,
вполнѣ вступаютъ въ область нирваны, гдѣ не остается никакого
слѣда отъ скоплѳнія составныхъ элементовъ существования" 2).
„Возвысившись надъ идеей формы, когда идея устойчивости
исчезаетъ для него, не постигая уже идеи разнообразія, монахъ,
достигнувъ сферы безконечнаго въ пространстве, гдѣ онъ гово-
ритъ себѣ: „Пространство безконечно", останавливается на
этомъ.—Возвысившись надъ сферой безконечнаго въ
пространстве, достигнувъ сферы безконечнаго въ лознаніи, гдѣ онъ гово-
ритъ сѳбѣ: „Познаніе безконечно", онъ останавливается на этомъ.—
1) Излеченіе изъ Samanna phala sutta, у Бюрнуфа, Lotus de la bonne loi
стр. 456—457-
3) Извлечете изъ Vinaja Sutra, y Бюрнуфа, Introduction à l'hist. du buddh.
indien., стр. 545.

Б У Д Д И 3 M Ъ.
51
Возвысившись надъ сферой безконечнаго въ познаніи, достпг-
нувъ сферы, гдѣ не существуетъ абсолютно ничего и гдѣ онъ
говоритъ себѣ: „Не существуетъ абсолютно ничего", онъ
останавливается на этомъ.—Возвысившись надъ сферой, гдѣ не
существуетъ абсолютно ничего, достигнувъ сферы, гдѣ нѣтъ ни идей,
ни отсутствія идей, онъ останавливается на этомъ. —
Возвысившись надъ сферой, гдѣ нѣтъ ни идей, ни отсутствія идей,
достигнувъ прекращения идеи и воспріятія, онъ останавливается на
этомъ". х) Тогда аскетъ есть или не есть столько же мыслящее
существо, сколько и не мыслящее, онъ нейтраленъ въ отношеніи
идей, какъ и въ отношеніи отсутствія идей.
„Человѣкъ, который стремится къ полнотѣ мудрости, не
долженъ останавливаться на формѣ, равно какъ и на ощущеніп,
равно какъ и на идеѣ, равно какъ и на понятіяхъ, равно какъ
и на познаніи. Почему это? Ибо если онъ останавливается на
формѣ, онъ стремится къ вѣрованію, что существуетъ форма, а
не стремится къ полнотѣ мудрости. И точно также, если онъ
останавливается на ощущеніи, на идеѣ, на понятіяхъ, на познаніи,
онъ стремится къ вѣрованію, что все это существуетъ, а не
стремится къ полнотѣ мудрости. Не исполнясь полнотою мудрости,
онъ не достигнетъ всевѣдѣнія, потому что думаетъ осязать то,
что неосязаемо. Почему это? Потому что въ полнотѣ мудрости
форма неуловима,—и точно то же. можно сказать относительно
ощущенія, идеи, понятій, познанія. Сама полнота мудрости
неуловима, само всевѣдѣніе неуловимо. Имя Будды есть лишь слово;
самъ Будда—то же, что иллюзія; условія,которыя дѣлаютъ Будду,
то же, что иллюзія, то же, что сновидѣніе. Будда не постигаетъ
ни черезъ начало, ни черезъ конецъ, ни черезъ середину.
Почему это? Потому что онъ не постигаетъ. Такъ какъ форма не
имѣетъ границы, то Будда долженъ познаваться, какъ нѣчто
неограниченное" 2).
Самая крайняя логика, сразу перевертывающая вверхъ дномъ
положительныя, отрицатѳльныя, безразличныя утвержденія,—та-
ковъ буддизмъ. Все исчезаетъ здѣсь: Богъ, вселенная, будда,
человѣкъ, духъ, природа. Истина несказуема, незрима, потому
что она—сама пустота. 3) Каждый тезисъ выставляется троякимъ
образомъ: одна форма—утвердительная, другая—отрицательная,
третья—ни утвердительная, ни отрицательная. Затѣмъ всѣ три
одинаково отбрасываюся, потому что если принять одну изъ нихъ,
то придется стать въ разногласіѳ съ двумя другими. Но мудрый,
видя, что какое-нибудь мнѣніе влечетъ за собой разногласіе,
отказывается отъ него, не принимая другого 4). На такой вопросъ,
напримѣръ, „Существуетъ ли Будда послѣ смерти или не
существуетъ?" слѣдуетъ отвѣтить такимъ образомъ: „Будда
существуетъ послѣ смерти; Будда не существуетъ послѣ смерти;
Будда существуетъ и не существуетъ послѣ смерти; Будда
столько же не существуетъ послѣ смерти, сколько не не-существуетъ".
г) Извлеченіе изъ Saggiti sutta, въ lotus, стр. 809.
2) Introduction, стр. 4^9» 4$і-
3) Lalitavistara, стр. 364» З^8· (Foucaux).
4) Introduction, стр. 45&·

52 ОЧЕРКИ ПО ПСТОРІП ИСКУССТВА И КУЛЬТУРЫ.
Такимъ образомъ, на всякій вопросъ мудрый отвѣчаетъ утвер-
жденіемъи отрицаніемъ, то раздѣлеиными, то соединенными другъ
съ другомъ; нѣтъ, это не такъ; нѣтъ, это не иначе; нѣтъ,
неправда, чтобы это было такъ; нѣтъ, неправда, чтобы это было не
такъ х). Было бы заблужденіемъ считать длительнымъ то, что
текуче, и приписывать реальность тому, что существуетъ лишь
въ воображенітг.
Человѣческое сознаніе, само себя созерцающее и въ концѣ
концовъ само себя пожирающее,—этотъ фактъ представляетъ
одно изъ самыхъ необыкновенныхъ историческихъ явленій. Трудно
представить себѣ то странное впечатлѣніе, которое производитъ
эта всегда идентичная мысль, этотъ вѣчный кругъ, вращающійся
вокругъ самого себя и въ концѣ концовъ ошеломляющій мысль:
это—содомъ логики, шшгвніе пустоты, подобное шипѣнію новаго
волчка. Колесо—прекрасный образъ этой вѣчной тавтологіи.
Колесо является символомъ преимущественно буддійскихъ странъ.
Набожные люди всегда держатъ въ рукахъ колесо, которое они
вертятъ; есть большія колеса, которыя приводятся въ движеніе
руками; другія приводятся въ движеніе силой воды; третьи—на
верхушкѣ дома—силой вѣтра; четвертыя, повѣшенныя надъ оча-
гомъ,—теченіемъ воздуха, которое создаетъ разведенный огонь.
На окружности стоитъ надпись: Отъ мани падмегумъ!
[ Спасеніе, жемчужина, заключенная въ лотосѣ!). Эта формула слу-
жятъ какъ бы ритмомъ пульсаціи буддійской жизни отъ одного
конца Азіи до другого. Мужчины и женщины, старцы и дѣти, мі-
ряне и монахи безпрестанно повторяютъ её на шарикахъ своихъ
четокъ. Она вырѣзывается надъ дверями, виситъ на длинныхъ
листеляхъ отъ одного дома до другого, отъ одного дерева до
другого; иногда, качаясь надъ рѣкой или оврагомъ, она соеди-
няетъ двѣ горы, покрывая долину колеблющеюся тѣнью. Её
можно прочесть на корѣ деревьевъ, на скалахъ, на нагроможденной
кѵчѣ камней, на высушенныхъ человѣческихъ лопаткахъ и чере-
пахъ, на обломкахъ скелетовъ, которые свалены по сторонамъ
болыппхъ дорогъ. Неумолкаемымъ журчаніемъ проносится она
по городамъ и пустынямъ; караваны идутъ подъ эти
таинственные звуки, какъ подъ какой-нибудь маршъ. Никакихъ другихъ
звуковъ не зтслышишь въ толпѣ сектантовъ, совершающихъ свое
путешествіе въ Сумеру. „Отъ Японскаго моря до предѣловъ
ІІерсіп, говоритъ одинъ миссіонеръ 2), протяжный и
непрерывный шопотъ волнуетъ всѣ народы, одушевляетъ всѣ обряды,
является символомъ всѣхъ вѣрованій, сопрождаетъ веѣ празднества.
Дерево буддійской религіи покрываетъ своими гигантскими
ветвями большую часть вселенной, и всюду эта молитва проходитъ
красною нитью черезъ жизнь и движенія, её одушевляющія".
Подобный нигилизмъ возмущаетъ насъ, ибо на наши глаза
существование есть благо. Но для индуса существование есть зло;
успокоеніе, небытіе есть первѣйгдее изъ благъ. По буддизму,
нпчего не существуетъ, кромѣ вѣчной природы, которая прояв-
*) Lotus, стр. 459» 4^о.
2) L'abbé Gab et, journal asiatique, май 1847, стр. 462 и слѣд.

БУДДЖЗМЪ.
53
ляется двоякжмъ образомъ: въ существованіж (ргатгіШ) ж успо-
коеніи жлж небытіи (nirvitti). Твореніе ж разрушеніе міровъ ж ин-
джвидуумовъ являются слѣдствіемъ безконечной смѣны этжхъ
двухъ состояній жржроды. Всѣ составные элементы подвержены
уничтоженію; однж только дѣйствія безсмертны по свожмъ по-
слѣдствіямъ. Одушевленныя существа, изъ которыхъ самымъ воз-
вышенпымъ является человѣкъ, способны свопмп усиліямж
достигнуть высшаго блага небытія ж избавжться отъ необходжмостж
возрождаться въ скоропреходящжхъ явленіяхъ существованія. Ин-
джвидуумъ становится буддой, если дошелъ до такого состоянія,
въ которомъ онъ провозглашает^ что ничего не существуетъ,
въ которомъ онъ отказывается отъ своей личности, ничего не
жщетъ, даже успокоенія, и видитъ, что все—суетат даже законъ
Будды. :) Тогда индивидуумъ, свободный, наконецъ, отъ всякой
иллюзіи, утверждается въ состояніи полнаго безразличія, въ
которомъ наслажденіе и счастіе не имѣютъ никакого смысла,—въ
состояніи апатіи, въ которомъ физическая жизнь почти угасаетъ,
а жизнь умственная сводится къ чистому познанію, свободному
отъ всякихъ примѣненій его. Семь ступеней ведутъ къ этому
верховному предѣлу. Мало-по-малу, исключая всякое преходящее
данное явленіе, всякую мысль о множественности и разнообразии,
существо, стремящееся къ высшему благу, послѣдовательно
провозглашает^ что нѣтъ пространства, нѣтъ познанія, нѣтъ идей,
нѣтъ также отсутствія идей, ни отсутствія отсутствия идей,—
ж такъ до безконечностж. Небытіе для этжхъ поклонниковъ
абсолютной пустоты содержитъ въ себѣ еще слишкомъ много ма-
теріи; они испытываютъ потребность отрицать и его, какъ и все
остальное. Это—отрицаніе отрицанія.
Основная идея буддизма—превосходство человѣка надъ всѣмъ
остальнымъ въ мірѣ. Возродиться богомъ есть зло 2). Страшно
затруднительно для существъ достигнуть состоянія человѣка, а
затѣмъ, достигши этого состоянія, стать монахомъ 3). Мысль муд-
раго приводитъ въ движеніе землю; размышленіе создаетъ міръ;
творенія міровъ суть слѣдствіе поведенія нравственныхъ существъ,
ихъ населяющихъ, а не бога—творца. Водисатва Гадгадасвара
погружается въ такое размышленіе, что сразу появляется восемь-
десятъ четыре сотни тысячъ миріадовъ kotis de lotus. Никогда
еще нравственная сила не преувеличивалась въ такой степени.
Адъ — порожденіе грѣшника. Самый добродетельный и самый
мудрый въ то же время самый могущественный. Человѣкъ
возвышается надъ природой лишь благодаря своей собственной силѣ;
онъ всѣмъ обязанъ лишь самому себѣ.
Конечно, въ буддійскихъ книгахъ фжгурируютъ боги или
девы. Но, подобно массѣ другихъ существъ, они ниже человѣ-
ка; это своего рода домовые (безъ мѳтафизическаго значенія), отъ
которыхъ буддисты не сумѣли избавиться вслѣдствіе своего пол-
наго невѣжества въ физикѣ. Первый шагъ къ тому, чтобы стать
руководитѳлѳмъ міра, и состоитъ въ непризнаніи боговъ 4). Боги
*) Lotus, стр. joy—іб8:
2) Lotus, стр. 50.
3) Introhuction, стр. 368.
4) Lotus, стр. 5ÔI.

54
ОЧЕРКИ ПО ИСТОПИ ИСКУССТВА И КУЛЬТУРЫ.
благоговѣйно слушаютъ Будду и состав ляютъ его свиту; они
только одпнъ изъ круговъ иревращенія; они смертны, какъ и
люди, и бодпсатва дѣлается девой изъ милосердія, чтобы проио-
вѣдывать среди девъ и обратить ихъ. Будда поучаетъ девъ, какъ
всѣ другія существа, сбросить съ себя бремя своего естества,
чтобы достигнуть великаго успокоенія. Самъ Брама нуждается
въ Сакіп, чтобы достигнуть освобождения. Однимъ изъ самыхъ
необыкновенныхъ эиизодовъ Лалитавистара является тотъ, гдѣ
родители Сакіп хотятъ привести его въ храмъ боговъ. Сакіа
разражается смѣхомъ; онъ напоминаетъ, что еще при его рожденіи
боги поклонялись ему. иГдѣ тотъ богъ, подобный мнѣ и меня
превзошедших,—меня, бога боговъ? Тотъ, кто принадлежитъ къ
великой расѣ и кто носитъ знаки благородства, не склоняется
передъ богами, кто бы они ни были." Боги одобряютъ эту гордость
ребенка и говорятъ: „М еру не склоняется передъ солнцемъ и
луна не склоняется передъ свѣтлякомъ" 1).
Такимъ образомъ существа расхаживаетъ по всѣмъ ступе-
нямъ міровой лѣстницы вплоть до того момента, когда они до-
стигаютъ полнаго господства надъ самими собой; это—состояние
бодисатвы, послѣднее передъ небытіемъ. Затѣмъ наступаетъ
смерть, черезъ которую бодисатва дѣлается вполнѣ буддой.
Черезъ милліоны лѣтъ появляется избранное существо, которое
поучаетъ людей путямъ успокоенія и закону его достиженія. Этотъ
законъ не вѣченъ. Преемникъ Сакіа-Муни уже предуказанъ;
это будетъ Майтрейя, которая въ данный моментъ уже совер-
шаетъ рядъ своихъ эволюцій.
Шедѳвръ человѣческой силы—знаніе. Будда—„ученый", „гно-
стикъ" 2), который силой своей адекватнаго знанія разсѣпваетъ
чары заблужденія, возвышается надъ природой и повелѣваетъ ею.
Онъ видитъ все въ тысячахъ міровъ, какъ острый глазъ видитъ
на днѣ озера рыбъ. раковины, песокъ, растенія. „Подобно тому,
какъ двѣ части ящика взаимно поддерживаютъ и ограничиваютъ
другъ друга, такъ и въ отношеніи будды объектъ для знанія и
знаніе, которымъ онъ обладаетъ, взаимно заключены въ однѣхъ
и тѣхъ же гранпцахъ". Нирвана—высшее равенство, безпредѣль-
ная интуиція безусловнаго тожества.
Вопросы, которые ставятся европейской критикой
относительно сущности нирваны, являются результатомъ того, что выраженія
и идеи индусской психологіи далеко не совпадаютъ съ нашими
выраженіями и идеями 3). Есть ли нирвана просто освобождѳніе
отъ внѣшнихъ обстоятельствъ? Или это такое состояніе, когда
человѣкъ ощущаетъ въ себѣ лишь всемірное существованіе, въ
нѣдрахъ котораго сосуществуютъ всѣ части вселенной? Сохра-
няетъ ли человѣкъ въ этомъ состояніи чувство своей личности
и своей активности? Отличается ли нирвана чѣмъ нибудь отъ
абсолютнаго существованія? Есть ли она чистое ничто? Отвѣтъ
l) Lalitavistara, стр. 114—иб.
-) Слово Будда является оттѣнкомъ γνωστικός. Я все болѣе и болѣе думаю,
что гностидизмъ, особенно въ томъ видѣ, въ какомъ мы его находимъ у Плотина,
происхожденіемъ своимъ обязанъ буддизму.
3) См. особенно introduction, стр. 5*6 и ел.

Б У Д Д И 3 M Ъ.
55
на эти вопросы различенъ, смотря по школѣ, или, вѣрнѣе, эти
вопросы для буддистовъ не имѣютъ значенія. Вопросы въ этомъ
направленіи ихъ сильно удивляютъ. „Нирвана, отвѣчаютъ они
единогласно, это—поглощеніе, освобожденіе отъ движенія, выходъ
изъ-подъ власти причинъ и слѣдствій, успокоеніе, т. е. набытіе.
Кругъ завершается, когда можно сказать: „существованіе
уничтожается для меня; я не увижу уже новаго существованія". Нирвана
это—освобожденіе отъ бытія, абсолютная пустота, мѣсто, лишенное
чѳтырехъ сторонъ, гдѣ не допускается ни существованіе, ни не-
сущѳствованіе вещей, гдѣ нѣтъ ни объекта, который слѣдовало
бы признать, ни субъекта, который признаеть,—гдѣ отвергается
всякій принципъ, потому что иллюзорный характеръ всякаго
принципа заставляетъ не допускать никакого;—однимъ словомъ,
отрицаніе субъекта и объекта, a слѣдовательно абсолютное успо-
коеніе. Такого состоянія возможно достичь, очищая человѣческій
разумъ отъ всего того, что можѳтъ безпокоить его, избѣгая
всякаго волненія, отрѣшаясь отъ всякой цѣли, отрекаясь отъ всякаго
интеллектуальная спора о качествѣ вещей, оставаясь свободнымъ
отъ всякаго желанія, отъ всякой радости и всякой печали. Существо,
достигшее такой вершины, идеи котораго вполнѣ освобождены,
сбросившее съ себя бремя мысли, порвавшее узы, которыя
привязывали его къ міру, ставшее полнымъ господиномъ своего
внутренняго существа, достигшее единства, подобное
однообразному небесному простору, вступившее на путь созерцанія, име-
нуемаго „мѣстомъ безконечнаго созерцанія", — такое существо
сохраняетъ отъ жизни только дыханіе. „Оно есть духъ
сосредоточенный, усовершенствованный, очищенный, свѣтоносный,
свободный отъ скверны, освободившійся изъ-подъ всякаго порока
способный на всякій актъ, постоянный, достигшій безстрастія"'
Очевидно, цѣль жизни состоитъ въ томъ, чтобы выйти*
изъ-подъ власти,, освободиться отъ интеллектуальныхъ и морапь-
ныхъ условій человѣчества путемъ размышленія или, лучше
сказать, путемъ фантастическаго упражненія воображенія. Легенда
о высохшемъ Арханѣ, въ Hiouen-Thsang *), характеристична тѣмъ
абсолютнымъ высушиваніемъ существа, которое на взглядъ
буддистовъ и составляетъ совершенство.
„Въ двухъ стахъ ли, на западъ отъ столицы есть громадная
гора, усѣянная какъ щетиной утесистыми и смѣло
вздымающимися къ небу пиками,—и на вершинѣ ея возвышается чаша.
Вотъ что разсказываетъ объ этомъ преданіе.
„Нѣсколько сотенъ лѣтъ тому назадъ разразился громъ и
часть горы обрушилась; ея пещеры служили убѣжищемъ для
одного бикшу, необыкновенно тонкаго, который сидѣлъ съ закрытыми
глазами; волосы и борода, ниспадавшіе густыми космами,
закрывали его плечи и лицо. Дровосѣки дали о немъ знать королю,
который поспѣшилъ пойти посмотрѣть его и воздать ему
должное. Новость распространилась среди властей и народа, и со
всѣхъ сторонъ стеклась громадная толпа, желавшая оказать
почести бикшу, который скоро очутился среди цѣлыхъ горъ цвѣтовъ.
х) Stanislas Julien, Histoire he Hiuen-Thsang, стр. 275 и слѣд.

56
ОЧЕРКИ ПО ПСТОР1И ИСКУССТВА И КУЛЬТУРЫ.
— Кто этотъ человѣкъ? спросилъ король. Одинъ монахъ от-
вѣтилъ ему: „Это ло-ханъ (арханъ), который покинулъ семью
и, погасивъ принципъ мысли, погрузился въ состояніе пол-
наго экстаза. Съ того времени протекли уже многіе годы.
Вотъ почему его волосы такой необыкновенной длины".—Какъ
пробудить его и заставить подняться? спросилъ король.—„Если
человѣкъ, сказалъ монахъ, въ теченіе долгихъ лѣтъ не
принимая пищи, затѣмъ выходитъ изъ состоянія экстаза, то тѣло его
тотчасъ же распадается. Сначала слѣдуетъ смочить его сливками
и молокомъ, чтобы смягчить мускулы. Затѣмъ, чтобы
расшевелить его и пробудить, ударяютъ въ металлическія пластинки".
Тотчасъ же, по совѣту монаха, оросили трупъ молокомъ и
ударили въ металлическую пластинку. Арханъ открылъ глаза и,
посмотрѣвъ кругомъ себя, сказалъ: „Кто вы,—вы всѣ, носящіе
монашеское одѣяпіе?"—Мы—бикшу, былъ отвѣтъ.—„Гдѣ теперь,
спросилъ арханъ, мой наставникъ Кіа-че-по-жу-лаи (Ка-
сіапа татагата)?"—Уже давно, отвѣчали ему, онъ вступилъ
въ ни-панъ (нирвану).
Услышавъ эти слова, онъ испустилъ крикъ горя; затѣмъ,
продолжая, спросилъ:—„ Достигъ ли Ч и-к і а-в е н ъ-ф о (О а к і а-
IIу ни, будда) полнаго, несравненнаго познанія или нѣтъ?"—Да,
конечно, и, доставивъ блаженство всѣмъ созданіямъ, онъ вошелъ
въ молчаніе и угасаніѳ.
При этихъ словахъ арханъ опустилъ глаза; затѣмъ, послѣ
долгой паузы, онъ откинулъ рукой свои длинные волосы и
величественно поднялся въ воздушныя пространства. Тогда
совершилось божественное чудо:—явился огненный шаръ, пожравшій
его тѣло, а кости его упали на землю. Короли и монахи вѳли-
каго Србранія собрали его останки и чашу поставили на
вершину. Это и есть башня, о которой мы говорили".
Матеріализмъ, скептицизмъ, атѳизмъ—таково, слѣдоватѳльно,
резюме того, что можно назвать книжнымъ буддизмомъ. Въ исто-
ріи человѣчества, конечно, только одинъ разъ отрицаніе пріобрѣ-
ло значеніе религіи. Когда отедъ Горацій спрашивалъ у тибет-
скихъ буддистовъ, что такое Богъ, они невозмутимо отвѣчали
ему: „Это—собраніе святыхъ". Философъ-атеистъ положилъ осно-
ваніе самой прочной и самой грандіозной религіозной традиціи,
которая когда-либо существовала.
Этотъ фактъ—атеизмъ, ставшій религіей,—такъ поразите-
ленъ, что мы чувствуемъ потребность сослаться на лучшій авто-
ритетъ въ этой области знаній. Такой осторожный умъ, какъ Ев-
гѳній Бюрнуфъ, не побоялся высказаться очень положительно на
этотъ счетъ *):—„Я представляю себѣ,—говорилъ онъ,—что Сакіа-
Муни, вступивъ на путь религиозной, жизни, отправляется отъ
данныхъ, прѳдоставленныхъ ему атеистическими доктринами
Санкья: эти доктрины въ онтологіи сводились къ отсутствію
Бога, къ множественности и вѣчяости человѣческихъ дупгъ, а въ
физикѣ къ существовавю вѣчной природы, надѣленной
свойствами, самостоятельно трансформирующейся и обладающей элемен-
*) Introduction, стр. 520—Ç2I,

Б У Д Д И 3 M Ъ.
57
тами формъ, въ которыя воплощается человѣческая душа во
время своего путѳшествія по вселенной. Сакіа-Муни заимство-
валъ изъ этой доктрины идею, что нѣтъ Бога, а также и тѳорію
множественности человѣческихъ душъ, теорію переселенія и тео-
рію нирваны или освобожденія, которая въ общемъ своемъ
видѣ повторялась всѣми браманскими школами. Только не легко
теперь понять, что онъ подразумѣвалъ подъ нирваной, ибо онъ
нигдѣ не опредѣлялъ ея. Но такъ какъ онъ никогда не говорилъ
о Богѣ, то для него нирвана не можетъ быть поглощеніемъ
индивидуальной души въ лонѣ всемірнаго Бога, какъ вѣрпли въ это
ортодоксальные браманы. И такъ какъ онъ почти не говорнтъ о
матеріи, то его нирвана не можетъ быть раствореніемъ человѣческой
души въ нѣдрахъ физическихъ эпементсвъ. Слово пустота, встрѣ-
чающееся уже въ памятникахъ, которые по всѣмъ вѣроятіямъ слѣ-
дуетъ считать самыми древними, наводитъ меня на мысль, что
высшее благо Сакіа видѣлъ въ полномъ уничтожении мыслящаго
принципа. Часто повторяемое сравненіе заставляетъ
предполагать, что онъ представляетъ себѣ его, какъ истощеніе свѣта
гаснущей лампы.
Пустота — таково въ самомъ дѣлѣ основное выраженіе
буддизма. Понять пустоту—вотъ высшее знаніе. Созерцаніе есть
цѣль жизни; но созерцать значитъ. знать, что „законъ пустъ,
не существуетъ, не возникаетъ" а). Сутра причинъ, которую
Бюрнуфъ перевелъ цѣликомъ 2) и въ которой можно видѣть
типическій образецъ учѳнія Будды, есть какъ бы машина для
образованія пустоты въ душѣ; она указываетъ на рожденіе, какъ
на единственную причину всѣхъ золъ. Безчисленныя существа,
по своей природѣ подчиненныя власти рожденія, вполнѣ
освобождены Буддой отъ рожденія. Вполнѣ освободивъ существа отъ
старости, отъ смерти, болѣзнй, разврата, отчаянія, бѣдствій, безпо-
койствъ, тревоги, оказавъ помощь для того, чтобы перейти по ту
сторону океана страннической жизни, онъ водворилъ жхъ въ
сферѣ неуничтожаемой природы, счастливой, и безбоязненной,
свободной отъ бѣдствій и горя, безмятежной,безстрастной и
безсмертной 3).
„Связанный съ явленіями не больше, чѣмъ капля воды съ
листкомъ лотоса, одинаковыми глазами взирая на золото и глыбу
земли, не дѣлая разницы между пространствомъ и ладонью руки,
одинаково относясь къ санталовому дереву и къ топорзг, его
подрубающему, отвернувшись отъ существованія, успѣха и почестей,
Будда видитъ соединеніе трехъ міровъ такимъ, каково оно есть.
Этотъ міръ, на его глазахъ, не порождается и не умираетъ, онъ
не исчезаетъ и не возникаетъ; онъ не входитъ въ кругъ пересе-
ленія и не вступаетъ въ полное увзачтоженіе; онъ не былъ, и
онъ не есть; онъ не существуетъ и не нѳ-существуетъ; онъ не та-
ковъ и не иной; онъ не ложѳнъ и онъ не реаленъ; онъ не
иной и онъ не таковъ. Такъ представляетъ себѣ Будда соедине-
ніе трехъ міровъ"*).
х) Lotus» стр. ібд.
2) Lotus, стр. $34 и слѣд.
3) Lolitavistara, стр. 215.
4) Lotus, стр. 19З.

5S
ОЧЕРКИ ПО ПСТОРІП ИСКУССТВА Π КУЛЬТУРЫ.
Ничто изъ всего этого не можетъ считаться существенною
принадлежностью собственно буддизма. Пусть вспомнятъ опре-
дѣленіѳ, данное Ниайеп состоянію освобожденія: „Состояніе
освобожденія есть какъ бы состояніе полной
нечувствительности человѣка, глубоко заснувшаго и не имѣющаго никакихъ
сновидѣній" 1).
Такимъ образомъ и для индуса убѣжденіе во всеобщей
суетности является началомъ мудрости. Но, согласно словамъ „все
суета^, буддпзмъ, не имѣя верховнаго Бога, не можетъ
прибавить вмѣстѣ съ авторомъ Подражанія: „кромѣ любви къ
Богу и служенія ему". Въ буддійскнхъ легендахъ почти всѣ обра-
щенія совершаются послѣ лицезрѣнія чего-нибудь ужаснаго 2).
Немного спустя послѣ своего брака молодой Сакіа отправился
въ своіі: загородный садъ. Онъ встрѣчаетъ старца. Бодисатва,
замѣтивъ его, говоритъ своему возницѣ 3): „Что это такое,
возница? Что значитъ этотъ безсильный, тощій человѣкъ, съ
высохшей плотью, съ приклеившимися къ кожѣ мускулами, съ
билон головой, шатающимися зубами, худымъ тѣломъ, который,
опираясь на палку, подвигается съ трудомъ, постоянно спотыкаясь?"
Возница отвѣчаетъ: „Господинъ, этотъ человѣкъ удрученъ
старостью; его чувства ослабли, страданіе разрушило его энергію,
онъ заброшенъ своими близкими и не имѣетъ вожатаго;
негодный на дѣло, онъ покинутъ, какъ куча дровъ въ лѣсуа.
Бодисатва сказалъ: „Что же, таковъ что-ли законъ его семьи или за-
конъ всѣхъ твореній?—Говори, скажи скорѣй, какъ обстоитъ дѣло?
Узнавъ, что это обозначаетъ, я подумаю о происхождении всего
этого". Возница отвѣтилъ: „Господинъ, это ни законъ его семьи,
ни законъ царства. Для всякаго творенія молодость побѣждается
старостью. Вашъ отецъ, ваша мать, всѣ ваши родственники и
свойственники въ концѣ концовъ состарятся; нѣтъ другого
выхода для твореній". Бодисатва сказалъ: „Слѣдовательно, возница,
слабое и невѣжественное твореніе, неспособное къ правильному
сужденію, гордое своею молодостью, которая его опьяняетъ, не
видптъ старости. Что касается меня, я возвращаюсь. Поварачивай
скорѣе мою повозку. Если и мнѣ суждено состариться, то къ
чему мнѣ наслажденія и радости? Возвращайся назадъ; я подумаю,
какъ достигнуть освобожденія".
Все это—плодъ йндіи, той страны, гдѣ жизнь то золотая
греза, то кошмаръ, мрачный адъ и ослѣпительно-роскошный рай.
Наслажденіе и самоотреченіе соприкасаются и граничатъ другъ съ
другомъ. Аскетъ, преслѣдуемый страхомъ сущѳствованія,
подвергавший себя истязанзямъ, лишь бы ускользнуть изъ его власти,
принадлежитъ къ той же расѣ, какъ и тотъ, кто питается
сладострастной легендой о Кришнѣ. Кришна, воплощеніе наслажденія,
идеалъ народа кроткаго, безсильнаго, отдающагося всѣмъ собла-
знамъ природы, въ сущности родной братъ Сакіа-Муни. Игры
Кришны съ пастушками Браджи имѣютъ нѣчто общее съ обезси-
*) Journal des savants, Іюнь I853Î стр. 342.
2) См. трогательные эпизоды съ Куналой и Витасокой. Introduction, стр. 404
и ел., 4!5 и сл<» и странное видѣніе на кладбищѣ, Lalitavistara, стр. ιз7 и ел.
3) Lalitavistara, етр. 182—183.

Б У Д Д Ж 3 M Ъ.
59
ливающими самоотреченіями буддизма; это—полное невѣдѣніе
истинной цѣли жизни или, вѣрнѣе, ложное представленіе о знаніи
и способностяхъ человѣка. Для Йндіи сознательное существова-
ніе не имѣетъ верховнаго критерія: человѣкъ воленъ согласно
съ своими склонностями находить его обаятельнымъ, какъ идил-
лія, или ужаснымъ, какъ жилище палача. На нашъ взглядъ,
вселенная—путемъ разума, деятельности, страданія человѣка—
лреслѣдуетъ конечный идеалъ справедливости и добра.
Принесете въ жертву существъ служило вѣчному созиданію; въ этомъ
мы обрѣтаемъ надежду и утѣшеніе.
Когда говоришь о буддизмѣ, то кажется, что имѣешь дѣло
съ пародоксомъ, хотя бы только дѣлалъ сближенія самыхъ не-
сомнѣнныхъ текстовъ. Этотъ ужасающій нигилизмъ, который
показался бы намъ вершиной нечестія, заканчивается очень
возвышенной моралью. Этотъ странный мыслитель говорплъ почти
словами евангелія: „Мое жилище—крѣпость милосердія; мое
одѣяніе—украшеніе терпѣнія; пустота—мое сѣдалище; съ этого
сѣдалища я поучаю творенія закону" г). Названіе высшей буд-
дійской добродетели м а и τ ρ и можетъ быть передано лишь
словомъ „милосердіе". Оамоотверженіе, доведенное до самоубій-
ства, героическая щедрость лежатъ въ основѣ почти всѣхъ ле-
гендъ о Сакіа-Муни. Разъ онъ жертвуетъ десятью тысячами го-
ловъ, которыя принадлежали ему въ прежнихъ существованіяхъ;
въ другой разъ онъ отрѣзаетъ свою руку, свои ноги, свою
голову, чтобы отдать ихъ несчастнымъ, и воплотиться въ образѣ
человѣка въ послѣдній разъ онъ согласился именно изъ чувства
состраданія къ твореніямъ. Онъ безпрестанно повторяетъ
правило „Освободившійся—освобождай; достигшіи другого берега—
помогай достичь его другимъ; утѣшившійся—утѣшай; вошедшій
въ полную нирвану—помогай войти въ нее другимъ" 2). Демонъ
искушаетъ его, сразу предлагая ему нирвану; онъ отказывается
отъ этого, пока не спасетъ своей проповѣдью существа, подпав-
шія власти рожденія, ст]эасти, болѣзни, смерти.
Словно отецъ, который видитъ своихъ дѣтей играющими
въ домѣ, уже объятомъ пожаромъ, Будда видитъ, какъ существа
сжигаются, пожираются рожденіемъ, смертью, воплями, отчая-
ніемъ, какъ они предоставлены на произволъ желаній и бѣдствій,
которыя за ними слѣдуютъ, какъ они безпрестанно вырождаются
въ аду животнаго, и осуждены воплощаться въ образѣ бо-
говъ и людей;—и посреди этого безпредѣльнаго моря стра-
даній они радуются, забавляются, веселятся и не трепещутъ, не
помышляютъ о томъ, какъ они несчастны. Тогда Будда гово-
ритъ самому себѣ: „Я—отецъ всѣхъ этихъ существъ; я хочу
освободить ихъ; я хочу дать имъ несравненныя блаженства зна-
нія". И онъ кричитъ имъ: „Не забавляйтесь посреди этихъ жал-
кихъ формъ, этихъ звуковъ, этихъ запаховъ, вкусовъ, осязаній,
потому что, привязанные къ этому міру, вы сжигаетесь,
пожираетесь жаждой, которая сопутствуетъ пяти свойствамъ желанія".
J) Lotus, Стр. 144·
2) Легенда о Иуржѣ у Бюрнуфа, Introduction, стр. 248 и сѣд.

60
ОЧЕРКИ ПО ИСТОПИ ИСКУССТВА И КУЛЬТУРЫ.
Ослѣпленные забавами, люди отказываются вѣрить ему и идти
за нимъ изъ охваченнаго пламенемъ дома. Будда пускаетъ въ
ходъ хитрости: онъ привлекаетъ ихъ, предоставляя имъ игрушки
въ видѣ различныхъ ступеней закона и болѣе или менѣе до-
ступныхъ формъ, въ которыя облекается этотъ законъ,
приспособленный къ слабости человѣческой.
Это, несомненно, хорошая сторона буддизма. Эта
атеистическая религія въ высшей степени нравственна и благодѣтельна.
Это—католицизмъ безъ Бога. Индія не знаетъ мѣры; въ дѣлѣ само-
отверженія, какъ и во всемъ другомъ, она переступаетъ всякія
границы. Можно только улыбнуться, видя старанія Будды
обратить змѣй, птицъ, вампировъ, гарпій и всевозможныя
фантастическая существа, которыми индійское воображеніе населило
вселенную. Но этотъ духъ сочувствія былъ причиной
необыкновенной ревности, воодушевлявшей буддійскихъ миссіонеровъ: ее
можно сравнить только съ чувствомъ энтузіазма у проповѣд-
никовъ монотеистическихъ религій. Браманизмъ, зороастризмъ,
ученіе Конфуція связаны лишь съ отдельными націями 3). Про-
повѣдники Сакіа-Муни, наоборотъ, вѣрили, что міръ должѳнъ
быть буддійскимъ, и они ошиблись лишь наполовину. Наименѣе
удовлетворительная, какая когда-либо грезилась человѣку,
доктрина привлекла на свою сторону еамыя различныя страны.
Религия, которая, казалось, создана лишь для утонченныхъ скепти-
ковъ,—наименѣе ясная, наименѣе утешительная изъ всѣхъ
религии,—стала культомъ у народовъ, до того времени совсѣмъ
грубыхъ. Популярность ея была создана кротостью нравовъ
этихъ благочестивыхъ атеистовъ и общимъ благодушнымъ ха-
рактеромъ ихъ проповѣди. Оуровымъ и аристократическимъ Ве-
дамъ не удалось совершить таклхъ чудесъ. Народъ принимаетъ
рѳлигію, судя лишь по ея внѣшнимъ чертамъ. Теологовъ мало.
Религіозная метафизика ни при чемъ въ дѣлѣ пропаганды.
Умилительность, доброжелательность этихъ добрыхъ монаховъ
набросила покрывало на ихъ философію, о которой они и сами,
быть можетъ, совсѣмъ не думали. И Кришна имѣлъ успѣхъ
.благодаря своему кроткому и симпатичному виду. Этотъ
приветливый и очаровательный пастушекъ вытѣснилъ строгаго
мужа и этимъ лишній разъ доказалъ, что боги Меру, какъ боги
Олимпа, не безсмертные боги.
III.
Основаніѳ рѳлигіи—вопросъ не столько богословскій, сколько
историческій. Ясное представлѳніе, которое мы имѣемъ о буд-
дійской философіи, мало объясяяетъ ея возникновѳніе и упро-
ченіе. Характеръ основателя окутанъ въ глубокій мракъ.
Наоборотъ, довольно легко раскрыть обстоятельства, при которыхъ
3) Браманизмъ сдѣлалъ нѣкоторыя завоеванія внѣ предѣловъ Индіи (см. въ
слѣдующей стать-в), но въ гораздо меныпихъ размѣрахъ, чѣмъ буддизмъ.

Б У Д Д И 3 M Ъ.
61
возникла новая школа. Въ Бенарѳсѣ, на берегахъ Ганга и Джум-
ны, вѣроятно, въ V вѣкѣ до Рождества Христова, зародилась
доктрина, которая смѣло поставила себѣ цѣлыо освобожденіе
человѣчества отъ тираніи желанія. Долго она оставалась неиз-
вѣстной сектой, платоническимъ заявленіемъ въ пользу реліг-
гіознаго равенства, однймъ изъ многочисленныхъ орденовъ ни-
щенствующпхъ монаховъ. Она стала политическимъ фактомъ
только^ тогда, когда царь Асокавъ серединѣ III вѣка до
Рождества Христова сдѣлалъ господствующими принципы, которые
до того времени были лишь объектомъ размышленія для нѣсколь-
кихъ аскетовъ.
Не можетъ быть никакого сомнѣнія въ томъ, что буддызмъ
возникъ вслѣдствіѳ обширнаго движенія среди философскихъ
сѳктъ. Индія съ своей могучей способностью къ умозрѣнію,
никогда не покидавшей ее, хваталась за всѣ проблемы,
перепробовала всевозможныя рѣшенія. Это движеніе сначала
ограничивалось рамками выспіихъ классовъ; мало-по-малу ими была
затронута масса. Въ концѣ концовъ эта теорія завоевала
громадную популярность; она, казалось, въ доступной формѣ раз-
рѣшала вопросъ о бытіи и жизни во вселенной. Сакіа очень рѣ-
шительно становится на ея сторону, но, повидимому, не онъ
изобрѣлъ ее. Міръ постоянно измѣняется; всѣ существа послѣ-
довательно переживаютъ различныя формы жизни; одни дѣла
вѣчны и переходятъ отъ одной жизни къ другой. Такимъ обра-
зомъ, существованіе есть лишь испытаніе, своего рода очищеніе,
откуда выходятъ въ небытіе, которое освобождаетъ насъ изъ-
подъ власти законовъ изменчивости. Сакіа или, если угодно, его
ученики обѣщали человѣку помочь миновать тѣснины
существования. „Приступите, покиньте вашу семью, говорили они
адепту: приложитесь къ закону Будды; уничтожьте силу смерти,
какъ слонъ сокрушаетъ тростниковый шалашъ. Тотъ, кто. не
отвлекаясь, будетъ идти подъ руководствомъ этого закона, из-
бѣгнувъ рожденія и переворотовъ во вселенной, положитъ предѣлъ
скорби. Онъ замкнутъ для1 него, законъ несчастныхъ
существовали; онъ открытъ, чистый небесный путь; онъ поналъ на другой
берегъ океана горестей".
Выло бы заблужденіемъ думать, будто для той роли,
которую игралъ Сакіа-Муни, ему нужна была большая
оригинальность. Подобно многимъ другимъ, Сакіа былъ отшельникомъ,
философомъ, владѣвшимъ некоторыми, ему лишь свойственными
пріемами. и индивидуальной манерой поученія. Онъ отбросилъ
нелѣпыя умерщвленія плоти брамановъ; онъ удобно усаживался
и рекомендовалъ такое положеніе, какъ необходимое для успо-
коенія; онъ одѣвался прилично и горячо порицалъ г и м н о с о-
фистовъ, у которыхъ не было другой одежды, кромѣ
пространства. И о Сакіа-Муни можно сказать: что мы знаемъ наи-
болѣе достовѣрнаго о немъ, это—его манера говорить. Форма
поученій Сакіа, на нашъ взглядъ, достаточно хорошо
сохранилась въ сутрахъ: это было нѣчто вродѣ одушевленной бесѣды,
напоминавшей сократовскую діалектику, въ которой учитель все
ближе и ближе подводилъ слушателя къ признанію небытія всего

62
ОЧЕРКИ ПО ІІСТОРШ ИСКУССТВА И КУЛЬТУРЫ.
и признанію безконечной цѣпи причинъ; это было длинно,
спутано, полно повтореній и поворотовъ, какъ и требуетъ того
изустное поученіе. Разсужденіе перемѣшивалось съ параболами,
которыя разсказывались въ народномъ стилѣ, выразительномъ
и трогательномъ. Все это накладывало извѣстный отпечатокъ
посредственности, при полномъ отсутствіи литературныхъ за-
ботъ, — что произвело перѳворотъ, подобный тому, который
въ началѣ нашей эры далъ греко-римскимъ народамъ ровный,
простой и ясный языкъ. Религія въ началѣ часто бываетъ только
новымъ родомъ литературы. Своими успѣхами Магометъ былъ
обязанъ революціи, которую онъ произвелъ въ арабскомъ крас-
норѣчіи риѳмованной фразой своего Корана.
Въ сферѣ популяризации всякій прогрессъ является уладкомъ.
Часто отмѣчалось, что наши новые языки, такъ сильно
уступающее по красотѣ языкамъ античнымъ, гораздо лучше
приспособлены къ выраженію народныхъ чувствъ и совпадаютъ съ
распространеніемъ христианства, которое всѣхъ пріобщило къ
моральной культурѣ, до того времени доступной лишь для
небольшой кучки людей. Классическая окостенѣлость подалась.
Новорожденное дитя требовало жидкой пищи; жесткое мясо
древности не годилось для него. Когда идеи распространяются,
онѣ теряютъ въ возвышенности. Но безсмертный духъ, который
изо всего извлекаетъ свою выгоду, умѣетъ и въ этихъ попят-
кыхъ движеніяхъ найти силы для новыхъ вдохновеній и скачковъ.
Кастовое устройство составляло основу индусскаго общества.
Введенная вначалѣ, какъ героическая мѣра предосторожности
для спасенія тонкой струйки арійской крови посреди океана ино-
племенниковъ, кастовая организація привела къ тому, что одинъ
только браманъ былъ религіозыымъ существомъ. Такимъ обра-
зомъ, масса была низвергнута въ самое тяжелое изъ низшихъ
положеній; она, такъ сказать, не имѣла души, которую нужно
было бы спасать. Отсюда получилась аристократія, самая
надменная изъ всѣхъ, аристократія размышленія; исключительно рож-
деніе давало религіозную правоспособность. Одинъ тотъ фактъ,
что Сакіа былъ кшатріа, а не браманъ, наносилъ этой системѣ
смертельный ударъ. Не менѣе важнымъ обстоятельствомъ было
введеніе въ обращеніе истинъ, которыя до того времени
оставались привилегіей нѣкоторыхъ классовъ. Пренія, которыя
браманами удерживались въ высшихъ областяхъ. теперь стали
доступны толпѣ. Сакіа со всѣми говорилъ на народномъ языкѣ—
ясномъ, растянутомъ, болѣе аналитическомъ, менѣѳ ученомъ,
чѣмъ классическій санскритъ. Но законъ }эелигій совершенно тотъ
же, что и законъ языковъ. Демократизируясь, если можно такъ
выразиться, онѣ всегда теряютъ въ своей возвышенности. Самая
плоская легенда—всегда самая новая, ибо она создана для
наибольшего количества людей. Все было хорошо для Сакіа. Какъ
большинство реформаторовъ, онъ искалъ себѣ послѣдователей
въ подонкахъ общества того времени. Онъ призывалъ унижен-
ныхъ и грѣшныхъ. Его упрекали въ томъ, что онъ отдавалъ
предпочтение людямъ жалкимъ и преступнымъ. Одинъ молодой
браманъ, котораго его отецъ не могъ научить читать Веды, сдѣлался

Б У Д Д И 3 M Ъ.
63
превосходнымъ ученикомъ Сакіа. Буддизмъ былъ своего рода
формой легкодоступной набожности, за которую съ восторгомъ
схватились нищіе духомъ,—точно такъ же, какъ всѣ, боявшіеся
ига касты и трудностей браманскаго воспптанія. Критпческія за-
мѣчанія буддистовъ о браманахъ и пхъ суетныхъ пріемахъ, свѣт-
скихъ привычкахъ напоминаютъ положеніе, которое заняла въ
средніе вѣка благочестивая аристократія нпщенствующихъ мона-
ховъ ло отношенію къ рыцарскимъ правамъ оффіщіальнаго
духовенства.
Но своими успѣхами буддизмъ обязанъ, главнымъ образомъ,
пріему, который онъ встрѣтилъ среди бѣдныхъ и несчастныхъ.
Многочисленные тексты свидѣтельствуютъ о томъ, что нищіе
схватились за новую секту, какъ за средство къ жизни. Одѣяніе
аскета возвышало ихъ, вызывало у нихъ уваженіе къ самимъ
себѣ. Въ одной индійской комедіи несчастный игрокъ утѣшается,
вспоминая о томъ, что передъ нимъ всегда есть
выходъ—сделаться буддистомъ: „Тогда, говоритъ онъ, я пойду съ поднятой
головой по большой дорогѣ\Рабъ освобождался, если выбиралъ
монашескую жизнь. Масса легендъ показываетъ, что гораздо легче
было прійти къ вѣрѣ бѣдному, чѣмъ богатому. Богъ, желающій
сдѣлаться монахомъ, жалуется на благородство своего положенія:
„Потому что, говоритъ онъ, трудно вступить въ монашескую
жизнь, если принадлежишь къ высокому роду; это легко, наобо-
ротъ, когда человѣкъ низкаго происхожденія". Часто такэке не—
ожиданное несчастіѳ бываетъ поводомъ къ блестящему обрагце-
яію, которое изъ суетнаго мірянина дѣлаѳтъ святого.
Переворотъ, съ которымъ связываютъ имя Сакіа, былъ, та-
кимъ образомъ, революціей равенства. „Оправляйся о кастѣ,
говоритъ Асока, когда рѣчь идетъ о приглашении или бракѣ, а не тогда,
когда дѣло идетъ о законѣ; ибо исполнен]е закона зависитъ
отъ добродетелей, a добродѣтели не безпокоятся о кастѣ". Изъ
устъ Сакіа или его учениковъ Индія впервые услышала слова:
„Мой законъ—законъ благодати для всѣхъ. А что такое за-
конъ благодати для всѣхъ? Это—законъ, при которомъ всякій
презрѣнный нищій, вродѣ Дюронаты, можетъ сдѣлаться
монахомъ" 1). Когда царь, отецъ Будды, хотѣлъ найти ему супругу,
онъ перѳчислилъ достоинства, которыя требуются отъ молодой
дѣвушки, и прибавилъ: „Будетъ ли молодая дѣвушка изъ цар-
скаго, либо браманскаго рода, или изъ рода вайзіа, либо судра,
это все равно. Моего сына не прелыцаетъ ни семья, ни родъ;
истинныя достоинства и нравственность—вотъ что дорого его
сердцу" х).
Понятно отсюда, въ какомъ классѣ буддизмъ съ самаго
начала вербовалъ своихъ послѣдователей и также въ какихъ слояхъ
вызывалъ онъ противъ себя оппозицію. Каста, владѣвшая моно-
поліей религіозности, не могла смотрѣть безъ гнѣва, какъ ея
привилегія переносится на людей самаго низкаго происхожденія.
Разъ Аманда, служитель Оакіа-Муни, заблудившись, встрѣтилъ
2) Introduction, стр. 198.
l) Lalitavistara, стр. 133·

64
ОЧЕРКИ ПО ИСТОРІИ ИСКУССТВА II КУЛЬТУРЫ.
молодую дѣвушку, черпавшую воду. Онъ попросилъ у нея
напиться. Молодая дѣвушка предупредила его, что она принадле-
житъ по своему происхожденію къ кастѣ чандала и что она
осквернитъ его своимъ прикосновѳніемъ. „Я не спрашиваю тебя,
сестра моя, ни о твоей кастѣ, ни о твоей семьѣ, возразилъ Аман-
да; я прошу у тебя только воды, если ты хочешь дать ее мнѣ".
Пракрити—таково было имя молодой дѣвушки—тотчасъ же
ощутила въ себѣ пламя любви къ Амандѣ. Воспользовавшись этимъ
обстоятельствомъ, Сакіа дѣлымъ рядомъ двусмысленныхъ вопро-
совъ, которые Пр?крити понпмаетъ въ смыслѣ своей страсти,
подготовляетъ ея сердце. Наконецъ, дѣвушка сознаетъ свое за-
блужденіе и объяв ля етъ, что она рѣшила вступить въ
монашескую жизнь.
Первые основатели буддизма не имѣли ни малѣйшаго пред-
ставленія о политическихъ реформахъ. Они хотѣли на мѣсто
религіознаго класса поставить религіозное учрежденіе, которое
должно было рекрутироваться среди всѣхъ классовъ. Они
признавали политическіе результаты кастовой организаціи и отвергали
лишь ея религіозныя слѣдствія. Но самъ собою напрашивался
переходъ отъ одного къ другому. Какъ удержать на соціальныхъ
низинахъ людей, съ которыми исповѣдуешь полную религіозную
общность? Нѣкоторые философы, Капила и Патанджали, еще до
Сакіа пытались подставить индивидуальный аскетизмъ на мѣсто
подвиговъ ведъ, предоставленныхъ въ вѣдѣніе брамановъ. Въ
сущности, отъ этого переворота теряли одни только браманы.
Остальные классы оставались столь же разделенными, какъ и въ
прошломъ. Но браманы не могли терпѣть, чтобы первый встрѣч-
ный нищій сталъ имъ равенъ, и чтобы сами они для полученія
того, чѣмъ до того времени они были обязаны исключительно
рожденію, подвергались теперь искусу, инвеститурѣ, какъ и всѣ
остальные. Поэтому и возраженія брамановъ противъ буддизма
не имѣютъ ни теологическаго, ни философскаго характера: они
всѣ политическаго свойства. Буддизмъ разрушалъ самыя основы
индійскаго общества, и поэтому пли буддизмъ долженъ былъ
быть побѣжденъ, или старое общество рушиться. Ооціальная
организация оказалась болѣе прочною, и буддизмъ исчезъ изъ Индіи,
не оставивъ по себѣ никакого слѣда. Кастовое устройство
оказало непобѣдимое сопротнвленіе. Еще и теперь оно служитъ
главнымъ препятствіемъ для христіанства.
Точно также и женщины обязаны были буддизму времен-
нымъ улучшеніемъ своей судьбы. Новая религія признавала за
ними религіозную правоспособность. Онѣ могли вступать въ
монашескую жизнь и слѣдовать тому же закону, что и мужчины.
Безъ сомнѣнія, онѣ продолжали занимать значительно низшее
положѳніе; онѣ не могли непосредственно достигать состоянія
будды, но онѣ имѣли возможность возродиться мужчиной, чтобы
достигнуть этого состоянія. Принадлежность къ женскому полу
продолжала, такимъ образомъ, оставаться наказаніѳмъ. Въ совер-
шенномъ состояніи не было женщинъ. Чудо измѣненія пола
довольно часто встрѣчается въ буддійскихъ легендахъ.
Совершенная женщина превращается въ мужчину. Это и случилось съ до-

Б У Д Д Π 3 M Ъ.
65
черью Сугаты, которая достигла совершенства, признала
равенство всѣхъ законовъ и всѣхъ существъ, испытывала только сочув
ствіе милосердія и сочувствіе къ твореніямъ. При лицезрѣніи
всѣхъ міровъ она уничтожила въ себѣ знаки своего пола;
преобразовавшись въ бодисатву, она сѣла у подножія древа познанія
и вступила въ полное успокоеніе.
Были ли въ началѣ міряне въ сектѣ? Годгсонъ высказывается
отрицательно г). Онъ думаетъ, что въ первоначальную эпоху быть
буддистомъ значило принять монашескій чинъ, дать обѣтъ дѣ-
ломудрія и нищенства. Такое положеніе дѣлъ длилось недолго:
въ самыхъ древнихъ легендахъ фигурируютъ упас а к а, т. е.
вѣрные или набожные, цари, купцы и т. д. Но одни только
монахи являются „учениками" въ собственномъ смыслѣ этого слова.
Въ первое время, странствуя, живя подъ деревьями или подъ
шалашами изъ листьевъ, они дождливое время года проводили у
богачей, занимаясь проповѣдью и размышленіемъ. Въ концѣ
дождливаго сезона они снова образовывали соборъ, разсуждали
между собою о своихъ размышленіяхъ. Отсюда и возникаетъ
обитель или в а г а ρ а. Сначала простые временные пріюты въ лѣ-
сахъ, при чемъ, стыдливость не пугалась полнаго отсутствія пере-
городокъ,—эти вагары скоро превратились въ громадныя соору-
женія, мало отличавшіяся отъ нашихъ средневѣковыхъ
монастырей: раздѣленіе половъ тутъ уже строго соблюдалось.
Если ограничиваться первоначальными текстами, то буд-
дизмъ представляетъ простую доктрину, свободную отъ миѳоло-
гіи, культа, предоставляющую полную свободу мысли. „Мало
найдется вѣрованій,—говоритъ Бюрнуфъ:—которыя основываются на
такомъ неболыномъ числѣ догматовъ и требуютъ отъ общаго
чувства здраваго смысла такъ мало жертвъ" 2). Вуддизмъ не уни-
чтожалъ простонародной миѳологіи: онъ подчинилъ ее, устано-
вивъ вѣрованіе, что человѣкъ силой своихъ заслугъ можетъ сдѣ-
лать все и что по отношеніюкъ достиженію состоянія Будды онъ
стоитъ гораздо выше боговъ. Обращаться къ девамъ съ
мольбами—ребячество. „Согласно общепризнанному правилу, мольбы,
возносимыя къ богамъ, способствуютъ рожденію сыновей или
дочерей; но это не такъ, ибо въ противномъ случаѣ каждый могъ
бы имѣть по сто сыновей, и всѣ монархи государи" 3). Боги
безжалостно приносятся въ жертву Буддѣ. Но Будда—ни Богъ, ни
воплощеніе Бога. Это— чѳловѣкъ, „отшельникъ изъ семьи Сакіа",
сынъ царя, ставшій монахомъ. Онъ рекомендуется народу только
въ силу превосходства своей добродѣтели и своего знанія. Какъ
и всѣ существа, онъ вертѣлся въ кругу переселевій; онъ осво-
бодилъ самихъ боговъ отъ ихъ божественности.
Такимъ образомъ въ первоначальномъ буддизмѣ боги—
просто безполезныя колеса: цѣль ихъ сводится къ удовлетворенію
потребности воображенія заселить пространство. Но стремление
къ монотеизму т,акъ присуще человѣческому уму, что религія,
х) См. ВигпоіН, Introduction, стр. 281 и слѣд.·
2) Burnouf, Introduction, стр. 336*
3) См. Introduction, стр. 132 и ел.

66
ОЧЕРКИ ПО ИСТОРІИ ИСКУССТВА И КУЛЬТУРЫ
атеистическая по преимуществу, принуждена была преклониться
передъ нпмъ. Тутъ мывстрѣчаемъ одну пзъ самыхъ своеобраз-
ныхъ эволюцій религиозной исторіи. Олѣдуя Csoma de Corus, въ
Непалѣ и Тибетѣ къ X вѣку нашей эры совершилось такое пре-
образованіе атеизма въ теизмъ—путемъ созданія Адибудды или
верховнаго Будды, единаго Бога творца, сильно напоминающаго
Браму. Нѣтъ ничего болѣе противорѣчащаго j-ченію первоначаль-
ныхъ буддистовъ, для которыхъ всякое существо существуетъ
само по себѣ, благодаря своей природѣ, свабаватъ. *). Для
другихъ сектъ бодисатва Авалокитесвара становится верховнымъ
суіцествомъ, своего рода богомъ—охранителемъ, предметомъ ма-
теріалистическаго культа. Равно и Манджусри, другой Бодисатва,
служитъ зерномъ для развитія политеизма и миѳологіи.
Непальцы—монголы; они не могли, подобно индусамъ, удовольствоваться
метафизикой, обойтись безъ деміурга и воплощеній.
Это было неизбѣжно съ того самаго момента, когда утон-
ченнѣйшій плодъ индусской мысли перешелъ къ расамъ, менѣе
всего способнымъ вкушать его. Что остается въ этихъ грубыхъ
рукахъ отъ легкой ткани грезъ, сотканной мистиками съ бере-
говъ Ганга? Народныя ребяческія выдумки, которыя индусскіе
основатели не позаботились исключить, химерическія существа,
геенны огненныя, выдуманныя для устрашенія слабыхъ умовъ.
Начавъ съ чистаго отрицанія, буддизмъ такимъ образомъ дол-
жѳнъ былъ кончить самымъ разнузданнымъ суевѣріѳмъ.
Потребности человѣческаго сердца снова взяли верхъ; вліяніѳ си-
ваизма открыло двери всевозможной миѳологической путаницѣ.
Боги и богини, сначала бывшіе такими ничтожествами, вернули
все свое значеніе въ видѣ тантра. Въ то же время моральный
духъ мало-по-малу исчезаетъ, все сводится къ верченію колеса,
къ статуеткамъ Будды, къ украшенію этихъ статуй цвѣтами.
Благочестивый буддистъ проводитъ свою жизнь, поворачивая
колесо вмѣсто молитвъ, перебирая химерическія числа, барабаня съ
цѣлью изгнать демоновъ 2). Все сводится къ чистому
идолопоклонству 3).
Замѣчательно то, что такъ обстоитъ дѣло на сѣверѣ. Въ
Цейлонѣ, Явѣ, въ Сіамѣ эти ребячества не получали преобла-
дающаго значенія. Что можетъ показаться страннымъ, такъ это
тотъ фактъ, что тантрійская система, столь сз^евѣрная, въ то же
время деистична или монотеистична. Болѣе ли практична она въ то же
время, менѣе ли заражена нигилизмомъ? Нѣтъ. Вмѣстѣ съ самой
нелѣпой вѣрой въ магическія формулы, считающіяся за нѳпре-
ложныя средства спасенія4), непальскій буддизмъ впадаѳтъ въ
самый нелѣпый квіетизмъ. „Для аскета врагъ, или онъ самъ, его
жена пли его дочь, его мать или проститутка—все это одно и
то же". Индія разрушаѳтъ всѣ заключенія, выведѳнныя изъ опыта
1) В U Г П О U f, Introduction, СТр. 120—121.
-) Tao-cee также ничего больше не понимаютъ въ метафизикѣ Лао-Цзеу; ихъ
религія сводится лишь къ внѣшнимъ пріемамъ и обрядамъ.
3) Въ Персіи bot стало синонимомъ идола.· В о t-k é d е η=„пагода".
*3 Такимъ образомъ назваыіе шаманизма, т. е. самаго безстыднаго
чародейства, связывается съ буддизмомъ (шаманъ=срамана).

Б У Д Д Π 3 M Ъ.
67
остального человечества. Повидимому, ей суждено опровергнуть
самые надежные псыхологическіе законы. Съ самаго начала
поражаешься внѣшнимъ сходствомъ между буддизмомъ π католи-
цизмомъ. Оно существуетъ на самомъдѣлѣ; и, однако, несомненно,
исходныя точки въ ученіи обѣихъ релпгій какъ нельзя болѣе
различны. Въ области рѳлигіозной исторіи благоразумно не
предъявлять правилъ къ комбинаціямъ, создающимся вѣкамн: все
возможно; часто противоположные полюсы въ концѣ концовъ
соприкасаются; крайности иногда да'ютъ одинаковые результаты. Отри-
цаніе всякой морали создало самое высокое самоотверженіе:
атеизмъ—легенду, полную неизреченнаго чувства благоволенія и
кротости; нигилизмъ — маленькій земной рай кроткой и
блаженной жизни 1), Еще и теперь ламапзмъ производитъ на
наименее расположенные умы впечатлѣніе могучей привлекательности
и непобѣдимаго очарованія.
ІУ.
Вотъ что странно: обѣ страны, въ которыхъ буддизмъ сдѣ-
лалъ наиболее блестящую карьеру, Китай и Японія, принадле-
жатъ къ такимъ, которыя, повидимому, менѣе всего были
способны къ воспринятію изъ Индіи благой вѣсти спасенія. Рели-
гіозное безплодіе часто ведетъ къ легковѣрію. Раса и индиви-
дуумъ, не обладающіе религіозною оригинальностью, часто
оказываются такими, которыя всему вѣрятъ, все принимаютъ.
Среди контрастовъ, которые представляютъ безконечное раз-
нообразіечеловѣческаго ума, контрастъ между Индіей и Китаемъ,
быть можѳтъ, наиболѣе поразитѳленъ и наиболѣе способенъ
показать, въ какихъ. различныхъ комбинаціяхъ могутъ
группироваться интѳллектуальныя и моральныя способности нашей
природы. Никогда еще противоположныя достоинства и недостатки
не создавали болѣе глубокой разницы между двумя расами. Да
протяженіи четырехъ или пятитысячелѣтней исторіи Китай пред-
ставляетъ намъ единственное, на мой взглядъ, зрѣлище общества,
построеннаго на чисто человѣческой основѣ—безъ пророковъ,
безъ откровенія, безъ миѳологіи,—общества, имѣющаго въ виду
лишь земное благосостояніе и хорошую организацию. Рядомъ съ
нимъ Индія даетъ намъ не менѣе поразительное зрѣлищѳ
исключительно умозрительной расы, живущей лишь идеаломъ, строящей
свою религію и свою литературу въ облакахъ, безъ малѣйшей,
примѣси историческихъ или реальныхъ
элементовъ.—Характеристическая черта китайскаго духа—отрицаніе сверхъестественная:
то, чего онъ не можетъ понять, для него не существуетъ.2). Конфуцій,
воплощеніе китайскаго генія, былъ просто экономистомъ и мо-
*) См. особенно послѣднія картины въ жизнеописаніи Гіуанъ-Цеанга, въ пе-
рев. Жюльена.
2) Миссіонеры со времени св. Франсуа-Ксавье испытывали величайшія за-
трудненія, желая найти китайское слово, соотвѣтствующее понятію Бога; нѣсколько
лѣтъ тому назадъ тѣ же затрудненія переживало Библейское общество.

(5S ОЧЕРКИ ПО ПСТОРІІІ ИСКУССТВА И КУЛЬТУРЫ.
ралпстомъ; разсказываютъ, что, когда его ученики переводили
бесѣду на божественныя явленія, онъ хранилъ молчаніе или
выпутывался изъ затрудненія такимъ ироническимъ вопросомъ:
„Знаете ли вы достаточно хорошо земныя вещи, чтобы
заниматься небесными?" Наоборотъ, Индія, погрузившаяся въ созер-
цаніе безконечнаго, истощала свою энергію на роскошную мнѳо-
логію и безчисленныя метафизическія системы, a пзученіе
природы, человѣка и исторіи казалось ей недостойнымъ, чтобы
останавливать на немъ свое вниманіе.—Простая, ясная,
промышленная, китайская литература съ незапамятныхъ временъ носитъ
печать самыхъ положительныхъ или, какъ выражаются, самыхъ
утилптарныхъ эпохъ. Индія и до нашего времени не сумѣла
выйти изъ безконечнаго лабиринта своихъ системъ и своихъ ба-
сенъ; одна изъ величайшихъ миѳологическихъ поэмъ, Прем-
С агар браманизма, носитъ дату 1804 года.—Безусловно, изъ
всѣхъ странъ Китай—единственный народъ, древніе архивы ко-
тораго находятся въ наплучшемъ иорядкѣ: начиная съ XII вѣка
до христіанской эры,—династія за династіей, почти годъ за го-
домъ—онъ хранитъ оффиціальные документы своей исторіи,
декреты своихъ государей, регламенты своей администраціи. Индія,
необыкновенно плодовитая во всемъ остальномъ, не имѣетъ ни
единой строчки по псторіи: она дожила до нашихъ дней, вовсе
не думая, что реальное стоитъ труда быть занесеннымъ на
бумагу"—Китай съ самой сѣдой древности даетъ намъ образецъ
ученаго и раціональнаго государственная устройства, не при-
знающаго иныхъ привилѳгій, кромѣ привилегій образованія и
заслуги, оцѣниваемыхъ путемъ конкз7рса. Если бы проблема
организации общества могла бы быть разрѣшена на основѣ одного
разума, то Китай разрѣшилъ ее три тысячи лѣтъ тому назадъ.
Индія никогда не могла подняться надъ самымъ элементаряымъ
полптическимъ устройствомъ; кастовая организація—въ самой
грубой и самой рѣзкой формѣ—и понынѣ остается тамъ основа-
піѳмъ общества. И это понятно: для китайца настоящая жизнь—
единственная жизнь—единственная цѣль человѣческой дѣятель-
ностп; для индуса же она—лишь эпизодъ въ ряду сзчцествованій,
иереходъ изъ одной вѣчности въ другую. Съ одной стороны,—раса
всего конечнаго, буржуазная, разсудительная, ограниченная, какъ
самъ здравый смыслъ; съ другой,—раса безконечнаго,
мечтательная, потерявшая голову, сбитая съ дороги своей фантазіей. Даже
физическіе типы представляютъ такой же рѣзкій контрастъ;
косые и блестящіе глаза, приплюснутый носъ, коренастое туловище,
вульгарный видъ китайца указываютъ на человѣка предусмотри-
тельнаго, хорошо знакомаго и близко стоящаго къ дѣламъ этого
міра; благородныя формы индуса, его высокій ростъ, широкій и
безмятежный лобъ, спокойный и глубокій взглядъ обличаютъ расу,
рожденную для размыталенія и предназначенную къ тому, чтобы
самыми своими заблужденіями доказывать умозрительную мощь
человѣчества.
И что же? Одно изъ самыхъ смѣлыхъ и самыхъ оригиналь-
ныхъ созданій Индіи нашло убѣжище ц наибольшее количество
послѣдователей именно въ Китаѣ, среди этой расы, лишенной

Б У Д Д И 3 M Ъ.
69
метафизики, миѳологіи, почти даже поэзіи. Буддпзмъ оказался
заразителенъ для расъ, которыя, повидимому, менѣе всего должны
бы поддаться такой заразѣ. Эта странная религія, выставляющая
передъ человѣкомъ въ качествѣ высшей цѣлж небытіе,
указывающая ему, какъ на вершпну совершенства, на тотъ моментъ,
когда, успѣвъ стряхнуть съ себя дурной сонъ существованія, онъ
достигаетъ состоянія, въ которомъ нѣтъ уже ни мысли, ни
отсутствия мысли, ни желанія, ни отсутствія желанія; это
преувеличенное воплощеніе индусскаго генія, слишкомъ сильное для
самой Индіи, такъ какъ послѣдняя не успокоилась, пока не
извергла его изъ своихъ нѣдръ, вызвало у тысячъ китайцевъ
порывы пылкаго мистицизма. Недостатокъ иниціативы замѣняется
способностью легко принимать всякія доктрины, даже самыя
антипатичныя. Лишенный религіозной изобрѣтательностп, ки-
таецъ передъ лицомъ иностранныхъ культовъ былъ своего рода
tabula rasa, на которой могло быть вписано какое-угодно ученіе.
Послушайте часто—удѣлънатуръ, неодаренныхъ индивидуальностью,
и религія ни къ кому не находитъ болѣе свободнаго доступа,
чѣмъ къ людямъ, которымъ для того, чтобы принять ее, не
приходится отказываться ни отъ какой прежней умственной привычки.
Этимъ и объясняются удивительные успѣхи буддизма среди на-
родовъ центральной и восточной Азіи: онъ дополнилъ то, чего
ему недоставало, и заполнилъ пробѣлъ въ ихъ моральной кон-
ституціи. Этимъ же объясняется та чудесная метаморфозу,
благодаря которой эгоистическій и лишенный всякаго идеала народъ
подъ вліяніемъ новой догмы становится набожнымъ, легковѣр-
нымъ, полнымъ самоотверженія, обаятельной чувствительности,—
однимъ словомъ, благочестивымъ народомъ.
Нигдѣ этотъфактъ, имѣющій такое важное значеніѳ для
исторіи человѣческаго духа, не выясненъ съ большею
оригинальностью, чѣмъ въ весьма любопытной книгѣ, подаренной
публикѣ Станиславомъ Жюльеномъ.1) Это—интимная біографія
китайскаго буддиста VII вѣка нашей эры, котораго, какъ и
многихъ другихъ его единовѣрцевъ, горячее благочестіе увлекло
въ страну, освященную проповѣдью Сакіа-Муни. Въ самомъ
дѣлѣ, послѣ введенія въ Китаѣ буддизма значительное число
китайцевъ предпринимаетъ паломничество въ Индію, чтобы
изучить тамъ ученіе Будды, посѣтить мѣста, прославлѳнныя его
чудесами, и найти самые полные тексты каноническихъ книгъ.
Обладая тѣмъ здравымъ и положительнымъ смысломъ, который
характеризуем китайскую націю во всемъ, эти пилигримы по
возвращеніи часто составляли описаніе своего путешествія—съ
назидательными ли цѣлями, или же въ политическихъ видахъ
Небесной Имперіи. Отсюда своеобразно интересный рядъ
сочинений, особенно если вспомнить о полной неизвѣстности, въ
которой мы пребываемъ относительно хронологіи Индіи, и о
необходимости замѣнить свидетельствами иностранцевъ тѣ свѣдѣнія,
которыя эта страна не могла дать намъ о своей собственной
Histoire de le vie de Hiouen-Thcang et de ses voyages dans l'inde depuis
lan 618 jusqu'en 645, перев. съ китайскаго Станислава Жюльена. Paris. 1853.

70
ОЧЕРКИ ПО ПС.ТОРІІІ ИСКУССТВА II КУЛЬТУРЫ.
псторіи. Поэтому шесть описаній этого рода, дошедшихъ до
насъ, привлекли къ себѣ вниманіе первыхъ ученыхъ,
занимавшихся буддизмомъ. Человѣкъ, о характерѣ котораго можно
сделать нѣсколько оговорокъ, но сильный умъ котораго ни у кого
не можетъ вызывать сомнѣній, Абель Ремюза, указалъ на
громадный интересъ этпхъ любопытныхъ повѣствованій. Онъ пере-
велъ древнѣйшее изъ нихъ, описаніе Фагіана, который
отправился въ свое паломничество въ 399 году нашей эры. Но много
причинъ помѣшали тому, чтобы работа этого выдающагося оріен-
талиста достигла желательнаго совершенства. Главною изъ этихъ
причинъ была невозможность въ то время разобрать въ
китайской транскрипціи соотвѣтствующія индійскія собственныя имена.
Въ самомъ дѣлѣ, односложная вокализація китайскаго языка до
такой степени отличается отъ вокализаціи остальныхъ народовъ,
въ особенности же отъ богатаго полнозвучнаго санскрита, что
сокращенныя π искромсанныя этимъ страннымъ пріемомъ тран-
скрппціи пндійскія имена сдѣлались совершенно неузнаваемы.
Часто къ тому же странныя сокращенія увеличиваютъ трудность:
такъ Будда сводится на Φ о (вмѣсто Фото) и Брама (вмѣсто
Фан-лап-мо). Понятно,· что за отсутствіемъ ключа къ этимъ
пзмѣненіямъ звуковъ всѣ попытки перевести китайскія сочиненія,
касающіяся Индіи, могли -дать только варварскій и часто
непонятный текстъ. Дѣйствительно, китайскіе переводчики
обыкновенно сохраняли безъ перевода массу санскритскихъ словъ, какъ,
напримѣръ, заглавіе книгъ, названія растеній, термины,
считавшиеся сакраментальными или таинственными. Иной разъ, наобо-
ротъ, вмѣсто того, чтобы переписать собственныя имена, они
переводятъ ихъ одну составную часть за дрз^гою, приблизительно
такъ, какъ мы сдѣлали бы изъ θ е о д о ρ ъ—Б огодарованный.
Что пользы, напримѣръ, встрѣчать на каждой страницѣ царя
Ву-йсу (свободный отъ скорби), если не знаешь, что это имя
есть буквальный переводъ имени А с о к а, столь знаменитаго
въ исторіи буддизма? Эти странныя превращенія Станиславъ
Жюльенъ прослѣдилъ до самыхъ сокровенныхъ ихъ законовъ,
употребпвъ остроумный и надежный методъ, который онъ ясно
изложилъ въ своемъ предисловіи. Такимъ образомъ онъ обога-
тилъ фплологію новымъ весьма важнымъ орудіемъ, безъ
котораго всѣ китайская книги, касающіяся Индіи, остались бы
мертвой буквой.
Гіуанъ-Цзангъ, буддійскій паломникъ, съ жизнью и путе-
шествіями котораго насъ познакомилъ Станиславъ Жюльенъ,
отправился въ свое долголѣтнее паломничество въ 629 году
нашей эры и вернулся на родшгу въ 645. Буддизмъ въ эту
эпоху уже находился въ полномъ упадкѣ. Гіуанъ-Цзангъ во
многихъ мѣстахъ встрѣчалъ покинутые монастыри; городъ Ка-
пилавасту, родина Сакіа-Муни, при посѣщеніи его представлялъ
просто кучу развалинъ. Въ глазахъ китайцевъ, однако, Индія
всегда была страной буддійской ортодоксіи, обѣтованной страной,
которую благочестивыя души желали посѣтить какъ для того,
чтобы собрать ученіе самыхъ знаменитыхъ учителей, такъ и
для того, чтобы поклониться слѣдамъ земной жизни Сакіа-Муни.

БУДДИЗМ Ъ.
71
По-истинѣ великое и трогательное зрѣлище представляетъ этотъ
бѣдный монахъ, одинъ посреди безграничной пустыни съ своими
книгами, лошадью и призраками своего воображенія,
поддерживаемый одною только надеждой достигнуть „конечнаго освобож-
денія" и „спасти людей, которыхъ увлекаетъ потокъ жизни и
смерти." Часто онъ сбивается съ пути; имъ овладѣваетъ уныніѳ;
онъ думаетъ возвратиться назадъ; но тутъ онъ вспоминаетъ
свой обѣтъ не дѣлать ни шагу на востокъ (т.-е. по направленію
къ Китаю), пока не посѣтитъ страны Будды,—и онъ рѣшптельно
поворачиваетъ своего коня на Западъ. Разъ бурдюкъ съ водой
выскользнулъ изъ его рукъ, и вода разлилась по землѣ. „Онъ
озирается во всѣ стороны,—продолжаетъ его біографъ:—и всюду
видитъ лишь безпредѣльную равнину, гдѣ незамѣтно ни малѣй-
шаго слѣда чеяовѣка или лошадп. Въ теченіе ночи злые духи
окружали его многочисленными, какъ звѣзды, факелами; днемъ
страшные вѣтры поднимали песокъ и забрасывали его пмъ, словно
потоками дождя. Четыре ночи и пять дней ни малѣйшая капля
воды не омочила его горла, ни рта. Убійственный жаръ сжигалъ его
внутренности. Онъ рѣшилъ, что насталъ его послѣдній часъ, и
легъ на песокъ, призывая имя Авалокитесиара1). „Боди-
сатва,—говорилъ онъ ему: — вы знаете, что, предпринявъ это
путешествіе, Гіуанъ-Цзангъ не стремится ни къ богатствамъ,
ни къ какой-либо выгодѣ; онъ не ищетъ изъ честолюбія ни
похвалъ, ни славы. Его единственная цѣль— найти высшее по-
знаніе и правый законъ. Я почтительно думаю, о, бодисатва, что
ваше благосклонное сердце неослабно занято освобожденіемъ
твореній отъ горечи жизни". Такъ молился онъ съ неутомимой
ревностью до середины пятой ночи, когда вдругъ прелестный
морской вѣтеръ проникъ во всѣ его члены π сдѣлалъ ихъ
гибкими и легкими, какъ будто онъ только-что выкупался въ
освежающей водѣ. Угасшіе глаза его вернулись къ жпзни и онъ
могъ немного заснз^гь, послѣ чего вновь продолжалъ свое путе-
шествіе. Едва онъ сдѣлалъ нѣсколько миль, какъ его конь из-
мѣнилъ направленіе, и невозможно было повернуть его на
прежнюю дорогу. Скоро онъ замѣтилъ обширныя пажити π увидѣлъ
себя близъ пруда, ясная и чистая вода котораго блестѣла, какъ
зеркало. Онъ напился до-сыта и благодаря этой двойной помощи
путешественникъ и конь еще разъ вернули свои силы и жизнь.
Такъ онъ продолжаетъ свой путь, руководствуясь лишь
кучами человѣческихъ костей, указывавшихъ дорогу. Миражи на-
селяютъ для него пустыни цѣлыми арміями сверхъестественныхъ
существъ. Онъ проѣзжаетъ громадную песчаную пустыню,
которая образуетъ центральное азіатское плоскогоріе, пересѣкаетъ
Джунгарію и царство ойгуровъ, минуетъ высокія монгольскія
степи въ низменности, отделяющей Памирскія горы отъ Алтай-
скихъ,—роковыя ворота, всегда изливавшія татарскія орды въ
бассейнъ Китайскаго моря и на сарматскія равнины,—на бере-
гахъ Яксарты встрѣчаетъ турокъ и сообщаетъ намъ весьма лю-
*) Бодисатва, т.-е. будущій Будда, К'ь которому китайскіе и тибетскіе
буддисты питаютъ глубочайшее благоговѣніе.

72 ОЧЕРКЪ ПО ИСТОРІИ ИСКУССТВА II КУЛЬТУРЫ.
бопытныя подробности о состояніп орды въ эту эпоху. При
въѣздѣ въ Индію сцена сразу мѣняется. Тутъ онъ окруженъ вос-
поминаніями своей вѣры; его съ восторгомъ принимаютъ во
всѣхъ монастыряхъ, и всюду относятся къ нему съ почтеніемъ
за его благочестіе и искусство въ преніяхъ. На каждомъ шагу
реликвіи или воспомпнанія о Сакіа-Муни: тутъ камень, на кото-
ромъ онъ мылъ свои одежды и на которомъ видны еще полосы
отъ ткани; тамъ лѣстница, по которой онъ всходилъ на небо;
здѣсь дерево, подъ которымъ онъ достигъ высшаго познанія;
вотъ мѣсто, гдѣ онъ подалъ милостыню своими глазами, а вотъ
и мѣсто, гдѣ онъ отдалъ свое тѣло, чтобы утолить голодъ семи
тигрятъ. Пѳредъ путешественникомъ проходитъ странная
легенда, освященная сооруясеніемъ безчисленныхъ ступъ, своего рода
пирамидальныхъ башенъ, съ которыми связаны самыя чудесныя
представленія. Увѣренность, съ какою Гіуанъ-Цзангъ сообщаѳтъ
о самыхъ невѣроятныхъ чудесахъ, точно о вещахъ, для всѣхъ
видимыхъ, по-пстинѣ поразительна. Правда, по его признанію,
вѣра зрителя—необходимое условіе чуда. Есть даже такой отпе-
чатокъ ноги Будды, что его можно видѣть болыпимъ или меньшпмъ
въ завпсимости отъ большей или меньшей вѣры зрителя, и почти
нѣтъ ни одной реликвіи, описаніе которой не заканчивалось бы
следующей неизмѣнной формулой:—„Люди, которые поклоняются
релпквіи съ истинной вѣрой, видятъ, какъ отъ реликвіи исхо.-
дятъ светоносные лучи".—Когда прочтешь разсказъ объ этихъ
своеобразныхъ галлюцинаціяхъ, то становится понятнымъ, какое
необходимо долгое воспитаніе, чтобы возвести человѣческій умъ на
ту степень размышлѳнія и ясности, когда онъ перестаетъ быть
игрушкой въ своихъ собственныхъ рукахъ. Въ такомъ случаѣ также
понятно, насколько ложно слишкомъ распространенное мнѣніе,
будто, если изслѣдованіе причинъ принадлежитъ только ученымъ, то
констатированіѳ фактовъ можетъ быть дѣломъ всѣхъ. Конечно,
если всеобщая известность могла бы принуждать критику къ
молчание, то это и случилось бы по отношенію къ чудесамъ, разсказан-
нымъ Гіуанъ-Цзангомъ. Никогда чудеса не были болѣе явны, и, по-
видимому, никогда они неподавали меньше поводовъ къ
иллюзіи.Казалось бы, достаточно было открыть глаза, чтобы признать
иллюзорность,—и, однако, одинъ изъ самыхъ просвѣщенныхъ людей
своего времени, человѣкъ, принадлежавши къ самому здраво-
мысленному и положительному народу, оказывается проста-
комъ, какъ и остальные;—и еще въ наше время буддисты
ссылаются въ защиту своей вѣры на эти постоянныя
чудеса. Въ самомъ. дѣлѣ, когда рѣчь заходитъ о чудесяомъ, то
человѣкъ судитъ не столько на основаніи того, что видятъ его
собственный глаза, сколько на основаніи мнѣній своихъ совре-
менниковъ, — и я не знаю, имѣемъ ли мы право быть очень
строгими къ Гіуанъ-Цзангу. По крайней мѣрѣ, видя, съ какою смѣ-
лостью въ наше время разгуливаютъ по цивилизованному свѣту
смѣшныя мистификаціи, то мы, вмѣсто того, чтобы удивляться лег-
ковѣрію прошлаго времени, принуждены сознаться, что
критика—эта способность, которая гарантируетъ человѣка отъ
тысячи причинъ иллюзій, окружающихъ его,—есть даръ исключи-

Б У Д Д И 3 M Ъ.
73
тельный и, что день, когда она станетъ заправлять нашимъ мнѣ-
ніемъ, еще далекъ отъ насъ.
Лучше всего наивность и искренняя вѣра паломника
проявляются въ разсказѣ о посѣщеніи имъ пещеры, въ которой, по
вѣрованію учениковъ Сакіа-Муни, ихъ учитель оставилъ свою
тѣнь. Нигдѣ такъ ясно не обнаруживается механизмъ иллюзіи.
— „Эта пещера лежитъ,—разсказываетъ біографъ:—на востокъ
отъ ручья, который протекаетъ между двумя горами. Когда Гіуанъ-
Цзангъ погрузилъ свои взоры въ гротъ, онъ показался ему мрач-
нымъ и темнымъ.—„Учитель,—сказалъ ему проводникъ:—идите
совсѣмъ прямо; когда вы коснетесь восточной стѣны, то
сделайте пятьдесятъ глаговъ назадъ и посмотрите прямо на востокъ;
тамъ и пребываетъ тѣнь". Пилигримъ одинъ вошелъ въ гротъ и
пошелъ впередъ. Коснувшись восточной стѣны, вѣрный наставг
яенію своего проводника, онъ отступилъ и сталъ прямо. Тогда,
одушевленный глубокой вѣрой, онъ сдѣлалъ сто поклоновъ; но
онъ ничего не видѣлъ. Онъ горько сталъ упрекать себя въ грѣ-
хахъ, плакалъ, испуская громкіе крики, и предавался горю. За-
тѣмъ съ сердцемъ, полнымъ искренности, онъ набожно сталъ
повторять хвалы буддамъ, при каждой строфѣ простираясь
ницъ.
„Когда онъ сдѣлалъ такимъ образомъ сто поклоновъ, то
увидѣлъ, что на восточной стѣнѣ показалось мерцаніе,
напоминавшее клобукъ монаха; но чрезъ мгновеніе оно угасло. Полный
радости и скорби, онъ вновь принялся за свои поклоны и снова
увидѣлъ свѣтъ величиною съ чашу, который блеснулъ и исчезъ,
какъ молнія. Тогда въ порывѣ восхищеннаго преклоненія π
любви онъ поклялся не покидать этого мѣста, пока не увидитъ тѣни
Будды. Онъ продолжалъ воздавать почести и когда сдѣлалъ
еще двѣсти поклоновъ, вдругъ всю пещеру залилъ свѣтъ и тѣнь
Будды ослѣпительной бѣлизны величественно вырисовалась на
стѣнѣ, точно разверзлись облака и сразу явился чудесный об-
разъ золотой горы. Ослѣпительное сіяніѳ освѣщало контуры его
божественнаго лица. Гіуанъ-Цзангъ въ восхищеніи экстаза долго
созерцалъ возвышенный и неподражаемый предметъ своего по-
клоненія. Тѣло Будды и его монашеская одежда были желто-крас-
наго цвѣта. Красота его лица сіяла яркимъ свѣтомъ; слѣва,
справа, сзади—повсюду видны были тѣни бодисатвъ и брамановъ, со-
ставлявшихъ его кортежъ.
„Гіуанъ-Цзангъ, ясно увидѣвъ это божественное явленіе,
благоговейно распростерся ницъ, вознесъ хвалы Буддѣ, разсыпалъ
цвѣты и разлилъ благоуханіе. Сопровождавшій его браманъ былъ
столь же восхищенъ, какъ и изумленъ. „Учитель,—сказалъ онъ
ему:—не будь искренности вашей вѣры и энергіи вашихъ жела-
ній, вы не увидѣли бы такого „Чуда". Изъ шести чѳловѣкъ, со-
провождавшихъ его, пятеро могли видѣть чудо; но былъ одинъ,
который абсолютно ничего не видѣлъ; это продолжалось всего
несколько мгновеній".
Изъ легендъ, которыя пилигримъ собираетъ по своей
дороги, нѣкоторыя дышатъ очень тонкнмъ моральнымъ чувствомъ;
я приведу только одну, которая, повидимому, пользовалась въ

74
ОЧЕРКИ ПО ПСТОРІИ ИСКУССТВА И КУЛЬТУРЫ.
Индіи громадною популярностью. Въ одномъ монастырѣ была
статуя Будды; въ голову этой статуи былъ вдѣланъ неоцѣнимый
алмазъ; какіе-то воры вознамѣрились украсть его и тайкомъ
пробрались въ святилище; но,—о, чудо!—статуя вдругъ
увеличилась въ своихъ размѣрахъ и алмазъ оказался на высотѣ, на
которой чѳловѣческая рука не могла достать его; воры съ ропо-
томъ хотѣли удалиться.—Очевидно,—говорили они другъ съ дру-
гомъ:—сказки то, что разсказываютъ объ этомъ Буддѣ; когда-то,
говорятъ, онъ раздалъ свои богатства и свое собственное тѣло
отдалъ ради людей, а теперь онъ оказывается такимъ жад-
нымъ!" Будда оказался чувствителенъ къ такому упреку: статуя
сама наклонилась и алмазъ попалъ въ руки воровъ. Но когда
они вздумали продать его, ихъ арестовали, и у нихъ не было
иного выхода, какъ сослаться на то, что Будда самъ отдалъ имъ
эту драгоценность. Дѣйствительио, когда вошли въ святилище,
статуя все еще оставалась съ наклоненной головой; тогда царь за
огромную сумму выкупилъ алмазъ и вновь вправилъ его въ
голову Будды.
На каждой страницѣ мы постоянно встрѣчаемъ это
чувство всеобщаго благодушія, доходящее до ребячества. „Разъ
экономъ одного монастыря, не доставъ необходимой провизіи,
находился въ болыпомъ смущеніп. Въ эту минуту онъ увидѣлъ
стаю птицъ, пролетавшихъ по воздуху. Посмотрѣвъ на нихъ одно
мгновеніе, онъ вскричалъ смѣясь: „У монаховъ сейчасъ совсѣмъ
нѣтъ провпзіи; благородныя существа, вамъ нужно обратить вни-
маніе на это обстоятельство". Едва онъ кончилъ эти слова, какъ
вожакъ стаи упалъ съ облаковъ, какъ будто ему подрѣзали
крылья, и сталъ кружиться у ногъ эконома. Послѣдній, полный
смущенія и страха, сообщилъ обо всемъ своимъ собратьямъ,
которые стали проливать слезы и рыдать навзрыдъ. „Эта птица",—
говорили они другъ другу:—„былъ бодисатва. Какъ мы осмѣ-
лимся вкушать его? Безумные, мы стали причиной смерти этой
птицы!" Тогда они приказали соорудить священную башню,
положили тамъ тѣло птицы и украсили ее надписью, чтобы
передать потомствлг воспоминаніе о ея благочестивомъ самоотвер-
женіи".
Порою въ назидательныхъ строкахъ жизнеописанія
паломника проявляется чистое и возвышенное нравственное чувство,
которое, быть можетъ, изъ одного лишь контраста соединяется
съ самыми нелѣпыми догматами. „Уѣзжая изъ Ауды, Гіуанъ-
Цзангъ сѣлъ на Гангѣ съ восемьюдесятью лицами, направляясь
на востокъ. Проѣхавъ несколько миль, они очутились между
берегами, осѣненными деревьями а с ока съ необыкновенно густою
листвою. Среди этихъ деревьевъ скрывались съ каждой стороны
по дюжинѣ лодокъ съ пиратами. Послѣдніе, налегши на весла,
выплыли на середину теченія, окружили барку и подвели ее къ
берегу. Тамъ они заставили всѣхъ пассажировъ скинуть свои
одежды и стали рыться, ища драгоценностей. Но эти разбойники
поклонялись богинѣ Дурнъ. Каждый годъ осенью они искали
хорошо сложѳннаго красиваго мужчину и приносили его въ
жертву этой богинѣ,· чтобы получить счастье. Когда они осматривали

Б У Д Д II 3 M Ъ.
75
паломника, благородная осанка π изящная фигура котораго со-
отвѣтствовали пхъ жестокимъ видамъ, они иосмотрѣли другъ на
друга съ радостнымъ впдомъ. „Мы пропустили,—сказали они:—
время жертвы, которой требуетъ наша богиня, такъ к?къ не
нашли достойнаго ея человѣка; но вотъ монахъ съ красивой
осанкой и прекраснымъ лицомъ; убьемъ его, чтобы получить счастье".
— Если это жалкое и презрѣнное тѣло,—сказалъ имъ Гіуанъ-
Цзангъ:—можетъ достойно выполнить цѣль вашей жертвы, то
по-истинѣ я не былъ бы скз7пымъ. Но такъ какъ я пришелъ пзъ
далекихъ странъ, чтобы достать себѣ священныя книги π
научиться закону, а этотъ обѣтъ еще не псполненъ, то я боюсь,
благородные люди, какъ бы вы не навлекли на себя большія бѣд-
ствія, лишивъ меня жизпп". Всѣ пассажиры присоединились къ
его просьбамъ; были даже такіе, которые предлагали умереть
вмѣсто него; но пираты упорно отказывались. Вождь послалъ
людей зачерпнуть воды посреди цвѣтущаго лѣса пзъ асокъ и
приказалъ имъ воздвигнуть жертвенникъ пзъ земли, перемѣшан-
ной съ рѣчнымъ пломъ; затѣмъ онъ приказалъ двумъ подчинен-
нымъ приготовить сабли, стащить Гіуанъ-Цзанга на жертвенникъ
и тотчасъ же принести его въ жертву.
Но паломникъ, лицо котораго не выражало ни страха, ни
волненія, попросилъ разбойниковъ дать ему несколько минутъ
отсрочки и не прибѣгать къ насилію: „Позвольте мнѣ,—сказалъ
онъ имъ:—вступить въ нирвану съ безмятежной и радостной
душой". Затѣмъ онъ съ любовью сталъ думать о Майтрейѣ ]) и
просилъ, чтобы ему дано было родиться въ небѣ боговъ, затѣмъ
спуститься и вновь родиться на землѣ для того, чтобы обратить
людей, давшихъ ему смерть, и вырвать пхъ изъ-подъ власти
позорнаго ремесла,—для того, чтобы далеко распространить бла-
годѣяніе закона и доставить миръ и счастіе всѣмъ твореяіямъ.
Затѣмъ онъ воздалъ славу буддамъ десяти странъ міра, сѣлъ въ
позѣ размышленія и энергически сосредоточилъ свои мысли на
Майтрейѣ, не позволяя зародиться никакой посторонней идеѣ.
Тутъ въ глубинѣ его восхищенной души ему показалось, что онъ
поднялся до горы Меру и что пройдя одно, два, три неба, онъ
увидѣлъ во дворцѣ боговъ достопочтеннаго Майтрейю, сидѣв-
іпаго на блестящемъ тронѣ и окруженнаго множествомъ боговъ.
Такъ плавалъ онъ въ радости—тѣло и душа его,—не зная,
находился ли онъ вблизи жертвенника, не думая о пиратахъ, ая-
чущихъ крови, какъ вдругъ поднимается яростный вѣтѳръ, под-
нимаетъ изъ рѣки волны и поглощаетъ всѣ лодки. Пираты объяты
страхомъ. Въ этотъ моментъ, когда одинъ изъ нихъ случайно
коснулся руки Гіуанъ-Цзанга, пилигримъ открываетъ глаза и го-
воритъ ему:—„Мой часъ насталъ?"—Учитель,—отвѣчали
разбойники:—мы не смѣемъ причинить вамъ зло; мы желаемъ, наобо-
ротъ, засвидетельствовать вамъ свое глубокое уваженіе". Тогда
Гіуанъ-Цзангъ принялъ ихъ извиненія, научилъ ихъ, что тѣ,
которые предаются убійствамъ, воровству и нечестивымъ жертво-
ириношеніямъ, будутъ терпѣть въ будущей жизни вѣчныя страда-
*) Очень почитаемый Бодисатва.

76
ОЧЕРКИ ПО ИСТОРІІІ ИСКУССТВА И КУЛЬТУРЫ.
нія. „Мы были поражены — сказали ему пираты: — слѣпотой и
безуміемъ, и мы совершали ненавпстныя престушіенія. Начиная
съ этого дня, мы клянемся отказаться отъ нашего постыднаго
ремесла, и мы хотимъ, чтобы учитель былъ свидѣтелемъ нашего
обращенія". Говоря эти слова, они увѣщевали другъ друга ко
благу, подобрали орудія убійства и бросили ихъ въ рѣку; затѣмъ
они возвратили каждому пассажиру его одежду и съѣстные
припасы; послѣ чего съ благого вѣніемъ получили пять защитъ".
Разсказъ о смерти Гіуанъ-Цзанга представляетъ не менѣе
трогательную картину. Предчувствуя свой близкій конецъ, онъ
велѣлъ составить счетъ книгамъ, которыя онъ перевелъ, тыся-
чамъ экземпляровъ закона, которые онъ заставилъ переписать,
миріадамъ пзображеній Будды на шелкѣ, который онъ приказалъ
изготовить, всѣмъ лицамъ, которымъ онъ проявилъ своесочув-
ствіе, твореніямъ, которыя онъ выручилъ, сотнямъ тысячъ лам-
падъ, которыя онъ возжегъ. Заставивъ себѣ прочесть этотъ
списокъ, онъ распредѣлилъ свое имущество между бѣдными, и
устроилъ для нихъ великое пиршество. Затѣмъ онъ пригласилъ
своихъ учениковъ, чтобы они могли радостно сказать „прости"
этому нечистому тѣлу Гіуанъ-Цзанга, которое, кончивъ свою
роль, не заслужпваетъ продолженія существованія. „Я желаю,—
прпбавнлъ онъ:—излить на всѣхъ людей заслуги, которыя я прі
обрѣлъ своими добрыми дѣлами, родиться съ ними въ небѣ бо-
говъ и достигнуть съ ними высшаго познанія". Затѣмъ онъ
умолкъ и вступилъ въ размышленіе. Онъ умеръ послѣдовательно
въ мірѣ глазъ, въ мірѣ мысли, въ мірѣ воспріятія нематеріаль-
ныхъ вещей.—Учитель,—спросилъ его одинъ изъ его учениковъ:—
достигли, вы, наконѳцъ, рожденія въ собраніи Майтрейи?—Да,—
отвѣтилъ онъ ослабѣвшимъ голосомъ. Затѣмъ его дыханіе угасло
и душа его исчезла. Его лицо сохранило свои цвѣта; всѣ черты
его выражали радость; тѣло не испускало никакого запаха.
Понятно отсюда, что ничего не можетъ быть болѣе любо-
пытнаго для исторіи человѣческаго ума, чѣмъ имѣть какъ бы
отраженнымъ въ зеркалѣ выраженіе задушевныхъ чувствъ
буддиста, отмѣченныхъ точной датой. Буддизмъ у Гіуанъ-Цзанга
насчитываетъ уже болѣѳ тысячи лѣтъ существования; онъ испы-
талъ радикальное преобразованіе. Это уже не та нигилистичес-
ская и атеистическая философія, которая съ невероятною
смелостью изложена въ книгахъ, наиболѣе близкихъ къ
проповеди Сакіа. Буддизмъ потерялъ ту строгость отрицанія, ту
страшную смѣлость, которая въ иные моменты головокруженія
доводитъ его до отрицанія самого себя, какъ и всего
остального. Онъ теперь—только чистая и возвышенная мораль,
набожность, совокупность благочестивыхъ легендъ, болѣе или менѣе
пдояопоклонническій культъ. Многочисленные споры, которыми
полно паломничество Гіуанъ-Цзанга, касаются почти только во-
иросовъ о текстахъ: рѣчь идетъ только о великой и малой
колес ниц ѣ, т. е. о двухъ родахъ священныхъ книгъ или
с у τ ρ ъ, которыми владѣютъ буддисты; однѣ—-короткія, бо лѣѳ
простыя и болѣе соотвѣтствующія первоначальной проповѣди Сакіа;
другія—болѣе развитыя, болѣе миѳологическая, болѣе фантаста-

Б у д д ц :-і м ъ.
77
ческія. Въ будднзмѣ, какъ и вездѣ, впрочемъ, эти споры сильно
повредили дѣлу милосердія. По крайней мѣрѣ, они предполагали
въ противникахъ особенную увѣренность и полную убѣжденность
въ истинѣ своихъ принциповъ. такъ какъ передъ каждымъ спо-
ромъ зачинщикъ вывѣшивалъ на дверяхъ монастыря тезисы,
которые онъ брался защищать, съ такою неизмѣнной формулой: „Если
кто-либо найдетъ въ этомъ письмѣ хоть одно неправильное слово я
окажется способнымъ опровергнуть его, я даю ему мою голову на
отсѣченіе, чтобы доказать ему мою признательностьи. Гіуанъ-
Цзангъ, какъ вѣрный буддистъ, остерегался пользоваться
преимуществами, которыя давала ему побѣда, и довольствовался тѣмъ, что
въ теченіе нѣсколькихъ дней бралъ побѣжденнаго еретика къ себѣ
для услугъ и заставлялъ его объяснять докрнны, которыхъ
еще не зналъ, и составлять ихъ опроверженія.
Вообще, Гіуанъ-Цзангъ до конца остается очень
привлекательною личностью. Всюду въ буддпстѣ сказывается кптаедъ,
и изъ этой комбинаціи получается характеръ болѣе возвышенный,
чѣмъ обычно встрѣчающійся среди китайцевъ, болѣе человѣ-
ческій и болѣе осязательный, чѣмъ характеръ индусскихъ аске-
товъ. Сыновнее благочестіе, добродѣтель по преимуществу
китайская,—въ то же время и добродѣтель нашего буддиста. По
возвращеніи изъ путешествія его первой заботой было
испросить у императора позволеніе вмѣстѣ съ старой сестрой поднять
остатки отца и матери, которые въ эпоху волненій были
похоронены спѣшно. Онъ собственными руками вырываетъ травы,
которыми заросла ихъ могила, и помѣщаетъ ихъ тѣла въ
двойной гробъ. Любовь къ отечеству не покидаетъ его во время его
долгихъ путешествій. Онъ защищаетъ честь Китая и его учреж-
деній противъ надменныхъ притязаній брамановъ; передъ ли-
цомъ варваровъ его кротость, вѣжливость, то чувство гордости
и сожалѣнія, которое утонченный человѣкъ испытываетъ въ от-
ношеніяхъ съ человѣкомъ грубымъ, даютъ поводъ къ многочис-
леннымъ контрастамъ, которые выставляютъ на свѣтъ отлпчіе
его ума и манеръ. Съ этимъ великимъ чувствомъ цивилпзаціи
(слово и чувство, которыя въ Азіи имѣютъ дѣйствитель-
ное примѣненіе только къ Китаю) онъ соединяетъ то, что
свойственно лишь буддизму,—ужасъ передъ кровью, очень тонкую
чз7вствительность, возвышенный спиритуализмъ.
Уваженіе, которымъ онъ пользуется, и высокое положеніе,
которое онъ занимаетъ на родинѣ, также достойны замѣчанія. Самъ
императоръ интересуется его переводами, словно государствен-
нымъ дѣломъ, и когда Гіуанъ-Цзангъ просилъ "его
„соблаговолить унизить свою божественную кисть и написать въ похвалу
Буддѣ прѳдисловіѳ, возвышенныя идеи котораго будутъ сіять,
какъ солнце и луна,—и написанное, драгоцѣнное, какъ серебро и
нефритъ, будетъ существовать столько же, сколько небо и
земля, и станетъ для будущихъ поколѣній предметомъ неисчер-
паемаго поклоненія",—императоръ долго защищается изъ
скромности. Въ концѣ концовъ, однако, онъ пишетъ столь желанное
прѳдисловіе, содержащее сѳмьсотъ восемьдесятъ одну черту,
въ стилѣ, уснащенномъ всѣми украшеніями китайской реторикп:

78
ОЧЕРКИ ПО ИСТОРІИ ИСКУССТВА II КУЛЬТУРЫ.
это не мѣшаетъ ему извиняться еще въ томъ, что онъ „обезо-
бразилъ золотые листки путешественника, разсыпавъ въ лѣсу
жемчуга гравій и осколки черепидъ^.
Таковъ въ Кптаѣ стиль императоровъ. Онъ не ироизводитъ
впечатлѣнія преувеличенія, когда знаешь, какое мѣсто занимаетъ
или, по крайней мѣрѣ, занимало въ китайскомъ обществѣ до
эпохи его упадка знаніе и представители знанія. Китай, быть
можетъ, единственная страна, въ которой права разума были
цредметомъ оффиціальной санкціи и гдѣ признанная заслуга
считается какъ бы пожалованіемъ права на управление государствомъ.
Въ этомъ отношеніи еще разъ онъ оказывается антиподомъ
Индіи и въ то же время подаетъ ей руку. Ибо Индія тоже
единственная страна, гдѣ монополія интеллектуальной и
религиозной сферы создала аристократію, пополнявшуюся путемъ рож-
денія и полноправно занимавшую первое мѣсто въ обществѣ.
Между этой артистократіей созерцанія, браманизмомъ, и Ака-
деміей моральныхъ и политическихъ наукъ,
китайской системой, въ одномъ отношеніи одинъ только шагъ, въ
другомъ—дѣлая пропасть. Кротость нравовъ и человѣчность,
характеризующая китайскую расу, нашли новый источникъ симпатіи
въ той атмосферѣ благодушія и благоволенія, которая дала
возможность буддизму распространяться среди самыхъ различныхъ
расъ. Наконецъ, энергично и безъ соблюденія мѣры предаваясь
крайностямъ человѣческаго духа, Индія и Китай встрѣтились
въ своего рода атеизмѣ и нигидизмѣ, которые составляютъ
сущность ученія Сакіа: Индія—преувеличивая чувство безпредѣль-
наго, въ которомъ поглощается всякое существование, всякое со-
знаніе, всякая индивидуальность; Китай—вслѣдствіе слишкомъ
исключительной приверженности къ конечному и вслѣдствіе почти
полнаго отсутствія высшихъ способностей. Эта встрѣча между
самыми противоположными геніями открываетъ передъ мысли-
телемъ особенныя перспективына человѣческую природу, объемъ
ея и разлпчныя комбинации ея элементовъ: это какъ бы
точки пересѣченія, съ помощью которыхъ геометры опредѣляютъ
позиціи и чертятъ планъ страны.
Привычки европейскаго ума или, если угодно, ума француз-
скаго, такъ сильно вкоренены въ насъ, что на нашъ взглядъ
такія странности давно слѣдовало бы отнести къ числу пред-
метовъ пустого любопытства. Пусть буддизмъ и будетъ рѳли-
гіей двухсотъ милліоновъ намъ подобныхъ, но многіе скажутъ
„Какъ можно быть буддистомъ?" и выходки Жакемона противъ
терпѣливыхъ изслѣдованій всегда найдутъ оправданіе въ
пхъ глазахъ. Серьезный человѣкъ не перестанѳтъ думать, что
ученіе, которое въ теченіе двадцати четырехъ вѣковъ утѣ-
шало значительную часть человѣчества, заслуживаетъ того,
чтобы имъ занимались. Въ самомъ дѣлѣ, буддизмъ въ настоящую
минуту является религіей, которая группируетъ около себя
наибольшее число человѣческихъ сознаній, и если когда-нибудь
(да не допуститъ этого Богъ!) человѣчество подвѳргнетъ ре-
лигіи всеобщему голосованию, великій лама получитъ по край-

в у д д и 3 M ъ.
79
ней мѣрѣ относительное большинство. 1) Не безынтересно знать,
какъ понимаетъ жизнь и идеалы половина жителей Азіи. Мы
вольны находить нелѣиымъ то, что они считаютъ возвышен-
нымъ, но да будетъ извѣстно, что мы кажемся имъ столь же
безсмысленными, какъ они намъ, и что ихъ превосходство
надъ нами столь же очевидно для нихъ, какъ наше надъ ними
для насъ.
*) По мнѣнію Гарсеыъ де Тасси буддизмъ насчитываетъ на сто
милліоновъ послѣдователей больше, чѣмъ католицизмъ. journal des Débats
7 Іголя ι δ 54, 2 стр.

Б у д д и з м ъ
СТАТЬЯ 2-я.
Новые труды по индійской культурѣ. l)
Изученіе буддизма какъ будто досталось въ частную
собственность французской наукѣ. Мы знакомы уже съ первинками,
принадлежащими Абелю Ремюза, Евгенію Бюрнуфу, Станиславу
Жюльену. Теперь, когда эти изслѣдованія доведены до высокой
степени развитія, у насъ вновь берутся за нихъ, и хотя въ такой
запутанной области никогда не будетъ сказано послѣдняго слова,
однако, труды Сенара можно отнести къ тѣмъ, которые формули-
руютъ научное положеніе и обличаютъ зрѣлость. Эти труды мо-
гутъ занять мѣсто среди тѣхъ, которые особенно дѣлаютъ честь
нашей молодой восточной школѣ. По солидности и тщательной
обработкѣ они напоминаютъ труды Бюрнуфа, и, конечно, если бы
знаменитый учитель былъ живъ въ наши дни (такъ какъ
продолжительность человѣческой жизни позволяла это), онъ первый
порадовался бы имъ. Правда, въ нѣкоторыхъ отношеніяхъ заклю-
ченія обоихъ ученыхъ противорѣчатъ другъ другу: тридцать лѣтъ
энергичной работы не могли пройти безслѣдно, и, кромѣ того,
общая критика за этотъ періодъ также могла сдѣлать нѣкоторые
успѣхи. У Бюрнуфа было слишкомъ много научнаго духа, чтобы
онъ могъ думать, будто ничего не осталось дѣлать послѣ него,
и Сенаръ знаетъ, что сложные проблемы исторіи только мало-
по-мапу приближаются къ разрѣшенію. Онъ самъ постоянно
берется за пересмотръ своей мысли и путемъ постоянныхъ рету-
шировокъ старается придать ей возможно высокую степень
точности.
1) Е. S е η а г t, Essai Sur la légende de Bouddha, son caractère et ses origines,
2 и 3 q., иересмотрѣнное и снабженное указателемъ, ХХХУ-49^· СТР· Paris- 1882,
Leroux, grand in-8.—Ε. Senart, le Mahâvastou, санскритскій текстъ, изданный въ
первый разъ и снабженный введеніемъ и комментаріемъ, т. I, LXII—635 стр., grand
in 8 (въ Collection d'ouvrages orientaux, изд. Азіатскимъ Общество къ,
вторая серія). Paris. 1882, Imprimerie nationale (Leroux).—Ε. Senart, les Inscriptions de Piya-
dasi, т. I, четырнадцатое изданіе. Paris. 326 стр. Извлеч. отчасти изъ Journal asia?
tique, 1880—1881 (Leroux). См. также Journal asiatique, апрѣль, май, іюнь и
августъ, сентябрь і88і, февраль, мартъ 1883.—A. BergaigneetA. Bart h, Les
Jnscriptions sanscrites du Cambodge, въ Journal asiatique, февраль, мартъ и августъ,
сентябрь і882.

Б У Д Д И 3 M Ъ.
81
I.
Жизнь Будды есть та часть буддизма, которая прежде
всего останавливаем на себѣ вниманіе и которая стала извѣстна
первою Когда это жизнеописаніе впервые было переведено на
французскій языкъ Фуко, всѣ, обладавшие вкусомъ, прочли
его съ великимъ удовольствіемъ и думали, что имѣютъ дѣло
скорѣе съ баснословной легендой, чѣмъ съ миѳомъ, лишеннымъ
всякой реальности.
Впрочемъ, скоро было сдѣлано важное разлпченіе, которое
казалось надежнымъ опорнымъ пунктомъ для критики. Что въ
развитыхъ сутрахъ, какъ, напримѣръ, Лалитавистара,
фактическая подробности лишены исторической цѣнности,—это было
слишкомъ очевидно, чтобы требовались доказательства. Но
простыл сутры имѣютъ гораздо болѣе историческую физіономію.
Можно было бы думать, что здѣсь дѣло идетъ о действительно
существовавшемъ Сакіа, что слышно эхо его проповѣди, что имѣ-
ешь предъ собой отраженіе симпатій и антипатій, вызванныхъ
имъ. Какъ будто сквозь эти преувеличения проглядываетъ чело-
вѣческій, историческій характеръ, и хотя общія очертанія
напоминали очертанія индусскаго идеала, но нѣкоторыя черты, по
внѣшности, сохранили печать определенной индивидуальности.
Только въ довольно позднее время задались вопросомъ,
содержала ли въ себѣ эта легенда, окрашенная въ блестящіе цвѣта,
зерно истины, или же она, подобно мыльному пузырю, совсѣмъ
лишена твердой массы. Евгеній Бюрнуфъ вполнѣ допускалъ
историческую личность и значеніѳ Будды. „Я не колеблясь думаю,—
писалъ онъ:—что Сакіа-Муни не имѣлъ намѣренія формы народ-
наго культа замѣнить новыми предметами поклоненія и новыми
формами культа. Онъ жилъ, училъ и умеръ, какъ философъ,
и его принадлежность къ человѣческому роду остается та-
кимъ безспорно общепризнаннымъ фактомъ, что составители
легенды, которымъ такъ мало стоили чудеса, и въ мысляхъ даже
не имѣли сдѣлать изъ него послѣ смерти бога". Нѳсомнѣнно, что
среди индусскаго пантеона статуя Будды рѣзко выдѣляется. Она
не обременена, подобно гіератическимъ идоламъ,
противоестественными атрибутами: это—изображеніе человѣка, сидящаго
со скрещенными ногами, въ позѣ размышленія. Абсолютное
спокойствіе, полная простота не имѣютъ въ себѣ ничего, что
напоминало бы деміурга, бога создателя и разрушителя. Точно
также многочисленныя подробности, которыя имѣются на счетъ
его физическаго типа, несмотря на то, что они большею частью
подобраны по канону индусской красоты, содержатъ въ себѣ
особенности, которыя недостаточно объяснимы при гипотезѣ о
простомъ апріорномъ построеніи *).
Такова проблема, которую Сенаръ выбралъ для приложенія
своей сильной и острой критической способности. Первые опыты
Оенара о легендѣ Будды появлялись въ Jonrnal asiatique съ ав-
1) См. Burnout, Lotus de la bonne loi, стр. 553 и ел.

82 ОЧЕРКИ ПО ИСТОРІП ИСКУССТВА И КУЛЬТУРЫ.
густа 1873 по сентябрь 1875. Они съ самаго начала поразили освѣ-
домленныхъ читателей. Еще до Сенара Васильевъ сводилъ почти
на нѣтъ историческую роль Будды; но серьезныхъ основаній для
сомнѣнія дано не было. Сенаръ первый показалъ, что повѣство-
ваніе, считавшееся до сихъ иоръ жизнеописаніемъ Будды, не
столько легендарная біографія, сколько совершенно миѳологиче-
ское построеніе изъ уже существовавшихъ элементовъ, большею
частью натуралистическаго происхожденія. Съ большимъ искус-
ствомъ, чѣмъ это дѣлали до него, помѣстивъ буддійскую легенду
на фонѣ индусской обстановки, Сенаръ старался доказать, что
эта легенда была просто развитіемъ цикла идей, которыя брама-
низмъ сгрупировалъ вокругъ Вишну Нарайяна. Искусное сравне-
ніе съ крпшнаизмомъ помогло разъяснить, какъ надо понимать
эти миѳологическія развитія первобытнаго натурализма.
Не видя въ жизнеописании Будды творенія, въ которомъ
перекрещивались различныя чуждыя Жндіи вліянія, Сенаръ не
находитъ тамъ почти никакой изобрѣтательности. Двѣ поэмы по-
служивгпія типомъ для легенды о Буддѣ, Tchakravartin u Maha-
puruscha особенно даютъ ему аргументы. Сенаръ думаетъ, что эти
слова поняты слишкомъ реалистически, слишкомъ исторически.
Онъ ищетъ ихъ смысла въ браманизмѣ и затѣмъ въ натурализмѣ.
Это приводитъ его къ тому, что Будда былъ скорѣе техниче-
скимъ выраженіемъ, чѣмъ личностью,—догматомъ, а не
историческою реальностью. Онъ не отрицаетъ, подобно Васильеву и
Керну, *) существованія реальной личности, послужившей если
не substratum, то, по крайней мѣрѣ, опорой для легенды; но онъ
думаетъ, что евгѳмеристическія попытки отдѣлить въ подобныхъ
случаяхъ миѳъ отъ реальнаго остаются безплодными. По мнѣнію
Сенара, легенда о Буддѣ столько же позволяетъ утверждать су-
ществованіе Сакіа-Муни, сколько. Маг абгар а τ а и Πурана—
существованіе Кришны.
Выпуская новое, пересмотрѣнное и дополненпое изданіе опы-
товъ, опубликованныхъ въ Journal asiatique, Сенаръ не измѣнилъ
ни одной изъ своихъ мыслей: онъ разъяснилъ ихъ и развилъ.
Сенаръ признаетъ, что всѣ секты имѣли своего основателя—буд-
дизмъ такъ же, какъ и другія. Онъ думаетъ только, что Сакіа-
Муни приписано слишкомъ много исторической реальности, что,
путемъ произвольныхъ урѣзокъ, басни, построенныя апріорно,
превратились въ своего рода болѣе.или менѣе правдоподобную
исторію. Восхищенныя личностью, которая въ болѣе или менѣе
определенную эпоху, въ болѣе или менѣе опрѳдѣленномъ мѣстѣ
могла имѣть историческую реальность, эти легенды всосали въ
себя незначительное число воспоминаній, основанныхъ на фак-
тахъ. „Трудно, конечно,—говоритъ Сенаръ:—2) произвести отборъ...
Все, что вызываетъ подозрѣніе, не должно непремѣнно быть
исключено, и далеко не все то, что строго допустимо, должно
быть удержано. Нѣтъ бога—ни Вишну, ни Кришны, ни Геракла,—
х) См. Revue de l'histoire des religions, Сентябрь—Октябрь i88r,
Январь—Февраль, Мартъ—Апрѣль 1882.
2) Essai sur la légende de îa Bouddha, стр. 442.

БУДДИЗМ Ъ.
S3
для котораго нельзя было бы составить достаточно разумной біо-
графіи, если поступать такъ, какъ поступали до сего времени съ
легендой о Буддѣ".
Вотъ гдѣ Сенаръ торжествуетъ вполнѣ: это—когда онъ
развиваетъ идею, что существенное содержаніе легенды о Буддѣ
не принадлежитъ, такъ сказать, буддизму, что она—прпспособле-
ніе, новая версія издавна распространенныхъ среди народа
преданна, еще раньше объединенныхъ въ циклѣ Вишну. Человѣче-
скій учитель сталъ на мѣсто божественнаго учителя вишнуизма.
„Человѣческій ученый Сакіа-Муни, или, каково тамъ было его
настоящее имя, наслѣдовалъ легендарный плащъ, который спалъ
съ плечъ разжалованнаго бога. Безпокойство и отчаяніе, столь
присущія индусамъ, ухватились за утѣшеніе и надежды на боже-
ственныя посѣщенія. Все, что могла сдѣлать школа для того, чтобы
сохранить цѣлость теоріи, это—уничтожить вѣковѣчность боговъ,
замаскировать небесное происхожденіе евгемеристическимп пріе-
мами, безсознательными, и совершенно очѳловѣчить теорію π
миѳъ" ι.
Когда въ 1874 г. авторъ настоящей статьи въ качествѣ
секретаря Азіатскаго общества дѣлалъ докладъ о работѣ Сенара 2),
то онъ сдѣлалъ по данному поводу нѣсколько оговорокъ. „Такъ
какъ Индія,—говорилъ онъ:—оставалась миѳологическою страною
гораздо дольше и въ гораздо большихъ размѣрахъ, чѣмъ какая
бы то ни было другая страна, то этимъ самымъ она требуетъ
особыхъ предосторожностей. Кромѣ того, идеальная біографія и
біографія реальная прекрасно могутъ сосуществовать. Да, конечно,
жизнь Будды была въ нѣкоторомъ родѣ написана заранѣе;
фигура отшельника, жившаго въ пятомъ вѣкѣ до Рождества
Христова, вылилась въ форму, которая вся была изготовлена еще
прежде, чѣмъ онъ родился; доказательствомъ служитъ вся та
громадная литература Джатака, которая рисуетъ намъ Будду
прежде его рожденія жившимъ тысячи разъ подъ различными
именами й при различныхъ обстоятельствахъ, и жившимъ тою же
жизнью, какою онъ жилъ позднѣе. Но вѣдь книга Conformités
также рисуетъ намъ жизнь Франциска Ассизскаго, которая
воплотила въ себѣ прежній идеалъ, уже разъ осуществлявшійся. И,
однако, Францискъ Ассизскій—личность вполнѣ реальная, харак-
теръ и время жизни его намъ прекрасно извѣстны... Поспѣшимъ
сказать: въ критикѣ не встречается двухъ подобныхъ случаевъ;
то, что истинно для одной эпохи, для одной страны, для одного
народа,—ложно для другой страны, для другого народа, для
другой эпохи. Мнѣ съ трудомъ вѣрится, однако, чтобы даже въ Йн-
діи легенда не содержала въ себѣ какой-либо исторической
правды. Общій тонъ, по крайней мѣрѣ, настроеніе часто вопреки
ложности всѣхъ подробностей могутъ содержать своего рода
высшую истину, болѣе истинную, чѣмъ матеріальная истина, гдѣ
часто занимаетъ много мѣста случайность".
2) Journal asiatique іюль 1874, стр. 20—20; іюль 1875* стр, 1.8—19; іюль 1876,
стр. з'1'—'З2·

84
ОЧЕРКИ ПО ПСТОРІП ИСКУССТВА и культуры.
Одинъ изъ нашихъ современниковъ, лучше всего знакомыхъ
со всей совокупностью нндійскихъ явлеиій, Бартъ, высказы-
ваетъ подобныя же наблюденія въ превосходной критической
статьѣ, которую онъ недавно посвятилъ послѣднимъ тр^дамъ о
религіяхъ Индіи *). Бартъ соглашается, что біографія Будды до
такой степени проникнута солнечными миѳами, что слѣдуетъ
отказаться отъ того, чтобы узнать по этому поводу что-нибудь
положительное. Однако, историческое зерно, которое удерживаетъ
Бартъ, гораздо значительнѣе, чѣмъ то, которое сохраняетъ Се-
наръ; опираясь на шіѳы, Бартъ признаетъ истинно
привлекательную въ глазахъ народа личность. „Жизнь Кришны,—говоритъ
онъ:—лишена половины чудесъ, а жизнь Будды въ еще большей
степени загромождена сверхъестественнымъ, чѣмъ это
обыкновенно бываетъ,—въ первомъ случаѣ—жизнь Бога, во второмъ—жизнь
человѣкаи.
Эти оговорки кажутся справедливыми и необходимыми.
Самое имя С а к і а не служитъ ли указаніемъ на историческую,
реальную личность? Гораздо болѣѳ человѣческій, болѣе
нравственный характеръ буддизма по сравненію его съ другими
культами Индіи, не даетъ ли основаніе думать, что при его
возникновеніи было нѣчто иное, чѣмъ то, что происходило при
вознпкновеніи вишнуизма или кришнаизма?.. Легенды о Кришнѣ
π Вишну—съ одной стороны, легенда о Сакіа-Муни—съ другой,
имѣютъ совершенно различныя физіономіи. Последняя имѣетъ
видъ реальности, котораго первыя совершенно лишены. Съ одной
стороны, чувствуется, что передъ тобой богъ, не имѣющій
земной реальности; съ другой —человѣкъ, измѣненный легендой и
совершенно преображенный.
Правда, часто трудно бываетъ различить ж провести
границу между жизнью очеловѣченнаго Бога и жизнью обожествленнэго
человѣка. Въ такого рода вопросахъ, какъ очень хорошо
говоритъ Сенаръ, слишкомъ строгими исключеніями рискуешь
лишиться многихъ истинъ, а слишкомъ поспѣшными допущеніями
еще скорѣе можешь попасть въ западню. Въ физическихъ и есте-
ственныхъ наукахъ легко проверить гипотезы путемъ опыта, но въ
нашихъ вопросахъ нѣтъ возможности подвергнуть ихъ испыта-
нію. Въ спорѣ между тѣмъ, кто слишкомъ много отрицаетъ, и
тѣмъ, кто слишкомъ много утверждаетъ, нельзя произнести
окончательная приговора,—потому что явленія, которыя приходится
оцѣнивать, исчезли въ глуби вѣковъ и возможность
воспроизвести ихъ погибла навсегда.
Быть можетъ, слѣдовало бы сдѣлать аналогичныя оговорки
по поводу воззрѣній Сенара на оригинальность буддизма. Слово
„оригинальность" можетъ употребляться въ весьма различныхъ
смыслахъ... На критикѣ лежитъ обязанность и указать на
заблуждение, которое присуще народнымъ разсказамъ, и въ то же
время сохранить значеніе за индивидуумами, безъ чего ничего
нельзя распутать въ прошломъ. Критика это—анатомія, которая долж-
х) Revue de l'histoire des religions, ю февраля 1882, стр. 23 и слѣд., отдѣль-
ный оттискъ.

Б У Д Д И 3 M Ъ.
85
на оставлять въ живыхъ изучаемый ею предметъ. По крайней
мѣрѣ, хорошо, когда на-ряду съ аналитическими изслѣдованіями
отводятъ мѣсто и легендѣ. Легенда имѣетъ свои основанія, и
пожертвовать ею—значитъ пожертвовать половиной исторіп.
IL
Сенаръ такъ хорошо понималъ это, что самъ хотѣлъ
заняться изданіемъ одного изъ тѣхъ текстовъ, историческую мало-
цѣнность которыхъ онъ доказалъ лучше, чѣмъ кто бы то ни было.
Это—неблагодарная работа, обыкновенно не особенно хорошо
вознаграждаемая. Почти нельзя надѣягься на то, чтобы изданіе не-
пальскихъ сутръ дало много новыхъ рѳзультатовъ. Если со
времени Бюрнуфа взгляды на действительную біографію Сакіа-Муни
изменились, то можно сказать, что основныя черты буддійской
философіи, какъ ихъ обрисовалъ великій учитель, напротивъ,
почти не трѳбуютъ поправокъ. Тексты, которые читалъ Бюрнуфъ,
были самыми важными, и онъ понялъ ихъ въ совершенства. Впе-
чатлѣніе, которое производили сначала эти тексты, было иногда
ошибочно въ томъ смыслѣ, что на-ряду съ философскими
религиозными книгами существуетъ народное толкованіѳ, которое мо-
жетъ сильно отличаться отъ умозрѣній учѳныхъ... Изъ того, что
написано, не все входитъ въ религію, но что написано—написано.
Буддійскіе тексты—будь они нѳпальскіе или
сингальскіѳ—остаются важными документами, и Сенаръ имѣлъ право думать, что
программа серьезныхъ изученій, которую онъ составлялъ, была
бы не полна, если бы въ нее не вошло изданіе какого-нибудь
изъ тѣхъ болыпихъ сочиненій, которыя благодаря своей
растянутости охлаждали наивный пылъ, если только онъ не равнялся
горячему одушевленно Бюрнуфа.
Четыре или пять непальскихъ сутръ—Лалитавистара,
Лотосъ благого закона, Важрашедика, Сукхавативуха
Сутра, Мегасутра 2)—уже доступны для европейскихъ читателей.
Сенаръ, желая расширить этотъ слишкомъ узкій кругъ, избралъ
Магавастуи оправдывалъ этотъ выборъ тремя основательными
причинами.Магавасту,—конечно, самый важный изъвсѣхъ нѳ-
изданныхъ непальскихъ буддійскихъ текстовъ, съ которымъ слѣ-
дуетъ познакомиться. Бюрнуфъ много разъ указывалъ на это и,
вѣроятно, самъ занялся бы его изданіемъ, если бы
преждевременная смерть не похитила его у науки. Это основное руководство
по біографіи Будды, аналогичное Лалитавистарѣ, для одной
изъ сектъ или пгколъ, на которыя дѣлится буддизмъ;—это
единственный имѣющійся у насъ образчикъ изъ серіи Винайя; съ
точки зрѣнія языка, наконецъ, этотъ трактатъ представляѳтъ
самый высокій интересъ. Языкъ Магаваст у—діалектъ гата, кото-
*) Сенаръ сообщаетъ мнѣ, что сочиненіе Ражендралаль Митра The
sanscrit buddhist Literature of Nepal, Calcutta, 1882, очень хорошо изображаетъ всю
непальскую буддійскую литературу.

86 ОЧЕРКИ ПО НСТОРІП ИСКУССТВА Π КУЛЬТУРЫ.
рый до сего времени встрѣчался только въ метрическихъ тек-
стахъ. Здѣсь, наоборотъ, этотъ діалектъ употребляется не только
въ стихахъ, но и въ прозѣ. Вотъ всѣ основанія, по которымъ
нѣсколько лѣтъ тому назадъ Азіатское Общество рѣшило дать
мѣсто Магавастувъ издаваемой имъ Collection d'ouvrages
orientaux. Текстъ напечатанъ подъ необыкновенно внимательнымъ на-
блюденіемъ Оенара съ указаніемъ всѣхъ варіантовъ. Полный
переводъ такого растянутаго сочиненія былъ бы невозможенъ.
Введеніе Сенара заключаетъ въ себѣ пространный анализъ,
который занимаетъ почти столько же мѣста, сколько и переводъ.
Наконецъ, обширный комментарій даетъ отчетъ обо всѣхъ грам-
матпческнхъ трудностяхъ. Отсюда можно видѣть, какой искусный
фплологъ Сенаръ. Изучая текстъ, въ которомъ смѣшиваются два
нарѣчія пли, вѣрнѣе, два возраста одного и того же нарѣчія, онъ
съ рѣдкой проницательностью показываетъ перѳходъ отъ ученаго
языка къ народном}7 и затѣмъ возвращеніе отъ народнаго языка
къ ученому вслѣдствіе педантизма переписчиковъ. Когда трудъ
Сенара будетъ законченъ, онъ обниметъ три тома. Ничто не дѣ-
лаетъ столько чести нашему вѣку, какъ это мелочное вниманіе
къ текстамъ, самимъ по себѣ скучнымъ, но важнымъ для исторіи
человечества. Въ филологіи не существуетъ безполезной мелочи.
Посредственный текстъ часто даетъ столько же, сколько шедевръ.
Всякая особенность, которая съ перваго взгляда кажется ничего
незначущей, потомъ можетъ стать основнымъ элементомъ для
разрѣшенія важныхъ проблемъ.
Ш.
Прилагая къ текстамъ манускриптовъ свои выдающіяся кри-
тическія способности, Сенаръ захотѣлъ найти для себя всегда
столь желательную опору въ эпиграфіи. Вновь взявшись съ
помощью Corpus in scrip tionum Judicarum Кбннингема за работу,
уже сильно подвинутую впередъ Принсепомъ, Бюрнуфомъ, Кер-
номъ, Бюлеромъ, онъ сдѣлалъ замѣтныѳ успѣхи въ
интерпретации эдиктовъ Асоки-Пійадаси. Характеръ этого государя,
создавшего самую обширную державу, какая только существовала въ
Индіи до христіанской эры,—второго преемника того Сандракотта,
въ которомъ колеблющаяся хрояологія Индіи нашла свой
первый определенный пунктъ,—становится извѣстенъ въ самыхъ
интимныхъ особенностяхъ. Благодаря частому повторению однихъ
и тѣхъ же текстовъ Сенаръ, дополняя однѣ надписи другими,
смогъ добиться уверенности, которую рѣдко даетъ одинъ
эпиграфически текстъ самъ по себѣ.
Ни у одного народа эпиграфія не представляетъ ничего
более своеобразнаго, чѣмъ эти длинные благочестивые эдикты,
которыми Асока засыпалъ страну въ цѣляхъ поученія и назиданія 2).
Это—идеалъ государственной религіи, регламентированной въ
*) См. легендарные разсказы у Б юр ну φ a Introduction à l'hist. du
bouddhisme indien, стр. 370—371.

Б У Д Д И 3 M Ъ.
87
мельчайшихъ подробностяхъ, обладавшей многочисленными пер-
соналомъ чиновниковъ, руководившей народомъ во имя его сча-
стія, все увеличивавшей средства поученія. Благоговѣніе къ
жизни, запрещение убивать животныхъ—вотъ что лежало въ осно-
ваніи дредписаній, дававшихся народу. Царь, который часто при-
нимаетъ тонъ исповѣдывающагося, сознается, что на его кухнѣ
когда-то совершались кое-какія злодѣянія. „Но въ тотъ часъ,
какъ вырѣзывается это повелѣніе,—прибавляетъ онъ:—для моего
стола убиваются только три животныхъ—два павлина и одна
газель. Даже эти три животныхъ не будутъ закалываться въ бу-
дущемъ1)." Царь пользовался своею безусловною властью для
того, чтобы всюду разводить полезныя деревья, медицинскія ра-
стенія2), устраивать по большимъ дорогамъ сады изъ манговыхъ
деревьевъ, гдѣ люди и животныя могли бы находить тѣнь,
вырывать колодцы и сажалки на извѣстномъ разстояніи другъ отъ
друга, возводить каравансараи для путешественниковъ 3). Цѣль
правительства—благо, всеобщее счастіе людей и животныхъ 4).
Благо резюмируется въ религіи. „Вотъ что говоритъ царь Пійа-
даси, любимый девами: „Религія превосходна. Но что такое ре-
дитя? Репигія это—возможно меньше зла, возможно больше
добра, благочестіе, милосердіе, правдивость, а также чистота
жизни 5)"... Такимъ образомъ организація религіи—первѣйшій долгъ
правительства. Съ этою цѣлью царь вводитъ надзирателей, само-
стоятѳльныхъ по отношенію къ духовенству и монашескимъ ор-
денамъ, обязанныхъ пещись о томъ, что выше культовъ и обря-
довъ, именно, о кротости нравовъ, человѣчности, благоговѣ-
ніи 6).
„Вотъ что говоритъ царь Шйадаси, любезный девамъ 7): Въ
двадцать седьмое лѣто моего царствования я приказалъ вырѣзать
это повѳлѣніе. Счастіе въ этомъмірѣи въ будущемъ трудно
достижимо, если (со стороны моихъ чиновниковъ) не наблюдались бы
сильная ревность къ религіи, строгій надзоръ, полное повиновеніе, очень
живое чувство отвѣтственности, энергичная деятельность. Но
благодаря моимъ наставленіямъ это попеченіе о религіи, ревность
къ религіи со дня на день увеличивались и будутъ увеличиваться
(у нихъ). И мои чиновники, висшіе, низшіе и занимающіе среднюю
ступень, сообразуются съ ними и ведутъ (народъ) по правой
стѳзѣ, поддерживая легкомысленные умы. Точно также посту-
паютъ надзиратели пограничныхъ местностей. Ибо таково
правило: правительство черезъ религію, законъ черезъ репигію, про-
грессъ черезъ религію, безопасность черезъ религію."
1) Inscr. de Piyadasi, стр. 6ι.
2) Тамъ-же, стр. 74·
3) Тамъ-же, стр. 74» Journal asiatique, апрѣль—іюнь 1882, стр. 4Ю*, августъ—
сентябрь і882, стр. 132.
4) Journ. asiat., апрѣль — іюнь 1882, стр. 410·
5) Тамъ-же, стр. 409-410; августъ—сентябрь 1882, стр. 133—СР- Inscriptions
de Piyadasi, стр. 259—240.
6) Inscr., стр. 91—92, из—114, i43~44—i73î Journ· asiat-> апрѣль—іюнь
i882, стр. из, ізі, 132, ізз; августъ—сентябрь і88г, стр. 4о4» 435—43^·
7) Journal asiatique, апрѣль—іюнь 1882, стр. 404·

88 ОЧЕРКИ ПО ИСТОРШ ИСКУССТВА II КУЛЬТУРЫ.
„Прогрессъ релпгіиг) среди людей получается двоякимъ
путѳмъ: черезъ положительныя правила и черезъ чувства,
которыми они одушевлены. Но изъ этого двоякаго вліянія вліяніе ноло-
жительныхъ правияъ имѣетъ лишь посредственную цѣнность;
единственно внутреннее одушевленіе даетъ правиламъ все ихъ зна-
чѳніе. Положительныя правила состоять въ томъ, что я повелѣ-
ваю, когда я, напримѣръ, запрещаю убивать такихъ-то и такихъ-то
животныхъ, и въ другихъ рѳлигіозныхъ предписаніяхъ, которыя
я издалъ въ болыпомъ числѣ. Но только путемъ измѣненія че-
ловѣческихъ чувствъ акцентируется прогрессъ религіи, въ (об-
щемъ) благоговѣніи къ жизни, въ заботѣ о томъ, чтобы не убивать
никакого существа. Съ этою цѣлью я предписалъ эту надпись,
дабы она продолжала существовать для моихъ сыновей и внуковъ
столько же, сколько солнце и луна, дабы они сообразовались съ
моими ученіями,—потому что, слѣдуя по этой стезѣ, человѣкъ
получаѳтъ счастіе здѣсь на землѣ и въ будущемъ мірѣ".
Нѣкоторыѳ изъ этихъ отрывковъ, начертанные въ эпоху
преемнпковъ Александра, совсѣмъ напоминаютъ страницы Марка
Аврѳлія, которыя какъ будто на 420 лѣтъ раньше были вырѣзаны
на камнѣ. „Вотъ что говорить царь Пійадаси, любезный девамъ 2).
„Помнятъ только добрыя дѣла; говорятъ себѣ: „Я сдѣлалъ такое-
то доброе дѣло". Зато не помнятъ о злѣ, которое совѳршаютъ,
не говорятъ себѣ: „Я сдѣлалъ такое-то дурное дѣло"... Правда,
такое обсужденіе трудно; и, однако, необходимо пещись о самомъ
себѣ и говорить себѣ: „Такіе-то и такіѳ-то грѣхи, какъ, напри-
мѣръ, горячность, жестокость, гнѣвъ, надменность". Слѣдуетъ
заботливо слѣдить за собой и говорить себѣ: „Я не-поддамся
зависти, и не стану хулить; это истинно послужить для моего величай-
шаго блага здѣсь на землѣ; это истинно, послужить для моего
величайшаго блага въ будущемъ".
Возвышенный идѳализмъ продиктовалъ слѣдующее предпи-
саніе, касающееся приговорѳнныхъ къ смерти: „Начиная съ этого
дня3), (я ввожу следующее) правило: Заключеннымъ, которые
осуждены и приговорены къ смерти, я даю трехдневную
отсрочку (до приведенія въ исполненіе наказанія). Ихъ предупредить,
что имъ не остается жить ни больше, ни меньше.
Предупрежденные такимъ образомъ о концѣ своего существованія, они раз-
дадутъ милостыню въ виду будущей жизни или станутъ
поститься. Я желаю действительно, чтобы даже, содержась въ тюрьмѣ,
они заботились о томъ мірѣ. Я желаю, чтобы развивались
различные обряды религіи, господство надъ чувствами, раздача
милостыни."
Вотъ чего мѳнѣе всего ожидаешь найти въ такихъ повелѣ-
ніяхъ: свободы культовъ. Однако она выражена въ нихъ очень
ясно. Вотъ содержаніе седьмого вѳлѣнія: „Царь Пійадаси,
любезный девамъ, желаѳтъ, чтобы всѣ секты могли жить во всѣхъ
мѣстахъ, всѣ, дѣйствитѳльно, ставящія сѳбѣ цѣлью порабощеніе
1) journal asiatique, августъ—сентябрь і882, стр. 133—^ 34-
2) journ. asiat., апрѣль—іюнь і882, стр. 417·
3) journ. asiat., апрѣль—іюнь 1882, стр. 436·

БУДДИЗМ Ъ.
89
чувствъ ж чистоту души; но душа подвижна въ своихъ желаніяхъ,
подвижна въ своихъ привязанностяхъ. Поэтому они будутъ при-
мѣнять (свои правила) въ цѣломъ и въ части *)."
Секты, о которыхъ говоритъ Пійадаси, это—скорѣе
религиозные ордены, а не религіи, отличныя одна отъ другой. Пійа-
даси удивительнымъ образомъ провидитъ, что въ дѣлѣ рѳлигіи
часто одна и та же сущность скрывается подъ самыми
различными покровами: „Царь Пійадаси, любезный девамъ, чтитъ всѣ
секты 2); аскеты и домохозяева, онъ чтитъ ихъ милостыней и вся-
каго рода почестями. Но (царь) любезный богамъ этимъ милосты-
нямъ ж почестямъ приписываетъ меньше значенія, чѣмъ
желанно видѣть царство (нравственныхъ добродѣтелей, которыя со-
ставляютъ) ихъ существенной части. Это царство главной основы
всѣхъ сектъ содержитъ, правда, много различій. Но во всѣхъ
оно имѣетъ общій источникъ—умѣренность въ языкѣ,—т. е. не
слѣдуетъ выхвалять свою секту, хуля остальныя, не слѣдуетъ
позорить ихъ безъ законнаго основаніл; наоборотъ, слѣдуетъ при
всякомъ случаѣ оказывать остальнымъ сектамъ приличествующія
почести. Дѣйствуя такимъ образомъ, всякій работаетъ для успѣ-
ха своей собственной секты, вполнѣ служа остальнымъ. Тотъ,
кто выхваляетъ свою собственную секту, хуля остальныя, дѣлаетъ
это, конечно, изъ привязанности къ своей собственной сектѣ,
думая выставить ее на свѣтъ; ж что же,—поступая такимъ образомъ,
онъ, наоборотъ, лишь навлекаетъ на собственную секту самые
тяжелые удары. Вотъ почему хорошо одно только согласіе—въ
томъ смыслѣ, что всѣ выслушиваютъ вѣрованія одни другихъ.
Таково действительно желаніѳ (царя) любезнаго девамъ, чтобы
всѣ секты просвѣщались, чтобы они исповѣдывали чистыя ученія.
Всѣ, какова бы ни была ихъ вѣра, должны говорить себѣ, что
царь, любезный девамъ, меньше значенія приписываетъ
милостыне и внѣшнему культу, чѣмъ желанію видѣть царство существен-
ныхъ ученій и уваженіе ко всѣмъ сектамъ. Для этой цѣли ра-
ботаютъ надзиратели религіи, чиновники, обязанные пещись о
женщинахъ, инспекторы и другіе. Плодомъ этого являются
выгоды моего собственнаго вѣрованія и доказательство истины
религіи."
„Люди,—говоритъ еще царственный моралистъ:—соблюдаютъ
различные обряды въ болѣзни, при бракѣ сына или дочери, при
рожденіи ребенка, въ моментъ отправлѳнія въ путешѳствіе. Но
эти обряды, которые соблюдаетъ большое число людей, малоцѣн-
ны и пусты. Слѣдуетъ соблюдать эти обряды; но подобные
обряды не даютъ почти плодовъ. Наоборотъ, обряды религіи даютъ
очень богатые плоды: это именно отношѳніе къ рабамъ и слу-
гамъ, уваженіе къ родителямъ и учителямъ, кротость по
отношению къ живымъ существамъ, мылостыня сраманамъ и брама-
намъ. Эти вещи и имъ подобныя—вотъ то, что я называю
обрядами рѳлигіи 3)."
г) Inscr. de Piyadasi, стр. ιβι-ιβΐ (ср стр. 143); Journ. asiat, августъ-сент.
і882, стр. 132.
2) Inscr. de Piyadasi, стр 263-265.
3ï Inscr. de Piyadasi, стр. 227—228. Ср. стр. 229.

90
ОЧЕРКИ ПО ПСТОРІИ ИСКУССТВА И КУЛЬТУРЫ.
Тринадцатое повелѣніе представляетъ необыкновенныя за-
трудненія. Именно при интерпретаціи его Сенаръ и добился наи-
большпхъ успѣховъ сравнительно съ объясненіями своихъ пред-
шественниковъ. „Безмѣренъ Калинга*), завоеванный царемъ
Пійадаси, любезнымъ девамъ. Сотни тысячъ созданій были
похищены имъ, сто тысячъ были поражены; много разъ то же число
умирало. Тогда царь, любезный девамъ, обратился къ религіи; онъ
почз^вствовалъ ревность къ религіи, онъ распространилъ старанія къ
распространена религіи,—столь велика скорбь, которую почув-
ствовалъ царь, любезный девамъ, (о томъ, что произошло) въ за-
воеваніи Калпнгп... Дѣйствительно, царь, любезный девамъ, же-
лаетъ безопасности для всѣхъ созданій, благоговѣнія къ жизни,
мира и кротости. Это-то царь, любезный девамъ, и считаетъ за-
воеваніямп религіп. Въ такихъ завоеваніяхъ релитіи царь,
любезный девамъ, находитъ свое наслаждѳніе—дѣлаются ли они внутри
его пмперіи или на всѣхъ ея границахъ, на протяженіи многихъ
сотенъ йожана. Среди этихъ (сосѣдей) есть Антіохъ, царь Явана,
и на сѣверъ отъ этого Антіоха четыре царя: Птоломей, Анти-
гонъ, Магасъ, Александръ; на югъ Кода, Памдіа до Тамбапанни,
а также царь гуновъ (?), висмавази (?). У грековъ и камбожа,
набгака и набгапамти, божа и петеника, андра и пюлинда —всюду
сообразуются съ религіозными наставленіями царя, любезнаго
девамъ. Тамъ, куда направлены были посланцы царя, любезнаго
девамъ, тамъ также, услышавъ отъ царя, любезнаго девамъ,
обязанности религіи, люди сообразуются теперь и будутъ
сообразоваться съ религіозными наставленіями, съ религіей, этимъ оплотомъ
противъ... Такимъ образомъ завоевания распространились во всѣ
места. Я нашелъ въ этомъ внутреннюю радость, такое удовле-
твореніе, которое даютъ завоевания религіи. Но правду сказать,
удовлѳтвореніе—второстепенная вещь, и царь, любезный девамъ,
приписываетъ большую цѣну только плодамъ, обезпечивающимъ
будущую жизнь. Для этого именно и вырѣзана эта религіозная
надпись, дабы наши сыновья и наши внуки не думали, что они
должны дѣлать новыя завоеванія. Пусть не думаютъ, что завое-
ваніе стрѣлами заслуживаетъ имени завоеванія; пусть они не ви-
дятъ въ немъ ничего, кромѣ потрясенія и насилія; пусть они
считаютъ истиннымъ завоеваніемъ лишь завоеванія религіи. Они
пмѣютъ цѣну для этого міра и для будущаго; пусть они нахо-
дятъ всю свою славу въ наслажденіяхъ религіи, потому что эти
послѣднія сохраняютъ свою цѣну и въ этомъ мірѣ, и въ буду-
щемъ.
Пійадаси пріятно вспоминать о своемъ обращеніи, которое
было, повидимому, результатомъ сильнаго нравственнаго впеча-
тлѣнія 2). Въ прошлое время цари совершали выходы для развле-
ченій. Охота и другія вещи подобнаго же рода составляли здѣсь
на землѣ ихъ наслажденія. Я же, царь Пійадаси, любезный девамъ,
въ тринадцатое лѣто своего царствованія достигъ познанія. Мои
выходы—только выходы религіи, именно: посѣщеніе и милостыня
2) Inscr. de Piyadasi, стр. ^о8—З11·
2) См. легендарный разсказъ у Евгенія Бюрнуфа. Introd., стр. 368 и ел.

Б У Д Д И 3 M Ъ.
91
браманамъ и сраманамъ, посѣщеніе старыхъ, раздача денегъ, по-
сѣщеніе народа въ имперіи, его религіозное обученіе, совѣщанія
о вопросахъ религіи. Такимъ образомъ, взамѣнъ этого царь Пійада-
си. любезный девамъ, пользуется съ того времени наслажденіемъ,
которое даютъ эти дѣянія г). И въ другомъ мѣстѣ:—Всѣ мои
люди—мои дѣти; какъ я желаю для своихъ дѣтей, чтобы они
пользовались всякаго рода преуспѣяніемъ въ этомъ мірѣ и въ
будущемъ, такъ я жѳлалъ бы, чтобы то же было и со всѣми
людьми 2).
IT.
Интересъ подобныхъ текстовъ, бросающихъ столь яркій
свѣтъ на состояніе Индіи въ серединѣ III вѣка до Рождества
Христова, стоитъ внѣ сомнѣнія, тѣмъ болѣе, что мы владѣемъ,
такъ сказать, ихъ оригиналами. Замѣчательно, что въ
четырнадцати повелѣніяхъ Сакіа-Муни не называется ни разу, и
буддизмъ не фигурируетъ въ нихъ, какъ самостоятельная
религія. 3) Царь говоритъ отъ имени абсолютной рѳлигіи,
а не во имя пользы определенной религіи,
противопоставляемой другимъ существующимъ культамъ. Напротивъ, въ
надписяхъ Бгабры и Сагаразама или Рупната, которыя также
принадлежать Пійадаси, ^) опредѣленно высказывается исповѣ-
даніе буддизма. Такое умолчаніе не должно слишкомъ
удивлять насъ (мы имѣемъ примѣры подобнаго рода въ исторіи дру-
гихъ религій). Единство индусской религіи для Пійадаси—также
фактъ, самъ собою вездѣ разумѣющійся. Одно важное мѣсто въ
надписи Сагаразама или Рупната согласно съ интерпретаціей
Бюлера, повидимому, обозначаѳтъ: „боговъ, которые въ Джам-
будвина признаются за истинныхъ боговъ, я научилъ считать
людьми или ложными богамии. Но такая мысль такъ мало
согласна съ духомъ буддизма, что, по мнѣнію Сенара, не слѣдуетъ
на ней останавливаться. Онъ думаетъ, что это мѣсто возможно
будетъ понять совсѣмъ въ другомъ смыслѣ.
Въ самомъ дѣлѣ, слѣдуѳтъ отрѣшиться отъ пониманія
буддизма, какъ религіи, отличной отъ браманизма, имѣвшей въ
Индіи начало и конецъ, отмѣчѳнные характерными собы-
тіями. Буддизмъ есть какъ бы періодъ въ индусской религіи,
форма, подъ которой эта религія выказала удивительный прозе-
литизмъ въ странахъ, чуждыхъ Индіи. Но подобнаго рода вещь
не является исключительной принадлежностью буддизма. Ин-
дуизмъ во всѣхъ своихъ формахъ оказывалъ глубочайшее вліяніѳ
1) Inscr. стр. 196—197·
2) journ asiat, февраль-мзртъ 1S83. стр. 2іі, 229.
3) Замѣтьте, однако, слово .самбо дга .въ восьмомъ изъ четырнадцати по-
велѣній, стр. 183, 197'
4) См. по этому поводу journal asiatique, августъ - сентябрь, 1882, стр.
юз и сл·

92
ОЧЕРКИ ПО ИСТОРІИ ИСКУССТВА И КУЛЬТУРЫ.
на восточную Азію. Съ давняго времени на Явѣ и Бали
открыты были его памятники. Въ наши дни въ Камбоджѣ найдены
еще болѣе важные.
Въ самомъ дѣлѣ, что такое эти любопытные ангкорскіе и
другіе любопытные памятники, по поводу которыхъ выставлены
были столь неосновательныя гипотезы? Это все памятники
индусской религіп вообще, помимо частныхъ раздѣленій. Буддій-
скіе они или браманскіе? И тѣ, и другіе въ одно и то же время.
Не было бы столькихъ колебаній по этому поводу, если бы
раньше постарались разобрать находившаяся на памятникахъ
надписи. Благодаря прекраснымъ изслѣдованіямъ Бергэта, Берта
и Сенара задача теперь разрѣшена. Эти необыкновенныя соору-
женія, въ которыхъ сначала думали-было видѣть остатки пер-
вобытнаго искусства,—можно сказать съ
достовѣрностью—относятся къ IX, X и XI вѣкамъ нашей эры. Въ нихъ смѣши-
ваются сиваизмъ и буддизмъ; сиваизмъ наблюдается въ нихъ
даже раньше буддизма.
Миссія, которая была возложена на Эймонье и которую онъ
выполняетъ съ такой похвальной энергіей, значительно
увеличить число этихь надписей и заполнитъ не одинъ пробѣлъ въ
религіозной исторіи Индіи. Такъ, вслѣдъ за грѳческимъ и ла-
тпнскимъ языками, вслѣдъ за древними семитическими нарѣчіями
на путь эпиграфіи вступаетъ въ свою очередь санскритъ.
Хотя филологія и извлекла изъ рукописей (а по отношѳнію къ
Индіи извѣстяо, къ какой недалекой древности относятся эти
рукописи) знаніе языка и главныхъ текстовъ, но она испыты-
ваѳтъ потребность стать лицомъ къ лицу со старымъ письмомъ,
прикоснуться къ самымъ автографамъ прошлаго, если можно
такъ выразиться. Филологія необыкновенно обновляется отъ
такого плодотворнаго соприкосновенія, а критика выигрываетъ въ
увѣр.енности, которую посредничество пѳреписчиковъ всегда ос-
лабляетъ, такъ какъ достовѣрность текста обратно
пропорциональна числу пѳреписчиковъ, отдѣляющихъ насъ отъ оригина-
ловъ.
Во мяогихъ областяхъ изслѣдованій прогрессъ состоитъ въ
томъ, что нѣкоторыя удобныя объясненія, которыми сначала
удовлетворялись, начинаютъ чувствовать потребность въ рефор-
мированіи. Возникновение буддизма въ опредѣленный моментъ,
благодаря проповѣди одного человѣка, конецъ его въ опрѳдѣ-
лѳную эпоху, безъ сомнѣнія, благодаря преслѣдованію его вра-
говъ — вотъ концѳпція, которую, конечно, слѣдуетъ измѣнить.
Буддизмъ, какъ и вишнуизмъ, какъ, крипшаизмъ и возникаетъ
вспѣдствіе временныхъ потребностей. Онъ былъ одной изъ ре-
лигіозныхъ формъ, которая нравилась прихотливой Индіи. Что
касается преслѣдованій или религіозныхъ войнъ, положившихъ
конецъ въ Индіи закону Будды, то мы не находимъ слѣдовъ
отъ нихъ. Иногда буддійскій проповѣдникъ могъ подвергаться
оскорбленіямъ со стороны людей, предразсудки которыхъ онъ
затрогивалъ: „Если на того, кто поучаѳтъ, въ то время, какъ
онъ говорить, нападаютъ съ камнями, палками, копьями, оскор-
бленіями или зггрозами, то пусть переноситъ онъ все это, ду-

Б У Д Д И 3 M Ъ.
93
мая обо мнѣ" !). Иногда даже онъ могъ найти мученичество 2).
Но не отъ такихъ мелкихъ непріятностей падаютъ рѳлигія.
Конечно, очень поразителенъ приводимый Гіуанъ-Цзангоіѵгъ раз-
сказъ объ избіеніяхъ буддистовъ, относительно которыхъ
распорядился царь Магиракула, и о терпѣливости жертвъ 3). По
смерти своего палача люди, которымъ онъ давалъ возможность
получить плодъ высшаго спасенія, испытываютъ только чувство
сожалѣнія: „Какъ далеко еще, говорятъ они, до конца
переселения!" Но этого чудеснаго эпизода Гіуанъ-Цзангъ отнюдь не
связываетъ съ исчезновеніемъ въ Индіи буддизма; самый фактъ
этотъ имѣлъ мѣсто за много вѣковъ до путешествія китай-
скаго паломника 4).
Исчѳзновеніе санскритскихъ буддійскихъ книгъ въ Нндіп
за исключеніемъ Непала, конечно, съ перваго взгляда изумля-
етъ насъ. Но нужно вспомнить, что въ Индостанѣ книги
разрушаются быстро, и что сочиненіе, не переписанное старательно,
фатально осуждено на гибель. Покровительство, которымъ
легенды Сакіа-Муни пользовались въ III вѣкѣ до Рождества
Христова, въ слѣдующіе вѣка ослабло и превратилось въ сильную
антипатію 5); но въ промежутокъ пылкіе проповѣдники занесли
ученіе объ освобожденіи къ монгольскимъ народамъ, въ
которыхъ нигилизмъ всегда имѣлъ самую прочную свою крѣпость.
Безмятежный образъ Будды успокаивалъ совѣсть мплліардовъ
человѣческихъ существъ; на протяжение вѣковъ онъ запасалъ
духъ возмущенія, который въ центральныхъ частяхъ нашего
стараго материка поддерживался грустнымъ воззрѣніемъ на жизнь
и несовершеннымъ соціальнымъ состояніемъ.
Одѣлавшись народной религіей, буддизмъ получилъ орга-
низацію, которая первоначально совершенно отсутствовала. Въ
исторіи религій главнымъ образомъ и оправдываются слова, что
все приходитъ вмѣстѣ со всѣмъ. Религія, идеалистическая при
своемъ происхожденія, въ зависимости отъ народовъ, ее прини-
мающихъ, можетъ превратиться въ грубое язычество. У
другого народа, наоборотъ, религія, совершенно чуждая философіи,
можетъ превратиться въ совершенно метафизическую. Такъ
объясняется странный контрастъ между буддійскими сутрами,
основанными на атеистической или нигилистической философіи, и
народной религіей, для которой онѣ служатъ опорой,—религіей,
по внѣшности столь схожей съ католицизмомъ, что съ перваго
взгляда ихъ можно смѣшать другъ съ другомъ. Асока въ своихъ
повелѣніяхъ говоритъ о вѣчномъ благѣ, какъ сдѣлалъ бы это ка-
толикъ. Одно изъ самыхъ трогательныхъ мѣстъ въ Маг а в а-
с τ у 6), это—разсказъ этого царя о Калингѣ, отрицавшемъ воздая-
нія въ будущемъ мірѣ и заявлявшемъ, что онъ откажется отъ своего
1) В urn ouf, Lotus, стр. 144Î F о и с a u χ, l'Enfant égaré стр. ι8,
2) В u г η о u f, Introduction, стр. 248 и слѣд.
3) Mém. sur les contrées occidentales, переводъ Ст. Жюльера т. I, стр.
196-197·
4) Τ а м ъ же, ст. 190.
в) Теодоръ Пав и, въ journal asiatique, мартъ, 1841, стр. 203.
6) Изд. Сенара, стр. 38»

94
очеркъ по псторіп искусства и культуры.
мнѣнія только въ томъ случаѣ, если его отецъ, который своими
добродѣтелямп долженъ былъ заслужить рай,—разъ таковой
существует^—нарочно придетъ къ нему, чтобы подтвердить
реальность его. Будда, принявъ образъ отца, явился ему, и царь,
понятно, отказывается отъ своего дурного учѳнія.
Будда очень любитъ поступать такъ со всѣми. Разъ, когда
онъ проходптъ равнину подъ палящими лучами, сюда сбѣгаются
милліоны девъ и геніевъ и развертываютъ надъ его головой
зонтики. Блаженный размножается во столько маленькихъ Буддъ,
сколько зонтпковъ, дабы всѣ могли испытать удовлетвореніе отъ
мысли, что пхъ благочестивое принопгеніе было принято.—Разъ
Будда очутился пѳредъ непереходимой рѣкой. Доброжѳлатель-
ныя существа въ одно мгновеніе построили для него массу
мостовъ. Блаженный размножается по числу мостовъ, и
каждый воображаетъ, что онъ.пропгелъ именно по его мосту, ми-
новавъ всѣ остальные х).
Нельзя найти болѣе вѣрнаго образа для выражѳнія
того, какъ преобразуются религіозные символы, дабы дать
удовлетвореніе самымъ разнообразнымъ совѣстямъ, не теряя,
однако, печати своего происхожденія и единства,—и да будетъ
мнѣ позволено вспомнить строфу изъ одной теологической поэмы
совсѣмъ иного происхожденія:
Sumut unus, summit mille,
Quantum iste, tantum ille,
Nee sumptus consumitur.
Ч Магавасту стр. 48. Ср. Essay sur la légende du Buddha, стр.291.
Эти чудеса, основанныя на вездѣсущности, нравятся индусскому воображенію. Когда
Кришна танцуетъ съ одной изъ пастушекъ Браджи, каждая убѣждена, что онъ
танцовалъ именно съ ней.

Общественное образованіе во Франціи по сужденіямъ нѣмцевъ.
Нѣтъ ничего болѣе вредяаго для прогресса человѣческаго
ума, какъ национальная ревность. Когда-то можно было обвинять
Францію въ томъ, что она болѣе всѣхъ другихъ націй презирала
иностранцевъ. Но отъ этого недостатка она отчасти уже
исправилась. По крайней мѣрѣ, въ области народнаго образованія рядъ
командировокъ имѣлъ цѣлью изученіе системъ обученія у сосѣд-
нихъ народовъ. Наши сосѣди не сдѣлали почти ничего подоб-
наго по отношению къ намъ, и нужно пожалѣть объ этомъ,
потому что, если полезны труды о народномъ образованіи въ Гер-
маніи, въ Голландіи, составленные французами, то для насъ
гораздо болѣе полезны были бы труды о народномъ образованіи
во Франціи, составленные нѣмцами, голландцами. Рѣдкость та-
кихъ книгъ придаетъ большую цѣну труду Гана *), хотя этотъ
трудъ отнюдь не былъ оффиціальнымъ. Ганъ самъ далъ себѣ
командировку или, вѣрнѣе, онъ попучилъ её случайно, что дало
ему возможность провести среди насъ нисколько лѣтъ.
Впрочемъ, его книга лучше равнодушія его соотечествен-
никовъ доказываѳтъ, насколько далеки нѣмецкіе университеты
отъ того, чтобы одобрить французское преподаваніе. Трудно
выказать большую строгость. Едва ли нашлось что-либо въ нашей
системѣ преподаванія, что заслужило бы похвалы со стороны
Гана, и нѣтъ ничего, что не вызвало бы съ его стороны самыхъ
горячихъ критическихъ замѣчаній. Впрочемъ, часто онъ просто-
на-просто заимствуетъ свои свѣдѣнія и свои справки изъ
арсенала враговъ нашего университета.
I.
Книга Гана делится на двѣ различныя части: одна содер-
житъ изложѳніе законодательства и состоянія народнаго
образования во Франціи; другая посвящена критикѣ, и тутъ онъ съ точки
зрѣнія своихъ принциповъ оцѣниваетъ наши учрежденія и наши
!) Ludwig Hah η, Das Unterrichts-Wesen in Frankreich, mit einer Geschichte
der Pariser Universitât, Breslau, 1848.

96
ОЧЕРКИ ПО ИСТОРШ ИСКУССТВА И КУЛЬТУРЫ.
регламенты. Первая часть, конечно, не имѣетъ для насъ интереса.
Что касается сужденій Гана о достоинствахъ и недостаткахъ
нашей системы общественнаго обученія, то полезно
познакомиться съ ними, такъ какъ они, очевидно, являются сужденіями
большей части его соотечественниковъ,—хотя иногда можно было бы
пожалѣть о томъ, что они основаны на поверхностномъ наблю-
деніи и неточныхъ свѣдѣніяхъ. Ганъ осмотрѣлъ мимоходомъ нѣ-
которое количество школъ; онъ опрометчиво сдѣлалъ свои за-
мѣтки, собралъ несколько анекдотовъ и придалъ значеніе ребя-
ческимъ выходкамъ. Его критика слпшкомъ часто напоминаетъ
того путешественника, который по цвѣту лица своей трактирщицы
судитъ о всѣхъ женщинахъ страны. Такъ онъ съ возмущеніемъ
разсказываетъ, какъ ученикъ реторики, съ которымъ онъ бесѣ-
довалъ о трудностяхъ Федона, сказалъ емут чтобы выпутаться
пзъ затруднительная положенія: „А. эти глупости мы ми-
нуемъ". Затѣмъ онъ сообщаетъ, что когда начальникъ учебнаго
заведенія нуждается въ какомъ-нибудь учителѣ, онъ обращается
въ соседнюю кофейню, и воспитанники называютъ это „идти на
ярмарку за пѣшками" (aiif den Pionsmarkt gehn).
Критическія замѣчанія Гана о всей совокупности нашей
системы народнаго образованія, наоборотъ, важны, потому что
они псходятъ не изъ болѣе или менѣе неполнаго знакомства съ
тѣмъ, что происходитъ въ нашихъ колледжахъ, а изъ принци-
повъ, противоположныхъ нашимъ принципамъ и въ извѣстныхъ
отношеніяхъ истинныхъ. Во французской организаціи народнаго
образованія источникомъ всякаго зла, на взглядъ Гана, служитъ
система конкурса. Нашъ нѣмецкій цензоръ по всякому поводу
возвращается къ этой основной идеѣ, и подражая старому Като-
ну, самыя различныя главы заканчиваетъ такимъ образомъ: Сае-
terum censeo concursum delendum esse, т. е. и все-таки думаю, что
конкурсъ долженъ быть уничтоженъ. Если вѣрить ему, это уста-
новленіе вредно и какъ испытаніе для профессоровъ, и какъ
средство соревнованія между воспитанниками. „Весьма
прискорбно, говоритъ онъ, что конкурсъ представляетъ единственный
путь, которымъ можно придти къ профессорству въ колледжахъ,
и что практическое умѣніе въ соединеніи съ достаточными зна-
ніями не можетъ открыть себѣ дорогу къ нему. Наиболѣе
опытные въ дѣлѣ воспитанія люди, выказывающіе при исполненіи сво-
пхъ трудныхъ обязанностей не блестящая способности, а
солидность съ нѣкоторой дозой медленности и боязливой
осторожности, на публичныхъ испытаніяхъ всегда окажутся позади моло-
дыхъ людей, которые умѣютъ забавлять свою аудиторію и своихъ
судей и, одаренные даромъ слова для того, чтобы выпутаться изъ
затрудненій, не обладаютъ ни достаточнымъ терпѣніемъ, ни
достаточной твердостью для хорошаго преподаванія. Всѣ распоря-
женія, которыми старіаются исправить законодательство конкурса
въ пользу болѣе зрѣлыхъ учителей, будутъ недостаточны для
устранения неудобствъ системы. Должны существовать условія
другого рода, болѣе широко понимаемыя, для того, чтобы ими
могли быть замѣщены значительныя мѣста въ области средняго
образованія. Въ настоящее время въ колледжахъ есть профессора,

ОБЩЕСТВЕННОЕ ОБРАЗОВАНІЕ ВО ФРАНЦІИ.
97
которые, не выходя за предѣлы грамматическаго преподавания,
дали доказательство. величайшаго усердія и высокаго искусства;
существуютъ даже такіе, сочпненія которыхъ свидѣтельствуютъ
о высшемъ литературномъ образованіи, какого не встрѣтишь у
большинства адъюнктъ-профессоровъ высшихъ школъ, и кото-
рымъ, однако, суждено состарѣться въ классѣ грамматики, потому
что ихъ поздній возрастъ не позволяетъ имъ дѣлать попытку на
полѣ опасной борьбы противъ столькихъ молодыхъ кандидатовъ.
Независимо отъ несправедливости такого пріема, самое
благородное рвеніе должно охладѣвать, разъ оно не впдитъ передъ
собой никакой пѣлп,—особенно въ такой странѣ, гдѣ педагогія
сама по себѣ внушаетъ мало интереса. Такимъ образомъ,
исключительная система конкурса въ одно и то же время и
несправедлива и вредна для преподавания въ колледжахъ а)".
Такимъ путѳмъ легко доказать слабыя стороны и
неудобства всякаго учрежденія. Но проницательность доказываютъ,
лишь указывая на средства лѣченія. Такъ какъ принципы фран-
цузскаго управленія недовѣрчиво относятся къ свободному
выбору, дѣлаемому начальствомъ, и по возможности ограничиваютъ
произволъ начальниковъ, то конкурсъ,—по крайней мѣрѣ, въ
области средняго образованія—остается необходимостью. Система
гарантіи, взаимной обусловленности и своего рода феодальной
зависимости, процвѣтающая въ Англіи и Германіи, не можетъ
быть примѣиена во Франціи. Преподавательскій персоналъ сред-
нихъ школъ и у насъ, какъ и въ другихъ мѣстахъ, не похожъ
на религіозную корпорацію: это своего рода армія; и въ ней дол-
женъ существовать надлежащи способъ правильнаго повышенія,
въ которомъ капризъ не игралъ бы никакой роли. Можно жа-
лѣть о томъ, что Франція такъ сильно связана съ подобной
системой; но разъ система такова, какова она есть, изъ нея
логически вытекаетъ конкурсъ при замѣщеніи должностей въ
области средняго образованія. Соображенія Гана гораздо болѣе
истинны по отношенію къ высшему образованію. Здѣсь конкурсъ
является слишкомъ несовершеннымъ способомъ оцѣнки и, кромѣ
того, можетъ быть замѣненъ другимъ. „Конкурсъ,—говоритъ ояъ
по этому поводу,—одно изъ самыхъ популярныхъ установленій
во Франціи; онъ представляетъ собою демократически элементъ
въ области преподававія и особенно согласуется съ представ-
леніями молодыхъ студентовъ и тѣхъ, которые зовутъ себя
либералами. Если бы онъ не былъ увѣнчанъ ореоломъ либерализма,
то давно уже были бы признаны тѣ неудобства, которыя онъ
впечѳтъ за собою, на-ртду съ некоторыми вполнѣ неоспоримыми
преимуществами, и пятнадцать лѣтъ тому назадъ Кузенъ не по-
тратилъ бы по-пусту всего пыла своей критики, съ какою онъ
выступилъ противъ этого способа назначенія" 2).
Почти такіе же рѣзкіѳ упреки, какъ система конкурса, вы-
слушиваютъ отъ Гана централизація и единообразіѳ нашего об-
щѳственнаго обученія. „Можно имѣть только одно мнѣніе, гово-
*) Стр. 536 и слѣд.
2) Стр. 587.

98
ОЧЕРКИ ПО ИСТОРІИ ИСКУССТВА И КУЛЬТУРЫ.
ритъ онъ, о наполеоновской организаціи университета.
Невозможно представить сѳбѣ болѣе могущественную и болѣе простую
систему, если имѣешь въ виду единство національнаго обученія
и ставишь цѣлью устойчивость традицій. Но, съ другой стороны,
учрѳждѳніѳ, руководимое единственно этою цѣлью, въ самомъ
сѳбѣ носитъ непосредственною опасность, и эта опасность слиш-
комъ ясна теперь: это значитъ прогрѳссъ приносить въ жертву
постоянству, заставить выродиться единство духовнаго
настроения въ единообразіе мѳтодовъ и пріемовъ, задушить всѣ новыя
попытки въ дѣлѣ образованія. Дѣйствительно, открыто
признанная цѣль члѳновъ университета состоитъ въ томъ, чтобы на всемъ
протяженіи королевства нигдѣ не происходило никакихъ измѣ-
нѳній ни въ руководствѣ занятіями, ни въ охраненіи
дисциплины, если они не предписаны центральною властью,—въ томъ,
чтобы и въ области мѳтодовъ преподаванія и школьныхъ учеб-
никовъ, и въ сферѣ распредѣлѳнія часовъ и правилъ
дисциплинарная характера коллѳджъ, находящейся на сѣверѣ, до мѳльчай-
шпхъ подробностей сходился со школой, расположенной на
берегахъ Средиземнаго моря... Прежде, чѣмъ ввести какое-нибудь
новшество, нужно испытать его; но, естественно, не
решаются предпринять опытъ во всей совокупности школъ: такимъ
образомъ, если строгое ѳдинообразіе не позволяетъ производить
опытовъ въ отдѣльныхъ учѳбныхъ заведеніяхъ, то и вся
корпорация должна быть вовлечена въ положѳніе полной
неподвижности. Это и случилось на самомъ дѣлѣ. Преподавательски персо-
налъ во Франціи настолько неподвижѳнъ, что я не знаю ни
одного общества, которое бы съ такою легкостью и такимъ само-
удовлѳтворѳніемъ продолжало неподвижно пребывать на своемъ
пути въ наше время всѳобъемлющаго прогресса и среди самой
подвижной націи въ мірѣ,—которое бы съ такимъ прѳзрѣніемъ
и высокомѣріемъ отвергало всѣ иностранные методы и которое
такъ готово было бы видѣть революцію даже въ самыхъ незна-
чительныхъ измѣненіяхъ... !) Это единообразие, на мой взглядъ,
является основной причиной относительной слабости въ занятіяхъ
провинціальныхъ колледжей... Если парижскія школы при весьма
недостаточной системѣ преподаванія даютъ иногда блѳстящіѳ
результаты, то послѣдніѳ являются не столько плодами системы,
сколько слѣдствіемъ внѣшнихъ двигателей, которые поддержива-
ютъ въ учащейся молодежи столицы действительно
необыкновенный пылъ. Наоборотъ, въ провинціи, гдѣ нѣтъ этихъ мотивовъ
къ сорѳвнованію, учителя не думаютъ ни о какихъ измѣненіяхъ,
ни объ улучшѳніяхъ въ оффиціальныхъ методахъ; часто даже они
опускаются до плачѳвнаго состоянія. Блестящая рутина столицы
въ остальной странѣ превращается въ усыпляющую работу,
безжизненную и неинтересную. Если бы директора и профессора
провинціальныхъ колледжей могли отдаваться своимъ собствен-
нымъ вдохновѳніямъ, то во многихъ городахъ создались бы, быть
можѳтъ, и мѳнѣе блестящіе, чѣмъ парижскіе колледжи, но столь
же богатые внутренними силами и результатами центры образованія.
*) Стр. 172 и слѣд.

ОБЩЕСТВЕННОЕ ОБРАЗОВАНІЕ ВО ФРАНЦІИ.
99
Но единообразіе задушило свободу и жизнь; безусловное
равенство—это—дуновеніѳ смерти... Изъ двухъ девизовъ французской
революціи, свободы и равенства, Наполеонъ оставилъ въ своихъ
творѳніяхъ только второй: равенство имѣло своимъ слѣдствіемъ
полное устраненіе свободы. Равенство, принципъ централизаціи,
подходило къ видамъ императорскаго правительства. Реставрація
почти совсѣмъ не занималась вопросомъ объ эмансипаціи ака-
демій. Но осталось ли вѣрнымъ своему принципу и своей про-
граммѣ іюльскоѳ правительство, поддерживая единообразіе въ
установленіяхъ университета? Я не думаю этого. Но чтобы не
посылать по адресу самого правительства упрека, который пада-
ѳтъ не столько на него, сколько на его противниковъ, я долженъ
обратить вниманіѳ на то, что, если неподвижность стала закономъ
для университета и если равенство въ ущербъ свободѣ осталось
нетронутымъ, то вина этого ложится, главнымъ образомъ, на
мнимо-либеральную оппозицію (der vermeintlich liberalen Opposition
der Linken). Съ того времени, какъ клерикальная партія начала
требовать свободы преподаванія, университетъ въ глазахъ тѣхъ,
которые именуютъ себя либералами, сдѣлался прѳдставителемъ
соврѳменнаго духа, и горе тѣмъ профанамъ, которые дѳрзаютъ
прикасаться къ этому святая святыхъ! Въ своѳмъ слѣпомъ рве-
ніи противъ партіи, которая изъ огромныхъ недостатковъ
университета извлѳкаетъ для своихъ плановъ выгоды, оппозиція не
видитъ ничего лучшаго, какъ отрицать эти недостатки и
покрывать ихъ плащемъ своей популярности. Право государства на
воспитаніѳ дѣтей иногда преувеличенно доводится до лакедемон-
скихъ максимъ; всячески превозносится принципъ единства духа
въ современныхъ обществахъ; действительно честныя и прямо-
душныя соображенія роковымъ образомъ приносятся въ жертву
потребностямъ полемики..." 1)
Выведенныя отсюда слѣдствія изумляютъ насъ. Полезной
реформой и первымъ шагомъ на пути къ прогрессивному
развиты) Ганъ считаетъ измѣненіе или уничтоженіе Совѣта по
народному образованію и нѣкоторыя другія мѣры, которыя показались
бы для насъ совершенно непригодными и которыя на самомъ
дѣлѣ и были таковыми. Это указываетъ на то, что авторъ плохо
понялъ истинный духъ французскаго общества. Будѳмъ, однако,
справедливы; Ганъ видѣлъ порядки нашей страны въ ложномъ
освѣщеніи; онъ позволилъ себѣ увлечься всюду повторяющимися
декламаціями: но онъ—не врагъ просвѣщенія. Его принципы
относительно обученія народа служатъ этому доказательствомъ. „Если,
говоритъ онъ, на каждомъ правительства лѳжитъ долгъ—удѣлять
значительную долю своего вниманія образованію народа, то эта
обязанность особенно выпадаетъ на долю правительству осно-
ванныхъ на принципѣ свободы. Истинно либеральная политика
знаѳтъ, что распространеніе образованія служитъ для нея самой
надежной гарантіей и самымъ прочнымъ базисомъ. Страна,
которая хочетъ быть свободной, должна быть нросвѣщенной; иначе
самыя благородныя ея чувства будутъ для нея грозить опасно-
*) Стр. 176 и слѣд.

100 ОЧЕРКИ ПО ПСТОРШ ИСКУССТВА II КУЛЬТУРЫ.
стыо. Если полптпческія права упреждаютъ пли минуютъ
умственную культуру, то нужно бояться, какъ бы народъ при
отправлены свопхъ правъ не позволилъ увлечь себя самымъ серьез-
нымъ заблужденіямъ" !). При оцѣнкѣ фактовъ Ганъ и здѣсь,
какъ вездѣ въ друшхъ мѣстахъ, выказываетъ себя строгимъ кри-
тикомъ. „Принципъ обязательнаго обученія (die Scîmlpflichtigkeit)
въ нѣмецкомъ смыслѣ этого слова, т. е. строго возлагаемая за-
кономъ на родителей обязанность пріобщать своихъ дѣтей къ
благодѣяніямъ обученія,—еще не введенъ во Франціи. Принципы
дурно понятой свободы мѣшали до сихъ поръ воспользоваться
этихмъ средствомъ—единственно дѣйствительнымъ для того,
чтобы добиться всеобщаго распространенія элемента}онаго образо-
ванія. Лпбералпзмъ, мало увѣренный въ самомъ себѣ, покоящійся
на ложныхъ принципахъ и по тому самому боязливый и всегда
стоящій на стражѣ противъ могущества государства, отказывался
дать обществу право принужденія въ сферѣ образованія. Вопросъ
былъ поставленъ въ первые годы послѣ іюльской революціи...
Правительство, по крайней мѣрѣ, косвенно принуждено было
признать принципъ обязательной школы; но палата депутатовъ
отвергла его, и палата пэровъ присоединилась къ тому же рѣ-
шенію, хотя въ обоихъ собраніяхъ наиболѣе компетентные
члены ѳя и особенно коммиссія, дѣлавшая докладъ, устами Кузена
самымъ рѣшительнымъ образомъ высказались за всеобщую
обязательность" 2). Ганъ находитъ, что первоначальное образованіе
мало распространено среди насъ и недостаточно 3); положеніе и
достоинство наставниковъ кажутся ему ниже посредственнаго 4).
Рисуемая имъ картина воспитанія женщинъ 5) также изъ самыхъ
пѳчальныхъ. Дай Богъ, чтобы дѣйствительность не была еще пе-
чальнѣе!
II.
Часть книги Гана, касающаяся средняго образованія, наибо-
лѣе интересна и полнѣе развита. „Университетъ,—говоритъ онъ,—
принимая классическую древность за главный и почти
исключительный предметъ занятій, думалъ оказать неоцѣнимую услугу
цивилизаціи, точно такъ же, какъ и воображаемому иеревѣсу
французской культуры въ Европѣ; онъ тщетно настаиваетъ на
этомъ благодѣяніи, чтобы поддержать интересы ея попнаго
господства, и, однако, въ сущности, онъ не имѣетъ надлежащего иред-
ставленія объ истинномъ характерѣ занятій гуманиста. Онъ съ
избыткомъ накопляѳтъ классическій матеріалъ, не оживляя его
литѳратурнымъ духомъ; античныя формы постоянно
циркулируют и иереходятъ изъ рукъ въ руки; но чувства античной кра-
1) Стр. 184 и слѣд.
2) Стр. 21)9-
3) Стр. 263 и слѣд.
) Стр. S27 и слѣд.
5) Стр. $84 и слѣд.

ОБЩЕСТВЕННОЕ 0БРА30ВАНІЕ ВО ФРАНЦШ.
101
соты далеко не хватаетъ; трудолюбиво собираютъ
отполированные, совсѣмъ готовые для постройки зданія, камни, но никогда
не получается гармоничнаго зданія: отъ сухого упражнѳнія ума
никогда не переходятъ къ жизненному питанію всего духовнаго
существа человѣка. Все ограничивается узкими и жалкими при-
мѣчаніями: вмѣсто того, чтобы укрѣплять умственныя
способности, вмѣсто развитія, гдѣ гармонично сочеталась бы красота
формы съ прогрессомъ разума, пріобрѣтаютъ единственно только
.своеобразное искусство скрывать отъ самого себя и отъ другихъ
подъ пустой, плѣнительной и торжественной формой безсодер-
жательность мысли. Воображаютъ, что сохраняютъ и продолжа-
ютъ филологичѳскія традиціи Port-Royale; обѣщаготъ націи
плоды, подобные плодамъ этой энергической школы,—новый золот
той вѣкъ въ литѳратурѣ; но не замѣчаютъ, что отъ всей этой
классической культуры у нихъ остается только шелуха, а не
плодъ, такъ что, вмѣсто того, чтобы возвышать душу, эта
культура, въ концѣ концовъ, только усиливаетъ внѣшнее и глубоко
распространившееся зло нашего вѣка—матеріализмъ. Узкій и
формалистический духъ—вотъ характеристическая черта препода-
ванія во Франціи; это—не истинная культура ума, а каррикатура
на нее.
„Если при воспитаніи юношества нужно сохранить за
классическими предметами преобладаніе, которое они по праву и для
блага народовъ получили на протяженіи вѣковъ, если эти
предметы изученія, вліяніе коихъ почти всецѣло идеальное, должны
устоять- противъ приступовъ нетерпѣливаго и вяимательнаго только къ
непосредственнымъ интересамъ матеріализма, то абсолютно
необходимо, чтобы истинный характеръ, существенныя и глубокія
преимущества такого воспитанія прежде всего для самихъ
учителей вышли изъ-подъ покрова традиціоннаго уваженія и стали
глубокимъ убѣжденіемъ. Нельзя увлечь скептическое общество
пустыми фразами, который окончательно разбиваются о первый
очевидный аргументъ реалистовъ. Нужно извинить профанамъ,
если они не знаютъ цѣны классическаго воспитаыія, если пред-
почитаютъ для юношества занятія новыми литературами заня-
тіямъ мертвыми языками, воображаютъ, будто лучше знаютъ
шедевры древности по хорошимъ пѳреводамъ, чѣмъ изъ десятилѣт-
няго изученія; всѣ эти легкіе аргументы одержатъ вѳрхъ, если
имъ противопоставлять только мнимую педагогію, въ существѣ
дѣла столь же банальную, которая относится къ древнимъ язы-
камъ совершенно такъ же, какъ и къ новымъ, которая не столько
вводитъ въ духъ древнихъ, въ гармоническое развитіѳ ихъ мысли,
сколько хлопочетъ о сносномъ переводѣ, которая, наконѳдъ, не
основана ни на одной здравой идеѣ о законахъ умственной
гимнастики, ни на какомъ глубокомъ изучѳніи медленнаго и
постепенная развитія способностей, долженствующаго быть результа-
томъ литературныхъ занятій.
„Со всѣхъ сторонъ раздаются голоса, повторяющее стереотип-
ныя фразы о красотѣ и простотѣ классическихъ прѳдметовъ изу-
ченія и объ ихъ преимуществахъ для уьіственнаго развитія; но
за этими фразами, за общераспространенными общими мѣстами

102
ОЧЕРКИ ПО ИСТОРШ ИСКУССТВА И КУЛЬТУРЫ.
мы не находимъ въ сознаніи и въ практикѣ большинства
учителей никакого принципа, никакой руководящей идеи. Изученіѳ
древнихъ языковъ изъ средства, какимъ оно было, стало цѣлью
образованія; изъ терпѣливаго труда, какимъ должно было быть, оно
стало простымъ механическимъ упражненіемъ для пріобрѣтенія
совершенно поверхностной сноровки. Въ то время, какъ спѳціаль-
ноѳ преимущество изучѳнія мертваго языка заключается въ томъ,
чтобы путѳмъ анализа формъ языка стать практическимъ логи-
ческимъ упражненіемъ,—въ то время, какъ, слѣдовательно, рѣчь
идетъ въ этой первой работѣ не о томъ, чтобы устранить
трудности, а о томъ, чтобы методически научить прѳодолѣвать ихъ,
не о томъ, говорю я, чтобы сократить путь, ибо въ нѣкоторомъ
смыслѣ сама эта дорога является конечною цѣлью,—въ это самое
время все искусство классическаго обученія во Франціи сводится
къ тому, чтобы возможно скорѣе добиться быстраго пониманія
авторовъ или пріятнаго стиля на латинскомъ языкѣ, при чемъ всѣ
грамматическія и логическія трудности обходятся. Грамматика
становится, такимъ образомъ, сборникомъ практическихъ пріемовъ
и ухищреній, основанныхъ не столько на внутренней
необходимой связи, сколько на внѣшней аналогіи; примѣръ, вмѣсто того,
чтобы освѣщать правило, становится главнымъ дѣломъ, само же
правило только освѣщаетъ примѣръ. Переводъ на дрѳвній языкъ
не столько является разумнымъ приложеніѳмъ правилъ, сколько
машинальнымъ соединеніемъ фразъ, понятыхъ инстинктивно,—
совершенно слѣпой работой. При объясненіи авторовъ не прила-
гаютъ стараній проникнуть въ ходъ мысли и стремятся лишь
къ подозрительному изяществу во франпузскомъ стилѣ. Раз-
смотримъ детально суть этого псевдо-гуманистичсескаго
обучѳнія..." г)
Съ этой точки зрѣнія Ганъ разсматриваѳтъ всѣ вѣтви
нашего классическаго образованія. Грамматичѳскія занятія
порицаются больше всего; авторъ горячо возстаетъ (и нужно
признаться, что здѣсь онъ имѣетъ нѣкоторыя основанія) про-
тивъ мѳханическаго характера и чисто внѣшняго метода нашихъ
латинскихъ грамматикъ, противъ обычая # „слово въ слово" и
„тѳтрадокъ для выраженій". Онъ хотѣлъ бы филологическаго
метода и замѣны искусственной и безсмыслѳнной грамматики Ло-
мона учебникомъ вродѣ Méthode Latine Бюрнуфа (болѣе
приближающегося къ нѣмецкимъ методамъ). Эта часть труда Гана (стр.
386—402) полна болѣе или менѣе строгихъ, но всегда оригиналь-
ныхъ наблюдений, которыя намъ мѣшаетъ сдѣлать одна только
привычка. Обычай латинскихъ стиховъ вызываетъ его горячность
и антипатію къ внѣшнимъ пріѳмамъ нашего классическаго обра-
зованія, Онъ удивляется, сколько силъ и ума растрачиваемъ мы
на нихъ, но видитъ въ этомъ просто-на-просто шедевръ подра-
жанія 2). Тотъ же упрекъ и все по тѣмъ же основаніямъ посы-
лаетъ онъ по адресу декламированія, которое обвиняетъ въ томъ,
что оно · стало чисто механическимъ упражнѳніемъ и лишено вся-
1) Стр. 584 и слѣд.
2) Стр. 393-

ОБЩЕСТВЕННОЕ 0БРА30ВАНІЕ ВО ФРАНЦІИ. 103
каго вліянія на образованіе ума. Если онъ болѣе снисходителѳнъ
къ греческимъ занятіямъ, если грамматика Бюрнуфа
заслуживаем его похвалы, тогда какъ всѣ наши учебники кажутся ему
никуда негодными, то это потому, что онъ желаетъ приписать
честь этого нѣмецкой филологіи и трудамъ Буттмана и Маттеи.
„И эта книга,—прибавляетъ онъ,—кажется профессорамъ слиш-
комъ систематической, слишкомъ педантичной. Все, что не
рутина, считается въ университетѣ педантизмомъ х)". Наша рето-
рика отнюдь не получаетъ одобренія Гана. Ея программа кажется
ему неосуществимой въвиду слабости предшествующихъ занятій;
направленіѳ, которое даютъ изученію этого предмета, онъ счи-
таетъ слишкомъ исключительно ораторскимъ; упражненіе въ ла-
тинскихъ и французскихъ рѣчахъ кажется ему просто-на-просто
дбломъ рецептовъ и пріемовъ 2). Онъ удивляется сверхъ того,—
и вполнѣ основательно,—тому, что филологическія занятія и тео-
рія французской грамматики находятся у насъ въ такомъ
пренебрежении ô). Преподаваніе исторіи, какъ оно ведется въ на-
гпихъ гимназіяхъ, встрѣчаетъ въ немъ менѣе строгаго судью; онъ
упрекаетъ только профессоровъ въ томъ, что они не
достаточно соразмѣряютъ свои уроки съ силами воспитанниковъ и
примѣняютъ одинъ и тотъ же методъ какъ въ низшихъ, такъ и
въ высшихъ классахъ. Онъ хотѣлъ бы, чтобы исторія во всемъ
своемъ объемѣ проходилась два раза: однажды—до четвертаго
класса—въ простыхъ и легкихъ отрывкахъ; другой разъ—послѣ
четвертаго—болѣе основательнымъ образомъ 4). Наконедъ, фило-
софія, какъ почетное исключеніе, находитъ въ немъ самаго без-
пристрастнаго судью. Ганъ широко распространяется о сущности
прѳподаванія этого предмета и старается опровергнуть нападки,
направленный на него. Его авторитетное мнѣніе тѣмъ болѣѳ
заслуживаем быть упомянутымъ, что онъ доводитъ до аффектаціи
свидѣтельство своей привязанности къ христианству и при обсуж-
деніи всего остального по манерѣ смотрѣть на вещи сближается
съ тбми, которые обвиняли наше философское преподаваніе въ
нечестіи 5).
Было бы черезчуръ длинно и, быть можѳтъ, безполезно пе-
редаватъ здѣсь всѣ общія жалобы Гана на нашу систему срѳдняго
образованія. Онъ не признаѳтъ за нимъ почти никакого значенія
для образованія націи и думаетъ къ тому же, что такое обраро-
ваніе по самымъ своимъ условіямъ является привилегіѳй зажи-
точныхъ или даже богатыхъ классовъ. Было бы нѣсколько
прискорбно, если бы это образованіе, какъ онъ предполагаетъ,
исключительно направлено было на баккалаврство или общій конкурсъ.
Оба эти установления, въ особенности последнее, онъ судитъ
весьма строго 6). Общій конкурсъ, въ глазахъ нашего автора, есть
х) Стр. 47—4о8.
2) Стр. 4*> и слѣд.
3) Стр. 42· и слѣд.
4) Стр. 425 и слѣд.
5) Стр. 429 и слѣд.—Ганъ составилъ исторический очеркъ споровъ о сво-
бодѣ преподаванія Въ общемъ, онъ склоняется на сторону мнѣнія, наименѣе бла-
гопріятнаго для уьшерситета.
6) Стр. 37о-^7б> 487 и СЛ*Д·

104 очерки по исторіи искусствА и культуры.
источнпкъ самыхъ серьезныхъ недостатковъ нашего препода-
ванія какъ для воспитанниковъ, такъ и для
профессоровъ—педантизма, рутины, „спеціализацш" 1). Что касается внутренняго
режима, то Ганъ находитъ, что у насъ слишкомъ много рабочихъ часовъ,
и горячо возстаетъ иротивъ общепринятой системы наградъ и на-
казаній. Онъ хотѣлъ бы однимъ ударомъ уничтожить уроки,
задаваемые въ наказаніе, и почетныя награды; но онъ не говоритъ
намъ, чѣмъ же онъ хотѣлъ бы замѣнить ихъ 2).
„Пора,—говоритъ онъ, заканчивая эту критику,—давно пора
въ интересахъ самого классическаго образованія реформировать
эти злоупотребленія. Въ провинціи еще больше, чѣмъ въ Пари-
жѣ, нужно бояться, какъ бы матеріальные интересы не взяли
верха надъ столь шаткой, полной недостатками, системой, потому
что въ провинціи явные результаты конкурса не могутъ бросать
пыли въ глаза. Пусть само прѳподаваніе реформируетъ себя,—
пусть въ нѣдрахъ его признаны будутъ элементы оригинальнаго
и* независимаго движенія, чтобы не вызвать коренной реакдіи,
которая безпощадно уничтожитъ всю классическую культуру!" 3)
Ш.
Французское воспитаніе встрѣчаетъ въ Ганѣ еще болѣе
строгаго судью, чѣмъ образованіе, даваемое университетомъ.
Семейное воспитаніе кажется ѳмупросто-на-просто невозможнымъ,
такъ какъ онъ думаетъ, что во Франціи нѣтъ семьи. Вотъ его
собственныя слова по этому поводу; безполезно указывать на ихъ
преувеличѳніе: „Современная Франція не знаетъ больше семьи. Для
того, чтобы родительское воспитаніе было желательно и давало хоро-
шіѳ результаты, слѣдовало бы, чтобы домашнія отношенія были
нормальны и чтобы, благодаря интимному единенію и искренней
любви супруговъ, всѣ зародыши добродѣтели и святости могли
стать предметомъ заботливой культуры. Но кто рѣшится
утверждать, чтобы именно такъ обстояло дѣло въ современной Фран-
ціи? Кто не знаетъ, что супружеская жизнь пала такъ низко въ
этой странѣ, что едва ли еще сохраняется сознаніе о тѣхъ обя-
занностяхъ, которыя она налагаетъ?—Едва ли можно считать здѣсь
индивидуума отвѣтственнымъ за его личныя заблужденія, такъ
какъ изъ зараженной атмосферы, въ которой каждый научается
мыслить и чувствовать, онъ вдыхаетъ въ себя фривольность
чувствъ и нраственный индиффѳрентизмъ? Если семейная жизнь
такъ подорвана въ самомъ своемъ основаніи, то кто станѳтъ
удивляться, что домашнее воспитаніѳ сдѣлалось невозможно?
Родители видятъ въ дѣтяхъ, какъ только послѣднія начинаютъ
входить въ разумъ, неудобныхъ свидетелей своихъ взаимныхъ не-
') Стр, 4бь
2) Стр. 463 и слѣд., 500 и слѣд.
3) Стр. 465.

ОБЩЕСТВЕННОе ОБРАЗОВАНИИ! ВО ФРАНЦІИ.
105
вѣрностей и ничего больше не желаютъ, какъ избавиться отъ
нихъ. Такимъ образомъ, колледжи и пансіоны обогащаются
благодаря безнравственности семей" г).
Какъ выполняетъ университетъ трудную задачу—замѣнять
родительское воспитаніе?—„Я думаю,—говоритъ Ганъ:—что онъ
не понялъ ни серьезности, ни обширности этой задачи. Въ обу-
ченіи мы нашли ложные методы, ложную систему, но въ этой
системѣ много силы, энергіи и мощи; что касается воспитанія,
то оно безусловно никуда не годится. Воспптаніе въ
университет сводится къ простой дисциплине. На первый взглядъ, все
безупречно, внѣшній порядокъ—безукоризненный; выдержка вос-
питанниковъ, точность, пунктуальность не оставляютъ желать
ничего большаго; въ учебные часы строго поддерживается тишина;
въ рекреаціонные часы нѳпристойныя бесѣды, грубость нравовъ
наказываются; не замѣтно ни одного симптома испорченности.
Въ этомъ отношѳніи университетъ еще и теперь носптъ печать
своего императорскаго происхожденія. Наполеонъ, во всемъ
желавший единства, .порядка и повиновенія, стремившійся къ тому,
чтобы Франція знала только одну волю, не упускалъ случая
дрессировать молодежь по-военному; идеаломъ общественнаго обра-
зованія въ его глазахъ была суровая, почти жестокая, дисциплина
въ родѣ дисциплины солдата. Отъ каждаго упражнѳнія онъхотѣлъ
казарменной исправности; регламентомъ колледжа былъ регла-
ментъ полка; у воспитанниковъ были не воспитатели, а
начальники; даже среди своихъ товарищей они находили субъ-офице-
ровъ и капраловъ; всюду правила субординаціи и прерогативы
командованія. Болѣѳ совершенное воспитаніе, согласное съ болѣѳ
возвышенными принципами, способное развить болѣе
благородный способности, пробудить независимость мысли и дать
каждому сознаніе его правъ, создало бы поколѣніе, котораго импера-
торскій деспотизмъ вовсе не желалъ.—Никогда дисциплина не
замѣнитъ истиннаго воспитанія: дисциплина можетъ обуздывать
страсти, но не руководить ими, очищая ихъ; особенно
дисциплина не можетъ воспитать добродѣтельныхъ наклонностей и здра-
выхъ принциповъ, которые одни даютъ нравственной жизни
устойчивый базисъ, надежное направленіе; она не создаетъ
никакого нротивовѣса противъ тайнаго вліянія заразитѳльныхъ поро-
ковъ высшаго общества. Какъ только принужденіе исчезаетъ,
какъ только молодой чѳловѣкъ начинаетъ пользоваться своей
свободой, онъ предоставляетъ свободное теченіе своимъ склон-
ностямъ, который еще не задушены, и своимъ новымъ страстямъ, на
которыя не можетъ наложить узды никакое нравственное убѣж-
деніе" 2).
„Я не думаю,—говоритъ въ другомъ мѣстѣГанъ:—что
большинство воспитанниковъ становится безнравственными въ интер-
натахъ, ни что они выходятъ оттуда болѣе испорченными, чѣмъ
были въ отеческомъ домѣ; но несомненно, что они не выносятъ
оттуда въ міръ никакого принципа, никакого убѣжденія, которое
г) Стр 503.
2) Стр. soî и слѣд.

106
ОЧЕРКИ ПО ИСТОРІИ ИСКУССТВА И КУЛЬТУРЫ.
могло бы охранить ихъ отъ злоупотреблений свободою,
развертывающейся предъ ними, и отъ оболыценія пороками общества.
При такой системѣ общественнаго воспитанія нравственность
индивидуума лишена всякаго базиса; мы не должны поэтому
удивляться, что общественные нравы во Франціи представляютъ
въ наши дни самое плачевное зрѣлище. Какъ могли бы не сдѣ-
латься всѳобщимъ рычагомъ эгоизмъ, жадность, фривольность,
если въ душѣ молодежи не былъ привитъ ни одинъ болѣе
благородный,' болѣе безкорыстный импульсъ? Говорятъ, что уни-
верситѳтъ опирается на чувство чести и этимъ развиваетъ одну
изъ самыхъ могущественныхъ пружинъ, которыя побуждаютъ къ
благороднымъ дѣйствіямъ; это—заблужденіѳ; правда3 универси-
тетъ возбуждаетъ и чрезмѣрно раздражаетъ честолюбіе, которое
онъ направляетъ на внѣшніе результаты, но—не чувство истинной
чести, которая имѣетъ въ виду внутреннюю и нравственную
цѣнность дѣйствій самихъ по себѣ 1)"
Несправедливость и пристрастность этой картины не
должны помѣшать намъ признать то, что есть истиннаго въ теоретиче-
скихъ приндипахъ Гана. Причина его заблужденій кроется въ его
неизлѣчимомъ предубѣжденіи противъ французскаго характера.
Если вѣрить ему, общественное образованіе будетъ у насъ
недействительно, пока мы не примѳмъ науки, которую Германія
называѳтъ педагогикой. Нѣмцы, вообще, очень гордятся этой
наукой 2). Но въ сущности въ этомъ отношеніи между ими и
нами есть одно только различіе: мы не соединяемъ подъ общимъ
техничѳскимъ названіемъ имѣющихся у насъ превосходныхъ
сочиненна о.воспитаніи, начиная съ Traité des études Роллена.
Правда, такъ кэкъ преподаваніѳ въ нашихъ школахъ до мельчайшихъ
деталей подчинено высшему авторитету, то эта наука должна
переводиться у насъ на языкъ ордонансовъ и регламентовъ; много-
численныя постановленія, исходящія отъ министра народнаго
образованія, составляютъ нашу настоящую, „педагогику". Можно
сказать, если угодно, что проблема народнаго образованія
поставлена у насъ въ условія, при которыхъ она неразрѣшима. Можно
было бы сказать, что она не преслѣдуется послѣдоватѳльно и
настойчиво.
Книга Гана была окончена и почти уже отпечатана къ
концу февраля 1848 г. Во второмъ предисловіи, помѣченномъ апрѣ-
лемъ, онъ высказываетъ мысль объ измѣненіяхъ, которыя, по его
предположенію, должны совершиться въ преподаваніи. Но не бу-
демъ ласкать себя надеждой здѣ.сь увидѣть его болѣѳ снисходи-
тельнымъ. Очевидно, Ганъ, живя среди насъ, находился подъ
властью очень живой антипатіи къ нашему характеру и не хо-
тѣлъ понимать насъ. Онъ почти начинаетъ говорить вздоръ,
когда хочѳтъ сказать, что во Франции не знаютъ иного двигателя,
кромѣ интереса. Увы! эгоизмъ существуетъ во всѣ времена и во
всѣхъ странахъ. Въ такой декламаціи противъ очень рѳальныхъ
золъ есть своего рода оптическая иллюзія, очень опасная въ
πότοι) Стр. 510.
2) Стр. 307-

ОБЩЕСТВЕННОЕ ОБРАЗОВАНИЕ ВО ФРАНЩИ.
107
ріи. Настоящее время всегда представляется сквозь облако пыли,
поднимаемой шумомъ реальной жизни; въ этомъ вихрѣ трудно
различить прекрасныя и чистыя формы идеала. Наоборотъ, когда
это облако мелкихъ интересовъ^сядетъ, прошлое встанетъ прѳдъ
нами, серьезное, строгое и бѳзкорыстное. Видя его только, въ его
книгахъ и памятникахъ, въ его мысли, однимъ словомъ, мы
невольно будѳмъ думать, что въ это время только и дѣлали, что
мыслили. Уличная сумятица не переходитъ въ потомство. Когда
будущее увидитъ насъ отрѣшѳнными отъ шума, который оглушалъ
насъ, оно будетъ судить насъ, какъ мы судимъ прошлое. Раса
эгоистовъ, лишѳнныхъ чувства, искусства, науки и
нравственности, существуетъ во всѣ времена. Но они всецѣло умираютъ;
они не занимаютъ мѣста въ великой картияѣ, которую чѳловѣче-
ство созерцаетъ позади себя: это—шумящія волны, которыя роп-
щутъ подъ колесами парохода, но замолкаютъ позади него.
ІУ.
Чѳрезъ четыре года послѣ Гана другой нѣмецъ, Гопьцап-
фель 1), снова занялся тѣмъ же предмѳтомъ. Авторъ, стоявшій во
главѣ самыхъ значитѳльяыхъ школъ въ Пруссіи, долгое время
пробылъ среди насъ. Посреди той изменчивости, которая въ
области образованія еще сильнѣе, чѣмъ въ как*ой угодно другой,
кажется намъ характерной чертой Франціи, изложеніѳ нашей
системы образованія очень скоро становится отошедшимъ въ
прошлое. Законъ о народномъ образованіи у насъ успѣетъ расцвѣсть,
жить и умереть въ теченіе того времени, которое въ Германіи
необходимо для того, чтобы сформироваться ясной идеѣ. Система,
излагаемая и оцѣниваемая въ книгѣ Тольцапфеля—старая система,
которая уже глубоко измѣнилась. Но если законы смѣняются у
насъ часто съ прискорбной быстротой, то привычки всего склада
нашего не меняются. Франдузскія идеи относительно образова-
нія устойчивѣе, чѣмъ что бы то ни было остальное. Универси-
тетъ XVIII вѣка, прѳжніе іезуиты, новый университетъ,
современные духовные пансіоны,—въ основѣ всего этого лежитъ, въ
сущности, одна и та же система, настоящими изобрѣтатѳлями,
которой можно было бы назвать іезуитовъ, и система эта заклю-
чаетъ въ сѳбѣ три основыхъ принципа: 1. отдѣленіѳ ребенка отъ,
семьи; 2. устройство обширныхъ интернатовъ, гдѣ занятія
ведутся, какъ въ полку; 3. псѳвдо-гуманистическое образованіе,
основанное на совершенно матѳріалъномъ изученіи древнихъ язы-
ковъ, безъ всякихъ заботъ о сущности вещей, безъ критики,
безъ истинной филологіи.
г) R. H о 1 ζ a ρ f е 1, Mittheilungen ueber Erziehung und Unterricht in Frankreich,
Berlin, 1853.

108
ОЧЕРКИ ПО ИСТОРШ ИСКУССТВА Π КУЛЬТУРЫ.
Сужденія Гольцапфеля о нашихъ общихъ принципахъ въ
области воспитанія (принципахъ, которыхъ новая организація
далеко не ослабила) очень сходятся со взглядами Гана. Гольцап-
фель отмѣчаетъ только различія между нашей системой и тѣмъ,
что существуетъ въ Германіи. Большая часть его критическихъ
замѣчанія по нашему адресу касается самаго строя нашего
общества, и если пхъ применять къ реальнымъ бѣдствіямъ, то эти
бѣдствія можно признать почти неизлѣчимыми. Больше всего
возмущаетъ его полное отсутствіѳ семейнаго воспитанія,
секвестрация ребенка, обычай держать его вдали отъ вліяній, кото-
рыя одни только могутъ создать въ немъ привычки
утонченной нравственности. При видѣ странныхъ предосторожностей,
прпнпмаемыхъ противъ вліянія самыхъ близкихъ родственни-
ковъ, при видѣ поспѣшности, съ какою родители стараются
отдѣлаться отъ воспитанія своихъ дѣтей, какъ отъ
стеснительной и тягостной обузы, Ганъ и Гольцапфель заключаютъ,
что, слѣдоватедьно, наше общество окончательно испорчено и что
самыя священныя связи въ немъ безповоротно разрушены. Ре-
жпмъ интернатовъ, неизвѣстный Германіи, по ихъ мнѣнію,
поло нъ серьезныхъ неудобствъ. Что сказали бы они, если бы узнали,
что когда - нибудь долженъ подняться вопросъ о томъ, чтобы
этотъ режимъ сдѣлать почти обязательнымъ и всецѣло свести
къ тому, что они называютъ казарменнымъ режимомъ? Эта
военная организація, придающая нашимъ колледжамъ видъ кавале-
рійскаго лагеря, больше всего и возмущаетъ Гольцапфеля. Онъ
не пснимаетъ, какъ могутъ выходить отсюда возвышенные
характеры и оригинальные умы. Онъ думаѳтъ, впрочемъ, что все
это согласуется съ характеромъ нашей націи и что не слѣдуетъ
искать свободнаго развитія индивидуума въ странѣ, которая
всегда умѣла понимать лишь двѣ вещи: командованіѳ и
повиновение.
Что касается нашихъ регламентовъ самихъ по себѣ,
независимо отъ системы, для осуществленія которой они служатъ,
то Гольцапфель упрекаѳтъ ихъ въ томъ, что они слишкомъ
многочисленны, слишкомъ единообразны и ничего не оставляютъ на
долю личной инпціативы профессоровъ. Два француза,
получившее оффиціальноѳ воспитаніѳ въ своей странѣ—одинъ на крайнемъ
сѣверѣ, другой на крайнемъ югѣ, оказываются какъ бы двумя
соучениками, и если бы пришлось повторить какую-либо статью,
то одинъ могъ бы продолжать фразу, которую прервалъ другой.
Въ этой странѣ воображаютъ, что совершенство достигнуто, разъ
администрация можѳтъ знать, что въ данный моментъ дѣлаетъ
профессоръ такого-то класса въ Лиллѣ и въ Перпиньянѣ;—и это
все потому, что идеаломъ считается полкъ. Не менѣѳ шокиро-
ванъ Гольцапфель тѣмъ подозрѣніемъ, подъ которымъ регламенты
все время держатъ воспитанниковъ и профессоровъ,. стараясь
предвидѣть злоупотреблѳнія, одно пред став леніѳ о которыхъ
оскорбляетъ воображеніе, какъ будто предполагаютъ, что мысль
тѣхъ и другихъ постоянно направлена на зло. Конкурсъ и наши
средства возбужденія соревнованія также встрѣчаютъ въ немъ
очень строгаго цензора. На его взглядъ, они являются слѣд-

ОБЩЕСТВЕННОЕ ОБРАЗОВАНІЕ ВО ФРАНЦІИ.
109
ствіемъ тенденціи французскаго ума дать преобладание мотиву
славы и тщеславія надъ мотивомъ совѣсти и долга.
Отсюда видно, что, въ общемъ, Гольцапфель—строгій судья
нашихъ учрежденій и нашего національнаго характера. Но это—
умъ просвѣщенный и не зараженный страстью. Люди серьезные
прѳдпочитаютъ критику такихъ судей, будь она даже
преувеличена, обманчивымъ похваламъ, затемняющимъ ихъ недостатки.

Три профессора Collège de prance,
ι.
P a m у с ъ.
Среди многочисленныхъ монографій, которыми обогатилъ
литературную и философскую исторію парижскій факультетъ
словесныхъ наукъ, какъ благодаря появленію ученыхъ трудовъ
своихъ членовъ и адъюнктъ-профессоровъ, такъ и въ силу того
замѣчательнаго движѳнія, которое онъ вызвалъ въ области из-
слѣдованій,—одну изъ наиболѣе заслуживающихъ похвалъ пред-
ставляетъ изслѣдованіѳ Шарля Ваддингтона о Рамусѣ 1): оно
даетъ новую любопытную главу изъ исторіи французской фи-
лософіи и парижскаго университета. Рамусъ не могъ бы
претендовать на славу тѣхъ великихъ творцовъ, вліяніе которыхъ
отражается на всемъ развитіи человѣческаго ума; но мало
найдется такихъ наставниковъ, которые имѣли большее значе-
ніе въ срѳдѣ школьнаго образованія. Ему принадлежитъ честь
первой попытки извлечь преподаваніе изъ узкаго круга
схоластики и ввести въ науки общеупотребительный языкъ.
Литературное преподавание и прѳподаваніѳ научное въ
противоположность преподаванію схоластическому должны считать его однимъ
изъ своихъ отцовъ. Средніѳ вѣка не имѣли болѣѳ горячаго
противника, и какъ почти всѣ реформаторы, онъ палъ жертвой
своей реформы. Въ дѣйствительности, его несчастная смерть не
можетъ быть поставлена въ счетъ только религіознымъ стра-
стямъ: его надо считать не столько мученикомъ свободы
совести, сколько мученикомъ здравой системы воспитанія человѣче-
скаго ума.
Главный интѳресъ сочиненія Ваддингтона заключается въ
той живой картинѣ, которую онъ даетъ намъ о состояніи изслѣ-
дованій и университета въ ХУІ вѣкѣ. Эта картина непривлекательна:
я не знаю, найдется ли въ длинныхъ и часто славныхъ лѣтопи-
сяхъ парижскаго университета другая эпоха болыпаго упадка.
Возрождѳніе, по своему происхождению всецѣло принадлежащее
исторіи Италіи, еще не проникало въ университетъ. Рутина, своѳ-
*) Charles Waddington (professeur agrégé de philosophie à la Faculté des lettres
de Paris): Ramus (Pierre de la Ramée), sa Vie, ses Écrits et ses Opinions. Paris. 1855.

три профессора Collège de France.
Ill
го рода боязнь мысли, умышленное желаніѳ отвергать всякія
новшества въ области изслѣдованія—воздвигли вокругъ этого
великаго учрежденія непроходимую границу; формалистическая
и безсмысленная схоластика занимала мѣсто, принадлежащее
свободному изслѣдованію, которое одно только имѣетъ смыслъ
и значеніѳ для умственной культуры; регламентировка, всегда
гибельная для высшаго образованія, не оставляла ничего на долю
иниціативы наставника. Въ постоянно повторявшихся жалобахъ
на Рамуса указывалось, что онъ въ своеьіъ курсѣ' философіи
позволялъ себѣ иногда объяснять поэтовъ и ораторовъ: профѳс-
соръ философіи долженъ былъ цитировать только Аристотеля,
т. е. традиціонныя записки, въ которыхъ жаловавшіеся хотѣли
бы закрѣпить ученіѳ этого философа. Когда тотъ же Рамусъ
осмѣлился сказать, что Аристотель не опредѣлилъ надлежащимъ
образомъ логики, противъ него былъ затѣянъ процессъ,—и при-
говоръ короля, оглашавшійся по улицамъ Парижа, объявлялъ
его за это дерзкимъ, высокомѣрнымъ, безстыднымъ, невѣжествен-
нымъ, зловреднымъ, злорѣчивымъ, лживымъ. И этотъ приговоръ
былъ найденъ еще слишкомъ мягкимъ: Жакъ Шарпантье какъ
бы въ видѣ прелюдіи къ насиліямъ, которыя позднѣѳ должны
были сдѣлать изъ него убійцу, требовалъ вѣчнаго изгнанія;
остальные обращались къ королю съ своими сѣтованіями и
просьбами, ,;дабы онъ въ своей любви къ наукамъ и благосклонно-
ности къ наставникамъ, ихъ преподающимъ, соизволилъ осудить
этого человѣка на галеры". Былъ моментъ, когда къ ихъ просьбѣ
король отнесся серьезно, ибо нѣсколько лѣтъ спустя Шарпантье
въ одномъ своемъ язвительномъ обращеніи къ Рамусу выразился
такъ: „Тѣ, которымъ памятно еще то время, говорятъ, что если
бы не смягчили короля, то онъ въ то время послалъ бы васъ
еще дальше сѣять свое учѳніѳ,—въ такое мѣсто, гдѣ у васъ не
было бы досуга опровергать Аристотеля".
Любопытно то, что Францискъ I, постановивший смѣшной
приговоръ, о которомъ мы только-что сообщили, добросовѣстно
думалъ поддержать этимъ свою репутацію возстановителя науч-
ныхъ занятій. Его убѣдили, что Рамусъ посягалъ на древнихъ
авторовъ, которыхъ онъ взялъ подъ свое королевское
покровительство. „Странное противорѣчіе!—восклицаѳтъ Ваддингтонъ.
Вотъ король, который, говорятъ, имѣлъ попеченіѳ о философіи
и который жестоко преслѣдуетъ ее; этотъ король кичится своимъ
покровительствомъ наукамъ, и въ то же время душитъ ихъ; онъ
носитъ наименованіе „отца наукъ", а зажимаетъ ротъ одному
изъ писателей, которые больше всѣхъ другихъ принесли чести
Франціи XVI вѣка. Таковы неизбѣжныя заблуждѳнія абсолютной
власти, когда она вмѣшиваѳтся въ то, что ѳя не касается. Мысль
не имѣетъ господина надъ собою здѣсь, на землѣ: она исходитъ
только изъ самой себя". Что касается университета, то осужде-
ніѳ Рамуса онъ считалъ своей побѣдой. Текстъ приговора,
отпечатанный на французскомъ и датинскомъ языкахъ, былъ вывѣ-
шѳнъ во всѣхъ кварталахъ; въ колледжахъ разыгрывались пьесы,
гдѣ при громкихъ апплодисмѳнтахъ схоластиковъ, присутство-
вавшихъ тамъ, Рамусъ осыпался оскорблениями.

112
ОЧЕРКИ ПО ИСТОРІП ИСКУССТВА И КУЛЬТУРЫ.
На ряду съ столь нетерпимымъ педантизмомъ въ иолномъ
блескѣ проявилпсь сущность и истинное предназначеніѳ Collège
de France. Основаніе этого знаменитаго учрежденія было резуль-
татомъ того духа исключительности, который не допускалъ въ
университетъ ни одного новаго предмета изученія, требуемаго
прогрессомъ того времени. Предметы изученія изгонявшиеся та-
кпмъ образомъ пзъ оффиціальнаго преподавания, селились возлѣ;
и такпмъ путемъ при содѣйствіи изгнанниковъ создалась
великая школа, которая много разъ имѣла славную честь
представлять высшую культуру человѣческаго ума. Сначала предсталъ
греческій языкъ: но университетъ, не найдя въ своихъ архивахъ
текста, который разрѣшалъ бы преподаваніе на этомъ языкѣ, за-
подозрѣваемомъ въ ереси, принимая къ тому же въ соображѳніе,
что хорошіе ученые не знали его, заперъ свои двери,—и
королевски Collège далъ каѳедру Данесу. Затѣмъ постучался въ двери
еврейскій языкъ: но еврейскій языкъ не принадлежалъ къ числу
тѣхъ, легальное существованіѳ которыхъ могъ бы признать
университетъ; еврейскій языкъ получилъ отказъ, и въ королевскомъ
Collège появилась каѳедра Ватабля. Такъ какъ профессора кано-
нпческаго и римскаго права упорно утверждали, что фран-
цузскаго права не сущѳствуетъ и оно не можетъ быть предмѳ-
томъ преподаванія, то Collège de France пріобрѣлъ каѳедру націо-
нальнаго права, основанную Де-Лонэ. Послѣ того, какъ Рамусъ
тщетно пытался внести въ университетскую философію болѣе
либеральный духъ, король Генрихъ II, вмѣсто того, чтобы
послать его на галеры, какъ о томъ просили его коллеги,
обратился къ нему съ письмомъ, полнымъ поощренія и похвапъ, гдѣ
возвѣщалъ ему, что онъ создалъ для него въ королевскомъ
Collège каѳедру краснорѣчія и философіи и предоставляѳтъ ему
право продолжать тамъ свои занятія по начертанному имъ са-
мимъ плану.
Таковъ былъ въ эпоху основанія и таковымъ остается еще
и въ наши дни смыслъ существованія этого великаго учрѳжденія,
предназначеніе котораго, въ общемъ, такъ мало понято людьми.
Далеко не будучи простымъ повтореніѳмъ университѳтскихъ
учрежденій, какъ то слишкомъ часто предполагаютъ, Collège de
France удовлетворяем потребностямъ иного порядка, которыя
столь глубоко соотвѣтствуютъ прогрессу человѣческаго ума, что
степень выполнения имъ своей задачи можетъ служить мѣрой
научнаго развитія въ данный моментъ. Эпохи, когда Collège de
France принималъ въ свои нѣдра вождей умственнаго движѳнія,
были эпохами, богатыми результатами; времена, когда Collège de
France, преобразовавшись въ вспомогательное отдѣленіе обыкновен-
ныхъ учрежденій, лишь повторялъ общѳпринятыя доктрины, не
вырабатывая никакого новаго метода, были временами научнаго
упадка. Учрежденіе въродѣ университета—нужно ли, оговариваться
мнѣ, что здѣсь я имѣю въ виду общую тендѳнцію учрежденія,
а не почтенныхъ лицъ, входящихъ въ его составъ,—учрежденіѳ,
говорю я, въ родѣ университета, обязанное преподавать предметы,
признанные классическими, необходимо становится нѣсколько уз-
кимъ въ своихъ суждѳніяхъ. Новые предметы не должны безраз-

три профессора Collège de France.
113
судно вводиться въ программу обученія: имъ слѣдуетъ, такъ
сказать, проходить черезъ искусъ, и нѣтъ неудобства въ томъ, что
общее образован] е слѣдуѳтъ за прогрессомъ науки лишь съ
известною постепенностью; иначе приходилось бы давать оффиціаль-
ную санкцію гипотезамъ и вести молодежь по пути развѣдокъ
и ощупываній, которыя всегда неизбѣжны въ началѣ работъ но-
ваго характера. Къ тому же всякая корпорація должна обладать
тѣмъ, что называется „духомъ сословія" и, слѣдовательно, тради-
діей, задача которой—охранять этотъ духъ. Но традиція въ ве-
щахъ умственнаго порядка вырождается въ рутину,—независимо
отъ чьей бы то ни было личной воли. Къ партикуляристическому
духу всякой корпорадіи примѣшивается нѣчто узкое, чего нельзя
замѣтить въ свободной независимости человѣка, несвязаннаго ни
съ какой профессіей. Преподавательскій персоналъ, сколько бы
знаменитыхъ людей ни входило въ его составъ, вынужденъ
сохранять въ себѣ немного „мелкаго здраваго разсудка" на манеръ
Роллена—благоразумія и порядочности, не грѣшащихъ слишкомъ
большою проницательностью и остротою. Наука имѣетъ другія
права и другія обязанности; полезные барьеры, которыхъ тре-
буетъ суровая функція преподаванія, иногда были бы для нея
помѣхами; первѣйшее условіе, при которомъ только она и мо-
жѳтъ приносить свои плоды,—свобода. Поэтому рядомъ съ
учреждениями, гдѣ сохраняется складъ добытыхъ знаній, необходимо
должны существовать независимыя каѳедры, съ которыхъ
преподавались бы не выросшія уже вѣтви науки, a тѣ, которыя
находятся на пути формированія,—каѳедры, на которыхъ
справедливо находила бы свое мѣсто великая оригинальность, не
могущая считаться неотъемлемымъ качествомъ преподаванія въ соб-
ственномъ смыслѣ этого слова. Если бы мнѣ позволили
сравнивать вещи, столь различныя. по своей природѣ, то я сказалъ бы,
что въ благопріятныя эпохи Collège de France былъ для
университета тѣмъ, чѣмъ прежнія колоніи Соединенныхъ Штатовъ были
для Англіи,—открытымъ убѣжищемъ всему тому, что не
чувствовало себя у мѣста въ своемъ отечества,—мѣстомъ, гдѣ различные
элементы, не имѣвшіе на видъ связи другъ съ другомъ, въ концѣ
концовъ, путемъ свободнаго развитія и взаимодѣйствія создаютъ
гармоничное цѣлое.
Быть можетъ, никогда въ другое время королевскій Collège
не осуществлялъ полнѣе эту прекрасную программу, чѣмъ въ
первые годы своего существованія. Къ несчастію, религіозные
споры внесли туда смуту и почти уничтожили дѣло Франциска I.
Рамусъ, какъ и многіе изъ его товарищей, сталъ на сторону
реформами; это было слишкомъ много—вызвать къ себѣ двоякаго
рода ненависть—въ эпоху, когда ненависть могла насыщаться
только кровью. Вообще, здравая политика запрещаетъ вести
более одной борьбы одновременно. Люди,—быть можетъ, и
основательно,—питаютъ такія антипатіи къ новаторамъ, что человѣкъ,
жертвующій своей жизнью идеѣ, торжествуетъ почти всегда подъ
тяжестью гнѣва, который сильныя индивидуальности имѣютъ
привилегию порождать вокругъ себя. Бѣдный Рамусъ погибъ
уже въ тотъ день, когда къ ненависти сторонниковъ Аристотеля,

114
ОЧЕРКИ ПО ПСТОРШ ИСКУССТВА И КУЛЬТУРЫ.
бывшихъ настолько умеренными, что они требовали только га-
леръ, присоединилась ненависть фанатической партіи, взывавшей
къ убійствамъ и кострамъ. Начали съ отрѣшенія и придирокъ.
„Враги Рамуса,—говоритъ Ваддингтонъ:—не уставали говорить и
повторять, что профессоръ-гугенотъ повредилъ университету и
что отцы семействъ не хотятъ больше посылать своихъ дѣтей
въ колледжи, зараженные ересью. „Родители, говорилось въ
прошеніи, поданномъ въ августѣ 1568 г., не хотятъ посылать
своихъ дѣтей въ колледжи изъ боязни, какъ бы при такихъ на-
чальникахъ и педагогахъ они не были отвращены отъ истинной
религіп; отсюда происходитъ масса затрудненій, и вся надежда
на то, что обезображенный университетъ будетъ возстановленъ
во всемъ первоначальномъ блескѣ". Вотъ причина столькихъ
очищеній въ преподавательскомъ персоналѣ, которыя, по сло-
вамъ извѣстнаго сорта людей, должны были вновь заселить
школы... Быть можетъ, читатель полюбопытствуетъ узнать, что же
сталось съ университетомъ и королевскимъ ОоПе^семъ, когда
путемъ заклпнаній и ордонансовъ изъ нихъ изгнали все то. что
болѣе или менѣе отзывалось ересью... Безъ сомнѣнія,
университетъ пришелъ въ болѣе цвѣтущее состояніе? Ничего подобнаго:
тысячи студентовъ, которые еще недавно стекались изъ всѣхъ
странъ Европы, отказались идти въ негостепріимную страну для
того только, чтобы слушать профессоровъ, которые уже не были
первыми въ мірѣ или нетерпимыя ученія которыхъ пугали ихъ.
Но, по крайней мѣрѣ, отцы католическихъ семей вернули свое
довѣріе университету? Они снова начали посылать своихъ дѣтей
въ очищенныя школы? Ничуть не бывало: они посылаютъ ихъ
къ іезуитамъ на томъ простомъ основаніи, что если въ
образовании искать наиболѣе чистыхъ принциповъ католицизма, то съ
этой точки зрѣнія никто не можетъ соперничать съ обшествомъ,
основаннымъ Лойолой. Послушаѳмъ, впрочемъ, очевидца, котора-
го едва ли можно заподозрѣть въ благосклонномъ отношеніи къ
этому обществу. Губертъ Ланге въ письмѣ изъ Парижа къ
своему другу Камерарію отъ 26 августа 1571 г. въ нѣсколькихъ
словахъ описываетъ ему состояніе, въ которомъ находилось тогда
дѣло преподгванія: „Занятія идутъ плохо: тѣ, которые исповѣ-
дуютъ нашу религію, исключены со всѣхъ каѳедръ; іезуиты своей
славой затмеваютъ всѣхъ остальныхъ профессоровъ, и, благодаря
имъ, сорбоннисты мало-по-малу погружаются въ потемки презрѣ-
нія". Что касается Collège de France, то о немъ въ это время
никто не говоритъ: Турнѳбъ умеръ; Рамусъ осужденъ на молчаніе;
Дѳни Ламбѳнъ, напуганный названіѳмъ „политика", которое даетъ
ему Шарпантьѳ, и яростными извѣтами этого послѣдняго,
удаляется въ изгнаніе подъ предлогомъ изученія манускриптовъ въ
Италіи. Остается Шарпантьѳ. Но если онъ и могъ, какъ
хвастался этимъ, сохранить существование королѳвскаго Collége'a, то не-
способенъ былъ дать ему славу. Онъ удерживаетъ слушателей
на своихъ курсахъ лишь тѣмъ, что предается кровожаднымъ
декламаціямъ и рѣзкимъ выходкамъ противъ „политиковъ".
„Такъ,—дродолжаетъ Ваддингтонъ:—начался этотъ
прогрессивный упадокъ университета, который должна была закончить

три профессора Collège de France.
115.
Лига и который описываетъ сатира Мениппе: „Когда-то, во
времена политиковъ и еретиковъ Рамуса, Галландіуса, Турнеба
никто не проникалъ въ литературу, если онъ издавна и съ боль-
шимъ трудомъ не изучалъ и не одолѣлъ словесности и наукъ
въ нашихъ колледжахъ и не прошелъ чрезъ всѣ ступени
схоластической дисциплины. Но теперь маслопродавцы изъ Ванвеса
(Vanves), виноградари изъ С.-Клу подѣлались учителями словес-
ныхъ наукъ, баккалаврами, начальниками, президентами и
казначеями въ колледжахъ, класными наставниками,—и такими тонкими
философами, что они лучше самого Цицерона разсуждаютъ de
inventione".
Добросовѣстныя усилія Рамуса, какъ декана королевскаго
Collége'a, противодействовать этому упадку, закончились гибелью
мужественнаго реформатора. Варѳоломеевская ночь дала его вра-
гамъ случай насытить свою ярость, прикрывъ ее покровомъ ре-
лигіи. Обстоятельства этого гнуснаго убійства извѣстпы намъ въ
мельчайшихъ подробностяхъ, благодаря друзьямъ Рамуса, изъ ко-
торыхъ одинъ жилъ въ томъ же домѣ, что и онъ, а другой со-
вершилъ длинное путешествіе въ Парижъ, чтобы собрать
свидетельства сосѣдей и очевидцевъ. Во вторникъ 26 августа, т. е. на
третій день избіенія, наемные убійцы подъ руководствомъ двухъ
человѣкъ—одного портного и другого сержанта—взломали
входную дверь въ Collège de Presles :), гдѣ жилъ Рамусъ, и бросились
обшаривать домъ. Рамусъ при видѣ убійцъ удалился въ
небольшой рабочій кабжнетъ на пятомъ этажѣ; молясь, онъ ждалъ тамъ
смерти, когда группа убійцъ, взломавъ дверь, ворвалась въ
комнату. Одинъ изъ главарей банды прицѣлился ему въ голову, но
оба выстрѣла попали въ стѣну, тогда какъ другой злодѣй прон-
зилъ его кинжаломъ. Убійцы выбросили его затѣмъ черезъ окно,
находившееся на вышинѣ болѣе ста ступеней. Тѣло при своемъ
паденіи натолкнулось на крышу, пробило ее и трепеща упало
на дворъ колледжа. Кровь обагрила землю кругомъ,
внутренности вывалились, но несчастный еще дышалъ. Къ ногамъ его
привязали веревку и поволокли по узкимъ улицамъ, прилегаю-
щимъ къ place Maubert—до Сены; тамъ ему отрѣзали голову и
тѣло бросили въ рѣку. Но чернь, въ которой трехдневныя избіе-
нія пробудили кровожадные инстинкты, не удовлетворилась этиьіъ.
Прохожіе, заплативъ, велѣли лодочникамъ вытащить трупъ
который всплылъ близъ моста Saint-Michel,—и такимъ образомъ
устраивали себѣ зрѣлище. Враги Рамуса снова не пожалѣли для
его останковъ гнусныхъ оскорблѳній, а его богатая библіотека
и его движимость стали добычей убійцъ.
Неистовство, проявленное по смерти Рамуса, почти не по-
зволяетъ думать, что единственнымъ двигателемъ, руководившими
убійцами, былъ религіозный фанатизмъ. Таково было мнѣніе со-
временниковъ, и всѣ въ одинъ голосъ, какъ на главнаго
виновника, указывали на соперника и недостойнаго собрата Рамуса,
Жака Шарпантье. Вадди.нгтонъ вполнѣ выяснилъ вопросъ и не
х) Collège de Presles находился на склонѣ горы Sainte —Geneviève, близъ
теперешняго мѣста Collége'a de France.

116 ОЧЕРКИ ПО ПСТОРШ ПСКУССТВА Π КУЛЬТУРЫ.
оставплъ никакихъ сомнѣній на этотъ счетъ. Да, не боясь быть
несправедливой и неосмотрительной, исторія можетъ возложить
на Шарпантье всю отвѣтственность за убійство, о которомъ мы
только-что разсказали. Предшествующее поведеніе Шарпантье,
его всѣмъ извѣстная ненависть къ Рамусу, проклятія, которыя
онъ выкрикивалъ съ своей каѳедры по адресу протестантовъ и
„политпковъ", угрозы смертью и зловѣщія предсказанія, безстыд-
ные диѳирзмбы, которые онъ не краснѣя поетъ по адресу са-
мыхъ ненавистныхъ проскрипцій, радость его по поводу Варѳо-
ломеевской ночи, которую онъ зоветъ—прекраснымъ и сладо-
стяымъ дяемъ 1);—участіе, которое онъ принимаетъ во всѣхъ
насиліяхъ противъ протестантовъ, а, вѣроятно, и въ самыхъ из-
біеніяхъ 24 и 25 августа;—возобновление имъ несколько мѣся-
цевъ спустя своихъ бранныхъ рѣчей противъ Рамуса, въ кото-
рыхъ онъ позоритъ его память и изображаетъ дѣло такъ, какъ
будто самъ Богъ поразилъ его справедливымъ, но слишкомъ за-
поздавшпмъ наказаніемъ;—его интимныя связи съ котеріей,
игравшей важную роль въ Лигѣ и состоявшей все изъ людей на-
сильственныхъ. фанатично настроенныхъ, посредственныхъ и'раз-
дѣлявшихъ его ненависть къ Рамусу; —поздравленія, которыя онъ
получилъ послѣ Варѳоломеевской ночи отъ одного изъ своихъ
коллѳгъ, поздравленія, которыя онъ помѣстилъ въ заголовки
своего послѣдняго труда и въ которыхъ нашли себѣ мѣсто сви-
рѣпыя шутки надъ „полезнымъ для всѣхъ ныряніемъ Рамуса,
которое должно было бы случиться немного раяѣе";—смерть Де-
ни Ламбена, который, принадлежа къ партіи „политиковъ" и
вспоминая о гнѣвныхъ вспышкахъ Шарпантье противъ этой партіи,
думалъ, что его судьба предначертана въ судьбѣ злосчастнаго
Рамуса, и умеръ отъ страха черезъ несколько дней послѣ Вар-
ѳоломѳѳвской ночи;—наконецъ, единогласныя заявленія совремѳн-
никовъ за исключеніѳмъ одного, разсказъ котораго носитъ явные
слѣды лживости,—все это соединяется вмѣстѣ, чтобы обвинить
Шарпантье. Даже Collège de France, повидимому, отказался
защищать столь скомпрометированную память. Въ рѣчи,
произнесенной въ 1595 году по поводу реорганизации этого учрежденія,
професоръ Монантэйль, выражая желаніе, чтобы въ Collège были
ловѣшены портреты всѣхъ, преподававшихъ въ немъ, пред-
лагаетъ исключить изъ этого числа Жана Дампестра за его
признанную неспособность; затѣмъ онъ перечисляетъ всѣхъ ко-
ролевскихъ лекторовъ съ 1530 года: въ этомъ спискѣ онъ опус-
каетъ одно только имя—имя Жака Шарпантье. По этому
присоединимся къ строгому приговору, который на разстояніи трехъ
вѣковъ произноситъ Ваддингтонъ: „Заканчивая, я заявляю съ
глубокимъ и непоколебимымъ убѣжденіемъ: Рамусъ погибъ
жертвой личной мести, и убійца—Жакъ Шарпантье. Во имя его
жертвы я призываю на него негодованіе благородныхъ людей и
вѣчное прѳзрѣніе людей добродѣтѳлъныхъ. Я увѣрѳнъ, что къ
этому проклятію присоединится всякій другъ литературы, филосо-
фіи и науки, не говоря о религіи и морали".
*) Cfarissimus sol idemque suavissimus Galliae illuxit, superiore mens Au-
gusto...

три профессора Collège de France. 117
Споры и оскорбленія, которыя казались удѣломъ Рамуса
при его жизни, не прекратились и по смерти его. Въ 1577 г.,
черезъ пять лѣтъ послѣ Варѳоломеевской ночи, теологъ Жѳне-
браръ въ рѣчи, произнесенной въ Saint-Germain-des-Prés, называлъ
его „развратителѳмъ, обольстителемъ молодежи, которую онъ от-
вращалъ отъ хорошихъ азторовъ, ученыхъ книгъ и старыхъ
учеши,—еретикомъ въ принципахъ и языкахъ, еретикомъ въ грам-
матикѣ, еретикомъ въ реторикѣ и философіи, еретикомъ въ гео-
метріи Евклида, отца и основателя математическихъ наукъ,
еретикомъ въ военномъискусствѣ, еретикомъ въ теологіи, безпокой-
нымъ, противорѣчивымъ и заблуждавшимся умомъ, грубымъ, ту-
пымъ и невѣжественнѣйшимъ въ познаніи вещей, лишеннымъ
одного изъ основныхъ требованій реторики—именно способности
изобрѣтенія, жалкимъ и заносчивымъ невѣжей". Эта брань, какъ
это обыкновенно бываетъ, вызывала съ другой стороны не менѣе
преувеличенныя похвалы. Рамусъ, осужденный во Франдіи, какъ
опасный новаторъ, поднялся до чести быть главой школы, и ρ а-
мизмъ сталъ оффиціальной философіей почти во всѣхъ про-
тестантскихъ странахъ. Германія, которой пришлось ждать еще
двѣсти лѣтъ, прежде чѣмъ она получала свою оригинальную
философию, была рамистична въ теченіѳ части XVI и въ XVII
вѣкѣ. Нужно прочесть въ поучительномъ и основательномъ трудѣ
Ваддингтона исторію этой долго.тЬтней традиціи, чтобы понять,
какое высокое мѣсто заслуживаетъ занять Рамусъ среди
основателей новой философіи. Онъ запечатлѣлъ своей кровью основной
принципъ этой философіи—свободу мысли; несчастія его жизни
и ужасъ его смерти навсегда останутся поразительнымъ примѣ-
ромъ той свирѣпости, которая проявляется всякій разъ, когда
государство не выполняѳтъ первѣйшей своей обязанности,
состоящей въ томъ, чтобы оставаться нейтральнымъ въ духовной
борьбѣ.
II.
Евгеній Бюрнуфъ1).
Франція и Европа только-что потеряли ученаго, который за
пятьдесятъ лѣтъ жизни сумѣлъ оживить двѣ или три
цивилизации древней Азіи, возстановить въ наукѣ языки, самое названіѳ
которыхъ до него едва было извѣстно, объяснить рѳлигіозныя
движенія, смыслъ которыхъ до нашихъ дней ускользалъ отъ
критики, возсоздать первоначальный смыслъ книгъ Зороастра,
надписей Дарія и Ксеркса, первоначальныхъ легендъ буддизма,
раскрыть и тонко установить тысячу неуловимыхъ законовъ чело-
вѣческаго ума, тысячу незамѣтныхъ связей, тысячу чертъ въ
нравственномъ существѣ, интересныхъ для исторіи и истинной
1) Написано на слѣдующій день по его смерти.

118
ОЧЕРКИ ПО ПСТОРШ ИСКУССТВА И КУЛЬТУРЫ.
философіи,—оставить, наконецъ, совершеннѣйшій образецъ
жизни, посвященной изслѣдованію и размышленію. Еслп есть чело-
вѣкъ, о которомъ можно было бы сказать, что исторія его жизни
есть исторія его трудовъ, такъ это, конечно, Евгеній Бюрнуфъ.
Никогда мысль бо.тѣе полно не погрз7жалась въ изслѣдованіѳ
истины; никогда существо в a ніе болѣе исключительно не
отдавалось поставленной цѣли. И, однако, тѣ, которые знали этого вы-
дающагося человѣка только по его книгамъ, могутъ одѣнить
лишь незначительную часть его замѣчательныхъ способностей.
Онъ стоялъ выше своихъ трудовъ —не потому, что онъ не дово-
дилъ ихъ до высшей степени совершенства, какой возможно
достигнуть при современномъ состояніи науки, но потому, что
добровольно ограничилъ себя самымъ низшимъ и самымъ полез-
нымъ дѣломъ, избѣгая случаевъ развернуть блестящія
стороны своего генія съ такою же заботливостью, съ какою другіе
ищутъ ихъ.
Основной чертой характера Евгенія Бюрнуфа было
самоотвержение и самозабвеніе. Не довольствуясь самой строго научной
формой своихъ кнпгъ, онъ отказывался отъ самыхъ законныхъ
средствъ для ихъ распространенія,—средствъ, которыми
шарлатанство, правда, можетъ злоупотреблять, но которыхъ наука не
обязана ради этого воспрещать себѣ. „Есть философскія истины,—
говоритъ онъ въ 1848 г., предсѣдательствуя на ежегодномъ за-
сѣданіи пяти академій,—какъ истины моральныя: человѣкъ ни
на одинъ моментъ не долженъ отвращать отъ нихъ своихъ взо-
ровъ, потому что по непреложному правилу именно въ безпрѳ-
станномъ созерпаніи этихъ истинъ онъ находитъ награду,
обещанную тому, кто умѣетъ понять ихъ. Анализировать творенія
человеческой мысли, опрѳдѣляя существенный характеръ кажда-
го изъ нихъ, раскрывать аналогіи, сближающія ихъ однѣ съ
другими, искать смысла этихъ аналогій въ самой природѣ разума,
который, ничего не теряя изъ своего нераздѣльнаго единства,
усложняется и умножается въ столь разнообразныхъ произведе-
ніяхъ науки и искусства,—такова проблема, которую старается
разрѣшить геній философовъ всѣхъ временъ, начиная съ того дня,
когда Греція надѣлила человѣка двумя могущественными
рычагами,—анализомъ и наблюденіемъ".
Такова была господствующая мысль Евгенія Бюрнуфа. Исто-
рія человѣческаго умэ была высшею цѣлью, которую онъ ста-
вилъ наукѣ,—исторія, не продиктованная духомъ системы и не
угаданная a priori мнимой философіей, а основанная на самомъ
терпѣливомъ и внимательномъ изученіи деталей. Именно
потому, что Индія представлялась ему одной изъ важнѣйшихъ стра-
ницъ этой исторіи, онъ и посвятилъ ей всѣ силы своего благо-
роднаго ума; потому же, что изслѣдованія, касающіяся Индіи, на
его взглядъ находились еще въ дѣтскомъ состояніи, онъ
замкнулся въ области самой спеціальной филологіи. Онъ, по
справедливости, думалъ, что рано еще разсуждать о литературѣ. которую
знаютъ лишь въ теченіе полувѣка и памятники которой, если и
есть въ Европѣ, то въ очень несовершенной формѣ. Нѣкоторымъ
лицамъ думалось, что съ своими высокими способностями онъ

три профессора Collège de France.
119
сдѣлалъ бы болѣе достойное и болѣѳ почетное дѣло, написавъ
объ Индіи з^чѳныя обобщенія, чѣмъ отдаваясь тяжелому труду
издателя и переводчика. Евгеній Бюрнуфъ сопротивлялся этимъ
влѳченіямъ, идущимъ со стороны его поклонниковъ, и когда
случай заставилъ его развить свои общіе взгляды, въ которыхъ съ
блескомъ проявилась проницательность его критики, онъ сдѣ-
лалъ это противъ своего желанія, заранѣе извиняясь въ тѣхъ пре-
красныхъ страницахъ, которыя ему предстояло написать, и
заявляя при этомъ, что при современномъ состояніи науки
позитивный изслѣдованія, филологическіе розыски, на его взглядъ, были
самымъ неотложнымъ и самымъ существеннымъ дѣломъ.
Это замѣчательное самоотреченіе онъ доводилъ до презрѣ-
нія къ своимъ наиболѣе заслуженнымъ правамъ. Пріоритетъ от-
крытій мало трогалъ его, если рѣчь шла объ его открытіяхъ. Во
многихъ случаяхъ, когда менѣе безкорыстныя лица завязывали
горячую полемику, онъ молчалъ. Онъ считалъ потеряннымъ
время, употребленное на эти безплодные дебаты. Его курсъ въ
Collège de France былъ отраженіемъ того же настроенія. Никто не
былъ способенъ въ такой степени, какъ онъ, привлечь аудито-
рію своимъ живымъ словомъ, возвышеннымъ и полнымъ истины.
Онъ отказался и отъ такого законнаго средства оболыценія: онъ
былъ краснорѣчивъ только урывками и въ минуты самозабвенія.
Онъ думалъ сдѣлать больше для науки, ограничивая себя чисто
филологическимъ анализомъ самыхъ трудныхъ текстовъ
санскритской литературы, комментаріями къ кодексу Ману. Онъ одинъ
владѣлъ тайной этого своеобразнаго стиля, настоящей алгебры
человѣческой мысли; едва четыре или пять человѣкъ во всей
Европѣ были способны слѣдовать за нимъ. Это строгое препода-
ваніе онъ предпочиталъ тѣмъ развитіямъ, которыя считалъ
преждевременными, или болѣе доступнымъ объясненіямъ, которыя могли
дать и другіе преподаватели съ такимъ же успѣхомъ, какъ и онъ.
И не будемъ думать, что это была фантазія ученаго,
простая любовь къ трудностямъ ради нихъ самихъи ради того насла-
жденія, которое испытываешь, преодолѣвая ихъ. Евгеній Бюрнуфъ
былъ убѣжденъ, что наука основательна только въ томъ случаѣ,
если она покоится на самой тщательной философіи. Вотъ
почему одинъ изъ самыхъ живыхъ и открытыхъ умовъ нашего вѣка
посвятилъ себя грубому ремеслу рабочаго, ограничилъ свою
задачу почти только собираніемъ докумѳнтовъ, изученіемъ язы-
ковъ, сортавленіемъ словарей, грамматикъ. Явное несоотвѣтствіе,
которое можно найти между его заслуженной репутаціей
выдающегося человѣка и характеромъ его сочиненій, слишкомъ
серьезных^ чтобы они могли быть оцѣнены всѣми, не имѣло другой
причины. Кювье болѣе извѣстенъ своимъ поверхностнымъ
Discours sur.les revolutions du globe, чѣмъ специальными мемуарами,
которые въ глазахъ ученаго составляютъ его истинныя научныя
заслуги. Евгеній Бюрнуфъ не хотѣлъ оставить никакой
рукописи этого рода. Онъ не сдѣлалъ никакой уступки фривольности
(за это его слѣдуетъ хвалить, безъ сомнѣнія) ни даже просто
любознательной публикѣ (о чемъ можно пожалѣть до извѣстной
степени). Такимъ образомъ, этотъ искусный наставникъ, по вые-

120
ОЧЕРКИ ПО ИСТОРІИ ИСКУССТВА И КУЛЬТУРЫ.
шимъ качествамъ своего ума и по драгоцѣннымъ нравственнымъ
достоинствамъ достойный стать центромъ великой школы,
остался изолировапнымъ. Онъ боялся унизить науку, и, не считаясь
съ слабостями нашего вѣка, сдѣлалъ ее почти недоступной.
Гордая и благородная манера, съ которою прежніе учителя
отвергали, какъ недостойное ихъ, всякое усиліе, направленное къ
тому, чтобы сдѣлать обученіе привлекатѳльнымъ и легкимъ,
предполагаете въ ученикѣ силу воли, рѣшимость, преданность—все
качества, рѣдкія въ наши дни. Научная работа, впрочемъ, совмѣ-
щаетъ въ себѣ двѣ весьма различныя функціи: геній открытія,
трудъ оригинальныхъ изслѣдованій, и искусство дѣлать ихъ
доступными публикѣ. Обѣ эти роли могутъ быть хорошо
выполнены только однимъ и тѣмъ же лицомъ. Наука почти всегда
оказывается недоброкачественной у тѣхъ истолкователей, которые
хотятъ говорить отъ ѳя имени, не зная ея методовъ и ея пріе-
мовъ. По рѣдкой счастливой случайности, Евгеній Бюрнуфъ со-
единялъ въ себѣ оба эти, почти противоположныя, качества; но
изъ богатыхъ даровъ своей природы онъ предпочиталъ самые
суровые и пренебрегалъ самыми блестящими. Лишенная
вдумчивости, публика не въ состоянии понять такое возвышенное са-
моотреченіе. Евгеній Бюрнуфъ могъ быть въ началѣ чувствитель-
нымъ къ ней; но это не проникало въ глубь его души. Мы
часто слышали, какъ онъ повторялъ, что въ своихъ работахъ онъ
руководится только самой отвлеченной идеей долга и что онъ
не чувствуетъ потребности искать награды въ общественномъ
мнѣніи. Изысканныхъ радостей интимной жизни, которыми онъ
былъ надѣленъ въ изобиліи, —сначала подлѣ отца, память кото-
раго всегда была для него настоящимъ культомъ, затѣмъ въ нѣд-
рахъ семьи, достойной его,—было достаточно для его счастья;
все остальное онъ дѣлалъ только потому, что считалъ это своимъ
долгомъ. Онъ признавался, что въ первые годы его
поддерживала благородная ревность къ славѣ и что бѳзъ этого двигателя
онъ, быть можетъ, не смогъ бы довести до· конца громадныхъ
работъ, съ которыми онъ выступилъ въ наукѣ. Но этотъ пылъ
молодости покинулъ его; онъ достигъ непоколебимаго мира того
человѣка, который знаетъ единственная во всемъ мірѣ судью—
собственную совѣсть.
И потому, что онъ избѣгалъ ея, слава сама гналась за нимъ.
Общественное мнѣніе было ло-истинѣ странно по отношенію къ
нему. Оно не могло слѣдовать за нимъ по той высокой дорогѣ,
на которую онъ поднялся, и, однако, оно инстинктивно поняло
его; оно чувствовало, сколько было серьѳзнаго и возвышеннаго
въ этой благородной фигурѣ. Его громадная слава въ ученыхъ
заграничныхъ школахъ реагировала на индифферентизмъ его со-
гражданъ. Его послѣдніе дни были его торжествомъ: въ теченіе
нѣсколькихъ недѣль правительство почтило его высокимъ по-
стомъ генеральнаго инспектора высшаго образования, a академія
надписей и изящной литературы избрала постояннымъ секре-
тарѳмъ. Единогласныя похвалы, раздавшіяся по его смерти,
доказали, что, избирая жизнь серьезнаго и честнаго человѣка, онъ
действительно избралъ благую часть.

три профессора Collège de France.
121
Для всѣхъ тѣхъ, кто зналъ его, воспоминаніе о немъ
останется высокой и дорогой поддержкой, двигателемъ вѣры и уло-
ванія, возбужденіемъ къ истинпому мышленію, къ достойному
образу жизни. Эта жизнь, всецѣло посвященная высшимъ зада-
чамъ, этотъ примѣръ человѣка, одержимаго самоотверженной
страстью къ истинѣ, одареннаго къ тому же рѣдкимъ талантомъ,
чтобы удовлетворить ей,—будетъ напоминать имъ, что, если не
для всѣхъ существуетъ слава, то всѣмъ открыты чистыя радости
занятій и исполненнаго долга. Нѣтъ, ни одпнъ изъ тѣхъ, кто
чувствовалъ благоуханіе, исходящее отъ этого славнаго усопша-
го, не подумаетъ, что онъ лучше бы сдѣлалъ, если бы избралъ
менѣѳ благородный и менѣе чистый путь.
III.
Этьенъ Катрмеръ.
Нельзя пройти молчаніемъ такую жизнь, какъ жизнь
выдающегося оріенталиста, котораго нѣсколько дней тому назадъ
потеряла Академія надписей и изящной литературы. Этьенъ
Катрмеръ требовалъ, чтобы на его могюгѣ не было произнесено ни
одной рѣчи. Строгость его нравовъ и суровая гордость его
характера отталкивали самую мысль о посмертной похвалѣ,
которая не относилась бы къ его трудамъ. Такимъ образомъ, похвала,
съ ѳя обязательными формами и намѣреннымъ лицемѣріѳмъ,
запрещена намъ. Не личныя отношенія, а наука обязываетъ насъ
давать отчетъ о такихъ жизняхъ, посвященныхъ изслѣдованіямъ
и принадлежащихъ всѣмъ.
Этьенъ Катрмеръ родился въ Парижѣ въ 1782 г. въ семьѣ,
въ которой степенность, строгость нравовъ и склонность късерьез-
нымъ вещамъ, внушенныя янсенизмомъ, стали какъ бы наслѣд-
ственными качествами. Его дѣдъ, торговецъ сукномъ, какъ и его
предки (это выраженіе не звучитъ напыщенно въ примѣненіи къ
стариннымъ буржуазнымъ семьямъ, въ которыхъ жила такая
сильная традиція), былъ возведенъ въ дворянство Людовикомъ
XVI съ исключительной оговоркой, что одинъ изъ его сыновей
могъ всегда, не теряя правъ дворянства, продолжать занятія
торговлей. Его бабка, Анна Буржо, жизнь которой была описана
Лаба, была образдомъ христіанскаго милосердія, доходившаго до
героизма. Его отель, проникнутый такою же вѣрой, и доступный
благороднымъ идѳямъ своего времени въ той достаточно
широкой мѣрѣ, въ какой ихъ допускалъ янсѳнизмъ, былъ однимъ изъ
первыхъ муниципальныхъ чиновниковъ, избранныхъ въ 1789 г.
Занятія и склонность къ умственному труду занимали свое мѣ-
сто въ строгой жизни этихъ людей на-ряду съ религіозными
обязанностями. Фамилія Катрмеръ и въ главномъ своемъ стволѣ, и
въ побочныхъ вѣтвяхъ дала наукѣ неодинаково извѣстныя имена
Катрмера де - Кѳяси, Катрмѳра - Руасси, Катрмера - Дижонваля.
Энергическое сѣмя этихъ старинныхъ фамилій почти всегда при-

122 ОЧЕРКИ ИО ПСТОРШ ИСКУССТВА И КУЛЬТУРЫ
водило къ большой оригинальности: каждый изъ нихъ имѣлъ
свои типпческія черты. Рѣзкая складка, которую характеры
получали, благодаря традиціоиному воспитанно, очень глубоко
запечатлела въ нихъ извѣстные предразсудки; но тѣ же предраз-
судкп поддерживали въ нихъ силу воли и иниціативы, которыя
все болѣе и болѣе исчезаютъ съ того времени, какъ начали
подчинять всѣхъ рѳгламентировкѣ, оставляя въ нихъ мѣсто только
слабости и посредственности.
Жизнь Этьена Катрмера открывается съ человѣческой
злобы, и это не мало содействовало появленію и усиленію въ немъ
того угрюмаго и меланхолическаго настроенія, которое такъ
часто огорчало самыхъ вѣрныхъ его друзей. Среди бѣдствій пер-
выхъ годовъ Революціи его отецъ имѣлъ великодушное неблаго-
разуміе въ изобиліи раздавать милостыню, что заставило
предполагать у него большія богатства, чѣмъ на самомъ дѣлѣ.
Привлеченный къ революционному трибуналу, онъ былъ осуж-
денъ 21 іюня 1794 г. за инцивизмъ и фанатизмъ. Несчастные,
которымъ онъ былъ обычной поддержкой, присутствовали на
заплати, и въ этомъ кровавомъ судилипгѣ, гдѣ такъ рѣдко слы-
шенъ былъ голосъ природы, произошло движеніе, когда былъ
произнесенъ приговоръ. Предсѣдатель, поднявшись, заявилъ, что
такъ какъ Катрмеръ пмѣлъ въ виду своего Бога, а нпкакъ не
санкюлотовъ, то онъ заслужилъ смерть „за то, что унизилъ на-
родъ своими благо дѣяніями".
Понятно, какую бурю должно было вызвать это гнусное рѣ-
шѳніе въ душѣ двѣнадцатилѣтняго отрока. Широта ума и
независимость свободной мысли почти всегда бываютъ продуктомъ
счастливаго жизнѳннаго опыта: человѣкъ, который встрѣчалъ во-
кругъ себя только доброту и справедливость, охотно допускаетъ
громадныя различія въ манерѣ вѣрить въ истину и осуществлять
благо; но не слѣдуетъ требовать умѣрѳнности отъ того, кто стра-
далъ, ни терпимости къ идеямъ отъ того, кто видѣлъ, какъ
идеи служили предлогомъ для расхищенія и убійства. Катрмеръ
не зналъ того мпрнаго настроеяія духа, которое служитъ выра-
женіемъ не индифферентизма, но оптимизма прекрасной души,
предполагающей въ другихъ ту ясность и то отсутствіе страстей,
какія она видитъ въ себѣ самой. Такъ какъ ни философія, ни
привычки свѣтскаго человѣка не умѣряли его жесткости, то онъ
прѳдпочиталъ лучше отказываться отъ своей доли законнаго влія-
яія, которое онъ могъ бы оказывать, нежеличѣмъ бы то ни было
жертвовать ради отношеній съ людьми. Съ раннихъ поръ онъ
ушелъ въ научныя занятія и не хотѣлъ отъ нихъ отвлекаться.
Всю свою жизнь онъ прожилъ одинъ, почти безъ другихъ
друзей, кромѣ книгъ—единственныхъ, которыя никогда не могли бы
прекословить и оспаривать его. Болыніе труды, которые онъ из-
давалъ, не были сами по себѣ главною цѣлью, которую онъ ста-
вплъ себѣ, и его сочиненія по своему количеству и по значенію
всегда стояли ниже его учености. Онъ любилъ * свою науку до
того, что рѳвновалъ её; онъ хотѣлъ, чтобы ей вѣрили на слово,
и, повидимому, скорбѣлъ, что общество извлекало изъ нея
выгоды.

три профессора Collège de France.
123
Восточные языки были главнымъ полемъ его
любознательности, но онъ не избиралъ ихъ своей исключительной спеціаль-
ностыо: всякое другое занятіе столько же привлекало его, и если
онъ предпочиталъ это, то, вѣроятно, потому, что считалъ его бо-
лѣе рѣдкимъ и болѣе труднымъ. Не было книги, которой онъ
не прочелъ бы. Его замѣчательная библіотека въ пятьдесятъ ты-
сячъ томовъ не была, какъ это часто случается, бездѣйствен-
нымъ орудіемъ въ рукахъ учителя, который не читаетъ; она была
точнымъ отраженіемъ его всеобъемлющаго знанія. Изъ всѣхъ
своихъ дѣлъ это онъ любилъ больше всего, и одной изъ постоян-
ныхъ его заботъ была красота каталога.
Эта манера относиться къ занятіямъ въ гораздо большей
степени какъ къ личному наслажденію, чѣмъ какъ къ средству
обогащенія науки новыми результатами, объясняете какъ
выдающаяся, такъ и слабыя стороны въ карьерѣ Этьена Катрмера.
Немного ученыхъ могутъ сравниться съ нимъ по обширности и
надежности знаній; чувствуется, что то, что онъ даетъ публикѣ,
есть плодъ громадной работы, большая часть которой остается
неизвѣстной: никакой заботы выставить себя; ни одного изъ тѣхъ
ухищреній, очень скоро открываемыхъ опытнымъ глазомъ, посред-
ствомъ которыхъ неопытная ученость пытается ввести въ заблу-
жденіе. Всѣ труды Катрмера, если онъ не примѣшиваетъ къ нимъ
собственныхъ сужденій, могутъ употребляться какъ,
первоначальные, строго составленные источники. Но нельзя отрицать, что
въ отношеніи критики они многаго оставляютъ желать. Никогда
не проходитъ безнаказанно недостатокъ философскаго ума, даже
въ такихъ трудахъ, которые, повидимому, требуютъ его менѣе
всего. Благодаря отсутствию общей руководящей идеи Катрмеръ,
несмотря на несравненныя способности и могучую силу труда,
которая никогда не была превзойдена, не открылъ новаго пути.
Единство интеллектуальной карьеры всегда вытекаетъ изъ
великой внѣшней идеи, безличной, объективной, какъ выражаются въ
Германіи, которая влечетъ человѣка, господствуѳтъ надъ нимъ,
создаетъ его жизнь помимо и даже вопреки его волѣ. Дѣятель-
ность Катрмера руководилась совсѣмъ другими цѣлями.' Для него
не столько важенъ былъ отвлеченный интересъ науки, сколько
его собственная любознательность, и скорѣе сама работа
заводила его въ ту или другую сторону, чѣмъ онъ руководилъ ею.
Невозможно найти принципъ, который связывалъ бы его сочине-
нія одни съ другими. Я не критикую здѣсь; я только
констатирую разнообразие даровъ, которые природа распредѣляетъ между
превосходными умами. На полѣ историческихъ и филологиче-
скихъ изслѣдованій Катрмеръ оставилъ глубокій слѣдъ, хотя онъ,
я думаю, никогда не понималъ ясно значенія и цѣли этихъ из-
слѣдованій. Онъ не подозрѣвалъ о той связи, въ которой стоитъ
всякое серьезное изслѣдованіе съ жизненной проблемой мысля-
щаго существа; онъ не замѣчалъ высшей цѣли учености,
сводящейся къ тому, чтобы камень за камнемъ возводить
историческую науку человѣческаго ума, т. е. половину философіи. Онъ
не видѣлъ всего этого, и, можетъ быть, если бы и видѣлъ, то
гораздо менѣе сдѣлалъ бы для того дѣла, которому служилъ,

124
ОЧЕРКИ ПО ПСТОРІП ИСКУССТВЪ И КУЛЬТУРЫ.
самъ не зная того. Онъ былъ какъ бы прилежнымъ рабочимъ,
оказывающимъ громадныя услуги сооруженію зданія, планъ, прѳд-
назначеніе и рэзмѣры котораго никогда не вставали въ его гла-
захъ.
Въ 1808 г. Этьенъ Катрмеръ выступилъ на научное
поприще съ работой, которую нужно* отнести къ числу лучшихъ
его произведеній: это—Йзслѣдованія египетскаго
языка и литературы. Вполнѣ убѣдительно устанавливаетъ
здѣсь Катрмеръ тотъ выходъ, который до него предвидѣлъ еще
Яблонскій, а именно, что языкъ древняго Египета нужно искать
въ коптскомъ. Это послужило исходнымъ пунктомъ для изслѣ-
дованій. которыя черезъ несколько времени были предприняты
для разрѣшенія загадки гіероглифовъ. Но Катрмеръ остановился
на этомъ первомъ шагѣ и не вступилъ на новую дорогу. Онъ
даже отрицалъ самую возможность идти дальше и никогда не
воображалъ объ отрытіяхъ Шамполліона. Онъ проявилъ изли-
шекъ осторожности, когда рѣчь зашла объ изысканіяхъ, въ ко-
торыхъ онъ не принялъ участія. Иногда эта осторожность была
основательна, и его можно только хвалить за тѣ величайшія
предосторожности, которыя онъ принимапъ противъ менѣе стро-
гихъ методовъ; но нельзя отрицать и того, что часто онъ через-
чуръ много уступалъ нѣкоторымъ предубѣжденіямъ. Такъ, онъ
никогда не признавалъ того, что называется сравнительной фи-
лологіей,—этого важнаго метода, созданнаго Фредерикомъ ПІле-
гелемъ, Боппомъ, Бюрнуфомъ,— метода, въ значеніи котораго
невозможно уже болѣѳ сомнѣваться. Онъ разсматривалъ языки
изолированно, думалъ, что они столько же сходятся, сколько и
разнятся другъ отъ друга, и нѳ признавалъ ихъ дѣленія на
семейства. Онъ отвѳргэлъ даже единство индо-европейской семьи
и утвѳрждалъ, что привычка объяснять происхожденіе гречес-
каго, латинскаго и др. языковъ изъ санскрита минуетъ, какъ
миновала уже мода все объяснять изъ еврейскаго языка.
Семитическія занятія были постояннымъ предметомъ работъ
Катрмера: онъ исходилъ ихъ въ самыхъ различныхъ направле-
ніяхъ и всегда съ полнымъ знаніемъ дѣла. Заботы о
преподавай іи въ Collège de France еврейскаго языка, который служитъ
ключомъ для всѣхъ изслѣдованій о семитическомъ мірѣ, въ про-
долженіе сорока лѣтъ лежали на немъ. Нельзя сказать, чтобы
въ этой сферѣ Катрмеръ оказалъ наукѣ важныя услуги. Онъ
почти не слѣдилъ за безчисленными работами, которыя въ
течете полувѣка накоплялись въ Германіи и сдѣлали изъ
еврейской филологіи образецъ для всѣхъ другихъ филологій. Онъ,
быть можетъ, не достаточно тщательно соблюдалъ разницу,
которая должна быть между каѳедрой „еврейской, халдейской и
спрійской литературы" въ Collège de France и каѳедрой „священ-
наго писанія" на теологическомъ факультетѣ. Катрмеръ хотѣлъ
быть теологомъ, но теологомъ разумнымъ: онъ не удовлетво-
ридъ никого. Иногда Катрмеръ сближался со школой, которую
въэкзегетикѣ зовутъраціоналис тической школой, которая
стремится найти историческія объясненія сверхъестественнымъ
фактамъ. Онъ не отвергалъ чудесъ, но онъ хотѣлъ ихъ возможно

три профессора Collège de France.
125
меньше; когда онъ натыкался въ нихъ на „трудное исполненіе",
по его наивному выраженію, то онъ старался смягчить ихъ иди
объяснить естественными процессами или заблужденіями. Это
увлекало его въ тонкости, мало приносившія пользы' филологіи.
Онъ различалъ, напримѣръ, чудеса, которыя предполагаютъ
только насиліе надъ законами, касающимися поверхности нашей
планеты, и чудеса, которыя предполагаютъ остановку въ дѣйствіи
всей солнечной системы, какъ, напримѣръ, чудо Іисуса Навина.
Хотя могущество Божества и очень велико, но онъ думалъ
облегчить его, избавивъ его отъ такихъ усилій... *) Въ курсѣ, въ
которомъ еврейская литература должна разсматрпваться
совершенно такъ же, какъ въ курсѣ санскрита—индійская литература,
въ курсѣ китайскаго языка—литература китайская,—я хочу
сказать: какъ орудіе для изученія происхожденія части человѣ-
чества,—подобные вопросы не должны бы ставиться.
Финикійскія изслѣдованія, которыя представляютъ изъ себя
лишь частный случай приложенія изслѣдованій еврейскихъ, много
занимали Катрмера и дали ему поводъ къ значительнымъ тру-
дамъ. Это не значитъ, что его истолкованія большею частью
являются наилучшими; во всемъ томъ, что требовало извѣстнаго
дара предсказанія, особеннаго чутья къ правильности, простотѣ
и вѣрности, Катрмеръ не пользовался всѣми своими
преимуществами. Однако, его богатая память подсказала ему нѣкоторыя
остроумныя сближенія. Ему принадлежите открытіе точной формы
относительная мѣстоименія въ финикійскомъ языкѣ, которая до
того времени была неизвѣстна. Открытіе это, сдѣланное по весьма
краткимъ и мало выразительнымъ текстамъ, подтвердилось при
разборкѣ большихъ надписей, которыя были найдены позднѣе
въ Марсели и Саидѣ и которыя доставили наукѣ первые довольно
пространные тексты на финикійскомъ языкѣ.
На почвѣ арамейскихъ изслѣдованій Катрмеръ оставилъ
свой слѣдъ въ видѣ очень значительнаго труда, который въ
эпоху своего появленія бросилъ лучъ свѣта въ область семити-
ческихъ древностей, хотя самъ авторъ, можетъ быть, и не
догадывался о томъ: я говорю объ его Мемуарѣ о Набатеяхъ.
Катрмеръ первый понялъ значеніе своеобразной книги,
дошедшей до насъ въ арабскомъ переводѣ подъ заглавіемъ H а б а-
тѳйское земпедѣліе. Онъ извлекъ изъ нея драгоцѣнныя
свѣдѣнія, вокругъ которыхъ со свойственною ему одному эру-
дидіей сгруппировалъ всѣ данныя, оставленныя намъ по этому
вопросу Востокомъ и классической древностью. Эти изслѣдо-
ванія вновь были предприняты потомъ Хвольсономъ въ С.-Пе-
тербургѣ; послѣдній чрезмѣрно превзошелъ взгляды Катрмера,
которые и безъ того могли показаться очень преувеличенными.
По мнѣнію нашего ученаго соотечественника, въ H а б а τ ѳ й-
скомъ земледѣліи мы имѣли агрономическое сочиненіе,
составленное въ Вавилонѣ въ эпоху Навуходоносора. По мнѣ-
нію Хвольсона, эту своеобразную книгу намъ слѣдуетъ отнести
х) См. Observation sur un passage du livre, de Josué, напечатанный въ Journal
des Savants (августъ 1856).

126
ОЧЕРКИ ПО ПСТОРІИ ИСКУССТВА И КУЛЬТУРЫ.
за несколько тысячъ лѣтъ до Рождества Христова. Чтобы имѣть
возможность высказаться увѣренно, нужно ждать опубликованія
полнаго арабскаго текста набатейскпхъ сочиненій. Но извле-
ченія, данныя Хвольсономъ, вызываютъ самыя серьезныя сомнѣ-
нія 1). Очень вѣроятно, что вся эта набатео-арабская литература—
апокрифическій продуктъ вавилонскихъ школъ V или VI вѣка
нашей эры. Но и какъ таковая, она все-таки имѣетъ
значительный интересъ, потому что тамъ находятся драгоцѣнныя дэнныя
о древней халдейской цивилизаціи. Мемуары о набатеяхъ со-
храняютъ свою цѣну, хотя заключенія ихъ и сильно
поколеблены. Недостатокъ критики не позволилъ Катрмеру вполнѣ
успѣшно обсуждать эти трудные вопросы далекой древности.
Тотъ же недостатокъ даетъ себя чувствовать въ его мемуарахъ о
топографіи Вавилона и о Даріи мидійскомъ.
Особенно много работъ посвятилъ Катрмеръ исторіи, гео-
графіи и литературѣ мусульманскаго міра. Его Географиче-
скіе иисторичѳскіе мемуары объ Египтѣ; его И с τ о-
рія султановъ мамелюковъ, переведенная съ арабскаго
(Макризи); его Исторія монголовъ въПерсіи,
переведенная съ персидскаго (Рашидъ-элдина); его изданіе арабскаго
текста Пролетоменовъ Ибнъ-Халдуна—одного изъ самыхъ
любопытныхъ памятниковъ арабской литературы; его
многочисленные Мемуары, помѣченные въ Journal asiatique,—представ-
ляютъ сокровища первостепенныхь матеріаловъ. Здѣсь не видно
тѣхъ несовершенству въ которыхъ можно упрекнуть критику
Катрмера, когда онъ трактуетъ объ отдалѳнныхъ эпохахъ.
Катрмеръ отнюдь не обладалъ чутьемъ по отношенію къ явле-
ніямъ первобытныхъ эпохъ; ему недоставало той гибкости,
которая позволяетъ предугадывать или предчувствовать состоянія
ума, весьма отличныя отъ той умственной атмосферы, въ какой
живѳмъ мы. Но когда рѣчь шла объ исторіи среднихъ или но-
выхъ вѣковъ,—исторіи, которая требуетъ гораздо меньшаго умѣ-
нія истолковывать и для которой достаточно солидной эруди-
ціи,—онъ не имѣетъ себѣ соперника. Сухость и—да позволено
будетъ мнѣ сказать это—второстепенная важность этихъ вѣковъ
въ исторіи Востока, не отталкивали его отъ себя. Занятія ис-
торіей Востока представляютъ интересъ первостепенный, равный
или даже, по моему мнѣнію, превосходящій интересъ изученія
классическихъ литературъ, если эти занятія направлены на
древность, то-есть на эпоху, когда Востокъ былъ театромъ револк>
ціи. Исторія ведаической Индіи, исторія евреевъ, Ассиріи, древг
ней Пѳрсіи—это наша исторія, потому что наша цивилизація
своими корнями гнѣздится въ той же почвѣ, куда перѳносятъ
насъ Веды, библія, Зендъ-авеста, и потому, что мы и теперь
еще переживаѳмъ отраженія того, что тысячи лѣтъ тому назадъ
происходило въ первобытной Азіи, въ Ниневіи, Вавилонѣ, Оу-
захъ, въ странѣ хананейской. Нельзя сказать того же о новыхъ
литературахъ Востока. Онѣ также имѣютъ очень большой ин-
1) См. Mémoires de l'Académie des inscriptions et belles-lettres, т. ХХ1У, ч, I,
стр. 139 и слѣд.; Zeitschrift der deutschen morgenlândischen Gesellschaft, 1861, стр.
ι и слѣд.

три профессора Collège de France.
127
тересъ, потому что ничѣмъ нельзя пренебрегать въ совокупномъ
цѣломъ и потому еще, что судьба менѣе счастливыхъ семей
чѳловѣческаго рода въ цѣломъ рядѣ точекъ соприкасается съ
общимъ развитіемъ цивилизаціи; но, въ концѣ концовъ, нужно
дѣлать разницу между главнымъ теченіемъ рѣки, которое увле-
каетъ человѣчество къ неизвѣстной цѣлж, и побочными течені-
ями, которыя часто, повидимому, протпвоборствуютъ теченію
главному. Страшный упадокъ нравственности и развггтія въ
мусуяьманскихъ странахъ, . особенно начиная со второй
половины среднѳвѣковья, всегда отталкпвалъ меня, и я удивляюсь
добросовестности ф.илологовъ, которые столько же заботъ от-
даютъ этому пришедшему въ упадокъ міру, сколько и благо-
роднымъ остаткамъ, сохранившимся отъ генія Греціи, античной
Индіи, Іудеи. Но наиболѣе печальныя страницы исторіи также
требуютъ истолкованій, и въ научной работѣ слѣдуетъ быть
благодарнымъ тѣмъ, которые пзбираютъ для себя худшую
часть.
Мнѣ остается еще упомянуть о трудахъ Этьена Катрмера,
которые должны были составить его наибольшую славу и которые
вслѣдствіе прискорбныхъ обстоятельствъ погибли для зтченой пуб-
блики: я говорю о лексикографическихъ работахъ. Вотъ въ чемъ
заключалось истинное призваніе Катрмера. Его громадная
начитанность, его чудесная память, его удивительная точность въ де-
таляхъ обезпечили за нимъ первое мѣсто въ сферѣ работъ, менѣе
всего требовавшихъ тѣхъ качествъ, которыхъ ему недоставало.
Съ молодыхъ лѣтъ онъ началъ собирать безчисленные матеріалы
для арабскаго словаря, и если бы онъ былъ законченъ, то заста-
вилъ бы забыть всѣ доселѣ существовавшіѳ. Лучшій судья въ
этой области, его учитель Сильвестръ де Саси, любилъ говорить,
что Этьенъ Катрмеръ былъ единственнымъ человѣкомъ, способ-
нымъ составить арабскій словарь. Конечно, если Сильвестръ дѳ
Саси не имѣлъ сѳбѣ равнаго въ грамматикѣ, то Катрмеръ долго
не былъ бы превзойдѳнъ въ лексикографіи. На этотъ счетъ
можно дѣлать лишь предположенія, такъ какъ работы, о
которыхъ мы говоримъ, остались неизданными. Чтобы утилизировать
замѣтки, которыя онъ отчаивался собрать въ цѣломъ сочиненітг,
Катрмеръ пріобрѣлъ привычку помѣщать ихъ внизу относящихся
къ нимъ страницъ своихъ различныхъ сочиненій. Въ такомъ видѣ
онѣ прѳдставляютъ довольно неудобную кучу, и приходится
бояться, что изъ этихъ разбросанныхъ статей словаря наука из-
влечетъ когда-нибудь лишь небольшую пользу; но нужно
изумляться громадному числу текстовъ, изъ которыхъ авторъ выпи-
сывалъ ихъ. Катрмеръ собралъ также много замѣтокъ для копт-
скаго словаря, для сирійскаго, восточно-турецкаго, и я думаю
даже для пѳрсидскаго и арамейскаго словарей.
Можно полагать, что услуги, оказанныя ученымъ оріѳнта-
листомъ въ этихъ разнообразныхъ отрасляхъ науки, были бы
весьма неравны. Въ области сирійскаго языка, напримѣръ, можно
утѣшиться, что не имѣешь трудовъ Катрмера, разъ на лицо
имѣется полный прекрасный лексиконъ Бернштейна, первый вы-
пускъкоторагоужевышелъидаѳтъсамоѳ высокое представлѳніе о

128 ОЧЕРКИ ПО ПСТОРІИ ИСКУССТВА И КУЛЬТУРЫ.
всемъ произведении *). Тѣмъ не менѣе, прискорбно, что эта
громадная груда работъ осталась и, вѣроятио, ей навсегда суждено
остаться безполезной 2). Чтобы оправдать преступное равнодушіе
Франціи и ученой публики, нужно сказать, что въ этой печальной
заброшенности виновны сколько обстоятельства, столько же и лич-
ный^вкусъ трудолюбиваго автора, предпочитавшаго больше
собирать замѣткп, чѣмъ заканчивать свои произведенія.
Въ теченіе двадцати лѣтъ Катрмеръ давалъ въ Journal des
Savants отчеты о положеніи воеточныхъ наукъ. Его критика, рѣдко
благосклонная и иногда носившая печать прискорбнаго пристра-
стія, была, по крайней мѣрѣ, серьезной и глубокой. Не его вина,
что этотъ сборникъ пересталъ быть тѣмъ, чѣмъ онъ былъ во
времена Дону и Сильвестра де Оаси, вѣрнымъ и полнымъ отраженіемъ
ученый литературы Европы. Онъ поддерживалъ въ немъ обычай
спеціальныхъ и детальныхъ рецензій,—обычай, который со дня на
день исчезалъ, и который, однако, необходимъ для успѣховъ въ
области изслѣдованія. Самоотреченіе, необходимое для такого
рода критики, становится рѣдкостью, иможетъ найти свое мѣсто
лишь въ сборникѣ, который не считается съ частными
интересами, либо съ трѳбованіями публики.
Качества Катрмера не принадлежали къ числу тѣхъ, какія
создаютъ школу. Онъ дѣлалъ свое дѣло, не заботясь о другихъ
ж не думая объ успѣхахъ тѣхъ изслѣдованій, какимъ посвящалъ
себя. Можно было бы думать, что въ этой холодной области
изслѣдованій одиночество должно быть выгоднымъ; на первый
взглядъ, ученый, отрѣшенный отъ всего того, что отвлекаетъ чѳ-
ловѣка отъ сферы абстракцій, больше всѣхъ способенъ видѣть
ничѣмъ не затемненную истину и все въ себѣ охватить. Въ
действительности дѣло обстоитъ не такъ: когда не имѣешь обязанностей
по отношенію къ другимъ, то часто ихъ оказывается слишкомъ
много по отношѳнію къ самому себѣ, а неудобства доброты всегда
почти менѣе значительны, чѣмъ неудобства личности,
замкнувшейся въ самой себѣ и ревниво относящейся къ своему покою.
Мало симпатичный на первый взглядъ, Катрмеръ подъ ко-
нецъ привязывалъ къ себѣ оригинальностью своего характера и
рѣшительнымъ складомъ своего міросозерцанія. Съ энергіей,
которой все болѣе и болѣе лишается старинный духъ парижской
буржуазіи, онъ отстаивалъ традиціи серьезности, либеральной
культуры и почтенной независимости. „Порядокъ" во всемъ былъ
его верховнымъ закономъ: онъ съ ожесточеніемъ защищалъ его
въ учрежденіяхъ, въ составъ которыхъ входилъ. Неусыпный
стражъ правъ и достоинства этихъ учрежденій, онъ, желая быть
консерваторомъ, доходилъ (таково ужъ время, въ которое мы
живемъ) до того, что казался бунтовщикомъ. Несмотря на свои
узкіе взгляды ж, если угодно, смѣшныя стороны, этотъ устарѣ-
лый умъ обладалъ превосходными качествами, о которыхъ,
конечно, должно пожалѣть наше общество, лишенное силы для ве-
х) Бернштейнъ уже умеръ. Я не знаю, продолжится ли печатаніе его труда.
2) Мюнхенская королевская библіотека пріобрѣла ихъ. Я съ радостью узналъ,
что поднять вопросъ о томъ, чтобы воспользоваться ими.

три профессора Collège de FrAnce.
129
ликихъ вещей. Люди жили ради уваженія нѣсколькпхъ лицъ, π
чтобы добиться его, во всемъ стремились къ солидности и
порядочности. Такъ какъ высоко цѣнилп себя и свопхъ, то съ тру-
домъ соглашались на то, чтобы цѣнпть другихъ; это часто дѣлало
характеры угрюмыми и неуживчивыми, но это придавало пмъ
благородство и выдержку. Спльно привязывались къ свопмъ
идеямъ; нужно было имѣть основанія внѣ своего интереса, чтобы
быть такого-то или такого-то мнѣнія. Въ религіи очень легко
становились сектантами, дабы имѣть возможность считать истину
своею собственностью или привилегіей, которую раздѣлялп съ
небольшимъ числомъ людей; но, по крайней мѣрѣ, вѣра
проникала собою жизнь и вполнѣ усвоялась, воплощаясь въ кровь и
плоть.· Отрѳченіе отъ религіи, котораго мы сами являемся
очевидцами,—мірянинъ, не занимающаяся уже теологіей и вѣрящій,
не заботясь о томъ, во что .долженъ вѣрить,—показались бы
этимъ суровымъ христіанамъ чудовищностью.
Въ этомъ отношении, какъ и во многихъ другихъ, Катрмеръ
не принадлежалъ къ нашему поколѣнію. Янсенистъ и стороннпкъ
галлпканизма, онъ вносияъ въ свое благочестіе грустную и бла-
гоговѣйную серьезность, которая не исключала свободы сужденія.
Релпгіозныя новизны возмущали его: онъ не прпнялъ римскаго
требника, вошедшаго въ такую моду за послѣдніе годы; онъ на-
ходилъ тамъ басни, анахронизмы и предпочиталъ парижскій
требникъ, составленный исключительно на основаніи священнаго
писанія и писаній Отцовъ церкви. Новыя догмы, новые святые
и новыя чудеса встрѣчали съ его стороны такое же суровое
отношение; въ то время, когда въ Амьенскій діоцезъ вводился культъ
святой Ѳеодосіи, онъ составилъ ученый Мемуаръ,
устанавливавши, что пріемы съ надписью въ нѣсколько словъ, на основаніи
которыхъ создали легенду этой святой, протпворѣчили всѣмъ
правиламъ священной критики. Такая стойкость кажется намъ
устарѣвшей; вѣрующіе и скептики, мы стали гораздо болѣе
послушны. Слѣдовало бы радоваться этому, если бы можно было
думать, что такое отношеніе вытекаетъ изъ большей широты и
возвышенности нашего ума; но если оно исходитъ изъ вялости
характеровъ, изъ усталости и лѣности, если привычки, которыя
мы считаемъ причудами, являются условіемъ мужественнаго от-
ношенія къ высокимъ вещамъ, то слѣдуетъ пожалѣть о солидной
тяжеловѣсности, которую придавало умамъ ученіедвухъ послѣд-
нихъ вѣковъ. Ворчливый янсенистъ, печальный, читающій свой
требникъ, могъ быть закрытъ для многихъ идей и еще болѣе
враждебенъ истинному прогрессу; но, по крайней мѣрѣ, онъ былъ
въ области суроваго труда мысли полезнымъ помощникомъ,—и
онъ оказалъ громадную услугу серьезному направленію ума,
создавая плотину противъ наводненія, которое грозитъ затопить
міръ безнравственностью,, шарлатанствомъ и легкомысліемъ.