/
Text
и
3 ч
' В.Г. РЕВУНЕНКОВ
ПАРИЖСКАЯ
КОММУНА
1792-
-1794
ЛЕНИНГРАДСКИЙ ОРДЕНА ЛЕНИНА
И ОРДЕНА ТРУДОВОГО КРАСНОГО ЗНАМЕНИ
ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ имени А. А. ЖДАНОВА
A
/
В.Г.РЕВУНЕНКОВ
ПАРИЖСКАЯ
КОММУНА
1792-1794
LIBERTE
Ю AOVST
г/ад
.гЗст1769
Е 3ALI. Е
Издательство Ленинградского университета
Ленинград, 1976
глнуг
Печатается по постановлению
Редакционно-издательского совета
Ленинградского университета
Настоящая работа представляет собой первое в советской
исторической литературе монографическое исследование, по-
священное Парижской коммуне 1792—1794 гг., Коммуне сан-
кюлотов и эбертистов, являвшейся далекой предшественницей
Парижской коммуны 1871 г. Опираясь на широкий круг
источников и литературы, автор характеризует как роль
Коммуны Парижа в важнейших событиях тех лет, так и ее
социально-экономические и политические идеи. Большое место
в работе уделяется взаимоотношениям между Парижской
коммуной и правительством якобинской диктатуры, причем
многие аспекты этой темы освещаются по-новому.
Книга рассчитана на студентов, аспирантов и преподава-
телей исторических факультетов университетов и педагогиче-.
ских институтов, па учителей истории средней школы и на
всех других лиц, интересующихся проблемами новой истории
Рецензенты: академик А. Л. Нарочницкий,
профессор К. Б. Виноградов,
профессор Г. Р. Левин.
©
10603-116
076(02)—76
46-76
Издательство
Ленинградского университета,
1976 г.
ВВЕДЕНИЕ
История Коммуны Парижа эпохи Великой французской
буржуазной революции конца XVIII в. давно уже привлекала
и продолжает привлекать внимание исследователей. Правда,
писать историю этой Коммуны не легко. Ее архивы сгорели.в дни,
когда версальцы расправлялись с другой Коммуной — Ком-
муной 1871 г. Огромные, невосполнимые пробелы в источниках
создают почву для всякого рода домыслов в отношении Ком-
муны и ее деятелей. В буржуазной историографии превозносит-
ся Коммуна Парижа периода 1789—1791 гг., Коммуна Лафай-
ета и Байи, а Коммуна периода 1792—1794 гг., Коммуна сан-
кюлотов и эбертистов обычно третируется как «мятежническая»
и «узурпаторская», которую были вынуждены усмирять и жи-
рондисты, и монтаньяры. Наоборот, советская и прогрессивная
зарубежная историография высоко оценивает историческую
роль именно эбертистской Коммуны.
У нас существует большая литература по истории Коммуны
Парижа эпохи Французской революции. Н. И. Кареев и
Я. М. Захер осветили роль парижских секций в событиях тех
лет. К. П. Добролюбский рассказал о деятельности Коммуны
10 августа, А. В. Гордон — о Центральном революционном ко-
митете 31 мая, Р. М. Тонкова-Яковкина — о событиях 4—5
|?ентября 1793 г. Я. М. Захер, С. Л. Сытин и другие авторы
Писали о «бешеных» и эбертистах.1 Однако сводной, обобщаю-
щей работы по истории Коммуны Парижа периода 1792 —
1794 гг. у нас еще нет. Между тем эта Коммуна вполне заслу-
живает того, чтобы советский историк посвятил ей специаль-
ную монографию.
В настоящее время представляется обоснованным, что на
высшем этапе Французской революции сложилось своеобраз-
ное двоевластие. Коммуна Парижа и ее секции являлись орга-
нами власти «низших» классов, т. е. мелкой ремесленной бур-
, /
.3
т
жуазин и тогдашних рабочих. Конвент и его комитеты пред-
ставляли власть революционной буржуазии, также носившей
характер диктатуры, но диктатуры иного типа, чем тот, кото-
рый олицетворяли Коммуна Парижа и ее секции.
Парижские санкюлоты и их зачаточные органы власти ока-
зывали большое влияние на Конвент, навязывали ему свою
волю, заставляли проводить мероприятия, выходившие за рам-
ки «непосредственных, ближайших, созревших уже вполне бур-
жуазных целей» (В. И. Ленин).2
Но почему мы говорим о Коммуне Парижа именно периода
1792—1794 гг. (с 10 августа 1792 г. до марта — апреля
1794 г.)?
История Коммуны Парижа эпохи 1789—1794 гг. разделяет-
ся обычно на следующие периоды:
1. Временный муниципалитет 1789 г. (municipalite provisoi-
re de 1789);
2. Конституционный муниципалитет (municipalite constituti-
onnele), созданный в октябре 1790 г. соответственно муници-
пальному закону Конституанты;
_ 3. Коммуна 10 авгуЬта или Повстанческая коммуна (Com-
mune du 10 aout или Commune insurrectionnelle);
4. Временная коммуна 2 декабря (Commune provisoire du 2
decembre 1792);
5. Окончательная коммуна (Commune definitive): а) Комму-
на под главенством Эбера и Шометта (Commune sous la domi-
nation d’Hebert et de Chaumette); б) р^.беспьеристская Комму-
на (Commune robespierriste) ,3
Коммуна до 10 августа 1792 г. носила чисто буржуазный ха-
рактер; господствующее положение в ней занимали сначала
монархисты-конституционалисты (Байи и Лафайет), а затем
фейяны и жирондисты (Петион и Мандат). Коммуна после
казней жерминаля II г. стала буржуазно-якобинской (робеспье-
ристской). Период с 10 августа 1792 г. до марта — апреля
1794 г. — это по сути дела особый и внутренне единый период в
истории Коммуны, когда господствующее положение в ней за-
воевали санкюлоты с эбертистами во главе. Именно с 10 авгу-
ста 1792 г. Коммуна стала выполнять функции революционно-
демократической диктатуры и приобрела значение второй вла-
сти в государстве. Это значение она стала терять с конце)
1793 г„ когда Конвент декретировал установление революцион-
ного порядка управления (централизованной буржуазной дик-
татуры, исключавшей элементы двоевластия). С марта — апре-
ля 1794 г., т. е. после казни эбертистов и Шометта, Коммуна
окончательно утратила те черты, которые делали ее зачатком
власти общественных «низов».
Большой интерес к эбертистам и Коммуне Парижа периода
1792—1794 гг. проявляли К. Маркс и Ф. Энгельс. В статье
«Положение Англии. Восемнадцатый век» (1844 г.) Энгельс
4
ставил эбертистов в связь с бабувистами и характеризовал
обоих как особое направление в революции, отличное не толь-
ко от жирондистов, но и от якобинцев. Сопоставляя расстанов-
ку классовых сил в английской революции XVII в. и во фран-
цузской революции XVIII в., он писал: «В „Долгом парламен-
те” легко различить три ступени, которым во Франции соответ-
ствовали Учредительное собрание, Законодательное собрание
и Национальный конвент..-. Жиронде, Горе и эбертистам с ба-
бувистами соответствуют пресвитериане, индепенденты и ле-
веллеры».4
Несомненно, что Энгельс проводил здесь различие между
«Горой» и «эбертистами с бабувистами» как между революци-
онно-буржуазным направлением в революции и представителя-
ми общественных «низов».
В совместной работе Маркса и Энгельса «Святое семейство,
или Критика критической критики» (1845 г.) названы и другие
представители общественных «низов» той эпохи — «бешеные».
«Революционное движение, которое началось в 1789 г. в Cercle
social, — читаем мы там, — которое в середине своего пути
имело своими главными представителями Леклерка и Ру и,
наконец, потерпело на время поражение вместе с" заговором
Бабёфа,—движение это породило коммунистическую идею.. ,».5
Это значит, что Маркс (а эти строки написаны Марксом) видел
в агитации «бешеных» против богатых своего рода промежу-
точное звено между агитацией «Социального кружка» в пользу
«аграрного закона» и коммунистическими идеями «Заговора
равных». Из других высказываний Маркса можно заключить,
что он считал участниками этой агитации также и эберти-
стов.6
Маркс разделил мнение Энгельса о том, что эбертисты пред-
ставляли особое политическое направление («так называемое
крайнее»), отличное от якобинцев. Опровергая в своих замет-
ках 1878 г. одно из утверждений графа Эйленбурга, он писал:
«Во-первых, ошибочно общее место, будто в исторических дви-
жениях берут верх так называемые крайние направления: Лю-
тер против Томаса Мюнцера, пуритане против левеллеров, яко-
бинцы против эбертистов. История доказывает как раз проти-
воположное».7
В конце 80-х годов Энгельс еще раз вернулся к вопросу о
роли КомМуны Парижа в первой французской революции, под-
черкнув, что именно она выражала стремления «тогдашнего
плебейского братства». Энгельс видел определенную связь ме-
жду Коммуной Парижа 1792—1794 гг. и движением Бабёфа.
Отмечая, что социальные чаяния парижских плебеев и вырази-
тельницы их стремлений — Коммуны не могли быть ни доста-
точно четкими, ни вполне определенными, он писал; «Чего они
хотели, никто сказать не мог до тех пор, пока, спустя долгое
время после падения Коммуны, Бабёф не придал этойу опре-
S' ' *
5
деленную форму. Если Коммуна со своими стремлениями к
братству выступила слишком рано, то Бабёф, в свою очередь,
пришел слишком поздно».8
Нельзя не согласиться с В. М. Далиным, который еще в
30-е годы писал: «Подчеркивая роль плебеев в революции,
Маркс и Энгельс видели выразителя их интересов и требова-
ний в Парижской коммуне. Когда у Маркса и Энгельса идет
речь об «эбертистах», они имеют в виду именно представите-
лей парижских плебеев, Парижскую коммуну 1793—1794 гг».9
Справедливо и замечание В. М> Далина о «вскрытой Эн-
гельсом преемственности между Коммуной 1792—1794 гг. и
движением Бабёфа».10
Коммуна Парижа олицетворяла в глазах Энгельса особое
направление в области не только внутренней, но и внешней по-
литики. С этим аспектом деятельности Коммуны Энгельс был
знаком по книге Жоржа Авенеля об Анахарсисе Клоотсе, в ко-
торой (как это показал еще акад. А. Л. Нарочницкий) роль
Клоотса в Коммуне и значение пропаганды «революционной
войны» в разногласиях между Коммуной и Комитетом общест
венного спасения преувеличивались.11
Энгельс исходил из того, чтц позиции Коммуны и якобин-
ского правительства в области внешней политики являлись ди-
аметрально противоположными. «Коммуна Парижа и Клоотс,—
писал он, — были сторонниками пропагандистской войны, счи-
тая ее единственным средством спасения, тогда как Комитет
общественного спасения дипломатничал, боялся европейской
коалиции, искал мира посредством раскола коалиции».12 Отме-
чая, что позиция Дантона отличалась от позиции Робеспьера
только тем, что первый хотел мира с Англией, а второй «инт-
риговал в Базеле с Австрией и Пруссией», Энгельс подчерки-
вал: «Оба они совместно боролись против Коммуны, чтобы
прежде всего свергнуть людей, которые хотели пропагандист-
ской войны, распространения республиканского строя во всей
Европе. Им удалось победить, Коммуна (Эбер, Клоотс и др.)
была обезглавлена».13
В этом конфликте Коммуны и Комитета общественного спа-
сения симпатии самого Энгельса были целиком па стороне
Коммуны. «Трагично то, — писал он, — что партия войны на
смерть, войны за освобождение народов оказалась права и ре-
спублика победила всю Европу, но только уже после того, как
сама эта партия давно была обезглавлена; и вместо пропаган-
дистской войны наступил Базельский мир и буржуазная оргия
Директории».14
Эти строки из письма к В. Адлеру (1889 г.) показывают,
что Энгельс не только сочувствовал отправленным Комитетом
общественного спасения на гильотину эбертистам, но и нащу-
пывал основную причину крушения якобинской диктатуры,
именно то трагичное для Робеспьера и его сторонников обсто-
6
ятельство, что, разгромив «крайне левую» («бешеных», эберти-
стов), они оказались бессильными перед лицом контрреволю-
ционных элементов буржуазии и сами стали легкой добычей
термидорианцев.
В советской литературе по истории Великой французской
революции роль эбертистов и «бешеных» оценивается по-раз-
ному. Для Я. М. Захера понятия «плебейское движение» и «бе-
шеные» полностью совпадали. Вплоть до последних лет своей
жизни (когда он стал более справедливо оценивать эберти-
стов) этот историк считал, что выразителями интересов париж-
ских санкюлотов, плебса были «бешеные», одни только «беше-
ные». «Не мелкие ремесленники, не наемные рабочие, а санкю-
лоты или плебейские массы в целом — вот тот социальный
слой, интересы которого представляли,Жак Ру, Варле, Ле-
клерк», — писал он.15
С. Л. Сытин характеризует Жака Ру, Леклерка и Варле
как «предпролетарских революционеров» и утверждает, что
движение плебейских масс Парижа за удовлетворение своих
социально-экономических требовашгй летом 1793 г. разверты-
валось «под руководством Ру и Леклерка». Эбертистов этот ис-
торик считает «мелкобуржуазными революционерами», пред-
ставителями «одной из группировок левых якобинцев», а Па-
рижскую коммуну 1793—1794 гг. без обиняков объявляет «мел-
кобуржуазной».16
Эта оценка классовой природы эбертизма исходит из отож-
дествления плебса с предпролетариатом и игнорирует тот факт,
что в состав плебса входили не только неимущие, но и мелко-
собственнические слои. Она игнорирует также то, что социаль-
но-экономические и политические взгляды эбертистов отлича-
лись от взглядбв якобинцев и во многих отношениях были тож-
дественны взглядам «бешеных». И те, и другие, например,
стремились повернуть революцию не только против дворян, но
и против богачей, раздробить собственность и более или менее
уравнять ее. И те, и другие критически относились к буржуаз-
но-парламентской системе и отстаивали право народа не толь-
ко избирать своих депутатов, но давать им наказы, контроли-
ровать их деятельность и отзывать их.
Иначе оценивает роль «бешеных» и эбертистов А. Л. Нароч-
ницкий. «Можно считать, что за „бешеными” шла лишь незна- ,
чительная часть плебейства, — пишет он. — Главная масса
городской бедноты шла за Парижской коммуной и эбертиста-
мй... За их [Шометта и Эбера] спиной стояли многочисленные
массы городских ремесленников, рабочих, бедноты».17 В. М. Да-
лин также считает, что нельзя отождествлять парижское пле-
бейское движение с одними только «бешеными». «Было бы на-
ивно предполагать, — пишет он, — что на том уровне общест-
венного развития, при социальной разнородности тогдашних
парижских санкюлотов, огромное, очень часто стихийное пле-
7
бейское движение в столице могло подчиняться магической па-
лочке Ж- Ру и Леклерка. „Бешеные” были... только одной из
группировок парижских санкюлотов».18
По-разному оценивается у нас и идеология парижского
плебса. А. Л. Нарочницкий подчеркивает, что плебс не поднял-
ся выше мелкобуржуазного эгалитаризма. «Плебейство Пари-
жа — рабочие, ремесленники — еще не вышли в своих требо-
ваниях за пределы мелкобуржуазного уравнительства», -
пишет он.19
Напротив, Я. М. Захер, признавая, что «бешеные» стояли
по сути дела на позициях мелкобуржуазного эгалитаризма,
вместе с тем утверждает, что их взгляды «составляют значи-
тельный шаг вперед в направлении такого углубления эгалита-
ризма, при .котором он уже непосредственно граничит с социа-
лизмом».20
Наш анализ этой проблемы привел нас к следующим вы-
водам:21
Санкюлотское движение, классово неоднородное, объединяв-
шее и неимущих, и мелких собственников, не создало единой
«партии» даже в том ограниченном значении этого слова, в
каком его только и можно применять к политическим течени-
ям времен- Французской революции, очень слабо сплоченным
как в идеологическом, так (и особенно) в организационном от-
ношениях. Это движение включало в себя различные направле-
ния, которые иногда действовали сообща, чаще же выступали
несолидарно, вразброд, более того, действуя друг против друга.
Наиболее влиятельной «партией» в санкюлотском движе-
нии были эбертисты, т. е. та группа, которую возглавляли ре-
дактор популярной газеты «Пер Дюшен» Эбер и прокурор Па-
рижской коммуны (с конца 1792 г.) Шометт. Эта группа зани-
мала руководящее положение в Клубе кордельеров, а также в
Генеральном совете Коммуны Парижа (с конца 1792" г.). Эбер-
тисты представляли самостоятельных ремесленных мастеров и
мелких торговцев, которые хотя и использовали наемный труд,
но не слишком еще далеко отстояли от своих подмастерьев и
приказчиков.
«Бешеные» были слабо представлены и в Коммуне, и в Клу-
бе кордельеров, но пользовались влиянием в некоторых секци-
ях Парижа, особенно в секции Гравилье (секция Жака Ру) и
секции Прав человека (секция Варле). К «бешеным» были
близки такие организации, как «Объединенные защитники 84
департаментов» и «Революционные республиканки». Но чис-
ленность и влияние этих организаций были невелики. В орга-
низационном отношении группа «бешеных» была наименее
сплоченной. Даже ее главные представители Жак Ру, Леклерк
и Варле плохо знали друг друга и подчас выступали друг про-
тив друга.
«Бешеные», как и эбертисты, ярко выразили неудовлетво-
8
реннссть парижского «мелкого люда» результатами только что
совершившейся революции, его ненависть к богачам. Но соци-
альные взгляды «бешеных», как и эбертистов, не выходили за
рамки мелкобуржуазного уравнительства: ожесточенно напа-
дая на крупную собственность, и те, и другие не ставили под
сомнение принцип частной собственности как таковой.
Разумеется, у «бешеных» можно встретить зачатки и более
передовых идей: например, предложение Леклерка о нацио-
нализации торговли продуктами первой необходимости и о бес-
платном снабжении ими -неимущих. Но зачатки такого рода
идей можно найти и у эбертистов: например, предложение
Шометта передать в руки государства предприятия, владельцы
которых угрожают прекратить производство.
Особо большое внимание и эбертисты и «бешеные» уделя-
ли продовольственному вопросу. Страдая в те годы от нехватки
продовольствия и его дороговизны, парижский «мелкий люд»
требовал, чтобы был положен конец спекуляции съестными
припасами, положен теми же средствами, которые в аналогич-
ных случаях применял еще старый режим и которые были жи-
вы в памяти народной, т. е. таксацией цен и административ-
ным регулированием хлебной торговли. Я- М. Захер и С. Л. Сы-
тин считают, что первыми эти требования выдвинули «беше-
ные» и что широкие круги парижского населения восприняли
идею максимума лишь под влиянием агитации «бешеных». Но
факты говорят о другом.
Идея максимума была выдвинута прежде всего самими мас-
сами. Она родилась в собраниях секций и народных обществ.
Эту идею восприняли и боролись за ее осуществление как
эбертисты, так и «бешеные», но первые — в легалистской фор-
ме и заботясь о сохранении союза между санкюлотами и Го-
рой, а вторые — в форме ультралевых выступлений, подры-
вавших политику тогдашнего «единого фронта».
Эберу были свойственны и определенные иллюзии, и коле-
бания, которые, однако, весьма точно отражали иллюзии 'и
колебания всей мелкособственнической верхушки плебса.
Главной же слабостью Жака Ру были его левосектантские
ошибки. Относить Жака Ру к представителям предпролетариа-
та нам кажется неправомерным.
Термином «предпролетариат» принято обозначать не про-
сто допролетарскую массу трудящихся, а уже образовавшийся
в ее среде зачаток, зародыш современного пролетариата. Это
были преимущественно рабочие централизованных мануфактур,
ремесленные подмастерья, чернорабочие. Предпролетариат был
•важнейшей и исторически наиболее значительной частью сан-
кюлотов. У него уже наблюдались известные, проблески клас-
сового самосознания. Сошлемся хотя бы на опубликованную в
1791 г. Маратом жалобу рабочих-каменщиков на своих хозяев,
^которые «сколотилд себе крупные состояния за счет бедных
9
рабочих».22 Парижским рабочим были свойственны и несом-
ненные зачатки организованности. В годы революции продол-
жали существовать такие архаичные организации, как ком-
паньснажи, т. е. тайные союзы подмастерьев, которые на свой
лад вели борьбу с хозяевами. Но в те же годы появились и за-
чатки рабочих организаций современного типа (союз типограф-
ских рабочих, союз рабочих плотницкого дела и др.). Париж
эпохи революции знал уже такие специфически рабочие вы-
ступления, как стачки: стачки типографских и строительных
рабочих в апреле — мае 1791 г., стачки в военной промышлен-
ности в конце 1793 г. и др. Объективно идеологами предпроле-
тариата являлись те публицисты и писатели, которые, как, на-
пример, Ретиф де ля Бретон, Шапюи, Буассель, с первых лет
революции выступали за ликвидацию частной собственности - и
которых, следовательно, нужно считать прямыми, непосредст-
венными предшественниками коммунизма Бабёфа.
Значительную прослойку среди санкюлотов составляли ра-
зоряющиеся, пролетаризирующиеся ремесленники и лавочники,
т. е. те, кто, владея еще своей мастерской или своим станком,
или мелкой лавкой, уже не пользовались наемным трудом, а
сами подвергались эксплуатации со стороны хозяев мануфактур
или крупных торговцев и в результате каторжного труда до-
бывали лишь нищенское пропитание. Мы уже не говорим о вдо
вах, сиротах, инвалидах и других «несчастных», а также об
опустившихся на самое «дно» люмпен-пролетарских элемен-
тах (бродяги, нищие, проститутки), которых в Париже имелось
великое множество. Эти слои санкюлотерии, естественно, были
лишены малейших зачатков организованности и легко подда-
вались бунтарским настроениям. Связь между агитацией «бе-
шеных» и настроениями этих пролетаризирующихся масс' пря-
мо бросается в глаза.
Б отличие от распространенного у нас представления о яко-
бинцах как о партии блока тех или иных элементов буржуазии
(у А. 3. Манфреда это средняя и мелкая буржуазия, у
А. Л. Нарочницкого — мелкая, средняя и отчасти даже круп-
ная буржуазия), крестьянства и плебейства, мы пришли к вы-
воду о буржуазной природе этой партии, о преобладании в ее
рядах выходцев из буржуазии и буржуазной интеллигенции,
о буржуазном характере ее идеологии. Вместе с тем мы исхо-
дим кз того, что в борьбе против роялистско-жирондистской
контрреволюции сложился широкий фронт левых сил, важней-
шими составными частями которого являлись партир «наиболее
последовательных буржуазных демократов — якобинцев эпо-
хи великой французской революции»23 (В. И. Ленин) и «пар-
тии» плебса, т. е. эбертисты и «бешеные», а наиболее массовой
народной опорой—крестьянское движение, которое, однако, но-
сило стихийный и разрозненный характер и не создало ничего
похожего на крестьянскую «партию». Этот фронт левых сил
10
сложился стихийно и не был офоимл-ен организационно. Фак-
тически борьба против роялистов и жирондистов велась раз-
личными политическими силами не столько по общему согла-
сию или плану, сколько параллельно и сопровождалась взаим-
ным соперничеством этих сил. Соперничество шло не только
между якобинцами и санкюлотскими группировками, но и меж-
ду различными направлениями как внутри якобинской партии,
так и в санкюлотском движении.
Среди монтаньяров имелось Сильное и влиятельное правое
крыло, выражавшее интересы определенной части крупной и
средней буржуазии, преимущественно той, которая нажила свои
капиталы в годы революции Это были дантонисты, а также
такие люди, как Камбон, Барер и «великие специалисты» Ко-
митета общественного спасения — К^рно, Р. Ленде и Приер
из Кот д’Ор. Яркую характеристику этим деятелям дал
А. Л. Нарочницкий, который писал: «Это были буржуазные
деятели, смелые и энергичные, но совершенно чуждые каких-
либо мелкобуржуазных уравнительных идей в области эконо-
мических отношений. Они рещилнсв на временное установление
революционной диктатуры и на уступки народу ради победы
над коалицией, защиты и укрепления буржуазной Франции».24
Среди якобинцев имелось также левое крыло, близкое к
эберткстам (Бийо Варенн, Колло д’Эрбуа). Что касается груп-
пировки Робеспьера и Сен-Жюста (это был якобинский центр),
которая с конца лета 1793 г. заняла руководящее положение в
Комитете общественного спасения, то А. Л. Нарочницкий спра-
ведливо указывает, что при всех свойственных этой группиров-
ке умеренно-уравнительных тенденциях она все же стояла бли-
же к буржуазии, чем к народным массам. «Робеспьер, — писал
он, — вовсе не был сторонником полного равенства имуществ
и хотел лишь уничтожить нищету. С этой точки зрения Робес-
пьер стоял гораздо ближе к представителям богатой буржуа-
зии, чем к радикальным уравнителям из плебейской среды».25
Господством буржуазии и верхних, зажиточных слоев мел-
кой буржуазии (именно выразителями интересов этих слоев он
и считал робеспьеристов) в Конвенте и во всех правительст-
венных комитетах А. Л. Нарочницкий и объяснял то обстоя-
тельство, что пои всем том большом влиянии, которое оказали
народные массы на внутреннюю и внешнюю политику якобин-
ской диктатуры, эта политика «никогда не была чисто мелко-
буржуазной или чисто плебейской, а всегда оставалась свя-
занной с задачами капиталистического развития Франции.
Она подтверждает то положение, что якобинцы в целом были
наиболее смелыми и решительными представителями револю-
ционного класса своего времени — буржуазии».26
Вопрос о причинах казни эбертистов освещался в истори-
ческой литературе по-разному. Альбер Матьез, который идеали-
зировал Робеспьера и был крайне несправедлив к егЪ протнв-
11
никам слева, вообще отрицал, что у Эбера имелась какая-либо
социально-экономическая программа и категорически утвер-
ждал: «Эбертисты пали не вследствие своей экономической по-
литики».27 Главной причиной казни эбертистов этот историк
считал авантюрную «попытку восстания» с их стороны, которую
якобинское правительство, естественно, должно было пресечь.
Напротив, Альбер Собуль полагает, что* так называемая
«попытка восстания» со стороны эбертистов (до попытки вос-
стания дело не дошло, была лишь попытка начать агитацию
за него) явилась не причиной, а лишь предлогом к расправе с
нимц. Собуль отвергает мнение Матьеза, что у Эбера не было
социально-экономической программы и считает, что именно
Эбер выражал социальные чаяния народных «низов», неприем-
лемые для буржуазии, даже для революционной якобинской
буржуазии. «Осудив группу кордельеров, — пишет он, — Рево-
люционный трибунал тем самым осудил социальные требова-
ния и действия санкюлотов... В лице Эбера обвинение метило
в народное движение, глашатаем которого он был».28
Факты, которыми располагает современная наука, неоспо-
римо свидетельствуют о том, что якобинская диктатура была
передовой, революционной, но буржуазной властью. Ее исто-
рическая роль огромна. Именно якобинская диктатура довела
до самого конца великое дело уничтожения феодализма во
Франции, подавила роялистско-жирондистскую контрреволю-
цию и организовала победу над коалицией европейских монар-
хов. Исторически оправданным было и ограничение якобинца-
ми формальной демократии, и применение ими революционного
террора, который поражал прежде всего и главным образом
враждебные революции силы. Но антибуржуазными чертами
«диктатуры низов» якобинская власть все же не обладала.
Чертами «диктатуры низов» обладали лишь зачаточные органы
санкюлотской власти — Коммуна Парижа и ее секции, кото-
рые оказывали большое влияние на Конвент и фактически при-
обрели значение второй власти в государстве.
В настоящей работе освещаются роль Коммуны Парижа в
событиях 1792—1794 гг. и ее социально-экономические и поли-
тические идеи.
Глава I
КОММУНА 10 АВГУСТА
КОММУНА ПАРИЖА И ЕЕ СЕКЦИИ
Одним из важных завоеваний Французской революции уже
на ее первом этапе было широкой" развитие местного самоуп-
равления. В департаментах, округах и общинах (коммунах)
появились выборные органы, которые были вполне автономны
в решении всех местных дел. Правда, подлинно демократич-
ной эта система управления еще не являлась. Избирательный
ценз и другие ограничения отстраняли от участия в местных
выборных оргацах большинство населения и обеспечивали пре-
обладание в них буржуазии и других состоятельных слоев.
Тем не менее прогрессивное значение этой системы несомненна—.
Административное деление и органы управления Париж- '
ской коммуны сложились не сразу. В окончательной форме ,
они были определены муниципальным законом Конституанты \
от 21 мая — 27 июня 1790 г. .
По этому закону Париж был разделен на 48 секций (т. е.
участков, районов).^ секциях существовали так называемые'4—,
«первичные собрания» (для производства выборов) и «общие
собрания» (для обсуждения текущих дел). Секции имели сво- (
их должностных лиц (мировые судьи, полицейские комиссары)
и так называемый Гражданский комитет — выборный адми-
нистративный орган в составе 16 членов*^ В дальнейшем (в
1792—1793 гг.) в секциях появились новые органы: военные ко-
митеты, комитеты благотворительности, наблюдательные или
революционные комитеты, комитеты по добыче селитры, коми-
теты земледелия (для превращения в огороды городских садов
и пустошей), а также весьма любопытное учреждение: .секци-
онные мастерские, т. е. фактически бюро по раздаче работ на
дом на пошивку обмундирования для войск. .
Г1ариж имел выборного мэра, выборного прокурора Комму-
ны (и двух его заместителей) и выборный Генеральный совет
Коммуны, численность которого в разные годы менялась. Соб-
С - . • 13
ственно муниципалитет (городское управление) разделялся на
пять департаментов (администраций): администрация продо-
вольствия, администрация полиции, администрация доменов,
финансов и налогов, администрация общественных заведений,
администрация общественных работ. Впоследствии к ним была
добавлена еще администрация национальных имуществ. Во
главе каждого департамента стояли 3—4 администратора. Со-
брание администраторов под председательством мэра состав-
ляло «муниципальное бюро».
Париж имел также Национальную гвардию с выборным
офицерским составом и с выборным главнокомандующим.
Секции носили самые различные названия. Одни из них по-
лучили своп наименования от расположенных на их террито-
рии дворцов (секции Тюильри, Лувра, Пале-Рояля, Люксем-^
бургского дворца), другие — от названия храмов (секции
Нотр-Дам, св. Женевьевы), третьи — от разного рода учреж-
дений или достопримечательных зданий (секции Обсерватории,
Ботанического сада, Библиотеки, Почт, Ратуши, Арсенала).
Многие секции носили названия улиц или предместий (секции
улицы Монтрей, улицы Гравилье, Елисейских полей, Королев-
ской площади, предместья Сен-Дени).
После восстания 10 августа 1792 г. секции, названия кото-
рых напоминали павший монархический режим, переменили их.
Секция Королевской площади стала называться секцией Фе-
дератов, секция Генриха IV — секцией Нового моста, секция
Площади Людовика XIV — секцией Майль («Молота»), секция
Пале-Рояля — секцией Бютт де Мулен («Мельничного хол-
ма»), секция Люксембургского дворца — секцией Муция Сцево-
лы. Секция Французского театра приняла название Марсель-
ской (в честь батальона федератов из Марселя), а секция Гобе-
ленов стала называться секцией Финистера (в честь брестско-
го батальона федератов из департамента Финистер).
После восстания 31 мая — 2 июня 1793 г., приведшего к
власти монтаньяров, многие секции опять сменили свои назва-
ния. Бывшая секция Пале-Рояля стала именоваться секцией
Горы, бывшая секция Библиотеки — секцией Лепелетье, быв-
шая секция Французского театра -— секцией Марата, бывшая
секция Гобеленов — секцией Лазовского.
Секции брали себе также такие названия, которые свиде-
тельствовали о патриотических и революционных стремлениях
их граждан: Друзей отечества, Вооруженного человека, Рес-
публики, Общественного договора, Прав человека, Революци-
онная. И по количеству населения, и, главное, по его социаль-
ному составу секции представляли весьма пеструю картину.
Население Парижа достигло в ту эпоху примерно 600 тыс
человек. Наиболее населенным был центр столицы. Секция
Французского Пантеона насчитывала 24 977 жителей. Грави-
лье — 24 774, Единства — 21 601. Секции знаменитых в истории
14
революции предместий Сент-Антуан и Сен-Марсо не принадле-
жали к числу наиболее населенных: секция Кенз-Вэн насчиты-
вала 18 283 жителей, секция Монтрей— 13 479, секция Попен-
кур — 10 933, секция Финистера — 11 775, секция Санкюло-
тов— 15 125.
А вот наименее населенные секции: Братства — 4862, Рево-
люционная — 5126, Пуассоньер — 8435.1 ,
По подсчетам Леона Казна, социальная структура париж-
ского населения в середине XVIII в. была такова: дворяне —
5 тыс. человек; духовные лица — 10 тыс. человек; буржуазия
финансовая, торговая, мануфактурная и профессиональная
(т. е. интеллигенция, жившая по-буржуазному) — 40 тыс. че-
ловек; рабочие — 100 тыс. человек (без членов семьи).2
И накануне, и в период революции в Париже велось круп-
ное жилищное строительство. Появлялись целые новые кварта-
лы. На строительных работах было занято большое количество
землекопов, каменщиков, кровельщиков, плотников, а также
слесарей, столяров и рабочих других профессий. В столице име-
лись шерстопрядильные и бумагопрядильные мануфактуры.
Много было типографий и типографских рабочих. Еще боль-
ше — оружейников. Но особенно было развито в Париже про-
изводство предметов роскоши. В предместьях Сент-Антуан и
Сен-Марсо выделывались дорогая мебель, зеркала, ковры, цен-
ные кожаные вещц и многое другое. Париж славился также
ювелирными изделиями, парфюмерией и особенно модным пла-
тьем, модными костюмами, тонким бельем, кружевами.
Парижская промышленность была преимущественно мелкой,,
ремесленной. Централизованных мануфактур (т. е. таких, где
рабочие трудились под одной крышей) было немного. Предпри-
ятия вроде мануфактуры бумажных обоев Ревельона (в пред-
вестье Сент-Антуан), на которой было занято до 350 рабочих,
читались крупными. Знаменитая королевская мануфактура
Гобеленов, давшая название одной из секций предместья Сен-
Марсо, насчитывала в 1791 г. всего лишь 94 рабочих и 25 уче-
ников. Богатые фабриканты в предместьях Сен-Дени и Сен-Мар-
тсн по выделке разного рода материй, кружев, газовых тканей
и пр. имели до 400—500 и даже до 800 рабочих. Но эти рабо-
чие трудились у себя на дому, и многие из них даже жили вне
Парижа.
Подавляющее большинство населения Парижа эпохй рево-
пюции принадлежало к его «низшим» слоям; это — ремеслен-
ники, лавочники, кустари, мелкие служащие, прислуга, разного
рода поденщики, рабочие централизованных мануфактур, ре-
месленные подмастерья и ученики, приказчики, т. е. те, кого
историки называют плебсоМ, плебейскими массами и кто на
очном и выразительном языке самой этой эпохи именовался
санкюлотами (так называли тех, кто носил длинные шудны, а
15.
не кюлот, т. е. короткие штаны до колен, с чулками, как это
было свойственно туалету дворян и «образованных»).
Современники очень высоко ценили роль санкюлотов в ре-
волюции. Популярнейший журналист той эпохи Эбер утверж-
дал: «Добродетель и патриотизм можно встретить только \
санкюлотов; без них революция погибла бы, только они спасу
республику».
Эбер вообще считал санкюлотов «самым ценным классом-)
нации. «Нет никого, кто мог бы сравниться с санкюлотами, —
писал он. — Это они поливают потом землю, которая нас кор-
мит, это они ткут материи, которые мы одеваем, это они обра-
батывают металлы и изготовляют оружие, служащее для за-
щиты республики». Эбер противопоставлял банкиров, финан-
систов, легистсв, «одним словом, всех пиявок, сосущих кровь
санкюлотов, этим трудолюбивым ремесленникам, которые из-
нуряют себя работой». Эбер заявлял также: «Если вы хотите комнату с голыми стенами, с убогими койками, без занавесок,
увидеть цвет сапкюлотства, отправляйтесь на чердаки, где .. ..
ютятся рабочие».3
Экономическое положение этой массы неимущих и мелки
собственников было очень тяжелым. Велика была безработиц;
особенно в производстве предметов роскоши. Массовое бегст
во дворян за границу поставило эту важнейшую для Париж;
отрасль производства в состояние хронического кризиса. А вот
как росли цены в Париже:
1790 г. (июнь) 1793 г. (июнь) 1793 г. (сентябрь)
Вино, литр 10 су 16 су 20 су
Масло, фунт 14 26,5 . 35
Яйца. 25 штук 21 и 27,5 „ 50 п
Сахар, фунт 24 • я 100 г НО и
Кофе, фунт 34 80 , 90—100 п
Мыло, фунт 12 »> 23-28 „ 70 п
Разумеется, росла и заработная плата, но отнюдь не в тако
пропорции, как рост цен или обесценение ассигнаций (в июн
1792 г. ассигнации упали до 57% их номинальной стоимости, в
июне 1793 г. — до 36%, в августе 1793 г. — до 22%). Вот .как
повысилась дневная оплата некоторых категорий рабочих:4
1790 г. (июнь) 1793 г. (июнь)
Подмастерье сапожника 2 ливр? 5 су 3 ливра 10 су
Я портного 2 „ — 3 „ 10 .
Я шляпника 2 . 5 су 5 —
4 п слесаря 2 „ 10 „ 5 . ю су
я столяра 2 . 5 „ 4 , 10 ,
» плотника 2 , 10 . 4 , —
Париж был городом вопиющих социальных контрастов. Рос
кошь и нищета, великолепие и убожество уживались здесь ря
дом, разделенные лишь несколькими кварталами. Ца правом
берегу Сены возвышались Тюильри, Лувр и другие величест-
венные дворцы. Здесь были разбиты великолепные сады и
площади, окруженные рядами улиц с роскошными особняками
родовой и денежной знати. А вдоль левого берега, особенно в
предместьях Сен-Марсо и Сен-Жак, тянулись кривые и мрач-
ные улицы, немощеные, полные нечистот, с жалкими лачугами,
в которых ютилась беднота. Вот какое описание обитателей
предместья Сен-Марсо оставил нам социальный писатель той
эпохи Мерсье: «В этом квартале проживает парижская чернь,
самая бедная, самая неспокойная и самая необузданная. В од-
ном доме предместья Сент-Оноре (квартал финансистов и чи-
новников] больше денег, чем во всем предместье Сен-Марсо.-..
Восстания и мятежи зарождаются именно здесь, в этом очаге
беёпрссвётной нищеты... Целая семья «занимает здесь одну
кухонной- посудой, валяющейся рядом с ночными горшками.
Вся вместе взятая обстановка не стоит и двадцати экю, и
каждые три месяца жильцы этой дыры меняются, так как их
прогоняют за неплатеж... В этих жилищах ни на ком не вид-
но кожаной обуви, по лестницам раздается лишь стук дере-
вянных башмаков. Дети бегают голышами и спят вповалку. ..
Народ, живущий здесь, не имеет ничего общего с парижанами,
лощеными обитателями берегов Сены».5
Санкюлоты преобладали среди населения предместий и ря-
да районов центра Парижа. Некоторые кварталы центра были
заселены преимущественно буржуазно-аристократическими и
чиновными элементами (секции Пале-Рояля, Библиотеки, Пло-
щади Людовика XIV, Нотр-Дам, Братства, Генриха IV и др.).
Но в большинстве секций население являлось чрезвычайно сме-
шанным, что и обусловило острую политическую борьбу вну-
три секций.
В первые годы революции Коммуна Парижа и все ее орга-
ны носили чисто буржуазный характер/ Поскольку правом го-
лоса и другйми политическими правами пользовались тогда
лишь «активные» граждане (мужчины от 25 лет, уплачивающие
прямой налог в размере не менее стоимости 3 рабочих дней),
постольку доступ в секционные учреждения для широких масс
парижского населёния был закрыт. В .1791 г. в Париже насчи-
тывалось лишь 82 270 «активных» граждан (что составляло
менее половины взрослого мужского населения). К этому надо
добавить, что права самих секций были ограничены. «Первич-
ные собрания» в секциях созывались лишь для того, чтобы из-
брать выборщиков для выборов депутатов в Национальное со-
брание или членов местной4 администрации. Заниматься каки-
ми-либо другими делами им было запрещено. «Первичные со-
брания», естественно, собирались не часто. На «общих собрани-
ях» в секциях могли обсуждаться лишь вопросы муниципальной
администрации. Заниматься какими-либо другими вопросам
они не имели права. Они не могли даже представлять каки?
либо петиций, так как петиции тогда можно было подават
лишь индивидуально. Созывались «общие собрания» по треб j
ванию не менее 50 «активных» граждан и каждый раз лишь ,
особого разрешения муниципалитета. «Общие собрания» собн
рались редко. Например, секция Почт собиралась с 30 мая п
9 сентября 1791 г. лишь 6 раз. Какие-либо коллективные ден
ствия секций были категорически запрещены.
Лишь в июле — августе 1792 г., в обстановке острого поли
тического кризиса, приведшего к свержению монархии, был!
сломаны цензовые и иные рогатки, закрывавшие парижском
«мелкому люду» доступ в секционные учреждения. Парижски
секции самовольно ввели у себя всеобщее избирательное прав,
и открыли доступ бедноте в Национальную гвардию, что был;
вынуждена санкционировать Легислатива. Заседания секши
были объявлены непрерывными (т. е. они могли собиратьс.
каждый день). Секции присвоили себе право обсуждать лю
бые вопросы и принимать адреса и петиции в любые инстан
ции. Они стали также предпринимать коллективные действия
В дальнейшем роль санкюлотов в секциях неуклонно возраста
ла. Санкюлоты использовали «общие собрания» и другие сек
ционные учреждения для организации своих сил. Постепенн
секции становятся главными органами революционной борьб!
парижских народных масс, органами восстаний и, наконец, за
чаточными органами подлинно народной власти.
После 10 августа 1792 г., когда деление граждан на $<ак
тивных» и «пассивных» было отменено, число избирателей
парижских секциях значительно возросло. Секционные собра
ния становятся более многолюдными. Если в цензитарный пе
риод число присутствующих на собраниях тех или иных сек
ций колебалось в пределах 100, 120, 150,. лишь в редких случа
ях поднимаясь до 200 и более человек, то теперь более частым!
стали собрания, на которые приходили 250, 300, 350, 400 и да
же до 600, 700 и 900 человек (округляя цифры). Главное ж
заключалось в том, что изменился социальный состав участии
ков собраний. Известный немецкий ученый и друг Француз
ской революции Георг Форстер, поселившийся в 1793 г. в Пари
же (где он и умер), не без изумления писал: «Вечером в на
родных обществах и на собраниях секций водоносы, сапожни
ки, ломовики выступают с речами по поводу текущих дел и ме
роприятий. И говорят они с такой ясностью и точностью выра
жения, которые свидетельствуют о полном освоении ими веду
щих принципов и идей».6
В парижских секциях периода 1792—1793 гг. все более при
общались к политической жизни простые люди из народа. I
это было одним из наиболее замечательных завоеваний рево
люции.
18
ОБРАЗОВАНИЕ ПОВСТАНЧЕСКОЙ КОММУНЫ
Восстание 10 августа 1792 г., в результате которого была ]
фактически низвергнута монархия, подготовили и осуществили I
парижские секции, действовавшие сообща * с прибывшими в
Париж из других городов патриотами-добровольцами («феде-
ратами»).
Якобинский клуб занимал в те дни шаткую, колеблющую-,
ся позицию и не только не призывал к восстанию, но реши-
тельно предостерегал население Парижа и федератов от «край-
них» и «опрометчивых» решений. «Граждане федераты, сра-
жайтесь с нашими общими врагами лишь оружием законов, —
говорилось в составленном Робеспьером адресе Якобинского
клуба от 20 июля 1792 г. — В законном порядке представляй-
те Законодательному собранию желания народа ваших депар-
таментов. .. Не подвергайте судьбу родины опасности прояв-
лением дерзкой поспешности и несдержанного рвения».7
Но парижские секции и федераты действовали иначе. 23 ию-
ля секция Фонтэн де Гренель постановила потребовать от Ле-
гислативы низложения Людовика XVI. 25 июля аналогичные
решения приняли секции Моконсей, Лувра, Ломбар и некото-
рые др. На стенах домов Парижа появляются афиши с призы-
вами к восстанию. В одной из афиш, озаглавленной «Оконча-
тельный приговор», критиковалось бездействие Якобинского
клуба, который-де «давно уже превратился лишь в арену спо-
ров хороших патриотов с софистами». Афиша осуждала нере-
шительность Робеспьера и заканчивалась призывом к народу;
«Восстань! Тираны созрели. Они должны пасть!».8
Люди, готовившие в парижских предместьях восстание про-
тив монархии, воодушевлялись идеей республики и толковали
эту идею чисто по-народному. В течение месяца перед восста-
нием 10 августа группа активистов секции Кенз-Вэн издавала
газету под названием «Журнал людей 14 июля и предместья
Сент-Антуан». В номере этой газеты от 27 июля мы читаем;
«Не перестают утверждать, что республики постоянно потряса-
ются мятежными партиями. Эти рассуждения лишены здраво-
го смысла... Ошибочно думать, чтобы патриоты желали рес-
публики вроде Афинской или Римской... Мы хотим прави-
тельства, еще не виданного до сих пор, в котором вся власть
была бы передана в руки выборных и временных должностных
лиц, в котором все делалось бы самим народом и для народа,
в котором человеческие страсти должны были бы направлять-
ся ко благу всех... Мы желаем полного гражданского равен-
ства».9
31 июля 1792 г. секция Моконсей приняла знаменитое по-
становление, в котором объявляла, «что она не признает более
Людовика XVI королем французов», и приглашала все осталь-
ные секции последовать ее примеру. Секция Моконсей поста-
2*
19
ловила также запросить Легислативу, «хочет ли она спасти оте-
чество, оставляя за собой право, в зависимости от ответа, при-
нять в дальнейшем надлежащее решение». Это постановление
подписали портной Лешнар (председатель) и приказчик из ко-
жевенного рынка Бер го (секретарь).10
Легислатива объявила постановление секции Моконсей «не-
конституционным» и аннулировала его. Но 32 парижские
секции одобрили постановление секции Моконсей и присоеди-
нились к нему. 9 секций воздержались и лишь 7 секций заяви-
ли о своем несогласии с адресом секции Моконсей. Это были
буржуазно-аристократические секции Елисейских полей, Биб-
лиотеки, Площади Людовика XIV, Тампля, Арсенала и Генриха
IV, а также секция Ботанического сада, где трудовое население
преобладало, но где «активные» граждане сохраняли свое
Влияние до восстания 10 августа.
С 26 июля по 3 августа в ратуше заседали комиссары от 47
секций (не представлена была лишь секция Тампля), которые
выработали адрес Легислативе с требованием низложения Лю-
довика XVI и созыва Национального конвента. Этот адрес мэр
Парижа, жирондист Петион представил 3. августа Легислативе
от имени всех парижских секций. Обсуждение этого вопроса в
Легислативе было назначено на четверо 9 августа. Тем самым
Легислатива фактически назначила дату восстания!
На своем общем собрании 4 августа секция Кенз-Вэн заяви-
ла, «что она... будет терпеливо и мирно ждать до 11 часов
вечера будущего четверга ответа Национального собрания; но
что, если к 11 часам вечера будущего четверга законодатель-
ный корпус не воздаст должное справедливости и праву наро-
да, то в тот же день; в полночь, ударят в набат, пробьют сбор
И все разом восстанут».
В тот жр день 4 августа в Легислативу явилась депутация
секции Гравилье и предупредила: «Законодатели, мы предостав-
ляем вам еще раз честь спасти отечество; но если вы откаже-
тесь это сделать, то нам придется самим спасать его».11
Когда 9 августа Легислатива постановила отложить рас-
смотрение вопроса о низложении Людовика XVI, секции реши-
ли действовать. Вечером 9 августа состоялось собрание секции
Кенз-Вэн. На этом собрании присутствовали комиссары от сек-
ций Пуассоньер, Бон-Нувель, Гобеленов, Монтрей, Гравилье,
Бобург, Понсо, Круа-Руж, Ломбар, Моконсей, Попенкур, Ар-
сенала, Тюильри. Собравшиеся постановили «назначить трех
комиссаров от каждой секции, которые должны собраться в
Коммуне и обсудить способы быстрейшего спасения обществен-
ного дела; было также решено, что не будут приниматься ни
какие приказы, кроме как от собравшихся комиссаров боль-
шинства секций».12
В полночь загудел набат. В предместьях Сент-Антуан и
Сен-Марсо начался сбор батальонов Национальной гвардии и
добровольцев и построение их в колонны. В секциях заседали
далеко за полночь. Избирали комиссаров в повстанческий
центр. Спешно «чистили» офицерский состав Национальной
гвардии. Разумеется, не все секции откликнулись на призыв '
секции Кенз-Вэн и других объединившихся с ней секций из-
брать комиссаров «для спасения общественного дела». Когда
около 3 часов ночи в ратуше под председательством предста-
вителя секции Кенз-Вэн, бывшего таможенного сборщика Гю-
генена, открылось заседание избранных секциями комисса-
ров, то оказалось, что па нем присутствуют 89 комиссаров от
28 секций; кроме того, 10 августа прислали своих комиссаров
еще 7 секций. Остальные секции присоединились к большинст-
ву в последующие дни’: Для охраны собравшихся в ратуше ко-
миссаров из секций прибыли вооруженные отряды.
Так возникла знаменитая Повстанческая коммуна, которая
отстранила старую, «законную» фейянско-жирондистскую Ком-
муну и взяла всю полноту власти в столице в свои руки. Ком-
муна сместила и арестовала бывшего командующего Нацио-
нальной гвардией Парижа, главного организатора обороны Тю-
ильри Мандата (по дороге в тюрьму Мандат был убит и его
труп бросили в Сену).' Жирондистский мэр Парижа Петион
был посажен под домашний арест. Новым командующим па-
рижской Национальной гвардией был назначен один из вожа-
ков предмее^ья Сент-Антуан, участник взятия Бастилии, пиво-
вар Сантер. коммуна сменила также весь Генеральный штаб
НациональЙ’би гвардии и многих командиров батальонов. Функ-
ции политической полиции в Париже Коммуна возложила на
свой Специальный орган — Наблюдательный комитет, во главе
которого были поставлены адвокат Панис и гравер Сержан,
Наблюдательные комитеты были созданы и в секциях, ~х—
Большую роль в событиях 10 августа сыграл Шометт, сьиГ^
сапожника из. Невера, учившийся до 13 лет в духовном учили-
ще, затем побывавший и юнгой, и рулевым судна на Луаре, и
матросом на военном корабле, и слушателем лекций по анато-
мии в военном госпитале, и лекарем, а в 1790 г. переехавший в
Париж и ставший здесь членом Клуба кордельеров и сотруд-
ником газеты «Парижские революции». Шоммет в ночь на 10
августа поднимал батальон марсельских федератов,- а днем 10
августа председательствовал в Коммуне.
Среди 89 комиссаров секций, собравшихся в ночь на 10 ав-
густа в ратуше, был и Эбер, сын золотых дел мастера из Алан-
сона, рано потерявший отца, перебравшийся еще до револю-
ции в Париж и служивший здесь сначала в должности смотри-
теля склада, а затем контролера лож варьете. В 1791 г. Эбер
(окончивший коллеж в Алансоне и обладавщий литературным
талантом) стал выпускать газету «Пер Дюшен» и вступил в
Клуб кордельеров. Членом Коммуны 10 августа был избран и
Робеспьер, но уже после победы.
21
Тюильри обороняли 900 швейцарцев, от 200 до 300 рыца-
рей св. Людовика и свыше 2 тыс. национальных гвардейцев.
Но эти последние отнюдь не были расположены защищать
короля.
Канонирам из секции Генриха IV было поручено охранять
Новый мост, чтобы не допустить перехода с левого берега Се-
ны федератов-марсельцев и батальонов предместья Сен-Мар-
со. В узком проходе позади ратуши был расположен еще один
отряд, чтобы напасть с тыла на колонну предместья Сент-Анту-
ан, когда она пойдет ко дворцу.
В 6 часов утра король произвел смотр своих сил. Дворяне
и швейцарцы встретили его возгласами: «Да здравствует ко-
роль!». Но канониры секции Круа-Руж кричали: «Да здравст-
вует нация!», а с террасы монастыря фейянов донеслось: «До-
лой короля!».
Тем временем из предместий к центру города двигались не-
сметные толпы вооруженных ружьями и пиками людей. Кано-
ниры из секции Генриха IV, которым было приказано оборо-
нять Новый мост, перешли на сторону народа. \
Около 7 часов утра на площади Карусель появились феде-
раты-марсельцы и батальон секции Гобеленов. Народ стал
стучать в главные ворота дворца, требуя, чтобы их открыли.
Около половины 9-го утра король и его семья покинули
дворец и укрылись в здании Легислативы. После этого оборо-
на Тюильри стала бессмысленной. Остававшиеся еще на своих
послах батальоны Национальной гвардии либо ушли домой,
либо примкнули к восставшим. Тем не менее дворяне и офице-
ры-швейцарцы решили драться с народом.
Нападающие насчитывали в 9 часов' утра около 20 тыс. че-
ловек, включая 400 марсельцев и мелкие отряды федератов из
Бреста, Руана и других городов.
Вскоре после ухода короля федераты-марсельцы и баталь-
он секции Гобеленов ворвались во внутренний двор Тюильри и
двинулись к главной лестнице. Нападающие пытались братать-
ся с швейцарцами. Шедший во главе повстанцев эльзасец Вес-
терман стал по-немецки уговаривать швейцарцев не стрелять
в народ. Солдаты-швейцарцы колебались. Двое или трое из
них дали себя обезоружить, но тут же были сражены выстре-
лами из окон дворца. Стреляли офицеры. Прозвучали слова
команды. И воинская дисциплина взяла свое. Швейцарцы от-
крыли убийственный огонь по толпе, которая, естественно,
дрогнула и откатилась назад. Главная лестница была завале-
на трупами. Нападающие были вытеснены не только из внут-
реннего двора, но и с площади Карусель.
Однако успех защитников Тюильри оказался кратковремен-
ным. Подошли вооруженные колонны из предместья Сент-Ан-
туан, благополучно избежавшие подстроенной им засады. На-
чался обстрел дворца из пушек. Народ пошел на новый штурм
Тюильри и после непродолжительной, но кровопролитной
• хватки овладел дворцом.
Теперь уже трупы швейцарцев устилали землю. Лишь не-
большой их части удалось с боями отступить к зданию Леги-
лативы, где они дали себя обезоружить и запереть в монасты-
ре фейянов. Народ порывался немедленно покончить с ними.
Лишь с большим трудом их удалось перевести в Аббатстро в
ожидании суда.
Повстанческая коммуна заявила о признании ею власти и
прерогатив Легислативы, но напомнила ей, что суверенитет
принадлежит исключительно народу. 10 августа, в 11 часов ут-
ра, едва только прекратилась пушечная пальба, в Легислативу
явилась депутация Коммуны и ее оратор Гюгенен сказал: «На-
род, который послал нас к вам, уполномочил нас объявить,
что он снова облекает вас своим доверием; но в то же время
он уполномочил^нас объявить вам, что судьей чрезвычайных
мер, к которым его вынудили необходимость и сопротивление
угнетению, может быть признан только французский народ,
ваш суверен, как и наш, объединенный в своих первичных со-
браниях».13
В том же заседании Легислатива декретировала:
«1. Французский народ приглашается образовать Нацио-
нальный конвент...
2. Глава исполнительной власти временно отстраняется от
своих функций, пока Национальный конвент не объявит о ме-
роприятиях, которые он сочтет необходимым принять для обе-
спечения суверенитета народа и господства свободы и равен-
ства».14
Легислатива сместила министров Людовика XVI и назна- .
чила новое правительство — Временный исполнительный совет, '
состоявший из 5 жирондистов и 1 монтаньяра (Дантон). Леги-
слатива оставила Людовика XVI на свободе и предоставила
ему в качестве резиденции Люксембургский дворец. Но Ком-
муна настояла на том, чтобы король и его семья были аресто-
ваны и заключены в замок Тампль. Охрану королевской семьи
Коммуна взяла на себя.
Для суда над дворянами и швейцарцами, стрелявшими 10
августа в народ, Легислатива учредила 17 августа по требова-
нию Коммуны Чрезвычайный трибунал, составленный из судей
и присяжных, избранных парижскими секциями.
С первых дней своего существования Коммуна 10 августа
вышла за рамки чисто муниципального органа и все больше
превращалась во «вторую власть» в государстве. «Падение тро-
па 10 августа было делом рук санкюлотов, — писал Матьез. —
Мятежная Парижская коммуна, представлявшая новую, на-
родную власть, вышедшую из восстания, имела решающее вли-
яние на умирающее Законодательное собрание».15 **
23
Робеспьер решительно подчеркивал, что ни ему самому, (
Петиону, ни какому-либо другому политическому деятелю I
принадлежит честь быть руководителем восстания 10 август]
«Я не могу не радоваться тому, — говорил он в Конвенте j
ноября 1792 г., — что многие граждане лучше послужили гос
дарству, чем я. Я отнюдь не собираюсь претендовать на слав
которая мне не принадлежит. Я был избран лишь 10 август
Подлинные герои свободы — те, кто был избран ранее, кто с
брался в ратуше в ту грозную ночь, когда готов был вспыхнут
заговор двора. Это они сплачивали вокруг себя патриотов, вт
оружали граждан, направляли ход бурного восстания, от котт
рого зависело общественное благо».
Робеспьер воздал должнре не только мужеству простых лк
дей из народа, взявших на себя инициативу восстания, но
политической мудрости и энергии парижских секций, возглт
вивших народное движение. Отвечая 30 ноября того же год
Жерому Петиону, он писал: «Я был, почти так же, как и Bi
в стороне от славных событий нашей последней революции.
Почему не указываете Вы в числе тех, кто подготовил револк
цию, парижские секции... Почему умалчиваете Вы о том, чт
именно секции торжественно обсудили вопрос о священно
восстании, что это они объединили всех солдат за свободу, чт
они, наконец, в ночь 9 августа дали сигнал к бою против м>
тежного и заговорщического двора?»16
Восстание 10 августа — замечательный пример активнОст
и самодеятельности народа, его «низших» слоев.
КОММУНА И СЕНТЯБРЬСКИЕ «ИЗБИЕНИЯ»
Коммуна хотела, чтобы лица, ответственные за пролита
народной крови в день 10 августа, были наказаны «по закону;
Но события сложились иначе.
Трибунал 17 августа медлил с наказанием виновных, чт
вызывало гнев и раздражение в народе. А на фронте дела шл
все хуже и хуже. Войска герцога Брауншвейгского перешл
французскую границу. Капитулянты сдали крепости Лоцгв
(23 августа) и Верден (2 сентября), прикрывавшие дальни
подступы к столице. Храбрый комендант Вердена Борепер пу
стал себе пулю в лоб (по другой версии он был убит предате
лями). Его имя взяла себе одна из парижских секций. Жирон
диеты, занявшие главные посты во Временном исполнительно
совете, растерялись. Министр внутренних дел Ролан предложи
даже перенести местопребывание правительства и Конвент
(выборы в который уже начались) из Парижа в Тур или Блуа
Но этим капитулянтским планам решительно воспротавилис
монтаньяры и Коммуна Парижа.
2 сентября собрался Генеральный совет Коммуны. Едино
дущно принимается следующее обращение к жителям столицы
24
Граждане, неприятель у ворот Парижа!... Сегодня же, сию-
минуту все друзья свободы должны стать под знамена! Собе-
ремся на Марсовом поле, сформируем немедленно армию в
60 000 человек и тотчас же пойдем на врага, чтобы либо пасть
под его ударами, либо уничтожить его».17 л
В секциях шла напряженная работа. Каждая из них спеши-
ла как можно скорее собрать своих волонтеров, вооружить и
экипировать их. Ежедневно тысячи парижан отправлялись на
фронт.
Одновременно по всему городу начались разговоры о том,
что если патриоты уйдут на фронт, то заключенные в тюрьмах
«заговорщики» вырвутся на свободу и перебьют их жен и детей.
2 сентября, около половины третьего дня, к Аббатству на-
правлялись пять или шесть карет с арестованными священни-
ками, которых сопровождал эскорт конных федератов. За свя-
щенниками увязалась толпа, которая быстро росла. Раздава-
лись возгласы: «Их нужно рсех убить, это злодеи, аристокра-
ты!» Эскорт оттеснял толпу, но явно разделял ее чувства, к свя-
щенникам. Внезапно один из священников просунул руку в
дверцу кареты и ударил палкой ближайшего к нему федерата.
Тот, недолго думая, выхватил саблю и прикончил своего обид-
чика. После этого другие федераты также выхватили сабли и
стали рубить священников. Когда печальный кортеж въехал во
двор Аббатства, то в последней карете были лишь трупы.
Толпа ворвалась в Аббатство. Священников, которые пыта-
лись выпрыгивать из роковых карет, тут же приканчивали.
Вслед затем народ направился в камеры, где сидели другие
заключенные.
Ни Коммуна, ни Временный исполнительный совет не реши-
лись принять какие-либо меры к охране заключенных. Такая
позиция властей развязала руки народной стихии. Толпы наро-
да, преимущественно ремесленники,' мелкие лавочники, служа-
щие, врывались в дни 2—6 сентября в тюрьмы Парижа и тво-
рили там скорый суд и расправу. В Аббатстве заседал назна-
ченный толпой «народный трибунал» под председательством
Станислава- Майяра, героя взятия Бастилии и дней 5—6 октяб-
ря. Этот трибунал производил беглый опрос заключенных;
одних отпускал, других отправлял на казнь, которая произво-
дилась здесь же, во дворе монастыря; осужденных приканчи-
вали ударами пик, сабель, выстрелами из пистолетов и ружей.
Такой же трибунал заседал в тюрьме Форс. В остальных тюрь-
мах обходились без трибунала. Толпа сама решала, кого каз-
нить, кого миловать. Перебили от 1100 до 1400 заключенных.
От 1350 до 1700 заключенных были пощажены. Разумеется,
пострадало много случайных людей. В здании монастыря Бер-
пардинов перебили уголовников, ждавших отправки на галеры.
В Бисетре перебили обитателей тюремного госпиталя для бед-
ных, бродяг и лунатиков. Впоследствии было подсчитано, что-
25
Буржуазная оппозиция к Коммуне действовала и в секциях,
(скоторые секции выразили недоверие новому Генеральному -
>нсту Коммуны и отозвали из него своих представителей.
'.Ч августа жирондистский журналист Жире-Дюпре напал в
лзете «Французский патриот» на Коммуну как на «узурпатор-
чую власть». Когда же Коммуна вызвала этого журналиста к
•бе для объяснений, он отказался явиться и обратился с него-
ующим письмом в Легислативу, обвиняя Коммуну в посяга-
сльстве на «свободу печати».21
Жалоба Жире-Дюпре на «произвол» Коммуны обсуждалась
Легислативе 30 августа. Постановление Коммуны о вызове
священники, дворяне и вообще политические заключенные со
ставляли лишь одну четверть арестантов, содержавшихся в т<
дни в тюрьмах Парижа. Большинство заключенных — ворь
.проститутки, фальшивомонетчики и бродяги. Значительную
часть их также перебили.18
3 сентября, в разгар «избиений», Наблюдательный комите
Парижской коммуны обратился ко всем другим коммунам
Франции с адресом, в котором быда сделана попытка оправдат!
то, что происходило тогда в столице. «Парижская коммуна,-
говорилось в этом адресе, — спешит информировать свои:
братьев во всех департаментах, что часть жестоких заговорщи
ков, заключенных в тюрьмах, предана смерти народом. Этот акЖире-Дюпре для объяснений было признано «посягательством
правосудия казался народу необходимым, чтобы путем террор " ' . .. . ч. ----
сдержать легионы изменников, укрывшихся в стенах города
момент, когда народ готовился двинуться на врага. Нет сомне
ния, что вся нация после длинного ряда измен, которые при
вели ее на край пропасти, поспешит одобрить эту меру, стол!
необходимую для общественного спасения, и все французы вое
кликнут, как и парижане; „Мы идем на врага, но мы не оста
вим позади себя разбойников, которые перережут наших же
и детей”».19
Этот адрес представляет характерный документ эпохи. В не1
ярко сказались настроения «сентябрнстов», которые были твер
до убеждены в том, что, избивая заключенных в тюрьмах, он;
спасают отечество. Но эти настроения быстро рассеялись по; иш позволяют себе произвольные акты, они желают все ниспро-
тяжестью содеянного. Тем более, что Коммуна набралась нако"
нец-то мужества и решительно осудила самосуды и тех, кто при
зывал к ним. В ее обращении к гражданам Парижа от 19 сен
тября говорилось: «Отбросьте прочь, граждане, эти веролом
ные и кровожадные советы, которые пригодны лишь на то, что
.1 личную свободу и свободу прессы» и аннулировано. Но этим
1-ло не ограничилось. И жирондисты, и, монтаньяры требовали
||’медленного представления доклада о «законности» Коммуны
Ю августа. Нет необходимости цитировать жирондистских ора-
>ров. Но вот что сказал монтаньяр Шудье: «Пришло время
Обратить внимание на поведение нынешнего парижского муни-
||шалитета... Я откровенно скажу, Что он не заслуживает об-
щественного доверия. Он ifte дезорганизует, всему мешает...
>н состоит лишь из комиссаров, которым было поручено усло-
иться об определенных мероприятиях, относящихся только к
)бытиям 10 августа. Они же, вопреки этому, возвели себя в
чшг муниципалитета; они отстранили мэра от его функций;
1сргпуть».22
Тщетно депутация Коммуны отстаивала ее право представ-
ать народ Парижа! В тот же день, 30 августа, заслушав до-
клад жирондиста Гаде, Легислатива приняла следующий де-
крет:
бы запятнать ваши руки... Наоборот, поклянемся все и ни '. „ <->. .
1 ’ «1 В течение 24 часов парижские секции должны избрать
Зду и pSS? "° 2 гражданина, которые, собравшись вместе, обра-
поклянемся защищать всеми нашими силами 'У'ют временно, до ближайших муниципальных выборов, Гене-
поклянемся защищать всеми нашими силами заключенных i
тюрьмах или умереть на своем посту; поклянемся уважать i
заставить уважать закон и его применение».20
Одновременно с Коммуной самосуды осудила и Легислати
ва. Но полностью сентябристские настроения так и не исчезли
Время от времени они еще давали о себе знать.
СОЦИАЛЬНЫЕ И ПОЛИТИЧЕСКИЕ ИДЕИ КОММУНЫ
Нелегко было Повстанческой коммуне отстоять
вование. Не только фейяны и жирондисты, но и
10 АВГУСТА
шльный совет Парижской коммуны.
2. Как только предписанные предыдущей статьей выборы
удут произведены, комиссары, назначенные 48 секциями и за-
гнившие временно после 10 августа Генеральный совет Ком-
иуны, перестанут исполнять свои функции и будут заменены».23
Итак, «люди 10 августа» отстранялись от власти! Лишь мэр
1арижа, жирондист Петион, и прокурор Коммуны, жирондист
Аанюэль, а также муниципальные чиновники были оставлены
<а своих постах. Этот декрет вызвал бурные протесты большин-
тва парижских секций. Повстанческая коммуна категорически
чказалась сложить свои полномочия, полученные ею от вос-
гавшего народа. Не помогло и вмешательство Робеспьера, ко-
к»рый заявил 1 сентября на заседании Генерального совета
Коммуны, «что ему не представляется иного средства спасти
27
свое сущест
большинства
будущих монтаньяров смотрели на Коммуну 10 августа как п
«незаконный» орган и, признавая ее заслуги в организации вое*
стания, тем не менее требовали ее немедленной замены «закон
но» избранными властями.
26
। .шлялось также право «непосредственно сноситься с Законо-
ательным корпусом и Исполнительным советом [правитель-
твом]».26
Коммуна Парижа широко использовала свои права для по-
цвления дворянско-буржуазной реакции. Сразу после 10 авгу-
. Jia она закрыла многие монархические газеты, а их редакторов
^осадила в тюрьму. Она арестовала также ряд бывших минист-
,ж>в, придворных и других деятелей свергнутого режима. Ком-
‘Jyna производила обыски и изымала оружие у «подозритель-
ных», а их самих сажала в тюрьму. Когда Робеспьер и Бийо-
. Язренн обвинили жирондистов в том, что они якобы хотят воз-
’«сти на французский престол... герцога Брауншвейгского,
1аблюдательный комитет Коммуны приказал произвести обыск
Бриссо и выдал ордер на арест тогдашнего министра внутрен-
IIX дел Ролана и восьми жирондистских депутатов. Лишь в
оследний момент это ордер был изъят Дантоном.
Коммуна пыталась ограничить и политические права «подо-
рительных», причем «подозрительными» для нее были не тольйо
аристократы». 18 августа Коммуна-постановила, «что нельзя
опускать ко всем общественным должностям: 1) выборщиков
41 Шапель, которые вследствие дурного избрания, совершен-
но ими, подвергли родину опасности [в часовне Сен-Шапель
------------------„ „с мспее .седали в 1791 г. парижские выборщики, избравшие депутатов
10 августа» ^сохранили свое преобладающее влияние в Комм!1 ПаРнжа в> Легислативу. Это был цвет парижской буржуа-
K„3B'i'i!]; 2) членов Клуба фейянов; 3) тех, кто подписался под так
Эб1 1зываемой петицией восьми тысяч; 4) всех общественных
функционеров; отрешенных от должности по различным поста-
юзлениям Генерального совета;’5) и, наконец, всех тех, кто
ротестовал каким бы то ни было образом либо против декре-
нн Национального собрания, либо против постановлений кон-
штуционных властей, либо, наконец, против суверенитета
(ирода».
28 августа Коммуна разъясняет, что принятое накануне pe-
in ние о разоружении «подозрительных» касается в первую оче-
•дь «подписавшихся под петицией против событий 20 июня и
•.и пространителей петиции против лагеря федератов» («петиция
II)-ти тысяч» и «петиция 8-ми тысяч» — лоялистские петиции
пражских буржуа 1792 г.]. Членам Генерального совета пору-
.'«лось «лично разъяснить своим секциям эти мероприятия и в
--- — л тл «глптгт ппптгитлтт, >гг. it ТТЛ Т Т'ГЗ О ЛТЛ ТТ О
{ими, просветить их по этому поводу» 27 По всему Парижу были
«склеены списки выборщиков Сен-Шапель и лиц, подписавших
к'Тиции 20 и 8 тысяч!
Многие граждане и даже некоторые секции заявили протест
|ротив отстранения от всякой политической деятельности тех,
in кем раньше шел буржуазный Париж. Но Коммуна была не-
фсклонна! В протоколе заседания Генерального совета Комму-
1Л 6 сентября 1792 г. мы читаем: «Секция Майль представляет
народ, как вернуть ему полномочия, которые совет получил I1
него».24 I
Борьба между доживавшей свои последние дни Легислаи
вой и Коммуной развернулась как раз тогда, когда на фрога
сложилась критическая обстановка и начались «избиения» :
ключенных в парижских тюрьмах. Жирондистское правите,
ство растерялось и собиралось даже покинуть Париж. За ор
низацию обороны столицы взялась Коммуна, еще раз дока.ч
что именно она являлась тем органом народной власти, ко
рыи держал тогда судьбу революции в своих руках.
Буржуазные парламентарии отступили. 2 сентября Легие.
тива принимает следующий декрет:
«1. Число граждан, которые по закону 30 августа сего го;
должны образовать Генеральный ервет Парижской коммун
будет увеличено и составит 288, не включая муниципалы!!,
служащих, мэра и прокурора Коммуны и его заместителей.
2. Комиссары, исполняющие свои функции в Коммуне Пар
жа после 10 августа, останутся членами. Генерального сове4
Парижской коммуны, если только они не будут заменены св
ими секциями».25
Таким образом, Коммуна Ю августа отстояла свое сущей
вование, хотя на состоявшихся затем довыборах в ее cocni
прошло значительное число «умеренных». Тем не менее «лки
1" . . . Ж--.--------------------
не. Вскоре Петион и Манюэль, избранные в Конвент, отказ!
лись от своих постов в Коммуне. Уже с конца сентября L..
стал исполнять обязанности одного из заместителей прокуро.
Коммуны. На заседаниях Генерального совета Коммуны все ч
ще председательствовал Шометт.
Росли власть Коммуны и ее влияние nq общегосударстве
ные дела. По конституции 1791 г. городские и сельские комм
ны были подчинены дистриктам (округам) и департамента
(областям). Департаментские органы (советы и директории
избранные по двухстепенной системе, оказались в руках фей
нов и жирондистов. Директория Парижского департамента пр
тивйлась свержению монархии и после 10 августа фактичео
распалась. Повстанческая коммуна еще в ночь на 10 авгус Н
приняла решение об упразднении контроля департамента ня
парижским муниципалитетом. Разумеется, Лагислатива вступС сазНогласий которые могут возникнуть между гражда-
лась в защиту Парижского департамента и предписала избрав T,Y’ ™ nmnnv»» Пп wpmv Пяпижч были
новый состав департамента. 12 августа в Легислативу явила^
депутация Коммуны с Шометтом и Робеспьером во главе и дс
билась беспрецедентного решения, что отныне Парижский д<
партамент будет осуществлять наблюдение лишь над тем
актами парижского муниципалитета, «которые касаются сбор
общественных налогов», и что защита общей безопасности
функции полиции в Париже осуществляются только Коммуно(
без всякого надзора департамента. Парижской коммуне пред| 28
28
%
совету предложение предать забвению списки подписавших Лать-д- Да, ^нам хотят навязать му иц р P
тигражданские петиции и рассматривать этих граждан 1
братьев. Генеральный совет переходит к порядку дня, моти-1
руя это опасностью, которая могла бы возникнуть, если до||
стить в т _ ", ,,
была более чем сомнительна до 10 августа».
Лишь вмешательство Легислативы несколько оградило noj
тические права «умеренных». По жалобе секции Ломбар Ле|
слатива заявила 8 сентября, «что в момент, когда все фращ
зы берутся за оружие для защиты родины, все чувства долил
слиться в единой любви к отечеству, а ненависть исчезнут!
и постановила сжечь оригиналы петиций 20 и 8 тысяч.28
Политику революционно-демократической диктатуры, koi
рую «люди 10 августа» осуществляли в Париже, они пытали
распространить и на департаменты. 29 августа Временный л
полнительный совет направил в прилегающие к столице депа
таменты 30 чрезвычайных комиссаров, чтобы ускорить формир
вание батальонов добровольцев и их отправку на фронт. Эт|
комиссаров пришлось взять из числа деятелей Коммуны Пар __ - ___„„„„„„„о ойрпав.
жа и секций. Посланцы революционного Парижа, среди koi июля 1790 г.ггстали _______
рых были Гюгенен, Шометт, Моморо, Гермер и др., не огран
чились чисто военной стороной своей миссии. Они стали см
щать старых королевских чиновников, производить реквизит
арестовывать «подозрительных» и пр. Министр внутренних д
Ролан уже 13 сентября обратился в Легислативу с жалобой i
«злоупотребления» комиссаров. Легислатива поспешила огран
чить полномочия комиссаров набором' волонтеров и запрети,
им производить реквизиции и отрешать от ддлжности, а 22 се
тября Исполнительный совет постановил вообще отозвать и
Сказанное позволяет понять, почему так люто ненавиде.
Повстанческую коммуну жирондисты, сразу распознавшие в н<
зачаток новой, подлинно народной власти. «Вам говорят, rpaj
дане, что не существует никакого проекта диктатуры, — возм
щался 25 сентября в Конвенте Барбару. — Не существует! 1
я вижу, как в Париже действует дезорганизаторская Коммун
которая рассылает комиссаров во все концы республики, что''
командовать другими коммунами, которая отдает приказы <
аресте депутатов законодательного корпуса и выносит пост
новления, направленные против министра, т. е. официально
лица, принадлежащего не Парижу, а всей республике. Проек
диктатуры не существует!»
Жирондиста Барбару поддержал в его нападках па Комм
ну и правый монтаньяр Камбон. «Я видел, как муниципалы!!
власти преследовали народных представителей, которых наш
объявила неприкосновенными, — говорил он в том же засед
нии Конвента. — Я видел, как они рылись в бумагах министе
ства, как вмешивались в отчетность государственных касс и он
чатывали их. Какой еще пример диктатуры можно было (
30.
V
(его Рима!» 28
Ну, а какие социальные идеи выдвигали «люди 10 августа»?
С первых лет революции в Париже велась агитация против
число патриотов людей, гражданственность которЛ1 огатых и в особенности против «скупщиков», как тогда назы-
4 на ли крупных торговцев, которые скупали продукты по деше-
вой цене, а затем держали их на своих складах до тех пор,
ногда их можно было продать подороже. Большую роль в это»
агитации играла газета Эбера «Пер Дюшен».
«Пер Дюшен» («папаша Дюшен») —персонаж парижского
фольклора. Это балагур-печник, с длинной трубкой во рту, ко-
орый на остром, крепком и не всегда цензурном языке выра-
жал свою «радость» или свой «гнев» по поводу‘происходящих
• обытий. Этот образ родился на ярмарочных представлениях
। затем перекочевал в публицистику. Первые листовки и бро-
шюры от имени «Пер Дюшена» появились еще до революции.
С. сентября 1790 г. почтовый служащий Антуан Лемэр стал вы-
пускать газету «Пер Дюшен». С декабря 1790 г. газету под та-
гам же названием стал выпускать и. аббат Жюмель. С июня—
* кого «Пер Дюшена». Регулярно Эбер стал выпускать свою
lasery с 1 января 1791 г. Таким образом, одно время в Париже
выходили сразу три «Пер Дюшена»! И на страницах всех этих
Ьазет «папаша Дюшен» нападал на знатных и богатых. Эберов-
кий «Пер Дюшен» более других угодил настроениям своих
читателей. Его конкуренты были вынуждены вскоре прекратить
i вой издания, а Эбер стал популярнейшим среди санкюлотов
журналистом.
Чем завоевал Эбер свою известность? Последовательной и
1 талантливой защитой типично «санкюлотской» точки зрения на
текущие события. Эбер яростно нападал на «спекулянтов», на
• торговцев деньгами». «Тысяча проклятий! — писал он в февра-
ле 1791 г.—Неужели я никогда не буду в состоянии схватить
кого-нибудь из них и поступить с ним так, как он того заслужи-
пает? Разве эти проклятые люди, занимающиеся ажиотажем,
воображают, что они одни останутся безнаказанными? Как? Дво-
рянство, члены парламентов, духовенство сокрушены, и мы по-
щадили (5ы этих бессердечных лихоимцев? Пусть они трепещут,
чудовища! Настанет день, когда разъяренный народ подвергнет
их ужасному, но справедливому наказанию».
Незадолго до бегства короля в Варенн (июнь 1791 г.) Эбер
юрько упрекал депутатов Конституанты: «Не советовали ли мы
лам низвергнуть старые кумиры и поднять бедный народ, уже
столько веков находящийся в невылазной грязи? Вы уничто-
жили аристократию дворян и духовенства, и вы создаете гораз-
до более ненавистную аристократию богачей».
«Папаша Дюшен» не скрывал своей ненависти к богачам.
«Разве возможно не чувствовать отвращения, смотря на эти
31
великолепные дома, которые они скрепили слезами несчас
ных? —писал он в феврале 1791 г. — Проклятые делали ви
что они становятся во главе революции, говоря, что они защ
щают свободу, тогда как они защищали только свое золото».
После бегства короля в Варенн «папаша Дюшен» заявл
что король «подлый дезертир», что нация не. хочет больше в
деть ни «эту толстую свинью», ни «проклятую Мессалину», е
супругу, и что он, простой печник, готов стать регентом. «Ч
же ты станешь делать, папаша Дюшен, став регентом? Я нач1
с того, что прогоню всех притворных патриотов, проскользну
ших, подобно змеям, в Национальное собрание, в муниципал
тет, в департамент. Я соберу вам новое Законодательное собр
ние, которое будет состоять не только из активных граждан.
Я буду покровительствовать искусствам, поддерживать торге
лю, я добьюсь казни всех тех, кто занимается ажиотажем».
А вот наказ «папаши Дюшена» собравшейся 1 октяб
1791 г. Легислативе: «Прежде всего удешевите хлеб, раздави!
всех пиявок народа... Заставьте повесить всех финансистов д
последнего и всех этих плутов торговцев человеческим мясо’
которые спекулируют на продовольствии граждан и жиреют г
счет крови несчастных!».30
Нападки «Пер Дюшена» на спекулянтов и «скупщиков» ярг
отображали те настроения, которые были широко распростр
нены среди парижского «мелкого люда» и которые находил
св.ое выражение в многочисленных адресах и петициях. 26 янв;
ря 1792 г. в Легислативу явилась депутация граждан пре:
местья Сент-Антуан и ее оратор, рисовальщик по материи Го
шон заявил: «Мы выступаем с обличением скупщиков всяко,
рода. Все, вплоть до предметов первой необходимости, находи
ся в жадных руках этих убийц народа. Эти разбойники говор
о собственности, но разве эта собственность не составляет пр
ступления, нарушения народных прав... Со всех концов гос
дарства народ, не имеющий другой пищи, кроме хлеба, смоче,
ного его потом и слезами, взывает к вам с мольбой издать з
коны о смертной казни против -скупщиков и против чиновнике
защищающих спекуляцию... Граждане этого предместья, с<
бравшись в количестве десяти тысяч,, мирно и без оружия,
своей приходской церкви, уполномочили нас просить ва
1) принять все возможные меры для подавления спекуляции.
2) мы ожидаем от вашей мудрости репрессивного и настолы-
же справедливого закона, чтобы он одновременно обеспечива
собственность честного купца и обуздывал скупость тех торго
цев, которые скупают все, вплоть до костей мертвых патриоте
чтобы продать их аристократам».31 -
Повстанческая коммуна, едва конституировавшись, слепи
потребовать от Легислативы самых строгих мер против спек
ляции звонкой монетой. 11 августа 1792 г. Генеральный сове
Коммуны принимает постановление: «Принимая во внимани
.32
'Но часть бедствий Франции должна быть приписана декрету
। опституанты, превратившему серебряные монеты в предмет
'>рговли, собрание постановляет просить у Национального со-
брания издания декрета, предписывающего наказывать торгов-
цев серебром смертной казнью».32 "
Секция Французского Пантеона постановила 22 сентября
1792 г. обратиться ко всем другим парижским секциям с пред-
ложением представить петицию в Конвент, чтобы просить его
уполномочить муниципальных служащих во всем государстве,
I, случае чрезмерных цен и явного и постоянного злоупотребле-
ния свободой и правом собственности в торговле зерном, мясом
и вином, устанавливать во всех местах общественных рынков
нердые цены на эти товары в размере, который должен опре-
деляться обстоятельствами, разумом и справедливостью».33 Это
решение послужило началом многочисленных выступлений па-
ижских секций с требованием максимума, за которыми после-
довал известный демарш Коммуны в Конвенте 28 ноября 1792 г.
По «люди 10 августа» не ограничивались только тем, что
||)сбовали смертной казни для «скупщиков» и таксации цен на
родовольствие. Они поднимали также вопрос и о перераспре-
делении собственности. Уже известный нам оратор предместья
Гент-Антуан Гоншон говорил 18 августа у решетки Легисла-
пвы: «Создайте такое правление, которое поставило бы народ
ыше его скромных ресурсов, а богатых — ниже их средств.
1огда будет достигнуто полное равновесие».34
Член Клуба кордельеров типографщик Моморо и его сото-
дрищ Дюфур, посланные в качестве комиссаров Исполнитель-
ного совета в департаменты Кальвадос и Эр, распространяли
там составленную Моморо новую Декларацию прав, в которой
имелись следующие пункты: «26. Нация признает только про-
мышленную собственность, которой она гарантирует неприкос-
новенность; 27. Нация обеспечивает также гражданам гаран-
нпо и неприкосновенность того, что неправильно называют зе-
мельной собственностью, до того момента, пока на этот счет не
будут изданы соответствующие законы».
Столь явная пропаганда идеи передела земли обеспокоила
местных буржуа. В Бернэ парижским комиссарам угрожали
«отрубить головы и отправить их к границам». Местный муни-
иппалитет задержал 8 сентября обоих комиссаров и препрово-
дил их в собрание избирателей, председатель которого Бюзо
пригласил их «быть осмотрительнее и ограничиться прямой за-
дачей своей миссии».35
Попытку Моморо и Дюфура пропагандировать «аграрный
•якон» осудида также столичная буржуазная пресса всех на-
правлений. Жирондист Карра писал 19 сентября в газете «Пат-
риотические анналы»: «Всякий, кто говорит об аграрном законе,
" переделе земли, есть явный аристократ, враг общества, зло-
1сй, которого нужно уничтожить»,36
| Зак 230. 33
Столь же гневно обличал проповедников «аграрного закон!
и Анахарсис Клоотс, который писал 22 сентября в газете «Пч
рижская хроника»: «Только сумасбродам или предателям н|>
вится вселять ужас в души собственников; хотят посеять рч
дор между французами, которые живут на доходы со сво!
земель, и французами, живущими на доходы от индустри
Этот дезорганизаторский проект исходит из лавочки Коблен!
.. .Злонамеренные люди призывают бедняков объявить вой!
богатым; но народ благоразумен... Не нужно большой прон
цательности, чтобы предвидеть печальные последствия нарушь
ния „моего” и „твоего”. Самый последний рабочий огромно
мануфактуры отверг бы предложение лицемера разделить м]
газины и капиталы фабриканта, который снабжает работо
сотни рабочих семейств... Пусть те, которые хотят провес!
свои возбуждающие страсти зажигательные предложения, уйд!
подальше от благонамеренного общества, потому что они был
бы посрамлены всеми жителями городов и всеми собственник
ми и фермерами деревни».37
Но именно те социальные идеи, которые представляли с
«дезорганизаторскими» даже «оратору рода человеческого», о1
стаивали санкюлоты и их вожаки. Сильвен Марешаль фо{
мально осуждал «аграрный закон», но... отстаивал необхощ
мость уравнения имуществ. «Мы уже говорили и мы снова щ
вторяем, что аграрный закон неосуществим; это безумное тр<
бование, — писал он в газете „Парижские революции” в cepj
дине сентября. — Но необходимо (и без этого нет равенств!
а без равенства нет свободы), чтобы было произведено известий
смягчение имущественного неравенства... Нельзя допуска^
чтобы гражданин имел более определенного количества арп]
нов земли».38
Шометт также пропагандировал ту мысль, что земля и |
плоды фактически принадлежат всем людям. «Народ созр!
для истины, надо ему ее сказать, — говорил он 16 ноября 1
Коммуне. — Земельная собственность, зерновые хлеба и все, ч|
относится к продовольствию, представляют собой лишь уели!
ную собственность: подлинным их собственником является и!
требитель, они принадлежат всей республике, а их владелец я!
ляется лишь хранителем».39
19 ноября 1792 г. в Конвент явилась депутация от избир!
тельного корпуса департамента Сены и Уазы и ее opaiq
Гужон, будущий член Конвента, заявил: «Свобода хлебной то!
говли несовместима с существованием нашей республики. И
кого состоит наша республика? — Из небольшого числа кап!
талистов и огромного количества бедняков. Кто ведет торговл
। хлебом? — Небольшое число капиталистов. Для чего они !
ведут?—Для того чтобы обогатиться. Как они могут обогати i!
ся? — Повышая цены на хлеб при перепродаже его потребит!
лю... Нужно правильное соотношение между ценой хлеба
34
тбочего дня. Закон должен поддерживать это соответствие,
репятствием которому является неограниченная свобода тор-
ювли».
Депутация выдвинула и еще одно требование: «Уничтожьте
। рупные фермы... Постановите, чтобы никто не мог снимать
участка больше, чем в 120 арпанов..., чтобы каждый собствен-
ник мог эксплуатировать лично только одну ферму, остальные
же был бы обязан сдавать».40
А вот что писал в декабре 1792 г. Эбер: «Я не требую того,
но умные люди называют аграрным районом... Невозможно
установить полное равенство имуществ, ибо если даже предпо-.
,'южить, что у каждого из нас были бы свое поле, свой луг,
i ид, своя маленькая ферма, то тот, кто умел бы лучше обраба-
|Ывать землю, у кого было бы больше сил или изобретатель-
ности, тот скоро сделался бы богаче своего соседа. Итак, я не/
। ребую раздела земель, но я хочу, черт возьми, чтобы заста-/
мили раскошелиться всех этих богачей, насыщенных, кровью \
бедняков, чтобы заставили финансистов вернуть все, что они
награбили у нации, чтобы остригли., когти всем этим хищным
терям, и тогда будет чем покрыть издержки войны» 41 . <
Парижская санкюлотерия, совершившая «революцию 10 ав-\
iycra» и создавшая в лице Повстанческой коммуны свой зача-
точный орган власти, воодушевлялась идеями равенства. Весь
ма символично, что Коммуна 10 августа помечала свои докумен-
ты; «IV год Свободы, I гбд Равенства». Но равенство, которое
»делали своим лозунгом санкюлоты, означало не только поли-
тическое равенство, не только равенство прав, но и «равенство
пи деле», социальное равенство. Санкюлоты хотели не только
уравнять граждан в правах, но и «остричь когти» богатым, бо-
лее или менее уравнять имущества граждан.
Какой-либо общей уравнительной программы санкюлотерия
1н> выработала. Каждое течение, каждый оттенок санкюлотской
мысли толковали уравнительные идеи по-своему. В рядах сан-
кюлотерии выдвигались и радикальные уравнительные идей,
н совсем не радикальные; одни толковали «аграрный закон»
ник раздробление собственности, другие — лишь как раздроб-
ление аренды. Уравнительные идеи и требования одних были
Левыми и четкими, других — весьма смутными и неопределен-
ными. Одни хотели разделить крупные поместья на совсем ма-
ленькие участки, другие — не на такие уж маленькие, при
ксплуатации которых не исключался и наемный труд. Все это
разноречие во взглядах было вполне естественно для столь ши-
рокого народного движения, каким была санкюлотерия. Но для
мсех течений, для всех оттенков санкюлотской мысли было ха-
рактерно стремление повернуть революцию не только против
«аристократов», но и против «богатых», выйти за рамки чисто
буржуазного понимания равенства как равенства прав, и более
Или менее уравнять граждан в имущественном отношении.
Й* 35
Яростно обличали политические и социальные идеи Kommjh
10 августа жирондисты. В обращении-памфлете Бриссо «F
всем республиканцам Франции» (октябрь 1792 г.) мы читае:
«Дезорганизаторами являются те, кто после уничтожения д^
потизма низвергают или пытаются низвергнуть установлении
народом власти, попирают ногами законы, облекают один м;
ниципалитет всей национальной властью, возбуждают меж!
ним и представителями нации недостойную борьбу... Дезорп
низаторами являются те, кто. наводняют армии и департам i
ты эмиссарами, которым поручено проповедовать поджоги, г/«)
беж, аграрный здкон... Дезорганизаторами являются те, к]
хочет все уравнять, собственность, достаток, цены продукте
различные услуги, оказываемые обществу и т. д.; кто хоч<
чтобы рабочий в лагере получал столько же, сколько закон
датель».42
Это не значит, конечно, что жирондисты начисто отмета.1
всякие уравнительные идеи. В литературе уже давно отмечу
факт существования жирондистского эгалитаризма. Стремлен!
широких народных масс к более справедливому распределени
собственности было столь велико, что даже жирондисты осуя
дали, правда, в самой общей форме, чрезмерное имуществеI
ное неравенство и признавали необходимость несколько сгл1
дить крайности богатства и бедности. Но какие-либо револи
ционные меры к этому они решительно отвергали. Вот что щ
сала в конце декабря 1792 г. .газета Бриссо «Французски
патриот»: «Во всякой демократии законы должны уничтожат
и предупреждать слишком большое фактическое неравенств
между гражданами... Но эти институты, способствующие р|
венству, должны быть введены без потрясений, без насилия, 61
неуважительного отношения к первому из социальных пра
к собственности... Раздел земель, предлагаемый анархистаь
или кобленцистами, был бы самым губительным меропри
тием; он был бы несправедлив, бесполезен и убийственен.
Имеются другие меры, гораздо более способствующие раве
ству и к тому же гораздо более полезные, гораздо менее опа
ные... Первая — это отмена всякого наследования по боковс
линии. Пусть в этом случае наследует республика, и пусть Э1
наследства всегда и в каждом округе будут выдаваться в npi
даное самым прилежным и самым честным молодым людям.
Вторая мера, способствующая равенству, заключается в то;
чтобы исключить из обложения налогом физически необходим/
для каждого гражданина... В таком случае будет меньше ш
счастных, меньше неравенства между гражданами».43-
Между монтаньярами и жирондистами была огромная ра;
яйца. Монтаньяры представляли революционное крыло тогда it
ней французской буржуазии, а жирондисты — ее оппортунист!!
ческое крыло. Именно в этом видел существо различий межд
монтаньярами и жирондистами В. И. Ленин, который писал
36
... .представители передового класса XX века, пролетариата!
г е. социал-демократы, разделяются на такие же два крыла
iпппортунистическое и революционное), на какие разделялись
и представители передового класса XVIII века, буржуазии, т. е.
кирондисты и якобинцы».'’'* *
Но главное различие между монтаньярами и жирондистами
включалось в различии их политической тактики. Монтанья-
рам, передовому отряду тогдашней революционной буржуазий,
давно стала ясна необходимость установления демократической
республики, суровой расправы с феодально-монархическим
прошлым, демократического преобразования армии и других
мер для защиты завоеваний революции, которым противились
жирондисты. Однако социальные взгляды монтаньяров и жи-
рондистов отличались друг от друга значительно меньше, чем
по обычно думают.
Монтаньярам (как в известной мере и жирондистам) был
। войствен ограниченный, умеренный эгалитаризм в духе Руссо.
Они хотели устранить крайности имущественного неравенства
и уничтожить нищету. Но идея уравнения собственности, кото-
рая была столь популярна среди санкюлотов, оставалась химе-
рой и для Робеспьера, и для Марата, не говоря уже о Дантоне,
социальные взгляды которого были откровенно буржуазны.
Практические предложения по ограничению неравенства, с ко-
юрыми выступал в первые годы революции, к примеру, Робес-
пьер, не шли дальше предложений о реформе налоговой поли-
1Ики, уравнительных законов о наследовании и других анало-
I пчных мероприятий, которые не были неприемлемыми и для
жирондистов. <
Монтаньяры не менее энергично, чем жиройдисты, отстаи-
вали неприкосновенность частной собственности и решительно
осуждали пропаганду «аграрного закона».
21 сентября 1792 г., в день провозглашения республики, Дан-
юп поднялся на трибуну Конвента и заявил: «Многие, даже
самые честные граждане выражали опасение, что пылкие друзья
свободы способная нанести непоправимый вред общественному
порядку, сделав преувеличенные выводы из своих принципов.
Итак, решительно откажемся здесь от всяких крайностей, про-
позгласим, что всякого рода собственность — земельная, личная,
промышленная — должна на вечные времена оставаться непри-
косновеннрй».
Конвент поддержал это предложение дружными аплодисмен-
тами и единодушно декретировал: «Неприкосновенность лично-
сти и собственности находится под охраной нации».45
В известной речи в Конвенте 24 апреля 1793 г. Робеспьер
говорил: «Конечно, не нужно было революции для того, чтобы
мир узнал, что крайнее неравенство имуществ ссТь источник
многих бед и многих преступлений. И тем не менее мы убежде-
ны в том, что имущественное равенство есть химера* Что до
(
37
к
меня, я считаю, что оно еще менее необходимо для лично!
счастья, чем для общественного благоденствия. Гораздо важна
сделать бедность почтенной, чем осудить богатство».46
Жирондисты толковали равенство в чисто буржуазном дух!
т. е. понимали под равенством только политическое равенств!
а отнюдь не равенство имуществ. «Для человека, живущего I
обществе,— говорил Верньо в Конвенте 13 марта 1793 г., — р]
венство есть только равенство прав. Оно так же мало имев
в виду равенство имуществ, как и равенство роста, силы, ум|
активности, мастерства и труда».47
Но ведь точно также понимал равенство и Робеспьер! «Са1
кюлоты, — говорил он 8 мая 1793 г., — неизменно руководи
вуясь любовью к человечеству, последовательно придержив!
лись истинных принципов общественного порядка; они никогд
не претендовали на' имущественное равенство, а на равенств
прав и счастья».48
Санкюлотское понимание равенства в корне отличалось о|
того, как его толковала буржуазия, и жирондистская, и мои
таньярская. Санкюлоты делали акцепт именно на фактическо!
равенстве. «Недостаточно, чтобы Французская республика был
основана на равенстве, — говорил 2() августа 1793 г. в Конвент
Феликс Лепелетье, — надо еще, чтобы законы и нравы ее с<
граждан были в счастливом согласии направлены на упразднс
ние неравенства в пользовании благами».49
Санкюлотский эгалитаризм, исходивший из идеи фактичсс^й
го равенства и выдвигавший такие конйретные требования, ка<
раздроблейие крупных поместий и ферм, шел значительно даН
ше того, что считали возможным защищать й поддерживать н
только жирондисты, но и монтаньяры.
Глава II
КОММУНА И СОБЫТИЯ 25 ФЕВРАЛЯ И 10 МАРТА
ОБРАЗОВАНИЕ ВРЕМЕННОЙ КОММУНЫ
Повстанческая коммуна, созданная в ночь на 10 августа
1792 г. и возглавившая народное восстание против режима бур-
жуазной монархии, просуществовала до 2 декабря того же года,
когда она была заменена так называемой Временной коммуной.
Отношения между Коммуной и собравшимся 20 сентября
1792 г. Конвентом были не менее сложными, чем между ней и
Легислативой. Конвент также стоял на том, что в Париже в
самое ближайшее время должны произойти «законные» выборы,
причем по вопросу о способе голосования на этих выборах у
него сразу же возник конфликт с парижскими секциями. 27 сен-
тября Конвент постановил, что предстоящие выборы парижского
мэра и муниципалитета будут произведены тайным голосова-
нием. Это постановление вызвало сильную оппозицию со сторо-
ны секций.
Секция Бютт де Мулен заявила, «что только открытая по-
дача голосов достойна свободных людей и республиканцев»,
секция Марэ предложила всем другим парижским секциям
назначить своих комиссаров, «чтобы составить адрес Нацио-
нальному конвенту с целью побудить его издать декрет об от-
крытом и поименном голосовании при всякого рода выборах».
Дальше всех других секций пошла секция Французского театра.
Эта секция постановила 6 октября «сохранить за собой право,
в случае издания декрета противоположного характера, при-
нять новое решение, которое ей подскажет ее мудрость, против
подобного декрета, заявляя вместе с тем, что она временно
будет выполнять этот самый декрет».
Можно не цитировать того, что говорили по адресу секции
Французского театра жирондисты. Но вот что заявил на засе-
дании Конвента 12 октября монтаньяр Дартигойет: «Никто не
может быть более опасен для республики, чем те, кто беспре-
станно проповедуют неповиновение законам... Как! Разве Ком-
39
муна Парижа не афиширует безнаказанно свой мятежный д-
тогда как все остальные коммуны республики спешат выразг
свое повиновение законам, которые вы декретировали? Я треб)
обвинительного декрета».
Марат также потребовал исполнения законов, но заявил, ч
в данном случае Конвент не должен прибегать к репрессивн!
мерам. «Не тираническими методами, но братскими настав/
ниями вы должны просветить введенных в заблуждение гра;
дан, — сказал он. — Просветите же парижские секции».
Дело кончилось тем, что к решетке Конвента был вызв
председатель секции Французского театра Моморо, котор и
объяснил, что хотя секция и высказалась за открытое голос
вание, но она с самого начала заявила о своем подчинен и
закону. «Если мы ошиблись, сделав оговорку, дело Конвеш
просветить нас», — сказал он.1
24 ноября 1792 г. Конвент предписал избрать новый Ген
ральный совет Парижской коммуны в составе 144 членов. Bt
боры сложились неудачно для санкюлотов. Из 89 комиссаре
секций, которые в ночь на 10 августа образрвали Повстанч!
скую коммуну, в новый Генеральный совет были избраны лик
10 человек (а из всего состава Коммуны 10 августа лишь 45 ч<
ловек). Но «люди 10 августа» не сложили оружия. Новая Koi
муна постановила, что каждый избранный в состав Генерал:
ного совета гражданин должен присягнуть в том, «что он hi
когда не состоял ни в каком антигражданском обществе» и i
подписывал петиций, «противоречащих правам народа». Эч
постановление было принято 2 декабря (т. е. в день, когда с<
бралась Временная коммуна), а уже 5 декабря Конвег
объявил «недействительным и посягающим на народный сувер»
нитет всякое голосование, которое было или будет проведен
административными, муниципальными или судебными органам
\ с целью удаления из своей среды одного или нескольких чл<
нов».2
Но заступничество Конвента не помогло парижским «ум<
ренным», как санкюлоты стали называть своих противников г
состоятельных буржуазно-чиновничьих кругов. Собираютс
уполномоченные секций и подвергают «чистке» вновь избра!
ную Коммуну: 45 ее членов из 30 различных секций не был
утверждены, и в этих секциях назначаются довыборы. Многи
«умеренные» в знак протеста слагают свои полномочия. Уходи
в отставку избранный парижским мэром врач Шамбон, прина/
лежавший к «умеренным». Короче говоря, «люди 10 августа
сохраняют свое преобладающее положение в Коммуне. Шомеч
избирается прокурором Коммуны, Реаль и Эбер —его замесы
телями. На пост мэра Парижа 14 февраля 1793 г. был избра
член
ства
стра.
40
Коммуны 10 августа, бывший служащий морского
Паш, занимавший с октября 1792 г. пост военного
Сантер оставался на посту командующего Нациои
йнрдией Парижа до мая 1793 г., когда он повел большой кон-
||нгент парижан на подавление восстания в Вандее.
Обновился и состав директории Парижского департамента,,
которую вошли такие типичные «люди 10 августа», как типо-
рнфщик Моморо, сапожник Люлье и др. Во главе этой дирек-
ирии встал инженер и архитектор Дюфурни, видный деятель
;иуба кордельеров и Якобинского клуба, один из немногих
редставителей тогдашней коммунистической мысли.
Здесь уместно заметить, что в январе 1793 г. Шометт и Эбер
ступили в Якобинский клуб, членами которого уже были
Моморо, Ронсен и многие другие кордельеры. Вступление мно-
пх кордельеров в Якобинский клуб (как и многих якобинцев
Клуб кордельеров) еще более скрепило единство всех демо-
ратических сил Парижа в борьбе с Я^ирондой. Однако соци-
1ыю-экономические и политические взгляды кордельеров и
кобинцев продолжали существенно отличаться друг от друга*,
io вызвало в дальнейшем, уже после победы над Жирондой,
юлный разлад в отношениях между этими двумя клубами.3
Временная коммуна, подобно своей предшественнице, Ком-
|уне 10 августа, продолжала активно вмешиваться в решение
*Х общих политических вопросов, которые стояли в порядке
inn. Еще в ноябре 1792 г. начался процесс Людовика XVI в
конвенте. Но процесс этот затянулся. Жирондисты всячески
ндгались спасти бывшего короля. Монтаньяры энергично обли-
пли «тирана», но долго не могли сломить сопротивления боль-
иннства Конвента. В Париже процесс короля вызвал огромное /
побуждение. На митингах в Пале-Рояле и в других обществен- ц
ых местах народ кричал: «На гильотину Капета!» Секции и
сродные общества принимали резолюции с требованием каз-
|цгь короля. Этот нажим народа на Конвент поддержала и
(оммуна.
Вечером 2 декабря 1792 г. в Конвент явилась депутация
плько что собравшейся Временной коммуны и ее оратор за-
вил: «О, граждане! Неужели оцепенение сковало ваше рвение,
«ыпило рассудок? Или преступления Людовика-клятвопреступ-
ика еще недостаточно очевидны... Медлить теперь — значит
юбровольно увеличивать продолжительность наших бедствий.
Id род, при всей своей терпеливости, может пресытиться ожи-
шнием; дерзайте же закончить историю самого возмутитель-
юго заговора».4
Коммуна и ее секции продолжали вмешиваться в процесс
ороля до тех пор, пока Конвент не'вынес ему 16—17 января
793 г. смертный приговор (большинством в 387 голосов против
134) и не отверг предложения жирондистов о том, чтобы этот
фиговор был утвержден первичными собраниями..
Еще больший нажим на Конвент оказывали и Коммуна
О августа, и сменившая ее Временная коммуна в продовольст-
iciiHOM вопросе. Страдая от растущей дороговизны и нехватки
4!
продовольствия, парижский «мелкий люд» все громче требов;
чтобы были установлены определенные крайние цены на xj
и другие предметы первой необходимости. Эти требоваь
(восходившие своими корнями к «мучной войне» 1775 г. и д
гим народным движениям предреволюционного периода) бь
поддержаны многими секциями, а затем и Коммуной.
24 ноября 1792 г. в Генеральный совет Коммуны явил:
депутация большинства секций, «чтобы потребовать от н.
восстановления таксы на дрова и продукты первой необхо,
мости». Совет проверил полномочия комиссаров секций и, у.
стоверившись в их правильности, постановил «присоединит!
к секциям и представить Национальному конвенту петицию
просьбой издать декрет, разрешающий муниципалитетам р
публики устанавливать цены на съестные припаса и топливе
28 ноября к решетке Конвента явились комиссары пари
ских секций и Генеральный совет Коммуны в полном cocti
и огласили следующий, составленный Эбером адрес: «Коалиц Г негодные* платежи будут "обращены в контракты, которые по-
богачей-капиталистов хочет захватить все земельные и промы
ленные ресурсы; не довольствуясь поддержанием дороговиз
продовольствия, они, вырабатывая его, ухудшают его качест
отравляют напитки. Новая аристократия хочет подняться
обломках старой посредством рокового роста богатств. Тор
вые дома, банки, благотворительные общества, i
тические кассы образовали лигу во главе с тираном Тюиль
чтобы морить народ голодом и посредством нищеты возврат]
его к деспотизму... Конституанта декретировала отмену вв.
ных пошлин, народу должно было бы стать легче, но она
декретировала свободу торговли и ее благодеяния обратил!
в ничто. Во имя общественного спасения мы пришли npoci
вас вернуть установленным властям право таксировать пред
ты первой необходимости».6
комические идеи парижской санкюлотерии (ограничение сво
ды торговли и роста богатств посредством регулирования це
не получил ни малейшей поддержки в Конвенте. Не тол!
жирондисты, но и монтаньяры решительно выступили npoi
какой-либо таксации. «Мне не нравятся насильственные зако
о торговле, — заявил Сен-Жюст. — Требуют закона о про.
вольствии; позитивный закон об этом никогда не будет раз,
ным».
Сен-Жюст, в котором еще ничто не предвещало будущ(
автора вантозских декретов, позволил себе осудить не толь
таксацию, но и вообще тенденцию к уравнительности, напад
на крупную собственность, на богачей, на их роскошь, заяв
что с тех пор, как исчезла аристократия, роскошь богачей 5
ляется единственным фактором, который может стимулирова
производство и торговлю. «Вот до чего мы дошли. Роско!
«больше нет, — возмущался он. — Не осталось больше ни мета
In (звонкой монеты), ни (роскоши, стимулирующей производ-
ило. .. Если так будет продолжаться, деньги потеряют всякую
и ипость, обмен придет в расстройство, производство прекра-
нгея, ресурсы иссякнут, и нам останется лишь разделить зем-
и глодать ее».
Сен-Жюст настаивал на том, что единственный путь к оздо-
овлению хлебной торговли — это прекращение инфляции, по-
биение ценности денежных знаков и создание таким способом
римулов к тому, чтобы земледельцы с прибылью для себя
ИЗЛИ хлеб в города. «Пусть законодатель устроит так, чтобы
I. мледелец расходовал свои деньги или чтобы он не чувствовал
I вращения к накоплению бумажек, чтобы все произведения
и. или поступали в торговлю и уравновешивали бы, денежные
|Иаки», — говорил он. »
С этой целью Сен-Жюст предложил декретировать следую-
цие мероприятия: «1. Имущества эмигрантов будут проданы.
иужили бы к погашению долга; 2. Земельный налог будет
уплачиваться натурой и ссыпаться в общественные амбары;
Будет издана инструкция о свободном обращении зерна. Она
иудет вывешена во всех коммунах республики».7
Робеспьер не был столь откровенно буржуазен, как молодой
мнимопатр, Цеп-Жюст. Но и он счел своим долгом подчеркнуть, что хочет
^стаивать интересы «не одних лишь неимущих граждан, но
1йкже интересы собственников и торговцев». Робеспьер осудил
Цгоабеж монополистов», припрятывающих продукты питания
•и своих набитых до отказа амбарах» и вздувающих цены на
НИХ. Но требования об установлении твердых цен па продоволь-
вие он не поддержал. «Свобода обращения товаров по всей
х’гпублике может быть обеспечена», — сказал он. Считая, что
ирговцев нельзя лишать «какой-либо честной прибыли, какой-
Этот адрес, в котором нашли свое выражение главные э ,щбо законной собственности», Робеспьер рискнул предложить
Лишь одну меру по пресечению спекуляции: «Нужно заставить
Каждого торговца зерном продавать его на рынке и запретить
якую перевозку закупленного зерна ночью».8
Но даже и это весьма скромное пожелание не нашло под-
к-ржки в Конвенте. 8 декабря 1792 г. Конвент принял декрет
и свободе хлебной торговли. Ст. 4 декрета гласила: «По всей
территории республики должна соблюдаться самая полная сво-
бода торговли зерном, мукой и сухими овощами». Гражданским
н военным властям вменялось в обязанность «способствовать
•ыполнецию данной статьи и немедленно задерживать или при-
। бывать задерживать всякого, кто будет чинить препятствия
|>юбодной торговле продовольственными товарами».9
Что ж удивительного в том, что санкюлоты выражали недо-
вольство не только декретом Конвента от 8 декабря, но и пози-
I имей Горы? 12 февраля 1793 г. у входа в Конвент распростра-
нился листок, в котором содержались резкие нападки на Сен-
42
43
Жюста. «Когда народ знает, — читаем мы там, — что оратор
которые произносят самые лучшие речи и дают самые лучш
советы в народных собраниях, хорошо ужинают каждый вече
а... к их числу принадлежит и гражданин Сен-Жюст, то с
рвите гнусную маску, которой он прикрывается!» ’°
Поскольку Конвент отказывался установить твердые цп
на продовольствие, Коммуна стала принимать свои меры к том
чтобы облегчить положение беднейших слоев населения. О
стала отпускать муку парижским булочникам по цене ниже то
по которой она ее сама закупала в департаментах. Благода;
этому цена на хлеб в Париже сохранялась по 3 су за фуи
ниже, чем в окрестностях столицы, откуда стали приезжать
Париж за хлебом. По это стоило Коммуне больших среде;
ее ежедневный убыток от такой торговли составлял 12 ть
ливров, который она покрывала из своего резервного фон;
Когда же этот фонд истощился, то Коммуна прибегла к ме[
которая вызвала сильное недовольство среди богатых пари;
ских буржуа. 4 февраля 1793 г. Генеральный совет Комму,
постановил ввести чрезвычайный налог на богатых в разме
4 млн ливров для поддержания прежней цены на хлеб. Конве
вынужден был санкционировать это решение.11
Коммуна и в дальнейшем продолжала прибегать к чрезв
чайным налогам на богатых, будь то ради помощи бедняка
будь то в целях обороны. Обосновывая правомерность подо
ного рода действий, Шометт говорил 9 марта 1793 г. в Конь<
те: «Бедный класс постоянно приносит жертвы; за свободу с
дано все, до последней капли крови. Настало время, чтобы С
гатый эгоист разделил те тяготы, которые до сих пор нес толы
бедняк. Мы требуем, чтобы на этот класс людей был налож
военный налог».12 Так действовали Коммуна 10 августа и ск
пившая ее Временная коммуна!
Экономическая политика Коммуны приводила в ужас и
рондистского министра внутренних дел Ролана. «Комму
Парижа разорит народ и вызовет голод», — писал он в К<
вент 23 ноября 1792 г. «Фермеры, земледельцы не осмеливан
ся больше показаться на рынке, вывести или продать меш
муки: каждый боится быть зарезанным под предлогом обвш
ния в скупке», — жаловался он в другом письме. «Накош
я осмеливаюсь утверждать, — продолжал этот защитник бсч
чей, — что самый дух Коммуны Парижа погубит в конце к<
цов столицу и даже Конвент, если только не положить кон
этим волнениям секций, этой непрерывности их заседаний, се
щей лишь смуту и дезорганизацию, и существованию этой Ко
муны, очага всех интриг».13
Действия Коммуны внушали страх Ролану и жирондист;
и уже начинали беспокоить даже монтаньяров. Но эти дей<
вия представлялись совершенно недостаточными другим плебе
ским революционерам, именно «бешеным».
«ШТУРМ ЛАВОК»
Движение парижской бедноты за таксацию продуктов пита-
нии неуклонно нарастало. 12 февраля 1793 г- к решетке Конвен-
iti явилась новая депутация, заявившая, что она говорит от
имени 48 парижских секций. В рядах депутации были также
представители организации федератов под названием «Объеди-
ненные защитники 84 департаментов», существовавшей в Пари-
же с декабря прошлого года. Депутация подвергла критике де-
крет Конвента от 8 декабря о свободе хлебной торговли и осо-
н'Пно заявление Сен-Жюста о том, что любой закон о продо-
вольствии не будет разумным. «Мы пришли, не боясь вызвать
M.iiue неудовольствие, чтобы пролить свет на ваши ошибки,—
шпорилось в ее адресе. — Вы декретировали свободное обраще-
ние зерна* но прекращение злоупотреблений ускользнуло от ва-
шего внимания. Вам сказали, что хороший закон о продоволь-
1ВНИ невозможен, но это означало бы сказать, что невозмож-
но управлять государствами, когда тираны свергнуты». Выра-
НН1 свое убеждение в том, что хороший закон о продовольствии
шолне возможен, депутация заявила, что основой такого закона
(олжно быть установление твердых цен на хлеб, и предложила,
• чтобы никогда под страхом наказания на первый раз шестью
Годами каторжных работ, на второй раз — смертью, не было
нппюлено никакому земледельцу или торговцу продавать ме-
шок пшеницы весом в 250 фунтов дороже* чем за 25 ливров».
Эта депутация была встречена в Конвенте крайне враждеб-
но Жирондист Бюзо заявил, что отменить свободу хлебной тор-
говли значит вызвать голод. «Да, парижане, не обманывай-
тесь, — говорил он, — ваша земля ничего не производит; вас
Кормит паша земля, и если вы остановите обращение зерна, вы
hoi ибнете, тогда как у нас будет изобилие».
Жирондист Легарди потребовал «призвать к порядку этот
Муравейник дезорганизаторов, которые, подобно паразитам, ки-
шит повсюду... Существует ужасный план, направленный к
шму, чтобы унизить Конвент и сделать господствующей некую
»|i |кцию при помощи беспорядков и анархии».
Особенное возмущение депутатов вызвало выступление пред-
I пиштеля федератов, который пытался говорить от имени 84
ишартаментов. Раздавались крики: «Надо выгнать этого обман-
щика! В тюрьму его! Если петиционер — представитель депар-
|дмснтов, то кто же мы такие?» Жирондист Мазюйе сказал:
В Париже действительно существует второй Национальный
шшиент и именшт на него я обращаю ваше внимание. В Па-
риже существует общество, которое не похоже на народные об-
|Иества; это собрание граждан, называющих себя защитниками
республики, с которыми секции Парижа общаются официально,
при помощи постановлений и комиссаров, и, которое считает ce-
nt уполномоченным выражать интересы департаментов... Я
45
If *
призываю Конвент внимательно присмотреться к этому общ йпмыми лишь легальные методы борьбы за таксацию цен, ТО'
ству, которое, если оно и в дальнейшем будет существовать Гунгарски настроенные элементы в секциях прибывали народ,
предъявлять свои мнимые права, ниспровергнет все основы н юлой осуществить ту таксацию, в которой ему отказывал Кон-
ционального представительства».14
Нападки, жирондистов на петиционеров поддержал Мар
который уже давно выступал и против требований о таксацЖ. иные волнения, толчком к которым послужцло резкое повы-
цен, и против деятелей Коммуны и секций. Он изобличал эт» шише цен на бакалейные товары (например, цена на сахар
деятелей, этих подлинных руководителей парижской бедно' поднялась до 47—60 су за фунт против обычных 24—25 су, це-
ишт. 1
25—27 февраля 1793 г. в Париже произошли продовольст-
гпвиие цен на бакалейные товары (например, цена на сахар
. । на мыло —до 23—28 су "за функт против обычных 12—
в ~ ‘---! большинстве из
|ццин, врывались в бакалейные лавки и заставляли перепу-
как... контрреволюционеров, как агентов жирондистов, котор
стремятся, дескать, лишь к тому, чтобы вызвать раздоры сре 11 су). Толпы парижан, состоявшие в своем
патриотов и тем погубить революцию. На одном из заседиг
Конвента в январе 1793 г. жирондист Биллет обрушился с о > ‘«иных торговцев отпускать им мыло, сахар, свечи, соду и дру-
кими нападками на Коммуну Парижа и особенно на ее прок «• товары по ценам, по которым они покупали эти товары в
рора Шометта. «Пора раздавить анархистов и агитаторов, — а рдавнем прошлом. Вот как описаны эти события на страницах
явил он, — и призвать к нашей решетке людей, возбуждающ! и кты «Парижские революции»: «Впереди шли мужчцны и го-
мирные секции... Я требую декрета о предании суду прокур крили бакалейщикам: „Имеете ли вы сахар, кофе, мыло? Мы
ра Коммуны Шометта». Это предложение неожиданно подде ши*. предупреждаем, что вы должны продавать эти товары по
жал Марат, заявивший, что агитаторы в секциях это лип ЩЙ цене, которую вам укажут, если вы хотите, чтобы уважалц
агенты жирондистов, которые сознательно вызывают там эк. иИну собственность”... Некоторые женщины имели за поясом
цессы, чтобы дать повод для нападок на патриотов. «Сброс и ..исголеты... Заставляли отпускать сахар по 20—25 су за фунт,
же с них вуаль! — воскликнул он. — Интриганы, служат I «ч 1рный песок по 8 и 10 су, мыло и свечи по 12 су. Это нг зня-
эмиссарами этой клики, разбредаются по секциям, чтобы вч |Иг, что всегда платили по этой произвольно установленной так-
дить в заблуждение добрых граждан и провоцировать их на п е Многие забирали товары, не открывая кошелька; некоторые
становления, на которые сами же здесь жалуются. Таким й шкупатели платили столько, сколько у них было... Не щадили
чтобы Шометт был вызван к решетке».15 ' I
Агентами жирондистов Марат изобраз:-1Л и депутацию п
рижских секций, явившуюся 12 февраля 1793 г. в Конвент тр I пали по 20 су краску индиго, которая
бовать установления твердых цен на хлеб. Осудив предложи Ьольшое количество товаров, как масло,
ные этой депутацией мероприятия, «как нельзя лучше, кажч К| шорчено, потоптано ногами».1?
ся, рассчитанные на то, чтобы вызвать голод, потрясение гос / «Штурм лавок», начавшись в секциях
дарства и гражданскую войну», Марат заключал: «Поэтом Рынка, распространился в дальнейшем на
как и всякий просвещенный патриот, Друг народа рассматр ций (т. е. на большую часть Парижа, включая и предместья
отечества, вожак ( пт-Антуан и Сен-Марсо). Коммуна распорядилась пробить
Я разоблачаю эта -пор Национальной гвардии и усилить обычные патрули. На
вас, как жалк ор проходил плохо. Национальные гвардейцы явно сочувст-
шупатели платили столько, сколько у них было... Не щадили
триганом является прокурор Коммуны Шометт... Я треб; никого или почти никого... Во многих местах расхитили това-
•ii.i, употребление которых мало известно народу: покупали по
К) су за фунт корицу ц ваниль, которые стоят 120 ливров; по-
стоит 30 ливров...
мед и другие, было
Лом^ар, Гравилье,,
территорию 32 сек-
вает эту петицию как внушенную врагами
ми, злоупотребившими доверием секций...
интриганов как недостойных представлять
эмиссаров клики Ролана».
Имел ли Марат свой рецепт решения
вопроса? Да, имел. Как и во всех других
предлагал и здесь прибегнуть к террору. «Ограбление нескс,
ких лавок, у дверей которых были бы повешены скупщики, б
стро положило бы предел злоупотреблениям, приводящим пя
миллионов человек в отчаяние и обрекающим тысячи на г
бель из-за нищеты»,16— писал он в том номере своей газеты, к Нппрессивные меры против «грабителей», и горячо поддержива-
торый по странной иронии судьбы вышел как раз 25 февра.г щ тех, кто одобрял действия народа. Приведем небольшую Bbl-
т. е. в тот день, когда парижане в самом деле стали врывать
в лавки и силой брать нужное им продовольствие.
Если руководители Коммуны Шометт и Эбер считали дон
46
продовольственно
случаях жизни,
. kip проходил плохо. Национальные гвардейцы явно сочувст-
*п1 или народу. Во многих случаях патрули Национальной гвар-
Iiiii пассивно наблюдали за происходящим, а кое-где... поддер-
живали и ободряли женщин. Лишь под большим нажимом со
i троны муниципалитета Национальная гвардия стала рассеи-
Нц л» толпы и брать кое-кого под арест.
Па заседании Генерального совета Коммуны разыгрыва-
лись бурные сцены. Трибуны освистывали всех, кто предлагал
IltICKy из протокола заседания Генерального совета Коммуны
/fi февраля: «Гражданин Баффе, гравер, депутат секции Боре-
It I, сообщает, что в его секции грабят все бакалейнь * лавки
47
<С трибун: «Тем лучше!» Одна женщина: «За дверь, это ск
щик!»). Комиссар секции Общественного договора заявлю
что бакалейщики его квартала вынуждены отдавать сахар,
ряя более половины стоимости (Стрибун: «Тем лучше!»). Пр
седатель призывает трибуны к поряду. Кювилье, один из ком]
сэров, отправленных в секции, дает отчет об исполнении св
миссии и сообщает, что в секции Гравилье он видел Жака I
священника и члена совета, оправдывавшего поведение тех, '
торые собирались толпой, чтобы заставить отпускать себе той
ры по произвольно назначенной ими таксе». I
О дальнейшем рассказывает корреспондент одной соврем !
ной газеты: «Священник Жак Ру, обвиненный в том, что I
проповедовал восстание в секции Гравилье, всходит на триб Л
и заявляет, что, видя, как бакалейщики так охотно прод if
свои товары по низкой цене, он из этого просто заключил, С
эти господа, наконец, возвращают беднякам то, что они у г
украли (гром аплодисментов на трибунах и общее неодобре^
со стороны совета). Впрочем, — сказал Ру, — можете назыв;
меня Маратом Коммуны, я заявляю, что я всегда буду заг
•щать народное дело и подстрекать агитаторов. Председатель
зДравил его с аплодисментами. На трибунах крик: „Долой а
стократа председателя”»18
Робеспьер резко порицал «грабеж лавок» и пытался пр<
ставить его делом рук... аристократии. «Образованная ария
кратами толпа ходила по бакалейным лавкам и распределч
между присутствующими мыло и сахар по низким ценам, — |
ворил он в те дни. — Да и что общего может быть между к
родом Парижа и толпою женщин, руководимою лакеями ар
стократии, переодетыми лакеями... эмиссарами клики? ЧеВ
ные санкюлоты не имели никакого отношения к этой толпе
В написанном Робеспьером обращении Якобинского кл]
к своим филиальным обществам стихийное, бунтарское, но б
спорно народное и типично санкюлотское движение против Ш
роговизны и спекуляции (а именно такова была природа со»
тий 25—27 февраля) также изображалось как организован В
врагами. «Собравшаяся в Париже орда эмигрантов, убнйьЯ
иностранцев отнюдь не покинула этого Города. Сам Питт njB
лично объявил, что через пятнадцать дней в Париже вспыхнв
волнения... Предлогом была нехватка продуктов питания», -В
таких выражениях объяснял Неподкупный возникновение ф»
ральских событий.19 1
Ну, а Марат, бунтарские призывы которого к народным рае
правам, бесспорно, сыграли свою роль в возникновении этВ
событий, где он был? Кого он осуждал? Поставленный в трув
ное положение своей статьей от 25 февраля, в которой он, дев
ствительно, призывал народ ограбить несколько лавок, Др«
народа делал вид, что этой статьи как бы не существует и резк!
порицал «грабителей». «Эти волнения, — говорил он вечеров
48 I
I.) февраля в Якобинском клубе, — были подготовлены в сек-
и|ях, заполненных с некоторого времени толпой интриганов,
Вогорые выступали в них с самыми зажигательными предложе-
нными. Эти волнения являются делом контрреволюционеров,
Анмысел которых заключается в том, чтобы вернуть Ролана,
iBhoo божество, в министерство внутренних дел».20
Утром выходит номер газеты Марата с призывом распра-
кпгься со скупщиками, а вечером, после того как народ дейст-
вительно стал «штурмовать лавки», он уже осуждает это дви-
жение и отрекается от него, хотя тот, кто защищал и оправды-
НЛ подобные действия народа, называл себя с гордостью Ма-
мтом Коммуны! Такой противоречивой и колеблющейся была
шзиция Марата в эти февральские дни.
Эбер и Шометт, все более склонявшиеся к легалистскому
«Сразу действий, также порицали те методы борьбы с дорого-
|>Нпюй, к каким прибегли санкюлотские «низы» 25—27 февра- '
IM «Как! Вы объявили войну скупщикам, а затем обратили
11 но месть на мелких розничных торговцев, которые еще боль-
ше вас страдают от них, — читаем мы в № 219 „Пер Дюше-
ii". — На каком основании вы устанавливаете цены на товары
»ишего соседа? Понравилось ли бы вам, если бы лавочники сГа-
ш определять вашу заработную плату? ... Я говорю так не из
юбви к лавочникам; напротив, я думаю, что большинство из
|инх — плохие граждане и что они вполне заслужили преподан-
ною им урока. Но вас, санкюлоты, хотят направить на ложный
ujii>: вас хотят разъединить как раз теперь, когда вы все долж-
iiM стать братьями, хотят, чтобы вы поедали друг друга в тот л
нмый момент, когда необходимо сообща выступить против '
ив,па».21 *
По оба они по-прежнему требовали от Конвента быстрых й'
«ффективных мер как против спекуляции и дороговизны, так и
1Ыя коренного изменения положения неимущих в обществе. В
Ишменитой речи в Конвенте 27 февраля 1793 г. Шометт гово-
«Бедняк так же, как и богатый, и даже больше, чем он,
принимал участие в революции. Между тем вокруг бедняка все
изменилось, только он остался в прежнем положении. Революция
принесла ему лишь возможность жаловаться на свою нужду... I
Ргиолюция, дав богатому свободу, дала ему бесконечно много. /
iy свободу и равенство она дала и бедняку, но ведь, чтобы/
fil.ni> счастливым, надо прежде всего иметь возможность суще-/
(ПЮвать. А если нет разумного соответствия между заработной
л иной и ценами на предметы первой необходимости, то бедняк
lie может существовать. Граждане, создайте это необходимое co-
in иегствие. Больше того, сделайте так, чтобы завоевания ревсф
Ппцни пошли на пользу бедняку; единственное средство заста-
мшь его полюбить революцию — это дать ему надежду стать
in временем собственником. Может быть, в это счастливое вре-
мн революция и будет полностью завершена. Только товда бед-
4 шк 230. 49
няк перестанет смотреть на себя как на поденщика в собств»
ном отечестве».22
Эта речь Шометта насыщена большим социальным содеря
нием и дает весьма яркое представление об эбертизме. Зако
дательствовать в пользу бедняка, обратить завоевания рево;
ции к выгоде бедняка, превратить бедняка в собственника
вот чего требовал Шометт от Конвента и вот в чем он ви;
свой социальный идеал! Это был идеал почти всего тогдаш;
го парижского «мелкого люда», поскольку необходимость д
достижения «совершенного равенства» не только уравнения ч
стной собственности, но и ее полной отмены была ясна тог
лишь очень немногим.
Однако от стихийных, бунтарских и неуправляемых дей<
вий, характерных для «низших» слоев парижской санкюло,
рии, и Эбер, и Шометт, и руководимая ими Коммуна отходи
все бблее и более.
СОБЫТИЯ Ю МАРТА
Санкюлоты и якобинцы совместно боролись с жиропдис1
ми, которые своим оппортунизмом губили революцию и в
более смыкались с прямой контрреволюцией. Но санкюло
выступали против жирондистов более смело, более решите;
но, чем якобинцы. Еще в конце января и особенно в февра,
1793 г. в секциях и народных обществах стали раздавать)
требования об отзыве из Конвента «неверных уполномоче
ных», которые не голосовали за смертную казнь Людовика Х\
или тех, которые пытались его спасти путем «апелляции» к н
роду. Якобинцы долгое время не решались поддержать э
требования, опасаясь, что изгнание жирондистских депутат
из Конвента нанесет ущерб самому Конвенту.
Естественно, что это вызывало недовольство санкюлот*
4 марта в Якобинский клуб явилась депутация «Общества з
щитников республики» (это была организация федератов, кот
рую основал в декабре 1792 г. бывший солдат Жан Мамен)
огласила следующий адрес: «Когда отечество угнетено, той
восстание является самым священным долгом. Депутаты-изме
ники должны быть не только отозваны из Конвента, но и прей
ны разящему мечу закона... Неприкосновенность Людовш
Капета и народных избранников едва не погубила республик
Только люди с честными намерениями являются действитель
неприкосновенными... Ни один из коронованных разбойник
не посмел бы напасть на нас, если бы у них не было поддер>
ки со стороны целой партии в Конвенте». Якобинцы ' холод.i
приняли этот адрес и просто перешли к порядку дня.23
Тем временем в Париж стали поступать известия о неуд*
чах французских войск в Бельгии. Санкюлоты обвиняли в эти
50
неудачах жирондистов и их ставленника Дюмурье. Агитация за
омыв жирондистских депутатов из Конвента еще более усили-
лась.
8 марта в Конвенте выступили Дантон и Делакруа, которые
только что вернулись из Бельгии и были сйидетелями пораже-
ния, нанесенного французским войскам армией герцога Кобург-
ского. Потрясенный их рассказом Конвент постановил напра-
пнгь в этот же вечер своих комиссаров во все 48 парижских
секций, чтобы осведомить секции о военном положении «и при-
шить их от имени отечества поспешить на помощь своим брать-
нм в Бельгии».
Париж был потрясен не менее, чем Конвент, и переживал
сильнейший патриотический подъем. Генеральный совет Ком-
муны в тот же день обратился с воззванием к парижанам.
«(< оружию, граждане, к оружию! Если вы промедлите, все бу-
дет потеряно!» — говорилось в воззвании.24
Вечером 8 марта собрались якобинцы. Эбер предложил им
«потребовать отзыва всех интриганов, которые находятся еще
но главе наших армий и в лоне Конвента». Обосновывая это
предложение, Эбер сказал: «Ничего не меняется, если не меня,-
ется положение народа, несчастья которого растут. Пришло
премя заняться общественным благополучием; необходимо, что-
бы народ, который сделал революцию, пользовался ее плода-
ми; пришло время,-чтобы интриганы были возвращены в небы-
1не; их необходимо истребить». Но якобинцы нашли эти слова
•нпархическими» и «поджигательскими».25
«Защитники республики» и секционные активисты и клуби-
сгы, собиравшиеся обычно в кафе Корацца (Варле, Фурнье-
Лмериканец, Лазовский, Проли, Шампьон и др.),сделали попыт-
ку поднять восстание в Париже против жирондистов. Вечером
!) марта Варле убедил Клуб кордельеров принять следующее
постановление: «Парижский департамент, являющийся состав-
ной частью суверена, приглашается взять на себя исполнение
верховной власти. Избирательный корпус Парижа уполномочи-
вается заменить членов [Конвента], изменивших делу народа;
должны быть посланы делегаты в комитет восстания».26
В ночь с 9 на 10 марта на улицах Парижа было много воо-
руженных людей. Варле и его друзья обходили секции, угова-
ривая их закрыть заставы, ударить в набат и пробить сбор ча-
стей Национальной гвардии. Но в большинстве секций они на-
Тплкивались на отказ, как и в Коммуне, куда они также при-
шли. Эбер, Шометт и другие руководители Коммуны поддер-
живали требование об отзыве жирондистских депутатов из Кон-
цепта, однако пойти ради этого на восстание в Париже они еще
не были готовы. Секционный актив также колебался. Дело огра-
ничилось тем, что стихийно собравшиеся толпы разгромили ти-
пографии двух жирондистских газет: «Курьера» Горе» и «Па-
4*
51
рижской хроники» Кондорсе. А с утра 10 марта на улицах п(
явились патрули Национальной гвардии, которые быстро boi
становили порядок.
Приведем небольшую выдержку из протокола заседай»
Генерального совета Коммуны вечером 10 марта, на которо
рассказывали о том, что происходило минувшей ночью: «Коми»
cap комитета секции Финистера сообщает, что в ночь с суббот
на воскресенье четверо частных лиц, назвавших себя членам
общества якобинцев, явились в этот комитет, требуя, чтоб
ударили в набат и выстрелом из пушки подали сигнал тревог»
они добавили, что многие секции одобрили постановление, к<
торое было с ними. Но при рассмотрении этих постановлени
обнаружилось, что на них нет печати ни одной секции . .. Жа
Ру: „Эти четверо дезорганизаторов явились и в секцию Гр!
вилье в четыре часа утра; они сделали те же самые предлож»
ния; я потребовал, чтобы арестовали этих агитаторов”. Эбер
„Необходимо вызвать того, кто представляет здесь командую
щего генерала; необходимо остановить народ, который пытают
ся ввести в заблуждение ...” Один член: „Некоторое время то
му назад здесь была многолюдная депутация; я видел в бю]5
нескольких частных лиц. Они удалились, ворча и обозвав злоде»
ми некоторых членов Коммуны и особенно Эбера. Они увидел!
что мы не согласны с их требованиями”».27 Таковы были щ
рижские санкюлоты и их «партии»! Не только Эбер выступа
против Варле, но и Жак Ру клеймил Варле как «дезорганиза
тора» и требовал его ареста.
В течение дня 10 марта постановление Клуба кордельере
об отзыве депутатов-жирондистов одобрили секции Бон-Консе
Ломбар, Французского театра, Катр-Насьон и Пуассоньер. Сек
ция Катр-Насьон разослала ко всем парижским секциям сл»
дующий адрес: «Никто не сомневается, что вторжение в Бел»
гию является делом безбожной клики, которая парализует Н,
циональный конвент и раздирает лоно республики. В успехе на
ших врагов видна рука угодника королей — изменника Ди
мурье. Защитники отечества подымаются, но прежде всего он
смотрят вовнутрь, на главарей заговора. .. Они требуют, чтоб
Парижский департамент, являющийся составной частью сувер|
па, осуществлял в данный момент принадлежащую ему _верхоя
ную власть. Пусть будут созваны все секции и кантоны для тс
го, чтобы уполномочить Избирательное собрание Парижског
департамента отозвать и лишить полномочий неверных уполно
моченных».
Общее собрание секции Бон-Консей постановило, «что нс
медленно будет направлена депутация в Национальный кон
веит с целью потребовать от него, чтобы Бриссо, Петион, Бюза
Гаде, Верньо, Жансонне, Барбару, Горса, Клавьер, Ребекки
Ланжюине и другие были арестованы и препровождены в Ре
волюционный трибунал».
Вечером 10 марта Генеральный совет Коммуны принял об-
ращение к 48 секциям и народным обществам, в котором ото-
шался о Варле и его товарищах как о «злодеях, которые вводят
||>нждан в заблуждение» и, толкуя о восстании, «пытаются
(олько задержать набор в наши армии и помешать нашим сол-
датам отразить врагов». После этого четыре из названных вы-
ше секций аннулировали свои решения о присоединении к по-
(пшовлению Клуба кордельеров от 9 марта. Только секция Пу-
лссоньер отважилась изложить свои требования в Конвенте. Но
Н'о ей дорого стоило.
12 марта в Конвент явился отряд волонтеров из секции
Пуассоньер вместе с депутацией от этой секции. Волонтеры нес-
ли трехцветное знамя, на котором ... проступали белые лилии
(символ монархии). Факт этот объяснялся просто. Для изготов-
ления трехцветных республиканских Знамен использовались
старые монархические флаги (белые), на которые клались со-
ответствующие краски. В секции Пуассоньер недостаточно за-
мазали королевские лилии, и это обнаружилось, увы, только в
Конвенте. Оратор депутации резко напал на жирондистов и Кон-
вент. «Национальный конвент не проявил всей должной энер-
I пи, — заявил он. — Бернонвиль [военный министр] никогда нс
должен был стать министром; он не пользуется доверием на-
ции; от имени присутствующих здесь граждан я требую его от-
ставки. Генералы не соответствуют своим постам; по их вине
погибли наши передовые отряды; я требую издать обвинитель-
ный декрет против Дюмурье и его главного штаба». Но даль-
ше оратору не дали говорить. В собрании поднимается общий
крик негодования. На трибуну бросается жирондист Инар, ко-
торый яростно нападает на «дезорганизаторов» и требует аре-
ста председателя и мирового судьи секции Пуассоньер. Кто-то
шмечает злополучные лилии на знамени секции. Раздается
крик: «К нам принесли знамя контрреволюции!» Знамя рвут в
клочки. Марат поддерживает Инара и предлагает, чтобы лиц,
ответственных за петицию секции Пуассоньер, допросили в Ко-
митете общей безопасности, что и принимается Конвентом. За-
1ем Друг народа обрушивается на Варле и его товарищей. Он
бросает им обвинение в том, что они . .. агенты контрреволю-
ции. «Подкупленные эмиссары, — говорит он, — обегают сек-
ции, патриотические общества, проникают в группы честных
|раждан и подталкивают их к применению насилия против де-
путатов народа, изменивших его интересам. Как бы ни были
(Ши виновны, любое покушение, любое насильственное действие
против них было бы жестоким преступлением, которое повлекло
бы за собой роспуск Конвента и гибель республики... Это зло-
деи, которые охотно раздувают все беспорядки. Я изобличаю
перед вами Фурнье-Американца как подозрительного челове-
ка. .. Я требую его ареста».
Как противоречива позиция Марата! Он не защищу жирон-
листов, нет! Но он боялся, что вооруженное восстание протц
них нанесет ущерб «народному представительству», и потом
возводил явно несправедливые обвинения на Фурнье и его тс
варищей. Конвент согласился с предложением Марата и приня
декрет об аресте Фурнье (вскоре, однако, отмененный). Раз
меется, Фурнье не захотел носить ярлык «подозрительного», ко
торый ему приклеил Марат. Через несколько дней появилс
памфлет «Фурнье-Американец — Марату», который был напи
сан другом Фурнье Бабёфом и в котором опровергались домыс
лы Марата в отношении активистов секций. Бабёф
тонко под
мечал коренной недостаток Марата, предлагая ему поменьш
заниматься разоблачениями и больше теми несчастными, «коте
рые все сделали для революции и для которых пока ничего н
сделано за четыре года и о которых еще, кажется, даже и н
подумали». Кончалось это обращение к Марату словами: «До
бивайся удовлетворения того, чего требуют... друзья санкюло
тов: благосостояния неимущего класса».28
Столь же противоречивой была и позиция Робеспьера. С о;
ной стороны, Неподкупный громил жирондистов, а с другой. ,
предостерегал против восстания и против петиций с требованг
ем отзыва жирондистов из Конвента. «Парижские секции дол»
ны быть очень сдержанными в вопросе о представлении пет*
ций, — говорил он 13 марта у якобинцев. — Петиции использу
ются интриганами для того, чтобы проникнуть в секции и сеят
там смуту. Неужели вы забыли о петиции батальона секци!
Пуассоньер? Неужели вы забыли, как в Конвент принесли зна
мя, которое было сигналом контрреволюции?»29
Попытка Варле и его друзей из кафе Корацца поднять вноч
с 9 на 10 марта 1793 г. восстание в Париже против жиронди
стов носила типично авангардистский характер. Эта попытк,
была предпринята в момент, когда идея восстания против Ж и
ронды еще не получила сколько-нибудь широкого распространи
ния в массах и когда фактически не было сделано еще ничего
для подготовки восстания в чисто организационном плане. Ком
муна и большинство секций были просто застигнуты враспло
выступлением Варле и его друзей и, естественно, остались в стс
роне от этой попытки.
Секция Гравилье ограничилась тем, что представила 9 март
в Конвент петицию, обличавшую свободу торговли, как выгод
ную лишь богатым, и особенно закон 1791 г., объявивший день,
ги товаром (т. е. установивший свободный курс при обмене бу
мажных денег на серебро и золото); этот закон назывался даже
в петиции «источником общественных бедствий, единственно*!
предпосылкой для разъедающей государство спекуляции, осно-
ванием для грабежа и скупки, причиной дороговизны предметов
Первой необходимости».
Петиционеры из секции Гравилье заявили Конвенту, что,
благодаря дозволяемому законом «разбою монополистов»,
54 ’ ,
спобода в течение всех четырех лет революции остается лишь
устым звуком», и потребовали от него:
Г — отмены закона 1791 г., установившего свободный курс
при обмене ассигнаций на звонкую монету;
J •- издания закона, наказывающего ажиотаж и скупку;
I — введения военного налога на богатых, «чтобы облегчить
'I правку волонтеров и обеспечить их жен и детей, которые, не-
. могря на ваши декреты, не получают до сих пор никакой по-
мощи».'30
Но хотя Варле и его друзьям и не удалось поднять в дни
Ч 10 марта парижские секции на восстание против Жиронды,
Нин не теряли надежды на то, что это удастся им в ближайшем
1|щущсм. «Восстание, являющееся самой священной обязанно-
<1ъю, должно послужить продолжением дня 10 августа», — го-
яорил Варле 12 марта у якобинцев.31 »
СОЗДАНИЕ РЕВОЛЮЦИОННОГО ТРИБУНАЛА
На рубеже 1792—1793 гг. на смену стихийным народным
мсправам с дворянами, священниками, «скупщиками» и пр. при-
ine 1 «организованный террор», т. е. карательная политика, осу-
ществляемая органами государственной власти на основаниисо-
ц1'1и'тствующих законов. Еще Легислатива, приняв закон против
(мигрантов (8 апреля 1792 г.) и закон о высылке неприсяжны-х
।цищенников (26 августа того же года), положила начало та- .
мяо рода террору. Легислатива же создала первый карателй-
II ый орган против монархистов — так называемый трибунал
11 августа, действовавший до конца ноября 1792 г. Но факти-
м<*' ки «эпоха террора» началась с марта 1793 г., когда пора-
яеппя французских войск в Бельгии, измена Дюмурье и, глав-
ное, восстание в Вандее побудили Конвент создать Революцион-
ный трибунал с Фукье-Тенвилем в должности общественного
Ьбпинителя и принять ряд новых террористических законов.
Вопрос о создании Революционного трибунала был постав-
|. || в Конвенте по настоянию Коммуны Парижа и ее секций.
Вечером 8 марта секции собрались, чтобы обсудить известия из
Бельгии и свои задачи. Эти собрания посетили депутаты Кон-
ечна. На заседаниях секций Обсерватории и Лувра Бантабольи
( гиг-Андре услышали жалобы «на безнаказанность изменников
г ыговорщиков». Обе эти секции потребовали учреждения Рево-
uimiHOHHOro трибунала, «который будет наказывать этих врагов
общественного блага». Аналогичные требования выдвигали и
Многие другие секции.
9 марта в Конвент явилась депутация Генерального совета
Коммуны, и ее глава Шометт заявил: «Нам поручено требовать
тщания Революционного трибунала без права апелляции».
• io требование поддержал будущий террорист Нанта Каррье,
спорый предложил, чтобы Конвент в принципе декретировал
55
‘A
учреждение Революционного трибунала и обязал свой KoMid
законодательства завтра же представить проект закона. 1
смотря на возражения жирондиста Ланжюине, назвавши
упразднение права апелляции «отвратительным и несправед.|
вым», Конвент принял постановление, которое предложил
вассер: «Конвент декретирует учреждение Чрезвычайного у г
ловного трибунала без права апелляции и обращения в касс
ционный суд для всех предателей, заговорщиков и контрревол
ционеров». ,
На утреннем заседании Конвента 10 марта Робер Лен
представил от имени Комитета законодательства проект сое
ветствующего декрета. Предлагалось учредить Чрезвычайш
уголовный трибунал в составе 9 членов и предоставить ему пр
во судить без участия присяжных и без соблюдения обычщ
форм судопроизводства. Проект этот вызвал бурные дебаты. I
трибуну бросился самый красноречивый оратор Жирон;
Верньо. «Вам предлагают декретировать учреждение инквиз
ции, в тысячу раз более ужасной, чем инквизиция, существ
вавшая в Венеции; но мы все скорее умрем, чем согласимся i
это», — воскликнул он.
Возражал и монтаньяр Камбон. Его беспокоила возмо
ность произвола со стороны судей, которых никто не контрол
рует. Он говорил: «И народ обманывается при выборах; мы та
же можем, подобно ему, ошибиться. А если мы вручим э
власть девяти интриганам, девяти честолюбцам, которые мог
продаться, то что можно будет им противопоставить? Разве с
мо Собрание не могло бы стать их жертвой?» Камбон наста
вал на суде присяжных. Дюгем с места кричит ему: «В Лье>
режут патриотов, не предавая их суду присяжных, а мы х
тим дать этот суд разбойникам, губящим отечество! Как i
плох трибунал, он еще слишком хорош для этих злодеев». 1
Камбон упорствует. «И я также не нахожу ничего, что было '
слишком* суровым для контрреволюционеров, — продолжа
он. — Но может быть погублен и хороший гражданин».32
Конвент большинством голосов решает учредить при триб
нале институт присяжных. Но жирондисты выдвигают hobi
возражения. Судьба декрета висит на волоске. Тогда на триб
ну бросается Дантон. Он заявляет, что если Конвент не созда
немедленно Революционный трибунал, то тогда народ ci
возьмется вершить правосудие по образцу того, что происход
ло в Париже в сентябрьские дни. «Поймите же, — говорит тр
бун, — сколь важно принять своевременно юридические мер
которые карали бы контрреволюционеров; этот трибунал нео
ходим именно для них; для них этот трибунал должен замени
верховный трибунал народной мести ... Вырвите же их из р’
народной ярости, этого требует гуманность (Голос: „Сентябрь
Общее возмущение. Со всех сторон несутся возгласы: „К поря
ку нарушителя тишины!”) ... И так как в этом Собрании п
56
| цели напомнить о кровавых сентябрьских днях, о которых каж-
il.nl честный гражданин вспоминает с трепетом, я позволю себе
Тиомогласно утверждать, что если бы в то время существовал
Революционный трибунал, народ в те ужасные дни не запятнал
। ы себя беспощадно пролитой кровью... Используем же ошиб-
ки наших предшественников: сделаем то, чего не сделало Зако-
нодательное собрание. Будем страшными, чтобы избавить народ
Ь необходимости быть страшным. Организуем трибунал не
ЦК благо — это невозможно, но как наименьшее возможное
Ыо, и пусть народ знает, что меч закона неотвратимо обрушит-
»И на головы всех его врагов».33
Речь Дантона увлекла присутствующих. На вечернем засе-
11ШИИ Конвента 10 марта закон о Чрезвычайном уголовном
цшбунале был принят (27 марта были приняты дополнитель-
ные статьи к нему). Согласно этому закону ведению трибунала
Подлежали «все контрреволюционные акты, все преступления
против свободы, равенства, единства и неделимости республи-
ки, против внутренней и внешней безопасности государства, а
иноке все заговоры, клонящиеся к восстановлению королевской
власти или же к установлению всякой другой власти, посягаю-
щей на свободу, равенство и суверенитет народа, безотноситель-
но к тому, будут ли обвиняемые гражданскими или роенными
( лужащими или простыми гражданами».
В состав трибунала входили: 5 судей и 12 присяжных (на-
шачались еще 4 запасных присяжных), общественный обвини-
Н’Ль и 2 его помощника; все они назначались Конвентом из
|р;1ждан Парижа и четырех ближайших к нему департаментов.
Первоначально было установлено, что трибунал не может су-
(игь за участие в заговоре или в преступлениях против нации
иначе, как на основании обвинительного декрета, вынесенного
Конвентом. Но уже 5 апреля Конвент отменил эту статью и
(полномочил общественного обвинителя задерживать и преда-
НИТь суду всех обвиняемых в указанных преступлениях лиц. Об-
щественный обвинитель не мог только арестовать кого-либо из
ненов Конвента без обвинительного декрета самого Конвента,
также министров или генералов армий республики без разре-
шения Конвента.
Трибунал судил по процедуре, установленной уголовным ко-
дексом 1791 г., и мог назначать следующие наказания; смерт-
ниц казнь, ссылка, заключение в тюрьму, кандалы. Обвиняемый
имел право выбрать себе защитника.
Приговоры трибунала являлись окончательными и не под-
лежали ни обжалованию, ни кассации. Они приводились в ис-
полнение в 24 часа.* Имущество приговоренных к смертной
Ни ши передавалось республике.34
Вслед за созданием Революционного трибунала (это назва-
ние закрепилось за ним в публике, официальным оно стало
лишь с октября 1793 г.) Конвент принимает ряд грозных терро-
57
1
ристических законов, поводом к которым послужило восстан
в Вандее, вспыхнувшее как раз 10 марта, т. е. в день, коп
был принят декрет о трибунале.
19 марта принимается закон, на основании которого бы,
произведено большинство казней эпохи террора. Это был знай
нитый Закон о наказании мятежников, ст. 1 которого гласил
«Все те, кто принимают или примут участие в контрреволюц
онных мятежах или восстаниях, вспыхнувших или могут:
вспыхнуть в различных департаментах республики во вре!
рекрутского набора, а также и те, кто нацепили или нацеп
белую кокарду или какой-либо другой знак восстания, — об
являются вне закона». Далее разъяснялось, что, если означе
ные лица будут взяты или арестованы с оружием в рука
«они в 24 часа будут переданы в руки палача и преданы сме
ти по установлении лишь самого факта военной комиссией
если же те, кто принимал участие в восстании, будут взяты б
оружия или после того, как они сложили оружие, то смертш
казни из них подлежали «священники, бывшие дворяне, бы
шие сеньеры, их агенты и прислуга, иностранцы, те, кто зан
мал какие-либо должности или выполнял какие-либо обществе
ные функции при старом режиме или со времени революци
те, кто вызывали или поддерживали какие-либо мятежи, глав
ри, подстрекатели и те, кто виновны и убийстве, поджоге и.
грабеже».35
Другими декретами предписывалось карать смертной казнь
дворян-эмигрантов и неприсяжных священников, которые буд
обнаружены на территории республики, и тех, кто укрывает и
смертная казнь устанавливалась за измену, шпионаж, связь
врагом и за многое другое, включая мятежные речи, мятежи!
крики и пр. Не менее суровые наказания предусматривались
за посягательства на собственность.
Выступая в Конвенте 18 марта, Барср потребовал решите.!
ных мер как по подавлению восстания в Вандее, так и npori
тех, кто призывал к переделу имуществ. «Необходимо, чтоб
вы издали точный декрет, касающийся права собственности, 1
заявил он. — Если бы я не считал безрассудными людей, пщ
рящих об аграрном законе, я предложил бы меру, которую е
сами часто применяли при подобных обстоятельствах. Мер{
этой была бы смертная казнь для лиц, проповедующих зако
посягающий на всякий общественный строй, закон, совершен!
неосуществимый, который, разрушая промышленность, повл!
бы за собой гибель людей, надеющихся извлечь из нее польз
Я предлагаю казнь (Многие из депутатов левой, а вскоре и bi
- Собрание встают и кричат: Смертная казнь! Слышно воскл
цание: Нельзя ли без декретов энтузиазма)... Если вы един
гласно приняли декрет, грозящий смертной казнью всяком
кто предложит восстановление монархии, то сила вашего чу
ства вызвала такой же энтузиазм к декрету, имеющему цель
38
пирируют буржуазный характер слагавшейся <
HiCKoro правительственного террора, ее двоякую
. I I.:
I» дупредить распад общественного строя. Да, я надеюсь, что
а нашли великое средство для успокоения народа... Респуб-
ни и вы сами можете существовать только базируясь на на-
|н|1нльных имуществах. Но как же вы продадите их, если не
покоите собственников? Как же вы приобщите к вашей рес-
||,иике богатых людей, если вы не убедите их дать вам под
и имущества свои капиталы? Итак, я предлагаю смертную
। <Н1> всякому, кто предложит аграрный закон».
Собрание встает. Гремят овации. Вносятся отдельные по-
нижи. Предложенный Барером закон принимается в следую-
Ji редакции Девассера: «Национальный конвент устанавлива-
। мертную казнь всякому, кто предложит аграрный закон или
iiuiii-либо другой, ниспровергающий земельную, торговую или
умышленную собственность».36
Речь Барера и декрет Конвента от Г8 марта об установле-
п смертной казни за пропаганду «аграрного закона» ярко ил-
системы яко-
> направлен-
и против дворянско-монархической реакции, и против
/шкальных плебейских движений. Эта же двоякая направлен-
। и. якобинского террора (того террора, которое монтаньяр-
pi* меньшинство навязывало все еще колеблющемуся Конвен-
| нашла свое выражение и в законе от 29 марта о печати,
и этот закон: «1. Всякий, уличенный в написании или изда-
ш трудов и статей, призывающих к роспуску собрания пред-
ки гелей нации, к восстановлению королевской власти или ка-
|-либо другой, посягающей на суверенитет народа, предается
ду Чрезвычайного уголовного трибунала и карается смертной
(4ныо; 2. Всякие .лица, которые своими сочинениями будут
И 1ывать к убийству и нарушению права собственности, под-
даются следующим наказаниям: 1) смертной казни, если за
дстрекательством последует и самое преступление; 2) шести
I im каторги, если самое преступление не будет совершено».37
ВОЗНИКНОВЕНИЕ РЕВОЛЮЦИОННЫХ КОМИТЕТОВ
Не только революционная буржуазия пыталась истолковать
)|)<>р по своему; по своему истолковывали его и парижские
Икюлоты. Еще после 10 августа 1792 г. в Париже стали воз-
Kiiib типично народные органы борьбы с контрреволюцией.
Жсганческая коммуна создала свой Наблюдательный коми-
। который разыскивал и арестовывал бывших членов Клуба
Пинов, лиц, чьи подписи значились под петициями 8 и 20 тыс.,
других «подозрительных». Аналогичные комитеты возникли и
гскциях. Но в дальнейшем многие из этих комитетов были
।пущены (или распались), в том числе и Наблюдательный
мнтет Коммуны.
После событий 9—10 марта 1793 г. в парижских секциях
59
вновь появились (или активизировались) наблюдательны!
другие аналогичные комитеты. Так, например, секция Франя
ского театра уполномочила 12 марта свой Наблюдательный I
митет выдавать мандаты на арест «подозрительных». Се в
Круа-Руж постановила 13 марта образовать особый комитета
7 членов, который должен был собираться ежедневно и при!
мать доносы на врагов республики. Этот комитет получил I
звание Революционного комитета. '
21 марта. 1793 г. Конвент принял закон о создании набЛ|
дательных комитетов в каждой коммуне республики и в каж|
секции коммуны, если коммуны разделены на секции. Эти 1
митеты должны были состоять из 12 членов, которые избид
лись населением, но не из числа духовных лиц и бывших ч]
рян. В функции наблюдательных комитетов входило:
во-первых, принимать заявления от иностранцев, прожива
щих в данной местности, и в случае, если они обладают
Франции какой-либо собственностью или если их граждане!
убеждения не вызывают сомнений, выдавать им удостоверен
на право жительства;
во-вторых, удостоверять средства к существованию и вым
пение своих гражданских обязанностей гражданами дани
-секции и выдавать им «гражданские карточки».38
Парижские санкюлоты широко использовали возможное
которые им предоставлял этот декрет. Они избирали в секци
предписанные законом комитеты, самовольно расширяли их п[
ва и присваивали им название революционных комитетов. I
наблюдение за иностранцами, а выявление и арест «подозf
тельных» — вот что стало главной функцией революционна
комитетов парижских секций! А так как «подозрительными» J
них являлись не только «аристократы», но и «богачи», и у
конечно, сторонники Жиронды, то вскоре в Конвент посыпал!
жалобы на «произвол» революционных комитетов (закон |
марта не давал им права ареста!).
Парижская коммуна была первой официальной властью, i
торая признала революционные комитеты секций и всячески!
действовала расширению их функций. 4 апреля она прсдписа!
этим комитетам производить аресты лиц, не имевших докум!
тов об отбытии воинской повинности, а также лиц, не носят,
трехцветной кокарды.
1 мая Генеральный совет Коммуны постановил сформи!
вать в Париже армейский корпус в составе 12 тыс. человек I
отправки в Вандею. Каждая рота Национальной гвардии дол
на была выделить для этого по 14 человек, причем рекомен!
валось брать в первую очередь «неженатых приказчиков bj
существующих в Париже контор, за исключением управляют
ими и их помощников, клерков нотариусов и адвокатов, прик;
чиков банкиров и всех других купцов». Набор этих лиц nof
чался особым комитетам, состоящим из 6 членов революцш
чго комитета данной секции и одного члена Генерального co-
ll и Коммуны.
3 мая Генеральный совет Коммуны постановил произвести
шпудительный заем у «состоятельных граждан» в размере
млн ливров, «чтобы найти средства, необходимые для набора
Нпндею и оказания помощи матерям, женам и детям тех, кто
инпавится против мятежников».
Взимание этого займа было возложено на революционные
ЬМигеты секций, которым строго предписывалось «не обла-
‘н тех граждан, о которых известно, что их дохода хватает
н1|ц> на самое необходимое».
Последняя статья постановления Коммуны от 3 мая гла-
h ili: «Движимые и недвижимые имущества тех, кто не примет
иггия в патриотическом обложении, подлежат аресту и прода-
п но требованию революционных комитетов, а сами они будут
Li сматриваться как подозрительные».
| Естественно, что эти меры Коммуны не могли не показать-
Ч крутыми парижским «умеренным»! Богатые люди пришли в
Ввкть. Некоторые секции заявили протест против принудитель-
|ц«|о займа. Конторщики и приказчики стали устраивать демон-
• 1)||щип, подобные той, о которой было рассказано на заседа-
пнн Генерального совета Коммуны 5 мая. «Сегодня, между по-
Ьднем и часом дня, — читаем мы в протоколе заседания, —
• । |»:вовалось сборище на Елисейских полях, примерно из 400
нЮдых людей, без оружия ... Они кричали: Долой анархи-
kion! Да здравствует нация! Да здравствует республика! Да
Мравствует закон! На основании распоряжения муниципалите-
। > командующий генерал принял меры, необходимые для под-
держания общественного спокойствия... В 2 часа дня это вбо-
цще было рассеяно».
Г Защищая действия Коммуны, Шометт говорил в том же за-
Ьцшии Генерального совета: «Могут как угодно извращать мои
нляды, могут даже меня преследовать; ничто не заставит ме-
М изменить моим принципам и даже под ножом я буду еще
»1>П‘щть: „Бедняк сделал все, надо и богачу сделать что-ни-
Кдь в свой черед ... Я буду кричать, что надо сделать полез-
кцми, вопреки им самим, эгоистов и ничем не занятых молодых
Водей и дать отдых полезному и уважаемому рабочему”».
। Секция Мольера и Лафонтена 6 мая заявила протест в Koh-
Vi иге против действий Парижской коммуны, которые она оха-
Ш1К1српзовала как «незаконные». Но Конвент, который незадол-
го до этого одобрил решение департамента Эро произвести на-
Гшр рекрут для отправки в Вандею, а для покрытия расходов на
•io произвести принудительный заем у богатых, не поддержал
* «том вопросе парижских «умеренных». Председательствовав-
ший на заседании Буайе-Фонфред ответил депутации секции
Мольера и Лафонтена: «Департамент Эро поспешил на помощь
1111П1ИМ братьям. Конвент поставил это в пример всем францу-
61
зам. Он не сомневается, что парижане поступят также р не
дут принимать бесполезных петиций».39
Но с расширением функций и влияния революционных к<
тетов, а также с их попытками направить террор не toj
против «аристократов», но и против «богатых» больший
Конвента не хотело мириться. Вот выписка из протокола е
дания Конвента 26 мая: «Член Комитета законодательства
лает доклад об аресте пяти граждан в секции Единства по
деру так называемого Революционного комитета этой сек|
Он замечает, что против арестованных не выдвинуто никак
серьезного обвинения, если не считать того, что они говор
против Робеспьера и Марата. Поэтому он предлагает: 1) де>
тировать, чтобы с бумаг этих граждан были сняты печати, а
ми они выпущены на свободу; 2) распустить Революцион!
комитет секции Единства; 3) приказать комитетам сек
оставаться в пределах полномочий, предоставленных им
коном в отношении иностранцев; 4) запретить всем комите
принимать .название революционных комитетов; 5) поруч
министру внутренних дел проверить законность выборов и
раза действий всех комитетов. Все пункты декрета ставятся
дельно на голосование и принимаются».40
Но этот грозный декрет, направленный на ограничение п
революционных комитетов, повис в воздухе. Его не удал
осуществить ни Жиронде, дни которой были уже. сочтены,
правому крылу Горы, которое получило известный’ доступ
власти еще до изгнания лидеров Жиронды из Конвента.
Глава III
КОММУНА И ВОССТАНИЕ 31 МАЯ — 2 ИЮНЯ
СОЗДАНИЕ КОМИТЕТА ОБЩЕСТВЕННОГО СПАСЕНИЯ
. В марте — апреле 1793 г. революция вступила в полосу
рфедноГб кризиса. Армии республики, разбитые в Голлан-
nili, Бельгии и на Рейне, отступали к французским границам.
Изменник Дюмурье, смещенный, наконец, с поста командую-
щего Северной армией, перебежал в начале апреля к австрий-
цим. Все шире разгоралось восстание в Вандее. Темные и от-
Ьцлые вандейские крестьяне, руководимые дворянами и фана-
Н1ЧПЫМ духовенством, врывались в города и учиняли кровавые
неправы с их населением.
Жирондистское правительство разваливалось. Его главные
Энлиы — Временный исполнительный совет и Комитет общей
короны, слабые и неавторитетные, — были беспомощны пред-
принять что-либо для организации обороны. Необходимость
Енпрализации сил и более твердого и энергичного военно-поли-
Ического руководства была ясна всем.
Правда, мало кто из деятелей Конвента решался сказать,
то необходима революционная диктатура. Самоделове «дик-
ртура» являлось в ту эпоху предосудительным понятием. Со-
временники революции понимали «диктатуру» в том значении,
»нкое ей придавалось в древнем Риме, т. е. как личную власть,
М связанную никакими законами и абсолютно исключающую
шикую демократию. Обвинение в стремлении к «диктатуре»
длилось острым оружием в политической борьбе.
Пег, люди, предложившие на бурном заседании Конвента
4 Г> апреля 1793 г. создать вместо беспомощного Комитета об-
щей обороны новый орган — Комитет общественного спасения
и наделить его чрезвычайными полномочиями, — предпочитали
щ применять термин «диктатура», хотя они и имели в виду
iiMcimo такого рода власть Послушаем Дантона. «Мы желаем
и разить и уничтожить заговор королей, — говорил трибун. —
М|.< понимаем, что, для того чтобы создать армии, найтй1' новых
63
командующих, необходима новая власть, находящаяся, едя
ко, всегда в руках Конвента... Я считаю, что республика,!
допуская никаких диктаторов и триумвиров, тем не менее ими
возможность и даже обязана создать грозную,власть (autor
terrible); такова сила бури, которая треплет государственн
корабль, что невозможно его спасти, если действовать лишь
всем формальным правилам».
А вот какими аргументами пытался воздействовать Мар
на колеблющееся большинство Конвента: «Это не конститув
онная власть, это власть временная, предназначенная орган
зовать национальные силы и обрушить их на врагов. Вам я
лают внушить страх перед этим комитетом, говоря, что э
было бы диктатурой; но диктатурой является вся полнота вл
сти, врученная одному человеку, перед которым смолкают в
законы; напротив, этот комитет подчинен вам и вы сохраняе
право его роспуска... Только силой можно установить своё
ду и пришел момент организовать на короткое время десп
тизм свободы, чтобы сокрушить деспотизм королей».1
Таким образом, и Дантон, и Марат требовали создания i
кого органа власти, который был бы способен осуществля
именно диктатуру, диктатуру против королей, во имя спасен
республики. Но ни тот, ни другой не рискнули произнести з
столь одиозное для современников слово. Более смелым он
зался Барер. «Во всех странах сознавали необходимость име
на короткое время в эпоху революций и заговоров против 01
чества диктаторские власти и консульские полномочия, что<
общественная свобода не потерпела ущерба, — заявил он. I
Граждане, будем ли мы всегда окружать себя страхами и х
мерами? .. . Непрестанно говорят о диктатуре! Я знаю ли1
одну диктатуру, которая будет законной, необходимой и кот
рой желает нация: это диктатура Национального конвента.
Вы сами будете осуществлять диктатуру через ваш Комит
общественного спасения, вами выбранный, перед вами ответ!
венный и наделенный исполнительной, а не законодатель!)
властью».
Разумеется, жирондисты возражали против создания орг
на, не совместимого с парламентскими канонами. «Я понимз
что обстоятельства требуют чрезвычайных мероприятий, I
для этого нет необходимости убивать свободу, — говор!
Бюзо.
сепии
Риме
чтобы
чтобы
ходят».
Бирото также пугал членов Конвента возможностью «узу
пации». «Если сегодня Дюмурье угрожает свободе, — говор
он, — то не позволительно ли другу свободы опасаться, что
— Да, римляне вручали одному человеку заботу о св
отечества в минуту опасности, назначая диктатора; но
диктатор был добродетельным человеком... Я требу
вы создали Наблюдательный комитет и больше ничи
вы назначили других министров, если эти вам не пл
64
WM комитете возвысится честолюбец, который под маской
|М'1|)Иотизма узурпирует верховную власть?»2
11о усилия жирондистов оказались тщетными. Большинство
I пииента сознавало необходимость создания органа, который
цч бы в существующую административную систему единство
организованность. 6 апреля 1793 г. принимается декрет о со-
< .ними Комитета общественного спасения, который должен был
(псгоять из 9 членов, избираемых Конвентом из своих рядов
Коком на один месяц. Функции комитета и его права опреде-
Ж/шсь в декрете следующим образом:
Г «2. Этот комитет будет совещаться секретно. Ему будет
Шручено наблюдать и ускорять действия администрации, до-
1н репной Временному исполнительному совету, постановления
югорого он может даже приостанавливать, если сочтет их про-
1ны>речащими национальным интересам, с обязательством не-
»цленно уведомить об этом Конвент.
у 3. Он уполномочивается предпринимать при неотложных об-
i ц»1тельствах мероприятия общей обороны, внутренней и внеш-
i-ji; его постановления, подписанные большинством его чле-
|<ш, участвующих в обсуждении, число которых не может быть
нее двух третей всего его состава, будут немедленно выпол-
ниться Временным исполнительным советом. Он ни в коем
в.|учае не может выдавать мандаты о приводе или аресте кого-
кнбо, кроме исполнительных агентов, с обязательством немед-
ГПиого отчета Конвенту».
Комитету выдавались 100 тыс. ливров на секретные рас-
колы, но оговаривалось, что государственное казначейство
•подлежит непосредственному наблюдению Конвента».3
Таким образом, Комитет общественного спасения получил
ирого ограниченные, но все же весьма важные полномочия,
Иопюлившие ему постепенно стать главным контролирующим
I распорядительным органом в сложной и запутанной системе
Мдашней республиканской администрации. В состав комитета
гыли избраны не скомпрометировавшие себя в глазах Кон-
М'Пта лидеры Жгфонды, а деятели правого крыла Горы и «бо-
/юта» (двух-трех видных жирондистов избрали в число заме-
нителей членов комитета).
Вот кто вошел в первый состав Комитета общественного
< пгеения: Барер, Бреар, Гитоп-Морво, Дантон, Делакруа,
Дельмас, Жан Дебри (замененный вскоре Робером Ленде),
Ь лмбон, Трейар.
ПЕРВЫЕ ШАГИ К МАКСИМУМУ
На первых порах монтаньяры столь же решительно высту-
пили против всякой регламентации торговли, как и жиронди-
• п>|. Но если жирондисты остались на этой позиции до самого
•Uocro конца, то монтаньяры стали понемногу сознавать необ-
1вк 230.
65 -
ходимость предпринять какие-то меры против спекуляции и j
роговизны. Стали ли они выразителями интересов бедноты, к
это считают некоторые историки? Нет, конечно. Но даже сам
«умеренные» из монтаньяров поняли, что если они хотят зар
читься поддержкой бедноты, то надо по меньшей мере нако
мить ее. В знаменательном письме, которое депутаты Жапбс
Сент-Андре и Эли Лакост направили 26 марта 1793 г. своей
коллеге Бареру, говорилось: «Общественное дело на краю г,
бели, мы говорим это определенно, и мы почти уверены, чт
только самые быстрые и самые решительные меры могут еш
спасти его... Везде чувствуется усталость от революции. Бог.
тые ненавидят ее, бедные нуждаются в хлебе, и их уверяю
что мы в этом виноваты... У бедняка нет хлеба, между те
как нет недостатка в зерне, но оно спрятано... Настоятельн
необходимо дать возможность жить беднякам, если вы хотит
чтобы они помогли вам закончить революцию. В экстренны
случаях надо считаться только с великим законом общестрег
него спасения».4
С трибуны Конвента эту мысль ясно и четко сформулирова
Дантон. «Я хочу впусти еще одно предложение, — заявил о
5 апреля. — Необходимо, чтобы по всей Франции" цены на хле
стояли в правильном соотношении к заработку неимущи
Этим декретом вы одновременно обеспечите народу и его а
ществование, и его достоинство; вы побудите его всецело npj
икнуть к революции, вы приобретете его уважение и его любовь
Разумеется, Дантон не допускал и мысли о том, что можг
посягнуть на неприкосновенность буржуазной собственности
Поддерживая предложение департамента Эро произвести на
бор в армию в пределах каждого департамента, а для содер
жания дополнительных контингентов обложить богачей прин?
дительным займом, Дантон так мотивировал необходимост
этого: «Пойдут разговоры о том, что мы совершаем насилй
над собственностью, облагая налогами богачей. Да ведь облс
жив богача налогами, мы тем самым окажем ему большую ус
лугу; для крупного землевладельца или капиталиста горазд
выгоднее сделать большое пожертвование, чем допустить н
приятеля завладеть нашей территорией. Чем крупнее буду
жертвы,' тем больше уверенности в том, что собственность будв
сохранена и останется неприкосновенной (Аплодисменты)».5
Тем временем Коммуна Парижа и департамент, подталкг
ваемые большинством секций, продолжали оказывать нажги
на Конвент, добиваясь таксации цен. 18 апреля в Конвент явч
лась депутация Парижского департамента, и ее глава, гене
ральный прокурор-синдик Люлье, огласил следующую пети
ццю: «Дело идет о неимущем классе, для которого законода
тель, не сделав всего, — не сделал ничего. Пусть не возражаю
нам ссылкой на право собственности: право собственности н
может быть правом морить голодом своих сограждан. Плод!
€6
цмли, как и воздух, принадлежат всем людям... Мы пришли
^сбивать: 1) установления максимума цен на хлеб по всей
inспублике... 2) упразднения торговли зерном; 3) запрещения
гмкого посредничества между земледельцем и потребителем;
|) общего учета зерна после каждого урожая».
Па состоявшемся в тот же день заседании Генерального со-
рт) а Коммуны Шометт предложил заявить, «что он {совет] бу-
1< । находиться в состоянии революции до тех пор, пока не бу-
wf обеспечено продовольствие; что он будет считать себя по-
|||)адавшим, если хоть один из его членов пострадает за свои
мнения... и если какой-нибудь председатель или секретарь
.сгриотического общества, собрания секции или даже какой-
ибудь простой гражданин пострадают за свои мнения».
Г Генеральный совет Коммуны одобрил эти предложения и
№t же поклялся «в единстве, братстве и> взаимной защите вме-
»t<- с секциями, народными обществами и всем народом Па-
рижа».6 Эта клятва Коммуны скрепила единство всех сил па-
рижской санкюлотерии в борьбе за хлеб и против Жиронды.
I мая в Конвент явилась многолюдная депутация граждан
цкдместья Сент-Антуан и прямо пригрозила ему восстанием,
в ли не будет обеспечено продовольствие. «Нашим волонтерам,
мшим защитникам не хватает самых необходимых вещей; их
венам, их детям не хватает продовольствия, — говорил ора-
ч>|> депутации. — Пусть большинство из вас забудет, что они
шляются собственниками. Пусть будет установлен максимум,
Мы все будем защищать вашу собственность и еще больше
мЛствснность отечества... Уполномоченные, вот наши средст-
•п спасения общественного дела... Если вы их не примете, то
111, желающие спасти его, заявляем вам, что находимся в со-
Впянии восстания: десять тысяч человек стоят у входа в зал
К ильное возмущение во всех концах зала прерывает орато-
1й)».7
Г Уступая давлению народа и прежде всего сильнейшему на-
лиму со стороны Коммуны Парижа и ее секций, Конвент при-
нял 4 мая 1793 г. декрет о максимуме цен на зерно. Этот де-
к||»“г обязывал всех торговцев зерном и всех земледельцев де-
Кигь заявки в муниципалитеты о всех имеющихся у них запа-
1Н зерна и муки. Продажа этих продуктов разрешалась лишь
ни публичных рынках. Местные власти должны были следить
и тем, чтобы торговцы и земледельцы доставляли на рынки
паточное количество зерна и муки.
За максимум цен на зерно принималась средняя цена, по
•шторой каждый сорт зерна продавался в данном округе с 1
•шпаря по 1 мая текущего года с небольшими понижениями в
лепше и осенние месяцы. Граждане, уличенные в продаже или
покупке зерна и муки по цене выше максимума, наказывались
конфискацией у них этих продуктов и денежными штрафами.
Лиц, уличенных в злостных и преднамеренных порче, ^уничто-
Г
67
жении или укрытии зерна и муки, предписывалось кар.
смертью.
20 мая того же года Конвент декретировал принудите,
ный заем на богатых в размере 1 млрд ливров, причем б|
оговорено, что квитанции этого займа принимаются в упл1
при покупке имений эмигрантов. Объясняя буржуа необхо
мость этой «жертвы», Камбон говорил: «Ты богат.. . Я хо
уважать твою собственность, но я хочу, вопреки тебе само»
связать тебя с революцией; я хочу, чтобы ты ссудил свое <
стояние республике, и когда свобода будет установлена, р<
публика вернет тебе твои капиталы».8 Подчиняясь необход
мости, монтаньяры принуждали буржуа приносить «жертв!
революции, но твердо защищали самый принцип неприкосн
венности частной буржуазной собственности.
ДВИЖЕНИЕ ЗА ИЗГНАНИЕ ЖИРОНДИСТОВ ИЗ КОНВЕНТА
Если 9—10 марта требование об изгнании «неверных упо
номоченных» из Конвента, выдвинутое Варле и его друзья»
из кафе Корацца, поддержали лишь Клуб кордельеров и 4-i
секций, то в начале апреля этого потребовал уже и Якоби
ский клуб. Нет, далеко еще не все якобинцы встали на точ
зрения Варле. Робеспьер резко нападал на «сообщников Д
мурье», как он называл жирондистов, но в то же время.. . пр
достерегал против восстания и защищал «неприкоснове
ность» депутатов. «Когда я предлагаю принять твердые и эне
гичные меры, — говорил он 29 марта в Якобинском клубе,
то я вовсе не предлагаю тех судорожных движений, которь
приводят политический орган к смерти. Я требую, чтобы в<
секции были бдительными и взяли под надзор дурных rpa:i
дан, не нарушая неприкосновенности депутатов. Я не хочу, чт
бы задевали эти фрагменты национального представительств
но я хочу, чтобы с них сорвали маску, чтобы их лишили во
можности вредить».9
Но в Якобинском клубе раздавались и другие речи. Мар
звал своих коллег именно к тому, от чего их старался отгов
рить Робеспьер: к мятежу, к бунту и на этот раз уже К насил
ственному изгнанию жирондистов из Конвента. И якобинц
колебались. На одних заседаниях они аплодировали благом
меренным речам Робеспьера, на других — столь же друж
голосовали за мятежнические резолюции Марата. «Да, контрр
волюция находится в правительстве, в Национальном конве
те; это там, в центре вашей безопасности и ваших надеж
преступные делегаты держат нити заговора, связанного с о
дами деспотов, которые идут нас вырезать!. .. Восстанем, д
восстанем все! Подвергнем аресту всех врагов революции
всех подозрительных лиц! Истребим без сожаления всех зато
68
рщпков, если мы не хотим, чтобы они истребили нас са-
ИП , — говорилось в адресе Якобинского клуба от 5 апреля,
.чорый был подписан Маратом в качестве председателя, Да-
и адресе предлагалось: «Пусть департаменты, дистрикты,
пиципалитеты и народные общества объединятся и при по-
ищи энергичных петиций потребуют от Конвента немедленно-
| отзыва всех его вероломных членов, которые изменили сво-
му долгу, не пожелав предать смерти тирана».10
Полйтическая линия, которая нашла свое выражение в ад-
т> якобинцев от 5 апреля, была публично осуждена Робеспь-
ЬОМ. Выступая 18 апреля в Якобинском клубе, он сказал:
Мы должны всячески остерегаться ловушек, которые нам
вставляют, и тщательно взвешивать наши слова. К чему та-
н выражения, как „очистить Конвент от всех предателей”?
Йо позволяет изобразить нас как людёй, желающих распус-
И1Ь Конвент и уничтожить фейянов и умеренных. Такие фра-
N дают нашим врагам опасное оружие. Я призываю вас тща-
лыю взвешивать слова, и такою осторЬжлостыо вы спасете
«публику».11 „
По именно эту линию, которую осуждал Робеспьер, под-
4>жпвали Коммуна Парижа и большинство секций. 15 апре-
н к Конвент явились комиссары большинства секций с мэром
|,||>ижа Пашем во главе и огласили петицию, одобренную 35
ЖЦиями и Генеральным советом Коммуны. Петиция требова-
il изгнания из Конвента 22 жирондистских депутатов и ссыла-
нсь при этом на неотъемлемое право народа отзывать своих
Нолномоченных. «Разве республика может отказаться от пра-
II очистить свое представительствр? — читаем мы в этом до-
iменте. — Нет, без сомнения, так как право отзыва состав-
иет сущность представительства и является защитой народа;
|| не для того уничтожил наследственную тиранию, чтобы по-
палить изменникам увековечить безнаказанность измен; це-
рата о праве отзыва, этого вечного права всякого избирателя,
*е требуют во всех департаментах республики; общественное
пение уже единодушно высказывается, чтобы объявить вам
ено оскорбленного народа. Прислушайтесь же к этому!»
Адрес Якобинского клуба от 5 апреля за подписью Марата
петиция Парижской коммуны от 15 апреля вызвали крайне
урпую реакцию со стороны Конвента. Деятели Жиронды, «бо-
та» и правого крыла Горы резко осудили оба эти документа,
низкий к Дантону Филиппо предложил декретировать,* «что
онвент будет считать дурными гражданами всех тех, кто стал
Ы требовать его роспуска в полном составе или частично; что
1‘ледствие этого он не одобряет адреса, представленного ему
I имени секций Парижа».
Лишь немногие из монтаньяров рискнули Защищать Ком-
’t ну. 20 апреля принимается следующий декрет: «Националь-
ый конвент выражает неодобрение как клеветнический той
69
петиции, которая представлена ему 35 секциями Парижа и од
брена Генеральным советом Коммуны».12
Что касается Марата, то его подпись под адресом якоби
цев от 5 апреля послужила большинству Конвента формал
ным предлогом для принятия обвинительного декрета прот
него (13 апреля).
Друг народа вел себя в эти дни поистине геройски. Преда
ный суду Революционного трибунала по обвинению в том, ч
он в своих статьях и речах призывает к грабежу, к убийства
к созданию власти, посягающей на суверенитет народа, к ун
жению и роспуску Конвента, и с триумфом оправданный (
апреля), Марат стал своего рода знаменем борьбы с Жиро
цой.
Восстание против Жиронды готовили не Якобинский клу
и не Клуб кордельеров, и не Парижская коммуна, которые в
колебались и не решались взять на себя инициативу. Это во
стание готовилось даже не в Электоральном клубе (это назв
ние закрепилось за происходившими в Епископстве собрания»
парижских выборщиков), хотя роль этого «клуба» была знач
тельна. Восстание против Жиронды готовилось в парижсю
секциях, в наиболее революционных из них. Это восстание г
товили активисты секций, принадлежавшие к числу и «беш
ных», и эбертистов, и якобинцев. Подготовка шла по образ!
того, что делалось накануне восстания 10 августа прошлого г
да. Разумеется, жирондисты винили во всем Парижскую ко
муку и требовали ее роспуска. Обеспокоены были и якобинц
В конце марта секция Прав человека приняла по предл
жению Варле постановление об образовании в помещении Еп
скопства собрания представителей парижских секций «дл
сношения со всеми департаментами республики на предм<
спасения народа». Эта инициатива нашла широкую поддеря
ку в секциях. 27 секций избрали своих делегатов, которые с
брались в Епископстве и обратились 1 апреля к Коммуне
просьбой о предоставлении им помещения и средств. Участии
этого совещания якобинец Кренье является в тот же день
свой клуб и сообщает, «что делегаты секций, в ‘числе которы
был и он, собрались в Епископстве и образовали Центральнс
собрание общественного спасения и сношений с департамента
ми». Что же якобинцы? Некто К. заявляет, «что создание цен
рального клуба вне общества якобинцев должно считаться п(
дозрительным». Еще более резок Марат. Он считает, «что Кр<
нье выступил с антигражданским предложением и требует, чт
бы четыре члена общества препроводили его в Комитет обще
безопасности. Предложение принято, и Кренье выводят вопр
ки его протестам».13
На другой день, 2 апреля, вопрос об образовании 'ЦК
Епискоьстве (а Варле и на этот раз пришлось отступить) ст
новится предметом обсуждения в Конвенте. Полный возмущ
70
•пня слово берет монтаньяр Барер. «Поднимается новая тира-
ния — тирания Центрального комитета, о котором вам донес-
ли, — говорит он. — В самом деле, что означает комитет, на-
ходящийся рядом с Конвентом и связывающийся со всеми де-
партаментами? Конечно, я никогда не выразил бы порицания
беспокойству добрых граждан в момент, когда отечество нахо-
дится в опасности, но я порицаю тех, кто пытается использо-
иать эту опасность для того, чтобы узурпировать национальный
•суверенитет. Секции Парижа имеют права объединиться с на-
ми для наказания виновных. Секции Парижа не имеют права
Создавать комитет связи со всеми департаментами. Эта связь
может существовать лишь с Конвентом. Это система тех, кто
до настоящего времени хотел ослабить, унизить национальное
представительство, чтобы затем узурпировать его власть».14
Да, существование зачатков «второй власти» уже весной
1793 г. беспокоило монтаньяров, и не в меньшей степени, чем
происки Жиронды!
Робеспьер оставался верен себе. Как и накануне 10 августа,
он предостерегал от восстания и доказывал, что бороться с
жирондистами надо лишь «законными» средствами. «Вам, мо-
жет быть, кажется, что спасение родины — дело трудное, —
творил он 8 мая у якобинцев. — Вы, может быть, думаете,
что для этого вам надо восстать, что вы должны принять вид
повстанцев. Отнюдь нет. Вы должны истребить всех наших
врагов оружием закона».
Робеспьер долгое время возражал не только против восста-
ния, но и вообще против того, чтобы прибегать к такой «неза-
конной» мере, как изгнание жирондистских депутатов из Кон-
вента. Когда на заседании Якобинского клуба 13 мая один из
его членов предложил предъявить 22 жирондистам обвинение
н контрреволюционной деятельности, а другой — произвести
чистку Конвента, то Робеспьер вскипел. «Эти люди совершенно
не разбираются в вопросе о средствах спасения родины, — за-
явил он. — Ибо к крайним средствам можно прибегнуть лишь
исчерпав все те меры, которые не компрометируют наше Об-
щество. Да и то, эти меры не должны предлагаться в лоне Об-
щества, которое должно быть благоразумным и политичным».15
18 мая на трибуну Конвента поднимается жирондист Гаде.
()п бросает Коммуне Парижа обвинение в «заговоре» с целью
роспуска Конвента. «Нужно иметь смелость измерить всю глу-
опиу раны, — говорит он. — Зло кроется в анархии, в своего
рода восстании властей против Конвента; оно кроется во вла-
стях Парижа, этих анархических властях... » Сильный шум
перебивает оратора, который, однако, возвышает голос и пред-
лагает декретировать:
«1. Парижские власти распускаются. Муниципалитет будет
'рсменно и в течение 24 часов заменен председателями секций.
2. Заместители депутатов соберутся в кратчайший* срок в
71
Бурже, где смогут вступить в исполнение своих обязанносте
по получении достоверного известия о роспуске Конвента». >
Это нападение на Коммуну косвенно поддержал и монтан;
яр Барер, выступивший от имени Комитета общественного сп;
сения. Барер отверг предложение о роспуске Коммуны, н,
обвинив Коммуну в том, что она «преувеличивает свою ролы
и «по своей фантазии фабрикует законы», предложил созда)
«комиссию 12», которая проверит деятельность Коммуны
«предпримет меры, необходимые для общественного споко!
ствия».16
«Комиссия 12», составленная из одних жирондистов, стол
рьяно взялась за искоренение «крамолы», что в Париж
вспыхнула буря. По приказу этой комиссии были арестован
Эбер, Варле и другие вожаки санкюлотов. Немедленно Кои
муна и большинство секций в соответствии с данной ране
клятвой выступают в защиту арестованных и против «комис
сии 12». Эбера и Варле пришлось освободить. Но движени
против «комиссии 12» перерастает в движение против Жиронд!
как таковой.
БОРЬБА С «УМЕРЕННЫМИ»
какую-нибудь поддержку в париж
В секционных собраниях и прочи
буржуазно-аристократических кваг
Имели ли жирондисты
ских секциях? Да, имели,
секционных учреждениях
талов Парижа господствовали «умеренные», т. е. представител
состоятельных слоев, которые подавляли своих местных «анар
хистов» и открыто выступали против Коммуны, именуя ее так
же «анархистской». Жирондистская газета «Французский пат
риот» с удовлетворением писала 15 мая: «Направление, которо
приняло общественное мнение, должно особенно успокоить роб
ких людей в отношении проектов агитаторов. Большое числ<
секций открыто заявило о своей решимости раздавить анархш
и начали с того, что стали уничтожать ее у себя. Секция Бютч]
де Мулен настолько обуздала своих анархистов, что их самы
жестокий враг Колен... был избран председателем значител!
ным большинством».17
19 и 20 мая в ратуше происходило совещание комиссаро
секций, на котором обсуждался вопрос о мерах по поддержа
нию общественного порядка в столице. На этом совещании дв
бравых санкюлота и к тому же полицейские администратор!
Коммуны Марино и Мишель предложили ни много, ни мало
как арестовать 30 депутатов-жирондистов, «упрятать их в на
дежное место и там сентябризировать их». Председательстве
вавший на совещании мэр Парижа Паш сказал: «Здесь не мо
жет быть речи ни о казни, ни об аресте кого-либо из народны
представителей; мы собрались здесь, чтобы выявить подозри
72
fi рытых в столице. Я требую, чтобы перешли к порядку дня, а
'по касается этого предложения, то его нужно считать не ймев-
мшм места».18
Тем не менее эта левоэкстремистская выходка дала париж-
ii'iiM «умеренным» формальный повод обвинить Коммуну перед,
ннвентом. 23 мая в Конвент явилась депутация секции Брат-
аны и донесла об «ужасном заговоре» с целью перебить -часть
но членов. Депутация потребовала от Конвента решительных
гр против «заговорщиков»: «Законодатели, во имя Франции,.,
высокими представителями которой вы являетесь, во имя оскор-
И'пного народа Парижа не допускайте, чтобы заговорщики и
Ьльше оставались безнаказанными. Имейте мужество рассчи-
Н'Шать на добрых граждан, на их энергию. Никаких полу-
Вг|I», — говорилось в адресе депутации.
А вот что заявила в Конвенте 24 мая депутация секции
югт де Мулен: «Мы клянемся до самой смерти уничтожать
риархшо как и анархистов; мы до самой смерти будем защи-
пать национальное представительство, как и отдельных депута-
ftiii, каковы бы ни были их взгляды.- И если кто-нибудь из них
юн дет под ножом убийцы, мы отомстим за его смерть». Секция
(1,'шсейских полей потребовала от Конвента «немедленного со-
инна первичиы'х собраний в Париже для выборов нового мэра-
а нового муниципалитета».19 . i
Разумеется, санкюлоты не мирились с тем, что в ряде сек-
ции господствовали «умеренные». Они боролись с ними, причем
весьма своеобразными методами. В общие собрания секций, в
норых санкюлоты были «угнетены», толпами являлись их со-
братья из соседних секций и, сломив сопротивление «умерен-
ных», которых либо изгоняли с собраний, либо арестовывали,.
Гкрывали «объединенные собрания», на которых принимались
||(ч>ые решения, вплоть до смены руководства секций и отмены
I их постановлений, которые были неугодны санкюлотам. С ужа-
й.1М и негодованием описывала 19 мая газета «Французский пат-
hlilor» эти методы: «Анархисты употребляют все средства, что-
fihl вновь овладеть утраченными ими в секциях позициями. При
Помощи двух или трех секций, которые остались им верны, они
Направляют в другие секции депутации, предусмотрительно яв-
.Впощиеся к концу заседаний, когда они менее многочисленны,.
Н таким образом добиваются согласия, а еще чаще прямо вымо-
|цк»г его... Анархисты используют еще более гнусное средст-
нк Они собирают разбойников из некоторых секций, водят их
Hi секции в секцию и подавляют там республиканское боль-
шинство. Действуя таким образом, они вновь взяли верх в сек-
ции Бон-Консей; таким же способом им удалось в секции Обще-
I пышного договора сместить всех функционеров, а затем назна-
III и, новых; в секции Ломбар они арестовали гражданина, ко-
тнрый протестовал против подобных гнусностей. Этот разбой на-
пвается у них объединенными собраниями секций!» ««
73:
Большинство Конвента пыталось прийти на помощь пари
«ским «умеренным». 24 мая по докладу Виже от имени «комисс
12» Конвент декретировал:
«7. Общие собрания секций будут закрываться каждый 1
чер в 10 часов, о чем будет делаться отметка в протоколе за<
.дания. Председатели секций будут лично ответственны за j
полнение данной статьи.
8. Никто посторонний секции не будет допущен к участ|
в ее совещаниях.
9. В случае, если бы различным секциям понадобилось вс
ти в переговоры друг с другом, комиссары каждой из них буд
допущены в другие секции лишь после проверки полномоч!
полученных ими от общего собрания их секции».
«Умеренные» приветствовали подобные действия Конвенту
требовали, чтобы он шел еще дальше ио пути ограничения пр
секций. «Вы слишком долго оставляли в руках народа револ
ционные инструменты, — заявила 28 мая в Конвенте депутаи
секции Французских гвардейцев. — Народ блуждает по приха
страстей некоторых ловких агитаторов и поддается замысл,
честолюбцев, которые хотят утомить нас свободой, чтобы вс
нуть нам повелителя. Как единственное средство исцеления
«тольких зол мы требуем, чтобы вы дали нам свободную кс
ституцию, в которой были бы сохранены политические и гра
данские права».20
Но декрет, запрещающий санкюлотам приходить на выруч
своим соседям, так же оказалось невозможным осуществи:
как и другие аналогичные декреты. Его единственным резулы
том было то, что недовольство санкюлотов Конвентом еще бол
возросло.
КУРС НА ВОССТАНИЕ
Конвент осаждают возбужденные и негодующие толпы са
кюлотов. У его решетки одна за другой появляются депутац
тарижских секций, которые сурово обличают Жиронду и не щ
дят Гору. Жирондисты яростно огрызаются. Вот образчик 1
го, что происходило в те дни в Конвенте: 25 мая в Конвент пр
шла депутация Гене*рального совета Коммуны, которая обвин
ла «комиссию 12» в произволе и беззаконии и потребовала н
медленного освобождения арестованного по ее приказу Эбер
Председательствовавший на заседании жирондист Инар выход
из себя. Он обвиняет Коммуну и весь Париж в подготовке вс!
станин против Конвента и затем начинает грозить: «Если когд
либо Конвент будет унижен, если когда-либо одно из этих вс
станий, которые после 10 марта возобновлялись беспрерывно
о которых магистрат никогда не предупреждал Конвент (I
крайне левой поднимается сильнейший шум. На противополо
ной стороне аплодисменты. С левой стороны раздаются голос
74
.Это не ответ”)... Фабр д’Эглантин: „Председатель, я прошу
Кдова против вас".
Председатель: „Если этими постоянно возобновляющимися
восстаниями будет совершено покушение на национальное пред-
< i «жительство, я заявляю вам от имени всей Франции" („Нет,
нет, — кричат на крайне левой”. Остальная часть собрания од-
новременно встает. Все члены кричат: „Да, да, говорите от
и Чени Франции”)... „Я заявляю вам от имени всей Франции:
Париж будет уничтожен” (Сильнейший шум с крайне левой по-
крывает голос председателя. Все члены противоположной пар-
ши: „Да, вся Франция будет жестоко мстить за это покуше-
нию”).
Марат: „Сойдите с вашего кресла, председатель. Вы трус,
• ы бесчестите собрание, вы покровительствуете государственным
людям”. 4
Председатель: „Скоро на берегах Сены будут искать то ме-
»ш, где когда-то стоял Париж” (С левой стороны шум, с про-
пжоположной стороны аплодисменты)».
А вот что заявила 27 мая в Конвенте депутация секции
Гравилье: «Горе предателям, которые, упившись золотом и вла-
иыо, хотят заковать нас в цепи (Аплодисменты)... Депутаты
Горы, своей тяжестью вы раздавили голову тирану, мы закли-
наем вас спасти отечество („Да, да, мы спасем его”, — кричат
многие члены). Если вы можете и не хотите этого сделать, то
цы трусы и предатели. Если же вы хотите и не можете этого
делать, то скажите об этом открыто, это цель нашего прихо-
ди сюда: сто тысяч рук вооружены, чтобы вас защищать (Апло-
дисменты)».21
Общий подъем захватил и Робеспьера. На заседании у яко-
бинцев 26 мая он уже призывает к восстанию против «преступ-
ных депутатов». Правда, Робеспьер плохо представлял себе, что
йпкое восстание и как нужно при этом действовать. «Я призываю
ирод объявить в Национальном конвенте восстание против
I" х подкупленных депутатов (Аплодисменты),—говорит он. —
Я заявляю, что, получив от народа право защищать его права,
)• считаю своим угнетателем того, кто меня перебивает или не
дне, мне слова, и я заявляю^что я один поднимаю восстание
против председателя и всех членов, заседающих в Конвенте
(Аплодисменты). Я заявляю, что, если будут проявлять преступ-
ное презрение к санкюлотам, я поднимаю восстание против под-
цу пленных депутатов».
Все же Робеспьер понимал, что народу нужно предложить
Кнкой-то более конкретный план действий. На заседании у яко-
бинцев 29 мая он дает совет народу самому спасать себя и при-
сыпает Коммуну взять руководство восстанием в свои руки.
• Гели Коммуна Парижа не соединится с народом, — говорит
он,-— не образует с ним тесного союза, то она нарушит свой
Цгрнейший долг... Муниципалитет должен сопротивляться
75
угнетению... Я не способен предначертать народу средства сц
сти себя. Сделать это не дано одному человеку, не дано
мне».22
Во имя чего парижские санкюлоты готовили восстани
Только ли ради изгнания лидеров Жиронды из Конвента? Ht
с изгнанием жирондистов они связывали более далеко идущ
политические и социальные цели. Яркое представление об эт1
целях дает проект петиции в Конвент, предложенный 19 мая
Якобинском клубе депутацией от Клуба кордельеров и от толь
что возникшего в Париже «Общества революционных республ
канок», во главе которого стояли дочь торговца шоколадом П
лин Леон и актриса Клэр Лакомб. Помимо издания обвин
тельного декрета против Бриссо, Гаде, Верньо и других жиро
дистов, а также чистки Временного исполнительного совета,
этом проекте выдвигались еще следующие требования: «Сп
шите декретировать, что все подозрительные должны быть в
медленно арестованы и что во всех департаментах Франции
в секциях Парижа учреждаются революционные трибуналы.
Мы требуем, чтобы в каждом городе была создана революцио
ная армия, состоящая из известных санкюлотов; чтобы/числе
ность этой армии в Париже была доведена до 40 тыс. челове
оплачиваемых за счет богатых по 40 су в день... Законода:
ли, поразите скупщиков, эгоистов-торгашей и творцов ажиот
жа! Существует ужасный заговор, ставящий целью уморить н
род голодом, доведя цены на продукты до недосягаемой выс
ты. Во главе этого заговора стоит аристократия той дерзкой к
сты, которая стремится поставить себя на место королевою
власти и завладеть всеми богатствами, вздувая цены на пре
меты первой необходимости соответственно своей жадност
Истребите всех этих злодеев: родине достаточно, чтобы в н<
остались санкюлоты и их добродетели».23
Итак, если «умеренные» мечтали вырвать из рук napoj
«революционные инструменты», то санкюлоты хотели добави'
к уже имеющимся у них «инструментам» еще «революциопну
армию» и секционные революционные трибуналы, усилить те;
pop и с его помощью покончить со спекуляцией, дороговизне
и даже с самим существованием ненавистных «скупщиков»! Bi
двигались и требования, направленные на перераспределен!
имуществ. 8 мая санкюлоты секции Общественного догово]:
сформулировали следующую программу: «Истребить всех зав
домых заговорщиков; без промедления арестовать всех под
зрительных; создать революционную армию, которую долж<
сопровождать трибунал, чтобы узаконить ее действия; конф
сковать все имущества известных заговорщиков, чтобы обесп
чить 150 ливров пожизненной ренты каждому революционер
остающемуся под ружьем».24
А вот что заявил один санкюлот 21 мая на собрании сект
МайлЬ, в которой тогда еще преобладали «умеренные»: «Им
76
bticu еще другие аристократы — это все богачи, все крупные
Борговцы, все скупщики, все клерки, банкиры, лавочники, все
I' Ц'йские крючкотворы и все те, кто что-нибудь имеют. Необ-
Бтпмо очистить от них землю свободы».25
Удивительно ли, что от таких заявлений бросало в дрожь не
ki !ько «умеренных», но и многих буржуа-монтаньяров? «Поче-
\ постоянно возбуждают народ против богатых, поступая так,
мы в той сказке, где убивают курицу, несущую золотые яйца?—
Миловался Ревбель в письме к членам Комитета общественного
Н1йсения от 2 июня. — Необходимо, чтобы они не опасались
(ильше за свою собственность и даже за свою жизнь. Эта спа-
I тельная мера должна была быть принята уже давно».26
ОБРАЗОВАНИЕ ПОВСТАНЧЕСКОГО ЦК В ЕПИСКОПСТВЕ
Парижские выборщики (т. е. те, кто в начале сентября
92 г. избрали депутатов в Конвент от Парижа) продолжали
ггобираться в Епископстве. По донесению наблюдателя «комис-
сии 12» выборщики ставили своей целью «Восстание, подобное
|| толя и 10 августа».27 28 мая выборщики назначили свой ис-
полнительный орган — «комиссию 6» во главе с председателем
Парижского департамента, членом Клуба кордельеров и Яко-
piiincKoro клуба Дюфурци.
28 мая секция Сите по предложению своего председателя
обсана, только что выпущенного из тюрьмы, куда он был по-
нижен по приказу «комиссии 12», направила остальным 47 па-
рижским секциям приглашение «по-братски соединиться в ее
Бдрах, чтобы обсудить средства, которые необходимо предпри-
шигь при настоящих обстоятельствах». Многие секции избрали
Комиссаров, которые стали собираться с вечера 29 мая в Епи-
Констве, «хозяйкой» которого была секция Сите. Собравшиеся
олгиссары присвоили себе название: «Общее и революционное
брание города Парижа». На нем были представлены 34 сек-
iOui; из них 28 секций (т. е. более половины всех парижских
гкций) дали своим комиссарам неограниченные полномочия
|« 1,ля спасения общественного дела», а 6 секций — ограниченные
I полномочия. Вечером 30 мая комиссары большинства секций
объявили город Париж «в состоянии восстания против аристо-
рлгической и угнетательской клики», распорядились о мобили-
*щпи «людей 14 июля», «людей 10 августа», приказали за-
tjibiib городские заставы и назначили временным командующим
1||ициональной гвардией Парижа мелкого таможенного служа-
ИЦсю, командира батальона секции Санкюлотов Анрио (после
щ ьсзда Сантера в Вандею обязанности командующего в
Пйриже исполнял один старший по чину офицер).
Собрание комиссаров секций назначило также свой ис-
IIH шительный орган — «комитет 9», в который вошли лучшие
|Ц| секционных активистов: Варле, испанец Гусман, Бшомме,
77
Симон, Вендлинг, Митуа, Лорен, Фурнеро, Лебурсье. Через i
сколько часов «комитет 9» превратился в «комитет 10», так и
в него вошел Добсан, председатель секции Сите. «Комитет 1
стал душой «революционного собрания». На негб легла вся I
жесть организационно-оперативной работы по подготовке bi
стания. Председателем комитета был избран Добсан (яко(
нец), заместителем председателя Варле («бешеный»).
Близкий к Жаку Ру Жан Батист Дюкло был одним из I
миссаров секции Гравилье в Епископстве. Теофиль Леклерк i
лучил назначение в комиссию, которой было поручено проверг
письма на почте.
Парижский департамент постановил созвать утром 31 м
в Якобинском клубе представителей всех установленных в;
стей Парижа, включая Коммуну и секции, «для обсуждения м
общественного спасения». Это была явная попытка перехвати
инициативу у секций. Вечером 30 мая в Епископство явил
мэр Паш и стал уговаривать комиссаров секций отказаться
вооруженного восстания, по меньшей мере подождать до собр
ния в Якобинском клубе. Но комиссары не поддались на э
уговоры.
По приказу «комитета 10» в 3 или З’/г часа утра 31 м
ударили в набат. Нет, в набат бил не Марат (как гласит легь
да), а член «комитета 10» испанец Гусман, за которым так
закрепилось прозвище «набатчик» (Tocsinos). В 6 или б’/г ча
утра в здание ратуши явился «комитет 10» в сопровожден
многочисленной вооруженной свиты, и от его имени Добсан об
явил, что суверенный народ отстраняет от власти мэра, прок
рора, муниципалитет и Генеральный совет Парижской комм
ны, ио... восстанавливает их в их функциях «революционна
образом».38
Генеральный совет Коммуны проверил полномочия комисс
ров секций, нашел их правильными, заявил о готовности сл
жить свои собственные полномочия и, будучи восстановлен
них, принес гражданскую присягу в качестве Революционно
Генерального совета Парижской коммуны.
Этим торжественным актом восставшие секции подтверди,
свое доверие Коммуне (которая для Конвента все еще остав
лась «временной», т. е. не вполне «законной») и облекли ее р
волюционной властью.
В течение дня ЗЦмая и собрание представителей всех уст
новленных властей Парижа в Якобинском клубе, и Kommvi
посылают своих делегатов в «комитет 10», который перебир
ется в ратушу, расширяет свой состав и берет себе названи
Революционный комитет Парижского департамента, или, к;
его обычно называли, Центральный революционный комитс
Этот ЦК состоял из 25—30 членов. Ведущую роль в нем игра
такие люди, как Добсан, Варле, Фурнеро, Луа, Маршан, Клема»
Гассенфрац. Многие из членов ЦК 31 мая входили в прошлом
78
Ж<1<1в Коммуны 10 августа: Фурнеро, Гассенфрац, Бономме, Ов-
i Сеги, Крепен, Кайо, Бодре, Мёссар, Буэн. Многие из них
hut (Дпее если и не участвовали, то были близки к бабувистскому
йпжению: Фурнеро, Буэн, Крепен, Клемане, Маршан, Женуа.
I точки зрения «партийной» принадлежности состав ЦК был
' Ьпольно пестрым: тут были и «бешеные», и эбертисты, и яко-
шпцы. Но все они — деятели прежде всего секций, секционный
hi ив.
[ И в самом ЦК, и в Генеральном совете Коммуны шла борь-
Вп двух линий. Еще на собрании в Епископстве Варле предла-
Ви пе ограничиваться изгнанием лидеров Жиронды из Конвен-
К, а целью восстания поставить: роспуск Конвента, переизбра-
нс Коммуны и облечение ее всей полнотой революционной вла-
ini. Если верить Мишле (а в распоряжении Мишле были доку-
irtirw, которые впоследствии погибли), то Варле сказал: «У нае
ограниченные полномочия; мы — суверен. Мы уничтожим,
пить {Коммуны], преобразуем ее и дадим ей верховную власть,
lilt bouverainete). Она сокрушит Конвент. Что может быть бо-
к1 законным?» Гусман, посаженный в конце 1793 г. в тюрьму
1 орс, рассказывал одному из заключенных, «что революция
>1 мая должна была принять другой оборот, она должна была
i погнать Конвент». По словам другого заключенного, Гусман
тПорждал, что в дни 31 мая — 2 июня «нужно было заставить.
Ьипаково исчезнуть руководителей якобинцев, Робеспьера и
Жирата, как и жирондистов».29
I 11о если эти левоэкстремистские планы роспуска Конвента
»ствительно существовали, то совершенно очевидно; что они
МШ отвергнуты большинством ЦК и в дальнейшем споры шли
Ы1|ь по вопросу о том, как и какими методами заставить Кон-
•-III удалить из своей среды «неверных уполномоченных»? В
Ьрные дни восстания торжествовала линия, не допускавшая на-
лня вооруженного народа над Конвентом. Это была линия
Шометта, Паша, Эбера, Добсана, исходившая из того, что пети-
рии и других легальных средств воздействия на Конвент доста-
|»чио, чтобы убедить его исключить лидеров Жиронды. Эту
lilhiiiKy генеральный прокурор-синдик Парижского департамен-
ii Дюлье назвал «моральным восстанием».30 Она-то и обусло-
ри in безрезультатность дня 31 мая.
31 МАЯ
Что происходило в Париже в этот день? С утра били в на-
В секциях звучал барабанный бой (сигнал общей тревоги
I iftopa). Анрио распорядился произвести выстрел из сигналь-
п пушки на Новом мосту (за что Конвент, по требованию
г< pin,о, вызвал его к своей решетке, но Анрио не явился).,На-
г 11 дружно поднялся. Вооруженные граждане спешили к ме-
Ьим сбора. Повсюду строились роты и батальоны. Улицы кише-
79
ли войсками и просто любопытными гражданами Но войск;
не знали, что им делать. Повстанческий ПК распорядился"!
«охране застав и общественных зданий, но он не дал приказ
стягивании вооруженных сил к Конвенту. Толпы стихийно в
к Конвенту и, постояв, расходились. , *
Еще 27 мая по распоряжению «комиссии 12» для охрг
Конвента были вызваны батальоны консервативно настроен!
секций Еютт де Мулен, Майль и 92-го года. Парижане проз
.ли эти батальоны «новыми швейцарцами». Днем 31 мая за i
шеткой сада Палс-Эгалите (бывший Пале Рояль) укрылись
«оружейные граждане из секции Бютт де Мулен, опасаясь,
их обезоружат. К ним присоединились вооруженные группы
.других консервативных секций. На «штурм» этой крепости д
иулась многотысячная толпа граждан предместья Сент-Анту
подогретая слухом о том, что у укрывшихся в саду Пале-Эга
ле имеются королевские эмблемы (слух оказался ложным). I
столкновения не произошло. Граждане из секции Бютт де .
.лен предпочли побрататься с гражданами из предместья С
Антуан.
Ни одна из парижских секций не поднялась на защиту л
рондистов, но .. никто и не угрожал Конвенту. Около 3 ча<
дня прекратили бить в набат. Тревожное настроение, царивг
утром, сменилось взрывами веселья. Народ и войска гуляли
'улицам, заглядывали в Коммуну, в Конвент, смеялись, пел I
Дечером город был иллюминирован.
А что происходило в Конвенте и в Коммуне? Еще утром'
Конвент явилась депутация повстанческого ЦК и от имени
секций Парижа потребовала обвинительного декрета против
жирондистских депутатов, равно как и против членов «ком
сии 12» и двух министров. Депутация потребовала также, ч
бы Конвент декретировал набор «революционной армии» из с,
кюлотов с оплатой по 40 су в день и чтобы цена хлеба во в.
департаментах была установлена в 3 су за счет богатых.
Депутаты Горы приветствовали депутацию, но большипсч
Конвента отнеслось к ней враждебно. Давая в тот же день |
чет в Коммуне о представлении петиции в Конвент, один из |
миссаров заявил, «что этот адрес был принят довольно холод
что председатель Конвента дал лишь неопределенный и укл<
чивый ответ и что правая сторона открыто говорила о том, «
она обратится к департаментам». Заключая свой отчет, эз
комиссар выразил убеждение в том, «что большинство Конь
та неспособно спасти общественное дело, и что народ дол»
полагаться лишь на самого себя».
В Ксммуне начались бурные прения. Один из ораторов пр
дожил «принять самые спешные и самые верные меры и не т
тить попусту на длинные речи время, которое должно быть j
пользовано для действий». Напротив, Шометт призывал к «ос
рожности». Тот же оратор упрекнул прокурора Коммуны
80
^Малодушии» и предложил «взять на себя председательство в
инете и руководство революционными действиями». Б под-
гржку Шометта выступил Эбер. Но тут поднялся еще один
^ажданин, который назвал речи Шометта й Эбера «робкими»
предложил, «чтобы ему поручили встать во главе парижских
птальонов и направиться с ними к Конвенту». Это предложе-
И* отвергается. «Генеральный совет выражает все свое негодо-
I шие, все свое отвращение к подобному предложению», — запи-
пно в протоколе. Мэр Паш в самой резкой форме отчитывает
•бесноватых и глупцов», пытающихся ввести парижский народ
заблуждение и «склонить к ложным шагам». Он заявляет,
го предложенные меры «навсегда оторвали бы Париж от де-
;|ртаментов и вызвали бы гражданскую войну». Аргументы
|.1ша убеждают далеко не всех. «Один, молодой гражданин
Поднимается на трибуну и предлагает самые насильственные
еры. Совет предлагает этому неосторожному юноше удалить-
II». Но этот юноша (а это был Варле) «упорствует в своем же-
лании говорить» и его чуть ли не силой прогоняют с трибуны.
|дин из членов совета требует, «чтобы члены Конвента, изобли
|*нные общественным мнением, были бы арестованы». Шометт
С возмущением восстает против подобного предложения» (как
казано в протоколе). Один из присутствующих предлагает
прибить к дверям зала официальное порицание всякому пред-
ожению, клонящемуся к насилию над национальным предста-
игельством». Ему замечают, «что это порицание в сердцах у
1*ех и что граждане и установленные власти Парижа слишком
ыубоко проникнуты сознанием своего долга, чтобы нуждаться
напоминании о нем».31
В тот же день в Конвент явилась еще одна депутация, на
ют раз депутация установленных властей Парижа (департа-
снта, Коммуны и 48 секций), и от ее имени генеральный про-
курор-синдик департамента Люлье огласил петицию, требовав-
*.ую издания обвинительного декрета против 22 жирондистских
спутатов, членов «комиссии 12» и бывших министров Ротана,
лавьера и Лебрена. Это требование поддержали многие мон
т(|цьяры, в том числе и Робеспьер. Но большинство Конвента,
Включая и правое крыло Горы, все еще упорствовало. Высту-
пи от имени Комитета общественного спасения, Барер предло-
жил упразднить «комиссию 12» (она была уже ликвидирована
7 мая, но на другой день восстановлена) и передать в распо-
•нжение Конвента вооруженные силы Парижа. Это был ловко
•несчитанный ход. Комитет общественного спасения жертвовал
комиссией 12», понимая, что ее уже нельзя спасти, но одновре
Мсшю(наносил удар по Коммуне Парижа: отнимал у нее воору-
1.1’пиые. силы Против этого последнего предложения запроте-
юйал Робеспьер. Не очищенный еще от~ жирондистов Конвент
Нс внушал и ему: доверия «В самом деле, что это за вооружен-
ии» сила, которую хотят поставить в распоряжение Ког®ента!—
1пк 230.
81
говорил он. — Это граждане, вооруженные для защиты свое]
свободы против злодеев, которые ее предают, а такие есть!
Собрании. Кто участвует в обсуждениях Конвента? Разве hJ
там личностей, разоблаченных парижским народом... Но в т|
ком случае было бы нелепо передать в их руки вооруженну]
силу».32
После долгих прений предложенный Барером декрет прин!
мается в следующей редакции:
«1. Вооруженная сила Парижского департамента впредь Л
получения нового приказа находится в состоянии постоянно!
готовности. Установленные власти ежедневно представляют от
чет Национальному конвенту о мерах, принимаемых ими дл!
охраны личности и собственности и для поддержания общее я
венного порядка.
2. Комитет общественного спасения проследит совместно I
установленными властями нити заговоров, которые были из!
бличены сегодня у решетки Конвента и которые могут быть па
правлены против безопасности республики и национальной
представительства.
3. Чрезвычайная комиссия двенадцати упраздняется».33
Это было половинчатое и двусмысленное решение. ТребовЯ
пие восставшего Парижа об аресте лидеров Жиронды отвергни
то, «комиссия 12» упразднена, но ее миссия фактически возл!
жена на Комитет общественного спасения. «Моральное восст!
пие» 31 мая, для которого были характерны нерешительност!
неорганизованность, отсутствие какого-либо конкретного план!
действий, оказалось по существу безрезультатным.
Марат негодовал. Около 8 часов вечера он принимал в Ког
венте делегатов от многих секций, которые спрашивали у нега
что им делать. Друг народа ответил: «Как, вы всю ночь били I
набат, вот уже целый день, как вы вооружились, и вы не зна |
те, что вам делать? Мне нечего сказать людям, лишившимс!
рассудка». Оставив делегатов, Марат вернулся в зал заседани!
и сказал нескольким окружившим его якобинцам: «Нет, певоз]
можно, чтобы народ спасся, если у него нет вождей». Один и|
оказавшихся здесь жирондистских депутатов воскликнул «Каю
ты требуешь вождя!» Марат ответил: «Грубиян, вождь для
меня — это не владыка... Я хочу вождей, которые руководили
бы действиями народа, не давали бы ему совершать ложные по]
ступки и противились тому, чтобы его усилия оставались бес!
плодными. Что значат сто тысяч человек под ружьем в течениЛ
двадцати четырех часов, если у них нет вождей, чтобы руково]
дить ими?» 34
На заседании Якобинского клуба вечером 31 мая Бийо-Ва]
ренн выразил недовольство решением Койвента. «Я думаю, чтя
родина еще не спасена, — говорил он. — Париж должен про]
длить восстание. . . Патриоты восстали, и они должны сложить
82
пжие только после того, как в Национальном конвенте будут
iliii'n ожены все предатели».35
| Днем 1 июня Варле жаловался в Генеральном совете Ком-
ш,1п,1 на нерешительность, проявленную вчера. Он сетовал на
«что гражданин мэр не был подвергнут домашнему аресту»,
Lh это было сделано 10 августа, и обвинял Добсана в том,
. io тот также мешал действиям революционного комитета».
о и Шометт по-прежнему отстаивали легалистскую тактику,
ометт потребовал, «чтобы не делалось никаких предложений
I аресте. Совет постановил, что если кто-либо из его членов
Ьдложит какой бы то ни было арест, то он будет призван к
рядку».36
Г На это заседание Коммуны пришел и Марат. Председатель-
кшюавший на заседании Детурнель обратился к нему с вопро-
|u' не должен ли народ, поднявшийся против предателей, об-
ращаться исключительно к своим должностным лицам и приме-
Kli> только средства, предписанные законом? Но Марат дал
иммуне другой совет. «Граждане, вам не на что рассчитывать,
оме как на свою энергию, — сказал "он.— Внесите в Конвент
обращение, потребуйте наказания депутатов, неверных
ему отечеству, оставайтесь па ногах и не складывайте . ору-
* ни, пока вы не добьетесь своего».37
Таким образом, Друг народа дал совет Коммуне идти с ору-
кщ'М в руках к Конвенту и требовать изгнания жирондистов.
1м1'1нательство Марата укрепило позиции тех, кто отстаивал
I и ЦК, и в Генеральном совете Коммуны линию, предполагав-
ши) применение силы против Конвента.
2 ИЮНЯ
I *
I В ночь на 2 июня повстапчёский ЦК постановил, «что
мипдующий генерал прикажет с утра окружить Конвент вну-
к’льной вооруженной силой, чтобы главари клики могли быть
IjM । гованы в течение дня, если Конвент откажется удовлетво-
рив требования граждан Парижа».
I ЦК утвердил конкретный оперативный план действий на
| июня, а также составил список 30 депутатов, подлежащих
Ьгету, с указанием их адресов.38
Г В 9 часов утра 2 июня собрался Генеральный совет Комму-
Ik Представитель повстанческого ЦК информировал совет о
1|пятых этой ночью мерах. «Совет выслушивает оратора
Г большим удовлетворением, — читаем мы в протоколе, — по-
рывает его слова аплодисментами и постановляет, что немед-
hiuio назначенные из его состава комиссары известят секции
И* них мероприятиях». Совет единодушно утверждает также
сложенный ЦК новый адрес к Конвенту.39
Эго значило, что Коммуна наконец-то одобрила окружение
| щнента войсками с целью ареста жирондистских лидеров1
83
если они невиновны, нельзя прибегать к столь опа*
Днем 2 июня в Конвент явилась депутация революцией
и установленных властей Парижского департамента и ее орг
заявил: «Представители, вам известны преступления мят
ников Конвента... Мы приходим к вам в последний раз... Г
вергните их временному аресту... Спасите народ или мы
являем вам, что он сам спасет себя».
Бийо-Варенн и Тальен требуют направить петицию в Кс
тет общественного спасения для немедленного представле
доклада. Конвент соглашается с этим. Бийо-Варенн настаив
чтобы доклад был представлен сегодня же. Другие денут
требуют, чтобы Конвент перешел к очередным делам.' Мез
монтаньярами и жирондистами начинается перепалка. Петиз
неры в негодовании встают и выходят из зала. На трибунах;
жение, слышны крики к оружию! Многие граждане выхо,
Барер от имени Комитета общественного спасения предлаз
не подвергать аресту указанных в петиции депутатов-жиров
стов, а просить их добровольно сложить свои полномочия. Из
Лантена, Фозпе заявляют, что онзз согласны с этим и слаг;
с себя депутатские полномочия. Напротив, Ланжюине и Барб
заявляют, что скорее умрут на своем посту, чем откажутсв
своего мандата. Бийо-Варенн вновь берет слово. «Конвент
имеет права требовать отставки никого из своих членов,—]
ворит он. — Если эти люди виновны, их надо передать трз
налу;
мере». Бийо-Варенн требует поименного голосования декр
о привлеченпзз обвиняемых народом депутатов к суду.
Тем временем Конвент окружили около 100 тыс. воорул
ных граждан, в том числе 3 тыс. канониров при 163 орут
Были перекрыты все входы и выходы из Конвента. Депут
стали жаловаться, что они не имеют возможности выйти дз
по нужде. На трибуне опять Барер. От имени Комитета общ.
венного спасения он яростно обличает «насилие» Париже
коммуны над Конвентом. «Рабы не могут издавать законов
демагогически восклицает он. — Разве будут уважать ваши
коны, если вы принимаете их, будучи окружены штыками? .
находимся в опасности, так как новые тираны следят за ва
их часовые окружают нас и национальное представительс
готово им подчиниться; эта тирания осуществляется рево,
ционным комитетом Коммуны; и если ее Генеральный совет
примет решительных мер, чтобы предупредить эти насилия,
он заслуживает больших упреков».40
Немедленно принимается декрет- о снятии караулов от ;
рей Конвента и удалении вооруженной силы. По предложез
того же Барера, Конвент решает в полном составе выйти к
роду, чтобы потребовать от него исполнения этого декр
Председатель Конвента монтаньяр Эро де Сешель сошел
своего места и открыл шествие. За ним тронулись правая стс
зза и «болото», монтаньяры шлзз последними. С трибун им в
84
|ди: «Не ходите, не ходите,'пусть хорошие депутаты останут-
|1» Но ушло и большинство монтаньяров, в зале осталось не
Мее 20 депутатов с Маратом во главе.
Г Конвент почти в полном составе вышел во дворцовый двор,
торый был запружен вооруженными людьми, кавалеристами,
тиками, со всех сторон возвышался лес штыков. Конвент с
рудом продвинулся до входных ворот со стороны площади
|црусель. Тут стоял штаб Национальной гвардии с Анрио на
tone. Эро де Сешель зачитал декрет об удалении вооруженной
илы от Конвента. Никто не тронулся с места. Эро обратился
I Анрио: «Чего хочет народ? Конвент озабочен только его
ЧПстьем». Ответ Анрио передается в различных вариантах. Вот
лип из наиболее достоверных: «Эро, мы знаем, что ты добрый
1лгриот, что ты принадлежишь к Горе. Отвечаешь ли ты своей
Ииювой, что двадцать два члена будут йыданы в двадцать че-
кере часа? — Нет, — ответил президент. -В таком случае,—
продолжал Анрио, — я не отвечаю ни за что, — и он удалился,
I делал жест своим войскам, и раздались эти крики: „К оружию,
Ьнониры, к вашим орудиям!”» •.
• После этой команды кавалеристы выхватили сабли из но-
I еп, пехотинцы взяли ружья на перевес, а канониры запалили
шоп фитили. Кто-то оттащил Эро назад, и Конвент тронулся в
ЬОратный путь. Народ кричал: «Да здравствует Конвент! Да
рабствует Гора! Да здравствуют хорошие депутаты! На гильо-
ншу Бриссо, Гаде, Верньо, Жансонне, Петиона, Горса, Барба-
ну, Бюзо! Очистите Конвент, пустите дурную кровь!»
Когда Конвент вышел «всей массой» из зала своих засе-
вший и обходил ряды вооруженных парижан, об этом немед-
,1' iino был информирован заседавший в те часы Генеральный
ржет Коммуны. На трибуну поднялся Эбер, который сравнил
|' |недение Конвента с поведением «тирана» (т. е. Людовика XVI),
1пгда тот в ночь на 10 августа обошел ряды верных ему войск,
| затем воскликнул: «Раз Конвент выходит всей массой против
Йнрода, надо, чтобы народ напал всей массой на Конвент». Воз-
мущенный Шометт потребовал тут же арестовать Эбера, но со-
ве г па этот'раз не согласился со своим прокурором.
Оказавшись под угрозой расстрела картечью, большинство
Конвента вернулось в зал заседаний и по предложению Кутона
декретировало временный арест 22 лидеров Жиронды, членов
• Комиссии 12» и бывших министров Клавьера и Лебрена: всего
.13 человека, так как некоторые жирондисты были вычеркнуты
к । этого списка по предложению Марата.41
Народ торжествовал победу, а монтаньяры? Народное лико-
Itiilliie разделяли лишь самые пылкие из них, те, кто шел с Ма-
ртом. Но многие монтаньяры не скрывали своих опасений. Вот
К1к описывает тогдашний министр внутренних дел Гара само-
чувствие членов Комитета общественного спасения днем 2 ию-
ни, после того как Конвент заставили принять декрет о4 аресте
85
жирондистских лидеров: «Бреар, который едва мог двиган
из-за припадка подагры, вышел из Конвента,
чтобы сказать на
что Конвент стал добычей злодеев... Барер не переставал г
вторить: „Надо будет посмотреть, кто же является представ
телем Французской республики — Парижская коммуна или Кс
вент”... Лакруа находился в замешательстве... Дантон казал
обеспокоенным и пристыженным».42
Да, представители «болота» и правого крыла Горы, засед!
шие тогда в Комитете общественного спасения, ясно сознавал
что парижские санкюлоты совершили 2 июня акт революции
ного насилия не только над Жирондой, но и над подавляющ
большинством Конвента. Они ясно видели, что рядом с Копке
том поднимается зачаток другой власти, подлинно народ»
и они спешили как можно скорее растоптать этот зачаток, по
он еще не окреп и не вырос.
ПОПЫТКА РАСПУСТИТЬ КОММУНУ
Что попытался прежде всего сделать дантонистский Комит]
общественного спасения, после того как было низвергнуто и
подство Жиронды? — Распустить Парижскую коммуну и pej
люционные комитеты парижских секций. 6 июня Барер выст
пил в Конвенте с докладом от имени Комитета общественно
спасения. «Прежде всего вы должны заняться Парижем, —q
явил он. — Комитет одинаково не сочувствует как демагоги^
ским взрывам, так и хитроумным комбинациям модерантизп(
Мы равно отвергаем и поползновения федерализма, и 'попыт!
узурпаций в пользу муниципалитетов».
Итак, Парижская коммуна официально обвинялась в «П
пытке узурпации»! Но еще больше досталось революционнь
комитетам. «При нынешних обстоятельствах все революцио
ные комитеты должны исчезнуть, — продолжал Барер. — Oi
нарушают права гражданской свободы. Они враждебны ид
суверенитета парода. . . Они узурпируют чуждую им власть, о
лагают граждан произвольными
анархии и личной мести».
налогами, становятся орудие
В заключение Барер предложил респустить Революционны
Генеральный совет Парижской коммуны и все революционны
комитеты секций; отстранить штаб Парижской Националы:
гвардии и ее командующего Анрио, которые должны быть з;
мещены путем новых выборов в секциях; присвоить Конвен!
исключительное право вызывать вооруженную силу в Парижа
установить наказание в 10 лет тюрьмы для тех, кто покушаете
па свободу печати [Коммуна Парижа стала закрывать жиро*
дистские газеты].43
Нет нужды доказывать, что все эти статьи были направлен
ны исключительно против Парижской коммуны и ее секци
Вот чем предлагал Комитет общественного спасения отблагод,
86
1'Пть парижских санкюлотов за то, что они привели Гору к вла-
сти! Разумеется, принятие такого декрета означало бы откры-
тый конфликт с революционным Парижем. А кто тогда поддер-
жал бы Гору в борьбе с повергнутой, но отнюдь не сложившей
оружия Жирондой? Против предложений Комитета обществен-
ного спасения решительно выступил Робеспьер. «Оставьте же
ее, как есть,— заявил он. — То, что было совершено в послед-
нюю революцию, не произвело пагубного действия, кровь не
пыла пролита... Вы не должны больше беспокоиться. Установ-
ленные народом власти сумеют поддерживать общественное спо-
। тйствие.. . Наоборот, если вы хотите заменить эти власти, вы
покажете аристократии, что не одобряете того, что совершил
Народ... Разве в то время, когда повсюду пришли в движение
предатели, вы должны упразднить наблюдательные комитеты,
революционные комитеты, которые народ, уставший от измен,
избрал с целью раскрыть заговоры и противопоставить дейст-
венную силу проискам аристократии?» 44
Доводы Робеспьера являлись неотразимыми. Никто, кроме
Народа, не мог поддержать якобинскую буржуазию в ее борьбе
< роялистами и Жирондой. Идти на риск разрыва с парижски-
ми «низами» было нельзя. Приходилось мириться с существо-
ванием «узурпаторских» властей в Париже. Предложения Ко-
митета общественного спасения были отвергнуты. Но в дальней-
шем стало ясно, что меры, предлагавшиеся Барером 6 июня и
направленные на ликвидацию элементов двоевластия, были от-
ложены лишь временно. Большинство Конвента выжидало лишь
благоприятного момента, чтобы покончить с «узурпаторской»
Властью Коммуны.
С особой враждебностью вся правая сторона Конвента,
включая и правых монтаньяров, относилась к повстанческому
ЦК в Епископстве. Еще 30 мая, по получении первых сведений
<> собрании в Епископстве, жирондист Ланжюине яростно напал
На этот революционный центр. «Одним из мест, где в настоя-
щий момент составляют заговор, — говорил он, — является
Епископство. Это там собираются незаконно назначенные 10 ав-
густа выборщики, самые дерзкие вожаки якобинцев и секций,
люди, наиболее способные внушать ужас... Это собрание сфор-
мировало исполнительный комитет, диктаторский комитет».
Ланжюине заявил, что самым опасным из этих «демагогов» яв-
ляется Варле и потребовал, «чтобы с Варле не спускали глаз».
Вновь выступая в Конвенте 2 июня, Ланжюине потребовал,
«чтобы все революционные власти Парижа и в особенности со-
брание в Епископстве и его центральный и исполнительный ко-
митеты были уничтожены». Столь же определенно высказался
и Дантон. «Епископство нужно обратить в небытие»,— восклик-
нул ОН.45
Но просто распустить повстанческий ЦК якобинские власти
Нс решились. Комитет общественного спасения избрад другой
87
спосоо покончить с этой явно «узурпаторской» властью. Он п
требовал прежде всего от Коммуны, чтобы из состава ЦК бьи
устранены люди, избранные в Епископстве. В протоколе зас
Дания Генерального совета Коммуны 2 июня мы читаем:' «Сов
ту сообщают, что Комитет общественного спасения недовол<
составом Революционного комитета, который нуждается в быа
ром обновлении. Совет постановляет, что граждане, назначив
ные в числе девяти установленными властями Парижского д<
партамента, составят исключительно Революционный комит!
с тем, чтобы они избрали себе помощников, поставив об эта
в известность совет».46
Таким образом, при содействии Коммуны Варле и многй
другие члены ЦК, избранные в Епископстве, были устранены I
него. Но одной чисткой ЦК дело не ограничилось. Его юрид|
ческий статус был в корне изменен. По предложению предо
дателя Парижского департамента Дюфурни собрание комисс)
ров департамента и парижских секций, состоявшееся 8 июня
Якобинском клубе, преобразовало бывший ЦК. в Епископа 1
в Комитет общественного спасения Парижского департамент
орган департамента, Коммуны и объединенных секций (с се
тября 1793 г. этот комитет стал называться Наблюдательна
комитетом Парижского департамента). Этот комитет, состоя
ший примерно из 20 членов (Клемане, Маршан, Фурнеро,
Марке, бывший священник и позднее полицейский агент Ру
виль и др.), осуществлял наблюдение за общественным поря,
ком в Париже, контролировал действия полицейской админ'
страции Коммуны и революционных комитетов секций, следи
чтобы в театрах не ставили «не патриотических» спектакле
а в книжных лавках не появлялось «не патриотической» лит
ратуры. Бывший повстанческий ЦК в Епископстве превратилс
в важный, но все же вспомогательный орган политической п<
лиции, подчиненный Комитету общей безопасности Конвент:
В апреле —мае 1793 г. многие секции и народные обществ
выдвинули требование о создании в Париже «революционно
армии», которая должна была состоять из санкюлотов и опла
чиваться за счет богатых. Санкюлоты хотели, чтобы эта арми
производила аресты «подозрительных» и оказывала помощь |
снабжении столицы продовольствием. 1 июня повстанческий Ц1
вынес решение о формировании такой армии численностью
20 тыс. человек. Поставленный перед совершившимся факто!
Конвент декретировал 2 июня создание в Париже «революциои
ной армии», но в составе лишь 6 тыс. человек, принимаемых «п<
предъявлении сертификата цивизма из своей секции» и оплачи
ваемых «ввиду дороговизны» по 40 су в день.47
Однако Комитет общественного спасения не торопился с осу
ществлением этого декрета. К тому же в секциях еще не был,
единства мнений в отношении «революционной армии». 11 июн
секция Пик (т. е. секция Робеспьера) обратилась к остальньц
88
мрижским секциям с протестом против учреждения «преториан-
гкой гвардии, оплачиваемой по 40 су ,в день... Храбрые пари-
кане, творцы революции, будут охранять ее с помощью тех же
^>лдат, которые разрушили стены Бастилии».48 Сам Робеспьер
плсказывался в майские дни 1793 г. за создание в Париже «ар-
цш из санкюлотов». Но в дальнейшем его позиция в этом во-
просе также изменилась.
[ Коммуна Парижа, которая прилагала все усилия к тому,
•гобы удержать движение против Жиронды в рамках лояльно-
пн по отношению к Конвенту и Горе, была немало смущена
F упреками в поползновениях к «узурпации» власти, которые ей
цмали правые монтаньяры. На заседании Генерального совета
оммуны 4 июня было сообщено, что в кругах Конвента распро-
праняются слухи относительно «близкой узурпации» власти
Коммуной. Член совета, который осведомил присутствующих об
том, добавил, «что некоторые народные представители и осо-
|г1шо члены Комитета общественного спасения выразили свое
беспокойство по этому поводу». При этих словах, гласит прото-
кол, «раздался крик негодования как среди членов совета, так
и па трибунах, и это гнусное обвинение было единодушно от-
вергнуто». На другой день, 5 июня, Генеральный совет Комму-
|ш .1 и специально созванные комиссары 48 секций приняли сле-
дующее обращение к Конвенту: «Мы вам заявляем, уполномо-
чь иные народа, что мы желаем республики единой и неделимой,
[•ho мы будем защищать до самой смерти свободу, равенство и
>прикосновенность национального представительства; что мы
Предадим общественному поруганию всякого индивидуума, вся-
Vio власть, всякую секцию республики, которые пожелали бы
присвоить себе господство и диктатуру».49
Но как бы ни клялась Коммуна в своей верности Конвенту,
Весьма многие из монтаньяров продолжали опасаться с ее сто-
||"111.ы «узурпации» власти.
Глава IV
КОНСТИТУЦИЯ 1793 года И САНКЮЛОТЫ
ГОРА И КОММУНА
ПОСЛЕ ПОБЕДЫ
Пришедшая к власти Гора не торопилась выполнять ту п
литическую и социальную программу, которую ее союзники-са
кюлоты сформулировали в период борьбы с Жирондой. Роб
пьер уговаривал народ не. предъявлять чрезмерных претенз
к «очищенному» от врагов общественного дела Конвенту. «В
время, когда незапятнанной партии Конвента предстоит п]
одолеть препятствия, народ должен встать на ее защиту,
ворил он 14 июня в Якобинском клубе. — Ему не следует с
шать тех, кто старается ему внушить недоверие ко всем. Не<
ходимо объединиться... Все, что народ мог требовать, — а
чтобы Конвент действовал в духе революции; он так и пос
лает теперь».1
Еще более определенно высказался Марат. «Вот уже четы
года мы говорим о свободе и не имеем о ней еще ни малейше
представления, — писал он в те дни в своей газете. — Узнай
же, неутомимее болтуны, что она не создана ни для безумц
ни для бешеных, ни для злых, но для добродетельных люде
которые не хотят ею злоупотреблять».2
Эту позицию Горы, рассчитанную на то, чтобы успокой
имущие классы, поддерживало и руководство Коммуны. «Са
кюлоты не зарятся на собственность богач-ей», — заявлял Эбе
«Папаша Дюшен» давал «свой добрый совет храбрым саню
лотам, чтобы они держали данную ими клятву уважать ли
ность и собственность и не забавлялись подсыпанием горчиц|
воюя с торговцами сахаром», т. е. предостерегал от «народгк
таксации» того типа, какая имела место в Париже 25—27 фс
раля.
Вместе с тем Эбер убеждал богатых «санкюлотизироваться
«Патина Дюшен» давал «свой добрый совет всем тем, котор
кое 'по имеют, рискнуть надеть на свою голову красный коли
гопмесгно с санкюлотами, которые покровительствуют их сс
90
ственности и защищают их». «Богатые, бедные, слабые, силь-
ные, если вы не будете едины, вы пропадете», — таков был лейт-
мотив агитации Эбера в июньские дни.3
Ни Комитет общественного спасения, в котором ключевые
посты занимали правые монтаньяры с Дантоном во главе, ни
Коммуна не склонны были принимать какие-либо строгие меры
против повергнутой, но далеко еще не разбитой Жиронды. Из-
гнанные из Конвента жирондистские лидеры были оставлены
под домашним арестом и большей частью бежали в департа-
менты, где встали во главе восстаний против Конвента. Начав-
шиеся было в Париже в дни 31 мая 2 июня разоружение и
аресты «подозрительных» прекратились, -а арестованных выпу-
скали из тюрем «Бешеные», правда, протестовали против тако-
10 образа действий, но безуспешно. На заседании Генерального
I овета Коммуны 4 июня Леклерк тщет*но предостерегал против
иллюзии «считать, что революция закончена». «Разве все поло-
жительные арестованы? — недоумевал он. — Ах, почему вы так
медлите избавиться от ваших врагов? Почему вы так боитесь
пролить несколько капель крови?» „В протоколе отмечено, что
оратор был прерван всеобщим неодобрением и должен был
оставить трибуну. Эбер же «произнес по этому поводу речь, пол-
ную энергии и патриотизма. Он потребовал считать плохим
ражданином всякого, кто предложит пролитие крови. Его за-
ключение было единодушно одобрено» 4
Ничего не предпринималось и против ненавистных «скупщи-
ков», хотя продовольственное положение продолжало ухудшать
я. Правда, благодаря субсидиям Коммуны хлеб в Париже про-
давался дешево, по 3 су за фунт, но хлеба не хватало и у бу-
лочных уже появились очереди. Быстро росли цены на осталь-
ные продукты питания, особенно на картофель и мясо. Неуклон
по падала ценность ассигнаций.
Еще накануне восстания 31 мая — 2 июня некоторые секции
пявили о Недостаточности максимума только на зерно и потре-
бовали всеобщего максимума, т. е, установления твердых цен
IIH все предметы первой необходимости. В течение июня движе-
шь за всеобщий максимум еще более усилилось. Однако Ком
мука считала, что прежде чем ставить этот вопрос в Конвенте,
нужно дать возможность Горе завершить работу над конститу-
цией, скорейшего принятия которой требовала вся сложившаяся
। стране обстановка. 15 июня секция Прав человека (секция
1ирле) предложила Генеральному совету Коммуны обратиться
и Конвент с требованием всеобщей таксации и издания декрета
против «скупщиков». Но Эбер заявил, что момент для этого не
нпляется еще подходящим. Он разъяснил, что сейчас Конвент
П1ПЯТ обсуждением конституции и что было бы преступлением
прерывать его работу. Совет присоединился к мнению Эбера и
обратился ко всем секциям с призывом «отложить этот вопрос
пь принятия конституции».5 «I
91
26—28 июня в Париже произошли новые народные волнени
на почве дороговизны. Прачки захватили стоявшие на Сене ба
жи с мылом и стали распределять это мыло по дешевой цем
Делегация прачек явилась 28 июня в Коммуну с требование>
чтобы она санкционировала эту распродажу. Но Генеральны
совет Коммуны встретил женщин возгласами неодобрения. Н
трибуну поднялся Эбер. «Мы поклялись охранять собствег
ность, — заявил он. -— Если будут грабить, то никто не стан]
ничего больше ввозить в этот город... Мы желали бы, как и в|
снижения цен на продукты. Мы знаем, что нищета велика, 1
столько зол нельзя исцелить в один момент... Счастье мож<
быть достигнуто лишь при помощи добрых законов. Подожди1,
установления новой конституции... Но если грабят, мы вс
встанем стеной, чтобы помешать насилию над собственностью
Коммуна осудила «грабеж» барж с мылом. Еще 26 июн
Генеральный совет уполномочил мэра в случае, «если обнар)
жатся волнения, угрожающие собственности», бить сбор Наци
нальной гвардии, «чтобы применить силу против подкупленн I
недоброжелателей, проповедующих грабеж». За участие в «гр
беже» были арестованы и заключены в тюрьму Форс 15 праче
По улицам Парижа были расклеены афиши с их именами
адресами.6
Однако было ясно, что одних лишь репрессивных мер нед
статочно, чтобы предотвратить дальнейшие «посягательства |
собственность» со стороны голодающего народа. 26 июня
Конвент явился в полном составе Комитет общественного сп
сения Парижского департамента с Клемансом и Маршаном |
главе и потребовал, во-первых, объявления вне закона бежа]
ших из Парижа жирондистских лидеров, во-вторых, издания з
кона против «скупщиков» и введения таксации на все съестнь
припасы.
Неугомонные прачки также явились 27 июня в Конвент
заявили протест против чрезмерной дороговизны мыла, свече
и «других продуктов». Конвент тут же поручил Комитету общ
ственного спасения представить доклад по вопросу о том, «н
следует ли при данных обстоятельствах временно разрешит
администрации департаментов или дистриктов устанавливат
максимум на съестные припасы и другие предметы первой н
обходимости».7
Но этого доклада пришлось долго ждать. Потребовались еп
большее обострение продовольственного кризиса и еще боле
сильный нажим народных масс, чтобы Конвент решился н
меру, необходимость которой его заставили признать еще «мыл
ныс бунты» 26—28 июня в Париже.
Средн мелких хозяев, особенно среди лавочников, росли оп
ii’iiioi за свою собственность. Отражая эти опасения, Эбер р
гопал за «уважение собственности» с такой энергией, как н
когда ни раньше, ни потом. «У санкюлотов хотят не то. ько о
"2
пять хлеб, но еще и сбить их с дороги, — читаем мы в № 252
,,Пер Дюшена” (около 28 июня). —Им советуют глупости, спо-
юбные ввергнуть их в самую ужасную нужду. „Вы очень глу-
пы, говорят им некие лицемеры, когда так дорого платите за
(ъестные припасы, почему не ограбите вы купцов? Почему не
заставите вы их продавать свои товары по угодной вам цене?”
Разве вы не видите их ловушек? Не чувствуете, что это сами
^скупщики стараются толкать вас на грабеж, чтобы иметь пред-
лог повышать цены на свои товары и продавать их вам на вес
олота?»
Порицая «народную таксацию», Эбер впервые в своей жур-
налистской практике (впрочем, и в последний раз) рискнул
даже утверждать, что в Париже вообще нет «скупщиков».
Я признаю, что нужда народа является ужасающей, — писал
(ж в том же номере „Пер Дюшена”. — Но какова причина это-
го? Без сомнения, существуют скупщики, и я хотел бы, чтобы
пятьсот миллионов гильотин изрубили их на мелкие куски. Но
|де находятся эти скупщики? В Париже? Нет, черт возьми, но
и больших торговых городах; там и надо их искать, а не в Па-
риже, где имеются только розничные торго'вцы. Миллионерам
| бордо и Марселя наплевать, что разграбят одно из их судов на
( ене, когда их магазины и корабли переполнены товарами».8
Несомненно, что столь «умеренная» позиция, которую заняли
и июне — начале июля 1793 г. верхние слои парижской санкю-
[Лотерии, облегчала монтаньярам их задачу: успокоить собст-
ненников, успокоить департаменты.
Политический курс, которому следовала Гора в начальный
период своего правления, нашел яркое выражение в докладе
Сен-Жюста о жирондистах, сделанном им в Конвенте 8 июля
<н имени Комитета общественного спасения. «Только мудрость
и терпение могут создать республику, — заявил этот самый мо-
(одой член правительства. — И среди нас нет места тем, кто
хочет прекратить анархию иным способом, чем кротостью и
справедливостью правительства».
Сен-Жюст обвинил лидеров Жиронды в том, что они лишь
Ка словах обличали «анархию», а на деле потворствовали ей,
щремясь вызвать гражданскую войну, чтобы уничтожить рес-
публику и восстановить монархию. «Вы просветили народ,
'успокоили напуганных собственников, народ увидел последний
день анархии», — вот в чем Сен-Жюст видел заслугу Горы.
В заключение Сен-Жюст потребовал объявить вне закона
।январей Жиронды и не преследовать остальных. «Свобода не
будет жестокой по отношению к тем, кого опа обезоружила и
Kin подчинился законам, — сказал он. — Подвергните проскрип-
ции тех, кто бежал от нас, чтобы взяться за оружие... Судите
( тальных и простите большинство. Ошибку не следует смеши-
iiiiTb с преступлением... Пусть свобода будет нечто ййым, чем
93
яростью партий... Восстановите внутренний мир... Объедини-
французов вокруг конституции».9
Таким образом, и руководство Коммуны, и Гора выдвигал
вопрос о конституции на первый план. Да и всем более ил
менее приобщенным к политической жизни слоям народа кон
ституция представлялась средством решения чуть ли не все
проблем. Особо нужно подчеркнуть, что монтаньяры, Котору
в дальнейшем отказались от введения конституции в действу
тогда еще не допускали и мысли, что можно обойтись без кор
ституции. «Свобода народа заключается в прочности и доли
вечности его конституции, — говорил Сен-Жюст в Конвен:
24 апреля 1793 г. — Его свобода всегда гибнет вместе с не1
так как она уничтожается тиранами, становящимися бол<
сильными, чем сама свобода».10
Какую же конституцию выработала Гора?
и
НОВАЯ КОНСТИТУЦИЯ
Конституция, которую Конвент принял 24 июня 1793 г., npJ
ставляла собой колоссальный шаг вперед по сравнению с ца
зовой конституцией 1791 г. Новая конституция закрепляла т!
кие завоевания народа, как республика, всеобщее избиратед
ное право, широкие демократические свободы. Выработан!»
тогда, кдгда еще не заглохли отзвуки победоносных народив
восстаний 10 августа и 31 мая, она была овеяна революционны
духом: конституция признавала право граждан на сопротивл
ние угнетению и объявляла восстание не только правом, но
долгом народа, когда правительство нарушает его права.
Гражданские права предоставлялись всем французам (к
нечно, только мужчинам), достигшим 21 года, а также натур
лпзовавшимся во Франции иностранцам. Конституция не 3naj
пи имущественного, пи образовательного ценза. Единствен™
условие для допуска граждан в состав первичных .собраний -
это проживать не менее 6 месяцев в данном кантоне.
Граждане, организованные в первичные собрания, непосре
ственно избирают депутатов Законодательного корпуса (По hoj
ме — один депутат от 40 тыс. граждан) и через посредство вы
борщиков (от 200 граждан — один выборщик)—членов мес
ной администрации и судей. Законодательный корпус (однопа
латный) избирается сроком на один год. Он предлагает закон!
и издает декреты. Законы имеют своим предметом гражданско
и уголовное право, виды и размеры налогов и пр.; декреты-
контингенты сухопутных и морских сил, мероприятия по охран
общественного порядка и т. д.
Законодательный корпус вырабатывает законопроект и пре
лагает его на утверждение первичным собраниям. Если чер|
40 дней после рассылки законопроекта, в половине департамен
S4
1
>i плюс еще один департамент одна десятая часть первичных
раний каждого из них не отклонит его, он считается приня-
1км и становится законом.
Г Функции правительства возлагались на Исполнительный со-
Ь г, который должен был состоять из 24 членов и ежегодно об-
виняться наполовину. Члены совета должны были назначаться
дующим образом: собрания выборщиков каждого департа-
iflira представляли по одному кандидату в члены совета, а из
Вх Законодательный корпус избирал нужное количество лиц.
I Конституция гарантировала всем французам «право выра
• пи, свои мысли и свои мнения как посредством печати, так~и
тчбым другим способом», «право мирных собраний и свобод-
Н’|( отправления культа», «право петиций», «право объединять-
Ь и народные общества», «право на образование». v
I Вместе с тем конституция закрепляла’ и освящала общест-
Внные порядки, основанные на существовании частной капита-
Ьп'гической собственности и системы наемного труда. Для кон-
Внгуции характерна чисто буржуазная постановка социальных
юблем. Конституция гарантировала неприкосновенность част-
Й1 собственности, причем право собственности ничем не огра-
игшвалось. Ст. 19 «Декларации прав» гласила: «Никто не может
K|tb лишен пи малейшей части своей собственности без его со-
। ‘ия, если этого не требует законно установленная общест-!
иная необходимость и лишьпри условии справедливого и пред-
Вннтельного возмещения». Конституция запрещала феодаль-
н эксплуатацию и легализировала отношения между нанима-
L tm и наемнда.рабочдлЦ Вот что было записано в ст. 18 «Де-
Ираций прав»: «Каждый человек может отдать внаймы свои
Луги, свое время, но он не может ни продать себя, ни быть
и (энным. Его личность не является отчуждаемой собствен-
Ь |ыо. Закон не признает челяди; возможно лишь взаимное
Ви (ательство об услугах и вознаграждении между тем, кто pa-
in.ют, и тем, кто его нанимает». Неимущим конституция та-
ктировала лишь работу или помощь на случай болезни и
Л|юсти, но никак не наделение собственностью. Ст. 21 «Декла-
1ши прав» гласила: «Общественная помощь является священ-
Lim долгом. Общество обязано поддерживать существование
Властных граждан (citoyens malheureux), либо доставляя им
Вйогу, либо обеспечивая средства к существованию тем из них,
||п не в состоянии работать».11
[ Известно, что в апреле 1793 г. Робеспьер подверг критике
1фопдистский проект конституции за то, что в нем не были
рсдслены «законные границы» права собственности. Он упре-
м । жирондистов в том, что их проект конституции составлен
для простых людей, «а для богачей, для скупщиков продук-
Вд, Для организаторов ажиотажа и для тиранов». Робеспьер
Наложил свое определение права собственности, предусматри-
Ванюе, нет, не ограничение размеров собственности, а лийЛ из-
95
вестные моральные обязательства, налагаемы? на собственни
Вот это определение:
«1. Собственность есть право каждого гражданина пол,
ваться и распоряжаться тою долею имущества, которая е
гарантирована законом.
2. Праве собственности, как и все другие п ?ава, ограничу
обязанностью уважать права других.
3. Оно не должно наносить ущерба безопасности, свобо
существованию и собственности подобных нам.
4. Всякое владение и всякая торговля, нарушающие э
принцип, являются незаконными и безнравственными».
Что касается обязательств общества по отношению к ней
щим, то эти обязательства Робеспьер формулировал так: «(
щество обязано обеспечить всех своих членов средствами к
ществованию, либо предоставлением им работы, либо снаб1
нием средствами к существованию тех, кто не в состоянии pal
тать».12
Таким образом, общество, которое рисовалось Робесп I
как идеал, предполагало существование имущественного нс
венства, крупной собственности и наемных рабочих. Робесп
хотел только одного: чтобы это общество было «нравственны
чтобы никто «не злоупотреблял» своей собственностью и чт<
неимущим были обеспечены либо работа, либо благотвори''
ная помощь, но никак не наделение собственностью, о чем 1
тали санкюлоты.
Но как ни скромны были те чисто моральные обязательс.
которые Робеспьер предлагал наложить на богатых («не н
сить своим богатством ущерба свободе и собственности ;
гих»), он и не подумал настаивать на том, чтобы хотя бы|
«ограничения» собственности были включены в текст монташ
ской конституции. Что больше всего заботило тогда якобин •
Они хотели успокоить широкие круги буржуазии, особен»
департаментах, которым восстание 31 мая — 2 июня 1793 г. «
шило определенные опасения за собственность. «Если бы
видели, с каким упорством на протяжении этих восьми меся
старались взволновать собственников нелепой выдумкой
аграрном законе, а санкюлотов — вздорожанием продуктов;
старались озлобить департаменты против Парижа, богатых i
тив бедных», — говорилось в обращении Якобинского клуб
гражданам департаментов от 7 июня.13 —•
Из всех монтаньяров лишь демагог и приспособленец Ill •
подверг критике представленный Эро де Сешелем проект 1
ституции за то, что в нем не было статей, ограждавших инт >
сы бедноты. «Не очень-то распространяются об участи hi
да, — говорил Шабо 10 июня в Якобинском клубе,— и
именно то, чего недостает конституционному акту, который I
представлен. В нем отсутствует обеспечение хлеба тем, кто i
не имеет. В нем отсутствует изгнание нищеты из республш
96
I _
Либо требовал отсрочки принятия конституции и дополнения
I рядом статей в духе тех, которые формулировал Робеспьер
I апреле 1793 г., критикуя жирондистский проект конституции.
,1п кто выступил против Шабо? — Робеспьер. Нет, Неподкупный
Ь отрицал, что Шабо во многом прав. «Я не рассматриваю эту
(институцию как законченный труд; я бы сам добавил народ-
шс статьи (articles populaires), которых ей недостает», — за-
пил он. Но Неподкупный требовал, чтобы конституция была
ипбрена немедленно и без всяких дополнений, и объяснял, что
ич нужно именно для того, чтобы успокоить собственников.
Кот наш ответ всем клеветникам, всем заговорщикам, которые
Ввиняли нас в том, что мы хотим анархии», — говорил он.14
Эту заботу монтаньяров о том, чтобы успокоить собственни-
ки и положить конец разговорам об «анархии», разделяло и
Кповодство Коммуны. 23 июня в Конвент явилась многочислен-
I и епутация Коммуны, чтобы приветствовать законодателей с
свершением их труда по выработке конституции. Поздравляя
’иру, Шометт вспомнил и о тех обвинениях, которые бросали
к < ' адресу жирондисты. «Но сколь преступными, — говорил
|п являются в наших глазах эти люди, которые еще недавно
ищали об анархии, об агитаторах... эти люди, лицемерным
кнвым кличем которых были слова собственность, мир, закон
I I оторые сегодня... сеют раздор, организуют гражданскую
• чту... создают очаги анархии и контрреволюции! Но господ-
|по клеветников и интриганов, господство тиранов кончилось...
1)пс,т’итуция завершена».15
Конституция, выработанная Горой и исходившая из буржуаз-
|ч1 концепции единой нации, способствовала распространению
L ди парижской санкюлотерии иллюзий о возможности гармо-
Ц1Ч1ЮГО сочетания интересов бедных и богатых. Эти иллюзии
||Hv) ' отразил Эбер — эхо мелкособственнической верхушки
|п'бса и ее «голос». Приветствуя конституцию, Эбер писал:
(Храбрые санкюлоты, защитите это дитя, которое является се-
кция вашей единственной надеждой; вы громко требовали кон-
Ншуции— вот вам хорошая конституция, сплотитесь вокруг
, Богатые, исполненные недоверия и пугающие себя все вре-
Н воображаемым зрелищем разграбления, захвата вашей соб-
|ценности, будьте теперь спокойны — закон будет вам покро-
ит л ьствовать и вас защищать. Вы, бедняки, изнуренные нуж-
)iui и трудом, утешьтесь — эта конституция обеспечивает вас
иботой и продовольствием; не будет больше нищенства. Бра-
M-1II парень, проработавший в течение своей молодости, будет
ИМ< п> печеный хлеб в старости; он будет накормлен, одет и бу-
ш 1 иметь жилище за счет республики».16
Иллюзия относительно того, что конституция 1793 г счаст-
lllrto примиряет интересы бедных и богатых, находила свое вы-
|йЖепие и на страницах других изданий. Призывая санкюлотов
• и к,совать за конституцию, анонимный автор брошюрвд «Бе
230.
97
coup de Jarnac» простодушно писал: «Приняв ее, санкюло!
станут такими же добрыми активными гражданами, как и ба1
киры; она объединяет все интересы; она обеспечивает богач
его собственность, ремесленнику—плоды его промысла, бедж
ку — помощь в соответствии с его нуждами».17
Но именно эту иллюзию о том, что конституция выража
интересы всего народа и разбивала нашумевшая петиция, коч
рую Жак Ру представил Конвенту 25 июня от имени сект
Гравилье, Бон-Нувель и Клуба кордельеров.
ПЕТИЦИЯ ЖАКА РУ ОТ 25 ИЮНЯ
Если Эбер предавался иллюзиям и плыл по течению, •
«красный священник» из секции Гравилье не побоялся взять!
себя роль человека, говорящего народу и властям «жестои
истины». В отличие от других депутаций, являвшихся в те ди»
в Конвент и певших дифирамбы конституции, Жак Ру акце
тировал внимание на ее недостатках, о которых впервые заг
ворил Шабо еще в Якобинском клубе. Жак Ру взял на се
смелость сказать Конвенту и Горе, что беднякам мало лш
политических свобод и формального равенства перед законе
какие им предоставила только что принятая конституция.«Се
бода — не что иное, как пустой призрак, — заявил он, — ког,
один класс может безнаказанно морить голодом другой. Раве
ство — пустой призрак, когда богач благодаря монополии пол
зуется правом жизни и смерти по отношению к себе подобны
Пустой призрак и республика, если изо дня в день действу
контрреволюция, устанавливая такие цены на продукты, ко1
рые недоступны трем четвертям граждан».
Жак Ру указал на тот недостаток конституции, которь
лично ему представлялся главным: на отсутствие в ней стате
направленных против спекуляции и дороговизны. «КонстиТ
ционный акт будет скоро представлен на утверждение сувер
на, — продолжал он. — Запретили вы в нем спекуляцию? — Не
Провозгласили смертную казнь скупщикам? — Нет! Определ
ли, в чем состоит свобода торговли? — Нет! Запретили продал
звонкой монеты? — Нет! Вот почему мы заявляем вам, что в
ничего не сделали для счастья народа».
Утверждая, «что в течение четырех лет одни только богат!
пользуются выгодами революции» и что законы «созданы лии
богатыми и для богатых», Жак Ру предлагал монтаньярам д<
казать на деле, практически, что они идут не с богатыми прочч
бедных, а с бедными против .богатых. «Декретируйте же в ко
ституционном порядке, — говорил он, — что спекуляция, торго1
ля звонкой монетой и барышничество пагубны для обществ
Парод, который знает своих истинных друзей, так долго стр
дающий парод, увидит тогда, что вы сожалеете о его доле, ч|
вы серьезно хотите уврачевать его недуги. Когда в констит)
98
i
поппом акте будет ясный и точный закон против ажиотажа и
екуляции, он увидит, что интересы бедняка ближе вашему
рдцу, чем интересы богатых; он увидит, что среди вас засе-
1ют не банкиры, не арматоры, не монополисты; он увидит, на-
шей, что вы не хотите контрреволюции».18
Заполненные народом трибуны Конвента встретили Жака
! шумными аплодисментами, но затем замолкли, смущенные
м, что происходило в зале среди депутатов.
А в зале со всех сторон неслись возгласы негодования. Пе-
ния Жака Ру возмутила Гору как резкостью тона, так (иосо-
ппо) своим содержанием. Эта петиция, выдвигавшая на пер-
lii план задачи борьбы со спекулянтами и вообще с богачами,
Юм числе и с дельцами в самом Конвенте, в корне противо-
чила всей той политике «успокоения» буржуазии, которую
©водила тогда Гора и которую поддерживало руководство
гПммуны. Жака Ру прерывали. Один из членов пришедшей
ним депутации смалодушничал и заявил, что это якобы не та
1иция, которую одобрила секция Гравилье. Председательст-
шавший на заседании Колло д’Эрбуа позволил себе сказать,
п» Жак Ру — агент Кобурга и контрреволюционеров. Тюрио
к кликнул: «Граждане, вы только что выслушали провозгла-
гиие чудовищных принципов анархии». Робеспьер стал обли-
111, «вероломные намерения» Жака Ру, который-де «хочет при-
Н1, патриотам оттенок модерантизма» и тем заставить их «по-
рять доверие народа». Тюрио выражал показное возмущение
м, что Жак Ру, «священник и достойный ученик фанатиков
Шдеи», обрушился якобы лишь «на дворянскую и финансовую
щетократию, но ничего не сказал о самой гнусной из всех ари-
кратий — священнической». Тюрио предложил изгнать Жака
I из Конвента и выяснить, «не кроется ли за всем этим чудо-
нцный заговор».
Некоторые депутаты потребовали, чтобы Жак Ру был не-
тленно арестован, но в конце концов ограничились недопу-
। ппем его к присутствию на продолжении заседания Конвента,
«ч’сте с тем Комитету земледелия и торговли Конвента было
н Диисано представить соображения о средствах снижения цен
и продукты питания.19
Робеспьер грозно обрушился 28 июня в Якобинском клубе
Жака Ру как на агента Питта и Кобурга, стремящегося-де
щелить патриотов и натравить их друг на друга. «Якобинцы,
ППганьяры, члены Клуба кордельеров — эти старые борцы за
ободу — оклеветаны, — сказал он. — Человек, укрывшийся
чипом патриотизма, намерения которого по крайней мере по-
ирптельны, оскорбляет его величество Национальный конвент.
предлогом того что конституция будто бы не содержит за-
чти против барышников, он заставляет делать вывод, что
Щституция не подходит тому народу, для которого онахозда-
I , Неужели вы верите, что какой-то священник, в согласии
99
с австрийцами доносящий на лучших патриотов, может им
честные и справедливые намерения... Не верьте этому». И j
подкупный ставил перед якобинцами и народом задачу—«п
одолеть Австрию, Испанию, Питта, бриссотипцев и Жака Pyi
Ну, а кордельеры? Ведь они же разделяли основное сод
жание петиции Жака Ру? Когда 20 июня Жак Ру предлоя
в Клубе кордельеров потребовать от Конвента, чтобы почти у
законченная конституция была дополнена статьей, караюц
смертной казнью за спекуляцию и ростовщичество, то име»
Эбер порекомендовал своему клубу поддержать «счастлив
идею» Жака Ру и сделать ее предметом петиции в Конвент
На заседании 22 июня кордельеры' назначили Двенадц
комиссаров, которые и отредактировали петицию Жака ,
27 июня Жак Ру пришел к кордельерам, чтобы пожаловат!
на несправедливое отношение к нему в Конвенте. Корделье
встретили его возгласами: «Да здравствует Жак Ру! Да здр
ствуют санкюлоты!» Столь оскорбившая Конвент петиция 6l
еще раз зачитана и одобрена кордельерами, которые поста
вили напечатать ее и расклеить по стенам Парижа. Корделы
были готовы принять еще ряд мер в поддержку Жака Ру,
были остановлены замечанием одного из членов: «Мои дру;
откройте же глаза; мы не имеем другого сборного пункта, кр
Горы; мы погибли, если она не будет с нами».
Вынужденные выбирать между сохранением союза с Го
и дальнейшей поддержкой Жака Ру, кордельеры предпочли
межеваться от последнего. Когда 30 июня к ним пришла д
гация Якобинского .клуба с Колло д’Эрбуа и Робеспьером
главе, они чуть ли не единодушно осудили «самую жесто;
сатиру на Конвент» (как Колло назвал петицию Жака
и исключили из своих рядов и Ру, и Леклерка.
Аналогичным образом действовала и Коммуна, котораЛ
самого начала отказалась поддержать петицию Жака Ру.
заседании Генерального совета Коммуны 26 июня Шометт
разил возмущение тем, что Жак Ру позволил, себе критиков
новую конституцию и обвинить законодателей в том, что I
якобы «покровительствуют скупщикам». А 1 июля совет Л
знал, что Жак Ру «оклеветал Конвент» и вынес ему официД
ное порицание. Л
Вместе с тем еще на заседании 26 июня Генеральный с Л
Коммуны по предложению Шометта назначил двух компсса Д
«чтобы поторопить Комитет земледелия и торговли КонвД
с докладом о средствах снижения цен на съестные припаыД
Это значит, что, действуя иными методами и заботясь о
хранении «единого фронта» с Горой, Коммуна боролась за!
же дело, что и Жак Ру: за установление твердых цен, за при
чеппе спекуляции.
Наиболее страшный удар Жану Ру нанес Марат, опубл™
вивший 4 июля (т. е. за несколько дней до своей гибсД
100 Л
нтью под хлестким названием «Лжепатриоты более опасны,
м аристократы и монархисты; портрет Жака Ру, поджигателя
кции Гравильеров и общества Кордельеров, изгнанного из
‘их народных обществ, и его собратьев Варле и Леклерка, его
юбщпиков». В этой статье утверждалось: «Самый страшный
114, с которым мы должны бороться для торжества свободы, —
г аристократы, не монархисты и контрреволюционеры, а не-
стовые лжепатриоты, пользующиеся своей патриотической
декой для того, чтобы ввести в заблуждение честных граждан
толкнуть их на насильственные, опрометчивые, риск- ванные,
нбельные действия».22
Эти слова звучали весьма недвусмысленно. Марат считал,
to правительство якобинской диктатуры, созданию которого он
такой большой степени содействовал, должно наносить удары
г только направо, но и налево по «интриганам» и «заправи-
|им секций», как он именовал Жака Ру и его товарищей, при-
•1,‘м характерно, чт*о эти «лжереволюционеры» изображались
днже как главная опасность.
Петиция Жака Ру от 25 июня и-резкая реакция на нее со
Ггоропы якобинцев — это эпизод классовой борьбы, которая
шла в недрах бывшего третьего сословия. Этот эпизод отражал
ишзревапие конфликта между парижским плебсом и револю-
ционной якобинской буржуазией, который позднее нашел свое
выражение в разгроме «бешеных» и казни эбертистов.
В свое время А. Матьез назвал петицию Жака Ру «мани-
сстом „бешеных”», имея в виду, что именно она наиболее пол-
но отразила специфические черты «бешеных». В новейшей лите-
ригуре некоторые авторы, говоря о значении этой петиции, при-
меняют термин «манифест санкюлотов», подчеркивая тем са-
дним, что в ней нашли свое выражение умонастроения всей сан-
кюлотской массы.
Бесспорно, конечно, что Жак Ру выразил в своей петиции
*практерные для всех санкюлотов требования, но он выразил
(IX в свойственной только ему ультралевой форме. Жак Ру одно-
।юронне, с левосектантских позиций оценил конституцию
1793 г. Сосредоточив внимание на недостатках конституции, он
iiiiiio недооценил ее общедемократическое содержание. Недо-
оценил он и значения скорейшего принятия конституции для
Ьплочения в условиях начавшейся гражданской войны всех де-
мократических и патриотических сил. Склонность к ультрале-"*
|ым формам протеста сказалась и в том недопустимо резком
топе, какой позволил себе Жак Ру по отношению к монтанья-
рам.
Слабостями и ошибками «манифеста „бешеных”» восполь-
юиались Робеспьер и другие лидеры Горы, чтобы скомпромети-
ровать Жака Ру и изолировать его. Левосектантские ошибки
'Кака Ру заставили также кордельерор и Коммуну от^ржевать-
101
ся от него, хотя основное содержание его петиции не вызыва
у них возражений.
Впоследствии Жак Ру более справедливо оценил общедем
критическое содержание конституции 1793 г. и роль монтань
ров в революции. В сентябре 1793 г., уже сидя в тюрьме, он п
сал: «Я не имею в виду в своих обвинениях, говорю это раз
навсегда, неподкупных депутатов Горы. Посреди грома и мо
ний они дали нам подлинно республиканскую конституцию, oi
повергли во прах федерализм, они забили в набат восстания.
Все это, без сомнения, дает им величайшие основания требова
к себе уважения, особенно в том случае, если эти депутаты б
дут действовать в духе декретированной ими конституции»
Что касается Леклерка, то он в сентябре 1793 г. прямо пр
знал, что и он сам, и Жак Ру были неправы, выдвинув в кош
июня на первый план вопрос о недостатках конституции. «В
осудили несколько человек во время представления ваше!
труда, — писал он в № 20 своего „Друга народа”, обращая
к монтаньярам. — Вы были правы, и я разделял ваше мненг
потому что бывают обстоятельства, когда надо пропускать ме
кие недостатки и не останавливаться на грешках, если внутре
нее спокойствие зависит от большей или меньшей быстрот
с которой принимаются решения».24
К этому нужно добавить, что Жак Ру, уговоривший кс
дельеров и две секции подать петицию в Конвент с требовани
конституционного осуждения спекуляции и ростовщичест»!
представлялся чуть ли не «умеренным» некоторым совсем у
авантюристически настроенным санкюлотским деятелям.
Некий Дюре, которого Клуб кордельеров включил 22 ики
в состав комиссии по редактированию петиции, предложение
Жаком Ру, в гневе отказался. «Я возмущен, что говорят о п
• тициях, когда нужно вооружиться пушками и кинжалами, -
воскликнул он. — Восстаньте же, и если 31 мая мы пролил
лишь чистую воду, то пусть это новое восстание будет написан
кровавыми письменами, как 10 августа... Пусть покатятся п
ловы мерзавцев!» 25
Хорош был этот ультрареволюционер, призывавший к вое
станию в Париже в момент, когда против этого самого Париж
роялисты и жирондисты подняли Дрон, Марсель, Вандею!
САНКЮЛОТСКОЕ ПОНИМАНИЕ ДЕМОКРАТИИ
Высшей формой демократии, рожденной в эпоху Велико
французской революции, была отнюдь не буржуазная парла
ментская демократия, нашедшая свое наиболее яркое воплоще
ние в якобинской конституции 1793 в. Уже в ту эпоху парла
ментская демократия успела не только родиться, но и пережит]
свой кризис, успела подвергнуться критике со стороны предста
вителей общественных «низов».
102
I Практика Конституанты и Легислативы, т. е. представитель-
ных учреждений, избранных народом, но поправших волю наро-
Кц. ограничивших его права и управлявших страной в интере-
Кях главным образом богатых, серьезно скомпрометировала
liui'io «представительного правления», выдвинутую еще просве-
HIIелями и официально признанную конституцией 1791 г. Пред-
Втнвительную, т. е. буржуазно-парламентскую систему 'критико-
вали и санкюлоты, и якобинцы, и даже многие из жирондистов.
В этом нет ничего удивительного, так как и Руссо критиковал
свое время эту систему. Руссо же первым выдвинул и идею
прямой демократии», признав ее, однако, неосуществимой для
В»льшйх государств, т. е. практически высказался за сохранение
инрламентской системы.
О том, как непопулярна была в те годы «представительная
ктема», свидетельствует хотя бы уже тот факт, что Кон-
Вит отклонил 25 сентября 1792 г. предложение признать Фран-
узскую республику представительной.26 Эро де Сешель, докла-
Швая 10 июня 1793 г. в Конвенте о проекте повой якобинской
Онституции, счел необходимым подчеркнуть, что предлагаемая
Конституция «не может называться исключительно представи-
н 1ьной, так как она не в меньшей мере является демократи-
чен кой».27
Передовая общественная мысль эпохи Французской револю-
iiu по-новому истолковала идею «прямой демократии», выдви-
цтую Руссо. Если для Руссо «прямая демократия» означала
Врицание представительных учреждений как таковых, то сан-
Ивлоты и близкие к ним деятели понимали под «прямой демо-
кратией» демократически организованную систему представи-
Ьльства.28 Санкюлоты сознавали, что нельзя управлять госу-
дарством без избираемого народом законодательного органа и
In игрального правительства (за исключением, конечно, Шапюи
других сторонников «общинного коммунизма», которые
Высказывались за упразднение всякой выборной власти, за не-
ик'редственное выполнение всех функций по управлению сами- '
Ми гражданами). Но они считали, что не может быть органов
государственного управления, независимых от народа и народом
1|н контролируемых. Они стояли на том, что буквально все
илжностные лица — и депутаты, и министры, и чиновники —
олжны избираться народом, контролироваться народом и отве-
тить перед народом.
Варле, например, вполне определенно высказывался за не-
обходимость представительных учреждений. «Когда территория
)| 1ень обширна, а население многочисленно, — писал он в бро-
шюре „Торжественная декларация прав человека в обществен-
ном состоянии” (1793 г.), — суверен, не имеющий возможности
^посредственно выразить свою волю, сообщает свои намерения
июни уполномоченным. Собравшись вместе, эти уполномочен-
ЦЫ<’, в задачу которых входит выяснить намерения их довери-
103
телей, расшифровывают их пожелания, и таким образом сод;
ется общая воля».
Столь же определенно Варле заявлял, что нельзя управл!
страной без наличия центрального законодательного органа
центрального правительства. Обращаясь к депутатам Конвеи
он писал в брошюре «Проект специального и императиве
мандата уполномоченным народа в Национальном конвем
(1792 г.): «Вы не измените тех статей конституции, кото|
устанавливают непрерывность заседаний и нераздельность .
конодательного корпуса, двухлетний срок полномочий делу
тов... Исполнение законов будет отныне поручено Испол|
тельной комиссии, составленной из сменяемых должности
лиц, немногочисленных и обязанных в определенное время i
четностью».
Вместе с тем Варле, ссылаясь на поведение депутатов Kf
ституанты и Легислативы, которые не считали нужным сооб[
зоваться с волей избравшего их народа, решительно отстаив
право избирателей контролировать своих избранников и он]
делять линию их поведения. «Представители народа, — спраг
вал он, — неужели вы думаете, что после тех конституционн
и законодательных несправедливостей, свидетелями которых!
стали, ваши сограждане, стремящиеся сохранить свою неза!
симость, могут не быть подозрительными? Нет, они заявля
вам с полной откровенностью, что отныне все облечеин
властью люди будут возбуждать их самое пристальное набл
дение... Не может быть депутатов без полномочий и мам
тов — только этот принцип защитит нас от тирании законо1
телей».
Варле заявлял: «Народный суверенитет заключается в т
естественном праве, которое имеют граждане, объединенные
первичных собраниях, праве избирать без всяких посредник
всех без исключения должностных лиц, обсуждать свои интеп
сы и определять мандаты депутатов, которых они избирают д:
выработки законов». Он требовал установления смертной каз!
для депутатов, «предавших интересы их избирателей»; пред
сматривал менее строгие меры наказания для депутатов, «bi
шедших за пределы предоставленных им полномочий»; доп
скал возможность их отзыва избирателями.
Подчеркивая, что принадлежащий народу суверенитет «г
может быть ни делегируем, ни представляем», Варле приход!
к выводу, что и юридический статус депутатов должен изм!
ниться. «Будучи нашими депутатами, вы не будете больше hi
шими представителями, — писал он. — Вы будете лишь нашим
уполномоченными и будете иметь заранее начертанную нам
линию вашего поведения».29
Взгляды, изложенные Варле в его брошюрах, представлял
собой лишь систематизацию тех мнений, которые высказывалщ
104
7
секциях и находили 'выражение в многочисленных адресах и
Петициях.
9 сентября 1792 г. собрание выборщиков Парижского депар-
1цмента «признало и провозгласило как принцип, что неотъем-
,смый суверенитет народа предполагает за ним неотчуждаемое
Право отзывать своих представителей всякий раз, когда он со-
нет это нужным и сообразным со своими интересами». Это же
Ьрбрание заявило, «что декреты Конвента вступают в силу лишь
после того, как они получат санкцию народа в лице его первич-
п »ix собраний».
Состоявшееся 18 сентября того же года общее собрание сек-+
Пии Реюньон предупредило, что оно «оставляет за собой твер-
чое право отозвать избранных депутатов в том случае, если в
ючепие срока их полномочий они совершат действия, вследствие
которых их заподозрят в инцивизме [гражданской неблагона-
дежности] или в стремлении установить во Франции правление,
противоречащее свободе и равенству».
Секция Тюильри заявила 10 апреля 1793 г., что неприкосно-
п нность депутатов «была придумана при монархическом режи-
ме При республиканском образе правления депутаты не могут
t ю пользоваться. Уполномоченные должны отчитываться и отве-
h.iTb за свои действия и поступки перед свободным народом».
А секция Единства, «считая, что ответственность составляет са-
i ое существо республики», потребовала 25 марта 1793 г., чтобы
трибунал, состоящий из членов, выделенных от каждого депар-
шмента, высказывал при выборах свое мнение о поведении де-
путатов предыдущих сессий, «и чтобы те, кто плохо служил оте-
•| ству, были навсегда отстранены от всех должностей в респуб-
лике».30
Что касается якобинцев, то они критиковали лишь отдель-
ные недостатки парламентской системы и принимали лишь не-
I вторые народные представления о демократии, как, например,
право избирателей утверждать если не все, то хотя бы консти-
гуционные законы. Но они решительно отвергали такое специ-
фпчпое для санкюлотов требование, как право избирателей от-
пивать своих депутатов. Уже на заседании Якобинского клуба
р, сентября 1792 г. Симон указывал на «трудность» практиче-
। кого осуществления права отзыва, о котором заявило собрание
парижских выборщиков 9 сентября. Симон подчеркивал, «что
|> 1з только депутат назначен в Национальный конвент, он уже
перестает быть уполномоченным одного избравшего его депар-
тамента и становится представителем всего французского на-
рода».31
В период борьбы с жирондистами многие парижские секции
и сама Коммуна, требуя изгнания «неверных уполномоченных»
в. Конвента, ссылались на право народа отзывать своих депу-
ГйТов. Якобинцы решительно возражали’и против изгнания жи-
рондистов из Конвента, и против самого права отзыва. J~Ia засе-
105
дании Якобинского клуба 17 февраля 1793 г. Гассенфрац соо
щил, «что секция Фобур Монмартр постановила на одном I
своих заседаний отозвать двух депутатов-изменников, которь
не голосовали за смертную казнь Людовика Калета; он требуе
чтобы общество призвало остальные 47 парижских секций п
следовать этому примеру, и этим дать соответствующий толчс
всем департаментам республики». Аналогичное предложен!
вносит марселец Рико, сообщающий, что общество якобинщ
в Марселе уже составило адрес с требованием отозвать из Ко
вснта Барбару. Парижские якобинцы в порыве энтузиазма пр;
нимают это предложение. Но тут поднимается Жанбон Сен
Андре и говорит, «что друзья свободы и равенства должн
прежде всего соблюдать верность принципам. Между тем пре.
лагаемая мера носит явно федералистский характер, так да
депутаты являются представителями всей нации, а не тольи
своего департамента».
После столь авторитетного разъяснения якобинцы отменяй
только что принятое обращение с призывом отозвать из Koi
вента «депутатов-изменников», а самый принцип отзыва дегг
татов клеймится как «федералистский». На заседании 27 февр
ля Франсуа Дефье вновь возвращается к этому вопросу. С
сообщает, что большинство народных обществ, примыкающг
к якобинцам, «требуют отозвания депутатов, изменивших де/
народа», и предлагает включить в повестку дня клуба вопр<
о порядке отзыва этих депутатов и о наказании, которому ог
должны подвергнуться. Но против этого предложения выст
пает Робеспьер, который заявляет: «Вместо требования об о
зыве депутатов-изменников мы считаем необходимым подвер
нуть их общественному порицанию, заклеймить позором и л|
шить возможности причинять вред». Неподкупный возражав
не только против отзыва депутатов-жирондистов, но и проти
самого права отзыва. Он доказывает, что замена одних депут;
тов другими ничего якобы не даст. «Ведь та же интрига, по
влиянием которой были избраны плохие депутаты, заставил
бы выбрать и плохих заместителей им», — говорит он.32
В апреле — мае 1793 г. в пылу полемики с жирондистам
Робеспьер меняет свое отрицательное отношение к праву отзыв
и ярко, талантливо и очень убедительно защищает этот прин
цип. В речи в Конвенте 10 мая 1793 г. он говорил: «Наро>
уполномоченные которого никому не обязаны отчетом о свое
.-управлении, не имеет конституции. Народ, уполномоченные ко
торого обязаны отчитываться лишь перед другими неприкосш
веннымй уполномоченными, не имеет конституции, ибо послед
ние могут безнаказанно предавать его и позволить и други
предавать его. Если так понимать представительное правление
то, признаюсь, я присоединяюсь ко всем проклятиям Жан-Жа
ка Руссо против такого правления». Робеспьер требовал,чтоб!
все должностные лица несли ответственность и были поставле
106
II и в реальную зависимость от народа, и с этой целью предла-
1«л, «чтобы все выдвинутые народом государственные долж-
ностные лица могли быть отозваны народом в подлежащем
установлению порядке, без каких-либо других мотивов, кроме
принадлежащего народу неотъемлемого права отозвания своих
| полномоченных».33
Естественно, что при выработке конституции 1793 г. якобин-
Ц|>! не могли не считаться с санкюлотскими представлениями
н демократии. В конституцию была включена сжатья об утвер-
ждении законов народом. Председатель конституционной комис-
<ии и фактический автор конституции 1793 г. Эро де Сешель
предлагал сделать еще больше: предлагал именно то, на чем
настаивал Робеспьер в речи от 10 мая. Эро де Сешель предста-
вил специальный раздел конституции, озаглавленный: «О праве
гвода народом его депутатов и о гарантии против притеснения
избирательного корпуса». Обосновывая необходимость такого
раздела, Эро де Сешель говорил: «Наше намерение состояло в
том, чтобы предоставить секции народа, которая избрала депу-
рта, возможность судить о его поведении; и мы добавили, что
Депутат может быть переизбран лишь после того, как его пове-
дение будет одобрено его доверителями». Однако против этого
Предложения выступил Кутон, говоривший от имени Комитета
общественного спасения. Кутон категорически отверг право от-
зыва депутатов избирателями. «Одна секция народа не может
кшить целую нацию представителя, которого она уважает»,—
сказал он.34
Ну, а Робеспьер, который всего лишь месяц тому назад так
убедительно доказывал, что не может быть действительно демо-
кратического представительства, если избиратели не получат
права отзывать нарушивших свои обещания депутатов, что го-
ворил Робеспьер? Робеспьер молчал и больше уже никогда не
возвращался к вопросу о праве отзыва. Его молчание позволи-
ло Комитету общественного спасения добиться того, что пред-
иожение' Эро де Сешеля было отвергнуто, и красной нитью че-
рез всю конституцию был проведен другой принцип: чисто бур-
жуазный принцип независимости депутата,от избирателей и его
Несменяемости.
В конституции 1793 г. нет ни одной статьи, говорящей
L праве избирателей контролировать своих депутатов, требовать
|ог них отчета или отзывать их. Наоборот, в конституции есть
। атьи, ограждающие независимость депутата от своих избира-
телей. «Каждый представитель принадлежит всей нации в не-
ком», — говорится в ст. 29 конституции. «Представители ни в
воем случае не могут подвергнуться преследованию, обвинению
или суду за мнения, высказанные ими в пределах законодатель-
ного корпуса», — гласит ст. 43.35
Санкюлотские представления о демократии выходили далеко
tin рамки буржуазно-ограниченных взглядов якобинцев, «д рам-
107
ки буржуазной парламентской демократии вообще и предзос;
щали многие идеи об управлении государством, выдвинут
Парижской коммуной 1871 г.
Но парижские секционеры периода 1792—1794 гг. не толь
глубже, полнее понимали демократию, чем понимали ее сам
передовые буржуазные революционеры той. эпохи — якобинц
Эти люди не делали фетиша из демократии. Они отстаивг
самую полную,, самую неурезанную демократию, но.. . лишь д
народа, для трудящихся, смело ставя вопрос о том, чтобы «ар
стократы» и «умеренные» были лишены политических прав
подавлены силой.
В проекте петиции в Конвент, составленном Луа, член
Повстанческого комитета 31 мая, говорилось: «Мы требуе
чтобы во всех городах, местечках и селах республики были сс
даны революционные армии, составленные исключительно
санкюлотов и предназначенные защищать патриотов прот
внутренних врагов... Декретируйте немедленное разоружен
и арест во всех городах республики всех подозрительных и 41
бы лица, известные своим негражданским и контрреволюцио
ным поведением, были преданы карающему мечу законов
Так как контрреволюционеры, сторонники королевской влас
устраивают свои сборные пункты в секциях республики, дек]
тируйте, что, пока родина в опасности, в секциях будут дог
щены к голосованию только граждане, хорошо известные тс
что с 1789 года они. постоянно придерживались чистых приш
пов. Революционным комитетам секций должно быть поруче
решать, кто именно эти чистые граждане, которые тюлуч
право голоса».36
В бумагах того же комитета был найден проект организаг
Центрального революционного комитета, который должен 61
«иметь главенство над всеми конституционными властями/
не мешать их деятельности»; этот комитет (своего рода плебс
ский Комитет общественного спасения!), получающий сбои пс
номочия от парижских секций и ответственный перед нид
должен был подготовить восстание с целью очистки Конвеи
от жирондистов и действовать до тех пор, пока отечество
будет больше в опасности.37
Интересный проект установления революционной диктату]
санкюлотов разработал Франсуа Буассель, один из немног
революционных коммунистов той эпохи. Этот проект излож
в книге Буасселя «Беседы отца Жерара о политической конец
туции и революционном правительстве французского народ!
вышедшей из печати в апреле 1793 г., а также в его рукописи!
заметках, которые впервые изучил советский истор
А. Р. Иоаннисян.
Буассель призывал санкюлотов к восстанию с целью изгп
ния жирондистов' из Конвента и установления в стране «pei
люционного правления». Это восстание должен возглавить Г
108
I
|олюционный семейный 'совет, составленный из лучших санкю-
отов департаментов и парижских секций и уполномоченный
удить депутатов, министров и всех должностных лиц, злоупо-
требивших доверием народа.
Революционный народ вооружается и организуется. Первич-
иые собрания подвергаются чистке, и из них удаляются все подо-
зрительные Гражданские права сохраняются только за санкюло-
тами. Очищенные от подозрительных первичные собрания пре-
образуются в народные общества, которые рассматриваются
мк секции санкюлотерии Франции, единой и неделимой, как и
I ама республика. Народные общества избирают всех должност-
ных лиц, в том числе и депутатов. Право носить оружие и за-
нимать общественные должности принадлежит только санкюло- '
там. Все подозрительные должны быть разоружены, смещены
г любых постов и арестованы. Центральная администрация на-
ходится в Париже и сосредоточена в руках Конвента — общего
I (брания народных уполномоченных, избираемых сроком на два
юда. Депутаты Конвента могут быть отозваны народом и-даже
привлечены к ответственности избравшими их народными об-
ществами. Конвент руководит всеми отраслями администрации,
иоздав столько комитетов, сколько имеется отраслей управле-
ния. Министерства упраздняются.
Проект Буасселя является великолепным образцом санкю-
лотского понимания революционной диктатуры. А. Р. Иоанни-
I ин, очень обстоятельно проанализировавший этот проект, спра-
»иодливо подчеркивает, что он выходил далеко за рамки якобин-
ского понимания диктатуры. «То был план революционной дик-
татуры общественных низов, — пишет он. — План этот преду-
сматривал такие мероприятия, которые не были и не могли
быть осуществлены якобинцами: предоставление гражданских
нрав, в том числе и права носить оружие лишь санкюлотам с
[Лишением этих прав и разоружением всех представителей об-
щественной верхушки; ликвидация первичных собраний и сосре-
доточение всей власти в руках народных обществ; избрание на
щ с общественные должности лишь членов этих обществ... Все
’*го шло уже значительно дальше якобинской диктатуры и
предвосхищало проекты бабувистов».38
Предложения о «революционном правлении», которые вы
пшгали Буассель и другие представители санкюлотской мыс-
ли, означали по сути дела установление революционно-демо-
кратической диктатуры «низов», т. е. такой формы революцион-
ной власти, которая, ограничивая или даже вовсе уничтожая
демократию для помещичье-буржуазной верхушки общества,
предоставляет самые широкие политические права народу, тру-
инцимся. Реакция якобинцев на эти предложения была... рез-
отрицательной. В докладе Сен-Жюста от 8 июля 1793 г.
Идея «революционного правления» характеризовалась как
анархическая», пригодная якобы лишь на то, чтобы овлегчит.ь
109
появление... нового Кромвеля, а затем и монархическую' р<
ставрацию. «Итак, те, кто во время революций хотят установит
временное или анархическое правительство, — читаем мы там J
те тайно подготовляют возвращение тирании... Так как нЛ
постоянной и покоящейся на законах формы правления, то вс
перерождается и изменяется, и потребность в покое заставлю
ет, наконец, людей выносить рабство.. . Тот же самый Hapoj
который плакал на похоронах Кромвеля, приветствовал возвр<|
щение Карла II, так как республика Кромвеля была основан,
временным правительством, не покоившемся на законе».39
Правда, впоследствии и монтаньяры восприняли идею «р!
волюционного правления», но они истолковали ее уже По-бур
жуазному. .
’ 1
* *
*
Конституция 1793 г. имела необычную судьбу. Она никогд(
не была введена в действие. От нее отказались ее творцы -
монтаньяры. А народные «низы», социальные идеалы которы
она игнорировала, но которым она предоставила широкие пол»
тические права, сделали ее своим знаменем. Осуществления ко»
ституции 1793 г. требовали сначала эбертисты и «бешеные», з<
тем повстанцы жерминаля и прериаля, наконец, бабувисты. Чл
же привлекало к ней всех этих революционеров? Это хорош
объяснил Буонарроти в своих мемуарах. «Конституция 1793 г
составленная вслед за восстанием 31 мая частью Конвента, к<
торую тогда именовали Горой,— пишет он,-—не вполне оты
чала пожеланиям друзей человечества. К сожалению, в не
можно найти старые, приводящие в отчаяние взгляды на пр«
во собственности. Впрочем, политические права граждан в нс
ясно изложены и прочно гарантированы... Провозглашен}!
права народа обсуждать законы, подчинения уполномоченны
народа его приказаниям и почти единогласное утверждени
конституции 1793 г. способствовали тому, что эта конституци
рассматривалась как палладиум французской свободы».40
Не были преданы забвению и санкюлотские представлепи
о демократии. Они вошли сначала в программные документ!
бабувистов, а через них и в социалистическую литературу XIXI
Глава V
, КОММУНА И «ПЛЕБЕЙСКИЙ НАТИСК»
КОНТРНАСТУПЛЕНИЕ «УМЕРЕННЫХ»
I Умеренно-примирительная линия, -которую проводил Ко-
интет общественного спасения первого состава (дантонист-
вий), имела самые пагубные последствия для революции. В
Ж партаментах разрастался так называемый федералистский
Гмтеж, под знаменами которого объединились и роялисты, и
Жирондисты. В само.м Париже перешли в контрнаступление
| меренные».
Па собрании секции Круа-Руж 10 июня 1793 г. один ора-
"Р (имя его в протоколе не названо) обрушился на «патрйо-
II новой формации», которые-де «прикрываются маСкой
»|>.1йнего патриотизма для того, чтобы подорвать свободу до
Мого основания». Оратор потребовал, чтобы секция допуска-
н к занятию каких-либо общественных должностей лишь тех,,
кю поклянется ненавидеть анархистов», и в заключение
|||«’дложил назначить комиссию из 24 членов для расследова-
нии поведения комитетов секции и ее функционеров. Это
редложение поддержали присутствовавшие на заседании де-
гации «умеренных» из других секций, в том числе из секции
щьера и Лафонтена. Собрание склонилось перед давлени-
м справа и назначило предложенную комиссию, которая на
гдующий день приступила к проверке счетов комиссаров по
|бмундированию волонтеров. Санкюлоты секции не остались
долгу и обвинили эту комиссию в намерении «учинить про-
вес патриотов по образцу тех, которые происходят в Лионе,
Мйрселе и Тулоне». В дело вмешались Комитет общественного
1Цсения Парижского департамента и Генеральный совет
.Оммуны, назначивший 6 Комиссаров для восстановления по-
мка в секции Круа-Руж. Тем не менее эта секция еще 15
ня обличала в Генеральном совете Коммуны «мятежников
анархистов».1
Аналогичные попытки предпринимались и в других секц|
ях. К тому же «умеренные» уже не ограничивались борьис
за сохранение своего влияния в тех или иных секциях, а п
тались захватить в свои руки пост командующего Национа!
ной гвардией Парижа и даже... установить контакт с мяте!
никами-федералистами.
Анрио командовал Национальной гвардией Парижа в д|
восстания 31 мая — 2 июня. Но формально он являлся лии
временно исполняющим обязанности командующего. Для 1
конного избрания командующего были назначены выборы, п]|
ходившие в два тура—18 и 29 июня. Официальным кандидат!
Коммуны на этих выборах был Анрио, очень популярный си
ди санкюлотов. Кандидатом «умеренных» являлся Раффе, 1
мандир батальона секции Бютт де Мулен. Первый тур сч
жился благоприятно для «умеренных»: Раффе собрал 4958 я
лосов, а Анрио — 4573 (в трех секциях протоколы не сохраи
лись}. Но второй тур принес победу санкюлотам: 9087 выб( |
щиков отдали свои голоса Анрио, а Раффе — 6С95.2 Ито
этого' голосования показывают, как велико еще было влияв!
«умеренных» в парижских секциях.
В самом конце июня Конвент и Комитет общественна
спасения обязали парижские власти выделить соответств)!
щий контингент войск для похода против мятежного депар]
мента Эр. Но секции, в которых господствовали «умеренньи
всячески тормозили набор рекрут. Более того, три секции!
Мольера и Лафонтена, Братства и Девяносто второго гя
(бывшая секция Библиотеки) — постановили направить св I
комиссаров в столицу мятежного департамента г. Эврё, «ч -
бы они побратались с гражданами департамента Эр» (из I
становления секции Девяносто второго года). Секция ДевЯ1
сто второго года отменила свое постановление, но комисса!
секций Мольера и Лафонтена и Братства побывали 8—10
'ля в г. Эврё, где целиком солидаризировались с мятежника»!
а затем представили соответствующий отчет своим секциям!
Разумеется, большинство секций и Генеральный совет Кч
муны осудили эти действия. Но парижские союзники федМ
листов остались фактически безнаказанными. Арестован б!
лишь один из комиссаров, побывавших в г. Эврё, мирос^
судья секции Братства Муше.
Явная слабость парижских революционных властей и I
сутствие должного политического надзора в столице, так Я|1
обнаружившиеся в связи с поездкой комиссаров двух секци
мятежный департамент Эр, привели вскоре к трагическим fl
следствиям. Прибывшая из охваченного восстанием Кальв i .
са молодая дворянка Шарлотта Корде убила 13 июля не о»Щ
нявшегося больного Марата.
Убийство Марата вызвалсГ сильное возбуждение в Парю
да и во всей Франции, и оказало большое влияние на ход 1
112
ьппй. Оно стало исходным пунктом х столь прославленного в
lh описях революции «плебейского натиска» на Гору, достиг-
шего своего апогея в дни 4—5 сентября 1793 г.
«НАСЛЕДНИКИ МАРАТА»
I Еще Марат требовал, чтобы Гора перешла к новой полити-
главными чертамц которой ему представлялись террор
Котив сил контрреволюции и привлечение народа на сторону
юлюции. «Патриотическая партия должна уничтожить вра-
Во кую клику, или она сама будет уничтожена», — писал он
Bl июня. Марат настаивал на том, чтобы к подавлению мяте-
Brh в Лионе, Марселе и других городах было привлечено на-
Кюние окрестных департаментов и чтобы «имущества глав-
ках мятежников» были обещаны «в виде вознаграждения и
L I (делены между всеми, кто примет участие в этой спаситель-
i)i. экспедиции».
Г Марат нападал на Барера и других «усыпителей» из Ко-
юта общественного спасения и требовал, чтобы этот глав-
1» mi правительственный орган был обновлен: «... нужно со-
Кивить его заново из лучших якобинцев, искренних, смелых
и риотов, потому что никогда отечеству не угрожала боль-
Ви>1 опасность», — писал он 8 июля.3
I Робеспьер долгое время защищал Комитет общественного
Клеения, в который еще 30 мая (для помощи в составлении
ыституции) были включены наряду с другими Эро де Се-
Кгль, Кутон, Сен-Жюст. 8 июля Неподкупный не без раздра-
Кн1ия говорил в Якобинском клубе, «что хотя он [Комитет] и
I завоевал доверия гражданок революционных республика-
чк. я не считаю ею менее пригодным к выполнению его важ-
Кйших функций. Если он не сможет добиться этого доверия,
Кдо будет, чтобы он постарался обойтись без него».4
I По и Робеспьер настаивал на том, что Конвент должен
|»> исгвовать более решительно против сил контрреволюции и
Клее считаться с нуждами народа. «Не заблуждайтесь, —
Кюрил он в Конвенте 25 июня, — язвы государства глубоки,
Пниста народа большая; берегитесь, как бы злоумышленники
йн воспользовались несчастиями, сопровождающими револю-
(, для того, чтобы сбить с толку народ. Создайте законы для
Ьрода... Пусть Конвент не забывает, что он должен бороть-
со всеми врагами свободы вплоть до их уничтожения, что
I остается народным, что он революционный Конвент».
I Убийство Марата заставило Робеспьера признать, что у
иивента не может быть иной политики, кроме той, которую
Пцищал покойный. «Надо, — говорил он 14 июля у якобин-
>г, — чтобы пособники тирании, вероломные депутаты, раз-
Канувшие знамя мятежа, те, кто постоянно точат нож над ro-
ll вой народа, кто погубил родину и, в частности, некоторых
«ПК 230. ИЗ
ее сынов, надо, говорю я, чтобы эти чудовища ответили (
своей кровью, чтобы мы отомстили им за кровь наших бр
ев, погибших во имя свободы, и которую они с такой жест
стью пролили».5
Но если.даже Робеспьер заговорил языком Марата, то]
же тогда должны были сказать санкюлотские вожаки?
Убийство Марата, совпавшее с обострением граждане
войны в департаментах и с дальнейшим углублением пр
вольственного кризиса, послужило мощным толчком к п
ему политического и социального движения в парижских j
циях. Еще шире развернули свою агитацию «бешеные», j
Ру и Леклерк объявили себя «наследниками Марата» и ci
продолжать от своего имени издание его газеты: Жак Ру
под названием «Публицист Французской респ¥блики», '
клерк — под названием «Друг народа». И , оба они (дейс
вавшие, конечно, независимо друг от друга) требовали пре
всего усиления террора. «Враги революции не станут ее
зьями, — писал Жак Ру 27 июля. — Есть только одно сре
во укрепить свершившуюся революцию — это сокрушить ।
дателей бичом войны, это заклеймить каленым железом бе
стья лбы роялистов, заставить сверкать меч законов над q
вами виновных... Не слушайте никаких призывов к согла
тельству. Если подлецы, предавшие отчизну, искренне рас
лись, — прекрасно, пусть, поднимаясь на эшафот, они кри
„Да здравствует республика!”»
Жак Ру предлагал судить бывшую королеву, бывших м
стров, депутатов Конституанты и Легислативы, судить из
ников-генералов, банкиров-спекулянтов, судить всех тех,
привел отечество’ на край гибели, вплоть до «неверных» J
нов Конвента. Леклерк шел еще дальше: он требовал поп>
ных арестов бывших дворян, священников, бывших кора
ских чиновников и судей и, конечно, ненавистных «скупщик
«Пусть вооруженные силы Парижа, — писал он 4 август^
немедленно арестуют бывших дворян, бывших священн.”
бывших членов парламентов и всю бесконечную массу сп<
лянтов и менял, этих постоянных приверженцев аристок
тии... Пусть их головы ответят нам за те поражения, кото!
мы модщм понести».6
На роль «наследника Марата» претендовал также с
который отказался от своей прежней «модерантистской» по
ции и активно включился в кампанию за усиление террора. Э
поддержал и кампанию за смещение дворян со всех гражг
ских и военных должностей, которую начал еще Марат и
торая приобрела особый размах в связи с делом Кюстина
Нового командующего Северной армией, генерала и б
шего маркиза Кюстина обвиняли в бездействии и даже в
мене. Комитет общественного спасения вызвал его в Пар
для объяснений. 21 июля Эбер яростно обрушился в Якоб
114
ском клубе на Кюстина и на всех дворян вообще. «Речь идет
Не только о Кюстине, которого надо изгнать и сместить, — за-
явил он. — Речь идет о всех дворянах, которых мы должны
Изгнать... Вотируем их всеобщее истребление, их абсолютное
чичтожение... Пойдем в Конвент, напомним об их кознях и
Ьбъявим свои заседания непрерывными до тех пор, пока он не
огласится на их смещение». Якобинцы кричат: «Да, да, мы
псе пойдем!» Эбер продолжает: «Если нужен наследник Мара-
я, если нужна вторая жертва, она готова и покорна судьбе:
то я. Если только я унесу в могилу уверенность, что я спа-
яю отечество, я был бы счастлив». Среди присутствующих
изрыв энтузиазма: «Не надо больше дворян! Не надо дзорян!
Они нас убивают!»
Тут же якобинцы принимают адрес ,с призывом потребовать
от Конвента смещения дворян со всех постов и выбирают де-
путацию в Комитет общественного спасения, чтобы добиться
немедленного ареста Кюстина. Именно по требованию этой
спутации Комитет и отдал в ночь с 21 на 22 июля приказ об
преете Кюстина.7
То, что писали и что говорили Эбер, Жак Ру, Леклерк, от-
ражало чувства и мысли парижских санкюлотов, которые уси-
лили свой нажим на Конвент, добиваясь от него решительных
Йер по подавлению контрреволюции и введения всеобщего
максимума. Санкюлоты усилили также свой натиск на ‘ «уме-
ренных» в парижских секциях и отвоевывали у них все новые
и новые позиции. Продолжались и продовольственные волне-
ния в Париже, как и по всей стране. Росло недовольство кре-
стьян, которые все еще не могли добиться окончательной отме-
ны феодальных прав бывших сеньеров.
ИЮЛЬСКИЕ ДЕКРЕТЫ
Сложившаяся обстановка заставляла Гору изменить свою
политику, и она пошла на это. Еще 10 июля Конвент переиз-
брал Комитет общественного спасения в следующем составе:
.4 ан бон Сент-Андре, Барер, Гаспарен, Кутон, Эро де Сешель,
ГЮрио, Приер (из Марны), Сен-Жюст и Робер Ленде. Гаспа-
I н вскоре выбыл по болезни. 27 июля его заменил Робеспь-
1(>. Эти изменения в составе главного правительственного ор-
l.uia означали, что робеспьеристы получили возможность ока-
зывать гораздо большее влияние на политику Горы, чем это
кип могли делать раньше, когда влияние правых монтаньяров
i Дантоном во главе решительно преобладало. Во второй по-
Ювине июля Гора принимает действительно серьезные меры к
1иму, чтобы расширить и укрепить свои связи с народом, сло-
жившиеся еще в ходе борьбы с Жирондой.
17 июля 1793 г. Конвент принял знаменитый декрет об
Нопчательном упразднении феодальных прав. Декрет ^дасил:
115
к
«1. Все прежние сеньериальные платежи, чиншевые и ф
дальние права, как постоянные, так и случайные, даже те,
торые сохранены в силе декретом 25 августа прошлого год
отменяются без всякого вознаграждения.
2. Из действия предыдущей статьи исключаются ренты
платежи, связанные исключительно с земельными, а не с (j
дальними отношениями.
3. Гражданские и уголовные процессы, возбужденные за
взнос или за недоимки по отмеченным в ст. 1 правам, прекр
щаются без права какой-либо из сторон требовать возме
ния произведенных издержек».
Документы, подтверждающие феодальные права бывин
сеньеров, предписывалось сжечь, а лиц, которые поцытаю
утаить эти документы, — наказывать пятью годами катора
ных работ.8
Этот декрет представлял собой вершину аграрного закс
дательства Французской революции. Он наносил новый
окончательный удар сеньериальному режиму, который за
нодательство Конституанты и Легислативы подорвало, но
леко еще не разрушило. Крестьянская цензива превращала
в действительно свободную собственность. Революционное з
чение декрета от 17 июля огромно. Но отмена феодальш
платежей принесла прямые, непосредственные выгоды Л1
владельцам цензив. В положении крестьянской бедноты, у
торой не было цензив, еще ничего не менялось. Этот дек
был особенно полезен самостоятельным хозяевам, а не б
нейшим крестьянам.
26 июля 1793 г. Конвент принял закон против скупки i
aux accaparement). Этот закон сохранял за торговцами npi
пускать свои товары в продажу по свободной рыночной щ
Но он объявлял «виновными в скупке» и предписывал иа
зывать смертной казнью тех торговцев, «которые изымают
обращения товары и предметы первой необходимости, котор
портят их или держат спрятанными в каком-либо месте, не
ская их ежедневно и открыто в продажу». Предметами nepi
необходимости считались хлеб, мясо, вино, зерно, мука, oboi
фрукты, сливочное масло, уксус, сидр, водка, уголь, соль, д
ва, растительное масло, сода, мыло, сало, сушеные, копчен
соленые и консервированные мясо и рыба, мед, сахар, пень
бумага, обработанная и простая шерсть, кожа, железо, ста
медь, сукно, холст и вообще все ткани и все сырые материал
идущие на их выделку, за исключением шелковых. Торгов
обязаны были делать декларации о имеющихся у них предм
тах первой необходимости, а муниципалитеты или секцп
уполномочивались проверять эти декларации и наблюдать
продажей, назначая для этого особых комиссаров, которым 1
плачивалось соответствующее вознаграждение. Дела по на
шению закона против скупки должны были рассматривать
!
116
ктные уголовные суды, и их приговоры не подлежали обжало-
ванию.9
Закон от 26 июля представлял несомненную уступку сан-
кюлотам, но такую уступку, которая в несравненно меньшей
[степени затрагивала свободу торговли и право собственности,
Чем всеобщий максимум, которого добивались санкюлоты и
которого Гора все еще стремилась избежать. Санкюлоты при-
ветствовали этот закон, который импонировал им своей внеш-
। ей суровостью. Особенно был доволен Жак Ру. «Но господ-
ство скупщиков и спекулянтов закончено, — писал он 28 ию-
ля. — Национальный конвент поступил с ними так, как они
[ юго заслуживают: они сражены молнией. Этот справедливый
г строгий декрет против варварской орды эгоистов и мошен-
ников является торжеством свободы; один только этот декрет
сооружает два миллиона человек для 1 истребления тиранов;
«дин только этот декрет составляет республиканскую КОНСТИ-
ТУЦИЮ».10
В большинстве парижских секций к закону от 26 июля от-
неслись со всей серьезностью. Все хекции назначили комисса-
ров по скупке. Правда, в некоторых секциях, где еще сохраня-
лось влияние «умеренных», эти комиссары мало чем себя про-
явили. Но в секциях, где преобладали санкюлоты (а таких
секций становилось все больше), комиссары по скупке дейст-
вовали весьма активно, и торговцы не переставали жаловаться
• на неприятности, которые они испытывают от этих людей» (из
донесения полицейского агента Ролена).11 Иначе действовали
уголовные суды, да и сам Конвент. Чрезмерная суровость за-
кона, который предписывал наказывать смертью даже за са-
мые незначительные его нарушения, давала повод судам, в со-
ставе которых было много торговцев, уклоняться от вынесения
приговора. В Конвент стали поступать просьбы о пересмотре
1акона. 2 нивоза II г. в Конвенте былр доложено о деле Гандо-
на, виноторговца из секции Арсенала, который сделал властям
предусмотренную законом декларацию о своих винных запа-
сах, но сын которого по небрежности не выполнил распоряже-
ния отца и не вывесил у дверей магазина прейскуранта вин.
Гандон был приговорен к смерти, так как закон знал только
•то наказание. Министр юстиции Гойе рискнул просить Конвент
отсрочить приведение приговора в исполнение. Конвент согла-
сился с этим и, кроме того, постановил, что применение смерт-
ной казни, требуемое законом от 26 июля, будет приостанов-
лено «до представления доклада комиссии, которой поручается
точно и ясно установить, в каких случаях должны выноситься
смертные приговоры».12 Но работа комиссии затянулась, и гроз-
ный закон против скупщиков, оставшись без- карательных мер,
повис в воздухе! Однако очевидность того, что этот закон не в
состоянии остановить рост спекуляции и дороговизны, стала яс-
на санкюлотам гораздо раньше. «•
117
НАПАДКИ НА БОГАТЫХ И ГОРУ
В парижских секциях усиливалось движение против бога
тых, которых санкюлоты считали ответственными за то, ч!
закон против скупки и другие мероприятия в пользу народа н
выполняются. «Ни одна из благодетельных мер, декретира
ванных в отношении спекулянтов и скупщиков, не приведена
еще в исполнение, — возмущался Жак Ру в конце августа, ч
Хотите знать причину? Она заключается в том, что во глаи
администрации стоят лишь богачи, собственники, люди, заб^
тящиеся лишь о набивании своих карманов, бывшие прокури
ры, нотариусы, адвокаты... Вот почему народ никогда не на
ходит защиты у большей части этих чиновников».
Леклерк доказывал, что «аристократия богатства» — этс
такой же враг народа, как и «аристократия крови». «Мест!
дворянской и священнической аристократии, — писал он I
конце июля, — заняла аристократия буржуазная и торговая
Этот класс... встретил довольно дружелюбно революций
уравнивавшую его с высшим классом. Но когда народ, силы
ный своим могуществом, своей храбростью и сознанием свои|
прав, потребовал установления равенства и основал республ!
ку, эти господа сделались его самыми ожесточенными врагам!
и встали на путь своих предшественников».13
Эбер, который еще совсем недавно призывал богачей «сач<
кюлотизироваться», нападал теперь на этих «низких эгоистом
не менее резко, чем Леклерк. «Отечество, черт возьми, у куга
цов pro нет, — писал он в конце августа. — Пока они считя
ли, что революция может принести им выгоду, они ее поддев
живали. Они поддержали санкюлотов, чтобы уничтожить знати
и парламенты, но они это сделали только для того, чтобы са
мим занять место аристократов. Вот почему с тех пор, как к!
существует более активных граждан, с тех пор, как самый бед
ный санкюлот пользуется теми же правами, что и самый богач
тый вымогатель, все эти трусы пошли на попятный и пускаю!
в ход любые средства, чтобы погубить республику; они скупав
ют все продовольствие, все продукты, чтобы затем nepenpo-j
дать их нам на вес золота или заставить нас голодать».
Правда, Эбер еще не решался признать врагами народ i
всех богатых. Он еще допускал исключения. «Не надо ду
мать, — продолжал он, — что я презираю торговлю. Никто не.
уважает более, чем я, порядочных людей, которые живут сво
им промыслом. Я знаю многих негоциантов, которые являются
отцами своих рабочих. Они удовлетворяются скромной при»!
былью... К сожалению, люди такого склада редки, но респуб I
лика породит их, я надеюсь».14 Но эти оговорки он скоро от-1
бросил и объявил войну всей «подлой расе» богатых как та
ковой.
Что делать с банкирами, спекулянтами, а также с разбега
«евшими в годы революции депутатами и чиновниками,—
'«том ни у Жака Ру, ни у Леклерка не было никаких сомне-
К>|ц. Этих «эгоистов» и «мошенников», включая и депутатов,
норые сидят на правой стороне Горы, нужно лишить собст-
К нпости и уничтожить, иначе они уничтожат патриотов. «На-
Кд, до каких пор ты будешь закрывать глаза на ясный свет?—
Ксал Жак Ру в середине августа. — Ты возненавидел свя-
К шиков, и по справедливости... Ты возненавидел дворян, и
К справедливости... И теперь ты терпишь возле себя банки-
Кь, которые являются пожирателями людей... Ты убедишься
необходимости уничтожить эту плотоядную секту... Ты дол-
Вги также заставить вернуть все обратно этих плохих граж-
н и, которые в течение четырех лет приобрели огромные вла-
Ьиия».15
Леклерк также ставил вопрос о той, что нужно делать
аристократией дворянской, священнической и торговой, вклю-
Е'Я сюда скупщиков, спекулянтов и множество мошенников,
Вторые, прикрывшись маской патриотизма, разграбили средст-
К республики»? И отвечал, что этих. людей нужно истребить,
шя чем лучше, если это сделает сам Конвент, но если Конвент
Кего не сделает, то это должен сделать сам народ. «Можно
Вконно, и не давая пищи клевете, заставить их всех пасть под
L-юм закона, — писал он в конце августа. — Но если твои
Вчжностные лица... хотели бы избавить их от слишком за»-
туженной казни, то именно здесь... карающий топор народа
В жен заменить меч закона... Почему не образовать сразу
К колько трибуналов, которые на площади и перед гильоти-
. Hi судили бы окончательно изменников и заговорщиков... О,
«красные дни фонаря, памятные времена народной энергии,1
К> с вами сталось!»16
Г Эбер, который еще совсем недавно предлагал считать «пло-
дим гражданином» всякого, кто потребует пролития крови, так-
Li призывал теперь к народным расправам. «Париж заключа-
К в себе в данный момент более двадцати тысяч разбойников,
^купленных Питтом и Кобургом, — писал он в начале авгу-
Li. — Санкюлоты, друзья мой, заострите ваши пики и ваши
Вбли, чтобы захватить всех этих негодяев: лучше убить черта,
I м ждать, когда он убьет вас».
Г Теперь и Эбер считал, что народ должен взять силой у
купщиков» нужное ему продовольствие. «Да, вы — санкю-
«цы — имеете основание выражать недовольство, испытывая
[«под среди изобилия, но когда вы захотите, голод прекратит-
К — писал он несколько дней спустя. — Разве у вас нет твер-
||« < рук, чтобы уничтожить скупщиков? Разве у вас нет креп-
ил ног, чтобы пойти разыскать недостающий вам хлеб у тол-
ПЫх фермеров, которые его прячут?»17
[ Агитация «бешеных» (и Эбера) принимала такое направ-
шмне и тон, какие Комитет общественного спасения «щнюдь
118
119
не склонен был терпеть. Не затрагивая пока Эбера, он конце
прирует свои усилия на том, чтобы подготовить почву для j
ра по «бешеным». Робеспьер лично обрушивается на Ж 4
Ру и Леклерка, обвиняя их в том, что они пытаются вызвя
в Париже новые «сентябрьские дни». «Употребляются все ср
ства, чтобы вызвать волнения, — говорил он 7 августа у я|
бинцев. — Подстрекают народ к беспорядкам, преследуя,
видимому, три цели. Первая из них — разграбить магазин
руками народа или, вернее, руками негодяев, переодетых в о!
жду, которую носит народ, в почтенную одежду бедности. В fl
рая —повести народ к тюрьмам и возобновить там ужасы с«
тября. Третья — двинуться к арсеналу и захватить там боеп 1
пасы всякого рода».18
8 августа к решетке Конвента явилась вдова Марата Сим
на Эврар и представила отредактированную, по-видимому, J
мим Робеспьером петицию, обличавшую «гнусных пасквили
тов», которые присвоили себе имя Друга народа, но лишь д|
того, чтобы изобразить его «безумным апостолом беспорядй
и анархии». «Я изобличаю в особенности перед вами двух I
ловек: Жака Ру и Леклерка, — говорилось далее в петиции,
которые претендуют на то, чтобы продолжать его патриотич!
ские листки и быть его тенью, но лишь для того, чтобы J
корблять его память и обманывать народ... Эти два челова
были объявлены им самим за несколько дней до его убийся
агентами, оплачиваемыми нашими врагами».
Затем выступил Робеспьер, который предложил опублии
вать петицию в бюллетене Конвента, а Комитету общей беи
пасности поручить расследовать поведение «этих двух продаж
ных писак». Конвент согласился с этим.19 Отныне над обоиЗ
«наследниками Марата» нависла угроза судебного преслед<
вания!
Разумеется, «бешеные» не остались в долгу. «Народ! А рц
ве у тебя нет основания жаловаться на твоих законодателей?
писал Леклерк 8 августа. — Ты требовал от них таксации вс^
продуктов первой необходимости; и они тебе отказали в эт«
ты требовал ареста всех подозрительных, и это еще не деки
тировано; ты требовал устранения дворян и священников |
всех гражданских и военных должностей, и к этому еще
приступили». В дальнейшем Леклерк атаковал Гору со nd
большей запальчивостью и прямо бросил ей обвинение в «м<
дерантизме». «Да, я осмелюсь это сказать, — писал он в кон|
августа, — я начинаю допускать, что если это продлится eifl
некоторое время, то Гора родит мышь, и народу придется сш
сать себя самому».20
Что касается Эбера, то он уже начинал поговаривать о 11
обходимости новой чистки Конвента, в том числе и Горы. В»
ступая в конце августа в Клубе кордельеров, он советовал са
кюлотам «собраться у якобинцев, добиться образования дв
120
1
иидцати революционных трибуналов и чистки того, который
}же уществует, потребовать суда над Бриссо и смерти всех
но сообщников, потому что они еще имеются в Конвенте, воз-
можно, на Горе».21
I Критикуя Гору, «бешеные» и Эбер имели в виду прежде
ссго деятелей ее правого крыла. Это на Лежандра, Дантона
а Делакруа нападал Жак Ру, когда призывал народ «заста-
ипть вернуть все обратно... этих депутатов, которые были мяс-
никами в зловонных улочках, а теперь занимают обшитые па-
Ьелями аппартаменты; этих депутатов, которые до своих поез-
док в Савойю и Бельгию обедали в маленьких трактирчиках,
.1 теперь держат открытый стол, часто посещают спектакли,,
имеют содержанок и оплачивают панегиристов».22
Эбер, обрушиваясь на «некоторых новоиспеченных монтань-
иров, которые вот уже несколько месяцев тявкают, подобно-
Шавкам, вместе с болотными жабами», не скрывал, что он
Имеет в виду прежде всего Барера. «Я всегда буду помнить до-
клад господина Барера де Вьезак о событиях 31 мая, — писал
он. — Если бы этот доклад был продиктован Бриссо, он не мог
бы быть более коварным. Если сегодня господин Барер кажет-
14 обращенным в новую веру, то я доверяю этому не больше,,
нем присутствию на мессе Генриха IV».23
Но доставалось уже и Робеспьеру. 5 августа Неподкупный
ныступил в Якобинском клубе с речью, направленной против
•новоявленных патриотов», которые-де стремятся «очернить в
I тазах народа его старых и верных друзей». С особой резко-
стью Робеспьер напал на Жака Ру и Леклерка. «Два оплачи-
1аемых врагами народа человека, которых разоблачил еще-
Марат, объявили себя наследниками этого писателя-патрио-
та, — говорил он. — Первым является священник, известный
1 м, что он требовал убийства торговцев и лавочников на том
основании, что они торгуют якобы по слишком высоким це-
пам. .. Вторым является молодой человек, который доказыва-
ет, что и юное сердце может быть развращенным... Он был
I Лионе, где изображал патриота, когда там убили несчастно-
го Шалье. Он в большой мере причастен к его смерти... И
ни два человека, изобличенные Маратом как интриганы, как
Генты Питта и Кобурга, присвоили себе, чтобы лучше восполь-
I коваться народным легковерием, с целью обмана, имя Ма-
рата!»
Нет нужды доказывать, что ни Жак Ру, ни Леклерк не со-
вершали тех преступлений, в которых их совершенно бездока-
I 'hi гельно обвинял Робеспьер. Леклерк отвечал Неподкупному
. большим достоинством. «Я публично заявляю, — писал рн,—
I что все эти оскорбительные и позорящие обвинения являются
ложными, и... тот, кто их предъявил, не в состоянии доказать
I истинности ни одного из них». Все же от резкости, направлен-
ной лично против Робеспьера, Леклерк не .удержался. «иЯ пола-
1211
гаю, что новые люди кажутся слишком экстремистами тольк
потому, ч'Ч) старые выдыхаются», — заметил он.24
В Робеспьера метил Леклерк и тогда, когда предостерег
санкюлотов об опасности «идолопоклонства». «Кое-кто из н i
ших общественных деятелей стали маленькими тиранами, ои
хотели бы, чтобы перед ними пресмыкались, — писал он 21 ai
густа. — За время революции можно насчитать семь-восем
главных идолов, и все они предали интересы народа, которы
курил им фимиам».25
Нападкам подвергалась не только Гора. Еще больше Д(
ставалось руководителям Коммуны, которые, поддерживая с
времени восстания 31 мая —г 2 июня умеренно-примирительну!
политик} Горы и не решаясь достаточно энергично потребоват
от Конвента введения всеобщего максимума, на чем настаива
ли передовые секции, основательно-таки скомпрометировали се
бя в глазах последних и уж, конечно, в глазах «бешеных». 1
этому нужно добавить, что и те секции, где еще сохранил
свое влияние «умеренные», не оставили надежд свести счет
=с Коммуной, но, разумеется, уже по другим мотивам. В отна
тениях между Коммуной и большинством секций возник крй
зис, принявший наиболее острые формы в конце августа.
августовский КРИЗИС
Еще в мае и июне секции предпринимали попытки устан
вить свой контроль над продовольственной администрации
Коммуны, но безуспешно. С конца июля эти попытки возобно
вились и приняли гораздо более серьезный характер.
Продовольственная администрация Коммуны, которую воз
главлял булочник Гарен, санкюлот с безупречной репутацией
и секретарем которой был Гракх Бабёф, прилагала отчаяннь
усилия к тому, чтобы обеспечить Париж хлебом. Но подво
зерна и муки в столицу неуклонно сокращался, так как в стра
не все шире разгоралась гражданская война
Мало
помогло и
то обстоятельство, что Конвент разрешил парижскому муни
ципалитету (как и другим административным органам) произ
водить закупки зерна не только на рынках, но и на дому, т. е
с известными накидками к твердым ценам. Хлеба в Париже hi
хватало. У дверей булочных пришлось установить посты На
циональной гвардии, так как возникали драки из-за хлеба. Н
рынках толпы голодных заставляли приезжавших еще в Париж
крестьян продавать свои припасы по сниженным ценам, кото
рые диктовала сама толпа. Естественно, что в этой обстановг
на продовольственную администрацию Коммуны посыпались
самые тяжкие обвинения, в том числе и явно несправедливые
Достаточно было поймать мошенника-булочника, который пр<
давал на черном рынке отпущенную ему муниципалитетом му
122
или обнаружить, что в мешке муки, полученном со склада
ниципалитета, не хватает нескольких фунтов, чтобы делались
1мые далеко идущие выводы.
26 июля секция Друзей отечества потребовала в Генераль-
IM совете Коммуны смещения и ареста Гарена и его помещ-
ика Дефавана, обвиняя их в должностных преступлениях и
ылаясь на мелкие факты, аналогичные тем, о которых мы
лько что говорили. 29 июля подобное же представление сле-
ша секция Арсенала. Гарен в это время вел тяжелейшую
|рьбу с министром внутренних дел Гара, который клал под
кпо все поступавшие от продовольственной администрации
|рижа предложения и старался ее опорочить. 29 июля Коми-
т общественного спасения отдал приказ об аресте Гарена.
мребовалось энергичное вмешательство Генерального совета
< ммуны, чтобы Гарен был освобожден. *
Но еще раньше на сцене появились «умеренные», которые
нпытались использовать беспокойство санкюлотов по поводу
К'ба с той целью, чтобы вызвать движение против Коммуны
свергнуть ее. 28 июля секция Борецера, в которой «умерен-
fif» еще сохраняли свое влияние, обратилась ко всем другим
рижским секциям с предложением назначить по два комис-
ра, которые должны собраться в Епископстве и потребовать
Коммуны книги покупок, а также открытия и проверки скла-
'и зерна и муки. Вдохновителем этого обращения был архи-
ктор Кошуа, друг супругов Ролай, убежденный противник
|нкой регламентации торговли. Принимая это обращение, сек-
1ч Борепера ссылалась на право народа контролировать своих
легатов и агентов, но ее подлинную цель выдавала следующая
»оза из этого документа: «Мы не для того уничтожили опеку
ролей и парламентов, чтобы подпасть под еще более опасную
Ц‘Ку».26
31 июля в Епископстве собрались комиссары от 39 секций,
< от подавляющего большинства. Комиссары постановили
пробовать от продовольственной администрации Коммуны
Очных сведений о состоянии снабжения и избрали комиссию
• 24 человек во главе с Кошуа для осмотра и проверки всех
юдовольственных складов муниципалитета, а также книг по-
пок и доставок. На следующий день эта комиссия посетила
шартамент, муниципалитет и Комитет общественного спасе-
IIIii и информировала их о своих полномочиях. «Мы пришли
Оца не для того, чтобы предложить вам обсуждать в какой
। то ни было форме волю народа, мы принесли вам приказы
х. кто облек и вас доверием, и вам остается только повино-
|ться», — заявил Кошуа в муниципалитете.27 С большим тру-
I' ,1 этим трем авторитетным органам удалось добиться от
миссии согласия отложить исполнение ее требований до за-
»|1шения празднеств, связанных с днем 10 августа и утвер-
испием новой конституции.
123
Августовское секционное движение, возникшее на почВ
продовольственных затруднений, носило двойственный и про
тиворечивый характер. Большинство секций, поддержавших >|«
бование о проверке муниципальных складов и отчетов, приф||
лежало к числу передовых секций, недовольных нерешитсИ
ной и колеблющейся политикой руководства Коммуны воЛ
ще. Но руководящую роль в этом движении захватили «уч«1
репные», которые все более раскрывали свои карты. 7 авгуЛ
секция Борепера утвердила представленный Кошуа вопрос ш|
к продовольственной администрации, в котором имелись та] ц
пункты: «I. До ноября 1792 г. в Париже всего было вдовели
С этого момента административные органы, участвуя в koh,w
ренции своими покупками, неизбежно мешали торговле. Как»
же средства употребляли они, чтобы избежать неудобств,
торые должны вытекать из этих препятствий? 2. Так как ПацЯ
нальный конвент установил по желанию именно этих адмиЛ
страций твердые цены на зерно и этой мерой помешал без! рЛ
ничному росту конкуренции, то на каком основании эти a i .
нистрации, пренебрегая законом, создали то, что они назыяи
ют жертвами, и этими убийственными махинациями опять В
мешали торговле?»28
Иными словами, Коммуна обвинялась сначала в том, что id
ставила Конвент установить максимум на зерно, а затем -Л
нарушении самого максимума: чтобы достать хлеб для ПарЛ
жа давали премии земледельцам («жертвы»), т. е. платили I
цене сверх максимума. Историки единодушны в оценке этЛ
искусно составленного документа. «Этой ловкой аргументацн
ей — пишет Матьез, — Кошуа в скрытой форме проводил своф
заднюю мысль, состоявшую в отмене всякой регламентации и *
возвращении к абсолютной свободе торговли, т. е. в возврапм
нии к политике Ролана». С. Л. Сытин также считает, что Кф
шуа, «лицемерно маскируясь, ратовал за возвращение к ю-
граниченной свободе торговли, отмену максимума и доводы»
недвусмысленно стремился опорочить Коммуну в целом».29 1
Парижские санкюлоты также не были слепыми и глухим
По мере того как подлинные цели Кошуа проявлялись все
нее, секции стали отзывать своих комиссаров из ЕпископстД
Первой это сделала секция Арсенала, которая уже 2 августа в«*
разила неодобрение действиям комиссаров секций и отозва.|
из их среды своих представителей. 9 августа отозвала своих ь>|
миссаров из Епископства секция Круа-Руж, мотивируя это «Д
обдуманными, опасными и превышающими полномочия комД
сэров предложениями, которые они принимали».30
Коммуна, со своей стороны, перешла в контрнаступлении]
Сначала она потребовала, чтобы избранные секциями коми»»
сары подверглись чистке в народных обществах, а затем вД
двинула новое требование: заменить избранных в конце июД
комиссаров новыми. Выборы новых Комиссаров состоялись Id
густа, и на этот раз уже не 39 секций, а лишь 28—29 посла-
in своих комиссаров в Епископство. Пользуясь тем, что круг
I 1, выступавших за установление контроля секций над продо-
•пьственной администрацией, значительно сузился, Коммуна
Б,тает следующий шаг: она отказывается допустить комиссаров
I Епископства к проверке своих складов, но выражает готов-
li сть опубликовать финансовый отчет продовольственной ад-
ниистрации. 19 августа Генеральный совет Коммуны утвер-
|ц । обращение к секциям, которое предложил мэр Парижа
яш. В этом обращении (появившемся на улицах Парижа 21
Бигуста) заявлялось, что требование открыть склады для про-
Брки не имеет иной цели, кроме как «помешать администрации
Бее действиях и дать информацию о состоянии магазинов ли-
Би жадным продавцам, которые воспользуются ею, чтобы под-
liiib цены, либо контрреволюционерам, которые используют ее
Lin того, чтобы помешать доставке зерна». В обращении Ko-
ji) а и его сторонники разоблачались как «контрреволюционе-
I. к, а секции упрекались в том, что оказывают им свою под-
|сржку. «Хотите ли вы контрреволюции? — говорилось в нем
илее. — Тогда продолжайте оказывать им уже так долго про-
пляемое расположение. Хотите ли вы быть республиканцами?
Богда заставьте их замолчать или даже проведите расследо-
|||цие поведения некоторых из них в этом деле».31
Собрание комиссаров в Епископстве ответило 21 августа
1гэкой афишей против Паша и Генерального совета Комму-
Бы; эта афиша не сохранилась и текст ее нам неизвестен. Но
к им дело не ограничилось. На руководство Коммуны напал
Бак Ру. «Как! Варвары-администраторы, патентованные мо-
Бцпники, эгоисты-контрреволюционеры, по какому праву скры-
пете вы нынешнее состояние продовольствия, — писал он в сво-
Б|| газете 17 августа, — великие интересы нации обсуждаются в
Ьрпсутствии народа... и вы не открываете гражданам, обли-
пющимся слезами, продовольственные склады... Не для на-
Бода было бы опасно сделать гласной вашу деятельность, но
K'lii вас и ваших сообщников, обворовывающих нацию и ей
In 'меняющих».32
А на собрании секции Гравилье 18 августа Жак Ру, правда,
| по показанию его противника, торговца веерами Лепажа, «на-
I ч.1вал мэра и Коммуну авторами системы барышничества, име-
I Ьщсй целью обмануть народ и бросить его в объятия ари-
Втократии». Допрошенный впоследствии по этому поводу в де-
[иыртаменте полиции Коммуны Жак Ру отрицал, что он предла-
I hoi секции Гравилье. адрес, «обвиняющий гражданина мэра в
цскуляции и ходатайствующий о роспуске установленных вла-
i ей», но признал, что он, «подобно другим гражданам, выска-
1 'Ывался за реформу установленных властей».33
Что касается Леклерка, то он в эти дни оказался на стороне
I коммуны и видел в секционном движении лишь проискйЧсонтр-
124
125
революционеров, стремящихся, как он писал об этом 17 авгу I
в своем «Друге народа», довести парижских санкюлотов 1
восстания, «которым они сумели бы воспользоваться, чтЛ
погубить общественное дело».
Леклерк не усматривал также никакой «спекуляции» в Л
что Коммуна выдавала «премии» земледельцам (т. е. закупал
них зерно с накидками к максимуму). Он требовал, чтобы iI
для Парижа закупали «по любой цене». «Покажите асси I
ции, и даже федералисты продадут вам рожь; какое дело 1
расхода, надо спасать людей», — подчеркивал он.34 ПозгЯ
Жака Ру по отношению к Коммуне, занятую им в дни авгус т
ского кризиса, нельзя оценить иначе, как левоэкстремистск. •
В заслугу Леклерку нужно поставить то, что он оказался Л
собным более справедливо оценить продовольственную поле
ку Коммуны.
Как раз в эти дни Коммуна переизбирала всю свою адм.в
страцию, в том числе и продовольственную. 19 августа Гар и
заменил Шампо, также бывший булочник. Но и это не удов I
ворило ни «умеренных».с Кошуа во главе, ни левоэкстремне
ские элементы в некоторых чисто санкюлотских секциях." ।
На общем собрании ремесленно-рабочей секции Обсер! ш
рии 28 августа было принято постановление (но принято i
предложению монархиста Лепитра)35 об аресте мэра Парим
прокурора Коммуны и его заместителей; это постановленной
сохранилось, и его содержание известно из решений других рЯ
ций с выражением согласия или протеста. К постановлен'
секции Обсерватории присоединилась такая боевая секция, Л
секция Пуассоньер, а одна из секций предместья Сент-Анту I
оплота санкюлотов, секция Попенкур, заслушав 24 августа »
чет своего комиссара в Епископстве, потребовала: «1) чт i
в случае, если мэр, прокурор Коммуны, его заместители и I
бывшие и настоящие администраторы продовольствия не смс I
удовлетворительным образом отчитаться, они были объявл I
навсегда потерявшими доверие народа, смещены и арестов' и
2) чтобы секции отозвали своих представителей из муннЛ
пального корпуса и Генерального совета Коммуны как нЛ
стойных доверия народа; 3) чтобы секционная продовол и
венная комиссйя объявила себя Собранием общественна
спасения города Парижа, к которому перешли бы все полном»
чия Коммуны».36
Заменить Коммуну комиссией из Епископства во главе с
шуа, — вот чего требовали некоторые секции, в том числЛ
такие, где уже давно и прочно господствовали санкюлон
Но эти секции были уже в меньшинстве. Большинство секЛ
уже достаточно разобрались в обстановке и понимали, что |
менить Паша и Шометта людьми из комиссии Кошуа значив
совершить настоящую муниципальную контрреволюцию по Л
(разцу той, которая имела место в Лионе, Марселе и друге
126
Южных городах, где «умеренные» также апеллировали к суве-
ренитету народа и его праву контролировать своих уполномо-
ченных, как и Кошуа, а затем громили якобинские муниципа-
^итеты. Еще до того, как вмешался Конвент, в Коммуну потяну-
ись депутации от секций с заявлениями о доверии и под-
ержке. ,
23 августа депутация секции Музея выразила Генерально-
му совету и мэру свое удовлетворение по поводу мер, прини-
faeMbix для снабжения Парижа. 24 августа с таким же заяв-
ением пришла депутация секции Круа-Руж.
25 августа Конвент, по предложению Тальена, [резко обли-
чавшего Кошуа, принял декрет о роспуске секционной продо-
вольственной комиссии в Епископстве. Вместе с тем, по предло-
жснию Барера, Конвент отменил декрет от 1 июля, который
разрешал административным органам закупки хлеба на дому
(с накидками сверх максимума) и был объектом критйки сек-
ционеров.
Позднее Кошуа был арестован, предан суду и приговорен к
р'мертной казни за то, что он, как было сказано в приговоре,
под маской патриотизма пытался обмануть народ, унизить и
( делать । одозрительными установленные власти».37
Аресту по этому делу подвергались: Жозеф Лами, торговец
«вечами, вице-председатель продовольственной комиссии в
I пископстве; Дюбук, бывший негоциант; Этьен Ленуар, часов-
щик, имевший состояние в 40 тыс. ливров.
Секция Нераздельности заявила протест против декрета >
Конвента о роспуске продовольственной комиссии в Епископ-
стве как лишающий народ «его неотъемлемого права требо-
вать при помощи своих комиссаров отчета от своих уполномо-
ченных в администрации». Но этот протест потонул в потоке
Адресов с выражением доверия Коммуне. Секция Люксембург
судила 26 августа постановление секции Обсерватории от 23
Августа и заявила, что постановления комиссии в Епископстве
Ьсвоими постоянными нападками на Коммуну Парижа и самых
\цажаемых магистров народа представляют те же самые сред-
ства и преследуют ту же самую цель, какую ставят перед со-
бой контрреволюционные члены правой стороны, федералист-
ские директории, агенты Дюмурье, Кюстина и их сообщники».
Далее секция заявляла, что Паш не только не утратил ее до-
верия, но вполне заслужил его. Она постановила также послать
и секцию Обсерватории депутацию, «чтобы призвать к бдитель-
ности людей, которые были обмануты».
Секция Пуассоньер сожгла в общем собрании 28 августа
(Постановление секции Обсерватории от 23 августа и взяла об-
ратно одобрение, • которое дали этому постановлению «не-
сколько интриганов в отсутствии собрания». Аналогичные заяв-
1< шя сделали секции Майль, Республики, Горы, Круа-Руж и
127
др. Наконец, секция Обсерватории объявила 31 августа об
нулировании своего постановления от 23 августа.38
Парижские секции с честью вышли из острого политичен
го кризиса, возникшего на почве продовольственных затруд
ний и усугубленного происками «умеренных», а также неко
рыми действиями левоэкстремистского порядка. Для ру
дителей Коммуны эти августовские события послужили серь
ным уроком, заставившим их покончить с колебаниями и
решительностью в отстаивании таких требований плебса,
всеобщий максимум и др. Что касается «умеренных», то
пытка противопоставить Коммуне продовольственную
KOMI
сию в Епископстве под руководством Кошуа была для них
истине последней ставкой, проиграв которую они подвергл!
полному разгрому.
Выступление Жака Ру вместе с «умеренными» против К(
муны явилось вершиной его левос^ктантскнх ошибок и фак
чески погубило его. Оно повлекло за собой его полный разр
с Коммуной, с эбертистами, его растущую изоляцию, его
вый арест.
18 августа в секции Гравилье произошел «переворот». С
ронники Жака Ру потребовали в общем собрании секции г
ста нескольких секционных комиссаров, которых они обвин
в разбазаривании имущества церкви Сент-Элизабет, нахе
щейся на территории секции и объявленной национальным
-стоянием. Председатель собрания из числа сторонников Леон
ра Бурдона отказался поставить этот вопрос на голосован
Около полуночи председатель закрыл заседание и покиц
помещение. Но сторонники Жака Ру продолжали заседал
без голосования, простыми выкриками с мест избрали его пр
седатслем секции. Тут же и точно таким же путем было при
то решение об аресте тех секционных комиссаров, которые ।
винялись в хищениях.
Подобных «переворотов» было тогда в парижских секци
немало. Но на этот раз эбертистское руководство Коммуны, 1
детое за живое нападками Жака Ру на мэра и продовольств!
ную администрацию, реагировало очень бурно. «Жак Ру, з
большим влиянием в секц
подлый священник, пользующийся
Гравилье, — жаловался Эбер у якобинцев, — заставил
секцию принять постановление об обращении к Конвенту
требованием роспуска установленных властей... К счасл
эта секция поняла, что она попала в приготовленную для
ловушку. Она взяла назад свое постановление и сама же,
сомнения, изобличит злодея, который ввел ее в заблужденн
22 августа в Коммуну явилась депутация от гражданск<
и революционного комитетов секции Гравилье во главе с ю|
стом Трюшоном и обвинила Жака Ру в том, что он сверг «в I
тересах сколоченной им себе партии» законные власти секци
тем совершенно дезорганизовал ее. Это обвинение поддерж
128
Шометт,. который потребовал ни много, ни мало... смертной
Казни для Жака Ру! «Жак Ру посягнул на суверенитет наро-
да, — заявил он. — Всякий, кто окажется виновным в этом
феступлении, является контрреволюционером, и каждый
контрреволюционер должен быть наказан смертью». Шометта
оддержал Эбер. «Вы все знаете священника Жака Ру, вы зна-
ке этого контрреволюционера, изгнанного якобинцами и кор-
кльерами, — сказал он. — Этот человек, притворяющийся не-
рушим, распределяет каждый день огромные суммы среди
Ьаждан секции Гравилье, чтобы подкупить их».39
В тот же день Жак Ру бы арестован и подвергнут допро-
) в департаменте полиции Коммуны, который решил предать
10 суду исправительной полиции и вместе с тем выдал его на
аоруки (27 августа). Несомненно, что этот арест еще более ос-
ложнил положение Жака Ру, к котором*;' все более приставала
Ь< нутация .«подозрительного».
СОБЫТИЯ 4-5 СЕНТЯБРЯ
I Утром 4 сентября парижский муниципалитет известили,
|что по улицам Тампль, Сент-Авуа и прилегающим к ним про-
мходят собрания рабочих, в особенности каменщиков, которые
|млуются на трудности доставать хлеб и требуют повышения
кработной платы».40
К каменщикам и другим строительным рабочим присоеди-
нились рабочие оружейных мастерских. К 2 часам дня на Грев-
кой площади собрались тысячные толпы: организуется собра-
те, избирается президиум, составляется петиция в Коммуну и
Ьбнрается депутация, которая направляется в ратушу и вру-
гт эту петицию муниципалитету.
Петиция, составленная на Гревской площади, не сохрани-
лись. Но то немногое, что известно об этой петиции, позволяет
Включить, что она представляла собой прямой отзвук авгус-
hiBCKoro секционного движения с его более чем критическим
^ношением к продовольственной администрации Коммуны и
сбованием народного контроля над продовольственными
К.'ядами. Рабочие требовали «немедленной реквизиции продо-
►<>;ьствия, находящегося в Париже в руках скупщиков, конт-
>1»ля над наличными запасами продовольствия, быстрого и по-
гытельного наказания нечестных и недобросовестных адми-
|Hi траторов».41
Вполне возможно, что в петиции содержалось и специфич-
ное именно для рабочих требование о повышении заработной
h |аты (хотя этого и нельзя подтвердить какими-либо докумен-
мми).
[ Оратор депутации, избранной на Гревской площади, обра-
ти <ся к мэру и членам муниципалитета с речью. «Граждане,—
bn 1ал он, — трудность получить хлеб у булочников является
kill 230.
129
причиной, заставившей нас прервать на минуту важные дел
которыми вы заняты... Примите меры к тому, чтобы прорабе
тавший целый день и нуждающийся в отдыхе рабочий не бы,
бы вынужден
терять
ночь и половину
следующего дня,
чтоб.
раздобыть хлеб, а иногда даже и не получить его». Между м
ром и рабочими завязывается разговор. Рабочие поочеред!
задают ему различные вопросы: «Почему не запрещен выв<
хлеба из Парижа... Имеется ли в Париже продовольствв
Если оно имеется, то распределите его, если же его нет, то о
ясните нам причину этого. Народ поднялся. Санкюлоты, ко'
рые совершили революцию, предлагают вам свои руки, cbi
время и свои жизни». Депутация растет, зал переполняется, I
всех сторон раздается: Хлеба, хлеба! Из Конвента возврат
ется Шометт. Читается декрет, гласящий, что на предметы пе|
вой необходимости будет установлен максимум. Раздаютс
голоса: „Нам нужны не обещания, а хлеб, и притом нем,
ленно!"»к
Коммуна и ее руководители Шометт и Эбер сыграли в с
бытиях 4—5 сентября большую роль. Они примкнули к стихг
но возникшему движению и придали ему лояльный по отн
шению к «установленным властям» характер, приглушив
нем все, что напоминало об августовской «оппозиции» к Koi
муне. Эбер и Шометт ярко выразили также социальный хара
тер движения, его направленность против богачей. Обращая!
к заполнившим большой зал ратуши рабочим, Шометт сказа,
«Я также был беден и, стало быть, знаю, что такое бедняк
Здесь происходит открытая война богатых против бедных; он
хотят раздавить нас; хорошо же! Нужно опередить их; нужи
раздавить их самих; сила в наших руках. .. Презренные! Он
пожрали плоды наших трудов; они содрали с нас последню
рубашку; они выжали из нас пот. .. и они хотят еще упить
нашей кровью! Я требую: 1) чтобы на рынки было доставлс
столько муки, сколько необходимо для выпечки хлеба на за1
рашний день; 2) чтобы потребовали у Национального конвен
декрета о немедленном создании революционной армии, koi
рая отправится в те деревни, где должна быть произведи
реквизиция хлеба и где она будет следить за его сбором, с:
собствовать его доставке, пресекать проделки богатых эгоист
и предавать их возмездию законов».
Вслед за тем к собравшимся обратился Эбер. «Пусть н
род завтра же всей своей массой отправится в Конвент,
сказал он. — Пусть он окружит его, как он это делал 10 ав]4
ста, 2 сентября и 31 мая, и пусть он не расходится до тех по
пока национальное представительство не одобрит средств, н
обходимых для нашего спасения... Пусть революционная а
мия выступит тотчас же, как только будет декретирована; ]
главным образом пусть гильотина следует в каждый рай |
пусть она сопровождает каждую колонну этой армии».43
130
Секции по-разному отнеслись к стихийному выступлению
мбочих. В некоторых секциях царило беспокойство. Секция
Мольера и Лафонтена заявила Генеральному совету Коммуны,
Ио она готова «идти защищать своих магистратов, если их ос-
юрбляют». Секции Фонтэн де Гренель и Горы выступили с ра-
Ьблачением готовящегося будто бы убийства мэра и других
Патриотов. Наоборот, секция Санкюлотов известила Генераль-
ный совет, что она объявила себя «в состоянии восстания про-
шв богатых, которые хотят поработить народ и республику».44
На другой день, 5 сентября, в ратуше собрались (хотя и не
I столь большом количестве) участники вчерашней демонстра-
ции и одобрили петицию в Конвент, предложенную Шометтом.
Ио эта петиция уже значительно отличалась от той, которая
Выла принята вчера на Гревской площади. В ней уже не фигу-
рировали такие требования, как реквизиция продовольствия у
Ькупщиков, контроль над запасами продовольствия и наказание
м|юдовольственных администраторов, не говоря уже о повыше-
нии заработной платы (если такое требование действительно
ыдвигалось на Гревской площади). Главным и по сути дела
I лиственным требованием новой петиции было требование о
здании «революцонной армии» с трибуналами и гильотинами
ля подавления контрреволюции, и производства реквизиций
Леба в департаментах.
Затем депутация Коммуны с Пашем, Шометтом и Эбером во
рве, сопровождаемая уже совсем малочисленной группой ра-
ччих, направилась в Конвент, причем на Новом мосту к Шомет-
v подошел участник вчерашней беседы в ратуше, тппограф-
Кий рабочий Тиже, который назвал его «интриганом», а затем
рикнул: «Остановитесь, остановитесь, Шометт в своей пети-
Пи не исполнил желаний народа!»
Вечером на заседании Коммуны Шометт, увидев Тиже сре-
и публики, заявил, что этот человек, «называющий себя ра-
нним, но носящий тонкое белье», является агентом Питта и
икушался-де на его жизнь. Тиже был отведен в полицию для
пнроса.45
В Конвенте Шометт выступил с большой речью. «Новые
ньеры, не менее жестокие, не менее жадные, не менее наг-
Нс, чем прежние, поднялись на развалинах феодализма, —
казал он. — Другой класс, такой же жадный, такой же пре-
|упный, как и первый, завладел предметами первой необходимо-
IH, Вы нанесли ему удар, но этот удар лишь оглушил его, и
иже под сенью законов он продолжает свои разбои».
Обличая новый господствующий класс, новых сеньоров, т. е.
уржуазию, Шометт и те бедняки, от имени которых он гово-
ил, наивно верили, что достаточно гильотины, чтобы покон-
1гь с «разбоями» ненавистных скупщиков. Обрушить оружие
гррора на спекулянтов, на «богатых эгоистов» — этого, и
Ьаько этого требовал Шометт от Конвента. «Нам поручено
131
требовать от вас создания революционной армии, — продо>
жал он. — Пусть за этой, армией будут следовать неподку*
ный и грозный трибунал и роковое орудие, сокрушающее ы
ним ударом как заговоры, так и их организаторов; пусть
заставит скупость и жадность вернуть народу богатства земли
этой неистощимой кормилицы всех своих детей; пусть на I
знаменах будут начертаны следующие слова и пусть они erg,
нут правилом для всех инстанций: „Мир людям доброй волн,
война кровопийцам, покровительство слабым, война тиран л
справедливость и никакого угнетения”».46
Ненависть санкюлотов к богачам, их стремление подняв
революцию до уровня борьбы с богачами, — эту сторону дв]
жения 4—5 сентября Шометт и Эбер выразили столь же ярк
как и непоколебимую уверенность санкюлотов в том, что ш
статочно «революционной армии», трибуналов и гильотины, чм
бы решить все социальные проблемы. Но именно эту веру
всемогущество терроризма (составлявшую не силу санкюлЯ
ского движения, а его слабость, его ограниченность) и исполин
вали монтаньяры для того, чтобы, выдвинув на первый плЯ
вопрос об усилении чисто политического террора, притупить т<*
самым социальное острие движения 4—5 сентября.
Яркое представление о том, как сильно обеспокоило мон1
ньяров новое выступление парижских «низов», дает речь I*
беспьера в тот же день, 4 сентября. Стихийное выступ^
ние рабочих с требованием хлеба Неподкупный пытался прЯ
ставить... движением, организованным врагами революцЯ
«Недоброжелатели, подлецы присоединяются к группам, стЯ
щим у дверей булочных, и возбуждают их вероломными разЛ
ворами. Они вызывают тревогу у народа, убеждая его, Я
продовольствия не будет хватать, — говорил он. — Эти злоЯ
хотели погубить Национальный конвент, якобинцев, патрионе
Они старались отвратить от них народ, приписывая им все fl
счастья, жертвой которых они сами сделали его. Уверяют, ю
Паш в данный момент окружен не народом, а нескоЛькиЯ
интриганами, которые поносят его, оскорбляют, угрожиь
ему... Вот еще одно усилие наших врагов, и, быть можЯ
оно будет последним. Необходимо, чтобы Конвент, народи.»
общества, секции, весь народ Парижа объединились для от|Я
жения ударов, которые готовятся нанести установленным нЛ
стям».47
«Еще одно усилие наших врагов», — таким представл»!
Робеспьер стихийно возникшее движение парижской бедноЯ
Удивительно ли после этого, что дантонист Базир рискнул Л
крыто «повернуть фронт» и бить'не дворян и попов, а... I
тивистов секций? Выступая 5 сентября в Конвенте, Базир V
явил; «В секциях есть чрезвычайно опасные люди, это горл ни
секций (les hurleurs des sections), уже давно подготовляю!!»
секционную революцию... Главные враги — не дворяне и сю
132
ичшики, хотя до сих пор преследовали только дворян и остав-
или в секциях агитаторов и крикунов, которые вводят в за-'
луждение народ и являются причиной наших бедствий и ощу-
|аемой нами кажущейся голодовки».48
Нападки Базира на активистов секций вызвали ропот на
рибунах. Тогда на выручку своему другу бросился Дантон,
вктика которого отличалась большей гибкостью. Дантон не
Олько не чернил народное движение против богатых, как это
слал Робеспьер, но сам нападал на богатых и грозил им но-
ой революцией в таких выражениях, каких не позволял себе
пже Эбер. Выступая 31 августа в Конвенте, Дантон говорил:
Парод уже давно влачит плачевное существование. Народ —
юлько он один — сражался за свободу и в награду получил
еиьше всех. Лавочники и богачи хотели революции только
ля того, чтобы воспользоваться привилегиями дворян и свя-
Кнников, присвоив их богатства... Так что же! Если на долю
пнкюлотов не досталось от революции никаких выгод, нам
нчего не остается, как начать против капиталистов и банки-
ов такую же точно революцию, какую мы проделали в союзе
ними против аристократии и церкви (Аплодисменты на три-
Кнах, присутствующие встают с возгласами: „Да здравствует
11^htoh!”)^>.49
В таких же тонах была выдержана и речь Дантона в Кон-
венте 5 сентября. Дантон'полностью солидаризировался с тре-
бованиями, которые были предъявлены Конвенту в адресе
оммуны, еще раз пропел дифирамбы народу, а затем заявил,
•по нечего опасаться контрреволюции в секциях, что надо толь-
ко. .. дать возможность рабочим и всем тем, кто кормится
Ьюим потом, присутствовать на заседаниях секций, сократив
для этого число заседаний до дву^ раз в неделю и выплачивая
нуждающимся по 40 су за участие в каждом заседании.50 Пред-
ложение Дантона было принято Конвентом в обстановке энту-
зиазма, под аплодисменты трибун (протестовал только Ромм,
и|метивший, что было бы лучше, если бы Конвент просто
[повысил заработную плату рабочим), а между тем Дантон сде-
лал лишь то, чего не сумел добиться Базир: провел предложе-
ние, затруднявшее деятельность «горланов секций»!
Вслед за депутацией Коммуны в Конвент явилась депута-
ция Якобинского клуба совместно с комиссарами 48 секций и
представила адрес, в котором уже совершенно не затрагивались
ни продовольственный вопрос, ни какие-либо социальные про-
блемы, а все дело сводилось к усилению террора в чисто поли-
[тнческом плане. Выразив возмущение по поводу того, что такие
•чудовища», как Бриссо и Мария-Антуанетта, остаются безна-
лзанными и что зачинщики федералистского мятежа также
11цс «не понесли кары за свои злодеяния», оратор депутации
щявил: «Пора устрашить заговорщиков. Законодатели, по-
ставьте террор в порядок дня! (Поднимаются шумные «плодис-
133
менты). Будем действовать революционно, так как повсюдуил
ши враги замышляют контрреволюцию (Новые аплодисменты)
Пусть меч закона обрушится на всех преступников!» Зат^В
оратор под гром аплодисментов на трибунах потребовал, что
бы была создана революционная армия с трибуналами и гили
отинами и чтобы эта армия действовала до тех пор, «пока тер»
ритория республики не будет очищена от предателей, вплоЛ
до гибели последнего из заговорщиков», а также, чтобы вМ
дворяне были заключены в тюрьму «впредь до наступленгг
мира».61
Эта тенденция к тому чтобы притупить социальное острЯ
движения 4—5 сентября и свести все дело к усилению террор»
против роялистско-жирондистской контрреволюции, еще сил!»
нее проявилась в речи, которую произнес Барер от имени К>>
мотета общественного спасения. «Только что происшедшее 1
Париже движение должно быть последним, — заявил он. 1
Революционная армия осуществит, наконец, этот великий ло
зунг, которым мы обязаны Коммуне Парижа: поставим террор
в порядок дня... Роялисты хотят крови, прекрасно, они полу
чат кровь заговорщиков, кровь Бриссо и Марии-Антуанетты. Л
Роялисты хотят разрушить труды Конвента, заговорщики, КоЛ
вент разрушает ваши труды! Они хотят погубить Гору! Пр.
красно, Гора вас раздавит!»
Затем Барер предложил проект декрета о создании «рево-
люционной армии», который был немедленно принят. Ст. !•
декрета гласила: «В Париже будет создана вооруженная силл,
оплачиваемая из средств государственного казначейства и с<
стоящая из 6000 человек [в пехоте и кавалерии] и 1200 канону
ров, предназначенная для подавления контрреволюционерои
для исполнения повсюду, где возникнет необходимость, рем
люционных законов и мер общественного спасения, которые бя
дут декретированы Национальным конвентом, и для охрани
продовольствия».52
В законе, предложенном Барером, не нашли своего отр.ч
жения санкюлотские представления о «революционной арми™
Санкюлоты требовали, чтобы чисто народные по своему сости
ву армии, предназначенные для подавления внутренних врагов
революции, для изъятия продовольствия у спекулянтов и пр
были созданы повсюду: в Париже, в других городах, в депая
таментах. Они хотели, далее, чтобы эти армии были достаток
но велики численно и чтобы им были приданы трибуналы 1
гильотины. Конвент же декретировал создание такой армии I
одном лишь Париже (правда, «революционные армии» стала
возникать и в департаментах, но Конвент вскоре запретил их)
крайне ограничил ее контингент и отказал ей в праве имен
трибуналы и гильотины.
Несомненно, что создание «революционной армии» в фор
ме, предложенной Барером, представляло собой уступку cate
134
кюлотам, но такую уступку, значение которой заранее стреми-
лись свести к минимуму.
Что же удивительного в том, что многие санкюлоты почувст-
вовали себя разочарованными? Перед самым закрытием ве-
чернего заседания Конвента 5 сентября к его решетке явилась
депутация трех секций предместья Сент-Антуан; пришедшие
заявили, что депутации Коммуны и Якобинского клуба обна-
ружили, «что им чужды истинные стремления народных масс»,
и потребовали создания вместо «революционной армии» секци-
онной милиции. г .
Полицейский наблюдатель Беро сообщал 6 сентября, что
накануне вечером у ворот Сен-Мартен и Сен-Дени собирались
многочисленные группы граждан и «некоторые личности, оде-
тые в почтенные костюмы санкюлотов, призывали народ от-
правиться снова в Конвент и особенно* в мэрию; их речи были
•обращены в наибольшей мере против гражданина Паша и всей
администрации».53
7 брюмера II г. (28 октября 1793 г.) Генеральный совет
Коммуны постановил подать новую петицию в Конвент с тре-
бованием учредить при «революционной армии» трибунал с
гильотиной, чтобы судить «скупщиков». 10 брюмера соответст-
вующая петиция была представлена, но Конвент и на этот раз
(оставил ее без последствий.
МАКСИМУМ
4 сентября Конвент декретировал в принципе, что будут
установлены твердые цены на предметы первой необходимости
и поручил еще ранее назначенной «Комиссии 6» представить в
течение недели доклад о способах проведения в жизнь этого
декрета. Однако работа комиссии затянулась. В парижских
секциях росло беспокойство. Наблюдатель Беро доносил 10
сентября, что в предместье Сент-Антуан агитаторы подстрека-
ют рабочих к новому выступлению. «Они говорят рабочим, что
поведут их всех в Конвент, чтобы с оружием в руках заставить
•его таксировать цены на все съестные продукты».
Наблюдатель Рубо сообщал, что 21 сентября в секции
Хлебного рынка около церкви Сент-Эсташ женщины в грубых
выражениях сетовали на дороговизну жизни, заявляя, что так
не может больше продолжаться, «что надо силой заставить
продавать продукты по ценам 1789 года, что они сами устано-
вят цены, раз Конвент не обращает никакого внимания на их
нищету».
22 сентября в Конвент явилась депутация Коммуны Пари-
жа и 48 секций и заявила: «Вы декретировали в принципе, что
на все продукты первой необходимости будут установлены
। вердые цены... Народ ждет вашего решения с нетерпением
людей, страждущих от нужды; он надеется, что цены» на про-
135
расчета цс
товары выш
стоимости т
дукты будут не выше минимума продажных цен 1790 года,
торый будет принят за нынешний максимум... Как только в
урегулируете цены, народ сможет ими пользоваться, не сов
шая никакой несправедливости».54
Ропот в парижских секциях и давление Коммуны заставил
Конвент и его комитеты поспешить с выработкой законов
максимуме.
Еще Ц сентября 1793 г. Конвент установил единые тверд
цены на зерно, муку и фураж по всей территории республик
Цена квинтала (100 кг) пшеницы высшего качества устана
ливалась в размере 14 ливров; цена самой лучшей муки —
20 ливров за квинтал. Запрещалось продавать зерно1 и мук
где-либо, кроме рынков (ибо только на рынках был возмож
контроль за соблюдением твердых цен).
29 сентября 1793 г. Конвент принял декрет о всеобщем м
ксимуме. Предметами первой необходимости, подлежавшим
действию этого закона, объявлялись следующие: свежее и с
леное мясо, сало, масло сливочное, растительное масло, ско
соленая рыба, водка, вино, уксус, сидр, пиво, дрова, уголь д
весный и каменный, свечи, соль, сода, сахар, мед, белая бум
га, кожа, железо, чугун, олово, сталь, медь, пенька, лен, шере
материи, полотно, нужное для фабрик сырье, деревянные ба
маки, ботинки, мыло, поташ, табак. Максимум на дрова, др
весный и каменный уголь равнялся цене 1790 г. плюс 1/20. М
ксимум на табак резаный — 20 су за фунт, на табак курите
ный — 10 су за фунт, на соль — 2 су за фунт, на мыло — 25
за фунт. Максимальные цены на остальные товары устанавл
вались администрацией каждого дистрикта из
1790 г. плюс 1/3.
Лица, продавшие или купившие означенные
максимума, уплачивали штраф, равный двойной
вара, и заносились в списки «подозрительных».55
Закон о максимуме был встречен в парижских предместья
с большой радостью. Полицейский наблюдатель Русвиль д
носил: «Весь санкюлотский народ очень доволен тем, что во
двигнуты преграды для спекуляции и алчности. Он благосло
ляет Конвент и революцию».56
Санкюлоты не сомневались, что теперь Конвент не тольк
покончит с дороговизной и спекуляцией, но и вообще «прихлоп
нет» богачей. В популярной тогда «Песне о максимуме» м
находим такие строки:
Француз почтенный, будь здоров!
Ты станешь пить по твердым ценам...
А вы, торговые скупцы,
Чья злая воля бедных давит...
У вас добра — хоть завались,
Вы цены вечно гнали ввысь,
Но нынче вам сказали: «брысь» —
И вот пошла потеха,
136
i
у них совсем
Многие из них
регламентации
Теперь вам не до смеха:
Блюсти придется максимум...
И фермер, жадный нелюдим,
Ворчит, не радуясь ни мало:
Мы с пользою употребим
Его набитые подвалы...
Так что ж, француз, сказать не грех
О наших верных монтаньярах? ..
Стяг равенства они хранят,
За братство все горой стоят,
Дороговизну упразднят,
Прихлопнув без затей
Плутов и богачей.57
Ну, а монтаньяры? Нет, максимум вызывал
г те чувства, которые выражены в этой песенке,
п самого конца возражали против какой-либо
грговли. «Будьте уверены, граждане, что для счастья народа
обходимо сохранить торговлю во всей ее силе; преступники
г. кто уверяют нацию, что для ее счастья нобходимо подрубить
К* ветви и отрасли торговли», — говорил 25 сентября в Кон-
гите Тюрио, который только что и “в знак протеста против
Ьгупок народу вышел из состава Комитета общественного спа-
h II и я.58
| Робеспьер и Сен-Жюст приндлежали к числу лучших мои-
ншьяров, отстаивавших политику союза с народом. Но и они
осматривали максимум как меру... навязанную Конвенту
шагами народа. «Первая идея таксации пришла извне, прине-
'мная бароном де Батц (известный монархист-заговорщик.—
I Р.); это был проект голода. Теперь все в Европе признают,
И ) наши враги рассчитывали на голод, чтобы возбудить гнев
(ирода и уничтожить Конвент», — помечал Сен-Жюст в своих
метках в плювиозе II г.59
I А вот как оценивал систему максимума Робеспьер в своей
шследней речи в Конвенте 8 термидора II г. (26 июля 1794 г.):
Заговорщики, помимо нашей воли, вовлекли нас в ужасные
кры, которые понадобились только их преступлениям, и довели
Ьспублику до страшного голода... Эта система была рабс-
ки! иностранных государств, которые предложили ее через по-
едство продажных Шабо, Люлье и Эберов и стольких других
иодеев».60
[ Естественно, что ни Конвент, ни его комитеты не проявили
Ьлжной энергии в борьбе за точное и неукоснительное выпол-
|h ние закона о максимуме цен на товары. Наоборот, известны
млеко не единичные случаи, когда Конвент вступался за спе-
влянтов, которых пытались привлечь к ответственности, на-
ишмер, парижские секции. Весьма характерным в этом отно-
шении является нашумевшее дело с ромом депутата Робера.
Этот последний приобрел большую партию рома и держал
О в своем погребе без заявки в секцию, как того требовал за-
(leii 2 сентября 1793 г. к Роберу явился комиссар по борьбе со
137
скупкой из секции Марата Дюкроке, который произвел оГи|
в его доме, нашел ром и опечатал погреб. Робер обратился I
жалобой в полицейское управление Коммуны, ссылаясь на I
что в законе от 26 июля значится «водка», а не «ром». Там и
гласились с Робером и распорядились снять печати с его м
греба. 22 сентября состоялось общее собрание секции Мар
Оно опротестовало приказ полицейского управления и напрюш
ло в Коммуну депутацию с заявлением, что следует считать ст
куляцией, «если гражданин-неторговец держит у себя болып-
количество какого-либо спиртного напитка». Не дожидаясь I
шения Коммуны, секция Марата постановила продать ром Л
бера в пользу бедных. Тогда Робер пожаловался уже в Кон мм
на то, что его «грабят». Конвент передал эту жалобу на рассм®
рение Комитета общей безопасности, который нашел, что к«н
фискация рома у Робера «незаконна», и приказал полицейски#
управлению Коммуны немедленно остановить распродажу. II
секция Марата оказалась не из робкого десятка и направив
7 октября депутацию в Конвент с требованием наказать Ро>
ра по всей строгости закона. «Если Робер не подпадает Л
.действие закона, то санкюлотам нечего рассчитывать на послм,
ний; если Робер избежит наказания, то конец свободе»,— Л
явила депутация. В Конвенте начались бурные прения, прич
нашлись и депутаты, поддержавшие секцию Марата. «Все иЦ
ют, что иностранные слова „ром” и „арак” означают не • ।
иное, как водку; неужели с помощью этих слов дозволено Л
ходить закон, спасительный для народа?» — возмуща;и|
Ромм. «Никакой род спекуляции не может быть терпимым», I
поддержал его Раффрон. Но большинство Конвента оказал
на стороне Робера. Вопрос был передан в одну из комиссий, I
горая должна была решить «считать ли ром в числе предмеЯ
-первой необходимости». В конце концов Робер, репутация 1
торого была изрядно подмочена этим делом, увидел себя вынув
денным послать письмо на имя председателя Конвента с з,Л
лением, что он «жертвует» свой ром в пользу секции, а выр
ку от его продажи просит употребить на помощь вдовам и 11
ротам.61
Ну, а чем ответили якобинцы на требования рабочих о
вышении заработной платы? Экономисты Конвента сочли 1
справедливым обязывать хозяев продавать производимые nw
товары по максимуму, не установив соответствующих предел'*
и для заработной платы. Правда, если подходить к делу чш
формально, то закон от 29 сентября был как будто бы бла1<
приятен для рабочих: максимум цен на товары устанавливал^
из расчета цен 1790 г. плюс 1/3, а заработная плата нормнД
валась из расчета ставок 1790 г. плюс 1/2. Но, во-первых, Д
стать товары по твердым ценам было трудно, приходилось и
ращаться к «черному рынку», где все стоило втридорога; г
вторых, к осени 1793 г. рабочие добились гораздо более зжД
138
Ьсльного повышения заработной платы, чем ставки 1790 г. плюс
1/2 (но и это повышение уже отстало от роста цен). Фактиче-
Ln установление максимума заработной платы означало резкое
К шижение существовавших осенью 1793 г. ставок. Естествен-
i', что рабочие выражали недовольство максимумом заработ-
Кой платы и отказывались ему подчиняться. В ответ на введе-
ние новых ставок соответственно максимуму начались стихий-
ные и разрозненные стачки рабочих, которые якобинцы подав-
или с такой же суровостью, с какой они боролись против фео-
Вплыюй контрреволюции.
' Администраторы дистрикта Жуаньи, департамент Нонна, до-
Весли 11 плювиоза II г. Комитету общественного спасения
о коалиции, организованной дровосеками и рабочими различ-
ных коммун в целях получения заработка, превышающего уста-
овленный максимум», и сообщили текст своего постановления
L необходимости подчиниться законам, которые никогда не
олжны нарушаться добрыми республиканцами». Комитет об-
Ецественного спасения своим постановлением от 29 плювиоза
17 февраля 1794 г), под которым стоят подписи Робера Лен-
це, Бийо-Варенна, Колло д’Эрбуа, Барера и Сен-Жюста, одоб-
I пл действия администраторов дистрикта Жуаньи и, сверх того,
предписал: «.. .3) те, которые заявят, что не хотят больше занн-
пгься своим промыслом или, желая им заниматься, будут на-
таивать на требовании вознаграждения, превышающего ма-
кнмум, будет ли оно выдаваться продуктами, товарами или ас-
сигнатами, рассматриваются... как подозрительные и приравни-
Виются к последним; 4) администраторы дистрикта Жуаньи
Вбязаны привести в исполнение настоящее постановление и упол-
номочиваются затребовать для этой цели вооруженную силу».
। А вот декрет Конвента от 11 прериаля II г. (30 мая
11794 г.): «1) Все граждане и гражданки, обычно занятые ра-
ботой по уборке урожая, как живущие в деревне, так и поселив-
1(1сся в городе, реквизируются для уборки предстоящего уро-
uin. 2) Заработная плата граждан, занятых этой работой, фи-
жируется установленными властями. 3) Всякий отказ подчинить-
1Н реквизиции, установленной ст. 1, и всякая коалиция, имею-
»ц11я целью бросить эти работы, приостановить их или потребо-
пть произвольно установленной цены, преследуются и кара-
ггся как преступления контрреволюционного характера».62
Характерно также наблюдение Н. М. Лукина, что в обост-
рившейся в начале лета 1794 г. борьбе между сельскохозяйст-
ш иными рабочими и их нанимателями якобинское правитель-
• пю стало целиком на сторону последних, «широко практикуя
аквизицию рабочей силы в деревне, развертывая антирабочую
[Политику таксации заработной платы и сурово карая уклонения
«н реквизиций и малейшие попытки сельскохозяйственных ра-
Г'ичих добиться повышения заработной платы путем забасто-
вок. В сущности вся система правительственных мероприятий
139
ставившая, под
своей задачей
в этой области,
ных интересов,
можно более дешевым трудом, была настоящим террором, и
правленным в интересах собственников против пролетариев
полупролетариев деревни».63 ш
О том, как осуществлялся максимум на заработную пла
в Париже, мы скажем ниже. Здесь же отметим, что в нача
декабря 1793 г. имели место волнения рабочих в парижских м
стерских по производству оружия (эти мастерские были ней
средственно подчинены Комитету общественного спасения). 11
довольные тяжелыми условиями труда и низкой оплатой |
бочие замедляли или вовсе прекращали работу, а также хо,
ли из мастерской в мастерскую, пытаясь установить нечто в|
де солидарных действий. По этому поводу Комитет обществ
дого спасения принял 12 декабря следующее постановлен
(среди подписей под этим постановлением стоит и подпись I
беспьера): «...9) всякие коалиции или сборища рабочих |
прещаются; общения между рабочими различных мастерск
которые полезны или необходимы по ходу работы, moi
иметь место... лишь с разрешения администрации каждой и
стерской... 12) работа не может быть остановлена ни под как
предлогом; 13) ни в коем случае рабочие не могут собирать
чтобы принести свои жалобы; сборища, которые могут вози
кать, будут разгоняться; виновные и подстрекатели будут п
вергаться аресту и наказываться по закону». Лишь произв»
многочисленные аресты «подстрекателей» и приняв еще ряд
ровых мер против рабочих, Комитету общественного спасен
удалось восстановить «порядок» в парижских оружейных г
стерских.64
А как обращалась с хозяевами и рабочими Парижская к<
муна? Коммуна ревностно и энергично исполняла все те ста'
закона о максимуме, которые были направлены против спс
лянтов. Когда некоторые парижские негоцианты стали вы
жать недовольство максимумом и грозить, что закроют свои ,
ведения, Шометт заявил (в заседании Генерального совета Ко
муны 23 вандемьера II г. — 14 октября 1793 г.): «Они прек
щают торговлю и угрожают народу отсутствием товаров;
если у них есть золото и ассигнаты, то у республики есть не
большее: у нее есть рабочие руки. А ведь именно рабочие ру
а вовсе не золото, приводят в движение фабрики и мануфак
ры. Что ж! Если они бросят фабрики, то республика возы,
их и реквизирует сырье... А вы, члены совета, поклявшиеся и
когда не отделять себя от интересов народа, будьте глухи
требованиям его пиявок и заставьте исполнять закон о м
ксимуме во всей его полноте».
Шометт предложил меры, которые тут же были одобрен
«1) чтобы Генеральный совет отказался выслушивать какие 1
то ни было речи или предложения, направленные к требовав
140
предлогом охраны обществен
обеспечить земледельцев не
Ьгмены закона о таксации предметов первой необходимости;
чтобы была избрана комиссия.. составить петицию в На-
циональный конвент, ходатайствующую об обращении его вни-
мания на сырье и фабрикаты. Эти предметы должны быть рек-
визированы и должен быть установлен закон, карающий держа-
телей товаров или владельцев фабрик за оставление таковых в
||*здействий и даже предписывающий передачу их в распоря-
жение республики, которая обладает достаточным количест-
вам рабочих рук, чтобы пустить их в ход».65
Социальная идея, заключенная в этом предложении Шомет-
b.i, представляет вершину плебейского сознания той эпохи. Это
редложение как бы предвосхищало известный декрет Париж-
ской коммуны 1871 г. об обследовании бездействующих мастер-
ских, покинутых их владельцами, и о возобновлении в них ра-
Вст силами рабочих производственных ассоциаций. Следует, од-
Сако, заметить, что даже это предложение Шометта не озна-
ило, что он стал чуть ли не коммунистом, как это ошибочно
1штал С. С. Сафронов.66 Нет, знаменитый прокурор Парижской
Ьммуны 1793 г. не поднялся выше мелкобуржуазного эгали-
г рпзма, хотя логика классовой борьбы явно толкала его
Вальше.
26 вандемьера (17 октября) Коммуна постановила произ-
вести обыски у торговцев и считать подозрительными тех из
ипх, кто прекращает торговлю или злонамеренно дает ей захи-
реть. В связи с жалобами на то, что торговцы вином и водкой
зльсифицируют свой товар, Коммуна 4 фримера (24 ноября)
«значила четырех комиссаров-дегустаторов, которые должны
Выли пробовать вина и водки и привлекать виновных к ответ-
ственности.
Принимались и другие меры к регулированию торговли.
Нтобы прекратить скопление толп у булочных и -помешать то-
}, чтобы одно лицо по нескольку раз получало хлеб, Коммуна
В брюмера (29 октября) ввела муниципальные хлебные кар-
точки. Сахар стали отпускать только по бонам, которые выда-
вили в секциях. На мясо также пришлось ввести карточки.67
По предложению Шометта, Генеральный совет Коммуны
Ьринял 4 сентября постановление, рекомендовавшее всем вла-
дельцам садов в Париже «возделывать свои сады, засадить их
нощами и другими продуктами первой необходимости». Поста-
новление требовало также обратить под огороды сады Тюильри,
которые до сих пор являют глазам только зрелище бесполез-
ной придворной роскоши».
Это постановление нашло широкий отклик и в столице, и в
Г гране. Во многих секциях весной 1794 г. были созданы «ко-
митеты земледелия», которые превращали в огороды сады при
иорцах, замках, а также пустоши. В садах Тюильри были раз-
< (ты грядки и выращивались овощи. Специальным постановле-
нием Комитета общественного спасения от 1 вантоза II мини-
141
стру внутренних дел поручалось посадить картофель в Тюнл
римском и Люксембургском садах. Это постановление ими
целью поколебать народный предрассудок против картофел
разбить его на показательном примере.68
Подражая примеру Колло д’Эрбуа и Фуше в Лионе, ШомН
провел 3 фримера (23 ноября) в Генеральном совете Комм>и
постановление о том, что отныне в Париже не будет одн<>1
хлеба из лучшей муки для богачей и другого хлеба из отр<
бей для бедняков, а что будет выпекаться только один со|
хлеба — хлеб равенства. «Богатство и бедность одинаково нет^
пимы в обществе, основанном на равенстве»,—так мотиввр!
валось это постановление.69. / ‘ Я
Тем не менее искоренить спекуляцию и всякого рода з.И
употребления не удавалось. Процветал «черный рынок». 1|
максимуму продукты отпускались скупо и худшего качеств!
Везде стояли «хвосты» («queues»). Рынки снабжались плоя
так как крестьяне не рисковали приезжать в Париж, где у ни
иногда просто расхватывали их продукты. По дорогой же цен
у спекулянтов можно было достать почти все.
В секциях требовали, чтобы Коммуна приступила к обыски!
И изъятию продовольствия у «скупщиков», которые, по общем
мнению, его «прятали». Так, 25'октября в Генеральный совН
Коммуны явилась депутация женщин-республиканок, чтобы пр|
сить о производстве домашних обысков у торговцев, «припр«
тывающих продукты с целью вызвать у населения недовольсЦ
законом о максимуме».70
9 брюмера (30 октября) в Епископстве собрались делегац
от революционных комитетов секций и постановили приступи^
на заре 12 брюмера к домашним обыскам «с целью обнаруж«
ния запасов муки, хлеба и продуктов первой необходимосп!
которые граждане могли бы иметь сверх необходимого для и
потребления». Это постановление одобрили 43 революционны1
комитета (из 48). Но извещенные о собрании в Епископстве К<1
митет общественного спасения и Комитет общей безопасное!
на совместном заседании запретили домашние обыски. Когда ж
секция Французского Пантеона предложила всем другим се«
циям назначить по два комиссара, чтобы обсудить вопрос|
средствах обеспечения населения Парижа продовольствием, ц
Временный исполнительный совет на основании декрета о
25 августа, запрещавшего создание всяких «частных комиссий
по этому вопросу, аннулировал это постановление.71 Тем самы!
еще раз обнаружилось, что в применении репрессий протя
торговцев Конвент и его комитеты не желали идти так далеШ
как этого добивались парижские секционеры.
Эбер метал громы и молнии против богйтых, которых о|
теперь всех считал достойными гильотины. «Как, порази меп
гром, мы не можем образумить богатых, этих подлых эгоистов
142
их скупщиков, всех этих злодеев, которые морят народ голо-
Lim, — жаловался он в конце сентября. — Везде народ мучает-
|'| изнемогает, отчаивается. На декреты Конвента плюют...
1е же эта революционная армия, которая должна была пойти
К все департаменты со святой гильотиной, чтобы очистить рес-
•блику от скупщиков, изменников, заговорщиков... Пусть сан-
Ьлоты поднимутся; пусть они захватят всех собственников,
Вех крупных фермеров-скупщиков, которые грозятся заставить-
ll позабыть вкус хлеба».72
[ Но если Коммуна и лично Шометт и Эбер прилагали все
Ш1лия к тому, чтобы заставить торговцев выполнять предписа-
k'Di закона о максимуме, то применяла ли Коммуна те статьи
того закона, которые были направлены против рабочих? Нет,.
L применяла.
I Одним из самых ярких проявлений двоевластия, существо-
вшего в 1793 г. во Франции, является тот факт, что Конвент
третировал и строго осуществлял по всей стране максимум на
Ьцаботную плату, а Коммуна Парижа с Шометтом и Эбером
ш главе... просто игнорировала эту сторону декрета от 29 сен-
»1бря. Эбертистская коммуна не выполнила предписаний 8-й
пптьи этого закона о составлении нового тарифа заработной
клаты. Такой тариф для Парижа составила уже робеспьерист-
ля Коммуна, много времени спустя после казни Эбера и Шо-
||тта. Этот тариф, опубликованный 5 термидора II г. (23 июля
и!)4 г.), означал существенное понижение заработков париж-
нх рабочих по сравнению с тем, чего им удалось добиться к
Мене 1794 г.
[ Так, например, плотники I класса получали в день в 1790 г.
I ливра 10 су, в вантозе II г. — 6 ливров, по тарифу 5 терми-
|пра они должны были получ-ать лишь 3 ливра 15 су; возчики
Ьлучали в 1790 г. 1 ливр 12 су, в нивозе — плювиозе II г.—
[ливров 4 су, по тарифу 5 термидора они должны были полу-
ll п> 2 ливра 8 су; подмастерья-булочники получали в 1790 г.
и 4 до 6 ливров в день, в нивозе—плювиозе II г.— 15 ливров,
тарифу 5 термидора они должны были получать от 6 до 9
)ивров; кузнецы и сборщики оружейных мастерских I класса
ьлучали в 1790 г. 3 ливра 10 су, в мессидоре II г. — 16 ливров.
Ю су, по тарифу 5 термидора они должны были получать от 5
миров 5 су до 6 ливров; литейщики и формовщики оружейных
Ьнстерских II класса получали в 1790 г. 2 ливра 10 су, в месси-
рре II г. — 8 ливров 5 су, по тарифу 5 термидора они должны
|ыли получать в день лишь 3 ливра 15 су.73
Тариф 5 термидора вызвал сильное недовольство рабочих и
шился одной из дополнительных причин того, почему париж-
пше предместья не поднялись на защиту Робеспьера в день
термидора. Более того, когда Робеспьера и его-друзей везли на
цинь, то вслед им летели негодующие крики рабочих: «Чер-
1"П максимум!» 74
143
Оценивая в целом систему максимума, нельзя не прпзп и
ее двойственности и противоречивости. С одной стороны, I
система включала в себя мероприятия по государственному {и
гулированпю стихии товарного рынка в интересах неимущих
малоимущих слоев населения. Эти мероприятия, бесспорно, Им
ли заострены против верхов буржуазии и отвечали народим!
стремлениям к уравнительности. Этой своей стороной сискм
максимума выходила за рамки непосредственных, ближайши
буржуазных ц^лей. Но это была именно та сторона систем»
максимума, которая исходила не от Конвента, не от монта|Д
ров. Эта сторона системы максимума была навязана КонвЯ
ту городской и сельской беднотой и прежде всего КоммуИ
Парижа и ее секциями. С другой стороны, система максимум
включала в себя такие явно антирабочие мероприятия, как Л
ксимум на заработную плату, означавший резкое снижение за Л
ботков рабочих и вызвавший с их стороны серьезное сопротиЛ
ление. Но именно эту вторую, антирабочую сторону систЛ
максимума Конвент и его комитеты проводили в жизнь и
раздо более энергично и последовательно, чем мероприятия. и*
правленные против верхов буржуазии.
Политика якобинцев по отношению к рабочим ярко нллюя
рирует то обстоятельство, что якобинская диктатура была пер»
довой, революционной, но буржуазной властью. Обстановка I
енного времени и давление народных «низов» заставили ым|
бинцев установить твердые цены на предметы первой необхо '.и
мости, но они с лихвой компенсировали городских и сельс!Л
хозяев тем, что обеспечили их дешевой рабочей силой.
* * .1
*
Некоторые наши историки видят смысл событий 4—5 сентЛ
ря 1793 г. в том, что они якобы пресекли наметившийся nofl
2 июня крен якобинцев в сторону чисто буржуазной политики!
толкнули их в сторону «плебейской линии», обусловив тем сами
превращение якобинской диктатуры в «диктатуру низов».
оценка решительно не соответствует фактам. Да, события'4-1
сентября принудили якобинцев к известным уступкам санкюлД
там (к принятию максимума и пр.). Вместе с тем эти событЩ
напугали якобинскую буржуазию и побудили Конвент принхц
меры к ограничению прав секций и народных обществ, что пр*|
дало складывавшейся якобинской диктатуре явно выражении*
буржуазные черты.
КОММУНА И РЕВОЛЮЦИОННЫЙ ПОРЯДОК
УПРАВЛЕНИЯ
»
ЗАЧАТОК ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ ДИКТАТУРЫ «НИЗОВ»
К осени 1793 г. санкюлоты установили свое почти безраз-
сльное господство в секциях, оттеснив на задний план все ма-
ю-мальскц состоятельные слои буржуазии. Завершились, на-
онец, и довыборы в Коммуну. 7 августа собралась так назы-
•аемая Окончательная коммуна, в которой все ключевые посты
ннимали эбертисты и близкие к ним деятели якобинской ле-
ой. В став ее Генерального совета были избраны 144 члена,
|з них 51—это бывшие члены Коммуны 10 августа. Из 24
новь назначенных администраторов Коммуны 13 человек вхо-
|или в состав Коммуны 10 августа. Мэр Парижа и председа-
сль Генерального совета Паш, вице-председатель Генерально-
0 совета Любен, секретарь совета Куломбо, прокурор Коммуны
Лометт, его заместители Реаль и Эбер, — все они также вхо-
или в состав Коммуны 10 августа.
О социальном составе Окончательной коммуны можно су-
ить хотя бы по списку тех ее 24 администраторов, которые
>ыли назначены между 16 и 31 августа 1793 г. Вот этот спи-
10К.
Администрация продовольствия: Шампо — бывший булочник,
11уве — художник, Дюмец — инженер.
Администрация домэнов, финансов и налогов: Салмон —
юрист, Ланье — поверенный, Годфруа — негоциант.
Администрация общественных заведений: Дожон — скульп-
1ор, Левассер — негоциант, Маженди — хирург.
Администрация общественных работ: Авриль — медик и из-
готовитель мыла, Бовалле — скульптор, Лепен — подрядчик
i гроительных работ.
Администрация национальных имуществ: Добанкур — ма-
нер по изготовлению сундуков, Фрири — бывший служащий
ндминистрации лотереи, Пари — бывший профессор литера-
туры. ««
10 Зак. 230,
145
Администрация полиции: Фруадюр— бывший служа mii|
учетной кассы, Бодре — литератор, Фике — архитектор, Мене
сье — торговец фаянсовой посудой, Данже — бакалейщик, Мн
шель — изготовитель красок, Озе — изготовитель шоколац
Кайо — фабрикант газовых тканей, Суле — юрист, Годар*
подрядчик строительных работ, Марино — рисовальщик по флр
фору, Гапьян — разрисовщик экипажей.1
О социальном составе Окончательной коммуны можно I
дить также по списку тех 140 членов ее Генерального совев
которые состояли в нем накануне 9 термидора (изменений
личном составе совета после ряда чисток были незначительны)
Из указанных 140 человек принадлежали к категории: фабЛ
канты, предприниматели, негоцианты—13; подмастерья, пр*
казчики, слуги — 4; ремесленники и лавочники — 64; служи
щие — 13; адвокаты, судьи, нотариусы—И; преподаватели
профессора — 6; медики, хирурги — 7; художники, артист м
скульпторы, архитекторы — 11; инженеры — 2; писатель—
бывший священник—1; земледельцы — 2; без указания прЯ
фессии — 5.2
Еще более велико было преобладание санкюлотов в сек|Л
онных учреждениях. Так, из 454 человек, которые в 1793*
1794 гг. состояли членами революционных комитетов парижскЛ
секций, принадлежали к категории: рантье — 20; фабрикат!
и предприниматели—13; служащие и лица свободных профД
сий — 74; рабочие, подмастерья и бывшая прислуга — 45; Л
месленники и лавочники — 290; без указания какой-либо п«
фессии — 12.
Ремесленники, мелкие торговцы, рабочие преобладали и ср#
ди активистов секций. Из 514 человек, игравших в те же гои
активную роль либо в секционных собраниях, либо в народив
обществах, принадлежали к категории: рантье — 10; фабрике
ты и предприниматели — 4; служащие и лица свободных пр<4
фессий — 80; рабочие, подмастерья, бывшая прислуга — 104;. р
месленники и лавочники—295; без указания профессии — !?!,•
А вот некоторые данные о содиальном составе секционпЛ
обществ, которые с осени 1793 г. играли особо крупную ров
в политической жизни секций и подчас подменяли их общи!
собрания. Из 125 членов, которые были приняты в народное ов
щество секции Соединения с 23 сентября по 2 декабря 1793
принадлежали к категории: купцы и торговцы — 14, рантье Д
отошедшие от дел коммерсанты и ремесленники — 5, служЯ
щие — 17, ювелиры — 14, ремесленники по производству npeju
метов роскоши — 12, башмачники — 8, мелкие лавочники —<1
рабочие без указания профессии — 3, полотеры — 2, камеи
щик — 1, механик и дровосек 1, разносчик — 1, старьевщиС
ки — 2, хирурги — 2, аптекарь — 1, скульпторы — 2, су деби ы|
исполнители — 2, адвокаты — 2, писари — 2, учитель — 1, бы»
щий каноник— 1.
146
Народное и республиканское общество секции Единства на-
считывало в январе 1794 г. 280 членов. Из них принадлежали
к категории: крупные торговцы и фабриканты — 36, служа-
щие — 28, рабочие и бедняки — 16, ремесленники и лавочни-
ки — 181.4
Господствуя в секциях и в Коммуне Парижа, санкюлоты
рактиковали свои особые приемы осуществления демократии,
вторые, по справедливому замечанию СобулЯ, «являют нам
[акцепцию демократии, совершенно отличную от буржуазной
онцепции».5
Санкюлоты считали, что голосовать и занимать обществен-
ное должности могут лишь «чистые» граждане, т. е. те, кто до-
азал свою верность революции или по крайней мере ничем се-
и не скомпрометировал. Граждан, которых подозревали во
раждебном отношении к революции, лишали политических
|рав либо на том основании, что они в свое время подписали
антигражданские петиции», либо состояли в «аристократиче-
ких клубах», либо лишали их «сертификатов цивизма» (удо-
товеренпй о гражданской благонадежности, которые должны
или иметь все граждане и которые выдавали революционные
омитеты).
Еще Коммуна 10 августа отстраняла от общественных долж-
остей членов Клуба фейянов, выборщиков Сен-Шапель и лиц,
юдписавших лоялистские петиции 1792 г.: петицию 8 тысяч и
етицию 20 тысяч. А вот что постановил Революционный Гене-
ыльный совет Коммуны 2 июня 1793 г., т. е. в день, когда бы-
,1 одержана победа над жирондистами: «1) никакой бывший
ворянин, никакой неприсяжный священник не могут исполнять
ункций офицера или общественного служащего; 2) секции
|||>иглашаются исключить'из своих революционных и граждан-
ах комитетов, равно как и из мировых судов, всех лиц, подив-
ивших петиции 8 тысяч и 20 тысяч, членов клуба Сен-Шапель
Клуба фейянов».6
Аналогичные решения принимали и секции. Так, например,
। кция Тюильри постановила 5 сентября 1793 г.: «Отстранить
т всех гражданских и военных должностей тех, кто принадле-
(ал к антигражданским клубам или подписал антиграждан-
кие петиции». Постановление секции Французского Пантеона
т 18 сентября того же года гласило: «Сместить всех общест-
венных функционеров, относительно которых будет установле-
о, что они принадлежали к антигражданским клубам, как Сен-
Шапель, Фейянов, Монтегю-клуб и другие, или подписали анти-
1ражданские петиции, как 8 тысяч и 20 тысяч».7
В некоторых случаях неугодных граждан просто изгоняли
11 общих собраний секций. А знаменитые братания, которые
мчались еще в мае 1793 г., в период борьбы с жирондистами,
i продолжались все лето? Если становилось известно, ч«о в од-
гой из секций верх берут «умеренные», то санкюлоты из сосед-
10*
147
v
•продолжался. 8 июня секция Санкюлотов отправилась «всей
кассой» в секцию Борепера, «чтобы отбросить аристократов».
й
них секции толпами являлись в собрание этой секции и на том
основании, что все секции-это части единой Парижской КОМ-И,, июня в секцию Борепера явилась только что «обновленная»
муны, принимали участие в голосовании в угодном местными , 1|щия Люксембург, «обеспокоенная безмятежностью санкю-
«патриотам» духе. Сколько «переворотов» в секциях было про* г - '
изведено методом братания! Санкюлоты признавали только о»
крытое голосование, при котором можно было оказывать давле
ние на колеблющихся. Тайное голосование являлось в их глаазх
признаком аристократизма. Выборы часто производились мГ
путем подачи голосов, а выкриками с мест, общими аплоди.
ментами, что также было средством воздействия на колеблмы
щихся.
Общее собрание секции Люксембург, происходившее 3 июли,
было увлечено «умеренными». Оно сместило революционны!
комитет секции и распорядилось опечатать его бумаги, ih
другой день, 4 июня, в зал заседаний секции, сломив сопри
тивление охраны, ворвалась депутация секции Французском!
театра численностью до 100 человек. Эта депутация покляла^ I
«в братском и нерасторжимом союзе с патриотами-республМ
канцами секции Люксембург». Вслед затем появляются депутл
ции секций Ломбар, Арси, Круа-Руж, Санкюлотов, а также к*
миссары Генерального совета Коммуны. «Интриганы» и «уме 1
ренные» стали покидать зал заседаний. Кресло председателя ч
нимает один из муниципальных служащих. Бюро секции (пре i
седатель, его заместители, секретари) переизбирается. Поен
новления, принятые накануне, отменяются. Революционный Ки
митет секции восстанавливается в своих полномочиях. Собрв*
ние постановляет, «что патриотические депутации секций, при
бывшие в секцию Люксембург, чтобы брататься с нею и в силу
необходимости оказать ей помощь и содействие, имеют пране
решающего голоса в собрании как составной части единой и
той же самой Коммуны».- Собрание заявило также о своей го
товности «оказать различным секциям, которые могут быи
угнетены, то же самое содействие, которое оно получило от па«
риотических секций»?
«Умеренные» господствовали и в секции Борепера. Ее сац
1 \ .. . .
7 июня секция Единства подняла на ноги соседние секции, «чтД
бы по приглашению секции Борепера оказать ей помощь и з|
щиту». Комитеты секции Борепера, находившиеся в рукав
«умеренных», распорядились выставить патруль Национальной
гвардии у входа в зал заседаний, чтобы «не. пускать посторон
них». Но напрасно. Около 10 часов вечера 7 июня 500 или ООП
санкюлотов из соседних секций проникли в зал заседаний сок
ции Борепера, прогнали председателя, назначили новое бюрв
и постановили, «что все депутаты других секций будут допу-
щены к голосованию в общем собрании, чтобы содействовав i.
предстоящим выборам». «Умеренные» все же не сдавались м|
большинство общего собрания шло за ними. «Натиск» соседей
148
Гютов секции Борепера». Эти визиты принесли свои плоды. Сек-
[ция Борепера также «обновлялась». 8 июня был смещен ее
[прежний гражданский комитет, 9 июня — революционный коми-
тет и командующий ее вооруженными силами. Новые выборы
чыли произведены возгласами с мест, без голосования. В засе-
.ании секции 10 июня, несмотря на протесты «умеренных», при-
Вгутствие депутаций секций Финистера, Французского театра,
Гчюксембург, Санкюлотов и Единства заставило подтвердить по-
• гановления, принятые в предыдущие дни.9
Да, парижские санкюлоты не связывали себе рук формаль-
июй демократией и, где нужно, умели применять революцион-
рое насилие!
А начавшиеся в сентябре 1793 г. чистки? Сначала Генераль-
I 1ый совет Коммуны произвел чистку своих собственных рядов,
I атем начал чистку революционных „комитетов секций. Затем
t екции приступили к чистке своих общих собраний и своих про-
I чих комитетов. Одновременно шла чистка служащих мини-
стерств и ведомств. Яркое представление о том, какова была
Iполитическая и социальная направленность этих чисток, дают
Циркуляры, с которыми генеральный секретарь Военного мини-
стерства эбертист Венсан обращался к революционным коми-
I ютам парижских секций. В циркуляре от 16 сентября эти ко-
митеты извещались, что военный министр не допустит в свои
I канцелярии никого, кто не получит от своей секции свидетельст-
I па, удостоверяющего, «что он неизменно служил революции
I начиная с 14 июля 1789 года, что за все это время он никогда
I не изменял ее истинным принципам, что он во всеуслышание
' объявил себя врагом фейянов, породивших гнусный федера-
лизм, и проявил себя пламенным поборником единства и не-
гелимости республики». В циркуляре от 5 октября разъясня-
лось, что изгнанию со всех постов подлежат «предатели, со-
I ставляющие клику Лафайета, Бриссо, Дюмурье, Ролана, Кю-
I стина... К этой банде негодяев я прибавлю почти всех уме-
ренных, раффетистов, состоятельных людей, скупщиков и так
[далее, вообще всех тех, кто был хулителем народных обществ и
I всех мероприятий, направленных на укрепление революции и
неделимости нашего республиканского правления, покоящегося
па основах равенства».10
К этому нужно добавить, что именно парижские секции осу-
ществляли подлинно «плебейский» террор, т. е. тот террор, ко-
торый был направлен не только против дворян и попов, но В
I известной мере и против буржуазии. Секции и их революцион-
I иые комитеты проводили разоружение «подозрительных» и за-
ключали их в тюрьмы. Но «подозрительными» для них^ыли не
149
кюлотское меньшинство обратилось за поддержкой к соседям
только аристократы. В эту же категорию они включали и боги
чей.
Да, среди парижских секционеров 1792—1794 гг. богатство
не было в почете. Богатство казалось подозрительным, пр<
ступным, богатство каралось! Революционный комитет секции
Республики, мотивируя арест герцога де Бранка-Сереста, про
изведенный 18 октября 1793 г., указывал, что это бывший двЛ
рянин и «что он пользуется еще 89 980 ливрами ренты». А вся
еще более характерный случай: революционный комитет секции
Вильгельма Телля, сообщая сведения об арестованном 12 брю
мера II г. бывшем банкире Жирардо-Мариньи, просто отмена ц
что он является «одним из этих богачей, которые гнушаютсф
брататься с республиканцами».
Революционный комитет секции Ломбар арестовал 26 ван1Л
за II г. торговца-галантерейщика Годфруа. В вину ему был»
поставлено не только то, «что он вносил смуту в общее собр^
ние различными поправками», но и то, что он владеет хлопчЛ
тобумажной фабрикой в Верноне, где работают «120 женщин
стариков и детей». В секции Фобур дю Нор был арестован 2»
д<ерминаля II г. бывший торговец газовыми тканями СантерИ
Причем в мотивировке причин ареста указывалось, что он ж и
рет на свои доходы и «разжирел в свое время на поте рабочие
зарабатывавших жалкие гроши».11
А секционные налоги на богатых? Парижские секционере
1792—1794 гг. были убеждены, что именно богатые должны оп|
латить издержки войны, что именно за счет богатых нужно ок,Л
зывать помощь беднякам и что богатых нужно облагать про
порционально их состоянию и их инцивизму. Секция МонтрсЛ
потребовала 2 сентября 1792 г. издания закона, «обязывающей»
всех рантье, которые не приложат своих рук к защите свободы,
употребить свое состояние для поддержки жён и детей, отцЛ
которых сражаются с врагом». Общее собрание секции Бонди!
постановило 9 марта 1793 г., «что жены, дети, отцы и матерь!
малосостоятельных граждан, уходящих на фронт, будут пц 1
таться и уплачивать свою квартирную плату за счет граждан!
секции», причем предупредило богатых, что пожертвование «нЛ
значительной части их состояния» не идет ни в какое сравнениЛ
«с опасностями, страданиями и самой жцзнью тех, кто идет н»
врага». Столяр Антуан Марешаль, революционный комиссар*
секции Монблан, говорил осенью 1793 г.: «В нашей секции имЛ
ются богатые и подозрительные, мы арестуем их и, если нужно*
обложим их революционным налогом в 100 тыс. экю».12
Общее собрание секции Французского Пантеона, чтобы лиЛ
видировать долги секции, постановило 11 июня 1793 г. взыскатЛ
особый налог со всей земельной и движимой собственности, на
ходящейся на территории секции. Этот налог не распространял^
ся на «неимущий класс рабочих», а с остальных взыскивался!
по следующей норме: земельные собственники — >/i0 их дохода:
150
ивокаты и юристы — 1/ю их квартирной платы; преподавате-
|и — '/so их квартирной платы; служащие — 6 денье с каждого
ивра их жалованья; граждане, «живущие единственно трудом
1иоих рук», — 6 денье с каждого ливра квартирной платы (т. е.
15%).13
Г Коммуна Парижа решила искоренить нищенство. Каким пу-
ки? Естественно, за счет богатых. 3 фримера II г. (23 ноября
793 г.) Генеральный совет Коммуны принял следующее по-
Ьановление: «1) все нетрудоспособные граждане, старики, си-
ены, неимущие, должны быть размещены, накормлены и оде-
ял за счет богатых по месту их жительства... 2) как нищенст-
1р, так и праздность должны быть искоренены; всякий нищий
и праздношатающийся подлежит задержанию; 3) трудоспособ-
ным гражданам должна быть предоставлена работа и предме-
ты необходимые для ремесла или промысла; 4) для этой цели
гтановленные власти совместно с наблюдательными комите-
ми соберут в каждой секции революционный налог с богатых,
^ответственно их состоянию и инцивизму, в сумме, могущей
ккрыть издержки, необходимые для приведения в исполнение
Li итого постановления».14
Таким образом, Коммуна хотела не просто оказать благо-
рюрительную помощь тем, кто вынужден заниматься нищен-
вом, но и предоставить всем трудоспособным беднякам рабо-
ly, снабдить их орудиями труда, т. е. помочь им стать самостоя-
тельными мастерами-ремесленниками. Из этого же социально-
in идеала исходила Коммунар поощряя и поддерживая созда-
ете секционных мастерских. Нет, здесь речь шла не о том, что-
1ы создать предприятия чуть ли не социалистического типа.
)ечь шла только о том, чтобы при выполнении заказов на об-
мундирование войск попытаться обойтись без «жадных под-
ртдчиков», которые брали крупные заказы от казны и затем
(издавали работу по пошиву брюк, мундиров и пр. портным и
юртнихам, навязывая им самые невыгодные условия. Многие
рекции стали открывать собственные пошивочные мастерские,
, е. фактически бюро по раздаче работ на дом на пошивку об-
мундирования для армии. При Коммуне были созданы закро-
йные мастерские и бюро по распределению швейных работ
цежду секциями. Это была попытка мелких ремесленников хо-
ыйничать без капиталистов-скупщиков. Секции назначали Ко-
миссаров, которые ведали раздачей заказов и выполняли про-
ше функции подрядчика, не извлекая, разумеется, никакой «ко-
рысти» (прибыли) для секции.
Секция Тюильри, принимая 4 февраля 1793 г. решение об
Пкрытии у себя пошивочных мастерских, аргументировала это
ледующими соображениями: «Прежде всего жадные, злонаме-
>гнные или неумелые поставщики не смогут впредь служить
помехой продвижению наших армий, не будут срывать наши
успехи... А, во-вторых, горстка богатых подрядчиков нас будет
151
более присваивать все доходы от огромных поставок; эти дохи
ды будут распределяться между всеми нашими торговцами, па
шими рабочими, между всеми нами».15
Что касается правительственных комитетов, то они предпо
читали иметь дело с крупными частными подрядчиками,
вызывало многочисленные протесты секций. 25 прериаля III 1
(13 июня 1795 г.) Комитет общественного спасения предпис;и
комиссии снабжения войск упразднить закроечные мастерский
и бюро Парижской коммуны по раздаче швейных работ и раа
пределять впредь заказы по обмундированию между частным!
предпринимателями. «Таков был конец этих мастерских, — lilt
таем у Мелье,— которые оказали услугу парижским беднякпМ
и непосредственное управление которых секциями являло^
смелым нововведением, новой идеей в организации труда, мол!
но сказать, почти социалистической попыткой, из которой бил
ли исключены „жадные патроны”».16
Разумеется, Мелье преувеличивал, говоря о секционных м|
стерских как о социалистической попытке. Но возникновепи!
этих мастерских ярко отразило стремление народных «низоп!
той доиндустриальной эпохи обойтись без крупных капитали!
стов, без богачей.
Политический строй, слагавшийся в 1792—1793 гг. в парши
ских секциях, был далек от «чистой демократии» и носил виол
не определенный классовый отпечаток. Это была поистине «спи!
кюлотская демократия», демократия только для санкюлотов! I
ЯКОБИНСКАЯ БУРЖУАЗНАЯ ДИКТАТУРА
Если в муниципальной организации Парижа возникли зачап
ки демократической диктатуры «низов», то на базе Конвента I
его комитетов складывалась революционная диктатура буржу,
азного типа. Ее главным органом постепенно становился Коми*
тет общественного спасения, значение и власть которого росл!
из месяца в месяц. Временный исполнительный совет, облечен!
ный формально полномочиями правительства республики, дави!
уже перестал быть органом, где принимались политические ре-
шения, и все больше превращался в чисто административны!
орган, работавший по директивам Комитета общественного спи
сения. Делая логические выводы из сложившегося положение
Дантон, выступая 1 августа 1793 г. в Конвенте, предложи!
«в ожидании того момента, когда конституция войдет в действи!
и для того чтобы этот момент действительно наступил», возвесте
Комитет общественного спасения в ранг временного правитель
ства, полностью подчинить ему министров и выделить на ein
секретные расходы 50 млн ливров. Это предложение энергичнп
поддержал Делакруа и его в принципе одобрили также Жаш
| бон Сент-Андре, Камбон, Барер и Кутон. Но Робеспьер ещ|
колебался. Он нашел предложение Дантона «слишком неопре
I
152
|еленным» и потребовал его отсрочки. По предложению Тюрис>
опрос был передан на рассмотрение... самого Комитета обще-
твенного спасения.17
Вскоре Комитет общественного спасения был пополнен.
•I августа в его состав были включены Карно и Приер (из Кот
1*Ор), а 6 сентября — Колло д’Эрбуа и Бийо-Варенн.
Комитет не был политически однородным. Его правую сто-
рону составляли Р. Ленде, Карно и Приер (из Кот д’Ор), ко-
торые, будучи убежденными и деятельными патриотами, не со-
стояли даже в Якобинском клубе и придерживались весьма кон-
сервативных социальных взглядов. Левую сторону комитета
представляли Бийо-Варенн и Колло д’Эрбуа, близкие к эберти-
гтам. Робеспьера, Сен-Жюста, Кутона, Жанбона Сент-Андре и
Ириера (из Марны) следует отнести к левому центру, а Барера
Эро де Сешеля — к правому центру. Что касается дантониста
I юрио, то он 20 сентября вышел из комитета.
Разумеется, были люди, понимавшие опасность того, что
Комитет общественного спасения не являлся политически одно-
родным. На заседании Якобинского, клуба 4 сентября Руайе
(председательствовавший на собрании делегатов первичных со-
(раний и игравший в те дни крупную роль) прямо заявил, «что
г Комитете общественного спасения есть порочные люди, от ко-
торых он должен быть очищен». И Руайе без обиняков указал
иа Барера, являвшегося одним из наиболее влиятельных членов
комитета и его «голосом» (т. е. оратором) перед Конвентом. Ро-
। еспьер бросился защищать Барера. «Я заявляю, что я всегда
цмотрел на Барера, как на человека слабого, но я никогда не
надел в нем врага общественного блага»,—сказал Неподкупный
। заверил собравшихся, что Барер исполняет свою миссию в ко-
митете «с рвением и энергией, истинно достойными республикан-
иа». Но Руайе остался при своем мнении. «Я продолжаю счи-
тать,— сказал он,— что Барер шел кривыми путями в револю-
ции и что, если бы правая сторона восторжествовала, Барер
( ыл бы сегодня у ее ног и оскорблял бы уничтоженных яко-
бинцев».18
Еще большие опасения относительно состава Комитета об-
щественного спасения, особенно относительно его полномочий,
высказывали санкюлотские вожаки. Предложение Дантона об
усилении власти этого комитета и превращении его во временное
правительство подверглось резкой критике на страницах тех га-
зет, которые выпускали «наследники Марата». 7 августа Ле-
клерк писал в своем «Друге народа»: «В этом предложении
। усматриваю стремление к узурпации власти, которое застав-
шет меня плохо думать об его авторе. Я рассматриваю это
редложение как покушение на свободу, косвенный удар по ре-
волюции, шаг к диктатуре... В предоставлений Комитету обще-
। твенного спасения огромных полномочий я вижу ужасающую
диктатуру, а в его членах (если только эта мера будэд приия-
153.
та) — новых триумвиров, председатель которых может леи
-стать Аппием».19 « 1
Таково же было мнение и Жака Ру. «Свобода была бы ск
ро уничтожена, — писал он 14 августа, — если бы один комит
соединял одновременно многие полномочия, если бы он выст
пал в качестве центрального комитета, в качестве правительс
ва... История учит нас, что римские сенаторы не замедлили и
работить народ, когда они присвоили себе цивильный лист»
А вот что писал Эбер в № 269 своей газеты (около 6-
августа): «Контрреволюция восторжествует не далее как чер
месяц,, если оставить Комитет общественного спасения в тс
виде, как он организован сегодня. Министры — это всего лиг
служащие, не несущие никакой ответственности, посколы
они вынуждены брести в потемках и рабски подчиняться пр
казам комитета».21
Леклерк предсказывал, что контрреволюционный перевор<
совершит правое крыло Горы и что для этой цели будет и
пользован именно Комитет общественного спасения: «В Ко
венте, и притом среди самих монтаньяров, существует парти
стремящаяся, если не возвратить нам наши старые цепи, то 1
всяком случае выковать новые, став во главе правительства,
писал он 25 августа. — Именно из недр этой партии вышло по,
лое предложение о превращении Комитета общественного сп
сения в правительство; предложение, против которого высказ
лись Робеспьер и все еще сохранившиеся в Конвенте чести!
люди... Если не удастся добиться возвращения остальным к
митетам узурпированных у них Комитетом общественного сп
сения функций, то мы скоро увидим, как Робеспьер и двое ю
трое еще входящих в состав этого комитета честных людей б
дут при первых же перевыборах заменены бельгийскими коми
сарами» [т. е. дантонистами].22
Но Робеспьер не склонен был еще внимать каким-либо пр
достережениям относительно правого крыла Горы. Не видел <
еще и опасности того, что в Комитете общественного спасен!
верх могут взять его собственные враги. Полномочия этого ва,
пейшего органа якобинской диктатуры продолжали расширят
ся. Еще 26 июля, по предложению Делакруа, Конвент декрет,
ровал, что комитету предоставляется право «самому отдава'
приказы об аресте» (ранее он обязан был обращаться по этом
вопросу в Комитет общей безопасности). 13 сентября, при о(
суждении нового состава Комитета общей безопасности, Конвент
по предложению Дантона, декретировал, что впредь списо|
кандидатов в его члены будет представлять Комитет общест
венного спасения и что все остальные комитеты будут переизби
раться таким же образом, т. е. при участии Комитета общест
венного спасения. 25 ноября декретируется, что народные пред
ставители, находящиеся в миссии, «обязаны строго повиновать
ся постановлениям Комитета общественного спасения».23 Эт
154
тачало, что хотя предложение Дантона о преобразовании
омптета общественного спасения во временное правительство
пе было принято, но фактически он превращался именно в
|кое правительство.
Тем временем начались споры по. вопросу о том, что же де-
ть с конституцией, которая была утверждена собравшимися
июле первичными собраниями (большинством р 1 801 918 го-
сов против 11610) и объявлена принятой на всенародном
(азднестве, состоявшемся 10 августа в Париже. Шабо еще
августа заявил в Якобинском клубе, что в тех обстоятель-
гвах, в которых ныне находится республика, требовать введе-
<я конституции в действие «могут лишь одни коптрреволю-
ионеры».24
Разумеется, вопрос был не из простых, и монтаньяры коле-
ипнсь. 11 августа Делакруа заявил в» Конвенте, что теперь,
вгда конституция провозглашена, «паша миссия исполнена»,
«вы могли бы быть замещены немедленно», если бы не нуж-
и было предварительно собрать сведения о размещении насе-
сния, чтобы можно было назначить новые выборы. «Вы долж-
1ы разрушить клевету, что вы желаете увековечить себя», ~за-
1ючил он. Против этого предложения, которое хотя и было на-
давлено на то,'чтобы оттянуть новые выборы, но которое все
l исходило из их необходимости, выступил Робеспьер. «Я за-
таю, — говорил он вечером того же дня в Якобинском клу-
, — что ничто не может спасти республику, если будет приня-
внесенное сегодня предложение о том, чтобы Конвент был
спущен и чтобы вместо него было создано Законодательное
брание... Пытаются заменить изгнанных из Конвента членов
Но-сланцами Питта и герцога Кобургского». Якобинцы, естест-
Ь-пно, не хотят, чтобы к власти пришли агенты Питта и Кобурга
[напомним только, что в число этих агентов Робеспьер как раз
* эти дни включал Жака" Ру и Леклерка, а несколько позднее
мал включать и Эбера), и они дружно кричат: «Нет! Нет!»,
нин из делегатов первичных собраний заявляет: «Мы покля-
। сь не расходиться до тех пор, пока Конвент не декретирует
lep общественного спасения». Другой делегат требует, «чтобы
иены Конвента не расходились до конца войны».25
На заседании Конвента 24 августа Базир предложил заявить
b том, что Франция находится «в состоянии революции». Что
। начало это предложение? Намерение продолжать и углублять
Революцию? Нет, оно означало лишь намерение не вводить в
Действие конституцию под предлогом того, что ею могут вос-
льзоваться враги народа. Обосновывая это предложение, Ба-
inp сказал: «Вы должны вырвать из рук ваших врагов то ору-
дие, которым они пользуются против вас. Простое выполнение
л институционных законов, пригодное для мирного времени, бы-
ло бы неуместно при существовании заговоров, окружающих
яс в настоящее время». Конвент согласился с Базирои^ и тот-
165
час же декретировал, «что Франция будет находиться в сОстчч 1
нии революции до тех пор, пока ее независимость не будет при I
знана».26 I
Иную позицию заняли в этом вопросе «бешеные» и Эб<ф
Разумеется, эти вожаки плебса прекрасно понимали, что вД
гов революции нужно лишить всех политических прав и поди-
вить силой. И «бешеные», и Эбер уже давно вели самую эн(I
гичную агитацию за усиление террора, за арест «подозритс.’л*|
ных», за чистку армии и администрации, за снятие дворян <
всех постов, за посылку в департаменты отрядов «революции»!
ной армии» с трибуналами и гильотинами. Вместе с тем оцн
настаивали на скорейшем введении в действие Конституции
1793 г. «Прежде всего необходимо засадить в тюрьму подозД
тельных, — писал Эбер незадолго до 10 августа, — изгнать
наших армий всех дворян и интриганов; затем надо обнови!®
Конвент, составив его на этот раз из истинных республиканцев
но в первую очередь необходимо организовать исполнительную
власть и не сосредоточивать всю полноту власти в одних |Д
ках».27
Скорейшего введения в действие Конституции 1793 г и
организации исполнительной власти соответственно конституции
(а конституция предусматривала периодическую сменяемо» 1t
органов исполнительной власти и демократические формы кон
если только произвольные распоряжения нескольких человек I
громадные полномочия, предоставленные вашим диктаторски*
комитетам, вы не замените единственной властью, перед кого
рой может склониться свободный человек, — Конституцией 1.'»1
года». «Конституцию, всю конституцию и одну только констит,
цию!» — требовал Леклерк.28
Выступая за введение в действие Конституции 1793 г., 6г
шеные» и Эбер добивались того, чтобы политика насильствыВ
него подавления роялистско-жирондистской контрреволюции Д
четалась с обеспечением самых широких демократических пр
народа. Что касается позиции монтаньяров, то Жак Ру, ул
арестованный, прямо бросил им обвинение в том, что они и г*
кладывают применение этой конституции для того, чтобы им-1
возможность преследовать не только роялистов-заговорщию I
но и «патриотов». «Если они и создали для нас прекрасн’
конституцию, то лишь для того, чтобы ее поминутно нарушат!
чтобы совершать насилия над личностью и собственность* I
еще несколько дней, и мы увидим, будет ли организована )
полнительная власть», — писал он в середине сентября.29
10 октября 1793 г. (19 вандемьера II г.) появился декр
Конвента, которым осуществление только что утвержденной в
народным голосованием демократической конституции отклад!
валось до заключения мира, и в стране устанавливался «pcir
156
при помощи железа там, где нельзя деиство-
иоционный порядок управления» (gouvernement revolutionnai-
). Обосновывая необходимость именно такого решения, Сен-
1Кюст говорил: «В обстоятельствах, в которых ныне находится
Ьгспублика, конституция не может быть применена; она погу-
била бы самое себя и сделалась бы гарантией безнаказанности
। юягательств против свободы». Сен-Жюст разъяснял, что пра-
। Жительство республики должно быть «революционным» в том
кмысле, что оно не должно считать себя связанным обязанно-
кгью соблюдать конституционные права и гарантии и что его
плавная задача заключается в том, чтобы силой подавить вра-
гов свободы. «Республика будет основана лишь тогда, когда во-
я суверена подавит монархическое меньшинство и будет вла-
ствовать над ним по праву завоевания, — подчеркивал он. —
Между народом и его врагами нет ничегр общего, кроме меча.
Шадо управлять
► 1ть на основе справедливости; необходимо подавить тира-
нов».30
Что касается организации власти, то декрет 19 вандемьера
формлял фактически сложившееся положение: Временный ис-
полнительный совет, министры, генералы и все установленные
Учреждения подчинялись наблюдению Комитета общественно-
li) спасения; командующие армиями назначались Конвентом по
представлению Комитета общественного спасения; департа-
|' гием в федералистском мятеже, либо потворствованием ему,
отстранялись от осуществления мер общественного спасения,
Баковые возлагались на дистрикты.31
|Свое окончательное законодательное оформление режим
Чркобинской диктатуры получил в декрете Конвента от 14 фри-
I пера II г. (4 декабря 1793 г.), который провозглашал Конвент
•единственным центром управления» и подчинял все установ-
ленные власти и общественные должности непосредственному
надзору Комитета общественного спасения в отношении мер
Управления и общественного спасения. Что касается мер общей
В и внутренней полиции, то здесь надзор возлагался на Комитет
ебщей безопасности. Оба эти комитета должны были ежемесяч-
ен) давать отчет Конвенту о результатах своих работ.
Декрет от 14 фримера строго ограничивал полномочия и
I функции коммун и дистриктов, которые ставились под бдитель-
Вное наблюдение национальных агентов, этих полновластных
I представителей центральной администрации. Что касается де-
1 ппртаментских властей, то на них возлагалось лишь применение
наконов, относящихся к налогам, мануфактурам, большим до-
рогам, общественным каналам, а также надзор за националь-
ными имуществами.32
Политика якобинцев в области государственного строитель-
ства носила двойственный, противоречивый характер. Создание
(сильного централизованного управления было совершенно не-
157
обходимо для успешной борьбы с роялистско-жирондистсмД
контрреволюцией. То, что якобинцы осознали эту необхоЛ
мость, было их бесспорной заслугой. Вместе с тем несомнетн
что одним из мотивов, которые побудили их отсрочить введен и»
в действие Конституции 1793 г., было стремление ограничив
«санкюлотскую демократию» и помешать дальнейшему усилф
нию влияния эбертистов и «бешеных» в секциях и народных о*;
ществах. Декреты Конвента от 19 вандемьера и 14 фриМ' pi
вложили в руки якобинской власти могучее оружие для побеЛ
над внутренней реакцией и внешним врагом. Но эти же декр4
ты ограничивали права органов местного самоуправления и к|
родных обществ, сводили на нет выборность местных власт<<
Соответственно этому борьба эбертистов и «бешеных»!
Конституцию 1793 г. была не политической авантюрой, не леш
чеством, как полагают некоторые историки, а вполне оправдЯ
ной и необходимой борьбой в защиту политических прав «ня
ших» слоев народа, которые правящая якобинская буржуази!
стремилась ограничить в такой же мере, в какой она ограни’И
ла их экономические права. «Нам хотелось бы отметить, — спрЛ
ведливо пишет Н. П. Фрейберг, — что именно осенью 93-го гои 4
когда Конвент, опираясь на более зажиточные слои мелкой 1
средней буржуазии, заговорил с рабочими языком КонститулИ
ты и Легислативы, когда он стал проводить массовые принуди
тельные реквизиции рабочих, строго карая их за всякое выстуД
ление с целью повышения заработной платы и стараясь огр.»
ничить деятельность низовых революционных организаций, ч
именно в это время „бешеные” ведут энергичную борьбу протй!
диктатуры Комитета общественного спасения и отстаивают юш
экономические требования низов городского населения, так I
политическую самостоятельность парижских секций как ншИ
вых революционных организаций и принципы политической дн
мократии, обещанные Конституцией 93-го года».33
Для судеб самих робеспьеристов поистине трагичным окж
залось то обстоятельство, что создание таких органов, как Koi
митет общественного спасения и Комитет общей безопасности
не сопровождалось установлением каких-либо форм демократе
ческого контроля над ними. Эти органы сыграли выдающуюся
роль в организации победы над мятежниками и интервентами
Их значение и власть резко возросли. Но одновременно их по П
отчетность Конвенту стала чисто формальной, да и в самом
Конвенте большинство составляли отнюдь не демократы. Р<н
беспьеристам не удалось установить своего преобладающег!
влияния ни в том, ни в другом комитете. Верх в них взяли Л
конце концов враждебные им силы. Постепенно эти органы Вы*
скользнули из-под какого-либо контроля, приобрели самодои
леющее значение и превратились в орудие политических расЯ
прав, жертвами которых стали не только эбертисты и дантони.
сты, но и сами робеспьеристы.
158
ОГРАНИЧЕНИЯ «санкюлотской демократии»
Еще в сентябре 1793 г. Конвент и правительственные комн-
аты встали на путь ограничения прав парижских секций, в ко-
торых обнаружились неприемлемые для буржуазии социальные
। политические стремления. Декретом от 5—9 сентября было
(окончено с «непрерывностью» секционных заседаний: секциям
(ыло запрещено собираться чаще, чем два раза в неделю. Сан-
полоты бурно протестовали против этого. Секции Рынка и Об-
цественного договора на совместном заседании 13 сентября
^явили, что они считают декрет от 5—9 сентября «посягатель-
ством на народный суверенитет» и постановили требовать от-
мены этого декрета, «который не должен был выйти из недр
чищенного [от жирондистов] Национального конвента». 17 сен-
1бря в Конвент явилась депутация во главе с Варле, который
1от имени 48 парижских секций» (на самом деле Варле имел
кшюмочия далеко не от всех секций) заявил решительный
протест против декрета от 5—9 сентября. «Этот декрет посягает
|а конституцию и декларацию прав -человека, — сказал он. —
1 раждане, парижские санкюлоты, для которых якобы был из-
1ан подобный декрет, требуют его отмены».34
Но Конвент игнорировал протесты секций против декрета об
граничении числа секционных заседаний двумя в неделю. Вар-
1е, который, бесспорно, являлся организатором движения про-
1гста против этого декрета, был арестован. В вину этому сме-
1ому и энергичному революционеру, одному из главных орга-
низаторов восстания 31 мая — 2 июня, были поставлены «контр-
ll'' волюционные речи».35
1 Санкюлоты пытались компенсировать сокращение числа
Секционных заседаний (а вскоре недели были заменены дека-
дами, и Конвент разъяснил, что секции могут заседать только
два раза в декаду) созданием так называемых «секционных об-
цеств», в которых встречались активисты секций и к которым
Фактически переходили функции редко собиравшихся теперь
Лбщих собраний секций. Поскольку в Париже уже давно суще-
ствовала сеть <<братских обществ», тяготевших в основном к
К лубу кордельеров, то с появлением новых секционных органи-
заций общее число народных обществ значительно возросло.
Приведем некоторые статистические данные. В 1790 г. в Пари-
Фе были основаны 3 «братских общества», в 1791 г. — 12, в
1(792 г. — 11. А общее число народных обществ, возникших в
Париже в 1793 г., составляет 37, из них после декрета от 5—
П сентября — 25.36 Была также предпринята попытка создать
Центральный комитет народных обществ (первая такая попыт-
ка предпринималась уже в 1791 г.). Инициатива на этот раз
Исходила от «Братского общества патриотов обоего пола», за-
седавшего в помещении Якобинского клуба. «Перед лицом
угрожающих отечеству опасностей и в убеждении, что в народ-
159
пых обществах собираются люди, способные спасти его»,
общество пригласило 25 августа 1793 г. все другие народные Я
щества столицы назначить своих представителей в Централ»
ный комитет. 20 октября был принят устав ЦК народных <>Л
ществ; каждое парижское народное общество должно было д*
легировать двух своих представителей в состав ЦК, в зад.пи
которого входило: «установить переписку со всеми народным»
обществами республики, служить для них центром объединент
(point de reunion), выносить на дискуссию в обществах все <»
лросы, обсуждаемые в ЦК».37
Столь несомненный подъем политической активности ни
зов» обеспокоил якобинцев. Чтобы узаконить свое существом^
ние, некоторые из вновь созданных обществ обратились к Якф
бинскому клубу с просьбой об аффилиации (присоединении)
Якобинцы не только отказали им в этом, но начали целую к.> м
панию против «новоиспеченных патриотов» и их организаций
Робеспьер первый бросил этим подлинно народным общестпиц
обвинение в том, что они являются... созданием агентов инм
странных держав. «Великим народным обществом являете»
французский народ и те, кто вселяет ужас в души тиранов •
аристократов; это якобинцы и схожие с ними общества, — ut
явил он в Якобинском клубе 26 декабря. — Мнимые народны,
общества, размножившиеся до бесконечности после 31 мая, ли
ляются незаконнорожденными и не заслуживают этого святою
имени... Разве народ находится в несметном множестве эти»
особых обществ, которые было угодно создать агентам иноп*
ранных держав... Нет, там не народ: там Австрия, там ПруЛ
сия, вот, кто там».38
Несправедливые нападки Робеспьера на новые народные ор
ганизации поддержали и остальные лидеры якобинцев. КолЛ
д’Эрбуа бросил секционным активистам грозное обвинение :
том, что они якобы составляют «заговоры» против правителя
ства. «Что им за дело до дискуссий в собравшейся секции? I
говорил он 12 мая 1794 г. — Они лучше себя чувствуют в спи.
их тайных сборищах. Там находят удобные условия для своыв
развития жадность, недовольство революцией, ропот против
правительства, честолюбие под маской патриотизма». Колл,
д’Эрбуа открыто напал на санкюлотские представления о дем<»
кратки, разумеется, постаравшись выставить их в возможн!
более карикатурном виде. «Они явно стремятся к учреждение
нового федерализма, — говорил он. — Они только сами хотм
управлять секциями... Они хотят превратить каждую секцию I
маленькую республику; они обсуждали бы там законы».39
Особенно возмутила якобинцев попытка создать ЦК наро|
ных обществ, независимый от Якобинского клуба. В этом ни
просе якобинцы были настроены еще более непримиримо. II»
заседании Якобинского клуба 23 ноября 1793 г. было зачитан^
письмо «Центрального клуба парижских народных общестп*,
.160
оторый жаловался на то, «что общество якобинцев в нем не
редставлено». В протоколе заседания записано, что члены клу-
а были удивлены тем, «что в Париже существует другой центр
1ародных обществ, кроме якобинцев». Терасон заявляет, «что
1то общество может стать убийственным для свободы. Он тре-
бует организации комиссии, чтобы выяснить, что это за общест-
во, и добиться его уничтожения». Это предложение принима-
тся.40
На заседании Якобинского клуба 26 декабря кордельер Мо-
торе пытался защитить право санкюлотов создавать «секцион-
ные общества». «Этот вопрос деликатный по отношению к прин-
ципам, — заявил он. — Общество не имеет права ставить пре-
штствия их образованию, потому что этим оно нарушило бы
финципы: право объединяться в народные общества священно».
Но якобинцы стояли на своем. Дюфурйи заявил, что «преступ-
юсть» этих обществ доказана тем, «что они пытались образо-
<ать другой центр, в Епископстве, где у них происходили секрет-
ше заседания».41
В конце концов якобинцы решили, что они будут поддер-
ивать связи только с теми народными обществами, которые
эзникли.до 31 мая 1793 г.! Тем самым из официальной об-
щественной жизни исключались все позднее возникшие народ-
ные
общества,
которые в
своем большинстве
были вынуждены
принять решения о самороспуске.
В бумагах Комитета общественного спасения сохранился
проект декрета (относящийся к нивозу — плювиозу II г.) о за-
прещении создания на местах новых обществ, помимо тех, ко-
торые аффилиированы Якобинским клубом. Проект гласил:
«Во избежание создания контрреволюционных обществ, ко-
торые вследствие своей оппозиции подлинным патриотическим
обществам вызвали бы гражданскую войну', Комитет общест-
венного спасения предлагает:
1. Ради сохранения в республике единства воспретить созда-
ние новых обществ, помимо тех, которые будут филиалом Об-
щества друзей свободы и равенства.
2. Ради сохранения единства в каждом большом городе вос-
претить там формирование новых обществ, не связанных с об-
ществом, которое было первым аффилиировано парижским об-
ществом и как бы является его секцией».42
Но до принятия такого декрета (прямо противоречившего
положениям ст. 7 «Декларации прав») дело все же не дошло,
хотя известны случаи, когда неугодные якобинцам народные
общества роспускались рещением Конвента или каких-либо
других инстанций.
Первой жертвой наступления якобинцев на народные об-
щества стало Общество революционных республиканок, чис-
ленно небольшое (по-видимому, не более 200 членов), но играв-
шее важную роль в народном движении. Это общество* было од-
11 Зак. 230.
161
ним из центров агитации в духе той, которую вели Жак Ру g
Леклерк, и якобинцы смотрели на него косо.
На заседании Якобинского клуба 16 сентября 1793 г.
с возмущением рассказывал, что Клэр Лакомб пришла хлоип
тать за одного арестованного «подозрительного», сказав при
этом: «Революция или не революция, арестованные должнй1
быть допрошены в течение 24 часов и затем либо освобожден!»
либо, если они окажутся виновными, отправлены на гильощ
ну». Ташеро добавил, что на одном собрании, на .котором
случайно присутствовал, эта женщина требовала «консти:^
ции, всей конституции и одной только конституции». Клэр Л ill
комб находилась на трибуне для публики. Она пыталась зац»
ворить. Но разгневанные якобинцы не захотели ее слушать]
тут же постановили предложить Обществу революционных ped
публиканок исключить из своей среды «руководящих им пом
зрительных женщин».43
Несомненно, что этим постановлением якобинцы хотели за
пугать революционных республиканок и заставить их отказать
ся от своей агитации. Но мужественные женщины продолжали
отстаивать свою линию. 22 сентября полицейский наблюдатели
Русвиль доносил, что накануне революционные республиканки
обратились к секции Круа-Руж с предложением потребовав
ответственности министров, предания суду в течение 24 часе
всех аристократов, таксации цен на все предметы первой hi
обходимости и создания особого Центрального комитета ш
представителей 48 секций.44 \
Якобинские власти ждали лишь повода, чтобы прикрыть эм
неудобное для них общество. Повод представился в конце ой
тября. Еще 13 сентября Генеральный совет Коммуны постанда
вил, что женщины, не носящие трехцветной кокарды, не буду»
допускаться в общественные сады и здания. Революционны!
республиканки считали, что этого недостаточно. Сами они но
сили еще и красные колпаки и хотели, чтобы так поступали V
все другие женщины. 28 октября произошли скандал и драки
в церкви Сент-Эсташ, где заседали революционные республ»,
канки. Драку учинили ворвавшиеся туда 'рыночные торговки
Тем не менее революционный комитет секции Рынка информи
ровал Коммуну, что виновны в этом сами революционные рес-
публиканки, которые-де принуждали гражданок носить красньк
колпаки. Генеральный совет Коммуны предложил революци
онным республиканкам «не нарушать общественного спокойст-j
вия, заставляя гражданок носить какие-либо отличительны^
знаки». Но разгневанные торговки не унимались. 29 октября и
Конвент явилась депутация женщин и потребовала, чтобы клуЯ
мнимых революционерок был закрыт. Фабр д’Эглантин вое*]
пользовался случаем и обрушился вообще на женские общест-
ства, состоящие якобы не из матерей семейств, а из «девиц лег |
кого поведения», «гренадеров в юбке». А на следующий день]
162
) октября, Амар представил доклад от имени Комитета общей
зопасности, в котором доказывалось, что поскольку женщины
г обладают политическими правами, они не могут и объеди-
лться в народные общества. Конвент согласился с этой аргу*
юнтацией и тут же декретировал роспуск всех женских клубов
и обществ.45-
Прав Матьез, отмечавший, что Конвент «заплатил черной
^благодарностью женщинам, которые самоотверженно служи*
и делу революции. Он изгонял их из сферы политики и с пре*
ебрежением отсылал их к кухонным горшкам, забывая, что та-
им образом он отсылает их также к священнику».46
Столь же несправедливо обошлась с женщинами и Коммуна.
7 брюмера (17 ноября) в Генеральный совет Коммуны яви-
ась депутация революционных республиканок в красных кол-
раках. Это вызвало ропот на трибунах, и Шометт обратился к
присутствующим с ханжеской речью. «Ужасно и противно всем
паконам природы, когда женщина хочет превратиться в мужчи-
ну, сказал он. — С каких это пор разрешено отрекаться от
‘•восго пола? С каких это пор считается приличным, что жен-
цины покидают священные заботы своего очага и колыбели
воих детей, чтобы являться в общественные места, подниматься
lia ораторскую трибуну и подходить к решетке сената? Уж не
мужчине ли поручила природа домашние заботы? Уж не нам ли
сна дала сосцы для кормления наших детей?» Шометт потребо-
вал не только того, чтобы женщины сняли красные колпаки, но
Чтобы их вообще больше не допускали в Коммуну. Кто-то воз-
ражал, ссылаясь на право петиций, но совет согласился с Шо-
леттом и постановил, что он не будет больше принимать ника-
(их женских депутаций.47
Но по-настоящему массовое закрытие народных обществ
шчалось лишь после казни эбертистов. В апреле и мае 1794 г.
юд давлением якобинцев и властей были распущены 36 париж-
ких народных обществ, из них 31 за какие-нибудь две недели
(между 14 и 24 мая). Прекратил свое существование и Клуб
«ордельеров, скомпрометированный своей явной связью с «эбер-
гизмом».
Весьма характерны адреса, которые народные общества на-
правляли в Конвент, принимая решения о своем самороспуске.
При всем желании угодить монтаньярам и Конвенту авторы
►тих адресов не могли скрыть своего недоумения относительно
юго, почему же роспуск народных обществ должен считаться
Ьысшим проявлением патриотизма. Вот что говорилось, напри-
мер, в адресе народного общества секции Брута, представлен-
ном Конвенту 19 апреля 1794 г.: «Народные общества различ-
ных секций попали в настоящее время в неожиданную неми-
лость и возбуждают у друзей свободы недоверие и опасение. Их
обвиняют в том, что они оживляют и распространяют в своем
Кругу свободоубийственные и безнравственные принципы фак-
11
163
ции кордельеров, вожди которой пали под мечом закона». Оп
щество заверяло Конвент, что оно «серьезно произвело свое об
новление и энергично побороло интриганов; оно... взяло ccfl
за образец материнское общество (Якобинский клуб]. Оно вен
да рассматривало национальное представительство как своА
центр объединения. Оно было далеко от того, чтобы разделяя
преступные планы безбожной факции, которые раскрыло eaiUi*
бдительное и проницательное око». Ссылаясь затем на свое ж<
дание дать дальнейшее доказательство своей заботы об общ<
ственном благе, общество заявляло, «что с этого момента оно
прекращает свои заседания и что каждый его член возвращи
ется домой и появляется отныне лишь в общем собрании [сек
ции], занимаясь сугубо индивидуально всем тем, что касаетсм
счастья его братьев... Оно хочет быть достойным знаменито)и
римлянина, чье имя и чьи чувства оно восприняло. Оно жертву
ет отечеству, как и он сам, самым дорогим, и даже прекращгш
рис его заседаний явится актом его любви к общественным интм
ресам».48
А вот какое решение приняло народное общество улицы Мои
трей 2 июня 1794 г.: «Учитывая, что враги народных обществ
или, лучше сказать, враги общественного блага могут хитростыи
и коварством проникнуть в наше общество и, скрываясь в теин
ложного патриотизма, подстроить ловушку простым и скромный)
добродетелям, которыми мы обладаем, сделав нас виновными
В преступлениях, которые они замышляют;
— учитывая, наконец, что предрассудки и атеизм уничтв
жаются, что существование Верховного существа признается,
что повсеместно распространяются добродетели, что изменники
и заговорщики предаются карающему мечу закона и что рево-
люционное правительство действует, что каждый член мож <
как в частной жизни, так и в обществе учить добронравию »
добродетели своими советами и добрым примером;
— все граждане, после того как они поклялись друг дру I
в самой тесной близости, нерушимом братстве и взаимной ii"
мощи, единодушно постановили: с сего дня 14 прериаля пр, »
кратить заседания общества и не возобновлять их до тех пор,
когда это позволит состояние общественного дела».49
Эти адреса дают яркое представление о той тяжелой обстп
новке, которая сложилась в парижских секциях из-за неприя I
ненного отношения монтаньяров к «секционным обществами
У санкюлотского актива не оставалось иных средств доказан,
свою преданность, Конвенту и Горе, как лишь путем отказа or
политической деятельности и роспуска своих организаций. По “
следствия этой пагубной для самих же монтаньяров политики
це замедлили сказаться. Общественно-политическая жизнь в cei
циях начинает замирать. «Революция окоченела, все ее принцп
цы ослабли, остались только красные колпаки, прикрывающий
интригу», — с горечью писал в те дни Сен-Жюст.50
164
Да и как ей было не окоченеть, если якобинское правитель-
гво все более связывало руки тем, кто хотел продолжать и
илублять революцию!
Декрет от 4 декабря 1793 г. запрещал всем установленным
шастям «изменять сущность своей организации путем ли соеди-
нения с другими властями, путем ли посылки делегатов, уполно-
моченных образовать центральные собрания, путем ли посылки
комиссаров к другим установленным властям». Равным обра-
юм запрещались «всякие съезды или центральные собрания,
созываемые либо представителями народа, либо народными об-
ществами, под какими бы то ни было названиями, будь то под
названием центрального наблюдательного комитета или цен-
тральной или военной комиссии».51
Эти статьи декрета от 4 декабря были направлены не только
против попыток антиякобинских элементов в администрации ря-
да департаментов созывать всякого рода «съезды» или «цен-
тральные собрания» с целью поддержки федералистского мяте-
жа. Сент-Клэр Девиль, историк консервативного направления,
правильно подметил, что эти статьи были направлены и против
тех элементов в парижских секциях, которые представлялись
ему «поджигательскими». «Люди, которые организовали рево-
люционное правительство, — пишет он, — являлись, этого не
следует забывать, бывшими высшими руководителями опера-
ции 31 мая. Они досконально знали механизм восстания... Нет
ничего удивительного в том, что декрет о революционном пра-
вительстве содержал некоторые статьи, предназначенные поме-
шать возобновлению переворота 31 мая во вред этому прави-
тельству. .. Итак, абсолютное запрещение созывать собрания
комиссаров секций или делегатов революционных комитетов,
невозможность отныне для какой-либо одной секции зажечь
огонь восстания во всем Париже, проголосовав поджигатель-
ское предложение и распространив его затем по всем остальным
47 секциям посредством комиссаров, уполномоченных требовать
его одобрения, запрещение также создавать центральные рево-
люционные комитеты по образцу слишком хорошо известного
комитета в Епископстве».52
Пагубность этого ограничения прав парижских секций для
судеб революции и самих якобинцев очевидна! Отныне станови-
лось невозможным создание не только Центрального комитета
народных обществ, но и таких повстанческих центров, как Ком-
муна 10 августа или Центральный революционный комитет
31 мая, которые состояли именно из комиссаров, делегирован-
ных секциями. Когда 9 термидора буржуазная реакция подняла
руку на самого Робеспьера, то уже был разрушен тот велико-
лепный революционный механизм, при помощи которого санкю-
лоты одолели и монархию, и Жиронду, но который стал по-
дозрителен монтаньярам.
Правительственные комитеты приняли также меры к то.му^
165
I
I
I
I
I
I
I
I
I
I'
I
I
I
I
I
1
I
I
I
I
1
чтобы изъять такой важный секционный орган, как революци
онные комитеты, из подчинения общим собраниям секций инь
под контроля Коммуны и превратить их в подчиненный ссбг
орган.
Первоначально «революционные комиссары» секций были
совершенно независимы и от Коммуны, и от правительственных
комитетов. Они избирались общими собраниями секций и былИ
подотчетны только им.
Право производить аресты «подозрительных» революциоп
цы с комитеты присвоили себе явочным порядком. Конвент при I
знал за ними это право лишь 5 сентября 1793 г., распорядипв
шись предварительно произвести чистку «революционных коми,
сэров». Эта чистка поручалась Генеральному совету Коммуны,!
которому предоставлялось право смещать комиссаров и назшЛ
чать на их место новых лиц.
«Закон о подозрительных» от 17 сентября того же года упол.1
помочивал наблюдательные комитеты секций (таково было им
официальное название) составлять списки «подозрительных»
отдавать приказы об их аресте; списки арестованных и изъятый
у них бумаги наблюдательные комитеты обязаны были пред f
ставлять непосредствейно в Комитет общей безопасности, мп
дуя полицейскую администрацию Коммуны.
Еще с весны 1793 г. передовые секции, стали требовать, чт<>
бы «революционным комиссарам» было назначено жалованья|
Это дало бы возможность и беднякам принять свое избрание пл|
эту должность. Коммуна и другие парижские власти поддержав
ли это требование. В июле 1793 г. Комитет общественного cn.i ।
сения Парижского департамента установил оплату «революци-*
онным комиссарам» секций в размере 3 ливра в день. ДейреI
том от 5 сентября того же года Конвент узаконил эту меру1
18 брюмера II г. оплата «революционным комиссарам» был ‘
увеличена до 5 ливров в день.
27 брюмера II г. (17 ноября 1793 г.) мэр Парижа Паш!
обратился к правительственным комитетам с письмом, в кото 1
ром жаловался на неудобство такого положения, когда револкп]
ционные комитеты секций общаются только с Комитетом об I
щей безопасности Конвента. Паш настаивал на том, что если л|
отношении ареста «подозрительных» революционные комитеты
должны сноситься только с Комитетом общей безопасности, то!
о всей своей прочей деятельности они должны по-прежнему от!
читываться перед Коммуной. Но это письмо осталось без послед-1
ствий.
Закон 14 фримера II г. (4 декабря 1793 г.) окончательно 1
устранял Коммуну от контроля над революционными комитс1]
тами секций. По этому закону революционные комитеты, дейсг
вующие в провинции, обязаны были представлять отчеты о сво 1
ей деятельности администрации дистриктов, которая уполномо ।
чивалась непосредственно наблюдать за ними. Что касается!
|66
I
Парижа, то закон обязывал революционные комитеты секций
;носиться «прямо и без посредника» с Комитетом общей без-
)пасности Конвента, минуя и полицейскую администрацию Ком-
муны, и Наблюдательный комитет Парижского департамента
|гак стал называться теперь Комитет общественного спасения
Парижского департамента).
Еще до издания закона Коммуна сделала попытку восстано-
вить свой контроль над революционными комитетами секций,
которые все более и' более становились орудиями проведения
правительственной политики. На заседании Генерального сове-
та Коммуны 11 фримера II г. (1 декабря 1793 г.) Шометт горь-
ко упрекал революционные комитеты в том, что «они забыли,
иго Коммуна является их пунктом сбора, их центром объеди-
нения, как Конвент является таковым для всех секций респуб-
лики; они-забыли, что обязаны Коммуне своим основанием и
по именно Коммуна просила и получила для них от Конвента
калованье, которое им выплачивается». Шометт потребовал,
чтобы революционные комитеты сносились с советом [Комму-
ны] по всем вопросам, касающимся полицейских мер и мер
’сзопасности... Пусть комитеты будут созваны в определен-
пый день; пусть... им скажут: „Вы существуете лишь для на-
рода, не отделяйте себя от народа; революционные комитеты
шляются порождением Коммуны, они не должны отделяться.
)т нее”». Одновременно Шометт протестовал против попыток
Барера и других правых монтаньяров представить Коммуну
гузурпаторской властью». «Вы каждодневно наблюдали за си-
стемой клеветы, выдуманной нашими врагами,— говорил он
менам совета. — Обращаются к членам Конвента и говорят
ям: „Видите вы эту узурпаторскую Коммуну, эту диктаторскую
Коммуну, которая пытается незаконно отнять у вас вашу власть
। которая желает, если это окажется возможным, взять в свои
пуки верховную власть”; нам они говорят, что Конвент соби-
>ается притеснять Коммуну Парижа». Генеральный совет Ком-
муны единодушно одобрил речь Шометта и постановил, что «все
<лены революционных комитетов Парижа будут созваны, чтобы
позвратиться в лоно Генерального совета».53
Эта попытка Коммуны встретила резкий отпор со стороны
Конвента. На заседании Конвента 4 декабря, на том самом, на
котором был принят закон о «революционном порядке управ-
ления», Бийо-Варенн от имени Комитета общественного спасе-
ния потребовал, чтобы постановление Генерального совета
Коммуны о созыве членов революционных комитетов было ан-
нулировано. Конвент принял соответствующий декрет. Разъяс-
няя необходимость подобного декрета, Барер сказал: «Ни в ко-
см случае и ни под каким предлогом установленные власти не
имеют права делаться центром для революционных комитетов.
Революционные меры могут легко превратиться в контрреволю-
ционные меры, если руководить ими будет какая бы твц ни было
167
власть, кроме народного представительства... Кроме того, Ком*
муна виновна еще и в том, что она пыталась увеличить попД
лярность коммунальных властей за счет авторитета Конвеи
та».54
Речь Барера еще раз убеждает, что, устанавливая режим!
«революционного правления», монтаньяры ясно сознавали ни
личие элементов двоевластия и вполне определенно стремились^
оттеснить «вторую власть» на задний план, «Узурпация вл i
сти» со стороны коммун и секций беспокоила и Сен-Жюста.
«Под предлогом необходимости действовать по-революционно
му, — жаловался этот юный лидер Горы 13 марта 1794 г. в Коп
вейте, — все они присваивают себе независимость и самую н«
ограниченную власть, как будто революционная власть пребы*
вает в них. Всякая революционная власть, которая обособля
ется, представляет собой новый федерализм:.. Правительств!»
является революционным, но не эти власти сами по себе; они!
революционны постольку, поскольку выполняют революцион*!
ные мероприятия, которые им предписываются; если они дей
ствуют по революционному сами по себе — вот тирания, вот
причина несчастья народа».55
На процессе Шометта (10—13 апреля 1794 г.) Фукье-Теп
виль официально обвинил бывшего прокурора Парижской ком
муны в том, что он пытался «узурпировать» власть Конвент»
в пользу Коммуны. «Доказательства соучастия Шометта... «
заговоре, составленном Эбером, Ронсеном, Клоотсом, именуе. I
мым Апахарсисом, и другими, чтобы распустить национально^ г
представительство, убить его членов и патриотов, уничтожить»
республиканское правительство, завладеть народным суверени- •
тетом и дать государству тирана, — говорилось в обвинительном
акте, — явствуют из его поведения при исполнении им функций!
прокурора Парижской коммуны, из его подчеркнутого неуважс
ния к власти и законам Национального конвента, из того, что
он путем наглой и преступной узурпации стремился превратит!, j
себя в законодателя, вызывая своими требованиями свободо t
убийственные постановления, цель которых заключалась в том,'
чтобы уничтожить противоречившие им законы».56
Распустить созданную в Париже «революционную армию»!
Конвент еще не решился, но в отношении аналогичных армий,
возникших в департаментах, закон 4 декабря был весьма кате- |
горичен. «Всякая революционная армия, кроме установленной
Конвентом и общей для всей республики, распускается настоя !
щим декретом; всем гражданам, входящим в состав подобны»»
воинских формирований, предписывается разойтись в 24 час ,
под угрозой, что их будут рассматривать как лиц, сопротивляю ’
щихся закону», — гласила соответствующая статья декрета, j
Закон 4 декабря устанавливал также, «что никакой набор!
в вооруженные силы, никакой налог, никакой принудительный
или добровольный заем не могут быть произведены иначе, как Л
168
силу декрета». Даже революционные налоги, устанавливае-
мые народными представителями в миссии, разрешалось взи-
мать лишь после их утверждения Конвентом.57
Это значило, что ни Парижская коммуна, ни другие местные
рганы власти, ни даже комиссары Конвента не могли уже са-
мостоятельно устанавливать местные налоги на богатых, как
ю делалось ранее. Правда, эта последняя статья вызвала та-
не протесты со стороны комиссаров Конвента и местных вла-
тей, что ее пришлось фактически аннулировать. Местные на-
оги на богатых были опять разрешены. Окончательно эти
алоги были запрещены Комитетом общественного спасения
ишь 20 жерминаля II г. (9 апреля 1794 г.), т. е. уже после
азгрома эбертистов.
Парижские секции фактически были лишены возможности
роизводить выборы каких-либо должностных лиц. Правитсль-
гвенные комитеты своей властью назначали новых членов (вза-
:ен ими же смещенных) в Генеральный совет Коммуны, в ре-
олюционные комитеты секций, даже в гражданские комитеты
комитеты благотворительности. Правительственные комитеты
мещали также неугодных им офицеров Национальной гвардии
назначали на их места новых лиц, хотя это также входило-
компетенцию секций. Когда же в секциях начался ропот по-
тому поводу, то национальный агент робеспьеристской Комму-
ы Пейан направил 16 флореаля II г. (5 мая 1794 г.) письмо
скции Фобур Монмартр., в котором разъяснял, что при рево-
юционном правительстве в секциях не может быть никаких
первичных собраний», признаются лишь «общие собрания».
1ными словами, Пейан ставил вопрос так, что при революцион-
ом правительстве не может быть никаких выборов должност-
ью лиц, все эти лица назначаются.58
Политика ограничения прав секций, которую проводили Кон-
ент и правительственные комитеты, наталкивалась на глухое-
эпротивление со стороны многих секционных активистов.
О июля 1794 г. был арестован бывший член Коммуны 10 авгу-
га и член революционного комитета секции Музея Легрэ, на
второго поступил донос относительно того, что он ведет «контр-
еволюционные речи». Допрошенный в качестве свидетеля по
тому делу другой член революционного комитета секции Му-
гя и присяжный Революционного трибунала Люмьер заявил,
что, будучи одновременно с гражданином Легрэ членом рево-
юционного комитета секции Музея, он в ряде случаев беседо-
ал с ним об интересах народа и правительства. Во время этих
есед он часто оказывался вынужденным оспаривать мнения
[егрэ, который, по-видимому, во многих отношениях не был
эгласен с установками о революционном порядке управления.
То видно из того, что он все время говорил о правах народа,
том, что его суверенитет нарушается, и ссылался на Деклара-
ию прав». Когда же Люмьер возражал ему, утверждая, что
169
принцип народного суверенитета и конституция неприменим
во время войны, то Легрэ отвечал, что «он не согласен с эти
положением и никогда не потерпит, чтобы народ был лиш
-своих прав. А между тем такое нарушение прав народа прои
ходит непрерывно, ибо Комитеты общественного спасения
общей безопасности отняли у народа право избирать должн
ных лиц и захватили это право в свои руки».
Весьма характерно, однако, что, когда Легрэ был арестов.)
то 8 членов революционного комитета секции Музея потреб
вали его освобождения. Это, бесспорно, говорит о том, ч
точка зрения Легрэ не была только его личным мнением.59
Вместе с тем политика ограничения прав секций порождал
среди другой части секционного актива настроения пассиве
сти, культивировала привычку действовать лишь по приказе^
ниям сверху. Характеризуя обстановку, сложившуюся в мае
июне 1794 г. в парижских секциях, Мелье писал: «Общие собри-
ния секций не проявляли больше жизни; вся власть перешЛ!
к их революционным комитетам. Но эти комитеты, перестмв
быть выборными и составленные из чиновников, назначаемых
правительством, также проявляли мало активности».60
Уходили в прошлое те времена, когда секции ревностно обс<
регали свое право избирать своих должностных лиц. Теперь
они не решались даже самостоятельно замещать вакантны»
места. В этом отношении характерно обращение секции Санкю
лотов к Комитету общественного спасения от 10 прериаля II г
(29 мая 1794 г.). Выразив свое убеждение в том, «что по рево-
люционпым законам Комитет общественного спасения являетМ
единственным, главным центром всего развития республики!
вокруг которого объединяются и который должен быть источив
ком всех моральных и политических сил», секция запрашивал»
этот занятый куда более важными делами орган о том, должиИ
ли она решить вместе сКоммуной вопрос о замещении открыв I
шихся у нее вакансий или же, наоборот, она должна «предстд
вить Комитету общественного спасения просьбы об отставке
другие вакансии Общественных должностей и ожидать назначЯ
ний и замещений».
26 мессидора II г. (14 июля 1794 г.) председатель секции
Санкюлотов Мишо направил в Комитет общественного спасений
еще одно послание, в котором извещал, что, поскольку в коми
тете благотворительности секции три места являются вакант-
ными, а в гражданском комитете — два места, то общее собри
лие секции назначило кандидатами на эти места таких-то граж -
дан (сообщались их имена) и просит теперь, «чтобы вы избро
ли тех, кого сочтете подходящими».61 |
Так слагалась та атмосфера пассивного повиновения и глу-
хого сопротивления, в которой зрел термидорианский заговор
Глава VII
КОММУНА И ТЕРРОР
НАЧАЛО «БОЛЬШОГО ТЕРРОРА»
По мере того как обострялась гражданская война и ухуд- -
-----------Г» П ТТГ\/~»_
10 августа и утверждением консти-
«Мы требуем арестовать всех подо-
их затем к границам как авангард
ХТ Т
Икалось положение на фронтах, усиливалась и кампания за про-
ведение террора, которую «бешеные» и Эбер начали после
ИЬнйства Марата. 12 августа 1793 г. в Конвент явилась депута-
Ция комиссаров первичных собраний, прибывших в Париж в
В |язп с празднованием дня
(Чщии, и ее оратор заявил:
К)ительных и отправить ...._________. д
грозной армии санкюлотов, поставив их в первые ряды. Жены,
1гцы и дети подозрительных будут оставлены в качестве залож-
ников». Конвент встретил эти слова громом аплодисментов и бро-
сившийся на трибуну Дантон воскликнул: «Дадим исход народ-
ной мести, обрушив меч закона на головы заговорщиков». Дай-
кон предложил немедленно декретировать арест подозритель-
। ых, но заметил, что не следует отправлять их на фронт. «Они
Скажутся там более опасны, чем полезны. Заключим их в тюрь-
ки, они будут нашими заложниками»,— сказал он. Конвент
принципе принял предложение Дантона и направил его в
комитет законодательства «для представления доклада о спо-
И юбе приведения его в исполнение».1
Усиления террора требовал и Робеспьер. Выступая 25 авгу-
I ра в Якобинском клубе, он сказал: «Необходимо объявить веч-
I (ую борьбу агентам Питта и герцога Кобургского, разлагаю-
I цим наши города и департаменты. С вершины Горы я бы дал
I Народу сигнал и сказал бы ему: „Вот твои враги, бей!”».
I I этой же речи Робеспьер высказался за реорганизацию Рево-
(Юнионного трибунала, чего уже давно требовали Эбер, Лек-
I и'рк и другие сторонники крайних террористических мероприя-
тий. «Я проследил за адвокатскими формами ведения дел, в ко-
----------^«>^лтгтпгт ТТкж-тт
|ворых запутался Революционный трибунал. Ему требуются
вЦслые месяцы, чтобы судить какого-нибудь Кюстина, ^.убийцу
171
французского народа! — возмущался Неподкупный. — Недону
стимо,- чтобы трибунал, учрежденный для движения революции
вперед, своей преступной медлительностью заставлял ее дни
гаться назад... Он должен действовать так же быстро, кии
быстро совершается преступление... Бесполезно собирать при
сяжных и судей, поскольку этому трибуналу подсудно престуя
ление одного лишь рода — государственная измена, и что
нее есть одно наказание — смерть».2
Чтобы ускорить деятельность Революционного трибунала
Конвент декретом от 5 сентября разделил его па четыре сек
ции, с равными правами для каждой и заседающие параллель
но, и увеличил число судей до 16, а присяжных — до 60. 11|
этом же заседании Конвента Базир потребовал, чтобы ревели
ционные комитеты секций, после их предварительной чистюи
«приступили немедленно к аресту всех подозрительных и чтобы
им в этом были даны все полномочия». Это декретируется ели
иогласно и на месте.3
17 сентября 1793 г. Конвент принял известный «Закон о ио
дозрительных». Этот закон предписывал арестовывать и соде(В
жать в тюрьме (за их собственный счет!), вплоть до заключи
ния мира, всех лиц, признанных «подозрительными». Таковыми
же объявлялись: «1) те, которые своим поведением, либо своп,
ми связями, либо своими речами или сочинениями проявляю!
себя сторонниками тирании, федерализма и врагами свободы,
2) те, которые не смогут... доказать свои средства к существ»
ванию и выполнение своих гражданских обязанностей; 3) т»
которым было отказано в выдаче сертификатов цивизма; 4) оЛ
щественные функционеры, отрешенные или смещенные со своп*
должностей Национальным конвентом или его комиссарами.
5) те из бывших дворян, а также их мужей, жен, отцов, матЛ
рей, сыновей или дочерей, братьев или сестер, а равным обрп
зом и агентов эмигрантов, которые не проявляли постоянна
своей преданности революции; 6) те, которые эмигрировали t
промежуток от 1 июля 1789 г. до опубликования закона и»
8 апреля 1792 г., хотя бы они и возвратились во Францию I
срок, установленный этим законом, или раньше».4
18 октября 1793 г. Конвент обязал соответствующие органы
вручать арестованным копии протоколов с указанием причин
их ареста. Это вызвало протест революционных комиссарол
парижских секций. «Не без горечи увидели мы декрет, глася
щий, что арестованным должны быть сообщены причины
ареста, — заявили они 21 октября в Конвенте. — Нередко мерн
принятые против них, основываются только на внутреннем
убеждении; поэтому трудно указать в протоколе причины всея
арестов». Протест был поддержан Робеспьером, который со
слался на то, что имеются-де преступления, относительно ко*Л
рых «не существует письменных доказательств, но существу»
убеждение в сердцах всех возмущенных граждан».5 Дело ком
172
Iвилось тем, что Конвент отменил свой же собственный декрет от
18 октября, санкционировав тем самым заключение в тюрьму
даже без формулировки причин ареста.
24 октября начался процесс жирондистов. Суду был предан
1'1 человек, в том числе Бриссо и Верньо; жирондисты, естест-
I ценно, защищались, произносили длинные речи, требовали вы-
I ыова свидетелей, вступали с ними в полемику и т. д. Процесс
111 розил затянуться. Террористы были раздражены. «Папаша
I [Дюшен» спешил дать «свой добрый совет Революционному три-
I Муналу, чтобы он не занимался пустяками, а побыстрее свернул
I шею этим злодеям, которых уже осудил народ».6
I Общественный обвинитель при Революционном трибунале
Фукье-Тенвиль обратился 29 октября с письмом в Конвент, жа-
Iдуясь на то, что обвиняемые, вызывая свидетелей, хсГят сде-
1 зать процесс «бесконечным». «Кроме того, можно спросить,
I чему свидетели? — недоумевал этот ревнитель правосудия.—
lex, кто предстал на этом процессе, обвиняют Конвент и вся
Франция; доказательства их вины очевидны... Но трибунал
обязан следовать закону. Конвент должен устранить мешающие
ему формальности». Это обращение было поддержано явившей-
I я в тот же день в Конвент депутацией Якобинского клуба,
I ^потребовавшей освободить Революционный трибунал «от форм,
I которые заглушают совесть и противодействуют убеждению».
На трибуну поднялся Робеспьер. «Я предлагаю декретиро-
I вать,— сказал он, — чтобы после трех дней дебатов председа-
тель трибунала спращивал у присяжных, составили ли они себе
1достаточно ясное представление о деле. В случае отрицатель-
ного ответа следствие в суде будет продолжено до тех пор,,
I пока присяжные не заявят, что они могут вынести свой при-
I говор».
После выступления еще Бийо-Варенна, который заявил, «что
[нет нужды в свидетелях, раз есть заговор, очевидный для всего
I народа», и предложил переименовать трибунал в Революцион-
|ный, т. е. не связанный обычными формальностями, Конвент
[Декретировал: «1) если процесс, подлежащий рассмотрению в
I Чрезвычайном трибунале, длится уже бблее трех дней, то пред-
седатель обязан в начале следующего заседания поставить при-
сяжным вопрос, не является ли дело уже достаточно ясным для
I их совести; 2) если присяжные дадут отрицательный ответ, то
I следствие должно продолжаться до тех пор, пока они не заявят,
I что могут вынести решение; 3) если присяжные ответят, что
I они уже достаточно выяснили для себя суть дела, то сейчас же
I должно быть приступлено к вынесению приговора». Отныне ни
I одно дело в трибунале (который был переименован в Револю-
I ционный) не рассматривалось более трех дней.7 .
Нужно отдать должное якобинцам. Созданная ими судеб-
I пая машина оказалась очень грозной для врагов революции.
I Она обеспечила быстрое и эффективное наказание такиУ глава-
। 173
рей контрреволюции, как лидеры жирондистов и фейянов,
шая королева Мария-Антуанетта, изменники-генералы и г.Я
и т. п. «Папаша Дюшен» ликовал. «Вот, наконец, ты и на рок»
вой скамье, подлый Бриссо!» — восклицал он в дни процесс!
жирондистов. Когда была гильотинирована Мария-АнтуапетЛ
Эбер, заявил, что ее казнь была «самой большой радостью ti
всех радостей отца Дюшена». «Вы все, кого притесняли пани
старые тираны, кто оплакивает отца, сына или супруга, павши!
за республику, утешьтесь, вы отомщены», — обращался Эб> g
к своим читателям. После казни герцога Орлеанского (6 нояв
ря) «папаша Дюшен» давал свой «добрый совет» Революцией
ному трибуналу, «чтобы он ковал железо, пока оно горячо
заставил бы быстро проползти под национальной бритвш
(raisoir national) предателя Байи, бесчестного Барнава и всЯ
спекулянтов из Учредительного собрания». Эбер на все ладе
расхваливал святую гильотину (sainte guillotine) и зарал®
протестовал против всякого призыва к милосердию. «С гиль»
тиной мы заставим протянуть лапки скупщиков, — писал он.
С гильотиной мы заставим вынуть из погребов всю звонкув
монету, которую зарыли спекулянты. С гильотиной мы заспи
вим исчезнуть мюскаденов. С гильотиной мы принудим богачей
опорожнить свои сундуки. С гильотиной пойдет (?а ira), че|«
возьми, и республика восторжествует».8
Но якобинский терроризм имел и другую сторону, которЛ
оказалась совершенно неожиданной и для «Пер Дюшена», и дли
всех других санкюлотов. Система революционного правосудие
которая нашла свое выражение в «Законе о подозрительных^
а также (и в еще большей мере) в нашумевшем законе 22 пр«I
риаля II г. (10 июня 1794 г.), исходила, во-первых, из того, Ч11»
наказывать следует не только активных врагов республики, Л
и тех, кто в силу своей темноты и несознательности проявлД
безразличие к республиканскому делу. «Вы должны карать Л
только предателей, но и равнодушных; вы должны карать все
кого, кто пассивен в республике и ничего не делает для нее»Л
говорил Сен-Жюст.8
Во-вторых, эта система предполагала, что аресту подлежав
не только лица, совершившие определенное преступление, но 1
лица, которые не совершали нцкаких преступлений, но пре»
ставлялись «подозрительными» соответствующим властям; эти/
лиц не надлежало ни предавать суду, ни предъявлять им ко
ких-либо обвинений, их надлежало просто содержать в тюрьме
до заключения мира.
В-третьих, эта система сначала ограничивала, а затем и вовсе
отвергла (в законе 22 прериаля) применение к тем, кого счи
тали врагами революции, обычных форм судопроизводстве
в процессах по этим делам не нужно было ни вызывать свидД
телей, ни предъявлять уличающих документов, .ни назначите
защитников, ни даже подвергать подсудимых предварительном/
174
опросу; мерилом для вынесения приговора признавалась «со-
(>сть присяжных, освещаемая любовью к отечеству». Обосно-
даая столь опасный с точки зрения соблюдения элементарной
1КОННОСТИ порядок судопроизводства по политическим делам,
угон говорил: «Здесь всякая медлительность преступна, вся-
щ снисходительная или излишняя формальность является
Пщественной опасностью. Сроком для наказания врагов отече-
:ва должно быть лишь то время, какое необходимо для того,
робы их опознать: речь здесь идет не столько о том, чтобы их
вказать, сколько о том, чтобы их уничтожить».10
Естественно, что столь своеобразные представления о «рево-
юцирнной законности» открывали простор для произвольных
необоснованных арестов, для всякого рода злоупотреблений,
ля проведения таких скандальных процрссов-расправ, как, на-
ример, процесс эбертистов или процесс Шометта, когда на
ильотину отправляли не тех, кто боролся с революцией, а тех,
го делал революцию и стремился ее углубить. Разумеется, \
ыло бы неправильно утверждать, что подобного рода пред-
тавления о революционном правосудии были свойственны толь-
) Робеспьеру или Сен-Жюсту. Нет, еще больший нигилизм в
•их вопросах проявляли и Жак Ру, и Шометт, и Эбер, и дру-
ie вожаки санкюлотов, проявляли до тех пор, пока якобинцы
г обрушили оружие террора на них самих. Лишь тогда и Хак
у, и Шометт (но не Эбер!) заговорили о необходимости со-
подения революционной законности. А в то время, когда си-
гема террора только еще слагалась, все они проявляли1 еще
Ьльший террористический пыл, чем даже сам Фукье-Тенвиль.
11 октября 1793 г. Генеральный совет Коммуны принял
[редложенный Шометтом перечень признаков, «по которым
ожно узнавать подозрительных и отказывать им в выдаче сер-
Пфикатов цивизма». Этот перечень оставлял далеко позади
«бя «Закон о подозрительных». «Подозрительными» объявля-
нсь.: «1) те, которые, находясь на собраниях народа, ослаб-
еют его энергию посредством коварных речей, гневных воз-
ласов или угроз; 2) те, которые, будучи более осторожными,
иинственно говорят о несчастьях республики, скорбят о судьбе
ирода и всегда готовы с деланной скорбью распространять
ыохие известия...; 5) те, которые со словами свобода, респуб-
ика и отечество на устах посещают бывших дворян, контр-
еволюционных священников, аристократов, фейянов, умерен-
|ых и интересуются их судьбой; 6) те, которые не принима-
Н активного участия во всем том, что касается революции...
) те, которые, ничего не сделав против свободы, не сделали
йкже ничего и для нее; 9) те, которые не посещают собраний
коих секций и ссылаются в свое оправдание на то, что они не
,меют говорить или что им мешают их дела»,11
Мы привели далеко не все признаки, по которым Шометт
читал возможным узнавать «подозрительных». Но и сделан-
175
I[простым солдатом в армию. Но и это не спасло его от ареста.
II апреле 1794 г. Комитет общей безопасности выдал ордер на
[реет Леклерка и его жены Полин Леон, которая являлась
[дней из руководительниц Общества революционных республи-
канок, распущенного по решению Конвента еще в октябре про-
шлого года. Одновременно была арестована и другая руково-
дительница этого общества Клэр Лакомб.
В конце ноября 1793 г. была арестована группа «жакру-
IIистов» в секции Гравилье: столяр Николя Натте, столяр Жан-
Муи Грайо, сапожник Жак Бурбон, подмастерье токаря Жак
1(одо, мелкий рантье Жан Батист Дюкло, лимонадчик Жак
ьоске, хирург Мишо, сапожник Жан Франсуа Соже, лимонадчик
®тьен Филипп и др.
С «бешеными» и их агитацией было покончено, причем нуж-
но заметить, что если Коммуна и лично Эбер и Шометт и всту-
пились за Варле, то в преследовании Жака Ру и «жакрутистов»
как и революционных республиканок) они приняли самое
ктивное участие.
Террор использовался и для сведения личных счетов, а так
|ке как орудие межфракционной борьбы среди самих якобин-
Ьев В начале октября 1793 ^председатель Парижского депар-
тамента Дюфурни (которому, как и мэру Парижа Пашу и re-
in ральному прокурору-синдику департамента Люлье, Комитет
ощественного спасения предоставил право ареста «подозри-
11 льных») приказал арестовать члена Якобинского клуба
|Ь1ефье и сотрудника Корреспондентского комитета этого клуба
I Проли. А 12 октября член Конвента Фабр д’Эглантин, поэт,
раматург и не очень чистоплотный делец, потребовал, чтобы
io выслушали члены Комитетов общественного спасения и об-
|п .ей безопасности и объявил им о крупном заговоре, органи-
мванном против республики «крайними революционерами»,
эторые являлись, по его словам, «агентамц иностранных дер-
I/ ав». Фабр указал на тех же Дефье и Проли, а также на
Терейру, Дюбюиссона и их «покровителей»: Жюльена из Ту-
|»узы, Шабо и члена Комитета общественного спасения Эро де
[Сешеля. Члены правительственных комитетов психологически
|были подготовлены к тому, чтобы принять донос Фабра за
истую монету. Им давно уже мерещился «иностранный за-
ll. вор», который зреет-де в самом сердце республики. Фабр по-
казался им чуть ли не спасителем отечества, и они распоряди-
лись дрестовать почти всех тех лиц, которых он оговорил,
L также англичанина Рютледжа, члена Клуба кордельеров, гол-
иандского банкира ван ден Ивера, друга Клоотса, и даже Ста-
Iнислава Майяра, который с начала августа был начальником
декретной полиции Комитета общей безопасности.
Но Дефье и Проли нашли себе защитников- в лице Эро де
Сешеля и Колло д’Эрбуа, которым удалось добиться их осво-
|бождения. Ст. Майяр также был освобожден.14
|(2 Зак. 230.
пых выписок достаточно, чтобы убедиться, что прокурор Ком
муны акцентировал внимание не только и не столько на борьб»
с действительными контрреволюционерами, сколько на выла»
ливании шептунов, злопыхателей, людей пассивных и пр.
Но именно потому, что якобинцы, а на первых порах и гм
санкюлоты, занимали нигилистическую позицию в вопроса»
обеспечения революционной законности, тюрьмы эпохи террора
были забиты не столько дворянами и попами, сколько людьми
из народа, допускавшими различные мелкие проступки,11
В тюрьмах той эпохи томились и гибли плебейские революции
неры, все ^преступление» которых заключалось лишь в том, чт» ।
они желали вести революцию дальше тех буржуазно-ограничен
ных рамок, в которых ее пытались удержать якобинцы и коти |
рые этим последним, естественно, представлялись «подозритель
яыми». Трагическая судьба Жака Ру является ярким, но дали|
ко не единственным примером этого.
Жак Ру был арестован 5 сентября 1793 г. на заседании Ям»
бииского клуба по единодушному требованию всех присул i< |
вующих. Якобинцы так спешили, что сначала добились а реев
Жака Ру и лишь затем создали комиссию для приема допои»,
на него (и на Леклерка). Секция Гравилье ходатайствовал»
23 сентября перед Генеральным советом Коммуны об освобод»
дении Жака Ру, по совет постановил «перейти к порядку ди <
мотивируя это существованием закона, согласно которому noflo ;
зрительные будут содержаться под арестом до заключений
мира». Заключенный сначала в Сен-Пелажи, затем в Биссф
Жак Ру некоторое время еще продолжал издание своей газеЦ
«Публицист Французской Республики», но с середины ноябри
умолк навсегда.
24 нивоза II г. (13 января 1794 г.) Жак Ру был вызван •
трибунал исправительной полиции, причем во врученной СЖ |
повестке указывалось, что он должен будет «дать объяснеий
и отвечать за факты, указанные в составленном 23 мипувпнв
августа департаментом полиции протоколе», в котором Жак I1
обвинялся в том, «что он вызвал беспорядок в среде общ»н I
собрания своей секции, растратил собранные им деньги, проб»1
ведовал посредством призыва к грабежу нарушение собствЛ
ности и пытался дискредитировать установленные власти»Я
После того как трибунал исправительной полиции признал
дело себе неподсудным и передал его в Революционный триМ
нал, Жак Ру покончил с собой (10 февраля 1794 г.).
18 сентября 1793 г. Комитет общей безопасности выдал сЛ
дер на арест Варле. Правда, заступничество секции Прав ч< н
века (где проживал Варле) и Коммуны заставило КомитД
общей безопасности освободить Варле (14 ноября), но от поли I
тической деятельности он был вынужден отойти до самого тер
мидора. Леклерк должен был прекратить издание своего «Дру»|
народа» еще в середине сентября 1793 г. Вскоре он вступжI
176 1
177
Удивительно ли, что в Париже заговорили о произвольны»
арестах?
.ВЫСТУПЛЕНИЯ ПРОТИВ КРАЙНОСТЕЙ ТЕРРОРИЗМА
Весьма характерно, что выступления против крайностей тср«
роризма начались слева, со стороны общественных «низовм
Первыми критиками режима террора стали «бешеные», являв,
шиеся самыми ревностными пропагандистами террора, а затем
оказавшиеся его жертвами.
Уже в начале сентября 1793 г., т. е. тогда, когда на «бенк
пых» обрушились первые репрессии, Леклерк выступил протии
крайностей терроризма. В частности, он стал предостерегать
против стихийных народных расправ по образцу 2 сентября,
к которым еще так недавно призывал сам. Он уверял, что «са-
мыми горячими апостолами дня 2 сентября» были жирондист»!
Петион и Горса, которые якобы были заинтересованы в гибе
во время народной расправы опасных для них свидетелей В
числа заключенных, и напоминал, «что кровь невинного может
пролиться вместе с кровью виновных д что одна капля этоЛ
драгоценной крови стоит человечеству вечных слез. Никакой
пощады контрреволюционерам — таково мое и ваше желать-
но защита, братство невинному, патриоту — таково мое испо
-ведание веры, таков мой ответ моим постоянным клеветникам»
Леклерк горячо протестовал также против «искажения» за-
кона о подозрительных, заявляя, что он все более превращает-
ся из способа борьбы с контрреволюцией в инструмент для пре
следования «самых лучших патриотов». «Все добрые граждане
единодушно просили ареста подозрительных лиц,—писал < ц
11 сентября. — Спрашивается только, в каком смысле понимали
это слово наши уполномоченные... Народ под подозрительнымчв
понимал тех, кто посредством контрреволюционных писаний tai
речей вредят общественным интересам. Напротив того, большая
часть наших государственных деятелей рассматривают как
подозрительных тех, кто посредством своих писаний и речг|
вредят интересам частным».
В № 24 своего «Друга народа» (от 15сентября), оказавшем '
ся последним, Леклерк с возмущением писал: «Мы требовалпИ
поставить в порядок дня террор, а вместо него получили пре
ступный дух вражды и личной ненависти. Сильный угнетая
слабого и сажает его под замок. Так как это единственное сред
ство заставить меня замолчать, то я каждую минуту жду при
каза об аресте».15
Столь же резко изобличал крайности якобинского терроризм» 1
и Жак Ру. Нет, этот человек fie встал па путь огульного отри
цапия террора, как это сделал другой бывший террорист, по
клонник народных расправ начального периода революции
«генеральный прокурор фонаря» Камиль Демулен. Даже в cqii
178
ябре 1793 г., когда он сам оказался в тюрьме в. качестве «по-
юзрителыюго», Жак Ру по-прежнему считал, что против вра-
Гов революции террор нужно применять. «Пусть арестовывают
Lx, кто клеветал на республиканскую конституцию, кто хотел
[пасти тирана, кто хотел заковать нацию в цепи, — писал он
। № 264 своего „Публициста Французской Республики”, кото-
рый ему удавалось выпускать даже сидя в тюрьме. — Пусть
посадят в тюрьму всех противящихся сбору налогов, ндбору
нойск, снабжению наших городов... Но несправедливо и бесче-
I ювечно арестовывать на основании неопределенных доносов
ого или иного гражданина, той или иной факции, того или
иного общества, людей, единственное преступление которых
1рчень часто состоит лишь в том, что они рьяные патриоты или
11 ринадлежат к касте, которую ненавидят от всей души».
Жак Ру протестовал не против террора как такового, а про-
|ив злоупотребления террором, против произвольных арестов.
II- Я знаю, что при нынешних обстоятельствах необходимо прибе-
1|гзть к жестоким мерам; не будет лишней и предосторожность
Iиротив недоброжелательства,—писал" он в следующем номере
|1зоей газеты (между 10—15 сентября). —Но я знаю также,
I его подвергают аресту главным образом вовсе не изменников,
I пе монополистов, не спекулянтов, не скупщиков, не обществеп-
||иых пиявок; среди арестованных больше невинных, чем винов-
ых. Нет ничего более опасного, чем предоставлять произволу
|церзавца-выскочки, мстительного комиссара исполнение столь
грашного закона. Если не обуздают эти заключения в тюрьму,
которые пачкают историю революции и примера которых нет в
виналах более или менее цивилизованных народов, не замедлит
вспыхнуть гражданская война».
Жак Ру теперь понял, что террор нужно поставить в опре-
деленные рамки, что нужно соблюдать революционную закон-
юсть и что нельзя сажать граждан в тюрьму без предъявления
гм конкретных обвинений по одному лишь подозрению. «Аре-
стовывать римлян по простому подозрению — значит действо-
»ать тиранически»,-—приводил он известные слова Вольтера и
Ссылался на то, что в республиках древнего мира «те, кого не
Аризнавали виновными, подлежали немедленному освобожде-
нию. В отношении подозрительных ограничивались тем, что
Устранили их от общественных должностей».16
Жак Ру сидел в тюрьме. Его связи с внешним миром были
'ограничены. Но его критика крайностей якобинского террориз-
ма весьма точно отражала чувства беспокойства и недоумения,
которые испытывали санкюлоты при виде того, как террор,
। редставлявшийся им ранее панацеей от всех зол, обрушивает-
|н теперь на них самих. В Коммуну, в департамент, в Конвент
|юсыпались жалобы на произвол революционных комитетов,
'(олжностные лица были вынуждены заговорить о том чтобы
с сажали людей в тюрьму без достаточных оснований. Пред-
|.‘ . 179
Конвент согласился с этим. Тем самым полномочия Коми-
кета общей безопасности были еще более расширены, а Комму-
на, секции, клубы оказались целиком отстраненными от какого-
1шбо контроля над правильностью производимых арестов.17
Произвольные аресты, исключения из клубов и пр. продол-
жались. 1 фримера (21 ноября) Робеспьер самолично обру-
бился в Якобинском клубе на «иностранный заговор» и, сле-
дуя доносу Фабра д’Эглантина, указал на Дюбюиссона, Проли,
1 (ерейру и Дефье ’как на «агентов, подкупленных тиранами».
[Что конкретно поставил Робеспьер в вину этим деятелям Яко-
бинского клуба, тесно связанным с секционным движением?
Г[ривел ли он хоть какие-нибудь факты, уличающие их как дей-
ствительно иностранных агентов? Нет, таких фактов он не при-
сел. Единственное, в чем он «уличал», например Проли (кото-
рого он называл «вождем клики»), так это в... создании
ародных обществ. «Этот сеньер, — с возмущением говорил Не-
подкупный, — основал полсотни народных клубов для того, что-
Кы привести в расстройство и погубить якобинцев. Он зани-
жается также секциями ’ и женщинами-революционерками, из
Грсды которых по его воле выбирают председателей. Их вдох-
повляет невидимый враг, но под его началом находится еще
множество других видимых врагов, которые начиная с 31 мая
восстанавливают против Национального конвента общественное
| ц нение и призывают к резне его членов».
[ чистки клуба, «чтобы
распознать и изгнать всех агентов иностранных держав, кото-
рые были введены в это общество».18 Якобинцы дружно прого-
лосовали за это предложение, начали чистку и изгнали из своих
рядов не только Дюбюиссона, Перейру и Дефье (Проли не был
кленом клуба, но сотрудничал в его Корреспондентском коми-
чете), но и Анахарсиса Клоотса, Антонеля, Феликса Лепелетье,
Буасселя, т. е. явно направили острие чистки против левых эле-
ментов.
седатель департамента Дюфурни рискнул потребовать 23 cent
тября в Якобинском клубе, нет, не того, чтобы не совершать прр
извольных арестов, а того, чтобы хоть не держать слишком дол
го в тюрьме явно невиновных людей. «Теперь такое время,
сказал он, — Когда без исключения все, послушные закону, мо
гут оказаться под арестом [Г]; эта мера безопасности можи
вызываться различными причинами; не все они оказываютс|
одинаково законными, и тогда важно, чтобы заключенные бя
стро освобождались из-под ареста, который является лишь мЛ
рой предосторожности». Дюфурни предложил вывешивать 1
дверей тюрем списки заключенных: «Те, на которых в течет*
восьми дней с момента ареста не поступят какие-либо онрс
ленные данные, получат полную свободу по истечении это<
срока, и их освобождение послужит истинным сертификатом
цивизма».
По предложению Шометта, Генеральный совет Коммуны
зал 27 сентября администрацию полиции назначить спецназ
ную комиссию для расследования жалоб на приказы об аре
выдаваемые революционными комитетами.
1 октября в Конвент явилась депутация от секций Люкс
бург, Тюильри и Музея и просила его декретировать: «1) чт<
каждый заключенный имеет право требовать от комитета, ра>
порядившегося арестовать его, вручения ему протокола, состав
ленного при аресте; 2) что мировым судьям и комиссарам и . мнение и п pwnt Ciи -..ivnuo/.-.
рижской полиции поручается объявлять об оставлении в тюрьму В заключение Робеспьер потребовал
или об освобождении подозрительных; 3) что с этой цел^^“—'—. .. r»r»av о voii’rrvn ТТПЛР
мировые судьи и комиссары сформируют четыре комитета «
семи членов в каждом».
Иными словами, секции просили, чтобы был создан хоть кг
кой-нибудь контрольный орган, который следил бы за рравши
ностью производимых арестов. В конце концов этого же потр>
бовали и якобинцы. \
Эбертист Леонар Бурдон, член Конвента, предложил 9
тября в Якобинском клубе назначить комиссию из 10 члеш
чтобы посетить тюрьмы и установить мотивы ареста содеря
щихся в них лиц, «так как лучше побеседовать четверть ча
с аристократом, чем пренебречь обязанностью спасти невиип
го». Якобинцы назначили такую комиссию; ее члены посетил!
несколько тюрем, но вскоре были вынуждены
деятельность.
На заседании Конвента 10 октября Вулан
тета общей безопасности потребовал, чтобы
было предоставлено право «освобождать или
арестом лиц, арестованных революционными комитетами, a i.ihi»
же препровождать в Революционный трибунал тех подозри
тельных, которые будут обвинены в преступлении против Л
ции».
Новый донос сделал Фабр д’Эглантин на этот раз на гене-
рального секретаря Военного министерства и видного корделье-
ра Венсана. Выступая 27 фримера (17 декабря) в Конвенте, он
юаявцл: «Когда вы принимаете все меры к тому, чтобы устра-
|ниты помехи, препятствующие действиям революционного пра-
|11ительства, вызывает удивление, что вы забыли обратить ваше
[ннимание на человека, который с того времени, как он служит
1 военном ведомстве, причинил больше зла, чем сам Ролан...;
I который всюду говорит тоном хозяина и всюду заставляет себе
I повиноваться; который имеет в своем распоряжении клубы го-
[ловорезов, являющиеся ужасом для окружающих кварталов и
откуда время от времени выходят усатые мужчины в военной
форме и шныряют, гремя саблями, по улицам Парижа, пугая
Iтвоим видом и своими угрозами мирных граждан... Это Венсан,
на которого я вам доношу».
прекратить св
от имени Комп
этому КОМИТС
оставлять ж
180
181
Эта речь Фабра по своему великолепна! В ней ярко сказб
лась ненависть буржуа к «диктатуре клубов», к вооруженному
народу на улицах Парижа, т. е. к тем элементам народовлн
стия, которые представлялись этому ревнителю «революционно
го правления» совершенно нетерпимыми. Присовокупив к этому
еще то, что Венсан требовал организации Исполнительного со
вета «согласно конституции» и что он якобы устраивал свои»
друзьям отсрочки от призыва в армию, Фабр добился декрет»
Конвента об аресте Венсана, а также командующего «револк»
ционной армией» Ронсена и злополучного Станислава Майяра.1*
Па заседании Конвента 1 нивоза (21 декабря) Фабр до
бился распоряжения об аресте командующего кавалерией «р|
волюцибнной армии» Мазюеля.
Эти аресты, которые произвел сам Конвент, не запрос™
даже мнения ни Комитета общественного спасения, ни Komhtci|
общей безопасности, вызвали сильное недовольство у кордель»
ров, к числу лидеров которых принадлежали Венсан и РонсеЛ
Но кордельерам пришлось вынести долгую и тяжелую борьб)!
чтобы добиться их освобождения.
Естественно, что продолжались и протесты против произвол|4
ных арестов. В Коммуну и Конвент являлись толпы женщин,
которые требовали освобождения своих мужей. Шометт, кош
рый по своей должности прокурора Коммуны имел возможность
убедиться, какие «перегибы» допускали революционные коми
теты, рискнул в конце концов заявить протест против необосно
ванных арестов. Разумеется, Шометт понимал, что он рискуй
головой, выступая против крайностей терроризма. Тем не мен«г
он мужественно осудил эти крайности.
Мы уже упоминали о конфликте между Коммуной и Кои»
вентом относительно революционных комитетов секций. В этом
конфликте спор шел не только по вопросу о том, кому буду?
подчиняться эти комитеты. Главное в этом споре заключалось
в том, какова будет направленность самого террора. Конвеиi
и правительственные комитеты все более придавали террору
двоякую направленность: и против правых сил, и против ради
кальных народных элементов. На заседании Генерального сон..1
та Коммуны 11 фримера II г. (1 декабря 1793 г.) Шометт ре-
шительно осудил «произвольные действия всякого рода, кото
рые направляются, кажется, не .против аристократии прежде?
всего, а на то, чтобы сохранить за собой право нападать пй
наиболее заслуживающих доверия патриотов. И исполнителем |
всех этих махинаций являются революционные комитеты!».
Шометт считал, что подобные действия не могут быть боле
терпимы. «Необходим акт республиканской добродетели, — про
должал он. — Необходимо, чтобы царствовала справедливости
и чтобы произвол прекратился (Аплодисменты). Завтра, быть
может, за то, что я говорю здесь, я буду оклеветан («Нет!» 4
182
кричит собрание). Утверждают, некоторые газеты утверждают,
[что говорить о произволе — значит жалеть контрреволюционе-
ров. Мне жалеть контрреволюционеров, мне, который добивался
их ареста! Нет, но добиваются ареста не только контрреволю-
ционеров, но еще и патриотов, и эта несправедливость является
тем более гибельной, что она останавливает порыв гения, кото-
рый мог бы спасти отечество».
Потребовав, чтЪбы революционные комитеты секций сноси-
лись с Генеральным советом Коммуны по всем вопросам, ка-
сающимся полицейских мер, Шометт в заключение сказал:
«Объявим в особенности, что мы не желаем произвола, что мы
не потерпим, чтобы врученная им власть стала средством лич-
ной мести, средством преследования, на подобное которому не
решались самые жестокие тираны; пусть .отцу вернут его детей,
а детям их отца, мужу — жену, а жене—мужа; и когда об-
стоятельства потребуют отделения некоторых из этих личностей,
то необходимо, чтобы свято уважали жалобные стоны безутеш-
ной супруги... Все люди, даже наши враги, принадлежат оте-
честву, а не произволу».20
Это было смелое и мужественное выступление! Шометт от-
крыто протестовал против крайностей терроризма, против попы-
ток направить террор не только против «аристократии», но и
против «патриотов» (т. е. против левых сил). Он требовал вос-
становления контроля Коммуны над деятельностью революци-
онных комитетов, видя в этом гарантию того, что террор будет
применяться только против правых сил и что даже по отноше-
нию к этим элементам не будет допускаться произвол. Это вы-
ступление Шометта показывает, как многому он научился на
опыте жизни и на какой верный путь он хотел направить рево-
люцию.
Весьма характерно, что Генеральный совет Коммуны едино-
душно одобрил речь Шометта и все его предложения. Это, бес-
спорно, говорит о том, что, критикуя крайности терроризма,
Шометт выражал не только свое личное мнение. Но осущест-
вить что-либо из намеченной им программы действий Шометту
не удалось.
Конвент аннулировал постановление Коммуны от 11 фриме-
ра о созыве революционных комитетов. Шометта обвинили в
«преувеличении» роли Коммуны. К этому нужно добавить, что
его стремление покончить с произвольными арестами было ис-
толковано как явный «модерантизм». «Обратите внимание на
то, — говорил Барер, — с какой зловредной ловкостью пытают-
ся парализовать спасительную меру, необходимую для активи-
зации работы правительства, для уничтожения предателей и
заговорщиков, для укрепления свободы {Барер говорил о законе
17 сентября, поручавшем революционным комитетам арест по-
дозрительных под непосредственным наблюдением, Комитета
эбщей безопасности]. Если предоставить мягкосердечий’ Гене-
183
7
ральных советов Коммун право отступать от постановлений зл
кона, возникнет тот самый произвол, который при этом хотят
предупредить».21
После этого горячие головы в секциях и клубах поспешили
сделать самые крайние выводы в отношении Шометта. Уж*
15 фримера секция Рынка объявила Шометта недостойным
нимать какие-либо общественные должности. Секция Марат#
прислала 16 фримера в Якобинский клуб депутацию с заявл*
нием, что Шометт потерял ее доверие. В заседании 17 фримерЦ
Клуб кордельеров выразил негодование по поводу убийствен
ного для свободы постановления, которое Коммуна приняла по
предложению Шометта. Вместе с тем кордельеры высказали
свое самое живое удовлетворение тем, что Эбер, «чистота коте
рого до сего дня равна лишь его цивизму, не принял никакого
участия ни прямо, ни косвенно в вынесении этого постановлен
ния».
Секция Фобур дю Нор объявила Шометта «подозрительным•>
и обратилась к Комитету общественного спасения с предложи»!
нием сместить его и отдать под суд. Народное общество секция'
Музея также выразило недоверие Шометту, но одумалось <1
уже 19 фримера прислало в Генеральный совет Коммуны дел*
гацию с заявлением о том, что Шометт никогда не те^ял дов»
рия этого общества.
27 фримера (17 декабря) Клуб кордельеров объявил намв
рения Шометта «антигражданскими и опасными» и вычеркнул!
его из списка своих членов.
Шометту пришлось отступить. «Я признаю, что выступил 1
обвинением, которое не должен был делать; я признаю, что |
был неправ», — заявил он в Коммуне 5 нивоза.
Но положение Шометта в Коммуне оставалось прочные
8 нивоза (28 декабря) Генеральный совет Коммуны объявил^
«что, вопреки интриганам и раскольникам, он никогда не лишЛ
Шометта своего доверия и уважения».22
Кордельеры приняли участие в травле Шометта, затеянной
крайними террористами. Но сами они отнюдь не были уверепД
в том, что правительственные комитеты не станут преследоваi &I
«датриотов».
С середины ноября 1793 г. по Парижу поползли слухи <•
том, что правительственные комитеты готовят расправу ппЯ
«папашей ДюШеном» и его друзьями. Поводом к возникновении!
этих слухов послужила стычка между Эбером и Робеспьером
в Якобинском клубе, произошедшая 8—9 ноября. Эбер выпу»
пил у якобинцев с «большим доносом». Он разоблачал корруЯ
пированных депутатов, которые злоупотребляют вверенной нмг
властью, а также замаскированных реакционеров среди вогни
пых. В косвенной форме он критиковал Комитет общественно! (Ц
спасения, терпящий таких людей, как Фрерон. Но не все обви-
нения Эбера были обоснованными. В частности, он. совершен!! •»
184
несправедливо обвинил депутата Дюкенуа, безупречного мон-
таньяра, в том, что, находясь в Северной армии, он якобы ин-
триговал против Журдана, чтобы сделать своего брата, гене-
рала Дюкенуа, главнокомандующим этой армией,
Робеспьер в очень резкой форме выступил против Эбера.
«Повергнутая аристократия, — говорил он, — не осмеливается:
больше поднимать Свою мерзкую голову; но она еще сущест-
вует и, не будучи в состоянии победить нас в открытом бою,
пытается тайно разделить нас, чтобы нас уничтожить. Она до-
носит на добрых патриотов как на аристократов и пытается вы-
ставить представителей народа — монтаньяров—в виде членов
кЛики... Было бы безумием сомневаться, что Питт имеет эмис-
саров среди нас, что он использует все средства, чтобы разде-
лить нас».23 »
Итак, «папаша Дюшен» был причислен к «эмиссарам Пит-
та»! Среди друзей «Пер Дюшена» поднялась тревога. Дюбюис-
сои просил передать Эберу (как об этом рассказал сам Эбер
в Якобинском клубе), «что действительно существует большой
заговор среди якобинцев, в Конвенте и Комитете общественного
спасения, чтобы погубить патриотов и овладеть властью».
Эбера предупреждали также (по его собственным словам),,
«что Робеспьеру было поручено разоблачить меня в Конвенте
и заставить меня арестовать... Я должен быть отправлен вме-
сте с Пашем, Шометтом и другими». Выступая 1 фримера
(21 ноября) в Якобинском клубе, Эбер пытался обратить все
это в шутку, но смеялся он, как говорится, сквозь слезы, не
скрывая своих опасений. «Каждый день, — говорил он, — я
встречаю людей, которые меня поздравляют и спрашивают, как
это я еще не арестован. Я смеюсь и отвечаю: „Разве еще суще-
ствует комиссия двенадцати”. Однако, как ни смешны эти уве-
домители, не следует слишком пренебрегать ими. Иногда,
прежде чем притеснять патриота, подготовляют общественное
мнение: я боюсь не за себя». Вслед затем Эбер обрушился на
«интриганов», которые пытаются поссорить «патриотов» друг
с другом и закончил свою речь призывом к единству всех «дру-
зей свободы» и... к усилению террора. «Все патриоты должны
опровергнуть оскорбительные слухи, что распространяют па их
счет, — сказал он. — Необходимо, чтобы они объединились все
вместе.
Необходимо, чтобы погибли все враги народа».24
Моморо также ратовал за усиление террора. Но такие дей-
ствия Конвента, как арест Венсана и Ронс'ена, настораживали
и его. Выступая 23 декабря в Якобинском клубе, Моморо риск-
нул предостеречь против «притеснения патриотов». «Пусть,
патриотизму окажут поддержку, пусть патриотов не притесня-
ют,—говорил он,—и все республиканцы, объединенные в Ко-
митетах общественного спасения и общей безопасности^ в Кон-
венте и на Горе, будут защищать республику до последней
185.
з<апли крови!». Но Моморо успел произнести только одну эЛ
фразу. В гневе поднялся Неподкупный. «Неужели хотят засн»
вить поверить, что Конвент притесняет патриотов? — восклпн
пул он. — Неужели забыли, что бриссотинцев там больше пег,
что там Гора, которая всегда окажет справедливость республи
канцам?».25
Моморо не полез на рожон и замолчал. Но не молчали му-
жественные парижские женщины. 30 фримера (20 декабря) и
Конвент явилась депутация женщин из секции Гравилье и за*
явила, что арест их мужей по распоряжению революционно! и
комитета лишил их и их детей средств к существованию
Робеспьер, который хотя и прочел женщинам строгую нотацию
указав им, что они «должны отделить свое дело от дела арн
-стократии и не присоединяться к адвокатам-контрреволюции
тем не менее предложил проект декрета, который тут же был
принят. Этот декрет поручал Комитетам общественного спаев
ния и общей безопасности назначить комиссаров «для изыски
ния средств освобождения патриотов, которые могли быть зв
ключены в тюрьму». Комиссарам предписывалось «сохрани и.
при исполнении своих обязанностей необходимую строгость, чю
бы не ослабить энергии революционных мероприятий, требуе!
мых для спасения отечества». Кроме того, уточнялось, что комп*
сэры не могут никого освобождать своей собственной власть!
и что они лишь доложат результаты своих расследований обоим
комитетам, «которые примут окончательное решенйе об осво
бождении тех, кто покажется им неправильно арестованными
Этот декрет лишь в небольшой степени шел навстречу тем,
кто требовал принятия мер против произвольных арестов. II»
и он показался недопустимой «слабостью» террористам, ещ|
более крайним, чем Робеспьер. На заседании Конвента 6 hhboi|
(26 декабря) Бийо-Варенн резко осудил декрет от 30 фримера
«Если бы Конвент сохранил свою энергию и свою твердость,^
сказал Бийо, — он просто перешел бы к порядку дня по поводу
жалоб контрреволюционеров, изложенных у его решетки. Не-
сомненно, что Комитет общей безопасности не может отвечать
на все ходатайства аристократии, которая заслуживает лини»
нашей ненависти. Итак, я требую, чтобы декрет был взят об
ратно».26
Конвент так и поступил. Декрет от 30 фримера был отменен
Никакого контрольного органа, который следил бы за правила
ностью производимых арестов, так и не было создано, хоти
необходимость подобного органа признал сам Робеспьер
А вскоре правительственным комитетам удалось почти пол
лостью приглушить критику крайностей терроризма, которая
шла слева. Невольную помощь в этом им оказали «снисходи
тельные», которые попытались вообще остановить террор, вы
.звав этим лишь новый взрыв ультратеррористических настрое-1
ний как среди якобинцев, так и среди санкюлотов.
186
ТЕРРОР И «СНИСХОДИТЕЛЬНЫЕ»
Если санкюлотов революция еще далеко не удовлетворила
и они были полны решимости продолжать и углублять ее, то
буржуазия, а особенно разбогатевшие на поставках в армию,
на спекуляции национальными имуществами и т. д. «новые бо-
гачи» стали уже уставать от революции, от максимума, от тер-
рора и мечтали отделаться от всего, что мешало им «свободно»
пользоваться приобретенным. Тем более, что армии республики
стали побеждать и мятежников, и иностранных интервентов.
Выразителями настроений этих уставших от революции и чрез-
вычайных мер нуворишей и являлись депутаты-дельцы, группи-
ровавшиеся вокруг Дантона. Многие из них были лично заме-
шаны в спекуляциях и всякого рода аферах и, естественно, дро-
жали за свою судьбу. Правительственные комитеты (нужно им
отдать должное) были беспощадны к коррупции, особенно сре-
ди депутатов. 23 сентября был арестован депутат Перрен (из
цепарт. Об), повинный в хищениях в связи с поставками на
армию. 14 октября Комитет общей безопасности подверг .допро-
су Шабо, которого обвиняли в том, что он содействовал мошен-
ничествам уже арестованного поставщика д.’Эспаньяка. 19 брю-
мера (9 ноября) Конвент удовлетворил требование Комитета
эбщей безопасности о предании суду депутата Осселена, кото-
рый, будучи автором закона против эмигрантов, укрыл от дей-
ствия этого закона маркизу де Шарри и сделал ее своей любов-
Не удивительно, что депутаты-дельцы были обеспокоены и
<ачали кампанию за «милосердие». 20 брюмера (10 ноября)
1>плиппо предложил (и его поддержал Ромм), чтобы Конвент
)бязал' всех своих членов дать отчет о своем состоянии с самого
{ачала революции. Базир высказался против этого предложе-
шя, «пригодного только для того, чтобы содействовать планам
фистократии и вызвать раздоры среди патриотов». «Патриотов
ie следует мучить и огорчать судебными преследованиями, —
>аявил этот защитник спекулянтов. — Нет ни одного франта,
юторый не порадовался бы, увидев на эшафоте тех, кто начал
•еволюцию, кто заложил основы свободы». Базир потребовал,
ггобы Конвент «избавил патриотов от этого террора, который
1азрушает истинные добродетели», и, в частности, сказал:
:Когда же кончится эта бойня депутатов?».
Базира поддержал Тюрио, и предложение Филиппо было от-
менено. Но Шабо, которому лично угрожал арест, захотел
юлыпего; он вернулся к делу Осселена и потребовал, чтобы
in один депутат не мог быть предан Революционному трибу-
(алу, не будучи предварительно выслушан Конвентом. «Смерть
ie страшит меня; если моя голова необходима для спасения
республики, пусть она падет! — кричал этот расхрабрившийся
русишка.— Но что для меня важно, так это то, чтобы ’Востор-
к
187
ы обеспечить себе личную безнаказанность. Тогда Шабо ре-
К'шл последовать примеру Фабра и донести на других, чтобы
Выкрутиться самому и, главное, впутать сюда эбертистов. Он
Кассказал сначала лично Робеспьеру, а затем Комитету общей
1( зопасности, что известный аферист и заговорщик барон
Батц и его агент Бенуа подкупили Делонэ и Жюльена из
Тулузы, чтобы поживиться при ликвидации Ост-Индской ком-
пании, и что они выдали ему, Шабо, 100 тыс. ливров для под-
liyna Фабра д’Эглантина, но он этого поручения не выполнил.
I Шабо заявил, что Эбер, Дюфурни, Люлье —это также агенты
I барона де Батц, которые наняты специально для того, чтобы
I «клеветать на патриотов» и путем «злоупотребления террором»
I опушать народу отвращение к революции. В этом плане он на-
I звал также имена Паша, Шометта, Проли, Перейры, Дюбюис-
|сона и Дефье. Члены правительственных ’комитетов решили, что
Iвиновны и сами доносчики (аналогичный донос сделал и Ба-
| . тр), и те, кого они обвиняли. 27 брюмера (17 ноября) они
I отдали приказ об аресте Шабо, Базира, Делонэ, Жюльена из
I Тулузы, барона де Батц, банкира Бенуа, Симона, Дюруа,
l-’ойда, а также Проли и Дюбюиссона. Эбера, Шометта и дру-
। 1х деятелей Коммуны и департамента они пока не тронули,
III о запомнили выдвинутые против них обвинения. Барон де
Батц, Жюльен из Тулузы и все банкиры скрылись, а Делонэ,-
Шабо и Базир оказались в Люксембургской тюрьме.30
Это был тяжелый удар по «снисходительным»! Обеспокоен-
In ый арестом своих политических друзей Дантон вернулся в
Париж из Арен сюр Об, где он провел несколько недель, и лич-
110 включился в кампанию за «милосердие». Этот бывший гони-
Iтель «модерантизма» стал теперь доказывать, что отсутствие
I революционного пыла и прочие человеческие «слабости» — это
и ще не основание для того, чтобы отправлять людей на гильо-
|тину. Выступая в Конвенте 6 фримера (26 ноября), он говорил:
[«Народ требует, чтобы террор был поставлен в порядок дня;
I но он хочет, чтобы террор был применен к действительным вра-
гам республики и только к ним, т. е. к аристократам, эгоистам,
[заговорщикам и изменникам, агентам иностранных прави-
тсльств; но народ не хочет, чтобы всякий, кто родился без ре-
волюционного пыла, в силу одного этого считался виновным;
гели он не уклоняется от своего долга, если он не замышляет
преступления, народ готов поддержать даже слабого гражда-
нина».31
Дантон справедливо критиковал крайности терроризма, ко-
торые были свойственны якобинскому режиму. Но он делал это
из общего правила в пользу~дёпу?ато^^ того> ч™бы Дискредитировать режим в целом
Отмены декоета от 20 бпюмепа тоебёвали от убиться К₽УТОГО ‘^ворота вправо Если еще совсем недавно
трибун позволял себе призывать народ к «третьей революции»,
к революции против капиталистов и богатых, то теперь в его
, Ьечах зазвучали иные нотки. Он стал призывать к тому?* чтобы
жествовала свобода, чтобы террор не сокрушил все департи
менты... Если в Конвенте нет правой стороны, я один образу^
ее, хотя бы ценою своей головы, чтобы существовала хоть ка
кая-нибудь оппозиция, чтобы нельзя было сказать, что мы при
нимаем декреты на веру, без обсуждения». Слово вновь вз«ц|
Базир и, не называя имен, обрушился на Эбера и тех, «ког<Л
рые хотят купаться в крови себе подобных», которые «возбужу
дают умы против властей и проповедуют разрушительные докТ*
рины, направленные к уничтожению гения и всего того, чгп
имеет отношение к торговле и промышленности».
После оживленных прений Конвент согласился с предложи
нием Шабо и декретировал, что ни один депутат не может быт*
арестован без того, чтобы Конвент его предварительно не вы
слушал.27
Этот декрет, обеспечивавший известную безопасность депу-
татам-дельцам, был подвергнут резкой критике в Якобинском
клубе на заседании 21 брюмера (11 ноября). Дюфурни предл<я
жил послать депутацию в Конвент с требованием не осла'бле!
ния, а усиления террора, а также для того, .чтобы спросить Л
него, «может ли еще французский народ рассчитывать на егЙ |
твердость?» Предложение Дюфурни поддержали Монто, Реноде
и Эбер. Последний потребовал также исключить Тюрио из оМ
щества якобинцев и произвести расследование поведения ШаЛ
и Базира, что и было принято.28
23 брюмера (13 ноября) депутация Якобинского клуба при
шла в Конвент и ее оратор Дюфурни заявил: «Террор — во г
спасение от всех этих подлых врагов, о пощаде которых взы
вает милосердие. Народные представители, из чувства жалост<
к патриотам продолжайте действовать путем террора». В пред-
ставленной петиции якобинцы требовали: «1) поддерживац»
принцип равенства и предавать суду Революционного трибунале
как главных виновников преступлений, так и всех их сообщшй
• ков; при этом с особенной строгостью нужно относиться к гена
ралам и к народным представителям; 2) применять револю-
ционные меры во всей их строгости, и с этой целью облечь пол-
ным доверием и расширить полномочия тех комитетов, которым
поручено следить за их исполнением...; 3) обуздать всяко™
члена, который осмелится своими безрассудными предложения-
ми оскорбить свободу мнений и бросить клеветнический упргк
Революционному трибуналу, сказав, что он устраивает бойню...
Мы требуем обуздать всякого, кто захотел бы организовать
какую-нибудь партию или возобновить оппозицию справ.).
4) отменить декрет 20 брюмера, устанавливающий исключения
1 _ , .. , ... _________________________________.
Отмены декрета от 20 брюмера требовали от Конвента и про.
. вительственные комитеты. И Конвент еще 22 брюмера согласилс^|
с этим.
Депутаты-дельцы проиграли начатую ими битву за то, чкЭ1
189
188
остановить революцию, чтобы не дать ей зайти слишком далеко,
чтобы не прибегать больше к услугам санкюлотов с их пиками
«Теперь, когда федерализм разбит, — говорил Дантон в Коп
венте 11 фримера (1 декабря), —всякий человек, проявляющий
себя ультрареволюционером, вызовет такие же опасные резуль-
таты, как и убежденный контрреволюционер. Итак, я говорю,
что мы должны выразить живейшее негодование против всего
того, что перейдет установленные границы... Будем помнить,
что если общественное здание разрушается ударами пик, то
воздвигнуть и упрочить его можно только при помощи разум.»
и гения».32
Нападать на крайности терроризма, чтобы остановить рево
люцию,—такова была новая тактика Дантона! Этой же так
тики придерживался и самый блестящий публицист «снисходи-
тельных» — Камиль Демулен.
25 фримера (15 декабря) вышел знаменитый № 3 «Старого
кордельера», который стал издавать Камиль. В этом номер»»
он опубликовал свои «переводы из Тацита». Искусно группируя
цитаты из трудов древнеримского историка, изобличавшего про-
извол и беззакония цезарей, Камиль дал яркую сатиру на «За-
кон о подозрительных», на основаниц которого действительно
можно было посадить в тюрьму кого угодно. В № 4 «Старого
кордельера», появившемся 20 декабря, Камиль вышел из-пох
прикрытия цитат из Тацита и прямо потребовал открыть тюрь-
мы для тех 200 тыс. граждан, которые находятся там в каче
стве «подозрительных».33
Камиль нападал не только на крайности терроризма. Еще
сильнее он негодовал по поводу «крайностей» в социальной об-
ласти. Он ожесточенно атаковал эбертистов, обвиняя их в том.
что, стремясь превзойти якобинцев в радикализме, они якобы
лишь расчищают дорогу контрреволюции. «Если якобинец
Гракх предлагал заселить и разделить две или три фермы,
читаем мы в № 2 „Старого кордельера” (от 10 декабря), — то
бывший фейян Друз предлагал разделить двенадцать ферм,
Если Гракх назначал цену на хлеб в шестнадцать су, то Дру»
назначал максимальную цену в восемь су. Это так удавалось
ему, что вскоре форум, находя, что Гракх не стоит у>ке на вы-
соте событий и что в ногу с форумом идет лишь Друз, охладел
к своему истинному защитнику, который, коль скоро он утра
тил популярность, был побит стулом от руки аристократа Сцп
пиона Назйки при первом же народном восстании».
Камиль высмеивал тенденцию к уравнительности, к ограни
чению богатств. «Я думаю, — писал он в № 6 „Старого кор-
дельера”, — что свобода заключается не в том, чтобы жить I
нищете, иметь потертое платье, дыры на локтях, — помнится,
я видел Ролана и Гаде в таком нарочитом виде, — не в том,
чтобы ходить в деревянных башмаках (Коммуна, по предложе-
нию Шометта, советовала парижанам ходить в сабо, чтобы сбе-
речь кожу для обуви солдат]; наоборот, й полагаю, что одно»
из главных различий между свободными и порабощенными на-
родами заключается в том, что там, где есть свобода, нет нище-
ггы, нет рубищ... Я верю, что свобода не означает равенства в.
Ьишениях и что наивысшей похвалой для Конвента было бы,
(ели бы он мог сказать о себе: „Я застал нацию без штанов,
(sans culotte), а оставляю ее в штанах (culottee)”».
Камиль использовал имя Марата для того, чтобы предосте-
(ечь против «контрреволюции в красных колпаках». Он напом-
нил об отрицательном отношении Друга народа к двум подан-
ным в Конвент в феврале—марте 1793 г. петициям (петиции
18 парижских секций с требованием максимума и петиции сек-
ции Пуассоньер с требованием изгнания жирондистов из Кон-
пента), «перед которыми даже мы на вершине Горы казались,
(умеренными», и в заключение писал: «Народу всегда будет ка-
каться, что сверх того, что предлагал Марат, могут быть только
[безумие или крайности, что за пределами его предложений надо,
писать, как писали географы древности на полях своих карт:
дальше нет ни городов, ни жилищ, дальше только пустыни и
дикари, льды или вулканы».34
Статьи Камиля, явно направленные на то, чтобы остановить,
революцию, но в то же время остро, метко обличавшие крайно-
К1П терроризма, которые допускали и правительственные коми-
теты, и местные власти, вызвали бурю и у кордельеров, и у
1кобинцев. «Открыть тюрьмы, порази меня гром!—возмущался
Эбер.—Сколько подлый Питт заплатил этому плуту, подослан-
юму Кобленцем? Открыть тюрьмы? Разве это не означало бы
юзродить Вандею или, скорее, создать новую... Следуя мэтру
(амилю, нужно было бы, чтобы санкюлоты пали к ногам ари-
стократии, прося о пощаде. Где бы мы оказались, черт возьми,
без святой гильотины?» 35
Кордельеры и левые якобинцы осуждали Камиля безусловно
in в самой резкой форме. Более сложным являлось отношение
к нему со стороны Робеспьера. Первые номера «Старого кор-
пельера», где Камиль ограничивался нападками на эбертистов,
Робеспьер одобрил. Но когда Камиль подверг осмеянию «Закон
о подозрительных» и потребовал прекращения террора, возму-
тился и Робеспьер. «В его трудах вы видите самые революцион-
ные принципы рядом с максимами самого опасного модеран-
кизма, — сетовал он у якобинцев. — То Демулен говорит так,,
что ему аплодировали бы у якобинцев; то он начинает говорить
какую-нибудь политическую ересь; с помощью своей страшной
кубинки он наносит ужасный удар нашим врагам; с помощью,
острого- сарказма он поносит лучших патриотов. Демулен —
.’>то странное соединение правды и лжи, политики и вздора,
мравых взглядов и химерических проектов».
Робеспьер не поддержал предложений об исключении
Камиля из рядов якобинцев, но потребовал, чтобы столь <5Диоз-
190
191
I
аые номера „Старого кордельера” были сожжены здесь ж
посреди зала. Камиль вскипел и бросил Робеспьеру слои»
Руссо: «Сжечь — не значит ответить». Тогда Робеспьер вое
кликнул: «Если так, то я беру обратно мое предложение. Я НК
требую сжечь номера журнала Камиля Демулена, но топ;-
пусть он ответит за их содержание... Демулен является ору
днем преступной клики, которая воспользовалась его пером дли
того, чтобы с большей смелостью и уверенностью расп, остр
пять свой яд».36
На жалобы Камиля по поводу того, что свобода не означа
жить в нищете, иметь потертое платье и пр., ответил Сен-Ж
! -«Мы говорили вам о счастье, — читаем мы в одной из его
чей. — Но мы предлагали вам не счастье Персеполиса, ко
рое является счастьем развратителей человечества; мы предл
гали вам счастье Спарты и Афин в их лучшие дни; мы предл
гали вам счастье добродетели, довольства, среднего достатка
Обманулись те, кто рассчитывал получить от революции припи
легию на то, чтобы быть такими же дурными, как дворяне н
богачи при монархии: плуг, поле, хижина, огражденные В
фиска; семья, огражденная от поползновений разбойника,—пч<
в чем счастье».37
Да, мораль нуворишей, спешивших насладиться своим богай
ством (az именно к этой морали склонялся Камиль), была ой
вершеннб неприемлема для такого правоверного робеспьерис iI
как Сен-Жюст! Но трагедия этих людей заключалась в том,
что они, разделяя в известной мере эгалитаристские стремлв
ния народа, не смогли предпринять для их осуществления ни
чего иного, кроме частичных и половинчатых мероприятий, ко
торые собственно ничего не меняли.
УХОД ЭБЕРА ОТ ЯКОБИНЦЕВ
Полемика между Эбером и Камилем Демуленом становилась
все более резкой. Эбер клеймил Камиля как «ренегата санкю
лотерии», «защитника аристократов» и требовал для него гили
тины. Камиль не оставался в долгу. 16 нивоза II г. (5 январи
1794 г.) вышел пятый номер «Старого кордельера», в котором
доказывалось, что Эбер с помощью своих друзей из Военного
министерства «запустил руку» в кассу государства. Это бы
явно нечистоплотный прием.
По приказу Комитета общественного спасения Военное ми
нистерство закупало часть тиража «патриотических газет» ||
рассылало эти газеты в армии. Поскольку «Пер Дюшен» пол|
зовался большой популярностью у солдат, Военное министерств!
закупало эту газету на более крупные суммы, чем другие га I
ты. Камиль же изобразил дело таким образом, что «дружки\
Эбера из канцелярии Венсана чуть ли не за взятки помогав
• «мюскадену Эберу» наживаться за счет государства.
192
Заодно Камиль сообщал своим читателям, что еще до рево-
люции, когда Эбер служил контролером в варьете, его якобы
[угнали с этого места за кражу контрамарок (это была выдум-
ка Фабра д’Эглантина).
Пятый номер «Старого кордельера» нанес большой мораль-
ный урон Эберу. Обвинение «украл у нации» возбудило умы,
ибо знали, что крали многие. Неужели и Пер Дюшен вор?
Мнения'в публике разделились. Одни были за Эбера, другие
рютив. Полицейский агент Бакон наблюдал вечером 18 нивоза
ia углу бульвара Тампль и улицы Сентонж такую сцену: один
(мальчуган, разносчик газет, кричал: «Великое изобретение воен-
ного министра, который дал деньги отцу Дюшену, чтобы оста-
ить жен патриотов изнывать и умирать от голода!». К этому
разносчику подошли два человека и сказали ему: «Ты лжешь,
11Ы не знаешь, что говоришь, ты проклятый негодяй, несомиен-
>, тебе цлатят за то, чтобы клеветать на патриотов!» После
их слов они дали ему пинок в зад и разорвали его газеты.
А вот какой отзыв о военном министре Бушотте подслушал
[наблюдатель Беро того же 18 нивоза на трибунах у якобинцев:
^Видите, он оставляет умирать с голоду матерей и жен защит-
ников отечества, а в то же время дает сто тысяч, сто двадцать
(ысяч ливров этому Эбёру, который хочет усыпить нас своим
... Пер Дюшеном».
Еще один наблюдатель доносил: «Эбер является сегодня
I предметом разговоров. Кажется, что доверие, которое ему ока-
зывали, исчезает... Говорят, что гражданин Эбер является па-
триотом за деньги».38
Полный обиды и тревогц за свою репутацию Эбер бросился
—J ... . _ -.г г-т TjzA ГТ г т m ITZAA К
искать защиты от своего обидчика у якобинцев. «Роли переме-
нились, и те, на кого донесли, кого обвинили, стали в свою
.чередь доносчиками, — говорил он вечером 16 нивоза в Яко-
бинском клубе. — Правосудия, якобинцы, правосудия! Я скорее
умру, чем уйду Отсюда без того, чтобы мне было оказано пол-
ное правосудие. В пасквиле, который появился сегодня, меня
I варьете!
I иает рук
обвиняют в том, что я дерзкий грабитель, расхититель общест-
ственпого достояния». Тогда подымается Камиль и зачитывает
«правку о том, что в разное время издателю «Пер Дюшена»
Iбыло выплачено из кассы Военного министерства 120 тыс. лив-
Иров, 10 тыс. ливров, еще 60 тыс. ливров и т. д. Эбер порывается
ответить. Но встает Робеспьер-младший, только что вернувший-
|ся из длительной командировки, и заявляет: «За пять месяцев
моего отсутствия Общество странно изменилось. При моем отъ-
I езде здесь занимались крупными интересами республики. Се-
I годня же его волнуют жалкие личные ссоры. Да какое нам
|дело до того, что Эбер воровал, продавая контрамарки в
!» В зале стоит громкий хохот; Эбер в отчаянии заламы-
руки; «Меня, кажется, хотят сегодня убить?”»
Робеспьер-старший и Дантон также запротестовали против
I 13 Зак. 230. 193
сведения личных счетов. Собрание перешло к порядку дни
Эбер не получил от якобинцев желаемого удовлетворения.34
На другой день, 19 нивоза, Эбер расклеил по улицам Пари
жа оправдательную афишу: «Ж.-Р. Эбер, автор „Пер Дюшенн"
Камилю Демулену и компании». -В этой афише Эбер отметим
как «жалкую клевету», обвинение в том, что он «запустил руку»
в государственную казну и воровал контрамарки и, обращая I
к Камилю, выражал уверенность в том, что народ «сделав
свой выбор между тобой и мной, между адвокатом дворян и
защитником санкюлотов, между ренегатом санкюлотерии и пи
сателем-патриотом... Он выскажет свое мнение о том, кк»
вооружает всех контрреволюционеров против Конвента, треГцв
освобождения подозрительных; он выскажет свое мнение и I
том, кто, не боясь яда, кинжалов и всех стрел интриги, защи
щает свободу и неделимость республики».
Отклики среди парижан на оправдательную афишу Эбер*
были различными. Наблюдатель Шармон доносил, что афишу
Эбера срывают. «Никто не верит в его патриотизм... Афиши
ни к чему не годятся, — говорят граждане. — Необходимо, что
бы он оправдался во всем, что выдвинуто против него». А н< |
другое донесение: «После прочтения этой афиши открыто гоио
рят, что Эбер, конечно, является добрым патриотом, которого
преследуют аристократы, но что его невиновность будет пр.
знака и что он восторжествует над всеми своими врагами».1"*
Но у якобинцев репутация Эбера стояла очень низко. Вско-1
ре Эбер обвинил Лежандра в том, что он и его коллега Л i
круа, будучи в августе 1793 г. в Руане, «притесняли патрш,
тов». 6 плювиоза II г. (25 января 1794 г.) Лежандр (расклеп |
афишу, обвиняя Эбера в «клевете» на него. 8 плювиоза на за-'
седании Якобинского клуба произошла стычка между Лежанд
ром и Эбером. Якобинцы не захотели решать, кто же из пн
.трав, и просто перешли к порядку дня. Но их отношение к
Эберу было вполне определенным. Наблюдатель Шармон допо
сил: «Лежандр не утратил уважения своих сограждан и Эбе|»1
рассматривается ими как клеветник».41
С этих пор Эбер перестал появляться у якобинцев и перенес
всю свою активность к кордельерам. Больше его не слышали
и в Коммуне.
4 i®
Глава VIII
ГИБЕЛЬ ЭБЕРТИСТОВ
КОММУНА И ДЕХРИСТИАНИЗАЦИЯ
В конце 1793 г. по Франции прокатилась волна пресловутой
I дехристианизаций: закрывались католические й иные храмы,
I священников принуждали отрекаться от сана, глумились над
I предметами культа. Это был явный левый эксцесс, в котором
I Эбер и другие руководители Коммуны, были, конечно, повинны,
I но отнюдь не в большей мере, чем многие другие революционе- ’
I ры, в том числе изрядное количество комиссаров Конвента в
департаментах.
19 вандемьера II г. (10 октября 1793 г.) Фуше, находивший-
I ся тогда еще в Невере, издал свое нашумевшее постановление,
1 которым предписывалось: «1) все культы различных вероиспове-
I даний могут быть отправляемы только в принадлежащих им
храмах; 2) так как республика не признает никакого господ-
1ствующего или привилегированного культа, то все религиозные
(символы, находящиеся на дорогах, площадях и вообще во всех
I общественных местах, подлежат уничтожению; 3) всем свя-
I щенникам и служителям культа под страхом заключения запре- ,
Ищается показываться вне храмо/ в одежде, присвоенной их
I культу».
Фуше разрешал высаживать на кладбищах лишь деревья,
I «под сенью которых будет возвышаться изваяние, изображаю-
I щее Сон. Все прочие символы подлежат уничтожению». На
I кладбищенских воротах надлежало сделать надпись: «Смерть
I есть вечный сон».1
Это постановление Фуше приобрело большую известность.
Ему стали подражать. Многие комиссары Конвента в департа-
I ментах либо издавали аналогичные постановления, либо просто
I распространяли действие постановления Фуше на подведомст-
венные им территории. Также поступила и Парижская комму-
( на, одобрившая 25 вандемьера постановление Фуше.
13*
195
11 брюмера (1 ноября) в Конвент явились посланцы Функ
делегаты из Невера, -—неся с собой 17 ящиков с золотом, о
ребром и прочей церковной утварью. «Санкюлоты Ньевры
заявили они, —презирая золото и серебро, явились к вам,чтобы
вручить эти реликвии фанатизма и гордости. Они попирают но
гами кресты и все игрушки попов... Кроме того, они выражакн
категорическое пожелание об упразднении служителей католн
ческого культа и замене их проповедниками морали и даже жен
щины отказываются от своих крестов».
15 брюмера (5 ноября) Фуше устроил в Мулене, в помели
нии бывшего храма богоматери, заседание установленных вл»
стей города, наблюдательного комитета и «революционной ар»
мии». В речи на этом заседании Фуше, как гласит отчет, «и»
ворил о лицемерии священников и о фанатических церемония?
их культа». В заключение он предложил «заставить исчезнув
все атрибуты поповского культа и заменить их бога богом сЛ
кюлотов».2
Действия Фуше и других комиссаров Конвента, изымавши
церковное золото, закрывавших храмы и пр., приводили в но
сторг Эбера и его друзей. «Ах, черт возьми! — читаем мы м
№ 301 „Пер Дюшена”. — Если бы санкюлот Иисус вернул», и
на землю, как он был бы доволен, видя, что все воры изгоняюi
ся из храмов». Эбер разъяснял своим читателям, что «бравый
санкюлот Иисус», «сын бедного плотника», был-де «заклятым
врагом священников» и «хорошо знал все их плутни», а спи
щенники «платили ему лютой ненавистью... В согласии ।
судьями и Капетом тех дней они повесили бедного санкюлрг<
Иисуса, но так, чтобы больше его 'помучить, а после его смерти
они завладели его останками, исказили его Евангелие и засти
вили служить своим плутням».3
Поздно ночью 16 брюмера к парижскому архиепископу
Гобелю, который уже лег спать, явилась депутация Централь1
ного комитета народных обществ в сопровождении Анахарснс*
Клоотса, Перейры и Леонара Бурдона и, разбудив этого пре
старелого служителя церкви, заявила ему, что он должен <>1
речься от сана и приказать подчиненному ему духовенству за
крыть церкви. На другой день, 17 брюмера (7 ноября), Гобель,
запросив предварительно мнение епископского совета (который
14 голосами против 3 высказался за подчинение приказу), явил
ся в Конвент и торжественно отрекся от своего сана. За отр»
чением Гобеля последовали массовые отречения от сана духоя
ных лиц как в Париже, так и в департаментах.
20 брюмера (10 ноября) в соборе Парижской богоматери
состоялось празднество в честь «успехов в уничтожении фапи
тизма» — знаменитое празднество в честь Разума. Богиню Сво
боды изображала прелестная гражданка Обри из Оперы. Из
этом празднестве присутствовали Конвецт, Коммуна и Париж
ский департамент в полном составе.
196
3 фримера (23 ноября) Генеральный совет Коммуны по
Предложению Шометта постановил: «1) что все церкви и храмы
псех религий и всех культов, существовавших в Париже, будут
.емедленно закрыты; 2) что все священники и служители каж-
дого из культов несут персональную ответственность за все
юлнения, источником которых явятся религиозные убеждения;
3) что всякий, кто потребует открыть храм или церковь, будет
Арестован как подозрительный».4 В Париже, как и в других го-
родах, начались уличные шествия, участники которых, с кре-
:тами и хоругвями в руках, пародировали церковные обряды
л в бойких куплетах высмеивали духовенство.
Не служить попам обедни,
Не обманывать людей...
Ударим же дружней
Сегодня на ханжей! 5
Тем временем в Генеральный совет Коммуны одна за другой
являлись делегации от секций, чтобы заявить о своем отказе
от католического культа. 19 брюмера,такое заявление сделали
секции Бон-Нувель, Санкюлотов и Ратуши. 21 брюмера секции
Кепз-Вэн, Ломбар, Прав человека, Гравилье, Арсенала, Нераз-
дельности и Музея сообщили, «что, не желая отправлять иного
культа, кроме культа свободы, здравой философии и разума,
они закрыли церкви своих округов и намерены преподнести
Конвенту и возложить на алтарь отечества все ценности, слу-
жившие гордыне тех, кто называл себя выразителями воли бо-
жества». Революционный комитет секции Соединения принес
совету кресты, чаши и прочую утварь. Народное общество сек-
ции Музея с гордостью сообщило о сожжении библии и других
церковных книг. Секция Бон-Нувель докладывала, что она
«открыла у себя курс морали».
Заявления об отказе от католического культа и привержен-
ности к культу Разума сделали также секции Вооруженного
человека, Соединения, Вильгельма Телля, Муция Сцеволы, Пик,
Рынка, Монтрей, Братства.
Вместе с тем народное общество секции Ратуши жаловалось
на то, «что ханжи и фанатики продолжают еще собираться во-
круг чаш со святой водой», и просило совет принять меры к
тому, «чтобы отнять у этих глупцов надежду на воскрешение
фанатизма». Совет обязал командующего Национальной гвар-
дией «принять меры для прекращения этих сборищ».6
Таким образом, даже в Париже пришлось прибегнуть к
вооруженной силе, чтобы сломить «фанатизм». На еще большее
сопротивление дехристианизация натолкнулась в департамен-
тах, особенно со стороны крестьян.
Робеспьер по-государственпому мудро выступил против де-
христианизации, за свободу культов, при строгом пресечении
всяких попыток контрреволюционной деятельности со ^тороны
197
духовенства. Вместе с тем Неподкупный использовал обстанов-
ку, созданную дехристианизацией, в целях межфракционной
борьбы. Он свалил всю ответственность за насилия над католи
ческим культом на «подлых эмиссаров иностранных тиранов»,
как он публично назвал эбертистов и открыто обвинил эту
«преступную факцию» в том, что она своим «атеизмом» и «без-
нравственностью» компрометирует революцию. «Верно ли, что
главной причиной наших бед является фанатизм? — спрашивал
он в речи, произнесенной 1 фримера (21 ноября) в Якобинском
клубе.— Фанатизм! Он умирает... Вы говорите, что боитсся
священников? А священники еще больше боятся успехов просвет
щения... Нет, не фанатизм должен быть теперь главным прец|
метом нашего беспокойства... Не видите ли вы, какую западню*
нам расставляют враги республики и подлйе эмиссары инов
странных тиранов... Они хотели бы вызвать к нам неприязни
всех народов... и оттолкнуть от вас, с помощью предрассудковI
или религиозных догматов, тех, кого мораль и общий интерес
привлекли к величественному и святому делу, которое мы за-
щищаем».
Робеспьер не ограничился защитой свободы культов. Он по-
спешил осудить атеизм и выступить в защиту религии, правда, I
нс католической религии. Он стал доказывать, что религия не- ,
обходима именно народу, что она составляет утешение для
несчастных и угнетенных, т. е. занял в этом вопросе типично
буржуазную позицию. «Могут, возможно, сказать, что я чело-А
век ограниченный, суеверный, -— говорил он. — Атеизм аристо
кратичен; идея „верховного существа”, охраняющего угнетен-1
ную невинность и карающего торжествующее преступление,
это народная идея (Горячие аплодисменты). Народ, все несчаст
ные аплодируют мне, критиковать меня стали бы богачи и прм
ступникн». Н Робеспьер повторил известные слова ВольтераЛ
«Если бы бога не существовало, его надо было бы выдумать»
16 фримера (6 декабря) Конвент принял декрет о свободе
культов. Декрет запрещал «всякие насилия или угрозы, проти-
воречащиё свободе культов». Вместе с тем в декрете подчер-
кивалось, что Конвент «никоим образом не намерен отменять
репрессивные законы и меры общественного спасения, направ- ’
ленные против неприсяжных и мятежных священников и протии
всех тех, кто попытался бы злоупотреблять религией, чтобы I
повредить делу свободы».8
Коммуна встала на путь отказа от насильственного искоре- 1
нения католического культа еще до появления этого декрета 1
На заседании Генерального совета Коммуны 8 фримера (28 но-
ября) Шометт призвал отказаться от всяких дискуссий относи 1
тельно религии. «Нам мало дела до того, кто является теистом |
или атеистом, — говорил он. — Не будем справляться о том,
посещает ли он мессу, синагогу или протестантскую службу:
будем справляться лишь о том, является ли <он- республикан-
це
ем». Шометт предложил совету заявить: «1) что он не будет
Ьлыпе выслушивать никаких предложений, петиций или мне-
ний ни о каком культе, ни о какой метафизической или рели-
гиозной идее; 2) что так как отправление культов является сво-
1одным, он никогда не предполагал и не предполагает препят-
ггвовать гражданам нанимать здания и оплачивать служителей
любого культа, лишь бы только его отправление не было вред-
ным для общества». К этому Шометт присовокупил, «что совет
рставит уважать волю секций, отказавшихся от католического
культа и признавших только культ Разума, Свободы и Респуб-
Шканских добродетелей».
После горячей дискуссии, в ходе которой многие члены со-
ета утверждали, что если вновь открыть церкви, «то времен-
ю подавленный фанатизм возродится с новой силой», совет
(добрил предложения Шометта.9
Эбер всячески открещивался от «атеизма». На чистке в
Еюбинском клубе 21 фримера (11 декабря) он сказал: «Меня
виняют в атеизме. Я категорически отвергаю это обвинение
заявляю, что в своей газете я проповедовал жителям дерев-
чтение Евангелия. Эта книга морали кажется мне превос-
дной и необходимо следовать всем ее заповедям, чтобы быть
зукоризнениым якобинцем. Иисус Христос представляется
Кне основателем народных обществ».10
И Эбер отнюдь не лукавил. При всех своих выпадах против
фанатизма» ни Эбер, ни Шометт не сомневались, что миром
управляет некое божественное начало. Культ Разума, который
изощряла Коммуна, был воплощением не атеизма, а деизма,
। е. представлял известный компромисс с религией. Что каса-
йся допущенных в борьбе с католическим духовенством пере-
гибов, то их Парижская коммуна исправляла так же, как это
слали и комиссары Конвента в департаментах. Тем не менее
пдеры Горы продолжали обвинять Эбера и Шометта в «атеиз-
ме» и «безнравственности». На процессе Шометта это обвине-
ние было одним из главных. «Целью Шометта и Гобеля, — го-
гзрилось в обвинительном акте, *— было, совместно с Ронсе-
Цом — Кромвелем, уничтожить всякий вид морали, подавить
всякий принцип добродетели и тем самым показать соседним
ародам, что французская нация достигла последней степени
Ьазложеиия, отказавшись даже от самой идеи Верховного су-
щества, под покровительством которого она ранее провогласи»
К неотъемлемые права человека и ecTi ствеиную свободу всех
_льтов».н
Разногласия между эбертистской Коммуной и правительст-
И иными комитетами по религиозным вопросам, весьма острые
। ноябре — начале декабря 1793 г., в дальнейшем благодаря
отказу Коммуны от крайностей в борьбе с католическим духо-
венством значительно ослабли и, во всяком случае, отошли на
Задний план по сравнению с разногласиями в социальй¥>-эко-
199
комических вопросах. Что касается разногласий в области пш
шней политики, в которых Жорж Авенель в свое время видел
главную причину казни эбертистов, то эти разногласия такж|
утратили свою остроту с тех пор, как Эбер фактически отмсш'»
вался от Клоотса и его агитации в пользу «всемирной респуб»
лики».
КОММУНА И ПРОПАГАНДА «РЕВОЛЮЦИОННОЙ ВОИНЫ»
Клоотс, переселившийся во Францию прусский барон (Hi
Клеве на Рейне), богач, поклонник всего французского, был
заметной фигурой среди деятелей парижских клубов. Ревелю
цию Он встретил восторженно, отказался от звания барона 1
сменил свое обыкновенное имя Жан Батист на звучное древир
греческое имя Анахарсис. Клоотс был атеистом. Он отрицал
существование бога и на своих визитных карточках писал'
«А. Клоотс, личный враг Иисуса Христа». Но главным делом
его жизни была агитация за «революционную войну» с целью
свержения «всех тиранов» и создания единой «всемирной рес-
публики», столицей которой должен был стать любезный ему
Париж. Клоотс был очень популярен. Его избрали в Конвеи I
сразу от двух департаментов (принял от Уазы). В Конвенте он
был членом дипломатического комитета. Пропаганда «револиь
ционной войны», естественно, сблизила его с жирондистами. Но
во время процесса короля он решительно стал на сторону Го
ры. Одно время Клоотс был председателем Якобинского клу.
ба. В конце 1793 г. Клоотс сблизился с эбертистами и Комму-
ной на почве дехристианизации и пропаганды «войны до край
ности» (guerre a outrance). Его социальные 'взгляды отлив
лись консерватизмом, и «оратор рода человеческого» не р.п
выступал против пропаганды «аграрного закола».
Агитация за «революционную войну», за «освобождение и >
родов» увлекла многих, очень многих. Повстанческая коммуцв
едва конституир'овавшись, спешит принять 12 августа 1792 Г.
постановление о том, «что будет составлен адрес Национа.п.
ному собранию с целью просить его заявить от имени франку I
ского государства, что хотя Франция отказалась от всяких зц.
всеваний, тем не менее нация приложит самые большие yen
лия к тому, чтобы освободить от ига деспотизма все народы
земли и что лишь с этой целью она готовится вступить на ппи
странную территорию».
Увлечен был и Конвент. 19 ноября 1792 г. Конвент объявил
от имени французской нации, «что он обещает братскую цо
мощь всем народам, которые захотят вернуть себе свободу, II
поручает исполнительной власти отдать генералам необходи
мые приказания, чтобы оказать помощь этим народам и защи
тить тех граждан, которые терпят или могут потерпеть притоЛ
нения за дело свободы».12
200
Сен-Жюст выражал чрезвычайно широко распространенные
настроения, когда говорил 12 февраля 1793 г. в Конвенте: «Мы
призваны изменить природу европейских государств; мы не дол-
жны отдыхать до тех пор, пока Европа не будет свободной; ее
свобода будет гарантировать прочность нашей, свободы. На зем-
ле существуют три вещи, с которыми не может примириться ре-
волюционная добродетель: первая из них — существование ко-
ролей; вторая — 'послушание королям, и третья — заключение
мира в то время, когда где-нибудь еще существуют господа и
рабы».13
Эбер также считал, что Франция должна воевать до полно-
го уничтожения «всех тиранов». Окончание войны ему пред-
ставлялось таким: «Все троны разбойников низвергнуты, все
народы наконец свободны. Они клянутся в вечном мире и дру-
жбе к великодушной нации, которая разбила их цепи». Эбер
не сомневался в том, что в недалеком будущем «увидят турок,
русских, французов, англичан, даже немцев, соединенных в
один сенат и составляющих один великий Конвент всех наций
Европы».14
А вот какие строки мы находим в популярной в те годы пе-
сенке «Пробуждение папаши Дюшена»:
Заскорузлыми руками
Лик вселенной обновим!
Радугой кокард трехцветных
Ослепим тиранов мы...
Мы разрушим все границы —
К черту грани рубежей!
Мы должны соединиться
11а большой земле друзей...
В чаши дружбы переплавим
Злое золото корон...
Только равенства знамена
ч Мы сквозь годы пронесем.15
Агитация за «революционную войну», да еще с такими
крайностями, как, например, призыв того же Эбера отказаться от
всякой дипломатии, от всяких переговоров с иностранными го-
сударями, делала и без того тяжелое международное положение
Франции еще более затруднительным. Робеспьер по-государст-
венному мудро выступил против революционного авантюризма,
свойственного тогда столь многим. «Можно помочь свободе. Но
нельзя создать ее применением иностранной вооруженной си-
лы, — писал он в феврале 1793 г. — Те, кто хотят диктовать-
законы с оружием в руках, рассматриваются всегда как чуже-
земцы и завоеватели... Сейчас все, что нам нужно, это раз-
громить воюющих с нами тиранов. Время, -разум, наш пример
и мир сделают все остальное... Отдадим судьбы народов в их
собственные руки».16
Этот призыв к реализму в области внешней политики под-
держал и Дантон. Выступая 13 апреля 1793 г. в Конвенте от
20 Е.
имени Комитета общественного спасения, Дантон подверг кри
тике декрет от 19 ноября прошлого года и потребовал его от-
мены. «Этот декрет, изложенный в столь неопределенных выра
жениях,—говорил он,—обязал бы вас поддерживать даже гор-
стку патриотов, которым вздумалось бы устроить революции)
в Китае. Вынесем решение не вмешиваться в дела наших сосе-
дей».
Конвент согласился с Дантоном и декретировал, «что он
никоим образом не будет вмешиваться в управление других
держав; по в то же время он заявляет, что скорее погибнет под
собственными развалинами, чем потерпит вмешательство ка-
кой-либо державы во внутренние дела республики».17
Этот декрет был давно назревшим шагом. Только он откры-
вал путь для активной дипломатии республики, рассчитанной
на то, чтобы расколоть вражескую коалицию, упрочить отно-
шения с нейтральными государствами и пр. Опыт подтвердил
правильность именно этой линии, которая нашла свое отраже-
ние и в Конституции 1793 г. В Конституции имелись следую
щие статьи: «118. Французский народ является другом и есте
ственным союзником свободных народов; 119. Он не вмешива
ется в управление других наций. Он не потерпит, чтобы и дру-
гие нации вмешивались в его управление... 121. Он не заклю-
-чает мира с врагом, который оккупирует его территорию».18
Это означает, что провозглашался единственный принцип,
на основе которого только и могут сосуществовать государства
•< различным социально-экономическим и политическим стро-
ем: принцип защиты независимости и территориальной целост-
ности своей страны и невмешательства во внутренние дела
других народов. Несомненно, что формулировка этого принципа
была крупным достижением передовой политической мысли и
большой заслугой лично Робеспьера. Но внешнюю политику
монтаньяров нельзя идеализировать. Опп справедливо отверга-
.ли революционный авантюризм, свойственный Клоотсу и Эбе-
ру. Но вместе с тем, чем больше побеждали армии республики,
тем явственнее Конвент и правительственные комитеты отка-
зывались от того рационального, что было у Клоотса и Эбера:
•от обязательств помогать освободительному движению других
народов. Правительственные комитеты все больше и больше
заботились о том, чтобы и во внешней политике блюсти преж-
де всего французские буржуазные интересы.
Требуя 31 января 1793 г. в Конвенте издания декрета о при-
соединении к Франции бельгийских провинций, Дантон выдви-
нул лозунг «естественных границ» как цели французской внеш-
ней политики. «Я утверждаю, — говорил он, — что напрасно
высказываются опасения по поводу чрезмерного расширения
республики. Ее границы определены самой природой. Мы
ограничены ею со всех четырех сторон горизонта — со стороны
Рейна, со стороны Океана, со стороны Альп и Пиренеев. Грани-
202
|цы нашей республики должны закончиться у этих пределов, и
Никакая сила на земле не помешает нам достигнуть их».19
15 сентября 1793 г. Конвент принял по предложению Жанбо-
а Сент-Андре инструкцию о поведении французских войск на
гзнятых неприятельских территориях. Республиканским гене-
ралам предписывалось поступать по строжайшим обычаям
нэйны, «отказываясь от всякой филантропии, направленной к
I азъясиению иностранным народам преимуществ и значения
l-зободы». Им рекомендовалось брать заложников,^разоружать
|население, взимать контрибуции и производить реквизиции,
(раскладывая их по преимуществу на богатых. Этот суровый й
беспощадный язык инструкции свидетельствовал о том, что по-
беждал старый принцип «война должна кормить войну». Став-
ка делалась уже не на распространение революции, а на по-
полнение ресурсов Франции за счет неприятеля.20
А 21 сентября того же года Конвент принял по докладу Ба-
fipa Навигационный акт, подобный знаменитому акту Кром-
веля, но направленный, естественно, против Англии, от конку-
енции которой страдала молодая французская промышлен-
ность, не пережившая еще стадии индустриальной революции,
тот акт запрещал доступ во Францию английским судам и
пглийским товарам.21
Навигационный акт 1793 г. нельзя рассматривать как нечто
лучайное или не существенное. Этот акт, овеянный духом
крайнего протекционизма, отвечал жизненным интересам на-
рождавшейся французской промышленной буржуазии и нашел
гвое дальнейшее развитие в торговой политике директории и
[империи. «Принципы этого акта, — справедливо отмечает
1ft. Л. Нарочницкий, — были последовательно распространены
на все завоеванные Францией области. Наполеон обобщил их
и превратил в идею континентальной блокады Англии».22
Естественно, что в конце 1793 г., когда во внешней полити-
ке Франции все явственнее давали себя знать буржуазные, ин-
тересы, призывы Клоотса к «всемирной революции» не могли
не показаться анахронизмом. Озабоченный тем, чтобы раско-
лоть противостоящую Франции монархическую коалицию или
to меньшей мере удержать от присоединения к ней еще остав-
шхся нейтральными европейских государей, Комитет общест-
енного спасения все откровеннее давал понять, что француз-
ская республика отнюдь не собирается обременять себя «осво-
бодительной миссией» в отношении других народов. Выступая
декабря 1793 г. в Конвенте, Робеспьер говорил: «Народы,
вели у вас нет сил вернуть себе своп права, если вам не дано
[оценить права, которые мы вернули вам, по крайней мере осте-
регайтесь нарушать наши права или клеветать на нашу храб-
рость. Французы вовсе не одержимы манией сделать счастли-
вой и свободной какую-нибудь нацию против ее воли. Все мо-
нархи могли бы прозябать или умирать на своих окроддвлен-
I - 2оЗ
t
них тронах, если бы они умели уважать независимость фран-
цузского народа».
Что касается Клоотса, исключенного из Якобинского клуба
исключенного (как и другие иностранцы) из Конвента и аре-
стованного, то Робеспьер клеймил его как... агента «иност-
ранных тиранов». «Тот, кто призывает Францию к завоеванию
мира, — говорил он в Конвенте 5 февраля 1794 г., — не имеет
другой цели, как призвать тиранов к завоеванию Франции. Лл
цемерный иностранец, который в течение пяти лет провозгла
шает Париж столицей земного шара, произносит на другом
жаргоне проклятия подлых федералистов, обрекших Париж и
разрушение. Проповедовать атеизм — это лишь способ оправ
дать суеверия и обвинить философию, а война, объявленная
божеству, лишь отвлекает внимание в пользу королевской вла-
сти».23
Но что там Робеспьер! От Клоотса отрекся и Эбер. «Настз
нет пора, я надеюсь, когда все народы земли, уничтожив своих
тиранов, образуют единую братскую семью, — писал он около
20 февраля 1794 г. — Однако я не думаю,, как пророк Аиахар-
сис, что мы должны стать Дон-Кихотами и собираться предпри-
нять всеобщий крестовый поход, чтобы обратить к свободе тех,
кто еще не достоин ее познать. Время и разум — вот кто про-
изведет это чудо. Начнем с установления у нас этой свободы.,.
и тогда люди, которые имеют сколько-нибудь крови в жилах,
будут стараться подражать нам».24
Сен-Жюст, который еще совсем недавно призывал францу
зов не складывать оружия до тех пор, пока вся Европа не бу-
дет свободной, также отрекался теперь от всякой «филантро
пии» в пользу других народов. «Можно желать добра всем на-
родам, — говорил он в Конвенте 16 октября 1793 г., — но де
лать добро можно лишь своему народу. Исходя из этого прин
ципа Комитет общественного спасения из всех народов мира
обращает внимание лишь на французский народ. Слишком
долго филантропия служила маской для враждебных нам пося
гательств, и это та самая филантропия, которая похоронила I
Бельгии сто тысяч французов и миллиард двести миллионов
деньгами».25
Таким образом, сам ход событий сгладил или отодвинул ня
задний план разногласия и по религиозным вопросам, и по во
просам внешней политики, которые ранее разделяли эбертпе-
тов и Коммуну, с одной стороны, и правительственные коми-
теты — с другой. И те, и другие отказались от перегибов
борьбе с католическим духовенством и решительно отмежевы
вались также от планов революционизирования Европы, кото
рые наиболее энергично пропагандировал Клоотс. Зато обосТ'
рялись и становились все более непримиримыми разногласия
между ними по вопросам социально-экономической политики,
Именно здесь и лежали главные причины казни эбертистов.
КОММУНА И ПРОПАГАНДА «АГРАРНОГО ЗАКОНА»
Социальные идеалы парижского «мелкого люда» нашли
I свое наиболее, яркое выражение в известной петиции секции
I Санкюлотов от 2 сентября 1793 г. Эта петиция представляет
I собой чисто народный документ, и в этом ее особая ценность
I для историка. В ней отражены не те или иные теоретические
I положения, а думы и чаяния простых людей из народа, кото-
I рые хотели, чтобы’революция не только уравняла граждан в
I правах, но и обеспечила «фактическое равенство» граждан, и
I которые наивно верили, что этого можно достичь посредством
I более справедливого распределения богатств при сохранении ча-
I стной собственности. Прав Собуль, отмечающий, что «ни на ка-
I ком другом этапе революции социальный .идеал народа не был
I столь лаконично и ярко сформулирован»,26 как в этой петиции.
Петиция интересна прежде всего тем, что в ней буржуазно-
1 му пониманию собственности как естественного и абсолютного
В права, которое ничем не может быть ограничено, противопо-
ставлялось типично санкюлотское понимание собственности
как основанной на личном труде и ограниченной потребностями
людей. Требуя от Конвента «таксации цен на продукты первой
| необходимости, заработной платы, размеров прибылей в про-
I мышленности и доходов от торговли», петиция следующим об-
I разом обосновывала право Конвента на это: «Как же так! —
I скажут вам аристократы, роялисты, умеренные, интриганы.
I ведь это значит посягать на собственность, которая должна
В быть священной и неприкосновенной.. . Несомненно; но разве
I не знают они, эти злодеи... разве они не знают, что основой
I собственности могут быть только физические потребности че-
I ловека?»
Петиция требовала от Конвента прежде всего установления
I максимума на продукты продовольствия и предметы первой
I необходимости «на уровне цен прежних лет, т. е. с 1789 по
I 1790 г. включительно, соразмерно их различному качеству». По
I этот максимум рассматривался не как самоцель, а лишь как
I первый шаг к осуществлению широкой эгалитаристской про-
I граммы. Не должно быть чрезмерных прибылей ни в промыш-
I ленности, ни в торговле. Но зато рабочие должны получать до-
статочную заработную плату, а ремесленники и лавочники —
такую прибыль, которая позволила бы им не только безбедно
существовать, но и поддерживать свое дело. В петиции выска-
II зывалось пожелание, «чтобы прибыли в промышленности, за-
I работная плата и доходы от торговли, которые должны быть
I ограничены законом, могли бы позволить рабочему человеку
I (i’homme industrieux), земледельцу, торговцу обеспечить себя
I не только самым необходимым для сохранения своего сущест-
I вования, но и тем, что может доставить им удовольствие». Но
I главное, Чего требовала петиция, это — установить опреДелен-
204
205
ные границы для роста состояний, уравнять собственность и I
допускать крупной аренды. Вот что мы в ней читаем: «8) чтобы
был установлен максимум имуществ; 9) чтобы каждый индивп
дуум мог владеть только максимумом; 10) чтобы никто не мог
бы снимать больше земли, чем надо для определенного коли
чества плугов; 11) чтобы один и тот же гражданин мог иметь
только одну мастерскую, одну лавку».
Секция Санкюлотов полагала, «что эти меры снова вернули
бы изобилие и спокойствие," привели бы постепенно к уничто
жению слишком большого неравенства имуществ и способст
вовали бы увеличению числа собственников».27
Авторы петиции секции Санкюлотов и те, кто ее одобрил, ме-
чтали об обществе, где нет ни крупных капиталистов, ни поме
щиков и где никто не мог бы владеть более чем одной мастер
ской, одной фермой, одной лавкой. Вместе с тем они допускали
существование наемного труда, заработной платы, прибыли
Противоречивость подобной социальной программы, ее мелко*
буржуазность очевидны. Но столь же очевидно и ее револю-
ционное значение. Собуль ошибается, утверждая, что социалЛ
ный идеал санкюлотов, исключавший крупную собственность I
крупное производство, противоречил объективно-историческим
задачам буржуазной .революции и что именно поэтому санкю-
лоты были осуждены на поражение.28 В. И. Ленин указывал,
что идея равенства мелких собственников, утопичная сама но
себе и даже реакционная, если речь идет о социалистической
революции, наиболее полно и последовательно выражает задачи
буржуазно-демократической'революции, когда речь идет преж
де всего о том, чтобы покончить с крупной феодальной собст-
венностью. «Идея равенства мелких производителей реакциоп
же идея рз
решительно»
Идея равен-
пережитками
на, как попытка искать позади, а не впереди, решения задач
социалистической революции, — писал ой. — Пролетариат нс
сет с собой не социализм равенства мелких хозяев, а социализм
крупного обобществленного производства. Но та
венства есть самое полное, последовательное и
выражение буржуазно-демократических задач...
ства выражает всего цельнее борьбу со всеми
крепостничества.. .».29
Этот же социальный идеал, направленный на то, чтобы ра i
дробить собственность и более или менее уравнять ее, защн
щал и Эбер. Ошибаются те историки, которые считают, что V
Эбера не было никакой или по меныпей мере достаточно четкой
социально-экономической программы. Самой яркой стороной
всей агитации Эбера была именно его социальная программа,
очень популярная среди санкюлотов. Эбер объявлял войну бо-
гатым, протестовал против крайностей имущественного неравен
ства, требовал раздробления собственности и наделения ею не
имущих. «Я не претендую, черт возьми, чтобы мы все стали
одинаково богатыми, — писал он в августе 1793 г. — Если бы
I Франция была разделена на равные участки, каждый получил-
I бы, как говорят, лишь сорок экю ренты... Естественно, справед-
I либо, кто лучше работает, кто имеет больше талантов, приобре-
I тает больше; но также достойно осуждения, что вся собствен-
I пость, все выгоды находятся в руках презренных бездельников,
I низких эгоистов, тогда как остальные являются лишь рабами».30’
Эбер требовал, чтобы богатые были лишены возможности
I «собирать безмерные богатства»! чтобы их заставили довольство-
I ваться «скромной прибылью», а главное, чтобы и неимущим был
открыт доступ к собственности, чтобы и они могли «работать
I за свой счет». Свой социальный идеал он формулировал в сле-
I дующих словах: «Санкюлоты составят одну семью; они будут'
I знать лишь святое равенство... Не увидят больше наглых бо-
I гачей, несметных богатств, но нищета тдкже исчезнет».31
Эбер уделял большое внимание аграрному вопросу и наме-
I чал действительно плебейские способы его решения. Эбер под-
I держал популярное в народе требование о разделе имуществ-.
I участников роялистских и жирондистских мятежей между пат-
I риотами. «Пусть одним добрым декретом будет объявлено, —
писал он в конце июня 1793 г., — что департаменты, которые
I примут этих изменников, считаются мятежными и что иму-
I щества заговорщиков будут разделены между республпкански-
I ми солдатами, черт возьми».32
В дальнейшем Эбер распространил это требование на иму-
I щества тех собственников, которые нарушают закон о макси-
I муме на зерно. «Декретируйте, черт возьми, — писал он в на-
I чале сентября 1793 г., — что всякий собственник, который не
I поставит республике определенного количества хлеба, пропор-
I ционального продукции его земель, будет лишен своей собствен-
I ности и что его поля будут разделены между всеми ранкюло-
1тами, которые имеют умелые руки и не пашут».33
Наиболее смело Эбер выступил с требованием уравнитель-
ного раздела земель в № 345 своего «Пер Дюшена». (около 12
(февраля 1794 г.). «Чтобы убить одним ударом купеческую и
фермерскую аристократию, — писал он, — пусть разделят все
I крупные имения на мелкие участки. Они будут лучше обраба-
тываться. .. Добрый санкюлот, который будет иметь для
вспашки лишь несколько арпанов, удовольствуется тем, что бу-
дет жить свободно и счастливо... Если в то же самое время
станут продавать национальные имущества лишь мелкими ча-
стями, если станут обрабатывать все парки эмигрантов... мы
(снова будем продавать продовольствие и никогда не испытаем
I недостатка».34
Какие бы слабости и ошибки не были свойственны Эберу,
|сго заслугой остается то, что он с большой настойчивостью
выдвигал требование раздела крупных поместий и ферм на мел-
|кие участки с тем, чтобы земля перешла в руки трудовоЛ лю-
207
206
да, а не сельских богачей. Это самая сильйая сторона социаль
ной агитации Эбера. И именно в этой области его разногласия
с руководством Горы были особенно глубоки и непримиримы.
ВАНТОЗСКИЕ ДЕКРЕТЫ
В эпоху Французской революции крестьянское движение
•еще не поднялось до такого уровня, чтобы требовать конфиска*
ции всей помещичьей земли и ее бесплатной передачи крест i
янам. Главное требование крестьянства в этой области заклю-
чалось в том, чтобы был изменен порядок продажи земель и
фонда национальных имуществ, установленный еще Конституан
той и являвшийся крайне неблагоприятным для мелких поку
пателей. Эти земли продавались с торгов предпочтительно цг
лыми имениями или фермами и с краткой рассрочкой платежа.
Крестьяне на протяжении мйогих лет требовали, чтобы земли
из фонда национальных имуществ дробились и продавались
мелкими участками с длительной рассрочкой платежа. Крести
яне упорно настаивали также на -том, чтобы запретить крупные
фермы и раздробить аренду. Но якобинцы также не пошли на
это, как и предшествовавшие им фейянско-жирондистские пра-
вительства. Правда, крестьянские волнения заставили уже Лс«
гислативу, а затем и Конвент декретировать ряд мер в целях
наделения землей неимущих, но эти меры либо являлись слит
ком уж ограниченными, либо отменялись, когда проходила вы
звавшая их гроза.
Самое радикальное предложение в пользу крестьянской
бедноты было сделано в ЛегисЛативе в знаменательный день
10 августа 1792 г. Это предложение внес известный знаток ai
рарного вопроса Франсуа де Нефшато. «В распродаже им\
ществ эмигрантов заключается средство привязать сельских
жителей к революции, — сказал он. — Я предлагаю, что(>ы
эти имения эмигрантов отныне же распродавались мелким»
участками по два, три, четыре арпана (1 арпан = 0,4 га], что
бы бедные могли ими воспользоваться, причем с покупателями
заключались бы договоры, обязующие их вносить ренту».
Разумеется, в день 10 августа трудно было возражать про
тив такого предложения! Легислатива тотчас же в принципе
декретировала, «что в нынешнем году, немедленно после убор
ки хлебов земли, виноградники и луга, принадлежавшие эм»Е
грантам, будут разделены на мелкие участки по два, три или
самое большее по четыре арпана, чтобы быть... отчужденны®
ми по договорам, обязующим покупателя вносить денежнуь
ренту», оговорив, правда, «что тем, кто предложит купить ни
наличные деньги эти земли, виноградники и луга, будет разри
шено надбавить цену на любой участок».35
Таким образом, хотя декрет Легислативы и предписыня. |
дробить имения эмигрантов и отдавать их беднякам мелкими
208
участками без уплаты наличными, он все же предоставлял пре-
имущественное право покупки тем, кто платит чистоганом.
Окончательный текст этого декрета, утвержденный 2 сентября,
был еще более благоприятен для богатых покупателей. В нем
уже максимальный размер участков в 4 арпана, на которые
следовало дробить имения эмигрантов, не был оговорен, зато
ясно и четко устанавливалось: «В случае конкуренции на пуб-
личных торгах между лицом, предлагающим заключить договор
эб уплате ренты, и лицом, предлагающим купить на наличные
ценьги при равенстве надбавок... предпочтение будет отдавать-
ся покупателю, предлагающему заплатить наличными день-
гами».36
Итак, напуганная восстанием 10 августа Легислатива по-
обещала выделить беднякам по 3—4 арцана земли из фонда
эмигрантских имуществ, но тут же взяла свое обещание об-
ратно. А как поступил Конвент? Декретом от 3 июня 1793 г.
Конвент определил порядок продажи эмигрантских земель, рас-
пространенный впоследствии и на все другие национальные иму-
щества. Но менял ли этот декрет прежнюю систему продажи
национальных имуществ, выгодную лишь богатым? Нет, если
не считать того, что вводилась рассрочка платежа на 10 лет
(ранее рассрочка была равна 4,5 годам), то больше он ничего
фактически не менял.
Ст. 1 раздела IV декрета от 3 июня гласила: «Недвижимые
имущества эмигрантов продаются с торгов тому, кто даст за
них более высокую цену согласно правилам, установленным для
отчуждения других национальных имуществ». Итак, сохраня-
лось самое неблагоприятное для мелких покупателей: продажа
с торгов, где богач всегда брал верх над бедняком. Что каса-
ется дробления эмигрантских земель, то такой пункт в декрете
от 3 июня, действительно, имелся, но со следующей оговоркой:
«Насколько это будет возможно без ущерба для
каждой фермы или имения». Это означало, что местной адми-
нистрации предоставлялась возможность и эмигрантские земли
продавать по-старому: целыми имениями или фермами. Так
Зто и делалось. В протоколах Конвента и Якобинского клуба
можно найти немало жалоб на то, что дробление эмигрантских
и иных земель либо вовсе не производится, либо производит-
ся в интересах более состоятельных покупателей.
А как насчет бесплатного наделения землей неимущих? Ст.
раздела IV декрета от 3 июня гласила: «В тех коммунах,
где нет общинных земель, подлежащих разделу, и где имеются
Вемли„принадлежащие эмигрантам, от этих земель будет отре-
зана часть, достаточная для выделения по одному арпану, на
основе уплаты ренты, каждому главе семьи, который владеет
Меньшим количеством земли или не владеет ею вовсе».37
Таким образом, на другой день после восстания 2 нюня,
низвергшего господство Жиронды, победоносная Гора сУ1тала
Ц Зак. 230.
цельности
209
возможным выделить беднякам без уплаты наличными лишь по
одному арпану (т. е. по 0,4 га) земли из эмигрантского фонда!
Один арпан — это мало, это очень мало, это настолько мало,
что даже жирондисты считали необходимым пообещать кре-»
стьянам больше. В отчете от 9 января 1793 г. Ролан предлагал
продавать земли эмигрантов и духовенства мелкими парцел
лами не свыше 6 арпанов каждая, чтобы таким путем «унич
тожить возмутительное неравенство состояний».38 Разумеется,
в устах Ролана это была лишь фраза, лишь обманчивый по
сул, но все же характерно, что он предложил участок до 6 ар
панов. Монтаньяры же выделяли беднякам лишь по одному ар-
пану! Но и этот декрет применялся фактически лишь в депар-
таменте Сены и Уазы, волнения в котором послужили непо-
средственным поводом к его изданию. А 13 сентября 1793 г. но
письму администратора национальных доменов Амело, кото-
рый жаловался, что выделение фонда в пользу бедноты затя-
гивало продажу эмигрантских земель, Конвент декретировал-
«Статья 2 раздела IV декрета от 3 июня сего года отменяется.
Главы семей, не имеющие собственности, не зачисленные в на
лотовые списки и проживающие в коммунах, где нет общинные
земель, получат право покупать земли эмигрантов в пределах
до 500 ливров каждый, с уплатой в течение 20 лет равными
взносами и без начисления процентов».39
Лефевр, признавая знаменательным сам факт, что пришед-
шая к власти Гора сразу же была вынуждена издавать декреты
имевшие целью показать, что она стремится открыть доступ
собственности наиболее обездоленным крестьянам, тем не м
нее констатирует, что монтаньяры сделали для них очень ма
и во всяком случае меньше того, что было обещано после вое
стания 10 августа. Вот его оценка декрета от 3 июня, обещан
шего беднякам по одному арпану из эмигрантских земель: I -
действительности уступки были урезаны как только можно
Нарезка участков зависела от усмотрения администрации дн
стрикта, которая могла оставить для бедноты наиболее удя
ленные от деревни парцеллы или наименее удобные для обра
ботки... Один арпан составлял к тому же очень слабый на
дел». Что касается кредита в 500 ливров по закону от 13 ссп
тября, то Лефевр полагал, «что тут не может быть сомнений
Сделанная уступка была всего лишь кажущаяся. Немного бы
ло граждан, потребовавших права ими воспользоваться... I
другой стороны, если не находилось претендентов на боны, при
чина лежала в том, что получить их былр не так-то легко, I
использовать почти невозможно.. . Администрация дистрик
тов была в значительной мере повинна в провале закона. Он |
либо не делила эмигрантских имений, либо же огромное боль»
шинство участков оказывалось оцененным свыше 500 ливров».
Как ни малы были льготы, предоставлявшиеся законам
от 3 июня и 13 сентября неимущим в приобретении земли и
мигрантского фонда, они не распространялись на те комму-
|ы, где имелись подлежащие разделу общинные угодья. Меж-
Ку тем декрет Конвента от 10 июня о факультативном разде-
с общинных угодий (луга, выпасы, пустоши и пр.), выгодный
Во многих отношениях для крестьян, отнюдь не решал ради-
кальным образом вопроса о наделении крестьянской бедноты
Вейлей. Более того, раздел общинных угодий лишил именно
Врестьянскую бедноту возможности содержать свой скот без
скупки кормов, что имело для нее самые отрицательные по-
|ледствня. «А в отношении хозяйственном, — отмечал Ф. Эн-
гельс, — потеря права на общинную землю с избытком пере-
вешивает отмену феодальных поборов; число крестьян, не име-
ющих возможности содержать рабочий скот, возрастает непре-
рывно».41
Разумеется, в Конвенте были депутаты? которые разделяли
равнительные стремления, идущие снизу, и которые пытались
слать для крестьян больше того, что предусматривали декре-
I от 3 июня и 13 сентября. Так называемая «комиссия 6»,
азначенная Конвентом 26 августа 1793 г. для подготовки мин-
имума на зерно и фураж, внесла 2 сентября в Конвент среди
яда других предложений и законопроект об ограничении раз-
ера ферм 350 арпанами и о запрещении возделывать по две
рмы. Но ряд депутатов представил возражения, и законо-
роект был возвращен в комиссию. Впоследствии Купе дваж-
I (16 октября и 2 ноября 1793 г.) представлял в Конвент про-
:т закона, запрещающий фермерам обрабатывать свыше 300
Ли 400 арпанов в зависимости от качества почвы. Но оба ра- "
а обсуждение этих предложений было отложено.
_ 3 плювиоза II г. (22 января 1794 г.) депутат от Парижа
! аффрон предложил, чтобы все национальные имущества были
ущены в продажу мелкими участками по 6 арпанов каждый.
Обосновывая это предложение, он говорил: «Мне возражают
10 всех сторон, что эти имущества должны продаваться с аук-
циона, чтобы извлечь возможно больше выгоды от этих про-
даж для государственной казны... Эта выгода для государст-
£снной казны, которую так превозносят, является подлинным
бщественным несчастьем, если ею достигается лишь то, что
_ алые лишаются средств процветания... Продажа с аукциона
fУстраняет всех граждан, которые обладают лишь небольши-
1и средствами и не могут конкурировать с крупными покупка-
|н, которые производятся так часто. .. Республика не должна
впить богатства, вызывая потери, жалобы, нищету».
I- Раффрону, который поставил аграрный вопрос чисто «по-
лебейски», в духе требований городской и сельской бедноты,
озразил Тюрио. «Раффрон, желая поддержать земледелие, со-
ршенно разрушает его, — утверждал этот друг-Дантона. —
ет сомнения, что предложения Раффрона являются мечтой
агонамеренного человека, но остережемся принять их.^так
211
210
так как они будут иметь самые пагубные последствия». Кои
вент согласился с Тюрпо и перешел к порядку дня. Предлож!
ния Раффрона были переданы в комитеты земледелия и финан
сов и там похоронены.42
1 флореаля II г. (20 апреля 1794 г.) Дюкенуа, выступая и
Якобинском клубе, обратил внимание своих коллег на то, чш
при распродаже эмигрантских земель для бедняков не выдели
ется ничего. «В департаментах еще имеются большие злоупо'1
ребления при продаже имуществ эмигрантов, — говорил он.
Эти имущества продаются лишь большими участками и бога
тым собственникам... Имеются собственники, которые владй
ют по 400, 500, 1300 и даже по 1800 арпанов. Это уже не
земледельцы, которые некогда жили скромно... Это аристо
краты, лишающие народ продукта его земель... Я предлагав
моим коллегам объединиться со мною и добиться у Конвент
того, чтобы граждане могли приобретать один или два ар
пана».
Колло д’Эрбуа и Кутон, выступая после Дюкенуа, осудили
«местную администрацию», состоявшую «из богатых собствен
ников», но убедили собрание в том, что нет никакой необходн
мости еще раз делать какое-либо представление Конвенту Пи
этому вопросу, так как Конвент, по словам Кутона, «не упустил
ничего, что могдо благоприятствовать малоимущим пит
риотам».43
Порядок продажи земель из фонда национальных иму
ществ, который был выработан Конституантой и который Кон
вент мало в чем изменил, благоприятствовал буржуазии и 6ft
гатым крестьянам и почти лишал возможности бедняка приоб
рести землю. Это хорошо подтверждается теми статистически
ми данными, которые Лефевр собрал по департаменту Нор. Ве«
го в эпоху революции в этом департаменте было продано 13!
тыс. га земли из фонда национальных имуществ: буржуа
пили 48% этой земли, крестьяне — 52%.
Покупатели из крестьян, каждый из которых купил свыни
10 га, составляли 1129 человек, или 4,52% всех покупателей ш
крестьян; но эта богатая верхушка деревни приобрела 34 Г.'1
га, или 49,07% всей приобретенной крестьянами земли.
Покупатели средних участков (от 1 до 10 га) составляли
8415 человек, или 33,67% всех покупателей-крестьян; они при
обрели 22 649 га, или 33,80% всей земли, купленной кресты!
нами. Покупатели мелких участков (до I га) составляли
15 450 человек, или 61,81% всех покупателей-крестьян; но они
приобрели лишь 11 932 га, или 17,13% всей купленной крестьм
нами земли.44
Это значит, что в эпоху Французской революции аграрный
вопрос решался по-буржуазному: к выгоде буржуазии и если
ских богачей в ущерб беднейшему крестьянству. Напомним
что распродажу церковных и части дворянских земель, осунь
212
। твленную в ту эпоху, В. И. Ленин называл «мерой архпбур-
(куазной, чисто буржуазной и безусловно укрепляющей бур-
жуазные, т. е. капиталистические, отношения производства».45
Аграрная политика якобинцев была передовой, революцион-
ной, но, несомненно, буржуазной. Якобинцы довели до конца
(великое дело уничтожения феодальных порядков во француз-
ской деревне и облегчили возможность для более или менее со-
стоятельных слоев крестьянства увеличить свою собственность
за счет земель дворян-эмигрантов и церкви. Но на уравни-
тельный передел земли в интересах беднейшего крестьянства
они не пошли: все, что Конвент под нажимом снизу предпри-
нимал в этой области, носило характер частичных и половин-
чатых мероприятий, какие только и могли предпринять в поль-
ку неимущих буржуазные революционеры,,исходившие из прин-
ципа неприкосновенности частной собственности. За рамки по-
добного рода мероприятий не выходили и вантозские декреты,
|в которых А. Матьез увидел целостную программу построения
республики на принципах равенства, без богатых и бедных,
I далеко опережавшую якобы социальные чаяния Эбера и да-
I же... предвосхищавшую коммунизм Бабёфа. Против этих яв-
I пых преувеличений в оценке вантозских декретов справедливо
(выступил Ж. Лефевр, который показал, во-первых, половинча-
Iгость этих декретов, во-вторых, то, что независимо от субъек-
I тивных стремлений самого Сен-Жюста они фактически явились
(лишь правительственным маневром, предпринятым с целью
I изоляции эбертистов.
А. Собуль также считает, что Эбер сформулировал «куда
I более смелую социальную программу... Вантозские декреты
I следует расценивать всего лишь как тактический маневр, рас-
I считанный на то, чтобы парировать пропаганду передовых эле-
I ментов».46
Но обратимся к фактам. /
Правительственные комитеты подготовляли разгром обеих
I противостоявших им «факций» («клик»): «снисходительных» с
I Дантоном во главе, выдвигавших на первый план вопрос о пре-
I крашении террора, и эбертистов, которых Робеспьер назвал
I «ультрареволюционерами» и обвинил в том, что они толкают
I республику «ко всяким крайностям».47 Неожиданное для коми-
I тетов принятие Конвентом 22 февраля' 1794 г. (по жалобе де-
I путатов Тайфера и Бреара на произвол революционных коми-
I тетов) декрета, обязывавшего оба комитета рассмотреть дела
I «подозрительных», находившихся в заключении, заставило их
I поспешить с выполнением этого плана.
Внесенные в Конвент Сен-Жюстом по поручению обоих пра-
вительственных комитетов декреты, известные под названием
I вантозских, содержали в себе обещания, которые могли при-
I влечь на сторону правительства и сторонников Дантона,W тех,
' - ч
213
i
кто добивался углубления социального содержания революции,
и тем облегчить изоляцию обеих «факций».
Закон 8 вантоза (26 февраля) гласил:
«1. Комитету общей безопасности предоставляется прапп
освобождать заключенных патриотов. Каждый, кто потребуй
своего освобождения, должен дать сведения о своем поведе
нии, начиная с 1 мая 1789 г.
2. Собственность патриотов священна и неприкосновенно
Имущества лиц, признанных врагами революции, будут секм
строваны в пользу республики; эти лица будут находиться
заключении до установления мира, а затем отправлены в веч
ное изгнание».48
Вряд ли у кого вызывает сомнение, что обещание освобг»-
дить «заключенных патриотов» представляло лишь тактич*
ский маневр, рассчитанный на то, чтобы ослабить нападки
«снисходительных» на правительство. Выполнять это обеща
ние правительственные комитеты явно не собирались. Об этом
свидетельствует уже сам тон доклада Сен-Жюста от 8 вантоз.I,
представлявшего собой форменную апологию террора. «Жал', •
ются на революционные меры! — возмущался Сен-Жюст. — Но
мы являемся умеренными по сравнению со всеми другими пра-
вительствами, .. Монархия, ревниво оберегавшая свою власть,
плавала в крови тридцати поколений, а вы колеблетесь, когда
нужно проявить строгость к кучке преступников! Те, кто требу
ют освобождения аристократов, не хотят установления респуб-
лики и боятся за самих себя: жалость является разительным
признаком измены... Всех, кто говорит в пользу арестован
пых аристократов, я вызываю для объяснения перед обществен
ным обвинением в трибунале».49
Впоследствии правые термидорианцы упрекали членов пря
вительственных комитетов... в невыполнении вантозских де
кретов (разумеется, в их политическом, а не социальном ас
пекте). В обвинении из 26 пунктов, которое Лоран Лекуаптр
предъявил 12 фрюктидора II г. (29 августа 1794 г.) членам
Комитета общественного спасения Бийо-Варенну, Колло д’Эр
буа и Бареру и членам Комитета общей безопасности Вадьс,
Амару, Вулану и Давиду, был и специальный пункт относи
тсльно саботажа ими выполнения вантозских декретов. «Если
этот закон,-—читаем мы там — дававший Комитету общей
безопасности все необходимые полномочия освободить аресто-
ванных патриотов и сделать неприкосновенными их личность и
имущества, был забыт и нарушен теми, кому специально были
поручено его выполнение... то я спрашиваю тебя, Бадье, статья,
объявляющая тебя главным виновником стольких бедствий, мо
жет ли быть названа ложной и клеветнической?»50
А вот декрет от 13 вантоза (3 марта):
«1. Все коммуны республики составят списки проживающих
в них неимущих патриотов (patriotes indigens) с указанием их
214
имен, их возраста, их профессии, количества и возраста их
детей...
2. Когда Комитет общественного спасения получит этй спи-
ски, он представит доклад о способах вознаградить всех не-
счастных (indemniser tons les malheureux) за счет имуществ
врагов революции согласно списку, кторый ему вручит Комитет
общей безопасности и который будет опубликован».51
Сравним вантозские декреты (в их социальном аспекте) с
теми требованиями, которые выдвигали Эбер и санкюлоты. Пе-
тиция секции Санкюлотов от 2 сентября 1793 г. требовала об-
щего перераспределения собственности в пользу неимущих и
малоимущих: каждый может владеть не более чем одной мас-
терской, одной фермой, одной лавкой! Социальная агитация
Эбера также была нацелена на урезку имуществ богачей как
таковых. Вантозские же декреты' заранее исключали такое об-
щее перераспределение собственности: собственность патриотов
священна и неприкосновенна!
Сохранились фрагменты задуманного Сен-Жюстом теорети-
ческого труда под названием «Республиканские учреждения».
В этих фрагментах Сен-Жюст осуждал строй, основанный на
разделении на богатых и бедных, и защищал тот взгляд, что в
разумно устроенном обществе не должно быть ни тех, ни дру-
гих и что все граждане должны быть собственниками. Матьез
и его сторонники смотрят на вантозские декреты через призму
тех теоретических положений, которые развивал Сен-Жюст в
своих рукописных заметках. Но это неправильный прием. Не-
льзя не видеть различия между Сен-Жюстом теоретиком, весь-
ма смелым и далеко идущим, и Сен-Жюстом практиком, гораз-
до более осторожным и также заботящимся о неприкосновен-
ности частной собственности, как и другие монтаньяры.
В вантозских декретах нет принципиальной постановки во-
проса об урезке крупных состояний как таковых. Сен-Жюст
предложил и Конвент декретировал лишь частичную меру:
секвестр собственности «подозрительных», которые будут при-
знаны врагами революции. Но дело заключалось не только в
этом. Те историки, которые склонны преувеличивать значение
вантозских декретов, стараются доказать, что будто бы эти де-
креты предусматривали безвозмездную передачу неимущим
собственности, конфискованной у врагов революции. Но ничего
подобного в вантозских декретах нет! В этих декретах есть
лишь довольно неопределенная формулировка относительно
«вознаграждения несчастных» за счет собственности врагов
революций. Вполне возможно, что Сен-Жюст избрал подобного
рода формулировку лишь с той целью, чтобы не вызвать воз-
ражений со стороны противников уравнительных идей, столь
сильных и в правительственных комитетах, и в Конвенте. Впол-
не возможно, что он рассчитывал истолковать в дальнейшем
эту формулировку именно как раздел имуществ врагов, револю-
215
ции среди «несчастных». Но бесспорно также и то, что эту
формулировку можно было истолковать и как выдачу «несчаст
ным» денежных пособий за счет сумм, вырученных от продажи
с торгов данного рода имуществ. Именно так Комитет общест-
венного спасения и истолковал в дальнейшем вантозские де-
креты. Сам Сен-Жюст, который в докладе 23 вантоза действи-
тельно требовал наделения землей «несчастных», вовсе не имел
в виду передачу им земли в собственность. В бумагах Сен-
Жюста, изъятых после его казни, была найдена такая заметка:
«Не производя раздела земель, следует лишь произвести раз-
дел их аренды».52
Не сомневаясь в искренности стремления самого Сен-Жю-
ста в какой-то форме наделить землей «несчастных», следует
признать, что даже его собственная позиция не отличалась дол
жной четкостью и определенностью. Что касается большинст-
ва членов Комитета общественного спасения, то едва ли мож-
но сомневаться в том, что эти люди одобрили предложенные
Сен-Жюстом меры лишь для того, чтобы обеспечить изоляцию
эбертистов. В этом особенно убеждают шаги, которые Комитет
общественного спасения предпринял после казни эбертистов.
Санкюлоты, естественно, приветствовали вантозские декре-
ты, видя в них шаг к осуществлению своих надежд. Полицей-
ский наблюдатель Латур-Ламонтань доносил 14 вантоза: «Во
всех группах, во всех кафе только и говорят о декрете, предпи-
сывающем распределение имуществ аристократов среди сан-
кюлотов. Этот популярный закон вызвал всеобщую радость,
граждане поздравляют и обнимают друг друга: „Вот декрет, —
говорил один, — который значит больше, чем десять сражений,
выигранных у неприятеля. Какую новую энергию он придаст
солдатам свободы... Теперь, — сказал другой, — республика
покоится на непоколебимых основах: никакой враг революция
не будет собственником, никакой патриот не останется без соб-
ственности”».53
Оценка вантозских декретов на страницах «Пер Дюшена»
была не столь восторженной, но безусловно положительной.
Эбер поздравлял Конвент с принятием великолепного декрета,
«который подрежет когти всем врагам народа», но предостере-
гал против стремления «сохранить в целости козу и капусту»
(т. е. и бедных удовлетворить, и богатых не очень обидеть) и
требовал от Конвента идти дальше. «Обеспечьте работу всем
гражданам, предоставьте помощь старикам и инвалидам и,
чтобы увенчать свое дело, организуйте поскорее народное об-
разование», — писал он в № 350 своей газеты.54
Среди буржуазии царили другие настроения. Еще 10 плюви-
оза (29 января 1794 г.) полицейский наблюдатель Ролен пи-
сал: «Сильно опасаются сокращения богатств. Кто-то пустил
слух, что в скором времени будет издан декрет об их ограни-
чении максимум в 200 тыс. ливров».55
216
Разумеется, вантозские декреты еще более усилили беспо-
койство крупных собственников, особенно покупателей нацио-
нальных имуществ, которые опасались, что и их имения также
могут подвергнуться секвестру. Сен-Жюст поспешил рассеять
эти опасения. Говоря 26 жерминаля (15 апреля 1794 г.) в Кон-
венте о необходимости ничего не менять ни в условиях прода-
жи национальных имуществ, ни в условиях платежа за них, он
подчеркнул: «Нужно укрепить все права, успокоить все приоб-
ретения; нужно делать как можно меньше изменений в поряд-
ке платежа, чтобы предотвратить этим новые страхи и новые
волнения».56
А 22 флореаля (11 мая 1794 г.) Барер выступил с докладом
о средствах искоренения нищеты, по которому Конвент принял
декрет об учреждении «Книги национальной благотворитель-
ности». В этом докладе было довольно откровенно разъяснено,
в каком смысле Комитет общественного спасения понимал ван-
тозские декреты. «Вы уже заложили великую основу для унич-
тожения нищенства, — сказал Барер. — Декреты вантоза хо-
тят повернуть революцию к пользе тех-, кто ее защищает, к по-
гибели тех, кто с нею борется, и помочь несчастным за счет
имуществ врагов революции». Что же предложил Барер? Пе-
редать имущества врагов революции в собственность неиму-
щим? Нет, он предложил выдавать (и это было декретирова-
но) денежные пособия из казны вдовам, сиротам, старикам,
увечным. «Конвент должен заставить исчезнуть бедность, рас-
пределяя помощь среди малообеспеченных, семей», — за-
явил он.57 ч
Если даже признать, что, внося в Конвент вантозские декре-
ты, Сен-Жюст и другие робеспьеристы, действительно, имели
в виду наделить в какой-то форме землей «несчастных», то еще
более бесспорно, что выполнение этого замысла было сорвано
антиробеспьеристским большинством в правительственных ко-
митетах и подменено чисто благотворительной помощью «не-
счастным», которая в самом деле оказывалась. К секвестру
же имуществ «подозрительных» так и не приступили. Это еще
раз доказывает, что якобинская диктатура была передовой,
революционной, но буржуазной властью. Смелая и решитель-
ная в борьбе с феодальными пережитками, она оказалась со-
вершенно неспособной предпринять что-либо для перераспре-
деления собственности в пользу неимущих. Что касается самих
робеспьеристов, то Лефевр справедливо упрекнул их в непони-
мании того, что для осуществления подобных планов им пона-
добилась бы «ревностная поддержка санкюлотов», а между
тем, «осудив эбертистов, дезорганизовав народную силу роспус-
ком революционной армии и секционных обществ, они лишили
себя необходимой поддержки».58
В историю Французской революции вантозские декреты
вошли как акт якобинской политики, внушивший большйб на-
217
дежды беднякам, использованный для изоляции эбертистов, ио
оставшийся на бумаге во всем том, что выходило за рамки чи
сто благотворительных мероприятий.
«ПУТЧ» КОРДЕЛЬЕРОВ
Ранняя весна 1794 г. в Париже была тревожной. Измучен
пая нехваткой продовольствия и трудностью получить его ио
твердым ценам, беднота роптала. Свойственные ей бунтарски,
настроения проявлялись в виде мятежных речей, призывов к
народным расправам со «скупщиками» и пр. Полицейский ни
блюдатель Бакон сообщал 9 февраля, что он слышал, «как in
одна, а двадцать женщин говорили, что наррд с оружием в ру
ках пойдет в Конвент, чтобы потребоватв у него ответа, собп
рается ли он, наконец, положить предел разбою торговцев, ко
торые грабят бедняков». Другой наблюдатель (Гривель) otmi
чал 23 февраля, что простые люди из народа считают «едино»
венными виновниками своих бед торговцев и мясников. Эп1
люди говорят, что достаточно изрядное количество их гильоти»
пировать, и этот суровый урок поможет вновь прийти к изобн
лию». 2 марта по распоряжению Комитета общей безопасное IH
был арестован гражданин Венсено, помощник командира ба.
тальоъа секции Арсенала, на которого донесли, что он вел рал
говоры о «всеобщем восстании в связи с голодом... и громко
заявлял о том, что фонари еще не позабыты, что в каждом
квартале на них будут повешены все правители и умеренные».1*"
Требования народных «низов» об усилении террора протии
спекулянтов, крупных и мелких, горячо поддерживал Эбер. Этот
деятель парижской санкюлотерии нападал теперь не только на
крупных собственников и богатых торговцев, что было харак
терно для него в прошлом, но и на самых мелких лавочнико»
«Я закусываю удила, черт возьми, я швыряю в сторону мои
печи, — писал он около 12 февраля 1794 г., — чтобы занн
маться лишь скупщиками и кровопийцами народа... Богатые
фермеры, торговцы и продавцы всякого рода, я объявляю вам
бой не на жизнь, а па смерть. Я одинаково не дам пощады как
уличному торговцу зеленью, так и самому богатому купцу».**0
Уже в ту пору стали раздаваться голоса (правда, еще еди-
ничные), что для искоренения спекуляции одного террора m.i
ло, что надо саму торговлю организовать иначе. Переписывал
шийся с Робеспьером Бюиссар (из Арраса) приходил к тому
выводу, что торговля должна быть изъята из частных рук
«Только коммуны с их комитетами продовольствия: и торговли
должны иметь исключительное право торговать», — писал <>н
2 февраля 1794 г.61
Адвокат Греню, заместитель депутата Конвента от департь
мента Монблан, шел еще дальше. Он полагал, что нужно ip
только перестроить торговлю, но и сделать общим достоянием
218
все, что производят люди. «Я '.полагаю, — писал он одному из
своих друзей в ноябре 1793 г., •— что принципы максимума ве-
дут нас к общности, которая, возможно, явится единственным
•средством, способным спасти республику... Вы увидите, что
для осуществления максимума понадобится создать нацио-
нальные магазины, чтобы собирать излишки производства и
потребления с целью распределить их затем на основах равен-
ства. А тогда мы придем к общности, при которой каждый пре-
доставляет продукт своего труда всем и для распределения
между всеми».62
Но для Эбера такая постановка вопроса (характерная для
«формирующейся идеологии предпролетариата) не существова-
ла. Эбер, как и Жак Ру, как и другие представители санкю-
лотской мысли, не связывали осуществления максимума с кри-
тикой самого принципа частной собственности. Все они зара-
нее исключали какие-либо шаги к иной, более высокой орга-
низации производства и торговли, чем та, которая покоилась на
основе частной собственности. Естественно, что они видели лишь
одно средство подавить спекуляцию "й ажиотаж: еще больше
усилить террор против «скупщиков».
Эбер считал, что достаточно увеличить «революционную ар-
мию», придать ее каждому отряду трибунал и гильотину и тог-
да головы «скупщиков» падут, «как падают спелые яблоки в
Нормандии» (эту метафору употребил один из санкюлотов).
«Чтобы положить конец грязным делишкам спекулянтов и жад-
ности торговцев,—писал он около 12 февраля 1794 г., —
пусть удвоят, пусть утроят революционную армию, черт возь-
ми. Пусть пошлют ее сильные отряды во все департаменты; это
единственное средство установить максимум. Пусть головы
кровопийц народа падут, как и головы изменников и заговор-
щиков! Пусть мясник, который обращается с санкюлотами, как
со своими псами, и который дает им лишь глодать кость, сохра-
няя филе для важных клиентов, будет укорочен как враг сан-
кюлотерии! Пусть поступят также с торговцем вином, который
устраивает сбор винограда под Новым мостом и отравляет
веселящихся республиканцев. .. Трепещите, пиявки народа,
его топор поднят, чтобы поразить вас!» 63
Впоследствии Фукье-Тенвиль использовал эти угрозы Эбера
по адресу торговцев, а также его (и Ронсена) требования об
увеличении «революционной армии», чтобы обвинить их в на-
мерении «уморить Париж голодом, не допуская и строя всяче-
ские помехи ввозу продовольствия в черту города», а также при-
писать Ронсену стремление «добиться увеличения революцион-
ной армии до 100 тыс. человек» и с ее помощью «стать Кром-
велем».64 z
Правительственные комитеты стремились к тому, чтобы по
возможности смягчить закон о максимуме, вызвавший стодь
сильное недовольство среди торговцев. Еще декретом от 3—4
219
вантоза II г. (21—22 февраля 1794 г.), принятом по докладу
Барера, Конвент внес существенные изменения в этот закон
(«третий максимум»). Национальные агенты дистриктов упол-
номочивались установить новые максимальные цены, более вы-
годные для торговцев: к цене каждого товара 1790 г., увели-
ченной на */з, приплюсовывались еще 5% прибыли для оптово-
го торговца, 10% прибыли для розничного торговца и транс-
портные расходы (например, для перевозки зерна: 4,5 су с поч-
товой мили большой дороги и 5 су — для проселочной).65
Лидеры Горы с беспокойством следили за агитацией Эбера,
направленной на усиление террора против торговцев. «Но вот
явился Эбер и нагнал на парижскую торговлю такую панику,
что стало совершенно невозможно снабжать этот город продо-
вольствием. Из Парижа паника распространилась по всей
Франции», — сетовал 26 жерминаля в Конвенте Сен-Жюст.66
Росла внутренняя рознь в рядах самой санкюлотерии. Ее
мелкособственническая верхушка, и особенно лавочники, уже
сами тяготились максимумом. Характерно, что даже Шометт
стал обличать «преувеличения» в проведении максимума. «На-
циональный агент, — читаем мы в протоколе заседания Гене-
рального совета Коммуны 17 вантоза, — резко нападает на
граждан, которые в силу своей неуместной энергии и полного
невежества приводят все в полный беспорядок... Эти сущест-
ва доводят до абсурда самые лучшие намерения и заставляют
ненавидеть революцию благодаря тем способам, которыми они
осуществляют наиболее благотворные мероприятия».67
Дробились и таяли политические силы санкюлотерии. С об-
щественной арены уже исчезли «бешеные». Исчезли «революци-
онные республиканки», не говоря уже о «защитниках респуб-
лики», которые перестали давать о себе знать уже после мар-
товских событий 1793 г. Якобинцы изгнали из своих рядов и
заключили в тюрьму своих собственных «ультрареволюционе-
ров» (Перейра, Дефье, Дюбюиссон и др.), т. е. тех, кто связы-
вал их с секционным движением. Выступив против попытки
Коммуны установить свой контроль над революционными ко-
митетами секций и исключив из своих рядов Шометта (17 де-
кабря 1793 г.), кордельеры фактически изолировали себя от
Коммуны, а дело Венсана — Ронсена внесло полный разлад в
отношения между кордельерами и Якобинским клубом. Словом,
фактически распался стихийно сложившийся весной 1793 г
блок якобинцев и санкюлотов, исчезло и какое-либо единство
действий в рядах самой санкюлотерии.
На заключенных в тюрьму революционеров поступали лжи-
вые доносы, вроде того, какой сделала гражданка Акен на
Клоотса, Дефье и Перейру. Эта гражданка навестила в тюрьме
Сен-Лазар некоего Шолс, сидевшего в одной камере с этими
бывшими якобинцами. Шоле сказал своей приятельнице, что он
опасается раскола между патриотами, и того, как бы люди,
220
жаждущие крови, не воспользовались этим и не вызвали бы
волнений. Гражданка Акен поспешила на основании этого до-
нести Комитету общей безопасности о «широких замыслах»
Клоотса, Дефье и Перейры, которые-де «собираются свалить
Национальный конвент, истребив часть Горы, причем начнут
они с самых пылких патриотов».68
От Шоле поступило объяснение (от 5 вантоза). Он опро-
вергал донос. Он-де не приписывал Клоотсу, Дефье и Перейре
никаких коварных замыслов. Но в правительственных комите-
тах не посчитались с этим. Там поверили доносчице. На про-
цессе Шометта Фукье-Тенвиль официально обвинил злосчаст-
ных Клоотса, Дефье и Перейру, равно как и других «злодеев»,
в намерении разогнать Конвент и «перебить его членов и пат-
риотов»,69
Арест Венсана и Ронсена был актом вопиющего произвола.
Их освобождения требовали Клуб кордельеров, секции, народ-
ные общества, а в конце концов этого же потребовал и Яко-
бинский клуб. Даже Амар от имени Комитета общей безопас-
ности был вынужден заявить, что против арестованных нет ни-
каких улик. 23 нивоза (12 января 1794 г.) Конвент принял по
докладу Вадье постановление об освобождении Мазюеля. В
ночь с 23 на 24 нивоза был арестован сам Фабр д’Эглантин,
которого Робеспьер не преминул объявить еще одним глава-
рем «клики». А Венсан и Ронсен продолжали сидеть в тюрьме.
Кто же мешал их освобождению? Да сам Робеспьер.
Неподкупный не скрывал своего неудовольствия адресами
и петициями с требованиями освобождения Венсана и Ронсена.
«Почему бы нам не остаться спокойными? — говорил он 26
декабря у якобинцев. — Конвент хочет подождать, пока не ста-
нет ясна вся правда».
Еще 26 января 1794 г. Робеспьер возражал у якобинцев про-
тив того, чтобы ходатайствовать за Венсана и Ронсена, так
как-де лучше, «чтобы невиновность этих двух граждан была
провозглашена общественной, а не частной властью».
Почему же так упорствовал Робеспьер? Да просто потому,
что он смотрел на арест Венсана и Ронсена как на первый шаг
к ликвидации той «клики», главным представителем которой
ему представлялся Эбер. Он вовсе не был недоволен тем, что
Фабр д’Эглантин добился ареста Венсана и Ронсена. Он был
недоволен лишь тем, что Фабр... плохо обосновал свой донос.
«Была одна клика, которую Фабр хорошо знал, — говорил Ро-
беспьер в Конвенте 20 марта. — Это была клика Эбера, Проли,
Ронсена. Эта клика была опорой, которую Фабр хотел дать
своей клике... Фабр не разоблачал заговор энергично... Про-
тив заговорщиков он приводил только лишь неопределенные и
мелкие факты, в то время как он мог обвинить их в преступ-
лениях».70
221
Удивительно ли, что кордельеры негодовали? На заседании
Клуба кордельеров 12 плювиоза (31 января 179'4 г.) один из
присутствующих пожаловался на то, что патриотам не оказы-
вают справедливости, что попираются права человека, и в знак
протеста против этого предложил завесить черной вуалью скри-
жали, на которых начертана Декларация прав. Кордельеры
единодушно одобрили это предложение и постановили, что тра-
урная вуаль «будет укрывать права человека от взглядов кор-
дельеров до тех пор, пока преследуемым патриотам не будет
оказано правосудие». Одновременно кордельеры назначили ко-
миссаров, чтобы потребовать от Комитета общей безопасности
немедленного представления доклада по делу Венсана и Рон-
сена.71
14 плювиоза (2 февраля) Конвент но докладу Булана по-
становил взять обратно свой декрет об аресте Венсана и Рон-
сена. Справедливость как будто бы была восстановлена? Но
не тут-то было. Освобожденный из тюрьмы Венсан жаждал
полной реабилитации ц настаивал на своем принятии в члены
Якобинского клуба (Ронсен уже был членом этого клуба). Его
кандидатуру поддерживал Моморо. Но Дюфурни, которого кор-
дельеры только что вычеркнули из своих списков, настоял 23
пЛювиоза на том, чтобы вопрос о принятии Венсана в Якобин-
ский клуб был отложен. Кордельеры, едва успевшие снять тра-
урную вуаль с Декларации прав, опять заговорили о «притес-
нении патриотов». На заседании Клуба кордельеров 24 плюви-
оза Моморо обрушился на «всех этих износившихся в респуб-
лике людей, людей с переломанными в революции ногами».
Это был уже явный намек на Робеспьера, который последнее
время болел. «Эти господа считают нас крайними, — продол-
жал Моморо, — так как мы являемся патриотами и так как
они не желают больше быть таковыми, если они когда-либо
ими и были».
Эти запальчивые слова подхватил Эбер, который также
напал на Робеспьера, правда, не решаясь назвать его по имени.
«Это те, — говорил он, — которые, будучи жадными до вла-
сти, которую они забрали в свои руки, но оставаясь все еще
ненасытными, выдумали и высокопарно повторяют в длинных
речах слово ультрареволюционеры, чтобы погубить друзей
народа... Как будто бы можно сделать достаточно для на-
рода.!»72
Эти выпады против Робеспьера не были забыты. На процес-
се Эбера, Моморо и других кордельеров Фукье-Тенвиль не пре-
минул поставить им в вину и то, «что они оскорбляли во всех
общественных и частных местах национальное представитель-
ство, клевеща на самых энергичных патриотов и осмеливаясь
даже называть их износившимися людьми».73
На заседании Клуба кордельеров 12 вантоза (2 марта)
Ронсен впервые заявил о «необходимом восстании»,, о «новом
222
} 1
31 мая». Эбер еще возражал. Он находил, что достаточно по-
требовать наказания 60 депутатов Конвента, составляющих
клику «новых бриссотинцев», в том числе Филиппо, Бурдона
от Уазы и Камиля Демулена. Flo 14 вантоза (4 марта) увле-
чен был и Эбер. На этом заседании кордельеры опять завесили
Декларацию прав черной вуалью. Венсан выразил свое возму-
щение действиями тех, кто мешал его приему в Якобинский
клуб, и заявил, что новая клика непременно погубит республи-
ку, «если мы не’ прибегнем к орудию, внушающему страх вра-
гам народа» (т. е. к гильотине). Пришедший на это заседание
Каррье признался, что по своем возвращении из Нанта он был
поражен появлением новых людей на Горе, которые сожалеют
об участи тех, «кого поразил меч национального правосудия».
«Изверги! — воскликнул этот ультратеррорист. — Они хотели
бы разбить эшафоты; но, граждане, помните, что иметь гильо-
тины не хотят именно те, которые сами достойны гильотины».
В заключение Каррье призвал кордельеров действовать. «Вос-
стание, святое восстание, — вот чем вы должны ответить зло-
деям», — сказал Каррье. Речь Каррье, вызвавшая аплодисмен-
ты присутствующих, подстегнула Эбера, который опять напал
на Неподкупного, но опять не решился прямо назвать его. «Са-
мыми опасными являются не воры, а честолюбцы, — сказал
он. — Я назову вам этих людей, заткнувших рот патриотам
в народных обществах. Два месяца я сдерживался, заставляя
себя быть осторожным, но теперь я не могу больше молчать».
Тут весь зал стал ободрять Эбера. Помощник командующего
Национальной гвардией Парижа Буланже крикнул ему: «Пер
Дюшен, говори и не бойся; мы все являемся Пер Дюшенами и
мы будем действовать». Все же Эбер не рискнул произнести
имя Робеспьера, но заявил, что пресечь замыслы «новых брис-
сотинцев» может лишь восстание. «Да, именно восстание! И
кордельеры первыми подадут сигнал, 'который должен сразить
всех угнетателей».74
Этот левацко-авантюристический призыв к «восстанию», к
«новому 31-е мая», с целью очистки Конвента от «новых брис-
сотинцев» не нашел поддержки ни в секциях, ни в Коммуне.
К тому же, призвав к восстанию, кордельеры не предприняли
никаких практических шагов к его организации. Они не посла-
ли даже своих комиссаров ни в секции, ни в клубы, как это де-
лалось накануне 10 августа и 31 мая. Кордельеров поддержа-
ла лишь секция Марата, во главе которой стоял Моморо. Эта
секция явилась 16 вантоза в Коммуну «всей массой» (около
600 человек) и заявила, что она «поднялась» («debout») и бу-
дет находиться в этом состоянии до тех пор, пока продоволь-
ствие и свобода не будут гарантированы, а лица, «преследую-
щие патриотов», не понесут должного наказания. Щометт при-
звал секцию Марата к спокойствию. • «Помните, граждане, —
сказал он, — насколько опасным было бы возникновение в Па-
223
риже хотя бы малейших беспорядков в тот самый момент, ког-
да на фронте начинается новая кампания и когда все наши си-
лы должны быть сосредоточены для борьбы с внешним вра-
гом». Чтобы показать, насколько необоснованным является вы-
ступление секции Марата, Шометт сослался также на то, что
именно сейчас Конвент «по превосходному и основательному
докладу Сен-Жюста принял благодетельный и, пожалуй, наи-
более популярный закон, в силу которого люди, признанные по-
дозрительными, будут приговорены к изгнанию, а их имущест-
ва секвестрованы, чтобы послужить для помощи неимущим
патриотам».75
Несомненно, что одной из причин, почему секции не под-
держали «путча» кордельеров, было то, что Конвент только что
принял вантозские декреты, внушившие такие большие на-
дежды беднякам.
Убедившись в своей изоляции, кордельеры сразу же забили
отбой. Когда 17 вантоза в Клуб кордельеров явилась депута-
ция Якобинского клуба во главе с Колло д’Эрбуа, то кордель-
еры сорвали и передали Колло траурную вуаль, закрывавшую
Декларацию прав, а Эбер заявил, «что Комитет общественного
спасения, якобинцы и весь Париж были введены в заблужде-
ние неверными рассказами (?!] о заседании 14 вантоза». Эбер
разъяснил далее, что под восстанием он и его друзья понимали
«более тесный союз со всеми истинными монтаньярами Кон-
вента, с якобинцами и со всеми добрыми патриотами для того,
чтобы добиться правосудия над изменниками и остающимися
еще безнаказанными .преследователями».76
21 и 22 вантоза на стенах домов Парижа был расклеен пла-
кат «Ответ Ж.-Р. Эбера, автора „Пер Дюшена”, на ужасную
клевету» (этот плакат был датирован 18 вантоза). В плакате
объяснялось, что кордельеры завесили Декларацию прав лишь
тогда, когда лучшие патриоты стали подвергаться несправедли-
вым преследованиям и арестам. «Далекий от того, — говори-
лось в нем дальше, -— чтобы служить символом восстания про-
тив национального представительства, этот мужественный акт,
напротив, должен был способствовать более энергичным меро-
приятиям в защиту Национального конвента и в поддержку
революционного правительства, которых пытается парализо-
вать новая система модерантизма».77
Не было никакой реальной угрозы того, что в Париже вот-
вот вспыхнет восстание «крайних» против Конвента. Тем не
менее правительственные комитеты поспешили начать репрес-
сии, направленные не только против группы кордельеров, но и
против довольно широких кругов секционного актива.
Одновременно готовились репрессии и против «снисходи-
тельных» с Дантоном во главе. Но рассказ об этом уже выхо
дит за рамки настоящего исследования, посвященного париж-
ским санкюлотам и их зачаточным органам власти.
224
КАЗНИ ЖЕРМИНАЛЯ
По приказу правительственных комитетов были арестованы
Эбер и его друзья (23 и 24 вантоза), Шометт (28 вантоза) и
масса других лиц, не имевших никакого отношения к «путчу»
кордельеров. Однако Каррье, который наиболее решительно
призывал кордельеров к «восстанию», не был потревожен.
1—4 жерминаля (21—24 марта) состоялся процесс эберти-
стов, а 21—24 жерминаля (10—13 апреля) — процесс Шомет-
та: печально знаменитые процессы — «амальгамы», когда Фу-
кье-Тенвиль и его помощники посадили на скамью подсудимых
одновременно и плебейских революционеров, героев 10 августа
и 31 мая, и монархистов-заговорщиков, банкиров-спекулянтов,
иностранных шпионов и др., стремясь создать впечатление, что
такие люди, как Шометт и Эбер, добивались того же, что и
эти последние, т. е. гибели республики и Конвента, восстанов-
ления монархии, победы армий интервентов.
Обвиненные в том, 1«что они составили заговор против сво-
боды французского народа и национального представительст-
ва; что они стремились низвергнуть республиканское прави-
тельство и заменить его монархической властью; что они усло-
вились. .. подвергнуть республику ужасам гражданской вой-
ны и рабства посредством клеветы, мятежа, развращения нра-
вов, низвержения социальных принципов и голода, который
1 они хотели обрушить на Париж» (из обвинительного акта по
делу эбертистов),78 погибли на гильотине руководители Ком-
муны и Клуба кордельеров: прокурор (национальный агент)
Коммуны Шометт, его заместитель и редактор-издатель «Пер
Дюшена» Эбер, командующий «революционной армией» Рон-
сен, генеральный секретарь Военного министерства Венсан, ад-
министратор Парижского департамента Моморо. Мэр Парижа
Паш, другой заместитель Шометта Реаль и секретарь Комму-
ны Куломбо были смещены со своих постов и арестованы.
Клоотс был арестован еще в декабре 1793 г. и, следователь-
но, не мог иметь никакого отношения к «путчу» кордельеров.
Тем не менее он фигурировал на процессе эбертистов в каче-
стве одного из главных обвиняемых и погиб вместе с ними.
Тщетно Клоотс доказывал, что его нельзя заподозрить в том,
«что он является сторонником королей и что было бы весьма
странно, если бы человек, подлежащий сожжению в Риме, ви-
1 селице в Лондоне, колесованию в Вене, был бы гильотиниро-
I ван в Париже». Судья Реноден заметил Клоотсу, что его си-
стема взглядов «представляла собой тонко задуманное ковар-
ство и давала предлог для создания коалиции коронованных
глав, направленной против Франции».79 Впоследствии по обви-
। нению в «эбертизме» были гильотинированы или брошены в
| тюрьмы многие секционные активисты.80 Эбертисты и Шометт
| были казнены под ложными предлогами. Никакого реадьного
15 Зак. 230.
225
«эбертистского заговора» с целью свержения якобинского пра-
вительства не было. Имели место лишь левацкие,, авантюри-
стические призывы к «чистке» Конвента, к «новому 31 мая»,
за которыми не последовало никаких дел, но которые были ис-
пользованы якобинскими властями в качестве предлога, чтобы
разделаться'с неугодной им оппозицией. «Революционное пра
вительство, — справедливо отмечает Собуль, — подавило не
заговор, имевший своей целью захват власти; оно избавилось
от оппозиции, неорганизованной, подчас беспорядочней, но-
опасной, ибо эта оппозиция использовала социальные требова-
ния и политическую позицию, несовместимые со взглядами
имущих».81
Несмотря на все уважение к якобинским властям, санкюло-
ты не очень-то верили их версии, что Пер Дюшен составил за-
говор с целью свержения республиканского правительства. По-
лицейский наблюдатель Бакон сообщал, что на площади Мэ
зон-Коммюн большая группа людей обсуждала дело Эбера. Не-
которые из них говорили: «Как бы велико ни было наше дове
рие к Комитету общественого спасения, мы только тогда со
чтем его [Эбера] виновным, когда собственными глазами увидим
вещественные доказательства». А вот что доносил Латур-Ла-
монтань о разговорах в публике: «Одни радуются тому, что это
дело будет быстро закончено; другие, наоборот, жалуются, что
оно не было достаточно обсуждено. Защитники Эбера даже го-
ворят, что это новый мученик свободы и что процесс еще не об-
наружил никаких решающих улик против него... Некоторые
осмеливаются говорить открыто, что трибунал не. сможет поме-
шать его оправданию».82
Тот факт, что Пер Дюшен был все же казнен и что за этим
последовали такие меры, как роспуск «революционной армии»
и др., потряс санкюлотов. Но подорвана была не их вера в
Пер Дюшена, подорвано было их доверие к якобинским вла-
стям, к правильности их- политики. Тот же Латур-Ламонтань
доносил: «Не знаю, — говорил один гражданин в кафе Рес
публики, — чем все это кончится; нападали на революционные
комитеты и достигли того, что сделали их подозрительными; на-*
падали на революционную армию, и вот она распущена. По-
хоже, что покушаются на все, что носит название революцион-
ного. Испугавшись, что сказал лишнее, человек исчез».
А вот еще один из чисто народных откликов на арест Эбе- I
ра. В каком-то кафе полицейский наблюдатель подслушал, как I
один из посетителей сказал: «Если так будет продолжаться,
прощай, свобода, все полетит к чертовой матери».
Напротив, «умеренные» из числа парижских буржуа не
скрывали своей радости. В день ареста Эбера на улицах, в ка-
фе, на рынках можно было слышать возгласы: «Пусть они по-
гибнут, злодеи! На гильотину! Это Эбер является причиной го-
лода, который мы испытываем, возбуждая народ, принуждая
226
его кричать против скупщиков и захватывать все, что поступа-
ет в Париж!»83
«Умеренные» подхватили версию Фукье-Тенвиля о том, что
агитация Пер Дюшена и ее «крайности» — не более чем ма-
невр, при помощи которого коварный Питт пытался скомпро-
метировать революцию в глазах собственников. В насмешливой
песенке «Жалоба папаши Дюшена», сочиненной на казнь Эбе-
ра, мы читаем:
Небо! В дивнейшую эру
. Он был мастером речей.
Почему ж превысил меру
Славный продавец печей?
Говорят, что в темном склепе
Звал он в заговор друзей
И чтоб все повергнуть в депел
Раздувал огонь печей.
Говорят, что англичане,
Нас считая за чижей,
Посылали уголь в чане ч
Для топимых им печей.84
ЧИ |
Ну, а сознавали ли сами монтаньяры, что, казнив руковод-
ство Коммуны и бросив в тюрьму изрядное количество санкюло-
тов, они встали на путь репрессий, направленных не только
против «аристократии», но в известной мере и против «наро-
да»? А если сознавали, то чем они пытались обосновать право
правительства на такого рода репрессии? В этом отношении
большой интерес представляет доклад, который Сен-Жюст сде-
лал в Конвенте 23 вантоза II г. (13 марта 1794 г.) от имени
Комитета общественного спасения.
Сен-Жюст обвинил Эбера и его друзей в подготовке, вос-
стания против правительства. Разумеется, Сен-Жюст не мог
обойти вопроса о том, что конституция 1793 г. признавала пра-
во народа на восстание, если правительство нарушает его пра-
ва. Как же он истолковал эту статью? Сен-Жюст заявил, что
между «свободными правительствами» и «свободными - наро-
дами» существует «естественное соглашение, по которому пра-
вительства обязуются жертвовать собой для спасения родины,
а народы обязуются только быть справедливыми. Восстание—
это гарантия народов, которая не может быть ни запрещена, ни
изменена; но правительства также должны иметь свою гаран-
тию; она заключается в справедливости и добродетели наро-
да». Из этой посылки Сен-Жюст заключал, «что самый
зловещий заговор, который только может быть составлен про-
тив правительства, заключается в развращении общественного
сознания, в отклонении его от справедливости и добродетели с
той целью, чтобы, лишив правительство его гарантии, можно
было осмелиться на все для его разрушения».
Из этих слов Сен-Жюста явствует, что правительственные
комитеты сознавали, что в лице эбертистов они подави/м па-
15* 227
I
родные элементы; но они считали, что это «развращенные» эле-
менты народа, отклонившиеся от «справедливости» и «доброде-
тели», и заявляли о своем праве подавлять эти элементы в та-
кой же^мере, как и «аристократию». «Когда установлено свобод-
ное правительство, — продолжал Сен-Жюст, — оно должно
охранять себя всеми справедливыми средствами... Мы имеем
мужество объявить вам, объявить народу, что пришло время
дать всему миру мораль, а аристократии — террор; что при-
шло время объявить войну необузданной коррупции, сделать
долгом бережливость, скромность, гражданские добродетели
и возвратить в небытие врагов народа, которые угождают по-
рокам и страстям людей развращенных, чтобы создать партии
и вооружить граждан против граждан».85
Таким образом, Сен-Жюст утверждал не только то, что ре-
волюционное правительство имеет право применять силу, при-
менять террор для защиты революции. Он провозглашал право
правительства применять террор против всех элементов, взгля-
ды и требования которых не соответствовали ограниченным
якобинско-буржуазным представлениям о «морали», в том чи-
сле и против левых элементов, которые изображались «раз-1
вращенными» элементами народа.
Последствия этой политики не замедлили сказаться. Обод- ’
ренные казнью Пер Дюшена, «умеренные» начали целую кам-
панию по дискредитации левых деятелей, как живых, так и
мертвых. По Парижу поползли слухи о том, что перед • Рево-
люционным трибуналом предстанут и «дружки» Эбера: Анрио,
Сантер, Паш, Бушотт. Называли также имя Колло д’Эрбуа как
ближайшего кандидата на гильотину. Полицейский наблюда-
тель Прево подслушал даже разговоры на тему о том, что если
бы Марат был еще жив, то его также нужно было бы отпра-
вить на гильотину, так как «он слишком много кричал в поль-
зу народа и был не более чем вторым отцом Дюшеном». А в
секции Тюильри стали уже снимать... бюсты Шалье.
Нельзя сказать, что правительственные комитеты не виде-
ли опасности, которая росла справа. Нет, они видели эту опас
ность и пытались предотвратить ее весьма крутыми мерами: в
ночь с 10 на 11 жерминаля были арестованы Дантон, Камиль
Демулен, Филиппо и другие «снисходительные» и 16 жермина-
ля казнены. Но, продолжая одновременно аресты и смещения
секционных вожаков, правительственные комитеты фактически
стимулировали этим активность «умеренных». Двойственность
и противоречивость положения, в каком оказалось якобинское
правительство после казней жерминаля, xopomq подметил Со-
буль, который писал: «После того как в лице |руководителей
кордельеров Революционное правительство осудило народное
движение и то, что было в нем наиболее характерного, оно ока-
залось во власти тех умеренных, с которыми, как оно полагало,
оно боролось. Напрягая все силы, оно еще сможет в течение
228
нескольких месяцев сопротивляться их натиску. Революционное
правительство погибнет, ибо не сможет вернуть себе поддерж-
ку и доверие народа».86
Социальный смысл казней жерминаля и «чистки» Париж-
ской коммуны подчеркнули декреты Конвента, направленные
на «исцеление» торговли, которую, по мнению монтаньяров,
Эбер и Коммуна хотели «убить».
25 вантоза, на другой день после ареста эбертистов, в Кон-
вент явилась депутация секции Бон-Нувель и заявила: «Вы
уничтожили аристократию знати и духовенства; ныне ваши
действия должны быть направлены против торговой аристокра-
тии и эгоизма. Торговцы и богачи — вот главные виновники
недостатка припасов! Мы живем в период революции, примите
же революционные меры, которые мы в,ам предлагаем: декре-
тируйте, что вплоть до заключения мира торговцам запреща-
ются всякие общественные функции».
На следующий день, 26 вантоза, Робеспьер резко напал в
Якобинском клубе на «преувеличения» этой петиции. «Эбер го-
ворил недавно, — заметил он, — что-всякая торговля — деспо-
тизм, что там, где есть торговля, не может в то же время быть
свободы; отсюда вытекало, что торговля — преступление и что,
следовательно, снабжение Парижа и больших коммун невоз-
можно. .. Если торговец непременно является плохим гражда-
нином, то ясно, что никто уже не может продавать; таким об-
разом, уничтожается тот естественный обмен, который делает
возможной жизнь отдельных членов общества, и в результате
этого общество должно распасться. Вот какова была цель на-
ших врагов: разрушая торговлю, они хотели уморить народ го-
лодом и вернуть его таким образом к рабству. Интриганы хо-
тели, чтобы нельзя было ни продавать, ни покупать и.чтобы
таким путем в республике воцарился голод».87 В этой речи
Неподкупный ясно определил новое направление, которое пра-
вительственные комитеты намерены были дать своей экономи-
ческой политике.
Мы уже упоминали о декрете Конвента от 21—22 февраля
1794 г., которым были внесены существенные изменения в за-
кон о максимуме в пользу торговцев. Еще более выгодным для
них был декрет от 12 жерминаля II г. (1 апреля 1794 г.) о
реформе закона против скупки от 26 июля 1793 г., споры о ко-
тором шли уже давно и который фактически мало применялся.
Новый декрет обязывал делать декларации об имеющихся то-
варах только оптовых торговцев и освобождал от этого роз-
ничных торговцев. Наказания за нарушение закона были смяг-
чены: смертная казнь сохранялась только для лиц, которые из
контрреволюционных побуждений изымали из обращения това-
ры первой необходимости или же умышленно уничтожали их;
для всех остальных нарушителей устанавливалась градация
наказаний — от денежного штрафа до тюремного заключения
229
и конфискации имущества. Упразднялись также комиссары по
борьбе со скупкой, деятельность которых вызывала сильные
нарекания со стороны торговцев. Их функции должны были
выполнять назначаемые на 10 дней и не получающие за это
оплаты члены генеральных советов коммун. «Торговцы могли
вздохнуть облегченно», — справедливо писал по этому поводу
Матьез.88
Декретом от 26 жерминаля (15 апреля), принятом по до-
кладу Сен-Жюста, вводились премии и ссуды для промышлен-
ников и торговцев, подчиняющихся предписаниям закона о
максимуме. «Комитет общественного спасения, — говорилось в
декрете, — будет поощрять посредством ссуд и премий работу
фабрик и мануфактур, эксплуатацию копей и осушение болот;
он будет покровительствовать промышленности и поддержи-
вать взаимное доверие между торговцами; он будет предостав-
лять авансы купцам-патриотам, доставляющим продукты по
максимуму; он даст гарантийные грамоты тем, кто будет до-
ставлять товары в Париж, чтобы их транспорты не беспокои-
ли; он будет защищать свободу передвижения грузов внутри
страны и не допустит никаких нарушений общественного до-
верия».89
Это значило, что если раньше пытались принудить торгов-
цев соблюдать максимум штрафами, наказаниями, арестами, то
теперь ставка делалась на своего рода экономическое стимули-
рование «законной торговли», причем главные выгоды от этого
должны были достаться крупным капиталистам. Прав Матьез,
утверждающий, что подобная система была «косвенным нару-
шением максимума».90
Среди тех революционных учреждений, которые были навя-
заны якобинской буржуазной диктатуре в период «плебейско-
го натиска», особенно большое недовольство крупных собст-
венников и богатых крестьян вызывали «революционные ар-
мии». Чисто народные по своему составу и руководимые, как
правило, санкюлотами-активистами отряды «революционеров»,
как именовали себя солдаты этих особых формирований, про-
водили в департаментах явно выраженную санкюлотскую ли-
нию, направленную в ущерб богатым и в пользу бедноты. Эти
отряды накладывали на богатых революционные контрибуции,
изымали у них излишки и не только отправляли хлеб в горо-
да, но и подчас распределяли конфискованные у богачей вещи
(вплоть до одежды и белья) среди местной бедноты. Многие из
«революционеров» вели и эгалитаристскую пропаганду. В дис-
трикте Корбиньи (департамент Ньевр) мировой судья Шэ, по
прозванию Марат, публично заявлял, что «надо разделить иму-
щества богатых в пользу тех, кого он называл санкюлотами».
«Не бойтесь ничего, мои санкюлоты, — говорил Шэ, — здесь
революционная армия, которая приходит, чтобы обеднить бо-
гатых и обогатить бедных». В департаменте Изер уже после
230
термидору доносили на трех других комиссаров «революцион-
ных армий» — книготорговца Саде, розничного торговца Тере,
штатного секретаря Якобинского клуба в Париже Вокуа, об-
виняя их в том, что «они все время открыто проповедовали аг-
рарный закон, восстание бедных против собственников, кото-
рых они называли разбойниками и негодяями». В этом же де-
партаменте действовал и слесарь Контамэн, который, подверг-
нув аресту богатого землевладельца, объявил: «... теперь са-
мое время прижать этих пройдох и разделить их добро между
неимущими».
Аналогичную пропаганду вели руководители Наблюдатель-
ного комитета Парижского департамента Клемане и Маршан,
прибывшие с отрядом «революционной армии» в дистрикт Го-
несс (департамент Сены и Уазы). Обращаясь к богатым, они
говорили: «Вы аристократы, ваши головы падут под ударами
меча закона». Беднякам же они заявляли: «Вы трусы, вы поч-
тительны с богачами; знайте, что ничто не принадлежит им,
знайте, что все для вас, потому что именно вашими трудами
живут богатые».91
Комитет общественного спасения с самого начала испыты-
вал недоверие к «революционным армиям». Уже декретом от
4 декабря 1793 г. были распущены все «революционные армии»,
возникшие в департаментах. После казни эбертистов пришел
черед и парижских «революционеров», которыми командовал
Ронсен.
7 жерминаля II г. (27 марта 1794 г.) Барер потребовал в
Конвенте от имени Комитета общественного спасения упраздне-
ния парижской «революционной армии», которую он обвинил в
«крайностях», а также в том, что она едва не стала «орудием
узурпации» в руках Ронсена — Кромвеля. Конвент на этом же
заседании принял соответствующий декрет.92
Донесения полицейских наблюдателей рисуют яркую карти-
ну того, как оценивали все эти мероприятия в народе. По сло-
вам наблюдателя Бакона, под аркадами бывшей площади Фе-
дератов мужчины и женщины разговаривали 7 жерминаля о
новом максимуме. «Они говорили, что цены на продукты пер-
вой необходимости, особенно на мясо, были установлены слиш-
ком высокие и что от всего этого выиграет только богатый».
8 жерминаля один рабочий Оружейного завода жаловался:
«Все кончено, мы теперь еще более нищие, чем раньше, так
как на наши деньги нельзя ничего купить. Придется подыхать
•с голоду. Нас дурачат красивыми словами». В донесении от 9
жерминаля отмечалось, «что, как правило, считают, что хотели
создать благоприятные условия для торговцев, а не для на-
рода».93
А вот несколько примеров, как действовала новая админи-
страция Коммуны Парижа, главным лицом в которой стал но-
®ый национальный агент, правоверный робеспьерист Пейан:
231
2- флореаля II г. в Генеральный совет Коммуны явилась депу-
тация рабочих табачной мануфактуры Робийара, которую со-
провождали около 200 рабочих. Пришедшие жаловались из
свои низкие заработки и требовали прибавки. Помощник на-
ционального агента пытался предотвратить конфликт. Он за-
явил, что поскольку размеры заработной платы рабочих явля-
ются лишь следствием их соглашения с частным лицом, «то
их дело договориться с гражданином, который их нанимает».
Но Пейан потребовавприменения к данному «сборищу» зако-
на Ле Шапелье о профессиональных объединениях. Дело былс
передано в администрацию полиции Коммуны, которая на сле-
дующий день арестовала пять рабочих-табачников.
Через несколько дней были арестованы Франсуа Бертран
(секция Французских гвардейцев) и Гюи (секция Бон-Нувель)
за то, «что приняли участие в сборище табачных рабочих до-
ма Лонгвиль и представили петицию Генеральному совету Ком-
муны с требованием увеличения заработной платы».94
Строгая, очень строгая по отношению к добивавшимся по-
вышения заработной платы рабочим, новая робеспьеристская
Коммуна стала смотреть сквозь пальцы на факты нарушения
торговцами закона о максимуме. 1 мессидора II г. члены Ком-
муны сообщили Пейану о многочисленных нарушениях таксы
на товары; Пейан заявил, что он не видит иного средства к уст-
ранению этого зла, как только предложить самим гражданам
указывать нарушителей полицейским комиссарам соответст-
вующих секций.95
Одновременно Пейан потребовал прекратить огульные на-
падки на всех торговцев. «Чего добились непрерывными воп-
лями против пиявок, сосущих народ... против . бакалейщи-
ков?» — спрашивал он 9 мессидора.96
А как строго стали карать за пропаганду «аграрного зако-
на»! Факты ареста лиц, призывавших к уравнению земельной
собственности или к ее обобществлению, имели место и рань-
ше (священник Пти-Жан из департамента Шер, адвокат Коль-
мар из парижской секции Красного креста и др.). Но лишь те-
перь за такого рода пропаганду стали казнить. В этом отно-
шении весьма характерно дело кюре Круасси (из деревни Эта-
лон, департамент Соммы), который высказывался за раздел
крупных ферм и слыл сторонником Бабёфа. Кюре Круасси был
арестован 23 марта 1794 г., и его дело было передано в Рево-
люционный трибунал. На допросе он не отрицал, что призывал
к разделу крупных ферм, но категорически настаивал на том,
что ему и в голову не приходило призывать к уравнению собст-
венности. «Именно фермы, а не частные владения будут разде-
лены на множество участков, чтобы народ мог воспользовать-
ся ими, — пояснял он. — Люди же спутали вопрос о землях,
находящихся в частной собственности, с фермами».
Следовательно, кюре Круасси пропагандировал уравнитель-
232
ные идеи в весьма умеренной форме. Но Фукье-Тенвиль счел, что
нарушение закона от 18 марта 1793 г., предписывавшего нака-
зывать смертью за пропаганду «аграрного закона», — налицо,,
и представил соответствующее обвинительное заключение. 21
прериаля II г. (9 июня 1794 г.) кюре Круасси судили вместе с
семью другими лицами, дела которых не имели ничего общего
с его делом; все обвиняемые были приговорены к смертной
казни и в тот же день гильотинированы.
Жорж Лефевр, рассказавший эту печальную историю кюре'
из деревни Эталон, ставит его смерть в связь с падением эбер-
тистов и делает суровый по отношению к якобинцам, может
быть, даже слишком суровый вывод: «Когда детально исследу-
ют революционные репрессии начиная с этого момента, то убеж-
даются, что и санкюлотам не было пощдды. С этой точки зре-
ния социальная реакция началась задолго до 9 термидора, и
эталонский кюре был одной из ее первых жертв».97
Во флореале II г. был арестован на основании закона от
18 марта 1793 г. Жозеф Ренье, плотник и член народного об-
щества Коммуны Левиньян (департамент Уазы), который за-
являл, «что все имущества и земли будут поделены поровну
между всеми людьми, что нет смысла их покупать, так как ско-
ро каждый получит свою долю».9?
А вот рассказанная тем же Лефевром история Жана Гуэпа,.
родом из Божоле, сельского плотника, который, потеряв рабо-
ту, занялся плетением корзин и нищенством. Задержанный дву-
мя национальными гвардейцами Гуэн оказал сопротивление,,
пустил в ход палку и кричал гвардейцу: «Проклятый негодяй,,
проклятый мерзавец, негодяй и жулик, дай мне мой арпан зем-
ли, и я перестану нищенствовать». Далее Гуэн сказал нацио-
нальным гвардейцам, что они, солдаты, «мелкие воры и него-
дяи, а большие воры и негодяи сидят в Национальном’ собра-
нии». Несчастный Гуэн был препровожден в Революционный
трибунал вместе с соответствующим донесением Фукье-Тенви-
лю и 21 мессидора II г. попал на гильотину.99
Избавившись от давления со стороны эбертистов и Комму-
ны Парижа, Конвент и его комитеты поспешили осуществить-
ряд мероприятий по смягчению максимума на товары в инте-
ресах торговцев и промышленников, в ущерб беднейшим слоям
населения. Вместе с тем максимум на заработную плату стал
применяться еще строже. Еще строже стали также карать за
пропаганду «аграрного закона». Это еще раз доказывает, что
якобинская диктатура была передовой, революционной, но бур-
жуазной властью. Что же касается самой оценки казни эберти-
стов и Шометта, то нужно признать: это был пагубный для су-
деб революции акт, совершив который якобинское правитель-
ство лишилось доверия и поддержки парижских предместий,
что и позволило перерожденцам и нуворишам сравнительно'
легко свергнуть его 9 термидора.
233:
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Парижская коммуна 1792—1794 гг., Коммуна санкюлотов и
эбертистов, оставила яркий и глубокий след в истории. Про- '
должала жить в сознании последующих поколений француз-
ских революционеров сама идея Коммуны как органа власти не
знатных и богатых, а простого народа, трудящихся. Продолжа-
ло жить и развиваться санкюлотское понимание равенства не
только как формального равенства, равенства в правах (а имен-
но к этому сводила идею равенства буржуазия, в том числе и
якобинская), но и «равенства на деле», «фактического равен-
ства».
Санкюлоты искали способы уничтожения голода, нищеты,
социального угнетения, но на частную собственность как тако-
вую они не посягали. Они были твердо убеждены в том, что
«фактического равенства» и общего благополучия можно до-
стичь при помощи уравнительного передела имуществ и... стро-
гих мер против спекуляции.
Прямым продолжением и дальнейшим развитием санкюло-
тизма был бабувизм. Коммунизм Бабёфа вырос из санкюлотиз-
,ма и носит на себе его родимые пятна. Бабёф и его друзья убе-
дились, что «совершенное равенство» недостижимо при сохра-
нении частной собственности. Они сделали вывод о том, что
единственный верный путь к ликвидации социальной неспра-
ведливости и нищеты трудящихся масс — это не уравнение
имуществ, не «аграрный закон», а упразднение частной собст-
венности, установление общности имуществ. .Этой новой поста-
новкой вопроса о собственности бабувисты перевели, так ска-
зать, санкюлотскую идеологию в совершенно иное качество, но
этим они лишь завершили ее собственные тенденции, сняли при-
сущие ей противоречия. 4
Бабувисты отнюдь не предполагали начать преобразование
-социальных отношений с ликвидации всей и всякой частной
234
собственности. Они подчеркивали свою вражду только к круп-
ной собственности богатых и знатных и проявляли большую
заботу о том, чтобы привлечь в движение мелких собственни-
ков-тружеников. Характерно, что сразу же после победы вос-
стания они намечали не только такие меры, как организацию
бесплатного снабжения бедняков хлебом, вселение их в жилища
контрреволюционеров, бесплатную выдачу вещей, заложенных
бедняками в ломбардах и пр., но и распределение имуществ
эмигрантов, заговорщиков и всех врагов народа между защит-
никами отечества и обездоленными.
•В дальнейшем бабувисты предполагали 'учредить в респуб-
лике Национальную коммуну и передать ей нераспроданные до
9 термидора II г. национальные имущества, имущества врагов
революции в соответствии с декретами от 8 и 13 вантоза II г.,
имущества, узурпированные лицами, разбогатевшими при ис-
полнении общественных должностей, имущества, конфискован-
ные по судебным приговорам, и другие аналогичные имущест-
ва. Членом Коммуны мог стать каждый француз, в том числе
и богач, если он предварительно откажется в ее пользу от всего
принадлежащего ему имущества. Право наследования отменя-
лось. Хозяйство Коммуны должно было вестись совместными
силами ее членов. Все они должны были трудиться. Продукты
труда членов Коммуны поступали в общественные магазины и
распределялись поровну. Деньги упразднялись.
Бабувисты требовали восстановления конституции 1793 г.,
но предполагали внести в нее изменения в соответствии с тра-
диционными санкюлотскими представлениями о демократии.
Политические права они намечали предоставить исключительно
лицам, занятым полезным трудом. При этом лица, занятые фи-
зическим трудом, признавались обладающими всеми политиче-
скими правами безоговорочно, а лица умственного труда —
лишь при представлении сертификата цивизма. Лица, «ничего
не делающие для отечества», лишались всяких политических
прав, в том числе и права носить. оружие. Они объявлялись
иностранцами, которым республика оказывает гостеприимство.
Бабувисты намечали также ряд мер с целью дать гарантии
народу «от узурпаций со стороны законодательного корпуса».
Республика разбивалась на округа. Все граждане данного окру-
га входили в состав «собраний суверенитета» (Assemblees de
souverainete), которые утверждали законопроекты, предложен-
ные «Центральным собранием законодателей» (Assemblee cent-
rale des legislateurs), и обладали также правом законодатель-
ной инициативы.
Поскольку бабувисты считали, что и народ может ошибать-
ся, «хотя намерения его чисты», они намечали создать при каж-
дом «собрании суверенитета» особый орган —«сенат старей-
ших», чтобы этот орган давал советы собранию и предостерегал
его от заблуждений. ' *♦ ».
235
Создавался также «Корпус хранителей национальной воли»
из представителей от «сенатов старейших», который объявлял
результаты голосования законопроектов в «собраниях сувереш?-
тета» всей республики.1
Несомненно, что социально-экономические и политические
проекты бабувистов выросли из санкюлотской идеологии перио-
да 1792—1794 гг., но представляли собой такой крупный шаг
вперед в развитии революционной мысли, который означал уже
возникновение нового качества.
В коммунистических идеях Бабёфа (еще утопических, не-
зрелых) нашли свое выражение начавшееся отпочкование
,предпролетариата от общей массы городской бедноты и посте-
пенное формирование его классового самосознания.
Но санкюлотская идеология и в своем, так сказать, добабу-
вистском виде оказалась очень живучей в условиях страны, где
так широко распространено было мелкое производство. Она
перекочевала и в XIX век. Жак Ру наивно верил, что достаточ-
но отрубить головы ненавистным «скупщикам» и «запретить»
серией грозных декретов спекуляцию, чтобы строй, основанный
на частной собственности, стал вполне приемлемым и для ра-
бочих, и для ремесленников, и для мелких лавочников, и для
всех других «добрых санкюлотов». Прудон не предлагал ру-
бить чьих-либо голов. Но и он становился на ту же самую «сан-
кюлотскую» точку зрения, когда полагал, что для «освобожде-
ния труда» вовсе не нужно уничтожать капитализм и его осно-
ву — товарное производство, — а достаточно очистить эту ос-
нову от «злоупотреблений», при помощи которых крупный ка-
питал разоряет и экспроприирует мелких производителей (от
ростовщического кредита, от неэквивалентного обмена товара-
ми и пр.). Эти «злоупотребления» он рассчитывал ликвидиро-
вать с помощью дарового кредита и «справедливого», «безде-
нежного» обмена.
Продолжало жить и санкюлотское понимание демократии.
У Прудона и его правоверных последователей критическое от-
ношение к фальшивому буржуазному парламентаризму и бюро-
кратической государственной машине буржуазии приняло явно-
уродливые формы. Прудон в своей ненависти к буржуазному
государству доходил до отрицания всякого государства вообще.
Он стоял за «безгосударственный» строй, строй «свободных
коммун». Но в рамках этих ложных концепций развивалось,
особенно в литературе левых прудонистов, и подлинно народное
понимание демократии, согласно которому избиратели не толь-
ко посылают своих представителей в парламент, но и строго
контролируют их деятельность: дают им наказы, требуют У них
отчета и в случае необходимости отзывают их. .
В левопрудонистской и бланкистской литературе все реши-
тельнее выдвигалось также требование о ликвидации оторван-
236
ных от народа постоянной армии и полиции и замене их всеоб-
щим вооружением самого народа.
Продолжал жить в памяти народной и «Пер Дюшен». В
каждой из французских революций XIX в. — и в 1830, и в 1848,
и в 1871 гг., — неизменно появлялись газеты под этим назва-
нием, и с их страниц бравый печник с трубкой во рту изливал
свой «великий гнев» на знатных и богатых, под ип:м которых
все еще томились «добрые санкюлоты».
И сильные, и слабые стороны санкюлотизма оказали боль-
шое влияние на французское революционное ' движение XIX в.
Санкюлоты эпохи Великой французской революции мечтали об
обществе без дворян, без крупных капиталистов, без угнетаю-
щего народ буржуазного государства, мечтали об обществе, где
нет ни «бедных», ни «богатых», а имущества граждан более или
менее уравнены. Эти мечты французские ремесленники и фран-
цузский полуремесленный пролетариат пронесли почти через
весь XIX век, вплоть до героической Парижской коммуны
1871 г., которая резюмировала-все лучшее, что было в санкюло-
тпзме, но вместе с тем знаменовала окончательный крах санкю-
лотизма и выход французского рабочего движения на новые
пути.
Парижская коммуна 1792—1794 гг., Коммуна Шометта и
Эбера, стоит у истоков того общественно-политического и идей-
ного движения, которое в конечном итоге привело к возникно-
вению Парижской коммуны 1871 г., Коммуны Варлена и Деле-
клюза, являвшейся, по классическому определению Маркса,
«открытой, наконец, политической формой, при которой могло
совершиться экономическое освобождение труда».2
\ К этому надо добавить, что и Прудон, и Бланки выражали
свою солидарность не с Конвентом и монтаньярами, а с той ли-
нией в революции, которую представляли санкюлоты, эбер-
тисты, «бешеные», Бабёф. Вот как высоко оценивал, например,
Прудон роль этих «народных партий» в революции: «Поджог
дома Ревельона, как и другие акты достойного сожаления наси-
лия, свидетельствует, что народ имел предчувствие, что рево-
люция не сделает к его выгоде столько же, сколько к выгоде
буржуазии. Из этого слишком хорошо оправданного подозрения
плебса возникли рядом с фейянами, конституционалистами, жи-
рондистами, якобинцами и т. п., рядом со всеми партиями бур-
жуазии народнее партии или секты, известные под названием
санкюлотов, маратистов, эбертистов, бабувистов, которые при-
обрели такую ужасную известность в истории, но которые с 92
по 96 год имели по крайней мере заслугу дать такой толчок
плебейскому сознанию, что с этого момента оно уже не может
быть больше притуплено».3
Среди предшественников своих анархистских идей «отрица-
ния государства» Прудон называл и «бешеных», и эбертистов.
«Отрицание правительства, — писал он, — которое ^рляется
237
сущностью утопии Морелли, которое бросало слабый и тотчас
затухающий свет на мрачные манифестации бешеных и эбер-
тистов, которое вытекало бы из принципа Бабёфа, если бы Ба-
бёф выводил из него последовательные заключения, это великое,,
решающее отрицание прошло, не понятое, через весь XVIII в.».4
Разумеется, ни «бешеные», ни эбертисты не повинны в том,
за что их хвалил Прудон: они не отрицали ни государства, ни
правительства. Но взгляды Прудона на государство действи-
тельно выросли на той же линии критического отношения к
буржуазно-парламентскому строю, которая идет от санкюлотов,
«бешеных», Бабёфа и дальше к Парижской коммуне 1871 г. -и
на которой анархистские идеи Прудона были лишь уродливым
наростом.
В 1864 г. ученик и друг Бланки Гюстав Тридон опубликовал
брошюру об эбертистах, которая в 1871 г. была переиздана под
названием «Парижская коммуна 1793 г. Эбертисты». В этой
брошюре, написанной на основе рукописных заметок самого
Бланки, Тридон решительно выступил в защиту эбертистов, ко-
торых он считал оклеветанными как их противниками времен
революции, так и историками. Тридон считал, что именно эбер-
тисты выражали чаяния беднейших слоев народа, а руководи-
мую ими Коммуну 1792—1793 гг. называл «вечной-славой плеб-
са». Тридон доказывал, что в эбертистской Коммуне Парижа
«народ управлял сам собой» и что Робеспьер, обезглавив Ком-
муну, «погубил гений революции».5
Прудонистско-социалистическое «меньшинство» Коммуны
1871 г. также вело свою родословную именно от Коммуны
1792—1794 гг. и решительно отвергало попытки неоякобинцев
и части бланкистов подражать Конвенту и монтаньярам. Возра-
жая против принятого голосами «большинства» решения о со-
здании Комитета общественного спасения, член Совета Комму-
ны, представитель «меньшинства», счетовод и учитель, левый
прудонист Гюстав Лефрансэ говорил 20 мая 1871 г. на собра-
нии избирателей IV округа в зале Лирического театра: «В са-
мом деле, большинство, возможно, не очень хорошо помнило,
что Комитет общественного спасения 93-го года был противни-
ком Коммуны, что он являлся агентом Конвента, прирожден-
ного врага Коммуны, и что он ее погубил. Не будем искать
сравнения — это незачем делать; однако следует помнить, что
свержение Парижской коммуны в лице эбертистов было, дейст-
вительно, смертельным ударом, нанесенным Французской, рево-
люции, которая пала, сраженная 9 термидора. Таково было ро-
ковое последствие [существования] Комитета общественного спа-
сения».5
Эти слова Лефрансэ хорошо иллюстрируют живую связь вре-
мен, ту незримую нить, которая идет от Коммуны 1792—1794 гг.
к Коммуне 1871 г., составляющей вершину освободительного
движения французских трудящихся в XIX веке.
238
!'
ПРИМЕЧАНИЯ
Введение
1 Кареев Н. И. Парижские секции времен французской революции
(1790—1795). СПб., 1911. 105 с.; 3 а х е р Я. М. 1) Парижские секции 1790—
1795. Пг., 1921. 62 с.; 2) «Бешеные». Л., 193О.„242 с.; 3) Анаксагор Шометт,
антирелигиозник XVIII века. М., 1930. 123 с.; Добролюбский К. П.
Революция 10 августа 1792 г. Коммуна 10 августа и Законодательное собра-
ние.— В кн.: Французская буржуазная революция 1789—1794. Под ред.
В. П. Волгина и Е. В. Тарле. М,—Л., 1941, с. 209—229; Гордон А. В.
Роль парижских секций и их Центрального революционного комитета в вос-
стании 31 мая — 2 июня 1793 г. — В кн.: Французский ежегодник, 1963. М.,
1964, с. 41—61; Тонкова-Яковкина Р. М. Движение народных масс
Парижа 4—5 сентября 1793 г. — В кн.: Из истории общественных движений
и международных отношений. М., 1957, с. 209—223; Сытин С. Л. 1) Борь-
ба плебейских масс Парижа во главе с Ру и Леклерком за удовлетворение
своих социально-экономических требований в июле — сентябре 1793 г.—
Учен. зап. Ульяновск, гос. пед. ин-та им. И. Н. Ульянова, 1956, вып. VIII,
с. 253—326; 2) «Бешеные» и якобинцы после народного восстания 31 мая —
2 июня 1793 г. — Учен. зап. Ульяновск, грс. пед. ин-та им. И. Н. Ульянова,
1959, т. XV, вып. III, с. 3—59.
2 Л е н и н В. И. Поли. собр. соч., т. 17, с. 47.
3 Sainte-Claire Deville Р. La Commune de Гап II. Paris, 1946,
p. 3—5.
4 Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 1, с. 602.
5 М а ркс К. иЭнгельсФ. Соч., т. 2, с. 132. ••
6 Марков В. Жак Ру" и Карл Маркс. — В кн.: Французский ежегодник,
1965. М„ 1966, с. 68.
1 Архив К. Маркса и Ф. Энгельса, т. I (VI), 1933, с. 396.
8 Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 37, с. 127.
9 Д а л и н В. М. Письмо Ф. Энгельса о Великой французской револю-
ции.— «Историк-марксист», 1930, № 2 (30), с. 52.
10 Далин В. М. «Агент связи» Бабёфа Дидье-Журдейль. — В кн.: Из
истории общественных движений и международных отношений, с. 257.
И Нарочницкий А. Л. Вопросы войны и мира во‘внешней политике
якобинской республики летом 1793 года.—Учен. зап. МГПИ им. В. И. Ленина,
1949, т. 58, вып. 2, с. 80—85.
239
12 М а р к с К. и Энгельс Ф. Соч., т. 37, с. 266.
13 Там же.
14 Там же, с. 267.
15 Захер Я. М. Движение «бешеных». М., 1961, с. 31.
> с Сытин С. Л. Борьба1 11 плебейских масс Парижа... — Учен. зап.
Ульяновск, гос. пед. ин-та им. И. Н. Ульянова, 1956, вып. VIII, е. 254—255,
288—290.
, 7 Нарочницкий А. Л. Вопросы во?шы и мира... — Учен. зап.
МГПИ им. В. И. Ленина, 1949, т. 58, вып. 2, с. 67.
18 Далин В. М. Гракх Бабёф накануне и во время Великой француз-
ской революции. М., 1963, с. 548. (
19 Нарочницкий А. Л. Вопросы войны и мира... — Учен. зап.
МГПИ им. В. И. Ленина, 1949, т. 58, вып. 2, с. 64.
20 Захер Я- М. «Бешеные», с. 241.
21 Ревуненков В. Г. Парижские санкюлоты эпохи Великой фран-
цузской революции. Л., 1971, с. 37—61, 93—96, 98—101, 160—165.
22 Марат Ж. П Избр. произв., т. I—III. М., 1956; т. II, с. 267.
23 Л е н и н В. И. Поли. еобр. соч., т. 10, с. 203.
24 Н а р о ч н и ц к и й А. Л. Вопросы войны и мира... — Учен. зап.
МГПИ им. В. И. Ленина, 1949, т. 58, вып. 2, с. 86.
25 Нарочницкий А. Л. Раскол среди якобинцев и внешняя политика
якобинской республики с января до апреля 1794 г. — Учен. зап. МГПИ
им. В. И. Ленина, 1946, т. 37, вып. 3, с. 120.
26 Нарочницкий А. Л. Вопросы войны и мира... — Учен. зап. МГПИ
им. В. И. Ленина, 1949, т. 58, вып. 2, с. 87.
27 М а т ь е з А. Борьба с дороговизной и социальное движение в эпоху
террора. М.—Л., 1928, с. 417.
28 Собуль А. Парижские санкюлоты во время якобинской диктатуры.
М„ 1966, с. 396—398.
Глава I. Коммуна 10 августа
1 S о Ь о u 1 A. Les sang-culottes parisiens еп Гап II. Paris, 1958, p. 1091—
1092.
2 Rude G. The Crowd in the French Revolution. Oxford, 1960, p. 12.
3 «Рёге Duchesne», N 283, 339, s. d.
4 Собуль А. Парижские санкюлоты во время якобинской диктатуры.
М., 1966, с. 52; Rude G. Op. cit., р. 125.
5 Мерсье Л. Картины Парижа, т. 1. М.—Л., 1935, с. 209—211.
6 Мошковская Ю. Я. Георг Форстер в период якобинской диктату-
ры 1793 года.—«Вопросы истории», 1956, № 3, с. 62. — О посещаемости сек-
ционных'собраний см.: Soboul A. Les sans-culottes..., р. 1095, 1098, 1101.
7 Робеспьер М. Избр. произв., f. I—III. М., 1965, т. I, с. 332.
8 Braes ch F. La Commune du 10 aout 1792. Paris, 1911, p. 143.
9 Олар А. Политическая история Французской революции. М., 1938,
с. 256—257.
,0 Ревуненков В. Г. Парижские санкюлоты эпохи Великой фран-
цузской революции. Л., 1971, с. 19.
11 Там же, с. 20.
12 Лам же.
13Матьез А. Французская революция, т. I—III. М.—Л., 1925—1930;
т. II, с. 18. '
14 В и с h е z Ph. et Roux Р. Histoire parlementaire de la Revolution
francaise..., t. 1-40. Paris, 1834—1838; t. 17, p. 18.
15 Матьез А. Борьба с дороговизной и социальное движение в эпоху
террора. М.—Л., 1928, с. 62.
16 Робеспьер М. Указ, соч., т. II, с. 92, 106—107.
17 Ревуненков В. Г. Указ, соч., с. 30—31.
2^0
18 Там же, с. 33—34. •
19 Buchez Ph. et R о u x P. Op. cit, t. 17, p. 433.
20 Ibid., t. 18, p. 43.
21 Ibid., t. 17, p. 152-153.
22 Ibid., p. 150—151, 163.
23 Ревуненков В. Г. Указ, соч., с. 62.
24 Там же, с. 63.
25 Там же.
26 Там же, с. 63—65.
27 Там же, с. 65—66.
28 Там же, с. 66.
29 Там же, с. 66—67.
30 Там же, с. 48—49.
31 Buchez Ph. et Roux P. Op. cit., t. 13, p. 108—110.
32 Ibid., t. 17, p. 49.
33 Die Sansculotten von Paris. Dokumente zur Geschichte der Volks-
bewegung 1793—1794, hrsg. von Walter Markov und Albert Soboul. Berlin, 1957,
S. XV11I.
34 Soboul A. Les sans-culottes..., p. 467. *
35 Braesch F. Op. cit., p. 587—588; Олар А. Указ, соч., с. 318—319.
36 Жорес Ж. История Великой французской революции, т. I—III. М.—
Пг„ 1920—1923; т. III, вып. 1, с. 107.
37 Там же, с. 108—109.
38 Там же, с. 106.
39 Braesch F. Op. cit., р. 842—843.
40 Жорес Ж. Указ, соч., т. III, вып. 1, с. 238—240. х
41 «Рёге Duchesne», N 198, s. d.
42 Buchez Ph. et Roux P. Op. cit., t. 20, p. 124—126.
43 Ibid., t. 22, p. 319-322.
44 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 11, с. 48.
45 Ревуненков В. Г. Указ, соч., с. 59.
46 Робеспьер М. Указ, соч., т. II, с. 320.
47 Buchez Ph. et. Roux P. Op. cit., t. 25, p. 96.
48 Робеспьер M. Указ, соч., т. 11, c. 333.
49 Собуль А. Парижские санкюлоты..., с. 247.
Глава II. Коммуна и события 25 февраля и 10 марта 1 2 3 4 5 6 7 8 9 io
1 Buchez Ph. et Roux P. Histoire parlementaire de la Revolution
frangaise..., t. 1—40. Paris, 1834-1838; t. 19, p. 279—280, 283, 305—306.
2 M e 11 i ё E. Les sections de Paris pendant la Revolution frangaise. Pa-
ris, 1898, p. 75.
3 Ревуненков В Г. Парижские санкюлоты эпохи Великой француз-
ской революции. Л., 1971, с. 37—42.
4 Buchez Ph. et. Roux P. Op. cit., t. 21, p. 149—150; t. 22, p. 131;
t. 23, p. 337—338.
5 Ревуненков В. Г. Указ, соч., с. 68.
6 Там же, с. 68—69.
7 Buchez Ph. et Roux P. Op. cit., t. 20, p. 418, 421—430.
8 Робеспьер M. Избр. произв., т. I—III. M., 1965; т. II, c. 126, 129,
130, 132. „
9 Archives parlementaires de 1787 a 1860... I serie (1787—1799),
t. 1—86. Paris, 1867—1965; t. 54, p. 688 (в дальнейшем: Archives parlemen-
taires).
io M а т ь e з А. Борьба с дороговизной и социальное движение в эпоху
террора. М.—Л., 1928, с. 111.
11 Buchez Ph. et Roux P. Op. cit., t. 24, p. 242—245.
16 Зак. 230,
241
12 Ibid., t. 25, p. 16—17. S
13 Ibid., t. 20, p. 411; Tap ле E. В. Соч, т. II. M., 1957, с. 729—730. Я
14 В и с h е z Ph. et Roux Р. Op. cit., t. 24, p. 263—265, 267, 269—271jB,
15 Reimpression de 1’ancien Moniteur, t. 1—21. Paris, 1850—1854аИ
t. 15, p. 97 (в дальнейшем: Moniteur). К
16 Марат Ж- П. Избр. произв., т. I—III. М., 1956; т. III, с. 249—250*Ж
254. . Ж
17 Buchez Ph. et Roux P. Op. cit., t. 24, p. 335—336.
18 Ревуненков В. Г. Указ, соч., с. 71—72. Я
19 Там же, с. 72.
20 Там же. J
21 «Рёте Duchesne», N 219, s. d. Л-
22 Archives parlementaires, t. 59, p. 301—302.
23 La Societe des Jacobins. Red. et intr. par A. Aulard, t. 1—6. Pa-
ris, 1889—1897; t. 5, p. 65.
24 Buchez Ph. et Roux P. Op. cit., t. 25, p. 8, 12.
25 W a 11 e r G. Hebert et le Pere Duchesne. Paris, 1946, p. 133. j
26 Buchez Ph. et Roux P. Op. cit., t. -25, p. 93. 3
27 Ibid., p. 62—63. 3
28 Ibid., p. 94, 78, 63—65; Марат Ж. П. Указ, соч., т. III, с. 267, 393.ii
29 Робеспьер М. Указ, соч., т. II, с. 262—263. й
30 Archives parlementaires, t. 60, р. 17. Я
31 La Societe des Jacobins, t. 5, p. 85— 86. Я
32 Buchez Ph. et Roux P. Op. cit., t. 25, p. 17—19, 51—53. Ж
33 Д а н т о н Ж. Ж. Избр. речи. Госиздат Украины, 1924, с. 32—33. ,Я
34 Buchez Ph. et Roux P. Op. cit., t. 25, p. 59—61, 287. •»
35 Ibid., p. 131—133. •»
36 Moniteur, t. 15', p. 740; Archives parlementaires, t. 60, p. 292. я
37 Moniteur, t. 15, p. 838. W
38 Buchez Ph. et Roux P. Op. cit., t. 25, p. 135—137; M.autou-
chet P. Le gouvernement revolutionnaire (10 aout 1792 — 4 brumaire an IV). 4
Paris, 1912, p. 153. ft
39 В u c h e z Ph. et R о u x P. Op. cit., t. 26, p. 332—333, 399—400, 358- jJ
361, 368. '7
40 Moniteur, t. 16, p. 485. i
Глава III. Коммуна и восстание 31 мая — 2 июня Y 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 * 12 * 14
1 Buchez Ph. et Roux P. Histoire parlementaire de la Revolution
fran^aise.. ., t. 1—40. Paris, 1834—1838; t. 25, p. 295—296, 300. j. Ж
2 Ibid., p. 289—291, 298, 301. W
3 Ibid., p. 301. »
4 R e c u e i 1 des actes du Comite de Salut public avec la correspondance.*j>
officielle des representants en mission, t. 1—26. Paris, 1889—1923; t. 2, p. 532, д'
5 Дантон Ж. Ж. Избр. речи. Госиздат Украины, 1924, с. 48, 51. дЖ
6 Buchez Ph. et Roux P. Op. cit., t. 26, p. 51—52, 54, 78. Д
7 Ibid., p. 318—319, 325. - W
8 ibid., t. 27, p. 140, 150. «
9 Робеспьер M. Избр. произв., т. I—III. М., 1965; т. II, с. 275. |Д
10 Buchez Ph. et. Roux P. Op. cit., t. 26, p. 429, 450—451. Я,
И Робеспьер M. Указ, соч., т. II, с. 318. Ж
12 Buchez Ph. et Roux P. Op. cit., t. 26, p. 6—7, 37, 84. ij;!
'3 Ревуненков В. Г. Парижские санкюлоты эпохи Великой фран- 1*1,
цузскон революции. Л., 1971, с. 79.
14 Там же.
|Г’ Р о б е с п ь е р М. Указ, соч., т. II, с. 335, 353.
|« В и с h с z Ph. et Roux Р. Op. cit., t. 27,- p. 129—130, 131—132.
242
'7 Ibid., p. 71.
ie Ibid., t. 28, p. 114; S a in t e - С 1 a i r e Deville P. La Commune de
Гап II. Paris, 1946, p. 66.
19 BuchezPh. et Roux P. Op. cit., t. 27, p. 175, 184, 207.
20 Ibid., p. 138, 186, 290.
21 Ibid., p. 224—225, 268—270.
22 Робеспьер M. Указ, соч., т. II, с. 355—356; Buchez Ph. et.
Roux P. Op. cit., t. 27, p. 297-298.
23 La Societe des Jacobins. Red. et intr. par A. Aulard, t. 1—6. Pa- .
ris, 1889—1897; t. 5, p. 197—198.
24 Soboul A. Les sans-culottes parisiens en Гап II. Paris, 1958, p. 36.
25 Та p ле E. В. Соч., т. IL M., 1957, c. 390; Die Sanculotten von
Paris. Dokumente zur Geschichte der Volksbewegung 1793—1794, hrsg. von Wal-
ter Markov und Albert Soboul. Berlin, 1957, S. 48—53.
26 Tap ле E. В. Соч., т. II, c. 642.
27 Ревуненков В. Г. Указ, соч., с. 81.
28 Там же, с. 81—82.
29 Г о р д о н А. В. Роль парижских секйий... — В кн.: Французский
ежегодник, 1963. М., 1964, с. 51; Sainte-Claire Deville Р. Op. cit,
р. 118.
30 Buchez Ph. et R о ii х Р. Op. cit., t. 18, p. 404.
3i Ibid., t. 27, p. 343—344, 317—321.
32 Ibid., p. 344—347; Робеспьер M... Указ, соч., т. II, с. 359.
зз Buchez Ph. et Roux P. Op. cit., t. 27, p. 350—351.
34 M a p а т Ж. П. Избр. произв., T. I—III. M., 1956; t. Ill, c. 322.
35 La Societe des Jacobins, t. 5, p. 220.
36 Buchez Ph. et Ro u x P. Op. cit., t. 27, p. 355—359.
37 M a p а т Ж. П. Указ, соч., т. Ill, с. 308.
38 Sainte-Claire Deville P. Op. cit., p. 90; Гордбн A. B.
Роль парижских секций... — В кн.: Французский ежегодник, 1963, с. 60.
39 Buchez Ph. et Roux P. Op. cit, t 27, p. 368-369.
40 Ibid., p. 388, 398, 399.
41 Ibid., t. 28, p. 24—25, 45-46.
42 Ревуненков В. Г. Указ, соч., с. 84.
43 Там же, с. 84—85.
44 Робеспьер М. Указ, соч., т. III, с. 8.
45 Buchez Ph. et Roux P. Op. cit., t. 27, p. 302—303, 387; Archi-
ves parlementaires de 1787 a 1860... I serie (1787—1799), t. 1—86. Paris,
1867-1965; t. 65, p. 707.
46 Buchez Ph. et R о u x P. Op. cit., t. 27, p. 372.
47 Reimpression de 1’ancien Moniteur, t. 1—21. Paris, 1850—1854;
t 16, p. 564.
48 Soboul A. Les sans-culottes..., p. 46.
49 Buchez Ph. et R о u x P. Op. cit., t. 28; p. 157.
Глава IV. Конституция. 1793 года и санкюлоты
1 Робеспьер М. Избр. произв., т. I—III. М., 1965; т. III, с. 14.
2 Марат Ж. П. Избр. произв., т. I—III. М., 1956; т. III, с. 332.
з «Рёге Duchesne», N 242, 243, 245, 251, 252, 253, s. d.
4 Buchez Ph. et Roux P. .Histoire parlementaire de la/Revolution
franfaise.. ., t. 1—40. Paris, 1834—1838; t. 28, p. 157—158.
5 Reimpression de 1’ancien Moniteur, t. 1—21. Paris, 1850—1854;
16, p. 658 (в дальнейшем: Moniteur).
6 Buchez Ph. et R о u x P. Op. cit., t. 28, p. 222—226.
7 Moniteur, t. 16, p. 757—759.
8 «Рёге Duchesne», N 252, s. d.
16*
243
9 Buchez Ph. et Roux P. Op. cit., t. 28, p. 249, 266, 268— 269.
Ю Ibid., t. 26, p. 136.
и Ibid., t. 31, p. 400-414.
12 Робеспьер M. Указ, соч., т. II, с. 321, 325.
13 В u с h е z Ph. et R о u х Р. Op. cit., t. 28, p. 138.
’4 Ibid., p. 186—189.
15 Ibid., p. 210, 213.
16 «Рёге Duchesne», N 246, s. d.
17 S 0 b 0 u 1 A. Les sans-culottes parisiens en Гап II. Paris, 1958, p. 67.
18 Захер Я. M. Жак Ру и якобинская конституция 1793 г. — В кн.:
Из истории якобинской диктатуры 1793—1794. Одесса, 1962, с. 324—325;
Сытин С. Л. «Бешеные» и якобинцы... — Учен. зап. Ульяновск, гос. пед.
ин-та им. И. Н. Ульянова, 1959, т. XV, вып. III, с. 19—25.
19 Захер Я. М. Жак Ру... — В кн.: Из истории якобинской диктату-
ры 1793—1794, с. 325—328.
20 Робеспьер М. Указ, соч., т. III, с. 28—29.
21 Buchez Ph. et Roux P. Op. cit., t. 28, p. 219—221; Матьез A.
Борьба с дороговизной и социальное движение в эпоху террора. М.—Л., 1928,
с. 163—173; Собу ль А. Парижские санкюлоты во время якобинской дик-
татуры. М., 1966, с. 54—59.
22 Мар ат Ж- П. Указ, соч., т. III, с. 332.
23 Захер Я. М. «Бешеные». Л., 1930, с. 103.
24 Сытин С. Л. «Бешеные» и якобинцы... — Учен. зап. Ульяновск, гос.
пед. ин-та им. И. Н. Ульянова, 1959, т. XV, вып. III, с. 23.
25 Markov W. Die Freiheiten des Priesters Roux. Berlin, 1967, S. 249.
26 Moniteur, t. 14, p. 44.
27 Ibid., t. 16, p. 617.
28 И о а н н и с я н A. P. Коммунистические идеи в годы Великой фран-
цузской революции. М., 1966, с. 50—51.
29 Ревуненков В. Г. Парижские санкюлоты эпохи Великой фран-
цузской революции. Л., 1971, с. 115—116.
зо Там же, с. 116.
31 Там же, с. 116—117.
32 La Societe des Jacobins. Red. et intr. par A. Aulard, t. I—6. Pa-
ris, 1889—1897; t. 5, p. 29—31, 46—47.
33 Робеспьер M. Указ, соч., т. II, с. 346.
34 S о b о u 1 A. Les sans-culottes..., p. 525.
35 Buchez Ph. et R 0 u x P. Op. cit., t. 31, p. 406—407.
36 Tap ле E. В. Соч., t. II. M., 1957, c. 731—732.
37 Гордон А. В. Роль парижских секций... — В кн.: Французский
ежегодник, 1963. М., 1964, с. 51.
38 И о а н н и с я н А, Р. Указ, соч., с. 309—327, 329.
39 Buchez Ph. et Roux P. Op. cit., t. 28, p. 248—249.
4° Буонарроти Ф. Заговор во имя равенства, именуемый заговором
Бабёфа, т. 1. М,—Л., 1948, с. 88—95.
Г л а в а V. Коммуна и «плебейский натиск»
1 S о Ь о u 1 A. Les sans-culottes parisiens en Гап IL Paris, 1958, p. 30.
2 Ibid., p. 47 - 50.
3 Марат Ж- П. Избр. произв., т. I—III. М., 1956; т. III, с. 330—331,
340.
4 Buchez Ph. et Roux P. Histoire parlementaire de la Resolution
frangaise;.., t. 1 — 40. Paris, 1834—1838; t. 28, p. 349.
5 Робеспьер M. Избр. произв., т. I—III. M., 1965; t. Ill, c. 26—27,36.
6 Захер Я. Al. «Бешеные». Л., 1930, с. 29—30, 80.
7 W alter G. Hebert et le Pere Duchesne. Paris, 1946, p. 135—136.
244
8 Archives parlementaires de 1787 a 1860... I serie (1787—1799),
t. 1—86. Paris, 1867—1965; t. 69, p. 98 (в дальнейшем: Archives parlemen-
taires).
9 Buchez Ph. et R о u x P. Op. cit., t. 28, p. 367—370.
10 La Revolution francaise vue par ses journaux. Ed. par G. Wal-
ter. Paris, 1948, p. 299.
ilS о b о u 1 A. Les sans-culottes. . ., p. 885.
(АМатьез А. Борьба с дороговизной и социальное движение в эпоху
террора. М.—Л., 1928, с. 398.
13 Захер Я. М. «Бешеные», с. 96, 229.
14 «Рёге Duchesne», N 279, s. d.
15 La Revolution frangaise vue par ses journaux, p. 302—304.
16 Захер Я. M. «Бешеные», с. 172—173; Сытин С. Л. Политическая
программа и тактика «бешеных» (Жака Ру и Леклерка) летом 1793 г. —
В кн.: Из истории якобинской диктатуры 1793—1794. Одесса, 1962, с. 354—
355
1? «Рёге Duchesne», N 268, 270, s. d.
1® Buchez Ph. et Roux P. Op. cit., t.,28, p. 416—417; Робеспь-
ер M. Указ, соч., т. Ill, с. 39—40.
is Die Sansculotte n von Paris. Dokumente zur Geschichte der
Volksbewegung 1793—1794, hrsg. von Walter Markov und Albert Soboul.
Berlin, 1957, S. 116—117; Archives parlementaires, t. 70, p. 527—528.
20 La Revolution frangaise vue par ses journaux, p. 302, 308.
21 Walter G. Histoire de la Terreur. Paris, 1937, p. 17.
22 La Revolution francaise vue par ses journaux, p. 303.
2з «Рёге Duchesne», N 292, s. d.
24 Захер Я. M. Теофиль Леклерк и его «Друг народа». — В кн.:
Французский ежегодник, 1962. М., 1963, с. 66.
25 С о буль А. Парижские санкюлоты во время якобинской диктатуры,
М., 1966, с. 99.
26 Soboul A. Les sans-culottes. . ., р. 126.
27 Матьез А. Указ, соч., с. 201.
28 Там же, с. 204.
29 Там же, с. 204; Сытин С. Л. Борьба плебейских масс Парижа...—
Учен. зап. Ульяновск, гос. пед. ин-та им. И. Н. Ульянова, 1956, вып. VIII,
с. 295.
30 Сытин С. Л. Борьба плебейских масс Парижа...— Учен. зап. Улья-
новск. гос. пед. ин-та им. И. Н. Ульянова, 1956, вып. VIII, с. 296.
31 Soboul A. Les sans-culottes.,’., р. 132—133.
32 Сыти н С. Л. Борьба плебейских масс Парижа... — Учен. зап.
Ульяновск, гос. пед. ин-та.им. И. Н. Ульянова, 1956, вып. VIII, с. 301.’
33 Захер Я. М. «Бешеные», с. 90, 95.
м Сытин С. Л. Борьба плебейских масс Парижа... — Учен. зап.
Ульяновск, гос. пед. ин-та им. И. Н. Ульянова, 1956, вып. VIII, с. 302.
35 Markov W. Die Freiheiten des Priesters Roux. Berlin, 1967, S. 299.
36 Сытин С. Л. Борьба плебейских масс Парижа... — Учен. зап. Улья-
новск. гос. пед. ин-та И. Н. Ульянова, 1956, вып. VIII, с. 298.
37 Матьез А. Указ, соч., с. 220.
38 Soboul A. Les sans-culottes..., р. 133—135.
39 Buchez Ph. et R о u х Р. Op. cit., t. 28, p. 480, 481.
40 Reimpression de 1’ancien Moniteur, t. 1—21. Paris, 1850—1854;
t. 17, p. 577 [в дальнейшем: Moniteur].
41 W a 1 t e r G. Histoire de la Terreur, p. 28.
42 Buchez Ph. et R о u x P. Op. cit., t. 29, p. 27. .
43 Ibid., p. 27-28.
44 Soboul A. Les sans-culottes. . ., p. 169.
45 Ibid., p. 173; Buchez Ph. et Roux P. Op. cit., t. 29, 50.
' - . 245
48 Ревуненков В. Г. Парижские санкюлоты эпохи Великой француз-
ской революции. Л., 1971, с. 104.
47 Там же, с. 104—105.
48 Там же, с. 105.
49 Там же.
50 Там же, с. 105—106.
51 Buchez Ph. et R о u х P. Op. cit., t. 29, p. 40—41.
52 Ibid., p. 43—45.
53 W a 11 e r G. Histoire de la Terreur, p. 40; Caron P. Paris pendant
la Terreur, t. 1. Paris, 1910, p. 18.
54 Собуль А. Парижские санкюлоты..., с. 140—141.
55 Buchez Ph. et R о u x P. Op. cit., t. 30, p. 11 — 13.
56 Собуль А. Парижские санкюлоты..., с. 152.
57 Песни первой французской революции. М.—Л., 1934, с. 398—400.
58 М а т ь е з А. Указ, соч., с. 283.
59 Oeuvres completes de Saint-Just, t. 2. Paris, 1908, p. 513.
50 Робеспьер M. Указ, соч., т. Ill, с. 225.
51 Ma тьез А. Указ, соч., с. 383—389.
62 Ревуненков В. Г. Указ, соч., с. 110—111.
63 Лукин Н. М. Избр. труды, т. 1. М., 1960, с. 295.
64 Ревуненков В. Г. Указ, соч., с. 112—113.
65 Там же, с. 111—112.
66 Сафронов С. С. Социальные воззрения Анаксагора' Шометта.—
В кн.’. Очерки всеобщей истории. Л., 1969, с. 254—264.
67 М а тьез А. Указ, соч., с. 298—302.
68 Там же, с. 337—339.
69 Moniteur, t. 18, р. 505.
70 Ibid., р. 217.
71 S о Ь о u 1 A. Les sans-culottes.. ., р. 262—263.
72 «Рёге Duchesne», N 289, s. d.
73 С о б у л ь А. Из истории Великой буржуазной революции 1789—
1794 годов и революции 1848 года во Франции. М., 1960, с. 104—105.
74 Там же, с. 107.
Глава VI. Коммуна и революционный порядок управления
1 Sainte-Claire Deville Р. La Commune de Гап II. Paris, 1946,
p. 379—382.
2 Ibid., p. 361—378.
3 S о b о u 1 A. Les sans-culottes parisiens en Гап II. Paris, 1958, p. 444—
445! 450.
4 Ibid., p. 643—644.
5 Собуль А. Из истории Великой буржуазной революции 1789—1794
годов и революции 1848 года во Франции. М., 1960, с. 133.
6 Ревуненков В. Г. .Парижские санкюлоты эпохи Великой француз-
ской революции. Л., 1971, с. 122.
7 Там же.
8 Soboul A. Les sans-culottes. . ., р. 32.
9 Ibid., р. 33-34.
10 С о б у л ь А. Парижские санкюлоты во время якобинской диктату-
ры. М„ 1966, с. 129—130.
11 S о b о u 1 A. Les sans-culottes?. ., р. 409—410, 418.
>2 Ibid., р. 485-486, 488.
13 Ibid., р. 489.
14 Re impression de 1’ancien Moniteur, t. Г—21. Paris, 1850—1854;
t. 18, p. 505 (в дальнейшем: Moniteur).
15 Собуль А. Парижские санкюлоты..., с. 257.
246
e 11 i ё E. Les sections de Paris pendant la Revolution frangaise.
Paris, 1898, p. 296.
I? Moniteur, t. 17, p. 295—296; Buchez Ph. 'et Roux P. Histoire par-
lementaire de la Revolution fran^aise..., t. 1—40. Paris, 1834—1838; t. 28,
p. 401. _
18 Buchez Ph. et R о u x P. Op. cit., t. 29, p. 30—31.
19 Захер Я. M. Теофиль Леклерк... — В кн.: Французский ежегодник,
1962. М„ 1963, с. 64.
20 Soboul A. Les sans-culottes..., р. 144.
21 «Рёге Duchesne», N 269, s. d.
22 Захер Я. М. Теофиль Леклерк... — В кн.: Французский ежегодник,
1962, с. 69.
23 Moniteur, t. 17, р. 268, 651; t. 18, р. 520.
24 La Societe des Jacobins. Red. et intr. par A. Aulard, t. 1—6. Pa- ,
ris, 1889—1897; t, 5, p. 327 - 328.
25 Buchez Ph. et Roux P. Op. cit., t. 28, p. 451; Робеспьер M.
Избр. произв., т. 1—III. M., 1965; т. Ill, с. 44.
26 Buchez Ph. et R о u x P. Op. cit., t. 28, p, 472.
27 S о b о u 1 A. Les sans-culottes..., p. 142.
28 Захер Я- M. «Бешеные». Л., 1930, с. 173, 174—175.
29 Soboul A. Les sans-culottes..., р. 225.
з° В и с h е z Ph. et Roux Р. Op. cit., t. 29, p. 159—160, 167.
31 Ibid., p. Г72.
32 Ibid., t. 30, p. 256 — 264; Moniteur, t. 18,"p. 591.
зз Фрейберг H. П. Декрет 19 вандемьера и борьба «бешеных» за
конституцию 1793 года. — «Историк-марксист», 1927, № 6, с. 174.
34 Ревуненков В. Г. Указ, соч., с. 132—133.
35 там же> с. 133.
36 Там же.
37 Там же, с. 133—134.
38 Там же, с. Г34.
39 Там же.
*о Там же, с. 134—135.
4! Там же, с. 135.
42 Собуль А. Парижские санкюлоты..., с. 201.
43 La Societe des Jacobins, t. 5, p. 406—407.
44 Захер Я. M. «Бешеные», с. 194.
45 Собуль А. Парижские санкюлоты..., с. 173.
46 М а т ь е з А. Борьба с дороговизной и социальное движение в эпоху
террора. М.—Л., 1928, с. 272.
47 В и с h е z Ph. et R о и х Р. Op. cit., t. 30, р. 267—268.
48 Die Sansculotten von Paris. Dokumente zur Geschichte der
Volksbewegung 1793—1794, hrsg. von Walter Markov und Albert Soboul. Ber-
lin, 1957, S. 386—389.
49 Ibid., S. 406-409.
50 Ревуненков В. Г. Указ, соч., с. 135.
51 Там же.
52 Sainte-Claire Deville Р. Op. cit.; р. 133.
53 Buchez Ph. et Roux P. Op. cit., t. 30, p. 304, 306—307.
54 Ревуненков В. Г1 Указ, соч., с. 137—138.
55 Там же, с. 138.
56 Там же, с. 138—139.
57 Buchez Ph. et Roux P. Op. cit., t. 30, p. 262—263.
58 s о ь о и 1 A. Volksmassen ‘und Jakobinerdiktatur (1793—1794).—
Jahrbuch fiir Geschichte, 1967, N 2, S. 72. ' .
59 Ревуненков В. Г. Указ, соч., с. 140—141.
60 М е 11 i ё Е. Op. cit., р. 211.
61 Собуль А. Парижские санкюлоты..., с. 479; Die Sansculot-
ten von Paris, ,S. 386—387.
247
Глава VII. Коммуна и террор
Reimpression de 1’ancien Moniteur, t. 1—21. Paris, 1850—1854;
t. 17, p. 387—388 (в дальнейшем: Moniteur).
2 Робеспьер M. Избр. произв., т. I—III. M., 1965; t. Ill, c. 44—45. ;
3 Moniteur, t. 17, p. 525—526.
4 Ревуненков В. Г. Парижские санкюлоты эпохи Великой француз-
ской революции. Л., 1971, с. 143.
5 Там же, с. 143—144.
6 Soboul A. Les sans-culottes parisiens en Гап II. Paris, 1958, p. 255.
7 Moniteur, t. 18, p. 290—291; Wallon H. Histoire du Tribunal revolu-
tionnaire de Paris, t. 1. Paris, 1880, p. 406—428.
8 «Рёге Duchesne», N 299, 303, 308, 312, s. d.
9 Ревуненков В. Г. Указ, соч., с. 144.
10 Там же.
11 Die Sansculotten von Paris. Dokumente zur Geschichte der
Volksbewegung 1793—1794, hrsg. von Walter. Markov und Albert Soboul. Ber-
lin, 1957, S. 214^-217.
12 Ревуненков В. Г. Указ, соч., с. 153—155.
13 Moniteur, t. 17, р. 729; Захер Я. М. «Бешеные». Л., 1930, с. 110. '
14 J а с о b L. Les suspects pendant la revolution -1789—1794. Paris, 1952,,
p. 98—99.
5 Сытин С. Л. Политическая программа и тактика «бешеных»...—
В кн.: Из истории якобинской диктатуры 1793—1794. Одесса, 1962, с. 355;
Захер Я. М. «Бешеные», с. 175—176.
16 Ревуненков В. Г. Указ, соч., с. 148—149.
17 J a cob L. Op. cit., р. 96—97, 99—100, 103—104.
18 Робеспьер М. Указ, соч., т. III, с. 76; Buchez Ph. et Roux P.
Histoire parlementaire de la Revolution fran^aise..., t. 1—40. Paris, 1834—
1838; t. 30, p. 283.
19 Buchez Ph. et R о u x P. Op. cit., t. 30, p. 368—369.
29 Ibid., p. 304 - 307.
21 Moniteur, t. 18, p. 585.
22 Co буль А. Парижские санкюлоты во время якобинской диктатуры.
М., 1966, с. 180—181; Walter G. Hebert et 1е Рёге Duchesne. Paris, 1946;.
p. 165—166; Buchez Ph. et Roux P. Op. cit., t. 31, p. 48—49.
23 Walter G. Op. cit., p. 155—156.
24 Buchez Ph. et R о u x P. Op. cit., t. 30, p. 272—273.
28 Ibid., p. 449.
26 Ibid., p. 379—380; t. 31, p. 23.
27 J а с о b L. Op. cit., p. 107—108; Матьез А. Французская револю-
ция, т. III. M.—Л., 1930, с. 110—111; Moniteur, t. 18, p. 394.
28 La Societe des Jacobins. Red. et intr. par A. Aulard, t. 1—6. Paris,. -
1889-1897; t. 5, p. 505-508.
29 Moniteur, t. 18, p. 421; La Societe des Jacobins, t. 5, p. 510.
30 Матьез А. Указ, соч., т. Ill, с. 112—113.
з' Дантон Ж. Ж. Избр. речи. Госиздат Украины, 1924, с. 85.
32 Moniteur, t. 18, р; 567.
зз Ревуненков В. Г. Указ, соч., с. 150—152.
34 Desmoulins С. Le Vieux Cordelier. Paris, 1936, p. 55—56, 188.
35 «Рёге Duchesne», N 328, s. d.
36 La So ci fete des Jacobins, t. 5, p. 596—599; Робеспьер M..
Указ, соч., т. Ill, с. 101.
37 Buchez Ph. et Roux P. Op. cit., t. 31, p. 346—347.
38 W a 11 e r G. Op. cit., p. 175—176, 187—188, 190.
3S Ibid., p. 176-178.
to Ibid., p. 180—183, 188-189.
41 Ibid., p. 190-193.
248
Глава VIII. Гибель эбертистов
1 Захер Я. М. Дехристианизаторская деятельность Жозефа Фуше. —
Ежегодник музея истории религии и атеизма, вып. III. М.—Л., 1959, с. 108—
109.
2 Там же, с. 110.
з «Рёге Duchesne», N 301, 302, 305, s. d.
4 Матьез А. Французская революция, т. III. М.—Л., 1930, с. 99—100;
Buchez Ph. et Roux P. Histoire parlementaire de la Revoluton fran-
faise. . ., t. 1—40. Paris, 1834—1838; t. 30, p. 284.
5 Песни первой французской революции. М.—Л., 1934, с. 455.
6 В га esch F. Papiers de Chaumette. Paris, 1908, p, 206—211.
7 Робеспьер M. Избр. произв., т. I—III. M., 1965; t. Ill, c. 70—74..
8 Buchez Ph. et R о u x P. Op. cit., t. 30, p. 324.
9 Ibid., p. 290—291.
ю Walter G. Hebert et le Рёге Duchesne. Paris, 1946, p. 167.
i1 Buchez Ph. et R о u x P. Op. cit., t. 32, ,p. 250.
12 Ibid., t. 17, p. 192; Reimpression de 1’ancien Moniteur, t. 1—21..
Paris, 1850—1854; t. 14, p. 517 (в дальнейшем: Moniteur).
13 Oeuvres compldtes de Saint-Just, t. 1. Paris, 1908, p. 414.
14 «Рёге Duchesne», N 229, 348, s. d.
is Песни первой французской революции, с. 393—394.
16 Робеспьер М. Указ, соч., т. II, с.-229—230.
17 Дантон Ж. Ж. Избр. речи. Госиздат Украины, 1924, с. 49—50;
Buchez Ph. et R о u х Р. Op. cit., t. 25, p. 445—446.
18 Buchez Ph. et R о u x P. Op. cit., t. 31, p. 414.
19 Дантон Ж. Ж- Указ, соч., с. 27.
20 М a t h i е z A. La revolution et les etrangers. Paris, 1918, p. 150—153>
21 Buchez Ph. et Roux P. Op. cit., t. 32, p. 461—482.
22 Нарочницкий А. Л. Вопросы войны и мира... — Учен. зап. МГПИ
им. В. И. Ленина, 1949, т. 58, вып. 2, с. 90.
23 Робеспьер М. Указ, соч., т. III, с. 86, 116—117.
24 «Рёге Duchesne», N 348, s. d.
25 Oeuvres completes de Saint-Just, t. 2. Paris, 1908, p. 92.
26 С о б у л ь А. Парижские санкюлоты во время якобинской диктатуры-
М., 1966, с. 252.
27 Die Sanscul often von Paris.. Dokumente zur Geschichte der
Volksbewegung 1793—1794, hrsg. von Walter Markov und Albert Soboul. Ber-
lin, 1957, S. 138—140.
28 С о б у л ь А. Из истории Великой буржуазной революции 1789—
1794 годов и революции 1848 года во Франции. М., 1960,- с. 52—53, 55—56.
29 Л енин.В. И. Поли. собр. соч., т. 15, с. 225—226.
30 «Рёге Duchesne», N 272, s. d.
31 «Рёге Duchesne», N 279, 338, s. d.
32 «Рёге Duchesne», N 247, s. d.
33 «Рёге Duchesne», N 289, s. d.
34 «Рёге Duchesne», N 345, s. d.
35 Жорес Ж- История Великой французской революции, т. I—III. М.—
Пг„ 1920—1923; т. II, с. 400—401.
36 Там же, с. 403.
37 Archives parlementaires de 1787 а 1860... I serie (1787—1799),.
t. 1—86. Paris, 1867—1965; t. 66, p. 10 (в дальнейшем: Archives parlementai-
res).
38 Лефевр Ж. Аграрный вопрос в эпоху террора. М.—Л., 1936».
с. 47—48.
39 Archives parlementaires, t. 74, р. 46—47.
40 Л е ф е в р Ж. Аграрный вопрос..., с. 49—50, 54—55.
41 Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 22, с. 506. ,,
42 Moniteur, t. 19, р. 283-284.
. 24Э
43 La Societe des Jacobins. Red. et intr. par A. Aulard, t. 1—6. Pa-
ris, 1889—1897; t. 6, p. 86—89.
44 Lefebvre G. Les paysans du Nord pendant la Revolution frangaise.
Paris—Lille, 1924, p. 960.
43 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 13, с. 15.
46 С о б у л ь А. Парижские санкюлоты..., с. 342.
47 Робеспьер М. Указ, соч., т. III, с. 115—116.
43 Buchez Ph. et R о u х Р. Op. cit., t. 31, p. 311.
43 Ibid., p. 300—302.
53 Лефевр Ж. Аграрный вопрос..., с. II—12.
51 Buchez Ph. et R о u х Р. Op. cit., t. 31, p. 312—313.
52 Oeuvres completes de Saint-Just, t. 2, p. 537.
53 J а с о b L. Les suspects pendant la revolution 1789—1794. Paris, 1952,
₽. 176.
34 Co буль А. Парижские санкюлоты..., с. 341.
53 Caron P. Paris pendant la Terreur, t. 3. Paris, 1943, p. 223.
36 Buchez Ph. et R о u x P. Op. cit., t. 32, p. 305.
37 Ibid, t. 33, p. 26-27.
38 Лефевр Ж. Аграрный вопрос.. , с. 68.
59 С о буль А. Парижские санкюлоты.., с. 219, 325, 343.
60 La Revolution frangaise vue par ses journaux. Ed. par G. Wal-
ter. Paris, 1948, p. 345-346.
61 Correspondence de Maximilien et Augustin Robespierre, pub- .,
lie par G. Michoh. Paris, 1926, p. 247.
32 M a t h i e z A. Le Directoire.. . publie par J. Codechot. Paris, 1934,
p. 161.
63 La Revolution frangaise vue par ses journaux, p. 346.
64 Buchez Ph. et R о u x P. Op. cit, t. 31, p. 366.
33 Ibid, t. 32, p. 7—9.
«6 Ibid, p. 306.
167 Захер Я. M. Анаксагор Шометт... М, 1930, с. 86.
68 С о б у л ь А. Парижские санкюлоты.. , с. 343.
69 Buchez Ph. et R о u х Р. Op. cit, t. 32, p. 249.
79 La S о ci et e des Jacobins, t. 5, p. 692; Робеспьер M. Указ,
соч, т. Ill, c. 100—101, 142—143.
71 W a 11 e r G. Op. cit, p. 194.
72 Ibid, p. 196—197.
73 Buchez Ph. et R о u x P. Op. cit, t. 31, p. 365.
74 Moniteur, t. 19, p. 629—630; Soboul A. Les sans-culottes parisierts
en Гап IL Paris, 1958, p. 724—725.
73 Moniteur, t. 19, p. 645—646; S о b о u 1 A. Les sans-culottes.. , p. 729—
730. ,
73 Wai ter G. Op. cit, p. 207—208; Moniteur, t. 19, p. 663 — 664.
77 Walter G. Op. cit, p. 209.
78 Buchez Ph. et R о u x P. Op. cit, t. 31, p. 368.
79 Блан Л. История Французской революции, т. 10. СПб, 1909, с. 277—
279.
80 Ревуненков В. Г. Парижские санкюлоты эпохи Великой француз- ,
ской революции. Л, 1971, с. 157—159.
81 С о б у л ь А. Парижские санкюлоты.. , с. 397.
82 W а 11 е г G. Op. cit, р. 267.
83 С о буль А. Парижские санкюлоты.., с. 402, 369; Walter G. Op.
cit, р. 229.
84 Песни первой французской революции, с. 475.
S5 Buchez Ph. et Roux P. Op. cit, t. 31, p. 336—337.
86 С о б у л ь А. Парижские санкюлоты.. , с. 405; см. также с. 404.
87 Матьез А. Борьба с дороговизной и социальное движение в эпоху
террора. М.—Л, 1928, с. 419—420.
88 Там же, с. 422.
89 Buchez Ph. et Roux P. Op. cit, t. 32, p. 325—326.
250
90 Матьез А. Борьба с дороговизной..с. 428.
9' Адо А. В. Крестьянское движение во Франции во время Великой
буржуазной революции конца XVIII века. М., 1971, с. 363—364.
92 Moniteur, t. 20, р. 66.
93 Собу ль А. 1) Из истории Великой буржуазной революции..., с. 96;
2) Парижские санкюлоты..., с. 465.
94 С о буль А. 1) Из истории Великой буржуазной революции..., с. 97;
2) Парижские санкюлоты..., с. 471.
95 С о б у л ь А. Из истории Великой буржуазной революции..., с. 96.
96 С о буль А. Первая республика 1792—1804. М., 1974, с. 150.
9? Лефевр Ж. Разговор зашел о Бабёфе. — В кн.: Французский еже-
годник, 1960. М., 1961, с. 15—16, 19.
9в А д о А. В. Указ, соч., с. 358.
99 Там же, с. 373—374.
Заключение
• »
1 Буонарроти Ф. Заговор во имя равенства, именуемый заговором
Бабёфа, т. II. М,—Л., 1948, с. 303—309, 349—357. *
2 Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 17, с. 346.
3 G u i г а 1 Р. Proudhon et la Revolution frangaise. — «Annales histori-
qties de la Revolution fran?aise», 1966, N 184, p.tll3.
4 Ibid., p. 116.
5 Tri d on G. Oeuvres diverses. Paris, 1891, p. 87.
6 Протоколы заседаний Парижской коммуны 1871 года, т. II. М.,
1960, с. 373.
ПАРИЖ ЭПОХИ РЕВОЛЮЦИИ (схема секций)
300 600 Metres
I
ПАРИЖСКИЕ СЕКЦИИ 1790—1795
Названия секций даны на 1790 г.; в скобках приведены последующие
переименования с указанием даты. Номера секций показывают их положе-
ние на прилагаемой схеме.
। '
1 —Тюильри.
2 — Елисейских полей.
3 — Руль (Республики — 1793).
4 — Пале-Рояля (Мельничного хол-
ма — 1792, Горы — 1793, Мель-
ничного холма — 1794).
5 — Вандомской площади (Пик —
1792, Вандомской площади —
1795).
6 — Библиотеки (Девяносто второго
года—1792, Лепелетье — 1793).
7 — Гранж-Бательер (Мирабо—1792,
Монблан— 1793).
8 — Лувра (Музея — 1793).
9 — Оратории (Французских гвар-
дейцев — 1792).
10 — Хлебного рынка.
11 — Почт (Общественного догово-
ра—1792). '
12 — Площади Людовика XIV
(Майль — 1792, Вильгельма Тел-
ля — 1793, Майль — 1795).
13 — Фонтана Монморанси (Молье-
ра и Лафонтена — 1792, Брута —
1793).
14 — Бон-Нувель.
15 — Понсо (Друзей отечества —
1792).
16 — Моконсей (Бонконсеи — 1792).
17 — Рынка невинных (Рынка —
1792).
18 — Ломбардцев.
19 — Арси.
20 — Фобур Монмартр (Фобур Мон-
Марат— 1794).
21 — Улицы Пуассоньер.
22 — Бонди.
23 — Тампля.
24 — Улицы Попенкур.
25 — Улицы Монтрей.
26 — Кенз-Вэн.
27 — Улицы Гравилье.
28 — Фобур Сен-Дени (Фобур дю
Нор — 1792).
29 — Улицы Бобур (Соединения —
1792).
30 Красных детей (Равнины —
1792, Вооруженного человека —
1793)
31 Сицилийского короля (Прав
человеки — 1792).
32 — Pai уши (Дома Коммуны —
1792, Верности — 1794).
33 — Королевской площади (Феде-
ратов — 1792, Нераздельности —
1793).
34 — Арсенала.
35 — Острова св. Людоднка (Брат-
ства — 1792).
36 — Нотр-Дам (Сите — 1792, Ра-
зума — 1793, Сите — 1794).
37 — Генриха IV (Нового мости —
1792, Революционная— 1793, Ново-
го моста— 1794).
38 — Инвалидов.
39 — Грепельского фонтана.
40 — Четырех наций (Единства —
1793).
41 — Французского театра (Марсе-
ля — 1792, Марселя и Марата —
1793, Французского театра —
1795).
42 — Красного креста (Красного
колпака — 1793, Восточная —
1795).
43 — Люксембургского дворца (Му-
ция Сцеволы — 1793, Люксембург-
ского дворца — 1795).
44 — Терм Юлиана (Борепера —
1792, Шалье — 1794, Терм —
1795).
45 — Св. Женевьевы (Французского
Пантеона — 1792).
46 — Обсерватории.
47 — Ботанического сада (Санкюло-
тов — 1792, Ботанического сада—
1795).
48 — Гобеленов (Финистера — 1792,
Лазовского — 1793).
ОГЛАВЛЕНИЕ
Введение.......................................• , . . . ’
Глава I. Коммуна 10 августа
Коммуна Парижа и ее секции (13). Образование Повстанческой
коммуны (19). Коммуна и сентябрьские «избиения» (24). Социальные
и политические идеи Коммуны 10 августа (26).
Глава II. Коммуна и события 25 февраля и 10 марта
Образование Временной коммуны (39). «Штурм лавок» С4^7) Со-
бытия 10 марта (50). Создание Революционного трибунала /55)./воз-
никновение революционных комитетов (59). \
I
Глава III. Коммуна и восстание 31 мая — 2 июня
Создание Комитета общественного спасения 663)4 Первые шаги к
максимуму (65). Движение за изгнание жирондПстов из Конвента
(68). Борьба с «умеренными» (72). Курс на восстание (74). Образова-
ние Повстанческого ЦК в Епископстве (77). 31 мая (79). 2 июня (83).
Попытка распустить Коммуну (86).
'Ж J
Глава JV. Конституция 1793 года и санкюлоты
Гора и Коммуна после победы (90). Новая конституциями^? Пе-
тиция Жака Ру от 25 июня (98). Санкюлотское понимание демокра-
тии (102).
• J t
Глава V. Коммуна и «плебейский натиск»
Контрнаступление «умеренных» (111). «Наследники Марата» (113).
Июльские декреты (115). Нападки на богатых и Гору (118). Августов-
ский кризис (122). События 4—5 сентября (129).' Максимум (135).
254
Глава VI. Коммуна н революционный порядок управления
Зачаток демократической диктатуры «низов» (Н5у Якобинская
буржуазная диктатура (152). Ограничения «санкюло*си<л1 демократии»
(159).
Глава VII. Коммуна и террор
Начало «большого террора» (171). Выступления против крайностей
терроризма (178). Террор и «снисходительные» (187). Уход Эбера о г
якобинцев (192).
Глава VIII. Гибель эбертистов
Коммунд и дехристианизация (195). Коммуна и пропаганда «ре-
волюционной войны» (200). Коммуна и пропаганда «аграрного закона»
(205). Вантозские декреты (208). «Путч» кордельеров (218). Казни жер-
миналя (225). •
Заключение .....................................................234
Примечания.................................................... 239
Париж эпохи революции (схема секций) ...... 252
Парижские секции 1790—1795 253
Ревуненков Владимир Георгиевич
Z
Парижская коммуна
1792—1794
Редактор В. В. Макарова
Техн, редактор Е. Г. Учаева Корректоры М. В. Унковская, Э. Л. Горелик
М-45356. Сдано в набор 1 IV 1976 г. Подписано к печати 11 VIII 1976 г.
Формат бум. 60Х90/‘1б. Бумага тип. № 3. Уч.-изд. л. 17,6.
Печ. л. 16. Бум. л. 8. Тираж 6850 экз. Заказ 230. Цена 1 р. 27 к.
Издательство ЛГУ имени А. А. Жданова.
199164. Ленинград, Университетская наб., 7/9.
Типография ЛГУ имени А. А. Жданова.
199164. Ленинград, Университетская наб., 7/9.