■ff. ВЪТРИНСКІИ­
шшшш
ЖИЗНЬ и СТИХОТВОРЕНИЯ
И. С. НИКИТИНА.
Изданіе С. Дороватовскаго и А. Чарушнинова.
МОСКВА.­ 1 91 ЦгЬ

Изданій
Изданій
Изданій
Изданій СССС Дороватовекаго
Дороватовекаго
Дороватовекаго
Дороватовекаго ииии Д.Д.Д.Д. Чарушнйк
Чарушнйк
Чарушнйк
Чарушнйк
Р. Авенаріусъ. Критика чистаго опыта въ популярп. изложепіи Лунаяа
Новая теорія позитивн. идеализма. (Holzapfel Panlipeal). Край
изложепіе А. Луначарскаго; цѣна 80 к.
В. Базаровъ. Трудъ производительный и трудъ образугощій цѣнность; цѣн
А. Барановъ. Въ защиту иесчастпыхъ женщинъ (приложеніо: уставъ Казі
О­ва защиты несчастныхъ жоищинъ); цѣпа 40 к.
Т. Барвенкова. Раздолье (повѣсть). На мели. По способу Коха (Раз
цѣна 80 к.
*Н. Блиновъ. Жизнь Робинзона. (Въ чемь счастье?) Изд. 4 ­с. Съ 102 р
цѣна, 70 к., въ коленкор, папкѣ 1 руб.
А. Богдановъ. Краткій курсъ экономич. науки. Издапіе 9­ѳ, вновь исп]
ное; цѣпа 60 коп.
I А. Богдановъ. Эмпиріомонизмъ. Статьи по философіи. Кп. I, изд. 3 ­е; цѣв
Его же. Эмпиріомонизмъ. Статьи по философіи. Кн. II,­ изд. 2 ­е; цѣна
Его же. Эмпиріомонизмъ. Книга III. Статьи по философіи; пѣна 75 к.
Его же. Новый міръ. Статьи по философіи 1904 — 1905 г.; цѣпа 40 к.
Его же. Изъ психологіи общества: цѣпа 80 к.
Его же . Что такое либералы; цѣна 4 коп.
Его же. Паденіе великаго фетишизма (Соврем, кризисъ идеологіи). ІЗѢра і
(о кппгѣ В. Ильина; „Матеріалпзмъ п эмпиріокритицизмъ; цѣна. 1 ;
Его же. Культурныя задачи нашего времепи; цѣна 60 к.
*Е. Булгакова. Изъ жизни средпевѣкового ремесленника (съ­ 23 рис.); ц
А. Б ­ичъ . Месть крестьянина. Историческій романъ изъ временъ Людови:
цѣпа 25 к.
А. Быкова. Разсказы изъ исторіи Ирландіи съ XII вѣка до наших'
(Портреты: Парнелля и О'Коппеля). Изд. 2 ­е; цѣпа 80 к.
А. Быкова. Разсказы изъ исторіи Фрапціи XVII— XVIII в.' (Эпоха, Бури
.Изд. 2­е . Съ портретами; цѣва 1 р.
А. Быкова. Разсказъ изъ исторіи Италіи XIX вѣка. Съ 5­ю портрет. Ц
Бѣлорусовъ. Въ старомъ домѣ. Разсказы. Воспомип. Размышлонія; ц. 1
Л. Василевскій. Современная Галиція (съ картой); цѣна 80 к.
*Ч. Вѣтринскій. Сроди латышей. Очеркп (съ 12 рис.); цѣиа 25 к.
*Его же. Божьи дѣти. (Сборнпкъ); цѣна 7 к.
\
■■о же. Жизнь и стихотворенія И. С . Никитина. Съ портретомъ. Ц . 2;
> же. Крѣпостное право и освобождепіе помѣщич. крестьяпъ. Историч. ц
Оъ 6 портрет. Цѣпа 5 к.
te. Л . И . Толстой. Очеркъ жизни в дѣятольпости. Съ 5 рисунк. і
чдевъ. Записки фабричпаго инспектора (изъ наблюдоній и иракт
еріодъ 1894—1908 гг.); цѣна 1 р.
г юго. Малепькій Наполеонъ. Перев. съ французскаго; цѣпа 50
всная. Сродняя школа поваго типа въ западно­европеиския
"вахъ. Съ 12 рис.: пѣна 75 к.
.
Возннкновепіе партійпой организаціи Германской соціал
чна 25 к.
.
О врачахъ; цѣпа 75 к.
Бланки. Его жизнь и революціон. дѣятельпость. Съ
ѵнками; цѣна 1 p.
'очіе и судовладѣлі.цы; цѣна 30 к.
і кредитъ и крестьянское хозяйство въ Россіи; цѣп
тооріи соціальчаго развитія; цѣна 80 к.
чѣсти и разсказы. (Изъ жизни въ пріуральских
мя въ соціалпзмѣ предъ судомъ русской к,
'. (культ, скиты и культ, одиночки); цѣна 8С

ан­б іУаеошъ
VOUi
VOUi
VOUi
VOUi
атиш .
?■?■?■?■

Ч.Ч .Ч.Ч . ВЪТРИНСКІИ.
ВЪТРИНСКІИ.
ВЪТРИНСКІИ.
ВЪТРИНСКІИ. пси/і j 3.
' <&=
ЖИЗНЬ
ЖИЗНЬ
ЖИЗНЬ
ЖИЗНЬ
и
СТИХОТВОРЕНІЯ
Ивана Саввича
НИКИТИНА.
■**£*
■**£*
■**£*
■**£* ВВВВ іііі ^с*­
^с*­
^с*­
^с*­
IIII
Издаыіе G. Дороватовекаго и й. Чарушникова.
ЛЛЛЛ
4і4і4і4і|М j
МОСКВА.
Типографія „Печатное Дѣло", Тверская, Газетный пер., д. 9.
1911.

■11011
2007231931
2007231931
2007231931
2007231931

Жизнь и етихотворенія
Ивана
Ивана
Ивана
Ивана Саввича
Саввича
Саввича
Саввича Никитина.
Никитина.
Никитина.
Никитина.
Въ Воронежѣ, гдѣ родился, жилъ и умеръ сочинитель
лучшихъ русскихъ пѣсенъ А. В . Кольцовъ, 21 сентября
1824 г. родился другой писатель — Иванъ Саввичъ Никитинъ.
Какъ и Кольцовъ, онъ былъ изъ мѣщанъ; всю жизнь онъ
бился въ немалой нуяадѣ и умеръ еще не старымъ, отъ ча­
хотки. Какъ и Кольцовъ, онъ хорошо зналъ и любилъ и
русскую природу, и русскій народъ, умѣлъ передавать эту
любовь въ своихъ стихахъ, и они сдѣлали его имя навсегда
памятнымъ.
Отецъ Ивана Саввича, Савва Евтихіевичъ (или по про­
сту Евтѣичъ), былъ изъ духовнаго знанія, но потомъ при­
писался къ мѣщанамъ, сталъ торговать и сначала разжился.
У него былъ въ городѣ собственный заводъ восковыхъ свѣ­
чей и лавка на бойкомъ торговомъ мѣстѣ. Въ молодости
онъ славился силой, былъ охотникъ погулять и слылъ пер­
вымъ въ городѣ кулачнымъ бойцомъ: въ то время еще не
выводились кулачные бои. Нрава Савва Евтѣичъ былъ очень
крутого, и въ семьѣ безотвѣтная жена его, Прасковья Ива­
новна, мало что значила. Иванъ Саввичъ былъ единствен­
нымъ ребенкомъ, но суровый отецъ не баловалъ его, не по­
зволялъ баловать и матери. Мальчуганъ росъ одинокимъ,
почти букой.
Впослѣдствіи изъ ранняго дѣтства И. С. вспоминалъ,
какъ по ночамъ убѣгалъ отъ домашней скуки къ старику,
заводскому караульщику, который въ теплыя и тихія лѣтнія
ночи, не въ душной комнатѣ, а подъ сводомъ голубого не­
ба и въ виду дремлющей природы разсказывалъ ему сказки.

4444
Отъ сказокъ росшаго въ одиночествѣ, склоннаго къ ранней
задумчивости мальчика потянуло къ книгамъ.
У грамотѣя­сапожника, въ его мастерской, прокуренной
тютюномъ и пропитанной запахомъ вара и кожи, между ра­
ботой хозяина мастерской, И. С. выучился грамотѣ и сталъ
читать все, что попадало въ руки. Но ему удавалось и
вволю побѣгать на привольѣ въ саду, на поляхъ. Домъ Ни­
китиныхъ стоялъ на высокихъ, заросшихъ зеленью горахъ,
на берегу рѣки Воронежъ; оттуда видна была вся ­зарѣчная
часть города, лѣсъ, луга, поля. Много разъ — и въ дѣтствѣ,
и взрослымъ— Иванъ Саввичъ любовался этою картиною, и
вмѣстѣ съ нею полюбилъ родную природу, смѣну въ ней
дня и ночи, и временъ года, краски и ароматъ весны и
лѣта, все, что потомъ было ему тепломъ и отрадой въ тя­
желой, неудачной жизни...
Когда ребенку минуло 7 — 8 лѣтъ, отецъ, самъ изъ ду­
ховныхъ, въ духовное училище его и отдалъ. Впрочемъ,
онъ не хотѣлъ сдѣлать изъ него священника, а разсчиты­
валъ со временемъ определить сына въ университета, чтобъ
изъ него вышелъ хоть докторъ. Въ то время учили вездѣ
плохо, самое слово „учить" часто значило то же, что „бить".
Такъ было и въ духовномъ училищѣ: несмотря на способ­
ности, мальчику часто доставалось. „Помню я" —разсказы­
валъ онъ впослѣдствіи:— былъ у насъ учитель во второмъ
классѣ училища, Алексѣй Степановичъ, коренастый, съ чёр­
ными нахмуренными бровями... Вызоветъ онъ, бывало; тебя
на средину класса и крикнетъ: „Читай"! А изъ глазъ такъ
и сверкаютъ молніи. Взглянешь на него украдкой и начнешь
измѣняться въ лицѣ, въ головѣ пойдетъ путаница и все
вокругъ тебя заходить: и ученики, и учитель, и стѣны...
И понесешь такую дичь, что послѣ самому станетъ стыдно". —
„Не знаешь, негодяй! зарычитъ учитель: „къ порогу"!— „И
начнется, бывало, жаркая баня".
Въ 1841 году Никитинъ кончилъ духовное училище ипе­
решелъ въ семинарію. Ученье здѣсь было въ томъ же родѣ:
семинаристовъ сѣкли меньше, но объ ихъ умѣ заботились
также мало. Учителя заставляли ихъ просто твердить наи­
зусть учебники, ничего почти не объясняли, такъ что иной

5
семинариста могъ однимъ духомъ отбарабанить урокъ, самъ
не понимая ничего. Учителя хлопотали не о томъ,. чтобы
ихъ поняли, а только, чтобы отбыть свою повинность. Вотъ
какъ описываетъ одного изъ учителей Никитинъ: „Яковъ
Ивановичъ, учитель исторіи, читаетъ по старой, почтеннаго
вида тетрадкѣ... Начинается тихое, мѣрноѳ чтеніѳ. Читаетъ
онъ полчаса, читаетъ часъ, порой протираетъ очки,—­ вѣро­
ятно, глаза несчастнаго подергиваются туманомъ — и опять
безъ умолку читаетъ. И нѣтъ ему никакого дѣла до окру­
жающей его жизни, точно такъ же, какъ никому изъ окру­
жающихъ нѣтъ до него ни малѣйшѳй нужды. Ученики за­
нимаются тѣмъ, что имъ болѣе нравится, или что они счи­
таютъ для себя болѣе полезнымъ. Ыѣкоторые ведутъ разго­
воръ о взаимныхъ похожденіяхъ, нѣкоторые переписываютъ
лекціи по главному предмету, а нѣкоторые сидятъ за рома­
нами. Если чей­нибудь неосторожный голосъ или смѣхъ
прерветъ мѣрноѳ чтеніѳ почтеннаго наставника, онъ подни­
маетъ свои вооруженные глаза на молодежь и громко ска­
жетъ: „пожалуйста, не мѣшайте мнѣ читать"! Отъ такой
науки трудно было стать умнѣе и лучше; мало изъ кого
выходилъ прокъ.
Однако на воронежскихъ семинаристовъ оказывала влія­
ніе не одна только семинарская наука. Лѣтъ десять передъ
тѣмъ въ семинаріи учился нѣкто Серебрянскій, тотъ самый,
что былъ другомъ Кольцова, помогалъ ему учиться и умеръ
въ 1842 году. Серебрянскій заохотилъ товарищей къ чтенію
хорошихъ книгъ. Онъ и самъ писалъ стихи, и съ его легкой
руки семинаристы полюбили сочиненія Пушкина, Лермонто­
ва, Кольцова. У нихъ явилась охота знать, гдѣ, что и какъ
дѣлается на бѣломъ свѣтѣ; часто собирались вмѣстѣ и толко­
вали о прочитанномъ . Особенно увлекъ всѣхъ критикъ Бѣ­
линскій, который писалъ въ это время въ журналѣ „Отече­
ственныя Записки". Онъ былъ извѣстенъ въ Воронеясѣ не
только, какъ писатель, но и какъ преданный другъ того же
Кольцова. Молодежь горячо принимала къ сердцу, что гово­
рилъ Бѣлинскій: онъ ратовалъ противъ равнодушія рус­
скихъ людей ко всему на свѣтѣ, кромѣ своей выгоды, ука­
зывалъ, что только знаніе, наука могутъ помочь людямъ

6666
лучше устроить свою жизнь, онъ постоянно требовалъ, чтобы
тѣ, кому удалось получить это званіе, дѣлились имъ съ
другими, со всѣмъ темнымъ людомъ, и помогали этому лю­
ду словомъ и дѣломъ, и уроки его не пропадали даромъ,
такъ и Никитинъ сталь "въ семинаріи горячимъ почитате­
лемъ Бѣлинскаго: этотъ писатель и внушилъ ему больше
всего любовь къ знанію и къ литературѣ. „Ученье — свѣтъ,
а неученье— тьма", — говорить пословица. Молодой семина­
риста теперь почувствовалъ тьму, которая была вокругъ
него, и рвался къ свѣту. Книги только и говорили ему объ
этомъ новомъ свѣтѣ, и Никитинъ весь уходилъ въ нихъ.
Въ это время онъ уже пытался и самъ слагать стихи, и
одинъ изъ учителей совѣтовалъ ему не бросать этихъ попы­
токъ. Жизнь онъ велъ по прежнему одинокую, сходился
мало съ кѣмъ изъ товарищей, готовилъ уроки, читалъ, а въ
свободное время дома мечталъ объ университѳтѣ, изрѣдка
игральна гусляхъ или бродилъ по красивымъ окрестностямъ
Воронежа.— Однако, мечту объ университетѣ пришлось бро­
сить. Торговыя дѣла старика Никитина пошли со дня на
день хуже да хуже. Онъ началъ запивать, плохо смотрѣлъ
за дѣломъ, и скоро пришлось передать свѣчной заводь въ
другія руки; осталась только свѣчная лавка. Вмѣсто завода
старикъ купилъ постоялый дворъ, довольно плохо обстроен­
ный и сталъ сдавать его въ аренду, а семья ютилась въ
ветхой пристройкѣ ко двору. Ивану Саввичу въ это время
было уже 18 лѣтъ, онъ былъ въ отца: крѣпокъ и сухощавъ,
недуренъ собою, но красивые черные глаза на смугломъ
лицѣ смотрѣли непривѣтно и угрюмо: мало хорошаго ви­
дѣлъ рнь вокругъ себя. Вслѣдъ за мужемъ запоемъ стала
страдать и Прасковья Ивановна; домъ приходилъ въ полный
упадокъ. Не смотря на то, старикъ все ­ таки соглашался
послать юношу сына въ университетъ, но тутъ вмѣшалась
мать. Она на колѣняхъ умолила мужа не отпускать сына
въ чужой городъ, а просила женить его и посадить въ лав­
ку. Иванъ Саввичъ покорился; невѣсты подходящей не на­
шлось, но все ­ таки пришлось ему, не кончивъ семинаріи,
вмѣсто ученья начать торговать свѣчами.
Въ лавкѣ онъ торговалъ недолго, всего полгода, до

смерти матери. Кончина жены совсѣмъ пришибла Савву
Евтѣича. Онъ и раяовался, что сынъ у него куда умнѣе
другихъ мѣщанъ, и видѣлъ, что тотъ думаетъ совсѣмъ не
о торговлѣ: поддержка со стороны сына была плохая. Съ
горя старикъ запилъ мертвую, и тутъ началось полное
разореніе.
У отца съ сыномъ остался только свой уголъ, да гро­
шовый доходъ съ постоялаго двора. Какъ­нибудь нужно
было изворачиваться. Иванъ Саввичъ выходилъ предъ празд­
ничными днями на базарную площадь торговать со стола
восковыми свѣчами, ладономъ, стеклянной посудой, разного
мелочью. Барыши, конечно, были не велики, а вдобавокъ
кулаки, толпившіеся на базарѣ, не упускали случая поглу­
миться. „Вонъ ученый идетъ!"— говорили они, указывая на
Никитина пальцами: — „Вонъ студентъ за столикомъ, его
благородіе, словно нашъ братъ мужикъ". Никитинъ пробо­
валъ было искать мѣста приказчика у богатыхъ Воронеж­
скихъ купцовъ, но ничего не могъ найти. Купцамъ были
подозрительны— его потертая чуйка, дырявые сапоги, обра­
зованная рѣчь и особенно черные горящіе глаза на блѣд­
номъ исхудавшемъ лицѣ. Всѣ знали о запоѣ старика Ники­
тина и подозрѣвали въ томъ же и его сына: Иванъ Саввичъ
всюду получалъ отказъ. Выходило, что сытый голоднаго не
разумѣѳтъ...
Старикъ давно уже не работалъ. Иванъ Саввичъ не могъ
бросить его на произволъ судьбы. „Безъ меня онъ совсѣмъ
пропадетъ", —постоянно говаривалъ онъ на совѣты уйти отъ
отца. А тотъ, совсѣмъ одурѣвъ отъ пьянства, походя ругалъ
сына неизвѣстно за что. Какъ только, бывало, хмѣль сва­
лить его съ ногъ, онъ начиналъ орать на весь постоялый
дворъ: „Иванъ Саввичъ! Подлецъ, такой­сякойі А кто далъ
тебѣ образованіе и вывелъ въ люди? А? Не чувствуешь? Не
почитаешь отца? Не кормишь его? Вонъ изъ моего дома!"
И все, что стояло на столѣ для потребы пьянаго человѣка—
огурцы, хлѣбъ, солонка, рюмка, стаканы— все летѣло въ
Ивана Саввича. И такъ чуть не каждый день! Иванъ Сав­
вичъ убѣгалъ изъ дому и въ отчаяніи скитался по глухимъ
улицамъ Воронежа. На такой прогулкѣ его однажды оста­

s
новилъ какой­то прохожій: жалкій, убитый видъ Никитина
такъ поразилъ незнакомца, что онъ подумалъ, не соби­
рается ли бѣднякъ наложить на себя руки, и сталъ гово­
рить ему о грѣхѣ самоубийства.
Никитинъ рѣшилъ бодро взяться за работу, что была
нодъ руками. Онъ расчелъ арендатора и сталъ хозяйничать
на постояломъ дворѣ. Дворъ былъ и&ъ плохихъ, далеко отъ
базара. Нужно было приманить заѣзжихъ, пріучить артели
извозчиковъ односельчанъ заѣзжать именно къ нему, Ники­
тину, а не къ сосѣдямъ­дворникамъ. Дѣло пошло на ладь:
Савельичъ, какъ звали извозчики Никитина, могъ сводить
концы съ концами. Зато приходилось какъ въ котлѣ кипѣть.
Среди дня и ночи встрѣчалъ Иванъ Саввичъ и провояшлъ
постояльцевъ, выдавалъ овесъ и сѣно, бѣгалъ за водкой въ
кабакъ, иной разъ самъ стряпалъ и угощалъ извозчиковъ.
Не было цѣлыми днями ни минутки свободной.
Отецъ помогалъ сыну мало; то и дѣло были у нихъ
нелады. У обоихъ былъ тяжелый, неуживчивый характеръ.
Когда старикъ бывалъ пьянъ, И. С. терпѣливо сносилъ всѣ
его выходки и ухаживалъ за нимъ, какъ за малымъ ребен­
комъ. Протрезвившись, старикъ стихалъ и робко, какъ ви­
новатый, выносилъ нетерпѣливые окрики сына. „Я въ со­
стояніи убить того, кто рѣшился бы обидѣть старика въ
моихъ глазахъ", — говаривалъ иногда Никитинъ: — „но когда
онъ отрезвляется и смотритъ здравомыслящимъ человѣкомъ,
вся кровь приливаетъ къ моему сердцу, и я не въ силахъ
простить ему моихъ страданій". ,ч'
Такъ, въ безпрерывныхъ хлопотахъ по хозяйству и въ
ссорахъ съ отцомъ Никитинъ провелъ цѣлые десять лѣтъ.
Иной давно бы перезабылъ тутъ и прежнюю науку, и свои
мечты учиться, очерствѣлъ бы сердцемъ и сталъ бы самымъ
обыкновеннымъ мироѣдомъ­кулакомъ. Иванъ Саввичъ со­
хранилъ въ себѣ живую душу и не сгубилъ своего таланта.
Каждый день онъ воочію видѣлъ предъ собою городскую и
крестьянскую бѣдноту, научился понимать горе темнаго
люда, дѣлить съ нимъ это горе, какъ свое собственное. Книги
говорили ему, что не можетъ того быть, чтобы вѣчно люди
жили въ грязи, темнотѣ, да поѣдомъ ѣли другъ друга;

9999
книги помогали ему легче нести свое горе. Какъ только вы­
давалась свободная минута, Никитинъ прятался въ отдален­
ный уголъ дома— чаще всего на сѣновалъ; онъ перечиты­
валъ здѣсь все, что сохранилось послѣ семинаріи: статьи
Бѣлинскаго, сочиненія Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Коль­
цова. „Продавая извозчикамъ овесъ и сѣно,"— разсказывалъ
онъ потомъ, — „я обдумывалъ прочитанный мною и поразив­
шія меня строки, обдумывалъ ихъ въ грязной избѣ, нерѣдко
подъ крикъ и пѣсни разгулявшихся мужичковъ". Пробовалъ
Никитинъ писать стихи и самъ; иногда цѣлую ночь напро­
летъ онъ старался передать въ стихахъ свои невеселыя думы,
а утромъ рвалъ написанное: все казалось ему изъ рукъ вонъ
плохимъ и неудачнымъ.
Случайно съ нимъ познакомился нѣкто Иванъ Ивано­
вичъ Дураковъ, тоже воронежскій мѣщанинъ, человѣкъ до­
вольно начитанный и образованный. Иванъ Саввичъ подру­
жился съ нимъ, читалъ ему свои стихи, и Дураковъ обод­
рилъ Никитина. Въ 1849 году они послали два стихотворе­
нія, подписанный только буквами И. Н ., въ воронежскія
„Губернскія Вѣдомости". Такъ называются казенныя газеты,
которыя издаются въ губернскихъ городахъ; главное мѣсто
въ этихъ вѣдомостяхъ занимаютъ распоряженія правитель­
ства, казенныя объявленія и тому подобное. Стихамъ Ники­
тина ужъ, конечно, здѣсь было не подходящее мѣсто. Однако,
они очень понравились редактору вѣдомостей и его сотруд­
никами Онъ печатно просилъ неизвѣстнаго сочинителя со­
общить свое имя и обѣщалъ послѣ того немедленно напеча­
тать стихи. Никитинъ заробѣлъ и не захотѣлъ объявить, что
онъ — авторъ. Только четыре года спустя онъ снова собрался
съ духомъ.
Въ это время началась крымская война. Никитинъ на­
нисалъ стихи подъ заглавіемъ „Русь"; въ нихъ онъ выра­
жалъ общую увѣренность, что враги не страшны Россіи. Это
стихотвореніе съ двумя другими онъ передалъ черезъ Дура­
кова опять' редактору „Воронежскихъ Губернскихъ Вѣдо­
мостей", но на этотъ разъ вмѣстѣ съ письмомъ. „Я — здѣш­
ній мѣщанинъ, — писалъ 19 ноября 1853 г. И. С. — Не знаю,
какая непостижимая сила влечетъ меня къ искусству, въ

10
которомъ, можетъ быть, я ничтожный ремесленникъ! Какая
непонятная власть заставляетъ меня слагать задумчивую
пѣснь въ то время, когда горькая действительность окру­
жаетъ жалкою прозою мое одинокое, незавидное существо­
ваніе! Скажите, у кого мнѣ просить совѣта и въ комъ искать
теплаго участія?!!"
Со страхомъ ожидалъ онъ рѣшенія, есть ли у него по­
этическое дарованіе. Но успѣхъ былъ полный. Особенно за­
интересовался стихами и самимъ поэтомъ­мѣщаниномъ нѣкто
Николай Ивановичъ Второвъ, сотрудникъ „Губ. Вѣдомостей",
изучавшій любовно мѣстную народную яшзнь, воронежскую
старину и обрадованный открытіемъ въ Воронежѣ, въ про­
стонародной срѳдѣ, новаго таланта, какъ бы обѣщавшаго
замѣнить собою Кольцова. Второвъ съ письмомъ въ рукахъ
бросился искать по городу Ивана Никитина, пересмотрѣлъ
въ городской думѣ списки мѣщанъ, и, наконецъ, вотъ предъ
нимъ загадочный авторъ— „молодой человѣкъ, лѣтъ 27, съ
физіономіею весьма похожею на Шиллера 1), блѣдный, ху­
дощавый, скромный, застѣнчивый, робкій..." Второвъ горячо
обласкалъ Никитина.
Стихи были напечатаны, и очень понравились публикѣ,
потому что какъ разъ подходили къ тому, что и всѣ ду­
мали передъ севастопольской войною. Затѣмъ они были пе­
репечатаны столичными журналами и газетами. Восхищен­
ный талантомъ И. С, Второвъ писалъ друзьямъ въ столицы
о своемъ открытіи, и одно письмо его, съ многими выдерж­
ками изъ произведеній Никитина, появилось въ слѣдующемъ
году въ журналѣ „Москвитянинъ". Въ другомъ журналѣ
„Отеч. Записки" была разсказана жизнь Никитина, и такимъ
образомъ незамѣтный въ родномъ городѣ Никитинъ сталъ
сразу извѣстенъ и въ Воронежѣ, и въ другихъ городахъ
среди читающаго люда.
Второвъ съ первой поры знакомства съ Никитинымъ при­
вязался къ нему всей душой и „полюбилъ въ немъ просто
человѣка, человѣка съ благороднѣйшей душой, съ тонкимъ
изящнымъ чувствомъ, какого рѣдко встрѣтить..." Второвъ
*) Знаменитый нѣмеикій поэтъ.

11
свелъ Ивана Саввича со всѣми своими хорошими знако­
мыми; самъ онъ очень любилъ [ литературу и снабжалъ Ни­
китина книгами. Яикитинъ мало­по­малу пересталъ дичиться»
бывалъ въ свободное время у кое­кого изъ воронежскихъ
помѣщиковъ въ деревнѣ, и даже въ домѣ у губернатора^
стихи его чрезвычайно нравились губернаторшѣ, княгинѣ
Е. Г . Долгорукой. Это вниманіе къ Ивану Саввичу очень
льстило старику Никитину. Впрочемъ, дома отъ этого ссоры
не прекращались. Отецъ хвастался предъ пріятелями, въ
какомъ почетѣ его сынъ, а въ пьяномъ видѣ ругалъ и сына,
и пріятелей за то, что мало почитаютъ Ивана Саввича.
Новые знакомые старались, чѣмъ могли, помочь Ники­
тину. Рѣшено было напечатать его стихотворенія въ Москвѣ
отдѣльною книжкой. Одинъ богатый купецъ предложилъ
ему выгодное мѣсто на золотыхъ пріискахъ въ Сибири. Ни­
китинъ послѣ долгаго раздумья не поѣхалъ: жаль было
бросить отца, новый знакомства. Онъ не оставлялъ пока и
своего дѣла. Теперь оживилась комната постоялаго двора,
въ которой помѣщался самъ Иванъ Саввичъ. Нерѣдко по
вечерамъ заглядывали въ это захолустье Воронежа новые
знакомцы Никитина. Вечера проходили въ оживленной бе­
сѣдѣ, нерѣдко хозяинъ читалъ свои стихи. Старикъ Ники­
тинъ— трезвый— постоянно бывалъ на этихъ собраніяхъ и
благоговѣйно вслушивался въ мало понятныя ему рѣчи.
Это было горячее время ожиданій. Готовилось освобождение
крестьянъ, впереди были и другія преобразованія. Отъ рѳ­
формъ ждали быстраго расцвѣта родины; стремились отдать
свои силы просвѣщенію темнаго народа, мечтали о само­
отверженной свободной дѣятельности на общее благо и
благо освобожденнаго отъ рабства крестьянства. Никитинъ
вторилъ настроенію друзей. Его стихотворенія прежде изо­
бражали преимущественно его личныя мечты и скорби,
глубокое раздумье одинокаго человѣка, или были описа­
ніями природы, всегда одинаково прекрасной и чуждой
людской сутолоки и нищеты. Подъ вліяніемъ друзей, Ни­
китинъ обращается къ изображенію низменной среды, гдѣ
приходилось ему жить и бороться.
Онъ теперь пишѳтъ большой разсказъ въ стихахъ подъ

12
заглавіемъ „Кулакъ". Тутъ описывается жизнь мѣщанина
Лукича, промышляющаго на базарѣ перекупками, мелкимъ
мошенничествомъ, это и есть Кулакъ. Человѣкъ онъ очень
крутого нрава, что называется— самодуръ. Дочери его, кра­
соткѣ Сашѣ, полюбился молодой сосѣдъ столяръ. Лукичъ
отказываеть столяру, а дочь вынуждаетъ выдти замужъ за
богатаго мѣщанина, въ разсчетѣ, что зять возьметъ его
себѣ помощникомъ по торговлѣ. Зятю однако мало дѣла до
тестя. Похоронивъ старуху жену, Лукичъ все больше ни­
щаетъ, и только обиженный столяръ помогаетъ ему. У Са­
ши за нелюбимымъ мужемъ дѣлается чахотка, а самъ Лу­
кичъ окончательно спивается.
Прощай, Лукичъ! —
такъ кончаетъ Ыикитинъ свой разсказъ и говорить о самомъ
себѣ:
—
Не разъ съ тобою,
Когда мой домъ объять былъ сномъ,
Сидѣлъ я, грустный, за столомъ,
Подъ гнетомъ думъ, ночной порою!
И мнѣ по твоему пути
Пришлось бы, можетъ быть, идти,
Но я избралъ иную долю...
Какъ узникъ, я рвался на волю...
Упрямо цѣпи разбивалъ!
Я свѣта, воздуха желалъ!
Въ моей тюрьмѣ мнѣ было тѣсно!
Ни силъ, ни жизни молодой
Я не жалѣлъ въ борьбѣ съ судьбой!
Во благо­ль? Небесамъ извѣстно...
Но блага я просилъ у нихъ!
Не ради шутки, не отъ скуки,
Я, какъ умѣлъ, слагалъ мой стихъ,—
Я воплощалъ боль сердца въ звуки!
Моей душѣ была близка
Вся грязь и бѣдность Кулака!

13
iiii
ф
Хозяиномъ постоялаго двора, подъ вліяніемъ святыхъ
уроковъ Бѣлинскаго, поддеряшваемый новыми друзьями,
Никитинъ научился понимать нужду и горе крестьянской и
городской бѣдноты. Какъ въ „Кулакѣ", такъ и въ другихъ
стихотвореніяхъ, онъ былъ поистинѣ печальникомъ горя
народнаго, умѣлъ заставить и другихъ почувствовать это
горе. Оно тяжелымъ камнемъ ложилось на его душу.
Вотъ какъ говоритъ онъ въ одномъ стихотвореніи о
своихъ пѣсняхъ:
Пали на долю мнѣ пѣсни унылыя,
Пѣсни печальныя, пѣсни постылыя,
Радъ бы не пѣть ихъ, да грудь надрывается,
Слышу я, слышу, чей плачъ разливается:
Бѣдность голодная, грязью покрытая,
Бѣдность несмѣлая, бѣдность забитая,
Днемъ она гибнетъ, и въ полночь, и за полночь,
Гибнетъ она— и никто нейдетъ на­помочь,
Гибнетъ она— и опоры нѣтъ волоса,
Теплаго сердца, знакомаго голоса...
Горькій полынь— эта пѣснь невеселая,
Пѣснь невеселая, правда тяжелая!
Въ 1856 году стихотворенія Никитина, (написанныя до
1854 года), были напечатаны въ первый разъ отдѣльною
книжкою и это еще больше доставило ему извѣстности.
Издателемъ этой книги былъ служившій одно время въ
Воронежѣ другъ Второва, графъ Д. Н . Толстой.
Пользуясь своими знакомствами, гр. Толстой поднесъ
стихотворенія Никитина членамъ Высочайшей фамиліи.
Сдѣлано это было безъ всякаго согласія Никитина, и онъ
совершенно нечаянно для себя получилъ чрезъ городскую
думу золотые часы, перстень и благодарственныя письма
отъ Императрицы Александры Ѳеодоровны и друг» членовъ
Высочайшей семьи. Книга Никитина встрѣтила очень хоро­
шее отзывы и въ печати. Это было, конечно, самое счастли­
вое время жизни Никитина, онъ забылъ и нужду, и горе,
и весь предался радости.
Теперь­то развертывается и его талантъ, и онъ самъ,

14141414
!!!!
живая сильная натура. Его придавила было нищета и борьба
за жизнь: когда онъ познакомился со Второвымъ, того по­
разило, что И. С . вскакиваѳтъ съ мѣста отъ радости, когда
съ нимъ заговорятъ; письма И. С . этой первой поры его
жизни не лишены до нельзя ночтительныхъ, чуть не льсти­
выхъ выраженій. Но Никитинъ все же выдержалъ стойко
борьбу, не упалъ нравственно, и ожилъ, какъ только увѣ­
рился въ своихъ силахъ и талантѣ.
„Близкое общеніе съ
Никитинымъ —вспоминаетъ его близкій другъ —душеприказ­
чикъ де­Пуле—поднимало вашъ духъ и возбуждало вашу
энергію; этотъ человѣкъ былъ олицетвореніемъ труда, жи­
вое воплощеніе идеи, замысла; вблизи его нельзя было ни
задремать, ни опустить рукъ"...
Въ началѣ 1857 года, къ великому горю Никитина его
лучшій другъ, Второвъ, уѣхалъ изъ Воронежа. Иванъ Сав­
вичъ писалъ ему о всѣхъ мелочахъ своей душевной жизни,
повѣрялъ ему въ письмахъ всѣ свои тревоги и огорченія.
А ихъ по прежнему было не мало, и изъ­за отца, и изъ­за
хлопотъ по хозяйству. Вдобавокъ Никитина начинала дони­
мать болѣзнь. На постояломъ дворѣ ему случилось какъ­то
передвигать тяжело нагруженный возъ, онъ надорвался и
сталъ хирѣть, сперва незамѣтно, потомъ все сильнѣе и
сильнѣе.
Въ 1858 году былъ напечатанъ „Кулакъ". Сочиненія
Никитина раскупались хорошо, и вотъ у него набралось
свободныхъ денегъ, около двухъ тысячъ. Онъ рѣшилъ при­
кончить съ постоялымъ дворомъ и завести собственную книж­
ную торговлю. Это дѣло было ему больше всего по душѣ.
Благодаря книгамъ онъ не очерствѣлъ сердцемъ въ тѣ
годы, когда, какъ рыба объ ледъ, бился изъ­за каждой
копѣйки. Онъ надѣялся, что и самъ будетъ полезенъ дру­
гимъ людямъ такимъ же образомъ, если будетъ заботиться,
чтобы хорошія книги находили побольше читателей. Дѣй­
ствительно, устроившись, онъ постоянно раздавалъ много
книгъ для чтенія совершенно даромъ.
Друзья добыли для Никитина въ долгъ недоставав­
шихъ ему денегъ, и дѣло устроилось. Вотъ какъ весело
писалъ онъ Второву, когда увйдѣлъ, что можно начать

15
новое дѣло: „Вѣрите­ли, за обѣдомъ я почти ничего не
ѣлъ, вечеромъ не могъ пить чая,— вотъ до какой степени
я былъ потрясенъ!... Ура, мои друзья!... Прощай, постоялый
дворъ! Прощайте, пьяныя пѣсни извозчиковъ! Прощайте,
толки объ овсѣ и сѣнѣ! И ты, старушка Маланья, будив­
шая меня до разсвѣта вопросомъ— вотъ въ такомъ­то, или
въ такомъ горшкѣ варить горохъ, потому что на дворъ
иріѣхало вотъ столько­то извозчиковъ? — прощай, моя ми­
лая! Довольно вы всѣ унесли у меня здоровья и попортили
крови! Ура, мои друзья! Я плачу отъ радости".
Книжный магазинъ былъ открыть въ началѣ 1859 года.
Публика въ него сразу повалила, дѣла пошли бойко. Мно­
гіе сперва ходили просто посмотрѣть, какой­такой стихотво­
рецъ стоить за прилавкомъ. Любопытнаго такіе посѣтители
ничего не увидѣли: за прилавкомъ былъ самый обыкновен­
ный человѣкъ, обросшій черной бородой, сухой какъ ске­
лета, болѣзненный на видъ, не слишкомъ­то привѣтливый...
Тяжелая болѣзнь и хлоиоты быстро подтачивали силы
Никитина. Онъ очень доволенъ былъ своимъ новымъ заня­
тіемъ. „Только теперь", — говорилъ онъ: — „идя по улицѣ, я
смѣло смотрю всѣмъ' въ глаза, потому что знаю, что дѣлаю
дѣло; а прежде что!?" Онъ нѳ прочь былъ потягаться съ
тѣми купцами, что лѣтъ 12 назадъ не хотѣли взять его
приказчикомъ. Чтобы дѣла магазина шли лучше, онъ не
жалѣлъ ни здоровья, ни денегъ: деньги иной разъ нужны
были на лѣченье, а онъ ухлопывалъ ихъ на торговлю.
Друзья были недовольны, что Никитинъ только и думаетъ
теперь о барышахъ, читаетъ мало, почти пересталъ писать
стихи. „Я похожъ на скелетъ, обтянутый кожей, а вы хотите»
чтобы я писалъ стихи", — отвѣчалъ Никитинъ на упреки.
„Ноги мои распухли, покрылись красносиними пятнами
и окончательно отказываются мнѣ служить", — писалъ Иванъ
Саввичъ Второву лѣтомъ 1859 года:— „впрочемъ, я не те­
ряю присутствія духа и не бросаю дѣла, проводя цѣлые
дни въ своемъ книжномъ магазинѣ. Тамъ у меня есть от­
дѣльная комната, гдѣ я постоянно читаю, лежа на диванѣ.
Если является покупатель, мнѣ даютъ тотчасъ объ этомъ
знать, — и я, прихрамывая и морщась отъ боли, выхожу къ

16
нему". Иногда приходилъ въ магазинъ и Савва Евтѣичъ.
Трезвый, что случалось рѣдко, онъ любилъ прикрикнугь
на мальчнковъ, служившихъ въ торговлѣ— берегите, молъ,
хозяйское добро, знаемъ васъ, мошенниковъ— а пьяный, по
прежнему, оралъ на больного сына: „Кто тебѣ далъ образо­
зованіе? Кто тебя, подлеца, первостатейнымъ купцомъ
сдѣлалъ?!"
Горькое раздумье и тоска часто находили на Ивана
Саввича въ это время. О женитьбѣ, которая могла бы скра­
сить, пожалуй, его невеселое житье, онъ давно пересталъ
думать. Ему не вѣрилось, чтобы какая­нибудь женщина по
душѣ полюбила его, больного, человѣка съ тяжелымъ не­
уживчивымъ характеромъ. ' А чтобъ за него вышелъ кто изъ
жалости къ нему, этого онъ не хотѣлъ допустить: мѣшала
своего рода гордость. Незадолго до смерти ему очень нра­
вилась дочь одного воронежскаго помѣщика. Когда дѣвуШ­
ка узнала, что Иванъ Саввичъ лежитъ тяжело больной на
своемъ постояломъ дворѣ, она просила позволенія пріѣхать
и ухаживать за нимъ вмѣстѣ съ его двоюродного сестрою.
Никитинъ не согласился: „прожилъ молодость бобылемъ, такъ
и умру бобылемъ" — думалось ему.
Только о первомъ дѣтствѣ вспоминалъ онъ въ это время
съ отрадою, вся остальная жизнь была только мукой.
Дѣтство веселое, дѣтскія грезы—
Только васъ вспомнишь, —улыбка и слезы...
Вѣчная память, веселое время!
Грудь мою давить тяжелое бремя,
Жизнь пропадаетъ въ заботахъ о хлѣбѣ,
Дѣтство сіяетъ, какъ радуга въ небѣ.,.
Гдѣ вы, веселіе, сонъ и здоровье?
Взмокло отъ слезъ у меня изголовье!
Темная даль мнѣ бѣдою грозить...
Зимняя вьюга шумитъ и гудитъ.
Впрочемъ, выпадали на долю еще и свѣтлые дни. Такъ
9­го апрѣля 1860 г. въ Воронежѣ Никитинъ и его другъ
де­Пуле (учитель гимназіи) устроили литературный вечеръ
въ пользу литературнаго фонда (общество для помощи ну­

17
ждающимся писателямъ иученымъ). Стеченіе публики было
громадное, а Никитинъ, читавшій свои стихи, былъ встрѣ­
ченъ неописаннымъ восторгомъ, и его заставили повторить
чтеніе. Этимъ знакомь вниманія публики поэтъ былъ глубоко
тронуть. — Съ свѣтлыми надеждами сталь онъ около этого
времени хлопотать также объ открытіи въ Воронежѣ обще­
ства для содѣйствія народному образованію, горячо дока­
зывая необходимость этого общества всѣмъ, отъ кого можно
было ждать сочувствія и поддержки.
Лѣтомъ 1860 года Никитинъ по дѣламъ ѣздилъ въ
Москву и Петербургъ, сильно усталь и расхворался еще
сильнѣе. Зимою онънаписалъ большой разсказъ „Дневникъ
семинариста"; въ немъ онъ разсказываетъ многое изъ своей
юности. Тяжелыя воспоминанія, вновь пережитыя, по пре­
жнему хлопоты о магазинѣ, ссоры съ отцомъ,— все это со­
всѣмъ надорвало его силы.
10 марта 1861 года въ Воронежѣ былъ объявлѳнь ма­
нифеста 19 февраля объ освобожденіи крестьянъ отъ крѣ­
постной зависимости. Иванъ Саввичъ горячо и радостно
встрѣтилъ это событіе.
„Такія дѣла—писалъ онъ по этому поводу — могутъ не
затронуть только человѣка крайне тупоумнаго или бездуш­
наго; но все живое, все способное мыслить и чувствовать,
пойметъ ихъ значеніе и не можетъ не радоваться. Эти дѣла
будутъ лучшею страницею въ исторіи императора Алек­
сандра II, страницею блистательною. Снимать цѣпи съ мил­
ліоновъ подобныхъ себѣ разумныхъ существъ — такая доля
выпадаетъ не многимъ монархамъ. Народъ еще хорошо не
понял ъ, какъ много для него сдѣлано; когда онъ пойметъ
это, вы увидите, что изъ него выйдетъ, какъ онъ переро­
дится!.. Поймите, какое свѣтлое будущее ожидаетъ наше
потомство, какая лежитъ предъ нами широкая дорога! У
меня дыханіе захватываетъ отъ восторга, когда я объ этомъ
думаю"!..
Это было послѣднею его радостью. Въ яачалѣ мая
1861 г. онъ слегъ и уже не поднялся. Послѣдніе дни были
отравлены ссорою съ отцомъ. Книжный магазинъ Никитинъ
завѣщалъ продать, а деньги оставилъ бѣднымъ родственни­
2222

18181818
камъ со стороны отца и матери. Отцу Никитина принадле­
жалъ постоялый дворъ и домъ, и Иванъ Саввичъ, несмотря
на уговоры друзей и своего духовника, ни за что не хотѣлъ
включить въ завѣщаніе отца: что ни отказать ему, все пой­
детъ прахомъ. Старикъ какъ­то заподозрилъ, что сынъ обо­
шелъ его въ завѣщаніи. Въ день смерти, 16 октября 1861
года, старикъ, пьяный, съ ранняго утра стоялъ у постели
умирающаго, плакалъ, ругался и выкликалъ сиплымъ го­
лосомъ: „Иванъ Саввичъ! гдѣ деньги? Иванъ Саввичъ! по­
дай ключи!" Умирающій глазами просилъ увести отца. Съ
трудомъ удалили старика изъ комнаты за часъ до кончины.
Онъ не унялся и у гроба сына: бушевалъ у тѣла, ру­
галъ душеприказчиковъ, будто бы наговорившихъ на него
сыну.
Весь городъ собрался проводить до могилы гробъ рано
скончавшагося писателя; сошлось много молодежи, гимна­
зисты, семинаристы, кадеты. Никитинъ погребенъ на Митро­
фаніевскомъ кладбищѣ, рядомъ съ А. В . Кольцовымъ.
За годъ до смерти Никитинъ написалъ тоскливое стихо­
твореніе, которое живо передаетъ всю его тяжелую жизнь:
Вырыта заступомъ яма глубокая,
Жизнь невеселая, жизнь одинокая,
Жизнь безпріютная, жизнь терпѣливая,
Жизнь, какъ осенняя ночь, молчаливая—
Горько она, моя бѣдная, шла
И, какъ степной огонекъ, замерла.
****
****
Что же? Усни, моя доля суровая!
Крѣпко закроется крышка сосновая,
Плотно сырою землею придавится,
Только однимъ человѣкомъ убавится...
Убыль его никому не больна,
Память о немъ никому не нужна...

19
****
****
****
Вотъ она— слышится пѣснь беззаботная, —
Гостья погоста, пѣвуяья залетная,
Въ воздухѣ синемъ на волѣ купается;
Звонкая пѣснь серебромъ разсыпается...
Тише!.. О жизни поконченъ вопросъ, —
Больше не нужно ни оѣсенъ, ни слезъ!
Тяжелъ былъ жизненный путь И. С . Никитина, но оста­
нется памятѳнъ русскимъ людямъ. Его жизнь была примѣ­
ромъ и урокомъ стойкости и высокаго чувства долга. Вы­
страданный созвучія его стиховъ говорятъ то же, что и его
жизнь:
И если бы отъ самой колыбели
Страданіе досталося тебѣ,—
Какъ человѣкъ, своей высокой цѣли
Не забывай въ мучительной борьбѣ!
Въ своей жизненной борьбѣ Никитинъ, можно сказать,
выплакалъ свою „пѣсню про бѣдность", и эта пѣсня будетъ
трогать людскія сердца, пока жива наша русская рѣчь. Въ
этой пѣснѣ— вся душа страдальца­поэта, чуткая къ добру и
красотѣ, горю и счастью людскому. Въ этихъ же стихотво­
реніяхъ и завѣтныя его думы о свободѣ и счастьѣ родины,
его свѣтлыя надежды на ея будущее:
Слава, кто родинѣ служитъ,
Истинѣ жертвуетъ всѣмъ!
Поздно глаза мы открыли,
Дружно на трудъ поспѣшимъ...
Мертвые въ мирѣ почили,
Дѣло настало живымъ.
Рыхлая почва готова,
Сѣйте, покуда весна:
Добраго дѣла и слова
Не пропадутъ сѣмена.

*goL^&.&&,,<%,^ &,^ &.j>,9^
****
****
Тяхо ночь ложится
На вершины горъ,
И луна глядится
Въ зеркала озеръ.
Надъ глухою степью,
Въ неизвѣстный путь,
Безконечной цѣпью
Облака плыву тъ;
Надъ рѣкой широкой,
Сумракомъ покрытъ,
Въ тишинѣ глубокой
Лѣсъ густой стоить;
Свѣтлые заливы
Въ камышахъ блестятъ,
Неподвижны нивы
На поляхъ стоятъ;
Небо голубое
Весело глядитъ,
И село большое
Беззаботно спитъ;
Лишь во мракѣ ночи
Горе и развратъ
Не смыкаютъ очи,
Въ тишинѣ не спятъ.
Поле.
Поле.
Поле.
Поле.
Раскинулось поле волнистою тканью
И съ небомъ слилось темносинею гранью.
И въ небѣ прозрачномъ щитомъ золотымъ
Блестящее солнце сіяетъ надъ нимъ;
Какъ по морю, вѣтеръ по нивамъ гуляетъ
И бѣлымъ туманомъ холмы одѣваетъ,

■22
■22
■22
■22
О чемъ­то украдкой съ травой говорить
И смѣло во ржи золотистой шумитъ.
Одинъ я... и сердцу, и думамъ свобода...
Здѣсь мать моя, другъ и наставникъ — природа.
И кажется жизнь мнѣ свѣтлѣй впереди,
Когда къ своей мощной широкой груди
Она, какъ младенца, меня допускаетъ
И часть своей силы мнѣ въ душу вливаетъ.
ЛЛЛЛ ѣѣѣѣ сссс ъ.ъ.ъ .ъ.
Шуми, шуми, зеленый лѣсъ!
Знакомъ мнѣ шумъ твой величавый,
И твой покой, и блескъ небесъ
Надъ головой твоей кудрявой.
Я съ дѣтства понимать привыкъ
Твое молчаніе нѣмое
И твой таинственный языкъ,
Какъ что­то близкое родное.
Какъ я любилъ, когда порой,
Краса угрюмая природы,
Ты спорилъ съ сильною грозой
Въ минуты страшной непогоды,
Когда болыпихъ твоихъ дубовъ
Вершины темныя качались
И сотни разныхъ голосовъ
Въ твоей глуши перекликались...
Или когда свѣтило дня
На дальнемъ западѣ сіяло
И яркимъ пурпуромъ огня
Твою одежду освѣщало...
Межъ­тѣмъ, въ глуши твоихъ деревъ
Была ужъ ночь, а надъ тобою
Цѣпь разноцвѣтныхъ облаковъ
Тянулась пестрою грядою.

И вотъ я снова прихожу
Къ тебѣ съ тоской моей безплодной.
Опять на сумракъ твой гляжу
И голосъ слушаю свободный,
И, можетъ быть, въ твоей глуши,
Какъ узникъ, волей оживленный,
Забуду скорбь моей души
И горечь жизни обыденной.
****
****
****
Присутствіе непостижимой силы
Таинственно скрывается во всемъ:
Есть мысль и жизнь въ безмолвіи ночномъ,
И въ блескѣ дня, и въ тишинѣ могилы,
Въ движеніи безчисленныхъ міровъ,
Въ торжественномъ покоѣ океана,
И въ сумракѣ задумчивыхъ лѣсовъ,
И въ ужасѣ степного урагана,
Въ дыханіи прохладяомъ вѣтерка,
И въ шелестѣ листовъ передъ зарею,
И въ красотѣ пустыннаго цвѣтка,
И въ ручейкѣ, текущемъ подъ горою.
Тишина
Тишина
Тишина
Тишина ночи.
ночи.
ночи.
ночи.
Въ глубинѣ бездонной,
Полны чудныхъ силъ,
Идутъ милліоны
Вѣковыхъ свѣтилъ.
Тускло освѣщенный
Блѣдною луной,
Городъ утомленный
Смолкъ во тьмѣ ночной.
Спитъ онъ, очарованъ
Чудной тишиной,
Будто заколдованъ
Властью неземной.

24242424
Лишь, объятъ дремотой,
Закричитъ норой
Сторожъ беззаботный
Въ улицѣ пустой.
Кажется, міръ сонный.
Полный сладкихъ грезъ,
Отдохнулъ спокойно
Отъ заботь и слезъ.
Но взгляни, вотъ домикъ
Освѣщенъ огнемъ;
На столѣ покойяикъ
Ждетъ могилы въ немъ.
Онъ, бѣднякъ голодный,
Утѣшенья чуждъ,
Кончилъ вѣкъ безплодный
Тайной жертвой нуждъ.
Дочери не спится,
Въ уголкѣ сидитъ...
И въ глазахъ мутится,
И въ ушахъ звенитъ.
Ночь минетъ, — быть можетъ,
Христа­ради ей
Кто­нибудь поможетъ
Изъ чужихъ людей.
Можетъ быть, какъ нищей,
Ей на гробъ дадутъ,
Въ гробѣ на кладбище
Старика снесутъ...
И никто не знаетъ,
Что въ нѣмой тоскѣ
Сирота рыдаетъ
Въ тѣсномъ уголкѣ;
Что въ нуждѣ до срока,
Можетъ быть, она
Жертвою порока
Умереть должна.
Міръ заснулъ... и только
Съ неба видитъ Богъ
Тайны жизни горькой
И людскихъ тревогъ.
Когда одинъ, въ минуты размышленья
Съ природой я бесѣдую въ тиши,
Я вѣрю: есть святое Провидѣнье
И кроткій миръ для сердца и души;
И грусть свою тогда я забываю,
Съ своей нуждой безропотно мирюсь,
И небесамъ невидимо молюсь,
И пѣснь пою, и слезы проливаю...

25
И сладко мнѣ! и жаль мпѣ отдавать
На судъ людской восторги вдохновеній
Й отъ толпы, какъ платы, ожидать
Пустыхъ похвалъ, иль горькихъ обвиненій.
Глухихъ степей незнаемый пѣвецъ,
Я. нахожу въ моей пустынѣ счастье,
Своимъ слезамъ, какъ площадной слѣпецъ,
Стыжусь просить холоднаго участья.
Печаль моя застѣнчиво­робка, —
Въ родной груди скрываясь боязливо,
За пѣснь свою награды и вѣнка
Не требуетъ она самолюбиво.
Поэту.
Поэту.
Поэту.
Поэту.
Не говори, что жизнь ничтожна:
Нѣтъ, послѣ бурь и непогодь,
Борьбы суровой и тревожной,
И цвѣтъ, и плодъ она даетъ.
Не вѣчны всѣ твои печали...
Въ тебѣ самомъ источникъ силъ,
Взгляни кругомъ: не для тебя ли
Весь міръ сокровища раскрылъ?
Кудрявъ и зеленъ лѣсъ дремучій,
*
Листы зарей освѣщены,
Огнемъ охваченныя тучи
Въ стеклѣ рѣки отражены.
Покрыта цвѣтами скатъ кургана,
Взойди и встань на вышииѣ, —
Какой просторъ! Сквозь сѣть тумана,
Село чуть видно въ сторонѣ.

20
Звенитъ и льется птички голосъ;
Узнай, о чемъ она поетъ;
Пойми, что шепчетъ спѣлый колосъ
И что за рѣчи ключъ ведетъ?
Ботъ царство жизни и свободы!
Здѣсь всюду блескъ! Здѣсь вѣчный пиръ!
Пойми живой языкъ природы, —
И скажешь ты: прекрасенъ міръ!
ПППП ѣѣѣѣ сссс нннн я.я.я.я.
Зашумѣла, разгулялась
Въ полѣ непогода;
Принакрылась бѣлымъ снѣгомъ
Гладкая дорога.
Бѣлымъ снѣгомъ принакрылась,
Не осталось слѣду,
Поднялася пыль и вьюга,
Не видать и свѣту.
Да удалому дѣтинѣ
Буря не забота:
Онъ проложитъ путь ­ дорогу ,
Лишь была­бъ охота.
Не страшна глухая полночь,
Дальній путь и вьюга,
Если молодца въ свой теремъ
Ждетъ краса­подруга.
Ужъ какъ встрѣтитъ она гостя
Утренней зарею,

УУУУ гггг
Обойметъ его стыдливо
Бѣлою рукою.
Опустивши ясны очи,
Друга приголубить...
Вспыхнетъ онъ — и холодъ ночи,
И весь свѣтъ забудетъ.
Зимняя
Зимняя
Зимняя
Зимняя ночь
ночь
ночь
ночь въ
въ
въ
въ деревнѣ.
деревнѣ.
деревнѣ.
деревнѣ.
Весело сіяетъ
Мѣсяцъ надъ селомъ:
Бѣлый сиѣгъ сверкаетъ
Синимъ огонькомъ.
Мѣсяца лучами
Божій храмъ облитъ,
Крестъ подъ облаками,
Какъ свѣча, горитъ.
Пусто, одиноко
Сонное село:
Вьюгами глубоко
Избы занесло.
Тишина нѣмая
Въ улицахъ пустыхъ,
И не слышно лая
Псовъ сторожевыхъ.
Помоляся Богу,
Спитъ крестьянекій людъ,
Позабывъ тревогу
И тяжелый трудъ.
Лишь въ одной избушкѣ
Огонекъ горитъ:
Бѣдная старушка
Тамъ больна лежитъ.
Думаетъ­гадаетъ
Про своихъ сиротъ:
Кто ихъ приласкаетъ,
Какъ она умретъ!
Горемыки­ дѣтки,
Долго ли до бѣдъ!
Оба малолѣтки,
Разуму въ нихъ нѣтъ;
Какъ начнутъ шататься
По дворамъ чужимъ,—
Мудрено­ль связаться
Съ человѣкомъ злымъ!..
А ужъ тутъ дорога
Не къ добру лежитъ:
Позабудутъ Бога,
Потеряютъ стыдъ.

38383838
iiii
Господе помилуй
Горемыхъ­сиротъ;
Дай ійіъ разумъ, силу,
Будз Ты нмъ оплотъ!..
И въ лампадкѣ мѣдной
Теплится огонь,
Освѣщая блѣдно
Ликъ святыхъ иконъ,
И черты старушки,
Полныя заботъ,
И въ углу избушки
Дремлющихъ сиротъ.
Вотъ пѣтухъ безсонный
Гдѣ то закричалъ;
Полночи спокойной
Долгій часъ насталъ.
И, Богъ вѣсть, отколѣ
Пѣсенникъ лихой
Вдругъ промчался въ полѣ
Съ тройкой удалой,
И въ морозной дали
Тихо потонудъ
И папѣвъ печали,
И тоски разгулъ.
Наследство.
Не осталося
Мнѣ отъ батюшки
Палатъ каменныхъ,
Слугъ и золота;
Онъ оставилъ мнѣ
Кладъ наслѣдственный:
Волю твердую,
Удаль смѣлую.
Съ ними молодцу
Всюду весело!
Безъ казны богатъ,
Безъ почета гордъ.
Въ горѣ, въ черный день,
Соловьемъ поешь;
При нуждѣ, въ бѣдѣ
Смотришь соколомъ;
Нараспашку грудь
Противъ недруга,
Подъ грозой, въ бою
Улыбаешься.
И мила въ душѣ
Доля всякая,
И весь бѣлый свѣтъ
Раемъ каніется.

29292929
GGGG сссс оооо рррр а.а .а .а .
Не пора ль, Пантелей, постыдиться людей
И опять за работу приняться!
Промоталъ хомуты, промоталъ лошадей, —
Вѣрно, по міру хочешь таскаться?
Вѣдь и такъ отъ сосѣдей мнѣ нѣту житья,
Показаться на улицу стыдно;
Словно въ трубы трубятъ: что, родная моя,
Твоего Пантелея не видно.
А ты думаешь: гдѣ же опричь ему быть,
Чай, опять загулялъ съ бурлаками?
И сердечко въ груди закипитъ — закипитъ,
И, вздохнувши, зальешься слезами.
—
Не дурачь ты меня, мужъ женѣ отвѣчалъ,
Я не первый денекъ тебя знаю,
Да по чьей же я милости пьяницей сталъ
И теперь ни за что пропадаю?
Не вино съ бурлаками, — я кровь свою пью,
Ею горе мое заливаю,
Да за чаркой тебя проклинаю, змѣю,
И тебя, и себя проклинаю!
Ахъ, ты время мое, золотая пора,
Не видать ужъ тебя, вѣрно, болѣ!
Какъ, бывало, съ зарей, на телѣгахъ съ двора
Ѣдешь рожь убирать въ свое поле; —
Сбруя вся на заказъ, кони — любо взглянуть,
Словно звѣри изъ упряжи рвутся;
Не успѣешь, бывало, вожжей шевельнуть, —
Ужъ голубчики вихремъ несутся.
Пашешь, — пѣсню поешь, косишь, ­устали нѣтъ,
Придетъ праздпикъ, — помолишься Богу,
По деревнѣ идешь,— и почетъ и привѣтъ:
Старики уступаютъ дорогу!
А теперь... Одного я вотъ въ толкъ не возьму;
Въ закромахъ у насъ чисто и пусто;
Ину пору и нѣту соломы въ дому,
Въ кошелѣ и подавно не густо;

30303030
На тебя жъ поглядишь, — что откуда идетъ,
Что ни празднику—иная обновка. . .
Оно, можетъ, тебѣ и Господь подаетъ,
Да не вѣрится... что ­то неловко!..
„Не велишь ли ты мнѣ въ старыхъ тряпкахъ
ходить!.
Покраснѣвши, жена отвѣчала;
„Кажись, было на что мнѣ обновки купить, —
Я, вѣдь, цѣлую зимушку пряла.
Вотъ тебѣ­то, неряхѣ, великая честь!
Вишь, онъ рѣчи какія заводить:
Самому же лаптишекъ не хочется сплесть,
А зипунъ­то онучи не стоить".
—
Поистерся немного: не всѣмъ щеголять;
Бѣдняку что Богь далъ, то и ладно.
А ты любишь гостей­то по платью встрѣчать!
Сосѣдъ ходить не даромъ нарядно. —
„Ахъ, родные мои", закричала лгена:
„Ужъ и гостя привѣтить нѣтъ воли!
Ну, хорошъ муженекъ, хороши времена;
Не води съ людьми хлѣба и соли!
Да вотъ на­ка тебѣ! Не, по твоему быть!
Я не больно тебя испугалась!
Такъ будетъ сосѣдъ ко мнѣ въ гости ходить,
Чтобъ сердечко твое надрывалось!"
—
Коли такъ, ну и такъ! мужъ женѣ отвѣчалъ:
Мнѣ тебя переучивать поздно;
Ужъ и то я грѣха много на душу взялъ,
А сосѣда попробовать можно...
Перестанемъ кричать! собери­ка поѣсть:
Я я то другой день безъ обѣда,
Дай хоть хлѣба ломоть, да влей щей, коли есть,
Молоко­то оставь для сосѣда. —
„Да вотъ хлѣба­то я не успѣда испечь!"
Жена, съ лавки вскочивши, сказала;

31313131
„Коли хочешь поѣсть, почини прежде печь..."
И на печку она указала.
Мужъ ни слова на это женѣ не сказалъ;
Взялъ зипунъ свой и шапку съ постели,
Постоялъ у окна, головой покачалъ
И пошелъ, куда очи глядѣли;
Только онъ изъ воротъ, сосѣдъ вотъ онъ — идетъ,
Шляпа набокъ, халатъ нараспашку,
Отъ коневьихъ сапогъ чнстымъ дегтемъ несетъ,
И застегнута лентой рубашка.
„Будь здоровъ, Пантелей! Что повѣсилъ, братъ, носъ?
Аль запала въ головушку дума?"
—
Видишь бойкій какой! А ты что мнѣ за спросъ?..
Пантелей ему молвилъ угрюмо.
„Что такъ больно сердитъ! знать болитъ голова,
Или просто некстати зазнался?.."
Пантелей второпяхъ засучилъ рукава,
Исподлобья кругомъ озирался!
Эхъ, была не была! ну, держися, дружокъ! —
И мужикъ во всю мочь развернулся,
Да какъ хватить сосѣда съ размаху въ високъ,
И не охнулъ, — бѣднякъ протянулся.
Ввечеру Пантелей ужъ сидѣлъ въ кабакѣ
И, слегка подгульнувъ съ бурлаками,
Крѣпко руку свою прислонивши къ щекѣ,
Пѣсни пѣлъ, заливаясь слезами.
Утро
Утро
Утро
Утро на
на
на
на берегу
берегу
берегу
берегу озера.
озера.
озера.
озера.
Ясно утро. Тихо вѣетъ
Теплый вѣтерокъ;
Лугъ, какъ бархата, зеленѣета,
Въ заревѣ востокъ.

32323232
Окаймленное кустами
Молодыхъ ракитъ,
Разноцвѣтными огнями
Озеро блеститъ.
Тишинѣ и солнцу радо,
По равнииѣ водь
Лебедей ручное стадо
Медленно плыветъ.
Вотъ одинъ взмахнулъ лѣниво
Крыльями, — и вдругъ
Влага брызнула игриво
Жемчугомъ вокругъ.
Привязавъ къ ракитамъ лодку,
Мужички вдвоемъ,
Близъ осоки, втихомолку,
Тянуть сѣть съ трудомъ.
По травѣ, въ рубашкахъ бѣлыхъ,
Скачутъ босикомъ
Два мальчишка загорѣлыхъ
На прутахъ верхомъ.
Крупный потъ съ нихъ градомъ льется
И лицо горитъ;
Звучно смѣхъ ихъ раздается,
Голосокъ звенитъ.
„Ну, катай на­перегонки"!
А на шалуновъ
Съ тайной завистью дѣвчонка
Смотр итъ изъ кустовъ.
„Тянутъ, тянутъ!" закричали
Ребятишки вдругъ:
„Вдоволь, чай, теперь поймали
И линей, и щукъ".

Вотъ, на берегѣ отлогомъ
Показалась сѣть,
„Ну, вытряхивай­ка, съ Богомъ —
Нечего глядѣть!"
Такъ сказалъ старикъ высокій,
Весь, какъ лунь, сѣдой,
Сх гоудью выпукло­широкой,
Съ длинной бородой.
Сѣть намокшую подняли
Дружно рыбаки;
На пескѣ затрепетали
Окуни, линьки.
Дѣти весело шумѣли:
„Будетъ на денекъ!"
И на корточки присѣли
Рыбу класть въ мѣшокъ.
„Ты, подкпдышъ, къ намъ откуда?
Не зови — придетъ...
Убирайся­ка отсюда!
Не пойдешь, — такъ вотъ!.. "
И подкидыша мальчишка
Оітолкнулъ рукой,
„Ну, за что ее ты, Мишка?"
Упрекнулъ другой.
„Экій малый уродился",
Говорить старикъ:
„Все бъ дрался онъ да бранился,
Экій озорникъ!"
„Ты бы внука­то маленько
За вихоръ подралъ:
Онъ взялъ волю­то раненько!"
Свату сватъ сказалъ.

„Эхъ!.. дѣвчонка надоѣла...
Самъ я, знаешь, голь,
Тутъ подкидыша, безъ дѣла,
Одѣвать изволь " .
„Хлѣбъ, смотри, вотъ вздорожаетъ,—
Ты чужихъ корми;
А, вѣдь, мать, небось, гуляетъ,
Прахъ ее возьми ! "
„Потерпи, — чай, не забудетъ
За добро Господь!
Вѣдь, она работать будетъ,
Богъ дастъ, подрастетъ".
„Такъ­то такъ... вѣстимо, надо
Къ дѣлу пріучить;
Да теперь беретъ досада
Безъ толку кормить".
„И дѣвчонка ­то больная,
Сохнетъ, какъ трава,
Да все плачетъ... дрянь такая!
А на грѣхъ жива!"
Мужички потолковали
И въ село пошли;
Всдѣдъ мальчишки побѣжали,
Рыбу понесли;
А дѣвчонка провожала
Грустнымъ взглядомъ ихъ,
И слеза у ней дрожала
Въ глазкахъ голубыхъ.

Жена
Жгучъ морозь трескучій,
На дворѣ темно;
Серебристый иней
Запушилъ окно.
Тяжело и скучно,
Тишина въ избѣ!
Только вѣтеръ воетъ
Жалобно въ трубѣ,
Я горитъ лучина,
Издавая трескъ,
На палата ,' стѣны
Разливая блескъ.
Дремлетъ подлѣ печки.
Прислонясь къ стѣнѣ,
Мальчуганъ кудрявый
Въ старомъ зипунѣ.
Слабо освѣшаетъ
Блѣдный огоиекъ
Дѣтскую головку
И румянецъ щекъ.
Тѣнь его головки
На стѣнѣ лежитъ;
На скамьѣ, за прялкой
Мать его сидитъ.
Ей не даромъ снился
Страшный сонъ вчера:
Вся душа изныла
Съ ранняго утра.
35353535
ямщика.
Пятая недѣля
Вотъ къ концу идетъ.
Мужъ что въ воду канулъ,
Вѣсточки не шлетъ.
„Ну, Господь помилуй,
Если съ мужикомъ
Грѣхъ какой случился
На пути глухомъ!
„Дѣло мое бабье,
Цѣлый вѣкъ больна,
Что я буду дѣлать
. Дднной­одна!
„Сынъ еще ребенокъ,
Скоро ль подрастетъ?
Бѣдный!.. все гостинца
Отъ отца онъ ждетъ!.."
И глядитъ на сына
Горемыка­мать.
„Ты бы легъ, касатикъ,
Перестань дремать!"
„А зачѣмъ же, мама,
Ты сама не. спишь,
И вечоръ все пряла,
И теперь сидишь?"
„Охъ, мой ненаглядный,
Прясть­то нѣтъ ужъ силъ:
Что­то такъ мнѣ грустно,
Божій свѣтъ не милъ!"

36363636
„Полно плакать, мама! "
Мадьчуганъ сказалъ
И къ плечу родимой
Головой припалъ.
,Я не стану плакать.
Лягъ, усни, дружокъ;
Я тебѣ соломки
Принесу снопокъ,
„Постелю постельку,
И Господь пошлетъ —
Твой отецъ гостинецъ
Скоро привезетъ;
„Новыя салазки
Сдѣлаетъ опять,
Будетъ въ нихъ сыночка
По двору катать..."
И дитя забылось,
Ночь длинна — длинна...
Мѣрно раздается
Звукъ веретена.
Дымная лучина
Чуть въ свѣтцѣ горитъ,
Только вьюга какъ­то
Жалобнѣй шумихъ.
Мнится, будто стонетъ
Кто­то у крыльца,
Словно провожаютъ
Съ плачемъ мертвеца...
И на память пряхѣ
Молодость пришла,
Вотъ и мать­старушка,
Мнится, ожила.
Сѣла на лежанку
И на дочь глядитъ:
„Сохнешь ты, родная,
Сохнешь, говорить;
„Гдѣ тебѣ, голубкѣ,
Замужемъ­то жить,
Трудъ порой рабочей
Въ полѣ выносить!
„И въ кого родилась
Ты съ такимъ лицомъ?
Старшія­то сестры
Кровь, вѣдь, съ молокомъ;
„И разгульны, правда,
Нечего сказать,
Да за то имъ шутка
Молотить и жать,
„А тебя за разумъ
Хвалитъ вся семья,
Да любить­то... любитъ
Только мать твоя".
Вотъ въ сѣняхъ избушки
Кто­то застучалъ.
„ Батюшка пріѣхалъ ! "
Мальчуганъ сказалъ.
И вскочилъ съ постели,
Щеки ярче розъ.
„Батюшка иріѣхалъ,
Калачей привезъ!.."
„Вишь морозъ какъ крѣпко
Дверь­то прихватилъ!"
Грубо гость знакомый
Вдругъ заговорилъ...

37373737
И мужикъ плечистый
Сильно дверь рванулъ,
На порогѣ съ шапки
Иней отряхнулъ.
Осѣнилъ три раза
Грудь свою крестомъ,
Ночесалъ затылокъ
И сказалъ потомъ:
„Здравствуешь, сосѣдка!
Какъ живешь, мой свѣтъ?..
Экая погодка,
Въ полѣ слѣду нѣтъ!
—
„Вишь, какая притча! а
Разсужцалъ мужикъ:
„Вѣрно, я не впору
Развязалъ языкъ.
„А, вѣдь, жалко бабу,
Что и говорить!
Скоро ей придется
По ыіру ходить.
„Полно горевать­то",
Оиъ вдовѣ сказалъ:
„Стало, неча дѣлать,
Вогъ, знать, наказалъ!
„Ну, не съ доброй вѣстью
„Ну, прощай покуда,
Я къ тебѣ пришелъ:
Мнѣ домой пора;
Я лошадокъ вашихъ
Лошади­то ваши
Изъ Москвы привелъ". —
Тутъ вотъ у двора.
„А мой мужъ?" спросила
Ямщика жена,
И бѣлѣе снѣга
Сдѣлалась она.
„Да въ Москву пріѣхавъ,
Вдругъ онъ захворалъ,
И Господь бѣднягѣ
По душу послалъ". —
Вѣсть, какъ громъ, упала.
И, едва жива,
Перевесть дыханья
Не могла вдова;
Опустивъ ручонки,
Сынъ дрожалъ, какъ листа.
За стѣной избушки
Былъ и плачъ, и свистъ.
„Да!., вѣдь, эка память,
Все сталъ забывать:
Вотъ отецъ сынишкѣ
Крестъ велѣлъ отдать.
„Самъ онъ черезъ силу
Съ шеи его снялъ,
Въ грамоткѣ мнѣ отдалъ
Въ руки и сказалъ:
„Вотъ благословенье
„Сыну моему;
„Пусть не забываетъ
„Мать, скажи ему".
„А тебя­то, видно,
Крѣпко онъ любилъ:
По­смерть твое имя,
Бѣдный, онъ твердилъ".

38383838
ББББ уууу рррр лллл аааа кккк ъ.ъ .
ъ.ъ .
Эхъ, пріятель, и ты, видно, горз вйдалъ,
Коли плачешь отъ пѣсни веселой!
Нѣтъ, послушай ­ка ты, что вотъ я испыталъ,
Такъ узнаешь о жизни тяжелой!
Девятнадцати лѣтъ, послѣ смерти отца,
Я остался одинъ сиротою;
Дочь сосѣда любила меня молодца.
Я женился. — и зажилъ съ женою!
Словно счастье на дворъ мнѣ она принесла, ­ —
Дай Богъ царство небесное бѣдной! —
Ужъ такая­то, братецъ, хозяйка была,
Дорожила полушкою мѣдной!
Въ зимній вечеръ, бывало, лучину зажжетъ
И прядетъ себѣ, глазъ не смыкаетъ;
Пѣтухи пропоютъ, — ну, тогда отдохнетъ
И приляжетъ; а чуть разсвѣтаетъ, —
Ужъ она на ногахъ: поглядишь, — побѣжитъ
И овцамъ, и коровамъ дастъ корму,
Печь истопитъ и снова за прялкой сидитъ,
Или что прибираетъ по дому.
Лѣтомъ рожь станетъ жать, иль снопы подавать
Съ земи на возъ, — и горя ей мало.
Я, бывало, скажу: „не пора ль отдыхать?"
—
„Ничего, говоритъ, не устала". —
Иногда ей случится обновку купить
Для утѣхи, такъ скажетъ: „напрасно!
Мы безъ этого будемъ другъ­друга любить,
Что ты тратишься, соколъ мой ясный!"
Какъ въ раю съ нею жилъ!.. Да не намъ, вѣрно, знать,
Гдѣ и какъ насъ кручина застанетъ!
Улеглася жепа въ землю на­вѣки спать...
Вспомнишь, — жизнь не мила тебѣ станетъ!
Вся надежда была, — словно вылитый въ мать,
Темнорусый красавецъ­сынишка.
По складамъ ужъ псалтырь было началъ читать...

39393939
Думалъ: „выйдетъ, молъ, въ люди мальчишка!"
Да не то ему Богъ на роду напнсалъ;
Заболѣлъ отъ чего­то весною. —
Я и бабокъ къ нему, знахарей призывалъ
И поилъ наговорной водою,
Обѣщался рублевую свѣчку купить,
Предъ иконою въ церкви поставить, —
Не услышалъ Господь... и пришлось положить
Сына въ гробъ, на кладбище отправить...
Было горько мнѣ, другъ, въ эти черные дни!
Опустились совсѣмъ мои руки.
Стали хлѣбъ убирать, — въ полѣ пѣсни, огни,
А я сохну отъ горя и скуки!
Снѣга перваго ждалъ; я продамъ, молъ, вотъ рожь,
Справлю сани, извозничать буду, —
Вдругъ, — бѣда за бѣдой, — на скотину падежъ...
Чай, по гробъ этотъ годъ не забуду!
Кой­какъ зиму провелъ; вижу, — честь мнѣ не та:
То на сходкѣ иной посмѣется:
„Дескать, — всякая вотъ что ни есть мелкота
Тоже въ дѣло мірское суется!"
То бранятъ за глаза: „не съ его­де умомъ
Жить въ нуждѣ: видишь, какъ онъ лѣнится;
Нѣтъ, по нашему такъ: коли быть молодцомъ,
Не тужи, хоть и горе случится!"
Образумилъ меня людской смѣхъ, разговоръ;
Видно, Богъ свою помочь мнѣ подалъ!
Запросилась душа на широкій просторъ...
Взялъ я паспортъ; подушное отдалъ...
И пошелъ въ бурлаки. Разгуляли тоску
Волги­матушки синія волны!..
Коли отдыхъ прадетъ, — на крутомъ бережку
Разведешь огонекъ въ вечеръ темный,
Изъ товарищей пѣсню одинъ заведетъ,
Тѣ подхватятъ, — и въ ,мигъ встрепенешься,
Съ головы и до ногъ жаръ и холодъ пойдетъ,
Слеаы сдержишь, — и самъ тутъ зальешься!

40404040
Непогода­ль случится и вдругь посѣтитъ
Мою душу забытое горе, —
Есть разгулъ молодцу: Волга съ шумомъ бѣжитъ
И про волю поетъ на просторѣ;
Ретивое забьется, — вспыхнешь огнемъ,
Осень, холодъ, — не надобна шуба!
Сядешь въ лодку, — гуляй! размахнешься весломъ,
Силой съ бурей помѣряться любо!
И летишь по волнамъ, только брызги кругомъ...
Крикнешь: „ну, теперь Божія воля!
Коли жить, — будемъ жить, умереть, — такъ умремъ!"
И въ душѣ словно не было горя!
Утро.
Утро.
Утро.
Утро.
Звѣзды меркнуть и гаснуть. Въ огнѣ облака.
Бѣлый паръ по лугамъ разстилается.
По зеркальной водѣ, по кудрямъ лозняка
Отъ зари алый свѣтъ разливается.
Дремлетъ чуткій камышъ. Тишь — безлюдье вокругь.
Чуть примѣтна тропинка росистая.
Кустъ задѣнешь плечемъ, — на лицо тебѣ вдругь
Съ листьевъ брызнетъ роса серебристая.
Потянулъ вѣтерокъ,— воду морщить, рябитъ.
Донеслись утки съ шумомъ и скрылися.
Далеко, далеко колокольчикъ звенитъ.
Рыбаки въ шалашѣ пробудилися,
Сняли сѣти съ шестовъ, весла къ додкамъ несутъ...
А востокъ все горитъ, разгорается.
Птички солнышка ждутъ, птички пѣсни поютъ,
И стоить себѣ лѣсъ, улыбается.
Вотъ и солнце встаетъ, изъ­за пашенъ блеститъ;
За морями ночлегъ свой покинуло;
На поля, на луга, на макушки ракитъ
Золотыми потоками хлынуло.

41414141
Ѣдетъ пахарь съ сохой, ѣдетъ — цѣсню поетъ;
По плечу молодцу все тяжелое...
Не боли ты, душа! отдохни отъ заботъ!
Здравствуй, солнце, да утро веселое!
Выѣздъ ямщика.
Ну, кажись, я готовъ;
Вотъ мой кафтанишко,
Рукавицы на мнѣ,
Новый кнутъ подъ мышкой...
Въ головѣ­то шумитъ.,.
Вотъ что мнѣ досадно!
Правда,хмель,вѣдь, не дурь,—
Выспался — и ладно.
Ты, жена, замолчи:
Безъ тебя все знаю:
Ъду съ бариномъ... да!
Ухъ, какъ погуляю!
Да и баринъ,.. поди, — ■
У родного сына
Онъ невѣсту отбилъ, —
Стало молодчина!
Схоронилъ двѣ жены,
Воть нашелъ и третью...
А сердитъ... чуть не такъ,
Заколотить плетью!
За богатство идетъ, —
Вѣтрогонка, значить...
Сына пуститъ съ сумой,
Мужа одурачитъ...
Сынъ, къ примѣру., не глупъ,
Да запуганъ, видно:
Все глядитъ сиротой...
Смиренъ непомѣрно.
Ну, да пусть судитъ Вогъ,
Что черно и бѣло...
Вотъ лошадокъ запрячь —
Это наше дѣло!
Слышь, жена! погляди, —
Каковы уздечки?
Вишь, вотъ мѣдный наборъ,
Вотъ мохры, колечки.
А дуга­то, дуга,
Въ золотѣ сіяетъ...,
Прр... шалишь, коренной!
Знай песокъ копаетъ!
Ну, ништо... говорятъ,
Эта­то невѣста
И сама дастъ отпоръ, —
Не отыщешь мѣста.
Ты, дружокъ, не блажи;
Старость твою жалко!..
Такъ кнутомъ проучу, —
Станетъ небу жарко!..

42424242
Сидоръ вожжи возьметъ, —
Чорта не боится!
Пролетитъ, — на него
Облачко дивится!
А сѣдокъ­атъ мнѣ — тьфу!
Коли скажетъ: „легче!"
Нѣтъ, молъ, сѣлъ, такъ сиди
Да держись покрѣпче.
Ужъ у насъ, коли лѣнь, —
День и ночь спимъ сряду;
Коли пиръ — наповалъ,
Трудъ —такъ до упаду;
Что не туча темная
По небу плыветъ, —
На гумно по улицѣ
Староста идетъ.
Борода­то черная,
Красное лидо,
Волоса­то жесткіе
Завились въ кольцо.
Пузо перевязано
Краснымъ кушакомъ,
Плеча позатянуты
Синимъ кафтаномъ.
,—
Коли ѣхать, — катай!
Головы не жалко!
Намъ безъ свѣта свѣтло,
Безъ дороги— гладко!
Яу, Матрена, прощай!
Оставайся съ Богомъ;
Жди обновки себѣ
Да гляди за домомъ,
тьфу! Да кобылѣ больной
"
Парь трухою ногу...
сиди Не забудь!.. А воды
Не давай по многу.
інь, —
Ну­ка, въ путь! Шевелись!
яду; Эхъ, какъ понеслися!
Берегись, ты, мужикъ,
Глухъ что ­ль?. . берегися! . .
Палкой подпирается,
Бровью не ведетъ,
Въ сапоги­то новые
Мѣра ржи войдетъ.
Онъ идетъ по улицѣ, —
Безъ метлы мететъ;
Курица покажется, —
Въ ворота ­шмыгнетъ.
• Одаль да съ поклонами
Мужички идутъ,
Ребятишки малые
Ко дворамъ ползутъ.
Только крикнешь: „ну, ну!
Эхъ, ты, беззаботный!"
Отстаетъ позади
Вѣтеръ перелетный!
»»»»»»»»
Староста.

4;.i
4;.i
4;.i
4;.i
Утомился староста;
На гумнѣ стоитъ,
Гладнтъ усъ и бороду
Да на людъ глядитъ.
На небѣ ни облачка,
Вѣтерокъ­атъ спитъ,
Солнце землю­матушку,
Какъ огяемъ палитъ.
Отъ цѣповъ­то стувъ и дробь
Стонетъ все гумно,
Бабъ и дѣвокъ жаръ печетъ,
Мужичковъ равно.
Староста надумался:
„Молоти дружнѣй!"
Бабъ и дѣвокъ потъ прошибъ,
Мужичковъ сильнѣй.
Бабу чернобровую
Староста позвалъ,
Рѣчь­то велъ разумную, —
Дѣло толковалъ...
Дура баба плюнула,
Молотить ношла.
То­то, значить, молодость,
Въ нуждѣ не была!
У кого нѣтъ думы
II заботъ­кручины,
Да за то есть радость —
Уголокъ родимый.
Умная головушка
Рубитъ не съ плеча:
Староста не выпустилъ
Слова сгоряча.
На скирды посматривалъ,
Поглядѣлъ на рожь,
Поглядѣлъ и вымолви лъ:
„ Умолотъ хорошъ ! "
Улыбнулся ласково,
Дѣвокъ похвалилъ,
Бабѣ съ бровью черною
Чорта посулилъ.
„Вечеромъ, голубушка,
Чистить хлѣвъ пошлю..."
—
Не грѣшно ли, батюшка?—
„Нѣтъ, коли велю!"
Баба призадумалась...
Староста пошелъ,
Онъ прошелъ по улицѣ,
Безъ метлы подмелъ.
На гумнѣ­то стонъ стоитъ,
Весело гумно:
ІІбтомъ обливается
Каждое зерно.
****
****
Сядетъ онъ, усталый,
Съ милою женою,
Отдохнетъ въ бесѣдѣ
Сердцемъ и душою.

44444444
На дворѣ невзгода, —
Не съ кѣмъ подѣлиться
Свѣчка нагораетъ...
Теплыми словами, —
На полу малютка
Поведешь бесѣду
Весело играетъ.
Съ голыми стѣнами!
Къ дому онъ подходить, —
Облаку да вѣтру
Путь неровный гладокъ;
Горе перескажешь
Ужинать присядетъ, —
И съ подушкой думать
Бѣдный ужинъ сладокъ.
Съ вечера приляжешь.
Помню я: бывало, няня,
Долго сидя за чулкомъ,
Молвитъ: баловень ты, Ваня,
Все дурачишься съ котомъ.
Встань, подай мою шубейку:
Что­то холодно... дрожу...
Да присядь вотъ на скамейку,
Сказку длинную скажу.
И старушка съ разстановкой
До полночи говоритъ.
Съ приподнятою головкой
Я сижу. Свѣча горитъ.
Пѣтухи давно пропѣла.
Поздно. Тянется ко сну...
Гдѣ­то дрожки прогремѣли...
И подъ говоръ я засну.
Сонъ покоенъ. Утромъ встанешь,
Прямо въ садикъ... Рай земной!
Пѣсни, говоръ... А какъ глянещь
На росинки, — самъ не свой!

Чуть сорока прощекочетъ, —
Понимаешь, хоть молчишь,
Упрекнуть, молъ, она хочетъ:
„Здравствуй, Ваня!., долго спишь!"
А теперь ночной порою
На груди гора лежитъ:
День прожитый предъ тобою
Страшнымъ призракомъ стоитъ.
Видишь зла и грязи море,
Племя жалкое невѣждъ.
Униженье, голодъ, горе,
Клочья нищенскихъ одеждъ.
Потъ на пашняхъ за сохами,
Потъ въ лѣсу за тоиоромъ,
Потъ на гумнахъ за цѣпами,
На дворѣ и за дворомъ.
Видишь горькія потери,
Слезы падшей красоты
Й затворенныя двери
Для убитой нищеты...
Исъ тоскою ждешьразсвѣта...
Давитъ голову свинецъ.
•
О, когда же горечь эта
Вся исчезнетъ наконецъ?
Сплетня.
Сплетня.
Сплетня.
Сплетня.
Живи, какъ отшельникъ,
Гуляй, или плачь, —
Найдетъ тебя сплетня,
Придетъ твой палачъ!

46464646
Двери не отворить, —
Подъ дверь подползетъ.
Ограда мѣшаетъ, —
Сквозь камень пройдегъ.
Въ ченъ грѣшенъ, не грѣшенъ, —
Въ набатъ прогудитъ.
На вѣкъ обезчеститъ,
По гробъ осрамигъ.
И въ грязь тебя втончетъ
И недругъ, и другъ...
Проклятая сплетня!
Проклятый недугъ!
В ъ саду.
При зарѣ, по водѣ — и румянецъ. и тѣнь,
Въ чащѣ пѣсня да свистъ раздается;
Притаилъ садъ дыханье, весь нѣга и лѣнь,
По кудрямъ его золото льется.
Долго­ль буду я тутъ одиноко бродить,
Слушать пѣсню и свистъ соловьиный,
Надрывать свою­ грудь, свое сердце крушить,
Молча сдерживать слезы кручины?
На печаль, милый другъ мой, тебя я узналъ,
На тоску я съ тобой повстрѣчался,
На бѣду моимъ свЬтомъ и счастьемъ назвалъ,
Всей душою къ тебѣ привязался!
Ужъ и такъ мои дни были днями потерь:
Гибли молодость, сила, здоровье...
Выносилъ я, терпѣлъ... Еаково­жъ мнѣ терпѣть. —
Знаетъ Богъ да мое изголовье!

Нѣтъ, не жить мнѣ съ тобою подъ крышей одной:
Какъ простимся, — и полно встрѣчаться!
Тяжело ынѣ и горько разстаться съ тобой,
Легче­бъ тѣлу съ душою разстаться!
И за что­жъ ты, мой другъ, у меня отнята?..
Ты права. Не тебя обвиняю;
Виноватъ, видно, я, да моя бѣднота...
Въ первый разъ я ее проклинаю!
****
Разсыпались звѣзды, дрожать и горятъ ..
За пашнями диво творится:
На воздухѣ синія горы висятъ,
И въ полыми людъ шевелится.
Подвинулось небо назадъ отъ земли. —
Водѣ золотой уступило:
Безъ вѣтра плывутъ по водѣ корабли,
Бока ихъ огнемъ охватило...
А ночь черезъ лѣсъ торопливо ползетъ,
Ползетъ и листа не зацѣпитъ;
Насупила брови, глазами сверкнетъ, —
Широкое поле освѣтитъ.
Опять я съ тоскою домой ворочусь.
Молчалъ бы, да нѣтъ моей мочи...
Одинъ я средь поля пятномъ остаюсь,
Чернѣе и пашенъ, и ночи.
Гляжу и любуюсь: просторъ и краса...
Въ себя заглянуть только стыдно:
Закиданы грязью мои небеса,
Звѣзды ни единой не видно.

48484848
Гнѣздо ласточки.
Кипитъ вода, реветъ ручьемъ,
На мельницѣ и стукъ, и громъ;
Колеса­то въ водѣ шумятъ,
А брызги вверхъ огнемъ летятъ;
Отъ пѣны­то бугоръ стоитъ,
Что мостъ живой, весь полъ дрожитъ,
Шумитъ вода, рукавъ трясетъ,
На камни рожь дождемъ течетъ,
Нодъ жерновомъ муку родитъ,
Идетъ мука, — въ глаза пылитъ.
Объ мельникѣ и рѣчи нѣтъ:
Въ пыли, въ мукѣ, и лысъ, и сѣдъ,
Кричитъ весь день про бѣдный людъ:
Вотъ тотъ­то мотъ; вотъ тотъ­то плутъ...
Самъ, старый чортъ, какъ звѣрь, глядитъ, —
уЧужимъ добромъ и пьянъ, и сытъ;
Дѣтей забылъ, жену извелъ;
Барбосъ съ нимъ жилъ, барбосъ ушелъ.
Одна пѣвунья­ласточка
Нодъ крышей обжилась,
Свила­ сдѣпила гнѣздышко,
Дѣтьми обзавелась.
Поетъ, пока не выгнали.
Чужой­то кровъ —не свой;
Хоть не любо, не весело,
Да свыкнешься съ нуждой.
Въ ночь темную, нодъ крылышко
Головку подогнетъ
й спитъ себѣ подъ громъ и стукъ,
Носкомъ не шевельнетъ.

****
****
Первый громъ прогремѣлъ. Яркій блескъ въ синевѣ,
Въ тепломъ воздухѣ пѣсни и нѣга;
Голубые цвѣтки въ прошлогодней травѣ
Показались на свѣгь изъ­подъ снѣга.
Пригрѣваются стекла лучомъ золотымъ;
Вербы почки свои распустили;
И съ надворья гнѣздо, надъ окошкомъ моимъ,
Сизокрылые голуби свили!
Что за робкіе гости! Чуть мимо идешь, —
Торопливо головки нодиимутъ,
Смотрятъ долго и зорко... — Того только ждешь,
Что бѣдпяжкн пріютъ свой покинутъ.
Какъ я радъ имъ! Боюсь и окно отворять:
Все мнѣ кажется, ихъ испугаю:
Беззащитнымъ созданьямъ легко помѣшать,
А легко ль имъ живется— я знаю.
Чуть окрасится небо полоской огня
И сквозь стекла разсвѣтъ забѣлѣетъ, —
Воркотнёю своей они будятъ меня:
Посмотри, молъ, какъ зорька алѣетъ.
Сталъ уютнѣй, свѣтлѣй уголокъ мой теперь,
Этой кроткой семьи новоселье, —
Можетъ быть, послѣ смутъ, и борьбы, и потерь...
Предвѣщаетъ мнѣ миръ и веселье!
****
****
****
Въ синемъ небѣ плывутъ надъ полями
Облака съ золотыми краями;
Чуть замѣтенъ надъ лѣсомъ туманъ,
Теплый вечеръ прозрачно­румянъ.
Вотъ ужъ вѣеѵъ прохладой ночною;
Грезитъ колосъ надъ узкой межою;
Мѣсяць огненпымъ шаромъ встаетъ,
Краснымъ заревомъ лѣсъ обдаетъ.

50505050
Кротко звѣздъ золотое сіянье,
Въ чистомъ подѣ покой и молчанье:
Точно въ храмѣ стою я въ тиши
Й въ восторгѣ молюсь отъ души.
****
****
Ярко звѣздъ мерцанье
Въ синевѣ небесъ;
Мѣсяца сіянье
Падаетъ на лѣсъ.
Въ зеркало залива
Сонный лѣсъ глядитъ;
Въ чащѣ молчаливой
Темнота лежитъ.
Слышенъ меліъ кустами
Смѣхъ и разговоръ;
Жарко косарями
Разведенъ костеръ.
По травѣ высокой,
Съ цѣпью на ногахъ,
Бродить одиноко
Бѣлый конь впотьмахъ.
Вотъ ужъ пѣснь заводитъ
Пѣсенникъ лихой,
Изъ кружка выходитъ
Парень молодой.
Шапку вверхъ кидаетъ,
Ловитъ, — не глядитъ,
Пляшетъ присѣдаетъ,
Соловьемъ свиститъ.
Пѣснѣ отвѣчаетъ
Коростель въ лугахъ,
Пѣсня замираетъ
Далеко въ поляхъ...
Золотыя нивы,
Гладь и блескъ озеръ,
Свѣтлые заливы,
Безъ конца просторъ,
Звѣздм надъ полями,
Глушь да камыши...
Такъ и льются сами
Звуки изъ души.
#### ****
****
Въ чистомъ полѣ тѣнь шагаетъ.
Пѣсня изъ лѣсу несется,
Листъ зеленый задѣваетъ,
Желтый колосъ окликаетъ,
За курганомъ отдается.
За курганомъ_, за холмами,
Дымъ­туманъ стоить надъ нивой,
Свѣтъ мигаетъ полосами,

51515151
Зорька тучекъ рукавами
Закрывается стыдливо.
Рожь да лѣсъ, зари сіянье, —
Дума, Богь вѣсть, гдѣ летаетъ...
Смутно листьевъ очертанье,
Вѣтерокъ сдержалъ дыханье,
Только молнія сверкаетъ.
Покой мнѣ нуженъ. Грудь болитъ,
Озлобленъ умъ и ноетъ тѣло.
Все, отъ чего душа скорбитъ,
Вокругъ меня весь день кипѣло.
Куда бѣжать отъ громкихъ словъ?
Мы всѣ добры и непорочны!
Боготворить себѣ готовъ
Иной другъ правды безупречный!
Убита совѣсть, умеръ стыдъ,
И ложь во тьмѣ царитъ свободно;
Никто позора не казнитъ,
Никто не плачетъ всенародно!
Межъ нами мучениковъ нѣтъ!..
На крикъ: „спасите" !" нѣтъ отвѣта!
Не выйдемъ мы на Божій свѣтъ:
Напіъ рабскій духъ боится свѣта!
Быть можетъ, въ воздухѣ весь вредъ, —
Чему бы гибнуть, — процвѣтаетъ,
Чему бъ цвѣсти, — роняетъ цвѣтъ
И жалкой смертью умираетъ.
Coxa.
Coxa.
Coxa.
Coxa.
Ты, соха ли наша матушка,
Горькой бѣдности помощница,
Неизмѣнная кормилица,
Вѣковѣчная работница!

По твоей ли, соха, милости,
Съ хлѣбомъ гумны пораздвинутьт,
Сыты злые, сыты добрые,
По полямъ ковры раскинуты!
Про тебя и вспомнить некому. . .
Что жъ молчишь ты, безпривѣшая,
Что не въ славу тебѣ трудъ идетъ,
Не въ честь служба безотвѣтная?..
Ахъ, крѣпка, не знаетъ устали
Мужичка рука желѣзная,
И пок игъ соху­матушку
Одна ноченька беззвѣздная !
На межѣ трава зеленая,
Полынь дикая качается;
Не твоя ли доля горькая
Въ ея сокѣ отзывается?
Ужъ и кѣмъ же ты придумана,
Къ дѣлу навѣкн приставлена?
Кормишь малаго и стараго,
Сиротой сама оставлена...
****
****
Ахъ, ты, бѣдность горемычная,
Дома въ горѣ тернѣливая,
Къ куску черному привычная,
Въ чужихъ людяхъ боязливая!
Всѣмъ ты, робкая, въ глаза глядишь,
Сирота, стыдомъ убитая,
Къ богачу придешь, въ углу стоишь,
Безпривѣтная, забытая!
Ты плывешь — куда волной несетъ,
Стороной бредешь — гдѣ путь дадутъ,
Просишь солнышка ­гроза идетъ,
Скажешь правду— силой ротч­ зажмутъ.

У тебя весна безъ зелени,
А любовь твоя безъ радости,
Твоя радость безо времени,
Немочь съ голодомъ при старости.
Вѣнъ ты мучишься да маешься,
Все на сердцѣ грусть великая;
Съ бѣлымъ свѣтомъ ты разстанешься,
На мошлѣ травка дикая.
Удаль и забота.
Таетъ забота, какъ свѣчка,
Вѣкъ отъ тоски нропадаетъ;
Удали горе —не горе,
Въ цѣпи закуй, — распѣваетъ.
Ляжетъ забота — не спится,
Снитъ ли, пройди — встрепенется;
Спитъ молодецкая удаль,
Громомъ ударь— не проснется.
Клонится колосъ отъ вѣтра,
Вѣтеръ заботу наклонить;
Встрѣтнтся удаль съ грозою —
На ухо шапку заломить.
Всѣхъ­то забота боится,
Топпутъ ногой — поблѣднѣетъ,
Топнуть ногою на удаль —
Лѣзетъ на ножъ, не робѣетъ.
По­смерть забота скупится,
Поздно и рано хлопочетъ;
Удаль, не думавъ, добудетъ,
Кинетъ на вѣтеръ —хохочетъ.
Пѣсня заботы— не пѣсня:
Слушать — тоска одолѣетъ;
Удаль прнсвистиетъ, притопнетъ —
Горе и думу развѣетъ.

54545454
Явится въ гости забота, —
Въ домѣ и скука и холодъ;
Удаль влетитъ, да обниметъ,—
Станешь и веселъ, и молодъ.
Медленно движется время, ­
Вѣруй, надѣйся и жди...
Зрѣй,, напіе юное племя!
Путь твой широкъ впереди.
Молніи насъ освѣтили,
Мы на распутьи стоимъ...
Мертвые въ ыирѣ почили,
Дѣло настало живымъ.
Сѣялось сѣмя вѣками, —
Корни въ землѣ глубоко;
Срубипгь лѣса топорами, —
Зло вырывать не легко:
Намъ его въ дѣтствѣ при­
вили,
Дѣды сроднилися съ нимъ.
Мертвые въ мирѣ почили,
Дѣло настало живымъ.
­
Стыдъ, кто безсмысленно ту­
житъ,
Листья зашепчутъ: онъ нѣмъ!
Слава, кто родинѣ служитъ,
Истинѣ жертвуетъ всѣмъ!
Поздно глаза мы открыли,
Дружно на трудъ поспѣшимъ. . .
Мертвые въ мирѣ почили,
Дѣло настало живымъ.
Рыхлая почва готова,
Сѣйте, покуда весна:
Добраго дѣла и слова
Не пропадутъ сѣмена.
Гдѣ мы и какъ ихъ добыли —
Впукамъ отчетъ отдадимъ...
Мертвые въ мирѣ почили,
Дѣло настало живымъ.
Незамѣнимая, безцѣиная утрата!
И вѣра въ будущность, радости труда,
Чѣмъ жизнь была средь горести богата, —
Все сгублено безъ цѣли и плода!
Еакъ хрупкое стекло, все вдребезги разбито
Желѣзнымъ молотомъ судьбы!
Такъ вотъ зачѣмъ такъ много лѣтъ прожито
Въ тяжеломъ воздухѣ, средь горя и борьбы!
Осталась боль... Незримо и несмѣло,
Но врагъ подходитъ въ тишинѣ.

55555555
До времени изношенное тѣло
Горитъ на медленномъ огнѣ...
Жизнь обманула горько и обидно!
А все не вѣрится... все хочешь на нута,
Въ глухой степи, гдѣ зги не видно,
Хоть точку свѣтлую найти.
Но гдѣ жъ она? Гдѣ отдохнуть возможно?
Гдѣ путеводные, небесные огни?
Неужто кончатся такъ пошло и ничтожно
Слезами памятные дни?. .
Такъ, полная торжественнаго волненья,
Не смѣя тишины дыханьемъ нарушать,
Младенца милаго послѣдиія мгновенья
Тоскливо сторожить трепещущая мать.
Неужто онъ умретъ? И, чуду вѣрить рада,
Въ слезахъ предъ образомъ падаетъ она,
Но часъ пробилъ. Едва зажженная лампада
Таинственной рукой погашена...
НННН ииии щщщщ іііі й.й.й.й.
И вечерней, и ранней норою
Много старцевъ, и вдовъ, и сирота
Подъ окошками ходптъ съ сумою,
Христа ­ради на помощь зоветъ.
Надѣваетъ ли сумку неволя,
Неохота ли вьяться за трудъ, —
Тяжела и горька твоя доля,
Безпріютный, оборванный людъ!
Не откажутъ тебѣ въ подаянья,
Не умрешь ты безъ крова зимой, —
Жаль разумное Божье созданье,
Человѣка въ грязи и съ сумой!
Но бѣднѣе и хуже есть нищій:
Не пойдетъ онъ просить подъ окномъ.

56565656
Цѣлый вѣкъ, изъ одежды и пищи,
Онъ работаетъ ночью и днемъ.
Спитъ въ лачужкѣ, на грязной соломѣ,
Богатырь въ безысходной бѣдѣ,
Крѣпче камня въ несносной иетомѣ,
Крѣпче мѣди въ кровавой нуждѣ.
По­смерть зерна онъ въ землю бросаетъ,
По­смерть жнетъ, а нужда продаетъ;
О немъ облако слезы роняетъ,
Про тоску его буря поетъ.
Пахарь.
Солнце за день нагулялося,
За кудрявый лѣсъ спускается;
Лѣсъ стоитъ нодъ шапкой темною,
Въ золотомъ огнѣ купается.
На бугрѣ трава зеленая
Спитъ, вся искрами обрызгана,
Пылью розовой осыпапа
Да каменьями унизана.
Не слыхать­то въ полѣ голоса,
Молча, вороыъ на межѣ спднтъ,
Только слышенъ голосъ пахаря,
За сохой онъ на коня кричнтъ.
Съ ранней зорьки пашня черная
Бороздами подымается,
Еонь идетъ — поиурилъ голову,
Мужичекъ идетъ— шатается!..
Ужъ когда же ты, коомилецъ нашъ,
Возьмешь верхъ надъ долей горькою?
Изъ земли ты роешь золото,
Самъ то сытъ сухою коркою!

57575757
Зрѣетъ рожь — тебѣ заботушка:
Какъ бы градомъ не побидася,
Безъ дождей въ жары не высохла,
Отъ дождей не подожилася.
Хлѣбъ поспѣлъ — тебѣ кручинушка:
Убирать ты не управишься,
На корню то онъ осыплется,
Безъ куска­то ты останешься.
Урожай — купцы спесивятся;
Годъ плохой— въ семьѣ всѣ мучатся —
Все дворъ твой не поправляется,
Дѣтки грамотѣ не учатся.
Гдѣ же кладъ твой заколдованный,
Гдѣ таланъ твой, пахарь, спрятался?
На труды твои да на горе
Вдоволь вчужѣ я наплакался!
Ночлегъ въ деревнѣ.
Душный воздухъ, дымъ лучины, Кашель пряхи, плачъ дитяти...
Лодъ ногами соръ,
О, нужда, нужда!
Соръ на лавкахъ, паутины Мыкать горе, вѣкъ трудиться,
По угламъ узоръ.
Нищимъ умереть...
Закоптѣлыя палати,
Вотъ гдѣ нужно бы учиться
Черствый хлѣбъ, вода,
Вѣрить и терпѣть?
Дѣдушка.
Лысый, съ бѣлой бородою,
Все прошло; пропала сила,
Дѣдушка сидитъ,
Притупился взглядъ;
Чашка съ хлѣбомъ и водою Смерть въ могилу уложила
Передъ нимъ стоитъ.
Дѣтокъ н внучатъ.
Бѣлъ,какълунь,налбу морщины, Съ нимъ въ избушкѣ закоптѣлой
Съ испитымъ лицомъ,
Еотъ бдинъ живетъ,
Много, видѣлъ онъ кручины Старъиоиъ,и спитъденьцѣлый,
На вѣку своемъ.
Съ печи не спрыгнетъ.

5S5S5S5S
Старику немного надо:
Лапти сплесть да
сбыть —
Вотъ и сытъ. Его отрада —
Въ Божій храмъ ходить.
Къ стѣнкѣ, около порога,
Стаиетъ тамъ кряхтя,
И за скорби славить Бога,
Божіе дитя.
Радъ онъ жить, не прочь въ
могилу, — ­
Въ темный уголокъ...
Гдѣ ты черпалъ эту силу,
Бѣдный мужичекъ?
ПППП рррр яяяя хххх а.а.а.а.
Ночь и непогодь. Избушка
Плохо топлена.
Нитки бѣдная старушка
Сучитъ у окна.
Ужъ грозы ль она боится,
Скучно ли, — сидитъ,
Спать ложилась, да не спится,
Сердце все щемптъ.
И трещитъ­трещитъ лучина,
Свѣтъ на пряху льетъ.
Прожитая грусть­кручина
За сердце беретъ.
Бѣдность, бѣдность! Мужъ,
бывало,
Хоть подъ часъ и пилъ, —
Все жилось съ нимъ, горя мало,
Все жену кормшгь.
Вотъ подъ старость, какъ ужъ
зрѣнье
Потерялъ навѣкъ, —
Потерялъ онъ и терпѣнье —
Грѣшный человѣкъ?
За сохой ходить — не видитъ,
Побираться — стыдъ ,
Тутъ безвинно кто обидитъ, —
Онъ молчитъ, молчитъ...
Плюяетъ, срамными словами
Долю проклянетъ,
И зальется вдругъ слезами,
Какъ дитя, реветъ...
Такъ и умеръ. Богъ помилуй —
Вотъ морозъ­то былъ!
Бились­ бились! Сынъ могилу
Топоромъ рубилъ!..
Паренекъ тогда былъмолодъ, —
Выросъ, возмужалъ...
Что за сила! Въ зной и холодъ
Устали не зналъ!
Поведетъ ли рѣчь, бывало,
Что старикъ ведетъ;
Запоетъ прл зорькѣ алой, —
Слушать, — духъ замретъ...
Человѣкъ ли утопаетъ,
Иль изба горитъ,
Что­бъ ни дѣлалъ — все
бросаетъ —
Помогать бѣжитъ.
И веселье, и здоровье
Далъ ему Господь;
Будь хоть камень изголовье,
Легъ онъ и заснетъ...
Справить думалъ онъ избушку,
Въ бурлаки пошелъ;
Штъ! Беречь ему старушку
Богъ ужъ не привелъ.

59595959
Пріусталъ подъ лямкой, въ
стужу
До костей промокъ,
Платье — ветошь, грудь наружу,
Заболѣлъ и слегъ.
Умеръ, бѣдный! Мать узнала, —
Слезъ что пролила!
Умъ и память потеряла,
Грудь надорвала!
И трещить­трещитъ лучина,
Ниткѣ нѣтъ конца;
Мучитъ пряху грусть­кручина.
Нѣтъ на ней лица.
Плачь да стонъ она все слы­
шитъ
И, припавъ къ стеклу,
На морозный иней дышитъ,
Смотритъ: по селу
Кто­то въ бѣломъ пробѣгаетъ,
Съ бѣлой головой,
Горстью звѣзды разсыпаетъ
Въ улицѣ пустой.
Звѣзды искрятся... А вьюга
Въ ворота стучитъ...
Й старушка отъ испуга
Чуть жива сидитъ.
****
****
****
Въ небѣ радуга сіяетъ;
Розы дождиііомъ омыты;
Солнце въ зелени играетъ,
Темный садъ благоухаетъ,
Кудри золотомъ покрыты.
Свѣтъ и тѣнь подъ деревами
Переходятъ, какъ живые;
Мохъ унизанъ огоньками;
Надъ душистыми цвѣтами
Вьются пчелы золотыя.
Въ чащѣ, — свиста переливы.
Стрекотня и пѣсенъ звуки.
Подлѣ ты, мой другъ стыд­
ливый...
Слава Богу! мигъ счастливый
Уловилъ я въ часъ разлуки.
****
****
Въ темной чащѣ замолкъ соловей,
Прокатилась звѣзда въ синевѣ;
Мѣсяцъ смотритъ сквозь сѣтку вѣтвей,
Зажигаетъ росу на травѣ.
Дремлютъ розы. Прохлада плыветъ.
Кто­то свистну лъ... вотъ замеръ и свистъ.
Ухо слышитъ, — едва упадетъ
Насѣкомымъ подточенный листъ.

60606060
Какъ при ыѣсядѣ кротокъ и тихъ
У тебя милый очеркъ лица!
Эту ночь, полный грезъ золотыхъ,
Я­бъ продлнлъ безъ конца, безъ конца!
****
****
Дѣтство веселое, дѣтскія грезы —■
Только васъ вспомнить, — улыбка и слезы...
Голову няня въ дремотѣ склонила,
На лолъ съ лежанки чулокъ уронила;
Прыгаетъ котъ, шевелить его лапкой.
Свѣчка ужъ меркнетъ подъ огненной шапкой,
Движется сумракъ, въ глаза мнѣ глядитъ...
Зимняя вьюга шумитъ и гудитъ.
Прогнали сонъ мой разсказы старушки,
Вотъ я въ лѣсу у порога избушки;
Ждетъ къ себѣ гостя колдунья сѣдая —
Змѣй подлетаетъ, огонь разсыпая.
Замеръ лѣсъ темный, пи свиста, ни шума,
Смотрятъ деревья угрюмо, угрюмо!
Сердце мое замираетъ — дрожитъ...
Зимняя вьюга шумитъ и гудитъ.
Няня встаетъ и лѣниво зѣваетъ,
НаѴночь постелю мою оправляетъ,
„Лягъ, мой соколикъ, съ молитвой святою,
Божія сила да будетъ съ тобою..."
Нянина шубка мнѣ ноги пригрѣла,
Вотъ ужъ въ глазахъ у меня запестрѣло,
Сплю и не сплю я... лампадка горитъ...
Зимняя вьюга шумитъ и гудитъ.
Вѣчная память, веселое время!
Грудь мою давитъ тяжелое бремя,
Жизнь пропадаетъ въ заботахъ о хлѣбѣ,
Дѣтство сіяетъ, какъ радуга въ небѣ...

Гдѣ вы, веселье, и сонъ, и здоровье?
Взмокло отъ слезъ у меня изголовье,
Темная даль мнѣ бѣдою грозитъ...
Зимняя вьюга шумитъ и гудитъ.
****
****
Ахъ, у радости быстрый крылья,
Золотыя да яркія перья!
Прилетитъ, — вся душа встрепенется,
Передъ смертью больной улыбнется!
Ужъ зазвать бы мнѣ радость обманомъ,
Задержать и мольбою, и лаской:
Отъ тумана глаза­бъ прояснились,
На веселый ладъ пѣсни бъ сложились.
Ты, кручинушка, ночь безъ разсвѣта,
Безъ разсвѣта, да съхолодомъ, съ вѣтромъ...
При тебѣ — вся краса изсушитея,
При тебѣ въ головѣ помутится.
Ужъ и будь ты, кручинушка, пенломъ —
Весь бы по полю въ бурю развѣялъ,
Пусть бы травушка въ полѣ горѣла,
Да на сердцѣ смола не кипѣла.
Пѣсня бобыля.
Ни кола, ни двора,
Зипунъ — весь пожигокъ...
Эхъ, живи — не тужи,
Умрешь — не убытокъ!
Богачу­ дураку
И съ казной не спится;
Бобыіь голь, какъ сокоіъ,
Поетъ­веселится.
Онъ идетъ да поетъ,
Вѣтеръ подпѣваетъ;
Сторонись, богачи!
Бѣднота гуляетъ!
Рожь стоитъ по бокамъ
Огдаетъ поклоны...
Эхъ, присвистни, бобыль!
Слушай, лѣсъ зеленый!
Ужъ ты плачь ли не плачь,
Слезъ никто не ввдитъ;
ОробЬй, загорюй, —
Курица обидитъ.

62626262
Ужъ ты сытъ ли, не сытъ, —
Поживемъ да умремъ,­
Въ печаль не вдавайся,,
Будетъ голь пригрѣта. . .
Причешись, распахнись,
Разумѣй, кто уменъ, —
Шути, улыбайся!
Пѣсенка допѣта!
****
****
****
Ѣхалъ изъ ярмарки ухарь­купецъ,
Ухарь­купецъ, удалой молодецъ.
Сталъ онъ на дворъ лошадей накормить,
Вздумалъ деревню гульбой удивить,
Въ красной рубашкѣ, кудрявъ и румянъ,
Вышелъ на улицу веселъ и пьянъ.
Собралъ онъ дѣвокъ­красавицъ въ кружокъ,
Выхватилъ съ звонкой казной кошелекъ.
Потчуетъ старыхъ и малыхъ виномъ:
„Пей — пропивай ! Проживемъ — наживемъ L . u
Морщатся дѣвки, до донушка пьютъ,
Шумятъ и пляшутъ, и пѣсни пототъ.
Ухарь­купецъ подиѣваетъ — свиститъ,
О земь ногой молодецки стучитъ.
Синее небо и сумракъ, и тишь,
Смотрится въ воду зеленый камышъ,
Волосы свѣта по рѣчкѣ лежатъ;
Въ золотѣ тучки надъ лѣсомъ горятъ.
Дѣвичья пляска при зорькѣ впдна,
Дѣвичья пѣсня за рѣчкой слышна,
По лугу льется, по чащѣ лѣсной...
Тамъ услыхалъ ее сторожъ сѣдой.
Бѣлый, какъ лунь, онъ подъ дубомъ стоитъ,
Дубъ не шелохнется, сторожъ молчитъ.
Къ дѣвкѣ стыдливой купецъ пристаетъ,
Обнялъ, цѣлуетъ и руки ей жметъ.
Рвется красотка за дѣвичій кругъ;
Совѣ:'тно ей отъ родныхъ и подругъ.
Смотрятъ подруги, — ихъ зависть беретъ,
Вотъ, молъ, упрямицѣ счастье идетъ.
Дѣвкинъ отецъ свое дѣло смекнулъ,
Локтемъ жену торопливо толкнулъ.

03030303
Сѣдъ онъ и рваная шапка на немъ,
Глазомъ мигнулъ — и пропалъ за угломъ.
Дѣвкина мать расторопна, смѣла,
Съ вкрадчивой рѣчью къ купцу подошла;
„Полно, касатикъ, отстань — не балуй!
Дѣвки моей не позорь, — не цѣлуй"!
Ухарь­купецъ позвенѣлъ серебромъ:
— Нѣтъ, тавь не надо... другую найдемъ..,.
Вырвалась дѣвка, хотѣла бѣжать,
Мать ей велѣла на мѣстѣ стоять.
Звѣздная ночь и ясна, и тепла.
Дѣвичья пѣсня давно замерла.
Шепчетъ нахмуренный лѣсъ надъ водой,
Вѣтромъ шатаетъ камышъ молодой.
Синяя туча надъ лѣсомъ плыветъ,
Темную зелень огнемъ обдаетъ.
Въ крайней избушкѣ не гаснетъ ночникъ,
Спитъ на печи подгулявшій сгарикъ,
Спитъ въ зипунишкѣ и старыхъ лаптяхъ,
Рваная шапка комкомъ въ головахъ.
Молится Богу старуха­жена.
Плакать бы надо, — не плачетъ она.
Дочь ихъ — красавица поздно пришла,
Дѣвичью совѣсть виномъ залила.
Что тутъ за диво! и замужъ нойдетъ...
То­то, чай, дѣтокъ на путь наведетъ!..
Старый
Старый
Старый
Старый слуга.
слуга.
слуга.
слуга.
Сохнетъ старикъ от ь печали,
Въ курточкѣ красной, бы­
Ночи не спитъ папролетъ:
вало,
Барскимъ добромъ поклепали, Веселъ, завитъ и румянъ,
Воромъ вся дворня зоветъ.
Прыгаетъ, бьетъ, какъ попало,
Не ждалъ онъ горькой не­ Рѣзвый барчукъ въ барабанъ;
взгоды,
Бьетъ и кричитъ, и смѣется,
Барину вѣрно служилъ. . .
Дѣтскою саблей звенитъ;
Какъ его въ прежніе годы
Вдругъкъ старику повернется —
Старый слуга мой любилъ!
„Смирно!" и ножкой стучитъ.

64646464
Ниткой его зануздаетъ,
Смотритъ старикъ за овцами,
На спину сядетъ верхомъ,
На ноги лапти надѣлъ,
Въ шутку кнутомъ погоняетъ, Плечи накрылъ лоскутами, —
Ѣдетъ по залѣ кругомъ.
Такъ ему баринъ велѣлъ.
Радъ мой старикъ — и про­
Плакалъ бѣднякъ, убивался,
ворно.
Вслухъ не винилъ никого:
На четверенькахъ ползетъ.
Рабъ своей тѣни боялся, —
„Стой" — и онъ станетъ по­ Такъ напугали его.
корно,
Господа! горе и голодъ!..
Бровью сѣдой не моргнетъ.
Долго ли чахнуть въ тоскѣ?..
Ручку ­ ль барчукъ шалов­ Вырвался какъ­то онъ въ городъ
ливый, И — загулялъ въ кабакѣ.
Ножку­ль убьетъ за игрой, —
Пей, безталаииая доля!
Вздрогнетъ слуга боязливый: Пилъ онъ, и пѣлъ, и плясалъ...
„Баринъ ты мой золотой!"
Волюшка, милая воля,
Шопотомъ тужитъ, горюетъ: Гдѣ же твой свѣтъ запропалъ?
„Не досмотрѣлъ я, злодѣй!"
И потащился полями
Барскую ножку цѣлуетъ...
Пьяный въ родное село,
„Бей меня, батюшка, бей!" Вьюга неслась облаками,
Тошно подъ барской опалой! Вѣтромъ лицо его жгло.
Недруговъ сграшенъ навѣтъ!
Снѣгъ заметалъ одежонку,
Пусть бы ужъ много пропа­ Сонъ горемыку клонилъ...
ло, —
Легъ онъ, надвинулъ шапченку
Ложки серебряной иѣтъ!
И середь поля застылъ.
****
****
****
Перестань, милый другъ, свое сердце пугать;
Что намъ завтра сулитъ — мудрено угадать.
Посмотри: изъ­за синяго полога тучъ
На зеленый курганъ брызнулъ золотомъ лучъ.
Колокольчикъ поникъ надъ росистой межой,
Алой краской покрыть василекъ голубой,
Сироты­павилики румяный цвѣтокъ
Приласкался къ нему и обвилъ стебелекъ.
Про таланъ золотой въ полѣ пахарь поетъ,
Въ потемнѣвшемъ лѣсу отголосокъ идетъ.

65656565
Въ каждой травкѣ — душа, каждый звукъ — говорить,
Въ синевѣ про любовь голосъ птички звенитъ...
Только ты все грустишь, словъ любви не найдешь
Громовыхъ облаковъ въ день безоблачный ждешь.
****
****
И дождь, и вѣтеръ. Ночь темна.
Въ уснувшемъ домѣ тишина:
Никто мнѣ думать не мѣшаетъ.
Сижу одинъ въ своемъ углѣ.
При свѣчкѣ весело играетъ
Полоска ­свѣта на окнѣ.
Я радъ осенней непогодѣ:
Мнѣ шумъ толпы невыносимъ.
Я, какъ дикарь, привыкъ къ свободѣ,
Привыкъ къ стѣнамъ моимъ роднымъ...
Здѣсь все мнѣ дорого и мило, •*
Хоть радости здѣсь мало было...
Святая ночь! Теперь я чуждъ
Дневныхъ тревогъ, насущныхъ нуждъ.
Онѣ забыты. Жизни полны,
Видѣнья свѣтлыя встаютъ:
Изъ глубины души, какъ волны,
Слова пОслушныя текутъ.
й грустно мнѣ мой трудъ отрадный,
Когда въ окно разсвѣтъ блеснетъ,
Мѣнять на холодъ безпощадный,
На бремя мелочныхъ заботъ...
И снова жажду я досуга,
И темной ночи жду, какъ друга.
Портной.
Портной.
Портной.
Портной.
Пали на долю мнѣ пѣсни унылыя,
Пѣсни печальный, пѣсни постылыя,
Радъ бы не пѣть ихъ, да грудь надрывается,
Слышу я, слышу, чей плачъ разливается,
5

66
Бѣдность голодная, грязью покрытая,
Бѣдность несмѣлая, бѣдность избитая;
Днемъ она гибнетъ, и въ полночь, и за полночь,
Гибнетъ она— и никто нейдетъ на помощь;
Гибнетъ она — и опоры нѣтъ волоса,
Теплаго сердца, знакомаго голоса...
Горькій полынь — ита пѣснь невеселая,
Пѣснь невеселая, правда тяжелая!
Кто здѣсь узнаетъ кручину свою?
Эту я пѣсню про бѣдность пою.
I.
Морозь трещитъ, и воетъ вьюга,
И хлопья снѣга другъ на друга
Ложатся, и растетъ сугробъ.
Й молчаливый, будто гробъ,
Весь домъ промерзъ. Три дня забыта,
Ужъ печь не топится три дня,
И нечѣмъ развести огня,
И дверь рогожей не обита,
Она стара и вся въ щеляхъ,
Бѣлѣетъ иней на стѣнахъ,
Окошко инеемъ покрыто,
И отъ мороза на окнѣ
Вода застыла въ кувшинѣ.
Нѣтъ крошки хлѣба въ цѣломъ домѣ.
И на дворѣ нѣтъ плахи дровъ,
Портной озябъ. Онъ нездоровъ
И головой поникъ въ истомѣ:
Печальна жизнь его была,
Печально молодость прошла,
Прошло и дѣтство безотрадно:
Съ крыльца ребенкомъ онъ упалъ,
На камняхъ ногу изломалъ,
Его посѣкли безпощадно...
Не умеръ онъ. Полубольнымъ
Все росъ да росъ. Но чѣмъ кормиться?

67676767
Что въ руки взять? Чему учиться?
И самоучкой сталъ портнымъ.
Женился бѣдный, — все не радость:
Жена не долго пожила
И Богу душу отдала
Въ родахъ подъ Пасху. Вотъ и старость
Теперь пришла. А дочь больна,
Ужъ кровью кашля етъ она.
И все прядетъ, прядетъ все пряжу,
Иль, молча, спицами звенитъ,
Перчатки вяжетъ на продажу,
И все грустить, и все груститъ.
Робка, какъ птичка полевая,
Живетъ одна, живетъ въ глуши,
Въ глухую полночь, чуть живая,
Встаетъ и молится въ тиши.
И.
Морозъ и ночь. Въ своей постели
Не спитъ измученный старикЪ;
Его глаза глядятъ безъ цѣли,
Безъ цѣли онъ зажегъ ночникъ,
Лежитъ и стонетъ. Дочь привстала
И посмотрѣла на отца:
Онъ блѣденъ хуже мертвеца...
„Что жъ ты не спишь?" она сказала.
—
Такъ, скучно. Хоть бы разсвѣло...
Ты не озябла? — „Мнѣ тепло..."
И разсвѣло. Окрѣпъ и холодъ,
Но хлѣба, хлѣба гдѣ добыть?
Суму надѣть, иль воромъ быть?
О, будь ты проклятъ, страшный голодъ!
Куда идти? Кого просить?
Иль самого себя убить?
Портной привсталъ. Нѣтъ, силы мало!
Всѣ кости ноютъ, все болитъ;
Дочь посинѣла и дрожитъ. ..

68686868
Хотѣлъ заплакать, — слезъ не стало...
И со двора, въ нѣмой тоскѣ,
Побрелъ онъ съ костылемъ въ рукѣ.
Куда? Онъ думалъ не о пищѣ.
Шелъ не за хлѣбомъ, — на кладбище
Шелъ бить могильщику челомъ;
Онъ былъ давно ему знакомъ.
Но какъ начать? Неловко было...
Портной съ нимъ долго толковалъ...
О томъ, о сеыъ, а сердце ныло...
И, наконецъ, онъ шапку снялъ:
„Послушай, сжалься, ради Бога!
Мнѣ остается жить немного:
Нельзя ли тутъ, вотъ, въ сторонѣ,
Могилу приготовить мнѣ?"
—
Ого! —могилыцикъ улыбнулся. —
Ты шутишь, иль въ умѣ рехнулся;
Умрешь, — зароютъ, не грусти...
Грѣшно болтать ­то безъ пути... —
„Зароютъ, другъ мой, я не спорю.
Вѣдь, дочь ­то, дочь моя больна!
Куда просить пойдетъ она?..
Кого?,. Ужъ пособи ты горю!
Платить­то нечѣмъ... я бы радъ,
Я заплатилъ бы... вырой братъ!.. "
—
Земля­то, видишь ты, застыла...
Рубить­то будетъ не легко. —
„Ты такъ... не очень глубоко,
Не очень... все­таки могила!
Просить и совѣстно, — нужда!"
—
Пожалуй вырыть не бѣда! —
Ш.
И слегъ портной. Лицо пылаетъ,
Въ бреду онъ громко говоритъ,
Что Божій гнѣвъ ему грозитъ,
Что грѣшникомъ онъ умираетъ,

69
Что онъ повѣситься хотѣлъ,
И только Катю пожалѣлъ.
Дочь плачетъ: „полно ради Бога!
У насъ тепло, обита дверь
И чай налитъ: онъ есть теперь.
И есть дрова, и хлѣба много, —
Все дали люди... Встань, родной!"
И вотъ встаетъ, встаетъ портной.
—
„Ты понимаешь? Жизнь смѣется,
Смѣется... Кто тут'ъ зарыдалъ?
Не кашляй! тише! кровь польется...
И навзничь мертвымъ онъ уяалъ.
Мать
Мать
Мать
Мать ииии дочь.
дочь.
дочь.
дочь.
Худа, ветха избушка
И, какъ тюрьма, тѣсна;
Слѣпая мать­старушка,
Какъ полотно, блѣдна.
Жара. Вокругь молчанье;
Лѣниво день идетъ,
Докучныхъ мухъ жужжанье
Покоя не даетъ.
Бѣдняжка потеряла
Свои глаза и умъ
И, какъ ребенокъ малый,
Чужда заботъ и думъ.
Старушки тихій голосъ
Безъ умолку звучитъ...
И гнется дочь, какъ колосъ,
Тоска въ груди кшштъ.
Все пѣсни распѣваетъ,
Забившись въ уголокъ,
И жизнь въ ней догораетъ,
Какъ въ лампѣ огонекъ.
Народъ неутомимо
По улицѣ снуетъ,
Идетъ все мимо, мимо,­
Богъ вѣсть, куда идетъ.
А дочь,съ восходомъ солнца,
Ужъ ночь. Темно въ избушкѣ,
Иглу свою беретъ,
И некому мѣшать,
У свѣтлаго оконца
О стало ся— къ подушкѣ
До темной ночи шьетъ.
Припасть — и зарыдать.

70707070
ПППП оооо гггг оооо сссс тттт ъ.ъ .
ъ.ъ .
Глубина небесъ синѣетъ,
Свѣтитъ яркая луна,
Церковь въ сумракѣ бѣлѣетъ,
На ногостѣ тишина.
Тишина: не слышно звука,
Не горитъ огня въ селѣ.
Безпробудно скорбь и мука
Спитъ въ кормилицѣ­землѣ.
Миръ вамъ, старыя невзгоды!
Память вѣчная слезамъ!
Вѣетъ воздухомъ свободы
По трущобамъ и лѣсамъ.
Золотыя искры свѣта
Проникаютъ въ глушь и дичь,
Слышеяъ въ полѣ кличъ привѣта,
По степямъ веселый кличъ.
Филантропъ.
Филантропъ.
Филантропъ.
Филантропъ.
Втихомолку гостьей нежданной,
Гостьей нежданной да незванной,
Еъ мужику нужда подкралася,
Подкрал а ся , привяза лася .
Съ сумой нищенской оставила,
Снимать шапку всѣмъ заставила...
Ахъ! головушка поклонная!
У тебя ли ночь безсонпая,
Щеки блѣдныя да впалыя,
Да безъ хлѣба дѣти малыя,

На боку изба раскрытая.
Что пустырь — гумно забытое!
Пожалѣлъ богачъ голоднаго,
Безпріютнаго, холоднаго,
Не казной номогъ, такъ ласкою,
Не совѣтами, такъ сказкою,
Ты забудь дескать и сонъ, и лѣнь,
Работай — трудись и ночь, и день:
За трудомъ ты не измучишься,
Уму­разуму научишься...
Ужъ спасибо тебѣ за слово,
Что сказалъ красно да ласково!
Только въ горѣ да при бѣдности
Не до сна и не до лѣности.
Не дари ягъ ты бѣдныхъ золотомъ,
Да не беи рѣчьми, какъ молотомъ.
Пѣсня сумасшедшаго.
На старомъ курганѣ, въ широкой степи
Прикованный соколъ сидитъ на цѣпи.
Сидитъ онъ ужъ тысячу лѣтъ,
Все нѣтъ ему воли, все нѣтъ!
И грудь онъ съ досады когтями терзаетъ,
И каплями кровь изъ груди вытекаетъ.
Летятъ въ синевѣ облака,
А степь широка, широка!

72727272
КККК уууу лллл
День гаснетъ. Облаковъ гро­
мада
Покрыта краской золотой;
Отъ луга влажною струей
Плыветъ душистая прохлада;
Надъ самымъ озеромъ трост­
никъ
Сквозной оградою проникъ.
Порой куда­то пронесется
Со свистомъ стая куликовъ,
И снова тишь. Въ тѣни ку­
стовъ
Рыбачій челнъ не покачнется.
Вдоль тяги тянется обозъ;
Скрипятъ колеса. За волами
Шагаютъ чумаки съ кнутами;
Еипитъ народомъ перевозъ.
Паромъ отчалили лѣниво,
Ушами лошади пугливо
Прядутъ; рабочіе кричать,
И плещетъ по водѣ канатъ...
Шлагбаумъ, съ образомъ ча­
совня.
Избушки, баня, колокольня
Съ крестомъ и галкой на кре­
стѣ
И на прибрежной высотѣ
Плетни, поникнувшія ивы —
Все опрокинуто въ рѣкѣ.
Бѣлѣютъ мойки вдалекѣ,
Луками выгнулись заливы,
А тамъ кусты, деревня, нивы
Да чуть примѣтный сквозь ту­
манъ
Средь поля чистаго курганъ.
аааа кккк ъ.ъ.ъ .ъ.
Тому давно, въ глуши су­
ровой,
Шумѣлъ тутъ грозно лѣсъ ду­
бовый,
Съ пустыннымъ вѣтромъ рѣчи
велъ,
И плавалъ въ облакахъ орелъ;
Синѣла степь безгранной далью,
И, притаясь за валъ, съ пи­
щалью ,
Зажечь готовый свой маякъ,
Татаръ выглядывалъ казакъ .
Но вдругъ все жизнью заки­
пѣло,
Въ лѣсу желѣзо зазвенѣло —
И падалъ дубъ: опъ отжилъ
вѣкъ.. .
И, вмѣсто звѣря, человѣкъ
*Въ пустынѣ воцарился смѣло.
Проснулись воды, и росли,
Гроза Азова, корабли.
Тѣ дни прошли. Уединенно
Теперь подъ кровлей обнов­
ленной
Стоитъ на островѣ нагомъ
Безмолвный прадѣдовскій домъ,
Пейхгаузъ старый. Тихи воды.
Гдѣ былъ Петра пріютъ про­
стой,
Купецъ усердною рукой
Одинъ почтилъ былые годы —
Часовню выстроилъ и въ ней
Затеплилъ набожно елей.

73737373
Но городъ выросъ­ Въ изго­
ловье
Онъ положилъ степей приволье,
Плечами горы придавилъ,
Болота камнями покрылъ.
Одно пятно: въ семьѣ громад­
ной
Высоко­поднятыхъ домовъ,
Какъ нищіе въ толпѣ наряд­
ной,
Торчатъ избенки бѣдняковъ;
Въ дырявыхъ шапкахъ, съ ко­
стылями,
Онѣ ползутъ по крутизнамъ
И смотрятъ тусклыми очами
На богачей по сторонамъ;
Того и жди, — гроза нодуетъ,
И полетятъ онѣ въ оврагъ...
Таковъ домишко, гдѣ горюетъ
Съ женою и дочерью Кулакъ:
На крышѣ старыя заплаты,
Пріютъ крикливыхъ воробьевъ;
Еарнизъ обрушиться готовъ;
Стѣна крива; заборъ досчатый
Подпертъ осиновымъ коломъ;
Дворъ тѣсный смотритъ яу­
стыремъ;
Растетъ трава вокругъ кры­
лечка...
Великъ, кто взросъ среди по­
рока,
Невѣжества и нищеты
И остается безъ упрека
Жрецомъ добра и правоты;
Кто видитъ горе, знаетъ го­
лодъ,
Усталый, чахнетъ за трудомъ,
И крѣпко волей вѣчно молодъ,
Всегда идеть прямымъ путемъ!
Но, пусть, какъ мученикъ,
сквозь пламень,
Прошелъ ты, полный чистоты,
Остановись, поднявши камень
На жертву зла и нищеты!
Корою грубою закрытый,
Быть можетъ, въ грязной ни­
щетѣ
Добра зародышъ неразвитый
Горитъ, какъ свѣчка въ тем­
нотѣ!
Быть можетъ, жертвѣ заблу­
жденья
Доступны рѣдкія мгновенья,
Когда казнитъ она свой вѣкъ
И плачетъ, сердце надрывая,
Какъ плакалъ передъ дверью
рая
Впервые падшій человѣкъ!
Еще ребенкомъ, нестѣснен­
иый
Въ привычкахъ жизни обы­
денной,
Лукичъ бездѣлье полюбилъ.
Своимъ Карпушкой занятъ былъ
Торгашъ, отецъ его, немного,
Хоть и твердилъ сынишкѣ
строго:
„А вотъ, Господь дастъ, до­
живемъ,
Мы поглядимъ, какимъ до­
бромъ
Воздашь отцу за попеченье.
Тутъ можно человѣкомъ быть
Сызмала началось ученье —

74747474
Псалтырь и все... тутъ можно
.
жить!
Я и читать вотъ не учился,
Да вышелъ въ люди: сытъ,
обутъ..."
И подъ хмелькомъ всегда бра­
нился:
„Ты, дескать, баловень! ты
плутъ!.."
И сына за вихоръ поймаетъ,
Такъ ни за что... „Ну, вотъ,
молъ, знай!"
Деретъ, деретъ — до слезъ та­
скаетъ
И молвить:
„Ну, ступай,
играй!"
А мать свое хозяйство знала,
Въ печи дрова со счетомъ
жгла.
Горшки да чашки берегла,
И ей заботы было мало,
Когда зимой по цѣлымъ днямъ,
Забросивъ книжку и указку,
Сынокъ катался по горамъ.
Раздолье!., легкія салазки
Со скрипомъ по снѣгу летятъ,
На нихъ бубенчики звенятъ.
„Какъ смѣлъ ты утромъ не
являться?"
Ему учитель говорилъ.
—
У насъ молебенъ въ домѣ
былъ,
Мнѣ батюшка велѣлъ остать­
ся. —
„Ты до обѣда гдѣ ходилъ?
Кричалъ отецъ: часъ цѣлый
ждали".
—
Учитель не пускалъ домой:
Зады спдѣли повторяли... —
Бывало, лѣтнею порой,
Тайкомъ залѣзетъ въ садъ чу­
жой,
Румяныхъ яблокъ наворуетъ,
Тащитъ ихъ къ матери. „Гдѣ
взялъ?"
—
А это мнѣ Сенюшка далъ,
Вотъ ѣшь! — И мать его цѣ­
луетъ:
Поди, молъ, родила сынка,
Не съѣстъ безъ матери куска!
Порой грачей въ гнѣздѣ пой­
маетъ:
„Эй, Сенька! у меня грачи!
Давай мѣнять на калачи!"
—
Не надо! — Сенька отвѣ­
чаетъ.
„Ну и не надо... вотъ имъ!
вотъ!"
И головы грачамъ свернетъ,
Парнишку больно оттаскаетъ
И прибѣжитъ домой, реветъ.
„О чемъ ты?" мать въ испу­
гѣ спроситъ.
—
Да вотъ Сенюшка, сынъ
голоснтъ:
Моихъ грачей закинулъ въ
ровъ
И надавалъ мнѣ тумаковъ. —
Карпушка на ноги поднялся
И все безъ дѣла оставался,
Покамѣстъ вздумалось отцу
Въ науку мудрую къ купцу
Его отдать. Тутъ всѣ рас­
четы—
Торговыхъ плутней извороты
Онъ изучилъ и кошелекъ

75757575
Казной хозяйскою, какъ могъ,
Наполнилъ. Годы шли. Скон­
чался
Его отецъ; угасла мать.
Невѣсту долго ли сыскать?
И сынъ женился. Распрощался
Съ купцомъ, заторговалъ му­
кой;
И какъ по маслу, го дъ ­другой,
Все шло. Но вдругъ за пень
задѣло:
Тутъ неудача, тамъ сплошалъ. . .
Спустилъ, какъ воду, капиталъ
И запилъ: горе одолѣло!
Искать мѣстечка — стыдъ боль­
шой;
Искать рѣшился — отказали,
А ремеслу не обучали;
Подумалъ и махпулъ рукой:
—
„Тьфу, чортъ возьми! да
что за горе,
Пойду на рынокъ поутру,
Такъ вотъ и деньги! Рынокъ —
море!
Тамъ рыба есть, умѣй ловить!
Достанетъ какъ­нибудь про­
жить!"
И съ той поры, лѣтъ тридцать
сряду,
Онъ всякой дрянью промыш­
лялъ,
И Лукича весь городъ зналъ
По разнымъ нлутнямъ, по на­
ряду,
По вѣчной худобѣ сапогъ
И по загару смуглыхъ щекъ.
Флагъ поднятъ. Ярмарка от­
крыта.
Народомъ площадь вся по­
крыта.
На море пестрое головъ
Громада бѣлая домовъ
Глядитъ стеклянными очами.
Недвижная, затоплена
Вся солнца золотомъ она.
Людъ Божій движется вол­
нами...
Й кички съ острыми углами,
Подолы красные рубахъ,
На черныхъ шляпахъ позу­
менты
И вѣтромъ въ дѣвичьихъ ко­
сахъ
Едва колеблемый ленты —
Вся деревенская краса
Вотъ такъ и мечется въ глаза!
Изъ лавокъ, хитрая приманка,
Высматриваютъ кушаки,
И разноцвѣтные платки,
И разноцвѣтная серпянка.
Тутъ груды чашекъ и горш­
ковъ,
Кпрчагъ, боченкоаъ, кувши­
новъ;
ТамЪ — лыки, ведра и ушаты,
Лотки, подойники, лопаты,
Колеса... „Гдѣ? Какая дрянь?
Ты вотъ на ступицу­то глянь!"
Торгашъ плечистый повторяетъ
И бойко колесомъ вертитъ,
А парень крендель доѣдаетъ,
—
Сложи полтину, говоритъ:
Возьму и дегтю, вотъ маз­
ницы... —

76767676
„Нѣтъ, врешь! отдай за рука­
вицы!
Ты гамоноЕЪ­то свой не прячь! к
Кричитъ налѣво бородачъ.
Здѣсь давка: спорятъ съ му­
жиками
За клячу иѣгую купцы,
И Лазаря поютъ слѣпцы,
Сбирая мѣдными грошами
Дань съ сострадательныхъ зѣ­
вакъ.
Набитъ биткомъ толпой гулякъ
Пріють разгула и кручины,
Подъ кровлею изъ парусины.
„ Охъ , православные , я пьянъ ! "
Въ бумажномъ колпакѣ и блеет­
кяхъ .
Кривляясь съ бубномъ на под­
мосткахъ,
Народъ дурачитъ шарлатанъ
И корчитъ рожу... „Какъ об­
манъ!"
Повертывая головою,
Цыганъ проносится съ божбою:
„Коню не двадцать лѣтъ, а
пять.
Жены, дѣтей мнѣ не видать!"
Веселый говоръ, крикъ тор­
говли,
Пискъ дудокъ, пѣсни мужич­
ковъ
И ранній звонъ колоколовъ —
Все въ гулъ слилось. Межъ
тѣмъ оглобли
Приподнялись поверхъ возовъ,
Какъ лѣсъ безъ ввтокъ и ли­
стовъ.
Лукичъ на ярмаркѣ съ раз­
свѣта
Успѣлъ ужъ выпить, закусить,
Купить два старыхъ пистолета
И съ барышомъ кому­то сбыть.
Теперь онъ съ бабою хлопо­
четъ,
Руками уперся въ бока,
Лицо горитъ, чуть не соско­
читъ
Картузъ съ затылка, — рѣчь
бойка,
„Ты вотъ что, умная молодка,
По сторонамъ­то не смотри,
Твой холстъ, къ примѣру, не
находка...
Почемъ аршинъ­то? говори".
—
По гривнѣ я тебѣ сказала;
Вонъ и другіе такъ берутъ. —
„Не ври! куда ты указала!
Тамъ по три гроша отдаютъ!"
—
И, що­ты! аль я одурѣла!
Поди ­ко цѣну объявилъ!
Купецъ четыре мнѣ сулилъ,
Да я отдать не захотѣла... —
Вонъ онъ стоигъ... —
„Ха, ха! ну такъ!
Отдай! и ты не догадалась!
Эхъ, дура, съ кулакомъ свя­
залась!
Вѣдь, онъ обмѣряетъ! Кулакъ
А я на совѣсть покупаю...
Эй, голова, почемъ пенька?
Остановивши мужика,
Онъ закричалъ.

77777777
—
Спасибо! знаю —
„Должно, нашъ брать училъ
тебя!"
Лукичъ подумалъ про себя
И снова съ бабою заспорилъ,
Голубушкою называлъ,
Разъ десять къ чорту посы­
далъ,
И напослѣдокъ урезонилъ.
Изъ­нодъполыаршинъ досталъ,
Разъ!.. разъ!.. и смѣрена хол­
стина.
„Гляди вотъ: двадцать три ар­
шина".
— Охъ ма! тутъ двадцать семь
какъ­разъ! —
„Что, у тебя иль нѣту глазъ?
Аршинъ казенный, понимаешь!
Вотъ на... не видишь, два
клейма!"
—
Да какъ же такъ! —
„Не довѣряешь?"
—
Я дома мѣрила сама. —
„Тьфу! провались ты! я сумѣю
Безъ краденой холстины жить!
Глаза что ль ею мнѣ накрыть?
Такъ я, къ примѣру, крестъ
имѣю!"
И кошелекъ онъ развязалъ,
На гривну бабу обсчиталъ
И торопливо отвернулся:
Прощай, молъ, вѣрно!.. не­
досугъ!..
(Лукичъ выдалъ дочь замужъ
за нелюбимаго ею человѣка,
надѣясь на его помощь въ сво­
ихъ дФлахъ, но обманулся въ
расчетѣ . Онъ хоронитъ стару­
ху­жену на послѣдніе гроши).
Добычи рыночной остатокъ
Давно Лукичъ рублей десятокъ
Въ жилетѣ плисовомъ берегъ.
Теперь вотъ зять ему помогъ,
На все достало, слава Богу!
Купилъ онъ ладону, свѣчей,
Изюму, меду, калачей,
Вина; — конечно, понемногу;
Поденщиковъ . приговорилъ
Могилу рыть и гробъ купилъ,
Принесъ его въ свою избушку,
Перекрестился, крышку снялъ,
На днѣ холстину разостлалъ,
Съ молитвой положилъ старуш­
ку,
Съ молитвою свѣчу зажегъ
И сѣлъ въ раздумьи въ уголокъ.
Курился ладонъ. Все молчало.
Играло солнце на стѣнѣ,
Бѣлѣлись свѣчи на окнѣ,
Стекло алмазами сверкало,
Старушка, мнилося, спада,—
Такъ въ гробѣ хороша была!
„Вотъ, думалъ онъ, вотъ жизнь­
то наша'
Не даромъ сказано, что цвѣтъ,
Ногою смялъ, — его и нѣтъ.
Умру и я, умретъ и Саша,
И ни одна душа потомъ
Меня не вспомнитъ... Боже,
Боже!
А вѣдь и я трудился тоже,
Весь вѣкъ и худомъ, и добромъ

7777 УУУУ
Сбивалъ копѣйку. Зной и хо­
лодъ.
Насмѣшки, брань, укоры, го­
лодъ,
Побои, все переносилъ!
Изъ­за чего? Ну, что скопилъ?
Тулупъ остался, да рубаха,
А кралъ безъ совѣсти и страха!
Охъ, горе, горе! Вѣдь метла
Годится въ дѣло! что же я­то?
Что я­то сдѣлалъ, кромѣ зла?
Вотъ свѣчи... гробъ... гдѣ это
взято?
Крестьянинъ, мужичекъ ­ бѣд­
НЯЕЪ
НЯЕЪ
НЯЕЪ
НЯЕЪ
На папшѣ потомъ обливался
И продалъ рожь... а я кулакъ,
Я пьяница, не побоялся,
Не постыдился никого,
Какъ воръ беззовѣстный обмѣ­
рилъ,
Ограбилъ, осмѣялъ его
И смертной клятвою увѣрплъ,
Что я не плутъ!.. Все терпитъ
Богъ!..
Вотъ зять, какъ нищему, по­
могъ...
Въ глазахъ мутилось, сердце
ныло,
Явъ поясъ кланялся, просилъ!..
А, вѣдь, и я добро любилъ,
Оно, вѣдь, дорого мнѣ было!
И смѣлъ, и молодъ, помню разъ
Въ грозу и непогодь весною
Я утопающаго спасъ.
Когда онъ съ мокрой головою,
Нагой, на берегу лежалъ,
Открылъ глаза, пошевелился
И крѣпко руку мнѣ пожалъ...
Я, какъ ребенокъ зарыдалъ
И радостно перекрестился!
И все пропало! Все забылъ! . . "
И голову онъ опустилъ,
И, задушить его готова,
Вся мерзость прожитая снова
Съ укоромъ грознымъ передъ
нимъ
Стояла призракомъ нѣмымъ.
Бѣднякъ! бѣднякъ! печаль­
ной доли
Тебя урокъ не вразумилъ!
Своихъ цѣпей ты не разбилъ,
Послушный рабъ безсильной
воли!
Ты понималъ, что честный трудъ
II путь иной тебѣ возможенъ,
Что ты, добра жнвой сосудъ,
Не совершенно уничтоженъ;
Ты плакалъ и на помощь звал г.. .
Подхваченный нужды волнами,
Въ послѣдній разъ взмахнулъ
руками
И... въ грязномъ омутѣ про­
палъ!..

СОДЕРЖИТЕ.
Стр.
Жизнь и стихотворенія И. С. Никитина Ч. Вѣтринскаго ........ 3
Стихотворенія И. С . Никитина.
„Тихо ночь ложится" ........................
21
Поле ................................ 21
Лѣсъ ................................ 22
,Пр;­ісутствіе непостижимой силы" ..................
23
Тишина ночи ............................ 23
„Когда одинъ въ минуты размышленья" ...............
24
Поэту ................................ 25
Пѣсня ...................... . •' ..........
26
Зимняя ночь въ деревнѣ ........... " . . .. . .. . .. . .
27
Наслѣдство ............................. 28
Ссора ................................ 29
Утро на берегу озера ........................ 31
Жена ямщика ............................ 35
Бурлакь ............................... 38
Утро ................................ 40
Выѣздъ ямщика ........................... 41
Старость .............................. 42
„У кого нѣтъ думы" .........................
43
„Помню я: бывало няня" .......................
44
Сплетня .............................. 45
Въ саду .............................. 46
„Разсыпались звѣзды"
.......................
47
Гнѣздо ласточки . ......................... 48
„Первый громъ прогремѣлъ"
....................
49
„Въ синемъ небѣ плывутъ надъ полями" ..............
49
„Ярче звѣздъ мерцанье"
......................
50
„Въ чистомъ полѣ тѣнь шагаетъ"
...... ...... .....
50
„Покой мнѣ нуженъ. Грудь болитъ ........... ■
. ....
51
Соха ......
­
.........................
51
„Ахъ ты, бѣдность горемычная"
. ... .... .... ... ...
52
Удаль и забота ........................... 53
„Медленно движется время" .....................
54
„Незамѣнимая, безцѣнная утрата"
. ................
54
Нищій ............................... 55
Пахарь ............................... 56
Ночлегъ въ деревнѣ ....................... 57

Стр.
Дѣдушка .............................. 57
Пряха ............................... 58
„Въ небѣ радуга сіяетъ" ...................... 59
„Въ темной чащѣ замолкъ соловей" ................. 59
„Дѣтство веселое, дѣтскія грезы" .................. 60
„Ахъ, у радости оыстрыя крылья" ................. 61
Пѣсня бобыля ..................
•..'......61
„ѣхалъ изъ ярмарки ухарь­купецъ" ................. 62
Старый слуга ..................
• ......... ,63
„Перестань, милый другъ, свое сердце пугать" ............ 64
„И дождь, и вѣтеръ. Ночь темна" .................. 65
Портной .............................. 65
Мать и дочь .................... • . . .. . .. . 69
ІІогостъ .............................. 70
Филантропъ ............................ 70
„На старомъ курганѣ" .................... •
.
.
71
Кулакъ. (Отрывки) ......................... 72

Линдеманъ Гуго. Городское хозяйство и рабочій вопросъ въ германскихъ го­
родахъ. Нор­ съ вѣмецкаго; дѣна 1 p. 50 к.
А. Маликовъ. На задворкахъ фабрики. Край безъ будущего (во приволжскимъ
стевямъ); дѣна 80 к.
Н. Мировичъ. Страница изъ исторів Великой Французской Рѳволюціи (г­жа
Роланъ). Съ 2 порт.; цѣна 1 р.
*Ф. Д Нефѳдовъ. Сочиневія тт. Ill и ,ГѴ; цѣпа по 1 p.
Его же. Святочные разсказы; цѣна 60 к.
Н. Озеровъ. Общество потребителей, Историческій очеркъ ихъ раввитія въ За­
падной Европѣ, Америкѣ и Россіи. Краткое руководство къ основанію
и веденію потребит, обществъ. Съ предисловіемъ академика И. И . Ян­
жула. 2 ­е изданіе, значительно дополненное и исправленное; цѣна 2 р.
Очерни реалистическаго міровоззрѣнія. (Сборпикъ статей по философіи, обще­
ственной наувѣ и жизна). Изд. 2 ­е; цѣва 2 р. 50 к.
А. Оливетти. Проблемы совромев. соціализма. Пер. съ итальянок, подъ рѳдакц.
В. Шулятикова; цѣна 80 к.
Ѳ. Павловъ. За десять лѣтъ практики (воспоминааія, впечатлѣпія, / наблюденія
изъ фабричной жизни); цѣна 50 к.
A. Погорѣловъ. Мракъ. Передъ грозой. (Изъ жизни Пріуралья); цѣиа 80 коп.
И. Поповъ. Самоуправлевіе и земскія учреждепія; цѣпа 10 к.
Дж. Руффини. Записки «Торенцо Бенони (ром. изъ жизни Италіи); цѣна 1 p.
Ж. Сорель. Соціальные очерки совремеп. экономіи. Дегенерація капитализма
и дегенерація соціализма. Перев. съ итадьян.; цѣна 1 р. 25 к.
Соціальное движеніе въ современной Франціи. Сборникъ статей съ предисловіемъ
Л. Козловскаго; цѣва 1 р.
Г. Сѣдельниковъ. Борьба за землю въ киргизской степи; цѣна 35 к.
B. Сѣрошевскій. Повѣсти и разсказы; цѣва 80 к.
Танъ. Стихотворенія; цѣпа 80 к.
Н. Тимковскій. Повѣсти и разсказы. Кн. I. Изд. 2 ­е; цѣна 1 р.
Его же. Повѣсти и разсказы. Кн. II; цѣна 1 р.
Его же. Повѣсти и разсказы. Кн. III; цѣна 50 к.
Шиппель. Современная бѣдность и современное переселеніе. Профессіональпое
движепіѳ и право коалицій. Перев. съ пѣмецкаго подъ ред. И . Степа­
нова; цѣна 1 р. 25 к.
Ол. Шрейнеръ. Грезы и сповидѣнія. Переводъ Ц. В . 2 ­е дополненное изд. съ
портрет, автора; дѣва 40 к.
В. Шулятиковъ. Изъ теоріи и практики классовой борьбы; цѣна 30 к.
Его же. Тредъ­юніонистская опасность; цѣна 20 к.
Эритьо Луи. Исторія Французской революціи 1848 г. и второй республики.
Полный перев. подъ редакціей и съ предисловіемъ П. П. Румявцева.
Съ приложеніомъ статьи Эд. Бернштейна: „Отъ второй имперіи до
третьей республики". 144 рисунка; цѣпа 1р. 80 к.
НОВАЯ КНИГА: С. Дороватовсній. „Сочи, Красная Поляна и ихъ окрестности. Пу­
теводитель. Съ 12 рис., картой и планомъ Сочи"; цѣйа 1 р.
Книги, оіцмѣченныя звѣздочкой, допущены въ ученич. библиотеки средн. и ииз­
тихъ училищъ и въ беапл, народи, библ. и читальни .
Продаются
Продаются
Продаются
Продаются во
во
во
во всѣхъ
всѣхъ
всѣхъ
всѣхъ значительн.
значительн.
значительн.
значительн. книжн.
книжн.
книжн.
книжн. магазинахъ
магазинахъ
магазинахъ
магазинахъ столицъ
столицъ
столицъ
столицъ ииии провинціи.
провинціи.
провинціи.
провинціи.
Гл, складъ изданій: Москва, Воздвиженка, 6, кв. 47.
Тедефонъ 196­82.

Научно­образовательная
Научно­образовательная
Научно­образовательная
Научно­образовательная библіотека.
библіотека.
библіотека.
библіотека.
Токвиль. Старый порядокъ и революция. Переводъ А. Гуковскаго, подъ
ред. проф. П . Г. Виноградова. 350 стр. 4­ѳ изд.; цѣна 50 к.
Вюильменъ. Біологія растеній. Перев. И. А. Петровскаго, подъ ред.
проф. К. А . Тимирязева. 290 стр., 71 рис.; цѣна 50 к.
Гринъ. Краткая исторія англійскаго народа. Пѳрев. Н . В . Шамопимаі.
Вып. 1­й 340 стр.; дѣна 50 к. Вып. 2­й, 392 стр.; цѣна 70 к. Вып. 3 ­й <по­'
сдѣдній), 410 стр.; цѣна 80 к.
Гетчинсонъ. Вымершія чудовища и жшотныя прощлыхъ геологичесщхъ
эпохъ. Переводъ М. В . Павловой. Съ пред. проф. А. В . Павлова. 568 стр.
48 табл., 133 рис. 1 р . 25 к. Эта книга представляетъ полный переводъ двухъ
книгъ автора: „Вымершія чудовища" и „Животныя прошлыхъ гѳологическихъ
эпохъ", при чемъ главы размѣщены въ послѣдоватедьномъ зоологическомъ
порядкѣ.
Тойнби. Промышленный переворотъ въ Англіи въ ХѴІІІ­мг столѣтіи
Съ пред. проф. А. П . Чупрова. 347 стр.; цѣпа 50 к.
Неймайръ. (авторъ „Исторіи Земли"). Корпи' жтотнаго царства. Вве­
дете въ науку о происхождѳніи животныхъ. Порев. М . В . Павловой. Съ пре­
дисл. проф. А­ В . Павлова. 232 стр.; 28 рис.; цѣна 40 к.
Ранке. Объ зпохахъ повой­ исторіи. Перев. И. И . Шйтца. Съ предисл.
проф. П . Г . Виноградова. 192 стр.; цѣна 35 к.
Кейнсъ. Предметъ и мвтодъ политической экономіи. Перев. А . Гуков­
скаго. Съ предисл. А . А. Мануйлова. 284 стр.; цѣна 50 к.
Тьерри. Исторія ­третьяго сословія. Перев. подъ ред. и съ предисл.
проф. Р. 10 . Виппера. 306 стр.; цѣна 60 к.
Роианесъ. Теорія Дарвина. Перев. подъ ред. и съ предисл. М . А. Меп­
збира. 366 /Стр., 124 рис.;: цѣна 70 к.
Постъ. Зачатки государствуй правовыхъ огпношеній. Переводъ Н. В .
Теплова, съ предисдовіѳмъ профессора М. Ковалевскаго. 274 стр.; цѣна 60 к.
Бутии. Развитіе государств, и обществеппаю строя Аигліи (Исторія
Ангдійской конституціи). Переводъ съ новаго англійскаго издавія подъ ред.
М. В. Покровскаго. 128 стр. М . 1904 г.; цѣна 40 к.
СЕРІЯ
СЕРІЯ
СЕРІЯ
СЕРІЯ НАЧАЛЬНЫХЪ
НАЧАЛЬНЫХЪ
НАЧАЛЬНЫХЪ
НАЧАЛЬНЫХЪ КУРСОВЪ
КУРСОВЪ
КУРСОВЪ
КУРСОВЪ
Росно. Химія. Переводъ подъ­ ред. прив. ­ доц. Москов. Унив. С . Г. Кра­
пивина. Съ 31 рис. 122 стр. цѣна 25 к.
М. М . Петтисонъ Мюръ. Разсказы о хижіческихъ элементахъ. Перев.
подъ редакц. прив. ­ доц. С. Г. Крапивина; цѣна 35 к.
Гексли. Введете въ науку. Переводъ Д. Кагикарова подъ ред. приватъ­
доцепта Моск. Упив. П . К . Кольцова. 80 стр.; цѣна 20 к.
Фостѳръ. Физіологія. Перев. Д . Кашкарова подъ редакц. прив. ­ доц. II .
К. Кольцова. Съ 19 рис. 120 стр.; цѣна 30 к.
Гетте. Зоологгя (съ рисунками). М . 1904 г.; цѣна 40 к.
Склады
Склады
Склады
Склады изданія:
изданія:
изданія:
изданія: въ
въ
въ
въ Москв­б:
Москв­б:
Москв­б:
Москв­б: Книгоиз­во
Книгоиз­во
Книгоиз­во
Книгоиз­во С.С .С .С . Доров.
Доров.
Доров.
Доров. ииии А.А.А.А. Чарушникова, —
Чарушникова, —
Чарушникова, —
Чарушникова,— Воздви­
Воздви­
Воздви­
Воздви­
женка,
женка,
женка,
женка, 6;6;6;6; въ
въ
въ
въ книжн.
книжн.
книжн.
книжн. магаз.
магаз.
магаз.
магаз. Филимонова
Филимонова
Филимонова
Филимонова ииии „Звено",
„Звено",
„ Звено",
„Звено", на
на
на
на Никитской
Никитской
Никитской
Никитской ул.
ул.
ул.
ул. Н.Н.Н.Н . П .П.П.П . Кар­
Кар­
Кар­
Кар­
баснинова,
баснинова,
баснинова,
баснинова, Моховая.
Моховая.
Моховая.
Моховая. Въ
Въ
Въ
Въ С.С.С .С . ­ Петербургѣ
­Петербургѣ
­ Петербургѣ
­Петербургѣ—
—
—
—книж.
книж.
книж.
книж. магаз .
магаз.
магаз.
магаз. „Обществ.
„О бществ.
„О бществ.
„ О бществ. Польза",
Польза",
Польза",
Польза" , Нѳвскій,
Нѳвскій,
Нѳвскій,
Нѳвскій, 40 .
40.
40.
40.
„ Провинція",
„ Провинція",
„ Провинція",
„ Провинція", Стременная,
Стременная,
Стременная,
Стременная, 6;6;6;6; Н.Н .Н .Н . П .П.П .П . Карбасникова,
Карбасникова,
Карбасникова,
Карбасникова, Гост,
Гост,
Гост,
Гост, дворъ;
дворъ;
дворъ;
дворъ; „Родной
„Родной
„ Родной
„ Родной Міръ"
Міръ"
Міръ"
Міръ" —
—
—
—
Невскій.110;
Невскій.110;
Невскій.110;
Невскій.110; Въ
Въ
Въ
Въ Одессѣ:
Одессѣ:
Одессѣ:
Одессѣ: „Родное
„Родное
„ Родное
„ Родное Слово",
Слово",
Слово",
Слово", Екатерининсная,
Екатерининсная,
Екатерининсная,
Екатерининсная, 18 ,
18,
18,
18, Саратовѣ
Саратовѣ
Саратовѣ
Саратовѣ —
—
—
— „Основа".
„Основа".
„Основа".
„Основа".
Самарѣ
Самарѣ
Самарѣ
Самарѣ——
—
— „Волжанинъ";Бану
„ Волжанинъ";Бану
„ Волжанинъ";Бану
„ Волжанинъ";Бану —
—
—
— „ Сотрудникъ".
„ Сотрудникъ" .
„ Сотрудникъ" .
„ Сотрудникъ". Въ
Въ
Въ
Въ Варшавѣ
Варшавѣ
Варшавѣ
Варшавѣ ииии Вильнѣ
Вильнѣ
Вильнѣ
Вильнѣ въ
въ
въ
въ книжн.
книжн.
книжн.
книжн. магаз .
магаз.
магаз.
магаз.
И.И.И.И . П.П .П .П . Карбасникова.
Карбасникова.
Карбасникова.
Карбасникова.
Выписывающіе
Выписывающіе
Выписывающіе
Выписывающіе изъ
изъ
изъ
изъ склада
склада
склада
склада на
на
на
на 2222 рубля
рубля
рубля
рубля ииии болѣе
болѣе
болѣе
болѣе за
за
за
за пересылку
пересылку
пересылку
пересылку не
не
не
не пла­
пла­
пла­
пла­
тятъ;
тятъ;
тятъ;
тятъ; за
за
за
за наложеніе
наложеніе
наложеніе
наложеніе платежа
платежа
платежа
платежа приплачивается
приплачивается
приплачивается
приплачивается 10
101010 ноп.
ноп.
ноп.
ноп.

t^>
t^>
t^>
t^>
"***■■
* *.4
2007231931
2007231931
2007231931
2007231931