Author: Кризи Э.
Tags: всеобщая история период второй мировой войны (1939 -1945 гг)
ISBN: 978-5-9524-4444 -7
Year: 2009
Text
Эдвард Кризи
ВЕЛИКИЕ
СРАЖЕНИЯ
АНТИЧНОГО
МИРА
ХРОНИКИ ВОЕННЫХ СРАЖЕНИЙ
ХРОНИКИ ВОЕННЫХ СРАЖЕНИЙ
Edward Creasy
THE FIFTEEN DECISIVE
BATTLES OF THE WORLD
ХРОНИКИ ВОЕННЫХ СРАЖЕНИЙ
Эдвард Кризи
ВЕЛИКИЕ СРАЖЕНИЯ
АНТИЧНОГО МИРА
§
Москва
ЦСНТРЛОЛИГРАФ
УДК 94
ББК 63.3(0)62
К82
Серия «Хроники военных сражений»
выпускается с 2008 года
Разработка серийного оформления
художника И. А. Озерова
Кризи Э.
К82 Великие сражения Античного мира / Пер. с англ.
А.Л. Андреева. — М.: ЗАО Центрполиграф, 2009. —
223 с. — (Хроники военных сражений).
ISBN 978-5-9524-4444-7
Эдвард Кризи, исследуя вооруженные конфликты Античности, определя-
ет свой выбор самых важных сражений этого периода истории тем, что они
позволяют во всех деталях рассмотреть масштабную картину развития челове-
чества. Автор анализирует расстановку политических сил к моменту сражения,
рассказывает о военачальниках, полководцах и флотоводцах, о вооружении и
тактике противников, подробно освещает сам ход сражения и, наконец, дела-
ет вывод о значении этой войны для дальнейшего течения истории. В этой
книге вы познакомитесь с драматическими коллизиями битв при Марафоне и
Метавре, поражения Афин при Сиракузах, сражения при Арбелах (Гавгамелах),
узнаете о победе Арминия над римскими легионами Вара в Тевтобургском лесу.
Также рассматриваются Шалонское сражение (451 г.) и битва при Туре (732 г.),
так как в эпоху раннего Средневековья, наряду с новыми элементами, еще
господствуют принципы ведения войн, вооружение и тактика, принятые в
Античности.
УДК 94
ББК 63.3(0)62
ISBN 978-5-9524-4444-7
© Перевод, ЗАО
«Центрполиграф», 2009
© Художественное оформление
серии, ЗАО «Центрполиграф»,
2009
ВЕЛИКИЕ СРАЖЕНИЯ
АНТИЧНОГО МИРА
Мир приносит свои победы, не ме-
нее славные, чем война...
Эдвард Шеперд Кризи
ПРЕДИСЛОВИЕ
Важнейшей отличительной чертой нашего столетия
является то, что в цивилизованных странах любые про-
явления насилия, в особенности войны, все чаще на-
чинают восприниматься с осуждением. Мировое сооб-
щество, конечно, не намерено и вряд ли будет когда-либо
готово включить в свои ряды государственных деятелей
всех стран. Но даже те, кто порой призывает к войне
как средству разрешения неизбежных международных
противоречий, сходятся во мнении, что вооруженный
конфликт является вынужденной мерой, к которой при-
бегают после того, как безуспешно были испробованы
мирные средства. В этом случае государство точно так
же оправдывает закон о самообороне, как и индивиду-
ума, которому грозит неотвратимая серьезная опас-
ность. Что касается писателей, то вряд ли в наши дни
они избрали темой своих произведений сражения толь-
ко из любви к битвам или потому, что бесчисленное
множество солдат в них участвовало, а многие сотни
тысяч людей были заколоты, зарублены, застрелены или
приняли иную смерть. Нет, для писателя это было бы
свидетельством слабоумия или порочности. Тем не ме-
нее нельзя отрицать, что эти сцены кровавых побоищ
вызывают жадный, пусть и опасливый интерес. В про-
явлении храбрости, вне всякого сомнения, присутству-
ет подлинное величие, а приверженность законам чести
позволяет бойцам противостоять страданиям и разру-
7
шениям. Нигде мощь человеческого интеллекта не про-
является так ярко, как на месте командира, силой сво-
ей воли осуществляющего планирование, построение и
управление огромными массами участников вооружен-
ного столкновения. Сохраняя хладнокровие и демон-
стрируя чудеса храбрости, подвергая себя постоянному
риску, он заботится обо всем и отвечает за все. У него
всегда есть наготове свежие резервы и новые решения в
быстро меняющихся ситуациях массовых побоищ. И та-
кие качества, какими бы непостижимыми они ни каза-
лись, всегда можно обнаружить как среди низших сло-
ев общества, так и среди аристократии. Так, Катилина
был таким же храбрым воином, как и Леонид, но гораз-
до более грамотным военачальником. Альба на поле боя
превосходил герцога Оранского, а Суворов как полко-
водец был выше Костюшко. Здесь можно вспомнить вы-
разительные строки Байрона:
Все проверяется на деле,
В нем к храбрецам приходит слава или унижение...
Есть такие сражения, которые привлекают наше вни-
мание независимо от моральной оценки, которую мы
могли бы дать их участникам. Они всегда будут значи-
мыми с точки зрения того практического влияния, ко-
торое их исход оказал на общественные и политические
условия современности. Они неизменно вызывают у нас
острый интерес, во-первых, потому, что мы пытаемся
исследовать причинно-следственную связь этих собы-
тий, и, во-вторых, потому, что они помогают нам по-
нять, кто мы такие, и дают почву для размышлений о
том, что было бы при ином результате. Галлам замеча-
тельно выразил это в своих заметках по поводу победы
Карла Мартелла при Туре (Пуатье) над вторгшимися
сарацинами (арабами).
По его словам, «она справедливо может рассматри-
ваться в числе немногих событий, где иное развитие
могло бы привести к существенным изменениям кар-
тины мира, вместе с битвой при Марафоне, Арбелах
8
(Гавгамелах. — Ред.), Метавре, Шалонским (Каталаун-
ские поля. — Ред.) и Лейпцигским сражениями». Имен-
но внимательное осмысление этого замечания Галлама
впервые заставило меня замыслить данное исследование.
Конечно, между мной и великим историком существуют
различия в оценках важности тех или иных сражений,
в некоторых из которых он склонен к преувеличениям,
а другие, наоборот, попросту игнорирует. Наверное,
это правда, что два историка никогда не смогут прийти
к полному согласию, составляя список решающих сра-
жений в мировой истории. Различие в подходах при-
ведет к разным оценкам тех или иных событий. Точно
так же степень их интереса к конкретным историче-
ским персонажам отразится и на оценке их значения.
Но различие в наших взглядах крайне невелико. Скорее
всего, это вызвано тем, что мои взгляды на величайшие
события в истории совпадают с точкой зрения Галлама.
Его заметки учат нас наблюдать за тем, как в столкнове-
нии немногих участников зачастую затрагиваются инте-
ресы многих государств, и как результат — такой кон-
фликт часто не ограничивается одним столетием, а дает
толчок, который влияет на судьбы последующих поко-
лений. Очень ценным является и приобретаемая упо-
рядоченность мышления, которая помогает не просто
наблюдать за тем, что произошло и что происходит, но
и за тем, что могло бы случиться1.
Таким образом, мы учимся не считать мерилом мудро-
сти исключительно результат. Мы стремимся применять
более справедливые стандарты, исходя из конкретных об-
стоятельств и возможностей, стоявших перед политическим
деятелем или полководцем во времена, когда он обдумывал
план действий. Мы пытаемся оценивать его не с точки
зрения удачливости, а с точки зрения всех обстоятельств,
которые выражаются греческим словом Проагреок;, не
имеющим эквивалента в нашем языке.
1 См.: Болингброк. О том, как изучать и как использовать историю. Т. 2.
С. 497 сборника.
9
Автор понимает, что, даже слегка дав волю воображе-
нию и связав ряд событий, мы сможем обнаружить, как,
казалось бы, незначительный происшествия, например
относительно небольшое боестолкновение, могут ока-
зывать решающее влияние на важнейшие исторические
события. Но когда речь идет о следственно-причинных
связях, можно говорить лишь о том важном значении,
которое имеет один факт по сравнению с другим, а не о
тех отдаленных и неопределенных тенденциях, которые
могли иметь место в том или ином обществе в прошлом.
В то же время существует и школа, проповедующая фа-
тализм, подобно тому как это делают писатели в одной
из соседних нам стран. Она утверждает, что история —
это не что иное, как цепь обязательных и уникальных
событий, которые неизбежно сменяют одно другое. По-
этому, когда автор говорит о вероятности, он имеет в
виду то, что могло бы произойти с конкретными людьми.
Когда автор затрагивает проблемы причины и следствия,
он имеет в виду только те общие закономерности, с точ-
ки зрения которых мы воспринимаем то, как регулиру-
ются взаимоотношения в человеческом обществе, и в
которых мы решительно и категорически признаем му-
дрость и власть Высшего Законодателя в конструкции,
созданной высшим Творцом.
Глава 1
БИТВА ПРИ МАРАФОНЕ
Quibus actus uterque
Europa atque Asia fatis concurrent orbis1.
В 490 г. до н. э. афиняне созвали военный совет на
одном из горных кряжей, нависавших над Марафонской
равниной, расположенной на восточном побережье Ат-
тики. Необходимо было срочно рассмотреть вопрос о
том, следует ли принять сражение с врагом, который рас-
положился лагерем внизу на побережье. От того, какое
именно решение будет принято, зависела не просто судь-
ба двух армий; оно определяло весь путь будущего раз-
вития человечества.
В военном совете было 11 членов. Десять из них были
стратегами (военачальниками), стратеги избирались по
одному от каждой филы (военного административного
округа). Все стратеги имели равные военные полномо-
чия. (Из 10 стратегов 1 назначался командовать гопли-
тами (тяжелой пехотой), 1 — для снаряжения флота,
1 — для охраны страны, 2 — для охраны порта Пирей,
остальные — для поочередного командования войсками
в походах. — Ред.) Одиннадцатый член совета архонтов
был назначен для того, чтобы командовать объединен-
ной армией. Он носил звание полемарха, или военного
правителя. В битве полемарх пользовался привилегией
Буря прошла каковая, какими столкнулся гонимый
Судьбами, тот и другой и Азии круг и Европы.
Вергилий. Энеида
Перевод В. Я. Брюсова
1 1
возглавить правое крыло. Он должен был принимать уча-
стие в принятии всех решений по военным вопросам. В
тот год звание полемарха носил знатный афинянин по
имени Каллимах. Он стоя прислушивался к горячей дис-
куссии, развернувшейся между десятью стратегами. Не-
смотря на жаркую словесную баталию, вряд ли кто-либо
из ее участников представлял, насколько важен его голос
для будущих поколений человечества и с каким интере-
сом грядущие потомки будут изучать записи, описыва-
ющие эти дебаты. Перед взором участников совещания
предстали войска вторжения могучей Персидской империи
Ахеменидов, которая за последние пятьдесят лет раски-
нулась на огромных территориях, поработив все вставшие
на ее пути государства (от Хорезма и Бакгрии в Средней
Азии и запада Северной Индии до Египта на юго-западе
и Македонии на северо-западе. Поход Дария I в 512 г. до
н. э. против европейских скифов (иранцы дошли до рай-
она нынешнего Тамбова!) закончился неудачей и отхо-
дом. — Ред.). Стратеги знали, что их полис (Афины) со-
средоточил все свои усилия для того, чтобы собрать ту
небольшую армию, что была доверена их командованию.
Они видели перед собой неисчислимое воинство велико-
го иранского царя, который решил выместить свой гнев
на их государстве и на других независимых греческих по-
лисах, осмелившихся оказать помощь восставшим в его
стране грекам и даже сжечь столицу одной из его провин-
ций-сатрапий (Сарды, греки сожгли их в 499 или 500 г.
до н. э.). Его победоносное войско уже успело частично
отомстить непокорным соседям. Несколько дней назад
пала Эритрея на о. Эвбея, союзница афинян в смелом
походе на Сарды девять (или десять) лет назад. Теперь
афинские полководцы с высоты горы могли различить
очертания острова Эгилия, где иранцы держали эритрей-
ских пленных, которых предполагалось доставить в Пе-
реднюю Азию, где они на коленях должны были выслу-
шать решение своей судьбы из уст самого царя Дария I.
Афиняне знали и о том, что в лагере внизу находился
изгнанный из Афин тиран Гиппий, мечтавший вернуть-
12
ся в город с помощью вражеских мечей и вновь наложить
жестокое ярмо на оставшихся в живых жителей разграб-
ленной страны, которых захватчики не посчитают до-
стойной добычей для того, чтобы увести их с собой в
рабство.
Численное превосходство противостоящего против-
ника над их собственной армией было для некоторых
членов совета ужасающе явным. (Численность иранско-
го десанта оценивается от 20 тыс. (традиционная цифра)
до менее 10 тыс., поэтому либо армии были равны (или
даже греков было больше), либо численное преимущество
иранцев было сравнительно небольшим. — Ред.) В нашем
распоряжении достаточно данных для того, чтобы оце-
нить численность армий обеих сторон. Каждый свобод-
ный гражданин Греции проходил подготовку к военной
службе. В череде бесконечных стычек с соседними горо-
дами редкий юноша достигал зрелого возраста, не успев
несколько раз быть призванным в армию. Но даже в пе-
риод наивысшего расцвета Афин число свободных афи-
нян, которые по возрасту подлежали военному призыву,
не превышало 30 тыс., а в описываемую эпоху, скорее
всего, это число приближалось к двум третям от назван-
ной цифры. Кроме того, беднейшая часть горожан не
могла обеспечить себя необходимым оружием и снаря-
жением и, следовательно, не была подготовлена к дей-
ствиям в качестве тяжелой пехоты (гоплитов). Некоторая
часть наиболее подготовленного мужского населения была
оставлена в качестве гарнизона для обороны самого го-
рода; некоторые отряды должны были нести службу в
других районах Афинского государства. Таким образом,
следует предположить, что численность регулярной армии,
осуществлявшей марш из Афин к Марафонской долине,
скорее всего, не превышала 10 тыс. полностью снаряжен-
ных воинов*.
1 Те из историков, которые жили значительно позже описываемой битвы,
такие как, например, Юстин (римский писатель II—III вв., известен ком-
пиляцией и сокращением не дошедшей до нас «Истории Филиппа» (44 кни-
ги, Трога Помпея от мифических Нина и Семирамиды до времени Августа
13
За одним исключением, жители прочих греческих го-
родов-государств отказали Афинам в помощи. Спарта
обещала военную поддержку, однако высадка персид-
ского войска произошла на шестой день после ново-
луния и совпала с проведением религиозного праздни-
ка. Поэтому спартанские войска не могли выступить на
помощь Афинам до наступления полной луны. В мо-
мент самого тяжелого для себя испытания Афины по-
лучили помощь лишь из одного неожиданного для себя
источника.
За несколько лет до этого небольшой город-государство
в Беотии Платеи, испытывавший сильное давление со
стороны своего сильного соседа города Фивы, запросил
у Афин военную помощь, благодаря которой смог отсто-
ять свою независимость. Теперь, когда по Греции про-
шла весть о том, что откуда-то из далеких краев пришла
сила, грозившая уничтожить Афины, храбрые жители
Платей, не раздумывая, направили всех своих воинов для
того, чтобы защитить и разделить судьбу своих покровите-
лей. Общая численность гоплитов в Платеях едва превы-
шала одну тысячу человек. Это маленькое войско, совер-
шив марш вдоль южного склона горы Киферон (235 м)
через территорию Аттики, соединилось с армией афинян
в районе Марафона почти перед самым началом битвы.
Подкреплейие было малочисленным, но его воинствен-
ный дух должен был удесятерить мужество афинян, а
присутствие союзника должно было изгнать вон мрачные
мысли солдат о том, что они оказались покинутыми
друзьями в столь трудный час, которые не могли у них
не возникнуть после задержки прибытия войск Спарты.
(конец I в. до н. э. — начало I в. н. э.). — Ред.), Плутарх и другие, оцени-
вают численность афинской армии в 10 тыс. человек. Их данные не за-
служивали бы доверия, если бы, помимо их авторитета, не были подкреп-
лены другими источниками. Однако расчеты, исходя из общего количества
свободного населения Древних Афин, подтверждают эти цифры. В качестве
основы для таких расчетов можно использовать, например, книгу Бека «Го-
сударственная экономика в Афинах» (т. 1, с. 45). В качестве гоплитов при
Марафоне, наверное, служило и некоторое количество выходцев из других
полисов, но число афинян, участвующих в битве, не могло превышать при-
веденной выше цифры.
14
Этот благородный и храбрый жест слабого, но честно-
го союзника никогда не был забыт в Афинах. Платеи по-
лучили статус дружественного полиса, их жители стали
пользоваться многими привилегиями, за исключением
права занимать некоторые государственные должности в
Афинах. С тех времен во времена торжественных жерт-
воприношений афинские жрецы просили небеса быть
благосклонными не только к Афинам, но и к Платеям1.
После прибытия подкреплений из Платей в распоря-
жении афинских полководцев должно было быть пример-
но 11 тыс. тяжеловооруженных пехотинцев (гоплитов)2.
Кавалерии и лучников у афинян (в данном случае)
не было вообще, а использование инженерных соору-
жений на поле боя в те времена не практиковалось.
В отличие от немногочисленной греческой армии в
узкой бухте стояли корабли, а на ее извилистом берегу
теснились шатры и шалаши, принадлежавшие большому
войску различных народов, прибывших сюда, чтобы вы-
полнить волю великого владыки восточного мира. Един-
ственным ограничением их количества были сложности
с транспортировкой и доставкой продовольствия. Нет
никаких причин считать преувеличением оценку Юсти-
на, который полагает, что в тот момент под командо-
ванием сатрапов Датиса и Артаферна с берегов Кили-
кии на побережье Эвбеи и Аттики высадились примерно
10 тыс. воинов (не более 20 тыс. — Ред.). Греческие стра-
1 По словам Гроте (т. 4, с. 464), «этот добровольный марш всей армии
Платей на Марафон является наиболее трогательным эпизодом во всей исто-
рии Греции». В самом деле, вся история Платей и крепкие дружеские от-
ношения, связывающие этот город с Афинами, даже в моменты смертель-
ной опасности может служить самым впечатляющим примером из времен
Античности. Во время Пелопоннесской войны Платеи вновь продемон-
стрировали искреннюю преданность Афинам, вопреки всем угрозам и чув-
ству самосохранения. В результате город был сожжен. В классической исто-
рии трудно встретить более впечатляющие примеры доблести, чем слова
платейских пленных, которыми после памятной осады города они оправ-
дывают перед спартанскими палачами свою преданность Афинам (см.: Та-
цит. Т. 3. Разд. 53—60).
2 Во время битвы при Платеях, произошедшей через 11 лет после Ма-
рафонского сражения, каждый из участвующих в ней 8 тыс. афинских го-
плитов имел в качестве сопровождения одного легковооруженного раба
(Геродот. Т. 8. С. 28, 29).
15
теги тогда еще не могли знать и о качественном превос-
ходстве, которое во все времена после сражения при Ма-
рафоне отличало европейцев в конфликтах с азиатскими
армиями. Так было и в последующих войнах между Гре-
цией и Персией, в сражениях римских легионов против
полчищ царя Понтийского царства Митридата VI Евпа-
тора и армянского царя Тиграна II; так сражались и наши
полки в Индии. До битвы при Марафоне иранские (ми-
дийские и персидские) воины считались непобедимыми.
Греки неоднократно сталкивались с ними в Малой Азии,
на Кипре и в Египте и обычно терпели поражение. Ни-
кто лучше греческих авторов тех времен не может пере-
дать ужас, который внушало само имя мидян, а также
обстановку всеобщего страха и упадка духа, вызванную
неумолимым продвижением вперед иранских войск. По-
этому нет ничего удивительного в том, что пять из деся-
ти афинских полководцев высказались за то, чтобы укло-
ниться от битвы, безнадежного сражения с противником,
превосходившим греков количественно и пользовавшим-
ся страшной репутацией. Греческие войска занимали вы-
годные позиции на высотах, где небольшие силы могли
успешно противостоять высадившимся массам враже-
ских войск. Эти полководцы считали глупостью спу-
ститься в долину, где армия, конечно, будет раздавлена
копытами конницы, расстреляна неисчислимыми луч-
никами и растерзана иранскими ветеранами победных
войн, некоторые из которых сражались еще с Камбисом
и Киром. К тому же Спарта, величайший военный город-
государство Греции, к которому афиняне обратились за
помощью и который пообещал эту помощь предоставить,
из-за религиозного праздника, так почитаемого дорий-
цами, задерживалась с выступлением. Разве не было бы
мудрым, с любой точки зрения, дождаться прихода спар-
танцев, лучших воинов Греции, прежде чем выйти сра-
жаться с наводящими ужас мидянами?
Как бы правдоподобно ни звучали эти доводы, другие
пять стратегов выступили за более смелый и быстрый
вариант войны. И, к счастью для Афин и всего мира, сре-
16
ди них был человек, обладавший не только высочайши-
ми военными способностями, но и энергичным характе-
ром, позволявшим ему внушать свои идеи и поднимать
дух у слабейших характером.
Мильтиад возглавлял один из самых известных родов
в Афинах. Его корни уходили к древнейшим временам,
и в жилах героя Марафона текла кровь Ахилла. Один из
его предков получил во владение Херсонес Фракийский
(совр. Галлиполийский полуостров), после чего члены
рода стали одновременно афинскими гражданами и фра-
кийскими князьями. Это случилось во времена, когда
Афинами правил тиран Писистрат. Двое родственников
Мильтиада — дядя, носивший то же имя, и брат Стеса-
гор — правили на Херсонесе до тех пор, пока правителем
не стал сам Мильтиад. Мильтиад вырос в Афинах в доме
своего отца Кимона, который был знаменит на все Афи-
ны как олимпийский чемпион в гонках на колесницах и
который был очень богатым человеком1.
Сыновья Писистрата, унаследовавшие власть в Афи-
нах от своего отца, приговорили Кимона к смерти, но
продолжали благосклонно относиться к юному Миль-
тиаду2.
Поэтому после смерти в Херсонесе брата Мильтиада
Стесагора они отправили его туда как своего наместника.
Это произошло за двадцать восемь лет до битвы при Ма-
рафоне. К этому периоду относится первое упоминание
о Мильтиаде, отсюда мы узнаем о нем как о человеке и
государственном деятеле. Уже в первой записи о нем мы
находим свидетельства сочетания решительности и бес-
принципности, которое характерно для Мильтиада в зре-
лом возрасте. Власть брата в Херсонесе Фракийском была
поколеблена в результате войны и мятежа. Мильтиад был
полон решимости вновь укрепить ее. Прибыв в Херсо-
нес, он заперся в доме, якобы в знак траура по умершему
родственнику. Представители самых знатных домов го-
1 Геродот. Т. 6. С. 103.
2 Там же.
17
рода, узнав об этом, отправились в дом Мильтиада, что-
бы выразить ему свои соболезнования. Как только они
прибыли туда, он захватил их всех, превратив в своих
пленников. Затем он сделался абсолютным властителем
на полуострове и постоянно укреплял эту власть. Миль-
тиад на свои деньги содержал небольшую регулярную
армию численностью в пятьсот воинов. Его власть еще
более укрепилась после женитьбы на дочери царя сосед-
ней Фракии.
Когда власть персов распространилась до Геллеспон-
та (совр. Дарданеллы) и соседних областей, Мильтиад
поступил на службу к царю Дарию I. В числе прочих вое-
начальников он в составе персидской армии водил своих
воинов в поход на Скифию. Мильтиаду вместе с греками
из Малой Азии персидский царь поручил оборону пе-
реправы через Истр (Дунай), когда его армия вторглась
(в 512 г. до н. э. — Ред.) в дикие земли, ныне принадле-
жащие России, в безнадежной погоне за предками со-
временных казаков. (Скифы, племена иранского проис-
хождения, тем не менее участвовали в формировании
восточного славянства (свидетельства арехологические,
лингвистические; значительная часть языческих богов
здесь — иранского происхождения). — Ред.) Узнав о том
отпоре, который Дарий I получил от скифов, Мильтиад
предложил другим греческим вождям разрушить мост
через Истр (это вначале предложили скифы. — Ред.) и
предоставить персидскому царю и его армии умереть от
голода и скифских стрел. Правители греческих городов
Малой Азии, к которым обратился Мильтиад, оказались
от этого дерзкого и коварного удара по власти персов, и
Дарий I сумел благополучно вернуться назад. Но замысел
Мильтиада стал известен персам, и теперь месть Дария I
была направлена напрямую против человека, который
вынашивал смертельный удар против империи и самого
царя. В течение нескольких лет ему еще удавалось со-
хранять свою власть над Херсонесом Фракийским, так
как персидские завоевания были направлены в другую
сторону. Но власть Мильтиада была зыбкой и ненадеж-
18
ной. Тем не менее он воспользовался той выгодой, кото-
рую сулило его положение, и сумел заручиться поддерж-
кой афинских властей, завоевав и отдав под власть Афин
острова Лемнос и Имроз (совр. Гёкчеада. — Ред.). К вла-
дению этими островами Афины стремились давно, но
прежде им никогда не удавалось полностью подчинить
себе эти территории. Тем временем в 494 г. персы окон-
чательно подавили восстание ионийских греческих на-
родов и теперь смогли, наконец, свободно повернуть свои
флот и армию на борьбу с врагами великого царя к за-
паду от Геллеспонта. Против Херсонеса Фракийского
был направлен мощный флот финикийских гребных су-
дов. Мильтиад понимал, что сопротивление бесполезно.
Пока финикийцы были на о. Тенедос (совр. Бозджаада),
он заполнил пять кораблей всеми ценностями, которые
ему удалось собрать, и отплыл в Афины. Финикийцы по-
гнались за ним и догнали его в северной части Эгейско-
го моря. Один из кораблей, на котором находился стар-
ший сын Мильтиада Метиох, был ими захвачен, но на
остальных четырех Мильтиаду удалось благополучно до-
браться до острова Имроз. Оттуда он отправился в Афи-
ны, где восстановил свой статус свободного гражданина
Афинского государства.
К тому времени афиняне изгнали из города последне-
го из своих тиранов Гиппия, сына Писистрата. Жители
были в полной эйфории от недавно обретенной свободы
и равенства. Под впечатлением от принятых изменений
в правление Клисфена город горячо стремился к респу-
бликанской форме правления. У Мильтиада в Афинах
были враги, которые на волне общественного мнения
поспешили отправить его под суд по обвинению в тира-
ническом правлении в Херсонесе Фракийском. Сам факт
обвинения вовсе не означал, что против подсудимого
обязательно будут применяться карательные меры, по это-
му поводу не существовало никаких специальных зако-
нов. Причиной был укоренившийся в те времена в греках
страх перед личностью, которой удавалось навязать свою
волю соотечественникам и получить ничем не ограни-
19
ченную власть над ними. Факт, что Мильтиад именно
таким образом осуществлял свое правление в Херсонесе
Фракийском, был неоспорим. Однако афинский суд со-
бирался решить, заслуживал ли Мильтиад, который стал
тираном Херсонеса, наказания как гражданин Афин? Тот
несомненный факт, что он очень помог своему полису,
завоевав острова Лемнос и Имроз, говорил явно в его
пользу. Народ отказывался обвинять Мильтиада. Он поль-
зовался самой горячей поддержкой в обществе. И когда
стало известно о персидском нашествии, афинский на-
род принял мудрое решение, избрав его сроком на один
год одним из стратегов.
В памятном совете десяти полководцев у Марафона
приняли участие еще два человека, к которым слава по-
литических деятелей пришла уже после Мильтиада. Од-
ним из них был Фемистокл, будущий создатель афинско-
го военного флота и фактический победитель в битве при
Саламине (греческим флотом руководил спартанец Эв-
рибиад, следовавший плану Фемистокла. — Ред.). Дру-
гим был Аристид, позднее возглавивший отряд афинян
в греческом войске (командующий спартанец Павсаний)
в битве при Платеях. Известность и народное признание
пришли к нему, когда натиск персов удалось, наконец,
отразить и добрая половина греков безоговорочно при-
знала Аристида своим вождем и защитником. История не
сохранила свидетельств о том, какую позицию заняли эти
два человека во время обсуждения плана действий при
Марафоне. Но, зная характер Фемистокла, его храбрость,
интуитивную способность находить самое эффективное
решение в критической ситуации (качество, которое исто-
рики единодушно признают как самое главное в его ха-
рактере), можно с уверенностью предположить, что Фе-
мистокл принял самое верное и смелое решение1.
Более сложно судить о том, за какое решение отдал
свой голос Аристид. То преклонение, которое он испы-
1 Тацит высказывается о характере Фемистокла в 138-й главе своей
первой книги.
20
тывал перед спартанцами, могло заставить его проголо-
совать за то, чтобы дождаться подхода их армии. Однако,
будучи предусмотрительным, как воин и как политик он
никогда не был трусом. А смелая речь Мильтиада, воз-
можно, в этом случае упала на благодатную почву и на-
шла в лице Аристида благодарного слушателя.
Сам Мильтиад не испытывал ни малейших сомнений
относительно возможных действий афинской армии. Он
прилагал все усилия для того, чтобы привлечь на свою
сторону коллег. Будучи не понаслышке знаком с органи-
зацией персидской армии, Мильтиад был убежден в пре-
восходстве греческих войск, при условии умелого руко-
водства ими. Взглядом опытного военного ему удалось
сразу же уловить все те преимущества, которые мест-
ность предоставляла грекам при внезапной атаке. В то же
время, как мудрый политик, он понимал весь риск, свя-
занный с пассивным ожиданием, когда упущенное время
грозило гибелью Афинам. Один из участников совета, а
именно Каллимах, которому принадлежала формальная
власть в греческой армии, все еще не проголосовал. По-
скольку голоса остальных стратегов разделились поров-
ну, по пять с каждой стороны, мнение Каллимаха долж-
но было стать решающим.
От этого голоса по капризу судьбы теперь зависела
будущая судьба народов мира. Мильтиад обратился к
нему с прямой речью солдата, словами, которые мы и
сейчас можем прочитать в трудах Геродота, который сам
узнал о них от ветеранов битвы при Марафоне. Мильти-
ад умолял Каллимаха проголосовать за битву: «Теперь в
твоей власти, Каллимах, или повергнуть Афины в раб-
ство, или защитить их свободу и завоевать себе бессмерт-
ную славу, которой нет даже у Гармодия и Аристогей-
тона (убивших тирана Гиппарха, брата Гиппия. — Ред.).
Никогда еще с того времени, как появился народ Афин,
он не был в такой опасности, как теперь. Если афиня-
не склонятся на колени перед мидянами, то попадут во
власть Гиппия, и ты знаешь, какие страдания тогда им
выпадут. Но если Афины выйдут из битвы победителем,
21
они станут первым городом во всей Греции. От твоего
голоса зависит решение, примем мы битву или нет. Если
мы сейчас откажемся от сражения, интриги различных
фракций в городе приведут к разъединению афинян, и
город попадет в руки мидян. Но если мы решим сра-
жаться, прежде чем в городе начнутся раздоры, я уве-
рен, что при условии, что боги будут играть честно и не
выступят против нас, мы сможем в бою доказать, что
были правы»1.
Таким образом, голос полемарха был завоеван, и на
совете было принято решение дать персам бой, и заслуга
в этом полностью принадлежит Мильтиаду. Его же во-
енным талантом объясняется тот факт, что все остальные
стратеги сложили с себя полномочия и приняли решение
следовать его приказам. Однако сам Мильтиад опасался
зависти и скрытых интриг, которые могли бы нарушить
единство в его небольшой армии, и поэтому выжидал,
пока придет день, когда он примет командование армией
по праву передачи полномочий. Только после этого он
двинул войско навстречу врагу.
Бездействие иранских полководцев в этот период на
первый взгляд кажется странным. Но с ними находил-
ся Гиппий, и они, как и он, знали о том, что могут за-
хватить власть в городе без кровопролития, путем ин-
триг и махинаций его сторонников в Афинах. Характер
местности также во многом объясняет тактику противо-
стоявшей грекам армии, как перед битвой, так и в ходе
самого сражения.
Марафонская равнина, которая находится на расстоя-
нии примерно 22 миль (40 км) от Афин, протянулась
вдоль бухты с тем же названием на северо-восточном по-
1 Геродот. Т. 6. Гл. 109. По мнению автора, из главы 116 прямо явст-
вует, что Геродот лично беседовал с ветераном битвы при Марафоне Эпи-
целем. О содержании речи Мильтиада стало известно из воспоминаний его
колле г-полководце в. Обычно авторами речей, которые древние историки
приписывают монархам и полководцам, являются они сами. Однако фраг-
менты речи Мильтиада находят подтверждение в словах его современников.
Смелые и резкие слова никак не могли принадлежать Геродоту, но были
характерны для Мильтиада. Некоторыми из его выражений затем долго
пользовались его современники.
22
бережье Аттики. Равнина имеет форму полумесяца длиной
около 10 км. В центре ее ширина составляет примерно
3 км; в этом месте горы отстоят от моря на максимальном
расстоянии, далее по направлению к обоим краям «по-
лумесяца» оно сужается, и по его краям горы почти под-
ходят к воде на оконечности бухты. В середине равнины
расположена долина, в южном направлении к ней ведет
горная дорога. Со всех сторон дорогу тесно охватывают
труднопроходимые горы, густо поросшие соснами, олив-
ковыми деревьями и кедрами и покрытые миртом, зем-
ляничными деревьями и другими пахучими кустарни-
ками, запахом которых густо пропитан воздух Аттики.
В наши дни в долине высятся курганы, выросшие над
теми, кто пал в битве, но ко времени высадки персов она
была почти идеально ровной. По краям долины мест-
ность заболочена; она высыхает только весной и летом.
В сухой сезон здесь ничто не препятствует действиям
кавалерии, но во времена осенних дождей, когда про-
исходили описываемые события (битва произошла 13 сен-
тября), эта земля была практически непригодна для кон-
ных рейдов1.
Расположившиеся в горах греки могли наблюдать за
каждым шагом находившихся на равнине внизу иран-
цев, при этом сами они оставались практически неви-
димыми для врага. Звание Мильтиада давало ему право
начать битву в любое время по своему усмотрению или
отказаться от нее по своему желанию, если только во-
инам Датиса и Артаферна не придет в голову пойти на
безрассудный штурм высот, где скрывался их про-
тивник.
Если посмотреть на карту Древнего мира и попытать-
ся сравнить территориальные ресурсы, которыми обла-
дали два государства, чьи армии вот-вот должны были
схватиться в смертельной битве, неоспоримое преиму-
щество Персидского царства над Афинской республи-
кой, пожалуй, не имеет исторических аналогов. Справед-
См. план местности.
23
ливо отмечалось, что если вести счет только размерами
государств, то Аттика, чья площадь составляет всего
700 квадратных миль, просто потеряется в сравнении
даже с многими феодальными владениями сеньоров
Средних веков или колониальными территориями со-
временности. Соперник Афин Персидская империя Ахе-
менидов включала в себя значительную часть азиатской
и большую часть европейской территории современной
Турции, современный Иран, а также территории, где
сейчас располагаются Грузия, Армения, Балх, Пенджаб,
Афганистан, Белуджистан, Египет и Триполитания. (До-
бавим Ирак, Пакистан, юг Азербайджана, Туркмению,
Узбекистан, Таджикистан и др. — Ред.)
Житель Европы в начале V в. до н. э. не мог смотреть
на ту огромную мощь под скипетром единственного ази-
атского правителя с тем же хладнокровием, с каким мы
сейчас обозреваем на карте огромные владения совре-
менных восточных владык. К тому же, как уже было ска-
зано выше, до Марафонского сражения моральное пре-
восходство азиатских народов перед европейскими было
очевидным, их авторитет в военной области был непре-
рекаем, и, как казалось, все шансы на победу были на
стороне персов. Азия была колыбелью, где зарождались
человеческие сообщества. (Иранцы, в частности персы,
пришли на Иранское нагорье в конце второго — нача-
ле первого тысячелетия до н. э. Их родина, как и других
арийских народов, — степи и лесостепи Евразии, в дан-
ном случае к востоку от Волги. Историческая родина
греков, тоже индоевропейцев, около 2200 г. до н. э. за-
воевавших юг Балканского полуострова, восточноевро-
пейские степи и лесостепи. Во времена Греко-персидских
войн отличия между родственными арийскими народа-
ми, в частности греками и иранцами, вряд ли были боль-
шими, чем между современными западными и восточ-
ными славянами. — Ред.) Задолго до того, как в других
частях света появлялись лишь слабые ростки цивилиза-
ции, на Азиатском континенте уже возникли и блистали
могущественные империи, подобно горным вершинам
24
на рассвете. В отличие от постоянных изменений и исто-
рических поворотов, так характерных для судеб европей-
ских народов с самого начала развития цивилизации на
нашем континенте, для истории.почти всех восточных
империй с древнейших времен до современности харак-
терны монотонность и однообразие. Для всех них характе-
рен быстрый рост на ранних этапах развития. Их владения
раскидываются на неизмеримые расстояния. Управление
провинциями в таких государствах возложено на сатра-
пов или пашей. Для этих стран характерна быстрая де-
градация правящих династий. На смену суровым воите-
лям приходят изнеженные любители гаремов. В таких
империях царит внутренняя анархия, постоянно происхо-
дят мятежи, которые приближают времена упадка и уско-
ряют падение этих неэффективно построенных властных
машин. Несомненным фактом является то, что для всех
великих азиатских империй во все времена характерна
деспотическая форма правления. И Херен справедливо
связывает это с другим важным фактором, влияющим на
политическую и общественную жизнь азиатских госу-
дарств. «Для мужского населения всех наиболее значи-
тельных народов внутренней Азии характерна полига-
мия. А там, где существует эта традиция, невозможна
правильная политическая организация обществ. Отцы
превращаются в домашних деспотов. Они готовы точно
так же повиноваться своим владыкам, как в их семейных
хозяйствах им подчиняются члены собственных семей».
Кроме того, необходимо учитывать незыблемую связь
между государственной религией и законодательством, а
также наличие мощного аппарата жрецов, который в не-
которой степени, пусть и не всегда одинаково явно, имеет
влияние на самого монарха, полностью подчиняет себе
гражданскую администрацию, держит в своих руках си-
стему образования. Жречество настолько жестко контро-
лирует литературу и науки, что последние призваны лишь
выполнять его указания.
Правильно поняв и прочувствовав эти общие харак-
теристики, мы сможем сравнительно легко взять на себя
25
задачу исследовать и оценить ход и принципы развития
как всех восточных монархий в целом, так и Персидской
империи Ахеменидов в частности. А это, в свою очередь,
позволит нам оценить значение того отпора, который
греки смогли дать вооруженному вторжению с Востока.
Мы могли бы также попробовать проанализировать те
последствия для человеческой цивилизации, которые на-
ступили бы в случае удачного осуществления иранского
вторжения в Европу после того, как ими уже была по-
корена значительная часть цивилизованного мира того
времени.
Само географическое положение страны естествен-
ным образом выдвинуло Грецию в первые ряды в борь-
бе за свободу Европы против притязаний Ахеменидов.
И греки блестяще продемонстрировали те выдающиеся
черты национального характера, которые столь же при-
сущи и другим европейским народам. Впоследствии имен-
но они так высоко вознесли европейскую цивилизацию
над азиатской. Народы, проживавшие в античные вре-
мена в районе Северного Средиземноморья, первые на
нашем континенте получили с Востока зачатки искус-
ства и литературы. Оттуда же пришли и основы поли-
тической организации общества. Грекам, земли которых
были расположены по соседству с Малой Азией, Фини-
кией и Египтом, удалось оказаться впереди прочих. Они
быстро познали нравы и обычаи цивилизации. Так же
быстро они стали вносить что-то свое, характерное толь-
ко для них, во все полученные новшества. Так, напри-
мер, многие имена богов и многие обряды пришли в
греческую религию от иностранцев. (Большинство бо-
гов греческого пантеона — индоевропейские, близкие,
например, к славянскому, германскому, индоарийскому
пантеонам. И только некоторые, как, например, Афина,
заимствованы с Востока. — Ред.) Однако греки с пре-
зрением отказались от чудовищных, вызывающих от-
вращение преданий, пришедших к ним с берегов Нила
и Оронта. Греческие поэты обработали и опоэтизиро-
вали древнюю прекрасную мифологию. В этой стране
26
не существовало касты жрецов, подобной, например,
египетской. Государственный строй Греции долгое вре-
мя представлял собой передававшуюся по наследству
власть монарха, но на этой земле никогда не возникала
надолго абсолютная монархия. Правители Греции явля-
лись конституционными монархами и имели строго опре-
деленный набор привилегий. И еще до иранского вторже-
ния монархическая форма правления во многих греческих
государствах уступила место демократическим институ-
там власти. При этом имели место многочисленные ва-
риации распределения власти, от олигархии до демо-
кратии. В литературе и науке греческие умы никогда не
шли по проторенным дорогам и не признавали никаких
ограничений. Греки смело выражали свои мысли; но-
вые идеи воспринимались ими скорее с интересом, чем
с подозрением. Гибкий, неутомимый, предприимчивый
и уверенный интеллект греков являлся полной противо-
положностью спокойной покорности многих народов
Востока. Среди прочих греческих племен афиняне наи-
более ярко воплотили в себе эти национальные черты.
Этот дух активности и непокорности в сочетании с ува-
жительной симпатией к своим соотечественникам в Азии
заставил афинян принять участие в Ионийской войне.
Сейчас, охваченные ненавистью к одному из кланов,
узурпировавшему власть в их государстве и в течение
некоторого времени насильственно ее удерживавшему,
они были готовы бросить вызов царю Дарию I. Афиня-
не отказывались по его приказу принять обратно тира-
на, которого несколько лет назад они сами изгнали со
своей земли.
Предприимчивость и гений одного из англичан в бо-
лее поздние времена подтвердили новыми свидетель-
ствами и оживили интерес к мощи персидского монарха,
который отправил свои войска сражаться при Марафо-
не. Уже давно было известно о надписях клинописью
на мраморных памятниках Персеполя, близ древнего го-
рода Сузы, о скальных надписях в других поселениях, в
далекие века находившихся под властью первых персид-
27
ских царей. Но в течение тысячелетий они воспринима-
лись лишь как неразгаданные загадки и вызывали только
праздное любопытство. Часто эти памятники упомина-
лись лишь как свидетельство глупого тщеславия предста-
вителей человеческого рода, у которых хватило времени
на то, чтобы доверить образцы своей письменности твер-
дому камню. Но только этим камням удалось сохранить
и язык, и даже саму память о самодовольных предста-
вителях некогда славных народов. Старший Нибур, Гро-
тефенд и Лассен сделали ряд догадок относительно зна-
чений букв клинописи. Но только майору Роулинсону,
служащему Ост-Индской компании, после нескольких
лет труда удалось, наконец, полностью раскрыть алфа-
вит и грамматику долгое время недоступного языка. Что
особенно важно, он смог полностью расшифровать и
подробно разъяснить надписи на считающейся священ-
ной скале Бехистун, в западной части Мидии (близ со-
временного г. Керманшах в Западном Иране. — Ред.).
Теперь эти тексты нашли своего переводчика, и с вы-
соты скалы сам Дарий называет нам имена народов, по-
корившихся ему, перечисляет восстания, которые он
подавил, свои победы и другие славные поступки, ко-
торые он успел совершить.
Но эти неоспоримые памятники персидской славы
подтверждают (и даже дают дополнительные сведения)
информацию Геродота о том, как Кир основал, а Камбис
расширил обширную державу. Затем Дарий I добавил к
ней завоевания в индийских и арабских землях. Похоже,
что, когда он двинул свои войска в Европу, он всерьез
рассчитывал распространить свою власть на весь мир.
За исключением Китайской империи, в которой в те-
чение веков и до самых последних лет практически одна
треть населения Земли живет в отрыве от других народов
(периоды относительной изоляции Китая чередовались
либо с периодами его активной экспансии (Цинь, Тан),
либо распада и частичного или даже полного его завоева-
ния (монгольская династия Юань, маньчжурская Цин. —
Ред.), все великие царства, существовавшие в Древней
28
Азии, вошли в состав империи Ахеменидов. Народы Се-
веро-Западной Индии, ассирийцы, сирийцы, вавилоняне,
халдеи, финикийцы, палестинцы, армяне, население Бак-
трии и Лидии, фригийцы и парфяне, а также мидяне —
все объединились под скипетром великого царя. По зна-
чимости мидийский народ стоял вторым после самих
персов (первоначально была Мидийская держава, но по-
сле того, как царь восставших в 553 г. до н. э. персов Кир
разбил мидян в 550 г. до н. э., персы передвинулись в
державе на первое место, а мидяне заняли второе, но
выше всех остальных; — Ред.), а о самой империи часто
говорили как об империи мидян или как о стране мидян
и персов. Египет и Киренаика также были персидской
сатрапией. Дарий I покорил греческие колонии в Малой
Азии и на островах Эгейского моря, а храбрые, но безу-
спешные попытки греков сбросить персидское ярмо при-
вели лишь к усилению этого гнета. Кроме того, они укре-
пили общепринятое мнение о том, что греки не смогут
устоять перед персами на поле боя. В результате войны
с европейскими скифами (512 г. до н. э.) Дарий I , хотя
и не смог достичь поставленных целей, сумел подчинить
Фракию и покорить Македонию. Теперь ему принадле-
жали земли от Индии до Балкан.
Можно только попытаться представить себе тот гнев,
который испытал владыка стольких народов, когда за
девять лет до Марафонского сражения афиняне осме-
лились оказать помощь ионийцам, восставшим против
него, Дария I. При этом была разграблена и сожжена
столица одной из персидских сатрапий, Сарды. Но для
его сатрапов в Малой Азии было не внове принимать
при своих дворах беженцев из Афин, которые просили
о помощи своим соотечественникам. Когда в 510 г. до
н. э. Гиппий был изгнан из Афин и тем самым лиши-
лась власти династия Писистратидов, свергнутый тиран
и его окружение после неудачной попытки вернуть себе
власть с помощью спартанцев наконец обрели убежище
в Сардах, столице сатрапии Артаферна. Там Гиппий (как
об этом пишет Геродот) начал агитационную кампанию,
29
всячески пытаясь очернить Афины перед Артаферном
и доказать, что город является владением Гиппия, дан-
ника и вассала царя Дария I. Когда афиняне узнали об
этом, они отправили в Сарды своих посланников с про-
тестом против вмешательства персов в конфликт между
ними и беженцами из Афин. Однако в ответ Артаферн
угрожающим тоном повелел им принять обратно Гип-
пия, если они пекутся о безопасности своей страны. Но
афиняне решили, что безопасность такой ценой им не
нужна. Отвергнув условия сатрапа, они автоматически
объявляли себя врагами персов. В этот критический мо-
мент ионийские греки обратились к своим европейским
землякам и союзникам за помощью в борьбе за незави-
симость от Персидской империи. Афины и город Эритрея
на острове Эвбея были единственными, кто согласился
эту помощь предоставить. Двадцать триер (трехпалубных
гребных боевых кораблей) из Афин и пять из Эритреи
пересекли Эгейское море. Внезапным смелым броском
на Сарды афиняне и их союзники захватили столицу
высокомерного сатрапа, который недавно грозил им раб-
ством и гибелью. Вскоре иранцы собрали армию, и гре-
ки были вынуждены отступить. Иранцы настигли и раз-
громили афинский отряд, а также флотилию, после чего
Афины не принимали участия в Ионийской войне. Но
об оскорблении, нанесенном персидскому владыке, вско-
ре узнали во всей империи. Такой поступок не мог быть
забыт и прощен. Геродот вспоминает о гневе персид-
ского царя короткой, но выразительной фразой: «Когда
царю Дарию I сообщили, что Сарды были захвачены и
сожжены афинянами и ионийскими греками, он почти
не обратил внимания на упоминание об ионийцах, хо-
рошо зная об этом народе и понимая, что мятеж будет
вскоре подавлен. Однако он спросил, кто такие афи-
няне и что это за народ. Когда ему рассказали об этом,
царь приказал принести ему лук. Он натянул тетиву и
пустил стрелу в небо. После этого Дарий I воскликнул:
«Великий бог! Дай мне возможность отомстить афиня-
нам». Потом он приказал одному из слуг, чтобы каж-
зо
дый раз, когда царь будет садиться за стол и начинать
есть мясо, тот напоминал ему: «Государь! Помни об афи-
нянах».
На то, чтобы полностью подавить ионийский мятеж,
ушло несколько лет. Но когда война закончилась, царь
отдал приказ своей победоносной армии наказать Эри-
трею и Афины и покорить континентальную Грецию.
Первая экспедиция, отправленная на Грецию, попала
в шторм и почти полностью погибла в районе мыса
Афон. (В 492 г. до н. э. во время шторма здесь погибло
около 300 кораблей и свыше 20 тыс. человек — значи-
тельная часть экспедиции (но далеко не вся). — Ред.)
Но Дарий I был не из тех, кто легко отказывается от
своих решений. В Киликии стали собирать другую ар-
мию. Одновременно Дарий I отправил послов во все
греческие города с требованием покориться Персии. На
рыночной площади каждого даже самого маленького
города эллинов (территория некоторых из этих поселе-
ний не превышала британский остров Уайт (381 км2. —
Ред.) объявлялось, что царь Дарий I, повелитель земель
от восхода до заката солнца, требует для своих послов
земли и воды — символический жест, означавший го-
товность признать владыку Ирана своим хозяином. До
смерти напуганные мощью Персидской империи и воз-
можным наказанием, о чем напоминала судьба упрямых
ионийцев, многие континентальные греческие полисы
и почти все островные предоставили персам требуемые
знаки вассалитета. Только Спарта и Афины осмелились
выразить свой прямой отказ: там иранские послы были
жестоко умерщвлены.
Это вызвало новую вспышку гнева Дария I против
Афин. Подготовка к походу против Греции стала вестись
с удвоенной энергией. Летом 490 г. до Рождества Хри-
стова армия вторжения находилась в Элейской долине
в Киликии, близ побережья. На побережье был собран
флот из шестисот триер и транспортных судов для до-
ставки и высадки конных и пеших воинов. Номинально
командование армией было поручено мидийскому пол-
31
ководцу Датису и сыну сатрапа Сард Артаферну, являв-
шемуся также племянником царя Дария I. Из слов гре-
ческого летописца, рассказывавшего о Датисе, можно
заключить, что, возможно, он был полководцем, кото-
рый на самом деле являлся единоличным командующим
персидским войском. Нам неизвестны подробности пре-
дыдущей карьеры этого военачальника, но можно пред-
положить, что своим талантом и храбростью, доказанны-
ми годами службы, он заслуживал этот пост. Возможно,
Датис был первым уроженцем Мидии, которому персид-
ские цари доверили командование армией после того, как
был раскрыт заговор мидийских вельмож против персов
незадолго до воцарения Дария I. Датис получил приказ
полностью подчинить Грецию. Относительно Эритреи и
Афин ему были даны особые указания. Он должен был
захватить эти города, а жителей, поработив, живыми до-
ставить на суд к царю Дарию I.
Датис погрузил армию на ожидавшие ее корабли. За-
тем вдоль берегов Малой Азии его войска достигли остро-
ва Самос, после чего корабли повернули на запад, через
Эгейское море в сторону Греции, попутно захватывая
греческие острова. Десять лет назад жителям острова Нак-
сос удалось выдержать осаду персидской армии, но те-
перь они были слишком напуганы для того, чтобы ока-
зать врагу хоть малейшее сопротивление. Они укрылись
высоко в горах в то время, как персы сожгли их город и
опустошили земли. После этого Датис принудил острови-
тян присоединиться со своими кораблями к армии втор-
жения и отправился к берегам острова Эвбея. Жители
небольшого города Каристос попытались оказать сопро-
тивление врагу, но были быстро разгромлены. Затем на-
падению подверглась Эритрея. Афиняне направили на
помощь городу 4 тыс. воинов. Но среди эритреян дей-
ствовали предатели, поэтому афинский отряд вовремя
получил от одного из вождей города предупреждение о
том, что афинянам следует скорее отправляться на за-
щиту собственного города, вместо того чтобы остаться и
разделить неминуемое поражение Эритреи. Предостав-
32
ленные сами себе, жители Эритреи в течение шести дней
отражали штурм города персами. На седьмой день двое
вельмож города предали своих соотечественников, и город
был захвачен. В отместку за сожжение (в 499 или 500 г.
до н. э.) Сард были сожжены храмы, жители были захва-
чены в плен. Их отправили на близлежащий островок Эги-
лия, где им предстояло дожидаться, пока Датис не доставит
туда же и пленных афинян. Далее людей из двух поко-
ренных городов должны были отправить в Малую Азию,
где царь Дарий I лично намеревался решить их судьбу.
Воодушевленные таким успехом, персы посчитали,
что половина поставленной им задачи выполнена. Да-
тис вновь погрузил свое войско на корабли и направил
их через небольшой пролив, отделяющий остров Эвбея
от континентальной Греции. Затем войска высадились
на побережье Аттики в районе Марафона. При этом Да-
тис, следуя обычаям моряков Античности, отдал приказ
вытащить триеры на скалистый берег. В качестве баз,
где располагались склады продовольствия и имущества,
персам служили только что завоеванные острова. Пер-
сидский полководец полагал, что позиция у Марафона
выгодна ему во всех отношениях. Равнинный характер
местности, где располагались иранские войска, позво-
лял беспрепятственно применить кавалерию в случае,
если афиняне осмелятся навязать персам сражение. Эти
же преимущества обозначил и Гиппий, который взял на
себя обязанности проводника персидских войск втор-
жения. Именно он указал Марафонскую бухту как луч-
шее место для высадки. Возможно, Гиппий при этом
поддался собственным воспоминаниям сорокасемилет-
ней давности, когда, переправив армию из Эритреи в
район Марафона, ему вместе с его отцом Писистратом
удалось на этой же равнине одержать легкую победу над
войском афинян и тем самым восстановить власть ти-
рана над городом. Судьба, казалось, была благосклонна
к захватчикам. Та же самая местность. Однако вскоре
Гиппию пришлось лично убедиться в том, как сильно с
тех пор изменился характер его народа.
2 Э. Кризи «Великие сражения 33
Античного мира*
И все же, несмотря на то что сторонники «агрессив-
ной демократии» в Афинах со всем пылом выступили
против зарубежных захватчиков и собственного тирана,
в городе, так же как и в Эритрее, все же существовала
фракция людей, которые желали победы собственной
партии и достижения власти над согражданами даже це-
ной разрушения собственного государства. Предатели
легко могли вступить в контакт с персами, и тогда Афи-
нам было бы суждено пережить катастрофу, подобную
той, что произошла в Эритрее. Такое могло бы случить-
ся, если бы Мильтиад не принял твердое решение сра-
жаться до конца и не смог убедить в этом своих коллег-
военачальников.
Когда Мильтиад и его сторонники решились дать
сражение захватчикам, они бросили на чашу судьбы
участь не только Афин, но и всей Греции. В случае по-
ражения Афин ни один греческий полис, за исключе-
нием Лакедемона (Спарты), не осмелился бы продол-
жить сопротивление. Сами же спартанцы, несмотря на
то что они, скорее всего, предпочли бы умереть все до
одного за свою страну, никогда не смогли бы остано-
вить победоносную персидскую армию, в которую во-
шли бы и многочисленные греческие войска под зна-
менами вновь назначенных после победы над Афинами
персидских сатрапов.
И к западу от Греции не было реальной силы, спо-
собной противостоять империи Ахеменидов, одержи она
победу над греками и преврати эту страну в плацдарм
для будущих вторжений. Рим в те времена был крайне
слаб. Из него только что была изгнана династия этрус-
ских царей. Новое государство переживало атаки извне
со стороны этрусков и вольсков. Внутри страну разди-
рали конфликты патрициев с плебеями. Этрурия с ее
противоречиями и отсутствием единства не смогла бы
ничего противопоставить Ахеменидам. Самний еще не
достиг своей будущей силы (когда самниты сопернича-
ли с Римом). Не на что было бы надеяться и греческим
колониям в Южной Италии и на Сицилии, если бы пала
34
метрополия. Карфагену во времена Камбиса удалось из-
бежать порабощения лишь потому, что финикийские
моряки не желали служить врагом своих соотечествен-
ников (а также потому, что иранская армия, двинув-
шаяся в направлении Карфагена, погибла в результате
песчаной бури. — Ред.). Но такая отсрочка не могла быть
долгой, и, скорее всего, Риму, как и финикийским горо-
дам, была уготована судьба стать персидской провинци-
ей. Если же бросить взгляд на Испанию или попытаться
пересечь Пиренеи, Севенны, Альпы, Балканы — любую
серьезную горную цепь, отделявшую юг Европы от се-
вера, то и там на тот период мы не обнаружим никого,
кроме разрозненных кельтских, славянских и тевтон-
ских племен. Победи Персидская империя Грецию при
Марафоне, были бы разрушены последние препятствия
на пути Дария I, повелителя народов Ормузского про-
лива, к тому, чтобы распространить свою власть и над
европейцами. Только набиравшая силу энергия Европы
была бы остановлена в своем зародыше и похоронена
под этим всеобщим порабощением. А сама история мира,
подобно истории Азии, превратилась бы в простое пе-
речисление зарождающихся и исчезающих деспотиче-
ских династий, набегов орд варваров, и судьбы миллионов
людей навсегда склонились бы перед короной, тиарой
и мечом.
Каким бы огромным ни казалось в тот критический
момент превосходство персов над афинянами, это все-
таки не дает нам оснований для того, чтобы обвинить
Мильтиада и его сторонников в опрометчивости и по-
спешности при принятии решения на военном совете, а
последующий ход развития событий назвать лишь ре-
зультатом случайного стечения обстоятельств. Как уже
отмечалось выше, будучи прежде владыкой Херсонеса
Фракийского, Мильтиад имел возможность изучить пер-
сидскую армию. Как никто другой, он знал, как много
слабостей скрывается под ее внешней мощью. Он по-
нимал, что уже давно ее ядро не составляют кочевники
и горцы Персии и Мидии, те, кто в свое время приносил
35
победы Киру. Большая часть воинов теперь набиралась
из числа представителей завоеванных народов. В отличие
от своих хозяев они сражались больше по принуждению,
не испытывая искреннего боевого порыва. Мильтиад был
достаточно проницателен и дальновиден, чтобы понять
превосходство греческой армии в снаряжении и органи-
зации перед тем, во что превратился грозный когда-то
противник. И что особенно важно, он чувствовал энту-
зиазм и доверие со стороны тех, над кем ему было по-
ручено командование.
Афиняне, которых он возглавил, после последних войн
против соседних государств вновь почувствовали, что
«свобода и равенство в правах гражданина рождают сме-
лость; что они, которые под пятой деспота были не бо-
лее умелыми бойцами, чем их соседи, будучи свобод-
ными, оставили всех далеко позади. Каждый сознавал,
что, сражаясь за государство, он сражается за самого
себя, и, какое бы оружие он ни держал в руках, он был
полон желания полностью выполнить свой долг». Так
историк, почти современник тех лет, описывает изме-
нения в сознании народа Афин после того, как из го-
рода были изгнаны тираны. Мильтиад знал, что, когда
он поведет воинов против вторгшихся врагов, среди ко-
торых находился и Гиппий, противник, которого афи-
няне ненавидели больше всего, за ним будет не просто
армия, и он вправе ожидать от своих воинов примеров
необыкновенного героизма. Что касается возможности
предательства, то он был уверен, что изменники могут
скрываться среди высокопоставленных горожан. Про-
стые же воины и их командиры будут готовы сделать для
общей победы все. Думая о возможности новых втор-
жений из Азии, Мильтиад справедливо надеялся, что
первая победа вдохновит всех греков на то, чтобы спло-
титься для борьбы с общим врагом. Кроме того, он на-
деялся, что скрытые пока в недрах Персидской импе-
рии семена бунтов и распада вскоре дадут свои побеги,
что должно парализовать ее силу и сохранить независи-
мость Греции.
36
Взвешивая все эти надежды и риски, во второй по-
ловине сентябрьского дня 490 г. до н. э. Мильтиад отдал
армии команду готовиться к сражению. Полководец учел
и то, что эта гористая местность сама по себе была свя-
зана с многим, что дорого каждому греку. Командиры
надеялись на то, что это тоже будет способствовать под-
нятию духа каждого греческого воина. Марафон являл-
ся священным местом, связанным с жизнью Геракла.
Недалеко отсюда находился источник Макарии, которая
принесла себя в жертву во имя свободы своего народа.
Сама равнина, на которой предстояло вести бой, была
свидетельницей подвигов национального героя Тесея.
Кроме того, как гласили древние легенды, именно здесь
афиняне и Гераклид сумели нанести поражение еще одно-
му захватчику, Эвристею. Все эти легенды были не про-
сто древними мифами или плодами досужей фантазии.
Люди того времени искренне верили в них. Наверное, в
афинском лагере нашлось немало воинов, которые в го-
рячих молитвах обращались к древним героям, тем, кто
когда-то на этом же месте побеждал и терпел лишения.
Теперь же, как считалось, они обрели великую власть и
могли сейчас наблюдать за страной, которую продолжали
любить, и, возможно, собирались помочь соотечествен-
никам своими сверхчеловеческими способностями.
Согласно старинному обычаю, воины каждого рода
обычно располагались на поле боя вблизи друг от дру-
га. Таким образом, сосед сражался рядом с соседом, друг
рядом со своим другом. Дух самопожертвования и же-
лание подражать сильнейшему вдохновляли воинов сра-
жаться на пределе своих сил. Командование правым
флангом принял стратег Каллимах. Воины Платеи вы-
строились на левом фланге. Войска в центре возглавили
Фемистокл и Аристид. Весь строй состоял только из тя-
желовооруженных пехотинцев-гоплитов. Греки вплоть
до времен Ификрата (конец V — первая половина IV в.
до н. э.; крупный военный реформатор и военачальник
Афин. Сформировал новый род пехоты — пелтастов, со-
четавших качества тяжелой и легкой пехоты. Пелтасты
37
вооружались легкими щитами, удлиненными копьями
и мечами, успешно действовали как в сомкнутом, так и
в рассыпном строю. — Ред.) почти не придавали значе-
ния легковооруженной пехоте, которая не применялась
в генеральных сражениях. Легковооруженные воины ис-
пользовались лишь в небольших стычках или при пре-
следовании разгромленного противника. Пехотинец ре-
гулярной армии в те времена имел на вооружении копье
и короткий меч, а его доспехи состояли из шлема, на-
грудника, поножей и щита. Обычно вооруженные та-
ким образом воины строились в фалангу примерно в
восемь—двенадцать шеренг; наступление на врага осу-
ществлялось медленным ровным шагом. Однако воен-
ный гений Мильтиада заставил его внести некоторые
изменения в классическое тактическое построение вой-
ска своего времени. Для него было важно максимально
растянуть строй фаланги поперек поля боя для того, что-
бы защитить армию от возможных ударов персидской
конницы во фланги и в тыл. Такое растягивание строя
приводило к общему ослаблению силы удара фаланги.
Поэтому, вместо того чтобы равномерно распределить
воинов фаланги, Мильтиад решился на некоторое уси-
ление обоих флангов за счет центра, где характер мест-
ности обеспечивал наиболее благоприятные условия для
отступления в случае поражения. Те же самые условия
местности позволяли максимально развить успех именно
на флангах. Поэтому Мильтиад решил довериться соб-
ственному опыту, мастерству и дисциплине своих сол-
дат, чтобы превратить эти преимущества в решительную
победу1.
1 Характерно, что до времен сражений при Левктрах и при Мантинее,
которые произошли более чем через сто лет после Марафона, не существо-
вало другого примера, когда греческие полководцы отступали от общепри-
нятых форм построения фаланги. И только при Левктрах (371 г. до н. э.)
Эпаминонд ввел тактику, которую Александр Великий в античные времена
и Фридрих II Великий в современности сделали знаменитой. Эта тактика
состоит в концентрации при наступлении превосходящих сил на реша-
ющих участках боевых порядков противника, где ему и наносится пораже-
ние. С военной точки зрения это называется пожертвовать малым для до-
стижения решительной цели.
38
План сражения при Марафоне
В таком построении (которое Мильтиад, как говори-
лось выше, считал оправданным из-за неравномерно-
го рельефа местности, а также для того, чтобы до поры
до времени скрыть развертывание своего войска) грече-
ский полководец расположил 11 тыс. гоплитов, чьи ко-
пья и мечи должны были разрешить вооруженное про-
тивостояние между европейским и азиатским мирами.
(Характерные для середины XIX в. утверждения. В V в.
до н. э. разница между родственными арийскими наро-
дами — эллинами и иранцами — была не так уж вели-
ка. — Ред.) Были принесены жертвы, по которым жрецы
попытались определить волю небес. Результаты оказа-
лись благоприятными для греков. Прозвучали трубы, и
с боевыми кличами небольшое греческое войско устре-
милось вниз, туда, где расположился враг. Там же на
склонах гор, возможно, впервые прозвучал призыв Эсхи-
ла, участвовавшего в битвах при Марафоне и при Сала-
мине, к воинам обоих сражений: «О сыны греков! Бейте
[врага] за свободу своей страны! Бейте за свободу своих
39
детей и своих жен, за храмы богов своих отцов, за мо-
гилы предков. Все брошено на чашу борьбы!»
Вместо того чтобы осуществлять наступление мед-
ленным шагом, как это было принято для сражений в
фаланге, Мильтиад бросил своих воинов в бой «беглым
маршем» (Геродот). Все воины были хорошо трениро-
ваны, поэтому он не боялся, что греческие войска не
выдержат такого темпа. С другой стороны, было важно,
чтобы греческая армия как можно скорее преодолела
около двух километров («не меньше восьми стадиев»
(Геродот). — Ред.) равнины, отделявшие их от перед-
него края персов. Тем самым иранская кавалерия ли-
шалась времени на маневр против греков, а лучники
противника не успевали нанести существенный урон
наступающим.
По словам Геродота, «когда персы увидели несущих-
ся на них сверху без прикрытия кавалерии и лучников
немногочисленных афинян, они решили, что это ума-
лишенные бегут к ним, сея смерть». Тем не менее пер-
сы стали готовиться к отражению нападения.
Восточные командиры поспешили построить в бое-
вой порядок воинов, принадлежавших к разношерстным
покоренным империей народам и племенам. Горцы из
Гиркании и Арахосии (совр. Афганистан), наездники из
Средней Азии, темнокожие лучники из Нубии, мастера
боя на мечах с берегов Инда, Окса (Амударьи), Евфрата
и Нила готовились встретить врагов великого царя. Но
их не объединяла, как греков, национальная идея. Дис-
циплину поддерживало лишь относительно небольшое
количество этнических иранцев. (Автор преувеличива-
ет. Иранская армия при Марафоне в основном состояла
из иранских народов — персов, мидян, бактрийцев и др.
И объединяла их имперская идея. — Ред.) И все же там
было много храбрых воинов под командованием опыт-
ного полководца. Иранцы привыкли к победам. С высо-
комерным спокойствием персидская пехота в центре и
конница на флангах ждали атаки афинян. И вот подсту-
пили греки, выставив пред собой ровные ряды длинных
40
копий, против которых короткие пики и мечи оборо-
нявшихся были слабой защитой. Скорее всего, передние
ряды иранцев полегли после первого же удара. Но иран-
ские воины пока не дрогнули. Их удержала личная хра-
брость воинов и большая численность армии (16—20 тыс.,
хотя, возможно, и меньше. — Ред.). В центре, где сража-
лись персы и саки, им удалось прорвать фронт фаланги
афинян. Воины Аристида и Фемистокла, оказавшие сна-
чала храброе сопротивление противнику, отходили под
ударами персов в глубь долины. Здесь им удалось сом-
кнуть строй и продолжить бой. В то же время на флан-
гах, где Мильтиад сосредоточил основные силы, афи-
няне (справа) и платеяне (слева) опрокинули конницу
противника. Но греческие командиры, вместо того что-
бы преследовать бегущего врага, развернули строй и дви-
нули фланги фаланги навстречу друг другу. Мильтиад
сразу же бросил воинов на центральный участок, где пер-
сы к тому моменту одерживали верх. Аристид и Феми-
стокл после перестроения тоже возобновили бой с удво-
енной силой. Теперь вся греческая армия была брошена
в бой против центрального участка построения иранской
армии — персов и саков. Но ветераны Датиса держались
стойко. Приближался вечер, но пока ни одной из сторон
не удавалось одержать решительную победу.
Однако иранцы оказались в явно невыгодном поло-
жении. Их копья были короче и оказались неэффек-
тивными, чтобы противостоять оружию сражавшихся в
компактном строю гоплитов из Афин и Платей. Греки
умело маневрировали, склоняя чашу весов в свою сто-
рону. В боевой выучке, личной храбрости и силе духа
иранские воины не уступали противнику. Они еще не
успели познать горечь поражений. Они предпочитали
скорее отдать свою жизнь, чем покориться судьбе, от-
казавшись от стольких побед, которые успели одержать
в прошлом. В то время как задние шеренги осыпали
врага дождем стрел через головы своих товарищей, пе-
редние поодиночке или небольшими группами по де-
сять-двенадцать бойцов продолжали рваться вперед
41
прямо на разящие копья фаланги, пытаясь пробить брешь
в греческом строю и пустить в ход мечи и ножи1.
Но греки почувствовали свое превосходство. Несмо-
тря на то что более малочисленная греческая армия на-
чала чувствовать усталость, вид опустошения, которое
они вносили в ряды врага, заставлял греческих воинов
сражаться с еще большим ожесточением.
И вот, наконец, непобедимые ранее воины азиатского
владыки показали свои спины и ударились в бегство.
Греки преследовали их до побережья, где армия вторже-
ния поспешно стала грузиться на корабли, чтобы спа-
стись бегством. Вдохновленные успехом, греки напали
на флот. «Огня! Огня!» — доносились крики. Афиняне
попытались захватить корабли, но здесь персы сражались
отчаянно. В бою за корабли греки понесли самые тяже-
лые потери. В том бою погиб храбрый полководец Кал-
лимах, Стесилай и другие знатные граждане Афин. Сре-
ди погибших был и брат поэта-трагика Эсхила. Когда он
взобрался на корму одной из триер, ему топором отруби-
ли руку.
Греки захватили семь триер, но персам удалось спа-
сти остальные корабли. Они бросились прочь от став-
ших для них проклятыми берегов. Но и здесь Датиса не
покинул его талант полководца. Его флот обогнул за-
падное побережье Аттики в надежде застать город врас-
плох и захватить его с помощью сообщников Гиппия.
Однако Мильтиад смог разгадать этот маневр и отразить
его. Оставив воинов Аристида на берегу, чтобы не до-
пустить случаев мародерства и грабежей, Мильтиад ноч-
ным броском увел свои победоносные войска к Афи-
нам. И когда утром персидские корабли обогнули мыс
Сунион и направились в афинскую гавань, Датис увидел
1 См. описание битвы в 62-м разделе девятой книги Геродота, где рас-
сказывается о той храбрости, которую продемонстрировали персы, атакуя
спартанских воинов в битве при Платеях. Подробности битвы при Мара-
фоне не столь известны, однако сражение было долгим и упорным. Можно
предположить, что дух персидской армии при Марафоне был выше, чем в
битве при Платеях. Однако в обоих сражениях только персы, мидяне и саки
демонстрировали подлинное мужество, остальные — нет.
42
выстроившийся на высотах перед городом строй воинов,
которые накануне обратили в бегство его армию. На-
дежды на покорение Европы пришлось на время оста-
вить. Потерпевшая поражение армада повернула назад
к берегам Азии.
Битва завершилась, но мертвые тела поверженных
врагов еще не успели убрать, когда прибыло обещанное
подкрепление из Спарты. Две тысячи спартанских ко-
пейщиков отправились в путь сразу же после наступле-
ния полнолуния. Они преодолели отделявшие Афины
от Спарты 250 км в рекордное время, всего за три дня.
Несмотря на то что им было уже поздно принять уча-
стие в битве и разделить славу победителей, спартанцы
попросили у афинян разрешения отправиться на поле
битвы и посмотреть на поверженных мидиян. Проде-
лав этот марш и осмотрев мертвые тела захватчиков,
они поблагодарили афинян за подвиг и вернулись в
Спарту.
Число погибших иранских воинов (по греческим
данным) составило 6400 человек. Афиняне потеряли
192 воина.
Такое кажущееся несоответствие в количестве уби-
тых в двух противоборствующих армиях неудивительно.
Следует учитывать, что греческая тяжелая пехота была
облачена в защитные доспехи. В этом случае трудно на-
нести воинам тяжелый урон копьями и мечами, если
только их строй не будет опрокинут1.
Афиняне похоронили своих павших прямо на поле
битвы. Это противоречило тогдашним обычаям, соглас-
но которым кости погибших за родину ежегодно хоро-
нили в общем склепе под названием Керамикус. Но на
этот раз было решено воздать погибшим при Марафоне
особые почести, так как их заслуги превосходили за-
слуги всех воинов, погибших за Афины в прежние вре-
мена. На Марафонской равнине был насыпан холм Ср-
1 Митфорд ссылается на битвы при Креси, Пуатье и Азенкуре, приво-
дя их в качестве примеров, когда разница в потерях победителей и про-
игравших была столь же существенна.
43
рос, под которым были погребены останки всех воинов
Афин, погибших в сражении. Там же, на видном месте
поставили десять колонн, символизировавших каждую
из афинских фил, чьи представители приняли участие в
битве. (В основу государственной организации Афин был
положен территориальный принцип. Не народ подвер-
гался делению, а территория. Вся Аттика была разделена
на 100 участков (демов). Каждые 10 участков составля-
ли филу («племя», но никакого отношения к родопле-
менному или клановому делению это не имело). — Ред.)
На каждой из колонн были выбиты имена тех, кто про-
славил себя, погибнув в великой битве за свободу. В те-
чение шестисот лет после битвы должны были зачиты-
ваться выгравированные на колоннах имена1.
Колонны давно исчезли, но холм Сорос до сих пор
возвышается над местностью, повествуя о великом под-
виге воинов Античности.
Отдельный курган был воздвигнут для погибших во-
инов Платей, для представителей других полисов, а так-
же рабов, принимавших участие в битве в качестве лег-
ких пехотинцев2.
Отдельный склеп был сооружен как место захороне-
ния великого полководца, благодаря гению которого была
достигнута победа. Мильтиад ненадолго пережил побе-
ду при Марафоне, однако он успел испытать оборотную
сторону той славы и фортуны, которая достается геро-
ям. Как только иранцы покинули западное побережье
Эгейского моря, он предложил Народному собранию
Афин снарядить и выделить в свое распоряжение семь-
десят триер с соответствующим количеством воинов и
снаряжения на борту. Мильтиад не сказал, куда он со-
1 В античных государствах существуют верования, что поля сражений
по ночам посещают сверхъестественные существа. В таких местах слышат-
ся голоса бойцов и ржание лошадей. Такие верования пережили даже сме-
ну религий. Ночующие по соседству пастухи до сих пор верят в воинов-
призраков, которые собираются на Марафонской равнине по ночам. Они
же рассказывают о боевых кличах и ржании боевых коней.
2 Предполагается, что легковооруженное греческое нерегулярное вой-
ско принимало активное участие в нападении на корабли персов. Именно
в том бою греки понесли свои самые большие потери.
44
бирается отплыть, но пообещал всем, что в случае, если
он получит требуемое в свое полное распоряжение, он
отправится с этим войском в некие земли, где очень мно-
го золота, которое легко можно будет захватить. Скорее
всего, афиняне предположили, что недавний победитель
в битве при Марафоне, служивший когда-то у Дария I,
намерен организовать секретную экспедицию против не-
ких богатых незащищенных городов Персидской импе-
рии. Корабли и снаряжение были выделены. Они от-
плыли от побережья Аттики на восток. Никто не дога-
дывался о месте назначения, кроме самого Мильтиада.
Только после того, как корабли достигли острова Парос,
все узнали об истинной цели похода. Когда-то давно,
еще будучи тираном в Херсонесе Фракийском, Мильти-
ад поссорился с одним из вождей Пароса, который окле-
ветал его в глазах персидского сатрапа Гидарна. С тех
пор жажда мести затаилась в сердце Мильтиада. Теперь
для того, чтобы отомстить Старому врагу, он атаковал
остров под предлогом того, что жители острова помога-
ли Датису, снарядив для персов военную галеру. Жите-
ли Пароса сделали вид, что готовы к переговорам о сда-
че, но воспользовались полученной отсрочкой для того,
чтобы привести в боевую готовность городские укреп-
ления. После этого они оказали афинянам сопротивле-
ние, и те начали осаду. После безуспешной осады, по
свидетельству Геродота, стороны примирились. Но спу-
стя годы жители острова создали собственную версию
тех событий. Согласно легенде, захваченная в плен жри-
ца храма богини земли пообещала Мильтиаду помочь
ему захватить город. Поверив ей, афинский полководец
ночью в одиночку отправился в заброшенный храм у
городских ворот (остается непонятным, с какой целью).
Там на него напало чудовище в облике совы; отражая
нападение, Мильтиад упал и повредил ногу. Впослед-
ствии оракул запретил наказывать жрицу, совершив-
шую святотатство и предательство, поскольку «было за-
ранее предопределено судьбой, что Мильтиад должен
был найти здесь бесславный конец, а жрица была толь-
45
ко орудием, которое вело его к этому». Такую версию
событий Геродот услышал в Паросе. Установлено, что
Мильтиад действительно повредил или сломал ногу в
безуспешной осаде города и вернулся домой тяжело-
больным. Войско афинян было разбито.
Негодование афинян было столь же бурным, как их
энтузиазм и надежды в начале похода. Глава одной из
самых влиятельных фил полиса Ксантипп настоял на
том, чтобы Мильтиад предстал перед высшим судом
города по обвинению в обмане сограждан. Вина пол-
ководца была неоспоримой, и суд собирался вынести
соответствующий вердикт. Но память о Лемносе и Ма-
рафоне и вид поверженного полководца, который мог
только лежать перед членами суда, заставил афинян
сжалиться. Вместо смерти Мильтиад был приговорен к
штрафу в пятьдесят талантов. Штраф уплатил просла-
вившийся впоследствии сын Мильтиада Кимон, а сам
полководец вскоре скончался от раны, полученной на
острове Парос1.
1 На обвинения против Афин в излишней жестокости приговора Миль-
тиаду подробно ответил сэр Э.Б. Литтон в своем труде «Возвышение и па-
дение Афин», а также Бишоп Тирлуолл во втором томе «Истории Греции».
Но их опроверг Гроут в четвертом томе своих исторических исследований.
Автор согласен с его словами: «В практике решений афинского суда по уго-
ловным делам, 50 талантов было тем минимальным наказанием, предложен-
ным защитниками Мильтиада для замены смертного приговора. В тех слу-
чаях, когда наказание за тот или иной проступок не было предусмотрено
законодательством, вопрос о том, какой приговор вынести, решался самими
судьями. Сначала обвинитель называл наказание, которое считал необходи-
мым назначить преступнику. Затем просили высказаться обвиняемого о том,
какой приговор он бы себе назначил. Судьи должны были сделать свой
выбор между двумя наказаниями, никакого промежуточного варианта не
допускалось. Конечно, при такой судебной системе обвиняемый стремился
определять себе наказание, которое действительно соответствовало бы его
преступлению. Ведь если бы он просил для себя слишком легкого наказа-
ния, суд был бы вынужден принять приговор, которого требовало обвине-
ние». Рассказы о том, что Мильтиад умер в тюрьме, или о том, как его
спасло от смерти лишь вмешательство Притана, Гроут отрицает как вы-
думки более поздних времен. Примечательно, что Геродот никак не упо-
минает эти версии. Действительным фактом является то, что, как упоми-
нает Платон, афиняне предлагали выслать Мильтиада, а Притан в самом
деле высказался в его защиту. Однако следует помнить, что Платон, каким
бы великим гением он ни был, являлся (как пишет Нибур) предвзятым
свидетелем, склонным окрашивать черной краской деятельность демокра-
тических институтов овОего города. Если бы Притан на суде над Мильтиа-
46
Печальный конец Мильтиада после таких впечатля-
ющих вершин власти и славы должен был часто при-
ходить на память древним грекам при взгляде на памят-
ник, установленный в его честь на поле великой битвы,
которую он выиграл. Речь идет о статуе, которую афи-
няне во времена Перикла воздвигли из огромного кус-
ка мрамора. По преданию, именно этот мрамор привез
с собой Датис для того, чтобы увековечить победу пер-
сов. Фидий создал из этого материала огромную статую
богини Немезиды, божества, имевшего грозное обык-
новение внезапно превращать пышную роскошь про-
цветающих народов и отдельных людей в свою полную
противоположность. Эта статуя была установлена в хра-
ме богини в Рамнусе, примерно в 12 км от Марафона.
В самих Афинах также было установлено множество па-
мятников, посвященных первой великой победе города.
Двоюродный брат Фидия Паненус изобразил битву на
фреске на стенах крытой галереи, и спустя сотни лет
афиняне все еще могли видеть в верхней части фрески
фигуры Мильтиада и Каллимаха. Там же изображались
и божества — покровители города как участники сра-
жения. На дальнем плане были изображены иранские
(прежде всего финикийские) корабли, а на переднем афи-
няне и воины Платей (которых можно было отличить
по их кожаным шлемам) гнали разгромленных иранцев
в сторону болот и моря. Изображение битвы имеется и
в храме победы в Акрополе, где даже сегодня на бордю-
ре можно различить фигуры персидских воинов с круг-
лыми щитами, с луками и колчанами стрел, мечами, в
широких шароварах и островерхих фригийских голов-
ных уборах.
Эти и другие памятники Марафону являются произ-
ведениями греческих мастеров — гениев Афин времен
расцвета, времен Фидия и Перикла. Это были не про-
сто дары поколения тех, кого битва спасла от ига Гип-
дом подал голос против наказания, предлагаемого городом, и высказался
за более мягкий приговор, то Платон (чтобы описать несчастья, выпавшие
на долю афинян) с готовностью преувеличил бы этот факт в своих трудах.
47
пия и мидян и которые были безмерно признательны
за эту великую победу. На протяжении всей эпохи про-
цветания, долгих времен упадка, столетий, прошедших
после заката города, в Афинах продолжали рассматри-
вать день Марафона как самое яркое событие за все
время существования этого государства.
Всплеск патриотической гордости и благодарного
уважения к усопшим воинам привел к тому, что души
погибших в битве были приравнены согражданами к
богам. Жители приносили им жертвы. Ораторы тор-
жественно призывали их в свидетели, обращаясь к со-
гражданам на собраниях. «Ничего не было упущено из
того, что живые могли принести в дань уважения па-
мяти о подвиге, который впервые помог афинским
гражданам осознать свою силу, по сравнению с мощью
державы, территория которой раскинулась на большей
части известного мира. Осознание этого пробудило и
укрепило их характер, определило их роль и судьбу.
Это было началом всех дальнейших великих дел и слав-
ных подвигов».
Конечно, гордыня Персидской империи Ахеменидов
не могла быть повержена после единственного пораже-
ния, даже такого значительного. Этого провала было
недостаточно для того, чтобы заставить персов отка-
заться от планов строительства мировой империи. (Да-
рий I отправил морскую экспедицию, обследовавшую
все юго-восточное побережье Европы вплоть до залива
Таранто в Южной Италии — на протяжении 3 тыс. ки-
лометров. — Ред.) Через десять лет империя сделала
еще одну, даже более опасную попытку вторжения в
Европу (Дарий I планировал сделать это в 486 г. до н. э.,
и все было готово, но внезапно умер. Последовавшая
борьба за власть дала грекам возможность подготовить-
ся. — Ред.). И снова получила отпор со стороны гре-
ков с еще большими потерями. Более крупные сраже-
ния между греками и персами, в которых участвовали
еще более сильные армии и флоты, чем при Марафо-
48
не, произошли при мысе Артемисий (480 г. до н. э.),
Саламине (480 г. до н. э.), Платеях (479 г. до н. э.),
Микале (479 г. до н. э.), Эвримедонте (467 г. до н. э.).
Но какими бы важными ни были эти битвы, какими
бы многочисленными ни были противоборствующие
армии, они не могут сравниться по своему значению с
Марафоном. В них не было нового исторического им-
пульса. Они не поворачивали вспять колесо Фортуны.
В них просто подтвердилась тенденция, сложившаяся
после Марафонского сражения. День битвы при Мара-
фоне явился самым важным в истории взаимоотноше-
ний двух народов. Он навеки развеял миф о непобе-
димости персов, который до этого парализовал волю
людей. Он способствовал рождению в сердцах греков
той силы духа, что помогла им отбросить войска Ксерк-
са, а позже вела их за Ксенофонтом (командир в 401—
400 гг. до н. э. похода (1 год и 3 месяца, около 4000 км)
10 тыс. греков, позже историк. — Ред.), Агесилаем
(442—358 г. до н. э., спартанский царь в 399—358 гг. до
н. э., в 396 г. до н. э. высадился в Малой Азии, в 395 г.
до н. э. одержал крупную победу у Сард, но вскоре был
отозван из-за войны Спарты с другими греческими по-
лисами. — Ред.) и Александром (Македонским. — Ред.)
в великих сражениях азиатских кампаний. Марафон по-
зволил сберечь для человечества сокровища культуры
Афин, способствовал росту институтов демократии, всех
либеральных ценностей западного мира. (Очень ско-
ро «институты демократии» и «либеральные ценности»
будут наголову разгромлены при Херонее (338 г. до
н. э.) монархической Македонией. Филипп II Маке-
донский, твердо управляя Македонией с 500 тыс. на-
селения, одолел вечно грызущиеся греческие полисы
(численность населения Греции до 3—4 млн) и заста-
вил работать на общее дело. — Ред.) Постепенно за
много веков на основе этого было взращено то, что
представляет собой великие принципы европейской ци-
вилизации.
49
Примечания по поводу некоторых
обстоятельств сражения при Марафоне
Геродот ничего подробно не сказал об участии персид-
ской конницы в битве, хотя он и упоминал, что Гиппий
рекомендовал высадку в районе Марафона, поскольку
равнина была удобной для действий кавалерии. В жиз-
неописании Мильтиада, которое, как считается, при-
надлежит перу Корнелия Непоса, но которое автор все
же не считает авторитетным источником, говорится, что
для защиты флангов от действий неприятельской ка-
валерии Мильтиад использовал засеки из поваленных
деревьев. Пока греческие войска находились на возвы-
шенности, необходимости в таких мерах не было.
Однако, какой бы многочисленной кавалерией ни
располагал Датис в день Марафонской битвы, ее не-
значительное участие в битве было бы объяснимым,
если предположить, что атака греческих гоплитов была
неожиданной и достаточно быстрой.
Уордсуорт отмечает, что в то время года, когда про-
изошло сражение, болотистая местность по обе стороны
равнины обычно не успевает высохнуть. Это тоже могло
заставить персидских полководцев отказаться от приме-
нения кавалерии на флангах. Это же позволило грече-
ской тяжеловооруженной пехоте развернуть строй прак-
тически по всей ширине местности и не дать расстроить
свои ряды. В случае, если персы решились бросить в бой
кавалерию, их всадники могли быть опрокинуты (что и
произошло на флангах. — Ред.). При этом лошади персов
при отступлении топтали собственную пехоту.
Опыт боев, как древних времен, так и современности,
показывает, что оказывающая организованное и реши-
тельное сопротивление пехота, как правило, успешно
противостоит натиску даже многочисленной и хорошо
подготовленной массы кавалерии. Например, Цезарю в
сражении при Фарсале в 48 г. до н. э. хватило шести ре-
зервных когорт для отражения атаки кавалерии Помпея,
которая перед этим опрокинула кавалерию Цезаря.
50
Марафонское сражение, скорее всего, началось око-
ло полудня и окончилось ближе к вечеру. Если бы оно
длилось целый день, Геродот, скорее всего, упомянул
бы об этом. То, что сражение завершилось до наступле-
ния вечера, подтверждают уже процитированные авто-
ром строки из «Веспы», на которую также обращает
внимание и сэр Эдвард Булвер Литтон. Тот факт, что
персидские лучники вели обстрел греческой пехоты че-
рез головы своих товарищей, подтверждают цитаты из
Аристофана.
Краткий обзор событий, произошедших
между битвой при Марафоне (490 г. до и. э.)
и разгромом Афин при Сиракузах (413 г. до н. э.)
490—487 г. до н. э. Вся Азия по приказу царя Дария I
готовится к новому походу против Греции (иранцы со-
брали огромный флот, 1200 кораблей, и большое войско).
Фемистокл убеждает афинян всем вместе отказаться от
доходов серебряных рудников, потратив эти деньги на
укрепление военного флота.
487 г. до н. э. Египет поднимает восстание против пер-
сидского владычества. В результате поход против Греции
откладывается.
486 г. до н. э: Умирает Дарий I. Царем Персидской
империи становится его сын Ксеркс.
484 г. до н. э. Персидская империя возвращает себе
Египет.
480 г. до н. э. Ксеркс вторгается в Грецию. В районе
мыса Артемисий с переменным успехом идут столкнове-
ния между персидским и греческим флотами. Гибель трех-
сот спартанцев при Фермопилах (всего греки потеряли
здесь 4 тыс. из 5 тыс., иранцы до 20 тыс. — Ред.). Афиня-
не садятся на корабли и оставляют Аттику. Великая мор-
ская победа греков при Саламине. Ксеркс возвращается
в Азию, оставив часть армии под командованием Мар-
дония для продолжения войны против греков.
51
479 г. до н. э. Гибель Мардония и его армии, прак-
тически уничтоженной греками в сражении при Плате-
ях. Греки наносят поражение иранскому флоту у мыса
Микале в Малой Азии (479 г. до н. э.). Иранцы теряют
все свои завоевания в Европе и многие колонии на по-
бережье Азии.
478 г. до н. э. Большинством греческих морских го-
сударств лидером морского союза греческих городов на
о. Делос (Дилос) выбираются Афины, а не Спарта.
467 г. до н. э. (по другим источникам, в 469 или 466 г.
до н. э.). Победа Кимона над персами при Эвриме-
донте.
464 г. до н. э. Восстание илотов против Спарты. Тре-
тья Мессенская война.
464 г. до н. э. Новое восстание в Египте против Пер-
сии. Афиняне направляют в помощь египтянам мощную
экспедицию. После нескольких успешных боев экспеди-
ция уничтожена. Египет сдается. Война продолжалась
шесть лет.
457 г. до н. э. Войны в Греции между Афинами и не-
которыми городами Пелопоннесского союза. Афины ве-
дут войну с полным напряжением сил. Существует древ-
няя запись, которая до сих пор хранится в Лувре, где
характеризуется энергичная деятельность Афин в кри-
зисной ситуации. Афинам, как и современной Англии,
удается одновременно одерживать победы во внешних
войнах и отражать вторжения врагов дома. В тот пери-
од (речь идет о 457 г. до н. э.) афинский флот в составе
200 триер предпринял смелую, хотя и безуспешную экс-
педицию в Египет. Вооруженный отряд высадился с ко-
раблей на берег и выиграл бой. Затем воины снова по-
грузились на корабль и отправились в верховья Нила, где
настойчиво вели осаду персидского гарнизона в Мемфи-
се. Поскольку обычно экипаж греческой триеры насчи-
тывал до 200 человек (170 гребцов (в верхнем ряду 62, в
двух нижних по 54 гребца), кроме того, матросы, управ-
лявшие парусами, и десантный отряд гоплитов. Всего до
200. — Ред.), можно предположить, что в рейде в Египет
52
приняли участие примерно 40 тыс. человек. Одновре-
менно Афинам удавалось держать свои эскадры у по-
бережья Финикии и Кипра и иметь флот для защиты
собственных берегов, благодаря чему афиняне разбили
своих врагов из Пелопоннесского союза, захватив остров
Эгина (456 г. до н. э.). Следует иметь в виду, что на каж-
дой афинской триере было до 200 человек (экипаж и де-
сант). Отсюда видно, какие большие силы теперь могло
позволить себе содержать это небольшое государство в
Греции. Упорство в достижении цели афиняне сочетали
со смелостью и предприимчивостью. До тех пор пока за-
рубежные экспедиции не закончатся успехом или про-
валом, афиняне не отзывали оттуда ни одного солдата.
Например, когда коринфяне направили свою армию про-
тив афинского гарнизона в Мегарах, из Эгины не было
отозвано ни одного корабля, в то время как старики и
юноши, оставшиеся защищать город, сражались с врагом
и выиграли. Об этом событии говорится в надписи на
мемориальной доске в память погибших, которую воз-
двигла эректиан, одна из десяти афинских фил. Из этого
следует, как отметил Тирлуолл, что «афиняне сознава-
ли все величие своего подвига», что небольшое сообще-
ство граждан античного мира донесло до нас в своих за-
писях «с выразительной простотой, что помнит о своих
согражданах, павших в Египте, Финикии, Халии, Мега-
рах в тот год».
455 г. до н. э. Между Афинами и Спартой заключено
перемирие сроком на 5 лет (ценой отказа от союза с Ар-
госом, который после этого должен был заключить мир-
ный договор со Спартой сроком на 30 лет).
440 г. до н. э. Жители острова Самос бросают вызов
владычеству Афин. Остров завоевывает полную незави-
симость. Перикл становится единоличным лидером в
городском совете Афин.
431 г. до н. э. Начало великой Пелопоннесской вой-
ны. Спарта становится во главе почти всех государств
Пелопоннеса. В союзе с беотийцами и некоторыми го-
родами вне континентальной Греции она пытается сверг-
53
нуть гегемонию Афин и восстановить независимость
греческих городов-государств, попавших в подчинение
Афинам. В начале войны армии Пелопоннесского союза
неоднократно вторгаются в Аттику и опустошают ее тер-
риторию, однако сами Афины остаются неприступными,
а их флот сохраняет господство на море.
430 г. до н. э. В Афинах начинается эпидемия, гибнет
большое количество населения.
425 г. до н. э. Афины получают большое преимуще-
ство над Спартой после боев на острове Сфактерия и
завоевания Ситеры. В то же время они терпят пораже-
ние в Беотии, а спартанский полководец Брасид орга-
низует экспедицию на побережье Фракии, где завоевы-
вает многочисленные колонии Афин.
421 г. до н. э. Между Афинами и Спартой номинально
заключено перемирие на тридцать лет. Однако на самом
деле продолжаются боевые действия на побережье Фра-
кии и на других территориях.
415 г. до н. э. Афиняне направляют экспедицию для
завоевания Сицилии.
Глава 2
ПОРАЖЕНИЕ АФИН ПРИ СИРАКУЗАХ
(413 Г. ДО Н. Э.)
Жители Древнего Рима не знали и
не могли знать, насколько сильно на
их будущем и на судьбе всего запад-
ного мира отразится поражение афин-
ского флота в бухте Сиракуз. При по-
бедоносном завершении того великого
похода энергия Греции в полном со-
бытиями последующем столетии была
бы направлена не только на Восток,
но и на Запад. И тогда Греция, а не
Рим завоевала бы Карфаген. Основой
языков Испании, Франции и Италии
стал бы греческий, а не латынь. А осно-
вой законодательства цивйлизованно-
го мира стало бы не римское право, а
законы Афин.
Арнольд
Великая экспедиция на Сицилию —
одно из решающих событий в мировой
истории.
Нибур
Немногим городам выпало в античные времена и во
времена Средневековья подвергнуться столь многочис-
ленным, оставшимся в памяти людей осадам, как городу
Сиракузы. Афиняне, карфагеняне, римляне, вандалы,
византийцы, сарацины (арабы) и нормандцы в разные
времена стояли под его стенами. То, что горожанам уда-
валось успешно противостоять некоторым из этих заво-
евателей, не только имело огромное значение для тех
поколений, но и повлияло на дальнейший ход событий
для всего человечества. Характерно красноречивое вы-
55
ражение Арнольда по поводу того вызова, который город
осмелился бросить карфагенянам: «Сиракузы явились
той преградой, которую Божественное провидение воз-
двигло для того, чтобы защитить тогда еще недостаточ-
ную мощь Рима».
Но тот отпор, который город дал великому нашествию
афинян, имел гораздо большее и всеобъемлющее значе-
ние. Те времена ознаменовали собой начало решитель-
ной борьбы за создание мировой империи, в которой
поочередно безуспешно участвовали все великие госу-
дарства Античности.
В настоящее время город Сиракузы практически не
обладает военной мощью; его территорию можно взять
под полный контроль артиллерийским огнем с окру-
жающих город высот. Но в древние времена само рас-
положение города и его тщательно возведенные сте-
ны обеспечивали ему чрезвычайно надежную защиту
против любых использовавшихся в те времена средств
осады.
Древний город во времена Пелопоннесской войны
находился на небольшой возвышенности на восточном
побережье Сицилии, которая далеко вдается в море. Го-
род располагался между двумя бухтами. Северная на-
зывалась бухтой Фапсоса; южная формировала гигант-
скую гавань самого города Сиракузы. Небольшой остров
(впоследствии превратившийся в полуостров) контро-
лировал вход в большую гавань и являлся ее ключом.
Именно на этом острове две с половиной тысячи лет
назад поселились первые переселенцы из греческого го-
рода Коринфа, которые основали Сиракузы. Современ-
ный город вновь сузился до своих первоначальных гра-
ниц. Но в V в. до н. э. быстро растущее и богатеющее
население шаг за шагом окружало городскими стенами
все новые и новые территории на острове Сицилия, ле-
жащие по соседству. Таким образом, ко времени наше-
ствия афинян участок побережья Сицилии между двумя
гаванями, расположенный за малым островом, был за-
селен и укреплен на всем его протяжении. Именно здесь
56
План города Сиракузы
в те времена находилась большая часть Сиракуз. Кон-
тинентальную часть территории города пересекала еще
одна горная цепь, являвшаяся как бы продолжением при-
брежных укреплений. Она вела на запад от старых го-
родских укреплений в глубь острова Сицилия. Эта гор-
ная гряда постепенно сужалась и наконец превращалась
в длинную узкую полосу. Между горной грядой у Сира-
куз и невысокими горами Иблеи (до 981 м) лежал уча-
сток, состоявший из нескольких неровных низменно-
стей, испещренных оврагами.
По обе стороны от полоски гор крутые вершины за-
трудняют спуск сверху к ровным участкам земли, рас-
положенным к юго-западу и северо-западу.
Обычно во времена Пелопоннесской войны для взя-
тия укрепленных городов практиковалось строительство
двойной стены вокруг них. Эти стены должны были быть
достаточно мощными для того, чтобы предотвратить по-
57
пытку прорыва осажденного гарнизона и одновременно
не допустить нападения деблокирующего отряда против-
ника извне. Пространство между двумя стенами покры-
валось крышей, таким образом осаждающие получали
укрытие, где их воины располагались в ожидании, пока
предательство в стане защитников города не принудит
обороняющихся к сдаче. А в любом греческом городе
Античности, точно так же, как и в городах средневековой
Италии, острая вражда между местными аристократами
и демократами часто приводила к бунту. Лагерь осажда-
ющих, как правило, кишел злопамятными изгнанниками.
А в стане осажденных всегда находилось несколько пле-
тущих интриги оппозиционеров, готовых обеспечить по-
беду своей партии даже за счет национальной катастрофы.
На стороне осаждающих всегда были голод и раздоры в
стане защитников города. Полководцы древности были
уверены, что эти факторы начнут действовать сразу же
после того, как им удастся установить полную блокаду.
Они редко осмеливались на штурм укрепленного города.
Осадная техника была недостаточно мощной для про-
делывания брешей в каменных стенах до того времени,
пока Дионисий ввел в строй механизмы их разрушения.
К тому же нападавшим было жаль тратить жизни гопли-
тов, наиболее храбрых и хорошо подготовленных воинов,
бросая их на штурм стен городов.
Построенный на морском побережье город, такой
как Сиракузы, был неуязвим для штурма, если, конеч-
но, осаждающий противник не бросал в бой одновре-
менно флот и сухопутную армию, многократно превос-
ходившие силы оборонявшихся. Благодаря размерам
города, населения, наличию мощных сухопутных и мор-
ских сил Сиракузы не без основания были уверены, что
в Греции не найдется другого города, способного вы-
делить достаточную армию, которая могла бы угрожать
ему захватом и порабощением. Однако весной 414 г. до
н. э. афинскому флоту удалось обеспечить господство в
городской гавани и близлежащих водах, афинская армия
разбила войска Сиракуз и заперла их в городе. Афиня-
58
не быстро сооружали осадную стену, протянувшуюся
от одного рубежа к другому через полоски ровной зем-
ли и гористую местность вокруг города. Если бы им
удалось завершить строительство, то осажденные ли-
шились бы помощи, которая поступала из внутренних
районов Сицилии. Город был бы брошен на милость
афинских полководцев. Сооружения штурмующих пока
еще не были закончены, но с каждым днем вокруг горо-
да оставалось все меньше территорий, где еще не были
установлены вражеские укрепления, и вместе с тем тая-
ли надежды осажденных на спасение.
Афины в те дни находились на пике своего могуще-
ства. Позади были семьдесят лет славы, и казалось, что
достаточно было одного смелого броска для того, чтобы
стать владыкой западного мира. Так, Наполеон, плани-
руя наступление из Кур-де-Лиона на Сен-Жан-д’Акр
(крепость Акка. — Ред.) в ходе Египетского похода убеж-
дал свой штаб, что этот город должен решить его судьбу
и изменить картину мира. Наверное, примерно с такими
же мыслями афинские полководцы смотрели с окрест-
ных высот на Сиракузы и думали, что с падением города
перед ними склонятся все известные державы мира. Они
должны были чувствовать и то, что в случае неудачной
осады навсегда прекратится дорога завоеваний афинян и
Афины из мощной республики-империи превратятся в
сообщество раздробленных ослабленных городов.
В битве при Марафоне, первом из великих мировых
сражений, наши симпатии были на стороне афинян, ко-
торые боролись за свою независимость от вторгшихся с
востока полчищ врага. Под Сиракузами Афины пред-
стают в образе жадного, жестокого захватчика. Как и в
других республиках древности и современности, та энер-
гия, которая заставляет предпринимать героические уси-
лия для защиты национальной независимости, вскоре
начинает использоваться для построения смелых, но амо-
ральных планов собственного возвеличивания за счет
соседних народов. В перерыве между Греко-персидски-
ми и Пелопоннесскими войнами Афины быстро пре-
59
вратились в государство-завоеватель и поработитель.
Власть города простиралась над десятками других по-
лисов. Афины имели крупнейший и лучший по осна-
щению флот в Греции. Оккупация Афин и Аттики ар-
мией Ксеркса и Мардония в 480 г. до н. э. заставила все
население города превратиться в моряков. А блестящие
победы при Саламине в 480 г. до н. э. и последующие
еще более закрепили стремление афинян послужить сво-
ей стране на море. Сначала все греческие города на по-
бережье континента и на островах добровольно выбра-
ли Афины главой союза в борьбе против Персидской
империи Ахеменидов. Однако этот чисто формальный
пост в Афинах использовали для того, чтобы на прак-
тике объявить себя господином над своими союзника-
ми. Афиняне действительно защищали своих соседей от
пиратов и от нападений Персидской империи, которая
вскоре начала приходить в упадок. Однако взамен Афины
требовали беспрекословного подчинения. Афины силой
навязали соседям свое право по своему усмотрению со-
бирать с них денежные взносы. Они с негодованием от-
казывались предоставлять отчеты в том, как расходуются
эти средства. Любое возражение против оценок афинян
рассматривалось как предательство, а отказ внести де-
нежный взнос считался мятежом и подлежал немедлен-
ному наказанию. Заставляя своих союзников вносить
денежные средства для борьбы с общим врагом вместо
того, чтобы готовить собственные корабли и воинов,
республика-лидер обеспечивала себе двойную выгоду.
Она могла постоянно готовить своих собственных граж-
дан к службе во флоте и хорошо ее оплачивать. В то
же время население полисов-союзников в вынужденном
безделье теряло выучку и дисциплину, а их города ста-
новились все более и более пассивными и бессильными
под властью своего покровителя и господина. Их горо-
да, как правило, были беззащитны, в то время как глав-
ный имперский город был тщательно и умело укреплен.
Поступающие от союзников денежные взносы исполь-
зовались для того, чтобы как можно лучше укрепить
60
и украсить город, его порт, доки, арсеналы, театры и
храмы, построить великолепные памятники архитекту-
ры, развалины которых до сих пор поражают величием
того времени, заставляют восхищаться народом, поро-
дившим Перикла с его замыслами и Фидия с его про-
изведениями.
Любая республика, получившая власть над другими
народами, управляет ими жестоко и эгоистично. Исклю-
чений из этого правила не существует ни в древности,
ни в современности. Карфаген, Рим, Венеция, Генуя,
Флоренция, Пиза, Голландия, Франция — все угнетали
свои провинции и страны, которые им удалось подчи-
нить себе. Но никто из их правителей не признавал от-
крыто то, что это делалось систематически и целена-
правленно с той откровенностью и прямотой, как это
делала Афинская республика в ответ на жалобы на же-
стокие поборы со стороны государств-вассалов. Афиняне
открыто провозглашали, что их государство представляет
собой империю и тиранию. Они откровенно заявляли,
что их государство поддерживает только страх и сила.
Они апеллировали к так называемому «вечному зако-
ну природы, где слабый становится жертвой сильного».
Иногда они не без оснований отмечали, что несправед-
ливость к ним со стороны Спарты вынуждает их самих
быть несправедливыми в целях собственной самозащи-
ты. Для того чтобы быть в безопасности, они должны
быть сильными, а для того, чтобы быть сильными, они
вынуждены грабить и угнетать своих соседей. Афиняне
и не думали предоставлять право голоса или делиться с
покоренными народами властью. Любую администра-
тивную должность могли занимать исключительно граж-
дане Афин. То же правило действовало и в отношении
политической и судебной систем. В то же время афиня-
не всегда решительно и смело шли на риск, с готовно-
стью подвергали себя утомительной муштре и жестокой
дисциплине морской службы. Так же решительно граж-
дане Афин участвовали в любом новом смелом начина-
нии, и никакие трудности и лишения не могли заста-
61
вить их отказаться от достижения намеченной цели.
Афины вынашивали замысел создания обширной им-
перии. Это позволило бы каждому из 30 тыс. граждан
метрополии посвятить себя исключительно военной служ-
бе, а также наукам и искусству, которые при них пере-
живали свой расцвет и где афиняне достигли блестя-
щих, невиданных высот.
Великий политический деятель упоминает, что Афи-
ны объединили под своей властью множество государств.
Конечно, не следует воспринимать это буквально, од-
нако число зависимых греческих городов-государств
в то время, когда государства Пелопоннесского союза
напали на Афины, несомненно, было очень велико. За
небольшим исключением все острова Эгейского моря
и все греческие города, расположенные на побережье
Малой Азии, Геллеспонта, Боспора (Босфора) и Фра-
кии, платили дань Афинам и беспрекословно выполняли
приказы из этого города. Эгейское море было своего
рода «Аттическим озером». К западу от Греции влияние
Афин также было сильным, хотя и не везде решающим.
Афины имели колонии и союзников среди богатых гу-
стонаселенных греческих поселений на Сицилии и в
Южной Италии. Но в этом регионе у афинян не было
организованного союза, и афинские триеры не при-
возили дани из западных морей. Расширение империи
за счет Сицилии было давней мечтой афинских полити-
ков и полководцев. При жизни великого государствен-
ного деятеля Афин Перикла его гений держал под кон-
тролем соотечественников и не позволял им пускаться
в дальние авантюры с риском для судьбы города, пока
у него имелись могущественные враги, которые в лю-
бой момент могли войти в незащищенные ворота. Он
внушил афинянам эту истину, но он учил их и умению
использовать свою мощь. Поэтому, когда Перикла не
стало, дух смелости, который он внушал соотечествен-
никам, возобладал над нормами разумной сдержанно-
сти, которые он также проповедовал. Когда в 431 г. до
н. э. жители Коринфа, злейшие враги афинян, сумели
62
уговорить Спарту напасть на Афины, в союз против
Афин вошли жители пяти шестых территории конти-
нентальной Греции, которых объединило чувство горь-
кой зависти и давней ненависти к Афинам. Когда на
территорию Афин вторглись армии гораздо более мно-
гочисленные и лучше оснащенные, чем та, что проти-
востояла когда-то персам, и достигли городских стен,
все считали, что в течение двух, максимум трех лет Афи-
нам придется принять требования захватчиков. Однако
мощные укрепления, окружавшие город и обеспечивав-
шие связь с гаванью, в тот раз обеспечили все преиму-
щества оборонявшимся. Перикл заставил афинян пове-
рить в силу города как морской державы. В те времена
каждый из граждан Афин был опытным моряком. Го-
сударство, число граждан которого, годных для воен-
ной службы, никогда не превышало 30 тыс. человек, а
территория была меньше половины графства Суссекс,
сумело достичь такого небывалого могущества на море,
только обеспечив тщательное обучение всех мужчин
морскому делу. Для того чтобы набрать необходимое
количество матросов для всех триер, Афинам приходи-
лось прибегать к услугам наемных моряков и даже ис-
пользовать в качестве гребцов рабов. Однако ядром
команды корабля оставались афиняне. Они же занима-
ли и все командные должности. Напоминая афинянам
об их давнем опыте мореплавателей и о том превос-
ходстве над вражеским флотом, которое обеспечивала
им их выучка, вождь афинян призывал их воспользо-
ваться этими преимуществами в борьбе против Спарты
и ее союзников. Он говорил, что таким образом давняя
традиция уделять особое внимание морскому делу, вос-
ходившая ко временам вторжения мидян и персов, даст
свои плоды: «Конечно, здесь пока еще далеко до со-
вершенства, но наградой за превосходную подготовку
моряков может стать господство на море — мощное
средство, которое в дальнейшем даст господство и над
далекими землями, простирающимися над морскими
волнами. Море обеспечивает безопасность от тщетных
63
попыток покорения и опустошения Афин, которыми
лакедемоняне могут только угрожать городу, но никог-
да не смогут подчинить себе Афины».
Афины гордо приняли навязанную им войну. Несмо-
тря на мор (эпидемия чумы), унесший больше жизней
афинян (спартанцы — потомки греков-дорийцев, завое-
вавших Грецию около 1125 г. до н. э., афиняне же — по-
томки старого населения, в данном случае ионян (вот
почему они, как и ионяне Эритреи, бросились на по-
мощь восставшим в 500 г. до н. э. ионийским грекам Ма-
лой Азии. — Ред.), чем копья дорийцев, они продолжали
храбро сражаться с врагом. Несмотря на то что несокру-
шимые армии Пелопоннесского союза каждый год уни-
чтожали огнем и мечом урожаи зерновых, виноградники
и оливковые рощи, афинский флот в ответ опустошал
побережье противника и уничтожал вражеские корабли.
Моряки противника были не в силах превзойти афинян
в выучке и храбрости. Некоторые союзники Афин устра-
ивали мятежи, которые, впрочем, всегда своевременно и
жестоко подавлялись. Гений одного из врагов, Брасида,
нанес Афинам ощутимые потери во Фракии, однако он
погиб в битве на десятый год войны. А с потерей Браси-
да Спарта, казалось, утратила свою энергию и авторитет.
Обе стороны устали от войны, и в 421 г. до н. э. было за-
ключено перемирие на 50 лет, которое, как бы плохо оно
ни соблюдалось некоторыми из союзников Спарты, про-
должавшими вести войну в различных частях Греции,
устранило угрозу Афинам от набегов врага с суши. Кро-
ме того, теперь город мог снова собирать ежегодно огром-
ные денежные суммы. Через несколько лет численность
населения, сократившегося в результате войны и эпиде-
мий, восстановилась, и к 415 г. до н. э. город снова был
полон сил и намеревался совершить новую дальнюю экс-
педицию, из которой рассчитывал выйти еще более уси-
лившимся. Теперь на угрозу со стороны Спарты обращали
внимания не более, чем на ворчанье старухи. Потеряв
территории, Спарта утратила свое могущество, и тот
факт, что афинянам удалось сокрушить такого против-
64
ника, был еще одной причиной, позволявшей Афинам
попытаться еще более укрепить свое господство на море.
Теперь все мысли афинян были устремлены на за-
пад. Еще в начале войны Афины обозначили свое при-
сутствие на Сицилии, время от времени отправляя на
ее побережье свои эскадры и принимая участие в меж-
доусобных войнах, которые постоянно вели друг про-
тив друга сицилийские греки. Таким образом, у них
всегда был благовидный предлог для прямого нападе-
ния на Сиракузы.
Считалось, что с захватом Сиракуз падет вся Сици-
лия. Далее на очереди были Карфаген и Италия. А по-
том с помощью полчищ иберийских наемников Афины
надеялись одержать верх над своими врагами из Пело-
поннесского союза. Персидская империя ослабела, что
также заставляло греков планировать вторжение на ее
земли. Казалось, что во всем мире не существовало го-
сударства, способного остановить растущую мощь Афин
после падения Сиракуз.
Римский историк оставил нам фрагмент своего ве-
ликого труда, исследование, посвященное тому, к чему
могло бы привести вторжение Александра Великого в
Италию, если бы оно состоялось. Последующие поко-
ления были склонны рассматривать это исследование
как доказательство скорее патриотизма Ливия, неже-
ли его беспристрастности и точности оценок. Но, пра-
вильными или ложными были эти размышления, они
рассматривали очень отдаленную возможность. Как бы
долго ни прожил Александр, его военные амбиции бы-
ли полностью направлены на Восток, а также на до-
стижение экономического могущества и построение
великой империи, где так ярко проявился его гений и
где ему удалось максимально проявить свои способно-
сти. После его смерти империя была разорвана на ча-
сти его полководцами. То же самое случилось бы и с
империей Наполеона, если бы он внезапно погиб в зе-
ните славы. Его империю также поделили бы между
собой его маршалы. Кроме того, во времена вторжения
3 Э. Кризи «Великие сражения 55
Античного мира»
афинян на Сицилию Рим был значительно слабее, чем
спустя столетие, во времена Александра. Почти не вы-
зывает сомнения тот факт, что Рим можно было бы
вычеркнуть из числа независимых государств Запада,
если бы в конце V в. до н. э. на его территорию вторг-
лась армия афинян, усиленная испанскими наемника-
ми и вдохновленная победами на Сицилии и в Африке.
Это произошло бы вместо случившихся позднее войн
окрепшего в военном отношении Рима против ослабев-
шей Греции.
Афины направили в Сиракузы оснащенную по послед-
нему слову тогдашней техники армию, которую только
сумела подготовить претендующая на мировое господство
империя. Это действительно была «самая грозная сила,
которую свободное цивилизованное государство было
в состоянии оснастить и содержать». Афинский флот
состоял из ста тридцати четырех военных кораблей (три-
ер) и множества вспомогательных судов. На борту ко-
раблей находился грозный контингент лучших тяжело-
вооруженных пехотинцев, которых смогли снарядить
Афины и их союзники. Кроме того, там же размеща-
лось несколько меньшее количество пращников и луч-
ников. Качество армии поражает не меньше, чем ее
количество. Законы Афин требовали оснастить каждую
триеру лучшей командой, а каждого воина — лучшим
снаряжением. Оснащенный на государственные сред-
ства и частные пожертвования всем тем, что способ-
ствовало бы успеху экспедиции, летом 415 г. до н. э.
афинский флот, еще не зная, что он обречен, начал
свой поход к берегам Сицилии.
Город Сиракузы во времена Пелопоннесской войны
представлял собой демократическое государство самого
беспокойного толка. Он подчинил себе соседние по-
селения и пытался стать на Сицилии тем, чем Афины
уже долгое время были в Восточном Средиземноморье.
По численности и воинскому духу его жители были
равны афинянам, но значительно уступали им в воин-
ской и морской выучке. Когда в Сиракузах впервые
66
обсуждали возможность агрессии со стороны Афин и
некоторые из наиболее дальновидных граждан предло-
жили перед лицом надвигающейся опасности принять
меры для укрепления обороны города, большинство их
соотечестйенников восприняли это с презрительным
недоверием. Речь одного из таких ораторов дошла до
нас в хрониках Фукидида. Многие из ее положений по-
сле внесения незначительных изменений могут служить
примером того, как в наши дни некоторые предста-
вители оппозиционных партий противятся наращива-
нию наших сил и высмеивают саму мысль о той опас-
ности, которую может представлять собой внезапный
рейд французов. Сиракузский оратор призвал сооте-
чественников с презрением игнорировать иллюзорные
страхи, которые пытаются посеять некоторые жители
города для того, чтобы сосредоточить в своих руках до-
полнительное влияние и власть. Он заявлял, что в Афи-
нах слишком хорошо понимают свои интересы и никогда
ради призрачных надежд не рискнут вызвать враждеб-
ность жителей Сиракуз: «Даже если бы враг собирался
прийти сюда, — говорил он, — в места, которые на-
ходятся так далеко от его баз снабжения, где ему будет
противостоять такая сила, как наша, он потерпит неиз-
бежное скорое поражение. У него достаточно кораблей
для того, чтобы добраться до нашего острова и пере-
везти сюда необходимые запасы. Но он никогда не смо-
жет помимо этого перебросить к нашим берегам до-
статочно мощную армию, которая была бы в состоянии
справиться с таким населением, как наше. У афинян не
будет укреплений, с которых они могли бы начать оса-
ду города, им придется действовать из лагеря, пред-
ставляющего собой беспорядочное сборище шалашей,
и использовать для осады лишь подручные средства.
Но, честно говоря, я не верю, что враг решится на вы-
садку. Давайте же не будем верить всем этим слухам,
которые рождаются здесь же. Нужно быть уверенными,
что, какой бы враг ни пришел, город всегда знает, как
с честью защитить себя».
67
Такие заявления пришлись по вкусу городскому со-
бранию. С такими же утверждениями сейчас выступают
некоторые представители британского общества. Но за-
хватчик все-таки пришел. Он высадился на побережье
Сицилии. И если бы афиняне сразу же пошли к Сираку-
зам, а не потратили почти год на проведение нереши-
тельных и бесцельных операций на других участках, жи-
телям Сиракуз пришлось бы дорого заплатить за свою
самоуверенную беззаботность и, вероятно, попасть под
ярмо Афин. Но, к счастью для них, из трех полководцев,
возглавлявших поход афинян, только двое обладали не-
обходимым опытом, а третий был слаб и некомпетентен.
Большой удачей для Сиракуз стало то, что наиболее та-
лантливый из трех полководцев, Алкивиад, вскоре был
отстранен от командования в результате интриг соотече-
ственников, а второй, Ламах, еще в самом начале похо-
да погиб в бою. Но самой большой удачей для Сиракуз
стало то, что самый слабовольный и нерешительный из
афинских военачальников, Никий, остался целым и не-
вредимым и не получил никаких ранений. Он и принял
единоличную власть над афинскими армией и флотом
на Сицилии. Его нерешительность и чрезмерная осто-
рожность не позволила афинянам воспользоваться те-
ми возможностями, которые открывались перед ними на
начальном этапе вторжения. Но даже при таком коман-
дующем афинская армия едва не овладела городом. Афи-
няне разгромили защитников Сиракуз, заперли их вну-
три городских стен и, как описывалось выше, сумели
построить почти сплошную линию укреплений от бухты
до бухты через Эпиполы. Замкни они кольцо блокады
полностью, городу не оставалось бы ничего другого, как
капитулировать.
Алкивиад, наиболее яркий пример гениальности и
беспринципности, античный аналог Болингброка, но, в
отличие от последнего, обладавший талантом полковод-
ца, а также искусством дипломата и оратора, должен
был оставить пост командующего и отправиться в Афи-
ны, где ему предстояло предстать перед судом. Поэтому
68
ему пришлось бежать в Спарту. (В ночь перед отплытием
в Афинах кто-то изуродовал изображения бога Гермеса.
Враги Алкивиада распространили слух, что кощунство
совершили Алкивиад и его приближенные. До отплытия
эскадры при разборе дела в Народном собрании боль-
шинство было на стороне Алкивиада, но, когда его вы-
звали с Сицилии на суд, Алкивиад понял, что ему све-
тит смертная казнь. И сбежал к врагам. — Ред.) Там он
направил все свои силы, неудовлетворенное самолюбие
и обиду изменника на то, чтобы добиться возобновле-
ния войны против Афин и немедленной отправки во-
енной помощи осажденным Сиракузам.
Читая на страницах трудов Фукидида его речь (Фуки-
дид в то время также был изгнан из Афин), мы не можем
с уверенностью сказать, вызывают ли утонченные и ко-
варные советы предателя больше восхищения или пре-
зрения. После искусного вступления, где Алкивиад пы-
тается развеять подозрения, которые, как он чувствовал,
витали над ним, а также убедить спартанцев в том, что
его интересы совпадают с интересами Спарты, посколь-
ку их объединяла ненависть к афинской демократии, он
заявил:
«В любом случае прислушайтесь к моему мнению по
вопросам, которым вы должны уделить самое пристальное
внимание. Обладая знанием по этим вопросам, я могу и
должен довести его до вас. Мы, афиняне, отправились мо-
рем на Сицилию с тем, чтобы покорить сначала греческие,
а затем и италийские города. Затем мы намеревались бро-
сить вызов мощи Карфагена и самому Карфагену1.
Если все эти планы осуществятся (и мы здесь, в этих
стенах, ограничимся лишь их обсуждением), в дальней-
шем мы (Афины) намеревались значительно увеличить
свой флот за счет неограниченных поставок корабельно-
го леса из Италии, мобилизовать армии всех покоренных
1 В своих записях по этому поводу Арнольд отмечает, что через сто лет
Агафоклу, который имел в своем распоряжении гораздо меньше греческих
воинов, чем было в афинской армии под Сиракузами, почти удалось за-
хватить Карфаген.
69
греческих городов, а также нанять несметные полчища
варваров в Иберии и других странах, имеющих лучших
воинов1.
После того как все это будет проделано, мы намере-
вались бросить на Пелопоннес все эти силы. Наш флот
блокировал бы ваши города с моря и опустошил бы ваше
побережье. Наши армии высадились бы в различных ме-
стах и осадили бы ваши города. Некоторые из них были
бы взяты штурмом2.
Другие были бы взяты после того, как их окружат ли-
ниями осадных сооружений. Мы полагали, что в этом
случае сокрушить вас будет нетрудно. А после этого мы
стали бы во главе всех греческих народов. Что касается
расходов, то мы уверены, что каждый из покоренных гре-
ческих городов возместит их нам деньгами и запасами,
которых хватит не только для возмещения наших трат,
но для покорения последующих городов.
Таковы цели этого похода афинян на Сицилию, и вы
узнали о них из уст человека, который более из всех жи-
вущих на земле подходил бы для их достижения. Другие
афинские полководцы, которые сейчас остались на Си-
цилии, приложат все усилия для того, чтобы воплотить
эти планы в жизнь. И будьте уверены, что, если вы не
вмешаетесь в самое ближайшее время, эти планы будут
выполнены. Сицилийским грекам недостает военного
опыта. Но если к их усилиям добавится мощь объединен-
ных против Афин сил, их еще можно спасти. Что же ка-
сается сиракузских воинов, пытающихся оказать сопро-
тивление афинянам, они уже бросили на борьбу все свое
1 Необходимо отметить, что ядро армии Карфагена в значительной
мере составляла пехота, сформированная из выходцев из Испании. Несо-
мненно, Алкивиад и другие видные афинские политические и военные
деятели были знакомы с такой системой и намеревались применить ее. Об-
ладая необычайным обаянием и той притягательной силой, позволявшей
ему пользоваться доверием и поддержкой представителей любых классов и
любых народов, а также имея несомненный талант полководца, Алкивиад
мог бы стать великим полководцем, стоящим во главе армии кондотьеров,
каким впоследствии удалось стать Ганнибалу.
2 Здесь Алкивиад имеет в виду Спарту, которая не имела укреплений.
При этом его слушатели должны были посмотреть вокруг со смешанным
чувством тревоги и негодования.
70
население и были разбиты. Они не смогут противостоять
афинянам на море, и им не удастся долго сопротивлять-
ся армии вторжения. И если этот город попадет в руки
афинян, они овладеют всей Сицилией, а затем и Итали-
ей, а вы вскоре окажетесь перед лицом той опасности, о
которой я вас уже предупреждал. Поэтому на Сицилии
вы должны бороться за судьбу Пелопоннеса. Отправьте
туда ваши триеры немедленно. Пусть на них будут вои-
ны, способные достойно сражаться. Но, помимо этого,
пусть один из вас, граждан Спарты, отправится туда же,
чтобы принять командование и навести порядок и дис-
циплину в рядах обороняющихся воинов Сиракуз, по-
мочь воспрянуть тем из них, кто потерял веру в победу.
Присутствие одного спартанского полководца в их рядах
сделает для спасения города больше, чем Целая армия».
Далее перебежчик снова убеждал спартанцев в необ-
ходимости помочь своим друзьям на Сицилии, укрепить
в них дух сопротивления Афинам. Ой призывал не толь-
ко вновь двинуть в Аттику свои армии, Но и построить
под стенами Афин укрепленные пункты. Алкивиад по-
дробно рассказал обо всем том, чего так опасаются его
соотечественники, о том, как нанести Афинам такой
удар, от которого они долго не смогут оправиться.
Спартанцы приняли решение последовать советам
Алкивйада и поставить во главе войск на СиЦилии своего
полководца Гилиппа. Гилипп был человеком, который,
помимо характерных для спартанца личной храбрости и
военного талайта, обладал и политической прозорливо-
стью, достойной своего великого соотечественйика Бра-
сида. Но все его заслуги обесценивались убогим и недо-
стойным пороком корыстолюбия. И в его случае история
являет собой йример суровой справедливости, когда сла-
ва обходит стороной храброго и умелого, но жадного сол-
дата. Но для той миссии, которую необходимо было вы-
полнить на Сицилии, вряд ли во всей Спарте можно было
подыскать более подходящую кандидатуру. Страна не
дала ему ни людей, ни денег, но обеспечила неограйи-
ченными полномочиями, а само его имя й талант вскоре
71
послужили для жителей Коринфа и других городов Пе-
лопоннеса достаточным основанием для того, чтобы сна-
рядить отряд, которому придется отправиться на спасе-
ние Сицилии. Как только были снаряжены 4 триеры,
Гилипп отправился с ними на южное побережье Италии.
И там, несмотря на то что из Сиракуз поступали настоль-
ко неутешительные новости, что он потерял всякую на-
дежду спасти город, Гилипп принял твердое решение
оставаться здесь и не дать афинянам завладеть италий-
скими городами.
Никию действительно удалось так плотно осадить го-
род, что положение Сиракуз казалось безнадежным, и
городское собрание начало обсуждать условия капиту-
ляции города. И в этот момент в большой гавани по-
казалась триера. На максимальной скорости, которую
только могЛи обеспечить ее гребцы, она устремилась в
город. Триера явно опасалась той части гавани, где на-
ходился афинский флот, и держала курс прямо на Си-
ракузы, поэтому могла принадлежать только союзникам
осажденных. Вражеские триеры чувствовали себя в бух-
те в полной безопасности и не успели даже попытаться
перехватить триеру. Вот она подошла к берегу, и оттуда
спрыгнул капитан, воин из Коринфа. Он быстрым ша-
гом направился прямо к месту проведения собрания.
Этот человек прибыл как раз вовремя, так как его по-
явление предотвратило проведение рокового голосова-
ния, которое неминуемо закончилось бы сдачей города
врагу.
К счастью для Сиракуз, Гонгил, как звали капитана
триеры, из-за преследования афинскими кораблями не
смог отправиться сначала на юг Италии к Гилиппу, как
он планировал, а был вынужден из Греции сразу же при-
быть в Сиракузы.
Слух о прибытии военной помощи и о скором появ-
лении еще более значительных сил союзников вновь
воодушевил оборонявшихся, которые совсем уже было
потеряли веру в победу. Они поняли, что их не бросают
на заклание врагу, а весть о том, что командовать ими
72
будет спартанский полководец, укрепила их решимость
продолжать сопротивление. Гилипп был недалеко. У Локр
он узнал, что первые вести о том, что положение Сиракуз
безнадежно, были преувеличены. Кроме того, ему донес-
ли, что в линии осадных сооружений афинян вокруг го-
рода имеется брешь, через которую пока еще можно было
попытаться направить подкрепление осажденному гар-
низону. Переправившись через Мессинский пролив, ко-
торый по преступной беспечности Никия не контроли-
ровался афинским флотом, отряд Гилиппа высадился на
северном побережье Сицилии. Там его силы сразу же
стали расти за счет воинов греческих городов. Вскоре от-
ряд превратился в целую армию, ядром которой были
воины Пелопоннесского союза, которых Гилипп привез
с собой. ,Само имя Спарты пользовалось таким влияни-
ем, а сам Гилипп был настолько умелым и решительным
полководцем, что он быстро довел свои силы до 2 тыс.
гоплитов при поддержке еще большего числа нерегуляр-
ных сил1.
Никий как будто впал в оцепенение. Он даже не
стал предпринимать попыток противодействия новому
противнику. Даже когда Гилипп повел свою маленькую
армию в направлении Сиракуз, командующий армией
афинян не осмелился попытаться остановить ее. Сира-
кузские воины предприняли марш навстречу Гилиппу.
И пока афиняне полностью сосредоточились на том,
чтобы закрыть брешь в линии укреплений вокруг горо-
да на южном участке в сторону гавани, Гилипп опро-
кинул их планы, заняв высоты прямо за Эпиполами.
Затем его войска прошли через неукрепленный участок
мимо афинян в осажденный город. После того как вой-
ска союзников соединились в городе, произошло не-
сколько стычек — небольшими силами с переменным
успехом. А затем войска оборонявшихся одержали по-
1 Эффект, который производило на жителей других греческих государств
присутствие в войсках спартанского командира, аналогичен тому впечат-
лению, которое производит появление в туземных индийских войсках бри-
танского офицера.
73
беду над армией Никия, выбили афинян из Эпипол и
оттеснили их на невыгодные позиции в низине близ
большой гавани.
Внимание всей Греции теперь было сосредоточено на
Сиракузах. Каждый враг Афин понимал, насколько важ-
но было не дать им осуществить свои планы, а возможно,
и нанести смертельный удар самим Афинам. В Сиракузы
прибыли значительные подкрепления из Коринфа, Фив
и других городов. В то же время ошеломленный и демо-
рализованный афинский полководец искренне умолял
своих соотечественников отстранить его от командо-
вания. Он считал, что дальнейшая осада города безна-
дежна.
Однако не в обычаях Афин было отступать перед труд-
ностями или катастрофой, какую бы задачу они ни вы-
полняли и каких бы отчаянных усилий ни требовало
осуществление их планов. Проявляя жесткую волю и на-
стойчивость, город, вместо того чтобы отозвать от стен
Сиракуз свою первую армию, направляет туда еще одну.
И это в то время, когда враг Вновь начал активные бое-
вые действия против Афин, создав на территории Афин-
ского государства свои форпосты. На население обру-
шились все невыносимые тягости войны, фактически
Афины попали в кольцо блокады. И все же афиняне все
еще были хозяевами на море. Они снарядили еще один
флот из семидесяти пяти триер, погрузив на него свои
последние резервы, оставшихся мужчин, способных но-
сить оружие. Нужно было предпринять еще одну послед-
нюю отчаяйную попытку захватить Сиракузы и тем са-
мым Избежать позора отступления. Они вновь должны
были доказать, что воинский дух афинян можно сломить,
но нельзя заставить их согнуться. Во главе экспедиции
на этот раз мудро решили поставить лучшего полководца
Афин Демосфена, одного из тех блистательных воинов,
которых породили долгие годы Пелопоннесской войны.
Если бы Демосфен с самого начала принял командова-
ние над армией под Сиракузами, афинянам, вне всякого
сомнения, вскоре удалось бы заставить город сдаться.
74
Славу полководца Демосфена всегда заслоняла собой
слава его великого соотечественника оратора Демосфе-
на. Когда произносится это имя, мы автоматически на-
чинаем думать о втором человеке. К сожалению, так и не
нашлось биографа, подробно рассказавшего о Демос-
фене-полководце. И все же в длинном списке великих
личностей Афинской республики мало найдется людей,
которых можно было бы поставить выше, чем этот хра-
брый полководец, пусть и с печальной судьбой, коман-
довавший флотами и армиями Афин в первой полови-
не Пелопоннесской войны. В первой для себя кампании
в Этолии Демосфен успел продемонстрировать юноше-
скую безрассудность и получить урок сдержанности и
хладнокровия, о котором не забывал все последующие
годы своей карьеры. В то же время ему удалось сохранить
в себе ту неукротимую энергичность, которая была ха-
рактерна для него в любом походе и в любом сражении.
Демосфен совершил выдающийся подвиг, когда на седь-
мой год войны ему удалось отразить нападение мощных
сил противника на Навпакт в Этолии. Позже по просьбе
Акарнании он принял командование над всей ее армией,
во главе которой одержал ряд важных побед над против-
никами Афин в Западной Греции. Но самым значитель-
ным подвигом Демосфена был захват гавани Пилос на
юго-западе Пелопоннесского полуострова. Демосфену
удалось сначала успешно отразить наступление на Пилос
флота и армии спартанцев, а затем он захватил в плен
отряд спартанцев на острове Сфактерия. Это стало са-
мым болезненным поражением Спарты за все время
войны, заставившим ее заключить перемирие с Афинами
на унизительных для себя условиях. Демосфен никогда
не вмешивался в борьбу различных партий внутри Афин,
но его имя всегда гремело в войнах с внешними врагами.
Он сумел остаться в стороне от интриг как аристокра-
тов, так и демократов. Его не интересовали политические
взгляды Никия или Клеона. Он не запятнал себя пре-
дательством, как Алкивиад. В его пользу говорит и тот
факт, что драматурги—авторы комедий никогда не упо-
75
минали его имени в своих пьесах. Демосфен обладал
той моральной силой, которая, даже если не всегда со-
четается с физической, заставляет человека полностью
отдать себя служению родине, не обращая внимания
на интриги, а порой и ненависть тех, кто стоит у ее руля.
В истории Античности можно назвать немного имен тех
людей, о которых нам, их потомкам, хотелось бы знать
как можно больше, которым мы симпатизируем, даже
несмотря на все обрушившиеся на них несчастья. К та-
ким людям относится и полководец Демосфен, сын Ал-
кисфена, который весной 413 г. до н. э. отправился из
порта Пирей во главе второй афинской экспедиции на
Сицилию.
Но его прибытие туда безнадежно запоздало. К тому
времени Гилипп во главе сиракузцев уже успел навязать
афинянам под командованием Никия сражение, напав
на них и с моря, и с суши. В то же время опытный ко-
ринфский стратег Аристон, командуя морскими силами
Сиракуз и союзников, впервые за все время существо-
вания афинского флота нанес поражение афинянам при
их численном превосходстве. Гилипп уже готовился на-
носить захватчикам новые удары с суши и с моря, ког-
да прибытие эскадры Демосфена восстановило превос-
ходство афинской армии вторжения. Под звуки боевых
кличей и военной музыки, как бы выражая свое пре-
зрение противнику, эскадра Демосфена в составе 73 (по
другим данным, 75) триер, на борту которых находились
5 тыс. прекрасно подготовленных и оснащенных гопли-
тов Афин и их союзников, еще большее количество луч-
ников, метателей дротиков и пращников, выстроилась
в большой бухте Сиракуз. Прибытие афинской эскадры
вновь повергло воспрянувших было духом защитников
города в отчаяние. Ресурсы Афин казались неисчерпа-
емыми, а всякое сопротивление им — безнадежным. Все
знали, что Афины во многом утратили свое могущество.
Территория Аттики была оккупирована врагом, но здесь,
под Сиракузами, их защитникам показалось, что Афи-
ны вновь предстали в расцвете своего могущества. Ведь
76
Афины направили против непокорного города вторую
армию, немногим уступавшую той, которая уже выса-
дилась на сицилийское побережье под командованием
Никия.
Интуиция опытного полководца сразу же подсказа-
ла Демосфену, что ключом к овладению городом были
Эпиполы. Он принял решение неожиданным смелым
ударом сразу же попытаться восстановить положение
афинской армии, пользуясь тем, что прибытие его све-
жих сил повергло осажденных в ужас и оцепенение. Си-
ракузцы и их союзники построили за стенами города,
вдоль Эпипол, внешние укрепления и частично успели
разрушить сплошную линию осадных фортификаций,
которую начал возводить Никий и с которой его теснил
Гилипп. Если бы Демосфену удался штурм укреплений
вокруг Сиракуз и афиняне сумели вновь занять высоты
вокруг города, кольцо штурмовых укреплений вокруг
было бы восстановлено, и Демосфен заслужил бы славу
покорителя Сиракуз. Ведь в случае установления сплош-
ной блокады гарнизон Гилиппа быстро покончил бы с
запасами продовольствия В городе, ускорив тем самым
его падение.
Предпринятый в дневное время первый штурм внеш-
них укреплений был легко отбит оборонявшимися. Воз-
можно, он был предпринят больше с целью ввести осаж-
денных в заблуждение и убедить их, что осаждающие не
намерены прекращать лобовые удары, которые с учетом
характера местности конечно же не могли увенчаться
успехом. Но с наступлением темноты Демосфен постро-
ил своих воинов в колонны. Каждый воин имел при себе
пятидневный запас провизии. Следом шли выполнявшие
функции саперов строители с инструментами и материа-
лом для возведения укреплений. Предполагалось, что
армия немедленно начнет закрепляться на захваченных
участках местности. Демосфен повел своих воинов вдоль
подножия холмов на южной оконечности Эпипол в глубь
острова, пока его войско не вышло к узкой гряде высо-
ких холмов, тянущихся на запад. Затем авангард афинян
77
отправился на запад и быстро оседлал тропу, ведущую
вдоль крутого склона на вершину возвышенности. Таким
образом, афиняне неожиданно для противника вышли к
внешней линии укреплений, заняв самое верхнее поло-
жение на Эпиполах. Оттуда по склону они направились
в сторону города, попутно разгромив несколько мелких
отрядов защитников города и ударив по внешним укреп-
лениям с незащищенного фланга. На первом этапе все
благоприятствовало им. Гарнизон оставил внешние укреп-
ления, и афиняне принялись разрушать их. Гилипп бро-
сил в бой свежие силы, которые безуспешно попытались
отразить удар афинян. Афиняне остановили и опрокину-
ли этот отряд; они продолжали идти вперед в полной
уверенности в близкой победе. Но в этой общей обста-
новке растерянности, в которой пребывали защитники
города и их союзники, одйн отряд воинов стоял насмерть.
Это были беотийцы, которым было поручено охранять
один из нижних склонов за стенами города. Строй бео-
тийцев держался ровно и незыблемо. Нисколько не упав
духом и не обращая внимания на царившую вокруг па-
нику, они выступили навстречу наступавшим афинянам.
Этот момент стал кульминацией битвы. Но воины аван-
гарда афиняМ, опьяненные успехом, перестали держать
строй, в результате чего им пришлось принять бой против
более организованного противника, храбрость которого
граничила с безрассудством. Поэтому шедшие впереди
афиняне начали в беспорядке отступать, опрокидывая
попутно все ефе шедших за ними следом товарищей. Ког-
да же строй наступающих был полностью расстроен, вла-
девшая сиракузцами паника быстро сменилась мрачной
решимостью во что бы то ни стало отомстить врагу. Они
дружно ударили всеми силами по отступавшим в заме-
шательстве афинянам. Напрасно афинские командиры
пытались снова построить своих войнов. Шум и крики,
неразбериха, неизменный спутник ночного боя, и осо-
бенно скученность и растерянность вынужденных отсту-
пать на узком участке неровной местности воинов не
позволяли выполнить необходимые маневры. И, несмо-
78
тря на то что многие отряды продолжали упорно драться
при свете лунных лучей, управление войском было поте-
ряно. Нередко в обстановке хаоса и неразберихи афинские
воины нападали друг на друга. Наступая сплоченными
рядами, сиракузцы и их союзники продолжали теснить
дезорганизованные массы осаждавших. С тяжелыми по-
терями афинян гнали обратно за холмы, с которых еще
чуть ли не час назад они шли штурмовать город в полной
уверенности в успехе.
Этот разгром стал решающим для всей осады. Впо-
следствии афиняне лишь лихорадочно пытались спасти
себя от мести осажденных жителей города, которые, оче-
видна, решили полностью уничтожить армию вторже-
ния. Тем не менее им больше никогда не удавалось по-
вторить успех той ночи. Далее последовал ряд боев на
море, во время которых корабли афинян постепенно были
уничтожены или захвачены. Воины и матросы, которым
удалось избежать смерти в боях и в безуспешных по-
пытках отступить в глубь острова, попали в плен. Ни-
кия и Демосфена осудили и приговорили к смерти. Их
подчиненные либо бесславно погибли в городских тюрь-
мах, либо были проданы в рабство тем самым горожа-
нам, которых афиняне, отправившись через море, сами
в гордом презрении планировали поработить.
Афиняне отныне уже никогда не могли угрожать за-
воеванием всему западному миру. Город продолжал хра-
бро сражаться против многочисленных врагов и бес-
пощадно подавлять бунты недовольных. Прошло еще
немало лет, прежде чем он сам капитулировал (в 404 г.
до н. э.). Но никакие успешные последующие рейды
уже не могли вознести его так высоко, дать ему ту мощь,
ресурсы, искусных моряков, как это было перед тщет-
ной попыткой захватить Сицилию. И среди соперни-
чающих греческих государств, которые, воспользовав-
шись оплошностью соперника, поспешили сокрушить
его, не нашлось ни одного, которое смогло бы вырасти
в империю и продолжить завоевания, начатые Афина-
ми. Власть над Западной Европой досталась Риму и
79
Карфагену, которым через два века придется схватить-
ся в еще более жестокой схватке за нее. И в тех новых
войнах были продемонстрированы еще более впечат-
ляющие чудеса храбрости и военного гения, которые
Афинам не пришлось увидеть во времена своего ста-
новления, расцвета или падения.
Краткий обзор событий между поражением Афин
при Сиракузах и битвой при Арбелах
412 г. до н. э. Многие союзники Афин восстают про-
тив них, узнав о поражении афинской армии под Си-
ракузами. Основные боевые действия ведутся в районе
Геллеспонта и восточного побережья Эгейского моря.
409 г. до н. э. Карфаген предпринимает попытку за-
хватить Сицилию.
407 г. до н. э. Царь Персии отправляет Кира Млад-
шего в поход с целью захватить все побережье Малой
Азии и оказать помощь Спарте в борьбе с Афинами.
406 г. до н. э. Карфаген захватывает Агригент.
405 г. до н. э. Лисандр уничтожает афинский флот при
Эгоспотамах. Афины полностью блокированы. Рост вли-
яния Дионисия в Сиракузах.
404 г. до н. э. Афины капитулируют. Конец Пелопон-
несской войны. Власть Спарты распространяется над
всей Грецией.
403 г. до н. э. Тразибул с помощью Фив и одного из
спартанских царей освобождает Афины от власти три-
дцати тиранов и восстанавливает там демократическую
форму правления.
401 г. до н. э. Кир Младший начинает поход в Перед-
нюю Азию с целью свергнуть своего брата Артаксеркса.
Его сопровождают 13 тыс. греческих воинов. Гибель
Кира в сражении при Кунаксе. Греческий отряд (оста-
лось 10 тыс.) под командованием Ксенофонта отправля-
ется обратно в Грецию, несмотря на попытки остановить
его силами персидских и других отрядов, и в 400 г. про-
80
рывается к Трапезунту (юго-восточное побережье Понта
Эвксинского (Черного моря). — Ред.).
396—394 гг. до н. э. Спартанцы под командованием
Агесилая и других полководцев ведут войны с персами
в Малой Азии.
396 г. до н. э. Осада Сиракуз Карфагеном. Город
успешно обороняется под руководством Дионисия.
394 г. до н. э. Начало возвышения Рима после захвата
города Вей.
394 г. до н. э. Афинский флотоводец Конон в союзе
с персидским сатрапом Фарнабазом разгромил флот
Спарты под Книдом. Восстановление укреплений во-
круг Афин. Некоторые из греческих союзников Спарты
становятся ее врагами.
390 г. до н. э. Вновь на арену истории выходят на-
роды Центральной Европы. Галлы прошли через боль-
шую часть Италии и сожгли Рим.
Рим восстановился после этого удара, но многие его
старые недруги, например, вольски, практически уни-
чтожены вторгшимися галлами.
387 г. до н. э. При участии персидского царя между
греческими государствами заключен так называемый
Анталкидов мир.
379—362 гг. до н. э. Новые войны в Греции. Фивы с
помощью Эпаминонда становятся господствующим го-
родом. Конец доминирования Спарты после битвы при
Левктрах (371 г. до н. э.). Эпаминонд гибнет в сражении
при Мантинее (362 г. до н. э.). После его гибели власть
Фив слабеет. Афиняне пытаются создать систему равно-
весия между Фивами и Спартой.
359 г. до н. э. Филипп II становится царем Македонии.
357—355 гг. до н. э. В Греции идет т. н. Союзниче-
ская война, приведшая к распаду второго Афинского
морского союза.
356 г. до н. э. Рождение Александра Великого (Ма-
кедонского).
343 г. до н. э. Рим начинает войны против самнитов,
которые продолжаются пятьдесят лет.
81
340 г. до н. э. Карфаген снова пытается овладеть Си-
ракузами. Тимолеон громит карфагенян с большими по-
терями для войск вторжения.
338 г. до н. э. Филипп II побеждает союзную армию
Афин и Фив при Херонее. Начинается период домини-
рования Македонии в Греции.
336 г. до н. э. Гибель Филиппа II, Царем Македонии
становится Александр. Он одерживает ряд побед над
фракийцами и скифами, громит Фивы, которые в со-
юзе с Афинами вновь пытаются воевать против Маке-
донии.
334 г. до н. э. Войска Александра Великого пере-
правляются через Геллеспонт.
Глава 3
БИТВА ПРИ АРБЕЛАХ (ГАВГАМЕЛАХ)
(331 Г. ДО Н. Э.)
Александр заслужил свою славу и
признание в веках среди всех народов.
Но что было бы, потерпи он поражение
при Арбелах, когда его армии стояли
на Ёвфрате и Тигре, а позади была пу-
стыня и никаких убежищ для отхода,
а до Македонии 900 лье пути?
Наполеон
Азия с удивлением и ужасом на-
блюдала за неостанавливающимся Про-
движением героя, масштабы завоева-
ний которого были так же огромны, а
поступь столь же стремительна, как и
завоевания ее собственных царей-вар-
варов или походы скифов и вавило-
нян. Но, в отличие от накатывающихся
вихрей азиатских воителей, наступле-
ние македонского вождя было столь
же стремительным, как и неотврати-
мым. Везде укреплялась власть грече-
ской державы, а язык и цивилизация
Греции простерлись от берегов Эгей-
ского моря до Инда, от Каспия и Гир-
кании до вод Нила, чтобы остаться там
на тысячу лет и оставить свой след на-
всегда.
Арнольд
Блестящие личности, имена которых в последнее вре-
мя удалось реабилитировать от клеветнических обвине-
ний, довлеющих над ними в течение столетий, можно
было бы включить в длинный и очень поучительный спи-
сок. Присущая современному человеку жажда познаний,
а также тенденции в развитии научной школы, о которых
83
принято высказываться только в негативных тонах, по-
могли восстановить, а порой и заново воссоздать прав-
дивые события, много лет спрятанные за завесой ложных
обвинений либо полностью отметавшиеся наукой как
нереальные. В последнее время до людей, наконец, три-
умфально дошли множество прекрасных историй о бли-
стательных подвигах. Стала очевидной вся мелочность
откровенных насмешек, с которыми недалекие умы лю-
били обрушиваться на великих гениев и героев Антич-
ности. Законы, политика, образ жизни, которые пытались
проводить в жизнь народов величайшие умы древности,
стали наконец изучаться более внимательно. Современ-
ные исследователи стали более комплексно подходить к
их оценке, отказались от формального подхода, довлев-
шего над учеными прежних лет. В результате отношение
ко многим государствам и их гражданам кардинально из-
менилось как в лучшую (к одним), так и в худшую (к
другим) сторону, а многие часто повторяемые опенки не-
которых событий и обвинения против некоторых лич-
ностей прекратились, будем надеяться, что навсегда.
Правдивость Геродота, искренний патриотизм Перик-
ла, Демосфена и Гракха, мудрость реформаторов Клис-
фена и Лициния (видимо, имеется в виду Лициний Сто-
лон. Вместе с другим народным трибуном, Секстием
Латераном, провел в 367/366 г. до н. э. важные для Рима
законы. — Ред.) могут считаться твердо установленными
истинами, поскольку соответствующие факты были не-
давно открыты писателями и учеными. Со всех этих лю-
дей сняли ложные подозрения и обвинения. И можно
легко понять, что лучшие историки Германии, Франции
и Англии единодушно пытались оправдать и героев, вла-
девших делами и мыслями людей, живших во времена,
которые мы называем Средневековьем, и которых преж-
де считалось хорошим тоном высмеивать или даже пре-
зирать.
Имя победителя в битве при Арбелах наводило на те
же размышления. Ведь, несмотря на то что стремитель-
ность и размах завоеваний Александра вызывали чувство
84
восхищения и преклонения, та сторона его гения, кото-
рую он продемонстрировал в деле развития торговли,
культуры и объединения народов, до недавнего времени
практически игнорировалась. Переоценка личности Алек-
сандра Великого началась относительно недавно. Пред-
ставители старой исторической науки, которых Нибур
справедливо назвал «школой лжецов, болтунов и скан-
далистов», долго и успешно эксплуатировали лишь об-
ширный пласт, относящийся к личностным качествам и
подвигам Александра. Во все времена они легко находи-
ли последователей, и до недавнего времени всякий, кто
стремился украсить свое повествование «примером из
области морали», касавшимся необоснованных амбиций,
неоправданной гордости, торжества вседозволенности,
вызванной абсолютной властью, никогда не упускал слу-
чая упомянуть в качестве самого яркого примера «безумца
из Македонии». Несомненно, многие из этих писателей с
наивным простодушием черпали свое вдохновение в тра-
диционных оценках давно минувших событий и с едино-
душием идеалистов полагали, что, очерняя имя Алексан-
дра, они действуют во благо идей гуманности. Но не
подлежит сомнению и то, что многие из его критиков, в
том числе и великие люди, часто руководствуются и «тем
сильнейшим чувством антипатии, которую личность
мелкого масштаба испытывает по отношению к действи-
тельно выдающемуся человеку», а также элементарной
завистью, которую способный человек зачастую испы-
тывает к гению.
Арриан написал историю Александра во времена прав-
ления римского императора Адриана, когда в исторической
науке уже в полной мере царили догматизм и менторский
тон. Но сам Арриан в корне отличался от оторванных от
жизни ученых педантов. Он пользовался заслуженной
известностью мудрого государственного деятеля и уме-
лого воина и сумел дать отпор злобным нападкам, кото-
рым постоянно подвергалась память великого покорите-
ля Востока. Арриан справедливо заметил: «Пусть тот, кто
плохо говорит об Александре, сумеет не просто перечне-
85
лить те неблаговидные поступки Александра, которые
действительно заслуживают осуждения. Пусть он попы-
тается собрать воедино и оценить все деяния Александра
и сначала попробовать оценить себя и свое положение в
обществе, а затем понять, что за человек был Александр
и какого величия он сумел достичь. Пусть он вспомнит,
что Александр был царем, полновластным владыкой двух
континентов, имя которого гремело по всей земле. Пусть
недоброжелатель Александра взвесит все это в своем уме
и поймет всю незначительность и ничтожность всех сво-
их мыслей и деяний, осознает все те многочисленные
ошибки и промахи, которые он совершает, поймет, как
они жалки и мелочны. И пусть он потом спросит себя,
достоин ли он оценивать и судить такую личность, как
Александр. Я считаю, что в те времена не было народа,
города или даже отдельного человека, которому не было
бы известно имя Александра. Я уверен, что такой чело-
век, равного которому не было среди смертных, мог ро-
диться лишь по особой воле Провидения»'.
И один из самых известных солдат и писателей на-
шего народа, сэр Уолтер Рейли, пусть он и не сумел спра-
ведливо оценить все заслуги Александра, выразил все
величие той роли, которую сыграл в мировой истории
«великий завоеватель», словами, которые заслуживают
того, чтобы их процитировать: «Дух одного человека смог
окрепнуть настолько, что ему стало по силам изменить
великие государства и народы, создать новые монархии,
завоевать царства и империи. С горсткой людей он со-
крушал армии хорошо вооруженных врагов и одерживал
победы в самых безнадежных с точки здравого смысла
ситуациях, превращал страх и гнев своих последователей
в великодушие, а храбрость врагов — в трусость. Этот дух
возник в далекие времена, которые теряются в глубинах
времени, для того чтобы возвышать и низвергать, созда-
вать и разрушать, вести вещи, людей и государства к тому
концу, к какому их неизбежно приведет неминуемый ход
Арриан. Т. VII.
86
событий во вселенной, который постигает суть вещей,
управляет ими и ведет к тому, что предначертано. Несо-
мненно, все то, что совершил этот царь, было велико-
лепно, и вряд ли кто-либо еще мог бы совершить то же
самое. И хотя его отец уже решился на поход в Малую
Азию, скорее всего, он бы и удовлетворился этим не-
большим и вряд ли когда-нибудь дошел бы до реки Инд,
как сделал этот человек»1.
Можно сослаться и на более значительный авторитет,
чем Арриан и У. Рейли. К нему в наше время обращают-
ся те, кто хотел бы узнать о том, насколько велик был
полководческий талант Александра и насколько справед-
ливы общие утверждения о том, что настоящей причи-
ной его успехов были редкая удачливость, стремитель-
ность и необузданная воинственность. Наполеон отнес
Александра к одному из семи величайших полководцев,
чьи подвиги дошли до нас и с изучения походов которых
необходимо начинать учиться военному делу. Высказы-
вания величайшего завоевателя современности о блиста-
тельнейшем полководце древности не менее показатель-
ны и правдивы.
«Александр переправился через Дарданеллы в 334 г.
до н. э. с армией численностью около 40 тыс. человек
(35 тыс. — 30 тыс. пехоты и 5 тыс. конницы. — Ред.); при
этом примерно одну восьмую часть армии составляла ка-
валерия. Войска Александра быстро подошли к перепра-
ве через реку Граник, где им пыталась преградить путь
армия (около 40 тыс. — 20 тыс. греческих наемников,
около 5 тыс. конных и 15 тыс. пеших лучников. — Ред.)
находившегося на службе у персидского царя грека Мем-
нона, командовавшего персидскими силами на азиат-
ском побережье. Весь 333 год до н. э. Александр устанав-
ливал свою власть в Малой Азии. За армией Александра
двигались греческие колонисты, проживавшие на землях
побережий Черного и Средиземного морей, а также в
Смирне, Эфесе, Милете и т. д. Персидские цари предо-
Рейли У. История мира. С. 628.
87
ставляли своим провинциям и городам жить по местным
законам. Таким образом, империя представляла собой
федерацию сатрапий, а не-единую нацию, что облегчало
задачу ее завоевания. Поскольку Александр был намерен
править единолично, он сразу же внес изменения в за-
конодательство, что, впрочем, никак не отразилось на
жизни народа.
В 333 г. до н. э. Александр (30 тыс.) вновь встретился
с Дарием I, имевшим 60-тысячную (120—130 тыс. — Ред.)
армию, у Исса близ берега Исского залива, неподалеку
от города Тарсус в Киликии. Он разгромил персов, во-
шел в Сирию и захватил Дамаск, где хранились многие
богатства персидского царя. После этого в январе 332 г.
до н. э. македонцы подошли к городу Тир. Осада этого
большого города, торгового центра империи, располо-
женного на острове, заняла у Александра восемь месяцев
(македонцы насыпали дамбу). Затем после двух месяцев
осады его войска взяли Газу, за семь дней перешли через
пустыню и заняли Пелусий и Мемфис. Был основан го-
род Александрия. Менее чем за два года, после всего двух
крупных сражений и четырех или пяти осад, все восточ-
ное побережье Средиземного моря от Византии до Фи-
никии и Нила, вся Малая Азия, Сирия и Египет пали к
его ногам.
В 331 г. до н. э. армия Александра вновь пересекла
пустыню. После отдыха в Тире она снова прошла Сирию,
вошла в Дамаск, переправилась через Евфрат и Тигр и
разгромила Дария I при Арбелах, куда он пришел с еще
более сильной (качественно, по численности она была
меньше, 60—80 тыс., в т. ч. 12 тыс. конницы, 100 боевых
колесниц, 15 слонов. — Ред.) армией, чем та, которой
командовал в сражении при Иссе. После разгрома армии
Дария I перед Александром открылись ворота Вавилона.
В 330 г. до н. э. армия Александра захватила города Сузы,
Персеполь и Пасаргады, где находилась могила царя Кира.
В 329 г. войска Александра направились на север, заняли
Экбатаны и вышли к берегам Каспийского моря. Во вре-
мя этого похода был наказан коварный убийца царя Да-
88
рия III сатрап Бесс. Затем Александр вторгся в Скифию
и покорил скифов. (Он их не покорил. После боя в 329 г.
до н. э. за рекой Яксарт (Сырдарья) с саками Александр
вернулся, не желая повторить судьбу Кира Великого. —
Ред.) В 328 г. до н. э. в его армию прибыло 16 тыс. воинов
пополнения из Македонии. Армия переправилась через
Оке (Амударья) и вынудила покориться Александру жи-
телей близлежащих земель. В 326 г. до н. э. македонцы
форсировали Инд и в упорном сражении разгромили вой-
ска царя Пора. Сам Пор раненным попал в плен, где с ним
обращались как с царем. Далее Александр планировал
переправиться через Ганг, но армия отказалась следовать
за ним. В 326 г. до н. э. на флоте из 800 судов армия Алек-
сандра спустилась вниз по Инду к океану. Оттуда он от-
правил Неарха с флотом, приказав ему обогнуть побережье
Индийского океана и Персидского залива до устья реки
Евфрат. В 325 г. до н. э. армия Александра за 60 дней
выдвинулась из Гедросии через Карманию (совр. Белуд-
жистан и Керман) в Пасаргады, Персеполь и Сузы. Там
Александр женился на дочери Дария III Статире. В 323 г.
до н. э. он закончил свои дни в Вавилоне»1.
Огромное значение походов Александра следует оце-
нивать не с точки зрения продолжительности его жизни
и существования его империи и даже не с точки зрения
продолжительности существования государств, на кото-
рые после его смерти его полководцы поделили огром-
ные владения. В какие бы земли он ни приходил, Алек-
сандр повсюду основал греческие поселения и строил
города, в которых господствовали греческие обычаи и
греческое население. Наиболее яркие из его наследни-
ков, Селевкиды и Птолемеи, пытались подражать своему
вождю в построении государства, торговли, литературе и
искусстве, военном строительстве и развитии институтов
власти. Наследие великого гения Греции было настолько
обширным и притягательным, оно так далеко двигало
прогресс в перенимающих его странах, что через три-
См.: Мемуары графа Монтолона о Наполеоне.
89
дцать лет после того, как Александр переправился через
Геллеспонт, эллинские литература и искусство, привне-
сенные на новые земли на- копьях полуэллинских маке-
донцев, стали господствовать во всех странах от берегов
Средиземного и Черного морей до Индийского океана.
Даже мрачный, замкнутый сам на себя Египет признал
интеллектуальное превосходство Греции. Язык Перикла
и Платона стал языком государственных деятелей и жре-
цов, живших в таинственной стране пирамид и сфинк-
сов. Было бы неверным сказать, что победа греческого
языка была настолько полной, что он совершенно вы-
теснил коптский, сирийский, армянский, персидский
или другие собственные языки многочисленных народов
и племен, населявших территории между Эгейским мо-
рем, Яксартом, Индом и Нилом, — они сохранились как
провинциальные диалекты. Возможно, эти языки при-
менялись как языки черни в соответствующем регионе.
Но каждый, кто хоть в малейшей мере претендовал на
звание образованного человека, считал своей обязанно-
стью знать греческий. Греческий язь!к был общегосудар-
ственным языком, а также единственным языком, который
использовался в литературе и искусстве. Им пользова-
лись купцы и лавочники, путешественники, придворные,
государственные чиновники, военные как средством об-
щения между огромнымй массами людей, населявшими
цивилизованный мир в древности1.
Таким образом, вплоть до времен мусульманских заво-
еваний во все страны Малой Азии, Сирии и Египта пришел
и прочно утвердился там эллинский образ жизни. Обще-
признано, что это было бесконечно важно и с точки зре-
ния самых высоких, святых ценностей. Так воля Про-
видения впервые была массово признана здесь теми, кто
оказался свидетелем первых шагов и развития христиан-
ства, которое удачно наложилось на распространившие-
ся в Малой Азии, Сирии и Египте после завоевательных
походов македонцев на Восток греческие язык и культуру.
См.: Арнольд. История Рима. Т. 3. С. 406.
90
На Среднем Востоке и в Средней Азии, на землях, ле-
жащих за Евфратом, греческое наследство оказалось не
столь долговечным. И все же, пока здесь существовали
эллинистические царства, в первую очередь греческое
(Греко-Бактрийское) царство в Бактрии, на территории
современного Бухарского ханства (Бухарское ханство было
намного меньше. Греко-Бактрийское царство занимало
территории современных Узбекистана, Таджикистана,
восток Туркмении, Афганистана и Пакистана. — Ред.),
оно оказывало важное влияние на тенденции развития
местных народов и их соседей, благодаря живому грече-
скому духу, всегда стремившемуся к новым контактам.
Многое в индийской науке и философии, как и в лите-
ратуре более позднего Парфянского царства Аршакидов,
имело свои корни или претерпело значительные измене-
ния под влиянием греческой культуры. Кроме того, на-
ука и знания арабов в гораздо меньшей степени, чем при-
нято считать, были продуктом собственно арабского ума.
Арабы использовали в измененном виде греческую фило-
софию и знания греков (а также иранских и индийских
народов. — Ред.), захватив провинции, которые Алек-
сандр подчинил себе за тысячу лет до того, как Мухаммед
начал свою карьеру вождя Востока. Хорошо известно,
что народы Западной Европы в Средние века почерпну-
ли свою философию, искусство и науку из арабских ис-
точников. Таким образом, можно проследить, как интел-
лектуальное наследство античной Греции, попавшее на
Восток во время походов Александра Великого, в Сред-
ние века вернулось в Европу из мусульманских стран и,
проделав такой кружной путь, оказало огромное влия-
ние на создание современной цивилизации. Наряду с
этим, еще более мощным оказалось непосредственное
влияние тех островов классической цивилизации, сохра-
нившихся в Италии, Галлии, Британии и Испании после
вторжения германских народов (не упомянут главный
оплот цивилизации — Восточная Римская (неправильно
называемая Византийской) империя, почти тысячу лет
после падения Рима бывшая светочем культуры для мно-
91
гих народов — тех же германцев, славян, Ближнего и
Среднего Востока, Северной Африки. — Ред.)1.
Все эти факты вызывают неугасающий интерес к по-
бедам Македонии на Востоке и как к самому яркому до-
казательству того, что «амбиции низов и гордость царей»,
к каким бы ослепительным успехам ни привели они в пер-
вый момент, никогда не будут долговременными. Вопрос
о том, сумело ли бы древнее Персидское царство, осно-
ванное Киром, сохраниться намного дольше в том случае,
если бы Дарий III вышел победителем в сражении при
Арбелах, остается спорным. Эта древняя держава, подоб-
но современной Турции (к 1851 г., времени написания
книги, Османская империя была в кризисе), к тому мо-
менту переживала времена упадка и распада. Сатрапы,
как и турецкие паши в наше время, часто поднимали вос-
стания против центральной власти. Например, в Египте
постоянно имели место бунты против иранских царей. В
Древнем Иране отсутствовала способность эффективно
контролировать события на местах из центра. (Здесь ав-
тор не прав. Система была весьма эффективной. — Ред.)
Если бы туда не вторглась армия Александра, империя
Ахеменидов пала бы под ударами восточных соседей точ-
но так же, как Мидия и Вавилон в свое время были по-
корены ею. Позже Иран был снова объединен под скипе-
тром Аршакидов из ираноязычной Парфии. Смена одной
восточной монархии на другую вряд ли была продуктив-
ной и приносила много пользы человечеству.
В результате победы Александра при Арбелах была
не просто свергнута восточная династия. На ее место
пришли правители из Европы. Это сломало однообра-
зие мира Востока и принесло сюда предприимчивость
и более высокую культуру Запада. Точно так же в наши
дни основной миссией Великобритании является пре-
одолеть интеллектуальный и моральный застой в Индии
и Китае, влив туда импульсивную энергию англосаксов
с их склонностью к коммерции и путешествиям.
См.: Гумбольдт. Космос.
92
Арбелы, город, давший название решающей битве,
которую Персидская империя дала войскам Александра,
находится примерно в 30 км от места, где произошло это
событие. Более близко от поля сражения расположено
селение Гавгамелы. Гавгамелы находятся на одной из
широких равнин, расположенных между Тигром и гора-
ми Курдистана. Немного разнообразят рельеф песчаной
равнины несколько волнистых холмов. Но местность в
основном ровная, что делает ее пригодной для маневров
кавалерии. Кроме того, неоспоримое преимущество при-
обретает та из двух армий, которая обладает количествен-
ным перевесом. Царь Ирана (который перед тем, как
занять свой трон, успел проявить себя храбрым воином
и искусным полководцем) грамотно выбрал это место
для третьей решающей битвы своей армии с войсками
захватчика. Предыдущие поражения, какими бы серьез-
ными они ни были, не казались фатальными. В битве
при Гранике его полководцы порой сражались безрас-
судно и не сумели наладить взаимодействие друг с дру-
гом. И, несмотря на то что Дарий I сам командовал своей
армией при Иссе, поражение в сражении можно объяс-
нить неблагоприятными для персов условиями местно-
сти, когда они были зажаты между горами, рекой и мо-
рем, ряды расстроились, полководцы не смогли проявить
свое искусство, а воины — продемонстрировать свою
храбрость. Сила персидской армии превратилась в сла-
бость. Здесь же, на широких равнинах Курдистана, было
достаточно места для того, чтобы развернуть свою ар-
мию. Места хватало и для маневра, и для боя, и для того,
чтобы развернуть массы кавалерии, маневрировать ею и
наносить удары. Казалось, что, если Александр со своей
армией рискнет столкнуться с живым иранским морем,
он неминуемо будет разбит.
Дарий III чувствовал, что это сражение очень важно
как для него, так и для противника. Он сознавал, что у
персов не будет надежды оправиться после третьего под-
ряд поражения, если Александр и на этот раз одержит
верх. Великие города Месопотамии и Передней Азии,
93
центральные провинции Персидской империи придется
оставить на милость победителя. Кроме того, Дарий III
знал нравы азиатских народов достаточно хорошо для
того, чтобы понимать, как победа или поражение по-
влияет на его дальнейшую судьбу. Он понимал и то, что
после этого сражения либо ему удастся укрепить свою
царскую власть, либо его корона украсит голову европей-
ского завоевателя. Поэтому всю относительно долгую
йередышку, полученную после сражения при Иссе, пока
армия Александра покоряла Финйкию, Сирию и Египет,
Дарий I полностью посвятил тому, чтобы собрать самые
лучшие войска, которые оставались в его империи, и по-
пытаться, по мере возможности, обучить свое разно-
шерстное воинство действовать слаженно и дисципли-
нированно.
Уже в те времена суровые горцы Средней Азии и Сред-
него Востока отличались от общей массы жителей Азии
своим воинственным духом и стойкостью. Выходцы из
этих мест составляли ядро прекрасной пехоты Дария III.
Территории современного Курдистана и Средней Азии,
как и в наши дни, были родиной прекрасных наездни-
ков, выносливых, умелых, храбрых, жизнь которых про-
текала в постоянных походах и стычках. Небезынтересно
заметить, что давнишние недруги Британской империи
пенджабцы в те далекие времена были союзниками Да-
рия III в борьбе с македонской армией. В своих записях
Арриан называет их индийцами, населявшими район по
соседсФву с Бактрией. Они сражались в армии этой са-
трапии, и индийская кавалерия была одной из самых
грозных сил в персидской армии.
Помимо перечисленных выше сил, на поле сражения
прибыли также войска и из других многочисленных про-
винций, пока еще находившихся под скипетром персид-
ского царя. Как упоминают историки, в армии Дария I
насчитывалось до 12 тыс. конных воинов (из 60—80 тыс.
общей численности войска), 100 (или 200) колесниц, осна-
щенных специальными косами для поражения против-
ника, 15 боевых слонов.
94
Позиция иранских войск в Месопотамии была выбра-
на с большим полководческим искусством. Дарий III и
его полководцы понимали, что для того, чтобы вторгнуть-
ся в центральные провинции империи, возвращаясь из
Египта, Александр должен будет отправиться на север
через Сирию. Прямой путь в восточном направлении из
Нижней Палестины через великую Сирийскую пустыню
тогда, как и в наши дни, был практически невозможен.
Идя далее из Сирии на восток, Александр переправлялся
через Евфрат, и его войска выходили на обширные рав-
нины Месопотамии. Богатые столицы империи, такие
как Вавилон, Сузы, Персеполь, в этом случае остались
бы южнее. Если бы Александр развернул свою армию для
захвата этих городов, Дарий I получил бы вполне реаль-
ную возможность преследовать македонские войска си-
лами своей многочисленной кавалерии и, не ввязываясь
в решающее сражение, измотать противника в много-
численных стычках и, наконец, сокрушить его. Все пом-
нят, что спустя три столетия римская армия под коман-
дованием Красса была уничтожена на тех же равнинах
именно таким образом, силами парфянских конных луч-
ников и тяжелой кавалерии1.
Предки парфян (тоже иранские племена. — Ред.), по-
беждавших позже римские легионы, тысячами служили
в армии царя Дария III. Если же Александр примет ре-
шение отложить поход на Вавилон и сначала дать персам
решительное сражение, местность по обе стороны реки
Евфрат была наиболее благоприятной именно для мно-
гочисленных армий, подобных той, которой командовал
Дарий III. Тыл персов прикрывала гористая местность
Северной Мидии, сатрапом которой в юные годы был
сам Дарий III. В этих местах персидский царь приобрел
свой первый опыт солдата и полководца. Население здесь
было лояльно к Дарию III, и здесь он справедливо на-
деялся в случае поражения найти надежное убежище2.
1 См.: У. Митфорд. История Греции.
2 Заметки Митфорда по поводу стратегии Дария I в последней для него
кампании очень справедливы. Получив незаслуженно завышенную оценку
95
Великий противник Дария III переправился через Ев-
фрат во главе армии, которая, по данным Арриана, по-
черпнутым из записей командиров-македонян, насчиты-
вала до 40 тыс. человек пехоты и 7 тыс. человек конницы.
Изучая походы Александра, мы имеем уникальную воз-
можность черпать информацию непосредственно из уст
двух его полководцев и соратников во всех его великих
начинаниях. Аристобул и Птолемей (ставший впослед-
ствии царем Египта) регулярно вели записи, в которых
рассказывали обо всех событиях в жизни армии, кото-
рым они стали свидетелями. Впоследствии эти записи
попали в руки Арриана, который воспользовался ими,
составляя описание экспедиции Александра. Общеиз-
вестное стремление Арриана к истине заставляет нас
верить, что он был честен в своей работе, а его коммен-
тарии в случаях некоторых несовпадений в этих источ-
никах свидетельствуют о том, что он пользовался ими
осторожно. Он часто цитирует слова авторов докумен-
тов, благодаря чему его труд приобретает то очарова-
ние, которое характерно либо для очень древних, либо
для самых недавних исторических исследований. Мы
уверены, что все рассказы и выражения, которые он вос-
производит, являются подлинными, а не вымыслом ради
красного словца, как это бывает у Курция (Курций Руф
Квинт (I в. н. э.) — римский историк. Автор «Истории
Александра Великого» в 10 книгах, из которых две пер-
вые не сохранились. Тенденция изложения в основ-
ном враждебная Александру Македонскому. — Ред.).
Это значит, что, читая исследования Арриана, мы име-
ем дело с македонскими полководцами Аристобулом и
Птолемеем. Это все равно что читать труды генералов
в качестве историка, в наше время Митфорд так же незаслуженно подвер-
гается излишним нападкам. О его пристрастности, так же как и о недо-
статках его школы, уже было сказано достаточно. Поэтому он теперь не
считается авторитетным специалистом в области политики античной Гре-
ции. В то же время ясность оценок, блестящее изложение и общий здравый
смысл в его комментариях (где он старается давать рекомендации, не на-
вязывая прямо свое мнение) делают его сочинения интересными и зани-
мательными.
96
Жомини и Фуа о кампаниях французской армии Напо-
леона.
Те оценки численности македонских войск, которые
дает Арриан, представляются веривши, если учесть как
потери его армии, так и прибытие подкреплений из
Македонии после того, как армия уже покинула Евро-
пу. И для любого англичанина, знакомого с фактами,
когда британские генералы с горсткой солдат одержи-
вали победы при Плесси и других битвах в Индии над
огромными массами азиатов, не будет удивительной та
разница в численности армий, когда македонцы вы-
игрывали сражения у персов (разница была относительно
небольшой. — Ред.). Армия, которую теперь вел Алек-
сандр, полностью состояла из ветеранов, закаленных в
битвах, хорошо вооруженных и дисциплинированных,
искренне преданных своему вождю, уверенных в его
военном гении и будущем победителя.
Главную силу пехоты составляла знаменитая македон-
ская фаланга. Ее создал и развил отец Александра Фи-
липп II, которому для восхождения на трон была необхо-
дима многочисленная армия, способная быстро создавать
боевое построение. При нем, в отличие от классической
греческой фаланги, в первых 6 шеренгах применялись
более длинные копья. Кроме того, было увеличено число
шеренг в глубину (16 шеренг). Это позволило довести
данный вид построения масс пехоты до совершенства
при существовавших в то время видах вооружения1.
Македонская фаланга имела в глубину 16 шеренг во-
инов, вооруженных сарисами, копьями длиной до 6 м.
Когда копья брались наперевес, перед воином образовы-
валось до 6 м защищенного пространства. Поскольку
расстояние между шеренгами составляло примерно до
0,6 м, каждого воина защищали пять копий стоящих сза-
ди фалангистов. Воин фаланги имел полное вооружение
греческого гоплита. Сама фаланга была похожа на тяже-
ловесного, ощетинившегося ежа. При таком компактном 4
1 См.: Нибур. История Рима. Т. 3. С. 466.
4 Э. Кризи «Великие сражения 97
Античного мира»
построении македонские пехотинцы сметали перед со-
бой любое препятствие. Недостатки построения в фалан-
гу также очевидны, они полностью продемонстрировали
себя спустя годы, когда македонской фаланге пришлось
выступить против римских легионов. Но во времена Алек-
сандра македонская фаланга еще не успела превратиться
в громоздкую неуправляемую структуру, какой она стала
в битвах при Киноскефалах и Пидне. В его армии служи-
ли ветераны, от которых он сумел добиться той четкости
при поворотах и плавной синхронности в продвижении
вперед, на которую не были способны даже воины его
отца. Точно так же не могли мечтать о такой слаженно-
сти в действиях фаланги и последователи Александра.
При них это построение потеряло стойкость регулярной
армии, а воины фаланги превратились в ополчение1.
При Александре фаланга представляла собой еди-
ный организм из 16 384 человек (в каждой шеренге 1024),
которые делились на 4 малые фаланги по 4096 пехотин-
цев в каждой. Те, в свою очередь, делились на более
мелкие подразделения (16 синтагм по 256 воинов, а син-
тагма — на 16 лохов по 16 воинов в каждом. — Ред.).
Каждый воин проходил тщательную подготовку, в ходе
которой его обучали соблюдать строй, правильно пово-
рачиваться, продвигаться вперед, смыкать при необхо-
димости строй, когда наступал критический момент в
битве. Кроме того, Александр определял порядок по-
строения в рядах фаланги воинов, вооруженных другим
оружием, которые должны были предотвратить вкли-
нение противника в ряды фаланги и удары во фланги
и тыл в случаях, когда характер местности не позволял
осуществлять плотное построение воинов. Эти отряды
«помощи в чрезвычайных ситуациях» можно было лег-
ко отвести при благоприятном развитии событий, ког-
да нужно было сомкнуть строй перед нанесением удара
по противнику или для отражения атаки вражеской ка-
валерии.
См.: Нибур. Указ. соч.
98
Помимо фаланги, в армии Александра служило боль-
шое количество так называемых гипаспистов. Они не
имели такого тяжелого вооружения, как фалангисты, или
того, что принято называть вооружением гоплита — во-
ина тяжелой греческой пехоты. (Гипасписты походили
на греческих пелтастов (которые были вооружены дро-
тиками и длинными мечами, а защитное вооружение со-
стояло из шлема, куртки из холста в несколько слоев и
легких лат, которые прикрывали ноги и бедра), но не
имели дротиков. — Ред.) Но они были идеально приспо-
соблены для ближнего боя или небольшой стычки, на-
много превосходя в этом греческую легкую пехоту. Таких
воинов в армии Александра при Гавгамелах было 8200.
Кроме того, у него было несколько отрядов греческой
пехоты, лучники, пращники, метатели дротиков, кото-
рые могли вести бой коротким мечом и небольшим щи-
том. Эти воины были в основном родом из Иллирии или
Фракии. Главной ударной силой его конницы было два
отборных корпуса панцирной кавалерии, по одному из
Македонии и Фессалии, каждый численностью пример-
но по 1,5 тыс. воинов. Их вооружение состояло из длин-
ного копья и тяжелого меча, каждый воин был защищен
доспехами. Остальные отряды кавалерии не имели тако-
го тяжелого вооружения. В армии Александра было и не-
сколько превосходно экипированных после походов в
Египет и Сирию отрядов легкой кавалерии.
Незадолго до конца августа Александр пересек Ев-
фрат в районе Фапсака, преследуя небольшой отряд пер-
сидской конницы под командованием Мазея. Александр
был слишком благоразумен для того, чтобы спустить-
ся в Месопотамскую пустыню и совершить марш через
нее в восточном направлении, попытавшись пройти до
Тигра. Кроме того, даже если бы ему не удалось оты-
скать Дария III и вынудить его принять сражение, то,
выбрав путь на юг по левому берегу реки вдоль горных
склонов, он, по крайней мере, уменьшал страдания вои-
нов от жары и жажды, здесь также было легче найти
продовольствие.
99
Когда Дарий I понял, что ему не удалось заставить
противника совершить марш в глубь Месопотамской пу-
стыни, он принял решение оставаться со своей армией
на левом берегу реки Тигр, на местности, которую он вы-
брал как поле будущего сражения. В случае, если войска
Александра потерпят поражение, им понадобится при
отступлении форсировать две крупных реки, Тигр и Ев-
фрат. Казалось, персидский царь сумел учесть все пре-
имущества местности, которыми он надеялся воспользо-
ваться. Он приказал тщательно выровнять тот участок,
на котором предполагалось использовать колесницы с
режущими клинками на колесах и впереди. В находящем-
ся примерно в 30 км в тылу укрепленном городе Арбелы
были подготовлены склады. Историки более поздних вре-
мен любили описывать Дария III как второго Ксеркса,
хвастливым болтуном. Однако после более тщательного
ознакомления с его деятельностью полководца любой из
них сумел бы понять, что этот человек был достоин но-
сить свое имя, будучи тезкой знаменитого предка, сына
Гидаспа (т. е. Дария I).
Узнав, что армия Дария III находится на левом берегу
Тигра (восточнее реки), Александр после стремительно-
го броска беспрепятственно переправился на этот берег.
Вначале ему не удалось провести разведку и выявить точ-
ное расположение противника, и после короткого от-
дыха его армия совершила четырехдневный марш вдоль
реки. Особо внимательный историк не забыл бы упомя-
нуть, что в ходе этого марша армия Александра прошла
всего в нескольких милях от руин великого древнего го-
рода Ниневия, последней столицы великой Ассирийской
державы (Ниневия была взята штурмом мидянами и ва-
вилонянами в 612 г. до н. э. Последний ассирийский царь
Сарак бросился в огонь своего пылавшего дворца, а ас-
сирийская знать была вырезана. — Ред.). Но ни сам царь
Македонии, ни кто-либо из его окружения понятия не
имели, чем когда-то были эти многочисленные холмы.
Они успели превратиться в безымянные груды камен-
ных глыб, поросших травой. Только несколько лет назад
100
(в 1845 г. — Ред.), благодаря уму и энергии одного из на-
ших соотечественников, Ниневию удалось извлечь из
веков забвения1.
На четвертые сутки марша армии Александра на юг из
его авангарда поступило донесение о том, что кавалерия
персидского царя Дария III находится на расстоянии ви-
димости. Александр немедленно приказал армии постро-
иться в боевой порядок и медленным шагом двигаться
навстречу неприятелю. Сам он выехал вперед во главе
нескольких отрядов кавалерии и попытался вступить в
бой с иранской конницей. Но это была лишь разведка;
иранские кавалеристы сразу же бросились наутек. Ма-
кедонцам все же удалось захватить пленных, от которых
Александр узнал, что армия Дария III находится всего в
нескольких километрах. Кроме того, ему стала известна
численность и состав персидских войск. Получив нужную
информацию, Александр приказал армии остановиться
на четырехдневный отдых, чтобы воины восстановили
силы перед боем. Лагерь македонян был укреплен, вну-
три его были развернуты склады. Там же разместились
раненые и больные. Македонский царь намеревался ве-
сти в бой только боеспособную часть армии, не обреме-
ненную ничем лишним. После отдыха, еще до рассвета,
он снова отдал приказ армии двигаться вперед, надеясь
дойти до врага и навязать ему сражение в начале дня.
Примерно на полпути между двумя армиями находились
холмы, скрывавшие противников друг от друга. Но, под-
нявшись на их вершину, Александр увидел при утреннем
свете раскинувшийся внизу лагерь персов. Возможно, он
смог пронаблюдать и за некоторыми инженерными ра-
ботами, которые проводились на местности, где должно
будет произойти сражение. Не зная о том, что отметины
на земле были лишь следами выравнивания местности
для действия боевых колесниц, македонский царь запо-
дозрил, что противник вырыл и замаскировал ловушки с
целью разрушить боевой порядок наступающей кавале-
См.: Лейярд. Ниневия; Воке. Ниневия и Персеполь. С. 16.
101
рии македонян. Был немедленно созван военный совет.
Некоторые полководцы выступали за то, чтобы ударить
сразу же, несмотря на риск; но верх взял более осторож-
ный Парменион, по настоянию которого было принято
решение не начинать сражения до тех пор, пока не будет
тщательно разведана местность.
Армия Александра остановилась на высотах. С отря-
дами легкой пехоты и кавалерии Александр в течение дня
лично вел разведку противника и местности, на которой
предстояло сражаться. Дарий III дальновидно отказался
от решения пойти вперед и атаковать противника на не-
выгодных для себя позициях. Две армии простояли друг
напротив друга до вечера, не вступая в бой. Вернувшись
в свою ставку, Александр вновь собрал своих высших
командиров. Он заявил, что не видит смысла в том, что-
бы убеждать их сражаться отважно. Поэтому он просит,
чтобы каждый сам проинструктировал своих подчинен-
ных и ободрил их перед битвой, чтобы воины сражались
самоотверженно. Александр просил напомнить всем, что
предстоящее сражение не имеет целью занять очередную
провинцию, как это было раньше. Теперь речь пойдет о
судьбе всей Азии. Каждый командир должен довести это
до своих подчиненных. Природная храбрость македон-
цев не требует длинных слов для того, чтобы зажечь в
воинах отвагу. Но им следует знать, как важна сегодня
будет их стойкость и дисциплина. Когда требуется тиши-
на, воины должны молчать, но, когда придет время ата-
ковать врага, их боевой клич должен внушать ужас про-
тивнику. Командиры должны быть внимательны, получая
и передавая приказы; каждый из них должен действовать
так, будто результат битвы зависит только от того, на-
сколько грамотно будет вести бой он сам.
Кратко проинструктировав своих полководцев, Алек-
сандр отдал приказ армии ужинать и отдыхать до утра.
Над шатрами македонцев сомкнулась тьма, когда к
Александру подошел старый полководец Парменион и
предложил атаковать персов ночью. По преданию, царь
ответил, что ему противна мысль об украденной победе,
102
что он, Александр, должен сражаться открыто и честно.
Арриан справедливо отмечает, что решение Александра
свидетельствует не только о силе его духа, но и о его му-
дрости. Помимо того что любое наступление в ночное
время суток сопровождается хаосом и неразберихой, в
этом случае цена победы армии Александра сразу же рез-
ко упала бы. Ведь противник мог посчитать, что он про-
играл лишь из-за коварства македонян, и не потерял бы
веры в победу в следующем сражении. Для Александра
было важно не просто разгромить Дария III, но и лишить
его возможности самооправдания в случае поражейия и
всякой надежды на реванш.
Иранцы действительно ожидали нападения и были го-
товы к отражению атаки македонян ночью. Дарий I на-
столько уверился в этом предчувствии, чтд с вечера отдал
приказ своей армий построиться в боевой порядок, в ко-
тором продержал ее всю ночь. В результате к утру иран-
ские воины были измучены бессмысленным ожиданием,
в то время как противник был полон сил и боевого духа.
Схема боевого порядка иранской армии, подготов-
ленная по приказу Дария I, была в бою захвачена маке-
донцами. Аристобул даже скопировал ее в свой дневник.
Таким образом, благодаря ему и Арриану до потомков
дошла информация из первых рук о планах и построении
иранской стороны. На самом левом фланге располага-
лась кавалерия из Бактрии, Скифии (саки и массагеты)
и Арахосии. Рядом с ней Дарий III расположил пехоту и
кавалерию из самой Персии. Далее расположились воины
из Суз и другие. Все перечисленные войска составляли
левый фланг персидской армии. Ставка Дария III распо-
ложилась в центре. Там построились индийские войска,
воины Кармании и маргианские лучники, а также отбор-
ные отряды персидской пехоты, специальным отличием
которой были позолоченные набалдашники на копьях.
Здесь же находились отряды личных телохранителей пер-
сидской знати. Кроме того, в глубине боевого порядка в
центре расположились воины родом из долины реки Оке
и Вавилона и даже из района Красного моря. Находив-
103
шиеся на службе Дария III греческие наемники, как счи-
талось, единственная сила, способная выстоять под уда-
ром македонской фаланги, построились по обе стороны
от царской колесницы. На правом фланге персидского
войска расположились воины из Сирии, Месопотамии,
Мидии и Парфии, Гиркании, Албании Кавказской, а так-
же саки. Перед левым флангом построились скифская
конница, а также около тысячи всадников из Бактрии и
сто боевых колесниц с прикрепленными к дышлам ото-
ченными косами. Слоны и еще сто колесниц находились
перед центром, и, наконец, пятьдесят колесниц, армян-
ская и каппадокийская конница расположились перед
правым флангом.
В таком построении великая армия царя Дария I про-
вела всю ночь, и для многих тысяч воинов та ночь ока-
залась последней. На рассвете утром 1 октября 331 г. до
н. э. иранцы медленно и мучительно отходили после бес-
сонной ночи, когда они услышали звуки труб в лагере
македонян, призывавших воинов к оружию. Вскоре они
увидели, как армия царя Александра покидает лагерь на
холмах и строится в боевой порядок на равнине’.
Сражение потребовало от Александра всего его ма-
стерства и храбрости и, как никакая другая битва, про-
демонстрировало величие его полководческого таланта.
Местность не располагала природными препятствиями,
которые он мог бы использовать для защиты флангов
своей армии. Гораздо более широко растянутые войска
персов имели возможность не только обойти македо-
нян на любом фланге, но и создавали значительный риск
окружения и удара в тыл в то время, пока армия Алек-
сандра будет наступать в центре боевых порядков персов.
Поэтому Александру пришлось создать за наступающей
армией второй резервный эшелон воинов, который при
необходимости мог бы развернуться на 180 градусов для
отражения удара в тыл или направить подмогу на любой
1 См.: Клинтон. Fasti Hellenici. Битва началась через 11 дней после лун-
ного затмения. Благодаря этим подробностям мы имеем возможность опре-
делить точную дату сражения.
104
f Фессалийская
кавалерия
Н Кавалерия
Пехота
Фаланга
ь листы)
Ц Царская
кавалерия,
(гетеры)
Правый
фланг
Персидская В
кавалерия В;
Скифская Ц
и бактрийская Ц
конница и
Левый
фланг
План битвы при Арбелах
из флангов, если бы маневр противника создавал угрозу
на этом участке. Одновременно построение македонян
обеспечивало возможность концентрации усилий и уда-
ра в любом направлении в случае, если на этом участке
в боевом порядке противника образуется брешь. Итак,
македонская армия наступала в два эшелона. На правом
фланге находился Александр, в центре построилась гроз-
ная македонская фаланга, а на левом фланге — войска
под командованием Пармениона.
Таковой была схема боевых порядков армии Алек-
сандра. Однако у Арриана можно найти подробности
места построения каждого отряда, которые, как извест-
но, были почерпнуты из дневников македонских пол-
ководцев. Вызывает несомненный интерес дислокация
и имена больших и малых полководцев, сведения о той
роли, которую каждый из них сыграл в этом величай-
шем для македонской армии сражении.
Восемь ил (1 ила — 64 всадника) кавалерии, представ-
лявшие собой личную гвардию царя, расположились на
105
правом фланге македонян. Их командирами были Клейт
(его отряд находился на наиболее опасном крайнем пра-
вом участке), Грауций, Аристон, Сопол, Гераклеид, Де-
метрий, Мелеагр и Гегелох. Во главе всей кавалерии сто-
ял Филота. Далее следовал отряд пехотинцев-гипаспистов
под командованием Никанора. Фаланга состояла из ше-
сти отрядов. Правым из них, расположенным по сосед-
ству с щитоносцами, командовал Кен, далее следовали
отряды Пердикки, Мелеагра, Полисперхона, а также от-
ряд Аминия, которым при Арбелах командовал Симмий,
поскольку Аминий был отправлен в Македонию за попол-
нением. Пехотой на левом фланге командовал Кратер.
Рядом с пехотинцами Кратера построилась кавалерия
союзников, общее командование которой осуществлял
Еригей. Фессалийской конницей командовал Филипп,
его отряд представлял собой самый левый фланг всей
македонской армии. Командование всем левым флангом
осуществлял Парменион, его охранял фарсальский отряд
конницы, самое сильное и наиболее подготовленное ка-
валерийское подразделение во всей фессалийской кава-
лерии.
В центре второго эшелона построился сводный отряд
воинов-фалангистов, сформированный за счет части сил
отрядов (малых фаланг) главной фаланги. Командир от-
ряда должен был находиться в постоянной готовности
направить воинов на отражение удара в тыл македонской
армии. Правее резерва тяжелой пехоты во втором эше-
лоне сразу же за личной кавалерией Александра двига-
лась половина агрианской легковооруженной пехоты под
командованием Аттала, а также пехотинцы Клеандра и
лучники Брисона. Здесь же находился кавалерийский от-
ряд Менида и легкая конница Арета и Аристона. Задачей
Менида было предупредить удар вражеской кавалерии во
фланг македонской армии и, в свою очередь, нанести ей
фланговый удар прежде, чем она успеет завершить маневр
разворота. Такую же задачу получили и отряды левого
фланга македонян. Там находились фракийская пехота
Ситалка и конный отряд греческих союзников под ко-
106
мандованием Карана, а также нерегулярная конница Ага-
фона из Одрисии. Еще один отряд фракийской пехоты
был оставлен охранять лагерь македонской армии. Перед
главными силами правого фланга и центра находились
легковооруженные пращники и лучники с задачей по-
мешать атаке колесниц1.
Александр, одетый в свои блестящие доспехи, был хо-
рошо виден на поле боя. Он со своими самыми прибли-
женными военачальниками, как это было принято в те
времена, находился на правом фланге в расположении
тяжелой кавалерии. После того как все приготовления к
битве были завершены и полководцы получили послед-
ние указания на случай того, как действовать в критиче-
ских ситуациях, он повел своих воинов на врага.
Александр привык рисковать своей жизнью в сраже-
ниях и, подобно своему великому предку Ахиллу, демон-
стрировать личный героизм. Возможно, в таком смелом
предприятии, как завоевательный поход против Персид-
ской империи, Александр стремился укрепить дух сол-
дат, лично проявляя чудеса храбрости. Но и в дальней-
шем это «упоение битвой» заставляло его, как в будущем
Мюрата, продолжать эту традицию, превратив обязан-
ность, как это было вначале, в долг. Но никогда пыл сол-
дата не заставлял его терять хладнокровие полководца.
(Несколько раз в ходе великого похода Александр дей-
ствовал довольно безрассудно, несколько раз был ранен,
несколько раз чудом избежал гибели (например, на реке
Граник, в Средней Азии, при штурме одного из индий-
ских городов). — Ред.) И он в полной мере доказал при
Арбелах, что может действовать подобно великому герою
Гомера.
Персидский царь возлагал большие надежды на удар
боевых колесниц. Он намеревался бросить их против ма-
1 Построение войск Клебера в битве при Гелиополисе (20 марта 1800 г.
в Египте), где 10 тыс. европейцев-французов на открытой местности про-
тивостояли 80 тыс. солдат турецкой армии, пришедшей из Сирии, можно
сравнить с тактикой Александра при Арбелах (см.: Histoire du Consulat.
Vol. II. Livre V).
107
кедонской фаланги. Затем должен был последовать удар
тяжелой кавалерии в бреши, которые должны были об-
разоваться в рядах копейщиков после атаки колесниц.
Таким образом, персы рассчитывали разгромить самую
боеспособную часть армии Александра. Для того чтобы
обеспечить колесницам максимальную скорость и мощь
атаки, перед центральным участком, где располагалась
ставка Дария III и где, как предполагалось, будет насту-
пать македонская фаланга, земля была тщательно вы-
ровнена. По мере того как македонская армия двигалась
навстречу персам, Александр обнаружил, что ширина
фронта всех его войск едва ли превышает ширину фрон-
та одного лишь центрального участка боевого порядка
персов. Таким образом, над его армией нависал справа
весь персидский левый фланг, а слева — весь правый
фланг войск Дария III. Поэтому вся тактика Александра
сводилась к тому, чтобы атаковать противника на одном
из участков и добиться там решающего преимущества,
одновременно сдерживая противника на других участ-
ках. Александр сместил свой удар вправо с тем, чтобы
дать возможность своим войскам на правом фланге и в
центре встретить противника в наиболее благоприятных
для себя условиях, хотя за счет этого маневра несколько
ухудшалась обстановка на левом фланге.
Целью этого бокового маневра было максимально от-
вести фалангу и правое крыло с местности, где персы
планировали нанести удар боевыми колесницами. Да-
рий III, опасаясь, что потеряет преимущество использо-
вания этого оружия против самой боеспособной части
македонской армии, приказал построившимся на краю
левого фланга персидской армии отрядам скифской и
бактрийской конницы атаковать правый фланг армии
Александра, связать его боем и тем самым воспрепят-
ствовать дальнейшему смещению македонян в сторону.
Для того чтобы блокировать этот удар, Александр бросил
на этот участок конницу Менида из второго эшелона. Но
поскольку отряд оказался слишком малочисленным, что-
бы противостоять иранцам, сюда же для поддержки Ме-
108
нида были направлены из второго же эшелона отряд легкой
кавалерии под командованием Аристона и отряд пехоты
Клеандра. Бактрийцы и скифы дрогнули, но Дарий III
тут же усилил их бактрийской кавалерией из основного
боевого порядка иранских войск, и на этом участке сра-
зу же разгорелся упорный бой всадников. Бактрийцев и
скифов было много, и они были лучше вооружены, чем
кавалерия Менида и Аристона. На первом этапе маке-
донская сторона понесла более тяжелые потери, но ев-
ропейская кавалерия выдержала удар азиатских всадни-
ков, в первую очередь за счет более высокой дисциплины,
а также за счет выучки. Македонцы действовали в со-
ставе ил (по 64 всадника в каждой), поддерживая друг
друга, а не вели бой скученной толпой варваров. Поэто-
му им удалось опрокинуть противника и оттеснить его с
поля боя1.
Тогда Дарий III направил боевые колесницы против
тяжелой кавалерии и фаланги. С грохотом тяжелые по-
возки неслись по равнине в сторону македонского строя.
Если вспомнить то, какую тревогу боевые колесницы
бриттов гораздо позднее вызывали у легионеров Цезаря,
никто не станет высмеивать это древнее оружие как не-
эффективное. Целью использования колесниц было вы-
звать замешательство в рядах противника, подвергшего-
ся удару, а также максимально помочь кавалерии, которая
станет атаковать сразу же за колесницами. Но азиатские
1 Лучшим пояснением этому могут послужить слова Наполеона о
столкновениях французских кавалеристов с мамлюками: «Два мамлюка
были способны одержать верх над тремя французами, потому что они были
лучше вооружены, лучше держались в седле и лучше подготовлены; у них
было две пары пистолетов, короткое ружье (карабин), шлем с забралом и
кольчуга; они имели сменных лошадей и пеших помощников. В то же вре-
мя сотня кирасир уже не боялась сотни мамлюков; три сотни били такое
же число противника, а одна тысяча могла легко обратить в бегство полто-
ры тысячи мамлюков, настолько велика была роль тактики, дисциплины и
умения маневрировать! Леклер и Лассаль в боях с мамлюками строили сво-
их кавалеристов в несколько шеренг. Когда мусульмане начинали брать
верх над первой шеренгой французов, вторая приходила на помощь на
правом и левом флангах. Мамлюки приостанавливали движение и пытались
развернуться в сторону флангов. В этот момент им самим всегда наносил-
ся удар во фланг, и они неизменно терпели поражение» (Монтолон. Исто-
рия пленения Наполеона. Т. 4. С. 70).
109
колесницы в сражении при Арбелах оказались абсолютно
бесполезными, так как Александр специально выделил
для борьбы с Ними легковооруженных воинов, которые
метательным оружием ранили и убивали лошадей и всад-
ников. Они сопровождали колесницы, пытались сбить их
с заданного направления, перехватить поводья и любым
способом ослабить силу их удара. Поэтому лишь немно-
гие колесницы смогли достичь фаланги, впрочем не при-
чинив ей вреда, так как копейщики специально открыли
для них проходы в боевом порядке. Затем колесницы
были легко перехвачены в тылу фаланги.
И снова масса азиатской кавалерии бросилась в атаку
на крайнем правом участке войск Александра и попыта-
лась обойти его с фланга. В решающий момент конница
Арета из второго эшелона нанесла удар по иранским ка-
валеристам как раз в тот момент, когда они совершали
этот маневр. Таким образом, пока Александр отражал все
атаки противника на флангах за счет войск второго эше-
лона, воины первого эшелона сохраняли силы и готов-
ность использовать любую возможность для нанесения
решающего удара. Вскоре этот момент наступил. Боль-
шая группа кавалерии персов, расположенная на левом
фланге, поблизости от центрального участка, оставила
свое место в боевом порядке и выдвинулась на помощь
своим товарищам, которые все еще вели бой на самом
крайнем участке построения войск Александра против
войск второго эшелона македонской армии. В результате
в персидском построении образовалась большая брешь,
и Александр немедленно нанес сюда удар силами своей
тяжелой кавалерии, которая, маневрируя влево, стала вно-
сить опустошение в ряды противника на левом фланге
центрального участка армии персов. Вскоре среди дрог-
нувших масс азиатов появились и пехотинцы-гипасписты.
Пять отрядов (малых фаланг) фалайгистов (следователь-
но, свыше 20 тыс.), вооруженных грозными сарисами,
опрокинули греческих наемников Дария I и прорвали
фронт в центре боевого порядка персов. На первом этапе
битвы Дарий I демонстрировал искусство полководца и
110
энергию. Он несколько раз лично воодушевлял своих
воинов. Но теперь пики македонской кавалерии и копья
фаланги сверкали все ближе и ближе. От рук вражеского
пращника погиб колесничий персидского царя. И на-
конец нервы персидского царя не выдержали. Спустив-
шись с колесницы, он вскочил на коня и быстро поска-
кал с поля боя, не обращая внимания на ход битвы на
других участках, где удача гораздо чаще была на стороне
иранцев и где присутствие царя могло бы привести его
воинов к победе.
Наступление Александра на правом фланге и в центре
привело к тому, что левый фланг македонской армии был
вынужден противостоять превосходящим силам против-
ника. Парменион как можно дольше пытался не вме-
шиваться в сражение, однако Мазей, командовавший
войсками персов на правом фланге, начал наступление
на этом участке и обошел македонян с фланга. Персы
осуществляли давление последовательными ударами пре-
восходящими силами. Видя затруднения на участке Пар-
мениона, Симмий, командовавший шестым отрядом
(малой фалангой) фалангистов, который следовал за ле-
вым флангом во втором эшелоне, не стал, как остальные
отряды тяжелой пехоты, принимать участие в ожесто-
ченных боях на центральном участке иранской армии,
а, наоборот, отвел своих воинов назад для прикрытия
правого фланга на участке Пармениона. В противном
случае Парменион со своими войсками был бы окружен
и полностью отрезан от остальных сил македонской ар-
мии. Но этим маневром Симмий неизбежно открывал
брешь слева от центрального участка армии македонян,
куда немедленно устремился мощный отряд индийской
и персидской конницы с правого края центрального
участка армии персов. Им удалось прорвать боевой по-
рядок второго эшелона македонян. Но вместо того что-
бы нанести удар в тыл войскам Пармениона или побе-
доносным воинам на фланге наступления Александра,
индийская и персидская кавалерия продолжила движе-
ние вперед, к македонскому лагерю, опрокинула фра-
111
кийцев, которые пытались его защитить, и занялась гра-
бежом. Грабежи были прекращены после вмешательства
фалангистов второго эшелона, которые после вклине-
ния вражеской кавалерии развернулись назад, соверши-
ли марш в лагерь, уничтожили много иранских воинов,
занятых грабежом, а остальных обратили в бегство. В это
же время Парменион обратился к преследовавшему Да-
рия III Александру с просьбой о помощи. Парменион
доносил, что не в состоянии больше устоять под оже-
сточенными атаками Мазея. Во главе отряда тяжелой
кавалерии Александр поскакал на выручку своему лево-
му флангу, но на пути ему пришлось вступить в бой с
отступающими из его лагеря индийскими и персидски-
ми конниками. Те понимали, что теперь их единствен-
ным шансом на спасение было прорваться обратно к
своим войскам, и одной огромной колонной они броси-
лись в отчаянный бой против македонской кавалерии.
Завязался тяжелый рукопашный бой, в котором погиб-
ли шестьдесят телохранителей Александра и были ране-
ны три командира, находившиеся около него. Наконец,
выучка и храбрость македонян снова помогли им одер-
жать верх. В бою погибло множество кавалеристов Да-
рия III, и только немногим удалось прорваться назад к
своим. Освободившись от схватки с упорным против-
ником, Александр снова построил своих кавалеристов
и повел их на помощь Пармениону. Но к тому моменту
его полководец тоже почти уже победил. Возможно, Ма-
зей узнал о бегстве Дария III, и персы потеряли боевой
пыл. Точно так же, наверное, воодушевились солдаты
Пармениона, узнав об успехах своих товарищей. Осо-
бенно отличилась своей стойкостью фессалийская кон-
ница. К моменту, когда Александр наконец доскакал до
участка Пармениона, вся иранская армия уже обрати-
лась в паническое бегство с поля боя.
Для Александра было очень важно захватить Дария III,
поэтому он бросился вслед за отступавшими. Между по-
лем битвы и городом Арбелы, куда направились уцелев-
шие в бою персы, находилась река Лик, переправа через
112
которую стоила иранцам гораздо больших жертв, чем по-
гибло от копий и мечей македонян в бою1.
Узкий мост вскоре был разрушен многими тысячами
тех, кто пытался спастись. Толпы иранцев были сброше-
ны в воду и утонули или были затоптаны друг другом.
Дарий III переправился через реку и миновал Арбелы без
остановки. Александр вошел в этот город на следующий
день. Ему достались все склады и вся казна Дария III.
К несчастью для самого Дария III, его бегство было слиш-
ком стремительным. Он спасся лишь для того, чтобы быть
убитым после предательства сатрапа Бактрии Бесса.
Через несколько дней после битвы Александр во-
шел в Вавилон, «старейшую колыбель империй на земле»
(в середине XIX в. многое не было известно. Вавилон —
лишь наследник великих предшественников, прежде
всего Шумера — колыбели человеческой цивилизации.
Шумерский Ур был раскопан только в 1920—1930-х. —
Ред.), тогда еще существовавшую, как ее покоритель и
господин. Впереди было еще много походов из тех, что
он успел совершить за свою короткую и яркую жизнь.
Поступь фаланги Александра еще должны были услы-
шать в Центральной Азии. Ему еще предстояло завоевать
Афганистан (тогда это были древние арийские Арахо-
сия, Гандхара, Дрангиана, юг Маргианы, Арейи и Бак-
трии. — Ред.), что пока еще не удается Англии. О его
полководческом таланте и о его смелости должны были
узнать на берегах Гидаспа (совр. река Джелам), впереди
было еще покорение индийских земель, ныне называ-
емых Пенджабом, который он сделал владением евро-
пейских монархов задолго до королевы Великобритании.
Но пик его карьеры был уже пройден. Великая цель
была достигнута, великая задача — выполнена. Древняя
Персидская империя, когда-то угрожавшая покорением
всех народов земли, была сокрушена после великолеп-
ной победы Александра при Арбелах.
1 Автор сознательно не приводит цифры потерь в битве, так как дан-
ные, которые приводятся в рукописях, явно не отвечают действительности;
цифры Курция Руфа также не вызывают доверия.
113
Краткий обзор событий между битвой
при Арбелах и битвой при Метавре
331 г. до н. э. Спартанцы пытаются поднять в Греции
восстание против власти Македонии. Они терпят пора-
жение от наместника Александра Антипатра. Спартан-
ский царь Агис пал в бою.
330—327 гг. до н. э. Поход Александра в Централь-
ную Азию. «Победив Дария I, Александр продолжил
свои походы, преодолевая трудности, перед которыми
отступил почти любой другой полководец. Он прошел
через Бактрию, захватив Бактру или Зариаспу (совре-
менный Балх), главный город этой провинции, где его
армия перезимовала. Следующей весной он перепра-
вился через Оке и вступил в Мараканду (Самарканд)
для смены лошадей, которых его армия не меняла очень
давно. Там же он пополнил свои запасы в богатых до-
линах Согдианы и вновь покорил земли за рекой Оке.
(В 329—327 гг., в течение двух лет, македонцы огнем и
мечом подавляли восстание жителей Согдианы, поддер-
жанных скифами. Македонцы понесли большие потери,
Александр несколько раз был ранен. — Ред.) Границы
его владений простирались на севере до современного
Худжанда (Ходжент, в недавнем прошлом Ленинабад),
города на реке Яксарт (тогда Александрия Эсхата (Край-
няя). В Маргиане он основал еще один город, Алексан-
дрия Маргиана (ныне Мары (Мерв). По возвращении
с севера Александр повел свою армию на завоевание
Индии параллельно течению реки Кофен (Кабул). На
эт'ом пути его армия достигла знаменитой вершины Аор-
нос, находившейся на правом берегу реки Инд, близ
города Атток, где сейчас находится Акора».
327, 326 гг. до н. э. Александр направляется через
Афганистан в Пенджаб. Его войска разгромили армию
Пора. Армия отказывается продолжать поход в сторону
реки Ганг. Македоняне спускаются вниз по течению
реки Инд. По пути они подчиняют несколько индий-
ских княжеств, в том числе Малли. Во время штурма
114
его столицы (Моолтана) Александр был тяжело ранен
(и едва не погиб). Он отправляет Неарха с частью войск,
на построенных кораблях в Персидский залив. Сам Алек-
сандр ведет армию в Месопотамию через Гедросию и
Карманию.
325 г. до н. э. Александр возвращается в Вавилон. «На
десятый год после того, как он переправился через Гел-
леспонт и завоевал обширные владения, Александр во-
шел в Вавилон. Здесь, в старейшей на земле колыбели
Империй, он отдыхает после походов и управляет сотня-
ми народов, попавшими под его власть, и воскрешает в
уме ту гигантскую работу, которая была проделана с це-
лью вдохнуть в эту огромную инертную массу живой дух
греческой цивилизации. В расцвете мужской молодости,
в возрасте тридцати двух лет он делает паузу в своих стре-
мительных свершениях и дает возможность покоренным
народам обустроить свою жизнь под его владычеством.
К нему приходили со всех краев земли, чтобы попытать-
ся смягчить его гнев, убедиться в его величии или попро-
сить защиты... История позволяет нам предположить,
что в Вавилоне Александр встречается с послом Рима.
Величайший муж Античности говорил с представителем
великой нации, призванной унаследовать после него дело
его жизни и создать еще более величественную и гораздо
более долговечную империю. Они встретились в Вавило-
не, почти под стенами храма Бела (Мардука) (шумерский
бог Энлиль после семитизирования Месопотамии пре-
вратился в Бела («владыка) по-семитски). — Ред.), веро-
ятно самого раннего памятника, который когда-либо
возводила человеческая гордыня и сила в городе, пора-
женном божьим словом за то, что он был возведен как
символ людского величия вопреки воле бога» {Арнольд).
323 г. до н. э. Смерть Александра в Вавилоне. Как
только о его смерти стало известно в Греции, в Афинах
и других южных городах вспыхнули восстания против
власти Македонии. Сначала восставшим сопутствовала
удача, однако после возвращения из Азии части ветера-
нов армии Александра Антипатру удалось подавить их.
115
317—289 гг. до н. э. В Сиракузах правит тиран Ага-
фокл. Он ведет ряд войн против Карфагена, в одной из
которых (в 311 г. до н. э.) его войско вторгается в Аф-
рику и наносит Карфагену сокрушительное поражение.
(Все было гораздо интереснее. В 311 г. до н. э. война
началась поражением сиракузян, и карфагенское вой-
ско осадило Сиракузы. Однако Агафоклу удалось по-
садить на 60 кораблей 14 тыс. воинов и выйти в от-
крытое море, обманув бдительность блокировавшего
Сиракузы с моря мощного карфагенского флота. Пре-
следуемый карфагенскими кораблями, Агафокл выса-
дился в Африке, сжег корабли, разбил карфагенское
войско (40 тыс. пехоты, 1 тыс. конницы, 2 тыс. боевых
колесниц) и осадил Карфаген. Сложилась парадоксаль-
ная ситуация: карфагеняне обложили Сиракузы, а сира-
кузяне — Карфаген. Борьба шла с переменным успехом
до 306 г. до н. э., когда между сторонами был заключен
мир на условиях сохранения прежних владений. А вы-
ражение «сжечь корабли» стало нарицательным и озна-
чает исключение возможности отступления. — Ред.)
306 г. до н. э. После серии войн друг против друга и
умерщвления всех наследников Александра (в 309 г. до
н. э.) уцелевшие полководцы принимают титулы царей
на контролируемых территориях. Имена этих полковод-
цев: Антигон с сыном Деметрием, Птолемей, Лисимах,
Селевк и Кассандр (к тому времени Антипатр умер, и
власть над Македонией и Грецией перешла в руки его
сына Кассандра).
301 г. до н. э. Селевк, Лисимах, Кассандр и Птолемей
наносят поражение армии Антигона при Ипсе. Антигон
убит в бою.
280 г. до н. э. Убит Селевк, последний из полководцев
Александра. Из всех последователей Александра Селевк
сколотил самую мощную империю. Под его власть по-
пали все провинции от Фригии до реки Инд. Он рас-
ширил завоевания в Индии до пределов территорий, за-
воеванных при Александре. Селевк продемонстрировал
некоторые проблески гениальности в продвижении ци-
116
вилизации и торговли, а также несомненный талант пол-
ководца. При его потомках Селевкидах размеры его им-
перии быстро уменьшались. Бактрия стала независимой,
и в течение последующих 125 лет там правила другая ди-
настия греческих царей, пока и она не была свергнута
скифскими племенами. Около 250 г. до н. э. Парфия от-
казалась от власти Селевкидов и стала мощным само-
стоятельным царством, грозным противником Рима. Она
постепенно подчинила почти все земли к востоку от Ев-
фрата, которые когда-то были владением Селевка. Перед
битвой при Ипсе персидский принц Митридат из дина-
стии Ахеменидов бежал в Понт, где основал Понтийское
царство.
Помимо царства Селевкидов, которое около 200 г. до
н. э. все еще достигало Индии (южнее Парфии и Бак-
трии), а около 100 г. до н. э. сократилось до территорий
Сирии, Палестины и части Малой Азии, другим долго
просуществовавшим царством, основанным на террито-
риях, завоеванных Александром, стало царство Птоле-
меев в Египте. За трон Македонии долго и упорно бо-
ролись Кассандр, Полисперх, Лисимах, Пирр, Антигон
и др. Но в конце концов там утвердилась династия Ан-
тигона Гоната. Во время этой борьбы сильно постра-
дала Греция, и единственными греческими государства-
ми, продемонстрировавшими мощь и силу духа в этих
войнах, были города Ахейского союза, Этолии и остро-
ва Родос.
290—288 гг. до н. э. Рим подчинил себе самнитов и
этрусков и одержал ряд побед над цизальпинскими гал-
лами. Стремясь утвердиться в Нижней Италии, Рим
втянулся в затяжную войну против царя Эпира Пирра,
которого пригласили на помощь в борьбе с Римом та-
рентийцы. На первом этапе Пирр дважды разбил рим-
лян, но р 275 г. до н. э. в ожесточенной битве его вой-
ска потерпели поражение от римских легионов. Он
вернулся в Грецию, где оставил запись: «Рим стал хо-
зяином над всей Италией, от Рубикона до Мессинско-
го пролива».
117
264 г. до н. э. Начало Первой Пунической войны. Ее
основной причиной было стремление как Рима, так и
Карфагена закрепиться на Сицилии. Римляне с помо-
щью греков Южной Италии создали свой флот, кото-
рый успешно противостоял флоту карфагенян1.
После двадцати четырех лет войны Карфаген запро-
сил мира, несмотря на то что его общие потери в кораб-
лях и солдатах были ниже, чем у Рима. Сицилия стано-
вится римской провинцией.
241—238 гг. до н. э. Карфагенские воины-наемники,
оказавшись без дела, поднимают мятеж против Карфа-
гена в Африке. Им почти удается разгромить прави-
тельственные войска. После кровавой упорной войны
Гамилькар Барка наносит им поражение. Во время это-
го периода ослабления Карфагена Рим отторгает у него
острова Сардинию и Корсику. Гамилькар Барка плани-
рует взять реванш за счет завоеваний в Испании, что
позже втянет Карфаген в новую войну против Рима.
Гамилькар берет с собой в Испанию Ганнибала (тогда
еще мальчика). Гамилькар, а после его гибели его зять
Гасдрубал захватывает значительные территории в Юж-
ной и Центральной Испании. В 221 г. до н. э. погиб и
Гасдрубал, и в возрасте двадцати пяти лет Ганнибал
принимает командование войсками Карфагена в Ис-
пании. Его армия осадила Сагунт, город на реке Эбро,
находившийся в союзнических отношениях с Римом,
что послужило непосредственной причиной начала Вто-
рой Пунической войны.
В это время Риму пришлось отражать вторжение с
севера. В 226 г. до н. э. цизальпинские галлы в союзе
с родственным им одним из самых жестоких племен на
севере Альп начали кровопролитную войну против Рима,
1 В настоящее время (в 1851 г.) на выставке в Гайд-парке представле-
на модель пиратской галеры Лабуана, часть мачты которой может быть
опрокинута на вражеский корабль и использоваться в качестве абордажно-
го моста. Следует сравнить ее с кораблем, описанным Полибием, где по
указанию римского адмирала Дуилия крепились специальные абордажные
мостки — «вороны». Благодаря этим приспособлениям римлянам удавалось
одерживать победы над мощным флотом Карфагена.
118
которая длилась шесть лет. Римляне нанесли им не-
сколько серьезных поражений и частично заняли их
территории близ реки По. Там были основаны римские
провинции Кремона и Плаценция (последняя оказа-
ла существенную помощь Риму во Второй Пунической
войне своим ожесточенным сопротивлением армии
Гасдрубала). Главным результатом той войны явилось
создание в Риме и союзных ему городах Италии эффек-
тивной военной машины.
218 г. до н. э. Ганнибал перешел через Альпы и вторг-
ся в Италию.
Глава 4
БИТВА ПРИ МЕТАВРЕ (207 Г. ДО Н. Э.)
...Консул Нерон, который сумел
ввести в заблуждение Ганнибала и со-
вершить имеющий выдающееся значе-
ние марш, в результате чего был раз-
громлен Гасдрубал, сделал то, чему не
было равного в военных анналах. Пер-
вым свидетельством его возвращения
стала голова Гасдрубала, которую он
подбросил в лагерь Ганнибала. Когда
Ганнибал увидел ее, он со стоном вос-
кликнул: «Рим будет теперь владыкой
мира». В честь победы Нерона полу-
чил свое имя будущий правитель импе-
рии. Но низость одного затмила славу
другого. Когда произносится имя Не-
рона, кто вспоминает о консуле? Но
это в природе человека.
Байрон
Примерно на полдороге между Римини и Анконой в
Адриатическое море впадает небольшая река. Она пере-
секает одну из провинций Италии, в которой недавно
была произведена тщетная попытка после долгих веков
рабства и унижений оживить национальный дух страны
и воссоздать ее свободные институты. Эта река и сейчас
называется Метавр. Это название воскрешает в памяти
отчаянную храбрость древних римлян и кровопролитную
битву, произошедшую здесь в 207 г. до н. э. В тот год
объединенные армии консулов Ливия и Нерона сумели
противостоять и сокрушить на ее берегах неисчислимое
воинство, которое вел с Пиренеев, Роны, Альп и По брат
Ганнибала. Эта армия должна была помочь великому Кар-
фагену в его беспощадной борьбе, направленной на то,
120
чтобы остановить растущую мощь Римской республики
и утвердить Пуническую державу в ее власти над всеми
народами мира.
Римский историк, назвавший эту борьбу самой зна-
менательной из всех когда-либо ведущихся войн, ни-
сколько не преувеличивал1.
Действительно, в древней истории не существует па-
раллелей по накалу событий и величию героев. Однако
они существуют в современности. Современники не слу-
чайно отмечают сходство войны Рима против Ганнибала
с тем противостоянием, которое в течение многих лет Ан-
глия вела против Наполеона. По словам Арнолда, «дважды
мы были свидетелями борьбы высочайшего гения-одиноч-
ки против ресурсов и институтов великого народа. И в
обоих случаях народ вышел победителем. Ганнибал бо-
ролся с Римом семнадцать лет; Наполеон Бонапарт вел
борьбу против Англии шестнадцать лет. Война первого
окончилась на Заме, а второго — при Ватерлоо». Но в
этих войнах есть еще один пункт, делающий их очень
похожими, на котором, однако, вряд ли кто-либо за-
острял особое внимание. Это параллель между великим
римским полководцем, нанесшим окончательное пора-
жение Карфагену, и английским генералом, который на-
нес последний смертельный удар французскому импера-
тору. Как Сципион, так и Веллингтон в течение многих
лет командовали войсками, но далеко не на основных
театрах военных действий. Главную карьеру и тот и дру-
гой сделали в одной стране. Именно в Испании Сципи-
он, как и Веллингтон, успешно вступал в бой и одерживал
победы над второстепенными полководцами противника
до тех пор, пока ему не пришлось сразиться с главным
врагом. Как Сципиону, так и Веллингтону удалось вер-
нуть веру в себя у своих солдат после того, как против-
нику был нанесен ряд поражений. И тот и другой сумели
в конце концов полностью разгромить противостояще-
го им вождя, нанеся ему и его ветеранам сокрушитель-
1 Ливий. T. XXII. Гл. 1.
121
ное поражение. (Параллели весьма спорные. Основную
тяжесть борьбы с Наполеоном несли континентальные
державы — Австрия, Пруссия и Россия. И если бы На-
полеон не был разгромлен в России, участь Англии бы-
ла бы решена. Империя Наполеона была сокрушена в
1812—1814 гг., после Лейпцига (1813) положение стало
безнадежным, а в 1814 г. русские, австрийцы и пруссаки
вошли в Париж. Ватерлоо — лишь подавление, а не со-
крушение. — Ред.)
Но это сходство не исчерпывается только параллеля-
ми в их военной карьере и свершениях. Как Сципион,
так и Веллингтон стали великими лидерами партии ари-
стократии своих соотечественников, подвергаясь жесто-
ким нападкам своих политических противников. Когда
в начале правления предыдущего короля взбешенная тол-
па нападала на герцога Веллингтона на улицах столицы
Англии в годовщину битвы при Ватерлоо, страна была
не менее опозорена этой выходкой, чем Рим был обес-
чещен фиктивными обвинениями, брошенными демаго-
гами в лицо Сципиона, которые он гордо отверг на суде,
напомнив собравшимся о том, что в тот день была годов-
щина битвы при Заме. К счастью, вот уже много лет сре-
ди всех классов общества в нашей стране правит более
здравый и взвешенный взгляд на вещи, что дает нам пра-
во забыть о тех позорных годах национального бессла-
вия. Сципион умер в добровольной ссылке, спасаясь от
злобного неистовства римлян. Англичане всех сословий
и политических воззрений давно уже единодушны в сво-
ем почтительном преклонении перед нашим современ-
ным Сципионом. И даже те, взгляды которых отличаются
от позиции герцога по самому широкому ряду политиче-
ских и административных вопросов, забывают о тех пред-
полагаемых ошибках, которые он совершил, будучи на-
шим вождем, вызывая в памяти его заслуги.
Сципион при Заме не оставил камня на камне от мо-
щи Карфагена. Но к тому времени эта мощь была уже
фактически надломлена на другом поле боя, где не было
ни Сципиона, ни Ганнибала. Когда при Метавре потер-
122
пел поражение и погиб Гасдрубал, это означало конец
всем планам, которые строил Карфаген, рассчитывая до-
стичь решающего успеха, а именно одновременному окру-
жению Рима с севера и с юга отборными армиями под
началом двух сыновей Гамилькара1.
Эта битва была кульминацией противостояния не толь-
ко между Карфагеном и Римом, но и между двумя вели-
кими народами мира. И волею обстоятельств Италия ста-
ла ареной очередного витка этой схватки за первенство.
Французский историк Мишле, автор труда «Римская
история», который был бы бесценен, если бы его автор
был так же точен и скрупулезен в оценках, как он был
оригинален и блестящ в изложении событий, взволно-
ванно отмечал: «Не случайно память о Пунических вой-
нах так жива в памяти огромных масс людей. Эта борьба
должна была не просто определить судьбу двух городов
и двух империй. Это была схватка, от результатов кото-
рой зависела судьба двух человеческих рас. Власть в мире
должна была отойти либо индо-германским, либо семит-
ским народам». Следует помнить, что к первой группе
помимо индусов и иранцев следует отнести также греков,
римлян (италиков. — Ред.) и германцев (а также кельтов,
славян и др. — Ред.). Ко второй группе относятся евреи,
арабы, финикийцы и карфагеняне. (Финикийцы (и, есте-
ственно, их потомки кафагеняне) — продукт смешения
кочевых семитских племен из аравийских пустынь и древ-
него несемитского культурного населения Леванта. Куль-
тура осталась, но язык победил. — Ред.) С одной сторо-
ны, гений героев, художников и строителей государства.
С другой стороны — дух предпринимательства, коммер-
ции и мореплавания. Эти две группы народов повсюду
входили в контакт, и повсюду этот контакт был враждеб-
ным. В древнейшей истории Ирана и Вавилонии ее народы
постоянно вели войны с предприимчивыми и веролом-
ными соседями (Вавилония уже говорила на семитском
языке. Начинать надо с Шумера (шумеры — выходцы из
См.: Арнольд. История мира. Т. III. С. 387.
123
района Северного Кавказа). Шумер рухнул под ударами
семитов Аркада, затем, возродившись, погиб под нати-
ском эламитов и семитов-амофеев, после чего Между-
речье было окончательно семитизировано (около 2000 г.
до н. э.), а вскоре возникла Вавилония, а затем Ассирия
(результат смешения хурритов и семитов. — Ред.). Далее
эту борьбу подхватили греки и финикийцы на всем про-
тяжении Средиземного моря. Греки вытеснили фини-
кийцев из всех их колоний в Восточном Средиземномо-
рье. Затем пришли римляне и повторили то же самое на
Западе. Александр пошел в борьбе против Тира гораздо
дальше, чем Салманасар и вавилонский царь Навуходо-
носор. Не удовлетворившись просто захватом этого го-
рода, он сделал все, чтобы Тир никогда не смог возро-
диться, основав в Египте город Александрию и тем самым
изменив мировые торговые потоки. Остался только Кар-
фаген, великий Карфаген и его мощнейшая империя,
гораздо более могущественная, чем когда-то была Фини-
кия. Рим уничтожил ее. Так произошло то, что не имеет
аналогов в истории, — одним ударом удалось покончить
с целой цивилизацией, которая исчезла, подобно пада-
ющей звезде. Описание путешествия Ганнона на «Пери-
лле», несколько монет, произведения Плавта — вот и
все, что осталось от мира Карфагена!
«Должно было смениться много поколений до тех пор,
пока борьба между двумя цивилизациями не возобно-
вится, когда арабы, стойкий арьергард семитского мира,
осмелились выйти из своих пустынь. Конфликт двух рас
превратился в столкновение религий. Благословенны бу-
дут те, кто противостоял коннице сарацин на Востоке,
кто сделал неприступными стены Константинополя. Сла-
ва храброму Карлу Мартеллу и мечу Сида на Западе. Кре-
стовые походы были естественным ответом на вторжения
арабов. Они явили собой последний этап в той великой
борьбе двух основных рас человечества».
Сейчас сложно в туманных намеках писателей-клас-
сиков получить полное представление о том, что пред-
ставлял собой великий противник Рима. Но можно пред-
124
ставить себе, насколько он уступал Риму в военных
ресурсах и насколько меньше он подходил на роль осно-
вателя централизованного и централизующего государ-
ства-империи, которое должно было простоять в веках,
сплавив в имперском единстве судьбы народов, прожи-
вавших вокруг Средиземного моря.
Карфаген не был ни самой древней, ни самой могу-
щественной среди многочисленных колоний, основан-
ных финикийцами на побережье Северной Африки. Но
выгодное расположение города, совершенство государ-
ственного устройства (которое, несмотря на наши скудные
представления о нем, по преданиям, вызвало восхище-
ние самого Аристотеля), коммерческие и политические
таланты его граждан возвысили его над другими фини-
кийскими городами в регионе, такими как Утика и Леп-
тис. Затем Карфаген подчинил эти города себе, так же
как Афины объединили в одном государстве и под вла-
стью одного города своих союзников. Когда Тир (совр.
Сур) и Сидон (совр. Сайда) и другие финикийские горо-
да из независимых государств-республик превратились в
вассалов великих азиатских монархий и склонились по-
очередно перед властью Вавилона (а раньше Ассирии),
Персии (Ирана) и Македонии, их мощь и роль перекрест-
ка в торговых путях быстро приходили в упадок. Карфа-
гену удалось стать наследником той морской и коммер-
ческой мощи, которую они когда-то олицетворяли собой.
Карфагеняне не стремились соперничать с греками на
северо-востоке Средиземного моря или на трех внутрен-
них морях (Эгейском, Мраморном и Черном), которые
соединялись с ним. Но они активно поддерживали от-
ношения с финикийцами, а через них — со странами
Малой и Центральной Азии. Они, и только они после
падения Тира выходили в воды Атлантики (греки плава-
ли к Британии и даже к Исландии — Пифей из Массалии
(совр. Марсель) сделал это между 350 и 320 гг. до н. э. —
Ред.). Они владели монополией на всю торговлю через
Гибралтарский пролив. До нас дошел (в греческом перево-
де) рассказ о путешествии Ганнона (V в. до н. э.), одного
125
из флотоводцев Карфагена, вдоль западного побережья
Африки до йынешнего Сьерра-Леоне (гораздо дальше.
Ганнон достиг района вулкана Камерун у 4° с. ш. — Ред.).
А в поэме Руфа Феста Авиена (I в.) многократно упоми-
нается поход другого моряка из Карфагена, Гимилькона,
который около 470 г. до н. э. исследовал северо-западное
побережье Европы. Британские острова упоминаются в
записях Гимилькона как острова Гиберни и Альбиони.
Совершенно точно установлено, что карфагеняне вслед
за финикийцами часто посещали корнуоллское побе-
режье — за оловом. Имеются все основания полагать, что
они доходили морем до балтийского побережья в поисках
янтаря. Если вспомнить, что в те времена еще не знали
компаса, придется признать, что смелость карфагенских
моряков, так же как и предприимчивость его торговцев,
ничуть не меркнет на фоне современных открытий в об-
ласти мореплавания и коммерции.
Во время плаваний в водах Атлантического океана
вдоль берегов Африки карфагеняне преследовали двой-
ную цель: развития торговли и колонизации новых зе-
мель. Колонии, основанные ими вдоль побережья, от
Марокко до Сенегала (позже уничтоженные местными
племенами. — Ред.), свидетельствуют о постоянном росте
населения государства Карфаген. Одновременно росли
связь и влияние Карфагена среди местных племен. По-
мимо флота, торговля с африканскими племенами осу-
ществлялась и по суше. Можно смело считать, что Кар-
фаген активно вел торговлю с племенами Центральной
и Западной Африки точно так же, как это делают в наше
время цивилизованные народы.
Будучи главным образом нацией моряков и торгов-
цев, народ Карфагена не пренебрегал и сельским хозяй-
ством. Вся территория страны представляла собой огром-
ный сад. Плодородность земли оправдывала вложенные
в нее умение и тяжелый труд. Каждый захватчик, от Ага-
фокла до Сципиона Эмилиана, с восхищением отзывался
о богатых, тщательно орошаемых пастбищах, об обиль-
ных урожаях, роскошных виноградниках, плантациях фиг
126
и оливковых деревьев, процветающих селах и густонасе-
ленных городах, о прекрасных виллах богатых карфаге-
нян, через которые проходили пути этих завоевателей.
Карфагеняне отказались от Эгейского и Черного мо-
рей в пользу греков, но они ни в коей мере не желали
отказаться в пользу своих противников от торговли и от
доминирования в Средиземном море к западу от Италии.
В течение веков Карфаген боролся за обладание остро-
вами, лежащими между Италией и Испанией. Карфаге-
няне завоевали Балеарские острова, где порт Маон (т. е.
Магон) на острове Менорка до сих пор носит имя карфа-
генского флотоводца. Им удалось подчинить себе боль-
шую часть Сардинии и Корсики. Но Сицилия никогда
не была ими полностью покорена. Они много раз втор-
гались на этот остров и почти завоевали его, но сопро-
тивление сиракузцев под командованием Гел она, Дио-
нисия, Тимолеона и Агафокла не позволило превратить
Сицилию в пуническую провинцию, хотя многие из го-
родов здесь принадлежали Карфагену до тех пор, пока
Рим не решил окончательно вопрос о принадлежности
острова, подчинив его себе.
После всех этих успехов, имея огромные богатства,
высокоразвитое морское дело и торговлю, обладая плодо-
родными землями, с государственной структурой, обеспе-
чивающей на века соблюдение общественного порядка,
не обделенный талантами и даже гениями среди пред-
ставителей аристократии, Карфаген все же окончательно
и бесповоротно проиграл борьбу за власть с Римом. Одной
из непосредственных причин, возможно, является не-
желание нарушать покой своих граждан, что заставило
его запросить у противника мира и закончить Первую
Пуническую войну, нежелание обременять их далее тя-
готами и лишениями военного времени, несмотря на то
что население противника страдало в той войне гораздо
больше. Другой причиной может быть постоянный дух
соперйичества и интриг между правящими кланами го-
сударства, из-за которого во время Второй Пунической
войны Ганнибал не получил необходимых ему подкреп-
127
лений и снабжения. Но были и более явные причины, по
которым Карфаген проигрывал Риму. Они крылись в по-
ложении масс населения страны, а также в привычке
карфагенских правителей полагаться в войнах на наем-
ные армии.
Самую подробную информацию о положении различ-
ных народов в Карфагене и по соседству мы черпаем в
трудах Диодора Сицилийского. Этот историк перечис-
ляет четыре основные народности: в первую очередь,
это финикийцы, проживающие в самом Карфагене; во-
вторых, это ливийцы-финикийцы, составляющие насе-
ление многочисленных приморских городов, состоявшие
с финикийцами в кровном родстве после смешанных
браков (отсюда и сложное название этой части населе-
ния). Далее идет самая многочисленная группа, коренное
население страны ливийцы, ненавидевшие карфагенян
за жестокий гнет их правления; и, наконец, нумидийцы,
кочевые племена, проживавшие на границе (кроме того,
были еще миллионы рабов — в работорговле Карфаген
был лидером, пока не пал. — Ред.).
Из описания историка видно, что ливийцы составля-
ли угнетенную группу населения без каких-либо полити-
ческих прав. Нигде нет описания случая, когда ливийцу
доверяли представлять органы административного управ-
ления или командовать армией. «Полукровки» ливийцы-
финикийцы, скорее всего, составляли ядро населения в
колониях, но из этого может следовать, что и они не име-
ли прав граждан Карфагена1.
Известен всего один случай, когда представитель этой
народности был облечен властью, да и то не по распоря-
жению властей Карфагена. Речь идет о командире, на-
правленном Ганнибалом на Сицилию после падения Си-
ракуз. Полибий называет его «ливиец Миттинус»2.
Но из более подробного описания, данного Ливи-
ем, следует, что на самом деле этот человек является
1 См.: Ганнон. Перипл.
2 См.: Ливий. Т. IX. С. 22.
128
представителем ливийско-финикийской группы насе-
ления1.
Там же говорится и о том явном нежелании подчи-
няться этому офицеру-полукровке, которое выразили
карфагенские командиры на острове.
Что же касается состава армии, ясно видно, что, не-
смотря на стремление расширять свою империю и на
то, что некоторые представители правящих кланов ста-
ли полководцами, карфагеняне как народ были совсем
не воинственны. Поскольку они всегда могли нанять
наемников, которые сражались за них, карфагеняне не
испытывали особого желания посвятить себя утоми-
тельным военным упражнениям. Они постоянно вы-
ражали недовольство против военной службы, считая
ее потерей ценного времени.
Как отмечает Мишле, «жизнь предприимчивого тор-
говца карфагенянина была слишком ценной для того,
чтобы подвергать ее риску, пока вместо него можно
было выставить варвара из Испании или Галлии. В Кар-
фагене понимали это, здесь жизнь представителя лю-
бого народа можно было оценить в денежных едини-
цах. Грек стоил дороже, чем выходец из Кампании, а
тот, в свою очередь, ценился дороже, чем галл или ис-
панец. Когда был установлен единый тариф на кровь,
Карфаген стал вести войны подобно тому, как осуще-
ствляются операции в торговле. Он ввязывался в новые
войны в надежде получить новые рудники или открыть
новые рынки для экспорта своих товаров. В одной вой-
не он мог позволить себе нанять армию из 50 тыс. на-
емников, в другой бывало и больше. Если прибыли
оправдывали вложения денег, то не было места сожа-
лениям о расточительно истраченных капиталах. Чем
больше были прибыли, тем больше можно было на-
брать армию для последующих походов. И так продол-
жалось раз от разу»2.
1 Ливий. Т. XXV. С: 40.
2 См.: Histoire Romanic. Т. II. Р. 40.
5 Э. Кризи «Великие сражения ] 29
Античного мира»
Во все времена армии, состоявшие из наемников, были
одинаково опасны как для противника, так и для самих
нанимателей. Известен по крайней мере один случай,
когда между Первой и Второй Пунической войнами Кар-
фаген стоял на грани гибели из-за вспыхнувшего в вой-
сках восстания. Вероятно, подобное периодически по-
вторялось время от времени. Вероятно, в этом и крылась
причина относительной слабости Карфагена во времена
похода афинян против Сиракуз. Настолько отличался тот
период от времен карфагенских экспедиций на Гел она
(тиран Сиракуз, разгромивший карфагенян при Гимере
в 480 г. до н. э. — Ред.) (на пятьдесят лет ранее) или Ди-
онисия (который бился с Карфагеном позже). (Диони-
сий, фактический правитель (стратег-автократор) Сира-
куз с 405 г. до н. э., когда сиракузцы терпели поражение
от карфагенян, вел с ними войны до конца жизни (367 г.
до н. э.), снова отбив у Карфагена две трети Сицилии. —
Ред.) Если же рассмотреть армию Карфагена с точки зре-
ния эффективности в бою, сразу же бросается в глаза то,
что это сборище кондотьеров, часто не имеющее общей
тактики и единого командования, не идет ни в какое
сравнение с легионами Рима. Последние во времена Пу-
нических войн комплектовались в основном из римских
крестьян. Солдаты воспитывались в жесткой дисципли-
не, привыкли одерживать победы, на которые их вдох-
новляло чувсТво искреннего патриотизма (и стойко пере-
носили неудачи. — Ред.). Это делает гений Ганнибала,
сумевшего побеждать римскую армию, еще более выда-
ющимся. Ведь ему удалось из имеющейся в его распоряже-
нии плохо управляемой массы наемников создать отлич-
но организованную силу, приучить ее к безоговорочному
выполнению приказов командира. Солдаты Ганнибала
были верны ему в дни поражений так же, как и во вре-
мена самых великих побед. За все время походов Ганни-
бала, в которых бывало разное, ни один из отрядов вои-
нов под его командованием ни разу не поддался даже
тени паники; в его армии не было ни одного случая мя-
тежа или даже попытки поднять мятеж. И наконец, после
130
пятнадцати лет войны в Италии солдаты последовали за
своим полководцем в Африку к Заме «без страха и почти
без надежды». И на этом злосчастном для карфагенян
поле битвы старая гвардия непоколебимо стояла вокруг
командира до тех пор, пока не подошли нумидийские
союзники Сципиона и не нанесли удара во фланг и тыл.
Тогда, окруженные превосходящими силами неприяте-
ля, ветераны собственной кровью доказали преданность
своему полководцу1.
«Но если гений Ганнибала можно сравнить с гневом
богов Гомера против Трои, бросившим против города не-
исчислимые орды греков, то храбрость и хладнокровие
Гектора в борьбе с врагами родного города, которых под-
держивали сверхъестественные силы, наверное, можно
сравнить с неустрашимостью и благородством римской
аристократии того времени. Если Ганнибал едва ли не
затмевает собой остальной Карфаген, то Фабий, Мар-
целл, Клавдий Нерон и даже сам Сципион ничто в срав-
нении с духовной силой, мудростью и мощью Рима. Се-
нат, выразивший благодарность своему политическому
противнику Теренцию Баррону после его поражения,
чуть было не ставшего катастрофой (при Каннах в 216 г.
до н. э. — Ред.), за то, что тот «не потерял присутствия
духа, защищая государство». Сенат, посчитавший ниже
собственного достоинства просить, упрекать или угро-
жать двенадцати римским колониям, отказавшимся пре-
доставить рекрутов для армии в трудные для республики
дни, более достоин восхищения, чем даже сам победи-
тель в битве при Заме. Об этом следует помнить всегда,
поскольку мы привыкли больше восхищаться величием
одного человека, чем целого народа. И поскольку никто
в Риме не выдерживает сравнения с Ганнибалом, мы про
себя начинаем роптать, полагая, что победа в этом по-
единке досталась недостойному. На самом же деле нигде
справедливость Божья не проявила себя так ярко, как в
1 См. слова генерала де Фуа: «Наступая под Ватерлоо, мы были похожи
на феков под Фермопилами: никто не чувствовал страха, и мало у кого
была надежда».
131
окончательном результате борьбы между Римом и Кар-
фагеном. Очевидно то, что Ганнибал должен был потер-
петь поражение, так как его победа означала бы поворот
процесса мирового развития вспять. Ведь величие лич-
ности должно проявляться в том, что этот человек спо-
собствует формированию великого народа. И никому,
даже такому человеку, как Ганнибал, не удавалось выпол-
нить эту работу в течение одной жизни. Но на какое-то
время ему удалось воодушевить нацию в едином порыве,
ему посчастливилось стать проводником той искры, что
пробежала между ним и народом. А после его ухода его
народ стал подобен тому мертвому телу, которому в какой-
то момент волшебной силой была подарена жизнь: когда
колдовство рассеялось, тело вновь стало холодным и не-
подвижным. Тем же, кого печалят результаты битвы при
Заме, следует перенестись на тридцать лет вперед, когда,
повинуясь закону жизни, Ганнибал уже умер естествен-
ной смертью (он отравился в 183 г. до н. э. в Вифинии
под угрозой выдачи римлянам. — Ред.), и попробовать
представить себе, был ли способен отдаленный фини-
кийский город Карфаген объединить народы греческой
культуры или силой своих законов и государственного
устройства связать варваров различных языков и даже
рас в единую империю и подготовить их стать после рас-
пада этой империи свободными Государствами сообще-
ства христианской Европы»1.
Весной 207 г. до н. э. Гасдрубал, мастерски оторвав-
шись от преследования римских войск в Испании, по
всем правилам военного искусства, с минимумом потерь,
проделал марш через внутреннюю Галлию и перевалы в
Альпах и оказался на территории современной Северной
Ломбардии. Под его началом находилась армия, часть вои-
нов которой он привел из Испании. Оставшихся солдат
Гасдрубал набрал, следуя через Галлию и Лигурию. В то
1 Арнольд. История мира. Т. III. С. 61. Приведенный выше отрывок яв-
ляется одним из многочисленных высказываний, украшающих третий том
трудов Арнольда. К глубокому сожалению, этот том должен был оказаться
последним, а работа автора над трудом так несвоевременно была прервана.
132
же время Ганнибал с непобежденной и, как считалось,
непобедимой армией в течение вот уже одиннадцати лет
находился в Италии и со всем пылом выполнял клятву
ненависти к Риму, данную им еще в детстве по требова-
нию своего отца Гамилькара. Как хвастался сам Гамиль-
кар, он воспитал трех своих сыновей, Ганнибала, Гасдру-
бала и Магона, подобно трем львятам, в духе ненависти
к римлянам. Но в последние годы своего итальянского
похода Ганнибалу не удавалось одержать над римлянами
такие же громкие победы, которыми он прославился в
начале кампании. Сила духа и решимость римлян во вре-
мена несчастий и испытаний становилась все более креп-
кой и никак не собиралась склониться под безжалостны-
ми ударами «страшного африканца», следовавшими один
за другим у Треббии, у Тразименского озера и при Кан-
нах. Население Рима в результате непрекращающихся
битв постоянно сокращалось. Выжившие жили в бедно-
сти и нищете, пастбища и виноградники лежали в запу-
стении после того, как через них проходила карфагенская
кавалерия. Многие союзники Рима перешли на сторону
захватчика, из Галлии и Македонии римлянам грозили
новыми войнами. Но Рим не сдался. Богатые и бедные
оспаривали друг у друга, кто больше предан своей стра-
не. Богатые жертвовали свое имущество, и каждый был
готов пожертвовать своей жизнью во благо государства.
И хотя Ганнибала никак не удавалось изгнать из Италии,
каждый год был для карфагенской армии годом новых
жертв и лишений. В Риме понимали, что стойкость рим-
ского народа начинает приносить плоды. Если римская
армия была изнурена постоянными боями, то изматыва-
лась и армия Ганнибала. Стало ясно, что ресурсы вели-
кого полководца тают и не позволяют ему выполнить
задачу разгрома Рима. Одинокий хищник не мог само-
стоятельно одолеть жертву, на которую сам и напал. Рим
не просто стойко выстоял в кризисной ситуации, но и
начал теснить своего противника и наносить ему чув-
ствительные удары. И все же к той весне 207 г. до н. э.
враг еще не отказался от своих планов. Рим был истощен
133
и буквально истекал кровью, и казалось, у него не будет
шансов спастись в случае, если еще один сын Гамилька-
ра прибудет вовремя на помощь брату и поможет тому
сомкнуть смертельные объятия.
Гасдрубал командовал карфагенскими армиями в Ис-
пании с переменным успехом. У него не было той власти
над всеми войсками пунийцев в стране, что когда-то была
у его отца и брата. Один из правящих кланов Карфагена,
находившийся в длительной вражде с его родом, добился
существенного ограничения его полномочий и большего
контроля со стороны властей Карфагена. Время от време-
ни в Испанию направляли других полководцев, за ошибки
которых зачастую приходилось расплачиваться Гасдру-
балу. Об этом ясно свидетельствует греческий историк
Полибий, который был близким другом молодого карфа-
генянина и, следовательно, во всем, что касалось Второй
Пунической войны, располагал самой точной информа-
цией из первых рук. Записи Ливия о битвах римских пол-
ководцев против Гасдрубала в Испании настолько явно
искажены фантазиями и преувеличениями, что их просто
не приходится принимать во внимание1.
Очевидно, в 208 г. до н. э. Гасдрубал искусным манев-
рированием перехитрил Публия Сципиона, командовав-
шего римскими силами в Испании и имевшего задачу не
допустить перехода карфагенян через Пиренеи и их даль-
нейшего похода в Италию. Сципион надеялся, что Гас-
друбал попытается пройти ближайшим маршрутом вдоль
побережья Средиземного моря. Он тщательно укрепил
проходы в Восточных Пиренеях и установил за ними по-
стоянное наблюдение. Однако войска Гасдрубала совер-
шили переход почти у западной оконечности Пиреней-
ских гор. Затем, имея в составе своей армии значительное
количество испанской пехоты и небольшое число воинов
из Африки, несколько слонов, он с богатой казной на-
правился не напрямую к побережью Средиземного моря,
1 См. замечательные критические записки на эту тему Уолтера Рейли
в его «Истории мира» (т. V, гл. III, разд. 11).
134
а по северо-восточному пути в центр Галлии. Армия пере-
зимовала у племени арвернов (территория современной
Оверни, Франция), где карфагеняне заручились (воз-
можно, путем подкупа) поддержкой галлов. Те не просто
предоставили карфагенской армии зимние квартиры. Мно-
гие галлы влились в армию Гасдрубала и с наступлением
весны вместе с ним направились на завоевание Италии.
Таким образом, войдя во Внутреннюю Галлию и из-
бегая прибрежных районов на юге, Гасдрубал сумел со-
хранить в тайне от римлян свои истинные замыслы и на-
правление движения армии. Все, о чем они знали, было
то, что Сципион не сумел удержать его в Испании, что
он перешел через Пиренеи вместе со своими солдатами,
слонами и деньгами и что он ведет в Италию свежую ар-
мию, в которую, помимо всего прочего, входят галлы. Вес-
ной армия Гасдрубала, несомненно, должна была появить-
ся в Италии. После этого в войне должен был наступить
перелом, когда с севера и с юга на район семи римских
холмов будут наступать две карфагенские армии, каждая
под командованием сына «удара молнии»1.
В этих критических обстоятельствах римляне стали
срочно искать вождей, которые сумели бы достойно про-
явить себя перед лицом нависшей опасности.
Сенат рекомендовал в качестве кандидатуры на пост
одного из консулов Кая Клавдия Нерона, Патриция из
знаменитого рода Клавдиев. В прошедшие годы войны
Нерон успел повоевать в армии и против Ганнибала в
Италии, и против Гасдрубала в Испании. Однако харак-
терно то, что не сохранилось никаких упоминаний о до-
стигнутых им успехах ни до, ни после великого сражения
при Метавре. Это явно говорит о проницательности рим-
ских сенаторов, которые сумели распознать в Нероне
человека той энергии и духовной силы, которая была не-
обходима в тот критический момент. Кроме того, заслу-
живает уважения и вера народа своим сенаторам, которые
1 Гамилькар имел прозвище Барка, что означает «удар молнии». Сход-
ное же прозвище имел султан Баязид (Баязет) I Йильдерим (Молниенос-
ный; р. 1360, султан в 1389—1402 г., ум. 1403).
135
назначили на этот важный пост человека, не имевшего
каких-либо значительных заслуг в прошлом, что заранее
оправдывало бы этот выбор.
Сложнее было найти второго консула. По закону один
из консулов должен был быть плебеем, а годы войны зна-
чительно сократили число достойных среди этого слоя
населения. Пока сенаторы тщательно обдумывали во-
прос о том, кто же будет напарником Нерона, с сожале-
нием вспоминая имена Марцелла, Гракха и других пол-
ководцев из числа плебеев, которых уже не было в живых,
некий мрачный неразговорчивый человек печально при-
сел среди взывающих к ушедшим героям отцов города.
Это был Марк Ливий, который был консулом еще до на-
чала этой войны и одержал победу над иллирийцами. Он
был лишен консульства после того, как против Него были
выдвинуты обвинения в растратах и злоупотреблениях
при дележе добычи между солдатами. Вынесенный про-
тив него вердикт был несправедлив, и чувство унижения
после от этого несправедливо понесенного наказания все
эти годы продолжало тлеть в душе Ливия. Поэтому во-
семь лет после суда он провел в одиночестве в своей за-
городной усадьбе, не принимая никакого участия в госу-
дарственных делах. Затем цензоры заставили его прибыть
в Рим и занять свое место в сенате, где он обычно мрач-
но сидел отдельно от всех и участвовал только в тайных
голосованиях. Наконец, несправедливое обвинение против
одного из родственников Ливия заставило его нарушить
молчание. Он обратился к сенаторам с горячей речью, му-
дрой и весомой, что привлекло к нему внимание и за-
ставило всех понять, какой сильный дух жил Под ничем
не примечательной внешностью этого человека. И сей-
час, когда сенаторы обсуждали, кто из представителей
знатных плебейских домов заслуживал чести получить
опасную должность консула, некоторые из старейших из
них смотрели на Марка Ливия и вспоминали тот послед-
ний триумф на улицах Рима и этого мрачного старика,
сидевшего тогда в победной колеснице. Они вспомнили,
что именно он принес то последнее великое жертвопри-
136
ношение в благодарность богам за успех римского ору-
жия в храме Юпитера на Капитолийском холме. С тех
пор как Ганнибал вторгся в Италию, в городе больше не
было триумфов1.
Иллирийская кампания Ливия была последней, удо-
стоившейся настоящих почестей. И возможно, судьба
Ливия состояла в том, чтобы возобновить эти торжества,
которых не было уже так долго. Сенат принял решение,
что вторым консулом вместе с Нероном будет назначен
Ливий. Народ также приветствовал это назначение. Един-
ственным, кто оспаривал мнение сената, был сам Марк
Ливий. Он язвительно обвинил сенаторов в непоследо-
вательности, которую они демонстрировали, назначая
на столь почетную должность человека, который когда-
то опозорил себя преступлением. «Если я невиновен, —
воскликнул он, — то почему же вы заклеймили меня та-
ким обвинением? Если же я виновен, то почему я более
достоин стать консулом во второй раз, чем это уже было
когда-то?» Другие сенаторы возражали ему, ссылаясь на
пример великого Камилла, который, будучи несправед-
ливо обвинен в тех же преступлениях, что и Марк Ливий,
не только послужил своей стране, но и спас ее. Наконец
Ливий снял свой протест; вместе с Каем Клавдием Не-
роном Марк Ливий был избран консулом Рима.
Между двумя консулами давно уже тянулась вражда,
и поэтому сенаторы настояли на том, чтобы они офици-
ально примирились перед тем, как отправиться в поход.
И здесь Ливий вновь долго и упорно противостоял воле
своих коллег. Он заявил, что для Рима будет лучше, если
он и Нерон будут продолжать ненавидеть друг друга. Каж-
дый постарается нести службу лучше, если будет знать,
что за ним постоянно наблюдает недруг в лице напарни-
ка. Но, наконец, он и здесь уступил просьбам сенаторов
и согласился оставить в прошлом вражду и совместно с
Нероном готовиться к предстоящей битве.
1 За победу над Сиракузами (взятыми в 21 г. до н. э.) Марцелл был
удостоен только лишь оваций.
137
Как только сошел снег, Гасдрубал начал марш из
Оверни к Альпам. В отличие от брата ему не пришлось
вести борьбу с враждебными племенами горцев. Войска
Ганнибала ранее были первой регулярной армией, по-
явившейся в этих местах. Тогда, подобно диким живот-
ным, горцы инстинктивно выступили против него, по-
лагая, что они являются объектом нападения карфагенян
и желая защитить свои жилища. Но слухи о войне, кото-
рая вот уже в течение одиннадцати лет велась на терри-
тории Италии, достигли перевалов Альп, и теперь мест-
ные племена понимали, что войска, двигавшиеся через
Альпы, шли против могущественного города, располо-
женного далеко на юге. Они не только не оказывали со-
противления армии Гасдрубала; напротив, многие из них,
из любви к приключениям, в надежде на богатую добычу
или просто за высокую плату вступали в армию захватчи-
ка. Так войско Гасдрубала постоянно росло. Кроме того,
как известно, армия Гасдрубала использовала сохранив-
шиеся инженерные сооружения, построенные когда-то
воинами Ганнибала, что существенно повышало ско-
рость ее продвижения. Поэтому он миновал альпийские
долины и вступил на территорию Италии значительно
быстрее, чем ожидалось. На службу к Гасдрубалу посту-
пило множество воинов из лигурийских племен Галлов.
Гасдрубал переправился через реку По и направился по
ее южному берегу к городу Плаценции, который намере-
вался использовать в качестве своей базы. Плаценция
сопротивлялась ему так же отчаянно, как одиннадцать
лет назад боролась против армии его брата, что застави-
ло Гасдрубала потратить некоторое время в бесплодной
попытке осадить и взять город. Прежде чем стало извест-
но о приближении армии Гасдрубала, чего давно уже с
ужасом ждали в Риме, для защиты Италии было сформи-
ровано шесть армий. В пятнадцать легионов этих армий,
а также в гарнизоны городов Италии было призвано семь-
десят тысяч римлян и примерно столько же союзников.
Еще тридцать тысяч римских воинов находились на Си-
цилии, Сардинии и в Испании. Общее количество рим-
138
ских граждан, годных для призыва на военную службу в
том году, едва ли превышало 130 тыс. человек. По дово-
енным оценкам, это число достигало 270 тыс. человек,
но количество мужчин призывного возраста уменьшилось
более чем вдвое за одиннадцать лет войны. Эти цифры
говорят о том пугающем сокращении населения Рима в
его драматической борьбе за свою судьбу. Были истоще-
ны не только людские ресурсы, но и финансы, и общие
запасы страны. Все понимали, что, если и эти армии по-
вторят судьбу войск, потерянных в сражениях на реке
Треббии, у Тразименского озера и при Каннах, Рим пре-
кратит свое существование. Судьба Рима была бы столь
же печальной даже в том случае, если бы ни одной из
сторон не удалось добиться решающего успеха. В Южной
Италии Ганнибалу удалось либо лишить Рим его союз-
ников, либо довести их до крайней степени истощения
действиями своих войск. Если бы Гасдрубалу удалось
проделать подобное на севере страны, если бы Этрурия,
Умбрия и Северный Лаций восстали против Рима или
покорились захватчикам, население Рима погибло бьют
голода, поскольку эти области прекратили бы поставки
продовольствия в столицу. Кроме того, Рим остался бы
без денежных средств, поступавших извне. Решительная
и немедленная победа стала вопросом жизни и смерти.
Три из шести армий были отправлены на север, однако
одна из них должна была поддерживать порядок в Этру-
рии, население которой было недовольно владычеством
Рима. Вторая армия под командованием претора Порция
отправилась на север навстречу передовым отрядам Гас-
друбала. На помощь ей более медленным темпом шла
третья, самая большая на севере армия под непосредствен-
ным командованием Ливия, одновременно осуществляв-
шим командование всеми войсками на севере Италии.
Одновременно три армии под командованием второго
консула Клавдия Нерона отправились на юг.
По жребию Ливию выпало противостоять Гасдрубалу,
в то время как Нерон должен был вести борьбу против
Ганнибала. И «когда все приготовления были завершены
139
так, как консулы считали нужным, оба консула покину-
ли город, каждый двинулся своей дорогой. Население
Рима на этот раз было встревожено гораздо более, чем
прежде, когда войска Эмилия Павла и Теренция Баррона
вышли навстречу Ганнибалу (в 216 г. — навстречу Кан-
нам. — Ред.). Люди не пытались выкрикивать советы ко-
мандирам или отправлять им ритуальные пожелания удачи
и скорой победы. Все стояли молча, охваченные страхом,
понимая, как мало значили все призывы к воинам при-
ложить все силы, проявить мудрость и храбрость. Каж-
дый помнил, что редкий год проходил без того, чтобы не
гибли полководцы. Каждый сознавал, что если один из
двух консулов будет разбит, то тогда, что еще хуже, две
армии карфагенян сумеют объединиться, и второго кон-
сула будет ждать та же судьба. Самой большой удачей
было бы, если бы оба они вернулись домой с победой, с
честью пройдя испытание борьбой с таким могуществен-
ным противником. С великим трудом Рим сумел устоять
после битвы при Каннах, после чего Ганнибал вел борь-
бу в одиночку, получая очень незначительную помощь
из Карфагена. Теперь же в Италию прибыл второй сын
Гамилькара, и после его похода некоторые стали думать,
что он является еще более грозным соперником, чем Ган-
нибал. Ведь ему удался этот долгий и опасный марш че-
рез территории, населенные варварами, через широкие
реки и высокие горы, считавшиеся почти непреодоли-
мыми. В свое время Ганнибал во время этого перехода
потерял значительную часть своей армии (от 59 тыс. уце-
лело 26 тыс. — Ред.), а Гасдрубал, следуя теми же местами,
наоборот, сумел увеличить ее. Он присоединял к своим
войскам население территорий, по которым они двига-
лись, и, по мере спуска с Альп, его армия росла подобно
снежному кому и стала значительно больше той, что вы-
шла с ним из Испании и перешла Пиренеи. Примерно
такие мысли, в которых главным был страх, делал боль-
шую часть населения Рима, наблюдавшего за выходом
консулов из города, похожими на длинные печальные
ряды плакальщиков. Они думали о Марцелле и Криспи-
140
не, которых всего год назад вот так же провожали из го-
рода на гораздо менее опасную битву и потом никогда
уже больше не видели живыми. Старый Фабий дал тра-
диционный совет Ливию не вступать в сражение, пока не
будут собраны точные сведения о противнике. Но консул
в ответ упрямо заявил, что вступит в битву в первый же
день. Он не намерен долго ждать того дня, когда ему удаст-
ся либо восстановить свою честь победой, либо, увидев
горе своих несправедливых сограждан, получить удовлет-
ворение радостью великой, пусть и неправедной мести.
Но на самом деле намерения Ливия были гораздо благо-
роднее, чем его слова»1.
Ганнибал в это время со своей закаленной в боях, но
поредевшей армией находился на самом юге Италии. Ведь
ни он, ни неприятель не могли ожидать, что Гасдрубал
перейдет в этом году через Альпы так рано, как это про-
изошло. И даже когда Ганнибал узнал, что его брат на-
ходится в Италии и уже успел подойти к Плаценции, ему
требовалось время на проведение разведки, прежде чем
его армия могла перейти к активным действиям. Пока он
еще не знал, следует ли предложить Гасдрубалу совер-
шить марш в Этрурию на помощь недовольным влады-
чеством Рима или было бы лучше направить его к адри-
атическому побережью. Ганнибал вывел своих солдат из
зимних квартир Бруттия и направился со своей армией
на север в Канузий (Канны). Авангард Нерона в это вре-
мя находился в Венузии. После того как консул подчи-
нил себе некоторые из легионов римских полководцев на
юге, численность его армии достигла 40 тыс. человек пе-
хоты и двух с половиной тысяч кавалерии. Южнее армии
Ганнибала, в Таренте, находилась еще одна, численно-
стью 20 тыс. воинов. Римляне не боялись воинов Ганни-
бала, они были защищены от неожиданного нападения
крепостью городских укреплений. Напротив, сам Ганни-
бал имел все основания для того, чтобы держаться как
можно далее на север, чтобы оставить этот контингент
См.: Рейли У. Указ. соч.
141
римлян далеко в своем тылу. Правда, одновременно при-
ходилось бросать склады имущества и союзников в этой
части Италии, которую он давно уже выбрал базой для
своей армии. Силы Нерона были настолько мощными,
что Ганнибал был просто не в состоянии собрать доста-
точно войск и выступить против него, не ослабив свои
гарнизоны в городах и не отказавшись, по крайней мере
на время, от мысли полностью подчинить себе южные
провинции. Было бы бесполезной тратой сил заниматься
этим, не зная точно намерений своего брата. К тому же
стоявший перед ним со своими войсками Нерон в любой
момент мог отступить на соединение с другими армиями,
стоящими близ Рима. А Ганнибал на собственном опыте
знал, что наступление силами одной его армии на хорошо
укрепленный город никак не приблизит победоносное
окончание войны. Возможно, надеясь на то, что удастся
увлечь армию Нерона 3d собой, а затем перехитрить его
в маневрировании и атаковать на выгодных для себя усло-
виях на марше, Ганнибал отправился в Луканию, а от-
туда назад в Апулию, в Бруттий. Он постоянно увеличи-
вал численность своей армии за счет местных рекрутов.
Нерон преследовал Ганнибала по пятам, но был доста-
точно осторожен, чтобы не позволить ему застать себя
врасплох и втянуть в бой на невыгодных для римлян усло-
виях. Имели место отдельные стычки небольших отрядов,
однако консул так и не смог помешать Ганнибалу соеди-
ниться с набранными новыми воинами, а Ганнибал не
сумел внезапно напасть и разгромить армию консула1.
1 Историки, на которых ссылается Ливий, говорят о ряде побед, которые
Нерон якобы одержал над армией Ганнибала, о десятках тысяч убитых и
пленных. Совершенно очевидно, что все эти сведения являются плодом
фантазии. Если бы Нерону действительно удавалось постоянно одерживать
верх над Ганнибалом, то весь Рим не дрожал бы от ужаса перед приходом
войск Гасдрубала, как об этом пишут практически все историки. В самом
деле, как свидетельствует Полибий, эти заявления Ливия о победах Мар-
целла, Нерона и других римских полководцев над Ганнибалом в Италии
сфабрикованы тщеславными римляйами. Полибий подтверждает (т. XV,
гл. 16), что Ганнибал ни разу не потерпел поражения от римлян до битвы
при Заме. В другом томе он упоминает, что после тех поражений, которые
Ганнибал нанес Риму в первые годы войны, они никогда больше не реша-
лись противостоять ему в сражении на открытой местности, несмотря на
142
Ганнибал вернулся на прежние квартиры в Канузии и
стал ждать дальнейших вестей о передвижениях армии
брата. Нерон также вернулся на прежнюю позицию, с ко-
торой можно было наблюдать за карфагенской армией.
В то же время Гасдрубал был вынужден снять осаду
Плаценции и направить свою армию в сторону Арими-
нум (современный город Римини) на адриатическом по-
бережье, навстречу римской армии Порция. Но Порций
не мог вступить в сражение с армией захватчика до под-
хода консула Ливия во главе объединенных второй и
третьей армий. Римляне продолжали пятиться от армии
Гасдрубала сначала за Ариминум, потом за реку Метавр,
пока не дошли до небольшого городка Сена Галльская
юго-восточнее Метавра. Гасдрубал был осмотрительным
человеком и понимал необходимость взаимодействия с
армией брата. Он направил к Ганнибалу гонцов, сообщая
маршрут движения своей армии и предлагая соединить-
ся в Южной Умбрии. Оттуда обе армии должны были
вместе двинуться на Рим.
Посланцы Гасдрубала благополучно пересекли почти
всю Италию, но, когда их миссия была близка к завер-
шению, были перехвачены отрядом римлян. В результа-
те весь план кампании оказался в руках не у Ганнибала,
а у командующего римскими армиями на юге Италии.
Нерон сразу понял всю важность полученной информа-
ции. Два сына Гамилькара находились на расстоянии
примерно 300 км друг от друга, и для того, чтобы спасти
Рим, следовало не дать им соединиться. Нерон немед-
ленно приказал отряду 7 тыс. копейщиков, в том числе
1 тыс. кавалеристов, скрытно- подготовиться к нападе-
нию на один из гарнизонов Ганнибала. Отряд отправил-
ся в этот смелый рейд сразу же после наступления ночи.
то что были полны решимости продолжать войну. Он справедливо относит
победы Ганнибала на счет его кавалерии, равной которой у римлян не
было. Поэтому римляне старались держать свои войска близ линий форти-
фикаций или имея сбоку гористую местность, что почти не позволяло эф-
фективно применять кавалерию. Каждый, кто знает географию Италии,
понимает, что армия здесь постоянно вынуждена действовать в горах или
на возвышенностях.
143
Сам же он с главными силами немедленно отправился на
север, в сторону Пицена, оставив без прикрытия южный
путь на Луканию. Днем раньше он отправил в Рим гон-
цов, которые должны были доставить в сенат письма Гас-
друбала. В то время существовал закон, запрещавший
консулу вести боевые действия и даже просто покидать
со своей армией отведенную ему провинцию. Но в дан-
ном случае у Нерона не было времени на получение спе-
циального разрешения сената. Поэтому он просто про-
информировал сенаторов о том, что идет со своей
армией на соединение с Ливием, чтобы совместно вы-
ступить против Гасдрубала. Он советовал направить два
легиона римского гарнизона в Нарнию для того, чтобы
прикрыть Фламиниеву дорогу на случай, если Гасдрубал
выступит на Рим до того, как два консула успеют атако-
вать его. На место этих легионов предлагалось создать
новые за счет призыва среди населения города. Кроме
того, было необходимо отозвать резервный легион из
Капуи. Все это Нерон изложил в своем письме в сенат.
144
Нерон направил конные отряды вперед по пути следова-
ния своей армии с распоряжением местным властям го-
товить запасы продовольствия и другого необходимого
имущества и располагать их на пути продвижения армии.
Там же должны были быть подготовлены свежие повозки
для перевозки утомленных солдат. Приняв эти меры, наце-
ленные на повышение темпа продвижения своих войск, Не-
рон направился к своим войскам, расположившимся
лагерем, и кратко сообщил им о целях предстоящего по-
хода. Он ободрил их, сообщив о том, что никогда прежде
войскам не ставилась такая простая задача, что цель бу-
дет обязательно достигнута, что он ведет воинов к вер-
ной победе, так как в армии второго консула достаточно
сил, чтобы в одиночку сдержать противника, а их мечи
лишь помогут склонить чашу весов в сторону Рима. Одни
только слухи о подходе свежей армии под командова-
нием второго консула, как только они достигнут поля
боя (а он, Нерон, позаботится о том, чтобы враг не узнал
об этом раньше), решат судьбу битвы. Его воины имеют
на руках все условия для победы, и они заслужили право
нанести решающий удар. Крики энтузиазма, которыми
встречали ряды его воинов на марше, консул воспри-
нял как несомненный знак и предзнаменование гряду-
щей удачи1.
И действительно, местные жители провожали рим-
ских воинов приветственными возгласами и молитвами.
Все население районов, через которые они проходили,
бросалось к дороге, чтобы проводить их и пожелать уда-
чи освободителям страны. Сельские жители пытались
чуть ли не силой вручить солдатам еду и питье. Каждый
считал для себя честью, если воин армии Нерона примет
хоть что-то из его рук. Легионерам передалось воодушев-
ление полководца. День и ночь они шли вперед, наскоро
ели и лишь изредка отдыхали в повозках, предоставлен-
ных для этого местными жителями, которые шли за ко-
лонной войск.
1 Ливий. T. XXVII. С. 45.
145
В то же время в Риме новости о походе Нерона вы-
звали тревогу и озабоченность. Все понимали смелость
Нерона, но многие сомневались в том, как к нему от-
носиться. Было ясно, что к поступку Нерона нельзя было
подходить с формальными критериями оценки. Люди
понимали, какой опасности консул подвергает остав-
шуюся часть своей армии, лишив ее командования и зна-
чительной части сил в то время, как по соседству нахо-
дился грозньщ Ганнибал. Они пытались рассчитать,
сколько времени Ганнибалу потребуется на то, чтобы ор-
ганизовать преследование и перехватить Нерона и его
войска на марше. Они вспоминали прошлые ужасы вой-
ны и смерть обоих консулов в прошлом году. Все эти не-
счастья обрушились на Рим, когда ему приходилось про-
тивостоять только одному пунийскому полководцу и его
армии. Сейчас же приходилось бороться одновременно
против двух армий Карфагена. Можно было сказать, что
теперь в Италии было сразу два Ганнибала, ведь и Гас-
друбал был сыном отца Ганнибала. Он тоже был воспи-
тан в ненависти к Риму и имел опыт боев против рим-
ских легионов. И если брать во внимание стремительный
успех перехода его армии через Альпы, то, возможно, он
был в чем-то даже лучшим полководцем, чем его брат.
Со страхом обсуждая слухи о вражеской армии, римляне
преувеличивали мощь врага и, не веря в собственные
силы, критиковали своих воинов.
К счастью для Рима, находившегося во власти ужаса
и тревоги, консул Нерон имел крепкие нервы и реши-
тельно совершал со своей армией марш в сторону Сены
Галльской, где находились Ливий и претор Порций. Ар-
мия Гасдрубала занимала позиции примерно в одном
километре от них к северу. Нерон отправил в лагерь Ли-
вия гонцов, которые должны были донести до Ливия и
Порция его замысел. По совету Ливия он так спланиро-
вал марш своей армии, чтобы она прибыла в лагерь у
Сены к вечеру. Там солдаты Нерона скрытно разместят-
ся в палатках своих товарищей. Таким образом, коли-
чество палаток не увеличится, и Гасдрубал не узнает о
146
прибывших к противнику подкреплениях. А они были
значительны, так как по дороге в армию Нерона целыми
отрядами вливались добровольцы. Он предпочитал от-
бирать из них ветеранов прошлых кампаний. Утром по-
сле прибытия воинов Нерона собрался военный совет,
на котором некоторые предлагали дать легионерам Не-
рона отдохнуть после утомительного марша. Но сам пол-
ководец решительно выступил против этого. «Дав отдых
моим воинам, — заявил он, — мы тем самым дадим вре-
мя Ганнибалу напасть на моих людей, расположившихся
в лагере в Апулии. Кроме того, Ганнибал и Гасдрубал
узнают об уходе моей армии и получат время на то, что-
бы объединить свои силы в Цизальпинской Галлии. Мы
должны дать сражение немедленно, пока враг и здесь, и
на юге не знает о нашем маневре. Необходимо разгро-
мить Гасдрубала, и й должен отправитьсй обратно в Апу-
лию, пока Ганнибал бездействует»1.
Нерону удалось настоять на своем. Было решено на-
чать битву тотчас же, и прежде, чем консулы и претор
вышли из палатки Ливия, над лагерем был поднят красный
флаг, означающий немедленную подготовку к бою. Рим-
ляне стали строиться перед лагерем в боевой порядок.
Гасдрубал тоже стремился сразу же навязать сражение
Ливию и Порцию, хотя и не хотел первым атаковать их
строй. Узйав о приготовлениях во вражеском лагере, он
тоже построил своих людей и стал наступать в сторону
римского лагеря. Он не имел своих шпионов в лагере
противника, и никто не дезертировал оттуда, чтобы пред-
упредить его о прибытии Нерона. Поэтому карфагенский
полководец не располагал информацией об увеличении
вражеской армии. Но когда Гасдрубал подскакал на коне
поближе к вражескому строю, он заметил, что римлян
стало явно больше и доспехи некоторых из них покрыты
пылью и пятнами грязи. Он заметил и то^что лошади
части кавалерии выглядят измотанными, как после дли-
тельного перехода. И хотя, благодаря мерам предосто-
1 Ливий. T. XXVII. С. 45.
147
рожности, предпринятым римскими полководцами, ла-
герь римлян не изменился в размере, от чуткого слуха
карфагенянина не ускользнуло то, что звуки горнов, по-
дававшие команды римским легионам, звучали там этим
утром чаще, чем обычно, как будто часть из них выпол-
няла указания еще какого-то высшего командира. Еще в
Испании Гасдрубал имел возможность хорошо ознако-
миться со звуковыми сигналами римлян. Теперь он по-
нял, что перед ним стоят армии обоих римских консулов.
Не имея сведений о том, что могло произойти на юге, и
в надежде на то, что армия Ганнибала тоже должна вот-
вот подойти, Гасдрубал принял решение избежать боя с
объединенной армией противника и попытаться отсту-
пить в Инсубрийскую Галлию, население которой было
настроено дружелюбно к захватчикам. Отсюда можно
было попытаться начать новый марш на сближение с ар-
мией брата. Гасдрубал отвел свои войска обратно в ла-
герь, и, поскольку римляне не осмелились преследовать
его, а он предпочел не начинать отвод войск на глазах
противника, весь день обе армии бездействовали. С на-
ступлением темноты Гасдрубал в полной тишине вывел
свои войска из лагеря и направился в сторону реки Ме-
тавр. Он надеялся отгородиться от римлян этой рекой,
прежде чем римляне узнают о его уходе. Йо проводники
предали карфагенян. Они увели армию от того участка
реки, где ее можно было перейти вброд, и скрылись в
темноте. Армия Гасдрубала осталась на обрывистом бе-
регу. После безуспешных поисков переправы карфагеня-
не остановились. Когда наступило утро, Гасдрубал обна-
ружил, что после неудачного перехода многие солдаты
забыли о дисциплине, а многие из галльских союзников
мертвецки пьяными лежали в своих шалашах. Вскоре
появилась преследовавшая пунийцев римская кавалерия.
Сразу же за ней в готовности немедленно вступить в бой
шли римские легионы. Попытаться продолжить отступ-
ление на глазах у противника было бессмысленно. Гас-
друбал надеялся, что близость неминуемого сражения
вернет дезорганизованные войска в боевую готовность,
148
восстановит дисциплину. Он приказал солдатам гото-
виться к бою и попытался построить армию, насколько
позволяли условия местности.
Херен хорошо описал, как выглядела карфагенская
армия: «Она представляла собой сборище представите-
лей самых разных народов со всех концов земли. Орды
полуголых галлов соседствовали с иберийцами в белых
одеждах, дикие лигуры стояли рядом с выходцами из даль-
них земель (совр. побережье Ливии. — Ред.) назамонами
и лотофагами. В центре строились карфагеняне и фини-
кийцы, а всадники-нумидийцы, эти воины племен пу-
стыни, восседающие на лошадях без седла (седло со стре-
менами было изобретено только в первых веках нашей
эры на Востоке. — Ред.), располагались на флангах. Аван-
гард составляли пращники с Балеарских островов, там
же строились гиганты слоны с погонщиками-эфиопами.
Они высились подобно ряду крепостей, передвигающему-
ся перед армией». Таким было классическое построение
воинов Карфагена. Однако в распоряжении Гасдрубала
не было всех необходимых элементов боевого порядка.
Очевидно, в его армии особенно ощущался недостаток
конницы, и у него было мало войск из Африки, хотя его и
сопровождали знатные воины-соотечественники. Самой
боеспособной частью была испанская пехота, набранная
из ветеранов, имевших шлемы и щиты и вооруженных
короткими мечами, одинаково приспособленными для
нанесения колющих и режущих ударов. Они и немно-
гие африканцы построились на правом фланге, которым
командовал сам Гасдрубал. В центре он разместил ли-
гурийскую пехоту, а на левом фланге построил, вернее,
попытался построить галлов, вооруженных огромными
широкими мечами и небольшими щитами. Неровная мест-
ность впереди и на флангах позволяла надеяться на то,
что правое крыло римлян не успеет прорваться сквозь
массу этих плохо управляемых варваров, прежде чем его
испанские ветераны попытаются что-либо сделать на ле-
вом фланге противника. Это был его единственный шанс
на победу или хотя бы на жизнь, и он активизировал весь
149
свой опыт полководца для того, чтобы использовать его.
Гасдрубал расставил слонов перед центром и перед пра-
вым флангом. Каждый погонщик был вооружен острым
железным стеком и деревянным молотом. Им был отдан
приказ немедленно прикончить животное, если оно ста-
нет неуправляемым и повернет назад. В этом случае сле-
довало вонзить стек в позвоночник в месте соедине-
ния головы с позвоночником. У Гасдрубала было десять
слонов. История не располагает данными относительно
численности его пехоты, однако вполне очевидно, что
объединенная римская армия превосходила ее. (По со-
временным источникам, армия Гасдрубала насчитывала
около 30 тыс., римская армия — свыше 40 тыс. — Ред.)
Действия римских легионов еще не достигли того со-
вершенства, которое пришло позже благодаря военному
гению Мария, о чем можно прочесть в первой главе тру-
да Гиббона1.
В его трудах скрупулезно описывается организация и
тактика легионов в последние годы республики и в пер-
вые столетия империи, которыми восхищается сам автор
подробного их описания. В шестом и семнадцатом томах
Полибия также обсуждается военная организация рим-
лян во времена не столь* отдаленные от года, когда про-
изошло сражение при Метавре. Автор отсылает читателя
также к первой главе труда Гиббона, где в общих чертах
рассматривается римская армия периода становления.
Там дается ссылка на то, что та подготовка, доспехи и
вооружение, которую римляне получили во времена Ав-
густа, за два века до этого только начали вводиться. Была
легкая пехота, велиты (1200, не входили в строевой со-
став легиона), имевшие мечи, по 6 дротиков длиной по
2 м, луки и стрелы, пращи. Ядро римского легиона вре-
мен Второй Пунической войны составляли воины «цве-
тущего возраста» (Полибий), называвшиеся гастатами и
принципами. Их было 1200. Самые старшие легионеры
1 Очевидно, военные реформы Мария приходятся на период между 107
и 101 гг. до н. э., во время его консульства, когда он готовил армию к вой-
не с кимврами и тевтонами.
150
именовались триариями, их было 600 в легионе. Гастаты,
принципы и триарии носили нагрудник, или кольчуж-
ную рубашку, или кожаный панцирь с нашитыми метал-
лическими пластинами, бронзовые наколенники и шлем
с султаном из трех прямых черных или красных перьев,
длиной до 40 см. У них были большие удлиненные щиты.
В качестве оружия нападения они имели два типа копья,
одно из которых было тонким и легким, а второе (пилум)
прочным и массивным с древком длиной около полутора
метров и железным наконечником примерно той же дли-
ны (у триариев были только обычные копья). Короткий
меч, похожий на те, что носили испанские пехотинцы,
носился на правом бедре и был одинаково приспособлен
для колющих и режущих ударов. Гастаты строились в
первых рядах легиона, принципы были воинами второй
линии. Триарии составляли третью линию. Расстояние
между рядами и шеренгами обычно составляло до 1 м,
что давало легионерам достаточно пространства для того,
чтобы они могли свободно пользоваться своими копья-
ми, мечами и щитами. Воины второй шеренги не строи-
лись строго в затылок впередистоящим, а были несколь-
ко смещены, подобно фигурам на шашечной доске. Это
называлось расположением в шахматном порядке. Нибур
считает, что такой боевой порядок позволял легиону
довольно длительное время осыпать противника копья-
ми. Он описывает это так: «Когда первая шеренга уже
метнула копья, ее воины, вероятно, делали шаг назад, а
стоящие сзади делали два шага вперед, восстанавливая
первую линию строя. Такое движение при шахматном
расположении воинов может осуществляться практиче-
ски мгновенно. Так одна линия впереди строя сменяет
другую до тех пор, пока не настанет момент ближнего
боя на мечах. Быстрая смена шеренг метателей копий
может продолжаться, пока не кончится их запас, кото-
рый, конечно, не исчерпывается двумя копьями, состоя-
щими на вооружении каждого воина».
«Точно так же легионеры могли сменять друг друга в
бою на мечах, который, при условии, что обе противо-
151
стоящие армии придерживаются той же тактики, не сво-
дится к всеобщей свалке, а состоит из многочисленных
индивидуальных поединков». Далее историк добавляет,
что он консультировался по этому вопросу у опытного
военного, который заметил, что «описанная смена вои-
нов передних шеренг не является чем-то невозможным,
и в те времена, когда люди еще не почувствовали оглу-
шающего грохота пороховых зарядов, подобный маневр
в строю был легко осуществим».
Третья часть воинов легиона численностью шестьсот
человек действовала в качестве резерва. Она всегда фор-
мировалась из солдат-ветеранов, которые назывались
триариями. Их вооружение было аналогично гастатам
и принципам за тем исключением, что вместо тяжело-
го метательного копья они имели тяжелое копье-пику.
Оставшиеся воины легиона относились к легковоору-
женной пехоте, которая действовала в небольших стыч-
ках. В те времена в составе каждого легиона было при-
мерно по триста кавалеристов. Италийские союзники,
которые придавались к римскому легиону, имели схожие
с ним вооружение и доспехи, но, как правило, имели
более многочисленную кавалерию (на каждый римский
легион (4200 человек) союзники, как правило, выстав-
ляли 5000 человек пехоты и 900 всадников).
Примерно такой была тактика наступавших у Ме-
тавра римлян. Правым флангом командовал Нерон, ле-
вым — Ливий. Войсками в центре командовал Порций.
«И римляне, и карфагеняне хорошо понимали, как
много зависело от исхода этой битвы и как мало имели
надежды сохранить свои жизни те, кому сегодня не по-
везет. Пожалуй, римляне были более уверены в себе:
ведь им приходилось атаковать противника, который
пытался скрыться от них бегством. Но та бравада, с ко-
торой консул Ливий бросил свои войска на испанских
и африканских воинов, на которых рассчитывал Гас-
друбал, была совсем неоправданной, потому что его
победа вовсе не была предрешена. Африканцы (ливий-
цы) и испанцы (кельты и кельтиберы) были отважными
152
воинами, хорошо знакомыми с приемами боя римских
легионеров. Лигуры тоже были стойким народом и не
привыкли отступать. Их лучшие качества были весьма
кстати, так как они построились в центре. Таким об-
разом, и Ливий, и Порций встретились с достойным
противником, и упорный бой на их участках долго не
давал им никаких признаков победы. Помимо прочего,
римлянам очень мешали слоны, расстроившие первые
ряды воинов до такой степени, что они даже уронили
знаки римских легионов. Все это время солдаты Клав-
дия Нерона тщетно пытались взобраться на крутой холм
и схватиться со стоявшими против них галлами. Это
вселило надежду в Гасдрубала, который, видя, что его
левый фланг держится, усилил напор на левом фланге
римлян»1.
Однако Нерон вскоре понял, что Гасдрубал не обра-
щает внимания на то, что творится у него на левом флан-
ге. К тому же его солдаты никак не могли преодолеть
сложный рельеф местности на отведенном им участке.
Тогда этот полководец вновь сделал ход, достойный во-
енного гения. Он провел отряд отборных воинов за зад-
ними рядами римских легионов и нанес жестокий удар
во фланг африканцам и испанцам. Атака была столь же
успешной, сколь внезапной. Испанцы и лигуры в бес-
порядке откатывались назад перед превосходящими си-
лами врага, но продолжали сражаться до конца. Галлы,
которые практически не принимали до этого участия в
битве, были окружены и истреблены почти без сопро-
тивления. Гасдрубал, после того как сделал все, что мог
сделать полководец (это признали даже его враги), по-
нимая, что надежд на победу не осталось и он уже не
может спасти своих храбрых бойцов, не пожелал сдаться
на милость жестокому и высокомерному врагу. Он на-
правил коня прямо в гущу римской кавалерии и встретил
смерть с мечом в руке, как и подобало сыну Гамилькара
и брату Ганнибала.
Рейли У. Указ. соч. С. 946.
153
Замысел Нерона помог римлянам одержать полную
победу. После битвы его армия совершила столь же стре-
мительный переход обратно на юг, где противник и не
думал предпринимать активных действий. Никто в лаге-
ре карфагенян даже не узнал об этом марше. Но Нерон
привез с собой жуткий трофей, доказательство того, что
он сумел совершить. Вполне в духе жестокости того вре-
мени, что сформировала национальный характер рим-
лян, он приказал подбросить голову Гасдрубала в лагерь
его брата. Прошло одиннадцать лет с тех пор, когда Ган-
нибал видел брата в последний раз. Тогда сыновья Га-
милькара планировали будущую войну против Рима, ко-
торую им едва не удалось довести до победного конца.
Год за годом Ганнибал вел войну в Италии в надежде, что
однажды он услышит весть о прибытии из Испании того,
кого он так долго ждал. Он мечтал увидеть брата с гордо
горящими глазами после того, как их армии соединятся.
Теперь же, увидев мертвое лицо Гасдрубала, великий
карфагенянин ощутил трепет в сердце и в голос застонал,
потому что он видел перед собой будущую судьбу своего
города.
Рим почти впал в безумство от радости: ведь все с та-
ким страхом и надеждой ждали результатов этой вели-
кой битвы, в которой решался вопрос о жизни и смерти
нации. Настолько мощной оказалась реакция на неожи-
данное известие о том, что теперь государство было вне
опасности. Отблеск победы и славы коснулся каждого.
Со времени, когда римляне узнали, что город находится
практически в кольце вражеских армий, форум был по-
стоянно заполнен толпой, а сенаторы не покидали зда-
ния сената. Время от времени в толпе ходили ужасные
слухи о том, что «новый Ганнибал» устроил Риму новые
Канны. Наконец пришли первые капли информации с
поля сражения, но потерявший надежду Народ им не ве-
рил. Храмы были полны дрожащими женщинами, кото-
рые умоляли небеса защитить их от жестоких галлов и
диких ливийцев. Постепенно вести о победе обретали
явь. Говорили, что два всадника из Нарнии прибыли в
154
лагерь римской армии в Умбрии с известием о полном
поражении врага. Эта новость казалась слишком радост-
ной, чтобы быть правдой. Люди терзали соседей и са-
мих себя, оспаривая известие и доказывая невозмож-
ность того, что произошло. Но вскоре пришло письмо от
командующего войсками в Умбрии, который подтверж-
дал слова всадников. Письмо было зачитано сначала в
сенате, а затем и перед собравшимся на площади наро-
дом. Радостное оживление римлян постепенно нараста-
ло. Письмо перечитывалось тысячи раз. Оно подтверж-
дало правдивость последних слухов. Но даже этого было
недостаточно, чтобы погасить огонь тревоги, бушевав-
ший в груди каждого гражданина Рима. Письмо могло
быть подделкой, а вестники — предателями или мошен-
никами. «Мы должны увидеть командиров армии или
самих консулов» — таково было общее мнение, хотя не-
которые оптимистичные натуры уже находились в со-
стоянии предчувствия общего торжества. Наконец со-
общили, что командиры, участвовавшие в сражении, уже
приближаются к городу. После этого все население Рима
направилось им навстречу; каждый хотел собственными
глазами увидеть свидетелей и участников событий и по-
лучить информацию из первых рук. Толпа людей запол-
нила дорогу от Рима до моста Милвиана. Три команди-
ра — Луций Ветурий Поллий, Публий Лициний Вар и
Квинтий Цецилий Метелл медленно двигались в окру-
жавшем их человеческом море. Их путь сопровождали
торжествующие крики людей, воочию убедившихся в по-
беде Рима. «Мы уничтожили Гасдрубала и его армию,
наши легионы целы, а консулы, здоровы». (Римляне поте-
ряли 8 тыс., войско Гасдрубала было уничтожено, 5400 его
воинов пленены. — Ред.) Каждый счастливец, услышав-
ший эти слова из уст римских военных, спешил поде-
литься своей радостью с соседями и сам становился цен-
тром внимания группы людей, жадно задававших ему
вопросы. Когда с большим трудом офицеры достигли
здания сената, а толпа людей с еще большим трудом была
оттеснена от него, сенаторам были вручены и зачитаны
155
депеши от Ливия и Нерона. Из сената офицеры напра-
вились в народную ассамблею, где снова зачитали депе-
ши командующих армиями. Затем старший их воинов
Луций Ветурий подробно рассказал о том, как проходило
сражение. Когда он закончил речь, воздух огласился вос-
торженными криками всех присутствующих. Затем на-
ходившиеся в здании ассамблеи разделились: часть из
них сразу же отправилась в храмы, чтобы дать там волю
охватившим их сердца чувствам. Другие поспешили по
домам, чтобы поделиться радостью с женами и детьми и
увидеть ту же радость в глазах самых близких, которые
теперь были в безопасности. В связи с великим событи-
ем, которое снизошло на Рим, сенат объявил три дня
благодарственных молебнов. Все эти дни храмы были за-
полнены ликующими прихожанами. Мужчины приходили
со своими матронами и детьми, одетыми в самые лучшие
одежды. Радостные голоса возносили благодарственные
молитвы бессмертным богам, как будто все зло было уже
искоренено и война окончена.
С радостью пришло и оживление в поездках, торгов-
ле и во всей деловой активности города. Ледяной страх
отступил от сердец людей, они стали больше продавать
и покупать, более смело строить планы на будущее, чем
это было до прихода в Италию свирепых карфагенян.
Конечно, на римской земле все еще оставалась армия
Ганнибала, но все понимали, что ее разрушительная
мощь сломлена, что самый опасный момент в войне
миновал. Битва при Метавре на самом деле не только
определила судьбу противостояния Рима и Карфагена,
но и подарила Риму еще почти два века почти посто-
янных побед. Проявляя нечеловеческий талант, Ганни-
бал еще несколько лет продолжал контролировать юг
Италии, но его армия уже не могла угрожать столице
империи и ее союзникам. А после падения Ганнибала
величайшая военная республика Античности не встре-
чалась с равным ему противником. Байрон назвал пе-
реход войск Нерона «не имеющим себе равных» в ве-
личии последовавших за ним событий.
156
Краткий обзор событий между битвой
при Метавре (207 г. до и. э.) и победой Арминия
над римскими легионами Вара (9 г. н. э.)
214—205 гг. до н. э. Первая Македонская война.
205—201 гг. до н. э. Сципион становится консулом и
в 204 г. до н. э. переносит войну на территорию Афри-
ки. Он одерживает ряд побед, после чего Ганнибала от-
зывают из Италии для борьбы с ним. В 201 г. до н. э.
состоялась битва при Заме. Ганнибал был разгромлен,
и Карфаген запросил мира. Конец Второй Пунической
войны. Рим подтвердил свое господство в Италии, на
Сицилии, Сардинии и Корсике, а также завоевал боль-
шую часть Испании и фактически стал хозяином и на
побережье Северо-Западной Африки.
200—197 гг. до н. э. Вторая война Рима против царя
Македонии Филиппа V. В 197 г. до н. э. консул Флами-
ний разгромил армию Филиппа при Киноскефалах, по-
сле чего македоняне запросили мира. Македонское вла-
дычество в Греции сменяется римским, несмотря на то
что номинально Рим признает независимость греческих
полисов.
192 г. до н. э. Рим объявляет войну царю государства
Селевкидов Антиоху III, войска которого были полно-
стью разгромлены в битве при Магнесии в 190 г. до н. э.
Государство Селевкидов в 188 г. до н. э. заключает мир и
признает зависимость от Рима.
200—190 гг. до н. э. «Так за короткие десять лет был
заложен фундамент господства Рима на Востоке, и из-
менились отношения между государствами. Если Рим
еще не был владыкой, то стал по меньшей мере арбитром
в мире от Атлантики до Евфрата. Силы трех других круп-
нейших государств были настолько подорваны, что они
не осмеливались без разрешения Рима даже начинать
войны. Четвертая страна, Египет, еще в 201 г. до н. э.
объявила себя вассалом Рима. Менее значительные дер-
жавы почитали за честь называться союзниками Рима.
Они предпочли обрести безопасность, отдав себя под
157
римское ярмо. Новая политическая система, построен-
ная Римом, отчасти держалась на Натравливании более
слабых стран на более сильные, невзирая на то, кто из
них прав, отчасти — на раздувании раздоров между пра-
вящими элитами каждого государства, даже самого ма-
ленького» (Херен).
171—168 гг. до н. э. Новая, третья война между Ма-
кедонией и Римом. Решающее поражение македонско-
го царя Персея в сражении при Пидне от Павла Эмилия
в 168 г. до н. э. Конец македонского царства.
149 г. до н. э. Рим выступает против Карфагена, преж-
де чем карфагеняне смогли восстановить свою армию.
Начало Третьей Пунической войны. В 146 г. до н. э. Кар-
фаген взят штурмом и разрушен Сципионом Эмилианом.
Его территория становится римской провинцией.
146 Г. до н. э. В год падения Карфагена римская ар-
мия под командованием Муммия разрушила до осно-
вания Коринф, центр сопротивления Ахейского сою-
за, выступившего против Рима. Большая часть Южной
Греции становится римской провинцией под названи-
ем Ахайя.
133 г. до н. э. Разрушение Нуманции (где римляне по-
терпели поражение в 137 г. до н. э.) армией Сципиона
Эмйлиана. «Война против испанцев, которые дольше,
чем другие страны, боролись за свою независимость, на-
чалась в 200 г. до н. э., через шесть лет после полного
изгнания с ее территории карфагенян в 206 г. до н. э.
Борьба была крайне упорной, отчасти из-за характера
местности этой густонаселенной страны, где любую точ-
ку можно было превратить в крепость, отчасти благодаря
храбрости ее населения, но главным образом из-за по-
литики Рима привлекать союзников для завоевания но-
вых земель среди местного населения. Война продол-
жалась практически без перерыва с 200 по 133 г. до н. э.
В основном боевые действия велись против кельтов и
кельтиберов, населявших Ближнюю Испанию, и лузи-
танцев, жителей Дальней Испании. Своего пика война
достигла к 195 г. до н. э. при Катоне, который сумел при-
158
нудить кельтов к миру в 185—179 гг. до н. э., после того
как кельты были атакованы на собственных землях. В 155—
150 гг. до н. э. римляне так часто терпели поражение в
обеих испанских провинциях, что для солдат метрополии
не было ничего страшнее, чем быть отправленными в
Испанию. Вымогательства и измены Сервия Гальбы при-
вели к тому, что в 146 г. до н. э. во главе Лузитании ока-
зался Вириат. В 143 г. до н. э. война переметнулась на
территорию Ближней Испании, многие народы которой,
в основном нумантины (кельтиберы), поднимали воору-
женные восстания против Рима. Вириат вел войну с пе-
ременным успехом. Своими победами он был обязан
знанию местности и поддержке со стороны населения.
После его смерти в 140 г. до н. э. из-за предательства Се-
пиона Лузитания подчинилась Риму. Но война с нуман-
тинами продолжалась до 137 г. до н. э., когда им удалось
вынудить консула Манция подписать невыгодный для
Рима мир. В 133 г. до н. э. Сципиону удалось в основ-
ном подчинить Испанию. Свободной оставалась север-
ная часть страны, которую римляне называли Галисией,
хотя они пытались подчинить и ее» (Херен).
133 г. до н. э. Начало столетия переворотов в Риме.
Они начались попытками реформ Гракхов и заверши-
лись морским сражением при Акции (31 г. до н. э.), ког-
да единственным хозяином всего римского мира стал
Октавиан Август. Весь этот период Рим вел и важные
внешние войны, в результате большинства из которых
ему удалось значительно расширить свою территорию.
111—105 гг. до н. э. Поражение Нумидии (которая в
46 г. до н. э. стала римской провинцией).
113—101 гг. до н. э. Жестокая и изнурительная война
кимвров и тевтонов против Рима. Эти воинственные се-
верные народы разбили несколько римских армий в Гал-
лии, а в 102 г. до н. э. попытались вторгнуться в Италию.
Военный гений Мария спас страну. Ему в 102 г. до н. э.
удалось нанести поражение тертонам в Провансе. На сле-
дующий грд он разгромил армию кимвров, которые пе-
решли через Альпы, при Верцеллах.
159
90—88 гг. до н. э. Война италийских союзников про-
тив Рима. Ее причиной послужил отказ Рима предоста-
вить им права римских граждан. После нескольких лет
изнурительной борьбы Рим постепенно берет верх.
89—84 гг. до н. э. Первая война Рима против понтий-
ского царя Митридата VII, завоевавшего Малую Азию,
Македонию и Грецию. Сулла нанес поражение его ар-
миям и вынудил отвести войска из Европы. Затем Сул-
ла возвращается в Рим, где ведет гражданскую войну
против сына Мария и его сторонников. Сулла становит-
ся диктатором.
74—63 гг. до н. э. Последняя, третья, война с Митри-
датом VI Евпатором. Ее ведет Лукулл, а затем Помпей.
Понтийский царь отравился (по другим данным, бросил-
ся на меч, когда яд не подействовал, — в г. Пантикапей
(совр. Керчь) на горе Митридат. — Ред.), после измены
собственного сына и войска, с которым он хотел поднять
на борьбу с Римом воинственные племена, проживав-
шие на Дунае, и вторгнуться в Италию с северо-востока.
Великие азиатские походы римлян. Пергам, Вифиния,
Пафлагония и Понт становятся римскими провинциями.
На южном побережье Киликия, Памфилия и Писидия,
Финикия и Сирия также становятся провинциями. Тигран
получает под свое правление Великую Армению, Ариобар-
зан — Каппадокию, Фарнас — Босфор, Гиркан — Иудею.
Некоторые другие мелкие территории также отданы во
власть местных правителей, все они находятся в зависи-
мости от Рима.
58—51 гг. до н. э. Цезарь завоевывает Галлию.
54—53 гг. до н. э. Красс с римской армией совершает
два похода на Парфию, но в ходе второго терпит пора-
жение и погибает при Каррах, на севере Месопотамии.
Его помощник Кассий с остатками армии не допускает
захвата Парфией Сирии.
49—45 гг. до н. э. Гражданская война между сторон-
никами Цезаря и Помпея. Цезарь удаляет Помпея из
Италии, делает своими союзниками его сторонников в
Испании и направляется в Грецию, где Помпей и дру-
160
гие противостоящие Цезарю вожди собрали большую
армию. Цезарь дает им решающее сражение при Фар-
сале (48 г. до н. э.), в котором одерживает верх. Помпей
бежит в Александрию, где его убивают. Цезарь, который
отправился туда же, принимает участие и побеждает в
войне в Египте. Царицей Египта становится Клеопатра.
Затем Цезарь отправляется в Понт и наносит поражение
сыну Митридата, который принимал участие в войне
против Цезаря. Далее армия Цезаря следует в римские
провинции Африки, где закрепились некоторые сторон-
ники Помпея при поддержке нумидийского царя Юбы.
Цезарь громит их при Тапсе (46 г. до н. э.). После по-
беды он вынужден вернуться в Испанию, где против него
собрали остатки армии Помпея его сыновья. Войска Це-
заря разгромили последнего противника в битве при
Мунде (45 г. до н. э.). Получив бессрочную диктатуру и
пожизненно став трибуном, Цезарь становится едино-
личным хозяином Рима.
44 г. до н. э. Убийство Цезаря на заседании сената.
Начало новой гражданской войны. Во главе партии респу-
бликанцев стоят Брут и Кассий, партию Цезаря возглав-
ляют Марк Антоний и Октавиан (внучатый племянник
Цезаря, усыновленный им), впоследствии — император
Август.
42 г. до н. э. Разгром и гибель Брута и Кассия в сра-
жении при Филиппах. Вскоре начались раздоры между
Октавианом и Антонием.
31 г. до н. э. Полное поражение Антония в сражении
против Октавиана при Акции. Антоний с Клеопатрой
бегут в Египет. Октавиан их преследует. Антоний и Кле-
опатра совершают самоубийство. Египет становится рим-
ской провинцией, а Октавиан — единственным хозяи-
ном Рима и всей Римской державы, теперь империи.
44-й год правления Августа и первый год 195-й Олим-
пиады становится датой «Рождения нашего Владэдкц».
Американский историк Элиот отмечает эти слова пре-
клонения перед божеством, заключая свои исследования
расцвета и падения Римской республики следующей ре-
6 Э. Кризи «Великие сражения ] 61
Античного мира»
маркой: «Таким образом, покорность людей стала необ-
ходимым шагом, предшествовавшим истинной свободе,
которой никогда не знало язычество. Рим был ужасен,
но все еще велик. Новый порядок не способствовал объ-
единению, дисциплине и гуманности. Он лишал му-
жества, разобщал, заставлял растрачивать силы. Люди,
привыкшие завоевывать земли, сами оказались глубоко
униженными. Все их достижения были напрасны, а все
их неудачи мы привыкли оценивать как шаг навстречу
концу этой империи зла. В то же время все их достиже-
ния, временные или долгосрочные, являются шагом на-
встречу добру, навстречу тому миру, которого так долго
ждали и за который молились, который пытались по-
стичь. Во всех достоинствах и недостатках мира Антич-
ности хорошо просматривается путь к его крушению»1.
С другой стороны, готовность римлян и всего чело-
вечества к подчинению была обусловлена не только их
ошибками, но и тем тяжелым трудом, которым, как мы
знаем, должны были заниматься наши предки.
1 «Христианские откровения», по словам Лиланда, приведенные в его
действительно достойном восхищения труде на эту тему, «пришли в мир
тогда, когда они были более всего необходимы, когда темнота и разложение
человечества достигли апогея... Если бы гораздо раньше было опубликова-
но все то, что можно было ожидать от человеческой мудрости в философии,
великие и необходимые люди, которым принадлежит заслуга в распростра-
нении этих божестверйых взглядов, не были бы столь очевидно необходи-
мыми».
Глава 5
ПОБЕДА АРМИНИЯ НАД РИМСКИМИ
ЛЕГИОНАМИ ВАРА В ТЕВТОБУРГСКОМ ЛЕСУ
(9 Г. Н. Э.)
Самые убедительные и глубокие исследования о том
важном влиянии, которое германский мир оказал на раз-
витие европейской культуры, о том, как многим чело-
веческая цивилизация обязана этим храбрым воинам,
которые долгое время были непримиримыми противни-
ками Римской империи, пока, наконец, не завоевали
ее (только Западную. — Ред.), принадлежат блестящему
перу француза. Неудачная деятельность этого человека
на посту министра не заслоняет его достижений на ниве
писательства.
Прошло двадцать три наполненных событиями года с
тех пор, как М. Гизо подготовил для Парижского обще-
ства современной истории курс лекций по истории евро-
пейской цивилизации. За эти годы человечество стало
все более активно проявлять интерес к предпосылкам
появления современных государственных институтов и
их развитию, и работы М. Гизо с каждым днем все боль-
ше завоевывали заслуженное признание. Блестяще про-
деланный им комплексный анализ политических и об-
щественных организаций, из которых вырос нынешний
цивилизованный мир, заставил каждого с искренним
интересом наблюдать за переломными моментами про-
шлого, благодаря которым современный мир стал таким,
какой он есть. История об одном из таких событий от-
носится к 9 г. н. э., когда германский мир взялся за ору-
жие в борьбе за независимость против вторжения римлян
и заслуживает особого внимания. Ведь это часть и нашей
национальной истории. Если бы Арминий вел себя пас-
163
сивно или потерпел поражение, наши германские предки
были бы порабощены или истреблены в местах их тради-
ционного проживания вдоль рек Одер и Эльба. Наши
острова никогда не получили бы названия «Англия», а
сами мы, «великая английская нация, язык и народ ко-
торой живут по всей земле, от края до края», никогда не
стали бы тем, чем нам удалось стать1.
Арнольд, возможно, зашел слишком далеко в своем
предположении, что англичане никак не связаны в ра-
совом отношении с римлянами и бриттами, населявши-
ми нашу страну до прихода саксов (а также англов, ютов
и др.). Он полагает, что «в масштабах нации история
завоеваний Цезаря относится к нам не более чем есте-
ственный отбор среди животных, населявших когда-то
здешние леса». Существует очень много доказательств
материального влияния на нашу нацию романизирован-
ных кельтов, с которыми столкнулись здесь, в Брита-
нии, наши германские предки. Но основной народо-
образующий поток нашей нации был и есть германский.
Один лишь наш язык является достаточным доказатель-
ством этого. Арминий заслужил больше права считаться
нашим национальным героем, чем, например, Карактак
(кельтский вождь, боровшийся с римлянами. — Ред.).
И восемнадцать веков назад храбрый германец спас в
схватке с римскими легионами на заболоченных равнинах
между реками Липпе и Эмс нашу далекую прародину.
Даже для героических сердец будущее Германии каза-
лось зыбким и мрачным в момент, когда Арминий за-
мыслил поднять всех своих соотечественников на борьбу
с Римом. Половина земель Германии была покорена, и
на них стояли римские гарнизоны, и, что было еще хуже,
многие германские вожди, похоже, смирились с этой за-
висимостью. Более храбрые, те, на которых можно было
положиться, были недисциплинированны и плохо воору-
жены. А вражеские войска состояли из ветеранов, были
прекрасно подготовлены и оснащены. Им был хорошо
Арнольд. Лекции по современной истории.
164
знаком вкус победы, и командовали ими офицеры, не раз
доказавшие на поле боя свою храбрость и мастерство.
Ресурсы Рима казались неисчерпаемыми, он с таким упор-
ством двигался к намеченной цели, что казалось, его не-
возможно было остановить. Не было надежды и на по-
мощь союзников извне. «Самостоятельные государства
Древнего мира одно за другим склонялись перед рас-
тущей мощью Рима и прекращали свое существование.
Казалось, на земле не остается места для независимых
народов»1.
Германский вождь хорошо представлял себе гигант-
скую мощь агрессора. Арминий не бьы грубым дикарем,
сражавшимся просто из дикого животного инстинкта и
не обращающим внимания на силу противника. Он знал
язык и обычаи римлян. Когда-то он служил в римской
армии, заработал римское гражданство и титул всадни-
ка. Осыпать наградами и привилегиями представителей
молодежи из аристократических фамилий народов, ко-
торые должны были быть порабощены, было обычной
практикой и частью утонченно коварной политики Рима.
Стоящие во главе одного из сильнейших кланов племени
херусков Арминий и его брат были выбраны для того,
чтобы стать объектами этой системы. Римские награды
и почести привели к тому, что брат Арминия полностью
порвал со своим народом, принял римское имя Флавий
и всю жизнь преданно прослужил империи в войнах про-
тив собственного народа. Арминий остался неподкуп-
ным, он равнодушно относился к почестям и богатству,
лести и роскоши. А от врагов он получил высочайшую
оценку, которая никогда не была бы ему дана, находись
Арминий в рядах сторонников империи. В своих трудах
великий римский историк называет имя Арминия с при-
ставкой «освободитель Германии»2.
Должно быть, в своих мыслях молодой вождь, имя ко-
торого впоследствии было обессмерчено этим гордым
1 Ранке. История реформации в Германии.
2 Тацит. Анналы. Т. 2. Гл. 88.
165
прозвищем, часто вспоминал судьбы многих других ве-
ликих людей, потерпевших крушение в попытке совер-
шить то, что собирался сделать он, — преградить путь
победным колесницам римских триумфаторов. Мог ли
он надеяться победить тех, кто нанес поражение Ганни-
балу и Митридату? А какой была судьба Вириата? (Год
рождения неизвестен — убит в 139 г. до н. э. Лузитанский
пастух в 150 г. до н. э., возглавивший начавшееся в 154 г.
до н. э. восстание лузитан на территории совр. Португа-
лии. Не сумев победить Вириата в войне, римляне под-
купили его приближенных, которые ночью закололи Ви-
риата в его палатке. — Ред.) И разве не красноречивым
был пример безлюдной и разоренной, а когда-то цвету-
щей Нуманции? Было много и других примеров из более
близких времен и стран. Галлы восемь лет вели безна-
дежную войну против Цезаря. Храбрый Верцингеториг,
в последний год войны поднявший на восстание про-
тив Рима всех соотечественников, отбросивший римскую
армию и поставивший самого Цезаря в трудное положе-
ние в ходе осады римлянами Алезии, в конце концов
тоже проиграл и оказался в толпе пленников, следовав-
ших за колесницей Цезаря в его триумфальном вхожде-
нии в Рим, а затем был хладнокровно умерщвлен в рим-
ской тюрьме.
Было правдой, что Рим перестал быть великой воен-
ной республикой, в течение веков потрясавшей основы
царств. Система правления изменилась. После столетия
революций и гражданских войн он стал оплотом деспо-
тизма одного монарха. Но дисциплина его войск еще не
была поколеблена, воинственный дух граждан не был
сломлен. Первые годы империи были ознаменованы ве-
личайшими походами и дали ничуть не меньший рост
территории страны, чем при республике. Было бы вели-
чайшим заблуждением, вероятно внушаемым римскими
властями, считать, что при Августе внешняя политика
этой страны стала миролюбивой. Но сам он, до тех пор
пока Арминию не удалось разгромить три римских ле-
гиойа, придерживался совсем другого политического
166
курса. Кроме войн в Испании, полководцам Августа в
результате серии агрессивных войн удалось расширить
границы империи от Альп до Дуная. Владениями Рима
стали территории современной Австрии (южнее Дуная),
восточной части Швейцарии, Нижнего Вюртемберга, Ба-
варии, Вальтеллины и Тироля. Продолжая осуществлять
агрессию против Германии с юга, имперские легионы
еще более активно наступали с запада. Продвигаясь из
Галлии, они построили ряд крепостей по обоим берегам
Рейна и после серии победоносных походов водрузи-
ли римских орлов на Эльбе. Теперь и эту реку можно
было упоминать наряду с Нилом, Рейном, Роной, Дуна-
ем, Тахо и многими другими, служившими подтвержде-
нием мощи державы, основанной на берегах Тибра. Рим-
ские эскадры выходили из портов Галлии, совершали
плавания к устьям германских рек И вдоль их берегов,
взаимодействуя с сухопутными армиями. Римский флот,
казалось, еще более решительно, чем римские легионы,
демонстрировал подавляющее превосходство империи
над дикими германскими племенами. На всей завоеван-
ной территории римляне с обычным для них военным
мастерством устанавливали свои укрепленные пункты, а
мощная армия находилась в постоянной готовности не-
медленно отправиться в любой район, где создавалась
угроза восстания населения покоренных областей.
Но какими бы непобедимыми и прекрасно организо-
ванными ни казались средства укрепления мощи держа-
вы на ее границах и окраинах, ее ядро уже начинало де-
монстрировать свою слабость. В ряде бесконечных войн
против своих соседей и, что еще более важно, в непрекра-
щающихся опустошительных внутренних распрях сво-
бодный средний класс Италии практически полностью
исчез. Представители олигархии были озабочены лишь
защитой собственных интересов. А снизу происходило
постоянное брожение обедневшего и продолжающего
нищать народа. Рабы, авантюристы из всех завоеванных
стран, толпы выходцев из Африки, с Сицилии и Сарди-
нии, из Передней Азии, Иллирии и т. д. составляли все
167
большую часть населения Италии. Во всех слоях насе-
ления царили разврат и падение нравов. Народ, устав-
ший от революций и гражданских войн, лишенный са-
моуправления, оказался под абсолютной властью Августа.
Сенат изощрялся в лести и низкопоклонстве. Дарования
гениев и достижения искусства служили созданию подо-
бострастных панегириков императору и его приближен-
ным. С каким же горьким негодованием должен был на-
блюдать все это германский вождь. Он сравнивал это
с грубой прямотой собственных соотечественников, их
храбростью, умением держать слово, независимостью,
приверженностью собственным святыням, презрением к
подлости и грязи. Кроме того, он, наверное, думал и о
свойственной германцам добродетельности в семье, це-
ломудрии девушек и верности женщин (при их отсут-
ствии нарушительниц по старому германскому обычаю
сжигали или топили в болоте. — Ред.), умении отвечать
на добро самой горячей привязанностью. Его душа долж-
на была гореть при одной мысли о том, что такой народ
должен был попасть под власть распутных итальянцев.
(Несмотря на принятые законы, укрепляющие семью и
нравы (всем римским гражданам предписывалось всту-
пать в брак; лица, имеющие трех и более детей, получали
привилегии и государственные пособия; отцу давалось
право убить на месте пойманных на блуде дочь и ее лю-
бовника; муж, которому наставили рога, был обязан по-
дать в суд на неверную жену и ее «друга», и те высыла-
лись на пустынные острова Средиземного моря и т. д.),
подавить распутство Августу не удавалось — его дочь и
младшая внучка были осуждены и изгнаны из Италии за
вопиющий разврат. — Ред.)
Арминий надеялся объединить германцев, несмотря
на зачастую имевшую место межплеменную вражду, про-
тив Рима. Но он был вынужден скрывать свои замыслы,
пока не настанет решающий час. Ведь ему предстояло
вести войну против ветеранов римских легионов, не имея
ни одного укрепленного города, запасов оружия, време-
ни на обучение воинов искусству штурмовать крепости,
168
очень сложному виду боя. Наверное, Арминий все же от-
казался бы от своих замыслов, если бы им не владело еще
одно чувство, даже более сильное, чем патриотизм. Сре-
ди высокопоставленных представителей знати, которые
покорились завоевателям и стали рьяными защитниками
интересов Рима, был вождь по имени Сегест. Его дочь
Туснельда была одной из самых завидных невест среди
херусков. Арминий надеялся жениться на ней, но Сегест,
которому, вероятно, не нравилось недовольство молодо-
го вождя властью Рима, не только запретил этот союз, но
и сделал все, чтобы молодые люди не могли встречать-
ся. Однако Туснельде был больше по нраву непокорный
нрав возлюбленного, чем соглашательская политика ее
отца. Никакие меры предосторожности Сегеста не смог-
ли удержать ее, и она сбежала к Арминию. Разъяренный
тем, что ему не удалось расстроить этот брак, Сегест об-
винил Арминия перед римским наместником в похи-
щении дочери и в вынашивании планов предательства
Рима. После этого Арминий, опасаясь, что римские сол-
даты отнимут у него невесту, больше уже не мог выжи-
дать. Он использовал всю свою энергию и организатор-
ский талант на подготовку массового восстания своих
соотечественников, основная масса которых в тот мо-
мент вела себя пассивно, угрюмо наблюдая за тем, как
все больше попадает под власть захватчиков.
Выбранный момент, с одной стороны, был благопри-
ятным для восставших, так как в провинции как раз сме-
нился ее правитель. Новый представитель Рима был сто-
ронником более жестких мер по отношению к германцам,
поэтому оказалось легче поднять население на всеобщее
восстание. Тиберий, ставший впоследствии римским им-
ператором, был-недавно отозван из Германии и направ-
лен на подавление восстания Паннонии, угрожавшего
интересам империи. Таким образом, патриоты на какое-
то время были избавлены от жесткого контроля одного
из самых подозрительных наместников Рима, который
к тому же обладал большим военным талантом и имел
большой опыт командования войсками. Тиберий сумел
169
хорошо понять страну и нравы народа, который он сам
же и подчинил. На место Тиберия Август направил в Гер-
манию Публия Квинкцилия (Квинтилия) Вара, который
ранее управлял Сирией. Вар был типичным представи-
телем правящих кругов Рима. Он имел хороший лите-
ратурный вкус, был восприимчив к лести, досконально
знал законы своей страны, прошел обучение в школе ри-
торики, любил участвовать или наблюдать за ходом ин-
теллектуальной борьбы во время судебных процессов.
Вар сочетал в себе причудливую смесь самых различных
человеческих качеств. Но он не сумел смягчить в себе
истинно римское жестокое равнодушие к человеческим
чувствам и страданиям или, по крайней мере, заглушить
в себе беспринципную алчность и амбиции, уживавшие-
ся с проявлениями распутства и расточительности. При-
выкнув править бесправным раздавленным народом
Сирии, где уже многие столетия мужчины забыли о хра-
брости, а женщины о добродетели, Вар полагал, что мо-
жет так же безнаказанно дать волю своему развращенно-
му нраву, находясь среди гордых сынов и добродетельных
дочерей Германии. Если полководец подает такой при-
мер своей армии, вскоре его манеры начинают копиро-
вать подчиненные командиры, а затем им в еще большей
мере начинает следовать грубая солдатская масса. Рим-
ляне стали откровенно попирать священный для герман-
цев жизненный уклад, а такие болезненные оскорбления
чести и достоинства приводят к тому, что даже менее
храбрый народ, чем наши тевтонские предки, поднимает
восстание.
Арминий обнаружил среди других германских вож-
дей много сторонников, возмущенных унижением сво-
ей страны. Некоторые из них лично жестоко пострада-
ли от политики римлян. Поэтому ему не было трудно
собрать храбрых командиров для будущего нападения
на захватчиков. Население тоже было готово без страха
подняться по первому зову вождей. Но объявить откры-
тую войну Риму и встретиться с армией Вара в кровавой
битве означало почти наверняка обречь себя на жесто-
170
кое поражение. Под началом Вара было три легиона, то
есть не менее 14 тыс. римских пехотинцев. Кроме того,
800—900 воинов римской кавалерии и еще примерно
столько же всадников, прибывших из стран—союзниц
Рима и покоренных провинций.
Но эту силу делало внушительной не количество, а
качество. И как бы Арминий ни презирал Вара как пол-
ководца, ему было хорошо известно, насколько прекрас-
но были организованы римские армии и каким превос-
ходным командным составом они были укомплектованы,
как прекрасно легионеры понимали каждый маневр и
как каждый из них должен действовать в случае непред-
виденного изменения обстановки на поле боя. Поэтому
нужно было изобрести военную хитрость, чтобы усыпить
бдительность Вара, предоставить ему продолжать в не-
ведении заниматься излюбленными играми до тех пор,
пока не представится благоприятная возможность нане-
сти ему решающий удар.
С этой целью повстанцы часто посещали ставку Вара,
находившуюся почти в центре современной Вестфалии.
Здесь расположился сам Вар, в заносчивом самомнении
полагавший, что является правителем полностью поко-
ренной Германии. Здесь он мог потешить свое тщесла-
вие, попрактиковаться в риторике и удовлетворить свою
алчность, верша суд, на который являлись покоренные
германцы для разрешения споров, где свора римских
юристов творила правосудие и оглашала решения трибу-
нала проконсула. При этом никогда не упускалась воз-
можность взыскания со сторон судебных издержек и по-
лучения взяток. Вар был в полной уверенности, что он
имеет законное право брать плату за свои услуги в каче-
стве судьи, а германцы действительно заинтересованы в
красноречии адвокатов своих завоевателей. Между тем
наступило время дождей, когда действия регулярной ар-
мии существенно затруднялись. Вар был страстно увле-
чен столь милыми ему судебными тяжбами. В это время
племена, жившие в районе Везера и Эмса, получили се-
кретный приказ взяться за оружие и поднять открытое
171
восстание против римлян. Это потребовало от Вара не-
замедлительно отправиться в район восстания. Но он не
мог даже предположить, что данное восстание являет-
ся лишь частью общей войны против завоевателей. Он
все еще продолжал считать Арминия верным вассалом,
на которого он может положиться в обеспечении марша
римских войск против восставших. Арминий, как пола-
гал Вар, должен был помочь ему потушить очаг недо-
вольства. Вар поднял армию и отправился с ней в вос-
точном направлении параллельно течению реки Липпе.
Некоторое время маршрут проходил по открытой равни-
не. Но когда армия достигла участка между излучиной в
верховьях реки и истока Эмса, характер местности из-
менился. Здесь, на территории современного небольшо-
го княжества Липпе, Арминий намеревался дать римля-
нам сражение.
Лесисто-холмистый участок пролегает между верхо-
вьями двух рек; отсюда они берут свое начало. Это место
до сих пор сохранило свое название Teutoburger Wald
(Тевтобургский лес), которое идет от времен Арминия.
Характер местности, скорее всего, тоже не изменился. Ее
восточная часть вокруг нынешней столицы княжества
Липпе города Детмольд описана современным немецким
ученым доктором Плате так: «Ровная земля, испещрен-
ная множеством глубоких узких лощин, которые на не-
которых участках сами представляют собой небольшие
равнины, окруженные крутыми холмами и скалами, и к
которым ведут лишь узкие дефиле. Все лощины пересе-
кают небольшие быстрые реки, которые пересыхают в
засушливый сезон, но внезапно переполняются водой
осенью и зимой. Обширные леса, в основном дубовые,
покрывают вершины и склоны холмов. Здесь практиче-
ски нет кустарников, и леса хорошо проходимы для лю-
дей и лошадей, если ливневые потоки не размоют почву
или если в них не будут созданы искусственные зава-
лы из стволов деревьев». Именно сюда двигалась армия
Вара. Доктор Плате продолжает: «Некоторые местные
названия указывают на то, что здесь когда-то состоялась
172
грандиозная битва. Здесь можно найти «das Winnefeld»
(поле победы),«die Knochenbahn» (дорога костей),«die
Knochenleke» (ручей костей), «der Mordkessel» (котлови-
на смерти) и т. д.1
Вопреки обычным очень строгим правилам дисци-
плины, Вар позволил своей армии идти обремененной
громоздким обозом из многочисленных повозок и тол-
пой примкнувших к ней гражданских лиц, как если бы
по территории дружественной страны совершался марш
с целью смены района дислокации. Как только римляне
миновали участок твердой земли и начали прокладывать
себе путь через леса, болота и лощины, стало очевидно,
что двигаться становится все сложнее даже без столкно-
вения с противником. На многих участках размытая дож-
дями земля стала непроходимой не только для кавалерии,
но и для пехоты. Приходилось рубить деревья и мостить
дорогу через болота.
В римской армии все воины были знакомы с инже-
нерным делом. Но скученность и неразбериха в колоннах
на марше мешали рабочим командам выполнять свои
обязанности. Внезапно по рядам прошел крик, что арьер-
гард атакован варварами. Вар принял решение продол-
жать пробиваться вперед. Но тяжелые завалы из деревьев
по обе стороны дороги заставили его осознать, насколь-
ко серьезной была опасность. Он видел, как его лучшие
солдаты падают мертвыми, не имея возможности дать
отпор врагу, так как его собственные легковооруженные
воины, набранные в основном из германских племен,
сразу же дезертировали, а бросать в бой легионы на пере-
сеченной местности было невозможно. Римляне про-
бились на относительно открытый участок, где реши-
ли остановиться на ночь. Верные чувству дисциплины и
следуя своей обычной тактике, они под ударами быстро
растущего числа врагов разбили лагерь с тем искусством
и непревзойденным мастерством, следы которого про-
1 Автор благодарит своего друга Генри Пирсона, предоставившего ему
эту очень полезную информацию.
173
должают поражать историков на территориях тех многих
европейских стран, где когда-то, в давно ушедшие вре-
мена, приземлялся римский имперский орел.
На следующее утро римляне возобновили движение.
Возможно, боем теперь руководили ветераны-полковод-
цы, служившие под Началом Вара. Они пытались на-
щупать противника и навязать ему бой. В случае, если
им это удастся, они рассчитывали на превосходство в
тактике и дисциплине, которые постоянно обеспечи-
вали превосходство римских солдат. Но Арминий был
слишком мудрым военачальником, чтобы позволить сво-
им соплеменникам с их большими широкими мечами,
практически не защищенными доспехами, вступать в
бой с римскими легионерами, хорошо вооруженными,
имевшими шлемы, панцири, поножи и щиты. Он знал
римскую тактику начинать сражение с убийственного
залпа тяжелых копий на расстоянии нескольких метров
от противника, а затем ломать его сопротивление в ру-
копашных схватках короткими мечами, одинаково при-
способленными для того, чтобы и резать, и колоть. При
этом римляне сохраняли поразительное хладнокровие и
четко выполняли все команды, подававшиеся в пылу
самой жаркой схватки четко и неукоснительно, как на
параде1.
Арминий наблюдал за тем, как римляне вышли из ла-
геря и построились в боевой порядок, но затем, не встре-
тив противника, перестроились в колонны. Какое-то
время солдатам Вара позволили двигаться спокойно. Во
время движения колонн случались лишь небольшие стыч-
ки. Но римская армия постепенно уставала, совершая
марш по пересеченной местности. Физическое утомле-
ние и чувство моральной подавленности усугубилось на-
чавшимся проливным дождем. Как будто германские
боги изливали свой гнев на несчастных легионеров! Че-
рез некоторое время колонны подошли к гряде покры-
1 См.: Гиббон. Описание римского легиона во времена Августа (т. I,
гл. 1), а также Тацит (Анналы. Кн. I), где описываются последующие бит-
вы между Арминием и римлянами.
174
тых лесом холмов, расположенных между Бад-Дрибургом
и Билефельдом. Здесь Арминий приказал построить бар-
рикады из поваленных деревьев, чтобы еще более затруд-
нить движение врага. В ряды римских легионеров при-
шли отчаяние и безнадежность. Колонны утратили свою
стройность, повозки были брошены, так как с ними не-
возможно было продолжать движение. Как только это
случилось, многие легионеры начали покидать свое ме-
сто в строю и толпиться возле повозок, пытаясь спасти
хотя бы самое ценное из своего имущества. И тогда Ар-
миний дал сигнал к общей атаке. Из мрака леса стали
раздаваться свирепые крики германцев. Огромными тол-
пами они нападали на римлян с флангов, осыпая смешав-
шихся легионеров, пытавшихся вырваться из заболоченной
местности, тучами дротиков. Германцы использовали лю-
бую возможность для того, чтобы вклиниться в образовав-
шиеся бреши в колоннах и тем самым заставить каждый
отдельный отряд римлян биться в отрыве от остальных
сил. Арминий с отборным отрядом своих сторонников
воодушевлял соотечественников личным примером. Его
люди начали истреблять лошадей римской кавалерии.
Кони, захлебываясь в трясине и в собственной крови,
сбрасывали седоков и расстраивали ряды легионеров, сея
вокруг неразбериху и панику. Вар наконец отдал приказ
войскам повернуть в сторону ближайшего гарнизона,
расположенного на реке Липпе1.
Но теперь отступать было так же невозможно, как и
продолжать движение вперед, а повернув назад, рим-
ляне тем самым еще более воодушевили своих против-
ников, и удары во фланг дезорганизованных легионов
стали еще более мощными и частыми. Командующий
римской кавалерией Нумоний Вала бросился со своими
конниками прочь в тщетной попытке спасти себя, по-
кинув своих товарищей. Не имея возможности сохранить
1 Картина первого этапа битвы против легионов Вара очень напомина-
ет сражение, которое шесть лет спустя Арминий вел против Цецины. Од-
нако Цецина сражалс<более грамотно, нанес германцам большие потери
и прорвался. Об этом пишет Тацит (Указ. соч. Кн. I. Разд. 65).
175
строй и пробиться через лес и болота, всадники рассея-
лись в лесу и были перебиты поодиночке все до одного
(коннице в основном удалось пробиться. — Ред.). Пехо-
та продолжала держаться вместе и сопротивляться, но
делала это, больше повинуясь чувству дисциплины и из
личной храбрости, чем в надежде на успех и спасение.
Сам Вар, получив тяжелое ранение в бою с германцами,
совершил самоубийство, чтобы не попасть живым в руки
тех, кого он своими притеснениями довел до восстания.
Один из его военачальников погиб в бою, другой сдался
противнику. Но милость к поверженному недругу никог-
да не была в обычаях римлян, и теперь тем из легионе-
ров, кто сложил свое оружие в надежде на милосердие
победителей, предстояло самим испить полную чашу
страданий, которую и сам Рим часто преподносил мно-
гим храбрым, но неудачливым противникам. Разгоря-
ченные боем германцы убивали врагов с невероятной
жестокостью, а тех из них, что не были порублены в ку-
ски на месте, сохранили лишь для того, чтобы позже под-
вергнуть их еще более жестокой смерти.
Большая часть римской армии сражалась самоотвер-
женно и упорно. Легионерам порой удавалось отбросить
массы нападавших. Но постепенно они теряли строй и
становились все слабее и слабее под плотным дождем
дротиков и непрекращавшимися ударами все новых и
новых орд варваров. В конце концов, в результате от-
чаянных ударов германцев, римская колонна была рас-
сечена на части, два орла легионов попали в руки про-
тивника, а римский строй, еще утром мощной и гордой
поступью выступивший из лагеря, превратился в не-
сколько смешавшихся отрядов. Их солдаты либо пали
под ударами превосходящих сил противника, либо по-
гибли позже, пытаясь выбраться из лесов и болот. Толь-
ко очень немногим (кавалеристам. — Ред.) удалось
вновь увидеть левый берег Рейна. Один из отрядов хра-
брых ветеранов построился в круг на небольшом холме
и, отбивая все атаки упрямых германцев, продолжал со-
противление до конца того ужасного дня. На этом ме-
176
сте, там, где последние из римских воинов провели ночь
страданий и отчаяния, еще долгие годы оставались сле-
ды попыток выкопать траншею и насыпать вал. Но на
следующий день измотанные голодом, ранами и тяже-
лым трудом римские воины вновь были атакованы по-
бедоносными германцами. Часть римлян была умерщ-
влена на месте, другие, согласно ужасному ритуалу, были
сначала кастрированы, а затем принесены в жертву древ-
ним северным божествам.
Узкое ущелье в низкогорье, через которое сейчас про-
ходит дорога между Падерборном и Бад-Пирмонтом, ве-
дет от того места, где пылала битва, к Экстернштайну,
цепи голых величественных скал из песчаника. Рядом
под сенью вековых деревьев протекает небольшой ручей.
Согласно местным легендам, в этой священной роще
древних германцев римские пленные были принесены в
жертву победившими воинами Арминия.
Никогда прежде победа не одерживалась германцами
столь решительно, никогда освобождение угнетенного
народа не было таким внезапным и окончательным. По
всей территории Германии римские укрепленные пункты
были взяты штурмом, их гарнизоны вырезаны. Вскоре
после гибели Вара и его армии Германия освободилась
от ярма захватчика.
В Риме известие о битве было встречено с ужасом. Об
этом можно сказать без всякого преувеличения, читая
труды самих римских историков. Они не просто дают по-
нять тот великий страх, что охватил римлян, познавших
грозную доблесть германцев, племена которых оказались
способны объединиться ради общей цели, но и раскры-
вают, насколько ослаблено и деморализовано оказалось
население Италии1.
Дион Кассий пишет: «Август, когда он узнал о несча-
стье, постигшем Вара, рвал на себе одежды и пребывал в
глубоком горе, переживая о потерянных войсках и с ужа-
1 Несомненно, римляне вели политику разжигания раздоров и войн
германцев между собой. В 33-й главе труда «Германия» Тацит упоминает о
гибели племени бруктеров в войне с соседними племенами.
177
сом думая о германцах и галлах. Главной причиной его
тревоги было то, что он ожидал, что эти племена пред-
примут поход против Италии и Рима. А количество
оставшейся в городе молодежи, годной к военной служ-
бе, было не достойно даже упоминания, резервы союз-
ников тоже были все истрачены. Тем не менее он сделал
в этой опасной обстановке все, что мог. Когда никто из
граждан призывного возраста не изъявил желания слу-
жить в армии, он приказал провести призыв насильно и
наказать конфискацией имущества и лишением прав
гражданства каждого пятого мужчину в возрасте до три-
дцати пяти лет и каждого десятого старше этого возраста.
Наконец, когда он узнал, что даже эти меры не могут
заставить римлян вступить в армию, он приговорил не-
которых из отказавшихся служить к смерти. За счет от-
служивших свой срок ветеранов и освобожденных рабов
он собрал столько солдат, сколько оказалось возможным.
Все эти силы под командованием Тиберия он срочно от-
правил в Германию».
Дион также приводит ряд зловещих предзнаменова-
ний, которые якобы наблюдались в это время. Их опи-
сание не нашло материальных подтверждений, однако
оно ясно характеризует состояние умов, которые в них
верили. Так, по его словам, обрушились три горные вер-
шины в Альпах, и из них хлынуло пламя. В храме бога
войны Марса, откуда появился основатель Рима, в его
статую ударила молния. В ночном небе несколько раз на-
блюдали огненное зарево. В небе появилось сразу не-
сколько комет. Огненно-красные метеоры, появившиеся
в небе с севера, падали на поля. Говорили также о том,
что стоявшая на границе статуя Победы, указывавшая
направление на Германию, развернулась кругом и теперь
указывает на Италию. Эти и другие знамения, по пре-
данию появившиеся после разгрома легионов Вара, как
считалось, говорили о том, что боги разгневаны на Рим.
Август тоже не был свободен от предрассудков, но на
этот раз не нужно было сверхъестественных знаков свы-
ше, чтобы усугубить его тревогу и печаль. Даже спустя
178
несколько месяцев после получения известий о резуль-
татах битвы он часто начинал биться головой о стену,
восклицая: «Квинтилий Вар, верни мне мои легионы!»
Об этом можно узнать из трудов его биографа Светония.
Каждый из историков древности, касавшихся разгрома
трех легионов Вара, обращает внимание на то, какой
силы удар был нанесен могуществу Рима и с какой горе-
чью его воспринимали в империи.
Германцы после йобеды не перенесли войну на тер-
риторию врага. Но эта победа раз и навсегда обеспечила
независимость тевтонских народов. Рим, конечно, вновь
направил свои легионы против Германии и даже одержал
там ряд временных побед, но все надежды на постоянное
подчинение этих территорий были оставлены как Авгу-
стом, так И его потомками. (Римляне позже, в походах
15—16 гг., жестоко отомстили германцам за легионы
Вара. Однако было признано нецелесообразным продви-
гать рубежи империи за Рейн. — Ред.)
Удар, нанесенный Арминием, никогда не был забыт.
Свой страх перед его народом римляне прятали под ма-
ской особой политики. Река Рейн стала признанной
границей между двумя народами до V в. н. э., когда гер-
манцы сами превратились в завоевателей и своими по-
бедными мечами превратили провинции Рима в коро-
левства современной Европы.
АРМИНИЙ
Автор уже упомянул, что для нашего народа Арминий
имеет больше права называться национальным героем,
чем Карактак. Можно добавить, что любой англичанин
имеет к Арминию гораздо больше отношения, чем об
этом могут догадываться народы современной Германии.
Чтобы доказать это, достаточно привести четыре факта:
во-первых, херуски принадлежали к племенам старой
Саксонии, выходцам из внутренней Германии; во-вторых,
англосаксы, жившие на побережье Германии, находятся
179
в более близком родстве с херусскими саксами, чем другие
германские племена. В-третьих, старые саксы были почти
полностью уничтожены Карлом Великим. В-четвертых,
англосаксы являются прямыми предками современных
англичан (современные генетические исследования по-
казывают, что хорошо, если на треть. — Ред.). Последнее
является неопровержимым фактом истории страны. До-
казательства трех первых лежат отчасти в области фило-
логии, отчасти в области истории. Не находя возмож-
ности подробного их рассмотрения в данной книге, автор
предлагает обратиться к первым главам великого труда
доктора Роберта Гордона Латама (1812—1888, британ-
ский лингвист и этнограф. — Ред.) «Английский язык»,
а также примечаниям к его исследованию «Германия в
трудах Тацита». Там отмечается, что жители современной
Саксонии относятся к верхнегерманской ветви совре-
менных германских народов, а англосаксы и старые сак-
сы — к нижнегерманской.
Поэтому, как ближайшие наследники славы Арминия,
мы можем позволить себе уделить в этом произведении
больше внимания его судьбе, чем другим упомянутым
здесь вождям. Было бы интересно также проследить за
тем, насколько долговечной оказалась его слава в памяти
народов средневековой Германии и Англии.
Вполне вероятно, что король свевов и маркоманов
Маробод завидовал славе Арминия, что впоследствии
привело к открытому столкновению этих племен с херу-
сками. Скорее всего, именно это не позволило Арминию
после первой победы возглавить поход объединенных
германских племен в Италию. (Автор преувеличивает.
Август сразу после разгрома 3 легионов Вара сосредоточил
на Рейне 15 легионов (из 25 имевшихся). Вряд ли даже
объединенным германцам была по зубам такая сила. —
Ред.) А может быть, этот человек довольствовался лишь
относительно скромной целью освобождения собствен-
ной страны и не вынашивал планов мести ее завоевате-
лям. Когда в 10 г. н. э. Тиберий начал поход в Германию,
Арминий был слишком осторожен, чтобы дать сражение
180
римским легионам на благоприятной для них местности
(пытался, но был отбит. — Ред.). В свою очередь, Тибе-
рий был слишком опытным воином для того, чтобы за-
вести войска в труднопроходимые районы страны. Его
наступление и последующий вывод войск из Германии
не дали ощутимых результатов. Через несколько лет, ког-
да опасные волнения в римских легионах, развернутых
на границе, вынудили их командиров найти занятие сво-
им солдатам в походе внутрь Германии, Арминий снова
проявил активность в организации обороны страны. В то
время снова вспыхнула давняя ссора Арминия с его те-
стем. На этот раз Сегест обратился за помощью к рим-
скому полководцу Германику. Со всеми своими при-
ближенными он сдался римлянам. Из-за этого в руках
римлян оказалась его дочь и жена Арминия Туснельда,
находившаяся на последних месяцах беременности. Как
отмечает Тацит, она продемонстрировала скорее харак-
тер своего мужа, чем отца. Женщина проявила завидную
силу духа и не дала воли слезам и мольбам. По словам
Тацита, ее отправили в Равенну, где она родила сына,
судьба которого была полна трагических злоключений.
Значительная часть заметок историка о судьбе сына Ар-
миния была утеряна, удалось установить лишь то, что в
возрасте четырех лет мальчика вели среди других плен-
ных по улицам Рима во время триумфа.
Тяжелые утраты привели Арминия в ярость. Судьба
жены, обреченной на разлуку с ним, и малыша, обречен-
ного на участь раба еще до своего рождения, заставила
его обратиться к своим соплеменникам с пламенной об-
личительной речью против предателей среди своих, а
также против захватчиков, которые ведут войну с жен-
щинами и детьми. В это время Германик привел свою
армию к месту гибели Вара, где воздал последние поче-
сти ужасным останкам легионеров своего предшествен-
ника, разбросанным повсюду*.
1 В Музее рейнской античности в Бонне находится римское надгробие,
на котором написано, что памятник воздвигнут в честь М. Целия, павшего
в «войне Вара».
181
Арминий позволил Германику продвинуться несколь-
ко дальше на территорию Германии, где атаковал его.
Завязалось сражение, которое, по отчетам римлян, за-
кончилось вничью. Но результаты битвы заставили Гер-
маника решиться на отступление к Рейну. С частью
войск он погрузился на корабли и по реке Эмс, а затем
морем отправился обратно. Командование другой частью
войска было поручено римскому полководцу Цецине. Он
должен был отвести армию к Рейну по суше. Арминий
преследовал римлян на марше, навязал им несколько
битв, в которых легионы понесли потери. Часть обоза
римлян была захвачена германцами. Легионы, скорее
всего, были бы уничтожены полностью, если бы замысел
Арминия не был нарушен поспешностью вождя одного
из союзных племен Ингвиомера, который настоял на
штурме римского лагеря, вместо того чтобы дождаться,
пока захватчики не будут измотаны походом по труд-
нопроходимой местности, и уничтожить их колонны на
марше (в результате германцы, подойдя к лагерю, были
контратакованы римлянами на открытой местности и со-
вершенно разгромлены. — Ред.).
На следующий год римляне не проявляли активно-
сти, но еще через год Германик начал новый поход. Он
посадил свою армию на корабли, на которых прибыл к
устью Эмса. Там войска высадились на землю и совер-
шили марш к Везеру. Они разбили лагерь в окрестно-
стях Миндена. Арминий собрал свою армию на другом
берегу реки. Далее разыгралась сцена, подробно опи-
санная Тацитом и воспетая в прекрасной поэме «Праэ-
да». Как уже упоминалось выше, брат Арминия, как и
он сам, в молодости поступил на службу в римскую ар-
мию. Но он не только не отказался покинуть римлян и
вернуться в свою страну, но и принял участие в войне
против соотечественников в легионах Германика. Он
принял имя Флавий и достиг высокого положения на
службе у римлян. В боях Флавий был ранен и потерял
глаз. Когда передовые отряды римлян вышли к Везеру,
Арминий окликнул их с противоположного берега и вы-
182
разил желание увидеть брата. Флавий вышел к берегу,
Арминий приказал приближенным удалиться и потре-
бовал, чтобы римляне также убрали лучников со своего
берега. Просьба была выполнена, и два брата, которые
не видели друг друга несколько лет, начали разговор с
противоположных берегов реки. Арминий спросил бра-
та, как тот потерял глаз, в каком сражении это произо-
шло и какова была награда, которую брат заслужил за
ранение. Флавий рассказал, как лишился глаза, упомя-
нул о получении денег за это увечье, показал ожерелье
и другие военные награды, полученные от римлян. Ар-
миний посмеялся над ними, сравнив с отличиями раба.
После этого каждый попытался переманить брата на свою
сторону. Флавий превозносил мощь Рима, его милость
к побежденным. Арминий призывал брата именем богов
его родины, матери, которая его родила, священными
понятиями отечества и свободы не быть предателем и
не воевать на стороне захватчиков собственной страны.
Вскоре оба прибегли к насмешкам и угрозам, и Флавий
громко потребовал коня и оружие, он собирался пере-
плыть реку и атаковать собственного брата. Если бы его
не удержал от этого поступка лично римский военачаль-
ник Стертиний, он бы выполнил угрозу. Арминий, стоя
на противоположном берегу, угрожал предателю и вы-
зывал его на поединок.
Эту сцену, одну из самых противоречивых и горьких
в истории, прекрасно описал в стихах Праэд. Она дает
понять то одиночество, в котором оказался Арминий:
жена и ребенок находятся в руках врага, а брат добро-
вольно перешел в стан римлян и с оружием в руках
выступил против него. Великий освободитель стоял на
берегу реки, понимая, что полностью лишен простого
человеческого счастья. Его душу согревало лишь созна-
ние того, что он выполняет долг перед своей страной.
На следующий день после того, как римляне вышли
к Везеру, Германик отдал приказ армии переправлятыЯГ
через реку. В первом бою успех сопутствовал Арминию.
Но на следующий день состоялось генеральное сраже-
183
ние, в котором сам он был тяжело ранен, а германская
пехота была разбита наголову, понесла тяжелые потери
и обратилась в беспорядочное бегство. В столкновении
кавалерии ни одной из сторон не удалось одержать верх.
В целом же поле боя осталось за римлянами, которые
поспешили заявить о своей полной победе. Германик
приказал воздвигнуть на месте сражения памятник с хваст-
ливой надписью, что народы, живущие между Рейном и
Эльбой, полностью покорились его армии. Но сама ар-
мия вскоре и окончательно отступила на левый берег
Рейна, и победа оказалась столь же недолговечной, как
и воздвигнутый в честь ее памятник. Тот сарказм, с ко-
торым Тацит говорит о некоторых последующих «по-
бедах» римских полководцев над германцами, вполне
можно отнести и к пышному триумфу, который Герма-
ник отпраздновал, возвратившись с Рейна, где он оста-
вил свои легионы, в Рим. Германцы были «больше по-
бедителями, чем побежденными». (Хотя Рим и одержал
тактические победы, он перешел здесь к стратегической
обороне. — Ред.)
После того как Рим оставил свои попытки завоевания
Германии, Арминий ведет борьбу против Маробода, во-
ждя свевов и маркоманов, осмелившегося подчинить
себе ряд германских племен. Он возглавил поход герман-
цев против поработителей собственных соотечественни-
ков. После ряда боев незначительными силами в 16 г. до
н. э. состоялось генеральное сражение между двумя со-
юзами. В нем потери сторон были примерно равными,
но Маробод как бы признал превосходство Арминия, от-
казавшись продолжать битву и обратившись за помощью
к римлянам. Командующий римскими легионами в Ил-
лирике Друз выступил посредником в заключении мира
между сторонами. По условиям мира Маробод вынужден
был отказаться от своих притязаний на свободу других
германских племен.
Арминий ненадолго пережил вторую войну за неза-
висимость своей страны. На тридцать седьмом году жиз-
ни он был убит в результате заговора одного из своих
184
родственников. Тацит пишет, что это случилось во вре-
мя гражданской войны, которую он начал в попытке
самому стать царем всех своих соотечественников. Одна-
ко представляется более вероятным, что Тацит ошибся,
и, по словам одного из биографов Арминия, речь шла
скорее о попытке расширить свои полномочия выбор-
ного главного военного вождя херусков и других пле-
мен, чем о праве на королевскую власть. Если принять
во внимание тот факт, что тесть и родной брат вождя
были предателями, то почему бы не предположить, что
в стане родственников Арминия оставались еще те, кто
был настроен по отношению к нему крайне враждебно.
Они наверняка были готовы открыто выступить против
его власти либо, если это не даст результатов, решиться
на тайное убийство.
Имя Арминия произносили с уважением даже исто-
рики того народа, против которого он так долго и успеш-
но боролся. Мы не можем сомневаться в его подвигах,
так как о них мы узнаем именно от этих историков1.
Соотечественники Арминия делали историю, но не
писали об этом. Но память о нем жива в народных пес-
нях: «Подвиги, которые он совершил, земли, которые
он отвоевал, свобода, которую он отвоевал...»
Прошло время, и благодарность германцев к своему
великому вождю превратилась в поклонение. Столетия-
ми каждое племя нижнегерманской ветви германцев по-
читало его, как божество. Ирминсуль, или колонна Гер-
мана, в окрестностях Эресбурга (современный Штадтберг
у Падерборна) была выбрана предметом поклонения на-
следниками херусков древними саксами. Защищая эту
святыню, они особенно отчаянно сражались против Карла
Великого, предводителя франков-христиан. «На сумрач-
ном Олимпе тевтонских богов Ирмин был царем и воите-
лем, а воздвигнутая в честь его колонна считалась сим-
волом этого божества, палладием народа саксов до тех
1 См.: Тацит. Указ. соч. Кн. II. Гл. 88; Веллей Патеркул. Кн. II.
Гл. 118.
185
пор, пока храм в Эресбурге не разрушили по приказу Кар-
ла Великого. Саму колонну перенесли в монастырь Кор-
би, где, возможно, до сих пор стоит это грубое каменное
изваяние, покрытое орнаментом готических узоров»1.
Следы поклонения Арминию можно найти и среди
памятников, возведенных нашими англосаксонскими пред-
ками после того, как они заселили наш остров. Счита-
лось, что одна из четырех главных дорог находилась под
покровительством этого божества. Она называлась «до-
рога Ирмина». Имя Арминий является латинским вари-
антом имени Герман. Герой и божество под этим именем
известен каждому, в ком течет кровь выходца из Нижней
Германии по обе стороны Германского (Северного. —
Ред.) моря. Этимология этого слова восходит к понятию
«человек войны», или «человек боя». Не существует дру-
гого объяснения, почему люди поклонялись Ирминсулю
и «дороге Ирмина», помимо того что связано с именем
Арминия. Точно известно, что существовали и другие
колонны, посвященные другим героям, как, например,
колонна Роланда в Северной Германии, или колонна
Тора в Швеции, или (что более важно для нас) колонна
Ательстана в Саксонской Англии2.
В епархии Минден и в настоящее время имеется пес-
ня, посвященная колонне Ирмина. Одна ее версия рас-
сказывает только о том, как воины Карла Великого низ-
вергли этот памятник. Но существует и другой вариант,
возможно более древний, где явно речь идет о великом
Арминии.
Прошло примерно десять столетий с тех пор, как был
уничтожен памятник Ирминсуль, и примерно восемна-
дцать столетий после смерти Арминия, когда в современ-
ной Германии наконец-то решились воздать запоздалые
почести своему герою. Примерно восемь—десять лет на-
зад в Германии был организован сбор денег на возведе-
1 Палгрейв. О британском содружестве. Т. II. С. 140.
2 См.: Лаппенберг. Англосаксы. С. 376. Почти все факты, связанные с
Арминием, из области филологии и этнографии, были предоставлены док-
тором Р. Латамом.
186
ние на вершине Оснинг в Тевтобургском лесу, высотой
около 400 м, огромной бронзовой статуи Арминия. Ав-
тором проекта памятника является архитектор Бандель.
Герой должен был стоять, вздымая в правой руке меч,
глядя в сторону Рейна. Высота статуи должна была быть
25 м от подножия до кончика меча (с постаментом свыше
50 м). Памятник должен стоять на круглом готическом
храме с колоннами в форме дубовых деревьев высотой
примерно 27 м. Невысокая гора, на которой предполага-
ется установить памятник, нависает над полем битвы.
Было подсчитано, что статуя будет видна на расстоянии
до 100 км. Храм, где планировалось воздвигнуть памят-
ник, уже почти построен, а некоторые детали статуи от-
литы на медеплавильном заводе в Лемго. Но в связи с
недостатком средств на установку они уже несколько лет
хранятся там, где предполагается воздвигнуть этот мону-
мент, и им постоянно наносят ущерб охотящиеся за су-
венирами туристы. Идея увековечить героя, который
принадлежит всей Германии, не находит отклика среди
правителей этой раздробленной страны (памятник был
закончен в 1875 г., вскоре после объединения («железом
и кровью») Бисмарком Германии, разгрома Австрии
(1866) и Франции (1870—1871). — Ред.), и статуя может
еще долго продолжать лежать на месте ее предполагае-
мой установки как упрек нынешнему состоянию самой
страны1.
Конечно, в данных обстоятельствах англичане имеют
полную возможность доказать словом и делом, что тоже
почитают Арминия как своего героя.
Автор уже привел произведения знаменитых британ-
ских поэтов об Арминии и в заключение главы намерен
сослаться на оду великого немецкого поэта Клопштока,
посвященную победе, которой мы обязаны своей свобо-
дой, а Арминий — славой. Клопшток назвал ее «Битва на
Поле победы». Иногда он называет ее «сестрой битвы
- 1 Автор вновь выражает признательность своему другу Генри Пирсону
за предоставленную информацию о памятнике.
187
при Каннах»; разделяя мнение некоторых историков, ав-
тор считает, что армия Вара была уничтожена в годовщи-
ну сражения, в котором Ганнибал разгромил римских
полководцев Эмилия Павла и Теренция Варрона. (Битва
при Каннах произошла 2 августа 216 г. до н. э., битва в
Тевтобургском лесу — в сентябре 9 г. н. э. — Ред.)
Краткий обзор событий между победой
Арминия над Варом и Шалонским сражением
(451 г.)
43 г. н. э. Начало завоевания римлянами Британии
при императоре Клавдии. (В 55 и 54 гг. до н. э. Цезарь
совершил два похода в Британию. В ходе второго по-
хода бритты были разбиты, их город на Темзе (Лонди-
ний, будущий Лондон) взят. Римляне взяли заложни-
ков, определили размер дани, но не стали закрепляться
в стране и возвратились в Галлию. — Ред.) В то время
острова населяли кельты. В течение примерно 30 лет
все племена к югу от реки Клайд были покорены, а их
земли стали римской провинцией.
58—63 гг. Успешные действия римского полководца
Корбулона и неудачные Пета против парфян и армян.
64 г. Преследования христиан в Риме при Нероне,
пожар Рима.
68—69 гг. Гражданская война в Римской империи.
Императоры Нерон, Гальба, Отон и Вителлий погиба-
ют. Императором становится Веспасиан.
70 г. Разрушение Иерусалима римлянами при импе-
раторе Тите.
83 г. Поход Домициана против германцев (разбил
хаттов).
98—117 гг. Правление римского императора Траяна.
При нем после успешного завоевания Дакии и террито-
рий на Востоке империя достигает максимальных раз-
меров. При его наследнике Адриане Рим теряет земли в
Месопотамии, завоеванные Траяном.
188
138—180 гг. Период правления Антонинов.
167—176 гг. Длительная упорная война между Римом
и союзом германских народов; Марку Антонину удалось
отбросить противника.
192—197 гг. Гражданские войны на всей территории
империи. Императором в 193 г. становится Септимий
Север. Ему удалось укрепить дисциплину в армии. После
его смерти в 211 г. возвращаются времена военных пере-
воротов, гражданских войн и убийств императоров.
224—226 гг. Ардашир Сасанид свергает власть пар-
фянских царей и возрождает Персидское царство в Азии.
Он ведет завоевательную войну против римских восточ-
ных провинций.
250 г. Вторжение готов (а также скифо-сарматов, сла-
вян и других племен Северного Причерноморья) в рим-
ские провинции. Они наносят поражение императору
Децию (погиб в бою при Абритте в 251 г.).
253—260 гг. Вторжение франков и алеманнов в Гал-
лию (в 261 г. отброшены за Рейн). Готы вторгаются в
Малую Азию и Грецию. Персы завоевывают Армению.
Их царь Шапур наносит поражение (260 г.) римскому
императору Валериану и захватывает его в плен. Общий
упадок Римской империи.
268—283 гг. Разгром противников Рима при императо-
рах Клавдии II (268—270), Аврелиане (270—275), Пробе
(276—282) и Каре. Восстановление порядка в империи.
285 г. Раздел и реорганизация империи при импера-
торе Диоклетиане. После его отречения в 305 г. вновь
начинается серия гражданских войн и беспорядков. Пер-
вый император-христианин Константин снова объеди-
няет империю в 324 г.
330 г. Константин переносит столицу империи из
Рима в Константинополь.
363 г. Гибель императора Юлиана в войне против Са-
санид ского Ирана.
364—375 гг. Новый раздел империи. Валентиниан I
становится императором Западной империи, а его брат
Валент — императором Восточной империи. Валентини-
189
ан отражает набег алеманнов и других германских пле-
мен из Галлии. Расцвет готского королевства на терри-
тории севернее Дуная при короле Германарихе.
375 г. Вторжение гуннов, перешедших через реку Дон,
на территории готов (Северное Причерноморье), которые
обращаются за помощью в Восточную Римскую импе-
рию. Готы получают разрешение пересечь Дунай и се-
литься в римских провинциях. Вскоре начинается война
между ними и римлянами. Разгром готами армии импе-
ратора Валента (378). Готы опустошают римские земли.
Император Феодосий наносит поражение готам. Они осно-
вывают поселения во Фракии и в Малой Азии.
395 г. Окончательное разделение территории Рим-
ской империи между двумя сыновьями Феодосия, Ар-
кадием и Гонорием. Восстание готов, которые под вла-
стью вождя Алариха совершают походы на территории
обеих империй.
410 г. Аларих захватывает Рим.
412 г. Готы вторгаются в Галлию, а в 414 г. — в Ис-
панию, которая уже завоевана племенами вандалов, све-
вов, аланов и другими германскими народами. Западная
Римская империя выводит свои легионы из Британии.
429—439 гг. Завоевание римских провинций в Север-
ной Африке королем вандалов Гензерихом.
Конец IV—V в. Вторжение гуннов в Закавказье, Ма-
лую Азию, Месопотамию и др.
Глава 6
ШАЛОНСКОЕ СРАЖЕНИЕ
(БИТВА НА КАТАЛАУНСКИХ ПОЛЯХ)
(451 Г.)1
Крушение настойчивых устремле-
ний Аттилы к созданию нового анти-
христианского царства на развали-
нах Римской державы, простоявшей
1200 лет и погибшей по истечении
срока, установленного предсказания-
ми язычников.
Герберт
Обширные Каталаунские поля раскинулись далеко
вокруг города Шалон, на северо-востоке Франции. Длин-
ные ряды тополей, вдоль которых протекает река Марна,
и редкие, далеко разбросанные друг от друга поселения
являются единственными достопримечательностями, на-
рушающими однообразие пейзажа этого региона. Но при-
мерно в 8 км от Шалона, рядом с двумя небольшими
деревушками Шапе и Куперли, земля становится неров-
ной, вздымается вверх грядами поросших травой холмов
и испещрена неровностями, имеющими явно рукотвор-
ный характер и напоминающими о событиях прошедших
веков. Внимательный взгляд сразу же разглядит среди
этого безмолвия следы фортификационных работ, про-
деланных когда-то огромной армией.
Согласно местным преданиям, на этих древних землях
стоял когда-то лагерь Аттилы. И ни у кого нет причин
сомневаться в том, что за этими оборонительными вала-
ми полторы тысячи лет назад самый могущественный
1 Сражения, описываемые в этой и следующей главах, хронологически
относятся не к Античности,< к раннему Средневековью, но их описание
будет уместно в контексте данной книги.
191
языческий царь, когда-либо правивший в Европе, рас-
положил остатки своей огромной армии, которая высту-
пила против христианского воинства Тулузы и Рима.
Именно здесь Аттила собирался стоять насмерть против
победителей на поле боя. Здесь он приказал бросить все
ценные вещи в то, что должно было послужить ему по-
гребальным костром в случае, если противник пойдет на
штурм лагеря. Здесь силы вестготов и римлян стояли в
ожидании, не решаясь атаковать загнанного в угол про-
тивника после великой и страшной битвы. Победа, ко-
торую одержал римский полководец Аэций и его вест-
готские союзники (а также франки, бургунды и аланы)
над гуннами (и их союзниками остготами, гепидами и
др.), была последним триумфом имперского Рима. Но во
всей длинной череде побед римского оружия немногие
по своему значению для дальнейших судеб человечества
можно сравнить с этим последним торжеством обесси-
ленной империи. Эта победа не открывала Риму дороги
к новым завоеваниям; она не помогла ему собрать по-
следние силы; она не привела к неожиданному счастли-
вому для страны повороту колеса Фортуны. Великий Рим
к тому времени уже выполнил свою историческую мис-
сию. Он сохранил и передал потомкам культуру Греции.
Он сумел сломать узкие национальные барьеры госу-
дарств и племен, проживавших на побережье Средизем-
ного моря. Он объединил эти и многие другие народы в
огромную империю, спаянную единым законом, общим
правительством и государственными институтами. Под
защитой власти империи возникла истинная вера, а за
время упадка страны эта вера достигла своей зрелости и
распространилась по всем римским провинциям1.
Теперь восстановление власти империи во главе с го-
родом на семи холмах уже не могло послужить во бла-
го судеб человечества. Но для людей было очень важно,
какие народы станут наследниками великого богатства
державы. Будут ли это воинственные племена германцев,
См.: Ранке. Введение к «Истории папства».
192
в том числе готов, которые создадут собственные госу-
дарства на осколках Римской империи, будущие члены
союза стран христианской Европы? Или дикари-языч-
ники из Центральной Азии сокрушат остатки классиче-
ской цивилизации и зачатки государственности ставших
христианами германцев и все это утонет в безудержном
хаосе завоеваний варваров? Христиане-вестготы коро-
ля Теодориха сражались и побеждали в сражении при
Шалоне на Каталаунских полях бок о бок с легионами
Аэция. Их общая победа над армией гуннов не только
позволила отсрочить гибель великого древнего города,
но и навеки сохранить память о славной мощи герман-
ских народов (которые сражались и за гуннов, и за рим-
лян. — Ред.), как составляющей современной цивилиза-
ции Европы.
Для того чтобы оценить всю важность Шалонского
сражения для человечества, необходимо твердо уяснить,
кем были германцы, и понять разницу между ними и
прочими народами Римской империи. Необходимо так-
же помнить, что готы и скандинавы также относятся к
германской группе индоевропейских народов. «Они от-
личались от сарматов, славян и от всех остальных наро-
дов, которых греки и римляне называли варварами, дву-
мя характерными особенностями. Речь идет, во-первых,
о личной свободе и правах человека и, во-вторых, об ува-
жении к женскому полу, о гордой целомудренной натуре
северных женщин. Это еще с языческих времен сформи-
ровало чистый, неподкупный и гордый характер герман-
цев, в частности готов. Потом христианство смягчило их
нравы, и в эпоху рыцарства и романтизма этот характер
был выкован окончательно»1 * * * * * 7.
1 См.: Причард. Исследования материальной истории человечества.
Т. III. С. 423. (Германцы отличались, например, от близких им славян тем,
что гораздо позже перешли к оседлой жизни, будучи долгое время самыми
дикими из пришедших с востока, из степей и лесостепей между Днепром
и Западной Сибирью пастушеских арийских племен. Далее, у сарматов,
приведенных Причардом, женщины играли весьма высокую роль, иногда
на грани пережитков матриархата, что, как и у германцев, говорит о за-
держке в развитии (патриархат — более высокая ступень). — Ред.)
7 Э. Кризи «Великие сражения ] 93
Античного мира»
Эту смесь германского наследия с классическим на
закате Западной Римской империи сумел хорошо понять
Арнольд, который описал то, как элементы германской
культуры отразились на современном мире.
«Оно затронуло практически весь запад Европы, от
Ботнического залива до Сицилии, от Одера до Адриати-
ческого моря, Гебридских островов и Лиссабона. Конеч-
но, далеко не везде на этих огромных территориях гово-
рят на германских языках, но даже во Франции, Италии
и на Сицилии влияние франков, бургундов, вестготов,
остготов и лангобардов не только нашло свое отражение
в языках этих стран, но и оставило неизгладимый след в
обычаях их народов, в законодательстве и государствен-
ных институтах. Германия, Нидерланды, Швейцария, а
также в некоторой степени Дания, Норвегия, Швеция и
Британские острова — это те страны, где особенно явно
ощущается влияние древних германцев, как в языке, так
и в расовых признаках и культуре. Следует также пом-
нить, что всю Латинскую Америку заселили выходцы из
Испании и Португалии; в Северной Америке и Австра-
лии живут потомки англичан. Можно говорить и о влия-
нии германской расы на народы Африки и Индии. Под-
ведя итог, можно отметить, что народы половины стран
Европы, вся Америка и Австралия полностью или ча-
стично наследуют расовые признаки, язык и культуру
древних германцев»1.
К середине V столетия германские народы заселили
многие провинции Римской империи, что не могло не
отложить свой отпечаток на коренное население. В свою
очередь, германцы перенимали от жителей покоренных
провинций их достижения в области культуры и искус-
ства, в которых покоренные силой оружия народы за-
частую (всегда. — Ред.) превосходили своих более диких
завоевателей. Вестготы захватили юго-восток Испании,
а также земли к юго-западу от Гаронны в Галлии. Фран-
ки, алеманны и бургунды обосновались в других галль-
См.: Арнольд. Лекции по современной истории. С. 35.
194
ских провинциях. Свевам достались значительные терри-
тории на северо-западе Иберийского полуострова. Король
вандалов и аланов (иранский народ, оставшиеся на Се-
верном Кавказе аланы — предки нынешних осетин. —
Ред.) правил в захваченной ими Северной Африке, а ост-
готы прочно обосновались в провинциях к северу от
Италии. Среди всех этих царств и княжеств самым мощ-
ным’и наиболее развитым в культурном отношении было
королевство вестготов, которым правил сын Алариха
Теодорих.
Первое вторжение гуннов в Европу началось в IV столе-
тии н. э. Прежде они долго удерживали огромные террито-
рии в Центральной Азии, воюя с Китайской империей.
Однако усиление других племен кочевников, сяньбий-
цев, в вооруженных столкновениях с которыми, а также
китайцами гунны потерпели поражение, заставило многих
гуннов отправиться из своих земель в Северном Китае на
запад. Нашествие гуннов заставляло двигаться в районы,
лежащие к северу от Черного моря, а также вторгаться в
пределы Римской империи, границы с которой они преж-
де не нарушали, и другие племена воинственных кочев-
ников. Гунны пересекли реку Дон в 375 г. Они быстро
подчинили себе аланов, остготов и другие племена, жив-
шие в Северном Причерноморье и севернее реки Дунай.
Пограничные отряды Римской империи, пытавшиеся
преградить им путь, были буквально растерзаны на ку-
ски. Паннония и другие провинции к югу от Дуная бы-
стро пали под ударами победоносной кавалерии нового
агрессора. (Гунны, при их дикости, имели седла со стре-
менами, позволявшие наносить мощный удар копьем
(изобретение неважных наездников-китайцев в III в.). —
Ред.) Не только изнеженные римляне, но и храбрые и
жестокие воины Германии и Скандинавии пришли в ужас,
узнав о численности, свирепости, отталкивающей внеш-
ности гуннов, атаки которых были стремительны, как
удар молнии. О воинах гуннов слагались таинственные
легенды, полные омерзительных подробностей. Все ис-
кренне верили, что их появление связано с кознями злых
195
демонов диких кочевых племен. Под ударами гуннов
один за другим терпели жестокие поражения народы, им
покорялись города. Затем внезапно завоевательные по-
ходы на территории Юго-Западной Европы прекрати-
лись. Возможно, это было вызвано распрями среди пле-
менных вождей гуннов, а также тем, что они направили
свое оружие против скандинавских народов. Но когда
правителем гуннов стал Аттила, он бросил мощь всей
своей армии на запад и на юг. Мириады дикарей, на-
правляемые всего лишь одним талантливым владыкой,
обрушились на новые и старые государства, чтобы со-
крушить их.
Последние события в Венгрии вызвали всплеск инте-
реса ко всему, что связано с этим именем (имеется в виду
восстание 1848—1849 гг., австрийцы сами справиться не
могли, на выручку пришли русские войска, посланные
Николаем I, которые и навели порядок в этой части им-
перии Габсбургов. — Ред.). В наши дни даже ужасное имя
Аттилы заставляет нас думать о тех, кто является потом-
ками его воинов, кто «амбициозно включил имя Аттилы
в списки своих королей-предков». Достоверность этих
генеалогических утверждений вызывает сомнение ряда
историков, другие прямо их опровергают. Но очевид-
ным фактом является, по крайней мере, то, что мадьяры
Арпада, прямыми потомками которых являются совре-
менные венгры, в конце IX — начале X в. завоевавшие
территорию Венгрии (до этого — славянскую, часть Мо-
равского государства. — Ред.), являются пусть не прямы-
ми, но косвенными сородичами гуннов, чьим предво-
дителем был Аттила. Установлено и то, что Аттила сделал
территорию нынешней Венгрии ядром своей империи.
Близко к истине и то утверждение, что при нем эта стра-
на называлась Хунгвар, а воинов Аттилы также называли
хунгварами. Племена как Аттилы, так и Арпада относят-
ся к одной ветви кочевых народов, выходцев из диких
просторов Центральной Азии. Исход этих племен в Ев-
ропу повлек значительные изменения в мировой исто-
рии. Это было первое глобальное переселение кочевых
196
народов, о котором упоминают историки. (Историки в
середине XIX в. еще не осознали картину древнейших
миграций населения, в частности Великого переселения
третьего-второго тысячелетий до н. э. индоевропейских
народов. — Ред.) Согласно существующей гипотезе, от-
правились в дальний путь финские и угорские племена,
которые, как считается, двигались из предгорий Алтая и
Саян в Центральной Азии на северо-запад, пока не до-
шли до Уральских гор. Там они и обосновались, а эта
горная цепь с ее долинами и пастбищами стала для них
новой родиной. Отсюда они продолжили колонизацию в
разных направлениях. Но мадьяры-угры, которые под
предводительством Арпада захватили Венгрию и стали
прародителями современной венгерской нации, не по-
кидали своих поселений на Урале до более позднего пе-
риода. Они отправились в путь через четыре столетия
после того, как Аттила привел своих кочевников (и во-
влеченных по пути) с прародины этих кочевых племен в
Центральной Азии; эти полчища и вторглись впослед-
ствии во внутренние районы Галлии (Франции)1.
Эти кочевники принадлежали в основном к тюркским
племенам, но по своему происхождению, языку и обы-
чаям они были связаны и с финно-угорскими жителями
Урала. (По мере продвижения на запад гунны подмина-
ли под себя и увлекали многие народы иранского, угро-
финского происхождения, а в конце — многих славян и
германцев. — Ред.)
Об Аттиле мы узнали не из предвзятых и, следователь-
но, вызывающих подозрения преданий и поэм его соб-
ственного народа. О мощи его армии нам стало известно
не от представителей гуннской знати, а от его противни-
ков. До нас дошли литературные произведения и устные
сказания народов, на которые он обрушил своих воинов.
В них дается неоспоримое подтверждение его величия.
Помимо взволнованных летописей Восточной Римской
империи (Византии), латинских и готских историков,
1 См.: Причард. Указ. соч.
197
убедительным подтверждением ужасающей правды о за-
воеваниях гуннов под предводительством Аттилы явля-
ются ранние саги германских и скандинавских племен.
Какими бы мрачными ни были эти произведения, они
являются убедительным свидетельством того страха, ко-
торый память об Аттиле вызывала среди храбрых и во-
инственных народов, сочинивших и передавших из уст в
уста эти легенды. О свершениях Аттилы, его чудесном
коне и волшебном мече раз за разом упоминается в сагах
Норвегии и Исландии, а знаменитая «Песнь о нибелун-
гах», первое поэтическое произведение германцев, по-
стоянно возвращается к этой теме. В нем Этцель, или
Аттила, описан как владелец двенадцати корон. Он обе-
щает своей невесте земли тридцати королевств, которые
покорил своим мечом. Фактически он является главным
героем последней части этого замечательного произведе-
ния, действие которого происходит где-то в Паннонии
(будущей Венгрии).
Возвращаясь от легендарного образа к исторической
личности Аттилы, мы можем с уверенностью утверждать,
что он не был заурядной фигурой в ряду завоевателей-
варваров. Он осуществляет завоевательные походы, де-
монстрируя виртуозное мастерство полководца. В деле
укрепления своей империи он больше полагается не на
численное превосходство своих армий, а на то влияние,
которое он имеет среди друзей, и тот страх, который вну-
шает врагам. И тех и других у него множество, как у вся-
кого гениального правителя и полководца. Умеренный
до аскетизма в своих привычках (во всем, кроме жен-
щин, что и привело его к смерти в ходе очередной первой
брачной ночи с новой женой. — Ред.), суровый, но спра-
ведливый судья, выделяющийся даже в среде народа
воителей отвагой, силой и умением владеть любым ору-
жием, спокойный и основательный в суждениях, но ско-
рый и безжалостный в вынесении смертных приговоров,
Аттила обеспечивал спокойствие и безопасность всем,
кто покорится его власти. С теми же, кто дерзнул высту-
пить против него или попытался избежать подчинения
198
его народу, он вел войну на полное истребление. Он сле-
дил за настроениями, не подвергал гонениям верования
и умел использовать в своих интересах суеверия и пред-
рассудки покоренных племен и тех, кого только собирал-
ся подчинить своей воле. Все эти факторы вождь гун-
нов умел обратить себе на пользу. Его воины считали
Аттилу избранником богов, они были фанатично пре-
даны ему. Враги думали, что он является посланником
разгневанных небес, и, хотя они не разделяли его веро-
ваний, собственная вера заставляла их трепетать перед
Аттилой.
В одном из первых походов Аттила появился перед
войском со старинным железным мечом в руках, кото-
рый, по его словам, являлся богом войны, предметом
поклонения предков. Известно, что кочевые племена
степей Евразии, которые Геродот называет скифами, с
древнейших времен верили, что их обнаженные мечи
имеют божественное происхождение. Во времена Аттилы
считалось, что божественный меч был утерян, но теперь
царь гуннов утверждал, что благодаря сверхъестествен-
ным силам он получил его в свои руки. Он рассказал,
как пастух, разыскивая в пустыне по кровавым следам
заблудившуюся корову, нашел вонзившийся в землю
таинственный меч, как будто тот был ниспослан с не-
бес. Пастух отнес меч Аттиле, и с тех пор гунны вери-
ли, будто Аттила во время битв стал обладать силой
бога смерти, а их пророки стали предсказывать, что
этот меч должен был уничтожить мир. Римлянин по
имени Приск, побывавший с посольством в лагере гун-
нов, описал в своих мемуарах, как Аттиле достался этот
меч. Он также рассказал о том огромном влиянии на
умы варваров, которое оказывало владение чудесным
мечом. Даже в собственном титуле Аттила использовал
в своих интересах легенды и верования как собствен-
ного, так и чужих народов. Он называл себя «Аттила,
наследник великого Нимрода. Вскормленный в Энгад-
ди. Милостью Божьей король гуннов, готов, датчан и
мидян. Тот, кто внушает ужас миру».
199
В описании Герберта Аттила предстает с медальоном
с Изображением серафима или головы на груди. Далее
он пишет:
«Мы знаем, что Нимрод, на голове которого вместо
волос были змеи, являлся объектом поклонения ерети-
ков — последователей Маркиона. Та же голова служила
защитным талисманом и была установлена Антиохом IV
Епифаном на воротах Антиохии, где ее называли ликом
Харона. Нимроду, несомненно, поклоняются многие на-
роды. Объявляя себя наследником этого великого охот-
ника, Аттила предъявлял претензии по меньшей мере на
все Вавилонское царство.
Странное утверждение, что он вскормлен в Энгадди,
где Аттила, конечно, никогда не был, можно легко
понять, обратившись к двенадцатой главе Откровения
Иоанна Богослова, где говорится о женщине, которая
родила сына в пусЕыне, «где приготовлено было для нее
место Бога». Этот ребенок впоследствии должен был сра-
зиться с семиглавым десятирогим драконом и объеди-
нить под железным скипетром все народы. Это предска-
зание в то время все христиане относили к рождению
Константина, который должен был победить язычество
в городе на семи холмах. Однако язычники, конечно,
имели собственную версию трактовки этой легенды. Они
считали, что она связана с рождением ребенка, который
станет той величайшей личностью, что положит конец
временам владычества Рима. Таким образом, упомина-
ние об Энгадди является прямым подтверждением, что
именно этот человек во младенчестве оказался в этом на-
значенном Богом оазисе в пустыне, под сенью пальм и
виноградной лозы. Именно там находился спасительный
город Зоар, уцелевший в долине Сиддим, когда осталь-
ные территории были волею небес уничтожены огнем и
серой».
Является очевидным и то, почему Аттила называет
себя «милостью Божьей королем гуннов и готов». Не-
трудно понять и то, зачем он упоминает о мидянах и дат-
чанах. Его армии вели войну против персидской ди-
200
настии Сасанидов, и Аттила, несомненно, вынашивал
планы сокрушения державы мидян и персов. Возможно,
некоторые северные персидские провинции были вынуж-
дены платить ему дань, и поэтому он стремится узаконить
свои права на эти территории, объявив себя царем ми-
дян. Скорее всего, по той же причине он объявляет себя
царем датчан. Упоминая одновременно мидян и датчан,
Аттила подчеркивает, как далеко с юга до самой Скан-
динавии простираются его владения1.
Сейчас уже невозможно определить точно те обшир-
ные территории к северу от Дуная и Черного моря, а
также восточнее Кавказских гор, которыми Аттила пра-
вил сначала вдвоем с братом Бледой, а потом и едино-
лично. Но, помимо гуннов, на них должны были про-
живать многочисленные племена славянского, готского,
германского и угро-финского происхождения. Южнее
Дуная территории по реке Сава до Нови-Сада также
были подчинены гуннами. Таковой была империя гун-
нов в 445 г., в том памятном году, когда Аттила осно-
вал город Буда на Дунае в качестве своей столицы (Буда
известен со II в. как римский Аквинкум. — Ред.). Он
избавился от брата, делившего с ним власть, очевидно,
не только из личных амбиций, но и обратив в свою
пользу многочисленные предания и пророчества, кото-
рые были распространены повсеместно по всей Рим-
ской империи и о которых предусмотрительный и без-
жалостный гунн не мог не знать.
445 г. н. э., как считали лучшие историки тех времен,
завершал двенадцатое столетие со дня основания Ри-
ма. Как гласили древние римские легенды, когда Ромул
основал город, появились двенадцать грифов, симво-
лизирующие время, которое будет длиться владычество
Рима. Двенадцать грифов обозначали двенадцать столе-
тий. Такая трактовка появления птиц судьбы была из-
1 В «Песни о нибелунгах» древний поэт, рассказывая о том, как Атти-
ла (Этцель) принимает Кримхильду, отмечает, что владения этого царя
были так обширны, что ему подчинялись воины Руси, Греции, Валахии,
Польши и даже рыцари-датчане.
201
вестна просвещенным римлянам еще во времена рас-
цвета империи, когда до истечения двенадцати столетий
было далеко, и поэтому на нее мало обращали внима-
ния. Но по мере того как назначенное время подходило
ближе и ближе, а Рим становился все слабее, приходя в
упадок под ударами завоевателей-варваров, о зловещем
пророчестве упоминали все чаще. И во времена Аттилы
население Рима жило в ужасном ожидании угасания Рим-
ской державы с последним взмахом крыла последней из
птиц. Кроме того, среди многочисленных легенд, связан-
ных с основанием города, рассказывалось и о смерти
Рема от руки своего брата. Самое ужасное, что Рем был
убит братом не в результате несчастного случая или вне-
запной ссоры. Он был принесен в жертву сверхъесте-
ственным силам. Пролив родную кровь, оставшийся в
живых основатель города принес искупительную жертву,
которая обеспечила двенадцать столетий его последу-
ющего величия1.
Можно представить себе тот ужас, который охватил
спустя тысячу двести лет со дня основания Рима жителей
империи со столицей в городе на Тибре, когда до них
дошли слухи об основании братьями царской крови-но-
вой столицы на Дунае, к которой должна перейти власть
над старой столицей. Основатель нового города Аттила,
как и Ромул, в честь основания города принес в жертву
собственного брата Бледу. Следовательно, вот-вот дол-
жен был начаться новый отсчет столетий правления гун-
нов, купленного у мрачных богов ценой ужасной и не
менее ценной искупительной жертвы, чем та, что когда-
то была принесена за римлян.
Следует помнить, что в то время в эти легенды и
пророчества верили не только язычники, но и христи-
ане. Различие было лишь в подробностях о том, каким
именно путем и какие именно сверхъестественные силы
1 В примечаниях к Annales Hunnorum один из венгерских историков
выступает в роли адвоката и ревностно защищает Аттилу, также убившего
своего брата. В качестве главного аргумента, оправдывающего действия
царя гуннов, он приводит аналогичный поступок Ромула.
202
донесли эти пророчества до людей. В учении Герберта,
христианского священника тех времен, в предсказание
вносится дополнение. В нем говорится, что «если к две-
надцати столетиям, которые были обозначены двена-
дцатью грифами, добавить явившиеся Рему еще шесть
птиц, обозначивших шесть периодов по пять лет, то вре-
мя правления Рима должно было окончиться в 476 г.,
когда Римская империя действительно пала под удара-
ми Одоакра».
После попытки убийства Аттилы, предпринятой якобы
по наущению императора Восточной Римской империи
Феодосия-младшего (Феодосия II, внука Феодосия I,
р. около 401 — ум. 450, император в 408—450 гг. — Ред.),
гуннские армии в 445 г. выступили против Восточного
Рима (Константинополя), отложив на время войну про-
тив Рима. Возможно, более серьезной причиной этой за-
держки послужило начавшееся в то время восстание не-
которых гуннских племен, проживавших к северу от
Черного моря, против Аттилы, о чем упоминают визан-
тийские историки. Аттила подавил восстание. Он укре-
пил свою власть и наказал императора Восточной Рим-
ской империи, совершив опустошительный набег на его
самые богатые провинции. Наконец, к 450 г. царь гуннов
повел огромную армию на завоевание Западной Европы.
Он предпринял неудачную попытку дипломатическим
путем лишить Рим его союзника короля вестготов. После
отказа Теодориха предать своего союзника Аттила при-
нял решение сначала сокрушить вестготов, а затем пре-
восходящими силами погасить последние искры в по-
тухающем костре Западной Римской империи.
Формальным предлогом, придающим некоторый на-
лет рыцарства его вторжению, послужило письмо рим-
ской принцессы, приглашавшей его в Рим. Сестра им-
ператора Валентиниана III Гонория направила Аттиле
предложение своей руки. Предполагалось, что после бра-
ка они с Аттилой будут править империей совместно. Об
этом стало известно императору, и Гонорию сразу же за-
ключили в тюрьму. Теперь Аттила мог повсюду объяв-
203
лять, что ведет войну за спасение своей невесты и идет
на Рим, чтобы восстановить ее попранные права. Скорее
всего, Гонорию к такому сватовству побудили лишь ам-
биции и злоба против брата, поскольку внешне Аттила
унаследовал все отталкивающие черты своего народа. Об
этом было широко известно при императорском дворе,
так как внешность гуннского завоевателя подробно опи-
сал византийский посол.
В то время на власть над народом франков претен-
довали два вождя, находившиеся в давней вражде друг с
другом. Один из них попросил о помощи у Рима, а дру-
гой сразу же обратился за защитой к царю гуннов. Так
Аттила приобрел себе нового союзника, который мог
обеспечить его армии свободный проход на территории
за Рейном. Именно это обстоятельство побудило Аттилу
предпринять поход из Паннонии в Галлию. Силы гуннов
пополнились за счет воинов новых покоренных племен.
У автора нет оснований заподозрить в сознательном пре-
увеличении автора древней хроники, который оценивал
численность армии гуннов в 700 тыс. воинов (видимо, все
же поменьше. — Ред.). Переправившись через Рейн, оче-
видно чуть ниже по течению от нынешнего Кобленца,
Аттила разгромил короля бургундов, осмелившегося пре-
градить ему путь. Затем он разделил свои силы на две
армии. Первая отправилась на северо-запад через Аррас
и другие города в этой части Франции. Главные силы под
командованием самого Аттилы прошли Мозель и раз-
рушили Безансон и другие города бургундов. Один из
поздних биографов Аттилы пишет: «Таким образом, по-
сле того как была завоевана восточная часть Франции,
Аттила был готов обрушиться на территории вестготов
выше Луары. Он двинулся на Орлеан, где намеревался
форсировать эту реку. Теперь уже можно было легко про-
следить его замысел: правое крыло его армии на севере
должно было обеспечить защиту союзных франков. Ле-
вое крыло на юге должно было не допустить нового объ-
единения войск бургундов и создать угрозу перевалам в
Альпах на путях из Италии. Сам же Аттила находился в
204
центре и двигался в направлении главной цели — города
Орлеан, за которым его армиям открывался быстрый путь
в страну вестготов. Сам план очень походил на замысел
союзников в 1814 г. Отличие состояло в том, что левый
фланг их армий вошел во Францию через дефиле в райо-
не гор Юра и двигался в направлении на Лион, а целью
всей кампании был захват Парижа».
До 451 г. гунны не начинали осаду Орлеана, и за то
время, пока они находились в Восточной Галлии, рим-
скому полководцу Аэцию удалось сосредоточить всю свою
энергию на подготовке такой мощной армии, какую он
только смог собрать. Затем вместе с воинами вестготов
ему предстояло встретиться с Аттилой лицом к лицу на
поле боя. Аэций набирал под свои знамена, апеллируя к
храбрости, чувству патриотизма, иногда страху. Кроме
этих сил, которые по привычке носили гордое имя рим-
ских легионов, в его распоряжении были значительные
войска союзников. Этих солдат в лагерь римского полко-
водца привели корысть, религиозные чувства, наконец,
общая ненависть к гуннам и страх перед ними. Король
вестготов Теодорих также проявил себя выдающимся ор-
ганизатором. Орлеан так же стойко противостоял осаж-
дающим, как это было и в последующие века. У переправ
через Луару была организована оборона против вторже-
ния гуннов. Наконец, после сложных маневров армии
Аэция и Теодориха соединились южнее этой важной вод-
ной артерии.
После того как армии союзников начали двигаться в
направлении на Орлеан, Аттила сразу же прекратил оса-
ду города и отошел к Марне. Он решил не рисковать и
не давать решающего сражения объединенным войскам
своих противников, имея в распоряжении лишь цен-
тральный корпус собственной армии. Вождь гуннов ото-
звал свои войска из Арраса и Безансона и сосредоточил
все силы гуннов на обширных равнинах в районе города
Шалон-сюр-Марн. Одного взгляда на карту будет доста-
точно, чтобы понять, как искусно гуннский полководец
выбрал место сбора своих сил и будущего поля сражения:
205
характер местности прекрасно подходил для действий
кавалерии, рода войск, которым была особенно сильна
арМия гуннов.
По преданию, именно во время отступления из Ор-
леана к Аттиле приблизился христианский отшельник
и заявил ему: «Ты бич Божий, посланный для наказа-
ния христиан». Аттила сразу же присвоил себе этот но-
вый ужасающий титул, впоследствии ставший самым
известным из всех его прежних, наводящих страх и не-
нависть прозвищ.
Союзные армии римлян и вестготов (а также фран-
ков, аланов и др.) Наконец встретились лицом к лицу со
своим противником на обширных Каталаунских полях.
Аэций командовал левым флангом союзников, король
Теодорих — правым флангом. В центр, на самый перед-
ний край, намеренно поставили воинов вождя аланов
Сангипана, верность которого вызывала у союзников со-
мнения. Аттила лично командовал центральным участ-
ком своей армии во главе своих соплеменников. Остго-
ты, гепиды и другие союзные гуннам племена были рас-
положены на флангах. Аттила начал битву энергичной
атакой на том участке римских войск, на котором он в
дальнейшем мог бы выделить часть своих лучших войск
из центра на помощь левому флангу. Римляне, пользуясь
более выгодным расположением на местности, отразили
атаку гуннов. Пока в центре и на левом фланге союз-
ников происходила ожесточенная борьба, правый фланг
под командованием Теодориха обрушился на левый фланг
войска гуннов, где стояли их союзники остготы. Храбрый
король лично возглавил атаку и во время ее был выбит
из седла копьем. После падения он был затоптан лошадь-
ми собственной кавалерии. Но разгоряченных битвой
вестготов не лишила мужества смерть вождя. Они смяли
противостоящих воинов противника, а затем повернули
во фланг центральному участку армии гуннов, которые с
переменным успехом жестоко рубились со стоявшими
против них аланами. (Гунны прорвали центр армии
Аэция, затем обрушились на вестготов. Но контрударом
206
римлян, бывших на левом фланге, гунны были опроки-
нуты. Аэций с римлянами начал теснить гуннов и вскоре
овладел господствующей высотой, что и решило исход
битвы. — Ред.)
Перед лицом этой опасности Аттила отвел центр сво-
ей армии к лагерю.
Ожидая, что с наступлением утра противник начнет
штурм лагеря, Аттила выдвинул перед повозками и ки-
битками, служившими полевыми укреплениями, своих
лучших лучников и приготовился к отчаянной обороне.
Но «Бич Божий» решил, что ни один человек не должен
лишить его жизни или взять в плен. Поэтому он приказал
в центре лагеря сложить огромную пирамиду из седел
своих кавалеристов. Вокруг он разложил награбленную
добычу. Там же были размещены сопровождавшие его в
походе жены, а на самом верху пирамиды разместился
сам вождь, готовый погибнуть в пламени, но лишить вра-
гов ценной добычи в случае, если их штурм лагеря будет
успешным.
Но с наступлением утра взору победителей предстала
мрачная картина поля вчерашнего сражения, на многие
километры покрытого трупами (по свидетельству готско-
го историка Иордана (VI в.), в битве с обеих сторон пало
до 200 тыс. человек). Они также смогли убедиться в мрач-
ной решимости своего врага продолжать биться насмерть.
Союзники не приняли никаких мер к тому, чтобы отре-
зать лагерь гуннов от подвоза продовольствия и дать го-
лоду довершить то, чего оказалось так сложно достичь
силой оружия. Аттиле позволили беспрепятственно от-
вести остатки своей армии, что было чем-то похоже на
победу гуннов.
Возможно, хитрый Аэций не хотел слишком реши-
тельной победы. Его пугала слава, которой добились
союзники-вестготы. Он опасался также, что в лице прин-
ца Торисмунда, принявшего на себя командование вой-
ском после гибели вождя, которого вестготы выбрали
королем вместо погибшего отца Теодориха, Рим может
обрести нового Алариха. Аэций сумел убедить молодо-
207
го короля сразу же вернуться в свою страну. Тем самым
в конце концов Аэцию удалось избавиться и от опас-
ного союзника, и от побежденного, но грозного про-
тивника.
Вскоре Аттила возобновил свои походы в Западную
Римскую империю. Но никогда больше, как на Катала-
унских полях, цивилизованный мир не стоял так близко
перед лицом смертельной угрозы. Через два года Аттила
умер, а после его смерти созданная гением вождя обшир-
ная империя рассыпалась, раздираемая изнутри восста-
ниями покоренных народов, которые на этот раз были
успешными. На несколько веков имя гуннов переста-
ло вызывать трепет, а наследие их империи ушло, как и
жизнь царя, который сумел расширить ее до таких ужа-
сающих пределов1.
Краткий обзор событий между Шалонским
сражением (451 г.) и битвой при Туре (732 г.)
476 г. Гибель Римской империи, когда германец Одо-
акр низложил последнего западноримского императора
Ромула Августула.
481 г. Образование франкского государства в Галлии
под властью Хлодвига.
Середина V в. — начало VII в. Саксы, англы, юты и
фризы завоевывают большую часть территории Брита-
нии, за исключением северных территорий и районов
вдоль западного побережья острова. Основание герман-
скими завоевателями восьми маленьких независимых
государств.
533—555 гг. Полководцы императора Восточной Рим-
ской империи Юстиниана отвоевывают Италию, Север-
1 Может быть, автор не слишком много внимания уделил подробно-
стям битвы и увлекся описанием последствий сражения. Но прекрасный
рассказ о нем можно найти у Гиббона. Было бы слишком самонадеянным
процитировать его или попытаться превзойти. Кроме того, о том же можно
прочитать в произведении Герберта «Аттила».
208
ную Африку и Южную Испанию. На время эти террито-
рии становятся частью Восточной Римской империи.
568—570 гг. Завоевание большей части Италии лан-
гобардами.
570—628 гг. Длительные войны между восточнорим-
скими императорами и персидскими царями (Сасани-
дами).
622 г. Начало магометанской эры хиджры. Мухаммед
выступает из Мекки и становится правителем Медины.
629—632 гг. Завоевания Мухаммеда в Аравии.
637—661 гг. Арабы-мусульмане завоевывают Сасанид-
ский Иран.
632—718 гг. Походы мусульман-арабов против Вос-
точной Римской империи. Завоевание ими Сирии, Егип-
та и Северной Африки.
711—718 гг. Арабы переправляются через Гибрал-
тарский пролив, вторгаются и завоевывают Испанию.
В 718 г. арабы разбиты при Ковадонге последними сво-
бодными испанцами — здесь началась Реконкиста (до
1492 г.)
«На момент смерти Мухаммеда в 632 г. власть его ре-
лигиозной державы ограничивалась Аравийским полу-
островом. В то время как Восточная Римская и Иранская
(Сасанидская) империи вели длительные войны без до-
стижения решительных результатов в Месопотамии и в
Армении (иранцы в ходе войны 604—628 гг. завоевали
Египет, Сирию и Палестину, трижды выходили к Босфо-
ру. Но были разбиты в 628 г. на севере Месопотамии и
потеряли все. — Ред.), воинственные арабские фанатики
смотрели на эти государства как на свои будущие жерт-
вы. В самые первые годы правления наследника Мухам-
меда, Абу Бекра (халиф в 632—644 гг.), были предпри-
няты походы на их территории. Деспотии на Востоке
никогда не гарантированы от быстрого и полного под-
чинения. Несколько успешных битв, несколько осад го-
родов арабами на территории от Тигра до Окса привели
к свержению империи Сасанидов и крушению ее старой
религии зороастризма. Семи лет войн оказалось доста-
209
точно для покорения богатой провинции Сирии, несмо-
тря на то что там стояли большие восточноримские ар-
мии под защитой мощных крепостей. Халиф Омар еще
не успел поблагодарить своих воинов за эту победу, как
один из его полководцев Амроу объявил о полном по-
корении Египта. Через некоторое время арабы проложи-
ли себе дорогу вдоль побережья Африки до Геркулесовых
столбов, тем самым отторгнув от Восточной Римской
(Византийской) империи и Северную Африку. Походы
на запад привели к новым впечатляющим победам над
новыми врагами. Воспользовавшись междоусобицами в
стане вестготов, в погоне за их сокровищами арабский
полководец Тарик ибн Сеид, получив разрешение хали-
фа, высадился в 711 г. в Испании, и к концу 714 г. имя
Мухаммеда звучало над Пиренеями» (Галлам).
Глава 7
БИТВА ПРИ ТУРЕ (ПРИ ПУАТЬЕ) В 732 Г.
Это событие спасло наших пред-
ков в Британии и наших соседей в Гал-
лии от светского и религиозного ярма
Корана.
Гиббон
Широкая равнина, пролегающая между Пуатье и Ту-
ром, состоит в основном из ряда богатых пастбищ, ко-
торые пересекают и питают своими водами Шер, Крез,
Вьенна, Клен, Эндр и другие притоки реки Луары. Ино-
гда местность переходит в живописные возвышенности,
кое-где встречаются лесистые участки, пустоши или один
за другим тянутся виноградники, нарушая однообраз-
ную картину бесконечных лугов. Казалось, сама природа
предназначила эти территории для маневров многочис-
ленных армий, в особенности больших сил кавалерии,
решавшей судьбы народов в столетия сразу же после па-
дения Рима, в те столетия, когда Европа еще не объеди-
нилась в государства, которые мы привыкли видеть на
современной карте.
Здесь произошло не одно крупное сражение, но для
историка особенно важным является именно то из них,
что ознаменовало великую победу Карла Мартелла над
арабами в 732 г. В результате той битвы были оконча-
тельно остановлены арабские завоевания в Западной Ев-
ропе, а христианство было спасено от ислама. Тем самым
удалось сохранить остатки древней и ростки современной
цивилизации и вновь подтвердить превосходство индо-
европейской расы над семитскими народами.
211
Французские историки Сисмонди и Мишле довольно
легкомысленно отнеслись к. тому живому интересу, что
вызывает это великое сражение, послужившее итогом
долговременного противостояния поборников креста и
полумесяца. Но если французские историки недооцени-
ли подвиг своего национального героя, то их коллеги из
Великобритании и Германии отдали должное триумфу
Карла Мартелла над сарацинами. Гиббон в своем знаме-
нитом исследовании посвятил несколько страниц расска-
зу о битве при Туре. Он проанализировал те последствия,
которые мог бы иметь поход Абд эр-Рахмана (Абдурах-
мана), если бы он не был остановлен вождем франков1.
Шлегер, повествуя о том, как «армия Карла Мартелла
спасла и избавила христианские народы Запада от смер-
тельных объятий разрушающего все на своем пути исла-
ма», говорит о «великой победе» словами самой горячей
признательности (см.: Философия истории. С. 331). Ран-
ке называет начало VIII столетия «одним из важнейших
периодов истории, когда, с одной стороны, магометане
угрожали хлынуть в Италию и Галлию, а с другой стороны,
древние идолы саксов и фризов снова пытались проложить
себе путь за Рейн. Перед лицом этой угрозы христиан-
ской культуре молодой вождь германских народов франк
Карл Мартелл сумел бросить им вызов. Он обрушился на
них со всей энергией, как этого требовало чувство само-
сохранения, и наконец ему удалось заставить врага со-
средоточить свое внимание на других территориях»2.
Арнольд оценивает победу Карла Мартелла даже выше,
чем победу Арминия, и относит ее к «тем выдающимся
свершениям, которые повлияли на судьбы человечества
на многие столетия»3.
1 См. т. VII, с. 17, где Гиббон не без доли сожаления отмечает, что
«если бы завоевательные походы сарацин не удалось остановить, то, воз-
можно, в современном Оксфорде преподавали бы Коран, и с его кафедр
подвергшейся обрезанию аудитории разъясняли бы святость и истинность
откровений Мухаммеда».
2 См.: Ранке. История реформации в Германии. Т. I. С. 5.
3 См.: Арнольд. История государств, возникших на территории Рима,
после его падения. Т. II. С. 317.
212
Таким образом, чем внимательнее исследуется это со-
бытие, тем выше становится оценка важности его значе-
ния. И, несмотря на явный недостаток информации об
обстоятельствах и участниках сражения, это столкнове-
ние двух противоборствующих армий завоевателей на
обломках Римской империи не может не вызывать самый
глубокий интерес, именно благодаря тем последствиям,
причиной которых оно явилось. Тот старый классиче-
ский мир, история которого занимает так много места в
прежних главах, к VIII столетию н. э. погиб и лежал в
руинах. Его провинций с севера раздирали германцы, с
юга — арабы. Наконец хищники встретились лицом к
лицу. И каждый из них хотел стать единоличным хозяином
добычи. Этот конфликт заставляет Гиббона вспомнить
старую сцену из Гомера, который сравнивает поединок
Гектора и Патрокла за тело Кебриона (возница Гектора,
которого Патрокл убил, бросив камень, попавший в лоб)
со схваткой двух львов, которых голод и ненависть друг
к другу заставили вступить в борьбу над телом мертвого
оленя. Сравнивая постепенное отступление державы са-
рацин (мусульман) перед превосходящей мощью воите-
лей севера, было бы к месту упомянуть еще одно сравне-
ние, использованное при описании того же эпизода из
Илиады. Отступление Патрокла в поединке с Гектором
сравнивается с вынужденным отступлением задыхающе-
гося, выбившегося из сил вепря, который до этого долго
и свирепо сражался с превосходящим по силе зверем за
доступ к источнику среди скал, из которого каждый из
них хотел напиться.
К 732 г. прошло уже три столетия с тех пор, как гер-
манские завоеватели переправились через Рейн, границу,
которую они никогда надолго не пересекали до этого, и
ступили на территорию Римской империи. Но ими так и
не была создана система государственной власти, много-
численные племена так и не были объединены в один
народ. Ко времени, когда Карл Мартелл оказался перед
лицом угрозы вторжения сарацин с юга, в стране не су-
ществовало общего языка и обычаев. Галлия еще не ста-
213
ла Францией. В ней, как и в других провинциях Запад-
ной Римской империи, власть цезарей была уничтожена
еще в V столетии. На руинах Римской державы сразу же
возникло множество королевств и княжеств варваров.
Но лишь немногие из них выдержали испытание време-
нем. И ни одно из этих государств не сумело объединить
под своей властью достаточное количество соседних вла-
дений в единое организованное гражданское и полити-
ческое сообщество. Основная часть населения все еще
состояла из покоренных жителей провинции, романизи-
рованных кельтов (галлов), долгое время находившихся
под властью империи. Эти племена впитали изрядную
долю крови римских завоевателей, успели усвоить язык,
литературу, законы и другие атрибуты латинской культуры.
Теперь там же, в Галлии, совместно с галлами и галло-
римлянами, покорив их, проживали постоянно или ко-
чевали с места на место их германские завоеватели. Не-
которые из германцев еще сохранили свою первобытную
независимость и первозданные национальные черты. Дру-
гие под влиянием своих цивилизованных соседей сумели
освоить первые зачатки культуры, смягчить первобыт-
ную жестокость и стать более дисциплинированными.
Следует помнить, что Западная Римская империя погибла
не под внезапно обрушившейся на нее лавиной вторжения
варварских племен. Германские завоеватели переходили
Рейн не огромными массами, а компактными армиями,
имевшими в своем составе одновременно лишь по не-
скольку тысяч воинов. Завоевание провинции произо-
шло как результат бесконечного числа локальных втор-
жений немногочисленных войск. Победители либо
отходили обратно с награбленными трофеями, либо по-
селялись на завоеванных территориях. Обычно они об-
ладали достаточной военной силой для того, чтобы со-
вершать новые набеги против враждебных племен или
захватить еще не подвергшийся нападению город или
селение местных жителей. Однако постепенно завоева-
тели стали склоняться к тому, чтобы навсегда остаться
на захваченных территориях. Они утрачивали ту неуто-
214
лимую жажду новых походов и приключений, что застав-
ляла их собираться под знаменами храбрейших племен-
ных вождей, оставлять родные леса и совершать военные
набеги на земли на левом берегу Рейна. Германцы при-
нимали христианство и, отказываясь от старых верова-
ний, в значительной мере теряли ту грубую жестокость,
в которой их воспитывала вера в древних северных богов-
воителей, обещая в качестве награды тем, кто был храбр
на земле, нескончаемую череду боев и пиров на небе.
Но, несмотря на смену религии и другие последствия
влияния более культурных народов на германцев в Гал-
лии, несмотря на то, что франки (которые изначально
представляли собой конфедерацию германских племен,
проживавших между Рейном, Майном и Везером) суме-
ли продемонстрировать свое превосходство над прочими
завоевателями Галлии и над самими жителями завоеван-
ных территорий, их страна долгое время представляла
собой неупорядоченное скопление оседлых и кочующих
племен. Первые франкские короли из династии Меро-
вингов вели непрерывные междоусобные войны против
своих соплеменников за владение завоеванными терри-
ториями. Одновременно самые сильные из них энергично
боролись за защиту своей страны от германцев-язычни-
ков, которые постоянно стремились перейти Рейн и от-
воевать себе свою долю добычи на осколках империи.
Завоевательные походы сарацин на южные и восточ-
ные римские провинции были более стремительными и
организованными, чем набеги германцев на севере. Но-
вая организация общества, предложенная мусульманской
религией, объединяла и усиливала новых завоевателей.
От смерти Мухаммеда до битвы при Туре прошло ровно
сто лет. За это столетие последователи пророка сумели
покорить половину территорий бывшей Римской импе-
рии. Помимо завоевания Сасанидского Ирана, сарацины
сумели в результате череды победоносных походов поко-
рить Сирию, Египет, Северную Африку и Испанию. В на-
чале VIII в. н. э. мусульманский мир еще не знал той
междоусобной вражды, которая пришла туда позже. Все
215
завоеванные страны подчинялись халифу. Везде, от Пире-
нейских гор до реки Оке, возносились молитвы имени Му-
хаммеда, а Коран почитался как книга высшего закона.
Под командованием одного из самых талантливых и
знаменитых полководцев арабская армия, закаленная в
боях, имея преимущество в выборе времени, места и ха-
рактера битвы, отправилась в великий поход на завоева-
ние Европы к северу от Пиренеев. Победоносное мусуль-
манское воинство после покорения Испании стремилось
к захвату новых христианских городов и храмов, оно пре-
бывало в фанатичной уверенности в непобедимости своего
оружия. Не только современные христианские писатели
и поэты, но и древние арабские историки упоминают о той
надменной самоуверенности мусульман, сокрушивших
державу вестготов в Испании. Их воинственные устрем-
ления поощрялись халифом, который в 729 г. второй раз
назначил правителем Кордовы Абдурахмана (Абд эр-Рах-
мана) ибн Абдиллах Альгхафеки (Abderrahman Ibn Abdil-
lah Alghafeki), полководца, продемонстрировавшего свое
мастерство и отвагу в кампаниях в Африке и Испании.
Храбрость и великодушие этого человека сделали его ку-
миром своих солдат. Ранее он уже участвовал в несколь-
ких войнах в Галлии и считался знатоком национально-
го характера и тактики франков. Кроме того, Абдурахман
был почитаем как истинный мусульманин, так как он су-
мел отомстить за уничтожение нескольких отрядов право-
верных к северу от Пиренеев.
Помимо признания заслуг Абдурахмана на военном
поприще, арабские историки пишут о нем как об образ-
це чистоты и справедливости. За первые два года своего
второго правления в Испании он провел ряд жестких ре-
форм, направленных на искоренение злоупотреблений,
которые систематически допускались при правлении его
предшественников. Одновременно Абдурахман вел энер-
гичные приготовления к завоевательной войне в Галлии.
Помимо войск, набранных в Испании, он получил из
Африки большой корпус отборной берберской кавале-
рии, на командных должностях в котором стояли арабы,
216
доказавшие свою храбрость и воинское мастерство. Ле-
том 732 г. во главе армии, численность которой, по оцен-
кам арабских историков, составляла до 80 тыс. воинов, а
по христианским источникам — несколько сотен тысяч
человек, Абдурахман переправился через Пиренеи. Воз-
можно, арабские источники преуменьшают количество
воинов в армии Абдурахмана, но тем не менее их оценки
больше соответствуют действительности. Герцог Аквита-
нии Эд безуспешно попытался остановить это многочис-
ленное воинство, потерял множество укрепленных горо-
дов и половину своей территории. Наконец, на защиту
Галлии и христианской веры выступила мощная армия
Карла, принявшего прозвище в честь бога-воителя своих
предков и его любимого оружия, которым он сокрушал
врагов в битвах1.
Еще до VIII века короли Меровингов утратили свое
значение и власть, превратившись в марионеток с коро-
ной в руках франкской знати. Карл Мартелл, как и его
отец Пипин Геристальский, был майордомом австразий-
ских франков, самого воинственного из франкских пле-
мен, больше других сохранивших свои германские корни.
От имени номинального короля он вел борьбу за при-
ведение к покорности немногих оставшихся буйных не-
зависимых правителей районов и городов страны. Вы-
нужденный постоянно бороться за власть со своими со-
племенниками и одновременно вести еще более опасные
оборонительные войны против жестоких неукротимых
языческих племен фризов, баваров, саксов и тюрингов,
которые в то время с особым упорством и яростью атако-
вали земли германцев-христиан на левом берегу Рейна,
Карл Мартелл, помимо личной храбрости, сумел приоб-
рести большой военный опыт. Он создал из франков-
ветеранов что-то вроде ополчения. Историк Галлам вы-
ражает сомнение в том, не преувеличиваем ли мы значение
битвы при Туре, восхищаясь этой победой? Не слишком ли
1 Слово martel обозначает «молот». См. «Скандинавские саги», где упо-
минается любимое оружие бога Тора.
217
безрассудно поступил Карл Мартелл, поставив на карту
в генеральном сражении против агрессора судьбу Фран-
ции? Однако, принимая во внимание то, что Карл не имел
постоянной армии, и независимый характер воинов-
франков, собравшихся под его знаменами, наиболее ве-
роятным представляется то, что он просто не имел доста-
точной власти для того, чтобы придерживаться тактики
наблюдения за противником и изматывания его сил ма-
неврами, задерживающими решающую битву. А опусто-
шительные набеги легкой кавалерии сарацин в Галлии
приобрели такой широкий масштаб, что Карл был просто
не в состоянии больше сдерживать справедливый гнев
франков. И даже если бы ему удалось убедить соплемен-
ников малодушно наблюдать за тем, как арабы штурмуют
новые города и опустошают новые районы, он не смог
бы продолжать командовать объединенной армией после
того, как истечет обычный назначенный срок военной
экспедиции. И если слова арабских историков о том, что
мусульманская армия к тому моменту была дезорганизо-
вана, соответствуют действительности, то Карл сумел
правильно выбрать момент для генерального сражения и
умело провести его.
Монастырские хроники, из которых мы черпаем мел-
кие подробности памятной битвы, с полной достовер-
ностью доносят до нас ту обстановку страха, который
вызвало вторжение сарацин, и накал той войны. Там го-
ворится, что сарацины и их царь, которого звали Абду-
рахман, отправились из Испании со всеми своими жена-
ми и детьми и со всем имуществом в таком огромном
количестве, что не в силах человека было даже попытать-
ся пересчитать их. Они везли с собой все оружие и все,
чем владели, как будто собирались навсегда поселиться
на землях Франции.
«Тогда Абдурахман увидел землю, заполненную во
множестве его воинами. Он переходит через горы, его
армия попирает и горы, и равнины и проникает далеко
в страну франков и предает мечу всех на своем пути.
Когда Эд решил дать ему сражение у реки Гаронна, а
218
затем спасался бегством с поля боя, один Бог знает, сколь-
ко было убито. После этого Абдурахман преследует гер-
цога Эда и желает осквернить и сжечь святой храм в Туре,
но против него выступает вождь австразийских франков
Карл, воин с юных лет, которого Эд просил о помощи.
Почти семь дней они шли навстречу друг другу, пока,
наконец, не встретились на поле битвы. И народы се-
вера стояли подобно стене, непреодолимые, как ледни-
ки. И они предали всех арабов остриям своих мечей».
Европейские историки наперебой утверждают, что од-
ной из главных причин разгрома арабов стала гибель Аб-
дурахмана. Так, один из них пишет, что после того, как
сарацины узнали о смерти своего вождя, они раствори-
лись в ночи, что было приятным сюрпризом для христиан,
которые были готовы на следующее утро вновь увидеть
их покидающими свои шатры и готовыми продолжать
сражение. Один из монахов-летописцев сообщает, что
потери мусульман составили 375 тыс. человек, в то время
как христиане потеряли всего 1007 воинов. Такую раз-
ницу в числе убитых он относит к воле Провидения Бо-
жьего. Автор изучил и перевел некоторые самые захва-
тывающие эпизоды из трудов таких историков. В них
есть все, кроме подробного и правдивого описания само-
го великого сражения, а также тех действий, которые
предшествовали ему или следовали за ним.
Но, хотя и приходится пожалеть о скудности и со-
мнительности этих повествований, их наличие дает воз-
можность сравнить данные западных источников с му-
сульманскими хрониками, написанными на эту тему.
Исследователь давних событий редко получает столь уни-
кальную возможность. В случае с битвой при Туре мы
получили гораздо более достоверное изложение этого
исторического события обеими сторонами, чем это часто
бывает. Случается, что, когда речь идет о значительном
историческом факте, до нас доходит огромное множество
подробностей о нем, которые, к сожалению, поступают
от представителей лишь одной из сторон. В таких слу-
чаях ничто не гарантирует исследователя от преувели-
219
чений, искажений и прямых фальсификаций, которые
национальное тщеславие ча₽то заставляет преподносить
вместо реальных исторических событий. Арабские исто-
рики, которые описывают войны и завоевания соотече-
ственников в Испании, рассказывают и о походе вели-
кого эмира в Галлию, его поражении и гибели близ Тура
в битве против франков под командованием короля Каль-
дуса, как они называют герцога Карла1.
Они рассказывают, как на границе франков с мусуль-
манами произошло столкновение с вождем христиан,
который собрал всех своих людей и повел их в бой, и что
какое-то время результаты битвы казались непредсказу-
емыми. «Но, — продолжает автор арабской хроники, —
Абдурахман обратил их в бегство, и его люди были вооду-
шевлены постоянными успехами. Они были полны доверия
к своему эмиру, его храбрости и военному опыту». После
того как мусульмане покарали своих врагов, они пере-
шли {зеку Гаронну, и подвергли их земли опустошению, и
захватили бесчисленное количество пленников. И их ар-
мия проходила повсюду, подобно разорительному штор-
му. Богатые трофеи сделали воинов ненасытными. Пере-
правившись через реку, Абдурахман сверг франкского
правителя, и тот удалился в свою крепость. Но мусуль-
мане захватили ту крепость и убили того вождя. Потому
что все склонялись перед их саблями, которые называли
похитителями жизней. Все народы франков трепетали
перед этой грозной армией, что привело их к своему ко-
ролю Кальдусу. Они рассказали ему об опустошении,
которое сеяли мусульманские всадники, и как они про-
шли все земли Нарбона, Тулузы и Бордо. И они расска-
зали о смерти своего вождя. Король приказал им приобо-
дриться и предложил свою помощь. В 114 г. (хиджры) он
оседлал коня и, захватив с собой все войско, которое
1 Арабские хроники были сохранены и переведены на испанский язык
доном Хосе Антонио Конде в его «Истории владычества арабов в Испа-
нии», опубликованной в Мадриде в 1820 г. Изложение Конде, которого
решил придерживаться и автор, сохраняет стиль и дух оригинальных вос-
точных документов. Поэтому мы как бы рассматриваем войну в Западной
Европе между магометанами и христианами с позиции сарацин.
220
смог собрать, отправился навстречу мусульманам. Он об-
рушился на них близ великого города Тур. И Абдурахман
и другие достойные вельможи увидели, что мусульманское
воинство, которое было перегружено военной добычей,
находится в беспорядке. Но они не стали вызывать недо-
вольство солдат приказом бросить все имущество, кроме
оружия и боевых коней. И Абдурахман решил доверить-
ся храбрости своих воинов и удаче, которая прежде ни-
когда не оставляла его. Но (примечания арабского автора)
этот недостаток дисциплины стал гибельным для армии.
Итак, Абдурахман и его войско напали на Тур, чтобы за-
хватить еще более богатую добычу. Они яростно броси-
лись на штурм города, и их ожесточение было так вели-
ко, что они штурмовали город почти на глазах армии,
прибывшей на его спасение. И свирепость и жестокость
мусульман против жителей города были подобны ярости
тигров. «Ясно, — пишет далее араб, — что Бог должен
наказать их за эту невоздержанность. Поэтому удача от-
вернулась от мусульманских воинов.
Близ реки Овар (очевидно, Луары) (по современным
данным, там, где сливаются Вьенна и Клен — у Пуатье. —
Ред.) две великие армии двух народов и двух вероиспо-
веданий бросились друг на друга. Сердца Абдурахмана,
его военачальников и солдат были полны высокомерия
и гордыни, и они первыми начали битву. Мусульманские
всадники со всей силой и яростью набросились на от-
ряды франков, которые оборонялись мужественно и от-
важно. До захода солнца с обеих сторон полегло множе-
ство воинов. Ночь разделила две армии, но ранним утром
мусульмане возобновили битву. Их всадники вскоре про-
били себе дорогу к центру христианского воинства. Но
многие мусульмане опасались за сохранность добычи,
оставленной в своих шатрах. И когда в их ряды пришло
ложное известие, что враг сумел проникнуть в их лагерь,
некоторые отряды всадников поскакали на защиту своих
шатров. Но другие восприняли это как бегство, и все
войско было поколеблено. И когда Абдурахман попытал-
ся восстановить порядок и вернуть беглецов в битву, его
221
окружили воины франков, он был пронзен сразу многи-
ми копьями и так погиб. Тогда все войско побежало от
врага, и многие бегущие были убиты. Эта смертельная
неудача мусульман и гибель великого полководца и уме-
лого всадника Абдурахмана произошли в сто пятнадца-
том году».
Было бы трудно ожидать от противника более ясного
признания своего полного поражения, чем это сделали
арабы в своей летописи европейского похода. Отличие
их повествования от христианских данных состоит в том,
сколько дней продолжалось сражение. Неясно также,
был ли спасен подвергавшийся штурму город или нет. Но
это ничего не значит по сравнению с признанием того,
что решающее сражение между франками и сарацинами
действительно произошло и победу в нем одержали фран-
ки. Тот факт, что, по мнению мусульман, сражение при
Туре имело важное значение, очевиден не только по вы-
ражениям их историков «смертельная битва» и «позор-
ный исход», которое они многократно используют в сво-
их рассказах. Он подтверждается и тем, что сарацины с
тех пор никогда не предпринимали серьезных попыток
завоевания земель за Пиренеями. Карл Мартелл, его сын
и внук получили время для укрепления и расширения
своей державы. Конечно, основанная гением Карла Ве-
ликого новая христианская Западная Римская империя,
в которой он железной волей утвердил мир и прекратил
прежнюю анархию в вероисповеданиях и междоусобицы
между народами, не смогла сохранить свою целостность
после смерти великого правителя. На Европу обрушились
новые испытания. Но христианство хоть и было разобще-
но, но сохранилось. Прогресс цивилизации, развитие на-
родов и стран современной Европы с того времени пусть
и не всегда гладко, но неизменно двигались вперед.
ОГЛАВЛЕНИЕ
Предисловие....................................7
Глава 1, БИТВА ПРИ МАРАФОНЕ...................11
Примечания по поводу некоторых обстоятельств сражения
при Марафоне...................................50
Краткий обзор событий, произошедших между битвой
при Марафоне (490 г. до н. э.) и разгромом Афин
при Сиракузах (413 г. до н. э.).............51
Глава 2. ПОРАЖЕНИЕ АФИН ПРИ СИРАКУЗАХ
(413 Г. ДО Н. Э.)..............................55
Краткий обзор событий между поражением Афин
при Сиракузах и битвой при Арбелах.............80
Глава 3. БИТВА ПРИ АРБЕЛАХ (ГАВГАМЕЛАХ)
(331 Г. ДО Н. Э.)..............................83
Краткий обзор событий между битвой при Арбелах
и битвой при Метавре..........................114
Глава 4. БИТВА ПРИ МЕТАВРЕ (207 Г. ДО Н. Э.).120
Краткий обзор событий между битвой при Метавре
(207 г. до н. э.) и победой Арминия над римскими
легионами Вара (9 г. н. э.)................157
Глава 5. ПОБЕДА АРМИНИЯ НАД РИМСКИМИ
ЛЕГИОНАМИ ВАРА В ТЕВТОБУРГСКОМ ЛЕСУ
(9 Г. Н. Э.)...............................163
Краткий обзор событий между победой Арминия
над Варом и Шалонским сражением (451 г.)......188
Глава 6. ШАЛОНСКОЕ СРАЖЕНИЕ
(БИТВА ПРИ КАТАЛАУНСКИХ ПОЛЯХ) (451 Г.).......191
Краткий обзор событий между Шалонским
сражением (451 г.) и битвой при Туре (732 г.).208
Глава 7. БИТВА ПРИ ТУРЕ (ПРИ ПУАТЬЕ) В 732 Г..211
Кризи Эдвард
ВЕЛИКИЕ СРАЖЕНИЯ АНТИЧНОГО МИРА
Ответственный редактор Л. И. Глебовская
Художественный редактор И.А. Озеров
Технический редактор Н.В. Травкина
Корректор О.А. Левина
Подписано в печать с готовых диапозитивов 26.06.2009.
Формат 84х108‘/я. Бумага типографская. Гарнитура «Ньютон».
Печать офсетная. Усл. печ. л. 11,76. Уч.-изд. л. 10,21.
Тираж 3 000 экз. Заказ № 4471
ЗАО «Центрполиграф»
111024, Москва, 1-я ул. Энтузиастов, 15
E-MAIL: CNPOL@DOL.RU
www.centrpoligraf.ru
Отпечатано с готовых файлов заказчика
в ОАО «ИПК «Ульяновский Дом печати»
432980, г. Ульяновск, ул. Гончарова, 14
ХРОНИКИ ВОЕННЫХ СРАЖЕНИЙ
Эдвард Кризи
ВЕЛИКИЕ
СРАЖЕНИЯ
АНТИЧНОГО
МИРА
Эдвард Кризи, исследуя вооруженные конфликты
Античности, определяет свой выбор самых важных
сражений этого периода истории тем, что они
позволяют во всех деталях рассмотреть масштабную
картину развития человечества.
Автор исследует расстановку политических сил
к моменту сражения, рассказывает о военачальниках,
полководцах и флотоводцах, о вооружении и тактике
противником. Кризи подробно освещает сам ход
сражения и, наконец, делает вывод о значении этой
войны для дальнейшего течения истории. В этой
книге вы познакомитесь с драматическими
коллизиями битв при Марафоне и Метавре,
поражения Афин при Сиракузах, сражения при
Арбелах (Гавгамелах), узнаете о победе Арминия над
римскими легионами Вара в Тевтобургском лесу.
Также рассматриваются Шалонское сражение (451 г.)
и битва при Туре (732 г.), так как в эпоху раннего
Средневековья, наряду с новыми элементами, еще
господствуют принципы ведения войн, вооружение и
тактика, принятые в Античности.
ЧЕНТРПОЛИГРАЯР